Кусок мяса 19

Мария вошла в комнату подавленная. Ещё бы, своим неосторожным поступком только разбередила Петру старую рану. Он не захотел говорить при всех, оно и понятно. Но ещё досаднее было оттого, что он, кажется, в ту минуту как раз и был готов открыть ей душу.

Матильда, заткнув за пояс подол платья и сверкая белизной своих стройных ног, мыла пол.

- Чего это ты, на ночь глядя хозяйствуешь? - устало спросила Машенька.

- Так когда ещё? - Матильда выпрямилась и одним движением стёрла со лба капельки пота. Действительно, после ночного дежурства надо ведь и отоспаться, иначе сил не хватит снова заступать на вахту. - Ты бы лучше о Катеринке побеспокоилась в такую пору. Где она?

- Я думала, она раньше пришла. Во всяком случае, в госпитале ее уже нет.

- Странное дело, - хмыкнула Матильда. - Абсолютно на неё непохоже. Она, при всей своей  легкомысленности, человек обязательный.

- Да, она... была обязательной, - поправила подругу Машенька. - А теперь ума не приложу, что с ней стряслось: она где-то пропадает, на дежурства выходит как попало. Нил Осипович заметил, и сегодня меня об этом спросил. А я и не думала, что она куда-то сбегает!

- Ну, это уж точно не твоя вина! - заявила Матильда, правда, вид у неё был тоже растерянный. - Тут за ранеными не всегда успеваешь, неужели ещё и за сёстрами нужно следить?.. Послушай, а этот Пичугин, он как-то быстро пошёл на поправку?

- Наверное. Я, когда в их палату захожу, его часто нет в койке. Гуляет, должно быть.

- Ну, на фронт возвращаться он точно не торопится. Как ни спрошусь о здоровье, все одно твердит: болит головушка, глаза плохо видеть стали. А сам все время на ногах. Я его в окно часто замечаю, прогуливается в саду, а с ним и наша Катерина...

Машенька даже вздрогнула.
- Ты хочешь сказать, что Пичугин и наша Катя..? Он ведь, помниться, и за тобой пытался приударить?

- Приударить - это громко сказано. Такие только руки распускать умеют. Беда в том, что нашу Катю никто не научил разбираться в людях. То, что она молода и хочет влюбиться, понять можно. Но вот только с кем она задумала водиться, меня настораживает. Гнильё он, этот пролетарьишка!

- Кто-кто? - не поняла Машенька.

- Ты не знаешь, что за народец?! Называют себя пролетариями, борцы за всеобщее равенство. Безбожники. Попьют они ещё кровушки и нашей, и своих собственных товарищей. Друг друга жрать скоро начнут, костьми давиться и в крови захлебываться.

- И что, этот Пичугин - он такой? - оторопела Маша.

- Похож. Я имела знакомство с некоторыми идейными вдохновителями. Сущие фанатики! А эти, мелкие сошки, нужны только для террора, для убийства. Обиженные и оскорбленные, они считают своим долгом отомстить всем и каждому. Им за удовольствие разрушать, топтать, осквернять... Вот наша Катерина, она ведь нераскрытый бутон, чиста и хрупка. Разве мерзопакостный тип откажет себе в удовольствии залезть в этот бутон своими грязными пальцами? Посмотреть, что там за сладкая сердцевина?

- Как ты страшно говоришь, Матильда! - отмахнулась Мария, и тут же добавила, - надо как-то объяснить Катерине, навести на мысль...

Она ещё не окончила фразу, как дверь в их комнату отворилась, и на девушек из темноты коридора уставились два страшных глаза, заплывших какой-то мутной сладостью. Катерина вошла в помещение походкой человека, который отчаянно пытается что-то скрыть, но в то же время отчаянно хочет, чтобы все догадались, что с ним случилось что-то особенное. Подруги следили за ее движениями, которые впервые показались чужими, незнакомыми и какими-то осквернёнными что ли. Вот рос цветок, был полон жизненных соков, источал чистейший аромат. А потом кто-то наступил на него своим тяжёлым сапогом, и теперь он медленно умирает при дороге, растрёпанный, распятый на кресте своей полной беззащитности. Катерина сейчас была таким цветком, и, что самое страшное, казалось, наслаждалась своим новым состоянием.

«Она уже не та девочка, которую я знала, - вдруг подумалось Машеньке. - О Боже, она переросла меня на несколько десятков лет!» И действительно, перед ними предстала какая-то совершенно взрослая Катерина, которая с вызовом смотрела теперь даже на Матильду, а ведь раньше так ей восхищалась. Ее глаза с какими-то зловещими красными переливами словно посмеивались теперь и говорили Матильде: «Ба, да я узнала твою тайну! Теперь мы с тобой на равных, подружечка!»

- Ты знаешь, - обратившись к Машеньке, обреченно докончила разговор Матильда, - мне кажется, что объяснять уже слишком поздно... Ладно, пошла я на дежурство.

- Я с тобой, - поспешила Машенька вслед за Матильдой. Она испугалась этой незнакомой Катерины и поняла, что не сможет сегодня провести рядом с ней ночь.

- Лучше останься: ей может понадобиться помощь, - уходя, сказала Матильда шепотом и еле заметно кивнула в сторону Катерины.

И действительно: в ночь с Катериной случилась лютая лихорадка, так что Машеньке пришлось выхаживать её до утра.


Продолжить чтение http://www.proza.ru/2018/10/17/1813