Сказано, не укради

Я села, где придется, у самого входа в храм, потому что поздновато пришла на воскресную Мессу.
Слева от себя я заметила приятную и необычайно опрятную старушку. Полностью выбеленные временем волосы были аккуратно пострижены в каре и отливали легкой голубизной, а синее летнее платье с простым вырезом под горлышко и короткими рукавами смотрелось весьма прилично на стройной хрупкой фигурке. Бабушка состарилась по-европейски достойно.
А чего удивляться: в сибирском католическом Кафедральном соборе полно народу с европейскими корнями.
Дело дошло до пожертвований, и по рядам пустили корзинку, затянутую холстиной на резинке с дыркой в серединке.
Изящная бабушка взяла корзинку и вдруг…

…То, что произошло дальше, показалось мне настолько невероятным, что я не поверила своим глазам…
Милая старушка преспокойно опустила в дырку сухощавую ладошку, наощупь там пошарила и извлекла на свет Божий денежную купюру. Затем она протянула корзинку мне, залихватски подмигнув.
Покраснев до корней волос, я просидела так до конца Мессы, не в силах поднять глаза на соседку. Это же просто какая-то Старуха Шапокляк, хулиганка в европейском обличье. «Пожилой, но хитрый товарищ», как сказано в одной детской радиопостановке.

***

Почему-то воровство в церкви возмущает людей больше, чем в любом другом месте. А чего тут такого. Чем она хуже для этого дела? Меня лично два раза обокрали в церкви.
Кстати, оба раза все это выглядело очень странно. Обе ситуации явно находились под Кое-чьим контролем, не будем всуе трепать Его Имя.

…Первый раз это случилось в Томском католическом храме Покрова Богородицы. Только-только начав туда ходить, я имела более чем поверхностное представление о христианстве.
С маленькой дочкой мы отсидели службу, как вдруг я обнаружила, что рядом со мной нет сумки. Я осталась без денег и без ключей от дома. Ну, денег в моем кошельке было аккурат на проезд до Академгородка, а вот с ключами вышла совсем скверная история: муж как раз уехал из города на все выходные.
Похоже, у нас с Инной возникла проблема, как нам попасть домой. Или где бы перекантоваться, пока Саша не объявится со своим комплектом ключей.

Отправив ребенка на занятие к монашкам, я обалдело толклась посреди церкви, пытаясь сообразить, что предпринять. Взгляд мой упал на Распятие, и я вдруг решила ничего не предпринимать: Ему надо, пусть Он и предпринимает. То ли я не в церкви?
Началось занятие по подготовке к крещению для взрослых, и я машинально примкнула к группе. Облюбовав уголок в опустевшей церкви, мы заняли несколько скамеек. Конечно, мои товарищи тут же заметили, что я не в себе, - пришлось рассказать про сумку.
- Поди, подопечные отца Казимира постарались, - прикинула одна прихожанка.
Отец Казимир вот уже насколько лет с душеспасительными беседами посещал женскую колонию, и некоторые тетки после освобождения захаживали сюда. Люди разные, и дела у них в церкви тоже разные.

- Денег-то много было? – сочувственно поинтересовалась другая.

- Да нет, только на автобус, но вот ключи жалко, - теперь не знаю, как домой попасть. Ребенок голодный…

- А ты не заботься об этом, - поручи все Господу. Сегодня как раз подходящее чтение…

Сама себе удивляясь, я перестала волноваться, вслушиваясь в обсуждение евангельского отрывка дня.
Как вдруг на пороге храма возникла незнакомая женщина:

- Это не ваше ли? – в руке она держала мою сумку.

- Да, да, наше! – обрадовалась вся католическая компания. – Где Вы нашли?

- В нашем бараке, на подоконнике валялась. В ней вот что было, - тетенька вытащила из сумки «скапулир», - распространяемые монахинями-кармелитками изображения Иисуса и Марии - на войлоке, чтобы можно было носить под одеждой.
 
Эти «скапулиры» среди прочих бесплатных вещей кучей лежали на подоконнике у исповедальни, и я на всякий случай прихватила себе один, не особенно понимая, что с ним делать. Вот он и пригодился! Кто бы мог подумать.

-  Я сразу поняла, что утащили отсюда, а потом подбросили к нам по соседству все, что не нужно, - объяснила женщина. – Забирайте.

В сумке я обнаружила распотрошенный кошелек, а также ключи, символ нашего с Инной спасения.
Вот таким чудесным способом была решена проблемная ситуация. Явно не обошлось без Его участия, не правда ли?

