Зеленые глаза 2. Глава 16

Кто поймёт письмена неземных перьев?
Сами ангелы знают, а людям нечем.
Я в полумире застряла, полупосредник,
Тщась передать письмо тем, кто ждёт речи.
Это - о танце, "я" - лишь сосуд некруглый
Необработанной глины, первичной, нижней.
То не телесный состав добела обструган,
То не духовный состав не согрет, а выжжен.

Ольга Арефьева



16. 

Спустя несколько минут они уже сидели, обнявшись, на постели Вероники. Просто, юная женщина утащила свою Владычицу именно туда. Вот прямо из судейского кресла, оторвав ее от тех самых судейских обязанностей, которые сама же Вероника на нее и возложила. Впрочем, никаких возражений со стороны Госпожи по этому поводу она не услышала.

Владычица Лимба гладила свою рабыню по спине и время от времени касалась губами ее шейки и кожи плеча в вырезе платья там, сверху... А Вероника отвечала на эти ее ласки, всякий раз при этом, сжимая Госпожу в своих объятиях, пускай и чуть-чуть, но все же заметно для адресата этого интимного движения.

Наконец, Владычица все же рискнула прервать это прекрасное занятие. Она чуть отстранила от себя Веронику и положила руки на плечи своей рабыни.

- Безумная моя девочка! – сказала она. – Ты почувствовала, что Раилла живая и каким-то особым образом связана со мною, и поэтому решила устроить знакомство с нею? Ты вела себя столь отчаянно и рисковала своей головою только лишь для того, чтобы обрести еще одну частичку меня? Ты захотела составить ей компанию в этих ваших бездумных играх именно для этого?

Ее возлюбленная молча кивнула своей головой и шмыгнула носом. Возможно, просто в эдаком показном смирении и сожалении о случившемся... Однако, скорее всего, вполне себе искренне. Впрочем, дальше этого сие дело образцовой душещипательности не пошло. Наверное, это было и к лучшему.

- Я тебя понимаю, - Госпожа в свою очередь кивнула своей рабыне. – Мне ясны и понятны причина и логика твоего деяния. Но теперь мне и вовсе не понятно, а что же теперь с тобою делать? Ну, по итогам всего тобою совершенного.

- Накажи меня, - попросила девушка. - А потом, ну... после... – этой паузой она, потупив очи долу, обозначила финал предстоящего ей болевого поучения. – Сними свой запрет. И больше не накладывай на меня таких торжественных воспрещений. Пожалуйста.

- Ты понимаешь, какая боль ждет тебя сейчас от моей руки?

Эти слова рабыня восприняла как повод снова, в очередной раз коснуться губами правой руки своей хозяйки, в этот раз где-то чуточку ближе к локтю. И после этого она, вовсе не улыбнувшись, обозначила все как есть. Словами.

- От твоей руки я приму все, - упрямо заявила она. – И боль, и наслаждения. Хочешь, я поклянусь в том, что никогда не припомню тебе того, что ты сделаешь со мною, иначе, чем с благодарностью?

- И все равно, мне страшно, - ее Госпожа провела по щеке своей рабыни. Юная женщина в ответ промолчала, лишь только сызнова потупила очи долу.

Владычица, наконец-то, решилась. Она поднялась с постели своей подвластной и протянула ей руку.

- Поднимись! – сказала она. И юная женщина незамедлительно исполнила ее приказ.

Владычица Лимба положила руки на плечи своей подвластной. Они встретились глазами, госпожа и ее рабыня. И трудно сказать, чей взор был более смятенным.

Впрочем, Госпожа была на высоте своего положения. Глядя в глаза подсудимой, она провозгласила ей свой приговор.

- Я признаю мою рабу, Веронику, присутствующую здесь, виновной в нарушении моего экстраординарного запрета, установленного мною для нее лично, и снабженного санкцией в виде сурового телесного наказания. Поскольку эта санкция не имеет альтернативы и в ее отношении мною не были оговорены возможности никакого смягчения наказания, я вынуждена приговорить свою рабу Веронику к сечению розгами, без жалости и снисхождения, и без счета ударов. Наказание будет исполнено лично мною. Я не прекращу исполнения этого наказания до тех пор, пока кровь трижды не стечет вниз по телу моей... возлюбленной!

