Провинциальная сага

Андрей ЮДИН
Провинциальная сага
Роман
«История – это гвоздь, на который я вешаю свою картину»
Александр Дюма
Пролог
США Штат Коннектикут. Март 2017 года
Телефон зазвонил внизу. Это был стационарный аппарат и, хотя к нему прилагалось еще несколько дополнительных трубок, в мансарде на втором этаже деревянного дома, их не было. Высокий худощавый мужчина с полуседой бородой сидел за компьютером босиком в джинсах и голубой рубашке навыпуск. Несколько секунд прошло до момента осознания, что в доме никого кроме него нет и, чтобы ответить, надо спуститься вниз. Он с огорчением оторвался от компьютерного кресла и вышел на лестницу. Дерево приятно холодило голые ступни. Для своего возраста, а было ему хорошо за пятьдесят, мужчина передвигался легко и почти бесшумно. Фигура его оставалась подтянутой и грациозной, почти мальчишеской. И глаза горели юношеским огнем. Только вот морщинок под  глазами было многовато, и растрепанный поседевший чуб был уже прилично прорежен.
- Hello? – сказал он, взяв трубку.
-   Mister Vadim Pavlovich Fomin? – раздалось оттуда.
- Да, я. – автоматически на родном языке слегка растерянно ответил мужчина и на том конце трубки сразу отреагировали на это.
- Могу я с вами разговаривать по-русски?
- Конечно.
- Вадим Павлович, с вами говорит Юрий Ильич Розенберг. Вам это, конечно, ни о чем не говорит…
- Ни о чем, - подтвердил Фомин.
- Дело в том, что я, скажем так, юрист вашего отца Павла Лукича Фомина. К сожалению, должен вам с прискорбием сообщить, что ваш батюшка скончался.
- Да? Ну что ж, это должно было когда-то произойти. Сколько ему было? Восемьдесят
шесть?
- Да. На восемьдесят седьмом году жизни. Это произошло неделю назад, но мы вас только разыскали.
- Понимаю. Тут поменялись номера. Я не успел сообщить. И что теперь?
- Ваш отец оставил завещание.
- Не думаю, что я хотел бы на что-либо претендовать. А что там? Квартира? Дача? Машины, насколько я знаю, у него не было. Что еще?
- Ну да. Есть квартира, есть дачка небольшая. Но дело не в этом. Ваш отец перед смертью оставил для вас некоторые, скажем так, конфиденциальные сведения. Они предназначены исключительно  для вас.
- А вообще, откуда у него взялся юрист? Насколько я знаю, он никогда вашу шатию-братию не любил. Извините, но это его слова.
- Хм… ну да, ну да, - на том конце раздалось что-то похожее на смешок, - Возможно. Но незадолго до кончины он пригласил меня, а я, строго говоря, нотариус, и меня ему порекомендовали общие знакомые… так вот, пригласил меня, и мы составили завещание. Отчасти, обычное, а, отчасти, и не совсем. Короче говоря, вам желательно приехать в Россию, в свой город.
- И когда?
- Время у вас есть, полгода. Но вообще-то, если верить словам вашего отца, то лучше бы побыстрее.
- Хорошо, Юрий Ильич. Я вас понял.
- И еще он сказал, что это в интересах и вас, и, возможно других людей. Так он сказал.
- Хорошо. Я вылечу, как только смогу.
Вадим повесил трубку.
Книга первая. Годы
Глава первая
Ясноборск. Областной город в центральной России. 16 июня 1990 года. Суббота.
В этот день второму секретарю Ясноборского обкома партии Павлу Лукичу Фомину исполнилось 60 лет. И меньше всего в этот день ему хотелось устраивать пышные празднества. Хотелось посидеть, подумать о жизни, подвести кое-какие, скажем так, промежуточные итоги. Но он прекрасно понимал, что избежать празднования ему все равно не удастся. Хорошо, что хоть жесткие вожжи демократического централизма в последние годы малость ослабли. Еще несколько лет назад ему было не избежать ресторана, закрытого на спецобслуживание, тостов и подарков строго по ранжиру. А сейчас он твердо сказал: «Только на даче!». И никто не стал спорить – дача, значит дача. Даже сам «хозяин» Кузьма Иваныч Прокопцов – первый секретарь обкома, согласился.
 До начала сбора гостей времени еще оставалось предостаточно, и Павел Лукич мог предаться своим мыслям. Даже на работу он сегодня не поехал, хотя обычно суббота у руководителей считалась пусть и укороченным, но все равно рабочим днем. Заслужил! Во дворе перед домом уже царила суета, к обычному столу сотрудники хозслужбы подставляли дополнительные, жена Галина Платоновна командовала домработницей Ираидой и еще парой присланных специально женщин. А Фомин по скрипучей лестнице поднялся на мансарду и сверху обозревал нараставшую суету.
Свою дачу Павел Лукич любил. Хотя «обкомовские» дачи – это, скорее, название. Соток на пару больше, чем обычные, разрешенные простому люду, шесть. Как раз для места под стол, беседку и мангал для шашлыков. Дом скромный, деревянный, одноэтажный с мансардой наверху, где он устроил себе небольшой кабинетик. Да и отопления здесь толком и не было, так что жить можно было только в теплое время года. А вот место чудесное – вокруг сосны, а в сотне метров под обрывом – река.
Начало нынешнего лета выдалось дождливым и прохладным, и покупаться до сих пор не пришлось. А сегодня вроде распогодилось, только вот юбилей. Не так поймут, если на речке проваляешься.
Фомин сел в кресло. Старое продавленное, оно не один год служило ему на городской квартире. Жена хотела выкинуть, но он нашел ему лучшее применение. Здесь за ним и работалось лучше, и думалось, и дремалось. Сейчас вот хотелось подумать.  И оглянуться, окинуть взглядом ту часть жизни, что осталось позади. Шестьдесят это не шутка!
А что жизнь? Не хуже, чем у других, а в чем-то даже и лучше. Да что там греха таить! Во многом лучше. А начиналось все так же, как и у остальных. Время было такое – мало кто выбивался из общего русла. Да и опасно было выбиваться. Родился он здесь, в Ясноборске. Вернее, почти здесь – тогда Заречье было пригородным селом. Это теперь город разросся и поглотил тот маленький домик, где прошло его детство. Отец Лука Данилыч работал на кирпичном заводе, мать Аграфена Ивановна – поваром в заводской столовке. Только отец упорным был, все учился и перед войной выучился – стал мастером, а потом и начальником цеха. Но недолго он в начальниках проходил. Война. Отец ушел в августе 1941-го. Начальничание его только тем помогло, что мать, Павла, которому только одиннадцать исполнилось и шестилетнего Вовку в эвакуацию на Урал отправили. Не пришлось оккупацию переживать. Похоронка на отца пришла в сентябре – пропал без вести под Смоленском. А когда вернулись – от домика их в Заречье только печка осталась. Соседи говорили: танк дал прямой наводкой. То ли наш, то ли немецкий – толком неизвестно. И непонятно, чтобы с ними было, если бы мать не познакомилась по дороге домой с Иваном Петровичем. Майор без руки с фронта вернулся, а жена к другому ушла. Петрович, даром, что безрукий, мужиком оказался ушлым. И дом на старом месте восстановил, и на работу в исполком устроился. Да и пацанов не обижал. А когда вечером рюмку-другую опрокидывал, не по жене бывшей убивался, а по тому, что руку не сберег. На Зееловских высотах ее снарядом оторвало, считай, под самым Берлином. 
Петрович не прочь был пацанов и усыновить, только большие они были и отца помнили. Павел лучше, конечно, Вовка малость похуже. Но память из них эту вытравить не было никакой возможности. Паша учился в школе неплохо и без труда поступил в инженерный вуз. Учился в столице. Потом уехал по распределение на далекий сибирский завод. Там  же познакомился с сибирячкой Галиной, работавшей в заводской поликлинике. Через год родилась старшая – Лариса…. Ох, дети, дети.
Павел Лукич встал с кресла и подошел к окну. Что-то Лариса не торопится. Еще утром они с мужем и дочкой из Москвы приехали, но что-то задержались в городе. Наверно, к подружке какой-нибудь заскочила, да и подзависла там. За окном царила прежняя суета, ничего нового. И Фомин снова уселся в кресло и предался воспоминаниям. После смерти Сталина и двадцать второго съезда и в партии подули свежие ветры. Активного комсомольца и молодого коммуниста выдвинули в заместители секретаря парткома предприятия. Потом взглянув в анкету на место рождения, отправили в Ясноборск на усиление местной партийной организации. Сначала городской, а потом, когда Хрущева сменил Брежнев, снова понадобились молодые кадры. Павел Лукич стал заведующим промышленным отделом обкома, немного побыл вторым в горкоме, а после вернулся в обком на такую же должность – вторым секретарем. Только труба здесь была повыше и дым погуще. На этом месте Фомин проработал уже девять лет, и если раньше мечтал о кресле повыше или о назначении в большой город-миллионник, а то и в столицу, то сейчас подуспокоился. Правда, в последнее время назначения стали порой совсем неожиданными. Только вот выдвигали больше тех, кто помоложе.
И семейная жизнь складывалась удачно. Галина Платоновна оказалась спутницей жизни удивительной.  Успевала все – и отделение в облбольнице возглавлять, и дом в порядке держать. Но вот задумался сейчас Павел Лукич, что если б жена поменьше работала, то может быть и с детьми все не так вышло. А как так и как не так? Кто ж теперь разберет…. Нет, со старшей Ларисой проблем не было. Может потому что тогда Галина в начальство не выбилась, на работе времени поменьше проводила. Дочка окончила школу с золотой медалью, институт в Москве. Там замуж вышла за парня хорошего, перспективного, москвича к тому же. Он на заводе сейчас главным инженером, а она завотделом в министерстве. Тридцать шесть всего и перспективы хорошие. Повышение обещают. И дочка у них растет, Светочка, четырнадцать уже. Красавица, спортсменка – художественной гимнастикой занимается, и учится хорошо. Вот внука б еще… Павел Лукич вздохнул.
А с внуками пока никак. И с сыновьями… Старший, Вадим, на шесть лет Ларисы младше. Рос он мальчиком тихим, спокойным. Мамин любимец, очень похож на нее и внешне. Худенький с большими карими глазами. Особых проблем не доставлял. Учился хорошо, а из всех развлечений предпочитал чтение книг. Школу закончил и поехал в Москву поступать на психологический. Галина Платоновна волновалась за него очень – как он там без родительской опеки. Но все прошло нормально – окончил университет, вернулся домой, пару лет проработал в школе, потом поступил в аспирантуру. Теперь преподает в местном пединституте. Родители помогли ему получить двухкомнатную квартиру. Все бы хорошо. Только живет он там один, и жениться вроде бы не собирается. Разговоры на эту тему решительно обрывает: он хоть внешне и тихий и вроде не очень решительный, а когда надо – на своем настоять может. Мать даже выяснить пыталась обходными путями – насчет того, интересуют ли его девушки. Вроде все нормально оказалось, но то ли скромность мешает, то ли очень уж в себе он, никого близко не подпускает. Вот последнее на правду похоже – трудно его на разговор вытянуть, молчит больше, а если и скажет, то потом снова закрывается. А родители-то о внуках думают. А оно вон как…
А с младшим Игорем, который родился через два года после брата,  все еще сложнее, если не сказать – хуже. В отличие от Вадима рос он парнем активным. Любимым делом был спорт – бегал, прыгал, боксом занимался. Периодически попадал в переделки, но, к счастью, ни до чего серьезного дело не доходило. Учился средненько, но голова варила хорошо. Чего недоучивал дома, успевал перед уроком наверстать. Школу закончил и огорошил: пойду в армию. Родители сначала схватились за головы, но Игорь немного успокоил: хочу стать офицером, поэтому и знать желаю армию изнутри. Согласились, скрепя сердце. Младший, хоть и не очень похож на Вадима – крепкий, щирококостный, с открытой улыбкой – но твердостью характера не уступал.
Игорь ушел в армию, когда начинался Афган и вскоре туда отправился. Отец предполагал, что по собственной инициативе. Но прослужил  там немного. Грузовик, на котором ехал младший Фомин, подорвался на мине. Игорь получил несколько ранений, а главное – был контужен. Пролежал в госпитале долго. Сначала в Афганистане, потом в Ташкенте, а долечивался уже дома. Мать сама курировала его лечение, после возила в Крым в санаторий. Постепенно Игорь начал приходить в себя, возвращаться к нормальной жизни. Через несколько лет врачи сняли все ограничения, парень даже сдал на права и стал работать водителем в мебельном магазине. Выбор дела совсем не радовал родителей, но с Игорем было лучше не спорить. Характер его здорово изменился – младший сын стал непредсказуемым, взрывным. Мог уйти из дома неизвестно куда из-за невзначай услышанного слова. Жил то с родителями, то с женщиной, с которой сошелся. Хотя и от нее периодически уходил, пропадал. Она звонила родителям Игоря, плакала. Видно, любила. Жалко ее, жалко сына. Но Павел Фомич и Галина Платоновна старались ему лишний раз не перечить. Он и сам как-то в минуты хорошего (а, скорее, более или менее нормального) настроения, попросил: вы меня не трогайте лучше, а то может хуже быть для всех. Сказал с улыбочкой, а даже крепкого Фомина старшего пот прошиб.
Но пока все шло терпимо. Игорь работал, никого не трогал. Получается, тоже жил в своем мире. Как старший брат. Такие разные, а в итоге все как-то не так, все наперекосяк. Хотя все вокруг-то считают, что семья у Фоминых чуть ли не эталонная.  Правда, кто-то и удивлялся, узнавая, что сын секретаря обкома работает шофером.
В любом, случае, сегодня на шестидесятилетие отца они должны были собраться все. И, дай Бог, чтоб закончилось все тихо-мирно. Павел Лукич был атеистом, но имя Господа поминал частенько. Правда, про себя.
Фомин захотел подойти к окну, чтобы посмотреть, как продвигаются дела, но не успел: зазвонил телефон. Аппаратов было два. Один внизу, другой здесь в кабинете. Павел Лукич не слишком торопился обычно схватить трубку: мол, опять не дают отдохнуть, и так выходные урезанные получаются. Но сегодня день особенный. Точно кто-то поздравить решил. Тем более, из своих – номер этот, естественно, в городском справочнике не значился.
- Привет, брат! – раздался из трубки знакомый скрипучий голос.
- Привет, Вова!
- С юбилеем тебя, брательник! Что пожелать тебе – не знаю. У тебя ж все есть, - брат хрипло и скрипуче рассмеялся.
Владимир, младший брат Павла Лукича, работал в Воркуте. По молодости его пошвыряло изрядно. Но все же выбился и он в люди, работал главным инженером угольного треста. Зарабатывал хорошо, никуда уезжать с северов не хотел. Хорохорился, что здоров как бык – к врачам отродясь не обращался. Только вот голос подкачал – хрипит, скрипит, дребезжит как пила несмазанная. А так как разговаривали они уже года три только по телефону, старший брат и представлял себе младшего таким: хрипуном с обветренным лицом, в поры которого намертво въелась угольная пыль.
- Спасибо, брат. Но можешь все же и пожелать что-то.
- Желаю, конечно, - Владимир опять рассмеялся, - Здоровья, конечно, богатырского, чтоб на жену хватало и на молодок тоже. А вот про карьеру говорить не буду. Мы люди простые – это ж для нас лес темный.
- Что ты прибедняешься-то? Сам-то как?
- Нормально я. Работаю. Женат на работе.
- Ну, это ты зря, Вова. Мне-то вон что желаешь. И жена у тебя есть. Жаль, что приехать не сможешь. Мы ж с тобой… - Павел Лукич вздохнул, подбирая слова, но брат его опередил:
- …да, остались вдвоем. Родителей-то уже не вернешь. И Петровича тоже. Я его часто вспоминаю. Хороший мужик был. А мать… Что бы мы без нее?
- Ладно, Вова, не береди душу, - Фомин почувствовал, как глаза набухают влагой, - Как Ирина, как дети?
- Ирина в порядке. Только все чаще начала поговаривать, что пора куда-то перебираться отсюда.
- А ты?
- А что я? Работа у меня. Вот квартал заканчивается, а показатели не очень. Днюю и ночую тут.
- А это правильно?
- А сам ты что по-другому?
- Да, все мы так. Тут ты прав. Детки-то весточки шлют?
- Конечно. Славка майор уже в своем угро питерском. Тоже на работе женат. А Людка вот радует. Кстати, второго ждет.
- Поздравляю. Будешь дважды дед Советского Союза.
- Да. Догоняй младшего брата, - Владимир опять рассмеялся.
Со двора раздался какой-то шум, голоса. Павел Лукич поднялся с кресла, тяня за собой длинный витой шнур.
- Алло. Ты где там?
- Лариска, кажется, приехала.
Во двор входили дочь с зятем, за ними внучка. Галина Платоновна спешила им навстречу.
- Ну, привет, передавай семейству. Еще раз с юбилеем тебя.
- Ты скажи лучше, когда увидимся?
- В этом году не обещаю, а вот в следующем – клянусь. Два месяца возьму отпуска и к тебе. На рыбалку завалимся.
- Ох, долго ждать. Ладно, на слове ловлю.
- Пока, брательник. Хорошо отметить!
- Спасибо. Это уж обязательно. Мне деваться просто некуда.
Фомин аккуратно положил трубку на рычаг и рукавом протер глаза. Потом подошел к небольшому зеркальцу, висевшему на стене. М-да, затрапез. Штаны спортивные обвисшие, футболка желтая, из Венгрии когда-то привезенная. «Адидас» бывший. Надо приодеться. А во что? Без жены точно не обойтись.
Он распахнул окно пошире, дождался, когда дочка с зятем и внучкой войдут в дом. Галина Платоновна приостановилась, пропуская их. Он выбрал этот момент и негромко позвал ее:
- Галя!
Она подняла глаза.
- Поднимись ко мне, пожалуйста.
Галина Платоновна кивнула. Павел Лукич отошел от окна, снова встал перед зеркалом. Потяжелел, под глазами мешки, в глазах тревога непонятная. А может просто усталость. И привычное строгое выражение глаз куда-то улетучилось. Видно, появлялось оно только с присутствием галстука, а под желтую футболку ну никак не подходило. От раздумий отвлекла жена.
Галина вошла в комнату, и муж невольно залюбовался есть. Строгое темное платье, тонкая по-девичьи фигура, тонкие черты лица. Темные волосы забраны наверх и заколоты. Мелкую сеть морщинок у глаз можно было разглядеть, только присмотревшись повнимательнее.
- Красавица моя, - улыбнулся Петр Лукич, - Давай обниму.
Галина Платоновна ловко вывернулась из объятий:
- Нашел время…. Зачем звал-то?
- А я сегодня именинник, мне нельзя отказывать.
- А когда я тебе отказывала? – переспросила она.
- Сейчас вот.
- Ты как маленький, честное слово. Зачем звал? – повторила она.
Павел Лукич вздохнул:
- Вижу, Лариска приехала. Наверно, пора приодеться.
Галина взглянула на часы.
- До гостей еще часа два. Не запаришься?
- Нет. Пиджак все равно одевать не буду.
- Ладно. Жди.
 За дверью раздавалось уже щебетание внучки, потом голос Ларисы и уверенный ответ матери:
- Внизу ждите. Я его сейчас приодену, он спустится.
Через пару минут Павел Лукич уже стоял в наглаженных брюках и белой рубашке с коротким рукавом. Он расчесал седоватые поредевшие волосы и решительно распахнул дверь.
По скрипучей деревянной лестнице спустился на первый этаж. Все трое – Лариска, муж ее Сергей и дочка Света. Сидят чинно-благородно на стульях вокруг стола. Видно, мать предупредила, чтоб отца ждали. При виде его вскочили, побежали обниматься. Первой – Лариса. Выглядит на все «сто», в блондинку перекрасилась, стрижку короткую сделала, в светлом костюме. Заглядение, просто! И пахнет от нее приятно. В парфюмах Павел Лукич не очень разбирался, но пахло приятно. Потом Светка – тоже уже невеста. На мать похожа, только волосы русые и по плечам распущенные. Сергей подошел степенно. Руку пожал, потом приобнял. Серьезный, в очках и костюме. Не жарко ему что ли?
- С днем рождения, папа, с юбилеем! – выдохнула Лариска.
- Поздравляем!!! – закричала Света.
- Что подарить человеку, у которого все есть? – начал говорить Сергей, - Вот мы решили скромно так…
Он достал длинный сверток.
- Это спиннинг японский.
- Да, рыбак-то с меня не очень, - махнул рукой Фомин, но его не очень слушали.
- На пенсию пойдешь, и будешь на бережку посиживать, - подхватила дочь.
- Какая пенсия? – Павел Лукич аж руками замахал на них, - Не отправляют вроде. Да и работа у меня такая, что только к шестидесяти начинаешь в ней разбираться.
- Это мы так, - засмущалась Лариса, - Когда-нибудь…. А вообще желаем крепкого здоровья и лет до ста без болезней.
- Ладно, хватит. Приехали вы и это лучший подарок для меня. Давайте-ка по пятьдесят за мое здоровье. Пока могу еще, тьфу-тьфу…
Они присели, а зять ловко достал откуда-то темную пузатую бутылку:
- Вот, кстати, еще один подарочек маленький. Армянский. Можно откупорить.
- Это для коллекции, - Павел Лукич опять махнул рукой, - Галя, наливочки достань.
- А не рано начинаешь? Застолье еще будет, - откликнулась жена.
- Не рано. Пятьдесят для разбега. Я свою норму знаю.
Он и правда умел пить, не пьянея, когда нужно притормозить, когда нужно долить. И достоинство это весьма ценилось в их партийной среде. Знала об этом и Галина. Выпивши домой с мероприятий приходить доводилось, пьяным – никогда.    
Жена принесла наливку. Сам именинник разлил в три рюмки. Светке – рано, Галина Платоновна отказалась. Ну, отказалась и отказалась.
-  За тебя, папа, - сказала Лариса.
- Да-да, слышал уже. За здоровье и сто лет. Давай-ка без тостов длинных. Еще наслушаемся.
Они выпили. Наливка была вкусная, Павел Лукич аж зажмурился от удовольствия. Сейчас «Пшеничную» глотать придется. Сивуха она и есть сивуха.
- Закусывайте вон фруктами, - он кивнул на тарелку с клубникой и черешней.
- Ягодами, дедушка, - засмеялась Светлана.
- Отличница что ли по биологии? А я троечником был, - улыбнулся Фомин.
- Ну да, отличница. Это что плохо? – спросила дочь.
- Отлично это, - ответила за него жена, и обняла мужа за плечи, мол, в бутылку не лезь. А он и не собирался.
- Что нового у вас? – поинтересовался он.
- Да что может быть нового, - улыбнулась Лариска, - Созваниваемся почти каждый день. Хотя вот в отпуск собираемся. В Болгарию. Хотели в Югославию, да неспокойно там.
- Мутят они что-то, - нахмурился Лукин, - Хотя и у нас немногим лучше. Страна-то большая, ее если в кулаке не держать, то, как тесто из-под пальцев полезет.
- Не должна, Павел Лукич, централизация все-таки у нас серьезнее, чем в Югославии, - осторожно возразил зять.
- Не знаю. Предчувствия разные порой бывают. Ладно, хватит о политике. Не хочу сегодня. Светка-то едет с вами?
- Нет. Сборы у нее, - ответила дочь, - В Цахкадзоре. Она же кандидат в сборную Союза.
- Вот. Это  посильнее, чем пятерка по биологии, - засмеялся Лукин.
- А где ж два брата-акробата? - спросила Лариса.    
- Приедут непременно, - ответила за Павла Лукича супруга, - Скоро уже. А я с вашего разрешения во двор пойду. Последние приготовления.
Когда она ушла, дочь снова повернулась к отцу. Она сразу посерьезнела:
- Как они, папа?
- Ну как? Работают. Семейное положение то же.
- Это я знаю. Ну, а вообще?
- Что вообще? Молодые еще. Перемелется. А вообще ребята они хорошие. Каждый по-своему. Да, Света? – Фомин повернулся к внучке,- Дядьки у тебя что надо?
- Да, дедуля, конечно.
Светка дядьев любила, хотя видела и не часто. Но тянуло ее к ним, хотела поговорить всегда. Вадим разговаривал с ней, когда не был занят, серьезно, как со взрослой, а вот Игорь не очень баловал – то пошутит, то уязвит.
- Вот, видите. Приедут – сами пообщаетесь.
- Да, не очень они общаться любят, - покачала головой Лариса.
- А ты их подпои, - засмеялся Фомин.
В это время через полуоткрытую дверь на веранду послышался какой-то шум, шаги и в дверь вошел старший сын, Вадим Фомин. Высокий, худой и загорелый в светлой рубахе навыпуск и летних брюках, в мягкой обуви. Непослушный чуб падал на лоб. Вадим нес картонную коробку, перевязанную пестрым шнуром. 
Сестра с племянницей бросились ему навстречу, но он, поцеловав их быстро, на ходу, направился с улыбкой навстречу отцу. Тот встал и тоже распахнул руки навстречу. Нечасто закрытый и тихий Вадим так открыто и широко улыбался.
- С днем рождения, папа. Живи долго и счастливо, - сказал он, обнимая отца, - Всегда горжусь тобой, знаю, что ни в каких ситуациях ты себя не предашь, себе не изменишь.
Фомин-старший смысл последних слов понял не очень, однако ему было приятно, что вырос у него взрослый сын и так любит его. Слезы опять навернулись на глаза.
- А вот подарок здесь, - Вадим поднял коробку, - Видеомагнитофон.
- Ух ты… - сказала Света, - Японский?
- Нет. У нас в Воронеже делают. Новая модель.
- Воронеж…хрен догонишь, - отец засмеялся, - У меня на работе есть. Как раз японский.
- Теперь и дома будет, - ответил сын, - Вечером устроишься на кресле поудобнее, ноги задерешь и смотри хоть боевик, хоть про вампиров.
- На пенсии разе что, - отмахнулся Павел Лукич, - А мне туда рано еще. Но спасибо, конечно. А пока, садись-ка, по наливочке хряпнем.
Он не заметил, как супруга выросла за спиной Вадима.
- Может, хватит наливочки пока что? – деланно нахмурилась она.
- Медицина говорит, что полезно, - засмеялся Фомин-старший.
- Это какая медицина? Академик Углов что ли? – хитро переспросил Вадим.
- Нет. Академик Амосов. Антиалкогольная компания доказала, короче говоря, что спиртные напитки в землю закапывать рано. Хотя и меру знать надо.
В это время в гостиной зазвонил телефон.
- Вы садитесь, садитесь…. Сейчас отвечу только. Хотя все важные персоны уже поздравили вроде, - Павел Лукич взглянул на большие настенные часы. Половина второго уже почти, скоро гости должны начать подъезжать.
- Привет, Паша, - раздался в трубке глуховатый голос, - Насилу твой номер узнал. В обком звоню, а они мне: не можем дать…. Мне и не могут. Представляешь?
- Представляю, представляю…. Только вот, кто это, никак не узнаю.
- Старый что ли стал? Да нет, шестьдесят – не возраст, по себе знаю, - в трубке рассмеялись.
- Да кто это? – Павел Лукич начал раздражаться.
- Ну да, загадки не для партработников… Сашка я. Ковыльцев. Теперь вспомнил?
- Сашка!!! Откуда???!!! Живой-здоровый!!!???
- Живой. Почти здоровый. И тебя нашел, чтобы с юбилеем поздравить. С пятидесятилетием, извини, не смог, дела были.
Сашка… Ковыльцев… Павел Лукич чуть не задохнулся. Друг его институтский, закадычный. Только как оно вышло-то, обещали друг друга не забывать после того, как их в разные концы страны распределили: его в Сибирь, а Сашку – в Белоруссию. Но вот пропал дружок его. Уже позже, когда в горкоме работал, пытался разыскать. Только тот, как в воду канул.
- Так, где ты был столько лет?
- Служил. Генералы у нас во сколько лет на пенсию выходят? В шестьдесят. Так, и я, считай, что три месяца на пенсии.
 - До генерала дослужился? Здорово! Так, приезжай ко мне!
- Может, и приеду. А может и ты ко мне. Я в Москве сейчас обосновался. Ты телефон запиши.
- Сейчас, сейчас… - Фомин засуетился, ища карандаш, потом блокнот.
Повесив трубку, он долго не смог успокоиться…. Столько лет прошло. И где он служил? Ничего толком и не спросил. Да и сам Сашка ничего не спрашивал. Знал что ли все о нем? Непонятно.
Из такого взволнованного состояния его вывел голос жены.
- Ты что разволновался-то? Кто звонил?
- Сашка Ковыльцев. В институте вместе учились.
- Это хорошо. Только гости сейчас уже подъедут.
Как в подтверждение, снова зазвонил телефон. Фомин снял трубку.
- Павел Лукич,- услышал он голос помощника первого секретаря, - Кузьма Иванович выехал.
- Спасибо, Толя.
Первый выехал. Значит, остальные выехали еще раньше. С минуты на минуту будут. Даже с сыном поговорить толком не успел. Ладно, время еще будет.
- Да. Пошли, Галя. Сейчас подъезжать будут.   
Они вышли во двор. Столы были накрыты белоснежными скатертями и почти упирались в ворота. Да, места-то маловато, подумал на ходу Павел Лукич. Но кто бы мог подумать, что вот такое торжество здесь будет. Обычно для близкого круга хватало и беседки за домом. Но особо размышлять было некогда. Ворота уже широко раскрылись для гостей. И они пошли сплошной чередой.
Начальник УВД Филиппов, начальник КГБ Салкин, прокурор Маслюк, главврач облбольницы Мартынов, председатель облпотребсоюза Маркарян, начальник управления культуры Карпенко…. И все с женами. Павел Лукич с Галиной Платоновной долго мусолили список, пытаясь не раздуть его до невозможных пределов, и соединить полезных с приятными. Потом Фомин показал список первому, но тот только рукой махнул: тебе, мол, решать, ты человек опытный…
А вот и свои пошли, обкомовские – зав.общим отделом Захаркин, секретарь по идеологии Иванов, первый Ясноборского горкома Артаков. Все поздравляли, жали руки, обнимали, но скорее отходили к забору. Ждали.
И вот в калитке появился сам Кузьма Иваныч Прокопцов. Среднего роста, сухощавый, кудрявый чуб с проседью – 62 никак не дашь. Следом шел предоблисполкома Михайловский – высокий, широкоплечий с вечной улыбкой на лице. А сзади помощник первого тащил длинный сверток. Появились и жены Прокопцова и Михайловского, но держались поодаль.
Фомин шагнул навстречу.
- Ну, Иван Лукич, - обнял и похлопал его по плечу Прокопцов, - С юбилеем тебя славным! Дел больших ты немало совершил, да еще и предстоит тебе не меньше. Счастья тебе, здоровья сибирского, долголетия кавказского!
Говорил Прокопцов, хоть и был мужчиной некрупным, всегда громко и отчетливо. Слышно было всем. Да и молчали собравшиеся, никто первого перебивать не рисковал.
- И подарок тебе наш боевой!
Помощник быстро развернул сверток, и перед глазами Фомина мелькнула сабля в богато инкрустированных ножнах.
 - Друзьям на зависть, врагам на страх! – громко провозгласил Прокопцов.
- Спасибо, Кузьма Иванович. Царский подарок! – искренне восхитился Фомин, испытав при виде сабли прямо-таки детский восторг.
- Да, не цари мы, но тоже кое-что умеем, - засмеялся Прокопцов. – А теперь давай за стол, что ли приглашай. В ногах правды нет.
- Так, пойдемте же, - хозяин сделал приглашающий жест рукой. Павел Лукич с супругой уселись во главу стола. Слева дети – Вадим, Лариска с семьей, напротив них – первый с женой, дальше чета Михайловских. Фомин заметил, что Игоря нет, да и места ему рядом не осталось, садились тесно, все-таки дача – не безразмерная. Заметил слегка досадливо, но уже через минуту отвлекся. Вернее, отвлек всех опять же Кузьма Иванович, звонко постучав по бокалу. Все уселись, угомонились. Женщины сзади столов, одев уже парадные белые передники, ждали сигнала – наливать. Закуски на столе уже были разложены.
- А теперь главное, - Прокопцов встал и помощник подал ему какую-то бумагу, - Указом Президиума Верховного Совета за большие заслуги… и в связи с шестидесятилетием… наградить, - он повысил голос, - Фомина Павла Лукича орденом Трудового Красного Знамени!
Загремели аплодисменты. Фомин поклонился, успев подумать, что могли бы и Ленина дать:
- Спасибо, Кузьма Иванович.
- Мне-то за что? Партию и правительство, Пал Лукич, благодари. Они тебя по достоинству оценили. А награду вручим торжественно, в большом зале, на партхозактиве, чтоб вся область видела. И давайте наливать что ли. За тебя, дорогой наш, за твои дальнейшие успехи!
Дальше все шло как по ненаписанному, но понятному сценарию. Выступали, дарили подарки, которые помощник первого вместе с бойким молодым инструктором орготдела уносили в дом. Выпивали, закусывали. Вернее, последнее удавалось с трудом, так спешили друг за другом отдать должное юбиляру гости.
Фомин сидел спиной к калитке, но шум там услышал даже в общем гуле разгоряченных гостей. Обернулся. На ходу объясняя что-то дежурившему за калиткой милиционеру, во двор входил Игорь. Темноволосый, хоть и с небольшой проседью в волосах, несмотря на свои двадцать восемь, крепкий, он шел, пригнув голову как молодой бычок.
- Извините, - сказал Фомин и пошел навстречу сыну.
- Здоров, батя, - сказал Игорь, зыркнув темными глазами исподлобья, - С днем рождения тебя.
Они обнялись.
-  Спасибо, сын. Давай за стол, - сказал Павел Лукич и обвел сидящих глазами, места вроде бы все уже были заняты. Но бойкий инструктор уже нес стул, а женщина за ним – приборы. Вадим подвинулся, и Игорь занял место между ним и начальником милиции.
- Раз опоздал, тогда тост за тобой, - сказал, лучезарно улыбаясь, Прокопцов. – И штрафную ему.
Игорь встал и оглядел стол. Смотрел по-прежнему исподлобья, хоть и улыбался вроде уголками губ. Взял наполненную до краев рюмку, потеребил ворот рубашки.
- Ну что сказать? Отец – это твой праздник. Ты его заслужил. Видишь, сколько людей пришло. Уважают, значит, - он помолчал, опять окинул взором гостей, потом посмотрел на отца, - Ты извини, что без подарка. И что опоздал. Ты – молодец. И все у тебя будет хорошо, лучше, чем было. Ну и у нас должно быть. За это и пью.
Он опрокинул рюмку, задрал голову и нервно сглотнул, только кадык заходил.
- Сказал, так сказал, - засмеялся Прокопцов, - Ну что застыли, пьем за юбиляра.
Все выпили, опять зазвенели вилки об тарелки. Павел Лукич заметил встревоженный взгляд жены, поднял голову на сына:
- Спасибо, Игорек. Да ты, закусывай, закусывай. Или после первой не принято?
За столом засмеялись.
Лариса перехватила инициативу:
- Давай, Игорь, я за тобой поухаживаю. А ты, Вадик, что сидишь, помидоры ему подай.
Игорь посмотрел на нее, как будто только увидел:
- О. привет, сестра! И семейству тоже…. Ну, давайте, пожру что-нибудь.
Павел Лукич встревоженно глянул на первого, но тот о чем-то оживленно говорил с супругой, не обращая на детей Фомина никакого внимания. Потом опять постучал вилкой по фужеру:
- Так. Кто у нас еще не получал слова? Есть такие?
Такие нашлись, и тосты продолжились.
А Фомин-старший периодически поглядывал на детей. Он старался пить меньше, не допивал рюмки до конца, благо заставить это сделать за столом мог только один человек – Прокопцов. Но тот был настроен вполне благодушно, что и позволяло Павлу Лукичу держать себя в тонусе и не напрягать, в свою очередь, Галину Платоновну. Да и дети вполне мирно беседовали. Правда, в основном Лариса с Вадимом. Игорь все больше ухмылялся, когда к нему обращались и меланхолично тыкал вилкой в тарелку.
Павел Лукич услышал обрывок разговора.
- Не скажи, у нас есть очень талантливые ученые. У меня есть, например, студент Женя Карпов – это будущее светило мировой психологии. Будущий Зигмунд Фрейд.
- Пишет курсовую про Эдипов комплекс? – заинтересовался Сергей, муж Ларисы.
- Ну, не совсем. Но направление близкое, - ответил Вадим.
- Странно это для нашей науки, - сказала Лариса.
- Все впереди. Много еще неизученного. Человеческая психика – поле непаханое.
-Будешь пахать?- засмеялась она.
- И буду, и пашем уже.
- Ты его лучше спроси, как у него с личной жизнью, у пахаря этого, - вмешалась в разговор Галина Платоновна.
Ответ он услышать не успел, потому что Прокопцов в это время повернулся к нему и сказал:
- Покурить не пора ли, Павел Лукич?
- Пора-пора… Перекур!- громко объявил Фомин, поднимаясь из-за стола. – Дачу не топтать, цветы не рвать.
Все громко засмеялись, отодвигая стулья.
- Паша, - Галина Платоновна взглянула на мужа с укоризной, - Что ты говоришь?
- Правильно говорит, - вмешался Прокопцов, - Люди выпили, координацию теряют. Ты-то как, юбиляр?
- В полном порядке.
- Молодец! Вы, дамы, тут пообщайтесь, - он приобнял свою супругу, подводя ее к хозяйке, - А мы с Лукичом пойдем, покурим.
Они отошли от стола, и Прокопцов спросил:
 - Ну, где у тебя тут комната для секретных переговоров?
- Вроде американская разведка не замечена, - развел руки Фомин, - А удобнее всего в мой кабинетик.
- Ну, веди.
Они прошли в дом. Большая комната на первом этаже была завалена подарками. Прокопцов, проходя мимо, улыбнулся:
- Ну, ты совсем, как дорогой Леонид Ильич.
- А что, вернуть надо? – нахмурился хозяин, - Или по описи сдать? Я не возражаю.
- Ты шуток, что ли не понимаешь? Твое все. Наслаждайся. Вспоминать потом будешь юбилей. Вон, посмотри, какая картина красивая….
Картина и, правда, была замечательная. Пейзаж – вид на озеро и лес вокруг.
- Красивая, - согласился Фомин, - Только большая очень.
- Ничего, найдешь местечко.
Они поднялись наверх по скрипучей лестнице. Павел Лукич прикрыл дверь. Сам сел на диванчик, уступив гостю кресло. Тот устроился поудобнее и начал без обиняков:
- Ты извини, Пал Лукич, что на твоем юбилее об этом говорю, но совпало так. И дольше тянуть нельзя. Я сегодня вечером в Москву убываю. Дело такое заворачивается. Короче, создаем мы свою компартию российскую. Слышал об этом?
- Разговоры-то давно ходят, просто официально никто ничего и не говорит вроде. Только вопрос нескромный: а зачем?
- Ну, как зачем – на Украине есть, в Армении есть, в Грузии есть, а у нас – нет. Непорядок вроде как. Только кажется мне, что это путь к расколу. И самое нехорошее, что отказаться участвовать я в этом деле и не могу. Даже не потому, что отказываться у нас не принято, сам знаешь. Но потому, что если не я, то другой найдется и как бы хуже не вышло. А ситуация в партии, да и в стране, сам знаешь. Только тронь и зашатается. Значит, надо что-то делать, чтоб шатание это поменьше было. Уяснил?
- Да что ж тут непонятного? Не мальчик вроде.
- Знаю. Потому буду тебя на первого рекомендовать. Думаю, возражений не будет. Не возражаешь?
- Сам же сказал: у нас возражать не принято.
- Ну и хорошо. Значит, согласие получено. А теперь, дорогой Пал Лукич, буду я собираться в путь-дорогу. И шайка-лейка за мной потянется. А то, сколько ж тебя объедать можно?
- Обижаешь, Кузьма Иванович.
- Не обижайся. Знаю я тебя – тебе посидеть надо, подумать. Да еще с семьей пообщайся, с детьми, с женой. И завтра передохни – порыбачь, к примеру, не зря спиннинг-то подарили. А с понедельника на хозяйстве остаешься. Ну, а я среди недельки приеду, тогда и официально объявим о перестановках, полагаю.
Они спустились вниз. Кузьма Иванович попрощался со всеми и уехал. А дальше все произошло так, как он и предсказывал. Понемножку начали разъезжаться и остальные гости. Последним уезжал Филиппов. Вернее, уходил – его дача была через дорогу от фоминской.
- Павел Лукич, давай, что ли завтра на рыбалку, спиннинг твой опробуем. 
Филиппов рыбалку любил и при первой возможности забрасывал удочки в близлежащую речушку.
- Не обещаю, Василий Мартынович, видишь родственников сколько. Не отпустят, боюсь. Давай, на недельку отложим, - Фомин не был таким уж заядлым рыбаком, а как обращаться со спиннингом толком и не знал. Поэтому и откладывал недалекий поход.
- Тогда ловлю на слове. В следующий выходной.
- Есть, товарищ генерал, - засмеялся Фомин.
- Да ну, какой я генерал нынче. Это я на службе генерал, а тут… - высокий молодцеватый Филиппов даже обиженно поморщился.
Фомин опять рассмеялся:
- Так команду же мне дал. Ладно, договорились.
Они распрощались, и Павел Лукич уселся за столом во дворе. Большой стол опустел, и на секунду ему показалось, что он очень одинок. Женщины в передниках ловко убирали посуду и белая скатерть, подсвеченная  июньским вечерним солнцем, казалась ему белым флагом. Но это только на минутку, потому что из дома вышли дети. Все трое. Впереди Лариска, за ними братья. Рядом с ними щебетала что-то Света. Шествие замыкал зять.
- Давайте к столу, - призывно замахал руками Павел Лукич, - Самое время по-семейному посидеть. Мать где?
- В доме. Посуду принимает, - ответила Лариса.
- Давайте и ее сюда. Подождет ваша посуда. Девушки, - обратился он к помощницам, - А нам выпить и закусить слегка. Хоть и наелись уже, но надо.
- Точно, папа, наелись, - улыбнулась, присаживаясь рядом, Лариса, - Сил уже нет.
- Но выпить можно, - произнес Вадим.
- Да, брось ты…- усмехнулся Игорь, - Сколько ж можно. Пьем, пьем…
- Ты о ком? – Лариса подняла брови.
- О стране. Даже сухой закон не помог.
- За отца  выпить можно, - сказал Вадим.
А Сергей его поддержал:
- Обязательно. Павел Лукич заслуживает.
Женщины уже вынесли графинчик, выставили закуску.
- Мать!!! Галина!!! – недовольно прокричал Павел Лукич.
- Да, иду, иду уже, - Галина Платоновна вышла из дома, на ходу снимая передник.
- Давайте, я скажу, - неожиданно начал Сергей.
- А ты кто? – ухмыльнулся Игорь.
- Не перебивай! – остановил его отец.- Пусть скажет.
- Вы, Павел Лукич, человек удивительный. Вы достигли больших высот и при этом не растеряли своих моральных качеств. Это редкость в наши времена. Остались человеком простым и в то же время мудрым. Вы – ум, честь и совесть…
Тут не выдержал Вадим:
- Нашей эпохи что ли? Ты заштамповался совсем. Это опасно для здоровья.
- Где-то это и штамп может. А где-то и обман. Но здесь все - правда. Оставайтесь, Павел Лукич, таким всегда. Знаю, что останетесь. На какие бы вершины не забрались.
- Молодец, - Лариска погладила мужа по руке.
- Выспренно, конечно, - покачал головой Фомин, - Но спасибо. Будем стараться. И не перебивать человека!
Он укоризненно посмотрел на сыновей.
Вадим промолчал, Игорь хмыкнул.
- Давайте, выпьем же, - сказал Сергей.
- Спасибо, Сережа, хороший тост, - поблагодарила его Галина Платоновна, когда семейство опрокинуло рюмки, - А можно я? Не тост, а просто…
- Конечно, мама, - отозвалась Лариса, - И хорошо, что не тост. А то, сколько ж пить можно…
- Мне очень повезло с мужем, - сказала Галина Платоновна, - Наверно, редко я это говорю – мы все в делах, в заботах. Он – человек, которых мало. Честный, умный, высоких моральных качеств. И я хочу еще долго и счастливо с ним жить. Независимо от должностей и положения. Да и устала я, если честно, от должностей этих. Ну, да ладно, я не об этом….А еще, Паша, спасибо, за детей. А вы – Вадик и Игорек, папу не огорчайте. Я же знаю, как он за вас переживает.
- А что переживать? Взрослые мы уже, - усмехнулся Игорь.
- Не перебивайте мать, - грозно сказал Павел Фомич.
- Ничего, Паща, я уже все сказала. А от них мы внуков ждем. А для начала, чтоб семейную жизнь устроили. Я правильно говорю? – обратилась к мужу Галина
Платоновна. 
- Правильно, - супруг кивнул головой, - И пусть они сами нам ответят: что по этому поводу думают.
- Понимаете, дорогие родители, - осторожно начал Вадим, - Это дело штучное. Тут не конвейер, как на производстве – встал к нему, жену сделал и другому место уступил. Надо найти человека, понять, твой он или нет.
- Так сколько искать-то? – спросил Павел Лукич.
- А это уж как кому повезет.
- С тобой ясно. А ты, младший, что думаешь? – он повернулся к Игорю.
- А я ничего не думаю. В стране вон что творится. Куда угодно жизнь может бросить. Мир большой. А бабу я всегда найду.
- Игорь!!! – укоризненно воскликнула мать.
- Правду у нас никто не любит, - хмыкнул тот, - А она, как выясняется, есть.
- И какая она, правда твоя? – спросил Фомин-старший.
- А в поисках я. Найду – сообщу.
- Так, сыновья мои. Непростые вы люди. И разные вроде, но уж очень сложные. И в кого вы такие?
- Так это ж, хорошо, - засмеялся Вадим, - И что разные, и что непростые. Простым быть скучно.
- Зато легко, - буркнул под нос Павел Лукич.
- Засиделись мы что-то, - сказал Игорь, - А время позднее. Вам – отдыхать, а нам молодым - гулять.
- Оставайтесь на даче, - вскинулась Галина Платоновна, - Место всем найдем.
- Нет, не будем вас теснить, - подхватила Лариса.
- А вы-то куда? – Мать всплеснула руками.
- С подружками хочу завтра встретиться. Мы в городе переночуем, ладно?
- Бросают нас, мать, - поднялся со стула Павел Лукич, - Ладно, люди они взрослые, а мы с тобой и, правда, отдохнем немного.
- Вот-вот, - подхватила Лариска, - Хоть вдвоем побудете.
- И то, правда, - кивнул отец, - Пойду, машину вызову. Развезут вас.
Дежурная «Волга» приехала минут через десять. Дети попрощались с родителями, и все впятером влезли в салон. Шофер покачал головой, но возражать не стал. Машина тронулась, а Павел Лукич и Галина Платоновна еще долго смотрели им вслед, вглядываясь в июньские сумерки.
- Пошли, Галя, чайку попьем, - наконец сказал Фомин.
- Пойдем. Хорошо посидели. И так спокойно на душе. Даже Игорь такой умиротворенный. Ты заметил?
- Наверно. Не захотели праздник портить. А так, не очень я их понимаю, - Павел Лукич вздохнул.
Они снова вошли во двор и сели за опустевший стол.
- А, знаешь, первый в Москву уезжает, - прервал паузу Павел Лукич.
- И что?
- Да то. Меня на свое место будет рекомендовать.
- А ты?
- А что я? Мы - солдаты. Куда пошлют, куда назначат – туда и пойдем.
- Не война вроде.
- Все равно передний край есть. И мы на нем.
Павел Лукич поднял голову и посмотрел вверх. Вокруг яркого фонаря крутились мошки, а над домом всходила луна. Ему захотелось остановить этот миг, но он четко понимал, что время остановить невозможно. Вот только непонятно, к чему больше относилось это осознание – к наступившему шестидесятилетию или к общему бегу секунд, минут, часов, дней и эпох.
Глава вторая.
Ясноборск. 29 августа 1991 года. Четверг
Павел Лукич Фомин сидел в своем кабинете на третьем этаже Дома Советов, обхватив виски руками. В голове что-то стучало и пульсировало. За приставным столиком и сбоку за длинным столом сидели члены бюро обкома, заведующие отделов. Не все – только кого удалось в экстренном порядке собрать.
- Что, Павел Лукич, нехорошо? – участливо спросил, заметив его состояние зав. общим отделом Захаркин.
- Давление, наверно, скакнуло, - ответил Лукин, - Ерунда. Хотя скажи Вале, чтоб таблетку папазола что ли дала, или что там у нее есть.
Ему даже в голову не пришло позвонить секретарше по селектору, обстановка в первом кабинете стала уж совсем неформальной. И сам Фомин сидел в расстегнутой на две пуговицы рубашке без галстука, и остальные расселись, как попало. Хотя хозяин кабинета и считал себя человеком либеральным, но в другое время такое бы никому с рук не сошло. Да и никто бы и не посмел так рассаживаться, вальяжно откидываться на спинки или стучать костяшками пальцев по столу.
Захаркин выскочил из кабинета, даже не прикрыв за собой дверь. Через десяток секунд строгая секретарша Валентина Петровна забежала в кабинет со стаканом воды и таблеткой. Лукин кинул кругляшок в рот, запил водой. Показалось, что стало легче, хотя так быстро таблетка подействовать не могла. Он допил воду, поставил стакан на стол.
- Спасибо, Валя. Если кто еще придет, то пусть без церемоний заходит.
- Хорошо, Павел Лукич.
Валентина вышла из кабинета, прикрыв за собой дверь.
- Ладно, давайте начнем… ,скажем, так, заседание бюро обкома. Скорее всего, последнее, - начал Лукин и замолчал.
 - А что дальше-то будет? – спросил секретарь по идеологии Иванов.
Алексей Иванович тоже выглядел не лучшим образом. Раскраснелся, лысина вспотела, и он периодически вытирал ее большим клетчатым платком. То, что он влез вперед первого, тоже было грубым нарушением дисциплины, но сейчас никто на это не смотрел.
- Что тебе неизвестно? Имущество передать совету, помещения освободить. Никому не поздоровится. Только мы обкомовцы первыми пойдем, а остальные за паровозом.
- Ты это о чем, Павел Лукич? – спросил начальник управления КГБ Салкин.
- О том, что все вы думаете, только вслух не говорите. Только глупый не понимает…. А среди вас глупых людей нет. А тебе, Сергей Сергеевич, по долгу службы все должно быть известно лучше других. На партии все держалось, точнее на идеологии. Идеологии нет, и все рухнуло. Если не рухнуло еще, то рухнет. А потом … мы наш, мы новый мир построим…. Только нам там место вряд ли найдется, - усмехнулся Фомин.
- Вот, скажи, Павел Лукич, ты ж вроде ГКЧП открыто не поддержал, - начал первый секретарь Ясноборского горкома Артяков.
 - Поддержал, не поддержал. Какая разница? – перебил его Фомин. – Это только повод, чтобы рвануло все. А кто заварил, может историки разберутся. Или следователи. Хотя эти вряд ли? Так, Василий Мартынович?
Он повернулся к начальнику милиции Филиппову. Тот уклончиво повел плечами:
- Откуда ж мне знать?
- Вот и я говорю, никто не знает. И что с нами будет, тоже неизвестно. Кто-то выплывет, кто-то утонет. А хуже всего идеологам придется, Так что, Алексей Иванович, ищи себе работу. Вряд ли руководящую.
Все замолчали. Только Салкин откликнулся:
- Ну, вот КГБ или МВД будут точно. В каком-то виде.
- Будут, Сергей Сергеевич. Только будете ли вы там с Филипповым, я сказать не берусь. Ладно. - Павел Лукич повысил голос, - Захаркин, готовьте со своими людьми все имущество, бумаги, будем передавать. Кому передавать-то, Юрий Иваныч?
Он посмотрел на председателя облисполкома Михайловского.
Тот, обычно шумный и веселый, сидел, опустив голову вниз. Большие руки, сжатые в кулаки, лежали на полированном столе. Михайловский повернулся в сторону первого:
- Совету. Не мне же.
- А что там в Совете. Кому?
- Не знаю. Они тоже заседают.
- Прозаседавшиеся. Они это только и умеют. Ну, ладно. Короче, Илья Васильич, - он обратился к Захаркину, - Собирайся, только не гоношись. Не спеша. Все описывай досконально, чтоб не пропало ничего. И еще одна важная новость. К нам из Москвы летит Кузьма Иваныч. С какими-то важными известиями. Давайте, так. Сейчас почти полдень. В четырнадцать он где-то прилетит, а в пятнадцать ноль-ноль мы снова здесь соберемся. Так что, это уж точно не последнее заседание бюро было.
- Да разве заседание это? – откликнулся заворготделом Боровиков, - Даже протокола не вели.
- Помнишь Маяковского? - Лукин невесело засмеялся. – «Я волком бы выгрыз бюрократизм». Вот выгрызли окончательно. Все! До пятнадцати часов.
Все вышли, тихо переговариваясь. Павел Лукич остался один. За последнее время он привык к тому, что относительное затишье в этом кабинете наступало лишь к вечеру. Сейчас был полдень, за распахнутым окном привычно шумел город. Он подошел к стеклу, пошире раздвинул створку, приоткрыл жалюзи. На площади перед зданием как обычно шли по делам люди, ехали мащины. Солнце было почти в зените, и его лучи с южной стороны проникли в кабинет. Но в то же время дул приятный ветерок и Лукин, чуть зажмурившись, подставил ему лицо. Головная боль отступила, дышать стало легче. Бронзовый Ленин на массивном постаменте стоял спиной к зданию и почти не отбрасывал тень. Обычный полдень. Только на мгновение первому и, похоже, последнему, секретарю Ясноборского обкома  КПСС показалось, что время остановилось. И он остается в прошлом. Навсегда.
Но время, как известно, имеет свойство не останавливаться никогда. И долгие телефонные звонки вернули его к действительности. Жизнь продолжается и надо поднимать трубку. Фомин вернулся к столу. Надрывался аппарат с прямым городским номером, который знали немногие.
- Слушаю.
- Привет, отец! Как дела?
Это был Вадим.
- Привет, сын. Как дела, спрашиваешь? Как сажа бела. Такой ответ устраивает?
- Понимаю.
- Молодец. А как у тебя дела?
Последние десять дней домой Фомин-старший появлялся лишь поздно вечером. О детях у Галины Платоновны справлялся мельком. Та отвечала: все в порядке: Игорь на работе; Вадим в отпуске; Лариска тоже работает, у нее все спокойно - от Выхино, где она живет до Белого дома далеко. Ну и славно.
- В отпуске был. В понедельник на работу.
- Куда ездил?
- У друга был в Подмосковье. На рыбалку ходил, грибы собирал.
- Много набрал?
- Не очень. А потом… потом был у Белого дома.
- Да? И как там? – Павел Лукич ответил через паузу.
- В двух словах не расскажешь. Отец, ты меня осуждаешь?
- С чего ты взял?
- Ну, не знаю. Казалось мне…
- Когда кажется, ты крестись лучше…
- Извини.
- И извиняться не надо. Ты взрослый уже, тридцать один, между прочим.
- Ну да. Отец, я заеду вечером?
- Заезжай. Мы рады с матерью будем.
- Ах да… а ты дома во сколько будешь?
- Сегодня не поздно, думаю. До встречи.
Павел Лукич медленно положил трубку на рычаг. Сел в кресло, откинул голову на подлокотник. В висках опять что-то запульсировало, но он справился, глубоко подышал, попил воды из графина. Следующий час прошел в неторопливом разборе бумаг, что-то выкидывал, что-то важное, на его взгляд, или личное складывал в портфель. Секретаршу попросил, чтобы никто не беспокоил. Пару раз прорывались телефонные звонки. Соратники спрашивали, что делать по тому или иному поводу. Павел Лукич и сам толком не знал. Говорил односложно: мол, смотрите по ситуации, на ваше усмотрение. 
В голове же сидели мысли на тему того, что сейчас происходит. Фомин понимал, что в стране идут огромные, просто глобальные, изменения. Он все же мог мыслить, чуть заглядывая вперед, отрываясь от сиюминутности и поэтому предполагал, что то, что происходит, лишь предвестник чего-то более глубокого и неведанного. Но точно знать, что будет в дальнейшем со страной, с делом, которому он столько служил, лично с ним, с его семьей, он не знал. Павел Лукич понимал необходимость изменений, в целом поддерживал перестройку, но в то же время внутренне считал, что уж больно быстро все пошло в последнее время. Полагал, что ломать все не надо, потому что строить-то будет куда сложнее. И ГКЧП встретил сдержанно, внутренне не верил в искренность этих людей, не воспринимал силовых методов. Фомин знал, что в партийных кругах его считали скорее либералом, хотя осторожным, умеренным даже. Его это удивляло. Он-то знал, насколько в нем сильно было консервативное начало, но в партии всегда была масса людей, куда консервативнее его. Правда, в последнее время это консервативное ядро было основательно размыто, как, впрочем, и вся партия. Но Павел Лукич знал, что дисциплина нужна, хотя и старался быть помягче, не ломать людей через колено. И человеческие его качества вступали порой в противоречие с партийной закалкой. Внутренне было тяжело, но он находил линию, которой твердо придерживался. И вот этой линии не стало.
Фомин взглянул на часы. Пора было ехать в аэропорт встречать Прокопцова. Он нажал на кнопку селектора:
- Валя, а Михаил где?
- Тут где-то. Только что заходил.
- Найди его. Надо в аэропорт ехать.
- Хорошо.
Водитель Михаил появился в кабинете минут через пять. Осторожно постучался и тут же приоткрыл дверь:
- Можно?
- Заходи. Ты где был?
- Поесть спускался.
- Поел?
- Да.
- Тогда поехали в аэропорт. Кстати, машину там мою еще не отобрали? – поинтересовался Фомин, вставая с кресла.
- Нет вроде, никто не покушался.
- Тогда вперед.
Ясноборский аэропорт находился на окраине города, но в его черте. Доехали быстро, минут за пятнадцать. Фомин вышел из «Волги» и размашистым шагом прошел в зал аэропорта. Поймал себя на мысли, что вот так, один, без сопровождения, давно здесь не был. В небольшом зале было людно. Ожидался прилет регулярного рейса из Москвы, рядом шла регистрация другого – в Сочи, и отпускники с большими сумками радостно галдели у стойки. Фомин поймал себя на мысли, что пора бы и пообедать, а то неизвестно когда удастся с делами разделаться. Он посмотрел на часы: время зайти в буфет было. Фомин прошел через зал, люди были заняты своими делами, никто его не узнавал. В буфете он взял чашку кофе с молоком, сочник и сел за столик возле окна. Кофе оказался чуть теплым, сочник черствым. Черт, еще желудок разболится, подумал Павел Лукич, но решил доесть и допить: голод не лучше. Внезапно у столика остановился какой-то мужчина. Тень его раздражала, и Фомин поднял голову. Средних лет, в светлых брюках и светлой рубашке с короткими рукавами. Лицо вроде знакомое, да кто ж его разберет – сколько их таких в светлых рубашках и в средних годах.
 - Павел Лукич, а вы что здесь делаете???- удивленно сказал незнакомец.
- Извините, не узнаю.
- Может и не узнаете. Я – Кобцев из управления КГБ. Подполковник Кобцев. Можно присесть?
- Присядьте, - Фомин пожал плечами.
- Не спрашиваю, что вы здесь делаете. Но почему вы один?
- Подполковник, слущайте… - раздраженно начал Фомин, но потом осекся…- Звать-то вас как?
- Александр Викторович.
- Так вот, Александр Викторович, - стараясь не злиться, продолжил Павел Лукич, - Почему я не могу здесь быть один?
- Но вы ведь…
- Что я? Я – уже лицо без статуса. Вам, надеюсь, известно, что в стране происходит?
- Конечно. Только время нынче неспокойное.
- Неспокойное? Вам сколько лет?
- Сорок один.
- А мне на двадцать больше. Поверьте, были времена и еще менее спокойные. Пережили. Сороковые, пятидесятые. А девяностые уж точно переживем.
Фомин резко встал:
- Всего доброго. И не пасти, не охранять меня не надо.
 - Понял. Всего хорошего, - произнес вслед Кобцев.
  Фомину не очень понравилась эта встреча, но времени раздумывать об этом уже не было. Объявили прибытие рейса из Москвы.
    Прокопцов выглядел как обычно. Шел энергично, помахивая портфелем в руке. Только слегка осунулся что ли, похудел. Зато загорел. Они обнялись.
- Хорошо выглядишь, Кузьма Иваныч, - после приветствий сказал Фомин.
- Отдохнуть успел. Семнадцатого в Москву вернулся, а девятнадцатого началось.
Он поймал на себе вопросительный взгляд Павла Лукича и усмехнулся:
- Вообще не в курсе был. Веришь? Не сочли нужным посвящать. Но оно и к лучшему. Сам-то как?
- Да, как. Положение хуже губернаторского, ясное дело.
- Да, подвисли мы с тобой здорово. Но унывать не будем.
- Да и радоваться нечему.
- И радоваться не будем. Подумаем, как жить дальше.
Они подошли к машине. Прокопцов придержал Фомина за плечо:
- Отъедем немножко, там лесок будет. Выйдем, прогуляемся.
- Хорошо, - Павел Лукич кивнул головой.
Так и произошло. Лесок начинался сразу за поворотом, как только здание аэропорта исчезло из виду. Не лесок даже – небольшая рощица. Но за ней уже виднелись городские кварталы.
Они вышли из машины. Прошлись по тропинке.
- Опасаешься чего-то, Кузьма Иванович? У меня-то в кабинете, бывшем твоем, заглушка стоит, никто не должен прослушать, - сказал Фомин.
- Опасаюсь, - подтвердил Прокопцов, - Дело-то уж больно серьезное.
Они еще немного углубились в лес. Кузьма Иванович оглянулся. Было тихо, только стрекотали кузнечики, да с шоссе доносился шум проезжавших машин.
- В общем, так, - начал он и вздохнул, набрав в легкие побольше воздуха, - В этом портфеле, - он поднял его вверх и помахал, - лежит конверт. А в конверте листок. Там указан адрес банка в одной из европейских стран, номер ячейки, пароль и шифр. В ячейке определенные средства, которые нам удалось снять со счетов. Это не все, сам понимаешь, яйца в одну корзину не кладут. Да и накопить нам за год удалось не так много. Но, поверь, сумма приличная – заводик, наверно, можно будет купить, когда продавать начнут. И не один. Конкретно об этой ячейке знают три человека. Вместе с тобой. Но нас могут уже скоро шерстить начнут. До тебя, дай Бог, дело пока не дойдет. Через три-четыре годика надо будет эти деньги снять и в дело по возможности пустить. Пока не высовывайся. Конвертик спрячь. Тихо посиди. Мы тебя найдем. Все понял? Вопросы есть?
- Есть, - сделав паузу, сказал Павел Лукич, - Почему ты это мне доверил?
- А больше некому особо. Знаю тебя, как человека, в котором уверен. Честен ты очень. Иногда слишком. Но сейчас это хорошо.
- Ну, а если не выдержу?
- Перестраховались мы, - усмехнулся Прокопцов, - Есть еще к паролю дополнение. При необходимости получишь. Ну и еще одно: свой процент тоже получишь. Небольшой, но на безбедную старость хватит.
- Кузьма Иваныч…..
- Что, Кузьма Иваныч? Бессеребреник что ли? Времена, знаешь, какие наступают? Не знаешь? И мы не знаем. Но догадаться можно. Поехали, - он повернулся назад, - Да, сам конверт в кабинете получишь. Молча уже. А то, я смотрю, у тебя кроме кармана в штанах его и положить некуда.
До Дома Советов домчались быстро. Последнее бюро тоже проходило в темпе.
- Ну что, товарищи, - начал Прокопцов, - Деятельность компартии приостановлена, имущество предстоит передать незнамо кому. То есть государству. Освобожденным партруководителям желаю побыстрее начать искать работу, всем остальным ждать приказов по ведомству. Вопросы будут?
 Захаркин поднял голову:
- Кузьма Иванович, нам, что ничего взамен не предложат?
-  Думаю, что нет. Хорошо, если не арестуют. Шучу. Если кому помощь понадобится – обращайтесь, но ничего не обещаю. А вам совет – что можно, переписывайте на себя, списывайте, раскупайте и так далее. Если, конечно, еще не поздно.
Расходились молча. Когда Прокопцов с Фоминым остались в кабинете вдвоем, Кузьма Иваныч раскрыл портфель, достал большой коричневый запечатанный конверт и протянул его Фомину. Тот, также без слов, достал свой портфель и положил конверт под молнию, во внутреннее отделение.
- Ну, вот и все, Павел Лукич. Помнишь, как Остап Бендер говорил: пойду переквалифицироваться в управдомы. А что: тоже вариант…, – он невесело рассмеялся.- Ну, а ты что собираешься делать?
- А я что? Я - пенсионер уже.
 - Ну, это ты зря. Здоровый мужик еще. Отдохни малость, а потом покумекай. Может и я к чему приду умному. Руки мы, в любом случае, не опускаем. Ну, давай прощаться будем. Провожать меня не надо. Делишки тут есть. Свидимся еще.
Они обнялись. Прокопцов быстрым шагом вышел из кабинета. Фомин остался сидеть в кресле, в задумчивой позе. Потом взял со стола портфель и поставил его под ноги, за тумбу.
Зазвонил селектор.
- Да, Валя, - Павел Лукич нажал клавишу.
- К вам Сенюков просится.
- Кто такой?
- Говорит представитель президента. Российской Федерации.
- Хм….Ну, пусть заходит.
В кабинет зашел темноволосый сухощавый мужчина лет сорока пяти. Несмотря на жару, он был одет в темный костюм, на шее висел полосатый галстук. Лицо его было Фомину знакомо.
- Здравствуйте, Павел Лукич.
- Добрый день. Вы кто?
- Сенюков Борис Борисович. Назначен президентом Российской Федерации его полномочным представителем в Ясноборской области.
- Слушайте, а я вас знаю. Вы в пединституте преподаете, - Фомин вспомнил активного молодого человека, задававшего ему разные вопросы на встрече в институте, потом, помнится, он ораторствовал еще на каком-то митинге.
- Абсолютно верно. Доцент кафедры политэкономии. Хорошо с вашим сыном знаком, Вадимом Палычем.
- Присаживайтесь, Борис Борисович. Чем обязан?
- Вы, наверняка, знаете о последних решениях руководства об имуществе партии.
- Знаю.
- Мне поручено возглавить комиссию, которая будет это имущество принимать.
- Принимайте.
- Я, надеюсь, что вы лично примете участие в этом.
- Не надейтесь. Есть общий отдел, есть завхоз.
Он нажал кнопку селектора:
- Валя, Захаркина и Марьина пригласи.
- А я с вашего разрешения пойду, - он наклонился и поднял портфель, - Здесь только личные бумаги. Проверять будете?
- Нет, что вы. И вообще, Павел Лукич, мы лично вас очень уважаем…
- Ну и хорошо. А если уважаете… то не будете возражать, если я эти часы заберу? – он показал на небольшие настольные часы в виде штурвала, - Мне их моряки подарили.
- Нет, конечно.
- Спасибо, - Фомин положил часы в портфель и аккуратно застегнул его.
В кабинет вошли Захаркин и завхоз Маркин.
- Вот они вам все и сдадут, - сказал Павел Лукич, - А я откланяюсь.
Он пошел к двери, но у порога не удержался и обернулся:
- Что же вы имуществом-то, в первую очередь, заинтересовались? А идеями? Их не будете описывать?
- А идеи, я думаю, новые будут, - ответил Сенюков.
- Мы наш, мы новый мир построим? Ну-ну….Только без старого новое сложно строить.
- Вы же строили…
- Мы? Семьдесят лет назад что ли? Строили. Только нелегким был путь. Будьте здоровы.
Он вышел из кабинета. Там кучковались какие-то люди.
- А это кто? – спросил он у секретарши.
- Они с Сенюковым пришли.
- Ну, тогда ладно. Я здесь больше не нужен. Пока, Валентина. Прощаться не будем.
Она привстала и всплеснула руками, но Фомин этого не видел, быстрым шагом он спустился вниз, на ходу кивнул милиционеру и вышел на площадь. Своей служебной машины он не заметил, но ее судьба уже не очень волновала Павла Лукича. Он пошел домой пешком, как школьник, чуть помахивая портфелем. Иногда Фомин шел этим путем утром, а вот вечером после тяжелого дня предпочитал добираться на «Волге». Но сейчас все было не так, солнце светило еще ярко и он вдруг ощутил какую-то забытую легкость. Только что-то мешало совсем расслабиться. Как небольшая заноза в пальце. И Павел Лукич смог определить причину – коричневый конверт в портфеле. Но усилием воли он отогнал эту мысль, заставив относиться спокойно. Перепрячу его и забуду, решил он.
Дом, где жил теперь уже бывший хозяин Ясноборской области находился совсем недалеко – всего в паре кварталов от центральной площади. Фомин привычно зашел в подъезд. На площадке между первым и вторым этажом всегда дежурил милиционер, но сейчас его уже не было. Фомин отметил этот факт, но, что называется, походя – значит, так теперь будет. Ну и ладно.
Он открыл дверь своими ключами. Галины Платоновны дома не было. Но едва он только успел переодеться в спортивные штаны и футболку, умыться и направится на кухню, как зазвонил телефон. Это была жена.
- Как ты узнала, что я дома? – спросил Павел Лукич.
- Слухами земля полнится. Ты-то как? Чувствуешь себя нормально?
- Нормально. До обеда что-то голову давило, а сейчас прошло, - честно ответил он.
- Ложись, полежи. Я постараюсь пораньше сегодня. А ты обедал? – спохватилась она.
- Нет. Толком не удалось. Сейчас как раз на кухню шел.
- Пообедай тогда. Найдешь?
- Не волнуйся, справлюсь.
- Хорошо. Жди. Я скоро. Целую.
Павел Лукич пообедал, затем прошел в гостиную и лег на диван. Хотел заснуть, но не получалось. Он посмотрел на большие настенные часы. Они показывали начало шестого. Смысла спать уже не было. Фомин взял из книжного шкафа первую попавшуюся книжку. Это был томик Куприна. Он повертел его и положил на спинку дивана. Потом спохватился и вышел в коридор. Портфель стоял там же, где он его и оставил – на столике перед зеркалом. Фомин взял портфель и прошел в свой кабинет. Там он открыл портфель, достал большой конверт. Потом положил его в нижний ящик письменного стола, закрыл его на ключ, а сам ключ сунул в верхний ящик. Затем вернулся в гостиную. И тут же услышал, как ключи зазвенели во входной двери. Галина Платоновна вернулась, как и обещала раньше обычного. Лукин вышел в прихожую, чтобы встретить ее. Жена выглядела озабоченной. Павел Лукич улыбнулся – ему хотелось поднять ей настроение, снизить напряженность, чувствующуюся во взгляде.
- Как дела на работе?
- Да, у меня-то все по-прежнему. Ты-то как?
- Нормально все. Даже груз с плеч скинул. Помолодел на двадцать лет, - Фомин подмигнул жене.
- Ну и хорошо, коли так. Сейчас переоденусь, буду ужин готовить.
- А я поел только.
- Как приготовлю, так опять проголодаешься. А Ираиду я отпустила, - сказала она.
- Ну, думаю, домработницы у нас теперь не будет. Не положено.  Справимся. Чай, семья-то небольшая. Сам готовить буду.
- Ну, ты наготовишь, - супруга улыбнулась. – Пропускай меня. Что в прихожей-то стоять?
Она переоделась и пошла на кухню. Павел Лукич прошел за ней и уселся на табурет, опершись спиной об стену.
- Расскажешь? – спросила Галина Платоновна.
- Конечно, - кивнул головой Фомин, - Только все известно, в соответствии с общей ситуацией в стране. Но докладываю: я теперь, вероятно, безработный. Без персональной машины и прочего, что было положено. Останется у нас только квартира. Дачу, скорее, всего, заберут тоже. Машину мы не купили. В общем, в сухом остатке получается, что ничего за жизнь не нажил.
- Ерунду говоришь, - супруга подошла и потрепала его по волосам, - У нас дети есть, трое. Уже капитал. И твое доброе имя. А материальное…. Не бедствовали никогда и дальше не будем. Да и разве это главное в жизни?
- Не знаю. Для меня это всю жизнь на двадцатом месте было. Сама знаешь, как жизнь текла. Она нас несла, а не мы ею рулили.
- Зато мозги не высохли. Если надо будет – по-новому жизнь начнем.
- А не поздно? По возрасту-то мы пенсионеры уже.
- Возраст он не в паспорте прописан. Возраст он в душе. А также в сердце, сосудах, головном мозге. Это я тебе как врач говорю.
- Только про душу как-то не материалистично звучит, - засмеялся Павел Лукич.
- Не знаю, как это точно называется, но что-то такое у человека есть. Я точно знаю.
- Как врач? – опять засмеялся Фомин.
- Как человек, как женщина. Чувствую я.
- Ну, хорошо. Звонил Вадим, говорил, что зайдет, - переменил тему супруг.
- Знаю. Это еще одна причина того, что я ужин готовлю. А еще и Игорь может заехать.
- Да??? – Фомин удивленно поднял брови.
К тому, что сыновья нечасто в последнее время посещали родительский дом, они уже привыкли. Но если у Вадима был большой преподавательский отпуск, то Игорь просто исчезал на несколько недель без объяснения причин. Павел Лукич иногда заматывался, терял чувство времени и не всегда замечал такие периоды, а Галина Платоновна сильно волновалась, начинала искать младшего по всем известным телефонам. Успокаивалась только, когда узнавала место его нахождения. Но в последнее время и она нервничала меньше, начала привыкать к такому образу жизни Игоря. Тем более что куролесить и попадать в неприятные истории он почти перестал. 
 - Звонил. Говорит, что разговор есть.
- С ума сойти. Что за день сегодня…
- Ну да, звезды так сошлись.
- Для кого сошлись? Ну, хорошо, конечно, что детей увидим.
- Вот и я об этом.
Вадим приехал первым. В светлых брюках, светлой рубашке. Даже немного загорел. И глаза блестели лихорадочным блеском. Он все время порывался что-то говорить, но мать успокаивала:
- Подожди минутку. Сейчас на стол накрою и поговорим, я тоже хочу услышать.
Наконец, все было готово,  и они сели за стол.
- Рассказывай, сын. Теперь мама разрешает, - подмигнул Вадиму отец.
- Короче говоря, мы девятнадцатого как специально в Москву приехали. Я хотел пару дней там побыть и домой уже ехать. Ну, а вышло – сами знаете. Мы и на Садовом кольце были, а потом знакомые позвали к Белому дому. Там кого только не было – такое единение. Боялись, конечно, немного, но все равно были готовы ко всему. Зато, когда танкисты на нашу сторону перешли, такой подъем был. Победа, в общем-то – одно слово.
-  Подожди, Вадим. Победа. Но кого и над кем? – перебил его отец.
- Сил демократии над силами прошлого. Новая дорога перед Россией открылась.
- Дорога куда?
- В цивилизацию. В лучшую жизнь. Даже не так: в ту жизнь, в которой весь мир почти живет. Там, где есть возможности у всех для реализации. В любой сфере.
- Извини, Вадик. А ты понимаешь, что в связи с этими событиями твой отец без работы остался?- спросила Галина Платоновна.
Вадим потупился:
- Извини, отец. Я это понимаю. Но и ты пойми. Страна катилась непонятно куда – все это понимали. И вернуть то, что было – нельзя. Да и не нужно. Что возвращать-то? Полки, вон, пустые. Везде препоны какие-то. Республики все хотят самостоятельности, люди хотят зарабатывать.
- Подожди, - сказал Павел Лукич, - Я тоже не слепой и не ретроград какой-то. И я такой не один в партии. И ты видишь, что в стране последние годы происходило. Перестройка, демократизация. Кооперативы разрешили. Политических преследований нет уже давно. А сейчас что началось? Это большевизм какой-то в худших проявлениях. Все ломается.  Страна непонятно во что превращается. Так, не дай Бог, все разбегутся. И что от страны останется?
- Все что раньше предпринималось – это полумеры. И они ни к чему бы не привели. Только бы затянули агонию. А сейчас надо что-то делать и очень быстро.
- Так, хватит дискутировать, - подняла руку Галина Платоновна, - Вы еще подеритесь. Давайте, что ли выпьем. Не за страну, а за нашу семью. Вино, кстати, на столе. Мужчины, открывайте.
 Павел Лукич откинулся на спинку стула:
- Открывай, Вадим. Мать права – не будем ругаться. А то, как в восемнадцатом, отец на сына пойдет. Нам это надо? А насчет спора – история нас рассудит.
- Ты, отец, прав в том, что история – самый лучший судья, - ответил Вадим, беря в руки бутылку, - Мама, а где штопор? А то, без штопора за счастье выпить трудновато будет.
После рюмки градус беседы за столом успокоился. Но только семья принялась за еду, как в дверь зазвонили. Долго и настойчиво.
Игорь ворвался, как вихрь. Уж на что стремителен был Вадим, но сегодня он его явно переплюнул. В модном джинсовом костюме и … с запашком. Где-то успел принять, сразу понял Павел Лукич.
- Привет, родители! Привет, братан!- сказал он, сходу усаживаясь за стол. – О, с едой все в порядке, и винишко есть.
- Ты б, хоть руки помыл, - сказала Галина Платоновна.
- Ага, - Игорь быстро вскочил и исчез в ванной.
Через минуту он появился снова в гостиной и покрутил кистями:
- Чистые.
Он налил себе рюмку, но пить не стал, отодвинул ее в сторону:
- Ну что скажешь, отец? Как события с точки зрения политического деятеля развиваются?
  - Во-первых, я уже не политический деятель, - ответил Павел Лукич, - Во-вторых, от моей оценки событий мало что зависит. Мы тут в провинции мало чего решаем. История в столицах делается.
- Ты знаешь, что отец теперь не у дел? – спросила Галина Платоновна.
- Догадывался, - усмехнулся Игорь. – Для этого необязательно пророком быть. И что теперь делать собираешься?
- Пенсионного возраста достиг уже, - сказал отец, - Пенсии не лишат. Отдыхать буду. Вот внуков жалко нет тут. А то бы нянчил.
- Это вопрос номер два, - поднял палец Игорь, - А насчет пенсионеров – рановато еще на пенсию тебе, найдем дело.
- Работу что ли предложить хочешь?
- Все может быть. Только сначала выпить надо.
- А мы думали, это уже третий вопрос, - заметил Вадим.
- Третий, конечно. По важности. А по времени первый, - Игорь поднял рюмку.
- Тогда тостуй, - сказал Вадим.
- Тостую. За то, чтобы завтрашний день был лучше вчерашнего.
- М-да, философски, - усмехнулся отец, - Ну, давайте за это, раз более конкретного не ожидается.
- Будет и конкретное, - сказал Игорь, аккуратно ставя на стол пустую рюмку, - У меня есть две новости. Извините, не политического характера.
- Ну и хорошо, - заметила Галина Платоновна, - Хватит на сегодня политических новостей.
- Во-первых, мы открыли транспортное предприятие. Кооператив. Будем заниматься перегоном автомобилей и прочими транспортными перевозками.
- Мы, это кто? – поинтересовался Фомин-старший.
 - Мы с партнерами. Поскребли по сусекам, денежки нашли. Транспорт кое-какой есть.
- Так, вы теперь капиталисты? – усмехнулся отец.
- Представления не имею, - Игорь пожал плечами, - Просто будем на себя работать.
- Смотрите, не заработайтесь.
- Ладно, отец, что ты политэкономию ему читаешь? Пусть лучше вторую новость сообщит, - вступила в разговор Галина Платоновна.
- Ага. Тебя мать она особенно порадует. Ирина, девушка моя, ждет ребенка.
-Ой, как здорово! – мать аж руками всплеснула. – Наконец-то. Да, отец?
- Ну что ж, молодец, - сказал Павел Лукич, - Внук будет рядом. Или внучка?
- Не знаю, неважно, - махнул рукой Игорь.
- Поздравляю, брат, - сказал Вадим. – Будешь и ты семейным солидным человеком. Не то, что я.
- Подожди мне ярмо вешать, - ответил младший брат, - В общем, так. Я ребенка признаю, буду воспитывать, помогать, но жениться не собираюсь.
- Как же так? – возмущенно спросила Галина Платоновна. – Это что, нормально, по-твоему? По человечески?
- Точно, не по-людски как-то,- поддержал ее супруг.
- Самому на ноги встать надо. А там посмотрим, - и словно подтверждая свои слова, Игорь вскочил и резко отодвинул стул. – Пошел я, а вы можете попережевывать дальше. Но сильно не переживайте – я же сказал: ребенка не брошу. 
Он ушел, а за столом воцарилась тишина. Первым нарушил ее Вадим:
- Вы, правда, не расстраиваетесь. Он же вам объяснил, что ребенок его и значит внук ваш. А потом может и женится. Да, скорее всего, так и будет.
- Ты нас не успокаивай! – Павел Лукич аж побагровел, - У других дети как дети, а вы вечно что-нибудь учудите. Точно в могилу нас загоните. Быстрее демократов.
- Да, я-то что? – стушевался Вадим.
- Ты? Тебе тридцать один год, а ты все болтаешься. Как дерьмо в проруби.
- Отец! – укоризненно сказала Галина Платоновна.
- Папа, я с тобой не согласен. У меня все нормально. А что не женился – не встретил, значит, еще женщину своей мечты. Не всем же так, как вам с мамой везет.
- Не подлизывайся! За столько лет не встретил – не хотел, значит.
Через некоторое время засобирался домой и Вадим. Павел Лукич остался вдвоем с женой. Ему опять стало нехорошо – голову давило, лоб покрылся испариной. Супруга быстро заметила это:
- Ну-ка, раздевайся и ложись, я давление померяю.
- Ну что?- спросил Фомин, когда прибор закончил пикать.
- Повышенное, но не критично. Сейчас таблеточку принесу, ты отдохнешь, и все нормально будет.
Павел Лукич выпил таблетку, откинулся на подушку.
- Спи, - сказала жена, поцеловав его в лоб. Она вышла из комнаты, выключив свет и закрыв дверь.
Какое-то время Фомин еще вертелся в кровати, события минувшего дня пробегали перед ним прерывистой чередой. Ему казалось, что жена с кем-то разговаривает. Потом он забылся тяжелым сном. Открыл глаза, услышав, что рядом устраивается жена.
- Ты говорила, что ли с кем?
- Лариске звонила. Про Игоря сказала.
- У них что?
- Да так же, как и у всех. Работают. Про сокращения поговаривают, но пока тихо.
- Как Светланка?
- С соревнований вернулась. Кандидатом в мастера стала. В школу собирается.
- Хоть она радует.
- Спи. Игорь правильно сказал: завтра должно быть лучше, чем вчера.
- Думаешь, будет.
- Верить надо. Вот что я думаю. Спокойной ночи.
Глава третья.
Город Ясногорск. 6 октября 1993 года. Среда
Павла Лукича разбудил телефон. С тех пор, как он ушел на пенсию, дополнительный аппарат из спальни распорядился убрать. Хватит уже экстренных звонков в любое время дня и ночи. Галина Платоновна продолжала работать, но она уже не была заведующей отделением, осталась обычным врачом. Суеты и задержек на работе стало поменьше. Ночные дежурства бывали, но тоже не столь часто. Зато после работы она частенько уезжала к Игорю понянчить полуторогодовалую Настеньку. Домработницы уже давно не было, поэтому и домашних дел было немало. Галина Платоновна не жаловалась, но муж заметил, что при всяком удобном случае она старалась прилечь отдохнуть. Шестидесятилетие ее отметили скромно, были только дети. Впрочем, они и так старались периодически забегать к родителям. Чаще, когда им что-то было нужно, но Павла Лукича радовало и это. Сам он не скучал. Пристрастился к чтению – последние годы на это совсем не было времени. А еще, когда отобрали обкомовскую дачу, то взамен дали десять соток. Место было необустроенное, на склоне, но рядом с леском и недалеко от города. От дома на автобусе Фомин добирался за тридцать минут. Иногда подбрасывал сосед по даче – Юрсаныч, отставной подполковник. Тот много где служил, последние годы провел на Дальнем Востоке, любил поговорить, поэтому с ним скучно не было. Павел Лукич больше слушал, но собеседника это не очень волновало. Рассказывал он весело с замечательными подробностями и время с ним проходило незаметно.
Месяц назад Игорь пригнал из Германии немолодой уже «Опель», подремонтировали его, сказали, что лет десять еще точно прослужит. Но пока до весны он стоял в гараже. У Павла Лукича права были, только вот за руль он не садился лет двадцать. Весной решил твердо вернуть навыки.
Вадим все так же преподавал в своем институте, только вот из высокооплачиваемого доцента превратился в низкооплачиваемого. Зарплату поднимали по копейкам, а цены в магазине уже полтора года как выросли в разы. Вадим подрабатывал психологом в школе, давал какие-то консультации, но все равно денег ему катастрофически не хватало. А просить у родителей не позволяла гордость. Правда, пару недель назад он вернулся с курсов (за которые сам заплатил приличную сумму) и сообщил, что теперь будет вести тренинги и получать за это хорошие деньги. Но все равно стал он каким-то нервным и дерганым.
Зато Игорь, наоборот, успокоился. Дела у его фирмы шли хорошо. Они перегоняли автомобили, перепродавали все, что под руку попадется. Игорь привез и установил отцу на дачу небольшой вагончик и пообещал, что со следующей весны начнет строить там капитальный дом. Его дочка Настенька росла прелестным ребенком. С матерью ее Ириной Игорь так и не расписался. Хотя жили вместе. Только Галина Платоновна, с которой Ира порой откровенничала, рассказывала, что та на младшего их сына жалуется. Вроде и помогает деньгами, и что надо сделает, но сухой стал, ласки от него не дождешься. А главное: дома редко бывает. Приедет на два дня, отоспится и опять исчезает неведомо куда. На все вопросы отвечает односложно: дела.
У Лариски зато все хорошо. С мужем они теперь в какой-то частной компании работают, что-то с нефтью связано, зарабатывают неплохо. Светочка заезжала к ним летом на пару дней. Она уже мастер спорта, только говорит: больше перспектив нет, и поступила в физкультурный, на тренера учиться. 
Павел Лукич накануне лег поздно. Долго смотрел телевизор: похоже, новый виток нестабильности в стране заканчивался, вот только что стабильность принесет? Потом читал Ремарка, успокаивал нервы. И звонок этот, телефонный, вырвал его из пелены сладкого утреннего сна. За окнами дул ветер, наклоняя стволы. Очередная осень полным ходом врывалась в человеческую жизнь.
 - Слушаю, - сказал Фомин, поднимая трубку и глядя по сторонам: что бы накинуть на себя, в трусах и майке было прохладновато.
- Добрый день, Павел Лукич, - на том конце он услышал голос Филиппова, начальника областного УВД.
- Привет, Василий Мартынович, ты чего пенсионера в такую рань беспокоишь?
- Половина одиннадцатого уже. И новости у меня есть.
- Ну, если новости, то выкладывай генерал, - Фомин, не найдя одежды, снял плюшевое покрывало с дивана, обмотался им и в таком виде сел в кресло.
- Генерал, это точно. Только генерал в запасе уже.
- В смысле?
- В прямом. Отстранили меня от должности и отправили отдыхать.
- За что?
- Слава Богу, никаких таких страшных формулировок нет. Но я скажу за что – не оперативно отреагировал на приказ милиционеров в Москву на разгон недовольных отправить.  За сомнения. У тебя, Лукич, учился.
- Это ты о чем?
- А помнишь ГКЧП? Ты тоже говорил: не спеши.
- А что? Неправильно говорил?
- Не знаю. Только мы с тобой теперь оба не у дел.
- Что ж, вместе на рыбалку ездить будем. Ты ж все никак меня вытащить не можешь.
- Точно. Рыбалка – дело хорошее.
- А кто вместо тебя?
- Какой-то питерский. Из молодых, да ранних. Решительный, наверно, не то, что мы с тобой.
Филиппов засмеялся.
- Какие еще новости?
- Есть и еще. Байкулов тоже отстранен.
- Глава администрации? А его-то за что?
-Да, за то же самое. За нерешительность.
- Ну, он и, правда, ни рыба, ни мясо.  А вместо?
- Боря Сенюков исполнять обязанности будет. До выборов.
- А выборы когда?
- Ну, этого пока никто не знает. Но страна у нас теперь демократическая, так что без выборов нам никак.
- Ясно, Василий Мартынович. Тогда как-нибудь в гости заезжай. Время свободное появилось теперь?
- Появится. Заеду обязательно.
Павел Лукич закончил разговор, нашел спортивный костюм, оделся. Стало не так холодно. Он прошелся по комнатам, проверил окна, балкон. Все было закрыто, лишь на кухне форточка была слегка распахнута. Он закрыл и ее. Топить еще не начали, и хоть любил Фомин свежий воздух, но сегодня было зябковато. На кухне он поставил чайник, сделал себе бутерброд с маслом и колбасой и в ожидании, когда чайник закипит, достал банку с кофе. Хорошо все же, то все что угодно в магазине купить можно, подумал он, выбор появился, а то раньше всегда знали, что в пайке будет. Что по будням, а что по праздникам. Дорого, правда, но много ли им вдвоем с Галиной надо. На еду, по крайней мере, хватало. Павел Лукич сделал некрепкий кофе (крепкий запрещал главный доктор-жена), надкусил бутерброд. Вот мебель хорошо б поменять, подумал он, румынская стенка рассыхаться начала понемногу. А, впрочем, ладно! Фомин прошел по комнатам, подошел к окну. На улице было ветрено, начал срываться небольшой дождь. Частенько в такое время он выходил прогуляться, шел в булочную, мог посидеть в соседнем скверике, но сейчас погода совсем не благоволила. Павел Лукич взглянул на телевизор: новости совсем не радовали, поэтому пусть лучше помолчит. Он вернулся в спальню, взял с тумбочки вчерашнего Ремарка и перешел  в гостиную. Открыл книгу и отложил закладку. Устроился на диване поудобнее и погрузился в чтение.
День шел своим чередом. Обычный осенний день пенсионера. Иногда Фомин ловил себя на мысли, что ему всего-то 63 года и, к примеру, нынешний президент не намного моложе, но спокойная жизнь затягивала. Ему даже нравилось вот так оставаться наедине с собой. Жена работала, изредка заходили дети, чуть чаще звонили. Забыли не все знакомые, а некоторые даже звали поучаствовать в какой-то общественной деятельности, но Павел Лукич им всем отказывали. И правым, и левым. Внутри-то он реагировал на многое достаточно болезненно, но предпочитал держать свои взгляды и пристрастия при себе. Даже жена не часто могла вытянуть его на разговор, не касающийся внутрисемейных дел.
Павел Лукич почитал, потом пообедал, потом подремал. Пару раз звонила супруга, интересовалась, как он. Даже с Галиной Платоновной разговаривал Фомин сегодня односложно, наслаждался тишиной, изредка прерываемой каким-то особо резким порывом ветра за окном.
Ближе к вечеру позвонили с областного радио. Такие звонки не были редкостью, периодически Павел Лукич давал какие-то комментарии по политическим вопросам. В оценках был аккуратен, не принимал ничью сторону, старался спокойно разобрать ситуацию. А вот в этот раз ответил отказом. Не грубым, нет. Но постарался объяснить, что не хочет больше лезть в политику. Пускай чубы теперь трещат у других. Молодая девочка на том конце провода не сразу, но поняла его. Вежливо извинилась. Что ж, и то хорошо.
Галина Платоновна пришла домой вовремя.
- Что на работе? – за ужином поинтересовался Павел Лукич. Не то, чтобы его это сейчас очень интересовало, просто для поддержания разговора. Спросил и поймал себя на мысли, что раньше такого «дежурного» отношения к общению с женой у него не было. Наоборот, всегда было интересно, дорожил каждой минутой разговора.
Галина Платоновна, наоборот, была рада общению с мужем и ответила охотно:
- У нас спокойно все. И слава Богу. Больше обсуждают, что в городе происходит. Говорят, что наш главный – Петр Евгеньевич к новому главе, Сенюкову, замом уйдет. А на его место могут даже нашего завотделением  Рябинина поставить.
- Так, молодой он еще. Сколько ему?
- Сорок три. Так, времена теперь такие – молодежь везде выдвигают. Хотя может и неплохо это, - Галина Платоновна вздохнула, - застой преодолеют, вперед все двинут. В том числе, и медицину.
- А что? Медицина у нас плохая? – Фомин старался говорить спокойно, хотя внутренне начал слегка заводиться.
- Врачи хорошие, а вот лекарств не хватает. И оборудование надо бы посовременнее. Многое по старинке делаем.
- А раньше справлялись?
- Мы и сейчас справляемся. Только раньше о новинках не очень-то и знали, а сейчас нам журнальчики присылают. Смотришь и облизываешься. А на все просьбы ответ один: денег нет. Или: платные услуги развивайте. Да только с кого эти деньги за платные услуги брать…
Галина Платоновна стала мыть посуду, а муж привычно помогал – вытирал тарелки. Справились быстро: много ли двоим надо. Потом перешли в гостиную. Жена включила телевизор. Фомин хотел ругнуться: мол, сколько можно, но потом увидел, что шли не новости, а какой-то старый фильм и уселся на диван рядом с супругой. Одно время они вместе смотрели кассеты на подаренном когда-то видеомагнитофоне, но хорошие фильмы как-то быстро закончились. Искать что-то еще не хотелось. Так что, Галина Платоновна смотрела телевизор, а Павел Лукич больше читал.
Телефон зазвонил, когда они уже выключили телевизор и собирались ложиться. Фомин уже приготовил себе очередную книжку. На этот раз это был Джек Лондон. Галина Платоновна тоже положила себе на прикроватный столик какой-то журнал. В самом звонке в начале одиннадцатого ничего странного не было. Конечно, в такое время теперь звонили не столь часто, как ранее, но кто-то мог и напомнить о себе. Но все равно Павла Лукича кольнуло что-то непонятное, смутное ожидание тревоги что ли. Он поднял трубку.
- Отец?!- на том конце провода раздался голос Игоря.
- Я. А кто ж еще? Ты ж домой звонишь.
- Отец, выручай!
- Ты где? Что случилось?
- В ментовке. В ДТП я попал.
- Цел?
- Да цел почти. Я – нормально.
Галина Платоновна в ночной рубашке вышла из ванной и вопросительно посмотрела на мужа. Тот махнул рукой: мол, спокойно.
- Тогда в чем дело? Составят протокол и отпустят.
- Нет. Ты Мокина знаешь?
- Какого? Из облсовета, что ли? Зама?
- Да.
- Конечно, знаю.
- Так вот, мы с ним столкнулись. И он того…
- Что того?
- Насмерть.
- Да, дела…
- Что случилось, Паша? – жена подошла ближе.- Это Игорь?
Павел Лукич опять успокаивающе помахал рукой, хотя сам уже был вовсе не так спокоен.
- В общем, отец выручай. Скажи Филиппову для начала, чтоб меня выпустили.
- Да почему не выпускают?
- Не по телефону. Звони Филиппову.
- Так, Филиппов теперь не начальник. С сегодняшнего дня.
- Ну, звони еще кому!!!
- Так, ладно, не шуми. Ты где?
- Третий отдел. Улица Вавилова.
- Приеду сейчас.
- Возьми кого-то. Прокурора там. Или кто вместо Филиппова.
- Жди.
- Что случилось, Паша? – напряженно склонилась к Фомину жена.
- Игорь в милиции. ДТП.
- Господи, он жив?!
- Конечно, жив, если звонил. И вообще цел. Хочет, чтоб мы его вытащили оттуда.
- Так, поехали же.
- Поедем. Только вытащим ли сами? Дай-ка подумаю минутку.
Ничего особо не придумалось. Позвонил Филиппову.
- Василий Мартынович, извини. Такая вот ситуация…
 Филиппов выслушал внимательно. Потом ответил:
- Ты знаешь, я подшофе слегка. Да и бывший к тому же. А кто сейчас решает, черт его знает…
- Что, ничем не поможешь? Да и алкоголь тебе вряд ли поможет, - Фомин не скрыл своего раздражения.
- Подожди, Павел Лукич. Запиши-ка телефон начальника третьего отдела. Подполковник Костин. Он мужик хороший. Поговори, выяснишь что там. Вот, пиши…
Фомин пододвинул поближе блокнот, записал телефон.
- И еще дежурного телефон.
Записал и его.
- Ты, Пал Лукич, не нервничай и не обижайся. Поговори с Костиным, выясни ситуацию. Я думаю, просто так держать не будут. Если что, звони Маслюку. Он прокурор пока что.
- Ладно, Василий Мартынович. Постараюсь. Сын все же, сам понимаешь.
Жена уже стояла на пороге почти одетая, держа плащ в руке.
- Секунду еще. Обожди, - Фомин набрал номер Маслюка.
Трубку взяла супруга прокурора:
- На работе он. Или в администрации. Совещаются. Звонил, сказал, что позже будет.
Павел Лукич, поглядывая в бумажку, набрал номер подполковника Костина. Телефон молчал.
- Поехали уже, Паша.
Фомин ничего не ответил, и набрал еще один номер. Ответили сразу:
- Дежурный, капитан Кащеев.
- Здравия желаю, капитан. Мне бы начальника вашего.
- Товарищ подполковник на территории.
- Значит, я его застану?
- Наверно. А кто спрашивает?
Фомин не стал отвечать. Положил трубку на рычаг и пошел одеваться.
На улице было прохладно, дул холодный ветер, и он посильнее завернулся в плащ. Им повезло: остановилась чуть ли не первая машина.
- Куда вам? – спросил вихрастый парень.
- Третий отдел. Улица Вавилова. Знаешь?
- Знаю. Поехали. А вы не Фомин случаем?
- Фомин, - ответила за него жена, когда они устроились на заднее сидение. – Видишь, Паша, тебя все таксисты помнят.
- Таксисты не знаю, - засмеялся водитель, - А я не таксист, я журналист.
- А нам по пути? – засомневалась Галина Платоновна. – Если что, мы по двойному заплатим.
- По пути, по пути. От тестя машина осталась. Вот по вечерам подрабатываю. За правду как-то не очень теперь платят.
- А, правда, она всегда не в деньгах выражалась, - сказал Фомин, вообще-то не слишком расположенный к разговору.
- Почему же? «Правда» - три копейки, «Труд» - две, - опять засмеялся парень.
Но Фомины промолчали, и в салоне стало тихо. Доехали быстро.
- Сколько с нас? – спросила Галина Платоновна.
- А я с бывших не беру.
- Зачем же так? – сквозь зубы процедил Павел Лукич, - Хочешь оскорбить?
- Нет, наоборот. Вы ж в милицию едете, да еще в такое время. Это ж не просто так.
- Ладно, спасибо тогда.
- Обращайтесь.
«Москвич» ловко вильнул, мигнул фарами и растворился в темноте.
Отделение милиции ярко светило огнями. В дежурке тоже ярко горел свет. На стуле сидел сержант с автоматом,  а за стеклом что-то писал капитан.
- Здравствуйте, капитан, - подошел к окошку Фомин, - Нам подполковник Костин нужен.
- А вы кто и по какому вопросу?
- Моя фамилия Фомин.
- Фомин? - капитан быстро взглянул на него глазами с белесыми ресницами и нажал кнопку на большом телефонном аппарате. Загорелась красная кнопка, дежурный поднял трубку.
- Товарищ подполковник, тут Фомин… с супругой. Вас спрашивают. Есть.
Он положил трубку и сказал кому-то за спиной:
- Гриценко, проводи.
Дверь открылась,  и из нее вышел сержант громадного роста.
- Пойдемте со мной, - сказал он неожиданно негромким даже бархатистым голосом. Супруги зашли внутрь. Тут было сумрачно, на весь длинный коридор горела лишь пара тусклых лампочек. По лестнице они поднялись на второй этаж, зашли в темную приемную, в которую пробивался свет из приоткрытой двери. В кабинете за столом сидел усталый темноволосый подполковник с такими же темными мешками под глазами. Было не жарко, но верхняя пуговица форменной рубашки была расстегнута, галстук приспущен. Китель висел сзади, на спинке стула.
Увидев их, офицер встал из-за стола:
- Извините, только утром из Москвы из командировки приехал. Вы Фомин?
- Да, Фомин Павел Лукич, это супруга моя – Галина Платоновна.
- Подполковник Костин Виктор Васильевич. Присаживайтесь.
Они сели возле приставного столика. Костин тоже опустился в свое кресло.
- Я понимаю, зачем вы пришли. Меня вот тоже из-за этого… инцидента вытащили на работу.
- И что? ДТП, как я понимаю? Все действия нужные провели? – начал Фомин.
- Провели.
- Можно человека отпустить домой?
- Не все так просто.
- А в чем сложность? Он преступник? Это доказано?
- Подожди, Паша, - жена дотронулась до его руки, - Кто виновен, уже установлено? И что вообще произошло? Мы же толком не знаем ничего.
Костин достал из стола папку, вытащил какие-то бумаги.
- Дело у следователя. Если коротко: сегодня около восемнадцати часов гражданин Фомин Игорь Павлович шестьдесят второго года рождения, на шестом километре Южного шоссе, двигаясь по направлению в город на автомобиле «Джип» допустил столкновение с автомобилем ВАЗ-2109 под управлением гражданина Мокина Михаила Ивановича, тысяча девятьсот сорок девятого года рождения. От полученных ранений Мокин скончался на месте до прибытия автомобиля «Скорой помощи».
Костин отодвинул бумаги в сторону:
- Короче, ехали они оба с превышением скорости. Вашему сыну повезло, что у него такая мощная машина. Где он взял ее, даже и не знаю. Нет, нет, документы на него оформлены, тут все вроде чисто. А Мокину не повезло. Но дело даже не в этом. Игорь Павлович пытался скрыться с места происшествия и при задержании оказывал сопротивления сотрудникам ГАИ. Вот это уже хуже.
- Что, побил кого-то?
- Да, не особо. Кричал, что посадит их и так далее. Вами, между прочим, грозился.  А еще и выпивший был. Букет нехороший.
  - И что теперь? – тихо спросила Галина Платоновна. Фомин сидел молча, обхватив руками плечи.
- До утра точно просидит. А дальше, как следователь решит. Потом прокурор. Ну и суд, очевидно.
- И что ему грозит? – спросил Фомин.
- Я же не судья. Суд решит. Выпустим мы его. Наверно. Только завтра уже. Но есть нюанс один…- он замолчал. - Вы Мокина знаете?
- Да. Зампред облсовета. Был директором завода.
- И у него брат есть. Тоже чего-то директор. А, вернее, хозяин. Грозился, что это дело так не оставит. Будет добиваться наказания по максимуму. А если нет, то, мол, сам…
- И что? – усмехнулся Павел Лукич, - Вы позволяете тут кому-то угрожать?
- Осекли, естественно. Только мое дело предупредить. Тем более, что человек вы опытный и без меня все знаете, - Костин сгреб бумаги и спрятал их обратно в ящик.
- Нам-то что делать?
- Идти домой и ждать сына. А органы разбираться будут. Тем более, завтра нам нового начальника УВД обещают представить. Мне б тоже выспаться не мешало. Всего доброго. Если что, звоните. О вас, Павел Лукич, у нас хорошо говорят. Если что, посодействуем. Но тут… труп и вообще дело нехорошее.
Они попрощались.
На улице Фомин остановился, облокотился об ограду.
- Пашенька, тебе что плохо? – супруга обеспокоенно взглянула ему в лицо.
- Хорошего мало. Да, ничего, это я так, прислонился. Постою секунду. Ты знаешь, Галя, можешь верить, можешь не верить, но я с криминалом и не сталкивался толком никогда. Бог миловал. Да и с ментами только на совещаниях или, когда с Мартынычем за наливкой. А вот так… на личном уровне … первый раз.
Продолжение. 7 октября 1993 года, четверг. Город Ясноборск
Ночью супруги Фомины спали плохо. Вернее, почти не спали. Галина Платоновна предложила мужу принять снотворное, но он отказался: неизвестно, как подействует. А утром надо быть в форме. В итоге получилось, что называется, ни два, ни полтора. Забылся Павел Лукич только под утро. А тут уже и вставать надо было. Он умылся холодной водой, крепко растерся полотенцем. И кофе выпил крепче обычного. Жена только укоризненно покачала головой, но ничего не сказала. Сама она тоже выглядела устало, но держалась уверенно. Позвонила на работу, сказала, что плохо себя чувствует, попросила подменить.
- Ну вот, соврала. Первый раз, - сказала она, присев на диван.
- В жизни? – не удержался от вопроса супруг.
- В жизни, Паша, всякое бывало. А вот от работы никогда не отлынивала.
Павел Лукич разговор продолжать не стал, только поглядел на часы. Начало десятого. Надо начинать что-то делать. Он набрал телефон приемной Маслюка. Представился. Секретарша не удивилась. Но прокурора на месте не было.
- Виктор Иванович уже уехал в УВД. Там нового начальника сегодня представляют.
Филиппова дома, естественно, тоже не было. Как и Костина на работе. Дежурный в третьем отделе ответил, что следователя не было, и ничего он по делу Фомина сказать не может. Павел Лукич оставил ему свой телефон. Дежурный пообещал передать его следователю, но особой твердости в его словах Фомин-старший не услышал.
Супруги сидели на диване, как на раскаленной сковородке, чего-то ждали. Так прошло почти два часа. Когда зазвонил телефон, Павел Лукич бросился к нему коршуном.
Но это был Вадим.
- Привет, пап. Позвонил узнать, как у тебя дела?
- Да, вот сидим с матерью у телефона.
- А что сидите? - удивился старший сын. – А мама что не на работе?
- Дома, - только тут он понял, что Вадим-то ничего не знает, - Тут с Игорем беда.
- Что случилось!?
- Задержали его, - Павел Лукич коротко рассказал о случившемся, закончив: - Вот теперь сидим на телефонах.
- Моя помощь нужна? Может мне приехать? – спросил Вадим, - У меня сегодня свободный день. Только к двум на кафедру нужно будет.
- Не надо. Чем ты поможешь…
- Ладно. Держитесь. Я звонить буду.
- Звони.
Опять потянулись томительные минуты ожидания.
- А что ты Ирине не звонишь? – вдруг поинтересовался Фомин у жены, - Да и она молчит. Может, не в курсе.
- Скорее всего. Он ж позавчера уехала с Настенькой в поселок, к родителям. Там телефона нет. Я ведь тебе говорила.
- Не помню, - обескураженно произнес Павел Лукич.
- Сегодня Игорь обещал их забрать. Он же в отъезде был. Но я думаю, что пока и хорошо, что не знает, меньше беспокоиться будет.
Родители Ирины жили в пригородном поселке в нескольких километрах от города. Когда Игорь уезжал, они частенько перебирались туда. Жили несколько дней, а потом он забирал их в город. Так же повелось и во время ссор. К счастью их в последнее время было немного.
- Наверно, хорошо, - вздохнул  Фомин.
В это время опять зазвонил телефон. Павел Лукич взял трубку.
- Дядь Паш? – хрипловатый голос показался смутно знакомым.
- Фомин, - чуть растерявщись, казенно ответил он.
- Привет, дядь Паш, это Слава, племянник твой.
- Славка???!!! – Павел Лукич чуть не выронил от удивления трубку, - Ты откуда?
- В Ясноборске я. Планирую вечерком к родным в гости заехать. Примете?
- Да, конечно, Слав, не вопрос.
- Только я могу поздновато, часам к девяти. Ничего?
- Конечно. Только что ты здесь делаешь?
- Секунду… - Павел Лукич услышал в трубке еще какой-то дребезжащий звонок, Славкин голос, объяснявшийся с кем-то. Через минуту племянник снова обратился к нему:- Дядь Паш, ты извини, дел невпроворот. Давай, до вечера.
- Так, что ты здесь делаешь-то? Надолго.
- Ну, не знаю, - Славка засмеялся, - Назначен я начальником УВД Ясноборской области.
Фомина прошиб пот:
- Слава, трубку не вешай!!! Нам срочно к тебе надо!!! С Игорем беда!!!
Он вскочил на ноги. Галина Платоновна вскочила следом, с волнением глядя на мужа.
- Тогда приезжайте в УВД. У меня тут бедлам. И замминистра здесь еще. Но вы прорывайтесь. Я помощника предупрежу. Жду. Чем быстрее, тем лучше, пока меня на обед не увезли.
- Одеваемся, Галя! Бегом! – прокричал Фомин жене.
Павел Лукич привык одеваться быстро, но тут превзошел самого себя. Пиджак, правда, не застегнул и плащ был расстегнут. На ходу объяснил супруге о том, кто теперь милицию области возглавляет. Она приняла его слова спокойно, волнение выдавали только возбужденно блестевшие глаза.
До УВД идти было недалеко – пара кварталов всего. Дошли буквально за пять минут. У крыльца Галина Платоновна дернула мужа за рукав:
- Отдыщись хоть. И застегнись. А то неудобно в таком виде врываться.
Пиджак и плащ мужу она застегнула сама. Он же судорожно попытался восстановить дыхание. Галина Платоновна настороженно посмотрел на него:
- Выглядишь не очень. Пошли. И хоть немного солидности на себя натяни.
Они вошли в здание. Даже здесь в холле, у широкой лестницы было людно и суетно. Люди в форме куда-то быстро передвигались, исчезая в глубине массивного сталинского строения.
Фомины подошли к дежурному:
- Мы к начальнику УВД. Фомин я, Павел Лукич. Это Галина Платоновна, супруга моя.
Капитан за стеклом был слегка озадачен:
- К новому? Как, скажите, еще раз ваши фамилии?
Он позвонил по телефону. Там ответили быстро и резко. Капитан аж отдернулся:
- Есть.
- Второй этаж и направо. Первый кабинет. Майор Евсеев. Он вас проводит. Извините, к фамилиям еще не привыкли.
Но майор Евсеев уже сам проворно бежал по ступенькам.   
- Извините, не ожидали, что так быстро. У нас тут все как с колес, - на ходу оправдывался он, пока они поднимались по лестнице.
Зайдя в небольшой кабинет, он сразу подошел к телефону и набрал несколько цифр. На том конце ответили не сразу.
- Товарищ полковник, Фомин … Павел Лукич, - он покосился на бумажку, лежащую на столе, - Он не один, с супругой. Есть.
- Пойдемте со мной. Разденьтесь только, - майор приоткрыл дверцу стенного шкафа.
Затем стремительно вышел из кабинета, чуть приостановился, закрывая дверь на ключ. Они повернули за угол и оказались у массивной двери приемной. Павел Лукич бывал здесь, но нечасто. Раз в год, а то и реже, приезжал на коллегии. Чаще вызывал Филиппова к себе. В приемной было полно народу. Офицеры с разным количеством звезд, очевидно, ждали аудиенции, но их провожатый махнув рукой майору за столиком, пошел сразу к кабинету. Он приоткрыл дверь, что-то сказал вглубь кабинета и тут же повернулся к Фоминым: проходите.
Подходя к двери, Павел Лукич мельком взглянул на свежую табличку; «Начальник УВД области, полковник милиции Фомин Вячеслав Владимирович». Быстро ж, они, мелькнуло в голове.
За двойной дверью по ковровой дорожке к ним быстро шел Славка, Вовкин сын. Худой, со впалыми щеками, но с живыми глазами. Темный ежик просеивала седина.
- Дядь Паш, теть Галь!!!- Славка широко раскинул руки, - Это ж сколько мы не виделись?
- Лет семь, Слава,- Галина Платоновна подставила щеку под поцелуй племянника, - Когда ты к нам заезжал по дороге на юг.
- Это я помню. Только счет годам потерял. Столько всего за это время произошло.
- Ты вон уже на генеральской должности. Сколько тебе? – спросил Павел Лукич, - Тридцать семь.
- Точно. А должности, - Славка засмеялся, - Время нынче такое. Как в песне: мгновения спрессованы в года.
На столе зазвонил телефон, но полковник не стал брать трубку, тыкнул пальцем в клавишу селектора:
- Ни с кем не соединять. Сколько? Минут десять хотя бы.
- А голос хриплый, как у отца, - сказал Павел Лукич, усаживаясь на стул возле длинного стола. Сил стоять у него уже не было.
- Давайте же, присаживайтесь, где удобно, - Славка тоже схватил стул и сел рядом.
- Как отец-то? – спросил Павел Лукич.
- А я его, что вижу? Перезваниваемся. Все нормально. Работает. За живучесть падающей отрасли борется. Вы извините, все личное потом. У меня ж тут замминистра, он меня представлял. Сейчас в сизо уехал, посмотреть захотел. А я соскочил, кое с кем поговорить надо. Но это ненадолго, так что к делу. Что с Игорем-то?
Павел Лукич, как можно короче, поведал обстоятельства дела.
- Ерундень какая-то, - почесал ежик Славка, - Ладно, одну минуту.
Он вскочил и бросился к селектору:
- Начальника следственного отдела мне. В приемной? Пусть зайдет.
В кабинет зашел пожилой полковник в синей форме. Увидев Павла Лукича, он удивленно поднял брови, но нарушать субординацию не стал, отрапортовал по форме:
- Товарищ полковник…
- Бросьте, - прервал его начальник УВД, - Дмитрий Сергеевич?
Он бросил взгляд на список на столе.
- Так точно.
- Вы Павла Лукича знаете?
- Да. Здравствуйте, Павел Лукич. Полковник Изосин.
- Здравствуйте, Дмитрий Сергеевич, - Лукин встал и пожал ему руку.
- Сейчас с Павлом Лукичем и Галиной Платоновной к себе пройдете. Он вам объяснит. Надо помочь. Ничего противозаконного, ясное дело. Просто, без волокиты. А дальше посмотрим, - это он уже Фоминым, - И еще секундочку.
Он снова ткнул в селектор:
- С прокурором области соедините.
- Виктор Иванович, начальник УВД Фомин. Нас сегодня познакомили. И мне приятно. Вы Фомина Павла Лукича знаете? Так вот, это мой родной дядя. Неожиданно? Ну, мир тесен. Он к вам сегодня может обратиться. Помогите, если не трудно. Еще раз неожиданно? Бывает. Спасибо.
Тут на столе зазвонил еще один телефон. Вячеслав нервно схватил трубку:
- Я же просил… Приехали? Понял.
Он выскочил из-за стола:
- Извините. До вечера. Там и поговорим. А вы с Дмитрием Сергеевичем.
- Спасибо, Слава, - выдохнула Галина Платоновна.
- Потом, потом… все потом.
Они вышли из кабинета и повернули в другую сторону от двери, вслед за уверенно шагающим Изосиным. Сзади из-за поворота появилась свита замминистра.
Кабинет начальника следственного отдела оказался на четвертом этаже. Изосин сел за стол, выслушал их, и тоже стал куда-то звонить. На третий или четвертый раз он наконец-то нашел того, кого хотел.
- В общем, так, выпускай его. Ясное дело, под подписку. Если надо, скажи, чтоб домой отвезли. И побыстрее.
- Все нормально, - сказал он, повесив трубку. – Скоро дома будет. Если б не эта суета, может быть и раньше бы выпустили. Но дело на контроле у прокуратуры и вы с ними связь держите. И второе. Это просто совет. Если хотите, чтоб все более или менее обошлось, договаривайтесь с родственниками потерпевшего. От этого многое зависит.
- Спасибо, Дмитрий Сергеевич, - сказал, поднимаясь, Фомин, - Мы у вас в долгу.
- Нет, это я вам долг отдаю, - засмеялся Изосин, - Мы как-то с Василием Мартыновичем к вам после рыбалки зашли. С окуньками. Так, супруга ваша такую уху приготовила… Вы еще вторым секретарем были.
- Так, рыба-то ваша была.
- Чем наша рыба была, пока в вашу уху не попала? Так, тушкой с плавниками.
Они вышли из здания, чуть успокоенные.
- Что-то не запомнил я этого полковника, - сказал Павел Лукич, - Неудобно. Мужик-то вон, какой славный.
- Да и я не помню. Уху-то, скорее всего, Ираида готовила. Ты что ее как жену представлял?
- Галь, ты что? – Фомин даже обиделся.
- Да, шучу я, шучу. Давай, лучше подумаем, что дальше насчет Игоря делать будем.
- Подумаем. Но у меня со Славкиным назначением даже настроение поднялось. Не зря, выходит, растили. Только, как это он так быстро?
Игорь позвонил сам. Они успели только прийти домой и переодеться. Галина Платоновна только пришла на кухню, чтобы приготовить обед, как раздался звонок. Фомин-старший взял трубку.
- Я дома, папа. Выпустили, - как-то буднично и даже равнодушно сказал Игорь.
Тон Павла Лукича слегка покоробил:
- Ты бы спасибо нам, что ли сказал. Мы тут с матерью полгорода подняли.
- Спасибо, - так же без выражения сказал Игорь, - Выпустили б, куда б они делись. Я ж не рецидивист.
- И не только нам спасибо скажи.
- А еще кому?
- Славке. Брату своему двоюродному. Он у нас в области теперь милицией командует.
- Да???!!! Вот это новость! – голос Игоря повеселел, - Так теперь нам никто не страшен?
- Ты рано радуешься. Дело-то никуда не делось. И курирует его прокуратура, как я понимаю.
- Да, ладно. Все это одна шайка-лейка.
- Потом поговорим. Ты вечером давай к нам приходи. Слава обещал зайти. Вместе и покумекаем, что дальше будет.
- Не обещаю. Мне надо после этого обезьянника отмыться, а потом я за Ирой с Настей поеду. Вы им ничего не говорили?
- Нет.
- Хорошо. Сам скажу.
- Игорь, я бы на твоем месте пришел бы. Хоть с братом бы пообщался, - добавил металла в голос Павел Лукич.
- Посмотрим, посмотрим. Ладно, пока, буду я грязь смывать.
Огорченный Фомин-старший зашел на кухню к жене. Пожаловался:
- Представляешь, толком и не поблагодарил даже. И вечером, говорит, может, и не приду.
-   Что ж, - философски заметила супруга, - Это нам дети нужны с их заботами. А они, как должное, все воспринимают. Ты еще не привык к этому?
- Нет, - честно признался Павел Лукич.
- А ты задумайся.
Он честно походил по гостиной, пытаясь размышлять об отношениях отцов и детей. Но размышлялось плохо. В итоге он решил позвонить Маслюку. Тот был на работе. И соединили сразу.
Прокурор выслушал Фомина, потом сказал:
- Да, в курсе я, в курсе. Будем держать на контроле. В рамках закона.
Потом помолчал и добавил:
- Совет только дам. Договаривайтесь с родственниками потерпевшего. Получится – проще всем будет. Впрочем, что я тебя учу, Пал Лукич, ты человек опытный.
Поговорив с прокурором, Фомин присел в кресло и опять задумался. Как договариваться? С кем? Он знал, что у Мокина есть брат. Он совладелец машиностроительного предприятия. Кажется, гендиректор. Покойный был председатель совета директоров. Или наоборот? Жена, дети? О них Павел Лукич толком и не знал. Вроде бы семья была. Не холостой же этот Мокин был. Знал, что слухи о них ходили разные. То ли они что-то у кого-то отжимали, то ли у них. Но в подробности не вдавался. Это были события самых последних лет, когда он уже отошел от дел.
Размышления прервал голос жены. Звала обедать. Поел Павел Лукич без особого аппетита. Внезапно навалилась усталость. Галина Платоновна это заметила.
- Иди, поспи, - сказала она мужу, и он не стал противиться. Супруга принесла ему в чашке какую-то сладковатую успокаивающую микстуру, и он выпил, не капризничая. Опять зазвонил телефон. Галины Платоновна говорила несколько минут, а он ждал ее в спальне, сопротивляясь внезапно навалившейся усталости. Наконец, она вернулась.
- Кто?
- Вадим. Рассказала ему вкратце. Он тоже вечером придет.
- Хорошо, тогда я лягу.
- Конечно, давно пора.
- Павел Лукич разделся, оставшись в трусах и майке, и залез под одеяло. Сон пришел очень быстро. 
Проснулся он уже, когда за окном начало темнеть. Из кухни доносились вкусные запахи. Павел Лукич проснулся и пошел туда. Жена стояла у плиты.
- Проснулся? Хорошо. А я успела в магазин сходить. Купила кое-чего, вот ужин готовлю.
- Праздничный?
- Можно и так сказать.
- Сколько ж я спал?
- Часа три.
- И что никаких событий за это время?
- Никаких. Даже не верится, - улыбнулась Галина Платоновна, - А, знаешь, так хорошо дома оказаться среди недели. Несмотря даже на всю эту нервотрепку.
-Так, иди на пенсию. Заслужила.
- Думала я об этом. Но пока востребованность есть, лучше работать.
Слова эти словно кольнули Павла Лукича. Вроде не о нем речь шла, но ведь, если вдуматься, он-то не очень востребован нынче. Хотя может и сам виноват. Отгородился от всего. Он развернулся и пошел к выходу из кухни. И в это время снова зазвонил телефон.
- Вот, - Фомин обернулся к жене, - Недолго мы отдыхали.
- Ничего страшного, - ответила она, - Мало ли кто.
Павел Лукич поднял трубку:
- Фомин слушает.
- Павел Лукич? – голос в телефоне был мягок, даже слегка приторен, но чем-то он Фомину не понравился.
- Да, я. С кем имею честь?
- Мокин Сергей Иванович.
- Слушаю, Сергей Иванович.
- Я думаю, повод для нашего разговора вам известен.
- Слушаю вас, - механически повторил Фомин.
- Павел Лукич, известно, что произошел неприятный инцидент с участием вашего сына и моего брата. Трагичный, если точнее.
- Да. Мои соболезнования.
- Спасибо. Вот по этому поводу нам бы хотелось с вами переговорить.
- Говорите.
- Не по телефону. Если мы минут через пятнадцать подъедем к вам домой, вы не будете возражать?
- Нет…- чуть поразмыслив, возразил Фомин, - Домой не стоит.
- Мы не хотели бы вас беспокоить, просить куда-то подъехать. Вы - человек немолодой.
- Не стоит дома.
- Тогда давайте мы подъедем к вам, к дому, а вы выйдете. Поговорим в машине. Не бойтесь, вам ничего не грозит.
- А с чего вы взяли, что я чего-то боюсь?
-Хорошо. Синий «Мерседес», номер 333. Минут через пятнадцать.
- Ладно, буду.
Он повесил трубку.
- Кто там, Паша? – спросила жена.
- Мокин. Поговорить хочет. Я выйду на десять минут.
- Паша!!! Может не надо?
- Почему? Ничего они мне не сделают.
- Может, хоть Славе позвонить?
- Зачем? Ты что не представляешь, сколько у него сегодня дел?
- Или Игорю?
- Этого-то зачем ввязывать? Пусть сидит, не высовывается.
Павел Лукич одел теплую зеленую куртку, покрутил в руках шляпу и положил ее на место. Натянул на голову старенькую дачную кепочку и вышел из квартиры, на ходу бросив жене:
- Не переживай, я скоро.
На улице было уже совсем темно. Фомин оглянулся по сторонам, и в это время плавно шурша шинами, подкатился автомобиль. Открылась задняя дверца, высунулась голова:
- Добрый вечер, Павел Лукич. Заходите.
Фомин согнулся и залез в салон. Круглоголовый лысоватый мужчина в очках в золотой оправе представился:
- Мокин. Сергей Иванович. Впрочем, мы с вами встречались на активах. Помните?
- Помню, - сказал Фомин, хотя лицо припоминалось смутно.
- Я заводом «Автокомпрессор» руководил. Правда, в вашу бытность недолго. А это, - он показал на темноволосого большеголового парня за рулем, - Максим, мой сын и помощник.
-   Очень приятно. Я вас слушаю.
- Буду немногословен. Понимаю, что вам не очень хочется с нами сейчас разговоры разговаривать. Мы потеряли брата и компаньона, человека, от которого многое зависело в нашем бизнесе. Понятно, что человека не вернуть, но есть понятие ущерба, морального и материального. Виновен в случившемся ваш сын. Поэтому мы хотим, чтобы он заплатил в возмещение ущерба сто тысяч долларов. Сумма адекватная и с учетом уважения к вам. Тогда мы обещаем не настаивать на наказании.
- Деньги большие. Я не уверен, что у него есть.
- У него есть родители.
- У нас тем более нет. Извините, не скопили, - обрезал Павел Лукич, - Сбережения, что были, благополучно превратились в пшик.
- Думайте. Мы свои требования высказали. У погибшего, кстати, сын есть. В Москве учится. Тоже деньги нужны. Короче говоря, время у вас есть. Но немного. Поверьте, мне тоже будет немного удовольствия, если ваш сын окажется за решеткой. И выгоды уж совсем никакой.
- Понятно. Могу идти?
- Да. Подумайте. Мы вам позвоним. Всего доброго, Павел Лукич. Поехали, Максим.
- И вам не хворать, - Фомин, сгорбившись, вышел из машины. 
Дома жена встретила его у порога долгим вопросительным взглядом. Павел Лукич только рукой махнул: не бери, мол, в голову. Разделся, уселся на диван. Голова кружилась. Хотелось принять какую-нибудь успокаивающую таблетку, благо у жены-медика в арсенале их было предостаточно. Но Фомин твердо решил держаться: мало ли что предстоит впереди. От тяжелых мыслей спас Вадим. Старший сын ворвался как всегда стремительно. Раздеваться стал еще в подъезде, в прихожей бросил куртку на крючок, скинул туфли. Прошел в комнату:
- Привет, мам.
Зашел на кухню, поцеловал мать в щеку. Павел Лукич стоял у двери, наблюдал за ним. Высокий, симпатичный, глаза горят. Худоват, правда, да может оно и к лучшему: в тридцать три-то лишний вес ни к чему. Вот не женится только никак. А может и, правда, время нынче иное: сперва – карьера, а уж потом все прочее?
- Привет, пап, - Вадим пожал отцу руку, приобнял, - Как дела? Рассказывай.
- Дела? – Павел Лукич усмехнулся, - Ну, пошли в кабинет, потолкуем.
Кабинет секретарю обкома полагался по должности. Правда, комната была небольшой. Сюда помещались письменный стол, два кресла, большой книжный шкаф, да кожаный диванчик. Почти, как у Ленина в Кремле, иногда шутил Лукин. На диванчик в последнее время он прикладывался поспать редко, да и кабинет не жаловал. Четырехкомнатная квартира стала великовата для двоих: и мест, где посидеть, к примеру, с книжкой, хватало. Это раньше, бывало, он мог засидеться здесь с бумагами. Сейчас, если бы не Галина Платоновна, раз в неделю проводившая влажную уборку, кабинет бы точно запылился.
Отец сел в кресло за стол, сын – на диван, откинувшись на спинку. Павел Лукич вкратце рассказал обо всем, случившемся сегодня.
- Да, Славка серьезно рванул, - сказал Вадим. – Может, поможет. А вот меньшой творит дел. Расстраивает вас, наверно?
- А ты как думаешь?
- Понимаю. Ну, а что касается денег, то я могу квартиру продать. К вам перееду. Как вам такой вариант?
У Павла Лукича даже слезы на глазах выступили:
- Не знаю даже, что сказать. Спасибо тебе. Но пока, может, без этого обойдемся. И тебя без квартиры оставлять – не дело. Получить-то я ее мог когда-то. А сейчас, сам понимаешь, времена меняются.
- Ничего. У меня тут дела наклевываются. Получится – буду неплохо зарабатывать. А Игорь – хоть тот еще перец, но брат родной.
- Не знаю. Тебе жизнь личную устраивать надо, а не с родителями на четвертом десятке жить, - Павел Лукич сглотнул комок и заговорил решительнее, - Да и рано Фоминых сбрасывать со счетов.
- Личная жизнь, то, конечно, - улыбнулся чему-то своему Вадим, - Только сначала на ноги надо встать. А то вечно в долг живу.
- А что ж у родителей никогда не попросишь?
- Гордый, наверно, - пожал плечами Вадим, - Да и до черты не доходил. Трат лишних нет. Вот жениться захочу, обращусь, если на свадьбу хватать не будет.
- А что, собираешься? – заволновался отец.
- Соберусь, скажу обязательно. Пошли к матери, а то заскучала она, наверно.
Они вышли из кабинета. Галина Платоновна все возилась на кухне.
- Семь часов скоро. Ужинать пора. Только я не знаю, здесь накрывать или в гостиной. Слава неизвестно когда зайдет. Говорил, что и припоздниться может.
- Давайте, здесь пока, - распорядился Павел Лукич, - Потом если что переберемся. Тем более, что время ужина близится.
Стол накрыли быстро. Глава семьи даже достал из шкафчика пузатую бутылку с наливкой.
- Из старых запасов, - пояснил он.
- Они у тебя бездонные что ли? – поинтересовалась жена.
- Нет, к сожалению. Но, ты же знаешь, расходую крайне экономно. И сейчас по рюмашечке для аппетита.
Они сели за стол. Павел Лукич разлил наливку:
- Давайте, за то, чтоб у Игоря все благополучно разрешилось.
Они чокнулись, молча выпили.
- О чем говорили? – спросила Галина Платоновна, когда муж с сыном закусили.
- О чем? Да, все о том же. Об Игоре. Задал он нам проблем, - сказал отец.
- И не в первый раз, - кивнул Вадим.
- Что делать – вы дети наши, а мы родители и будем вам помогать. Крест такой, - заметила Галина Платоновна.
- Да вот, Вадим… - начал Павел Лукич и осекся.
- Что, Вадим? – спросила супруга.
- Вадим? … Да вот думает личную жизнь налаживать, - продолжил отец.
- Неужели? Сын, это правда?
- Теоретически, конечно, правда, а практически… рано об этом, - улыбнулся Вадим.
- Расскажешь?
- Да, нечего особо рассказывать. Работа – на первом месте сейчас.
- Вадим, тридцать три года тебе. У отца, знаешь, сколько детей было в эти годы?
- Знаю. Трое. А у некоторых уже по три жены к этому возрасту.
- Вадик, ну ты не туда…- покачала головой мать.
В это время в прихожей раздался звонок.
- Кто это интересно? – спросила Галина Платоновна. – Слава уже?
Но это был Игорь. Он вошел так же стремительно, как и брат, часом раньше. Младший сын успел помыться, переодеться, а события вчерашнего вечера отражались на лице только в виде распухшей и рассеченной брови.
- Во, как раз к обеду, - сказал он, пододвигая табуретку.
- Сейчас, Игорек, - Галина Платоновна встала, взять прибор, - А что это у тебя на лице?
- О руль ударился. Еще вопросы будут? Наверно, все уже и так знаете?
- Хотелось бы и твою версию услышать, - сказал Павел Лукич.
- Сейчас рюмочку только опрокину для успокоения души.
Игорь выпил, немного поел и начал:
- Нечего особенно рассказывать. Еду домой, спешу к Ирке под бочок. Темнеет. Вдруг какой-то клоун вылетает навстречу. Бах-трах! Меня разворачивает на обочину. Капот побит, фара вдребезги. Но машина хорошая, на ней американцы Дикий Запад покоряют.
- Игорек, а тебе того мужчину не жалко, который погиб? У него ведь жена, сын остался, кажется, - спросила мать.
- Лотерея, - Игорь пожал плечами, - Меня машина спасла. А его – нет. И если нет гарантий – не гони. Правило такое.
- А ты? – спросил отец.
- Что я?
- Не гнал?
- Нормально ехал. Домой спешил. В город еще не въехал.
- Ну, а чисто по-человечески?
- Жалко-не жалко. Случилось, что случилось. Да, жалко, конечно!!! Что я не человек что ли???!!! – вдруг сорвался Игорь.
- Успокойся, мы же ничего плохого не имели в виду, - сказала Галина Платоновна, - Просто чисто психологический момент.
- Психология, это вон к нему, - Игорь кивнул в сторону Вадима.
- Типичная психология, - отозвался тот, - Можно все по полкам разложить. Но поскольку я твой брат, то не хочу и не буду это делать.
- Это и не надо делать, - сказал, глядя в сторону Игорь, - Делать надо что-то, чтобы последствий избежать. Мертвому не поможешь.
- Сто тысяч долларов, - медленно сказал отец.
- В смысле? – Игорь поднял на него голову.
- Они хотят столько, чтобы не требовали наказания по максимуму.
- Ой… - только и произнесла Галина Платоновна.
- У меня столько и нет, - сказал Игорь, - Да и не дам я им их.
- А сесть не хочешь? – спросил отец.
- Не хочу. А вы помочь не хотите? – Игорь обвел всех взглядом, - Ну может вскладчину?
- Мы и так стараемся все сделать. А слухи о нашем благосостоянии сильно преувеличены.
Вадим хотел что-то сказать, но отец заметил и махнул рукой. Старший сын осекся.
- А где Славка-то? Я из-за него и пришел, собственно говоря. Только времени у меня уже нет. С ребятами нужно встретиться, да и домой обещал не поздно… и трезвый, - Игорь хмыкнул.
- Ты уж, выбирай, что тебе нужнее.
- Понимаю. Ну, не сегодня так завтра-послезавтра увижусь. За один день все равно ничего не решится. Да и уверен я, что все хорошо будет.
- Давно уверен? – спросил Павел Лукич.
- С сегодняшнего дня. Пошел я. Спасибо, что накормили. И за заботу спасибо. Прорвемся. Мы ж, банда? – Игорь подмигнул.
- Мне такие сравнения не очень нравятся, - нахмурился Фомин-старший.
- Это-то понятно. А тебе, старший брат? – спросил Игорь у Вадима.
- Как-то не очень себя с таким понятием отождествляю. Мы никак на сицилийский клан не тянем.
- Ну да. Согласен. И из отца Дона Корлеоне не получается, - Игорь засмеялся, - Ну, я пошел. Славику привет и скажите, что я его очень ждал и, что мы еще встретимся.
Вячеслав пришел, как и обещал, после девяти. Было видно, что устал, но старался держаться бодро.
Стол быстро перенакрыли в гостиной. После дежурной рюмки племянника начали наперебой расспрашивать.
- Давайте по порядку что ли, - рассмеялся он. – Отец все работает, хоть северную давно заработал. А мать, если честно, на чемоданах сидит не первый год, ну, а ему, то это, то то мешает с работой расстаться. Людка работает в финуправлении городском, дети растут. Тоже хотят в теплые края подаваться. Чую, быстрее родителей соберутся.
- Сам-то как? Женился, наконец, или как наши холостякуешь?
- Женился. Два года как. Жена в Москве пока. Она ж москвичка, коренная. Детей нет пока. Но в планах. Как только тут устаканится, перевезу.
- Скоро устаканится? – спросил Павел Лукич.
- Скоро. Время такое. Все быстро делается.
- А сам-то как карьеру сделал? – не удержался Вадим, - Чьих будешь?
- Служим Родине, - засмеялся Славка, - В Питере работал. А последние пару лет в Москве. Зарекомендовал себя. Везде нужны люди, на которых можно положиться. И в провинции. Тем более, здесь таких издавна поменьше.
- Обижаешь. Мы тоже всегда Родине честно служили, - сказал Фомин-старший.
- Не сомневаюсь, дядь Паш. Только все это по-своему понимали. И сила инерции еще у многих. Ладно, давайте к делу перейдем.
 Павел Лукич начал рассказывать, но Вячеслав поднял руку:
- Теть Галь, извини, сейчас мужской разговор начнется. Мы покурим, ладно?
Они перешли в кабинет, но, как выяснилось, никто из троих не курил.
- Бросил я с полгода назад, - признался полковник, - Смолил до этого, как паровоз, но жене молодой это не нравилось.
- Насколько ж она тебя моложе? – поинтересовался отец.
- На двенадцать лет. Вот и тебе, Вадим, советую, - засмеялся Слава.
И тут же снова стал серьезным:
- Давай, дядь Паш, рассказывай дальше.
Дослушав до конца, он задумался. Потом спросил:
- Здесь, в кабинете, телефон есть?
Розетка для параллельного аппарата в кабинете осталась, а телефон со свернутым шнуром стоял в шкафу. Его достали и подключили. Тогда Вячеслав задал еще один вопрос:
- А телефон этого Мокина у тебя есть?
Номер Павел Лукич не знал.
- Не беда.
Вячеслав несколько раз энергично крутанул диск:
- Дежурный? Полковник Фомин. Найди мне срочно номер Мокина Сергея Ивановича. Ну да, директора или кто он там. Да, домашний, я думаю. Жду. Ага. Диктуй.
Потом он стукнул пальцами по рычагам и набрал другой номер.
- Добрый вечер. Сергей Иванович? Очень приятно. Вас беспокоит начальник УВД области Фомин Вячеслав Владимирович. Приятно? И мне приятно. Сергей Иванович, тут такое дело. Вы сегодня говорили с дядей моим, Фоминым Павлом Лукичом. Да, это мой родной дядя. Я  понимаю ваше состояние и сожалею по поводу несчастного случая, но шантажировать пожилого заслуженного человека – это совсем нехорошо. Не шантажировали? А что это было? Компенсация? Вы что, человек бедный совсем? Ну, обратитесь к губернатору, пусть поможет из областной казны. Не хотите? А к пожилым людям с такой некорректной просьбой обращаться лучше? Поняли меня? Ну и хорошо. Я думаю, что я здесь всерьез и надолго, так что встретимся еще. Лично познакомимся. Всего хорошего.
- Ну вот, - сказал он, закончив разговор, - Думаю, денежный вопрос пока что закрыт. С остальным разберемся. Только хочу предупредить – не исключаю, что семья ваша, наша, вернее, обрела врага. И он вполне может затаиться. Хотя, хотел бы ошибиться.
- Ладно, - Слава махнул рукой, - Будем надеяться, что все будет хорошо. Кстати, где сам виновник хлопот? Сбежал от ответственности?
- Дела, говорит, у него, - ответил Павел Лукич, - А тебе, Слава, спасибо огромное. То, что ты сделал, это… у меня даже слов нет, как мы тебе благодарны.
- Ерунда, дядь Паш. Я тебе даже могу сказать, как это называется. Телефонное право. Ты об этом не слышал? А я вот слышал. И скажу, по секрету, мы даже с этим боремся, - полковник рассмеялся, - Кстати, может ты и, правда, сможешь как-то мне в одном деле помочь.
- Конечно. Если смогу.
- Меня, когда посылали сюда, об одном деле просили узнать. Может след, какой есть, я ж ведь ищейка, сыскарь. Так вот, слышали,  может о «золоте партии»?
Павел Лукич только недоуменно пожал плечами, а Вадим заметил:
- Так. Легенды какие-то. Никто ж точно ничего и не знает.
- Не знает. Но это ж не значит, что его не было. Что-то точно куда-то уплыло. И, скорее всего, уходило по частям. Был такой Прокопцов Кузьма Иванович. Знаете?
- Конечно, - кивнул головой Фомин-старший.
- Возможно, один из каналов шел через него. Известно, что в последние дни КПСС он в Ясноборск приезжал, с кем-то общался. Я на тебя, дядь Паш, в последнюю очередь думаю. Извини, но знаю твою щепетильность и уверен, что ты-то как раз к денежным вопросам меньше кого-либо причастен можешь быть. Но, может быть, знаешь, с кем он тут встречался?
- Со мной, с членами бюро. А потом – не знаю.
- Понятно. Не доверял он тебе, как я и думал.
- А у самого Кузьмы Ивановича спрашивали?
- Спрашивали. Вскоре. Ничего он не сказал. А сейчас к нему не подберешься особо – сидит советником в оборонной конторе, никуда не ездит особо, нигде не светится. Крыша у него хорошая. Следят за ним, конечно, но толку ноль. Ладно, забыли. Хотя может ты, Вадим, знаешь? – он подмигнул брату, - Шучу, шучу. Вы честные, но бедные. Хотя насчет Игоря не уверен.
- Ты это серьезно?- встрепенулся отец.
- Нет, конечно. Опять пошутил. А сейчас мне ехать надо. Посплю хоть. Завтра снова трудный день.
- Может, у нас останешься?
- Нет. Буду служебную квартиру обживать. Да и водитель под окнами заждался, наверно. Увидимся еще не раз, я думаю
Через месяц дело о дорожно-транспортном происшествии, приведшем к гибели гражданина Мокина М.И, было закрыто в связи с договоренностью сторон. Гражданин Фомин И.П. был привлечен к административной ответственности за воспрепятствование деятельности работников правоохранительных органов и приговорен к небольшому денежному штрафу, который благополучно оплатил. 
Глава четвертая. Город Ясногорск. 6 сентября 1996 года. Суббота
Вадим Фомин проснулся и не сразу понял, где находится. Потом сквозь прорванную пелену сна пришло осознание того, что он лежит на  узкой детской еще кровати в своей комнате в родительской квартире. В свое время он прожил здесь немало лет, большую часть из которых делил комнату с младшим братом. Когда они переехали в эту четырехкомнатную квартиру в центре города, старшая сестра Лариса уже училась в Москве, а им, школьникам, досталась одна детская на двоих. Впрочем, соседство это  совсем не мешало. Совсем разные, Вадим и Игорь, прекрасно ладили. Если надо было – уступали друг другу. Привычка не обострять конфликты между собой, к счастью, осталась у них неизменной, а вот внутренний разлад с неких пор увеличился и стал трещиной, не всегда, впрочем, заметной для посторонних глаз.
Но сейчас Вадим думал вовсе не об этом. Сегодня у него, по идее, особенный день в жизни. В 36 лет он, наконец, решил жениться. Причин было несколько. Первая – это возраст. Раньше об этом Вадиму с разной степенью тактичности и периодичности напоминали родители. Теперь и он сам стал приходить к выводу, что пора бы остепениться, стать семейным человеком и, наконец, обзавестись потомством – на радость родителям и, наконец, самому. Вторая – это то, что Вадим, наконец, обрел материальный достаток. Он вел групповые психологические тренинги, и это приносило ему вполне неплохой доход. А ведь еще недавно его единственным «активом» была двухкомнатная квартира, которой ему помог обзавестись отец и бумажки и монеты в кошельке, которых порой не хватало от зарплаты до зарплаты. Даже нормально обставить квартиру, и сделать в ней ремонт, у него возможности не было. Часто брать помощь у родителей не позволяла гордость. Иногда Вадима даже посещали странные мысли, что лучше бы он получил однокомнатную квартиру, которую ему давали как молодому специалисту, а не согласился с отцом, который смог сделать так, чтобы холостой Вадим десять лет назад въехал в «двушку».
Ну и, наконец, третья причина, толкнувшая его на столь серьезное решение, была сама личность очаровательной девушки Вики, которая, собственно, и должна была стать его женой. Вика была родной сестрой его бывшего студента Жени Климова, с которым они сейчас и раскрутили программу тренингов. Вадим даже признавал, что не будь у Жени деловой хватки, вряд ли бы эти курсы работали столь эффективно. К Фомину и Климову приезжали уже и из других российских городов с надеждой решить психологические проблемы, избавиться от комплексов, найти себя в жизни. И, представляете, многим они помогали реально!
Вика-Виктория была на три года моложе брата, ей было двадцать четыре, и она работала на местном телевидении. Кроме того, до неких пор подрабатывала и моделью на показах мод, фотографировалась для рекламы вновь открывающихся бутиков. Эту деятельность Вадим не одобрял, поэтому Вика понемногу от нее отказалась. Но ее прелестный носик, яркие зеленые глаза, длинные темные волосы и рост 175 сантиметров остались при ней. И еще интеллект, хорошее чувство юмора, покладистость и желание стать хорошей хозяйкой. Так что, устоять Вадиму было трудно. И в итоге, он сделал ей предложение. А может и она ему…
Они уже больше полугода жили вместе, в квартире Вадима. Раньше, кстати, столь долго он не выдерживал присутствие в холостяцкой берлоге ни одной девушки. Короче, звезды сошлись. 
И все же было страшновато. Вадим вспомнил историческую фразу Жени Лукашина про то, что она будет мелькать «туда-сюда» и усмехнулся. Впрочем, живут же они вместе столько и времени и все нормально, так что «ехать в Ленинград» причин нет.
