Godspell. Евангелие от хиппи. Предтечи

Часть четвертая

Предтечи. Юродство. Клоунада. Миракль. Мистерия. Госпел

Проповедь Евангелия - "юродство" по выражению апостола Павла. В оригинале стоит "мориас" - "глупостью", иногда переводят "безумством", "дуростью" "проповеди спасти верующих".

Да, проповедь Христа безумна в глазах "мудрого мира", который со всей своей мудростью не в состоянии увидеть, понять и принять самых простых вещей: люби ближнего своего, как самого себя; прощай не до семи, а до семидесяти раз по семь; как хочешь, чтобы люди поступали с тобой, так и ты поступай с ними, - в этом Закон и Пророки. Глупость! - решительно и безповоротно утверждает мир, ради слабоартикулированных в наши дни приличий уважающий Слово, но редко прочитывающий и никогда не исполняющий его. Юродство! Юродство и есть внешняя клоунада, истина в одежде глупости.

Герои Godspell демонстративно порывают с атрибутами мирской мудрости: с обязательным системным образованием, с обязательной рутинно-конвейерной работой, с общепринятым нормативным академическим культурой и искусством. Здесь авторы мюзикла и фильма в точности проиллюстрировали "теории" хиппи о разрыве с традиционным социумом и о контркультуре, как бы противостоящей культуре официальной (то есть культуре живой, народной, массовой в лучшем смысле этого слова, противостоящей культуре омертвелой, застывшей в раз и навсегда заданных академических образцах). Вместе с тем, они неосознанно, возможно, повторили сюжет средневековых мистерий - представлений житий святых, бегущих от мира, специально надевающих маску безумцев-шутов, чтобы не участвовать во злодеяниях мира сего.

Столетиями те из христиан, которые хотели "подражать Христу", воспринимались миром как идиоты, как заболевшие, как ненормальные "психи" - юродивые. Особенно во времена так называемого торжества разума и просвещения, прогресса и промышленной революции. В XIX веке человечество пыталось понять и изобразить Богочеловека не языком иконописных образов, шифр к постижению которых был на некоторое время утрачен, но языком современного искусства. Можно сказать, что в изображении Христа художники разделились примерно на две равные части: одни изображали "академического" Владыку (Иисус - архиерей, что надменно высится над людьми, как, например, на картинах Нестерова), другие, "новаторы", поражали публику модерным Христом, в Котором уже не было ничего Божеского, оставалось только человеческое, только мизерно-плотское (таковы, к примеру, картины художника Ге). Особенно интересны были произведения, в которых фигура Христа помещалась в современную для автора действительность: в этом плане можно упомянуть работы немецкого художника Фрица фон Уде ("Молитва перед едой": Иисус пришел в образе простого путника в крестьянский дом и молится вместе с семьей перед обедом, или "Тайная вечеря": Христос и апостолы - за столом в обычном помещении, в современных одеждах).

В романе Герхарта Гауптмана "Юродивый Христа ради Эммануил Квинт" (1910 год) некий сын столяра в современной автору Германии начинает проповедовать в точности то же самое, что проповедовал Иисус, и встает в такую же оппозицию к офицальной Церкви, как некогда Христос к иудейским книжникам и первосвященникам. При этом его жизненный путь повторяет ход евангельских событий (крещение, проповедь, сплочение единомышленников вокруг проповедника, приход в город, преследование со стороны властей, предательство, арест, суд, с детальным воспроизведением множества мотивов), за исключением чудес, распятия и воскресения. Судьба героя Гауптмана заканчивается печально и прозаически: судья не принимает его всерьез, не удостаивает искомой им мученической смерти и отпускает на свободу. Покинутый своими сторонниками, Квинт уходит в горы, чтобы там погибнуть.

Подобные евангельские мотивы были распространены в литературе и без конкретного указания на Христа, многие авторы изображали своих героев как бы опосредованно, как бы "подобными Иисусу" (а в английском литературоведении даже возник термин Jesus-like figure, "Иисусоподобный", Христообразный персонаж), пожалуй, самый известных из таких - князь Мышкин Достоевского. Интересны они прежде всего тем, что как бы "помещают" Христа в современную обстановку и показывают, что как "Христос всегда Тот же", так и мир - в точности так же (не) воспринимает Его, как две тысячи лет назад.

