Мысль конца, Глава IV

Над Гин-сёку в то время тянулась небольшая вереница дождевых облаков, серых, наполовину прозрачных, с земли казавшихся огромными. Положив трубку, Хаширо с озадаченным видом взглянул на улицу, где под напором сильного ветра маленькая клумба у них в саду переживала, возможно, свою последнюю ночь. Многие цветы упали, некоторые потеряли свои бутоны, у некоторых они были так сильно прижаты к земле, что казалось, будто бы огромные разноцветные жемчужины разбросаны по двору.

— «Как иронично смотрится,» — вслух отметил Хаширо, позже усмехнувшись над собой, удивляясь тому, какие философские мысли его посетили.
Только после того, как Хаширо сел в машину, он почувствовал, что какая-то вещь в его кармане вжалась уголком ему в живот. Это оказалась взятая им, но не начатая книжка «Историй времён», карманное издание. Хаширо положил её в карман своего пальто, забыв о ней в суете.
— «Вот ты и нашла время о себе напомнить», — подумал Хаширо и, открыв её на заложенной странице, начал с интересом читать.
Много чего было в ней написано о настоящей истории: и про начало конфликта экс-людей, и про «блистательный» захват власти в Японии «Рейджин», и, особенно, про 200-й день. В первый же день, когда Хаширо получил эту книжку, с самого начала он прочитал именно вырезки и документацию 200-го дня.
— «Обер-корнет Икки, мы прибыли в доки, соизвольте выйти из машины и проследовать в заседательный зал, Вас там ожидают», — сообщил Хаширо шофёр своим обыденным, чем-то даже скучным голосом.

Хаширо торопливо покинул транспорт. Стоило ему закрыть за собой дверь, как машина спешно скрылась из виду за углом. Никто не ждал его с зонтом, волнуясь о его самочувствии, и лишь огни ламп в окнах показывали ему, куда надо подойти.
Войдя в ангар, Хаширо заметил на одной из скамеек Озаву, с зонтом, спящую крепким сном.

— «Хм, интересно, ждала ли она меня, чтобы проводить от машины и заснула, либо это просто зонтик, с которым она сюда пришла?» — подумал Хаширо, всё же решив не будить её, чтобы просто поприветствовать.
— «Где же в таких ангарах обычно строят «заседательный зал»?» — с явным сарказмом отметил Хаширо, понимая, что этот «зал» находился на втором этаже, скорее всего, в бывшей комнате какого нибудь бухгалтера.

Вычислить такую комнату было несложно; она была единственной, в которой помимо коридора был свет. Поправив фуражку и кротко выдохнув, Хаширо вошёл в помещение — за столом сидел в меру толстоватый мужчина, лет 45-ти, Мировой Судья по-видимому. Одет он был богато, можно даже сказать — роскошно: сначала в глаза бросалась фуражка с золотой кокардой эмблемы «Рейджин», такого же цвета рант, золотистый кант, белоснежный китель с не менее золотым аксельбантом и сверкающим рубиновым орденом Ликориса.
— «Вот это нешуточной важности человек в «Рейджин». Стоит только взглянуть на него, чтобы понять, как живут высокого общества люди, в то время как половина солдат и рабочих бедны, так что с них гроша не взять», — немного с завистью, но мягким отвращением заключил Хаширо. — «Всё же, я ведь никогда не видел на Озаве такой дорогой одежды или предметов гардероба. Только военную форму, а она ведь его дочь.»