Никакой свадьбы он играть не собирался. Да и Вика не была сторонницей пышных торжеств, лучше в свадебное путешествие съездить. Однако родители твердо заявили: родственников пригласим. Вадим в итоге поспорил немного, да и согласился. Родственников в итоге набралось человек двадцать. И в большинстве своем приехать они должны сегодня утром. А Вадим с Викой решили провести эту ночь порознь, как положено. Он - у своих родителей, она - у своих. Так и оказался Вадим Фомин этим августовским утром в собственной детской, которую окончательно вроде покинул много лет назад. Он лежал и смотрел на стены. Да, обои были новые, зато мебель – старая. Ее аккуратно вернули на свои места после ремонта. Две кровати, письменный стол. Книжный шкаф и еще книжные полки. Книг у Фоминых всегда было много. Тумбочка с музыкальным центром. Полка под ней была забита старыми пластинками. Не такая уж большая комната. А раньше здесь помещались они вдвоем с братом, и тесно никогда не было.  Шторы были задернуты, но окно приоткрыто и из него доносились звуки улицы.
Вадим встал, раздернул шторы и в комнату ворвался яркий свет. Он подошел в трусах к зеркалу и оглядел себя. Не поздно ли жениться на молодой девушке? Вроде бы признаков старения не намечалось. Фигура тоже ничего. Худоват, правда, зато жилист и в меру мускулист. Кое-где в волосах стали появляться признаки седины, но увидеть их можно было только при ближайшем рассмотрении. А в остальном, ну чем не жених?
Вадим одел старые спортивные штаны и футболку, на всякий случай давно хранившиеся у родителей и вышел в зал. Большие часы показывали десять. Вадим даже присвистнул. Будильник он не заводил, привык просыпаться достаточно рано, а тут заснул, как бывало по выходным в далеком детстве. Видно, своя комната так подействовала. В квартире, похоже, никого не было. Он прошел на кухню. На столе лежала записка. Вадим поднял тетрадный листок. Крупным маминым почерком было написано: «Сын! Мы с оказией уехали на дачу. Постараемся вернуться быстро. Еда в холодильнике».
Вадим усмехнулся: «Понятно, что с оказией, «Опель отец разбил довольно быстро, хорошо, что сам цел и невредим остался. Но все же, даже в такой день». Впрочем, роспись была назначена на четыре, и времени оставалось предостаточно. Он подумал о Вике: где она сейчас. Накануне невеста устраивала небольшой девичник с подругами, но за нее жених был абсолютно спокоен: Вика – девушка продуманная, лишнего себе не позволит и утром будет в прекрасной форме. Сам он мальчишник устраивать не стал. Посчитал это делом несерьезным для доцента. Да и с друзьями успеет посидеть и до и после.
Так и вышло. Он успел поесть и даже выпить кофе, когда в дверь позвонили. В общем, от друзей прячься-не прячься, а сделать это практически невозможно. 
В дверях стояли Женька Климов и Марк Канторович. Его коллеги и друзья. Высокий светловолосый с открытым взглядом больших глаз, Женя был еще его студентом, можно сказать, любимым учеником. Еще тогда, лет шесть-семь назад Вадим Павлович Фомин разглядел в нем мощный аналитический ум и научную сметку. Однако сметлив был Евгений и в делах бытовых, финансовых и прочих, в чем Вадим разбирался куда хуже. И открытый, а где-то и наивный взгляд голубых глаз, был обманчив. В суть людей и вещей Климов проникал очень хорошо. Марк Канторович учился в университете двумя годами младше Вадима, и подружились они позже, когда вместе стали работать на кафедре. Невысокий полноватый с залысинами на голове и темными удивленными глазами, Марк Львович занимался параллельной тематикой, считал тренинги делом второстепенным, а к зарабатыванию денег относился еще с меньшей заинтересованностью, чем Вадим. Тем не менее, как это ни странно, они у него всегда водились.
- Здравствуйте, господа!- сказал Вадим, открывая двери. - Но должен вам заметить, что, во-первых, вы появились как-то рановато, а, во-вторых, почему-то без фраков.
Оба, действительно были одеты для свадьбы совершенно легкомысленно – в джинсы и футболки.
- Привет, жених! – ответил Женька, - Мы ненадолго и по чрезвычайно важному делу.
- Да, - подтвердил Марк, протягивая одну руку Вадиму, а второй приглаживая хохолок на макушке.
- Ну, проходите, коли пришли. Только я не понимаю, какое еще дело, кроме моей свадьбы может быть важным в сегодняшний день.
Они прошли в гостиную. Гости уселись в кресла, а Вадим полулежа вытянулся на диване.
- Дело такое важное, что можно  даже выпить, прежде чем к нему перейти, - сказал Климов.
- Увольте уж, - Вадим выставил вперед две ладони, - Я до вечера ни капли.
- Трудно с этими женихами, да? – спросил у Марка Женька.
- Да, - подтвердил тот, - Вот, когда я был женихом…
В отличие от Климова Канторович был женат и являлся отцом двух прелестных девочек-погодков пяти и шести лет.
- Стоп, - Климов поднял руку, - Сейчас не об этом.
- Не смотрите на ночь советских фильмов, - засмеялся Вадим. – Так, вам налить или сразу к делу?
- Налей, - вздохнул Марк, - Мне так легче говорить будет
Вадим нашел в отцовском баре початую бутылку коньяка, разлил его в две рюмки, поинтересовавшись:
- Закуска?
- Что тут закусывать? – скривился Климов. – Давай, Марк, все же за жениха.
- За тебя, Вадим, - отозвался тот, и они опрокинули рюмки.
- Так что, у вас за важное дело? – спросил Фомин.
- Новость, вернее, - ответил Женя, - Давай, Марк, говори.
- Слушай, а может ты сначала? – жалобно отозвался Канторович.
- Господа, я самый молодой среди вас, а вы всегда на меня перекладываете самые ответственные дела. Это правильно? Это нормально?
- Слушайте, - вмешался Вадим, - Но кто-нибудь все же начнет? А то я рискую опоздать на собственную свадьбу.
- Ладно, начну, - сказал Климов. – Только ты держись за спинку дивана. Короче говоря, Марк сваливает в Израиль.
- В смысле?
- В прямом. Уезжает с семьей. И нас бросает.
- А что эта светлая мысль пришла к нему сегодня на рассвете? – поинтересовался Вадим.
- Нет, - вздохнув, ответил сам Марк. – Я давно об этом уже думал. Но не решался. Хотя у меня там и дядя, и тетя живут. Они звали, обещали помочь. А недавно я списался через них еще с одним родственником, который там преподает в университете. И он узнал о том, что мне там тоже будет место. И моя научная и прикладная тематика их тоже интересует. А вчера на нас вызов пришел.
- Короче говоря, бросаешь родину. Или ты считаешь, что твоя родина – Израиль?
- Ничего я не считаю. Просто там больше возможности для реализации. И, может быть, Израиль будет только трамплином для дальнейшего передвижения по миру. Вы понимаете, о чем я?
- Наверно, - ответил Вадим. – Только ты можешь прямо говорить, у нас нынче свободная страна. Хотя можешь и не объяснять.
- Но главное не это, - сказал Канторович. – Я надеюсь, что обосновавшись там, я смогу и вас вытащить к себе. Это будут уже другие масштабы. Мировые.
- Не знаю, - сказал Фомин. – Вы, умники, хоть понимаете, что я сегодня женюсь? И ты, надеюсь, не завтра уезжаешь?
- Нет. Через месяц-через два.
- Тогда и поговорим попозже. Хотя… раз уж начали. Ты, молодой, что об этом думаешь? Выскажись, - он обратился к Евгению.
- Насчет Израиля не готов. Сам вчера от этого засекреченного ракетчика узнал. Но у меня есть мысли перебраться в Москву, если уж такой разговор зашел.
- Меня бросить?
- Нет. Хотелось бы вместе. И Вике профессиональный рост нужен.
- Это хорошо, что ты о сестре думаешь. Только я пока не собираюсь.
- Хочешь быть Цезарем в селе?
- Конечно. Вот вы уедете, и конкурентов у меня не будет в Ясноборске, - засмеялся Вадим. -   Но вообще-то, давайте разговор отложим. Вернемся мы с Викой с моря и все обсудим. Хотя, ты-то Марк, похоже, все решил?
- Да.
- Ясно. А вот за Женьку бороться будем.
- Ладно, борец. – Евгений встал с кресла. – Извини, что переполошили. Это я такой переполошенный, Марк-то говорил, что необязательно сразу говорить. Но потом-то когда? На свадьбе? Или после приезда?
- Может, вы и правы. Успею успокоиться до четырех часов. Хотя нет – в пятнадцать ноль-ноль быть здесь при параде. И эмигрантам, и москвичам. Вам ясно?
- Ясно.
- Ну, тогда, до скорого.
Вадим вернулся в гостиную. Время на часах неукротимо стремилось к одиннадцати, и он подумал, что неплохо бы было позвонить Вике, но невеста опередила его.  Сняв трубку он с радостью услышал ее голос и с легкой иронией отметил про себя, что желание жениться отнюдь не пропало. Она весело рассказала о вчерашнем вечере, о том, что уже успела отлично выспаться и начала готовиться к историческому событию в их жизни. Легкая ирония и, больше всего, самоирония присутствовала у них обоих, и это еще больше сближало Вику и Вадима. Фомин не удержался и поведал ей об утреннем визите, но она не удивилась.
- Что ж, там Канторовичам, наверно, будет лучше, - сказала она философски.
- Ты так спокойна. Может, знала уже об этом? – спросил Вадим.
- Нет, - ответила она, - Но  не удивлена.
Они еще раз условились о времени встречи, о том, на чем и как поедут в загс и распрощались на несколько часов.
Вадим присел на диван. Что-то все меня бросают, подумал он, прикрыв глаза. Марк уезжает в Израиль, родители уехали на дачу. И это в такой день! Ну что ж, решил он, значит, самое время сосредоточиться на собственной семье. Время пришло.
Опять зазвонил телефон.
В трубке басил твердый мужской голос:
- Добрый день! А можно узнать, с кем я говорю?
- Фомин Вадим Павлович. А я с кем?
- Во, привет, Вадик! – голос потеплел. – Ты меня не знаешь, наверно. Я – дядя Саша Ковыльцев, друг твоего отца.
- Здравствуйте, дядя Саша! Слышал.
- Хорошо. А ты уже совсем большой. Годков – то тебе сколько?
 - Тридцать шесть, - засмеялся Вадим.
- Ого!!! А детки есть?
- Нет. Я женюсь только сегодня.
- Что ж, лучше поздно… Молодец! Поздравляю! Подарок за мной. А отец дома?
- Нет. На даче. Обещал скоро быть.
- Мобильных телефонов у вас еще нет, очевидно?
- Нет, дорогое удовольствие.
- Зато уже знаете, что это такое. Уже хорошо. Так, ты ему передай, что я подъеду скоро. Может через недельку-две. Скажи, по поводу конверта.
- Какого конверта?
- Он знает. Не забудь.
- Постараюсь.
- Хорошо. Я вообще-то давно собираюсь подъехать. В гости. Никак время не выберу. Тогда, и подарок завезу. Как выберусь.
- Я только уеду завтра на пару неделек.
- Ничего. Отцу оставлю. Пока.
Вадим положил трубку. Опять посмотрел на часы. Странно, что никто из родственников до сих пор не объявился.
Но дальше дело пошло куда веселее. Сначала позвонила Лариса. Они выехали из Москвы на машине и через час-другой должны приехать. С корабля на бал, сказала она. Потом позвонил дядя Вова, брат отца. Они с женой прибыли еще утром, отдыхают на Славкиной служебной квартире и ждут Славку, который уехал на работу, но обещал скоро быть.
А тут и родители подоспели. Не обманули – на даче задержались недолго. Привезли яблок и помидоры.
- Помидоры последние, - с порога сказала Галина Платоновна. – Хорошо еще, что начало осени теплое и сухое. Не гниют.
- Юрсаныч поехал, ну и мы с ним, - дополнил отец. – Но мы ему сказали – ненадолго. Так он нас по такому случаю и назад вернул.
- Нормально все. Хоть и испугался слегка, когда вас не увидел, - улыбнулся Вадим.
- Рассказывай тогда, что нового. Где гости наши?
Вадим коротко рассказал о том, кто должен приехать. Но родители особо и не удивились. Видимо, в отличие от него, связь поддерживали все время.
- Да, отец, еще звонил тебе Ковыльцев. Так, кажется. Сказал, что скоро приедет за каким-то конвертом. Что за конверт-то?
- Не знаю даже, - отец развел руками.
Но Вадим заметил, что Павел Лукич не то, чтобы расстроился, но как-то напрягся. Впрочем, уже через минуту тот словно рукой смахнул это напряжение.
- Надо б перекусить нам, - сказал Фомин-старший.- А, мать?
- Конечно, - кивнула Галина Платоновна, - Сейчас только пыль с себя смою. А то до ресторана еще далеко.
- На пять заказано, - ответил Вадим.
- Значит, надо червячка заморить,- подмигнул Павел Лукич. - А то невесту уронишь.
Родители вообще были в хорошем настроении.  Наконец-то женится их старший сын. Галина Платоновна была в особо приподнятом настроении. Лариса и Светлана – гости нечастые. Игорь никак не спешит жениться, хотя Настя стала для бабушки фактически родной. Но с Вадимом-то уж точно никаких хлопот быть не должно – к выбору невесты он подошел вполне серьезно. Глядя на жену, радовался и Павел Лукич.
Пообедали легко, скорее, даже перекусили на скорую руку. Попили чай. Отец даже подшучивал над Вадимом. Мол, скоро охомутает тебя жена, будешь дома возле юбки сидеть. Ни науки, ни развлечений тебе. Даже на футбол тебя не пустит. Вадим отмахивался:
- Да, не большой я любитель футбола. А развлечения так вообще не для меня. Поработать можно и дома, с женой рядом.
- А если сама хвостом вертеть начнет молодайка? А? – хитро прищуривался отец.
- Ну, хватит уже, хватит, - замахала на мужа Галина Платоновна. – Сам-то понимаешь, что чушь говоришь?
- Да я так, для разрядки обстановки, - отвечал тот.
- А что разряжать ее? Сын женится. Чего ж лучше?
Совсем «разрядил» обстановку приезд Ларисы с семьей. Лариса со Светланой были загорелые, отдохнувшие, что особо подчеркивали светлые летние сарафаны. Сергей, зять, в отличие от них был в темных брюках, белой рубашке и бежевой ветровке. Мать и дочь выглядели шикарно. Особенно Светлана. Тонкая, словно точеная фигурка, натуральные каштановые волосы, модная челка над карими глазами. Лариса была немаленького роста, однако дочь была выше на полголовы. Да и спортивная осанка бросалась в глаза. Только Сергей выглядел каким-то запыленным, заморенным.
- Устал с дороги? – спросила его теща.
- Есть немного, - ответил он. – Вчера работал допоздна. Сегодня за руль с утра.
- Беречь его надо, дочка, - обратилась Галина Платоновна к Ларисе.
- Бережем, - вздохнула та, - Только он себя не очень бережет. Мы с дочкой в Болгарию слетали, его звали, а он не может – бизнес, видите ли.
- А что вы хотите? – сказал Сергей. – Надо ж и деньги кому-то зарабатывать.
- Всех не заработаешь, - вмешался Павел Лукич, - Система какая-то потогонная. Как в Америке на заводе Форда.
- Рыночные отношения, папа, - ответила Лариса. – А вообще-то ты прав. Всех денег не заработаешь. Тем более, не мальчик уже.
- Ерунда, - Сергей махнул рукой. – Вон, Вадим тоже не мальчик, а первый раз женится.
- На десять лет тебя младше, - отпарировал Вадим.
- И, кстати, мы на свадьбу приехали, - лукаво заметила Светлана. – Можно, дядя, я тебя поцелую.
- Ты гляди, дочь, поосторожнее к нему с поцелуями, а то жена молодая не посмотрит, что ты родственница, - засмеялась Лариса.
Они снова уселись за стол, и Галина Платоновна подала вторую часть «легкого обеда». Теперь уже гостям. Они в дороге успели проголодаться, поэтому перекус пришелся весьма кстати.
- А ты, Света, замуж не собираешься? – поинтересовался Вадим.
- Нет. Хочу учиться закончить, - ответила племянница. – Это программа-максимум.
- Ухажер-то имеется, - заметила Лариса.
- А что не привезла? – поинтересовался Павел Лукич. – Это я так и оглянуться не успею, как прадедом стану, а узнаю об этом последним.
- Рано, в прадеды-то, - засмеялась Светлана. – Но если что сообщу. Хотя пару лет можешь еще считать себя молодым дедом.
Все засмеялись.
Вторая партия гостей оказалась еще более веселой и шумной. Младший брат Павла Лукича, Владимир и его жена Ирина так громко радовались родственникам, что Вадиму показалось, будто слышно их на всех пяти этажах дома. Такого здесь давно не было. Владимир – высокий, смуглый, крепкий, еще больше раздался вширь. Под стать ему и жена. Некогда миниатюрная она тоже набрала вес и хоть была мужу по подбородок, места в квартире занимала не меньше.
- Сколько ж мы не виделись? – хриплым басом спрашивал Владимир Лукич и сам же себе отвечал.- Годы, годы…
- Вы ж и виноваты, - сказал Павел Лукич. – Сколько раз обещали выбраться и никак. Даже к сыну никак не сподобитесь.
- Виноваты. Только к дочери мотаемся, они ж в Питер перебрались. У нее ведь трое уже. Да иногда – раз в два года в дальние края летаем.
- А, говорят, что у вас там совсем плохо. Шахты закрываются, денег не платят.
- Да, как тебе сказать, брат. Есть проблемы. Но боремся. И побеждаем чаще.
- Вот, ты ему скажи, Паша. Сколько ж можно на Севере жить? Он же все уже сроки выработал, пенсию давно заработал, - вмешалась в разговор Ирина.
- И, правда, - сказал Павел Лукич, - Не пора ли на большую землю?
- Потому-то и не могу сейчас ребят бросить, что от меня многое зависит, - Владимир бросил взгляд на жену, - Но обещаю, что год-два максимум и переедем. Я уже и домик под  Москвой присмотрел, почти сторговался.
- А к нам в Ясноборск не хотите? - спросила Галина Платоновна.
- Хочется возле столицы все же, - ответила Ирина, - Думали под Краснодар, но жарко там очень. Тяжело будет привыкать.
- А где Слава? – поинтересовался Вадим.
- Работа, - махнул рукой Владимир Лукич, - Примчался и снова умчался. Говорит, что в ресторан точно подъедет. Только всем команды даст, что без него делать. Дословно.
- Хорошего вы сына вырастили, - сказал Павел Лукич.
- У тебя тоже гренадеры хоть куда, - засмеялся младший брат. – Игорь-то где?
- Тоже в ресторан обещал. Поговорите с ним. Пусть сам о себе расскажет.
Вадим с Викой пышных торжеств не хотели и посему в загс отправились одни. Вернее, брат Вики Евгений, которого Вадим записал в свидетели, заехал за ним на машине. Вдвоем они забрали невесту со свидетельницей Кристиной из родительского дома и поехали регистрироваться. Тихо и без помпы. Остальные, то есть родственники, отправились сразу в ресторан.
Расписались быстро. «Да» сказали весело и не раздумывая. Женя по дороге в ресторан даже пошутил:
- А вы хорошо подумали?
- Мы подумали про то, что и тебе можно подумать, - сказала, как отрезала сестра и больше к этой теме никто не возвращался.
До ресторана «Ивушка» ехать было, впрочем, недолго. По прямой улицы,  до реки и чуть в сторону по набережной. Стеклянный стакан ресторана возвышался над речным обрывом. Заведение было уютным и непафосным. В нем многое оставалось от прежних еще советских времен. В городе появлялись новые и более престижные тусовочные места, но Вадим выбрал именно это.
Гостям было приказано строго-настрого не устраивать встречу с питьем шампанского, битьем фужеров и прочими шумными действами на улице. Так и оказалось. Да и подъехали они без понтов, на неюной «девятке». Вадим был одет в светлый костюм. Ворот белой рубашки под пиджаком был распахнут. Он долго мялся, надевать или не надевать галстук, но, в конце концов, смял и вбросил его в ящик, как ненужную тряпицу и теперь чувствовал себя куда свободнее. Виктория была в белом платье чуть выше колен. Она тоже не очень хотела быть в белом, считала, что непрактично, что не очень загорела  летом, но все же выбрала именно это платье.
Их встречали уже в зале. Как положено с поздравлением и цветами. Родственников, по мнению Вадима, набралось не так уж мало. Его родители, дядя с тетей, Лариса с семьей, родители Виктории. Не было в зале Славика – брата двоюродного и Игоря – брата родного. Цепкий взгляд Вадима сразу заметил это, но внимание акцентировать на их отсутствии не стал. Кроме них, в другом конце полукруглого зала у окна сидела какая-то парочка, да с балкончика второго этажа раздавались приглушенные голоса. Там сидела какая-то компания. Судя по всему, серьезные мужчины обсуждали важные дела.   
Вадим не очень любил всякого рода торжества. Они его тяготили. Предпочитал вне работы находиться в одиночестве или теперь вдвоем с Викой. Даже на это скромное торжество согласился ради родителей. Галина Платоновна просто светилась от счастья, выглядела помолодевшей. Отец, давно не надевавший парадный костюм с галстуком, даже спрятал куда-то свой настороженно-оценивающий взгляд, выглядел беззаботным. За то время, что он ушел с работы, Павел Лукич раздался вширь и костюм был ему маловат, но он не обращал на это внимание, просто расстегнул все пуговицы, а вдобавок распустил узел галстука.
Обстановка и вправду была неформальной. Даже, несмотря на тосты, крики «Горько!». Вадим целовал Вику в теплые губы и радовался, что в свои тридцать шесть не растерял остроту телесных ощущений. Поцелуи сладкой волной шли по его телу, и порой он с трудом сохранял холодную голову. Тамадил брат отца, дядя Вова. Его громкий хриплый голос гулко раздавался по полупустому залу. Только официанты небольшой кучкой сгрудившиеся у барной стойки, каждый раз, как по команде, поворачивали головы в их сторону. Родители Вики и Жени вели себя довольно тихо, улыбались и тихонечко переговаривались. Папа – доцент политехнического института, когда к нему обращались, склонялся к собеседнику, поправляя дужки золотистых очков. Мама - замдиректора городской службы занятости в эти минуты отводила взгляд от мужа, оценивающе смотрела на детей – невесту и ее брата, сидевшего рядом в качестве свидетеля и, вероятно, оставаясь довольной увиденным, улыбалась уголками губ, не открывая рта.
Минут через сорок в кафе ворвался Славка. Он был в штатском – в светлых брюках, светлой рубахе и модном пиджаке в клеточку. Не знающий его никогда бы не смог угадать, что этот парень – начальник областной милиции, без пяти минут генерал (приказ был уже готов, оставалось только утвердить его на самом верху). Жена его с годовалым Максимкой недавно опять укатила к родителям в Москву, но Слава не очень-то расстраивался этому обстоятельству – по крайней мере, никто не попрекал за длительные задержки на работе.
- Извини, брат, дела. Только заехал переодеться и сюда, надеюсь, больше сегодня не тронут, - сказал он с порога. 
Он сказал тост, поздравил молодых. Опять прозвучало традиционное «Горько!». Молодых вытянули на танец. Вадим танцевал плохо, все время боялся наступить невесте на ноги. Иногда это все же  происходило, правда, без фатальных последствий. Вика успевала ноги убрать и громко смеялась. Вадим жалел, что музыкальным слухом его Бог обделил. А ведь в юности он даже пытался освоить гитару. Но не пошел дальше трех заученных аккордов и в итоге с этим делом завязал.
После танцев обстановка разрядилась окончательно. Невеста с женихом подсели к Ларисе с Сергеем. Выпили по бокалу шампанского.
- Брат, разговор есть, - сказала Лариса.
-Мне уйти? - Вика притворно поджала губки.
- Брось ерунду говорить. Ты ж теперь член нашей семьи и секретов от тебя нет. Просто родителям пока не хотим говорить. В общем, у Сергея часть активов фирмы переводят в Испанию. И там будет что-то вроде филиала. Мы, вероятно, туда переедем.
- Да, родители могут не понять, - кивнул Вадим.
- Да ну, Вадик, они ж не на сторону немцев в войну переходят…. Это всего лишь работа, - не согласилась с ним Вика.
- Я понимаю, но родителям все равно будет трудно психологически.
- И я это понимаю, - сказала Лариса. – Именно в психологии дело. Мы и так тут нечасто бываем. Но зато Москва – это Москва, а Испания для них – уже другой мир.
- Для отца – точно. Мама, я думаю, поймет.
- Мы их со временем вообще к себе можем перевезти. А уж в гости прилететь – не проблема, - вмешался Сергей.
- Все так, - Вадим грустно улыбнулся и повертел в руках пустой фужер, - Только у людей мышление еще советское. У меня, отчасти, тоже.
- Ты что, тоже нас предателями считаешь? – спросила сестра.
- Нет. Никто вас предателями не считает. Просто, где родился, там и пригодился.
- Слушай, Вика, - засмеялась Лариса, - тебе не кажется, что ты выходишь замуж за мастодонта из советского прошлого?
- А я люблю музейные экспонаты, - ответила Виктория, целуя мужа в щеку. – Более того, стараюсь поддерживать их в отличном состоянии.
- А что со Светой? – спросил Вадим.
- Доучится и к нам переедет, если, конечно, никаких перемен раньше в личной жизни не случится.
- Ясно. Что-то все разъезжаются. Грустно даже.
- Что грустного-то? Вон, жену, какую отхватил, - засмеялся Сергей, - Вы ж тоже уезжаете?
- На две недельки всего. И, кстати, не в Испанию, а в Крым. Патриоты потому что.
- Крым украинский. Государство суверенное.
- Да хоть суеверное, - засмеялся Вадим. – Все равно там все по - нашенскому.
В это время стеклянная дверь зала распахнулась и стукнула чуть сильнее, чем следовало. В дверях появился младший брат, Игорь. Он сразу направился к жениху и невесте. Шел размашисто, волосы были взлохмачены, одет явно несвеже. Когда подошел поближе, то на щеках стала заметна минимум трехдневная щетина. И глаза светились каким-то нездоровым лихорадочным блеском.  Однако, подойдя к Вадиму и Вике, похоже, взял себя в руки, улыбнулся широко:
- Поздравляю, брат! Желаю счастья! И тебя, невеста дорогая, тоже. Береги Вадима – он самое ценное, что есть в нашей семье.
- Спасибо, брат. Только что-то ты меня излишне возвеличиваешь.
- Ну, не ценное, так цельное, это точнее.
Он обнял Вадима, поцеловал в щеку Вику. Потом обвел глазами зал.
- Всем здрасьте. Мама, папа… вам особо.
- Игорь, ты хоть с родственниками поздоровайся, ты ж их столько не видел, - недовольно заметил Павел Лукич.
- Обязательно, - ответил Игорь.- Вот с сестрой первой поздороваюсь.
Он поцеловал Ларису, потом повисшую на нем Светку, аккуратно отодвинул ее в сторону и пошел обходить зал. Обойдя всех, снова вернулся к жениху и невесте.
- Слушай, брат, - он наклонился к Вадиму, - разговор есть. Можно я его ненадолго похищу?
Вика рассмеялась:
- Обычно невест похищают.
- Нет, не позволю, - ответил Вадим, - Женя, присмотришь?
- Не вопрос, - брат невесты подошел поближе. За ним как привязанная пододвинулась и свидетельница Кристина. Похоже, у них роман намечается, подумал Вадим. Хотя, кто его знает, может уже и не намечается.
- Пошли, покурим что ли, - сказал Вадим.
- На улицу? Да нет, давай наверх лучше поднимемся.
На втором этаже над залом нависал узкий балкончик. За ограждением стояли четыре столика. За самым дальним сидели трое мужчин в светлых рубашках. Игорь с Вадимом присели за крайний, подальше от чужих глаз и ушей. 
- Слушай, Вадим, такое дело… короче, проблемы у меня, - начал Игорь.
- А у кого их нет? Поможем, решим, - настроение у новобрачного было вполне приподнятое.
- Ты не понял, боюсь. Проблемы у меня серьезные. Долги большие, отдавать нечем. Вложился в одно дело, оно не выгорело. Скорее всего, подставили меня. Мне на дно залечь надо.
- Подожди…. Неужели не поможем? Вон, Славик у нас, если что есть.
- Славик – это хорошо, - Усмехнулся Игорь, - только тут я сам вляпался. Он, конечно, мне на время защиту дать сможет. Ну, а если те законным путем пойдут? Деньги серьезные.
- И что?
- Хреново для меня это закончится. И Славик не поможет. Потому что пойдут они, скорее всего, по беспределу. Короче, решил я все. Ирина с дочкой уже уехали. А я скоро тоже. Сегодня. В другое место. Вот зашел тебя поздравить, на родителей посмотреть.
- Тебе серьезно помощь не нужна?
- Нужна. Хорошо бы чтоб меня в милицейском бобике до следующей станции добросили. Организуешь? Только Славика не втравливай. Пусть спокойно спит.
- Не знаю. Как я помогу?
- А я подскажу. Видишь, мужики здесь через пару столиков сидят?
-Вижу.
- Опера это. Прикрытие Славика. На всякий случай.  Попроси их. Скажи: «старший приказал», - Игорь рассмеялся.
- Хорошо. Но ты же дашь потом о себе знать?
- Постараюсь. Хотя зачем вам чужой гемор?
-Не чужой, Игорь.
- Лады. Иди к ним. А я пока вниз спущусь. Родителям улыбнусь.
Он пошел вниз, а Игорь замер в замешательстве. Потом набрался решимости и пошел к столику. Мужчины, увидя его рядом, замолчали. Один из них был постарше, лет сорока с тяжелым взглядом умных, усталых глаз. Двое – помоложе. Один – светленький, с простецким выражением лица, второй – темноволосый с полоской усиков.
- Извините, - сказал Вадим, - Я Вадим Фомин.
-Знаем. Присаживайтесь, - сказал тот, что постарще. – Вы что-то хотели.
- Извините, вас, как звать? - спросил Вадим, пристроившись на краешке свободного стула.
- Виктор Васильевич.
- Виктор Васильевич, помощь нужна. Брата моего, Игоря, надо вывести из города. До соседней станции довезти.
- Странная просьба. А такси, автобусы, электрички? Их отменили?
- Нет. Но надо.
- Можно с Вячеславом Владимировичем поговорить? Он в курсе?
- Да… - замялся Вадим, - Я ему скажу.
- Ну, так, скажите.
- А вы не могли бы со мной подойти?
- Пойдемте, - Виктор Васильевич легко поднялся из-за стола.
Внизу все сразу заметили Вадима. Виктория вскочила из-за стола, где сидела в обществе свидетеля и свидетельницы, бросилась к мужу, обвила его руками:
- Больше никуда не отпущу.
- А можно я на минутку к Славе подойду?
- Без меня? – Вика притворно надула губки, - Я тебе это еще припомню.
Вадим подошел к Славе, сидевшему рядом со своими родителями, дотронулся до его плеча:
- Можно на минутку?
Тот поднял голову, увидел за спиной брата его спутника и моментально поднялся:
- Извините, я сейчас.
Они отошли в сторонку.
- Слав, такое дело… надо Игорю помочь. Отвезти его незаметно.
- Он что опять куда-то вляпался?
- Не знаю я детали. Помочь просит.
- Чем?
- За город его отвезти… на милицейской машине.
- А может его в СИЗО сразу или в суд? Такой просьбы не было?
- Ну что ты, Слав… Ему просто уехать надо.
- Он точно ничего не натворил?
- Знаю точно, что никого не убил, не ограбил, не изнасиловал.
- Ладно. Под твою ответственность. И твое счастье, что ты жених сегодня. Отправь его, Костин, куда он хочет.
- Спасибо.
- Не за что. И забыли про этот разговор.
Вадим заметил напряженный взгляд Игоря и чуть кивнул ему. Тот посмотрел за его спину. Видно и Костин что-то показал. Игорь подошел к родителям, сказал им несколько слов, затем двинулся к выходу. По пути он крепко сжал предплечье брата:
- Благодарю. Сообщу. Будь счастлив.
Свадьба продолжалась своим чередом. Вика больше не отходила от Вадима. Они  еще несколько раз танцевали. Рядом веселились Женя и Кристина. Игорь все порывался подойти к родителям, замечал их вопрошающие взгляды. Но Вика никак не отпускала его. Наконец, они с Кристиной отошли «попудрить носики». Вадим сразу подошел к родителям.
- Что случилось, Вадик?- спросила мать.
- Ничего, - наигранно улыбнулся он, - Все хорошо, А ты про что?
- Вадим, что ты прикидываешься? – недовольно сморщился Павел Лукич, - Мы про Игоря.
- Ему срочно понадобилось уехать. Он разве не сказал?
- Сказал, - кивнула Галина Платоновна, - Но так странно. Странно попрощался. Мы ничего не поняли.
Вадим не знал, что ответить, но в это время к ним подошли родители невесты. Новоиспеченный тесть, Петр Евгеньевич, широко улыбался и держал в руке полную рюмку водки:
 - Давайте, выпьем, дорогие родственники, за здоровье молодых и за крепкую дружбу нашу в дальнейшем.
- А, давайте, - сказал Павел Лукич  и налил себе тоже полную рюмку.
- Паша, - покачала головой Галина Платоновна, - С твоим-то давлением.
- Ничего страшного, сын не так часто женится, - ответил за свата Петр Евгеньевич.
- Это она с точки зрения медика, - пояснил  Фомин, - И вы, дамы, давайте хоть по вину. Налей им, Вадим.
Вадим разлил в их рюмки белого сухого вина. Все дружно подняли, чокнулись. Павел Лукич первый выпил залпом. На мгновение застыл, покраснел и с трудом поставил рюмку на стол.
- Что- то нехорошо мне, - натужно произнес он.
Галина Платоновна быстро наклонилась к мужу, пощупала пульс и бросила, обернувшись в сторону стойки, где сгрудились официанты:
- Вызывайте скорую!
Шум в зале моментально стих. Все сгрудились вокруг Павла Лукича. Тот растянул узел галстука и даже попытался улыбнуться:
- Ничего, не впервой, обойдется.
И вправду обошлось. Всех успокоила приехавшая довольно быстро бригада «Скорой помощи». Пожилой врач, проведя все необходимые манипуляции, произнес успокаивающе:
- Ничего страшного, давление подскочило. Полежать надо.
А, оглядев стол, добавил:
- И возлияний поменьше.
Никто не стал с ним спорить. На той же скорой Павла Лукича с Галиной Платоновной доставили домой. Вскоре и гости начали помаленьку расходиться и разъезжаться. Свидетели посадили в такси Вику и Вадима. Когда машина тронулась, Вадим задумчиво произнес:
- Уж, не знаю даже как теперь на море ехать.
- А что? – спросила молодая жена.
- Отца-то как оставлять в таком состоянии?
Вика пожала плечами:
- Ты же слышал, что доктор сказал: «ничего страшного». И свой доктор рядом.
- Ну да, ну да, - согласился Вадим и обнял ее за плечи. Но на душе было как-то неспокойно. Приехав к себе, он сразу набрал телефон родителей. Галина Платоновна сказала, что отец спит и все, действительно, будет нормально. Давление в норме. Так что, пусть они спокойно едут отдыхать.
На следующее утро молодожены улетели в Крым. Домой Вадим в следующий раз позвонил уже из Ялты. Трубку на этот раз взял отец. Он подтвердил, что чувствует себя практически нормально. Но доктора, в том числе и «домашний врач», советуют ему пару деньков полежать и не делать резких движений. Об Игоре они не говорили. Правда, Вадим на всякий случай поинтересовался:
- Еще какие-то новости есть?
- Какие тут у нас новости? – ответил отец, - Гости разъехались. Тихо. Вот Ковыльцев только что звонил. Сказал, что пока не приедет. Проблемы какие-то у него нарисовались.
Но этой фразе тогда Вадим значения не придал. 
Глава пятая. Город Ясноборск. 26 августа 1998 года. Среда
У Павла Лукича Фомина начался очередной пенсионный день. Какой по счету, он уже не помнил. Иной раз становилось тоскливо, и он даже жалел, что прежде отвечал отказом на какие-то малозначительные по его представлениям предложения. Сейчас предлагали гораздо меньше. Да и здоровье было не очень. Ничего серьезного, но и так чтобы «на все сто» он чувствовал себя все реже. То давление прыгало, то печенка давала о себе знать, то колени ломили на перемену погоды. Правда, совсем уж скучать и тосковать не приходилось. Летом все больше времени Павел Лукич проводил на даче. Домик достроили. Деревья подросли. Сосед Юрсаныч не отказывал подвезти или доставить домой немудреный урожай. Поздней осенью и зимой Фомин много читал. Перечитав всю классику, стал с пенсии покупать по книжке-другой. Увлекся мемуарами, исторической литературой. А вот о событиях недавних старался думать меньше. Все было тяжело и во многом непонятно. Отзывалось тупой болью в сердце. Периодически Павел Лукич смотрел фильмы и сериалы по телевизору. Но это происходило больше за компанию с женой. Самому это нравилось меньше, да и глаза уставали от телевизора. Еще по вечерам он пристрастился к одиноким прогулкам по освещенным центральным улицам. Иногда к нему присоединялась Галина Платоновна.
Жена работала уже на полставки, но иногда ее просили помочь и вечерами и в выходные. Она никогда не отказывала. Энергии ее Павел Лукич завидовал. Казалось, что она переживает вторую молодость. А еще ее хватало на всех внуков. У Вадима родился сын Стасик и, хотя они с Викой утверждали, что вполне справятся сами, бабушка частенько заезжала к ним. А еще заезжала к Ире с Настей, которые окончательно переселились к Ириным родителям в пригород. Игорь пару раз за эти годы звонил. Но говорить где он находится, категорически отказывался. Да и разговоры были короткие на ходу. Утверждал лишь, что у него все хорошо. Но после этих звонков родители долго не могли уснуть.
А еще Галина Платоновна несколько раз ездила к Свете в Москву. Лариса с Сергеем уже обосновались в Испании и просили родителей хоть изредка приглядывать за внучкой. Светлана заканчивала институт, хозяйничала в столице. По словам Галины Платоновны, она была большой умницей и справлялась и с учебой и с бытом вполне уверенно. Слегка расстраивало только то, что Света никак не могла определиться со своими многочисленными кавалерами. Не определилась она до конца и с местом жительства. Институт в этом году закончила, родители ждали ее в Испании, но Света решила пока пожить в Москве.
Обычно Павел Лукич, если не был запланирован ранний выезд на дачу, вставал попозже, но сегодня поднялся вместе с супругой. Накануне вечером позвонил Прокопцов, пообещал завтра приехать в Ясноборск. Зная, что его давний соратник не имеет привычку затягивать дела, Фомин полагал, что Кузьма Иванович может объявиться с утра. Поэтому долгий сон, не раздумывая, отложил. 
Пока он умывался, брился, отходил ото сна, приводил себя в порядок, жена уже приготовила завтрак. Два яйца всмятку, некрепкий, а вернее, жидковатый, кофе, бутерброд с маслом. С утра этого для непривередливого в еде Павла Лукича было достаточно. Они сидели напротив друг друга. Фомин не спеша пережевывал  пищу, радуясь, что делает это своими, почти целыми зубами, и смотрел на жену. Вернее, любовался. Возраст, кажется, не брал Галину Платоновну. Разве что располнела немного, да возле глаз стало побольше морщинок. А в остальном – такая же, как в молодости. Павел Лукич думал о том, как ему повезло в жизни с женой. Особенно проявлялось это сейчас, когда из почти всесильного партработника он превратился в пенсионера. Другая бы пилила, думал Фомин, гнала бы заниматься бизнесом, как это сделали некоторые из его бывших товарищей. Вон, Захаркин, бывший зав. общим отделом, хозяином рынка стал. А у него не лежала душа к этому бизнесу, хоть тресни. И жена его понимала.
- Ну что, молчишь? – прервала тишину Галина Платоновна, - Поговорил бы что ли…
- Тобой любуюсь, - честно ответил супруг.
- Да ну тебя, - она махнула рукой, - Не налюбовался за столько лет?
- Нет, - сказал он.
- Я вот о чем. К тебе же Прокопцов сегодня приедет. А угостить его и нечем особенно. Ты поздно сказал, а то б я в магазин забежала.
- Наливка есть.
- Не думаю, что его теперь наливкой удивишь, - улыбнулась Галина Платоновна.
- Удивлять я его и не собираюсь. Только кажется мне, что не до разносолов ему будет. Он предупредил, что на один день. Может в кафе куда заведет.
- Неужели к нам не заедет?
- Да, не знаю я. Он теперь человек столичный, у них принято по-деловому. Сухо.
- И в столице люди разные есть. А Кузьма Иванович… какой он москвич?
- Посмотрим. По столицам ты у нас больше разъезжаешь.
Галина Платоновна погрустнела:
- Да уж. Опять Светочка одна. Хоть бы может в Испанию уехала.
- Ага. И ты за ней?
- Разве что только в гости. Зовут же.
- Так, езжай.
- А тебя я на кого оставлю?
- Сама ж говоришь, что только в гости.
- Ой, я тебя и на неделю оставить боюсь.
- Нашла маленького, - Павел Лукич недовольно поморщился.
- Мне иногда кажется, что все вы у меня маленькие. И ты, и Лариска, и Игорь с Вадимом.
- От Игоря-то ничего нет? И Ирина не знает? – поменял тему супруг.
- Нет. И тревожно мне за него. И за всех тревожно. И за Лариску в Барселоне ее, и Вадим
тоже какой-то грустный в последнее время.
- Он-то с чего?
- Не знаю, не говорит. Только глаза не светятся у него уже.
- Не замечал.
- Мужчины вообще такие вещи плохо замечают. Но за Игоря тревожнее всего.
- Ладно тебе. Взрослый он уже, - попытался успокоить ее Павел Лукич, хотя и у самого вдруг захолодило сердце.
- Взрослый, да шалопутный, если честно. Растили, растили… - Галина Платоновна смахнула набежавшую слезу.
- Ладно тебе, - Павел Лукич встал, обнял жену.
- Не буду, не буду. Пойду лучше одеваться, на работу пора.
Павел Лукич не спеша допил кофе. Посидел, задумавшись. Вроде смотрел в окно, но не замечал что там. Думал: о жизни, о жене, о детях. Из задумчивости его вывел голос супруги:
- Я готова. Проводишь?
Он вышел в прихожую. Галина Платоновна стояла и закрывала коричневую сумочку. Одета она была по-летнему, но в то же время строго: светлый костюм – юбка с кофточкой, коричневые босоножки под цвет сумочки. Просто и… Павел Лукич даже про себя не сразу подобрал слово. Стильно. Вот. А вслух сказал просто:
- Хорошо выглядишь.
- Ты сегодня щедр на комплименты, - Улыбнулась Галина Платоновна, - Все. Побежала я. Прокопцову привет.
Павел Лукич успел на пороге чмокнуть ее в щеку. Получилось как-то смазанно, но он увсе же заметил улыбку на лице жены. Тут же щелкнул замок, и Фомин вернулся в комнату. Немного посидел на диване, потом медленно прошел на кухню, вымыл за собой чашку, поставил ее в шкаф. Потом опять прошелся по квартире, вышел на балкон. Утреннее нежаркое солнце приятно согревало лицо. День обещал быть прекрасным.
Прокопцов позвонил буквально через десять минут. Был краток:
- Приехал. Через полчаса буду у тебя.
Кузьма Иванович был точен. Фомин заметил, что держится его бывший шеф, как всегда, хорошо. Светлый костюм, чисто выбрит. Но вот лицо какое-то напряженное и глаза… злые что ли.
Но вел себя, как обычно, приветливо. Вроде бы был рад. Обнялись.
- Рад тебя видеть, Павел Лукич, - сказал гость. – Вижу, жизнь пенсионерская на пользу пошла. Раздобрел. Чувствуешь-то себя как? Это в нашем возрасте главный вопрос, сам понимаешь.
- Ничего, спасибо. По-всякому бывает. А вес, это да. Лишнее это.
- А я вот все худой. Нервничаю, наверно, много – калории сжигаю. - Прокопцов рассмеялся: - Как жена, детки, внуки?
- Спасибо. Хорошо, - Фомин не стал вдаваться в подробности.
- Ну и хорошо. Чаем напоишь с дороги?
- Могу и чего покрепче.
-Нет. Откажусь. За рулем я.
Павел Лукич удивился:
- Не помню тебя в водительском кресле.
- Машина-то была. Только, тут ты прав, за руль садился редко. А вот сейчас, когда к семидесяти подкатило, решил всерьез шоферить. В Москве трудно без этого. Признаюсь по секрету, даже уроки брал, чтобы навык восстановить.
Они прошли на кухню. Павел Лукич включил чайник.
- Рассказывай, Кузьма Иванович, что тебя привело в наши края.
Прокопцов рассмеялся:
- Что ж я, считай, в родные пенаты приехать не могу? Все дела что ли?
Потом посерьезнел:
- Да, прав ты. Дела не дают расслабиться. Хвосты из прошлого. Яйца положил в разные корзины, теперь проверяю. У тебя вот одно яичко лежит. Маленькое, но золотое. Помнишь?
- Помню, - Фомин помрачнел.
- Хотел я тебя от него избавить, но время еще не пришло. Точнее, вроде пришло, да тут эта чехарда с рублем не вовремя. Ты за курсом-то следишь?
- Слышал. Газеты читаю, телевизор смотрю. Только мне без долларов как-то спокойнее.
- Спокойнее? Ну, не знаю. Хотя это хорошо, что ты спокоен. Проживешь дольше. Короче говоря, пока пусть все остается, как было. Ты чай-то разливай. Чего застыл?
Фомин разлил чай по чашкам, подвинул сахар, достал вазочку с печеньем.
-Так что, отдыхай, наслаждайся пенсионерской жизнью. На дачу езди, - продолжил Прокопцов, - А мы дальше посуетимся. Экономика капиталистическая, вон какие сюрпризы преподносит.
- А я отдыхать буду, - отхлебывая чай, сказал Павел Лукич, - Не для меня эта экономика.
- Не хочешь ты просто жизнь менять. А может зря… Тебе сколько? Шестьдесят восемь? Рейган, к примеру, в шестьдесят семь президентом стал. Жизнь поменял, считай.
- Я не Рейган. Не хочу. Каждому свое.
- Тут ты прав. Отдыхай на даче. Заслужил.
- А что в этом плохого? Вот поехали бы с тобой, я б тебе свой участок показал.
- А что? – Прокопцов взглянул на часы, - И поехали, прокатимся. Похвастаешься.
- Сейчас? – удивился Павел Лукич.
- А больше, может, и некогда будет
Они допили чай и вышли из квартиры. У подъезда стоял коричневый «Джип». Прокопцов уверенно пошел к нему.
- Твой? – спросил Фомин.
- Мой. Надежная машина, - Кузьма Иванович постучал по капоту, - Не подведет нигде. Людей бы таких побольше.
Они сели в машину. Внедорожник солидно тронулся с места. Ехать на машине было совсем недолго, городские дороги в этот час не были еще заполнены транспортом. Короткий путь за городом оказался еще свободнее. Потом поворот и даже всегда тряский грунтовый участок машина преодолела мягко, без усилий.
- Вот моя фазенда, - указал рукой Фомин.
Они вышли из машины. Гость оставил пиджак в салоне, вышел и расправил руки:
- Хорошо, природа.
Павел Лукич с гордостью показал свои владения: теплицу с помидорами, грядки, яблони, сливы, вишни. Посмотрели и небольшой домик. Сели на скамейке перед ним. Фомин сорвал с ветки, согнувшейся под тяжестью плодов, два яблока, протянул одно Прокопцову:
- Угощайся.
Тот с удовольствием вонзил белые зубы в хрустящую сердцевину.
- Свои? – спросил Павел Лукич.
- Что? Ах, зубы? Нет, конечно. Вставил. Но стоматолог хороший. В копеечку, конечно, обошлось. Зато сейчас проблем нет.
- Хорошо, - вздохнул Фомин, - А я никак не соберусь. Хотя и надо немножко. По краям. Спереди и не видно вроде.
- Времени нет. Или денег? Могу помочь немного.
- Не надо. Силы воли, наверно. Супруга пилит: иди, иди… А я тяну все. Впрочем, чем жевать-то еще есть.
Они помолчали. Внезапно Прокопцов поднял голову:
- Привет тебе от Ковыльцева. Хотел приехать, да недосуг ему все. Сейчас вот на Кавказе.
- Там неспокойно нынче.
- Неспокойно. Но он умеет общий язык находить и вопросы решать. И вот еще… Ты особо про Ковыльцева не распространяйся. У него там миссия тихая, шума не любит. Я тебе просто как старому другу сказал. Его и меня. Да и дело у нас общее.
- У нас?
- Ну да. И степень доверия, поэтому серьезная.
- Да кому ж я скажу, Кузьма Иваныч? Общих знакомых с ним у нас нет. Ну, выходит, кроме тебя.
- Понял. Ладно, отдыхай, дачник.
Прокопцов встал, с хрустом потянулся:
- Пора ехать мне.
- Позволь уж, коли транспорт есть, яблок ведерко набрать. Хотел Вадиму передать. Да и тебе в Москву хочу скромный гостинец.
Прокопцов рассмеялся:
- Давай. Не откажусь. Что, зря я, что ли сюда ехал?
Они загрузили пару ведер в машину и поехали в город.
- Мы тут отделение банка открываем, - как бы между делом заметил Прокопцов, - Не хочешь поработать?
-В банке? Да, разве я финансист?
- Можно начальником хозслужбы, к примеру. Подумай. Или детей пристроить? Не надо?
- Не знаю даже. Вадим работает. Игорь уехал.
- Далеко?
- Не очень, - Павел Лукич опять не стал вдаваться в подробности.
- Думай. Не гоню.
Джип остановился у дома Фоминых. Кузьма Иванович помог вынести ведра. Они стали у машины.
- Возьми, Пал Лукич. Некая компенсация за беспокойство.
Прокопцов достал из кармана конверт, улыбнулся:
- Знаю твою нелюбовь к долларам. Поэтому рубли здесь. Но трать поскорей. Рубль падает, сам понимаешь. На зубы точно пока хватит.
- Кузьма Иваныч, обижаешь ты меня.
- И не думаю, - Прокопцов свернул конверт и засунул его Фомину под ремень, - Ведра-то донесешь.
- Одно. Тебе – второе.
- Ну, вот мы и квиты. Бывай здоров, друг дорогой.
Они обнялись, и Прокопцов сел в машину. Уже из салона он добавил:
- Надеюсь, скоро уже увидимся.
Джип тронулся с места.
Павел Лукич поднялся в квартиру, разулся, отнес ведро с яблоками на балкон. Потом умылся и вернулся в комнату. Посмотрел на часы: до возвращения жены времени было еще немало. Подошел к книжному шкафу. Взял одну книгу, другую, но читать что-то не хотелось. Зазвонил телефон. Он взял трубку. Это был Вадим.
- Привет, пап! Как дела?
- Здравствуй, сын! Нормально все. Прокопцов приезжал.
- Да? В гости или по делу?
- По делу, наверно. У него ж дела в отличие от меня. Ты как?
- Я? Заеду вечером, тогда и расскажу.
- Хорошо. Ждать будем.
- Мама, когда дома будет?
- Как обычно, после обеда. Хотя может и задержаться. К вечеру уж точно.
-  Хорошо. Подъеду.
- Один. Или с семейством. Давненько, кстати, вы у нас все вместе не были.
- Один, к сожалению.
- Ждем.
Павел Лукич положил трубку и задумался. Что-то давно Вика с внуком не заезжали к ним. Может что, и правда, у них не так? И не зря Галина Платоновна заметила, что глаза у Вадима не светятся? Надо вечером попытаться как-то поделикатнее с сыном поговорить на эту тему, подумал Павел Лукич. Хотя может и зря они что-то подозревают, может просто человек на работе устает. Второй год без отпуска, ребенок маленький…
Так и не найдя ответ на свой вопрос, Фомин пошел на кухню. Без аппетита поел, выпил чаю. Потом вернулся в гостиную и прилег на диван. Его разморило, и через несколько минут Павел Лукич крепко спал, даже не укрывшись по обыкновению любимым колючим пледом.
Когда он проснулся, в квартире по-прежнему стояла зловещая тишина. Первым делом Фомин взглянул на часы. Они показывали без четверти четыре. Как правило, в это время супруга уже возвращалась домой. Бывало, что и задерживалась. Но всегда предупреждала по телефону. В этот раз аппарат молчал. Павел Лукич на всякий случай поднял трубку. Оттуда слышался длинный непрерывный гудок. Он положил ее снова на рычаг. Так прошло еще полчаса. Фомин включил телевизор. Экран показывал какой-то нудный дневной сериал для пенсионерок и домохозяек. Павел Лукич попытался вслушаться в смысл слов, звучащих из уст героев, но это удавалось плохо. На душе было как-то пусто и тоскливо. «Хоть бы Галя скорей пришла», - подумал он.
Телефон зазвонил ближе к пяти.  Фомин тяжело поднялся с кресла, нажал кнопку на пульте. Телевизор замолчал. Только после этого он поднял трубку.
- Слушаю.
- Павел Лукич? – произнес казенный женский голос.
-Да.
- Вы не могли бы приехать во вторую больницу.
- Куда? Зачем?
- Здесь жена ваша, Галина Платоновна.
- Что с ней?
- Она у нас в больнице, - в голосе послышались сочувственные нотки, - Приезжайте, пожалуйста. Улица Толстого, сорок. Первый корпус, второй этаж.
- Что с ней? – повторил Фомин.
- Приезжайте, здесь на месте все выясните.
В висках тяжело застучало, грудь налилась свинцом. Павел Лукич нащупал в тумбочке валидол, положил его на диван. Потом встал, медленно переоделся. Сунул валидол в карман. Остатки самообладания удалось собрать в кулак. Он набрал домашний телефон Вадима. Трубку взяла Вика.
- Вика, передай Вадиму, что мать в больнице.
- Ой, что с ней? 
- Не знаю. Вторая больница. Я сейчас туда еду. Вадим дома?
-Нет, но я его найду сейчас.
- Хорошо. Пусть подъезжает.
Павел Лукич вызвал такси. Машина приехала быстро, буквально через три минуты. Доехали тоже быстро. Больница, как выяснилось, находилась не так далеко от дома. Правда, Фомин был последний раз здесь очень давно. Раньше он лечился в спецбольнице, так называемой обкомовской, потом ее закрыли и в случае надобности Фомин обращался в областную, где работала Галина Платоновна.
На улице было душно. В небе клубились предгрозовые облака. Перед входом в здание он остановился, жадно глотнул воздух, потом потер сердце. Боли вроде бы не было. Просто что-то давило на голову и на грудь.
На вахте сначала выясняли, кто он такой и чего ему нужно, куда-то звонили. Фомин стоял и терпеливо ждал. Затем вокруг началось какое-то движение, суета. Павел Лукич заметил это боковым зрением. Из большой стеклянной двери вышли двое мужчин в белых халатах. Один пожилой, в очках, другой – помоложе. За ними – женщина, тоже в белом халате.
- Павел Лукич? Здравствуйте, я – Карев, главный врач. Зовут меня Валентин Петрович. Пройдемте, пожалуйста, ко мне в кабинет.   
Фомин пожал плечами и двинулся за ними. Они прошли через стеклянную дверь, потом по коридору, затем оказались в приемной и, наконец, вошли в кабинет главного врача.
- Присаживайтесь, - сказал Карев, - Вот сюда, в кресло.
Фомин сел, еще ничего толком не понимая. Мужчина и женщина в белых халатах стояли рядом.
- Павел Лукич, - начал главврач, - Дело в том, что ваша супруга… Галина Платоновна шла домой и… попала, скажем так, в ДТП.
- Что с ней? – хрипло спросил Фомин.
- Ее привезли к нам, не разобрались… но мы сделали, что могли. В нее врезался мотоциклист. На остановке. Но большая потеря крови. Десять минут назад она скончалась.
Что происходило дальше, Фомин понимал плохо, в глазах помутнело. Ему что-то кололи в руку, а сквозь туман прорывался голос главврача, и слова, адресованные не ему:
- Зачем  его вызывали?  Вы,  не понимаете что ли? … Ведь что угодно может быть…
 В комнату набились еще какие-то люди. Павла Лукича отвели на диван. С ним еще что-то делали, голову продолжало заволакивать мутной пеленой, что-то давило на грудь. Он с трудом непослушными пальцами расстегнул ворот рубашки.
Кто-то склонился совсем низко к нему:
- Как вы себя чувствуете?
- Не знаю. Вадима позовите.
- Вадим?
- Это мой сын.
- Да-да, сейчас, - ответил кто-то.
Павел Лукич продолжал чувствовать отупение еще какое-то время. Но через несколько минут голова стала проясняться, видимо начало действовать лекарство. Ему мерили давление, слушали сердце. Хотелось встать и отбросить всех людей в этих белых халатах. Только тело было, как будто налито свинцом.
- Папа, - услышал он над головой. Вадим склонился над ним: - Ты как?
- Живой, - сказал Павел Лукич и вдруг из глаз его хлынули слезы. Сын прижался лицом к его груди:
- Папа, надо жить, надо жить.
Голос его прерывался. Через минуту он встал и отвернулся в сторону. Потом, видимо, смог взять себя в руки:
- Сейчас я позвоню Вике, она заберет тебя и отвезет домой.
- Мы сами отвезем, - сказал Карев, - Заодно и посмотрим за ним. Вроде бы ничего страшного, но лучше еще понаблюдать.
- Хорошо, - ответил Вадим, - А Вика приедет уже туда.
- А ты? – спросил Павел Лукич.
- Я тоже приеду чуть позже, надо уладить кое-какие формальности.
- Но я не смогу без тебя, - совсем по-детски сказал Фомин-старший.
- Я постараюсь побыстрее.
Павел Лукич тяжело поднялся с дивана и, опираясь на плечо врача, двинулся к выходу. На пороге он обернулся:
- Я точно не нужен?
- Нет, - сказал Вадим, - Езжай домой, я скоро.
Павла Лукича привезли домой. Там уже была Вика, потом приехала Ирина – гражданская жена Игоря. Он видел их, о чем-то даже говорил, но плохо понимал, что происходило. Врачи сделали ему еще какой-то укол, и он почти сразу заснул: как провалился в небытие. Когда Фомин проснулся, в квартире было совсем темно. Лишь из кухни пробивался луч света.
- Вадим, - позвал Павел Лукич и поразился тому, как глухо прозвучал его голос.
Дверь открылась, и в комнату вошел сын.
- Как ты? – спросил он, - Надо что-нибудь? Может, воды.
- Не знаю. Вадим, это правда? С мамой? – Павел Лукич надеялся, что сын ответит, что это был просто дурной сон, а дверь распахнется и Галина войдет в комнату. Но чуда не произошло.
- Правда, - сказал Вадим, опустив голову.
- Значит, правда…, - Павел Лукич повернулся к стене.
- Папа, - окликнул его Вадим.
- Сейчас, сейчас…. Сколько времени?
- Время? Одиннадцать уже.
- Ты с кем там?
- Славка приехал. Вот сидим, разговариваем.
- Я к вам подойду. Не прогоните?
- Нет, конечно.
Павел Лукич встал с дивана и прошел на кухню.
 Вячеслав вскочил, обнял его за плечи:
- Вот, такие дела, дядя Паша. Не уберегли, прости.
- За что прощения просищь? Жизнь – такая штука… тяжелая.
На столе стояла начатая бутылка водки, две рюмки, какая-то нарезка, хлеб.
- Вот, поминаем, - сказал Слава.
- А я не буду, мне и так лекарств накололи. Да и зачем? Не возьмет все равно ничего.
- Дядь Паш, ты как?
- Никак. Пусто все. Как дальше жить-то? - он тяжело присел на табуретку.
- Жить, - ответил Слава.
- Жить? Это для вас, молодых. А мне-то зачем?
- Пап…- укоризненно сказал Вадим.
- Ладно. Случилось-то что? Говори, генерал, я все выдержу.
- Да что говорить. Она стояла на остановке, метрах в ста от больницы. Вылетел мотоциклист. Молодой, двадцать лет. С управлением не справился. И на нее наехал. Его задержали. Он и не убегал никуда, сам испугался. Вызвали скорую. Минут через пять машина была. Повезли только в городскую, не разобрались. Но и доехали быстро. Просто крови Галина Платоновна много потеряла. Артерию ей перебило большую. Вот и все.
- Пацан-то не специально?
 - Нет. Молодой, опыта нет. А гнал, дурак.
- Вы его строго не наказывайте.
- Да, это уж следствие решит, потом суд.
- Ясно. Вадим, а Игорь приедет?
- Стараемся найти. Вот Слава помогает. А так все будут: и Лариска из Барселоны, и Светка. Всех известили. Жаль, что маминых родственников в живых не осталось.
- Племянница у нее была. Только лет шесть от нее ни слуха, ни духа, - сказал Павел Лукич, - Сестры покойной маминой Тамары, дочка.
- Я плохо помню ее, - сказал Вадим, - Что-то туманное из детства.
- Она в Чите жила. Муж – военный был. А потом развелись, кажется, - сказал Павел Лукич.
Ему внезапно опять стало нехорошо. Словно окатило горячей водой. Вадим заметил:
- Что с тобой, папа?
- Не знаю. Наверно, тоже за Галей пора. Как она там без меня?
Павлу Лукичу показалось, что он сейчас заплачет. Но внутри все словно окаменело. И горячие слезы застывали внутри, сворачиваясь в расплавленные сгустки.
- Пойдем, ляжешь, - сказал Вадим, - Только таблетку выпей, врачи оставили.
- Все равно мне, - Павел Лукич махнул рукой, но таблетку выпил и поддерживаемый Славой и Вадимом, добрел до дивана.
-Может в спальню? – спросил сын
- Нет. Туда не хочу. Здесь лягу.
Он лег на диван и подтянул к горлу плед.
- Может, давление померяем? – поинтересовался Вадим.
- Нет, лучше оставьте меня.
И буквально через несколько секунд он опять провалился в сон. Лекарства, принятые им, не позволяли организму включать острые чувства, притупляли их и заставляли проваливаться в тяжелый сон, не оставлявший места для сновидений.
Продолжение. 27 августа, четверг, город Ясноборск.
Вадим снова спал в своей детской. Вчерашний день вымотал его окончательно. Смерть мамы была сильнейшим ударом, но он смог как-то справиться с первой волной, не дал сбить себя с ног. Он и сам не понимал, как ему удалось это сделать. Вадим никогда не считал себя сильным человеком. Ему не нравились его мягкость, податливость сентиментальность, нерешительность, склонность к копанию в собственных проблемах. На работе он уходил в проблемы чужие, пытался их разрешить, и это помогало – он становился спокойным, точным и уверенным. Но уверенность эта пропадала, когда он возвращался к себе, в свой личный кокон. Но вчера он смог выдержать удар судьбы. Вадим даже сам не задумываясь, применил известный психологический прием – взглянул на себя со стороны. И это помогло. Как помогло и то, что рядом оказался отец, который тоже очень нуждался в заботе.
И Вадим за короткий срок, уже в конце рабочего дня, а порой и за его рамками, смог решить целый ряд важных, но крайне неприятных формальностей. Помог ему в этом, конечно, и Слава, который тоже бросил все свои дела: и семейные, и рабочие. Помогла и Вика, отношения с которой в последнее время, мягко говоря, оставляли желать лучшего. А если не мягко… то дело было, как говорится, швах. Всего-то два года семейной жизни минуло, а «лодка» дала трещину. Они  не ругались, не устраивали скандалов, но жили практически, как чужие люди. Периодически и в разных местах. Два последних дня, например, Вадим провел в квартире Канторовичей. Те уже довольно долго жили в Израиле. Квартиру в Ясногорске сдавали. А дела с квартирантами доверили вести Вадиму. Очередные съехали неделю назад, и пустующая квартира оказалась очень кстати.
А отношения с Викой начали разлаживаться, когда Стасику исполнилось полгода и молодая мама вызвалась выйти на работу. Материнство пошло ей на пользу, Вика расцвела еще больше, стала женственнее, стройность не пропала, а формы округлились, но в меру. Вадим, с одной стороны, понимал ее, с другой – ему не нравилось, что мальчик будет расти, не в полной мере испытывая материнское тепло. Вика успокаивала, говорила, что будет работать неполный день. Так оно и вышло, однако график оказался уж совсем непредсказуемым. Виктория исчезала и появлялась уж совсем неожиданно. Благо, ее мама, Любовь Сергеевна, вышла на пенсию и могла сидеть с внуком. Вадим старался тоже больше времени уделять сыну.
А Вика являлась внезапно, как ураган. Иногда с легким винным духом и горящими глазами, принося в дом непонятные коктейли запахов. Вадим с детства отличался чутким обонянием, но с этими запахами ничего не мог поделать. Они образовывали такой сложный букет, что разобраться в нем ему не представлялось возможным. Но они ему явно не нравились. Первое время Вика отшучивалась в ответ на его осторожные вопросы, бросалась ему на шею и ерошила волосы. Вадим инстинктивно старался не давить на нее, уходил от дальнейших расспросов. Потом жена начала реагировать на простые вопросы как-то нервно, она бросала  взгляд искоса и отмахивалась как от надоедливой мухи. А некоторое время назад ему стало казаться, что Вика изменяет ему. Неделю назад он спросил ее прямо.
Вика остановилась на ходу, опять посмотрела на него своим странным взглядом и сказала:
- Что за глупые фантазии? Тебе что скучно?
- С чего ты взяла? – удивился Вадим.
- С твоих вопросов.
- Но ты не ответила.
- У меня просто большой круг интересов. Профессиональных, - сказала Вика.
После этого она быстро собралась и снова убежала куда-то, даже не взглянув на него.
И с этого момента Вадим понял, что их семейная жизнь подходит к концу. Он был профессиональным психологом и привык раскладывать человеческие взаимоотношения по полочкам. Но сейчас в нем говорила голая интуиция.
Накануне Вика была дома со Стасиком. Она и позвонила на домашний телефон Канторовичей, где был Вадим. Потом забрала Павла Лукича и была с ним, пока Вадим заполнял бумаги, делал неприятные, но необходимые звонки. Вадим был благодарен ей, но решения не жить больше одной семьей не изменил. Только как быть со Стасиком, которому месяц назад исполнился год, он не знал.
Вчерашним вечером мысли о Вике ушли на второй план. Вадим уже давно жил самостоятельной жизнью, да и вообще не был склонен к сантиментам, по крайней мере, их внешним проявлениям. Но он знал, что всегда может приехать в родительский дом и поделиться наболевшим. И здесь его всегда поймут и поддержат. Собирался он это сделать и накануне. Отец, которого он всегда очень уважал, был человеком надежным и рассудительным, если надо мог лечь и на любую амбразуру, но эмоции лишний раз старался не выдавать. Выслушает, поддержит, одобрит. А мама, более живая по натуре, всегда предложит десяток вариантов решения проблемы, войдет в твое положение и, если потребуется, проведет тебя по сложным лабиринтам по дороги к истине. И все это открыто, эмоционально, прочувственно. И вот вчера он внезапно лишился этой живой поддержки. Навсегда.
Когда поздно вечером болезненным уколом пришло понимание этого, то Вадиму стало страшно. И все же остатки аналитического ума, которые не окончательно накрыло этой волной, дали возможность ему дойти до шкафчика с лекарствами и принять приличную дозу успокоительного. Он смог крепко заснуть. Но утро наступило, и от этого деться было уже некуда.
Продолжение. 27 августа. Четверг. Город Ясноборск
Вадима разбудил телефонный звонок. Шторы вечером он не закрывал, не до того было. Но на улице было пасмурно. И понять, сколько времени сразу было сложно. Потом до Вадима дошло, что телефон стоит в зале, рядом с диваном, где спит отец. Фомин-младший вскочил и бросился в зал. Но немного опоздал. Отец уже поднял трубку.
- Да. Это ты, Василий Мартынович? Спасибо. Не ожидал. Почему не ожидал? Так, давно не общались. Ну, извини. Похороны? Завтра, завтра… я держусь. Сейчас сыну трубку дам.
Он протянул ее Вадиму:
- Филиппов, бывший начальник УВД.
- Да, слушаю, - сказал Вадим.
- Примите наши соболезнования. Я понимаю, как вам тяжело, - сказал Филиппов, - Если нужна помощь, то можете рассчитывать.
- Спасибо. Справимся.
- А  отцу передайте, что мы, старая гвардия, не забываем своих и не бросаем.
- Конечно.
- И еще. Когда похороны, прощание?
- Завтра. Предположительно в час. В больнице.  Но вы, если можно, перезвоните.
- Понял. Держитесь.
После этого звонки пошли густым косяком. Позвонил бывший главврач облбольницы Мартынов, потом свои, обкомовские: Захаркин, Артяков, Михайловский. Бывший предисполкома поведал еще одну, не самую приятную весть:
-Иванов Алексей Иванович слег. Дома нынче, но, говорят, что уже и смысла в больницу забирать нет.
Павел Лукич слушал всех на автопилоте, кивал, благодарил. Но по лицу трудно было понять, насколько он благодарен вспомнившим его в этот тяжелый час. Вадим старался не вмешиваться в разговоры, ушел на кухню, приготовил скромный завтрак. Мельком глянул на часы: одиннадцать уже. Когда в очередной раз зашел в зал, то отец по-прежнему вроде бы отрешенно сидел на диване, но внезапно поднял голову и посмотрел осмысленно:
- Видишь, помнят меня еще. Честно говоря, и не ожидал.
 Вадим хотел сказать какие-то дежурные слова, но отец махнул рукой:
- Пойдем, поедим что ли.
Они перешли на кухню, но телефон не переставал звонить.
Вадим старался сам отвечать на звонки, связанные не с самыми приятными хлопотами. Иногда звал отца, чтобы он ответил на очередные соболезнования. Впрочем, суета эта не позволяла боли и тоске накрыть с потрохами и отца и сына.  Они все же смогли поесть, перешли в зал. Вадим не знал о чем говорить с Павлом Лукичем. Да и тот молчал, ушел в себя. Как обычно выручил телефон. Позвонила Вика. Спросила: не нужно ли чего? Вадим был благодарен ей, несмотря на все трещины в отношениях. Она вела себя совершенно правильно и корректно по отношению к постигшему их горю, откликалась на любую просьбу. И сейчас Вадим попросил ее съездить в кафе, чтобы уточнить некоторые тонкости, связанные с завтрашними поминками.
- Хорошо, - сказала Вика, - Я только отвезу Стасика к родителям, заеду за Кристиной и съездим в кафе. И еще… - она взяла короткую паузу, - Мы переночуем сегодня у родителей, если ты не против. Ты дома ночуй. Тем более, родственники приедут, надо разместить всех. 
- Разместим. Гостиницы если что есть. Или у Славы.
- Смотрите сами. Я на всякий случай. Не возражаешь?
- Не возражаю, - сказал Вадим.
- Хорошо. На созвоне.
Вадим положил трубку.
- Вика? – спросил отец, - Она молодец.
- Ага, - без эмоций сказал Вадим.
- А я вот один остался, - Павел Лукич опустил голову.
- Ну, зачем ты так? Мы у тебя есть. Понимаю, что маму не заменить, но и дети у тебя, и внуки, - начал, подбирая слова Вадим.
- Брось, слова все… а на самом деле пусто тут, - Павел Лукич показал на сердце.
- Ты в порядке? Сердце не болит? – переспросил Вадим.
- Болит, не болит. Не понимаешь ты… - отец отвернулся.
Вадим почувствовал себя неловко, он не знал, что сказать в этот момент.
И опять выручил звонок. На этот раз в дверь. Приехала Лариска с семьей.
Старшая дочь с порога бросилась к отцу, пошла прямо в обуви в комнату, прижалась к груди:
- Папа, как же так???
Слезы потекли из ее глаз, смывая макияж. Она так и держала отца. Сергей и Светлана молча и скорбно стояли сзади.
- Ладно, ладно…- наконец чуть отстранил ее Павел Лукич, - А то сам расплачусь. А я какой-никакой мужчина. Плакать нельзя.
Потом его обняла внучка. А Лариска прижалась к брату. Потом и Светка прижалась всем телом к дяде. Сергей так и стоял сзади истуканом, видно чувствовал себя неловко.
- Вы садитесь, садитесь… - сказал Павел Лукич, - В ногах правды нет. Да и устали, наверно.
- Как добирались? Тяжело? – спросил Вадим.
- Самолетом вечерним, - сказал Сергей, - Потом Светку забрали и из Москвы поездом. Нормально.
- Есть, наверно, хотите? – спросил отец, - Вадим, давай накормим их. Что у нас там есть. Да и по сто граммов налей.
На этот  раз никто не был за рулем. Да и отказаться язык бы не повернулся. Вадим наскоро накрыл стол, достал из шкафа давно запасенную непонятно для каких случаев бутылку водки. «Теплая»,- машинально отметил он про себя. 
Выпили молча, не чокаясь.
- Ну вот, - сказал Павел Лукич, - Нет нашей Галины Платоновны.
- Не могу представить, - сказала Лариса и опять начала всхлипывать.
- Мама! - строго сказала Светлана.   
  - Что, мама? – переспросила та, - Размазалась? Да, плевать на это. Такая ерунда.
Лариса, Сергей и Светлана были хоть и с дороги, но одеты, хоть и не вызывающе, но подчеркнуто элегантно. Женщины были со вкусом подкрашены, только макияж Ларисы уже изрядно поплыл, по щекам, прокладывая ручейки, сбегали слезы. Света же держалась, только уголок рта предательски подрагивал.
- Как это могло произойти? – спросил Сергей – Задержали этого?
- О чем ты? – отмахнулся Павел Лукич.
- Задержали, - ответил Вадим, - Говорит, что вроде с управлением не справился. Опыта нет.
- Стрелять таких надо, - сказал Сергей, отрешенно глядя в окно, но его никто не поддержал.
- Бабушку уже не вернешь, - после паузы сказала Света, - Ты-то дед, как тут один жить будешь? Может на какое-то время пусть Вадим с семьей у тебя поживет? Или хоть один?
- Не знаю, - ответил Фомин-старший, - Не думал. Разберемся. Вот Игоря надо бы найти, нужно, чтоб приехал с матерью проститься.
- Мы стараемся, - ответил Вадим, - Слава помогает.
- Хорошо бы было, если приехал, - повторил Павел Лукич.
Снова раздался телефонный звонок. Это был Владимир – брат Павла Лукича. Они тоже приехали и остановились у Славы. Скоро обещали заехать. Почти год Владимир и Ирина жили в Подмосковье. Уехали все же из Воркуты, купили, как и собирались, домик в Подмосковье. И были счастливы. Особенно Ирина, активно разрабатывавшая маленький садик и такой же маленький огородик. Владимир Лукич все же иной раз тосковал по северу, прикладывался к бутылочке. Об этом супруга докладывала Вячеславу, а тот во время нечастых встреч жаловался родственникам.
У Вадима вдруг заболела спина. Такое бывало и прежде, но раньше рядом была мама. Она бы непременно посоветовала что-нибудь: или таблетки или массаж. Диагностом она, как все говорили, была отменным. И меры сразу бы помогли. А тут… Вадим встал из-за стола, пересел на диван. Принял удобную позу. Стало чуть легче. Он не заметил, как рядом присела Света.
- Что с тобой? – спросила она, - Плохо?
- Спина что-то заболела. Ничего, бывает.
- Пойдем, массаж сделаю, - сказала она, - Я же институт физкультуры закончила. Нас и этому учили. Сертификат имею. Мама, папа, - Света обернулась к родителям, - Я немного дядю Вадима полечу.
- Что с тобой? – всполошилась Лариса.
- Ерунда. Спину что-то прихватывает.
- Ну, полечи. А мы тут с папой поговорим.
- Может, не надо… - сказал Вадим, - Пройдет.
- Пошли, пошли… - Света легко поднялась с дивана. 
Он побрел вслед за ней в свою комнату.
- Ложись на кровать, на живот, - скомандовала она, - Рубашку снимай и говори, где болит.
 - Шея… и поясница.
- Шея – это точно на нервной почве.
Он лег и почувствовал ее пальцы на спине.
- Расслабься. Можешь потихоньку разговаривать. Рассказывай, как живешь.
- Раскомандывалась, - невольно улыбнулся Вадим, - Тебе годков-то сколько?
- Двадцать два. А вообще-то женщине неприлично такие вопросы задавать.
- Я родственник, мне можно. Ну, а мне тридцать восемь. А ты командуешь.
- Это харизма.
- Ой, - Вадим невольно вскрикнул от нажатия ее пальцев.
- Терпи, зато потом легче будешь. Так рассказывай, как живешь?
- По- всякому. Как Вика? Все у вас хорошо?
Вадим замешкался с ответом:
- Да, по-всякому.
- А сейчас она где?
- К родителям со Стасиком поехала. Завтра увидишься.
- Ясно.
- Что тебе ясно?
- Не все. Но многое. Ты сегодня, где ночуешь?
 - Дома. Здесь ты и твои родители с отцом будут.
- Можно я у тебя переночую? А то здесь атмосфера тяжелая. Это я только на словах смелая, а в душе…
- Не знаю даже…
- Что не знаешь? Не пустишь что ли?
- Пущу. Комнаты-то две. Место есть.
- Договорились. Теперь второй вопрос: что с дядей Игорем?
  - В бегах. Найти пытаемся.
- Не знаете даже, где он?
- Не знаем. Иногда звонил. Из разных мест.
- Ну, что вы за родственники такие? – Светлана опять надавила сильнее, но Вадим сдержался, - И дядя Слава не знает?
- Нет. Вот сейчас пытается найти.
- Странная история. Я у него выпытаю. Ладно, вставай, рубашку надевай. И помни: я у тебя ночую.
Они вышли в комнату. Вадим, правда, почувствовал себя гораздо лучше.
- Ну, что помогла Света? – спросила Лариса.
- Да, спасибо большое.
- Это она умеет, спортсменка, тренер, массажист. Еще бы личной жизнью занялась.
- Кто сказал, что у меня нет личной жизни? – улыбнулась Светлана.
- Да, не дождалась Галя правнуков, - сказал Павел Лукич. Он пересел в кресло, откинувшись головой на спинку. Лариса сидела рядом. Сергей оставался за стулом возле стола, крутя между пальцами пустую рюмку.
После слов Фомина-старшего в зале повисла неловкая пауза.
- Давайте еще может по рюмочке, - сказал Сергей.
Но его никто не поддержал. Лариса вообще скривилась и бросила:
- Что это тебя на рюмочки потянуло? Расслабился на Родине.
- Извини, - сконфузился муж.
- Если хочет, что ж, - вдруг сказал Павел Лукич, - Я б его поддержал, да сердце опять поджимает.
Все встревожились.
- Папа, где у тебя лекарства? – спросила Лариса.
- Не надо, пройдет.
Но она настояла на своем. С помощью Вадима накапали успокоительного. Заставили выпить. Лекарство вместе с рюмкой водки расслабило пожилого человека.
- Пойду прилягу, - сказал он.
- Я провожу, - подхватилсь Лариса. Они встали  и пошли в спальню.
- Как вы там живете?  В Барселоне? - спросил Вадим у Сергея, чтобы прервать неловкую паузу.   
- Да как…. Работаем много, отдыхаем мало. Хотя почти всю Испанию объездили. Стараемся, когда выходные выпадают. И в Альпы на лыжах кататься зимой ездили. Вон только главная спортсменка никак к нам  не хочет, - он кивнул на Светлану.
- На данном этапе я патриотка, - отрезала та, - Нравится мне тут. А мир я и так смотрю по мере возможности. Тем более, что железный занавес давно упал. Куда угодно могу съездить.
- Может, - подтвердил Сергей, - Тем более, мы деньги подкидываем.
- Да я и на свои, - фыркнула дочь.
- Знаем мы твои, - усмехнулся Сергей.
Вернулась Лариса.
- Уснул, - сказала она
В это время в дверь позвонили. Вадим постарался открыть побыстрее, чтобы не разбудили отца. И распахнув дверь, приложил палец ко рту. Компания прибыла шумная. Владимир Лукич с супругой и их сын Слава. Последний, впрочем, всегда вел себя сдержанней.
Как водится, попричитали, выразили соболезнования. Слов тут, казалось бы, уже и не нужно. Но все пытались найти слова. Старались говорить потише. Потом уселись за стол. Разлили по маленькой.
- Как Павел Лукич-то? – спросила Ирина Петровна, жена Владимира Лукича.
- Держится, - ответил Вадим, - На успокоительных в основном. Но тяжело ему.
- Кто же с ним теперь будет? – спросил брат отца.
- Я, наверно, поживу, - сказал Вадим.
- Может Света пока побудет. Да, дочь? Нам-то возвращаться скоро надо будет, - Лариса взглянула на Светлану.
- Не знаю,- уклончиво ответила та, - Посмотрим. Хотя у меня тоже работа, между прочим.
- А Игорь-то приедет? – спросил Владимир Лукич, - Мы у Славы спрашивали, он плечами пожимает.
- Да и мы тоже не знаем, - ответил Вадим.
Через несколько минут он, улучив момент, нагнулся к плечу Вячеслава:
- Можно тебя на минутку?
Они вышли в бывшую детскую. Через секунду туда ворвалась Светлана:
- Секреты? От меня?
- Как раз нет, - сказал Вадим, - Хотел у Славы спросить, что он узнал про Игоря. Ты ведь тоже интересовалась.
- Родственнички, - усмехнулся Вячеслав, - Вспомнили, наконец. Ну, хорошо, что хоть перед похоронами матери всполошились.
- Ну, знаешь ли, - отмахнулся Вадим, - Он сам ведь сбежал.
- А почему? Раньше надо было его вытаскивать.
- Не мальчик вроде. И характер, что не подступишься.
- Так, где он? Нашли? Говори. Воспитывать потом будешь, - горячо бросила Света.
- Нашли вроде. Думаю, приедет. Хотя хорошо ли это для него – не знаю.
- В смысле? Проблемы с законом? – спросил Вадим.
- Скорее, нет. Может, мелочи, какие и есть, только никто в этом не рылся и пока не будет. Пока я есть, - уточнил Вячеслав.
- А в чем?
- Если бы он свой бизнес с нами согласовывал как-то, то все проще было. А он не с теми людьми связался. Которые за понюшку табака подставят. Вдаваться в подробности не буду. Денежные дела. Долги и прочие. А нынче и за сто рублей пристукнуть могут. Может, кто и копал под него. Мокин тот же. Тот еще тип. Много людей опасных вокруг него ходило. Кто-то смылся, кого-то с нашей помощью «закрыли», но кто-то и остался, и в силе. Нехорошие они люди, опасные. И то, что семье за него ничего не предъявляли, так это,  потому что я тут и в силе еще тоже. Доступно изъяснил?
- Так он с криминалом связан? – Светлана широко раскрыла глаза.
- Детективов начиталась? А еще московская барышня… - Слава насмешливо сощурил глаза, - Деньги они у нас в стране всегда с криминалом рядом. А, впрочем, я все сказал. Если приедет, то охранять будем. А еще постараться надо, чтоб уехал побыстрее.
- А вы не защитите? – спросила Света с укором.
- Знаешь, в Америке есть правительственная программа защиты свидетелей? Внешность меняют, документы и прочее. Так, и она сбои дает. Поглядим. И еще нюанс есть – меня скоро переводят отсюда.
- Куда?
- Опять же варианты есть. Может в другой регион, может в столицу. Думают, решают. Не волнуйтесь, вас не брошу.
- Полагаешь, защита нужна?
- Мало ли что в жизни бывает. Ладно, давайте возвращаться. Нас уже потеряли, должно быть.
Они вернулись в гостиную. На пороге Света чуть задержалась, придержав Вадима за рукав. Он обернулся. Племянница глянула на него с укором и тихо произнесла:
- Ну, вот такие мы родственники.
Там все так же сидели за столом, негромко переговаривались.
- Ну что, шептуны, до чего дошептались? – спросила Лариса.
 -Детство вспоминали, - ответила Света.
- Чье?
- Мое, мама. Чье же еще?
В это время зазвонил телефон. Звонила Вика.
- Я была в кафе. Все сделала. Мы со Стасиком уже у родителей. Скоро его спать буду укладывать. Так что, можешь возвращаться.
- Хоть сегодня не язви.
- Хорошо, не буду. Завтра увидимся.
- Да. К одиннадцати в больницу. 
- Я помню. Спокойной ночи.
Он повесил трубку. Посмотрел на часы:
- Ужинать, наверно, пора. Давайте, я вас покормлю.
- Не надо, - ответила Лариса. – Ты лучше покажи мне, где все. Я сама всех накормлю сегодня.
Они вышли на кухню. Он открыл холодильник, и внезапно почувствовал тепло щеки Ларисы на своих плечах. Она всхлипнула:
- Ну, скажи, как так могло случиться. Почему мы маму не уберегли?
Вадим окаменел:
- Что тебе ответить? – сказал он через паузу, и с трудом сдерживая комок в горле, - Наша вина.
 - Никого не могу винить, кроме себя. Бросила, уехала непонятно куда.
- Ты-то чем виновата?
- Ладно. Я – сильная женщина, - она отстранилась от его спины, - Показывай, что где есть.
Он вернулся в гостиную. Владимир Лукич поднял голову и сказал:
- Паша спит еще. Мы решили тут остаться, с ним побыть? Ты не возражаешь?
- Нет, конечно. А Слава не против?
- Конечно, я ждал, что у меня останетесь, но понимаю вас. Только тогда я поеду – у меня дела еще.
- Можно и я с тобой. Подбросишь до дома.
- Мы! - громко сказала Светлана.
- В смысле? – строго спросил Сергей.
- Вы же тут с мамой будете и дядя Вова с тетей Ирой. Все равно места нет.
- Лариса! – громко позвал Сергей.
На него зашикали: Павел Лукич спит. Сергей сконфузился, извиняюще поднес руку к сердцу.
Из кухни вышла Лариса:
- Ты, что кричишь?
- Света хочет к Вадиму ехать ночевать.
- Мама тут все равно места не будет. Дедушка, вас четверо.
- Найдем, если надо. Хотя… езжай, если хочешь. Большая уже.
- Спасибо, - церемонно раскланялась Света.
- Ну, тогда решили. Завтра к одиннадцати к больнице. В половину за вами заедут, - сказал Вадим.
- Тогда до завтра, - устало сказала Лариса и добавила: - Вы уж там себя берегите.
Они распрощались и вышли на улицу. Славу ждала большая черная «Ауди», ничем не отличавшаяся от обычных машин больших людей. Разве что те, кто был в курсе, а таковых развелось немало, могли оценить спецномера автомобиля.
- Новая, только недавно получили, - с гордостью сказал генерал, когда они сели в салон.
- На работу, а потом родственников моих завезешь, - сказал он водителю.
Тот нажал на газ, и машина мягко тронулась с места.
 - Вот, а говорят, менты плохо живут, - сказала, хмыкнув Светлана.
- Ерунду не городи, - Вячеслав скривился, - Машина служебная. И что мы, по-твоему, должны на «Запорожцах» горбатых ездить? Тогда точно будут или жалеть или издеваться.
До здания УВД доехали быстро. Попрощались, перекинулись несколькими словами насчет планов на завтрашний тяжелый день, и Слава вышел из машины.
- Куда едем? – спросил молодой симпатичный старший лейтенант, сидевший за рулем.
- Недалеко, - ответил Вадим, - За угол и прямо вниз. Я покажу, где остановиться.
- Хорошо, - ответил старший лейтенант и не удержался от реплики: - Красивая вы пара. Я вот никак себе такую жену не найду.
- Нет, - улыбнулся Вадим, - Дядя с племянницей. А Свету могу тебе сосватать.
- Нет уж, спасибо, - ответила та, - Я уж сама как-то. Да и не время для сватовства сейчас.
Все замолчали. Скоро доехали. Вадим поблагодарил водителя, и они вышли из машины. На улице уже стемнело.
- Хоть посмотрю твои хоромы, - сказала Светлана.
- Не была что ли ни разу? – удивился Вадим.
- Нет.
- Ничего там особенного. Скромные хоромы, - сказала Вадим. С его языка едва не сорвалось: «холостяцкие», но он сдержался.
Они подошли к обычной пятиэтажке, в которой жил Вадим. Света приостановилась:
- Хочется воздухом подышать. Здесь после Москвы так легко дышится.
- Не сказал бы. Машин все больше. Правда, заводы пылят вроде поменьше. И вообще, чтоб дышать, надо за город ехать. А тут – пара кварталов и центр города.
- Все равно с Москвой не сравнить, - упрямо повторила Светлана.
Они поднялись на третий этаж. Обычная типовая квартира. Правда, место Вадиму нравилось – и тихо, и с центром рядом. Тоже папа в свое время без суеты помог. Могло бы достаться жилье где-нибудь в дальних новостройках. Света по-хозяйски обошла все две комнатки и кухню. В зале было чистенько, а в спальне, где стояла широкая двуспальная кровать и детская кроватка, тут и там вперемешку валялись вещи, детские игрушки. Она повела бровями, но ничего не сказала. В зале подошла к письменному столу с компьютером:
- Твое рабочее место?
- Да. Самая дорогая вещь в доме.
- Для ученого, конечно.
- Есть будешь? – спросил Вадим.
- А, давай сначала выпьем…. У тебя есть?
- Посмотрю сейчас.
Вадим заглянул в бар. Странно, ничего. Он помнил, что там всегда хранился небольшой запас спиртного. Остановился в задумчивости. Потом открыл щкаф, достал старый портфель и извлек оттуда бутылку красного вина.
- Заначка от жены? – засмеялась Светлана.
- Нет. Смешная история. Подарили бутылку, принес ее домой в портфеле. А Вика говорит: я тебе новый портфель купила, тот выкинь. Я выкидывать не стал, бросил в шкаф. С бутылкой вместе. И точно решил – пусть на всякий случай там лежит.
- Заначил все же…
- Нет, получилось так. Случайно.
- Ладно, открывай свой неприкосновенный запас.
- Чем-то закусить надо.
- Вино? Ну, не знаю даже. Фрукты может какие.
Вадим принес яблоки, порезал. Открыл бутылку.
- Давай маму помянем, - сказал он.
- Давай, - ответила Света, - Больно-то как. Мы же все ее так любили. Она ко мне все время ездила, пасла, пока родители на работе были и потом, когда в Испанию уехали. А я сердилась.  А она от работы, от дедушки часы отрывала.
Они выпили, не чокаясь. Светлана взяла кусочек яблока, откусила и опять положила на стол. Подтянула ноги на диван, свернулась калачиком.
Помолчали. Она же и не выдержала молчания:
- Давай говорить, а то и, правда, тяжело.
- Давай, - ответил Вадим.
- Где Вика? – вдруг в лоб спросила Света.
- Я же сказал. У родителей. Со Стасиком.
- Не ври только. Что у вас?
- Ничего, - Вадим откинул голову, подумал, а какой смысл что-то придумывать: - Плохо. Наверно, разбежимся.
- Давно.
- С полгода. А может больше.
- Пытался что-то сделать? Или хотя бы ситуацию разобрать?
- Пытался. Получается плохо.
- И все же?
- Мне кажется, что она меня не любит. Слушай, кто из нас психолог: ты или я?
- Сейчас, наверно, я. Хотя и не очень хороший. Могу только предложить выпить – за то, чтобы все было у нас когда-то хорошо. И психологи чтобы попадались хорошие.
- У тебя-то как дела? – спросил Вадим, отставив пустую рюмку. – На личном фронте?
- Никак. В смысле ничего серьезного. Казалось в один момент, что будет серьезно, но ошибалась.
- К родителям в Испанию не собираешься?
- Нет. Разве что на пенсии. Москва – это прекрасный город, сотканный из возможностей. И я их использовала пока не до конца. А ты в Москву не хочешь перебраться?
- Если честно, - Вадим покрутил в руках рюмку,- то пока что не хотел. Мне здесь комфортно. В последнее время стал задумываться. А теперь вот отец один остался. И в ближайшее время этот вопрос на повестке дня не стоит.
- Ну, хватит уже рюмки крутить. Наливай.
- Хорошо, третью, а потом я спать пойду. Устал и день тяжелый. Тебе где постелить?
- Здесь, на диване. Время детское, я еще посижу. Телевизор посмотрю. Да и вино не допили. Хорошее, кстати, испанское.
- Ты ж спортсменка. Значит, пить не должна.
- Ветеран уже. Тренер я. А они, знаешь, как бухают, - усмехнулась Светлана.
Вадим достал из шкафа пачку чистого белья.
- Иди, - махнула она рукой, - Справлюсь.
Вадим принял душ, переоделся в махровый халат и зашел в зал пожелать племяннице спокойной ночи. Та сидела на диване в той же позе, и задумчиво смотрела куда-то в сторону балкона.
Вадим зашел в спальню. Свет зажигать не стал. Хватало того, что попадал в комнату из окна от луны и фонарей. Разобрал постель. Обычно он спал голым. Чуть поколебавшись, решил не изменять себе и в этот раз. Сбросил халат и нырнул в кровать, закрывшись по горло простыней. Закрыл глаза и начал медитировать, пытаясь вызвать сон. Прием для него был известный и действовал безотказно. Но сейчас засыпалось с трудом. И все же медитация, усталость, вкупе с выпитой, пусть и небольшой дозой алкоголя, дали о себе знать. Вадим заснул.
Проснулся он от того, что чья-то рука гладила его через простыню. Грудь, живот, потом ниже. Ему казалось, что это был приятный сон, но вдруг он понял, что все происходит наяву. Вадим открыл глаза и увидел Свету, сидящую на краю кровати. Она была совершенно обнаженной. Темные соски выделялись на незагорелой груди.
- Света, ты, что тут делаешь?
- Вадик, пусти меня к себе. Я так тебя хочу.
- Ты с ума сошла?
- Ты мне всегда так нравился… Ты такой умный, такой классный, ни на кого не похожий. А теперь я взрослая, мне можно.
- Нет, - Вадим вскочил, заматываясь в простыню, - Мы родственники, во-первых…. И во-вторых, и в-третьих… Уйди, пожалуйста.
- Куда я уйду? – жалобно сказала Света.
- Тогда я уйду. Спи, где хочешь, а я пошел… на балкон.
Вадим босиком, завернутый в простыню, бросился мимо нее, на ходу схватив покрывало с кровати. На балконе он замотался в простынь и покрывало, свернул и сунул под голову сушившийся там коврик и закрыл за собой дверь. Там и встретил он утро.
Продолжение. 28 августа, пятница, город Ясноборск. 
Прощание с Галиной Платоновной проходило в актовом зале областной больницы, где она работала. Павлу Лукичу сразу же утром, как только он приехал в больницу, сделали какой-то укол и он чувствовал себя на удивление неплохо. Голова была ясной, только язык ворочался с трудом, и речь была заторможенной. Проститься с женой пришло на удивление много людей. Рядом с ним были Вадим с Ларисой, Сергей, Светлана, которая с утра, кажется, не подняла глаза на Вадима ни разу. Были Владимир Лукич с женой, и Слава тоже с супругой. Вика тоже приехала с родителями. Была и гражданская жена Игоря Ирина. Павел Лукич знал, как много старалась Галина Платоновна сделать для всех родственников, но все равно их неподдельная скорбь поразила его. Подходили люди – знакомые и незнакомые. Подъехали Филиппов, Артяков, Захаркин, Михайловский. Бывший главврач облбольницы Мартынов подвел к нему высокого мужчину с бородкой. Оказалось, что это новый главврач. Фамилию его Фомин не запомнил, осталась в памяти только имя и отчество – Артем Сергеевич.  Выразил соболезнования лично и начальник областного управления здравоохранения. Было много коллег Галины Платоновны. Всем хотелось подойти к нему, что-то сказать, а он только кивал в ответ, изредка односложно отвечал. Потом подошел мужчина в строгом темном костюме. Сказал, что он из банка от Кузьмы Ивановича, пообещал все оплатить. Фомин только кивнул. Тогда тот подошел к Вадиму и начал что-то говорить ему. Были и еще какие-то совсем незнакомые люди. Павел Лукич замечал их боковым зрением, но идентифицировать не мог. На гроб в цветах он старался не смотреть. Сидел, в основном опустив голову. Встрепенулся лишь однажды, когда прощание уже подходило к концу. Повернулся к Вадиму и тихо спросил:
- А Игорь-то что?
Тот отвернулся, тоже наклонился вниз, сказал:
- Ждем.
И все опять замолчали.
Уже отзвучали все скорбные речи, как внезапно Вадим услышал какой-то шум у двери. Какой-то человек протискивал ближе к гробу. Сначала он даже не узнал его. Темная рубашка, темные брюки, худая фигура, густые темные волосы, борода. И тут его осенило: Игорь! Брат бросился к гробу и стал перед ним на колени. Все молчали. Вадим только заметил, что Слава сделал кому-то едва заметный знак. Наконец, Игорь встал с колен и молча подошел к ним. Потом так же упал на колени перед отцом. Тот был в ступоре пару секунд, потом попытался поднять младшего сына с колен:
- Вставай же, зачем на колени?
- Виноват я перед вами, - глухо сказал Игорь.
Вадим поспешил на помощь отцу, смог поднять брата. Тот обнял всех по очереди, уселся рядом с Вадимом. На него было страшно смотреть: глаза ввалились, в них стояли слезы, волосы растрепались, в них застрял какой-то пух, губы потрескались.
- Откуда ты? – не удержался и шепотом спросил его Вадим.
- Потом, все потом, - еле слышно ответил тот.
Вадим скосил глаза на сестру и ее семью. Похоже, для них появление Игоря оказалось тоже шоком. Все его ждали, но никто не ожидал, что оно будет таким. Только отец словно успокоился. Казалось, что его удовлетворил сам факт.
На кладбище все прошло спокойно, по обычному ритуалу. Отца поддерживали, но Павел Лукич держался спокойно и как-то отрешенно. Потом стали рассаживаться, чтобы ехать в кафе. Транспорта было много: автобус, какие-то машины. Вадим чувствовал себя подавленно. Хотелось вернуться домой, а еще лучше в родительский дом и забиться в свою детскую. Но он понимал, что это невозможно, что детство давно прошло, а сейчас, после смерти матери, оборвались и последние ниточки, связывавшие его с тем далеким уже временем.
Вадим шел рядом с Викой, но не ощущал с ее стороны ничего по отношению к себе. Она непритворно скорбела, плакала, утирая глаза уголком платочка, ей на самом деле было жалко Галину Платоновну, она всегда хорошо к ней относилась, но Вадим чувствовал, что на их отношениях это никак не скажется. Вообще, в последнее время у него обострились какое-то непонятные чувства, дремавшие досель. Он стал понимать внутренний мир людей, то, о чем они думали, но не решались сказать. Может быть, череда страданий и выход из зоны личного комфорта, в которой он столько лет пребывал, затронули какие-то спящие до этого уголки мозга.  Он оглянулся, чтобы увидеть Игоря, но не заметил его. Удивиться он не успел, потому что Слава догнал его и дотронулся до плеча.
- Сядь, пожалуйста, со мной в машину. Виктория, не возражаете?
- Нет, - ответила Вика, - Я к Кристине сяду.
С Кристиной она, кстати, и приехала сегодня, отметил про себя Вадим. А вслух сказал:
- Хорошо. Только Игоря я что-то потерял.
- Не волнуйся, он с отцом, сестрой, женой. Пусть пообщается, если получится. Надеюсь, получится.
Они сели в ту же «Ауди». Вячеслав – рядом с водителем, а Вадим сзади, где уже сидели двое мужчин в темных костюмах. Они синхронно поздоровались, хотя вовсе не были похожи на близнецов. Один был темноволосый, с сединой на висках, с тяжелым пронизывающим взглядом, плотного телосложения. Вадиму показалось, что он его где-то видел. Второй – похудощавее, светловолосый и светлоглазый, внешность не очень приметная, разве что нос островат. Обоим на вид лет по сорок-сорок пять. 
- Познакомься, Вадим, это полковник Костин Виктор Васильевич, - сказал Вячеслав, когда они тронулись с места.
 Темноволосый кивнул.
- А это Кобцев Александр Викторович.
Светловолосый улыбнулся.
- В общем, диспозиция такая. Я буквально на днях уезжаю. Назначен на такую же должность в большую сибирскую область. Указ подписан, хоть и не оглашен. Это люди, которым я доверяю, как самому себе. Если что, они тебе помогут. Дадут свои визитки со всеми телефонами. Твои координаты они знают.
- Спасибо, надеюсь, что не понадобится.
- Я тоже очень надеюсь, но все в жизни бывает. Теперь второй вопрос. Игоря я забираю с собой. Постараюсь дать ему шанс. Думаю, что он возьмет с собой Ирину и дочку. Я с ним говорил. Он изменился. Надеюсь, что искренне. Хотя сам понимаешь, ручаться не за что не могу.
- Еще раз спасибо. Тебе это ничем не грозит?
- Только лишними заботами. Но бросить не могу человека. Тем более, не чужого. А так… криминала на нем нет. Будем так считать. А с ним ты сам поговори. Может что расскажет. Если вопросов нет, то дайте, господа, ему свои визитки, тем более что подъезжаем уже. Зная тебя, уверен, что зря беспокоить не будешь.
Спутники синхронно протянули ему  визитки, и Вадим аккуратно упаковал их в бумажник. «Ауди» припарковалась у входа в кафе.
Поминки шли своим чередом. Говорили хорошие слова, что-то пили, что-то ели. На Вадима опять накатила жуткая тоска. Он выпил пару рюмок водки. Но водка не брала. Ни на кого не хотелось поднимать голову. Несколько раз усилием воли бросал глаз на отца. Возле него сидела Лариса. Рядом суетилась соседка из квартиры этажом выше – Клавдия Семеновна, пару лет назад умер ее муж – бывший председатель Облпотребсоюза. Странно, подумал Вадим, что она-то здесь делает? С соседями у родителей были спокойные, ровные отношения, но особой дружбы никогда не было. Потом он опять подумал про Игоря, увидел его, тот сидел чуть наискосок, тоже нахохлившись. Рядом что-то тихо говорила ему, чуть наклоня голову, Ирина. Вадим вспомнил, что надо поговорить с Игорем, и этот момент настал, когда люди начали вставать, покурить, подышать, размять ноги. Игорь тоже встал, но на воздух выходить не стал. Зашел в туалет, встал возле раковины и зажег сигарету. Вадим подошел сзади. Игорь увидел его отражение в зеркале, сказал, не поворачиваясь:
- Ну, здорово, брат.
- Здорово. Как ты?
- Да по-разному. Стоит ли обо мне? Видишь, какое горе-то?
- Да. Не то слово.
- Что с отцом теперь будет?
- Поживу с ним пока. А там посмотрим.
- Жена отпустит?
- Отпустит. Не очень хорошо у нас с ней.
- Видишь, оно как. Что имеем – не храним. Потом только понимаем.
Вадим обратил внимание, что брат изменился: нет того напора, наглости, говорит тихо, взвешивая слова. А может это из-за похорон? На время?
Игорь словно прочитал его слова:
-Мне кажется, я изменился. Вернее, это не я уже. Понял многое.
- Что, например?
- Что не то в жизни ценил, не тем занимался. Что бизнес – не мое.
- И что твое?
- Тихая жизнь в маленьком домике у моря, - Игорь засмеялся.
- А где был-то это время?
- Много где. На Кавказе, в Сибири, на Севере. Скрывался. Но оказывается, никому я особо и не нужен был. Хотя Славка говорит, что не совсем так.
- Долги у тебя?
- Не совсем. Но и это тоже. Скорее, моральные. Кому должен, отдам…
Сзади кто-то прошел в сторону кабинок и Игорь замолчал. Потом продолжил еще тише:
- А может и нет.
- Славка тебя нашел?
- Наверно. Его люди.
- Поедешь с ним?
- Да. И Ирину с Настей заберу. Начну новую жизнь. Хотя за себя я абсолютно не боюсь. Когда человек один – он смелый. А так… воз за плечами. Но Славка уговорил. Уедем. А там посмотрим.
- Желаю удачи.
- Надеюсь искренне, - Игорь затушил сигарету, которой затянулся от силы два или три раза, - Пошли, ждут нас.
Они вернулись за стол. Народ стал понемногу расходиться. Все подходили к Павлу Лукичу, Ларисе, Вадиму, жали руки, обнимали, говорили какие-то слова. Вадиму стало опять жутковато, что-то накатывало волнами. Вика взяла на себя общение с устроителями, мелькала туда-сюда, смотрела какие-то бумажки, счета. Вадим смотрел на нее и пытался понять: любит ли ее? По крайней мере, она была ему небезразлична.
Когда и родственники стали выходить из кафе, Вадим окликнул ее. Вика подошла.
- Ты где сегодня ночуешь? – спросил он.
- У родителей. Ты забыл – Стасик там.
- С кем он, кстати, остался?
- С соседкой. Не волнуйся, она бывшая воспитательница. Очень хорошо с детьми управляется. А ты домой поедешь?
- Наверно. А с завтрашнего дня к отцу перееду, надо с ним пока побыть.
- Хорошо. Поживем пока порознь. Ты заезжай, со Стасиком я тебе видеться не запрещаю.
- Ты говоришь так, будто мы уже развелись.
- Сейчас не время выяснять отношения. Пойдем с родными твоими попрощаюсь.
Вадим покорно пошел вслед за ней. И молча смотрел, как она обнималась и целовалась со всеми. С отрешенным Павлом Лукичом, внезапно растрогавшейся Ларисой, растерянным Сергеем и вдруг окаменевшей Светланой. Игорь стоял чуть поодаль. Ирина держала его за руку. Рядом стоял Слава с женой и родителями.  За ними возвышались тени в темных костюмах.  Небо затягивалось темными тучами. Начинал накрапывать мелкий дождик. Откуда-то с северо-запада на город надвигалась осень.
Глава шестая. Город Ясноборск. 16 октября 2004 года. Суббота
Вадим Фомин проснулся от звонка будильника. Половина восьмого, но за окном было совсем темно. По отливам мерно стучал мелкий октябрьский дождь. Он лежал один на широкой когда-то семейной кровати, в своей квартире, снова ставшей холостяцкой. У нормальных людей  суббота – выходной день, но у Вадима, как назло, накопилась масса дел, которые нужно было сделать именно сегодня. И все же он не смог отказать себе в удовольствии еще хоть несколько минут понежиться в постели. Впрочем, было ли это такое уж удовольствие – сказать сложно. Физически – скорее, да. А вот морально…. В последнее время всякие дурные мысли все чаще лезли ему в голову, стоило только остаться в одиночестве. Он боролся с ними, и в основном пока справлялся. Но надолго ли хватит сил?
Со смерти матери прошло шесть лет. И как же много изменилось за это время, прежде всего, в его внутреннем мире! Тем более, что, как известно, беда не приходит одна. Тогда же, в конце августа 98-го, он практически расстался с Викторией. Практически – потому что до официального развода прошло больше полугода. Сначала было не до того, приходилось больше времени проводить с отцом, который после смерти любимой жены вдруг внезапно начал сдавать. Потом, когда дело дошло до подачи документов, тянул суд, непременно желавший спасти семью, имевшую маленького ребенка. 
Но спасти ячейку общества не удалось. Они развелись. Через короткое время Вика со Стасиком уехала в Москву, стала преуспевающей тележурналисткой. Замуж так и не вышла, хотя, как слышал Вадим, довольно давно жила с известным телепродюсером. Стасик должен был в этом году идти в первый класс. Вика вроде как и не противилась общению Вадима с сыном, но общение это постепенно становилось все реже, короче и суше. Вадим очень переживал по этому поводу.
А вот расставание с любимой некогда женой прошло для него неожиданно, куда менее болезненно, чем можно было ожидать. Отчасти послужило этому то, что в тот момент он очень много времени проводил с отцом, чаще и жил у него. Павел Лукич первое время страшно тяжело переживал смерть жены, находился, словно в ступоре. Делал все механически, чаще молчал, иногда вдруг по щеке скатывалась одинокая слеза. Много времени проводил на кладбище, куда его возил либо Вадим на такси, либо сосед Юрсаныч.
Жизнь Вадима текла однообразно: работа – квартира отца. Иногда он словно выныривал из колпака и с удивлением видел, что остался в замкнутом кругу.  Раньше вокруг были многочисленные родственники, друзья, семья, наконец. И внезапно все это сузилось до пределов одного маршрута и рабочего процесса.
Все неожиданно изменилось весной. Отец вдруг выразил желание пойти на работу. Его взяли в филиал московского банка, в котором работал Прокопцов. И хотя занимался он незначительными хозяйственными вопросами, зарплату получал неплохую. Вокруг Павла Лукича начали кружиться женщины. В основном, не такие уж старые вдовушки. Самой активной была та самая Клавдия Семеновна с верхнего этажа. Но появлялись и другие. Лариска из Барселоны внезапно почувствовала, что они собираются оттяпать права на родительскую квартиру, засуетилась. Но отец также твердо пообещал, что официально жениться больше не собирается, и пусть все успокоятся.
Вадим вернулся к себе на квартиру. Мир снова засиял яркими красками. У него стали появляться женщины, но он, как и отец, жениться не собирался. Никто не мог заменить ему Вику. Тем более, что вопрос этот ему больше не задавали. Зато на работе начали спрашивать, когда же он, наконец, защитит докторскую. Вадим вел тренинги, проводил личные консультации и финансово ощущал себя неплохо, но степень доктора наук никак не могла ему помешать. И в свободные вечера он усиленно работал над диссертацией.
Игорь жил в Сибири, работал в какой-то нефтегазовой компании, звонил изредка, но по всему было ясно, что дела у него идут неплохо. Светлана после памятной ночевки в квартире у Вадима несколько раз приезжала к деду, но дядю избегала. Видел ее Вадим пару раз, да и то мельком. Она успела сходить замуж и развестись. И внешне выглядела  вполне довольной жизнью.
В общем, все у всех вроде как устаканилось. Но Вадима жгло изнутри чувство неудовлетворенности. Как психолог, он прекрасно знал, что стоило только разложить эту неудовлетворенность по полочкам и разобраться в ее причинах, понять, что все это пустяки. Но намеренно этим приемом не пользовался. Ему казалось, что за грустью (а может вместе с ней) вот-вот должен прийти катарсис.
В пятницу вечером ему позвонил завкафедрой Семен Саввич Винников и сказал, что с ним хочет встретиться ректор. Сегодня, в десять утра. Вадим не особо удивился. С ректором местного университета Александром Александровичем  Поповичем он пересекался не так часто. Обычно на каких-то конференциях или симпозиумах. Однако темы их работ были в какой-то мере смежными, и Попович изредка интересовался мнением Вадима по тем или иным вопросам. Но было это как-то на бегу, невзначай. А сейчас вот захотел встретиться.
Вадим усилием воли встал с кровати, умылся, побрился, позавтракал. Задумался над тем, в чем идти на встречу с ректором. Сначала хотел достать костюм, а потом решил, что раз сегодня суббота, то и одеться можно демократичнее. Значит, джинсы, свитер, сверху куртка. Уходя, он еще раз бросил взгляд за окно. Дождь не прекращался. Вадим, вздохнув, взял зонт.
На улице было неожиданно приятно. В меру прохладно, но дышалось легко, пахло прелой листвой. Время еще было, и он не спеша двинулся в сторону университета. Медленным шагом он потратил на дорогу минут двадцать пять. «Хорошо все-таки жить в провинции», - подумал он, подходя к ступеням массивного главного корпуса Ясноборского храма науки и знаний. 
Вадим поздоровался с охранником за стеклянной перегородкой. В последнее время здесь усилили меры безопасности, и вместо бабушки за столиком за перегородкой с окошком сидели суровые мужчины в серой форме. Но Вадима они уже знали в лицо, поэтому никто не спрашивал у него пропуск, только кивали в ответ на его приветствие. Фомин поднялся на третий этаж. В университете шли занятия, поэтому люди в коридоре появлялись нечасто. Кафедра занимала две смежные комнаты. Одна – большая, общая, разбитая на персональные столики и шкафчики рядом с ними. Другая – поменьше. Это был кабинет завкафедрой психологии профессора Семена Саввича Винникова. Вадим разделся, повесил куртку в шкафчик, рядом разместил слегка подмокший зонтик и постучал в дверь смежного кабинета.
- Да-да, - услышал он голос Саввича, как звали его коллеги, да и чего греха таить, многие студенты.
Вадим толкнул дверь и оказался в небольшом кабинетике, заваленном бумагами, торчащими из старых облезлых шкафов, лежащих на двух столах – большом и поменьше. О современности напоминал разве что компьютер на столе. Из-за него виднелась обрамленная темными кудряшками лысина Винникова.
- О, Вадим! Рад тебя видеть, - Винников встал из-за стола, засеменил навстречу, протянул руку.
- Привет, Семен Саввич, - сказал Вадим, - Что понадобилось от меня большому боссу?
- Это он сам тебе скажет, - Винников развернулся снова к столу и взялся за телефонную трубку.
Он набрал короткий номер:
 - Любочка, это Винников. Фомин у меня. Сан Саныч ждет нас. Да-да, жду. Хорошо, поднимаемся.
Последняя фраза прозвучала весьма забавно – кабинет ректора находился на втором этаже, а кафедра на третьем. Им предстояло «подняться» с третьего на второй. Вадим усмехнулся про себя этому парадоксу. В приемной ректора было пусто. Секретарша Любочка дежурно улыбнулась им, и они вошли в длинный кабинет ректора. Александр Александрович Попович вышел из-за стола и пошел им навстречу. Высокий плотный лысоватый мужчина в отличном темном костюме и красно-синем галстуке улыбался приветливо и даже чуть смущенно. Это было не очень свойственно ректору, но Вадим не обратил на это особого внимания.
- Добрый день, - сказал ректор, пожимая им руки, - Присаживайтесь. Он указал на маленький столик, стоявший возле стены. К нему были приставлены два кресла, но хозяина кабинета это не смутило. Третье он взял от большого стола для совещаний, поставил его в торец столика и уселся за него сам.
- Вадим, разговор в общем-то с тобой, - начал он, - Хотя Семен Саввич в курсе. Понимаешь, в чем дело…
Ректор вдруг замялся, словно подыскивая нужные слова. Потом продолжил, глядя на стол перед собой:
- У тебя очень хорошая диссертация. Да и ты знаешь, что я как рецензент дал тебе просто великолепный отзыв. Но дело в том, что у нас возникла непредвиденная ситуация.
- Какая? – спросил Вадим. – Доктора наук больше не нужны отечественной психологии?
- Нет, - ректор хмыкнул. – Скажу начистоту. Кандидатскую по моей тематике и под моим руководством защищает сын одного из наших областных руководителей. Ее надо было немного… утяжелить. Короче, мы взяли из твоей девятой главы некоторые практические моменты. Пойми, это был кратчайший выход – у него через две недели защита.
- И что мне теперь с этим делать?
- Понимаешь, в этом и проблема. Тебе надо, во-первых, убрать практическую часть из этой главы, тем более, что работа твоя нисколько не пострадает. Ну, чуть подтянешь содержание, чтоб не было заметно, что чего-то не хватает. И… - он опять замялся.
- И? – переспросил Вадим.
- Тебе не нужно у нас сейчас защищаться. Паузу сделай годик, ладно? Или еще вариант. Защищайся, например, в Нижнем Новгороде. Я позвоню – они пойдут навстречу. Можно и в Москве попробовать. У тебя ж там подвязки есть, насколько я знаю?
- Хорошо, я понял, Александр Александрович, - Вадим встал.
- Только без обид, ладно? Ты понимать должен. Тем более, что у тебя все равно способностей больше, - ректор тоже поднялся, - И рецензия моя в силе.
- Нет. Какие обиды? – Вадим протянул Поповичу руку.
Тот пожал. Фомин почувствовал, что рука ректора была влажной.
- Мы свободны? – спросил Вадим.
- Да-да, конечно.
Вадим вместе с Винниковым вышли в коридор. Семен Саввич, не проронивший в кабинете ни слова, забежал вперед:
- Вадим, ты ж пойми, он от него зависит. А тому, младшему, надо преподавать. А чтоб преподавать, надо кандидатскую защитить. Ты ж понимаешь?
- Понимаю.
Вадим знал о ком идет речь. Сын вице-губернатора, курировавшего в том числе и науку, и образование, по специальности был врачом, но никого не лечил, а занимался чем-то вроде организацией медицины. И работу, которую за него писал ректор с помощью других сотрудников, делал по теме, связанной с психологическими аспектами. Не о хирургии же мог он рассуждать в своем труде! Вице-губернатор и сынок очень напоминали друг друга – худенькие, лысоватые, с хитрыми лисьими мордочками.
Они пришли на кафедру. Вадим оделся, взял зонтик. Винников стоял и молча наблюдал за ним. Потом не выдержал и спросил:
- Ты решил, что делать будешь?
- Конечно, - ответил Вадим, - Не волнуйся, Саввич, революций не будет.
Он и вправду для себя все уже решил. Фомин быстрым шагом вышел из здания. На улице, не прекращаясь, шел дождь. Вадим отошел чуть в сторону, к самому концу козырька, где на стене когда-то висел телефон-автомат, а студенты любили покуривать возле входа в универ. Он достал из кармана мобильник и набрал номер Женьки Климова.
Бывший родственник, но настоящий друг откликнулся сразу:
- Привет, Вадик Палыч! Давно не слышались.
- Неделю где-то,- засмеялся Вадим, - Слушай, Климыч, тут такое дело…
И он обрисовал ситуацию.
- Слушай, мне хоть эти степени до печки, - ответил Климов, - Но все академики советуются в трудных ситуациях только со мной. Проблем не будет. Когда приедешь?
- Завтра можно?
- Можно. Дачи закончились, все в пределах досягаемости. Решим.
- Договорились. Завтра утром у тебя.
Вадим выключил телефон, открыл зонтик и решительно шагнул под дождь. Но мобильник опять зазвонил, и он остановился на ступеньках. 
- Вадим? – голос отца звучал глуховато, - Ты меня хорошо слышишь?
- Да, хорошо. Слушаю. Говори, говори…
Павел Лукич никак не мог привыкнуть к мобильному телефону. Все переспрашивал, волновался: услышат ли его?
- Заехал бы ты. Давно уже не был.
Отец говорил тяжело, напряженно. И хотя в последнее время он иногда бывал именно таким: тяжелым, напряженным, а порой и отрешенным, на этот раз у Вадима заскребло сердце.
- Заеду, конечно. Прямо сейчас.
- Вот и хорошо. Жду. Едешь?
- Да, скоро буду.
Вадим, наконец, спустился со ступенек и на секунду задумался: ехать ли или идти пешком? Решил прогуляться. И родительский дом, и университет стояли в центре, и хотя город за последние десятилетия расстроился, разросся, центр оставался достаточно компактным. Провинция, она и есть провинция, думал Вадим, шагая по центральному проспекту. Хотя для Европы полмиллиона населения – крупный город, а у нас провинциальный. И то, что здесь, в сотнях километрах от МКАДа есть жизнь, ничего в сущности не меняло. Но все же идти было приятно. Из-за дождя этим субботним днем на улицах людей было меньше, чем обычно, а вот транспорта достаточно. Мчались машины, погромыхивали штангами троллейбусы. И, несмотря на движение, даже в центре города в этот дождливый день дышалось легко.
 До родительского дома добрался за пятнадцать минут, быстро взбежал по лестнице, успев подумать, что в том, что не ездит за рулем есть свой плюс – дыхалка и в сорок четыре не дает сбоев.
Дверь открыл отец. Павел Лукич был мрачен, шагал тяжело. Вадим отметил, что в последнее время Фомин-старший снова набрал вес, как когда-то после ухода на пенсию. Хотя вся их семья вроде бы тягой к лишнему весу не страдала, гены позволяли долго оставаться в хорошей форме. Впрочем, Павел Лукич не потолстел, а скорее потяжелел. В квартире было прохладно, и он был одет в теплый халат поверх спортивного костюма.
- Не топят? – спросил Вадим, раздеваясь.
- Нет. Обещают только, - раздраженно сказал отец, - Экономят на копейках, а выходит на людях. Капитализм.
- Так ты тоже вроде в капиталистическом банке работаешь, - не сдержался от иронии Вадим.
Отец зло посмотрел на него, но сдержался и ничего не ответил. Прошел в гостиную и сел в угол дивана, откинувшись спиной на подушки.
- Как здоровье? – спросил Вадим, войдя в комнату и сев на стул возле большого обеденного стола.
- Сообразно возрасту, - ответил Фомин-старший, - То есть терпимо. Но я не об этом хотел поговорить. Здоровье лучше не будет, так что эту тему оставим.
- Я тебя слушаю.
- Знаешь, как говорят: есть новость плохая и очень плохая. С какой начать?
- Даже не знаю.
- Ты помнишь дядю Сашу Ковыльцева?
- Больше по твоим рассказам.
- Так вот, погиб он. Или умер.
- А что случилось?
- Понесло его опять на Кавказ на восьмом десятке. Государственные дела. С вертолетом какая-то беда стряслась. Жесткая посадка. И инфаркт у него. Похоронили его. Вот только сегодня мне Прокопцов позвонил. Даже не попрощался.
- Ты бы на похороны поехал? - спросил Вадим, зная, что последнее время отец дальше дачи никуда не выезжает.
- А что? Друг все же. Мало их. Глядишь бы, и собрался.
- Ясно. Прискорбная новость. А другая?
- Вторая тоже не очень, но первая хуже была, - Павел Лукич вздохнул, закашлялся, потом продолжил, - Опять же Прокопцов сообщил. Банк их реорганизуется. Или преобразуется. Короче, филиал они наш прикрывают. Буду я снова на пенсии куковать.
- Ну, в этом есть и плюс. Возраст-то, сам понимаешь, можно и отдохнуть, - заметил Вадим.
Павел Лукич помолчал:
- Черт его знает. С одной стороны, так. А с другой? Что я делать буду?
- Ну, дача у тебя есть. Подружек вон сколько….
- А-а-а, - Фомин-старший зло махнул рукой, - Прогоню я их всех. Не я им нужен, а квартира моя, положение, деньги. Ну, а теперь на пенсию не разгуляешься особо.
Они помолчали. Потом Павел Лукич, словно собравшись с духом продолжил:
- И вот еще что. Мне Прокопцов одну бумагу оставил. Чек или как его там. В общем, деньги какие-то хранят они в швейцарском банке. Вроде как партийные. А получить их могли только три человека и то вместе: Ковыльцев, он и я. Теперь двое нас. Вроде как хотел их Кузьма Иваныч перевести куда-то или вложить. Но не может из Москвы выбраться. За границу то есть.
- И что? Зачем ты это мне рассказываешь?
- А кому еще? Знай, если что. В столе у меня бумага эта. Если что случится со мной, знай.
- Но деньги- то не мои.
- И не мои. Они мне руки жгут. Я бы бумаги все Иванычу отдал и забыл. Но он говорит, что для безопасности у меня пусть будут
- Ты о них кому-нибудь говорил? – спросил, чуть подумав, Вадим.
- Нет.
- И не говори.
- Тебе вот сказал только.
- Ну и все. Забыли, - Вадим сделал паузу, - Я сегодня в Москву уезжаю. По делам диссертации. Тебе что-нибудь надо?
- Ничего не надо. Слава Богу, сам себя обслуживаю. Да и помощников, помощниц, в смысле, хватает. Только свистни. А ты надолго?
- Не знаю. Позвоню.
- Ну и хорошо. Светке привет. Скажи, что если хочет, пусть приезжает, но в наблюдении ее я не нуждаюсь.
- Скажу, - Вадим улыбнулся, - Если увижу.
- Надо. Племянница тебе все же. Да и пригляд за ней нужен.
- Это уж как получится. Дела, отец.
- Ну, тогда, будь здоров. О разговоре нашем не забывай, но и не разглашай.
Фомин-старший поднялся с дивана, давая понять, что «аудиенция» завершена:
- А я подремлю чуток. Утомился я что-то от этих переживаний.
Ночным поездом Вадим уехал в Москву.
Продолжение. Москва. 17 октября 2004 года. Воскресенье 
Москва встретила его холодной, но сухой погодой, толпой хмурых людей в здании вокзала и большим количеством милиционеров, подозрительно осматривающих каждого приезжего. В метро, куда спустился Вадим, было ощутимо теплее, но еще теснее от спешащей толпы.
Климов жил далеко от центра – в Бибирево, зато рядом с метро. Недавно он приобрел там двухкомнатную квартирку, которая требовала ремонта. Но поскольку времени  на серьезные действия не было, ремонт проходил перманентно, хоть и небольшими дозами. В такой обстановке и жил Евгений с женой Ольгой и маленькой дочкой Алисой. Впрочем, это вовсе не мешало ему проявлять чудеса гостеприимства. И сейчас, хоть было еще довольно рано – Вадим знал, что встретят его с неподдельной радостью. Тем более, что он надеялся, что пока доедет, то и семья Климовых успеет проснуться.
Правда, выглядил Женя не очень. Небритый, с всклокоченными волосами, в футболке когда-то синего цвета. Но другу обрадовался.
- Привет, Вадим Палыч. Рад тебя видеть живого и невредимого, - улыбнулся он.
- Привет, Жень. Живой, но изрядно потрепанный жизнью.
- Ерунда, вылечим.
- Ой, здрасьте, - в коридоре мелькнула фигура жены Евгения Ольги в халатике и с растрепанной головой. На руках она держала хнычущую годовалую Алису, - Извините, мы сейчас.
- Привет, - помахал ей рукой Вадим.
Ольга была москвичкой – светловолосой, большеглазой. Но с жильем в ее семье было тесновато, так что Климовы успели помыкаться по съемным квартирам, прежде чем обосноваться здесь.
- Проходи, раздевайся, умывайся, сейчас поедим и будем разговоры разговаривать, - сказал Женя.
Вадим умылся, побрился, немного пришел в себя после дороги и через полчаса они уже сидели за кухонным столом. Кухня была практически отремонтирована, чем Климов и похвастался перед Вадимом.
- Вижу, - ответил тот, - Настоящим москвичом становишься.
- А тебе что мешает?
- Много чего. В первую очередь, неистребимая провинциальность, - Вадим рассмеялся, - Давку не люблю, суету, темп не выдерживаю, наверно. Но давай сейчас не будем об этом.
- Давай, - легко согласился его бывший ученик.
- В общем, проблему мою ты понял. Надо бы ее решить. А потом поговорим и об остальном.
- Решим, - Климов снова кивнул головой, - Сейчас позавтракаем, а потом рванем к профессору Троицкому. Ты ж ведь знаешь его?
- Встречались.
- Я с ним уже переговорил. Думаю, вопрос решит.
- Что-нибудь ему везти надо? Виски, коньяк?
- Не пьет он в последнее время, совсем. И презент не возьмет. Только имей в виду, если что потом понадобится, вытрясет из тебя до последней крошки.
- Ты о чем? – Вадим поднял глаза.
- А и сам не знаю. Он мужик, конечно, классный. Идет всегда навстречу, и преград для него нет. Но видит тебя насквозь и знает, как использовать. Я защитную реакцию ставлю, когда с ним общаюсь. Но не у всех получается.
Вадим внимательно посмотрел на своего бывшего ученика, но так и не понял, шутит Женька или говорит всерьез. А тот продолжил:
- Короче, быстро обедаем и вперед. А там видно будет. Ради такого дела Ольга мне полдня свободного дала.
Через час они уже сидели в климовской «Шкоде» и Евгений нахваливал свою машину, правда, делал это слегка странно:
- Бюджетный вариант. И городской. Подразбогатею, семью увеличу и возьму что-нибудь погабаритнее. А ты так и не ездишь?
- Нет. Не люблю я это дело.
- Это по-расейски, даже по-старорусски. Но не по-американски.
- А Америка-то тут причем?
- Не причем. Так, к слову.
Воскресным утром машин на улицах столицы было не так, чтобы очень много, так что в пробках они почти не стояли. Троицкий жил в районе Волхонки, в доме внешне неказистом, но с подъездом, украшенном кадками с цветами и консьержем в стеклянной будке.
Троицкий открыл дверь сразу. Он был в расписном халате. К седым волосам и седой бороде очень шли очки в золотистой оправе. Пронзительный взгляд и мягкая доброжелательная улыбка.
- Троицкий Сергей Васильевич, - представился он, пожимая руку Вадима.
Тот Троицкого, конечно, знал. Даже видел несколько раз на конференциях, слушал его выступления. Профессор Троицкий был светилом в мире психологии, автором нескольким учебников. Всегда касался слегка заносчивым, словно дистанцировался от коллег. Однако, оказалось, был в курсе всех событий в научном мире.
Они прошли в полутемную комнату, полную мягких диванов. Троицкий выслушал историю Вадима, хмыкнул:
- Только и делов-то. Решим. Я сам буду вашим оппонентом. Диссертация с собой?
- С собой, но…
- Про девятую главу я уже слышал, - отмахнулся профессор, - Это сущая чепуха. Оставляйте, почитаю, если что поправлю. Вы только пару-тройку деньков в Москве побудьте. Мы еще разок встретимся, и я вам конкретно скажу: что, где и когда…
Прощаясь, он еще раз потряс руку Вадима и сказал:
- А ваших ясноборских жуков я знаю. Мелочь пузатая. Только вы слишком уж там, Вадим Палыч, засиделись. Вы не того полета птица. А жить надо здесь и сейчас. Имейте в виду, это не я сказал.
Когда они вышли на улицу, Вадим сказал, обращаясь к Жене:
- Знаешь, кого он мне напомнил?
- Кого?
- Воланда.
- А он Воланд и есть, - Климов рассмеялся, - Готовь душу.
Вадим недоуменно пожал плечами:
- Кому душа моя нужна?
- Иносказательно это. Ты лучше скажи, что делать собираешься?
- Во-первых, боюсь, что стесню тебя на несколько дней. Или лучше в гостиницу съехать?
- И не вздумай даже. Но я о том, что сейчас делать собираешься? Сегодня?
- Хотелось бы сына увидеть. Поможешь? Ведь он и твой родственник тоже.
- Помогу. Тем более, Вика нормально к этому относится. А потом? К Светке заедешь?
- Надо?
- Надо, конечно. Ведь она и твоя родственница тоже, - поддразнил он Вадима.
- Заеду, - вздохнул тот, - Тем более, давно не видел.
- Ну и хорошо. Просто мы хотели маленькую к Олиным родителям отвезти, а сами на строительный рынок прошвырнуться. Или ты с нами?
- Жень, я вас люблю, но не настолько же.
- Я так и думал. Короче, звоню Вике, отвожу тебя на рандеву, а потом на созвоне.
Евгений набрал номер:
- Привет, сестра! А у меня для тебя сюрприз. Какой? Думаю, приятный. У меня твой бывший суженый. Он хочет увидеть своего сына. Ну, может и тебя. Хорошо, передаю.
Он сунул телефон в руку Вадима.
- Привет! – услышал он голос Вики, - Ты, правда, в Москве?
- Привет. Правда.
- Ясно. Я поняла, - Вика говорила коротко и сухо. – Мы сейчас в городе, но собираемся к друзьям. Это за городом. Если хочешь увидеть Стаса, то подъезжай на Краснопресненскую набережную ближе к мэрии, это где конец Нового Арбата. Мы туда за Эдиком заедем.
- Эдиком?
- Друг мой. Что тебя удивляет?
- Ничего не удивляет.
- Ты далеко сейчас?
- Нет, не очень.   
- Тогда подъезжай.
Вадим передал телефон Климову:
- Они ждут меня возле мэрии. Подвезешь?
- Поехали.
Они сели в машину и «Шкода» резко рванула с места. Начал накрапывать дождь. Вадим смотрел в окно. Когда они свернули на Новый Арбат, он тронул Евгения за плечо:
- Подожди. Надо бы какой-то подарок ребенку купить. Не знаю только что.
- Купи футбольный мяч, - ответил тот, - Он их любит.
- Ты лучше меня его знаешь, - усмехнулся Вадим.
- Племянник все-таки. Ты не забыл?
-Нет.
Вадим выскочил возле магазина, выбрал мяч, расплатился и опять нырнул в машину. Они доехали почти до набережной.
- Черт, и припарковаться негде, - оглянулся Фомин.
- Не дрейфь. Найдем, - ответил Женя.
- В этот момент у него зазвонил телефон.
- Ага, - сказал Климов, - Сворачиваем.
Они нырнули под мост и почти сразу свернули на стоянку.
- Вон они стоят, желтый «Пежо», - сказал Женя, - Иди. Я тебя ждать не буду, ничего?
- Нормально. Разберусь.
- Тогда удачи. Мы часикам к пяти-шести домой вернемся.
- Заметано.
Вадим вышел из машины. Дождь усиливался, но он не доставал зонтик и не набрасывал капюшон. Лишь немного втянул голову в плечи.
- Привет, - сказал он, наклонившись к стеклу.
Вика открыла дверцу:
- Привет. Залезай.
- Здравствуй, …папа, - тихо сказал Стас, сидевший на заднем сидении.
- Привет, - ответил Вадим, - На, вот, я тебя мячик купил. Ты ж их любишь?
- Спасибо, - ответил мальчик, а Вика засмеялась.
- Да, у него они по всей квартире и на балконе разбросаны. Коллекционер.
- Нет, я играю, - возразил сын.
- И как успехи?
- Хорошо. Со следующего года на первенство Москвы играть будем.
- Ты б лучше спросил, как в школе у него дела, - сказала Вика.
- И как?
- Тоже хорошо.
- Неплохо, но мог бы и лучше. Усидчивости не хватает, - подчеркнула мама.
- А вообще вы как? – спросил Вадим, повернувшись к бывшей жене.
- Неплохо. Вернее, хорошо.
- Замуж не вышла.
- Пока нет.
- Что так?
- Можно я не буду отвечать? У меня все хорошо. И у сына тоже. Это главное. Так, Стасик?
- Хорошо, конечно, - ответил тот, - Только много задают в школе.
- И это первый класс, - взмахнула руками Вика, - А что дальше будет? Ладно, Вадим, ты извини, нас уже Эдик ждет, наверно.
- Понимаю, - ответил Фомин, - Стас, ты, когда в гости приедешь?
- Летом может, - ответила за него Вика.
- У меня ж и раньше каникулы будут. Зимой. Я приеду, мама?
- Посмотрим на твое поведение.
- Вика, я еще несколько дней в Москве буду, - сказал Фомин, - Может, вытащу Стаса куда-нибудь, погуляем.
- Вадим, я не против, - как можно мягче ответила она, - Но график у первоклассника напряженный. Звони.
- Хорошо. Пока, Стас.
- До свидания, - как показалось Вадиму, мрачно ответил мальчик.
- Счастливо, Вадим, - сказала Вика, - Не обижайся на меня.
- И тебе всего самого хорошего, - он еще раз бросил взгляд на сына и вышел из машины.
Желтый автомобильчик вырулил на набережную и через мгновение исчез под мостом. Вадим накинул капюшон и побрел в сторону каменной лестницы. Он бродил еще с полчаса, потом зашел в кафетерий, съел гамбургер, запил его большой чашкой кофе и долго грустно смотрел в окно. Он помнил эту часть Москвы всегда шумной и оживленной, но сейчас редкие прохожие торопливо пробегали мимо. Дождь усиливался. За соседней стойкой что-то уплетал мужик бомжеватого вида. Чуть дальше парочка студенческого вида с рюкзачками целовалась между глотками. Вадим подумал, что и он с рюкзачком за плечами, наверно, сейчас напоминает этих студентов. Только они вдвоем, а он один. И что с того, что ему уже сорок четыре года и что он, может быть, без каких-то пары месяцев доктор наук.
Ехать к Климовым было рано, слоняться по Москве не хотелось. Вариантов оставалось совсем немного. Вернее, всего один. Вадиму не хотелось пользоваться им, но с другой стороны прошло уже шесть лет и за это время не случилось ничего, что могло бы хоть как-то наложить тень на чисто родственные отношения. «И вообще, все это комплексы», - сердито подумал Вадим. Он достал телефон и набрал номер Светланы.
- Привет, дядя, - радостно отозвалась она, - Ты откуда это появился так внезапно?
- Вообще-то из дома приехал. Но сейчас в какой-то московской кафешке, сохну от дождя.
- Это просто прелестно. Ну, а я в пути. К подружке еду. Почти доехала. И очень хорошо, что ты позвонил именно сейчас.
- Чем же это хорошо?
- Во-первых, я соскучилась. Во-вторых, появился потрясающий повод познакомить тебя с подружкой. Все складывается очень удачно.
- Не уверен, - не удержался от смешка Вадим.
- А я уверена, - парировала племянница.- Это не очень близко от центра, но если ты доедешь до метро «Ясенево», то будет тебе счастье.
Вадим секунду поколебался, но потом решился:
- Ладно, а что потом?
- А потом позвонишь и получишь дальнейшие инструкции. Там уже близко.
- Еду, - сказал он, - Ждите гостя из Житомира.
- Почему из Житомира? – удивилась она.
- Лариосик-кузен из Житомира, - засмеялся Вадим, - Все, отключаюсь. До скорого.
Он натянул капюшон, затянул молнию куртки и выскочил из кафетерия.
В метро Вадим слегка поплутал, несколько раз рассматривал схемы. Наконец, выбрал правильный маршрут и с парой пересадок примерно через час добрался до станции «Ясенево». Он остановился у выхода из стеклянного вестибюля. Дождь здесь, пожалуй, лил еще сильнее. Выходить совсем не хотелось. Вадим набрал номер.
-   Приехал? Отлично. Смотри прямо. Видишь, две линии многоэтажек вдоль бульвара? Третий дом по правой линии. Первый подъезд, жмешь на домофоне цифру девятнадцать. Вперед.
Вадим собрался с силами и рванул под дождь. Перебежал улицу, дождавшись зеленого сигнала светофора. Потом трусцой двинулся вперед. Увидев магазин на первом этаже одного из домов, нырнул туда, взял бутылку чилийского вина и коробку конфет и опять под дождь. Благо, бежать оставалось недолго.
Квартира девятнадцать оказалась на шестом этаже. Светлана открыла дверь. Она была в голубых джинсах и синей блузке. Вадим отметил и то, что теперь она стала блондинкой с короткой стрижкой.
Племянница повисла у него на шее. Как в добрые старые времена, она не скрывала приязнь к дяде Вадику.
- Все хорошеешь, - сказал Вадим, осторожно отстраняя ее, - Дай хоть наглядеться.
- Гляди, - засмеялась Светлана, - Редко видимся, забывать стал.
В это время в коридоре появилась еще одна девушка. Увидев ее, Вадим почувствовал, что слегка теряет дар речи. Высокая, под метр девяносто, с идеальной фигурой, длинными светлыми волосами и большими серыми глазами, с удивлением смотрящими на мир, она показалась ему пришелицей с другой планеты.
- Знакомься, - сказала Светлана, заметив его взгляд, - Моя подруга Инга Шидлаускайте. Слышал такую?
- Нет, - только и смог ответить Вадим.
- Ну да, ты человек темный, «Спорт-Экспресс» даже не читающий. Она – легкоатлетка и гораздо более знаменитая, чем я. Инга, это, как ни странно, мой дядя. Зовут его Вадим. Он умен, красив и свободен.
- Вадим, - Фомин протянул руку.
- Инга, - она протянула руку в ответ.
- Ну, просто, как на светском рауте, - засмеялась Света, - Давай-ка проходи в комнату и раздевайся. Мокрый весь. Что это ты принес? Хорошо, но тебе надо что-нибудь покрепче. Сделаем.
Вадим снял куртку, туфли и прошел в комнату. Здесь царил беспорядок, видно было, что в квартиру переехали недавно – везде валялись неразобранные вещи, стояли сумки, чемоданы. Но беспорядок имел и черты определенного уюта. На окне висели кремовые шторы. Диван был застелен мохнатым покрывалом, на нем и креслах валялось множество подушечек.
- Садись, - сказала Светлана, - Инга, что у тебя есть покрепче?
- Виски, - ответила она удивительным грудным голосом. В нем практически не было акцента, но явно ощущался свой особый выговор даже этого слова из двух слогов.
Она достала бутылку и бокал, плеснула на дно.
- Маловато будет, - заметила Света, - Долей, пусть погреется.
- Не многовато будет?- лукаво улыбнулась Инга, доливая до половины, - Лед?
- Скорее, пламя, - ответила Светлана и протянула бокал Вадиму, - Пей, согреешься.
Вадим залпом выпил и приятное тепло пошло по телу. 
- Ну вот,- сказала Светлана, - Отдыхай, а мы быстренько поесть приготовим.
Приготовили две девушки обед, действительно, достаточно быстро. Все было без изысков и, похоже, из полуфабрикатов, но вполне вкусно. Дополнила стол бутылка вина, которую принес Вадим.
- Инга только перебралась в Москву, - объяснила Светлана, - Вернее, перебирается. Я ее давно звала, но вот, наконец, она решилась. Работу ей здесь предложили хорошую. Пока побудет гастарбайтером, а потом, может, станет настоящей гражданкой великой и могучей державы.
Она засмеялась, но подруге сравнение явно не понравилось:
- Фу-у-у, Света, - сказала она, - Что значит гастарбайтером? Мне не нравится твое высказывание.
- Ну, прости, я пошутила. Инга – легкоатлет мирового уровня и тренер, пусть еще пока и не мирового уровня, но к тому все идет, - объяснила она Вадиму, - И давайте выпьем за мировой уровень.
Они выпили вина. Впрочем, Вадим уже обратил внимание на то, что его племянница и без вина достаточно возбуждена. Много говорила, а вот Инга была немногословна. И мысль его быстро нашла подтверждение.
- Кстати, Вадим Павлович, Инга – свободная женщина. Недавно рассталась с молодым человеком. Да и ты у нас человек свободный.
Она подмигнула Вадиму.
- Света, ты очень странно говоришь, - заметила Инга, - Что, у вас в семье так принято?
- Нет, - ответил Вадим, - У нас в семье все люди скромные. В основном.
- Ну да, - Света засмеялась, - А я поганая овца, которая портит стадо. Ну, пусть так. Только я уже давно поняла, что лучше говорить сразу в лицо, понятными фразами. А то так, вокруг да около, можно до конца жизни ходить.
- Вообще-то, - заметил Вадим, - женщинам не свойственно говорить прямо. Они чаще намекают. Хотя для мужчин, конечно, лучше, когда все говорится напрямую. Им сложно бывает понять намеки.
- Вот видишь? А для чего мы все всегда говорим? Для мужчин. Поэтому я и стараюсь облегчить им жизнь. Тебе, в данном случае.
- Я научился понимать намеки. Потому что специально учился и тренировался в этом направлении. Но, в целом, ты права – мужчины могут тормозить и не понимать то, что вам кажется очевидным.
- Одним словом, резюмирую, облегчаю коммуникации. И говорю, что вы – отличная пара.
- Ну, Света-а-а, - протянула Инга. На ее белокожем лице даже выступил румянец.
- Инга, конечно, прекрасна, - заметил Вадим, - Но, мне кажется, ей нужен более молодой и удачливый мужчина, чем я.
Инга, кажется, покраснела еще больше, но Светлану это не смутило:
- Вадим, ты, конечно, старше меня, но я вижу тебя лучше, чем ты сам, мой дорогой дядя. Ты умен и красив. Хоть и психолог, но немного инертен в личной жизни и, наверно, в профессиональной тоже. Если ты попадешь в руки хорошей женщины, то она сделает из тебя «конфетку». И я, например, сильно жалею, что мы с тобой родственники.
На этот раз Вадиму показалось, что он покраснел, а Инга спросила Свету:
- Ты о чем, подруга?
- О том, что отрываю его от себя ради тебя, - засмеялась Светлана, - Шучу. Ну, а то, что Вадиму сорок четыре, а тебе почти тридцать три – это, по нынешним временам, не разница. И роста вы почти одинакового – где-то по метр восемьдесят пять.
