Между строк. Глава 35

Глава 35. Переписывание

          С виду обыкновенное поле, цветочное, яркое, полное огромных подсолнухов. Над ним жарко светило солнце, жухла соседняя трава и едва не сгорела пшеница. И не важно, что на дворе стоял октябрь и приближались безжалостные холода. Цветы убрали ещё летом, из их семян выжали масло и увезли далеко-далеко, но цветы вернулись – в течение одного дня, как будто их не срезали.
          В поле резвились дети, они так само недоумевали внезапному возвращению подсолнечников, но в целом были рады тому, что они не одни. Осенние краски уже начинали меркнуть, и рыже-золотой оттенок покидал леса и луга. Жёлтые цветы на фоне увядшей природы выглядели просто волшебно и напоминали любимое лето. И ладно бы просто цветы, красивые огромные шапки с чёрными серединками семечек, они не были цветами обыкновенными, их породило зло.
           Дети играли до самого вечера. Убежали с соседней фермы и гонялись теперь друг за другом. Малые, что с них взять? Они ведь тогда веселились.
          Один из них забрёл в жёлтое царство цветов. Насторожился, удивился странному холоду, который внезапно протянул к нему прозрачные руки. Мальчик напряг глаза и стал всматриваться, искать хоть кого-нибудь. Вокруг никого. Он в центре цветочного круга. Над головой сероватое небо. Солнце почти село, рыжие полосы на облаках заменили лучи светила.
           Огляделся ещё раз, пробежался глазами по горизонту, по цветам, по их огромным опущенным вниз головкам. Покружился на месте.
          С какой стороны его дом?
           Головки опущены вниз и все устремлены на встречу, но такое должно быть лишь ночью, если вообще возможно. Цветы направляются к солнцу, а он всего лишь мальчишка и явно никак не звезда. В его руках, вспотевших и пахнущих травами, нет ни фонарика, ни игрушки, которая бы могла излучать свет. Нет ничего. Только он. Сам. Один. И одежда не яркая – синяя рубашка в клетку, серые, как мешок, штаны.
- Кто здесь? – прошептал он, в синих глазах зародился страх, глаза заблестели и принялись всматриваться ещё сильнее в округу. Он бегал среди цветов, а они печально глядели на него и точно прощались. Куда бы ни повернул – они всегда следом. Их много. Очень много. Целое море. Нет, наверное, океан.
           Шуршали, смотрели, и безнадёжная тоска и грусть читалась в чёрных «глазах». Головки точно сожалели о чём-то, всплескивая зелёными руками-листьями и будто бы утирали слёзы. Цветы расступались, пропуская его вперёд, но там также были одни подсолнухи, их ещё больше, и сами они огромные. Всё больше, выше, страшнее. Мальчик на фоне них – кнопка, бегал по сторонам и пытался отыскать выход, проскользнуть между высоких стеблей, убежать домой, успеть, умчаться, спастись…
           Закат скрылся за горизонтом. Всё начало быстро сереть. Красивые, пусть и очень высокие цветы, перестали казаться солнечными, они приобрели холод красок и листьями хватали его за шиворот.
- Отпустите, вы! Такого не может быть! Вы… вы – цветы!
           Они не имели слуха. Всё больше сужался круг. Всё темнее становилась ночь, стремительнее и быстрее падала она на поле. Чернота закрывала видимость и делала мальчишку почти слепцом. И он бежал лишь на ощупь, падал, вставал и снова, и снова бежал…
            Он упал. Они встали из земли, обхватили листами и пошли на корнях в центр круга, схватили его, взяли и понесли. Они опустились чуть ниже – во всяком случае так почувствовал он. Шелест громадных листьев и лёгкий сладковатый ветер. Ветер… Пожалуй, единственный, кто знал, кто видел малыша, кто мог бы ему помочь…
           Мог бы? Мысль. Предположение. Всего лишь пустая догадка.
           Они преклонили «колени» и положили малыша на землю. Уставший и оцепеневший от ужаса, он не двигался и боялся издавать звуки. Рот уже был набит семечками – говорить с таким ртом он не мог.
           Самый большой цветок вытащил из-под земли свои «ноги» и подошёл к мальчику.
          «Хорошая жертва. – прозвенел он листвой, провёл листом по подбородку и груди юнца, коснулся рук, пальцев. Закрыл ему глаза и открыл собственные, выпуклые, чёрные, но отчего-то блестящие, и огромный спрятанные среди семян полный зубов рот. Это было последним, что увидел мальчик в том поле …

