Памяти Константина Павловича Чечерова

                «Други его, не тревожьте его. Слуги его, не тревожьте его.
                Было так ясно на лике Его — Царство моё не от мира сего.»

     Твоим дворцом был разрушенный четвертый энергоблок Чернобыльской АЭС. Он же был твоей крепостью и укрытием. Сокровищами являлись образцы топливосодержащих материалов. А рать твоя была велика — это коллеги, друзья и товарищи, вращающиеся вокруг Вашего сиятельства, аки планеты вокруг Солнца. Или, кто помельче, как звёздная пыль, попавшая в сферу твоего обояния. 
     ...
     Константин Павлович, Костя, Костенька...
     26 ноября 2012 года перестало биться твоё сердце. Почти что шесть лет назад.
     Кто я в твоей жизни? Давно уже никто. Даже о твоей смерти узнала только недавно, случайно, из Википедии. А ведь огромный кусок жизни был пройден рука об руку, нет, ничего любовного, мы были друзьями и коллегами.  Я тебя обожала. Впрочем, как и все твои сотрудники, попавшие под действие магнетизма твоей личности. Мы тебя не просто любили. Мы тебя боготворили. Смотрели тебе в рот. Заражались твоей увлечённостью, выполняли твои приказы. Помню вылупленные от удивления глаза Саши Мельникова, начальника бурового участка, когда ты попросил его отобрать керн топлива под углом к поверхности лавы... А вообще-то скважины обычно бурятся вертикально. Саша сказал, хорошо, если Чечеров прикажет пробурить скважину под углом — значит, отберём под углом.
.    После развала СССР рать твоя рассыпалась по разным странам, пути разошлись.
    ...
    Осталась память о Человеке — легенде. Уникальном человеке, которому даже враги, его проклинающие -  подражали. Просто об очень хорошем человеке, способным понять и в трудную минуту помочь. Человеке с блестящей эрудицией и поистине энциклопедическими знаниями, особенно - в технических науках. Лидере, притягивающем и объединяющем вокруг себя людей. Князе. Почему Князе? Да потому что и в шутку и всерьёз мы называли Костю «Ваше сиятельство». Сияние было не только духовным. Сияние имело буквальное обоснование, так как Костя являлся человеком, получивший самую большую дозу радиации в мире, около 2000 бэр. По самым скромным оценкам. Смертельная доза раза в четыре ниже, но это в случае, если её получить сразу. Если же облучение «дробное» и хроническое, смерть наступает не так быстро и не так мучительно, как у пожарных, гасивших ядерный огонь 26 апреля 1986 года.

     Разумеется, эта доза не была официальной. Ты, как и многие твои сотоварищи, прятал свой индивидуальный дозиметр в безопасное место, пристегивал вместо него дозиметр-камуфляж, на случай нечаянной встречи с представителем службы дозконтроля и лез во всякие «злачные» места, типа подреакторных помещений. Нарушал? Нарушал. Но рисковал своей жизнью добровольно и сознательно, и не считал это жертвой. Наоборот, тебе это ужасно нравилось. Лазил везде. А потом являлся в свою лабораторию, вытаскивая из карманов свои «сокровища» — кусочки топливосодержащих материалов. Мы поили тебя сладким-пресладким горячим чаем, а «сокровища» вскрывали, то есть готовили к радиохимическим анализам и анализировали. С соблюдением мер безопасности, разумеется. А ты рисковал больше всех.
    Рак уже тогда унёс из жизни нескольких наших коллег, раз подступил вплотную и к тебе... Но тогда - мы тебя отмолили.

   Мы вообще не сильно думали тогда о смерти. Мы были на ты с радиацией, мы её какой-то странной любовью любили. Мы буквально горели работой, дышали ей.

     Не все обожали тебя, было очень много недоброжелателей. Слишком ты был неудобен. Тебе не позволяли защитить элементарную кандидатскую, хотя твой реальный уровень был достоин членства в любой академии наук мира.
     Надеюсь, что когда-нибудь тебе присовят все заслуженные ученые степени и звания — посмертно.

      Вот типичный пример сочинений недоброжелателей, имя автора не называю, потому что мне за этого автора стыдно, а любопытные могут самостоятельно его найти, гугл в помощь.
   «Напрасно доктор А. Гуськова, в поликлинике которой обследовался наш "эксперт" и в которой лечились все атомщики СССР, не найдя в его организме признаков такого могучего переоблучения, убеждала, что, скорее всего, он сильно преувеличивает свои дозы облучения, что её богатый опыт лечения пострадавших в радиационных авариях чётко говорит, - дозы облучения свыше 1000 рад несовместимы с дальнейшей жизнью человека и что то же самое говорит мировой опыт радиационной медицины.» 
   Какая гадость, какая грязь. Да Бог им всем судья. 

