Южными ночами. Часть 5

1.

Мой «дружок» не пришёл ни в одиннадцать, когда я проснулся, ни в двенадцать, ни в час. Я тут, можно сказать, умираю, мне требуется помощь, а он где? Поднялся в свою комнату и осмотрел соседский участок. Тишина, ни души. Все окна в доме закрыты, значит, включен кондиционер. Шторы задёрнуты, чтобы  солнце не жарило, а то не продохнуть. Из этого следовало, что хозяин отсутствует. Непонятное поведение…

Вчера умолял остаться, скандалил и что теперь? Я смачно плюнул вниз из окна и пошёл отмываться от липкой вонючей мази, коркой застывшей на спине.  Зато Олег не заставил себя ждать. Он без стука влетел в ванную и тут же стал расстёгивать рубашку. Я весь напряжённо сжался. Какого такого! Вот, ведь, неймётся ему. Опять?! Я ещё не отошёл от вчерашней экзекуции, болела уже не только спина, но и там и сям. Опять на меня посягают утром, да ещё так бесцеремонно. Двух раз с Олегом было достаточно, чтобы понять, что  с ним приятно, но не клёво, сильно, но не крышесносно, вполне себе заполнено, но не достал он мне… до сердца, а проще говоря - я был  не влюблён! 

И ему хватило одного взгляда, чтобы меня просканировать:
- Я только на минутку. Помочь? – обиженно произнёс он.

Мне стало немного стыдно, что не сумел скрыть свои эмоции. Но помощь действительно требовалась – мазь никак не хотела оттираться, а самому было неудобно. Правда, к концу водных процедур тёплая вода и сильные руки сделали своё дело, и я уже готов был снова умолять… Но Олег ограничился дегустацией.

После его ухода я набрал Нелли. Поблагодарив за то, за сё, я попросил больше не присылать Олега, так как мне уже лучше, но я ещё сонный от лекарств.

- Вы поссорились? - хитреньким голосом поинтересовалась она.
- Нет, что ты. Всё отлично. Мне просто надо прийти в норму.
- Хорошо, я возьму у него ключ, чтоб не дёргал тебя.

Ах, ты моя умница! Как всё чётко поняла, и врать много не пришлось. Нелли пообещала прислать завтра Павла, чтобы он ещё раз меня осмотрел, и мы распрощались. Расслабленный и «очищенный»,  я находился в состоянии благодати и валялся на своей кровати, перечитывая любимого «Кале Блюмквиста». Вот ведь, уже двадцать один мужику, а всё детские книжки читаем! Но захватывающий детектив мне всегда нравился, и я торопился к развязке уже давно выученного наизусть сюжета, не замечая, как солнце перевалило к вечеру.

На самом интересном месте в раскрытое окно донесся гогот, скрежетание железа по гравию и громкая долбящая музыка. Децибелы зашкаливали.  Захлопнув с досадой книжку, я высунулся на улицу. На соседском участке наблюдалось активное движение молодёжи разного пола и передвижение мебели из террасы во двор на мощеную плиткой площадку. Ба! Да у нас гости! И сам хозяин во главе.  Намечалась вечеринка. А меня, значит, по боку. Но не лезть же к ним выяснять, что да, как. Глупо будет заявиться в гости - и что я скажу? Решил пока понаблюдать.

Придвинув к открытому окну стул для удобства, я прикрылся шторой. Пацаны и девушки примерно одного возраста дули пиво, громко смеялись и разговаривали все сразу. Было видно, что у них есть общая тема для обсуждения. Народ ещё подваливал, то и дело раздавался дверной звонок. Кроме пива заметил на столе винные бутылки, персики и гору чебуреков на подносе. Тут же распознал шустрована Гагика, порхающего возле Фельки.  У меня слюни потекли, так захотелось есть! Сейчас бы с удовольствием надкусил хрустящую корочку, выпил обжигающий божественный бульон, вкусил острую свежую душистую начинку…  Пришлось даже спуститься на кухню и достать из холодильника холодную, но не менее вкусную жареную куриную ножку.

