Инвалиды

             Как-то на днях я подъехал к элитному  торговому центру и  обратил внимание на то, что все самые удобные места на автостоянке рядом со входами в магазин  заняты очень дорогими автомобилями  с крутыми номерами и наклейками «инвалид» на заднем стекле. Всё вроде бы законно – там действительно  места для инвалидов, и  стоят  автомобили с соответствующими знаками-квадратиками.  Только вот никак я не мог поверить, что на Рейнджровер последней модели  с тремя семёрками на бампере и на Мерседес С класса с  номером 001 мог накопить человек, не имеющий возможность полноценно трудиться в виду каких-либо серьёзных физических недостатков его организма.
         Конечно, бывали случаи  –  неудачно взорвали автомобиль президента банка, после чего он точно стал инвалидом, или где-то произошла разборка со стрельбой между крутыми  «закононепослушными»  гражданами. Но таких  случаев  немного, а у каждого гипермаркета и даже бутика стоят блестящие чёрные красавцы ценой по 10 миллионов со знаком «инвалид». Что-то не то, подумал я. Моё сомнение подтвердилось, когда я увидел, как в Рейнджровер садился совершенно здоровый на вид мужчина спортивного телосложения с толстой шеей и бритой  головой.
          А  на днях я ещё увидел в новостях  сюжет о том, что в одной из наших южных республик половина населения имеет удостоверения инвалидов и пользуется всеми льготами и благами, полагающимися людям этой категории. То есть,  процесс выдачи знаков и удостоверений поставлен «на поток»  – плати и получай. Как-то несправедливо  –  подумал я,  и вспомнил, с каким трудом моему отцу удалось получить удостоверение инвалида в конце 80-х годов теперь уже прошлого века.
        В принципе, отцу инвалидность особо и не была нужна, хотя по  правилам он соответствовал всем условиям этого льготного статуса,  поскольку получил несколько серьёзных ранений на фронте.  В его самолёт однажды попал немецкий зенитный снаряд.   Осколками раздробило обе ноги. Превозмогая боль и почти теряя сознание, он всё же посадил  самолёт на нашем аэродроме. Меховые лётные сапоги-унты, наполнившиеся кровью, тут же на лётном поле  снять не смогли, поэтому его, даже не перебинтовывая,  сразу же в костюме пилота повезли в госпиталь. Врачи тогда имели большой опыт лечения бойцов с  серьёзными ранами. Жизнь  спасли,  но осколки удалить не смогли.  Стоял вопрос даже об ампутации ног,  но, почувствовав улучшение, отец через пару недель тайком сбежал из госпиталя и вернулся в свою воинскую часть. Осколки снарядов так и остались в ногах, просто начали зарастать, и он через некоторое время уже самостоятельно ходил на костылях. Армейский умелец сшил специально для него ортопедические сапоги, и отец продолжил успешно сбивать самолёты врага.
          Война прошла, но кроме осколков в ногах его ещё мучала и часто открывавшаяся язва желудка. Отец был страстным курильщиком, притом курил очень пахучие не только дымом,  но и ужасным табачным запахом папиросы «Казбек». Причём каждую папироску он встряхивал, постукивал ею по столу или ладони, высыпая плохо утрамбованные «табачинки»,  обжимал конец папиросы в двух местах и глубоко затягивался.  Я в молодые годы тоже курил, но папиросы ненавидел. От них всегда оставался противный вкус во рту и даже немного обжигало лёгкие. Чем отцу нравились эти папиросы, я так и не понял. Правда,  когда сам попал служить на Дальний Восток, тоже курил всякую дрянь от махорки до некачественной дешёвки- соломы без фильтра   -   Памир,  Гвардейские и в лучшем случае Шипка. Эти сигареты на всю жизнь испортили мои зубы.
        Отца же в 40 с лишним хватил серьёзнейший инфаркт, в 55  отрезали желудок из-за прободнения язвы, а в 60  – провели уникальную по тем временам операцию по замене брюшной аорты на пластмассовую трубу. И к старости дали о себе знать те самые вражеские осколки в ногах. Ходил он из-за этого  мало, да и с трудом, превозмогая боль. Просил врачей сделать операцию и удалить осколки, но те отказались, объяснив, что после операции он вообще  больше не сможет ходить. Оставалось жить с тем, что есть.
          В те времена инвалидам войны от государства полагался специальный мини-автомобиль с ручным управлением. Машинка, кажется, на трёх колёсах с двигателем как у мопеда. Ездила она медленно, но тарахтела  даже громче, чем  мотоцикл без глушителя. И вид у неё был как у маленького танка цвета «хаки». Это потом уже стали выдавать «горбатые» Запорожцы, а затем и более комфортабельные ЗАЗ-961 с двигателем сзади.
