Сюрприз

Как-то в конце 90-х годов прошлого века ехала я в Минеральные Воды из дальнего северного города Ноябрьска, где гостила у брата - нефтяника. Стояли лютые морозы. Во время пересадки в Сургуте на другой поезд, мне помог пожилой мужчина. Видя, что я закрыла лицо шарфом и с трудом передвигаюсь с вещами по обледенелому переходу, он без слов взял часть моего багажа и подставил локоть, чтобы я смогла опереться. Так мы пошли быстрее и наконец добрались до ожидавшего нас поезда. Тут оказалось, что у нас билеты в один вагон, более того, мы попали в одно купе, поскольку в вагоне компактно разместилась бригада вахтовиков с буровой, а меня попросили перейти в купе к этому мужчине.

Устроив багаж и немного отдышавшись, мы познакомились. Звали его Илья Сергеевич. Высокий, крепкий мужчина, разменявший уже восьмой десяток, он располагал к себе доброй улыбкой и внимательными синими глазами. Следы былой красоты притягивали взгляд. Мужественное лицо с ухоженной седоватой бородой и абсолютно белая вьющаяся шевелюра на голове. Одет современно - джинсы, толстый вязаный свитер, дубленка, добротная шапка-ушанка, на ногах – унты.

Мне в то время было около пятидесяти лет и я, занимаясь писательским делом, с интересом изучала характеры людей, их типажи и удивительные судьбы.
Путь предстоял длинный, впереди - пять дней дороги по тайге, болотам и зимним красотам. Три дня мы ехали в купе вдвоем, и только в середине пути к нам подселили двух ребят-студентов.
В дороге свои законы, пассажиры обычно делятся со случайными попутчиками и едой, и самыми потаенными секретами, раскрывая душу тем, с кем потом никогда уж не встретятся.

Так и у нас. Едва освободившись от верхней одежды и познакомившись, мы извлекли каждый свои запасы провизии и заставили пакетами и банками весь столик. И если у меня больше были сладкие угощения, то у Ильи Сергеевича, наоборот, появилась "тяжелая артиллерия". Он предлагал отведать запеченного глухаря, рассказав в подробностях, как охотился на него в тайге. Да и приготовлена птица была с яблоками и клюквой - опытной мужской рукой. Связка вяленой рыбы, сушеные и соленые грибы, мороженая клюква в пластиковой бутылке, кедровые орешки, и еще много чего извлёк он из увесистого рюкзака.
 
Удивительный русский человек - столько радости от хлебосольства, от того, что кто-то тебя слушает и хвалит твои угощения. Это же, как бальзам на душу… Я слушала умудренного жизнью интересного собеседника и пробовала всё, чем он так душевно потчевал.
За дни бесконечной дороги много узнала нового и необычного. Мы каждый день говорили и говорили обо всём до полуночи, пока сон не сковывал рассказчика на самом интересном месте. Он что-то невнятно бормотал, а потом тихо посапывал, отвернувшись к стенке.   
На рассвете мы поднимались и пили чай с северными травами: брусничным листом, клюквой и лесной малиной. Пили не по одному стакану, а много, до обеда, за разговорами не замечая времени. Илья Сергеевич помнил все события до мельчайших деталей, начинал рассказ с того места, где сон прервал его. Говорил, словно открывал новую книгу.

А рассказывать ему было что. Тем более, когда долго хранишь в душе то, что не каждому можно и нужно открывать, в конце концов хочется вдруг выплеснуть накопившиеся боль и радость, страдания и тревоги, сомнения и победы.    
И он раскрылся, как бутон розы под теплыми солнечными лучами, встретив достойного собеседника – любопытного, но неназойливого.

- Да, лучшие свои годы я прожил на Севере. А родился в казачьем хуторе под Ростовом. Пока были живы родители, получил среднее образование, работал в сельском хозяйстве. Потом женился, но детей Бог не послал.  Не так уж много мы и прожили с женой, она как-то вдруг тяжело заболела и вскоре умерла.
Малая родина больше не держала, родителей тоже похоронил, рядом с женой.
И вот в поисках лучшей жизни уехал с другом на Север, устроился на буровой самого отдаленного месторождения, где морозы зимой достигали 60 градусов, а летом комары не давали дышать. Вахтовался. Жил в Сургуте, в общежитии Управления буровых работ. 
Со временем приобрел собственный балок - крепкий деревянный дом. Зарплаты тогда были достойными, с различными доплатами - северные, за работу в выходные и праздничные дни, за разъездной характер работы и другие. Кроме того, часто начисляли премии за перевыполнение плана добычи нефти.
Постепенно обжился, устроил свой быт, но «второй половинкой» так и не обзавелся, хотя и были встречи с женщинами, но ни одна из них не зацепила «за живое». Обычно не я выбирал, а меня выбирали и обхаживали, но скоро это надоедало, и я вновь погружался в покой «гордого одиночества».
 
