Свобода Человека

С О Д Е Р Ж А Н И Е


Предисловие   4
Глава I. Знакомство     6
Глава II. Семья Симона   10
Глава III. О Симоне 18
Глава IV. Об этой книге 28
Глава V. Человек в Реальном рая   29
Глава VI. Проблема пространства в пространстве 36
Глава VII. О современных «ученых» 47
Глава VIII. Знакомство Симона с девушкой, с которой он учился в университете 52
Глава IX. О чистоте человеческого тела 56
Глава XI. О гениальности    61
Глава XII. О женщине и мужчине 86
Глава XIII. Женщины в Библии 98
Глава XIV. Свобода человека 115
Глава XV. Что может человек 117
Глава XVI. Насильственное деторождение 121
Глава XVII. Закон сохранения равновесия по форме и содержанию 128
Глава XVIII. Проблема толкования Библии 155
Глава XIX. Цикличность времени 156
Глава XX. Тайна времени 167
Глава XXI. Алогичность в сознании некоторых людей 174
Глава XXII. О ложной нравственности 177
Глава XXIII. О людях, которые выделяются из общества 185
Глава XXIV. О бессмысленности доказательств трансцендентного 191
Глава XXV. Законы тождества и противоречия 195
Глава XXVI. О схлопывании «створок» Свободы 199
Глава XXVII. О друге Симона, с которым он работал в театре 200
Глава XXVIII. Проблема одиночества и гений 206
Глава XXIX. Проблема дискретности человеческого восприятия 217
Глава XXX. Творец и его творение 227
Глава XXXI. «Есть целый мир в душе твоей таинственно-волшебных дум…» 231
Глава XXXII. О мнительности человека и о губительности профессионального мышления 234
Глава XXXIII. Хороший, Плохой, Злой 240
Глава XXXIV. О значении девства и жажде жизни 243
Глава XXXV. Об аде и павшем херувиме 256
Глава XXXVI. Микрокосм и макрокосм 265
Глава XXXVII. О разности времен 274
Глава XXXVIII. О некоторых ересях 281
Глава XXXIX. Метафизика человеческих страхов 290
Глава XL. Рассказ Симона о бейсбольном поле 295
Глава XLI. Главное чудо в жизни Симона 302
Глава XLII. «Романс» В. Цоя 311
Глава XLIII. Вертикаль и горизонталь. Крест 320
Глава XLIV. О смысле того, почему все люди разные 338
Глава XLV. О служении в армии 345
Глава XLVI. Связь между незнанием и злом 356
Глава XLVII. О нравственном законе 362
Глава XLVIII. О людях безвременно умерших и погибших 367
Глава XLIX. «Курск», «К-278», «Сан-Хуан» 391
Глава L. О спорах 407
Глава LI. Странствующие голуби 412
Глава LII. Морские коровы 416
Глава LIII. Сумчатые волки и дронты 422
Глава LIV. Дежавю, жамевю, прескевю 430
Глава LV. О Любви 431
Глава LVI. О Евангелиях 438
Глава LVII. Мир добр или зол? 454
Глава LVIII. Любимые книги, фильмы и музыка Симона 459
Глава LIX. Объединенное государство 468
Глава LX. Безнравственность счета 473
Глава LXI. Время девы и время женщины 479
Глава LXII. Воспоминания Симона о детстве 485
Глава LXIII. Ход Истории 511
Глава LXIV. Искажение мифов 514
Глава LXV. Рай и Горний мир 515
Глава LXVI. Несостоятельность теории эволюции 516
Глава LXVII. Мнимые противоречия в проблеме пространства в пространстве 523
Глава LXVIII. Единство и борьба противоположностей 530
Глава LXIX. Учитель Симона 536
Глава LXX. О смысле смерти 546
Глава LXXI. Память. Девство. Нравственный закон 549
Глава LXXII. Точность Библейских пророчеств 560
Глава LXXIII. Вибрации 563
Глава LXXIV. О Тайне 570
Глава LXXV. Цельное понимание 572
Глава LXXVI. О «Шерлоке Холмсе» 580
Глава LXXVII. Наивность и чистота Симона 583
Глава LXXVIII. О хождении на кладбища 586
Глава LXXIX. Об умении радоваться за другого человека. О зависти и жалости 587
Глава LXXX. Проблема сакрального и профанного 592
Глава LXXXI. Ограниченное пространство 602
Глава LXXXII. О философии и науке 604
Глава LXXXIII. Противоречивость человека 614
Глава LXXIV. О коллективном демоне 620
Глава LXXXV. О греховном разделении человека по возрастам 624
Глава LXXXVI. О незнании 626
Глава LXXXVII. Язык в Реальном рая 628
Глава LXXXVIII. Сила веры 630
Заключение 635











П Р Е Д И С Л О В И Е


Начиная историю о человеке, с которым мне посчастливилось познакомиться в пору моей юности, нахожусь в очень трудном положении: все слова, которые могли бы вместить в себя происходившие с ним перемены, – бессильны. 
Действительно, человеческая речь, связанная с мышлением или скорее даже с самим актом восприятия воспринимаемой человеком реальности, которую он сам же искусственно сотворяет, не в силах в полной мере выволочь на поверхность его телесного и духовного естества то, что сокрыто в тайных глубинах его души – его «Я». И даже более того – способность человека воспринимать само восприятие воспринимаемой им реальности свидетельствует о том, что в нем есть нечто беспредельно большее, нежели то, что удается ему выразить посредством языка, – нечто такое таинственно-чудесное, что не поддается умозрительному анализу, приручению и ограничению. Это то, что в неразрывном и неслиянном единстве языка, чувствования и мышления отличает человека от всех других живых существ. Это Сам Дух Божий. И все мои старания «высловить» – как-то обусловить это вечное, свободное, цельное единство Слова и плоти, конечно же, беспредельно далеки от того, чтобы полностью передать читателю подлинную, живую историю, происходившую с героем настоящей книги. 
Но я расскажу обо всем так, как могу, – надеюсь, мой рассказ будет хотя бы близок читателю.
Я верю, что человек способен зажечь свой внутренний, глубоко в нем спрятанный, огонь души, что он может возродить в себе духовную цельность. Как бы сильно ни угнетал его внешний мир, человек все же может пробудиться криком своей совести. Он способен обрести нравственное мужество.
Ведь и сам я, по милости Божией, преодолел в себе много такого, что раньше отягощало меня тяжким грузом неверия и слабостью духа – какой-то, как мне раньше казалось, неизбывной теплохладностью. И, почувствовав в себе нищету духом, я наконец смог в себе же самом обрести приют для постоянно метущейся моей души.   
В этом мне помог друг. Хотя вообще трудно теперь сказать, кто кому помог – мне кажется, мы вместе с ним искали то, от чего оторвались еще в незапамятные времена наши прародители. И вместе содействовали друг другу в этом нелегком пути.
И как ни странно, я не стал впоследствии всюду следовать за другом, но это вовсе не означает, что мы отдалились друг от друга. Скорее каждый из нас стал цельным в своей вере Богу и вместе с тем самостоятельным и ценящим свой собственный храм души, но, впрочем, раскрывая проблему подлинного одиночества, я поведаю об этом по мере последующего изложения сей книги.
Имя друга – Симон. Мое – Илья.
Симон весь был соткан из противоречий: он обладал грациозным и вместе с тем крепко сложенным телом – казалось, ничто не могло его поколебать как внешне, так и внутренне. Наружность его ничем особенно не примечательная, одновременно производила необыкновенное впечатление: большие карие глаза его смотрели так проникновенно и серьезно, будто бы пытались разглядеть внутри человека, стоящего перед ним, бездну огромного, тайного мира; голова его была всегда с открытым лбом, на который никогда не спадали черные волосы, а в чертах его лица, как и во всей его внешности, было вместе и одновременно что-то женственное, мужественное и наивно-детское.
Несмотря на свой довольно зрелый возраст – Симону было тридцать два года, когда он отошел в мир иной – ему удалось сохранить молодость примерно двадцати трех лет. А познакомились мы с ним, когда ему минуло двадцать девять лет. Сам Симон незадолго до смерти говорил, что не связывает себя с определенными годами жизни, но, что в разные ее времена он всегда чувствовал себя молодым.
Роста он был средневысокого с красивыми, длинными ногами и жилистыми, немного натруженными руками – он много, совсем не чураясь физического труда, работал за пределами своего Отечества на строительстве храма Господнего, хотя при этом был очень образованным и глубоким человеком. Причем про образованность свою он говорил, что она – плод его самообразования.
Движения его были порывистыми, но при этом очень точно выверенными. Он был достаточно силен, чтобы поднять камень весом в пять талантов и пронести его на расстояние десяти шагов – так он поступал, когда все тележки были заняты другими рабочими – при строительстве Божьего храма.
Симон был очень свободолюбивым человеком – ему претили всякие, придуманные человечеством устои, набившие оскомину традиции и лицемерные привычки. При этом он никого не призывал к анархии, глубоко понимая основы падшего мироздания и бессмысленность устроения порядка на земле. Многие люди с поверхностным мышлением за глаза называли его нигилистом. Они не понимали, что он просто жил так, как должен жить человек, стремящийся к совершенству – Симон знал, что вечного совершенства можно достигнуть лишь в Горнем мире.
Да я и сам поначалу считал Симона нигилистом и не принимал его всепоглощающего преодоления бытия падшего мира. Он говорил, что мир сей бессмысленен и какие бы занятия ни находил себе человек хоть во всей вселенной, все, в конечном счете, окажется изжитым и внутренне готовым к своей гибели. Впоследствии мне, чтобы проникнуться Симоновым глубоким и ясным видением бескомпромиссного преодоления осязаемой людьми реальности, понадобилось немалое время. Порой я сам, будто бы пребывая в мареве дьявольского сна, усыпляющего человеческое сознание сытой и пошлой последовательностью жизненного времени, в полной мере не осознавал, как относиться к желанию Симона преодолеть ограничения материи ради главенства Духа. Мне, в начале нашего с Симоном знакомства, иногда казалось, что я вместе и одновременно его люблю и недолюбливаю. Однако уважал я его всегда, потому что он был настоящей, цельной личностью.      
Я часто вспоминаю слова Симона касательно его имени: оно удивительным образом целиком соответствовало его сильному характеру и внутреннему ощущению мира: еще во время первых бесед он говорил мне, что человек способен услышать Бога не только потому, что сам того хочет, если по велению своей души поднимет к Нему очи и обратится к Нему всем сердцем своим, но прежде всего потому, что Сам Господь Бог дает человеку возможность услышать Себя. Само слышание Божье осуществляется человеком не только его свободным обращением ко Всевышнему, но как благодать Господа к человеку – для того, чтобы он мог быть услышанным Богом. Такое слышание, по признанию Симона, он почувствовал еще в раннем детстве, когда жил в большой, дружной семье. И эту связь своего внутреннего «Я» с Богом он чувствовал потом всю свою жизнь.
В детстве Симон находил красоту во всем многообразии не только естественного, природного мира, но и в творениях человеческого гения. Оттого его угнетало последующее в зрелую пору его жизни забвение связанных с людьми, которых он знал с детства, детских и юношеских переживаний, набиравшее свою все более неумолимую силу и стиравшее все, что было в их цветущую бытность. Но при этом Симон понимал, как он впоследствии мне рассказывал, что несмотря на неизбывность течения времени, которое подвергает плоды рук человеческих закономерному увяданию, не следует отрицать свое прошлое, – напротив, необходимо помнить свое прошлое для собственной же свободы. Память – то немногое, что человек может противопоставить безжалостному течению времени. Сохраняя в памяти отвоеванные ради свободы воспоминания о своем пережитом прошлом, человек может сохранить в себе и чувство времени и тогда – говорил Симон – появляется возможность чутко воспринимать людей и мир, в котором мы живем. Тогда каждое последующее решение нравственных проблем человеческой жизни становится искуплением первородного греха, и тогда человек, истинно покаявшись, приближается к совершенству.
Симона все в нашем падшем мире не устраивало, однако он не занимался саморазрушением и не призывал к этому других – даже наоборот, разговаривая с людьми, пытался показать им, что тот, кто видит ограниченность привычного миропорядка – уже находится на пути к прозрению и спасению своей души и потому не должен отрицать себя, как Божественное творение, но что ради свободы важно постоянно стремиться к преодолению в себе греховной природы.
Мир сей, с его временем и пространством, Симон называл посткатастрофичным, но, по милости Божьей, в то же время дарованный Господом человеку со всеми возможностями для того, чтобы преодолеть свои немощи, связанные с первородным грехом. Человек, говорил Симон, сотворен Господом Богом в таком непостижимом для нашего ума триедином союзе Духа, души и тела, который в предельном своем развитии может преодолеть самое себя. И это преодоление не имеет ничего общего с нанесением вреда своему физическому телу и уж тем более душе. И с благополучием жизни человека на земле оно никак не связано. Преодоление это заключается совершенно в другом, о чем речь еще впереди. Принять такой взгляд на привычные вещи многим людям было не под силу. Но вновь скажу, что Симон не был нигилистом. Он искренне верил в существование Горнего мира, в котором отменяются всякие ограничения мира сего и установлено Вечное Царство подлинной Свободы.
Да, понять Симона стоило немалого труда, да он и сам говорил, что пытаться умозрительно следовать его примеру без истинной, Христианской веры – довольно бессмысленное занятие, приводящее в конечном счете к пустым спорам, начавшимся еще в Древности, когда люди, опираясь лишь на свой ум, отрицали существование Истины, сомневаясь во Всемогуществе Бога, – так, например, древнегреческие софисты спорили о том, может ли Всемогущий Бог сотворить нечто, что ограничивало бы Его Всемогущество. С людьми, одержимыми дьявольской гордыней, как будто бы и пытавшимися понять веру Христиан, но в действительности лишь искушавшими их, Симон не спорил, ибо знал, что каждый человек проживает духовный опыт сознания и приходит к свободной, подлинной вере только по милости Божией и вместе и одновременно с тем, если сам того пожелает. Зная это, Симон потому ничего никому не навязывал и не доказывал. Но не знали этого другие люди по немощам и грехам своим. С ними Симон старался жить в мире, отстаивая при этом собственное видение вещей, но не подавляя в то же время их свободу.      


Г Л А В А   I

Знакомство


Впервые я увидел Симона еще в бытность мою подростком, когда шел по направлению к дому моего дедушки – я возвращался от соседа, которому каждое утро носил молоко, поелику у него не было своего скота. Симон тогда стоял у дороги, проходящей через лес, и смотрел в Небо со странным выражением лица.
Лицо это было странно тем, что его большие, карие глаза глядели на открывающееся им синее, безоблачное море с непонятными умилением и грустью одновременно. Они смотрели так, будто бы говорили: «Теперь ты видишь все ясно, но это знание стоило большой скорби…» 
Поравнявшись с загадочным незнакомцем, я не удержался, чтоб не спросить его о причине такого созерцательного настроения:
- Прошу прощения, что помешал Вам, я заметил Вас еще издали, с поднятой вверх головой и долго смотрящего в Небо, – редко встретишь человека, который глядит не себе под ноги, а в синеву Небес…
- Но Вы ведь сами говорите о Небе возвышенно – сказал он в ответ, ничуть не смутившись моим вопросом, – значит, тоже видите эту красоту.
- Да, действительно, – иногда, идя по дороге, я тоже смотрел вверх и порой удивлялся тому, почему люди так редко смотрят на Небо – они либо глядят перед собой, либо, что еще чаще происходит, вследствие пожилого возраста, вниз, под ноги. Но мне казалось, что это дело привычки...
- Смотрите, – вдруг сказал он – в Небе пролетели два стрижа, – птицы всегда казались мне олицетворением высоких человеческих чаяний – Свободы, Вечности, Любви – с ноткой умиротворения в голосе протянул он.
- А почему Вечности и Любви? – поинтересовался я – со Свободой мне понятна связь, но почему именно Вечность и Любовь?
- Потому, что птицы – это единственные живые существа, которые так же, как и человек, не ходят на чреве, но прямо, на обеих ногах и потому, что у многих видов птиц браки сохраняются на всю жизнь. Человека, направленного к Небу, можно представить как существо, соединяющее Горний мир с земным: он твердо стоит на земле, но в то же время он может созерцать Небо. Таким образом, он связывает Вечность с преходящим временем, Небо с землей.
- Никогда так не думал… – заметил я, – вернее, я всегда чувствовал нечто похожее где-то глубоко внутри себя, но не осознавал так явно, как Вы об этом сейчас говорили.
- Люди вообще часто не заглядывают в тайники своей души и, отмахиваясь от красоты окружающего мира, живут не так, как им по-настоящему хочется.
Потом он немного задумался и сказал:
- Я до сих пор не назвал свое имя – меня зовут Симон.
- Рад знакомству. А я – Илья.
- Вы давно здесь живете? – Симон теперь смотрел прямо на меня.
- Нет, я живу с родителями в городе, но приезжаю сюда на каникулы к своему дедушке. Вообще я здесь родился и с первого года жизни до своих теперь уже двенадцати лет  несколько месяцев в году живу с дедушкой, помогаю ему по дому и любуюсь местными красотами.   
- Интересно.
А я здесь впервые – он поправил фибулу своего хитона, которая после того, как он уже не смотрел, подняв голову вверх, на Небо, немного изменила свое первоначальное положение.
- Симон, обращайтесь ко мне на «ты» – так будет проще и удобнее – попросил я его.
- Хорошо, Илья, но и ты тоже говори мне «ты», договорились? Ты ведь мне, как младший брат.
- Договорились.
Симон, мне кажется, что ты, будучи взрослым, не считаешь себя таковым. Вернее, как я успел заметить, ты по внутреннему устроению своей души – очень глубокий человек, а по годам еще молод – я бы не дал тебе больше двадцати трех лет.
- И тем не менее мне двадцать девять. Но я не связываю возраст с моим «Я».
- А что такое это самое «Я»? – мне показалось странным это выражение.
- «Я» – это твоя Личность, которая во время земной твоей жизни живет вместе с твоей плотью и душой, связывая их воедино – неслиянно и нераздельно, но по смерти тела не умирает, потому что вечна. Ты же сам сейчас говорил о душе – так вот она является частью целого, которое и есть Личность. А по ту сторону земной Истории, в последние времена, тело вновь воссоединится с душой. Это долгий разговор. Давай сядем здесь, у дерева – он показал на дуб, возвышавшийся над остальными деревьями своей пышной кроной, в тени которого, несмотря на летний, солнечный день, ощущалась легкая прохлада – ты сильно торопишься?
- Нет, я и сам собирался подумать, чем мне дальше заняться. Мои родители живут в городе. А я остался с дедом: помогаю ему вести домашнее хозяйство. Сейчас я отдыхаю – занятия в школе, как обычно, начнутся только осенью.
Мы сели у большого дерева, которое росло в роще уже несколько веков: тень от листвы его раскидистых веток покрывала пространство, на котором свободно могли уместиться хоть три десятка человек.
- Человек – продолжал Симон, – придает большое значение внешним по отношению к его душе вещам: статусу, внешнему виду, материальным предметам, в общем, всему тому, что есть в реальности.
Илья, ты задавался вопросом, почему так происходит, начиная еще с незапамятных времен?
- По правде говоря… – тут я задумался, – я еще не мыслил так глубоко, но теперь, погружаясь в свои воспоминания, могу с этим согласиться – мне так же кажется, что человек, взрослея, будто бы очень скоро теряет свои, взлелеянные в детстве, яркие переживания и ощущения.
- Илья, ты верно сейчас подметил главную проблему: существует незримая связь между всем миром и духовным содержанием человека, однако связь эта нарушается именно со вступлением последнего во взрослую пору.
Ты помнишь, что сказал ученикам Христос: «Истинно говорю вам, если не обратитесь и не будете как дети, не войдете в Царство Небесное»?
- Да, это из восемнадцатой главы Евангелия от Матфея, но сколько бы ни читал я Священное Писание, я не мог до конца понять тайный смысл этих слов… Впрочем, как и многих других мест в текстах Библии…
Мы еще некоторое время сидели под сенью дерева и говорили о жизни, о мире, о Времени, о Свободе и после Симон произнес:
- К этому разговору мы еще вернемся, а пока я хочу с тобой окинуть взглядом вид, открывающийся с горы на все селение – он встал и пошел по направлению к ее подножию.
Я поспешил следом за ним. 
Солнце было еще не так высоко, до полудня оставалась пара часов, но воздух уже становился теплым. Казалось, ничего не менялось в этом тихом, спокойном краю: вся местность, усеянная домами и окруженная с севера горами, переходя на юг, представляла собой небольшую равнину с протекающей по ней рекой и ковер из широколиственного леса, а на пространстве к востоку от гор простирались луга, да засеянные пшеницей поля. Выпас скота подходил к концу, пастух вел овец в тень на отдых.
Мы взошли на одну из средних по высоте гор, и Симон обратился ко мне:
- Илья, теперь посмотри на то место, где мы сидели – он указал на видневшийся в трех тысячах локтей от нас знакомый дуб – и обозри целиком открывшуюся панораму. Что скажешь обо всем этом?
Должен признаться, меня поразила открывшаяся картина: дуб, который был таким огромным вблизи, теперь казался крошечной точкой, а все, что до этого восхождения на гору представлялось отдельно стоящим – неподвижным, приняло свой цельный и ясный вид: лес, поле, луг, река, дома – передо мной будто проплывала застывшая доселе жизнь родного края.
- Я вижу протекающую в моем селении жизнь как нечто целое – ответил я – то, что недавно мне казалось обычным, повседневным порядком, теперь приняло вид всеохватывающей картины. В некотором смысле ее можно уподобить жизни всего мира: вон там паслись овцы – я показал рукой на луг, раскинувшийся справа от нас, – а здесь – колышущиеся поля пшеницы – и я кивнул левее. А за всем этим, дальше, простирается лес. Все это напоминает мне нашу землю, если, охватывая ее целиком, смотреть на нее сверху, находясь очень высоко…
Здесь сразу отмечу, что я и раньше взбирался на гору, но, осматривая землю с большой высоты, не думал о том, что мог еще тогда сравнить два разных вида на столь привычные мне места: один, – открывающийся при собственном, непосредственном участии в жизни родного края, – объединенный вместе с самой этой жизнью; другой – не включенный в этот маленький мир, но со стороны, словно с высоты птичьего полета, обозреваемой целиком панорамы, подобно наблюдателю. Это как если бы вдруг мои глаза смогли увидеть сами себя – обратиться не вовне, как обычно, а внутрь себя и разглядеть бесконечную бездну, простирающуюся в душе.
- Да, – произнес я спустя минуту-другую, лицезрев прекрасный пейзаж, открывающийся нам с гор, и пребывавши в молчании, – а раньше я как-то и не думал о том, что точно так же можно смотреть и на собственную жизнь, если попытаться мысленно вознестись над самим собой… Кажется, я начинаю теперь понимать то, о чем мы говорили, сидя в тени, внизу, у дерева.
- Вот, – сказал Симон, – об этом многие люди постепенно забывают, переходя с берега юности во взрослую жизнь.
Скажи, Илья, помнишь ли ты себя, например, пятилетним ребенком? 
- Не очень хорошо, но что-то помню…
Я помню, как мне тогда все казалось большим и полным чудес. Было ощущение, что я живу среди великанов – ведь я, как и все дети, был маленьким, а взрослые возвышались надо мной практически на величину моего роста. Еще я помню, что в ночном Небе видел множество ярких звезд. Удивительно, но сейчас я их почему-то редко стал замечать… Также я помню, как ранним утром слышал чудесное пение птиц и даже сейчас хорошо себе представляю ласкающие, яркие лучи солнца, скользящие по окнам моего дома – я сразу просыпался, как только чувствовал их манящий проблеск на своем лице… А недавно я стал замечать, что, читая книги, я все меньше испытываю нетерпеливое чувство ожидания дальнейшего повествования, которое раньше неотступно сопровождало меня, пока я всецело был поглощен чтением. Раньше я буквально обрывал страницы книг, чтобы узнать, чем же закончится история, рассказываемая автором, но теперь я все больше погружаюсь в обыденное сознание, будто мое восприятие окружающего мира становится менее резко очерченным – оно словно стремительно расплывается и вместе с тем стягивается и принимает, сливающиеся с сознанием других людей, очертания.
- Значит ли это, что по мере твоего взросления, ты ощущаешь эти чудесные переживания все меньше? – спросил Симон, внимательно меня слушая.
- Точно… они как бы выдавливаются из меня по капле, чем старше годами я становлюсь… А ощущение жизненного времени наоборот, будто бы ускоряется.
- Мы уже говорили с тобой об односторонности времени – продолжал он – время неумолимо движется по прямой от начала к концу. Люди же пытаются обуздать время, подмять его, как и многие другие вещи. Те из них, которые не соглашаются с переменчивостью времени в жизни, пытаются его присвоить.
- Присвоить время? Каким образом?
- Они хотят придать ценность своему настоящему положению во времени вместо того, чтобы сделать вневременной ценность, которая есть у них внутри – это «Я», о котором мы говорили.
- Симон, я не очень понял, что означают эти последние твои слова. Можешь, пожалуйста, пояснить?   
- Вот представь, Илья, что человек, поверив в предложенный ему обществом порядок вещей, добился некоторого успеха, скажем, стал богатым и знаменитым. Следующим для него делом всей жизни становится сохранение достигнутого положения – потому что он потратил на это усилия и немалые, а терять то, что добыто тяжелым трудом мало кому захочется. И вот он начинает всячески использовать в угоду себе вытекающие из его статуса внешне приятственные, но в действительности пустые, сомнительные преимущества. Как ему кажется, это то, что делает его счастливым, но ведь счастье мимолетно: сей час оно есть, а через мгновение его может не стать, да к тому же необоримое чувство голода и жадности застилает людям глаза и вот уже спустя миг им хочется другого, еще более отличного от других положения и так продолжается бесконечно – до самой смерти. Такие люди не понимают даже, что пытаясь отличиться от большинства, они тем самым напротив становятся похожими на других, поелику в мире все устроено диалектично – господин и раб копируют и отражают друг друга – они зависимы друг от друга. Потом такой алчный человек понимает, что следует продлить свой род и передать ему нажитые им богатства, и кроме того построить нечто такое, желательно большое и высокое, что будет видно издалека, которое оставит его в памяти потомков, а в действительности – все его такие старания тлен и ничего более. Таким образом, он действует не в согласии со временем, не уважая время, как явление, сотворенное Господом Богом и символизирующее собой добродетель долготерпения, а попирая его, желает остановить его, чтобы продлить как можно больше «жизнь» своего приобретения в падшем мире. Он хочет приручить время, сделать его одинаковым для собственной жизни и жизни своих потомков, то есть неизменным.
- А что происходит дальше?
- Известно что: потомки постепенно ослабляют поводья обузданного их праотцом времени и оно в конечном счете вновь прорывается для дальнейших поисков Смысла, что и называется ходом Истории причем прорывается оно всегда в нечто такое сильное и затрагивающее большинство людей, чтобы потом они вновь начали строительство мира бессмысленности и управляемого, организованного хаоса – строительство Вавилонской башни.


