Вера в систему

1. ОТКУДА БЕРЁТСЯ ВЕРА
    Так уж устроены люди, что они готовы бороться до тех пор, пока у них остаётся надежда. Когда надежды нет, борьба угасает, потому, что иссякает канал восстановления сил. Надежда – это предположение, что что-то должно измениться к лучшему. Чем выше оценка вероятности, тем сильнее надежда. Надежда, доведённая до ста процентов, превращается в веру. Вера – это убеждение в том, что всё должно получится так, как предполагается, из которого исключается вероятность неудачи. Поэтому вера – самый сильный источник восполнения энергии для деятельности.
    Жизнь с верой во что-то лучшее всегда интереснее, чем без неё. Когда веришь в то, что что-то должно измениться к лучшему, жизнь полна дополнительного смысла: появляются силы тянуть своё существование дальше в ожидании предполагаемого момента. Чем более далеко идущая вера, тем больше смысла.  А при отсутствии веры он пропадает – чего ждать то, если ничего не изменится? Поэтому, если есть спрос, то будет и предложение, и если есть фактор потребности в вере, то значит, найдётся и фактор возникновения веры на основе одной только лишь потребности.
    Когда вера идёт курсом, который хоть каким-то боком цепляет правильное направление, она становится двигателем таких открытий, до которых разуму в одиночку никогда не дотянуть. Но когда она повёрнута в противоположном направлении, она становится двигателем такой деятельности, которая намного вреднее простаивания без дела.
    Если позволять манипулировать собой посредством веры, то она может завести очень далеко. И тогда может оказаться ситуация, что общество зайдёт в тупик мракобесия только потому, что позволяло себе верить в то, во что верить нравилось. И если от этого режима оно само и пострадает, то получится, что пострадало потому, что баловало себя расслаблением там, где должно было думать. И именно так и получается, когда человек верит в систему, которая оказывается совсем не тем, за что себя выдаёт, а она этим пользуется и использует этого человека для укрепления свого диктата. Только часто такие люди не хотят отвечать за то, что она творит, и вину свою понимать не спешат, и от веры своей в её правоту отказываться тоже не собираются. А переубеждать их оказывается крайне трудно, потому, что вера их толкает на такое сопротивление, какого никакой другой тип оппонентов не оказывает.

2. КАК ВЕРА РАБОТАЕТ
    Когда человеком движет слишком упёртая вера во что-то, ему видится присутствие того, во что он верит, независимо от того, существует оно в реальности, или нет. Например, если человек договорился о встрече, и верит, что другой придёт точно в срок, то ему видится приближение того к назначенному месту в назначенное время. Вот подходит к остановке автобус – тот человек наверняка едет на этом автобусе. Нет его – значит, он едет вот на той машине, которое замедляет ход. Она проехала, не остановившись – значит, он идёт пешком, и сейчас появится из-за угла вон того дома. Почему именно из-за того? Да потому, что больше нет углов, из-за которых он мог бы появиться, чтобы подойти точно в срок. Почему он должен прийти именно пешком? Да потому, что, если не автобусом и не такси он не приехал, а других машин не видно, значит он идёт своим ходом. А если время встречи подходит, значит, считанные метры его отделяют от того, чтобы он появился в зоне видимости. И значит, смело можно смело выдвигаться ему навстречу в том направлении. Но если вдруг на углу того дома вдруг оказалось, что по ту сторону никого нет, значит, он летел самолётом, и спрыгнул с парашютом, и теперь остаётся поднять голову, чтобы увидеть его приземление. Почему в этом не может быть сомнений – потому, что он не может не прийти в срок!
    Спорить с фанатично верящим гораздо утомительнее, чем с человеком, готовым допускать разумную долю сомнений. Если он верит в правильность отстаиваемых положений, значит, наиболее вразумительно выглядящие для него доводы в пользу неё являются несомненно истинными. Почему для него не может быть иначе – да потому, что раз он более вразумительных не видит, значит, эти таковыми и являются. И если он считает их истинными, он не будет их никогда проверять – зачем это делать, когда он уверен, что там всё правильно?
    Если используемые доводы окажутся неправильными, значит, правильными несомненно окажутся следующие, которые шли по списку. Значит, верящему надо переиграть своё восприятие дела и начать видеть несомненность в них. А объяснение тому, почему так получилось, у него всегда найдётся. И какое найдётся, окажется тоже несомненно правильным. Почему правильным – ну а с чего ему быть не правильным, если оно объясняет правильные для него вещи? И если новые доводы снова окажется опровергнутыми, то тогда очередь перейдёт к третьим. И так по всему списку доводов, которые только можно найти, где самые последние окажутся в момент их приведения самыми несомненными. Почему самыми – да потому, что больше никаких нет, а значит, и не может быть и других вариантов.