Так и жил без особых тревог и волнений, пока однажды невероятный случай не перевернул мою жизнь, но об этом расскажу завтра, а сейчас – спать, спать, - и рассказчик тут же забылся, уткнувшись лицом в подушку.
А я не могла уснуть, всё думала и думала, что же это за случай с ним произошел, который жизнь-то перевернул…

Утром, едва проснувшись, я принесла кипяток, заварила большую кружку чая и с улыбкой встретила отдохнувшего за ночь Илью Сергеевича, бодрого после зарядки в тамбуре.
- Ну, ну и что же тогда случилось? - не терпелось мне, а довольный рассказчик, подогреваемый моим любопытством, просто расцвел от удовольствия воспоминаний и вновь погрузился в рассказ, прихлебывая невероятно душистый чай из тонкого стакана в подстаканнике, который встретишь только в поездах дальнего следования. 
- Как-то заскучал я по родным местам, родителей вспомнил, друзей... И решил провести отпуск в своем хуторе. Конечно, родительский дом, старый еще во времена моего детства, без ухода постепенно разрушился, усадьба заросла бурьяном, деревья одичали. А вот соседи остались. Особенно близко мы там дружили с теткой Пелагеей, у которой была единственная дочь Дарья. Еще детьми мы бегали по пыльной улице да на речку купаться, хотя и была девочка младше меня на несколько лет.

Повзрослев, Дарья так и осталась жить в этом доме с престарелой матерью. Работала дояркой на ферме. Мужиковатая, с грубым голосом, она росла вверх, пока не обогнала всех знакомых ребят. Пары ей в хуторе не нашлось, осталась, как говорили хуторяне, старой девой. Еще после смерти жены мне сватали Дарью, но тогда я о женитьбе даже не думал, тем более, с такой дылдой и быстро уехал из этих мест.
   
А Дарья стала отменной хозяйкой: и на работе в передовиках ходила, и за матерью смотрела, и дом с огородом держала в порядке. К ней шли соседки за рассадой и хлебом, зная, что у нее всегда всё есть, причем, что бы она ни делала, будь то прополка грядок, или побелка дома, делала это лучше всех - аккуратно, с выдумкой.  Только жаль, личная жизнь не сложилась. Не было ни мужа, ни потомства, хотя она так любила детей - каждого встречного ребенка на улице угощала конфетами или пирожками, тискала и восторгалась. 
Обо всём этом я вспомнил, собираясь в отпуск и надеясь пожить у Дарьи, в ее большом доме.

Наступил июнь, стало тепло и радостно. Город, построенный в тайге, расцветал каждой весной вместе с природой. Тайга в это время невероятно красива – зеленеет трава рядом с участками снега, не успевшего растаять в тени, на солнечных опушках уже начинают цвести ранние ягодники, а весенняя симфония птиц разносится далеко окрест. 

В ожидании отпуска, я купил билет на самолет до Ростова и заказал переговоры с Дарьей. На следующий день в назначенное время на другом конце провода услышал неповторимый голос, который никогда не спутаешь ни с чьим другим.  Дарья очень обрадовалась, что через много лет не забыл ее и даже хочу приехать и пожить в их доме. Более того, она сказала, что тоже оформит отпуск, чтобы уделить мне больше внимания. 
Я тоже был рад, ведь смогу приехать, как домой. Посещу могилы предков, пройдусь по родным улицам, искупаюсь в той же речке…
Дарье сказал, что приеду с сюрпризом, о котором она и не мечтала, имея в виду великолепные шкуры соболей, на которых сам охотился в тайге. «Будет ей, как царице, и шуба, и шапка», - думал я, поскольку других претенденток на этот мех у меня тогда не было. 

В выходной день вечером, в приподнятом настроении, так как до вылета у меня было еще три дня, пошел с друзьями в баню, где получил основательный заряд бодрости и силы. Чаепитие там продлилось до полуночи.

Домой возвращался поздно, ночь была темной, но я шагал уверенно, полный радужных мыслей. И вдруг почти у дома, от мусорных контейнеров напротив, услышал какое-то всхлипывание и писк.

