Детские лагеря смерти

11 апреля во всем мире отмечается международный день освобождения узников фашистских концлагерей. Как день памяти жертв, этот день установлен по инициативе ООН в память об интернациональном восстании, которое подняли 11 апреля 1945 года узники Бухенвальда, узнав о приближении Советской армии.

В марте 1945 года на территории Бухенвальда (самого крупного концентрационного лагеря) вспыхивает вооружённое восстание, организованное интернациональными силами самих заключённых. Когда в концлагерь Бухенвальд вошли американские войска, восставшие уже осуществляли контроль над лагерем смерти, и над лагерем был поднят красный флаг. В значительной степени благодаря этому, фашисты не успели замести следы своих страшных преступлений и показания узников дошли до международного нюрнбергского трибунала. 11 апреля — день вхождения американцев на территорию Бухенвальда — и был принят ООН как дата, когда планета отмечает «Международный день освобождения узников фашистских концлагерей».

В этот день мы вспоминаем и об одной из малоизвестных трагедий Великой Отечественной войны - трагедии бывших несовершеннолетних узников фашистских концлагерей.

В 1941 году, в нарушение положений Гаагской Конвенции 1907 года об отношении воюющих сторон к детям, их жизнь, здоровье, труд использовались в концлагерях, на военных заводах, на промышленных и сельскохозяйственных предприятиях. Дети становились заложниками, донорами, биологическим сырьём для преступных медицинских экспериментов.

Само по себе понятие «концлагерь» изначально означало специально оборудованное место массового содержания заключенных, гражданских и военнопленных, чаще всего, в военное время. Однако вторая мировая война навсегда изменила мнение человечества по поводу подобных учреждений.

А началось всё задолго до начала войны. Сразу же после прихода Гитлера к власти стихийно начали возникать места содержания идейных и политических противников, которые спешно и недисциплинированно организовывали штурмовики СА (Sturm Abteilung). Они размещались, где приходилось. Под них приспосабливались любые более-менее пригодные помещения. Например, никому ненужная старая казарма с выбитыми окнами обносилась колючей проволокой, бралась под охрану по периметру и становилась концлагерем. То же «новое» назначение могли получить с лёгкой руки штурмовиков цеха, древние крепости и любые подходившие здания.

С другой стороны, в том же 1933 г. стали появляться специально задуманные и построенные под нужды фашисткой партии стационарные лагеря, получившие после войны всемирную известность. Были созданы главные внутригерманские лагеря в непосредственной близости от крупнейших городов: Дахау (Мюнхен), Бухенвальд (Веймар), Заксенхаузен (Берлин). Именно лагеря такого типа стали образцом, для сотен, появившихся в течение всей войны других. В этих лагерях изначально содержались нелояльные к режиму и простые уголовники. На раннем этапе многим удавалось отбыть определенный срок и беспрепятственно покинуть лагерь, подписав обязательство о неразглашении информации о происходивших за оградой событиях.

С приходом к управлению лагерями и их охраной Теодора Айхе, его «хозяйство» становилось всё мощнее, и всё более систематизировалось, совершенствуясь в своих методах работы с узниками. Охранники становились более и более дисциплинированными, а средства влияния на инакомыслящих - всё изощреннее. Он так же провёл централизацию, закрывая мелкие лагеря, концентрируя мощь своего «хозяйства» в более крупных «учреждениях». Появился новый крупный лагерь Лихтенбург, а следствием аншлюса (присоединения Австрии) стало появление Маутхаузена.

С началом войны «учреждения» стали работать по двум основным направлениям: ликвидация расово низших субъектов и трудовая деятельность. Особенно чётко это деление стало происходить после того, как в 1942 г. было принято «окончательное решение еврейского вопроса». Многие заключенные (чаще всего по национальному признаку) подлежали немедленному уничтожению. Других постигала та же участь в связи с их неспособностью к труду. Но очень многие работали в лагерях на производстве необходимых для воюющей Германии оружия, сырья и прочего. За саботаж на подобных производствах грозила немедленная смертная казнь.

