Роковой круг

Роковой круг
Посвящается памяти рокерам, и
  подруги моей юности…
Автор Егор Федоров-Долун
Подстрочный перевод
 

1989 год. 13 июня. По широкой трассе  бешено мчатся мотоциклы, фарами прорезывая сгущающиеся сумерки. Рев моторов оглушает  окрестные леса, бесстыдно разрушая их ночной покой.  Слышно, как колеса в сумасшедшем темпе крутятся по новой асфальтированной дороге. Как нарочно,  ровная и гладкая трасса ,как бы  подзуживая,  «щекочет» нервы и будоражит души самонадеянных парней, которые за азартом гонки  совсем уж потеряли чувство меры.
 К передним вплотную приблизился желтый мотоцикл с девушкой на заднем сидении (техника была приукрашена разными  «припампасами», как водится у начинающих рокеров). Парень в черной кожаной куртке и синем шлеме замигал фарами, давая понять, чтобы уступили дорогу, но вместо этого передние в шутку стали вилять «хвостами» по всей ширине дороги. Парень на желтом еще раз нажал на сигнал, но нет, никто не желал его слушаться, бесполезно. Тогда он разозлился, стиснул зубы и пробормотал: « Еще уступать не хотят, на этот раз посмотрим, кто кого возьмет, кто станет королем трассы». В этот  роковой момент он почти не соображал, куда едет, зачем так спешит (по правде говоря, «рокеры» негласно соревнуются друг с другом в мастерстве и скорости вождения); обхватив послушный руль,  он  в злобе крутанул до предела рукоятку газа, стрелка спидометра взлетела до 120. Чехословацкий  мотоцикл «Ява-Спорт»,  взревев необычнее прежнего, прыгнул с места, с каждой секундой    ускоряя свой безумный бег. Переднее колесо,  едва касаясь  асфальта, опасно подпрыгивало на ходу.     Девушка и парень сжались в единый комок, кусты и деревья превратились в сплошную   нескончаемую акварельную полоску, проведенную детской рукой. В ушах предупреждающе засвистел ветер, но парню было не до него. В мозгу засела только одна мысль: « Перегнать всех!!!». Тонкая желтая покрышка,  дребежа и подрагивая вверх-вниз, не отставая, « гонится» за фарой. Стрелка спидометра вот уже поднялась до 140, мотоцикл летел, как  свистящая стрела, пущенная сильной рукой  Батыра, богатыря- воителя. Желтый мотоцикл один за другим оставлял за собой ревущих «напарников», яркий свет которых вскоре превращался в дымчатое свечение, а затем и вовсе растворялся во мгле. Таким образом, эта дикая, хвастливая ватага ребят на мотоциклах пролетала мимо встречных машин, которые, к счастью,  издали опасливо пропускали их вперед…
 Вдруг парень на желтом мотоцикле, внезапно ослепленный встречными фарами, не заметил крутой поворот. Тормозит было поздно, «авось проскочу» мелькнула мысль, но…   « Маша-аа, наклонились», - молящий крик парня еле послышался  в гуле проносящихся  машин.
 Девушка, сидящая за спиной парня, от страха не расслышала крик, еще крепче вцепилась в парня. « Маа-ма-а!»  - послышался, полный ужаса,  крик.
 Эти считанные доли секунды  сыграли роковую роль в судьбе юных жизней. Мотоцикл на повороте, отскочив о гладкий камень,  потерял равновесие, несколько раз  сильно дернулся из стороны в сторону,  завихлял всем корпусом, руки парня затряслись, не удержали  руль; мотоцикл прямиком налетел  на « зебру», парень даже не заметил, как кость правой ноги переломило наотрез. В его ушах  остался душераздирающий   крик девушки.
Мотоцикл до отказа повернутым рулем, сверкая  всеми огнями, безумно несся по инерции, затем резко крутнулся на месте,  а  дальше, кувыркаясь  в воздухе, несколько раз ударился о твердую поверхность асфальта и  рассыпался, как пластмассовая игрушка.  Пассажиров,  нещадно мотало, как тряпичных кукол, и раскидало  по сторонам. Наконец он свалился в придорожную канаву. Горячие трубы тут же жадно зашипели, подняв густое облако пара.