Дыхание остановилось… Тело напряглось, я прислушался… Слух не обманул, и я быстро побежал в сторону странных звуков. Они привели к куче картонных коробок, разбросав которые, в одной из них, в тряпье, я увидел новорожденного ребенка… 
Он был весь в слизи и крови, а от живота тянулась толстая пуповина.

Что делать? Я стоял, как под гипнозом, несколько секунд, ошарашенный увиденным. Младенец хрипло плакал, ища что-то маленьким беззубым ртом. Лицо красное и сморщенное. От движений он развернулся и барахтался в куче грязных тряпок голышом.
Очнувшись от шока, я набрал в грудь воздуха и наклонился к живой находке. «Бери, бери, спасай его быстрей!» - кричала моя совесть.

И тогда, раскрыв большую спортивную сумку с банными полотенцами, быстро положил туда посиневшего от холода младенца.  Ребенок, почувствовав тепло, замолчал, а я бегом направился домой.

Дома тут же согрел воды, добавил слабой марганцовки и, как умел,   выкупал младенца с мылом, кстати, только сейчас поняв, что это девочка. Логически рассуждая, нашел в аптечке шелковую нить и аккуратно перевязал пуповину, остальное отрезал протертыми спиртом ножницами, а место среза тщательно обработал зеленкой. После этого запеленал ребенка.   


Когда сложные для меня процедуры были позади, я вытер со лба пот. Руки дрожали. Теперь нужно было его накормить. В холодильнике нашел пакет молока, так как сам иногда выпивал на ночь стакан, чтобы быстрее уснуть.
Разбавив молоко водой, подогрел и из шприца стал вливать его в голодный ротик. Ребенок жадно глотал, поддавшись условному рефлексу.
Накупавшись и вдоволь напившись молока, он от усердия вспотел и тут же крепко уснул. 
От пережитых событий и непривычной работы я очень устал, и сон тоже сразу сморил меня.

Ночью видел какие-то сны и забыл обо всём, что было наяву. Поэтому, когда утром раздался детский плач, я вздрогнул и проснулся... Несколько секунд не мог понять, что происходит в доме. Потом, как током ударило, и я сразу вспомнил вчерашнюю находку. Тут же поднялся и пошел греть молоко. Таким же образом опять напоив ребенка, перепеленал его в чистые пеленки, разорвав несколько старых простыней.
 Девочка уже не плакала, а только смотрела на меня глазками-бусинками. Я разговаривал с нею, комментируя все свои действия. Когда она, после очередной порции молока уснула, я со всех ног кинулся по магазинам и в аптеку.
Домой возвращался с целым набором детской смеси, пузырьками и сосками, шапочками,  распашонками и атласным розовым конвертом.

Я так торопился, что по возвращении увидел девочку еще спящей. Она была такой хорошенькой и спокойной.
Сделав срочные и важные дела, присел перед ребенком в раздумье.  Что же мне делать? Куда обращаться? Как можно отдать в казенный дом такое чудное создание? И почему роженица выбросила своё дитя, как ненужную вещь? Что делать? Я не мог так сразу принять решение и чего-то ждал. Ладно, утро вечера мудренее…
И опять купал, кормил, пеленал, носил девочку на руках, укладывал спать, стирал, готовил… Я перешел на новый режим и спал, когда она спит. Время летело незаметно.

На третий день – те же обязанности, но вечером – самолет. Мне нужно лететь в отпуск.
Всё время мозг был занят тем, что я искал оправдание для себя. В первый день спасал новорожденную от явной смерти. Во второй день все силы бросил на обеспечение более комфортных условий – приобретал питание, детские вещи, аптечку, стирал пеленки. Не замечал времени, засыпая от усталости и тут же просыпаясь от первого писка. Ни на чём другом не мог сосредоточиться. Всё вертелось колесом, и остановить это сумасшедшее движение уже невозможно.

Голова была занята сомнениями и разными мыслями, а руки автоматически собирали вещи – мои и детские. Наконец, большая спортивная сумка заполнена, в ней нашлось место и для шкурок соболей.
Вечер наступил быстро, и я вызвал такси. Перед этим искупал и накормил малютку. С собой взял три бутылочки питания и воду, а также чистое белье. Потом запеленал ребенка, надел шапочку и положил в детский конверт с клеенкой. Такой «сверток» легко уместился в сумке сверху вещей. Действовал автоматически, на свой страх и риск.

