Роберт Говард - Кричащий череп Тишины

Кричащий череп Тишины
(Череп Тишины)

Robert Howard: The Screaming Skull of Silence (The Skull of Silence)

«И дюжина смертельных пятен украсила его -
На челюсти, на голени, бедре.
Он постучал по черепу костяшкой пальца
И рассмеялся - но можно ли назвать то смехом -
Над миллиардом граней смерти,
Что заблестели в его сверкающих глазах».

Люди до сих пор называют этот день «Днем королевского страха». Ибо Кулл, правитель Валузии, был всего лишь человеком. Никогда ещё не было более смелого человека, но всё имеет свои пределы, даже мужество. Конечно же, Кулл познал, что такое мрачные предчувствия и холодный шепоток страха, внезапно обрушивающийся ужас и даже тень неведомого кошмара. Но было это ничем иным как проблесками в тенях его разума, вызванными главным образом неожиданностью или некоторой отвратительной тайной или сверхъестественными вещами - скорее отвращение, чем реальный страх. Так как настоящий страх был редким явлением для него, люди запомнили этот день.
Это было время, когда Кулл познал Страх - суровый, ужасный и абсурдный, и его мозг был подавлен, а его кровь заледенела в жилах. Поэтому люди говорят о времени Страха Кулла, но они не говорят об этом с презрением, и Кулл не чувствует стыда. Нет, поскольку это дело лишь увеличило его бессмертную славу.
Так это было. Кулл спокойно сидел на своем троне, слушая лениво разговор Ту, главного советника, Ка-ну, посла из Пиктских земель, Брула, который был правой рукой Ка-ну, и  Кутулоса-раба, который был к тому же самым великим учёным во всех Семи Империях.
- Всё это иллюзия, - говорил Кутулос, - всё это внешние проявления основной Реальности, которая выше человеческого понимания, поскольку нет никаких вещей, которыми конечный ум может измерить бесконечность. Человек может лежать в основе всего, или каждая естественная иллюзия может обладать базовой сущностью. Все эти вещи были известны Рааме, величайшему разуму всех времен, который эоны назад освободил человечество от контроля неизвестных демонов и поднял расу до её высот.
- Он был могучим некромантом, - сказал Ка-ну.
- Он не был колдуном, - сказал Кутулос, - он не был что-то бубнящим, бормочущим чародеем, гадающим по потрохам змей. Никакого фиглярства не было в Рааме. Он усвоил Первоначальные Принципы, знал Элементы и понимал силы природы, которые, действуя по естественным причинам, приводят к естественным результатам. Он совершал свои неоспоримые чудеса благодаря тренировке своих способностей естественным образом, которые были такими же простыми для него, как разжигание огня для нас, и столько же за пределами нашего круга знаний, как разжигание того же огня для наших обезьяноподобных предков.
- Тогда почему он не открыл все свои секреты людям? - спросил Ту.
- Он знал, что не хорошо человеку знать слишком много. Какой-то злодей подчинил бы себе всю расу, а возможно и всю вселенную, если бы знал то, что знал Раама. Человек должен учиться сам и раскрывать свою душу во время учения.
- Тем не менее, ты говоришь, что всё это иллюзия, - упорствовал Ка-ну, проницательный в государственном ремесле, но не знающий философии и наук, и уважающий Кутулоса за его знания. - Как так? Разве мы не слышим, не видим и не чувствуем?
- Что такое зрение и звук? - возразил раб. - Является ли отсутствие звуков тишиной, а тишина - отсутствием звуков? Отсутствие вещи не является материальной субстанцией - это ничто. И как вообще ничто может быть?
- Тогда почему? - спросил Ка-ну, словно озадаченный ребёнок.
- Это внешний вид реальности. Как тишина; где-то существует сущность тишины, душа тишины. Ничто - это нечто особенное; отсутствие настолько абсолютное, что оно принимает материальную форму. Сколько из вас когда-либо слышали полную тишину? Ни один! Всегда есть какие-то посторонние шумы - шёпот ветра, трепетание крыл насекомого, даже рост травы, а в пустыне  - шорох песков. Но в центре тишины нет звука.