           «Мальчик, который боялся подсолнухов». – прочитала Любовь и опустила голову на рукопись. Её передёрнуло от прочитанного, пред взором явственно возникла картинка событий.
          «Это надо же так и так страшно. Какая фантазия сумела сыграть на страхе ребёнка? Или всё это – ужасный сон? Вряд ли обычное поле могло породить в его мозгу такие кошмары? Или именно кошмар породил это всё? Может быть».
- Подсолнухи с глазами… - уже в голос пробормотала она, закусив губу и не переставая думать о книге. О новой, ещё одной. И далеко-далеко не последней.
          Спросите, где она всё же нашла их? В той самой библиотеке. После внимательного изучения. После долгих часов и поисков, после того, как начали проявляться определённые сходства. Она нашла того, кто вобрал в себя уже известные произведения, даже не смотря на то, что у него оказалось много имён. В сборник так же входили другие работы автора, и почти в каждой отсылка к следующему рассказу.
           Не дожидаясь, когда всё это исполнится, ведь оно уже могло где-то произойти, в Америке или странах Европы; не один Крым стал подвержен таинственным книгам. Оживало всё и везде. На всех континентах. На всех островах. Во всех городах. Там, где находились книги, или условия полностью оправдывали собой сюжет, совпадали с его деталями.
            Ей предстояло изменить много всего, и спасти малыша, очевидно, возвратив его из туманного мира мёртвых. Его и многих других. Победить смерть бескорыстной вечной любовью.
- Значит, теперь я и жизни буду спасать, судьбы менять и смерть отвергать… - продолжила говорить она, поглаживая небольшой томик, найденный в библиотеке. Книга Чёрного, в жизни его, оказалось, звали Сет. Рассказы небольшие, но мрачные. Подсолнух ещё самый светлый, как говорится, цветочки. В сборнике было то, что уже однажды случились и то, что ещё не успело, как, например, подсолнухи. – Не должен сюжет лишать жизни ради забавы автора… Даже… даже если это сам ужас. Он не должен потом воплощаться в жизнь, он должен остаться в книге.
         Она листала страницы пожелтевшего томика, и от них точно веяло холодом. Чашка огненного чая, приготовленная недавно Любой, уже давно выпита, но эффекта от неё никакого. Видимо, виновато зло. Проводить в «последний путь» ужас, кошмар и жестокость не так-то просто, как кажется. Поэтому душе нет покоя.
***
         Какой-то мужчина на вид лет тридцати пяти, обыкновенный мужчина, ничем не примечательный. Такая же женщина, должно быть, его жена. Любовница? Обычный дом. Обычный вечер. Свидание? Приглушенный свет лампы, мягкий, почти апельсиновый, светильник на подобие свечек. Большая заправленная шелковым покрывалом кровать. Такие же шёлковые синие подушки. Тихие разговоры.
        Ночь. Два спящих силуэта. Какой-то свет за окном. Какие-то вспышки – белый, сиреневый свет, голубой. Мужчина начал ворочаться, не проснулся, женщина не шелохнулась, спала. Затем звук, так же непонятный, исходящий откуда-то из-за окна. И снова все спят – никто не видит стремительно уносящегося мира. Точнее никто не увидел.
        На утро он и она заспанные вздрогнули от странного холода, от непонятных металлических звуков и слишком яркого света. Он и она выглянули в окно, отодвинули шторы и замерли, не веря тому, что увидели.
         Они жили на окраине города, невдалеке верхушки пожелтевшего леса, серая улица, соседские дома, телефонная вышка. Что же теперь? Всё иное. Дома – небоскрёбы. Даже небо другое. С красными прожилками. Всюду носятся воздушные корабли, пролетают почти под носом. Далеко внизу люди, да и те не такие. В воздухе непривычные птицы, растений не видно нигде.
          «Что же это?..»
          «Что сталось?»
          …А они просто проснулись в будущем.
          По телевизору незнакомые имена, другие страны, новости о том, чего никогда не было, совершенно другая история. И вот, наконец-то, год! 2351 г.
         Дальше всё кратко и грустно, описывается жестокий мир. Он и она убиты, мир утонул во зле. Снова жестокость, кровь, невинные жертвы. Зачем? Почему будущее настолько печальное? Почему оно лишь такое?..

