Максимы и афоризмы. Часть 2

Вся история человеческого рода связана с рабством: с древних времен по сей день человек или раб, или рабовладелец.

Раб с угасшими мечтами, ретивый рабовладелец и никогда не мечтавший о свободе представитель аморфного большинства – вот три источника, три составные части стабильно существующей не одну тысячу лет общественной системы вида Homo sapiens L.

Рабовладельческая демократия в античные времена не предусматривала права голоса для рабов. В современном мире ситуация коренным образом изменилась – рабы сами избирают главного рабовладельца. Прогресс, однако!

Можно научить сообразительного раба исчислению и строительству, привить навыки патриотизма и поклонения владельцу, но нельзя заставить его полюбить кнут!

Патриотизм угнетённого раба жалок, патриотизм процветающего рабовладельца отвратителен.

Патриотизм раба, являясь инструментом порабощения, поддерживается желанием стать рабовладельцем или иллюзорной надеждой обрести свободу. Совесть раба рудиментарна, страх наказания заменяет её, упрощая миропорядок и делая понятными правила жизненной игры.

Апелляция к закону иногда помогает рабу избежать порки, но не может сделать его свободным!

Законы пишутся рабовладельцами совсем не для того, чтобы рабы стали свободными.

Ни учёная степень, ни высокая должность не сделают из прирожденного раба свободную личность.

Учёный раб нужен властительному рабовладельцу до тех пор, пока научный труд направлен на выполнение его планов и прихотей. Объективное же познание природы и, особенно, общества ставит, в конце концов, под угрозу само институциональное существование рабства, делая учёного персоной нон грата, а академическое объединение учёных – ненужным рудиментом.

Научно-технический прогресс в том виде, как его понимали величайшие умы человечества, не выгоден, а потому не нужен ни успешному и довольному судьбой рабовладельцу, ни измождённому каждодневным трудом рабу.

Учёный раб, исполненный знанья, также как и раб, обладающий художественным талантом, обретает свободу в виртуальной, параллельной вселенной, которая связана с реальной действительностью лишь через его телесную оболочку.

Сытый раб рано или поздно задумается о свободе, рассматривая как вариант своего освобождения, так и сохранения рабства на неопределённый срок.

У голодного раба помыслы о свободе сдерживаются постоянными поисками пропитания, поэтому он не так опасен в общественном смысле, как раб сытый.

Сытый раб опаснее для рабовладельца, чем голодный, думающий постоянно о пропитании и не имеющий уже сил на борьбу за свою свободу. Среди сытых же рабов появится обязательно кто-то, имеющий отличные от утоления голода потребности, приходящие в противоречие с рабовладельческим строем – пирамида Маслоу существовала всегда!

Невольник, получивший образование и обладающий широким кругозором, страдает сильнее от своей неволи, чем необразованный раб, не ведающий прелестей свободной жизни и не желающий новых знаний.

Образованные рабы с сильным характером могут создать массу проблем своим владельцам. Объективный, классовый интерес рабовладельца в том, чтобы не допускать рабов, способных мыслить, к сокровищнице знаний, и для этого разрушается сама сокровищница, представляющая собой не только, и даже не столько совокупность технических средств, но сообщество людей-носителей знания. Мощным инструментом её разрушения является внедрение в массовое сознание рабов идеи о том, что знания нужны только для получения выгоды.

Трагедия многих свободомыслящих и образованных людей, живущих в условиях рабовладения, заключается в осознании практической невозможности в обозримые сроки обретения свободы как для отдельного человека, так и для всего народонаселения.