Пока я рыскал в холодильнике, в сад упали сумерки, зажёгся уличный фонарь на соседском участке,  а  на площадке произошло изменение состава. Свет я не включал, и мне было хорошо видно, что хозяин исчез из поля зрения.  Тут в окне комнаты напротив, зажёгся свет, а через секунду распахнулось окно, и шторы разлетелись в разные стороны. Уж больно демонстративно, подумал я. В окне замаячил Фелик с мелкой девицей на шее. Он же высокий, и она болталась на нём, как мешок – типа целовались. Чтооо?!  Уж не прямо ли перед моими очами ты решил избавиться от девственности. Ведь было понятно по моему раскрытому окну, что я точно дома и могу наблюдать происходящее. Их мотало по комнате, завалило на кровать. Вот паршивец! Зритель в первом ряду партера был крайне недоволен. Но было видно, что Фелька уворачивается, а девица наседает.

Послышались её капризные пьяненькие интонации, и он сдался натиску. Заткнул ей рот поцелуем. Меня чуть не стошнило куриной ножкой. Ну, хватит с меня! Я с грохотом отшвырнул стул, громко закрыл окно и плотно задёрнул занавески. Подсмотрел за реакцией напротив: Фелик тут же оторвал от себя недовольное тело, подошёл к своему окну и посмотрел на моё. Вглядывался и прислушивался. Ага, попался! Опять для меня спектакль. Но зачем? Чего ему надо? Девушку явно не надо. На заднем плане она швырнула в него подушкой и вышла из комнаты. Парень ещё поводил носом, погасил свет и через минуты две тоже присоединился к компании. Я плюнул и спустился с книжкой в столовую.

Прежде всего, водрузил в раковину дыню. Достал «красненького», пусть согреется. Два стакана. Плеснул себе виски и захрустел грушей. События разворачивались стремительно, с неизбежной предопределённостью. Знаменитый сыщик вывел на чистую воду банду грабителей, сдал полиции жестокого убийцу и почивал на лаврах под тенью старой груши у себя в саду. Я догрыз вторую грушу и перевернул последнюю страницу. На этом история заканчивалась, и было жаль прощаться с полюбившимся главным героем.

Но я не успел до конца прочувствовать пустоту расставания, так как именно в этот момент явился новый «герой», не менее желанный. Эх, как же ты предсказуем! По его виноватому виду было понятно, что сейчас он начнёт оправдываться. Ну, что ж – поиграем!

- Привет! Извини, не мог раньше зайти. Мы тут с одноклассниками встречались. Не смог отвертеться….

Я молча отвернулся к раковине и стал усердно тереть дыню.

- Ну, мы каждый год собираемся  перед моим отъездом. А тут бабки нет, когда ещё такая возможность будет….
- Я понял, - кратко и сухо.
- Я тебе чебуреков принёс и вино, - Фелька тоскливо покосился на недопитый стакан с виски. – Но ты, наверное, не станешь мешать с крепким…
- Вот что, хватит блеять, перенеси дыню на стол, а то у меня пока сил нет, все раны болят, - трагическим голосом перебил я его.  Удар ниже пояса.

Фелька послушно бросился к раковине, по пути сшиб стул и налетел на стол. Да ты на ногах не держишься! Тем проще для меня….  Я молча нарезал медовые полумесяцы благоухающего плода. Парень совсем извёлся:

- Ну, прости меня, пожалуйста! Но ведь у тебя Олег был, я видел, как он в город выезжал с нашей улицы. 

Так, так, ещё немного, и он сам начнёт упрекать меня. Надо не упустить момент! Я налил ему вина и придвинул дыню.

- Ладно, ты бы мне ничем не помог. Ты ведь не умеешь уколы делать. А Олег – профессионал. Даже вымыл меня….

Фелька выпучил глаза и покраснел. Но не от смущения – он ревновал! Завёлся с пол оборота. Ничего, ничего – это тебе реванш за выкрутасы с девицей на шее.

