и всё-то

Я тебе время, а эмоции остальным.
Ты меня иссушил и почти разрушил –
Мы с тобой пели песни и ели суши,
Ты балаболил, я твой вдыхала дым,

И наблюдала за тем, как он свивался в кольца,
Серым в тобой незаслуженный нимб
Над головой твоей отданной остальным,
Ведь для меня только сердце в груди смеётся.

Всё-то было у нас с тобой не до конца –
Знания обо мне ограничились пальцами рук,
Был так притворно нежен, что лучше бы честно груб,
Лучше бы был огонь, чем тянущийся' с крыльца

Дым от дешёвых  стрелянных сигарет.
Пусть говорят, что дыма нет без огня –
Ты же, мой мальчик, вправду жил для меня,
А говорили, что исключений нет.

Ты на меня смотрел своей сущностью изнутри,
Но до моей темноты не добрался ласковым мёдом слов.
Голод тебя изъел, да так, что улёгшись в гроб
Ты бы сырой земле показался дитём своим.

С остервенением милых смешных детей
Рушили планы друг друга на нашу с тобою жизнь.
Ты мне давал себя, а правду всем остальным,
Я отдавала время и оставляла себе

Мысли и биографию – прятала под кровать.
Мы не сумели вывести запахи нежной лжи,
Я не была уверена – умер ты или жив,
И мне до дрожжи нравилось всяк тебя проверять.

Мы с тобой не дошли до морщин лица,
Сотканных из улыбок и массы общих проблем –
Но мы друг другом закрасили свой пробел.
И всё-то у нас с тобой было не до конца.