 Приподнятое сидение и высокая спинка выкинули вон девушку, которая  плашмя ударилась головой  о камень,  услужливо «принявшего» долгожданную жертву.   Каска на её головке разбилась, как стеклышко…
 Когда парень очнулся от падения, лежал, захлебываясь собственной кровью,  среди разнообразных штуковин - «украшений» своего мотоцикла, раскиданных  по всему отрезку  трассы. Спину и грудь стянуло  как бы тисками, каска отлетела в сторону, из разбитой головы, заслоняя глаза, безостановочно лилась алая жидкость. Ярко полыхая  фарами,  оставляя голубоватый дымок за собой, ревя моторами, мимо них пролетели отставшие друзья. Вскоре, поубавив газ, вернулись на место аварии. Соскочив с мотоциклов, в  волнении заметались между девушкой и парнем, не зная, что делать, как быть.
 Ваня,  не соображая, что случилось, содрогаясь кровавой рвотой, с усилием приподнялся  было на колени, но тотчас, теряя сознание, упал набок. Адская боль ударила в затылок, из глаз посыпались искры, поплыла земля под ним. В недоумении оглянулся назад: правая нога в кроссовках была наотрез оторвана по колено и держалась только, благодаря кожице. Толстая кость, проткнув голенище брюк, белела торчком. Парень её потрогал рукой и у него непроизвольно мелькнула мысль: « Человечья нога, оказывается,  без костного мозга».   Возможно, отсутствие боли на первых порах заставляет нести всякую чушь.
 Бедная девушка лежала, примерно, в тридцати метрах от парня. Все её тело превратилось в мешок с костями, из носа и изо рта ручейком текла  темная с пузырьками кровь.  Она тяжело хрипела. Лес, ежеминутно оглушаемый звуком несущихся моторов, как бы предчувствуя нависшую смерть над молодыми телами,  тоскливо приуныл в сумеречном тумане.
 Несколько парней помчались за врачом в ближайшую деревню, огни которой виднелись с трассы. Остальные беспомощно топтались вокруг лежащей девушки. В их души закралась неведомая ранее коварная беда, на глазах выступили слезы. Вот печальный итог той  бравады городских  рокеров, которой  слепо подражали они, деревенские лихачи. На дороге  собрался народ, одни нервничали  из-за невозможности продолжить путь, другие стали интересоваться, как и что произошло. Один парень хотел было приподнять девушку, но она была вся мокрой от натекшей крови и неестественно мягкотелой,  испугавшись, он осторожно   положил её на место. Кто-то из ребят подошел к стонущему  у обочины парню и сказал: « Ваня, как случилось, что  ты подкачал?»
 Тот ничего не ответил, а только бессмысленным взглядом скользнул по нему. Истекая кровью, чуть  ли не теряя сознание от нестерпимой боли, охватившей со спины до затылка, парень  жалко усмехнулся уголками губ.   Затем, как бы опомнившись, осторожно двигаясь, стал стаскивать с себя кожаную куртку с железными заклепками. Перевернувшись на живот, сделал попытку подползти к девушке, чернеющей невдалеке, но окровавленные пальцы бессильно скользили  по окаменелой дороге; силы оставили его и он,  застонав, еле слышно пробормотал: « Маша-аа, прости меня, дурака… прошу».
 Где-то в глубине притихшего леса как бы послышался плач Матери Божьей?.
 Примерно через час с деревни подъехали  спешащие на помощь мотоциклисты. Привезли врача, пребывавшего  постоянно в отпуске  по   уходу за   ребенком.  Ей  ни разу  в жизни не  довелось видеть такое ужасное дорожное происшествие, потому растерялась, не знала, что делать, а только плакала. И все же додумалась  раненым сделать уколы,  а потом стала  безумно метаться между всеми, допытываясь от ребят, пили ли они спиртное: « Ты… ты…ты… идите ко мне сюда, нет…нет…нет… идите», - так она проверила всю группу. Самыми последними оказались Маша и Ваня, беспомощно  лежащие  на земле.  «От этих чем-то пахнет, то ли вином, то ли одеколоном», - засомневалась она.
 Если от всех этих ребят не пахнет спиртным, то, что же  тогда?!  На тот момент она зациклилась только на этом дознании.   Вот так было утеряно драгоценное время по оказанию первой врачебной помощи. Лишь, спустя некоторое время, она кинулась парню ногу выправлять, но, оказалось,  бинтов не захватила: остались дома.    Пришлось закручивать  самодельную « шину» грязной веревкой. По злой иронии жгут   затянула не сверху, как следовало, а снизу. Она даже не обратила внимания на то, что  и парень и девушка все время лежали  без сознания. В конце концов, в деревне нашелся старенький « Москвич», куда уложили потерпевших и повезли навстречу «Скорой помощи», спешащей из центра на место аварии. Её встретили в двадцати километрах от места трагедии, опытный врач сразу определила, что девушку уже не спасти. По рации сообщила, что оба в крайне тяжелом состоянии. Перепуганному насмерть сопровождающему парню дала нашатырный спирт: « Держи у носа, не давай ему спать!»