- Блин, Гера, ты с ним поосторожнее! Представляешь, он мне вчера сказал, что он… ну, этот, как его… голубой,  вообщем.
- Гей, ты хочешь сказать? – вот так сюрприз! Значит, Олег решил отпугнуть «котёнка». Или прощупать его подноготную… - Да, я прекрасно это знаю. Мы ещё два года назад встречались.

Парень подавился куском дыни, и сок потёк по его подбородку (так бы и слизнул!). Наконец, он отдышался, глотнул вина и простонал:

- Как же это, встречались…
- Ну, как люди встречаются? Ты вон, с девушкой встречаешься, как я видел, а я парней люблю. Такая нынче жизнь пошла. Мы ребята богемные, очень испорченные, - я не мог скрыть насмешку и ехидничал.

Теперь наступила его очередь обиженно молчать. Но что-то удерживало его на месте. Он явно не собирался бежать от ужаса домой. Я потягивал виски, а парень уткнулся в дыню и не смотрел мне в глаза. Пауза затягивалась. Нет уж, подожду, пусть сам сделает выводы и придёт к какому-нибудь решению.

- Я бы тоже мог тебя вымыть, - прошелестел Фелька.

Не перестаю удивляться его спонтанным реакциям! Ну, как это понимать?!

- Ты мне лучше расскажи, успел девственность сегодня потерять? А то я не досмотрел спектакль….
- Ох, стыдняк! Навязалась она на мою голову. Каждый год так. Хотя, хорошая девчонка, но как выпьет, сразу лезет с любовью.
- Так что же ты тушуешься! То тебе женщины не подходят, то девушки. Сам же планировал в этом году мужиком стать. Уж определись как-нибудь…  Хотя, это не моё дело, тут я тебе ничем не смогу помочь – произнес, как можно равнодушнее.

Помолчали. Дынные корки отправились в мусорку. Часы на стене мелодично звякнули. Надо же – час ночи уже! Почему так стремительно летит время! Мы оба смотрели на часы.

- Бабка сегодня днём приезжает. В четыре.
- Так, у тебя совсем мало времени, чтобы загладить свою вину!  - вкрадчиво улыбнулся я.
- Я готов! – парень воспрял духом.
- Мне надо портрет закончить, если ты спать не хочешь. В крайнем случае, поспишь, пока я рисую. А то уедешь, ищи потом тебя.

Я лукавил. Мы оба живём в Москве. И даже в одном районе! Но ни адреса, ни телефонов не знаем и ни разу не встречались. Не мог же я просто взять и пройти мимо такого парня… Странно…

- Раздевайся, - приказал я в мастерской и стал заниматься палитрой.

Фелька мялся у дивана, но его капитально штормило, и пришлось пришвартоваться.

- Ну, долго ждать! Краски сохнут.

Парень стал стаскивать с себя одежду. Мне вдруг, действительно, захотелось рисовать, покончить уже с этим портретом! Я нетерпеливо подошёл к дивану, отбросил его одежду к окну, отладил освещение, завалил его на подушки.

- Ноги вытяни, одну согни в колене. Руки за голову. Как будто ты только проснулся и тянешься. И плавки сними.

Вернулся к мольберту, подправил набросок угольным карандашом. Специально не смотрел на него, чтобы не смущать, пока оголяется. А он и не думал!

-  Снимай. Живо! - рявкнул я.

Скромник подсунул плавки под себя, прикрываясь обеими руками. Пришлось подойти. Выдернул плавки, и шлёпнул его ими по коленке.

- Ногу поменяй. Да расслабься ты. Что я, голых моделей не видел! – хотел сказать «голых мужиков», но это прозвучало бы угрожающе.

Парень нехотя выпустил свою драгоценность и улёгся в позу Олимпии. У меня дыхание перехватило – ну надо же, какую красоту себе отрастил. И это в восемнадцать лет! Я и сейчас о таком мечтать не могу. Внутри всё сжалось и запульсировало. Чёрт, не хватало ещё потерять самообладание и профессионализм.

