Ай вона гет комиссарского бади

   Молодая училка русского языка оказалась занудой. С первого же дня она стала учить весь класс этому факаному русскому так сильно, как никто из учителей в нашей хайскул своим предметам никогда не учил. Нормальные учителя понимали, что сразу же после летних каникул напрягаться умственно никто, не будет, тем более из-за этого ее дурацкого русского, который непонятно зачем вообще. Русский ввели в школе только в этом году и все, кто записался на русский, думали, что он будет легче факаного испанского, который всех ну просто 3аебал, а оказалось наоборот. Короче, мы написали принципалу коллективное письмо, что учить русский не будем. К тому же начало сентября в NY выдалось жаркое, днем доходило до девяносто по Фаренгейту.  Кондиционеров в классах не было, школьные финансы не позволяли. Учитель истории сказал, что либералы проели весь городской годовой бюджет меньше, чем за половину года.
В классе со второго урока становилось невыносимо жарко. Студенты раздевались, как могли, и особенно старались девочки. В классной комнате все сидели почти голые. Проблем в связи с этим ни у кого не возникало,  двенадцатый класс. Все еще в прошлом году перетрахались друг с другом по несколько раз.
В тот день влетает  училка русского  в класс на последний урок, когда самая жара,  злая, обводит нас взглядом и говорит по-русски, какая красивая молодежь.
Я русский понимаю, меня бабушка воспитывала. Я могу по-русски читать и писать. Но училка об этом, конечно, не знает, иначе она меня замучает заданиями.
А мы ей говорим, что раздевайтесь тоже, если есть что показать. И она блин, скидывает с себя шмотки, а у нее оказывается офигенная фигура, и делается топлесс. Все только ахнули. А она говорит нашим телкам, ну что, кто еще сделает топлесс. Поворачивается к пацанам и говорит по-русски: “Кто хочет попробовать комиссарского тела.” Никто не понял, что она сказала, кроме меня. А я понял. Потому, что бабушкин любимый русский фильм и мы с бабушкой эту кассету уже сто раз смотрели.
В этот момент я в училку влюбился, не выдержал и говорю: “Ай вона гет комиссариан бади”.
Она поворачивается, смерила меня взглядом, мне восемнадцать лет, я чемпион города NY по вольной борьбе среди школьников , и говорит :
- Нет проблем. Напиши мне: "Маша моет раму. Мама моет Машу" без ошибок и можешь меня трахнуть сегодня после уроков прямо в учительской.
И тогда я беру тряпку, стираю все с доски и пишу большими буквами:
- Маша моет раму. Мама моет Машу. Папа моет маму. Рама моет папу...
Занавес.