 Когда Ваня терял сознание, тот дрожащей рукой подносил флакон к носу друга. Тело девушки угасало, врач, в сердцах возмущаясь  безалаберному  поведению молодежи, которая  в бахвальстве друг перед другом, не дорожит жизнью, тяжело вздохнула.



;     ;     ;

Они в школе с первого класса учились вместе.  В последнем десятом классе парень заметил, как на него поглядывала маленькая, худенькая, черноглазая и немногословная девушка. Ваня тоже  почувствовал к ней какое-то смутное волнение, его сердце каждый раз сильнее билось, встретив её прямой взгляд. Возможно, это и есть та самая чистая, непорочная  школьная любовь. Но два одноклассника пока не сумели разгадать её приход, поэтому  между  ними  установились только  более близкие товарищеские отношения.  Девушка по велению того времени ( школа – производство – вуз) пошла  работать дояркой  Юная, только входящая в обаятельный расцвет девичества, она окунулась в затхло-удушливую, специфическую атмосферу совхозной фермы, а парень поехал в город продолжить учебу в высшем учебном заведении. Они изредка переписывались.
 Но однажды удивительный случай свел их вместе: Ваня, соскучившись по родной  деревеньке, соскочил с автобуса и лицом к лицу оказался рядом  с Машей. Оба от неожиданности рассмеялись. Маша шла с работы, поэтому, стоя поодаль от модно разодетого парня, перебросилась незначительными словами и поспешила уйти, отказавшись от предложения проводить её до дому. Она, видимо,  была чем-то огорчена. Её кроличья шапка и клетчатое пальто при свете уличного освещения удалялись все далее.
 Сельский бревенчатый клуб – колыбель встреч, ожиданий любви и счастья. Все пять кирпичных печей натоплены на славу: истопник Гаврила постарался. Оживленное фойе: молодежь то заходит, то выходит, всюду улыбки и смех. Почерневшие стены клуба, украшенные мигающими гирляндами  с разноцветными   лампочками, сотрясаются от музыки группы» Мираж»: « Видео, видео, это не сказка, это не сон».
 Вдоль стен стояли скамейки со спинками, на одной из них Ваня с Машей оживленно разговаривали.  Их притягивала друг к другу какая-то неведомая сила.  Сразу было видно: это любовь. 
 Поздно вечером у калитки забора   раздались скрипучие по снегу шаги  двоих влюбленных и остановились. Позабыв обо всем на свете, они стояли обнявшись. « Маша, весной, в мае-месяце, приеду, жди», - послышался шёпот.
– Ладно, Ваня, буду ждать, приезжай».
 – Маша, я тебя люб… - шёпот заглушил леденящий воздух.
 Первая нежная юношеская любовь, первые теплые чувства к девушке, как они уязвимы, слабы. Стылый морозный воздух прерывает дыхание, не дает вырваться наружу робким словам признания в любви. Сколько  же молодых людей не смогли  в подходящий  момент высказать их любимым избранницам  и навсегда  затаили в себе?
 Весна. Май. Сегодня (как будто какая-то неведомая сила подгоняла)  на ферме « Таастаах» («Каменный») стадо дойных коров вернулось пораньше.  Девушки, наскоро повязав, трепещущие на ветру, платки, громыхая пустыми ведрами, побежали к своим коровам. Вскоре ровно загудели доильные аппараты, отяжелевшее вымя коров опустошалось  напару с их шумно «сосущим» агрегатом.
 Ваня с друзьями приехали сюда ещё днем, чтобы помочь своим девушкам. Вечером договорились ехать на танцы в пригородный поселок в ста километрах отсюда. Заодно должны принять участие в   гонках: от общества рокеров получили приглашение.
 Сегодня суббота.  Ваня сдал молоко учетчице, вернулся за Машей, ему понравилось, как она старательно убирает свое рабочее место. Сегодня для них особенный день: они будут вместе кататься на мотоцикле, вместе танцевать на дискотеке и вместе гулять, взявшись за руки.  Ещё днем, как только их глаза встретились, они поняли друг друга без слов. Ваня с Машей больше никогда не расстанутся, никогда больше не будут жить порознь, о, как они счастливы сейчас!