Чувствуя, что времени у меня в это плане в обрез, стал быстро намечать световые акценты. Конечно, он напрягался, но я вроде был далеко, за мольбертом, опасаться нечего. Через десять минут я уже разошёлся вовсю. Рисовалось на одном дыхании, как я люблю. Если работа сразу не идёт, я не мог насильственно заставить себя дописывать. Часто её откладывал и забывал, тянул до последнего, пока не надо было сдавать преподавателю.

Видя, что парню тяжко в одной позе, объявил перерыв и принёс ему бокал вина, а себе минералки. Не хотелось больше пить. Глаз должен чётко видеть, а рука твёрдо мазать. Фелька прикрылся согнутой в коленке ногой и отпивал вино. Я рассказывал ему смешные истории из богемной жизни. Или как мы веселились на занятиях по обнажёнке, когда модель входит в студию. Ведь никогда не знаешь, кого придётся рисовать – старикана или молодуху. Это у препода такой стиль – неожиданность и спонтанность. Кстати, я тоже частенько  позировал своему курсу, так как имел вполне сносную мышечную оснастку. Не голым, конечно… Но, то торс, то ляхи демонстрировал.

- Так у тебя же фигура отличная! – осмелел Фелька. – Я тоже в бассейне разных насмотрелся. Есть классные ребята…, - он осёкся, наверное, испугался, что я неправильно пойму. Конечно, дорогой, я пойму всё именно так, как привык – в силу своей испорченности. Мне было приятно.

- Фель, давай заканчивать, а то ты спишь походу. Если невмоготу, ты дреми пока, я как раз ноги буду дорисовывать. Ляг, как до этого.

Какой тут сон! Он как понял, куда я смотрю, так опять весь напрягся, как струна. Но я уже не обращал внимание. Главное, мне было хорошо! Но когда увидел, как торпеда встаёт в боевую позицию, то, покопавшись в тёткином шкафу, извлёк из него тончайший шифоновый платок нежного лимонного цвета. Подошёл и перекинул ему через бедро. Платок легко и нежно заструился по его гладкому телу и прикрыл возбуждённое место. Прямо, как шатёр получился!

- Какая кожа у тебя гладкая. Вы что, пловцы, всё тело бреете?
- Ага, - выдавил Фелька, тяжело дыша от смущения. – Иначе секунды теряются.

Пока он не успел успокоиться, я торопился запечатлеть эту «выдающуюся» деталь портрета. Минут через пятнадцать закончил.

- Можешь посмотреть, - разрешил я.

Парень поозирался по сторонам, ища одежду, но всё валялось у окна. Пришлось ему обернуться платком, как парео, однако рельефы не прикроешь.

- Здорово! Я не ожидал, что ты так рисуешь… Уж больно красиво получилось, - засмущался он.
- Это ты такой красивый, я лишь отображаю действительность. Ладно, оставайся у меня, а то ты спишь на ходу. Приставать не буду…

Он, как-то беспомощно улыбнулся и вяло махнул рукой, но возражать не стал. Я разложил диван и постелил постель.

- Давай, заваливайся. А мне надо кухню прибрать и мусорку выкинуть. Спи.

Погасил свет и вышел. Уф, как меня проняло… Долго стоял под тёплой водой, пока не пришёл в норму. И что я буду делать, когда он уедет! Никакого интереса – море, да солнце, да родственники. Я тихо прокрался в мастерскую. Парень спал на краю дивана, укрывшись по уши простынёй. Дышал ровно и спокойно. Ну, и хорошо. Я захватил себе подушку и простынку, перебрался через его тело и устроился у стены. Хоть полежать рядом…

Утром я сразу уловил своим чутким слухом движение на террасе. И тут же вспомнил, что Нелли обещала прислать Павла проведать меня. Фелька мирно  сопел и досматривал последние сны. Сделав вид, что тоже сплю, я притаился под простынёй. Сквозь слегка приоткрытые веки я видел, как в комнату вошли Нелли, Павел Евгеньевич и Олег. И замерли, глядя на наш диван. Нелли вытаращила глаза. Олег покрылся красными пятнами. А Павел как-то нежно смотрел на наш тандем, посмеивался и почёсывал кончик носа.

