2. Кто голенаст, а кто бедерчат. Развилистый долго

По утрам Салагон проверял почту. На стол перед ним приземлился упитанный белый голубь со свернутым клочком бумаги на лапке. «Совсем сдурел?» - лаконично гласила записка. Принц  вздохнул. Старший брат Радигорд, последние месяцы наводивший порядок в бабкином герцогстве,  явно не одобрил его идею по  размораживанию вечных льдов на полюсе посредством горячего воздуха, подвозимого воздушными шарами. Через несколько минут на стол приземлился второй такой же голубь. В этом письме значилось: «П.С. Скоро приезжаем в полном составе. Жена хочет развеяться и сменить обстановку. Жди».  А следующим на стол плюхнулся лохматый черный ворон, заставив толстых голубей в панике свалиться на пол. Ворон поднялся на ноги, расправил крылья и изрек:
- Тррррепещи! Я грррряду! – таким способом предупреждал о своем скором прибытии брат Монамур Одноглазый.
Салагон встал из-за стола, убрал за птицами и отправился сообщить новость отцу и жене.
Король Губанедур оторвался от очередной книги, выслушал сына и довольно потер руки:
- Вот и отлично! Снова вся семья в сборе. И хорошо что оба предупредили, успеем подготовить покои и обновить запасы деликатесов. А то ведь…(он сверился с книгой – на этот раз это был сборник произведений народного творчества) незваный гость – пуще злодея!
***

Оксана с легкой завистью наблюдала за женой Радигорда. На высокую худосочную Умапалату не повлияли даже роды и кормление младенца грудью, она оставалась все такой же субтильной, уплетая за обе щеки (в пределах протокольного приличия) телячьи отбивные и пироги с клюквой.
- Везет же тебе, - вздохнула Оксана, украдкой распуская поясок на своем платье. – Ни капли лишнего не нарастает.
- Да где ж везет? – уныло возразила Умапалата. – Под корсетом на груди вкладки. Подушки в турнюре размером с три моих мадам Сижу. Все вечно жалеют – «Ах, Умочка, ты не захворала ли? Ах, бедняжка, как же ты рожать будешь?» Это ты счастья своего не понимаешь. 
- Эх, молодо-зелено, - встрял Губанедур. – Что вам расстраиваться, все же разные, от природы своей не уйдешь. «Кто голенаст, а кто бедерчат. Развилистый долгоног» Народная мудрость! В книгах даже написано.
- Развилистый кто? – шепотом переспросила у мужа Оксана.
- Долгоног, - смиренно повторил Салагон.
- По-моему, пора перекрывать бате доступ в библиотеку, - тихо сказал Радигорд. Монамур согласно кивнул. Семейство только пришло в себя после благополучной развязки предыдущей королевской идеи с престолонаследием и пришелицей из другого мира. Теперь того и гляди еще долгонога этого развилистого накликает.


- Народная мудрость, - ворчала Оксана.- Нет, Ума, надо нам с тобой брать свои фигуры в свои руки и приводить их к идеалу. Будем заниматься спортом.
- Чем? – не поняла Умапалата
- Ну спортом…физической активностью, упражнениями на разные группы мышц…я буду худеть, ты наращивать формы. Нам понадобится удобная одежда. Желательно штаны. И обувь. Кроссовки у меня есть, надо тебе подобрать что-нибудь…
- И корсет надо будет снять?
- Корсеты нам вообще скоро не понадобятся! Будем укреплять мышечный корсет!
- Это как?
- Это так…- Оксана принялась ощупывать свой живот и бока, пытаясь обнаружить мышцы пресса и какие-нибудь еще, чтобы наглядно продемонстрировать их Уме. - В общем, он у нас будет!

И у обитателей королевского дворца началась новая веселая и удивительная жизнь. Первым удивился Монамур, самый стройный из братьев, когда старший брат смущенно попросил у него пару штанов для своей жены. Монамур штаны одолжил, с трудом удержавшись от ехидной шутки о перераспределении ролей в семье и вопроса, где Радигорд найдет юбку себе по размеру.
Потом удивились повара и кухарки. Оксана повесила в кухне табличку с цифрами и непонятными словами – калории, белки, углеводы, протеины – и велела составлять для себя и Умапалаты «сбалансированный индивидуальный рацион». Мимо таблички со страшными словами кухарки ходили зажмурившись, и уж тем более не осмеливались их читать, опасаясь вызвать демонов. И «индивидуальный рацион» составляли интуитивно, исходя из очевидных предпочтений – Оксане погуще да послаще, Уме полегче да попостнее.
Удивлялась и пугалась семидесятитрехлетняя королева-мать, мирно собиравшая розы в оранжерее, когда мимо нее по дорожкам вдруг бодрой рысью проносились внучатые невестки. Но потом попривыкла и даже перестала шарахаться от них в колючие кусты.
Принцы недоуменно переглядывались и мотали головами, когда вместо тихого послеобеденного посапывания из покоев доносилось:
- Раз-два-три-четыре! Достаточно! А теперь с утяжелителем! Раз-два-три-четыре! Раз-два-три-четыре! Дай мне утяжелитель, не жадничай!
Утяжелитель – годовалый сын Радигорда и Умапалаты – заливисто хохотал. Кому-кому, а ему очень нравилось  новое увлечение матери и тетки, которые его теперь целыми днями крутили, вертели и подбрасывали. 


Прошел месяц. По его итогам было выявлено следующее: вкладка в турнюр и корсет Умы не уменьшилась, зато она перестала то и дело хвататься за нюхательные соли, обзавелась приятным румянцем и общим бодрым состоянием тела и духа. Оксана не начала, как надеялась, выпадать из контрольных джинсов (единственной одежды, оставшейся на память из прошлой жизни), но Салагону стало не так легко щипать ее за филейные части, потому что вместо нежной мягкости они приобрели плотность и упругость. Эти итоги девушки обсуждали теплым вечером на веранде, выбирая себе наряды по каталогу новой придворной портнихи.
- А я что говорил? – радостно изрек Губанедур Великолепный. – Я же говорил – от природы своей не уйдешь! И мы вас разными любим! Кто голенаст, а кто бедерчат! Развилистый…
- Молчи уж, отец, - простонал Радигорд. Но не успел. В задрожавшем, как бывает над костром, воздухе образовалось и повисло горизонтально озерцо из какой-то переливающейся субстанции. А потом портал выплюнул на королевскую веранду человека, схлопнулся и исчез.
Незваным гостем оказался бледный черноволосый молодой человек с длинными тонкими кривоватыми ногами, плотно обтянутыми черными штанами. Молодой человек ошалело оглядывался, взволновано сжимая худые бледные руки, украшенные перстнями и браслетами.
- Это еще кто такой? – ахнула Умапалата.
- Долгоног. – невозмутимо повел усом Монамур. – Развилистый.