 После вечерней дойки все поужинали  наспех, быстро уселись по мотоциклам  и помчались друг за другом. Маша с Ваней  даже нисколечко  не предчувствовали, что через несколько часов их безоблачная молодая жизнь трагически оборвется, что к ним приближается последний роковой поворот, замыкающий конец их жизненному счастью. День этот треклятый датируется тринадцатое  мая.


;     ;     ;

Больница. В эту ночь медперсонал не спал: все силы бросили на спасение жизни девушки, про парня совсем позабыли. Как прикатили каталку в темный угол больницы, так он  вместе с Ваней и простоял все это время. Люди в белых халатах, как угорелые, носились по коридору,  натыкались на него и молча пробегали мимо. Только один   молодой врач в очках   безжалостно пригвоздил  бедного парня: «Ты убил девушку».
Парень, измученный болью и чувством вины, что  тяжко покалечил любимую девушку, истекая кровью, без никакой помощи пролежал до утра. У него началось заражение крови, стошнило и  вырвало на грудь, испачкав одежду. Уборщица с испитой рожицей, костеря его матом, все-таки почистила рвоту с одежды. «Наверно, брагу выпили, сволочи», - шипела   себе под нос. При этом не забыла алчно оценить дорогую одежду на парне в надежде, если тот умрет, приберет все это для своих внуков.
 Только к восьми утра врачи освободились и подошли к виновнику трагедии. Наконец дребежащую  каталку занесли в кабинет рентгена. Грязную повязку с засохшей кровью раскроили ножницами, послышался испуганный возглас: «У него открытый перелом, скорее на операцию».
Ноздреватая (губчатая) сущность большой кости  будто напоказ торчала перед ними. Медики кинулись читать-перечитывать  измятую бумажку-направление местного врача. Наконец-то каталка оказалась в операционной.  На лицо ему тут же  набросили резиновую маску, поначалу ему сперло дыхание, потом провалился в  небытие.
 Ваня опомнился только в палате. Голова казалась  свинцовой… Но мысли были осознанные.  Лежал почти весь перебинтованный. Особенно постарались  закрутить   ногу, так что  она казалась  ему очень тяжелой. В палате  было бело и светло. Рядом на койке вертелся парень, примерно его возраста, тоже саха. Знать бы,  с каким  он диагнозом?
 Ваня захотел было поговорить с ним, но тут же, как будто только этого поджидали, настежь раскрылась дверь. С папкой в руках зашла очень красивая милиционер. Она прямиком подошла к его койке, уселась, достала ручку, бумаги и приготовилась записывать.  Сначала назвала себя. Потом по-русски что-то прочирикала, Ваня расслышал только « следователь по делам несовершеннолетних». Начался допрос: « Имя, фамилия, отчество? Имеются ли права? Пили ли спиртное? Навстречу  им какая машина ехала? Номер машины? Ваня ответил все так, как было на самом деле. Допрос закончился. Заведено дело.
Как только за следователем закрылась дверь, парень из соседней койки пожурил его: « Ты ду-рак, что ли? Лучше сказал бы, что ничего не помнишь. Вот балда!». Сразу было видно, что Ваня ни разу не встречался с представителями уголовного дела, поэтому выложил все, как на духу. Парень от презрения потерял к нему интерес и отвернулся  в другую сторону. Ваня  молча проглотил  от него эту «пилюлю».
 К вечеру пришла медсестра, она потыкала пятку Вани  длинной иголкой и  спросила: « Здесь болит? А здесь как?». Нога его боли не чувствовала: она уже была заражена гангреной.  Медсестра быстро убежала, сразу появились врачи, их длинные белые халаты окружили со всех сторон Ванину койку. Сняли гипс, нога его до бедер уже опухла, приобрела местами синюшный, а местами розовато-красный оттенок, многочисленные узоры «разрисовали карту» на ноге больного. Опять старательно стали колоть длинной иголкой ногу страдальца, но все бесполезно: живого места на нем не осталось. Поняли, что теперь теряют второго  пострадавшего в том дорожном происшествии. Лица их окаменели, глаза встретились, зашумели: « Газовая гангрена… Не теряя времени давайте оперировать».
Ваня слышит все, о чем они говорят, но ему было невдомек, что это ему собираются отрезать ногу. Одна из них, жалея парня, набросилась на них: « Я же говорила вам, я же предупреждала вас, а вы нарочно не послушались» и, тут же оборвав себя, заплакала.  Парня опять перебросили на каталку и поспешили в операционную, на этот раз действовали  быстро, профессионально.
 « Ну, парень, прощайся с ногой», - сказал тот  молодой хирург в очках, который до этого обозвал его убийцей девушки.
Сделали внутривенный укол.
