Дедушка Пётр Васильевич Будрин. Воспоминания внука

Он запомнился мне могучим стариком с большой длинной, пышной бородой, аккуратно расчёсанной. Борода была белая и сливалась с усами такого же цвета. Наш папа был одним из его многочисленных детей. Добрый, спокойный, умный и веселый дедушка любил пошутить. Он работал в сельскохозяйственном институте, был доктором наук, профессором. Сельскохозяйственный институт находился тогда на Каменном острове. Некоторое время дедушка жил там, при институте, в отдельном деревянном двухэтажном домике, на втором этаже. Он жил там со всей своей семьей, а значит и с нашим папой – Сергеем. На первом этаже жила наша бабушка – мама нашей мамы. Она жила там, так как её муж (второй) Евгений Степанович Петров тоже работал в сельскохозяйственном институте (агрономом). У них был сын Игорь, умерший восемнадцати лет от роду от злой болезни в 1930 году. С ними жила и наша будущая мама Татьяна, дочь Елены Васильевны от первого  брака. Там, в этом домике и познакомились Сергей и Татьяна и при активном содействии бабушкином – вскоре поженились. Деревянный домик в институте назывался «Будринским». Один раз я был в домике на Каменном острове. Это было в 1949 году, когда мы приехали из Кировской области, где жили во время войны в эвакуации четыре года. Приехав из Вятских Полян в Ленинград после окончания средней школы, я и поехал в с/х институт, где в деревянном Будринском домике в канцелярии института узнал, на всякий случай, условия приема в студенты. Мечтал же я тогда стать моряком. Обстоятельства сложились так, что стал я геологом…
Но вернусь в квартиру нашу времен детства.
Будучи совсем маленьким и позже я ходил рано утром к дедушке в комнату. Там мы с ним пили чай. У дедушки был стакан с подстаканником. Дедушка любил вставать рано и однажды пошутил по этому поводу, сказав, что в детстве его звали «Петушок» - вот он и встаёт с петухами. Кроме стакана была у него ещё кружка  большая белая с ручкой. Из неё он пил чаще, чем из стакана. Меня угощал чаем и печеньем. Домашние удивлялись, что внук и дед имеют общую привычку – рано вставать. Дед хвалил меня за это. Помню, как с дедушкой гуляли мы где-то вблизи Финского залива. Я гордился, что у меня такой замечательный дедушка. Там  он подошёл и взял кружку пива. Дал мне хлебнуть. Оно мне показалось горьким. Дедушку уважали в институте, по утрам за ним приезжала легковая машина и везла его на работу. Когда я пошёл в школу, то часто дедушка довозил меня до школы №30 (она находилась тогда на углу Среднего проспекта и седьмой линии) на автомобиле. Однажды я проснулся утром рано и собрался пойти к дедушке пить чай, а мне говорят «дедушка умер!». Было это в марте 1939 года. Мне стало его ужасно жалко, острая тоска сжала сердце, слёзы невольно потекли из глаз. Бабушка Юлия Ивановна была очень растрогана моими слезами. Она поняла, что я любил его. Позже мы с ней часто ходили на Смоленское кладбище к его могиле. Умер от простуды. Простудил лёгкие, открыв кому-то входную дверь в холодное время. Воспаление лёгких. Старику был 81 год. Гроб выносили из нашей квартиры. Провожало много народа. Много машин двигалось за его гробом. Меня везли на машине. Похоронили его на третьей  дорожке, не далеко от церкви во имя Смоленской иконы Богоматери. Над могилой говорили речи. Тогда я впервые в жизни бросил в могилу на гроб горсть земли…
Помню, как, подходя к воротам Смоленского Православного кладбища, мы с бабушкой Юлией покупали цветы и шли к могилке по известковым плитам, выстилающим дорожки. Я обычно находил прут или палку и воображал, что это сабля. Рубил вдоль дорожек крапиву. Мы сидели с бабушкой у могилки под высокими деревьями на скамеечке. Я рассматривал склепы, надгробия. Было много птиц. Некоторые пели. После войны могила дедушки была утрачена, так как в суровые блокадные зимы деревянные кресты служили дровами. У деда тоже был деревянный крест.  Говорили, что временный, что будет памятник сооружён институтом…. Но не успели….


Будрин Всеволод Сергеевич