          И, видя это, девушка стремилась принести свет, спасала невинных, давала им новые жизни или хотя бы, если это возможно, немного передвигала смерть – увеличивая жизнь персонажей.

          Люба думала про них днём, думала ночью. По сюжету так много вопросов, как, что изменить? Она думала и о том, правильно ли вообще поступает, имеет ли право на это, не сделает ли ещё хуже?
          «Нет. Не должна. Я поступаю из добрых намерений!» – шептала сама себе. С каждым днём она всё больше и больше походила на тень или призрака. Сидела на пеньке в лесу, думала. Сюжет стоял перед глазами, но не всегда давался ей с лёгкостью музы. Требовались дни, недели, месяцы… И в любой день она могла опоздать, а написанное Сетом – исполниться.
***
         ...Это было очень странное зрелище. Странный вид. Почти полностью закрытый желтоватым туманом горизонт. Как во сне. Возможно, это и был сон. Чей-то неведомый, жестокий и страшный. Такой сюжет так же не предвещал добра. Ещё один кошмар, без сомнений.
         Среди бескрайнего горизонта, усыпанного какими-то подозрительно высокими и правильными по форме камнями, находилось несколько сооружений. Здания, почти превратившиеся в руины. Наблюдательная башня и домики. Огромные каменные блоки из светлого песчаника, местами разрушенные, рассыпающиеся и обветшалые от скудного, но регулярного ветра. Столетиями их ласкали они, выгрызая в камнях большие вмятины. Камни рушились. Многометровая стена, отделявшая жёлтую равнину от мини городка, подтачивалась и падала, становилась всё ниже и ниже.
          Несколько человек стояли на верху башни. Они наблюдали даль, всматривались в неподвижный пейзаж. Точнее неподвижным он казался только со стороны – мелкие чёрные точки плясами по огромным камням. Казалось, это обман зрения. Или всё же животные?
          Коричнево-рыжая даль, утопающая в мутном тумане, не показывала ни гор, ни рек, кроме камней тут не было ничего, и это ничего начинало изводить путников. Ведь внизу якобы очень опасно. А вернуться назад как-то надо. Как попали они сюда – не помнят. Должно быть, были причины и следствия, а может, злой автор решил потешить себя? В любом случае ситуация уже сложилась, люди на верху башни, а внизу бесконечное зло. И остаться нельзя, и уйти.
          Один из людей опёрся на край и поглядел в окно. Несколько небольших камушков откололось от трухлявой стены, полетело вниз. Они упали на ровную долину, и камни, которые были вокруг, всколыхнулись. По земле пробежала дрожь.
         «Что ты наделал! Бежать ведь здесь невозможно…» - кто-то из спутников в изумлении уставился вниз. Он смотрел ошалелыми глазами на происходящее, и язык его говорил страшные вещи. Точнее он лишь сказал, а страшно уже совершилось.
         Из камней начинали выползать твари. Многорукие, многоглазые и голодные, напоминающие больших насекомых, они ждали приход Человека. Они мечтали Его уничтожить. Все камни – дома, внутри которого ни одна, и даже не десять тварей. Дома, как термитники, соты бесчисленных монстров. Камень, упавший вниз, пропитался запахом человека, он и, возможно, несколько волос с его тела, упав, воспламенили вечную жажду. Монстры, напоминающие жуков, толпами повалили из домиков, начали заполнять собой те узкие и немногие дорожки, среди которых ещё недавно планировали блуждать несчастные путники. Что они знали? Только хотели назад. Они ли ведали, какое зло разбудили? Лишь поняли то, что пропавших друзей не найти, и назад домой не вернуться. Если память не врёт, за товарищами пришли они, но взамен спасения и благодарности накликали жалкую смерть на всех сразу.
         Монстров становилось всё больше. Горизонт точно кишел ими. Чёрные многолапые бестии в бессчётном количестве сновали перед высокой башней. Они становились на спину друг друга и уже начинали взбираться вверх.
         «Назад!»
         «Но куда нам теперь отступать?»
          Те, чья судьба была решена и обречена на погибель, не могли изменить её никакими известными способами… Ведь, как бы там ни было, а все мы так или иначе смертны.

