Дневник Павла Ф. 131018

                ***
               

Читая ВК, продолжаю возвращаться к эпизоду, когда Отряд Хранителей посещает Лориен, и Фродо тут же замечает, что если в другой обители эльфов, Ривенделле, жили памятью о прошлом, то здесь царствует само прошлое, время древних эпох. Но с другой стороны, очевидно, что в Лориене присутствует и обычное, настоящее время. Уже потом, плывя по Андуину, Сэм, глядя на Луну, и, зная время между лунными фазами, усомнится – были они в Лориене или не были? Дескать, время там то ли не течет, то ли течет слишком медленно, - предполагает Фродо. Поэтому, по его мнению, покинув Лориен, Отряд попал из давно прошедшего времени во время обыкновенное. И еще он говорит, что в Лориене «каждый час полон, хотя часы летят, как мгновения» (Толкин Д.Р.Р. Властелин колец (в пер. В.Каррика и М.Каменкович). – М.: АСТ, 2015. – с.484). Леголас смотрит на время в Лориене несколько иначе: «Время там как везде .. Просто вещи этого мира в разных местах растут, стареют и меняются по–разному. Для эльфов мир движется так же, как для всех, с той только разницей, что для нас он одновременно мчится сломя голову и ползет, как улитка. Нам кажется, что он мчится оттого, что сами эльфы почти не меняются, а все остальное безудержно уплывает мимо, и мы не можем не грустить об этом. А ползет оттого, что эльфы не считают бегущих лет: им этот счет не нужен. Мелькание времен года – только легкая рябь, играющая на водах длинной, длинной реки»  (там же, с.483). Подводит итог этой дискуссии Арагорн: «Время там бежало для нас так же, как для эльфов. Во внешнем мире старый месяц истончился, народился вновь, прошел через полнолуние и сгинул в свой черед, а мы все еще оставались в Лориене. Вчера вечером на небе снова показался молодой месяц» (там же, с.484). Поначалу кажется, что Арагорн отвергает «фантазии» хоббитов о лориенском времени, но потом приходишь к выводу, что нет, ибо он четко различает время в Лориене и время во внешнем мире, где месяц успел умереть, родиться, и снова сгинуть: и это при том, что как прекрасно помнит Сэм, они гостили там всего три ночи! В связи с этим интересны и впечатления самого Фродо в Лориене: «..едва ступив на другой берег Серебряной, Фродо ощутил странную уверенность в том, что переправился не через реку, а через время /../ Ему казалось, что он сделал шаг в окно, распахнутое в давно исчезнувший мир. Он видел, что на этом мире почиет свет, для которого в его языке слов не находилось. Все, на что падал взгляд, было четким и словно очерченным одной линией, как будто каждую вещь задумали и создали только что, прямо на глазах; и вместе с тем каждая травинка казалась неизмеримо древней. Цвета были знакомые – золотой, белый, синий, зеленый; но все они были такими свежими, так золотились, белели, синели и зеленели, что Фродо казалось, будто он видит их впервые и только сейчас придумывает им названия.. Зимой здесь невозможно было оплакивать весну или лето. Ни в чем, растущем на этой земле, не было ни болезни, ни уродства, ни изъяна: на землю Лориена порча не проникала /../ хоббиту казалось, что он попал в мир, где нет времени, где ничто не увядает, не меняется и не становится уделом забвения. И когда он, Фродо.. покинет эту страну и уйдет своим путем, ничто не изменится – он останется здесь, на траве .. и вечно будет подниматься на вечный холм» (там же, с.437, 438-439). И последний эпизод о времени в Лориене: Фродо видит Арагорна, который вспоминает что-то. И далее: Фродо посмотрел на него и понял, что тот заново переживает событие, случившееся здесь раньше, в давние годы, и навеки удержанное памятью Лориена. Арагорн и сам, казалось, перенесся в то мгновение. Суровых лет .. как не бывало: он вновь был юн, высок и светел ликом. Внезапно Фродо почудилось, что он обращен в белое. «Сын короля», - подумалось Фродо» (там же, с.440-441). Т.е. Арагорн одновременно пребывает и в прошлом, и в настоящем и в будущем (судя по его «прославленному» облику), общаясь с Арвен и прощаясь с ней.