Заключенные были разделены на определенные категории и носили на своей одежде соответствующие признаки различия. Людей различали по национальному признаку, по виду преступной деятельности (политический противник режима или уголовник), по сексуальной ориентации. Каждому присваивался порядковый номер. Политические противники режима отмечались красным треугольником, уголовники – зеленым. Социально и политически неблагонадежные лица носили черный треугольник, гомосексуалисты – розовый, а цыгане – коричневый. Евреи дополнительно отмечались шестиконечной звездой Давида.

Комендантом Освенцима был Рудольф Франц Фердинанд Хёсс (Гесс) заместитель главного инспектора концентрационных лагерей в Главном административно-хозяйственном управлении СС.

Менее важные должности занимали младшие офицеры, унтер-офицеры, рядовые, непосредственно работавшие с узниками и проживавшие в казармах, по условиям лишь ненамного лучше лагерных бараков. В среде заключенных руководством лагерей искусственно нагнеталась вражда на любой пригодной почве для того, чтобы обезопаситься от возможных бунтов. Будь то национализм, прежняя страна проживания, но чаще всего уголовники назначались барачными старостами (т.н. «капо») и силой страха наказания руководили запуганными сокамерниками. Очень часто в лагерях постоянно находились работники Гестапо (Geheine Staats Polizei), которые не подчинялись руководству учреждений.

Документация велась очень скрупулезно. Возможно, именно по этому Нюрнбергский процесс и смог так убедительно доказать преступность подобной практики, опираясь на документы и архивные материалы самих же обвиняемых. Как один из примеров, можно привести обозначение в документах причину смерти специальным шифром:
14 f 1: естественная смерть;
14 f 2: самоубийство или смерть от несчастного случая;
14 f 3: расстрел при попытке к бегству;
14 f I: экзекуция;
14 f 13: принудительное умерщвление слабых и больных.

Медицинские эксперименты над пленными являются еще одним страшным примером методов работы с узниками. Известны случаи умерщвления испытуемых (зачастую – советских военнопленных) инъекциями бензина.

Заключённых лишали фамилий, заменяя их номерами, размещёнными на лагерной одежде. С 1942 г. было введено клеймение пленных.

Заключённые лагерей использовались преимущественно на тяжёлых, вредных и опасных работах. Рабочий день продолжался 12-18 часов. В лагерях царила массовая смертность от голода, холода, непосильного труда, избиений, эпидемий. Для выявления и уничтожения ослабевших узников проводилась регулярная «фильтрация» (отбор). Расправы над заключёнными сопровождались пытками и носили особо мучительный, садистский характер (сожжение или закапывание живых людей, травля их собаками, казни под музыку и т.п.), многих советских граждан гитлеровцы направляли в концентрационные лагеря в Германию и Польшу. В некоторые лагеря, находившиеся на оккупированных территориях СССР, привозились военнопленные и мирные граждане из других стран, захваченных фашистами.

Сотни тысяч наших соотечественников оказались более чем в 14 тысячах концентрационных лагерях, тюрьмах, гетто, разбросанных по всей Европе. О масштабах трагедии свидетельствуют бесстрастные цифры: только на территории России фашистские оккупанты расстреляли, душили в газовых камерах, сожгли, повесили 1,7 млн. человек (в том числе 600 тысяч детей). Всего же в концлагерях погибло около 5 млн. советских граждан.

Озаричский лагерь смерти был образован фашистами в начале марта 1944 г. Лагерь существовал с 10 по 19 марта 1944 г. В соответствии с приказом командующего 9-й немецкой армией генерала Йозефа Гарпе недалеко от первого края обороны в районе населённых пунктов Озаричи, Дерть и Подосинник были образованы три концлагеря.

Первый лагерь размещался на болоте в одном километре западнее хутора Дерть среди мелкого леса и имел размеры 200 метров в ширину и 400 метров в длину.

Второй — в двух километрах севернее городского посёлка Озаричи в болотистом лесу и имел размеры 350 метров в ширину и 650 метров в длину.
Третий лагерь был в двух километрах западнее деревни Подосинник на болоте и имел размеры 350 метров в ширину и 650 метров в длину. Тридцать тысяч солдат вермахта приняли участие в строительстве концлагеря «Озаричи».

