Миша Борзыкин. Сказка

   30-ое декабря.
   С неба падало нечто мокрое, липкое и неприятное. То ли падало, то ли просто висело в воздухе.
   С утра город тонул в непроницаемом тумане, но к середине дня туман рассеялся, и всеобщему обозрению предстали грязные до невозможности улицы, истошно кричащие рекламными надписями и яркими витринами. К счастью, очень скоро стемнело. Грязь больше не бросалась в глаза. Зажглись фонари, окна домов, огни на елках и вся праздничная иллюминация, и город, наконец, стал вполне новогодним. Уставшие люди из последних сил метались по этому озаренному искусственным светом пространству с тяжелыми сумками в руках и трезвой тоской в глазах. Еще совсем немного, и куранты пробьют надгробную панихиду  по усопшему году, и все стремительно впадут в блаженное беспамятство, и в этом бесстрашном состоянии рванут в будущее, в неизвестность.

    Миша стоял у окна и смотрел на суетившихся в грязи людей. День был определенно неудачным. Планы рушились один за другим, всё складывалось отвратительно или не складывалось вовсе. С утра ныло сердце, болела голова, на душе было муторно, сигареты кончались с неправдоподобной скоростью, и стены в доме дрожали от проезжавшего мимо транспорта  сильнее, чем обычно.
    В конце концов, Миша решил выйти из дома, проветриться и заодно купить пива… А может, и водки… Быстро оделся и вышел из квартиры.
    Когда до парадной двери оставался один пролет, откуда-то из подвала вылез черный пушистый кот, демонстративно перешел дорогу, сел у стены и на Мишу уставился своими зелеными светящимися в полутьме подъезда глазами. «Чёрт тебя подери, подлая скотина, только тебя сегодня не хватает!» Миша остановился и некоторое время думал, не вернуться ли ему домой, но потом решил сделать вид, что он не суеверный, и спокойно выйти на улицу. Но кот уже двинулся навстречу, стал ходить вокруг, тереться о ноги, громко мурлыкать и даже вставать на задние лапы и заглядывать в глаза. Нетрудно было догадаться, что кот голодный.
    Ни с того, ни с сего Мише приспичило вести кота домой, с непонятным упорством рыскать по кухне в поисках  кильки в томатном соусе и консервного ножа. Вскрыв кильку, почувствовал зверский голод, но пока искал себе вилку, животное стремительно проглотило содержимое банки и вылакало весь томатный соус. Потом они посмотрели друг на друга, и Миша произнес:«Ну вот, скажи мне спасибо». Из чего кот заключил, что продолжения не последует, спасибо не сказал, повернулся и ушел в комнату. Миша выкинул банку в мусорное ведро и отметил, что чувствует себя намного лучше, сердце больше не ныло, голова не болела. «Коты всё-таки действуют очень благотворно». Зайдя в комнату, Миша обнаружил кота развалившимся на диване. Некоторое время кот мылся, иногда прерывался, довольно щурился и поворачивал свою широкую физиономию в сторону Миши. Потом свернулся калачиком, закрыл морду хвостом и собрался, видимо, спать.
    В этот момент в квартире погас свет. Миша выглянул на лестничную площадку, там тоже было темно. Случалось такое достаточно часто, и Миша подумал: «Ничего, скоро включат». Попытался с помощью зажигалки искать свечу. Ничего не нашёл. Внезапно почувствовал себя сильно уставшим и решил лечь спать. Тем более что уже несколько ночей или не спал совсем, или спал плохо и мало. Достал из шкафа одеяло. Раздеваться не было сил. Лег рядом с котом и мгновенно уснул.