3. КАК ВЕРА ПОМОГАЕТ ОТСТАИВАТЬ СВОИ УБЕЖДЕНИЯ
    Когда человек отстаивает позицию, в правильности которой не сомневается, он отстаивает её лучше, чем тот, кто допускает долю сомнений. Когда человек не сомневается в своей позиции, он безошибочно выбирает в её защиту самые эффективные доводы из тех, которые для неё только можно подобрать. Когда человек искренне верит в свою правоту, ему не мешает фактор страха.
    Суть фактора страха заключается в том, что в состоянии волнения человек не может сделать то, на что способен в состоянии спокойствия. Если перед человеком стоит задача: пройтись по бордюру в толщину ступни несколько метров, где с одной стороны тротуар, с другой газон, то это не трудно – даже ребёнок может это спокойно сделать. Но если взять и попробовать пройти по бруску такой же толщины над пропастью, то большинству людей вдруг оказывается страшно. Почему – да потому, что страх мешает идти спокойно. А когда человек волнуется, он делает больше ошибок, и с учётом этого вероятность упасть оценивается гораздо выше. Так вот, человек, который верит в правильность отстаиваемой позиции, идёт без страха, и за счёт спокойствия выигрывает в сравнении с тем, кто идёт с долей сомнений и волнуется. И когда человек с уверенностью отстаивает своё нежелание пересматривать свои позиции, то он делает это эффективнее того, у кого нет такой уверенности. Только сам он объяснения этому может видеть не в слепой уверенности, а в том, что правда на его стороне (ну или высшие силы, или всё сразу вкупе).

4. КАК ВЕРА ЗАЩИЩАЕТ
    В тоталитарной системе верящий в её идеалы живёт в своём мире. Он видит в её действиях справедливость, поэтому за себя он спокоен: если он всё делает правильно, его не должны трогать. Он активно пропагандирует выгодные системе настроения, и нигде не встречает никакой попытки заставить его замолчать – всё это для него это прямое доказательство того, что он живёт в правильном обществе.
    Если он верит в справедливость системы, то он будет видеть в её действиях те причины, которые согласуются с его пониманием справедливости. Если он в них сильно верит, то он и не будет их проверять, а заставлять проверять их в такой системе его никто и не будет. И если он будет активно проявлять инициативу, исходя из своего понимания, ему никто ничего не скажет, пока его действия не будут мешать системе. Он активно источает вокруг себя веру в систему – он ей полезен, а всё полезное система использует. А если он в своей вере что-то начнёт делать, что, исходя из его понимания, надо начинать одним образом, в то время, как, исходя из целей системы, это надо начинать по-другому, его аккуратно поправят (ну, или не очень аккуратно, но, если вера сильна, она родит какие-то этому объяснения). Ну а если случайно он всё же слишком сильно помешает кому-то влиятельному, то его быстро уберут, но он спишет это не на то, что система так устроена, а на личную неправоту того. Ну а если по нему конвейером проедет вся система так, что не останется сомнений в её причастности ко всем его бедам, то он уже свои разочарования унесёт с собой туда, откуда о них уже никому не поведает, а на его месте будет другой верящий своей верой светить идущим по пути системы.