Под видом эвакуации населения с прифронтовой полосы и недопущения лишних жертв в эти лагеря было доставлено более 50 тыс. нетрудоспособных советских граждан. Им было рекомендовано брать с собой наиболее ценные вещи и продовольствие. Это были в основном дети, старики и женщины, которые ухаживали за своими детьми. Людей из Быховского, Жлобинского, Кировского, Рогачевского районов и городов Гомеля, Жлобина, Рогачева собрали в сборно-пересыльные лагеря в Жлобине, Красном Берегу, Телуше и по маршруту Жлобин — Бобруйск — Рудобелка железнодорожным транспортом доставили в лагерь «Рудобелка» ближе к Озаричам. После высадки из вагонов 32 663 человек все вещи у них были отобраны. Дальше под усиленной охраной их погнали в лагеря. Отстающих расстреливали на месте.

В лагеря было доставлено много людей, больных тифом, что создавало условия для быстрого распространения болезни. Гитлеровское командование стремилось как можно больше заразить тифом советских воинов и снизить их боеспособность.

Лагерь «Озаричи» уникален сам по себе: это единственный лагерь в истории Второй мировой войны, в создании которого принимали участие сам Адольф Гитлер, командующий группой армий «Центр» генерал-фельдмаршал Эрнст фон Буш, командующий 9-й немецкой армией генерал-полковник Йозеф Гарпе, бывший адъютант Гитлера генерал-лейтенант Фридрих Хоссбах, командующий 35-м корпусом генерал пехоты Фридрих Визе, командующий 55-м корпусом генерал пехоты Фридрих Харрлей, командующий 41-м корпусом генерал артиллерии Гельмут Вейдлин и 13 командиров немецких дивизий.

Лагеря были размещены в низкой болотистой местности, обнесены колючей проволокой, по периметру которой оборудованы вышки с пулемётами. Все подступы к лагерю были заминированы. Никаких других приспособлений или строений, необходимых при большом скоплении людей, не было. Узников морили голодом, не давали воды, запрещали разводить костры. При малейшем нарушении или неповиновении узники расстреливались. Пить приходилось талую воду, где находились людские отходы. Люди ютились на кочках или на лапках от чахлых сосенок под холодным мартовским небом, голодные и замёрзшие. Все, что было взято с собой, уже давно было съедено. Люди жевали горькие сосновые иголки, заедая их снегом.

Люди умирали целыми семьями и по одному. Мёрзлые тела умерших женщин, стариков и детей никто не убирал, их просто складывали в штабеля в промежутках, где размещались группы людей. Часто можно было видеть, как по замёрзшему мёртвому телу матери ползает ещё живой ребёнок или как мать носит своего окоченевшего мёртвого ребёнка.

После освобождения 19 марта 1944 г. Озаричского лагеря в живых осталось 33 тысячи 480 человек, в том числе 15 960 детей до 13 лет, 13 072 женщины и 4448 стариков. В лагерях находилось 500 несовершеннолетних детей, оказавшихся без родителей.

Во время оккупации Советской Карелии финнами в Петрозаводске было создано шесть концлагерей для содержания местных русскоязычных жителей. Лагерь №6 размещался в районе Перевалочной биржи, в нем держали 7000 человек.

Одной из узниц этого лагеря была Клавдия Нюппиева — спустя много лет она опубликовала свои воспоминания.
«Помню, как люди падали в обморок от жары в так называемой бане, а затем их обливали холодной водой. Помню дезинфекцию бараков, после которой шумело в ушах, и у многих шла носом кровь, и ту парилку, где с большим «старанием» обрабатывали всё наше тряпьё. Однажды парилка сгорела, лишив многих людей последней одежды».

Из воспоминаний других узников этого лагеря.
Екатерина Данченко, Петрозаводск:
«У каждой из нас был свой номер, пришитый к пальто. Мой - 116. Утром и вечером - проверки. Перед уходом в лес на работы дадут похлёбки из ржаной муки и кусочек хлеба - всю дневную норму. Пока ведут до работы, всю и съешь. Обеда не было. Вечером варили что-то наподобие супа с гнилой картошки. Работа была тяжёлая. Пила длинная, непослушная, а силёнок мало. Суточную же норму, нам, 15-16-летним девчонкам, нужно было сделать. Работали через силу.
Жили без света. Постоянно ощущался голод. И когда вечерами лежали на нарах, мечтали только о скорейшем освобождении от этой каторги и о том, чтобы досыта поесть.
Не могу забыть один трагичный случай. Наш охранник вместе с нами сидел у костра, а его винтовка лежала рядом с ним. Одна девочка из Заонежья, молоденькая и красивая, взяла ради озорства винтовку и со словами «Я умею стрелять» произвела выстрел в воздух. Взбешённый финн выхватил у неё оружие и выстрелил в неё. Убил наповал.
Голову в бане принуждали мыть карболкой. Бельё прожаривалось. В помещении ставились чугуны с горящей серой. Воздух был настолько непереносимым, что терялся голос. Непослушных, не желавших проходить такую санобработку, били плётками, а остальных выгоняли смотреть на это зрелище, чтобы было неповадно.»

