Алечке

   Мы дружим, страшно сказать, уже 55 лет. Вместе поступали в медицинский ВУЗ, много лет вместе работали и, хотя, судьба нас раскидала по свету, но Алька мне дороже и ближе родной сестры.

   Тогда она была миниатюрной девочкой с пепельно-русыми косичками и громадными сияющими зелеными глазами, я же всегда была корпуленткой брюнеткой с длинными косами вдоль спины. Понятно, что и интересовали мы всегда разных мужчин, да и наши вкусы никогда в этом плане не совпадали. Если верно то, что каждый ищет то, чего у него нет, то моей подружке нравились крупные парни, мне же – невысокие и худощавые  ребята, спокойные, выдержанные и без выпендрежа.

    Родители Альки на тот момент еще «служили», хотя уже и знали, что будут перебираться в Ташкент, и дочь поселили временно у своих друзей. Я часто бывала у них в гостях, как и Алечка у нас, моя мама считала ее своей третьей дочкой, к ее приходу всегда готовила ее любимый молочный  кисель.
 
    Хозяева квартиры, тетя Маруся, ее взрослая дочь – тетя Шура с мужем, Ильей Борисовичем,  детей не имели, их заменяла им собачка-болонка, кобелек Кузя.

    Тетя Шура отдавала ему всю свою материнскую любовь, расчесывала его, нарисовала ему черные брови и избалован был пес, конечно.

   И тут за Алечкой начал «ухаживать» некий Артур. Парень мне не нравился, но своего мнения я не высказывала по поводу ее выбора ни тогда, ни после.

   Однажды мы все сидели  у тети Шуры за круглым столом, накрытым плюшевой скатертью с кистями. Артур пригласил Альку погулять, а тетя Шура, ощущая свою ответственность, потребовала у него паспорт в залог. Мы все весело засмеялись, а парень без слов согласился. Как-нибудь расскажу, как я проделала тот же номер  с парнем уже своей 17-летней дочери.

  Сидим, значит, за чаем, с какими-то вкусностями, Артур сидел между мной и Алечкой. И вдруг... я чувствую, как кто-то нежно гладит меня по колену под столом.

   Моему изумлению и негодованию не было предела, но по морде лица я ему не съездила: просто подняла край скатерти и заглянула под стол, чтобы опозорить наглеца. А им оказался Кузя, который поставил мне одну лапу на колено,  и облизывал его, в надежде на подачку.

  - Что, Ленка, Кузя тебе коленки лижет? А ты, небось, думала, что это Артур?

   Ничто не могло поколебать нашей дружбы с Алечкой. Однажды наша общая шефиня Римма Ивановна ( я не меняю имен, думается, нет ее уже на свете, а если и жива, то ей ближе к 100), сказала:

   - Ну, это пока в одного мужика не влюбитесь.

   Мы переглянулись и засмеялись. Было такое. Во время хлопкоуборочной кампании мы с Алькой влюбились в одного парня, Шухрата, которого у нас на курсе звали «эмир бухарский». Хорош был , как картинка, правда, невысокий. Узнав о нашей одновременной любви, мы с подругой, обе гордо от нее отказались. К слову сказать, сам объект о нашей любви и не подозревал.

   И опять же, нашу с Алей нерушимую дружбу решила подвергнуть  проверке Р.И., шефиня.

   Аля писала диссертацию. И проводила эксперимент на крысах-девочках. Инъекции надо было делать ежедневно. А тут моя подруга заболела. Шефиня вызвала меня, зная о том, что я безумно боюсь крыс, сказала:

  - Вот и проверим сейчас вашу так называемую дружбу. Тебе придется делать крысам инъекции, иначе эксперимент рухнет.

  Я согласилась, но так по дороге тряслась, и плакала, что наш патологоанатом Светлана Григорьевна, узнав в чем дело, вздохнула:

 - Пойдем, я помогу, а ты будешь журнал заполнять. Не трясись, я не скажу никому.
 Она ухватила крысу корнцангом за основание хвоста, та извернулась и укусила ее.

   Она лишь чертыхнулась, я же орала как оглашенная.

 Уж как я ее благодарила за проявленный героизм.

  - Ничего, Ленка, такая дружба, как у вас с Алей, требует уважения.