Итак, перед нами – хорошо известный мотив из сказок, отражающий мифологическое восприятие вселенной, в которой есть места, где время течет не так, как в нашем земном мире: как правило, его ход замедлен, и потому героям кажется, что они пробыли несколько дней в волшебном мире, а в физической реальности уже прошли месяцы, годы, века. Потому-то Фродо уверен, что переправился не через реку, а через время, - впрочем, тут нет противоречия: перешел реку времени, ступив на другой ее берег. В описаниях Лориена бросается в глаза, что это, по сути, земной рай, где грехопадение еще не наступило, в то время как остальной мир Средиземья подвержен порче. В этом и состоит трагедия эльфов, о которой упоминает Леголас: эльфы почти не меняются в своем «медленном сакральном времени», но остальной мир стремительно уносится прочь в бездну во времени «профанном», и эта суета сует смертного космоса, когда все уже было, и все было тленно, несовместимость горнего и дольнего, - порождает печаль и стремление эльфов покинуть Средиземье.. Если угодно, время Лориена и внешнего мира соотносятся у Толкина как нетленное время и тлеющее, т.е. время-то одно, но вне Лориена оно утратило свою первозданность, заложенную Творцом. В Лориене нет разрыва времен, время не распалось на прошлое, настоящее и будущее, оно все еще приобщено вечности, из которой вышло, и потому здесь можно находиться в разных временах одновременно, что и происходит с Фродо, Арагорном и другими. Арагорн вспоминает об Арвен, и действительно переносится в то время и пространство, где она есть, оставаясь при этом в «настоящем» времени и пространстве, и пребывая в тот же момент в грядущем, где он может сгинуть.. Находясь в нашем испорченном физическом времени, мы можешь лишь мысленно переноситься в прошлое или будущее, и при попытке слишком уж погрузиться туда, мы чувствуем трагический разрыв времен, ибо не в состоянии одновременно пребывать в разных временах. Но в непорочном времени Лориена это возможно. В этом времени ничего не меняется, не исчезает: связь времен не расторглась, и потому «каждый час полон». А, стало быть, не расторглась и связь пространств: поэтому Фродо понимает, что хотя он уйдет из Лориена, но и останется в нем. Ибо все времена и пространства здесь собраны в одной точке божественного присутствия. Рай ощущает тут повсюду, и когда Фродо видит мир так, будто он только что сотворен, - нам снова намекают на шесть дней творения. Даже цвета здесь другие, не подвергшиеся гниению и смерти, и когда Фродо «придумывает им названия», - естественно, вспоминается эпизод из Быт. 2, 20, где Адам нарекает имена всем сотворенным существам.
Любопытно сопоставить эти представления о времени с литургическим временем в христианстве. Собственно, Толкин не мог быть чужд таким воззрениям, будучи убежденным католиком. В литургии мы тоже присутствуем в двух временах: в физическом времени и метафизическом времени евангельских событий. И если в первом мире все меняется и тлеет, то во втором ничто истлеть не может, ибо эти события совершены в вечности; они совершены и уже состоялись, но, с другой стороны, они совершаются здесь и сейчас, в нашем времени. Причастие – это наше личное участие в Тайной Вечере, которая была 2000лет назад, но происходит сейчас, и Иисус и апостолы нисколько не постарели за эти 20 веков. В литургии мы можем сказать, что причастны событиям Евангелия, и они причастны нам; в обычном мире нельзя быть причастным событиям прошлого или будущего – только настоящего, но в богослужении, когда небо находится на земле, мы причастны так же и грядущему, ибо Евхаристия преображает нас, предвосхищая Воскресение, начало которого – в причастии. Здесь вечность сошла на землю, а в вечности все времена и пространства неразделимы, и там не переходят из прошлого в будущее или наоборот, там нет разрыва на «места» и «мгновения». Потому и Христос в причастии присутствует здесь, в чаше, и там, на небесах: и Ему не нужно для этого спускаться с небес на землю и обратно возноситься, Он одновременно и там, и там, ибо не только Его божественности, но и Его человеческой Плоти и Крови теперь не свойственны тленность земных времени и пространства, когда можно присутствовать только в одном мгновении и в одном месте. Спасителю не нужно переходить из Своего времени в наше, т.к. все времена – Его. Так же и мы находимся здесь, в храме, но одновременно и там, в евангельских пространстве и времени. Нас соединяет причастие, окно в небесный мир; во время литургии мы проживаем евангельскую историю, но при этом она не появляется из будущего и не уходит в прошлое, - она всегда с нами как целое, в которое мы погружено. С нами здесь и воскресение мертвых, и Страшный Суд, и апокалиптические события, и казни христиан первых веков, и все святые из 20 веков христианства. И во всех этих временах, землях, событиях – мы присутствуем, участвуя в великом божественном служении Церкви. И хотя мы уйдем из храма, и литургия закончится, но мы останемся там, и литургия будет продолжаться, ибо вся жизнь Церкви и каждого верующего призвана быть непрерывным соединением с Христом.