Нелли молча подала знак «кругом», и все тихо вышли из мастерской. Но через секунду мы с Фелькой подпрыгнули от громкого стука захлопывающейся террасной двери. Видимо, у кого-то не выдержали нервы…

2.

Мы сидели и прислушивались. Фелик сонно хлопал глазами, едва переступив зыбкую грань ускользающего сновидения, я с тревогой посматривал на него. Ещё секунда и потребуются объяснения. Фелик покрутил головой по сторонам, и наконец, уставился на меня. Повис немой вопрос.

- Блин, опять стекло в террасе разбилось. Что за манера, дверью хлопать!

Ответ ничего не прояснял.

- Ну, мы вчера и набрались! Я даже по лестнице не смог забраться, а ты, вообще, упал замертво. Я даже забыл, что Нелли обещала Павла прислать на осмотр.
- Это он приходил?
- Он, Нелли и Олег. Но ты так храпел, что они не стали будить. Я сделал вид, что сплю. А то пришлось бы объяснять, почему мы на одном диване. Ну, Павлу и Нелли объяснять не надо, они адекватные.
- А Олег теперь что подумает? – Фелик заерзал под простынёй.
- Наверное, решил, что я ему изменил. Это он так дверью хлопнул. Но мне плевать, я ему ничего не обещал. Это его проблема… Нет, но почему так рано! Я ещё не готов вставать. А ты как хочешь.

Я отвернулся к стенке и натянул простыню на уши. Фелик ещё посидел, потом спустил ноги и зашлёпал в ванную. «Ну, и катись», - мне стало обидно, что утро началось так резко и несуразно. Никакой романтики! Я растянулся по диагонали и стал замедлять дыхание, как при медитации. Снова  провалился в сон.

Скоро мне стало тепло и уютно - кто-то грел бок. Проснулся от того, что не хватало воздуха. Фелькина тяжеленная расслабленная рука сдавила мне грудную клетку, сам он привалился к моему бедру и сопел в ухо. От сердца отлегло: не сбежал от меня от страха, значит, ничего плохого не ждёт. Я потянулся, расправил рёбра и повернулся к нему лицом. Фелько тоже очнулся в этот момент. Его рука всё ещё болталась на моём торсе. Пока он не успел устыдиться своему бессознательному порыву, я тоже приобнял его за талию и ткнулся носом в шею (выше я не доставал). Легко укусил за кадык и  втянул  губами кожу. Вот тебе, засос! Будешь меня помнить. Он лежал, почти не дыша, с закрытыми глазами. Только ресницы беспокойно трепыхались. Надо пресечь любой протест:

- Ой, мне снилось, как мы с тобой тонули. Фелька, ты понимаешь, что нам крупно повезло! – я слегка встряхнул его.

В ответ он судорожно вдохнул воздух и крепко обнял за спину. Ага, осознаёшь, кто тебя спас!

- Меня Наталья Леонидовна просто  бы убила, если бы с тобой что-то случилось.

Фельку даже передёрнуло. Он открыл глаза.

- Не будем ей рассказывать. А то она меня больше не возьмёт на лето.
- Вот потонули бы, и остался бы ты вечным девственником, Фелик.

Мы рассмеялись. Всё ещё не расцепляя рук.

- Я тебе засос поставил… Чтобы ты не сразу забыл про меня, а то ведь уедешь скоро.
- Да не забуду я. Дааа… Такого лета у меня ещё не было!

Я прекрасно чувствовал его возбуждение. А он, думаю, моё. Ну и что будем делать? Только ва-банк!

- А ты знаешь, что девственность можно не только девушке подарить? – я медленно вывернулся из-под его руки и откинулся на спину.
- Догадываюсь…, - он ухмыльнулся без тени смущения, даже с какой-то провокацией в голосе.