- Света, - Инга уже, кажется, не на шутку разозлилась, - Я сейчас с тобой разругаюсь.
- Да, - поддержал ее Вадим, - Ты уже переходишь некие границы.
- Ничего я не перехожу. Просто говорю правду дорогим мне людям. Я же не интервью желтой прессе даю. И вы должны ценить мою откровенность. И давайте за это выпьем, - сказала Светлана.
- Странный тост, - хмыкнул Вадим, - Инга мы будем на нее обижаться или нет?
- Я подумаю, - девушка улыбнулась Вадиму, и он почувствовал, как забилось у него сердце.
- Вот, контакт налаживается, - громко сказала Светлана.
И, правда, какое-то напряжение исчезло. Все начали активно участвовать в разговоре. Светлана – оживленнее, Инга – сдержаннее, Вадим – рассудительнее. Потом начали вспоминать родственников, рассказывать Инге о семье. Та внимательно слушала, кивала.    Они сидели за столом уже достаточно долго, когда Вадим заметил, что Светлана стала поглядывать на часы. Та заметила его взгляд:
- Извини, Вадим. За мной должен заехать мой парень, Тимур. Мы с ним собирались в гости. А я вас оставлю еще пообщаться. Если Инга не против.
Инга только улыбнулась, потупив взгляд. Вадим пока не понял: против она или нет. Вопрос этот его волновал, но вместо этого он задал вопрос Светлане:
- А что за Тимур?
- Бизнесмен. Познакомилась с ним, когда была у родителей в Испании. Он живет здесь, но строит недвижимость и в Испании. Для своих, в основном. Сам он на два дома живет. Но больше в Москве. Папа у него из Дагестана, мама – русская. Исчерпывающе?
- Вполне, - Вадим засмеялся, - А это у тебя серьезно?
- Посмотрим, - Светлана пожала плечами.
Тимур и, правда, появился довольно скоро. Внешне, конечно он производил приятное впечатление. Высокий, темноволосый в хорошем костюме, с белоснежной улыбкой. Он вручил два букета – Инге и Светлане, учтиво, чуть ли не раскланявшись, поздоровался с Вадимом. Света быстро собралась, на прощание подмигнула, сначала Инге, а потом Вадиму. Дверь хлопнула, и Вадим остался наедине с Ингой.
- Вадим, вы извините, что у меня такой беспорядок. Я только вчера переехала, - сказала она, - Но вообще я чистюля. Иногда до патологии.
- Ничего, - улыбнулся он, - Я не чистюля, и не грязнуля. Хотя в своей холостяцкой берлоге мне трудно выдерживать идеальный порядок. И, кстати, можно на «ты». Даже нужно. Не против?
- Нет. Сложновато, но я постараюсь, - Инга улыбнулась, - А вообще я не очень гостеприимна.
- Почему? – удивился Вадим.
- Вы …то есть ты,  полдня ходили… ходил по Москве…, а мы кроме виски ничего не предложили. Может быть, вы хотите душ принять? Полотенца и халат там есть, - она, лукаво, как показалось Вадиму, улыбнулась.
- Хорошо, - сказал он, - С удовольствием.
 Когда после душа, насухо растиревшись полотенцем и, надев один из двух висевших в ванной халатов (тот, что побольше и белого, а не розового цвета), он вернулся в комнату, то увидел, что комната была волшебным образом прибрана. Сумки и лежавшие возле них вещи исчезли. Остатки еды больше не стояли на столе. А самое главное – диван был раздвинут и застелен.
- Располагайся, - сказала Инга, - А я, если ты не против, тоже приму душ.
«Надо только Климову позвонить, что приеду поздно. А может уже и не сегодня», подумал Вадим.   
Продолжение. Москва. 18 октября 2004 года. Понедельник
Когда он проснулся утром, Инга уже звенела посудой на кухне. Вадим быстренько завернулся в халат и вышел туда. Она повернулась к нему, улыбнулась. Вадим подошел к девушке в упор, обнял, поцеловал. «И, правда, роста мы одинакового», мелькнуло у него в голове.
- Умывайся, - сказала Инга, - Завтракать будем.
Сказала так, будто накануне ночью ничего не произошло.
Вадим прошел в ванную, принял душ, почистил зубы – лишняя щетка была здесь же, в целлофановом пакетике. Вот только побриться не удалось. Когда он вернулся на кухню, завтрак уже был готов и ждал его на столе.
- Кушай, - улыбнулась Инга, - Давно ведь не ел.
- Инга, - сказал Вадим, - А мы ведь так и не поговорили.
- Да? – переспросила она, - Ты завтракай, а если хочешь спросить – спрашивай.
- Вопрос-ответ? Ну, пусть будет так. Какие твои планы?
- Краткосрочные или долгосрочные? – она тщательно выговорила эти два слова.
- И те, и другие.
- На сегодня мне нужно устроиться на работу. Бумажные дела всякие. Уже скоро поеду, ты уж извини. А на длинную дистанцию… - она задумалась, - Наверно, выйти за тебя замуж и нарожать детей. Двоих. Или троих.
- Мне нравится вторая часть плана, - сказал Вадим, - Когда приступим?
- Немного потренировались уже. А в остальном – мне сначала надо определиться с работой.
- Инга, а ты не была замужем?
- Была. За тренером. Он был старше меня на двенадцать лет, - она лукаво посмотрела на Вадима, - Но из этого ничего хорошего не вышло. Не из-за возраста, нет. Просто он был слишком литовец.
- Это плохо?
- Нет. Что ты? Но он все планировал, а я очень импульсивная. Не литовка, наверно, - Инга засмеялась.
- А я тут со своими планами…
- Ничего. Это не страшный вопрос. При том, что я уже в чем-то и определилась, - она опять лукаво взглянула на Вадима.
Тот поспешил переменить тему:
- Ты очень хорошо говоришь по-русски.
- У меня мама – белоруска, а дома говорили, в основном, по-русски. Училась я в русской школе. А подружки – отовсюду. Так что, я хорошо говорю по-русски и неплохо по-английски. Как завтрак?
- Шикарно.
- Ты доедай, а я буду собираться. Первый день – опаздывать нельзя.
Когда Вадим допил кофе, она уже была почти готова.
- Первый раз вижу женщину, которая так быстро собирается, - заметил он.
- Я спортсменка, ты не забыл?
- Тогда я тоже буду собираться ускоренными темпами.
- Необязательно. Я могу оставить тебе ключи. У меня есть второй комплект.
- Нет. Мне тоже пора ехать.
- Тогда жду.
Они вышли из дома и отправились к метро.
- У меня есть машина, но она пока в Вильнюсе, - сказала Инга.
- А я не вожу, - ответил Вадим, разводя руками, - Не приспособлен, наверно.
- Что ж, это очень по-русски. Тогда идем на метро.
Они расстались в центре, на Кольцевой линии.
- Инга, предложение насчет ключей остается в силе?
- Ты думаешь, я ношу с собой второй комплект? - улыбнулась она, и, заметив его померкший взгляд, засмеялась: - Как ни странно, да. Держи. А вот и номер моего телефона. На всякий случай. Хотя можешь приезжать без звонка.
Дорога в Бибирево показалась Вадиму нескончаемо долгой. Выйдя из метро, он решил позвонить Климову. Хотя Ольга с малышкой должны были в любом случае быть дома, не хотелось заставать их врасплох. Женя тоже оказался дома.
- Загулял? – засмеялся он в трубку, - Москва она такая, как спрут затягивает. Приезжай, жду.
- Да, я уже почти приехал.
- Тем лучше.
У Климовых все было так же, как и прежде. Раскардаш, Оля в халате, Алиса, то на одних, то на других руках. Впрочем, Женя был вполне собран, одет и побрит.
- Позавтракаешь? – спросил он Вадима.
- Спасибо. Поел уже.
- Значит, поездка удалась на славу. Надеюсь, инцеста не было?
- Ты кого имеешь в виду?
- Светку, конечно. Не жену ж твою бывшую.
- Нет. И быть не могло.
- От души отлегло. Ладно, садись, поговорим. Есть новости.
- Ого. За воскресный вечер появились.
- Как это ни странно. Ну и немножко за утро понедельника.
Они прошли в гостиную, сели на диван, предварительно освобожденный главой семейства Климовых от детских вещей и игрушек.
- Так вот, - начал Евгений, - Сначала позвонил Троицкий. Твоего телефона у него нет. Он просит тебя помочь неким своим аспирантам. Можно по удаленке. Он или кто-то там тебе объяснит. Надо за месяц разгрести. Для тебя это, конечно, семечки. Тем более, договоренность по диссертации остается в силе.
- Это то, о чем ты меня предупреждал?
- Ну, примерно.
- Сделаю. Если, тем более, семечки. В чем проблема?
- В том, что довольно противно это. Вся эта система. Ты не находишь?
- Нахожу. Хотя по большому счету…. Мы выросли в этой системе. Ты, впрочем, в меньшей степени. Но система, похоже, неистребима.
- В том-то и дело, что я в меньшей. И  я вижу выход.
- Какой?
- Такой, какой сделали Канторович, Илья Дубинский, Сашка Гриньков. Кстати, Канторович уже в Америке. Я тебе говорил?
- Да. Полгода назад где-то.
- Ну вот. Сейчас мир больших возможностей. Язык мы знаем и чего здесь сидеть? Я понимаю, что заработать в России можно и даже проще. Но ты-то человек науки. И я, смею надеяться, тоже.
- Знаешь, Женя, - Вадим задумался, - Я  для себя такой путь даже не обдумывал. Где родился, там и пригодился. Слышал?
- Слышал. Только ты сидишь в Ясноборске и ничего не видишь. Ты даже на конференции редко стал ездить. И мир тебе неинтересен. А в нем масса возможностей. Как для профессионального роста, так и для личного. Ты знаешь, почему Вика от тебя ушла?
- Почему?
- Потому что ты ограниченный человек. Тебе только наука интересна. А ей жизнь нужна – бурлящая и кипящая. Да, ты умный, преданный, понимающий… Я еще много чего сказать могу хорошего, но кому это на фиг нужно? Женщинам не очень. И тебе тоже. Сгниешь и все. Что после тебя останется? Научные работы? Они кому-то нужны, кроме двух десятков человек?
- Мне люди интересны. В различном их состоянии, распутывать тайны их психики. Помогать им, наконец.
- Ты сам-то веришь, во что говоришь? Они ж не жучки эти люди…
Ольга заглянула в комнату:
- А потише можно? Ребенка пугаете.
- Извини, - сказал Климов, - И ты, Вадим Палыч, извини. Я не должен так горячиться. Но ты подумай.
- Подумаю, - сказал Вадим.
- Канторович, короче, зовет нас. Ты не спеши, диссертацию свою защищай. И мне срываться пока не резон. Но я думаю очень серьезно.
- Спасибо, что время даешь. И, правда, не бросать же мне диссертацию на финальном этапе.
- И то, правда. Давай, брейся, переодевайся, если надо, и поехали к Троицкому заскочим, он даст конкретные указания. Может, что еще расскажет по тому, как дело движется. Он мужик очень конкретный.
 Минут через двадцать они уже вышли на улицу. Дождя не было, но серые свинцовые тучи бродили по небу.
Климов перехватил взгляд Вадима:
- Московская осень. В Ясноборске теплее?
- Ненамного.
- Значит, по всей России так. Ладно, поехали.
Троицкий ждал их в своем кабинете в большом здании на Воробьевых горах. «Советник, директор, профессор….», прочитал Вадим на табличке у входа в кабинет. Остальное не успел.
Профессор и советник был одет в светло-серый костюм и голубую рубашку, излучал радушие и уверенность.
- Вадим Палыч, с ващей работой все в порядке, читают, кто надо, дело завертелось. Девятую главу просто убираете и литературно соединяете конец восьмой и начало десятой. Думаю, это не трудно. Никто и внимания не обратит.
- Спасибо, - кивнул Вадим.
- Не за что, ерунда все это. Только у меня маленькая просьба будет. Я думаю, Евгений Петрович вам уже сказал. Сбрасываю на вас чуток своей работы. Вы в приемной оставьте номер своего телефона и электронную почту. Чтоб Евгения Петровича не напрягать. Думаю, за пару-тройку недель справитесь. А мы здесь параллельно с вашими оргвопросами поработаем. Главное – окошко найти, чтоб защиту провести. Остальное – дело техники.
- Я вам в Москве нужен? - спросил Вадим.
- Думаю, пока не особо. Можете дома работать. Но будем на связи. Вот, кстати, мои координаты, - он протянул Вадиму визитку.
Они простились и вышли из кабинета. В приемной Вадим оставил секретарше свои данные, а когда спускались вниз, не удержался, чтоб не подмигнуть Жене:
- Советник, видал?
- Так он еще и консультант. Действительно, Воланд, - засмеялся тот. 
- Какие дальнейшие планы? Куда вас везти, мой господин? – спросил Вадима Климов, когда они оказались на улице.
- Даже и не знаю, -  тот остановился в растерянности. Отцу надо позвонить, спросить как он там. Скорее всего, надо возвращаться домой, раз здесь ничего не держит.
- Так уж и ничего? – подмигнул Евгений.
- Не знаю, не знаю.
- Тогда пойдем в машину сядем, не очень-то тепло.
На улице и, правда, ощутимо холодало.
Они сели в машину и тут у Вадима зазвонил телефон.
- Отец…- чуть растерянно сказал он, глядя на дисплей.
- Ну вот, а ты звонить собирался, - прокомментировал Евгений.
- Слушаю, - Вадим поднес аппарат к уху.
- Привет, Вадик! Как ты там?
- Здравствуй, папа! Нормально. Думаю, возвращаться домой. Ты как?
- Тоже нормально. Вот в совет ветеранов предлагают идти. Думаю, пойду. Буду молодежь на общественных началах жизни учить.
- Что ж, тоже неплохо.
- Не знаю, меня это не очень радует. Но тут другое дело: у меня к тебе просьба – заедь к Кузьме Ивановичу. Что-то он мне совсем по разговору не нравится.
- Хорошо, заеду. Но я адреса не знаю.
- Продиктую сейчас. Только очки надену… записывай.
- Пишу…минутку.
Женя достал из бардачка блокнотик с ручкой, протянул ему. Вадим записал под диктовку и адрес и телефон.
- Смотри, он может тебе передаст что-то – сказал важное. Привезешь. Хотя… надоели мне эти детективы.
- Так, везти или нет?
- Вези, вези… - отец вздохнул.
- Ну вот, дело нарисовалось, - сказал Вадим, отключившись, - Просил к Прокопцову заехать.
- А… бывший вождь Яснобрщины. Слыхал. Поехали? Это далеко.
- Улица Пырьева, - прочитал Вадим свои каракули.
- Ну, по московским меркам совсем рядом. Если не ошибаюсь, это возле «Мосфильма».
- Только позвонить сначала надо, - сказал Вадим.
- Звони.
Вадим набрал номер. В трубке раздался дребезжащий голос:
- Да.
- Кузьма Иваныч? Это Вадим Фомин, сын Павла Лукича.
- Да, слушаю.
 - Я в Москве сейчас. Отец сказал, чтобы я заехал к вам.
- Заезжай. Я дома, - ничуть не удивившись, сказал Прокопцов.- Адрес знаешь?
- Да.
- Жду.
Ехать было, действительно, недалеко.
- Тебя ждать? – спросил Климов.
- А у тебя, что дел нет? – удивился Вадим.
- Есть, честно говоря. Но я могу кое-какие встречи отменить.
- И много денег потеряешь?
- Ерунда это, всех денег все равно не заработаешь.
- И все же?
- Пара сеансов частной практики. Копейки.
- Нет, не жди. Будем на созвоне. Хорошо?
- Как скажешь. Но я не отказываюсь от работы твоего личного водителя. Ты сам на это пошел.
- Конечно. Сугубо добровольно, - засмеялся Вадим.
Прокопцов жил в относительно новом доме, чуть в стороне от шумной трассы.
Открыл дверь сам. Был одет в выглаженные брюки, рубашку и галстук. Правда, на ногах – домашние тапочки. Кузьма Иванович поймал взгляд Вадима:
- В суде был. Получил подписку о невыезде. Семьдесят пять лет, а они меня пытаются преступником выставить. Да если б меня одного… Ты проходи, проходи…
Вадим прошел в квартиру. Она выглядела очень чистой, пустоватой и прохладной. Несмотря на  холодный октябрь, балконная дверь была приоткрыта.
- Люблю свежий воздух, - сказал Прокопцов, -  Жена на рынок ушла, я сразу что-нибудь открываю. Дышу.
- Что у вас происходит, Кузьма Иванович? С банком? – спросил Вадим.
- Ты что газет не читаешь? Обвиняют во всех смертных грехах. Президент в Англию свалил, а нас таскают. Хотя, думаю, мне ничего не сделают. Банк, конечно, прикроют. Людей только жалко, кто деньги у нас хранил. Когда теперь вернут. Ладно, ерунда все это. Буду на пенсию жить. Пошли лучще на кухню, чайку накатим.
Заварив ароматный чай и разлив его по чашкам, Прокопцов продолжил:
- Помню, как отца твоего убеждал, что рано на пенсии сидеть. А вот теперь самому придется. Да и Бог с ним, вымотался я за последний месяц.
Кузьма Иванович и, правда, выглядел неважно – осунулся, щеки обвисли, лицо стало напоминать старую бульдожью морду.
- Ничего, отдохнете, - сказал Вадим.
- Не знаю, успею ли. А дела еще есть. Слушай меня внимательно, Вадим! Передай отцу, что человек к нему от меня придет. Когда – не знаю. Может через неделю, может через год. Скажет, что от меня и покажет…. Подожди секунду.
Он вышел из кухни, где-то зазвенели ключи. Через какое-то время он вновь вернулся на кухню.
- Покажет вот такую же зеленую папочку, - он помахал перед лицом Вадима полупрозрачным файлом, в котором лежали два небольших коричневых конверта, - Пусть отец отдаст ему эту папку и тот конверт, что у него есть. Поверь, это очень важно.
- Хорошо, - кивнул Вадим, который не очень уяснил все же суть дела.
- Спрячь сейчас папку. Для тех, кто не знает, она ценности не представляет, но все же…. И очень тебя прошу – лучше не говори об этом никому. Для нашей общей безопасности. Кроме отца. Ты понял?
- Понял, - Вадим пожал плечами.
- Вижу, что не до конца. Но лучше будет, если ты мне поверишь.
- Я верю.
- Тогда держи.
 Вадим взял папку и спрятал ее в рюкзак.
В прихожей послышался звук открывающегося замка.
- Валентина Петровна пришла, - сказал Прокопцов, - Сейчас обедать будем. И не вздумай отказываться.
Вадим не отказался и не пожалел. И борщ, и овощное рагу были вкуснейшими. После них даже захотелось вздремнуть. Но он переборол сонное состояние, распрощался с четой Прокопцовых и вышел на улицу. Было прохладно. Вадим немного постоял, подышал холодным воздухом и принял решение. То, которое сидело у него в подсознании, едва ли не с самого утра – ехать в Ясенево.
Он не очень хорошо понимал, где находится ближайшая станция метро и поэтому, увидев первое такси, поднял руку. Оно оказалось свободным. Адрес он опять же помнил смутно, надеялся на зрительную память. И она не подвела. Он вышел из машины возле дома, где провел предыдущую ночь. Подойдя к девятнадцатой квартире, сначала позвонил. Но никто не отвечал. Тогда Вадим полез во внутренний карман куртки, открыл молнию и достал ключи. В квартире было тихо. Он разделся и прошел в комнату. Лег на диван и прикрыл глаза. И сам не заметил, как задремал.
 Проснулся Вадим от звука открывающейся двери. Потом послышались громкие голоса. В прихожей зажгли свет. Вадим открыл глаза, сел на диван. Он не сразу осознал, где находится. Вдруг в гостиной щелкнул выключатель, и ярко зажегся свет. В комнату шумно ввалились в обнимку парень с девушкой. Оба высокие. Парень – темноволосый коротко стриженый, девушка с длинными светлыми волосами, фигурой смутно напоминавшая Ингу.
- Ой, а это кто? – вдруг спросила она.
- Сейчас узнаем, - бросил парень, - Дядя, ты кто?
- А вы, извините, кто? – парировал Вадим.
- А мы первые спросили…
Едва не начавшийся спор прервала Инга. Она появилась в комнате вместе с еще одним парнем. Тот был тоже высокого роста, но более плотного телосложения. Тоже коротко стриженый, смуглый.
- Ой, Вадим, ты здесь? - удивленно спросила она. - Знакомьтесь, ребята, это Вадим. А это мои друзья -  Радмила, Денис и Анвар.
- Я очень рад, - сказал Вадим, - Извини, что забрался без стука.
- Почему ты извиняешься? Я же тебя приглашала.
- Ну да, забыл. Кстати, ключи в прихожей на тумбочке.
Он встал, вышел из комнаты, быстро обулся, надел куртку.
Инга вышла из комнаты:
- Вадим, это просто друзья.
- Да, я понимаю, вопросов нет.
- Вернись, пожалуйста.
- Извини, дальше без меня. Пока.
Он, не поворачиваясь, набросил рюкзак на плечи и вышел из квартиры.
Немного успокоился Вадим только в метро. До этого сердце билось о стенки грудной клетки, словно пытаясь вырваться на волю. Он ничего не замечая, по прямой шел к вестибюлю метро, спустился по эскалатору, сел в вагон. И только тут чуть пришел в себя, увидел людей и схему метрополитена. На вокзале он мог подняться прямо в здание, но Вадим решил выйти сначала на воздух. И, действительно, свежий осенний ветер быстро вернул его к жизни. Но совсем недавнее прошлое отпускать не хотело. Зазвонил телефон. Вадим взглянул на дисплей. Светлана.
- Вадим Палыч, ты извини, но я буду резка. Скажи, ты нормальный?
- Девушка, вы, почему таким тоном разговариваете? А отвечая на вопрос, могу сказать, что я психически здоров. С остальным надо показаться специалисту.
- Слушай, Инга вообще в ауте. Ты сбежал, как последний… короче, я слов не нахожу.
- А она тебе рассказала про друзей?
- Ну и что? Мы знакомы все давно. Они набились к ней в гости, отметить переезд.
 - Парами. Она с этим Анваром или Анвером.
- И что?
- Света, это бессмысленный разговор. Я еду домой. Целую. Потом поговорим.
Он нажал на «отбой», затем прошел в вокзал и купил билет на ближайший поезд. Потом позвонил Климову.
- Женя, я уезжаю домой.
- Что так внезапно? Толком и не поговорили.
- Почему? Я наш разговор помню.
- Выводы какие?
- Еду домой, потом защищаюсь. А там… ты же сам сказал, что время подумать есть.
- Хорошо. Будь здоров. Пишите, звоните.
- Да уж теперь никуда не денусь. Спасибо за помощь. Привет семье.
В поезде Вадим так и не смог уснуть, тем более, что прибывал тот очень рано. Проспать бы проводник все равно не дал, но раз спать не хотелось…. Так и промучился он на узкой полке. А добравшись до дома, выключил телефон и вырубился почти до самого вечера.
Проснулся Вадим с ясной и на время очищенной от эмоций головой. Все поручения Троицкого он выполнил очень быстро. Диссертацию свою упростил и через пару месяцев успешно защитился в Москве, став доктором психологических наук. Только вот с тем, что происходит у него в собственной голове, как ему показалось, он все же до конца не смог.
Глава седьмая. Центральная Россия. 19 декабря 2008 года. Пятница.
Черный джип мчался по заснеженной трассе. Было уже девять утра, но темная декабрьская ночь с трудом отпускала на свободу начинающийся день. Фары машины вырывали из чуть светлеющей мглы клочки поземки. В джипе было тепло, и Игорь Фомин сидел, низко склонившись за рулем в одной рубашке. Куртка и свитер валялись рядом, на соседнем сиденье. В душе его жил холод. Игорь напряженно всматривался в дорогу, ехал быстро, почти на пределе, но был внимателен, ему совсем не хотелось стать жертвой автокатастрофы. Он надеялся еще пожить. Правда, не очень хорошо понимая, что ждет его дальше. Но еще больше, чем скользких мест на трассе он опасался людей в форме. А вдруг на него уже есть ориентировка? И любой гаишник, тормознувший его на пути, вполне может в таком случае оповестить по рации: в автомобиле с такими-то номерами по трассе следует опасный преступник. Ну, а еще он чувствовал маленький, почти дамский, пистолетик за поясом. Ему не приходилось пускать его в дело. Просто с ним он ощущал себя увереннее. Только если они найдут еще и пистолет, то будет совсем худо. Но гаишники в этот холодный и ветреный декабрьский день, не торопились выходить из своих будок и салонов автомобилей. Так что, пока ему везло.
Игорь выехал из своего предуральского городка, где жил последние годы, в четверг после обеда. Гнал, насколько это было возможно. К позднему вечеру понял, что сил не остается. Остановился в маленькой придорожной гостиничке. Наскоро перекусил там же в кафе, добрался до номера и упал на кровать, толком и не поняв, где находится. Но не забыл поставить будильник на шесть утра. Проснулся. И сразу за руль. Притормозил еще лишь раз у другого кафе, где выпил крепкого кофе. Чуть взбодрился и снова в путь. Трасса несла его в Ясноборск. Он верил, что там, на малой родине, его помогут, спасут. Хотя на чем основывается эта вера, он и сам не знал. 
С тех пор, как он с Ириной и дочкой уехали вслед за Вячеславом, прошло десять лет. Сначала все шло замечательно. Игорь с помощью двоюродного брата устроился на работу в солидную нефтегазовую компанию. Работа была больше по снабженческой части. Приходилось быть и водителем, и экспедитором, и грузчиком. Но Игоря это вполне устраивало. Тем более, что зарплата была весьма неплохой. На жизнь хватало и даже чуть более. Климат в Сибири суровый, но отдыхать на южные моря они летали регулярно. Настя росла. Игорь с Ириной, наконец-то, расписались.
Все изменилось, когда Вячеслава опять перевели. На этот раз в столицу. Должность была серьезная, тоже связанная с силовыми структурами, но какая-то засекреченная. Перед отъездом двоюродный брат зашел к ним в гости. Как водится, посидели. А уходя, Слава сказал Игорю, мол, я свою миссию выполнил, теперь светиться не буду, может так статься, что и за границей окажусь. Так что, больше на себя рассчитывай и не глупи. Игорь пообещал. Да и с нервами у него все стало вроде бы в порядке, и хотя внутри что-то периодически плескалось и норовило вырваться наружу, он это сдерживал. И в авантюры старался не лезть.
Но буквально через пару месяцев после отъезда Вячеслава, начальник Игоря тоже засобирался уезжать. Его пригласили руководителем в другую компанию, вроде поменьше, но с такой же зарплатой. А главное – поближе к Центру России. И он позвал Игоря с собой. Тот посовещался с женой, и они решились на переезд, тем более что сибирский климат поднадоел Ирине, да и Настя периодически побаливала холодными долгими зимами. 
Город оказался поменьше, развлечений здесь тоже было не очень. Жена с дочерью начали понывать, и Игоря это злило, он все чаще задерживался на работе. Познакомился с местными ребятами. Они чем-то напоминали его прежних дружков – ушлые, с хитрыми глазами и манерами, в которых смутно проступало что-то приблатненное. Сказал своему начальнику, Михаилу Павловичу. Тот только посмеялся: люди здесь такие, родом из конца восьмидесятых, читал, говорит, наверно, про уличные банды. Банд нет, а они остались. Игорь только хмыкнул. Он-то в те годы в Афгане побывал. Что ему уличные банды восьмидесятых? Но постепенно начал привыкать к своим товарищам по работе, стал больше с ними общаться. Иногда мог и сто грамм после работы позволить за разговорами.
Беда пришла через полгода после переезда. Михаил Павлович внезапно умер, отказало сердце. На его место пришел местный. Высокий крепкий парень с сумрачным взглядом. Моложе Игоря лет на десять. Звали его Роберт. Внешне ничего особенного. Молчалив, лишний раз рот не откроет. Только компания с его приходом начала развиваться. То одну фирмочку к себе присоединит, то другую. И Игоря стал привечать этот Роберт. Давать поручения разного рода. То это привезти, то-то. То людей встреть и доставь, куда следует. Почему-то все эти поручения оплачивались отдельно, не через кассу, черным налом. Игорь числился уже замначальником отдела сбыта, но работал зачастую как водитель. Только по особым поручениям. Деньги, и левые в том числе, в основном, отдавал Ирине. Себе тоже что-то оставлял, конечно. Не без этого.
А позавчера все изменилось совсем круто. Роберт попросил Игоря забрать с поезда двух парней, отвезти в гостиницу, а потом быть в их распоряжении. Парни были молчаливые, еще молчаливее его начальника. Через пару часов Роберт позвонил Игорю и попросил снова забрать их в условленном месте – за недостроенным зданием почти в центре города. Он так и сделал, а потом выполнил и их просьбу – отвез за двадцать километров на соседнюю станцию, где они пересели в другую машину. Когда он вернулся в офис, то Роберт сразу дал ему толстую пачку денег и посоветовал обо всем, что было в этот  день забыть.
Игорь уехал домой, где его ждала Ирина, которая сразу же сообщила ему ошеломительную для города новость: убит мэр. Кошки сразу заскребли у него на душе, но все же Игорь решил не паниковать, только выпил для успокоения сто грамм водки и лег спать.
А утром следующего дня к ним на фирму ворвались люди в масках. Они забрали Роберта,  его зама и начальника службы безопасности, долго допрашивали некоторых сотрудников. Игоря, как это ни странно, пока не трогали, никуда не вызывали. Но он запаниковал, хотя внешне старался держать себя в руках. Зашел в отдел кадров, сказал, что у него заболел отец, попросил дать ему отгулы. Придя домой, сказал то же самое и жене с дочкой, наскоро собрался и рванул в сторону Ясноборска. Где-то в глубине души он понимал, что поступает глупо и нелогично, но не мог ничего с собой поделать.
И вот сейчас до родного города оставалось каких-то пара часов езды. Машину повело, видно попался обледеневший участок. Игорь попытался отбросить все мысли и сосредоточиться на дороге. Получалось не очень, и он крепче вцепился в руль. Надо терпеть! Осталось немного!
Заснеженный Ясноборск появился на горизонте внезапно, как призрак в туманной дымке. Небольшой подъем, а затем снова вниз. Игорь вспомнил, как когда-то здесь он столкнулся с другим автомобилем. Тот водитель погиб, а он еще долго ждал, когда ему придут мстить. Но впрямую или из-за угла никто не нападал. А всякие жизненные неурядицы он сваливал на свой характер и на стечение обстоятельств. А сейчас подумалось: ну, а вдруг?
 В первом попавшемся городском салоне он купил новую симку. Порывшись в записной книжке, нашел номер Вадима. Тот ответил не сразу, но потом Игорь с облегчением услышал голос брата.
- Слушаю, - сказал Вадим.
- Это я, брат твой.
- Игорь? – Вадим произнес это с удивлением. – Ты откуда?
- Близко я. Здесь. К тебе можно?
- Конечно. Только я в университете. У меня еще час занятий. Потом кафедра.
- А отец дома?
- Наверно.
- Ты не знаешь, обо мне никто не спрашивал?
- Нет.
- А у отца?
- Не знаю.
- Можешь у него спросить?
- Сейчас спрошу.
- Я тебе перезвоню. Только не говори, что я здесь.
Чтобы не скучать в тоскливом ожидании, Игорь переехал на соседнюю улицу. Припарковался и снова набрал Вадима. Тот ответил сразу:
- Нет. Никто не спрашивал.
- Тогда я к нему поеду. Ты не говори никому, что я здесь. Понял?
- Понял. Когда освобожусь – подъеду.
Вадим поехал в центр города. Машину загнал во двор в паре кварталов от родительского дома. Пошел через дворы. По дороге нервно оглядывался. Но вроде бы везде было тихо. Звонить отцу не стал. Даже в домофон. Зашел «на плечах» какого-то незнакомого мужика. За последнее время в доме сменилось немало жильцов. Кто-то квартиры купил. Кто-то сдавал. Спрос был. Место-то отличное, центр города, да и дом… хоть нынче планировки покруче, но все же надежная «сталинка» с толстыми стенами тоже ценилась.
- Кто? – хрипло спросил отец, когда Игорь позвонил в дверь.
- Сын твой, - негромко ответил он.
- Сын!? – Павел Лукич переспросил удивленно, но дверь открыл.
Отец выглядел неважно. В старом свитере, да еще в жилетке сверху. И это при том, что в квартире было тепло. Это Игорь заметил сразу.
 - Ты какими судьбами? – спросил Фомин-старший. Вопрос задал вроде участливо, но  голос звучал глуховато, с хрипотцой и без особых интонаций.
- Да, вот решил наведаться, - ответил Игорь, не решаясь сказать правду.
- Заходи, раздевайся, пойдем чаю попьем.
Игорь разделся. В квартире и, правда, было тепло. Отец уже прошел на кухню, что-то делал там:
 – Иди, руки помой и подходи сюда.
Игорь так и сделал. Помыл руки, умылся и посмотрел на себя в зеркало. Глаза покраснели и ввалились, на щеках и подбородке проступала полуседая щетина.
- На кухне теплее, - сказал отец, и, поймав удивленный взгляд Игоря, уже снявшего свитер, пояснил: - Что-то познабливает меня. Температуры нет, а так не очень.
- Врач был?
- Какой врач? – отмахнулся Павел Лукич, - Вот Галина Платоновна врачом была, а эти…. Да, и лечиться она меня научила народными средствами. Видишь, хожу же. 
Игорь смотрел на отца внимательно и видел, как он изменился за последние годы. Не то, чтобы постарел. Это понятно. Но именно изменился. Ушел в себя, говорил вроде бы с сыном, но даже вопросы о том, как он, что с ним, как семья – не задавал. Он и раньше был суховатым, но это воспринималось, как уверенность в себе, осмысливание каждого произнесенного слова. Тем более, что и положение обязывало. В то же время и участливости у него было не отнять. Меньше может к своим даже, нежели к чужим. А теперь стал, каким и был изначально. Во многом, вещью в себе. И внешне постарел. Немного ссохся, немного ссутулился. Но это не так бросалось в глаза. Просто прошлась по нему губка времени. Смазала яркие краски.
- Да, без мамы все не так, - сказал Игорь. Вроде бы как поддержать разговор, но грусть внезапно набежала на глаза, к горлу подцепил комок.
Отец вроде и не заметил:
- Есть будешь? Яйца есть вареные.
- Спасибо. Буду. Сам готовишь?
- Сейчас сам. А так, когда Вадим с девушкой своей подъедут. Когда соседки наведаются. Только я последних особо не приваживаю. Как мухи…
- Лариска научила?
- Сам с усами. Пока хожу. А остальное…. Зачем они мне?
- А что у Вадима за девушка?
- Девушка и девушка. Ксения зовут. Полтинник скоро брату твоему, а у него все девушки. Давай поедим что ли.
Павел Лукич не спрашивал, зачем Игорь приехал столь неожиданно, а тот был рад тому, что мог оттянуть момент. И сам не знал, не принял решение, что ему говорить и как вести себя дальше. Но отец все же задал вопрос:
- Как Ирина? Настенька?
- Все хорошо. Работают, учатся. У каждого свое.
- Это хорошо. Мы уходим. Новое поколение приходит.
- Рано еще вроде уходить.
- Тебе рано. А мне…. Семьдесят восемь уже. То тут болит, то там. Но это ерунда. Главное – цели в жизни нет. По инерции все. И ничего неинтересно. Сам ничего не делаю толкового. Созерцаю.
- Зря ты так, отец. Ты столько в жизни сделал. Нам до тебя далеко.
- Вот именно, что сделал. Прошедшее время. Да и что я сделал? Все похерено. А главное, мамы нашей нет и пустота. И внутри, и вокруг. Ее ничем не заполнить. Понимаешь?
Глаза у Павла Лукича предательски заблестели. Он вытер их рукавом. Игорь хотел что-то сказать, но в это время где-то затренькал телефон.
- Мой. Сотовый, - отец прореагировал на вопрошающий взгляд Игоря. – Куда я его бросил? Посмотрю, подожди.
Отец вышел. Игорь потрогал вспотевшими от горячего чая руками пистолет за поясом. Холод металла немного успокоил его, и он сделал еще несколько глотков. Потом откинулся на спинку стула и попытался вспомнить, как в детстве они все вместе сидели на этой кухне и пили чай. Но вспомнилось только, как хотелось ему быстрее выскочить из-за стола и убежать с друзьями играть. В прятки, в футбол, да мало ли дел было у мальчишек во дворе в те годы! А потом ему казалось, что он никогда не вернется в эту квартиру, но вот сейчас он прибежал сюда, и ему на мгновение захотелось вновь стать маленьким мальчиком, залезть в детской на кровать и закрыться с головой одеялом.   
 Вернулся отец. Он вдруг стал еще суше, настороженнее и даже собраннее.
- Еще один гость приедет, - сказал Павел Лукич, - Нежданный, но важный. Должен камень с плеч моих снять.
- Какой камень? – спросил Игорь.
Отец только махнул рукой:
- Не стоит об этом. Не моя тайна.
Игорь пожал плечами. Тут в дверь зазвонили. Павел Лукич пожал плечами:
- Быстро он.
Встал и шаркающей походкой пошел открывать. Но это был Вадим.
Старший брат зашел в кухню бодро и весело.
- Отпросился я с кафедры, - сказал он. – Когда еще брат приедет.
- Присаживайся с нами, чай попьешь, - сказал Павел Лукич, - Только чайник остыл, наверно.
- Я подогрею, - ответил Вадим, - Холодно на улице. Согреться неплохо б было.
- Машину так и не водишь? – спросил Игорь.
-  Вожу, купил маленькую,  - ответил Вадим, - Но не люблю, если честно. Особенно по городу. Нервничаю.
- Надо чаще… привыкнешь.
- Не знаю, может быть. Вон Климов в Америку собрался переезжать. Тоже говорит: привыкну. Человек – такая тварь, что ко всему привыкает.
- Климов?
- Ну да, Женька Климов. Друг мой и Вики брат. Забыл?
- Нет, почему же…
- Вот именно, что тварь, - неожиданно зло сказал Павел Лукич, - Человек должен на Родине жить, и не то, чтобы только жить, но и пользу приносить. Тем более такие, как Климов твой. Которые неглупые и небесталанные.
- Человек старается самореализоваться. Он считает, что там у него это лучше получится, - возразил Вадим.
- Ты, надеюсь, не собираешься за ним?
- Пока нет.
- Пока… Ладно, чайник вскипел. Наливай себе, да и нам долей.
Вадим встал, взял чайник.
- Как Вика? Как Стас? – спросил его Игорь, пока старший брат разливал чай. Он инстинктивно боялся, чтобы разговор не перешел на его проблемы.
- Вика? Нормально. В Москве. Стас тоже ничего. В футбол играет, надежды подает, - Вадим грустно улыбнулся, - Только вижу я его нечасто.
- Сам как? Не женился?
- Нет. Жених, наверно, вечный.
- Ага. И с ветром вечным в голове, - сказал отец.
В дверь опять позвонили.
- Вот и гость мой пожаловал, - сказал Павел Лукич, - Вы здесь посидите пока.
- А можно мы в детскую перейдем, хочется вспомнить, - вдруг сказал Игорь.
- Идите, только мне не мешайте. Я быстро его отправлю.
Братья пошли в детскую. А отец снова пошел открывать дверь, на ходу бросив:
- А вы говорите, что скучно живу. Гостей полон дом.
 Игорь уселся на кровать, а Вадим напротив – на продавленное старое кресло.
- Давно здесь не был? – спросил он младшего брата.
- Давно. Надо было пораньше. Но видно все, что не делается – вовремя делается.
- Философом стал.
- Станешь тут с этой жизни.
Они слышали, как гость и отец о чем-то вполголоса говорили в прихожую, потом тот раздевался и в это время прозвенел еще один звонок в дверь.
- Неспокойно отцу сегодня живется, - пошутил Вадим, но, похоже, это была последняя шутка в этот день.
В тот момент, когда щелкнул открываемый звонок, они услышали громкий стук и крик:
- Всем на пол! Не шевелиться!
Вслед за этим отчетливо прозвучали два выстрела и еще какой-то грохот.
Игорь отреагировал мгновенно. Он вскочил на подоконник, распахнул окно и перепрыгнул, оперевшись на изгиб водосточной трубы, на находящийся рядом балкон.
- Ты куда? – приглушенно вскрикнул Вадим.
- Пока, брат. Окно закрой.
Вадим не успел дернуться, как в комнату ворвались двое в черной униформе и масках:
- На пол! Быстро! Лицом вниз!
Вадим подчинился. Чьи-то руки быстро ощупали его.
- Чисто! Кто еще здесь?
В комнату забежали еще люди.
- Окно! Он в окно выпрыгнул. Вниз!
- У меня отец больной. Что с ним? – спросил Вадим.
Но в ответ услышал только:
- Лежать, не двигаться!
А Игорь в это время стоял на балконе, вжавшись между окном и боковой стенкой. Балкон был застеклен и он понимал, что его пока не видят, но понимал и то, что это продлится очень недолго. Он прополз под окном, нашел старый табурет и просунул в дверную ручку его ножку. Но защита была очень хлипкой. Он стоял в носках и понимал, что далеко уже не убежит.  Сейчас его арестуют, потом предъявят, скорее всего, обвинение в соучастии в убийстве и тень падет на всех, в первую очередь, на Ирину и Настю. А если..., если его не станет, то закроют и дело в отношении него. Значит…
Тут дверь дернули.
- Тут он, больше негде.
Еще один удар. Сильнее. Все. Время ушло, и круг замкнулся, успел подумать Игорь. Он вытащил пистолет, снял с предохранителя, поднес дуло к виску и нажал на курок в тот момент, когда балконная дверь слетела с петель.
А несколькими секундами ранее Вадим, заметив, что у его головы больше нет тяжелых ботинок, и внимание к нему ослабло, нашарил в кармане телефон и успел нажать на клавишу вызова, отмеченную в списке как «полковник Кобцев». В это время на балконе раздался выстрел.
                ***   
Минут через двадцать в квартире по-прежнему царила суета. Но это была суета совершенно другого рода. Вадим неподвижно сидел на диване, свесив руки. Моментально прилетевшая скорая сделала Павлу Лукичу, которому стало плохо, укол и он под присмотром медсестры лежал в спальне. Тело Игоря по-прежнему находилось на балконе и там что-то осматривали эксперты. Еще одна группа суетилась на лестнице. Из открытой двери доносились голоса. Полковник Кобцев на кухне жестко распекал старшего в группе захвата:
- Вы что совсем охренели, уроды???!!! Где маски-шоу устроили???!!!
- Так, федералы ж приказали. Говорят, особо опасный преступник. Предположительно участвовал в убийстве мэра.
- Предположительно! Почему не я, ни Костин не знали?
- Так, начальник УВД был в курсе.
- А мы?
- Наверно, тоже кто-то знал. Александр Викторович, я ж исполнитель только.
- Безмозглый!
- Вы же, понимаете, приказ.
- Какой приказ?! Стрелять на поражение?!
- Так, он сам выскочил, как черт из табакерки с пистолетом.
В это время у полковника зазвонил телефон.
- Кобцев. Да, я уже здесь. Хорошо. Жду.
- Ты понимаешь, кого вы угандошили!?
- Видел документы.
- Еще много чего интересного увидишь. Сейчас еще ваши из службы собственной безопасности приедут. Жди.
Он прошел в гостиную, подошел в гостиную. Присел рядом с Вадимом:
- Вы как, Вадим Палыч?
- Как? Да, никак, - с трудом ответил Вадим.
- Понимаю. Сочувствую. Вас допросят чуть позже. Так вы нормально, не плохо вам?
- Нормально. Только что говорить – я и не видел ничего.
- Вот и скажете. А пока я несколько слов, чтоб ты в курсе был. Ничего, что на «ты»?
- Нормально.
- В общем, поступила ориентировка на твоего брата, что он причастен к убийству мэра Фатуллаева. По телевизору не смотрел? Или в интернете? В смысле, про убийство.
- Нет.
- Сработали оперативно. Вычислили, и кто-то дал команду на задержание. Очень быстро. То ли выслужиться хотят, то ли… хрен его знает. Ни я, ни Костин не знали. Теперь перед Вячеславом оправдаться нелегко будет.
- Он тоже не знал?
- Не знал. Он же теперь за связь с Интерполом отвечает. Не его линия. Хотя, не исключая, что кто-то про родство знал и подставить захотел. Но опять же не факт. И второе: человек тут еще в квартире оказался. С пистолетом. Откуда он? Не знаешь?
- Нет. К отцу кто-то.
- А человечек этот оказался подполковником с Лубянки. В запасе, правда. Такие вот дела у нас нынче.
Кобцев встал:
- Извини, и так много наговорил. А ты держись. Может сказать, чтоб и тебе чего-нибудь дали успокоительного?
- Не надо.
- Попробую с Павлом Лукичем переговорить. Если медицина позволит.
Вышел он буквально через несколько минут.
- Ну что? – спросил Вадим у Кобцева.
- Ты про отца? Или про гостя его?
Вадим пожал плечами.
- Отец держится, а про этого… говорит, что от Прокопцова какой-то товарищ попросился заехать. Все.
В квартиру зашли еще какие-то люди. Через несколько минут Вадима позвали на кухню. Задали под запись несколько вопросов. Он немногословно рассказал все, что знал, что видел. Когда Вадим вернулся в комнату, то тело Игоря пронесли мимо него на носилках. Оно было закрыто.  Только рука в черной рубашке и большими часами высовывалась из-под белой простыни. Часы, наверно, шли, но Вадиму показалось, что время остановилось. В очередной раз.
Хоронили младшего брата скромно. Лариса с Сергеем только позвонили из Франции, где они теперь жили. Приехать не смогли – проблемы с бизнесом. Везде кризис. Слава тоже позвонил из Москвы. Сначала отцу, а потом Вадиму. С двоюродным братом говорил тихим, совсем не генеральским голосом:
- Прости. Не уберег.
- Не вини себя. Ты тут совсем ни при чем.
- Вроде как обязательство взял и не выполнил.
- Скажи, он и, правда, участвовал в этом … убийстве?
- Как тебе сказать… Его «в темную» использовали. Соучастие, да, было. Может быть, небольшим сроком бы отделался. Хотя больно уж дело резонансное. Но не стоит об этом.
- Не стоит.
Зато из Подмосковья приехали Владимир Лукич с супругой. Отяжелели, еще больше стали похожи друг на друга. Только муж на голову выше.
Владимир Лукич обнял брата и заплакал:
- Вот так, Паша, а мы еще живы. Только надолго ли? Может, последний раз видимся.
Павел Лукич согнулся, сгорбился. Все больше молчал, ответил через долгую паузу:
- Нет в жизни справедливости. И искать ее бесполезно.
Из Москвы прилетела Света. К Вадиму, рядом с которым жалась на декабрьском ветру, его бывшая студентка, а теперь аспирантка, Ксения,  на похоронах не подходила. Только поздоровалась издали. Держалась возле вдовы и дочки Игоря Насти. Тут же были и Ирины родители.
Только после скромных поминок, что проходили на квартире Фоминых, Светлана, улучив момент, когда он был один, подошла к Вадиму:
- Как ты,… дядя?
- Я? Я-то ничего. А так… сама видишь.
- Вижу. Ты знаешь, я с тетей Ирой договорилась. Настю после школы к себе в Москву заберу.
- Молодец. Правильно, наверно.
- У тебя-то как личная жизнь?
- Никак.
- И у меня тоже.
- Ты еще молодая.
- Для женщины – не особо. А вот ты и до сих пор жених хоть куда. Инга нередко о тебе спрашивает.
- Да? Как она?
- Уже второй раз развелась. А так – на три дома живет: Москва, Вильнюс, Америка.
- Интересно, наверно.
- Интересно. Но грустно.
Тут Вадима окликнули и больше они так толком и не поговорили.
У отца оставались ночевать брат с женой, и Вадим с Ксенией отправились к нему на холостяцкую квартиру. Девушка прижималась к его пуховику, но Вадим почти не реагировал на то, что кто-то был рядом. На сердце было ужасно одиноко. Мела декабрьская поземка и лицо царапал резкий ветер. Дома он достал из бара бутылку виски и долгим глотком выпил почти половину.
- Извини, - успел сказать он Ксении, дошел до дивана и, не раздеваясь, упал лицом вниз, чувствуя, как сознание его заволакивает липкий тяжелый туман.

Глава восьмая. Ясноборск. 16 июня 2010 года. Среда
В этот день Павел Лукич Фомин проснулся рано. Он уже давно не позволял себе залеживаться в постели, да и возрастная бессонница давала о себе знать. Но сегодня он сделал это специально. Был, что называется повод. Ему исполнялось 80 лет. Он был уверен в том, что его не забудут, хотя особой торжественности ждать не приходилось, да и не нужна ему была эта помпезность. Сын Вадим предлагал снять несколько столиков в ресторане, кого-то пригласить, но Фомин старший решительно воспротивился. Кто захочет – пусть приходит, поздравляет, а специально кого-то звать он не намерен.
А пока ему хотелось побыть в одиночестве, подумать, оглянуться назад. Но была еще одна причина, по которой он не желал сейчас общаться с посторонними. Он открыл ключом верхний ящик письменного стола и достал конверт, на котором размашистым, чуть подрагивающим почерком было написано: «Фомину П.Л».
Письмо доставили пять дней назад нарочным. Судя по всему, это была какая-то современная спецсвязь, в разновидностях которых Павел Лукич разбирался не очень. Сверху конверта был тогда еще один конверт – синий, плотный, с несколькими печатями.
Он достал из конверта сложенный вдвое листок и начал его читать. Делал он это не в первый раз, но каждый раз внимательно вчитывался в строчки, словно желая разгадать скрытый в них и поэтому доселе неизвестный смысл. Это было письмо от Кузьмы Ивановича Прокопцова. Почерк был такой же, как на конверте – крупный, размашистый, разборчивый и иногда, словно вздрагивающий.
«Дорогой друг Павел Лукич! Пишу тебе из больницы, из которой может уже и не выберусь. У меня онкология. Чувствую себя не очень, и только, когда мне вколют лошадиную дозу лекарства, могу писать, да и просто говорить. Хорошо, что хоть сознание меня не покидает. Сколько мне осталось – не знаю. Не говорят. Хотя может и они точно не знают. Но ближе к делу. У тебя остался конверт, в котором путь к средствам, которые мы в свое время положили в европейский банк. Перестраховывались, чтобы все не было в руках одного человека. Но вышло так, что все осталось у тебя. Мы чего-то ждали, но так и не дождались. Теперь думаю, что средства надо было просто поделить. Раньше казалось, что это будет неправильно. Но нашего общего дела уже нет, и, я думаю, в ближайшее время на возрождение рассчитывать не приходится. Можешь поступать с ними по своему разумению. У тебя есть дети, внуки. Знаю твою щепетильность, но заверяю еще раз, что пишу это в твердом уме и здравой памяти. Обнимаю. Кузьма Прокопцов. Москва, 10  июня 2010 года».
 Павел Лукич аккуратно сложил листок и положил его снова в конверт. Конверт – в ящик стола. Он не очень хорошо представлял себе, что находится в той бумаге, что когда-то передал ему Прокопцов. Представлял, конечно, но реальный объем и степень важности не знал. Да и не слишком его это интересовало. Важно было только выполнить просьбу (нет,поручение!) Кузьмы Ивановича. Теперь он окончательно осознал, что является единственным хранителем средств, которые ему не принадлежат. Но которые он может использовать по своему выбору. Нужны ли они ему? В восемьдесят лет он чувствовал себя относительно неплохо. Сам ухаживал за собой, мог приготовить еду, сходить в магазин. От помощи не отказывался. Но она была, скорее, разовой. Частенько помогали сердобольные соседки, иногда звонили знакомые по прежней жизни, заскакивал сосед по даче Юрсаныч, всегда был готов помочь Вадим, приезжали вдова Игоря Ирина и внучка Настя. Но все равно в сердце Павла Лукича не было благодарного отклика. Он понимал, что неправ, что так нельзя, но в сердце его после гибели Галины Платоновны, поселился холод. Ближе всех ему был Вадим, но опять же не по сердечной привязанности, а потому что был в чем-то похож на него, с ним можно было поговорить на разные темы. Далеко не всегда они находили общий язык, сходились во мнениях, но Фомин считал старшего сына в наибольшей степени ровней себе. И все же полностью довериться не Вадиму, ни кому-либо другому он не мог и не хотел. Когда-то пытался, но сын отнесся к этому разговору не слишком серьезно, и отец тему решил закрыть.
А возвращаясь к своему возрасту, то, несмотря на отсутствие вроде бы серьезных проблем со здоровьем, Павел Лукич частенько чувствовал недомогание то в одном месте, то в другом. Он понимал, что это естественно, но смириться с этим не мог. И это раздражало его, лишало хорошего настроения. Не радовало его и наступившее восьмидесятилетие. Дело, которому он служил большую часть жизни, рухнуло почти двадцать лет назад. И эти годы Павел Лукич считал бесполезными, едва ли не выкинутыми из жизни.
Так что…пусть будет, как будет. Он принял решение, пристукнул ладонью по столешнице, встал и вышел из спальни. Фомин знал, что гости все равно сегодня придут, и хочешь не хочешь, но надо будет их принимать. Правда, не приедут брат Владимир с женой. Неделю назад у младшего брата случился инфаркт, и хотя он вроде пошел на поправку, в больнице полежать еще придется.
А первой, кого он ждал, была Лариса. Она прилетела в Москву одна, Сергей остался в Европе. Опять какие-то проблемы, из которых он в последнее время не вылезал. Лариса пыталась что-то объяснить отцу по телефону, но Павел Лукич не стал вникать. Не приедет – и ладно. Ждал он и Светлану. С женихом. На этот раз внучка была настроена решительно. Сказала – все, завершилась вольная жизнь. Да и пора бы в тридцать четыре года-то. Почему-то приезжать они собирались раздельно. Странно, поскольку все заграничные рейсы приземлялись в Москве.
Причина выяснилась, когда Лариса позвонила в дверь и ворвалась в родительскую квартиру. Не сразу естественно. Сначала она обняла и расцеловала отца, оставив на щеках следы лиловой помады. Впрочем, сама же их и стерла. Потом вручила пакет с подарками. Там была какая-то яркая куртка, не менее яркий свитер. Павел Лукич поблагодарил сдержанно.
Лариса и сама немного смущена была:
- Понимаю, что на юбилей скромно, но эта одежда спортивная, с новыми технологиями.
Ларисе уже прилично перевалило за пятьдесят, но форму она держала хорошую. Стройная фигурка, модная стрижка. Одета ярко, на лице, под стать одежде, такой же яркий макияж. Только глаза усталые и над губами злые складки.
- Давай, папа, готовиться. Я так понимаю, что будет фуршет. Соответственно, нужны бутерброды, спиртное разное. Вадим сказал, что он все завез.
- На кухне все. Иди и смотри, - Павел Лукич неопределенно махнул рукой.
- Пойдем и ты со мной. Хоть поговорим. Не так часто видимся, - отреагировала дочь и взглянула на часы, - Времени немного есть.
Лариса была с дороги, но даже переодеваться не стала. Только надела цветастый фартук, еще мамин. Сноровисто доставала из холодильника сыр, масло, рыбу, колбасу, икру.
- Давай поговорим, - согласился Павел Лукич.- О чем?
- Как ты живешь? Как себя чувствуешь? Какое настроение?
- Ты и сама все знаешь. Общаемся же, хоть и по телефону. Настроение терпимое – бывает и хуже. Чувствую? Чувствую себя – это уже хорошо.
- Ну, вот шутишь, это и, правда, значит, что все неплохо, - сказала Лариса, - Как подружки твои? Перестали доставать?
- Ты о чем? Они ко мне относятся хорошо, помогают. Не понимаю твою иронию злую.
- Мне кажется, что они непросто так возле тебя вьются.
- А как? Кому нужен восьмидесятилетний дед не просто так? Или полагаешь, что хотят отравить меня и квартиру забрать? Так, отравили бы уже. Если б хотели. А хоть бы и так. Тебе что ли квартира нужна эта?
- Ну, не знаю. Я о тебе думаю, - Лариса поджала губы, но справилась с подступившим раздражением, - Давай сменим тему.
- Сменим, - кивнул Павел Лукич, - Только ты имей в виду, что и Клавдия Семеновна и Ольга Петровна придут. Хотя и попозже, после официальной, так сказать, части. Смирись. Но ты лучше скажи, как Света-то? А то она в последнее время уклончива стала. Правда, замуж собралась?
- Правда. А еще она беременна. На пятом месяце уже.
- Так это ж здорово. Прадедом, наконец, стану. А ты что-то без восторга? Зять что ли не нравится?
- Угадал.
- Бандит, какой что ли?
- Наоборот. Сотрудник спецслужб.
- И что плохого?
- Правильный слишком и со шлейфом за спиной. Но это ладно – ей жить. Но еще и невыездной.
- Не знаю, - Павел Лукич недовольно пожал плечами, - И, правда, ей жить. Так что, не лезь.
- Я и не лезу.
Разговор прервал приход Вадима. Он поздравил отца, вручил ему подарок, который тот даже и не стал распаковывать.
- Спасибо, спасибо, - сказал он, - Складывай, вон в спальню хотя бы. Потом разберу.
Вадим улыбнулся недоуменно, но сестра уже спешила обняться с ним.
- Привет, привет, иностранка, - отстранился слегка он, - Выглядишь фантастически, дай хоть рассмотрю тебя.
- Ой, там это несложно, - отмахнулась Лариса, - Только они не очень к этому стремятся. А нам на Родине фасон держать нужно.
- Как муж? – спросил Вадим.
- Бизнес один у него на уме, так что я замужем за его бизнесом, - засмеялась сестра, - Да, нормально все. Уже сколько лет женаты. Отношения стабильные.
И опять им не дали договорить. Теперь приехали вдова Игоря Ирина и дочь Настя. Она училась в Москве, жила у Светы, занималась спортом, вытянулась и стала очень похожа на отца – высокая, худая, с упрямым и горящим взглядом. А еще…Вадиму она чем-то напомнила Светлану двадцать лет назад. Только глаза смотрели серьезнее, не было в них присущей тогда племяннице ребячливости.
Они пошли на кухню, где к тому времени Лариса практически закончила делать бутерброды. Красиво сервированные подносы женщины вынесли в гостиную, поставили на стол. Вадим в кои-то веки критическим и въедливым взглядом смог обсмотреть интерьер. Когда-то мебель здесь говорила об устойчивости и достатке семьи. Сейчас та же румынская стенка и чешская мягкая мебель смотрелась, мягко говоря, скромно. Плазма на столе выглядела одиноким современным атрибутом. Единственное, что уравновешивало, по мнению Вадима, эпохи – это книги, плотно стоявшие в книжном шкафу. Они были и в кабинете главы семьи и в детской, и даже в спальне. Фомины всегда много читали.
Вадим посмотрел на часы. Время неумолимо приближалось к двенадцати. Скоро должны были приехать официальные лица с не менее официальными поздравлениями. Он даже побаивался напомнить об этом отцу, знал его негативное отношение к подобным мероприятиям. Но делать было нечего:
- Отец…
- Да, знаю я,- отреагировал Павел Лукич, даже не дослушав ответа, - Надеюсь, костюм по такой жаре вы меня не заставите напяливать?
- Нет, - сказала Лариса, оглядев его, - Ты вполне прилично выглядишь.
- Ну и на том спасибо.
Официальные гости прибыли одной делегацией. От губернатора был начальник областного управления соцзащиты – серьезная дама средних  лет с томным выражением лица, от мэра – заместитель, веселый мужчина лет сорока. Не столь еще давно он преподавал в университете и Вадим его неплохо знал. Парень он, на его взгляд, был неплохой, только вел себя не в меру весело – подмигнул Вадиму, не сводил глаз с женщин, словно перебирая, кого выбрать. Но это уже была нескромность на взгляд Павла Лукича.
Двоих других они не знали. С девушкой в пионерско-комсомольском одеянии – белый верх, черный низ, все было понятно – служба протокола. Невысокий мужчина в темном костюме с депутатским значком отчаянно потел и платочком вытирал лоб под темными кудряшками.
Гости начали не сразу начальница управления и вице-мэр, видимо, никак не могли определиться с главенством. Наконец-то мужчина уступил и дама начала торжественно:
- Уважаемый Павел Лукич! Все годы своей активной жизни вы служили на благо нашей родной области, родного города! В этот славный день разрешите от имени нашего губернатора, нашего управления, от себя лично, поздравить вас со славной датой, пожелать многих лет жизни…нет, не просто жизни, а активной жизни, и вручить вам наши скромные подарки!
Какое косноязычие,  подумал про себя Вадим, но зато коротко.
Затем слово взял заместитель мэра. Говорил он дольше, зато более гладко. Недаром, бывший вузовский преподаватель – поднаторел за годы лекционной деятельности. Опять благодарность в бархатной обложке, опять какая-то книга. Потом слово взял незнакомый депутат. Он поздравлял Павла Лукича от имени областной думы. Говорил тоже долго, волновался, отчаянно потел. Когда закончилось вручение подарков, и Фомин-старший со страдальческой улыбкой принял очередной букет, Вадим, не выдержав, наклонился к депутату:
- Извините, мы незнакомы. Я Вадим Павлович Лукин, сын юбиляра. А вы кто?
Мужчина взглянул на него со страдальческой миной и ответил совсем неожиданно:
- Мокин я. Младший. Вот послали. Но вы ничего не думайте, мы зла на вас не держим. Все без нас разрешилось.
И он тайком перекрестился.
Вадим был в шоке:
- Извините, вы сын, того Мокина, который погиб… в автомобильной катастрофе?
- Ну да, ну да. Я теперь тоже депутат, ну и директор завода. Вы думаете, легко мне все это?
Он опять сделал страдальческое лицо.
- Что? – спросил Вадим.
- Да все это… .И в думе заседать, и заводом руководить. У меня совсем другие планы были.
- М-да, ну, извините, что спросил.
- Вы только Павлу Лукичу не говорите, хорошо?
- Ну… хорошо. Помню, у вас еще дядя был?
- Скончался. Рак. Уже лет восемь как.
- Извините.
 - Ничего. Все мы смертны, увы….
Тем временем, гостей пригласили к фуршетному столу. Дама из соцзащиты выпила бокал шампанского и решительно отказалась от продолжения. Вице-мэр опрокинул рюмашку коньяка и начал активно общаться с Ларисой и Ириной. Депутат Мокин жался к стенке и ждал, когда все это, наконец, закончится. Того же, очевидно, ждал и виновник торжества. Поэтому, когда дама из соцзашиты взглянула на часы и громко заявила: «что-то представители Совета ветеранов задерживаются», то Павел Лукич вдруг совсем не по-парламентски ответил:
- Да, может, хватит уже представителей? Отметились и ладно.
Вице-мэр громко захохотал, Лариса прыснула в кулак. Дама ошалело взглянула на Фомина и сказала:
- Да-да, спасибо  вам, Павел Лукич, за теплый прием. Давайте фото на память только сделаем.
Бедная девушка из протокола достала из одной из многочисленных сумок фотоаппарат, кое-как собрала присутствующих, поставив в центр недовольного юбиляра и пару раз щелкнула. После чего гости поскорее откланялись. Не хотел уходить, похоже, только вице-мэр. Он долго жал руку Фомину-старшему, трепал по плечу Вадима, целовал руки дамам.
Наконец, официальные лица покинули дом. Но в дверь снова зазвонили. На этот раз свои. Светлана и ее жених. Внучка, как всегда выглядела прекрасно. И даже явно заметная беременность ее не портила. Скорее, наоборот. О чем Вадим и не преминул ей сказать.
- Это спорт, дядя, - улыбнулась она.
Но более всех интересовал ее жених.
- Александр Соловьев, - представился он.
Высокий статный темноволосый мужчина в голубых джинсах и белой рубашке выглядел под стать Светлане. Издалека его можно было принять за юношу, но вблизи были заметны носогубные складки и еще одна резкая вертикальная на переносице. Да, в темных волосах кое-где искрились серебринки.
Первым делом они поздравили Павла Лукича. Как водится, вручили подарки. Но дед был уже не в духе, с трудом сдерживал себя. Видно, гости официальные умудрились своим визитом подпортить ему настроение. На подарки он и смотреть не стал, но вот Светлане обрадовался. Прижал ее к себе, гладил по спине.
- Ну, хватит уж, дед, - наконец засмеялась она, - Пойдем в дом, за стол присядем.
Застолье было скромным. На самом деле фуршетным. Хоть все и присели за стол. Павел Лукич не знал, как к этому относиться: с одной стороны вроде бы и хорошо, что без излишней помпы, с другой – все же нарушение традиции. Не два и не полтора, что называется.
- Кого ждете-то? – поинтересовался Вадим у племянницы.
- А мы специально попросили не говорить, - с улыбкой ответила Света, - Нам все равно какого пола будет счастье. Правда, Саша?
Она теребила за рукав жениха.
Тот с серьезным видом кивнул.
- А свадьба когда? – спросил дед.
- Через две недели роспись, - сказала Светлана, - Только никаких торжеств не будет. Распишемся и все.
Александр опять кивнул. И Павел Лукич перенес свое внимание на него:
- А вы бы, рассказали о себе что ли…. Александр… как по отчеству-то?
- Сергеевич.
- Во, как Пушкина, - Фомин-старший хмыкнул, - Где работаете?
- Служу, - ответил тот, - В одной серьезной структуре. Руководство государства охраняем.
- А звание какое?
- Полковник.
- Ясно, а что за шлейф-то за вами? - продолжил «допрос» Павел Лукич.
- Папа! – укоризненно воскликнула Лариса, - Ну неприлично же.
- А что неприличного-то? – удивился Фомин.
Александр Сергеевич опустил голову, покрутил между пальцами рюмку:
- Был женат. Жена и дочка погибли в автокатастрофе. Три года тому назад. Я, так понимаю, это вас интересует?
 Над столом повисла неловкая пауза. Ее прервала Ирина, вдова Игоря:
- Извините, Павел Лукич, но сегодня ваш юбилей. А мы о вас забыли, можно сказать…
Но юбиляр отмахнулся от нее, выдохнул и сказал:
- Ладно, последний вопрос. Лет-то вам сколько?
- Сорок три, - ответил Александр Сергеевич. 
Фомин-старший задумался. Потом махнул рукой, видно что-то решив для себя:
- Ладно, юбилей так юбилей. Позвоню соседкам, пусть приходят. Они и на стол кое-что принесут, а то фуршетимся, как нерусские. А женщины помогут. Поможете же?
 Ирина с Настей кивнули, Лариса дернула бровями и ничего не ответила. А Павел Лукич отправился к телефону.
Высокая строгая Клавдия Семеновна и располневшая с добродушным лицом Ольга Петровна издавна жили в этом же подъезде. Мужья их - тоже бывшие начальниками, правда, поменьшего, чем Павел Лукич, масштаба, ушли из жизни, а они  жили в своих квартирах с детьми и внуками.
Соседки сразу внесли шум и оживление в скромные семейные посиделки. От домашних кушаний, принесенных ими, запахло вкусно и резко. Они ушли на кухню. С ними ушли и Настя с Ириной, а потом и Светлана, правда периодически возвращавшаяся, чтобы прижаться к жениху, сохранявшему серьезный вид. Лариса пыталась остаться с мужчинами, но отец шуганул ее, и она тоже гордо удалилась на кухню.
Правда, чисто мужским коллектив в зале оставался недолго. Все уже было готово, и через некоторое время большой стол в зале оказался накрыт.   Разговор не слишком клеился, люди собрались довольно разные. Поэтому Вадим решил взять инициативу в свои руки.
- Отец, - сказал он, поднимаясь с рюмкой в руке, - Сегодня мы отмечаем твой юбилей. И я хочу поднять эту рюмку за все хорошее, что ты сделал для нас, за твою большую и нелегкую жизнь, по которой ты всегда шел с честью и достоинством. Не буду говорить долго, просто отмечу еще раз, что ты всегда был для нас примером того, как надо жить, уверенно идя вперед, не склоняя головы. За тебя и за то, чтобы это был далеко не последний юбилей, который мы отмечаем вместе.
Павел Лукич все порывался что-то сказать, но сдерживался. Он негромко поблагодарил Вадима, выпили, застучали вилками.
В этот время в дверь зазвонили.
- Кто там еще? – удивленно поднял брови юбиляр.
- Я открою, - сказала Лариса и быстро вышла из-за стола.
Через десяток секунд она вернулась с невысоким пожилым мужчиной в сером костюме. Его маленькие глазки бегающе смотрели из-под седых колючих бровей.
- Ой, Илья Васильевич, - удивленно сказал Фомин-старший, - Никак поздравить пришел?
Бывший зав общим отделом обкома Захаркин потупился и  смущенно произнес:
- Да. И от себя лично, и от совета ветеранов.
- Ты ж вроде бизнесом занимался, рынком командовал? – спросил Павел Лукич.
- Да ну, какой там бизнес…. Это дело молодых, а я, позанимался немного и сыну все отдал. Сам еще при думе поработал чуток, а сейчас вот, в совете ветеранов. Да, чего это я?   С праздником, с юбилеем, дорогой Павел Лукич. Вручаю тебе почетную грамоту и картину. Она небольшая, но ценная. Наш лучший художник Стариков нарисовал. Ну, и желаю здоровья и долгих лет жизни.
Он подошел и приобнял Фомина, так и не вставшего со стула.
- Ладно, давай, присаживайся к нашему столу, Илья Васильевич, - сказал юбиляр, - Налейте ему.
- Да, язва у меня Пал Лукич. Стараюсь не злоупотреблять.
- Сочку хоть выпей, болезный, - усмехнулся Фомин.
- Это можно, - ответил Захаркин, - Вы извиняйте, я с Мокиным должен был приехать, но немного задержался. Жена прибаливает, в аптеку бегал.
- Это, с каким таким Мокиным? – внезапно напрягся Павел Лукич.
- С депутатом. Он же тебя поздравлять приезжал. От Думы.
- Это не того ли Мокина родственник, что влезал в жизнь моей семьи!!!??? – Фомин побагровел.
- Ну да, сын, если вы о том, тоже депутат, - пробормотал Захаркин.
- Это ж, какую наглость надо иметь….
- Папа, но все не совсем так и этот, молодой, он совсем ни при чем, - имел неосторожность встрять Вадим.
- И ты туда же? Нет бы, честь семьи защитил!!! – Павел Лукич начал совсем выходить из себя.
- Папа, успокойся, - Лариса вскочила с места и подбежала к нему. Засуетились и соседки. Одна из них поднесла Фомину воды, вторая бежала с какими-то таблетками. Лариса зыркнула на них, но ничего не сказала.
Но юбиляр так же, как и возбудился, так же и успокоился:
- Ладно, садитесь все, не суетитесь, живой я. И ты, Петрович, не нервничай. Не молоденький, чай. Сколько тебе?
- Семьдесят шесть.
- Ну вот, и здоровье никуда. И выпить уже не можешь. У меня к тебе претензий нет, тебе сказали, ты и сделал.
Но Захаркин выглядел испуганно:
- Пойду я, пожалуй. Еще раз с юбилеем, Павел Лукич. Ты прав, наше дело нынче маленькое. А тебе здоровья еще раз.
Когда он ушел, за столом воцарилось молчание.
Паузу прервал Павел Лукич. Он встал, тяжело наклонившись вперед и опершись о стол:
- Смотрю я, не очень-то у нас юбилей получается. А все, потому что сказать вам нечего. Тогда  я скажу, тем более что все свои за столом.
Лариса попробовала возразить, но Фомин осадил ее:
- Мне твое высокомерие неинтересно. Проще надо быть. А мне дайте сказать. Я может этого восемьдесят лет ждал. Готовился. Послушайте уж. Так вот, про то, как жил и работал многие годы говорить не буду. Это без отрыва от страны рассматривать вообще смысла не имеет. А о политике сейчас только ленивый не рассуждает. Только не смыслят они в этом ни хрена. Потерял я любимую Галину Платоновну, это да. Только виноваты мы с ней все равно, что работали много, а детям внимания мало уделяли. Образованы, одеты – обуты, накормлены и что в итоге? Игоря в живых нет уже. Больно это. И поделом. 
- Павел Лукич, - тихо сказала Ирина, вдова Игоря, - Разве так можно говорить?
- Подожди. Я не о нем, о себе, в первую очередь. Мне поделом. А вы, присутствующие дети мои? Вот ты, Лариска, старшая. Чем занята всю жизнь. Что ты для семьи сделала? Одну дочь родила, которая до тридцати пяти только о себе думала. За ум взялась? Ну, пора бы. И все равно люблю я тебя, Светка. Но осуждал.
- Извините, Павел Лукич, можно слово? – тихо сказал жених Светланы.
- Потом, Александр, как тебя там – Сергеич? Потом, скажешь. Короче, Лариска, скачешь ты, как блоха, в свои пенсионные годы…
- Папа, -  недовольно встрепенулась Лариса, - При посторонних людях…
- А про эту песню я тебе уже говорил. Эти чудесные женщины для меня сделали больше вас. Вы не краснейте, не краснейте, голубушки.
Соседки и, правда, зарделись.
- А ты всю про какую-то квартиру, про наследство. Все что нажил – мое. Но хором, извините, нет. Не наворовал. А они тоже жильем не обижены, не на улице живут. Хоть и не на Рублевке, и не в Испании вашей. Ну, и ты Вадим. Я, честно, говоря, думал, что вот умный работящий. Ты и, правда, не дурак – профессором стал. Только главного ты в жизни не сделал. Толстого читал? «Мысль семейная»! А у тебя какие мысли. Сын один и где он доподлинно, тебе и неизвестно до конца. То есть не понял ты предназначения своего, а значит – зря живешь. Горько мне это все осознавать. Но против правды не попрешь.
Он устало сел:
- Прения открывать не будем. Только Александру как новичку слово дадим.
Все сидели, притихшие. Растерялся и жених Светланы. Но через секунду встал, держа в руках пустую рюмку.
- Рюмку-то наполни, - кивнул Павел Лукич, - Пусть тост будет. С тостом веселее.
- Да. Пожалуй, - сказал Александр, - Вы знаете, Светлана мне много говорила о том, какая у вас прекрасная семья. И какой у нее прекрасный дед. И сколько он сделал для семьи, и для страны. Так вот, хочу заверить вас, Павел Лукич, что мы все сделаем, чтобы продолжить. И в плане мысли государственной, и в плане мысли семейной. Мы со Светланой. За вас!
После его тоста все как бы немного выдохнули. Но обстановка за столом оставалась напряженной. Опять застучали вилки. И опять обстановку разрядил Павел Лукич:
- В обшем, вы тут веселитесь, отмечайте. А я пойду прилягу. И таблетку выпью. Буду жить по режиму, решил для себя. Чтобы еще лет двадцать прожить. Нет возражений? И, надеюсь, буду способен себя обслужить.
Он отправился в спальню, решительно отказавшись от попыток его проводить.
Через несколько минут отправились к себе соседки. Лариса решительно отказалась от их попыток помочь в уборке стола:
- Мы посидим еще. Так что не надо.
 Засобирались домой Ирина с Настей, о чем-то пощебетав в прихожей со Светланой. У большого стола остались сидеть брат, сестра, да внучка с мужем. Сидели молча, задумавшись. И если молчание Александра еще можно было понять за определенную неловкость человека, впервые оказавшегося в незнакомой компании, то остальные просто не знали, что сказать.
- Ну что, молчим-то, - наконец сказал Вадим, - Может, подведем какие-то итоги?
- Итоги чего? – спросила Лариса, - Вернее, чьи?
  Светлана сидела молча, обхватив руку Александра.
- У меня такое ощущение, что что-то уходит из нашей семьи. Причем, безвозвратно, - сказал Вадим, теребя уголок скатерти.
- Философ, - усмехнулась Лариса.
- Психолог, - поправила ее Светлана.
- Какая разница? Он-то понял, о чем я.
- Понял, - подтвердил Вадим, - И понял, что увидимся мы теперь не так уж скоро. Мне кажется так почему-то.
- Кажется ему, - зло передразнила брата Лариса, - Откуда мы знаем, что теперь будет? Что вообще потом будет?
- А мне кажется…. Извините, за такое слово… Мне кажется, что вы драматизируете. Это нормальный ход вещей, одно поколение уходит, другое приходит. Это нормально. Ненормально только, когда в этот ход вмешиваются трагические непредвиденные обстоятельства, - вмешался в разговор Александр.
- И это было…, к сожалению, - сказал Вадим, - Вам, наверно, Светлана говорила?
- Да, конечно.
- Но я сейчас о будущем. Вот, какие у тебя, Лариса, планы?
- Какие планы? Какие планы у 55-летней женщины? Вернусь в Европы, будем с Серегой век доживать. Деваться мне от него некуда. Слава Богу, не бедствуем. Надеюсь, внуков дождемся.
- Ну, со Светой все понятно. А у вас, Александр Сергеевич?
- Можно просто Александр. Или Саша. У меня служба. Дел громадье. Одно огорчает. Будет Света по Европам внуков бабушке с дедушкой одна возить.
- А ваши родители?
- Умерли. Поздний ребенок я.
- Извините.
- Да, ничего. И давайте на «ты» все же. Вы старше.
- Ерунда. Взаимно принимается, - улыбнулся Вадим, - Но вот о своих планах я хотел сказать. Думал-то давно, но вот решение  принял именно сегодня. Короче, многие мои друзья за океан перебрались. Не просто друзья, а коллеги, единомышленники. Целую научную школу основали. Зовут все время. Не хотел я. В основном, из-за отца. Но… полагаю, все же поеду. Семья меня здесь не держит, это точно папа подметил. Сын уже по Европам катается. И пусть полтинник уже на горизонте – все равно начинаю сначала. Пора решаться. 
Повисла пауза. И в это время в дверь зазвонили.
- Кто бы это мог быть? – удивилась Лариса.
- Да, кто угодно, вспомнил и решил вернуться, - пожал плечами Вадим, встал и пошел открывать дверь.   
 Через несколько секунд он вернулся. Рядом с ним стоял Вячеслав Фомин. В светлом костюме, изрядно поседевший и с широкой улыбкой на лице.
- Ну что, не ждали? – сказал он, - А где юбиляр?
- Славка!!! – закричала Лариса и бросилась к нему. А за ней и Света, на ходу успев объяснить слегка удивленному жениху, что за гость пожаловал.
- Целый генерал! – сказала она, - А это, между прочим, полковник. Знакомьтесь.
- Все это хорошо, - сказал Вячеслав, - Но все же, где юбиляр?
- Ой, Слав, - сказала Лариса, - Он отдыхать пошел, а перед этим высказал все, что о нас думает.
- М-да, - Вячеслав присел на стул, - Тогда подождем, когда отдохнет. А пока наливайте.
- Ты-то откуда? Как дядя Вова?
- Получше, получше. Поэтому я и смог вырваться. На пару-тройку часов. С оказией. Больше и не спрашивайте. Так, мы пьем или не пьем.
Вадим разлил по рюмкам.
- За здоровье юбиляра! - сказал Вячеслав, - А теперь рассказывайте.
Рассказ взяла на себя Лариса, а Светлана изредка вставляла успокаивающие реплики, чуть сбавляя экспрессию материнской речи.
- А еще Вадим тут надумал страну покинуть, - добавила она.
- Вот так номер. И зачем тебе это? – спросил Слава.
Вадим кратко пересказал свои резоны.
- Александр, ты вот помоложе меня, и перспективы может по- другому видишь? – спросил Вячеслав у Светиного жениха.
- Мне кажется, что перспективы у страны хорошие и фундамент крепкий, - ответил он, - Я бы никуда не поехал.
- Не знаю, не знаю, - задумчиво ответил Вячеслав, - С нашей стороны все хорошо и пенсии растут, что для меня немаловажно. Но он психолог и по-своему все видит. С точки зрения души.
- Едины парус и душа, страна и Родина едины, так кажется? – спросил Александр.
- «Гардемарины»? Да немолоды мы уже и гардемариниться смысла нет. Хотя ты и, правда, моложе, наверно, яснее перспективы видишь, а я все о пенсии больше. Но мне и тут хорошо – прикуплю дачку рядом с родительской и буду внуков ждать.
- Не знаю, ребята, я решил для себя. Извините.
- Грустно без тебя будет, - Светлана посмотрела на Вадима, и ему на миг показалось, что в ее глазах блеснули слезы.
- Но, думаю, прощаться со мной не стоит, буду приезжать детей ваших нянчить. В любом случае, счастья вам, ребята.
В это время они услышали, как дверь спальни распахнулась, в коридоре послышались шаги и на пороге гостиной появился Павел Лукич. Он выглядел заспанным и, казалось, не очень понимал, где находится: смотрел на всех сощуренными глазами, как будто видел родственников впервые. Потом пелена начала спадать с его глаз:
- Славка? А ты как здесь?
- Приехал поздравить, дядя Паша.
- Приехал и молодец. Только в восемьдесят лет не очень поздравления радуют. Отец-то как?
- Спасибо, лучше.
Павел Лукич прошел в комнату и сел на диван, прислонясь к подлокотнику. Раньше он часто любил так сидеть.
- Вовка – молодец, он здоровее меня, а я все по кабинетам.
Чувствовалось, что говорить ему еще затруднительно, видно, сказывалось действие лекарства, что он и подтвердил:
- Еле проснулся. Но вы ж тут шумите. И о чем?
- Да, вот Вадим решил в Америку ехать, - вдруг сказала Света, - А мы отговариваем.
- А что его отговаривать? – махнул рукой отец, - Первый решительный поступок за пятьдесят лет. Пусть едет.
Все замолчали, столь неожиданны были эти слова. А Павел Лукич продолжил:
- Только вот я этого никогда не пойму. Может, потом когда-то, но сейчас не пойму. Езжай, а за меня не беспокойся – я еще крепкий, может и, правда, лет двадцать еще проживу. Только, кому это надо, не пойму. А мне твои дела отныне неинтересны.
 Он встал и, слегка пошатываясь, опять ушел в спальню. В комнате повисла тишина.
Вячеславу через час позвонили и он, попрощавшись, ушел. Лариса и Света с Александром переночевали в родительской квартире и уехали на следующий день. Вадим оформил документы и улетел в Америку через месяц. С отцом он виделся еще не раз, но говорили они только на бытовые темы, отъезда не касались вообще. Накануне вылета днем Вадим съездил на могилы матери и брата, позвонил отцу по телефону. Они сухо попрощались. Вечерним поездом Фомин-младший уехал в Москву, а на следующий день вылетел в Нью-Йорк.
Конец первой части.    
Часть  вторая. Дни
День первый
Самолет от Нью-Йорка до Москвы летел больше девяти часов, без пересадок. Вадим не очень любил самолеты, тем более такие длинные перелеты. Сковывало замкнутое пространство. Не было возможности выйти на свежий воздух, подышать. Увидеть что-то отличающееся от кресла впереди, соседа рядом и голубого неба за иллюминатором. Но сейчас эти часы были для него очень кстати. Можно было подумать, поразмышлять о жизни, о том, что в ней уже было и что ждет впереди. Почти семь лет назад он покинул Россию и улетел в Америку. Ему казалось тогда, что это – единственный выход из кризиса, который, как считал Вадим, накрыл его с головой. Внешне он держался очень хорошо. Иногда коллеги, начинавшие спор на пустом месте или разбирающие свои бытовые проблемы, поняв, что были неправы, горячась и нервничая, приводили в пример самообладание и невозмутимость профессора Вадима Павловича Фомина. Но только он один знал, чего стоило ему это самообладание. К пятидесяти годам он имел престижную должность, имя в научном мире, был достаточно благополучен материально, хотя последнее интересовало его меньше всего. Вадиму не нужен был ни загородный дом, ни престижный автомобиль, ни другие атрибуты красивой жизни. Он любил свою работу, но и она перестала приносить ему удовольствие. Вадиму казалось, что за прошедшие годы он ничего не приобрел, более того потерял все, что когда-то имел. У него не было рядом ни семьи, ни близкого человека, с которым он мог поделиться сокровенным. Вадим не курил, не злоупотреблял спиртным. Попытки напиться были, но не приносили ему никакого удовлетворения. Женщины могли дать и давали короткую физиологическую разрядку, но не давали чувства духовной близости. Не было рядом и близких друзей. Впрочем, приятелей в разных сферах оставалось предостаточно, и однажды психолог Вадим обратился с жалобами к такому приятелю – психиатру. 
- Ерунда, - сказал тот, - Кризис среднего возраста. Женись и выбьешь клин клином.
А еще выписал какие-то таблетки. Впрочем, Вадим не стал их пить. Его звали работать в Москву, но столичная суета не привлекала. Вадим считал себя человеком провинциальным, но провинция засасывала, заставляла ходить по кругу, и в один прекрасный момент просто стала вызывать отторжение.
Он научился медитации по своему собственному методу. Это помогало держаться внешне, но внутренний разлад был все сильнее. Вадим сильно переживал то, что отношения с отцом, единственным близким человеком, живущим рядом, становились все суше. Понимал, что возможно виноват в этом отчасти и он, но ничего не мог с этим поделать. А когда отец и сам стал подчеркивать, что прекрасно справляется со всеми бытовыми вопросами, а помощники ему не нужны и возраст не помеха, Вадим окончательно понял, что «яблочко» слишком далеко упало от «яблони» и уже не покатится вспять. Восьмидесятилетие Павла Лукича стало той последней каплей, после которой Вадим и принял окончательно выстраданное, тяжелое, но, на его взгляд, единственно возможное решение. Оно не казалось ему панацеей, но было хотя бы попыткой выхода.
Переезд за океан сначала казался  делом совершенно нереальным, но сомнения отпали, когда он зашел на борт самолета. Лететь, так лететь, решил Вадим окончательно. И отринул сомнения. К тому времени Женя Климов, его друг и ученик, жил в США немногим более трех лет, но уже успел многого добиться: преподавал в университете, вел научную работу, а главное купил в рассрочку дом и увеличил семейство. У дочки Алисы появился братик Александр или Алекс, родившийся уже здесь, в Соединенных Штатах.
Вадима потряс дом Климовых: деревянный, двухэтажный, а главное находившийся в очень красивом месте. Административно он располагался в небольшом городке, но на самом деле ближайших соседей даже не было видно за густыми деревьями. В то же время все было под рукой, добраться до Нью-Йорка или Бостона по прекрасным дорогам можно было максимум за пару часов. Климовы радушно предложили Вадиму пожить у них. В его распоряжении оказалась комната с отдельной ванной на втором этаже. Вадим думал, что задержится здесь ненадолго, но прошли годы, а он так и продолжал жить вместе с радушной четой Климовых и их детьми, более того, практически считался уже членом их семьи. Почти сразу же он стал работать вместе с Евгением в университете, читал лекции, благо английский язык успел хорошо подтянуть за последние месяц-другой. А еще консультировал в качестве психолога бывших наших граждан, живущих теперь в близлежащих больших и малых городах. Это приносило неплохой доход, давало возможность для общения, многие его клиенты стали хорошими знакомыми.
Вадим быстро обзавелся автомобилем – без него здесь никак, благо права и практику успел получить еще на Родине. И теперь его «Хонда Аккорд» бодро бегала по американским магистралям. Жизнь круто поменялась. На смену хандре пришли множество забот, ранее несвойственных жителю полумилионного города в центре России.
Все изменилось. Но вот стал ли он счастливее? На этот вопрос Вадим не мог дать себе однозначного ответа. Он был по-прежнему один, окончательно отдалившись от родных, которые остались в России. Там за эти неполные семь лет он не был ни разу. Четыре года назад зимой на Рождество Вика со Стасом прилетели на несколько дней в Америку, гостили у родственников. Вадима не покидало ощущение, что им (а особенно, Вике) ближе семья Климовых, а не он. Впрочем, что касается бывшей жены, то он и не питал особых иллюзий – столько времени прошло, и они стали практически чужими людьми. А Стас, ставший высоким худощавым подростком с шапкой темных кудрявых волос, был парнем спокойным и рассудительным. Он побывал в итальянской футбольной академии, но уже вернулся в Россию, чтобы закончить образование и попасть в какой-нибудь профессиональный клуб, благо футболистам дома стали платить очень неплохо. Он не уходил от разговоров, но был подчеркнуто равнодушен и неэмоционален. Если Вадим о чем-то спрашивал его, Стас отвечал развернуто и обстоятельно. Но в его взгляде сквозило желание уйти в выделенную ему комнату и играть в приставку. Общение с родственниками он воспринимал только, как дань вежливости.
Вика много разговаривала с Женей и Ольгой, играла с их детьми. Она вышла замуж за очередного продюсера. Из не слишком определенных ответов Вадим понял, что любви особой у нее к нему не было, но при этом она не исключала возможности еще раз родить. Так и случилось через год. Она родила дочку, но снова быстро вернулась на телевидение. Стас играл, то в одной, то в другой российской футбольной команде и по-прежнему считался подающим надежды молодым игроком. Обо всем этом Вадим узнавал от Климовых. Сам он больше с бывшей женой и сыном не встречался. Пару раз звонил Стасу по телефону, но о чем-то серьезном поговорить не получалось.
Общение с остальными родственниками тоже ограничивалось телефоном. Электронную почту больше оставлял для служебных сообщений. Соцсетями практически не пользовался, разве что по рабочей необходимости. Отец разговаривал подчеркнуто сухо, каждый раз обращая внимание на то, что у него все хорошо, сообразно возрасту. Это выражение он употреблял наиболее часто. И еще не  забывал обратить внимание на то, что обслуживает себя сам. В последнее время разговоры эти стали совсем редкими. А вот Света звонила, пожалуй, чаще других родственников, может быть, раз в два или три месяца. Она родила сына Руслана и была полна новых забот. Но интересовалась, как Вадим живет, не женился ли он. Пару раз говорила, что Инга тоже часто бывает в Штатах, но Вадим пропускал или делал вид, что пропускает это мимо ушей. Лариса звонила обычно, когда была в Москве у дочери. Жаловалась на жизнь, мужа, который стал попивать, на нехватку денег. Но однажды у нее вырвалось, что заработанного ими хватит, наверно, на весь оставшийся век. О Славе знал мало, тот завершил службу и осел где-то в Подмосковье возле родителей. Владимир Лукич чувствовал себя плоховато, постоянно прибаливал, но в целом держался.
Вадим нажимал «отбой» на телефоне и пытался забыть о той жизни, окунуться в новую. Пару месяцев назад из-за каких-то технических проблем, пришлось поменять номера телефонов, но Фомин не спешил без особой на то необходимости делиться новыми даже с родствениками. Вероятно, поэтому и сообщение о смерти отца пришло к нему с таким запозданием. А полностью отключиться от прежних проблем и забот ему удавалось с помощью включения защитной реакции. Он либо с головой уходил в работу, либо ехал к женщине.
У Вадима были три постоянные подружки в разных американских городах. Все, впрочем, в пределах пары часов езды на автомобиле. Все из бывших соотечественниц и бывших его пациенток. Одна из них была русской, другая – армянкой, третья – еврейкой. Все они несли за собой шлейф проблем и душевных травм. Вадим помогал им избавиться от них. А они после не хотели избавляться от него. Общение переросло в дружбу, а дружба – в нечто более близкое. Но о создании семьи с кем-то из них Фомин даже не помышлял. Хотя дружбой, если так можно было назвать эти отношения, дорожил. Странно, что мужчин-близких друзей себе здесь он так и не завел. Кроме Климова и Канторовича.
Климов, да и жена его, Ольга, были ближе всех. Они приняли его, как члена семьи и он это очень ценил. Обедали они  по возможности вместе и в это время могли пообщаться на любую тему. Частенько Вадим с Евгением вели в гостиной на первом этаже и настоящие научные дискуссии. Пока их не прерывали шумные климовские дети. Вадим любил наблюдать за ними со стороны, ему нравилась их активность и непосредственность. Но долго играть с ними ему не хватало терпения, и он при первой возможности поднимался к себе наверх.
У Канторовичей было уже трое детей. Впрочем, старшая дочка уже была замужем, вторая готовилась к этому событию. Оставался младший, Яков, ребенок не по годам серьезный и задумчивый. Но у Канторовичей его пугало другое – они жили почти в центре Нью-Йорка, рядом с Центральным парком и шумное это место приводило его в ужас. «Хуже Москвы» - только такое сравнение мог он привести, описывая его.
Первое время в Америке, как только появилась материальная возможность, он немало путешествовал по стране. Побывал во многих интересных местах – от Калифорнии до Флориды. Было, действительно, любопытно узнавать новую природу, культуру, образ жизни. Но со временем стал уставать от длительных переездов и перелетов. Ему хватало и челночных рейсов на привычной «Хонде» по северо-востоку страны. И то после длительных поездок он часами отлеживался с ноутбуком на коленях.
На конференции в Европу Вадим тоже выбирался нечасто, хотя приглашали с завидным постоянством. С большим удовольствием участвовал в конференциях заочных, сетевых. Регулярно выкладывал свои доклады, изучал опыт других. Решение лететь в Россию сейчас тоже далось ему нелегко. Не хотелось менять привычный круг событий. Тем более, что ежедневник был расписан на недели вперед. Но даже, когда он более или менее раскидал неотложные дела, вольно или невольно оттягивал дату вылета.  Но Климовы, особенно Ольга, его не поняли.
- Ты что? – говорила она, - Как ты можешь? Ты не был там столько лет. Это твой долг. Сами Климовы летали в Россию примерно раз в два года. Несколько раз здесь гостили и родители обоих супругов. Приезды были не очень длительными, но в это время Вадим старался почаще быть вне дома, давая одной или двум подружкам надежду, что может когда-то  переедет к одной из них навсегда. Но этого до сей поры не случилось.
Размышления и воспоминания Вадима прервала стюардесса. Она принесла обед в пластиковых контейнерах. Вадим поел с удовольствием, а потом подумал, что можно было бы и вздремнуть. По нью-йоркскому времени было совсем не поздно, а вот в Москву самолет прилетал по местному времени в полседьмого утра. Все смешается и, когда удастся отдохнуть – совсем непонятно. Он машинально потрогал подбородок. Перед отъездом Фомин сбрил бороду, и теперь это место немного чесалось. После Вадим закрыл глаза, попытался отключиться от всего и под мерный звук турбин задремал.
Ему снилось что-то очень тревожное, будто кто-то нападал на него, теснил к пропасти, а он отбивался, отмахивался руками. Вдруг на руке Вадим почувствовал небольшой ожог и проснулся. Оказалось, что это было уже наяву. Судя по всему, он махнул рукой и выбил из рук соседа стаканчик с кофе. Часть кофе вылилось на мужчину, но брызги достались и запястью Вадима. Сосед выглядел немножко обескураженным, улыбался смущенно:
- Ой, извините, я, кажется, вас облил.
Вадим выходил уже из сонного состояния:
- Да, похоже, это я должен извиняться. Руками размахался.
- Ничего, - улыбнулся сосед, - Во сне и не такое бывает. Я вообще стараюсь в самолете не спать – храплю, кручусь. Лучше уж кофе выпить.
Вадим взглянул на него повнимательнее. При посадке он вообще никого не рассматривал. Мужчина лет сорока пяти, круглое улыбчивое лицо с живыми глазами, голова то ли лысая, то ли бритая. Хороший костюм, немного подпорченный остатками кофе.
Между тем, стюардесса уже принесла салфетки и осторожно промакивала пятна на его рукаве. 
- Извините еще раз, - сказал Вадим, - Неловко получилось. Хоть и во сне.
- Ерунда, - ответил сосед, - Забудьте, - и протянул руку: - Кустарев Константин Георгиевич, дизайнер.
 - Фомин Вадим Павлович, психолог, - Вадим пожал протянутую руку.
- В Америке по делам были?
- Нет. Живу там. А в Россию, скорее, по делам.
- А я на выставке был. Приходится следить за тенденциями. У меня дизайнерская студия в Москве, - пояснил Кустарев.
- Наверно, интересная работа?
- Думаю, у вас интереснее.
- Не знаю. Мне иногда кажется, что любая сфера интереснее нашей. По крайней мере, она выходит за пределы области человеческого мозга и подразумевает широкое общения.
- Не без этого. Занимаюсь дизайном, но людям, далеким от этой сферы, даже трудно представить, с кем только мне не приходится по этому поводу общаться.
- И я не представляю, - честно ответил Вадим.
- Всякие звезды покупают квартиры, дома и им обязательно хочется сделать их необычными, не такими, как у других. А мы достаточно известны, мои девочки даже программу на телевидение ведут. «Наш дом». Не видели?
- Это ж российское телевидение, как я понимаю. А я уже давно в Америке. Да, честно, говоря, вообще никакое телевидение почти не смотрю, - признался Вадим.
- Понимаю. А мы вынуждены и смотреть и в передачах участвовать. С одной стороны, отличная реклама, с другой – очень многие капризули потянулись к нам. Модными хотят быть.
- Ну, а я далек от этого. Никогда над интерьером жилища не задумывался. Жил, да и живу, как придется, - признался Вадим.
- Это вы зря, - засмеялся Кустарев, - Жизнь в хорошем интерьере заставляет человека ему соответствовать. Расти, возвышаться.
- А вы психолог, - теперь уже рассмеялся Вадим.
- Приходится. А еще быть экономистом, дипломатом, юристом. Скучаю о тех временах, когда был просто дизайнером, почти художником. Сейчас большой штат, следишь за всеми, постоянное напряжение. Вот за границей только и отдыхаю. А что касается – дизайна, то сейчас я живу в своем доме в Подмосковье и, к счастью, смог, или почти смог, сделать дом своей мечты. Приезжайте в гости – посмотрите, может и вам захочется.
- Спасибо за приглашение, но у меня дела в Ясноборске. Так что, в столице только проездом.
- Дела, как я понимаю, личные? Вряд ли у вас там появился серьезный пациент, вызвавший психолога из Америки.
- Я не психиатр, а психолог, так что, пациенты – это не совсем по моей части. У меня, если я веду частные консультации, скорее, как и у вас,  клиенты. А в остальном вы правы – личные. Умер отец, и меня попросили приехать, чтобы разобраться с некоторыми делами.
- Мои соболезнования.
- Он умер больше месяца назад. И в последнее время, мы очень мало общались, - пояснил Вадим.
- Не смею лезть в ваши личные дела, - сказал Кустарев, - Это совсем не моя ипостась. Могу оказаться бестактным.
- Ничего, - улыбнулся Вадим, - Совершенно на этот счет не волнуйтесь.
Фомин удивлялся сам себе. Обычно, он был несклонен к разговорам с незнакомыми людьми, не связанных с ним ни профессиональными, ни личностными отношениями. Отгораживался от попутчиков ничего не значащими словами. А вот с Кустаревым общаться было неожиданно легко и совсем необременительно.  Вадим вспомнил, как в университете у них преподавал пожилой профессор, учивший по совместительству психологии и курсантов Высшей школы КГБ. Так вот, он рассказывал, что одним из приемов, которым учили тамошних будущих сотрудников, было умение сбить собеседника с толку неожиданным вопросом. Вадим улыбнулся про себя и решил использовать этот прием, правда, в совершенно иных целях. Чтобы выяснить, быть может, что-то новое для себя.
- Константин Георгиевич, я поймал себя на мысли, что мне с вами неожиданно легко разговаривать. Не скажете, почему?
Собеседник, кажется, совсем не удивился вопросу:
- Думаю, что скажу. Я просто человек такой – легко схожусь с людьми, со мной приятно общаться. Стараюсь быть максимально открытым.
- И как вас с этой открытостью живется? Не ловят вас на ней? У вас бизнес все же.
- Ну, вы не путайте открытость с глупостью. Я же вижу, с кем можно быть откровенным, а с кем – нет. Вот вы, например, мне совсем не конкурент, а просто приятный человек.
- А вы, и правда,  психолог, - заметил Вадим, и они оба рассмеялись.
Так за разговорами незаметно прошла оставшаяся часть полета. В Москве Кустарев предложил подвезти Вадима, и Фомин легко согласился. Малиновый, спортивного типа «Ауди» ждал дизайнера на стоянке.
- Вот есть еще один приятный момент, - сказал Кустарев, когда они тронулись с места, - Похвастаюсь машиной. Люблю спортивные автомобили. Скорость – моя страсть. Еше одна. Жаль, что в Москве особо не разгонишься. И с семьей стараюсь на этом автомобильчике не гонять. Боятся.
- Семья-то большая? - поинтересовался Вадим.
- Ой, большая и запутанная. Прелестная жена и прелестная дочка. А кроме этого, бывшая жена и двое детей от первого брака. Студенты. Вот тут отношения сложные. Особенно с женой. Она до сих пор не может смириться с тем, что она бывшая.
- Сочувствую.
- В общем, везде участвую, всем помогаю, всех спасаю. Но это пустяки. Главное – нескучно жить Вы согласны?
- Наверно, - Вадим окончательно развеселился и даже забыл о цели своего приезда в Россию.
Вспомнил он о ней только на вокзале. Но перед этим Кустарев вручил ему визитку, дописал от руки на обратной стороне еще какие-то телефоны и твердо потребовал пообещать, что как только Вадим окажется в столице, он обязательно приедет к нему в гости.
- Хоть, посмотрите, что такое дизайн интерьеров, - сказал Кустарев, пожимая на прощание руку.
Фомин, оказавшись на вокзале, пожалел, что не купил билет по интернету. Не мог рассчитать прилет с учетом времени, которое потребуется на то, чтобы добраться до вокзала и плюнул на эту затею. По залу ожидания, примыкавшему к кассовому залу, болтались какие-то неопрятные люди. Многие из них, несмотря на довольно раннее время, были уже навеселе. Полицейских здесь было тоже достаточно, но они взирали на все это движение весьма индифферентно.  Хотя само здание было внутри отремонтировано и в вокзальный интерьер прекрасно вплелись современные нотки, которые раньше отсутствовали.
Билетов на дневной поезд было в достатке, и Вадим спокойно приобрел билет в купейный вагон.
Прекрасно,  подумал он,  Надеюсь, высплюсь. Тем более, что разница в часовых поясах начала давать о себе знать, и часа-другого самолетной дремоты было явно недостаточно. Он даже успел перекусить в вокзальной кафешке, прежде чем объявили посадку на его поезд. По дороге сомнительные лица дважды попросили у Вадима материальную помощь, выцепляя, вероятно, натренированными взглядами его недешевую и некую ненашенскую одежду. Хотя сам Фомин считал, что одет он был более чем демократично – в синие джинсы, синий свитер и также в синюю куртку с небольшой университетской эмблемой. Но все равно для вокзальных аборигенов веяло от него чем-то нездешним – это он чуял внутренне.
И все же до поезда Вадим добрался без приключений. Немолодая улыбчивая проводница стояла у серебряного состава и проверяла документы, что также не было для него проблемой: в Штатах у Вадима был вид на жительство, а гражданство оставалось вполне российским. 
Вагон тоже был довольно приличным, чистеньким. Вадим сразу решил поспать – и белье ему выдали в запечатанном пакете: белоснежное, хрустящее. Людей в вагоне было немного. Что по здравому размышлению понятно: апрель, время отпусков и разъездов еще не наступило. К тому же поезд дневной. Из Москвы утром, в Ясноборск – после обеда. Ночной, куда удобнее.
Вадим успел подумать, что поедет в купе в одиночестве, но нет. Улыбаясь, зашел высокий мужчина в хорошем темном плаще, из выреза которого виднелась белая сорочка и галстук. «Вполне себе американец», - улыбнулся про себя Фомин.
- Добрый день, - сказал попутчик, - Надеюсь, не помешаю?
- Нет, конечно, - ответил Вадим, - Купе на четверых, а мы всего вдвоем.
- Похоже. Отправление уже через минуту.
И точно поезд тронулся почти сразу.
- Козьмин Максим Сергеевич, - протянул руку попутчик.
- Фомин Вадим Павлович.
Козьмин посмотрел на него внимательно и вдруг сказал:
- А я вас знаю.
Вадим поднял глаза. Мужчина лет на десять-двенадцать моложе него. Высокий лоб, темные вьющиеся волосы, крупный нос с горбинкой. Память ничего не подсказала:
- Извините, не припоминаю.
- А вы у нас общую психологию вели. На втором курсе. Я на физмате учился, педагогическая специализация. Год девяностый кажется.
Да, Вадим вспомнил, что был в его вузовской карьере такой момент, когда ему приходилось вести психологию на непрофильных факультетах. У тех же педагогов, например.
- Было такое, - сказал он, - Вас не помню, извините.
- Ничего страшного, - засмеялся Козьмин, - Поток был человек семьдесят пять, потом девчонки симпатичные были. А я что? Один из многих.
- Ну да, - улыбнулся Вадим, - И я молодым был. Наверно, больше на девчонок смотрел.
- Но лекции у вас интересные были.
- Спасибо. А вы по какой стезе пошли? По физической? Или по математической?
- По экономической, - ответил Козьмин, - Бизнесом занялся. Стройматериалами торгую. Ну и произвожу немного. Время заставило.
- Не жалеете?
- О чем жалеть? Все хорошо. В Ясноборске я не самый бедный человек. К тому же и экономическое образование получил. Все в дело пошло. А вы нынче где? В Москве, наверно?
- Нет. Гораздо дальше. За океаном.
- Ого! Живете там? Постоянно?
- Наверно. Живу, работаю.
- Ну и как там? Постоянно?
- Однозначно не скажешь. Если вам нужно постоянное общение и состояние присутствия в своей привычной среде, то будет трудновато. А я в науке весь и во внутреннем мире, как своем, так и чужом. Мне нормально.
- А ностальгия?
- Если честно, бывает. Во сне чаще всего. И березки снятся, и друзья из детства. Хотя, что касается природы, то там, где я живу, она не очень-то отличается от российской.
Вадим заметил, что ему снова легко и интересно разговаривать с незнакомыми (или почти незнакомыми) людьми. Голос Родины? Впрочем, он не стал сильно зацикливаться на своих размышлениях. Захотелось спать.
- Извините, Максим, я бы поспал. Смена поясов, наверно, влияет, спать хочется.
- Конечно, отдыхайте.
Вадим даже не стал особо раздеваться. Стянул свитер, сбросил обувь и растянулся поверх одеяла. Сон пришел почти мгновенно.
Разбудила его уже проводница. Поезд подъезжал к Ясноборску. Вадим посмотрел на часы. Привык все же уже жить по заокеанскому времени. В «родном» Коннектикуте  было раннее утро. Взглянул на себя в зеркало. На одной щеке отпечатались все складки подушки. Как упал, так сразу и отрубило!
Он посмотрел на соседа. Максим что-то искал в ноутбуке, но увидев взгляд Вадима, улыбнулся:
- Неплохо вы поспали. Смотрел и завидовал.
- Что? Проблемы со сном?
- Не то, чтобы прямо проблемы. Просто работаю до двух, до трех ночи. Не высыпаюсь
- Ну, пока молодой, можно. Потом сложнее будет.
- Да, уже чувствую, что молодость уходит. Надо отдыхать, да не получается. Бизнес, мать его так.
- Значит, выбирать надо, - хмыкнул Вадим, - Извини, Максим, я хоть умоюсь, а то вид непрезентабельный.
В туалете он долго плескался в холодной воде, правда, бриться в ней не стал. Седоватая щетина не очень понравилась, но в итоге он решил просто не замечать ее.
А вот и Ясноборск за окном. Фомин смотрел на новые районы за окном, перемежающиеся унылыми весенними рощицами. Он ждал отклика в сердце, но его почему-то не было.
Пассажиры начали выходить в коридор с вещами. Вадим взял свой неизменный рюкзак.
Козьмин протянул ему визитку:
- Возьмите, мало ли что, может, в гости надумаете. Буду рад. А вы надолго, кстати?
- Не знаю, дела, как будут двигаться. А за приглашение спасибо.
На привокзальной площади в ряд стояли таксисты. Первый запросил двести рублей за не очень долгий путь к родительскому дому. Вадим не стал торговаться, хотя обменял утром на вокзале не так много наличных долларов на рубли. Но две сотни… «это ж сколько долларов?» - подумал он. Получалось совсем немного, и он сел в машину.
Свою квартиру Вадим  продал вскоре после отъезда. Никто из родственников на нее не претендовал и цена, которую он запросил за двухкомнатные «хоромы» была, скорее, бросовой, лищь бы сбыть. Покупатели нашлись сразу. Деньги ему вскоре перечислили, и он благополучно положил их в банк, «на черный день». К счастью, тот пока не наступил, и рубли, конвертированные в доллары, ждали своего часа.
Родительский дом встретил Вадима Фомина неласково. На двери стоял кодовый замок. Код совершенно вылетел из памяти. Вадим с трудом вспомнил номер квартиры Клавдии Семеновны, соседки сверху. Нажал кнопку.
- Кто? – ответил старческий бесцветный голос.
- Клавдия Семеновна, здравствуйте! Это Вадим, сын Павла Лукича Фомина. Откройте, пожалуйста.
- Вадим!!!??? Это, правда, ты!!!??? Открываю, открываю…
Замок щелкнул, и Фомин вошел в подъезд. Здесь было чисто, отремонтировано, и уже не пахло едой, а больше казенщиной и чуть неуловимо – краской. Наверно, ремонт свежий совсем, подумал он.
Расчет оказался верным. У Клавдии Семеновны оказались ключи от квартиры Фоминых.Сама женщина сильно сдала. Из высокой и статной она превратилась в сухую сутулую старуху.  Однако живость ума ее не оставила.
- Ох, Вадик, Вадик, где ж ты был? Отец тебя частенько вспоминал. Говорил: приехал бы что ли, хоть поговорили бы, а то словом человеческим не с кем перекинуться
  Вадиму стало неудобно, и он постарался сменить тему:
- Отец болел последнее время? Мне-то он особо на здоровье не жаловался.
Клавдия Семеновна задумалась:
- Да нет, не очень. Все сам, да сам. Особенно никто ему и не нужен был. Сидим, чай пьем, а он мне: иди, мол, к себе, я один посижу. Или посплю, или почитаю. Только последний месяц стал, как бы забываться: что он, где. Иногда и поесть забывал, я ему приносила. А потом как спохватится: мол, дело важное у меня, успеть надо. И прямо расправляется весь! Ты ключи-то бери, посмотри что там, да как. Я никому их не давала. Сама иногда спускалась посмотреть. Только пусто там. А цветы давно еще посохли…
Она горестно махнула рукой.   
Вадим спустился на этаж вниз, открыл дверь. Он разделся, снял обувь, повесил на крючок куртку. В гостиной все оставалось так же, как и раньше. Казалось, что хозяева только вышли на минутку и сейчас вернутся. Не было даже пыли на мебели. Видимо, Клавдия Семеновна достаточно тщательно убирала у соседей. Впрочем, легкий запах затхлости присутствовал. И еще: все было расставлено на свои места, аккуратно разложено. Ни тебе смятого покрывала на диване, ни распахнутой книжки на столе. Если здесь были хозяева, то очень аккуратные. До педантичности. Но Вадим-то знал, что хозяев здесь не было уже больше месяца. Он прошелся по комнатам. Все точно так же, как и было раньше. Кровати застелены, книги на полках за стеклом, плоский телевизор на стене. Вадим провел пальцем по экрану – пыли не было. Убиралась соседка и, правда, на совесть.
Он открыл балкон. В квартиру ворвался прохладный воздух. Уже не топили, но в свитере ему было жарковато, и он с удовольствием глотнул немного холодной свежести. Потом прошел в ванную, из крана плюнуло холодной и ржавой водой, но через секунду струя утихомирилась, и Вадим с удовольствием умылся. Потом по привычке обернулся и увидел на вешалке одно полотенце – белое и чистое. Он растер насухо лицо и руки. Потом вернулся в гостиную. Достал из рюкзака блокнот и нашел номер телефона. Вот он – Розенберг Юрий Ильич. Мобильный, городской.
Вадим поднял трубку городского аппарата – старомодного, с большим светлым корпусом и витым шнуром. Раздался длинный гудок, телефон, как это ни странно, не отключили. Решил позвонить по городскому.
Трубку сняли сразу.
- Юрий Ильич. Здравствуйте. Это Вадим Павлович Фомин. Из Америки. Я приехал. Сейчас в квартире родителей.
- М-да… ну, что ж, хорошо. Подъезжайте ко мне. Сможете? Я сейчас как раз свободен.
- Смогу, конечно. Адрес?
- Красная улица, 14 А. Во дворе. Там увидите табличку. Знаете, где это?
- Примерно. Я скоро.
- Чудненько. Жду.
Улица Красная была совсем недалеко от дома, в котором жили Фомины. Центр тоже. Вернее, тихий центр. Пара кварталов в сторону и начинались двух и трехэтажные дома. Четырнадцатый А примыкал к просто четырнадцатому, но уходил в глубь двора и имел несколько дверей. На одной из них и было написано «Розенберг Юрий Ильич, нотариус, 2-й этаж».
Вадим поднялся на второй этаж, быстро нашел нужную дверь. В приемной сидела девушка с испуганным, как ему показалось, взглядом.
- Добрый день! А мне Юрий Ильич нужен.
- Вы договаривались?
- Да. Я - Фомин.
- Проходите, - она указала на обтрепанную кожаную дверь.
За ней оказался неожиданно современный офис, с хорошей мягкой мебелью, светлыми шкафами, оргтехникой на приставном столике и… бумагами, завалившими стол.
Сам Юрий Ильич оказался невысоким пухлогубым пожилым седовласым мужчиной в светло-коричневом костюме и в галстуке-бабочке. «Нотариус – птица вольная, может себе позволить», улыбнулся про себя Вадим.
- Добрый день, Вадим Павлович, - Розенберг вышел из-за стола и пожал Вадиму руку. Его ладошка оказалась мягкой и пухлой,- Соболезную. Ваш батюшка был очень приятным и культурным человеком.
- Вы были давно с ним знакомы?
- Не очень. Он пригласил меня к себе за пару месяцев до кончины. Но мы несколько раз очень приятно беседовали с ним.
- О чем же?
- Ну, понимаете, нотариус – это нечто среднее между доктором и священником. Я, наверно, не должен раскрывать темы наших разговоров. Это были просто беседы между двумя пожилыми людьми. Хотя о вас он говорил хорошо и жалел, что вы уехали.
- Спасибо.
- Кому? Ему уже все равно. Мне, право слово, не за что. Однако, давайте перейдем к делу.
Он погремел ключами и открыл сейф, хитро замаскированный за обычной дверцей шкафа. Достал оттуда картонную папку, а из нее большой лист бумаги.
- Вот, ознакомьтесь.
Это было, насколько мог понять не слишком любящий юридические тонкости, Вадим. Завещание. Несмотря на то, что внизу его стояли подписи и печать, составлено оно было в вольной форме. Вадим начал читать его, не очень понимая сути. Впрочем, преамбула была короткой, а дальше было написано «…своему сыну Фомину Вадиму Павловичу завещаю квартиру и дачу, которыми он может распоряжаться по собственному разумению». Денежный вклад в банке отец завещал своей внучке Светлане, из которого она должна платить Клавдии Семеновне Волоховой энную сумму за уборку и присмотр квартиры до той поры, пока в ней никто не будет жить.
- А Светлана это читала? – поднял голову Фомин.
- Да, они с матушкой, сестрой вашей, были на похоронах, - кивнул Розенберг.
- Ясно. Это все? – спросил Вадим.
- В том-то и дело, что нет, - Юрий Ильич опять погремел ключами и достал большой плотный синий конверт, запечатанный сургучной печатью, - Но для начала можно ваш паспорт?
Вадим достал документ. Нотариус внимательно осмотрел его, переписал себе какие-то данные, потом вернул паспорт Вадиму.
- А теперь вот, - продолжил он, - Осмотрите пакет, удостоверьтесь, что печать цела, подписи на месте и пакет этот никто не вскрывал.
Вадим внимательно осмотрел его:
- Все цело. Мне его надо вскрыть?
- Думаю, не обязательно здесь. Это лично вам. Только распишитесь, что ознакомились с документами, получили копию завещания и пакет в целости и сохранности.
 Вадим черкнул два раза в книге и поднял глаза на нотариуса:
- Я вам что-то должен.
- Представьте себе, нет. Все оплачено, - как-то грустно сказал тот.
Фомин повертел бумаги:
- Что делать-то с этим?
- С завещанием? У вас есть полгода, чтобы вступить в наследство. Советую не затягивать. Да и ни к чему это вам. Обращайтесь, если что – помогу.
- Спасибо. Тогда я пошел.
- Всего хорошего. Было приятно познакомиться.
- Взаимно. До свидания.
Вадим вышел на улицу. Он растерянно мял в руках пакеты с документами. Даже захватить какую-то сумку ему не пришло в голову. Постоял. Идти куда-либо, кроме родительского дома ему было некуда. И он пошел обратно, благо ключи теперь лежали в кармане. В квартире, раздевшись, он сел на диван и первым делом вскрыл большой плотный конверт. Там лежал лист бумаги и в нем еще один конверт, тоже голубой, тоже плотный, только чуть поменьше. Лист был исписан отцовским почерком. Мелким, с заметным наклоном вправо и с участившимися разрывами между буквами. Вадим начал читать. Было видно, что отец старался писать разборчиво. Удавалось это ему не всегда, но Вадим разбирал мелкую подрагивающую вязь без особого труда.
«Здравствуй, сын! Если ты читаешь эти строки, то меня нет в живых. Грустить по этому поводу не надо, я прожил немалую жизнь. Всегда честно работал, не врал людям. Но, наверно, мало уделял внимания семье. Меньше, чем нужно. Пока была жива наша мама, она держала дом. А потом все пошло не так. И я не смог быть хорошим отцом. Считал, что вы уже большие. Корю себя за это. Ты вырос большим, умным, но не стал настоящим продолжателем рода. Но я все равно ценю тебя и уважаю. Оставляю тебе свою «недвижимость», поступай с ней как хочешь. Но есть еще один момент. В конверте лежат бумаги, которые помогут тебе получить немалые деньги. Так получилось, что они стали принадлежать мне, а я оставил их тебе. Они находятся за границей, но, я думаю, с этим ты разберешься. Не знаю, что ты с ними сделаешь, но это теперь твоя проблема. Скидываю на тебя. Будь счастлив. И если они тебе в этом помогут, то я буду рад. Хотя я всегда знал, что не в деньгах счастье. Прощай. Твой отец».
  Вадим не стал вскрывать второй конверт. В этот момент он просто не знал, что ему с этим делать. Потом он встал и отнес листок вместе с конвертом в кабинет отца, открыл верхний ящик письменного стола. Он был пуст. Вадим положил туда конверт, а листок засунул между книг на полку. Ящик запер на ключ, а ключ положил в бумажник. Застегнул отделение на молнию и вернул бумажник в карман.
Он вернулся в гостиную, и опять сел на диван, откинув голову на спинку. Усилием воли заставил себя успокоиться. Хотелось есть. По привычке он прошел на кухню, но, естественно, никаких продуктов не нашел. Он оделся и вышел на улицу, зашел в первое попавшееся кафе, прямо напротив дома. Заказал самую простую еду из того, что нашел в меню. Поел, выпил стакан чая. Немного посидел, потом расплатился и вышел на улицу. Было уже темно и резко похолодало. Вадим вернулся в квартиру. Ему захотелось спать.  Он даже не смог заставить себя принять душ, просто разделся и лег спать в гостиной, укрывшись снятым с дивана покрывалом. День выдался длинным и тяжелым, и потому сон пришел практически мгновенно.
День второй
 Утром он проснулся очень поздно. Вернее, это было уже и не утро даже, а полдень по московскому времени. Он умылся, побрился, прошел на кухню. В одном из отделений шкафа неожиданно нашел пачку чая и немного сахара-рафинада. Вскипятил воду, заварил крепкий чай. Это немного взбодрило его. Но пока он не очень представлял, что делать дальше. Захотелось с кем-то поговорить, может даже посоветоваться. Каких-то телефонов старых друзей и знакомых, живущих в Ясноборске, у него не было. Зато рядом с телефоном лежала еще старая родительская записная книжка. Пухлая, с торчащими из нее закладками и записками. Вадим открыл ее. Тут были еще телефоны поликлиники, ремонта телевизоров и прачечной. Многие записи просто выцвели. Или телефоны были пятизначными, что уже давно кануло в лету в их областном центре. Некоторые записи, впрочем, были поновее. Одна из них обратила его внимание. «Ирина (Игорь)». Это ж вдова брата – осенило Вадима. Номеров там было записано несколько, и он набрал последний, почти невыцветший. На звонок ответили практически сразу. Вадим, правда, не был уверен, что Ирина его узнает, но  тут он ошибся.
- Ирина?
- Да, я. Это Вадим, брат Игоря Фомина.
В ответе неожиданно прозвучала нескрываемая радость:
- Ой, Вадик!!! Ты откуда?
- Из дома, можно сказать. Приехал вот дела уладить. С наследством. Так, можно сказать.
- Ты в Ясноборске?
- Да.
- Так приезжай в гости.
- Когда?
- Когда хочешь. Я у родителей живу. Они плоховато себя чувствуют. Сюда зашла порядок навести. Приезжай туда лучше, попозже. Я часа через два вернусь. Адрес знаешь?
- Не помню, если честно.
- Запиши. Поселок Пригородный. Улица Лесная, дом 6.
- Запомню. Как Настя?
- Ой! Настя, прекрасно! Она замуж вышла. В Москве живет. Дочку  родила. Муж постарше ее, но человек очень хороший. Приезжай, обязательно расскажу.
- Договорились. Ближе к вечеру.
- Жду.
Вадим повесил трубку и задумался над делами совсем уж бренными. Очень хотелось есть. А время уже подходило к обеденному. Чай помог не слишком.  К тому же надо было помыться. Вадим принял душ, немного походил по квартире голый, пока в одном из ящиков шифоньера не нашел большое банное полотенце. Вытерся, переоделся в чистое белье. А вот джинсы и свитер менять было не на что. Впрочем, он и предполагал, что купит себе что-нибудь здесь для представительских целей. Поэтому снова залез в ту же одежду и вышел на улицу. В банке напротив поменял на рубли две тысячи долларов (специально в Штатах набрал налички) и, пройдя сто метров по улице, зашел в ресторан. На этот раз он уже смотрел на вывески, выбирая себе что-то поприличнее. Этот вроде с виду выглядел вполне солидно.  Но с едой привередничать не стал. Комплексные обеды стоили здесь совсем недорого. Поел, не сказать, чтоб очень вкусно, но вполне терпимо.  Потом зашел в магазин одежды известной марки, купил две сорочки, костюм, галстук и удлиненную куртку. Прошел чуть дальше, нашел обувной магазин, купил еще и туфли. Ценами остался вполне удовлетворен. В салоне мобильной связи приобрел российскую симку, вставил в телефон. Вернувшись домой, Вадим снял свитер и джинсы, переоделся в новое, не решившись, впрочем, повязывать галстук и подошел к зеркалу. Увиденное его также вполне устроило.   
После этого он присел на диван и задумался. А не сходить ли мне на кафедру, - подумал он вдруг. Время приближалось к четырем, но уж Винников должен был быть там точно. Если тот еще заведует, усмехнулся про себя Вадим. И он решительно надел новые туфли. Они были удобные, мягкие (специально выбирал такие), но, как вся новая обувь чуточку напрягали. Вадим даже немного попрыгал в них, потом надел новую куртку и вышел из дома. 
Дорогу до университета он прошагал быстро, но при этом, успевая оглядеться по сторонам. Особых изменений в центре города  не заметил. Может быть, виной тому была ранняя весна и, к примеру, новые деревья или цветники в сквериках были не очень видны. Впрочем, в городе стало почище, появились новые урны и автобусные остановки. На многих магазинах поменялись вывески. Но, несмотря на всю их яркость и зазывность, вспомнить, что было здесь раньше, Вадиму не удавалось. Магазины всегда интересовали его достаточно мало.
В стеклянном окошке в фойе университета на него смотрело незнакомое ранее белесое лицо охранника.
- Кафедра психологии? А вы кто?
- Работал здесь раньше.
- А кем?
- Профессором, - сдерживая улыбку, сказал Вадим.
Охранник недоверчиво скорчил гримасу, но набрал номер.
- Как вас зовут?
- Фомин Вадим Павлович.
- Фомин. Да? Сейчас.
Охранник повесил трубку, черкнул что-то на бумажном квадратике и сунул ему в руку:
- Это разовый пропуск. Сдадите при возвращении. Знаете, куда идти?
- Конечно.
Вадим не спеша поднялся на третий этаж. Столько было связано с этим зданием, но странно: сейчас практически ничего не шелохнулось в его душе. А вот и дверь кафедры. Внутри все было почти такое же, как и прежде. Нет – старые шторы заменили современные жалюзи. В углу под потолком появился кондиционер. Можно было увидеть, что и мониторы компьютеров за рабочими столами были обновлены. Из-за его бывшего стола торчала лысая голова. В комнате она была в единственном экземпляре.
Вадим подошел поближе.
- Добрый день, - сказал он.
Лысая голова оторвалась от монитора. Это был Семен Саввич Винников собственной персоной. Только веселые кудряшки окончательно облетели с его черепа, оставив лысину  почти девственно чистой.
- Фомин? Точно, Фомин, – удивленно произнес он, - Ты откуда?
- Вообще-то из Америки.
- Здорово! И одет-то как. Сразу видно, что американец.
Вадим улыбнулся:
- Одеться нынче и в России – не проблема.
- Ну, не скажи, не скажи.
Сам Винников был в какой-то застиранной кофте, из которой высовывался несвежий воротник белой рубахи.
- Лучше расскажи, Семен Саввич, какие у вас тут новости, - сказал Вадим.
-Тебя сколько не было. Лет шесть-семь? Много чего нового для тебя, наверно.
- Так не томи, - Вадим снял куртку, положил ее на ближайший свободный стол, сам сел рядом, развернув стул к Винникову.
- Ну, начну с того, что ректор сменился. Поповича попросили. Правда, ему все равно какое-то место при администрации дали. Советником он там что ли. Но размах не тот, сам понимаешь.
- А кто вместо?
- Бори Сенюкова сын. Помнишь был главой администрации? Потом он в Москву укатил, с «рыжим» у него там какие-то дела. Понял, о ком я?
Вадим кивнул, хотя понял не очень.
- А сын у него социолог. Лет сорок с небольшим. Так что, молодым везде у нас теперь дорога. И завкафедрой у нас новый теперь, - Винников вздохнул.
 - А тебя куда?
- Куда… Я ж пенсионер. Хорошо хоть преподавать оставили. На твое место вот посадили. А отсюда гражданку в отдельный кабинет.
- Погоди. Какую гражданку?
- Да, Ксюху твою…
- Какую Ксюху?
- Здрасьте… Ксения Аркадьевна теперь. Аспиранткой у тебя была. И не только, насколько я знаю.
Ксения. Вот оно что, - подумал Вадим. Его девушка. Какое-то время ее так и называли. Чудесная, чуть застенчивая девушка с челочкой и привычкой заглядывать в глаза. Впрочем, Вадим помнил, что там, где надо застенчивая девушка могла проявить недюжинную хватку. Они жили вместе несколько месяцев за пару лет до отъезда Вадима. Параллельно вместе писали диссертацию. Она ушла от него, когда Вадим и сам начал чувствовать усталость от этих отношений и некоторое охлаждение. Потом иногда жалел о расставании. Но и это прошло. Впрочем, диссертацию она защитила с его помощью вполне успешно. И ушла не просто так, в никуда,  а найдя себе, как он считал, более выгодную партию.
- Такая молодая, - сказал он, - И заведующая…
- Пассия нового ректора. Так говорят.
- Это ж сколько ей?
- Ну, тебе лучше знать.
- Года тридцать четыре-тридцать пять, я думаю. Она здесь сейчас? – Вадим кивнул в сторону двери в кабинет завкафедрой.
- В здании. Бегает где-то.
И словно в подтверждение его слов дверь в коридор распахнулась. Так и есть. Ксения. В деловом костюме, с той же челочкой, только волосы чуть светлее. И фигурка та же – стройная, легкая. Только взгляд пожестче, и складки у рта чуть наметились. Может из-за них и стал взгляд более жестким.
Вадим обернувшись, смотрел на нее.
 - Здравствуйте, - сказала она и вдруг замерла, - Вадим… Палыч? Откуда?
- Здравствуйте, Ксения Аркадьевна, - сказал он, вставая.
Она, казалось, на секунду растерялась, но быстро взяла себя в руки.
- Не надо так официально. Заходите, пожалуйста. Семен Саввич, не обидитесь, если заберу гостя.
- Нет, что вы, - Винников даже руками замахал.
Вадим улыбнулся ему:
- Увидимся еще.
Встал и пошел за Ксенией. Она пропустила его вперед и плотно прикрыла дверь.   
- Ну, здравствуй, Вадим! Присаживайся.
Она села за стол, освобожденный от завалов времен Винникова, и откинулась в кресле. Вадим не стал подходить к столу, где стояли два гостевых кресла, а устроился в отдельном низком  кресле, спиной к окну.
- Специально так сел, чтобы я лицо не рассмотрела? – засмеялась Ксения, - Только поздно уже. Все, что надо увидела.
- Постарел, да?
- Не кокетничай. Хорошо выглядишь. Как настоящий американец. И в глазах уверенность появилась.
- Это напускное, - Вадим рассмеялся. – Ты вот, искренне говорю, не изменилась. Разве что в лучшую сторону.
- Надо соответствовать, - она хмыкнула, - Иначе в порошок сотрут.
- Но говорят, тебе сам ректор покровительствует.
- Сегодня мне, завтра не мне. Сам-то как?
- Живу, работаю. Все ничего вроде.
- А с личной жизнью?
- Холостякую. Ты об этом?
Ксения не ответила, только задумчиво посмотрела в сторону. Привычку заглядывать в глаза, она, похоже, давно позабросила.
- А я замужем даже побывала, - продолжила она после паузы, - Недолго. Два года. Сына теперь одна воспитываю.
- Что ж так недолго?
- Не получилось. Он, впрочем, неплохой человек. И небедный. Но не получилось. Скажи лучше, к нам надолго?
- Не знаю. Как получится.
- Знаю, что у тебя отец умер. Не был на похоронах? Не получилось?
- Не получилось.
Ксения встала из-за стола и подощла к нему. Вадим смотрел на нее снизу вверх.
- Хочу пригласить тебя к себе в гости. Придещь?
- Честно, не знаю. Дел много. Сейчас к родственникам, например, надо съездить.
- Приходи. Женщинам нельзя отказывать. С сыном познакомлю.
- Сколько ему?
- Пять. Не бойся – не твой, - она усмехнулась.
Потом вернулась к столу, достала белый прямоугольничек, что-то дописала на нем.
- Возьми визитку, там все телефоны мои, - она протянула руку, - И иди, а то расплачусь.
- Слушай, зачем тебе немолодой почти седой мужчина с непонятным местом жительства и родом занятий?
- Опять кокетничаешь? Мне и бомж сойдет. Хотя это не про тебя. Иди же. Или тебе нравится смотреть на женские слезы?
- Не очень.
- Тогда иди. Но помни, что я тебя жду.
Вадим вышел, не оглядываясь. Винникова в помещении уже не было. Фомин оделся и быстрым шагом спустился по лестнице. Приостановился он только на улице. Почему-то стало трудно дышать. «Неужели сентиментальным стал», - подумал он и встряхнул головой. В большом супермаркете он взял разных фруктов и большой торт, купил орхидею в горшочке и засунул все это в огромный пакет.
На улице Вадим быстро поймал такси и устроился со своей поклажей на заднее сиденье. Рабочий день подходил к концу, и то и дело машина останавливалась в пробках. Наконец, большие городские кварталы остались позади и мирно перетекли в частный сектор. Поселок Пригородный, соответственно названию, примыкал вплотную к городу. Вот и небольшой домик, где жили родители Ирины, а частенько и она сама, и Настя, а порой и Игорь. Вадим был здесь всего пару раз, но дом узнал сразу. Обычный трехоконный, он смотрел на улицу, отгороженный от нее палисадником с резным штакетником. Правда, окна были уже пластиковые, и Вадим вспомнил, что помог установить их Игорь в один из своих приездов из Сибири.   
Он позвонил в калитку. Несколько мгновений и заскрежетал засов. Дверь открыла Ирина. Пополнела, покрупнела, раздалась, подумал Вадим. А, впрочем, женщине это даже шло. Ей уже тоже перевалило за пятьдесят, и формы не прежние, но улыбка просто освежала ее лицо.
 А она улыбалась Вадиму. Действительно, обрадовалась непритворно.
- Здравствуй, Вадим! – Ирина уткнулась ему в грудь, - Ты не представляешь, как я тебе рада. Пойдем в дом, а то замерзнешь.
- Боюсь, что ты скорее, - засмеялся Фомин. Ирина была в легком халатике  и тапочках на босу ногу.
- Не успела, ничего не успела, - на ходу замахала руками невестка.
Они вошли в дом. Небольшая прихожая, она же веранда. Вадим разделся, протянул свертки:
- Это вам все.
- Зачем нам столько, - засмеялась Ирина, - Семья небольшая, едим мало. Ну, идем же, идем.
Большая комната была меблирована скромно, но вполне современно. Вадим успел отметить даже некоторые дизайнерские изыски, хоть и не рассмотрел их подробно. В комнату вошли родители Ирины – Дмитрий Ильич и Зоя Ивановна. Родители здорово сдали, но старались держаться, улыбались. Отец сгорбился, опирался на палку.
- Ну, здравствуй, Вадик, - обняла его Зоя Ивановна, а дед степенно пожал руку и сказал:
- Заморский гость у нас. Редкость.
- Да что вы, свои люди, - Вадим как-то даже засмущался.
- Садись, садись, - сказала Ирина, - Разносолов у нас особых нет. Едоки-то так себе, я вообще на диете, а вот чаем с вареньем и блинами попотчуем. Ты меня подожди, я сейчас дожарю немножко, а ты вот с родителями поговори.
- Ну как там, Америка? – степенно, когда все расселись, спросил Дмитрий Ильич.
Вадим как мог, начал рассказывать о жизни за океаном, избегая особых деталей и подробностей. Старики внимательно слушали, не перебивая, иногда кивая.
Но разговор был недолгий. Прибежала Ирина с блюдом блинов. Она переоделась, но выглядела все равно совсем по-домашнему: в брюках и легкой кофточке. Сели пить чай. Родители выпили по чашечке и поспешили откланяться. Вадим с Ириной остались вдвоем. Повисла неловкая пауза, которую прервала Ирина:
- Двери-то у нас на кухню нет, так, занавесочка.  Так что я все, извини, про Америку, слышала.
- Ну, и хорошо, - улыбнулся Вадим, - Секретов нет.
- Сам-то как? Не женился на американке?
- Нет. Да и общаюсь с русскими больше.
- Молодец. Хвалю, - она улыбнулась, - А здесь, как я понимаю, по поводу завещания?
- Да. Вижу, ты в курсе.
- Немножко. И что с квартирой собираешься делать?
- Не знаю. Хочешь, на вас перепишу?
- Нам-то зачем? Нам хватает.
- А Настя?
- А Насте тем более. Я же говорила: она в Москве замуж за хорошего человека вышла. Он хоть и постарше ее, но такой молодец. Знаешь какой,…позитивный, - она подобрала нужное слово и улыбнулась.
 - И кто ж такой?
- Дизайнер. Не просто, а крутой такой. Он даже здесь за день мебель поменял, а что не успел, по- другому расставил. До других комнат тоже б добрался, да старики не дали.
- Они-то как?
- Держатся, молодцы. Только оставить их надолго не могу. Работаю так, на полставки, чтоб совсем навыки не потерять. Денег-то хватает, Настя с Костей помогают.
- С Костей?
- Ну да, Костя это муж ее. Костя Кустарев. Дизайнерское бюро. Не слышал?
- Кустарев? – Вадим откинулся на спинку стула и рассмеялся.
- Что смешного? – Ирина, кажется, даже обиделась немного.
- Летели мы с ним из Америки. В соседних креслах.
Вадим достал бумажник:
- Вон, визитку дал. Очень приятный человек. Подтверждаю
- И, правда, мир тесен. Очень, - Ирина покачала головой.
- Случается же такое. Ну, а ты-то как сама? Личная жизнь есть?
- Нет, никакой, - Ирина мотнула головой, - Был один на работе, но какой-то не такой. Ты знаешь, если честно, я Игоря забыть не могу. Непутевый был, но мы ж с ним и через огонь и через воду…. Он всегда ко мне возвращался. И я себя корю, что тогда не была с ним вместе. Остановила бы.
- Не кори, - твердо сказал Вадим, - Он всегда такой. Как танк. Может не всегда, но после Афгана точно. Никто его остановить не мог.
- Неправда, - она встряхнула волосами, - Со мной он другим был. А вы его не знали.
- Может, - не стал спорить Вадим, - А что Светлана? С Настей дружат?
- Очень, - Ирина опять расцвела, - В гости с детишками ездят друг к другу. Света ей как старшая сестра… даже ближе.
- У нее хорошо все?
- У Светы? Отлично даже.
- А ты сама часто в Москве гостишь?
- Ох… - Ирина опять вздохнула, - Бываю. Но стариков надолго не оставишь. Соседку попрошу посмотреть и дня на три смотаюсь. Не больше. Хотя Костя очень гостеприимен. И дом у него такой… необычный. Уезжать оттуда не хочется.
Из другой комнаты раздался голос.
- Извини, Вадик, родители зовут.
- Конечно, конечно…
Ирина вышла и вернулась через пару минут:
- Ты, извини, мама не очень хорошо себя чувствует. А папа волнуется. Я таблетку дала. Но надо посидеть с ними немножко. Неудобно так получается.
- Понимаю, Ира. Я поеду тогда?
- Может, у нас переночуешь? Комната Настина свободна 
  - Нет. Не хочу вас стеснять. Да и не готов как-то гостевать
- Одному-то тоскливо в квартире не будет?
- Я привык к одиночеству.
- Ну ладно, провожу тебя.
- Ага, только такси вызову.
В прихожей, когда Вадим оделся, она сказала:
- Ты не пропадай только.
- Конечно. Буду давать знать. А насчет квартиры подумайте.
- Счастливо, - только и ответила Ирина, - Рада была тебя увидеть. И верю, что надолго не прощаемся.
У Вадима зазвонил телефон.
- Вот и машина подъехала, - сказал он, - До встречи.
На улице пошел дождь. И пока он успел добежать до такси, голова успела намокнуть.
Вадим сел в машину.
- Добрый вечер. Центр. Народный проспект.
- Добрый, - ответил пожилой водитель, - Погодка что-то подкачала.
- Ничего, - улыбнулся Вадим, - Дождь всегда к добру.
- Разве что летом. В жару, - таксист покачал головой.
Они выехали на трассу. По стеклу лупили водяные капли. Вдали появились огни многоэтажек.
- Как поедем? – спросил водитель, - Напрямик по проспекту или по виадуку через вокзал?
Вадим посмотрел в окно и вдруг подумал, что ночь в пустой и почти нежилой родительской квартире не будем ему в радость.
- Погодите-ка, - сказал он и полез в бумажник. Из пачки визиток достал одну, поднес поближе к окну, куда доходил свет от фонарей.
- Улица Бунина, дом 39. Знаете, где это?
- Знаю, - сказал водитель, - Значит, прямо едем.
Вадим достал мобильник и, сверяя цифры под тусклым светом, набрал номер, дождался ответа и произнес:
- Ксения, твое приглашение еще в силе? Тогда я скоро буду.
Машина остановилась в новом районе. Вадим здесь никогда толком и не был. Помнил, что проезжал когда-то, но тогда дома здесь только начинали строиться. Сейчас их стройный ряд возвышался по обеим сторонам улицы.
- Россия строится, - подмигнул он водителю, когда расплачивался.
- Что? – не понял тот.
- Ничего. Удачного вечера.
Опять дождь, подумал Вадим, выходя из машины. Кажется, когда-то это в его жизни уже было. Но когда и где именно, он не вспомнил. Да и не особо старался вспомнить. Он зашел в магазин, который располагался прямо в доме. Купил бутылку чилийского вина и цветочек в горшочке. Потом вспомнил, что у Ксении есть сын, поозирался в игрущечном отделе, выбрал полицейскую машину. Обошел дом, нырнул под козырек домофона и нажал кнопку. Ксения жила на предпоследнем этаже, подъезд и лифт были чистыми. Даже пахло приятным лавандовым запахом. Видно, на освежителе воздуха здесь не экономили.
Дверь уже была приоткрыта. Вадим быстро нырнул в щелочку, не дожидаясь, пока она полностью распахнется. Ксения стояла напротив в светлом домашнем платье, открывавшем ее стройные ноги.
- Ну, привет, - сказала она, - Честно говоря, не была уверена, что ты приедешь.
- Привет. Захотелось тепла, - не стал врать он.
- А я думала, хотя бы скажешь, что соскучился.
- Скажу. Немного только освоюсь. А то я стесняюсь еше.
Она засмеялась:
- Взрослый такой мальчик и все стесняешься. Впрочем, ты всегда был таким. Раздевайся, проходи. Что мы в коридоре-то?
- А сын где? – спросил Вадим, пройдя в комнату, - Я ему машинку принес. А тебе цветы.
- Спасибо, сын у подружки. В соседнем подъезде. Смотрю, ты еще и бутылочку принес. Давай ее сюда. И цветок тоже. Это ж мне?
- Конечно, - Вадим опять засмущался.
- Устраивайся поудобнее, - она подкатила к дивану маленький столик, - И давай твою бутылку, открою.
- Может я? Я – мужчина все же.
- Ничего, - Ксения махнула рукой, - Живу одна, все умею.
- Ну, расскажи, как живешь? Что в жизни произошло? – спросил Вадим, когда они уселись на диване с фужерами в руках.
- Давай, сначала выпьем, за встречу, не возражаешь? – спросила Ксения.
- Давай. За встречу.
Они выпили. Он – залпом, будто забыл, как пить вино. Она отпила и повертела ножку фужера. Потом тоже поставила на стол:
- Почти не пью. Как-то не с кем, да и не хочется. К тому же голова должна быть ясная. А про жизнь? Вышла замуж. Почти за олигарха. Он  мужик неплохой, деловой, практичный. Сам деньги заработал. Голова хорошо варит. Но скучный. После тебя уж точно. Разговоры на умные темы не получаются. Расстались. По моей инициативе. Он нам помогает, не буду врать. С сыном видится.  Вот квартиру купил. Но я неисправима. Люблю только умных мужчин.
Она грустно усмехнулась:
- Ну, а ты как? Все хорошо?
- Нормально, наверно. Работаю, не нуждаюсь. Живу у Климовых, приживалкой. Но мне так удобно, если честно. И по работе с Женькой проще общаться. И быт. Деньги Ольге даю только на пропитание.
- Не надоел ты им?
- Не знаю. Не выгоняют. Но я тихий.
- А с личной жизнью?
- Носит непостоянный характер.
- Давай еще выпьем, и я наберусь смелости и скажу тебе кое-что еще… Мне пока не доливай.
- Давай, - Вадим налил себе.   
  - За смелость, - сказала Ксения и допила фужер до конца. Сделала паузу.
- Так вот, - продолжила она, - Я хочу тебе сказать, что все твои проблемы от того, что ты никого не любишь. Даже себя. Хотя к себе относишься чуть бережнее, чем к другим. Но как к сосуду, который тебе ценен в качестве красивой раритетной вещи. Не разбить, не расплескать. Но любви к этому сосуду у тебя нет и быть не может.
- Почему ты считаешь, что я никого не люблю?
- Потому что я давно знаю…знала… тебя. И наблюдала. Я хороший психолог. Кстати, отчасти благодаря тебе. И я вижу тебя хорошо. Лучше других. Просто потому что ты мне небезразличен. И отвечаю за свои слова. Впрочем… - она на секунду задумалась, - Я думаю, ты любил свою маму. На этом, скорее всего, список исчерпан.
- Ты пригласила меня в гости, чтобы сказать это?
- Вовсе нет. Просто стала более смелой и решилась.
- Подожди. А Виктория? Я ее не любил? Всегда считал, что женился по любви. А сын?
