Тоска 4. Несбыточных планов громадьё

Тоска 3 http://www.proza.ru/2017/10/15/2053

                С потерей родителей, создаётся другой мир

     В этот год отпуск длиннющий «сорганизовался» с июня и до самого сентября.
     Конечно, официально покороче, но всё равно прилично получается.
     А если постараться, то можно и май захватить.
     А чего май? Май без Майских праздников не май.
     Короче, дома в Красной: можно в апреле приехать и к середине сентября обратно в городе нарисоваться.
     Посчитал – это почти полгода свежего недыханного воздуха с цветами и травами, как за боевые заслуги или ратный труд в шахте.

     Не получилось. С домом пришлось задержаться. Какую погоду проворонил! Раз в сто лет этакое ласковое лето на Север отдыхать сподобилось, жара как на юге, вода в речке «кипит» – купайся не хочу, а я «Золотому кольцу» Восточно-Европейской равнины диаметр с севера на юг за рулём машины «режу» и в московских пробках изнемогаю. В результате, так этим летом ни разу и не окуПнулся. Волгу пересекал, так из пробки не выскочишь; на Дону был – не впечатлил меня Дон-батюшко прибрежными камышовыми зарослями; Кубань проезжал – взвесь несёт, вода аж белая; Северный Кавказ посетил – так там одни бюветы и фонтаны. Почитай всю страну поперёк проскочил, а искупаться негде – что-то да не так. Всё ехал и мечтал: вот в родную Илешу залезу и оторвусь на все сто: и за Дон, и за Кубань, и за все их притоки с Волгою, за всю Восточно-Европейскую оторвусь. Ан нет, не получилось.
     А чего не получилось? Нерешительным стал на старости лет. Всё грезил, вот на пенсию выскочу и брошусь всем научным потенциалом с головой в деревенскую жизнь к её приколам и приворотам. А тут министерские депутаты мою мечту раз и умыкнули: «Молоды, – говорят, – Вы, Иван Николаевич, рано Вам на покой, Вы ещё о-го-го чего сможете». Чудаки! «О-го-го» мы, может быть, и можем, а вот глубоко вспахать вряд ли. Единственное, что борозду не попортим, а так, знали бы они, что мы давно уже не сеем и не пашем, давно баклуши бьём и мёдом закусываем, причём, мёдом диких пчёл. Но от таких лестных слов захорошело, в душе истома образовалась. Видано ли где, одним махом на целых десять лет помолодел! и без всяких диет и пластики. Морщины сами без ботокса разгладились, а на голове выпавшие волосы отросли. У меня сразу планов громадьё нарисовалось. До пенсии как до луны, ещё столько лет мозги всякие можно парить и с веничком, и без веничка, кто как захочет. Тем более, депутаты обещали гарантии неувольнения вплоть до уголовщины. Будем, как в советское время молодые специалисты: уволить нельзя ни по собственному желанию, ни по потустороннему – терпите, господа кровопийцы, терпите. Помню, когда в Ухте в аэропорту работал, там так и было. Чего только не выделывали молодые специалисты: и филонили, и на работу не ходили, и пили, и брак лепили… А начальники ничего поделать не могли, только комсомольские собрания с трудовыми коллективами да задушевные беседы – вот и весь исчерпывающий арсенал воспитательных мер развитого социализма на три неприкосновенных года. А тут целых десять лет лихатской жизни Альцгеймера с Паркинсоном! – считай, без всяких последствий. Вот только когда жизнь-то трудовая начинается! с неограниченными возможностями и перспективами.
     Для Петровича да, тому обидно, обломали мужика. Была бы работа на селе, так может и ничего, а тут как серпом умыкнуло ему любимое государство беззаботную райскую жизнь Крайнего Севера. Только что был завидным ухажером при скорых пенЬсионных деньжищах с перспективами стабильности и женихом на драку, к девчонкам помоложе да побогаче приглядываться стал, хозяйство их мерять, и нате вам – сразу в нищего, не подающего надежды, мачо-сумасброда на целых пять лет, как минимум. А где пять там и десять. За пять лет понравится нашим реформаторам пенсионную реформу реформировать и ещё чего-нибудь придумают, какое-нибудь «попустительство по Адаму Смиту». Нет, не быть Петровичу уважаемым Владимиром Ивановичем при Катюхе или при Надюхе, «не разгуливать ему по хоромам белокаменным», «не вкушать ему из посуды с разноцветием», «не почивать на перинах неженных» – не до утех будет, самому бы как прожить, да не мянуть…
     Короче, отложил я отпускную поездку в деревню, рано мне на деревенские харчи на полгода садится, надо молодую жизнь устраивать, аж на две социалистических пятилетки кривую роста ВВП рисовать, и чтобы прилично было, без известных подтасовок, выбросов и вбросов. А на это время требуется. Несколько раз порывался выехать на родину. Как никак, а планы же были пол лета с баяном на завалинке и на берегу нежиться. От таких планов сразу не откажешься, кризис наступить может гипертонический или рубец миокарда нарисоваться. Но сила воли о-го-го – крепка и непоколебима: ни на «День деревни», ни на «Ильиндень», ни на девяностолетие Коды – не шелохнулась, устояла.
     А тут ещё и усы сбрил. Дети же меня «безусого» не видели, пристали: «Сбрей, да сбрей». К тридцати годам захотели посмотреть, чего там под усами деется. Может быть, там, как у Чудо-юды Рыбы-кит, золотые червонцы или сокровища морские припрятаны. Да я уже и сам забыл, что под усами: может, и ничего нет – пустота, посмотреть, вспомнить надо. Смешно без усов, непривычно, мало кто узнавать стал. Думаю, нет, домой такого не пустят, выгонят, не признают во мне своего. Пришлось схорониться и усы заново отращивать. А это месяц только для разметки границ в нужных направлениях.
