Один минус Один ч. VIII

По узкому тротуару Литейного проспекта шли пошатываясь и поддерживая друг другу под руки две симпатичные барышни. Позади, метрах в пятнадцати, в крайнем правом ряду, медленно полз огромный, чёрный внедорожник сопровождения с включенной аварийкой. Затих ветер и прекратился нудный питерский дождь. Город засыпал.

— Пойдем в машину сядем, холодно, Насть! Зуб на зуб не попадает! — Юльку мелко потряхивало, — простудимся же!

— Давай еще метров пятьдесят пройдем, проветримся. Потом мы тебя прямо до отеля довезем.

— Хорошо, что мы с тобой поговорили, Насть. Как-то легче стало, хотя, некоторые вопросы у меня так и остались без ответа.

Настя достала сигарету, щелкнула зажигалкой.

— Отсутствие вопросов ведет к стагнации в развитии, а нехватка информации —  к порождению домыслов. Мне кажется, что многие наши проблемы, дорогая Юлия, если не большая их часть, они возникают от недосказанности, а то и вовсе, от примитивного вранья. Честность в отношениях почему-то считается невозможной, как озеленение луны. Я сейчас говорю о связи между людьми в паре мужчина-женщина. Понимаешь? Нужно разговаривать, общаться. А если имеются проблемы, то вместе обсуждать их, пытаться решать, а не дуться друг на друга и не разбегаться по углам. Взять хотя бы тебя с Игорем. Молчали, молчали и что получили? Вы же оба молчали! А чего боялись то? Ближе чем вы друг другу у вас же нет никого!

Юлька неожиданно возразила.

— Игорь делал попытки говорить со мной. Прощения просил даже за то, в чём не виноват. Я в какой-то момент поняла, что не могу больше видеть всего этого, закрылась и стала избегать разговоров. Долго не соглашалась приезжать сюда с ним, думала, что слишком тяжёлой эта поездка окажется. Права оказалась.

Настя подышала на озябшие руки.

— Догадываешься, почему не молчал? Конечно, это делало его незащищенным, но он не боялся этой уязвимости.

Знаешь, Юль, мы ведь все чего-то боимся сказать друг другу, именно из-за опасения стать таким вот уязвимым. Мы стесняемся объятий, нежных слов, откровенных разговоров, взаимных признаний. А ведь завтра для кого-то из двоих может и не наступить. Понимаешь меня? И будет поздно. И до конца жизни будешь жить в аду на Земле от бессилия что-то изменить, потому что тот, кого нужно было обнять, сказать, что любишь, его больше нет. И больше уже никогда не будет.

У Насти задрожал голос. Она вдруг остановилась и подняла голову кверху. Так она стояла несколько секунд словно глядя куда-то в ночное небо. Юлька не поняв поначалу, что произошло, посмотрела на подругу. Настя стояла с запрокинутой головой и зажмуренными глазами и беззвучно рыдала.

— Насть! Настюш! — Юля обняла ее, осторожно притянула ее голову к своей и прикоснулась к ее мокрой от слез щеке своим носом, — ну чего ты!

Так они стояли молча несколько минут, обнимались и уже обе ревели, каждая о чём-то своём.

Внедорожник стоял рядом и смущенно урчал двигателем.

Борис смотрел через тонированное стекло на обнимающихся женщин: «Похоже, опять девчонка перебрала. Просил же ее, не пей! Придется провести беседу».

— Всё, всё, Юль, я в порядке! — Настя посмотрела на нее мокрыми глазами. — Накатило, блин.

Юля погладила Настю по голове и снова прижала к себе.

— Именно в таком земном аду я и живу, —  Настя вдруг заговорила прямо в ухо Юльке, обдавая горячим дыханием. — Это то, о чем я тебе только что говорила. Нам с ним сильно не хватало теплоты в отношениях которую любящие люди излучают и улавливают на расстоянии и сломя голову несутся домой после работы чтобы быть еще ближе. Причем, с его стороны всё было в порядке. Он просто заоблачно нежный человек был. Огромный, сильный и при этом, очень нежный и добрый. Я почему-то не считала нужным ежедневно говорить, что люблю, избегала всяких проявлений чувств. В общем, в этом плане я холоднокровная была. Ящерица, ****ь!

Юльке показалось, что Настя вот-вот снова заплачет.

— Он умер практически у меня на руках, — продолжила Настя, — а я осталась. Он успел сказать, что любит меня, и всегда будет любить, а я не успела, потому что его не стало, — Настя осторожно отстранилась и достала из кармана носовой платок. — Подожди ка секунду, — она промокнула глаза. — Вот и всё! ****ец! С этим и живу.

Юля стояла как пришибленная. Три часа назад ей и в голову не пришло бы, что эта красивая, успешная и уверенная в себе женщина живет с такой непроходящей болью уже полтора года. Юлька даже и не думала спрашивать, что же с ним произошло. Но, похоже, что Насте необходимо было выговориться, и она рассказала все сама.

— Мы ехали из Питера в Тверь. У меня было отвратное настроение и я всю дорогу молчала. Я вообще не хотела в ночь выезжать, боялась, честно говоря. Но Димка настоял, сказав, что мы целый день можем потерять в пробках. Он всю дорогу пытался поговорить со мной, шутить, говорил, что все будет хорошо, что скоро достроим дом и переедем туда.