В том, чтобы изобразить Евангельские притчи и сам образ Христа языком театра, мюзикла, а в случае с Godspell еще и цирковой клоунской антепризы, на самом деле нет ничего из ряда вон выходящего, какой-то невероятной новизны или, наоборот, негативно - дерзости, наглости. Очевидно, что "христианские" мюзиклы семидесятых стоят в одном ряду со старинными постановками на Евангельские темы: мираклями и вертепами, батлейками и прочим подобным народным театром, которые вольно обращались с формой сюжета и характерами персонажей, оставляя неизменным содержание и суть показанного.

Украинский вертеп - пожалуй, единственная из этих народно-церковных постановочных традиций, дожившая до наших дней, хоть и в достаточно реконструированной форме [1]. Несмотря на то, что тон Рождественского вертепа серьёзен, всё действо наполнено вполне комическими персонажами и комическими же ответвлениями от сюжетной линии - как правило, это связано с осмеянием опозоренного Ирода и его прислужников: "жида", "чёрта", иногда "смерти", "цыгана", "пана" (число персонажей в старом вертепе доходило до сорока).

Мы и сейчас можем услышать исполняемую участниками вертепной драмы шутливую песню:

Ірод-цар за Христом ганявся,
Він за Ним дуже побивався.
Всі швиденько:
На сідельці не вдержався,
З кобильчини він зірвався.
Та й упав на діл.
Іродиха, як теє зачула,
Що зірвалась у царя підпруга,
Схопилася з ліжка боса
І як є простоволоса
Йому навздогін.
Він лежить, ледве дух одводить,
Кобильчиха кругом нього ходить,
Йому в очі заглядає,
Хвостом мухи одганяє.
Ще й приска на вид!

В дореформационном средневековье (то есть, до XVI столетия) подобные "вертепы" были распространены по всей Европе и являлись непременным атрибутом карнавальных празднеств, прежде всего на святки (в европейской традиции, "12 дней после Рождества") и на Светлую Седмицу после Воскресения Христова. Но и Пасхе предшествовала Страстная седьмица, на которой особо напоминалось о Тайной Вечере, о страданиях Иисуса, о предательстве Иуды, о суде Пилата, об озлоблении евреев и выдаче Христа на смерть, о Его распятии на Голгофском Кресте. "Пассии" (то есть, "Страсти Христовы"), которые служились католической церковью в этот период, органично дополнялись тетрализованными представлениями "несения Креста", "бичевания", "распятия".

Следует сказать, что европейские "пассии" не исчезли бесследно: в наши дни подобные инсценировки на Страстную очень популярны в католической Латинской Америке, прежде всего, в Мексике. Вышедший в 2005 году нашумевший фильм Мела Гибсона "Страсти Христовы" является по сути "классической" пассией. Точно такой же пассией является и рок-опера "Иисус Христос Суперзвезда", в основе сюжета которой история последней недели Господа на земле (тогда как в основе Godspell - проповедь Христа, притчи; сюжетная канва Евангелия дана очень схематично только в самом начале - Крещение, - и в самом конце - Распятие - мюзикла).
Открывалась Страстная неделя праздником Входа Господнего в Иерусалим, Вербным воскресеньем, который также имел театральные традиции, связанные в основном с образом осла - животным в средневековом мире однозначно шутовским. "Кенозис" Христа на этом празднике заключался в опрощении Царя до "шута", едущего на ослёнке. Интересно, что данный образ использовался не только в Европе, но и в Московии: еще в конце XVII века на Вербное воскресенье патриарх московский ехал по улицам на осле, ведомом под узцы московским же царём (на самом деле вместо осла использовалась лошадь или мул, накрытая скоморошьим покрывалом с длинными "ослиными" ушами на голове).

В старой Европе исследователи прошлого находят самые неожиданные традиции, связанные с Церковью. До нас дошли десятки, если не сотни пародийных "литургий", написанных в ключе совершенно "клоунском", способных  вызвать  улыбку и у сегодняшнего  читателя. Их количество не позволяет говорить о каком-то отдельном "протесте" некоего "вольнодумного" сочинителя, который таким образом издевался над церковным Богослужением - скорее всего, это была санкционированная традиция упражнений в латинском языке, бытовавшая среди семинаристов. "Служились" ли эти  псевдоцерковные  "мессы", сказать сложно, хотя вполне допустимо, что низовый клир и студенты могли их разыгрывать как в своём кругу, так и среди постороннего люда. Карнавальные традиции, бытовавшие среди клириков и монахов "высокого" средневековья, включали даже шутовское наряжание осла "епископом" и "введение его во храм", при этом церковное начальство отнюдь не видело в этом никакого кощунства и, тем более, "неуставщины". Вероятно, время карнавала, совпадавшее со святками, "масляной" или со Светлой седьмицей, всеми воспринималось как время ослабления всяких норм и правил, как атрибут весёлого праздника, следующих за долгими днями сорокадневных постов (Рождественского и Великого), за печальными службами Страстной недели.