Раиса Филиппова, пос. Элисенваара:
«Когда мне исполнилось 11 лет, я с семьёй оказалась в 6-ом петрозаводском лагере на Перевалке. Чтобы не умереть с голода, приходилось проникать в город. У кухонь или солдатских казарм нам, детям, иногда что-либо перепадало. А в город проникали разными путями. Иногда пролезали через проволоку, а когда у ворот стоял добрый охранник - пропускал.
Невдалеке от леса находился финский госпиталь. Подойдём к окну и начнём просить хлебушка. Иногда солдаты бросали, а бывали случаи, когда над нами смеялись и вместо куска галеты бросали бог знает что.
Однажды мы возвращались из города в лагерь. Выпустил нас через ворота охранник, который особых препятствий не чинил. А вот когда мы вернулись обратно, на вахте стоял уже другой охранник, и он сдал нас в комендатуру. Нас отвели в сарай, где стояли длинные скамейки, положили на них и резиновыми плётками нанесли кому по 15, кому по 25 ударов. После такой порки матери нас на руках относили в бараки. Не выдержав голода и жестокостей лагерной жизни, некоторые из моих братьев и сестёр умерли. Другие - спустя годы…»

Лагерь в Майданеке был создан по приказу Гиммлера в августе 1941 года на окраине Люблина рядом с кладбищем на Липовой улице. Долго он там не просуществовал. Из-за протестов местных властей в октябре 1941 года лагерь пришлось перенести за пределы города. В том же месяце туда прибыли первые заключённые в количестве пяти тысяч человек, это были советские военнопленные.

Из воспоминаний Нины Храмович узницы Майданека.
В конце июня 1941 г. в их обычную белорусскую деревню, где жила в то время Н. Храмович, пришли каратели. Всех жителей собрали вместе, пригнали на станцию и погрузили в вагоны. Куда везут, естественно, никто не сказал. Случилось так, что многие из деревенских, в том числе и 13-летняя Нина, её мама и младшая сводная сестра попали в концлагерь Майданек.

Надо отметить, что польский лагерь возник уже во время войны и славился изощрёнными пытками. Узников били палками, плетьми, загоняли им под ногти иголки и даже живыми закапывали в землю.

Был и крематорий. В каждой печи помещалось до 3 тысяч трупов. Среди фашистов ходила шутка: «Отсюда только один путь на волю – вместе с дымом…» Вокруг Майданека стояли сторожевые вышки с прожекторами и пулемётами, а по проволоке был пущен ток.

В конце войны, чтобы скрыть следы своих преступлений, немцы взрывали лагерные постройки и сжигали трупы. Подходили к этому с присущей им основательностью: сначала накладывались тела, сверху – дрова, после чего всё поливалось нефтью и поджигалось. Потом человеческие кости дробились на мелкие части, а пепел рассеивался по ветру.

Ужасающих медицинских экспериментов, что были распространены во многих нацистских лагерях, в Майданеке не проводилось. У малолетних узников только брали кровь, которую потом увозили в госпиталь – раненым. Условия, при которых проходила такая процедура были не ахти. И у Нины случилось заражение крови. Но она не умерла. Вылечили: чтобы снова брать кровь.

Несколько раз детям даже разрешали увидеться с матерями. Но только через ряды колючей проволоки и – обязательно – с опущенными вниз руками.

Многих взрослых (в том числе и мать Нины) из Майданека переправили в другие концлагеря. Там условия были ничуть не легче. По рассказам матери, которая, как и дочь сумела выжить в неволе, после 13-часвого рабочего дня все пленные обязаны были выстроиться в одну шеренгу. Кто «ломал» прямую линию, тот по несколько часов стоял на плацу со скрещёнными за головой руками или маршировал на лагерной площади с тяжёлым стулом – под надзором эсэсовцев.

