Чтобы помощь оказать нам придётся подождать

 Эта история произошла в давние времена. Хорошо, что мобильники у нас уже были. У меня была «Моторолла». И не было тогда полиции, а была милиция.
 Утро. Первый вызов — мужчина «вскрыл» себе вены. Суицид. Возраст мужчины я не помню, но что-то примерно 35 — 40 лет. Вызвали скорую соседи, которые к моему приезду куда-то делись. Четвертый этаж. На адресе дверь в квартиру была открыта. На кухне на табурете сидел высокий полный мужчина. Внешне 180-185 см, вес под 100 кг. Одет был только в тренировочные трикотажные штаны, закатанные до колен. На предплечьях и голенях виднелись глубокие порезы, из которых кровь стекала частыми каплями на пол. Мужчина был пьян. Увидев меня, пациент стал ругаться и отправлять меня в дальнее сексуальное путешествие. Кричал:
— Не подходи!
 Для убедительности матернулся и взмахнул рукой. Кровь полетела во все стороны. Я тут же спряталась в коридоре. Что я могу с ним сделать? На контакт мужчина не шел — ругался и кричал, что не хочет жить и никто ему не помешает. Позвонила на скорую и обрисовала ситуацию диспетчеру. Попросила вызвать на адрес милицию, чтобы помогли справиться с пациентом. Часто бывает, что, увидев милиционера, пациент тут же становился покладистым, переставал грубить, угрожать. Очень надеялась именно на такой исход. Но нет, вышло по-другому. Милиционер приехал быстро — минут через пять-десять. Это был не простой милиционер, а участковый. Пришел в черном костюме, с папочкой. Сам худенький, ростом с меня. А мой рост 161 см. Этакий мальчик во взрослой одежде. Никакого уважения у нашего самоубийцы он не вызвал. Мужчина послал участкового туда же, куда и меня. На попытки приблизиться ругается и машет руками, разбрызгивая кровь вокруг. Мы с милиционером в коридоре ютимся. Участковый попытался уговорить мужчину согласиться на медицинскую помощь. Но куда там! И спрашивает меня участковый:
— Что делать будем?
 Отвечаю:
— Ждать. Что еще? Чтобы помощь оказать, нам придется подождать.
— Не понял?..
— Сейчас поймете, — отвечаю.
 Ждать долго не пришлось. Мы услышали грохот — мужчина свалился с табуретки на пол. Пациент «уронил» давление, поэтому и упал.
— Вот теперь пора помощь оказывать. — Я смело пошла на кухню.
 Милиционер вслед за мной. Мужчина лежал бледный, весь в поту. Я быстренько наложила давящие повязки. Потом уже измерила давление — 60/20. Попросила милиционера сходить в машину за носилками, попутно найти, кто их понесет.
— Только побыстрее, пожалуйста. Надо успеть, пока не очухался.
 Участковый исчез, а я стала капельницу собирать. Когда милиционер с четырьмя мужчинами и с носилками появился на кухне, я уже капала физраствор самоубийце. Лить не стала, опасаясь, что пациент очнется и вновь начнет сопротивляться. С трудом перетащили мужчину на носилки и понесли. Мужчина очухался в подъезде на первом этаже. Заворочался на носилках, стал материться, спрашивать «куда вы меня тащите?». Но его быстренько в машину загрузили. Там я физраствор поменяла на рефортан. Мужчина, поняв, что его везут в больницу, видимо, смирился. А может, просто устал сопротивляться, но притих, перестал ругаться и уснул. В приемном отделении давление было уже 90/50. Как дальше сложилась судьба пациента — не знаю.
 Вот такая история. Иногда приходится отсрочить оказание помощи, чтобы иметь возможность ее оказать.