До любви

Она так и представлялась – Виктория. Победа.
Я однажды усмехнулась и спросила:
- А если без “по”
- Как это без “по”, – удивилась она.
- Как, как, как ’’беда’’, – со смехом ответила я.
Она меня чуть не побила.
Черноволосая, чернобровая, черноглазая, губки бантиком, вся ладная, не худая, не толстая. Когда она говорила эмоционально, размахивая руками и откидывая темные блестящие волосы, то мешала русские слова с украинскими. Некоторые завистливые, бледные, интеллектуалки пренебрежительно назвали ее хохлушкой.
Ее мама была гинекологом, папа военным. Они жили в маленьком городке. Деревянных домов хватило на семь улиц. Школа, больница и гарнизон. Все было серое, унылое. Единственная дорога сплошь и рядом состояла из выбоин и ям. Мама говорила:
- Каблуки не для гарнизонных дорог.
И на стройные ножки одевала уродливые дутыши.
Папа вздыхал и злился. Его с двумя дочерями и женой красавицей отправили в это захолустье. А могли бы и в Краснодар. Но у его начальника был свой сын.
Мама не грустила. Она считала, что детей лучше растить в провинции. Все- таки шли лихие 90-е – наркотики, бандиты и оружие ходили по улицам, а не смотрели с экранов телевизоров.
У них в городке и пойти не куда. Только школа, кружки, выбранные мамой и домой учить уроки. Так и жили. Отцу денег платили мало и через раз. Зато мама, акушер-гинеколог была востребована. Платили ей и деньгами, и продуктами. Как-то поздно вечером мама позвонила и говорит:
- Приходите все втроем.
Собрались, пришли в больницу. Маме за удачные роды кто-то подарил барана. Целую тушу. Как тащить – никто не знает. Папа пошел за товарищем, принесли они этого барана, разделали. И всю зиму ели.
А потом Вика поступила в мединститут. Это для нее было чудом. Она приехала в огромный город. Свой маленький городок она ненавидела. В конце августа студентку собирали на самостоятельное житье в арендной квартире. Настоял папа:
- Моя дочь в общаге жить не будет.
Родители заметили нездоровый блеск в глазах дочери. Мама сказала с прямотой акушера-гинеколога.
- Я вижу ты рада. Но радуйся осторожно. Учиться в меде тяжело. Зубрить много надо. Хотя ты девочка умная. И помни, что секс, как показывает жизнь, приводит к беременности, а не к свадьбе. Это в лучше случае, в худшем это ВИЧ и смерть. Предохраняйся. Всегда.
Вика от такой солдатской прямоты, да еще в присутствии папы опешила. Но родительский наказ исполняла всегда – хорошо училась и предохранялась.
Сестра, прощаясь с Викой плакала.
- Не могу я тут!
- Ерунда, школу закончишь и через три года ко мне!
- Тебе весело, а мне тут еще три года существовать.
- Мама права, ты учись. Диплом никогда не помешает. Он карман не тянет.
И папа отвез Вику учиться.
Учеба, Вику, не сильно напрягала, и она быстро перезнакомилась со всем курсом.
Ее интересовал только один вопрос – как остаться в городе навсегда. И она нашла лучшее решение. Его звали Максим. Он был племянником одного из профессоров. И что самое важное, его отец был главным врачом крупного медицинского центра. Максим был славный, немного неуклюжий добряк. Больше всего он любил вкусно покушать. И он влюбился в Вику с ее борщами с галушками и синенькими с чесночком. Но Вика опасалась родителей. Кто она – девчонка с рабочей окраины. Но родители выбору сына не препятствовали, и Вика была одобрена в качестве жены.
Сестра на свадьбе опять плакала.
- Как же я теперь буду одна, кто меня в клуб сводит?
- Я, – отвечала Вика, безапелляционно, – ты что думаешь, я все время буду борщи варить?