Г Л А В А   II

Семья Симона


Симон, как я уже сказал, родился в большой семье: у его деда по материнской линии родилось шестеро детей: по трое сыновей и дочерей – последние были старшими. С самого раннего детства Симона родственники его находились в очень близких отношениях друг с другом. Мать Симона, вторая дочь его деда, и после замужества поддерживала связь со своей большой семьей, отчего Симон пронес через всю свою жизнь дорогие его сердцу воспоминания о детской поре, связанные прежде всего с дедушкой, умело объединявшим всех многочисленных родственников: братьев матери, ее сестер, их детей, жен, мужей, а также родителей последних – людей одного возраста с самим дедушкой Симона.
Помню, Симон рассказывал мне про то, как его большая семья стала быстро распадаться после кончины его деда.
Вначале он напомнил мне про наш разговор на горе, когда глазам моим открылась панорама родного края: 
- Илья, обрати внимание, – пока мы смотрели на эту картину и говорили о проходящем времени, все мельчайшие изменения в природе и в делах людей продолжали идти своим привычным ходом – незаметно для того, кто был поглощен своей работой – он мог не увидеть себя самого со стороны и заметить сходство своей жизни с жизнью общества в целом и с историей поколений, живших до него. И не в том дело, что человек всецело поглощен своей работой, отчего не в состоянии осмотреться вокруг – даже если бы у него было много свободного времени – он предпочел бы не думать о смысле своих каждодневных усилий и собственного проживания жизни, – скорее, наоборот, такие мысли, посещающие его в одиночестве, толкают его на поиски легкого, внешнего по отношению к его внутреннему «Я», занятия, которое в конечном счете бессмысленно, – словом, человек живет в придуманном мире, но при этом отгоняет от себя мысли о господствующем над ним и все стирающем времени. 
- Симон, значит ли это, что ты находишь в ограниченном видении мира вследствие включенности человека в поток жизни нечто похожее на то, что происходило в твоей большой семье после смерти дедушки – это как-то связано с временем, стирающим из памяти людей воспоминания об их прошлом?
- Да, Илья, – я расскажу тебе о своей семье, и ты сам сможешь заметить обман, с которым соглашаются многие люди и который пронизывает всю Мировую Историю. 
Я сознательно не говорю или редко, по необходимости, произношу «мой дед», «моя мать», «мои родственники», «мой друг» и т. д., потому что каждый человек может, если искренне покается и пожелает, стать свободной и самодостаточной личностью, хоть это и отрицается большинством людей. Сказать о чем-то, что является его собственностью, человек может только о вещи, но не о другом человеке. Уже в таком разграничении человека и того, с кем он взаимодействует – другой, отдельной личности, кроется, как мне кажется, глубинное решение проблемы, связанной с мнимой потребностью человека жить в обществе  – ведь все мы изначально, при появлении на этот свет, чувствуем тайную связь со своим «Я», которая по прошествии времени становится настолько неуловимой, что вновь толкает человека на создание семьи и воспроизведение того же, что было раньше – так постепенно разрастается человеческий муравейник. Этим я, конечно, не хочу сказать, что человек – существо одинокое. Речь о том, что и в одиночестве, и во взаимодействии с людьми императивом для человека является его срединное, без крайностей, существование. Поэтому я буду стараться избегать подобных слов в отношении человека – я имею в виду притяжательные местоимения. И все же я буду вынужден подчиниться привычному порядку – произносить слова «мой», «моя», «мои», «его», «ее», «их» и т. д., хоть это мне совсем и не хочется, но, что поделать, если людям так привычнее понимать друг друга.
Итак, дедушка был сильной, внутренне цельной личностью, человеком, способным кардинально переменить привычные условия своего существования, если того требовала перспектива его дальнейшего развития. Он честно служил своему Отечеству. 
Часть детства дедушки пришлась на годы Великой Отечественной войны, что закалило его характер на всю дальнейшую его жизнь. Мать дедушки рано ушла из жизни, – когда ему было всего пять лет, и он со своим отцом в основном думал как прокормиться – ему приходилось с младых ногтей тяжело трудиться, чтоб не помереть от голода. К примеру, однажды дедушка, будучи восьмилетним ребенком, пошел на железнодорожную станцию продавать козу – он вспоминал, что долго шел с ней по путям в поисках кого-то, кто мог бы дать за нее денег, на которые дедушка хотел купить хлеб. 
Дедушка рассказывал, что его мать умерла вскоре после того, как приготовив пищу в большом чугуне и не рассчитав силы свои, подняла его и, надорвавшись, получила травму позвоночника.
У дедушки были родной брат – он умер в семнадцать лет от воспаления легких и сестра – ее не стало, когда ей было сорок два года. Еще единокровные брат и сестра – всего пятеро детей в семье моего прадеда.
Единокровный брат дедушки был спортсменом – он занимался вольной борьбой и человеком был очень сильным, но была у него болезнь – падучая. На одной из тренировок он, еще молодой атлет, при падении с соперником сильно ударился головой о пол. Но не сказал о том своему отцу, ибо боялся, что прадедушка запретит ему тренироваться, а дело свое он очень любил. Спустя некоторое время у него обнаружили сильное воспаление, приведшее в конечном счете к тяжелой болезни. Прожил он также немного. Женат он не был и до конца своих дней оставался бездетным. Я видел его совсем мало. Но зато очень точно запомнил – воспоминания эти как вспышки – глубоко закрепились в моей памяти. Он любил детей и человеком был незлобивым. Я помню его внешность, характер. Я сейчас как будто вижу его перед собой. Он был добрым, кротким и тихим. Много работал в домашнем хозяйстве, выполнял самую тяжелую работу – кормил и поил скот, вычищал стойла, хлев, носил воду, колол дрова, заготавливал сено и т. д.
Как я сказал ранее, семья, в которой росла мать, была достаточно большой и состояла из одиннадцати человек: отца, матери, шестерых детей, дедушки – отца моего деда – т. е. моего прадеда, бабушки – четвертой жены прадеда, дяди – единокровного брата моего дедушки. Все старались жить дружно, помогая ближнему – в тесном сотрудничестве друг с другом, каждый выполнял свои обязанности в домашнем хозяйстве. Все они сначала жили в деревне – на родине прадедушки, а потом дети – мать и ее пятеро сестер и братьев – переехали в город.
Когда дети стали взрослыми, каждый из них создал семью – три брата женились, и сестры вышли замуж. У троих сыновей и трех дочерей дедушки родились дети – в каждой семье по двое и трое детей – в семьях младшего брата и младшей сестры матери было по три ребенка, а у остальных – по два. Так, из семьи в одиннадцать человек произошли четырнадцать внуков. Всего же, если говорить и о других родственниках детей деда – мужьях и женах, их братьях и сестрах и о родителях их и родителях последних – будет более пятидесяти человек. И это только близких родственников, не считая дальних.
И вот я рос в такой большой семье, уже в городе, в большом доме, но часто приезжая в деревню, на родину дедушки и прадедушки. Пока я был ребенком, все мне казалось волшебным, несмотря на некоторые трудности повседневной жизни. Дед жил один в селе – бабушка умерла еще до моего рождения, однако он часто приезжал к детям в город и каждый его приезд был сродни нечто такому, что приводило в движение весь дом, – как в гудящем пчелином улье благодарные потомки собираются вокруг матки.
Отношение детей и внуков к деду было неоднозначным – все его любили и уважали, но одновременно и побаивались, поскольку дедушка в некоторой степени был человеком авторитарным, хотя при этом и справедливым. Он был цельный и сильный внутренне человек, и личность его была непреклонной в отстаивании своей собственной реальности.   
Не могу сказать, что его приходилось терпеть, хотя и казалось иногда, что он подавлял свободу детей, но это все оттого, что желал он для них лучшего, как и любой заботливый родитель, охраняющий благополучие семьи, готовый жертвовать многими личными интересами. Ведь большинству родителей зачастую так присуще, рассуждая со своей колокольни, устраивать жизнь детей в полном соответствии с их пониманием о благе, пусть даже это сильно бы противоречило пониманию о благе самих детей. Как известно, чужой опыт никогда никого ничему не учит – человек сам в конечном счете поступает так, как ему хочется и кажется верным – это касается и отцов, и детей.
В бытность моего раннего детства, когда мне было около двух-трех лет, я больше других, родных и двоюродных, братьев и сестер находился рядом с прадедушкой – отцом деда. Я помню об этом времени не очень много – воспоминания о том у меня весьма отрывочны, но очень мне дороги, поелику прадедушка был человеком удивительным. Мать рассказывала, что в пору ее детства вся деревня собиралась возле ее деда, чтобы послушать его интереснейшие истории. Родившись еще в конце XIX века, он подобно Сократу был автодидактом. Прадедушка рассказывал односельчанам историю их общих предков и много упоминал про Библейских героев. Он знал свою родословную много дальше седьмого колена. Мать даже говорила, что ее дедушку люди в селе называли Золотым Ковчегом – такая в нем была глубина мысли и мудрости, что все жители деревни могли слушать его хоть целый день беспрерывно. Прадедушка катал меня на коляске, укладывал спать, кормил и поил. Сам я помню, как спал рядом с ним в большой комнате в родном доме матери. Думаю, что благословение дедушки, которым он по милости Божией одарил меня в раннем детстве, оберегает меня от греха и делает человеком, сохраняющим великую память предков. Прадедушка ушел из жизни, когда мне было три года – в свои девяносто три года – нас разделяет почти целый век. С его смертью ушла целая вселенная. Время с его кончиной стало стремительно ускоряться, реальность начала меняться, а большая наша семья постепенно распадаться.   
Бабушка – жена дедушки, отца матери, была человеком глубоко образованным. Сам я ее не застал – она скончалась за три года до моего рождения, но довольно много знаю о ней по рассказам матери. Часть ее детства, как и детства дедушки, проходила во время войны – ей было тринадцать лет, когда началась Великая Отечественная. Росла она сиротой – без матери, которая умерла, когда бабушке было всего три года. А отец ее, потеряв жену, прожил до смерти своей с детьми – сначала в доме сына – старшего брата бабушки, а потом ее старшей сестры – они были намного старше бабушки. Всего детей у родителей бабушки было пятеро: она – самая младшая, старшие брат и сестра, про которых я сейчас говорил, затем [по возрасту – прим. мое] – еще одна сестра и младший брат, который был на три года старше бабушки. Когда началась Великая Отечественная война – младшему брату бабушки минуло всего шестнадцать лет – он, как и его старший брат, ушел на фронт – в танковые войска, пройдя предварительно специальные курсы, и уволился в запас с окончанием войны. Помню, мы с родственниками часто собирались в его доме, праздновали День Победы, и он много рассказывал нам о буднях военного времени.
Бабушку и ее брата, служившего во время войны в танковых войсках, воспитывала родная сестра – у которой жил их отец – она была старше ее на пятнадцать лет. В голодные годы им приходилось очень нелегко, – например, дочь старшей сестры бабушки, которая была на девять лет младше последней, рассказывала, что она – т. е. племянница бабушки, будучи шести-семилетним ребенком, ходила в лес собирать ягоды, поелику им в одно время больше нечем было питаться – хлеба почти не было – его берегли, питаясь иногда только зернами пшеницы и семенами съедобных растений. Вместо чая они пили воду, в которой растворяли хлебные корки, чтобы придать ей цвет и вкус.
Помню, мать рассказывала, что сама бабушка во время войны еще ребенком одна пошла на рынок продавать кожаный ремень мужа старшей сестры, который, как и братья бабушки, тоже ушел на фронт, после чего на добытые деньги купила хлеба, которому в доме были очень рады. В жизни бабушки было много трудностей, которые она безропотно принимала. Вообще бабушка была человеком смиренным весьма. Она никогда не повышала голос на мужчин – не только на мужа – моего деда, но и на всех других мужчин. Она знала, что муж, по слову апостола Павла, – глава жены, как и Христос глава Церкви. Но и про мужей сказано в Писании: «Любите своих жен, как и Христос возлюбил Церковь». И дедушка любил жену.
 Бабушка знала несколько языков и любила изобразительное искусство и музыку. Мать много рассказывала, с каким интересом бабушка говорила детям – моим дядям и тетям – о картинах великих русских художников. Слушать ее можно было часами. Она именно рассказывала о глубоких, тайных символах в произведениях гениальных творцов, а не о том, что мы можем услышать от т. н. профессиональных знатоков искусства.
Оба они с дедушкой образовали семью, не имея за душой лишнего имущества и денег, – они были молоды и только окончили высшие учебные заведения – дедушка учился в зооветеринарном институте, в том самом, что был первым сельскохозяйственным институтом и вторым высшим учебным заведением в моем Отечестве, а бабушка – в женском педагогическом университете моего родного города – раньше он назывался институтом и стала потом работать учителем русского языка и литературы.
Мать рассказывала, что дедушка после поступления в институт, проучившись в нем год, вернулся домой – в деревню, поелику у него были серьезные трудности с произношением названий лекарственных препаратов на латыни – поначалу ему трудно давался и русский язык. В селе его отец, мой прадед, отправил работать сына в поле – пахать землю. Но недолго дедушка ходил за плугом – спустя год после возвращения в родные края он вновь отправился в мой родной город, поступил в то же самое учебное заведение и окончил его к своим двадцати пяти годам. Он не хотел работать в деревне не потому, что был ленив, – напротив, дедушка был человеком трудолюбивым и ответственным, но год прожив в городе, а потом столько же в деревне и переосмыслив многое, он понял, что ему не следует идти привычным путем, а лучше будет, если он станет образованным человеком и вернется в родное село, – чтобы вывести домашнее хозяйство на новый, более высокий уровень. Так он и сделал впоследствии и стал уважаемым человеком не только в родной деревне, но даже в районе и области, а по тем временам это значило многое – ведь все в нашем падшем мире с каждым годом обесценивается – поэтому, несмотря на кажущиеся сегодня мелкими масштабы работы дедушки, плоды его тяжелого труда были большими. Он руководил многими сельскохозяйственными объединениями. Огромные стада скота и табуны лошадей, хлебные поля и земли с плодово-овощными культурами, производственные предприятия и социальные службы – все это находилось в его ведении. Для меня дедушка был и остается великим человеком.
Дедушка познакомился с бабушкой, когда она, закончив университет, стала работать цензором по охране военных и государственных тайн в печати при Совете Министров. Он ходил на свидания, встречаясь с ней в общежитии института, где жила тогда бабушка – там они и познакомились.
Так уж мне посчастливилось, что из всех внуков больше всего времени с дедушкой в деревне проводил я – родная сестра и остальные двоюродные братья и сестры оставались в городе с родителями, дедушками и бабушками со стороны новых родственников, не дедовских. А я часто приезжал на родину дедушки, где прошло все детство матери.
С дедушкой мы много ходили по его родным местам, он рассказывал мне о своей жизни, начиная еще с детской поры, вспоминал военное время и от него при этом веяло такой теплотой и любовью, а также чем-то таким волшебным, будто я вместе с ним преодолевал пространство и время – я словно оказывался с ним в тех местах и вместе с теми людьми, о которых он говорил. Глазам открывалась живая картина происходивших с дедушкой событий, и я тогда пребывал в тихом, умиротворенном, созерцательном настроении – я мог посмотреть на все со стороны. Будто мы парили с дедом над равниной всей деревни, как орлы в Небе, озирающие не только пространство под собой, но и горизонт, открывающийся перед ними на большом расстоянии.
Кстати, имя мне дал дедушка – за полгода до моего рождения ему во сне приснился мальчик лет пяти, который залез ему на шею, и дедушка его спросил – кто ты? Мой внук [сын старшей сестры матери – прим мое]? А мальчик ему на это ответил, что «я – другой твой внук – Симон». Так меня и назвала потом мать.
Так проходило мое детство – в частых разъездах между городом и селом, в близком общении с дедушкой. И каждый свой приезд в деревню я вспоминаю со смешанными чувствами глубокой радости и грусти.
Жизнь круто изменилась, когда дедушка ушел из жизни, а детство мое прошло, – поелику дедушка, как я уже говорил, был очень сильной личностью – дети без него потеряли опору в жизни и не смогли продолжить его начинание – дружелюбное и интересное общение друг с другом.
Со смертью дедушки я стал замечать стремительные изменения в жизни большой нашей семьи. Отец с матерью, дяди и тети, родные и двоюродные братья и сестры словно потерялись в нашем сложном мире, позабыв о той жизни, которая была при дедушке. В них стали проявляться черты характера, которые раньше, при жизни дедушки, отсутствовали вовсе. Они растеряли чувство времени, проявили слабость пред соблазнами жизни и, не устояв, уклонили в дальнейшем пути свои. Потому что дедушка был единственным человеком, который мог собрать вместе всех детей, а после смерти его правила общего дома были безжалостно попраны временем и потому именно большая семья в конечном счете распалась.   
Сразу замечу, что дедушке необязательно было находиться в городе, чтобы объединять детей и их семьи – ему достаточно было позвонить кому-то одному из сыновей или дочерей и дальше все происходило должным образом: родственники собирались вместе, интересно и весело проводили время – говорили о насущных проблемах, совместно старались их решить, но и не забывали о нечто большем – о смысле своего существования и о перспективах дальнейшего развития. Материальная сторона всякого дела в этих беседах оставалась в тени – всех больше интересовала именно содержательная сторона жизни и цели их дальнейшего общего пути. Не забывали они и о настоящем – старались осмысленно действовать в повседневной жизни с тем, чтобы самим быть ответственными за происходящее вокруг большой семьи. 
Таким образом, дедушка словно незримо, ненавязчиво и очень умело руководил развитием отношений внутри большой семьи. И никому даже в голову не приходило, что он посягает на чье-то личное, семейное благополучие. Все понимали, что это правильный для них порядок, и сама жизнь это открыто проявляла – она была насыщенной и красочной, полной ярких переживаний и глубоких мыслей.
Конечно, для такого порядка необходима была сильная личность – после дедушки никто уже не смог достойно продолжить его дело, да оно и ни к чему бы не привело – объективные процессы, размывающие семейные связи через неизбежный процесс увеличивающегося деторождения, рано или поздно все равно подточили бы последние остатки взаимного сотрудничества и понимания внутри большой семьи. Видимо, дело дедушки по основанию дружной, крепкой семьи, изначально было обречено на поражение – сама История всего человечества со всей неумолимостью об этом свидетельствует – все, что связано с реальностью, которую постоянно воспроизводит человек, так или иначе подвергается уничтожению.
Как показывает сама жизнь, в переломные времена Истории размывание семейных ценностей происходит обычно из-за того, что жены, чувствуя слабость мужей, начинают конкурировать друг с другом: видя, что их больше никто не удерживает, они возносятся над своими мужьями и подчиняют их своим прихотям.
Так уж устроены женщины, что в мнимой своей покорности сильному мужчине, они тем не менее хотят подспудно соперничать с ним, чтобы потом даже подмять его под себя, – может, и косвенно, не напрямую, но различными, хитросплетенными путями.
И вот, по смерти дедушки, каждая малая семья стала отделяться от большой.
При этом сразу будто бы возникает противоречие: каким тогда образом сохранялось равновесие, о котором я говорил выше – про взаимное сочувствие и сотрудничество друг с другом? Так вот в этом деле спокойно и последовательно велась искусная работа дедушки – он умело «дирижировал» всеми родственниками – он мог так организовать внутрисемейное пространство, что даже не влезая в него, ему удавалось ненавязчиво им руководить, но в то же время дедушка не находился совсем уж в отдалении от большой семьи – для этого требовалось умение вести одно большое хозяйство, а в этом деле он был человек очень ученый – в молодости он на протяжении долгого времени управлял всей деревней, – в которой он сам и родился, еще в эпоху ее расцвета – он был директором государственного сельскохозяйственного предприятия. Даже само имя дедушки переводится, как «Ученый».
Когда дети остались без отца, все пошло прахом: женщины почувствовали свободу и отодвинули в сторону мужей, а вслед за этим развалилось все то, что взращивал дедушка – тесные, насколько это вообще возможно, бескорыстные семейные отношения. Конечно, ответственность за это лежит прежде всего на самих мужчинах – ведь это они оказались слабыми, тогда как их жены лишь воспользовались своим новым положением. 
Женщины быстро смекнули, что в большой семье для них больше нет прежних ограничений – их мужья не стали отстаивать прежний порядок вещей как в своей собственной, так и в большой семье. К тому же они были несколько равнодушны к приложению каких бы то ни было усилий для сохранения добрых отношений между родственниками в большой семье. Без дедушки все они были безынициативными и беспечными – они стали словно потерянными овцами – им был нужен пастух. 
- Симон, но ведь тогда получается, что дедушка не только закладывал крепкое основание, этакий прочный фундамент, большой семьи, но и сам же, парадоксальным образом, сыграл роль своего рода разрушителя им же изначально сотворенного блага? Потому что, умело руководя сложными процессами внутри твоей большой семьи, он при этом не посвящал должного внимания воспитанию в своих преемниках такого же чувства тесного братства, как и при нем самом, то есть не научил их именно своему умению вести общее хозяйство, ведь так?
- И да, и нет.
- Почему?
- В реальности все немного сложнее, потому что, как я уже говорил, каждый из нас отстаивает свою реальность – получается сколько людей, столько и правд, и реальностей.
Каким образом дедушка, если не личным примером, мог еще верно донести до сыновей свои идеи по устроению одной большой семьи? Он не тратил время на нравоучения, он не был моралистом, а просто действовал, причем сознательно – очень обдуманно. В конце концов, труд всякого человека проверяется по его плодам, – а плоды дедушки, при его жизни, были достойными: семья, даже быть может при наличии каких бы то ни было трудностей, жила честно и что самое важное – интересно. Был в ней какой-то важный Смысл. Все осмысленно шли в одну сторону. Уважительно относились друг к другу. Конечно, бывали и некоторые затруднения в понимании друг друга, но все они решались общими усилиями. Говорить же о том, что раньше родственники были моложе и поэтому им было легче объединиться, и что теперь они сами приблизились к возрасту дедушки и потому в силу все более надвигающейся слабости пали духом – неосновательно. Не в этом дело. Ведь в конечном счете столько же лет, сколько сейчас дядям и тетям, было тогда самому дедушке, но возраст никоим образом не отражался на его внутреннем самоощущении. Он всегда старался сохранить в себе чувство времени и шел по жизни с гордо поднятой головой.
Но вернемся к женщинам и мужчинам. Вообще я со смертью дедушки стал замечать, что явление, о котором я хочу сейчас сказать, удивительным образом наблюдалось повсеместно: во многих семьях первые, т. е. женщины, почувствовав мнимую свободу, взяли бразды в свои руки – вести как раньше домашнее хозяйство им было уже неинтересно – жизнь, как им стало казаться, протекала весьма скучно, поэтому они решили начать работать вне дома, – предварительно получив образование, устроились, как водится, работать по найму или занялись предпринимательством. Мужья же их настолько покорились судьбе, что сами не хотели ничего решать. И семьи стали отделяться друг от друга под предлогом усиливающейся занятости на работе и переезда в другие города. Таким образом, некогда и моя большая семья стала стремительно размываться и распадаться.   
- Но почему же после смерти дедушки в большой семье начались такие, разделившие все и вся, перемены? 
- По разным причинам. Но главное – потому, что в нашем падшем мире незримо действует принцип сохранения равновесия по форме и содержанию.
- Что это за принцип такой?
- О нем я скажу в свое время, а пока не буду на нем останавливаться, чтобы не распыляться.
- Хорошо.
- Вообще лучше, если детей воспитывает отец, поелику именно благородное мужское влияние на потомство приносит свои достойные плоды: дети становятся самостоятельными и самодостаточными, разумными и сознательными личностями. Однако такие серьезные результаты семейного воспитания встречаются ныне крайне редко, а само мужское положительное влияние на детей сейчас даже не в почете и почти ушло в прошлое. 
- А почему оно не ценится и почему такое воспитание почти в прошлом?
- Потому что человек меняется – я подразумеваю не его обычное изменение, как это обычно понимают, а метафизическое изменение – само нравственное начало в человеке за последние несколько тысяч лет не изменилось и его духовная природа остается прежней, но непрерывно продолжает меняться степень сознательного отношения к смыслу его существования в нашем падшем мире. Эти невидимые изменения необходимо исследовать очень глубоко, чтобы целиком охватить картину, разворачивающуюся в последнее время.
- Ты имеешь в виду подспудные процессы, происходящие по мере развития Мировой Истории?
- Да, можно и так сказать.
- Т. е., если я правильно понимаю, то в этом большом и сложном процессе есть какие-то внутренние противоречия?
- Конечно. Весь мир в целом диалектичен. В нем все пребывает в непрерывно перетекающих из одного в другое состояниях, которые не исключают друг друга и не просто дополняют друг друга, но развиваются вместе и одновременно однонаправленно и разнонаправленно. Людям только кажется, что их действия имеют под собой твердые, незыблемые основания, но в действительности наш мир содержит в себе еще столько неизведанного и противоречивого, что при поверхностном его рассмотрении приходится терпеть большие лишения.
- Симон, а можешь пояснить это на примере?
- Пожалуйста. Человек, начиная еще «с»  грехопадения своего, «до» которого собственно и не «было» даже времени в нашем привычном понимании – ведь он «был» сотворен Богом вневременным актом, – так вот, человек еще «с тех пор» не изменил как-то свою физиологическую природу – внешне он остался прежним…
- Не хочешь ли ты этим сказать, что внешний вид человека после его грехопадения предопределяет теперь всю его жизнь? Это звучит как-то странно…
- Я, конечно, не думаю, что один лишь внешний вид человека каким-то образом обусловливает его жизнь, но, при серьезном исследовании человеческой природы, отрицать значение его наружности, – как минимум, недальновидно. Кроме того, и во внутреннем мире человека, который хоть непрестанно и меняется, особенно-то и не произошло существенных изменений – я имею в виду после его грехопадения.
Нам теперь кажется, что в Древности люди были дикими и жестокими, и что у них не было никаких представлений о нечто сверхценном и высоком – вследствие греха, который совершили наши прародители, бедные люди настолько извратили пути свои, что усилия их по установлению в себе самих нравственного закона были тщетными – да они, собственно, и не хотели покаяться – развращение их было столь велико, что Господь Бог истребил их с лица земли. Но ведь и тогда были свои праведники – иначе и не остался бы никто пред очами Господа – т. е. я хочу сказать, что человеческая жизнь хоть и претерпевает постоянно всякие изменения, определенная часть людей продолжает сохранять в себе нечто такое, что не зависит от времени, в котором они живут – даже среди язычников всегда находились те, которые шли против законов своего времени и общества. Что-то таинственно-неуловимое и всесильное прорастало в душе людей, которых не понимали их современники. С другой стороны, по мере развития Истории, общество постепенно менялось – оно становилось более цивилизованным, избавленным от некоторых жутких традиций и культов языческих предков, но греховная природа человека никуда не исчезла – она так же, как в незапамятные времена, по сей день, всюду проявляется – в чувствах, мыслях, словах, поступках человека, но уже в более изощренном виде – не через прямое насилие, как раньше, когда даже детей приносили в жертву языческим богам, – когда, к примеру, девочек закапывали живьем, чтобы не давать за них приданое – подумать только – человека «определяли» по внешним половым признакам – нет, теперь грех предстает пред человеком посредством игры, направленной на его соблазнение – этому сегодня подчинены практически все стороны общественной жизни – потому что там, где соберутся двое и более человек – грех часто проступает наружу, ибо не стадо и не отшельничество, но настоящее одиночество, не избегающее общества, вместе с трагическим весельем, есть приближающее человека к совершенству устроение на падшей земле.   
- Но как же тогда жить человеку, если общество кругом его окружает? И что такое трагическое веселье?
- Я и не говорю о том, что следует полностью закрыться от общества. Да и невозможно это, как бы ты ни старался. Речь о другом: живя в обществе, неизбежно пребывая в нем, можно глубоко прочувствовать свое одиночество – неизбывную экзистенциальную оставленность на падшей земле и подняться над всей суетой и толкотней, которая продолжается и поныне; не пытаться найти в другом человеке свое подобие – будь то женщина, друг, братья и сестры, родители и знакомые, но сохранить в себе самом целую вселенную, которая, как бездна, простирается в душе твоей – только сознавать это нужно целостно, ибо не об эгоизме идет речь, а о миросозерцательном состоянии души с любовью к ближнему, причем вместе с трагическим весельем, которое есть такое состояние, когда ты многое понял в жизни – прозрел и увидел, внутренне, всей душой, сердцем и разумом осознал всю тщету суетливого пребывания людей на земле и сам при этом преобразился – убил в самом себе косного, прежнего, слепого, неслышащего, метущегося непонятно куда и зачем и стал сильным, мужественным, цельным, глубоким, настоящим. Состояние трагического веселья дает человеку возможность широко раскрыть глаза и прозреть, делает его свободным, независимым от всего внешнего, наносного, преходящего – все иллюзии уже изжиты, пустые надежды и хлопоты прошли, а вера основательно укрепилась и больше не может быть поколеблена, и человек уже внутренне готов вернуться в Горний мир – т. е. устремлен в Вечность.
- Симон, но зачем же мы вообще ведем тогда этот разговор? Ведь ты же сам теперь распыляешь вовне свой внутренний мир. 
- Во-первых, Илья, я отвечаю на твои вопросы и не могу пройти мимо тебя: по слову Христа о ближнем – ближний тебе тот, кому ты нужен. Поелику у тебя проснулся живой интерес к серьезным проблемам, которые волнуют человечество последние несколько тысяч лет, я делюсь с тобой своим внутренним миром. Это как колодезь для путника в жаркой пустыне – сам путник ищет его, но не колодец ходит за ним. Во-вторых, пока человек молод, он, в отличие от многих взрослых людей, еще не совсем охвачен губительными жерновами несвободы. Да, среди взрослых и пожилых людей тоже есть такие, которые сумели сохранить чувство времени и пронести его через всю свою жизнь, но их крайне мало. Да и те из них, которые стараются жить с внутренним ощущением свободы и чувством времени, неизбежно теряют эти живительные силы – я часто таких встречал – они упорно сопротивлялись лжи нашего падшего, многоликого мира и вместе с тем осознавали свое неизбежное увядание – время безжалостно пожирало их жизни, оставляя дорогу молодым и еще неискушенным людям. Как бы человек ни старался противопоставить свое «Я» жестокому миру, особенно взрослый человек – время будет неумолимо стирать все на своем пути. 
- Но тем не менее память о человеке остается в сердцах людей даже много после его смерти. И я бы не стал утверждать, что все мы так уж забываем деяния и жизнь великих личностей. 
- Я не о том говорю. Герои памятны людям тем, что они, именно почив, на время их всеобщего возвеличивания открывают путь к Истине, но со временем все это – в конечном счете – превращается в пыль.
- Я не согласен. Почему пыль? Ведь мы с тобой даже сейчас не однажды вспомнили о них. Неужели это не служит доказательством того, что память сильна даже перед временем и может вызволить из руин прошедших поколений того, кто нам дорог своей цельной, настоящей жизнью, к которой стремятся многие люди.
- Да, нам дорог целый сонм личностей, почувствовавших всеобъемлющий обман быстротечной жизни. Но я говорю о том, что и герои изначально обречены на поражение с тем, чтобы в конечном счете воспарить фениксом из пепла навеки к Небу.
- То есть ты хочешь сказать, что как бы человек ни старался не только для себя, но и ради других людей соделать некое царство справедливости на этой земле – он уже изначально обречен на поражение?
- Да, именно так.