- Виктория? Не знаю. Думаю, нет. Влюбленность, искра, которая вспыхнула и погасла. Сын? Часто ли ты о нем думаешь? Вспоминаешь? Только честно.
- А ты? Мое отношение к тебе?
- Ну, эту тему вообще лучше не трогать. Я имею в виду наше прошлое. Ты хорошо ко мне относился, жалел, как маленькую, помогал, защищал. Тебе, в конце концов, нравилось заниматься с молодой тогда еще девушкой сексом. Но любовь это немного не то. Тем более, что и увлеченность у тебя стала проходить.
- Пожди. Так кто из нас тогда кого оставил?
- Будем считать, что тогда это было взаимное решение. Только разница есть. Ты решил сделать это самостоятельно, но не решался на прямой разрыв. А я поняла, что ты остыл ко мне. И сделала шаг. Впрочем, не очень резкий. Ведь ты был нужен мне, как наставник, старший товарищ, скажем так. И все равно потом жалела от своего решения.
Вадим задумался. Потом сказал:
- Ты знаешь, мне не очень приятно то, что ты говоришь. Но я знаю, что ты мне можешь на это ответить.
- Что?
- Что правда всегда неприятна.
Ксения рассмеялась, а Вадим продолжил:
- Поэтому я хочу сменить тему и все же услышать ответ на свой вопрос.
- Какой?
- Зачем ты меня пригласила к себе?
- Переспать с тобой, - просто ответила она, - А потом поговорить.
- Мы вроде бы начали с разговора.
- Нет, это была прелюдия, - рассмеялась она, - Иди ко мне.
- Я здесь.
- Нет, ближе, - и она сама потянулась к нему.
День третий
Утром Вадим проснулся от солнечных лучей, пробивавшихся через светлые занавески и от ощущения, что на него кто-то смотрит.
Ксения сидела в кровати, оперевшись спиной о подушку и действительно внимательно разглядывала его.
- Привет, - сказал Вадим, - Я не слишком загостился?
- Нет, - засмеялась она, - Разглядываю тебя.
- И что видишь?
- Неплохо выглядищь. Только паутинки у глаз. А тело вообще молодое.
- Льстишь?
- Нет. Ничего, кроме правды.
- Ты вчера вроде бы хотела поговорить?
- Хотела.
- Не передумала?
- Нет.
- Тогда говори, я буду слушать.
- Вадим… - она сделала паузу, будто собираясь с мыслями. – А давай поженимся.
- Ты это серьезно?
- Да. Я буду тебе хорошей женой.
- Так…. А зачем я тебе нужен?
- Ты только не думай, что из меркантильных соображений. Америка, и все такое прочее… Ты понял меня? Этого нет. Я – женщина самодостаточная и паровозы с континента на континент мне не требуются. Об этом я сейчас в последнюю очередь думаю.
- Я не об этом. Мне уже 57 лет, у меня нет там ничего, а возвращаться сюда я не хочу. И вообще не заглядываю вперед. А ты молодая, красивая, энергичная. У тебя все впереди. И вообще вчера ты сказала, что я никого не люблю. Как со мной жить?
- Мне с тобой хорошо. Как ни с кем другим, - негромко ответила она, - И я, наверно, дура, но в мужчинах мне нужен ум. Не прикладной ум, чтоб деньги считать, а вот такой, как у тебя, чтоб на любую тему можно было говорить. А что не любишь никого, так это совсем не значит, что ты плохой человек. Здесь есть и обратная сторона – ты и на подлость не способен. Тебе это претит – я знаю. И меня не предашь. Даже, если надоем. Тем более, что  с годами, думаю, мы становимся умнее и учимся такие проблемки обходить.
- М- да…. Задачку задала, - Вадим задумался, - А вот говорят, почему мужчины не любят умных женщин?
- Ты тоже не любишь?
- Пожалуй, я – исключение.
- Это хорошо. Но я не назвала главную причину, почему хочу выйти за тебя замуж, при этом опять же совсем не меркантильную. Более того, на материальную часть, поверь, мне вообще наплевать.
- Так, назови.
- Дело в том, Вадим, что я тебя люблю.
Вадим молчал. Он смотрел на женщину, которая лежала рядом с ним и, которая, конечно, была ему совсем небезразлична. Она уже не была похожа на ту встрепанную девочку, искавшую у него помощи и защиты. Она знала, чего хотела. Или не знала? Вадим понял, что ничего не понимает в женщинах. Несмотря на профессиональный опыт и сотни умных книжек. В них есть какая-то загадка, которую ему не понять.
Ксения прервала молчание:
- Я понимаю, что тебе трудно ответить мне сейчас. Это потому что ты честен. Кстати, в отличие от многих других мужчин. Между прочим, тоже нечасто встречающееся качество.
- А что бы делали на моем месте другие мужчины?
- Миллион вариантов. От фальшивого «я тоже» в надежде на продолжение сексуальных отношений до попыток объяснить всю сложность своего положения. Ты, впрочем, тоже пытался объяснить свой образ жизни и свое положение, но делал это не фальшиво. Ладно, я даю тебе время подумать. Хочешь, сменим тему.
- Даже не знаю. Я в замешательстве. Хотя…если говорить о, на самом деле, проблемах моего положения, то нет ли у тебя хорошего юриста?
- Уголовное право? Гражданское?
- Скорее, финансовое. Или международное. Впрочем, конечно, гражданское.
- Думаю, найдем. Еще просьбы есть?
- Ты у меня, как добрая фея, - грустно улыбнулся Вадим.
- Пользуйся, пользуйся моей добротой.
- Тогда еще одна просьба.
- Давай.
- Съезди со мной на кладбище.
- Хорошо. Если тебе это надо.
- Понимаешь, мне страшно одному.
- Ты боишься кладбищ?
- Нет. Но я не знаю, что почувствую там и боюсь оказаться в этот момент один.
- Это уже прогресс, - сказала Ксения, глядя ему прямо в глаза, - Я абсолютно серьезно. Ты понял, что есть ситуации, в которых одному бывает очень трудно.
- Я и раньше это понимал.
- Не буду спорить. Давай так, я сейчас съезжу в университет, а после обеда встретимся. Или если хочешь, пообедаем вместе. Часа в два я буду свободна.
- Договорились. Кофе угостишь?
- Даже легким завтраком.
Через полчаса Вадим вышел из квартиры Ксении. За ночь дождь уже успел изрядно намочить тротуары и, хотя сейчас на смену ему пришла мелкая морось, все равно было сыро и неуютно. Вадим остановил проезжающую машину, и водитель легко согласился подбросить его в центр. Добравшись до родительского дома, он опять поднялся этажом выше и позвонил в квартиру Клавдии Семеновны.
- Ой, Вадим, - сказала она, - А тебя разыскивали.
- Кто?
- Светочка, Павла Лукича внучка. Она узнала, что ты здесь и звонила мне. По домашнему ты почему-то не отвечаешь.
- Не было меня дома. Клавдия Семеновна, скажите, будьте добры, где папу похоронили?
- А ты там еще не был!? – она всплеснула руками. – Так там же, где маму и Игорька. Подзахоронили. Слово есть такое. Не очень хорошее.
- Ну, да, конечно. Извините. До свидания, - Он повернулся и пошел по лестнице.
- Ничего, ничего. Бывает. От горя-то, - сказала вслед ему соседка.
Дома, раздевшись, он прошел в отцовский кабинет, достал ключ и открыл ящик письменного стола. Вот и тот самый конверт, к которому он так боялся прикоснуться. Вадим аккуратно вскрыл его. Вверху лежала бумага, в которой было написано по-русски и по-английски, что он, Фомин Вадим Павлович является владельцем ячейки номер… в цюрихском банке. Подпись отца и удостоверяющая ее подпись нотариуса. Печати. В бумаге содержались даже данные его паспорта. Вадим успел удивиться, откуда отец смог их узнать. И еще три небольших конверта. В каждом из них лежали похожие бумаги. Они тоже представляли собой определенного вида доверенность. Один доверял второму, другой – его отцу, отец – ему.   Кроме этого, в каждом из конвертов лежало по маленькой запечатанной полоске бумаги. Вадим посмотрел их на свет. Там были какие-то цифры, причем полоски были пронумерованы – первая, вторая, третья…   
Вадим достал смартфон, зашел в интернет. Путем несложных поисков и размышлений он догадался, что, скорее всего, в запечатанных полосках содержится шифр от ячейки. Впрочем, вопросы оставались. Он снова спрятал конверты в стол. В это время зазвонил городской телефон. В опустевшей квартире его звонок казался странным звуком, голосом, поданным из иных, оставшихся, казалось бы, навечно позади времен. Вадим даже не сразу сообразил, что это такое. Потом прошел в гостиную и поднял трубку.
- Да, - сказал он.
- Привет, дядя Вадик. Совсем ты недружелюбный стал. Приехал и молчит.
- Светка!!!! Привет!!! Я, честное слово, очень рад тебе.
- И что? Сам позвонить не додумался?
- Честно говоря, сразу к нотариусу и он меня огорошил.
- На два дня?
- Ты-то откуда все знаешь?
- Есть агент. Клавдия Семеновна, не мучайся.
- Ясно. Слушай, Свет, мне, честно, не нужны ни дача, ни квартира. Я могу тебе отдать или Ирине.
- Не бери в голову. Смотри: у меня есть все для жизни. Здесь, в Москве. У ириной Насти тоже все в шоколаде. И мы не собираемся возвращаться. И мать Настя перевезет, как только со стариками что-то решится.
- Ну, а мне зачем квартира здесь? 
- Слушай, дядя, я тебе удивляюсь. Продай ее. Хочешь, раздели деньги – себе, мне, Ире, Насте. Стас еще у тебя есть. Не забыл? Но это так для очистки твоей совести. Пользы от этого никакой. Можешь сдавать. Хотя «четыреху» мне кажется в Ясноборске, чтоб сдать, попотеть придется. Зато будет, куда на старости вернуться. Но ты-то ведь возвращаться не хочешь?
- Не знаю. Пока нет.
- Кстати, ностальгия в Америке не гложет?
- Если только по березкам и по молодости.
- Ну, это, извини, не вернешь. Хотя березки можно.
- А ты как?
- Все хорошо у меня. Работаю. Муж тоже. Сын вот в школу скоро пойдет. Хотели второго, да на пятом десятке риск есть. А, с другой стороны, подумать можно. Может мужу к полтиннику подарок сделать, а? – она рассмеялась.
- А родители?
Светлана сделала паузу:
- Материально неплохо. Приезжают иногда. Только больше порознь. Скучно им во Франции, только не признаются.
- Пенсионерствуют?
- Шутишь? Рантье. Слышал? На проценты живут.
- Все хотел тебя спросить: а на карьере мужа родственники заграничные не отразились?
Светлана засмеялась:
- А у кого их нет? Тем более, мы в высшие слои не лезем. Генерала дали и хорошо. Хотя, конечно, было такое, что копаться пытались. Ну и что? Они ж не белоэмигранты.
Светлана опять засмеялась
- Слушай, Свет, тут еще один вопрос есть. Нетелефонный. Тоже с наследством, так сказать, связан. Посоветоваться надо.
- Так, приезжай.
- Приеду. Постараюсь завтра утром.
- Тогда жду. И звякни – встречу.
- Договорились. Кстати, мне тут руку и сердце предложили.
- В смысле?
- Женщина. Говорит, что хочет замуж за меня.
- Боюсь, это осложнит твою жизнь. Но все равно соглашайся. Если есть чувства.
- Не знаю.
- Ты никогда ничего не знаешь. Все.Пока.Жду.
В трубке послышались короткие гудки. Вадим осторожно положил ее на рычаг. Ему в голову пришла мысль, что если в этой жизни ему можно на кого-то положиться, то это именно племянница. А он так редко звонит ей, да что звонит – и думает-то нечасто. А вот сейчас нужно с кем-то посоветоваться, и он почти уверен, что вечером сядет на поезд и поедет в Москву.
Ксения позвонила примерно без двадцати два:
- Кто-то, кажется, приглашал меня пообедать?
- Конечно. Только, извини, не знаю, какое нынче заведение самое шикарное в этом славном городе.
- Да, ты и раньше-то не очень в этом разбирался, - засмеялась она, - Ладно, помогу. В квартале от университета есть кафешка. Называется «Лотос». Очень уютно, тихо и не пафосно. Кстати, оно там давно, хотя раньше была практически забегаловкой.
- Кажется, помню.
- Ну, и отлично. К двум успеешь?
- Да.
- Тогда до встречи.
К кафе они подошли одновременно. Точнее, он подошел, а она вышла из маленькой «Тойоты».
- Ты водишь? – спросил он.
- А как же еще справляться одинокой женщине? А ты?
- Конечно. Это ж Америка.
- Извини, глупость спросила.
- Нет, почему же. Вопрос резонный. Я вообще-то не большой любитель техники. Скорее, по необходимости.
Они зашли в кафе, которое и, правда, оказалось очень уютным и насыщенным зеленью в кадках.
- Ну что, выпивать ты не будешь, поскольку за рулем? – спросил Вадим, перелистывая меню.
- Нет. Тем более, мне же надо отвезти тебя на кладбище. Или ты передумал?
- Нет, - сказал Вадим.
- Но ты, если хочешь, можешь выпить. Для успокоения что ли.
- Не буду.
- Тогда, давай просто пообедаем.
Они уже заканчивали обед, и Ксения не спеша погружала ложечку в десерт, который заказал для нее Вадим.
- Люблю сладкое. Но только иногда, - сказала она и вдруг больно сжала ему руку. Глаза ее смотрели Вадиму за спину. Вадим обернулся.
За ним стоял мужчина в распахнутом черном плаще. Деловой костюм, темная рубашка с галстуком. Ростом с него, только, пожалуй, поплотнее. И помоложе. Высокий лоб, курчавые волосы. Вадиму показалось, что где-то он его уже видел.
- Здравствуй, Ксюша. Увидел твою машину и решил зайти. Не прогонишь?
- Здравствуй, Максим. Я – не одна.
- Познакомишь меня со своим спутником? - он повернулся к Вадиму, - Ого, да мы ж с вами знакомы. Вадим Павлович?
Вадим узнал своего попутчика, с которым они совсем недавно ехали в поезде в Ясноборск.
- Да. Здравствуйте. Максим, кажется? Отчество забыл, - Вадим приподнялся и пожал протянутую руку.
- Не имеет значения. Просто Максим. А вы, оказывается, с Ксюшей знакомы? – он присел на соседний стул, не снимая плаща.
- Да, Максим. Вадим – мой давний друг и учитель, - заметила Ксения.
- Ну, он и мой учитель в какой-то мере тоже. Не знаю, что ты вкладываешь в это понятие, но он когда-то читал у нас лекции, - пояснил он, - А позавчера мы ехали из Москвы в одном купе.
- Очень хорошо, Максим, но, мне кажется, сейчас ты – третий лишний, - сказала Ксения.
- Ты умеешь быть жесткой, я знаю, - ответил Максим, пристально посмотрев на нее.
- Ты хочешь сказать жестокой? Это не всегда правда. Но я расставлю для Вадима все точки. Мы с Максимом были близки, но это в прошлом. Или я не права?
- Да, и кроме всего прочего, ты сказала мне, что я стар для тебя, - сказал Максим, - Извините, - он повернулся к Вадиму, - Ничего личного.
- Это лишь для того, чтобы ты быстрее все понял, - сказала женщина.
- Ксения, я тоже все понимаю, но может Максим захотел просто пообщаться с тобой, - вмешался осторожно Вадим,- а ты сразу прогоняешь его.
- Спасибо, - сказал Максим, - Я сейчас уйду. Но можно вас на пару слов?
Он опять повернулся к Вадиму.
Вадим пожал плечами:
- Хорошо. Извини, я сейчас.
- Только, прошу, без разборок, - сказала Ксения, - Это я на всякий случай. Вы, конечно, люди культурные, но в жизни всякое случается. Идите уж. Вадим, помни, у нас еще дела.
Мужчины вышли в фойе.
- Вы извините, - сказал Максим, - Я не знаю, какие у вас отношения. Но мы с ней жили вместе, а потом она меня выставила. Я все для нее делал. Любые капризы. Я ведь даже с женой развелся. Официально. А она меня, как пацана.
- Сочувствую. Но в жизни такое случается, - сказал Вадим, просто потому что надо было что-то сказать.
- А у вас какие с ней отношения?
- Серьезные, - вдруг ответил Вадим и сам чуть испугался своего ответа.
- Извините. А я вот все надеялся ее вернуть. Глупо. Но люблю ее, очевидно. До свидания. Желаю счастья.
Он внезапно порывисто пожал руку Вадиму и вышел из кафе. Полы его плаща развивались, как оборванные паруса терпящего бедствие корвета.
Вадим вернулся. Ксения ждала его уже стоя:
- Я расплатилась.
- Ты? – удивился Вадим, - Зачем?
- Привыкаю к жизни в Америке, - засмеялась она, - Там ведь дамы платят за себя. Шучу. Деньги были, вот и расплатилась. Чего ждать? Поехали.
В машине она вновь стала серьезной:
- Скрывать не буду. У нас с Максимом были отношения. Больше года. Он хороший парень. И с Иваном, сыном, ладил хорошо. А это немаловажно. Но он скучный, размеренный, считает все, рассчитывает вернее. Я терпела, думала, что привыкну. Не смогла.
- А я не скучный?
- Ты другой. Абсолютно. Нерасчетливый. В душе очень романтичный.
- Это хорошо?
- У любой медали есть две стороны. Мне нравится видеть в тебе положительную. Я. кстати, долго размышляла над этим. Прикидывала, что важней. А потом поняла – сердце. Только, к сожалению, мужчин, все в жизни просчитывающих, стало очень много. Бизнесмены называются.
- А женшин?
- Тоже. Только мне они еще менее интересны. Разве что, на всякий случай, если напасть вздумают.
- Ясно. Тогда еще вопрос. А отец Ивана? Кто он? Точнее, какой?
- Я же тебе уже рассказывала немного. Из тех же. Почти такой же, как Максим. Бизнесмен. Только у Максима иногда проглядывает что-то беззащитное, детское, хоть он и топит его безжалостно. У того нет. Он серьезный и сухой. Хотя в конфетно-букетный период старался показать себя не таким. Просчитывал. Он, кстати, ненамного моложе тебя. Лет примерно на десять, - она опять рассмеялась.
- Мы, кажется, почти приехали, - сказал Вадим.
- Точно. Вон уже ограда.
«Тойота» свернула и проехала несколько десятков метров вдоль каменной ограды старого городского кладбища. Здесь было пустынно и тихо. Только изредка мимо пролетала какая-то машина. У ворот пожилая женщина продавала поштучно гвоздики из ведра.
Вадим купил цветы, и они вошли в ворота.
- Забыла тебе сказать: за то время, что тебя не было, кладбище закрыли, - сказала Ксения.
- В смысле? Мы же зашли.
- Конечно. Просто новых захоронений не делают. Только если подзахоронить, ну и для особо важных персон. А так, новое построили. За городом.
Они шли по центральной аллее между обелисками героев, памятниками городским начальникам и монументами совсем уж непонятным лицам, чьи высеченные из гранита лики говорили о нелегкой жизни страны постперестроечного времени. Место, где были похоронены мать, брат и отец находилось совсем рядом с центральной аллеей, но сзади нее и путь сюда лежал через неширокий проход, густо обсаженный деревьями.
- Вот мы и пришли, - сказал Вадим и взял Ксению за руку.
В детстве он и, правда, боялся кладбищ, избегал посещать их, оббегал погосты дальними дорогами. Со временем страх прошел, но все равно каждый поход сюда был испытанием для его психики. Он не любил смерть, как явление, избегал мыслей и разговоров о ней. Как психолог он считал, что такие мысли мешают человеку реализоваться в жизни и их надо гнать прочь. Но смерть пришла в его семью. И сейчас он остро ощутил то, что никто не вечен в этом мире, а ощущение прочности его очень легко разрушить. Ему было горько, обидно и страшно. Он вдруг показался себе маленьким мальчиком. Глаза покраснели, но Вадим смог сдержать слезы. Внезапно он  вспомнил, как хоронили Игоря, и что тогда Ксения тоже была с ним. Сейчас он почувствовал тепло ее руки и повернулся к ней:
- А ты знаешь, сколько мне осталось жить на земле? – неожиданно спросил он.
Она покачала головой:
- Нет. Этого не знает никто. Я хочу, чтобы ты жил долго и счастливо и избавился от многих своих комплексов.
- У меня есть комплексы? – удивился он.
- Они есть у всех. Но сейчас не стоит об этом, - мягко сказала она.
Вадим кивнул. Подошел к плитам, положил на них цветы. На могиле отца не было памятника, только фанерка с выжженными на ней биографическими данными.
- Надо поставить памятник, - сказал он.
- Говорят, что надо подождать год, грунт может осесть, - ответила Ксения.
Вадим кивнул головой. Они еще постояли немного молча. Потом он тронул ее за руку:
- Пойдем.
Они молча вышли на центральную аллею.
- А ты веришь в жизнь после смерти? – спросил Вадим.
- Не знаю, в каком именно виде, но она продолжается, - ответила она, - Ничто не может уйти в никуда. Жизнь твоих родителей продолжается в тебе, твоем сыне.
Он не стал развивать тему дальше, потому что к горлу снова подступил комок. Так, в нереальной тишине они вышли из ворот и подошли к машине.   
Уже сев в нее, они продолжали молчать, наконец, Ксения решительно тряхнула волосами:
- Будем жить, ладно?
- Конечно, - ответил Вадим, - Ты знаешь, на меня всегда эта обстановка так действует. А тут… тишина и мысли всякие, воспоминания.
- Понимаю тебя, - сказала она и погладила его по руке, - Поехали, ладно?
Машина небыстро тронулась с места.
- Ты хотел поговорить с юристом, - напомнила она, - Пожелание в силе?
- Да, - он энергично кивнул, будто желая окончательно вернуться в действительность.
Ксения достала мобильник и, не отрывая одной руки от руля, начала перебирать кнопки. Они выехали на оживленную дорогу, и тут она все же припарковалась на обочине.
- Так, сейчас, - женщина выбрала номер и дотронулась пальцем до дисплея:
- Александр Васильевич, добрый день, ты сейчас занят? В Питере? Извини.
Она выбрала следующий номер. Абонент был недоступен. Третий звонок.
- Михаил Иванович? Это Ксения Образцова. Помните? Вы сейчас заняты? А вы где? В офисе? Не могли бы нас принять для маленькой консультации? Меня и одного знакомого. Хорошо, сейчас подъедем.
Она нажала отбой и повернулась к Вадиму:
- Не самый приятный тип, но юрист вроде знающий.
Контора оказалась недалеко, ближе к центру. Невысокий худощавый мужчина средних лет в очках в золоченой оправе и хорошем костюме принял их сразу.
 - Михеенко Михаил Иванович, - протянул он Вадиму маленькую ручку с узкими пальцами.
 - Фомин Вадим Павлович. Очень приятно.
- Что у вас за вопрос?
Вадим замялся. Ксения поняла его заминку по-своему:
- Может, я подожду за дверью?
Он взглянул на нее с какой-то обреченностью, а потом произнес решительно:
- Нет. От тебя у меня секретов нет. Короче говоря, мне нужно получить в швейцарском банке некую сумму денег. Я никогда с этим не сталкивался.
- Да, я тоже, - засмеялся Михеенко, обнажая длинные и острые зубы, - А в чем, собственно, проблема?
- Как это сделать?
- Документы у вас в порядке?
- Надеюсь, что да. Доверенность на мое имя, нотариально заверенная.
- А где хранятся деньги?
- В банке, в сейфе. Есть шифр.
- Так, езжайте и получайте.
- А в каком виде можно их получить?
- Можете перевести на счет в другом банке, в любой конвертируемой валюте. Можете даже наличными. Швейцария не препятствует вывозу любой суммы, насколько я знаю.
- То есть проблем быть не должно?
- Так, как вы объясняете, нет. Можете написать в банк, если есть вопросы. А если есть возможность, то лучше появиться там лично.
- Думаю, есть, - сказал Вадим, - Спасибо. Мы вам что-либо должны за консультацию.
- Да, это и не консультация даже. А с Ксении Аркадьевны и ее друзей за такую мелочь я денег не беру.
- Тогда еще раз спасибо и до свидания.
- До свидания, Михаил Иванович. Спасибо, - сказала Ксения.
Они встали и пошли к выходу. Юрист проводил их до двери и церемонно раскланялся.
Сидя в машину, Вадим задумался.
- Блин! - вдруг сказала Ксения, - Вот сейчас ты подумаешь, что я хочу выйти за тебя замуж из-за денег, которые, как оказалось, лежат у тебя на счету в швейцарском банке. А еще раньше ты мог подумать, что я хочу выйти за тебя, чтобы уехать в Америку.
- Не думаю я ничего такого, - через силу ответил Вадим, - Мне эти деньги не нужны. Вернее, не так – я не знаю, что мне с ними делать.
- И много денег? - спросила Ксения, - Впрочем, ты вполне можешь на этот вопрос не отвечать.
- Думаю, что я могу стать долларовым миллионером. Хотя курс швейцарского франка знаю приблизительно.
- Я знаю, что ты бессребреник. Извини, но это так.  Это не хорошо и не плохо, это констатация. И бизнесом никогда не занимался. И, если все это так, то, я представляю, что творится у тебя в голове. И извини за глупый вопрос: но зачем ты всем об этом говоришь?
- Всем? Ты вот знаешь. Этот адвокат в общих чертах. И все.
- Что знают двое, знает и свинья. Ладно. За меня ты можешь быть уверен, а адвокат… может он думает, что тебе достались деньги Ленина. Двенадцать франков. Слышал такую историю?
- Нет.
- А я недавно где-то прочитала. И мой тебе совет: особо не распространяйся на эту тему. Извини, что лезу не в свое дело. Но больше об этом не говорю, если только ты сам не захочешь.
- Думаю, захочу, - ответил Вадим, - Тем более, что посоветоваться мне и, правда, не с кем, а собственная голова пухнет.
- Извини за вопрос, ну, а родственники? Их ты вообще со счетов сбрасываешь? Кто-то может помочь советом?
Вадим задумался. Потом сказал:
- Пожалуй, Светлана.
- Я думаю, тебе полегче будет, если с ней посоветуешься. Только аккуратненько.
- Спасибо.
- Да не за что. Какие еще приказания будут, мой капитан?
- Кто я такой, чтобы тебе приказывать? – улыбнулся Вадим.
- Ну вот, хоть улыбнулся. Тогда другой вопрос: что делать собираешься? В ближайшее время…
- Думаю, поеду в Москву, поговорю со Светкой. Тем более, я обещал ей. Сегодня и поеду. Ты не против?
- Опять же не имею права запретить. Да, не против, конечно. Раньше уедешь-раньше вернешься.
- И ждать меня будешь?
- Обидеть хочешь? – Ксения сузила глаза.
- Нет, естественно.
- Буду ждать. Миллионера вдвойне. Шучу, шучу, - засмеялась она. 
- Тогда довези меня до вокзала. Билет возьму.
Она быстро домчала его до места назначения. Работало несколько кассовых окошек и возле каждого из них были очереди. Вадим простоял, маясь, минут двадцать. Он попросил Ксению подождать ее в машине и сам был не рад, что было не с кем поговорить. Мысли теснились в его голове и от того, что он все равно решил все не до конца, было не по себе. Наконец, он взял билет. Досталось самое крайнее купе, но ему было все равно.
- Взял, - сказал он, вернувшись, - В десять отправление.
- Мой совет – выспись хорошо в поезде. У меня есть неплохое снотворное. Дать?
- Давай.
- И главное – спокойствие.
- Угу.
- А сейчас мне пора за сыном в садик. Подруга отвела, но уж и совесть надо знать. У него все же мама есть. Не хочешь со мной?
Вадим задумался:
- Нет. Я ведь дома почти и не был. Хочу попрощаться.
- Что так грустно? Я ведь начну думать, что ты не собираешься возвращаться в Ясноборск.
- Нет. Я вернусь обязательно. К тебе.
- Спасибо. Это я и хотела услышать. И думаю, ты прав. Тебе нужно поностальгировать перед принятием решения. Это поможет. Ну, а лекарство все же возьми.
Она порылась в сумочке и передала ему облатку. Он засунул ее во внутренний карман пиджака.
- Ладно, поехали, - сказала Ксения, - Довезу тебя до дома, а потом в садик.
- Проводишь?
- А ты хочешь?
- Да, - твердо сказал он, -  Отправление в 22 ровно. Вагон двенадцать.
- Приду.
Маленькая машинка уже вывернула на центральную улицу и тормозила у дома.
- Пока, - сказала Ксения, - Расстаемся ненадолго, но ты вполне можешь меня поцеловать. Она ткнула пальцем себе в щеку.
Вадим неловко чмокнул ее и смущенно улыбнулся:
- Даже это не умею.
- Иди уж. И не драматизируй. До вечера.
Он вышел из машины, и «Тойота» резво стартовала вдаль проспекта.
Дома Вадим включил свет во всех комнатах и медленно обошел квартиру. Все было так же пусто и стерильно. Он открыл дверцу серванта, засунул руку поглубже. Семейные альбомы были на месте. Они пахли сургучом, высохшим клеем и старой бумагой. Он открыл первый и начал медленно просматривать. Это был один из детских альбомов. Маленькая Лариска, потом она же с подружками постарше. Некоторых фотографий не было, видно что-то забрала сестра. А вот и он. Маленький в ванночке. С мамой и папой на прогулке. Вот серьезный с челочкой в фотоателье. А вот они вдвоем с Игорем. И снова он за партой в первом классе. И снова с родителями, Ларисой и Игорем. Сестра совсем взрослая, а они пацаны пацанами. Глаза внезапно увлажнились. Игорь хотел взять какие-то фотографии с собой, долго не мог решиться, а потом аккуратно отклеил именно эту, где они впятером. Убрал все альбомы обратно, твердо пообещав себе вернуться и забрать их. А эту фотографию положил в найденный в отцовском столе файлик, и спрятал в рюкзак. Туда же упаковал все конверты, достал из-за книжек отцовское письмо и пристроил его к фотографии. Еще раз прошелся по квартире, вспоминая то, что было с ней связано. Присел на свою кровать в детскую. Потом вышел в коридор. Передвижения его по дому были хаотичными, он и сам плохо понимал, что водило им. На кухне взял табуретку и полез на антресоли. Спроси Вадима, что он хотел там найти, он бы и сам не ответил. 
Вадим просунул руку. Какие-то коробки. Скорее всего, со старой обувью, которые давно пора бы выкинуть. Он просунул руку дальше. Свернутый пыльный коврик. Вадим потянул его на себя и чихнул от пыли. А ковровый сверток внезапно полетел вниз, попутно сбив пару крайних коробок. Вадим слез с табуретки, развернул коврик и ахнул: в руках у него оказалась шикарная сабля в богато инкрустированных ножнах. Это был подарок второму секретарю обкома КПСС от первого на шестидесятилетие. Вадим вспомнил тот яркий солнечный день и множество подарков, из которых отец был больше всего рад этой сабле. Он аккуратно завернул ее и снова засунул на антресоли, запихнув ее на всякий случай подальше.  Снова прошел по комнатам, присел за стул в отцовском кабинете. На столе стояли часы в форме штурвала. Как мечта о далеком море. Да, просто о чем–то далеком. 
Потом понял, что надо поужинать. Дома, естественно, есть было нечего. Вадим вышел на улицу и опять дошел до ближайшей кафешки. К вечеру она, естественно, превращалась в ресторан. На сцене музыканты расчехляли инструменты, настраивали свои гитары. Заняты были всего пара столиков.
- Просто поесть, - сказал Вадим подошедшему официанту, выбрал в меню самые простые блюда и попросил по возможности побыстрее. Тот понимающе кивнул, и действительно еда была готова быстро и оказалась достаточно вкусной. Столики заполнялись быстро, и Вадим смотрел на лица людей. Были они, в основном, достаточно молодые, хотя попадались и люди среднего возраста. Но даже смутно знакомых лиц не было, и Вадим окончательно решил для себя, что ничего его уже с этим городом не связывает. И тут же поправил себя: а Ксения? Но, будучи предельно честным перед собой, он опять понял, что у него нет окончательного ответа на этот вопрос. Как, впрочем, и на некоторые другие. Он опять занервничал. Расплатился, встал и вышел на улицу. До дома Вадим дошел быстрым шагом. Опять ярко включил свет и по мобильному набрал Светлану.
-Завтра буду в Москве, - коротко сказал он.
  - Встречать?
- Не надо. Доберусь.
- А адрес-то помнишь?
- Нет, - честно ответил он. – Я ж у вас не был ни разу.
- Тогда встречу.
- Может, адрес скажешь? Поезд-то в шесть утра прибывает.
- Не надо. Все равно разбудишь. Вагон какой?
- Двенадцатый. И еще: разговор серьезный есть.
- Еще один?
- Еще один.
- Тогда до встречи.
- До встречи.
Вадим закончил разговор, еще раз прошелся по комнатам, потом проверил рюкзак, выключил свет и закрыл двери. Затем поднялся этажом выше и позвонил.
- Кто? – раздался голос за дверью.
- Это я. Вадим Фомин. Откройте, Клавдия Семеновна.
- Дверь скрипнула, звякнула и отворилась.
- Уезжаешь, что ли? – спросила женщина.
- Да. Но я ненадолго. Возьмите ключи. Скоро вернусь.
- Давай.
- Клавдия Семеновна, и вот еще возьмите, - он протянул ей несколько тысячных бумажек, - Вы же за квартирой смотрите.
- Ой, зачем? У меня пенсия хорошая. Да и отец твой немного оставил, чтоб присматривала. Не бесплатно все это.
- Возьмите, возьмите, - сказал Вадим, сбегая по лестнице, - А я вернусь. Скоро.
До вокзала он решил доехать до маршрутки. Такси брать не захотелось – вроде недалеко, а идти пешком – вечерняя прохлада не располагала. В маршрутке было полно свободных мест, но он стал сзади. Ехала, в основном, молодежь, уткнувшаяся в свои гаджеты, да несколько женщин, судя по разговору, собиравшихся на ночную смену. И он… не знавший, что делать с вкладом в швейцарском банке, а, по большому счету, в пятьдесят семь лет не очень-то понимавший, что делать дальше со своей жизнью.
До отправления поезда оставалось минут пятнадцать, и Вадим решил пока не заходить в вагон. На перроне было прохладно, он ежился, пряча шею в воротник куртки, но упорно вдыхал прохладный воздух. Весна в этом году явно запаздывала.
Ксения появилась не одна. За руку она держала светловолосого большеглазого мальчика в зеленой куртке и такой ж бейсболке.
- Привет, - сказала она.
- Привет, - ответил Вадим.
- Знакомьтесь. Это дядя Вадим, а это мой сын Иван.
- Здравствуйте, - негромко сказал мальчик и протянул руку.
- Привет, - сказал Вадим и осторожно пожал ее. 
Взгляд мальчика поразил его. Чистый, открытый. Неужели и мы были когда-то такими, подумал Вадим.
- Сколько тебе лет? – спросил он Ваню.
- Шесть. А вам?
- Много, - рассмеялся  Вадим, столь неожиданен был вопрос. 
Ксения тоже рассмеялась:
- Ваня, что за вопросы у тебя к взрослому человеку?
- А что? – ответил тот, - Я ведь знаю, сколько тебе лет. Хочу узнать, сколько ему.
- Я тебе потом все расскажу, - сказала она, взяв сына за руку и подняв лицо к Вадиму: - Как ты? Как настроение? Спокоен?
- Относительно, - Вадим пожал плечами.
- Ясно. Сейчас прими таблеточку и выспись, это самое главное. А дальше – соберись и прими решение самостоятельно. Поговори со Светланой, это тебе поможет. Но главное решение принимать только тебе самому. Это всего касается.
- А ты?
- А я приму любое твое решение. Мои мысли ты знаешь. Вот с Иваном даже познакомила. Намерения серьезные, - она улыбнулась, но немного грустно.
- Ты изменилась, - сказал Вадим.
- Я знаю. Причем сильно. Но не думай, что я стала хуже. Я стала решительнее и прямей. Не со всеми. А с теми, кому доверяю. В данном случае, виляние ни к чему хорошему не приводит.
- А считается, что женщины предпочитают обходные пути.
- И это обычно так. Но есть исключения. Только давай сейчас не будем теоретизировать. Найдем еще время. Тем более, что уже пять минут до отправления. Тебе пора заходить.
- Тогда до встречи?
- Ага.
Она обняла его за плечи и как-то неловко ткнулась головой в плечо. Вадим погладил ее волосы и почувствовал, что рука стала мокрой. В свете вокзальных фонарей была видна мелкая морось.
- Пока, Иван, - он протянул мальчику руку.
- До свидания. А вы приедете к нам из Москвы? – спросил он и покосился на маму, может опять вопрос ей не понравится. Но она молчала, а Вадим улыбнулся и ответил:
- Конечно. 
- Пассажиры, заходите в вагоны, - раздался сзади голос проводницы.
- Счастливо, - сказала Ксения, - Запрыгивай уж. И помни, что тебя ждут уже два человека.
- Буду помнить. Это важно, - сказал он и заскочил в вагон. Поезд тронулся буквально через несколько секунд.
Вадим заказал чай, запил им таблетку, которую дала ему Ксения, и проспал до самой Москвы.
День четвертый
Столица встретила холодом и заставила Вадима ежиться еще больше, чем вчерашний Ясноборск. Впрочем, ему удалось выспаться в поезде, и голова, несмотря на шесть часов утра, работала четко. Светлана ждала его у вагона. В голубых джинсах и белой куртке, она и вправду напоминала Снегурочку, о чем Вадим не преминул ей заметить.
- Нет, дядя, шапочки и шубки не хватает. И Деда Мороза рядом. Привет, давно, однако, не виделись.
Они обнялись и Светлана, прижавшись к Вадиму, прошептала:
- Я тебе рада, хоть ты и большой барбос.
- Почему это?
- Потому что бросил нас тут и в гости не приезжаешь. Ладно, поехали уж.
Они вышли на привокзальную площадь и сели в красную «Хонду».
- У меня тоже «Хонда», - сказал Вадим.
- Надо же, - усмехнулась Светлана, - А я думала, что ты и в Америке будешь на автобусах ездить.
- Там это невозможно. Далеко ехать?
- Не очень.
Оказалось, что Светлана с мужем жили по московским меркам почти в центре, неподалеку от Таганки почти на Садовом кольце.
- В театр не ходите? – не удержался от вопроса Вадим, когда они проезжали Таганскую площадь.
- Ходим, - ответила Светлана, - В разные. Но не так часто, как хотелось бы.
- Работа?
- Работа, сын. Но больше у мужа работа.
- Он дома сейчас?
 Светлана взглянула на часы:
- Застанешь. И его и Руслана.
- А ты?
- Что я?
- На работу не едешь?
- Сегодня – нет. Буду тебя развлекать.
Подземный паркинг размещался прямо под домом. Они вышли из машины и поднялись в подъезд. На лифте доехали до седьмого этажа.
Светлана открыла дверь своими ключами и, зайдя в прихожую, громко позвенела ими:
- Все сони проснулись?
- Пока только я, - откликнулся, выходя из кухни в спортивном костюме,  муж Светланы Александр, - Здравствуйте, Вадим Павлович. Рад вас видеть.
- Здравствуйте, Александр, кажется Сергеевич?
- Так точно. Как поэта меня зовут.
- Заканчивайте уж эти китайские церемонии, - махнула Светлана рукой. – На «ты» и по имени. Это приказ.
- Есть, мой командир, - шутя, отдал честь Александр.
За то время, что Вадим не видел его, Александр Сергеевич не очень-то изменился. На лице появились морщинки, а в волосах седые пряди. Но он был в хорошей форме, а улыбка казалась законсервированной. Прямо, как у американцев, удивился про себя Вадим.
  - Вадим, раздевайся и проходи, - скомандовала Светлана.
- Куда проходить-то?
- Куда хочешь. Иди пока в гостиную.
Квартира после уютной родительской, словно застывшей в семидесятых годах прошлого века, показалась Вадиму очень большой и современной. Широкие коридоры, большая комната с панорамным окном. Но особенно любоваться пейзажами ему не пришлось. В дверь позвонили. Улыбчивая женщина средних лет зашла в комнату и поздоровалась с Вадимом.
- Это Анна Сергеевна, наша помощница по хозяйству и немного няня, - представила ее Светлана, - Но сегодня у вас пока работы немного: поднять и собрать Руслана и отвезти его в садик.
Через пару минуту перед лицом Вадима предстал кудрявый заспанный мальчик в полосатой пижамке.
- Не хочу-у-у-у в садик, - ныл он и тер глаза.
 Картина была столь знакомая по многочисленным карикатурным образам в фильмах, что Вадим невольно засмеялся.
- Прекрати ныть и поздоровайся с дядей Вадимом, - строго сказала Светлана, - Впрочем, подозреваю, что, скорее всего, он тебе двоюродный дед.
Руслан из-за любопытства прекратил тереть глаза и перестал ныть:
- Де-е-е-е-д???? – протянул он, - Еще один?
- А где доброе утро?
- Доброе утро.
- Хорошо. Забирайте его Анна Сергеевна, пусть умоется для начала - сказала Светлана и метнулась на кухню.
Оттуда тотчас же появился Александр:
- Вадим, пойдемте же слегка позавтракаем. А то мне уходить скоро. Хоть пообщаемся.
- На «ты» же договаривались, - укоризненно произнес Вадим, поднимаясь с дивана.
- Давай, иди, умывайся, - скомандовала ему Светлана.
- Куда? Там же Руслан?
- Есть еще одна ванная.
- Понятно, - засмеялся Вадим, - У вас всегда такая суета? Или это в честь моего приезда.
- Нормально утро в семье Соловьевых, - ответила Светлана, - Но совсем скоро здесь наступит тишина, и мы сможем спокойно пообщаться. 
Вадим помыл руки и пошел на кухню. Александр сидел и допивал кофе. Вадим обратил внимание на его синий спортивный костюм с гербом России:
- Красивый. И герб яркий.
Соловьев засмеялся:
- Подарю обязательно. К нам надолго?
- Не знаю даже. Как дела.
- Слышал. Лучше расскажи, как в Америке живется. Я-то боюсь туда не скоро попаду.
- Что так?
- Не рекомендуют пока. Так как там?
- Как везде. Люди живут. Кто лучше, кто хуже, - Вадим ответил уклончиво.
- А ты?
- По-всякому. Но я ж ученый. Мне ж тишина нужна.
- Как на кладбище?
- Шуточки, Саша, у тебя, - заметила недовольно появившаяся на кухне Светлана.
- Я ж без злобы, - ответил тот.
- Нормально, - сказал Вадим, - Но, конечно, нет. У меня ж ученики есть, клиенты.
- А по России не скучаешь?
- Бывает, - осторожно ответил Вадим.
 Светлана поставила перед ним блюдо с блинчиками и кофе:
- Извини, что не с пыла, с жару. Разогретые.
- Ерунда, - улыбнулся Вадим, - А Руслан где?
- Он у себя в детской завтракает. А то тесно тут будет.
- Да, не маленькая вроде кухонька, - улыбнулся Вадим.
- Нормально, - сказал Александр, - Нам хватает. Ты извини, мне собираться пора. Труба зовет.
Он встал из-за стола.
Через десяток минут, когда Вадим доел блинчики и допил кофе, в квартире уже наступила тишина. Александр уехал на работу, няня увезла Руслана в садик.
Светлана, наконец, присела напротив Вадима на кухне и критически осмотрела его:
- Как денди лондонский одет…
Вадим скосил глаза на слегка помятый костюм и висящий на расстегнутой на верхнюю пуговицу рубашки галстук:
- Приехал в свитере и джинсах, ну а для визитов прикупил, что в магазине было.
- Нормально, - Светлана махнула рукой, - Вкус у тебя есть. Но все же, я думаю, тебе свободнее будет в какой-нибудь Саниной одежде. Размер-то у вас почти один. Пойдет?
- Вполне.
- А в остальном, ты помойся-побрейся, потом поговорим о тех важных вещах, что ты хотел, и съездим к Насте в гости. Развеемся. Не против.
- Абсолютно.
- Тогда вперед. Халат мужской найдешь в ванной. А я пока шмотки поищу.
Когда, помывшись и побрившись, Вадим в халате вышел из ванной, то Светлана уже ждала его в гостиной. Рядом, на диване лежали джинсы, клетчатая рубашка и голубой свитер.
- Вот, - она показала на одежду, - Переоденешься, когда поедем. Но пока давай поговорим, тем более рановато еще.
Вадим глянул на большие настенные часы, они показывали восемь часов.
- Да, раненько, я сегодня, - улыбнулся он.
- Ничего, и мы не поздно встаем. Привыкшие. Так что там за проблемы? Делись. Надеюсь, они не того плана, что некуда квартиру и дачу деть?
- Представь себе, того.
Вадим сделал паузу.
- Короче отец мне еще кое-что оставил…. Только это между нами.
- Не томи, говори. Я могила с детства.
- Вклад в швейцарском банке.
- Это шутка? Отец какие-то деньги откладывал и он нам с мамой их завещал. Но вклад этот в самом обычном российском банке, практически государственном. И деньги там не слишком большие. Можно сказать, с пенсии отложенные. Ну и во время работы что-то потом добавлял. Когда работал на пенсии. Какая еще Швейцария?
- Короче, это что-то вроде кусочка «золота партии». Они как бы по разным корзинкам их разложили, как я понял. Какой-то кусок через отца и его друзей спрятали. Но так получилось… короче, не воспользовался он ими. Теперь мне оставил.
- Странная история. Если ты не шутишь. Надо с Сашей посоветоваться.
- Не надо. Боюсь, что он скажет, что все надо государству вернуть.
- Хм….Зная тебя, мне кажется, что это ты, скорее, такое сказать можешь. А он? Честно, не знаю. А ты-то сам что думаешь?
- Ничего не думаю. Вернее, думаю, но мысли умные в голову не приходят. Может и, правда, государству отдать?
- Не думаю, что это хорошая идея. И много там денег?
- Полагаю, где-то между миллионом и двумя долларов. Я курс франка плохо знаю.
- Ладно, давай я подумаю, что тебе посоветовать. И может, и правда, кто-то что подсказать сможет. Озадачил ты бедную женскую голову.
- Я не хотел. Так вышло.
- Понимаю…
Света в задумчивости потеребила край дивана:
- Давай пока о чем-то другом. Что там у тебя с личной жизнью?
- Странно все.
- В этом никто не сомневался, - она хмыкнула. 
- Есть женщина. Говорит, что любит меня, что хочет за меня замуж. Еще до известия о швейцарских франках, - Вадим улыбнулся.
- Я ее знаю?
- Да. Но помнишь ли?  Ксения, моя аспирантка.
- Помню. Симпатичная, но испуганная как воробышек.
- Сейчас она совсем не похожа на воробышка. Заведует кафедрой в Ясноборске.
- Ты уверен, что она не хочет на твоем горбу въехать в Америку?
-  На все сто нет…- Вадим задумался, - Недоверчивым стал. Но мне кажется, что она искренна.
- Не знаю, не знаю. Мне кажется, что если б я с ней поговорила, то поняла бы.
- Ты стала таким психологом? – Вадим засмеялся.
- Ну да. И университет мне не понадобился. У меня чуйка на людей. Знаешь, что это такое?
- Догадываюсь.
- Ну, и молодец. Тогда давай собирайся и рванем к Насте. Я ей звоню, а ты одевайся. Сменим темы, получим новые впечатления.  Тогда может и мысль умная придет.
Она вышла, а Вадим примерил одежду Александра. Она оказалась почти впору, может чуть свободновата. Но он всегда любил свободные вещи.
- Прелестно, - сказала Светлана, вернувшись в комнату, - Почти вижу своего мужа. Сейчас дам его куртку и кроссовки. У тебя же сорок третий?
- Да, - кивнул Вадим, - Откуда знаешь?
- Помню. Я хоть и спортсменка, но головой по мячу не била. Кстати, о футболистах. Как там Стас?
- Нормально вроде. Позвоню – узнаю.
- Тоже мне отец! Удивляюсь я тебе!
- Ты же видишь, сколько событий? – развел руками Вадим.
- Не оправдание, - отрезала Светлана, - Я слишком тебя люблю, а то б много что еще сказала.
- Так, и они с Викой как-то не очень ко мне.
- Ладно, Вика. Отрезали и забыли. Но сын твой? Так, нельзя, как ты. Сообщаю: он в Нижнем Новгороде сейчас. Жениться собирается. А тебя даже не предупредил?
- Пока нет.
- Совсем все запущено. Ладно, разберемся. Надевай куртку и бери кроссовки. Вон те хотя бы: серые. Поедем сейчас. Там, кстати, и Костя дома. Хочет с тобой познакомиться.
- Знакомы уже.
- То есть?
- В самолете вместе летели.
- Да, чудеса случаются. Одевайся же. Женщина готова и ждет.
- Ко всему готова? – засмеялся Вадим.
- Стыдно так о родственнице. Пока готова ждать, когда ты кроссовки зашнуруешь.
Они вышли из дома, сели в машину и выехали из двора. Вадим посмотрел на небо:
- Задерживается в этом году весна.
- Да, - кивнула Светлана, - Но замечу, что о погоде говорят, когда больше не о чем. А нам есть о чем поговорить. И подумать. Ладно, расслабьтесь, Вадим Палыч. Мы едем в прелестное место к прелестным людям.
- А где они живут? На Рублевке?
- Почти. В Баковке. Знаешь, такое место?
- Что-то слышал.
- Там тоже неплохо. Лес рядом, речка. А знаешь, чем оно еще знаменито.
- Чем?
- В советское время там был единственный в стране завод по производству презервативов.
- Откуда такие знания?
- Костя рассказал. Он, прежде чем там дом строить, все местные легенды вызнал.
Утренняя Москва была полна пробками. Вадим нервничал, когда они вдруг начинали ползти как черепахи, хотя и пытался это скрывать.
- Так всегда? – спросил он.
- Что? Пробки? Практически. Иногда чуть лучше, иногда чуть хуже. Вся Москва пересела на автомобили. Хотя открою тебе страшную тайну: я иногда пользуюсь метром и даже хожу пешком. Мне до работы дойти минут сорок. По московским меркам всего ничего. Правда, по Садовому кольцу. Тут дышать бывает проблематично.
- А на природу выезжаете?
- Естественно. Есть дачка. С каминчиком. Но стены не очень толстые, поэтому зимой прогреть сложно и бываем нечасто. А летом – здорово.
Так, за разговорами на общие темы они выехали за МКАД. Вадим почувствовал, что его стало отпускать непонятное напряжение последних дней и мысли на тему: а что же делать дальше? За окнами по-прежнему мелькали строения, то высотные дома, то маленькие одноэтажные. Впрочем, большая часть шоссе была закрыта забором, и наблюдать за пейзажем было не так просто. Наконец, они съехали с трассы и углубились вглубь одноэтажных домов, скрытых от глаз личными заборами.
- Почти приехали, - сказала Светлана, - И совсем недолго. 
Они немного попетляли выехали почти к самому лесу. У такого же, как и другие, забора, остановились. Светлана нажала на клаксон. Через десяток секунд дверь медленно заскрипела и отъехала в сторону. Автомобиль въехал в просторный двор. Прямо перед ними стоял большой двухэтажный дом. Вся передняя часть его была прозрачной, темные рамы под причудливыми углами перечеркивали фасад. Впрочем, прозрачность эта была кажущейся. То, что происходило за стеклами, снаружи видно не было. Хозяин дома Константин Кустарев стоял на крыльце в темных свободных вельветовых брюках и мягкой флисовой кофте. Он широко улыбался:
- Здравствуй, Света! Ты говорят, очередного родственника нам  привезла. Буду рад познакомиться.
- А знакомиться не надо, Константин, извините, отчество забыл. Мы знакомы.
- Ба… - Кустарев внимательно вгляделся в лицо Вадима и рассмеялся, - Вадим Павлович, кажется?
- Вот, видите, у вас память лучше моей.
- Ерунда какая, Константин и дудки.
Он спустился с крыльца, расцеловался со Светланой, за руку поздоровался с Вадимом.
- Добро пожаловать в дом. Настя сейчас спустится, она Алинку готовит.
Они зашли в широкий холл. Вадима удивила просторность помещения. Отовсюду лился свет и мебель была ему под стать – такой же светлой и неожиданно округлой, почти без прямых углов.
- Давайте, поухаживаю, - Константин снял куртку со Светы, пристроил ее в гардеробную, потом принял куртку Вадима. Светлана, бывшая в доме практически своей, достала откуда-то безразмерные мягкие тапочки, вторые  подала Вадиму. Ноги буквально утонули в них.
- Пойдемте, - пригласил хозяин, и они шагнули вглубь помещения. Почти сразу за холлом начиналась большущая гостиная. Такая же мягкая и светлая, как и холл. Даже большой стол, стоящий поодаль был округлых форм. Гостиная не отличалась идеальным порядком – где-то валялись детские игрушки, на одном из диванов лежали какие-то книги. Широкий подоконник с цветами занимали какие-то чертежи. Но Вадиму был очень по дуще этот светлый беспорядок.
- А вот и Настя, - улыбнулся Кустарев, - С наследницей.
Настя вошла в комнату, держа за руку девочку в розовом платье с бантами и золотистыми волосами. Вадим опять отметил, как она была похожа на Светлану лет пятнадцать назад. Та же короткая стрижка, тот же умный взгляд серых глаз. Только глаза были открыты пошире, казалось она удивлялась миру и улыбка была такой искренней, что смущала его. Он попытался найти в ней что-то от Игоря, но заметил только похожий высокий лоб, да хохолок на казалось бы идеально уложенной прическе. Настя была одета просто – в синие джинсы и такой же свитерок. Она смотрела на него радостно и открыто:
- Дядя Вадим, я так рада вас видеть.
Она обняла и прижалась к нему. «Как Светлана», - снова мелькнуло в голове у него. Потом Настя подбежала к Свете. Они поцеловались.
- Алиночка, поздоровайся с дядей и тетей, - сказала Настя.
Но девочка была не слишком расположена к разговору и спряталась за маму.
- Ну вот, - засмеялся Константин, - Учишь ее дипломатии, учишь.
Светлана попыталась перехватить инициативу, но и с ней Алина была не слишком расположена говорить, периодически исподволь поглядывая на Вадима.
- Давайте прервем пока светский раут, - сказал Кустарев, - Марта Витальевна!
В дверь зашла женщина средних лет в сером платье.
- Это Марта Витальевна, наша незаменимая помощница.
- Здравствуйте, - сказала она.
- Марта Витальевна, у нас гости, а Алиночка как-то не расположена с утра к общению. Заберете ее в детскую, хорошо?
- Конечно, Константин Георгиевич.
Она увела девочку.
- Вот так, - Кустарев развел руками, - Стеснительная немножко. И в кого бы это?
- В меня, - серьезно сказала Настя, - Я тоже такая была.
- Вопрос выяснили, давайте рассаживайтесь. Поскольку Марта Витальевна занята, я принесу вам кофе, - сказал Константин.
- Давай, лучше я, - подскочила Настя.
- Нет-нет, родственники сначала твои, а потом мои. Поэтому первое общение за тобой, - сказал Константин и прошел в уголок, где за, как рассмотрел Вадим, барной стойкой, была скрыта кухонная часть гостиной.
- Ну вот, во всем он такой, - развела руками Настя.
- Что ж, скажу по секрету, тебе повезло, - улыбнулась Светлана.
- Тебе тоже.
- Значит, мы это заслужили. Что скажешь, дядя? – Света повернулась к Вадиму.
- Думаю, ты абсолютно права, - серьезно ответил он.
Константин принес кофейник, кофе разлили по тонким чашкам и по дому распространился дурманящий кофейный аромат. Еще откуда-то появилось блюдо с плюшками.
- Сама пекла, - неожиданно зардевшись, сказала Настя, - Правда вчера вечером. Но есть секрет, позволяющий им оставаться свежими.
- Ну что ж, - сказал Вадим, - Будем пить кофе и наслаждаться плюшками.
- А как вам дом? – неожиданно спросил Кустарев, - Мой проект. От крыши до ковриков. Правда, в инженерной части помогли.
- Шикарно и очень воздушно, - искренне ответил Вадим.
- А в Америке вы такие видели?
- Я, если честно, больше люблю хаос, заросли и запустение, - сказал Вадим, - А вообще мало обращаю внимание на интерьеры, лишь бы уютно было.
- Ну вот, - развел руками Константин, - Для кого я старался? Даже родственники жены не ценят.
Все засмеялись, а Светлана сказала:
- Ну, вот такой он, наш дядя. Все в голове, причем только в его. Что в других, его мало интересуют.
- Протестую, - возмутился Вадим, - А что моя профессия ничего не значит?
- Действительно, - поддержал его хозяин, - Совсем некорректное сравнение.
- Не сравнение, констатация факта, - грустно улыбнулась Светлана, - На  самом деле мы его очень любим, потому что он такой… немного неземной.
- Это почему же? – спросил Вадим.
- Вот женщина хочет за него замуж, а он боится. Нет, не потому что опасается, как бы какая хищница не покусилась на его состояние, а потому что будет, может быть, покушение на свободу мыслей в голове.
- Извините, Вадим, а вы были женаты? – спросил Константин.
- Был. Но теперь даже толком не знает, где его единственный сын, - ответила за него Светлана, - И кто с таким может жить?
- Ну, все, Светик, хватит, - неожиданно вмешалась Настя, - Я на правах хозяйки против того, чтобы обижали гостя.
- А он не обижается. Правда, дядя Вадик?
- Не знаю даже. Мне кажется, это ты больше на меня обижаешься.
- А знаешь, ты прав. Ты ведь почти полностью нас забыл. И вспомнил то по необходимости. Посоветоваться захотел.
- О чем? – оживился Константин, - Можем помочь советом. И даже если что материально. В разумных пределах.
- Ладно. Закончили. Костя, проведи нас лучше по дому. Может Вадим проникнется.
По дому они ходили минут тридцать. Похоже, Костя, действительно, любил его. Так тщательно он расписывал каждый уголок. Потом они вернулись в гостиную.
- А что, - спросил Вадим, - Кто-то еще из наших с Настей родственников здесь бывал?
- Конечно, - ответила Настя, - Моя мама частенько, пока бабушка с дедушкой не заболели. Светина мама заезжала. Даже дядя Слава как-то был. Света привезла.
- Да? – удивленно спросил Вадим, - Ты и с ним общаешься?
- Бывает. И мужья наши не то, чтобы дружат, но порой встречаются.
- А он далеко отсюда живет?
- Не очень. Хочешь встретиться?
- Наверно, - Вадим задумался.
- Ладно, встретимся, - сказала Светлана, - А пока вернемся в город. У меня дела еще.
- Как? А обед? – удивилась Настя.
- В другой раз. Хорошо? Мы еще приедем. Да, Вадим?
- Обязательно. Мне у вас очень понравилось. Так легко дышится.
- Вот, а говорил, что любишь хаос и заросли, - засмеялась Светлана.
- А может, останетесь у нас? Поживете день-другой? – спросил Константин, - Если, конечно, нет дел неотложных. Настя, ты не против?
- Нет, конечно.
- Обязательно, в следующий раз, - твердо сказала Светлана, - А пока поедем.
Они встали, и в этот момент Настя нерешительно подошла к Вадиму:
- Извините, Вадим. Я волновалась, а сейчас все-таки спрошу. Вы мне сможете рассказать о моем папе? Ведь вы же знали его лучше всех.
- Конечно.
- Я понимаю, что вы торопитесь, но в следующий раз непременно. Хорошо?
- Конечно.
- Извини, Настя, - мягко сказала Светлана, - Я думаю, что у Вадима еще будет возможность. Я его привезу к вам, обещаю.
- Спасибо, - сказала Настя, - Мне это очень важно. Хочу все понять…
- Что? – спросил Вадим.
- Долго объяснять. Потом.
Они попрощались, и Кустарев взял с Вадима торжественное обещание приехать еще. Вывели попрощаться Алину, но она так же пряталась за маму и смотрела исподлобья. За это время они успели погулять с няней и уже вернуться в дом. Заодно выяснилось, что Кустареву тоже срочно нужно ехать по делам. Он успел с кем-то коротко переговорить по телефону, еще раз попрощался и побежал в дом переодеваться.
Когда машина выехала за ворота, у Вадима зазвонил мобильный.
Ксения была грустно-ироничной:
- Ну что, забыл меня совсем в Москве-то?
- Нет, просто со Светой в гости поехали ни свет, ни заря. А потом неудобно было.
- Свете привет. И не переживай, я только сама освободилась. У меня две пары лекций было. Чувствуешь, охрипла?
- Немножко.
- Никаких новостей?
- Нет.
- Меня не забыл?
- Нет.
- Честно?- она засмеялась.
- Честно.
 - Ладно, тогда. Будь осторожен, пожалуйста. Помни мои слова. Ты, конечно, мальчик большой, но я мудрая взрослая женщина.
  - Договорились.
- До чего?
- Что ты мудрая…
- Хорошо. Звони. Жду. Целую.
- Позвоню. И я тебя.
Вадим выключил телефон и повернулся к Светлане.
- Ксения, - сказал он.
- Я поняла.
На миг в салоне наступила тишина.
- А что ты так внезапно сорвалась? – спросил Вадим.- Правда, дела?
- Нет, - ответила Светлана, - Просто у меня появилась идея.
- Какая?
- Вячеслав.
- То есть?
- Мужу я пока ничего говорить не собираюсь. Слишком он правильный что ли. Такой честный мент из фильмов. Хоть и не мент.
- А Славка?
- Слава – тоже честный. Но он мент. Но бывший. Еще он никогда нас в беде не бросал. За Игоря до сих пор себя казнит. Еще он умный и хитрый. Хотя и с ленцой.
- Ты все про всех знаешь…
- Ну да, психолог. Я ж тебе говорила.
- Ну, продолжай….
- Короче, поехали к нему. Да и родственников заодно повидаешь. Так, ты ж не вырвешься.
- А ехать далеко?
- Прилично. Но часам к шести вернемся, это я тебе обещаю. И будем дома, как два ангелочка.
- А что муж ревнует?
- К тебе нет. Хотя это он зря… - Светлана засмеялась, - А вообще-то конечно. Не дай Бог повод дать.
- А ты даешь?
- Так я тебе и сказала. Так что? Едем?
- Едем.
- Тогда вперед. 
Они проехали по Минскому шоссе, потом свернули на боковую дорогу, поплутали между дач и перелесков, снова выскочили на шоссе, теперь Ккиевское, проехали еще десяток километров в сторону от Москвы. Начался город. Здесь Светлана свернула направо, проехала по окраинным улочкам. И снова массив частных домов, похожий на дачный. Возле одного из домов машина затормозила.
- Где это мы? – поинтересовался Вадим.
- Город Наро-Фоминск. Пригород его. Тут твои родственники обосновались.
Она вышла из машины и позвонила в звонок на калитке. В глубине двора залаяла собака. Послышались тяжелые шаги. Калитка открылась. В человеке, распахнувшем ее, Вадим узнал Славу. Генерал запаса поседел и здорово располнел. Нет, не располнел даже, а как-то раздался, стал больше и шире.
- Привет, дядя Слава, - весело сказала Светлана, - А знаешь, кого я вам привезла?
- Привет, Светик! И какой сюрприз в этот раз? – улыбнулся Вячеслав.
- Вадим Фомин. Из Америки собственной персоной.
- Серьезно!!!??? Ну и где же он?
Вадим вышел из машины:
- Привет, Слава! Вот он я, собственной персоной.
- Да, неожиданность.
Они обнялись.
- Ну, давай, загоняй машину и в дом, - сказал Вячеслав, - Сейчас ворота открою.
Он повозился с замками, ворота распахнулись, и Света загнала автомобиль во двор, филигранно поставив ее рядом с черным джипом. Площадка перед домом была небольшой и плотно усаженной везде, кроме места для стоянки, какими-то кустиками. Из земли пробивались побеги цветов. Дом с виду был небольшим и чем-то напоминал старую обкомовскую дачу. Только отделан снаружи он был материалами современными. А так – то же крыльцо, небольшая веранда, мансарда с балкончиком.
- Вот, тут мы и живем. В тесноте, но не в обиде. Родители и я с супругой, - сказал Слава. – Дети-то выросли уже.
- Все дома? – спросил Вадим.
- Супруга на работе. Трудится еще. Это я – бездельник. А старики дома, где ж им быть.
- И как они?
- Мама ничего, а отец плоховато. Ты-то как? Смотри, готовься, что достанется за то, что на похороны отца не приехал.
Они зашли в дом.
- Раздевайтесь, проходите в гостиную, а я родителей предупрежу. А то вы, как снег на голову. Света, хозяйничай. 
Они прошли в гостиную. Все здесь было просто почти по-спартански, но довольно уютно. На стенах висели гобелены, напомнившие Вадиму еще раз картины из прежней жизни. Они уселись на диван, в разные углы. Сидели молча. Через минуту в коридоре послышались шаркающие шаги. Сначала поддерживаемый сыном, в комнату вошел Владимир Лукич. Тоже потяжелевший, но еще и сгорбленный, он шел, опираясь на палку. Лицо было изборождено морщинами, и взгляд казался тяжелым, исподлобья. За ним семенила, чтобы не подтолкнуть идущих впереди, Ирина Петровна. По сравнению с мужем, она выглядела неплохо, даже бодро, только периодически тревожно поглядывала на мужа, как бы не запнулся, не упал.
Вадим встал.
- Ну, здравствуй, племяшек, - поднял голову на него Владимир Лукич, - Заехал, порадовал старика.
Вадим подошел поближе, аккуратно приобнял дядю.
- Здравствуй, Светик, - сказал он, и она тоже подошла к Фомину-старшему.
Дождалась своей очереди и Ирина Петровна, прижавшись к Вадиму:
- Что ж ты, на похороны отца-то не приехал?
- Да, вот, известие запоздало, - пробормотал тот, увидев понимающий и в то же время слегка усмехающийся  взгляд Славы.
Но продолжать тему никто не стал. Вячеслав усадил родителей в кресла, став за спиной отца.
- Как вы живете? Дядя, тетя? Расскажите – спросил Вадим.
- Ну что за вопросы ты задаешь, - заговорил хрипло с тяжелым посвистом Владимир Лукич, - Видишь, какая жизнь наша, стариковская. Ирина-то ничего, бегает еще. А я еле хожу. Тяжело, устаю. Видно, скоро за братом отправлюсь.   
- Спасибо большое Славе с супругой. Они тут, нам помогают. А так все хорошо. Младшая в Питере. Внуки иногда навещают, правнуков ждем, - продолжила Ирина Петровна, - А я-то ничего, бегаю еще, вон в магазин хожу сама. Прогулка – дело хорошее. Дед вот только почти не выходит.
- На солнышке только греюсь, - подтвердил Владимир Лукич, - Лета жду. Дождусь ли?
- Обязательно дождетесь, – бодро сказал Вадим.
- Ты-то как живешь? – спросил Владимир Лукич, - Знаем, что в Америке. И что тебя туда занесло?
- Работа, - сказал Вадим, - Мне работать надо, пока силы есть.
- Не женился?
- Нет.
- Это неправильно, - вмешалась Ирина Петровна, - Человек в семье должен жить. Ты – вон какой справный еще. Еще и деток нарожать смогли бы. Вон, гляньте на наших артистов, они на восьмом десятке семьи заводят с молодухами. Чем ты хуже? Надо невесту найти. Светка, помогла бы.
- Ему сложно помочь, он самостоятельный, - засмеялась Светлана.
- Ладно, - Ирина Петровна дала понять, что тема завершена, - Вы ж с дороги, наверно, накормить вас надо, время-то обеденное. Мы-то поели уже
Вадим почувствовал, что на самом деле голоден, но вопросительно поглядел на Светдану. Та кивнула:
- Не откажемся.
- Ну и хорошо, - сказал Слава, - Мама, давай угостим гостей. Папа, ты посидишь?
- Нет. Вы уж извините. В сон клонит, - сказал Владимир Лукич, - Пойду посплю.
Он привстал, опираясь на палку, и посмотрел на Вадима:
- Так, как там в Америке? Лучше, чем здесь?
- По всякому, - ответил тот, - Дома, конечно, лучше. Легче. Дышать, наверно, легче.
- А я вот не побывал там. А мечтал ведь. Удачи вам, молодежь, - и он сам побрел в сторону двери.
- Помочь, папа? – подбежал к нему Вячеслав.
- Сам, сам, - отмахнулся тот, - А вы лучше гостей угостите.
- Сейчас. Все готово, только подогреть, - подскочила Ирина Петровна.   
И действительно уже спустя несколько минут они ели наваристый борщ, картофельное пюре с котлетами и солеными помидорами. Вадим поймал себя на мысли, что давно не находился в атмосфере такого сытного и уютного домашнего обеда. Он внезапно почувствовал тоску по теплой семейной жизни, которой не было у него много лет. Да и вообще была ли она когда-то в его жизни? Его личная?
После обеда они от души поблагодарили Ирину Петровну. Вадим даже откинулся на диване, давно он не ощущал такого чувства сытости, даже перенасыщения. Но Светлана в отличие от него не поддалась расслаблению, и, как только посуда и Ирина Петровна исчезли из гостиной, обратилась к Вячеславу:
- Слава, а у нас к тебе дело.
- Ну вот, - улыбнулся тот, - А я думал, что вы в гости заехали.
- И в гости тоже. Но сначала ответь на вопрос. Скорее, не для меня, а для Вадима. Ты ведь уже не служищь?
- Все. На пенсии. Живу пенсионерской жизнью. Немножко помогаю одному охранному агентству. Для копеечки. Доля там у меня. Но загружен не очень. Когда нужно, помочь просят. Ну, что скрывать-то перед вами? Ментовская крыша вроде как.
- Ну тогда откровенность за откровенность. Да, Вадим Павлович? – Светлана повернулась к Вадиму, подталкивая его к разговору.
- Да, Слава, есть такая тема, - наконец решился он и неспешно поведал двоюродному брату историю с отцовским конвертом.
Вячеслав мгновенно посерьезнел:
- Что, выходит золото партии все же существует? Неожиданно. Эту тему в свое время активно разрабатывали. И мы, и в большей степени смежники. Я и потом через Интерпол по просьбам некоторых товарищей это прокачивал. Искали и в Швейцарии той же, и в Гонконге. Не нашли почти ничего. Тем более, понятие банковской тайны там охраняется четко. И через сети не пройдешь, тогда ж все лично делалось. Хотя какие-то крохи всплывали. Но это больше к личным счетам некоторых лиц относилось. И меня проверить просили, когда я в Ясноборске работал. Прокопцову-то деньги на раскрутку его партийной ячейки давали. И дядю Пащу спрашивал. Но не верил, что через него что-то могло идти. Он человек, как мне казалось, прямой. Даже слишком. Но я, выходит, ошибался.
- Не думаю, Слава, - сказал Вадим, - Он просто был человеком слова. Дал слово, значит, держи. И никого подводить не хотел. А потом так случилось, что средства эти на нем зациклились.
- И большие деньги? Впрочем, не хочешь – не отвечай. Не миллиарды, я думаю?
- Нет. Гораздо меньше. Но для одного человека достаточно прилично.
- И что ты с этими деньгами делать собираешься?
- А не знает он, дядя Слава, представляешь, - вмешалась Светлана, - Это у него камень преткновения.
- Конечно, есть варианты, - сказал, подумав, Вячеслав, - Но для начала успокою: я на них не претендую. Не лично, ни как страж закона. Тем более, никакой я не страж.
- Поэтому мы к тебе и обращаемся, - улыбнулась Светлана.
- Хотя, чем меньше людей будет знать, тем лучше, - продолжил Вячеслав, - Кто об этом знает?
- Я, Света, ты, адвокат еще в Ясноборске, советовался я с ним, ну и Ксения, - подумав, сказал Вадим.
- Много, - Вячеслав покачал головой, - Адвокаты вообще люди ненадежные. А кто такая Ксения?
- Моя старая знакомая в Ясноборске.
- Невеста Вадима, можно сказать, - улыбнулась Света.
- Ну, не знаю даже, - мотнул головой Вадим.
- Невеста – это хорошо, - кивнул Слава, - Для родителей. Они рады будут. А для нас – черт его знает. Короче, лучше всего переведи деньги на свой счет. В Америке, я думаю.
- А если в России?
- Если собираешься возвращаться, давай. Только тогда их в дело лучше пустить. Опять же я хоть и юрист, но в этих делах не очень. Проконсультируюсь. Возможно, нужно будет тебе лично в банк приехать и операцию произвести.
- А еще вариант есть, - сказал Вадим, - Забрать наличные и родственникам раздать.
- Ты филантроп, однако. Есть ли смысл состояние по кусочкам делить? И как ты это представляешь: привезешь в чемодане и пойдешь раздавать. Будешь с этим чемоданом как Остап Бендер ходить?
- Почему нет?
- Подумать надо крепко. Лучше вложиться во что-то.
- Но я не коммерсант.
- Я тоже. Но посоветоваться найду с кем. И не бойся – тебя не сдам и рожу твою являть никому не буду. Тут дело опасное, пойми. Хоть вроде люди проверенные, а всякое бывает. Иногда и за сто рублей убивают. Вот ты того адвоката хорошо знаешь? В Ясноборске?
- Ксения знает.
- Хорошо?
Вадим задумался:
- Мне показалось, что не очень. По делам, может, пересекались.
- Уже не очень хорошо. Ладно, фигня это. Давай так договоримся, я до вечера пару звоночков сделаю, а потом тебе доложусь. Ты мне телефончик-то свой скинь. Или Свете звонить?
- Можешь и ей…
- Слушайте, - сказала Светлана, - давайте уж хрупкая женщина не будет передаточным звеном. Я лучше буду на подстраховке. Меняйтесь-ка вы номерами. 
Они обменялись номерами.
- Хорошо, - сказал Вячеслав, - Держи меня в курсе дела. И я соответственно. Удачи, в любом случае.
Светлана легко поднялась с дивана:
- Отлично, что все друг друга поняли. Если никто непротив, то мы с Вадимом Павловичем поедем. Хочется вернуться к возвращению мужа с работы, а сына из детсада.
- Непротив, - сказал Слава, - Конечно, толком не поговорили. Про Америку ничего Вадим не рассказал, про их имперские амбиции.
Он засмеялся.
- Поговорим еще, - сказал Вадим, - Уверен. Хотя в имперских амбициях ни черта не понимаю.
- Езжайте, езжайте, раз надо. Провожу вас.
Они оделись и вышли за ворота. Вячеслав распахнул ворота. Он опять обнял Свету и Вадима, постучал по капоту машины:
- Залезайте уж. А то прощаемся, как навеки. Хотя ты, Вадим, умеешь пропадать на годы.
- Ничего, не пропаду, - ответил тот, уже из машины.
- Счастливо ребята, - Вячеслав наклонился к боковому стеклу, - Рад был вас видеть.
Они выехали за ворота. Потом из городка и свернули на шоссе. Поток машин нарастал, рабочий день у многих подходил к концу. На въезде в Москву ход совсем замедлился. Вадим достал телефон:
- Стасу хоть позвоню.
- Вспомнил, папаша, - улыбнулась Светлана.
Вадим набрал номер. Ответили не сразу.
- Привет, Стас, это я, отец.
- Привет, папа, - ответил тот, внешне ничем не выдав удивления, - Ты из Штатов?
- Нет, я в Москве.
- Здорово. А я в Нижнем. Если что, в Москве послезавтра буду. Игра у нас.
- Может, встретимся?
- Не вопрос. А ты здесь по делам или как.
- Пока, скорее, по делам.
- Ага. Ну, хорошо. У нас тренировка скоро. Я тебя наберу, как в Москве буду. Или ты набери.
- Хорошо. У тебя дела-то как? Как мама?
- Мама – хорошо, в Италии сейчас со своим продюсером. Ну, и я ничего. Хотя хотелось бы получше. Ладно, побежал я. До встречи.
- Счастливо. Удачи.
Телефон отключился, и Вадим засунул его в куртку.
- Ну и как он? – спросила Светлана, не отрывая взгляд от дороги, машины вновь чуть убыстрили ход.
- Нормально. Мне кажется, даже обрадовался. Странно?
  - Ничего странного. Отец объявился. Думаю, любому парню приятно будет.
 - А еще не удивился
- Просто эмоции умеет сдерживать. Как отец.
Они замолчали. Автомобиль дергано преодолевал очередную столичную магистраль.
К дому Светланы они приехали аккурат к шести часам. Совсем скоро няня привезла маленького Руслана. Они вдвоем со Светланой занимались мальчиком, а Вадим в спортивном костюме Александра (не в том, что с гербом) прилег на диване в выделенной ему комнате и неожиданно задремал. Проснулся он от приглушенного шума голосов. Изоляция в квартире была хорошая, но все же через двери доносились плохо различаемые звуки. На улице уже стемнело. Вадим решительно встал с постели и открыл дверь в коридор. В глаза ударил яркий свет. Он вошел в гостиную. Александр был дома, они с женой сидели рядом на диване и о чем-то беседовали.
- Разбудили все-таки? – улыбаясь, спросила Светлана, - У моего мужа есть такая привычка: приходя домой, надо выговориться. Потом только берет на тон ниже.
- Ты так говоришь, будто я кричу, - обиженно ответил Александр, - Лучше бы похвалила за то, что я рано домой пришел.
 - Ну да, начало восьмого – это рекорд, - засмеялась она.
- То-то, - умиротворенно сказал муж и поинтересовался у Вадима, - Как день прошел, Вадим Палыч? Не утомила моя благоверная?
- Нет, - ответил тот, - Очень хорошо. Многое успели, а я даже поспать, кажется, умудрился. А где ваше молодое поколение?
- С няней. Развлекает она его. У нас же гость и разговоры будут взрослые.
- В смысле? – встрепенулся Вадим.
Александр засмеялся:
- Что испугался? Какие разговоры? Посидим, выпьем по граммульке.
- Никаких серьезных разговоров, - подтвердила Светлана, - Я сейчас стол накрою. Но разносолов, как у Ирины Петровны не ждите.
- Мы люди скромные, - засмеялся Александр, - Но русские. Поэтому праздники отмечаем широко.
Светлана быстро сообразила какую-то нарезку, бутерброды с икрой, достала соленые помидоры.
- Коньяк или виски? – спросила она.
- Американцы предпочитают виски? – переспросил хозяин дома у Вадима.
- Все равно, - тот махнул рукой.
- Тогда водочку.
- Скажи, Александр, если можешь. Нескромный вопрос – люди вы русские, а стол фуршетный?
Александр опять громко рассмеялся:
- Здоровый образ жизни. Слышал про такой. Вечером чайку с крекерами и хватит. Но я тайком от жены ночью в холодильник иногда лажу. Правда, Света?
- Редко, - ответила та, - И давайте за стол. Гость голодным не останется. Если что, поднимем все запасы.
- Точно, - сказал Александр, - У меня очень мудрая жена. И хорошо, что в честь приезда дорогого гостя она позволит мне выпить маленькую стопочку.
Он подмигнул Вадиму. Александр разлил и поднял рюмку:
- За тебя, Вадим! Чтоб у тебя все получалось, мечты сбывались и планы осуществлялись.
- Спасибо, - ответил Вадим и опрокинул рюмку. Она немножко расслабила его, он понял, что за сегодняшний день прилично устал.
- Закусывайте, закусывайте, - сказала Светлана.
Вадим взял бутерброд.
- Ну, рассказывайте, как съездили? Как родственники встретили?
- Отлично все. Давно не виделись. Было приятно. Никто на меня не обиделся, что редко приезжаю. А то слегка волновался, - сказал Вадим.
- Ну да, практически иностранец. Хорошо, что гражданство российское, а то б меня за контакты с иностранцами взгрели, - Александр опять громко рассмеялся, - Шучу, шучу. Времена не те, да и какой ты иностранец? Лучше расскажи, какие у тебя планы на дальнейшую жизнь. Ты ж теперь богатый наследник.
- Какой я наследник, - Вадим махнул рукой, - Да и по- хорошему надо бы все между родственниками разделить.
- Подожди, - вмешалась Светлана, - Деньги какие-никакие мы уже поделили. А насчет остального – мама обеспечена, я тоже, пока муж не выгнал. У Насти с Ириной тоже все хорошо. Захотят – еще лучше будет. Это я к чему: оставляй себе и распоряжайся. Насколько я понимаю, у тебя же недвижимости в Америке нет.
- Нет. У Климовых живу, ты же знаешь. Меня все устраивает.
- Подожди. А их? Да и ты что вечно так собираешься жить? Профессор, как никак.
- А у меня другой вопрос – краеугольный, - вмешался в разговор Александр, -  Ты там навеки обосновался или как? Я понимаю, что жить нынче можно везде. Теоретически. Но при этом надо выбирать. Я бы при любых раскладах Россию выбрал.
- Саша, - сказала Светлана, - Подожди. Ты у нас особая статья. Вадим – ученый. И он может смотреть по-иному. Вдруг ему там работать комфортнее.
- Нет, жена. Вопрос внутреннего комфорта – не главный. Главный – где он больше пользы принесет. Где он нужнее. Я, может, по-дилетантски буду говорить, но где люди больше в психологической помощи нуждаются – в России или Америке. Мне кажется, в России, хотя бы, потому что  русская душа она мятущаяся и ей постоянно помогать надо, наставлять на путь истинный.
- Ты меня заставил задуматься, - серьезно сказал Вадим, - Дело в том, что я больше занимаюсь фундаментальной наукой. Ну, и правда, помогаю иногда людям. Если честно, это для заработка просто. В Америке на это дело денег не жалеют. А вот что с нашими делать, у которых в голове море всего непонятного, а они к психоаналитику не за что не пойдут – потому что некогда, стыдно, не знают, что есть такие…. Это вопрос.
- Почему ты так говоришь, Вадим? В Москве многие сейчас пользуются такими услугами, - возразила Светлана.
- Я хоть в Америке живу, но представление имею. В столице может 2-3 процента населения. В провинции и того меньше.
- Вот и ответ, - сказал Александр, - Помогать. Расширять сеть. Наставлять людей. Объяснять им, что к чему.
 - А церковь? – спросила Светлана, - У нее какие задачи. Не сходные?
- Вера – это здорово, - ответил Вадим, - Но одно другое не заменит.
- Я тебя в свою веру обратил? – улыбнулся Александр, - Давайте ж за веру выпьем, в широком смысле слова.
Но выпить не пришлось. Телефон Вадима, который он положил рядом с собой на подлокотник кресла, зазвонил. Он взглянул на экран: Ксения.
- Отвечу, ладно? – он извиняюще взглянул на хозяев. Те, улыбаясь, закивали головами.
Вадим взял телефон и прошел в гостевую комнату, нажал на кнопку ответа.
- Привет, - раздалось оттуда, - Я не слишком навязчива?
- Привет. Нет. Я рад тебя слышать. И с чего ты взяла?
- Вроде твоя очередь звонить была. А я вне очереди.
- Извини, - сказал, почувствовав неловкость Вадим, - Обещал. И все по родственникам.
- Как принимают? Не ругаются, что давно не был?
- Нет. Сейчас к Светлане вернулись. Разговариваем, выпиваем.
- В хорошей компании это за удовольствие. Слушай, у меня идея появилась. Рассказать?
- Конечно.
- Я быстро. У нас полно детей и подростков, нуждающихся в психологической помощи, в первую очередь, и социальной, и юридической. И трудных, и таких, что себе на уме. В школах есть психологи, но это не то. Вот такой бы центр для них организовать с квалифицированной помощью и поддержкой. У нас есть, но они слабенькие. А я хочу настоящий серьезный. Я бы взялась. Как тебе идея?
- И где ты хочешь его организовать?
 - В Ясноборске. Своим для начала помочь. Как думаешь, осуществимо?
- Вполне.
- Приедешь, обсудим. Но ты меня поддерживаешь?
- Конечно. Отличная идея.
- Я рада. Ладно. А какие у тебя планы?
- Планы? – Вадим задумался, и вдруг сказал твердо: - Думаю, лететь в Цюрих.
- Когда?
- Если получится завтра.
- Удачи. Буду молиться за тебя, - вдруг понизив голос, негромко сказала Ксения, - И ждать.
- Спасибо. Я обязательно вернусь к тебе.
- И тебе спасибо. Целую тебе. И Ванька привет передавал. Спрашивал про тебя.
- И ему привет. Ждите.
Вадим вернулся в гостиную. Александр сидел один. Он включил телевизор. Там шло какое-то политическое ток-шоу. Хозяин квартиры задумчиво смотрел на экран, крутя в руке пульт. Увидев Вадима, он кивнул в сторону экрана:
- Не интересуешься?
- Нет, - сказал Вадим, - А где Света?
- Пошла с ребенком пообщаться. Няня няней, а хоть немного и мама нужна. Ну, и папа, конечно.
- Понимаю. Я приехал вот, вас отвлекаю от семейных дел.
- Не городи. Гость в доме – святое.
Александр выключил телевизор:
- И я не люблю эту болтовню, политика не в студиях делается. Поговорил? Все нормально?
- Да. И, пожалуй, даже решение принял.
- Какое?
- Возвращаться в Россию.
- Да?!- Александр оживился, - Молоток. Я тебе точно костюм спортивный подарю. А пока давай выпьем за это. Упрочим, так сказать, решение. Если не врешь…
- Не вру.
- Тогда разливаю.
В это время в комнату вошла Светлана:
- Что? Созрел очередной тост?
- Так точно, товарищ жена, - Александр на миг задержал руку, помахивая бутылкой, как флагом, - Вадим решил в России остаться.
- Что ж, если так, то надо за это выпить и обсудить. Если Вадим Палыч согласится.
Но не выпить, не обсудить им не удалось. Зазвонил домофон. В ответ на вопросительный взгляд мужа Светлана пожала плечами и вышла в холл.
Вернулась она не одна. Сначала послышались голоса. А затем в комнату вместе со Светланой зашла женщина лет 40-45, высокая со светлыми распущенными волосами и светлыми глазами. Морщинки возле них и носогубные складки выдавали возраст. Косметикой она пользовалась не слишком. Никаких косметических операций тоже не делала. И все же, несмотря на не самый юный возраст выглядела эффектно, царственно и завораживающе.
- Я любительница делать сюрпризы. Извини, Вадим, не предупредив, решила показать тебе Ингу. Ты ведь ее помнишь?
И только теперь Вадима словно осенила. Это же литовская подруга Светы. Ночь, утро, а потом обида. Все словно промелькнуло перед его глазами. Но вот сердце оставалось глухо. Он встал:
- Да, конечно. Здравствуйте, Инга. Я вас узнал.
- Привет, - сказал Александр, - А в чем сюрприз?
- Добрый вечер, - все так же растягивая слова, и выглядя чуть растерянно, ответила Инга, - Я не ожидала вас здесь увидеть, Вадим.
- Объясняю, - опять вставила свое слово хозяйка дома, - Инга завтра улетает в Америку. Забежала попрощаться.
- Вот именно, что забежала, - сказала Инга, - На минутку.
- Ты хоть присядь, - сказал Александр, - Рюмочку на дорожку.
- Нет. Я не пью практически. Да и перед дорожкой не надо.
- Ну, посиди с нами. На дорожку.
Инга немного растерянно присела на краешек стула:
-   Вадим, как у вас дела? Я слышала, что вы в Америке постоянно живете.
- Ну да. А сейчас вот в России. Дела решаю. После смерти отца.
- Да. Света говорила. Мои соболезнования. А я наездами. То там, то здесь. Но я больше во Флориде. А вы?
- Коннектикут.
- Не близко.
- Конечно, - сказала Света, - Вот и не встретились.
- Да, сколько лет-то прошло? – спросила Инга.
- Двенадцать. Или тринадцать, - ответил Вадим.
- Я чего-то не знаю? – спросил Александр.
- Ничего такого, что было бы важно для тебя и безопасности державы, - отмахнулась Светлана.
Александр пожал плечами и повернулся к Вадиму:
- Тогда давай с тобой выпьем за то, чтобы полет Инги прошел успешно.
- Давай. Но это последняя. Может, я завтра тоже в дорогу отправлюсь.
- Да!?- Света удивленно подняла на него глаза.
- Я думаю, да. Но пока давайте за гостью выпьем.
Они выпили, немного помолчали. Молчание прервала Инга:
- Вадим, у вас все хорошо? В жизни?
- Да. Наверно, да, - он твердо кивнул головой, - А у вас?
- Сложно сказать. Если вы не против, я оставлю вам телефон. Будете в Америке ,позвоните.
- Хорошо, - Вадим опять кивнул. На этот раз механически.
Она черкнула на листочке из блокнота, протянула ему. Он взял. Их руки соприкоснулись. Пальцы Инги показались ему ледяными.
- Ну, я пойду, - сказала Инга, - Завтра рано лететь.
- Посидела бы еще с нами, - сказал Александр.
- Нет, нет, - Инга помотала головой, - Прилечу и отзвонюсь. А после возвращения сразу к вам. Но это уж осенью, наверно. А летом хорошо бы, чтобы Света с Русланчиком ко мне прилетели.
- Постараемся, - сказала Света, - Если муж пустит.
- Уж не знаю даже, - покачал головой Александр, - Лишать меня жены и сына преступно.
- Так ненадолго же, - засмеялась Светлана, - Ну, пошли, провожу.
- До свидания, - сказала Инга, вставая.
- Пока. Давай в щечку, - встал Александр.
- До свидания, Инга, - сказал Вадим, тоже встав со своего стула. Она посмотрела ему в глаза и вышла из гостиной.
Вадим сел на стул.
- Встречались? – спросил Александр.
- Когда-то, - ответил Вадим, - Даже сколько лет назад не помню.
- Классная баба, - сказал Александр, - Только с мужиками не везет. То дурак попадется, то подлец.
В это время Света показалась в дверном проеме:
- Вадим, можно тебя на минутку.
Вадим встал и вышел в прихожую.
Инга стояла в куртке и с сумочкой через плечо:
- Вадим, вы извините, что тогда так произошло. Только в Москву приехала, знакомые в гости напросились. Да, какие они знакомые – на сборах вместе были.
- Инга, сколько лет прошло! Я на вас не в обиде совсем.
- Понимаю. Но я совсем не холодная, как может показаться. Очень эмоциональная, к сожалению. И вы мне тогда очень понравились. Извините. Будете в Штатах, звоните. Я буду ждать.
Она вышла и аккуратно прикрыла за собой дверь. Мягко щелкнул замок. Вадим оглянулся: в прихожей он был один. Вадим прислонился щекой к дверному косяку. Дерево было теплым. В голове вдруг зазвучали строчки из давно слышанной песенки: «Но только в Портленд, только в Портленд мы не вернемся никогда».  Он помахал головой, было жарко. Не заходя в гостиную,  прошел по коридору и добрался до гостевой ванной. Здесь наклонился над раковиной и долго лил на голову холодную воду.
Дверь он не закрыл, поэтому не удивился, увидев в коридоре силуэт Светланы.
- Все нормально? – спросила она. – Ты хорошо себя чувствуешь?
- Нормально. Света, мне надо завтра лететь в Цюрих.
- Завтра? Именно так? Ты твердо решил?
- Да? Можно узнать про билеты?
- Конечно. И заказать можно. Иди к себе в комнату, я сейчас.
Он зашел в комнату, включил свет и уселся в кресло. Через минуту туда зашла Светлана с ноутбуком. Она уселась на кровать:
- Садись поближе, не бойся.
- Не боюсь, - Вадим пересел на кровать.
- А когда-то испугался, - вдруг шепотом сказала она, - Ну было же?
- Свет, ну ты пойми… - начал Вадим, но она перебила его.
- Шучу. Не надо только серьезно воспринимать Тем более, сейчас, - она заговорщицки кивнула в сторону двери и засмеялась. А потом вновь стала серьезной:
- Так, Цюрих. Есть. Восемь двадцать пять из Шереметьево. Пойдет? Аэрофлот, прямой.
- Да, конечно.
- Будешь болтаться по Европам или сразу домой. Есть вечерний назад. Сэкономишь кучу денег.
- Да. Пожалуй, полечу.
- А если не справишься за день?
- Верну билет.
- Смотри сам. Заказываю?
- Да.
В течение нескольких минут она стучала по клавиатуре, потом откинулась назад:
- Ну, вот дело сделано. Выкупишь в аэропорту. Или могу оплатить сейчас? Как хочешь?
- Сам.
- Хорошо. Только плохо, что опять рано вставать и тебя в аэропорт везти. Ни сна, ни отдыха.
- Я сам доберусь. Такси вызову.
- И не думай. Ради родного американского дяди я и не на такие жертвы готовы.
- И еще, Света… Я буду возвращаться к Ксении в Ясноборск. Я решил.
- Точно?
- Да.
- Ладно, время подумать у тебя еще будет. В самолете точно. И ночь впереди. Хотя ночью лучше б выспаться. Кстати, десятый час уже, а завтра вставать чуть свет. Пойду Руслану сказку на ночь расскажу.
- Кстати, тихий он у тебя. Не слышно.
- Всякий бывает. Но это у нас педагог хороший. Развивает интересно по всяким методикам. Но при этом компьютер не запрещает.
- Здорово.
- А ты с Сашей попрощайся перед сном, а то обидится он, и отдыхай. Время-то детское, только завтра день у тебя, чувствую, непростой будет.
Они вышли из комнаты. Светлана пошла по длинному коридору в сторону детской, а Вадим вернулся в гостиную. Александр снова задумчиво крутил пульт от телевизора. На экране мелькали какие-то новости. Он поднял голову:
- Ты знаешь, раньше я любил иногда смотреть телевизор. А теперь, не поверишь, от политики тошнит. Не знаешь, в чем дело?
- Наверно, профессиональное выгорание. Фильмы легкие посмотри. Комедии. Книжки веселые почитай. Ироничные детективы.
- Женские что ли? – Александр фыркнул, Нет уж, благодарю. Вообще, чувствую, деградирую. Вот выпью малость, тогда легче. И спится лучше.
- Ну, ты это брось – у тебя жена молодая и красивая. Второго родите.
- Жена у меня супер. Только знаешь что: иногда пугаюсь, что она умнее меня. Я вон генерал и полтинник мне через месяц, а, как посмотрю на нее и кажется мне, что она меня насквозь видит. Страшно становится.
- Не бойся. Женщины должны быть умнее нас. Чаще всего так и бывает в жизни.
- Думаешь? Ну, не знаю даже.
- Легкие таблеточки на ночь попринимай. Растительного происхождения. Типа пустырника.
- Никогда ничего такого не принимал. Только, когда жена с ребенком у меня разбились, кололи что-то, а то совсем не в себе был. Но я справился. И Светке спасибо – помогла. Но ничего от нас не уходит, сидит где-то.
- Сидит, - кивнул Вадим, - Поэтому будь к себе внимательнее.
- Нас и так насквозь медицина просматривает. Пока проблем не наблюдается. А в душу она заглядывать не умеет.
- Ты если что, обращайся. Может, чем и помогу, - сказал Вадим, - А сейчас извини, мне завтра в Европу лететь. Света отвезет в аэропорт, не возражаешь?
- Какие могут быть возражения? Лети. Вернешься-то сюда или в Америку все же? – Александр хитро прищурил глаза.
- Сюда. Домой.
- Тогда вообще молодец. Удачи.
Вадим попрощался и ушел в свою комнату. Перед сном он принял душ, залез под одеяло и попытался расслабиться. Для себя он принял решение, и ему стало немного легче. Но все равно перед очередной поездкой он, как всегда волновался, и ничего с собой поделать не мог. Отчего и злился на себя. Вадим вытянулся и постарался полностью расслабиться. Все же со второй или третьей попытки он смог выкинуть из головы все мысли и заснуть. Многолетний тренинг дал свои плоды, и все же с каждым годом удавалось это сделать все сложнее. Снилось ему всякая ерунда: знакомые люди приходили в незнакомых образах и пытались все отнять. Оттого он тревожно ворочался. И все же это был, пусть нервный, но все-таки сон.
День пятый.
Проснулся Вадим от того, что кто-то теребил его за плечо. За окном только начинало светать. Светлана склонилась над ним:
- Но, ты даешь, даже будильник не поставил. Так?
- Да, - признался Вадим, едва шевеля языком, прилипшим к гортани, - Виноват.
- Так и есть. На меня понадеялся. Вставай, самолет ждать не будет.
При этих словах она вышла из комнаты.
Вадим полежал еще секунду, затем сбросил оцепенение и вскочил с постели. Он быстро принял прохладный душ, ловя ртом капли воды. Стало чуть легче.
На кухне уже был готов завтрак: стакан апельсинового сока, яичница с беконом.
- Сок пей сейчас, если хочешь, еще кофе будет, - сказала Светлана, - И не шуми, все спят.
- Я тихо, - хрипло сказал Вадим и залпом выпил стакан сока.   
Сок, яичница, кофе вкупе вернули его к жизни, и он встал из-за стола вполне бодрым.
- Собирайся, - сказала Светлана, - Время не ждет.
Она была полностью одета, даже с легким макияжем на лице. Вадим бегом побежал одеваться. На этот раз в свое: костюм, куртка. Даже галстук он положил в карман рюкзачка. Еще раз проверил: все документы были на месте.
- Готов, - спросила Светлана, - Тогда вперед.
На улице было сыро и пасмурно. Светлана ловко вывернула машину на Садовое кольцо. Несмотря на ранний час, движение здесь было вполне оживленное, но машины двигались, пробок не было.
- Лишних вопросов не задаю, - сказала водительница, ловко крутя руль, - Но все же хотелось бы услышать вашу версию грядущих дней.
- Буду возвращаться в Ясноборск. У Ксении есть идея школы, или чего-то вроде этого, для психологического развития детей, помощи им. Проект стоящий, я думаю. Буду с ней.
- Ну что ж, четко и продуманно. Дай Бог тебе удачи. Хотя, - она не удержалась от сарказма, - На тебя это не похоже.
- Что не похоже? Удача? – усмехнулся Вадим.
- Конечно, нет. Четкость и точность поставленной задачи.
- Плохо ты меня знаешь.
- Возможно, - Света пожала плечами, - Но это, в данном случае, к счастью.
Все таможенные и пограничные формальности в Шереметьево Вадим прошел быстро.
У стойки он обернулся, посмотрев на Свету:
- Ну, пока. Я скоро вернусь. Позвоню, если что.
- Счастливо, дядя Вадик. Долго не прощаемся. Ждем тебя в Москве.
Вадим быстро прошел на посадку. В самолете он устроился у окна и долго смотрел в иллюминатор. В нем ничего не было видно, кроме полосы, соседнего самолета в отдалении и заправщика рядом с ним. Оторвал взгляд Вадим лишь тогда, когда тяжелое тело аэробуса начало медленный разбег. Тогда он начал смотреть вперед в спинку кресла перед ним. Навалился сон, и он задремал. Проснулся лишь, когда стюардесса разносила стандартный аэрофлотовский завтрак. Есть не хотелось, но он буквально запихнул в себя что-то, думая о том, что неизвестно, когда ему придется поесть в следующий раз. Однако съеденный завтрак вместе с чашечкой кофе неожиданно снова взбодрил его. Вадим больше не засыпал, он просто смежил веки и стал вспоминать. Он ворочал в памяти яркие странички своей жизни, и вдруг поймал себя на мысли, что их было не так уж много. Все основные события происходили в его голове, а окружающий мир был лишь фоном, в лучшем случае поставщиком эмоций и впечатлений для мозга. Нет, что-то, конечно, случалось и на внешнем периметре его жизни, это будоражило его, заставляло радоваться, печалиться, переживать. Но долгое время это было не главным, оставалось на периферии жизни внутренней, которая была для него важнее внешней. Он рос, учился, работал, карабкался по служебной лестнице, добивался научных успехов. У него были прекрасные родители, брат, друзья. Он не был обижен умом, внешностью и здоровьем. Но вся жизнь прошла как бы в коконе, из которого выглядывал не столь часто. Он был женат, у него есть сын, его любили, но он инстинктивно мало кого пускал в свою жизнь. А если пускал, то на короткое время. Вадиму показалось, что он обижал таким отношением многим. Это было не на виду, он не показывал это. Но они, наверняка, чувствовали это. Потому-то и оказались очевидно отстранены от него Вика и Стасик. Впрочем, кто-то, наверняка, искреннее любил его. И та же Света с ее двойственным к нему отношением: родственным и каким-то иным, в котором он так до конца и не разобрался, да и не пытался, если честно. И Ксения, которая через сколько-то лет, сказала ему, что он лучшее в ее жизни и что она не хочет его терять. Он подумал, что сейчас и сам не имеет права терять ее, и улыбка неожиданно непроизвольно тронула уголки его губ. Значит, не все так плохо, не все потеряно? Думая об этом, он даже на какое-то время забыл о цели своей поездки и вспомнил о ней, когда самолет коснулся посадочной полосы. Он сразу внутренне напрягся, но усилием воли смог побороть подступающую уже к телу противную дрожь.
Цюрих встретил Вадима совсем весенним теплом, на деревьях пробивалась листва и откуда-то разносился слабый аромат цветущих деревьев. Адрес банка он выучил наизусть, и таксист домчал его туда за несколько десятков минут.
В банке все оказалось еще проще. Вадим уверенно владел английским и чуть хуже немецким, но увидев документы, ему сразу же предложили русскоязычного менеджера. Молодой парень в очках и с бородкой пригласил его в отдельный отсек, еще раз сверил его документы и поинтересовался, что он собирается делать.
- Забрать деньги наличными.
Менеджер ничуть не удивился, только предложил приобрести небольшой дипломат с возможностью зашифровать замочки. Вадим согласился, расплатился наличными и буквально через несколько секунд ему принесли аккуратный чемоданчик. Затем Вадим в сопровождение менеджера прошел в хранилище, на входе в него охранник проверил документы Вадима, сверил их с распечатанным бланком. Щелкнул замок и они оказались внутри длинного полутемного коридора. Банковский служащий подошел к одной из многочисленных дверей, набрал шифр, потом повернул ключ и пропустил Вадима вперед, а сам остался в коридоре, щелкнув выключателем и прикрыв дверь. Вадим подошел к ячейке, напоминавшей обычную дверцу камеры хранения на советских вокзалах. Достал три бумаги, на каждой из которой были написаны по несколько цифр. По очереди набрал их и повернул рычаг. Дверца щелкнула и открылась. На дне ячейки лежал банковский чек. Вадим достал его, повертел в руках, и аккуратно сложив вдвое, положил во внутренний карман пиджака.
- Все в порядке? – спросил его менеджер, - Справились?
- Да, - ответил Фомин.
- Тогда выходите. Сейф не закрывайте, Свет я выключу сам.
Вадим вышел из помещения.
- Пойдемте, - сказал его сопровождающий.
Они прошли внутренним коридором и поднялись на лифте на второй этаж. Здесь они снова оказались в отсеке с несколькими дверями. Вадим вслед за менеджером зашел в один из них. За прозрачной стеной с окошком в ней сидела миловидная девушка. Служащий обернулся к Вадиму:
- Чек, пожалуйста. И документ, удостоверяющий личность. Не волнуйтесь, это для внутреннего пользования, он нигде не будет фигурировать.
Вадим подал все это менеджеру, тот передал их девушке. Оформление опять заняло какие-то десятки секунд. Потом кассир  вернула паспорт и через окошко начала передавать Вадиму пачки денег.
- Считайте, - сказал менеджер. – У нас все четко. Но для ващего спокойствия.
Вадим, действительно, занервничал, увидев пачки евро. Счет был выписан в швейцарских франкахв, но он попросил перевести их в европейскую валюту. Фомин несколько раз сбивался, и не был точно уверен, что посчитал все правильно, но все же дошел до последней пачки.
- Все правильно? А теперь сложите в дипломат и поставьте шифр. Чемоданчик, конечно, не предназначен для того, чтобы выдержать атомный взрыв, но вскрыть его, поверьте, будет непросто, - позволил себе легкую улыбку менеджер.
Вадим, не мудрствуя, набрал год своего рождения – 1960, и закрыл замки.
- Вот и все, - сказал сопровождающий, - Нужна ли вам охрана?
- Нет. Спасибо.
- Тогда я выведу вас из здания боковым подъездом. Благодарю за то, что воспользовались услугами нашего банка.
- Да, это не я… - начал Вадим, но менеджер прервал его.
- Не стоит подробностей. Обращайтесь к нам, мы всегда рады помочь нашим клиентом.
Они вышли в коридор, прошли еще с десяток метров, сели в другой лифт. Сотрудник банка открыл незаметную боковую дверь, и Вадим оказался на совсем другой улице, но не менее оживленной, чем та, на которой находился центральный вход.
Он прошел несколько метров и внезапно почувствовал себя полным идиотом с чемоданом, набитым наличными. Впрочем, он находился в центре города, окруженный хорошо одетыми и вполне внешне законопослушными людьми. Вадим оглянулся вокруг и немного успокоился. Через пару минут он зашел в кафе, показавшееся ему довольно дорогим. Увидев меню, он убедился, что не ошибся. Фомин заказал кофе и булочку, заодно поинтересовавшись у официанта, как можно воспользоваться телефоном, чтобы позвонить за границу. Через минуту (даже раньше кофе) на его столе оказался телефон, небольшой, но пухлый телефонный справочник и несколько телефонных карточек на выбор. Вадим приобрел одну из них.
Первым он решил позвонить Климову. Женя взял трубку практически сразу.
- Привет! Узнал?
- Привет, Палыч. Что за вопрос? А ты где? Совсем потерялся.
- В Швейцарии. Но сегодня же лечу в Москву.
- Да? А когда возвращаешься?
- Пока не знаю.
- А ты помнишь, что тебя ждут твои клиенты, а я, бедный ученик, вынужден брать на себя твою учебную нагрузку?
- Помню. Но пока так. Я из России позвоню и подробнее объясню.
- Хорошо. Не теряйся там.
- Не буду. Привет Оле и детишкам.
- Обязательно. Они скучают.
- Спасибо, Женя.
- За что?
- За семью твою.
- Да? Ну, хорошо, - Климов был немного озадачен. – Счастливо.
- Пока.      
 Немного подумав, Вадим набрал телефон Светланы.
- Привет!
- Ой, привет, дядя Вадик! Как ты?
- Все хорошо.
- Все сделал, что хотел?
- Да.
- Перевел?
- Нет.
- Не поняла.
- С собой.
В трубке повисла пауза. Светлана словно переваривала информацию. Потом, наконец, снова раздался ее голос:
- Ты ненормальный. Ты помнишь судьбу Остапа Бендера?
- Света, давай без лирики.
Она опять замолчала. Чуть подумала:
- Я поняла. Время прилета помню. Звоню Славе.
- Зачем?
- Затем, что он у нас отвечает за безопасность. Он, конечно, рад не будет, но думаю, не откажет. Понял?
- Вроде.
- Ну и хорошо. Я встречу тебя.
- Тогда до встречи.
- Да. И будь осторожен.
И не удержавшись, добавила:
- Ох, Вадим Палыч, умеешь ты удивлять.
Перед третьим звонком Вадим сделал паузу. Как раз принесли кофе. Он сделал несколько глотков и набрал номер.
- Привет, Ксюша! Это я.
- Ну, привет. А я уж думала, забыл меня.
Она по привычке шутила, но в голосе звучала неподдельная тревога.
- Нет. Никогда.
- Точно? Ты где?
- Не поверишь. В Цюрихе.
- Точно, как Ленин, - засмеялась она, - Ну и что Владимир Ильич делать намерен?
- Возвращаться из эмиграции. Вечером буду в Москве. Переночую и к тебе. На следующий день точно выеду.
- С ума сойти? И я тебя дождусь?
- А что? Есть варианты?
- У меня нет. А у тебя.
- Нет. Я к тебе.
- Я очень тебя жду. Слушай, Вадим, а у тебя все нормально?
- А что?
- Голос какой-то странный.
- Не знаю. Волнуюсь, наверно. А вообще все хорошо. У нас с тобой. А будет еще лучше. Поняла?
- Да. Здорово. Ваньке привет.
- Обязательно.
- Целую.
- И я тебя. Жду.
Вадим выключил телефон и положил его на столик. Он откинулся чуть назад, прикрыл глаза. Снова навалилась усталость. Фомин ощутил ногой дипломат, стоявший за ножкой стола, и это резко вернуло его к действительности. Он допил кофе, съел булочку, расплатился, взял чемоданчик и вышел на весеннюю улицу. Захотелось пройтись, подышать воздухом, но Вадим переборол это чувство. Он остановил такси, доехал до аэропорта и провел оставшиеся до регистрации пару часов в зале ожидания.  У стойки Вадим спокойно задекларировал валюту, на что так же спокойно отреагировали швейцарские таможенники. Понятное дело, они повидали всякое.
Полет до Москвы прошел спокойно. Вадим ощущал легкую дрожь, дотрагиваясь до ручки дипломата, но мысленно приказывал себе успокоиться и, странное дело, организм повиновался. Опять пришлось чуть дольше заняться оформлением, чуть более придирчив, как ему показалось, был и пограничный контроль. Но ничего подозрительного в поведении официальных лиц он не заметил. Зато, только зайдя в зал аэропорта, он увидел Светлану, призывно махавшую ему рукой. Она была в яркой красной куртке, не заметить которую было трудно. 
- Ну, привет, - сказала она, - Давно не виделись.
- Точно, - ответил Вадим, - Замучил я тебя, наверно?
- Ерунда. Неужели не понятно, что я вижу тебя гораздо реже, чем многих других, менее приятных персонажей?
- Ты о ком?
- Да, так, вообще. Ладно, хватит болтать, пойдем в машину.
Они отъехали со стоянки, и Вадим заметил, как за ними тронулась еще одна машина – серый «Фольксваген».
- Нас кто-то сопровождает? – спросил он.
- Считай, что да. Я попросила Славу.
- Зачем? Может, не стоило.
- Я понимаю, что ты с московскими криминальными сводками не знаком. Но поверь, здесь частенько кому-то не дают покоя люди с подобными чемоданчиками.
- Понятно. Сейчас куда?
- К нам. И встречный вопрос, что собираешься дальше делать?
- Увидеть Стаса и в Ясноборск.
- К Ксении?
- Да.
- Ну что ж, ты делаешь решительные шаги, и это уже хорошо. Я думала, что ты никогда на это не пойдешь.
- А переезд в Америку?
- Пожалуй, да, - подумав, сказала Светлана, - Но тебя к этому подтолкнули. А здесь…
- Тоже ведь подтолкнули, если вдуматься.
- Но принять это решение было гораздо сложнее. От простого ты сейчас движешься к сложному. А тогда наоборот. Хотя, может, ты сам этого не осознаешь.
- Почему?
- Хотя бы потому, что я все равно не до конца одобряю твое решение, если честно. Забери Ксению с ребенком в Америку. Тоже, кстати, вполне мужское решение.
- Нет. Мы решили.
- Уже мы? – Светлана лукаво взглянула на Вадима, - Тогда я больше вопросов не задаю.
К дому они подъехали довольно поздно. Руслан уже спал. Александр лениво клацал пультом.
- Иди, поздоровайся, - подтолкнула Вадима Светлана, - А чемоданчик я в твою комнату положу пока. И особо не распространяйся.
Вадим зашел в зал.
- Привет! Где был? – спросил Александр.
- По Европам мотался.
- Вот жизнь, а? Сегодня ты в Европе, а завтра в … Азиопе. Жену мою совсем заэксплуатировал.
- Извини.
- Да, ничего. Нормально. Вон, кстати, я тебе костюмчик спортивный приготовил. Как обещал. С гербом на груди.
Александр показал на сверточек на краю дивана.
- Спасибо.
- Носи на здоровье. В Америке вообще фурор произведешь.
- Да, я пока тут. Завтра вот в Ясноборск собираюсь.
- Ага. Ну, тогда давай, до скорого. Пойду ко сну собираться, да бумажки немного погляжу. А ты, небось, голодный. Сейчас Светка что-нибудь сварганит.
 Света, действительно, принесла ему еще дымящееся блюдо с разогретыми блинчиками.
- Извини, опять полуфабрикаты. Сама за здоровое питание, а тебя черти чем кормлю.
- Нормально. Русские блины.
- Ну да, ты ж патриот теперь у нас, - засмеялась Светлана, - Ешь, да и отдыхать давай. Я тоже намоталась с тобой. С пяти утра на ногах.
- Спасибо тебе.
- Не стоит благодарности. Ешь и отдыхай. Утро вечера мудреней.
- Я еще завтра хочу к Стасу заехать, и к Насте, если получится.
- К Насте не получится. Они завтра с Кустаревым на пару дней в Милан улетают. Выставка какая-то, да и развеется пусть.
- И к Славке бы надо. Черт, как я все успею. Обещал же Ксении быстро вернуться.
- Давай, так сделаем: я Славке скажу, он сам подскочит. А ты с утра с сыном увидься. Я тебе нужна?
- Да нет, метро есть.
- В общем, давай без метро. Славка даст машину. Но всем равно деньги с собой не таскай. Понял?
- Вот и дожили, Свет, до того момента, что ты меня жизни учить начала, - засмеялся Вадим, - А была хорошая маленькая девочка.
- Я и есть хорошая. Только женщины взрослеют раньше и стареют, увы, тоже. Аксиома. Все на сегодня. Доедай. Пей час и спать. Спокойной ночи.
Она встала, поцеловала Вадима в лоб и ушла.
Фомин долго не мог уснуть. Маленький чемоданчик с большой суммой евро он засунул в прикроватную тумбочку. Но даже его самого удивляло больше всего не наличие денег, которыми он мог спокойно самостоятельно распоряжаться, а то, что делать дальше. Вернее, вопрос того, на что пойдут эти деньги (или большая их часть) он решил доверить Ксении, и ему сразу стало значительно легче. К тому же последние годы Вадим, не привыкший к роскоши, не испытывал и серьезных денежных затруднений. Он достаточно зарабатывал и ему хватало этого.  Теперь он размышлял о другом, о том, как изменится его жизнь, как он должен будет ее организовать теперь. Все-таки семь лет за границей отложили отпечаток на ход его мысли. Он не стал американцем, но уже и не был по-настоящему адаптирован к жизни в сегодняшней России. Впрочем, и раньше он не слишком любил решать бытовые проблемы, предпочитая изучать деятельность человеческой психики, ища в ней ответы на вопросы, в том числе  адаптации в современном мире. И мир внешний, исходя из теории, которую Вадим построил сам для себя, не слищком состыковывался с внутренним миром человека.
Он вспомнил слова Светланы о том, что женщины взрослеют раньше и подумал, что, видимо, Ксения уже внутренне переросла его и, значит, он вполне может ей доверять. Мысль эта неожиданно успокоила Вадима и он, наконец, смог уснуть.
День шестой
Утром, когда он проснулся, дома была одна Светлана. Все остальные (Александр и маленький Руслан) разъехались по своим делам.
- Доброе утро, Света. – сказал Вадим, выходя на кухню.
- Доброе. Выспался?
- Как это не удивительно, да.
- Видишь, какие дома нынче строят, - улыбнулась она, - Садовое кольцо в двух шагах, а не шума ни гари.
- Наверно, все-таки за городом на природе лучше. В этом плане, я в Америке вообще к тишине привык.
- Мир цивилизованный теперь похож друг на друга. Глобализация. Впрочем, в Подмосковье остались чудесные места. А в Ясноборске, я думаю, и того лучше. Средняя Россия.
Она вздохнула, так что встрепенулись ноздри, и на миг Вадиму показалось, что и он почувствовал запах русского весеннего леса. Но Светлана сразу вернула его на землю:
- Значит так, Вадим Палыч. Машина от Славы будет через час. Съезди к Стасу и возвращайся. Слава к тому времени точно подъедет. Все понятно?
- Да. Только позвоню ему. Он вроде в Москве должен быть, но все же.
- Звони. И позавтракать не забудь. Все уже готово.
Вадим посмотрел на часы. Время приближалось к десяти. Он набрал номер.
- А, отец…, - Стас откликнулся сразу, - Ты где?
- В Москве? А ты?
- Хочу подъехать к тебе.
- Может, лучше вечером? У нас игра сегодня.
- Я вечером хотел уехать.
- Ну, хорошо… У нас сейчас легкая тренировка, часа через полтора вернусь. Адрес записывай. Это возле МКАДа почти, недалеко от него. Ленинградское шоссе.
- Хорошо, часа через полтора приеду.
Вадим нажал отбой, а затем набрал номер Ксении.
- Привет! Ты ждешь меня еще?
- Привет! Ты все шутишь, а я уже извелась.
- Почему?
- Не звонишь почему-то. Ты где? Добрался до Москвы?
- Да. Все нормально. Вчера вечером прилетел. Поздно уже было.
- Я же ждала.
- Не волнуйся, все хорошо у меня. Думаю, вечером уже встретимся. Видишь, какой я быстрый?
- Хорошо. Только звони почаще.
- Но у тебя же дела, занятия…
- Запомним, раз и навсегда: ты - главное мое занятие.
 Вадим поднял глаза: Светы в этот момент на кухне не было
- Ксюша, - сказал он, - Скажи: ты не боишься со мной связываться? Я вот необязательный, к примеру, звоню не так часто.
- Тоже мне недостаток. Если что не так, подправим. Но незаметно, - засмеялась она, - Жду тебя. Очень соскучилась. Остальное-фигня. Впрочем…
Она сделала паузу.
- Тут адвокат тот звонил, у которого мы были. Фамилия из головы выскочила. А… вспомнила, Михеенко. Так вот, спрашивал: как ты, что решил…. А я сдуру сказала, что должен в Ясноборск вернуться… Больше ничего, но и этого говорить не стоило.
- Почему?
- Да, скользкий он какой-то.
В это время на кухню зашла Светлана.
- Ксения тебе привет передает, - сказал он.
- Спасибо, - Света сделала неопределенную гримасу и помахала рукой: - Ей тоже.
- Тебе от Светы привет, - сказал он в трубку, - И не бери в голову.
- И ей привет. Не беру ничего в голову, кроме ожидания тебя.
- Тогда целую. И до скорого.
- Целую и очень жду.
Вадим нажал отбой и внимательно посмотрел на Светлану:
- Мне показалось или ты и правда не очень положительно на привет отреагировала?
- Какие мы внимательные стали, - Света подошла к нему сзади, положила руки на плечи, а голову прислонила к макушке Вадима.
- Ревную я тебя, не видищь, что ли? Впрочем, больше не буду. Торжественно клянусь. И желаю счастья. И чтобы всегда ты делал правильный выбор. А теперь завтракай. А то остынет все.
Вадим успел принять душ, побриться и одеться, когда в дверь позвонили. Света открыла и через минуту вошла в комнату с крепким немолодым седоволосым мужчиной.
- Здравствуйте, сказал он, - Вячеслав Владимирович поручил вас сопровождать в Москве. Машина к вашим услугам.
- Удачи, - сказала Светлана, - Я на работу смотаюсь ненадолго, а потом мы со Славой будем тебя ждать.
- Договорились. Сейчас едем. Только секунду.
Он быстро зашел в гостевую комнату, достал дипломат и вытащил пачку в десять тысяч евро. Секунду подумав, запихнул ее во внутренний карман пиджака и вышел в гостиную.
Мужчина спокойно и уверенно вел серый «БМВ» по запруженным улицам Москвы, изредка бросая взгляд на навигатор, чтобы объехать наиболее забитые транспортом участки.
- Хорошо едете, - нарушил молчание Вадим, - Профессионал?
- В вождении? Нет. Майор милиции. Бывший. Хотя говорят же, что ментов бывших не бывает.
Он усмехнулся.
- Сейчас же полиция? – спросил Вадим.
- В полицию не взяли. Переаттестацию не прошел. Посчитали неперспективным. По возрасту. Сейчас вот у Вячеслава Владимировича работаю.
- Охранное предприятие?
- Вроде того. Кстати, кажется мне, что красная «Мазда» за нами едет. Или только кажется. Проверим.
Он ускорился, свернул в другой ряд. «Мазда» старалась не отставать.
- Вроде как едет. Но вы не переживайте, сейчас оторвемся. На всякий случай.
 Он выполнил ряд сложных перестроений и внезапно нырнул в проулок, выскочив уже на другой улице.
- Элементарная перестраховка, - сказал водитель спокойным тоном.
Однако у Вадима пересохло в горле. Мысль, что кто-то может следить за ним, не приходила ему в голову. А сейчас он вдруг вспомнил слова Светланы о том, что в Москве могут убить и за три рубля. Впрочем, чемоданчика с ним сейчас не было.
Тем временем, машина вылетела на Ленинградское шоссе. Через некоторое время «БМВ» уже тормозил у подъезда новой «свечки».
- Я с вами в подъезд поднимусь, если не возражаете, - сказал водитель.
- Хорошо,- кивнул Вадим, и, спохватившись спросил: - Извините, а звать вас как?
- Анатолий Петрович.
- А меня Вадим Павлович.
- Очень приятно. Но мне Вячеслав Владимирович о вас сказал.
- Что сказал? – встрепенулся Вадим.
- Да, ничего особенного, - Анатолий Петрович пожал плечами, - Как вас зовут, что вы его близкий родственник. Остальное – рабочие моменты.
Они подошли к подъезду. Вадим нажал на кнопку домофона. 
- Кто? – раздался хрипловатый голос.
- Отец твой, - ответил Вадим.
- Заходи, - дверь тренькнула и открылась.
- Секундочку, - сказал Анатолий Петрович. Он первым зашел в подъезд, открыл дверцу лифта и жестом позвал Вадима. Вместе они поднялись на четырнадцатый этаж.
- Да, что за предосторожности такие? – недовольно спросил Вадим.
- Сам не знаю, - улыбнулся спутник, - Но так надо.
Он снова первым вышел из лифта, огляделся и махнул рукой:
- Все нормально. Жду на улице.
Вадим позвонил в квартиру. Стас открыл дверь. Он был одет в синий махровый халат и на ходу вытирал волосы полотенцем.
- Привет, па, - сказал он, - Извини, только из душа. Ты проходи. Не стесняйся.
Стас нырнул в ванную, а Вадим сняв куртку зашел в единственную комнату. Там стоял большой расстеленный диван, пара кресел. На полу лежал раскрытый ноутбук. В большой зеркальной двери встроенного шкафа отражалась разбросанная по комнате одежда.
Из ванной Стас вышел в спортивных трусах и футболке.
- Вот, приоделся ради своего появления, - он широко улыбнулся белозубым ртом. Вадим оглядел сына. Высокий, сухой, разве что чуть поплотнее его. Темная жесткая шапка волос, тонкие черты лица, широко распахнутые зеленые глаза (это от матери), татуировка на руке.
- Ну, привет, сын. Как живешь? – спросил Вадим, усаживаясь в кресло и сдвигая в сторону какие-то пакеты.
- Нормально. Жизнь кочевая, сам видишь. Квартиру снимаю. Покупать пока смысла нет.
- Один живешь?
- Как сказать. Я ж как моряк… Короче, девушка есть, но у нее свои дела. Вечером после игры встретимся. Это в Москве. Если кто намекал, что жениться собрался, не верь. Это я так, для отвода глаз.
- А не в Москве что?
- У меня ж с Нижним контракт. И там квартиру снимаю. Вернее, клуб снимает. Живу как-то.
- А что дальше делать собираешься?
- Па, я ж молодой еще. Сегодня здесь, завтра еще где-то. Вот встречу девушку, с которой захочу жизнь связать, подумаю. А пока не заморачиваюсь. Ты не думай, я тренируюсь, играю, по клубам особо болтаться не люблю. А то про футболистов много чего говорят.
- Молодец. Мать как? Давно видел?
- Да, может, как тебя, - засмеялся Стас, - Нет, почаще, конечно. В Италии она. Звонит часто. Тоже о личной жизни беспокоится. Ты-то как? Совсем американец?
- Нет, - ответил Вадим, - Совсем нет. Думаю, скоро в Россию вернусь. Да, уже, считай, вернулся. Будем чаще видеться.
- Странно. Что тут стали психологам хорошо платить?
- По-разному, я думаю. Но дело не в этом. Кстати, о деньгах.
Вадим встал и вышел в прихожую, достал пачку из куртки и вернулся в комнату. Протянул деньги Стасу:
- Возьми, пригодятся. Тут десять тысяч евро. И просьба: не трать, на что попало. Отложи на свадьбу, например. Или когда во что серьезное вложиться решишься.
Стас удивленно покрутил пачку в руках:
- Неожиданно. Ты разбогател?
- Считай, что да. И вообще, наверно, я в долгу перед тобой. Мало внимания уделял. Пусть не всегда по своей вине, но все равно. Считай, долг возвращаю.
- Спасибо. Хотя зря ты так. Я ж все знаю. Я тебя, если честно, жалел всегда.
- Почему?
- Потому что ты всегда один был. Мне казалось, что ты одинокий такой.
- А ты?
- Что я? Вокруг меня всегда сто нянек было, - Стас усмехнулся.- Ладно, спасибо. Деньги лишними не бывают. А, слушай, приезжай вечером на игру. Мы в Химках играем, тут недалеко. Приедешь, а?
- Спасибо. Но сегодня, я думаю, в Ясноборск уехать. Но мы будем теперь видеться чаще. Факт.
- На малую родину? Ну, ладно. Ты ж знаешь, как меня найти. Приезжай. И знаешь… мне тебя всегда не хватало. Хоть я и знал, что ты есть.
У Вадима повлажнели глаза. Он отвернулся, пару раз быстро моргнул, украдкой вытер глаза.
- Ты молодец, - сказал он, - Многого добился.
- Стараюсь. И у меня еще много впереди. Я ж молодой еще, ты не забыл?
- Нет. Стас, я поеду. У меня еще дела, - сказал Вадим и поднялся. Ему вдруг стало ужасно грустно, и захотелось уйти отсюда, чтобы хоть немного побыть в одиночестве, а потом уже, успокоившись, видеться с сыном чаще. Хотя он и понимал, что парень вырос, и у него началась другая взрослая жизнь.
- Давай, па, я рад был тебя увидеть, - сказал Стас, - И спасибо еще раз.
- И деньги спрячь, не забудь, а то у тебя тут не квартира, а склад, - через силу улыбнулся Вадим.
- Приведу в порядок. Обещаю, - ответил Стас.
- Верю, - Вадим крепко обнял сына и потеребил жесткую макушку, - Волосы-то мои.
- Ага, - сказал Стас, - Только у тебя седины много, а так один в один.
Вадим спустился вниз на лифте. У выхода из подъезда ярко горел свет. Ему даже захотелось зажмуриться, но он не сделал этого и решительно вышел на улицу.
Анатолий Петрович сидел в машине и смотрел в сторону подъезда через опущенное стекло. Увидев Вадима, он улыбнулся:
- Видели, я даже лампочку в подъезде подкрутил? Вроде и свет включен и лампочка на месте, а темно. Пришлось покрутить. Ненадолго, конечно, но дальше уж без нас разберутся.
Вадим молча кивнул и сел на заднее сидение.
- Куда? – спросил водитель.
- К Светлане. Откуда забирали.
Назад они ехали молча. Вадим испытывал противоречивые чувства. С одной стороны ему было горько, что столько лет он почти не общался с единственным сыном, а с другой в душе его поселилась надежда, что теперь все наладится и он сможет наверстать упущенное. А все возможные помехи на этом пути ничто с тем, что было в его жизни в последние годы. Границы вдруг стали преодолимыми, и даже океан сомкнулся, сведя воедино два берега его жизни.
Вячеслав уже ждал его в квартире на Таганке.
- Ну, привет, братишка, - он улыбнулся, приобнял Вадима и похлопал его по плечу:- Признаюсь, что ты меня удивляешь, как в хорошем смысле, так и в плохом.
- Объясни, что ты имеешь в виду?
- Решительность твоя – это хорошо. Но действия в стиле Остапа Бендера никуда не годятся. Ты забыл, какое время на дворе?
- Какое?
- Что я тебе буду лекции читать? Сам знаешь. Время интернета, цифровых технологий и прочее. Не хрен с мешком мотаться по миру.
- Понимаешь, Слава, мне так проще. А дальше я все это пристрою. На благое дело.
- Можешь, чем угодно заниматься. Благотворительностью, в том числе. Но мне ты головной боли прибавил!
- Мальчики, давайте сбавим обороты, - сказала Светлана, - Сейчас я вас быстренько покормлю и в процессе мы решим, что делать дальше.
- Ладно, - Слава махнул рукой, - Горбатого могила исправит. Рассказывай, что дальше будешь делать?
- Еду в Ясноборск. Начинаем с Ксенией дело. А главное – будем жить. Остальное – фигня.
 - А Америка? – вмешалась, расставляя приборы Светлана, - Там ведь у тебя обязательства остались?
- Да, - немного растерянно, ответил Вадим, - Думаю, что через некоторое время придется слетать, чтобы завершить дела. Пока, думаю, Климов подстрахует.
- Ну вот, я, кажется, немного сбила твою эйфорию, - заметила Света.
Вадим не понял, то ли довольно она это сказала, то ли растроенно. Поэтому и ответил уклончиво:
- Нет у меня никакой эйфории. Я все рассчитал.
- Ну что ж, гений расчета, садись за стол. И ты, Слава, тоже.
Поев, Света так же быстро убрала посуду и обратилась к Вадиму:
- Когда ты собираешься ехать в Ясноборск?
- А прямо сейчас.
- То есть?
- Если ты окажешь мне услугу и посмотришь, когда туда идет ближайший поезд, то я постараюсь и уехать на нем, чтоб сегодня же быть в Ясноборске.
Светлана всплеснула руками и обратилась к Вячеславу:
- Вячеслав Владимирович, может ты образумишь этого торопыгу?
Тот пожал плечами:
- Если хочет, то пусть едет. Хотя, может, стоит добраться до банка и положить туда деньги? Снимешь, когда захочешь. Можешь, считать меня тупым ментом, но я привык перестраховываться.
- Послушай, Слава, я честно не хочу терять время. Хочу начать помогать Ксении завтра. По возможности прямо с утра.
Тот поднял вверх руки:
- Сдаюсь. Делай, что хочешь. Но Петрович проводит тебя до поезда, а я позвоню в Ясноборск, чтобы там тебя тоже подстраховали. Хотя вечно никто тебя пасти не будет. Вкладывайся, куда хочешь и удачи. А мне пора.
- Спасибо, Слава, хотя зря все эти меры. Я маленький человечек, теряющийся в миллионной Москве. Кому я нужен?
- Может и так. Но считай, что это ради меня. Мне спокойнее будет. Договорились?
- Ага. Только тогда подожди секунду.
Вадим вышел и вернулся с тремя пачками. Точно с такими же, как он отдал Стасу.
- Считайте, что сегодня я работаю Дедом Морозом. Пусть и апрельским. Знаю ваши отговорки. Но, Слава, выражаясь твоими словами, ради меня. Это тебе, Слава, и твоим родителям. Это – тебе Света. А это передай Насте.
Он разложил пачки на столе.
- Вадим Палыч, дядя Вадик, ну зачем? Пусть Слава возьмет, но у нас все есть. У Насти тем более. Ты же видел, - Света посмотрела на него почти жалостливо.
- Нет. Я решил так. Хотя, наверно, и это не совсем справедливо. Но и вы поймите меня – я хочу вложить оставшееся в проект Ксении. Это важно для нее, значит важно и для меня. А вы для меня – родные и близкие люди, которые всегда мне помогали и помогают. А Насте – это за Игоря. Его доля. Пусть будет так. И еще я обещал рассказать ей об отце. Этот долг пока на мне.
- Не знаю, Вадим, - сказал Слава, - Может ты и прав в своих речах. Я возьму. Но только помни, что мое к тебе отношение никак не зависит от денег. Слово генерала.
Когда Слава уехал, распрощавшись, Вадим повернулся к Светлане. Она сидела, как в столбняке.
- Что с тобой, племянница? – улыбнулся он.
- Не знаю. Все как-то неожиданно меняется.
- Что?
- Ничего. Не бери себе в голову. Ты спрашивал о поезде в Ясноборск? – она провела рукой по экрану смартфона, потыкала пальцами и через минутку ответила, - Через полтора часа. Поедешь?
- Да, - сказал он, - И держи хвост пистолетом. Теперь будем чаще встречаться.
- Да, ты прав. Собирайся.
Он быстро оделся.
- Слушай мне и брать то нечего, кроме этого чемоданчика, Рюкзак маленький, да и пустой почти, - вдруг растерянно сказал Вадим.
- Секундочку.
Светлана вынесла спортивную сумку, положила туда дипломат, сверху кинула какой-то пакет.
- А это что? – спросил он.
- Костюм спортивный с гербом российским. Ты ж Сашу просил, вот он тебе и подарил. И рюкзак туда же. Сколько ехать? Семь часов, кажется? Давай бутербродов сделаю.
- Лучше дай какую-нибудь книжку, время скоротать. Детектив лучше.
- О, у Сани этого добра много. Все выкинуть рука не поднимается. Сейчас.
Она принесла целую россыпь покет-буков в ярких обложках:
- Выбирай.
Вадим взял наугад один из них. Светлана добавила несколько бутербродов в прозрачном пакетике, кинула сверху и застегнула сумку:
- Все. Ты такой теперь слегка странный командировочный в костюме, курточке и при дорожной сумке. Типаж из фильмов про колхозников времен позднего СССР. Шучу, не обращай внимания.   
Анатолий Петрович ждал внизу. Они сели на заднее сидение.
- Что ж, поехали, - сказал Вадим, - Не посидели даже на дорожку.
- Предрассудки, - хмыкнула Светлана, - Да и дорога-то недальняя. Не в Америку летишь.
- Ага. Прошли те времена, когда я пропадал всерьез и надолго.
- Точно?
- Да, племянница. Думаю, здесь останусь, на родной земле.
- Что ж, наверно, ты прав. Вон сколько артистов, писателей вернулось назад. Чем ты хуже?
Дорога до вокзала была недолгой. Они припарковались и все втроем вышли из машины.
- Вы извиняйте уж, но я тут неподалеку от вас поброжу, - сказал Анатолий Петрович, - Мешать не буду.
- А это очень надо? – спросил Вадим.
- Старший приказал, - сопровождающий комично развел руки в стороны.
- Ну, если старщий, - рассмеялся Вадим, и они пошли к вокзалу.
Билет удалось купить быстро, Вадим взглянул на вокзальное табло. Состав уже подали. Светлана тоже подняла глаза сначала вверх, потом на часы.
- Пошли, провожу.
Они прошли через тоннель, вышли на платформу. Поезд уже стоял на положенном ему четвертом пути. Проводники деловито проверяли документы и билеты.
- Ну что ж, давай прощаться, - сказал Вадим, - Долгие проводы – лишние слезы.
- Я постараюсь не плакать, - сказала вдруг серьезно Светлана, - Хотя как-то горько.
- Почему? Ты же сама сказала – не в Америку уезжаю.
- Дело не в этом. Наверно, ты этого не поймешь, но похоже на этот раз я тебя и, правда, отдаю другой.
- Слушай, племянница, ну что ты такое говоришь?
- Не бери в голову. Давай поцелую.
Она пригнула его голову и чмокнула в щеку:
- Пока. Удачной дороги. Ксении привет и пожелания счастья.
- Спасибо. Ты мужу тоже. Повезло тебе с ним.
- Наверно.
- И родителям тоже. Жаль, что не свиделся. Но увижусь еще. Тем более, что твоя мама – моя родная сестра. Кто еще роднее может быть?
- Я….Шучу, щучу. Иди в вагон, уже отправление объявляют. А еще хочу сказать: всегда знала, что ты родился с «золотой ложечкой» во рту и тебе обязательно повезет. Ну, иди уж….
И точно – проводники уже торопили отъезжающих, а провожающие торопливо спрыгивали  со ступенек. Вадим предъявил билет и паспорт  и, подтягиваясь на поручне, бросил взгляд на Светлану. Она стояла на перроне в яркой красной куртке и смотрела ему в лицо. Чуть дальше, на другом краю перрона он увидел Анатолия Петровича. Тот тоже перехватил его взгляд и слегка помахал  рукой.
- Заходим, мужчина, - сказала проводница и Вадим запрыгнул в вагон. Через мгновение поезд тронулся.
Он прошел в свое купе. Напротив сидел пожилой толстый мужик, распускавший узел галстука и расстегивающий верхние пуговицы на рубашке.
- Здравствуйте, - сказал Вадим и поставил сумку на полку. Потом он снял куртку и аккуратно пристроил ее на крючок. Вытащил из сумки книжку в яркой обложке и спрятал сумку под полку.
Больше всего он боялся, что толстяк начнет приставать к нему с разговорами, но тот, произнеся что-то нечленораздельное, начал доставать из постели снедь и расставлять ее на столике. Венцом вагонного пиршества стали две бутылки пива.
- Не желаете присоединиться? – неожиданно трубным басом предложил попутчик.
Вадим отрицательно покачал головой, и мужчина окончательно потерял к нему интерес. Фомин устроился поудобнее, прислонившись спиной к стенке и по возможности вытянув ноги. Затем достал телефон и набрал номер Ксении. Разговор был недолгим.
- Я выехал. Поезд скоростной, буду часов через шесть.
- Отлично. Готовлюсь к встрече. Какой вагон?
- Седьмой.
- Счастливое число. Тогда до встречи?
- До встречи.
  Он открыл книгу. Детектив был написан достаточно примитивно, и терпения читать его у Вадима хватило минут на десять. Потом он повертел книжку в руках. Автор, издательство, серия, тираж. Все честь по чести. Но читать было неинтересно и он, не выпуская книги из рук, прикрыл глаза. Пищевые запахи в купе начали раздражать и, чтобы отвлечься, Вадим начал вспоминать свое детство. Но сосредоточиться было сложно. Тем более, что всплывавшие в памяти образы отца, матери, Игоря вызывали необъяснимую тоску. Он подумал о Ларисе, о том, что долго не видел ее и, что это очень неправильно. Вадим решил, что встретится с ней при первой возможности, и они сядут друг напротив друга и будут долго говорить о том, что их волновало раньше и волнует теперь, делиться самым сокровенным. Потом он с благодарностью и теплотой подумал о Светлане, о том, как она помогала ему, о Насте и ее удивительном муже. И все равно, решил Вадим, главное в жизни – это женское начало, это продолжение рода,  тепло, которое может подарить только женщина. Он вспомнил Викторию, и хотя обида где-то глубоко-глубоко жила в его сердце, он был благодарен ей за Стаса, который уже вырос и стал совсем неплохим парнем, несмотря на то, что последнее время они непростительно редко виделись. А потом он подумал о Ксении и вдруг осознал, как ему хочется спрессовать это время, чтобы скорее успеть к ней, услышать ее голос, ее дыхание, почувствовать тепло ее руки.
Он не заметил, как задремал, и ему вдруг приснилось детство, и он – маленький мальчик бежит куда-то вдаль, а впереди светит яркое солнце. Такое яркое, что он вынужден зажмуривать глаза.
 Поезд вдруг тряхнуло на каком-то стыке, и Вадим открыл глаза. За окном уже было темно, и в купе зажегся свет. Попутчик видно давно уже закончил трапезу и похрапывал в горизонтальном положении. Постучала проводница, предложила чай, но Вадим отказался. Ему почему-то не хотелось ни есть, ни пить. Светины бутерброды мирно почивали в спортивной сумке, охраняя чемоданчик с конвертируемой валютой. Вадим взглянул на часы. Ехать оставалось совсем недолго. Он встал, сделал несколько движений, размял затекшие руки и ноги и опять сел на свою полку. Снова открыл книгу и стал вчитываться в строки, пытаясь понять ход сюжета. Потом положил книгу и внезапно улыбнулся, вспомнив Светины слова о «Золотой ложечке».
Но вот за окнами замелькали огни окраинных городских высоток.
- Ясноборск, - раздался в коридоре зычный тренированный голос проводницы, - Просыпаемся, готовимся к выходу.
Вадим взял сумку и пошел по коридору. На перрон он сошел одним из первых. Оглянулся по сторонам: Ксении не было. Вдруг зазвонил мобильный.
- Ты приехал уже?
- На перроне стою.
- Черт… ну прости меня. Какой-то дятел в меня на перекрестке въехал. Еле отвязалась, чтоб самим решить, никого не вызывать. Телефонами обменялись. Еду уже.
- Не волнуйся так. Я подожду.
- Ты где будешь?
- На привокзальной, под часами.
- Пять минут! Лечу!
Вадим обошел здание вокзала, чтобы не лезть в толпу прибывших и встречающих. Впрочем, и здесь людей хватало и он, чтобы не столкнуться ни с кем, решил срезать дорогу через маленький скверик. В центре площади ярко горели фонари, подсвечивая большие вокзальные часы, а здесь было немного темновато. Зато тепло. По крайней мере, Вадиму казалось, что в Ясноборске гораздо теплее, чем в Москве, и он даже расстегнул куртку, широко шагая навстречу манящим цифрам на часах.
- Мужчина, извините, вам такси не нужно? – услышал он голос сбоку.
- Нет, спасибо, меня встретят, - ответил он, не оборачиваясь.
В это время с той стороны, откуда доносился голос, предлагавший такси, кто-то резко дернул за ручку сумки. Рывок был такой сильный, что Вадим чуть не упал. Но он удержался на ногах и даже не выпустил сумку из рук, хотя и почувствовал, как ручкой обожгло руку. Вадим резко развернулся и увидел невысокую крепкую фигуру. Одной рукой незнакомый мужчина тянул на себя сумку, в другой что-то блеснуло, и он выбросил руку вперед. Вадим почувствовал резкую боль между ребрами, в глазах потемнело, и, не выпуская сумку из рук, он начал падать вперед. Он еще успел увидеть, как метнувшаяся тень сбивает нападавшего с ног перед тем, как тьма окончательно накрыла его.
Вадим Фомин еще смог на несколько секунд прийти в себя в машине скорой помощи. Над ним склонились двое в белых халатах, и он почувствовал накрывающую его, доселе незнакомую боль. И вдруг увидел за медиками Ксению. В тусклом свете внутренностей неотложки было отчетливо видно ее бледное лицо с широко распахнутыми глазами, словно вмещающими в себя целый мир. Она тоже заметила, что он открыл глаза, и бросилась к нему, протискиваясь  между людьми в белом, и  наклоняясь к его лицу. Вадим еще смог улыбнуться ей и почувствовать, как на губу ему упала горячая и соленая слеза. И в этот момент свет окончательно померк для него.
Эпилог    
Вячеслав Фомин взял на себя обязательство обеспечить Вадима полноценной охраной и рассчитал почти все. Но как это часто бывает, в дело вмешались мелочи. Никто не мог предположить, что Ксения задержится из-за ДТП, а Вадим пойдет не через здание вокзала, а срежет угол и выйдет на малолюдный и слабо освещенный угол сквера. И все равно человек, которого Слава просил не отпускать из поля зрения, пока он не будет полностью в безопасности, а лучше всего избавится от злополучной сумки, был рядом. Ему не хватило нескольких секунд, чтобы предотвратить удар ножом. Нападавшего скрутили, скорая приехала быстро, но Вадима спасти не удалось. Вячеслав поднял все старые связи и преступную группу, информатором которой был адвокат Михеенко, удалось задержать буквально в течение одних суток.
Однако Вадима было не вернуть. Это стало трагедией, которую смогли достойно пережить лишь такие сильные женщины, как Ксения и Светлана. Обе они, пусть и каждая по своему, скорбели по погибшему, и обе, по крайней мере, на людях, держались очень достойно. Но только Всевышний знает, чего им это стоило.
Ксения смогла осуществить свою мечту и на деньги, привезенные Вадимом, создала центр психологической помощи детям и подросткам, попавшим в трудную жизненную ситуацию. Она хотела сделать его по высшему разряду, но денег на это не хватило.  После смерти Вадима четырехкомнатная родительская квартира в центре Ясноборска досталась Ларисе, но Светлана смогла убедить мать продать ее, а вырученные средства передать Ксении. Недостающие деньги дал Костя Кустарев, муж Насти.
Теперь Ксения очень хочет сделать так, чтобы центр стал лучшим в России, а потом возможно и в Европе. Центр назвали именем Вадима Фомина.