В лагере с людей снимали кожу, чтобы потом сделать из неё ремни и шить перчатки. За каждый пустяк надзиратели били по лицу и угрожали расстрелом. Убийцы в большинстве своём всегда были пьяны и «трудились» над узниками до тех пор, пока жертва не падала в обморок.

Жили люди в холодных бараках, в комнате – человек по 30. От вшей избавлялись только стрижкой наголо. Потом появился тиф, от которого в течение дня умирало по 10 человек. Для заболевших, по воспоминаниям Нины Тихоновны, готовились невиданные обеды, но с подсыпанным ядом. Кстати, подобный «гуманный» обычай существовал и в Бухенвальде – обречённого на смерть кормили.

Когда немцы начали отступать, заключённых Майданека и других лагерей стали переправлять через «русское» болото у реки Рур. Несколько дней подряд гнали людей без передышки – менялись только надзиратели. Измождённые узники питались в пути клевером, а многие из этой «колонны смерти» — и дети и взрослые — погибли.

Ещё находясь в лагере, девочка получила серьёзную травму глаза. Хозяйка-немка, к которой её посылали работать, ударила Нину гвоздём в глаз. Глаз вытек. А когда американцы бомбили танковый завод, то Нина была ранена осколками в ноги. Больная, раненая девочка после освобождения вернулась на Родину, на развалины родной деревни.

Согласно данным Чрезвычайной комиссии по расследованию преступлений немецко-фашистских захватчиков, число истреблённых детей на территории Латвии достигает цифры 35 000 человек. Одно из самых больших захоронений детей на территории Латвии находится в Саласпилсе – 7 000 детей, другое – в лесу Дрейлини в Риге, где покоятся порядка 2 000 детей.

Саласпилс — лагерь смерти на территории оккупированной нацистами во время Второй мировой войны Латвии и предназначенный для массового уничтожения людей. В нём содержались советские военнопленные, а также евреи из Франции, Чехии, Польши и антифашисты из Германии. Он также стал центральным лагерем для всех восточных оккупированных территорий. Находился в 18 километрах от Риги с октября 1941 года до конца лета 1944 года. Относился к числу образцовых фабрик подавления и уничтожения личности.

Наиболее печальную известность этот лагерь получил из-за отдельного содержания детей, которых затем стали использовать для отбора крови для раненых немецких солдат. Ежедневно у каждого ребёнка забиралось до полулитра крови, вследствие чего дети быстро погибали. Это не был лагерь уничтожения, такой как Майданек или Освенцим, с газовыми камерами для одновременного убийства большого числа человек, и крематориями для сжигания трупов с заранее просчитанной производительностью так называемых «фабрик смерти». Но в него люди посылались только с одной целью — чтобы они умирали мучительной смертью. По свидетельским показаниям, в лагере было уничтожено более 100 000 человек. [53000 человек погибли в лагере для гражданских лиц и 46000 человек в лагере для военнопленных Шталаг-350/Z]

Данными экспертизы и свидетельскими показаниями констатируются факты следующих способов истребления людей:
- нанесение смертельных травм тупыми твёрдыми предметами;
- голод, который в короткий срок вызывал истощение и приводил к смерти.
Наряду с этим, немало жизней унесли:
- инфекционные заболевания;
- отравление больных детей и взрослых мышьяком;
- впрыскивание различных веществ (в основном — детям);
- проведение операции без обезболивания (в том числе по ампутации конечностей);
- частое выкачивание крови вплоть до наступления смерти (только детей);
- применение огнестрельного оружия и массовые расстрелы;
- пытки;
- смерть от рваных ран, нанесённых собаками охраны, которая натравливала их на узников;
- тяжёлый изнуряющий бесполезный труд (перенос земли с места на место), сопровождаемый избиениями; тяжёлый физический труд, дополнительно сопровождаемый взятием крови (каждый раз до состояния обморока);
- казнь через повешение;
- смерть в душегубках — специальных газовых камерах, установленных в автомашинах («Газенвагенах»);
- закапывание заживо в землю (показания узников, что подтверждается заключением судебно-медицинских экспертов от 12 декабря 1944 года);
- убийство путём раздробления голов прикладами — способ, прямо предписанный инструкцией по лагерю для убийства детей «в целях экономии боеприпасов».

