Наблюдатель

Из моего окна можно увидеть все что угодно, хотя выходит оно во двор. Конечно, кому-то покажется,  что нет ничего интересного в маленьком дворике, посреди которого наш старательный дворник летом разбивает цветочную клумбу, а зимой детишки  катаются на санках. Но ведь дело совсем не в том, что там происходит, а в том, как посмотреть на происходящее. А если поглядеть внимательно, то можно увидеть вещи очень любопытные и даже загадочные.

Взять, к примеру, дворника – ну зачем ему, скажите на милость, сажать  по весне цветы? Прохожие,  особенно чужие, их постоянно рвут, а то и топчут – не со зла, а  просто так, скуки ради. А он каждое утро встанет, подойдет к своей клумбе, посмотрит, что там за ночь натворили, а потом, не сказав ни слова, возьмется её поправлять. Так, глядишь, к полудню она лучше прежней стала: цветы, заботливо политые, тянут свои головки к солнцу, а на листьях сверкают радужные капли. Но недолго длится это благоденствие. С наступлением темноты на клумбу опять совершаются набеги – и так почти каждую ночь. Все лето наш дворник сражается за красоту, один – против всех. И делает это с таким упорством, будто от этого зависит его личное благополучие. Странный он человек…

А зимой – и того чуднее картины можно наблюдать. Вот сейчас, например, гляжу я в окно и вижу: ребятишки с горки катаются. Ребят двое, а санки у них одни. И интересно так катаются, что сразу и не разберешь, что к чему. Один, тот, что постарше, съезжает вниз, санки бросает, а сам опять на гору подымается. Другой, который помладше, эти саночки берет и тут же наверх тащит. А они, видно, тяжелые! Старший уж наверху стоит, руками машет, да кричит ему, что, мол, давай, побыстрее. А тот старается, тянет вверх упрямые санки, скользит, падает и сам над собой весело смеётся. А, дотащив, отдает товарищу и тут же опять вниз бежит – снова их ловить.

Смотрю я на них и думаю: кто же раньше-то устанет? Игра  длится долго, кажется, конца ей не будет. И кто, вы думаете, утомился первым? Тот, который саночки на горку возил? А вот и не угадали – тот, который катался…

*    *    *
Рано поутру и поздно вечером во дворе можно увидеть множество разнообразных собак, которые прогуливают своих хозяев. Надо признаться, что псов этих я с самого детства недолюбливаю. Но, если быть справедливым, то и среди них попадаются занятные типы.
 
Одни, например, так привязаны к своим хозяевам, что никуда их от себя не отпускают, так на длинной веревочке и водят. Ну, а те, у которых хозяева смирные и место свое знают, позволяют им ходить по двору без привязи и только изредка к ним подходят, чтобы проверить, все ли у них в порядке – доверяют, одним словом.
Говорят, что собаки похожи на своих хозяев (или хозяева на собак), но, по моим наблюдениям, это не совсем так. Впрочем, есть и исключения. Вот, например, боксер Рекс прогуливает мастера спорта по боксу. Так они оба – на одно лицо. А  одна особа дворянского происхождения, – будто бы из князей Голицыных,– совсем на свою дворняжку Констанцию не похожа. Ну просто ничего общего!

*    *    *
А  еще из окна можно увидеть моего хозяина, когда тот со службы возвращается. Он у меня человек аккуратный и положительный во всех отношениях, никогда после работы нигде не задерживается: закончил дело – и сразу домой, в магазин только по дороге забежит, чего-нибудь вкусненького  мне купить. Нет, мне грех жаловаться – уж так любит, так балует! И, если  говорить начистоту, есть у него только один недостаток: он меня никогда сам из дома не выпускает, потому что считает, что порядочному и породистому коту не место среди  вульгарных дворовых кошек. Что бы он понимал в кошках! В дворовых-то самый шарм и есть. А сколько грации, сколько страсти!

Так что гулять я хожу тайно, но ежедневно и с величайшей осторожностью. Как только он утром из дома, так и я следом. Открываю форточку, – научился уже, – и прямо по пожарной лестнице вниз. И гуляю  сколько душеньке угодно. А как проголодаюсь, сразу домой. Тут ведь главное что – не опаздывать, вот и вся хитрость. Как говориться, точность – вежливость королей. А я кот королевских кровей: моя прабабушка воспитывалась при дворе самого китайского императора, и хорошие манеры я впитал с молоком матери. Так что к приходу хозяина я всегда сижу на подоконнике с вылизанными дочиста лапами и расчесанным хвостом.

А он сразу с порога – ко мне: слова ласковые говорит, по ушам гладит. Ну, я для порядка, конечно, помурлычу, чтобы ему удовольствие доставить. Он почему-то считает, что мне это должно быть приятно. А еще он думает, что я целыми днями сижу на подоконнике и его дожидаюсь. Ох, святая простота!