О медицине в моей жизни

Ныне на пороге 78-летия, когда по причине не только возраста, но и приобретённой инвалидности – наследия афганской войны и военных травм, полученных за время трёхлетнего непосредственного участия в этой войне, медицина стала занимать в моей жизни особое место. А от того насколько врачи соблюдают правила врачебной этики, содержащиеся в клятве российского врача, даваемой ими при получении диплома, зависит длительность моей жизни.

       О ПРИЧИНАХ НЕСОБЛЮДЕНИЯ ВРАЧАМИ КЛЯТВЫ ГИППОКРАТА

В советские времена врачи свято соблюдали клятву советского врача, которую они давали при получении диплома и в которой сохранились все основные положения  Клятвы Гиппократа. Эти положения, в виде  моральных норм поведения врача, существовавшие ещё в Древнем Египте,  как семейная традиция переходили из рода в род. Как документ они дошли до современности по записям врача Гиппократа, который на основе этих положений написал в древней Элладе (триста лет до новой эры) знаменитую Клятву Гиппократа.  К сожалению, в России Клятва Гиппократа (клятва российского врача) в ряде случаев не соблюдается, а в отношении меня эти случаи так часто повторялись, что я сделал определённые выводы о причинах несоблюдения этой клятвы.

Приведу пример того, как хирург из поликлиники Российского онкологического научного центра им. Н.Н. Блохина, являющегося учреждением Российской академии медицинских наук (РОНЦ им. Н.Н. Блохина РАМН), чуть не отправил меня на тот свет.

В июле 2005 года при прохождении платного медицинского обследования в Институте клинической кардиологии им. А.Л. Мясникова было обнаружено « в левой половине брюшной полости между желудком, селезёнкой и хвостовой частью поджелудочной железы крупное неоднородное образование размером 110 на 80 мм. Дообследование!». По мнению врачей института, это образование представляло собой внутрибрюшинную опухоль, требующую дополнительного обследования на предмет наличия онкологии. В связи с этим я тогда же обратился в поликлинику РОНЦ им. Н.Н. Блохина РАМН, но уже на бесплатной основе. В результате  проведённой в отделении амбулаторных методов диагностики и лечения пункционной биопсии опухоли было выявлено, что опухоль без признаков онкологии (доброкачественная). Тем не менее, я просил не откладывать операцию,  и дал на её проведение письменное согласие. Но молодой чернявый  хирург плотного телосложения, который должен был проводить операцию по удалению опухоли, решил отложить её проведение без объяснения причин, и сказал, что оповестит меня о времени её проведения. Но прошло три месяца, а никакого оповещения так и не поступало. Более того, при моём обращении в РОНЦ им. Н.Н. Блохина РАМН оказалось, что моя медицинская карта исчезла. С помощью талона для повторных обращений (он же служил пропуском в РОНЦ) , в котором был указан номер медицинской карты (2005/ 13050) и кабинет,  в котором должен обслуживаться пациент (кабинет 2130), я попытался найти своего лечащего врача. Но в обозначенном кабинете оказался незнакомый мне врач, который утверждал, что в этом кабинете обслуживает пациентов только он. Тогда я решил обратиться к заведующему отделением амбулаторных методов диагностики и лечения Брюзгину Владимиру Васильевичу, в отделении которого выполнялась биопсия опухоли, чтобы выяснить фамилию хирурга, который по непонятым мне причинам решил меня не оперировать. Но Брюзгина на рабочем месте не оказалось и прождав его более часа я вынужден был уехать, так и не выяснив фамилию своего лечащего врача.

 А операция по удалению опухоли была проведена только через три года, но не в РОНЦ им. Н.Н. Блохина РАМН, а в Главном военном клиническом госпитале им. Н.Н. Бурденко.  В выписном эпикризе госпиталя указывалось, что «в институте онкологии была выполнена пункционная биопсия опухоли,  по данным циклограммы клетки – доброкачественного характера», и утверждалось, что «больной от предложенного хирургического лечения отказался». Подобное ложное утверждение настолько возмутило меня, что я решил затребовать из РОНЦ им. Н.Н. Блохина РАМН историю своей болезни через Главного врача московской поликлиники №74, к которой был прикреплён. На официальное  обращение главврача этой поликлиники ответил главный врач Аппарата управления клинических институтов доктор медицинских наук профессор А,П. Николаев:
«На Ваше обращение о предоставлении выписки из истории болезни гр. Позднякова В.В. сообщаю, что в соответствии со ст.61 «Основ законодательства Российской Федерации об охране здоровья граждан» (закон РФ от 22.07.1993 г. №5487-1), запрашиваемая информация составляет охраняемую федеральным законом тайну.
На основании вышеизложенного предоставить запрашиваемую информацию не представляется возможным».