Г Л А В А   III

О Симоне


Симон верил Богу всегда – с самого своего рождения. Для Симона его миросозерцание не было предметом какого-то особенного отношения к окружающему миру в том именно смысле, что в детстве Симон думал о чудесном внутреннем устроении души, как о доступном каждому человеку состоянии, но, как оказалось впоследствии, сохраняют его не все люди – он с самых юных лет своих ясно видел красоту многих вещей, полагая, что и другие люди, не только дети, но и взрослые открыты этим волшебным переживаниям, однако, становясь взрослыми, люди почему-то теряют эту невидимую связь со своим «Я» и это обстоятельство вначале искренне его удивляло и даже угнетало.
Действительно, – вопрошал он – почему многие люди, которые были когда-то детьми, быстро теряют чувство времени? Под чувством времени он понимал не обычный ход времени, который с возрастающим ускорением отсчитывает отведенные человеку годы его жизни. Нет, он говорил именно о способности сохранять в самом себе переживания, связанные с каждым моментом жизни, а также о сознательном восприятии течения самой жизни. Он называл это сознательным проживанием жизни, свободным отвоевыванием каждого воспоминания, проходящего под безжалостной косой времени.
Естественно, что жить всегда свободно – это не то чтобы невозможно, но крайне трудно для человека. Симон говорил, что человек может постоянно стремиться к свободе, но полностью достичь ее возможно только в Горнем мире, поелику она «с» грехопадением человека «была» им попрана. Свобода в человеке, по милости Божией, конечно, сохранилась, но теперь ее необходимо перманентно отвоевывать; она дана человеку не в неизменном и полноценном, но в потенциальном состоянии – не так, как это «было» у человека «при» сотворении его Господом Богом в начале, – когда он «был» совершенным, но как возможность.
Под утверждением о борьбе за попранную самим же человеком свободу Симон подразумевал не внешнюю борьбу людей за установление царства справедливости и благоденствия на падшей земле, но борьбу в самом себе – в каждом отдельном человеке – преодоление своей греховной природы и подлинное покаяние – т. е. перемену ума и постоянное самосовершенствование – изменение к лучшему.
Симон не сокрушался по поводу проходящего времени, которое не оставляет человеку возможности для протяжения его прошлого в будущее. Сколько бы человек ни пытался проложить мост между своим прошлым и будущим, время будет безжалостно разрушать эту непрочную связь. Потому что, – как говорил мне Симон, – время линейно движется от начала к концу, оно неразрывно связано с ожиданием конца Истории и при желании сохранить прошлое, человек неизбежно приближает еще более ускоряющееся будущее. Удивительным образом, пребывая в прошлых воспоминаниях и представляя себе будущее, человек не замечает, как от него ускользает его настоящее, но ведь Самое Великое сотворялось Богом не во времени, а в свободной, вневременной Вечности, и если бы человек по-настоящему стремился к совершенству, тогда он смог бы почувствовать и увидеть в себе подлинное подобие Божие, – «когда» вневременным актом Господь сотворял Небо, землю и человека – и тогда бы он ценил свое настоящее и познал тайный смысл времени.
Симон говорил, что прошлое именно следует помнить и находить в нем живительные силы для своего настоящего, но воспроизводить свое прошлое или пребывать в настоящем как в прошлом – губительно для человека. Симон объяснял это диалектичностью нашего мира: когда мы забываем свое прошлое, то переходим в зависимое положение от произвола настоящего, но, воспроизводя прошлое снова и снова в настоящем, – отнимаем свободу у своего будущего. В мире нет ничего застывшего: все вещи непрерывно перетекают друг в друга, а какое бы то ни было отдельно рассматриваемое человеком явление жизни связано с другими, на первый взгляд не имеющими к нему отношения, вещами – они образуют со всем миром единое целое – полный тайн макрокосм. 
Симон также говорил, что он почти каждый день своей жизни вспоминал особенно значимые для него моменты из своего детства, и, как будет сказано в дальнейшем, не только из детства – их было великое множество. Казалось даже, что его память представляет собой книгу, в которой точно записывались события из жизни всех, находившихся с ним рядом, людей – в каждую отдельную их пору. Он обладал феноменальной памятью, которая не имела ничего общего с тем, что некоторые люди обычно понимают под памятью – в виде заучивания исторических дат, эрудиции с помощью мнемотехнических методов и других пустых вещей, как то демонстрировали еще в Древности люди, запоминавшие набор неких данных, оседающих со временем в пыльном каталоге всей Мировой культуры. Память Симона сохраняла воспоминания из его жизни со всеми мельчайшими подробностями – это были именно воспоминания о пережитом, – например, когда он, спустя довольно продолжительное время, встречал человека, с которым говорил о чем-то раньше – Симон мог не видеться с ним месяц или несколько месяцев и даже несколько лет, – то мог возобновить разговор с того самого места, на котором они остановились во время их последней, а иногда и предшествовавшей ей, встречи. Симон помнил в течение всей своей жизни и некоторые фрагменты бесед с человеком, которого он давно не видел или не слышал, – если связь с ним осуществлялась посредством звонка или социальной сети, – когда воспроизведение разговора необязательно нужно было начинать с прерванного конца – после диалога с каким-либо человеком он помнил – в каком месте тогда они находились и что именно говорил он человеку в тот или иной момент, и что говорил ему собеседник; кроме того он помнил вещи, которые остались в его памяти с раннего детства – это касалось запахов, предметов, различных событий и т. д. К примеру, мы с Симоном проходили через дорогу, когда шли по направлению к центральной библиотеке его родного города и говорили о девушке, глубоко его интересовавшей своей непохожестью на многих других девушек – с которой он учился в университете и в которую был влюблен, а по прошествии двух лет он мог в точности воспроизвести тот разговор соотнося его именно с тем местом улицы, по которой мы шли в тот момент. Сам он называл такую память концентрированным непрерывным сознанием, – когда человеку дорог каждый момент, связанный с его прошлым и он ни за какие богатства на свете не согласится отказаться от своего пережитого прошлого. 
Симон никогда не удовлетворялся ответами на вопрос о смысле жизни, которые он находил у многих выдающихся мыслителей. Нравственные проблемы всего человечества всегда мучительно жгли его сердце и разум. Он смотрел на людей и удивлялся их равнодушию и покорности судьбе. Неужели Господь Бог сотворил их такими? – вопрошал он. Нет. Он свято верил в свободу человека. И хотя свобода в человеке «была» попрана грехопадением и появление человека на свет, – когда он рождается в нашем падшем мире, – связано с первородным грехом, Симон не принимал взгляды большинства людей, – что человек, дескать, в сущности своей довольно слабое существо. Симон не принимал и того, что люди отчаянно искали некий идеал на падшей земле. Он знал, что подлинный идеал существует и имя этому идеалу – Горний мир. Бог изначально сотворил человека идеальным и ошибались все те люди, которые думали, что человек является лишь промежуточным звеном в развитии Духа. Дух Божий, вложенный в человека, не нуждается в каком-либо развитии – он совершенен, вечен и неизменен, но, «с» попранием свободы человека «вследствие» его первородного греха, в духовном развитии нуждается теперь падшая природа человека.
Тайна заключается в другом: каким образом человек – думал Симон – может преодолеть самого себя? Что является краеугольным камнем в этом преодолении? Таковым он видел соблазн – соблазн как таковой, преодолеть который человек может посредством своего свободного выбора. Всякий соблазн можно свободно преодолеть, а не только слепо подчиняться ему. Свобода, которую Бог даровал человеку, проявляется в его выборе, а сам свободный выбор проявляется в преодолении соблазна: если человек не имеет возможности сознательно отвергнуть соблазн, сделав тем самым свой свободный выбор, то не может быть и речи о выборе, а значит нет и свободы. Так Симон понимал слова Христа в Евангелии от Матфея, в главе 18-й: «Горе миру от соблазнов, ибо надобно придти соблазнам; но горе тому человеку, через которого соблазн приходит». 
Поелику Священное Писание наполнено глубокими символами, Симон исследовал весь мир, пытаясь найти в нем эти символы и тогда, по милости Божией, открылась ему дальняя перспектива – тогда в жизни его многое прояснилось – так он приблизился к пониманию тайного смысла многих вещей.
Кроме того, что Симон читал Священное Писание от начала до конца ничего не пропуская, он еще периодически возвращался к отдельным местам Библии, чтобы части связать в целое и перечитывал так Писание по многу раз и весьма долго. А некоторые неверующие люди, софисты, фарисеи и лицемеры и один-то раз не читают Библию полностью и не перечитывают после – оттого у них поверхностное обо всем мышление – потому они и не понимают многого в Библии и не видят.
По милости Божией Симон смог проникнуть в сердца людей и понять весь мир – он во все дни своей жизни благодарил Господа Бога.
Когда Симон говорил о каком-либо человеке, он уповал на милость Божию, – поелику Господь видит тайники души каждого человека – потому Симон без внутреннего осуждения, пытаясь понять мотивы поступков людей, стремился проникнуть в самую глубину их, чтоб  не скользить по поверхности. И хотя помыслы Симона были чисты, сам он говорил, что размышлять о людях, не уходя в осуждение, очень трудно – они могут завести человека в нечто противоположное первоначальному импульсу в желании искреннего познания характера ближнего: человеку может казаться, что он ищет доброе в своем ближнем, и все же он часто обманывается и невольно начинает судить ближнего своего, причем все более бессознательно – по наущению дьявола. Но Симон стремился к совершенству, – как Христос изобличал фарисеев, так и он мог сказать про грешника не с осуждением, но справедливо и беспристрастно, и все же он предпочитал молчать и даже не думать плохо о людях – он никогда не оправдывал зло, а где видел его – там нелицеприятно его изобличал. Симон ко всему не был теплохладен и равнодушен. Он знал, что сколько бы человек не обманывал всех – и людей, и самого себя, он не может скрыться от справедливого суда Господа Бога. Для Симона такое сознательное поведение было главным мерилом истинного покаяния. 
Господь Бог изначально, еще при зачинаньи жизни в человеке, закладывает в него все необходимое для спасения его души – ведь все люди когда-то были детьми, и многие из них прожили полное чудес детство – задача же человека заключается в том, что он должен, если хочет спасти свою душу, постараться не растерять этот дар Божьего Духа в течение земной жизни – необходимо изнутри очистить скляницы души своей и вызволить на поверхность то духовное, что изначально уже есть в каждом человеке – не ослаблять свой внутренний огонь, но поддерживать его, чтоб свечечка, начавшая гореть еще в детстве не потухала и в дальнейшем, но продолжала гореть вечно. По милости Божией, Симон смог выволочь этот огонь на поверхность своего «Я», хотя и много соблазнов было на его пути и не предал свою душу в угоду всему косному и тленному. Физически человек живет столько, пока тело способно нести бремя внешней суеты, но духовно человек молод, пока в нем горит свечечка его души – даже если ему и больше ста лет. А может быть и по-другому: в двадцать пять лет человек чувствует себя старым.
По милости Божией, Симон мог проникнуть сквозь гигантскую толщу прошедшего времени за всю Историю человечества. Обращаясь к ее детству, юности, зрелости и старости, он мог подробно рассмотреть ее медленный ход, – преодолевая пространство и время, он лицезрел все, что проходило на протяжении многих тысяч лет.
В детстве Симон был очень общительным ребенком и любил своих друзей – в целом, ему нравилась жизнь в обществе, но интересным при этом было и то, что даже живя в коллективе людей он еще с раннего детства сохранял в себе какую-то обособленность. Такое его диалектическое состояние, не имело тогда ничего общего с одиночеством в толпе – нет, как раз-таки он не пребывал в состоянии щемящего, тоскливого одиночества, которое так знакомо многим взрослым людям, но у него было самодостаточное, полное, чистое и цельное бытие. Будучи самим собой, он органично сосуществовал с обществом – да, такой вот парадокс.
У Симона в детстве было богатое воображение на сущности потустороннего мира. Он как будто видел не только сонм ангелов в Небесной обители, но также и всякие страшные мистические существа в виде чертей, упырей, бесов и т. д., отчего он не любил ночь и с нетерпением ждал наступления утра. Еще ему не нравились зима и осень. А весну и лето он очень любил. 
А еще в детстве Симон никак не мог понять богатых людей – почему они только и делают, что копят деньги, но не дают их бедным – ведь у них есть возможность делиться своим накопленным богатством, но потом, когда повзрослел, понял, почему так происходит.
Бывало так, что Симон, несмотря на то, что он мог не следить за ходом времени, точно определял числа месяца и даже часы и минуты в течение дня, – например, я спрашивал его – какое сегодня число или который час – и он никуда не заглядывая, верно называл текущую дату и время. Ему было неинтересно следить за временем и считать свой возраст – он вообще мало внимания уделял цифрам и числам, но при этом был поразительно точен – он любил точность, но не был фарисеем и ни к кому не придирался, если замечал у кого-то неточность. Его больше интересовали слова и язык. Он думал о самом себе и не пытался кого-то насильно исправить. Он любил свободу и ценил ее в каждом человеке. 
Симон часто сам казался диалектичным, но в действительности был цельной личностью – в повседневной жизни он предпочитал поступать в соответствии с формальной логикой, благодаря чему его невозможно было запутать – подобно Сократу, перед которым лукавые софисты были бессильны, но по отношению к созерцанию мира и там, где не нужно лукаво мудрствовать – не в умственной деятельности, но в проблемах морали – он поступал в соответствии с нравственным законом, своим «Я» и потому отменял для себя всякий формализм. Объяснял он это тем, что всему в мире свое место и время, а оценивать, если вообще и надо оценивать Горнее, с помощью не всегда всесильного ума – это весьма самонадеянно и наивно. Ум хорош там, где он нужен и уместен – на падшей земле, но применительно к Небу ум – не всегда, если не сказать вообще редко, полезен. И хотя Симон всячески стоял за целостность человеческого сознания, там, где было нужно – он говорил о разумном разделении идеального и формального. Горний мир – это такой уровень Бытия, в котором царит Божественная свободная иерархия – в самих этих словах уже заключена парадоксальная диалектика – ведь иерархия подразумевает верх и низ, а подлинная свобода упраздняет всякое неравенство, – но в том-то и дело, что наше падшее сознание всегда все разделяет там, где необходимо соединение и напротив мешает все в одну кучу там, где нужно независимое и самодостаточное разделение. Некоторые современные ученые-материалисты потому и не могут понять устроение Горнего мира, потому что те явления, которые надо рассматривать раздельно, они мешают в одну безликую серую массу, но там, где надо рассматривать вещи целостно и в то же время независимо друг от друга – они наоборот все разделяют на части – потому что ими манипулирует дьявол. Ведь злой дух – хозяин не свободного порядка, но организованного хаоса или хаотичного порядка. 
После того, как Симон, по милости Божией, стал отчетливо видеть все несовершенство падшего мира, его неоднократно посещали мысли о самоубийстве – в людях он видел бесконечные образы и символы простирающейся бездны добра и зла. Симону было трудно жить вместе с людьми, но все же общества он не избегал – он не был затворником, он любил людей.   
Фигура Симона, как я ранее уже говорил, вместе с крепким, мужественным сложением была несколько и с женскими, стройными, изящными очертаниями. Он даже рассказывал мне, как живя в общежитии, его однокурсники сразу отметили в нем нечто женственное, когда увидели что рубашка на нем часто цепляется за его округлые, мускулистые члены. У гениальных людей часто такое бывает – сочетание мужественности и женственности не только во внутреннем устроении души, но даже во внешности – духом Симон был человек цельный и сильный, но были в нем и некоторые женские черты.
Каждый человек сам выбирает, чьим современником ему быть – Симон, например, в душе хотел быть современником Иисуса Христа и Микеланджело – не в мечтах своих, но исходя именно из сознательного выбора своего пути – т. е. не физически желая перенестись в те времена, но выстраивая свои нравственные ориентиры в своем настоящем по примеру духовной цельности подлинно гениальных личностей. Не внешне, как фарисей, Симон желал быть современником великих эпох – не в одежде и образе жизни, но в самом мышлении – именно в смысле внутреннего ощущения жизни.
Еще будучи ребенком, а потом и в юношескую пору, Симон по наивности своей и  глупости, как и многие люди, болел тщеславием – он очень жаждал признания общества – даже бывало так, что сознательно пускал пыль в глаза. Но не всегда он был склонен к честолюбию – все психологические изменения в нем происходили вообще как-то прерывисто, крайне непоследовательно, весьма хаотично, – например, до десяти лет он был то очень скромным, тихим и спокойным, то временами бойким и неусидчивым ребенком. Но, по милости Божией, когда он прозрел после разрыва с девушкой, в которую был влюблен, в нем произошли кардинальные перемены – он стал цельной личностью. Симон, собственно, и был всегда цельным человеком, но именно после расставания с девушкой, с которой он учился в университете, он как-то сразу прозрел и многое понял.
У Симона совершенно отсутствовала зависть к кому бы то ни было – даже к гениальным личностям – будь то пророки или Святые, поелику он стремился спасти свою душу, поэтому желал не за счет даже Святых людей причаститься к Горнему, но сам стремился к совершенству. Он был самодостаточен.
Симон, как я уже сказал, не избегал людей, как это часто делают на Востоке, сидя в одиночестве, в медитативном состоянии – он считал это безнравственным поведением, а также трусостью и дезертирством – аморальным игнорированием проблем падшего мира. Симон, напротив, шел к людям.
Когда Симон читал, нечто наблюдал, был занят определенным делом или даже спал, то вместе с тем он одновременно над чем-нибудь думал. Думал он постоянно и искал ответы на мучившие его вопросы. Делая что-то одно, он совмещал этот процесс еще с чем-то другим – он мог делать несколько дел сразу, что свидетельствовало о бездонном богатстве, по милости Божией, его души, о его глубоком внутреннем мире.
Симон, в отличие от многих людей, не проходил мимо различных вещей – с чем бы он ни встречался на своем пути, всегда старался дойти до глубинной сути вещей – будь то чтение, слышание, видение чего-либо – если ему попадалось нечто незнакомое, он все исследовал сразу и как будто тут же записывал в своей памяти.
Родственники Симона, в том числе его родители, часто были заняты мирской суетой –традиционные увеселительные или скорбные мероприятия поглощали большую часть их жизненного времени. Симону все это было чуждо с детства – он уже с раннего своего возраста воспринимал себя, как отдельную личность и любил одиночество, – даже взаимодействуя с обществом. Ему неинтересна была каждодневная толкотня – все эти скучнейшие поводы: свадьбы, юбилеи, похороны, поминки и т. д. Симон не находил во всем этом никакого глубокого смысла, ибо то, что было раньше при его предках, впоследствии утратило свое глубокое религиозное значение и превратилось в выхолощенные обряды и бессмысленные ритуалы.   
Симон не справлял никаких праздников, кроме Христианских. На все «красные» дни календаря и другие современные праздники Симон вообще не обращал никакого внимания – будь то день рождения или нечто в этом роде .
Симон не верил гадателям, вещунам, колдунам, экстрасенсам, магам, ворожеям и всякого рода фокусникам, иллюзионистам. Он говорил, что все это мерзость перед Богом, что эти шарлатаны покупают за мнимое чудо веру наивных, отчаявшихся или скучающих и праздно шатающихся, ищущих всюду чудес, людей. Эти гадатели сами ничего не смыслят в глубинной природе вещей. И даже настоящим чудесам, которые происходили в его жизни, Симон не то чтобы не верил или сомневался в них – он-то понимал, что по милости Божией в них ему как раз и открывается Горнее, но он всегда говорил, что даже если бы в его жизни не было никаких чудес от Господа Бога – он все равно бы свободно и свято верил Богу – так он был непоколебим в своей вере Господу и уповал на Его милосердие. Он верил Богу.
Как-то раз Симон рассказывал мне, что один его знакомый по прошествии одного года после своего увольнения с одной работы, вновь посетил то место и ему открылась интересная картина – так оказалось, что люди, работавшие вместе с ним часто говорили о знакомом Симона во время его отсутствия – доказательством тому стало то обстоятельство, что они феноменально точно, по памяти, воспроизводили все те вещи, о которых он им рассказывал, пока работал с ними – вплоть до его художественных предпочтений, – что ему дорога Христианская культура, что он часто рассказывал им про Микеланджело, Винсента Ван Гога, Виктора Цоя, Нико Пиросмани и о других гениальных личностях, – словом, Симон, рассказывая мне о знакомом, пришел к выводу, что если бы им было все это неинтересно, то они бы ничего такого и не запомнили – ведь удивительно то, что сам человек, рассказавший об этом Симону, уже забыл про свои философские беседы на прежнем рабочем своем месте (разумеется, знакомый Симона ничего не забыл, – здесь имеется в виду не акцентировал на этом внимание), а они – нет. Причем они запомнили не только его интересные рассказы, но и промахи, когда он был еще вспыльчивым и его можно было легко задеть за живое, указав на какой-нибудь пустяк. Об этом говорил еще О. Вайнингер, – что когда человек духовно и нравственно вырастает из своего прошлого – ему становится неловко за припоминаемые ему окружающими людьми заблуждения – поелику он уже нравственно вырос из своего прошлого, – но окружающие люди запомнили его таким – еще ищущим, сомневающимся, в чем-то слабым и часто ошибающимся, – потому что сами-то они топчутся на одном месте и не понимают, что человеку свойственно не только оставаться самим собой, но и постоянно меняться. Это, конечно, не означает, что надо отказаться от своего прошлого – тут дело в другом – для человека, предъявляющего к самому себе самые высокие нравственные требования именно неловко осознавать, что раньше он был совсем другим – еще в чем-то наивным и даже глупым. Но это не должно отягощать его, потому что не будь этих ошибок в прошлом – такой человек не стал бы тем, кем является в настоящем. Что же до бывших сотрудников человека, про которого мне рассказывал Симон, – то их собственная жизнь была им неинтересна – иначе зачем им нужно было так точно помнить слова того человека, сказанные им в минуту раздражения и даже гнева. Все это складывается таким образом именно потому, что вокруг таких людей все вибрирует. Хотя пока этот человек работал с людьми, вспоминавшими потом его часто, последние не могли разглядеть его личность – только спустя год после знакомства с ним они начали понимать, что рядом с ними был такой интересный человек. Большое видится на расстоянье.
Помню, Симон говорил: «Иногда я переживал минуты такого полного счастья и блаженства, что весь мир был мил моему сердцу и ничто злое не могло в него проникнуть – минуты эти бывали очень редки, но оттого еще более драгоценны – нечто сверхъестественное осеняло меня своей благодатью. Я помню, с чем связаны эти минуты, – например, однажды я шел по улице и смотрел в Небо или как-то раз я стоял у окна своего дома и слушал пение птиц – у меня было огромное счастье.
А порой я наблюдал интересный феномен в своем сознании: при повторном просмотре, наблюдении или прочтении некоторых вещей в нем закреплялось все более оформленное их качество, в них проступала резкость и отчетливость, что, кстати, свидетельствует о моем первоначально поверхностном, недифференцированном, спящем сознании при восприятии мной реальности. Проблема эта с позиции категорического императива, свидетельствует о том, что в падшем мире человеку, чтобы быть свободным, необходимо постоянно отвоевывать ясность своего сознания – нужно стараться всегда бодрствовать, чтоб не быть обманутым иллюзиями реальности, ибо безнравственно повторить нечто не только несколько раз, но хотя бы и дважды. Если человек полагается на возможное повторение чего-либо для прояснения неких образов в своем сознании, – значит, он снимает с себя ответственность за свое бессознательное прошлое и попускает произвол в своем настоящем – он больше не творит свою судьбу, но как пылинка, которую несет ветер, позволяет всему другому влиять на себя, подавлять свое «Я». В этом смысле процесс как таковой безнравственен, ибо он подводит человека к воспроизведению одного и того же, процесс направлен на то, чтобы оставить все, как есть, без качественных изменений. Я не отрицаю важность процесса – так уж устроен наш мир, что постигая нечто в опыте сознания, который так или иначе соприкасается с эмпирическим опытом, человек вынужден возвращаться к одним и тем же вещам. Но акцентируя внимание на процессе ради процесса, человек в конечном счете остается на прежнем месте – он перестает быть свободным, но становится все больше зависимым. Получается замкнутый круг, выходом из которого является срединный путь – не скользить по поверхности вещей при наблюдении за всем миром и вместе и одновременно с этим, утверждая в самом себе категорический императив, отвоевывать свою свободу у все стирающего времени и не совершать прежних ошибок. В этом и заключается истинный смысл покаяния – не изменить себе, но изменив себя, суметь сказать твердое «нет» всему косному, преходящему и усыпляющему сознание – окончательно и бесповоротно утвердиться в подвиге веры.
Я часто думаю о силе чудес в раю и представляю себе ее таким образом, что одного только плода от древа познания добра и зла «было» достаточно, чтобы пала вся вселенная – ведь в действительности так все и произошло – пространство стало ограниченным; Вечность перешла во время; звезды, земля, природа, человек – все «было» низвергнуто из-за одного лишь плода – подумать только! – какая же это гигантская, колоссальная сила! Какая непостижимая там, в Горнем мире, «должно» «быть», существует чудесная сила, если последствия человеческого грехопадения бесконечно больше, чем последствия от бессчетного множества ядерных взрывов, каждый из которых мог бы бесследно уничтожить хоть всю землю!
Когда я глубоко задумываюсь над тем, что я рожден навсегда, что жизнь моя вечна, что существует Горний мир, что Бог Всемогущ, то все мои поражения, все обиды и унижения, которые мне приходилось терпеть в детстве, юности и во взрослом возрасте становятся для меня несущественными. Дьявол всегда искушает людей их прошлыми ошибками, навязывает им лишь угнетающие, не оставляющие никаких возможностей, ложные мысли. Но если искренне стремиться отвоевывать свою свободу, не закрывать по давлению и наущению дьявола глаза и уши, а стараться слышать Слово Господне, то открывается настолько окрыляющая и по-настоящему вдохновляющая перспектива, что начинаешь понимать, как устроен весь мир, и тогда все трудности становятся решаемыми – подумать только – мы рождены навсегда – для вечной жизни! Человек сотворен Господом Богом для вечной жизни с Ним! Ведь если не идти на поводу каждодневной суеты, на которую постоянно толкает людей дьявол и сбивает их мысли о Горнем, то дух захватывает от того, что что мы рождены для вечной жизни с Богом, – если истинно покаемся и прилепимся всем сердцем своим и душою к Нему!
Я всегда напоминаю себе о кротости и о смиренной благодарности Богу за все, о которой говорится в Книге пророка Аввакума, в 3-й главе: «Хотя бы не расцвела смоковница и не было плода на виноградных лозах, и маслина изменила, и нива не дала пищи, хотя бы не стало овец в загоне и рогатого скота в стойлах, – но и тогда я буду радоваться о Господе и веселиться о Боге спасения моего. Господь Бог – сила моя: Он сделает ноги мои как у оленя и на высоты мои возведет меня!»   
Когда я, по милости Божией, пришел к выстраданному осознанию нравственного закона в своей душе, мне стало безразлично мнение о самом себе окружающих меня людей, хотя раньше я от них зависел. Позже я прочел об этом в Первом послании Святого апостола Павла к Коринфянам, в 4-й главе: «Для меня очень мало значит, как судите обо мне вы или как судят другие люди; я и сам не сужу о себе. Ибо хотя я ничего не знаю за собою, но тем не оправдываюсь; судия же мне Господь».
Творения по-настоящему гениальных людей, как ни странно, просты, но и диалектично глубоки, поелику являются отсветом идеального, совершенного мира – гений не усложняет наш падший мир, но помогает людям прозреть и увидеть все явления в целостном единстве. У дьявола все наоборот – злой дух постоянно усложняет и без того запутанный мир. Сложные устройства, вызывающие трепет у простодушных людей, преклоняющихся перед их создателями – в действительности есть наглая ложь и пустота. Симон рассказывал, как ему легко, хотя и без интереса, удавалось изобретать подобно Леонардо да Винчи сложные механизмы – он даже на практике специально, для глубокого понимания техники, создавал модели некоторых сложных вещей, – чтобы познать многое на своем опыте, поелику не верил никому на слово, после чего он понял, что при желании с любой техникой может справиться каждый человек. Но все созданное и растиражированное посредством всяких машин ему было неинтересно, и это несмотря на то, что в детстве он увлекался техникой. Он любил настоящую природу. Он говорил, что изобретатели заинтересованы в поддержании своей репутации «ученых мужей» для оболванивания людей, работа и интересы которых не связаны с производством и внедрением новых технологий. Господь Бог всем людям дает возможности раскрыть их творческий потенциал, неважно в чем – в рисовании, ваянии, музыке и т. д. – в каждом человеке есть самый главный дар Божий – это Свободный Дух. Но дьявол внушает людям мысли, что они ни к чему неспособны, неталантливы, что они погрязли во грехе и проч. и проч. – все это обман.
Я возражал Симону: да, возможно это и обман, но вот я, к примеру, помню, как одна женщина рассказывая мне про своего сына-подростка, касательно его будущей работы заметила, что он сам не знает – кем и куда устроиться и поелику выбор профессии невелик – она заключила, что сын ее пойдет работать туда, куда она ему укажет. Так поступают многие люди и не только в выборе работы своих детей, но и вообще – во многих других областях жизни. На что Симон сказал: «Родители делают из ребенка раба. Опасения родителей о будущем прокорме, мечты о «благополучии» их детей, грезы о каком-то мифическом светлом будущем на падшей земле – все эти недалекие представления старшего поколения навязываются детям с самого рождения. Родители не смогли сохранить свою целостность и в то же время сами еще не повзрослели. Их страхи о будущем высосаны из пальца; под покаянием они понимают исповедь в своих грехах вместо того, чтобы постоянно меняться по направлению к свету и становиться добродетельными. Гениальность изначально, еще с детства, заложена в каждом человеке. Быть свободным, постоянно отвоевывая свою свободу, конечно, трудно, особенно в современном, расползающемся мире, но другого праведного пути нет».
Да, Симон о многом имел свое собственное мнение и не нуждался в авторитетах.
В юношескую пору Симона дворовые и школьные друзья считали его в некоторой степени блаженным – в то самое время, когда они интересовались женщинами и материальными предметами – Симон рассказывал им всякие интересные истории, пытаясь завести с ними разговор о философии, окружающем мире, этике, логике и т. д. – тогда Симон еще не понимал, что метал бисер перед свиньями – настолько он был наивен. Друзья же над ним смеялись, но он этого не понимал – Симон в этом смысле как будто надолго застрял в детстве – в детском восприятии, в еще чистом сознании – он не воспринимал всерьез их издевательства. По милости Божией, ему не приходилось терпеть от них унижения – его одновременно с иногда пренебрежительным к нему отношением со стороны друзей, вследствие отличной его учебы в школе, уважали. Кстати сказать, детский сад, школьный класс, академическая группа в университете и вообще всякий коллектив пытаются сломать человека – причем с самого детства – это дьявольское подавление личности хорошо изображено в картине Р. Быкова «Чучело».   
Был у Симона школьный друг по имени Игорь. Он еще в детстве знал, что, к примеру, тигр физически сильнее и крупнее льва, а Симон с ребятами спорили с ним, – нет, дескать, – как же может такое быть, что царь зверей слабее своего полосатого собрата. Причем в младших классах школы Симон чуть ли ни больше всех спорил с Игорем, но позже многое у них обоих пошло по-другому – Игорь позабыл, что в детстве был очень любознательным и весьма умным мальчишкой с широчайшим кругозором – на него плохо стала влиять окружающая среда – люди, с которыми он впоследствии водил дружбу, а Симон, по милости Божией, напротив покаялся и стал цельной личностью – оттого и открылись ему многие знания. Вот так может диаметрально противоположно развернуться жизнь людей во времени. 
Помню, Симон рассказывал, как Игорь иногда так неожиданно менял свое отношение к друзьям и знакомым, что поначалу такие стремительные перемены в его  характере казались довольно странными, – он, например, то навещал Симона в больнице с тем самым, их общим  знакомым, с которым Симон подрался в школе, – когда Симон после этой злополучной драки пролежал около недели в больнице, то потом, вскоре после выписки Симона из больницы, в школе, на уроке химии грубо пытался задеть Симона и уже сам хотел с ним подраться. Еще был случай, когда Игорь полез даже в драку с другим школьным другом Симона из-за крошечного пустяка, – когда тот задел его плечом, – словом, он был то агрессивным, то, напротив, спокойным и добродушным. Следует еще заметить, что такие резкие перемены с Игорем были именно в пору его пубертатного периода. После таких изменений в друге Симон не то чтобы навсегда простился со своей наивностью – перекроил себя старого и перестал доверять людям, совсем нет – в том-то и заключается ошибка многих людей, которые становятся мнительными и даже неверующими, – когда после многочисленных предательств, а также разочарований и обманов в жизни от своих ближних они начинают все больше закрываться от мира, тогда как внутренняя сила по-настоящему мужественного человека заключается в том, чтобы несмотря ни на что – на все свои и чужие ошибки в прошлом – быть духовно цельным, не переставать верить в добро, пытаться понять людей и оставаться добрым и даже по-хорошему наивным – вот в чем сила. Поэтому Симон не стал циником и мизантропом, но вырос духовно и стал цельным – его наивность и вера в людей никуда не пропали – они просто приобрели другое качество – Симон стал именно духовно и нравственно цельным.
На протяжении всей, связывавшей меня с Симоном дружбы, я неоднократно менял о нем свое мнение. Теперь, по прошествии нескольких лет со дня нашего знакомства, я понимаю, почему это со мной происходило – потому, что мы живем в падшем мире и многого не видим, не знаем и не понимаем – в нас глубоко укоренились грехи, оттого Симон казался мне весьма непонятным человеком. Но одно бесспорно – он был цельной, настоящей личностью.
Вначале я про себя и за глаза считал Симона чуть ли не странным, каким-то ненормальным… и все же продолжал его слушать. Впоследствии, как оказалось, он и сам знал о моих, первоначально смешанных переживаниях, связанных с ним, – он не догадывался, но именно знал и даже по моей просьбе однажды сказал мне о них, – когда я долго его упрашивал выдать мне мои мысли о нем – мне хотелось посмотреть на себя со стороны – действительно ли другой человек может рассказать то, что ты о нем думаешь. Потом, правда, он раскаялся, сказав, что зря уступил мне, и что не следовало этого делать даже если бы я его умолял.
Симон будто бы видел всех людей насквозь. Он знал о моей еще неокрепшей вере, о терзавших меня сомнениях, касавшихся моих способностей. Он говорил, что старается жить как можно естественно, без отягощающих жизнь общества перегибов – он не хотел ничего усложнять, но если его, как он называл, нравственный закон, требовал каких-то личных жертв – именно его, Симона, но не людей, ибо Симон не посягал на чью-либо свободу – то он спокойно шел на них, ради собственного стратегического самосовершенствования, но и компромиссы Симон умело отвергал – на сделку с совестью он никак не мог пойти. В общем, у него было свое нравственное видение мира, понять которое было непросто – он постоянно духовно рос и развивался. Вместе с тем он всегда стремился сохранить интерес к окружающему миру, ненасильственно его исследуя во всех явлениях и символах – ему не нужно было проводить бесконечные лабораторные опыты, чтобы познать нечто тайное. Он говорил, что и люди, будь они более внимательны ко многим вещам, тоже смогли бы овладеть «искусством» познания реальности.
Симон говорил, что когда он пытался быть с женщинами на равных – они его сторонились – на уровне какого-то внутреннего, известного только женщинам, чутья, они чувствовали, что он им не подходит – имеется в виду в качестве потенциального поклонника – потому что, как говорил Симон, в них железобетонно вросла неизбывная, порочная идея непременно рассматривать в пределе мужчину, как способного обеспечить ее саму и будущее их потомство, главу семейства, а этого желания в Симоне они не находили. То верно – ведь он был девственником и вовсе не хотел познания женщины по плоти с последующим образованием семьи. Женщина к тому же диалектично хочет доминировать над мужем, а с Симоном это было невозможно – своей чистотой и стремлением к совершенству он обезоруживал многих людей. В общем, женщинам он был не то чтобы неприятен, – скорее, непонятен и при этом казался им вместе и одновременно то интересным, то скучным – ведь в жизни часто так бывает, что нечто тайное как-то отторгает и вместе с тем притягивает – вот и у женщин было нечто похожее с Симоном. 
Некоторые люди даже думали про Симона, что он был мужеложником, – дескать, странно, что он был девственником. И в этом их подозрении уже проявляется падшее состояние мира сего и не мудрено – ведь люди так часто порочат честь умершего человека и не могут поверить в то, что можно быть благочестивым и, постоянно отвоевывая личную свободу, стремиться к совершенству. Так много уже было сказано про Микеланджело, Леонардо да Винчи, В. Цоя и других гениальных личностей – будто бы они были странными людьми в том смысле, что тяготели больше к мужчинам, нежели к женщинам, но умный человек понимает, что это все глупости, исходящие от лукавого.
Отношения между мной и Симоном не были похожими на отношения ученика и учителя – Симон говорил, что каждый из нас самодостаточен и индивидуален – каждый есть личность, без притязаний на авторитет друг перед другом.   


