Последнее интервью глава 2

Прошло уже несколько часов после того, как я тронулся в путь. Я благополучно пересек административную границу ФРГ и теперь был на территории Польши. Долгая дорога вгоняла в сон. Может и не в дороге было дело, конечно. Уже под Берлином перестал идти дождь, и, хоть видимость стала куда лучше, темнело довольно рано и вскоре я почти перестал замечать нависающие по обеим сторонам дороги исполинские деревья, дорожные указатели. Все, что не было освещено, сливалось с темным небом, пропадало за горизонтом. Ночь скрывала от глаз барьерные ограждения по краям дороги, прилегающую к трассе территорию, откуда, изредка, словно светлячки, вырвались огни заправочных станций и придорожных мотелей. Я уже трижды останавливался на заправках, пил крепкий черный кофе, выкуривал дрожащей от холода рукой сигарету, и вновь запускал мотор. Убаюкивающий шорох колес по асфальту, трехполосная дорога, небольшие караваны фур, ходовые огни которых я начинал замечать, только когда подъезжал почти вплотную. Нужно было остановиться на ночлег. Сам автобан — для этого не самое лучшее место. Первое время  высматривал съезды, развязки, но каждый раз уговаривал себя потерпеть еще чуть. На счету был каждый час. Чем дольше я пробуду в дороге, тем меньше времени мне останется.
Я перестал останавливаться, чтобы купить еще кофе или сделать перерыв на перекур. Открывал форточку, курил прямо в машине. В конце концов, я стал замечать за собой, что еду, поочередно закрывая то один глаз, то второй. Существовал риск, что закроются сразу оба. В сознании меня поддерживал лишь гранж, вырывающийся из колонок, которому я пытался подпевать. Пением это было не назвать, конечно. Я просто шевелил губами, проговаривая текст за исполнителем. Я совсем не мечтал о теплой уютной постели, нет. Глаза закрывались и, когда это случалось - это было лучшее, из того, что я испытывал в своей жизни. Архимед просил дать ему точку опоры, дабы он смог перевернуть весь мир. Мне бы, для счастья, пару горстей соломы для импровизированного лежака. Терпеть больше не было сил. Я твердо решил, что как только увижу первый съезд, поворот, развязку, я непременно сверну туда. Только шел уже второй десяток километров, а все, что я видел перед собой — неизменный пейзаж дорожного полотна, расчерченного двумя прерывистыми линиями. Стрелка спидометра замерла на цифре 130. Одометр не спеша вращал счетчик, отсчитывая километраж. Далеко впереди я заметил красные точки. Снова фура. Которая уже по счету?  Я давно сбился. Как вдруг точки погасли. Все погасло, даже огни освещающие дорогу. Кромешная тьма. Лишь малый островок, освещаемый фарами моего рено. «Я уже обогнал фуру и просто не заметил?»: пронеслось в голове. Я посмотрел в зеркало заднего вида, но там отражалась лишь темная ночь. Как вдруг прямо перед носом вспыхивают огни. Они были уже близко и стремительно приближались! Свет фар выхватил из темноты силуэт грузовика. Но уже поздно. Резко ударив по педали тормоза, даю руль влево.  Визг разрывает ночную тишину. Оборот, еще один. Меня закрутило как юлу. Я вжался в сиденье, мертвой хваткой цепляясь за руль. Машину неотвратимо несло на отбойник. Еще чуть и расплющит в лепешку! Я закрыл глаза и почувствовал удар. И все стихло.
Первой моей мыслью, когда открыл глаза, было: «я жив!». Руки, ноги, все на месте. Голова? Бросил взгляд в зеркало заднего вида. Вроде тоже цела. Я сидел, сжимая руль, не смея отпустить педаль тормоза. Что с машиной? Нехотя оторвав руки от руля, будто это самое дорогое, что мне когда-либо принадлежало, я отстегнул ремень безопасности. Я стоял на третей полосе, носом машины почти упершись в барьерное ограждение. Фары освещали его вдаль на приличную сотню метров. И никого вокруг. Ни той злосчастной фуры, ни случайного проезжего. Перед машины не пострадал, что нельзя было сказать про заднюю левую фару. Крыло помято, багажник слегка вздыбился вверх, задний бампер цеплялся к машине только своим правым краем. Левый, развороченный повис над асфальтом. Фары вдребезги, Левый борт будто обработали гигантским наждаком. С боковым зеркалом я тоже попрощался. Я несколько раз обошел машину вокруг. Похоже обошлось, заднюю стойку не повело, значит, доеду. Я закурил, сел на покореженный багажник. Ноги тряслись. В голове раздавался еле слышимый гул, но, как ни странно он отлично глушил все мои мысли. От слова совсем. Их не было ни одной. Либо они пролетали с такой скоростью, что мозг отказывался обрабатывать такой сумасшедший поток информации. В конце-концов я осознал, что не стоит вот так просто сидеть посреди скоростной трассы. Повезло раз — не повезет во второй. Если такой же сонный водитель как я выскочит в третью полосу — отбивная из меня гарантирована. Наскоро отсоединив правую часть бампера, я закинул его в салон и поспешил вернуться за водительское сиденье. Запустил двигатель. Как часы! Машина не меньше меня хотела пережить эту ночь и очень податливо  вела себя под моим управлением. Перестроившись в крайний правый ряд, я аккуратно пополз дальше, ища глазами указатели.
