Вечер

           – Ты знаешь… – обращаясь к неизвестно кому, дед Николай задумался, поправил костерок, долго смотрел, как блики пламени играют, отражаясь, – ты знаешь, просто некогда было. – Просто было некогда…
          …Было некогда смотреть по сторонам. Замечать, что творится вокруг. Обращать на многое внимание. Дай нам бог силы изменить то, что можем изменить и принять без ропота то, что мы изменить не в силах.
          …Самим надо было жить, детей поднимать. Им ещё жить предстояло
          …Всю жизнь, как конь под седлом с натянутыми поводьями. То дети… то родители вдруг постарели как-то сразу. Пена изо рта… Трензель перебираешь во рту, а жизнь поводья рвёт. Поводьями тебя то вправо… то влево… Шарахаешься… Чуть не туда – она тебе рот разрывает. Закусишь удила и…
          …Инсульт, когда трахнул по башке, то, как вкопанный встал. Лежу в больнице и думаю: «Живой ли?» Пальцами на ногах пошевелил – вроде двигаются. Руки поднял – поднимаются. Сел на кровати – вроде сидится, только всё вокруг двигается.  Дошёл до туалета – бежит сестричка, хочу сказать ей, чтоб не кричала, а язык не ворочается. «Да и хрен с ним!» – думаю, – «Главное, до горшка сам ходить могу». Вытащили врачи-то… Сначала говорить начал, а потом вроде и всё остальное. Только мир другой стал.
          …Другой мир-то стал. Хорошо, что обузой на всех не повис.
          Николай огляделся. Поправил костёр.  Опять посмотрел, как пламя играет в свете заходящего солнца.
          – Но никогда… никогда не выл: «Ах, зачем я на свет появился…» Не было такого!
          Наоборот был благодарен, что меня… что дали возможность ещё раз по земле походить босиком. Под дождиком постоять. Посмотреть, как снежинки на ладони тают.
          Вот так-то вот.
          Николай посмотрел на невидимого собеседника, на реку, на костёр.
          Тихонько подошёл внук – Колька, молча, сел напротив у костра.
          – Тёзка, не сиди спиной к воде. Иди, садись рядом, – дед положил руку на бревно.
          Внук подошёл, сел, протянул деду телефон: – Бабушка сказала: «Найдёшь деда, отнеси ему телефон». Велела спросить – не забыл ли ты, что в доме гости? Дед Миша на гармошке играет. Скоро темнеть будет. А Вовка Машку опять до слёз довёл.
          – А ты что так легко оделся. К реке шёл. Вечер, – Николай придвинул к себе внука.
          – Я думал, что мы сразу обратно пойдём, – тот прижался к нему.
          – Пойдём. Я думал, что никто не заметит, что меня нет.
          – Ага! Бабушка сразу сказала мне: – Поглядывай за дедом-то.
          – Вона как… «Поглядывай». Вы уж совсем… меня в старики записали.
          Дед с внуком сидели, смотрели, как осенний вечер укрывал всё вокруг.
          – Пойдём? – внук вопросительно глянул на деда.
          – Пойдём, – дед встал.
          – А почему ты грустный? День рождения же –это так весело, – внук ухватился за его ладонь.
          – Весело, – согласился дед. – Но, бывает и грустно. Бывает же?
          – Бывает, – внук помолчал. – А Вовка Машку опять до слёз довёл. Ты скажи ему…
          – Скажу. Только Машка сама… Та ещё штучка. Задирает его постоянно.
          – Задирает, – согласился Колька, вздохнув.
          На крыльце дома сидели сыновья. Курили, что-то обсуждали. Из дома слышалась гармонь.
          – «Скоро уже никто на гармошке не сыграет», – ни с того, ни с сего пришло в голову.
          Сыновья, продолжая что-то обсуждать, подвинулись, пропуская отца с внуком в дом.