Г Л А В А   IV

Об этой книге


Читающий эту книгу найдет в ней немало заимствований, но пусть не торопится с выводом, что автор только повторяет чужие мысли . Я как и Симон хотел, чтобы была такая книга, вмещающая в себя фундаментальные знания, которые открывал Господь великим сынам человечества за всю Мировую Историю. Но, не найдя такой , я решил сам написать ее. Поэтому в настоящей книге и содержится большое количество мыслей людей, которых тяготило земное существование.
Другой причиной частого цитирования является характер самого изложения – это наши с Симоном беседы. Ведь мы, пока жили и трудились с ним, говорили о самых разных вещах – это разговоры двух друзей. А вы, милые читатели, наверное, сами так говорите в жизни – как можно проще и нередко используя точно сказанные уже кем-то слова. С другой стороны, хоть мне и чужд излишний академизм, исключить его полностью я все же не смог.
Внимательный читатель заметит некоторую рассогласованность глав настоящей книги, но сделал я так специально – объяснение этому дается в главе LVI-ой, в которой говорится про безнравственность счета. Кроме того, некоторое нарушение последовательности повествования обнаруживается и в самих главах. Почему так?
Мы живем в падшем мире организованного хаоса, где все перемешано друг с другом в мнимом порядке, что даже кажется, будто все в нем устроено правильно, и лишь человек своим существованием разрушает этот точный, слаженный механизм воспроизведения одного и того же образа жизни. Действительно, солнце светит в течение нескольких миллиардов лет, земля также живет немало и что им до человека, который так мал и слаб по сравнению с ними, что влияние его на все мироздание на первый взгляд просто ничтожно, но это ошибочное предположение. Весь мир потому только и существует, что есть человек. Не будет человека – не станет и всей вселенной – она свернется вместе со смертью последнего в ней человека, ибо по непостижимому Замыслу Творца человек суть сознательный микрокосм и все изменения в нем происходят в точном соответствии с макрокосмом, равно как и в последнем перемены свершаются как в самом человеке.
Наш падший мир не целен, но всюду поделен на части, мы все воспринимаем дробно, нецелостно, и одно это уже есть серьезное препятствие для человеческого познания. Поэтому я сознательно разделил главы таким образом, чтобы читатель мог подняться и возвыситься над всем повествованием – посмотреть на мир со стороны и в то же время собрать воедино разрозненные отрывки в одну картину. Привычный последовательный текст не открывает перспективы, – читая такую книгу, человек плывет по течению – он не может окинуть всю панораму целиком. Я же хотел показать наш мир со стороны – с высоты птичьего полета, а также его тайную, внутреннюю природу, т. е. сам организованный хаос. Таким образом, я постарался сделать две вещи вместе и одновременно – сказать об управляемом хаосе нашего падшего мира и его же преодолеть – не быть слитым с реальностью, которую сам же человек непрестанно и сотворяет.
Я читал и смотрел не все те книги и фильмы, о которых говорил мне Симон, а также слушал не всю музыку и слышал отнюдь не все истории, про которые он упоминал, но после того, как о них рассказывал Симон, я во время занятий своими делами интересовался ими. Поэтому я сначала мог впервые услышать о чем-то от Симона, а потом через некоторое время уже говорить с ним об упомянутой ранее вещи.
Начинаются главы с обращения Симона ко мне или моего – к нему. Во многих из них Симон рассказывает про близких, друзей, знакомых. Вспоминает свое детство.
В общем, книга эта рассказывает о том, что происходило в жизни Симона и дополняется все это нашими беседами.