          Когда мой знакомый давал мне порулить свой «запор», я не мог привыкнуть к грохоту  –  такое ощущение, что за тобой кто-то  гонится или  пытается обогнать. 
         Тогда же для инвалидов стала доступной и платная опция – можно было, получив талон на Запорожец, доплатить ещё четыре тысячи рублей и получить Москвич 2140 с рулевым управлением.  Москвич в то время считался солиднымым автомобилем, и мне  идея с доплатой очень понравилась.
        В нашей семье ещё в 60-е годы   был свой автомобиль.   Зарплата генерала позволяла приобрести Волгу Газ-21. Сам отец практически машину не водил. Ему полагалась по должности служебная машина с водителем. А водил отец откровенно плохо, что меня сильно удивляло.  Он не мог правильно рассчитать скорость движения и манёвра. Поворачивал, не сбавляя скорость, как привык это делать за штурвалом истребителя. Одна из поездок даже закончилась в кювете с переворотом. После того случая он больше  за руль не садился, но тем не менее,  нашу машину  постигла трагичная участь.  Как-то  водитель отца поехал на ней за арбузами. Когда возвращался, сзади на полном ходу в нашу Волгу врезался автобус без тормозов. Наша машина была смята и   спереди, и сзади. Ремонтировать уже не стали. Получили компенсацию, а металлолом от Волги продали и купили москвич 412.
          Но и на нём отец почти не ездил. В первую же поездку за город мы врезались в дерево… После этого Москвич поставили на прикол в гараж. Правда, после того, как я окончил институт, отец переоформил машину на меня, и я катался на Москвиче  почти ежедневно  лет десять подряд,  да так, что укатал его до дыр. Еле продал за небольшие деньги,  и мы остались без машины.
        В то время как раз  и задумались  –  а ведь отцу положен Запорожец. Он-то реальный инвалид войны. Только надо пройти комиссию и записаться на получение удостоверения.
         Я понимал, что водить придётся мне, поэтому ни за что не хотел садиться за руль Запорожца. Сам принял решение взять на год в кассе взаимопомощи три тысячи рублей и добавить на Москвич. На семейном совете всё решили. Осталось только отцу получить документы для оформления инвалидности.  В госпитале врачи ему сказали – "Да, Вы соответствуете всем нормам настоящего инвалида".
Выдали соответствующие медицинские справки и направили на Комиссию ВТЭК.
         В советские времена невозможно было получить от государства что-либо хорошее, не отстояв громадную очередь, проведя в ожидании  несколько месяцев или даже лет, причём ждать по записи, а потом ещё и стоять в очереди, чтобы получить положенное,  так как обязательно появлялись «блатники»  слева и ваша очередь переносилась на неопределённый срок.
         Так оно и случалось, но сначала необходимо было пройти комиссию, а точнее – сдать уже собранные медицинские документы.
         Конечно, если бы отец оказался характером пошустрее, хитрее и нахальнее, он давно бы получил от государства и машину, и дачу. Он был не просто генералом авиации, а ещё и Дважды Героем Советского Союза. Даже просто Героям государство дарило автомобили на юбилеи Победы. А Героям ВВС  построили в Монино за государственный  счёт целый дачный посёлок из небольших кирпичных коттеджей. Но отец почему-то в списки не попадал. Это сильно возмущало маму – она ругалась и пыталась заставить его идти к начальникам и требовать «положенное». Но отец никогда и никого ни о чём не просил. И заставить его кому-то «кланяться» было невозможно. Такой человек...
         Так вот, собрав все необходимые документы, мы с отцом поехали во ВТЭК где-то в районе Басманной улицы.
         Приём документов там осуществлялся раз или два в неделю, да и то до обеда. Длиннющая очередь, занимаемая с раннего утра, да ещё и по записи. Отец терпеть не мог стоять в очередях, поэтому сам не ходил даже по магазинам. Вместо него везде в очередях стояла мама. Он, конечно, мог показывать удостоверение героя и проходить вне очереди, но никогда этим своим правом не пользовался. Вот и в этот раз, увидев очередь, он ругнулся и сказал мне – стоять не буду. Поехали домой!
        Но я тогда уже был офицером-подполковником и не особенно церемонился с теми, кто вёл себя по отношению ко мне неприлично или нахально. Да, это очередь из инвалидов, которым везде положено «без очереди», и здесь придётся провести в ожидании  несколько часов, даже не зная – закроют перед тобой окошко, или нет. Но я  прекрасно знал, что  человеку со звездой Героя можно не  стоять в очереди, а у отца таких звёзд было две. Когда мы вошли в переполненный зал, я уверенным голосом обратился к человеку у двери – пропустите Героя СССР. Ему положено без очереди.
