Затишье Часть 1. Глава 3

Прошло около трех дней, но я так и не мог прийти в себя, это была среда, четыре прожитых мной дня были довольно однообразными и пустыми. У меня совершенно не было потребности в еде, раны и глубокие порезы тихо ныли и болели, заставляя вспоминать произошедшее.
Уже полдень, хоровод из солнечных бликов, мелькающих по комнате и едва ли попадающих на веки, что заставляли хмуриться, в нежелании просыпаться. Ветки берёзы, прямо обнимающие свод крыши, шуршание и теплый ветер, чуть отталкивающий штору от окна. В моем сердце поселилось новое чувство, как для подростка, но в тот 41 год, оно было моим верным спутником и имя ему, - одиночество.
Что меня привлекало в людях? Их оболочка, статус, я не замечал как их слова, будто черная жидкость капает на мое светлое чувство, но и то со временем становилось почерневшим. Мерзкое, холодное, то к чему не захочется больше никогда притрагиваться, все это было в порядке вещей. Когда за той самой оболочкой ничего нет, мы желаем еще больше ее идеализировать, дать мысли, чувства. Стараемся не верить, не слышать, что за ней скрывается то, обо что можно испачкаться. Мы боимся разочарований.
— «Я должен взять себя в руки».
Достаточно грозно звучало в моих мыслях,
— «Я должен идти дальше, потому что придется пережить еще много предательств».
В доме никого, мама уходит рано утром на работу. Завтрак на столе прикрытый салфеткой, ожидающий моего прихода, уже совсем остыл. Никаких планов на день у меня не было и это, больше всего огорчало. Впервые за долгое время, мой взгляд падал на книжную полку, что находилась в самом углу комнаты, заваленная вещами, где стояли пыльные книги, ожидая своего часа. Найдя в себе силы, я сел на край кровати, бросив рассеянный взгляд в окно, через пару минут выпрямившись, мне стало противно от самого себя, от того, как глупо для своего возраста мое поведение. Но обида, иногда сложно принять решение, что стоит многого, что возможно изменит всю твою жизнь. Это сильнее нас, не думать. Это сильнее нас, забыть.
Один резкий жест и маленькие клочки бумаги разлетелись передо мной, оставляя между собой темные промежутки, словно пропасть, которой не миновать. Разорванное фото склеить можно, а вот душу - никогда. Отпускать сложно, а на самотек пустить еще хуже. Перешагнув через фрагменты фотографии, и покинув свою комнату, в доме было до ужаса тихо, так как в старой квартире, где каждый час давался с большим трудом. Находясь в этой всепоглощающей тишине, мне казалось, что мысли, словно земляные черви, копошились в моей голове.
— «Одиночество – это шаг, скользкие ступеньки наверх и вот, ты летишь вниз кувырком. Во рту металлический привкус, десна зудит. Одиночество – это страх, проснуться в холодном поту, в квартире, где нет окон. Одиночество – это печаль, когда родные лица, становятся чужими. Это пустота, что окружает каждого из нас».
Проведя ладонью по столу, ощущая мягкую ткань, я задумчиво осмотрелся по сторонам и услышав звук разбившегося стекла, направился в комнату мамы, дверь в которую была немного приоткрыта. Увидев распахнувшееся от ветра окно, стеклянный стакан, стоявший на краю тумбочки, превратился лишь в горсть осколков. Вернувшись через пару минут, я опустился на колени, чувствуя колкий ворс ковра, что со временем потерял свои насыщенные и приятные глазам цвета. Собирая осколки, в самом углу под кроватью лежал темный чемодан, со сломанной защелкой, мне не хотелось знать что там, но руки сами тянулись, не желая слушаться. Отбросив край пледа, что свисал вниз к полу, я аккуратно достал его, этот черный чемодан. Рассматривая со всех сторон, с любопытством, со страхом и странным чувством, что заставляло чувствовать боль в районе грудной клетки. Спустя некоторое время, решаясь открыть, я увидел множество незнакомых мне фотографий. Ее счастливое лицо, с этим мужчиной. Которого сейчас, я бы постыдился назвать отцом, отцом которого так хотел уважать и любить. Игнорируя все вокруг, будучи не получая того самого внимания, которое было таким значимым для меня.
Перебирая одну фотографию за другой, душа непривычно выла, словно голодная и бездомная собака, прося о единственном куске мяса, что позволит заглушить, унять этот жуткий голод.
Лишь изображения, фотография, что является четким напоминанием прошлого. Воспоминание, которое заставляет меня переживать те мгновения, раз за разом, но уже больнее.
Моя мать была самой красивой в школьные годы, несмотря на строгость, на свод правил. Она всегда отличалась от других своей натуральной и неповторимой внешностью. Ее черные и густые волосы, что имели свойство пушиться при влажной температуре, серые, но выразительные глаза, что были достаточно большими. Маленький и аккуратный нос, ровные и приподнятые брови, что позволяли делать взгляд более открытым. Пухлые губы, розово нежных тонов, а улыбка, как же она ослепляла.
Мой отец, она никогда не говорила о том, где они встретились, как поняли, что любят друг друга, ничего. Пробел, что не позволяет понять многих вещей, что тревожат меня. Но сейчас, мне было бы достаточно просто видеть это счастливое лицо.