В то время ручную кладь в небольшом аэропорту не проверяли, пассажиры были постоянные – вахтовики, обслуживающий персонал - все свои.
Я спокойно пошел в «накопитель», и через некоторое время пассажиров пригласили на посадку.
В салоне были свободные места, и со мной рядом никто не сел. Поставил сумку на пол у соседнего кресла, сам разместился рядом. Под гул самолета, покачивание, в теплой сумке, сытая девочка крепко спала. Я тоже немного расслабился и задремал.

Через три с половиной часа мы благополучно приземлились в аэропорту Ростова.
Хотя стояла глубокая ночь, тут же договорился с таксистом, предложив ему хорошую плату, и он за два часа домчал нас до хутора. Дом Дарьи нашел без труда.
Было ещё темно, хутор спал, меня никто не успел увидеть.

Дарья открыла дверь сразу, на первый стук, как будто бы всю ночь ждала гостя у порога.
Мы крепко обнялись и смахнули набежавшие слезы.
- Проходи, Илюша, раздевайся, сейчас я тебя с дороги чаем напою, - засуетилась Дарья.
- Погоди, успеешь еще. Я привёз тебе «сюрприз», - сказал я, наклоняясь к сумке.
- Подождет твой сюрприз, сначала чаю выпей, - гремела чашками хозяйка.
- Да не хочет твой «сюрприз» больше ждать, - сказал я со смехом, извлекая из сумки розовый атласный конверт. Иди-ка сюда, принимай подарок!
Дарья подошла ближе и увидела ребенка.
- Ой, батюшки, ой, ой! – побледнела она, испугавшись «сюрприза». – Господи, помилуй, спаси и сохрани! – крестилась Дарья, опустившись на пол. Ноги ослабли и не держали ее. Это что такое? Откуда у тебя младенец? Илья, ты украл ребенка? – Вопросы один за другим сыпались на меня.
- Нет, не украл, успокойся, Даш! Выслушай, сейчас расскажу. Только сначала давай вымоем и накормим девочку.

Дарья заметалась, как птица: тут же появилась горячая вода, таз, полотенце. Пока я купал малютку, она внимательно слушала мой рассказ и плакала, восклицая:
- Как же так можно, выбросить на помойку свою кровиночку… Грех-то какой, ой, грех...
Через несколько минут чистая и довольная девочка, постанывая от нетерпения, жадно высасывала из бутылочки свою смесь.
- Даш, мы можем отвезти ребенка в город и сдать в детскую больницу, но ты хоть представляешь, что это такое и какая судьба ждет ее там? Мать предала, и мы бросим ее на произвол судьбы? – сказал я, заглядывая в глаза Дарьи. А если ты готова стать матерью, и оставить ее у себя, то тебе и карты в руки.
- Хватит тебе, давай сюда! Да будет так! С Богом! – решилась Дарья и протянула  ко мне руки.
- Ну вот и молодец, принимай «сюрприз»! - сказал я торжественно, передавая ребенка Дарье. Она перекрестилась, поцеловала свой крестик, затем надела его на шею девочки. И слезы вновь залили ее лицо.
Я дал им возможность побыть друг с другом, а сам вышел на улицу. Солнце еще не взошло, но на горизонте появилась яркая розовая полоска, которая, как улыбка ребенка, нежно осветила всё вокруг, наполнила душу радостью и счастьем.
Когда я вернулся в дом, Дарья, прижимая девочку к себе, всё еще плакала.
- Ну, и чего ты плачешь?
- От счастья, Илюха, от счастья, о котором даже не мечтала…
- Ну вот, видишь, я же тебе говорил по телефону, что привезу сюрприз, о котором ты и не мечтала, - засмеялся я, вспомнив о соболях.
- Вот тебе еще один подарок, Дашенька! Закажи себе шубу и шапку, как у царицы, и будет тебе память от меня.
- Да уж, куда еще большую память, Илья! Но за всё спасибо тебе – ты, как был верным другом в детстве, так и остался им на всю жизнь! – всхлипывала Дарья, получив сегодня яркий пример самопожертвования и доброты. Она не знала, что до  живой находки у Ильи были темные волосы, а сейчас он приехал к ней поседевшим,  чему сам и не удивился, так как свалившиеся на него заботы были важнее собственных проблем.
- Ну вот и радуйся теперь, в семье прибавление... На тебя надеюсь, как ни на кого на свете, - сказал я серьезно.
- Я тебя не подведу, Илья. Мне эту девочку Бог послал, а ты - Божий   проводник!
День прошел в хлопотах, а поздно ночью мы с Дарьей вышли из дома с вещами, направляясь к железнодорожному вокзалу, где нас уже ждал скорый поезд до Минеральных Вод. Там, в пригородном поселке жили дальние родственники Дарьи, которые и приняли нас на первое время у себя.
В течение следующей недели зарегистрировали девочку, дав ей имя Юлия, моё отчество и фамилию матери. Дарья сказала, что родила ее в дороге и месяц отлеживалась у знакомых в глухой деревне. 

