Осенний поцелуй

Проходит ли первая любовь? Проходит, у тех, кто не был влюблен. У любивших искренне, остается «послевкусие»(с)





Лето, Адлер и крики чаек ...
В моих наушниках. Я иду по осеннему скверу и жмурюсь от солнца, путаясь в летящих паутинках и тёплых, будто расплавленных и медленно и расслабленно текущих мыслях, мурча от удовольствия.
Бабье лето, моя любимая пора года и вообще жизни.
Все , ну или почти все устаканилось, настоялось и приобрело правильные
очертания. Шлейф от любимого парфюма стал визитной карточкой и уже
не хочется экспериментов.
Классика и высший класс, почти во всем облике, но что-то выпадает
из этого идеального ряда, нарушает годами старательно созданный образ,
нарушает порядок.
Это новая причёска. И ещё взгляд. Прической сегодня, пожалуй,
никого не удивишь, никакой, хоть лысой ходи, хоть с гнездом для аиста
на голове. Никто не обратит внимания, всем пофиг.
Да и в глаза никто никому не смотрит, не говоря уже о том, чтобы прислушиваться к чьему-то тихому мурчанию, у всех своя мелодия в наушниках, своя картинка перед глазами и свой давно протоптанный маршрут. Все идут к цели, неважно большой или маленькой, но цель придаёт ускорение.
Я же не спешу никуда, совершенно бесцельно шатаюсь по старому
скверу, который многое помнит.

Воспоминание первое:
Когда-то давным давно я жила совсем недалеко от этого сквера,
он был очень красивый, впрочем, он и сейчас ничуть не изменился:
весной он утопал в огромных кустах сирени и жасмина и ещё там цвели
акации. Смешиваясь, эти ароматы пьянили и заставляли влюбляться.
Я так и сделала. Мне было восемнадцать, ему девятнадцать.
Он сидел на скамейке, утопающей в кустах жасмина и курил Ньюпорт.
Я шла мимо и запахи моих духов, жасмина и сигарет смешались и произошла химическая реакция.
Я так и не попала тогда на лекцию по органической химии, а он прогулял
философию. Оказалось, что мы из одного вуза, он был второкурсником,
я первокурсницей.
Химия и философия увлекли нас настолько, что мы и не заметили как
наступил август.
Адлер...крики чаек, мы целуемся по пояс в воде, а вот мы за столиком в любимой кафешке, а вот мы в аэропорту и пора домой.
Почему я не сохранила эти фотографии?

Воспоминание второе:
Осень и расставание... Печаль моя светла(с) На той же скамейке в том же сквере.
Он говорит, что наши отношения изжили себя,  что мы слишком разные
и что я достойна лучшего.
Я почему-то в это не верю. Хотя это правда, но я не хочу слышать этого.
Я продолжаю верить в сказку: а потом они поженились и жили счастливо
и умерли в один день...
Я упрямо продолжаю ходить только этой дорогой, мимо кустов жасмина
и уютной маленькой скамеечки годами, кругами.
Нет, наверное, память обманывает меня или это художественное преувеличение. На самом деле я ходила этим маршрутом вплоть до декабря. Всего лишь.
Потом я узнала, что он женился на своей сокурснице и вычеркнула его
из своей жизни, заблокировав память.
В то время я ещё понятия не имела о психоанализе, о существовании
сознательного и бессознательного, иначе я бы ничего не блокировала
и не бродила бы сейчас, двадцать лет спустя, по запущенному скверу.
И вот этот позорный эпизод не вылез бы из подсознания именно сейчас,
когда я прохожу мимо церкви, ныне действующей, а тогда в том далеком
декабре, бывшей музеем атеизма.
Мне тогда было плевать и на атеизм и на религию, впрочем как и сейчас.
Не знаю почему, но я тогда остановилась возле этого храма чего-то там и
пожелала своему любимому всего самого плохого.
Без какой-либо конкретики.
И ещё: я была уверена, что мы встретимся через много лет и он пожалеет
о своём предательстве, что я возьму реванш.
Потом я узнала, что у него родился сын и что после его рождения, он тут же разошёлся с женой.
Он больше не женился, после окончания вуза работал хирургом,
начал пить, хирургию пришлось оставить.
Когда я об этом узнала, мне даже было жаль его, я знала, что он был
талантливым хирургом.
Это было его призвание: хирургия, уже на третьем курсе он посещал
хирургический кружок, ассистировал на операциях и на кафедре висела
его фотка, где он с группой юных хирургов что-то там препарировал.
Ещё один позорный эпизод услужливо предоставлен памятью:
Я крадусь вечером по темному коридору кафедры, никого нет, но
вахтёр или уборщица могут появиться в любой момент.
Фотка висит на стене под стеклом. Я разбиваю стекло и достаю фотку.
Бегу домой и там ножницами вырезаю его, остальную компанию выкидываю.
Это было единственное его фото на память, потому что те летние
морские фотографии я порвала на мелкие клочки сразу после расставания.
А эта фотка и сейчас лежит в моей сумочке.
Нет, я не ношу ее с собой постоянно. Просто вот такое совпадение.
Я взяла с собой книгу, почитать в дороге, Мастер и Маргарита, просто
первое, что увидела на полке.
Книгу подарил мне он и она каким-то чудом сохранилась после множества переездов.
Открыла книгу в самолёте и из неё выпала старенькая обрезанная фотка.
Это все, что осталось у меня из воспоминаний о первой любви.