Что можно сказать по поводу ответа  «генерала от медицины»?
 Какую информацию о моём здоровье профессор А, П. Николаев скрывал, ссылаясь на федеральные законы? Я убеждён в том, что не о моём здоровье заботился он, а пытался  оправдать своего подчинённого, по сути отказавшего больному в проведении неотложной операции. Возможно, что профессор Николаев, обнаружив моё согласие на проведение операции в истории болезни, дал распоряжение на её уничтожение, спрятав, как говорится «концы в воду».  А причиной непроведения операции в моём случае могла быть одна – вымогательство взятки.
Я привёл именно этот пример нарушений врачебной этики лишь потому, что у меня сохранились  документальные их подтверждения.
В отношении же главного врача Аппарата управления клинических институтов доктора медицинских наук профессора А,П. Николаева вполне справедливо высказывание великого хирурга Пирогова: «Нет в мире хуже сволочей, чем генералы от врачей!».

После того как мои попытки отыскать хирурга, обязанного удалить мне опухоль, оказались неудачными, я обратился в московскую гарнизонную поликлинику №12, к которой был прикреплён, с тем чтобы провести операцию в Главном военном клиническом госпитале им. Н.Н. Бурденко.  В этой поликлинике мне опять же пришлось проводить обследование, в конце которого я получил направление в ФГУ «12 лечебно-диагностический центр Минобороны России» на компьютерную томографию. Наконец, 2 октября 2007 года в рентгеновском отделении этого центра была выполнена компьютерная томография моей брюшной полости с внутривенным контрастным усилением. В результате  было выявлено, что «в верхнем этаже левой половины брюшной полости определяется неправильной овоидной формы, с чёткими, но неровными контурами неоднородное образование размерами 12,8х8,9х7,6 см, которое дислоцируют желудок влево… Заключение: КТ – признаки крупного объёмного образования с возможным распадом».
 
Исходя из этого заключения, врачи должны были немедленно проводить операцию по удалению опухоли, не дожидаясь её распада. Но прошло около полутора лет до проведения операции, и только в январе 2008 года она была выполнена.  За это время опухоль не только распалась, но и  переродилась из доброкачественной опухоли   в злокачественную опухоль. По этой причине мне предстояло ещё многократно проходить курс химиотерапии.

Ещё до окончания последнего курса в мае 2008 года после прохождения медико-социальной экспертизы (МСЭ) в филиале №3 ФГУ «ГБ МСЭ по городу Москве» мне была определена вторая группа инвалидности с третьей степенью ограничения  способности к трудовой деятельности. Третья (высшая степень) ограничения к трудовой деятельности подразумевала присутствие при инвалиде сопровождающего, поэтому  инвалиды второй  группы с третьей степенью стали в системе социальной защиты населения рассматриваться по льготам как инвалиды первой группы.
Почему мне дали эту по предоставляемым льготам высшую категорию инвалидности? 
Во-первых, я был не просто ветераном боевых действий, а ветераном с военной травмой, который, по моему мнению, должен быть признан не инвалидом общего заболевания, а инвалидом войны. Ведь минно-взрывную травму  я получил в левую верхнюю часть живота, где и располагалась удалённая опухоль. А потому возможность того, что моя инвалидность явилась следствием военной травмы, не исключали даже врачи Главного бюро МСЭ, в котором я проходил экспертизу на получение инвалидности.

Во-вторых, потеряв после операции и за послеоперационный период около 20 килограмм веса, я походил по облику на Кощея Бессмертного из сказки «Царевна-лягушка».  Поэтому на момент прохождения экспертизы создавалось впечатление, что я долго не проживу. Кроме того, у меня полностью были удалены желудок и селезёнка, а у поджелудочной железы хвостовая часть. С учётом онкологии и возраста (68 лет) такие больные долго не жили. Возможно эти обстоятельства, а также жалость к «Кощею» повлияли на решение врачей Главного бюро МСЭ дать мне высшую категорию инвалидности. Всё равно ведь долго не проживёт!
Но наперекор всем этим негативным обстоятельствам, я не только прожил с высшей категорией инвалидности целое десятилетие, но и надеюсь ещё долго жить.
 
О МОЁМ «БЕССМЕРТИИ»

Удивительно, но из всего коллектива военных советников, в котором я оказался одним из немногих, кто к моменту написания этих строк остался жив.
Жив оказался и советник замполита военного Училища ВВС и ПВО полковник Киянченко Николай Кузьмич, который был заместителем руководителя нашего коллектива. От него я узнал адреса ему известных бывших  советников нашего коллектива. Но, когда я попытался установить с семью своими сослуживцами по Афганистану, контакты, оказалось, что все они, в том числе и руководитель нашего коллектива полковник  Сафонов Николай Антонович, уже умерли. Это не только меня удивило, но и заставило задуматься о причинах своей живучести. Ведь почти все умершие были моими ровесниками, а некоторые даже моложе,  и никто из них, в отличие от меня, не имел ранений и военной травмы.
 