           И почему изображение инопланетных существ обязательно должно быть столь безобразно? Только вместе со смертью. Только… иначе никак?!
***
           Когда рукописи были готовы, и сюжеты наполнились добром и светом, когда жестокость почти или даже везде исчезла, Люба вновь окинула взглядом листы, нежно провела по ним рукой, поставила точку. Что оставалось теперь? Какие-то мысли грызли её беспрестанно. Страх за себя? За судьбу работ? Скорее и то, и другое.
- Остаётся показать другому, посоветоваться, возможно, что-то ещё исправить… Возможно, да. Но что именно? Ей казалось, уже исправлено всё. Остаётся собраться с мыслями. Выпить чай и отправиться судьбе навстречу.

         ...Её очень удивил тот факт, что Эльвини, как назвалась в Сети та женщина, перечеркнула много листов подряд и явно была не довольна.
- Что не так? – бледнея, прошептала Любовь.
- Да почти всё…
- Вы можете мне сказать?
- Всё.
- Что значит «всё?»
         Эльвини многозначительно всплеснула руками. Да, эмоции были у неё на лице. Ей не понравилось.
- То и означает, милочка. До совершенства вам далеко. Думаете ваши эти работы лучше, чем те, что вы правили?
- Я убрала зло, сделала сюжеты логичными.
- И всё же…
         Такого поворота событий Люба предположить не могла.
- Дайте лучше мне эту рукопись. Я управлюсь сама!
- Если настаиваете…
         И где-то через неделю процесс был снова закончен. Удивление, с которым смотрела на рукопись женщина тогда было не сравнимо с тем, что ныне отразилось у белой. Женщина не изменила суть. Не добавила ничего и не убрала. (Ещё бы, за столько дней.) Она перефразировала слова в предложениях, поменяв их между собой местами и, как говорят, заменив «дорожки» «тропинками». На лице старушки отразилась улыбка, и превосходство так и горело в глазах.
- Спасибо за такую работу…
- Боюсь, это всё, что могу.
- Вы так много сделали для меня, - не без иронии произнесла Люба, хотя на самом деле была готова убить женщину, написать что-то для неё, отомстить.
- Вы так же хорошо постарались!
 - Столько страниц и… так быстро!
- Мне приходилось корпеть день и ночь, но мы ведь договорились!..
          Так прозвучала и кончилась ещё одна бесполезная сцена.
           К сожалению, толка в ней совсем не было, ведь главным в «борьбе» против Авторов оставался сюжет, а не слог. От перемены мест подлежащего и сказуемого, замены причастного оборота деепричастным, монстры, которые были описаны, не превращались в белых барашков. Это был не менее титанический труд, но труд напрасный. И, попрощавшись с Эльвини, Люба поняла, что снова осталась одна.
- Как всегда, как всегда - шептала она, спускаясь вниз по ступенькам, - ох, как же всё надоело, но надо делать самой!.. Нет смысла ждать и искать наивной поддержки!