Конец


 









,   
   


 
Андрей ЮДИН
Провинциальная сага
Роман
«История – это гвоздь, на который я вешаю свою картину»
Александр Дюма
Пролог
США Штат Коннектикут. Март 2017 года
Телефон зазвонил внизу. Это был стационарный аппарат и, хотя к нему прилагалось еще несколько дополнительных трубок, в мансарде на втором этаже деревянного дома, их не было. Высокий худощавый мужчина с полуседой бородой сидел за компьютером босиком в джинсах и голубой рубашке навыпуск. Несколько секунд прошло до момента осознания, что в доме никого кроме него нет и, чтобы ответить, надо спуститься вниз. Он с огорчением оторвался от компьютерного кресла и вышел на лестницу. Дерево приятно холодило голые ступни. Для своего возраста, а было ему хорошо за пятьдесят, мужчина передвигался легко и почти бесшумно. Фигура его оставалась подтянутой и грациозной, почти мальчишеской. И глаза горели юношеским огнем. Только вот морщинок под  глазами было многовато, и растрепанный поседевший чуб был уже прилично прорежен.
- Hello? – сказал он, взяв трубку.
-   Mister Vadim Pavlovich Fomin? – раздалось оттуда.
- Да, я. – автоматически на родном языке слегка растерянно ответил мужчина и на том конце трубки сразу отреагировали на это.
- Могу я с вами разговаривать по-русски?
- Конечно.
- Вадим Павлович, с вами говорит Юрий Ильич Розенберг. Вам это, конечно, ни о чем не говорит…
- Ни о чем, - подтвердил Фомин.
- Дело в том, что я, скажем так, юрист вашего отца Павла Лукича Фомина. К сожалению, должен вам с прискорбием сообщить, что ваш батюшка скончался.
- Да? Ну что ж, это должно было когда-то произойти. Сколько ему было? Восемьдесят
шесть?
- Да. На восемьдесят седьмом году жизни. Это произошло неделю назад, но мы вас только разыскали.
- Понимаю. Тут поменялись номера. Я не успел сообщить. И что теперь?
- Ваш отец оставил завещание.
- Не думаю, что я хотел бы на что-либо претендовать. А что там? Квартира? Дача? Машины, насколько я знаю, у него не было. Что еще?
- Ну да. Есть квартира, есть дачка небольшая. Но дело не в этом. Ваш отец перед смертью оставил для вас некоторые, скажем так, конфиденциальные сведения. Они предназначены исключительно  для вас.
- А вообще, откуда у него взялся юрист? Насколько я знаю, он никогда вашу шатию-братию не любил. Извините, но это его слова.
- Хм… ну да, ну да, - на том конце раздалось что-то похожее на смешок, - Возможно. Но незадолго до кончины он пригласил меня, а я, строго говоря, нотариус, и меня ему порекомендовали общие знакомые… так вот, пригласил меня, и мы составили завещание. Отчасти, обычное, а, отчасти, и не совсем. Короче говоря, вам желательно приехать в Россию, в свой город.
- И когда?
- Время у вас есть, полгода. Но вообще-то, если верить словам вашего отца, то лучше бы побыстрее.
- Хорошо, Юрий Ильич. Я вас понял.
- И еще он сказал, что это в интересах и вас, и, возможно других людей. Так он сказал.
- Хорошо. Я вылечу, как только смогу.
Вадим повесил трубку.
Книга первая. Годы
Глава первая
Ясноборск. Областной город в центральной России. 16 июня 1990 года. Суббота.
В этот день второму секретарю Ясноборского обкома партии Павлу Лукичу Фомину исполнилось 60 лет. И меньше всего в этот день ему хотелось устраивать пышные празднества. Хотелось посидеть, подумать о жизни, подвести кое-какие, скажем так, промежуточные итоги. Но он прекрасно понимал, что избежать празднования ему все равно не удастся. Хорошо, что хоть жесткие вожжи демократического централизма в последние годы малость ослабли. Еще несколько лет назад ему было не избежать ресторана, закрытого на спецобслуживание, тостов и подарков строго по ранжиру. А сейчас он твердо сказал: «Только на даче!». И никто не стал спорить – дача, значит дача. Даже сам «хозяин» Кузьма Иваныч Прокопцов – первый секретарь обкома, согласился.
 До начала сбора гостей времени еще оставалось предостаточно, и Павел Лукич мог предаться своим мыслям. Даже на работу он сегодня не поехал, хотя обычно суббота у руководителей считалась пусть и укороченным, но все равно рабочим днем. Заслужил! Во дворе перед домом уже царила суета, к обычному столу сотрудники хозслужбы подставляли дополнительные, жена Галина Платоновна командовала домработницей Ираидой и еще парой присланных специально женщин. А Фомин по скрипучей лестнице поднялся на мансарду и сверху обозревал нараставшую суету.
Свою дачу Павел Лукич любил. Хотя «обкомовские» дачи – это, скорее, название. Соток на пару больше, чем обычные, разрешенные простому люду, шесть. Как раз для места под стол, беседку и мангал для шашлыков. Дом скромный, деревянный, одноэтажный с мансардой наверху, где он устроил себе небольшой кабинетик. Да и отопления здесь толком и не было, так что жить можно было только в теплое время года. А вот место чудесное – вокруг сосны, а в сотне метров под обрывом – река.
Начало нынешнего лета выдалось дождливым и прохладным, и покупаться до сих пор не пришлось. А сегодня вроде распогодилось, только вот юбилей. Не так поймут, если на речке проваляешься.
Фомин сел в кресло. Старое продавленное, оно не один год служило ему на городской квартире. Жена хотела выкинуть, но он нашел ему лучшее применение. Здесь за ним и работалось лучше, и думалось, и дремалось. Сейчас вот хотелось подумать.  И оглянуться, окинуть взглядом ту часть жизни, что осталось позади. Шестьдесят это не шутка!
А что жизнь? Не хуже, чем у других, а в чем-то даже и лучше. Да что там греха таить! Во многом лучше. А начиналось все так же, как и у остальных. Время было такое – мало кто выбивался из общего русла. Да и опасно было выбиваться. Родился он здесь, в Ясноборске. Вернее, почти здесь – тогда Заречье было пригородным селом. Это теперь город разросся и поглотил тот маленький домик, где прошло его детство. Отец Лука Данилыч работал на кирпичном заводе, мать Аграфена Ивановна – поваром в заводской столовке. Только отец упорным был, все учился и перед войной выучился – стал мастером, а потом и начальником цеха. Но недолго он в начальниках проходил. Война. Отец ушел в августе 1941-го. Начальничание его только тем помогло, что мать, Павла, которому только одиннадцать исполнилось и шестилетнего Вовку в эвакуацию на Урал отправили. Не пришлось оккупацию переживать. Похоронка на отца пришла в сентябре – пропал без вести под Смоленском. А когда вернулись – от домика их в Заречье только печка осталась. Соседи говорили: танк дал прямой наводкой. То ли наш, то ли немецкий – толком неизвестно. И непонятно, чтобы с ними было, если бы мать не познакомилась по дороге домой с Иваном Петровичем. Майор без руки с фронта вернулся, а жена к другому ушла. Петрович, даром, что безрукий, мужиком оказался ушлым. И дом на старом месте восстановил, и на работу в исполком устроился. Да и пацанов не обижал. А когда вечером рюмку-другую опрокидывал, не по жене бывшей убивался, а по тому, что руку не сберег. На Зееловских высотах ее снарядом оторвало, считай, под самым Берлином. 
Петрович не прочь был пацанов и усыновить, только большие они были и отца помнили. Павел лучше, конечно, Вовка малость похуже. Но память из них эту вытравить не было никакой возможности. Паша учился в школе неплохо и без труда поступил в инженерный вуз. Учился в столице. Потом уехал по распределение на далекий сибирский завод. Там  же познакомился с сибирячкой Галиной, работавшей в заводской поликлинике. Через год родилась старшая – Лариса…. Ох, дети, дети.
Павел Лукич встал с кресла и подошел к окну. Что-то Лариса не торопится. Еще утром они с мужем и дочкой из Москвы приехали, но что-то задержались в городе. Наверно, к подружке какой-нибудь заскочила, да и подзависла там. За окном царила прежняя суета, ничего нового. И Фомин снова уселся в кресло и предался воспоминаниям. После смерти Сталина и двадцать второго съезда и в партии подули свежие ветры. Активного комсомольца и молодого коммуниста выдвинули в заместители секретаря парткома предприятия. Потом взглянув в анкету на место рождения, отправили в Ясноборск на усиление местной партийной организации. Сначала городской, а потом, когда Хрущева сменил Брежнев, снова понадобились молодые кадры. Павел Лукич стал заведующим промышленным отделом обкома, немного побыл вторым в горкоме, а после вернулся в обком на такую же должность – вторым секретарем. Только труба здесь была повыше и дым погуще. На этом месте Фомин проработал уже девять лет, и если раньше мечтал о кресле повыше или о назначении в большой город-миллионник, а то и в столицу, то сейчас подуспокоился. Правда, в последнее время назначения стали порой совсем неожиданными. Только вот выдвигали больше тех, кто помоложе.
И семейная жизнь складывалась удачно. Галина Платоновна оказалась спутницей жизни удивительной.  Успевала все – и отделение в облбольнице возглавлять, и дом в порядке держать. Но вот задумался сейчас Павел Лукич, что если б жена поменьше работала, то может быть и с детьми все не так вышло. А как так и как не так? Кто ж теперь разберет…. Нет, со старшей Ларисой проблем не было. Может потому что тогда Галина в начальство не выбилась, на работе времени поменьше проводила. Дочка окончила школу с золотой медалью, институт в Москве. Там замуж вышла за парня хорошего, перспективного, москвича к тому же. Он на заводе сейчас главным инженером, а она завотделом в министерстве. Тридцать шесть всего и перспективы хорошие. Повышение обещают. И дочка у них растет, Светочка, четырнадцать уже. Красавица, спортсменка – художественной гимнастикой занимается, и учится хорошо. Вот внука б еще… Павел Лукич вздохнул.
А с внуками пока никак. И с сыновьями… Старший, Вадим, на шесть лет Ларисы младше. Рос он мальчиком тихим, спокойным. Мамин любимец, очень похож на нее и внешне. Худенький с большими карими глазами. Особых проблем не доставлял. Учился хорошо, а из всех развлечений предпочитал чтение книг. Школу закончил и поехал в Москву поступать на психологический. Галина Платоновна волновалась за него очень – как он там без родительской опеки. Но все прошло нормально – окончил университет, вернулся домой, пару лет проработал в школе, потом поступил в аспирантуру. Теперь преподает в местном пединституте. Родители помогли ему получить двухкомнатную квартиру. Все бы хорошо. Только живет он там один, и жениться вроде бы не собирается. Разговоры на эту тему решительно обрывает: он хоть внешне и тихий и вроде не очень решительный, а когда надо – на своем настоять может. Мать даже выяснить пыталась обходными путями – насчет того, интересуют ли его девушки. Вроде все нормально оказалось, но то ли скромность мешает, то ли очень уж в себе он, никого близко не подпускает. Вот последнее на правду похоже – трудно его на разговор вытянуть, молчит больше, а если и скажет, то потом снова закрывается. А родители-то о внуках думают. А оно вон как…
А с младшим Игорем, который родился через два года после брата,  все еще сложнее, если не сказать – хуже. В отличие от Вадима рос он парнем активным. Любимым делом был спорт – бегал, прыгал, боксом занимался. Периодически попадал в переделки, но, к счастью, ни до чего серьезного дело не доходило. Учился средненько, но голова варила хорошо. Чего недоучивал дома, успевал перед уроком наверстать. Школу закончил и огорошил: пойду в армию. Родители сначала схватились за головы, но Игорь немного успокоил: хочу стать офицером, поэтому и знать желаю армию изнутри. Согласились, скрепя сердце. Младший, хоть и не очень похож на Вадима – крепкий, щирококостный, с открытой улыбкой – но твердостью характера не уступал.
Игорь ушел в армию, когда начинался Афган и вскоре туда отправился. Отец предполагал, что по собственной инициативе. Но прослужил  там немного. Грузовик, на котором ехал младший Фомин, подорвался на мине. Игорь получил несколько ранений, а главное – был контужен. Пролежал в госпитале долго. Сначала в Афганистане, потом в Ташкенте, а долечивался уже дома. Мать сама курировала его лечение, после возила в Крым в санаторий. Постепенно Игорь начал приходить в себя, возвращаться к нормальной жизни. Через несколько лет врачи сняли все ограничения, парень даже сдал на права и стал работать водителем в мебельном магазине. Выбор дела совсем не радовал родителей, но с Игорем было лучше не спорить. Характер его здорово изменился – младший сын стал непредсказуемым, взрывным. Мог уйти из дома неизвестно куда из-за невзначай услышанного слова. Жил то с родителями, то с женщиной, с которой сошелся. Хотя и от нее периодически уходил, пропадал. Она звонила родителям Игоря, плакала. Видно, любила. Жалко ее, жалко сына. Но Павел Фомич и Галина Платоновна старались ему лишний раз не перечить. Он и сам как-то в минуты хорошего (а, скорее, более или менее нормального) настроения, попросил: вы меня не трогайте лучше, а то может хуже быть для всех. Сказал с улыбочкой, а даже крепкого Фомина старшего пот прошиб.
Но пока все шло терпимо. Игорь работал, никого не трогал. Получается, тоже жил в своем мире. Как старший брат. Такие разные, а в итоге все как-то не так, все наперекосяк. Хотя все вокруг-то считают, что семья у Фоминых чуть ли не эталонная.  Правда, кто-то и удивлялся, узнавая, что сын секретаря обкома работает шофером.
В любом, случае, сегодня на шестидесятилетие отца они должны были собраться все. И, дай Бог, чтоб закончилось все тихо-мирно. Павел Лукич был атеистом, но имя Господа поминал частенько. Правда, про себя.
Фомин захотел подойти к окну, чтобы посмотреть, как продвигаются дела, но не успел: зазвонил телефон. Аппаратов было два. Один внизу, другой здесь в кабинете. Павел Лукич не слишком торопился обычно схватить трубку: мол, опять не дают отдохнуть, и так выходные урезанные получаются. Но сегодня день особенный. Точно кто-то поздравить решил. Тем более, из своих – номер этот, естественно, в городском справочнике не значился.
- Привет, брат! – раздался из трубки знакомый скрипучий голос.
- Привет, Вова!
- С юбилеем тебя, брательник! Что пожелать тебе – не знаю. У тебя ж все есть, - брат хрипло и скрипуче рассмеялся.
Владимир, младший брат Павла Лукича, работал в Воркуте. По молодости его пошвыряло изрядно. Но все же выбился и он в люди, работал главным инженером угольного треста. Зарабатывал хорошо, никуда уезжать с северов не хотел. Хорохорился, что здоров как бык – к врачам отродясь не обращался. Только вот голос подкачал – хрипит, скрипит, дребезжит как пила несмазанная. А так как разговаривали они уже года три только по телефону, старший брат и представлял себе младшего таким: хрипуном с обветренным лицом, в поры которого намертво въелась угольная пыль.
- Спасибо, брат. Но можешь все же и пожелать что-то.
- Желаю, конечно, - Владимир опять рассмеялся, - Здоровья, конечно, богатырского, чтоб на жену хватало и на молодок тоже. А вот про карьеру говорить не буду. Мы люди простые – это ж для нас лес темный.
- Что ты прибедняешься-то? Сам-то как?
- Нормально я. Работаю. Женат на работе.
- Ну, это ты зря, Вова. Мне-то вон что желаешь. И жена у тебя есть. Жаль, что приехать не сможешь. Мы ж с тобой… - Павел Лукич вздохнул, подбирая слова, но брат его опередил:
- …да, остались вдвоем. Родителей-то уже не вернешь. И Петровича тоже. Я его часто вспоминаю. Хороший мужик был. А мать… Что бы мы без нее?
- Ладно, Вова, не береди душу, - Фомин почувствовал, как глаза набухают влагой, - Как Ирина, как дети?
- Ирина в порядке. Только все чаще начала поговаривать, что пора куда-то перебираться отсюда.
- А ты?
- А что я? Работа у меня. Вот квартал заканчивается, а показатели не очень. Днюю и ночую тут.
- А это правильно?
- А сам ты что по-другому?
- Да, все мы так. Тут ты прав. Детки-то весточки шлют?
- Конечно. Славка майор уже в своем угро питерском. Тоже на работе женат. А Людка вот радует. Кстати, второго ждет.
- Поздравляю. Будешь дважды дед Советского Союза.
- Да. Догоняй младшего брата, - Владимир опять рассмеялся.
Со двора раздался какой-то шум, голоса. Павел Лукич поднялся с кресла, тяня за собой длинный витой шнур.
- Алло. Ты где там?
- Лариска, кажется, приехала.
Во двор входили дочь с зятем, за ними внучка. Галина Платоновна спешила им навстречу.
- Ну, привет, передавай семейству. Еще раз с юбилеем тебя.
- Ты скажи лучше, когда увидимся?
- В этом году не обещаю, а вот в следующем – клянусь. Два месяца возьму отпуска и к тебе. На рыбалку завалимся.
- Ох, долго ждать. Ладно, на слове ловлю.
- Пока, брательник. Хорошо отметить!
- Спасибо. Это уж обязательно. Мне деваться просто некуда.
Фомин аккуратно положил трубку на рычаг и рукавом протер глаза. Потом подошел к небольшому зеркальцу, висевшему на стене. М-да, затрапез. Штаны спортивные обвисшие, футболка желтая, из Венгрии когда-то привезенная. «Адидас» бывший. Надо приодеться. А во что? Без жены точно не обойтись.
Он распахнул окно пошире, дождался, когда дочка с зятем и внучкой войдут в дом. Галина Платоновна приостановилась, пропуская их. Он выбрал этот момент и негромко позвал ее:
- Галя!
Она подняла глаза.
- Поднимись ко мне, пожалуйста.
Галина Платоновна кивнула. Павел Лукич отошел от окна, снова встал перед зеркалом. Потяжелел, под глазами мешки, в глазах тревога непонятная. А может просто усталость. И привычное строгое выражение глаз куда-то улетучилось. Видно, появлялось оно только с присутствием галстука, а под желтую футболку ну никак не подходило. От раздумий отвлекла жена.
Галина вошла в комнату, и муж невольно залюбовался есть. Строгое темное платье, тонкая по-девичьи фигура, тонкие черты лица. Темные волосы забраны наверх и заколоты. Мелкую сеть морщинок у глаз можно было разглядеть, только присмотревшись повнимательнее.
- Красавица моя, - улыбнулся Петр Лукич, - Давай обниму.
Галина Платоновна ловко вывернулась из объятий:
- Нашел время…. Зачем звал-то?
- А я сегодня именинник, мне нельзя отказывать.
- А когда я тебе отказывала? – переспросила она.
- Сейчас вот.
- Ты как маленький, честное слово. Зачем звал? – повторила она.
Павел Лукич вздохнул:
- Вижу, Лариска приехала. Наверно, пора приодеться.
Галина взглянула на часы.
- До гостей еще часа два. Не запаришься?
- Нет. Пиджак все равно одевать не буду.
- Ладно. Жди.
 За дверью раздавалось уже щебетание внучки, потом голос Ларисы и уверенный ответ матери:
- Внизу ждите. Я его сейчас приодену, он спустится.
Через пару минут Павел Лукич уже стоял в наглаженных брюках и белой рубашке с коротким рукавом. Он расчесал седоватые поредевшие волосы и решительно распахнул дверь.
По скрипучей деревянной лестнице спустился на первый этаж. Все трое – Лариска, муж ее Сергей и дочка Света. Сидят чинно-благородно на стульях вокруг стола. Видно, мать предупредила, чтоб отца ждали. При виде его вскочили, побежали обниматься. Первой – Лариса. Выглядит на все «сто», в блондинку перекрасилась, стрижку короткую сделала, в светлом костюме. Заглядение, просто! И пахнет от нее приятно. В парфюмах Павел Лукич не очень разбирался, но пахло приятно. Потом Светка – тоже уже невеста. На мать похожа, только волосы русые и по плечам распущенные. Сергей подошел степенно. Руку пожал, потом приобнял. Серьезный, в очках и костюме. Не жарко ему что ли?
- С днем рождения, папа, с юбилеем! – выдохнула Лариска.
- Поздравляем!!! – закричала Света.
- Что подарить человеку, у которого все есть? – начал говорить Сергей, - Вот мы решили скромно так…
Он достал длинный сверток.
- Это спиннинг японский.
- Да, рыбак-то с меня не очень, - махнул рукой Фомин, но его не очень слушали.
- На пенсию пойдешь, и будешь на бережку посиживать, - подхватила дочь.
- Какая пенсия? – Павел Лукич аж руками замахал на них, - Не отправляют вроде. Да и работа у меня такая, что только к шестидесяти начинаешь в ней разбираться.
- Это мы так, - засмущалась Лариса, - Когда-нибудь…. А вообще желаем крепкого здоровья и лет до ста без болезней.
- Ладно, хватит. Приехали вы и это лучший подарок для меня. Давайте-ка по пятьдесят за мое здоровье. Пока могу еще, тьфу-тьфу…
Они присели, а зять ловко достал откуда-то темную пузатую бутылку:
- Вот, кстати, еще один подарочек маленький. Армянский. Можно откупорить.
- Это для коллекции, - Павел Лукич опять махнул рукой, - Галя, наливочки достань.
- А не рано начинаешь? Застолье еще будет, - откликнулась жена.
- Не рано. Пятьдесят для разбега. Я свою норму знаю.
Он и правда умел пить, не пьянея, когда нужно притормозить, когда нужно долить. И достоинство это весьма ценилось в их партийной среде. Знала об этом и Галина. Выпивши домой с мероприятий приходить доводилось, пьяным – никогда.    
Жена принесла наливку. Сам именинник разлил в три рюмки. Светке – рано, Галина Платоновна отказалась. Ну, отказалась и отказалась.
-  За тебя, папа, - сказала Лариса.
- Да-да, слышал уже. За здоровье и сто лет. Давай-ка без тостов длинных. Еще наслушаемся.
Они выпили. Наливка была вкусная, Павел Лукич аж зажмурился от удовольствия. Сейчас «Пшеничную» глотать придется. Сивуха она и есть сивуха.
- Закусывайте вон фруктами, - он кивнул на тарелку с клубникой и черешней.
- Ягодами, дедушка, - засмеялась Светлана.
- Отличница что ли по биологии? А я троечником был, - улыбнулся Фомин.
- Ну да, отличница. Это что плохо? – спросила дочь.
- Отлично это, - ответила за него жена, и обняла мужа за плечи, мол, в бутылку не лезь. А он и не собирался.
- Что нового у вас? – поинтересовался он.
- Да что может быть нового, - улыбнулась Лариска, - Созваниваемся почти каждый день. Хотя вот в отпуск собираемся. В Болгарию. Хотели в Югославию, да неспокойно там.
- Мутят они что-то, - нахмурился Лукин, - Хотя и у нас немногим лучше. Страна-то большая, ее если в кулаке не держать, то, как тесто из-под пальцев полезет.
- Не должна, Павел Лукич, централизация все-таки у нас серьезнее, чем в Югославии, - осторожно возразил зять.
- Не знаю. Предчувствия разные порой бывают. Ладно, хватит о политике. Не хочу сегодня. Светка-то едет с вами?
- Нет. Сборы у нее, - ответила дочь, - В Цахкадзоре. Она же кандидат в сборную Союза.
- Вот. Это  посильнее, чем пятерка по биологии, - засмеялся Лукин.
- А где ж два брата-акробата? - спросила Лариса.    
- Приедут непременно, - ответила за Павла Лукича супруга, - Скоро уже. А я с вашего разрешения во двор пойду. Последние приготовления.
Когда она ушла, дочь снова повернулась к отцу. Она сразу посерьезнела:
- Как они, папа?
- Ну как? Работают. Семейное положение то же.
- Это я знаю. Ну, а вообще?
- Что вообще? Молодые еще. Перемелется. А вообще ребята они хорошие. Каждый по-своему. Да, Света? – Фомин повернулся к внучке,- Дядьки у тебя что надо?
- Да, дедуля, конечно.
Светка дядьев любила, хотя видела и не часто. Но тянуло ее к ним, хотела поговорить всегда. Вадим разговаривал с ней, когда не был занят, серьезно, как со взрослой, а вот Игорь не очень баловал – то пошутит, то уязвит.
- Вот, видите. Приедут – сами пообщаетесь.
- Да, не очень они общаться любят, - покачала головой Лариса.
- А ты их подпои, - засмеялся Фомин.
В это время через полуоткрытую дверь на веранду послышался какой-то шум, шаги и в дверь вошел старший сын, Вадим Фомин. Высокий, худой и загорелый в светлой рубахе навыпуск и летних брюках, в мягкой обуви. Непослушный чуб падал на лоб. Вадим нес картонную коробку, перевязанную пестрым шнуром. 
Сестра с племянницей бросились ему навстречу, но он, поцеловав их быстро, на ходу, направился с улыбкой навстречу отцу. Тот встал и тоже распахнул руки навстречу. Нечасто закрытый и тихий Вадим так открыто и широко улыбался.
- С днем рождения, папа. Живи долго и счастливо, - сказал он, обнимая отца, - Всегда горжусь тобой, знаю, что ни в каких ситуациях ты себя не предашь, себе не изменишь.
Фомин-старший смысл последних слов понял не очень, однако ему было приятно, что вырос у него взрослый сын и так любит его. Слезы опять навернулись на глаза.
- А вот подарок здесь, - Вадим поднял коробку, - Видеомагнитофон.
- Ух ты… - сказала Света, - Японский?
- Нет. У нас в Воронеже делают. Новая модель.
- Воронеж…хрен догонишь, - отец засмеялся, - У меня на работе есть. Как раз японский.
- Теперь и дома будет, - ответил сын, - Вечером устроишься на кресле поудобнее, ноги задерешь и смотри хоть боевик, хоть про вампиров.
- На пенсии разе что, - отмахнулся Павел Лукич, - А мне туда рано еще. Но спасибо, конечно. А пока, садись-ка, по наливочке хряпнем.
Он не заметил, как супруга выросла за спиной Вадима.
- Может, хватит наливочки пока что? – деланно нахмурилась она.
- Медицина говорит, что полезно, - засмеялся Фомин-старший.
- Это какая медицина? Академик Углов что ли? – хитро переспросил Вадим.
- Нет. Академик Амосов. Антиалкогольная компания доказала, короче говоря, что спиртные напитки в землю закапывать рано. Хотя и меру знать надо.
В это время в гостиной зазвонил телефон.
- Вы садитесь, садитесь…. Сейчас отвечу только. Хотя все важные персоны уже поздравили вроде, - Павел Лукич взглянул на большие настенные часы. Половина второго уже почти, скоро гости должны начать подъезжать.
- Привет, Паша, - раздался в трубке глуховатый голос, - Насилу твой номер узнал. В обком звоню, а они мне: не можем дать…. Мне и не могут. Представляешь?
- Представляю, представляю…. Только вот, кто это, никак не узнаю.
- Старый что ли стал? Да нет, шестьдесят – не возраст, по себе знаю, - в трубке рассмеялись.
- Да кто это? – Павел Лукич начал раздражаться.
- Ну да, загадки не для партработников… Сашка я. Ковыльцев. Теперь вспомнил?
- Сашка!!! Откуда???!!! Живой-здоровый!!!???
- Живой. Почти здоровый. И тебя нашел, чтобы с юбилеем поздравить. С пятидесятилетием, извини, не смог, дела были.
Сашка… Ковыльцев… Павел Лукич чуть не задохнулся. Друг его институтский, закадычный. Только как оно вышло-то, обещали друг друга не забывать после того, как их в разные концы страны распределили: его в Сибирь, а Сашку – в Белоруссию. Но вот пропал дружок его. Уже позже, когда в горкоме работал, пытался разыскать. Только тот, как в воду канул.
- Так, где ты был столько лет?
- Служил. Генералы у нас во сколько лет на пенсию выходят? В шестьдесят. Так, и я, считай, что три месяца на пенсии.
 - До генерала дослужился? Здорово! Так, приезжай ко мне!
- Может, и приеду. А может и ты ко мне. Я в Москве сейчас обосновался. Ты телефон запиши.
- Сейчас, сейчас… - Фомин засуетился, ища карандаш, потом блокнот.
Повесив трубку, он долго не смог успокоиться…. Столько лет прошло. И где он служил? Ничего толком и не спросил. Да и сам Сашка ничего не спрашивал. Знал что ли все о нем? Непонятно.
Из такого взволнованного состояния его вывел голос жены.
- Ты что разволновался-то? Кто звонил?
- Сашка Ковыльцев. В институте вместе учились.
- Это хорошо. Только гости сейчас уже подъедут.
Как в подтверждение, снова зазвонил телефон. Фомин снял трубку.
- Павел Лукич,- услышал он голос помощника первого секретаря, - Кузьма Иванович выехал.
- Спасибо, Толя.
Первый выехал. Значит, остальные выехали еще раньше. С минуты на минуту будут. Даже с сыном поговорить толком не успел. Ладно, время еще будет.
- Да. Пошли, Галя. Сейчас подъезжать будут.   
Они вышли во двор. Столы были накрыты белоснежными скатертями и почти упирались в ворота. Да, места-то маловато, подумал на ходу Павел Лукич. Но кто бы мог подумать, что вот такое торжество здесь будет. Обычно для близкого круга хватало и беседки за домом. Но особо размышлять было некогда. Ворота уже широко раскрылись для гостей. И они пошли сплошной чередой.
Начальник УВД Филиппов, начальник КГБ Салкин, прокурор Маслюк, главврач облбольницы Мартынов, председатель облпотребсоюза Маркарян, начальник управления культуры Карпенко…. И все с женами. Павел Лукич с Галиной Платоновной долго мусолили список, пытаясь не раздуть его до невозможных пределов, и соединить полезных с приятными. Потом Фомин показал список первому, но тот только рукой махнул: тебе, мол, решать, ты человек опытный…
А вот и свои пошли, обкомовские – зав.общим отделом Захаркин, секретарь по идеологии Иванов, первый Ясноборского горкома Артаков. Все поздравляли, жали руки, обнимали, но скорее отходили к забору. Ждали.
И вот в калитке появился сам Кузьма Иваныч Прокопцов. Среднего роста, сухощавый, кудрявый чуб с проседью – 62 никак не дашь. Следом шел предоблисполкома Михайловский – высокий, широкоплечий с вечной улыбкой на лице. А сзади помощник первого тащил длинный сверток. Появились и жены Прокопцова и Михайловского, но держались поодаль.
Фомин шагнул навстречу.
- Ну, Иван Лукич, - обнял и похлопал его по плечу Прокопцов, - С юбилеем тебя славным! Дел больших ты немало совершил, да еще и предстоит тебе не меньше. Счастья тебе, здоровья сибирского, долголетия кавказского!
Говорил Прокопцов, хоть и был мужчиной некрупным, всегда громко и отчетливо. Слышно было всем. Да и молчали собравшиеся, никто первого перебивать не рисковал.
- И подарок тебе наш боевой!
Помощник быстро развернул сверток, и перед глазами Фомина мелькнула сабля в богато инкрустированных ножнах.
 - Друзьям на зависть, врагам на страх! – громко провозгласил Прокопцов.
- Спасибо, Кузьма Иванович. Царский подарок! – искренне восхитился Фомин, испытав при виде сабли прямо-таки детский восторг.
- Да, не цари мы, но тоже кое-что умеем, - засмеялся Прокопцов. – А теперь давай за стол, что ли приглашай. В ногах правды нет.
- Так, пойдемте же, - хозяин сделал приглашающий жест рукой. Павел Лукич с супругой уселись во главу стола. Слева дети – Вадим, Лариска с семьей, напротив них – первый с женой, дальше чета Михайловских. Фомин заметил, что Игоря нет, да и места ему рядом не осталось, садились тесно, все-таки дача – не безразмерная. Заметил слегка досадливо, но уже через минуту отвлекся. Вернее, отвлек всех опять же Кузьма Иванович, звонко постучав по бокалу. Все уселись, угомонились. Женщины сзади столов, одев уже парадные белые передники, ждали сигнала – наливать. Закуски на столе уже были разложены.
- А теперь главное, - Прокопцов встал и помощник подал ему какую-то бумагу, - Указом Президиума Верховного Совета за большие заслуги… и в связи с шестидесятилетием… наградить, - он повысил голос, - Фомина Павла Лукича орденом Трудового Красного Знамени!
Загремели аплодисменты. Фомин поклонился, успев подумать, что могли бы и Ленина дать:
- Спасибо, Кузьма Иванович.
- Мне-то за что? Партию и правительство, Пал Лукич, благодари. Они тебя по достоинству оценили. А награду вручим торжественно, в большом зале, на партхозактиве, чтоб вся область видела. И давайте наливать что ли. За тебя, дорогой наш, за твои дальнейшие успехи!
Дальше все шло как по ненаписанному, но понятному сценарию. Выступали, дарили подарки, которые помощник первого вместе с бойким молодым инструктором орготдела уносили в дом. Выпивали, закусывали. Вернее, последнее удавалось с трудом, так спешили друг за другом отдать должное юбиляру гости.
Фомин сидел спиной к калитке, но шум там услышал даже в общем гуле разгоряченных гостей. Обернулся. На ходу объясняя что-то дежурившему за калиткой милиционеру, во двор входил Игорь. Темноволосый, хоть и с небольшой проседью в волосах, несмотря на свои двадцать восемь, крепкий, он шел, пригнув голову как молодой бычок.
- Извините, - сказал Фомин и пошел навстречу сыну.
- Здоров, батя, - сказал Игорь, зыркнув темными глазами исподлобья, - С днем рождения тебя.
Они обнялись.
-  Спасибо, сын. Давай за стол, - сказал Павел Лукич и обвел сидящих глазами, места вроде бы все уже были заняты. Но бойкий инструктор уже нес стул, а женщина за ним – приборы. Вадим подвинулся, и Игорь занял место между ним и начальником милиции.
- Раз опоздал, тогда тост за тобой, - сказал, лучезарно улыбаясь, Прокопцов. – И штрафную ему.
Игорь встал и оглядел стол. Смотрел по-прежнему исподлобья, хоть и улыбался вроде уголками губ. Взял наполненную до краев рюмку, потеребил ворот рубашки.
- Ну что сказать? Отец – это твой праздник. Ты его заслужил. Видишь, сколько людей пришло. Уважают, значит, - он помолчал, опять окинул взором гостей, потом посмотрел на отца, - Ты извини, что без подарка. И что опоздал. Ты – молодец. И все у тебя будет хорошо, лучше, чем было. Ну и у нас должно быть. За это и пью.
Он опрокинул рюмку, задрал голову и нервно сглотнул, только кадык заходил.
- Сказал, так сказал, - засмеялся Прокопцов, - Ну что застыли, пьем за юбиляра.
Все выпили, опять зазвенели вилки об тарелки. Павел Лукич заметил встревоженный взгляд жены, поднял голову на сына:
- Спасибо, Игорек. Да ты, закусывай, закусывай. Или после первой не принято?
За столом засмеялись.
Лариса перехватила инициативу:
- Давай, Игорь, я за тобой поухаживаю. А ты, Вадик, что сидишь, помидоры ему подай.
Игорь посмотрел на нее, как будто только увидел:
- О. привет, сестра! И семейству тоже…. Ну, давайте, пожру что-нибудь.
Павел Лукич встревоженно глянул на первого, но тот о чем-то оживленно говорил с супругой, не обращая на детей Фомина никакого внимания. Потом опять постучал вилкой по фужеру:
- Так. Кто у нас еще не получал слова? Есть такие?
Такие нашлись, и тосты продолжились.
А Фомин-старший периодически поглядывал на детей. Он старался пить меньше, не допивал рюмки до конца, благо заставить это сделать за столом мог только один человек – Прокопцов. Но тот был настроен вполне благодушно, что и позволяло Павлу Лукичу держать себя в тонусе и не напрягать, в свою очередь, Галину Платоновну. Да и дети вполне мирно беседовали. Правда, в основном Лариса с Вадимом. Игорь все больше ухмылялся, когда к нему обращались и меланхолично тыкал вилкой в тарелку.
Павел Лукич услышал обрывок разговора.
- Не скажи, у нас есть очень талантливые ученые. У меня есть, например, студент Женя Карпов – это будущее светило мировой психологии. Будущий Зигмунд Фрейд.
- Пишет курсовую про Эдипов комплекс? – заинтересовался Сергей, муж Ларисы.
- Ну, не совсем. Но направление близкое, - ответил Вадим.
- Странно это для нашей науки, - сказала Лариса.
- Все впереди. Много еще неизученного. Человеческая психика – поле непаханое.
-Будешь пахать?- засмеялась она.
- И буду, и пашем уже.
- Ты его лучше спроси, как у него с личной жизнью, у пахаря этого, - вмешалась в разговор Галина Платоновна.
Ответ он услышать не успел, потому что Прокопцов в это время повернулся к нему и сказал:
- Покурить не пора ли, Павел Лукич?
- Пора-пора… Перекур!- громко объявил Фомин, поднимаясь из-за стола. – Дачу не топтать, цветы не рвать.
Все громко засмеялись, отодвигая стулья.
- Паша, - Галина Платоновна взглянула на мужа с укоризной, - Что ты говоришь?
- Правильно говорит, - вмешался Прокопцов, - Люди выпили, координацию теряют. Ты-то как, юбиляр?
- В полном порядке.
- Молодец! Вы, дамы, тут пообщайтесь, - он приобнял свою супругу, подводя ее к хозяйке, - А мы с Лукичом пойдем, покурим.
Они отошли от стола, и Прокопцов спросил:
 - Ну, где у тебя тут комната для секретных переговоров?
- Вроде американская разведка не замечена, - развел руки Фомин, - А удобнее всего в мой кабинетик.
- Ну, веди.
Они прошли в дом. Большая комната на первом этаже была завалена подарками. Прокопцов, проходя мимо, улыбнулся:
- Ну, ты совсем, как дорогой Леонид Ильич.
- А что, вернуть надо? – нахмурился хозяин, - Или по описи сдать? Я не возражаю.
- Ты шуток, что ли не понимаешь? Твое все. Наслаждайся. Вспоминать потом будешь юбилей. Вон, посмотри, какая картина красивая….
Картина и, правда, была замечательная. Пейзаж – вид на озеро и лес вокруг.
- Красивая, - согласился Фомин, - Только большая очень.
- Ничего, найдешь местечко.
Они поднялись наверх по скрипучей лестнице. Павел Лукич прикрыл дверь. Сам сел на диванчик, уступив гостю кресло. Тот устроился поудобнее и начал без обиняков:
- Ты извини, Пал Лукич, что на твоем юбилее об этом говорю, но совпало так. И дольше тянуть нельзя. Я сегодня вечером в Москву убываю. Дело такое заворачивается. Короче, создаем мы свою компартию российскую. Слышал об этом?
- Разговоры-то давно ходят, просто официально никто ничего и не говорит вроде. Только вопрос нескромный: а зачем?
- Ну, как зачем – на Украине есть, в Армении есть, в Грузии есть, а у нас – нет. Непорядок вроде как. Только кажется мне, что это путь к расколу. И самое нехорошее, что отказаться участвовать я в этом деле и не могу. Даже не потому, что отказываться у нас не принято, сам знаешь. Но потому, что если не я, то другой найдется и как бы хуже не вышло. А ситуация в партии, да и в стране, сам знаешь. Только тронь и зашатается. Значит, надо что-то делать, чтоб шатание это поменьше было. Уяснил?
- Да что ж тут непонятного? Не мальчик вроде.
- Знаю. Потому буду тебя на первого рекомендовать. Думаю, возражений не будет. Не возражаешь?
- Сам же сказал: у нас возражать не принято.
- Ну и хорошо. Значит, согласие получено. А теперь, дорогой Пал Лукич, буду я собираться в путь-дорогу. И шайка-лейка за мной потянется. А то, сколько ж тебя объедать можно?
- Обижаешь, Кузьма Иванович.
- Не обижайся. Знаю я тебя – тебе посидеть надо, подумать. Да еще с семьей пообщайся, с детьми, с женой. И завтра передохни – порыбачь, к примеру, не зря спиннинг-то подарили. А с понедельника на хозяйстве остаешься. Ну, а я среди недельки приеду, тогда и официально объявим о перестановках, полагаю.
Они спустились вниз. Кузьма Иванович попрощался со всеми и уехал. А дальше все произошло так, как он и предсказывал. Понемножку начали разъезжаться и остальные гости. Последним уезжал Филиппов. Вернее, уходил – его дача была через дорогу от фоминской.
- Павел Лукич, давай, что ли завтра на рыбалку, спиннинг твой опробуем. 
Филиппов рыбалку любил и при первой возможности забрасывал удочки в близлежащую речушку.
- Не обещаю, Василий Мартынович, видишь родственников сколько. Не отпустят, боюсь. Давай, на недельку отложим, - Фомин не был таким уж заядлым рыбаком, а как обращаться со спиннингом толком и не знал. Поэтому и откладывал недалекий поход.
- Тогда ловлю на слове. В следующий выходной.
- Есть, товарищ генерал, - засмеялся Фомин.
- Да ну, какой я генерал нынче. Это я на службе генерал, а тут… - высокий молодцеватый Филиппов даже обиженно поморщился.
Фомин опять рассмеялся:
- Так команду же мне дал. Ладно, договорились.
Они распрощались, и Павел Лукич уселся за столом во дворе. Большой стол опустел, и на секунду ему показалось, что он очень одинок. Женщины в передниках ловко убирали посуду и белая скатерть, подсвеченная  июньским вечерним солнцем, казалась ему белым флагом. Но это только на минутку, потому что из дома вышли дети. Все трое. Впереди Лариска, за ними братья. Рядом с ними щебетала что-то Света. Шествие замыкал зять.
- Давайте к столу, - призывно замахал руками Павел Лукич, - Самое время по-семейному посидеть. Мать где?
- В доме. Посуду принимает, - ответила Лариса.
- Давайте и ее сюда. Подождет ваша посуда. Девушки, - обратился он к помощницам, - А нам выпить и закусить слегка. Хоть и наелись уже, но надо.
- Точно, папа, наелись, - улыбнулась, присаживаясь рядом, Лариса, - Сил уже нет.
- Но выпить можно, - произнес Вадим.
- Да, брось ты…- усмехнулся Игорь, - Сколько ж можно. Пьем, пьем…
- Ты о ком? – Лариса подняла брови.
- О стране. Даже сухой закон не помог.
- За отца  выпить можно, - сказал Вадим.
А Сергей его поддержал:
- Обязательно. Павел Лукич заслуживает.
Женщины уже вынесли графинчик, выставили закуску.
- Мать!!! Галина!!! – недовольно прокричал Павел Лукич.
- Да, иду, иду уже, - Галина Платоновна вышла из дома, на ходу снимая передник.
- Давайте, я скажу, - неожиданно начал Сергей.
- А ты кто? – ухмыльнулся Игорь.
- Не перебивай! – остановил его отец.- Пусть скажет.
- Вы, Павел Лукич, человек удивительный. Вы достигли больших высот и при этом не растеряли своих моральных качеств. Это редкость в наши времена. Остались человеком простым и в то же время мудрым. Вы – ум, честь и совесть…
Тут не выдержал Вадим:
- Нашей эпохи что ли? Ты заштамповался совсем. Это опасно для здоровья.
- Где-то это и штамп может. А где-то и обман. Но здесь все - правда. Оставайтесь, Павел Лукич, таким всегда. Знаю, что останетесь. На какие бы вершины не забрались.
- Молодец, - Лариска погладила мужа по руке.
- Выспренно, конечно, - покачал головой Фомин, - Но спасибо. Будем стараться. И не перебивать человека!
Он укоризненно посмотрел на сыновей.
Вадим промолчал, Игорь хмыкнул.
- Давайте, выпьем же, - сказал Сергей.
- Спасибо, Сережа, хороший тост, - поблагодарила его Галина Платоновна, когда семейство опрокинуло рюмки, - А можно я? Не тост, а просто…
- Конечно, мама, - отозвалась Лариса, - И хорошо, что не тост. А то, сколько ж пить можно…
- Мне очень повезло с мужем, - сказала Галина Платоновна, - Наверно, редко я это говорю – мы все в делах, в заботах. Он – человек, которых мало. Честный, умный, высоких моральных качеств. И я хочу еще долго и счастливо с ним жить. Независимо от должностей и положения. Да и устала я, если честно, от должностей этих. Ну, да ладно, я не об этом….А еще, Паша, спасибо, за детей. А вы – Вадик и Игорек, папу не огорчайте. Я же знаю, как он за вас переживает.
- А что переживать? Взрослые мы уже, - усмехнулся Игорь.
- Не перебивайте мать, - грозно сказал Павел Фомич.
- Ничего, Паща, я уже все сказала. А от них мы внуков ждем. А для начала, чтоб семейную жизнь устроили. Я правильно говорю? – обратилась к мужу Галина
Платоновна. 
- Правильно, - супруг кивнул головой, - И пусть они сами нам ответят: что по этому поводу думают.
- Понимаете, дорогие родители, - осторожно начал Вадим, - Это дело штучное. Тут не конвейер, как на производстве – встал к нему, жену сделал и другому место уступил. Надо найти человека, понять, твой он или нет.
- Так сколько искать-то? – спросил Павел Лукич.
- А это уж как кому повезет.
- С тобой ясно. А ты, младший, что думаешь? – он повернулся к Игорю.
- А я ничего не думаю. В стране вон что творится. Куда угодно жизнь может бросить. Мир большой. А бабу я всегда найду.
- Игорь!!! – укоризненно воскликнула мать.
- Правду у нас никто не любит, - хмыкнул тот, - А она, как выясняется, есть.
- И какая она, правда твоя? – спросил Фомин-старший.
- А в поисках я. Найду – сообщу.
- Так, сыновья мои. Непростые вы люди. И разные вроде, но уж очень сложные. И в кого вы такие?
- Так это ж, хорошо, - засмеялся Вадим, - И что разные, и что непростые. Простым быть скучно.
- Зато легко, - буркнул под нос Павел Лукич.
- Засиделись мы что-то, - сказал Игорь, - А время позднее. Вам – отдыхать, а нам молодым - гулять.
- Оставайтесь на даче, - вскинулась Галина Платоновна, - Место всем найдем.
- Нет, не будем вас теснить, - подхватила Лариса.
- А вы-то куда? – Мать всплеснула руками.
- С подружками хочу завтра встретиться. Мы в городе переночуем, ладно?
- Бросают нас, мать, - поднялся со стула Павел Лукич, - Ладно, люди они взрослые, а мы с тобой и, правда, отдохнем немного.
- Вот-вот, - подхватила Лариска, - Хоть вдвоем побудете.
- И то, правда, - кивнул отец, - Пойду, машину вызову. Развезут вас.
Дежурная «Волга» приехала минут через десять. Дети попрощались с родителями, и все впятером влезли в салон. Шофер покачал головой, но возражать не стал. Машина тронулась, а Павел Лукич и Галина Платоновна еще долго смотрели им вслед, вглядываясь в июньские сумерки.
- Пошли, Галя, чайку попьем, - наконец сказал Фомин.
- Пойдем. Хорошо посидели. И так спокойно на душе. Даже Игорь такой умиротворенный. Ты заметил?
- Наверно. Не захотели праздник портить. А так, не очень я их понимаю, - Павел Лукич вздохнул.
Они снова вошли во двор и сели за опустевший стол.
- А, знаешь, первый в Москву уезжает, - прервал паузу Павел Лукич.
- И что?
- Да то. Меня на свое место будет рекомендовать.
- А ты?
- А что я? Мы - солдаты. Куда пошлют, куда назначат – туда и пойдем.
- Не война вроде.
- Все равно передний край есть. И мы на нем.
Павел Лукич поднял голову и посмотрел вверх. Вокруг яркого фонаря крутились мошки, а над домом всходила луна. Ему захотелось остановить этот миг, но он четко понимал, что время остановить невозможно. Вот только непонятно, к чему больше относилось это осознание – к наступившему шестидесятилетию или к общему бегу секунд, минут, часов, дней и эпох.
Глава вторая.
Ясноборск. 29 августа 1991 года. Четверг
Павел Лукич Фомин сидел в своем кабинете на третьем этаже Дома Советов, обхватив виски руками. В голове что-то стучало и пульсировало. За приставным столиком и сбоку за длинным столом сидели члены бюро обкома, заведующие отделов. Не все – только кого удалось в экстренном порядке собрать.
- Что, Павел Лукич, нехорошо? – участливо спросил, заметив его состояние зав. общим отделом Захаркин.
- Давление, наверно, скакнуло, - ответил Лукин, - Ерунда. Хотя скажи Вале, чтоб таблетку папазола что ли дала, или что там у нее есть.
Ему даже в голову не пришло позвонить секретарше по селектору, обстановка в первом кабинете стала уж совсем неформальной. И сам Фомин сидел в расстегнутой на две пуговицы рубашке без галстука, и остальные расселись, как попало. Хотя хозяин кабинета и считал себя человеком либеральным, но в другое время такое бы никому с рук не сошло. Да и никто бы и не посмел так рассаживаться, вальяжно откидываться на спинки или стучать костяшками пальцев по столу.
Захаркин выскочил из кабинета, даже не прикрыв за собой дверь. Через десяток секунд строгая секретарша Валентина Петровна забежала в кабинет со стаканом воды и таблеткой. Лукин кинул кругляшок в рот, запил водой. Показалось, что стало легче, хотя так быстро таблетка подействовать не могла. Он допил воду, поставил стакан на стол.
- Спасибо, Валя. Если кто еще придет, то пусть без церемоний заходит.
- Хорошо, Павел Лукич.
Валентина вышла из кабинета, прикрыв за собой дверь.
- Ладно, давайте начнем… ,скажем, так, заседание бюро обкома. Скорее всего, последнее, - начал Лукин и замолчал.
 - А что дальше-то будет? – спросил секретарь по идеологии Иванов.
Алексей Иванович тоже выглядел не лучшим образом. Раскраснелся, лысина вспотела, и он периодически вытирал ее большим клетчатым платком. То, что он влез вперед первого, тоже было грубым нарушением дисциплины, но сейчас никто на это не смотрел.
- Что тебе неизвестно? Имущество передать совету, помещения освободить. Никому не поздоровится. Только мы обкомовцы первыми пойдем, а остальные за паровозом.
- Ты это о чем, Павел Лукич? – спросил начальник управления КГБ Салкин.
- О том, что все вы думаете, только вслух не говорите. Только глупый не понимает…. А среди вас глупых людей нет. А тебе, Сергей Сергеевич, по долгу службы все должно быть известно лучше других. На партии все держалось, точнее на идеологии. Идеологии нет, и все рухнуло. Если не рухнуло еще, то рухнет. А потом … мы наш, мы новый мир построим…. Только нам там место вряд ли найдется, - усмехнулся Фомин.
- Вот, скажи, Павел Лукич, ты ж вроде ГКЧП открыто не поддержал, - начал первый секретарь Ясноборского горкома Артяков.
 - Поддержал, не поддержал. Какая разница? – перебил его Фомин. – Это только повод, чтобы рвануло все. А кто заварил, может историки разберутся. Или следователи. Хотя эти вряд ли? Так, Василий Мартынович?
Он повернулся к начальнику милиции Филиппову. Тот уклончиво повел плечами:
- Откуда ж мне знать?
- Вот и я говорю, никто не знает. И что с нами будет, тоже неизвестно. Кто-то выплывет, кто-то утонет. А хуже всего идеологам придется, Так что, Алексей Иванович, ищи себе работу. Вряд ли руководящую.
Все замолчали. Только Салкин откликнулся:
- Ну, вот КГБ или МВД будут точно. В каком-то виде.
- Будут, Сергей Сергеевич. Только будете ли вы там с Филипповым, я сказать не берусь. Ладно. - Павел Лукич повысил голос, - Захаркин, готовьте со своими людьми все имущество, бумаги, будем передавать. Кому передавать-то, Юрий Иваныч?
Он посмотрел на председателя облисполкома Михайловского.
Тот, обычно шумный и веселый, сидел, опустив голову вниз. Большие руки, сжатые в кулаки, лежали на полированном столе. Михайловский повернулся в сторону первого:
- Совету. Не мне же.
- А что там в Совете. Кому?
- Не знаю. Они тоже заседают.
- Прозаседавшиеся. Они это только и умеют. Ну, ладно. Короче, Илья Васильич, - он обратился к Захаркину, - Собирайся, только не гоношись. Не спеша. Все описывай досконально, чтоб не пропало ничего. И еще одна важная новость. К нам из Москвы летит Кузьма Иваныч. С какими-то важными известиями. Давайте, так. Сейчас почти полдень. В четырнадцать он где-то прилетит, а в пятнадцать ноль-ноль мы снова здесь соберемся. Так что, это уж точно не последнее заседание бюро было.
- Да разве заседание это? – откликнулся заворготделом Боровиков, - Даже протокола не вели.
- Помнишь Маяковского? - Лукин невесело засмеялся. – «Я волком бы выгрыз бюрократизм». Вот выгрызли окончательно. Все! До пятнадцати часов.
Все вышли, тихо переговариваясь. Павел Лукич остался один. За последнее время он привык к тому, что относительное затишье в этом кабинете наступало лишь к вечеру. Сейчас был полдень, за распахнутым окном привычно шумел город. Он подошел к стеклу, пошире раздвинул створку, приоткрыл жалюзи. На площади перед зданием как обычно шли по делам люди, ехали мащины. Солнце было почти в зените, и его лучи с южной стороны проникли в кабинет. Но в то же время дул приятный ветерок и Лукин, чуть зажмурившись, подставил ему лицо. Головная боль отступила, дышать стало легче. Бронзовый Ленин на массивном постаменте стоял спиной к зданию и почти не отбрасывал тень. Обычный полдень. Только на мгновение первому и, похоже, последнему, секретарю Ясноборского обкома  КПСС показалось, что время остановилось. И он остается в прошлом. Навсегда.
Но время, как известно, имеет свойство не останавливаться никогда. И долгие телефонные звонки вернули его к действительности. Жизнь продолжается и надо поднимать трубку. Фомин вернулся к столу. Надрывался аппарат с прямым городским номером, который знали немногие.
- Слушаю.
- Привет, отец! Как дела?
Это был Вадим.
- Привет, сын. Как дела, спрашиваешь? Как сажа бела. Такой ответ устраивает?
- Понимаю.
- Молодец. А как у тебя дела?
Последние десять дней домой Фомин-старший появлялся лишь поздно вечером. О детях у Галины Платоновны справлялся мельком. Та отвечала: все в порядке: Игорь на работе; Вадим в отпуске; Лариска тоже работает, у нее все спокойно - от Выхино, где она живет до Белого дома далеко. Ну и славно.
- В отпуске был. В понедельник на работу.
- Куда ездил?
- У друга был в Подмосковье. На рыбалку ходил, грибы собирал.
- Много набрал?
- Не очень. А потом… потом был у Белого дома.
- Да? И как там? – Павел Лукич ответил через паузу.
- В двух словах не расскажешь. Отец, ты меня осуждаешь?
- С чего ты взял?
- Ну, не знаю. Казалось мне…
- Когда кажется, ты крестись лучше…
- Извини.
- И извиняться не надо. Ты взрослый уже, тридцать один, между прочим.
- Ну да. Отец, я заеду вечером?
- Заезжай. Мы рады с матерью будем.
- Ах да… а ты дома во сколько будешь?
- Сегодня не поздно, думаю. До встречи.
Павел Лукич медленно положил трубку на рычаг. Сел в кресло, откинул голову на подлокотник. В висках опять что-то запульсировало, но он справился, глубоко подышал, попил воды из графина. Следующий час прошел в неторопливом разборе бумаг, что-то выкидывал, что-то важное, на его взгляд, или личное складывал в портфель. Секретаршу попросил, чтобы никто не беспокоил. Пару раз прорывались телефонные звонки. Соратники спрашивали, что делать по тому или иному поводу. Павел Лукич и сам толком не знал. Говорил односложно: мол, смотрите по ситуации, на ваше усмотрение. 
В голове же сидели мысли на тему того, что сейчас происходит. Фомин понимал, что в стране идут огромные, просто глобальные, изменения. Он все же мог мыслить, чуть заглядывая вперед, отрываясь от сиюминутности и поэтому предполагал, что то, что происходит, лишь предвестник чего-то более глубокого и неведанного. Но точно знать, что будет в дальнейшем со страной, с делом, которому он столько служил, лично с ним, с его семьей, он не знал. Павел Лукич понимал необходимость изменений, в целом поддерживал перестройку, но в то же время внутренне считал, что уж больно быстро все пошло в последнее время. Полагал, что ломать все не надо, потому что строить-то будет куда сложнее. И ГКЧП встретил сдержанно, внутренне не верил в искренность этих людей, не воспринимал силовых методов. Фомин знал, что в партийных кругах его считали скорее либералом, хотя осторожным, умеренным даже. Его это удивляло. Он-то знал, насколько в нем сильно было консервативное начало, но в партии всегда была масса людей, куда консервативнее его. Правда, в последнее время это консервативное ядро было основательно размыто, как, впрочем, и вся партия. Но Павел Лукич знал, что дисциплина нужна, хотя и старался быть помягче, не ломать людей через колено. И человеческие его качества вступали порой в противоречие с партийной закалкой. Внутренне было тяжело, но он находил линию, которой твердо придерживался. И вот этой линии не стало.
Фомин взглянул на часы. Пора было ехать в аэропорт встречать Прокопцова. Он нажал на кнопку селектора:
- Валя, а Михаил где?
- Тут где-то. Только что заходил.
- Найди его. Надо в аэропорт ехать.
- Хорошо.
Водитель Михаил появился в кабинете минут через пять. Осторожно постучался и тут же приоткрыл дверь:
- Можно?
- Заходи. Ты где был?
- Поесть спускался.
- Поел?
- Да.
- Тогда поехали в аэропорт. Кстати, машину там мою еще не отобрали? – поинтересовался Фомин, вставая с кресла.
- Нет вроде, никто не покушался.
- Тогда вперед.
Ясноборский аэропорт находился на окраине города, но в его черте. Доехали быстро, минут за пятнадцать. Фомин вышел из «Волги» и размашистым шагом прошел в зал аэропорта. Поймал себя на мысли, что вот так, один, без сопровождения, давно здесь не был. В небольшом зале было людно. Ожидался прилет регулярного рейса из Москвы, рядом шла регистрация другого – в Сочи, и отпускники с большими сумками радостно галдели у стойки. Фомин поймал себя на мысли, что пора бы и пообедать, а то неизвестно когда удастся с делами разделаться. Он посмотрел на часы: время зайти в буфет было. Фомин прошел через зал, люди были заняты своими делами, никто его не узнавал. В буфете он взял чашку кофе с молоком, сочник и сел за столик возле окна. Кофе оказался чуть теплым, сочник черствым. Черт, еще желудок разболится, подумал Павел Лукич, но решил доесть и допить: голод не лучше. Внезапно у столика остановился какой-то мужчина. Тень его раздражала, и Фомин поднял голову. Средних лет, в светлых брюках и светлой рубашке с короткими рукавами. Лицо вроде знакомое, да кто ж его разберет – сколько их таких в светлых рубашках и в средних годах.
 - Павел Лукич, а вы что здесь делаете???- удивленно сказал незнакомец.
- Извините, не узнаю.
- Может и не узнаете. Я – Кобцев из управления КГБ. Подполковник Кобцев. Можно присесть?
- Присядьте, - Фомин пожал плечами.
- Не спрашиваю, что вы здесь делаете. Но почему вы один?
- Подполковник, слущайте… - раздраженно начал Фомин, но потом осекся…- Звать-то вас как?
- Александр Викторович.
- Так вот, Александр Викторович, - стараясь не злиться, продолжил Павел Лукич, - Почему я не могу здесь быть один?
- Но вы ведь…
- Что я? Я – уже лицо без статуса. Вам, надеюсь, известно, что в стране происходит?
- Конечно. Только время нынче неспокойное.
- Неспокойное? Вам сколько лет?
- Сорок один.
- А мне на двадцать больше. Поверьте, были времена и еще менее спокойные. Пережили. Сороковые, пятидесятые. А девяностые уж точно переживем.
Фомин резко встал:
- Всего доброго. И не пасти, не охранять меня не надо.
 - Понял. Всего хорошего, - произнес вслед Кобцев.
  Фомину не очень понравилась эта встреча, но времени раздумывать об этом уже не было. Объявили прибытие рейса из Москвы.
    Прокопцов выглядел как обычно. Шел энергично, помахивая портфелем в руке. Только слегка осунулся что ли, похудел. Зато загорел. Они обнялись.
- Хорошо выглядишь, Кузьма Иваныч, - после приветствий сказал Фомин.
- Отдохнуть успел. Семнадцатого в Москву вернулся, а девятнадцатого началось.
Он поймал на себе вопросительный взгляд Павла Лукича и усмехнулся:
- Вообще не в курсе был. Веришь? Не сочли нужным посвящать. Но оно и к лучшему. Сам-то как?
- Да, как. Положение хуже губернаторского, ясное дело.
- Да, подвисли мы с тобой здорово. Но унывать не будем.
- Да и радоваться нечему.
- И радоваться не будем. Подумаем, как жить дальше.
Они подошли к машине. Прокопцов придержал Фомина за плечо:
- Отъедем немножко, там лесок будет. Выйдем, прогуляемся.
- Хорошо, - Павел Лукич кивнул головой.
Так и произошло. Лесок начинался сразу за поворотом, как только здание аэропорта исчезло из виду. Не лесок даже – небольшая рощица. Но за ней уже виднелись городские кварталы.
Они вышли из машины. Прошлись по тропинке.
- Опасаешься чего-то, Кузьма Иванович? У меня-то в кабинете, бывшем твоем, заглушка стоит, никто не должен прослушать, - сказал Фомин.
- Опасаюсь, - подтвердил Прокопцов, - Дело-то уж больно серьезное.
Они еще немного углубились в лес. Кузьма Иванович оглянулся. Было тихо, только стрекотали кузнечики, да с шоссе доносился шум проезжавших машин.
- В общем, так, - начал он и вздохнул, набрав в легкие побольше воздуха, - В этом портфеле, - он поднял его вверх и помахал, - лежит конверт. А в конверте листок. Там указан адрес банка в одной из европейских стран, номер ячейки, пароль и шифр. В ячейке определенные средства, которые нам удалось снять со счетов. Это не все, сам понимаешь, яйца в одну корзину не кладут. Да и накопить нам за год удалось не так много. Но, поверь, сумма приличная – заводик, наверно, можно будет купить, когда продавать начнут. И не один. Конкретно об этой ячейке знают три человека. Вместе с тобой. Но нас могут уже скоро шерстить начнут. До тебя, дай Бог, дело пока не дойдет. Через три-четыре годика надо будет эти деньги снять и в дело по возможности пустить. Пока не высовывайся. Конвертик спрячь. Тихо посиди. Мы тебя найдем. Все понял? Вопросы есть?
- Есть, - сделав паузу, сказал Павел Лукич, - Почему ты это мне доверил?
- А больше некому особо. Знаю тебя, как человека, в котором уверен. Честен ты очень. Иногда слишком. Но сейчас это хорошо.
- Ну, а если не выдержу?
- Перестраховались мы, - усмехнулся Прокопцов, - Есть еще к паролю дополнение. При необходимости получишь. Ну и еще одно: свой процент тоже получишь. Небольшой, но на безбедную старость хватит.
- Кузьма Иваныч…..
- Что, Кузьма Иваныч? Бессеребреник что ли? Времена, знаешь, какие наступают? Не знаешь? И мы не знаем. Но догадаться можно. Поехали, - он повернулся назад, - Да, сам конверт в кабинете получишь. Молча уже. А то, я смотрю, у тебя кроме кармана в штанах его и положить некуда.
До Дома Советов домчались быстро. Последнее бюро тоже проходило в темпе.
- Ну что, товарищи, - начал Прокопцов, - Деятельность компартии приостановлена, имущество предстоит передать незнамо кому. То есть государству. Освобожденным партруководителям желаю побыстрее начать искать работу, всем остальным ждать приказов по ведомству. Вопросы будут?
 Захаркин поднял голову:
- Кузьма Иванович, нам, что ничего взамен не предложат?
-  Думаю, что нет. Хорошо, если не арестуют. Шучу. Если кому помощь понадобится – обращайтесь, но ничего не обещаю. А вам совет – что можно, переписывайте на себя, списывайте, раскупайте и так далее. Если, конечно, еще не поздно.
Расходились молча. Когда Прокопцов с Фоминым остались в кабинете вдвоем, Кузьма Иваныч раскрыл портфель, достал большой коричневый запечатанный конверт и протянул его Фомину. Тот, также без слов, достал свой портфель и положил конверт под молнию, во внутреннее отделение.
- Ну, вот и все, Павел Лукич. Помнишь, как Остап Бендер говорил: пойду переквалифицироваться в управдомы. А что: тоже вариант…, – он невесело рассмеялся.- Ну, а ты что собираешься делать?
- А я что? Я - пенсионер уже.
 - Ну, это ты зря. Здоровый мужик еще. Отдохни малость, а потом покумекай. Может и я к чему приду умному. Руки мы, в любом случае, не опускаем. Ну, давай прощаться будем. Провожать меня не надо. Делишки тут есть. Свидимся еще.
Они обнялись. Прокопцов быстрым шагом вышел из кабинета. Фомин остался сидеть в кресле, в задумчивой позе. Потом взял со стола портфель и поставил его под ноги, за тумбу.
Зазвонил селектор.
- Да, Валя, - Павел Лукич нажал клавишу.
- К вам Сенюков просится.
- Кто такой?
- Говорит представитель президента. Российской Федерации.
- Хм….Ну, пусть заходит.
В кабинет зашел темноволосый сухощавый мужчина лет сорока пяти. Несмотря на жару, он был одет в темный костюм, на шее висел полосатый галстук. Лицо его было Фомину знакомо.
- Здравствуйте, Павел Лукич.
- Добрый день. Вы кто?
- Сенюков Борис Борисович. Назначен президентом Российской Федерации его полномочным представителем в Ясноборской области.
- Слушайте, а я вас знаю. Вы в пединституте преподаете, - Фомин вспомнил активного молодого человека, задававшего ему разные вопросы на встрече в институте, потом, помнится, он ораторствовал еще на каком-то митинге.
- Абсолютно верно. Доцент кафедры политэкономии. Хорошо с вашим сыном знаком, Вадимом Палычем.
- Присаживайтесь, Борис Борисович. Чем обязан?
- Вы, наверняка, знаете о последних решениях руководства об имуществе партии.
- Знаю.
- Мне поручено возглавить комиссию, которая будет это имущество принимать.
- Принимайте.
- Я, надеюсь, что вы лично примете участие в этом.
- Не надейтесь. Есть общий отдел, есть завхоз.
Он нажал кнопку селектора:
- Валя, Захаркина и Марьина пригласи.
- А я с вашего разрешения пойду, - он наклонился и поднял портфель, - Здесь только личные бумаги. Проверять будете?
- Нет, что вы. И вообще, Павел Лукич, мы лично вас очень уважаем…
- Ну и хорошо. А если уважаете… то не будете возражать, если я эти часы заберу? – он показал на небольшие настольные часы в виде штурвала, - Мне их моряки подарили.
- Нет, конечно.
- Спасибо, - Фомин положил часы в портфель и аккуратно застегнул его.
В кабинет вошли Захаркин и завхоз Маркин.
- Вот они вам все и сдадут, - сказал Павел Лукич, - А я откланяюсь.
Он пошел к двери, но у порога не удержался и обернулся:
- Что же вы имуществом-то, в первую очередь, заинтересовались? А идеями? Их не будете описывать?
- А идеи, я думаю, новые будут, - ответил Сенюков.
- Мы наш, мы новый мир построим? Ну-ну….Только без старого новое сложно строить.
- Вы же строили…
- Мы? Семьдесят лет назад что ли? Строили. Только нелегким был путь. Будьте здоровы.
Он вышел из кабинета. Там кучковались какие-то люди.
- А это кто? – спросил он у секретарши.
- Они с Сенюковым пришли.
- Ну, тогда ладно. Я здесь больше не нужен. Пока, Валентина. Прощаться не будем.
Она привстала и всплеснула руками, но Фомин этого не видел, быстрым шагом он спустился вниз, на ходу кивнул милиционеру и вышел на площадь. Своей служебной машины он не заметил, но ее судьба уже не очень волновала Павла Лукича. Он пошел домой пешком, как школьник, чуть помахивая портфелем. Иногда Фомин шел этим путем утром, а вот вечером после тяжелого дня предпочитал добираться на «Волге». Но сейчас все было не так, солнце светило еще ярко и он вдруг ощутил какую-то забытую легкость. Только что-то мешало совсем расслабиться. Как небольшая заноза в пальце. И Павел Лукич смог определить причину – коричневый конверт в портфеле. Но усилием воли он отогнал эту мысль, заставив относиться спокойно. Перепрячу его и забуду, решил он.
Дом, где жил теперь уже бывший хозяин Ясноборской области находился совсем недалеко – всего в паре кварталов от центральной площади. Фомин привычно зашел в подъезд. На площадке между первым и вторым этажом всегда дежурил милиционер, но сейчас его уже не было. Фомин отметил этот факт, но, что называется, походя – значит, так теперь будет. Ну и ладно.
Он открыл дверь своими ключами. Галины Платоновны дома не было. Но едва он только успел переодеться в спортивные штаны и футболку, умыться и направится на кухню, как зазвонил телефон. Это была жена.
- Как ты узнала, что я дома? – спросил Павел Лукич.
- Слухами земля полнится. Ты-то как? Чувствуешь себя нормально?
- Нормально. До обеда что-то голову давило, а сейчас прошло, - честно ответил он.
- Ложись, полежи. Я постараюсь пораньше сегодня. А ты обедал? – спохватилась она.
- Нет. Толком не удалось. Сейчас как раз на кухню шел.
- Пообедай тогда. Найдешь?
- Не волнуйся, справлюсь.
- Хорошо. Жди. Я скоро. Целую.
Павел Лукич пообедал, затем прошел в гостиную и лег на диван. Хотел заснуть, но не получалось. Он посмотрел на большие настенные часы. Они показывали начало шестого. Смысла спать уже не было. Фомин взял из книжного шкафа первую попавшуюся книжку. Это был томик Куприна. Он повертел его и положил на спинку дивана. Потом спохватился и вышел в коридор. Портфель стоял там же, где он его и оставил – на столике перед зеркалом. Фомин взял портфель и прошел в свой кабинет. Там он открыл портфель, достал большой конверт. Потом положил его в нижний ящик письменного стола, закрыл его на ключ, а сам ключ сунул в верхний ящик. Затем вернулся в гостиную. И тут же услышал, как ключи зазвенели во входной двери. Галина Платоновна вернулась, как и обещала раньше обычного. Лукин вышел в прихожую, чтобы встретить ее. Жена выглядела озабоченной. Павел Лукич улыбнулся – ему хотелось поднять ей настроение, снизить напряженность, чувствующуюся во взгляде.
- Как дела на работе?
- Да, у меня-то все по-прежнему. Ты-то как?
- Нормально все. Даже груз с плеч скинул. Помолодел на двадцать лет, - Фомин подмигнул жене.
- Ну и хорошо, коли так. Сейчас переоденусь, буду ужин готовить.
- А я поел только.
- Как приготовлю, так опять проголодаешься. А Ираиду я отпустила, - сказала она.
- Ну, думаю, домработницы у нас теперь не будет. Не положено.  Справимся. Чай, семья-то небольшая. Сам готовить буду.
- Ну, ты наготовишь, - супруга улыбнулась. – Пропускай меня. Что в прихожей-то стоять?
Она переоделась и пошла на кухню. Павел Лукич прошел за ней и уселся на табурет, опершись спиной об стену.
- Расскажешь? – спросила Галина Платоновна.
- Конечно, - кивнул головой Фомин, - Только все известно, в соответствии с общей ситуацией в стране. Но докладываю: я теперь, вероятно, безработный. Без персональной машины и прочего, что было положено. Останется у нас только квартира. Дачу, скорее, всего, заберут тоже. Машину мы не купили. В общем, в сухом остатке получается, что ничего за жизнь не нажил.
- Ерунду говоришь, - супруга подошла и потрепала его по волосам, - У нас дети есть, трое. Уже капитал. И твое доброе имя. А материальное…. Не бедствовали никогда и дальше не будем. Да и разве это главное в жизни?
- Не знаю. Для меня это всю жизнь на двадцатом месте было. Сама знаешь, как жизнь текла. Она нас несла, а не мы ею рулили.
- Зато мозги не высохли. Если надо будет – по-новому жизнь начнем.
- А не поздно? По возрасту-то мы пенсионеры уже.
- Возраст он не в паспорте прописан. Возраст он в душе. А также в сердце, сосудах, головном мозге. Это я тебе как врач говорю.
- Только про душу как-то не материалистично звучит, - засмеялся Павел Лукич.
- Не знаю, как это точно называется, но что-то такое у человека есть. Я точно знаю.
- Как врач? – опять засмеялся Фомин.
- Как человек, как женщина. Чувствую я.
- Ну, хорошо. Звонил Вадим, говорил, что зайдет, - переменил тему супруг.
- Знаю. Это еще одна причина того, что я ужин готовлю. А еще и Игорь может заехать.
- Да??? – Фомин удивленно поднял брови.
К тому, что сыновья нечасто в последнее время посещали родительский дом, они уже привыкли. Но если у Вадима был большой преподавательский отпуск, то Игорь просто исчезал на несколько недель без объяснения причин. Павел Лукич иногда заматывался, терял чувство времени и не всегда замечал такие периоды, а Галина Платоновна сильно волновалась, начинала искать младшего по всем известным телефонам. Успокаивалась только, когда узнавала место его нахождения. Но в последнее время и она нервничала меньше, начала привыкать к такому образу жизни Игоря. Тем более что куролесить и попадать в неприятные истории он почти перестал. 
 - Звонил. Говорит, что разговор есть.
- С ума сойти. Что за день сегодня…
- Ну да, звезды так сошлись.
- Для кого сошлись? Ну, хорошо, конечно, что детей увидим.
- Вот и я об этом.
Вадим приехал первым. В светлых брюках, светлой рубашке. Даже немного загорел. И глаза блестели лихорадочным блеском. Он все время порывался что-то говорить, но мать успокаивала:
- Подожди минутку. Сейчас на стол накрою и поговорим, я тоже хочу услышать.
Наконец, все было готово,  и они сели за стол.
- Рассказывай, сын. Теперь мама разрешает, - подмигнул Вадиму отец.
- Короче говоря, мы девятнадцатого как специально в Москву приехали. Я хотел пару дней там побыть и домой уже ехать. Ну, а вышло – сами знаете. Мы и на Садовом кольце были, а потом знакомые позвали к Белому дому. Там кого только не было – такое единение. Боялись, конечно, немного, но все равно были готовы ко всему. Зато, когда танкисты на нашу сторону перешли, такой подъем был. Победа, в общем-то – одно слово.
-  Подожди, Вадим. Победа. Но кого и над кем? – перебил его отец.
- Сил демократии над силами прошлого. Новая дорога перед Россией открылась.
- Дорога куда?
- В цивилизацию. В лучшую жизнь. Даже не так: в ту жизнь, в которой весь мир почти живет. Там, где есть возможности у всех для реализации. В любой сфере.
- Извини, Вадик. А ты понимаешь, что в связи с этими событиями твой отец без работы остался?- спросила Галина Платоновна.
Вадим потупился:
- Извини, отец. Я это понимаю. Но и ты пойми. Страна катилась непонятно куда – все это понимали. И вернуть то, что было – нельзя. Да и не нужно. Что возвращать-то? Полки, вон, пустые. Везде препоны какие-то. Республики все хотят самостоятельности, люди хотят зарабатывать.
- Подожди, - сказал Павел Лукич, - Я тоже не слепой и не ретроград какой-то. И я такой не один в партии. И ты видишь, что в стране последние годы происходило. Перестройка, демократизация. Кооперативы разрешили. Политических преследований нет уже давно. А сейчас что началось? Это большевизм какой-то в худших проявлениях. Все ломается.  Страна непонятно во что превращается. Так, не дай Бог, все разбегутся. И что от страны останется?
- Все что раньше предпринималось – это полумеры. И они ни к чему бы не привели. Только бы затянули агонию. А сейчас надо что-то делать и очень быстро.
- Так, хватит дискутировать, - подняла руку Галина Платоновна, - Вы еще подеритесь. Давайте, что ли выпьем. Не за страну, а за нашу семью. Вино, кстати, на столе. Мужчины, открывайте.
 Павел Лукич откинулся на спинку стула:
- Открывай, Вадим. Мать права – не будем ругаться. А то, как в восемнадцатом, отец на сына пойдет. Нам это надо? А насчет спора – история нас рассудит.
- Ты, отец, прав в том, что история – самый лучший судья, - ответил Вадим, беря в руки бутылку, - Мама, а где штопор? А то, без штопора за счастье выпить трудновато будет.
После рюмки градус беседы за столом успокоился. Но только семья принялась за еду, как в дверь зазвонили. Долго и настойчиво.
Игорь ворвался, как вихрь. Уж на что стремителен был Вадим, но сегодня он его явно переплюнул. В модном джинсовом костюме и … с запашком. Где-то успел принять, сразу понял Павел Лукич.
- Привет, родители! Привет, братан!- сказал он, сходу усаживаясь за стол. – О, с едой все в порядке, и винишко есть.
- Ты б, хоть руки помыл, - сказала Галина Платоновна.
- Ага, - Игорь быстро вскочил и исчез в ванной.
Через минуту он появился снова в гостиной и покрутил кистями:
- Чистые.
Он налил себе рюмку, но пить не стал, отодвинул ее в сторону:
- Ну что скажешь, отец? Как события с точки зрения политического деятеля развиваются?
  - Во-первых, я уже не политический деятель, - ответил Павел Лукич, - Во-вторых, от моей оценки событий мало что зависит. Мы тут в провинции мало чего решаем. История в столицах делается.
- Ты знаешь, что отец теперь не у дел? – спросила Галина Платоновна.
- Догадывался, - усмехнулся Игорь. – Для этого необязательно пророком быть. И что теперь делать собираешься?
- Пенсионного возраста достиг уже, - сказал отец, - Пенсии не лишат. Отдыхать буду. Вот внуков жалко нет тут. А то бы нянчил.
- Это вопрос номер два, - поднял палец Игорь, - А насчет пенсионеров – рановато еще на пенсию тебе, найдем дело.
- Работу что ли предложить хочешь?
- Все может быть. Только сначала выпить надо.
- А мы думали, это уже третий вопрос, - заметил Вадим.
- Третий, конечно. По важности. А по времени первый, - Игорь поднял рюмку.
- Тогда тостуй, - сказал Вадим.
- Тостую. За то, чтобы завтрашний день был лучше вчерашнего.
- М-да, философски, - усмехнулся отец, - Ну, давайте за это, раз более конкретного не ожидается.
- Будет и конкретное, - сказал Игорь, аккуратно ставя на стол пустую рюмку, - У меня есть две новости. Извините, не политического характера.
- Ну и хорошо, - заметила Галина Платоновна, - Хватит на сегодня политических новостей.
- Во-первых, мы открыли транспортное предприятие. Кооператив. Будем заниматься перегоном автомобилей и прочими транспортными перевозками.
- Мы, это кто? – поинтересовался Фомин-старший.
 - Мы с партнерами. Поскребли по сусекам, денежки нашли. Транспорт кое-какой есть.
- Так, вы теперь капиталисты? – усмехнулся отец.
- Представления не имею, - Игорь пожал плечами, - Просто будем на себя работать.
- Смотрите, не заработайтесь.
- Ладно, отец, что ты политэкономию ему читаешь? Пусть лучше вторую новость сообщит, - вступила в разговор Галина Платоновна.
- Ага. Тебя мать она особенно порадует. Ирина, девушка моя, ждет ребенка.
-Ой, как здорово! – мать аж руками всплеснула. – Наконец-то. Да, отец?
- Ну что ж, молодец, - сказал Павел Лукич, - Внук будет рядом. Или внучка?
- Не знаю, неважно, - махнул рукой Игорь.
- Поздравляю, брат, - сказал Вадим. – Будешь и ты семейным солидным человеком. Не то, что я.
- Подожди мне ярмо вешать, - ответил младший брат, - В общем, так. Я ребенка признаю, буду воспитывать, помогать, но жениться не собираюсь.
- Как же так? – возмущенно спросила Галина Платоновна. – Это что, нормально, по-твоему? По человечески?
- Точно, не по-людски как-то,- поддержал ее супруг.
- Самому на ноги встать надо. А там посмотрим, - и словно подтверждая свои слова, Игорь вскочил и резко отодвинул стул. – Пошел я, а вы можете попережевывать дальше. Но сильно не переживайте – я же сказал: ребенка не брошу. 
Он ушел, а за столом воцарилась тишина. Первым нарушил ее Вадим:
- Вы, правда, не расстраиваетесь. Он же вам объяснил, что ребенок его и значит внук ваш. А потом может и женится. Да, скорее всего, так и будет.
- Ты нас не успокаивай! – Павел Лукич аж побагровел, - У других дети как дети, а вы вечно что-нибудь учудите. Точно в могилу нас загоните. Быстрее демократов.
- Да, я-то что? – стушевался Вадим.
- Ты? Тебе тридцать один год, а ты все болтаешься. Как дерьмо в проруби.
- Отец! – укоризненно сказала Галина Платоновна.
- Папа, я с тобой не согласен. У меня все нормально. А что не женился – не встретил, значит, еще женщину своей мечты. Не всем же так, как вам с мамой везет.
- Не подлизывайся! За столько лет не встретил – не хотел, значит.
Через некоторое время засобирался домой и Вадим. Павел Лукич остался вдвоем с женой. Ему опять стало нехорошо – голову давило, лоб покрылся испариной. Супруга быстро заметила это:
- Ну-ка, раздевайся и ложись, я давление померяю.
- Ну что?- спросил Фомин, когда прибор закончил пикать.
- Повышенное, но не критично. Сейчас таблеточку принесу, ты отдохнешь, и все нормально будет.
Павел Лукич выпил таблетку, откинулся на подушку.
- Спи, - сказала жена, поцеловав его в лоб. Она вышла из комнаты, выключив свет и закрыв дверь.
Какое-то время Фомин еще вертелся в кровати, события минувшего дня пробегали перед ним прерывистой чередой. Ему казалось, что жена с кем-то разговаривает. Потом он забылся тяжелым сном. Открыл глаза, услышав, что рядом устраивается жена.
- Ты говорила, что ли с кем?
- Лариске звонила. Про Игоря сказала.
- У них что?
- Да так же, как и у всех. Работают. Про сокращения поговаривают, но пока тихо.
- Как Светланка?
- С соревнований вернулась. Кандидатом в мастера стала. В школу собирается.
- Хоть она радует.
- Спи. Игорь правильно сказал: завтра должно быть лучше, чем вчера.
- Думаешь, будет.
- Верить надо. Вот что я думаю. Спокойной ночи.
Глава третья.
Город Ясногорск. 6 октября 1993 года. Среда
Павла Лукича разбудил телефон. С тех пор, как он ушел на пенсию, дополнительный аппарат из спальни распорядился убрать. Хватит уже экстренных звонков в любое время дня и ночи. Галина Платоновна продолжала работать, но она уже не была заведующей отделением, осталась обычным врачом. Суеты и задержек на работе стало поменьше. Ночные дежурства бывали, но тоже не столь часто. Зато после работы она частенько уезжала к Игорю понянчить полуторогодовалую Настеньку. Домработницы уже давно не было, поэтому и домашних дел было немало. Галина Платоновна не жаловалась, но муж заметил, что при всяком удобном случае она старалась прилечь отдохнуть. Шестидесятилетие ее отметили скромно, были только дети. Впрочем, они и так старались периодически забегать к родителям. Чаще, когда им что-то было нужно, но Павла Лукича радовало и это. Сам он не скучал. Пристрастился к чтению – последние годы на это совсем не было времени. А еще, когда отобрали обкомовскую дачу, то взамен дали десять соток. Место было необустроенное, на склоне, но рядом с леском и недалеко от города. От дома на автобусе Фомин добирался за тридцать минут. Иногда подбрасывал сосед по даче – Юрсаныч, отставной подполковник. Тот много где служил, последние годы провел на Дальнем Востоке, любил поговорить, поэтому с ним скучно не было. Павел Лукич больше слушал, но собеседника это не очень волновало. Рассказывал он весело с замечательными подробностями и время с ним проходило незаметно.
Месяц назад Игорь пригнал из Германии немолодой уже «Опель», подремонтировали его, сказали, что лет десять еще точно прослужит. Но пока до весны он стоял в гараже. У Павла Лукича права были, только вот за руль он не садился лет двадцать. Весной решил твердо вернуть навыки.
Вадим все так же преподавал в своем институте, только вот из высокооплачиваемого доцента превратился в низкооплачиваемого. Зарплату поднимали по копейкам, а цены в магазине уже полтора года как выросли в разы. Вадим подрабатывал психологом в школе, давал какие-то консультации, но все равно денег ему катастрофически не хватало. А просить у родителей не позволяла гордость. Правда, пару недель назад он вернулся с курсов (за которые сам заплатил приличную сумму) и сообщил, что теперь будет вести тренинги и получать за это хорошие деньги. Но все равно стал он каким-то нервным и дерганым.
Зато Игорь, наоборот, успокоился. Дела у его фирмы шли хорошо. Они перегоняли автомобили, перепродавали все, что под руку попадется. Игорь привез и установил отцу на дачу небольшой вагончик и пообещал, что со следующей весны начнет строить там капитальный дом. Его дочка Настенька росла прелестным ребенком. С матерью ее Ириной Игорь так и не расписался. Хотя жили вместе. Только Галина Платоновна, с которой Ира порой откровенничала, рассказывала, что та на младшего их сына жалуется. Вроде и помогает деньгами, и что надо сделает, но сухой стал, ласки от него не дождешься. А главное: дома редко бывает. Приедет на два дня, отоспится и опять исчезает неведомо куда. На все вопросы отвечает односложно: дела.
У Лариски зато все хорошо. С мужем они теперь в какой-то частной компании работают, что-то с нефтью связано, зарабатывают неплохо. Светочка заезжала к ним летом на пару дней. Она уже мастер спорта, только говорит: больше перспектив нет, и поступила в физкультурный, на тренера учиться. 
Павел Лукич накануне лег поздно. Долго смотрел телевизор: похоже, новый виток нестабильности в стране заканчивался, вот только что стабильность принесет? Потом читал Ремарка, успокаивал нервы. И звонок этот, телефонный, вырвал его из пелены сладкого утреннего сна. За окнами дул ветер, наклоняя стволы. Очередная осень полным ходом врывалась в человеческую жизнь.
 - Слушаю, - сказал Фомин, поднимая трубку и глядя по сторонам: что бы накинуть на себя, в трусах и майке было прохладновато.
- Добрый день, Павел Лукич, - на том конце он услышал голос Филиппова, начальника областного УВД.
- Привет, Василий Мартынович, ты чего пенсионера в такую рань беспокоишь?
- Половина одиннадцатого уже. И новости у меня есть.
- Ну, если новости, то выкладывай генерал, - Фомин, не найдя одежды, снял плюшевое покрывало с дивана, обмотался им и в таком виде сел в кресло.
- Генерал, это точно. Только генерал в запасе уже.
- В смысле?
- В прямом. Отстранили меня от должности и отправили отдыхать.
- За что?
- Слава Богу, никаких таких страшных формулировок нет. Но я скажу за что – не оперативно отреагировал на приказ милиционеров в Москву на разгон недовольных отправить.  За сомнения. У тебя, Лукич, учился.
- Это ты о чем?
- А помнишь ГКЧП? Ты тоже говорил: не спеши.
- А что? Неправильно говорил?
- Не знаю. Только мы с тобой теперь оба не у дел.
- Что ж, вместе на рыбалку ездить будем. Ты ж все никак меня вытащить не можешь.
- Точно. Рыбалка – дело хорошее.
- А кто вместо тебя?
- Какой-то питерский. Из молодых, да ранних. Решительный, наверно, не то, что мы с тобой.
Филиппов засмеялся.
- Какие еще новости?
- Есть и еще. Байкулов тоже отстранен.
- Глава администрации? А его-то за что?
-Да, за то же самое. За нерешительность.
- Ну, он и, правда, ни рыба, ни мясо.  А вместо?
- Боря Сенюков исполнять обязанности будет. До выборов.
- А выборы когда?
- Ну, этого пока никто не знает. Но страна у нас теперь демократическая, так что без выборов нам никак.
- Ясно, Василий Мартынович. Тогда как-нибудь в гости заезжай. Время свободное появилось теперь?
- Появится. Заеду обязательно.
Павел Лукич закончил разговор, нашел спортивный костюм, оделся. Стало не так холодно. Он прошелся по комнатам, проверил окна, балкон. Все было закрыто, лишь на кухне форточка была слегка распахнута. Он закрыл и ее. Топить еще не начали, и хоть любил Фомин свежий воздух, но сегодня было зябковато. На кухне он поставил чайник, сделал себе бутерброд с маслом и колбасой и в ожидании, когда чайник закипит, достал банку с кофе. Хорошо все же, то все что угодно в магазине купить можно, подумал он, выбор появился, а то раньше всегда знали, что в пайке будет. Что по будням, а что по праздникам. Дорого, правда, но много ли им вдвоем с Галиной надо. На еду, по крайней мере, хватало. Павел Лукич сделал некрепкий кофе (крепкий запрещал главный доктор-жена), надкусил бутерброд. Вот мебель хорошо б поменять, подумал он, румынская стенка рассыхаться начала понемногу. А, впрочем, ладно! Фомин прошел по комнатам, подошел к окну. На улице было ветрено, начал срываться небольшой дождь. Частенько в такое время он выходил прогуляться, шел в булочную, мог посидеть в соседнем скверике, но сейчас погода совсем не благоволила. Павел Лукич взглянул на телевизор: новости совсем не радовали, поэтому пусть лучше помолчит. Он вернулся в спальню, взял с тумбочки вчерашнего Ремарка и перешел  в гостиную. Открыл книгу и отложил закладку. Устроился на диване поудобнее и погрузился в чтение.
День шел своим чередом. Обычный осенний день пенсионера. Иногда Фомин ловил себя на мысли, что ему всего-то 63 года и, к примеру, нынешний президент не намного моложе, но спокойная жизнь затягивала. Ему даже нравилось вот так оставаться наедине с собой. Жена работала, изредка заходили дети, чуть чаще звонили. Забыли не все знакомые, а некоторые даже звали поучаствовать в какой-то общественной деятельности, но Павел Лукич им всем отказывали. И правым, и левым. Внутри-то он реагировал на многое достаточно болезненно, но предпочитал держать свои взгляды и пристрастия при себе. Даже жена не часто могла вытянуть его на разговор, не касающийся внутрисемейных дел.
Павел Лукич почитал, потом пообедал, потом подремал. Пару раз звонила супруга, интересовалась, как он. Даже с Галиной Платоновной разговаривал Фомин сегодня односложно, наслаждался тишиной, изредка прерываемой каким-то особо резким порывом ветра за окном.
Ближе к вечеру позвонили с областного радио. Такие звонки не были редкостью, периодически Павел Лукич давал какие-то комментарии по политическим вопросам. В оценках был аккуратен, не принимал ничью сторону, старался спокойно разобрать ситуацию. А вот в этот раз ответил отказом. Не грубым, нет. Но постарался объяснить, что не хочет больше лезть в политику. Пускай чубы теперь трещат у других. Молодая девочка на том конце провода не сразу, но поняла его. Вежливо извинилась. Что ж, и то хорошо.
Галина Платоновна пришла домой вовремя.
- Что на работе? – за ужином поинтересовался Павел Лукич. Не то, чтобы его это сейчас очень интересовало, просто для поддержания разговора. Спросил и поймал себя на мысли, что раньше такого «дежурного» отношения к общению с женой у него не было. Наоборот, всегда было интересно, дорожил каждой минутой разговора.
Галина Платоновна, наоборот, была рада общению с мужем и ответила охотно:
- У нас спокойно все. И слава Богу. Больше обсуждают, что в городе происходит. Говорят, что наш главный – Петр Евгеньевич к новому главе, Сенюкову, замом уйдет. А на его место могут даже нашего завотделением  Рябинина поставить.
- Так, молодой он еще. Сколько ему?
- Сорок три. Так, времена теперь такие – молодежь везде выдвигают. Хотя может и неплохо это, - Галина Платоновна вздохнула, - застой преодолеют, вперед все двинут. В том числе, и медицину.
- А что? Медицина у нас плохая? – Фомин старался говорить спокойно, хотя внутренне начал слегка заводиться.
- Врачи хорошие, а вот лекарств не хватает. И оборудование надо бы посовременнее. Многое по старинке делаем.
- А раньше справлялись?
- Мы и сейчас справляемся. Только раньше о новинках не очень-то и знали, а сейчас нам журнальчики присылают. Смотришь и облизываешься. А на все просьбы ответ один: денег нет. Или: платные услуги развивайте. Да только с кого эти деньги за платные услуги брать…
Галина Платоновна стала мыть посуду, а муж привычно помогал – вытирал тарелки. Справились быстро: много ли двоим надо. Потом перешли в гостиную. Жена включила телевизор. Фомин хотел ругнуться: мол, сколько можно, но потом увидел, что шли не новости, а какой-то старый фильм и уселся на диван рядом с супругой. Одно время они вместе смотрели кассеты на подаренном когда-то видеомагнитофоне, но хорошие фильмы как-то быстро закончились. Искать что-то еще не хотелось. Так что, Галина Платоновна смотрела телевизор, а Павел Лукич больше читал.
Телефон зазвонил, когда они уже выключили телевизор и собирались ложиться. Фомин уже приготовил себе очередную книжку. На этот раз это был Джек Лондон. Галина Платоновна тоже положила себе на прикроватный столик какой-то журнал. В самом звонке в начале одиннадцатого ничего странного не было. Конечно, в такое время теперь звонили не столь часто, как ранее, но кто-то мог и напомнить о себе. Но все равно Павла Лукича кольнуло что-то непонятное, смутное ожидание тревоги что ли. Он поднял трубку.
- Отец?!- на том конце провода раздался голос Игоря.
- Я. А кто ж еще? Ты ж домой звонишь.
- Отец, выручай!
- Ты где? Что случилось?
- В ментовке. В ДТП я попал.
- Цел?
- Да цел почти. Я – нормально.
Галина Платоновна в ночной рубашке вышла из ванной и вопросительно посмотрела на мужа. Тот махнул рукой: мол, спокойно.
- Тогда в чем дело? Составят протокол и отпустят.
- Нет. Ты Мокина знаешь?
- Какого? Из облсовета, что ли? Зама?
- Да.
- Конечно, знаю.
- Так вот, мы с ним столкнулись. И он того…
- Что того?
- Насмерть.
- Да, дела…
- Что случилось, Паша? – жена подошла ближе.- Это Игорь?
Павел Лукич опять успокаивающе помахал рукой, хотя сам уже был вовсе не так спокоен.
- В общем, отец выручай. Скажи Филиппову для начала, чтоб меня выпустили.
- Да почему не выпускают?
- Не по телефону. Звони Филиппову.
- Так, Филиппов теперь не начальник. С сегодняшнего дня.
- Ну, звони еще кому!!!
- Так, ладно, не шуми. Ты где?
- Третий отдел. Улица Вавилова.
- Приеду сейчас.
- Возьми кого-то. Прокурора там. Или кто вместо Филиппова.
- Жди.
- Что случилось, Паша? – напряженно склонилась к Фомину жена.
- Игорь в милиции. ДТП.
- Господи, он жив?!
- Конечно, жив, если звонил. И вообще цел. Хочет, чтоб мы его вытащили оттуда.
- Так, поехали же.
- Поедем. Только вытащим ли сами? Дай-ка подумаю минутку.
Ничего особо не придумалось. Позвонил Филиппову.
- Василий Мартынович, извини. Такая вот ситуация…
 Филиппов выслушал внимательно. Потом ответил:
- Ты знаешь, я подшофе слегка. Да и бывший к тому же. А кто сейчас решает, черт его знает…
- Что, ничем не поможешь? Да и алкоголь тебе вряд ли поможет, - Фомин не скрыл своего раздражения.
- Подожди, Павел Лукич. Запиши-ка телефон начальника третьего отдела. Подполковник Костин. Он мужик хороший. Поговори, выяснишь что там. Вот, пиши…
Фомин пододвинул поближе блокнот, записал телефон.
- И еще дежурного телефон.
Записал и его.
- Ты, Пал Лукич, не нервничай и не обижайся. Поговори с Костиным, выясни ситуацию. Я думаю, просто так держать не будут. Если что, звони Маслюку. Он прокурор пока что.
- Ладно, Василий Мартынович. Постараюсь. Сын все же, сам понимаешь.
Жена уже стояла на пороге почти одетая, держа плащ в руке.
- Секунду еще. Обожди, - Фомин набрал номер Маслюка.
Трубку взяла супруга прокурора:
- На работе он. Или в администрации. Совещаются. Звонил, сказал, что позже будет.
Павел Лукич, поглядывая в бумажку, набрал номер подполковника Костина. Телефон молчал.
- Поехали уже, Паша.
Фомин ничего не ответил, и набрал еще один номер. Ответили сразу:
- Дежурный, капитан Кащеев.
- Здравия желаю, капитан. Мне бы начальника вашего.
- Товарищ подполковник на территории.
- Значит, я его застану?
- Наверно. А кто спрашивает?
Фомин не стал отвечать. Положил трубку на рычаг и пошел одеваться.
На улице было прохладно, дул холодный ветер, и он посильнее завернулся в плащ. Им повезло: остановилась чуть ли не первая машина.
- Куда вам? – спросил вихрастый парень.
- Третий отдел. Улица Вавилова. Знаешь?
- Знаю. Поехали. А вы не Фомин случаем?
- Фомин, - ответила за него жена, когда они устроились на заднее сидение. – Видишь, Паша, тебя все таксисты помнят.
- Таксисты не знаю, - засмеялся водитель, - А я не таксист, я журналист.
- А нам по пути? – засомневалась Галина Платоновна. – Если что, мы по двойному заплатим.
- По пути, по пути. От тестя машина осталась. Вот по вечерам подрабатываю. За правду как-то не очень теперь платят.
- А, правда, она всегда не в деньгах выражалась, - сказал Фомин, вообще-то не слишком расположенный к разговору.
- Почему же? «Правда» - три копейки, «Труд» - две, - опять засмеялся парень.
Но Фомины промолчали, и в салоне стало тихо. Доехали быстро.
- Сколько с нас? – спросила Галина Платоновна.
- А я с бывших не беру.
- Зачем же так? – сквозь зубы процедил Павел Лукич, - Хочешь оскорбить?
- Нет, наоборот. Вы ж в милицию едете, да еще в такое время. Это ж не просто так.
- Ладно, спасибо тогда.
- Обращайтесь.
«Москвич» ловко вильнул, мигнул фарами и растворился в темноте.
Отделение милиции ярко светило огнями. В дежурке тоже ярко горел свет. На стуле сидел сержант с автоматом,  а за стеклом что-то писал капитан.
- Здравствуйте, капитан, - подошел к окошку Фомин, - Нам подполковник Костин нужен.
- А вы кто и по какому вопросу?
- Моя фамилия Фомин.
- Фомин? - капитан быстро взглянул на него глазами с белесыми ресницами и нажал кнопку на большом телефонном аппарате. Загорелась красная кнопка, дежурный поднял трубку.
- Товарищ подполковник, тут Фомин… с супругой. Вас спрашивают. Есть.
Он положил трубку и сказал кому-то за спиной:
- Гриценко, проводи.
Дверь открылась,  и из нее вышел сержант громадного роста.
- Пойдемте со мной, - сказал он неожиданно негромким даже бархатистым голосом. Супруги зашли внутрь. Тут было сумрачно, на весь длинный коридор горела лишь пара тусклых лампочек. По лестнице они поднялись на второй этаж, зашли в темную приемную, в которую пробивался свет из приоткрытой двери. В кабинете за столом сидел усталый темноволосый подполковник с такими же темными мешками под глазами. Было не жарко, но верхняя пуговица форменной рубашки была расстегнута, галстук приспущен. Китель висел сзади, на спинке стула.
Увидев их, офицер встал из-за стола:
- Извините, только утром из Москвы из командировки приехал. Вы Фомин?
- Да, Фомин Павел Лукич, это супруга моя – Галина Платоновна.
- Подполковник Костин Виктор Васильевич. Присаживайтесь.
Они сели возле приставного столика. Костин тоже опустился в свое кресло.
- Я понимаю, зачем вы пришли. Меня вот тоже из-за этого… инцидента вытащили на работу.
- И что? ДТП, как я понимаю? Все действия нужные провели? – начал Фомин.
- Провели.
- Можно человека отпустить домой?
- Не все так просто.
- А в чем сложность? Он преступник? Это доказано?
- Подожди, Паша, - жена дотронулась до его руки, - Кто виновен, уже установлено? И что вообще произошло? Мы же толком не знаем ничего.
Костин достал из стола папку, вытащил какие-то бумаги.
- Дело у следователя. Если коротко: сегодня около восемнадцати часов гражданин Фомин Игорь Павлович шестьдесят второго года рождения, на шестом километре Южного шоссе, двигаясь по направлению в город на автомобиле «Джип» допустил столкновение с автомобилем ВАЗ-2109 под управлением гражданина Мокина Михаила Ивановича, тысяча девятьсот сорок девятого года рождения. От полученных ранений Мокин скончался на месте до прибытия автомобиля «Скорой помощи».
Костин отодвинул бумаги в сторону:
- Короче, ехали они оба с превышением скорости. Вашему сыну повезло, что у него такая мощная машина. Где он взял ее, даже и не знаю. Нет, нет, документы на него оформлены, тут все вроде чисто. А Мокину не повезло. Но дело даже не в этом. Игорь Павлович пытался скрыться с места происшествия и при задержании оказывал сопротивления сотрудникам ГАИ. Вот это уже хуже.
- Что, побил кого-то?
- Да, не особо. Кричал, что посадит их и так далее. Вами, между прочим, грозился.  А еще и выпивший был. Букет нехороший.
  - И что теперь? – тихо спросила Галина Платоновна. Фомин сидел молча, обхватив руками плечи.
- До утра точно просидит. А дальше, как следователь решит. Потом прокурор. Ну и суд, очевидно.
- И что ему грозит? – спросил Фомин.
- Я же не судья. Суд решит. Выпустим мы его. Наверно. Только завтра уже. Но есть нюанс один…- он замолчал. - Вы Мокина знаете?
- Да. Зампред облсовета. Был директором завода.
- И у него брат есть. Тоже чего-то директор. А, вернее, хозяин. Грозился, что это дело так не оставит. Будет добиваться наказания по максимуму. А если нет, то, мол, сам…
- И что? – усмехнулся Павел Лукич, - Вы позволяете тут кому-то угрожать?
- Осекли, естественно. Только мое дело предупредить. Тем более, что человек вы опытный и без меня все знаете, - Костин сгреб бумаги и спрятал их обратно в ящик.
- Нам-то что делать?
- Идти домой и ждать сына. А органы разбираться будут. Тем более, завтра нам нового начальника УВД обещают представить. Мне б тоже выспаться не мешало. Всего доброго. Если что, звоните. О вас, Павел Лукич, у нас хорошо говорят. Если что, посодействуем. Но тут… труп и вообще дело нехорошее.
Они попрощались.
На улице Фомин остановился, облокотился об ограду.
- Пашенька, тебе что плохо? – супруга обеспокоенно взглянула ему в лицо.
- Хорошего мало. Да, ничего, это я так, прислонился. Постою секунду. Ты знаешь, Галя, можешь верить, можешь не верить, но я с криминалом и не сталкивался толком никогда. Бог миловал. Да и с ментами только на совещаниях или, когда с Мартынычем за наливкой. А вот так… на личном уровне … первый раз.
Продолжение. 7 октября 1993 года, четверг. Город Ясноборск
Ночью супруги Фомины спали плохо. Вернее, почти не спали. Галина Платоновна предложила мужу принять снотворное, но он отказался: неизвестно, как подействует. А утром надо быть в форме. В итоге получилось, что называется, ни два, ни полтора. Забылся Павел Лукич только под утро. А тут уже и вставать надо было. Он умылся холодной водой, крепко растерся полотенцем. И кофе выпил крепче обычного. Жена только укоризненно покачала головой, но ничего не сказала. Сама она тоже выглядела устало, но держалась уверенно. Позвонила на работу, сказала, что плохо себя чувствует, попросила подменить.
- Ну вот, соврала. Первый раз, - сказала она, присев на диван.
- В жизни? – не удержался от вопроса супруг.
- В жизни, Паша, всякое бывало. А вот от работы никогда не отлынивала.
Павел Лукич разговор продолжать не стал, только поглядел на часы. Начало десятого. Надо начинать что-то делать. Он набрал телефон приемной Маслюка. Представился. Секретарша не удивилась. Но прокурора на месте не было.
- Виктор Иванович уже уехал в УВД. Там нового начальника сегодня представляют.
Филиппова дома, естественно, тоже не было. Как и Костина на работе. Дежурный в третьем отделе ответил, что следователя не было, и ничего он по делу Фомина сказать не может. Павел Лукич оставил ему свой телефон. Дежурный пообещал передать его следователю, но особой твердости в его словах Фомин-старший не услышал.
Супруги сидели на диване, как на раскаленной сковородке, чего-то ждали. Так прошло почти два часа. Когда зазвонил телефон, Павел Лукич бросился к нему коршуном.
Но это был Вадим.
- Привет, пап. Позвонил узнать, как у тебя дела?
- Да, вот сидим с матерью у телефона.
- А что сидите? - удивился старший сын. – А мама что не на работе?
- Дома, - только тут он понял, что Вадим-то ничего не знает, - Тут с Игорем беда.
- Что случилось!?
- Задержали его, - Павел Лукич коротко рассказал о случившемся, закончив: - Вот теперь сидим на телефонах.
- Моя помощь нужна? Может мне приехать? – спросил Вадим, - У меня сегодня свободный день. Только к двум на кафедру нужно будет.
- Не надо. Чем ты поможешь…
- Ладно. Держитесь. Я звонить буду.
- Звони.
Опять потянулись томительные минуты ожидания.
- А что ты Ирине не звонишь? – вдруг поинтересовался Фомин у жены, - Да и она молчит. Может, не в курсе.
- Скорее всего. Он ж позавчера уехала с Настенькой в поселок, к родителям. Там телефона нет. Я ведь тебе говорила.
- Не помню, - обескураженно произнес Павел Лукич.
- Сегодня Игорь обещал их забрать. Он же в отъезде был. Но я думаю, что пока и хорошо, что не знает, меньше беспокоиться будет.
Родители Ирины жили в пригородном поселке в нескольких километрах от города. Когда Игорь уезжал, они частенько перебирались туда. Жили несколько дней, а потом он забирал их в город. Так же повелось и во время ссор. К счастью их в последнее время было немного.
- Наверно, хорошо, - вздохнул  Фомин.
В это время опять зазвонил телефон. Павел Лукич взял трубку.
- Дядь Паш? – хрипловатый голос показался смутно знакомым.
- Фомин, - чуть растерявщись, казенно ответил он.
- Привет, дядь Паш, это Слава, племянник твой.
- Славка???!!! – Павел Лукич чуть не выронил от удивления трубку, - Ты откуда?
- В Ясноборске я. Планирую вечерком к родным в гости заехать. Примете?
- Да, конечно, Слав, не вопрос.
- Только я могу поздновато, часам к девяти. Ничего?
- Конечно. Только что ты здесь делаешь?
- Секунду… - Павел Лукич услышал в трубке еще какой-то дребезжащий звонок, Славкин голос, объяснявшийся с кем-то. Через минуту племянник снова обратился к нему:- Дядь Паш, ты извини, дел невпроворот. Давай, до вечера.
- Так, что ты здесь делаешь-то? Надолго.
- Ну, не знаю, - Славка засмеялся, - Назначен я начальником УВД Ясноборской области.
Фомина прошиб пот:
- Слава, трубку не вешай!!! Нам срочно к тебе надо!!! С Игорем беда!!!
Он вскочил на ноги. Галина Платоновна вскочила следом, с волнением глядя на мужа.
- Тогда приезжайте в УВД. У меня тут бедлам. И замминистра здесь еще. Но вы прорывайтесь. Я помощника предупрежу. Жду. Чем быстрее, тем лучше, пока меня на обед не увезли.
- Одеваемся, Галя! Бегом! – прокричал Фомин жене.
Павел Лукич привык одеваться быстро, но тут превзошел самого себя. Пиджак, правда, не застегнул и плащ был расстегнут. На ходу объяснил супруге о том, кто теперь милицию области возглавляет. Она приняла его слова спокойно, волнение выдавали только возбужденно блестевшие глаза.
До УВД идти было недалеко – пара кварталов всего. Дошли буквально за пять минут. У крыльца Галина Платоновна дернула мужа за рукав:
- Отдыщись хоть. И застегнись. А то неудобно в таком виде врываться.
Пиджак и плащ мужу она застегнула сама. Он же судорожно попытался восстановить дыхание. Галина Платоновна настороженно посмотрел на него:
- Выглядишь не очень. Пошли. И хоть немного солидности на себя натяни.
Они вошли в здание. Даже здесь в холле, у широкой лестницы было людно и суетно. Люди в форме куда-то быстро передвигались, исчезая в глубине массивного сталинского строения.
Фомины подошли к дежурному:
- Мы к начальнику УВД. Фомин я, Павел Лукич. Это Галина Платоновна, супруга моя.
Капитан за стеклом был слегка озадачен:
- К новому? Как, скажите, еще раз ваши фамилии?
Он позвонил по телефону. Там ответили быстро и резко. Капитан аж отдернулся:
- Есть.
- Второй этаж и направо. Первый кабинет. Майор Евсеев. Он вас проводит. Извините, к фамилиям еще не привыкли.
Но майор Евсеев уже сам проворно бежал по ступенькам.   
- Извините, не ожидали, что так быстро. У нас тут все как с колес, - на ходу оправдывался он, пока они поднимались по лестнице.
Зайдя в небольшой кабинет, он сразу подошел к телефону и набрал несколько цифр. На том конце ответили не сразу.
- Товарищ полковник, Фомин … Павел Лукич, - он покосился на бумажку, лежащую на столе, - Он не один, с супругой. Есть.
- Пойдемте со мной. Разденьтесь только, - майор приоткрыл дверцу стенного шкафа.
Затем стремительно вышел из кабинета, чуть приостановился, закрывая дверь на ключ. Они повернули за угол и оказались у массивной двери приемной. Павел Лукич бывал здесь, но нечасто. Раз в год, а то и реже, приезжал на коллегии. Чаще вызывал Филиппова к себе. В приемной было полно народу. Офицеры с разным количеством звезд, очевидно, ждали аудиенции, но их провожатый махнув рукой майору за столиком, пошел сразу к кабинету. Он приоткрыл дверь, что-то сказал вглубь кабинета и тут же повернулся к Фоминым: проходите.
Подходя к двери, Павел Лукич мельком взглянул на свежую табличку; «Начальник УВД области, полковник милиции Фомин Вячеслав Владимирович». Быстро ж, они, мелькнуло в голове.
За двойной дверью по ковровой дорожке к ним быстро шел Славка, Вовкин сын. Худой, со впалыми щеками, но с живыми глазами. Темный ежик просеивала седина.
- Дядь Паш, теть Галь!!!- Славка широко раскинул руки, - Это ж сколько мы не виделись?
- Лет семь, Слава,- Галина Платоновна подставила щеку под поцелуй племянника, - Когда ты к нам заезжал по дороге на юг.
- Это я помню. Только счет годам потерял. Столько всего за это время произошло.
- Ты вон уже на генеральской должности. Сколько тебе? – спросил Павел Лукич, - Тридцать семь.
- Точно. А должности, - Славка засмеялся, - Время нынче такое. Как в песне: мгновения спрессованы в года.
На столе зазвонил телефон, но полковник не стал брать трубку, тыкнул пальцем в клавишу селектора:
- Ни с кем не соединять. Сколько? Минут десять хотя бы.
- А голос хриплый, как у отца, - сказал Павел Лукич, усаживаясь на стул возле длинного стола. Сил стоять у него уже не было.
- Давайте же, присаживайтесь, где удобно, - Славка тоже схватил стул и сел рядом.
- Как отец-то? – спросил Павел Лукич.
- А я его, что вижу? Перезваниваемся. Все нормально. Работает. За живучесть падающей отрасли борется. Вы извините, все личное потом. У меня ж тут замминистра, он меня представлял. Сейчас в сизо уехал, посмотреть захотел. А я соскочил, кое с кем поговорить надо. Но это ненадолго, так что к делу. Что с Игорем-то?
Павел Лукич, как можно короче, поведал обстоятельства дела.
- Ерундень какая-то, - почесал ежик Славка, - Ладно, одну минуту.
Он вскочил и бросился к селектору:
- Начальника следственного отдела мне. В приемной? Пусть зайдет.
В кабинет зашел пожилой полковник в синей форме. Увидев Павла Лукича, он удивленно поднял брови, но нарушать субординацию не стал, отрапортовал по форме:
- Товарищ полковник…
- Бросьте, - прервал его начальник УВД, - Дмитрий Сергеевич?
Он бросил взгляд на список на столе.
- Так точно.
- Вы Павла Лукича знаете?
- Да. Здравствуйте, Павел Лукич. Полковник Изосин.
- Здравствуйте, Дмитрий Сергеевич, - Лукин встал и пожал ему руку.
- Сейчас с Павлом Лукичем и Галиной Платоновной к себе пройдете. Он вам объяснит. Надо помочь. Ничего противозаконного, ясное дело. Просто, без волокиты. А дальше посмотрим, - это он уже Фоминым, - И еще секундочку.
Он снова ткнул в селектор:
- С прокурором области соедините.
- Виктор Иванович, начальник УВД Фомин. Нас сегодня познакомили. И мне приятно. Вы Фомина Павла Лукича знаете? Так вот, это мой родной дядя. Неожиданно? Ну, мир тесен. Он к вам сегодня может обратиться. Помогите, если не трудно. Еще раз неожиданно? Бывает. Спасибо.
Тут на столе зазвонил еще один телефон. Вячеслав нервно схватил трубку:
- Я же просил… Приехали? Понял.
Он выскочил из-за стола:
- Извините. До вечера. Там и поговорим. А вы с Дмитрием Сергеевичем.
- Спасибо, Слава, - выдохнула Галина Платоновна.
- Потом, потом… все потом.
Они вышли из кабинета и повернули в другую сторону от двери, вслед за уверенно шагающим Изосиным. Сзади из-за поворота появилась свита замминистра.
Кабинет начальника следственного отдела оказался на четвертом этаже. Изосин сел за стол, выслушал их, и тоже стал куда-то звонить. На третий или четвертый раз он наконец-то нашел того, кого хотел.
- В общем, так, выпускай его. Ясное дело, под подписку. Если надо, скажи, чтоб домой отвезли. И побыстрее.
- Все нормально, - сказал он, повесив трубку. – Скоро дома будет. Если б не эта суета, может быть и раньше бы выпустили. Но дело на контроле у прокуратуры и вы с ними связь держите. И второе. Это просто совет. Если хотите, чтоб все более или менее обошлось, договаривайтесь с родственниками потерпевшего. От этого многое зависит.
- Спасибо, Дмитрий Сергеевич, - сказал, поднимаясь, Фомин, - Мы у вас в долгу.
- Нет, это я вам долг отдаю, - засмеялся Изосин, - Мы как-то с Василием Мартыновичем к вам после рыбалки зашли. С окуньками. Так, супруга ваша такую уху приготовила… Вы еще вторым секретарем были.
- Так, рыба-то ваша была.
- Чем наша рыба была, пока в вашу уху не попала? Так, тушкой с плавниками.
Они вышли из здания, чуть успокоенные.
- Что-то не запомнил я этого полковника, - сказал Павел Лукич, - Неудобно. Мужик-то вон, какой славный.
- Да и я не помню. Уху-то, скорее всего, Ираида готовила. Ты что ее как жену представлял?
- Галь, ты что? – Фомин даже обиделся.
- Да, шучу я, шучу. Давай, лучше подумаем, что дальше насчет Игоря делать будем.
- Подумаем. Но у меня со Славкиным назначением даже настроение поднялось. Не зря, выходит, растили. Только, как это он так быстро?
Игорь позвонил сам. Они успели только прийти домой и переодеться. Галина Платоновна только пришла на кухню, чтобы приготовить обед, как раздался звонок. Фомин-старший взял трубку.
- Я дома, папа. Выпустили, - как-то буднично и даже равнодушно сказал Игорь.
Тон Павла Лукича слегка покоробил:
- Ты бы спасибо нам, что ли сказал. Мы тут с матерью полгорода подняли.
- Спасибо, - так же без выражения сказал Игорь, - Выпустили б, куда б они делись. Я ж не рецидивист.
- И не только нам спасибо скажи.
- А еще кому?
- Славке. Брату своему двоюродному. Он у нас в области теперь милицией командует.
- Да???!!! Вот это новость! – голос Игоря повеселел, - Так теперь нам никто не страшен?
- Ты рано радуешься. Дело-то никуда не делось. И курирует его прокуратура, как я понимаю.
- Да, ладно. Все это одна шайка-лейка.
- Потом поговорим. Ты вечером давай к нам приходи. Слава обещал зайти. Вместе и покумекаем, что дальше будет.
- Не обещаю. Мне надо после этого обезьянника отмыться, а потом я за Ирой с Настей поеду. Вы им ничего не говорили?
- Нет.
- Хорошо. Сам скажу.
- Игорь, я бы на твоем месте пришел бы. Хоть с братом бы пообщался, - добавил металла в голос Павел Лукич.
- Посмотрим, посмотрим. Ладно, пока, буду я грязь смывать.
Огорченный Фомин-старший зашел на кухню к жене. Пожаловался:
- Представляешь, толком и не поблагодарил даже. И вечером, говорит, может, и не приду.
-   Что ж, - философски заметила супруга, - Это нам дети нужны с их заботами. А они, как должное, все воспринимают. Ты еще не привык к этому?
- Нет, - честно признался Павел Лукич.
- А ты задумайся.
Он честно походил по гостиной, пытаясь размышлять об отношениях отцов и детей. Но размышлялось плохо. В итоге он решил позвонить Маслюку. Тот был на работе. И соединили сразу.
Прокурор выслушал Фомина, потом сказал:
- Да, в курсе я, в курсе. Будем держать на контроле. В рамках закона.
Потом помолчал и добавил:
- Совет только дам. Договаривайтесь с родственниками потерпевшего. Получится – проще всем будет. Впрочем, что я тебя учу, Пал Лукич, ты человек опытный.
Поговорив с прокурором, Фомин присел в кресло и опять задумался. Как договариваться? С кем? Он знал, что у Мокина есть брат. Он совладелец машиностроительного предприятия. Кажется, гендиректор. Покойный был председатель совета директоров. Или наоборот? Жена, дети? О них Павел Лукич толком и не знал. Вроде бы семья была. Не холостой же этот Мокин был. Знал, что слухи о них ходили разные. То ли они что-то у кого-то отжимали, то ли у них. Но в подробности не вдавался. Это были события самых последних лет, когда он уже отошел от дел.
Размышления прервал голос жены. Звала обедать. Поел Павел Лукич без особого аппетита. Внезапно навалилась усталость. Галина Платоновна это заметила.
- Иди, поспи, - сказала она мужу, и он не стал противиться. Супруга принесла ему в чашке какую-то сладковатую успокаивающую микстуру, и он выпил, не капризничая. Опять зазвонил телефон. Галины Платоновна говорила несколько минут, а он ждал ее в спальне, сопротивляясь внезапно навалившейся усталости. Наконец, она вернулась.
- Кто?
- Вадим. Рассказала ему вкратце. Он тоже вечером придет.
- Хорошо, тогда я лягу.
- Конечно, давно пора.
- Павел Лукич разделся, оставшись в трусах и майке, и залез под одеяло. Сон пришел очень быстро. 
Проснулся он уже, когда за окном начало темнеть. Из кухни доносились вкусные запахи. Павел Лукич проснулся и пошел туда. Жена стояла у плиты.
- Проснулся? Хорошо. А я успела в магазин сходить. Купила кое-чего, вот ужин готовлю.
- Праздничный?
- Можно и так сказать.
- Сколько ж я спал?
- Часа три.
- И что никаких событий за это время?
- Никаких. Даже не верится, - улыбнулась Галина Платоновна, - А, знаешь, так хорошо дома оказаться среди недели. Несмотря даже на всю эту нервотрепку.
-Так, иди на пенсию. Заслужила.
- Думала я об этом. Но пока востребованность есть, лучше работать.
Слова эти словно кольнули Павла Лукича. Вроде не о нем речь шла, но ведь, если вдуматься, он-то не очень востребован нынче. Хотя может и сам виноват. Отгородился от всего. Он развернулся и пошел к выходу из кухни. И в это время снова зазвонил телефон.
- Вот, - Фомин обернулся к жене, - Недолго мы отдыхали.
- Ничего страшного, - ответила она, - Мало ли кто.
Павел Лукич поднял трубку:
- Фомин слушает.
- Павел Лукич? – голос в телефоне был мягок, даже слегка приторен, но чем-то он Фомину не понравился.
- Да, я. С кем имею честь?
- Мокин Сергей Иванович.
- Слушаю, Сергей Иванович.
- Я думаю, повод для нашего разговора вам известен.
- Слушаю вас, - механически повторил Фомин.
- Павел Лукич, известно, что произошел неприятный инцидент с участием вашего сына и моего брата. Трагичный, если точнее.
- Да. Мои соболезнования.
- Спасибо. Вот по этому поводу нам бы хотелось с вами переговорить.
- Говорите.
- Не по телефону. Если мы минут через пятнадцать подъедем к вам домой, вы не будете возражать?
- Нет…- чуть поразмыслив, возразил Фомин, - Домой не стоит.
- Мы не хотели бы вас беспокоить, просить куда-то подъехать. Вы - человек немолодой.
- Не стоит дома.
- Тогда давайте мы подъедем к вам, к дому, а вы выйдете. Поговорим в машине. Не бойтесь, вам ничего не грозит.
- А с чего вы взяли, что я чего-то боюсь?
-Хорошо. Синий «Мерседес», номер 333. Минут через пятнадцать.
- Ладно, буду.
Он повесил трубку.
- Кто там, Паша? – спросила жена.
- Мокин. Поговорить хочет. Я выйду на десять минут.
- Паша!!! Может не надо?
- Почему? Ничего они мне не сделают.
- Может, хоть Славе позвонить?
- Зачем? Ты что не представляешь, сколько у него сегодня дел?
- Или Игорю?
- Этого-то зачем ввязывать? Пусть сидит, не высовывается.
Павел Лукич одел теплую зеленую куртку, покрутил в руках шляпу и положил ее на место. Натянул на голову старенькую дачную кепочку и вышел из квартиры, на ходу бросив жене:
- Не переживай, я скоро.
На улице было уже совсем темно. Фомин оглянулся по сторонам, и в это время плавно шурша шинами, подкатился автомобиль. Открылась задняя дверца, высунулась голова:
- Добрый вечер, Павел Лукич. Заходите.
Фомин согнулся и залез в салон. Круглоголовый лысоватый мужчина в очках в золотой оправе представился:
- Мокин. Сергей Иванович. Впрочем, мы с вами встречались на активах. Помните?
- Помню, - сказал Фомин, хотя лицо припоминалось смутно.
- Я заводом «Автокомпрессор» руководил. Правда, в вашу бытность недолго. А это, - он показал на темноволосого большеголового парня за рулем, - Максим, мой сын и помощник.
-   Очень приятно. Я вас слушаю.
- Буду немногословен. Понимаю, что вам не очень хочется с нами сейчас разговоры разговаривать. Мы потеряли брата и компаньона, человека, от которого многое зависело в нашем бизнесе. Понятно, что человека не вернуть, но есть понятие ущерба, морального и материального. Виновен в случившемся ваш сын. Поэтому мы хотим, чтобы он заплатил в возмещение ущерба сто тысяч долларов. Сумма адекватная и с учетом уважения к вам. Тогда мы обещаем не настаивать на наказании.
- Деньги большие. Я не уверен, что у него есть.
- У него есть родители.
- У нас тем более нет. Извините, не скопили, - обрезал Павел Лукич, - Сбережения, что были, благополучно превратились в пшик.
- Думайте. Мы свои требования высказали. У погибшего, кстати, сын есть. В Москве учится. Тоже деньги нужны. Короче говоря, время у вас есть. Но немного. Поверьте, мне тоже будет немного удовольствия, если ваш сын окажется за решеткой. И выгоды уж совсем никакой.
- Понятно. Могу идти?
- Да. Подумайте. Мы вам позвоним. Всего доброго, Павел Лукич. Поехали, Максим.
- И вам не хворать, - Фомин, сгорбившись, вышел из машины. 
Дома жена встретила его у порога долгим вопросительным взглядом. Павел Лукич только рукой махнул: не бери, мол, в голову. Разделся, уселся на диван. Голова кружилась. Хотелось принять какую-нибудь успокаивающую таблетку, благо у жены-медика в арсенале их было предостаточно. Но Фомин твердо решил держаться: мало ли что предстоит впереди. От тяжелых мыслей спас Вадим. Старший сын ворвался как всегда стремительно. Раздеваться стал еще в подъезде, в прихожей бросил куртку на крючок, скинул туфли. Прошел в комнату:
- Привет, мам.
Зашел на кухню, поцеловал мать в щеку. Павел Лукич стоял у двери, наблюдал за ним. Высокий, симпатичный, глаза горят. Худоват, правда, да может оно и к лучшему: в тридцать три-то лишний вес ни к чему. Вот не женится только никак. А может и, правда, время нынче иное: сперва – карьера, а уж потом все прочее?
- Привет, пап, - Вадим пожал отцу руку, приобнял, - Как дела? Рассказывай.
- Дела? – Павел Лукич усмехнулся, - Ну, пошли в кабинет, потолкуем.
Кабинет секретарю обкома полагался по должности. Правда, комната была небольшой. Сюда помещались письменный стол, два кресла, большой книжный шкаф, да кожаный диванчик. Почти, как у Ленина в Кремле, иногда шутил Лукин. На диванчик в последнее время он прикладывался поспать редко, да и кабинет не жаловал. Четырехкомнатная квартира стала великовата для двоих: и мест, где посидеть, к примеру, с книжкой, хватало. Это раньше, бывало, он мог засидеться здесь с бумагами. Сейчас, если бы не Галина Платоновна, раз в неделю проводившая влажную уборку, кабинет бы точно запылился.
Отец сел в кресло за стол, сын – на диван, откинувшись на спинку. Павел Лукич вкратце рассказал обо всем, случившемся сегодня.
- Да, Славка серьезно рванул, - сказал Вадим. – Может, поможет. А вот меньшой творит дел. Расстраивает вас, наверно?
- А ты как думаешь?
- Понимаю. Ну, а что касается денег, то я могу квартиру продать. К вам перееду. Как вам такой вариант?
У Павла Лукича даже слезы на глазах выступили:
- Не знаю даже, что сказать. Спасибо тебе. Но пока, может, без этого обойдемся. И тебя без квартиры оставлять – не дело. Получить-то я ее мог когда-то. А сейчас, сам понимаешь, времена меняются.
- Ничего. У меня тут дела наклевываются. Получится – буду неплохо зарабатывать. А Игорь – хоть тот еще перец, но брат родной.
- Не знаю. Тебе жизнь личную устраивать надо, а не с родителями на четвертом десятке жить, - Павел Лукич сглотнул комок и заговорил решительнее, - Да и рано Фоминых сбрасывать со счетов.
- Личная жизнь, то, конечно, - улыбнулся чему-то своему Вадим, - Только сначала на ноги надо встать. А то вечно в долг живу.
- А что ж у родителей никогда не попросишь?
- Гордый, наверно, - пожал плечами Вадим, - Да и до черты не доходил. Трат лишних нет. Вот жениться захочу, обращусь, если на свадьбу хватать не будет.
- А что, собираешься? – заволновался отец.
- Соберусь, скажу обязательно. Пошли к матери, а то заскучала она, наверно.
Они вышли из кабинета. Галина Платоновна все возилась на кухне.
- Семь часов скоро. Ужинать пора. Только я не знаю, здесь накрывать или в гостиной. Слава неизвестно когда зайдет. Говорил, что и припоздниться может.
- Давайте, здесь пока, - распорядился Павел Лукич, - Потом если что переберемся. Тем более, что время ужина близится.
Стол накрыли быстро. Глава семьи даже достал из шкафчика пузатую бутылку с наливкой.
- Из старых запасов, - пояснил он.
- Они у тебя бездонные что ли? – поинтересовалась жена.
- Нет, к сожалению. Но, ты же знаешь, расходую крайне экономно. И сейчас по рюмашечке для аппетита.
Они сели за стол. Павел Лукич разлил наливку:
- Давайте, за то, чтоб у Игоря все благополучно разрешилось.
Они чокнулись, молча выпили.
- О чем говорили? – спросила Галина Платоновна, когда муж с сыном закусили.
- О чем? Да, все о том же. Об Игоре. Задал он нам проблем, - сказал отец.
- И не в первый раз, - кивнул Вадим.
- Что делать – вы дети наши, а мы родители и будем вам помогать. Крест такой, - заметила Галина Платоновна.
- Да вот, Вадим… - начал Павел Лукич и осекся.
- Что, Вадим? – спросила супруга.
- Вадим? … Да вот думает личную жизнь налаживать, - продолжил отец.
- Неужели? Сын, это правда?
- Теоретически, конечно, правда, а практически… рано об этом, - улыбнулся Вадим.
- Расскажешь?
- Да, нечего особо рассказывать. Работа – на первом месте сейчас.
- Вадим, тридцать три года тебе. У отца, знаешь, сколько детей было в эти годы?
- Знаю. Трое. А у некоторых уже по три жены к этому возрасту.
- Вадик, ну ты не туда…- покачала головой мать.
В это время в прихожей раздался звонок.
- Кто это интересно? – спросила Галина Платоновна. – Слава уже?
Но это был Игорь. Он вошел так же стремительно, как и брат, часом раньше. Младший сын успел помыться, переодеться, а события вчерашнего вечера отражались на лице только в виде распухшей и рассеченной брови.
- Во, как раз к обеду, - сказал он, пододвигая табуретку.
- Сейчас, Игорек, - Галина Платоновна встала, взять прибор, - А что это у тебя на лице?
- О руль ударился. Еще вопросы будут? Наверно, все уже и так знаете?
- Хотелось бы и твою версию услышать, - сказал Павел Лукич.
- Сейчас рюмочку только опрокину для успокоения души.
Игорь выпил, немного поел и начал:
- Нечего особенно рассказывать. Еду домой, спешу к Ирке под бочок. Темнеет. Вдруг какой-то клоун вылетает навстречу. Бах-трах! Меня разворачивает на обочину. Капот побит, фара вдребезги. Но машина хорошая, на ней американцы Дикий Запад покоряют.
- Игорек, а тебе того мужчину не жалко, который погиб? У него ведь жена, сын остался, кажется, - спросила мать.
- Лотерея, - Игорь пожал плечами, - Меня машина спасла. А его – нет. И если нет гарантий – не гони. Правило такое.
- А ты? – спросил отец.
- Что я?
- Не гнал?
- Нормально ехал. Домой спешил. В город еще не въехал.
- Ну, а чисто по-человечески?
- Жалко-не жалко. Случилось, что случилось. Да, жалко, конечно!!! Что я не человек что ли???!!! – вдруг сорвался Игорь.
- Успокойся, мы же ничего плохого не имели в виду, - сказала Галина Платоновна, - Просто чисто психологический момент.
- Психология, это вон к нему, - Игорь кивнул в сторону Вадима.
- Типичная психология, - отозвался тот, - Можно все по полкам разложить. Но поскольку я твой брат, то не хочу и не буду это делать.
- Это и не надо делать, - сказал, глядя в сторону Игорь, - Делать надо что-то, чтобы последствий избежать. Мертвому не поможешь.
- Сто тысяч долларов, - медленно сказал отец.
- В смысле? – Игорь поднял на него голову.
- Они хотят столько, чтобы не требовали наказания по максимуму.
- Ой… - только и произнесла Галина Платоновна.
- У меня столько и нет, - сказал Игорь, - Да и не дам я им их.
- А сесть не хочешь? – спросил отец.
- Не хочу. А вы помочь не хотите? – Игорь обвел всех взглядом, - Ну может вскладчину?
- Мы и так стараемся все сделать. А слухи о нашем благосостоянии сильно преувеличены.
Вадим хотел что-то сказать, но отец заметил и махнул рукой. Старший сын осекся.
- А где Славка-то? Я из-за него и пришел, собственно говоря. Только времени у меня уже нет. С ребятами нужно встретиться, да и домой обещал не поздно… и трезвый, - Игорь хмыкнул.
- Ты уж, выбирай, что тебе нужнее.
- Понимаю. Ну, не сегодня так завтра-послезавтра увижусь. За один день все равно ничего не решится. Да и уверен я, что все хорошо будет.
- Давно уверен? – спросил Павел Лукич.
- С сегодняшнего дня. Пошел я. Спасибо, что накормили. И за заботу спасибо. Прорвемся. Мы ж, банда? – Игорь подмигнул.
- Мне такие сравнения не очень нравятся, - нахмурился Фомин-старший.
- Это-то понятно. А тебе, старший брат? – спросил Игорь у Вадима.
- Как-то не очень себя с таким понятием отождествляю. Мы никак на сицилийский клан не тянем.
- Ну да. Согласен. И из отца Дона Корлеоне не получается, - Игорь засмеялся, - Ну, я пошел. Славику привет и скажите, что я его очень ждал и, что мы еще встретимся.
Вячеслав пришел, как и обещал, после девяти. Было видно, что устал, но старался держаться бодро.
Стол быстро перенакрыли в гостиной. После дежурной рюмки племянника начали наперебой расспрашивать.
- Давайте по порядку что ли, - рассмеялся он. – Отец все работает, хоть северную давно заработал. А мать, если честно, на чемоданах сидит не первый год, ну, а ему, то это, то то мешает с работой расстаться. Людка работает в финуправлении городском, дети растут. Тоже хотят в теплые края подаваться. Чую, быстрее родителей соберутся.
- Сам-то как? Женился, наконец, или как наши холостякуешь?
- Женился. Два года как. Жена в Москве пока. Она ж москвичка, коренная. Детей нет пока. Но в планах. Как только тут устаканится, перевезу.
- Скоро устаканится? – спросил Павел Лукич.
- Скоро. Время такое. Все быстро делается.
- А сам-то как карьеру сделал? – не удержался Вадим, - Чьих будешь?
- Служим Родине, - засмеялся Славка, - В Питере работал. А последние пару лет в Москве. Зарекомендовал себя. Везде нужны люди, на которых можно положиться. И в провинции. Тем более, здесь таких издавна поменьше.
- Обижаешь. Мы тоже всегда Родине честно служили, - сказал Фомин-старший.
- Не сомневаюсь, дядь Паш. Только все это по-своему понимали. И сила инерции еще у многих. Ладно, давайте к делу перейдем.
 Павел Лукич начал рассказывать, но Вячеслав поднял руку:
- Теть Галь, извини, сейчас мужской разговор начнется. Мы покурим, ладно?
Они перешли в кабинет, но, как выяснилось, никто из троих не курил.
- Бросил я с полгода назад, - признался полковник, - Смолил до этого, как паровоз, но жене молодой это не нравилось.
- Насколько ж она тебя моложе? – поинтересовался отец.
- На двенадцать лет. Вот и тебе, Вадим, советую, - засмеялся Слава.
И тут же снова стал серьезным:
- Давай, дядь Паш, рассказывай дальше.
Дослушав до конца, он задумался. Потом спросил:
- Здесь, в кабинете, телефон есть?
Розетка для параллельного аппарата в кабинете осталась, а телефон со свернутым шнуром стоял в шкафу. Его достали и подключили. Тогда Вячеслав задал еще один вопрос:
- А телефон этого Мокина у тебя есть?
Номер Павел Лукич не знал.
- Не беда.
Вячеслав несколько раз энергично крутанул диск:
- Дежурный? Полковник Фомин. Найди мне срочно номер Мокина Сергея Ивановича. Ну да, директора или кто он там. Да, домашний, я думаю. Жду. Ага. Диктуй.
Потом он стукнул пальцами по рычагам и набрал другой номер.
- Добрый вечер. Сергей Иванович? Очень приятно. Вас беспокоит начальник УВД области Фомин Вячеслав Владимирович. Приятно? И мне приятно. Сергей Иванович, тут такое дело. Вы сегодня говорили с дядей моим, Фоминым Павлом Лукичом. Да, это мой родной дядя. Я  понимаю ваше состояние и сожалею по поводу несчастного случая, но шантажировать пожилого заслуженного человека – это совсем нехорошо. Не шантажировали? А что это было? Компенсация? Вы что, человек бедный совсем? Ну, обратитесь к губернатору, пусть поможет из областной казны. Не хотите? А к пожилым людям с такой некорректной просьбой обращаться лучше? Поняли меня? Ну и хорошо. Я думаю, что я здесь всерьез и надолго, так что встретимся еще. Лично познакомимся. Всего хорошего.
- Ну вот, - сказал он, закончив разговор, - Думаю, денежный вопрос пока что закрыт. С остальным разберемся. Только хочу предупредить – не исключаю, что семья ваша, наша, вернее, обрела врага. И он вполне может затаиться. Хотя, хотел бы ошибиться.
- Ладно, - Слава махнул рукой, - Будем надеяться, что все будет хорошо. Кстати, где сам виновник хлопот? Сбежал от ответственности?
- Дела, говорит, у него, - ответил Павел Лукич, - А тебе, Слава, спасибо огромное. То, что ты сделал, это… у меня даже слов нет, как мы тебе благодарны.
- Ерунда, дядь Паш. Я тебе даже могу сказать, как это называется. Телефонное право. Ты об этом не слышал? А я вот слышал. И скажу, по секрету, мы даже с этим боремся, - полковник рассмеялся, - Кстати, может ты и, правда, сможешь как-то мне в одном деле помочь.
- Конечно. Если смогу.
- Меня, когда посылали сюда, об одном деле просили узнать. Может след, какой есть, я ж ведь ищейка, сыскарь. Так вот, слышали,  может о «золоте партии»?
Павел Лукич только недоуменно пожал плечами, а Вадим заметил:
- Так. Легенды какие-то. Никто ж точно ничего и не знает.
- Не знает. Но это ж не значит, что его не было. Что-то точно куда-то уплыло. И, скорее всего, уходило по частям. Был такой Прокопцов Кузьма Иванович. Знаете?
- Конечно, - кивнул головой Фомин-старший.
- Возможно, один из каналов шел через него. Известно, что в последние дни КПСС он в Ясноборск приезжал, с кем-то общался. Я на тебя, дядь Паш, в последнюю очередь думаю. Извини, но знаю твою щепетильность и уверен, что ты-то как раз к денежным вопросам меньше кого-либо причастен можешь быть. Но, может быть, знаешь, с кем он тут встречался?
- Со мной, с членами бюро. А потом – не знаю.
- Понятно. Не доверял он тебе, как я и думал.
- А у самого Кузьмы Ивановича спрашивали?
- Спрашивали. Вскоре. Ничего он не сказал. А сейчас к нему не подберешься особо – сидит советником в оборонной конторе, никуда не ездит особо, нигде не светится. Крыша у него хорошая. Следят за ним, конечно, но толку ноль. Ладно, забыли. Хотя может ты, Вадим, знаешь? – он подмигнул брату, - Шучу, шучу. Вы честные, но бедные. Хотя насчет Игоря не уверен.
- Ты это серьезно?- встрепенулся отец.
- Нет, конечно. Опять пошутил. А сейчас мне ехать надо. Посплю хоть. Завтра снова трудный день.
- Может, у нас останешься?
- Нет. Буду служебную квартиру обживать. Да и водитель под окнами заждался, наверно. Увидимся еще не раз, я думаю
Через месяц дело о дорожно-транспортном происшествии, приведшем к гибели гражданина Мокина М.И, было закрыто в связи с договоренностью сторон. Гражданин Фомин И.П. был привлечен к административной ответственности за воспрепятствование деятельности работников правоохранительных органов и приговорен к небольшому денежному штрафу, который благополучно оплатил. 
Глава четвертая. Город Ясногорск. 6 сентября 1996 года. Суббота
Вадим Фомин проснулся и не сразу понял, где находится. Потом сквозь прорванную пелену сна пришло осознание того, что он лежит на  узкой детской еще кровати в своей комнате в родительской квартире. В свое время он прожил здесь немало лет, большую часть из которых делил комнату с младшим братом. Когда они переехали в эту четырехкомнатную квартиру в центре города, старшая сестра Лариса уже училась в Москве, а им, школьникам, досталась одна детская на двоих. Впрочем, соседство это  совсем не мешало. Совсем разные, Вадим и Игорь, прекрасно ладили. Если надо было – уступали друг другу. Привычка не обострять конфликты между собой, к счастью, осталась у них неизменной, а вот внутренний разлад с неких пор увеличился и стал трещиной, не всегда, впрочем, заметной для посторонних глаз.
Но сейчас Вадим думал вовсе не об этом. Сегодня у него, по идее, особенный день в жизни. В 36 лет он, наконец, решил жениться. Причин было несколько. Первая – это возраст. Раньше об этом Вадиму с разной степенью тактичности и периодичности напоминали родители. Теперь и он сам стал приходить к выводу, что пора бы остепениться, стать семейным человеком и, наконец, обзавестись потомством – на радость родителям и, наконец, самому. Вторая – это то, что Вадим, наконец, обрел материальный достаток. Он вел групповые психологические тренинги, и это приносило ему вполне неплохой доход. А ведь еще недавно его единственным «активом» была двухкомнатная квартира, которой ему помог обзавестись отец и бумажки и монеты в кошельке, которых порой не хватало от зарплаты до зарплаты. Даже нормально обставить квартиру, и сделать в ней ремонт, у него возможности не было. Часто брать помощь у родителей не позволяла гордость. Иногда Вадима даже посещали странные мысли, что лучше бы он получил однокомнатную квартиру, которую ему давали как молодому специалисту, а не согласился с отцом, который смог сделать так, чтобы холостой Вадим десять лет назад въехал в «двушку».
Ну и, наконец, третья причина, толкнувшая его на столь серьезное решение, была сама личность очаровательной девушки Вики, которая, собственно, и должна была стать его женой. Вика была родной сестрой его бывшего студента Жени Климова, с которым они сейчас и раскрутили программу тренингов. Вадим даже признавал, что не будь у Жени деловой хватки, вряд ли бы эти курсы работали столь эффективно. К Фомину и Климову приезжали уже и из других российских городов с надеждой решить психологические проблемы, избавиться от комплексов, найти себя в жизни. И, представляете, многим они помогали реально!
Вика-Виктория была на три года моложе брата, ей было двадцать четыре, и она работала на местном телевидении. Кроме того, до неких пор подрабатывала и моделью на показах мод, фотографировалась для рекламы вновь открывающихся бутиков. Эту деятельность Вадим не одобрял, поэтому Вика понемногу от нее отказалась. Но ее прелестный носик, яркие зеленые глаза, длинные темные волосы и рост 175 сантиметров остались при ней. И еще интеллект, хорошее чувство юмора, покладистость и желание стать хорошей хозяйкой. Так что, устоять Вадиму было трудно. И в итоге, он сделал ей предложение. А может и она ему…
Они уже больше полугода жили вместе, в квартире Вадима. Раньше, кстати, столь долго он не выдерживал присутствие в холостяцкой берлоге ни одной девушки. Короче, звезды сошлись. 
И все же было страшновато. Вадим вспомнил историческую фразу Жени Лукашина про то, что она будет мелькать «туда-сюда» и усмехнулся. Впрочем, живут же они вместе столько и времени и все нормально, так что «ехать в Ленинград» причин нет.
