Машук. Предисловие к повести

           ПРЕДИСЛОВИЕ  К  ПОВЕСТИ «МАШУК»
   
      Повесть о Лермонтове  писателя Николая Скромного по-своему  уникальна и необычна. Автор  четырехтомной  эпопеи о  времени «Большого террора» в СССР, насквозь политизированной, обращенной  к современности, пропитанной  духом  возрождения новой России, вдруг обращается  к  узкой  теме обстоятельств  гибели хрестоматийного поэта. Что это? Намеренный уход  от  острых проблем  нашего времени? Способ рассказать о вновь открытых, доселе  неизвестных  причинах трагической  дуэли?   Или переоценка собственных воззрений  на  творчество классика, попытка переосмыслить  его  тернистый путь? Сейчас трудно судить. Большого  русского  писателя, еще  при  жизни  названного «заполярным Шолоховым», уже нет с нами…
     Но в любом случае, повесть, его второе по сути, и последнее  произведение, им созданное, - существует. Оно  мне досталось в «разобранном»  виде : разбросанное по частям,  в электронной версии, с несовпадающими шрифтами.  Мне доверили  этот «потайной»  текст, как  сценаристу по эпопее  «Перелом»  Николая  Скромного, поскольку я уже сталкивался  и  работал  со стилем  и манерой  письма талантливого автора  и, надеясь, что мне будет под силу справиться с задачей  и  я сумею воссоздать, восстановить, собрать разрозненные файлы в единое целое.  Я учел те методы и приемы творчества Николая Александровича, о которых  он  мне  сам рассказывал. Это – нарастающая, вразброс, не по течению времени, фабула повествования, расстановка  каждого  эпизода  в нужном, необходимом по логике развития событий, месте. И поражающая, прямо-таки, завораживающая достоверность изображаемых  событий. Особенно это проявляется в предлагаемой повести. Она читается  с  неослабевающим интересом и держит  в напряжении до самого конца, до последней буквы. Зная дотошность Скромного к каждой строке, каждому слову, можно представить, как он упорно и внимательно трудился, изучая материалы, относящиеся к  повести, как удивительно точно воспроизвел все сцены, реальных персонажей из  окружения поэта, нарисовал картины  тогдашней  жизни  на Кавказе, войны с горцами, отметил поразительнейшие бытовые детали.  С полным правом произведение можно назвать  историческим, так зримо и верно в ней чувствуется описываемое время – 40-е годы позапрошлого века…  Но повесть  также можно определить по жанру  и как психологическую, драматическую и даже трагическую, прослеживая, как поэт шел  к своей роковой  и  почти что неминуемой гибели, как он смертно страдал в отупляющей, душной атмосфере  царских приспешников, лизоблюдов, завистников, карьеристов, коим представителем оказался его товарищ по училищу Мартынов. И  уж совсем отчетливо показан душевный разлад главного героя из-за неприятностей, несуразностей, несовпадений в его личной судьбе .     Великолепны в повести и описания природы, будто бы сопровождающей метания окружающих  поэта  лиц, связанных  с невозможностью предотвратить дуэль, остановить противников, помешать  поединку. И совершено потрясающе реально восстановлены сцены самого убийства, отпевания, похорон. Читать те страницы страшно. Будто бы свои собственные похороны описывает  Коля Скромный,  -   они  так трогают, что мне, честно, - не сдержать было слез! Может, потому, что меня не было близко, когда Николая несли в гробу, или, может, слишком остро еще чувствуется горькая, невосполнимая утрата?..  Как ясно и то, что предлагаемая повесть – новый взлет творчества зрелого  писателя, его высший и, к сожалению, последний этап…
     Все доставшиеся мне файлы помечены  датой – 24 февраля 2006 г.  Еще  тогда, наверное, Николай заглядывал в них и, возможно, что-то подправлял. Еще тогда, видимо, он  не знал о своей смертельной болезни и, конечно , не ведал уж  точно,   что жить ему оставалось совсем мало, всего-то чуть меньше года…  Но  дело свое он сделать успел. Повесть вполне  можно  считать  законченной, от начала и до конца, сбалансированным, если можно так  назвать,  «литературным продуктом», -  говоря о единообразии стиля, выдержанности жанру, структуре произведения. Пожалуй,  намечена лишь только глава «Следствие», да разнобой  имеется  в отчествах сестер семейства Верзилиных, Надежды и Эмилии.  Но в первом  случае  вероятна  описка  в  шрифте  и описание  следственного дела, вполне возможно, задумывалась внутри главы «Похороны», а  в  другом – не исключено, что сестры, - сводные. Как  и  не дописано  начало  грозы  перед  дуэлью, лишь помечено это тем же, большим шрифтом, что и «следствие», - словом «погода». Я посмел, позволил  себе  вторгнуться в текст и  восполнить, в одном предложении, описание природы. Технические, редкие впрочем, недоработки, устранены. Названия  глав, естественно, сохранены. 
     И, наконец, о названии самой повести. Николай его не указал, не определил. Поэтому в настоящем, подготовленном варианте для публикации, оно дано в скобках. «Машук» кажется вполне приемлемым и подходящим…  Скромный не любил длинных названий, да  и  вряд ли  он возражал бы  против этого имени, ставшего символическим. Дата написания тоже заключена в скобки, хотя приблизительно можно считать началом работы над повестью  где-то с нового века, с 01-02 года, когда был полностью завершен и подготовлен  к  публикации его фундаментальный труд – роман «Перелом».  И сразу же он принялся, возможно, даже снова за роман,-  Николай не позволял себе поблажек, упорная повседневная скрупулезная работа была для него  нормой жизни, - и получилась не менее прекрасная повесть. К этому убеждению меня привело еще одно наблюдение. В 2002 году, как-то случайно, я увидел по мурманскому каналу пространное интервью  Скромного  в  связи  с  назначением  его  ответственным секретарем  местного  отделения  Союза  писателей.   Въедливая тележурналистка  в конце  выпытала  все-таки у Николая, не привыкшего раскрываться, «творческие планы». И мастер сказал, что читатели, коллеги по перу еще удивятся, что он сейчас пишет, какую тему приподнимает, и  при  этом  хитро-загадочно  улыбался, на весь экран… Уверен, он имел  в виду повесть о Лермонтове.
  ноябрь  2008 г. рейд  порта Наудибу, Мавритания