Лицо незнакомки Цвейга

В одном из обычных маленьких венских кафе «Ридгоф», где любили собираться литераторы и их поклонники, летом 1912 года за столиком сидели две молодые женщины и обсуждали поэзию известного бельгийского поэта Эмиля Верхарна. Передними ними лежал томик его стихов, из которого они читали вслух:

О, пробужденье на заре в янтарном свете!
Весёлая игра теней, и тростники,
И золотых стрекоз полёты вдоль реки,
И мост, и солнца блик на белом парапете!

***

Печален лик земли среди угрюмых зданий,
Где жизнь заключена в прямоугольный плен,
Где предопределён удел моих страданий
Всей тяжестью колонн и непреклонных стен.


Стихи, которые они обсуждали, были в переводе с французского молодого австрийского литератора Стефана Цвейга, который был известен им также как поэт и новеллист.

Уже в 1901 году Цвейг опубликовал свой первый сборник стихов «Серебряные струны», а в 1906 году «Ранние венки»:

Я первой нежности люблю возникновение,
Когда ещё мечты и чувства полускрыты.
Потом нам суждены лишь бурные мгновенья,
На жизненном пути они, как версты, врыты.

В ней дуновенье; двух кровей, текущих разно,
Прикосновение, очей и рук игра.
Но уж поблёскивают искорки соблазна
И разлетаются, как ночью у костра.

Тем и мила она, что детская забава,
Но скоро налетит любовный не покой.
Трепещет на ветру весенняя дубрава
И гнётся под его безжалостной рукой.

Пока женщины наслаждались поэзий Эмиля Верхарна, за соседним столиком расположились два молодых человека, которые обратили на них внимание, и выразительными взглядами давали понять, что не против познакомиться. Женщины кокетливо обсуждали новых посетителей, и одна из них узнала в одном из молодых людей переводчика обсуждаемых стихов, Стефана Цвейга.

Через день Стефан Цвейг получил письмо, подписанное ФМФВ. Оно начиналось так:
«Дорогой господин Цвейг! Надо ли объяснять, почему я с такой лёгкостью решаюсь сделать то, что люди считают неприличным...
Вчера в кафе мы с вами сидели недалеко друг от друга. Передо мной на столе лежал томик стихов Верхарна в вашем переводе. До этого я читала одну вашу новеллу и сонеты. Их звуки до сих пор преследуют меня...
Я не прошу вас отвечать, а если все же появится желание, напишите до востребования...»

Эти строки спустя десять лет он включит в новеллу «Письмо незнакомки»:
« Я дала тебе адрес - до востребования; своего имени я не хотела тебе назвать. Я оберегала свою тайну.»

Таинственной ФМФВ была Фредерика Мария фон Винтерниц, урождённая Бургер, жена добропорядочного кайзеровского чиновника фон Винтерница, примерная мать двух дочерей, серьёзная дама, пробующая себя в литературе.
Между ними завязалась вежливая, ни к чему не обязывавшая переписка, которая как то сама собой переросла в телефонные разговоры. Наконец Цвейг лично познакомился со своей полутаинственной знакомой, и вскоре они проснулись в одной постели.
Он осторожно, обиняками давал ей понять: не следует придавать слишком большого значения случившемуся. Есть любовь телесная - и есть духовная. Вторая намного выше первой. Но за всем этим пафосными словами Фредерика слышала совсем другое: он рождён для того, чтобы быть слугой своего дара, а не погрязнуть в семейной пошлости - ссорах, приступах ревности. Она не спорила, давая Цвейгу возможность расценивать её молчание как ему угодно.

После этой встречи он записал в своём дневнике:
«Где-то в глубине души я понимаю, в чем разница между мужским и женским началом: у нас предвкушение наслаждения, поэтому такое изнеможение с его исполнением. У женщины наслаждение потом, поэтому без фантазий. Они живут прошедшим, мы — будущим. Быть может, поэтому у женщин и память лучше.»

Их любовные отношения, зажатые в социальные и психологические рамки, длившиеся уже не один год стали утомлять импульсивного Цвейга и он время от времени позволял себе вырваться от них на свободу.
Однажды из Парижа он писал ей, что город встретил его сюрпризом в виде ослепительной красавицы модистки Марселлы. Очевидно надеясь, что это вызовет ревность Фредерики и она первая предложит разорвать их отношения, он писал о случившемся подробно и обстоятельно, как пишут другу.
Фредерика и ответила ему как добрый старый друг. Поздравила с тем, что Париж встретил его таким прекрасным сюрпризом...
Фредерика догадалась сразу: Стефан затеял с ней игру. Жестокую, изысканную любовную игру, подобную тем, о которых не раз рассказывал в своих новеллах. А он все писал и писал ей о своей модистке и явно ждал, что она предъявит права на его свободу. Однако ничего подобного не произошло. Фридерика условия игры приняла, но повернула её по-своему - и выиграла. Её письма оставались такими спокойными, такими дружескими, что Стефан испугался: а вдруг он потеряет Фредерику? Вдруг он её уже потерял? И в очередном послании Стефан предложил ей руку и сердце...

В 1920 году Стефан и Фредерика поженились и поселились вместе с её дочерьми в окрестностях Зальцбурга — там прошли их лучшие годы. Оба писали, а после обсуждали написанное, литературные новинки и политическую ситуацию в мире. Так продолжалось долгих счастливых 18 лет, пока Фредерика сама не привела в их дом свою разлучницу.