С матерями-узницами в лагере дети находились недолго. Немцы выгоняли всех из бараков и отбирали детей. От горя одни рвали на голове волосы, другие сходили с ума.

Детей грудных и в возрасте до 6 лет помещали в этом лагере в отдельный барак, там они заболевали корью и умирали. Больных корью сразу уносили в так называемую больницу лагеря, где сразу купали в воде, чего нельзя делать при этой болезни. От этого дети через 2—3 дня умирали. Они синели, корь шла внутрь организма.

В лагере смерти Саласпилс мученической смертью погибли около 3 тысяч детей до 5 лет в период с 18 мая 1942 года по 19 мая 1943 года, тела были частью сожжены, а частью захоронены на старом гарнизонном кладбище у Саласпилса. Подавляющее большинство из них подвергались выкачиванию крови.

Из Акта об истреблении детей в Саласпилсском концлагере от 5 мая 1945 г:
«Обследовав территорию у лагеря Саласпилс в 2500 кв. м и при раскопках только пятой части этой территории, комиссия обнаружила 632 детских трупа предположительно в возрасте от 5 до 9 лет, трупы располагались слоями… В 150 метрах от этого захоронения по направлению к железной дороге комиссия обнаружила, что на площади в 25х27 м грунт пропитан маслянистым веществом и перемешан с пеплом, содержащим остатки несгоревших человеческих костей детей 5 - 9 лет — зубы, суставные головки бёдерных и плечевых костей, рёбер и др.»

Несмотря на зимнюю стужу, привезённых детей голыми и босыми полкилометра гнали в барак, носивший наименование бани, где заставляли их мыться холодной водой. Затем таким же порядком детей, старший из которых не достигал еще 12-летнего возраста, гнали в другой барак, в котором голыми держали их на холоде по 5 - 6 суток.

Выжившие после этой процедуры заболевшие дети (как и все больные заключённые) могли быть подвергнуты отравлению (мышьяком).

Детей, начиная с грудного возраста, держали в отдельных бараках, делали им впрыскивание какой-то жидкости, и после этого дети погибали от поноса. Давали детям отравленную кашу и кофе. От этих экспериментов умирало до 150 человек детей в день.

Дети в отдельном бараке находились в состоянии маленьких животных, лишённых даже примитивного ухода. Ежедневно немецкая охрана в больших корзинах выносила из детского барака окоченевшие трупики погибших детей. Они сбрасывались в выгребные ямы, сжигались за оградой лагеря и частично закапывались в лесу вблизи лагеря.

Массовую беспрерывную смертность детей вызывали эксперименты, для которых в роли лабораторных животных использовались малолетние узники Саласпилса. Немецкие врачи-убийцы больным детям делали инъекции разных жидкостей, заставляли принимать внутрь разные средства. После всех этих приемов дети погибали. Детей кормили отравленной кашей, от которой они умирали мучительной смертью. Руководил всеми этими опытами немецкий врач Майзнер.

Вот так шло систематическое истребление детей в концлагере:
А) организация фабрики крови для нужд немецкой армии, кровь брали у детей здоровых в том числе малюток, до тех пор пока те не падали в обморок, после этого заболевших детей относили в так называемую больницу, где они умирали;
Б) поили детей отравленным кофе;
В) больных корью детей с высокой температурой купали в холодной воде, от чего они умирали;
Г) делали детям впрыскивание различных медицинских жидкостей для эксперимента. У многих детей гноились и вытекали глаза;
Д) голых детей в зимнее время гоняли в баню по снегу на расстоянии 500-800 метров и держали в бараках голыми по 4 дня;
Е) детей калек и получивших увечья вывозили на расстрел.
Ж) Детей травили газом в герметично закрытых фургонах.

Лагерь был обнесён колючей проволокой в два ряда и имел площадь 30 гектаров. Узники помещались по 350—500 человек в бараках, рассчитанных на 300 человек.

Суточный рацион состоял из 150—300 граммов хлеба, смешанного наполовину с опилками, и чашки супа из овощных отходов. Отработка трудовой повинности длилась до 14 и более часов.