Для мирян же существовал свой скомороший, жонглёрский театр (жонглёр - слово, изначально означающее "шутник", "шут", то есть, по-русски, "скоморох"; в Англии появилось, как аналог, слово "клоун" [2]), сюжеты которого были всё те же - из Евангелия или из Житий Святых.

"Житийный" театр развился во Франции и Германии в целый отдельный жанр религиозных постановок - так называемый "мирАкль" (то есть, "чудо", от латинского miraculum), в котором разыгрывались сценки из жизни святых или Богородицы Девы Марии с обязательной заключительной моралью для мирян. Миракль был своеобразной проповедью, предназначенной для "нищих духом", для простых людей, сходившихся на городские ярмарки.

Миракль был настолько популярен, что во Франции XIII столетия по городам даже основывались особые актёрские братства под названием puys, устраивавшие поэтические состязания для прославления Богородицы и святых. Древнейший из них — «Миракль о Теофиле» авторства трувера Рютбёфа [3]. Кроме того, до нас дошел сборник из 42 текстов мираклей, относящихся ко второй половине XIV века. От тех времён сохранилось и первое порицание "фривольного" обращения со Священным Писанием: жалобы англичанина Вильгельма из Уодингтона (Wilham de Wadington) в так называемом «Руководстве о грехах» на то, что в этих представлениях "больше скандала, чем поучения". В 1210 году папа Иннокентий III распорядился о запрете для клириков на участие в таких спектаклях.

Отголоски европейского миракля в виде так называемых житийных кантов (то есть, песнопений) существовали и на территории бывшей Речи Посполитой (современных Польши, Украины, Беларуси и Литвы) и в качестве репертуара бродячих "лирников" дожили практически до середины ХХ века под тем же названием "чуда" - можно вспомнить, например, "Чудо про Олексія, чоловіка Божого", "Чудо святого Юрія", "Три царіє со дари" и так далее [4].

Из короткого миракля выросло более сложное по форме театральное представление - мистерия (лат. ministerium - церковная служба; в совр. англ. - ministry; отсюда "министр" - служащий высокого ранга; или шире: нечто сакральное, ясное лишь посвященным, отсюда англ. mistery - тайна). Сюжет мистерии обычно брался из Библии и перемежался различными бытовыми комическими сценками. Мистерии,  разыгрывавшиеся на праздники, собирали громадные толпы зрителей, как следствие, становились всё масштабнее и со временем достигли невероятных объёмов: так, в «Мистерии о Деяниях Апостолов» более 60 тысяч (!) стихов, а её представление в Бyрже [5] длилось, по свидетельствам современников, сорок дней.

Все эти традиции практически исчезли во время Реформации-Контрреформации, кровавых войн между протестантами и католиками по всей Европе в XVI-XVII веках, когда к вере и Церкви стали относиться очень серьёзно и даже сурово, когда каждая "вольность" в трактовке догматических и канонических вопросов, а тем паче образа Самого Спасителя могла быть расценена как ересь с соответствующими весьма плачевными для "весельчака" последствиями. Мистерии были официально запрещены во Франции в 1548 году приказом парижского парламента; в протестантской Англии в 1672 году мистерию запретил епископ Честера, а через три года запрещение повторил архиепископ Йорка. В католической Испании мистериальные представления продолжались до середины XVIII века, их сочиняли и Лопе де Вега, и Тирсо де Молина, и Кальдерон; лишь в 1756 году они были официально запрещены указом Карла III.

Долго жила мистерия и в Украине: еще в XVII веке рождественские и пасхальные представления ставились в Киеве так называемым "школьным театром", то есть студентами Киевской академии (сегодня Киево-Могилянской): до нас дошли тексты таких спектаклей, как «Слово про збурення пекла», «Дeйствіє на Рождество Христово», «Царство Натуры Людськой», «Мудрость предвeчная», «Властотворный образъ Человeколюбія Божія» и других.