Наши простыни вздымались шатрами.

- И что будешь с этим делать? – я кивнул на его возвышенность.
- А то ты не знаешь? – парень смотрел в потолок и хихикал.
- Может, помочь?

Он молчал. Но не сбегал с дивана.

- Что? Молчание – знак согласия?

Он опять  не ответил. Я развернулся к нему и провел рукой снизу вверх по простыне. Фелик зажмурил глаза, задрожал и прикусил губу. Так, не надо торопить события, а дать ему возможность решиться самому, раскрыться.

- Знаешь, я вообще-то хотел скульптором стать. Вернее, и сейчас хочу. Вот в этом году попробую на второе отделение пойти. У меня повышенная тактильная чувствительность. Люблю рельефы.

И снова провёл рукой по его покрывалу, но уже сверху вниз. На этот раз он не сумел сдержать тихий стон. Я быстро продолжил усыпление его бдительности:

- Представляешь, я могу пальцами запомнить любое лицо.

И стал касаться кончиками пальцев его шеи, подбородка, скул, висков. Его голова послушно двигалась за моими прикосновениями. Мне даже показалось, что он ищет мои пальцы губами.

- Вот теперь я точно смогу твой портрет закончить. И новый нарисовать, даже не видя тебя. А знаешь, что ещё чувствительнее пальцев?

Парень замотал головой. Я прикоснулся своими губами к его губам и провёл по ним в разные стороны. Его губы приоткрылись, ресницы взлетели вверх, как потревоженные птицы.

- По-моему, с тебя хватит экспериментов. Ты, Фелик, не торопи события. Всё само собой придёт, и сразу поймёшь, что готов на всё, когда тебе человек понравится.

Батюшки, да что это со мной? На попятную? А быка за рога? А железо ковать? Ведь, больше такой возможности не будет! Я сам себе удивлялся. Но самый маленький остаток разума или совести, или чего-то там из области романтики вякнул из глубин подсознания. Я медленно отстранился, перелез через него и пошёл собирать свои разбросанные шмотки. Фелька обиженно  запыхтел.

- Ты уходишь?
- Да нет, а тебе жрать не охота? Пойдём, перекусим. Что-то вкусненькое должно остаться, - как можно дружелюбнее позвал я и двинулся в кухню.

Ну, конечно! Посередине стола громоздился пакет с Неллиной едой. Как же она могла прийти без презента! И как же головокружительно из него пахло! Знаменитая Неллина выпечка. Скорее кофе! Одетый, Фелька вошел в кухню через пять минут, уже успев посетить ванную, с раскрасневшимся лицом и распущенными волосами. «Молодой кентавр», подумалось мне. Он сразу стал водить носом.

- Ой, чего это там?

Запах свежеиспеченных плюшек и косичек с корицей способен был примирить любых врагов и одолеть любую обиду. Я заметил, что его узкие шортики уже не топорщились так вызывающе. Мало тебе понадобилось времени, однако…

О, летние дни – скоротечное счастье! Но именно эти мгновения врежутся в память надолго, может, навсегда: вместе с запахом кофе, вкусом  уютного тепла, ощущением лёгких случайных прикосновений, когда руки одновременно тянутся за очередным кулинарным шедевром.  После каждого укуса мы мычим от наслаждения и прикрываем глаза. Кусаем снова, и опять мычим и охаем от восторга, не имея сил сдержаться.

- Почище любого секса будут эти булочки, а Фелька? Чего молчишь?
-…не знаю…

3.

Захватив пляжные сумки, мы мчимся к берегу. Скорее нырнуть, броситься в волну, унять жар тела прохладными ласками  дневного бриза! Мои мышцы застоялись, захотелось расправить «крылья». Не сговариваясь, поплыли наперегонки. Конечно, я сразу задохнулся и отстал от спринтера. Зато, первым вернулся на берег и упал на полотенце. Солёная вода и пять минут на солнце, пока я пытался отдышаться, сделали своё дело. Я чувствовал, что вся спина саднит и чешется.