Г Л А В А   V

Человек в Реальном рая


- Симон, а что такое Реальное и реальность?
- Реальное – это Бытие Горнего мира, а реальность – бытие падшего, земного. Реальное вечно. Реальность конечна и постепенно переходит в виртуальность. Реальное, несмотря на то, что полно чудес, именно Реально, а реальность, хоть и кажется человеку незыблемой в смысле  ее существования – в действительности лишь проекция Свободного Реального в пространство необходимости. Реальное – подлинно, а реальность – только декорация, причем даже в естественной природе, которая со временем все больше теряет свое живое содержание и становится искусственной. Реальное – не искусственно, но именно в Реальном возможно наивысшее, подлинное творчество, к которому приближается искусство гениальных личностей, а реальность – искусственна, хотя и может казаться даже дикой и нетронутой человеком. Реальное – это как таковое Настоящее – причина причин «согласно» Горней иерархии, а реальность – только следствие соединения человеческого восприятия и существования нашего падшего мира вместе и одновременно. Реальное вне времени и привычного нам пространства, реальность во времени и в ограниченном пространстве – она, собственно, и есть эти последние вкупе с человеческим восприятием.
- Понятно.
Симон, а я вот как-то задумался: слово «Небо» – среднего рода, а «земля» – женского рода – значит ли это, что еще «до» грехопадения жена Адама могла «быть» нецелостной, иначе почему она «тогда» налгала змею, сказав, что к плодам от древа познания добра и зла даже прикасаться нельзя – как, будучи в раю совершенной с мужем своим, она вообще могла солгать, почему она так своевольно ужесточила заповедь Господа Бога? Ведь если слово «Небо», как символ Горнего мира – сочетает в себе и нечто мужественное, и женственное и детское, то слово «земля» – подразумевает лишь одно женственное – в нем нет целостности, а ты ведь сам говорил, что между землей и женщиной есть тайная связь…
- Илья, к твоему вопросу можно добавить и такие примеры: слово «Дух» – мужского рода, а «Душа» – женского рода.
- Да, кстати, как это согласуется с целостностью женщины, если даже слово «Дух» – мужского рода, а язык, как ты сам говорил, формирует реальность – ведь именно Дух воедино связывает в человеке его разрозненные после грехопадения части – восприятие, мышление и язык, а женщины «мыслят» генидами…
- Но ведь так не во всех языках. И это не значит, что у женщины есть душа, но не может быть Духа. Да, похожие примеры мы видим и в некоторых других языках: в итальянском – L’anima – Душа и Lo Spirito – Дух; в немецком: Die Seele – Душа и Der Geist – Дух; во французском: L’;me и L’Esprit соответственно; в испанском: El alma и El Espiritu соответственно. А вот в греческом – ;;;; – женского рода, а ;;;;;; – среднего рода – как и Небо в русском языке; на латыни – Anima и Spiritus и т. д. Но вот что интересно: слово «Дух» на иврите – «Руах» – оно женского рода. Как видишь, Илья, в каждом языке есть свои особенности, поэтому «определять» содержание внутренней жизни человека по словам я бы не стал. Душа, Дух и Тело – то, что образует человека – триединое целостное бытие микрокосма – Душа – женского рода, Дух – мужского рода, а Тело – среднего рода – все это подобно тому, как женщина, мужчина и дитя – целостно сочетаются в человеке, – например, в гениальной личности. Но, повторяю, это в русском языке, а в других языках может быть по-другому – это не главное. В каждом человеке важно видеть личность, а не то, что навязывает дьявол.
Что же касается лжи со стороны жены Адама в раю, то это и не ложь в привычном для нас понимании и не свидетельство ее нецелостности, а, как я уже говорил ранее, наивно-детское состояние человека, когда он еще «был» невинен, как дитя. Детям ведь свойственно по-своему передавать слова родителей, но ты же не думаешь при этом, что ребенок поступает так, потому что сознательно хочет согрешить.
- Да. Теперь понятно. 
- Относительно формирования языком реальности я подразумеваю, что в нашем падшем мире понимать под этим следует не возвышение какого-либо понятия до произнесенного человеком слова, но наоборот – снисхождение понятия до проговариваемого слова – т. е. несмотря на то, что каждое слово имеет свою семантику и форму, по которым мы можем определять некоторые признаки вещей, логические понятия этих вещей остаются для нас непознаваемыми. Поэтому слова «Душа» или «Дух» содержат в себе целую бездну смыслов, которые человек в падшем мире до конца постичь не в состоянии.
И сразу еще скажу, что когда я говорю о неэтичности шарообразной, вращающейся формы земли, но при этом вижу множество символов в женщине, связывающих ее с землей, то это не значит, что я подразумеваю и неэтичность женского тела, либо отрицаю красоту самой женщины – это было бы неправильным пониманием моей мысли о проблемах нравственности. Да, ограниченная, замкнутая наша земля с ее вращением вокруг своей оси – есть аморальное, падшее ее состояние и в женщине много такого, что роднит ее с землей – я имею в виду округлые формы ее тела, тонкие и мягкие его линии...
- А еще у женщин лоб не так высок, как у мужчин и округлое лицо – оно более изящное. И контур волос на голове у женщин очерчен менее резко, чем у мужчин.
- Да, но здесь необходимо разделять жизнь конечную земли и вечную женщины – эта земля рано или поздно погибнет, а человек воскреснет и может, если спасется, жить вечно в Царстве Небесном. Смешивать женщину с землей, несмотря на множество соприродных им символов, неправильно, ибо земля сама по себе – без человека – только женственна, т. е., действительно, нецелостна, в то время как у женщины есть еще и вечная душа.
- Я понял.
Симон, а как ты думаешь, женщина в раю «была» полноценно осознанна и свободна подобно мужчине?
- Я думаю, что «была», потому что Адам с женой в раю «были» взаимно равноправными, равносвободными и равноценными помощниками друг другу. Ведь ей Богом «был» дан свободный выбор, и она, самостоятельно сделав выбор, вкусила плод от древа познания добра и зла. И теперь у людей не подлинная свобода, но попранная грехопадением – т. е. неестественное ее устроение.
- Симон, а что означает неестественное устроение человеческой свободы?
- «До» первородного греха человек «был» свободен. Адам не «был» мужчиной в привычном для нас понимании и жена его не «была» женщиной, как это люди воспринимают теперь. Ведь в Писании прямо говорится: «И были оба наги, Адам и жена его, и не стыдились». Илья, можешь ли ты в наше время представить себе нагих людей – мужчину и женщину, не стыдящихся друг друга – я уточню: не только не стыдящихся, но и не согрешающих, когда они смотрят друг на друга, будучи нагими, – смотрящих друг на друга без вожделения плоти друг друга?
- Нет, такого быть не может. Оба будут грешить хотя бы в сердце своем. Даже Святому человеку будет крайне трудно не вожделеть плоть женщины.
- Верно, все так и есть. Но тогда какой вывод следует из сего размышления?
- Какой же?
- А вот какой: в раю Адам с женой своей не состояли друг с другом во властно-подчинительных отношениях, как это мы видим теперь в лице современных мужчин и женщин. Некоторые люди, правда, могут возразить, сказав, что в раю Адам с женой внешне «были» точно такими же, как выглядят теперь люди – с детородными органами и что они даже не гнушались возлежанием друг с другом, – дескать, потому, что у них сознание «было» не таким падшим, как теперь – т. е. и в раю все «было», как у нас на этой земле, но только оно не воспринималось как грех, поелику сознание человека «было» чистым, незапятнанным грехом. Но я с этим кардинально не согласен ибо грех произошел во всем – не только лишь в духовной жизни человека, но даже в телесной физической стороне его жизни – это я подробно изложу в свое время. 
- Хорошо.
Симон, а почему ты не называешь жену Адама Евой?
- Потому что Евой она нареклась «после» грехопадения, а слова об одной плоти, сказанные Господом Богом, которые мы видим во второй главе Первой Книги Бытия – об оставлении человеком отца и матери своих и прилеплении его к жене – подразумевают нераздельное и неслиянное соединение мужа и жены – жена «была» помощником своему мужу и сотворена «была» не из праха, но из ребра и «была» подобна ему. В первых двух главах Книги Бытия ни о каком плотском познании между ними не говорится. О познании плоти сказано лишь в тексте четвертой главы, – «когда» Адам с женой по дьявольскому наущению согрешили. Ведь с еврейского языка слова «иша» и «иш» дословно означают соответственно «мужчиница» и «мужчина». И когда в Писании говорится, что Господь Бог сотворил человека, «мужчину и женщину сотворил их», то данный текст так и следует понимать, что изначально, «когда» еще не «было» привычного нам времени, «когда» человек «был» в Вечности с Богом, «тогда» не существовало никакого полового разделения на мужчину и женщину – оба «были» равны, но и оба «были» отдельными и самодостаточными ипостасями одного и того же – человека – подобно тому, что мы знаем о триипостасности Господа Бога.
Бог сотворил жену Адама помощником, соответственным ему – т. е. изначально, еще в раю, человек «был» неделимой, целостной монадой – он представлял собой единую, цельную личность, пребывающую в нераздельном и неслиянном, истинно свободном единстве мужчины и женщины, которые дополняли друг друга, но вместе с тем «были» равны между собой – они не «были» такими, какими теперь являются мужчина и женщина. Умозрительно это понять, наверное, и невозможно – ведь, с одной стороны, Адам и жена дополняли друг друга, – значит, они будто бы и не «были» равны между собой – раз уж «было» в чем дополнять друг друга, но, с другой стороны, они при такой взаимной дополняемости «были» именно равными друг другу – именно по духовному естеству равными, а не по внешним признакам. Как это понять нашим падшим умом? Такое «противоречивое» но вместе с тем настоящее единство женского и мужского начала в одной личности возможно представить – вместе и одновременно, в парадоксальном единстве. Но некоторые богословы понимают это трудное место Библии крайне превратно – они воспринимают прочтение Священного Писания буквально – будто бы в нем говорится  о тленной плоти, в то время как под одной плотью в Книге Бытия подразумевается, по очень точному выражению Пьера Дюмулена, ипостасное отношение одной личности из трех индивидуальных лиц – это мужчина, женщина и дитя. Жена «была» сотворена Господом Богом не из праха земного, как Адам, который «после» наречения животных и птиц небесных не нашел помощника соответственного себе, но из ребра его, а «ребро» в еврейском языке означает «грань». И само создание жены есть таинство Божественного сотворения – Адам при всей полноте своей свободы находился в «неведении» Божественного сотворения жены и вместе с тем получает в лице жены неиссякаемый источник радости. Как Церковь есть жена, образующая с Господом и Богом нашим Иисусом Христом единое, Вечное целое, а народ – дети их, так и жена с Адамом и ребенком образовывали некогда целостного человека. В Послании Святого апостола Павла к Ефесянам, в 5-й главе говорится: «Жены, повинуйтесь своим мужьям, как Господу, потому что муж есть глава жены, как и Христос глава Церкви, и Он же Спаситель тела. Но как Церковь повинуется Христу, так и жены своим мужьям во всем.
Мужья, любите своих жен, как и Христос возлюбил Церковь и предал Себя за нее, чтобы освятить ее, очистив банею водною посредством слова; чтобы представить ее Себе славною Церковью, не имеющею пятна, или порока, или чего-либо подобного, но дабы она была свята и непорочна. Так должны мужья любить своих жен, как свои тела: любящий свою жену любит самого себя. Ибо никто никогда не имел ненависти к своей плоти, но питает и греет ее, как и Господь Церковь, потому что мы члены Тела Его, от плоти Его и от костей Его. Посему оставит человек отца своего и мать и прилепится к жене своей, и будут двое одна плоть. Тайна сия велика; я говорю по отношению ко Христу и к Церкви. Так каждый из вас да любит свою жену, как самого себя; а жена да боится своего мужа».
А в Евангелии от Луки, в главе 11-й, говорится: «Горе вам, законникам, что вы взяли ключ разумения: сами не вошли, и входящим воспрепятствовали» – это относится и к нынешним теологам, которые не поняли, о чем говорится в Библии. Кроме того, в акте сотворения жены из ребра Адама есть и другой тайный символ: ребра вместе с плотью прикрывают сердце человека – Бог взял ребро Адама и тем самым обнажилось сердце его – ключом к внутренней, духовной жизни человека стала жена .
- Очень интересно!
- Да.
- Симон, а что если человек изначально, «при» сотворении Богом мира, не хотел появляться на свет – тогда выходит, что Бог его тоже не спросил? О какой свободе может идти речь, о каком великом даре ты говоришь?
- Нет, Илья, это не имеет никакого отношения к Божественному свободному сотворению человека – ты примеряешь свое падшее сознание на Горний мир.
Вообще многие люди отождествляют свои представления о нашем падшем мире с Реальным Бытием Горнего, а это, повторяю, не имеет никакого отношения к Божественному свободному сотворению человека, поелику сотворив человека и поместив его в рай, Господь Бог нисколько не умалил его свободы потому что сотворение человека – это чистый дар Бога, – даруя человеку свободную, вечную жизнь, Он не становится в привычные нам отношения дарителя и получателя, – когда даритель гордится своим благородством, но при этом его соблазняет собственное тщеславие, а получатель становится от этого менее свободным, потому что над ним висит груз благодарности дарителю – эту проблему очень точно описывает Рабле в письме сына отцу – Пантагрюэля Гаргантюа – великан-сын упоминает некоего римлянина Фурния, который благодарил Цезаря Августа за милость, оказанную его отцу: «Оказав мне это благодеяние, ты покрыл меня ныне позором, ибо я бессилен тебе за него отплатить, и суждено мне жить и умереть с клеймом неблагодарного». Такое трудное положение, в котором могут оказаться дарящий и получающий совершенно неприменимо к Горнему миру, ибо мы живем во временном, падшем пространстве, а Горний мир совершенен и вечен.
Во Второзаконии, в главе 16-й, говорится: «Во всех жилищах твоих, которые Господь, Бог твой, даст тебе, поставь себе судей и надзирателей по коленам твоим, чтоб они судили народ судом праведным; не извращай закона, не смотри на лица и не бери даров, ибо дары ослепляют глаза мудрых и превращают дело правых; правды, правды ищи, дабы ты был жив и овладел землею, которую Господь, Бог твой, дает тебе». И в наши дни человек любит своего ближнего не бескорыстно, но за то, что сделал ему добро – он любит не ближнего своего, но именно себя в ближнем. Не помочь искренне ближнему стремится теперь человек, но тщеславие свое изощренно удовлетворить перед ним желает, – помогая ему и преподнося подарки, – он самоутверждается за счет ближнего своего. Ничего нет нового под солнцем.
- Да… Многие люди любят своего ближнего не как самодостаточную личность, а лишь за то добро, которое ему сделали – т. е. они относятся к каждому отдельному человеку не как к субъекту, но воспринимают его как объект для приложения к нему своего тщеславия, гордыни и самоутверждения. У большинства людей нет отстраненного отношения к делаемому ими добру – они полны побуждений, но поступать по-настоящему добродетельно, цельно и независимо от всего внешнего не в состоянии.
- Точно.
Так же и с ненавистью – человек ненавидит именно себя прошлого в совершенном им зле, а не того, к кому он испытывает ненависть. Об этом еще М. Мамардашвили говорил.
В Книге Пророка Иезекииля, в 6-й главе, говорится, как Господь обращается к народу Своему, говоря про ненависть людей к самим себе за сделанное ими в прошлом зло: «И вспомнят о Мне уцелевшие ваши среди народов, куда будут отведены в плен, когда Я приведу в сокрушение блудное сердце их, отпавшее от Меня, и глаза их, блудившие вслед идолов; и они к самим себе почувствуют отвращение за то зло, какое они делали во всех мерзостях своих; и узнают, что Я Господь; не напрасно говорил Я, что наведу на них такое бедствие». И еще в 36-й главе: «Тогда вспомните о злых путях ваших и недобрых делах ваших и почувствуете отвращение к самим себе за беззакония ваши и за мерзости ваши».
- Да, Симон... Так и происходит в нашей жизни.
- Кстати, похожий вопрос задавал мне и двоюродный брат. Когда я говорил с ним о добре и зле, он сказал, что в Горней Вечности ему было бы скучно, потому что не понимал – каким образом человек там не будет скучать, если вся жизнь, полная побед и лишений, происходит здесь, на падшей земле, – дескать, в Вечности все ровно и идеально. Его привыкшее к падшему миру сознание не позволяло ему подняться над непрерывно разворачивающейся на земле драмой человеческой жизни – он примерял понятия преходящего мира к Вышнему, он не замечал собственной ограниченности и слепоты – он смирился с тем, что предлагала ему реальность – он верил своим органам чувств и эмпирическому опыту – он не понимал, что за реальностью пространственно-временного континуума есть нечто совершенно от него отличное, которое выше всяких законов физики и правил, придуманных людьми. Он верил только своим глазам и ушам, которые его же обманывали.
Да, мышление, мировоззрение и привычки людей так или иначе связаны с землей – даже при освоении космоса и других миров люди никак не избавятся от проклятых вопросов – ведь даже при полетах в космос люди и на космических кораблях продолжают заниматься теми же самыми вещами, что и на земле – разгадывают кроссворды и задачки в виде различных головоломок, пьют и едят, выращивают растения, убирают комнаты, занимаются спортом, спят и проч. и проч., поелику никуда не исчезает проблема скуки, – несмотря на все попытки экстенсивного освоения пространства и времени в жизни человека продолжает оставаться скука.
- Скука?
- Да, банальное чувство скуки. Человеку не дает покоя его свобода – «свобода для» – на что потратить время, что бы такое сделать? И вот он начинает делать те же самые вещи, что и на земле. Скука не так проста, как кажется – в ней можно увидеть символ грехопадения. В раю человек напрямую говорил с Богом и «был» цельным и целостным – Реальное вечного рая «было» наполнено чудесами и потому человек не испытывал скуки. Ведь скука безнравственна, – Илья, можешь ли ты помыслить, чтоб в раю человеку «было» неинтересно?
- Нет, совершенно не могу. Как же можно такое даже представить, – если бы мне в раю «было» скучно и неинтересно, то тогда это «был» бы уже не рай, а нечто похожее на нашу землю…
- Верно. Я тоже так думаю, потому и говорю о скуке, как о чувстве, свидетельствующем о неэтичном устроении падшей души человека. И эту скуку человек, отвоевывая свою свободу ради победы в себе самом нравственного закона, и должен преодолеть, – искренне интересуясь людьми и всеми вещами, символами и явлениями мира, – чтобы подготовить себя к Вечности и вернуться в Царство Небесное – полное чудес Реальное Горнего мира.
Поэтому безнравственно уплощение детского, наивного, чистого, непорочного, внутреннего, глубокого, полного чудес микрокосма, – когда человек становится взрослым и его духовные поиски прекращаются, образ жизни низводится до удовлетворения животных инстинктов. Чтобы быть по-настоящему свободным, необходимо сохранить в себе девственное, нравственное «Я» и, будучи взрослым человеком, суметь остаться с участливым интересом ко всему вокруг, – как у ребенка.
- Точно… Я как раз вспомнил сейчас такой случай: как-то проезжая по дороге, я обратил внимание на девочку, которая копала почву в клумбе и что-то сосредоточенно там искала – как будто бы в земле был спрятан клад. Походя она еще ловила жуков и бабочек. Потом я вспомнил себя в детстве и удивился тому как быстро я растерял это чудесное состояние моей души – я ведь тоже проникался интересом ко всему тому, что у взрослого человека не вызывает никакой особой реакции. Да… Волшебство моего детского восприятия куда-то исчезло…
- О том и речь.
Адам и жена его, если бы не нарушили заповедь Господа Бога не вкушать от древа познания добра и зла – преодолели б тогда соблазн по своему свободному выбору – в этом и заключается настоящая свобода человека, его подлинная победа над соблазном. Но наши праотцы согрешили и пали, и произошло вселенское заражение первородным грехом, подобное мощному ядерному взрыву – такое заражение всего вокруг, что потом стало обреченным на гибель. 
- Интересно – первородный грех сродни тотальному заражению земли после всемирной ядерной войны.
- Да. Земля «была» не такой, как теперь – она «была» вневременной и сверхпространственной. Время «тогда» за пределами рая, конечно же, «было», но именно сакральное. Наше падшее время начало свой отсчет после грехопадения человека. «С» первородным грехом вся земля стала другой – привычное трехмерное пространство порвало с совершенством Горнего мира – из мира необъятного и вневременного человек был низвергнут в падшее пространство со стирающим все временем. 
- Понятно.
Симон, ты говоришь, что «до» грехопадения человека все «было» в цельном единстве, а как это вообще можно представить? Допустим, большое и малое светила и землю?
- Очень просто, Илья, – ты видел когда-нибудь треугольник Рело?
- Нет, что это?
- Треугольник, образованный пересечением трех равных кругов с центрами в вершинах правильного треугольника и с радиусами, которые равны его сторонам, – говоря это, Симон стал палкой чертить его на земле, – этот треугольник назван в честь немецкого механика Франца Рело, который исследовал его свойства и использовал в своих механизмах. Современники даже называли его поэтом в технике.
- Почему?
- Потому что Ф. Рело придавал эстетичности техники особое значение.
Есть еще тетраэдр Рело и многоугольник Рело.
- Как интересно!
- Да. Такие треугольники рисовал еще Леонардо да Винчи – сохранились его чертежи в манускриптах «A» и «B». А еще он создал карту мира в виде восьми подобных треугольников. А уже после Леонардо, в XVIII в., данный треугольник встречается в работах Л. Эйлера. Еще его форму, наряду с музыкальными интервалами и правилами золотого сечения, использовали в архитектуре при строительстве готических соборов. В общем, интереснейшая фигура получается.
- Да…
- Так вот, помнишь, Илья, я говорил, что круг, окружность, кольцо, шар, сфера и другие замкнутые кривые тела и фигуры и, связанные с ними вращательные движения, неэтичны.
- Да, помню.
- И вроде бы с треугольником Рело тоже должны быть связаны неэтичные, безнравственные, аморальные вещи – ведь он образован тремя кругами, так?
- Точно.
- Однако, это не так – треугольник и три круга не безнравственны.
- Но почему?
- Потому что все они – в цельном единстве между собой.
- Да… Как это я не догадался сразу!
- Но и это еще не все.
Для полноты картины совершенного Бытия, «при» Божественном сотворении мира, «до» грехопадения человека, следует отметить, что пространство, как ты помнишь, «было» не трехмерным, т. е. не падшим, как теперь.
- Да, помню.
- Так вот, все наши представления применительно к совершенному пространству Горнего мира тоже неэтичны. И, говоря сейчас про треугольник Рело, я естественно обрисовал всего лишь жалкое наше представление о полноте и цельности Горнего мира, о котором мы ничего не знаем. Но главное – попытаться рассмотреть понятия совершенного мира хотя бы символически.
Вот, например, ты обращал внимание на форму Африканского материка или полуострова Индостан?
- Ну, да, я могу даже нарисовать их сейчас по памяти.
- А не задумывался ты, на что они похожи?
- Нет.
- На уши африканского и индийского слонов соответственно.
- Точно! Большое ухо африканского слона по контуру напоминает Африку, а маленькое ухо индийского – Индию!
- Конечно. Но некоторые люди этого не замечают. Об этом поразительном сходстве писал У. Зедлаг в своей книге про слонов – я читал ее в детстве, когда еще издавались книги немецкой серии «Was ist Was?». Кстати, еще помню, родители подарили мне две книги из французской серии «Hachette» под названием «Мифы и легенды» – «Дикие кошки» и «Волки» с потрясающими иллюстрациями – в детстве я срисовывал с них рисунки, лежа на полу своего третьего дома, уносясь тогда в полные детских грез дальние миры... 
- Я представляю!
- Да… И еще помню одну из книг серии «Hachette» с голубым львом на обложке – она называется «Фантастические животные» – я видел ее у одного мальчика в детском саду – тогда еще, на месте моего детского сада № 40, не было нынешних однообразных бетонных коробок, которыми застроили даже центр моего родного и любимого города.
Да… Я каждый день вспоминаю свое детство и благодарю Господа Бога за оказанную Им мне милость родиться в красивом городе и именно в то самое время, когда жизнь в нем била ключом и все развивалось.
Г Л А В А   VI