Вначале комендантом лагеря был Рихард Никельс (немец). Затем на должность коменданта лагеря был назначен Курт Краузе, который натравливал на людей свою собаку-овчарку. Помощник коменданта Краузе, Отто Теккемейер — выслеживал из-за угла свою жертву и неожиданно наносил ей удар по голове дубинкой, находя в этом развлечение, причастен к убийству детей.

Оберштурмфюрер СС Конрадс Калейс. С приходом нацистов стал одним из командиров добровольческого карательного отряда латышских националистов под руководством Виктора Арайса (т.н. «команда Арайса»). В Саласпилсе возглавлял роту охраны периметра концлагеря. Обвинён в убийстве узников лагеря.

Организовывал постройку лагеря штурмбаннфюрер CC доктор Ланге, начальник службы безопасности г. Рига.

Руководил постройкой лагеря инженер Магнус Качеровский

В современной Латвии концентрационный лагерь Саласпилс, который называли балтийским Освенцимом, теперь интеллигентно именуется «Расширенная полицейская тюрьма и воспитательно-трудовой лагерь».

Руководитель латвийского Центра документирования последствий тоталитарных режимов Индулис Залите заявил, что концлагерь Саласпилс не был лагерем смерти, как Освенцим, Майданек, Штутгоф и другие, мол, в Саласпилсе никого не убивали. По версии И. Залите, это был «пересылочный лагерь», куда «в порядке соблюдения конвенции от 1907 года о ведении войны, предусматривающей перемещение гражданского населения из мест боевых действий, переправлялись целые семьи из фронтовых районов Украины и Белоруссии». Другая, по словам И. Залите, категория заключённых Саласпилсского лагеря – «уголовные преступники», и третья – «люди, пересылаемые в лагеря смерти».

Сегодня официальная политика Латвии заключается в том, что в Саласпилсе погибло всего-то 2000 человек (а не 100 000), прошло через лагерь всего 12 тысяч, а детишек туда привезли один раз, всего 600 человек.

Ничего страшного там не происходило, поэтому Саласпилский мемориал собираются превратить в памятник жертвам сталинских репрессий и при этом вскользь упоминать о том, что здесь при фашистах содержалось немного людей.



Бадаев М.Г. Память хранит все. Смоленск, Книжное изд-во «Смядынь», 1995. - 314 с.
Балакина Т.В. Исповедь. Н.Новгород, 2009. - 150 с.
Ванукевич А. Все это было, было, было… М., 2001. - 175 с.
Васюков О., Петренко М., Подольский С. Подснежники за колючей проволокой. Воспоминания бывших малолетних узников фашизма. Львов, ИД «Цивилизация», 2004. - 240 с.
Вечтомов Е.А., Иванов В.В. Свидетели обвинения. С.-Петербург, Лениздат, 1990. - 351 с.
Войной украденное детство. Сост. Семко В.А., Лысенко С.Н., Попова А.А. Братск, 2003. – 234 с.
Вятский А. Дважды без вины. Тольятти, 2008. - 287 с.
Говорят узники фашизма. Под ред. Штукатурова В.В. Екатеринбург, «Формат», 2003. - 184 с.
Гончар Н. Осколки рабского детства. Регица (Беларусь), изд-во «Титул», 2003. - 58 с.
Гончар Н. Седой мальчик. Беларусь, «Натако», 2001. - 92 с.
Детство с нашивкой «JST».С. - Петербург, «Роза мира», 2000.  - 88 с.
Дмитриева С. Было это в Вырице. С.-Петербург, ООО «Копир», 2004. - 58 с.
Ермаков В., Дмитриева С. Воспоминаний горькие страницы. С.-Петербург, Изд-во «Агат», 2000. - 216 с.
Ермалюк Л.И. Седые дети войны. Калуга, изд-во «Фридгелья», 2010. - 408 с.
Заложники вермахта. Озаричи-лагерь смерти. Минск, НАРБ, 1999. - 313 с.
Иванова И.А., Никифорова С.В. Убитое детство. С.-Петербург, «Инко», 1993. - 112 с.
Ильин Е.В. Память хранит все. Воспоминания малолетних узников фашизма. - Смоленск, 2006. – 152 с.
Как это с нами было. Воспоминания бывших малолетних узников фашистских концлагерей. Сборник. Санкт-Петербург: Серебряный век, 2004. – 160 с.