У меня с собой были деньги, и мы присмотрели аккуратный домик в этом поселке. За короткое время оформили покупку и занялись обустройством жилья. Дарья летала, как на крыльях, успевая ухаживать и за ребенком, и еду готовить, и убирать. Я занимался двором и огородом. Хотя всё было ухоженным, мы навели идеальный порядок, всё вычистив и отладив на свой вкус.

Мой отпуск подходил к концу. Отдав Дарье оставшиеся деньги, я, тепло попрощавшись и всплакнув у детской кроватки, поспешил к поезду до Ростова. Нужно было решить вопрос с домом Дарьи в хуторе, о чем я побеспокоился заранее, взяв от нее доверенность на продажу.

Поговорив с ближними и дальними соседями, не пожалел об этом, нашлись люди, готовые сразу оформить сделку, поскольку они через неделю женили сына, а вот подходящего подарка для него не было. И вдруг такая удача! Сторговались быстро, подписав необходимые документы, а в областном банке я положил вырученные за дом деньги на счет Дарьи, чтобы она не знала нужды, занимаясь ребенком. 
Теперь можно было ехать домой, на Север.

Отпуск показался мне целым годом, столько событий за это время могло произойти только в кино. Наверное, мы были в милости Божьей - всё складывалось, как конструктор.
Добравшись до дома, я первый раз за весь отпуск уснул так, как спал раньше – сразу и до утра.
Когда явился на работу, друзья встретили молчанием, все были поражены моей поседевшей за отпуск головой.

С Дарьей перезванивались часто, говорили долго, она много рассказывала о Юленьке - как растет, что любит. Каждый раз в конце разговора Дарья плакала и желала мне счастья и здоровья на долгие годы в благодарность за невиданное изменение ее судьбы.

Близких отношений у нас с Дарьей никогда не было и не могло быть, я жалел ее, как сестру, как одинокую душу, связывающую меня с прошлой жизнью.
Но с тех пор я каждый отпуск проводил с Дарьей и Юленькой. Со стороны мы смотрелись дружной семейной парой, везде гуляли втроем, ездили на экскурсии, в парк, да и девочка называла меня папой. Я нянчился с нею, как с родной, видел, как растет, умнеет, радовался успехам, покупал всё, что ее интересовало.  Девчушка была такой забавной, что я навсегда прикипел к ней всем сердцем. 

Занимался и огородом, и хозяйством, которое со временем завела трудолюбивая, неугомонная Дарья. Даже корова у нее появилась. Зато продукты были свои. Во дворе росли яблони, вишни, абрикосы, за двором радовало плодами ореховое дерево. Меня Дарья тоже не забывала, часто присылала посылки с домашними гостинцами: салом, орехами, цукатами, перекладывая их шерстяными носками и пуховыми рукавицами.

Благодаря хорошему уходу, всего, особенно летом, было так много, что она вывозила излишки продуктов в Минеральные Воды на рынок или к поездам. Вырученные деньги тратила на свою ненаглядную Юленьку, на ее развитие и воспитание, да и одевала девочку, как куклу. Так что этот «сюрприз» с Севера стал смыслом ее жизни.

Дарья сильно изменилась, стала более женственной, ласковой, чаще улыбалась, даже внешне похорошела: изменила прическу, обновила гардероб, стала носить джинсы, обтягивающие майки, что обозначило ее, еще девичью, фигуру. Но личную жизнь так и не устроила.

Юля росла доброй, ласковой и послушной, не отходила от матери ни на шаг, помогая ей в любой работе, поэтому со временем стала такой же умелой и хваткой хозяйкой, как Дарья. И готовить с детства умела, и шить, и вязать.
В школе с нею тоже никаких проблем не было, оценки получала только отличные и хорошие. Десять лет пролетели, как один день, и девочка поступила в университет на Кавминводах, который успешно закончила, получив диплом юриста. Теперь работает по специальности в туристической фирме г. Минеральные Воды. 

