Маммуллоед

***СКАППА (ГЛАВА) NEJL 1 (нейль)

“Jott!”
Водитель грузовичка выскочил из кабины и чихнул, а после высморкался в рукав рабочего комбинезона.
“То есть как это нет?”
“Jott jabim kikeluuuuzo!”
Сморщенный, словно изюминка, летографинец тряхнул пушистой головой и внимательно посмотрел на землянина.
“Ты мне не йотай тут!” - Шахтер погрозил пальцем спокойному, полному достоинства разнопланетянину, стоявшему у гигантской бочки Высветителя. Огромный прибор был похож на ржавого, подсвеченного автолампами слона.
“Vuuuuulevule koko bem”. - Межпланетный контактер затряс крошечными усиками и большие, черные глаза его загорелись недобрым огнем.
Шахтер вздохнул.
“Тут, мать твою, - он достал из кармана пожелтевший кусок мятой бумаги, - ясно написано: “Передать вышестоящему должностному лицу и начать работать. Кто у вас тут должностное лицо? Ты?”
Разнопланетянин робко взял из рук сурового шахтера документ и, казалось, внимательно изучил его. Бумага выпала из резиново-пупырчатых трехпалых рук пришельца, когда на боку у космонавта вдруг зашипело радио.
“Консенсус, Консенсус, прием. Вас вызывает Станцорциум Майна”.
“Что тебе, Лада?” - Шахтер быстро нажал на кнопку ответ-устройства почерневшим от въевшейся грязи пальцем.
“Начальник говорит начинать работу”.
Мужчина почесал затылок и посмотрел сперва на молчаливого разнопланетянина, а потом на стоящий позади него в бетонном ангаре звездолет цвета ртути, освещенный лучами прожекторов.
“Видишь ли, у нас тут возникла проблемка...”
Девушка на другом конце вскрикнула, а затем из динамика рации раздался раздираемый помехами взрывающе-шипящий, словно кислота, грубый голос Начальника Горнодобывающего Управления:
“Почему задерживаем план выработки? Вы должны были час назад начать работать!”
“Александр Вьякимович...”
“Дьякимович!”
“Прошу прощения...у нас тут ЧП случилось. Хозяева планеты не хотят пускать рудокопов в шахты”.
“Разрешение у ихнего Просектора получили?” - Раздраженно-усталый голос начальника давал Прастни-Бальнику надежду на то, что шеф скоро остынет.
“Получили, но потом что-то нарушилось...”
“Zolke kek…kek kek, moshzheshti z’upek...” - В недрах переносного радио кто-то тяжело вздохнул.
Разнопланетянин вдруг оживился. Он осторожно подошел к Прастни-Бальнику и робко указал на рацию:
“Koko-nai. Nai-nai! Nai!”
Густые брови космоходчика поднялись вверх. Сердце почему-то оттаяло и он, дружелюбно улыбнувшись пришельцу, сказал:
“Что тебе, дружище, рацию дать подержать?”
“Zolke kek…Ika znem dalloj fpukk!”
“О чем он говорит...?” - Начал было шахтер, но Начальник Горнодобывающего Управления резко прервал его:
“Видимо ему понравилась моя кодированная присказка о “заднеголовых работниках”...”
“Александр Дьякимович, он улыбается!”
Морщинистое лицо разнопланетянина и правда расплылось во что-то, похожее на улыбку. Уголки глаз сжались, синий язык высунулся из безгубого рта, а из гортани пришельца полились, похожие на звучание ксилофона, тихие музыкальные звуки. А потом Просектор начал танцевать. Теперь засмеялся уже шахтер:
“Он танцует вприсядку!” - Шахтер покатился со смеху и чуть не выронил из кобуры тяжелый аннулятор. Впихнув хромированную металлическую трубку в “ножны”, Прастни-Бальник махнул рукой стоящим в стороне напарникам:
“Эй, ребята! Добро получено. За работу!” - Весело крикнул он.
 
