Вместо предисловия

 Речь на юбилей Балабухи А. Д., которую я подготовил.
Но стесняясь своей «фикции» не решился ее произнести в окружении почитателей, учеников и учениц нашего Юбиляра...

Сегодня, мы отмечаем юбилей Балабухи, как человека и как писателя .

  Андрей Дмитриевич, не только  - инженер человеческих Душ, это еще и Динамо – машина. В хорошем смысле этого слова. Которая заставляет крутиться еще и других! Поэтому, немного о себе:

Когда мои Друзья, которым я надоел своими байками, решили, что мне пора печататься, так я отослал пару  рассказов  Скворцову в «Невский Альманах».

    ( Жаль, что Владимир Степанович уже  покинул этот Зал, а то бы подтвердил мои слова.). В ответном слове, за которым  не полез в карман, Редактор «Невского альманаха» заклеймил меня графоманом, не умеющего отличить дефиса от тире. И справедливо отослал к  учебнику  Русского языка,  приведя в пример   Хафиса из «Мореманов». Между прочим,  Шахмаметьев включил (с моего согласия),  «Летающий гальюн»   в свою книжку «Когда грянет ГРОМ». За что я ему благодарен. Также, как и Марие Амфилохиевой за опубликованный "Б - г знает о чем" в  альманахе Питерских поэтов «Душа на рифму не глядит».

И, тем не менее, я немного огорчился;- как же так; друзья,  особенно Довгань, Хафис и Тигран,  говорят, что я писатель, а Скворцов -  что я графоман и подошел к Отцу ( как в анекдоте: - пришел новый Русский к старому Еврею и спросил : - «Папа, дай денег!»)

Роберт Залманович, тоже не полез за словом в карман и предложил:
 - «Позвони Татьяне Громовой; она маячит у тебя в контакте! Ей есть, что тебе сказать!»                Оказывается, Папа, в свои 85 лет еще  шарится в инете!
 Между прочим, Отцу сегодня 90 лет!

Я позвонил Татьяне и начал объяснять, что есть у меня друг, который пишет гениальные рассказы, но Скворцов от него отворачивается.

Таня сказала просто:
 – «Заходи! Надо поговорить с Балабухой».

Тогда я впервые, услышал это Имя. Хотя и был наслышан о «Булочных Балабухи» на Невском и на Крещатике. Но, не придал этому значения, так, как было это еще до революции…

Прихватив литр спирта, я побрел неправильной дорогой  анархиста  Бакунина. Меня там окружили котами, вниманием и наполнили первый бокал Армянским коньяком, похожим на мой любимый  «Двин».
 После второго бокала, мы нашли общих друзей в Калининграде и на Куршской косе. После третьего – признались в любви к Татьяне (а, шепотом,  друг – другу, к остальным Женщинам)
После четвертого бокала, мы говорили о любви к Армении ( тут, в зале есть Люда Гарни, она подтвердит нашу Любовь.)
 
Когда, я вывалился с пятого этажа на Бакунина, у меня в кармане была моя биография, написанная Балабухой, из которой я узнал  о себе много интересного.
 Но главное, там было обращение к Владимиру Степановичу Скворцову о том
  «Что, если «Невский Альманах» не опубликует Шулькина, то он Скворцов, конечно, ничего не потеряет, но в то же время,  ничего и не приобретет!»

Набравшись наглости,  отсылаю это, как предисловие к рассказам. А через пару месяцев в «Невском Альманахе» опубликован мой  «СЕДОЙ».
 Два Литератора блеснули двумя гранями: Душелюбием и Людоведением!
ВОЛШЕБНАЯ СИЛА ИСКУССТВА!

Поэтому я с удовольствием, обращаю строки  любимого мною Александра Гитовича к уважаемому Андрею Дмитриевичу:

 « Ты прав, опять мой верный Ахперджан,
   Нет коньяка, что равен был бы «Двину»,               
   И, если я сейчас наполовину пьян,               
   Но я, зато и трезв – наполовину!

    Сгораю в медленном огне,               
    чтоб мысль работала легко и ясно,               
    И то, что в Ленинграде вредно мне,               
    В Армении полезно и прекрасно!»


И, все - таки, вместо предисловия

Геннадий Робертович Шулькин родился 1 марта 1952
года в Калининграде.
Писатель Геннадий Шулькин родился в 2009 году в
Санкт-Петербурге.

Правда, кроме этих двоих, существовали также специалист
войск связи сержант Шулькин, служивший в Закавказье,
 электромонтажник Шулькин, продавец мороженого Шулькин,
 истопник в бане Шулькин, а также ещё
целая серия персонажей, которая в данном случае интереса
не представляет, за исключением, наверное, рассказчика
Шулькина, который родился в один день с Геннадием
Робертовичем и таким образом является прирождённым
и генетически обусловленным.

Постепенно под влиянием медленно нарастающих порывов
души и непрерывно усиливающимися уговорами
друзей рассказчик не умер, но раздвоился и стал ещё и
писателем.

 И этот последний на сегодняшний день является
автором нескольких десятков рассказов, достойных
публикации, часть которых и вошли в первую книгу новоиспеченного
автора

С детства в литературный талант писателя Шулькина
верил только его папа. Сегодня в него верят и читатели, и
многие уважаемые писатели и критики. Увы, формат предисловия
не даёт возможности высказаться каждому из
них. Но один из откликов предлагаем вашему вниманию.
А теперь, как сказал классик, вперёд, читатель!
                Андрей Балабуха.


Уважаемый Геннадий Шулькин!
Прочитал рассказы на одном дыхании — класс высокий!
Спасибо большое!

Ловлю себя на том, что соприкоснулся с самородным талантом
городского рассказчика из плеяды ленинградцев 70-х
(Довлатов, Веллер, Бродский в разговорах).

Слог — прозрачный и лёгкий. Образы людей реалистичны
до физического касания.
Судя по своеобразию в норме писания, строгая рука корректора
 не добралась до Ваших страниц.
Делаю вывод; не печатались раньше.
А зря. Через 10-15 лет закатанный в банку воздух с Мытнинской
 выставят в музее или в антикварном бутике как неодушевлённый предмет,
как экспонат.

 При этом, в Ваших рассказах герои дышат и живут
этим воздухом.
Бог одарил не спрашивая согласия, — и спрос вдвойне!!! :)
С уважением, Тигран Саакян.