Матка. Глава 6. Прошлое. Часть 1

     Тряпка на голове, тряпка на чреслах.  “Ни один волос не должен попасть в глину”, – недовольно бурчал старик-надсмотрщик, обматывая мою голову.

                ***

     Всю ночь я посвятил исследованию огромного города-дворца – по большей части белого (с цветочными террасами и поющими ручьями) с вкраплениями розового (теплого, изнутри будто подсвеченного, в окружении тихих ароматных садов). Фиолетово-чёрное небо с алмазными россыпями окутывало меня и моего проводника (“варварку” Майю) теплом и густым непривычным ароматом. Голова работала как самый быстрый на свете хронометр, и ещё как флюгер (вертелась во все стороны). Вопросы, ответы, недоразумения и открытия (одно из них оказалось прямо внутри меня) наскакивали друг на друга и откликались радостью в груди. С удивлением я наблюдал, что меня на самом деле двое:  Я – который в голове, – торопливый и жадный; и Я – который в сердце,  – лёгкий и радостный. Первый лез во все щели, расспрашивал, требовал, а второй парил над землёй вместе с прекрасной Майей, наслаждаясь её обществом, (“Фея! Если бы у меня была дочь, она была бы такой!”) и говорил, говорил: о родине – каменной и холодной, о матушке, что не хотела отпускать к “варваркам”, о своей Констанце, что ждёт дома. Первый, обнаружив “конкурента”, (тоже) заговорил (“не без умысла” ) о своей мечте (“может и правда, греховной”,  – вздохнул Второй) узнать все тайны мира. И её тайну… А она только смеялась и влекла меня всё дальше, удивляя всё новыми и новыми красотами и чудесами.

     В сказках моей родины приходит утро и волшебство рассеивается – и злое и доброе. (Первый ждал… Очень внимательно ждал: “Должен быть знак! Его нельзя пропустить, чтобы наверняка…”) “Ты хороший. – Майя смотрела мне в глаза. (Смотрела глубоко-глубоко.  И какая-то  бездонная бездна во мне отвечала на её призыв – как потревоженный зверь в берлоге, – ворочается и ворчит.) И уже всё зная, и не умея по-другому, надавила:  – Твоя мать – мудрая женщина. Возвращайся домой. Я хочу, чтобы ты вернулся”.       

     В рассветной влажной прохладе мелькнул тенью мой друг (а, может, и померещилось:  просто душа смутилась, беду предчувствуя).

– Конрад, (“Вот!” – завопил Первый),подожди, я с тобой, – окликнув его, я поспешил за ним, не ответив  Майе, даже не услышав её,(и уже не слыша себя),  – как в детстве, когда, провалившись в заснеженную расщелину, недовольно зарычавшую на меня,  прижался к горячему,  тошнотворно-душному…, обхватил руками и ногами и шептал, как учила меня кормилица: “Мать-медведица, я твой медвежонок, накорми меня”, – и не слышал больше ни страшного рыка, ни детских возгласов: “Николас, ну хватит уже, вылезай. Мы замёрзли”.   

– Я провожу. Ты – мой… гость! – и сорвав с ветки какой-то плод, подала мне его. – Поешь, если голоден.

               
(продолжение следует)

                2018, октябрь