Услышав это самое слово, юная женщина вздрогнула и тут же потупила очи, которыми она только что взирала на свою госпожу, смотрела в глаза своей хозяйки почти с дерзостью и вызовом.

- Я... принимаю наказание от твоей руки, - сказала она, чуточку помедлив. И добавила, вскинув на хозяйку взгляд своих серых глаз, отчаянно и храбро:
- С благодарностью!

- Тогда пойдем, - Владычица взяла осужденную за руку. – С этой минуты ты в полной моей власти и должна повиноваться мне без ропота и сопротивления.

- Можно подумать, что я тебе сопротивлялась, ну хотя бы раз! – Вероника попыталась произнести эту фразу как можно более шутливым и почти что развязным тоном. Скрывая за этими словами робость, плавно переходящую в страх, вернее, в нечто вроде приступа, доходящего почти что до грани панического ужаса.

Владычице вовсе не надо было читать мысли своей возлюбленной, для того, чтобы прочувствовать все эти самые ощущения ужаса, от неизбежно предстоящего ей. Нервная дрожь пальцев юной женщины была вполне себе ощутимой... Но Госпожа не стала незамедлительно снимать у своей рабы это мучительное напряжение. Она попросту вывела Веронику за руку из комнаты-в-мансарде - когда-то заговоренной специально для ее возлюбленной, как самое безопасное для нее место. И далее, свела свою рабыню вниз по лестнице так, чтобы рабыня опиралась на руку своей хозяйки.

Они двигались с нею медленно, почти торжественным шествием, где трепещущая юная женщина, жертва, ведомая на заклание жестокой судией и палачом, сошедшимися в едином лице Владычицы Лимба. Наверное, со стороны это все выглядело достаточно забавно. И даже... трогательно. Ну, когда они достигли нижней части лестницы, оказавшись в гостиной Лесного Дома, и Старшая в этой паре повлекла свою компаньонку на диван, располагавшийся у стены, напротив окна. И там же сразу прижала Веронику к своей груди лицом. Юная женщина всхлипнула, а ее Госпожа гладила свою возлюбленную по плечам и спине, время от времени касаясь ее пепельных волос губами.

- Обещай мне, что ты меня не пожалеешь, - произнесла дрожащим шепотом отважные слова эта бунтовщица. – Что ты не станешь смягчать своих ударов и сожалеть о том, что делаешь мне больно. Я хочу, чтобы ты получила одно из... запретных удовольствий. Чтобы ты наслаждалась мною, а вовсе не мучилась тягостной обязанностью меня истязать.

Слова этой девочки звучали как совершенно безумный бред, однако при этом они были совершенно понятны той, кто их слышала. Да-да, ее Вероника в своей безумной покорности всей той бредовой предопределенности - которую она, несомненно, прочувствовала всем сердцем и куда раньше, чем ее хозяйка! – была абсолютно права! Конечно же, в том, что случилось, в принципе, была виновна сама Владычица Лимба – частично в подлинном своем виде, как не удержавшаяся от излишнего запрещения, частично в виде той непостижимой частицы самоё себя, что она когда-то вложила в Раиллу, провокатора сегодняшнего расклада. Но теперь выход из этого жуткого положения был только один. Именно тот, который обозначила ее возлюбленная.

- Я же знаю, ты всегда хотела устроить мне именно такое... суровое испытание. И ты обрывала свои мысли, запрещая себе то, что казалось недопустимым, в части общения со мною. Пожалуйста, отпусти себя, моя Госпожа, воспользуйся этой оказией, позволь себе то, что ты хочешь получить от меня.

Голос возлюбленной заставляет ее хозяйку краснеть от стыда за свои былые... темные мысли. Но ее раба продолжает, и Госпоже все тяжелее соглашаться с ее жуткими просьбами. Теми, которые все равно придется исполнить.

- Я твоя. Я хочу дать тебе все, что могу. Не думай, будто я не способна перетерпеть за-ради твоего наслаждения. Я могу... Я хочу... Да...

Госпожа, наконец-то, прервала эту ее сбивчивую речь, обхвативши свою возлюбленную обеими руками, прижав ее к себе, крепко-крепко. Вероника замолчала, а после, всхлипнув снова, разревелась с облегчением.

