Безочный принц

Всё как всегда, на автомате: сайт, бронь, оплата, регистрация, «Белорусская», книжка в экспрессе, читаемая уже месяц и даже без пользы слетавшая в пару городов туда и обратно. Точно выверенный маршрут по терминалу D, стойка регистрации, печать посадочного, штамп на входе, портфель, ремень – на ленту, «БонАкву» – в корзину. Руки вверх, фото от Рентгена, белые перчатки машут: следующий. Обычные пассажиры, всё как всегда. Шлевки от ремней на полу, толчея всех и вся, корзин, вещей, людей. Авиапассажиры буравят взором зев сканер-тоннеля, перебирая ревнивым взглядом чужую кладь ручную.
И вдруг, передо мною прямо, издерганная мамаша молодая, отвешивает подзатыльник крепкий 10-летнему мальчишке шалуну. Да так, что с коротко стриженной головы сынишки слетает бумажная корона «Бургеркинга». Мальчишку я заметил раньше, живой такой, смешно досмотр и металл-детектор проходил. Мама нервно расталкивала вещи по корзинам, затем собирала, роняя по пути к свободным креслам, а мальчик в короне набекрень, только крепко держал в вытянутой руке бумажный флажок из закусочной, как свечку в церкви. Одной рукой цепляя корзинки, другой женщина выдергивала сына из разных интересных мест, куда он тыкался, и как казалось мне, куда его магнитом тянуло нормальное мальчишеское любопытство.
После следующей серии мощных подзатыльников распоясавшейся мамаши даже флажок из рук ребенка полетел на пол, догоняя упавшую корону. К удивлению моему, мальчишка и не подумал заплакать по этому поводу, видимо, для него такое обхождение – обычное дело. Но не для меня. В голове замелькали статьи из уголовного кодекса о жестоком обращении с детьми, прокрутились два-три варианта сценария фильма с ролью обличителя нерадивой мамаши в моем исполнении заглавной роли. Финал всех вариантов такого кино не устраивал меня, мозг пытался восстановить отработанный алгоритм поездок - через 30 минут посадка. Кипя внутри, корил себя и молча наблюдал.
А мальчик тем временем, глядя застывшим взглядом прямо в пустоту перед собой, спросил: «Мам, где моя корона?» Мамаша, не отрываясь от сбора вещей, привычно и четко ответила: «Перед тобой, в полуметре, справа на полу». Ребенок, не мигая, глядя далеко вперед, осторожно сполз спиною по креслу на пол, опустился на колени, шаря руками будто в кромешной тьме, наткнулся на рюкзак, потрогав, отодвинул, затем найдя помятую корону, аккуратно водрузил ее обратно на белобрысую коротко стриженную голову. Бережно поправив ее обеими руками, словно принц безочный перед невидимым нам крытом серебром зеркалом, улыбнулся сам себе, довольный призрачным своим отражением...
Мать, потянув к себе ребенка, ладонями охватила его лицо, с не передаваемой тоской, глянула сыну в глаза, поцеловала в лоб, поправила корону, затем неловко отвернулась, уткнувшись в рюкзак лицом, чуть замешкав, резко встряхнула головой, взвалив поклажу на себя, мягко окликнула сына, взяла его за руку и повела к выходу.