Проблема пространства в пространстве


- Илья, задумывался ты когда-нибудь, почему все, что связано с проблемой стержня, входящего в отверстие или, как я еще ее называю «проблема пространства в пространстве», – в конечном счете безнравственно?
- Я не то, что не задумывался над этим, но даже не ставил себе такого вопроса.
- А я думал и вот что увидел: проблема пространства в пространстве свидетельствует о падшем, посткатастрофическом состоянии нашего мира, при этом я имею в виду весь мир – всю вселенную.
- Почему?
- Потому, что для глубокого познания и ясного видения многих вещей в этом мире нужно исследовать реальность с сакральной, религиозной стороны, которая охватывает абсолютно все, а она гласит, что, некогда разделившись «с» грехопадением человека в раю на отдельные, разрозненные части, земля сама стала частью пространства – ведь теперь она, как, впрочем, и все остальное – вплоть до всей вселенной – всего лишь часть чего-то большего, а это безнравственное, аморальное устроение.
- Не понял…
- Ну, смотри, почему, к примеру, проникновение пальцев внутрь носа, ушей, рта и других мест на теле человека воспринимается в обществе как неприличное действие?
- Не знаю, но, да, согласен, – это действительно так…
- Почему в обществе считается неэтичным держать руки в карманах или почему человек, скажем, пересчитав деньги, кладет их затем внутрь чего-то?
- Наверное, чтобы не потерять их и сохранить.
- Ты отвечаешь на вопрос «для чего?», а я спрашиваю «почему» он это делает.
- Боится, что потеряет деньги?
- Почему он боится?
- Потому, что… у него могут их отнять или он может потерять их…
- Почему возникают такие трудности?
- Потому, что мир несовершенен?
- Я с этого и начал.
Далее. Почему во время дождя, града, снега, зноя, в общем, всякой непогоды – человек стремится переждать ее в каком-нибудь укрытии?
- По-видимому, чтобы сберечь свое здоровье.
- Вновь говоришь, зачем он это делает, а я спрашиваю – почему? Ну, ладно. И что он при этом делает?
- Как что?
- Ну, конкретно, – что он делает?
- Заходит куда-то, внутрь чего-то?
- Именно. Пойдем дальше. Что в дикой природе делает крольчиха, когда на некоторое время отлучается от своих крольчат?
- Зарывает нору?
- А почему?
- Чтобы спрятать своих детенышей от хищников.
- Ты отвечаешь, как многие современные исследователи – для того, чтобы… Хорошо. А в чем люди готовят пищу?
- В посуде.
- А что конкретно делают люди, когда одеваются?
- Просовывают части тела сквозь одежду, надевают на ноги брюки, носки и другие вещи, а руки пропускают сквозь рукава?
- Да, а еще, чтобы – тут и я теперь говорю, «чтобы» – прикрыть голову надевают шапки, шляпы, цилиндры, кепки, береты, панамы, платки, капюшоны и т. д. Или когда надевают обувь на ноги – то же самое безнравственное действие – просовывание чего-то одного внутрь другого. А еще – в каком положении в космосе находятся земля, другие планеты, звезды, галактики, вся вселенная – т. е. чему можно уподобить их существование?
- Состоянию пространства в пространстве?
- Именно. Также с проблемой пространства в пространстве связаны все истечения и испражнения людей, животных, растений, самой земли отчего на ней есть грязь – грязь, как понятие, а не только как сущность. Я уже не говорю о самом главном безнравственном положении на земле – о насильственном деторождении человека – ведь плотское познание также связано с проблемой стержня и отверстия, пространства в пространстве.
- Точно!
- Кстати, еще в связи с этой проблемой я сейчас вспомнил пример из романа Ф. Рабле «Гаргантюа и Пантагрюэль», во Второй Книге, в 21-й главе, про Панурга, влюбившегося в даму из высшего парижского общества: «Не будем же терять время, – мой ключик, ваш замочек» и «Позвольте вас познакомить, – он [Панург – прим. мое] показал на свой длинный гульфик, – это господин Жан Шуар, ему требуется помещение».
- Как точно и тонко, однако, сказано!
- Да.
Так вот, во всех этих состояниях нет полноты и цельности, – наоборот, они свидетельствуют о раздробленности всего и вся на отдельные части. Причем все они связаны с кольцевой, самодовольной, никуда не стремящейся, без начала и без конца, завершенной, шаровидной, бессмысленной, безнравственной круглой формой – с как таковым самим понятием кривизны. Все кривое, неровное, неидеальное – норы, дома, сумки, посуда, одежда, планеты и проч. и проч.
Многие люди думают, что шар – идеальное геометрическое тело, но это ошибочное мнение. Шар, как и круг, и окружность, и замкнутое пространство, и вся вселенная, которая не представляет собой нечто целое, но лишь его часть, причем не способную образовать целое даже при том условии, что соединится с другими частями, поелику целое, как Идеал, не состоит, как кажется некоторым людям, из частей – его нельзя разделить на части, а потом из них же собрать заново и потому части никогда не составляют целое, – так вот, шар – неэтичен, он – аморален. Не антиморален и не морален, но именно аморален – теплохладно безнравственен, причем сколько даже не по содержанию, хотя и по нему тоже, но в данном случае – именно по форме. Шар никак не может быть идеальным, потому что его форма, придающая ему свойства вращения, кручения, качения – перекатывания и проч. и проч. – суть признак грехопадения человека – она свидетельствует о дьявольском разделении некогда нечто единого целого на части. Для шарообразной формы характерны стремящееся к вечному «продлению» повторение одного и того же, бессмысленность и переливание из пустого в порожнее. Некогда райское Реальное сверхпространства, свернувшегося «вследствие» грехопадения человека в шар, стало дьявольски ограниченным – то, что некогда «было» безграничным и бесконечным стало ограниченным и конечным. Поэтому говорить об идеальности шара неправильно и безнравственно.
Как вообще девственная, чистая земля, сотворенная Господом Богом «до» грехопадения человека, могла «быть» ограниченной и замкнутой в виде шара? Это абсурд.
Представь, Илья, что есть необъятное, бесконечное пространство, которое и пространством называть, строго говоря, нельзя, но за отсутствием другого слова, обозначающего подобие «пределов» Горнего мира, придется использовать понятие пространства, кстати, обнаруживая этим то обстоятельство нашего падшего мира, что границы нашего языка определяют пределы человеческого познания – мы даже не можем обозначить нечто, что означает бесконечное «пространственное» Бытие по причине того, что ничего о нем не знаем, но лишь представляем его себе в своем воображении – как и в примере с Любовью – нельзя сказать «две любови» или «две любви» – Любовь не поддается счету – она одна единственная, хотя теперь и ее, поправ, пытаются посчитать – так же и здесь с пространством – и вот такое необъятное, бездонное, безграничное пространство ты, например, пытаешься охватить, в пределе доводя его размеры до ограниченного состояния. Что ты тогда получишь в конечном счете?
- Точку, наверное.
- Нет, я говорю о предельном ограничении.
- Ну, тогда ничего, по-видимому, не получу.
- Так и есть – ты получишь небытие.
- Кажется теперь я понимаю – ты хочешь этим сказать, что то же самое делает дьявол –пространство, подобное Горнему миру, он свернул в земной шар, а в конечном счете стремится к полному небытию?
- Да, это я и подразумевал с самого начала.
- Точно… Тогда понятно, почему земной шар, планеты, космос, вселенная, замкнутое пространство, круг, окружность и проч. и проч. – все это суть формы безнравственного, посткатастрофического состояния нашего бытия.
- Да, именно так.
- Да… Теперь только я начинаю прозревать и видеть, что все устроение жизни в падшем бытии – безнравственно, ибо чем же, как не свидетельством падшего состояния всего этого мира, является поведение растений, животных и людей – взять хотя бы приведенный тобой выше пример с животными, живущими в норах, – они боятся за свое потомство, они охраняют свою территорию, они прячутся от врагов в вырытых ими помещениях и т. д. И даже если в будущем люди будут летать на всяких флаерах, флипах и прочих летательных аппаратах, то это все равно ничего не изменит в проблеме пространства в пространстве, ведь они так же будут входить извне внутрь чего-то, а в раю, как ты говорил, человеку вообще ничего не нужно «было» для того, чтобы свободно летать – он, по непостижимому дару Божию, мог благодаря одной лишь силе своей мысли парить, как птица, – не взмахивая даже руками, что мы обычно и видим в мультфильмах или в фантастическом кино. 
- Да, Илья. Кстати, поэтому еще дети гораздо ближе к Богу, чем взрослые – они искренне верят, что животные могут разговаривать с человеком, а сам человек может делать все то, что умеют животные, ведь в раю все так и «было», в полном и цельном единстве – возможности каждого живого существа «были» доступны другому, отличающемуся от него по форме и содержанию – т. е. сам человек мог делать абсолютно все, что мы наблюдаем теперь у животных – высоко и далеко прыгать, летать, ходить по отвесным поверхностям – и в этом нет никакого противоречия с отсутствием в раю понятия кривизны, о которой я говорил выше, – в раю-то все есть, ибо он полон, но не кривое, а идеальное. Человек мог быстро бегать, менять внешность, опускаться на морские глубины безо всяких аквалангов и прочих, искусственных аппаратов, – кстати, отсюда и появляется искусство в нашем падшем мире – то, что сделано самим человеком, когда природное воспроизводство чего-либо заменяется актом творчества, подобно Богу, Который и сотворил все живое.
- Точно! И потому безнравственное, раздробленное состояние видимой нам реальности напрямую связано с тем, что в падшем, трехмерном пространстве есть часть в части самой части – на земле, которая сама вписана в ограниченное пространство космоса, который в свою очередь не есть все, а только его часть, так?
- Да. И человек, прячущий свои деньги в сундуках, ящиках, мешках, сумках, кошельках также безнравственен – его поведение уже изначально свидетельствует о какой-то болезни – тяжелой, глубоко укорененной в нем болезни, являющейся следствием попрания нравственного закона, его первородного греха. Ведь представить нечто подобное в раю – просто абсурдно – зачем в раю строить дома, чтобы прятаться в них от холода. Зачем в раю зевать, сильно раскрывая рот, если там нет повода для скуки или не нужно спать, потому что изначально – незачем спать, ведь ночи и чувства усталости там нет, как и нет труда, после которого нужно восстанавливать жизненные силы организма, кстати, и самих организмов там нет, ибо в раю все цельное и неделимое.
- Да! Ведь зевота или показывание языка – также связаны с проблемой стержня и отверстия – поэтому, мы уже на подсознании чувствуем в них что-то аморальное и потому человек, зевая, закрывает рот.
- Конечно, а само явление скуки свидетельствует о том, что этот мир серьезно болен, если в нем, несмотря на все разнообразие природы, ее флоры и фауны, зевают не только люди, но даже сами животные.
Далее. Зачем в раю чистить зубы, двигая туда-сюда зубной щеткой в полости рта, если там вообще нет самих понятий нечистоты, грязи, всяких заболеваний. Кстати, при этом сама полость рта в восприятии человека связана со слюноотделением, что также в обществе воспринимается, как нечто неэстетичное и неэтичное. Да и вообще об истечениях из тела человека, как символе нечистоты, не раз говорится в Библии.
- Да.
А я еще помню, что Христос говорил людям: «Не то, что входит в уста, оскверняет человека, но то, что выходит из уст, оскверняет человека» – в Евангелии от Матфея, в 15-й главе. Это относится ко всему – и к помышлениям сердца человека, и к языку его и даже в контексте проблемы, о которой мы сейчас говорим, – если воспринимать все полностью, целиком – и по смыслу и даже буквально.
- Конечно.
Кстати, о языке – ведь непросто так обсценная лексика связана с насильственным деторождением, – Илья, ты замечал, что табуированные слова относятся к крайней плоти (здесь и далее под крайней плотью подразумевается не только поверхностный слой кожи, но и сам орган, который она покрывает – прим. мое) – вообще к причинным местам?
- Точно, Симон! Ты прав.
- В этом обстоятельстве мы уже видим, что плотское познание суть грех. Просто глаза людей замылились, а мышление их стало поверхностным в нашу профаническую эпоху.
Еще я вспомнил сейчас, что о проблеме неэтичности открытых частей тела человека говорил О. Вайнингер в своей книге «Последние слова»: «В одном очерке, приложенном к прежней обработке «Пола и характера», я пытался открыть морфологические и параллельно психологические аналогии между областью рта, горла и заднеполовой частью и в связи с этим осветить несколько первоначальный вид типа позвоночных.
Я старался найти общее между ртом и задним проходом, языком и половыми органами и разъяснить, почему высовывание языка и показывание задницы воспринимаются одинаково; почему еда в присутствии других у некоторых первобытных народов считается бесстыдной (как еще и ныне приличие не позволяет есть на улице); какое сходство заключается между половой потребностью и потребностью в еде; почему щитовидная железа (которая имеет ставший рудиментарным проток, оканчивающийся у корня языка) находится в столь замечательных отношениях к семенным железам, почему голос действует особенно на половое возбуждение и так сильно изменяется в зависимости от пола.
Человеку, как микрокосму, более или менее известно значение этих вещей, их внутреннее родство, – поэтому он стыдится полости рта. Если бы, напротив, была верна теория происхождения, то животные, которые еще ближе стоят к баланоглоссу (у которого половые органы лежат еще в области жабр), должны были бы испытывать более стыда, чем человек».
- Точно! Ведь, действительно, животные, если бы они имели родственное отношение к человеку, должны были испытывать чувство стыда, но мы этого нисколько не наблюдаем!
- Потому что только одному человеку свойственны нравственные ценности и уже одним этим рассуждением О. Вайнингера доказывается, что теория эволюции неверна.
- Конечно! А баланоглосс это…
- Морской червь класса кишечнодышащих.
- Очень интересно!
- Да. Также с сакральной стороны можно посмотреть и на курение.
- Точно! Курить в обществе или при детях считается неэтичным, но не потому, что вредно для здоровья, а потому что само движение руки, подносящей ко рту сигареты, трубки, сигары и т. д., связано с проблемой стержня в отверстии, пространства в пространстве.
- Да. Но здесь нужно быть осторожным, чтобы не стать фарисеем и лицемером – для настоящего Христианина вовсе не важно – курит человек или нет, ведь главное в нем – не внешность, но Образ Божий, его сердце и душа.
Да, когда-то процесс курения был сакральным, магическим ритуалом у северо- и южноамериканских индейцев, с родины которых европейцы и завезли к себе табак, распространив его потом по всему миру. Но так уж все устроено в этом падшем мире, что со временем люди окультуривают абсолютно любые вещи – процессы, предметы, объекты и т. д., выхолащивая из них тайный смысл. И я не хочу навязывать людям свои представления о безнравственности курения – это личное дело каждого. Меня интересует другое, – что глубоко скрывается даже за процессом курения, что такого необычного можно в нем увидеть.
- Да, Симон, ты прав.
- Итак, продолжим про рай.
Зачем в раю носить одежду, если само действие, связанное с продеванием частей тела в нее уже априори аморально, поелику напоминает движение крайней плоти при плотском познании – стержня в отверстии. 
- Точно, Симон! Поэтому Адам и жена его – оба «до» согрешения «были» наги!
- Ну, конечно! Так же, как они, нагими в раю «были» и другие люди, о которых просто не говорится в Писании. Ведь в райском Реальном, как я давеча уже сказал, не «было» дождя, снега, зноя и т. д., – следовательно, они не болели, да и откуда «было» взяться болезням, если вины за первородный грех «еще» не «было» и если в раю все совершенно.
- Так вот почему они «были» нагими!
- И не только поэтому – они даже выглядели несколько иначе, нежели люди теперь.
- В каком смысле?
- В прямом – у Адама не «было» крайней плоти, а у жены – причинного места.
- Почему?
- Я же выше уже говорил про грех познания плоти – потому что в раю не «было» плотского познания и насильственного деторождения – они плодились по-другому, а не как люди теперь.
- А как?
- Я не знаю, ведь я в раю не был, но я точно знаю, что не так, как люди умножаются теперь.
Кстати, в связи с этим я сейчас вспомнил слова средневековых Святых отцов, о которых в своей книге «Мифомания» говорит Е. Головин: «Вырос на мне аггел сатаны, избивает меня кулаками», – писал Святой Рамон в пятом веке. И Святой Бонифаций в седьмом: «Восстал из моего тела змий и потребовал поклонения». Хотя многие современные богословы не согласны с тем, что соблазн плотского вожделения, ослепляющий многих мужчин из-за наличия у них крайней плоти, должен преодолеваться, а не вести к насильственному деторождению, – я имею в виду не физическое оскопление, а именно сохранение девственности по своей свободной воле подобно Господу нашему Иисусу Христу. К примеру, я слышал, как один батюшка говорил, что замечания некоторых толкователей Священного Писания, касающиеся греховной природы человека, в частности его несовершенной внешности из-за наличия у мужчин крайней плоти – ересь, которая была еще у Оригена. Но я не согласен с возражениями против правоты выводов греческого теолога, говорившего о преодолении человеком плотского вожделения. Батюшка, видимо, не знал, что, к примеру, у самцов свыше 90 % видов птиц – около 97 %, если быть точным, – нет крайней плоти, а ведь птицы, например, певчие воробьиные или голуби, как известно, символизируют свободу и чистоту, подлинную любовь и красоту.
- Да.
А еще некоторые виды животных и растений размножаются путем партеногенеза.
- Точно. Правда, некоторые современные «ученые» и к этому придираются – они говорят, что партеногенез является половым размножением. Они не видят в этом прямого свидетельства существования некогда непорочного зачатия в раю у всех живых существ, а не только у человека и не знают, что в нашем падшем мире все перемешалось в организованном хаосе – в нем есть все «признаки» рая и ада вместе и одновременно, потому что «с» грехопадением наших прародителей добро тесно сплелось со злом.
Если, спустя почти две тысячи лет со времен Оригена, вновь мы говорим о проблеме плотского познания, если вслед за Блаженным Августином соглашаемся с тем, что насильственное деторождение в конечном счете бессмысленно, то это явно свидетельствует о нерешенности данной проблемы, – значит, суждения некоторых современных богословов, отрицающие справедливость того, что соблазн плотского познания должен быть преодолен, – ложны. Причем, это вовсе не означает, что если нечто существует очень долго и волнует людей по сей день, то оно уже по одному факту своего долгожительства является истинным – не о том речь. Ведь и зло существует с незапамятных времен, но мало кто станет утверждать, что во зле содержится по-настоящему важное для человека. Я говорю о другом, – что необходимо разделять, где действительно есть проблема, а где – лишь одна фикция. И проблема насильственного деторождения, связанная с плотским познанием, – одна из самых Великих Тайн падшего мироздания.
Вожделение мужчиной женщины должно было бы быть преодолено, но до скончания века не будет им преодолено. Однако при этом, повторяю, – я против всяких физических, да и других, искусственных, насильственных изменений природы человека, чем занимаются теперь трансгуманисты. Первородный грех нужно искоренять из самой души, но не путем внешних манипуляций над физическим телом человека.
А что касается не мнимых, но серьезных ересей, – помню, друг, с которым я работал в театре, тот самый, который увлекался астрологией и оккультизмом, рассказывал мне, что Христос сейчас живет где-то на земле, просто пока Ему не пришло время выйти к людям. 
- Он всерьез в это верил?
- Да. И не просто верил, а навязывал эту ересь мне – пытался меня убедить в ее правоте и долго доказывал, что Сын Человеческий просто пока скрывается где-то от людей.
- Какая же каша оказывается бывает в головах у людей! Понамешают все в одну кучу и потом горделиво бахвалятся своими «знаниями».
- Да, так и есть. Ну да ладно, что на этом долго останавливаться.
Так вот, в контексте рассмотренной нами выше проблемы пространства в пространстве становится понятен тайный смысл символического жеста обрезания крайней плоти в Ветхое время у мужчин, начатый по Завету Господнему Авраамом. 
- Точно, Симон! Именно в этом и заключается подлинный смысл обрезания!
- Да, потому что крайняя плоть является единственной частью на теле мужчины, которая податлива и независима от его воли – это суть змий, который искусил Адама и жену его в раю. Это то, что должно быть искоренено в душе человека – именно в душе, а не физическим оскоплением – мужчина должен преодолеть в себе плотское вожделение, которое и является условием постоянного воспроизводства насильственного деторождения на безнравственной, падшей этой земле. И поэтому еще не стыдились Адам и жена его – их сознание «еще» «было» чистым, непорочным, безгреховным – свободным от вожделения плоти друг друга.
- Как же все непросто оказывается!
- Ну, конечно, Илья. Вся Библия пронизана символами, но только для их видения нужно сначала прозреть, а для этого необходимо покаяться и быть смиренным, кротким, добрым, милосердным. Ведь все действия, которые делались верными пророками Господа, наполнены глубоким смыслом, однако многие люди этого не замечают.
И еще хочу добавить одну не менее важную вещь: главное не быть фарисеем и лицемером – это касается, в частности, и обрезания в наше время и, к примеру, употребления свинины в пищу – то, что было актуально в Ветхое время, не распространяется тяжким грузом на Новое – для настоящего Христианина вовсе не важно – ест он свинину или нет, обрезан он или нет – главное для него – это истинная вера Господу нашему Иисусу Христу, а также истинное покаяние, смирение, доброта, любовь к своему ближнему и к людям вообще – не важно какой они нации, расы, пола, возраста, привычек и т. д. Я видел множество мужчин, которые обрезаны и не едят свинину, но при этом являются лицемерами и беспокаянными грешниками.
В Книге Пророка Исаии, в 66-й главе, говорится: «Заколающий вола – то же, что убивающий человека; приносящий агнца в жертву – то же, что задушающий пса; приносящий семидал – то же, что приносящий свиную кровь; воскуряющий фимиам [в память] – то же, что молящийся идолу; и как они избрали собственные свои пути, и душа их находит удовольствие в мерзостях их, – так и Я употреблю их обольщение и наведу на них ужасное для них: потому что Я звал, и не было отвечающего, говорил, и они не слушали, а делали злое в очах Моих и избирали то, что неугодно Мне» – и здесь мы видим изменения в том, что ранее было обычным явлением. Еще там же говорится о мерзости поедания свиного мяса, мерзости и мышей, но не в поедании свинины грех как таковой состоял, а в непослушании Господу Богу – мерзкими были языческие жертвоприношения. Теперь же, в Новое время, когда люди едят свинину, не нужно впадать в крайности лицемерного формализма – не животных нельзя есть для очищения души, как думают некоторые, но людей, – естественно, не в прямом смысле –  ближнего своего не унижай.
В Книге пророка Иеремии, в 3-й главе, говорится: «И будет, когда вы размножитесь и сделаетесь многоплодными на земле, в те дни, говорит Господь, не будут говорить более: «ковчег завета Господня»; он и на ум не придет, и не вспомнят о нем, и не будут приходить к нему, и его уже не будет. В то время назовут Иерусалим престолом Господа; и все народы ради имени Господа соберутся в Иерусалим и не будут более поступать по упорству злого сердца своего» – так, в последние времена, люди из разных народов объединятся ради Господа Бога. А в Ветхие времена не все народы, но потомки Авраама, Исаака и Иакова были народом Господа. Развитие Истории согласно Мировому Духу разворачивается во времени постепенно и диалектически и потому некоторые нравственные вопросы, актуальные для Древности приобретают сегодня другую форму, однако содержание их остается прежним – «Не думайте, что Я пришел нарушить закон или пророков: не нарушить пришел Я, но исполнить» – сказал Господь наш Иисус Христос.
В Книге пророка Исаии, в 56-й главе, говорится про сохранение суббот Господа Бога –понимать это следует в символическом смысле – как Завет Бога, «бывший» еще при рае – «при» сотворении Богом мира а не в прямом смысле – как субботний обряд.
Одно из главных внешних отличий между Ветхим и Новым временами – это то, что в Древности реальность была полна явных чудес Господа Бога, а в Новом времени – после того, как Христос обнулил Ветхое время, чудеса Божьи стали неявными – хотя еще в первые века после Воскресения Христова реальность в некоторой степени сохраняла явные чудеса, но уже в меньшей мере, чем в Ветхое время. И потому некоторые люди – скептики и материалисты воспринимают Историю Древности как нечто сказочное, мифическое, придуманное самими людьми.
В Ветхие времена, когда реальность после прорвавшегося рая была еще полной явных чудес, искусство художников повсеместно носило языческий характер. Но древние евреи  относились к искусству так, как и следовало к нему относиться, исходя из реалий тех времен – не делая из него культа, но используя творения художников в Богослужебных целях. Искусство не было для них самоцелью, как у язычников, которые только и знали, что внешне копировали у евреев сакральную, символическую сторону религиозных Священнодействий, но в действительности поклонялись именно самим предметам культа. Конечно, и у евреев были Священные предметы, однако не было у них мерзкого идолопоклонства этим предметам. Да, в Истории древних евреев были периоды неоднократного, по дьявольскому наущению и по дурному примеру язычников, развращения, когда и они, постепенно утрачивая свою веру, начинали поклоняться идолам, но все это происходило именно по дьявольскому развращению их душ. В Книге пророка Осии, в 13-й главе, говорится: «Когда Ефрем говорил, все трепетали. Он был высок в Израиле; но сделался виновным через Ваала, и погиб. И ныне прибавили они ко греху: сделали для себя литых истуканов из серебра своего, по понятию своему, – полная работа художников, – и говорят они приносящим жертву людям: «целуйте тельцов!» За то они будут как утренний туман, как роса, скоро исчезающая, как мякина, свеваемая с гумна, и как дым из трубы» и там же в 14-й главе: «Обратись, Израиль, к Господу Богу твоему; ибо ты упал от нечестия твоего. Возьмите с собою молитвенные слова и обратитесь к Господу; говорите Ему: «отними всякое беззаконие и прими во благо, и мы принесем жертву уст наших. Ассур не будет уже спасать нас; не станем садиться на коня и не будем более говорить изделию рук наших: боги наши; потому что у Тебя милосердие для сирот» и еще в Книге пророка Аввакума, во 2-й главе: «Что за польза от истукана, сделанного художником, этого литаго лжеучителя, хотя ваятель, делая немые кумиры, полагается на свое произведение? Горе тому, кто говорит дереву: «встань!» и бессловесному камню: «пробудись!» Научит ли он чему-нибудь? Вот, он обложен золотом и серебром, но дыхания в нем нет. А Господь – во святом храме Своем: да молчит вся земля пред лицем Его!»
Реальность в Ветхие времена еще была максимально настоящей, природной – натуральной и потому для потомков Авраама в делах рук человеческих не было особой нужды – потому не просто в Библии с осуждением говорится про творения древних, языческих художников – про литых кумиров, истуканов, тельцов золотых, идолов каменных и деревянных и проч. и проч. Откровение от Бога народу Древнего Израиля совершалось напрямую через пророков и потому дополнительно делать реальность искусственной – т. е. посредством искусства привносить в нее нечто символическое было излишне.
Но в Новое время – с обнулением Ветхого времени Первым Пришествием Христа, реальность начала меняться, становясь с каждым веком, причем с ускорением, все более искусственной. И уже теперь искусство настоящих художников стало Божьим, пророческим даром. Все это я говорю к тому, что многие люди не понимают смысл подлинного искусства, и не замечают эволюционный процесс в развитии Мировой Истории от Ветхого времени к Новому.
К примеру, я помню, как друг, с которым я учился в университете, часто спрашивал меня, – что я такое важное вижу в изобразительном искусстве. Протестанты также полемизируют с православными, говоря, что иконы писать нельзя. Все это глупости. В наши последние времена ручной труд стал более ценным, чем в Древности, потому что и реальность стала нынче другой – искусственной, фальшивой. Теперь, благодаря ручному труду, в сознании людей еще сохраняется смысловое поле событий, о которых говорится в Священном Писании, когда человек сотворял реальность подобно Господу Богу своими собственными усилиями. А современные машины реальность все больше профанируют. Ведь ручной труд есть символ того, что человек, подобно Творцу, способен преображать реальность – он вносит в жизнь человека глубокий смысл подлинного творчества. 
А дьявол наоборот постепенно превращает человека в животное, которое не может изменять реальность – животное вписано в пространство биогеоценоза – между ним и природой нет онтологического зазора – нет разрыва, как у человека, между Духом и материей – животное слито с естественной средой и потому пассивно. Если экосистема погибает, то вместе с ней гибнут и все животные и наоборот – они связаны друг с другом. Но человек сам свободно может творить реальность. Правда, теперь его творчество становится все больше искусственным и саморазрушительным. В этом и заключается диалектика искусства, – с одной стороны, оно пусть и на минуту, все же снимает покровы с Реального и несет с собой Великую Тайну Бытия, но с другой – искусство в пределе ведет человеческую Историю к ее закономерному концу. Человек постепенно порывает с природным, ручным трудом и все больше использует автоматику и искусственные технологии. В Новое время положение художника в мире отличается от того, каким оно было в Ветхие времена, когда ценность искусства не была еще самодостаточной – оно только выполняло служебную функцию по отношению к религии. Но постепенно искусство становилось способом человеческого познания Тайны всего мироздания. А теперь, в наши последние времена, искусство все более стремительно утрачивает свою сакральную природу и уже приблизилось к своей гибели. 
Потому и говорю я, что между заповедями Ветхого времени и Нового времени нет противоречия, но есть некоторая оппозиция по внешним признакам – то, что было естественно для сознания человека Древности в наше время стало несколько иным – не то чтобы неестественным, но именно другим – ведь сама реальность изменилась, а вместе с ней и язык, и культура, и народы, и в конечном счете сам человек. Потому и говорю я, что смысл человеческого существования теперь – не в деторождении.
- Я так и понял, Симон, что внешнее следование каким-то обрядам – не главное для подлинной веры Господу Богу.
- Да.
Но я не закончил про рай – итак, зачем в раю зарабатывать и копить деньги, если там вообще нет денег и не нужно трудиться. Зачем в раю – здесь именно я имею в виду Вечность в конце всех времен – посредством плотского познания насильственно рождать потомство, если там вовсе нет деторождения, «ибо в воскресении ни женятся, ни выходят замуж, но пребывают, как Ангелы Божии на небесах» – говорится в Евангелии от Матфея, в 22-й главе. Зачем в раю готовить пищу в бесчисленных чугунах, сковородах, кастрюлях, горшках, мисках, плошках и проч. и проч., если там каждый живой человек будет насыщаться благодатью Духа Святаго. Зачем в раю животным прятать в норах своих детенышей, а хищным растениям поедать насекомых, если там вообще нет смерти, насилия, безнравственного поведения. Зачем нужны в раю безнравственные, шарообразные и существующие в разделенном состоянии солнце, луна и звезды, если там «И город не имеет нужды ни в солнце, ни в луне для освещения своего, ибо слава Божия осветила его, и светильник его – Агнец», «И ночи не будет там, и не будут иметь нужды ни в светильнике, ни в свете солнечном, ибо Господь Бог освещает их; и будут царствовать во веки веков», как свидетельствует Откровение Иоанна Богослова в 21-й и 22-й главах соответственно. Здесь, конечно, нужно уточнить, что рай, про который мы все это время говорили – это то «пространство», которое «было» «до» грехопадения человека, а приведенные выше примеры из Библии о новом Небе и новой земле – про то, что будет по ту сторону нашей Истории, но главное – суть проблемы пространства в пространстве, которая свидетельствует о посткатастрофическом состоянии нашей земли и о существовании совершенного Горнего мира.
- Как же все это интересно! А я раньше и не думал, что даже поведение растений, животных и человека так много может рассказать об устройстве всего мира! Только нужно уметь замечать все это.
- Научиться этому невозможно. Но все это можно чувствовать, слышать, видеть, если искренне верить Богу и истинно покаяться, ибо только Господь Бог открывает человеку глаза и уши, делает его восприятие осмысленным. В том-то и самая любопытнейшая вещь на свете, что дьявол разделил в человеческом восприятии сами логические понятия всех сущностей, какие только есть в реальности, с нравственным законом, а без этого человек не в состоянии охватить целиком всю картину хаотично организованного, падшего мира.
- Не понял…
- С чего я начал?
- С того, что проблема пространства в пространстве связана с грехопадением человека, что некогда единое и совершенное целое разделилось на части.
- Правильно. А потом я сказал о попрании «вследствие» первородного греха человека самой формы, а не только содержания, и логических понятий в наших психологических о них представлениях, так?
- Да.
- Так вот, я о том толкую, что мало кому вообще в голову приходило совместить все это в одно единое целое – собрать разлетевшиеся некогда осколки и вновь сложить из них одну цельную картину. Для полноты этой картины просто жизненно необходимо смотреть на все в этом мире прежде всего с сакральной, религиозной стороны, – восстанавливая в себе самом главенство нравственного закона.
- Т. е. нравственный закон конститутивен даже для самой формы вещей, не говоря уже об их содержании и психологических представлениях человека о логических понятиях? 
- Да. И покуда люди будут на все в этом мире смотреть только дискретно, раздробленно, по частям, не связывая свое восприятие с нравственным законом – они не сдвинутся с места, на котором все их призрачные надежды не перестают появляться и по сей день, ибо не смогут тогда подняться над самими собой и увидеть всю панораму падшего мира целиком. Они скользят по поверхности вещей и видят лишь отдельные их части.
- Понятно.
- Далее. Что проблема пространства в пространстве, как и движение стержня в отверстии, является частным случаем проблем нравственности, видно из того, что люди, производя лишние, ненужные вещи, все больше эксплуатируют землю путем экстенсивного использования ее природных ресурсов, что в свою очередь приводит к стяжательству, безудержному стремлению человека  приобретать всякий хлам, – к примеру, сумки, мешки, холодильные камеры, в которых они хранят свои деньги, материальные ценности, пищу и проч. и проч., что имеет прямое отношение к запасам и безнравственному планированию – все это только усложняет и без того разветвленную в последнее время реальность – ведь человек может носить деньги в кармане одежды или хотя бы в бесформенном мешке, как это делали раньше наши предки, но теперь люди производят специальные кошельки, сумки, ридикюли разной формы, украшают их драгоценными камнями, к тому же для использования каждой такой вещи предусмотрены разные случаи жизни – вот эту сумку нужно носить в такой-то обстановке, а вон ту – в другой и т. д., но все это – суета и томление духа, – когда настанут последние времена, все накопленное человеком сгниет и превратится в прах – в конечном счете в прятании денег в кошельке или вообще чего-либо в чем-либо или куда-либо – есть само по себе уже изначально нечто бессмысленное, бессознательное и безнравственное – это неэтичное действие в сравнении с устроением человека в раю – зачем, например, в раю что-то прятать, когда там Вечное Горнее блаженство и все находится прямо перед человеком – лично мне первое, что приходит на ум в связи с Вечным раем – это щедрость, а не сквалыжничество и стяжательство. Но главное – не впадать в крайности. Например, древние святыни хранились тоже внутри чего-то – скажем, в Ковчеге Завета скрижали, а сам Ковчег в Храме. Вопрос в данном случае в том, как мы относимся к вещам и к их хранению. Если речь идет о нечто подлинно сокровенном, то несмотря на проблему пространства в пространстве, говорить о неэтичности – неправильно, но если мы возьмем многочисленные случаи из повседневной жизни, то безнравственность поведения многих людей является неоспоримой. Короче говоря, где-то приходится разделять некоторые вещи, но в чем-то – объединять их, потому что все очень непросто устроено в этом хаотично организованном мире и потому дьяволу так легко запутывать всех людей. 
- Да…
- Замечу еще касательно проблемы пространства в пространстве, что в раю цельность всех живых существ «была» полной, без всяких внутренних органов, скелета, крови, лимфы, слюны, других жидкостей и проч. и проч. и вообще без самих понятий «внутрь», «наружу», ибо райское Реальное цельно, а стержень с отверстием, наружнее и внутреннее априори предполагают наличие в целом части, чего в раю «быть» не может. 
- Как это?
- Илья, ты рисовал в детстве рисунки?
- Конечно.
- Что именно?
- Ну, разное – солнце, звезды, горы, равнины, моря, озера, реки, деревья, цветы, птиц, животных, людей, дома – да много всего.
- А рисовал ты когда-нибудь внутренние органы человека, – не подсматривая куда-нибудь, не зная еще о них?
- Нет, никогда в детстве их не рисовал…
- Почему?
- Ну ты же сам сказал – я даже еще не знал о них.
- Почему?
- Как почему? Ну, наверное потому что еще не думал о них…
- Почему?
- Не знаю…
- Да потому, что твое детское, еще чистое, невинное, наивное восприятие не лезло глубоко внутрь – тебе незачем было подобно современным ученым что-то ковырять внутри себя – ты глядел на весь мир вокруг себя, а не искал нечто таинственное внутри, при этом нечто таинственно-волшебное, в котором простирается целая вселенная, есть внутри тебя самого. А взрослые люди обычно ищут что-то внутри себя, потому что реальность для них перестает быть волшебной – они уже не видят в ней того, что открывалось им в детстве. Отсюда и начинаются самокопание, сомнения в реальности мира и самого себя, дьявольские искушения в виде оккультных практик, медитаций, бессмысленных занятий по психологии и другие, размывающие сознание человека, вещи.
- Диалектика.
- Да. Ребенок чувствует, видит и воспринимает реальность очень интенсивно – ему и в голову не приходит сомневаться в существовании этого мира. Потому он и не нуждается в том, чтобы рассуждать подобно Декарту и вообще многим людям, что он «мыслит, следовательно существует». Для ребенка все очевидно, достоверно и однозначно. И, кстати, т. н. первобытные люди потому и рисовали цельные картины, оставляя после себя наскальные рисунки, – их восприятие тоже, несмотря на примитивную культуру, было сродни восприятию ребенка.
- Да, Симон, ты прав.
- Помню однажды наблюдал такую интересную картину: занимаясь на улице спортом, – пробежав два десятка стадиев и после начав подтягиваться на перекладине, я увидел ребенка лет трех-четырех, радостно подбежавшего ко мне и желавшего повторить за мной те же упражнения на перекладине – на стадионе были и совсем низенькие брусья, за которые так неуклюже схватился этот жизнерадостный маленький человечек – своими еще слабыми ручками, сильно раскачивая тело, он упорно старался подтянуться на турнике, но у него никак не получалось поднять себя вверх; немного поодаль подтягивался молодой человек, который в перерывах между упражнениями любовался своим крепким, жилистым телом – и тут меня осенило – я обратил внимание именно на внешние проявления этих двоих людей – еще совсем маленького ребенка и уже вполне самостоятельного юношу. Любопытным был контраст между действиями малыша – подчас нелепыми для взрослого человека, но очень активными и наполненными казалось нескончаемой энергией и молодого человека – точными, сухими, выверенными, без лишних телодвижений. При этом я для себя отметил, что ребенок во все время своих упражнений звонким, как щебечущая птица, голосом напевал, характерные для детей, мелодии, а молодой человек даже не смотрел в его сторону – его вовсе не интересовал напор жизненных сил и чувств ребенка – юноша только по многу раз ощупывал свои мышцы – он целиком был поглощен своим телом. У ребенка словно артезианским источником пробивался наружу его бездонный внутренний мир, хотя внешне своим еще бесформенным, неказистым, слабым тельцем он напоминал неуклюжего на суше пингвина. Зато он много улыбался и был счастливым. По молодому же человеку было видно, как его внутренний мир уже стал стремительно уплощаться – в нем, по-видимому, не было таких ярких красок как у игравшего рядом малыша. Ребенок, качаясь на перекладине, смотрел вверх на небо, а юноша на свои руки, ноги и тело.
Я это к тому говорю, что ребенок переживает все весьма интенсивно.
- Я так и понял.
- И еще хочу сразу сказать про косность тела и про устремленность во вневременное человеческого дарования.
Во Второй Книге Моисея, Исход, в 31-й главе, говорится про художника Веселеила: «И сказал Господь Моисею, говоря: смотри, Я назначаю именно Веселеила, сына Уриева, сына Орова, из колена Иудина; и Я исполнил его Духом Божиим, мудростью, разумением, ведением и всяким искусством, работать из золота, серебра и меди, [из голубой, пурпуровой и червленой шерсти и из крученого виссона], резать камни для вставливания и резать дерево для всякого дела; по благодати Божественной он обрел умение руками и знанием делать Ковчег Завета и другие священные вещи».
Что художник исполнен Божественной благодатью я и сам лично смог убедиться на своем примере, когда в детстве занимался физическими упражнениями и ручным трудом и понял, что тело человека немощно – у тела есть существенный недостаток – оно косное и несовершенное, в отличие от Духа, – как только я прекратил заниматься спортом – все вернулось на круги своя – мое тело растеряло все навыки, которые добывались большим трудом. Но вот какое чудо произошло со мной тогда – я, после семи лет, потраченных на образование, впервые взялся за ручную работу – решил изготовить одну изящную вещицу – и получилась она у меня красивой весьма. Но ведь я целых семь лет не притрагивался к своим инструментам, однако за эти семь лет я усиленно впитывал книги по философии и искусству, что, видимо, затем вылилось в плоды в виде моих занятий ручным трудом. Как говорил учитель  – для настоящего мастера руки являются естественным продолжением его ума и сердца, – обретая Божественную благодать, связав воедино сердце, разум и руки, человек может подобно Творцу сотворить нечто, что способно преодолевать неумолимый ход все стирающего времени.      
 - Да… Очень интересно!