Меня до сих пор называет папулькой, очень скучает, когда уезжаю на Север на целый год. Несколько раз на зимних каникулах они с Дарьей приезжали ко мне. Я показывал им город, тайгу, кедры; мы собирали грибы, клюкву на болоте, от чего они приходили в неописуемый восторг.   

Вот такая судьба мне досталась. Я давно уже на пенсии, но уехать с нажитого места никак не могу. А недавно получил письмо, Юлька звала, написала, что выходит замуж, свадьба через неделю. Как ни поехать! Свадьба - это святое дело! Жених, говорит, очень хороший парень, занимается бизнесом, семья у него достойная, Юльку крепко любит, дружат уже три года. Сватать приезжали со всей родней, полный дом гостей был. Дарье люди понравились, согласилась отдать дочку замуж, но сама затосковала… А мне что-то так Дарью жалко стало, да у меня роднее их с Юлькой никого и нет...
После этих слов Илья Сергеевич надолго задумался.

Наш путь закончился вместе с рассказанной историей жизни этого честного, доброго, душевного человека, спасшего найденыша, так и не создавшего собственную семью ради помощи подружке детства, видя ее одиночество и безрадостную хуторскую жизнь. Свое счастье он разделил, как кусок хлеба, между двумя невинными душами, до конца их поддерживал, заботился, оберегал. Это ли не человеческий подвиг, достойный уважения? Скорее всего, такова его миссия на Земле…


Прошел год.

Я никак не могла забыть свою зимнюю поездку на Север, Илью Сергеевича с его хлебосольством и необыкновенной судьбой, рассказанную мне, как сказку «Тысяча и одна ночь».
Как-то, будучи по работе в Минеральных Водах, я ждала маршрутное такси у железнодорожного вокзала. Мой взгляд остановился на здании напротив, где яркими красками привлекала реклама туристической фирмы. У меня вдруг всколыхнулась душа, заговорило писательское любопытство и я, не раздумывая, перебежала дорогу, направляясь к входной двери этого здания. А вдруг?

Меня встретила приветливая девушка, предлагая присесть и познакомиться с имеющимися турами. Но я, помня все факты из рассказа Ильи Сергеевича, наобум спросила:
- А Юлия Ильинична на работе?
- Да, только она вышла на минутку, подождите немного. Ее кабинет справа.
- Благодарю вас, - ответила я с улыбкой, чуть не задохнувшись от неожиданной удачи.

И правда, через пару минут с улицы вошла молодая, красивая девушка, розовощекая, пухленькая, от вида которой сразу хочется радоваться и петь. Ее округлившийся живот свидетельствовал о том, что она готовится стать мамой.
Я сразу поняла, что это и есть Юленька, так как на ней была шикарная  соболья шуба и такая же шапка, что невероятно украшало ее, а, может, она сама украшала северные меха, о которых рассказывал Илья Сергеевич. И я вспомнила, что эти шкурки еще в младенчестве согревали ее в спортивной сумке, значит, были предназначены девочке с самого рождения…

Мы вошли с Юлей в дверь, на которой значилось «Юрист». Я сказала, что давно знакома с ее отцом, но потеряла номер телефона и вот зашла, чтобы спросить о нём.
Юля просияла и с удовольствием рассказала о своей семье, что свадьба прошла, как в сказке, молодой муж перевез ее в свою семью - в большой и красивый дом, бережет, как зеницу ока и очень ждет первенца.

- А отец, приехав к нам на свадьбу, назад на Север так и не вернулся. На семейном совете все уговорили его остаться с мамой. Вот уже год он живет в нашем благодатном крае среди вишневых деревьев и виноградных кустов, радуясь каждому цветочку и каждой выращенной на огороде ягодке. Ухаживает за коровой, пьет парное молоко. Очень подружился с собачкой и старым вальяжным котом, часто ходит на речку и ловит для них пескарей. Мама больше не плачет, а с улыбкой сидит на лавочке под окнами дома и вяжет обновки для будущего внука. В доме такой же порядок, как и раньше, отца она боготворит, ухаживает за ним, как за маленьким, балуя лучшими блюдами из своих многочисленных рецептов, - закончила рассказывать Юля, так как ее уже ждали посетители.

Она быстро записала мне номер телефона Ильи Сергеевича, и я, попрощавшись и пожелав всем добра и счастья, поспешила к выходу.
- А что отцу передать? – спросила Юля.
- Ничего, сама ему позвоню, - ответила я, отправляясь по делам и мысленно заканчивая свой рассказ.