       И тут началось. Эти люди, претендовавшие на звание инвалида, вдруг внезапно оказались абсолютно здоровыми. Ни одного на костылях или в коляске – упитанные здоровяки под 60.  Злобные мужики и тётки. Повставали с мест, подбежали к нам и начали поливать самыми грязными словами. -  Ты нам не Герой! Иди вставай в конец очереди!  Из-за таких как ты мы  должны мучаться в очередях! Не пустим! Ещё неизвестно, где и что за болячку ты подцепил! И щенка своего уйми!
        Отец стоял молча, стиснув зубы. Видно было, как надулись желваки на щеках. Такого он ещё ни от кого  не слышал. Его всегда и везде уважали. Выбирали депутатом, почётным гражданином,  повязывали пионерским галстуком выстроившиеся парадом школьники, отдавали честь самые уважаемые люди страны, а тут какие-то не очень добрые люди поливают его грязными словами.
       Кто-то из толпы даже крикнул «Сталинская сволочь!», после чего я уже не мог терпеть и полез с кулаками на обидчика, но в этот момент открылась дверь кабинета и из неё вышел человек, похожий по виду на начальника всей этой конторы. Увидев ветерана с двумя геройскими звёздами на пиджаке, он тут же подошёл к отцу и проводил его и меня  в свой кабинет. Оформление бумаг заняло всего несколько минут. Закончив формальности, мы направились на выход. Толпа всё ещё гудела, провожая нас бранными словами.
       В тот момент мне стало очень стыдно за то, что это я подал идею купить этот дурацкий инвалидский автомобиль. С другой стороны – почему не взять то, что положено по закону!  Сам-то ведь отец всё равно бы не пошёл выпрашивать даже то, что заслужил.
      А в моей душе с тех пор  появилась  даже неприязнь к слову «инвалид»  и к тем, кто здоров как бык, но разными путями добывает для себя право на  льготы по-настоящему больных людей.
      Так оно и было на самом деле. Через пару недель одна из знакомых мамы рассказала, как она купила все необходимые справки и получила корочки инвалида. Без шума, очереди и оскорблений.
       Теперь о том, почему в адрес отца тогда совершенно безнаказанно звучали омерзительные оскорбительные слова. Кто помнит конец 80-х, тот знает, как тогда относились к военным и партийным. Я даже на работу ездил в гражданском, а в форму переодевался уже за воротами части. В обществе нагнеталась пропаганда против военных и армии. Мол, нахлебники, из-за них народ живёт плохо. КПСС откровенно разваливали, все массово сдавали партбилеты. Сталин был на пике порицания.  Попиралось то, чем ещё недавно гордились. А ведь отец и его сослуживцы с именем Сталина шли в бой и умирали за него! Отец совершил более 300 боевых вылетов, провёл 120 с лишним воздушных боёв, сбил 56 «фрицев», на его глазах погибали друзья. И теперь их поносят какие-то непонятные мужики и тётки, ради которых он рисковал своей жизнью.
        Мне было за отца обидно. И за власть, позволившую топтать людей, заслуживших уважение.
        Через несколько месяцев пришла открытка на Москвич 2140. Я доплатил свои три тысячи,  и мы получили машину с рулевым управлением.  Два рычага на руле – слева и справа, и длинный костыль. Всё очень неудобно. 
        Хоть это и было  незаконно, я с друзьями в мастерской поставил обычные педали и рычаги. Ездить я мог,  только если владелец-инвалид был в машине, но это правило практически не соблюдалось, поэтому я гонял на Москвиче и один. Правда, машина была собрана ужасно.  Сразу же лопнула рама сиденья, забарахлила коробка, потёк бензобак. Катался я на нём недолго. Подвернулась командировка в Японию,  и я привёз купленный там за 300 долларов Ниссан Санни с пробегом всего 50 тысяч. От Москвича избавился и старался больше не вспоминать, так как тот эпизод с инвалидами уже неразрывно ассоциировался у меня с тем Москвичом-2140.
         К  настоящим же инвалидам я отношусь с сочувствием и пониманием. Даже к колясочникам на дороге. У меня всегда в «бардачке» кучка десятирублёвых монет на случай, если кто-то вытянет руку. Но когда вижу «псевдоинвалидов», сразу вспоминаю тот случай.  Не должен быть злым в душе человек, обиженный судьбой или природой. Иначе он не заслужит сострадания и помощи окружающих.  А ведь   именно в этом смысл всякого рода льгот, предоставляемых корочками и знаками инвалидов. И совсем другое дело, если в инвалиды записываются «хапуги», привыкшие хватать то, что им совсем и не положено!