    Через какое-то время проснулся. Тишина. За окном больше не раздавалось шума машин. Ночь. Посмотрел на часы. Три часа. Разделся и уснул снова. Через некоторое время опять проснулся. Было так же тихо. На часах… три часа… «Что за черт!» - подумал Миша, вновь закрывая глаза и прячась под одеяло. Немного подремал. Откинул одеяло, чтобы посмотреть на часы, и увидел над собой огромное звездное небо. Ни единого облачка. И чуть левее ярко желтела луна. С изумлением  понял, что вместо потолка, и вообще, вместо крыши над ним прозрачное стекло.  И вместо стен тоже стекло. Причем там, где раньше находилась соседняя квартира, никакой квартиры теперь не было, а видны были, как и  через другие стены, заснеженные городские улицы, освещенные желтым светом фонарей и луны. Миша подскочил так резко, что кот проснулся тоже, сел, зевнул и стал смотреть по сторонам. Миша сбегал на кухню. Там тоже все стены были из стекла. И в прихожей и в ванной. «Я сошел с ума… Нет, я не мог сойти с ума… Нужно позвонить кому-нибудь… Точно… Вызвать скорую… 03… или аварийную… Или что?… Позвонить кому-нибудь из знакомых… Сколько времени?» Миша посмотрел на часы. Опять три часа. «Часы встали». Посмотрел на другие. Тоже три. Тикают.  «Тьфу ты, черт! Что происходит?» Бросился к телефону, поднял трубку. Телефон помигал неизвестными доселе лампочками, и бодрый автоматический голос произнес: «Привет! Как дела?» Миша замер от неожиданности, посмотрел на трубку, осторожно положил на место и услышал такое же бодрое и автоматическое:«До свидания».  Взял телефонный аппарат в руки и стал его разглядывать. На обратной стороне была приклеена этикетка «Игрушка для детей от 3 до 7 лет».
    Миша пошёл в ванную, включил воду и помочил лоб. Взглянул  в зеркало.  Вместо своего отражения увидел отражение змеевика на стеклянной стене и ночного города, мигающего светофорами и елками. «Я не сошел с ума, я умер… И мое тело возможно, так и лежит на диване…» Посмотрев на диван, убедился, что никаких тел кроме кошачьего там не лежит. Попытался вспомнить что-нибудь о вампирах и привидениях и их свойствах, но понял, что в точности ничего не знает о них. В этот момент кот спрыгнул с дивана и стал ходить вдоль стен и принюхиваться. Миша тоже походил по квартире, потрогал стены, даже постучал по ним легонько. Вполне крепкое стекло. Никаких окон и дверей. В прихожей прислонился к стеклу и стал смотреть на освещённую лунным светом лестницу, которая у Мишиной квартиры и заканчивалась. Никаких соседних  квартир, ранее выходивших на его лестничную площадку, не было. Но этажом ниже всё оставалось таким, как и  вчера вечером, стены сохраняли свое кирпичное строение и свои  похабные рисунки.
- Ну, и как мы теперь будем с тобой выходить? – спросил Миша, видимо, у кота и добавил про себя – из ситуации.
Кот некоторое время ходил вдоль стен, внимательно вглядывался в окружающие перспективы. Потом подошёл к Мише.
- Какой смысл оставаться здесь?  Какой смысл? Если я даже в зеркале не отражаюсь. Снова обратился Миша или к коту или, может быть, еще к кому-то.
Потом быстро оделся. Еще раз посмотрел на часы. Стрелка так и не сдвинулась с трех, несмотря на суетливое тиканье часов. Но всё равно теперь! Он ударил кулаком по стеклу в том месте, где раньше была дверь. Стекло зазвенело, но не поддалось. Миша сделал несколько шагов назад, засунул руки в карманы пальто, поднял воротник, втянул голову в плечи и со всей силы влетел в  стену. Раздался оглушительный звон. Где-то там, сзади. Миша уже бежал по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки. На втором этаже из квартиры выскочила женщина и закричала –
- Что это? – схватила пробегавшего Мишу за рукав, - Что разбилось? Что там разбилось? Окно?
- Мой дом, - крикнул Миша, вырвался и побежал дальше. Следом галопом  мчался черный пушистый кот.