Коснувшись пальцами, лица мамы, я, собрав все фотографии, разложил их так, чтобы она не могла заметить, как ее вещи, ее воспоминания, ворошили мои неугодные руки, что в первый раз, погубили. Задвинув чемодан, обратно под кровать и расположив его на том же месте, я, забрав осколки, покинул комнату, наконец-то приступая к завтраку, что скорее был моим поздним обедом.
Наконец-то насытившись, я убрал все со стола, и подошел к окну, устремляя свой взгляд вдаль. Небо было хмурым, затянутым серыми облаками, что говорили совершенно о недружелюбном настрое,
— «Будет гроза», проскользнула мысль в голове.
— «Мама вернется поздно вечером, взяла ли она с собой зонт?», - снова подумал я.
Странное это чувство заботы, будучи не смышленым ребенком, я никогда его не понимал. Мне казалось, что мать просто влезает в мои дела, хочет знать слишком много. Вечные наставления, упреки, что после стали просьбами, граничащими с мольбой. Но это была забота, такая искренняя и родная, что вырывалась из материнского сердца.
Я грущу, познав привкус правды, которую от меня скрывали, в которую я сам не хотел верить.
Решив немного остудить голову, пока с неба не посыпались холодные дождевые капли, закрывая за собой дом, а затем и ворота, я неторопливо пошел вдоль дороги, освежая воспоминания о былых местах, что стерлись в памяти с годами, но сейчас, снова здесь, передо мной.
Спускаясь по склону, вдалеке за лесополосой, где проходила дорога, изредка проезжал автобус, который развозил рабочих по домам. Встретив на своем пути одноклассницу Свету, та смеясь, покружилась на месте, после замечая, что ее игнорируют, не отставая ни на шаг, задавала вопросы,
- Говорят, ты подрался с Андреем и Игорем, что случилось? Вы же были лучшими друзьями! А твое лицо, это было больно?
Продолжая молча идти вперед, она оббежала меня и преградила путь, надув щеки. На самом деле, я помню смех этой девчонки, ведь не раз приставал к ней и дергал за длинные косы, что были длиною до лопаток. Она всегда громко смеялась и улыбалась, но за этой маской находилась одна очень страшная тайна. Когда мы доучивались 10 класс, на один из уроков, она пришла с большим фингалом, под левым глазом. Все помещение охватил гул и шепот, каждый хотел знать, что же с ней произошло. После звонка, ее парту окружил весь класс, губы так и ни разу не шелохнулись. Она молчала, заставляя окружающих создавать о ней разные слухи и противоречивые мнения. Она закрылась в себе и все реже появлялась на уроках. Ее друзья, не беспокоились о ней так, как это было при всех. Никому не было до нее дела.
— «Но сейчас, я могу ей сказать. Стоп, что сказать? Что я вернулся в прошлое и знаю, что она погибнет 4 мая, прямо в день рождение своей матери? Кто поверит мне, ведь, я и сам, не могу осознать всю правду происходящего».
Все-таки решая остановиться перед ней, я вздохнул, стараясь подобрать слова и не сказать чего-то странного.
— Привет, да, пожалуй, это и правда, так. Мы больше не друзья. Знаешь, все в нашей жизни имеет свойство меняться. Друзья, отношения, взгляды и мнения о людях. Один раз разочаровавшись, это еще не значит, что нужно опускать руки и прекращать поиски чего-то лучшего для себя. Нужно всегда идти вперед и знать, что черная полоса закончится и за ней, наступит белая.
На мгновение, ее лицо стало серьезным, она безотрывно смотрела на меня, будто не зная, что сказать в ответ. Но через минуту, снова засмеявшись, ее образ стал прежним,
— А я и не знала, что ты можешь так мудро рассуждать о жизни. Ты и правда забавный, а еще не такой плохой, как о тебе говорят. Увидимся!
Так же быстро скрывшись из виду, я снова остался один. В детстве, когда мне было 8 лет, у меня было одно любимое место в глубине леса. Решая, что пока погода окончательно не испортилась, я должен снова там побывать. Проходя мимо до боли знакомых домов, слыша позади себя крики и смех детей, недолго идя вдоль, я свернул в лес на заросшую тропинку, хорошо помня короткий путь к тому месту.
Многие люди, рассуждая о прожитых годах, говорят, что получив еще одну возможность, прожили бы свою жизнь, так же как и в первый раз. Но это неправда. Каждый, кто так говорил, в глубине души нагло врал не только окружающим, но вероятно и самому себе, зная, что сделал бы все возможное, чтобы не допустить тех ошибок, что кардинально меняли его образ жизни.
Люди, придают значение многим мелочам, зацикливаются на ссорах, ищут оправдания совершенным поступкам, но все, что было сделано, просто основано на обстоятельствах, которые прежде пустились по свободному течению. Можно повторять глупость из раза в раз, не осознавая, что даже она принесет определенные последствия. Все взаимосвязано, и даже мои слова, сказанные Свете, не останутся не замеченными. Я не знаю как, и чем могу, помочь ей предотвратить кажется неизбежное, но во что бы то ни стало, если и менять свою судьбу, то думая о тех, кто является ее частью.