Начали они жить с Максом. И жили неплохо. Вика, иногда, пока муж хирургического опыта в больнице ночами набирался, потихоньку ходила в клубы. Но ничего серьезного, просто пококетничать с кем-нибудь, просто поболтать, просто мартини выпить и потанцевать. Максим догадывался, но ничего не говорил. Во–первых, не пойман, не вор. А во–вторых, он видел, что это не серьезно. К тому же, Вика училась лучше него, и преподаватели ее хвалили.
После института они уехали работать к клинику отца. Городок, где была клиника хоть и находился в 70 км от Москвы, но был очень похож на город Викиного детства. Расстроилась Вика. У нее было чувство, что ее обманули. Город их студенчества был гораздо шумней, суетней и больше, чем эта глухомань.
Максим пропадал в клинике. Вика тоже много работала, но по ночам не дежурила. Предпочитала гинекологических больных. Беременность – это две жизни, мама и ребенок. У врача две ответственности. Мама Вике сказала, что она сама женщина и лучше строить свою жизнь, а не отвечать за другие.
Вика, потихоньку от всех, ела противозачаточные и обдумывала побег. Иногда она просто так садилась в машину и уезжала в Москву. Деньги у нее были. Она сидела в кафе, ходила по магазинам и улицам.
В один из набегов Вика сидела в кафе. Послышался визг тормозов. Все официанты мгновенно пришли в движение. Сонное выражение слетело с их лиц. Особенно оживилась девушка–бармен. По ее улыбке Вика поняла, что зарплата у нее в разы больше Викиной, врачебной.
Он вошел в кафе, как хозяин. Невысокий, одетый дорого и небрежно, покручивая ключи от машины на пальце. Кроме Вики в кафе была только женщина с ребенком. Он стремительно подошел к Викиному столику.
- К вам можно? – спросил он низким голосом.
Вика смерила его взглядом.
- Ого, на меня так только мама смотрит, когда хочет отругать, – сказал он голосом еще ниже и чуть с хрипотцой.
Резко выдвинул стул и сел. Вика не привыкла к мужской наглости.
- Я Вас не приглашала.
- Так давай, я тебя приглашу, – со смехом, совершенно не боясь отказа, сказал он.
Вика растерялась. Ему показалось, что она думает.
- Андрей.
- Виктория.
- О, так ты Победительница. Давно замужем?
- Да, шесть лет.
- Так пора разводиться, – опять рассмеялся он.
Принесли вино. Дальше все было, как в бреду – сладкое вино, ночной клуб, какое-то курево от которого реальность совсем истончилась и стерлась.
Проснулась Вика от запаха кофе. Он принес его в постель.
- Ну, ты мать пить здорова. Первый раз вижу, что после моего фирменного кальяна еще водяру жрали. Мед. рулит! – заржал он.
- Да нет, у меня печень хорошая. Где я и сколько времени?
- Ты у меня дома.
Вика даже через болезненный звон в голове оценила роскошь интерьера.
- А сколько времени?
- Времени 12. Число 14.
Вика прогуляла по Москве больше суток. Она поняла, что Максим ее искал.
- В душ можно? – спросила она, Андрея.
- Конечно.
Вика посмотрела на себя в огромное зеркало. Молодость великая сила – на лице никаких признаков бурной ночи. Можно соврать, что сняла квартиру. А надо ли врать?
Вика залезла под горяченный душ. Дверь распахнулась и вошел Андрей. Отодвинул дверцу кабины и занес ногу.
- Я не хочу, – резко сказала Вика и рванула дверцу.
Андрей постоял и ушел.
В комнату Вика не пошла. Из одежды, на ней было только два полотенца – одно на голове, второе прикрывало грудь и ноги до середины бедра. Она прошла на кухню. Андрей сделал сок. Она выпила его прямо из кувшина соковыжималки.
- Я его на двоих делал, – грубовато сказал Андрей и протянул стакан.
- Да, – удивилась Вика, – а что целоваться ты со мной можешь, а из одного стакана пить – нет?
- Ты не такая как все.
- Да нет – просто меня, твоя машинка и кабак не впечатлили. Ты, просто, грубиян.