- Раама, - сказал Ка-ну, - давно запер призрака тишины в большом замке и запечатал его там на все времена.
- Да, - сказал Брул, - я видел этот замок - большую чёрную крепость на одиноком холме в дикой местности Валузии. С незапамятных времен он был известен как Череп Тишины.
- Ха! - теперь Кулл заинтересовался разговором. - Друзья мои, я хотел бы взглянуть на него!
- Владыка, - сказал Кутулос, - нехорошо вмешиваться в то, что Раама сделал. Ибо он был мудрее любого человека. Я слышал легенду о том, что он своими искусствами заключил в тюрьму демона, - не своими искусствами, скажу я, но благодаря знаниям о природных силах, и не демона, но некий элемент, который угрожал существованию всей расы.
Сила этого элемента проявляется в том, что даже сам Раама не смог его уничтожить - он только заключил его в тюрьму.
- Хватит, - нетерпеливо сказал Кулл. - Раама умер столько тысяч лет назад, что я даже не хочу думать об этом. Я собираюсь на прогулку, чтобы найти этот Череп Тишины; кто едет со мной?
Все, кто слушал его, и сотня Красных убийц, самая могущественная военная сила Валузии, отправились с Куллом, когда он покинул королевский город на рассвете. Они направились к горам Зальгары, и после многих дней поиска натолкнулись на одинокий холм, поднимающийся мрачно над окружающим плато, и на его вершине находился большой замок, чёрный как смерть.
- Это то место, - сказал Брул. - Ни один человек не живет в ста милях от этого замка и не жил, сколько помнят люди. Эти земли избегают, считая их проклятыми.
Кулл остановил своего огромного жеребца и огляделся. Никто не проронил ни слова, и Кулл почувствовал странную почти осязаемую тишину. Когда он заговорил, все почувствовали это. Королю казалось, что волны мёртвой тишины исходят от высокого замка на холме. Ни одна птица не пела в окрестностях, и даже ветер не шелестел ветвями чахлых деревьев. Когда всадники Кулла направились вверх по склону, стук копыт по камням казался тихим и каким-то далеким, звуки словно умирали, не порождая эхо.
Они остановились перед замком, который затаился здесь, как тёмный монстр, и Кутулос снова попытался переубедить короля.
- Кулл, подумай! Если вы разрушите эту печать, вы можете выпустить в мир монстра, с чьим могуществом и безумием никто не сможет совладать!
Кулл, сгорая от нетерпения, лишь отмахнулся. Он был во власти капризной извращённости, недостатка всех королей, и хотя обычно действовал разумно, он уже принял решение и не был намерен отклоняться с выбранного пути.
- На печати есть древние письмена, Кутулос, - сказал он. - Прочти их мне.
Кутулос неохотно спешился, и остальные последовали его примеру, за исключением обычных солдат, которые сидели на лошадях, как бронзовые изваяния в бледном солнечном свете. Замок смотрел на них, как слепой череп, потому что не было никаких окон в стенах и только одна огромная железная дверь, запертая на засов и опечатанная. Судя по всему, внутри был всего лишь один зал.
Кулл дал несколько указаний относительно расположения солдат и был раздражён, когда обнаружил, что вынужден повышать свой голос, чтобы командиры поняли его. Их ответы донеслись до него смутно и неразборчиво.
Кулл подошёл к двери, следом четыре его товарища. На раме рядом с дверью висел любопытный резной гонг, по-видимому, из нефрита - своего рода зеленоватая тень. Но Кулл не был в этом уверен, потому что перед его изумленным взглядом цвет менялся и переливался; иногда казалось, что его взгляд проникает в неведомые глубины, а иногда - скользит по крайнему мелководью. Рядом с гонгом висел молоток из того же странного материала. Он легко ударил в него, а затем ахнул, почти ошеломлённый грохотом звука, который последовал за этим, - словно все земные шумы сконцентрировались здесь.
- Прочитай писания, Кутулос, - приказал он, и раб наклонился вперёд в страхе; без сомнения, эти слова были вырезаны самим великим Раамой.
- То, что было, может случиться снова, - прочитал он, - тогда остерегайтесь все сыны человеческие!
Он выпрямился с выражением ужаса на лице.