Реанимация. То ли день, то ли ночь … Ваня пришел в себя. Сил нет. Тело его ныло и болело, как будто до этого был весь избитым. Во рту пересохло, хотелось пить.  Но сначала хотел понять, где находится. Через нижние щели двери виднелась полоска света. И вдруг вспомнил все…  Страшная трагедия всплыла   в памяти.
Заметив, что он зашевелился, дежурная медсестра вышла из-за занавески.
– Сестра, воды, - еле просипел он.
– Да, сейчас, - девушка побежала на кухню.
 Она очень обрадовалась, что парень, лежавший между жизнью и смертью, наконец, очнулся. Ведь она  всегда жалела его, когда приступала на дежурство, поправляла ему одеяло, вытирала пот со лба.
 Прохладная вода, попав в  пустой желудок, скрутило живот, и все это содержимое тотчас выплеснулось на пол, больной потерял сознание. Спустя несколько дней, бедолага опять очнулся. Вокруг  стояла  сплошная темнота. Он, слабо двигая рукой, ощупал ногу: вместо неё была  мокрая  склизкая культяшка, дурно пахнущая прокисшей кровью. Ваня вдруг понял, что остался без ноги, поэтому всеми клетками тела захотел, чтобы это было сном.
 Но чуда не произошло. Он ещё не в состоянии был представить, какие тяжкие испытания ему уготовила  немилосердная его судьба. Вдруг он ( не помнит, то ли наяву, то ли во сне) явственно увидел помертвевшее лицо матери, она шла рядом с каталкой, держа трясущуюся руку сына. « Мама, мне отрезали ногу», - кажется, он тогда выдавил из себя. Мать ответила: « Знаю, знаю», - а у самой слезы ручьем катились по щекам.
 Желание остаться в живых сильнее всего. Но выдержит ли это душа и сердце юноши, только  вступившего во взрослую пору? На этот вопрос ни у кого на свете нет ответа.  Работники больницы, чувствуя свою вину перед попавшим в беду парнем, стали относиться к нему более заботливо. Теперь они перекладывали свою врачебную ошибку друг на друга. Однажды медсестра, которая с душой ухаживала за ним, рассказала правду, разбавленную неправдой: « Первая помощь была неправильно оказана, ты из-за местного врача остался без ноги. Здешние врачи перед тобой не виноваты, на хирургов зла не держи. Выйдешь из больницы, наденешь протез, ещё бегать будешь». О Маше, его любимой девушке, правду не говорили. Он до сих пор не знал, что её давно нет в живых. Когда о ней расспрашивал знакомых, говорили, что её перевели в городскую больницу.  Ваня  всем верил.
Вот так проходили дни за днем. У него были серьезные повреждения головы, груди, потерял много крови, перенес газовую гангрену, полмесяца пролежал в коме. Можно сказать, что его чудом вытащили с того свету. Только с недавнего времени  он начал заново жить: по утрам  его глубоко запавшие глаза  радовались  ласковым солнечным лучам солнца, понемногу разговаривал, начал улыбаться.  Лежа долгими днями на больничной койке, думал и думал о своей любимой Машеньке.
- Вышла ли Маша из больницы? – спрашивал  у всех своих знакомых.
 Никто не решался рассказать правду.  Только медсестра, обрабатывая нагноение на обрубке ноги, обронила: «Девушка твоя, по всей видимости, выздоровела и уже выписалась домой».
Только бедной родственнице, которая присматривала за ним, было тяжело слушать его расспросы. Она тяжко вздыхала, отводила глаза в сторону, но парень этого не замечал. Юноша не знал, что его беды только начались. Он не знал, что случайно узнает о смерти любимой девушки от маленького мальчика; не знал, что захочет броситься с третьего этажа наземь; не знал, что дома не выдержит укоры, обвинения и проклятия  односельчан и захочет повеситься; не знал, что его ждет тюрьма. Он по молодости не знал, что его наказание в нем самом, что он не простит себе гибель любимого человека.
 В середине лета Ваню перевели в общую палату. Там просторно, светло, можно общаться. О, боже, каких только нет увечий у людей! По сравнению с его одиночной палатой здесь много людей, выходят-заходят, разговаривают, в общем, для соскучившегося Вани развлечений было предостаточно.  Ежедневно захаживали  одноклассники и друзья, приносили гостинцы. Однажды из его деревни в больницу поступил маленький мальчик с аппендицитом, ученик третьего класса. Мальчик раскрыл страшную для Вани тайну, которую все до сих пор от него скрывали.
