Пассажирская роль жены капитана

     Занесло как-то меня на безлюдное дикое побережье, в одном из южных морей. Солнце здесь, кажется, весь день в зените стоит. Сухая жара. Высокий берег уходит вниз к сине-бирюзовому морю ослепительно белыми клыкастыми скалами. Растительность – выгоревшая коричневая трава, колючки, низкие редкие корявые кустики с темно зелеными маленькими жесткими листочками. Живность - бодрая саранча, сколопендры ядовитые да две ящерицы. Даже мух нет.  Зато море переполнено всевозможной красочной жизнью. Где они, эти морские обитатели, в горько-солёной воде такие краски берут?
     Метрах в трехстах от берега, на скалистом подводном рифе, остов полузатонувшего корабля - часть палубы, на уровне волн, и высокая надстройка в три яруса, ещё со следами белой краски, стекла местами уцелели в иллюминаторах, названия только никакого нет. Плыть к нему, к кораблю этому бывшему, лучше на катере, если есть катер, а если катера нет, то лучше и не плыть, течение там неудобное. В ластах можно попробовать. Если морские обитатели доплыть не помешают. Мне, по случаю, не помешали. Видно настроение у обитателей было в тот день сытое, самодовольное. Как говорят местные: «Редкий дайвер доплывет до погибшего корабля…» Короче, я доплыл. Без приключений. Тут главное - везде поперек течения плыть и ни в коем случае не против, ещё можно по течению плыть, если это вам по пути будет.
     Палуба вровень с водой, горячая, ржавая вся уже. В трюма можно через люк занырнуть, к муренам в гости – фонарь нужен. Фонаря нет. Ласты снял. Пролез на верх по надстройке. Трапы сохранились, двери тоже. Добрался до ходового мостика.  В рулевой рубке штурвала нет. Сняли уже. А в радиорубке радиостанция сохранилась – «Волна»! Шильдик сохранился! Скрутил я шильдик с радиостанции, на память. Железку какую-то отломал, вместо отвертки, и скрутил. И номер заводской есть на шильдике – все путем. Может можно и название посудины узнать…? Наш корабель-то. Залез в штурманскую, а там еще карты навигационные остались разбросаны, порваны местами, в пятнах от морской воды и несколько бланков судовых ролей, среди которых лежала еще одна бумажка. Называлась она: «Пассажирская роль жены капитана».
     Понятное дело, тут я и название судна узнал, и тип, и имя жены капитана, и фамилию, и фотографию рассмотрел – симпатичная молодая женщина. А корабль - сухогруз он был, пока по морям ходил. И капитан на нем был молодец. Герой. Команда вся спаслась. Ну и остальные. Зачем он жену с собой в такой рейс потащил? Женщина на корабле? Хотя, ему - капитану виднее… Конечно – красивая девушка на берегу, одна. Ждет – не дождется? А на корабле всегда рядом. А если шторм? Капитан на мостике, в бинокль волны разглядывает. Она в своей каюте. Она и 15 человек команды - все бравые моряки. Особенно второй помощник, молодой, элегантный, одеколоном от него дорогим, на трех языках говорит, кофе варит изумительно, с коньяком, под гитару Визбора поет и романсы: "Не уходи! Побудь со мною!" Такая история. А тут крушение. Второй - всё аварийно-спасательное оборудование в готовность! Шлюпки на воду! Жену капитана первую, потом остальные. Капитан последним.
     Хотел, было, я на берег и карты эти перетащить, и другие бумаги, и рацию. Для истории. Только как их на себе нести? Намокнет всё, суши потом…, да и не удобно с ними от акул отмахиваться. Рация, тоже, на дно тянет. Нашел пакетик пластмассовый – файлик – засунул в него «пассажирскую роль», положил свой трофей себе за пазуху, под неопреновую майку, напялил ласты, маску и поплыл. Долго плыл. Ветер посвежел. Волна вдоль берега полезла, течение опять – ты из моря, оно тебя обратно, в море. А там морские обитатели оживились, резвятся, хвостами бьют, к трофеям моим принюхивается, так и норовят чего-нибудь отхватить, женой капитана интересуются… Аж мурашки, как сколопендры, вдоль позвоночника забегали.
     Очень такая обстановка всяким романтическим, поэтическим настроениям способствует, лирические мысли вызывает.
    
     Вот я и насочинял, пока до берега добирался:

     «Пассажирская роль жены капитана…»

Я не удержал тебя в который раз,
И тебя, как запрещенный груз,
Белоснежно-белый сухогруз
Этим летом от меня увез.

Но я, конечно же, не плакал по ночам
И вино другим в бокалы подливал,
А по утру, приподняв башки кочан,
Мутным взглядом до дверей их провожал.

Не влечет тебя провинциальный Коростень,
А манит таинственно-загадочный Ашрам,
Где какой-нибудь заморский коростель
Будет петь тебе про твой нездешний шарм.

Но я прошу тебя: "Не лезь к нему в постель,
И поцелуев ему нежных не дари,
И комплиментов его лживую свирель
Ты не слушай в робких проблесках зори."

Хотя, что тут. Говори, не говори,
А ты уехала в туманные края,
Где с океаном где-то сходится земля,
И гудят за горизонтом корабли.

Но когда вернешься ты домой,
Ты постучи в мою незапертую дверь,
И с похмельною, больною головой,
Я тебе всегда открою, ты мне верь!