    Бежали по пустому проспекту, пока Миша совсем не выдохся. У Черной Речки остановились. Т.е. остановился Миша, а кот пролетел мимо и даже с разбега взлетел метра на полтора по стволу дерева на набережной, оттуда дикими светящимися глазами посмотрел на Мишу, спрыгнул. Спокойно подошёл.
    За то время пока они спали, успело слегка подморозить, выпал снег. Улицы были чистыми и белыми. Звездное небо, полная луна и несильный, но зверски холодный ветер. Сердце у Миши бешено стучало, грохотало на всю улицу, оглушало. «Что происходит? - думал он. – Куда теперь идти? В три часа ночи». Посмотрел на часы – три часа. «Нескончаемые три часа… Плевать!»
    Увидел людей, выходящих из какого-то кабака. Зашёл. Кот попытался проникнуть тоже, но уборщица, увидев парочку, пронзительно закричала:«С животными нельзя!» Миша ногой выпихнул животное за дверь, пробормотал:«Там подожди». В помещении людей было немного, сильно накурено. Сквозь дым можно было различить 8-10 столов, стойку в конце зала и странные предметы и картины, развешанные тут и там на стенах. Миша прошёл к стойке, попросил 100 грамм, полусонный бармен налил от силы 70, рассчитались.  Сел за дальний столик, стал разглядывать предметы и картины на стенах. Рядом поднялся из-за стола аккуратный белобородый старик, долго застегивал куртку и собрался уже уходить, но подошёл к Мише и объяснил, что заведение называется «Перпетуум мобиле», а картины и предметы на стенах демонстрируют технический прогресс. Миша заодно спросил, сколько времени, старик сказал, что три, и ушёл. От нечего делать Миша стал всматриваться в изображения каких-то винных аппаратов, непонятных станков и в развешанные по стенам таинственные детали и механизмы. Вдруг почувствовал что-то теплое рядом, посмотрел - это теплое было его котом, устраивающимся прилечь рядом на скамейке. Пролез, видимо, когда старик выходил.  Место они заняли неудобное. То и дело открывалась рядом входная дверь, и заходили то новые уже нетрезвые посетители, то выволакивали чье-то уже бесчувственное тело. Вдруг из-за дальнего стола поднялось что-то крупное и направилось к мишиному столу. Когда сквозь дым удалось разглядеть, это крупное оказалось толстой старой цыганкой, страшной как  Человеческое Горе, да к тому же еще и пьяной. Держалась на ногах некрепко, стакан с вином в руке сильно дрожал. Постояла рядом  и бухнулась напротив Миши на скамейку. «Черт побери!» – подумал Миша и еще пристальнее уставился в свою стопку. «Если заговорит, уйду». Цыганка сделала глоток вина, поставила стакан  и уставилась на Мишу.
- Ну, что, бродяжничаем?
«Странно, - подумал Миша, удивленно глядя на вопрошающую, - вид у меня вроде вполне приличный. Хотя, может, она и пьяная, и слепая, и полоумная. Надо бы уходить». Цыганка, так и не дождавшись ответа, улыбнулась, выставляя на показ свои восхитительные золотые зубы, и бодро предложила:
- Давай погадаю тебе, красавец.  Что было, что будет, скажу.
Миша не на шутку забеспокоился, торопливо отхлебнул из стопки, встал и направился к выходу. Сзади раздался громкий хриплый смех:
- Не бойся. Жить тебе долго, - и снова смех. Но Миша уже выбежал на улицу. Цыганка замолчала. Оглянулась, поймала все пьяные  взгляды, устремлённые на нее. Люди боязливо отвернулись и продолжили свой алкогольный досуг. Цыганка залпом допила вино, закрыла лицо своей черной морщинистой рукой и пробормотала:
- Пхаро. Пхаро.
    Тут она увидела, что с противоположной скамейки смотрит на нее черный кот.