- Предупреждение! Предупреждение от самого Раамы! Остановись, Кулл, остановись!
Кулл фыркнул и вытащил меч, сорвав скрепляющую печать, начал рубить большой металлический засов. Он бил снова и снова, осознавая тишину, с которой падали удары. Засов упал, дверь распахнулась.
Кутулос закричал. Кулл пошатнулся, заглянув внутрь, - камера была пуста? Нет! Он ничего не увидел, нечего было видеть, но почувствовал, как воздух запульсировал вокруг него, когда нечто вышло из этой грязной камеры в окружении огромных невидимых волн. Кутулос наклонился к его плечу и прокричал - его слова доносились словно с огромного расстояния:
- Тишина! Это душа всей Тишины!
Звуки исчезли. Лошади бросились прочь, а их всадники рухнули лицом в пыль и лежали, хватаясь за головы руками, беззвучно крича.
Один только Кулл стоял прямо, выставив перед собой свой бесполезный меч. Безмолвие! Полное и абсолютное! Пульсирующие, вздымающиеся волны тихого ужаса! Мужчины открывали рты и кричали, но звука не было!
Тишина проникла в душу Кулла; вонзила когти в его сердце; пронзила щупальцами из стали его мозг. Он стиснул лоб от жуткой боли; его череп разрывался, крошился на части. В волнах ужаса, охвативших его, Кулл увидел красные и колоссальные видения - Тишину, распространяющуюся над Землей, над всей Вселенной! Люди погибали в тишине; рёв рек, рокот океанских волн, шум ветров дрогнул и перестал быть. Все Звуки были заглушены Тишиной. Тишиной, разрушающей души, уничтожающей мозг, - уничтожающей всю земную жизнь и поднимающейся в небо, сокрушая даже пение звёзд!
И тогда Кулл познал страх, ужас, испуг, - подавляющий, омерзительный, губящий душу. Взглянув на отвратительные деяния в своём видении, он пошатнулся и закачался словно пьяный, испугавшись самого страха. О боги, всё что угодно - за звук, самый слабый, тихий шум! Кулл открыл рот, как ползающие позади него маньяки, и его сердце почти лопнуло в груди, пытаясь издать звук. Пульсирующая тишина насмехалась над ним. Он ударил по металлическому порогу своим мечом. И всё же вздымающиеся волны вытекали из замка, царапая его, раздирая его, насмехаясь над ним, как сущность, наделённая ужасной Жизнью.
Ка-ну и Кутулос лежали неподвижно. Ту извивался на животе, сжимая голову руками, и беззвучно выл, как умирающий шакал. Брул валялся в пыли, как раненый волк, слепо цепляясь за свои ножны.
Теперь Кулл мог почти увидеть форму «Безмолвия», страшной Тишины, которая наконец выбралась из своего Черепа, чтобы разбить черепа людям. Она извивалась, она корчилась в ужасных обрывках и тенях, она смеялась над ним! Она жила! Кулл пошатнулся и опрокинулся, и случайно ударил обессилевшей рукой в гонг. Кулл не слышал ни звука, но почувствовал явный трепет и отступление волн от него - незначительное, непроизвольное, точно так же человек отдергивает руку, коснувшись пламени.
Ах, старый Раама оставил защиту для народа даже после смерти! Ошеломлённый мозг Кулла внезапно разгадал загадку. Море! Гонг был похож на море, переливающееся зелёными оттенками, никогда не останавливающееся, сейчас глубокое, а после мелкое - никогда не молчавшее.
Море! Вибрирующее, пульсирующее, гудящее каждый день и ночь - величайший враг Тишины. Покачиваясь, испытывая головокружение, тошноту, он поднял нефритовый молоток. Его колени дрожали, но он схватился одной рукой за раму, сжимая в другой молоток мёртвой хваткой. Тишина гневно закружилась вокруг него.
Смертный, кто ты против меня, той, что старше богов? До Жизни была я, и буду, когда Жизнь умрёт. До того, как родился звук, Вселенная молчала и снова будет так. Ибо я буду распространяться по всему космосу и убивать Звук - убивать Звук - убивать Звук - убивать Звук!
