Художественный экстрим

   Вообще-то я по образованию архитектор, но в незабываемые девяностые годы прошлого века мне пришлось осваивать смежные специальности. Это произошло из-за  закрытия организации, в которой я работала, кризиса в семье , переезда из большого города в деревню,  невозможности найти работу по специальности и необходимости хоть как-то выживать с детьми.

После нескольких месяцев безработицы, мне все же удалось найти неплохую по тем меркам работу в сельскохозяйственном колледже. Меня взяли туда художником и по-совместительству руководителем изостудии. Работа, в общем-то, не сложная и даже иногда увлекательная, в основном,  приходилось оформлять кабинеты, рисовать и чертить наглядные пособия, украшать праздничные мероприятия и концерты.


   Но иногда, в эту размеренную жизнь врывалась неожиданная струя, требовавшая от меня освоения и других смежных профессий, например циркача, или скалолаза. Благо, в прошлом у меня были еще и навыки занятий в туристической секции.
Все потому, что в нашем колледже было  подсобное  учебное хозяйство, где студенты проходили практику. Там имелись, поля, огороды, конюшня, коровник, свинарник.

 
   Директор этого хозяйства был к тому же большим эстетом. Однажды, к приезду какой-то комиссии, он решил облагородить вид  подведомственных ему объектов, выглядевших  не слишком презентабельно и не придумал ничего более оригинального, как  украсить их монументальной живописью. Это, конечно, было для него менее затратно, чем чинить протекающие крыши, или покосившиеся заборы.

 Выполнять его замыслы суждено было, конечно же мне. Надо отдать должное, он пообещал мне за эту работу хорошую оплату натурой, то есть мукой,молоком, сахаром, маслом и другими не лишними по тем временам продуктами питания.


   Я конечно же согласилась, ведь отказаться все равно было нельзя.

 Подновив сначала всю наглядную информацию в  административном здании, я перешла к  выполнению монументальной росписи коровника.

 Мой шедевр располагался на его вратах , это была большая бабочка, сидевшая на столь же не маленькой ромашке. Одно крыло бабочки располагалось на одной створке ворот, а другое – на другой. Такой романтичный замысел был одобрен начальством и я приступила к его выполнению.

 Вот тут и потребовались некоторые спортивные навыки, потому, что моя работа велась параллельно с рабочим процессом коровника, который невозможно было прервать. Во время моей росписи  врат, они то открывались, то закрывались, изнутри вылетали комья навоза, выгружаемого в подгоняемые вагонетки, поэтому мне не только пришлось вдыхать незабываемые ароматы, но еще и увертываться от мимолетящих мягких и жидких пуль.

 Что и говорить, эту роспись я выполнила в максимально сжатые сроки за один день, чтобы не растягивать удовольствие.


   На очереди была роспись покосившегося и поржавевшего металлического забора-ограждения конюшни, размер его был двенадцать метров в длину и два с половиной метра в высоту. Тут директор сам пожелал видеть непременно березовую рощу, речку и стога сена. Пришлось удовлетворить его запросы и через несколько дней моих мытарств и лазанья по козлам, забор было не узнать. Высшим  признанием  моих трудов было  то, что к свеженарисованному стожку сена у забора, уже пристроилась местная кобылка , пытаясь попробовать его на вкус.

Но все эти шедевры были всего лишь детскими забавами, по сравнению с тем, что мне предстояло выполнить в дальнейшем.

 Берусь утверждать, что еще никому из художников-монументалистов не приходилось выполнять роспись размерами три на три метра на стене кирпичного сарая,безо всякой страховки, стоя на телеге, с шаткой конструкцией из каких-то деревянных ступеней, дощатых настилов, чурбачков и скамеечек. Вся эта конструкция колыхалась и постоянно стремилась куда-то отъехать.

 Мне же приходилось не только пытаться сохранить равновесие, но еще при этом не уронить банку краски, кисти и свой авторитет художника-передвижника и в прямом смысле не ударить лицом в грязь.


   Как мне это все-таки удалось, до сих пор не понимаю, видимо включились какие-то скрытые возможности, помогающие выжить в экстремальной ситуации и некоторые навыки альпинизма.


   Результатом моих творческих и физических подвигов стала  фреска, украсившая старый сарай, возле конного манежа. Это была белая лошадь, берущая препятствие, с жокеем в седле. Причем, нарисована она была,по техническим причинам, начиная с хвоста.
 Берусь смело утверждать, что вряд ли кому-то еще удавалось это сделать.

Во все время работы, меня с земли сопровождала группа поддержки в лице местных ребятишек, высказывавших свои догадки по поводу того, что я собираюсь рисовать. Они были в восторге от увиденного в финале, это было лучшее признание моих трудов.
 Эту роспись мне тоже удалось завершить в рекордно короткий срок – за один день.

   Так закончился этот веселый период  в моей жизни, мы с директором учхоза расстались взаимно довольные. Результат ему понравился, он выполнил свои обещания в вознаграждении. Комиссия тоже, вероятно, осталась довольна. Думаю, не только лицезрением  белой лошади, но и чем-то более материальным.


   Ну а я вернулась к своей обычной кабинетной работе, время от времени вспоминая пережитые экстремальные моменты.