***СКАППА (ГЛАВА) Zfolj’ (цьвойл)

Огни ночного города со скоростью светящихся странной дымкой метеоритов Колец Сатурна проносились мимо грязного окна. Луцфе Зойфель сидел на пахнущем сигаретами, просиженном сидении старого таксмобиля и читал газету. Крошечный фонарик на потолке едва освещал убегающие от внимательных глаз маленькие чернильные буквы. Городской микроавтобус “Зеллья”, выпущенный ограниченным тиражом заводом Совметсталь по заказу Верховного Президиума, то и дело подскакивал на кочках, отчего пассажиры временами больно стукались головами в зимних шапках о потолок из искусственной кожи.
Луцфу Зойфель считал минуты до отлета с Земли.
“Уважаемые пассажиры! - Гнусаво произнес водитель в обернутый синей изолентой старый микрофон. Пассажиры зажмурились, до того им было неприятно слушать жуткий скрежет, больше похожий на игру расстроенной скрипки, чем на человеческий голос. - Мы подъезжаем к Астропусковой Станции Горелово. Просьба приготовить вещи на выход!”
Желтый урчащий зверек лихо подскочил к выкрашенному в бело-черный цвет бордюру. Ржавые тормоза скрипнули, а сидящие в крошечной кабине люди в бесцветных пальто и головных уборах покачнулись. Пневматические засовы дверей открылись, и микроавтобус, пшикнув, опустился на рессорах до самой земли. Приветливые лампочки на подножке астротакси попросили пассажиров на выход.
Астропусковая Станция Горелово была одной из крупнейших (и старейших) взлетно-посадочных полос для аэроскопов в Советском Союзе. Огромный, лежащий на земле, в окружении простого сада и редкой зеленой травы, полумесяц из стекла и металла приветствовал космоходцев тусклой неоновой вывеской. Мигающие красные буквы со следами ржавчины на поддерживающих каркасах как бы говорили пролетариям всех стран: “Ну, старички, объединяйтесь, станете как мы!”
Луцфу Зойфель выкатил из багажника автомобиля черный чемодан на колесиках и, грохоча по асфальту, двинулся в вестибюль. Проходя мимо выкрашенных черной краской тусклых фонарей, стоящих в траве за слегка покосившейся железной оградой, он посмотрел на черное, звездное небо и глубоко вздохнул. В воздухе витал запах репсотрактида (горючего для звездолетов), пыли и бензина. Самораздвигающиеся двери открылись и замерзший космоходец улыбнулся. Внутри аэропорта было тепло. За ним, могучей и шумной рекой в Главный Приемный зал втекли другие пассажиры. Все как один в серых, черных, коричневых пальто, платках и редких шляпах. Луцфу Зойфель, стоя у высокого милиционера оглянулся назад и подумал, что, быть может, кто-то клонировал его и жену Алису. Мужчины стояли по-военному, прижавшись плотно друг к другу, в кожаных куртках и пиджаках, расправив плечи, а женщины, слегка сгорбившись под тяжестью пожитков, румяные, с растрепанными волосами, в шубках, пальто , шапках и платках.
“Tek Tek. Pikazej?”
Луцфу Зойфель достал из кармана пиджака паспорт и протянул его роботу. Он сразу заметил, что форма автомилиционеру не шла. Машина, лязгая механическими суставами и жужжа, поднесла к персонизатору на груди красную книжечку с золотой планетой, обернутой в снопы колосьев. Раздался щелчок фотоаппарата. Робот опустил голову и присел, чтобы получше рассмотреть товарища Зойфеля Андронида Луцфу.
“Kele Zad. Nomiklazjek vongo!” - Металлические ворота открылись, пропустив путешественника к регистрационной стойке.
“Здравствуйте. - Приветливо улыбнулся Луцфу Зойфель молодой девушке за деревянной стойкой”.
“Vondegad! - Ответила она. Бросив взгляд на встревоженне лицо сконфузившегося гражданина, регистратор поняла, что он не знает принятого в межпланетном пространстве (все астропорты относились к Межпланетному Ведомству) кодированного языка и исправилась. - Добрый вечер”.
Луцфу Зойфель вновь достал паспорт и посмотрел на стену за спиной регистраторши. По телеэкранам бегущей строкой плыли информационные сводки о Планетостанциях.
“Я бы хотел попасть на Мьюг...” - Луцфу Зойфель вежливо кашлянул и протянул паспорт отвлекшейся на телефонный разговор работнице астропусковой станции. Она, что-то записав в большой тетради шариковой ручкой, поставила жирную печать и положила трубку:
“Мьюг закрыт для посещения гражданам Советского Союза”.
“Подождите, но ведь я уже купил билет! - Луцфу Зойфель растерялся. Он ведь надеялся попасть на Планету-Наукоград еще вчера. - У меня есть постановление Академии Наук, вот...”
На стойку, закрыв серп и молот паспорта, легли мятые бумаги с подписью и печатью. Регистраторша отвела взгляд от космоходца и и зевнула:
“Приказ Межпланетного Ведомства...”
Ученый был сокрушен. Он с трудом сдерживал ярость, вперемешку с отчаянием и негодованием. Однотонный каменный пол с “разбитым” на треугольники узором, красный ковер, лакированные панели из дерева на стенах и пожухлые пыльные растения в кадках. Луцфу Зойфель хотел устроить в Зале Документо-Ожидания настоящий погром, но...сдержал себя.
“Нужно позвонить в Академию Наук, нужно предупредить Алису...” - Тихо бормотал Луцфу Зойфель, опустив голову и стал в приступе нервозности барабанить узловатыми пальцами по жидким седым волосам. Вдруг кто-то прикоснулся к нему.
“Вам на Мьюг?” - Пожилой ученый сердито поднял голову и нахмурился, но тут же просветлел. Тратина, бывшая ученица Луцфу, разнопланетянка с отличием окончившая Университет Дружбы Народов, отбросила назад золотые волосы и присела на жесткий железный стул.
“Ну, здравствуй-здравствуй, Тратина Нептуновна. Хотел полететь, да вот не разрешают...”
Разнопланетянка мягко обняла своего учителя и подмигнула:
“К черту ваше государство и его глупые законы. Если для вас действительно важна работа, то я опаздываю на рейс “Цецелины”, у нас в разнопланетном флоте всегда есть лишние пассажирские места”. - Прошептала она.
***
Тем временем на Мьюге, под проливным дождем, солдаты двестишестидесятой Звездной Дивизии Красной Армии устанавливали на горе артиллерийскую батарею. Межпланетная война обещала быть долгой и кровопролитной.