Эссе 26 О моральном состоянии нашего общества

О моральном состоянии нашего общества.

Эссе 26

Глушков созидатель прорывной системы управления и компьютеризации

«К этому времени у нас уже имелась концепция единой системы вычислительных центров для обработки экономической информации, – вспоминал Глушков. Год-два – и в СССР можно было бы отправлять электронные письма. Экономикой и всей хозяйственной жизнью управлял бы «Интернет Глушкова» Советский прообраз Интернета был готов к осени 1963 года. «Начиная с 1964 года, против меня стали открыто выступать учёные-экономисты, многие из которых потом уехали в США и Израиль, – писал Глушков в своих воспоминаниях.

А в Америке времени зря не теряли. В середине 1964 года учёный Джозеф Ликлайдер, работавший в области информационных технологий, впервые обнародовал идею создания разветвлённой компьютерной сети. Считается, что это было первым шагом к проектированию прообраза современного Интернета – системы ARPANET. Идеи Глушкова значительно опередили своё время и переправленные советскими либералами своим западным подельникам и они же его жесткие оппоненты, чтобы эти идеи не были реализованы в России. И при этом были заимствованы именно его критически настроенными коллегами из Москвы и Киева, оказавшимися впоследствии за океаном в команде того же Ликлайдера.

Эти «коллеги» либералы, творческие скопцы, сами были ни на что подобное значительное в науке не способны, а вот сведения о любых наших научных разработках, тем более стратегических, как гениальная работа Глушкова, передавали на Запад тут же. И тут же по команде эмигрировали для работы над подобной системой в США, как штаб и центр исследований в этой области.

Гений практической социологии Генри Форд в начале XX века определил закон управляемости системы и ее конкретные реальные предельные размеры, после которых система становиться неуправляемой, и идет в разнос. Чтобы восстановить управляемость систему надо делить, дробить на составляющие. Подобная социологическая управленческая проблема стала ребром в экономике России с XIX века, как и перед ведущими государствами мира. Если посмотреть геополитически, то катастрофа в России начала XX века во многом была определена именно этой проблемой.

Так в период революционного разрушения России и ее сталинской мобилизации, Сталиным и его командой были применены Великорусские Культурные природные Принципы Общинности. Они практически выглядели, как русская артельность и кооперация, и в хозяйственную жизнь страны были внедрены Великоруские финансовые идеи «двойного денежного обращения», сформулированные С.Ф. Шараповым в работе «Бумажный рубль (на внедрение которых не решился Император Николай II). Страна выползла из кризиса полного разрушения хозяйства и силами Русского Мiра смогла одержать Победу, но управленческая реформа была лишь частичной, ее полное внедрение само собой требовало демонтажа волюнтаристской «марксистской» интернациональной системы «ссср» и возвращения в имперскую Россию. После смерти Сталина в период мирной экономики и жизни управленческая реформа снова выпукло стала на повестку дня руководства страны. И работы Глушкова по созданию «концепции единой системы вычислительных центров для обработки экономической информации» были «золотым ключиком» жизнеспособности страны, а не просто хозяйственно-управленческой моделью.

Но в России с 1917 года процветает царство примитивных «технических» плебеев из русских и «республиканских» аборигенов, затаптывающих любое значимое техническое и общественное явление, по подаче их кукловодов, «идейных партийцев»-либералов. Рулить «политбюро», «цк» и «генеральными секретарями» самим либералам «партаппаратчикам», после Сталина, не составляло труда, что и показывает судьба гениальных идей Глушко. Сегодняшняя «социалистическо-коммунистическая» масса «советского» народа, как козлы на морковку, покупаются на все те же дешевые лозунги догм «плановой социалистической экономики», которая уже привела Россию к катастрофе 1985-1993 годов, транслируемые примитивной пропагандистской трещеткой, «академиком» Глазьевым.

С середины 50-х годов XX века принимались «бумажные», заведомо невыполнимые, «пятилетние планы», которые исправно выполнялись … на бумаге липовых отчетов с мест. Управляемость хозяйством страны от Политбюро ЦК КПСС и органов советской власти в глобальном масштабе была полностью потеряна. И уже после пришли, были поставлены для принятия окончательно гибельных решений и действий, типа толкнувшего под откос экономику страны «сухого закона Лигачева, Горбачев и Ельцин, когда страна катилась под откос и ее катастрофа распада была вопросом времени. Здесь «неизбежность великой октябрьской революции» и неизбежность распада России 1991 года явления совершенно одного плана и порядка, и имеют один источник – разрушительную антигосударственную, антиимперскую деятельность космополитическо-интернациональных идей либералистики и деятельности ее апологетов «мировых революционеров», от своих хозяев Мировых Глобалистов, Ростовщиков и более нет никаких причин.

Что бы могла принести система управления Глушкова в России и что она принесла Западу?

«Разрабатывая ОГАС, мы движемся не только к централизации, но и к децентрализации», — говорил Глушков редактору New York Times. Делегированные компьютерам важнейшие хозяйственные решения могли бы приниматься на местах. Авторизованные пользователи в регионах могли в дальнейшем связываться друг с другом напрямую, без разрешения из центральных узлов сети.