Как и почему фура со встречки оказалась поперек двух полос, сейчас никому уже не важно. Ее сложило пополам и несло прямо на нас. Объехать ее было негде. Димка пытался затормозить и вырулить, видимо, чтобы не подставить правую сторону, а может быть нас просто неудачно занесло. Весь удар пришелся на него. У меня все подушки сработали, а его боковая — нет. Потом нас долго оттуда выковыривали. Я даже не знаю сколько прошло времени. Было очень больно. У меня зажало ноги, вся была в крови. Я тогда не понимала, что это его кровь, — Настя снова промокнула глаза, — но он был в сознании, говорил только, что ничего не чувствует. Просил меня не волноваться. Я его держала за руку. Он говорил, что никогда не думал, что вот так быстро все закончится, что очень меня любит и не хочет расставаться. Я успокаивала его, говорила, что нас скоро достанут из этой консервной банки и все будет хорошо, просила его разговаривать со мной. Ребята из МЧС уже во всю курочили машину и оставалось подождать совсем немного. Он вдруг сказал, что очень устал, хочет немного поспать и закрыл глаза… — Настя замолчала и полезла за сигаретой, закурила, затянулась и сразу выбросила. — В общем, из машины живой достали только меня. Димка не дождался.

Настя пару раз глубоко и шумно вдохнула, выдохнула и продолжила.

— Его хоронили без меня. Я лежала в больнице вся поломанная. А после выписки вернулась домой, в квартиру, где его уже никогда не будет и начался тот самый кошмар, потому что повсюду ощущается Димкино присутствие. Повсюду! И кажется, что он сейчас меня позовет из ванной, опять забыв взять чистое полотенце или зазвонит мобильник и на экране высветится «Дима». На глаза все время попадаются его вещи, которые он носил. Они пахнут им, его телом, парфюмом, ботинки, его стоят. Открываю шкаф, а там его костюмы, рубашки. Мозг отказывается принимать информацию, что его нет, понимаешь? И сердце тоже. А реальность — она вот такая: его больше нет.

Короче, пару недель я не просыхала. Пила. Если бы не Борис, не знаю, что ждало бы меня в дальнейшем. Знаешь, лишь после смерти Димки, пришло понимание того, кого я потеряла, и что он для меня значил при жизни. Вот почему так?

Юля слушала рассказ Насти и ощущала, как от ужаса по телу бегали мурашки.

Спустя некоторое время они уже ехали в сторону Техноложки. Юля и Настя сидели в обнимку на заднем сиденье.

— Борь, а Борь! — Настино слезливое настроение сменилось желанием поговорить, — вот скажи, ты Ольгой своей доволен? Любишь ее?

— Конечно, Анастасия Андревна! — через зеркало заднего вида было видно, что Борис улыбается, — как же мне ее не любить. Молодая, красивая, всё делает, что нужно. Что не нужно делать — не делает.

— Хватит меня по имени отчеству называть, Борь! Мы же друзья с тобой!

— Хорошо, Анастасия Андревна, — Боря подмигнул Юльке в зеркало, — больше не буду.

Юлька слушала их беседу.

— Борис, — Настя положила руку ему на плечо, — а вы уже лет десять вместе, если мне не изменяет склероз, так ведь?

— Так точно, Анастасия Андревна! Восемь с половиной.

— Ну и как? Сохранились у вас романтические отношения, или вы партнеры и кроме привычки друг к другу и детей вас ничего не связывает?

— Разве этого мало? —  спросил Борис. — Привычка и дети — это уже хорошо, а у нас еще и любовь. Мы до сих пор ухаживаем друг за другом.

— Ага! И секс, наверное, не по расписанию, раз в месяц, а когда захотите. Юлька пихнула Настю локтем в бок.

— Хватает, Насть. И не приедается, тьфу-тьфу, — улыбнулся Боря.

Юлька отметила, глядя на него в зеркало, что у него очень добрые глаза и шикарная улыбка. Когда Борис улыбался, его словно озаряло какое-то свечение.

Но улыбка его вдруг сменилась абсолютной серьёзностью и напором в голосе.

— Давай ка лучше о тебе поговорим, Анастасия Андревна. Я же из машины все видел, что там было, на Литейном. Ты зачем опять напилась? Какого хрена? Я же тебя предупреждал, что алкоголь душевной боли не снимает. Он её только усиливает, освежая воспоминания о самых негативных моментах жизни. А в кафе у тебя весь стол был бутылками заставлен! Ну что опять происходит, Настя?

— Борь, прости, прости. Я всё понимаю, не знаю, как получилось, — Настя подалась вперед и потерлась лбом о плечо Бориса. Не сердись. Я завтра буду в форме.

— Нам перенесли встречу, Настя! Точнее, я ее перенес. Так что завтра приводишь себя в порядок. Иначе, клянусь, я тебя заштопаю, — тон Бориса был абсолютно серьёзным. — Отвезу к наркологу и заштопаю. И замуж на хер отдам! Ну как с тобой дела вести, если так будет продолжаться?

Настя молчала, но голову с плеча Бориса не убрала.

— Я всё поняла, Борь. Не продолжай, пожалуйста! Прошу тебя!

«Нифига себе, — думала Юлька, — вот это про****он! Он ей прям как папа! Колоритный дядька!»

Юлька решила разрядить обстановку.

— Борис, простите нас. От части, здесь и моя вина есть, мы больше не будем.

— Хорошо, — Борис снова слегка улыбнулся и посмотрел в зеркало на Юльку, — поверю. Но вы, Юля, как подруга, должны на нее повлиять. Обещаете?

— Я сделаю для нее всё, что смогу, — Юлька положила руку Насте на плечо.

Слова Бориса были неоспоримы. Человеку, в анамнезе у которого тяжелая психологическая травма, алкоголь абсолютно противопоказан. Юля вдруг подумала об Игоре.