Мой любимый друг

«Мне вспоминается картинка из детства: четыре серых машины едут просёлочными дорогами к святым источникам. Я был в одной из них. Мы ехали по ухабам, меня подкидывало на заднем сиденье, и каждый раз, как машина ныряла в овражек, будто всё поднималось у меня внутри, отчего я заливисто смеялся. А после мы останавливались на привал, и я гляделся в стёкла машины, как в зеркало, представляя, что свежий огурец – это микрофон. И это было весело…»
Святослав хранил в памяти воспоминания о той давней поездке, лелея надежду повторить её на своём веку. Она казалась ему воплощением свободы, ведь пока ничто в мире не смогло обуздать воли его мыслей и мечтаний. Однажды он увидел белый минивэн. И месяцы спустя, прикрыв его дверь и осторожно погладив руль, Святослав повёл за собой три машины друзей – навстречу долгожданному приключению.

– Красиво тут, правда? – спросил Святослав, не отводя глаз от далёкого островка близ противоположного берега.
– Да, сказочно!.. – Она была в восторге.
– Я очень рад, что смог вам показать эту набережную.
– Ну а тебе самому она разве не нравится?
– Будто это теперь важно…
Святослав облокотился на парапет и скрестил руки в замок.
– Знаешь, иногда мне просто нечего ждать. Я в жизни любил четырёх девушек: одну за внешность, другую за душу, третью за то, как она ко мне относится, а четвёртую – просто за то, что она есть. А ведь одиночество никуда не уходит. Вам ли не знать?
– Мне жалко признавать это, но ты, пожалуй, прав. Ни благополучие, ни семья не являются каким-то гарантом того, что ты не будешь одинок.
– Чего же Вы ждёте от жизни?
– Путешествий, – ответила она и развела руками.
– А путешествия, гляди, того стоят! – Святослав сразу приободрился, будто она открыла ему цель, сверхзадачу. – Путешествие – это всегда разлука с чем-то привычным, знакомым. И эта разлука испытывает ваши отношения. Взаправду ли Вы любите, дружите, скучаете? Я люблю путешествия за это. Каждый раз, когда я куда-нибудь уезжал, многое теряло своё значение, оголяя самое главное; и я смотрел на всё со стороны, понимал, вспоминал и возвращался лучшим человеком, чем был.
– Ты часто путешествовал один?
– По-моему, я только так и путешествовал! – посмеялся Святослав. – Несмотря на то, что рядом всегда кто-то был. Но семья… Семья – это ведь не просто те, кто рядом или кто связан с Вами родственными узами; это порою те, кто живёт с тобой одним моментом, будто однажды векторы ваших жизней равны. Сегодня это Вы с ребятами. Ах, стойте же, пойдёмте скорее к нашему импровизированному столу!
Через минуту Святослав уже держал в руке пластиковый стаканчик с лимонадом и, окружённый заворожёнными взглядами ребят, звонко и в то же время интимно говорил:
– Друзья! Я безмерно счастлив, что мы сегодня расположили с вами на маленьком покрывале посреди полянки много всяких вкусностей, что мы теперь веселы и свободны. Мы с вами молоды и ещё можем ничтоже сумняшеся рвануть на пикник на ночь глядя! Знаете, здорово, что мы теперь здесь, что поём песни под гитару, общаемся; что мы все живём этим мгновением, а значит, мы немножко семья. И будто случайно в этот вечер хорошая погода и нет незнакомцев вокруг, и потому наши мысли стремятся ввысь, к звёздам. Так пусть же сбудутся наши мечты!
Они символично чокались, расплёскивая лимонад, а после смеялись, рассказывали друг другу тёплые истории и пели душевные, ласковые песни.

Ночью похолодало. Святослав только прикорнул, как в запотевшее стекло его автомобиля кто-то постучал. Это была она.
– У меня в машине становится холодно: она крохотная и быстро остывает.
– Да ты чего стоишь-то, забирайся! – дружелюбно позвал Святослав.
– Спасибо!
Она прилегла на бок, совсем близко к двери, почти уткнувшись в неё носом. Не раздевшись, она накрылась одеялом. И всё смотрела, смотрела…
Святослав не видел её, но чувствовал её утомлённый взгляд. Он хлопал веками, не в силах заснуть, и ему отчего-то было тревожно, волнительно, будто он осознавал свою вину. Может, она из-за него не может уснуть? Он отвёл взгляд в потолок, зная, что всё равно её не увидит, но что хотя бы так его глаза будут ближе к ней.
Она легла на спину и устало вздохнула.
– Не можешь никак заснуть? – спросил Святослав, боясь на неё поглядеть.
– Да, что-то не спится, – тоскливо ответила она.
– Так, я сглупил! Давай поменяемся: ты заночуешь в моей машине, а я – в твоей?
– Нет, не уходи! – Она вдруг прошептала как-то испуганно и торопливо.
Святослав растерялся и теперь уже повернулся к ней. Они не двигались, не говорили, и даже взгляды их не встречались, но чувствовалось такое желание, передаваемое то ли лёгким предвосхищающим дыханием, то ли частым сердцебиением; желание сказать или попросить о чём-то личном и непременно важном.
Она снимала платье, а Святослав, закрыв глаза, дабы не видеть её в полуобнажённом виде и не смущать, лишь слушал, как шелестит ткань юбки и как изящные тонкие ручки аккуратно поправляют смятое одеяло. А после она вдруг обняла Святослава, и он, всё ещё не открывая глаз, провёл длинными пальцами руки по контуру её плеча, бедра. Она едва приблизилась к нему, и они уже, совсем как влюблённые, прижались животами.
– Слава, поцелуй меня, пожалуйста! – почти молча попросила она.
Он как-то неясно кивнул, то ли выражая удивление, то ли соглашаясь с судьбой, и прикоснулся губами к её щеке. Тот поцелуй – то было лишь мгновение. И она, едва ощутив его губы, улыбнулась и заплакала. Нет, не заплакала – зарыдала!
Святослав тотчас обнял её.
– Что такое, милая?
Жмурясь и еле уловимо радуясь, она произнесла:
– Мой любимый друже…
Всю ночь они просто лежали рядом, взявшись за руки, и смотрели на звёздный купол неба через стеклянный потолок минивэна. А с лучами утреннего солнца каждый вернулся к обычной жизни, в которой никто не верил в дружбу.