Рёв Тишины бился в кавернах разрушающегося мозга Кулла в ужасных монотонных песнопениях, когда он ударил по гонгу снова и снова - и снова!
И при каждом ударе Тишину словно отбрасывало назад - дюйм за дюймом, дюйм за дюймом. Назад, назад, назад. Кулл удвоил силу ударов. Теперь он мог расслышать далёкий звон гонга над немыслимыми пустотами тишины - как будто кто-то на другой стороне Вселенной царапал серебряную монету гвоздём от подковы. При каждой крошечной вибрации Тишина колебалась и дрожала. Щупальца уменьшились, волны сжались. Тишина отшатнулась.
Назад, назад, назад и назад. Теперь клочья извивались в дверном проёме, а позади Кулла люди скулили и поднимались на колени, их головы были опущены, глаза пусты. Кулл оторвал гонг от рамы и шагнул к двери. Он сражался всегда до конца, без компромиссов для себя. Сейчас уже не возможно было запереть на засов огромную дверь. Вся Вселенная наблюдала за человеком, оправдывающим существование человеческого рода, добирающегося до высот славы в своем наивысшем искуплении.
Он стоял в дверном проёме и противостоял волнам, которые висели там, нанося непрерывные удары в гонг. Вся преисподняя потекла навстречу ему от испуга твари, в чью самую последнюю обитель он вторгся. Вся Тишина снова находилась в камере, вынужденная отступать перед непобедимым грохочущим Звуком - Звуком, в котором соединились, казалось, все звуки и шумы земли, заключенным в тюрьму знающей рукой, которая давно покорила Звук и Тишину.
И здесь Тишина собрала все свои силы для последней атаки. Кошмарное беззвучное ледяное и бесшумное пламя поднялось над Куллом. Это была тварь, изначальная и настоящая. Тишина - отсутствие звука, сказал Кутулос - Кутулос, который теперь корчился на земле и изрыгал пустые слова в ничто.
Здесь было больше, чем отсутствие - отсутствие настолько полное, что стало присутствием - абстрактной иллюзией, которая стала материальной реальностью. Кулл пошатнулся, он был ослеплён, ошеломлён, почти не чувствовал натиска космических сил, обрушившихся на него, на его душу, тело и разум. Стиснутый извивающимися щупальцами, грохот гонга снова умер. Но Кулл не останавливался. Его измученный мозг дрожал, но он оперся ногами о порог и сильным рывком толкнул своё тело вперед. Он столкнулся с материальным сопротивлением, словно стена сплошного огня, горячее пламени и холоднее льда. Тем не менее, он двигался вперёд и чувствовал, что она уступает - уступает.
Шаг за шагом, фут за футом он прокладывал путь в палату смерти, гоня Тишину перед собой. Каждый шаг был жестокой демонической пыткой, каждый фут - бушующим пеклом. Плечи Кулла поникли, голова опустилась, но рука поднималась и опускалась, нанося ритмичные удары, Кулл пробивал себе дорогу, и большие капли крови стекали по его лбу и непрерывно капали вниз.
Позади него люди начали подниматься, ослабленные и чувствующие головокружение от Тишины, которая вторглась в их мозг. Они заглянули в дверь, где король сражался в смертельной битве за Вселенную. Брул слепо пополз вперёд, таща за собой свой меч, всё еще ошеломлённый, и только благодаря своему инстинкту, который велел ему следовать за королем, даже если его путь уводит на дно бездны.
Кулл заставил Тишину отступать шаг за шагом, чувствуя, что она становится всё слабее и слабее, чувствуя, что она уменьшается. Теперь звук гонга звенел и всё рос и рос. Он заполнил комнату, землю, небо. Тишина съёжилась перед ним, и, когда Тишина лишилась сил и была загнана в себя, она приняла отвратительную форму, которую Кулл видел, но не мог разглядеть. Его рука казалась мёртвой, но огромным усилием он увеличил свои удары. Теперь Тишина корчилась в тёмном углу и сжималась, сжималась. И вот, последний удар! Весь звук Вселенной устремился в одном ревущем, кричащем, звенящем, сокрушительном взрывном звуке! Гонг разлетелся на миллион вибрирующих фрагментов! И Тишина закричала!