– Девушка, с которой ты попал в аварию, давно умерла. Все на её похоронах плакали,  говорят.  У Вани в глазах потемнело, в ушах зазвенело, лицо покраснело и сразу распухло. Он все еще не мог поверить в чудовищный рассказ мальчика, поэтому несколько раз бестолково  переспросил:
 – Это правда? Ты это правду говоришь?!  Ты не обманываешь, на полном серьезе говоришь?!  Только потом дошло до него, что он убил человека, причем любимого человека, свою девушку: « Ки;ини ;л;рб;пп;н, кыыспын ;л;рб;пп;н, Машабын аны тыыннаа;ын ха;ан да к;рб;пп;н”  (Человека убил, свою девушку убил, Машу свою теперь никогда живой не увижу”). Сердце схватило тисками, стал задыхаться, хочет заплакать, но слез ( как ни странно)  не было.  Зашла одноклассница Люба, она заметила перемены в лице Вани и вопросительно  на него посмотрела.
- Люба, почему меня обманываете, что Маша жива? Она  уже давно умерла, так  ведь?! – Задыхаясь на каждом полуслове ,  сжимая челюсти до крови, заговорил Ваня, и только сейчас слезы у него брызнули обильно. 
Люба от неожиданности остановилась, потом, делая вид, что такого не было, сконфуженно сказала: “ Кто так говорит?”  Потом она заметила мальчишку и набросилась на него, как утопающий хватается за соломинку: “ Почему ты тут  сидишь и врешь, а?! Люба не нашла в себе мужества, глядя в глаза, рассказать о смерти Маши, поэтому, оставив гостинцы, молча направилась к двери. После её ухода Ваня испугался от содеянного. Несколко дней молчал, замкнулся в себе, не спал и не ел.
 Он узнал правду, сердобольная медсестра расказала, как это было. Она умерла на следующее утро после аварии, раны её были несовместимы с жизнью: перелом шейного позвонка, разрыв  печени... Пока она рассказывала, у него по щекам катились  слезы горя. “ Какая теперь без неё жизнь, зачем врачи ему спасли жизнь”, - горестно стенал он. Медсестра ему немедленно сделала успокаивающий укол и попросила больных, чтобы за ним присматривали.  Когда наступили сумерки, одноногий парень с костылями тихонько открыл двери туалета и запрыгнул во внутрь.  Поставив костыли у стен,  опираясь о подоконник, одинокий,  он стоял у окна. О чем тогда думал в такт своему беспокойно-мятущемуся сердцу? Может, о Машеньке, потерянной для него и для всех девушке... А может, о родном доме, куда он вернется безногим... О бедной, измученной горем матери?.. Или о вожделенной ранее трассе, которая в одночасье сделала его несчастнее всех.
 До этого он никогда не пробовал курить, но сейчас из кармана вытащил папироску и трясущимися пальцами еле зажег спичку. Неожиданно для себя вдохнув терпкий дым, задыхаясь,  сильно закашлялся , потом брезгливо бросил горящий окурок в ведро. Тут же открыл створки окна и свежий прохладный воздух ворвался в помещение. Ласково приобнял парня за плечи, затеребил его чуб, как будто спрашивая: “ Дружочек, что это ты задумал”. Над ним расстилалось иссиня-черное небо, деревья в полном цвету слегка покачивались под напором ветра.
Ваня приподнялся на подоконник, перевесил одну ногу по ту сторону и посмотрел вниз; там лежал строительный хлам: обломки цемента, торчали железные прутья, разбитое стекло, щебень. “ Если отсюда упаду, разобъюсь ли насмерть”, - мелькнуло в его одурманенной голове. Возможно с противоположного окна увидели и разгадали намерения отчаявшегося парня или что другое, но тотчас к дверям туалета прибежали люди, застучали в двери и звали его. Ваня вдруг встрепенулся, тихонько слез с подоконника, на него свирепо набросилась медсестра:
 - Ваня, что ты творишь? Хочешь из окна выпасть? 
- Да, нет, просто захотел подышать свежим воздухом,  - стыдливо ответил он и в припрыжку направился к своей палате.
Дни и ночи, подобно льющейся воде, бесповоротно утекали в небытие. Участь живых – продолжать жить дальше.  Его боль по любимой девушке стала понемногу притупляться, отпускать его. Теперь Ваня целыми днями стоял у окна, смотрел на улицу, разглядывал появление свежей зелени, думал о чем-то своем, но вряд ли он ещё осознанно понимал, что его предстоящая жизнь  уже прервана на лету. Иногда уходил в другую палату, где лежал безногий старик. Ваня,  внимательно разглядывая его протез, спрашивал: “ Деда, сколько, думаешь, весит этот протез, однако носить его тяжеловато”, - посмеиваясь, пробовал  его на вес.