Конечно, в странах, где победили протестанты, религиозный театр (как и театр светский) попал под долгий запрет, как совершеннно греховное зрелище. Исключение составляла Англия, церковь которой, отделившись от Рима, тем не менее, была более лояльна к "католическому" образотворчеству: в конце концов, английский театр XVI столетия дал Шекспира, однако, радикально настроенные пуритане отвергали позорное лицедейство вообще; после Реставрации монархии в Англии в 1650-х годах, они привезли такие воззрения на свою "новую родину" - в "Новую Англию", североамериканские колонии. Религиозное творчество "отцов-основателей" США и их прямых потомков - предмет отдельного разговора: свобода вероисповедания, изначально заложенная в идею американской идентичности, привела к появлению здесь самых разнообразных и неожиданных христианских номинаций (и нехристианских, но пытающихся привязать своё вероучение к Христовой проповеди), скажем лишь, что "Евангельское" представление, "реинкарнированная" мистерия, говоря "по-американски", шоу, и вообще, весь феномен христанского "ревайвла" [6] 1960-70-годов получил толчок с совсем другой стороны - со стороны традиции афроамериканской, возникшей в южных штатах и получившей прижившееся название "госпел".

Собственно говоря, Gospel - это и есть Евангелие, Благая Весть (буквально "Речь Божия": God Spell). Американские рабы, вывезенные из Африки, оторованные от родных корней,  с течением времени создали свою оригинальную культуру, в которой наследие чёрных предков причудливо смешалось с тем, что "давали" рабам белые - а давали они в культурном отношении исключительно "Библию". Слабо понимая детали Священного Писания, чернокожие жадно впитывали самое главное для себя - весть об освобождении (а ведь христианство - оно именно об освобождении, освобождении любовью Господа к Его детям без различия цвета кожи или имущественного состояния, как бы замысловато не излагались его истины, они в корне своём просты), воистину Благую Весть о грядущей свободе. Так история Израильского народа, выведенного из Египетского рабства, проецировалась на всех рабов, так в фантазиях афроамериканцев тех лет, Моисей и ветхозаветные пророки становились современниками, благо негров крестили как на подбор ветхозаветными именами. Так вместо пуританских и квакерских "белых" гимнов и псалмов возникли пронзительные и трогательные "чёрные" песнопения-"спиричуэлз" (то есть, "духовные песни", spirituals), сотканные из африканских ритмов и глубокого, словно исходящего из самой глубины души бесправного раба, голоса:

Сойди, Моисей,
Пойди в Египетскую землю
И скажи там старому фараону:
"Отпусти мой народ!"

Спиричуэлз имели вопросо-ответную структуру в диалоге проповедника с прихожанами. Зачастую, пение сопровождалось хлопаньем в ладоши, топаньем, реже — танцами. Когда темнокожие американцы получили свои церкви, уже после войны 1861-64 годов, спиричуэлз стали неотъемлемой частью негритянского Богослужения. Стилистически от спиричуэлз произошёл уже совершенно мирской "блюз" (с той же самой респонсорной структурой); музыка, которая же осталась "при церкви" и была наполнена духовным содержанием, получила наименование "музыки Евангельской", Gospel music, или попросту госпел.

[***]


На рубеже шестидесятых годов пик увлечения рок-н-роллом был позади, и музыканты в поисках новых идей брали "наощупь" элементы разных направлений: например, "Роллинг Стоунз" начинали с блюзовых, ритм-н-блюзовых и рок-н-ролльных стандартов, а "Битлз" - с "биг-бита", рок-н-ролла и госпел (от него "Битлз" восприняли прежде всего унисонное многоголосие). Когда в 1964 году битлы, имея в активе два лонг-плея и несколько модных синглов, высадились в США, они положили начало эпохе так называемого "Британского вторжения"  в поп-музыке: на пару лет все верхние места в хит-парадах планеты забили только британские рок-группы, так или иначе подражавшие "Битлз". Боб Дилан под их влиянием радикально поменял свой имидж: перешёл с акустической на электрическую гитару и стал выступать в сопровождении рок-бэнда - он моментально потерял громадную аудиторию старых поклонников, которые решили, что он продался индустрии масс-культа, но одновременно приобрёл миллионную аудиторию поклонников новых. В 1965 году американская команда The Byrds выпустила свой вариант (cover) новой песни Дилана Mr. Tambourine Man, аранжированной в битловском стиле; несколькими годами позже популярная британская группа The Hollies записала целый альбом своих версий дилановских хитов (в том числе знаменитой Blowin' In the Wind) - таким образом, музыкальные стороны как бы обменялись приветствиями.