     Смотрю, а лето-то заканчивается, незаметно так, как летние каникулы в школе: уже на осень и расписание составлено, и прогнозы праздничные даются, и выходные дни на будущий год расписываются, горячие туры бархатного сезона в тёплые страны как пирожки в школьной столовой разлетаются. Надо стопорить «небесных планов громадьё» и делать что-то с несгибаемой силой воли, гнуть её в сторону деревни. Было полгода отпуска, а уж август в черноту перевалил, последнее летнее новолуние началось – домой-то, приятель, поедешь или так доходягой ковылять будешь, без отдыха и сна…
     Часов двадцать за рулём с часовым отдыхом на переправе через Северную Двину. Примчался к дому почти в полночь, белых ночей и в помине нет, чуть ли не полярная ночь, звёзды огроменные на небе и еле-еле светлая полоска на горизонте от заката белых ночей реет. Вот так, пол года всмятку, в холостую прошли, мало чего и вспомнишь. Приехал к дому, а дом не пускает к себе, ощетинился, оскорбился, типа, чужие здесь не ходят, а свои уж спят давно, где лето гулял, туда и уматывай – ещё и матом сверху. Вот как так, кажется, мёртвое, бездушное деревянное существо, ни интеллекта, ни манер, ни разума, а ждёт тебя и обижается, как настоящий человек. Ещё и козни строит. Новый замок ни в какую не открывается. И так и сяк крутил его изворачивал, отмычки разные подбирал – стоит на страже и всё, не впускает. Ладно думаю, пойдём другим путём, собачьими лазами вскроем неприятельскую оборону. Пошёл к машине за фонариком. Возвращаюсь, смотрю, тени какие-то возле двери заметались. Ну наконец-то, думаю, соседи решили пресечь захват чужого имущества незваными гостями, а то я полчаса с замком воюю, а им хоть бы хны до разграбления соседского добра. А я же им верю и доверяю и своё движимое, и своё недвижимое имущество с алмазными россыпями берёзовой рощи в придачу. Фонариком посветил, где движение наблюдалось – никого, ни Артемьевых, ни Родионовых, ни Виктора Павловича, ни Игоря Борисовича… Жутковато как-то стало, и холодок вокруг пупка и пониже «зардел», как в воздушной яме на Ан-2 от невесомости. Тени отчётливо видел, тени реально ходили, а тел нет. Никого, одна полуночная чернота. Свят, свят, свят, чур меня.
     Вообще-то я трус, особенно в подобных необъяснимых случаях, боюсь неизведанного, неподдающегося изучению. Но тут деваться некуда, жутко, а надо в родовой дом попадать. Утешаю себя, типа, полночь ещё не настала, чтобы нечисти по крещёному православному миру в полный рост разгуливать, а если и ушёл кто бестелесный из дома, так правильно, новый жилец приехал, освобождай жилплощадь, тем более что я на ней родился и даже был прописан. Сразу вспомнилось, как мама ещё говорила, что в родном доме некого и нечего бояться. В том смысле, что всё тебя ждёт: и брёвна, и сруб, и мыши, и домовята с клопами и тараканами. Все тебе рады… Вот и выбежал кто-то из них радостно встречать, а я его фонариком. Такие рассуждения мало чем меня поддержали, но, опять же, от мамы знаю, что поддаваться страху нельзя, последнее дело – он сразу тебя завоюет и скуёт в кандалы, да так, что и в дом больше не зайдёшь на ночлег, все ночи в гостях коротать будешь. Страшно, но силу воли в кулак и полез собачьими ходами.
     Фонарик, как и бывает в таких киношных историях, стал не по киношному, а наяву моргать и гаснуть и в самом узком проходе исдох…
     – У-у-у, – прокричало что-то над головой, как только луч фонарика исчез.
     – У-У-У? – откликнулось ему впереди.
     – У-у-У! – запереливалось, захохотало слева и справа.
     Вот жуть-то какая. Я назад, а нога ни вперёд, ни назад, держит кто-то и не пускает. Мама родная!
     – Капец, – прокричало моё, вконец убитое страхом, нутро, когда несгибаемая сила воли вмиг обернулась в ржавую жижицу вонючего происхождения, готовую нараз выскочить из меня.
     – Граждане вурдалаки, не ешьте меня, я хороший, – заскулил я, закрыв глаза руками, чтобы не видеть наступления кого-то большого и страшного, склизкого и бесформенного, вылезающего из параллельного мира в паутине и вековой пыли.
     – Нашёл, кому каяться, – усмехнулась упорхающая от меня через пятки душа. – А могло быть всё иначе, по-другому могло бы всё сложиться у нас с тобой. Ты же опять меня никакушенькую привёз. Вся в дырах, словно молью изъедена, куда ни ткни, за что ни потяни, рассыпаюсь, вся в плесени и грибках.
     – Не буду тянуть, буду вовремя приезжать, на весь отпуск и даже больше, только не покидай меня, душа моя, в этом страхолюднущем месте, – затараторил я, боясь увидеть тех, кто переуукивается страшенным заунывным потусторонним «у-у-у».
     Поверила мне душа. Ухватила за исчезающую в смертнострашной параллельности ногу и вытащила на крыльцо, включила свет, застелила кровать, спать уложила, убаюкала и до утра охраняла. А утром Петрович прибыл, трезвый, выбритый, вкуснопахнущий, не догадывающийся о происках правительства и поэтому претендующий в сентябре на пенсионные отчисления. И только тут мой летний отпуск начался и душа пошла на поправку…

Тоска 5. http://www.proza.ru/2019/09/04/1354

28.09.2018. 1945 …29.09.2018. 0034 СПб.