Я открыла книгу наугад и начала читать, чтобы как-то отвлечься от
дурацких воспоминаний.
Но как назло открыла на той странице, где Маргарита шла с желтыми цветами и...мне таааак захотелось желтых хризантем!
А они, желанные, смотрели на меня с близлежащей клумбы, наклонив печально свои золотые головки и просто просились ко мне в руки.
Как же давно никто не дарил мне цветов, последний раз прошлой зимой,
когда я болела, мне прислали огромный букет экзотических орхидей с работы, было, конечно, приятно, но это не то...
Все не то... Я уже хотела наплевав на все правила хорошего тона, пойти и нарвать хризантем, но тут ко мне на скамейку подсел седовласый мужчина в рясе, видимо батюшка или как там их религиозные называют,
рядом же церковь, так что ничего удивительного.
Конечно, при нем рвать цветы с клумбы я не стала, а вместо этого опять
открыла книгу на той же странице и... опять выпала фотография.
Он наклонился и поднял ее, стал пристально рассматривать и на лице его
появилась едва заметная улыбка.
Пока он рассматривал фото, я рассматривала его и ничего не понимала...
Я откуда-то знала этого человека, но не могла вспомнить откуда.
—Не узнаешь?—обратился он ко мне низким до боли знакомым голосом.
И представился:—Отец Сергий
—Да и ничего странного, я и сам бы себя теперь не узнал, вон какой
красавчик был, он ткнул пальцем в фотографию, ведь я ещё совсем и не
старый, всего на год старше тебя, я помню, а выгляжу сейчас как твой отец. Рано поседел, жизнь не баловала, да я не жалуюсь, грех это.
Он перекрестился.
Я не могла произнести ни слова от неожиданности и нереальности
происходящего. Просто смотрела на него и постепенно узнавала в нем
того самого Сережку.
Он долго рассказывал о себе, как он чуть не покончил жизнь самоубийством, как у него был алкогольный делирий, как все от него
отвернулись в один момент и только у Бога он нашёл защиту и пристанище.
—Ты женат?—единственный вопрос, который я ему задала.
—Нет, конечно, в моем сане не положено, да и не надо мне этого.
—Тогда поцелуй меня, как тогда, помнишь?
—Здесь? Но ведь грех..—изумился он.
—Мне плевать, если помнишь, я грешу и не каюсь, инквизиторов тут нет,
так что...
Он наклонился ко мне, но я вдруг передумала.
—Я хочу хризантем, вот этих,—я указала на клумбу.
— И не вздумай опять пугать меня грехом, не тебе это делать, ты ведь и есть мой первый грех.