Но где-то в 1966 году весь этот "пир духа" охватило странное оцепенение, вскоре разродившееся невиданным в музыкальной индустрии никогда до того и никогда после феноменом "контркультуры", совпавшей по времени и месту с первыми публичными появлениями хиппи в районе Хейт-Эшбери в Сан-Франциско, со странной корреляцией амбиций молодых людей от карьерного продвижения в офисе какой-нибудь успешной корпорации в сторону бегства от корпораций и офисов, от карьеры и упорядоченной работы, от стабильного дохода и стандартной семьи, словом от "американской мечты" в сторону... непонятно чего. Впервые в истории что-то сломалось в часовом механизме человеческих обществ и он дал сбой. Масса молодых людей - "беби-бумеров", то есть рожденных в конце Второй мировой войны - впервые в истории превзошла массу людей более старших поколений (к тому же, сильно прореженную мировыми войнами). По всем общепринятым социологическим законам, такое неравновесие должно было непременно привести к перенапряжению и к новой масштабной, глобальной войне - война и шла, только региональная, во Вьетнаме, но вот желания воевать у молодых людей поубавилось и поубавилось значительно.

Совершенно инфернальная версия, что причиной либеральной революции шестидесятых были галлюциногены: псилоцибин, мескалин и  особенно пресловутый ЛСД-25, свободно циркулировавшие тогда в молодёжной среде и непоправимо повредившие разум поколения. ЛСД действительно полностью ломал восприятие действительности, устанавливаемое с детства общественными институтами, прежде всего, инстинкт подчинения иерархии (в опытах Георга Грофа шимпанзе, которым давали этот препарат, полностью игнорировали иерархию своей стаи, переставая подчиняться альфа-самцу и уже больше не возвращались в прежнее состояние). В среде хиппи бытовало убеждение, что ЛСД дан человеку, чтобы уравновесить появление атомной бомбы [7].

Что же тому причиной? Мы уже задавались этим вопросом, и уже дали на него ответ - Бог, Дух Святой Животворящий, Князь мира, Которому ненавистна война.
Не "непонятно", а как раз очень хорошо понятно и очевидно, чего искали молодые эскаписты шестидесятых "в мечтах о Калифорнии" - они искали Царства Небесного, они искали Бога Живого и Его Церкви, и Бог был причиной всей этой поистине невероятной чудо-эпопеи, когда целое поколение "по всей стране" ринулось на улицы Сан-Франциско навстречу "добрым людям" [8].

Это поколение не видело себя в традиционной церкви и именно его слова звучали в знаменитой песнe The Mamas and the Papas - California Dreamin':
"Я зашел в церковь
И стал на колени,
Притворившись, что молюсь.
Сам знаешь, что священник как лёд,
Он знает, что я всё равно останусь..."

Священник - холоден, как лёд, и не в этих мёртвых стенах Бог. Он - в слабом дуновении ветра...

В 1967 году "Битлз" записали композицию Lucy in the Sky with Diamonds [9], "Роллинг Стоунз" - We Love You (Мы любим вас) и Dandelion (Одуванчик), переосмысливая образ "детей-цветов":

Принц или нищий, бедный или богатый,
Играй в игру с каждым цветком, что ты приносишь.
Одуванчик не скажет неправды,
Одуванчик сделает тебя мудрым...
Если ты взрослый сейчас, это не имеет значения,
Ты всё равно можешь играть с одуванчиком,
Когда ты закончишь свои детские молитвы,
Знаешь, ты сможешь одеться в него...

The Byrds пели Turn Turn Turn - то ли "кружись", то ли "врубайся" за заповедью Тимоти Лири - на основе стихов Книги Экклезиаста:

Время рождаться и время умирать,
Время любить и время ненавидеть,
Время для войны и время для мира -
Клянусь, для этого никогда не поздно!

Наконец прозвучала битловская песня-лозунг "Всё, что вам нужно, это любовь" (All You Need Is Love)

На таком фоне не хватало только одной фигуры - Христа.

И Он появился.