Никакой свадьбы он играть не собирался. Да и Вика не была сторонницей пышных торжеств, лучше в свадебное путешествие съездить. Однако родители твердо заявили: родственников пригласим. Вадим в итоге поспорил немного, да и согласился. Родственников в итоге набралось человек двадцать. И в большинстве своем приехать они должны сегодня утром. А Вадим с Викой решили провести эту ночь порознь, как положено. Он - у своих родителей, она - у своих. Так и оказался Вадим Фомин этим августовским утром в собственной детской, которую окончательно вроде покинул много лет назад. Он лежал и смотрел на стены. Да, обои были новые, зато мебель – старая. Ее аккуратно вернули на свои места после ремонта. Две кровати, письменный стол. Книжный шкаф и еще книжные полки. Книг у Фоминых всегда было много. Тумбочка с музыкальным центром. Полка под ней была забита старыми пластинками. Не такая уж большая комната. А раньше здесь помещались они вдвоем с братом, и тесно никогда не было.  Шторы были задернуты, но окно приоткрыто и из него доносились звуки улицы.
Вадим встал, раздернул шторы и в комнату ворвался яркий свет. Он подошел в трусах к зеркалу и оглядел себя. Не поздно ли жениться на молодой девушке? Вроде бы признаков старения не намечалось. Фигура тоже ничего. Худоват, правда, зато жилист и в меру мускулист. Кое-где в волосах стали появляться признаки седины, но увидеть их можно было только при ближайшем рассмотрении. А в остальном, ну чем не жених?
Вадим одел старые спортивные штаны и футболку, на всякий случай давно хранившиеся у родителей и вышел в зал. Большие часы показывали десять. Вадим даже присвистнул. Будильник он не заводил, привык просыпаться достаточно рано, а тут заснул, как бывало по выходным в далеком детстве. Видно, своя комната так подействовала. В квартире, похоже, никого не было. Он прошел на кухню. На столе лежала записка. Вадим поднял тетрадный листок. Крупным маминым почерком было написано: «Сын! Мы с оказией уехали на дачу. Постараемся вернуться быстро. Еда в холодильнике».
Вадим усмехнулся: «Понятно, что с оказией, «Опель отец разбил довольно быстро, хорошо, что сам цел и невредим остался. Но все же, даже в такой день». Впрочем, роспись была назначена на четыре, и времени оставалось предостаточно. Он подумал о Вике: где она сейчас. Накануне невеста устраивала небольшой девичник с подругами, но за нее жених был абсолютно спокоен: Вика – девушка продуманная, лишнего себе не позволит и утром будет в прекрасной форме. Сам он мальчишник устраивать не стал. Посчитал это делом несерьезным для доцента. Да и с друзьями успеет посидеть и до и после.
Так и вышло. Он успел поесть и даже выпить кофе, когда в дверь позвонили. В общем, от друзей прячься-не прячься, а сделать это практически невозможно. 
В дверях стояли Женька Климов и Марк Канторович. Его коллеги и друзья. Высокий светловолосый с открытым взглядом больших глаз, Женя был еще его студентом, можно сказать, любимым учеником. Еще тогда, лет шесть-семь назад Вадим Павлович Фомин разглядел в нем мощный аналитический ум и научную сметку. Однако сметлив был Евгений и в делах бытовых, финансовых и прочих, в чем Вадим разбирался куда хуже. И открытый, а где-то и наивный взгляд голубых глаз, был обманчив. В суть людей и вещей Климов проникал очень хорошо. Марк Канторович учился в университете двумя годами младше Вадима, и подружились они позже, когда вместе стали работать на кафедре. Невысокий полноватый с залысинами на голове и темными удивленными глазами, Марк Львович занимался параллельной тематикой, считал тренинги делом второстепенным, а к зарабатыванию денег относился еще с меньшей заинтересованностью, чем Вадим. Тем не менее, как это ни странно, они у него всегда водились.
- Здравствуйте, господа!- сказал Вадим, открывая двери. - Но должен вам заметить, что, во-первых, вы появились как-то рановато, а, во-вторых, почему-то без фраков.
Оба, действительно были одеты для свадьбы совершенно легкомысленно – в джинсы и футболки.
- Привет, жених! – ответил Женька, - Мы ненадолго и по чрезвычайно важному делу.
- Да, - подтвердил Марк, протягивая одну руку Вадиму, а второй приглаживая хохолок на макушке.
- Ну, проходите, коли пришли. Только я не понимаю, какое еще дело, кроме моей свадьбы может быть важным в сегодняшний день.
Они прошли в гостиную. Гости уселись в кресла, а Вадим полулежа вытянулся на диване.
- Дело такое важное, что можно  даже выпить, прежде чем к нему перейти, - сказал Климов.
- Увольте уж, - Вадим выставил вперед две ладони, - Я до вечера ни капли.
- Трудно с этими женихами, да? – спросил у Марка Женька.
- Да, - подтвердил тот, - Вот, когда я был женихом…
В отличие от Климова Канторович был женат и являлся отцом двух прелестных девочек-погодков пяти и шести лет.
- Стоп, - Климов поднял руку, - Сейчас не об этом.
- Не смотрите на ночь советских фильмов, - засмеялся Вадим. – Так, вам налить или сразу к делу?
- Налей, - вздохнул Марк, - Мне так легче говорить будет
Вадим нашел в отцовском баре початую бутылку коньяка, разлил его в две рюмки, поинтересовавшись:
- Закуска?
- Что тут закусывать? – скривился Климов. – Давай, Марк, все же за жениха.
- За тебя, Вадим, - отозвался тот, и они опрокинули рюмки.
- Так что, у вас за важное дело? – спросил Фомин.
- Новость, вернее, - ответил Женя, - Давай, Марк, говори.
- Слушай, а может ты сначала? – жалобно отозвался Канторович.
- Господа, я самый молодой среди вас, а вы всегда на меня перекладываете самые ответственные дела. Это правильно? Это нормально?
- Слушайте, - вмешался Вадим, - Но кто-нибудь все же начнет? А то я рискую опоздать на собственную свадьбу.
- Ладно, начну, - сказал Климов. – Только ты держись за спинку дивана. Короче говоря, Марк сваливает в Израиль.
- В смысле?
- В прямом. Уезжает с семьей. И нас бросает.
- А что эта светлая мысль пришла к нему сегодня на рассвете? – поинтересовался Вадим.
- Нет, - вздохнув, ответил сам Марк. – Я давно об этом уже думал. Но не решался. Хотя у меня там и дядя, и тетя живут. Они звали, обещали помочь. А недавно я списался через них еще с одним родственником, который там преподает в университете. И он узнал о том, что мне там тоже будет место. И моя научная и прикладная тематика их тоже интересует. А вчера на нас вызов пришел.
- Короче говоря, бросаешь родину. Или ты считаешь, что твоя родина – Израиль?
- Ничего я не считаю. Просто там больше возможности для реализации. И, может быть, Израиль будет только трамплином для дальнейшего передвижения по миру. Вы понимаете, о чем я?
- Наверно, - ответил Вадим. – Только ты можешь прямо говорить, у нас нынче свободная страна. Хотя можешь и не объяснять.
- Но главное не это, - сказал Канторович. – Я надеюсь, что обосновавшись там, я смогу и вас вытащить к себе. Это будут уже другие масштабы. Мировые.
- Не знаю, - сказал Фомин. – Вы, умники, хоть понимаете, что я сегодня женюсь? И ты, надеюсь, не завтра уезжаешь?
- Нет. Через месяц-через два.
- Тогда и поговорим попозже. Хотя… раз уж начали. Ты, молодой, что об этом думаешь? Выскажись, - он обратился к Евгению.
- Насчет Израиля не готов. Сам вчера от этого засекреченного ракетчика узнал. Но у меня есть мысли перебраться в Москву, если уж такой разговор зашел.
- Меня бросить?
- Нет. Хотелось бы вместе. И Вике профессиональный рост нужен.
- Это хорошо, что ты о сестре думаешь. Только я пока не собираюсь.
- Хочешь быть Цезарем в селе?
- Конечно. Вот вы уедете, и конкурентов у меня не будет в Ясноборске, - засмеялся Вадим. -   Но вообще-то, давайте разговор отложим. Вернемся мы с Викой с моря и все обсудим. Хотя, ты-то Марк, похоже, все решил?
- Да.
- Ясно. А вот за Женьку бороться будем.
- Ладно, борец. – Евгений встал с кресла. – Извини, что переполошили. Это я такой переполошенный, Марк-то говорил, что необязательно сразу говорить. Но потом-то когда? На свадьбе? Или после приезда?
- Может, вы и правы. Успею успокоиться до четырех часов. Хотя нет – в пятнадцать ноль-ноль быть здесь при параде. И эмигрантам, и москвичам. Вам ясно?
- Ясно.
- Ну, тогда, до скорого.
Вадим вернулся в гостиную. Время на часах неукротимо стремилось к одиннадцати, и он подумал, что неплохо бы было позвонить Вике, но невеста опередила его.  Сняв трубку он с радостью услышал ее голос и с легкой иронией отметил про себя, что желание жениться отнюдь не пропало. Она весело рассказала о вчерашнем вечере, о том, что уже успела отлично выспаться и начала готовиться к историческому событию в их жизни. Легкая ирония и, больше всего, самоирония присутствовала у них обоих, и это еще больше сближало Вику и Вадима. Фомин не удержался и поведал ей об утреннем визите, но она не удивилась.
- Что ж, там Канторовичам, наверно, будет лучше, - сказала она философски.
- Ты так спокойна. Может, знала уже об этом? – спросил Вадим.
- Нет, - ответила она, - Но  не удивлена.
Они еще раз условились о времени встречи, о том, на чем и как поедут в загс и распрощались на несколько часов.
Вадим присел на диван. Что-то все меня бросают, подумал он, прикрыв глаза. Марк уезжает в Израиль, родители уехали на дачу. И это в такой день! Ну что ж, решил он, значит, самое время сосредоточиться на собственной семье. Время пришло.
Опять зазвонил телефон.
В трубке басил твердый мужской голос:
- Добрый день! А можно узнать, с кем я говорю?
- Фомин Вадим Павлович. А я с кем?
- Во, привет, Вадик! – голос потеплел. – Ты меня не знаешь, наверно. Я – дядя Саша Ковыльцев, друг твоего отца.
- Здравствуйте, дядя Саша! Слышал.
- Хорошо. А ты уже совсем большой. Годков – то тебе сколько?
 - Тридцать шесть, - засмеялся Вадим.
- Ого!!! А детки есть?
- Нет. Я женюсь только сегодня.
- Что ж, лучше поздно… Молодец! Поздравляю! Подарок за мной. А отец дома?
- Нет. На даче. Обещал скоро быть.
- Мобильных телефонов у вас еще нет, очевидно?
- Нет, дорогое удовольствие.
- Зато уже знаете, что это такое. Уже хорошо. Так, ты ему передай, что я подъеду скоро. Может через недельку-две. Скажи, по поводу конверта.
- Какого конверта?
- Он знает. Не забудь.
- Постараюсь.
- Хорошо. Я вообще-то давно собираюсь подъехать. В гости. Никак время не выберу. Тогда, и подарок завезу. Как выберусь.
- Я только уеду завтра на пару неделек.
- Ничего. Отцу оставлю. Пока.
Вадим положил трубку. Опять посмотрел на часы. Странно, что никто из родственников до сих пор не объявился.
Но дальше дело пошло куда веселее. Сначала позвонила Лариса. Они выехали из Москвы на машине и через час-другой должны приехать. С корабля на бал, сказала она. Потом позвонил дядя Вова, брат отца. Они с женой прибыли еще утром, отдыхают на Славкиной служебной квартире и ждут Славку, который уехал на работу, но обещал скоро быть.
А тут и родители подоспели. Не обманули – на даче задержались недолго. Привезли яблок и помидоры.
- Помидоры последние, - с порога сказала Галина Платоновна. – Хорошо еще, что начало осени теплое и сухое. Не гниют.
- Юрсаныч поехал, ну и мы с ним, - дополнил отец. – Но мы ему сказали – ненадолго. Так он нас по такому случаю и назад вернул.
- Нормально все. Хоть и испугался слегка, когда вас не увидел, - улыбнулся Вадим.
- Рассказывай тогда, что нового. Где гости наши?
Вадим коротко рассказал о том, кто должен приехать. Но родители особо и не удивились. Видимо, в отличие от него, связь поддерживали все время.
- Да, отец, еще звонил тебе Ковыльцев. Так, кажется. Сказал, что скоро приедет за каким-то конвертом. Что за конверт-то?
- Не знаю даже, - отец развел руками.
Но Вадим заметил, что Павел Лукич не то, чтобы расстроился, но как-то напрягся. Впрочем, уже через минуту тот словно рукой смахнул это напряжение.
- Надо б перекусить нам, - сказал Фомин-старший.- А, мать?
- Конечно, - кивнула Галина Платоновна, - Сейчас только пыль с себя смою. А то до ресторана еще далеко.
- На пять заказано, - ответил Вадим.
- Значит, надо червячка заморить,- подмигнул Павел Лукич. - А то невесту уронишь.
Родители вообще были в хорошем настроении.  Наконец-то женится их старший сын. Галина Платоновна была в особо приподнятом настроении. Лариса и Светлана – гости нечастые. Игорь никак не спешит жениться, хотя Настя стала для бабушки фактически родной. Но с Вадимом-то уж точно никаких хлопот быть не должно – к выбору невесты он подошел вполне серьезно. Глядя на жену, радовался и Павел Лукич.
Пообедали легко, скорее, даже перекусили на скорую руку. Попили чай. Отец даже подшучивал над Вадимом. Мол, скоро охомутает тебя жена, будешь дома возле юбки сидеть. Ни науки, ни развлечений тебе. Даже на футбол тебя не пустит. Вадим отмахивался:
- Да, не большой я любитель футбола. А развлечения так вообще не для меня. Поработать можно и дома, с женой рядом.
- А если сама хвостом вертеть начнет молодайка? А? – хитро прищуривался отец.
- Ну, хватит уже, хватит, - замахала на мужа Галина Платоновна. – Сам-то понимаешь, что чушь говоришь?
- Да я так, для разрядки обстановки, - отвечал тот.
- А что разряжать ее? Сын женится. Чего ж лучше?
Совсем «разрядил» обстановку приезд Ларисы с семьей. Лариса со Светланой были загорелые, отдохнувшие, что особо подчеркивали светлые летние сарафаны. Сергей, зять, в отличие от них был в темных брюках, белой рубашке и бежевой ветровке. Мать и дочь выглядели шикарно. Особенно Светлана. Тонкая, словно точеная фигурка, натуральные каштановые волосы, модная челка над карими глазами. Лариса была немаленького роста, однако дочь была выше на полголовы. Да и спортивная осанка бросалась в глаза. Только Сергей выглядел каким-то запыленным, заморенным.
- Устал с дороги? – спросила его теща.
- Есть немного, - ответил он. – Вчера работал допоздна. Сегодня за руль с утра.
- Беречь его надо, дочка, - обратилась Галина Платоновна к Ларисе.
- Бережем, - вздохнула та, - Только он себя не очень бережет. Мы с дочкой в Болгарию слетали, его звали, а он не может – бизнес, видите ли.
- А что вы хотите? – сказал Сергей. – Надо ж и деньги кому-то зарабатывать.
- Всех не заработаешь, - вмешался Павел Лукич, - Система какая-то потогонная. Как в Америке на заводе Форда.
- Рыночные отношения, папа, - ответила Лариса. – А вообще-то ты прав. Всех денег не заработаешь. Тем более, не мальчик уже.
- Ерунда, - Сергей махнул рукой. – Вон, Вадим тоже не мальчик, а первый раз женится.
- На десять лет тебя младше, - отпарировал Вадим.
- И, кстати, мы на свадьбу приехали, - лукаво заметила Светлана. – Можно, дядя, я тебя поцелую.
- Ты гляди, дочь, поосторожнее к нему с поцелуями, а то жена молодая не посмотрит, что ты родственница, - засмеялась Лариса.
Они снова уселись за стол, и Галина Платоновна подала вторую часть «легкого обеда». Теперь уже гостям. Они в дороге успели проголодаться, поэтому перекус пришелся весьма кстати.
- А ты, Света, замуж не собираешься? – поинтересовался Вадим.
- Нет. Хочу учиться закончить, - ответила племянница. – Это программа-максимум.
- Ухажер-то имеется, - заметила Лариса.
- А что не привезла? – поинтересовался Павел Лукич. – Это я так и оглянуться не успею, как прадедом стану, а узнаю об этом последним.
- Рано, в прадеды-то, - засмеялась Светлана. – Но если что сообщу. Хотя пару лет можешь еще считать себя молодым дедом.
Все засмеялись.
Вторая партия гостей оказалась еще более веселой и шумной. Младший брат Павла Лукича, Владимир и его жена Ирина так громко радовались родственникам, что Вадиму показалось, будто слышно их на всех пяти этажах дома. Такого здесь давно не было. Владимир – высокий, смуглый, крепкий, еще больше раздался вширь. Под стать ему и жена. Некогда миниатюрная она тоже набрала вес и хоть была мужу по подбородок, места в квартире занимала не меньше.
- Сколько ж мы не виделись? – хриплым басом спрашивал Владимир Лукич и сам же себе отвечал.- Годы, годы…
- Вы ж и виноваты, - сказал Павел Лукич. – Сколько раз обещали выбраться и никак. Даже к сыну никак не сподобитесь.
- Виноваты. Только к дочери мотаемся, они ж в Питер перебрались. У нее ведь трое уже. Да иногда – раз в два года в дальние края летаем.
- А, говорят, что у вас там совсем плохо. Шахты закрываются, денег не платят.
- Да, как тебе сказать, брат. Есть проблемы. Но боремся. И побеждаем чаще.
- Вот, ты ему скажи, Паша. Сколько ж можно на Севере жить? Он же все уже сроки выработал, пенсию давно заработал, - вмешалась в разговор Ирина.
- И, правда, - сказал Павел Лукич, - Не пора ли на большую землю?
- Потому-то и не могу сейчас ребят бросить, что от меня многое зависит, - Владимир бросил взгляд на жену, - Но обещаю, что год-два максимум и переедем. Я уже и домик под  Москвой присмотрел, почти сторговался.
- А к нам в Ясноборск не хотите? - спросила Галина Платоновна.
- Хочется возле столицы все же, - ответила Ирина, - Думали под Краснодар, но жарко там очень. Тяжело будет привыкать.
- А где Слава? – поинтересовался Вадим.
- Работа, - махнул рукой Владимир Лукич, - Примчался и снова умчался. Говорит, что в ресторан точно подъедет. Только всем команды даст, что без него делать. Дословно.
- Хорошего вы сына вырастили, - сказал Павел Лукич.
- У тебя тоже гренадеры хоть куда, - засмеялся младший брат. – Игорь-то где?
- Тоже в ресторан обещал. Поговорите с ним. Пусть сам о себе расскажет.
Вадим с Викой пышных торжеств не хотели и посему в загс отправились одни. Вернее, брат Вики Евгений, которого Вадим записал в свидетели, заехал за ним на машине. Вдвоем они забрали невесту со свидетельницей Кристиной из родительского дома и поехали регистрироваться. Тихо и без помпы. Остальные, то есть родственники, отправились сразу в ресторан.
Расписались быстро. «Да» сказали весело и не раздумывая. Женя по дороге в ресторан даже пошутил:
- А вы хорошо подумали?
- Мы подумали про то, что и тебе можно подумать, - сказала, как отрезала сестра и больше к этой теме никто не возвращался.
До ресторана «Ивушка» ехать было, впрочем, недолго. По прямой улицы,  до реки и чуть в сторону по набережной. Стеклянный стакан ресторана возвышался над речным обрывом. Заведение было уютным и непафосным. В нем многое оставалось от прежних еще советских времен. В городе появлялись новые и более престижные тусовочные места, но Вадим выбрал именно это.
Гостям было приказано строго-настрого не устраивать встречу с питьем шампанского, битьем фужеров и прочими шумными действами на улице. Так и оказалось. Да и подъехали они без понтов, на неюной «девятке». Вадим был одет в светлый костюм. Ворот белой рубашки под пиджаком был распахнут. Он долго мялся, надевать или не надевать галстук, но, в конце концов, смял и вбросил его в ящик, как ненужную тряпицу и теперь чувствовал себя куда свободнее. Виктория была в белом платье чуть выше колен. Она тоже не очень хотела быть в белом, считала, что непрактично, что не очень загорела  летом, но все же выбрала именно это платье.
Их встречали уже в зале. Как положено с поздравлением и цветами. Родственников, по мнению Вадима, набралось не так уж мало. Его родители, дядя с тетей, Лариса с семьей, родители Виктории. Не было в зале Славика – брата двоюродного и Игоря – брата родного. Цепкий взгляд Вадима сразу заметил это, но внимание акцентировать на их отсутствии не стал. Кроме них, в другом конце полукруглого зала у окна сидела какая-то парочка, да с балкончика второго этажа раздавались приглушенные голоса. Там сидела какая-то компания. Судя по всему, серьезные мужчины обсуждали важные дела.   
Вадим не очень любил всякого рода торжества. Они его тяготили. Предпочитал вне работы находиться в одиночестве или теперь вдвоем с Викой. Даже на это скромное торжество согласился ради родителей. Галина Платоновна просто светилась от счастья, выглядела помолодевшей. Отец, давно не надевавший парадный костюм с галстуком, даже спрятал куда-то свой настороженно-оценивающий взгляд, выглядел беззаботным. За то время, что он ушел с работы, Павел Лукич раздался вширь и костюм был ему маловат, но он не обращал на это внимание, просто расстегнул все пуговицы, а вдобавок распустил узел галстука.
Обстановка и вправду была неформальной. Даже, несмотря на тосты, крики «Горько!». Вадим целовал Вику в теплые губы и радовался, что в свои тридцать шесть не растерял остроту телесных ощущений. Поцелуи сладкой волной шли по его телу, и порой он с трудом сохранял холодную голову. Тамадил брат отца, дядя Вова. Его громкий хриплый голос гулко раздавался по полупустому залу. Только официанты небольшой кучкой сгрудившиеся у барной стойки, каждый раз, как по команде, поворачивали головы в их сторону. Родители Вики и Жени вели себя довольно тихо, улыбались и тихонечко переговаривались. Папа – доцент политехнического института, когда к нему обращались, склонялся к собеседнику, поправляя дужки золотистых очков. Мама - замдиректора городской службы занятости в эти минуты отводила взгляд от мужа, оценивающе смотрела на детей – невесту и ее брата, сидевшего рядом в качестве свидетеля и, вероятно, оставаясь довольной увиденным, улыбалась уголками губ, не открывая рта.
Минут через сорок в кафе ворвался Славка. Он был в штатском – в светлых брюках, светлой рубахе и модном пиджаке в клеточку. Не знающий его никогда бы не смог угадать, что этот парень – начальник областной милиции, без пяти минут генерал (приказ был уже готов, оставалось только утвердить его на самом верху). Жена его с годовалым Максимкой недавно опять укатила к родителям в Москву, но Слава не очень-то расстраивался этому обстоятельству – по крайней мере, никто не попрекал за длительные задержки на работе.
- Извини, брат, дела. Только заехал переодеться и сюда, надеюсь, больше сегодня не тронут, - сказал он с порога. 
Он сказал тост, поздравил молодых. Опять прозвучало традиционное «Горько!». Молодых вытянули на танец. Вадим танцевал плохо, все время боялся наступить невесте на ноги. Иногда это все же  происходило, правда, без фатальных последствий. Вика успевала ноги убрать и громко смеялась. Вадим жалел, что музыкальным слухом его Бог обделил. А ведь в юности он даже пытался освоить гитару. Но не пошел дальше трех заученных аккордов и в итоге с этим делом завязал.
После танцев обстановка разрядилась окончательно. Невеста с женихом подсели к Ларисе с Сергеем. Выпили по бокалу шампанского.
- Брат, разговор есть, - сказала Лариса.
-Мне уйти? - Вика притворно поджала губки.
- Брось ерунду говорить. Ты ж теперь член нашей семьи и секретов от тебя нет. Просто родителям пока не хотим говорить. В общем, у Сергея часть активов фирмы переводят в Испанию. И там будет что-то вроде филиала. Мы, вероятно, туда переедем.
- Да, родители могут не понять, - кивнул Вадим.
- Да ну, Вадик, они ж не на сторону немцев в войну переходят…. Это всего лишь работа, - не согласилась с ним Вика.
- Я понимаю, но родителям все равно будет трудно психологически.
- И я это понимаю, - сказала Лариса. – Именно в психологии дело. Мы и так тут нечасто бываем. Но зато Москва – это Москва, а Испания для них – уже другой мир.
- Для отца – точно. Мама, я думаю, поймет.
- Мы их со временем вообще к себе можем перевезти. А уж в гости прилететь – не проблема, - вмешался Сергей.
- Все так, - Вадим грустно улыбнулся и повертел в руках пустой фужер, - Только у людей мышление еще советское. У меня, отчасти, тоже.
- Ты что, тоже нас предателями считаешь? – спросила сестра.
- Нет. Никто вас предателями не считает. Просто, где родился, там и пригодился.
- Слушай, Вика, - засмеялась Лариса, - тебе не кажется, что ты выходишь замуж за мастодонта из советского прошлого?
- А я люблю музейные экспонаты, - ответила Виктория, целуя мужа в щеку. – Более того, стараюсь поддерживать их в отличном состоянии.
- А что со Светой? – спросил Вадим.
- Доучится и к нам переедет, если, конечно, никаких перемен раньше в личной жизни не случится.
- Ясно. Что-то все разъезжаются. Грустно даже.
- Что грустного-то? Вон, жену, какую отхватил, - засмеялся Сергей, - Вы ж тоже уезжаете?
- На две недельки всего. И, кстати, не в Испанию, а в Крым. Патриоты потому что.
- Крым украинский. Государство суверенное.
- Да хоть суеверное, - засмеялся Вадим. – Все равно там все по - нашенскому.
В это время стеклянная дверь зала распахнулась и стукнула чуть сильнее, чем следовало. В дверях появился младший брат, Игорь. Он сразу направился к жениху и невесте. Шел размашисто, волосы были взлохмачены, одет явно несвеже. Когда подошел поближе, то на щеках стала заметна минимум трехдневная щетина. И глаза светились каким-то нездоровым лихорадочным блеском.  Однако, подойдя к Вадиму и Вике, похоже, взял себя в руки, улыбнулся широко:
- Поздравляю, брат! Желаю счастья! И тебя, невеста дорогая, тоже. Береги Вадима – он самое ценное, что есть в нашей семье.
- Спасибо, брат. Только что-то ты меня излишне возвеличиваешь.
- Ну, не ценное, так цельное, это точнее.
Он обнял Вадима, поцеловал в щеку Вику. Потом обвел глазами зал.
- Всем здрасьте. Мама, папа… вам особо.
- Игорь, ты хоть с родственниками поздоровайся, ты ж их столько не видел, - недовольно заметил Павел Лукич.
- Обязательно, - ответил Игорь.- Вот с сестрой первой поздороваюсь.
Он поцеловал Ларису, потом повисшую на нем Светку, аккуратно отодвинул ее в сторону и пошел обходить зал. Обойдя всех, снова вернулся к жениху и невесте.
- Слушай, брат, - он наклонился к Вадиму, - разговор есть. Можно я его ненадолго похищу?
Вика рассмеялась:
- Обычно невест похищают.
- Нет, не позволю, - ответил Вадим, - Женя, присмотришь?
- Не вопрос, - брат невесты подошел поближе. За ним как привязанная пододвинулась и свидетельница Кристина. Похоже, у них роман намечается, подумал Вадим. Хотя, кто его знает, может уже и не намечается.
- Пошли, покурим что ли, - сказал Вадим.
- На улицу? Да нет, давай наверх лучше поднимемся.
На втором этаже над залом нависал узкий балкончик. За ограждением стояли четыре столика. За самым дальним сидели трое мужчин в светлых рубашках. Игорь с Вадимом присели за крайний, подальше от чужих глаз и ушей. 
- Слушай, Вадим, такое дело… короче, проблемы у меня, - начал Игорь.
- А у кого их нет? Поможем, решим, - настроение у новобрачного было вполне приподнятое.
- Ты не понял, боюсь. Проблемы у меня серьезные. Долги большие, отдавать нечем. Вложился в одно дело, оно не выгорело. Скорее всего, подставили меня. Мне на дно залечь надо.
- Подожди…. Неужели не поможем? Вон, Славик у нас, если что есть.
- Славик – это хорошо, - Усмехнулся Игорь, - только тут я сам вляпался. Он, конечно, мне на время защиту дать сможет. Ну, а если те законным путем пойдут? Деньги серьезные.
- И что?
- Хреново для меня это закончится. И Славик не поможет. Потому что пойдут они, скорее всего, по беспределу. Короче, решил я все. Ирина с дочкой уже уехали. А я скоро тоже. Сегодня. В другое место. Вот зашел тебя поздравить, на родителей посмотреть.
- Тебе серьезно помощь не нужна?
- Нужна. Хорошо бы чтоб меня в милицейском бобике до следующей станции добросили. Организуешь? Только Славика не втравливай. Пусть спокойно спит.
- Не знаю. Как я помогу?
- А я подскажу. Видишь, мужики здесь через пару столиков сидят?
-Вижу.
- Опера это. Прикрытие Славика. На всякий случай.  Попроси их. Скажи: «старший приказал», - Игорь рассмеялся.
- Хорошо. Но ты же дашь потом о себе знать?
- Постараюсь. Хотя зачем вам чужой гемор?
-Не чужой, Игорь.
- Лады. Иди к ним. А я пока вниз спущусь. Родителям улыбнусь.
Он пошел вниз, а Игорь замер в замешательстве. Потом набрался решимости и пошел к столику. Мужчины, увидя его рядом, замолчали. Один из них был постарше, лет сорока с тяжелым взглядом умных, усталых глаз. Двое – помоложе. Один – светленький, с простецким выражением лица, второй – темноволосый с полоской усиков.
- Извините, - сказал Вадим, - Я Вадим Фомин.
-Знаем. Присаживайтесь, - сказал тот, что постарще. – Вы что-то хотели.
- Извините, вас, как звать? - спросил Вадим, пристроившись на краешке свободного стула.
- Виктор Васильевич.
- Виктор Васильевич, помощь нужна. Брата моего, Игоря, надо вывести из города. До соседней станции довезти.
- Странная просьба. А такси, автобусы, электрички? Их отменили?
- Нет. Но надо.
- Можно с Вячеславом Владимировичем поговорить? Он в курсе?
- Да… - замялся Вадим, - Я ему скажу.
- Ну, так, скажите.
- А вы не могли бы со мной подойти?
- Пойдемте, - Виктор Васильевич легко поднялся из-за стола.
Внизу все сразу заметили Вадима. Виктория вскочила из-за стола, где сидела в обществе свидетеля и свидетельницы, бросилась к мужу, обвила его руками:
- Больше никуда не отпущу.
- А можно я на минутку к Славе подойду?
- Без меня? – Вика притворно надула губки, - Я тебе это еще припомню.
Вадим подошел к Славе, сидевшему рядом со своими родителями, дотронулся до его плеча:
- Можно на минутку?
Тот поднял голову, увидел за спиной брата его спутника и моментально поднялся:
- Извините, я сейчас.
Они отошли в сторонку.
- Слав, такое дело… надо Игорю помочь. Отвезти его незаметно.
- Он что опять куда-то вляпался?
- Не знаю я детали. Помочь просит.
- Чем?
- За город его отвезти… на милицейской машине.
- А может его в СИЗО сразу или в суд? Такой просьбы не было?
- Ну что ты, Слав… Ему просто уехать надо.
- Он точно ничего не натворил?
- Знаю точно, что никого не убил, не ограбил, не изнасиловал.
- Ладно. Под твою ответственность. И твое счастье, что ты жених сегодня. Отправь его, Костин, куда он хочет.
- Спасибо.
- Не за что. И забыли про этот разговор.
Вадим заметил напряженный взгляд Игоря и чуть кивнул ему. Тот посмотрел за его спину. Видно и Костин что-то показал. Игорь подошел к родителям, сказал им несколько слов, затем двинулся к выходу. По пути он крепко сжал предплечье брата:
- Благодарю. Сообщу. Будь счастлив.
Свадьба продолжалась своим чередом. Вика больше не отходила от Вадима. Они  еще несколько раз танцевали. Рядом веселились Женя и Кристина. Игорь все порывался подойти к родителям, замечал их вопрошающие взгляды. Но Вика никак не отпускала его. Наконец, они с Кристиной отошли «попудрить носики». Вадим сразу подошел к родителям.
- Что случилось, Вадик?- спросила мать.
- Ничего, - наигранно улыбнулся он, - Все хорошо, А ты про что?
- Вадим, что ты прикидываешься? – недовольно сморщился Павел Лукич, - Мы про Игоря.
- Ему срочно понадобилось уехать. Он разве не сказал?
- Сказал, - кивнула Галина Платоновна, - Но так странно. Странно попрощался. Мы ничего не поняли.
Вадим не знал, что ответить, но в это время к ним подошли родители невесты. Новоиспеченный тесть, Петр Евгеньевич, широко улыбался и держал в руке полную рюмку водки:
 - Давайте, выпьем, дорогие родственники, за здоровье молодых и за крепкую дружбу нашу в дальнейшем.
- А, давайте, - сказал Павел Лукич  и налил себе тоже полную рюмку.
- Паша, - покачала головой Галина Платоновна, - С твоим-то давлением.
- Ничего страшного, сын не так часто женится, - ответил за свата Петр Евгеньевич.
- Это она с точки зрения медика, - пояснил  Фомин, - И вы, дамы, давайте хоть по вину. Налей им, Вадим.
Вадим разлил в их рюмки белого сухого вина. Все дружно подняли, чокнулись. Павел Лукич первый выпил залпом. На мгновение застыл, покраснел и с трудом поставил рюмку на стол.
- Что- то нехорошо мне, - натужно произнес он.
Галина Платоновна быстро наклонилась к мужу, пощупала пульс и бросила, обернувшись в сторону стойки, где сгрудились официанты:
- Вызывайте скорую!
Шум в зале моментально стих. Все сгрудились вокруг Павла Лукича. Тот растянул узел галстука и даже попытался улыбнуться:
- Ничего, не впервой, обойдется.
И вправду обошлось. Всех успокоила приехавшая довольно быстро бригада «Скорой помощи». Пожилой врач, проведя все необходимые манипуляции, произнес успокаивающе:
- Ничего страшного, давление подскочило. Полежать надо.
А, оглядев стол, добавил:
- И возлияний поменьше.
Никто не стал с ним спорить. На той же скорой Павла Лукича с Галиной Платоновной доставили домой. Вскоре и гости начали помаленьку расходиться и разъезжаться. Свидетели посадили в такси Вику и Вадима. Когда машина тронулась, Вадим задумчиво произнес:
- Уж, не знаю даже как теперь на море ехать.
- А что? – спросила молодая жена.
- Отца-то как оставлять в таком состоянии?
Вика пожала плечами:
- Ты же слышал, что доктор сказал: «ничего страшного». И свой доктор рядом.
- Ну да, ну да, - согласился Вадим и обнял ее за плечи. Но на душе было как-то неспокойно. Приехав к себе, он сразу набрал телефон родителей. Галина Платоновна сказала, что отец спит и все, действительно, будет нормально. Давление в норме. Так что, пусть они спокойно едут отдыхать.
На следующее утро молодожены улетели в Крым. Домой Вадим в следующий раз позвонил уже из Ялты. Трубку на этот раз взял отец. Он подтвердил, что чувствует себя практически нормально. Но доктора, в том числе и «домашний врач», советуют ему пару деньков полежать и не делать резких движений. Об Игоре они не говорили. Правда, Вадим на всякий случай поинтересовался:
- Еще какие-то новости есть?
- Какие тут у нас новости? – ответил отец, - Гости разъехались. Тихо. Вот Ковыльцев только что звонил. Сказал, что пока не приедет. Проблемы какие-то у него нарисовались.
Но этой фразе тогда Вадим значения не придал. 
Глава пятая. Город Ясноборск. 26 августа 1998 года. Среда
У Павла Лукича Фомина начался очередной пенсионный день. Какой по счету, он уже не помнил. Иной раз становилось тоскливо, и он даже жалел, что прежде отвечал отказом на какие-то малозначительные по его представлениям предложения. Сейчас предлагали гораздо меньше. Да и здоровье было не очень. Ничего серьезного, но и так чтобы «на все сто» он чувствовал себя все реже. То давление прыгало, то печенка давала о себе знать, то колени ломили на перемену погоды. Правда, совсем уж скучать и тосковать не приходилось. Летом все больше времени Павел Лукич проводил на даче. Домик достроили. Деревья подросли. Сосед Юрсаныч не отказывал подвезти или доставить домой немудреный урожай. Поздней осенью и зимой Фомин много читал. Перечитав всю классику, стал с пенсии покупать по книжке-другой. Увлекся мемуарами, исторической литературой. А вот о событиях недавних старался думать меньше. Все было тяжело и во многом непонятно. Отзывалось тупой болью в сердце. Периодически Павел Лукич смотрел фильмы и сериалы по телевизору. Но это происходило больше за компанию с женой. Самому это нравилось меньше, да и глаза уставали от телевизора. Еще по вечерам он пристрастился к одиноким прогулкам по освещенным центральным улицам. Иногда к нему присоединялась Галина Платоновна.
Жена работала уже на полставки, но иногда ее просили помочь и вечерами и в выходные. Она никогда не отказывала. Энергии ее Павел Лукич завидовал. Казалось, что она переживает вторую молодость. А еще ее хватало на всех внуков. У Вадима родился сын Стасик и, хотя они с Викой утверждали, что вполне справятся сами, бабушка частенько заезжала к ним. А еще заезжала к Ире с Настей, которые окончательно переселились к Ириным родителям в пригород. Игорь пару раз за эти годы звонил. Но говорить где он находится, категорически отказывался. Да и разговоры были короткие на ходу. Утверждал лишь, что у него все хорошо. Но после этих звонков родители долго не могли уснуть.
А еще Галина Платоновна несколько раз ездила к Свете в Москву. Лариса с Сергеем уже обосновались в Испании и просили родителей хоть изредка приглядывать за внучкой. Светлана заканчивала институт, хозяйничала в столице. По словам Галины Платоновны, она была большой умницей и справлялась и с учебой и с бытом вполне уверенно. Слегка расстраивало только то, что Света никак не могла определиться со своими многочисленными кавалерами. Не определилась она до конца и с местом жительства. Институт в этом году закончила, родители ждали ее в Испании, но Света решила пока пожить в Москве.
Обычно Павел Лукич, если не был запланирован ранний выезд на дачу, вставал попозже, но сегодня поднялся вместе с супругой. Накануне вечером позвонил Прокопцов, пообещал завтра приехать в Ясноборск. Зная, что его давний соратник не имеет привычку затягивать дела, Фомин полагал, что Кузьма Иванович может объявиться с утра. Поэтому долгий сон, не раздумывая, отложил. 
Пока он умывался, брился, отходил ото сна, приводил себя в порядок, жена уже приготовила завтрак. Два яйца всмятку, некрепкий, а вернее, жидковатый, кофе, бутерброд с маслом. С утра этого для непривередливого в еде Павла Лукича было достаточно. Они сидели напротив друг друга. Фомин не спеша пережевывал  пищу, радуясь, что делает это своими, почти целыми зубами, и смотрел на жену. Вернее, любовался. Возраст, кажется, не брал Галину Платоновну. Разве что располнела немного, да возле глаз стало побольше морщинок. А в остальном – такая же, как в молодости. Павел Лукич думал о том, как ему повезло в жизни с женой. Особенно проявлялось это сейчас, когда из почти всесильного партработника он превратился в пенсионера. Другая бы пилила, думал Фомин, гнала бы заниматься бизнесом, как это сделали некоторые из его бывших товарищей. Вон, Захаркин, бывший зав. общим отделом, хозяином рынка стал. А у него не лежала душа к этому бизнесу, хоть тресни. И жена его понимала.
- Ну что, молчишь? – прервала тишину Галина Платоновна, - Поговорил бы что ли…
- Тобой любуюсь, - честно ответил супруг.
- Да ну тебя, - она махнула рукой, - Не налюбовался за столько лет?
- Нет, - сказал он.
- Я вот о чем. К тебе же Прокопцов сегодня приедет. А угостить его и нечем особенно. Ты поздно сказал, а то б я в магазин забежала.
- Наливка есть.
- Не думаю, что его теперь наливкой удивишь, - улыбнулась Галина Платоновна.
- Удивлять я его и не собираюсь. Только кажется мне, что не до разносолов ему будет. Он предупредил, что на один день. Может в кафе куда заведет.
- Неужели к нам не заедет?
- Да, не знаю я. Он теперь человек столичный, у них принято по-деловому. Сухо.
- И в столице люди разные есть. А Кузьма Иванович… какой он москвич?
- Посмотрим. По столицам ты у нас больше разъезжаешь.
Галина Платоновна погрустнела:
- Да уж. Опять Светочка одна. Хоть бы может в Испанию уехала.
- Ага. И ты за ней?
- Разве что только в гости. Зовут же.
- Так, езжай.
- А тебя я на кого оставлю?
- Сама ж говоришь, что только в гости.
- Ой, я тебя и на неделю оставить боюсь.
- Нашла маленького, - Павел Лукич недовольно поморщился.
- Мне иногда кажется, что все вы у меня маленькие. И ты, и Лариска, и Игорь с Вадимом.
- От Игоря-то ничего нет? И Ирина не знает? – поменял тему супруг.
- Нет. И тревожно мне за него. И за всех тревожно. И за Лариску в Барселоне ее, и Вадим
тоже какой-то грустный в последнее время.
- Он-то с чего?
- Не знаю, не говорит. Только глаза не светятся у него уже.
- Не замечал.
- Мужчины вообще такие вещи плохо замечают. Но за Игоря тревожнее всего.
- Ладно тебе. Взрослый он уже, - попытался успокоить ее Павел Лукич, хотя и у самого вдруг захолодило сердце.
- Взрослый, да шалопутный, если честно. Растили, растили… - Галина Платоновна смахнула набежавшую слезу.
- Ладно тебе, - Павел Лукич встал, обнял жену.
- Не буду, не буду. Пойду лучше одеваться, на работу пора.
Павел Лукич не спеша допил кофе. Посидел, задумавшись. Вроде смотрел в окно, но не замечал что там. Думал: о жизни, о жене, о детях. Из задумчивости его вывел голос супруги:
- Я готова. Проводишь?
Он вышел в прихожую. Галина Платоновна стояла и закрывала коричневую сумочку. Одета она была по-летнему, но в то же время строго: светлый костюм – юбка с кофточкой, коричневые босоножки под цвет сумочки. Просто и… Павел Лукич даже про себя не сразу подобрал слово. Стильно. Вот. А вслух сказал просто:
- Хорошо выглядишь.
- Ты сегодня щедр на комплименты, - Улыбнулась Галина Платоновна, - Все. Побежала я. Прокопцову привет.
Павел Лукич успел на пороге чмокнуть ее в щеку. Получилось как-то смазанно, но он увсе же заметил улыбку на лице жены. Тут же щелкнул замок, и Фомин вернулся в комнату. Немного посидел на диване, потом медленно прошел на кухню, вымыл за собой чашку, поставил ее в шкаф. Потом опять прошелся по квартире, вышел на балкон. Утреннее нежаркое солнце приятно согревало лицо. День обещал быть прекрасным.
Прокопцов позвонил буквально через десять минут. Был краток:
- Приехал. Через полчаса буду у тебя.
Кузьма Иванович был точен. Фомин заметил, что держится его бывший шеф, как всегда, хорошо. Светлый костюм, чисто выбрит. Но вот лицо какое-то напряженное и глаза… злые что ли.
Но вел себя, как обычно, приветливо. Вроде бы был рад. Обнялись.
- Рад тебя видеть, Павел Лукич, - сказал гость. – Вижу, жизнь пенсионерская на пользу пошла. Раздобрел. Чувствуешь-то себя как? Это в нашем возрасте главный вопрос, сам понимаешь.
- Ничего, спасибо. По-всякому бывает. А вес, это да. Лишнее это.
- А я вот все худой. Нервничаю, наверно, много – калории сжигаю. - Прокопцов рассмеялся: - Как жена, детки, внуки?
- Спасибо. Хорошо, - Фомин не стал вдаваться в подробности.
- Ну и хорошо. Чаем напоишь с дороги?
- Могу и чего покрепче.
-Нет. Откажусь. За рулем я.
Павел Лукич удивился:
- Не помню тебя в водительском кресле.
- Машина-то была. Только, тут ты прав, за руль садился редко. А вот сейчас, когда к семидесяти подкатило, решил всерьез шоферить. В Москве трудно без этого. Признаюсь по секрету, даже уроки брал, чтобы навык восстановить.
Они прошли на кухню. Павел Лукич включил чайник.
- Рассказывай, Кузьма Иванович, что тебя привело в наши края.
Прокопцов рассмеялся:
- Что ж я, считай, в родные пенаты приехать не могу? Все дела что ли?
Потом посерьезнел:
- Да, прав ты. Дела не дают расслабиться. Хвосты из прошлого. Яйца положил в разные корзины, теперь проверяю. У тебя вот одно яичко лежит. Маленькое, но золотое. Помнишь?
- Помню, - Фомин помрачнел.
- Хотел я тебя от него избавить, но время еще не пришло. Точнее, вроде пришло, да тут эта чехарда с рублем не вовремя. Ты за курсом-то следишь?
- Слышал. Газеты читаю, телевизор смотрю. Только мне без долларов как-то спокойнее.
- Спокойнее? Ну, не знаю. Хотя это хорошо, что ты спокоен. Проживешь дольше. Короче говоря, пока пусть все остается, как было. Ты чай-то разливай. Чего застыл?
Фомин разлил чай по чашкам, подвинул сахар, достал вазочку с печеньем.
-Так что, отдыхай, наслаждайся пенсионерской жизнью. На дачу езди, - продолжил Прокопцов, - А мы дальше посуетимся. Экономика капиталистическая, вон какие сюрпризы преподносит.
- А я отдыхать буду, - отхлебывая чай, сказал Павел Лукич, - Не для меня эта экономика.
- Не хочешь ты просто жизнь менять. А может зря… Тебе сколько? Шестьдесят восемь? Рейган, к примеру, в шестьдесят семь президентом стал. Жизнь поменял, считай.
- Я не Рейган. Не хочу. Каждому свое.
- Тут ты прав. Отдыхай на даче. Заслужил.
- А что в этом плохого? Вот поехали бы с тобой, я б тебе свой участок показал.
- А что? – Прокопцов взглянул на часы, - И поехали, прокатимся. Похвастаешься.
- Сейчас? – удивился Павел Лукич.
- А больше, может, и некогда будет
Они допили чай и вышли из квартиры. У подъезда стоял коричневый «Джип». Прокопцов уверенно пошел к нему.
- Твой? – спросил Фомин.
- Мой. Надежная машина, - Кузьма Иванович постучал по капоту, - Не подведет нигде. Людей бы таких побольше.
Они сели в машину. Внедорожник солидно тронулся с места. Ехать на машине было совсем недолго, городские дороги в этот час не были еще заполнены транспортом. Короткий путь за городом оказался еще свободнее. Потом поворот и даже всегда тряский грунтовый участок машина преодолела мягко, без усилий.
- Вот моя фазенда, - указал рукой Фомин.
Они вышли из машины. Гость оставил пиджак в салоне, вышел и расправил руки:
- Хорошо, природа.
Павел Лукич с гордостью показал свои владения: теплицу с помидорами, грядки, яблони, сливы, вишни. Посмотрели и небольшой домик. Сели на скамейке перед ним. Фомин сорвал с ветки, согнувшейся под тяжестью плодов, два яблока, протянул одно Прокопцову:
- Угощайся.
Тот с удовольствием вонзил белые зубы в хрустящую сердцевину.
- Свои? – спросил Павел Лукич.
- Что? Ах, зубы? Нет, конечно. Вставил. Но стоматолог хороший. В копеечку, конечно, обошлось. Зато сейчас проблем нет.
- Хорошо, - вздохнул Фомин, - А я никак не соберусь. Хотя и надо немножко. По краям. Спереди и не видно вроде.
- Времени нет. Или денег? Могу помочь немного.
- Не надо. Силы воли, наверно. Супруга пилит: иди, иди… А я тяну все. Впрочем, чем жевать-то еще есть.
Они помолчали. Внезапно Прокопцов поднял голову:
- Привет тебе от Ковыльцева. Хотел приехать, да недосуг ему все. Сейчас вот на Кавказе.
- Там неспокойно нынче.
- Неспокойно. Но он умеет общий язык находить и вопросы решать. И вот еще… Ты особо про Ковыльцева не распространяйся. У него там миссия тихая, шума не любит. Я тебе просто как старому другу сказал. Его и меня. Да и дело у нас общее.
- У нас?
- Ну да. И степень доверия, поэтому серьезная.
- Да кому ж я скажу, Кузьма Иваныч? Общих знакомых с ним у нас нет. Ну, выходит, кроме тебя.
- Понял. Ладно, отдыхай, дачник.
Прокопцов встал, с хрустом потянулся:
- Пора ехать мне.
- Позволь уж, коли транспорт есть, яблок ведерко набрать. Хотел Вадиму передать. Да и тебе в Москву хочу скромный гостинец.
Прокопцов рассмеялся:
- Давай. Не откажусь. Что, зря я, что ли сюда ехал?
Они загрузили пару ведер в машину и поехали в город.
- Мы тут отделение банка открываем, - как бы между делом заметил Прокопцов, - Не хочешь поработать?
-В банке? Да, разве я финансист?
- Можно начальником хозслужбы, к примеру. Подумай. Или детей пристроить? Не надо?
- Не знаю даже. Вадим работает. Игорь уехал.
- Далеко?
- Не очень, - Павел Лукич опять не стал вдаваться в подробности.
- Думай. Не гоню.
Джип остановился у дома Фоминых. Кузьма Иванович помог вынести ведра. Они стали у машины.
- Возьми, Пал Лукич. Некая компенсация за беспокойство.
Прокопцов достал из кармана конверт, улыбнулся:
- Знаю твою нелюбовь к долларам. Поэтому рубли здесь. Но трать поскорей. Рубль падает, сам понимаешь. На зубы точно пока хватит.
- Кузьма Иваныч, обижаешь ты меня.
- И не думаю, - Прокопцов свернул конверт и засунул его Фомину под ремень, - Ведра-то донесешь.
- Одно. Тебе – второе.
- Ну, вот мы и квиты. Бывай здоров, друг дорогой.
Они обнялись, и Прокопцов сел в машину. Уже из салона он добавил:
- Надеюсь, скоро уже увидимся.
Джип тронулся с места.
Павел Лукич поднялся в квартиру, разулся, отнес ведро с яблоками на балкон. Потом умылся и вернулся в комнату. Посмотрел на часы: до возвращения жены времени было еще немало. Подошел к книжному шкафу. Взял одну книгу, другую, но читать что-то не хотелось. Зазвонил телефон. Он взял трубку. Это был Вадим.
- Привет, пап! Как дела?
- Здравствуй, сын! Нормально все. Прокопцов приезжал.
- Да? В гости или по делу?
- По делу, наверно. У него ж дела в отличие от меня. Ты как?
- Я? Заеду вечером, тогда и расскажу.
- Хорошо. Ждать будем.
- Мама, когда дома будет?
- Как обычно, после обеда. Хотя может и задержаться. К вечеру уж точно.
-  Хорошо. Подъеду.
- Один. Или с семейством. Давненько, кстати, вы у нас все вместе не были.
- Один, к сожалению.
- Ждем.
Павел Лукич положил трубку и задумался. Что-то давно Вика с внуком не заезжали к ним. Может что, и правда, у них не так? И не зря Галина Платоновна заметила, что глаза у Вадима не светятся? Надо вечером попытаться как-то поделикатнее с сыном поговорить на эту тему, подумал Павел Лукич. Хотя может и зря они что-то подозревают, может просто человек на работе устает. Второй год без отпуска, ребенок маленький…
Так и не найдя ответ на свой вопрос, Фомин пошел на кухню. Без аппетита поел, выпил чаю. Потом вернулся в гостиную и прилег на диван. Его разморило, и через несколько минут Павел Лукич крепко спал, даже не укрывшись по обыкновению любимым колючим пледом.
Когда он проснулся, в квартире по-прежнему стояла зловещая тишина. Первым делом Фомин взглянул на часы. Они показывали без четверти четыре. Как правило, в это время супруга уже возвращалась домой. Бывало, что и задерживалась. Но всегда предупреждала по телефону. В этот раз аппарат молчал. Павел Лукич на всякий случай поднял трубку. Оттуда слышался длинный непрерывный гудок. Он положил ее снова на рычаг. Так прошло еще полчаса. Фомин включил телевизор. Экран показывал какой-то нудный дневной сериал для пенсионерок и домохозяек. Павел Лукич попытался вслушаться в смысл слов, звучащих из уст героев, но это удавалось плохо. На душе было как-то пусто и тоскливо. «Хоть бы Галя скорей пришла», - подумал он.
Телефон зазвонил ближе к пяти.  Фомин тяжело поднялся с кресла, нажал кнопку на пульте. Телевизор замолчал. Только после этого он поднял трубку.
- Слушаю.
- Павел Лукич? – произнес казенный женский голос.
-Да.
- Вы не могли бы приехать во вторую больницу.
- Куда? Зачем?
- Здесь жена ваша, Галина Платоновна.
- Что с ней?
- Она у нас в больнице, - в голосе послышались сочувственные нотки, - Приезжайте, пожалуйста. Улица Толстого, сорок. Первый корпус, второй этаж.
- Что с ней? – повторил Фомин.
- Приезжайте, здесь на месте все выясните.
В висках тяжело застучало, грудь налилась свинцом. Павел Лукич нащупал в тумбочке валидол, положил его на диван. Потом встал, медленно переоделся. Сунул валидол в карман. Остатки самообладания удалось собрать в кулак. Он набрал домашний телефон Вадима. Трубку взяла Вика.
- Вика, передай Вадиму, что мать в больнице.
- Ой, что с ней? 
- Не знаю. Вторая больница. Я сейчас туда еду. Вадим дома?
-Нет, но я его найду сейчас.
- Хорошо. Пусть подъезжает.
Павел Лукич вызвал такси. Машина приехала быстро, буквально через три минуты. Доехали тоже быстро. Больница, как выяснилось, находилась не так далеко от дома. Правда, Фомин был последний раз здесь очень давно. Раньше он лечился в спецбольнице, так называемой обкомовской, потом ее закрыли и в случае надобности Фомин обращался в областную, где работала Галина Платоновна.
На улице было душно. В небе клубились предгрозовые облака. Перед входом в здание он остановился, жадно глотнул воздух, потом потер сердце. Боли вроде бы не было. Просто что-то давило на голову и на грудь.
На вахте сначала выясняли, кто он такой и чего ему нужно, куда-то звонили. Фомин стоял и терпеливо ждал. Затем вокруг началось какое-то движение, суета. Павел Лукич заметил это боковым зрением. Из большой стеклянной двери вышли двое мужчин в белых халатах. Один пожилой, в очках, другой – помоложе. За ними – женщина, тоже в белом халате.
- Павел Лукич? Здравствуйте, я – Карев, главный врач. Зовут меня Валентин Петрович. Пройдемте, пожалуйста, ко мне в кабинет.   
Фомин пожал плечами и двинулся за ними. Они прошли через стеклянную дверь, потом по коридору, затем оказались в приемной и, наконец, вошли в кабинет главного врача.
- Присаживайтесь, - сказал Карев, - Вот сюда, в кресло.
Фомин сел, еще ничего толком не понимая. Мужчина и женщина в белых халатах стояли рядом.
- Павел Лукич, - начал главврач, - Дело в том, что ваша супруга… Галина Платоновна шла домой и… попала, скажем так, в ДТП.
- Что с ней? – хрипло спросил Фомин.
- Ее привезли к нам, не разобрались… но мы сделали, что могли. В нее врезался мотоциклист. На остановке. Но большая потеря крови. Десять минут назад она скончалась.
Что происходило дальше, Фомин понимал плохо, в глазах помутнело. Ему что-то кололи в руку, а сквозь туман прорывался голос главврача, и слова, адресованные не ему:
- Зачем  его вызывали?  Вы,  не понимаете что ли? … Ведь что угодно может быть…
 В комнату набились еще какие-то люди. Павла Лукича отвели на диван. С ним еще что-то делали, голову продолжало заволакивать мутной пеленой, что-то давило на грудь. Он с трудом непослушными пальцами расстегнул ворот рубашки.
Кто-то склонился совсем низко к нему:
- Как вы себя чувствуете?
- Не знаю. Вадима позовите.
- Вадим?
- Это мой сын.
- Да-да, сейчас, - ответил кто-то.
Павел Лукич продолжал чувствовать отупение еще какое-то время. Но через несколько минут голова стала проясняться, видимо начало действовать лекарство. Ему мерили давление, слушали сердце. Хотелось встать и отбросить всех людей в этих белых халатах. Только тело было, как будто налито свинцом.
- Папа, - услышал он над головой. Вадим склонился над ним: - Ты как?
- Живой, - сказал Павел Лукич и вдруг из глаз его хлынули слезы. Сын прижался лицом к его груди:
- Папа, надо жить, надо жить.
Голос его прерывался. Через минуту он встал и отвернулся в сторону. Потом, видимо, смог взять себя в руки:
- Сейчас я позвоню Вике, она заберет тебя и отвезет домой.
- Мы сами отвезем, - сказал Карев, - Заодно и посмотрим за ним. Вроде бы ничего страшного, но лучше еще понаблюдать.
- Хорошо, - ответил Вадим, - А Вика приедет уже туда.
- А ты? – спросил Павел Лукич.
- Я тоже приеду чуть позже, надо уладить кое-какие формальности.
- Но я не смогу без тебя, - совсем по-детски сказал Фомин-старший.
- Я постараюсь побыстрее.
Павел Лукич тяжело поднялся с дивана и, опираясь на плечо врача, двинулся к выходу. На пороге он обернулся:
- Я точно не нужен?
- Нет, - сказал Вадим, - Езжай домой, я скоро.
Павла Лукича привезли домой. Там уже была Вика, потом приехала Ирина – гражданская жена Игоря. Он видел их, о чем-то даже говорил, но плохо понимал, что происходило. Врачи сделали ему еще какой-то укол, и он почти сразу заснул: как провалился в небытие. Когда Фомин проснулся, в квартире было совсем темно. Лишь из кухни пробивался луч света.
- Вадим, - позвал Павел Лукич и поразился тому, как глухо прозвучал его голос.
Дверь открылась, и в комнату вошел сын.
- Как ты? – спросил он, - Надо что-нибудь? Может, воды.
- Не знаю. Вадим, это правда? С мамой? – Павел Лукич надеялся, что сын ответит, что это был просто дурной сон, а дверь распахнется и Галина войдет в комнату. Но чуда не произошло.
- Правда, - сказал Вадим, опустив голову.
- Значит, правда…, - Павел Лукич повернулся к стене.
- Папа, - окликнул его Вадим.
- Сейчас, сейчас…. Сколько времени?
- Время? Одиннадцать уже.
- Ты с кем там?
- Славка приехал. Вот сидим, разговариваем.
- Я к вам подойду. Не прогоните?
- Нет, конечно.
Павел Лукич встал с дивана и прошел на кухню.
 Вячеслав вскочил, обнял его за плечи:
- Вот, такие дела, дядя Паша. Не уберегли, прости.
- За что прощения просищь? Жизнь – такая штука… тяжелая.
На столе стояла начатая бутылка водки, две рюмки, какая-то нарезка, хлеб.
- Вот, поминаем, - сказал Слава.
- А я не буду, мне и так лекарств накололи. Да и зачем? Не возьмет все равно ничего.
- Дядь Паш, ты как?
- Никак. Пусто все. Как дальше жить-то? - он тяжело присел на табуретку.
- Жить, - ответил Слава.
- Жить? Это для вас, молодых. А мне-то зачем?
- Пап…- укоризненно сказал Вадим.
- Ладно. Случилось-то что? Говори, генерал, я все выдержу.
- Да что говорить. Она стояла на остановке, метрах в ста от больницы. Вылетел мотоциклист. Молодой, двадцать лет. С управлением не справился. И на нее наехал. Его задержали. Он и не убегал никуда, сам испугался. Вызвали скорую. Минут через пять машина была. Повезли только в городскую, не разобрались. Но и доехали быстро. Просто крови Галина Платоновна много потеряла. Артерию ей перебило большую. Вот и все.
- Пацан-то не специально?
 - Нет. Молодой, опыта нет. А гнал, дурак.
- Вы его строго не наказывайте.
- Да, это уж следствие решит, потом суд.
- Ясно. Вадим, а Игорь приедет?
- Стараемся найти. Вот Слава помогает. А так все будут: и Лариска из Барселоны, и Светка. Всех известили. Жаль, что маминых родственников в живых не осталось.
- Племянница у нее была. Только лет шесть от нее ни слуха, ни духа, - сказал Павел Лукич, - Сестры покойной маминой Тамары, дочка.
- Я плохо помню ее, - сказал Вадим, - Что-то туманное из детства.
- Она в Чите жила. Муж – военный был. А потом развелись, кажется, - сказал Павел Лукич.
Ему внезапно опять стало нехорошо. Словно окатило горячей водой. Вадим заметил:
- Что с тобой, папа?
- Не знаю. Наверно, тоже за Галей пора. Как она там без меня?
Павлу Лукичу показалось, что он сейчас заплачет. Но внутри все словно окаменело. И горячие слезы застывали внутри, сворачиваясь в расплавленные сгустки.
- Пойдем, ляжешь, - сказал Вадим, - Только таблетку выпей, врачи оставили.
- Все равно мне, - Павел Лукич махнул рукой, но таблетку выпил и поддерживаемый Славой и Вадимом, добрел до дивана.
-Может в спальню? – спросил сын
- Нет. Туда не хочу. Здесь лягу.
Он лег на диван и подтянул к горлу плед.
- Может, давление померяем? – поинтересовался Вадим.
- Нет, лучше оставьте меня.
И буквально через несколько секунд он опять провалился в сон. Лекарства, принятые им, не позволяли организму включать острые чувства, притупляли их и заставляли проваливаться в тяжелый сон, не оставлявший места для сновидений.
Продолжение. 27 августа, четверг, город Ясноборск.
Вадим снова спал в своей детской. Вчерашний день вымотал его окончательно. Смерть мамы была сильнейшим ударом, но он смог как-то справиться с первой волной, не дал сбить себя с ног. Он и сам не понимал, как ему удалось это сделать. Вадим никогда не считал себя сильным человеком. Ему не нравились его мягкость, податливость сентиментальность, нерешительность, склонность к копанию в собственных проблемах. На работе он уходил в проблемы чужие, пытался их разрешить, и это помогало – он становился спокойным, точным и уверенным. Но уверенность эта пропадала, когда он возвращался к себе, в свой личный кокон. Но вчера он смог выдержать удар судьбы. Вадим даже сам не задумываясь, применил известный психологический прием – взглянул на себя со стороны. И это помогло. Как помогло и то, что рядом оказался отец, который тоже очень нуждался в заботе.
И Вадим за короткий срок, уже в конце рабочего дня, а порой и за его рамками, смог решить целый ряд важных, но крайне неприятных формальностей. Помог ему в этом, конечно, и Слава, который тоже бросил все свои дела: и семейные, и рабочие. Помогла и Вика, отношения с которой в последнее время, мягко говоря, оставляли желать лучшего. А если не мягко… то дело было, как говорится, швах. Всего-то два года семейной жизни минуло, а «лодка» дала трещину. Они  не ругались, не устраивали скандалов, но жили практически, как чужие люди. Периодически и в разных местах. Два последних дня, например, Вадим провел в квартире Канторовичей. Те уже довольно долго жили в Израиле. Квартиру в Ясногорске сдавали. А дела с квартирантами доверили вести Вадиму. Очередные съехали неделю назад, и пустующая квартира оказалась очень кстати.
А отношения с Викой начали разлаживаться, когда Стасику исполнилось полгода и молодая мама вызвалась выйти на работу. Материнство пошло ей на пользу, Вика расцвела еще больше, стала женственнее, стройность не пропала, а формы округлились, но в меру. Вадим, с одной стороны, понимал ее, с другой – ему не нравилось, что мальчик будет расти, не в полной мере испытывая материнское тепло. Вика успокаивала, говорила, что будет работать неполный день. Так оно и вышло, однако график оказался уж совсем непредсказуемым. Виктория исчезала и появлялась уж совсем неожиданно. Благо, ее мама, Любовь Сергеевна, вышла на пенсию и могла сидеть с внуком. Вадим старался тоже больше времени уделять сыну.
А Вика являлась внезапно, как ураган. Иногда с легким винным духом и горящими глазами, принося в дом непонятные коктейли запахов. Вадим с детства отличался чутким обонянием, но с этими запахами ничего не мог поделать. Они образовывали такой сложный букет, что разобраться в нем ему не представлялось возможным. Но они ему явно не нравились. Первое время Вика отшучивалась в ответ на его осторожные вопросы, бросалась ему на шею и ерошила волосы. Вадим инстинктивно старался не давить на нее, уходил от дальнейших расспросов. Потом жена начала реагировать на простые вопросы как-то нервно, она бросала  взгляд искоса и отмахивалась как от надоедливой мухи. А некоторое время назад ему стало казаться, что Вика изменяет ему. Неделю назад он спросил ее прямо.
Вика остановилась на ходу, опять посмотрела на него своим странным взглядом и сказала:
- Что за глупые фантазии? Тебе что скучно?
- С чего ты взяла? – удивился Вадим.
- С твоих вопросов.
- Но ты не ответила.
- У меня просто большой круг интересов. Профессиональных, - сказала Вика.
После этого она быстро собралась и снова убежала куда-то, даже не взглянув на него.
И с этого момента Вадим понял, что их семейная жизнь подходит к концу. Он был профессиональным психологом и привык раскладывать человеческие взаимоотношения по полочкам. Но сейчас в нем говорила голая интуиция.
Накануне Вика была дома со Стасиком. Она и позвонила на домашний телефон Канторовичей, где был Вадим. Потом забрала Павла Лукича и была с ним, пока Вадим заполнял бумаги, делал неприятные, но необходимые звонки. Вадим был благодарен ей, но решения не жить больше одной семьей не изменил. Только как быть со Стасиком, которому месяц назад исполнился год, он не знал.
Вчерашним вечером мысли о Вике ушли на второй план. Вадим уже давно жил самостоятельной жизнью, да и вообще не был склонен к сантиментам, по крайней мере, их внешним проявлениям. Но он знал, что всегда может приехать в родительский дом и поделиться наболевшим. И здесь его всегда поймут и поддержат. Собирался он это сделать и накануне. Отец, которого он всегда очень уважал, был человеком надежным и рассудительным, если надо мог лечь и на любую амбразуру, но эмоции лишний раз старался не выдавать. Выслушает, поддержит, одобрит. А мама, более живая по натуре, всегда предложит десяток вариантов решения проблемы, войдет в твое положение и, если потребуется, проведет тебя по сложным лабиринтам по дороги к истине. И все это открыто, эмоционально, прочувственно. И вот вчера он внезапно лишился этой живой поддержки. Навсегда.
Когда поздно вечером болезненным уколом пришло понимание этого, то Вадиму стало страшно. И все же остатки аналитического ума, которые не окончательно накрыло этой волной, дали возможность ему дойти до шкафчика с лекарствами и принять приличную дозу успокоительного. Он смог крепко заснуть. Но утро наступило, и от этого деться было уже некуда.
Продолжение. 27 августа. Четверг. Город Ясноборск
Вадима разбудил телефонный звонок. Шторы вечером он не закрывал, не до того было. Но на улице было пасмурно. И понять, сколько времени сразу было сложно. Потом до Вадима дошло, что телефон стоит в зале, рядом с диваном, где спит отец. Фомин-младший вскочил и бросился в зал. Но немного опоздал. Отец уже поднял трубку.
- Да. Это ты, Василий Мартынович? Спасибо. Не ожидал. Почему не ожидал? Так, давно не общались. Ну, извини. Похороны? Завтра, завтра… я держусь. Сейчас сыну трубку дам.
Он протянул ее Вадиму:
- Филиппов, бывший начальник УВД.
- Да, слушаю, - сказал Вадим.
- Примите наши соболезнования. Я понимаю, как вам тяжело, - сказал Филиппов, - Если нужна помощь, то можете рассчитывать.
- Спасибо. Справимся.
- А  отцу передайте, что мы, старая гвардия, не забываем своих и не бросаем.
- Конечно.
- И еще. Когда похороны, прощание?
- Завтра. Предположительно в час. В больнице.  Но вы, если можно, перезвоните.
- Понял. Держитесь.
После этого звонки пошли густым косяком. Позвонил бывший главврач облбольницы Мартынов, потом свои, обкомовские: Захаркин, Артяков, Михайловский. Бывший предисполкома поведал еще одну, не самую приятную весть:
-Иванов Алексей Иванович слег. Дома нынче, но, говорят, что уже и смысла в больницу забирать нет.
Павел Лукич слушал всех на автопилоте, кивал, благодарил. Но по лицу трудно было понять, насколько он благодарен вспомнившим его в этот тяжелый час. Вадим старался не вмешиваться в разговоры, ушел на кухню, приготовил скромный завтрак. Мельком глянул на часы: одиннадцать уже. Когда в очередной раз зашел в зал, то отец по-прежнему вроде бы отрешенно сидел на диване, но внезапно поднял голову и посмотрел осмысленно:
- Видишь, помнят меня еще. Честно говоря, и не ожидал.
 Вадим хотел сказать какие-то дежурные слова, но отец махнул рукой:
- Пойдем, поедим что ли.
Они перешли на кухню, но телефон не переставал звонить.
Вадим старался сам отвечать на звонки, связанные не с самыми приятными хлопотами. Иногда звал отца, чтобы он ответил на очередные соболезнования. Впрочем, суета эта не позволяла боли и тоске накрыть с потрохами и отца и сына.  Они все же смогли поесть, перешли в зал. Вадим не знал о чем говорить с Павлом Лукичем. Да и тот молчал, ушел в себя. Как обычно выручил телефон. Позвонила Вика. Спросила: не нужно ли чего? Вадим был благодарен ей, несмотря на все трещины в отношениях. Она вела себя совершенно правильно и корректно по отношению к постигшему их горю, откликалась на любую просьбу. И сейчас Вадим попросил ее съездить в кафе, чтобы уточнить некоторые тонкости, связанные с завтрашними поминками.
- Хорошо, - сказала Вика, - Я только отвезу Стасика к родителям, заеду за Кристиной и съездим в кафе. И еще… - она взяла короткую паузу, - Мы переночуем сегодня у родителей, если ты не против. Ты дома ночуй. Тем более, родственники приедут, надо разместить всех. 
- Разместим. Гостиницы если что есть. Или у Славы.
- Смотрите сами. Я на всякий случай. Не возражаешь?
- Не возражаю, - сказал Вадим.
- Хорошо. На созвоне.
Вадим положил трубку.
- Вика? – спросил отец, - Она молодец.
- Ага, - без эмоций сказал Вадим.
- А я вот один остался, - Павел Лукич опустил голову.
- Ну, зачем ты так? Мы у тебя есть. Понимаю, что маму не заменить, но и дети у тебя, и внуки, - начал, подбирая слова Вадим.
- Брось, слова все… а на самом деле пусто тут, - Павел Лукич показал на сердце.
- Ты в порядке? Сердце не болит? – переспросил Вадим.
- Болит, не болит. Не понимаешь ты… - отец отвернулся.
Вадим почувствовал себя неловко, он не знал, что сказать в этот момент.
И опять выручил звонок. На этот раз в дверь. Приехала Лариска с семьей.
Старшая дочь с порога бросилась к отцу, пошла прямо в обуви в комнату, прижалась к груди:
- Папа, как же так???
Слезы потекли из ее глаз, смывая макияж. Она так и держала отца. Сергей и Светлана молча и скорбно стояли сзади.
- Ладно, ладно…- наконец чуть отстранил ее Павел Лукич, - А то сам расплачусь. А я какой-никакой мужчина. Плакать нельзя.
Потом его обняла внучка. А Лариска прижалась к брату. Потом и Светка прижалась всем телом к дяде. Сергей так и стоял сзади истуканом, видно чувствовал себя неловко.
- Вы садитесь, садитесь… - сказал Павел Лукич, - В ногах правды нет. Да и устали, наверно.
- Как добирались? Тяжело? – спросил Вадим.
- Самолетом вечерним, - сказал Сергей, - Потом Светку забрали и из Москвы поездом. Нормально.
- Есть, наверно, хотите? – спросил отец, - Вадим, давай накормим их. Что у нас там есть. Да и по сто граммов налей.
На этот  раз никто не был за рулем. Да и отказаться язык бы не повернулся. Вадим наскоро накрыл стол, достал из шкафа давно запасенную непонятно для каких случаев бутылку водки. «Теплая»,- машинально отметил он про себя. 
Выпили молча, не чокаясь.
- Ну вот, - сказал Павел Лукич, - Нет нашей Галины Платоновны.
- Не могу представить, - сказала Лариса и опять начала всхлипывать.
- Мама! - строго сказала Светлана.   
  - Что, мама? – переспросила та, - Размазалась? Да, плевать на это. Такая ерунда.
Лариса, Сергей и Светлана были хоть и с дороги, но одеты, хоть и не вызывающе, но подчеркнуто элегантно. Женщины были со вкусом подкрашены, только макияж Ларисы уже изрядно поплыл, по щекам, прокладывая ручейки, сбегали слезы. Света же держалась, только уголок рта предательски подрагивал.
- Как это могло произойти? – спросил Сергей – Задержали этого?
- О чем ты? – отмахнулся Павел Лукич.
- Задержали, - ответил Вадим, - Говорит, что вроде с управлением не справился. Опыта нет.
- Стрелять таких надо, - сказал Сергей, отрешенно глядя в окно, но его никто не поддержал.
- Бабушку уже не вернешь, - после паузы сказала Света, - Ты-то дед, как тут один жить будешь? Может на какое-то время пусть Вадим с семьей у тебя поживет? Или хоть один?
- Не знаю, - ответил Фомин-старший, - Не думал. Разберемся. Вот Игоря надо бы найти, нужно, чтоб приехал с матерью проститься.
- Мы стараемся, - ответил Вадим, - Слава помогает.
- Хорошо бы было, если приехал, - повторил Павел Лукич.
Снова раздался телефонный звонок. Это был Владимир – брат Павла Лукича. Они тоже приехали и остановились у Славы. Скоро обещали заехать. Почти год Владимир и Ирина жили в Подмосковье. Уехали все же из Воркуты, купили, как и собирались, домик в Подмосковье. И были счастливы. Особенно Ирина, активно разрабатывавшая маленький садик и такой же маленький огородик. Владимир Лукич все же иной раз тосковал по северу, прикладывался к бутылочке. Об этом супруга докладывала Вячеславу, а тот во время нечастых встреч жаловался родственникам.
У Вадима вдруг заболела спина. Такое бывало и прежде, но раньше рядом была мама. Она бы непременно посоветовала что-нибудь: или таблетки или массаж. Диагностом она, как все говорили, была отменным. И меры сразу бы помогли. А тут… Вадим встал из-за стола, пересел на диван. Принял удобную позу. Стало чуть легче. Он не заметил, как рядом присела Света.
- Что с тобой? – спросила она, - Плохо?
- Спина что-то заболела. Ничего, бывает.
- Пойдем, массаж сделаю, - сказала она, - Я же институт физкультуры закончила. Нас и этому учили. Сертификат имею. Мама, папа, - Света обернулась к родителям, - Я немного дядю Вадима полечу.
- Что с тобой? – всполошилась Лариса.
- Ерунда. Спину что-то прихватывает.
- Ну, полечи. А мы тут с папой поговорим.
- Может, не надо… - сказал Вадим, - Пройдет.
- Пошли, пошли… - Света легко поднялась с дивана. 
Он побрел вслед за ней в свою комнату.
- Ложись на кровать, на живот, - скомандовала она, - Рубашку снимай и говори, где болит.
 - Шея… и поясница.
- Шея – это точно на нервной почве.
Он лег и почувствовал ее пальцы на спине.
- Расслабься. Можешь потихоньку разговаривать. Рассказывай, как живешь.
- Раскомандывалась, - невольно улыбнулся Вадим, - Тебе годков-то сколько?
- Двадцать два. А вообще-то женщине неприлично такие вопросы задавать.
- Я родственник, мне можно. Ну, а мне тридцать восемь. А ты командуешь.
- Это харизма.
- Ой, - Вадим невольно вскрикнул от нажатия ее пальцев.
- Терпи, зато потом легче будешь. Так рассказывай, как живешь?
- По- всякому. Как Вика? Все у вас хорошо?
Вадим замешкался с ответом:
- Да, по-всякому.
- А сейчас она где?
- К родителям со Стасиком поехала. Завтра увидишься.
- Ясно.
- Что тебе ясно?
- Не все. Но многое. Ты сегодня, где ночуешь?
 - Дома. Здесь ты и твои родители с отцом будут.
- Можно я у тебя переночую? А то здесь атмосфера тяжелая. Это я только на словах смелая, а в душе…
- Не знаю даже…
- Что не знаешь? Не пустишь что ли?
- Пущу. Комнаты-то две. Место есть.
- Договорились. Теперь второй вопрос: что с дядей Игорем?
  - В бегах. Найти пытаемся.
- Не знаете даже, где он?
- Не знаем. Иногда звонил. Из разных мест.
- Ну, что вы за родственники такие? – Светлана опять надавила сильнее, но Вадим сдержался, - И дядя Слава не знает?
- Нет. Вот сейчас пытается найти.
- Странная история. Я у него выпытаю. Ладно, вставай, рубашку надевай. И помни: я у тебя ночую.
Они вышли в комнату. Вадим, правда, почувствовал себя гораздо лучше.
- Ну, что помогла Света? – спросила Лариса.
- Да, спасибо большое.
- Это она умеет, спортсменка, тренер, массажист. Еще бы личной жизнью занялась.
- Кто сказал, что у меня нет личной жизни? – улыбнулась Светлана.
- Да, не дождалась Галя правнуков, - сказал Павел Лукич. Он пересел в кресло, откинувшись головой на спинку. Лариса сидела рядом. Сергей оставался за стулом возле стола, крутя между пальцами пустую рюмку.
После слов Фомина-старшего в зале повисла неловкая пауза.
- Давайте еще может по рюмочке, - сказал Сергей.
Но его никто не поддержал. Лариса вообще скривилась и бросила:
- Что это тебя на рюмочки потянуло? Расслабился на Родине.
- Извини, - сконфузился муж.
- Если хочет, что ж, - вдруг сказал Павел Лукич, - Я б его поддержал, да сердце опять поджимает.
Все встревожились.
- Папа, где у тебя лекарства? – спросила Лариса.
- Не надо, пройдет.
Но она настояла на своем. С помощью Вадима накапали успокоительного. Заставили выпить. Лекарство вместе с рюмкой водки расслабило пожилого человека.
- Пойду прилягу, - сказал он.
- Я провожу, - подхватилсь Лариса. Они встали  и пошли в спальню.
- Как вы там живете?  В Барселоне? - спросил Вадим у Сергея, чтобы прервать неловкую паузу.   
- Да как…. Работаем много, отдыхаем мало. Хотя почти всю Испанию объездили. Стараемся, когда выходные выпадают. И в Альпы на лыжах кататься зимой ездили. Вон только главная спортсменка никак к нам  не хочет, - он кивнул на Светлану.
- На данном этапе я патриотка, - отрезала та, - Нравится мне тут. А мир я и так смотрю по мере возможности. Тем более, что железный занавес давно упал. Куда угодно могу съездить.
- Может, - подтвердил Сергей, - Тем более, мы деньги подкидываем.
- Да я и на свои, - фыркнула дочь.
- Знаем мы твои, - усмехнулся Сергей.
Вернулась Лариса.
- Уснул, - сказала она
В это время в дверь позвонили. Вадим постарался открыть побыстрее, чтобы не разбудили отца. И распахнув дверь, приложил палец ко рту. Компания прибыла шумная. Владимир Лукич с супругой и их сын Слава. Последний, впрочем, всегда вел себя сдержанней.
Как водится, попричитали, выразили соболезнования. Слов тут, казалось бы, уже и не нужно. Но все пытались найти слова. Старались говорить потише. Потом уселись за стол. Разлили по маленькой.
- Как Павел Лукич-то? – спросила Ирина Петровна, жена Владимира Лукича.
- Держится, - ответил Вадим, - На успокоительных в основном. Но тяжело ему.
- Кто же с ним теперь будет? – спросил брат отца.
- Я, наверно, поживу, - сказал Вадим.
- Может Света пока побудет. Да, дочь? Нам-то возвращаться скоро надо будет, - Лариса взглянула на Светлану.
- Не знаю,- уклончиво ответила та, - Посмотрим. Хотя у меня тоже работа, между прочим.
- А Игорь-то приедет? – спросил Владимир Лукич, - Мы у Славы спрашивали, он плечами пожимает.
- Да и мы тоже не знаем, - ответил Вадим.
Через несколько минут он, улучив момент, нагнулся к плечу Вячеслава:
- Можно тебя на минутку?
Они вышли в бывшую детскую. Через секунду туда ворвалась Светлана:
- Секреты? От меня?
- Как раз нет, - сказал Вадим, - Хотел у Славы спросить, что он узнал про Игоря. Ты ведь тоже интересовалась.
- Родственнички, - усмехнулся Вячеслав, - Вспомнили, наконец. Ну, хорошо, что хоть перед похоронами матери всполошились.
- Ну, знаешь ли, - отмахнулся Вадим, - Он сам ведь сбежал.
- А почему? Раньше надо было его вытаскивать.
- Не мальчик вроде. И характер, что не подступишься.
- Так, где он? Нашли? Говори. Воспитывать потом будешь, - горячо бросила Света.
- Нашли вроде. Думаю, приедет. Хотя хорошо ли это для него – не знаю.
- В смысле? Проблемы с законом? – спросил Вадим.
- Скорее, нет. Может, мелочи, какие и есть, только никто в этом не рылся и пока не будет. Пока я есть, - уточнил Вячеслав.
- А в чем?
- Если бы он свой бизнес с нами согласовывал как-то, то все проще было. А он не с теми людьми связался. Которые за понюшку табака подставят. Вдаваться в подробности не буду. Денежные дела. Долги и прочие. А нынче и за сто рублей пристукнуть могут. Может, кто и копал под него. Мокин тот же. Тот еще тип. Много людей опасных вокруг него ходило. Кто-то смылся, кого-то с нашей помощью «закрыли», но кто-то и остался, и в силе. Нехорошие они люди, опасные. И то, что семье за него ничего не предъявляли, так это,  потому что я тут и в силе еще тоже. Доступно изъяснил?
- Так он с криминалом связан? – Светлана широко раскрыла глаза.
- Детективов начиталась? А еще московская барышня… - Слава насмешливо сощурил глаза, - Деньги они у нас в стране всегда с криминалом рядом. А, впрочем, я все сказал. Если приедет, то охранять будем. А еще постараться надо, чтоб уехал побыстрее.
- А вы не защитите? – спросила Света с укором.
- Знаешь, в Америке есть правительственная программа защиты свидетелей? Внешность меняют, документы и прочее. Так, и она сбои дает. Поглядим. И еще нюанс есть – меня скоро переводят отсюда.
- Куда?
- Опять же варианты есть. Может в другой регион, может в столицу. Думают, решают. Не волнуйтесь, вас не брошу.
- Полагаешь, защита нужна?
- Мало ли что в жизни бывает. Ладно, давайте возвращаться. Нас уже потеряли, должно быть.
Они вернулись в гостиную. На пороге Света чуть задержалась, придержав Вадима за рукав. Он обернулся. Племянница глянула на него с укором и тихо произнесла:
- Ну, вот такие мы родственники.
Там все так же сидели за столом, негромко переговаривались.
- Ну что, шептуны, до чего дошептались? – спросила Лариса.
 -Детство вспоминали, - ответила Света.
- Чье?
- Мое, мама. Чье же еще?
В это время зазвонил телефон. Звонила Вика.
- Я была в кафе. Все сделала. Мы со Стасиком уже у родителей. Скоро его спать буду укладывать. Так что, можешь возвращаться.
- Хоть сегодня не язви.
- Хорошо, не буду. Завтра увидимся.
- Да. К одиннадцати в больницу. 
- Я помню. Спокойной ночи.
Он повесил трубку. Посмотрел на часы:
- Ужинать, наверно, пора. Давайте, я вас покормлю.
- Не надо, - ответила Лариса. – Ты лучше покажи мне, где все. Я сама всех накормлю сегодня.
Они вышли на кухню. Он открыл холодильник, и внезапно почувствовал тепло щеки Ларисы на своих плечах. Она всхлипнула:
- Ну, скажи, как так могло случиться. Почему мы маму не уберегли?
Вадим окаменел:
- Что тебе ответить? – сказал он через паузу, и с трудом сдерживая комок в горле, - Наша вина.
 - Никого не могу винить, кроме себя. Бросила, уехала непонятно куда.
- Ты-то чем виновата?
- Ладно. Я – сильная женщина, - она отстранилась от его спины, - Показывай, что где есть.
Он вернулся в гостиную. Владимир Лукич поднял голову и сказал:
- Паша спит еще. Мы решили тут остаться, с ним побыть? Ты не возражаешь?
- Нет, конечно. А Слава не против?
- Конечно, я ждал, что у меня останетесь, но понимаю вас. Только тогда я поеду – у меня дела еще.
- Можно и я с тобой. Подбросишь до дома.
- Мы! - громко сказала Светлана.
- В смысле? – строго спросил Сергей.
- Вы же тут с мамой будете и дядя Вова с тетей Ирой. Все равно места нет.
- Лариса! – громко позвал Сергей.
На него зашикали: Павел Лукич спит. Сергей сконфузился, извиняюще поднес руку к сердцу.
Из кухни вышла Лариса:
- Ты, что кричишь?
- Света хочет к Вадиму ехать ночевать.
- Мама тут все равно места не будет. Дедушка, вас четверо.
- Найдем, если надо. Хотя… езжай, если хочешь. Большая уже.
- Спасибо, - церемонно раскланялась Света.
- Ну, тогда решили. Завтра к одиннадцати к больнице. В половину за вами заедут, - сказал Вадим.
- Тогда до завтра, - устало сказала Лариса и добавила: - Вы уж там себя берегите.
Они распрощались и вышли на улицу. Славу ждала большая черная «Ауди», ничем не отличавшаяся от обычных машин больших людей. Разве что те, кто был в курсе, а таковых развелось немало, могли оценить спецномера автомобиля.
- Новая, только недавно получили, - с гордостью сказал генерал, когда они сели в салон.
- На работу, а потом родственников моих завезешь, - сказал он водителю.
Тот нажал на газ, и машина мягко тронулась с места.
 - Вот, а говорят, менты плохо живут, - сказала, хмыкнув Светлана.
- Ерунду не городи, - Вячеслав скривился, - Машина служебная. И что мы, по-твоему, должны на «Запорожцах» горбатых ездить? Тогда точно будут или жалеть или издеваться.
До здания УВД доехали быстро. Попрощались, перекинулись несколькими словами насчет планов на завтрашний тяжелый день, и Слава вышел из машины.
- Куда едем? – спросил молодой симпатичный старший лейтенант, сидевший за рулем.
- Недалеко, - ответил Вадим, - За угол и прямо вниз. Я покажу, где остановиться.
- Хорошо, - ответил старший лейтенант и не удержался от реплики: - Красивая вы пара. Я вот никак себе такую жену не найду.
- Нет, - улыбнулся Вадим, - Дядя с племянницей. А Свету могу тебе сосватать.
- Нет уж, спасибо, - ответила та, - Я уж сама как-то. Да и не время для сватовства сейчас.
Все замолчали. Скоро доехали. Вадим поблагодарил водителя, и они вышли из машины. На улице уже стемнело.
- Хоть посмотрю твои хоромы, - сказала Светлана.
- Не была что ли ни разу? – удивился Вадим.
- Нет.
- Ничего там особенного. Скромные хоромы, - сказала Вадим. С его языка едва не сорвалось: «холостяцкие», но он сдержался.
Они подошли к обычной пятиэтажке, в которой жил Вадим. Света приостановилась:
- Хочется воздухом подышать. Здесь после Москвы так легко дышится.
- Не сказал бы. Машин все больше. Правда, заводы пылят вроде поменьше. И вообще, чтоб дышать, надо за город ехать. А тут – пара кварталов и центр города.
- Все равно с Москвой не сравнить, - упрямо повторила Светлана.
Они поднялись на третий этаж. Обычная типовая квартира. Правда, место Вадиму нравилось – и тихо, и с центром рядом. Тоже папа в свое время без суеты помог. Могло бы достаться жилье где-нибудь в дальних новостройках. Света по-хозяйски обошла все две комнатки и кухню. В зале было чистенько, а в спальне, где стояла широкая двуспальная кровать и детская кроватка, тут и там вперемешку валялись вещи, детские игрушки. Она повела бровями, но ничего не сказала. В зале подошла к письменному столу с компьютером:
- Твое рабочее место?
- Да. Самая дорогая вещь в доме.
- Для ученого, конечно.
- Есть будешь? – спросил Вадим.
- А, давай сначала выпьем…. У тебя есть?
- Посмотрю сейчас.
Вадим заглянул в бар. Странно, ничего. Он помнил, что там всегда хранился небольшой запас спиртного. Остановился в задумчивости. Потом открыл щкаф, достал старый портфель и извлек оттуда бутылку красного вина.
- Заначка от жены? – засмеялась Светлана.
- Нет. Смешная история. Подарили бутылку, принес ее домой в портфеле. А Вика говорит: я тебе новый портфель купила, тот выкинь. Я выкидывать не стал, бросил в шкаф. С бутылкой вместе. И точно решил – пусть на всякий случай там лежит.
- Заначил все же…
- Нет, получилось так. Случайно.
- Ладно, открывай свой неприкосновенный запас.
- Чем-то закусить надо.
- Вино? Ну, не знаю даже. Фрукты может какие.
Вадим принес яблоки, порезал. Открыл бутылку.
- Давай маму помянем, - сказал он.
- Давай, - ответила Света, - Больно-то как. Мы же все ее так любили. Она ко мне все время ездила, пасла, пока родители на работе были и потом, когда в Испанию уехали. А я сердилась.  А она от работы, от дедушки часы отрывала.
Они выпили, не чокаясь. Светлана взяла кусочек яблока, откусила и опять положила на стол. Подтянула ноги на диван, свернулась калачиком.
Помолчали. Она же и не выдержала молчания:
- Давай говорить, а то и, правда, тяжело.
- Давай, - ответил Вадим.
- Где Вика? – вдруг в лоб спросила Света.
- Я же сказал. У родителей. Со Стасиком.
- Не ври только. Что у вас?
- Ничего, - Вадим откинул голову, подумал, а какой смысл что-то придумывать: - Плохо. Наверно, разбежимся.
- Давно.
- С полгода. А может больше.
- Пытался что-то сделать? Или хотя бы ситуацию разобрать?
- Пытался. Получается плохо.
- И все же?
- Мне кажется, что она меня не любит. Слушай, кто из нас психолог: ты или я?
- Сейчас, наверно, я. Хотя и не очень хороший. Могу только предложить выпить – за то, чтобы все было у нас когда-то хорошо. И психологи чтобы попадались хорошие.
- У тебя-то как дела? – спросил Вадим, отставив пустую рюмку. – На личном фронте?
- Никак. В смысле ничего серьезного. Казалось в один момент, что будет серьезно, но ошибалась.
- К родителям в Испанию не собираешься?
- Нет. Разве что на пенсии. Москва – это прекрасный город, сотканный из возможностей. И я их использовала пока не до конца. А ты в Москву не хочешь перебраться?
- Если честно, - Вадим покрутил в руках рюмку,- то пока что не хотел. Мне здесь комфортно. В последнее время стал задумываться. А теперь вот отец один остался. И в ближайшее время этот вопрос на повестке дня не стоит.
- Ну, хватит уже рюмки крутить. Наливай.
- Хорошо, третью, а потом я спать пойду. Устал и день тяжелый. Тебе где постелить?
- Здесь, на диване. Время детское, я еще посижу. Телевизор посмотрю. Да и вино не допили. Хорошее, кстати, испанское.
- Ты ж спортсменка. Значит, пить не должна.
- Ветеран уже. Тренер я. А они, знаешь, как бухают, - усмехнулась Светлана.
Вадим достал из шкафа пачку чистого белья.
- Иди, - махнула она рукой, - Справлюсь.
Вадим принял душ, переоделся в махровый халат и зашел в зал пожелать племяннице спокойной ночи. Та сидела на диване в той же позе, и задумчиво смотрела куда-то в сторону балкона.
Вадим зашел в спальню. Свет зажигать не стал. Хватало того, что попадал в комнату из окна от луны и фонарей. Разобрал постель. Обычно он спал голым. Чуть поколебавшись, решил не изменять себе и в этот раз. Сбросил халат и нырнул в кровать, закрывшись по горло простыней. Закрыл глаза и начал медитировать, пытаясь вызвать сон. Прием для него был известный и действовал безотказно. Но сейчас засыпалось с трудом. И все же медитация, усталость, вкупе с выпитой, пусть и небольшой дозой алкоголя, дали о себе знать. Вадим заснул.
Проснулся он от того, что чья-то рука гладила его через простыню. Грудь, живот, потом ниже. Ему казалось, что это был приятный сон, но вдруг он понял, что все происходит наяву. Вадим открыл глаза и увидел Свету, сидящую на краю кровати. Она была совершенно обнаженной. Темные соски выделялись на незагорелой груди.
- Света, ты, что тут делаешь?
- Вадик, пусти меня к себе. Я так тебя хочу.
- Ты с ума сошла?
- Ты мне всегда так нравился… Ты такой умный, такой классный, ни на кого не похожий. А теперь я взрослая, мне можно.
- Нет, - Вадим вскочил, заматываясь в простыню, - Мы родственники, во-первых…. И во-вторых, и в-третьих… Уйди, пожалуйста.
- Куда я уйду? – жалобно сказала Света.
- Тогда я уйду. Спи, где хочешь, а я пошел… на балкон.
Вадим босиком, завернутый в простыню, бросился мимо нее, на ходу схватив покрывало с кровати. На балконе он замотался в простынь и покрывало, свернул и сунул под голову сушившийся там коврик и закрыл за собой дверь. Там и встретил он утро.
Продолжение. 28 августа, пятница, город Ясноборск. 
Прощание с Галиной Платоновной проходило в актовом зале областной больницы, где она работала. Павлу Лукичу сразу же утром, как только он приехал в больницу, сделали какой-то укол и он чувствовал себя на удивление неплохо. Голова была ясной, только язык ворочался с трудом, и речь была заторможенной. Проститься с женой пришло на удивление много людей. Рядом с ним были Вадим с Ларисой, Сергей, Светлана, которая с утра, кажется, не подняла глаза на Вадима ни разу. Были Владимир Лукич с женой, и Слава тоже с супругой. Вика тоже приехала с родителями. Была и гражданская жена Игоря Ирина. Павел Лукич знал, как много старалась Галина Платоновна сделать для всех родственников, но все равно их неподдельная скорбь поразила его. Подходили люди – знакомые и незнакомые. Подъехали Филиппов, Артяков, Захаркин, Михайловский. Бывший главврач облбольницы Мартынов подвел к нему высокого мужчину с бородкой. Оказалось, что это новый главврач. Фамилию его Фомин не запомнил, осталась в памяти только имя и отчество – Артем Сергеевич.  Выразил соболезнования лично и начальник областного управления здравоохранения. Было много коллег Галины Платоновны. Всем хотелось подойти к нему, что-то сказать, а он только кивал в ответ, изредка односложно отвечал. Потом подошел мужчина в строгом темном костюме. Сказал, что он из банка от Кузьмы Ивановича, пообещал все оплатить. Фомин только кивнул. Тогда тот подошел к Вадиму и начал что-то говорить ему. Были и еще какие-то совсем незнакомые люди. Павел Лукич замечал их боковым зрением, но идентифицировать не мог. На гроб в цветах он старался не смотреть. Сидел, в основном опустив голову. Встрепенулся лишь однажды, когда прощание уже подходило к концу. Повернулся к Вадиму и тихо спросил:
- А Игорь-то что?
Тот отвернулся, тоже наклонился вниз, сказал:
- Ждем.
И все опять замолчали.
Уже отзвучали все скорбные речи, как внезапно Вадим услышал какой-то шум у двери. Какой-то человек протискивал ближе к гробу. Сначала он даже не узнал его. Темная рубашка, темные брюки, худая фигура, густые темные волосы, борода. И тут его осенило: Игорь! Брат бросился к гробу и стал перед ним на колени. Все молчали. Вадим только заметил, что Слава сделал кому-то едва заметный знак. Наконец, Игорь встал с колен и молча подошел к ним. Потом так же упал на колени перед отцом. Тот был в ступоре пару секунд, потом попытался поднять младшего сына с колен:
- Вставай же, зачем на колени?
- Виноват я перед вами, - глухо сказал Игорь.
Вадим поспешил на помощь отцу, смог поднять брата. Тот обнял всех по очереди, уселся рядом с Вадимом. На него было страшно смотреть: глаза ввалились, в них стояли слезы, волосы растрепались, в них застрял какой-то пух, губы потрескались.
- Откуда ты? – не удержался и шепотом спросил его Вадим.
- Потом, все потом, - еле слышно ответил тот.
Вадим скосил глаза на сестру и ее семью. Похоже, для них появление Игоря оказалось тоже шоком. Все его ждали, но никто не ожидал, что оно будет таким. Только отец словно успокоился. Казалось, что его удовлетворил сам факт.
На кладбище все прошло спокойно, по обычному ритуалу. Отца поддерживали, но Павел Лукич держался спокойно и как-то отрешенно. Потом стали рассаживаться, чтобы ехать в кафе. Транспорта было много: автобус, какие-то машины. Вадим чувствовал себя подавленно. Хотелось вернуться домой, а еще лучше в родительский дом и забиться в свою детскую. Но он понимал, что это невозможно, что детство давно прошло, а сейчас, после смерти матери, оборвались и последние ниточки, связывавшие его с тем далеким уже временем.
Вадим шел рядом с Викой, но не ощущал с ее стороны ничего по отношению к себе. Она непритворно скорбела, плакала, утирая глаза уголком платочка, ей на самом деле было жалко Галину Платоновну, она всегда хорошо к ней относилась, но Вадим чувствовал, что на их отношениях это никак не скажется. Вообще, в последнее время у него обострились какое-то непонятные чувства, дремавшие досель. Он стал понимать внутренний мир людей, то, о чем они думали, но не решались сказать. Может быть, череда страданий и выход из зоны личного комфорта, в которой он столько лет пребывал, затронули какие-то спящие до этого уголки мозга.  Он оглянулся, чтобы увидеть Игоря, но не заметил его. Удивиться он не успел, потому что Слава догнал его и дотронулся до плеча.
- Сядь, пожалуйста, со мной в машину. Виктория, не возражаете?
- Нет, - ответила Вика, - Я к Кристине сяду.
С Кристиной она, кстати, и приехала сегодня, отметил про себя Вадим. А вслух сказал:
- Хорошо. Только Игоря я что-то потерял.
- Не волнуйся, он с отцом, сестрой, женой. Пусть пообщается, если получится. Надеюсь, получится.
Они сели в ту же «Ауди». Вячеслав – рядом с водителем, а Вадим сзади, где уже сидели двое мужчин в темных костюмах. Они синхронно поздоровались, хотя вовсе не были похожи на близнецов. Один был темноволосый, с сединой на висках, с тяжелым пронизывающим взглядом, плотного телосложения. Вадиму показалось, что он его где-то видел. Второй – похудощавее, светловолосый и светлоглазый, внешность не очень приметная, разве что нос островат. Обоим на вид лет по сорок-сорок пять. 
- Познакомься, Вадим, это полковник Костин Виктор Васильевич, - сказал Вячеслав, когда они тронулись с места.
 Темноволосый кивнул.
- А это Кобцев Александр Викторович.
Светловолосый улыбнулся.
- В общем, диспозиция такая. Я буквально на днях уезжаю. Назначен на такую же должность в большую сибирскую область. Указ подписан, хоть и не оглашен. Это люди, которым я доверяю, как самому себе. Если что, они тебе помогут. Дадут свои визитки со всеми телефонами. Твои координаты они знают.
- Спасибо, надеюсь, что не понадобится.
- Я тоже очень надеюсь, но все в жизни бывает. Теперь второй вопрос. Игоря я забираю с собой. Постараюсь дать ему шанс. Думаю, что он возьмет с собой Ирину и дочку. Я с ним говорил. Он изменился. Надеюсь, что искренне. Хотя сам понимаешь, ручаться не за что не могу.
- Еще раз спасибо. Тебе это ничем не грозит?
- Только лишними заботами. Но бросить не могу человека. Тем более, не чужого. А так… криминала на нем нет. Будем так считать. А с ним ты сам поговори. Может что расскажет. Если вопросов нет, то дайте, господа, ему свои визитки, тем более что подъезжаем уже. Зная тебя, уверен, что зря беспокоить не будешь.
Спутники синхронно протянули ему  визитки, и Вадим аккуратно упаковал их в бумажник. «Ауди» припарковалась у входа в кафе.
Поминки шли своим чередом. Говорили хорошие слова, что-то пили, что-то ели. На Вадима опять накатила жуткая тоска. Он выпил пару рюмок водки. Но водка не брала. Ни на кого не хотелось поднимать голову. Несколько раз усилием воли бросал глаз на отца. Возле него сидела Лариса. Рядом суетилась соседка из квартиры этажом выше – Клавдия Семеновна, пару лет назад умер ее муж – бывший председатель Облпотребсоюза. Странно, подумал Вадим, что она-то здесь делает? С соседями у родителей были спокойные, ровные отношения, но особой дружбы никогда не было. Потом он опять подумал про Игоря, увидел его, тот сидел чуть наискосок, тоже нахохлившись. Рядом что-то тихо говорила ему, чуть наклоня голову, Ирина. Вадим вспомнил, что надо поговорить с Игорем, и этот момент настал, когда люди начали вставать, покурить, подышать, размять ноги. Игорь тоже встал, но на воздух выходить не стал. Зашел в туалет, встал возле раковины и зажег сигарету. Вадим подошел сзади. Игорь увидел его отражение в зеркале, сказал, не поворачиваясь:
- Ну, здорово, брат.
- Здорово. Как ты?
- Да по-разному. Стоит ли обо мне? Видишь, какое горе-то?
- Да. Не то слово.
- Что с отцом теперь будет?
- Поживу с ним пока. А там посмотрим.
- Жена отпустит?
- Отпустит. Не очень хорошо у нас с ней.
- Видишь, оно как. Что имеем – не храним. Потом только понимаем.
Вадим обратил внимание, что брат изменился: нет того напора, наглости, говорит тихо, взвешивая слова. А может это из-за похорон? На время?
Игорь словно прочитал его слова:
-Мне кажется, я изменился. Вернее, это не я уже. Понял многое.
- Что, например?
- Что не то в жизни ценил, не тем занимался. Что бизнес – не мое.
- И что твое?
- Тихая жизнь в маленьком домике у моря, - Игорь засмеялся.
- А где был-то это время?
- Много где. На Кавказе, в Сибири, на Севере. Скрывался. Но оказывается, никому я особо и не нужен был. Хотя Славка говорит, что не совсем так.
- Долги у тебя?
- Не совсем. Но и это тоже. Скорее, моральные. Кому должен, отдам…
Сзади кто-то прошел в сторону кабинок и Игорь замолчал. Потом продолжил еще тише:
- А может и нет.
- Славка тебя нашел?
- Наверно. Его люди.
- Поедешь с ним?
- Да. И Ирину с Настей заберу. Начну новую жизнь. Хотя за себя я абсолютно не боюсь. Когда человек один – он смелый. А так… воз за плечами. Но Славка уговорил. Уедем. А там посмотрим.
- Желаю удачи.
- Надеюсь искренне, - Игорь затушил сигарету, которой затянулся от силы два или три раза, - Пошли, ждут нас.
Они вернулись за стол. Народ стал понемногу расходиться. Все подходили к Павлу Лукичу, Ларисе, Вадиму, жали руки, обнимали, говорили какие-то слова. Вадиму стало опять жутковато, что-то накатывало волнами. Вика взяла на себя общение с устроителями, мелькала туда-сюда, смотрела какие-то бумажки, счета. Вадим смотрел на нее и пытался понять: любит ли ее? По крайней мере, она была ему небезразлична.
Когда и родственники стали выходить из кафе, Вадим окликнул ее. Вика подошла.
- Ты где сегодня ночуешь? – спросил он.
- У родителей. Ты забыл – Стасик там.
- С кем он, кстати, остался?
- С соседкой. Не волнуйся, она бывшая воспитательница. Очень хорошо с детьми управляется. А ты домой поедешь?
- Наверно. А с завтрашнего дня к отцу перееду, надо с ним пока побыть.
- Хорошо. Поживем пока порознь. Ты заезжай, со Стасиком я тебе видеться не запрещаю.
- Ты говоришь так, будто мы уже развелись.
- Сейчас не время выяснять отношения. Пойдем с родными твоими попрощаюсь.
Вадим покорно пошел вслед за ней. И молча смотрел, как она обнималась и целовалась со всеми. С отрешенным Павлом Лукичом, внезапно растрогавшейся Ларисой, растерянным Сергеем и вдруг окаменевшей Светланой. Игорь стоял чуть поодаль. Ирина держала его за руку. Рядом стоял Слава с женой и родителями.  За ними возвышались тени в темных костюмах.  Небо затягивалось темными тучами. Начинал накрапывать мелкий дождик. Откуда-то с северо-запада на город надвигалась осень.
Глава шестая. Город Ясноборск. 16 октября 2004 года. Суббота
Вадим Фомин проснулся от звонка будильника. Половина восьмого, но за окном было совсем темно. По отливам мерно стучал мелкий октябрьский дождь. Он лежал один на широкой когда-то семейной кровати, в своей квартире, снова ставшей холостяцкой. У нормальных людей  суббота – выходной день, но у Вадима, как назло, накопилась масса дел, которые нужно было сделать именно сегодня. И все же он не смог отказать себе в удовольствии еще хоть несколько минут понежиться в постели. Впрочем, было ли это такое уж удовольствие – сказать сложно. Физически – скорее, да. А вот морально…. В последнее время всякие дурные мысли все чаще лезли ему в голову, стоило только остаться в одиночестве. Он боролся с ними, и в основном пока справлялся. Но надолго ли хватит сил?
Со смерти матери прошло шесть лет. И как же много изменилось за это время, прежде всего, в его внутреннем мире! Тем более, что, как известно, беда не приходит одна. Тогда же, в конце августа 98-го, он практически расстался с Викторией. Практически – потому что до официального развода прошло больше полугода. Сначала было не до того, приходилось больше времени проводить с отцом, который после смерти любимой жены вдруг внезапно начал сдавать. Потом, когда дело дошло до подачи документов, тянул суд, непременно желавший спасти семью, имевшую маленького ребенка. 
Но спасти ячейку общества не удалось. Они развелись. Через короткое время Вика со Стасиком уехала в Москву, стала преуспевающей тележурналисткой. Замуж так и не вышла, хотя, как слышал Вадим, довольно давно жила с известным телепродюсером. Стасик должен был в этом году идти в первый класс. Вика вроде как и не противилась общению Вадима с сыном, но общение это постепенно становилось все реже, короче и суше. Вадим очень переживал по этому поводу.
А вот расставание с любимой некогда женой прошло для него неожиданно, куда менее болезненно, чем можно было ожидать. Отчасти послужило этому то, что в тот момент он очень много времени проводил с отцом, чаще и жил у него. Павел Лукич первое время страшно тяжело переживал смерть жены, находился, словно в ступоре. Делал все механически, чаще молчал, иногда вдруг по щеке скатывалась одинокая слеза. Много времени проводил на кладбище, куда его возил либо Вадим на такси, либо сосед Юрсаныч.
Жизнь Вадима текла однообразно: работа – квартира отца. Иногда он словно выныривал из колпака и с удивлением видел, что остался в замкнутом кругу.  Раньше вокруг были многочисленные родственники, друзья, семья, наконец. И внезапно все это сузилось до пределов одного маршрута и рабочего процесса.
Все неожиданно изменилось весной. Отец вдруг выразил желание пойти на работу. Его взяли в филиал московского банка, в котором работал Прокопцов. И хотя занимался он незначительными хозяйственными вопросами, зарплату получал неплохую. Вокруг Павла Лукича начали кружиться женщины. В основном, не такие уж старые вдовушки. Самой активной была та самая Клавдия Семеновна с верхнего этажа. Но появлялись и другие. Лариска из Барселоны внезапно почувствовала, что они собираются оттяпать права на родительскую квартиру, засуетилась. Но отец также твердо пообещал, что официально жениться больше не собирается, и пусть все успокоятся.
Вадим вернулся к себе на квартиру. Мир снова засиял яркими красками. У него стали появляться женщины, но он, как и отец, жениться не собирался. Никто не мог заменить ему Вику. Тем более, что вопрос этот ему больше не задавали. Зато на работе начали спрашивать, когда же он, наконец, защитит докторскую. Вадим вел тренинги, проводил личные консультации и финансово ощущал себя неплохо, но степень доктора наук никак не могла ему помешать. И в свободные вечера он усиленно работал над диссертацией.
Игорь жил в Сибири, работал в какой-то нефтегазовой компании, звонил изредка, но по всему было ясно, что дела у него идут неплохо. Светлана после памятной ночевки в квартире у Вадима несколько раз приезжала к деду, но дядю избегала. Видел ее Вадим пару раз, да и то мельком. Она успела сходить замуж и развестись. И внешне выглядела  вполне довольной жизнью.
В общем, все у всех вроде как устаканилось. Но Вадима жгло изнутри чувство неудовлетворенности. Как психолог, он прекрасно знал, что стоило только разложить эту неудовлетворенность по полочкам и разобраться в ее причинах, понять, что все это пустяки. Но намеренно этим приемом не пользовался. Ему казалось, что за грустью (а может вместе с ней) вот-вот должен прийти катарсис.
В пятницу вечером ему позвонил завкафедрой Семен Саввич Винников и сказал, что с ним хочет встретиться ректор. Сегодня, в десять утра. Вадим не особо удивился. С ректором местного университета Александром Александровичем  Поповичем он пересекался не так часто. Обычно на каких-то конференциях или симпозиумах. Однако темы их работ были в какой-то мере смежными, и Попович изредка интересовался мнением Вадима по тем или иным вопросам. Но было это как-то на бегу, невзначай. А сейчас вот захотел встретиться.
Вадим усилием воли встал с кровати, умылся, побрился, позавтракал. Задумался над тем, в чем идти на встречу с ректором. Сначала хотел достать костюм, а потом решил, что раз сегодня суббота, то и одеться можно демократичнее. Значит, джинсы, свитер, сверху куртка. Уходя, он еще раз бросил взгляд за окно. Дождь не прекращался. Вадим, вздохнув, взял зонт.
На улице было неожиданно приятно. В меру прохладно, но дышалось легко, пахло прелой листвой. Время еще было, и он не спеша двинулся в сторону университета. Медленным шагом он потратил на дорогу минут двадцать пять. «Хорошо все-таки жить в провинции», - подумал он, подходя к ступеням массивного главного корпуса Ясноборского храма науки и знаний. 
Вадим поздоровался с охранником за стеклянной перегородкой. В последнее время здесь усилили меры безопасности, и вместо бабушки за столиком за перегородкой с окошком сидели суровые мужчины в серой форме. Но Вадима они уже знали в лицо, поэтому никто не спрашивал у него пропуск, только кивали в ответ на его приветствие. Фомин поднялся на третий этаж. В университете шли занятия, поэтому люди в коридоре появлялись нечасто. Кафедра занимала две смежные комнаты. Одна – большая, общая, разбитая на персональные столики и шкафчики рядом с ними. Другая – поменьше. Это был кабинет завкафедрой психологии профессора Семена Саввича Винникова. Вадим разделся, повесил куртку в шкафчик, рядом разместил слегка подмокший зонтик и постучал в дверь смежного кабинета.
- Да-да, - услышал он голос Саввича, как звали его коллеги, да и чего греха таить, многие студенты.
Вадим толкнул дверь и оказался в небольшом кабинетике, заваленном бумагами, торчащими из старых облезлых шкафов, лежащих на двух столах – большом и поменьше. О современности напоминал разве что компьютер на столе. Из-за него виднелась обрамленная темными кудряшками лысина Винникова.
- О, Вадим! Рад тебя видеть, - Винников встал из-за стола, засеменил навстречу, протянул руку.
- Привет, Семен Саввич, - сказал Вадим, - Что понадобилось от меня большому боссу?
- Это он сам тебе скажет, - Винников развернулся снова к столу и взялся за телефонную трубку.
Он набрал короткий номер:
 - Любочка, это Винников. Фомин у меня. Сан Саныч ждет нас. Да-да, жду. Хорошо, поднимаемся.
Последняя фраза прозвучала весьма забавно – кабинет ректора находился на втором этаже, а кафедра на третьем. Им предстояло «подняться» с третьего на второй. Вадим усмехнулся про себя этому парадоксу. В приемной ректора было пусто. Секретарша Любочка дежурно улыбнулась им, и они вошли в длинный кабинет ректора. Александр Александрович Попович вышел из-за стола и пошел им навстречу. Высокий плотный лысоватый мужчина в отличном темном костюме и красно-синем галстуке улыбался приветливо и даже чуть смущенно. Это было не очень свойственно ректору, но Вадим не обратил на это особого внимания.
- Добрый день, - сказал ректор, пожимая им руки, - Присаживайтесь. Он указал на маленький столик, стоявший возле стены. К нему были приставлены два кресла, но хозяина кабинета это не смутило. Третье он взял от большого стола для совещаний, поставил его в торец столика и уселся за него сам.
- Вадим, разговор в общем-то с тобой, - начал он, - Хотя Семен Саввич в курсе. Понимаешь, в чем дело…
Ректор вдруг замялся, словно подыскивая нужные слова. Потом продолжил, глядя на стол перед собой:
- У тебя очень хорошая диссертация. Да и ты знаешь, что я как рецензент дал тебе просто великолепный отзыв. Но дело в том, что у нас возникла непредвиденная ситуация.
- Какая? – спросил Вадим. – Доктора наук больше не нужны отечественной психологии?
- Нет, - ректор хмыкнул. – Скажу начистоту. Кандидатскую по моей тематике и под моим руководством защищает сын одного из наших областных руководителей. Ее надо было немного… утяжелить. Короче, мы взяли из твоей девятой главы некоторые практические моменты. Пойми, это был кратчайший выход – у него через две недели защита.
- И что мне теперь с этим делать?
- Понимаешь, в этом и проблема. Тебе надо, во-первых, убрать практическую часть из этой главы, тем более, что работа твоя нисколько не пострадает. Ну, чуть подтянешь содержание, чтоб не было заметно, что чего-то не хватает. И… - он опять замялся.
- И? – переспросил Вадим.
- Тебе не нужно у нас сейчас защищаться. Паузу сделай годик, ладно? Или еще вариант. Защищайся, например, в Нижнем Новгороде. Я позвоню – они пойдут навстречу. Можно и в Москве попробовать. У тебя ж там подвязки есть, насколько я знаю?
- Хорошо, я понял, Александр Александрович, - Вадим встал.
- Только без обид, ладно? Ты понимать должен. Тем более, что у тебя все равно способностей больше, - ректор тоже поднялся, - И рецензия моя в силе.
- Нет. Какие обиды? – Вадим протянул Поповичу руку.
Тот пожал. Фомин почувствовал, что рука ректора была влажной.
- Мы свободны? – спросил Вадим.
- Да-да, конечно.
Вадим вместе с Винниковым вышли в коридор. Семен Саввич, не проронивший в кабинете ни слова, забежал вперед:
- Вадим, ты ж пойми, он от него зависит. А тому, младшему, надо преподавать. А чтоб преподавать, надо кандидатскую защитить. Ты ж понимаешь?
- Понимаю.
Вадим знал о ком идет речь. Сын вице-губернатора, курировавшего в том числе и науку, и образование, по специальности был врачом, но никого не лечил, а занимался чем-то вроде организацией медицины. И работу, которую за него писал ректор с помощью других сотрудников, делал по теме, связанной с психологическими аспектами. Не о хирургии же мог он рассуждать в своем труде! Вице-губернатор и сынок очень напоминали друг друга – худенькие, лысоватые, с хитрыми лисьими мордочками.
Они пришли на кафедру. Вадим оделся, взял зонтик. Винников стоял и молча наблюдал за ним. Потом не выдержал и спросил:
- Ты решил, что делать будешь?
- Конечно, - ответил Вадим, - Не волнуйся, Саввич, революций не будет.
Он и вправду для себя все уже решил. Фомин быстрым шагом вышел из здания. На улице, не прекращаясь, шел дождь. Вадим отошел чуть в сторону, к самому концу козырька, где на стене когда-то висел телефон-автомат, а студенты любили покуривать возле входа в универ. Он достал из кармана мобильник и набрал номер Женьки Климова.
Бывший родственник, но настоящий друг откликнулся сразу:
- Привет, Вадик Палыч! Давно не слышались.
- Неделю где-то,- засмеялся Вадим, - Слушай, Климыч, тут такое дело…
И он обрисовал ситуацию.
- Слушай, мне хоть эти степени до печки, - ответил Климов, - Но все академики советуются в трудных ситуациях только со мной. Проблем не будет. Когда приедешь?
- Завтра можно?
- Можно. Дачи закончились, все в пределах досягаемости. Решим.
- Договорились. Завтра утром у тебя.
Вадим выключил телефон, открыл зонтик и решительно шагнул под дождь. Но мобильник опять зазвонил, и он остановился на ступеньках. 
- Вадим? – голос отца звучал глуховато, - Ты меня хорошо слышишь?
- Да, хорошо. Слушаю. Говори, говори…
Павел Лукич никак не мог привыкнуть к мобильному телефону. Все переспрашивал, волновался: услышат ли его?
- Заехал бы ты. Давно уже не был.
Отец говорил тяжело, напряженно. И хотя в последнее время он иногда бывал именно таким: тяжелым, напряженным, а порой и отрешенным, на этот раз у Вадима заскребло сердце.
- Заеду, конечно. Прямо сейчас.
- Вот и хорошо. Жду. Едешь?
- Да, скоро буду.
Вадим, наконец, спустился со ступенек и на секунду задумался: ехать ли или идти пешком? Решил прогуляться. И родительский дом, и университет стояли в центре, и хотя город за последние десятилетия расстроился, разросся, центр оставался достаточно компактным. Провинция, она и есть провинция, думал Вадим, шагая по центральному проспекту. Хотя для Европы полмиллиона населения – крупный город, а у нас провинциальный. И то, что здесь, в сотнях километрах от МКАДа есть жизнь, ничего в сущности не меняло. Но все же идти было приятно. Из-за дождя этим субботним днем на улицах людей было меньше, чем обычно, а вот транспорта достаточно. Мчались машины, погромыхивали штангами троллейбусы. И, несмотря на движение, даже в центре города в этот дождливый день дышалось легко.
 До родительского дома добрался за пятнадцать минут, быстро взбежал по лестнице, успев подумать, что в том, что не ездит за рулем есть свой плюс – дыхалка и в сорок четыре не дает сбоев.
Дверь открыл отец. Павел Лукич был мрачен, шагал тяжело. Вадим отметил, что в последнее время Фомин-старший снова набрал вес, как когда-то после ухода на пенсию. Хотя вся их семья вроде бы тягой к лишнему весу не страдала, гены позволяли долго оставаться в хорошей форме. Впрочем, Павел Лукич не потолстел, а скорее потяжелел. В квартире было прохладно, и он был одет в теплый халат поверх спортивного костюма.
- Не топят? – спросил Вадим, раздеваясь.
- Нет. Обещают только, - раздраженно сказал отец, - Экономят на копейках, а выходит на людях. Капитализм.
- Так ты тоже вроде в капиталистическом банке работаешь, - не сдержался от иронии Вадим.
Отец зло посмотрел на него, но сдержался и ничего не ответил. Прошел в гостиную и сел в угол дивана, откинувшись спиной на подушки.
- Как здоровье? – спросил Вадим, войдя в комнату и сев на стул возле большого обеденного стола.
- Сообразно возрасту, - ответил Фомин-старший, - То есть терпимо. Но я не об этом хотел поговорить. Здоровье лучше не будет, так что эту тему оставим.
- Я тебя слушаю.
- Знаешь, как говорят: есть новость плохая и очень плохая. С какой начать?
- Даже не знаю.
- Ты помнишь дядю Сашу Ковыльцева?
- Больше по твоим рассказам.
- Так вот, погиб он. Или умер.
- А что случилось?
- Понесло его опять на Кавказ на восьмом десятке. Государственные дела. С вертолетом какая-то беда стряслась. Жесткая посадка. И инфаркт у него. Похоронили его. Вот только сегодня мне Прокопцов позвонил. Даже не попрощался.
- Ты бы на похороны поехал? - спросил Вадим, зная, что последнее время отец дальше дачи никуда не выезжает.
- А что? Друг все же. Мало их. Глядишь бы, и собрался.
- Ясно. Прискорбная новость. А другая?
- Вторая тоже не очень, но первая хуже была, - Павел Лукич вздохнул, закашлялся, потом продолжил, - Опять же Прокопцов сообщил. Банк их реорганизуется. Или преобразуется. Короче, филиал они наш прикрывают. Буду я снова на пенсии куковать.
- Ну, в этом есть и плюс. Возраст-то, сам понимаешь, можно и отдохнуть, - заметил Вадим.
Павел Лукич помолчал:
- Черт его знает. С одной стороны, так. А с другой? Что я делать буду?
- Ну, дача у тебя есть. Подружек вон сколько….
- А-а-а, - Фомин-старший зло махнул рукой, - Прогоню я их всех. Не я им нужен, а квартира моя, положение, деньги. Ну, а теперь на пенсию не разгуляешься особо.
Они помолчали. Потом Павел Лукич, словно собравшись с духом продолжил:
- И вот еще что. Мне Прокопцов одну бумагу оставил. Чек или как его там. В общем, деньги какие-то хранят они в швейцарском банке. Вроде как партийные. А получить их могли только три человека и то вместе: Ковыльцев, он и я. Теперь двое нас. Вроде как хотел их Кузьма Иваныч перевести куда-то или вложить. Но не может из Москвы выбраться. За границу то есть.
- И что? Зачем ты это мне рассказываешь?
- А кому еще? Знай, если что. В столе у меня бумага эта. Если что случится со мной, знай.
- Но деньги- то не мои.
- И не мои. Они мне руки жгут. Я бы бумаги все Иванычу отдал и забыл. Но он говорит, что для безопасности у меня пусть будут
- Ты о них кому-нибудь говорил? – спросил, чуть подумав, Вадим.
- Нет.
- И не говори.
- Тебе вот сказал только.
- Ну и все. Забыли, - Вадим сделал паузу, - Я сегодня в Москву уезжаю. По делам диссертации. Тебе что-нибудь надо?
- Ничего не надо. Слава Богу, сам себя обслуживаю. Да и помощников, помощниц, в смысле, хватает. Только свистни. А ты надолго?
- Не знаю. Позвоню.
- Ну и хорошо. Светке привет. Скажи, что если хочет, пусть приезжает, но в наблюдении ее я не нуждаюсь.
- Скажу, - Вадим улыбнулся, - Если увижу.
- Надо. Племянница тебе все же. Да и пригляд за ней нужен.
- Это уж как получится. Дела, отец.
- Ну, тогда, будь здоров. О разговоре нашем не забывай, но и не разглашай.
Фомин-старший поднялся с дивана, давая понять, что «аудиенция» завершена:
- А я подремлю чуток. Утомился я что-то от этих переживаний.
Ночным поездом Вадим уехал в Москву.
Продолжение. Москва. 17 октября 2004 года. Воскресенье 
Москва встретила его холодной, но сухой погодой, толпой хмурых людей в здании вокзала и большим количеством милиционеров, подозрительно осматривающих каждого приезжего. В метро, куда спустился Вадим, было ощутимо теплее, но еще теснее от спешащей толпы.
Климов жил далеко от центра – в Бибирево, зато рядом с метро. Недавно он приобрел там двухкомнатную квартирку, которая требовала ремонта. Но поскольку времени  на серьезные действия не было, ремонт проходил перманентно, хоть и небольшими дозами. В такой обстановке и жил Евгений с женой Ольгой и маленькой дочкой Алисой. Впрочем, это вовсе не мешало ему проявлять чудеса гостеприимства. И сейчас, хоть было еще довольно рано – Вадим знал, что встретят его с неподдельной радостью. Тем более, что он надеялся, что пока доедет, то и семья Климовых успеет проснуться.
Правда, выглядил Женя не очень. Небритый, с всклокоченными волосами, в футболке когда-то синего цвета. Но другу обрадовался.
- Привет, Вадим Палыч. Рад тебя видеть живого и невредимого, - улыбнулся он.
- Привет, Жень. Живой, но изрядно потрепанный жизнью.
- Ерунда, вылечим.
- Ой, здрасьте, - в коридоре мелькнула фигура жены Евгения Ольги в халатике и с растрепанной головой. На руках она держала хнычущую годовалую Алису, - Извините, мы сейчас.
- Привет, - помахал ей рукой Вадим.
Ольга была москвичкой – светловолосой, большеглазой. Но с жильем в ее семье было тесновато, так что Климовы успели помыкаться по съемным квартирам, прежде чем обосноваться здесь.
- Проходи, раздевайся, умывайся, сейчас поедим и будем разговоры разговаривать, - сказал Женя.
Вадим умылся, побрился, немного пришел в себя после дороги и через полчаса они уже сидели за кухонным столом. Кухня была практически отремонтирована, чем Климов и похвастался перед Вадимом.
- Вижу, - ответил тот, - Настоящим москвичом становишься.
- А тебе что мешает?
- Много чего. В первую очередь, неистребимая провинциальность, - Вадим рассмеялся, - Давку не люблю, суету, темп не выдерживаю, наверно. Но давай сейчас не будем об этом.
- Давай, - легко согласился его бывший ученик.
- В общем, проблему мою ты понял. Надо бы ее решить. А потом поговорим и об остальном.
- Решим, - Климов снова кивнул головой, - Сейчас позавтракаем, а потом рванем к профессору Троицкому. Ты ж ведь знаешь его?
- Встречались.
- Я с ним уже переговорил. Думаю, вопрос решит.
- Что-нибудь ему везти надо? Виски, коньяк?
- Не пьет он в последнее время, совсем. И презент не возьмет. Только имей в виду, если что потом понадобится, вытрясет из тебя до последней крошки.
- Ты о чем? – Вадим поднял глаза.
- А и сам не знаю. Он мужик, конечно, классный. Идет всегда навстречу, и преград для него нет. Но видит тебя насквозь и знает, как использовать. Я защитную реакцию ставлю, когда с ним общаюсь. Но не у всех получается.
Вадим внимательно посмотрел на своего бывшего ученика, но так и не понял, шутит Женька или говорит всерьез. А тот продолжил:
- Короче, быстро обедаем и вперед. А там видно будет. Ради такого дела Ольга мне полдня свободного дала.
Через час они уже сидели в климовской «Шкоде» и Евгений нахваливал свою машину, правда, делал это слегка странно:
- Бюджетный вариант. И городской. Подразбогатею, семью увеличу и возьму что-нибудь погабаритнее. А ты так и не ездишь?
- Нет. Не люблю я это дело.
- Это по-расейски, даже по-старорусски. Но не по-американски.
- А Америка-то тут причем?
- Не причем. Так, к слову.
Воскресным утром машин на улицах столицы было не так, чтобы очень много, так что в пробках они почти не стояли. Троицкий жил в районе Волхонки, в доме внешне неказистом, но с подъездом, украшенном кадками с цветами и консьержем в стеклянной будке.
Троицкий открыл дверь сразу. Он был в расписном халате. К седым волосам и седой бороде очень шли очки в золотистой оправе. Пронзительный взгляд и мягкая доброжелательная улыбка.
- Троицкий Сергей Васильевич, - представился он, пожимая руку Вадима.
Тот Троицкого, конечно, знал. Даже видел несколько раз на конференциях, слушал его выступления. Профессор Троицкий был светилом в мире психологии, автором нескольким учебников. Всегда касался слегка заносчивым, словно дистанцировался от коллег. Однако, оказалось, был в курсе всех событий в научном мире.
Они прошли в полутемную комнату, полную мягких диванов. Троицкий выслушал историю Вадима, хмыкнул:
- Только и делов-то. Решим. Я сам буду вашим оппонентом. Диссертация с собой?
- С собой, но…
- Про девятую главу я уже слышал, - отмахнулся профессор, - Это сущая чепуха. Оставляйте, почитаю, если что поправлю. Вы только пару-тройку деньков в Москве побудьте. Мы еще разок встретимся, и я вам конкретно скажу: что, где и когда…
Прощаясь, он еще раз потряс руку Вадима и сказал:
- А ваших ясноборских жуков я знаю. Мелочь пузатая. Только вы слишком уж там, Вадим Палыч, засиделись. Вы не того полета птица. А жить надо здесь и сейчас. Имейте в виду, это не я сказал.
Когда они вышли на улицу, Вадим сказал, обращаясь к Жене:
- Знаешь, кого он мне напомнил?
- Кого?
- Воланда.
- А он Воланд и есть, - Климов рассмеялся, - Готовь душу.
Вадим недоуменно пожал плечами:
- Кому душа моя нужна?
- Иносказательно это. Ты лучше скажи, что делать собираешься?
- Во-первых, боюсь, что стесню тебя на несколько дней. Или лучше в гостиницу съехать?
- И не вздумай даже. Но я о том, что сейчас делать собираешься? Сегодня?
- Хотелось бы сына увидеть. Поможешь? Ведь он и твой родственник тоже.
- Помогу. Тем более, Вика нормально к этому относится. А потом? К Светке заедешь?
- Надо?
- Надо, конечно. Ведь она и твоя родственница тоже, - поддразнил он Вадима.
- Заеду, - вздохнул тот, - Тем более, давно не видел.
- Ну и хорошо. Просто мы хотели маленькую к Олиным родителям отвезти, а сами на строительный рынок прошвырнуться. Или ты с нами?
- Жень, я вас люблю, но не настолько же.
- Я так и думал. Короче, звоню Вике, отвожу тебя на рандеву, а потом на созвоне.
Евгений набрал номер:
- Привет, сестра! А у меня для тебя сюрприз. Какой? Думаю, приятный. У меня твой бывший суженый. Он хочет увидеть своего сына. Ну, может и тебя. Хорошо, передаю.
Он сунул телефон в руку Вадима.
- Привет! – услышал он голос Вики, - Ты, правда, в Москве?
- Привет. Правда.
- Ясно. Я поняла, - Вика говорила коротко и сухо. – Мы сейчас в городе, но собираемся к друзьям. Это за городом. Если хочешь увидеть Стаса, то подъезжай на Краснопресненскую набережную ближе к мэрии, это где конец Нового Арбата. Мы туда за Эдиком заедем.
- Эдиком?
- Друг мой. Что тебя удивляет?
- Ничего не удивляет.
- Ты далеко сейчас?
- Нет, не очень.   
- Тогда подъезжай.
Вадим передал телефон Климову:
- Они ждут меня возле мэрии. Подвезешь?
- Поехали.
Они сели в машину и «Шкода» резко рванула с места. Начал накрапывать дождь. Вадим смотрел в окно. Когда они свернули на Новый Арбат, он тронул Евгения за плечо:
- Подожди. Надо бы какой-то подарок ребенку купить. Не знаю только что.
- Купи футбольный мяч, - ответил тот, - Он их любит.
- Ты лучше меня его знаешь, - усмехнулся Вадим.
- Племянник все-таки. Ты не забыл?
-Нет.
Вадим выскочил возле магазина, выбрал мяч, расплатился и опять нырнул в машину. Они доехали почти до набережной.
- Черт, и припарковаться негде, - оглянулся Фомин.
- Не дрейфь. Найдем, - ответил Женя.
- В этот момент у него зазвонил телефон.
- Ага, - сказал Климов, - Сворачиваем.
Они нырнули под мост и почти сразу свернули на стоянку.
- Вон они стоят, желтый «Пежо», - сказал Женя, - Иди. Я тебя ждать не буду, ничего?
- Нормально. Разберусь.
- Тогда удачи. Мы часикам к пяти-шести домой вернемся.
- Заметано.
Вадим вышел из машины. Дождь усиливался, но он не доставал зонтик и не набрасывал капюшон. Лишь немного втянул голову в плечи.
- Привет, - сказал он, наклонившись к стеклу.
Вика открыла дверцу:
- Привет. Залезай.
- Здравствуй, …папа, - тихо сказал Стас, сидевший на заднем сидении.
- Привет, - ответил Вадим, - На, вот, я тебя мячик купил. Ты ж их любишь?
- Спасибо, - ответил мальчик, а Вика засмеялась.
- Да, у него они по всей квартире и на балконе разбросаны. Коллекционер.
- Нет, я играю, - возразил сын.
- И как успехи?
- Хорошо. Со следующего года на первенство Москвы играть будем.
- Ты б лучше спросил, как в школе у него дела, - сказала Вика.
- И как?
- Тоже хорошо.
- Неплохо, но мог бы и лучше. Усидчивости не хватает, - подчеркнула мама.
- А вообще вы как? – спросил Вадим, повернувшись к бывшей жене.
- Неплохо. Вернее, хорошо.
- Замуж не вышла.
- Пока нет.
- Что так?
- Можно я не буду отвечать? У меня все хорошо. И у сына тоже. Это главное. Так, Стасик?
- Хорошо, конечно, - ответил тот, - Только много задают в школе.
- И это первый класс, - взмахнула руками Вика, - А что дальше будет? Ладно, Вадим, ты извини, нас уже Эдик ждет, наверно.
- Понимаю, - ответил Фомин, - Стас, ты, когда в гости приедешь?
- Летом может, - ответила за него Вика.
- У меня ж и раньше каникулы будут. Зимой. Я приеду, мама?
- Посмотрим на твое поведение.
- Вика, я еще несколько дней в Москве буду, - сказал Фомин, - Может, вытащу Стаса куда-нибудь, погуляем.
- Вадим, я не против, - как можно мягче ответила она, - Но график у первоклассника напряженный. Звони.
- Хорошо. Пока, Стас.
- До свидания, - как показалось Вадиму, мрачно ответил мальчик.
- Счастливо, Вадим, - сказала Вика, - Не обижайся на меня.
- И тебе всего самого хорошего, - он еще раз бросил взгляд на сына и вышел из машины.
Желтый автомобильчик вырулил на набережную и через мгновение исчез под мостом. Вадим накинул капюшон и побрел в сторону каменной лестницы. Он бродил еще с полчаса, потом зашел в кафетерий, съел гамбургер, запил его большой чашкой кофе и долго грустно смотрел в окно. Он помнил эту часть Москвы всегда шумной и оживленной, но сейчас редкие прохожие торопливо пробегали мимо. Дождь усиливался. За соседней стойкой что-то уплетал мужик бомжеватого вида. Чуть дальше парочка студенческого вида с рюкзачками целовалась между глотками. Вадим подумал, что и он с рюкзачком за плечами, наверно, сейчас напоминает этих студентов. Только они вдвоем, а он один. И что с того, что ему уже сорок четыре года и что он, может быть, без каких-то пары месяцев доктор наук.
Ехать к Климовым было рано, слоняться по Москве не хотелось. Вариантов оставалось совсем немного. Вернее, всего один. Вадиму не хотелось пользоваться им, но с другой стороны прошло уже шесть лет и за это время не случилось ничего, что могло бы хоть как-то наложить тень на чисто родственные отношения. «И вообще, все это комплексы», - сердито подумал Вадим. Он достал телефон и набрал номер Светланы.
- Привет, дядя, - радостно отозвалась она, - Ты откуда это появился так внезапно?
- Вообще-то из дома приехал. Но сейчас в какой-то московской кафешке, сохну от дождя.
- Это просто прелестно. Ну, а я в пути. К подружке еду. Почти доехала. И очень хорошо, что ты позвонил именно сейчас.
- Чем же это хорошо?
- Во-первых, я соскучилась. Во-вторых, появился потрясающий повод познакомить тебя с подружкой. Все складывается очень удачно.
- Не уверен, - не удержался от смешка Вадим.
- А я уверена, - парировала племянница.- Это не очень близко от центра, но если ты доедешь до метро «Ясенево», то будет тебе счастье.
Вадим секунду поколебался, но потом решился:
- Ладно, а что потом?
- А потом позвонишь и получишь дальнейшие инструкции. Там уже близко.
- Еду, - сказал он, - Ждите гостя из Житомира.
- Почему из Житомира? – удивилась она.
- Лариосик-кузен из Житомира, - засмеялся Вадим, - Все, отключаюсь. До скорого.
Он натянул капюшон, затянул молнию куртки и выскочил из кафетерия.
В метро Вадим слегка поплутал, несколько раз рассматривал схемы. Наконец, выбрал правильный маршрут и с парой пересадок примерно через час добрался до станции «Ясенево». Он остановился у выхода из стеклянного вестибюля. Дождь здесь, пожалуй, лил еще сильнее. Выходить совсем не хотелось. Вадим набрал номер.
-   Приехал? Отлично. Смотри прямо. Видишь, две линии многоэтажек вдоль бульвара? Третий дом по правой линии. Первый подъезд, жмешь на домофоне цифру девятнадцать. Вперед.
Вадим собрался с силами и рванул под дождь. Перебежал улицу, дождавшись зеленого сигнала светофора. Потом трусцой двинулся вперед. Увидев магазин на первом этаже одного из домов, нырнул туда, взял бутылку чилийского вина и коробку конфет и опять под дождь. Благо, бежать оставалось недолго.
Квартира девятнадцать оказалась на шестом этаже. Светлана открыла дверь. Она была в голубых джинсах и синей блузке. Вадим отметил и то, что теперь она стала блондинкой с короткой стрижкой.
Племянница повисла у него на шее. Как в добрые старые времена, она не скрывала приязнь к дяде Вадику.
- Все хорошеешь, - сказал Вадим, осторожно отстраняя ее, - Дай хоть наглядеться.
- Гляди, - засмеялась Светлана, - Редко видимся, забывать стал.
В это время в коридоре появилась еще одна девушка. Увидев ее, Вадим почувствовал, что слегка теряет дар речи. Высокая, под метр девяносто, с идеальной фигурой, длинными светлыми волосами и большими серыми глазами, с удивлением смотрящими на мир, она показалась ему пришелицей с другой планеты.
- Знакомься, - сказала Светлана, заметив его взгляд, - Моя подруга Инга Шидлаускайте. Слышал такую?
- Нет, - только и смог ответить Вадим.
- Ну да, ты человек темный, «Спорт-Экспресс» даже не читающий. Она – легкоатлетка и гораздо более знаменитая, чем я. Инга, это, как ни странно, мой дядя. Зовут его Вадим. Он умен, красив и свободен.
- Вадим, - Фомин протянул руку.
- Инга, - она протянула руку в ответ.
- Ну, просто, как на светском рауте, - засмеялась Света, - Давай-ка проходи в комнату и раздевайся. Мокрый весь. Что это ты принес? Хорошо, но тебе надо что-нибудь покрепче. Сделаем.
Вадим снял куртку, туфли и прошел в комнату. Здесь царил беспорядок, видно было, что в квартиру переехали недавно – везде валялись неразобранные вещи, стояли сумки, чемоданы. Но беспорядок имел и черты определенного уюта. На окне висели кремовые шторы. Диван был застелен мохнатым покрывалом, на нем и креслах валялось множество подушечек.
- Садись, - сказала Светлана, - Инга, что у тебя есть покрепче?
- Виски, - ответила она удивительным грудным голосом. В нем практически не было акцента, но явно ощущался свой особый выговор даже этого слова из двух слогов.
Она достала бутылку и бокал, плеснула на дно.
- Маловато будет, - заметила Света, - Долей, пусть погреется.
- Не многовато будет?- лукаво улыбнулась Инга, доливая до половины, - Лед?
- Скорее, пламя, - ответила Светлана и протянула бокал Вадиму, - Пей, согреешься.
Вадим залпом выпил и приятное тепло пошло по телу. 
- Ну вот,- сказала Светлана, - Отдыхай, а мы быстренько поесть приготовим.
Приготовили две девушки обед, действительно, достаточно быстро. Все было без изысков и, похоже, из полуфабрикатов, но вполне вкусно. Дополнила стол бутылка вина, которую принес Вадим.
- Инга только перебралась в Москву, - объяснила Светлана, - Вернее, перебирается. Я ее давно звала, но вот, наконец, она решилась. Работу ей здесь предложили хорошую. Пока побудет гастарбайтером, а потом, может, станет настоящей гражданкой великой и могучей державы.
Она засмеялась, но подруге сравнение явно не понравилось:
- Фу-у-у, Света, - сказала она, - Что значит гастарбайтером? Мне не нравится твое высказывание.
- Ну, прости, я пошутила. Инга – легкоатлет мирового уровня и тренер, пусть еще пока и не мирового уровня, но к тому все идет, - объяснила она Вадиму, - И давайте выпьем за мировой уровень.
Они выпили вина. Впрочем, Вадим уже обратил внимание на то, что его племянница и без вина достаточно возбуждена. Много говорила, а вот Инга была немногословна. И мысль его быстро нашла подтверждение.
- Кстати, Вадим Павлович, Инга – свободная женщина. Недавно рассталась с молодым человеком. Да и ты у нас человек свободный.
Она подмигнула Вадиму.
- Света, ты очень странно говоришь, - заметила Инга, - Что, у вас в семье так принято?
- Нет, - ответил Вадим, - У нас в семье все люди скромные. В основном.
- Ну да, - Света засмеялась, - А я поганая овца, которая портит стадо. Ну, пусть так. Только я уже давно поняла, что лучше говорить сразу в лицо, понятными фразами. А то так, вокруг да около, можно до конца жизни ходить.
- Вообще-то, - заметил Вадим, - женщинам не свойственно говорить прямо. Они чаще намекают. Хотя для мужчин, конечно, лучше, когда все говорится напрямую. Им сложно бывает понять намеки.
- Вот видишь? А для чего мы все всегда говорим? Для мужчин. Поэтому я и стараюсь облегчить им жизнь. Тебе, в данном случае.
- Я научился понимать намеки. Потому что специально учился и тренировался в этом направлении. Но, в целом, ты права – мужчины могут тормозить и не понимать то, что вам кажется очевидным.
- Одним словом, резюмирую, облегчаю коммуникации. И говорю, что вы – отличная пара.
- Ну, Света-а-а, - протянула Инга. На ее белокожем лице даже выступил румянец.
- Инга, конечно, прекрасна, - заметил Вадим, - Но, мне кажется, ей нужен более молодой и удачливый мужчина, чем я.
Инга, кажется, покраснела еще больше, но Светлану это не смутило:
- Вадим, ты, конечно, старше меня, но я вижу тебя лучше, чем ты сам, мой дорогой дядя. Ты умен и красив. Хоть и психолог, но немного инертен в личной жизни и, наверно, в профессиональной тоже. Если ты попадешь в руки хорошей женщины, то она сделает из тебя «конфетку». И я, например, сильно жалею, что мы с тобой родственники.
На этот раз Вадиму показалось, что он покраснел, а Инга спросила Свету:
- Ты о чем, подруга?
- О том, что отрываю его от себя ради тебя, - засмеялась Светлана, - Шучу. Ну, а то, что Вадиму сорок четыре, а тебе почти тридцать три – это, по нынешним временам, не разница. И роста вы почти одинакового – где-то по метр восемьдесят пять.
- Света, - Инга уже, кажется, не на шутку разозлилась, - Я сейчас с тобой разругаюсь.