— «О-о, Хаширо, я весьма рад вас видеть. Только вас и дожидаемся, всё уже готово, осталось только с вами объясниться», — немного прищурившись пробормотал Мировой Судья, пытаясь выражаться как будто по-дружески, но выходило у него это приказным, рабочим тоном, как он, скорее всего, общался на работе. К слову, звали его Хиросши Озава. «Я вот всё смотрю, увлекаетесь историей?» — спросил Хиросши, взглядом указывая на замятый край книжки.
— «А, да. Интересуюсь», — нехотя ответил Хаширо.
— «Вы, наверное, были нами довольно беспардонно отвлечены от какого-то важного дела у себя дома?», — вопросил Хиросши.
— «Ничего страшного, мне как раз было нечем заняться дельным», — увиливая от глаз Судьи отвечал Хаширо. Можно сказать, в тот момент его поглотило детское недовольство, как когда мама отказывает ребёнку в покупке занимательной игрушки.
— «Что-ж, плавно перейдём к главному делу. Сегодня Императором был подписан приказ о досрочном введении в эксплуатацию новой эскадры брони;рованных крейсеров для проведения учебных манёвров на севере Японии. Вы, как главный капитан, естественно должны присутствовать на запуске», — быстро проговорил Хиросши. Будь его речь текстом, была бы она самым скучным документом на свете.
— «Мировой Судья, обращаюсь к вам с искренним вопросом... Зачем правительству отправлять отряд новейших крейсеров на место проведения дипломатической встречи? Зачем всё так завуалированно? Когда уже наконец станет известно, будем ли мы обязаны уничтожать «людей»?» — прямо спросил Хаширо. В это время в нём происходила битва, сложная битва. Разум его противоречил сам себе; с одной стороны мальчик, воспитанный в милитаризованной стране, с другой — ищущий справедливости.

Весьма удивившись, Хиросши ответил: «К вашему сожалению, вы ещё не удостоены звания, которое позволяет вам быть осведомлённым о планах правительства на ранней стадии». После этого, он ,как будто стыдясь чего-то, поправил очки и перевернул пальцем монетку, лежащую на столе, на другую сторону. — «И всё же, Хаширо, мне вправду жаль, я бы вам рассказал. А теперь, хочу поговорить с вами так, как вы то пытались сделать.»
— «Понимаете, моя дочь, Озава, она ведь ваш солдат. А вы, как известно, имеете право как капитан определить подчинённого на службу в один из кораблей. Вы человек ответственный, адекватный, не по наслышке известно. Поэтому, за небольшое одолжение с моей стороны хотел бы попросить у вас дать ей место на вашем корабле», — начав за здравие, как говориться, закончив за упокой едва слышно произнёс Хиросши.
— «М...», — послышалось от Хаширо: «Можно мне выйти на улицу? Подумать.»
— «Да-да, конечно», — суетливо, слегка оживлённо ответил Хиросши.

Хаширо вышел на небольшой металлический балкон, который был неказисто приварен к ангару — его там не должно было быть, по чертежам. Дождь лил намного сильней, чем когда Хаширо только отправился в доки. Тяжёлые, смутные, серые облака занимали собою всё небо, так же, как и мысли Хаширо занимали собою весь его разум. Думал он о том, чего ему хочется больше. Отстаивать ли браво честь своей страны на фронте? Или же попробовать каким-то образом обратить всё зло вспять? В любом случае, думал он явно не о том, собирается ли он брать Озаву к себе на; борт — он с самого начала решил, что выполнит просьбу даже такого отца, как Хиросши.
Похлопав себя по лицу Хаширо мысленно себя приободрил: «Так, чего-то я сегодня сам не свой. А сейчас вообще надо будет ещё и за процедурой запуска наблюдать, дело серьёзное», — он вернулся обратно в комнату.

— «Хорошо. Я возьму к себе вашу дочь. Плата мне не нужна», — лаконично произнёс Хаширо, — «Я, наверное, пойду, а то заждались меня там совсем небось.» Он быстро вышел из комнаты, аккуратно закрыв за собой дверь, да так, что Судья верно и хотел выразить ему несколько слов благодарности, да не успел.
Проходя мимо спящей Озавы Хаширо на секунды две остановился, задумался — взгляд его был полон сомнений — и спешно покинул ангар.

На улице было холодно, дождь кончился. Не было суждено в ту ночь сиять лишь прекрасному звёздному небу.