 Наконец-то сообщили, что выписывают из больницы. Ваня обрадовался. Сегодня домой поедет, мать увидит, давно её не видел, очень соскучился. Друзей встретит, в субботу на танцы пойдет, гулять отправится... Прежние мысли откуда-то мельком появились и тут же исчезли.
 Ваня, к тебе машина приехала, - с конца коридора послышались крики.
 Парень от радости с треьего этажа на одной ноге, перепрыгивая через ступеньки, спустился вниз. Выйдя на улицу, остановился, полной грудью жадно  глотнул свежий воздух. Он давно, целых три месяца, находился в закрытом помещении, видимо поэтому, неожиданно для себя зашатался.  “Эй, осторожнее, парень”, - шофер подхватил его на руки.
– Ваня, поосторожнее надо, у тебя нога ещё не зажила, - послышался голос медсестры, вышедшей его проводить.
 Бедный парень только сейчас понял, что отныне без посторонней помощи ему не обойтись, что он уже не прежний. Только сейчас он горько осознал свою увечность. Только теперь он понял, что никогда  больше не побежит на своих ногах, никогда больше не сможет наравне с дрязьями гулять, ходить на танцы. Горькие слезы выступили на глазах, в таком состоянии он  не хотел появляться домой, потому нехотя уселся в поджидавшую его машину.
 С этого дня, можно сказать, начались муки безногого парня.
 “Жигули” рванулся с места. Скоро он приедет в родные края, в деревню, где родился и вырос Ваня, войдет  в отцовский дом, где его поджидает единственно близкий и родной человек, его жизненная опора – это мама. Скоро машина остановилась у родных ворот, никто не пошевелился, какое-то время  посидели молча. Наконец послышался тихий, просящий голос старшего брата, который видел и чувствовал, как тяжело ему войти в дом безногим калекой: “Давай, Ваня, мама твоя  с утра наготовила домашней еды, скажи, ведь ты давно не ел маминой стряпни”.
Ваня нехотя вышел из машины и на костылях запрыгал во двор. О, долгожданный родной дом, двор, где прошло его беззаботно-беспечное детство, как они дороги его сердцу... Вошел в дом, а ведь совсем недавно, весной, уходя на своих двоих, он сказал матери: “ Мама, сегодня едем к одноклассницам на ферму, утром только вернусь”.  А сейчас... сколько такого утреннего времени прошло с тех пор, целых три долгих месяца и вернулся он  только одноногим. Бедная мать, увидев любимого сыночка, понуро стоящего с костылями у дверей, сердце её, обливаясь кровью, заныло сильнее, но она, чтобы сыночек не заметил этого,  поспешила накрывать  на стол. 

;     ;     ;

Односельчане к Ване отнеслись по-разному. Женщины, как только встретятся где-нибудь, начинали судачить о нем:
 - О, послушай-ка, любимчик Филипповых выписался из больницы.
– О, бедняжка, как он?
– Говорят, с  постели не встает, наконец-то угомонился, а то с мотоцикла не слезал. Днем и ночью, не давая людям покою, тарахтел. Поделом ему.
- О боже милостивый, не говори так, и так бедняжка поплатился за это…
- Нечего его жалеть! Вон дочку Михайловых в гроб загнал. Видишь ль,  выпендриваться  ему захотелось, а оно, вишь,   боком вышло.
 Некоторые злорадно прибавляли « убийца», а кто-то искренне сожалел.
 Парень со двора  не выходил, никуда  не ходил, у него и желания такого не возникало, весь ушел в себя, от людских взглядов постоянно по-стариковски  горбился.  Ваня криво усмехнулся, вспомнив, как собирался, выйдя из больницы « пойти погулять, сходить на танцы».  Хорошо, что одноклассники, друзья каждый вечер заходили, разговорами отвлекали от горьких дум.
 Как только увидит во дворе свой желтый «рокерский»  мотоцикл, в нем поднималась злость на родных, почему на свалку не выбросили  с глаз долой.
 Однажды вечером пришла Машина мать и, стоя у злополучного мотоцикла, указывая на него пальцем, стеная  от неимоверного горя, горько и  безудержно расплакалась: « Вот этот мотоцикл дочку, кровиночку мою погубил. Убийца ты! Зла на тебя не хватает! Сволочь, настанет и твой день расплаты. Я тебя проклинаю кровавой местью…
 Бедный парень, виновато понурив голову,  стоял около теплицы, опираясь на костыли.  Спасибо, что мать пришла на помощь, еле успокоила кипящую от ненависти,   изрыгающую проклятья женщину.  Убитая горем Машина мать, выплеснув всю злость на парня, свою обиду, незатихающую  горечь утраты,  наконец, обессилев, сгорбленная, понуро поплелась со двора.