- Да, - поддержал ее Вадим, - Ты уже переходишь некие границы.
- Ничего я не перехожу. Просто говорю правду дорогим мне людям. Я же не интервью желтой прессе даю. И вы должны ценить мою откровенность. И давайте за это выпьем, - сказала Светлана.
- Странный тост, - хмыкнул Вадим, - Инга мы будем на нее обижаться или нет?
- Я подумаю, - девушка улыбнулась Вадиму, и он почувствовал, как забилось у него сердце.
- Вот, контакт налаживается, - громко сказала Светлана.
И, правда, какое-то напряжение исчезло. Все начали активно участвовать в разговоре. Светлана – оживленнее, Инга – сдержаннее, Вадим – рассудительнее. Потом начали вспоминать родственников, рассказывать Инге о семье. Та внимательно слушала, кивала.    Они сидели за столом уже достаточно долго, когда Вадим заметил, что Светлана стала поглядывать на часы. Та заметила его взгляд:
- Извини, Вадим. За мной должен заехать мой парень, Тимур. Мы с ним собирались в гости. А я вас оставлю еще пообщаться. Если Инга не против.
Инга только улыбнулась, потупив взгляд. Вадим пока не понял: против она или нет. Вопрос этот его волновал, но вместо этого он задал вопрос Светлане:
- А что за Тимур?
- Бизнесмен. Познакомилась с ним, когда была у родителей в Испании. Он живет здесь, но строит недвижимость и в Испании. Для своих, в основном. Сам он на два дома живет. Но больше в Москве. Папа у него из Дагестана, мама – русская. Исчерпывающе?
- Вполне, - Вадим засмеялся, - А это у тебя серьезно?
- Посмотрим, - Светлана пожала плечами.
Тимур и, правда, появился довольно скоро. Внешне, конечно он производил приятное впечатление. Высокий, темноволосый в хорошем костюме, с белоснежной улыбкой. Он вручил два букета – Инге и Светлане, учтиво, чуть ли не раскланявшись, поздоровался с Вадимом. Света быстро собралась, на прощание подмигнула, сначала Инге, а потом Вадиму. Дверь хлопнула, и Вадим остался наедине с Ингой.
- Вадим, вы извините, что у меня такой беспорядок. Я только вчера переехала, - сказала она, - Но вообще я чистюля. Иногда до патологии.
- Ничего, - улыбнулся он, - Я не чистюля, и не грязнуля. Хотя в своей холостяцкой берлоге мне трудно выдерживать идеальный порядок. И, кстати, можно на «ты». Даже нужно. Не против?
- Нет. Сложновато, но я постараюсь, - Инга улыбнулась, - А вообще я не очень гостеприимна.
- Почему? – удивился Вадим.
- Вы …то есть ты,  полдня ходили… ходил по Москве…, а мы кроме виски ничего не предложили. Может быть, вы хотите душ принять? Полотенца и халат там есть, - она, лукаво, как показалось Вадиму, улыбнулась.
- Хорошо, - сказал он, - С удовольствием.
 Когда после душа, насухо растиревшись полотенцем и, надев один из двух висевших в ванной халатов (тот, что побольше и белого, а не розового цвета), он вернулся в комнату, то увидел, что комната была волшебным образом прибрана. Сумки и лежавшие возле них вещи исчезли. Остатки еды больше не стояли на столе. А самое главное – диван был раздвинут и застелен.
- Располагайся, - сказала Инга, - А я, если ты не против, тоже приму душ.
«Надо только Климову позвонить, что приеду поздно. А может уже и не сегодня», подумал Вадим.   
Продолжение. Москва. 18 октября 2004 года. Понедельник
Когда он проснулся утром, Инга уже звенела посудой на кухне. Вадим быстренько завернулся в халат и вышел туда. Она повернулась к нему, улыбнулась. Вадим подошел к девушке в упор, обнял, поцеловал. «И, правда, роста мы одинакового», мелькнуло у него в голове.
- Умывайся, - сказала Инга, - Завтракать будем.
Сказала так, будто накануне ночью ничего не произошло.
Вадим прошел в ванную, принял душ, почистил зубы – лишняя щетка была здесь же, в целлофановом пакетике. Вот только побриться не удалось. Когда он вернулся на кухню, завтрак уже был готов и ждал его на столе.
- Кушай, - улыбнулась Инга, - Давно ведь не ел.
- Инга, - сказал Вадим, - А мы ведь так и не поговорили.
- Да? – переспросила она, - Ты завтракай, а если хочешь спросить – спрашивай.
- Вопрос-ответ? Ну, пусть будет так. Какие твои планы?
- Краткосрочные или долгосрочные? – она тщательно выговорила эти два слова.
- И те, и другие.
- На сегодня мне нужно устроиться на работу. Бумажные дела всякие. Уже скоро поеду, ты уж извини. А на длинную дистанцию… - она задумалась, - Наверно, выйти за тебя замуж и нарожать детей. Двоих. Или троих.
- Мне нравится вторая часть плана, - сказал Вадим, - Когда приступим?
- Немного потренировались уже. А в остальном – мне сначала надо определиться с работой.
- Инга, а ты не была замужем?
- Была. За тренером. Он был старше меня на двенадцать лет, - она лукаво посмотрела на Вадима, - Но из этого ничего хорошего не вышло. Не из-за возраста, нет. Просто он был слишком литовец.
- Это плохо?
- Нет. Что ты? Но он все планировал, а я очень импульсивная. Не литовка, наверно, - Инга засмеялась.
- А я тут со своими планами…
- Ничего. Это не страшный вопрос. При том, что я уже в чем-то и определилась, - она опять лукаво взглянула на Вадима.
Тот поспешил переменить тему:
- Ты очень хорошо говоришь по-русски.
- У меня мама – белоруска, а дома говорили, в основном, по-русски. Училась я в русской школе. А подружки – отовсюду. Так что, я хорошо говорю по-русски и неплохо по-английски. Как завтрак?
- Шикарно.
- Ты доедай, а я буду собираться. Первый день – опаздывать нельзя.
Когда Вадим допил кофе, она уже была почти готова.
- Первый раз вижу женщину, которая так быстро собирается, - заметил он.
- Я спортсменка, ты не забыл?
- Тогда я тоже буду собираться ускоренными темпами.
- Необязательно. Я могу оставить тебе ключи. У меня есть второй комплект.
- Нет. Мне тоже пора ехать.
- Тогда жду.
Они вышли из дома и отправились к метро.
- У меня есть машина, но она пока в Вильнюсе, - сказала Инга.
- А я не вожу, - ответил Вадим, разводя руками, - Не приспособлен, наверно.
- Что ж, это очень по-русски. Тогда идем на метро.
Они расстались в центре, на Кольцевой линии.
- Инга, предложение насчет ключей остается в силе?
- Ты думаешь, я ношу с собой второй комплект? - улыбнулась она, и, заметив его померкший взгляд, засмеялась: - Как ни странно, да. Держи. А вот и номер моего телефона. На всякий случай. Хотя можешь приезжать без звонка.
Дорога в Бибирево показалась Вадиму нескончаемо долгой. Выйдя из метро, он решил позвонить Климову. Хотя Ольга с малышкой должны были в любом случае быть дома, не хотелось заставать их врасплох. Женя тоже оказался дома.
- Загулял? – засмеялся он в трубку, - Москва она такая, как спрут затягивает. Приезжай, жду.
- Да, я уже почти приехал.
- Тем лучше.
У Климовых все было так же, как и прежде. Раскардаш, Оля в халате, Алиса, то на одних, то на других руках. Впрочем, Женя был вполне собран, одет и побрит.
- Позавтракаешь? – спросил он Вадима.
- Спасибо. Поел уже.
- Значит, поездка удалась на славу. Надеюсь, инцеста не было?
- Ты кого имеешь в виду?
- Светку, конечно. Не жену ж твою бывшую.
- Нет. И быть не могло.
- От души отлегло. Ладно, садись, поговорим. Есть новости.
- Ого. За воскресный вечер появились.
- Как это ни странно. Ну и немножко за утро понедельника.
Они прошли в гостиную, сели на диван, предварительно освобожденный главой семейства Климовых от детских вещей и игрушек.
- Так вот, - начал Евгений, - Сначала позвонил Троицкий. Твоего телефона у него нет. Он просит тебя помочь неким своим аспирантам. Можно по удаленке. Он или кто-то там тебе объяснит. Надо за месяц разгрести. Для тебя это, конечно, семечки. Тем более, договоренность по диссертации остается в силе.
- Это то, о чем ты меня предупреждал?
- Ну, примерно.
- Сделаю. Если, тем более, семечки. В чем проблема?
- В том, что довольно противно это. Вся эта система. Ты не находишь?
- Нахожу. Хотя по большому счету…. Мы выросли в этой системе. Ты, впрочем, в меньшей степени. Но система, похоже, неистребима.
- В том-то и дело, что я в меньшей. И  я вижу выход.
- Какой?
- Такой, какой сделали Канторович, Илья Дубинский, Сашка Гриньков. Кстати, Канторович уже в Америке. Я тебе говорил?
- Да. Полгода назад где-то.
- Ну вот. Сейчас мир больших возможностей. Язык мы знаем и чего здесь сидеть? Я понимаю, что заработать в России можно и даже проще. Но ты-то человек науки. И я, смею надеяться, тоже.
- Знаешь, Женя, - Вадим задумался, - Я  для себя такой путь даже не обдумывал. Где родился, там и пригодился. Слышал?
- Слышал. Только ты сидишь в Ясноборске и ничего не видишь. Ты даже на конференции редко стал ездить. И мир тебе неинтересен. А в нем масса возможностей. Как для профессионального роста, так и для личного. Ты знаешь, почему Вика от тебя ушла?
- Почему?
- Потому что ты ограниченный человек. Тебе только наука интересна. А ей жизнь нужна – бурлящая и кипящая. Да, ты умный, преданный, понимающий… Я еще много чего сказать могу хорошего, но кому это на фиг нужно? Женщинам не очень. И тебе тоже. Сгниешь и все. Что после тебя останется? Научные работы? Они кому-то нужны, кроме двух десятков человек?
- Мне люди интересны. В различном их состоянии, распутывать тайны их психики. Помогать им, наконец.
- Ты сам-то веришь, во что говоришь? Они ж не жучки эти люди…
Ольга заглянула в комнату:
- А потише можно? Ребенка пугаете.
- Извини, - сказал Климов, - И ты, Вадим Палыч, извини. Я не должен так горячиться. Но ты подумай.
- Подумаю, - сказал Вадим.
- Канторович, короче, зовет нас. Ты не спеши, диссертацию свою защищай. И мне срываться пока не резон. Но я думаю очень серьезно.
- Спасибо, что время даешь. И, правда, не бросать же мне диссертацию на финальном этапе.
- И то, правда. Давай, брейся, переодевайся, если надо, и поехали к Троицкому заскочим, он даст конкретные указания. Может, что еще расскажет по тому, как дело движется. Он мужик очень конкретный.
 Минут через двадцать они уже вышли на улицу. Дождя не было, но серые свинцовые тучи бродили по небу.
Климов перехватил взгляд Вадима:
- Московская осень. В Ясноборске теплее?
- Ненамного.
- Значит, по всей России так. Ладно, поехали.
Троицкий ждал их в своем кабинете в большом здании на Воробьевых горах. «Советник, директор, профессор….», прочитал Вадим на табличке у входа в кабинет. Остальное не успел.
Профессор и советник был одет в светло-серый костюм и голубую рубашку, излучал радушие и уверенность.
- Вадим Палыч, с ващей работой все в порядке, читают, кто надо, дело завертелось. Девятую главу просто убираете и литературно соединяете конец восьмой и начало десятой. Думаю, это не трудно. Никто и внимания не обратит.
- Спасибо, - кивнул Вадим.
- Не за что, ерунда все это. Только у меня маленькая просьба будет. Я думаю, Евгений Петрович вам уже сказал. Сбрасываю на вас чуток своей работы. Вы в приемной оставьте номер своего телефона и электронную почту. Чтоб Евгения Петровича не напрягать. Думаю, за пару-тройку недель справитесь. А мы здесь параллельно с вашими оргвопросами поработаем. Главное – окошко найти, чтоб защиту провести. Остальное – дело техники.
- Я вам в Москве нужен? - спросил Вадим.
- Думаю, пока не особо. Можете дома работать. Но будем на связи. Вот, кстати, мои координаты, - он протянул Вадиму визитку.
Они простились и вышли из кабинета. В приемной Вадим оставил секретарше свои данные, а когда спускались вниз, не удержался, чтоб не подмигнуть Жене:
- Советник, видал?
- Так он еще и консультант. Действительно, Воланд, - засмеялся тот. 
- Какие дальнейшие планы? Куда вас везти, мой господин? – спросил Вадима Климов, когда они оказались на улице.
- Даже и не знаю, -  тот остановился в растерянности. Отцу надо позвонить, спросить как он там. Скорее всего, надо возвращаться домой, раз здесь ничего не держит.
- Так уж и ничего? – подмигнул Евгений.
- Не знаю, не знаю.
- Тогда пойдем в машину сядем, не очень-то тепло.
На улице и, правда, ощутимо холодало.
Они сели в машину и тут у Вадима зазвонил телефон.
- Отец…- чуть растерянно сказал он, глядя на дисплей.
- Ну вот, а ты звонить собирался, - прокомментировал Евгений.
- Слушаю, - Вадим поднес аппарат к уху.
- Привет, Вадик! Как ты там?
- Здравствуй, папа! Нормально. Думаю, возвращаться домой. Ты как?
- Тоже нормально. Вот в совет ветеранов предлагают идти. Думаю, пойду. Буду молодежь на общественных началах жизни учить.
- Что ж, тоже неплохо.
- Не знаю, меня это не очень радует. Но тут другое дело: у меня к тебе просьба – заедь к Кузьме Ивановичу. Что-то он мне совсем по разговору не нравится.
- Хорошо, заеду. Но я адреса не знаю.
- Продиктую сейчас. Только очки надену… записывай.
- Пишу…минутку.
Женя достал из бардачка блокнотик с ручкой, протянул ему. Вадим записал под диктовку и адрес и телефон.
- Смотри, он может тебе передаст что-то – сказал важное. Привезешь. Хотя… надоели мне эти детективы.
- Так, везти или нет?
- Вези, вези… - отец вздохнул.
- Ну вот, дело нарисовалось, - сказал Вадим, отключившись, - Просил к Прокопцову заехать.
- А… бывший вождь Яснобрщины. Слыхал. Поехали? Это далеко.
- Улица Пырьева, - прочитал Вадим свои каракули.
- Ну, по московским меркам совсем рядом. Если не ошибаюсь, это возле «Мосфильма».
- Только позвонить сначала надо, - сказал Вадим.
- Звони.
Вадим набрал номер. В трубке раздался дребезжащий голос:
- Да.
- Кузьма Иваныч? Это Вадим Фомин, сын Павла Лукича.
- Да, слушаю.
 - Я в Москве сейчас. Отец сказал, чтобы я заехал к вам.
- Заезжай. Я дома, - ничуть не удивившись, сказал Прокопцов.- Адрес знаешь?
- Да.
- Жду.
Ехать было, действительно, недалеко.
- Тебя ждать? – спросил Климов.
- А у тебя, что дел нет? – удивился Вадим.
- Есть, честно говоря. Но я могу кое-какие встречи отменить.
- И много денег потеряешь?
- Ерунда это, всех денег все равно не заработаешь.
- И все же?
- Пара сеансов частной практики. Копейки.
- Нет, не жди. Будем на созвоне. Хорошо?
- Как скажешь. Но я не отказываюсь от работы твоего личного водителя. Ты сам на это пошел.
- Конечно. Сугубо добровольно, - засмеялся Вадим.
Прокопцов жил в относительно новом доме, чуть в стороне от шумной трассы.
Открыл дверь сам. Был одет в выглаженные брюки, рубашку и галстук. Правда, на ногах – домашние тапочки. Кузьма Иванович поймал взгляд Вадима:
- В суде был. Получил подписку о невыезде. Семьдесят пять лет, а они меня пытаются преступником выставить. Да если б меня одного… Ты проходи, проходи…
Вадим прошел в квартиру. Она выглядела очень чистой, пустоватой и прохладной. Несмотря на  холодный октябрь, балконная дверь была приоткрыта.
- Люблю свежий воздух, - сказал Прокопцов, -  Жена на рынок ушла, я сразу что-нибудь открываю. Дышу.
- Что у вас происходит, Кузьма Иванович? С банком? – спросил Вадим.
- Ты что газет не читаешь? Обвиняют во всех смертных грехах. Президент в Англию свалил, а нас таскают. Хотя, думаю, мне ничего не сделают. Банк, конечно, прикроют. Людей только жалко, кто деньги у нас хранил. Когда теперь вернут. Ладно, ерунда все это. Буду на пенсию жить. Пошли лучще на кухню, чайку накатим.
Заварив ароматный чай и разлив его по чашкам, Прокопцов продолжил:
- Помню, как отца твоего убеждал, что рано на пенсии сидеть. А вот теперь самому придется. Да и Бог с ним, вымотался я за последний месяц.
Кузьма Иванович и, правда, выглядел неважно – осунулся, щеки обвисли, лицо стало напоминать старую бульдожью морду.
- Ничего, отдохнете, - сказал Вадим.
- Не знаю, успею ли. А дела еще есть. Слушай меня внимательно, Вадим! Передай отцу, что человек к нему от меня придет. Когда – не знаю. Может через неделю, может через год. Скажет, что от меня и покажет…. Подожди секунду.
Он вышел из кухни, где-то зазвенели ключи. Через какое-то время он вновь вернулся на кухню.
- Покажет вот такую же зеленую папочку, - он помахал перед лицом Вадима полупрозрачным файлом, в котором лежали два небольших коричневых конверта, - Пусть отец отдаст ему эту папку и тот конверт, что у него есть. Поверь, это очень важно.
- Хорошо, - кивнул Вадим, который не очень уяснил все же суть дела.
- Спрячь сейчас папку. Для тех, кто не знает, она ценности не представляет, но все же…. И очень тебя прошу – лучше не говори об этом никому. Для нашей общей безопасности. Кроме отца. Ты понял?
- Понял, - Вадим пожал плечами.
- Вижу, что не до конца. Но лучше будет, если ты мне поверишь.
- Я верю.
- Тогда держи.
 Вадим взял папку и спрятал ее в рюкзак.
В прихожей послышался звук открывающегося замка.
- Валентина Петровна пришла, - сказал Прокопцов, - Сейчас обедать будем. И не вздумай отказываться.
Вадим не отказался и не пожалел. И борщ, и овощное рагу были вкуснейшими. После них даже захотелось вздремнуть. Но он переборол сонное состояние, распрощался с четой Прокопцовых и вышел на улицу. Было прохладно. Вадим немного постоял, подышал холодным воздухом и принял решение. То, которое сидело у него в подсознании, едва ли не с самого утра – ехать в Ясенево.
Он не очень хорошо понимал, где находится ближайшая станция метро и поэтому, увидев первое такси, поднял руку. Оно оказалось свободным. Адрес он опять же помнил смутно, надеялся на зрительную память. И она не подвела. Он вышел из машины возле дома, где провел предыдущую ночь. Подойдя к девятнадцатой квартире, сначала позвонил. Но никто не отвечал. Тогда Вадим полез во внутренний карман куртки, открыл молнию и достал ключи. В квартире было тихо. Он разделся и прошел в комнату. Лег на диван и прикрыл глаза. И сам не заметил, как задремал.
 Проснулся Вадим от звука открывающейся двери. Потом послышались громкие голоса. В прихожей зажгли свет. Вадим открыл глаза, сел на диван. Он не сразу осознал, где находится. Вдруг в гостиной щелкнул выключатель, и ярко зажегся свет. В комнату шумно ввалились в обнимку парень с девушкой. Оба высокие. Парень – темноволосый коротко стриженый, девушка с длинными светлыми волосами, фигурой смутно напоминавшая Ингу.
- Ой, а это кто? – вдруг спросила она.
- Сейчас узнаем, - бросил парень, - Дядя, ты кто?
- А вы, извините, кто? – парировал Вадим.
- А мы первые спросили…
Едва не начавшийся спор прервала Инга. Она появилась в комнате вместе с еще одним парнем. Тот был тоже высокого роста, но более плотного телосложения. Тоже коротко стриженый, смуглый.
- Ой, Вадим, ты здесь? - удивленно спросила она. - Знакомьтесь, ребята, это Вадим. А это мои друзья -  Радмила, Денис и Анвар.
- Я очень рад, - сказал Вадим, - Извини, что забрался без стука.
- Почему ты извиняешься? Я же тебя приглашала.
- Ну да, забыл. Кстати, ключи в прихожей на тумбочке.
Он встал, вышел из комнаты, быстро обулся, надел куртку.
Инга вышла из комнаты:
- Вадим, это просто друзья.
- Да, я понимаю, вопросов нет.
- Вернись, пожалуйста.
- Извини, дальше без меня. Пока.
Он, не поворачиваясь, набросил рюкзак на плечи и вышел из квартиры.
Немного успокоился Вадим только в метро. До этого сердце билось о стенки грудной клетки, словно пытаясь вырваться на волю. Он ничего не замечая, по прямой шел к вестибюлю метро, спустился по эскалатору, сел в вагон. И только тут чуть пришел в себя, увидел людей и схему метрополитена. На вокзале он мог подняться прямо в здание, но Вадим решил выйти сначала на воздух. И, действительно, свежий осенний ветер быстро вернул его к жизни. Но совсем недавнее прошлое отпускать не хотело. Зазвонил телефон. Вадим взглянул на дисплей. Светлана.
- Вадим Палыч, ты извини, но я буду резка. Скажи, ты нормальный?
- Девушка, вы, почему таким тоном разговариваете? А отвечая на вопрос, могу сказать, что я психически здоров. С остальным надо показаться специалисту.
- Слушай, Инга вообще в ауте. Ты сбежал, как последний… короче, я слов не нахожу.
- А она тебе рассказала про друзей?
- Ну и что? Мы знакомы все давно. Они набились к ней в гости, отметить переезд.
 - Парами. Она с этим Анваром или Анвером.
- И что?
- Света, это бессмысленный разговор. Я еду домой. Целую. Потом поговорим.
Он нажал на «отбой», затем прошел в вокзал и купил билет на ближайший поезд. Потом позвонил Климову.
- Женя, я уезжаю домой.
- Что так внезапно? Толком и не поговорили.
- Почему? Я наш разговор помню.
- Выводы какие?
- Еду домой, потом защищаюсь. А там… ты же сам сказал, что время подумать есть.
- Хорошо. Будь здоров. Пишите, звоните.
- Да уж теперь никуда не денусь. Спасибо за помощь. Привет семье.
В поезде Вадим так и не смог уснуть, тем более, что прибывал тот очень рано. Проспать бы проводник все равно не дал, но раз спать не хотелось…. Так и промучился он на узкой полке. А добравшись до дома, выключил телефон и вырубился почти до самого вечера.
Проснулся Вадим с ясной и на время очищенной от эмоций головой. Все поручения Троицкого он выполнил очень быстро. Диссертацию свою упростил и через пару месяцев успешно защитился в Москве, став доктором психологических наук. Только вот с тем, что происходит у него в собственной голове, как ему показалось, он все же до конца не смог.
Глава седьмая. Центральная Россия. 19 декабря 2008 года. Пятница.
Черный джип мчался по заснеженной трассе. Было уже девять утра, но темная декабрьская ночь с трудом отпускала на свободу начинающийся день. Фары машины вырывали из чуть светлеющей мглы клочки поземки. В джипе было тепло, и Игорь Фомин сидел, низко склонившись за рулем в одной рубашке. Куртка и свитер валялись рядом, на соседнем сиденье. В душе его жил холод. Игорь напряженно всматривался в дорогу, ехал быстро, почти на пределе, но был внимателен, ему совсем не хотелось стать жертвой автокатастрофы. Он надеялся еще пожить. Правда, не очень хорошо понимая, что ждет его дальше. Но еще больше, чем скользких мест на трассе он опасался людей в форме. А вдруг на него уже есть ориентировка? И любой гаишник, тормознувший его на пути, вполне может в таком случае оповестить по рации: в автомобиле с такими-то номерами по трассе следует опасный преступник. Ну, а еще он чувствовал маленький, почти дамский, пистолетик за поясом. Ему не приходилось пускать его в дело. Просто с ним он ощущал себя увереннее. Только если они найдут еще и пистолет, то будет совсем худо. Но гаишники в этот холодный и ветреный декабрьский день, не торопились выходить из своих будок и салонов автомобилей. Так что, пока ему везло.
Игорь выехал из своего предуральского городка, где жил последние годы, в четверг после обеда. Гнал, насколько это было возможно. К позднему вечеру понял, что сил не остается. Остановился в маленькой придорожной гостиничке. Наскоро перекусил там же в кафе, добрался до номера и упал на кровать, толком и не поняв, где находится. Но не забыл поставить будильник на шесть утра. Проснулся. И сразу за руль. Притормозил еще лишь раз у другого кафе, где выпил крепкого кофе. Чуть взбодрился и снова в путь. Трасса несла его в Ясноборск. Он верил, что там, на малой родине, его помогут, спасут. Хотя на чем основывается эта вера, он и сам не знал. 
С тех пор, как он с Ириной и дочкой уехали вслед за Вячеславом, прошло десять лет. Сначала все шло замечательно. Игорь с помощью двоюродного брата устроился на работу в солидную нефтегазовую компанию. Работа была больше по снабженческой части. Приходилось быть и водителем, и экспедитором, и грузчиком. Но Игоря это вполне устраивало. Тем более, что зарплата была весьма неплохой. На жизнь хватало и даже чуть более. Климат в Сибири суровый, но отдыхать на южные моря они летали регулярно. Настя росла. Игорь с Ириной, наконец-то, расписались.
Все изменилось, когда Вячеслава опять перевели. На этот раз в столицу. Должность была серьезная, тоже связанная с силовыми структурами, но какая-то засекреченная. Перед отъездом двоюродный брат зашел к ним в гости. Как водится, посидели. А уходя, Слава сказал Игорю, мол, я свою миссию выполнил, теперь светиться не буду, может так статься, что и за границей окажусь. Так что, больше на себя рассчитывай и не глупи. Игорь пообещал. Да и с нервами у него все стало вроде бы в порядке, и хотя внутри что-то периодически плескалось и норовило вырваться наружу, он это сдерживал. И в авантюры старался не лезть.
Но буквально через пару месяцев после отъезда Вячеслава, начальник Игоря тоже засобирался уезжать. Его пригласили руководителем в другую компанию, вроде поменьше, но с такой же зарплатой. А главное – поближе к Центру России. И он позвал Игоря с собой. Тот посовещался с женой, и они решились на переезд, тем более что сибирский климат поднадоел Ирине, да и Настя периодически побаливала холодными долгими зимами. 
Город оказался поменьше, развлечений здесь тоже было не очень. Жена с дочерью начали понывать, и Игоря это злило, он все чаще задерживался на работе. Познакомился с местными ребятами. Они чем-то напоминали его прежних дружков – ушлые, с хитрыми глазами и манерами, в которых смутно проступало что-то приблатненное. Сказал своему начальнику, Михаилу Павловичу. Тот только посмеялся: люди здесь такие, родом из конца восьмидесятых, читал, говорит, наверно, про уличные банды. Банд нет, а они остались. Игорь только хмыкнул. Он-то в те годы в Афгане побывал. Что ему уличные банды восьмидесятых? Но постепенно начал привыкать к своим товарищам по работе, стал больше с ними общаться. Иногда мог и сто грамм после работы позволить за разговорами.
Беда пришла через полгода после переезда. Михаил Павлович внезапно умер, отказало сердце. На его место пришел местный. Высокий крепкий парень с сумрачным взглядом. Моложе Игоря лет на десять. Звали его Роберт. Внешне ничего особенного. Молчалив, лишний раз рот не откроет. Только компания с его приходом начала развиваться. То одну фирмочку к себе присоединит, то другую. И Игоря стал привечать этот Роберт. Давать поручения разного рода. То это привезти, то-то. То людей встреть и доставь, куда следует. Почему-то все эти поручения оплачивались отдельно, не через кассу, черным налом. Игорь числился уже замначальником отдела сбыта, но работал зачастую как водитель. Только по особым поручениям. Деньги, и левые в том числе, в основном, отдавал Ирине. Себе тоже что-то оставлял, конечно. Не без этого.
А позавчера все изменилось совсем круто. Роберт попросил Игоря забрать с поезда двух парней, отвезти в гостиницу, а потом быть в их распоряжении. Парни были молчаливые, еще молчаливее его начальника. Через пару часов Роберт позвонил Игорю и попросил снова забрать их в условленном месте – за недостроенным зданием почти в центре города. Он так и сделал, а потом выполнил и их просьбу – отвез за двадцать километров на соседнюю станцию, где они пересели в другую машину. Когда он вернулся в офис, то Роберт сразу дал ему толстую пачку денег и посоветовал обо всем, что было в этот  день забыть.
Игорь уехал домой, где его ждала Ирина, которая сразу же сообщила ему ошеломительную для города новость: убит мэр. Кошки сразу заскребли у него на душе, но все же Игорь решил не паниковать, только выпил для успокоения сто грамм водки и лег спать.
А утром следующего дня к ним на фирму ворвались люди в масках. Они забрали Роберта,  его зама и начальника службы безопасности, долго допрашивали некоторых сотрудников. Игоря, как это ни странно, пока не трогали, никуда не вызывали. Но он запаниковал, хотя внешне старался держать себя в руках. Зашел в отдел кадров, сказал, что у него заболел отец, попросил дать ему отгулы. Придя домой, сказал то же самое и жене с дочкой, наскоро собрался и рванул в сторону Ясноборска. Где-то в глубине души он понимал, что поступает глупо и нелогично, но не мог ничего с собой поделать.
И вот сейчас до родного города оставалось каких-то пара часов езды. Машину повело, видно попался обледеневший участок. Игорь попытался отбросить все мысли и сосредоточиться на дороге. Получалось не очень, и он крепче вцепился в руль. Надо терпеть! Осталось немного!
Заснеженный Ясноборск появился на горизонте внезапно, как призрак в туманной дымке. Небольшой подъем, а затем снова вниз. Игорь вспомнил, как когда-то здесь он столкнулся с другим автомобилем. Тот водитель погиб, а он еще долго ждал, когда ему придут мстить. Но впрямую или из-за угла никто не нападал. А всякие жизненные неурядицы он сваливал на свой характер и на стечение обстоятельств. А сейчас подумалось: ну, а вдруг?
 В первом попавшемся городском салоне он купил новую симку. Порывшись в записной книжке, нашел номер Вадима. Тот ответил не сразу, но потом Игорь с облегчением услышал голос брата.
- Слушаю, - сказал Вадим.
- Это я, брат твой.
- Игорь? – Вадим произнес это с удивлением. – Ты откуда?
- Близко я. Здесь. К тебе можно?
- Конечно. Только я в университете. У меня еще час занятий. Потом кафедра.
- А отец дома?
- Наверно.
- Ты не знаешь, обо мне никто не спрашивал?
- Нет.
- А у отца?
- Не знаю.
- Можешь у него спросить?
- Сейчас спрошу.
- Я тебе перезвоню. Только не говори, что я здесь.
Чтобы не скучать в тоскливом ожидании, Игорь переехал на соседнюю улицу. Припарковался и снова набрал Вадима. Тот ответил сразу:
- Нет. Никто не спрашивал.
- Тогда я к нему поеду. Ты не говори никому, что я здесь. Понял?
- Понял. Когда освобожусь – подъеду.
Вадим поехал в центр города. Машину загнал во двор в паре кварталов от родительского дома. Пошел через дворы. По дороге нервно оглядывался. Но вроде бы везде было тихо. Звонить отцу не стал. Даже в домофон. Зашел «на плечах» какого-то незнакомого мужика. За последнее время в доме сменилось немало жильцов. Кто-то квартиры купил. Кто-то сдавал. Спрос был. Место-то отличное, центр города, да и дом… хоть нынче планировки покруче, но все же надежная «сталинка» с толстыми стенами тоже ценилась.
- Кто? – хрипло спросил отец, когда Игорь позвонил в дверь.
- Сын твой, - негромко ответил он.
- Сын!? – Павел Лукич переспросил удивленно, но дверь открыл.
Отец выглядел неважно. В старом свитере, да еще в жилетке сверху. И это при том, что в квартире было тепло. Это Игорь заметил сразу.
 - Ты какими судьбами? – спросил Фомин-старший. Вопрос задал вроде участливо, но  голос звучал глуховато, с хрипотцой и без особых интонаций.
- Да, вот решил наведаться, - ответил Игорь, не решаясь сказать правду.
- Заходи, раздевайся, пойдем чаю попьем.
Игорь разделся. В квартире и, правда, было тепло. Отец уже прошел на кухню, что-то делал там:
 – Иди, руки помой и подходи сюда.
Игорь так и сделал. Помыл руки, умылся и посмотрел на себя в зеркало. Глаза покраснели и ввалились, на щеках и подбородке проступала полуседая щетина.
- На кухне теплее, - сказал отец, и, поймав удивленный взгляд Игоря, уже снявшего свитер, пояснил: - Что-то познабливает меня. Температуры нет, а так не очень.
- Врач был?
- Какой врач? – отмахнулся Павел Лукич, - Вот Галина Платоновна врачом была, а эти…. Да, и лечиться она меня научила народными средствами. Видишь, хожу же. 
Игорь смотрел на отца внимательно и видел, как он изменился за последние годы. Не то, чтобы постарел. Это понятно. Но именно изменился. Ушел в себя, говорил вроде бы с сыном, но даже вопросы о том, как он, что с ним, как семья – не задавал. Он и раньше был суховатым, но это воспринималось, как уверенность в себе, осмысливание каждого произнесенного слова. Тем более, что и положение обязывало. В то же время и участливости у него было не отнять. Меньше может к своим даже, нежели к чужим. А теперь стал, каким и был изначально. Во многом, вещью в себе. И внешне постарел. Немного ссохся, немного ссутулился. Но это не так бросалось в глаза. Просто прошлась по нему губка времени. Смазала яркие краски.
- Да, без мамы все не так, - сказал Игорь. Вроде бы как поддержать разговор, но грусть внезапно набежала на глаза, к горлу подцепил комок.
Отец вроде и не заметил:
- Есть будешь? Яйца есть вареные.
- Спасибо. Буду. Сам готовишь?
- Сейчас сам. А так, когда Вадим с девушкой своей подъедут. Когда соседки наведаются. Только я последних особо не приваживаю. Как мухи…
- Лариска научила?
- Сам с усами. Пока хожу. А остальное…. Зачем они мне?
- А что у Вадима за девушка?
- Девушка и девушка. Ксения зовут. Полтинник скоро брату твоему, а у него все девушки. Давай поедим что ли.
Павел Лукич не спрашивал, зачем Игорь приехал столь неожиданно, а тот был рад тому, что мог оттянуть момент. И сам не знал, не принял решение, что ему говорить и как вести себя дальше. Но отец все же задал вопрос:
- Как Ирина? Настенька?
- Все хорошо. Работают, учатся. У каждого свое.
- Это хорошо. Мы уходим. Новое поколение приходит.
- Рано еще вроде уходить.
- Тебе рано. А мне…. Семьдесят восемь уже. То тут болит, то там. Но это ерунда. Главное – цели в жизни нет. По инерции все. И ничего неинтересно. Сам ничего не делаю толкового. Созерцаю.
- Зря ты так, отец. Ты столько в жизни сделал. Нам до тебя далеко.
- Вот именно, что сделал. Прошедшее время. Да и что я сделал? Все похерено. А главное, мамы нашей нет и пустота. И внутри, и вокруг. Ее ничем не заполнить. Понимаешь?
Глаза у Павла Лукича предательски заблестели. Он вытер их рукавом. Игорь хотел что-то сказать, но в это время где-то затренькал телефон.
- Мой. Сотовый, - отец прореагировал на вопрошающий взгляд Игоря. – Куда я его бросил? Посмотрю, подожди.
Отец вышел. Игорь потрогал вспотевшими от горячего чая руками пистолет за поясом. Холод металла немного успокоил его, и он сделал еще несколько глотков. Потом откинулся на спинку стула и попытался вспомнить, как в детстве они все вместе сидели на этой кухне и пили чай. Но вспомнилось только, как хотелось ему быстрее выскочить из-за стола и убежать с друзьями играть. В прятки, в футбол, да мало ли дел было у мальчишек во дворе в те годы! А потом ему казалось, что он никогда не вернется в эту квартиру, но вот сейчас он прибежал сюда, и ему на мгновение захотелось вновь стать маленьким мальчиком, залезть в детской на кровать и закрыться с головой одеялом.   
 Вернулся отец. Он вдруг стал еще суше, настороженнее и даже собраннее.
- Еще один гость приедет, - сказал Павел Лукич, - Нежданный, но важный. Должен камень с плеч моих снять.
- Какой камень? – спросил Игорь.
Отец только махнул рукой:
- Не стоит об этом. Не моя тайна.
Игорь пожал плечами. Тут в дверь зазвонили. Павел Лукич пожал плечами:
- Быстро он.
Встал и шаркающей походкой пошел открывать. Но это был Вадим.
Старший брат зашел в кухню бодро и весело.
- Отпросился я с кафедры, - сказал он. – Когда еще брат приедет.
- Присаживайся с нами, чай попьешь, - сказал Павел Лукич, - Только чайник остыл, наверно.
- Я подогрею, - ответил Вадим, - Холодно на улице. Согреться неплохо б было.
- Машину так и не водишь? – спросил Игорь.
-  Вожу, купил маленькую,  - ответил Вадим, - Но не люблю, если честно. Особенно по городу. Нервничаю.
- Надо чаще… привыкнешь.
- Не знаю, может быть. Вон Климов в Америку собрался переезжать. Тоже говорит: привыкну. Человек – такая тварь, что ко всему привыкает.
- Климов?
- Ну да, Женька Климов. Друг мой и Вики брат. Забыл?
- Нет, почему же…
- Вот именно, что тварь, - неожиданно зло сказал Павел Лукич, - Человек должен на Родине жить, и не то, чтобы только жить, но и пользу приносить. Тем более такие, как Климов твой. Которые неглупые и небесталанные.
- Человек старается самореализоваться. Он считает, что там у него это лучше получится, - возразил Вадим.
- Ты, надеюсь, не собираешься за ним?
- Пока нет.
- Пока… Ладно, чайник вскипел. Наливай себе, да и нам долей.
Вадим встал, взял чайник.
- Как Вика? Как Стас? – спросил его Игорь, пока старший брат разливал чай. Он инстинктивно боялся, чтобы разговор не перешел на его проблемы.
- Вика? Нормально. В Москве. Стас тоже ничего. В футбол играет, надежды подает, - Вадим грустно улыбнулся, - Только вижу я его нечасто.
- Сам как? Не женился?
- Нет. Жених, наверно, вечный.
- Ага. И с ветром вечным в голове, - сказал отец.
В дверь опять позвонили.
- Вот и гость мой пожаловал, - сказал Павел Лукич, - Вы здесь посидите пока.
- А можно мы в детскую перейдем, хочется вспомнить, - вдруг сказал Игорь.
- Идите, только мне не мешайте. Я быстро его отправлю.
Братья пошли в детскую. А отец снова пошел открывать дверь, на ходу бросив:
- А вы говорите, что скучно живу. Гостей полон дом.
 Игорь уселся на кровать, а Вадим напротив – на продавленное старое кресло.
- Давно здесь не был? – спросил он младшего брата.
- Давно. Надо было пораньше. Но видно все, что не делается – вовремя делается.
- Философом стал.
- Станешь тут с этой жизни.
Они слышали, как гость и отец о чем-то вполголоса говорили в прихожую, потом тот раздевался и в это время прозвенел еще один звонок в дверь.
- Неспокойно отцу сегодня живется, - пошутил Вадим, но, похоже, это была последняя шутка в этот день.
В тот момент, когда щелкнул открываемый звонок, они услышали громкий стук и крик:
- Всем на пол! Не шевелиться!
Вслед за этим отчетливо прозвучали два выстрела и еще какой-то грохот.
Игорь отреагировал мгновенно. Он вскочил на подоконник, распахнул окно и перепрыгнул, оперевшись на изгиб водосточной трубы, на находящийся рядом балкон.
- Ты куда? – приглушенно вскрикнул Вадим.
- Пока, брат. Окно закрой.
Вадим не успел дернуться, как в комнату ворвались двое в черной униформе и масках:
- На пол! Быстро! Лицом вниз!
Вадим подчинился. Чьи-то руки быстро ощупали его.
- Чисто! Кто еще здесь?
В комнату забежали еще люди.
- Окно! Он в окно выпрыгнул. Вниз!
- У меня отец больной. Что с ним? – спросил Вадим.
Но в ответ услышал только:
- Лежать, не двигаться!
А Игорь в это время стоял на балконе, вжавшись между окном и боковой стенкой. Балкон был застеклен и он понимал, что его пока не видят, но понимал и то, что это продлится очень недолго. Он прополз под окном, нашел старый табурет и просунул в дверную ручку его ножку. Но защита была очень хлипкой. Он стоял в носках и понимал, что далеко уже не убежит.  Сейчас его арестуют, потом предъявят, скорее всего, обвинение в соучастии в убийстве и тень падет на всех, в первую очередь, на Ирину и Настю. А если..., если его не станет, то закроют и дело в отношении него. Значит…
Тут дверь дернули.
- Тут он, больше негде.
Еще один удар. Сильнее. Все. Время ушло, и круг замкнулся, успел подумать Игорь. Он вытащил пистолет, снял с предохранителя, поднес дуло к виску и нажал на курок в тот момент, когда балконная дверь слетела с петель.
А несколькими секундами ранее Вадим, заметив, что у его головы больше нет тяжелых ботинок, и внимание к нему ослабло, нашарил в кармане телефон и успел нажать на клавишу вызова, отмеченную в списке как «полковник Кобцев». В это время на балконе раздался выстрел.
                ***   
Минут через двадцать в квартире по-прежнему царила суета. Но это была суета совершенно другого рода. Вадим неподвижно сидел на диване, свесив руки. Моментально прилетевшая скорая сделала Павлу Лукичу, которому стало плохо, укол и он под присмотром медсестры лежал в спальне. Тело Игоря по-прежнему находилось на балконе и там что-то осматривали эксперты. Еще одна группа суетилась на лестнице. Из открытой двери доносились голоса. Полковник Кобцев на кухне жестко распекал старшего в группе захвата:
- Вы что совсем охренели, уроды???!!! Где маски-шоу устроили???!!!
- Так, федералы ж приказали. Говорят, особо опасный преступник. Предположительно участвовал в убийстве мэра.
- Предположительно! Почему не я, ни Костин не знали?
- Так, начальник УВД был в курсе.
- А мы?
- Наверно, тоже кто-то знал. Александр Викторович, я ж исполнитель только.
- Безмозглый!
- Вы же, понимаете, приказ.
- Какой приказ?! Стрелять на поражение?!
- Так, он сам выскочил, как черт из табакерки с пистолетом.
В это время у полковника зазвонил телефон.
- Кобцев. Да, я уже здесь. Хорошо. Жду.
- Ты понимаешь, кого вы угандошили!?
- Видел документы.
- Еще много чего интересного увидишь. Сейчас еще ваши из службы собственной безопасности приедут. Жди.
Он прошел в гостиную, подошел в гостиную. Присел рядом с Вадимом:
- Вы как, Вадим Палыч?
- Как? Да, никак, - с трудом ответил Вадим.
- Понимаю. Сочувствую. Вас допросят чуть позже. Так вы нормально, не плохо вам?
- Нормально. Только что говорить – я и не видел ничего.
- Вот и скажете. А пока я несколько слов, чтоб ты в курсе был. Ничего, что на «ты»?
- Нормально.
- В общем, поступила ориентировка на твоего брата, что он причастен к убийству мэра Фатуллаева. По телевизору не смотрел? Или в интернете? В смысле, про убийство.
- Нет.
- Сработали оперативно. Вычислили, и кто-то дал команду на задержание. Очень быстро. То ли выслужиться хотят, то ли… хрен его знает. Ни я, ни Костин не знали. Теперь перед Вячеславом оправдаться нелегко будет.
- Он тоже не знал?
- Не знал. Он же теперь за связь с Интерполом отвечает. Не его линия. Хотя, не исключая, что кто-то про родство знал и подставить захотел. Но опять же не факт. И второе: человек тут еще в квартире оказался. С пистолетом. Откуда он? Не знаешь?
- Нет. К отцу кто-то.
- А человечек этот оказался подполковником с Лубянки. В запасе, правда. Такие вот дела у нас нынче.
Кобцев встал:
- Извини, и так много наговорил. А ты держись. Может сказать, чтоб и тебе чего-нибудь дали успокоительного?
- Не надо.
- Попробую с Павлом Лукичем переговорить. Если медицина позволит.
Вышел он буквально через несколько минут.
- Ну что? – спросил Вадим у Кобцева.
- Ты про отца? Или про гостя его?
Вадим пожал плечами.
- Отец держится, а про этого… говорит, что от Прокопцова какой-то товарищ попросился заехать. Все.
В квартиру зашли еще какие-то люди. Через несколько минут Вадима позвали на кухню. Задали под запись несколько вопросов. Он немногословно рассказал все, что знал, что видел. Когда Вадим вернулся в комнату, то тело Игоря пронесли мимо него на носилках. Оно было закрыто.  Только рука в черной рубашке и большими часами высовывалась из-под белой простыни. Часы, наверно, шли, но Вадиму показалось, что время остановилось. В очередной раз.
Хоронили младшего брата скромно. Лариса с Сергеем только позвонили из Франции, где они теперь жили. Приехать не смогли – проблемы с бизнесом. Везде кризис. Слава тоже позвонил из Москвы. Сначала отцу, а потом Вадиму. С двоюродным братом говорил тихим, совсем не генеральским голосом:
- Прости. Не уберег.
- Не вини себя. Ты тут совсем ни при чем.
- Вроде как обязательство взял и не выполнил.
- Скажи, он и, правда, участвовал в этом … убийстве?
- Как тебе сказать… Его «в темную» использовали. Соучастие, да, было. Может быть, небольшим сроком бы отделался. Хотя больно уж дело резонансное. Но не стоит об этом.
- Не стоит.
Зато из Подмосковья приехали Владимир Лукич с супругой. Отяжелели, еще больше стали похожи друг на друга. Только муж на голову выше.
Владимир Лукич обнял брата и заплакал:
- Вот так, Паша, а мы еще живы. Только надолго ли? Может, последний раз видимся.
Павел Лукич согнулся, сгорбился. Все больше молчал, ответил через долгую паузу:
- Нет в жизни справедливости. И искать ее бесполезно.
Из Москвы прилетела Света. К Вадиму, рядом с которым жалась на декабрьском ветру, его бывшая студентка, а теперь аспирантка, Ксения,  на похоронах не подходила. Только поздоровалась издали. Держалась возле вдовы и дочки Игоря Насти. Тут же были и Ирины родители.
Только после скромных поминок, что проходили на квартире Фоминых, Светлана, улучив момент, когда он был один, подошла к Вадиму:
- Как ты,… дядя?
- Я? Я-то ничего. А так… сама видишь.
- Вижу. Ты знаешь, я с тетей Ирой договорилась. Настю после школы к себе в Москву заберу.
- Молодец. Правильно, наверно.
- У тебя-то как личная жизнь?
- Никак.
- И у меня тоже.
- Ты еще молодая.
- Для женщины – не особо. А вот ты и до сих пор жених хоть куда. Инга нередко о тебе спрашивает.
- Да? Как она?
- Уже второй раз развелась. А так – на три дома живет: Москва, Вильнюс, Америка.
- Интересно, наверно.
- Интересно. Но грустно.
Тут Вадима окликнули и больше они так толком и не поговорили.
У отца оставались ночевать брат с женой, и Вадим с Ксенией отправились к нему на холостяцкую квартиру. Девушка прижималась к его пуховику, но Вадим почти не реагировал на то, что кто-то был рядом. На сердце было ужасно одиноко. Мела декабрьская поземка и лицо царапал резкий ветер. Дома он достал из бара бутылку виски и долгим глотком выпил почти половину.
- Извини, - успел сказать он Ксении, дошел до дивана и, не раздеваясь, упал лицом вниз, чувствуя, как сознание его заволакивает липкий тяжелый туман.

Глава восьмая. Ясноборск. 16 июня 2010 года. Среда
В этот день Павел Лукич Фомин проснулся рано. Он уже давно не позволял себе залеживаться в постели, да и возрастная бессонница давала о себе знать. Но сегодня он сделал это специально. Был, что называется повод. Ему исполнялось 80 лет. Он был уверен в том, что его не забудут, хотя особой торжественности ждать не приходилось, да и не нужна ему была эта помпезность. Сын Вадим предлагал снять несколько столиков в ресторане, кого-то пригласить, но Фомин старший решительно воспротивился. Кто захочет – пусть приходит, поздравляет, а специально кого-то звать он не намерен.
А пока ему хотелось побыть в одиночестве, подумать, оглянуться назад. Но была еще одна причина, по которой он не желал сейчас общаться с посторонними. Он открыл ключом верхний ящик письменного стола и достал конверт, на котором размашистым, чуть подрагивающим почерком было написано: «Фомину П.Л».
Письмо доставили пять дней назад нарочным. Судя по всему, это была какая-то современная спецсвязь, в разновидностях которых Павел Лукич разбирался не очень. Сверху конверта был тогда еще один конверт – синий, плотный, с несколькими печатями.
Он достал из конверта сложенный вдвое листок и начал его читать. Делал он это не в первый раз, но каждый раз внимательно вчитывался в строчки, словно желая разгадать скрытый в них и поэтому доселе неизвестный смысл. Это было письмо от Кузьмы Ивановича Прокопцова. Почерк был такой же, как на конверте – крупный, размашистый, разборчивый и иногда, словно вздрагивающий.
«Дорогой друг Павел Лукич! Пишу тебе из больницы, из которой может уже и не выберусь. У меня онкология. Чувствую себя не очень, и только, когда мне вколют лошадиную дозу лекарства, могу писать, да и просто говорить. Хорошо, что хоть сознание меня не покидает. Сколько мне осталось – не знаю. Не говорят. Хотя может и они точно не знают. Но ближе к делу. У тебя остался конверт, в котором путь к средствам, которые мы в свое время положили в европейский банк. Перестраховывались, чтобы все не было в руках одного человека. Но вышло так, что все осталось у тебя. Мы чего-то ждали, но так и не дождались. Теперь думаю, что средства надо было просто поделить. Раньше казалось, что это будет неправильно. Но нашего общего дела уже нет, и, я думаю, в ближайшее время на возрождение рассчитывать не приходится. Можешь поступать с ними по своему разумению. У тебя есть дети, внуки. Знаю твою щепетильность, но заверяю еще раз, что пишу это в твердом уме и здравой памяти. Обнимаю. Кузьма Прокопцов. Москва, 10  июня 2010 года».
 Павел Лукич аккуратно сложил листок и положил его снова в конверт. Конверт – в ящик стола. Он не очень хорошо представлял себе, что находится в той бумаге, что когда-то передал ему Прокопцов. Представлял, конечно, но реальный объем и степень важности не знал. Да и не слишком его это интересовало. Важно было только выполнить просьбу (нет,поручение!) Кузьмы Ивановича. Теперь он окончательно осознал, что является единственным хранителем средств, которые ему не принадлежат. Но которые он может использовать по своему выбору. Нужны ли они ему? В восемьдесят лет он чувствовал себя относительно неплохо. Сам ухаживал за собой, мог приготовить еду, сходить в магазин. От помощи не отказывался. Но она была, скорее, разовой. Частенько помогали сердобольные соседки, иногда звонили знакомые по прежней жизни, заскакивал сосед по даче Юрсаныч, всегда был готов помочь Вадим, приезжали вдова Игоря Ирина и внучка Настя. Но все равно в сердце Павла Лукича не было благодарного отклика. Он понимал, что неправ, что так нельзя, но в сердце его после гибели Галины Платоновны, поселился холод. Ближе всех ему был Вадим, но опять же не по сердечной привязанности, а потому что был в чем-то похож на него, с ним можно было поговорить на разные темы. Далеко не всегда они находили общий язык, сходились во мнениях, но Фомин считал старшего сына в наибольшей степени ровней себе. И все же полностью довериться не Вадиму, ни кому-либо другому он не мог и не хотел. Когда-то пытался, но сын отнесся к этому разговору не слишком серьезно, и отец тему решил закрыть.
А возвращаясь к своему возрасту, то, несмотря на отсутствие вроде бы серьезных проблем со здоровьем, Павел Лукич частенько чувствовал недомогание то в одном месте, то в другом. Он понимал, что это естественно, но смириться с этим не мог. И это раздражало его, лишало хорошего настроения. Не радовало его и наступившее восьмидесятилетие. Дело, которому он служил большую часть жизни, рухнуло почти двадцать лет назад. И эти годы Павел Лукич считал бесполезными, едва ли не выкинутыми из жизни.
Так что…пусть будет, как будет. Он принял решение, пристукнул ладонью по столешнице, встал и вышел из спальни. Фомин знал, что гости все равно сегодня придут, и хочешь не хочешь, но надо будет их принимать. Правда, не приедут брат Владимир с женой. Неделю назад у младшего брата случился инфаркт, и хотя он вроде пошел на поправку, в больнице полежать еще придется.
А первой, кого он ждал, была Лариса. Она прилетела в Москву одна, Сергей остался в Европе. Опять какие-то проблемы, из которых он в последнее время не вылезал. Лариса пыталась что-то объяснить отцу по телефону, но Павел Лукич не стал вникать. Не приедет – и ладно. Ждал он и Светлану. С женихом. На этот раз внучка была настроена решительно. Сказала – все, завершилась вольная жизнь. Да и пора бы в тридцать четыре года-то. Почему-то приезжать они собирались раздельно. Странно, поскольку все заграничные рейсы приземлялись в Москве.
Причина выяснилась, когда Лариса позвонила в дверь и ворвалась в родительскую квартиру. Не сразу естественно. Сначала она обняла и расцеловала отца, оставив на щеках следы лиловой помады. Впрочем, сама же их и стерла. Потом вручила пакет с подарками. Там была какая-то яркая куртка, не менее яркий свитер. Павел Лукич поблагодарил сдержанно.
Лариса и сама немного смущена была:
- Понимаю, что на юбилей скромно, но эта одежда спортивная, с новыми технологиями.
Ларисе уже прилично перевалило за пятьдесят, но форму она держала хорошую. Стройная фигурка, модная стрижка. Одета ярко, на лице, под стать одежде, такой же яркий макияж. Только глаза усталые и над губами злые складки.
- Давай, папа, готовиться. Я так понимаю, что будет фуршет. Соответственно, нужны бутерброды, спиртное разное. Вадим сказал, что он все завез.
- На кухне все. Иди и смотри, - Павел Лукич неопределенно махнул рукой.
- Пойдем и ты со мной. Хоть поговорим. Не так часто видимся, - отреагировала дочь и взглянула на часы, - Времени немного есть.
Лариса была с дороги, но даже переодеваться не стала. Только надела цветастый фартук, еще мамин. Сноровисто доставала из холодильника сыр, масло, рыбу, колбасу, икру.
- Давай поговорим, - согласился Павел Лукич.- О чем?
- Как ты живешь? Как себя чувствуешь? Какое настроение?
- Ты и сама все знаешь. Общаемся же, хоть и по телефону. Настроение терпимое – бывает и хуже. Чувствую? Чувствую себя – это уже хорошо.
- Ну, вот шутишь, это и, правда, значит, что все неплохо, - сказала Лариса, - Как подружки твои? Перестали доставать?
- Ты о чем? Они ко мне относятся хорошо, помогают. Не понимаю твою иронию злую.
- Мне кажется, что они непросто так возле тебя вьются.
- А как? Кому нужен восьмидесятилетний дед не просто так? Или полагаешь, что хотят отравить меня и квартиру забрать? Так, отравили бы уже. Если б хотели. А хоть бы и так. Тебе что ли квартира нужна эта?
- Ну, не знаю. Я о тебе думаю, - Лариса поджала губы, но справилась с подступившим раздражением, - Давай сменим тему.
- Сменим, - кивнул Павел Лукич, - Только ты имей в виду, что и Клавдия Семеновна и Ольга Петровна придут. Хотя и попозже, после официальной, так сказать, части. Смирись. Но ты лучше скажи, как Света-то? А то она в последнее время уклончива стала. Правда, замуж собралась?
- Правда. А еще она беременна. На пятом месяце уже.
- Так это ж здорово. Прадедом, наконец, стану. А ты что-то без восторга? Зять что ли не нравится?
- Угадал.
- Бандит, какой что ли?
- Наоборот. Сотрудник спецслужб.
- И что плохого?
- Правильный слишком и со шлейфом за спиной. Но это ладно – ей жить. Но еще и невыездной.
- Не знаю, - Павел Лукич недовольно пожал плечами, - И, правда, ей жить. Так что, не лезь.
- Я и не лезу.
Разговор прервал приход Вадима. Он поздравил отца, вручил ему подарок, который тот даже и не стал распаковывать.
- Спасибо, спасибо, - сказал он, - Складывай, вон в спальню хотя бы. Потом разберу.
Вадим улыбнулся недоуменно, но сестра уже спешила обняться с ним.
- Привет, привет, иностранка, - отстранился слегка он, - Выглядишь фантастически, дай хоть рассмотрю тебя.
- Ой, там это несложно, - отмахнулась Лариса, - Только они не очень к этому стремятся. А нам на Родине фасон держать нужно.
- Как муж? – спросил Вадим.
- Бизнес один у него на уме, так что я замужем за его бизнесом, - засмеялась сестра, - Да, нормально все. Уже сколько лет женаты. Отношения стабильные.
И опять им не дали договорить. Теперь приехали вдова Игоря Ирина и дочь Настя. Она училась в Москве, жила у Светы, занималась спортом, вытянулась и стала очень похожа на отца – высокая, худая, с упрямым и горящим взглядом. А еще…Вадиму она чем-то напомнила Светлану двадцать лет назад. Только глаза смотрели серьезнее, не было в них присущей тогда племяннице ребячливости.
Они пошли на кухню, где к тому времени Лариса практически закончила делать бутерброды. Красиво сервированные подносы женщины вынесли в гостиную, поставили на стол. Вадим в кои-то веки критическим и въедливым взглядом смог обсмотреть интерьер. Когда-то мебель здесь говорила об устойчивости и достатке семьи. Сейчас та же румынская стенка и чешская мягкая мебель смотрелась, мягко говоря, скромно. Плазма на столе выглядела одиноким современным атрибутом. Единственное, что уравновешивало, по мнению Вадима, эпохи – это книги, плотно стоявшие в книжном шкафу. Они были и в кабинете главы семьи и в детской, и даже в спальне. Фомины всегда много читали.
Вадим посмотрел на часы. Время неумолимо приближалось к двенадцати. Скоро должны были приехать официальные лица с не менее официальными поздравлениями. Он даже побаивался напомнить об этом отцу, знал его негативное отношение к подобным мероприятиям. Но делать было нечего:
- Отец…
- Да, знаю я,- отреагировал Павел Лукич, даже не дослушав ответа, - Надеюсь, костюм по такой жаре вы меня не заставите напяливать?
- Нет, - сказала Лариса, оглядев его, - Ты вполне прилично выглядишь.
- Ну и на том спасибо.
Официальные гости прибыли одной делегацией. От губернатора был начальник областного управления соцзащиты – серьезная дама средних  лет с томным выражением лица, от мэра – заместитель, веселый мужчина лет сорока. Не столь еще давно он преподавал в университете и Вадим его неплохо знал. Парень он, на его взгляд, был неплохой, только вел себя не в меру весело – подмигнул Вадиму, не сводил глаз с женщин, словно перебирая, кого выбрать. Но это уже была нескромность на взгляд Павла Лукича.
Двоих других они не знали. С девушкой в пионерско-комсомольском одеянии – белый верх, черный низ, все было понятно – служба протокола. Невысокий мужчина в темном костюме с депутатским значком отчаянно потел и платочком вытирал лоб под темными кудряшками.
Гости начали не сразу начальница управления и вице-мэр, видимо, никак не могли определиться с главенством. Наконец-то мужчина уступил и дама начала торжественно:
- Уважаемый Павел Лукич! Все годы своей активной жизни вы служили на благо нашей родной области, родного города! В этот славный день разрешите от имени нашего губернатора, нашего управления, от себя лично, поздравить вас со славной датой, пожелать многих лет жизни…нет, не просто жизни, а активной жизни, и вручить вам наши скромные подарки!
Какое косноязычие,  подумал про себя Вадим, но зато коротко.
Затем слово взял заместитель мэра. Говорил он дольше, зато более гладко. Недаром, бывший вузовский преподаватель – поднаторел за годы лекционной деятельности. Опять благодарность в бархатной обложке, опять какая-то книга. Потом слово взял незнакомый депутат. Он поздравлял Павла Лукича от имени областной думы. Говорил тоже долго, волновался, отчаянно потел. Когда закончилось вручение подарков, и Фомин-старший со страдальческой улыбкой принял очередной букет, Вадим, не выдержав, наклонился к депутату:
- Извините, мы незнакомы. Я Вадим Павлович Лукин, сын юбиляра. А вы кто?
Мужчина взглянул на него со страдальческой миной и ответил совсем неожиданно:
- Мокин я. Младший. Вот послали. Но вы ничего не думайте, мы зла на вас не держим. Все без нас разрешилось.
И он тайком перекрестился.
Вадим был в шоке:
- Извините, вы сын, того Мокина, который погиб… в автомобильной катастрофе?
- Ну да, ну да. Я теперь тоже депутат, ну и директор завода. Вы думаете, легко мне все это?
Он опять сделал страдальческое лицо.
- Что? – спросил Вадим.
- Да все это… .И в думе заседать, и заводом руководить. У меня совсем другие планы были.
- М-да, ну, извините, что спросил.
- Вы только Павлу Лукичу не говорите, хорошо?
- Ну… хорошо. Помню, у вас еще дядя был?
- Скончался. Рак. Уже лет восемь как.
- Извините.
 - Ничего. Все мы смертны, увы….
Тем временем, гостей пригласили к фуршетному столу. Дама из соцзащиты выпила бокал шампанского и решительно отказалась от продолжения. Вице-мэр опрокинул рюмашку коньяка и начал активно общаться с Ларисой и Ириной. Депутат Мокин жался к стенке и ждал, когда все это, наконец, закончится. Того же, очевидно, ждал и виновник торжества. Поэтому, когда дама из соцзашиты взглянула на часы и громко заявила: «что-то представители Совета ветеранов задерживаются», то Павел Лукич вдруг совсем не по-парламентски ответил:
- Да, может, хватит уже представителей? Отметились и ладно.
Вице-мэр громко захохотал, Лариса прыснула в кулак. Дама ошалело взглянула на Фомина и сказала:
- Да-да, спасибо  вам, Павел Лукич, за теплый прием. Давайте фото на память только сделаем.
Бедная девушка из протокола достала из одной из многочисленных сумок фотоаппарат, кое-как собрала присутствующих, поставив в центр недовольного юбиляра и пару раз щелкнула. После чего гости поскорее откланялись. Не хотел уходить, похоже, только вице-мэр. Он долго жал руку Фомину-старшему, трепал по плечу Вадима, целовал руки дамам.
Наконец, официальные лица покинули дом. Но в дверь снова зазвонили. На этот раз свои. Светлана и ее жених. Внучка, как всегда выглядела прекрасно. И даже явно заметная беременность ее не портила. Скорее, наоборот. О чем Вадим и не преминул ей сказать.
- Это спорт, дядя, - улыбнулась она.
Но более всех интересовал ее жених.
- Александр Соловьев, - представился он.
Высокий статный темноволосый мужчина в голубых джинсах и белой рубашке выглядел под стать Светлане. Издалека его можно было принять за юношу, но вблизи были заметны носогубные складки и еще одна резкая вертикальная на переносице. Да, в темных волосах кое-где искрились серебринки.
Первым делом они поздравили Павла Лукича. Как водится, вручили подарки. Но дед был уже не в духе, с трудом сдерживал себя. Видно, гости официальные умудрились своим визитом подпортить ему настроение. На подарки он и смотреть не стал, но вот Светлане обрадовался. Прижал ее к себе, гладил по спине.
- Ну, хватит уж, дед, - наконец засмеялась она, - Пойдем в дом, за стол присядем.
Застолье было скромным. На самом деле фуршетным. Хоть все и присели за стол. Павел Лукич не знал, как к этому относиться: с одной стороны вроде бы и хорошо, что без излишней помпы, с другой – все же нарушение традиции. Не два и не полтора, что называется.
- Кого ждете-то? – поинтересовался Вадим у племянницы.
- А мы специально попросили не говорить, - с улыбкой ответила Света, - Нам все равно какого пола будет счастье. Правда, Саша?
Она теребила за рукав жениха.
Тот с серьезным видом кивнул.
- А свадьба когда? – спросил дед.
- Через две недели роспись, - сказала Светлана, - Только никаких торжеств не будет. Распишемся и все.
Александр опять кивнул. И Павел Лукич перенес свое внимание на него:
- А вы бы, рассказали о себе что ли…. Александр… как по отчеству-то?
- Сергеевич.
- Во, как Пушкина, - Фомин-старший хмыкнул, - Где работаете?
- Служу, - ответил тот, - В одной серьезной структуре. Руководство государства охраняем.
- А звание какое?
- Полковник.
- Ясно, а что за шлейф-то за вами? - продолжил «допрос» Павел Лукич.
- Папа! – укоризненно воскликнула Лариса, - Ну неприлично же.
- А что неприличного-то? – удивился Фомин.
Александр Сергеевич опустил голову, покрутил между пальцами рюмку:
- Был женат. Жена и дочка погибли в автокатастрофе. Три года тому назад. Я, так понимаю, это вас интересует?
 Над столом повисла неловкая пауза. Ее прервала Ирина, вдова Игоря:
- Извините, Павел Лукич, но сегодня ваш юбилей. А мы о вас забыли, можно сказать…
Но юбиляр отмахнулся от нее, выдохнул и сказал:
- Ладно, последний вопрос. Лет-то вам сколько?
- Сорок три, - ответил Александр Сергеевич. 
Фомин-старший задумался. Потом махнул рукой, видно что-то решив для себя:
- Ладно, юбилей так юбилей. Позвоню соседкам, пусть приходят. Они и на стол кое-что принесут, а то фуршетимся, как нерусские. А женщины помогут. Поможете же?
 Ирина с Настей кивнули, Лариса дернула бровями и ничего не ответила. А Павел Лукич отправился к телефону.
Высокая строгая Клавдия Семеновна и располневшая с добродушным лицом Ольга Петровна издавна жили в этом же подъезде. Мужья их - тоже бывшие начальниками, правда, поменьшего, чем Павел Лукич, масштаба, ушли из жизни, а они  жили в своих квартирах с детьми и внуками.
Соседки сразу внесли шум и оживление в скромные семейные посиделки. От домашних кушаний, принесенных ими, запахло вкусно и резко. Они ушли на кухню. С ними ушли и Настя с Ириной, а потом и Светлана, правда периодически возвращавшаяся, чтобы прижаться к жениху, сохранявшему серьезный вид. Лариса пыталась остаться с мужчинами, но отец шуганул ее, и она тоже гордо удалилась на кухню.
Правда, чисто мужским коллектив в зале оставался недолго. Все уже было готово, и через некоторое время большой стол в зале оказался накрыт.   Разговор не слишком клеился, люди собрались довольно разные. Поэтому Вадим решил взять инициативу в свои руки.
- Отец, - сказал он, поднимаясь с рюмкой в руке, - Сегодня мы отмечаем твой юбилей. И я хочу поднять эту рюмку за все хорошее, что ты сделал для нас, за твою большую и нелегкую жизнь, по которой ты всегда шел с честью и достоинством. Не буду говорить долго, просто отмечу еще раз, что ты всегда был для нас примером того, как надо жить, уверенно идя вперед, не склоняя головы. За тебя и за то, чтобы это был далеко не последний юбилей, который мы отмечаем вместе.
Павел Лукич все порывался что-то сказать, но сдерживался. Он негромко поблагодарил Вадима, выпили, застучали вилками.
В этот время в дверь зазвонили.
- Кто там еще? – удивленно поднял брови юбиляр.
- Я открою, - сказала Лариса и быстро вышла из-за стола.
Через десяток секунд она вернулась с невысоким пожилым мужчиной в сером костюме. Его маленькие глазки бегающе смотрели из-под седых колючих бровей.
- Ой, Илья Васильевич, - удивленно сказал Фомин-старший, - Никак поздравить пришел?
Бывший зав общим отделом обкома Захаркин потупился и  смущенно произнес:
- Да. И от себя лично, и от совета ветеранов.
- Ты ж вроде бизнесом занимался, рынком командовал? – спросил Павел Лукич.
- Да ну, какой там бизнес…. Это дело молодых, а я, позанимался немного и сыну все отдал. Сам еще при думе поработал чуток, а сейчас вот, в совете ветеранов. Да, чего это я?   С праздником, с юбилеем, дорогой Павел Лукич. Вручаю тебе почетную грамоту и картину. Она небольшая, но ценная. Наш лучший художник Стариков нарисовал. Ну, и желаю здоровья и долгих лет жизни.
Он подошел и приобнял Фомина, так и не вставшего со стула.
- Ладно, давай, присаживайся к нашему столу, Илья Васильевич, - сказал юбиляр, - Налейте ему.
- Да, язва у меня Пал Лукич. Стараюсь не злоупотреблять.
- Сочку хоть выпей, болезный, - усмехнулся Фомин.
- Это можно, - ответил Захаркин, - Вы извиняйте, я с Мокиным должен был приехать, но немного задержался. Жена прибаливает, в аптеку бегал.
- Это, с каким таким Мокиным? – внезапно напрягся Павел Лукич.
- С депутатом. Он же тебя поздравлять приезжал. От Думы.
- Это не того ли Мокина родственник, что влезал в жизнь моей семьи!!!??? – Фомин побагровел.
- Ну да, сын, если вы о том, тоже депутат, - пробормотал Захаркин.
- Это ж, какую наглость надо иметь….
- Папа, но все не совсем так и этот, молодой, он совсем ни при чем, - имел неосторожность встрять Вадим.
- И ты туда же? Нет бы, честь семьи защитил!!! – Павел Лукич начал совсем выходить из себя.
- Папа, успокойся, - Лариса вскочила с места и подбежала к нему. Засуетились и соседки. Одна из них поднесла Фомину воды, вторая бежала с какими-то таблетками. Лариса зыркнула на них, но ничего не сказала.
Но юбиляр так же, как и возбудился, так же и успокоился:
- Ладно, садитесь все, не суетитесь, живой я. И ты, Петрович, не нервничай. Не молоденький, чай. Сколько тебе?
- Семьдесят шесть.
- Ну вот, и здоровье никуда. И выпить уже не можешь. У меня к тебе претензий нет, тебе сказали, ты и сделал.
Но Захаркин выглядел испуганно:
- Пойду я, пожалуй. Еще раз с юбилеем, Павел Лукич. Ты прав, наше дело нынче маленькое. А тебе здоровья еще раз.
Когда он ушел, за столом воцарилось молчание.
Паузу прервал Павел Лукич. Он встал, тяжело наклонившись вперед и опершись о стол:
- Смотрю я, не очень-то у нас юбилей получается. А все, потому что сказать вам нечего. Тогда  я скажу, тем более что все свои за столом.
Лариса попробовала возразить, но Фомин осадил ее:
- Мне твое высокомерие неинтересно. Проще надо быть. А мне дайте сказать. Я может этого восемьдесят лет ждал. Готовился. Послушайте уж. Так вот, про то, как жил и работал многие годы говорить не буду. Это без отрыва от страны рассматривать вообще смысла не имеет. А о политике сейчас только ленивый не рассуждает. Только не смыслят они в этом ни хрена. Потерял я любимую Галину Платоновну, это да. Только виноваты мы с ней все равно, что работали много, а детям внимания мало уделяли. Образованы, одеты – обуты, накормлены и что в итоге? Игоря в живых нет уже. Больно это. И поделом. 
- Павел Лукич, - тихо сказала Ирина, вдова Игоря, - Разве так можно говорить?
- Подожди. Я не о нем, о себе, в первую очередь. Мне поделом. А вы, присутствующие дети мои? Вот ты, Лариска, старшая. Чем занята всю жизнь. Что ты для семьи сделала? Одну дочь родила, которая до тридцати пяти только о себе думала. За ум взялась? Ну, пора бы. И все равно люблю я тебя, Светка. Но осуждал.
- Извините, Павел Лукич, можно слово? – тихо сказал жених Светланы.
- Потом, Александр, как тебя там – Сергеич? Потом, скажешь. Короче, Лариска, скачешь ты, как блоха, в свои пенсионные годы…
- Папа, -  недовольно встрепенулась Лариса, - При посторонних людях…
- А про эту песню я тебе уже говорил. Эти чудесные женщины для меня сделали больше вас. Вы не краснейте, не краснейте, голубушки.
Соседки и, правда, зарделись.
- А ты всю про какую-то квартиру, про наследство. Все что нажил – мое. Но хором, извините, нет. Не наворовал. А они тоже жильем не обижены, не на улице живут. Хоть и не на Рублевке, и не в Испании вашей. Ну, и ты Вадим. Я, честно, говоря, думал, что вот умный работящий. Ты и, правда, не дурак – профессором стал. Только главного ты в жизни не сделал. Толстого читал? «Мысль семейная»! А у тебя какие мысли. Сын один и где он доподлинно, тебе и неизвестно до конца. То есть не понял ты предназначения своего, а значит – зря живешь. Горько мне это все осознавать. Но против правды не попрешь.
Он устало сел:
- Прения открывать не будем. Только Александру как новичку слово дадим.
Все сидели, притихшие. Растерялся и жених Светланы. Но через секунду встал, держа в руках пустую рюмку.
- Рюмку-то наполни, - кивнул Павел Лукич, - Пусть тост будет. С тостом веселее.
- Да. Пожалуй, - сказал Александр, - Вы знаете, Светлана мне много говорила о том, какая у вас прекрасная семья. И какой у нее прекрасный дед. И сколько он сделал для семьи, и для страны. Так вот, хочу заверить вас, Павел Лукич, что мы все сделаем, чтобы продолжить. И в плане мысли государственной, и в плане мысли семейной. Мы со Светланой. За вас!
После его тоста все как бы немного выдохнули. Но обстановка за столом оставалась напряженной. Опять застучали вилки. И опять обстановку разрядил Павел Лукич:
- В обшем, вы тут веселитесь, отмечайте. А я пойду прилягу. И таблетку выпью. Буду жить по режиму, решил для себя. Чтобы еще лет двадцать прожить. Нет возражений? И, надеюсь, буду способен себя обслужить.
Он отправился в спальню, решительно отказавшись от попыток его проводить.
Через несколько минут отправились к себе соседки. Лариса решительно отказалась от их попыток помочь в уборке стола:
- Мы посидим еще. Так что не надо.
 Засобирались домой Ирина с Настей, о чем-то пощебетав в прихожей со Светланой. У большого стола остались сидеть брат, сестра, да внучка с мужем. Сидели молча, задумавшись. И если молчание Александра еще можно было понять за определенную неловкость человека, впервые оказавшегося в незнакомой компании, то остальные просто не знали, что сказать.
- Ну что, молчим-то, - наконец сказал Вадим, - Может, подведем какие-то итоги?
- Итоги чего? – спросила Лариса, - Вернее, чьи?
  Светлана сидела молча, обхватив руку Александра.
- У меня такое ощущение, что что-то уходит из нашей семьи. Причем, безвозвратно, - сказал Вадим, теребя уголок скатерти.
- Философ, - усмехнулась Лариса.
- Психолог, - поправила ее Светлана.
- Какая разница? Он-то понял, о чем я.
- Понял, - подтвердил Вадим, - И понял, что увидимся мы теперь не так уж скоро. Мне кажется так почему-то.
- Кажется ему, - зло передразнила брата Лариса, - Откуда мы знаем, что теперь будет? Что вообще потом будет?
- А мне кажется…. Извините, за такое слово… Мне кажется, что вы драматизируете. Это нормальный ход вещей, одно поколение уходит, другое приходит. Это нормально. Ненормально только, когда в этот ход вмешиваются трагические непредвиденные обстоятельства, - вмешался в разговор Александр.
- И это было…, к сожалению, - сказал Вадим, - Вам, наверно, Светлана говорила?
- Да, конечно.
- Но я сейчас о будущем. Вот, какие у тебя, Лариса, планы?
- Какие планы? Какие планы у 55-летней женщины? Вернусь в Европы, будем с Серегой век доживать. Деваться мне от него некуда. Слава Богу, не бедствуем. Надеюсь, внуков дождемся.
- Ну, со Светой все понятно. А у вас, Александр Сергеевич?
- Можно просто Александр. Или Саша. У меня служба. Дел громадье. Одно огорчает. Будет Света по Европам внуков бабушке с дедушкой одна возить.
- А ваши родители?
- Умерли. Поздний ребенок я.
- Извините.
- Да, ничего. И давайте на «ты» все же. Вы старше.
- Ерунда. Взаимно принимается, - улыбнулся Вадим, - Но вот о своих планах я хотел сказать. Думал-то давно, но вот решение  принял именно сегодня. Короче, многие мои друзья за океан перебрались. Не просто друзья, а коллеги, единомышленники. Целую научную школу основали. Зовут все время. Не хотел я. В основном, из-за отца. Но… полагаю, все же поеду. Семья меня здесь не держит, это точно папа подметил. Сын уже по Европам катается. И пусть полтинник уже на горизонте – все равно начинаю сначала. Пора решаться. 
Повисла пауза. И в это время в дверь зазвонили.
- Кто бы это мог быть? – удивилась Лариса.
- Да, кто угодно, вспомнил и решил вернуться, - пожал плечами Вадим, встал и пошел открывать дверь.   
 Через несколько секунд он вернулся. Рядом с ним стоял Вячеслав Фомин. В светлом костюме, изрядно поседевший и с широкой улыбкой на лице.
- Ну что, не ждали? – сказал он, - А где юбиляр?
- Славка!!! – закричала Лариса и бросилась к нему. А за ней и Света, на ходу успев объяснить слегка удивленному жениху, что за гость пожаловал.
- Целый генерал! – сказала она, - А это, между прочим, полковник. Знакомьтесь.
- Все это хорошо, - сказал Вячеслав, - Но все же, где юбиляр?
- Ой, Слав, - сказала Лариса, - Он отдыхать пошел, а перед этим высказал все, что о нас думает.
- М-да, - Вячеслав присел на стул, - Тогда подождем, когда отдохнет. А пока наливайте.
- Ты-то откуда? Как дядя Вова?
- Получше, получше. Поэтому я и смог вырваться. На пару-тройку часов. С оказией. Больше и не спрашивайте. Так, мы пьем или не пьем.
Вадим разлил по рюмкам.
- За здоровье юбиляра! - сказал Вячеслав, - А теперь рассказывайте.
Рассказ взяла на себя Лариса, а Светлана изредка вставляла успокаивающие реплики, чуть сбавляя экспрессию материнской речи.
- А еще Вадим тут надумал страну покинуть, - добавила она.
- Вот так номер. И зачем тебе это? – спросил Слава.
Вадим кратко пересказал свои резоны.
- Александр, ты вот помоложе меня, и перспективы может по- другому видишь? – спросил Вячеслав у Светиного жениха.
- Мне кажется, что перспективы у страны хорошие и фундамент крепкий, - ответил он, - Я бы никуда не поехал.
- Не знаю, не знаю, - задумчиво ответил Вячеслав, - С нашей стороны все хорошо и пенсии растут, что для меня немаловажно. Но он психолог и по-своему все видит. С точки зрения души.
- Едины парус и душа, страна и Родина едины, так кажется? – спросил Александр.
- «Гардемарины»? Да немолоды мы уже и гардемариниться смысла нет. Хотя ты и, правда, моложе, наверно, яснее перспективы видишь, а я все о пенсии больше. Но мне и тут хорошо – прикуплю дачку рядом с родительской и буду внуков ждать.
- Не знаю, ребята, я решил для себя. Извините.
- Грустно без тебя будет, - Светлана посмотрела на Вадима, и ему на миг показалось, что в ее глазах блеснули слезы.
- Но, думаю, прощаться со мной не стоит, буду приезжать детей ваших нянчить. В любом случае, счастья вам, ребята.
В это время они услышали, как дверь спальни распахнулась, в коридоре послышались шаги и на пороге гостиной появился Павел Лукич. Он выглядел заспанным и, казалось, не очень понимал, где находится: смотрел на всех сощуренными глазами, как будто видел родственников впервые. Потом пелена начала спадать с его глаз:
- Славка? А ты как здесь?
- Приехал поздравить, дядя Паша.
- Приехал и молодец. Только в восемьдесят лет не очень поздравления радуют. Отец-то как?
- Спасибо, лучше.
Павел Лукич прошел в комнату и сел на диван, прислонясь к подлокотнику. Раньше он часто любил так сидеть.
- Вовка – молодец, он здоровее меня, а я все по кабинетам.
Чувствовалось, что говорить ему еще затруднительно, видно, сказывалось действие лекарства, что он и подтвердил:
- Еле проснулся. Но вы ж тут шумите. И о чем?
- Да, вот Вадим решил в Америку ехать, - вдруг сказала Света, - А мы отговариваем.
- А что его отговаривать? – махнул рукой отец, - Первый решительный поступок за пятьдесят лет. Пусть едет.
Все замолчали, столь неожиданны были эти слова. А Павел Лукич продолжил:
- Только вот я этого никогда не пойму. Может, потом когда-то, но сейчас не пойму. Езжай, а за меня не беспокойся – я еще крепкий, может и, правда, лет двадцать еще проживу. Только, кому это надо, не пойму. А мне твои дела отныне неинтересны.
 Он встал и, слегка пошатываясь, опять ушел в спальню. В комнате повисла тишина.
Вячеславу через час позвонили и он, попрощавшись, ушел. Лариса и Света с Александром переночевали в родительской квартире и уехали на следующий день. Вадим оформил документы и улетел в Америку через месяц. С отцом он виделся еще не раз, но говорили они только на бытовые темы, отъезда не касались вообще. Накануне вылета днем Вадим съездил на могилы матери и брата, позвонил отцу по телефону. Они сухо попрощались. Вечерним поездом Фомин-младший уехал в Москву, а на следующий день вылетел в Нью-Йорк.
Конец первой части.    
Часть  вторая. Дни
День первый
Самолет от Нью-Йорка до Москвы летел больше девяти часов, без пересадок. Вадим не очень любил самолеты, тем более такие длинные перелеты. Сковывало замкнутое пространство. Не было возможности выйти на свежий воздух, подышать. Увидеть что-то отличающееся от кресла впереди, соседа рядом и голубого неба за иллюминатором. Но сейчас эти часы были для него очень кстати. Можно было подумать, поразмышлять о жизни, о том, что в ней уже было и что ждет впереди. Почти семь лет назад он покинул Россию и улетел в Америку. Ему казалось тогда, что это – единственный выход из кризиса, который, как считал Вадим, накрыл его с головой. Внешне он держался очень хорошо. Иногда коллеги, начинавшие спор на пустом месте или разбирающие свои бытовые проблемы, поняв, что были неправы, горячась и нервничая, приводили в пример самообладание и невозмутимость профессора Вадима Павловича Фомина. Но только он один знал, чего стоило ему это самообладание. К пятидесяти годам он имел престижную должность, имя в научном мире, был достаточно благополучен материально, хотя последнее интересовало его меньше всего. Вадиму не нужен был ни загородный дом, ни престижный автомобиль, ни другие атрибуты красивой жизни. Он любил свою работу, но и она перестала приносить ему удовольствие. Вадиму казалось, что за прошедшие годы он ничего не приобрел, более того потерял все, что когда-то имел. У него не было рядом ни семьи, ни близкого человека, с которым он мог поделиться сокровенным. Вадим не курил, не злоупотреблял спиртным. Попытки напиться были, но не приносили ему никакого удовлетворения. Женщины могли дать и давали короткую физиологическую разрядку, но не давали чувства духовной близости. Не было рядом и близких друзей. Впрочем, приятелей в разных сферах оставалось предостаточно, и однажды психолог Вадим обратился с жалобами к такому приятелю – психиатру. 
- Ерунда, - сказал тот, - Кризис среднего возраста. Женись и выбьешь клин клином.
А еще выписал какие-то таблетки. Впрочем, Вадим не стал их пить. Его звали работать в Москву, но столичная суета не привлекала. Вадим считал себя человеком провинциальным, но провинция засасывала, заставляла ходить по кругу, и в один прекрасный момент просто стала вызывать отторжение.
Он научился медитации по своему собственному методу. Это помогало держаться внешне, но внутренний разлад был все сильнее. Вадим сильно переживал то, что отношения с отцом, единственным близким человеком, живущим рядом, становились все суше. Понимал, что возможно виноват в этом отчасти и он, но ничего не мог с этим поделать. А когда отец и сам стал подчеркивать, что прекрасно справляется со всеми бытовыми вопросами, а помощники ему не нужны и возраст не помеха, Вадим окончательно понял, что «яблочко» слишком далеко упало от «яблони» и уже не покатится вспять. Восьмидесятилетие Павла Лукича стало той последней каплей, после которой Вадим и принял окончательно выстраданное, тяжелое, но, на его взгляд, единственно возможное решение. Оно не казалось ему панацеей, но было хотя бы попыткой выхода.
Переезд за океан сначала казался  делом совершенно нереальным, но сомнения отпали, когда он зашел на борт самолета. Лететь, так лететь, решил Вадим окончательно. И отринул сомнения. К тому времени Женя Климов, его друг и ученик, жил в США немногим более трех лет, но уже успел многого добиться: преподавал в университете, вел научную работу, а главное купил в рассрочку дом и увеличил семейство. У дочки Алисы появился братик Александр или Алекс, родившийся уже здесь, в Соединенных Штатах.
Вадима потряс дом Климовых: деревянный, двухэтажный, а главное находившийся в очень красивом месте. Административно он располагался в небольшом городке, но на самом деле ближайших соседей даже не было видно за густыми деревьями. В то же время все было под рукой, добраться до Нью-Йорка или Бостона по прекрасным дорогам можно было максимум за пару часов. Климовы радушно предложили Вадиму пожить у них. В его распоряжении оказалась комната с отдельной ванной на втором этаже. Вадим думал, что задержится здесь ненадолго, но прошли годы, а он так и продолжал жить вместе с радушной четой Климовых и их детьми, более того, практически считался уже членом их семьи. Почти сразу же он стал работать вместе с Евгением в университете, читал лекции, благо английский язык успел хорошо подтянуть за последние месяц-другой. А еще консультировал в качестве психолога бывших наших граждан, живущих теперь в близлежащих больших и малых городах. Это приносило неплохой доход, давало возможность для общения, многие его клиенты стали хорошими знакомыми.
Вадим быстро обзавелся автомобилем – без него здесь никак, благо права и практику успел получить еще на Родине. И теперь его «Хонда Аккорд» бодро бегала по американским магистралям. Жизнь круто поменялась. На смену хандре пришли множество забот, ранее несвойственных жителю полумилионного города в центре России.
Все изменилось. Но вот стал ли он счастливее? На этот вопрос Вадим не мог дать себе однозначного ответа. Он был по-прежнему один, окончательно отдалившись от родных, которые остались в России. Там за эти неполные семь лет он не был ни разу. Четыре года назад зимой на Рождество Вика со Стасом прилетели на несколько дней в Америку, гостили у родственников. Вадима не покидало ощущение, что им (а особенно, Вике) ближе семья Климовых, а не он. Впрочем, что касается бывшей жены, то он и не питал особых иллюзий – столько времени прошло, и они стали практически чужими людьми. А Стас, ставший высоким худощавым подростком с шапкой темных кудрявых волос, был парнем спокойным и рассудительным. Он побывал в итальянской футбольной академии, но уже вернулся в Россию, чтобы закончить образование и попасть в какой-нибудь профессиональный клуб, благо футболистам дома стали платить очень неплохо. Он не уходил от разговоров, но был подчеркнуто равнодушен и неэмоционален. Если Вадим о чем-то спрашивал его, Стас отвечал развернуто и обстоятельно. Но в его взгляде сквозило желание уйти в выделенную ему комнату и играть в приставку. Общение с родственниками он воспринимал только, как дань вежливости.
Вика много разговаривала с Женей и Ольгой, играла с их детьми. Она вышла замуж за очередного продюсера. Из не слишком определенных ответов Вадим понял, что любви особой у нее к нему не было, но при этом она не исключала возможности еще раз родить. Так и случилось через год. Она родила дочку, но снова быстро вернулась на телевидение. Стас играл, то в одной, то в другой российской футбольной команде и по-прежнему считался подающим надежды молодым игроком. Обо всем этом Вадим узнавал от Климовых. Сам он больше с бывшей женой и сыном не встречался. Пару раз звонил Стасу по телефону, но о чем-то серьезном поговорить не получалось.
Общение с остальными родственниками тоже ограничивалось телефоном. Электронную почту больше оставлял для служебных сообщений. Соцсетями практически не пользовался, разве что по рабочей необходимости. Отец разговаривал подчеркнуто сухо, каждый раз обращая внимание на то, что у него все хорошо, сообразно возрасту. Это выражение он употреблял наиболее часто. И еще не  забывал обратить внимание на то, что обслуживает себя сам. В последнее время разговоры эти стали совсем редкими. А вот Света звонила, пожалуй, чаще других родственников, может быть, раз в два или три месяца. Она родила сына Руслана и была полна новых забот. Но интересовалась, как Вадим живет, не женился ли он. Пару раз говорила, что Инга тоже часто бывает в Штатах, но Вадим пропускал или делал вид, что пропускает это мимо ушей. Лариса звонила обычно, когда была в Москве у дочери. Жаловалась на жизнь, мужа, который стал попивать, на нехватку денег. Но однажды у нее вырвалось, что заработанного ими хватит, наверно, на весь оставшийся век. О Славе знал мало, тот завершил службу и осел где-то в Подмосковье возле родителей. Владимир Лукич чувствовал себя плоховато, постоянно прибаливал, но в целом держался.
Вадим нажимал «отбой» на телефоне и пытался забыть о той жизни, окунуться в новую. Пару месяцев назад из-за каких-то технических проблем, пришлось поменять номера телефонов, но Фомин не спешил без особой на то необходимости делиться новыми даже с родствениками. Вероятно, поэтому и сообщение о смерти отца пришло к нему с таким запозданием. А полностью отключиться от прежних проблем и забот ему удавалось с помощью включения защитной реакции. Он либо с головой уходил в работу, либо ехал к женщине.
У Вадима были три постоянные подружки в разных американских городах. Все, впрочем, в пределах пары часов езды на автомобиле. Все из бывших соотечественниц и бывших его пациенток. Одна из них была русской, другая – армянкой, третья – еврейкой. Все они несли за собой шлейф проблем и душевных травм. Вадим помогал им избавиться от них. А они после не хотели избавляться от него. Общение переросло в дружбу, а дружба – в нечто более близкое. Но о создании семьи с кем-то из них Фомин даже не помышлял. Хотя дружбой, если так можно было назвать эти отношения, дорожил. Странно, что мужчин-близких друзей себе здесь он так и не завел. Кроме Климова и Канторовича.
Климов, да и жена его, Ольга, были ближе всех. Они приняли его, как члена семьи и он это очень ценил. Обедали они  по возможности вместе и в это время могли пообщаться на любую тему. Частенько Вадим с Евгением вели в гостиной на первом этаже и настоящие научные дискуссии. Пока их не прерывали шумные климовские дети. Вадим любил наблюдать за ними со стороны, ему нравилась их активность и непосредственность. Но долго играть с ними ему не хватало терпения, и он при первой возможности поднимался к себе наверх.
У Канторовичей было уже трое детей. Впрочем, старшая дочка уже была замужем, вторая готовилась к этому событию. Оставался младший, Яков, ребенок не по годам серьезный и задумчивый. Но у Канторовичей его пугало другое – они жили почти в центре Нью-Йорка, рядом с Центральным парком и шумное это место приводило его в ужас. «Хуже Москвы» - только такое сравнение мог он привести, описывая его.
Первое время в Америке, как только появилась материальная возможность, он немало путешествовал по стране. Побывал во многих интересных местах – от Калифорнии до Флориды. Было, действительно, любопытно узнавать новую природу, культуру, образ жизни. Но со временем стал уставать от длительных переездов и перелетов. Ему хватало и челночных рейсов на привычной «Хонде» по северо-востоку страны. И то после длительных поездок он часами отлеживался с ноутбуком на коленях.
На конференции в Европу Вадим тоже выбирался нечасто, хотя приглашали с завидным постоянством. С большим удовольствием участвовал в конференциях заочных, сетевых. Регулярно выкладывал свои доклады, изучал опыт других. Решение лететь в Россию сейчас тоже далось ему нелегко. Не хотелось менять привычный круг событий. Тем более, что ежедневник был расписан на недели вперед. Но даже, когда он более или менее раскидал неотложные дела, вольно или невольно оттягивал дату вылета.  Но Климовы, особенно Ольга, его не поняли.
- Ты что? – говорила она, - Как ты можешь? Ты не был там столько лет. Это твой долг. Сами Климовы летали в Россию примерно раз в два года. Несколько раз здесь гостили и родители обоих супругов. Приезды были не очень длительными, но в это время Вадим старался почаще быть вне дома, давая одной или двум подружкам надежду, что может когда-то  переедет к одной из них навсегда. Но этого до сей поры не случилось.
Размышления и воспоминания Вадима прервала стюардесса. Она принесла обед в пластиковых контейнерах. Вадим поел с удовольствием, а потом подумал, что можно было бы и вздремнуть. По нью-йоркскому времени было совсем не поздно, а вот в Москву самолет прилетал по местному времени в полседьмого утра. Все смешается и, когда удастся отдохнуть – совсем непонятно. Он машинально потрогал подбородок. Перед отъездом Фомин сбрил бороду, и теперь это место немного чесалось. После Вадим закрыл глаза, попытался отключиться от всего и под мерный звук турбин задремал.
Ему снилось что-то очень тревожное, будто кто-то нападал на него, теснил к пропасти, а он отбивался, отмахивался руками. Вдруг на руке Вадим почувствовал небольшой ожог и проснулся. Оказалось, что это было уже наяву. Судя по всему, он махнул рукой и выбил из рук соседа стаканчик с кофе. Часть кофе вылилось на мужчину, но брызги достались и запястью Вадима. Сосед выглядел немножко обескураженным, улыбался смущенно:
- Ой, извините, я, кажется, вас облил.
Вадим выходил уже из сонного состояния:
- Да, похоже, это я должен извиняться. Руками размахался.
- Ничего, - улыбнулся сосед, - Во сне и не такое бывает. Я вообще стараюсь в самолете не спать – храплю, кручусь. Лучше уж кофе выпить.
Вадим взглянул на него повнимательнее. При посадке он вообще никого не рассматривал. Мужчина лет сорока пяти, круглое улыбчивое лицо с живыми глазами, голова то ли лысая, то ли бритая. Хороший костюм, немного подпорченный остатками кофе.
Между тем, стюардесса уже принесла салфетки и осторожно промакивала пятна на его рукаве. 
- Извините еще раз, - сказал Вадим, - Неловко получилось. Хоть и во сне.
- Ерунда, - ответил сосед, - Забудьте, - и протянул руку: - Кустарев Константин Георгиевич, дизайнер.
 - Фомин Вадим Павлович, психолог, - Вадим пожал протянутую руку.
- В Америке по делам были?
- Нет. Живу там. А в Россию, скорее, по делам.
- А я на выставке был. Приходится следить за тенденциями. У меня дизайнерская студия в Москве, - пояснил Кустарев.
- Наверно, интересная работа?
- Думаю, у вас интереснее.
- Не знаю. Мне иногда кажется, что любая сфера интереснее нашей. По крайней мере, она выходит за пределы области человеческого мозга и подразумевает широкое общения.
- Не без этого. Занимаюсь дизайном, но людям, далеким от этой сферы, даже трудно представить, с кем только мне не приходится по этому поводу общаться.
- И я не представляю, - честно ответил Вадим.
- Всякие звезды покупают квартиры, дома и им обязательно хочется сделать их необычными, не такими, как у других. А мы достаточно известны, мои девочки даже программу на телевидение ведут. «Наш дом». Не видели?
- Это ж российское телевидение, как я понимаю. А я уже давно в Америке. Да, честно, говоря, вообще никакое телевидение почти не смотрю, - признался Вадим.
- Понимаю. А мы вынуждены и смотреть и в передачах участвовать. С одной стороны, отличная реклама, с другой – очень многие капризули потянулись к нам. Модными хотят быть.
- Ну, а я далек от этого. Никогда над интерьером жилища не задумывался. Жил, да и живу, как придется, - признался Вадим.
- Это вы зря, - засмеялся Кустарев, - Жизнь в хорошем интерьере заставляет человека ему соответствовать. Расти, возвышаться.
- А вы психолог, - теперь уже рассмеялся Вадим.
- Приходится. А еще быть экономистом, дипломатом, юристом. Скучаю о тех временах, когда был просто дизайнером, почти художником. Сейчас большой штат, следишь за всеми, постоянное напряжение. Вот за границей только и отдыхаю. А что касается – дизайна, то сейчас я живу в своем доме в Подмосковье и, к счастью, смог, или почти смог, сделать дом своей мечты. Приезжайте в гости – посмотрите, может и вам захочется.
- Спасибо за приглашение, но у меня дела в Ясноборске. Так что, в столице только проездом.
- Дела, как я понимаю, личные? Вряд ли у вас там появился серьезный пациент, вызвавший психолога из Америки.
- Я не психиатр, а психолог, так что, пациенты – это не совсем по моей части. У меня, если я веду частные консультации, скорее, как и у вас,  клиенты. А в остальном вы правы – личные. Умер отец, и меня попросили приехать, чтобы разобраться с некоторыми делами.
- Мои соболезнования.
- Он умер больше месяца назад. И в последнее время, мы очень мало общались, - пояснил Вадим.
- Не смею лезть в ваши личные дела, - сказал Кустарев, - Это совсем не моя ипостась. Могу оказаться бестактным.
- Ничего, - улыбнулся Вадим, - Совершенно на этот счет не волнуйтесь.
Фомин удивлялся сам себе. Обычно, он был несклонен к разговорам с незнакомыми людьми, не связанных с ним ни профессиональными, ни личностными отношениями. Отгораживался от попутчиков ничего не значащими словами. А вот с Кустаревым общаться было неожиданно легко и совсем необременительно.  Вадим вспомнил, как в университете у них преподавал пожилой профессор, учивший по совместительству психологии и курсантов Высшей школы КГБ. Так вот, он рассказывал, что одним из приемов, которым учили тамошних будущих сотрудников, было умение сбить собеседника с толку неожиданным вопросом. Вадим улыбнулся про себя и решил использовать этот прием, правда, в совершенно иных целях. Чтобы выяснить, быть может, что-то новое для себя.
- Константин Георгиевич, я поймал себя на мысли, что мне с вами неожиданно легко разговаривать. Не скажете, почему?
Собеседник, кажется, совсем не удивился вопросу:
- Думаю, что скажу. Я просто человек такой – легко схожусь с людьми, со мной приятно общаться. Стараюсь быть максимально открытым.
- И как вас с этой открытостью живется? Не ловят вас на ней? У вас бизнес все же.
- Ну, вы не путайте открытость с глупостью. Я же вижу, с кем можно быть откровенным, а с кем – нет. Вот вы, например, мне совсем не конкурент, а просто приятный человек.
- А вы, и правда,  психолог, - заметил Вадим, и они оба рассмеялись.
Так за разговорами незаметно прошла оставшаяся часть полета. В Москве Кустарев предложил подвезти Вадима, и Фомин легко согласился. Малиновый, спортивного типа «Ауди» ждал дизайнера на стоянке.
- Вот есть еще один приятный момент, - сказал Кустарев, когда они тронулись с места, - Похвастаюсь машиной. Люблю спортивные автомобили. Скорость – моя страсть. Еше одна. Жаль, что в Москве особо не разгонишься. И с семьей стараюсь на этом автомобильчике не гонять. Боятся.
- Семья-то большая? - поинтересовался Вадим.
- Ой, большая и запутанная. Прелестная жена и прелестная дочка. А кроме этого, бывшая жена и двое детей от первого брака. Студенты. Вот тут отношения сложные. Особенно с женой. Она до сих пор не может смириться с тем, что она бывшая.
- Сочувствую.
- В общем, везде участвую, всем помогаю, всех спасаю. Но это пустяки. Главное – нескучно жить Вы согласны?
- Наверно, - Вадим окончательно развеселился и даже забыл о цели своего приезда в Россию.
Вспомнил он о ней только на вокзале. Но перед этим Кустарев вручил ему визитку, дописал от руки на обратной стороне еще какие-то телефоны и твердо потребовал пообещать, что как только Вадим окажется в столице, он обязательно приедет к нему в гости.
- Хоть, посмотрите, что такое дизайн интерьеров, - сказал Кустарев, пожимая на прощание руку.
Фомин, оказавшись на вокзале, пожалел, что не купил билет по интернету. Не мог рассчитать прилет с учетом времени, которое потребуется на то, чтобы добраться до вокзала и плюнул на эту затею. По залу ожидания, примыкавшему к кассовому залу, болтались какие-то неопрятные люди. Многие из них, несмотря на довольно раннее время, были уже навеселе. Полицейских здесь было тоже достаточно, но они взирали на все это движение весьма индифферентно.  Хотя само здание было внутри отремонтировано и в вокзальный интерьер прекрасно вплелись современные нотки, которые раньше отсутствовали.
Билетов на дневной поезд было в достатке, и Вадим спокойно приобрел билет в купейный вагон.
Прекрасно,  подумал он,  Надеюсь, высплюсь. Тем более, что разница в часовых поясах начала давать о себе знать, и часа-другого самолетной дремоты было явно недостаточно. Он даже успел перекусить в вокзальной кафешке, прежде чем объявили посадку на его поезд. По дороге сомнительные лица дважды попросили у Вадима материальную помощь, выцепляя, вероятно, натренированными взглядами его недешевую и некую ненашенскую одежду. Хотя сам Фомин считал, что одет он был более чем демократично – в синие джинсы, синий свитер и также в синюю куртку с небольшой университетской эмблемой. Но все равно для вокзальных аборигенов веяло от него чем-то нездешним – это он чуял внутренне.
И все же до поезда Вадим добрался без приключений. Немолодая улыбчивая проводница стояла у серебряного состава и проверяла документы, что также не было для него проблемой: в Штатах у Вадима был вид на жительство, а гражданство оставалось вполне российским. 
Вагон тоже был довольно приличным, чистеньким. Вадим сразу решил поспать – и белье ему выдали в запечатанном пакете: белоснежное, хрустящее. Людей в вагоне было немного. Что по здравому размышлению понятно: апрель, время отпусков и разъездов еще не наступило. К тому же поезд дневной. Из Москвы утром, в Ясноборск – после обеда. Ночной, куда удобнее.
Вадим успел подумать, что поедет в купе в одиночестве, но нет. Улыбаясь, зашел высокий мужчина в хорошем темном плаще, из выреза которого виднелась белая сорочка и галстук. «Вполне себе американец», - улыбнулся про себя Фомин.
- Добрый день, - сказал попутчик, - Надеюсь, не помешаю?
- Нет, конечно, - ответил Вадим, - Купе на четверых, а мы всего вдвоем.
- Похоже. Отправление уже через минуту.
И точно поезд тронулся почти сразу.
- Козьмин Максим Сергеевич, - протянул руку попутчик.
- Фомин Вадим Павлович.
Козьмин посмотрел на него внимательно и вдруг сказал:
- А я вас знаю.
Вадим поднял глаза. Мужчина лет на десять-двенадцать моложе него. Высокий лоб, темные вьющиеся волосы, крупный нос с горбинкой. Память ничего не подсказала:
- Извините, не припоминаю.
- А вы у нас общую психологию вели. На втором курсе. Я на физмате учился, педагогическая специализация. Год девяностый кажется.
Да, Вадим вспомнил, что был в его вузовской карьере такой момент, когда ему приходилось вести психологию на непрофильных факультетах. У тех же педагогов, например.
- Было такое, - сказал он, - Вас не помню, извините.
- Ничего страшного, - засмеялся Козьмин, - Поток был человек семьдесят пять, потом девчонки симпатичные были. А я что? Один из многих.
- Ну да, - улыбнулся Вадим, - И я молодым был. Наверно, больше на девчонок смотрел.
- Но лекции у вас интересные были.
- Спасибо. А вы по какой стезе пошли? По физической? Или по математической?
- По экономической, - ответил Козьмин, - Бизнесом занялся. Стройматериалами торгую. Ну и произвожу немного. Время заставило.
- Не жалеете?
- О чем жалеть? Все хорошо. В Ясноборске я не самый бедный человек. К тому же и экономическое образование получил. Все в дело пошло. А вы нынче где? В Москве, наверно?
- Нет. Гораздо дальше. За океаном.
- Ого! Живете там? Постоянно?
- Наверно. Живу, работаю.
- Ну и как там? Постоянно?
- Однозначно не скажешь. Если вам нужно постоянное общение и состояние присутствия в своей привычной среде, то будет трудновато. А я в науке весь и во внутреннем мире, как своем, так и чужом. Мне нормально.
- А ностальгия?
- Если честно, бывает. Во сне чаще всего. И березки снятся, и друзья из детства. Хотя, что касается природы, то там, где я живу, она не очень-то отличается от российской.
Вадим заметил, что ему снова легко и интересно разговаривать с незнакомыми (или почти незнакомыми) людьми. Голос Родины? Впрочем, он не стал сильно зацикливаться на своих размышлениях. Захотелось спать.
- Извините, Максим, я бы поспал. Смена поясов, наверно, влияет, спать хочется.
- Конечно, отдыхайте.
Вадим даже не стал особо раздеваться. Стянул свитер, сбросил обувь и растянулся поверх одеяла. Сон пришел почти мгновенно.
Разбудила его уже проводница. Поезд подъезжал к Ясноборску. Вадим посмотрел на часы. Привык все же уже жить по заокеанскому времени. В «родном» Коннектикуте  было раннее утро. Взглянул на себя в зеркало. На одной щеке отпечатались все складки подушки. Как упал, так сразу и отрубило!
Он посмотрел на соседа. Максим что-то искал в ноутбуке, но увидев взгляд Вадима, улыбнулся:
- Неплохо вы поспали. Смотрел и завидовал.
- Что? Проблемы со сном?
- Не то, чтобы прямо проблемы. Просто работаю до двух, до трех ночи. Не высыпаюсь
- Ну, пока молодой, можно. Потом сложнее будет.
- Да, уже чувствую, что молодость уходит. Надо отдыхать, да не получается. Бизнес, мать его так.
- Значит, выбирать надо, - хмыкнул Вадим, - Извини, Максим, я хоть умоюсь, а то вид непрезентабельный.
В туалете он долго плескался в холодной воде, правда, бриться в ней не стал. Седоватая щетина не очень понравилась, но в итоге он решил просто не замечать ее.
А вот и Ясноборск за окном. Фомин смотрел на новые районы за окном, перемежающиеся унылыми весенними рощицами. Он ждал отклика в сердце, но его почему-то не было.
Пассажиры начали выходить в коридор с вещами. Вадим взял свой неизменный рюкзак.
Козьмин протянул ему визитку:
- Возьмите, мало ли что, может, в гости надумаете. Буду рад. А вы надолго, кстати?
- Не знаю, дела, как будут двигаться. А за приглашение спасибо.
На привокзальной площади в ряд стояли таксисты. Первый запросил двести рублей за не очень долгий путь к родительскому дому. Вадим не стал торговаться, хотя обменял утром на вокзале не так много наличных долларов на рубли. Но две сотни… «это ж сколько долларов?» - подумал он. Получалось совсем немного, и он сел в машину.
Свою квартиру Вадим  продал вскоре после отъезда. Никто из родственников на нее не претендовал и цена, которую он запросил за двухкомнатные «хоромы» была, скорее, бросовой, лищь бы сбыть. Покупатели нашлись сразу. Деньги ему вскоре перечислили, и он благополучно положил их в банк, «на черный день». К счастью, тот пока не наступил, и рубли, конвертированные в доллары, ждали своего часа.
Родительский дом встретил Вадима Фомина неласково. На двери стоял кодовый замок. Код совершенно вылетел из памяти. Вадим с трудом вспомнил номер квартиры Клавдии Семеновны, соседки сверху. Нажал кнопку.
- Кто? – ответил старческий бесцветный голос.
- Клавдия Семеновна, здравствуйте! Это Вадим, сын Павла Лукича Фомина. Откройте, пожалуйста.
- Вадим!!!??? Это, правда, ты!!!??? Открываю, открываю…
Замок щелкнул, и Фомин вошел в подъезд. Здесь было чисто, отремонтировано, и уже не пахло едой, а больше казенщиной и чуть неуловимо – краской. Наверно, ремонт свежий совсем, подумал он.
Расчет оказался верным. У Клавдии Семеновны оказались ключи от квартиры Фоминых.Сама женщина сильно сдала. Из высокой и статной она превратилась в сухую сутулую старуху.  Однако живость ума ее не оставила.
- Ох, Вадик, Вадик, где ж ты был? Отец тебя частенько вспоминал. Говорил: приехал бы что ли, хоть поговорили бы, а то словом человеческим не с кем перекинуться
  Вадиму стало неудобно, и он постарался сменить тему:
- Отец болел последнее время? Мне-то он особо на здоровье не жаловался.
Клавдия Семеновна задумалась:
- Да нет, не очень. Все сам, да сам. Особенно никто ему и не нужен был. Сидим, чай пьем, а он мне: иди, мол, к себе, я один посижу. Или посплю, или почитаю. Только последний месяц стал, как бы забываться: что он, где. Иногда и поесть забывал, я ему приносила. А потом как спохватится: мол, дело важное у меня, успеть надо. И прямо расправляется весь! Ты ключи-то бери, посмотри что там, да как. Я никому их не давала. Сама иногда спускалась посмотреть. Только пусто там. А цветы давно еще посохли…
Она горестно махнула рукой.   
Вадим спустился на этаж вниз, открыл дверь. Он разделся, снял обувь, повесил на крючок куртку. В гостиной все оставалось так же, как и раньше. Казалось, что хозяева только вышли на минутку и сейчас вернутся. Не было даже пыли на мебели. Видимо, Клавдия Семеновна достаточно тщательно убирала у соседей. Впрочем, легкий запах затхлости присутствовал. И еще: все было расставлено на свои места, аккуратно разложено. Ни тебе смятого покрывала на диване, ни распахнутой книжки на столе. Если здесь были хозяева, то очень аккуратные. До педантичности. Но Вадим-то знал, что хозяев здесь не было уже больше месяца. Он прошелся по комнатам. Все точно так же, как и было раньше. Кровати застелены, книги на полках за стеклом, плоский телевизор на стене. Вадим провел пальцем по экрану – пыли не было. Убиралась соседка и, правда, на совесть.
Он открыл балкон. В квартиру ворвался прохладный воздух. Уже не топили, но в свитере ему было жарковато, и он с удовольствием глотнул немного холодной свежести. Потом прошел в ванную, из крана плюнуло холодной и ржавой водой, но через секунду струя утихомирилась, и Вадим с удовольствием умылся. Потом по привычке обернулся и увидел на вешалке одно полотенце – белое и чистое. Он растер насухо лицо и руки. Потом вернулся в гостиную. Достал из рюкзака блокнот и нашел номер телефона. Вот он – Розенберг Юрий Ильич. Мобильный, городской.
Вадим поднял трубку городского аппарата – старомодного, с большим светлым корпусом и витым шнуром. Раздался длинный гудок, телефон, как это ни странно, не отключили. Решил позвонить по городскому.
Трубку сняли сразу.
- Юрий Ильич. Здравствуйте. Это Вадим Павлович Фомин. Из Америки. Я приехал. Сейчас в квартире родителей.
- М-да… ну, что ж, хорошо. Подъезжайте ко мне. Сможете? Я сейчас как раз свободен.
- Смогу, конечно. Адрес?
- Красная улица, 14 А. Во дворе. Там увидите табличку. Знаете, где это?
- Примерно. Я скоро.
- Чудненько. Жду.
Улица Красная была совсем недалеко от дома, в котором жили Фомины. Центр тоже. Вернее, тихий центр. Пара кварталов в сторону и начинались двух и трехэтажные дома. Четырнадцатый А примыкал к просто четырнадцатому, но уходил в глубь двора и имел несколько дверей. На одной из них и было написано «Розенберг Юрий Ильич, нотариус, 2-й этаж».
Вадим поднялся на второй этаж, быстро нашел нужную дверь. В приемной сидела девушка с испуганным, как ему показалось, взглядом.
- Добрый день! А мне Юрий Ильич нужен.
- Вы договаривались?
- Да. Я - Фомин.
- Проходите, - она указала на обтрепанную кожаную дверь.
За ней оказался неожиданно современный офис, с хорошей мягкой мебелью, светлыми шкафами, оргтехникой на приставном столике и… бумагами, завалившими стол.
Сам Юрий Ильич оказался невысоким пухлогубым пожилым седовласым мужчиной в светло-коричневом костюме и в галстуке-бабочке. «Нотариус – птица вольная, может себе позволить», улыбнулся про себя Вадим.
- Добрый день, Вадим Павлович, - Розенберг вышел из-за стола и пожал Вадиму руку. Его ладошка оказалась мягкой и пухлой,- Соболезную. Ваш батюшка был очень приятным и культурным человеком.
- Вы были давно с ним знакомы?
- Не очень. Он пригласил меня к себе за пару месяцев до кончины. Но мы несколько раз очень приятно беседовали с ним.
- О чем же?
- Ну, понимаете, нотариус – это нечто среднее между доктором и священником. Я, наверно, не должен раскрывать темы наших разговоров. Это были просто беседы между двумя пожилыми людьми. Хотя о вас он говорил хорошо и жалел, что вы уехали.
- Спасибо.
- Кому? Ему уже все равно. Мне, право слово, не за что. Однако, давайте перейдем к делу.
Он погремел ключами и открыл сейф, хитро замаскированный за обычной дверцей шкафа. Достал оттуда картонную папку, а из нее большой лист бумаги.
- Вот, ознакомьтесь.
Это было, насколько мог понять не слишком любящий юридические тонкости, Вадим. Завещание. Несмотря на то, что внизу его стояли подписи и печать, составлено оно было в вольной форме. Вадим начал читать его, не очень понимая сути. Впрочем, преамбула была короткой, а дальше было написано «…своему сыну Фомину Вадиму Павловичу завещаю квартиру и дачу, которыми он может распоряжаться по собственному разумению». Денежный вклад в банке отец завещал своей внучке Светлане, из которого она должна платить Клавдии Семеновне Волоховой энную сумму за уборку и присмотр квартиры до той поры, пока в ней никто не будет жить.
- А Светлана это читала? – поднял голову Фомин.
- Да, они с матушкой, сестрой вашей, были на похоронах, - кивнул Розенберг.
- Ясно. Это все? – спросил Вадим.
- В том-то и дело, что нет, - Юрий Ильич опять погремел ключами и достал большой плотный синий конверт, запечатанный сургучной печатью, - Но для начала можно ваш паспорт?
Вадим достал документ. Нотариус внимательно осмотрел его, переписал себе какие-то данные, потом вернул паспорт Вадиму.
- А теперь вот, - продолжил он, - Осмотрите пакет, удостоверьтесь, что печать цела, подписи на месте и пакет этот никто не вскрывал.
Вадим внимательно осмотрел его:
- Все цело. Мне его надо вскрыть?
- Думаю, не обязательно здесь. Это лично вам. Только распишитесь, что ознакомились с документами, получили копию завещания и пакет в целости и сохранности.
 Вадим черкнул два раза в книге и поднял глаза на нотариуса:
- Я вам что-то должен.
- Представьте себе, нет. Все оплачено, - как-то грустно сказал тот.
Фомин повертел бумаги:
- Что делать-то с этим?
- С завещанием? У вас есть полгода, чтобы вступить в наследство. Советую не затягивать. Да и ни к чему это вам. Обращайтесь, если что – помогу.
- Спасибо. Тогда я пошел.
- Всего хорошего. Было приятно познакомиться.
- Взаимно. До свидания.
Вадим вышел на улицу. Он растерянно мял в руках пакеты с документами. Даже захватить какую-то сумку ему не пришло в голову. Постоял. Идти куда-либо, кроме родительского дома ему было некуда. И он пошел обратно, благо ключи теперь лежали в кармане. В квартире, раздевшись, он сел на диван и первым делом вскрыл большой плотный конверт. Там лежал лист бумаги и в нем еще один конверт, тоже голубой, тоже плотный, только чуть поменьше. Лист был исписан отцовским почерком. Мелким, с заметным наклоном вправо и с участившимися разрывами между буквами. Вадим начал читать. Было видно, что отец старался писать разборчиво. Удавалось это ему не всегда, но Вадим разбирал мелкую подрагивающую вязь без особого труда.
«Здравствуй, сын! Если ты читаешь эти строки, то меня нет в живых. Грустить по этому поводу не надо, я прожил немалую жизнь. Всегда честно работал, не врал людям. Но, наверно, мало уделял внимания семье. Меньше, чем нужно. Пока была жива наша мама, она держала дом. А потом все пошло не так. И я не смог быть хорошим отцом. Считал, что вы уже большие. Корю себя за это. Ты вырос большим, умным, но не стал настоящим продолжателем рода. Но я все равно ценю тебя и уважаю. Оставляю тебе свою «недвижимость», поступай с ней как хочешь. Но есть еще один момент. В конверте лежат бумаги, которые помогут тебе получить немалые деньги. Так получилось, что они стали принадлежать мне, а я оставил их тебе. Они находятся за границей, но, я думаю, с этим ты разберешься. Не знаю, что ты с ними сделаешь, но это теперь твоя проблема. Скидываю на тебя. Будь счастлив. И если они тебе в этом помогут, то я буду рад. Хотя я всегда знал, что не в деньгах счастье. Прощай. Твой отец».
  Вадим не стал вскрывать второй конверт. В этот момент он просто не знал, что ему с этим делать. Потом он встал и отнес листок вместе с конвертом в кабинет отца, открыл верхний ящик письменного стола. Он был пуст. Вадим положил туда конверт, а листок засунул между книг на полку. Ящик запер на ключ, а ключ положил в бумажник. Застегнул отделение на молнию и вернул бумажник в карман.
Он вернулся в гостиную, и опять сел на диван, откинув голову на спинку. Усилием воли заставил себя успокоиться. Хотелось есть. По привычке он прошел на кухню, но, естественно, никаких продуктов не нашел. Он оделся и вышел на улицу, зашел в первое попавшееся кафе, прямо напротив дома. Заказал самую простую еду из того, что нашел в меню. Поел, выпил стакан чая. Немного посидел, потом расплатился и вышел на улицу. Было уже темно и резко похолодало. Вадим вернулся в квартиру. Ему захотелось спать.  Он даже не смог заставить себя принять душ, просто разделся и лег спать в гостиной, укрывшись снятым с дивана покрывалом. День выдался длинным и тяжелым, и потому сон пришел практически мгновенно.
День второй
 Утром он проснулся очень поздно. Вернее, это было уже и не утро даже, а полдень по московскому времени. Он умылся, побрился, прошел на кухню. В одном из отделений шкафа неожиданно нашел пачку чая и немного сахара-рафинада. Вскипятил воду, заварил крепкий чай. Это немного взбодрило его. Но пока он не очень представлял, что делать дальше. Захотелось с кем-то поговорить, может даже посоветоваться. Каких-то телефонов старых друзей и знакомых, живущих в Ясноборске, у него не было. Зато рядом с телефоном лежала еще старая родительская записная книжка. Пухлая, с торчащими из нее закладками и записками. Вадим открыл ее. Тут были еще телефоны поликлиники, ремонта телевизоров и прачечной. Многие записи просто выцвели. Или телефоны были пятизначными, что уже давно кануло в лету в их областном центре. Некоторые записи, впрочем, были поновее. Одна из них обратила его внимание. «Ирина (Игорь)». Это ж вдова брата – осенило Вадима. Номеров там было записано несколько, и он набрал последний, почти невыцветший. На звонок ответили практически сразу. Вадим, правда, не был уверен, что Ирина его узнает, но  тут он ошибся.
- Ирина?
- Да, я. Это Вадим, брат Игоря Фомина.
В ответе неожиданно прозвучала нескрываемая радость:
- Ой, Вадик!!! Ты откуда?
- Из дома, можно сказать. Приехал вот дела уладить. С наследством. Так, можно сказать.
- Ты в Ясноборске?
- Да.
- Так приезжай в гости.
- Когда?
- Когда хочешь. Я у родителей живу. Они плоховато себя чувствуют. Сюда зашла порядок навести. Приезжай туда лучше, попозже. Я часа через два вернусь. Адрес знаешь?
- Не помню, если честно.
- Запиши. Поселок Пригородный. Улица Лесная, дом 6.
- Запомню. Как Настя?
- Ой! Настя, прекрасно! Она замуж вышла. В Москве живет. Дочку  родила. Муж постарше ее, но человек очень хороший. Приезжай, обязательно расскажу.
- Договорились. Ближе к вечеру.
- Жду.
Вадим повесил трубку и задумался над делами совсем уж бренными. Очень хотелось есть. А время уже подходило к обеденному. Чай помог не слишком.  К тому же надо было помыться. Вадим принял душ, немного походил по квартире голый, пока в одном из ящиков шифоньера не нашел большое банное полотенце. Вытерся, переоделся в чистое белье. А вот джинсы и свитер менять было не на что. Впрочем, он и предполагал, что купит себе что-нибудь здесь для представительских целей. Поэтому снова залез в ту же одежду и вышел на улицу. В банке напротив поменял на рубли две тысячи долларов (специально в Штатах набрал налички) и, пройдя сто метров по улице, зашел в ресторан. На этот раз он уже смотрел на вывески, выбирая себе что-то поприличнее. Этот вроде с виду выглядел вполне солидно.  Но с едой привередничать не стал. Комплексные обеды стоили здесь совсем недорого. Поел, не сказать, чтоб очень вкусно, но вполне терпимо.  Потом зашел в магазин одежды известной марки, купил две сорочки, костюм, галстук и удлиненную куртку. Прошел чуть дальше, нашел обувной магазин, купил еще и туфли. Ценами остался вполне удовлетворен. В салоне мобильной связи приобрел российскую симку, вставил в телефон. Вернувшись домой, Вадим снял свитер и джинсы, переоделся в новое, не решившись, впрочем, повязывать галстук и подошел к зеркалу. Увиденное его также вполне устроило.   
После этого он присел на диван и задумался. А не сходить ли мне на кафедру, - подумал он вдруг. Время приближалось к четырем, но уж Винников должен был быть там точно. Если тот еще заведует, усмехнулся про себя Вадим. И он решительно надел новые туфли. Они были удобные, мягкие (специально выбирал такие), но, как вся новая обувь чуточку напрягали. Вадим даже немного попрыгал в них, потом надел новую куртку и вышел из дома. 
Дорогу до университета он прошагал быстро, но при этом, успевая оглядеться по сторонам. Особых изменений в центре города  не заметил. Может быть, виной тому была ранняя весна и, к примеру, новые деревья или цветники в сквериках были не очень видны. Впрочем, в городе стало почище, появились новые урны и автобусные остановки. На многих магазинах поменялись вывески. Но, несмотря на всю их яркость и зазывность, вспомнить, что было здесь раньше, Вадиму не удавалось. Магазины всегда интересовали его достаточно мало.
В стеклянном окошке в фойе университета на него смотрело незнакомое ранее белесое лицо охранника.
- Кафедра психологии? А вы кто?
- Работал здесь раньше.
- А кем?
- Профессором, - сдерживая улыбку, сказал Вадим.
Охранник недоверчиво скорчил гримасу, но набрал номер.
- Как вас зовут?
- Фомин Вадим Павлович.
- Фомин. Да? Сейчас.
Охранник повесил трубку, черкнул что-то на бумажном квадратике и сунул ему в руку:
- Это разовый пропуск. Сдадите при возвращении. Знаете, куда идти?
- Конечно.
Вадим не спеша поднялся на третий этаж. Столько было связано с этим зданием, но странно: сейчас практически ничего не шелохнулось в его душе. А вот и дверь кафедры. Внутри все было почти такое же, как и прежде. Нет – старые шторы заменили современные жалюзи. В углу под потолком появился кондиционер. Можно было увидеть, что и мониторы компьютеров за рабочими столами были обновлены. Из-за его бывшего стола торчала лысая голова. В комнате она была в единственном экземпляре.
Вадим подошел поближе.
- Добрый день, - сказал он.
Лысая голова оторвалась от монитора. Это был Семен Саввич Винников собственной персоной. Только веселые кудряшки окончательно облетели с его черепа, оставив лысину  почти девственно чистой.
- Фомин? Точно, Фомин, – удивленно произнес он, - Ты откуда?
- Вообще-то из Америки.
- Здорово! И одет-то как. Сразу видно, что американец.
Вадим улыбнулся:
- Одеться нынче и в России – не проблема.
- Ну, не скажи, не скажи.
Сам Винников был в какой-то застиранной кофте, из которой высовывался несвежий воротник белой рубахи.
- Лучше расскажи, Семен Саввич, какие у вас тут новости, - сказал Вадим.
-Тебя сколько не было. Лет шесть-семь? Много чего нового для тебя, наверно.
- Так не томи, - Вадим снял куртку, положил ее на ближайший свободный стол, сам сел рядом, развернув стул к Винникову.
- Ну, начну с того, что ректор сменился. Поповича попросили. Правда, ему все равно какое-то место при администрации дали. Советником он там что ли. Но размах не тот, сам понимаешь.
- А кто вместо?
- Бори Сенюкова сын. Помнишь был главой администрации? Потом он в Москву укатил, с «рыжим» у него там какие-то дела. Понял, о ком я?
Вадим кивнул, хотя понял не очень.
- А сын у него социолог. Лет сорок с небольшим. Так что, молодым везде у нас теперь дорога. И завкафедрой у нас новый теперь, - Винников вздохнул.
 - А тебя куда?
- Куда… Я ж пенсионер. Хорошо хоть преподавать оставили. На твое место вот посадили. А отсюда гражданку в отдельный кабинет.
- Погоди. Какую гражданку?
- Да, Ксюху твою…
- Какую Ксюху?
- Здрасьте… Ксения Аркадьевна теперь. Аспиранткой у тебя была. И не только, насколько я знаю.
Ксения. Вот оно что, - подумал Вадим. Его девушка. Какое-то время ее так и называли. Чудесная, чуть застенчивая девушка с челочкой и привычкой заглядывать в глаза. Впрочем, Вадим помнил, что там, где надо застенчивая девушка могла проявить недюжинную хватку. Они жили вместе несколько месяцев за пару лет до отъезда Вадима. Параллельно вместе писали диссертацию. Она ушла от него, когда Вадим и сам начал чувствовать усталость от этих отношений и некоторое охлаждение. Потом иногда жалел о расставании. Но и это прошло. Впрочем, диссертацию она защитила с его помощью вполне успешно. И ушла не просто так, в никуда,  а найдя себе, как он считал, более выгодную партию.
- Такая молодая, - сказал он, - И заведующая…
- Пассия нового ректора. Так говорят.
- Это ж сколько ей?
- Ну, тебе лучше знать.
- Года тридцать четыре-тридцать пять, я думаю. Она здесь сейчас? – Вадим кивнул в сторону двери в кабинет завкафедрой.
- В здании. Бегает где-то.
И словно в подтверждение его слов дверь в коридор распахнулась. Так и есть. Ксения. В деловом костюме, с той же челочкой, только волосы чуть светлее. И фигурка та же – стройная, легкая. Только взгляд пожестче, и складки у рта чуть наметились. Может из-за них и стал взгляд более жестким.
Вадим обернувшись, смотрел на нее.
 - Здравствуйте, - сказала она и вдруг замерла, - Вадим… Палыч? Откуда?
- Здравствуйте, Ксения Аркадьевна, - сказал он, вставая.
Она, казалось, на секунду растерялась, но быстро взяла себя в руки.
- Не надо так официально. Заходите, пожалуйста. Семен Саввич, не обидитесь, если заберу гостя.
- Нет, что вы, - Винников даже руками замахал.
Вадим улыбнулся ему:
- Увидимся еще.
Встал и пошел за Ксенией. Она пропустила его вперед и плотно прикрыла дверь.   
- Ну, здравствуй, Вадим! Присаживайся.
Она села за стол, освобожденный от завалов времен Винникова, и откинулась в кресле. Вадим не стал подходить к столу, где стояли два гостевых кресла, а устроился в отдельном низком  кресле, спиной к окну.
- Специально так сел, чтобы я лицо не рассмотрела? – засмеялась Ксения, - Только поздно уже. Все, что надо увидела.
- Постарел, да?
- Не кокетничай. Хорошо выглядишь. Как настоящий американец. И в глазах уверенность появилась.
- Это напускное, - Вадим рассмеялся. – Ты вот, искренне говорю, не изменилась. Разве что в лучшую сторону.
- Надо соответствовать, - она хмыкнула, - Иначе в порошок сотрут.
- Но говорят, тебе сам ректор покровительствует.
- Сегодня мне, завтра не мне. Сам-то как?
- Живу, работаю. Все ничего вроде.
- А с личной жизнью?
- Холостякую. Ты об этом?
Ксения не ответила, только задумчиво посмотрела в сторону. Привычку заглядывать в глаза, она, похоже, давно позабросила.
- А я замужем даже побывала, - продолжила она после паузы, - Недолго. Два года. Сына теперь одна воспитываю.
- Что ж так недолго?
- Не получилось. Он, впрочем, неплохой человек. И небедный. Но не получилось. Скажи лучше, к нам надолго?
- Не знаю. Как получится.
- Знаю, что у тебя отец умер. Не был на похоронах? Не получилось?
- Не получилось.
Ксения встала из-за стола и подощла к нему. Вадим смотрел на нее снизу вверх.
- Хочу пригласить тебя к себе в гости. Придещь?
- Честно, не знаю. Дел много. Сейчас к родственникам, например, надо съездить.
- Приходи. Женщинам нельзя отказывать. С сыном познакомлю.
- Сколько ему?
- Пять. Не бойся – не твой, - она усмехнулась.
Потом вернулась к столу, достала белый прямоугольничек, что-то дописала на нем.
- Возьми визитку, там все телефоны мои, - она протянула руку, - И иди, а то расплачусь.
- Слушай, зачем тебе немолодой почти седой мужчина с непонятным местом жительства и родом занятий?
- Опять кокетничаешь? Мне и бомж сойдет. Хотя это не про тебя. Иди же. Или тебе нравится смотреть на женские слезы?
- Не очень.
- Тогда иди. Но помни, что я тебя жду.
Вадим вышел, не оглядываясь. Винникова в помещении уже не было. Фомин оделся и быстрым шагом спустился по лестнице. Приостановился он только на улице. Почему-то стало трудно дышать. «Неужели сентиментальным стал», - подумал он и встряхнул головой. В большом супермаркете он взял разных фруктов и большой торт, купил орхидею в горшочке и засунул все это в огромный пакет.
На улице Вадим быстро поймал такси и устроился со своей поклажей на заднее сиденье. Рабочий день подходил к концу, и то и дело машина останавливалась в пробках. Наконец, большие городские кварталы остались позади и мирно перетекли в частный сектор. Поселок Пригородный, соответственно названию, примыкал вплотную к городу. Вот и небольшой домик, где жили родители Ирины, а частенько и она сама, и Настя, а порой и Игорь. Вадим был здесь всего пару раз, но дом узнал сразу. Обычный трехоконный, он смотрел на улицу, отгороженный от нее палисадником с резным штакетником. Правда, окна были уже пластиковые, и Вадим вспомнил, что помог установить их Игорь в один из своих приездов из Сибири.   
Он позвонил в калитку. Несколько мгновений и заскрежетал засов. Дверь открыла Ирина. Пополнела, покрупнела, раздалась, подумал Вадим. А, впрочем, женщине это даже шло. Ей уже тоже перевалило за пятьдесят, и формы не прежние, но улыбка просто освежала ее лицо.
 А она улыбалась Вадиму. Действительно, обрадовалась непритворно.
- Здравствуй, Вадим! – Ирина уткнулась ему в грудь, - Ты не представляешь, как я тебе рада. Пойдем в дом, а то замерзнешь.
- Боюсь, что ты скорее, - засмеялся Фомин. Ирина была в легком халатике  и тапочках на босу ногу.
- Не успела, ничего не успела, - на ходу замахала руками невестка.
Они вошли в дом. Небольшая прихожая, она же веранда. Вадим разделся, протянул свертки:
- Это вам все.
- Зачем нам столько, - засмеялась Ирина, - Семья небольшая, едим мало. Ну, идем же, идем.
Большая комната была меблирована скромно, но вполне современно. Вадим успел отметить даже некоторые дизайнерские изыски, хоть и не рассмотрел их подробно. В комнату вошли родители Ирины – Дмитрий Ильич и Зоя Ивановна. Родители здорово сдали, но старались держаться, улыбались. Отец сгорбился, опирался на палку.
- Ну, здравствуй, Вадик, - обняла его Зоя Ивановна, а дед степенно пожал руку и сказал:
- Заморский гость у нас. Редкость.
- Да что вы, свои люди, - Вадим как-то даже засмущался.
- Садись, садись, - сказала Ирина, - Разносолов у нас особых нет. Едоки-то так себе, я вообще на диете, а вот чаем с вареньем и блинами попотчуем. Ты меня подожди, я сейчас дожарю немножко, а ты вот с родителями поговори.
- Ну как там, Америка? – степенно, когда все расселись, спросил Дмитрий Ильич.
Вадим как мог, начал рассказывать о жизни за океаном, избегая особых деталей и подробностей. Старики внимательно слушали, не перебивая, иногда кивая.
Но разговор был недолгий. Прибежала Ирина с блюдом блинов. Она переоделась, но выглядела все равно совсем по-домашнему: в брюках и легкой кофточке. Сели пить чай. Родители выпили по чашечке и поспешили откланяться. Вадим с Ириной остались вдвоем. Повисла неловкая пауза, которую прервала Ирина:
- Двери-то у нас на кухню нет, так, занавесочка.  Так что я все, извини, про Америку, слышала.
- Ну, и хорошо, - улыбнулся Вадим, - Секретов нет.
- Сам-то как? Не женился на американке?
- Нет. Да и общаюсь с русскими больше.
- Молодец. Хвалю, - она улыбнулась, - А здесь, как я понимаю, по поводу завещания?
- Да. Вижу, ты в курсе.
- Немножко. И что с квартирой собираешься делать?
- Не знаю. Хочешь, на вас перепишу?
- Нам-то зачем? Нам хватает.
- А Настя?
- А Насте тем более. Я же говорила: она в Москве замуж за хорошего человека вышла. Он хоть и постарше ее, но такой молодец. Знаешь какой,…позитивный, - она подобрала нужное слово и улыбнулась.
 - И кто ж такой?
- Дизайнер. Не просто, а крутой такой. Он даже здесь за день мебель поменял, а что не успел, по- другому расставил. До других комнат тоже б добрался, да старики не дали.
- Они-то как?
- Держатся, молодцы. Только оставить их надолго не могу. Работаю так, на полставки, чтоб совсем навыки не потерять. Денег-то хватает, Настя с Костей помогают.
- С Костей?
- Ну да, Костя это муж ее. Костя Кустарев. Дизайнерское бюро. Не слышал?
- Кустарев? – Вадим откинулся на спинку стула и рассмеялся.
- Что смешного? – Ирина, кажется, даже обиделась немного.
- Летели мы с ним из Америки. В соседних креслах.
Вадим достал бумажник:
- Вон, визитку дал. Очень приятный человек. Подтверждаю
- И, правда, мир тесен. Очень, - Ирина покачала головой.
- Случается же такое. Ну, а ты-то как сама? Личная жизнь есть?
- Нет, никакой, - Ирина мотнула головой, - Был один на работе, но какой-то не такой. Ты знаешь, если честно, я Игоря забыть не могу. Непутевый был, но мы ж с ним и через огонь и через воду…. Он всегда ко мне возвращался. И я себя корю, что тогда не была с ним вместе. Остановила бы.
- Не кори, - твердо сказал Вадим, - Он всегда такой. Как танк. Может не всегда, но после Афгана точно. Никто его остановить не мог.
- Неправда, - она встряхнула волосами, - Со мной он другим был. А вы его не знали.
- Может, - не стал спорить Вадим, - А что Светлана? С Настей дружат?
- Очень, - Ирина опять расцвела, - В гости с детишками ездят друг к другу. Света ей как старшая сестра… даже ближе.
- У нее хорошо все?
- У Светы? Отлично даже.
- А ты сама часто в Москве гостишь?
- Ох… - Ирина опять вздохнула, - Бываю. Но стариков надолго не оставишь. Соседку попрошу посмотреть и дня на три смотаюсь. Не больше. Хотя Костя очень гостеприимен. И дом у него такой… необычный. Уезжать оттуда не хочется.
Из другой комнаты раздался голос.
- Извини, Вадик, родители зовут.
- Конечно, конечно…
Ирина вышла и вернулась через пару минут:
- Ты, извини, мама не очень хорошо себя чувствует. А папа волнуется. Я таблетку дала. Но надо посидеть с ними немножко. Неудобно так получается.
- Понимаю, Ира. Я поеду тогда?
- Может, у нас переночуешь? Комната Настина свободна 
  - Нет. Не хочу вас стеснять. Да и не готов как-то гостевать
- Одному-то тоскливо в квартире не будет?
- Я привык к одиночеству.
- Ну ладно, провожу тебя.
- Ага, только такси вызову.
В прихожей, когда Вадим оделся, она сказала:
- Ты не пропадай только.
- Конечно. Буду давать знать. А насчет квартиры подумайте.
- Счастливо, - только и ответила Ирина, - Рада была тебя увидеть. И верю, что надолго не прощаемся.
У Вадима зазвонил телефон.
- Вот и машина подъехала, - сказал он, - До встречи.
На улице пошел дождь. И пока он успел добежать до такси, голова успела намокнуть.
Вадим сел в машину.
- Добрый вечер. Центр. Народный проспект.
- Добрый, - ответил пожилой водитель, - Погодка что-то подкачала.
- Ничего, - улыбнулся Вадим, - Дождь всегда к добру.
- Разве что летом. В жару, - таксист покачал головой.
Они выехали на трассу. По стеклу лупили водяные капли. Вдали появились огни многоэтажек.
- Как поедем? – спросил водитель, - Напрямик по проспекту или по виадуку через вокзал?
Вадим посмотрел в окно и вдруг подумал, что ночь в пустой и почти нежилой родительской квартире не будем ему в радость.
- Погодите-ка, - сказал он и полез в бумажник. Из пачки визиток достал одну, поднес поближе к окну, куда доходил свет от фонарей.
- Улица Бунина, дом 39. Знаете, где это?
- Знаю, - сказал водитель, - Значит, прямо едем.
Вадим достал мобильник и, сверяя цифры под тусклым светом, набрал номер, дождался ответа и произнес:
- Ксения, твое приглашение еще в силе? Тогда я скоро буду.
Машина остановилась в новом районе. Вадим здесь никогда толком и не был. Помнил, что проезжал когда-то, но тогда дома здесь только начинали строиться. Сейчас их стройный ряд возвышался по обеим сторонам улицы.
- Россия строится, - подмигнул он водителю, когда расплачивался.
- Что? – не понял тот.
- Ничего. Удачного вечера.
Опять дождь, подумал Вадим, выходя из машины. Кажется, когда-то это в его жизни уже было. Но когда и где именно, он не вспомнил. Да и не особо старался вспомнить. Он зашел в магазин, который располагался прямо в доме. Купил бутылку чилийского вина и цветочек в горшочке. Потом вспомнил, что у Ксении есть сын, поозирался в игрущечном отделе, выбрал полицейскую машину. Обошел дом, нырнул под козырек домофона и нажал кнопку. Ксения жила на предпоследнем этаже, подъезд и лифт были чистыми. Даже пахло приятным лавандовым запахом. Видно, на освежителе воздуха здесь не экономили.
Дверь уже была приоткрыта. Вадим быстро нырнул в щелочку, не дожидаясь, пока она полностью распахнется. Ксения стояла напротив в светлом домашнем платье, открывавшем ее стройные ноги.
- Ну, привет, - сказала она, - Честно говоря, не была уверена, что ты приедешь.
- Привет. Захотелось тепла, - не стал врать он.
- А я думала, хотя бы скажешь, что соскучился.
- Скажу. Немного только освоюсь. А то я стесняюсь еше.
Она засмеялась:
- Взрослый такой мальчик и все стесняешься. Впрочем, ты всегда был таким. Раздевайся, проходи. Что мы в коридоре-то?
- А сын где? – спросил Вадим, пройдя в комнату, - Я ему машинку принес. А тебе цветы.
- Спасибо, сын у подружки. В соседнем подъезде. Смотрю, ты еще и бутылочку принес. Давай ее сюда. И цветок тоже. Это ж мне?
- Конечно, - Вадим опять засмущался.
- Устраивайся поудобнее, - она подкатила к дивану маленький столик, - И давай твою бутылку, открою.
- Может я? Я – мужчина все же.
- Ничего, - Ксения махнула рукой, - Живу одна, все умею.
- Ну, расскажи, как живешь? Что в жизни произошло? – спросил Вадим, когда они уселись на диване с фужерами в руках.
- Давай, сначала выпьем, за встречу, не возражаешь? – спросила Ксения.
- Давай. За встречу.
Они выпили. Он – залпом, будто забыл, как пить вино. Она отпила и повертела ножку фужера. Потом тоже поставила на стол:
- Почти не пью. Как-то не с кем, да и не хочется. К тому же голова должна быть ясная. А про жизнь? Вышла замуж. Почти за олигарха. Он  мужик неплохой, деловой, практичный. Сам деньги заработал. Голова хорошо варит. Но скучный. После тебя уж точно. Разговоры на умные темы не получаются. Расстались. По моей инициативе. Он нам помогает, не буду врать. С сыном видится.  Вот квартиру купил. Но я неисправима. Люблю только умных мужчин.
Она грустно усмехнулась:
- Ну, а ты как? Все хорошо?
- Нормально, наверно. Работаю, не нуждаюсь. Живу у Климовых, приживалкой. Но мне так удобно, если честно. И по работе с Женькой проще общаться. И быт. Деньги Ольге даю только на пропитание.
- Не надоел ты им?
- Не знаю. Не выгоняют. Но я тихий.
- А с личной жизнью?
- Носит непостоянный характер.
- Давай еще выпьем, и я наберусь смелости и скажу тебе кое-что еще… Мне пока не доливай.
- Давай, - Вадим налил себе.   
  - За смелость, - сказала Ксения и допила фужер до конца. Сделала паузу.
- Так вот, - продолжила она, - Я хочу тебе сказать, что все твои проблемы от того, что ты никого не любишь. Даже себя. Хотя к себе относишься чуть бережнее, чем к другим. Но как к сосуду, который тебе ценен в качестве красивой раритетной вещи. Не разбить, не расплескать. Но любви к этому сосуду у тебя нет и быть не может.
- Почему ты считаешь, что я никого не люблю?
- Потому что я давно знаю…знала… тебя. И наблюдала. Я хороший психолог. Кстати, отчасти благодаря тебе. И я вижу тебя хорошо. Лучше других. Просто потому что ты мне небезразличен. И отвечаю за свои слова. Впрочем… - она на секунду задумалась, - Я думаю, ты любил свою маму. На этом, скорее всего, список исчерпан.
- Ты пригласила меня в гости, чтобы сказать это?
- Вовсе нет. Просто стала более смелой и решилась.
- Подожди. А Виктория? Я ее не любил? Всегда считал, что женился по любви. А сын?