Но увидел я не указатель. Балансируя на дорожном ограждении стояла  девушка. Увидев меня, она вытянула правую руку. На ней была тоненькая джинсовая куртка, закатанная чуть ниже локтей. Длинная серая майка с чьим то портретом. Черный рюкзак, мешком висевший на плече. Потертые, порванные выше левого колена черные штаны. Не ожидая её тут увидеть, и пристально всматриваясь в балансирующий силуэт, так внезапно возникший в ночи, я проехал мимо и остановился только после того, как сообразил, что мне не показалось. Это было не наваждение. Я посмотрел назад. Увидев стоп огни, девушка спрыгнула с ограждения. Не рискуя долго простаивать на скоростной магистрали, я сдал назад, пока автостопщица не поравнялась с единственным оставшимся у меня боковым зеркалом. Я опустил окно. Девушка оказалась небольшого роста, так что ей даже наклоняться толком не пришлось, чтобы заглянуть в салон.
- Воу, это Seether? - выпалила она на немецком, вслушиваясь в играющую музыку. Девушка сощурила глаза, рот раскрылся в игривой усмешке. Вороного цвета волосы были собраны в хвостик на затылке, со лба спадала длинная обесцвеченная прядь. - А что с тачкой?
«Ну слава богу, немка»: подумал я. Польского ведь я совсем не знал, понимал на процентов сорок, но сказать мог лишь пару фраз.
- Да-да, садись давай! - скомандовал я. Мимо нас, как раз проносились две фуры, окатывая моё настрадавшееся рено лавиной неоновых огней, сопровождая это светопреставление гудением мощных клаксонов, от чего у меня зашевелились волосы на затылке. Ощущение, словно ты стоишь рядом с железнодорожными путями, а буквально в метре от тебя проносится грузовой состав. Свист ветра, пронзительный гудок, грохот набегающей лавины.
Моя  новая попутчица мигом вскочила в салон, бросила сумку на заднее сиденье, а сама, засунув руки в карманы своей короткой джинсовой куртки, съехала по сиденью вниз. На майке был портрет Курта Кобейна.
- Кристен. Кристен Рихтер. - произнесла девушка и небрежно протянула мне левую руку.
- Макс. Просто Макс. - ответил я, легко пожав ей руку. Та показалась мне обжигающе ледяной.
- Очень приятно, просто Макс. Так что с тачкой?
- Я уснул. Судя по всему.
- Так-так-так, нет, мне спящий водитель не нужен! Останови!
Я нажал на тормоз, и машина, взвизгнув, остановилась.
- Эй, я же пошутила. - пожаловалась Кристен, потирая плечо, в которое впился ремень безопасности.
- Будешь выпендриваться — пойдешь пешком. - заметил я, вдавил педаль газа, и машина вновь набрала ход. - Что ты вообще тут забыла? Ночью, посреди трассы?
Я достал из бокового кармана пачку сигарет, вытащил одну и закурил.
- Ого, а мне можно? - спросила девушка, пальцем указывая на сигарету.
Я протянул ей пачку и сигарету. Моя попутчица жадно затянулась, и, нисколько не закашлявшись, выпустила дым через нос. У неё были миндалевидные серо-голубые глаза. Симпатичная: круглая мордашка, слегка вздернутый вверх кончик носа. Она постоянно поправляла белую прядь, стараясь заправить её за ухо.
- Я еду навестить друга. - отозвалась она. - Ну вернее в данный момент уже еду.
- Друга? И далеко он или она?
- Он. Да уж, теперь-то далеко. Мы как-то путешествовали автостопом. Вернее он. Я просто сопровождала его. Впрочем, как сопровождаю и тебя сейчас, хах. - она жутко, но мило хихикнула. На секунду её глаза превратились в темные щелочки, после чего она снова затянулась сигаретой.