Архитектура ОГАС предполагала отказ от архитектуры фон Неймана, то есть применения раздельного функционирования памяти, центрального процессора и устройств управления (применяемых тотально в современном сегодняшнем компьютерном западном программировании В.М.). Сегодня она могла бы называться нейросетью — разработчики Глушкова гениально моделировали систему связей в гигантском киберкоммунитарном мозге.

При этом в идеологическом отношении проект Глушкова был альтернативой программе реформ, Либермана. Манифест либерализации советской экономики был опубликован «Правдой» и предполагал внедрение элементов рыночных отношений в плановое хозяйство. Идеи Евсея Либермана легли в основу косыгинских реформ 1965 года, вскоре закономерно планово захлебнувшихся. Они служили ширмой организации общегосударственной «глобальной теневой экономики», получившей название явления «цеховиков», которая просто обладая несметными денежными ресурсами, просто скупала на корню и развращала уже коррумпированные власти партийных, советских контрольных, и карательных «органов» правопорядка и государственной безопасности. 

Либералы, материалисты это сущие пленники мысли социального господства в общественной жизни с помощью «достижений науки и техники» и в свете своих представлений крайне плоско линейно видели суть гениальных прозрений Глушкова («кто в океане видит только воду, тот на земле не замечает гор»; я покажу это далее). Они представляли мировоззренческие прозрения Русского Гения кибернетической задачей со ставкой на поиски баланса спроса и предложения в рамках гигантской вычислительной модели.

Сам Глушков, своей природной великоруской индикативной (самодостаточной) мыслью, ставил исследовательскую задачу изменить управленческий метод имперской предметностью социальных законов общественной жизни страны. Гениальность формационной системы Глушкова в ее великих принципах саморегулирования (это основной признак здорового имперского общества) и санитарном кордоне принятия неверных решений, то есть она, по сути, системна, будучи запрограммирована на определенные глобальные параметры.

 Западное практическое истолкование идей Глушкова и их реализация показывает полное непонимание либеральными экономистами их сущности. Глушков, видел гибельность той односторонней командной «сверху-вниз», когда потребности снизу давались с кондачка не профессионалами (а в «рынке» картельными «шкурническими» потребностями дельцов либерального клана, их транснациональных картелей), а партийными бонзами по принципу «проси больше, и дадут не все, но больше» системы «социалистического планирования» и управления. Глушков предлагал восстановить управляемость хозяйственной и иной деятельности государства воссозданием необходимой естественной обратной оперативной связи управленческих верхов и исполнительных низов макроэкономики. А уж далее сама единая управленческая система Глушкова практически обеспечивала возможности перехода к самодостаточной, индикативной русской имперской природной экономике. Системе, где не было гибельного либерального принципа безпредельного развития, как и бездумной гибельной расточительности ресурсов и безхозяйственности, присущей, как «социалистическому планированию», так и хаотичному антигосударственному рыночному методу. Именно в такой системе и обретало жизнь сталинское «у каждой ошибки есть свое имя и фамилия» и при достаточной политической воле возникала неминуемая ответственность исполнителей. Здесь производство и виды деятельности любого типа начинали жить реальными вопросами ежедневных деятельных нужд, но естественно в «тренде» стратегических государственных потребностей.

Введение подобной системы планирования было неминуемой гибелью безпредельной разрушительной власти «социалистических» либералов», этим судьба идей Глушкова и его самого была предрешена. Властные аппаратчики либералы не мытьем, так катаньем в итоге не дали реализовать подобную систему управления, а примитивные партийные бонзы Политбюро ЦК КПСС были настолько безграмотны и не дееспособны, что и не пытались разобраться в этой судьбоносной проблеме. Они бездумно (не надо ни затрат, и никаких усилий, курочка сама снесет яйцо, по уверениям «ведущих экономистов») согласились с разрушительным лживым трепом экономистов либералов-рыночников, а те и протолкнули свою рыночную реформу Косыгина-Либермана. Так аппаратное ручное либеральное управление страной властным либеральным кланом, во всех областях жизни с самого 1917 года, не давало сбоев.

А теперь мое необходимое небольшое заключение для пояснения преимущества типологических великоруских идей Глушкова, которое я обещал дать.

Даже сегодня вышеприведенная сетевая, западная либеральная программная мысль не видит гениальной прорывной смены вектора управления большой системой, по Глушкову. Более того, сетевые идеи Глушкова прямо показывают преимущества локальных сетей над общей единой сетью в государстве и их связи с мировой сетью. Гениальность мысли Глушкова не в сугубо научной области, хотя там она, конечно же, присутствует, а то что она психологическо-управленческая и типологически-имперская по русскому духу. Взаимодействие между локальными сетями можно наладить через ограничительный межсетевой фильтр, учитывающий специфику и характер локальной сети. Надежность работы и защита от несанкционированного вмешательства для подобных сетей (в системе государственного управления) несоизмеримо выше всех ныне существующих систем.

В области государственного управления, всеми направлениями внутригосударственной деятельности, сети Глушкова не имеют предельных ограничений по величине и емкости задач, они легко делятся на сектора внутри единой локальной сети и обеспечивают должную самостоятельность частей, с внутрисетевым программным контролером по пределам самостоятельности частей системы и иных параметров. Имперская психологичность и имперская типологичность информационных сетей Глушкова, как проявления Великоруской Типологической Культурной Мысли, поистине гениальна. Великоруская Типологическая Мысль XX века проявилась и у иных русских научных Гениев, но об этом в следующей части.