- Виктория? Не знаю. Думаю, нет. Влюбленность, искра, которая вспыхнула и погасла. Сын? Часто ли ты о нем думаешь? Вспоминаешь? Только честно.
- А ты? Мое отношение к тебе?
- Ну, эту тему вообще лучше не трогать. Я имею в виду наше прошлое. Ты хорошо ко мне относился, жалел, как маленькую, помогал, защищал. Тебе, в конце концов, нравилось заниматься с молодой тогда еще девушкой сексом. Но любовь это немного не то. Тем более, что и увлеченность у тебя стала проходить.
- Пожди. Так кто из нас тогда кого оставил?
- Будем считать, что тогда это было взаимное решение. Только разница есть. Ты решил сделать это самостоятельно, но не решался на прямой разрыв. А я поняла, что ты остыл ко мне. И сделала шаг. Впрочем, не очень резкий. Ведь ты был нужен мне, как наставник, старший товарищ, скажем так. И все равно потом жалела от своего решения.
Вадим задумался. Потом сказал:
- Ты знаешь, мне не очень приятно то, что ты говоришь. Но я знаю, что ты мне можешь на это ответить.
- Что?
- Что правда всегда неприятна.
Ксения рассмеялась, а Вадим продолжил:
- Поэтому я хочу сменить тему и все же услышать ответ на свой вопрос.
- Какой?
- Зачем ты меня пригласила к себе?
- Переспать с тобой, - просто ответила она, - А потом поговорить.
- Мы вроде бы начали с разговора.
- Нет, это была прелюдия, - рассмеялась она, - Иди ко мне.
- Я здесь.
- Нет, ближе, - и она сама потянулась к нему.
День третий
Утром Вадим проснулся от солнечных лучей, пробивавшихся через светлые занавески и от ощущения, что на него кто-то смотрит.
Ксения сидела в кровати, оперевшись спиной о подушку и действительно внимательно разглядывала его.
- Привет, - сказал Вадим, - Я не слишком загостился?
- Нет, - засмеялась она, - Разглядываю тебя.
- И что видишь?
- Неплохо выглядищь. Только паутинки у глаз. А тело вообще молодое.
- Льстишь?
- Нет. Ничего, кроме правды.
- Ты вчера вроде бы хотела поговорить?
- Хотела.
- Не передумала?
- Нет.
- Тогда говори, я буду слушать.
- Вадим… - она сделала паузу, будто собираясь с мыслями. – А давай поженимся.
- Ты это серьезно?
- Да. Я буду тебе хорошей женой.
- Так…. А зачем я тебе нужен?
- Ты только не думай, что из меркантильных соображений. Америка, и все такое прочее… Ты понял меня? Этого нет. Я – женщина самодостаточная и паровозы с континента на континент мне не требуются. Об этом я сейчас в последнюю очередь думаю.
- Я не об этом. Мне уже 57 лет, у меня нет там ничего, а возвращаться сюда я не хочу. И вообще не заглядываю вперед. А ты молодая, красивая, энергичная. У тебя все впереди. И вообще вчера ты сказала, что я никого не люблю. Как со мной жить?
- Мне с тобой хорошо. Как ни с кем другим, - негромко ответила она, - И я, наверно, дура, но в мужчинах мне нужен ум. Не прикладной ум, чтоб деньги считать, а вот такой, как у тебя, чтоб на любую тему можно было говорить. А что не любишь никого, так это совсем не значит, что ты плохой человек. Здесь есть и обратная сторона – ты и на подлость не способен. Тебе это претит – я знаю. И меня не предашь. Даже, если надоем. Тем более, что  с годами, думаю, мы становимся умнее и учимся такие проблемки обходить.
- М- да…. Задачку задала, - Вадим задумался, - А вот говорят, почему мужчины не любят умных женщин?
- Ты тоже не любишь?
- Пожалуй, я – исключение.
- Это хорошо. Но я не назвала главную причину, почему хочу выйти за тебя замуж, при этом опять же совсем не меркантильную. Более того, на материальную часть, поверь, мне вообще наплевать.
- Так, назови.
- Дело в том, Вадим, что я тебя люблю.
Вадим молчал. Он смотрел на женщину, которая лежала рядом с ним и, которая, конечно, была ему совсем небезразлична. Она уже не была похожа на ту встрепанную девочку, искавшую у него помощи и защиты. Она знала, чего хотела. Или не знала? Вадим понял, что ничего не понимает в женщинах. Несмотря на профессиональный опыт и сотни умных книжек. В них есть какая-то загадка, которую ему не понять.
Ксения прервала молчание:
- Я понимаю, что тебе трудно ответить мне сейчас. Это потому что ты честен. Кстати, в отличие от многих других мужчин. Между прочим, тоже нечасто встречающееся качество.
- А что бы делали на моем месте другие мужчины?
- Миллион вариантов. От фальшивого «я тоже» в надежде на продолжение сексуальных отношений до попыток объяснить всю сложность своего положения. Ты, впрочем, тоже пытался объяснить свой образ жизни и свое положение, но делал это не фальшиво. Ладно, я даю тебе время подумать. Хочешь, сменим тему.
- Даже не знаю. Я в замешательстве. Хотя…если говорить о, на самом деле, проблемах моего положения, то нет ли у тебя хорошего юриста?
- Уголовное право? Гражданское?
- Скорее, финансовое. Или международное. Впрочем, конечно, гражданское.
- Думаю, найдем. Еще просьбы есть?
- Ты у меня, как добрая фея, - грустно улыбнулся Вадим.
- Пользуйся, пользуйся моей добротой.
- Тогда еще одна просьба.
- Давай.
- Съезди со мной на кладбище.
- Хорошо. Если тебе это надо.
- Понимаешь, мне страшно одному.
- Ты боишься кладбищ?
- Нет. Но я не знаю, что почувствую там и боюсь оказаться в этот момент один.
- Это уже прогресс, - сказала Ксения, глядя ему прямо в глаза, - Я абсолютно серьезно. Ты понял, что есть ситуации, в которых одному бывает очень трудно.
- Я и раньше это понимал.
- Не буду спорить. Давай так, я сейчас съезжу в университет, а после обеда встретимся. Или если хочешь, пообедаем вместе. Часа в два я буду свободна.
- Договорились. Кофе угостишь?
- Даже легким завтраком.
Через полчаса Вадим вышел из квартиры Ксении. За ночь дождь уже успел изрядно намочить тротуары и, хотя сейчас на смену ему пришла мелкая морось, все равно было сыро и неуютно. Вадим остановил проезжающую машину, и водитель легко согласился подбросить его в центр. Добравшись до родительского дома, он опять поднялся этажом выше и позвонил в квартиру Клавдии Семеновны.
- Ой, Вадим, - сказала она, - А тебя разыскивали.
- Кто?
- Светочка, Павла Лукича внучка. Она узнала, что ты здесь и звонила мне. По домашнему ты почему-то не отвечаешь.
- Не было меня дома. Клавдия Семеновна, скажите, будьте добры, где папу похоронили?
- А ты там еще не был!? – она всплеснула руками. – Так там же, где маму и Игорька. Подзахоронили. Слово есть такое. Не очень хорошее.
- Ну, да, конечно. Извините. До свидания, - Он повернулся и пошел по лестнице.
- Ничего, ничего. Бывает. От горя-то, - сказала вслед ему соседка.
Дома, раздевшись, он прошел в отцовский кабинет, достал ключ и открыл ящик письменного стола. Вот и тот самый конверт, к которому он так боялся прикоснуться. Вадим аккуратно вскрыл его. Вверху лежала бумага, в которой было написано по-русски и по-английски, что он, Фомин Вадим Павлович является владельцем ячейки номер… в цюрихском банке. Подпись отца и удостоверяющая ее подпись нотариуса. Печати. В бумаге содержались даже данные его паспорта. Вадим успел удивиться, откуда отец смог их узнать. И еще три небольших конверта. В каждом из них лежали похожие бумаги. Они тоже представляли собой определенного вида доверенность. Один доверял второму, другой – его отцу, отец – ему.   Кроме этого, в каждом из конвертов лежало по маленькой запечатанной полоске бумаги. Вадим посмотрел их на свет. Там были какие-то цифры, причем полоски были пронумерованы – первая, вторая, третья…   
Вадим достал смартфон, зашел в интернет. Путем несложных поисков и размышлений он догадался, что, скорее всего, в запечатанных полосках содержится шифр от ячейки. Впрочем, вопросы оставались. Он снова спрятал конверты в стол. В это время зазвонил городской телефон. В опустевшей квартире его звонок казался странным звуком, голосом, поданным из иных, оставшихся, казалось бы, навечно позади времен. Вадим даже не сразу сообразил, что это такое. Потом прошел в гостиную и поднял трубку.
- Да, - сказал он.
- Привет, дядя Вадик. Совсем ты недружелюбный стал. Приехал и молчит.
- Светка!!!! Привет!!! Я, честное слово, очень рад тебе.
- И что? Сам позвонить не додумался?
- Честно говоря, сразу к нотариусу и он меня огорошил.
- На два дня?
- Ты-то откуда все знаешь?
- Есть агент. Клавдия Семеновна, не мучайся.
- Ясно. Слушай, Свет, мне, честно, не нужны ни дача, ни квартира. Я могу тебе отдать или Ирине.
- Не бери в голову. Смотри: у меня есть все для жизни. Здесь, в Москве. У ириной Насти тоже все в шоколаде. И мы не собираемся возвращаться. И мать Настя перевезет, как только со стариками что-то решится.
- Ну, а мне зачем квартира здесь? 
- Слушай, дядя, я тебе удивляюсь. Продай ее. Хочешь, раздели деньги – себе, мне, Ире, Насте. Стас еще у тебя есть. Не забыл? Но это так для очистки твоей совести. Пользы от этого никакой. Можешь сдавать. Хотя «четыреху» мне кажется в Ясноборске, чтоб сдать, попотеть придется. Зато будет, куда на старости вернуться. Но ты-то ведь возвращаться не хочешь?
- Не знаю. Пока нет.
- Кстати, ностальгия в Америке не гложет?
- Если только по березкам и по молодости.
- Ну, это, извини, не вернешь. Хотя березки можно.
- А ты как?
- Все хорошо у меня. Работаю. Муж тоже. Сын вот в школу скоро пойдет. Хотели второго, да на пятом десятке риск есть. А, с другой стороны, подумать можно. Может мужу к полтиннику подарок сделать, а? – она рассмеялась.
- А родители?
Светлана сделала паузу:
- Материально неплохо. Приезжают иногда. Только больше порознь. Скучно им во Франции, только не признаются.
- Пенсионерствуют?
- Шутишь? Рантье. Слышал? На проценты живут.
- Все хотел тебя спросить: а на карьере мужа родственники заграничные не отразились?
Светлана засмеялась:
- А у кого их нет? Тем более, мы в высшие слои не лезем. Генерала дали и хорошо. Хотя, конечно, было такое, что копаться пытались. Ну и что? Они ж не белоэмигранты.
Светлана опять засмеялась
- Слушай, Свет, тут еще один вопрос есть. Нетелефонный. Тоже с наследством, так сказать, связан. Посоветоваться надо.
- Так, приезжай.
- Приеду. Постараюсь завтра утром.
- Тогда жду. И звякни – встречу.
- Договорились. Кстати, мне тут руку и сердце предложили.
- В смысле?
- Женщина. Говорит, что хочет замуж за меня.
- Боюсь, это осложнит твою жизнь. Но все равно соглашайся. Если есть чувства.
- Не знаю.
- Ты никогда ничего не знаешь. Все.Пока.Жду.
В трубке послышались короткие гудки. Вадим осторожно положил ее на рычаг. Ему в голову пришла мысль, что если в этой жизни ему можно на кого-то положиться, то это именно племянница. А он так редко звонит ей, да что звонит – и думает-то нечасто. А вот сейчас нужно с кем-то посоветоваться, и он почти уверен, что вечером сядет на поезд и поедет в Москву.
Ксения позвонила примерно без двадцати два:
- Кто-то, кажется, приглашал меня пообедать?
- Конечно. Только, извини, не знаю, какое нынче заведение самое шикарное в этом славном городе.
- Да, ты и раньше-то не очень в этом разбирался, - засмеялась она, - Ладно, помогу. В квартале от университета есть кафешка. Называется «Лотос». Очень уютно, тихо и не пафосно. Кстати, оно там давно, хотя раньше была практически забегаловкой.
- Кажется, помню.
- Ну, и отлично. К двум успеешь?
- Да.
- Тогда до встречи.
К кафе они подошли одновременно. Точнее, он подошел, а она вышла из маленькой «Тойоты».
- Ты водишь? – спросил он.
- А как же еще справляться одинокой женщине? А ты?
- Конечно. Это ж Америка.
- Извини, глупость спросила.
- Нет, почему же. Вопрос резонный. Я вообще-то не большой любитель техники. Скорее, по необходимости.
Они зашли в кафе, которое и, правда, оказалось очень уютным и насыщенным зеленью в кадках.
- Ну что, выпивать ты не будешь, поскольку за рулем? – спросил Вадим, перелистывая меню.
- Нет. Тем более, мне же надо отвезти тебя на кладбище. Или ты передумал?
- Нет, - сказал Вадим.
- Но ты, если хочешь, можешь выпить. Для успокоения что ли.
- Не буду.
- Тогда, давай просто пообедаем.
Они уже заканчивали обед, и Ксения не спеша погружала ложечку в десерт, который заказал для нее Вадим.
- Люблю сладкое. Но только иногда, - сказала она и вдруг больно сжала ему руку. Глаза ее смотрели Вадиму за спину. Вадим обернулся.
За ним стоял мужчина в распахнутом черном плаще. Деловой костюм, темная рубашка с галстуком. Ростом с него, только, пожалуй, поплотнее. И помоложе. Высокий лоб, курчавые волосы. Вадиму показалось, что где-то он его уже видел.
- Здравствуй, Ксюша. Увидел твою машину и решил зайти. Не прогонишь?
- Здравствуй, Максим. Я – не одна.
- Познакомишь меня со своим спутником? - он повернулся к Вадиму, - Ого, да мы ж с вами знакомы. Вадим Павлович?
Вадим узнал своего попутчика, с которым они совсем недавно ехали в поезде в Ясноборск.
- Да. Здравствуйте. Максим, кажется? Отчество забыл, - Вадим приподнялся и пожал протянутую руку.
- Не имеет значения. Просто Максим. А вы, оказывается, с Ксюшей знакомы? – он присел на соседний стул, не снимая плаща.
- Да, Максим. Вадим – мой давний друг и учитель, - заметила Ксения.
- Ну, он и мой учитель в какой-то мере тоже. Не знаю, что ты вкладываешь в это понятие, но он когда-то читал у нас лекции, - пояснил он, - А позавчера мы ехали из Москвы в одном купе.
- Очень хорошо, Максим, но, мне кажется, сейчас ты – третий лишний, - сказала Ксения.
- Ты умеешь быть жесткой, я знаю, - ответил Максим, пристально посмотрев на нее.
- Ты хочешь сказать жестокой? Это не всегда правда. Но я расставлю для Вадима все точки. Мы с Максимом были близки, но это в прошлом. Или я не права?
- Да, и кроме всего прочего, ты сказала мне, что я стар для тебя, - сказал Максим, - Извините, - он повернулся к Вадиму, - Ничего личного.
- Это лишь для того, чтобы ты быстрее все понял, - сказала женщина.
- Ксения, я тоже все понимаю, но может Максим захотел просто пообщаться с тобой, - вмешался осторожно Вадим,- а ты сразу прогоняешь его.
- Спасибо, - сказал Максим, - Я сейчас уйду. Но можно вас на пару слов?
Он опять повернулся к Вадиму.
Вадим пожал плечами:
- Хорошо. Извини, я сейчас.
- Только, прошу, без разборок, - сказала Ксения, - Это я на всякий случай. Вы, конечно, люди культурные, но в жизни всякое случается. Идите уж. Вадим, помни, у нас еще дела.
Мужчины вышли в фойе.
- Вы извините, - сказал Максим, - Я не знаю, какие у вас отношения. Но мы с ней жили вместе, а потом она меня выставила. Я все для нее делал. Любые капризы. Я ведь даже с женой развелся. Официально. А она меня, как пацана.
- Сочувствую. Но в жизни такое случается, - сказал Вадим, просто потому что надо было что-то сказать.
- А у вас какие с ней отношения?
- Серьезные, - вдруг ответил Вадим и сам чуть испугался своего ответа.
- Извините. А я вот все надеялся ее вернуть. Глупо. Но люблю ее, очевидно. До свидания. Желаю счастья.
Он внезапно порывисто пожал руку Вадиму и вышел из кафе. Полы его плаща развивались, как оборванные паруса терпящего бедствие корвета.
Вадим вернулся. Ксения ждала его уже стоя:
- Я расплатилась.
- Ты? – удивился Вадим, - Зачем?
- Привыкаю к жизни в Америке, - засмеялась она, - Там ведь дамы платят за себя. Шучу. Деньги были, вот и расплатилась. Чего ждать? Поехали.
В машине она вновь стала серьезной:
- Скрывать не буду. У нас с Максимом были отношения. Больше года. Он хороший парень. И с Иваном, сыном, ладил хорошо. А это немаловажно. Но он скучный, размеренный, считает все, рассчитывает вернее. Я терпела, думала, что привыкну. Не смогла.
- А я не скучный?
- Ты другой. Абсолютно. Нерасчетливый. В душе очень романтичный.
- Это хорошо?
- У любой медали есть две стороны. Мне нравится видеть в тебе положительную. Я. кстати, долго размышляла над этим. Прикидывала, что важней. А потом поняла – сердце. Только, к сожалению, мужчин, все в жизни просчитывающих, стало очень много. Бизнесмены называются.
- А женшин?
- Тоже. Только мне они еще менее интересны. Разве что, на всякий случай, если напасть вздумают.
- Ясно. Тогда еще вопрос. А отец Ивана? Кто он? Точнее, какой?
- Я же тебе уже рассказывала немного. Из тех же. Почти такой же, как Максим. Бизнесмен. Только у Максима иногда проглядывает что-то беззащитное, детское, хоть он и топит его безжалостно. У того нет. Он серьезный и сухой. Хотя в конфетно-букетный период старался показать себя не таким. Просчитывал. Он, кстати, ненамного моложе тебя. Лет примерно на десять, - она опять рассмеялась.
- Мы, кажется, почти приехали, - сказал Вадим.
- Точно. Вон уже ограда.
«Тойота» свернула и проехала несколько десятков метров вдоль каменной ограды старого городского кладбища. Здесь было пустынно и тихо. Только изредка мимо пролетала какая-то машина. У ворот пожилая женщина продавала поштучно гвоздики из ведра.
Вадим купил цветы, и они вошли в ворота.
- Забыла тебе сказать: за то время, что тебя не было, кладбище закрыли, - сказала Ксения.
- В смысле? Мы же зашли.
- Конечно. Просто новых захоронений не делают. Только если подзахоронить, ну и для особо важных персон. А так, новое построили. За городом.
Они шли по центральной аллее между обелисками героев, памятниками городским начальникам и монументами совсем уж непонятным лицам, чьи высеченные из гранита лики говорили о нелегкой жизни страны постперестроечного времени. Место, где были похоронены мать, брат и отец находилось совсем рядом с центральной аллеей, но сзади нее и путь сюда лежал через неширокий проход, густо обсаженный деревьями.
- Вот мы и пришли, - сказал Вадим и взял Ксению за руку.
В детстве он и, правда, боялся кладбищ, избегал посещать их, оббегал погосты дальними дорогами. Со временем страх прошел, но все равно каждый поход сюда был испытанием для его психики. Он не любил смерть, как явление, избегал мыслей и разговоров о ней. Как психолог он считал, что такие мысли мешают человеку реализоваться в жизни и их надо гнать прочь. Но смерть пришла в его семью. И сейчас он остро ощутил то, что никто не вечен в этом мире, а ощущение прочности его очень легко разрушить. Ему было горько, обидно и страшно. Он вдруг показался себе маленьким мальчиком. Глаза покраснели, но Вадим смог сдержать слезы. Внезапно он  вспомнил, как хоронили Игоря, и что тогда Ксения тоже была с ним. Сейчас он почувствовал тепло ее руки и повернулся к ней:
- А ты знаешь, сколько мне осталось жить на земле? – неожиданно спросил он.
Она покачала головой:
- Нет. Этого не знает никто. Я хочу, чтобы ты жил долго и счастливо и избавился от многих своих комплексов.
- У меня есть комплексы? – удивился он.
- Они есть у всех. Но сейчас не стоит об этом, - мягко сказала она.
Вадим кивнул. Подошел к плитам, положил на них цветы. На могиле отца не было памятника, только фанерка с выжженными на ней биографическими данными.
- Надо поставить памятник, - сказал он.
- Говорят, что надо подождать год, грунт может осесть, - ответила Ксения.
Вадим кивнул головой. Они еще постояли немного молча. Потом он тронул ее за руку:
- Пойдем.
Они молча вышли на центральную аллею.
- А ты веришь в жизнь после смерти? – спросил Вадим.
- Не знаю, в каком именно виде, но она продолжается, - ответила она, - Ничто не может уйти в никуда. Жизнь твоих родителей продолжается в тебе, твоем сыне.
Он не стал развивать тему дальше, потому что к горлу снова подступил комок. Так, в нереальной тишине они вышли из ворот и подошли к машине.   
Уже сев в нее, они продолжали молчать, наконец, Ксения решительно тряхнула волосами:
- Будем жить, ладно?
- Конечно, - ответил Вадим, - Ты знаешь, на меня всегда эта обстановка так действует. А тут… тишина и мысли всякие, воспоминания.
- Понимаю тебя, - сказала она и погладила его по руке, - Поехали, ладно?
Машина небыстро тронулась с места.
- Ты хотел поговорить с юристом, - напомнила она, - Пожелание в силе?
- Да, - он энергично кивнул, будто желая окончательно вернуться в действительность.
Ксения достала мобильник и, не отрывая одной руки от руля, начала перебирать кнопки. Они выехали на оживленную дорогу, и тут она все же припарковалась на обочине.
- Так, сейчас, - женщина выбрала номер и дотронулась пальцем до дисплея:
- Александр Васильевич, добрый день, ты сейчас занят? В Питере? Извини.
Она выбрала следующий номер. Абонент был недоступен. Третий звонок.
- Михаил Иванович? Это Ксения Образцова. Помните? Вы сейчас заняты? А вы где? В офисе? Не могли бы нас принять для маленькой консультации? Меня и одного знакомого. Хорошо, сейчас подъедем.
Она нажала отбой и повернулась к Вадиму:
- Не самый приятный тип, но юрист вроде знающий.
Контора оказалась недалеко, ближе к центру. Невысокий худощавый мужчина средних лет в очках в золоченой оправе и хорошем костюме принял их сразу.
 - Михеенко Михаил Иванович, - протянул он Вадиму маленькую ручку с узкими пальцами.
 - Фомин Вадим Павлович. Очень приятно.
- Что у вас за вопрос?
Вадим замялся. Ксения поняла его заминку по-своему:
- Может, я подожду за дверью?
Он взглянул на нее с какой-то обреченностью, а потом произнес решительно:
- Нет. От тебя у меня секретов нет. Короче говоря, мне нужно получить в швейцарском банке некую сумму денег. Я никогда с этим не сталкивался.
- Да, я тоже, - засмеялся Михеенко, обнажая длинные и острые зубы, - А в чем, собственно, проблема?
- Как это сделать?
- Документы у вас в порядке?
- Надеюсь, что да. Доверенность на мое имя, нотариально заверенная.
- А где хранятся деньги?
- В банке, в сейфе. Есть шифр.
- Так, езжайте и получайте.
- А в каком виде можно их получить?
- Можете перевести на счет в другом банке, в любой конвертируемой валюте. Можете даже наличными. Швейцария не препятствует вывозу любой суммы, насколько я знаю.
- То есть проблем быть не должно?
- Так, как вы объясняете, нет. Можете написать в банк, если есть вопросы. А если есть возможность, то лучше появиться там лично.
- Думаю, есть, - сказал Вадим, - Спасибо. Мы вам что-либо должны за консультацию.
- Да, это и не консультация даже. А с Ксении Аркадьевны и ее друзей за такую мелочь я денег не беру.
- Тогда еще раз спасибо и до свидания.
- До свидания, Михаил Иванович. Спасибо, - сказала Ксения.
Они встали и пошли к выходу. Юрист проводил их до двери и церемонно раскланялся.
Сидя в машину, Вадим задумался.
- Блин! - вдруг сказала Ксения, - Вот сейчас ты подумаешь, что я хочу выйти за тебя замуж из-за денег, которые, как оказалось, лежат у тебя на счету в швейцарском банке. А еще раньше ты мог подумать, что я хочу выйти за тебя, чтобы уехать в Америку.
- Не думаю я ничего такого, - через силу ответил Вадим, - Мне эти деньги не нужны. Вернее, не так – я не знаю, что мне с ними делать.
- И много денег? - спросила Ксения, - Впрочем, ты вполне можешь на этот вопрос не отвечать.
- Думаю, что я могу стать долларовым миллионером. Хотя курс швейцарского франка знаю приблизительно.
- Я знаю, что ты бессребреник. Извини, но это так.  Это не хорошо и не плохо, это констатация. И бизнесом никогда не занимался. И, если все это так, то, я представляю, что творится у тебя в голове. И извини за глупый вопрос: но зачем ты всем об этом говоришь?
- Всем? Ты вот знаешь. Этот адвокат в общих чертах. И все.
- Что знают двое, знает и свинья. Ладно. За меня ты можешь быть уверен, а адвокат… может он думает, что тебе достались деньги Ленина. Двенадцать франков. Слышал такую историю?
- Нет.
- А я недавно где-то прочитала. И мой тебе совет: особо не распространяйся на эту тему. Извини, что лезу не в свое дело. Но больше об этом не говорю, если только ты сам не захочешь.
- Думаю, захочу, - ответил Вадим, - Тем более, что посоветоваться мне и, правда, не с кем, а собственная голова пухнет.
- Извини за вопрос, ну, а родственники? Их ты вообще со счетов сбрасываешь? Кто-то может помочь советом?
Вадим задумался. Потом сказал:
- Пожалуй, Светлана.
- Я думаю, тебе полегче будет, если с ней посоветуешься. Только аккуратненько.
- Спасибо.
- Да не за что. Какие еще приказания будут, мой капитан?
- Кто я такой, чтобы тебе приказывать? – улыбнулся Вадим.
- Ну вот, хоть улыбнулся. Тогда другой вопрос: что делать собираешься? В ближайшее время…
- Думаю, поеду в Москву, поговорю со Светкой. Тем более, я обещал ей. Сегодня и поеду. Ты не против?
- Опять же не имею права запретить. Да, не против, конечно. Раньше уедешь-раньше вернешься.
- И ждать меня будешь?
- Обидеть хочешь? – Ксения сузила глаза.
- Нет, естественно.
- Буду ждать. Миллионера вдвойне. Шучу, шучу, - засмеялась она. 
- Тогда довези меня до вокзала. Билет возьму.
Она быстро домчала его до места назначения. Работало несколько кассовых окошек и возле каждого из них были очереди. Вадим простоял, маясь, минут двадцать. Он попросил Ксению подождать ее в машине и сам был не рад, что было не с кем поговорить. Мысли теснились в его голове и от того, что он все равно решил все не до конца, было не по себе. Наконец, он взял билет. Досталось самое крайнее купе, но ему было все равно.
- Взял, - сказал он, вернувшись, - В десять отправление.
- Мой совет – выспись хорошо в поезде. У меня есть неплохое снотворное. Дать?
- Давай.
- И главное – спокойствие.
- Угу.
- А сейчас мне пора за сыном в садик. Подруга отвела, но уж и совесть надо знать. У него все же мама есть. Не хочешь со мной?
Вадим задумался:
- Нет. Я ведь дома почти и не был. Хочу попрощаться.
- Что так грустно? Я ведь начну думать, что ты не собираешься возвращаться в Ясноборск.
- Нет. Я вернусь обязательно. К тебе.
- Спасибо. Это я и хотела услышать. И думаю, ты прав. Тебе нужно поностальгировать перед принятием решения. Это поможет. Ну, а лекарство все же возьми.
Она порылась в сумочке и передала ему облатку. Он засунул ее во внутренний карман пиджака.
- Ладно, поехали, - сказала Ксения, - Довезу тебя до дома, а потом в садик.
- Проводишь?
- А ты хочешь?
- Да, - твердо сказал он, -  Отправление в 22 ровно. Вагон двенадцать.
- Приду.
Маленькая машинка уже вывернула на центральную улицу и тормозила у дома.
- Пока, - сказала Ксения, - Расстаемся ненадолго, но ты вполне можешь меня поцеловать. Она ткнула пальцем себе в щеку.
Вадим неловко чмокнул ее и смущенно улыбнулся:
- Даже это не умею.
- Иди уж. И не драматизируй. До вечера.
Он вышел из машины, и «Тойота» резво стартовала вдаль проспекта.
Дома Вадим включил свет во всех комнатах и медленно обошел квартиру. Все было так же пусто и стерильно. Он открыл дверцу серванта, засунул руку поглубже. Семейные альбомы были на месте. Они пахли сургучом, высохшим клеем и старой бумагой. Он открыл первый и начал медленно просматривать. Это был один из детских альбомов. Маленькая Лариска, потом она же с подружками постарше. Некоторых фотографий не было, видно что-то забрала сестра. А вот и он. Маленький в ванночке. С мамой и папой на прогулке. Вот серьезный с челочкой в фотоателье. А вот они вдвоем с Игорем. И снова он за партой в первом классе. И снова с родителями, Ларисой и Игорем. Сестра совсем взрослая, а они пацаны пацанами. Глаза внезапно увлажнились. Игорь хотел взять какие-то фотографии с собой, долго не мог решиться, а потом аккуратно отклеил именно эту, где они впятером. Убрал все альбомы обратно, твердо пообещав себе вернуться и забрать их. А эту фотографию положил в найденный в отцовском столе файлик, и спрятал в рюкзак. Туда же упаковал все конверты, достал из-за книжек отцовское письмо и пристроил его к фотографии. Еще раз прошелся по квартире, вспоминая то, что было с ней связано. Присел на свою кровать в детскую. Потом вышел в коридор. Передвижения его по дому были хаотичными, он и сам плохо понимал, что водило им. На кухне взял табуретку и полез на антресоли. Спроси Вадима, что он хотел там найти, он бы и сам не ответил. 
Вадим просунул руку. Какие-то коробки. Скорее всего, со старой обувью, которые давно пора бы выкинуть. Он просунул руку дальше. Свернутый пыльный коврик. Вадим потянул его на себя и чихнул от пыли. А ковровый сверток внезапно полетел вниз, попутно сбив пару крайних коробок. Вадим слез с табуретки, развернул коврик и ахнул: в руках у него оказалась шикарная сабля в богато инкрустированных ножнах. Это был подарок второму секретарю обкома КПСС от первого на шестидесятилетие. Вадим вспомнил тот яркий солнечный день и множество подарков, из которых отец был больше всего рад этой сабле. Он аккуратно завернул ее и снова засунул на антресоли, запихнув ее на всякий случай подальше.  Снова прошел по комнатам, присел за стул в отцовском кабинете. На столе стояли часы в форме штурвала. Как мечта о далеком море. Да, просто о чем–то далеком. 
Потом понял, что надо поужинать. Дома, естественно, есть было нечего. Вадим вышел на улицу и опять дошел до ближайшей кафешки. К вечеру она, естественно, превращалась в ресторан. На сцене музыканты расчехляли инструменты, настраивали свои гитары. Заняты были всего пара столиков.
- Просто поесть, - сказал Вадим подошедшему официанту, выбрал в меню самые простые блюда и попросил по возможности побыстрее. Тот понимающе кивнул, и действительно еда была готова быстро и оказалась достаточно вкусной. Столики заполнялись быстро, и Вадим смотрел на лица людей. Были они, в основном, достаточно молодые, хотя попадались и люди среднего возраста. Но даже смутно знакомых лиц не было, и Вадим окончательно решил для себя, что ничего его уже с этим городом не связывает. И тут же поправил себя: а Ксения? Но, будучи предельно честным перед собой, он опять понял, что у него нет окончательного ответа на этот вопрос. Как, впрочем, и на некоторые другие. Он опять занервничал. Расплатился, встал и вышел на улицу. До дома Вадим дошел быстрым шагом. Опять ярко включил свет и по мобильному набрал Светлану.
-Завтра буду в Москве, - коротко сказал он.
  - Встречать?
- Не надо. Доберусь.
- А адрес-то помнишь?
- Нет, - честно ответил он. – Я ж у вас не был ни разу.
- Тогда встречу.
- Может, адрес скажешь? Поезд-то в шесть утра прибывает.
- Не надо. Все равно разбудишь. Вагон какой?
- Двенадцатый. И еще: разговор серьезный есть.
- Еще один?
- Еще один.
- Тогда до встречи.
- До встречи.
Вадим закончил разговор, еще раз прошелся по комнатам, потом проверил рюкзак, выключил свет и закрыл двери. Затем поднялся этажом выше и позвонил.
- Кто? – раздался голос за дверью.
- Это я. Вадим Фомин. Откройте, Клавдия Семеновна.
- Дверь скрипнула, звякнула и отворилась.
- Уезжаешь, что ли? – спросила женщина.
- Да. Но я ненадолго. Возьмите ключи. Скоро вернусь.
- Давай.
- Клавдия Семеновна, и вот еще возьмите, - он протянул ей несколько тысячных бумажек, - Вы же за квартирой смотрите.
- Ой, зачем? У меня пенсия хорошая. Да и отец твой немного оставил, чтоб присматривала. Не бесплатно все это.
- Возьмите, возьмите, - сказал Вадим, сбегая по лестнице, - А я вернусь. Скоро.
До вокзала он решил доехать до маршрутки. Такси брать не захотелось – вроде недалеко, а идти пешком – вечерняя прохлада не располагала. В маршрутке было полно свободных мест, но он стал сзади. Ехала, в основном, молодежь, уткнувшаяся в свои гаджеты, да несколько женщин, судя по разговору, собиравшихся на ночную смену. И он… не знавший, что делать с вкладом в швейцарском банке, а, по большому счету, в пятьдесят семь лет не очень-то понимавший, что делать дальше со своей жизнью.
До отправления поезда оставалось минут пятнадцать, и Вадим решил пока не заходить в вагон. На перроне было прохладно, он ежился, пряча шею в воротник куртки, но упорно вдыхал прохладный воздух. Весна в этом году явно запаздывала.
Ксения появилась не одна. За руку она держала светловолосого большеглазого мальчика в зеленой куртке и такой ж бейсболке.
- Привет, - сказала она.
- Привет, - ответил Вадим.
- Знакомьтесь. Это дядя Вадим, а это мой сын Иван.
- Здравствуйте, - негромко сказал мальчик и протянул руку.
- Привет, - сказал Вадим и осторожно пожал ее. 
Взгляд мальчика поразил его. Чистый, открытый. Неужели и мы были когда-то такими, подумал Вадим.
- Сколько тебе лет? – спросил он Ваню.
- Шесть. А вам?
- Много, - рассмеялся  Вадим, столь неожиданен был вопрос. 
Ксения тоже рассмеялась:
- Ваня, что за вопросы у тебя к взрослому человеку?
- А что? – ответил тот, - Я ведь знаю, сколько тебе лет. Хочу узнать, сколько ему.
- Я тебе потом все расскажу, - сказала она, взяв сына за руку и подняв лицо к Вадиму: - Как ты? Как настроение? Спокоен?
- Относительно, - Вадим пожал плечами.
- Ясно. Сейчас прими таблеточку и выспись, это самое главное. А дальше – соберись и прими решение самостоятельно. Поговори со Светланой, это тебе поможет. Но главное решение принимать только тебе самому. Это всего касается.
- А ты?
- А я приму любое твое решение. Мои мысли ты знаешь. Вот с Иваном даже познакомила. Намерения серьезные, - она улыбнулась, но немного грустно.
- Ты изменилась, - сказал Вадим.
- Я знаю. Причем сильно. Но не думай, что я стала хуже. Я стала решительнее и прямей. Не со всеми. А с теми, кому доверяю. В данном случае, виляние ни к чему хорошему не приводит.
- А считается, что женщины предпочитают обходные пути.
- И это обычно так. Но есть исключения. Только давай сейчас не будем теоретизировать. Найдем еще время. Тем более, что уже пять минут до отправления. Тебе пора заходить.
- Тогда до встречи?
- Ага.
Она обняла его за плечи и как-то неловко ткнулась головой в плечо. Вадим погладил ее волосы и почувствовал, что рука стала мокрой. В свете вокзальных фонарей была видна мелкая морось.
- Пока, Иван, - он протянул мальчику руку.
- До свидания. А вы приедете к нам из Москвы? – спросил он и покосился на маму, может опять вопрос ей не понравится. Но она молчала, а Вадим улыбнулся и ответил:
- Конечно. 
- Пассажиры, заходите в вагоны, - раздался сзади голос проводницы.
- Счастливо, - сказала Ксения, - Запрыгивай уж. И помни, что тебя ждут уже два человека.
- Буду помнить. Это важно, - сказал он и заскочил в вагон. Поезд тронулся буквально через несколько секунд.
Вадим заказал чай, запил им таблетку, которую дала ему Ксения, и проспал до самой Москвы.
День четвертый
Столица встретила холодом и заставила Вадима ежиться еще больше, чем вчерашний Ясноборск. Впрочем, ему удалось выспаться в поезде, и голова, несмотря на шесть часов утра, работала четко. Светлана ждала его у вагона. В голубых джинсах и белой куртке, она и вправду напоминала Снегурочку, о чем Вадим не преминул ей заметить.
- Нет, дядя, шапочки и шубки не хватает. И Деда Мороза рядом. Привет, давно, однако, не виделись.
Они обнялись и Светлана, прижавшись к Вадиму, прошептала:
- Я тебе рада, хоть ты и большой барбос.
- Почему это?
- Потому что бросил нас тут и в гости не приезжаешь. Ладно, поехали уж.
Они вышли на привокзальную площадь и сели в красную «Хонду».
- У меня тоже «Хонда», - сказал Вадим.
- Надо же, - усмехнулась Светлана, - А я думала, что ты и в Америке будешь на автобусах ездить.
- Там это невозможно. Далеко ехать?
- Не очень.
Оказалось, что Светлана с мужем жили по московским меркам почти в центре, неподалеку от Таганки почти на Садовом кольце.
- В театр не ходите? – не удержался от вопроса Вадим, когда они проезжали Таганскую площадь.
- Ходим, - ответила Светлана, - В разные. Но не так часто, как хотелось бы.
- Работа?
- Работа, сын. Но больше у мужа работа.
- Он дома сейчас?
 Светлана взглянула на часы:
- Застанешь. И его и Руслана.
- А ты?
- Что я?
- На работу не едешь?
- Сегодня – нет. Буду тебя развлекать.
Подземный паркинг размещался прямо под домом. Они вышли из машины и поднялись в подъезд. На лифте доехали до седьмого этажа.
Светлана открыла дверь своими ключами и, зайдя в прихожую, громко позвенела ими:
- Все сони проснулись?
- Пока только я, - откликнулся, выходя из кухни в спортивном костюме,  муж Светланы Александр, - Здравствуйте, Вадим Павлович. Рад вас видеть.
- Здравствуйте, Александр, кажется Сергеевич?
- Так точно. Как поэта меня зовут.
- Заканчивайте уж эти китайские церемонии, - махнула Светлана рукой. – На «ты» и по имени. Это приказ.
- Есть, мой командир, - шутя, отдал честь Александр.
За то время, что Вадим не видел его, Александр Сергеевич не очень-то изменился. На лице появились морщинки, а в волосах седые пряди. Но он был в хорошей форме, а улыбка казалась законсервированной. Прямо, как у американцев, удивился про себя Вадим.
  - Вадим, раздевайся и проходи, - скомандовала Светлана.
- Куда проходить-то?
- Куда хочешь. Иди пока в гостиную.
Квартира после уютной родительской, словно застывшей в семидесятых годах прошлого века, показалась Вадиму очень большой и современной. Широкие коридоры, большая комната с панорамным окном. Но особенно любоваться пейзажами ему не пришлось. В дверь позвонили. Улыбчивая женщина средних лет зашла в комнату и поздоровалась с Вадимом.
- Это Анна Сергеевна, наша помощница по хозяйству и немного няня, - представила ее Светлана, - Но сегодня у вас пока работы немного: поднять и собрать Руслана и отвезти его в садик.
Через пару минуту перед лицом Вадима предстал кудрявый заспанный мальчик в полосатой пижамке.
- Не хочу-у-у-у в садик, - ныл он и тер глаза.
 Картина была столь знакомая по многочисленным карикатурным образам в фильмах, что Вадим невольно засмеялся.
- Прекрати ныть и поздоровайся с дядей Вадимом, - строго сказала Светлана, - Впрочем, подозреваю, что, скорее всего, он тебе двоюродный дед.
Руслан из-за любопытства прекратил тереть глаза и перестал ныть:
- Де-е-е-е-д???? – протянул он, - Еще один?
- А где доброе утро?
- Доброе утро.
- Хорошо. Забирайте его Анна Сергеевна, пусть умоется для начала - сказала Светлана и метнулась на кухню.
Оттуда тотчас же появился Александр:
- Вадим, пойдемте же слегка позавтракаем. А то мне уходить скоро. Хоть пообщаемся.
- На «ты» же договаривались, - укоризненно произнес Вадим, поднимаясь с дивана.
- Давай, иди, умывайся, - скомандовала ему Светлана.
- Куда? Там же Руслан?
- Есть еще одна ванная.
- Понятно, - засмеялся Вадим, - У вас всегда такая суета? Или это в честь моего приезда.
- Нормально утро в семье Соловьевых, - ответила Светлана, - Но совсем скоро здесь наступит тишина, и мы сможем спокойно пообщаться. 
Вадим помыл руки и пошел на кухню. Александр сидел и допивал кофе. Вадим обратил внимание на его синий спортивный костюм с гербом России:
- Красивый. И герб яркий.
Соловьев засмеялся:
- Подарю обязательно. К нам надолго?
- Не знаю даже. Как дела.
- Слышал. Лучше расскажи, как в Америке живется. Я-то боюсь туда не скоро попаду.
- Что так?
- Не рекомендуют пока. Так как там?
- Как везде. Люди живут. Кто лучше, кто хуже, - Вадим ответил уклончиво.
- А ты?
- По-всякому. Но я ж ученый. Мне ж тишина нужна.
- Как на кладбище?
- Шуточки, Саша, у тебя, - заметила недовольно появившаяся на кухне Светлана.
- Я ж без злобы, - ответил тот.
- Нормально, - сказал Вадим, - Но, конечно, нет. У меня ж ученики есть, клиенты.
- А по России не скучаешь?
- Бывает, - осторожно ответил Вадим.
 Светлана поставила перед ним блюдо с блинчиками и кофе:
- Извини, что не с пыла, с жару. Разогретые.
- Ерунда, - улыбнулся Вадим, - А Руслан где?
- Он у себя в детской завтракает. А то тесно тут будет.
- Да, не маленькая вроде кухонька, - улыбнулся Вадим.
- Нормально, - сказал Александр, - Нам хватает. Ты извини, мне собираться пора. Труба зовет.
Он встал из-за стола.
Через десяток минут, когда Вадим доел блинчики и допил кофе, в квартире уже наступила тишина. Александр уехал на работу, няня увезла Руслана в садик.
Светлана, наконец, присела напротив Вадима на кухне и критически осмотрела его:
- Как денди лондонский одет…
Вадим скосил глаза на слегка помятый костюм и висящий на расстегнутой на верхнюю пуговицу рубашки галстук:
- Приехал в свитере и джинсах, ну а для визитов прикупил, что в магазине было.
- Нормально, - Светлана махнула рукой, - Вкус у тебя есть. Но все же, я думаю, тебе свободнее будет в какой-нибудь Саниной одежде. Размер-то у вас почти один. Пойдет?
- Вполне.
- А в остальном, ты помойся-побрейся, потом поговорим о тех важных вещах, что ты хотел, и съездим к Насте в гости. Развеемся. Не против.
- Абсолютно.
- Тогда вперед. Халат мужской найдешь в ванной. А я пока шмотки поищу.
Когда, помывшись и побрившись, Вадим в халате вышел из ванной, то Светлана уже ждала его в гостиной. Рядом, на диване лежали джинсы, клетчатая рубашка и голубой свитер.
- Вот, - она показала на одежду, - Переоденешься, когда поедем. Но пока давай поговорим, тем более рановато еще.
Вадим глянул на большие настенные часы, они показывали восемь часов.
- Да, раненько, я сегодня, - улыбнулся он.
- Ничего, и мы не поздно встаем. Привыкшие. Так что там за проблемы? Делись. Надеюсь, они не того плана, что некуда квартиру и дачу деть?
- Представь себе, того.
Вадим сделал паузу.
- Короче отец мне еще кое-что оставил…. Только это между нами.
- Не томи, говори. Я могила с детства.
- Вклад в швейцарском банке.
- Это шутка? Отец какие-то деньги откладывал и он нам с мамой их завещал. Но вклад этот в самом обычном российском банке, практически государственном. И деньги там не слишком большие. Можно сказать, с пенсии отложенные. Ну и во время работы что-то потом добавлял. Когда работал на пенсии. Какая еще Швейцария?
- Короче, это что-то вроде кусочка «золота партии». Они как бы по разным корзинкам их разложили, как я понял. Какой-то кусок через отца и его друзей спрятали. Но так получилось… короче, не воспользовался он ими. Теперь мне оставил.
- Странная история. Если ты не шутишь. Надо с Сашей посоветоваться.
- Не надо. Боюсь, что он скажет, что все надо государству вернуть.
- Хм….Зная тебя, мне кажется, что это ты, скорее, такое сказать можешь. А он? Честно, не знаю. А ты-то сам что думаешь?
- Ничего не думаю. Вернее, думаю, но мысли умные в голову не приходят. Может и, правда, государству отдать?
- Не думаю, что это хорошая идея. И много там денег?
- Полагаю, где-то между миллионом и двумя долларов. Я курс франка плохо знаю.
- Ладно, давай я подумаю, что тебе посоветовать. И может, и правда, кто-то что подсказать сможет. Озадачил ты бедную женскую голову.
- Я не хотел. Так вышло.
- Понимаю…
Света в задумчивости потеребила край дивана:
- Давай пока о чем-то другом. Что там у тебя с личной жизнью?
- Странно все.
- В этом никто не сомневался, - она хмыкнула. 
- Есть женщина. Говорит, что любит меня, что хочет за меня замуж. Еще до известия о швейцарских франках, - Вадим улыбнулся.
- Я ее знаю?
- Да. Но помнишь ли?  Ксения, моя аспирантка.
- Помню. Симпатичная, но испуганная как воробышек.
- Сейчас она совсем не похожа на воробышка. Заведует кафедрой в Ясноборске.
- Ты уверен, что она не хочет на твоем горбу въехать в Америку?
-  На все сто нет…- Вадим задумался, - Недоверчивым стал. Но мне кажется, что она искренна.
- Не знаю, не знаю. Мне кажется, что если б я с ней поговорила, то поняла бы.
- Ты стала таким психологом? – Вадим засмеялся.
- Ну да. И университет мне не понадобился. У меня чуйка на людей. Знаешь, что это такое?
- Догадываюсь.
- Ну, и молодец. Тогда давай собирайся и рванем к Насте. Я ей звоню, а ты одевайся. Сменим темы, получим новые впечатления.  Тогда может и мысль умная придет.
Она вышла, а Вадим примерил одежду Александра. Она оказалась почти впору, может чуть свободновата. Но он всегда любил свободные вещи.
- Прелестно, - сказала Светлана, вернувшись в комнату, - Почти вижу своего мужа. Сейчас дам его куртку и кроссовки. У тебя же сорок третий?
- Да, - кивнул Вадим, - Откуда знаешь?
- Помню. Я хоть и спортсменка, но головой по мячу не била. Кстати, о футболистах. Как там Стас?
- Нормально вроде. Позвоню – узнаю.
- Тоже мне отец! Удивляюсь я тебе!
- Ты же видишь, сколько событий? – развел руками Вадим.
- Не оправдание, - отрезала Светлана, - Я слишком тебя люблю, а то б много что еще сказала.
- Так, и они с Викой как-то не очень ко мне.
- Ладно, Вика. Отрезали и забыли. Но сын твой? Так, нельзя, как ты. Сообщаю: он в Нижнем Новгороде сейчас. Жениться собирается. А тебя даже не предупредил?
- Пока нет.
- Совсем все запущено. Ладно, разберемся. Надевай куртку и бери кроссовки. Вон те хотя бы: серые. Поедем сейчас. Там, кстати, и Костя дома. Хочет с тобой познакомиться.
- Знакомы уже.
- То есть?
- В самолете вместе летели.
- Да, чудеса случаются. Одевайся же. Женщина готова и ждет.
- Ко всему готова? – засмеялся Вадим.
- Стыдно так о родственнице. Пока готова ждать, когда ты кроссовки зашнуруешь.
Они вышли из дома, сели в машину и выехали из двора. Вадим посмотрел на небо:
- Задерживается в этом году весна.
- Да, - кивнула Светлана, - Но замечу, что о погоде говорят, когда больше не о чем. А нам есть о чем поговорить. И подумать. Ладно, расслабьтесь, Вадим Палыч. Мы едем в прелестное место к прелестным людям.
- А где они живут? На Рублевке?
- Почти. В Баковке. Знаешь, такое место?
- Что-то слышал.
- Там тоже неплохо. Лес рядом, речка. А знаешь, чем оно еще знаменито.
- Чем?
- В советское время там был единственный в стране завод по производству презервативов.
- Откуда такие знания?
- Костя рассказал. Он, прежде чем там дом строить, все местные легенды вызнал.
Утренняя Москва была полна пробками. Вадим нервничал, когда они вдруг начинали ползти как черепахи, хотя и пытался это скрывать.
- Так всегда? – спросил он.
- Что? Пробки? Практически. Иногда чуть лучше, иногда чуть хуже. Вся Москва пересела на автомобили. Хотя открою тебе страшную тайну: я иногда пользуюсь метром и даже хожу пешком. Мне до работы дойти минут сорок. По московским меркам всего ничего. Правда, по Садовому кольцу. Тут дышать бывает проблематично.
- А на природу выезжаете?
- Естественно. Есть дачка. С каминчиком. Но стены не очень толстые, поэтому зимой прогреть сложно и бываем нечасто. А летом – здорово.
Так, за разговорами на общие темы они выехали за МКАД. Вадим почувствовал, что его стало отпускать непонятное напряжение последних дней и мысли на тему: а что же делать дальше? За окнами по-прежнему мелькали строения, то высотные дома, то маленькие одноэтажные. Впрочем, большая часть шоссе была закрыта забором, и наблюдать за пейзажем было не так просто. Наконец, они съехали с трассы и углубились вглубь одноэтажных домов, скрытых от глаз личными заборами.
- Почти приехали, - сказала Светлана, - И совсем недолго. 
Они немного попетляли выехали почти к самому лесу. У такого же, как и другие, забора, остановились. Светлана нажала на клаксон. Через десяток секунд дверь медленно заскрипела и отъехала в сторону. Автомобиль въехал в просторный двор. Прямо перед ними стоял большой двухэтажный дом. Вся передняя часть его была прозрачной, темные рамы под причудливыми углами перечеркивали фасад. Впрочем, прозрачность эта была кажущейся. То, что происходило за стеклами, снаружи видно не было. Хозяин дома Константин Кустарев стоял на крыльце в темных свободных вельветовых брюках и мягкой флисовой кофте. Он широко улыбался:
- Здравствуй, Света! Ты говорят, очередного родственника нам  привезла. Буду рад познакомиться.
- А знакомиться не надо, Константин, извините, отчество забыл. Мы знакомы.
- Ба… - Кустарев внимательно вгляделся в лицо Вадима и рассмеялся, - Вадим Павлович, кажется?
- Вот, видите, у вас память лучше моей.
- Ерунда какая, Константин и дудки.
Он спустился с крыльца, расцеловался со Светланой, за руку поздоровался с Вадимом.
- Добро пожаловать в дом. Настя сейчас спустится, она Алинку готовит.
Они зашли в широкий холл. Вадима удивила просторность помещения. Отовсюду лился свет и мебель была ему под стать – такой же светлой и неожиданно округлой, почти без прямых углов.
- Давайте, поухаживаю, - Константин снял куртку со Светы, пристроил ее в гардеробную, потом принял куртку Вадима. Светлана, бывшая в доме практически своей, достала откуда-то безразмерные мягкие тапочки, вторые  подала Вадиму. Ноги буквально утонули в них.
- Пойдемте, - пригласил хозяин, и они шагнули вглубь помещения. Почти сразу за холлом начиналась большущая гостиная. Такая же мягкая и светлая, как и холл. Даже большой стол, стоящий поодаль был округлых форм. Гостиная не отличалась идеальным порядком – где-то валялись детские игрушки, на одном из диванов лежали какие-то книги. Широкий подоконник с цветами занимали какие-то чертежи. Но Вадиму был очень по дуще этот светлый беспорядок.
- А вот и Настя, - улыбнулся Кустарев, - С наследницей.
Настя вошла в комнату, держа за руку девочку в розовом платье с бантами и золотистыми волосами. Вадим опять отметил, как она была похожа на Светлану лет пятнадцать назад. Та же короткая стрижка, тот же умный взгляд серых глаз. Только глаза были открыты пошире, казалось она удивлялась миру и улыбка была такой искренней, что смущала его. Он попытался найти в ней что-то от Игоря, но заметил только похожий высокий лоб, да хохолок на казалось бы идеально уложенной прическе. Настя была одета просто – в синие джинсы и такой же свитерок. Она смотрела на него радостно и открыто:
- Дядя Вадим, я так рада вас видеть.
Она обняла и прижалась к нему. «Как Светлана», - снова мелькнуло в голове у него. Потом Настя подбежала к Свете. Они поцеловались.
- Алиночка, поздоровайся с дядей и тетей, - сказала Настя.
Но девочка была не слишком расположена к разговору и спряталась за маму.
- Ну вот, - засмеялся Константин, - Учишь ее дипломатии, учишь.
Светлана попыталась перехватить инициативу, но и с ней Алина была не слишком расположена говорить, периодически исподволь поглядывая на Вадима.
- Давайте прервем пока светский раут, - сказал Кустарев, - Марта Витальевна!
В дверь зашла женщина средних лет в сером платье.
- Это Марта Витальевна, наша незаменимая помощница.
- Здравствуйте, - сказала она.
- Марта Витальевна, у нас гости, а Алиночка как-то не расположена с утра к общению. Заберете ее в детскую, хорошо?
- Конечно, Константин Георгиевич.
Она увела девочку.
- Вот так, - Кустарев развел руками, - Стеснительная немножко. И в кого бы это?
- В меня, - серьезно сказала Настя, - Я тоже такая была.
- Вопрос выяснили, давайте рассаживайтесь. Поскольку Марта Витальевна занята, я принесу вам кофе, - сказал Константин.
- Давай, лучше я, - подскочила Настя.
- Нет-нет, родственники сначала твои, а потом мои. Поэтому первое общение за тобой, - сказал Константин и прошел в уголок, где за, как рассмотрел Вадим, барной стойкой, была скрыта кухонная часть гостиной.
- Ну вот, во всем он такой, - развела руками Настя.
- Что ж, скажу по секрету, тебе повезло, - улыбнулась Светлана.
- Тебе тоже.
- Значит, мы это заслужили. Что скажешь, дядя? – Света повернулась к Вадиму.
- Думаю, ты абсолютно права, - серьезно ответил он.
Константин принес кофейник, кофе разлили по тонким чашкам и по дому распространился дурманящий кофейный аромат. Еще откуда-то появилось блюдо с плюшками.
- Сама пекла, - неожиданно зардевшись, сказала Настя, - Правда вчера вечером. Но есть секрет, позволяющий им оставаться свежими.
- Ну что ж, - сказал Вадим, - Будем пить кофе и наслаждаться плюшками.
- А как вам дом? – неожиданно спросил Кустарев, - Мой проект. От крыши до ковриков. Правда, в инженерной части помогли.
- Шикарно и очень воздушно, - искренне ответил Вадим.
- А в Америке вы такие видели?
- Я, если честно, больше люблю хаос, заросли и запустение, - сказал Вадим, - А вообще мало обращаю внимание на интерьеры, лишь бы уютно было.
- Ну вот, - развел руками Константин, - Для кого я старался? Даже родственники жены не ценят.
Все засмеялись, а Светлана сказала:
- Ну, вот такой он, наш дядя. Все в голове, причем только в его. Что в других, его мало интересуют.
- Протестую, - возмутился Вадим, - А что моя профессия ничего не значит?
- Действительно, - поддержал его хозяин, - Совсем некорректное сравнение.
- Не сравнение, констатация факта, - грустно улыбнулась Светлана, - На  самом деле мы его очень любим, потому что он такой… немного неземной.
- Это почему же? – спросил Вадим.
- Вот женщина хочет за него замуж, а он боится. Нет, не потому что опасается, как бы какая хищница не покусилась на его состояние, а потому что будет, может быть, покушение на свободу мыслей в голове.
- Извините, Вадим, а вы были женаты? – спросил Константин.
- Был. Но теперь даже толком не знает, где его единственный сын, - ответила за него Светлана, - И кто с таким может жить?
- Ну, все, Светик, хватит, - неожиданно вмешалась Настя, - Я на правах хозяйки против того, чтобы обижали гостя.
- А он не обижается. Правда, дядя Вадик?
- Не знаю даже. Мне кажется, это ты больше на меня обижаешься.
- А знаешь, ты прав. Ты ведь почти полностью нас забыл. И вспомнил то по необходимости. Посоветоваться захотел.
- О чем? – оживился Константин, - Можем помочь советом. И даже если что материально. В разумных пределах.
- Ладно. Закончили. Костя, проведи нас лучше по дому. Может Вадим проникнется.
По дому они ходили минут тридцать. Похоже, Костя, действительно, любил его. Так тщательно он расписывал каждый уголок. Потом они вернулись в гостиную.
- А что, - спросил Вадим, - Кто-то еще из наших с Настей родственников здесь бывал?
- Конечно, - ответила Настя, - Моя мама частенько, пока бабушка с дедушкой не заболели. Светина мама заезжала. Даже дядя Слава как-то был. Света привезла.
- Да? – удивленно спросил Вадим, - Ты и с ним общаешься?
- Бывает. И мужья наши не то, чтобы дружат, но порой встречаются.
- А он далеко отсюда живет?
- Не очень. Хочешь встретиться?
- Наверно, - Вадим задумался.
- Ладно, встретимся, - сказала Светлана, - А пока вернемся в город. У меня дела еще.
- Как? А обед? – удивилась Настя.
- В другой раз. Хорошо? Мы еще приедем. Да, Вадим?
- Обязательно. Мне у вас очень понравилось. Так легко дышится.
- Вот, а говорил, что любишь хаос и заросли, - засмеялась Светлана.
- А может, останетесь у нас? Поживете день-другой? – спросил Константин, - Если, конечно, нет дел неотложных. Настя, ты не против?
- Нет, конечно.
- Обязательно, в следующий раз, - твердо сказала Светлана, - А пока поедем.
Они встали, и в этот момент Настя нерешительно подошла к Вадиму:
- Извините, Вадим. Я волновалась, а сейчас все-таки спрошу. Вы мне сможете рассказать о моем папе? Ведь вы же знали его лучше всех.
- Конечно.
- Я понимаю, что вы торопитесь, но в следующий раз непременно. Хорошо?
- Конечно.
- Извини, Настя, - мягко сказала Светлана, - Я думаю, что у Вадима еще будет возможность. Я его привезу к вам, обещаю.
- Спасибо, - сказала Настя, - Мне это очень важно. Хочу все понять…
- Что? – спросил Вадим.
- Долго объяснять. Потом.
Они попрощались, и Кустарев взял с Вадима торжественное обещание приехать еще. Вывели попрощаться Алину, но она так же пряталась за маму и смотрела исподлобья. За это время они успели погулять с няней и уже вернуться в дом. Заодно выяснилось, что Кустареву тоже срочно нужно ехать по делам. Он успел с кем-то коротко переговорить по телефону, еще раз попрощался и побежал в дом переодеваться.
Когда машина выехала за ворота, у Вадима зазвонил мобильный.
Ксения была грустно-ироничной:
- Ну что, забыл меня совсем в Москве-то?
- Нет, просто со Светой в гости поехали ни свет, ни заря. А потом неудобно было.
- Свете привет. И не переживай, я только сама освободилась. У меня две пары лекций было. Чувствуешь, охрипла?
- Немножко.
- Никаких новостей?
- Нет.
- Меня не забыл?
- Нет.
- Честно?- она засмеялась.
- Честно.
 - Ладно, тогда. Будь осторожен, пожалуйста. Помни мои слова. Ты, конечно, мальчик большой, но я мудрая взрослая женщина.
  - Договорились.
- До чего?
- Что ты мудрая…
- Хорошо. Звони. Жду. Целую.
- Позвоню. И я тебя.
Вадим выключил телефон и повернулся к Светлане.
- Ксения, - сказал он.
- Я поняла.
На миг в салоне наступила тишина.
- А что ты так внезапно сорвалась? – спросил Вадим.- Правда, дела?
- Нет, - ответила Светлана, - Просто у меня появилась идея.
- Какая?
- Вячеслав.
- То есть?
- Мужу я пока ничего говорить не собираюсь. Слишком он правильный что ли. Такой честный мент из фильмов. Хоть и не мент.
- А Славка?
- Слава – тоже честный. Но он мент. Но бывший. Еще он никогда нас в беде не бросал. За Игоря до сих пор себя казнит. Еще он умный и хитрый. Хотя и с ленцой.
- Ты все про всех знаешь…
- Ну да, психолог. Я ж тебе говорила.
- Ну, продолжай….
- Короче, поехали к нему. Да и родственников заодно повидаешь. Так, ты ж не вырвешься.
- А ехать далеко?
- Прилично. Но часам к шести вернемся, это я тебе обещаю. И будем дома, как два ангелочка.
- А что муж ревнует?
- К тебе нет. Хотя это он зря… - Светлана засмеялась, - А вообще-то конечно. Не дай Бог повод дать.
- А ты даешь?
- Так я тебе и сказала. Так что? Едем?
- Едем.
- Тогда вперед. 
Они проехали по Минскому шоссе, потом свернули на боковую дорогу, поплутали между дач и перелесков, снова выскочили на шоссе, теперь Ккиевское, проехали еще десяток километров в сторону от Москвы. Начался город. Здесь Светлана свернула направо, проехала по окраинным улочкам. И снова массив частных домов, похожий на дачный. Возле одного из домов машина затормозила.
- Где это мы? – поинтересовался Вадим.
- Город Наро-Фоминск. Пригород его. Тут твои родственники обосновались.
Она вышла из машины и позвонила в звонок на калитке. В глубине двора залаяла собака. Послышались тяжелые шаги. Калитка открылась. В человеке, распахнувшем ее, Вадим узнал Славу. Генерал запаса поседел и здорово располнел. Нет, не располнел даже, а как-то раздался, стал больше и шире.
- Привет, дядя Слава, - весело сказала Светлана, - А знаешь, кого я вам привезла?
- Привет, Светик! И какой сюрприз в этот раз? – улыбнулся Вячеслав.
- Вадим Фомин. Из Америки собственной персоной.
- Серьезно!!!??? Ну и где же он?
Вадим вышел из машины:
- Привет, Слава! Вот он я, собственной персоной.
- Да, неожиданность.
Они обнялись.
- Ну, давай, загоняй машину и в дом, - сказал Вячеслав, - Сейчас ворота открою.
Он повозился с замками, ворота распахнулись, и Света загнала автомобиль во двор, филигранно поставив ее рядом с черным джипом. Площадка перед домом была небольшой и плотно усаженной везде, кроме места для стоянки, какими-то кустиками. Из земли пробивались побеги цветов. Дом с виду был небольшим и чем-то напоминал старую обкомовскую дачу. Только отделан снаружи он был материалами современными. А так – то же крыльцо, небольшая веранда, мансарда с балкончиком.
- Вот, тут мы и живем. В тесноте, но не в обиде. Родители и я с супругой, - сказал Слава. – Дети-то выросли уже.
- Все дома? – спросил Вадим.
- Супруга на работе. Трудится еще. Это я – бездельник. А старики дома, где ж им быть.
- И как они?
- Мама ничего, а отец плоховато. Ты-то как? Смотри, готовься, что достанется за то, что на похороны отца не приехал.
Они зашли в дом.
- Раздевайтесь, проходите в гостиную, а я родителей предупрежу. А то вы, как снег на голову. Света, хозяйничай. 
Они прошли в гостиную. Все здесь было просто почти по-спартански, но довольно уютно. На стенах висели гобелены, напомнившие Вадиму еще раз картины из прежней жизни. Они уселись на диван, в разные углы. Сидели молча. Через минуту в коридоре послышались шаркающие шаги. Сначала поддерживаемый сыном, в комнату вошел Владимир Лукич. Тоже потяжелевший, но еще и сгорбленный, он шел, опираясь на палку. Лицо было изборождено морщинами, и взгляд казался тяжелым, исподлобья. За ним семенила, чтобы не подтолкнуть идущих впереди, Ирина Петровна. По сравнению с мужем, она выглядела неплохо, даже бодро, только периодически тревожно поглядывала на мужа, как бы не запнулся, не упал.
Вадим встал.
- Ну, здравствуй, племяшек, - поднял голову на него Владимир Лукич, - Заехал, порадовал старика.
Вадим подошел поближе, аккуратно приобнял дядю.
- Здравствуй, Светик, - сказал он, и она тоже подошла к Фомину-старшему.
Дождалась своей очереди и Ирина Петровна, прижавшись к Вадиму:
- Что ж ты, на похороны отца-то не приехал?
- Да, вот, известие запоздало, - пробормотал тот, увидев понимающий и в то же время слегка усмехающийся  взгляд Славы.
Но продолжать тему никто не стал. Вячеслав усадил родителей в кресла, став за спиной отца.
- Как вы живете? Дядя, тетя? Расскажите – спросил Вадим.
- Ну что за вопросы ты задаешь, - заговорил хрипло с тяжелым посвистом Владимир Лукич, - Видишь, какая жизнь наша, стариковская. Ирина-то ничего, бегает еще. А я еле хожу. Тяжело, устаю. Видно, скоро за братом отправлюсь.   
- Спасибо большое Славе с супругой. Они тут, нам помогают. А так все хорошо. Младшая в Питере. Внуки иногда навещают, правнуков ждем, - продолжила Ирина Петровна, - А я-то ничего, бегаю еще, вон в магазин хожу сама. Прогулка – дело хорошее. Дед вот только почти не выходит.
- На солнышке только греюсь, - подтвердил Владимир Лукич, - Лета жду. Дождусь ли?
- Обязательно дождетесь, – бодро сказал Вадим.
- Ты-то как живешь? – спросил Владимир Лукич, - Знаем, что в Америке. И что тебя туда занесло?
- Работа, - сказал Вадим, - Мне работать надо, пока силы есть.
- Не женился?
- Нет.
- Это неправильно, - вмешалась Ирина Петровна, - Человек в семье должен жить. Ты – вон какой справный еще. Еще и деток нарожать смогли бы. Вон, гляньте на наших артистов, они на восьмом десятке семьи заводят с молодухами. Чем ты хуже? Надо невесту найти. Светка, помогла бы.
- Ему сложно помочь, он самостоятельный, - засмеялась Светлана.
- Ладно, - Ирина Петровна дала понять, что тема завершена, - Вы ж с дороги, наверно, накормить вас надо, время-то обеденное. Мы-то поели уже
Вадим почувствовал, что на самом деле голоден, но вопросительно поглядел на Светдану. Та кивнула:
- Не откажемся.
- Ну и хорошо, - сказал Слава, - Мама, давай угостим гостей. Папа, ты посидишь?
- Нет. Вы уж извините. В сон клонит, - сказал Владимир Лукич, - Пойду посплю.
Он привстал, опираясь на палку, и посмотрел на Вадима:
- Так, как там в Америке? Лучше, чем здесь?
- По всякому, - ответил тот, - Дома, конечно, лучше. Легче. Дышать, наверно, легче.
- А я вот не побывал там. А мечтал ведь. Удачи вам, молодежь, - и он сам побрел в сторону двери.
- Помочь, папа? – подбежал к нему Вячеслав.
- Сам, сам, - отмахнулся тот, - А вы лучше гостей угостите.
- Сейчас. Все готово, только подогреть, - подскочила Ирина Петровна.   
И действительно уже спустя несколько минут они ели наваристый борщ, картофельное пюре с котлетами и солеными помидорами. Вадим поймал себя на мысли, что давно не находился в атмосфере такого сытного и уютного домашнего обеда. Он внезапно почувствовал тоску по теплой семейной жизни, которой не было у него много лет. Да и вообще была ли она когда-то в его жизни? Его личная?
После обеда они от души поблагодарили Ирину Петровну. Вадим даже откинулся на диване, давно он не ощущал такого чувства сытости, даже перенасыщения. Но Светлана в отличие от него не поддалась расслаблению, и, как только посуда и Ирина Петровна исчезли из гостиной, обратилась к Вячеславу:
- Слава, а у нас к тебе дело.
- Ну вот, - улыбнулся тот, - А я думал, что вы в гости заехали.
- И в гости тоже. Но сначала ответь на вопрос. Скорее, не для меня, а для Вадима. Ты ведь уже не служищь?
- Все. На пенсии. Живу пенсионерской жизнью. Немножко помогаю одному охранному агентству. Для копеечки. Доля там у меня. Но загружен не очень. Когда нужно, помочь просят. Ну, что скрывать-то перед вами? Ментовская крыша вроде как.
- Ну тогда откровенность за откровенность. Да, Вадим Павлович? – Светлана повернулась к Вадиму, подталкивая его к разговору.
- Да, Слава, есть такая тема, - наконец решился он и неспешно поведал двоюродному брату историю с отцовским конвертом.
Вячеслав мгновенно посерьезнел:
- Что, выходит золото партии все же существует? Неожиданно. Эту тему в свое время активно разрабатывали. И мы, и в большей степени смежники. Я и потом через Интерпол по просьбам некоторых товарищей это прокачивал. Искали и в Швейцарии той же, и в Гонконге. Не нашли почти ничего. Тем более, понятие банковской тайны там охраняется четко. И через сети не пройдешь, тогда ж все лично делалось. Хотя какие-то крохи всплывали. Но это больше к личным счетам некоторых лиц относилось. И меня проверить просили, когда я в Ясноборске работал. Прокопцову-то деньги на раскрутку его партийной ячейки давали. И дядю Пащу спрашивал. Но не верил, что через него что-то могло идти. Он человек, как мне казалось, прямой. Даже слишком. Но я, выходит, ошибался.
- Не думаю, Слава, - сказал Вадим, - Он просто был человеком слова. Дал слово, значит, держи. И никого подводить не хотел. А потом так случилось, что средства эти на нем зациклились.
- И большие деньги? Впрочем, не хочешь – не отвечай. Не миллиарды, я думаю?
- Нет. Гораздо меньше. Но для одного человека достаточно прилично.
- И что ты с этими деньгами делать собираешься?
- А не знает он, дядя Слава, представляешь, - вмешалась Светлана, - Это у него камень преткновения.
- Конечно, есть варианты, - сказал, подумав, Вячеслав, - Но для начала успокою: я на них не претендую. Не лично, ни как страж закона. Тем более, никакой я не страж.
- Поэтому мы к тебе и обращаемся, - улыбнулась Светлана.
- Хотя, чем меньше людей будет знать, тем лучше, - продолжил Вячеслав, - Кто об этом знает?
- Я, Света, ты, адвокат еще в Ясноборске, советовался я с ним, ну и Ксения, - подумав, сказал Вадим.
- Много, - Вячеслав покачал головой, - Адвокаты вообще люди ненадежные. А кто такая Ксения?
- Моя старая знакомая в Ясноборске.
- Невеста Вадима, можно сказать, - улыбнулась Света.
- Ну, не знаю даже, - мотнул головой Вадим.
- Невеста – это хорошо, - кивнул Слава, - Для родителей. Они рады будут. А для нас – черт его знает. Короче, лучше всего переведи деньги на свой счет. В Америке, я думаю.
- А если в России?
- Если собираешься возвращаться, давай. Только тогда их в дело лучше пустить. Опять же я хоть и юрист, но в этих делах не очень. Проконсультируюсь. Возможно, нужно будет тебе лично в банк приехать и операцию произвести.
- А еще вариант есть, - сказал Вадим, - Забрать наличные и родственникам раздать.
- Ты филантроп, однако. Есть ли смысл состояние по кусочкам делить? И как ты это представляешь: привезешь в чемодане и пойдешь раздавать. Будешь с этим чемоданом как Остап Бендер ходить?
- Почему нет?
- Подумать надо крепко. Лучше вложиться во что-то.
- Но я не коммерсант.
- Я тоже. Но посоветоваться найду с кем. И не бойся – тебя не сдам и рожу твою являть никому не буду. Тут дело опасное, пойми. Хоть вроде люди проверенные, а всякое бывает. Иногда и за сто рублей убивают. Вот ты того адвоката хорошо знаешь? В Ясноборске?
- Ксения знает.
- Хорошо?
Вадим задумался:
- Мне показалось, что не очень. По делам, может, пересекались.
- Уже не очень хорошо. Ладно, фигня это. Давай так договоримся, я до вечера пару звоночков сделаю, а потом тебе доложусь. Ты мне телефончик-то свой скинь. Или Свете звонить?
- Можешь и ей…
- Слушайте, - сказала Светлана, - давайте уж хрупкая женщина не будет передаточным звеном. Я лучше буду на подстраховке. Меняйтесь-ка вы номерами. 
Они обменялись номерами.
- Хорошо, - сказал Вячеслав, - Держи меня в курсе дела. И я соответственно. Удачи, в любом случае.
Светлана легко поднялась с дивана:
- Отлично, что все друг друга поняли. Если никто непротив, то мы с Вадимом Павловичем поедем. Хочется вернуться к возвращению мужа с работы, а сына из детсада.
- Непротив, - сказал Слава, - Конечно, толком не поговорили. Про Америку ничего Вадим не рассказал, про их имперские амбиции.
Он засмеялся.
- Поговорим еще, - сказал Вадим, - Уверен. Хотя в имперских амбициях ни черта не понимаю.
- Езжайте, езжайте, раз надо. Провожу вас.
Они оделись и вышли за ворота. Вячеслав распахнул ворота. Он опять обнял Свету и Вадима, постучал по капоту машины:
- Залезайте уж. А то прощаемся, как навеки. Хотя ты, Вадим, умеешь пропадать на годы.
- Ничего, не пропаду, - ответил тот, уже из машины.
- Счастливо ребята, - Вячеслав наклонился к боковому стеклу, - Рад был вас видеть.
Они выехали за ворота. Потом из городка и свернули на шоссе. Поток машин нарастал, рабочий день у многих подходил к концу. На въезде в Москву ход совсем замедлился. Вадим достал телефон:
- Стасу хоть позвоню.
- Вспомнил, папаша, - улыбнулась Светлана.
Вадим набрал номер. Ответили не сразу.
- Привет, Стас, это я, отец.
- Привет, папа, - ответил тот, внешне ничем не выдав удивления, - Ты из Штатов?
- Нет, я в Москве.
- Здорово. А я в Нижнем. Если что, в Москве послезавтра буду. Игра у нас.
- Может, встретимся?
- Не вопрос. А ты здесь по делам или как.
- Пока, скорее, по делам.
- Ага. Ну, хорошо. У нас тренировка скоро. Я тебя наберу, как в Москве буду. Или ты набери.
- Хорошо. У тебя дела-то как? Как мама?
- Мама – хорошо, в Италии сейчас со своим продюсером. Ну, и я ничего. Хотя хотелось бы получше. Ладно, побежал я. До встречи.
- Счастливо. Удачи.
Телефон отключился, и Вадим засунул его в куртку.
- Ну и как он? – спросила Светлана, не отрывая взгляд от дороги, машины вновь чуть убыстрили ход.
- Нормально. Мне кажется, даже обрадовался. Странно?
  - Ничего странного. Отец объявился. Думаю, любому парню приятно будет.
 - А еще не удивился
- Просто эмоции умеет сдерживать. Как отец.
Они замолчали. Автомобиль дергано преодолевал очередную столичную магистраль.
К дому Светланы они приехали аккурат к шести часам. Совсем скоро няня привезла маленького Руслана. Они вдвоем со Светланой занимались мальчиком, а Вадим в спортивном костюме Александра (не в том, что с гербом) прилег на диване в выделенной ему комнате и неожиданно задремал. Проснулся он от приглушенного шума голосов. Изоляция в квартире была хорошая, но все же через двери доносились плохо различаемые звуки. На улице уже стемнело. Вадим решительно встал с постели и открыл дверь в коридор. В глаза ударил яркий свет. Он вошел в гостиную. Александр был дома, они с женой сидели рядом на диване и о чем-то беседовали.
- Разбудили все-таки? – улыбаясь, спросила Светлана, - У моего мужа есть такая привычка: приходя домой, надо выговориться. Потом только берет на тон ниже.
- Ты так говоришь, будто я кричу, - обиженно ответил Александр, - Лучше бы похвалила за то, что я рано домой пришел.
 - Ну да, начало восьмого – это рекорд, - засмеялась она.
- То-то, - умиротворенно сказал муж и поинтересовался у Вадима, - Как день прошел, Вадим Палыч? Не утомила моя благоверная?
- Нет, - ответил тот, - Очень хорошо. Многое успели, а я даже поспать, кажется, умудрился. А где ваше молодое поколение?
- С няней. Развлекает она его. У нас же гость и разговоры будут взрослые.
- В смысле? – встрепенулся Вадим.
Александр засмеялся:
- Что испугался? Какие разговоры? Посидим, выпьем по граммульке.
- Никаких серьезных разговоров, - подтвердила Светлана, - Я сейчас стол накрою. Но разносолов, как у Ирины Петровны не ждите.
- Мы люди скромные, - засмеялся Александр, - Но русские. Поэтому праздники отмечаем широко.
Светлана быстро сообразила какую-то нарезку, бутерброды с икрой, достала соленые помидоры.
- Коньяк или виски? – спросила она.
- Американцы предпочитают виски? – переспросил хозяин дома у Вадима.
- Все равно, - тот махнул рукой.
- Тогда водочку.
- Скажи, Александр, если можешь. Нескромный вопрос – люди вы русские, а стол фуршетный?
Александр опять громко рассмеялся:
- Здоровый образ жизни. Слышал про такой. Вечером чайку с крекерами и хватит. Но я тайком от жены ночью в холодильник иногда лажу. Правда, Света?
- Редко, - ответила та, - И давайте за стол. Гость голодным не останется. Если что, поднимем все запасы.
- Точно, - сказал Александр, - У меня очень мудрая жена. И хорошо, что в честь приезда дорогого гостя она позволит мне выпить маленькую стопочку.
Он подмигнул Вадиму. Александр разлил и поднял рюмку:
- За тебя, Вадим! Чтоб у тебя все получалось, мечты сбывались и планы осуществлялись.
- Спасибо, - ответил Вадим и опрокинул рюмку. Она немножко расслабила его, он понял, что за сегодняшний день прилично устал.
- Закусывайте, закусывайте, - сказала Светлана.
Вадим взял бутерброд.
- Ну, рассказывайте, как съездили? Как родственники встретили?
- Отлично все. Давно не виделись. Было приятно. Никто на меня не обиделся, что редко приезжаю. А то слегка волновался, - сказал Вадим.
- Ну да, практически иностранец. Хорошо, что гражданство российское, а то б меня за контакты с иностранцами взгрели, - Александр опять громко рассмеялся, - Шучу, шучу. Времена не те, да и какой ты иностранец? Лучше расскажи, какие у тебя планы на дальнейшую жизнь. Ты ж теперь богатый наследник.
- Какой я наследник, - Вадим махнул рукой, - Да и по- хорошему надо бы все между родственниками разделить.
- Подожди, - вмешалась Светлана, - Деньги какие-никакие мы уже поделили. А насчет остального – мама обеспечена, я тоже, пока муж не выгнал. У Насти с Ириной тоже все хорошо. Захотят – еще лучше будет. Это я к чему: оставляй себе и распоряжайся. Насколько я понимаю, у тебя же недвижимости в Америке нет.
- Нет. У Климовых живу, ты же знаешь. Меня все устраивает.
- Подожди. А их? Да и ты что вечно так собираешься жить? Профессор, как никак.
- А у меня другой вопрос – краеугольный, - вмешался в разговор Александр, -  Ты там навеки обосновался или как? Я понимаю, что жить нынче можно везде. Теоретически. Но при этом надо выбирать. Я бы при любых раскладах Россию выбрал.
- Саша, - сказала Светлана, - Подожди. Ты у нас особая статья. Вадим – ученый. И он может смотреть по-иному. Вдруг ему там работать комфортнее.
- Нет, жена. Вопрос внутреннего комфорта – не главный. Главный – где он больше пользы принесет. Где он нужнее. Я, может, по-дилетантски буду говорить, но где люди больше в психологической помощи нуждаются – в России или Америке. Мне кажется, в России, хотя бы, потому что  русская душа она мятущаяся и ей постоянно помогать надо, наставлять на путь истинный.
- Ты меня заставил задуматься, - серьезно сказал Вадим, - Дело в том, что я больше занимаюсь фундаментальной наукой. Ну, и правда, помогаю иногда людям. Если честно, это для заработка просто. В Америке на это дело денег не жалеют. А вот что с нашими делать, у которых в голове море всего непонятного, а они к психоаналитику не за что не пойдут – потому что некогда, стыдно, не знают, что есть такие…. Это вопрос.
- Почему ты так говоришь, Вадим? В Москве многие сейчас пользуются такими услугами, - возразила Светлана.
- Я хоть в Америке живу, но представление имею. В столице может 2-3 процента населения. В провинции и того меньше.
- Вот и ответ, - сказал Александр, - Помогать. Расширять сеть. Наставлять людей. Объяснять им, что к чему.
 - А церковь? – спросила Светлана, - У нее какие задачи. Не сходные?
- Вера – это здорово, - ответил Вадим, - Но одно другое не заменит.
- Я тебя в свою веру обратил? – улыбнулся Александр, - Давайте ж за веру выпьем, в широком смысле слова.
Но выпить не пришлось. Телефон Вадима, который он положил рядом с собой на подлокотник кресла, зазвонил. Он взглянул на экран: Ксения.
- Отвечу, ладно? – он извиняюще взглянул на хозяев. Те, улыбаясь, закивали головами.
Вадим взял телефон и прошел в гостевую комнату, нажал на кнопку ответа.
- Привет, - раздалось оттуда, - Я не слишком навязчива?
- Привет. Нет. Я рад тебя слышать. И с чего ты взяла?
- Вроде твоя очередь звонить была. А я вне очереди.
- Извини, - сказал, почувствовав неловкость Вадим, - Обещал. И все по родственникам.
- Как принимают? Не ругаются, что давно не был?
- Нет. Сейчас к Светлане вернулись. Разговариваем, выпиваем.
- В хорошей компании это за удовольствие. Слушай, у меня идея появилась. Рассказать?
- Конечно.
- Я быстро. У нас полно детей и подростков, нуждающихся в психологической помощи, в первую очередь, и социальной, и юридической. И трудных, и таких, что себе на уме. В школах есть психологи, но это не то. Вот такой бы центр для них организовать с квалифицированной помощью и поддержкой. У нас есть, но они слабенькие. А я хочу настоящий серьезный. Я бы взялась. Как тебе идея?
- И где ты хочешь его организовать?
 - В Ясноборске. Своим для начала помочь. Как думаешь, осуществимо?
- Вполне.
- Приедешь, обсудим. Но ты меня поддерживаешь?
- Конечно. Отличная идея.
- Я рада. Ладно. А какие у тебя планы?
- Планы? – Вадим задумался, и вдруг сказал твердо: - Думаю, лететь в Цюрих.
- Когда?
- Если получится завтра.
- Удачи. Буду молиться за тебя, - вдруг понизив голос, негромко сказала Ксения, - И ждать.
- Спасибо. Я обязательно вернусь к тебе.
- И тебе спасибо. Целую тебе. И Ванька привет передавал. Спрашивал про тебя.
- И ему привет. Ждите.
Вадим вернулся в гостиную. Александр сидел один. Он включил телевизор. Там шло какое-то политическое ток-шоу. Хозяин квартиры задумчиво смотрел на экран, крутя в руке пульт. Увидев Вадима, он кивнул в сторону экрана:
- Не интересуешься?
- Нет, - сказал Вадим, - А где Света?
- Пошла с ребенком пообщаться. Няня няней, а хоть немного и мама нужна. Ну, и папа, конечно.
- Понимаю. Я приехал вот, вас отвлекаю от семейных дел.
- Не городи. Гость в доме – святое.
Александр выключил телевизор:
- И я не люблю эту болтовню, политика не в студиях делается. Поговорил? Все нормально?
- Да. И, пожалуй, даже решение принял.
- Какое?
- Возвращаться в Россию.
- Да?!- Александр оживился, - Молоток. Я тебе точно костюм спортивный подарю. А пока давай выпьем за это. Упрочим, так сказать, решение. Если не врешь…
- Не вру.
- Тогда разливаю.
В это время в комнату вошла Светлана:
- Что? Созрел очередной тост?
- Так точно, товарищ жена, - Александр на миг задержал руку, помахивая бутылкой, как флагом, - Вадим решил в России остаться.
- Что ж, если так, то надо за это выпить и обсудить. Если Вадим Палыч согласится.
Но не выпить, не обсудить им не удалось. Зазвонил домофон. В ответ на вопросительный взгляд мужа Светлана пожала плечами и вышла в холл.
Вернулась она не одна. Сначала послышались голоса. А затем в комнату вместе со Светланой зашла женщина лет 40-45, высокая со светлыми распущенными волосами и светлыми глазами. Морщинки возле них и носогубные складки выдавали возраст. Косметикой она пользовалась не слишком. Никаких косметических операций тоже не делала. И все же, несмотря на не самый юный возраст выглядела эффектно, царственно и завораживающе.
- Я любительница делать сюрпризы. Извини, Вадим, не предупредив, решила показать тебе Ингу. Ты ведь ее помнишь?
И только теперь Вадима словно осенила. Это же литовская подруга Светы. Ночь, утро, а потом обида. Все словно промелькнуло перед его глазами. Но вот сердце оставалось глухо. Он встал:
- Да, конечно. Здравствуйте, Инга. Я вас узнал.
- Привет, - сказал Александр, - А в чем сюрприз?
- Добрый вечер, - все так же растягивая слова, и выглядя чуть растерянно, ответила Инга, - Я не ожидала вас здесь увидеть, Вадим.
- Объясняю, - опять вставила свое слово хозяйка дома, - Инга завтра улетает в Америку. Забежала попрощаться.
- Вот именно, что забежала, - сказала Инга, - На минутку.
- Ты хоть присядь, - сказал Александр, - Рюмочку на дорожку.
- Нет. Я не пью практически. Да и перед дорожкой не надо.
- Ну, посиди с нами. На дорожку.
Инга немного растерянно присела на краешек стула:
-   Вадим, как у вас дела? Я слышала, что вы в Америке постоянно живете.
- Ну да. А сейчас вот в России. Дела решаю. После смерти отца.
- Да. Света говорила. Мои соболезнования. А я наездами. То там, то здесь. Но я больше во Флориде. А вы?
- Коннектикут.
- Не близко.
- Конечно, - сказала Света, - Вот и не встретились.
- Да, сколько лет-то прошло? – спросила Инга.
- Двенадцать. Или тринадцать, - ответил Вадим.
- Я чего-то не знаю? – спросил Александр.
- Ничего такого, что было бы важно для тебя и безопасности державы, - отмахнулась Светлана.
Александр пожал плечами и повернулся к Вадиму:
- Тогда давай с тобой выпьем за то, чтобы полет Инги прошел успешно.
- Давай. Но это последняя. Может, я завтра тоже в дорогу отправлюсь.
- Да!?- Света удивленно подняла на него глаза.
- Я думаю, да. Но пока давайте за гостью выпьем.
Они выпили, немного помолчали. Молчание прервала Инга:
- Вадим, у вас все хорошо? В жизни?
- Да. Наверно, да, - он твердо кивнул головой, - А у вас?
- Сложно сказать. Если вы не против, я оставлю вам телефон. Будете в Америке ,позвоните.
- Хорошо, - Вадим опять кивнул. На этот раз механически.
Она черкнула на листочке из блокнота, протянула ему. Он взял. Их руки соприкоснулись. Пальцы Инги показались ему ледяными.
- Ну, я пойду, - сказала Инга, - Завтра рано лететь.
- Посидела бы еще с нами, - сказал Александр.
- Нет, нет, - Инга помотала головой, - Прилечу и отзвонюсь. А после возвращения сразу к вам. Но это уж осенью, наверно. А летом хорошо бы, чтобы Света с Русланчиком ко мне прилетели.
- Постараемся, - сказала Света, - Если муж пустит.
- Уж не знаю даже, - покачал головой Александр, - Лишать меня жены и сына преступно.
- Так ненадолго же, - засмеялась Светлана, - Ну, пошли, провожу.
- До свидания, - сказала Инга, вставая.
- Пока. Давай в щечку, - встал Александр.
- До свидания, Инга, - сказал Вадим, тоже встав со своего стула. Она посмотрела ему в глаза и вышла из гостиной.
Вадим сел на стул.
- Встречались? – спросил Александр.
- Когда-то, - ответил Вадим, - Даже сколько лет назад не помню.
- Классная баба, - сказал Александр, - Только с мужиками не везет. То дурак попадется, то подлец.
В это время Света показалась в дверном проеме:
- Вадим, можно тебя на минутку.
Вадим встал и вышел в прихожую.
Инга стояла в куртке и с сумочкой через плечо:
- Вадим, вы извините, что тогда так произошло. Только в Москву приехала, знакомые в гости напросились. Да, какие они знакомые – на сборах вместе были.
- Инга, сколько лет прошло! Я на вас не в обиде совсем.
- Понимаю. Но я совсем не холодная, как может показаться. Очень эмоциональная, к сожалению. И вы мне тогда очень понравились. Извините. Будете в Штатах, звоните. Я буду ждать.
Она вышла и аккуратно прикрыла за собой дверь. Мягко щелкнул замок. Вадим оглянулся: в прихожей он был один. Вадим прислонился щекой к дверному косяку. Дерево было теплым. В голове вдруг зазвучали строчки из давно слышанной песенки: «Но только в Портленд, только в Портленд мы не вернемся никогда».  Он помахал головой, было жарко. Не заходя в гостиную,  прошел по коридору и добрался до гостевой ванной. Здесь наклонился над раковиной и долго лил на голову холодную воду.
Дверь он не закрыл, поэтому не удивился, увидев в коридоре силуэт Светланы.
- Все нормально? – спросила она. – Ты хорошо себя чувствуешь?
- Нормально. Света, мне надо завтра лететь в Цюрих.
- Завтра? Именно так? Ты твердо решил?
- Да? Можно узнать про билеты?
- Конечно. И заказать можно. Иди к себе в комнату, я сейчас.
Он зашел в комнату, включил свет и уселся в кресло. Через минуту туда зашла Светлана с ноутбуком. Она уселась на кровать:
- Садись поближе, не бойся.
- Не боюсь, - Вадим пересел на кровать.
- А когда-то испугался, - вдруг шепотом сказала она, - Ну было же?
- Свет, ну ты пойми… - начал Вадим, но она перебила его.
- Шучу. Не надо только серьезно воспринимать Тем более, сейчас, - она заговорщицки кивнула в сторону двери и засмеялась. А потом вновь стала серьезной:
- Так, Цюрих. Есть. Восемь двадцать пять из Шереметьево. Пойдет? Аэрофлот, прямой.
- Да, конечно.
- Будешь болтаться по Европам или сразу домой. Есть вечерний назад. Сэкономишь кучу денег.
- Да. Пожалуй, полечу.
- А если не справишься за день?
- Верну билет.
- Смотри сам. Заказываю?
- Да.
В течение нескольких минут она стучала по клавиатуре, потом откинулась назад:
- Ну, вот дело сделано. Выкупишь в аэропорту. Или могу оплатить сейчас? Как хочешь?
- Сам.
- Хорошо. Только плохо, что опять рано вставать и тебя в аэропорт везти. Ни сна, ни отдыха.
- Я сам доберусь. Такси вызову.
- И не думай. Ради родного американского дяди я и не на такие жертвы готовы.
- И еще, Света… Я буду возвращаться к Ксении в Ясноборск. Я решил.
- Точно?
- Да.
- Ладно, время подумать у тебя еще будет. В самолете точно. И ночь впереди. Хотя ночью лучше б выспаться. Кстати, десятый час уже, а завтра вставать чуть свет. Пойду Руслану сказку на ночь расскажу.
- Кстати, тихий он у тебя. Не слышно.
- Всякий бывает. Но это у нас педагог хороший. Развивает интересно по всяким методикам. Но при этом компьютер не запрещает.
- Здорово.
- А ты с Сашей попрощайся перед сном, а то обидится он, и отдыхай. Время-то детское, только завтра день у тебя, чувствую, непростой будет.
Они вышли из комнаты. Светлана пошла по длинному коридору в сторону детской, а Вадим вернулся в гостиную. Александр снова задумчиво крутил пульт от телевизора. На экране мелькали какие-то новости. Он поднял голову:
- Ты знаешь, раньше я любил иногда смотреть телевизор. А теперь, не поверишь, от политики тошнит. Не знаешь, в чем дело?
- Наверно, профессиональное выгорание. Фильмы легкие посмотри. Комедии. Книжки веселые почитай. Ироничные детективы.
- Женские что ли? – Александр фыркнул, Нет уж, благодарю. Вообще, чувствую, деградирую. Вот выпью малость, тогда легче. И спится лучше.
- Ну, ты это брось – у тебя жена молодая и красивая. Второго родите.
- Жена у меня супер. Только знаешь что: иногда пугаюсь, что она умнее меня. Я вон генерал и полтинник мне через месяц, а, как посмотрю на нее и кажется мне, что она меня насквозь видит. Страшно становится.
- Не бойся. Женщины должны быть умнее нас. Чаще всего так и бывает в жизни.
- Думаешь? Ну, не знаю даже.
- Легкие таблеточки на ночь попринимай. Растительного происхождения. Типа пустырника.
- Никогда ничего такого не принимал. Только, когда жена с ребенком у меня разбились, кололи что-то, а то совсем не в себе был. Но я справился. И Светке спасибо – помогла. Но ничего от нас не уходит, сидит где-то.
- Сидит, - кивнул Вадим, - Поэтому будь к себе внимательнее.
- Нас и так насквозь медицина просматривает. Пока проблем не наблюдается. А в душу она заглядывать не умеет.
- Ты если что, обращайся. Может, чем и помогу, - сказал Вадим, - А сейчас извини, мне завтра в Европу лететь. Света отвезет в аэропорт, не возражаешь?
- Какие могут быть возражения? Лети. Вернешься-то сюда или в Америку все же? – Александр хитро прищурил глаза.
- Сюда. Домой.
- Тогда вообще молодец. Удачи.
Вадим попрощался и ушел в свою комнату. Перед сном он принял душ, залез под одеяло и попытался расслабиться. Для себя он принял решение, и ему стало немного легче. Но все равно перед очередной поездкой он, как всегда волновался, и ничего с собой поделать не мог. Отчего и злился на себя. Вадим вытянулся и постарался полностью расслабиться. Все же со второй или третьей попытки он смог выкинуть из головы все мысли и заснуть. Многолетний тренинг дал свои плоды, и все же с каждым годом удавалось это сделать все сложнее. Снилось ему всякая ерунда: знакомые люди приходили в незнакомых образах и пытались все отнять. Оттого он тревожно ворочался. И все же это был, пусть нервный, но все-таки сон.
День пятый.
Проснулся Вадим от того, что кто-то теребил его за плечо. За окном только начинало светать. Светлана склонилась над ним:
- Но, ты даешь, даже будильник не поставил. Так?
- Да, - признался Вадим, едва шевеля языком, прилипшим к гортани, - Виноват.
- Так и есть. На меня понадеялся. Вставай, самолет ждать не будет.
При этих словах она вышла из комнаты.
Вадим полежал еще секунду, затем сбросил оцепенение и вскочил с постели. Он быстро принял прохладный душ, ловя ртом капли воды. Стало чуть легче.
На кухне уже был готов завтрак: стакан апельсинового сока, яичница с беконом.
- Сок пей сейчас, если хочешь, еще кофе будет, - сказала Светлана, - И не шуми, все спят.
- Я тихо, - хрипло сказал Вадим и залпом выпил стакан сока.   
Сок, яичница, кофе вкупе вернули его к жизни, и он встал из-за стола вполне бодрым.
- Собирайся, - сказала Светлана, - Время не ждет.
Она была полностью одета, даже с легким макияжем на лице. Вадим бегом побежал одеваться. На этот раз в свое: костюм, куртка. Даже галстук он положил в карман рюкзачка. Еще раз проверил: все документы были на месте.
- Готов, - спросила Светлана, - Тогда вперед.
На улице было сыро и пасмурно. Светлана ловко вывернула машину на Садовое кольцо. Несмотря на ранний час, движение здесь было вполне оживленное, но машины двигались, пробок не было.
- Лишних вопросов не задаю, - сказала водительница, ловко крутя руль, - Но все же хотелось бы услышать вашу версию грядущих дней.
- Буду возвращаться в Ясноборск. У Ксении есть идея школы, или чего-то вроде этого, для психологического развития детей, помощи им. Проект стоящий, я думаю. Буду с ней.
- Ну что ж, четко и продуманно. Дай Бог тебе удачи. Хотя, - она не удержалась от сарказма, - На тебя это не похоже.
- Что не похоже? Удача? – усмехнулся Вадим.
- Конечно, нет. Четкость и точность поставленной задачи.
- Плохо ты меня знаешь.
- Возможно, - Света пожала плечами, - Но это, в данном случае, к счастью.
Все таможенные и пограничные формальности в Шереметьево Вадим прошел быстро.
У стойки он обернулся, посмотрев на Свету:
- Ну, пока. Я скоро вернусь. Позвоню, если что.
- Счастливо, дядя Вадик. Долго не прощаемся. Ждем тебя в Москве.
Вадим быстро прошел на посадку. В самолете он устроился у окна и долго смотрел в иллюминатор. В нем ничего не было видно, кроме полосы, соседнего самолета в отдалении и заправщика рядом с ним. Оторвал взгляд Вадим лишь тогда, когда тяжелое тело аэробуса начало медленный разбег. Тогда он начал смотреть вперед в спинку кресла перед ним. Навалился сон, и он задремал. Проснулся лишь, когда стюардесса разносила стандартный аэрофлотовский завтрак. Есть не хотелось, но он буквально запихнул в себя что-то, думая о том, что неизвестно, когда ему придется поесть в следующий раз. Однако съеденный завтрак вместе с чашечкой кофе неожиданно снова взбодрил его. Вадим больше не засыпал, он просто смежил веки и стал вспоминать. Он ворочал в памяти яркие странички своей жизни, и вдруг поймал себя на мысли, что их было не так уж много. Все основные события происходили в его голове, а окружающий мир был лишь фоном, в лучшем случае поставщиком эмоций и впечатлений для мозга. Нет, что-то, конечно, случалось и на внешнем периметре его жизни, это будоражило его, заставляло радоваться, печалиться, переживать. Но долгое время это было не главным, оставалось на периферии жизни внутренней, которая была для него важнее внешней. Он рос, учился, работал, карабкался по служебной лестнице, добивался научных успехов. У него были прекрасные родители, брат, друзья. Он не был обижен умом, внешностью и здоровьем. Но вся жизнь прошла как бы в коконе, из которого выглядывал не столь часто. Он был женат, у него есть сын, его любили, но он инстинктивно мало кого пускал в свою жизнь. А если пускал, то на короткое время. Вадиму показалось, что он обижал таким отношением многим. Это было не на виду, он не показывал это. Но они, наверняка, чувствовали это. Потому-то и оказались очевидно отстранены от него Вика и Стасик. Впрочем, кто-то, наверняка, искреннее любил его. И та же Света с ее двойственным к нему отношением: родственным и каким-то иным, в котором он так до конца и не разобрался, да и не пытался, если честно. И Ксения, которая через сколько-то лет, сказала ему, что он лучшее в ее жизни и что она не хочет его терять. Он подумал, что сейчас и сам не имеет права терять ее, и улыбка неожиданно непроизвольно тронула уголки его губ. Значит, не все так плохо, не все потеряно? Думая об этом, он даже на какое-то время забыл о цели своей поездки и вспомнил о ней, когда самолет коснулся посадочной полосы. Он сразу внутренне напрягся, но усилием воли смог побороть подступающую уже к телу противную дрожь.
Цюрих встретил Вадима совсем весенним теплом, на деревьях пробивалась листва и откуда-то разносился слабый аромат цветущих деревьев. Адрес банка он выучил наизусть, и таксист домчал его туда за несколько десятков минут.
В банке все оказалось еще проще. Вадим уверенно владел английским и чуть хуже немецким, но увидев документы, ему сразу же предложили русскоязычного менеджера. Молодой парень в очках и с бородкой пригласил его в отдельный отсек, еще раз сверил его документы и поинтересовался, что он собирается делать.
- Забрать деньги наличными.
Менеджер ничуть не удивился, только предложил приобрести небольшой дипломат с возможностью зашифровать замочки. Вадим согласился, расплатился наличными и буквально через несколько секунд ему принесли аккуратный чемоданчик. Затем Вадим в сопровождение менеджера прошел в хранилище, на входе в него охранник проверил документы Вадима, сверил их с распечатанным бланком. Щелкнул замок и они оказались внутри длинного полутемного коридора. Банковский служащий подошел к одной из многочисленных дверей, набрал шифр, потом повернул ключ и пропустил Вадима вперед, а сам остался в коридоре, щелкнув выключателем и прикрыв дверь. Вадим подошел к ячейке, напоминавшей обычную дверцу камеры хранения на советских вокзалах. Достал три бумаги, на каждой из которой были написаны по несколько цифр. По очереди набрал их и повернул рычаг. Дверца щелкнула и открылась. На дне ячейки лежал банковский чек. Вадим достал его, повертел в руках, и аккуратно сложив вдвое, положил во внутренний карман пиджака.
- Все в порядке? – спросил его менеджер, - Справились?
- Да, - ответил Фомин.
- Тогда выходите. Сейф не закрывайте, Свет я выключу сам.
Вадим вышел из помещения.
- Пойдемте, - сказал его сопровождающий.
Они прошли внутренним коридором и поднялись на лифте на второй этаж. Здесь они снова оказались в отсеке с несколькими дверями. Вадим вслед за менеджером зашел в один из них. За прозрачной стеной с окошком в ней сидела миловидная девушка. Служащий обернулся к Вадиму:
- Чек, пожалуйста. И документ, удостоверяющий личность. Не волнуйтесь, это для внутреннего пользования, он нигде не будет фигурировать.
Вадим подал все это менеджеру, тот передал их девушке. Оформление опять заняло какие-то десятки секунд. Потом кассир  вернула паспорт и через окошко начала передавать Вадиму пачки денег.
- Считайте, - сказал менеджер. – У нас все четко. Но для ващего спокойствия.
Вадим, действительно, занервничал, увидев пачки евро. Счет был выписан в швейцарских франкахв, но он попросил перевести их в европейскую валюту. Фомин несколько раз сбивался, и не был точно уверен, что посчитал все правильно, но все же дошел до последней пачки.
- Все правильно? А теперь сложите в дипломат и поставьте шифр. Чемоданчик, конечно, не предназначен для того, чтобы выдержать атомный взрыв, но вскрыть его, поверьте, будет непросто, - позволил себе легкую улыбку менеджер.
Вадим, не мудрствуя, набрал год своего рождения – 1960, и закрыл замки.
- Вот и все, - сказал сопровождающий, - Нужна ли вам охрана?
- Нет. Спасибо.
- Тогда я выведу вас из здания боковым подъездом. Благодарю за то, что воспользовались услугами нашего банка.
- Да, это не я… - начал Вадим, но менеджер прервал его.
- Не стоит подробностей. Обращайтесь к нам, мы всегда рады помочь нашим клиентом.
Они вышли в коридор, прошли еще с десяток метров, сели в другой лифт. Сотрудник банка открыл незаметную боковую дверь, и Вадим оказался на совсем другой улице, но не менее оживленной, чем та, на которой находился центральный вход.
Он прошел несколько метров и внезапно почувствовал себя полным идиотом с чемоданом, набитым наличными. Впрочем, он находился в центре города, окруженный хорошо одетыми и вполне внешне законопослушными людьми. Вадим оглянулся вокруг и немного успокоился. Через пару минут он зашел в кафе, показавшееся ему довольно дорогим. Увидев меню, он убедился, что не ошибся. Фомин заказал кофе и булочку, заодно поинтересовавшись у официанта, как можно воспользоваться телефоном, чтобы позвонить за границу. Через минуту (даже раньше кофе) на его столе оказался телефон, небольшой, но пухлый телефонный справочник и несколько телефонных карточек на выбор. Вадим приобрел одну из них.
Первым он решил позвонить Климову. Женя взял трубку практически сразу.
- Привет! Узнал?
- Привет, Палыч. Что за вопрос? А ты где? Совсем потерялся.
- В Швейцарии. Но сегодня же лечу в Москву.
- Да? А когда возвращаешься?
- Пока не знаю.
- А ты помнишь, что тебя ждут твои клиенты, а я, бедный ученик, вынужден брать на себя твою учебную нагрузку?
- Помню. Но пока так. Я из России позвоню и подробнее объясню.
- Хорошо. Не теряйся там.
- Не буду. Привет Оле и детишкам.
- Обязательно. Они скучают.
- Спасибо, Женя.
- За что?
- За семью твою.
- Да? Ну, хорошо, - Климов был немного озадачен. – Счастливо.
- Пока.      
 Немного подумав, Вадим набрал телефон Светланы.
- Привет!
- Ой, привет, дядя Вадик! Как ты?
- Все хорошо.
- Все сделал, что хотел?
- Да.
- Перевел?
- Нет.
- Не поняла.
- С собой.
В трубке повисла пауза. Светлана словно переваривала информацию. Потом, наконец, снова раздался ее голос:
- Ты ненормальный. Ты помнишь судьбу Остапа Бендера?
- Света, давай без лирики.
Она опять замолчала. Чуть подумала:
- Я поняла. Время прилета помню. Звоню Славе.
- Зачем?
- Затем, что он у нас отвечает за безопасность. Он, конечно, рад не будет, но думаю, не откажет. Понял?
- Вроде.
- Ну и хорошо. Я встречу тебя.
- Тогда до встречи.
- Да. И будь осторожен.
И не удержавшись, добавила:
- Ох, Вадим Палыч, умеешь ты удивлять.
Перед третьим звонком Вадим сделал паузу. Как раз принесли кофе. Он сделал несколько глотков и набрал номер.
- Привет, Ксюша! Это я.
- Ну, привет. А я уж думала, забыл меня.
Она по привычке шутила, но в голосе звучала неподдельная тревога.
- Нет. Никогда.
- Точно? Ты где?
- Не поверишь. В Цюрихе.
- Точно, как Ленин, - засмеялась она, - Ну и что Владимир Ильич делать намерен?
- Возвращаться из эмиграции. Вечером буду в Москве. Переночую и к тебе. На следующий день точно выеду.
- С ума сойти? И я тебя дождусь?
- А что? Есть варианты?
- У меня нет. А у тебя.
- Нет. Я к тебе.
- Я очень тебя жду. Слушай, Вадим, а у тебя все нормально?
- А что?
- Голос какой-то странный.
- Не знаю. Волнуюсь, наверно. А вообще все хорошо. У нас с тобой. А будет еще лучше. Поняла?
- Да. Здорово. Ваньке привет.
- Обязательно.
- Целую.
- И я тебя. Жду.
Вадим выключил телефон и положил его на столик. Он откинулся чуть назад, прикрыл глаза. Снова навалилась усталость. Фомин ощутил ногой дипломат, стоявший за ножкой стола, и это резко вернуло его к действительности. Он допил кофе, съел булочку, расплатился, взял чемоданчик и вышел на весеннюю улицу. Захотелось пройтись, подышать воздухом, но Вадим переборол это чувство. Он остановил такси, доехал до аэропорта и провел оставшиеся до регистрации пару часов в зале ожидания.  У стойки Вадим спокойно задекларировал валюту, на что так же спокойно отреагировали швейцарские таможенники. Понятное дело, они повидали всякое.
Полет до Москвы прошел спокойно. Вадим ощущал легкую дрожь, дотрагиваясь до ручки дипломата, но мысленно приказывал себе успокоиться и, странное дело, организм повиновался. Опять пришлось чуть дольше заняться оформлением, чуть более придирчив, как ему показалось, был и пограничный контроль. Но ничего подозрительного в поведении официальных лиц он не заметил. Зато, только зайдя в зал аэропорта, он увидел Светлану, призывно махавшую ему рукой. Она была в яркой красной куртке, не заметить которую было трудно. 
- Ну, привет, - сказала она, - Давно не виделись.
- Точно, - ответил Вадим, - Замучил я тебя, наверно?
- Ерунда. Неужели не понятно, что я вижу тебя гораздо реже, чем многих других, менее приятных персонажей?
- Ты о ком?
- Да, так, вообще. Ладно, хватит болтать, пойдем в машину.
Они отъехали со стоянки, и Вадим заметил, как за ними тронулась еще одна машина – серый «Фольксваген».
- Нас кто-то сопровождает? – спросил он.
- Считай, что да. Я попросила Славу.
- Зачем? Может, не стоило.
- Я понимаю, что ты с московскими криминальными сводками не знаком. Но поверь, здесь частенько кому-то не дают покоя люди с подобными чемоданчиками.
- Понятно. Сейчас куда?
- К нам. И встречный вопрос, что собираешься дальше делать?
- Увидеть Стаса и в Ясноборск.
- К Ксении?
- Да.
- Ну что ж, ты делаешь решительные шаги, и это уже хорошо. Я думала, что ты никогда на это не пойдешь.
- А переезд в Америку?
- Пожалуй, да, - подумав, сказала Светлана, - Но тебя к этому подтолкнули. А здесь…
- Тоже ведь подтолкнули, если вдуматься.
- Но принять это решение было гораздо сложнее. От простого ты сейчас движешься к сложному. А тогда наоборот. Хотя, может, ты сам этого не осознаешь.
- Почему?
- Хотя бы потому, что я все равно не до конца одобряю твое решение, если честно. Забери Ксению с ребенком в Америку. Тоже, кстати, вполне мужское решение.
- Нет. Мы решили.
- Уже мы? – Светлана лукаво взглянула на Вадима, - Тогда я больше вопросов не задаю.
К дому они подъехали довольно поздно. Руслан уже спал. Александр лениво клацал пультом.
- Иди, поздоровайся, - подтолкнула Вадима Светлана, - А чемоданчик я в твою комнату положу пока. И особо не распространяйся.
Вадим зашел в зал.
- Привет! Где был? – спросил Александр.
- По Европам мотался.
- Вот жизнь, а? Сегодня ты в Европе, а завтра в … Азиопе. Жену мою совсем заэксплуатировал.
- Извини.
- Да, ничего. Нормально. Вон, кстати, я тебе костюмчик спортивный приготовил. Как обещал. С гербом на груди.
Александр показал на сверточек на краю дивана.
- Спасибо.
- Носи на здоровье. В Америке вообще фурор произведешь.
- Да, я пока тут. Завтра вот в Ясноборск собираюсь.
- Ага. Ну, тогда давай, до скорого. Пойду ко сну собираться, да бумажки немного погляжу. А ты, небось, голодный. Сейчас Светка что-нибудь сварганит.
 Света, действительно, принесла ему еще дымящееся блюдо с разогретыми блинчиками.
- Извини, опять полуфабрикаты. Сама за здоровое питание, а тебя черти чем кормлю.
- Нормально. Русские блины.
- Ну да, ты ж патриот теперь у нас, - засмеялась Светлана, - Ешь, да и отдыхать давай. Я тоже намоталась с тобой. С пяти утра на ногах.
- Спасибо тебе.
- Не стоит благодарности. Ешь и отдыхай. Утро вечера мудреней.
- Я еще завтра хочу к Стасу заехать, и к Насте, если получится.
- К Насте не получится. Они завтра с Кустаревым на пару дней в Милан улетают. Выставка какая-то, да и развеется пусть.
- И к Славке бы надо. Черт, как я все успею. Обещал же Ксении быстро вернуться.
- Давай, так сделаем: я Славке скажу, он сам подскочит. А ты с утра с сыном увидься. Я тебе нужна?
- Да нет, метро есть.
- В общем, давай без метро. Славка даст машину. Но всем равно деньги с собой не таскай. Понял?
- Вот и дожили, Свет, до того момента, что ты меня жизни учить начала, - засмеялся Вадим, - А была хорошая маленькая девочка.
- Я и есть хорошая. Только женщины взрослеют раньше и стареют, увы, тоже. Аксиома. Все на сегодня. Доедай. Пей час и спать. Спокойной ночи.
Она встала, поцеловала Вадима в лоб и ушла.
Фомин долго не мог уснуть. Маленький чемоданчик с большой суммой евро он засунул в прикроватную тумбочку. Но даже его самого удивляло больше всего не наличие денег, которыми он мог спокойно самостоятельно распоряжаться, а то, что делать дальше. Вернее, вопрос того, на что пойдут эти деньги (или большая их часть) он решил доверить Ксении, и ему сразу стало значительно легче. К тому же последние годы Вадим, не привыкший к роскоши, не испытывал и серьезных денежных затруднений. Он достаточно зарабатывал и ему хватало этого.  Теперь он размышлял о другом, о том, как изменится его жизнь, как он должен будет ее организовать теперь. Все-таки семь лет за границей отложили отпечаток на ход его мысли. Он не стал американцем, но уже и не был по-настоящему адаптирован к жизни в сегодняшней России. Впрочем, и раньше он не слишком любил решать бытовые проблемы, предпочитая изучать деятельность человеческой психики, ища в ней ответы на вопросы, в том числе  адаптации в современном мире. И мир внешний, исходя из теории, которую Вадим построил сам для себя, не слищком состыковывался с внутренним миром человека.
Он вспомнил слова Светланы о том, что женщины взрослеют раньше и подумал, что, видимо, Ксения уже внутренне переросла его и, значит, он вполне может ей доверять. Мысль эта неожиданно успокоила Вадима и он, наконец, смог уснуть.
День шестой
Утром, когда он проснулся, дома была одна Светлана. Все остальные (Александр и маленький Руслан) разъехались по своим делам.
- Доброе утро, Света. – сказал Вадим, выходя на кухню.
- Доброе. Выспался?
- Как это не удивительно, да.
- Видишь, какие дома нынче строят, - улыбнулась она, - Садовое кольцо в двух шагах, а не шума ни гари.
- Наверно, все-таки за городом на природе лучше. В этом плане, я в Америке вообще к тишине привык.
- Мир цивилизованный теперь похож друг на друга. Глобализация. Впрочем, в Подмосковье остались чудесные места. А в Ясноборске, я думаю, и того лучше. Средняя Россия.
Она вздохнула, так что встрепенулись ноздри, и на миг Вадиму показалось, что и он почувствовал запах русского весеннего леса. Но Светлана сразу вернула его на землю:
- Значит так, Вадим Палыч. Машина от Славы будет через час. Съезди к Стасу и возвращайся. Слава к тому времени точно подъедет. Все понятно?
- Да. Только позвоню ему. Он вроде в Москве должен быть, но все же.
- Звони. И позавтракать не забудь. Все уже готово.
Вадим посмотрел на часы. Время приближалось к десяти. Он набрал номер.
- А, отец…, - Стас откликнулся сразу, - Ты где?
- В Москве? А ты?
- Хочу подъехать к тебе.
- Может, лучше вечером? У нас игра сегодня.
- Я вечером хотел уехать.
- Ну, хорошо… У нас сейчас легкая тренировка, часа через полтора вернусь. Адрес записывай. Это возле МКАДа почти, недалеко от него. Ленинградское шоссе.
- Хорошо, часа через полтора приеду.
Вадим нажал отбой, а затем набрал номер Ксении.
- Привет! Ты ждешь меня еще?
- Привет! Ты все шутишь, а я уже извелась.
- Почему?
- Не звонишь почему-то. Ты где? Добрался до Москвы?
- Да. Все нормально. Вчера вечером прилетел. Поздно уже было.
- Я же ждала.
- Не волнуйся, все хорошо у меня. Думаю, вечером уже встретимся. Видишь, какой я быстрый?
- Хорошо. Только звони почаще.
- Но у тебя же дела, занятия…
- Запомним, раз и навсегда: ты - главное мое занятие.
 Вадим поднял глаза: Светы в этот момент на кухне не было
- Ксюша, - сказал он, - Скажи: ты не боишься со мной связываться? Я вот необязательный, к примеру, звоню не так часто.
- Тоже мне недостаток. Если что не так, подправим. Но незаметно, - засмеялась она, - Жду тебя. Очень соскучилась. Остальное-фигня. Впрочем…
Она сделала паузу.
- Тут адвокат тот звонил, у которого мы были. Фамилия из головы выскочила. А… вспомнила, Михеенко. Так вот, спрашивал: как ты, что решил…. А я сдуру сказала, что должен в Ясноборск вернуться… Больше ничего, но и этого говорить не стоило.
- Почему?
- Да, скользкий он какой-то.
В это время на кухню зашла Светлана.
- Ксения тебе привет передает, - сказал он.
- Спасибо, - Света сделала неопределенную гримасу и помахала рукой: - Ей тоже.
- Тебе от Светы привет, - сказал он в трубку, - И не бери в голову.
- И ей привет. Не беру ничего в голову, кроме ожидания тебя.
- Тогда целую. И до скорого.
- Целую и очень жду.
Вадим нажал отбой и внимательно посмотрел на Светлану:
- Мне показалось или ты и правда не очень положительно на привет отреагировала?
- Какие мы внимательные стали, - Света подошла к нему сзади, положила руки на плечи, а голову прислонила к макушке Вадима.
- Ревную я тебя, не видищь, что ли? Впрочем, больше не буду. Торжественно клянусь. И желаю счастья. И чтобы всегда ты делал правильный выбор. А теперь завтракай. А то остынет все.
Вадим успел принять душ, побриться и одеться, когда в дверь позвонили. Света открыла и через минуту вошла в комнату с крепким немолодым седоволосым мужчиной.
- Здравствуйте, сказал он, - Вячеслав Владимирович поручил вас сопровождать в Москве. Машина к вашим услугам.
- Удачи, - сказала Светлана, - Я на работу смотаюсь ненадолго, а потом мы со Славой будем тебя ждать.
- Договорились. Сейчас едем. Только секунду.
Он быстро зашел в гостевую комнату, достал дипломат и вытащил пачку в десять тысяч евро. Секунду подумав, запихнул ее во внутренний карман пиджака и вышел в гостиную.
Мужчина спокойно и уверенно вел серый «БМВ» по запруженным улицам Москвы, изредка бросая взгляд на навигатор, чтобы объехать наиболее забитые транспортом участки.
- Хорошо едете, - нарушил молчание Вадим, - Профессионал?
- В вождении? Нет. Майор милиции. Бывший. Хотя говорят же, что ментов бывших не бывает.
Он усмехнулся.
- Сейчас же полиция? – спросил Вадим.
- В полицию не взяли. Переаттестацию не прошел. Посчитали неперспективным. По возрасту. Сейчас вот у Вячеслава Владимировича работаю.
- Охранное предприятие?
- Вроде того. Кстати, кажется мне, что красная «Мазда» за нами едет. Или только кажется. Проверим.
Он ускорился, свернул в другой ряд. «Мазда» старалась не отставать.
- Вроде как едет. Но вы не переживайте, сейчас оторвемся. На всякий случай.
 Он выполнил ряд сложных перестроений и внезапно нырнул в проулок, выскочив уже на другой улице.
- Элементарная перестраховка, - сказал водитель спокойным тоном.
Однако у Вадима пересохло в горле. Мысль, что кто-то может следить за ним, не приходила ему в голову. А сейчас он вдруг вспомнил слова Светланы о том, что в Москве могут убить и за три рубля. Впрочем, чемоданчика с ним сейчас не было.
Тем временем, машина вылетела на Ленинградское шоссе. Через некоторое время «БМВ» уже тормозил у подъезда новой «свечки».
- Я с вами в подъезд поднимусь, если не возражаете, - сказал водитель.
- Хорошо,- кивнул Вадим, и, спохватившись спросил: - Извините, а звать вас как?
- Анатолий Петрович.
- А меня Вадим Павлович.
- Очень приятно. Но мне Вячеслав Владимирович о вас сказал.
- Что сказал? – встрепенулся Вадим.
- Да, ничего особенного, - Анатолий Петрович пожал плечами, - Как вас зовут, что вы его близкий родственник. Остальное – рабочие моменты.
Они подошли к подъезду. Вадим нажал на кнопку домофона. 
- Кто? – раздался хрипловатый голос.
- Отец твой, - ответил Вадим.
- Заходи, - дверь тренькнула и открылась.
- Секундочку, - сказал Анатолий Петрович. Он первым зашел в подъезд, открыл дверцу лифта и жестом позвал Вадима. Вместе они поднялись на четырнадцатый этаж.
- Да, что за предосторожности такие? – недовольно спросил Вадим.
- Сам не знаю, - улыбнулся спутник, - Но так надо.
Он снова первым вышел из лифта, огляделся и махнул рукой:
- Все нормально. Жду на улице.
Вадим позвонил в квартиру. Стас открыл дверь. Он был одет в синий махровый халат и на ходу вытирал волосы полотенцем.
- Привет, па, - сказал он, - Извини, только из душа. Ты проходи. Не стесняйся.
Стас нырнул в ванную, а Вадим сняв куртку зашел в единственную комнату. Там стоял большой расстеленный диван, пара кресел. На полу лежал раскрытый ноутбук. В большой зеркальной двери встроенного шкафа отражалась разбросанная по комнате одежда.
Из ванной Стас вышел в спортивных трусах и футболке.
- Вот, приоделся ради своего появления, - он широко улыбнулся белозубым ртом. Вадим оглядел сына. Высокий, сухой, разве что чуть поплотнее его. Темная жесткая шапка волос, тонкие черты лица, широко распахнутые зеленые глаза (это от матери), татуировка на руке.
- Ну, привет, сын. Как живешь? – спросил Вадим, усаживаясь в кресло и сдвигая в сторону какие-то пакеты.
- Нормально. Жизнь кочевая, сам видишь. Квартиру снимаю. Покупать пока смысла нет.
- Один живешь?
- Как сказать. Я ж как моряк… Короче, девушка есть, но у нее свои дела. Вечером после игры встретимся. Это в Москве. Если кто намекал, что жениться собрался, не верь. Это я так, для отвода глаз.
- А не в Москве что?
- У меня ж с Нижним контракт. И там квартиру снимаю. Вернее, клуб снимает. Живу как-то.
- А что дальше делать собираешься?
- Па, я ж молодой еще. Сегодня здесь, завтра еще где-то. Вот встречу девушку, с которой захочу жизнь связать, подумаю. А пока не заморачиваюсь. Ты не думай, я тренируюсь, играю, по клубам особо болтаться не люблю. А то про футболистов много чего говорят.
- Молодец. Мать как? Давно видел?
- Да, может, как тебя, - засмеялся Стас, - Нет, почаще, конечно. В Италии она. Звонит часто. Тоже о личной жизни беспокоится. Ты-то как? Совсем американец?
- Нет, - ответил Вадим, - Совсем нет. Думаю, скоро в Россию вернусь. Да, уже, считай, вернулся. Будем чаще видеться.
- Странно. Что тут стали психологам хорошо платить?
- По-разному, я думаю. Но дело не в этом. Кстати, о деньгах.
Вадим встал и вышел в прихожую, достал пачку из куртки и вернулся в комнату. Протянул деньги Стасу:
- Возьми, пригодятся. Тут десять тысяч евро. И просьба: не трать, на что попало. Отложи на свадьбу, например. Или когда во что серьезное вложиться решишься.
Стас удивленно покрутил пачку в руках:
- Неожиданно. Ты разбогател?
- Считай, что да. И вообще, наверно, я в долгу перед тобой. Мало внимания уделял. Пусть не всегда по своей вине, но все равно. Считай, долг возвращаю.
- Спасибо. Хотя зря ты так. Я ж все знаю. Я тебя, если честно, жалел всегда.
- Почему?
- Потому что ты всегда один был. Мне казалось, что ты одинокий такой.
- А ты?
- Что я? Вокруг меня всегда сто нянек было, - Стас усмехнулся.- Ладно, спасибо. Деньги лишними не бывают. А, слушай, приезжай вечером на игру. Мы в Химках играем, тут недалеко. Приедешь, а?
- Спасибо. Но сегодня, я думаю, в Ясноборск уехать. Но мы будем теперь видеться чаще. Факт.
- На малую родину? Ну, ладно. Ты ж знаешь, как меня найти. Приезжай. И знаешь… мне тебя всегда не хватало. Хоть я и знал, что ты есть.
У Вадима повлажнели глаза. Он отвернулся, пару раз быстро моргнул, украдкой вытер глаза.
- Ты молодец, - сказал он, - Многого добился.
- Стараюсь. И у меня еще много впереди. Я ж молодой еще, ты не забыл?
- Нет. Стас, я поеду. У меня еще дела, - сказал Вадим и поднялся. Ему вдруг стало ужасно грустно, и захотелось уйти отсюда, чтобы хоть немного побыть в одиночестве, а потом уже, успокоившись, видеться с сыном чаще. Хотя он и понимал, что парень вырос, и у него началась другая взрослая жизнь.
- Давай, па, я рад был тебя увидеть, - сказал Стас, - И спасибо еще раз.
- И деньги спрячь, не забудь, а то у тебя тут не квартира, а склад, - через силу улыбнулся Вадим.
- Приведу в порядок. Обещаю, - ответил Стас.
- Верю, - Вадим крепко обнял сына и потеребил жесткую макушку, - Волосы-то мои.
- Ага, - сказал Стас, - Только у тебя седины много, а так один в один.
Вадим спустился вниз на лифте. У выхода из подъезда ярко горел свет. Ему даже захотелось зажмуриться, но он не сделал этого и решительно вышел на улицу.
Анатолий Петрович сидел в машине и смотрел в сторону подъезда через опущенное стекло. Увидев Вадима, он улыбнулся:
- Видели, я даже лампочку в подъезде подкрутил? Вроде и свет включен и лампочка на месте, а темно. Пришлось покрутить. Ненадолго, конечно, но дальше уж без нас разберутся.
Вадим молча кивнул и сел на заднее сидение.
- Куда? – спросил водитель.
- К Светлане. Откуда забирали.
Назад они ехали молча. Вадим испытывал противоречивые чувства. С одной стороны ему было горько, что столько лет он почти не общался с единственным сыном, а с другой в душе его поселилась надежда, что теперь все наладится и он сможет наверстать упущенное. А все возможные помехи на этом пути ничто с тем, что было в его жизни в последние годы. Границы вдруг стали преодолимыми, и даже океан сомкнулся, сведя воедино два берега его жизни.
Вячеслав уже ждал его в квартире на Таганке.
- Ну, привет, братишка, - он улыбнулся, приобнял Вадима и похлопал его по плечу:- Признаюсь, что ты меня удивляешь, как в хорошем смысле, так и в плохом.
- Объясни, что ты имеешь в виду?
- Решительность твоя – это хорошо. Но действия в стиле Остапа Бендера никуда не годятся. Ты забыл, какое время на дворе?
- Какое?
- Что я тебе буду лекции читать? Сам знаешь. Время интернета, цифровых технологий и прочее. Не хрен с мешком мотаться по миру.
- Понимаешь, Слава, мне так проще. А дальше я все это пристрою. На благое дело.
- Можешь, чем угодно заниматься. Благотворительностью, в том числе. Но мне ты головной боли прибавил!
- Мальчики, давайте сбавим обороты, - сказала Светлана, - Сейчас я вас быстренько покормлю и в процессе мы решим, что делать дальше.
- Ладно, - Слава махнул рукой, - Горбатого могила исправит. Рассказывай, что дальше будешь делать?
- Еду в Ясноборск. Начинаем с Ксенией дело. А главное – будем жить. Остальное – фигня.
 - А Америка? – вмешалась, расставляя приборы Светлана, - Там ведь у тебя обязательства остались?
- Да, - немного растерянно, ответил Вадим, - Думаю, что через некоторое время придется слетать, чтобы завершить дела. Пока, думаю, Климов подстрахует.
- Ну вот, я, кажется, немного сбила твою эйфорию, - заметила Света.
Вадим не понял, то ли довольно она это сказала, то ли растроенно. Поэтому и ответил уклончиво:
- Нет у меня никакой эйфории. Я все рассчитал.
- Ну что ж, гений расчета, садись за стол. И ты, Слава, тоже.
Поев, Света так же быстро убрала посуду и обратилась к Вадиму:
- Когда ты собираешься ехать в Ясноборск?
- А прямо сейчас.
- То есть?
- Если ты окажешь мне услугу и посмотришь, когда туда идет ближайший поезд, то я постараюсь и уехать на нем, чтоб сегодня же быть в Ясноборске.
Светлана всплеснула руками и обратилась к Вячеславу:
- Вячеслав Владимирович, может ты образумишь этого торопыгу?
Тот пожал плечами:
- Если хочет, то пусть едет. Хотя, может, стоит добраться до банка и положить туда деньги? Снимешь, когда захочешь. Можешь, считать меня тупым ментом, но я привык перестраховываться.
- Послушай, Слава, я честно не хочу терять время. Хочу начать помогать Ксении завтра. По возможности прямо с утра.
Тот поднял вверх руки:
- Сдаюсь. Делай, что хочешь. Но Петрович проводит тебя до поезда, а я позвоню в Ясноборск, чтобы там тебя тоже подстраховали. Хотя вечно никто тебя пасти не будет. Вкладывайся, куда хочешь и удачи. А мне пора.
- Спасибо, Слава, хотя зря все эти меры. Я маленький человечек, теряющийся в миллионной Москве. Кому я нужен?
- Может и так. Но считай, что это ради меня. Мне спокойнее будет. Договорились?
- Ага. Только тогда подожди секунду.
Вадим вышел и вернулся с тремя пачками. Точно с такими же, как он отдал Стасу.
- Считайте, что сегодня я работаю Дедом Морозом. Пусть и апрельским. Знаю ваши отговорки. Но, Слава, выражаясь твоими словами, ради меня. Это тебе, Слава, и твоим родителям. Это – тебе Света. А это передай Насте.
Он разложил пачки на столе.
- Вадим Палыч, дядя Вадик, ну зачем? Пусть Слава возьмет, но у нас все есть. У Насти тем более. Ты же видел, - Света посмотрела на него почти жалостливо.
- Нет. Я решил так. Хотя, наверно, и это не совсем справедливо. Но и вы поймите меня – я хочу вложить оставшееся в проект Ксении. Это важно для нее, значит важно и для меня. А вы для меня – родные и близкие люди, которые всегда мне помогали и помогают. А Насте – это за Игоря. Его доля. Пусть будет так. И еще я обещал рассказать ей об отце. Этот долг пока на мне.
- Не знаю, Вадим, - сказал Слава, - Может ты и прав в своих речах. Я возьму. Но только помни, что мое к тебе отношение никак не зависит от денег. Слово генерала.
Когда Слава уехал, распрощавшись, Вадим повернулся к Светлане. Она сидела, как в столбняке.
- Что с тобой, племянница? – улыбнулся он.
- Не знаю. Все как-то неожиданно меняется.
- Что?
- Ничего. Не бери себе в голову. Ты спрашивал о поезде в Ясноборск? – она провела рукой по экрану смартфона, потыкала пальцами и через минутку ответила, - Через полтора часа. Поедешь?
- Да, - сказал он, - И держи хвост пистолетом. Теперь будем чаще встречаться.
- Да, ты прав. Собирайся.
Он быстро оделся.
- Слушай мне и брать то нечего, кроме этого чемоданчика, Рюкзак маленький, да и пустой почти, - вдруг растерянно сказал Вадим.
- Секундочку.
Светлана вынесла спортивную сумку, положила туда дипломат, сверху кинула какой-то пакет.
- А это что? – спросил он.
- Костюм спортивный с гербом российским. Ты ж Сашу просил, вот он тебе и подарил. И рюкзак туда же. Сколько ехать? Семь часов, кажется? Давай бутербродов сделаю.
- Лучше дай какую-нибудь книжку, время скоротать. Детектив лучше.
- О, у Сани этого добра много. Все выкинуть рука не поднимается. Сейчас.
Она принесла целую россыпь покет-буков в ярких обложках:
- Выбирай.
Вадим взял наугад один из них. Светлана добавила несколько бутербродов в прозрачном пакетике, кинула сверху и застегнула сумку:
- Все. Ты такой теперь слегка странный командировочный в костюме, курточке и при дорожной сумке. Типаж из фильмов про колхозников времен позднего СССР. Шучу, не обращай внимания.   
Анатолий Петрович ждал внизу. Они сели на заднее сидение.
- Что ж, поехали, - сказал Вадим, - Не посидели даже на дорожку.
- Предрассудки, - хмыкнула Светлана, - Да и дорога-то недальняя. Не в Америку летишь.
- Ага. Прошли те времена, когда я пропадал всерьез и надолго.
- Точно?
- Да, племянница. Думаю, здесь останусь, на родной земле.
- Что ж, наверно, ты прав. Вон сколько артистов, писателей вернулось назад. Чем ты хуже?
Дорога до вокзала была недолгой. Они припарковались и все втроем вышли из машины.
- Вы извиняйте уж, но я тут неподалеку от вас поброжу, - сказал Анатолий Петрович, - Мешать не буду.
- А это очень надо? – спросил Вадим.
- Старший приказал, - сопровождающий комично развел руки в стороны.
- Ну, если старщий, - рассмеялся Вадим, и они пошли к вокзалу.
Билет удалось купить быстро, Вадим взглянул на вокзальное табло. Состав уже подали. Светлана тоже подняла глаза сначала вверх, потом на часы.
- Пошли, провожу.
Они прошли через тоннель, вышли на платформу. Поезд уже стоял на положенном ему четвертом пути. Проводники деловито проверяли документы и билеты.
- Ну что ж, давай прощаться, - сказал Вадим, - Долгие проводы – лишние слезы.
- Я постараюсь не плакать, - сказала вдруг серьезно Светлана, - Хотя как-то горько.
- Почему? Ты же сама сказала – не в Америку уезжаю.
- Дело не в этом. Наверно, ты этого не поймешь, но похоже на этот раз я тебя и, правда, отдаю другой.
- Слушай, племянница, ну что ты такое говоришь?
- Не бери в голову. Давай поцелую.
Она пригнула его голову и чмокнула в щеку:
- Пока. Удачной дороги. Ксении привет и пожелания счастья.
- Спасибо. Ты мужу тоже. Повезло тебе с ним.
- Наверно.
- И родителям тоже. Жаль, что не свиделся. Но увижусь еще. Тем более, что твоя мама – моя родная сестра. Кто еще роднее может быть?
- Я….Шучу, щучу. Иди в вагон, уже отправление объявляют. А еще хочу сказать: всегда знала, что ты родился с «золотой ложечкой» во рту и тебе обязательно повезет. Ну, иди уж….
И точно – проводники уже торопили отъезжающих, а провожающие торопливо спрыгивали  со ступенек. Вадим предъявил билет и паспорт  и, подтягиваясь на поручне, бросил взгляд на Светлану. Она стояла на перроне в яркой красной куртке и смотрела ему в лицо. Чуть дальше, на другом краю перрона он увидел Анатолия Петровича. Тот тоже перехватил его взгляд и слегка помахал  рукой.
- Заходим, мужчина, - сказала проводница и Вадим запрыгнул в вагон. Через мгновение поезд тронулся.
Он прошел в свое купе. Напротив сидел пожилой толстый мужик, распускавший узел галстука и расстегивающий верхние пуговицы на рубашке.
- Здравствуйте, - сказал Вадим и поставил сумку на полку. Потом он снял куртку и аккуратно пристроил ее на крючок. Вытащил из сумки книжку в яркой обложке и спрятал сумку под полку.
Больше всего он боялся, что толстяк начнет приставать к нему с разговорами, но тот, произнеся что-то нечленораздельное, начал доставать из постели снедь и расставлять ее на столике. Венцом вагонного пиршества стали две бутылки пива.
- Не желаете присоединиться? – неожиданно трубным басом предложил попутчик.
Вадим отрицательно покачал головой, и мужчина окончательно потерял к нему интерес. Фомин устроился поудобнее, прислонившись спиной к стенке и по возможности вытянув ноги. Затем достал телефон и набрал номер Ксении. Разговор был недолгим.
- Я выехал. Поезд скоростной, буду часов через шесть.
- Отлично. Готовлюсь к встрече. Какой вагон?
- Седьмой.
- Счастливое число. Тогда до встречи?
- До встречи.
  Он открыл книгу. Детектив был написан достаточно примитивно, и терпения читать его у Вадима хватило минут на десять. Потом он повертел книжку в руках. Автор, издательство, серия, тираж. Все честь по чести. Но читать было неинтересно и он, не выпуская книги из рук, прикрыл глаза. Пищевые запахи в купе начали раздражать и, чтобы отвлечься, Вадим начал вспоминать свое детство. Но сосредоточиться было сложно. Тем более, что всплывавшие в памяти образы отца, матери, Игоря вызывали необъяснимую тоску. Он подумал о Ларисе, о том, что долго не видел ее и, что это очень неправильно. Вадим решил, что встретится с ней при первой возможности, и они сядут друг напротив друга и будут долго говорить о том, что их волновало раньше и волнует теперь, делиться самым сокровенным. Потом он с благодарностью и теплотой подумал о Светлане, о том, как она помогала ему, о Насте и ее удивительном муже. И все равно, решил Вадим, главное в жизни – это женское начало, это продолжение рода,  тепло, которое может подарить только женщина. Он вспомнил Викторию, и хотя обида где-то глубоко-глубоко жила в его сердце, он был благодарен ей за Стаса, который уже вырос и стал совсем неплохим парнем, несмотря на то, что последнее время они непростительно редко виделись. А потом он подумал о Ксении и вдруг осознал, как ему хочется спрессовать это время, чтобы скорее успеть к ней, услышать ее голос, ее дыхание, почувствовать тепло ее руки.
Он не заметил, как задремал, и ему вдруг приснилось детство, и он – маленький мальчик бежит куда-то вдаль, а впереди светит яркое солнце. Такое яркое, что он вынужден зажмуривать глаза.
 Поезд вдруг тряхнуло на каком-то стыке, и Вадим открыл глаза. За окном уже было темно, и в купе зажегся свет. Попутчик видно давно уже закончил трапезу и похрапывал в горизонтальном положении. Постучала проводница, предложила чай, но Вадим отказался. Ему почему-то не хотелось ни есть, ни пить. Светины бутерброды мирно почивали в спортивной сумке, охраняя чемоданчик с конвертируемой валютой. Вадим взглянул на часы. Ехать оставалось совсем недолго. Он встал, сделал несколько движений, размял затекшие руки и ноги и опять сел на свою полку. Снова открыл книгу и стал вчитываться в строки, пытаясь понять ход сюжета. Потом положил книгу и внезапно улыбнулся, вспомнив Светины слова о «Золотой ложечке».
Но вот за окнами замелькали огни окраинных городских высоток.
- Ясноборск, - раздался в коридоре зычный тренированный голос проводницы, - Просыпаемся, готовимся к выходу.
Вадим взял сумку и пошел по коридору. На перрон он сошел одним из первых. Оглянулся по сторонам: Ксении не было. Вдруг зазвонил мобильный.
- Ты приехал уже?
- На перроне стою.
- Черт… ну прости меня. Какой-то дятел в меня на перекрестке въехал. Еле отвязалась, чтоб самим решить, никого не вызывать. Телефонами обменялись. Еду уже.
- Не волнуйся так. Я подожду.
- Ты где будешь?
- На привокзальной, под часами.
- Пять минут! Лечу!
Вадим обошел здание вокзала, чтобы не лезть в толпу прибывших и встречающих. Впрочем, и здесь людей хватало и он, чтобы не столкнуться ни с кем, решил срезать дорогу через маленький скверик. В центре площади ярко горели фонари, подсвечивая большие вокзальные часы, а здесь было немного темновато. Зато тепло. По крайней мере, Вадиму казалось, что в Ясноборске гораздо теплее, чем в Москве, и он даже расстегнул куртку, широко шагая навстречу манящим цифрам на часах.
- Мужчина, извините, вам такси не нужно? – услышал он голос сбоку.
- Нет, спасибо, меня встретят, - ответил он, не оборачиваясь.
В это время с той стороны, откуда доносился голос, предлагавший такси, кто-то резко дернул за ручку сумки. Рывок был такой сильный, что Вадим чуть не упал. Но он удержался на ногах и даже не выпустил сумку из рук, хотя и почувствовал, как ручкой обожгло руку. Вадим резко развернулся и увидел невысокую крепкую фигуру. Одной рукой незнакомый мужчина тянул на себя сумку, в другой что-то блеснуло, и он выбросил руку вперед. Вадим почувствовал резкую боль между ребрами, в глазах потемнело, и, не выпуская сумку из рук, он начал падать вперед. Он еще успел увидеть, как метнувшаяся тень сбивает нападавшего с ног перед тем, как тьма окончательно накрыла его.
Вадим Фомин еще смог на несколько секунд прийти в себя в машине скорой помощи. Над ним склонились двое в белых халатах, и он почувствовал накрывающую его, доселе незнакомую боль. И вдруг увидел за медиками Ксению. В тусклом свете внутренностей неотложки было отчетливо видно ее бледное лицо с широко распахнутыми глазами, словно вмещающими в себя целый мир. Она тоже заметила, что он открыл глаза, и бросилась к нему, протискиваясь  между людьми в белом, и  наклоняясь к его лицу. Вадим еще смог улыбнуться ей и почувствовать, как на губу ему упала горячая и соленая слеза. И в этот момент свет окончательно померк для него.
Эпилог    
Вячеслав Фомин взял на себя обязательство обеспечить Вадима полноценной охраной и рассчитал почти все. Но как это часто бывает, в дело вмешались мелочи. Никто не мог предположить, что Ксения задержится из-за ДТП, а Вадим пойдет не через здание вокзала, а срежет угол и выйдет на малолюдный и слабо освещенный угол сквера. И все равно человек, которого Слава просил не отпускать из поля зрения, пока он не будет полностью в безопасности, а лучше всего избавится от злополучной сумки, был рядом. Ему не хватило нескольких секунд, чтобы предотвратить удар ножом. Нападавшего скрутили, скорая приехала быстро, но Вадима спасти не удалось. Вячеслав поднял все старые связи и преступную группу, информатором которой был адвокат Михеенко, удалось задержать буквально в течение одних суток.
Однако Вадима было не вернуть. Это стало трагедией, которую смогли достойно пережить лишь такие сильные женщины, как Ксения и Светлана. Обе они, пусть и каждая по своему, скорбели по погибшему, и обе, по крайней мере, на людях, держались очень достойно. Но только Всевышний знает, чего им это стоило.
Ксения смогла осуществить свою мечту и на деньги, привезенные Вадимом, создала центр психологической помощи детям и подросткам, попавшим в трудную жизненную ситуацию. Она хотела сделать его по высшему разряду, но денег на это не хватило.  После смерти Вадима четырехкомнатная родительская квартира в центре Ясноборска досталась Ларисе, но Светлана смогла убедить мать продать ее, а вырученные средства передать Ксении. Недостающие деньги дал Костя Кустарев, муж Насти.
Теперь Ксения очень хочет сделать так, чтобы центр стал лучшим в России, а потом возможно и в Европе. Центр назвали именем Вадима Фомина.
Конец


 









,