- Ясно, - бросил я, не особо желая вникать в детали, - тебе конкретно куда?
- Чуть не доезжая Конина.
- Отлично, значит нам по пути. Тебе не холодно вот так стоять было? - сказал я, взглядом намекая на довольно легкую одежду на ней.
- Все отлично, не беспокойся.
- У меня там, в сумке, сзади, есть байка. Если нужно, возьми.
- Эй, все нормально! - ответила она, открыла форточку и выбросила тлеющий бычок.
- Как знаешь.
Мы ехали некоторое время молча. Слушали музыку. Мне удавалось более успешно бороться со сном. Вспоминая инцидент с машиной, я прикидывал, во сколько мне обойдется ремонт. Багажник, борт, бампер. Легко отделался, думал я. Повреждения пустяковые, сам цел, а это - главное. Но, как говорится, осадочек остался. Я периодически бросал взгляд на свою новую спутницу, стараясь подметить новые черты. Издержки профессии. Да и девушка была очень даже симпатичная. С виду ей было лет девятнадцать-двадцать. Она как-то поутихла, когда я предложил ей теплые вещи. Может, подумала, что я клеюсь.
Заиграла песня «Nobody Praying For Me». Кристен оживилась, даже привстала в сиденье. До этого, она почти лежала, съехав почти в самый низ.
- Можно сделать громче? - спросила она, широко раскрыв глаза, и легко дернув меня за рукав. - Моя любимая.
Не говоря ни слова, я сделал громче. Песня действительно была хороша. Кристен подпевала. Подпевала, прижимала кулаки к груди, закрыв глаза. И, честно говоря, это было шикарно.
- Хорошо, Кристен  Рихтер, откуда ты? - спросил я, когда песня закончилась, а моя попутчица попросила еще сигарету.
- Я из-под Гентина, выросла в семье священника. Так получается, что дома я не ужилась, поэтому частенько сбегаю от постоянных наставлений и нравоучений. Там мне слишком мало воздуха. Стены — словно клетка. Другое дело — дорога. Жизнь в дороге. Постоянное движение, свобода. Мне нравится наблюдать за окном проплывающие фонари, деревья, дома. Особенно прекрасно ехать ночь напролет. Ночью ты по-настоящему свободен. Осуждаешь?
- Нет, с чего ты взяла?
- Люди любят осуждать. А еще больше любят учить жизни.
- Я, пожалуй, воздержусь.
- В общем, один раз сбежав из-под надзора папаши-священника, я больше не могу вернуться. Будто подсела на иглу. Очень редко, но, все же, я появляюсь дома. Но чаще всего, инкогнито. Теряясь в толпе прихожан, посещаю костел. Нельзя слишком долго задерживаться в одном месте. В конечном итоге нахожу себе  попутчика и вот - я снова в пути. В конце концов, меня всегда берут с собой. Все. Вот и ты тоже. И у тебя не было выбора.
- Я мог и не остановиться, знаешь ли.
- Не мог, в том то и дело. Ты можешь спорить сколько угодно, но все это не имеет никакого смысла. Прошлого не вернуть. 
- Значит ты дочь священника?
- Не совсем. Меня удочерили. Но если очень хочется, могу и исповедовать. - она улыбнулась. - Байку все еще можно взять?
***
На часах было 1:43 после полуночи, когда мы съехали с трассы. Нужно было заправиться, стрелка почти лежала на нуле. Залив полный бак, я несколько раз обошел машину, осматривая повреждения, а затем отогнал её не стоянку, планируя поспать хотя бы пару часов. Слишком уж Кристен заразительно зевала. Скрестив руки на груди и слегка отклонив сиденье, я закрыл глаза.
- Что, прямо здесь и будем спать? - Спросила Кристен, в очередной раз сильно зевнув.
- Тебя что-то смущает?
- Нет, ну можно было бы доехать до какого мотеля.
- Ты сама мне только-только рассказывала о прелестях ночных путешествий. А теперь хочешь комфорта? - не открывая глаза, спросил я.
- Ладно-ладно, - пробубнила она, - нашел к чему прицепиться.
Она замолчала. Сиденье рядом со мной откинулось назад. - Только можно я буду слева?
- В смысле поменяемся местами? - устало спросил я.
- Если можно. Мне как-то привычнее быть слева.
- Если после этого ты дашь мне поспать хотя бы пару часов, будь, по-твоему. - Согласился я.
Справа от места водителя оказалось даже лучше, я смог вытянуть ноги. Кристен же мгновенно заснула, поджав под себя ноги и свернувшись калачиком.