И ушла. Просто села в машину и ехала.
Дома Максим ее не хватился. Он все время пробыл в клинике. И Викино отсутствие прошло совершенно незамеченным. Он, с порога, начал рассказывать о пациентах и операциях. Викины дела его не интересовали. Они всегда говорили только о пациентах и операциях Максима.
Вика, вдруг осознала, что никогда его не любила. Он был символом новой жизни. Она была семнадцатилетней дурочкой. Ему с ней было удобно – накормлен, обглажен, обстиран, Вика писала шпаргалки на двоих, под копирку. Он выходил с экзамена и отдавал их друзьям. Викин четкий почерк добавлял ему популярности.
Тоска накатила на Викуську после таких приключений и открытий. Она стала много курить и много работать. В Москву уже не ездила. Андрей нашел ее по номеру машины. Звонил несколько раз. Вика не отвечала.
А весной мама позвонила и сказала, что отца переводят в Краснодарский край. Наташка закончила институт, и они уезжают.
Летом, Вика приехала к родителям. Квартиру им дали в Новороссийске. Боже как там было хорошо! Как много там было солнца. Как волшебно пахло море.
- Ты несчастна? – спросила, как–то вечером, мама.
- Да, – грустно ответила Вика, – я не люблю мужа и живу в сером унылом городе. Мы говорим только о нем, о его операциях. Причем со всеми – с его отцом, его мамой, нашими общими знакомыми.
- Ну, мужчины, вообще, любят поговорить только о себе. Я всегда любила папу. И терпела его недостатки. Подумай об этом.
Вика вздохнула. По вздоху мама поняла, что Вика думает об этом несколько месяцев.
- Как думаешь я найду здесь работу?
- Легко, – ответила мама, – но сперва подумай еще, еще и еще раз.
Максим обрадовался разводу. Оказалось, что у него несколько месяцев тянулся роман с девушкой.
На радостях, Максим отдал Вике машину. Хотя. мама Максима, была против.
На ней ранним утром Вика и заехала в Новороссийск. Вика хотела снять квартиру. Но осталась с родителями и Наташкой. Так они прожили полгода. Все работали. Встречались за ужином и рассказывали у кого, что случилось.
Папа вышел в отставку. Устроился на работу в крупную охранную фирму. У него была приличная пенсия и зарплата. Мама по-прежнему принимала роды.
А Наташка родила дочку. Они познакомились сразу после переезда, на новой работе. Наталья работала экономистом, он адвокатом. Как только она сказала о беременности он просто дал ей денег на аборт. Наташка в слезах рассказал все сестре. Спросила, а может, правда, сделать аборт?
Но за ужином Вика сказала:
- А знаете, у нас Наталья беременна.
Повисла пауза. Потом начались расспросы. Потом папа вынес вердикт.
- Я не нищий, что моя дочь по абортам ходила. Хватит, мы с матерью нагрешили. Рожай.
И через девять месяцев дом наполнился заботами о Сонечке.
Но мать переживала о Вике. Ни мужа, не детей. Каким-то чутьем она видела, что у Наташки все сложиться хорошо. А вот Вика? Что ж она так и останется в вечных тетках.
Еще раз приезжал Андрей. Его богатый папа без труда добывал информацию.
- Чем тебе он не нравится? – спросила мама, разглядывая роскошный букет.
- Мама, этот Макс только с миллионами и совсем не знающий, что такое боль.
- Да, это тяжело. А чего ты хочешь?
- Честно? – Вика посмотрела на маму.
- Да.
- Мама, может я дура последняя, и может этого нет... но, но я хочу любви.
- Это – святое желание. Наташка вот полюбила. И она знает как это. А ты нет.
- А как я узнаю?
- Ты это угадаешь. И сразу, – в дверном проеме стояла Наташка с Соней на руках.
- Прям “Сикстинская Мадонна” – улыбнулась Вика, – ты думаешь узнаю?
- Я не думаю, я знаю, – ответила Наташа.
Вика посмотрела на маму. Мама кивнула.