Владычица сумела как-то осмысленно пообщаться со своей возлюбленной лишь через несколько минут. Отстранив от себя Веронику, она, не прибегая к помощи всяких там привычных средств – вроде платков-салфеток-полотенец – двумя движениями руки, просто погладив свою подвластную по лицу, убрала с ее щек слезы, избавила носик, любимый, но покраснев-распухший, от изрядной порции хлюпа. Заодно, восстановила ее обычный цвет лица и убрала покраснение глаз. Сделала все это вместе взятое, мгновенно и сразу. Она свою рабыню за руки, задав дистанцию откровенного разговора. Близкую, но не доходящую до намеков на чувственный интим. Владычица посмотрела своей рабыне в глаза, четко обозначив и характер грядущей беседы, и свое в ней, в этой беседе, главенство.

Вероника поняла все без слов, впрочем, как и всегда. Она чуть склонила свою голову, потянула руку Госпожи на себя и коротко коснулась губами тыльной стороны ее ладони. А после, выпрямившись, заглянула в зеленые глаза Владычицы. Готовая слушать и слышать.

- Я знаю, ты искренне желаешь сделать меня счастливой. И ублажение моей нынешней телесности ты почитаешь своей обязанностью. Я благодарна тебе за такую заботу. Нет, мне и вправду это важно - то, что ты делаешь для меня, то что ты допускаешь делать с тобою.

Владычица на секунду замолчала, а после, чуть улыбнувшись, продолжила свою речь.

- Знаешь, - сказала она, – я ведь и впрямь очень сильно изменилась. Ну, став более... телесной, чем когда-то прежде. Я сделала это именно для того, чтобы чувствовать близость к тебе. И то, что ты готова исполнить все мои мимолетные желания, безмерно льстит мне. Ты безрассудно отважна, и всецело уповаешь на бессмертие, дарованное тебе в Лимбе. И еще на то, что тебе не впервой терпеть нечто... подобное. Но понимаешь ли ты, моя милая Вероника, кем ты стала для меня?

Взгляд зеленых глаз, адресованный этой юной женщине, требовал ответа. Четкого и однозначного. И он был дан.

- Я твоя раба, - произнесла Вероника. – А что касается твоих желаний, то... Я хочу исполнить все твои желания, даже мимолетные. Даже те, которых ты стыдишься. Если тебе хочется именно этого... Ну, отчего же ты думаешь, будто бы я не могу немножечко и потерпеть? Ты получишь желаемое, получишь то, что тебе так необходимо, именно от меня. И это главное.

- Мне... страшно причинять настоящую боль той, кто меня любит, - ответствовала Владычица. – Той, кого люблю я. И если желаемое мною тебя не порадует... Пускай все сложится не в пользу исполнения таких моих желаний. Мучиться осознанием того факта, что ты страдала из-за моих прихотей...

Она смутилась, а ее визави улыбнулась понимающей улыбкой, явно воспользовавшись преимуществом в ментальной сфере, которое она имела перед своей Госпожой, намеренно загрубившей свои способности к чтению мыслей своей рабы.

- Здесь и сегодня нет площади перед ратушей там, в Смит-Вэллидж, - ответила юная женщина. – Здесь только мы двое, ты и я. И я хочу, чтобы ты... просто воспользовалась этой возможностью исполнить свои тайные желания. Ты и только ты вправе делать со мною все то, о чем ты сейчас подумала. Это я так решила. И тебе нечего стесняться. Да, ты исполнишь свое давешнее торжественное обещание и получишь от этого удовольствие. Да, оно будет сопряжено с моими страданиями. Но это твоя привилегия. Я ее дала тебе.

- Глупая девчонка... – в полной растерянности произнесла ее Старшая. – Ты что же, все это затеяла за-ради того, чтобы я исполнила эту свою безумную фантазию?

- Не только, - ответила ее сумасшедшая возлюбленная. – Я просто хотела добиться того, чтобы ты отменила свой запрет. Чтобы мы с Раиллой могли играть, не прячась и не обманывая тебя. И я готова рассчитаться моим страданием за то, что посмела водить тебя за нос.

- И за дерзость, - мрачным тоном закончила ее госпожа.

- Да-да, и дерзость тоже, - живо согласилась ее возлюбленная.

Она грустно улыбнулась и спустилась с дивана вниз, оказавшись на коленях.

- Я благословляю тебя исполнить все твои желания, - сказала она. – Я счастлива тем, что нужна тебе!