5. КАК ВЕРА СОХРАНЯЕТ НЕРВЫ
    Когда человек верит в справедливость системы, он каждое её действие будет объяснять, исходя из своего понимания справедливости. «Система бесцеремонно относится к подозреваемым – ну так значит, они все грешники и враги – так им и надо! Кто-то считает это неправильным, и его за это тоже преследуют – ну так он сам виноват, что думает неправильно. Я вот так не думаю, и меня не преследуют – кто думает правильно, того не трогают. Система поставила нового начальника, более жёсткого и строгого – правильно, надо более бдительно следить за нашим порядком. Система вооружила свои карательные силы более эффективным вооружением – правильно-правильно, только так и нужно защищать наш порядок!». И на вопрос «Ну как же ты не видишь, что творится?», ответ будет «А что творится? Я ничего ненормального не вижу!».
    Когда человек верит в систему, он живёт в состоянии отсутствия напряжения там, где не верящий в неё всё время напряжён. Потому, что вера в свою безопасность снимает напряжение, а если напряжение несёт страдания, то вера будет трамадолом.
    Если вы держите руку вблизи оголённого провода под высоким напряжением, и есть опасность, что вам вопреки всему нежеланию всё же случится его коснуться, то, предчувствуя удар, вы будете испытывать неприятное ощущение, в какой-то мере похожее на саму боль, которая ожидается в случае касания провода. Ощущение естественное, и, с точки зрения инстинкта самосохранения, оправданное, ибо оно уменьшает вероятность, что вы это допустите. И чем ближе расстояние и чем сильнее опасность, тем сильнее это ощущение. Но если вы не будете знать, что провод под напряжением, то никакого предощущения боли вы не испытываете, и отдёрнуть руку вас ничто не потянет. И если в обоих случаях до провода вам так и не придётся дотронуться, то в первом случае ваше нахождение вблизи него будет очень неприятным воспоминанием, повторения которого больше не хочется, а во втором случае ничего напрягающего не будет.
    Аналогичный эффект происходит и в тоталитарном обществе, преследующем за правду, где понимание правды у определённой его части искажённое. Когда человек видит, что происходит, и когда он не может не говорить правду, он понимает, что ему за это может быть, и тогда он находится в предощущении преследования со стороны системы. И это предощущение в такой же мере напоминает неприятности самого преследования, в какой предощущение боли напоминает саму боль. Если же человек верит в справедливость системы, то он и не имеет оснований опасаться, что что-то ни с того ни с сего нарушит его спокойное существование. И если он не имеет никаких соображений, высказывание которых подпадает под запрет (писанный или неписанный), то он и не испытает никакого дискомфорта от того, что-то ему мешает говорить то, что он думает. И если он верит, что система его не тронет, то он будет чувствовать себя так же спокойно, как и люди в обычной квартире, где все провода упрятаны в розетки, в которые, если пальцы не совать, то никакой опасности не предвидится.

6. КАК ВЕРА АМОРТИЗИРУЕТ УДАРЫ СУДЬБЫ
    Вера в систему имеет так же отношение и к вопросу терпения. Суть последнего (образно) заключается в том, что если вам кто-то наступил на ногу, и испачкал ботинок, то одно дело, если это совсем нехотя, а другое, если из-за хамства. И если это случается где-нибудь в транспорте, и не по вине человека, а из-за того, что салон резко дёрнулся, и человек извиняется, и платок достаёт, чтобы вытереть, и по всему его виду понятно, что ему от стыда ещё хуже, чем вам от грязи, то грязь от такого человека – всего лишь грязь, которую просто стереть, и не обращать на неё внимание. Но если это какой-то хам, которому просто лень посмотреть куда прёт, и извиняться не собирается, и даже никакого сожаления изобразить не пытается, то тогда ему захочется сделать, как минимум, замечание (а иногда и в морду дать), а иногда и самого заставить вытирать, потому, что грязь от такого человека – это не просто грязь, а воплощение его к вам неуважения, каждая секунда существования которой означает торжество последнего. И отпечаток оного до конца одной щёткой сам не сотрёшь, если в комплекте к чистке не идут извинения виновника.
    Аналогичным образом обстоит и отношение человека с системой: покуда он верит в её правоту, ему и не больны те ограничения, которые она на него накладывает, но как только он начинает понимать её неправоту, они становятся нетерпимыми. И чем больше эта нетерпимость вызывает со стороны системы встречную нетерпимость, тем больше проявляет себя эскалация конфликта. Но объяснить саму суть этих эмоций верящему в систему не получится, если ему останется непонятным сам состав неправоты системы.
    Если система загребёт своим карательно-репрессивным аппаратом верящего, попугает и отпустит, то он сильно пострадавшим себя и не ощутит, потому, что, во-первых, он «точно знал, что это ошибка и всё разрешится», а во-вторых, это для него не та система, которая готова раздавить его своим сапогом, а та, в отношении которой ему верится, что она невиновных не трогает, и по всему её виду ему кажется, что она сожалеет. Ну а если система загребёт не его, то он и внимания не обратит на это.
     Поэтому, когда общество после долгого пребывания в тоталитарном режиме выходит из него (если выходит), и появляется какая-то реальная свобода, то, когда начинаются споры типа «Как же плохо мы жили!» – «Враньё – вот я лично всегда хорошо жил!», в этих спорах стороны абсолютно друг друга не понимают. Потому, что обычно приводимые доводы не переносят того смысла эмоций, которые противник режима в них вкладывает, и в восприятии сторонника режима они обесцениваются. Ибо последний не способен их полноценно осмыслить и понять, так же, как пункт приёма металлолома не способен принять автомобиль по цене автомобиля, а может взять его только цене лома. Поэтому, когда один из спорящих обдолбан верой в систему, нет смысла ждать от него понимания, пока вера эта его не отпустит.