- Джа да тыр, - устало сказала она. Но кот спокойно встал на задние лапы, вылакал всю водку, оставшуюся от Миши, и только тогда спрыгнул со скамейки и пошел к выходу. Подождал немного, когда очередной входящий человек откроет дверь, и прошмыгнул наружу.
    Миша стоял невдалеке и курил. Кот прошёл мимо и направился в сторону Каменного острова.
- Эй, ты куда? – крикнул Миша и, докуривая на ходу, пошел следом.
Кот уверенно шёл вперёд. А Миша задумался о том, что жить долго, конечно, хорошо, но если каждая ночь будет затягиваться так же, как сегодня, то долго он не выдержит. Только вот, как может поместиться хотя бы одна бесконечная ночь в жить долго. И как же жить ему хоть долго, хоть недолго, если дом его разбился, и жить ему решительно негде. И наступит ли когда-нибудь всё-таки утро, или так и будет всё время три часа ночи. Чтобы сосредоточиться и подумать получше он сел на какую-то скамейку. Рядом  за железной оградой были свалены непроданные еще ёлки. Самые некрасивые и щуплые. Вокруг валялись ветки и веточки. Миша поднял одну, погрыз задумчиво, потом вдруг понял, что замерзает, поднялся, засунул веточку в карман и быстро пошел по Каменноостровскому проспекту, пытаясь согреться. Откуда-то из ёлок выпрыгнул кот и помчался догонять Мишу. Миша думал всё о том же, но прийти к каким-то заключениям не удавалось. Согреться тоже. Замерзли ноги, и тело пробивало крупной дрожью. Мчались мимо витрины, аптеки, банки, магазины и фонари, фонари, фонари. Редкие прохожие, редкие машины. Дома кончились. Петропавловловская крепость справа. Троицкий мост.
     Уже на мосту внезапно он почувствовал, что кто-то взял его под руку и идёт рядом. Повернул голову. Какая-то девушка. Она тоже посмотрела на него и вытянула  губы в улыбку. Её тоже колотило от холода, и было заметно, что улыбка давалась с трудом. «Явно проститутка. Кто еще может ошиваться на Троицком мосту в три часа ночи», - подумал Миша и на всякий случай сказал:
- У меня денег нет.
- Совсем нет? – глухо, еле шевеля губами, спросила девушка.
- Совсем, - подтвердил Миша.
- Какая жалость.
Но не отцепилась. Идти вдвоем было теплее и уютнее в этом диком месте. Лед на Неве уродливо топорщился, черные проталины выглядели, как трупные пятна на мертвом теле. И ветер, пронизывающий ветер, мешал идти, думать и говорить.  Миша всё смотрел на Неву и пытался решить, куда идти, да еще с  девушкой, но когда вспоминал  про свой разбитый дом и замершее в параличе время, мысли путались и ничего вразумительного не придумывалось. Периодически оглядывался и искал взглядом кота, но того нигде не было видно, ни сзади, ни спереди. В конце концов, когда мост кончился, Миша резко остановился, повернулся к девушке и холодно сказал:
- Извините, пожалуйста, но у меня дела.
Девушка вопросительно смотрела на Мишу, он повернулся и стал переходить дорогу, потом вернулся и спросил:
- Не подскажите, сколько времени?
Девушка посмотрела на свои ботинки, как будто всегда таким способом узнавала время, посмотрела на Мишу и сказала:
- Три часа. – Развернулась и медленно пошла обратно к Петропавловке. Миша некоторое время смотрел на нее, потом двинулся к Марсову полю.



Его больше не беспокоило, что время остановилось, и все спят, а он бродит один по замершему городу. И тепла здесь только от вечного огня на Марсовом поле. И никаких надежд, что утро наступит. Откуда ни возьмись появился кот и стремглав проскакал мимо Миши к вечному огню.
- Где это ты шлялся? Или ты женское общество не переносишь?