- Гера, у тебя кровь на спине, - Фелька присел надо мной на колени. – Кажется, ранки потрескались.

Он уже готов был разорвать очередного Ральфа Лорана, чтобы перевязать мои раны. Пришлось удержать его от широкого жеста:

- Остановись, Рокфеллер! Пожалуй, съезжу к Павлу, пусть вколет чего-нибудь. А тебе бабушку встречать, не провожай, - пресёк я его попытку проводить меня.

Мы расстались на шоссе. Я поймал такси и поехал к доктору. В больничном отделении царил покой, никакой суеты и нервотрёпки, девушки спали за стойкой. Но услышав мою звучную фамилию, совпадающую с местной знаменитостью, имеющую личную картинную галерею и названную в её честь школу искусств, они встрепенулись. Моя наружность также крайне им нравилась, они тут же узнали во мне недавнего израненного стихией пациента и позвали Павла Евгеньевича.

Павел тут же подбежал ко мне, безжалостно хлопнул по спине в знак приветствия:

- Правильно, что сам пришёл. А то Нелли Ашотовна уже готовит спецоперацию. Вы чем там занимались? У тебя вся спина в крови.  Смотри, и шов разошёлся, правда, не до конца… Садо-мазо? – посмеивался Павел, осматривая мою спину.
-  Да нет, наперегонки плавали. Ну, я и размахался руками. Ой, дай какую-нибудь отраву,  всё ноет…, - проскулил я.

На это мне был налит коньяк и предложен солёный огурец в качестве закуски. И откуда он его взял в стране субтропических фруктов и чурчхел?! Но боль, действительно, притупилась через несколько минут. Врач назвал меня оболтусом, обработал открывшиеся раны и выдал чистую белоснежную футболку.

- Бери, это моя сменка. В твоей, тебя первый же полицейский остановит. Скажи своему партнёру быть поосторожнее с водными процедурами. Вы лучше в ванной и, желательно, чтобы ты был сверху, - уже откровенно хохотал Павел.
- Да брось ты, какому партнёру! Он не определившийся. Послушай, а как ты просёк-то меня?
- Не только тебя, но и друга твоего. Не переживай, определится, и очень скоро. Зуб даю, что несколько месяцев и…. вот, как начнёт о лете вспоминать тоскливой московской зимой… Я вообще-то, таких же голубых кровей, - как-то уж тоскливо произнёс Павел.
- Неужто, и тебя угораздило! Как скажет Нелли, может ещё как-нибудь выпрямится?
- Ничего не выпрямится. Всё уже в хронической стадии, да и староват я для выпрямления. Это вы всё ещё поменять можете. Ты-то точно! Поверь мне, как врачу. Самый не определившийся – это как раз ты.
- Странно, не кажется, …  что на единицу времени и площади слишком много голубей слетелось? Мы с тобой, салага, да ещё и Олег.
- Дааа, и правда…  А вот с этим фруктом проблема. Он сегодня утром так взревновал, когда вас рядышком спящих увидел, что чуть дверь не снёс. И так ругался, пока до машины шли, что я испугался, Нелли Ашотовна его уволит к чёртовой бабушке!
- Не уволит. Она сама мне его сосватала. Пусть теперь и расхлёбывает.

Мы ещё поболтали по-братски, как друзья по «голубому счастью». Павел рассказал грустную историю своей детской неразделённой любви к взрослому человеку, другу его покойного отца, а ныне владельцу элитной прибрежной «опасной зоны», где нас с Фелькой и выловила охрана несколько дней назад. Тот знал о его чувствах, но считал это глупостями, однако опекал и держал при себе доктором по первому вызову, в память о друге. Я с удовольствием выпил двойную порцию болеутоляющей микстуры типа «коньяк», натянул пахнущую больничной дезинфекцией футболку и отправился домой зализывать раны. Проходя по коридору, увидел в большое окно, как из знакомого чёрного Мерседеса вылезает Олег и идёт к центральному входу. Его только не хватало! Не желая встречаться с ним нос к носу, я шмыгнул в туалет и притаился. Не задерживаясь у стойки сестринского поста, шаги торопливо пронеслись в сторону кабинета дежурного врача. Выждав пару минут, я высунулся из убежища, поозирался по сторонам и выскочил из больничных дверей, даже не попрощавшись с девушками.