Г Л А В А   VII

О современных «ученых»


- Симон, а откуда вообще взялись т. н. первобытные люди? Неужели из центра мира после прорывания рая?
- Да, а откуда им еще было взяться. Они вместе с потомками Адама и Евы разбрелись по всей земле и, оставшись за пределами центра мира, стали дичать, как животные, питаться сырым мясом, даже человечиной, сделали культ из мерзких перед Богом вещей и т. д.
- А как это вообще могло происходить?
- Легко, Илья. Ты вновь из-за лености своей не замечаешь того, что у тебя прямо перед глазами – в наше время.
Скажи, каков человек в детстве?
- Чист, непорочен, с огромным внутренним миром, волшебным восприятием реальности.
- А взрослые?
- Многие – злые, с потухшими глазами, опущенными головами, не верящие в чудеса, часто сомневающиеся, скучные, зажатые и т. д.
- Ну так и что тебя тогда удивляет?
- Т. е. люди, будучи изгнанными из центра мира, лишь смогли организовать т. н. первобытное общество? 
- Конечно, а что еще они могли? Если по поведению превратились почти в животных. Но удивительно при этом то, что даже у них было более-менее цельное восприятие мира, – потому что они были соприродны природе – им нужно было выживать в суровых условиях, охотиться на зверей, шить одежду, добывать огонь, а это требует определенных знаний и соответствующего восприятия. Потому они и не рисовали всякие клетки с ядрами, цитоплазмами, органоидами и т. п. Просто в наш «ученый» век сознание у многих людей стало настолько профаническим, что они разучились смотреть на мир детскими глазами – вместо этого они только и ищут, что бы такое разделить на части, вскрыть, разрезать, разложить. Еще не так давно – каких-то пятьсот лет назад, алхимия была целым искусством. Теперь же она десакрализована и вместо нее осталась жалкая химия, которая в наше женское время особенно стала пользоваться почетом. Но ведь химия по справедливому замечанию О. Вайнингера «… применима лишь к экскрементам живого; само мертвое есть, ведь, только экскрет жизни. С химической точки зрения, организм находится на одной ступени с его отбросами и отделениями. <…> Время тех глубоко религиозных исследователей, для которых их объект всегда обладал, хотя бы и самой ничтожной, при¬частностью к сверхчувственному достоинству, для которых су¬ществовали тайны, которых едва ли покидало когда-нибудь изумление перед тем, что они открывали и открытие чего чув¬ствовалось ими, как милость Свыше, – время Коперника и Гали¬лея, Кеплера и Эйлера, Ньютона и Линнея, Ламарка и Фарадея, Конрада Шпренгеля и Кювье – это время, по-видимому, миновало безвозвратно. Современные «свободомыслящие», которые, как люди свободные от мысли, не способны уже верить в откровение чего-то высшего, имманентно лежащего в природе, взятой в ее целом, – быть может, оттого и не в состоянии, даже в своей специальной научной области, действительно заменить тех лю¬дей и сравняться с ними».
Да, некоторые современные ученые в своем безудержном желании получить животворящий синтез погрязли в мертвенном анализе, как фамулус Фауста, Вагнер. Невозможно из мертвой, неорганической, бездушной материи сотворить живое, органическое, одушевленное существо. Химия, равно как и современная медицина и прочие естественные науки, действительно, копошится в экскрементах природы – современные исследователи не понимают, что в калейдоскопе бесконечных и бесцельных задач ради задач, которые они постоянно сами себе ставят, изначально заложен безнравственный, бездуховный путь. Всякое исследование, которое искусственно подменяет проблемы задачами ради «решения» самих же задач – аморально, ибо серьезное мышление всегда требует целостного подхода к проблемам, который зиждется на нерушимой связи между логикой и этикой. Но тот, кто носится с одними задачами подобен тщеславному спортсмену, игроку, который ничего серьезного не решает, а только удовлетворяет собственное самолюбие за счет своих поклонников.
Современные толкователи разного рода интеллектуальных концепций, ими самими же придуманных, теперь уперлись в стену еще большего взаимного непонимания – академическая система не решает проблемы, она только умножает задачи для собственного же тщеславия – таким хитросплетенным, изощренным способом дьявол через жрецов современной науки крутит умами бедных людей. Через бесконечное деторождение люди навязывают друг другу тотальный обман о прекрасном земном мире – только местами его нужно исправить и улучшить, но не осознают при этом, что такое постоянное внешнее исправление есть лишь порочный круг никуда не ведущих «улучшений». Дьявол усыпляет человека тем, что падший мир есть его судьба, что привычные естественные процессы жизнедеятельности – поиски прокорма, размножение и т. д. есть то, чем человек единственно должен тяготиться. Мысли же о спасении души, о смысле жизни, о посмертном Бытии, о Горнем мире злой дух лукаво наущает человека отвергнуть как отвлеченные и не относящиеся к насущным проблемам. Между тем именно возвышающие человека мысли о Вечности и делают его свободной личностью.
Ныне многие ученые утратили, еще не так давно свойственный им дух здорового первооткрывательского, чистого, по-детски наивного и в то же время смелого, мужественного авантюризма. Раньше они уважительно, с благоговейным трепетом, относились к религии, она была основой их мировоззрения – они опирались на Христианство, как на главный источник истинного познания. Они старались придерживаться ненасильственного исследования природы. А теперь, поправ религию, разделившись на тысячи «научных» школ и направлений, они перестали видеть мир целостно, у них больше нет универсального, логического мышления. Т. н. чистое, эмпирическое знание они возвели в культ – оно стало их Святым Граалем и с рвением, как у рыцарей Круглого стола, хотят добыть это самое знание – «ради» знания. Они ни перед чем теперь не останавливаются, потому что так нужно «для» науки – без всяких отвлеченных рассуждений. Наука стала идолом: ополчившись на религию, она сама стала новой религией. То, что ранее было незыблемым и Святым, к чему нельзя было даже прикасаться, отныне стало безжалостно попираться безудержным тоталитаризмом науки. Теперь все, что не укладывается в головах современных ученых, с порога объявляется еретичным; в наш век ученые не думают над проблемами – они с головой погрязли в задачах – причем они сами же ставят себе эти задачи и сами же их решают, а поиски нового знания превратились в игру. Теперь они верят только тому, что можно увидеть, пощупать, понюхать, взвесить, измерить, посчитать и т. д. Не вера, этика и логика вместе с почтительным отношением к Истине, а только ненасытная тяга к «знанию» руководит ими. Великий Сократ, который с миросозерцательно-любительским отношением ко всем вещам, неторопливо исследовал этот мир и остановился в самом начале пути познания, – пытаясь понять, что есть знание, – не герой современной науки. О Сократе и других великих философах она говорит снисходительно, без особого интереса, подобно учителю, который мнит себя великим авторитетом, щедро разбрасывающим пригоршни своей милости всем тем, которые послушно внемлют каждому его слову. Если гениальные философы и художники – кротки, то некоторые современные ученые – одержимы гордыней. Первые наивны, как дети, последние – думают, что все знают или смогут познать.
Но ведь «знание», «основанное» на опыте, очень податливо, оно изначально апеллирует к реальности, которая весьма изменчива. О каком вообще приобретаемом человеком извне знании может идти речь, если он включен в пространственно-временную реальность, которая существует только постольку, поскольку существует он сам, являясь носителем Духа Божьего? И что вообще может знать человек, если он не помнит даже того, что «было» до его рождения и не знает, что «будет» после его смерти? Знанием люди наивно считают знание реальности, которую сами же искусственно сотворяют! Ведь человек в течение всей своей земной жизни пребывает в замкнутом пространстве, пространстве не только земли, но вообще – в пространстве, как психологическом представлении логического понятия, и всюду ограничен ходом все стирающего времени.
Часто люди высоко ценят доступный им практический опыт, но он суть только проявление опыта сознания, причем в реальности, которая имеет весьма отдаленное отношение к Реальному.
В наши последние времена все разлагается на части: анализом сейчас занимаются все кому не лень, но вот синтеза уже давно нет. Всюду распространилась мода на выхолощенные науки: физику, математику, химию, биологию и прочие «специальные» направления, но уже давно забыты религия и логика, искусство и философия. Человек, как простой карандаш, узко затачивается на какую-нибудь отдельную профессию и не должен спрашивать, как устроен этот мир, но должен заниматься всякой бессмыслицей, переливая из пустого в порожнее, а также влачить жалкое существование, довольствуясь тем, что ему предлагают.
С одной стороны, современные ученые говорят о том, что материя непрерывно, вне зависимости от человеческого сознания, эволюционирует, с другой – они, с помощью разума, выводят новые породы животных, окультуривают дикие растения, синтезируют новые вещества, покоряют космос – они не замечают при этом, что случайный природный отбор идет вразрез с человеческим целеполаганием, вследствие которого изменяется вся реальность. «Ученые» мужи «ратуют» за точность и наглядность своих опытов и при этом все больше погружаются в виртуальность. Они выдумывают различные гипотезы, решают бесконечные задачи, ни одна из которых не может дать ответа на проклятые вопросы человечества. Они постоянно заняты улучшением человеческой жизни, упуская при этом из виду, что еще больше усложняют реальность. В книге Пророка Исаии, в 29-й главе, говорится: «Горе тем, которые думают скрыться в глубину, чтобы замысл свой утаить от Господа, которые делают дела свои во мраке и говорят: «кто увидит нас? и кто узнает нас?» Какое безрассудство! Разве можно считать горшечника, как глину? Скажет ли изделие о сделавшем его: «не он сделал меня»? и скажет ли произведение о художнике своем: «он не разумеет»?». 
Множество людей не видят себя со стороны: те, которые говорят об эволюции человека и его происхождении от животных и при этом отрицают какие-либо чудеса – просто не замечают их, хотя чудеса эти прямо перед нами – ведь именно человек снял столько фильмов, демонстрирующих восстанавливающиеся части тела – фантастические или детские кинокартины, в которых у человека вновь отрастает утраченный фрагмент тела, – значит, в нашем сознании уже заложена такая возможность, – значит, мы уже верим в это – ведь чего человек не знает, о том он думать не может. Значит, есть такой уровень Бытия, отличающийся от нашего падшего мира, в котором нет болезней и вины за грех. Некоторые современные ученые-скептики читают на ночь сказки своим детям и внукам, в которых говорится о различных волшебствах. Все потому, что не может жить человек без веры в чудо. Но кругом  мы замечаем лицемерие: с одной стороны, человек отрицает Бытие Горнего мира, но, с другой, – верит в чудеса! Это же явное лицемерие! Т. н. скепсис многих современных ученых, материалистов, софистов, книжников, фарисеев, атеистов и т. д. – всего лишь фикция, ибо в их сознании уже есть вера в чудеса, более того, они сами так рьяно ищут эти чудеса, вновь и вновь изобретая велосипед. Их аморальное поведение напоминает о некогда возгордившемся ангеле, который пал и стал дьяволом. Гордыня, которой преисполнены неверующие люди, не дает им возможности протянуть руку к Горнему, а когда человек сам отдаляет себя от чистой искренней веры Богу – Господь не вламывается насильно к нему в душу, потому что праведный путь – это обоюдный и одновременный процесс – по милости Божией вместе и одновременно происходит спасение человеческой души, а не против воли и порознь.
Господь Бог не ждет от человека решения безнравственных задач. Математические головоломки, научные конференции, олимпийские игры и прочие конкурсы и собрания из-за которых, непосвященный в них человек, может испытывать чувство неполноценности и которые грешат состязательным духом – кто из их участников быстрее, выше, сильнее – бессмысленны. Как и животный мир пронизан конкурентной борьбой, так и человеческие отношения теперь все больше походят на борьбу за выживание, ведут к разжиганию ненависти и прочих низменных чувств. Но разве можно всякое такое неравенство представить в Горнем мире? Ведь в нем нет потребности в соревновательном духе – он совершенен, в нем все равны. Но равны не в пошлом смысле земного, материального благополучия или любого другого равенства на падшей земле, ибо на ней и до скончания века не будет никакого справедливого равенства. Равенство равенству рознь – как в Горнем мире существует иерархия ценностей – так же существуют и разные типы равенств. Человек хочет привести падшую землю в порядок, но у него ничего не получится, поелику Дух никак невозможно обуздать. В Горнем мире все личности не просто равны, но равноценны.
Илья, можешь ли ты представить, что в Вечном раю для Бога кто-то из людей выше, а кто-то ниже?
- Нет, Симон, не могу, иначе это «был» бы уже не совершенный рай, а нечто похожее на падшую землю – со свойственными ей перекосами и недостатками. Такого в раю точно нет. Я думаю, что в Вечности каждый человек самодостаточен и полноценно свободен.
- Да. А на падшей нашей земле дьявол все усложняет и запутывает. Все эти пошлые ярмарки тщеславия вызывают безнравственные чувства – зависть, тоску, скуку, обиду.
- Да… Симон, а еще по незнанию многими людьми принципа сохранения равновесия по форме и содержанию видно, что они верят Богу не по-настоящему, но ради корыстных, своих каких-то сиюминутных желаний, иначе бы они знали, что всем в мире руководит Мировой Дух, а потому изначально само их стремление сделать рай на земле абсурдно и бессмысленно.
- Конечно, Илья. Если человек ясно видит непреложность действия закона сохранения равновесия, то он не станет искать сучки в чьих-то глазах – прежде всего он обратится к самому себе и начнет вынимать бревна из своих глаз. У многих людей обычно все наоборот – они все и вся хотят переделать по-своему – изловить мужеложников; перевоспитать блудниц; научить, как им кажется, «правильно» жить бездомных, больных, нищих, т. н. асоциальных людей; уравнять детей в детских садах и школах; навязать студентам свою картину мира; сделать всех «счастливыми», «богатыми» и «сытыми» и проч. и проч. И все это как раз-таки свидетельствует о том, как в нашем падшем, хаотично организованном мире добро тесно сплелось со злом – дьявол даже добрые намерения посредством таких вот «деятельных» людей перекраивает так, что в реальности свободы в конечном счете остается все меньше и меньше.
- Вместо добра получается зло.
- Да. Ибо добро насильно не делается, его не нужно доказывать и навязывать. Добро дарит свободу – подлинную, истинную, настоящую свободу, а сам этот дар ни к чему человека не обязывает, ничего и нисколько у него не отнимает.
Но и это еще не все.
С другой стороны, в стремлении людей устроить рай на падшей земле виден символ того, что некогда «было» утрачено нашими далекими предками – Вечное и совершенное Бытие, но дьявольщина в том, что установить во что бы то ни стало рай в этой хаотично организованной реальности обычно стремятся именно те люди, которые отрицают существование Горнего мира.   
- Атеисты.
- Да. Все потому, что они понятия не имеют о логике – я имею в виду подлинного, логического понятия – у них во всем сумбур, подобный организованному хаосу на падшей земле – они во многих ситуациях не видят себя со стороны. Ведь откуда-то изначально у них взялись сами эти стремления к Идеалу, значит есть какая-то глубинная причина, какое-то прочное и неизменное основание для таких устремлений.
- И в то же самое время они не верят в Бога.
- Да. Это сумасшествие. Все так, потому что с Неба некогда пал возгордившийся херувим, ставший впоследствии дьяволом – он попрал свою свободу и пошел против Бога. «Потом» пали и люди, которых искусил павший сам злой дух. Потому женщина неизбывно тянется к мужчине – она чувствует, что у нее что-то отняли; она ощущает, что в ней попрана подлинная свобода и духовная цельность – она жаждет обрести их вновь, но сама объяснить то не в состоянии, ибо для логичных суждений необходимо цельное единство разума, языка, души, памяти и восприятия, которое есть у мужчины, но у женщины вместо этого – организованный хаос. Поэтому мужчине так трудно жить с женщиной – причем, здесь я однозначно, во избежание всяческих недоразумений, подразумеваю не бытовую жизнь, не каждодневную суету и толкотню людей на планете, но именно жизнь в ее изначальном, вечном понимании – жизнь, как сознательного, цельного микрокосма – жизнь духовную.
- Поэтому мужчина, живя в одиночестве, способен истинно покаяться и даже стать Святым, но женщина останется такой же, какой и была – при условии, что она будет именно одна, в полном уединении?
- Да, Илья.
Потому все очень непросто – такой вот путаницей дьявол и искушает людей: он навязывает им порочные желания, маскируя их под видом добрых, к примеру, –  устроение рая на земле, но вместе с тем, в то же самое время он наущает их, что Бога нет, а значит сама идея рая возникла из ниоткуда, и пока люди не могут ничего в этом понять – злой дух ведет прямиком все в ад, ибо он сам, по глубинной сути своей, есть смерть, разложение и небытие. 
- Т. е. он сам неизбежно погибнет и людей заодно хочет погубить?
- Да. А что еще ему остается, когда он сам обречен на небытие? Только развращать своими соблазнами, убивать, сеять зло, ненавидеть все вокруг.

Г Л А В А   VIII

Знакомство Симона с девушкой, с которой он учился в университете


- С четвертой и последней девушкой, в которую я был влюблен и с которой учился в университете в одной академической группе, связана, пожалуй, самая таинственная и удивительнейшая история в моей жизни.
- А какая именно?
- Дело было так. Однажды, на пятом году своего обучения в университете, после перерыва между занятиями, я вошел в учебный класс и стал как обычно готовиться к предстоящему уроку. Сидел я так недолго, пока в то же помещение не вошли две девушки и я не обратил на них обеих внимание.
- Они чем-то особенным отличались от других учениц?
- В том-то и дело, что нет. Но на меня внезапно нахлынула какая-то волна, которая вынесла потом на такую любопытнейшую череду событий, что я до сих пор иногда думаю, как все это могло со мной произойти, – настолько я тогда был поглощен единственной целью познакомиться с одной из них, что больше ничего вокруг себя не замечал.
- И что ты предпринял?
- Ничего.
- Как это?
- Да, ровным счетом ничего – я наблюдал ее издали, но подойти к ней боялся.
- И сколько это продолжалось?
- Довольно долго – в целом полтора года, с перерывом в учебе на протяжении чуть больше года.
- Полтора года ты к ней не подходил?!
- Да. Я уже говорил, что девушки, в которых я влюблялся, казались мне недосягаемыми музами – к каждой из них я всегда относился как к чему-то чистому, непорочному и совершенному. Я и помыслить не мог, чтобы посягнуть на честь какой-нибудь из них. Я мог лишь вечно стремиться к ним, но никак не позволить себе овладеть ими или же наоборот – им лишить себя свободы. 
- Но ведь тогда ни о какой близости не может быть и речи… 
- Правильно. Я и не хотел близости с ними – мне было достаточно наблюдать каждую издалека. Меня еще до рождения осенила благодать Духа Божьего и потому, по милости Господа, я сумел сохранить свою девственную чистоту.
Я же сам говорю о важном значении сохранения девственности человека и потому сам прежде всего неукоснительно следую этому правилу – как тогда я мог смотреть на девушку, в которую был влюблен, с вожделением? Это совершенно было и остается для меня невозможным. Причем сознательно, без мучений – в смысле физиологии – все было тогда естественно и свободно – я сам не хотел порочить достоинства своей личности. Но психологически меня, конечно, всего просто раздирало.
- Как же тогда ты дружил с ней? На расстоянии?
- Нет. Я дружил, вернее, пытался дружить с ней так, как дружат между собой два молодых человека, – как хорошие, близкие друзья. Однако из этой дружбы ничего не вышло – я имею в виду для нее, но не для меня самого, ибо после расставания с ней я-то как раз и начал, по милости Божией, свой путь, постепенно прозревая и охватывая весь мир цельно и полностью – наше прощанье послужило мне мощнейшим импульсом для дальнейших кардинальных изменений – меня будто подменили, я стал другим, еще более уверенным, смелым, мужественным.
- А что было потом, после того как ты впервые увидел ее в учебном классе?
- Сначала я подружился с ней в социальной сети и стал писать ей письма, совсем при этом не рассчитывая на положительный отклик с ее стороны. Но каково же было мое удивление, когда она ответила мне, причем довольно пространно – так, будто бы мы с ней давно знакомы.
- И что она сказала?
- Она призналась, что я приснился ей во сне.
- Ты всерьез?
- Конечно! Я и сам крайне был этому удивлен.
- Постой, Симон, а сам ты вначале что написал ей в письме?   
- Поелику все мои знакомства с девушками были весьма неуклюжими, да их у меня собственно и не было никогда – я имею в виду знакомства, потому что в детском саду я хоть и был влюблен в одну девочку, но как-то все это прошло только издалека – я лишь наблюдал ее со стороны, но не общался с ней близко, а вторая моя влюбленность вообще была не то чтобы ненастоящей, – наоборот, я весь был захвачен этим чувством ко второй девушке, но она – взрослая женщина, а я еще учился в школе, она – из другой страны, в которой я никогда не был, и сама она даже не знала о моем существовании и проч. и проч., – в общем, все это выглядело еще весьма наивно и несерьезно… а с третьей девушкой я вообще ничего сам не предпринимал – ведь это она первая ко мне обратилась с предложением о дружбе, – так вот, из-за того, что я был еще наивен и несведущ в вопросах любви к женщине, в письме я обратился к ней с банальными вопросами, – как она поживает, чем занимается в свободное время и что вообще происходит в ее жизни. 
- И она тебе сразу так подробно все обсказала?
- Вот именно! Я и сам был весьма удивлен ее откровенности.
- Хотя ты говоришь, что ни разу к ней не подходил? 
- Да, я лишь издалека, мельком, видел ее пару раз после того, как вообще впервые встретил в своей жизни. 
- Удивительно! Но почему тогда она так легко тебе открылась?
- Не знаю. Может быть, потому, что увидела во мне честного человека, который не станет пользоваться ее добротой и порядочностью – как-то глубоко интуитивно это почувствовала. А, может, ей просто скучно было и она хотела поговорить с кем-нибудь, а т. к. общение со мной ни к чему ее не обязывало, то и решила так пространно рассказать мне про себя. К тому же женщинам нравится, когда мужчины ими интересуются – даже если они уже состоят в отношениях с кем-то другим. Такой… легкий флирт. Хотя это поверхностное объяснение, ибо все на свете происходит по воле Бога и по милости Его. Значит, изначально так было суждено встретиться нам обоим. 
- Да… А потом что?
- Ну, вот, сказав мне про свой сон, она на некоторое время отвлеклась, да и я тоже был занят своими делами, и потому наше общение прервалось. А потом я пару раз предлагал ей встретиться, но она деликатно отказалась, сказав, что встречи с незнакомыми людьми проходят как правило неестественно, и что она не готова к близкому общению со мной – вернее тонко намекнула мне об этом.
- Т. е. все это время вы общались только посредством социальной сети? 
- Да. Затем наступил конец учебного года, который был для нас обоих последним, и я, окончив университет, стал искать работу в Москве, но не найдя в ней ничего для себя подходящего, отправился сначала в свой родной дом, а затем поехал к дяде – он предлагал мне тогда работать у него, из чего впоследствии тоже ничего не вышло, и потому я вновь вернулся домой, где и работал бухгалтером на государственном предприятии по управлению электрическими сетями в течение следующих шести месяцев. Одновременно с этими изменениями продолжалось и мое общение с вышеупомянутой девушкой. 
- Значит, в течение года ты говорил с ней дистанционно?
- Да. Хронология событий такова: сначала я впервые встретил ее, потом через полгода мы окончили университет, затем, вернувшись домой, я поехал к дяде, а потом, спустя три месяца, стал работать у себя в родном городе – на протяжении опять же полугода, после чего уволился и через три месяца встретился с ней уже вживую, в Москве.
- Ты вновь встретил ее в Москве?!
- Да – я же с этого и начал, когда сказал, что перерыв в учебе был в течение года.
- Но при этом вы ранее не говорили о встрече друг с другом?
- После моей неудачной первой попытки – нет. 
- Т. е. это произошло неожиданно для вас обоих?
- Да.
- Очень интересно!
А зачем ты снова вернулся в Москву?
- Чтобы продолжить свое обучение в университете.
- А почему ты сразу не сделал этого еще за год до повторного приезда?
- Потому что мне надоело учиться на экономическом факультете и потому, что я хотел увидеть свой родной дом, в котором давно не был.
- Но давеча ты говорил, что хотел остаться в Москве. Т. е. ты после окончания университета хотел остаться в Москве и найти работу и вместе и одновременно – желал вернуться домой? 
- Да, все так. Поэтому, не найдя работы, я и вернулся домой. Но когда я вернулся домой, мне вновь захотелось уехать в Москву.
- Но почему?
- Потому что все мы странники на этой падшей земле. Диалектика, ничего не поделаешь. Да к тому же у себя дома, в родном городе, я увидел мерзкое запустение всего вокруг, которое все больше набирало свою разрушительную силу, пока я, во время учебы в университете, отсутствовал в родных местах и которое сильно меня огорчало. Потому я и пожелал приехать в Москву обратно и заодно продолжить учиться в родном университете, на том же самом факультете.   
- Но ведь ты сейчас сам говорил, что тебе в то время надоело учиться на экономическом факультете? Зачем тогда ты вновь решил идти на то же самое направление?
- Потому что хотел не учиться, но работать – я пошел на то же направление просто для того, чтобы поселиться в общежитии университета.
- Но ты же мог выбрать и другой факультет. Почему именно экономический, если он по твоим же словам тебе не нравился?
- Потому что это Промысл Божий.
Да, факультет мне не нравился, но я не стал придумывать что-то новое, а просто пошел проторенной тропой. И вот когда я пошел по этому пути я встретил ту самую девушку.
- Удивительно!
- Да.
- А как это произошло?
- В это трудно поверить, но она выбрала именно то же самое направление, что и я. Причем так же, как и я – ровно через год, после окончания нашей учебы в университете!
- Не может быть!
- Однако все происходило именно таким образом.
- Чудеса!
- Я о том и говорю.
- А как вы встретились?
- На третьем, заключительном экзамене, в то самое время, когда мы оба искали класс, в котором проводились вступительные испытания – буквально встретившись лицом к лицу. 
- Значит, сначала она сказала тебе, что не хочет встречаться вживую – еще год назад, когда вы оба учились в университете, и вот теперь вы с ней увидели друг друга!
- Да.
- А что было потом?
- После экзамена я впервые проводил ее до дома: мы шли вдвоем под ее зонтом – на улице моросил дождь, который спустя короткое время прекратился. По дороге мы зашли в магазин, она купила продукты и вино, а затем, дойдя до подъезда ее дома, я расстался с ней.
- И ты вот так просто ушел?
- Именно!
Помню, рассказывал про эту историю знакомым и они также были поражены моей слепотой. Девушка явно намекала мне на то, чтобы я пошел вместе с ней, однако я решил поступить по-своему.
- Да…
- Вначале я не знал и не понимал, как следует вести себя с полюбившейся мне девушкой – мне тогда один знакомый подсказал, что не стоит чрезмерно уделять ей внимание для того, чтобы не прийти к противоположному эффекту – отвращению ко мне с ее стороны, поелику женщины ищут сильного мужчину, но не такого, который будет пред ними пресмыкаться.
А все остальные их мнимые уловки пусть не обманывают мужчину – в том случае, когда они говорят, что послушный муж – есть их мечта. Услужливый муж не вызывает у женщины ничего, кроме недовольства, хотя внешне она может вести себя совершенно иначе – тогда женщина обманывает обоих – и саму себя, и бедного мужчину.
- Да, Симон, ты прав.
- Еще я обращался за советом к учителю. И только спустя продолжительное время я понял, что получал эти наставления Свыше – через других людей – для того, чтобы не погрузиться в обычную бытовую жизнь, – если бы связал себя с женщиной. Я как-то интуитивно почувствовал, что мне не стоит идти к ней домой, когда она неявно, но и недвусмысленно звала меня к себе.
- Да…
- Вообще многих молодых людей всячески соблазняют их близкие и знакомые – желая, как им кажется со своей колокольни, добра, они подталкивают молодых к браку, когда те еще не готовы к такому ответственному шагу – такое давление общества человеку выдержать очень трудно – многие не справляются. Люди из окружения человека, впрочем, как и многие другие, по-своему представляют себе счастье и дают вредные советы – и многие люди ломаются под таким напором и становятся конформистами.
После того, как я расстался с этой девушкой, мне открылось ясное видение и глубокое понимание реальности нашего падшего мира, которую раньше я воспринимал как-то смазано, довольно расплывчато и бессознательно. Признавшись ей в любви, а потом оставив ее одну, я почувствовал себя весьма прескверно, мне казалось, что я предал самого себя, предал Истину, потому что сначала пытался за ней ухаживать, а затем ушел от нее. Мой поступок мне самому был тогда непонятен – спустя некоторое время я даже не представлял себе, что мог вообще пойти на такое. Теперь я не знакомлюсь с женщинами, но в то время я, как мне казалось, нашел в этой девушке нечто особенное, отличавшее ее от всех людей, – я связывал с ней идеал великой, чистой, свободной, настоящей Горней Любви.   
Удивительные чудеса со мной происходили, пока я учился в университете – оказывается еще тогда, по милости Божией, я сам про себя пророчествовал, – когда, например, отвечая на вопросы знакомого про странности друга, с которым я и знакомый вместе учились, говорил про его, друга, цельность характера, что его мало кто понимает, потому что он идет своим, независимым от мнения общества, путем, и что, возможно, он в будущем сделает какое-нибудь доброе, большое дело. Впоследствии все именно так и произошло, но только не с другом, а со мной, хотя о себе я тогда в такой перспективе вовсе не думал – я просто жил своей жизнью и искал ответы на вопросы, которые меня одновременно интересовали и мучили с самого детства. Все это – чудесные дары Господа Бога.