      Да, Костя, ты свою инвалидность, связанную с Чернобылем, получил в итоге с огромным трудом, медики сопротивлялись. Кому-то было очень удобно держать Константина за завравшегося хвастунишку. Та же история была и с его защитой, несмотря на  сотни блистательных научных публикаций и докладов, несмотря на мировое признание. Но. Одно дело — доктор Чечеров считает, другое — какой-то там сам себя называющий экспертом Чечеров несёт какой-то там бред. Признать реальную дозу облучения — означало бы признание многого другого. Нет дозы — нет не только инвалидности, но и самого факта того, что Костя многие годы фактически жил внутри аварийного реактора и исследовал его вдоль и поперёк.
    Поэтому у меня лично такое сильное неприятие многих «ликвидаторов», бывших где-то поблизости от Чернобыля, но на самом деле даже «не нюхавших пороха».

    В конце 2011 года несколько человек сказали мне, что ты спрашивал мой телефон и очень хотел бы со мной поговорить. Я тогда дозвонилась тебе, услышала в трубке вместо "Алло" бодрое:
      - Чечеров у аппарата! - Такая была манера общения, предельно лаконичная. 
      - Привет, Костя. Не помешала ли я?
      - Нет, как можно помешать инвалиду Чернобыля? - голос был тёплым, я буквально видела его обаятельную улыбку и чувствовала, что он рад моему звонку. Инвалид... Ага, таки тебе всё-таки дали этот статус... - Времени у меня сейчас навалом. Рад тебя слышать.
    Ты рассказал, что у тебя скопилось очень много необработанных материалов по Укрытию.  Акты, протоколы, отчёты, ленты самописцев. Что  люди, собиравшие эти материалы по крупицам, один за другим умирают, и скоро уже некому будет эти материалы обрабатывать или давать необходимые пояснения тем, кто будет заниматься обработкой. А материалы ценные. Точнее, бесценные. 
    ....

    Я тогда прагматично спросила, какая сумма денег для этого необходима. Костя  ответил уклончиво, что подумает, но не каждому отдаст описания своих сокровищ и не всякому даст их на переработку, даже задорого.
      Свои опасения он пояснил так.

     "Представь, какой-то богатый человек покупает картины, например,Рембрандта.
     Продавец доволен - он получил деньги. Но покупатель привозит картины к себе домой и бросает их в сырой сарай - кому какое дело? Теперь это его собственность. Или сжигает в печке. Имеет право? Он же заплатил, не украл!
     То же с архивами по чернобыльской аварии. Кто-то купил и свалил в чулане. Был архив и нет архива. Или другой вариант. Купил у меня, а обрабатывать нанял моего неприятеля. А мой интерес в чём? В полученных бумажках?
     Приведу пример. Мы с Киселёвым пять часов подряд измеряли кучи лав в бассейне-барботёре, на двух этажах. Измеряли линейками в привязке к оборудованию и строительным конструкциям. Прямо на месте все данные наносили на миллиметровку. Конечно, миллиметровка стала „грязной“, потом мы всё перерисовали начисто. Во сколько можно оценить эти несколько листочков миллиметровки с достоверными данными о размерах скоплений лавообразных топливосодержащих материалов в бассейне- барботёре? Мы с Анатолием получили в тот день - каждый - по 250 бэр. Как оценивать архив первичных данных?
     После Фукусимской аварии я плотно общался с японцами из института ядерных реакторов. Я, в частности, показывал им ленты самописцев и их описание. Был огромный интерес, так как ленты подлинные, но никакой совместной работы так не случилось.
     Я мечтаю о том, чтобы все копии подлинников одновременно оказались в архивах нескольких стран (например, в Германии, Франции, Японии). В обработанном виде.
      Мало иметь данные в обработанном виде. Нужно, чтобы те, кому они интересны, задавали вопросы и получали на них ответы. Это тоже работа. И время. А времени остаётся всё меньше..."

     ...

     Костя тогда написал презентацию, а я перевела её на английский и на немецкий. Но дальше дело не пошло, все заглохло. Так как — без объявления хотя бы оценочной стартовой цены даже речи не было ни о начале работы, ни о поиске её потенциального спонсора. Я бросила эту затею, Костя больше не писал и не звонил, а я думала, когда-нибудь, когда-нибудь потом...
    Потом — так и не наступило.
    Умер.

    Он обладал сокровищем и не был не готов его продать. В его руках оно, похоже, навсегда и осталось.

 
Фото — из личного архива Чечерова К.П., прислано мне по электронной почте в ноябре 2011 года. Константин стоит перед дверью объекта "Укрытие". В руках газета с заголовком "А ты не забыл написать завещание?"
Фотографировал, скорее всего, Сережа Кошелев.