Подошли к огню. Кот сел немного поодаль, сидел и щурился на яркий свет. Миша грел руки и радовался, что кто-то догадался устроить здесь бесплатный источник света и тепла. Справа  возвышался Спас-на-крови, слева Михайловский замок, как будто специально поставленные памятники смерти вокруг Марсова поля. Миша стал внимательно читать таинственные надписи на камнях. Долго пытался вникнуть  в смысл.

                НЕ  ЗНАЯ ИМЁН
                ВСЕХ ГЕРОЕВ БОРЬБЫ
                ЗА СВОБОДУ
                КТО КРОВЬ СВОЮ ОТДАЛ
                РОД ЧЕЛОВЕЧЕСКИЙ
                ЧТИТ БЕЗИМЕННЫХ
                ВСЕМ ИМ В ПАМЯТЬ
                И ЧЕСТЬ
                ЭТОТ КАМЕНЬ
                НА ДОЛГИЕ ГОДЫ
                ПОСТАВЛЕН

    Наиболее угрожающе в этой фразе выглядело слово камень. Прямо чувствовалось, как ставят на тебя этот камень. В честь и в память. Бороться за их свободу решительно не хотелось. Замерзая, Миша снова подошёл к огню. Стоял и смотрел на огонь, пока не заболели глаза. Сделал шаг назад и поскользнулся. Чтобы не упасть замахал руками. В этот момент его ноги оторвались от земли, и он повис в воздухе. Опустив руки, плавно приземлился. Потом опять взмахнул руками и снова поднялся в воздух.
   Наконец-то он догадался, что всё это сон. Вся эта нелепая ночь – всего лишь сон. Несмотря на то, что он это понял, Миша стал внимательно запоминать все движения, необходимые, чтобы подняться в воздух. Чтобы обязательно попробовать, когда проснется. Это так легко, что должно получиться и наяву. Надо только запомнить движения. Взмах - и ты в воздухе, еще – и поднимаешься выше. Он взлетал и опускался. И был абсолютно счастлив. Потом, когда понял, что овладел техникой взлета в совершенстве, Миша поднялся высоко и стал летать над Марсовым полем. Кот сидел у огня и с интересом наблюдал за Мишей,  так спокойно, как будто каждую ночь выгуливал летающих людей. От восторга стало тепло, и сердце то сжималось и замирало, то снова билось весело и неровно. Долго летал между озарённым желтыми огнями городом снизу и мерцающими звездами сверху.  Поднимался всё выше и выше, пока город не стал виден весь, как на ладони. Потом поднимался еще и еще, больше уже не смотрел вниз, и понял, что махать руками не обязательно. Плыл в потоках лунного света. И даже, когда понял, что давно не махал, и решил взмахнуть руками, сделать этого не смог. Никакого тела не было, нечем было махать и шевелить. Всё закружилось, звезды, луна… А потом Миша уже ничего не видел, только чувствовал, что летит… летит…
    А потом Миша открыл глаза и увидел белый потолок. И на часах 10 часов. И за окном серое утро. А на подоконнике сидел и умывался черный кот. И Миша понял, что лежит у себя дома на диване почему-то в пальто и даже в ботинках. Сел, стал снимать ботинки, засунул руки в карманы и вытащил еловую веточку. Долго смотрел на нее. Вспомнил, что 31 декабря. Потом снял пальто. Поставил ветку в стакан с недопитой водой. Зазвонил телефон. Миша пошёл брать трубку, но вдруг резко обернулся на кота. Что-то было не так. Что-то… У кота не было хвоста. Потом у кота не стало задних лап, потом осталась одна голова, широкая морда, огромные зелёные глаза, смотрящие Мише в лицо, потом осталась одна улыбка. Долго то появлялась, то исчезала. Пока не исчезла совсем.
Миша смотрел на то место, где только что сидел кот. Взмахнул руками и попытался взлететь. Конечно, ничего не получилось. Какая глупость!
Закурил. Телефон зазвонил опять. И Миша побрел снимать трубку.

--------------
Пхаро (цыган.) – тяжело
Джа да тыр (цыган.) – иди отсюда

27 декабря 2003 года