Двуречие Баяна

Впервые по-настоящему я его даже не увидел, а – услыхал. Мы оказались за одним «круглым», но прямо-таки огромным столом в Национальной библиотеке в Астане, на международном конгрессе, посвященном чтению в современном мире. Реликту в реликте – и что касается чтения, и что касается мира в мире. Выступали разные замечательные международные ораторы. Я добросовестно слушал их. Но когда дали слово очередному из них, я, честно говоря, вздрогнул. И, похоже, не один я. Оратор – запел! Причем запел не канонически, в духе предыдущих выступающих, а необычно страстно и даже азартно. Оказывается, он ошеломил нас всех куском «Манаса» - симпозиум-то международный. Я читал этот фольклорный шедевр и даже в свое время издавал его на русском языке, но в таком, певческом, в какой-то степени даже яростном исполнении, услыхал его впервые. Ни слова не понимая ни по-казахски, ни по-киргизски, я вместе с тем сразу сообразил, о какой батальной сцене пел покамест невидимый для меня в гуще других фигур человек. Сражение добра и зла, света и тьмы – его голос, его настрой и просто его дар прекрасно выражали это животрепещущее противоборство.
Баянгали Алимжанов не просто поэт и прозаик, он – еще больше –  ж ы р а у.  То есть импровизатор и даже - еще больше -  м а н а с ч и,  человек, наизусть знающий от строчки до строчки великий киргизский эпос «Манас» и способный прекрасно исполнять его даже без музыкального сопровождения перед любой аудиторией: от руководителей государств до рядовых крестьян и чабанов, не говоря уже о высоколобых участниках всевозможных международных коллоквиумов.
Мы познакомились. Невысокий, ладный крепыш с очень живыми, не по-азиатски большими глазами, очень импульсивный, хотя уже и в серьезных летах, с крепкой рукой: боксер, как бы оправдываясь, скажет он мне после рукопожатия.
Еще больше, чем это первое крепкое, по-мальчишески искреннее рукопожатие, сразу же сблизило нас и то, что у нас оказался общий, хотя, увы, уже и покойный, друг – Рахимжан Отарбаев. Прекрасный современный нехрестоматийный казахстанский писатель, до срока сгоревший и в своем творчестве, и в своей судьбе. У них, мне показалось, есть что-то общее – оба порывисты, откровенны, порой безапелляционны. Но в творчестве они разные. Рахимжан ходил по земле: он очень приметлив, едок, умеет самую прозаичную мелочь возвести в скупую художественную деталь. Баянгали – со временем я его стал называть на русский, сказительный манер просто «Баян» – витает в облаках. Да, он и в своей прозе больше поэт. Чудесное романтическое слово, очень часто с природным казахским акцентом, точнее оттенком. Его проза тяготеет к сказке. Не зря одна из его главных вещей так и называется – С к а з. О чем бы он не писал – о войне, которая смертно опалила и его отца, о далеком ли прошлом, о ближнем – о временах позднего СССР и о перестройке, - но всегда проникновеннее всего возвращается к детству. К аульной природе, к людям земли и степи, которые в его исполнении непременно оказываются еще и людьми неба. Привольного и прекрасного, возвышенного и сурового, как и сама казахстанская степь.
Недавно прочитал в «Комсомолке», как знакомая мне журналистка Дарья Асламова спросила у одного индусского ученого, почему, на его взгляд, индийские программисты, индийское программное обеспечение намного обогнали даже своих китайских коллег, при том, что у китайцев усердия, да и таланта, не меньше, чем у индусов?
Ученый ответил: дело не только в математическом складе ума, но и в английском языке, в родном языке компьютерного века. В Индии он живет веками. Он здесь до сих пор государственный язык, индиец его знает с детства. Язык и дает этой нации фору в современном электронно-компьютерном мире.
Великий резервный ресурс Казахстана – во всех сферах – русский язык, в силу многих причин практически родной для всех казахстанцев. Прочитайте эту книжку моего нового друга. Вы увидите множество перекликов с русской душой и русской прозой. Сам язык Баянгали сочный, о р и е н т а л ь н ы й  и одновременно - впитавший, как с молоком матери - много русского: ведь Казахстан по знанию нашего языка действительно наиболее «русский» из всех центральноазиатских республик бывшего СССР.
Творчество Баянгали Алимжанова во многом и своеобразно именно этим чудесным перекрестным опылением. Здесь и киргизская «Илиада» под названием «Манас», здесь и родная казахстанская почва, трудное детство и отрочество, изломы судьбы – в 1986-м году молодой Баян вместе с тысячами своих ровесников стоял под декабрьскими морозами на главной площади Алма-Аты – то было стояние за возрождение молодого и древнего Казахстана… И навеки сохранившееся в его душе, ведь друг мой родом из  Ц е л и н о г р а д с к о й  области, а вырос в двукровном междуречье Волги и Урала, - русское слово, с его неизменным поэтическим подтекстом.
Это - первая книга писателя в Москве, и я надеюсь, что она найдет родственный отзвук у российских  читателей.