Когда вошёл на свою территорию, сразу услышал бурные распевные интонации Натальи Леонидовны и Фелькины вялые вздохи и односложные ответы. Ну, всё! Теперь она тебя в оборот возьмёт на весь оставшийся день. А завтра опять куча обязанностей – полив, базар, прополка. Я улыбнулся и отправился наслаждаться своим одиночеством в мастерскую. Привёл её в порядок,  положил последние уточняющие штрихи, протёр палитру и кисти с чувством   «fac officium, Deus providebit» и снова наелся… Вот жизнь, как у кота – поспал, поел, погулял по крышам! 

Не хотелось сегодня ни с кем общаться. Уже чувствовался перебор. Слишком много эмоций за эту неделю обрушилось на мою печень. Но Нелли надо отзвониться. Она сухо выслушала моё приветствие, и я понял, что необходимо срочно поднять лапки.

- Нелли, ты уж прости, не услышал утром, как вы приходили, напились крепко, аж до потери сознания. Вчера у Фелика вечеринка была с одноклассниками на моей территории, а то он побоялся, что ему весь огород снесут… Так и заснули, кто где упал.
- Однако, ты неплохо упал, - в голосе подруги послышались добрые смешливые нотки.
- Зато я уже к Павлу съездил. Он сказал, что всё прекрасно заживает. Дал ещё лекарство стопроцентного действия. Так что не беспокойся.
- Ой, я рада! А то тётка твоя узнает – мне не жить!

У Нелли тоже было своё слабое место. Она страшно уважала и побаивалась бывшую жену своего мужа и по-восточному считала её старшей женой. Да и дядька поддерживал в ней это мнение, отмахиваясь от решения всяких семейных напрягов и проблем: «Позвони Тамаре, она тебе скажет, что делать!». И довольно умывал руки.

После разговора с Нелли, я решил предаться уединению: закрыл все двери с фасада и с тыла, чтобы мышь не прокралась, опустил жалюзи, задёрнул плотные шторы и врубил кондиционер, чтоб не задохнуться. Написал дежурные ежедневные смс тётке и отцу. Правда, пришлось ответить на звонок Павла. Как-то неудобно игнорить человека после задушевной беседы:

- Ты как?  Не встретил Олега в больнице? – тревожно поинтересовался он.
- Нет, в туалете отсиделся, я его первый заметил.

- Ну, это очень большая проблема, скажу я тебе. Он мне целый час душу изливал, как он тебя любит и страдает. Я уж хотел психиатра позвать на помощь. Пришлось ему седативное с собой дать. А он, представляешь, всё на меня вылил и говорит: «Я к тебе ещё завтра заеду, ты на меня успокаивающе действуешь»! Вот ведь, без тени сомнения, что и я в нём нуждаюсь…  Но, честно сказать, я к нему присмотрелся - очень даже хорош, горяч и эмоционален.   Я люблю таких, нервных. Хотя, твой Фелька красивее, конечно. Тут с ним никто не сравнится. И тебе больше подходит. Так что, бум делиться?
- Да забирай ты его со всеми потрохами. Вот уж буду тебе благодарен! Что хочешь - проси, лишь бы он отстал!
- Смотри, я ведь так и душу твою попросить могу, - мы веселились и подтрунивали друг над другом.
- Хоть руку и сердце проси…., нет руку не надо, она вся в масляной краске. Тогда тело могу предоставить.

Мы так хохотали, что ранки опять задёргали. Я пожаловался, и Павел прекратил сеанс смехотерапии. Теперь можно было и полежать при свете ночника, полистать доисторические художественные журналы и покурить кубинскую сигарку, любителем которых был Савва Михеич, и они были рассованы везде, где только ступала его нога.