- Тогда будь так любезна, озвучь то, что я сейчас пожелала!

Ее Госпожа произнесла эту фразу со смущенной улыбкой, как бы принимая свое господствующее положение. Окончательно и даже с облегчением.

- Легко, моя Владычица! – к юной женщине вернулась ее обычная ирония.

Вероника тут же вскочила, завела свои руки за спину и сверху, расстегнула пару застежек-пуговок. А после, переменив позицию рук – перекрестно и назад – живо стянула с себя серое платье муарового шелка, оставшись в одной атласной сорочке. Шагнула в сторону, отложив на ближайшее кресло снятую одежду, и тут же возвратилась обратно к дивану. Склонив свою голову, сделала очередной шутовской книксен – в нижней одежде выглядеть серьезно и не получилось бы! Задорно вскинула на хозяйку серые глаза и улыбнулась, явно ожидая от нее дальнейших распоряжений.

- Ты... хотела озвучить мои желания, - напомнила ее Госпожа. И, внезапно, сызнова смутилась, потупив очи долу.

- Не-а! – усмехнулась юная женщина, вовсе не стесняясь очередной своей моральной победы – немудрено, в условиях подавляющего своего превосходства в силах! – Уж лучше я исполню их, эти твои... желания!

Она мигом оказалась сызнова на коленях перед своей хозяйкой. Придвинувшись к ней вплотную, и глядя ей в глаза снизу, она буквально потребовала:
- Пожалуйста, обними меня так, как ты хотела!

Ее Госпожа на секунду зажмурилась и сжала губы, исказив свое красивое лицо. А после, решившись, раздвинула ноги, позволив своей возлюбленной придвинуться к ней еще ближе. Владычица обняла ее своими коленями, положив свои руки на плечи юной женщины, сцепив-сплетая длинные пальцы за ее шеей. Зеленые глаза Госпожи и серые глаза рабыни встретились. И вовсе не хозяйка сейчас главенствовала в этом раскладе.

- Войди в меня изнутри, - тихо сказала Вероника. – Пожалуйста, откажись от своей идеи даровать мне свободу мысли. Не здесь и не сейчас. Забудь об этом, хотя бы на несколько часов. Испей немного моей души, молю!
 
Госпожа на секунду прикрыла глаза и... сделала невидимое движение изнутри самоё себя. Запретное и желанное. Сродни тому, как входит мужское естество в живую плоть, заждавшуюся этой силы, твердой и упругой, алкающую ее. Своим ментальным ударом она пронзила глубину духовного пространства своей возлюбленной, заставив ее судорожно вздохнуть. Юная женщина покачнулась и не нашла ничего лучшего, чем схватиться ладонями за груди своей Госпожи. Возможно, чтобы просто не упасть на пол в сладкой судороге. Хотя, вряд ли... Вряд ли только для этого.

- Раздень нас сейчас же! – прокричала Вероника, то ли изнутри себя, а то ли в полный голос. – Как умеешь только ты! Молю!

Посыл изнутри себя, и тут же Владычица Лимба исполнила обычный свой фокус-трюк, который так нравится ее возлюбленной. Нижняя одежда юной рабыни и все одеяние ее Госпожи мгновенно распались, для того, чтобы соединиться в прежнем, неповрежденном виде там, на стуле, где уже лежало платье Вероники. Юная раба незамедлительно воспользовалась тем, что ее старшая визави оказалась обнаженной, и столь близко к ней. Ласково сжав пальцами левой руки правую грудь своей Владычицы, правой рукой она  оказалась в изножье своей хозяйки. И почти мгновенно нащупала  сладостную точку «венерина бугорка» там, снизу, не входя в глубину лона своей Старшей.
Губами обнаженная рабыня сжала сосок на левой ее груди, обозначив эту ласку мягко, но в высшей степени чувствительно. А потом заиграла на теле своей Госпожи, сжимая свои губы и, синхронно с этим, пальцы левой руки, подобным же образом, помогая в том же ритме действиям среднего пальца на входе в лоно, доводя хозяйку до чувственного экстаза. И когда та уже была на грани сладкого спазма, Вероника плеснула изнутри себя сладкой волной – ударив точно, без промаха, прямо из сердца в сердце! – так, чтобы слово «Люблю!», отчаянно выкрикнутое ею, зазвучало не только в ее душе, но и в душе Владычицы Лимба...