***
By the time we got to Woodstock
We were half a million strong
And everywhere there was song and celebration
And I dreamed I saw the bombers
Riding shotgun in the sky
And they were turning into butterflies
Above our nation

К тоу времени, как случился Вудсток,
Мы были полумиллионной силой,
Повсюду была песнь и празднование,
И мне снилось, что я вижу бомбардировщики,
Несущие оружие в небесах,
И они превращались в бабочек
Над нашим народом.

Джони Митчел. Вудсток

_______________________

[1] Аналоги украинского вертепа - это "батлейка" у беларусов, "шопка" у поляков, "бетлехемул" (то есть, Вифлеем) у румын, "бетлегем" у венгров, "бетлем" у словаков и так далее; сегодня они реконструируются любителями народной старины.

[2] Клоун (clown), то есть "колон" - крестьянин-арендатор. Как видим, это изначально насмешка "городских" над "сельскими": туго соображающими и нелепо-смешными в условиях города. В Англии это еще имело коннотацию насмешки покорителей-саксов над местным кельтским населением, вынужденном брать землю в аренду у её новых хозяев. Недаром до наших дней дожил тип "рыжего" клоуна - кельты (ирландцы) рыжеволосы.

[3] Rutebeuf - прозвище некоего трувера (представителя своеобразной "касты" средневековых музыкантов-поэтов) второй половины XIII столетия, жившего в Париже и зарабатывавшего сочинением разнообразных стихотворений, сатир, пьес, песен, в том числе религиозного содержания: переложений молитв, хвалебных гимнов («Ave Maria», «Chanson de Notre Dame», «Le dit des proprietes de Notre Dame»), житий святых и мистерий.

[4] "Чудо про Олексія, чоловіка Божого" - этот кант (как и некоторые другие) реконструировал и записал современный лирник Владимир Кушпет. Среди украинских реконструкторов средневековой лирницкой и кобзарской традиции - Михаил Хай, Микола Будник (ум. 2001 г.), Ярема Шевчук. Интересно, что украинские рождественские колядки происходят от подобных средневековых кантов, корни которых, в свою очередь - в европейских "мираклях".

[5] Бурж в центральной Франции был в Средние века университетским городом.

[6] Ревайвл (revival), буквально "возрождение" - так в американской традиции принято называть периоды массового религиозного подъема среди населения, которые сопровождаются появлением ярких и красноречивых христианских проповедников, бескомпромиссных духовных движений, масштабного миссионерства, направленного как внутрь общества (например, среди преступников), так и вовне (в другие страны). Ревайвлы выносят на поверхность новые неформальные номинации или просто неструктурированные религиозные течения (как, к примеру, Джизус мувмент, о котором здесь идёт речь) и отличаются отходом от церковной догматики и иерархии, возникновением стихийных молитвенных групп и учреждений, не связанных с какой-либо конкретной конфессией, широкой уличной проповедью. Первые "ревайвлы" отмечаются с середины XVIII века ("великое пробуждение"); мощное "возрождение" в начале ХХ века привело к возникновению так называемого "пятидесятничества". "Ревайвл" 60-70-х годов связан с феноменом молодёжной "контркультуры", фактически в США и Европе он завершился к середине семидесятых, переместившись на другие континенты: в Африку, Латинскую Америку (где возникла своеобразная католическая "теология освобождения"), особенно в Корею ("Церковь объединения" Мун Сон Мёна и др.; на сегодняшний день Республика Корея является настоящей "лабораторией" христианских течений, в одном Сеуле представлены 11 из 12 основных христианских конгрегаций, почти 15 миллионов человек называют себя христианами, ночной Сеул, по словам  директора одной из архитектурных компаний, "наполнен сияющими христанскими крестами"); в 1990-х годах - в страны бывшего Советского Союза.

[7] Подробнее о влиянии ЛСД на "контркультуру" шестидесятых, об опытах и экспериментах с галлюциногенами и перипетиях, которые привели к их полной стигматизации и запрету, см. книгу Джея Стивенса "Штурмуя небеса".

[8] Слова из популярной песни Скотта Маккензи "Если ты собираешься в Сан-Франциско" (If You're Going To San Francisco).

[9] Lucy in the Sky with Diamonds ("Люси в небе с алмазами") - третья дорожка на концептуальном альбоме "Битлз" "Оркестр клуба одиноких сердец сержанта Пеппера". Начальные буквы существительных в её названии образуют аббревиатуру LSD.