***

В другой раз было еще смешнее.
Это произошло в Новосибирском католическом храме францисканцев на улице Мира.
После Мессы я обнаружила пропажу кошелька. Тенденция, однако, - сказал бы мой муж, если бы был рядом.
Кошелек был самодельный, добротный, - Саша сшил мне его из моих старых финских сапог на бабушкиной машинке "Зингер". Он вышел такой крупный, что им можно было пользоваться, как маленькой стильной сумочкой без ручки.
Поэтому в этот кошелек легко поместилось пособие по подготовке к исповеди, сверстанное в миниатюрную книжку. Они стопкой лежали у входа в церковь, и я взяла одну книжку себе.
Будете смеяться, но денег в кошельке опять почти не было, только на метро. Правда, были ключи от квартиры, но на сей раз Саша сидел дома, слава Богу, а не в другом городе.
Зато представьте себе весь спектр чувств церковного воришки, который в качестве трофея только всего и приобрел, что книжку «Как правильно приготовиться к исповеди»!

***

…Второй раз в Кафедральном соборе я столкнулась с этой Старухой Шапокляк весной.
Шел Великий Пост, и к епископу в исповедальню двигалась очередь, и я вместе со всеми.
Мне показалось, что в последнем ряду, прямо передо мной, сидит эта шкодная бабулька. Конечно, со спины малознакомого человека опознать трудно.
Но вот по рядам поплыла корзинка для сбора пожертвований, и я напряглась. Когда ее передали бабке, та опустила ее под сидение как можно ниже, якобы замешкавшись, засуетившись, принялась одной рукой шарить по своим карманам, а другую запустила в корзинку, как в прошлый раз… Мне сверху все было хорошо видно. Это она, кто же еще.
Интересно, что никому из соседей ее поведение не показалось странным. Но ведь и я в прошлый раз никак не среагировала…
Ну нет уж! Сзади наклонившись к ее уху, я прошептала:

- Зачем Вы так делаете?
- Ах, что она говорит! – завопила Шапокляк тоненьким голосом, отбросив корзинку. – Вы только послушайте, что она говорит! Она такое про меня сказала!

К ней тут же подскочила евхаристка, сестра Евгения, самая старшая и самая строгая из всех. Бабка плачущим голосом принялась ей на ухо жаловаться, а монахиня сочувственно кивала ей, гладя по плечу, время от времени испепеляя меня взглядом.

А несчастненькая бабушка без очереди прорвалась к епископу в исповедальню, чтобы поплакаться и ему, как ее незаслуженно обидели.
До конца Мессы я стояла, как оплеванная, у меня даже температура поднялась. Ну сколько можно краснеть за чужие грехи!

После службы я решительно подошла к монахине:

- Сестра Евгения, я хотела бы с Вами поговорить…

- Как Вы могли такое сказать! – гневно перебила меня монашка. – Да она святой человек! Вы ее не знаете, а я знаю!

- Что сказать? – удивилась я. - Сказать что?

Я и сказать-то ничего толком не успела… Хотя надо было.

- Вы сказали ей, что она ворует деньги, так? – нажимала сестра Евгения. – А знаете ли Вы, что у нее после этого был сердечный приступ, и мы ее еле откачали? Что она чуть не умерла из-за Вас прямо в церкви? Боже, как она плакала…

- Что-о?.. – растерялась я. – Ничего такого я не говорила… Но только деньги она действительно ворует.

- Откуда Вы знаете?

- Да я своими глазами видела: как-то раз, летом еще, мы сидели рядом, и она вытащила бумажку из корзинки. Но я тогда ей ничего не сказала… Стоп! Значит, ей сказал кто-то другой… Значит, кто-то еще, кроме меня, это заметил, – догадалась я.

Сестра Евгения ошеломленно смотрела на меня. Похоже, наконец-то она начала прозревать… Мне даже стало ее жаль.

- Сестра Евгения, это правда, она действительно ворует. К сожалению, это факт.

Мы стояли и молчали, как на похоронах.

- Что в таких случаях в церкви надо делать? – спросила я.

- Ну, надо епископу сказать, - неуверенно ответила сестра Евгения.

- Ой, нет уж, - отказалась я. – Чтобы еще он на меня наорал! У него ведь бабушки всегда правы. Пошла я домой. До свидания!

...Больше я не видела этой Старухи Шапокляк в нашей церкви.
А сестра Евгения вскоре умерла. Не скажу, что тут есть какая-то связь. Нет, конечно.
Но в любом случае - как жить, если утрачена вера в человечество.