Парень таких страшных слов не ожидал услышать, у него у самого душа, истерзанная собственными упреками, ныла ежечасно, поэтому  в тот же вечер свалился от сердечного приступа. Обливаясь безутешными слезами, он решил покончить с жизнью. Зачем ему этот солнечный день без любимой Маши? Зачем его врачи  оставили жить в муках? Нет, он « уйдет» к Маше. Этой же ночью он трясущимися руками одел на шею веревку и медленно опустился вниз.
 Сначала сперло дыхание, затем зазвенело в ушах и где-то далеко слышалось: « Убийца! Убийца!!».
 Когда уже волосяная плетеная веревка алчно впилась в молодую  шею парня, подоспела бедная мать. Сердце матери чуяло беду, поэтому ей удалось и на этот раз предотвратить беду.

;     ;     ;

День за днем, месяц за месяцем таяли чередой… Только в жизни Вани не происходило изменений. Разве что он тайком от родных  стал понемножку выпивать. Друзья на это не обращали внимания, некоторые даже поощряли. В такие дни Ваня становился разговорчивее, иногда плакался, а иногда смеялся, на время забывал  про свое горестное положение. Кстати, девчата, что раньше доставали его любовными записками, друг за дружкой покинули своего недавнего кумира.  Теперь жизнь ему ничего хорошего не сулила, к тому же спирт ( попросту называемый  «Рояль») добавил немало горестей. Не только Ваня один заливал свое горе этим дешевым американским зельем, но и многие молодые люди в лихие девяностые годы из-за него опустились на дно жизни или «выкупили» себе раннюю гибель.
 Наступили    новогодние праздники, все озабочены покупкой подарков, готовкой новогоднего стола, только одному Ване была  безразлична  вся эта  предпраздничная суета.  Единственная радость – сегодня приехала из города любимая сестра-студентка. Брату она привезла магнитофонную кассету с записями новых песен.
 Ваня очень обрадовался, вот сейчас послушает новые песни, как в былые безоблачные дни  ранней юности. Но случилось непредвиденное. В сенях послышались шаги, дверь нараспашку отворилась и вместе с  клубом морозного воздуха    влетел пьяный  Машин отец:
- Где убийца моей дочери?! Хочу в лицо ему поглядеть… Я двадцать лет не пил спиртное, давайте сюда вашего сына… Домашние все опешили, из комнат поспешили  в залу. Отец Вани тоже был выпивший,  выскочил в залу, но тут же, узнав кто пожаловал,   угодливо стал оказывать незваному гостю почести, успокаивал, уговаривал, просил простить их: « О, Николай пришел, парень в комнате. Эй, Ваня, выйди, Николаю покажи свое лицо, тебя, оказывается, совсем не знает». Мать на него прикрикнула: «Дурак,  безмозглый старик, хочешь, чтобы сына порешил тут же?». Она мать, каждой матери от природы заложен  инстинкт -  защищать свое дитя, потому она, такая маленькая и высохшая, готова была кинуться на здорового Николая, чтобы защитить своего любимчика.
– Мы с Михаилом какую бы славную свадьбу сыграли нашим детям, о, горе мне, за что?! - и  старик Николай, скорбя о дочери, беспомощно зарыдал. В доме поднялась суматоха.
 Ваня сидел в комнате, слышал все происходящее, от испуга сжался в комочек, слезы беспрестанно катились из глаз.  Оглянулся, когда рядом услышал голос Машиного отца. Тот стоял рядом с ним, весь его облик не предвещал ничего хорошего;  выражение лица было суровое, ненавидящие глаза гневно сверлили бедного парня. Под конец что-то изменилось в его взгляде, может, пожалел плачущего безногого парня, повернулся и без слов направился к выходу.  Любимая сестра, обняв брата за плечи, сидела рядом и тоже обливалась слезами.
 В тот вечер парень исчез из дома. Родные забеспокоились, искали его повсюду, только к ночи пришла весть, что Ваня  сильно напился  и спит у своего друга.  От материнского сердца « свалился камень».
 Через некоторое время родители отправили Ваню далеко на север, прочь от злых языков. Вслед за самолетом вдогонку полетела  повестка  из милиции.