И снова я вспомнил о судьбе персонажей из сказки «Царевна-лягушка».
Один из главных персонажей, Кощей Бессмертный, несмотря на все меры по обеспечению его живучести, оказался смертен. Смерть же Кощеева находилась на конце иглы, до которой простому смертному невозможно было добраться. Но Иван-царевич и его жена Василиса Премудрая как раз и добрались до смерти Кощеевой, потому что были бессмертными.

 А бессмертными были Иван-царевич и Василиса Премудрая, потому что любили друг друга. У них после смерти Кощея появились любящие дети, а затем  –  любящие внуки …. В этом и заключается человеческое бессмертие! То есть, все члены семей, живущие в любви и согласии – бессмертны! И мы с моей женой обладаем бессмертием в лице любимых и любящих нас детей и внуков, а также потому, что любим друг друга.
Что же касается меня, то не только любовь в нашей семье обеспечила мне долголетие, но и волшебный скальпель заслуженного врача России Сахарова Александра Ивановича.

В отличие от «генералов от врачей», которых вполне справедливо наш великий хирург Пирогов назвал сволочами, военного врача полковника Сахарова, спасшего меня своим «волшебным» скальпелем от неминуемой смерти, я бы назвал генералом от медицины, имея в виду его высочайшую квалификацию, как хирурга.
Приведу некоторые выдержки из его биографии подтверждающие моё о нём мнение.
«Полковник медицинской службы А.И. Сахаров – «Лучший военный врач Российской Федерации», «Заслуженный врач Российской Федерации», лауреат премии лучшим врачам России «Призвание», премии имени Вернадского, премии имени М.В. Ломоносова. Хирург – золотые руки! Работал в самых горячих точках – в Чечне, Азербайджане, Таджикистане. Проводил самые сложные операции – в частности, по спасению жиней президента Ингушетии Евкурова и генерала Шаманова».
Мне повезло в том, что в январе 2008 года оперировал меня «Лучший военный врач» и «Хирург – золотые руки!» Александр Сахаров.
Я знаю, что операция по удалению моей разлагающейся злокачественной опухоли, проведённая Сахаровым, была не менее сложной, чем, например, операция по  восстановлению бедра командующего ВДВ генерала Шаманова. Если Шаманова он оперировал 4 часа, то меня – более 5 часов. И если генерал Шаманов после операции находился в реанимационной палате несколько часов, то я – 5 суток! Моё возвращение из небытия, представлялось мне как возвращение с того света.

А ускорила моё возвращение с того света жена. Она получила особое  разрешение Сахарова находиться у моей постели дённо и нощно.  После перевода с реанимации в палату, она, по сути, выполняла обязанности медсестры: отключала капельницу, поставленную медсестрой; следила затем, чтобы я не захлебнулся жидкой питательной смесью, поступающей через зонд в мой кишечник; подкладывала «утку» и т.д. После того, как разрешили вставать, помогала добраться до туалета и обратно. Сопровождала во время  во время прогулок сначала по коридору, а затем и по территории госпиталя. В столовой она помогала обслуживающему персоналу накрывать столы и питалась за одним столом вместе со мной. Ночевала она в нашей палате на соседней со мной незанятой койке. Она возила меня по больничному корпусу  на различные процедуры, намного бережней, чем моих соседей по палате возили штатные  медсёстры. Ныне она своими заботами удлиняет мою жизнь, а её присутствие мою жизнь украшает.

Украшают и удлиняют нашу жизнь и шестеро наших внуков. С тремя московскими внуками мы постоянно общаемся, а вот с тремя киевскими внуками ныне из-за киевского русофобского режима общаться приходится только по телефону в онлайн–режиме. Присылает сын видеоролики о том, как  наша младшая внучка, которой на момент написания этих строк не исполнилось даже года, начинает ходить, как купается, как появился первый зубик, и на том спасибо.
Зато с нашими московскими внуками со студентом Бауманского университета Сашей, первоклассником Алёшей и пятилетним Максимкой общаемся мы постоянно и непосредственно. В особенности с младшим – Максимкой. Притом чаще в нашей селятинской квартире, в которую его из Москвы доставляет  его к нам дочка. Я даже сплю на время его приездов в одной с ним комнате, устроившись рядом на раскладушке. Вот Максимка, изо  всех сил прижимая своими ручонками мою руку, объявляет: «Я сильно люблю тебя дедушка», а затем под рассказываемую мной сказку засыпает, продолжая удерживать палец моей руки. Я же, боясь потревожить сон моего внука, ещё долго не решаюсь высвободить свой палец из ручонки Максимки.

И приходят в голову мысли о том, что наши внуки тоже продляют нам жизнь. И не только продляют. В них, в наших внуках, правнуках, то есть. в наших потомках, наша вечность и наше бессмертие!