Г Л А В А   IX

О чистоте человеческого тела


- Помню, один знакомый рассказывал, что приехав однажды в гости к другу, услышал от него про один курьезный случай, связанный с чистотой человеческого тела, который произошел во время серии длительных противостояний между соратниками имама Шамиля и русскими войсками.
- И что за случай?
- Когда русские пришли к Шамилю, тот спросил их, зачем они воюют с его отрядами и тогда русский генерал ответил имаму, что несет его родине цивилизацию и культуру. После таких слов имам Шамиль подозвал одного из своих соратников и попросил его показать генералу ноги, блестевшие от чистоты. Сделать то же самое он предложил и одному из русских солдат. Так вот, ноги последнего, обмотанные портянками, были грязными и издавали неприятный запах.
- И что Шамиль?
- Он сказал, что такая культура ему не нужна.
Но я вообще-то не на это хотел обратить твое внимание.
- А на что?
- Была другая, куда более интересная вещь. Она связана с фарисейским лицемерием друга знакомого.
- А он-то тут при чем?
- Сейчас подробно обскажу.
Выслушав друга, знакомый спросил его, считает ли он слова имама Шамиля справедливыми, на что его друг ответил утвердительно. При этом знакомый уточнил у него, действительно ли он признает правоту взгляда на то, что человек, живя в обществе, должен соблюдать правила личной гигиены, и друг также согласно кивнул головой. И вот тогда знакомый напомнил ему про то, как всего за два года до его приезда они ходили в кино, где друг знакомого, невзирая на других людей, разулся и в течение просмотра всего фильма сидел с необутыми ногами, которые к тому же были грязными, издававшими неприятный запах.
- И что друг?
- Он сначала задумался, потом начал говорить что-то бессвязное, пытаясь как-то себя оправдать, но выглядело все это весьма неприглядно. Он даже сказал тогда знакомому, что сделал так в кинотеатре потому, что при тех обстоятельствах это было уместно.
- В каком смысле?
- Ну, во-первых, во время сеанса зал был полупустой, а, значит, дескать, по его словам нечего было стыдиться – рядом с ними никого не было.
- Да, но ведь твой знакомый сидел возле него – неужели перед ним ему не было неудобно?
- Нет, ведь они были друзьями, и знакомый не стал говорить ему ничего лишнего, – если ему так было удобно, то, что ж он будет лезть к нему в душу. Но по словам знакомого ему было противно лицемерие друга, – когда он рассказывал историю про имама Шамиля, а сам при этом ходил с грязными ногами.
Также друг знакомого добавил, что разулся потому, что последний со своей культурой в то время казался ему излишне занудным и, дескать, поэтому он решил его немного проучить.
- Честно говоря, Симон, я не понимаю о чем вообще идет речь! Какая культура? Какое еще занудство? Как проучить?
- Ну, он имел в виду, что в разных спорах со знакомым, а они тогда бывало часто полемизировали друг с другом, так вот в частых этих препирательствах он не находил в нем единомышленника, видел перед собой не свободолюбивого молодого человека, но придирающегося к словам, а не старающегося понять смысл разговора, словно пожилого, любящего морализировать, сухого и скучного обывателя. Словом, иногда натыкался в лице знакомого на непробиваемую стену занудства, из-за чего даже им приходилось на некоторое время прерывать их общение. Хотя сам друг знакомого часто придирался к его словам и иногда поправлял речь последнего – он не видел себя со стороны.
- Но все равно выглядит это как-то весьма странно… Зачем же для этого обнажать ноги?
- Он посчитал, что тогда это было своевременно и уместно, – повторяю, чтобы проучить знакомого. Ну да ладно. И это не является главным, о чем я хочу сейчас сказать. Меня интересует другое, – что люди придают большое значение чистоте тела.
К примеру, когда я, работая еще в театре, сказал своим сотрудникам, что не мылся три месяца, они восприняли это с большим удивлением. При этом сразу замечу, что от меня не исходило никакого постороннего запаха – ведь в девственно чистом теле человека не происходят подспудно те разрушительные процессы, которые начинаются с его вступлением в половую связь.
- А разве именно после лишения девственности организм человека начинает сильно стареть?
- Конечно! А ты как думал?
- Но как же тогда, например, те люди, которые, будучи девственниками, выглядят такими же старыми, как и потерявшие невинность?
- Ключевое слово здесь – «подспудно». Это не значит, что девственник не будет стареть. Стареют все люди – кто-то раньше, а кто-то позже. Я подразумеваю другое – подспудно не значит незаметно, но, что внутренне накапливаясь, в какой-то момент прорывается наружу – стремительно и необратимо. 
К примеру, некоторые наши современники думают, что земля просуществует еще миллионы лет, но это глубочайшее заблуждение – земле по меркам того, что она уже прошла за свою жизнь до гибели осталось совсем мало времени. Сколько? Я не знаю, ибо о том знает лишь Господь Бог. Но как пожилой человек не знает времени своей смерти, но при этом точно знает, что умрет, так и грешная земля наша уже внутренне готова к своей скорой гибели.
Так вот, вступление человека в половую связь – это сакральный акт. Просто мы живем в век современной «науки», которая профанировала все метафизические стороны человеческой жизни. Люди перестали замечать очевидные вещи – глаза их по дьявольскому наущению замылились – они, к примеру, говорят, что раны на их телах заживляются потому, что в человеческом организме непрерывно протекают биохимические процессы, способствующие его восстановлению – при этом они не видят явного чуда – ведь остановка кровотечения с последующим воспалением из-за работы иммунных клеток и постепенным образованием соединительной ткани – ужасающе скучное и прозаичное объяснение, ведь куда более интереснее смотреть на весь процесс заживления, как на чудо Господне – тело, которое лишилось своей целостности, вновь, по милости Божией, восстанавливает свой цельный вид независимо от нашего сознания.
- Точно, Симон! Ведь это действительно чудо!
- Да, чудо, но неполное, ибо мы не можем одним только Словом, одной лишь силой мысли управлять своим телом – оно независимо от нас – я имею в виду все внутренние процессы, да и некоторые внешние процессы тоже. Да, мы можем лечь, встать, сесть, что-то поднять, куда-то пойти, мы можем прыгать, бегать, кивать головой, пожимать плечами, двигать руками, но это еще не цельная и целостная полнота, которая «была» у человека в раю – ведь мы не можем много чего такого, что нам даже и не снилось. Более того, мы не всегда даже можем управлять своими страстями – и психологически, и физиологически, к примеру, когда крайняя плоть у мужчин соблазняет их помимо их же собственной воли или когда у женщин начинается женское. Волосы, зубы, ногти, кости, мускулатура – все в нашем теле растет помимо нашей воли. Мы разъединены со своим телом. И это также свидетельствует о падшем нашем состоянии.
Еще наши глаза настолько ослепли, что мы не замечаем чудес в животном мире, когда, например, животные пьют воду. Ведь это тоже чудо!
- Что ты имеешь в виду?
- Илья, ты видел как львы или голуби, коровы и собаки, птицы и медведи, киты и рыбы и многие другие животные пьют воду.
- Видел, конечно.
- А тебе никогда в голову не приходило, почему они могут пить неочищенную воду, а ты не можешь?
- Нет, я как-то особенно над этим не задумывался.
- А я задумывался. И сразу скажу, что меня вообще не интересует научное объяснение данного феномена. Это неинтересно. Почему я не могу пить грязную воду? Просто выйти на улицу и пить ее, как голубь, который гуляет под окнами моего дома. Почему?
- Не знаю…
- Да потому, что человек согрешил и пал. Он не замкнут с природой. Голубь замкнут, а я нет. У голубя есть телепатические способности, а у меня нет.
Да что там голубь, когда маленькая репейница безошибочно преодолевает тысячи километров, высоко летя над землей, чтобы попасть в места своей зимовки и вывести потомство! Человек может потеряться в небольшом лесу без современных технических приспособлений, а крошечное существо феноменально точно находит нужное ему место, пролетая огромное расстояние! Ведь это же чудо!
- Да… Чудеса!
- Но зато репейница не может воспринимать восприятие воспринимаемой ею реальности, а я могу.
- Точно.
- Уже одно то, что животные в нашем мире сторонятся человека, как некоего субъекта, чуждого их естественному, слитому с природой, состоянию, – свидетельствует о том, что некогда в раю Адам владычествовал над всеми живыми существами, и что после грехопадения и великого потопа Господь Бог сказал Ною и его сынам: «Да страшатся и да трепещут вас все звери земные, и все птицы небесные, все, что движется на земле, и все рыбы морские: в ваши руки отданы они». Ведь очевидно, что человек совершенно отдельно отстоит от природы и от животных и это нечто, что отделяет его от природы неприступной стеной, есть в нем именно Дух Божий. Дикие животные, если их не преследовать и если их жизни ничего не угрожает, когда они сыты и находятся в привычной для них среде обитания, – обходят человека стороной. Но в человеке есть врожденное чувство свободной власти над животными – животные изначально находятся в подчиненном к человеку отношении – естественно в высоком смысле, а не как мы это видим на нашей падшей земле. Человек внутренне чувствует себя их хозяином. Животные, в отличие от человека, не знают свободы – здесь я имею в виду уже пределы нашего падшего мира. Хотя, конечно, были и есть такие животные, которые приближаются к сознательному чувству свободы – птицы, например, или Стеллеровы коровы.
Короче говоря, дьявол раздробил все на части, а в раю мы все «были» в цельном единстве.
Так вот, что я хочу сказать, – теряя девственность, человек запускает в своем организме механизм подспудного старения – у него начинают выпадать волосы, накапливается жир, морщинится кожа и т. д. Почему так происходит?
- Не знаю.
- Потому, что плотское познание между мужчиной и женщиной – другие варианты – гомосексуальные, трансгендерные и прочие я не рассматриваю, ибо они не относятся к данной проблеме, хотя и вследствие них тоже начинается старение человека, – так вот, половой акт является метафизическим актом познания мужской природой женской и наоборот, женской – мужской. Если говорить сухим, занудным, «научным» языком – меняется вся биохимия организма каждого участника полового акта – цельное единство начинает разрушаться – в каждой клетке происходят необратимые процессы, ведущие сначала к ее ослаблению, а потом и к гибели. Человек, как цельная и целостная монада, с плотским познанием разделяется на отдельный пол.
- Точно, Симон! Ты же сам говорил, что гений суть сознательный микрокосм, в котором есть и мужское, и женское, и детское вместе и одновременно, а с половым актом человек, значит, утрачивает это цельное единство и становится лишь кем-то одним – мужчиной или женщиной. Ребенка в нем вообще почти не остается.
- Именно так, Илья.
Так вот, я продолжу про чистоту тела.
Для настоящего Христианина не имеет никакого значения эта самая пресловутая чистота тела, ибо тело тленно, но душа вечна. Я могу не мыться хоть целый год, что, кстати, я и проделывал уже однажды, – правда, в течение полугода, – но тело мое не будет издавать никакого зловонного запаха – оно и не издавало, когда я не мылся так долго, поелику я девственно чист и не познал женщины. Для меня вообще не важна внешность человека и то, как он одет, как он выглядит, сколько раз на дню он моется – все это меня не интересует, ибо я смотрю по примеру Господа и Бога нашего Иисуса Христа не на лицо, но на сердце человека.
А друг знакомого рассказывал ему про чистоту тела и сам при этом не мыл свои ноги. И мне, конечно, не важно – моет человек ноги или нет, мне вообще не важно – моется он сам или нет, но важно, чтобы человек не был лицемером.
В нашем хаотично организованном мире все поставлено с ног на голову, и потому люди тычут друг другу в глаза второстепенными вещами, в то время как про главные – забывают.
К примеру, вот типичная диалектика: многие люди, которые потеряли невинность, часто моются, потому что не только физически хотят очиститься, но и душу свою хотя бы на краткое время оправдать, поелику глубоко подсознательно они чувствуют, правда, смутно, но все же чувствуют нечто в себе попранное всякий раз после того, как вступают в половую связь – подтверждением тому является поведение хотя бы знакомого, с которым я работал в театре.
- Не тот, у которого трое детей и который называл себя гением и Святым?
- Он самый.
Так вот, он однажды сказал мне, что всякий раз чувствует себя как-то скверно после плотского познания, – а к тому времени он уже развелся с женой своей и искал женщин на стороне. Я спросил его – почему он так нехорошо себя чувствует, а он ответил, что в ту самую минуту, после того как вся похоть его проходит, он внутренне, каким-то неведомым ему образом, стремится вновь к свету. Т. е. он прямо тогда сказал мне, сам того быть может не подозревая, что со вступлением в плотскую связь с женщиной погружается во мрак.
- Это ад.
- Да. Символически – это ад. Это глубины, в которые некогда с Неба низвергнулся дьявол.
И вот что удивительно, – ты замечал, Илья, как такие люди обычно следят за чистотой своего тела?
- Нет.
- А я наблюдал за ними и заметил, что они убивают свою плоть по указанной выше причине, – вбирая в себя метафизическую сущность противоположного пола. Они, с одной стороны, уделяют своему телу много времени – ухаживают за ним, ездят на курорты, делают себе массажи, занимаются спортом, различными гимнастическими упражнениями, увлекаются новомодными практиками, проводят диагностику всего организма, употребляют витамины, разные пищевые добавки, следят за своим здоровьем и проч. и проч. и все это разрушают одним половым актом. Т. е. они, с одной стороны, заботятся  о своей плоти, но с другой – сами же ее убивают. А, к примеру, я, напротив, – часто не моюсь, будучи девственником, концентрирую все свои усилия на главном, а не на всем второстепенном, и плоть моя, по милости Божией, отвечая мне взаимностью, сохраняет свою молодость.
- Диалектика получается.
- Я про то и говорю. Просто люди не видят себя со стороны – они зациклены на всем преходящем и тленном, тогда как ради подлинной свободы необходимо истинно покаяться душой своей и, делая добро, служить Господу Богу. Ведь, к примеру, если мы вспомним про Микеланджело, то обнаружим, что он тоже не часто мылся и не очень-то и следил за своим здоровьем, потому что, служа Богу, одержим был любовью к искусству, – будучи весь в мраморной крошке, в грязной от красок и штукатурки одежде, гениальный художник не обращал внимания на морщины, глубоко испещрившие его лицо, на ломоту в костях, на головную боль, болезнь внутренних органов, холод, зной и прочие физические недуги и неудобства. Потому он и вне времени теперь, – вернувшись к Богу в Вечность, он достиг совершенства и подлинной свободы.
- Да, Симон, ты прав!
- В связи с этим помню, кстати, такой случай – как-то раз я зашел в храм и спросил одного батюшку про гигиену тела, – дескать, правда ли, что человеку важно печься о чистоте плоти – не в смысле воздержания от полового акта, но в обычном, повседневном понимании – мыться, чистить одежду и т. д.
- И что он тебе сказал?
- Сказал, что важно. А потом я спросил его – как высоко он ценит искусство Микеланджело – мне было интересно узнать, что же он скажет про выдающегося художника.
- И он, наверное, как и многие люди, тебе ответил, что Микеланджело бесспорно великий творец и что искусство его подлинно гениальное…   
- Именно. Да это собственно и так было ясно. Дальше я спрашивать его не стал и ушел, но про себя отметил, что в этом падшем, хаотично организованном и безнравственном мире людям во многих вещах важна лишь внешняя сторона – причем даже духовным лицам, хотя они должны быть все-таки дальновиднее. Ведь не все знают, что, к примеру, у мраморных изваяниий, которые установлены в разных музеях мира, обломки, отсекавшиеся мастером до стадии шлифовки будущей скульптуры, предварительно могли размягчаться его слюной.
- Как это?
- Да. Потому что ведро с водой не всегда оказывалось рядом и художнику иногда приходилось плевать на мрамор, чтобы резец глубже врезался в камень. И это касается всего на свете – мы многого не знаем, не видим, не слышим, но часто делаем поспешные выводы. Так и с чистотой тела – люди лицемерно восхищаются искусством гениальных творцов разных эпох, но даже не подозревают, каким трудом оно сотворялось.
- Понятно.
- Итак, внешность человека и чистота его тела – не девственная, разумеется, а чрезмерная изнеженность и тяготение к частому мытью – не главное. Но сохранение девства – важно.
Но, с другой стороны, не нужно впадать в крайности.
В комментариях Джона МакАртура на Послание Святого апостола Павла к Римлянам говорится: «Апостол Павел не пытается избежать личной ответственности. Он не смешивает чистую Благую весть с греческим философским дуализмом, который позже поразит раннехристианскую церковь и который популярен в некоторых церковных кругах и сегодня. Апостол не учит, что весь духовный мир добр, а весь физический мир зол, а именно это утверждал влиятельный в те времена гностицизм. Сторонники этой порочной школы последовательно развивали моральную нечувствительность. Они оправдывали свой грех, утверждая, что он – всецело продукт их физических тел, которые в любом случае будут уничтожены, и что внутренний духовный человек остается по природе добрым и нетронутым и не несет ответственности ни за что, творимое телом».
Горний мир – это мир подлинной иерархии вместе с цельностью и самодостаточностью каждой отдельной, свободной личности – да, такое вот диалектическое сочетание, казалось бы, несочетаемых вещей. И в человеке, его «Я», как цельной личности, главным является Дух Божий, затем его душа и только потом физическое тело. Конечно, я не хочу этим сказать, что тело не нужно любить, и что его нужно перекроить, как думают трансгуманисты. Я говорю об истинной иерархии между разрозненными «вследствие» грехопадения человека частями. Некогда в раю человек «был» целостным существом. Теперь в нем все перевернулось с ног на голову – тело диктует душе следовать его похотливым, низменным желаниям, а изощренный и порой способный на гадкие и мерзкие вещи ум господствует над искренними, но иногда безумными порывами сердца – и таким вот образом все в человеке перемешалось в хаотичном порядке. А Дух Божий и вовсе «отодвинулся» неизвестно куда. Оттого и трудно жить человеку в падшем мире – он не понимает, что в нем главное, а что второстепенное. Весь этот разлад в человеке устроил дьявол и ему легко теперь удается манипулировать людьми, – хотя бы даже через их внешность – люди до сих пор смотрят друг на друга, исходя из их внешности – строения черепа, черт лица, телосложения, роста, массы тела и проч. и проч. – они не видят друг в друге Образ Божий и долго еще будут грызться между собой из-за пустяковых поводов, а дьявол с удовольствием и злорадством потирает от радости руки, что так ловко водит всех за нос.



Г Л А В А   XI

О гениальности


- Невозможно исчерпывающе «высловить» истинную природу гениальности. Она неподвластна всякому анализу, попытки уловить ее источник – бессильны. Она не поддается «теоретической разработке», поелику невозможно никакое умозрительное усвоение тайн мироздания, образующих с ней единое, неделимое целое. И тем не менее я укажу признаки гениальности человека, которые единственно и можно описать.
Вообще, потенциально гениален каждый человек, но не каждый хочет быть гением.
Гений вместе и одновременно сочетает в себе внутренний, бездонный мир ребенка, мужчины и женщины – он есть целостный сознательный микрокосм. Детская чистота его заключается в непосредственном, незапятнанном разъедающим душу скепсисом, наивном восприятии мира.
Гений – очень глубокий человек. Глубина его проявляется в искреннем интересе ко всем вещам и в стремлении к проблемам нравственности. Гений содержит в себе весь мир, потому что он сам и есть весь мир.
Гению интересен весь мир – он мыслит целостно, всеохватно; он доверяет своей интуиции, прислушивается к своему сердцу, старается действовать осмысленно. Гений – человек универсальный. Когда говорят, что талантливый человек талантлив во многом, то к гению это не имеет отношения, поскольку талант не есть гений, но гений может соединять в себе множество талантов, а может быть и бесталантным. Талант для гения необязателен. Универсальность гения исходит из его всеобъемлющей, созерцающей весь мир, души. Гениальный человек сам творит свой мир и не будет мыслить профессионально, узко и ограниченно – настоящему творцу чуждо профессиональное мышление.
Гений – очень работоспособный, но необязательно трудолюбивый человек. В жизни гения иногда наступает пора, когда он может внешне ничем не отличаться от бездельника. Но именно в состоянии безделья, а не лени, может пребывать гений. Это безделье продиктовано в нем неприятием ханжеского мира и бессмысленных действий людей ради самих же действий, которым «хочется» себя лишь бы чем-то «занять», потому что они боятся одиночества, боятся честного внутреннего разговора с самими собой. Гений предпочтет лучше вообще ничего не делать, чем заниматься чем-то бессмысленным.
Гений не концентрирует внимание на своем физическом теле, хотя оно ему и небезразлично. Однако в нем нет самовлюбленного нарциссизма. Физически и духовно гений очень вынослив и тело свое может полностью подчинить нравственному закону.    
Гений – часто дилетант-любитель, а не профессионал, что показал еще Сократ, назвав себя философом, а Микеланджело, например, даже рабочие свои инструменты сам себе делал. Профессионалы скучны и неинтересны – они сухи, как академики, называющие себя учеными, пресмыкаются перед авторитетами и весьма тщеславные люди. Гений же учится всему сам. Конечно, есть гении, которые как и профессионалы, получили блестящее образование, однако формальный процесс образования гению весьма неинтересен. Еще пример настоящего гения – В. Цой, который даже не учился специально на музыканта, но люди помнят его и любят. В наше время само слово «дилетант» приобрело негативную окраску, а между тем понятие дилетантизма изначально означало «нравиться», «радовать», а ведь тот, кому нравится его дело , добьется многого. И. Кормильцев так и говорил о себе: «я – профессиональный дилетант». 
Гений не станет маршировать вместе с обществом к какому бы то ни было «светлому» будущему – коммунизму или империализму, демократии или феодализму – все это изжито, бессмысленно и притянуто за уши. Человек – не животное, наделенное разумом и потому рожденное для комфортной и сытой жизни. Он живет, чтобы решать не природные, биологические задачи, но ради духовного самосовершенствования. Человек, оказавшийся после грехопадения в падшей реальности, в посткатастрофичной природе, подобен занозе, которая постоянно напоминает о своем существовании и губит все природное потому, что последнее направлено на постоянное регенерирование и воспроизводство жизни, но в человека заложена мощная, саморазрушительная сила. Человек все природное часто портит и убивает, он непрестанно воюет и грабит – он сотворен для иной цели, нежели слоны, собаки, коровы и прочая живность. Гений это знает и потому сотворяет нечто, что порывает с материей, то, что постоянно ставит под сомнение все традиции и обычаи, народы, нации и расы, конформизм, тоталитаризм и т. д. Творя нечто, гений своей собственной жизнью указывает миру на прямое свидетельство существования иного, трансцендентного уровня Бытия. 
Гений не умничает и не стремится произвести на кого-нибудь впечатление – мерилом его сознательного поведения является нравственный закон. Чувство юмора ему не чуждо, и все же он очень серьезный человек. Эта серьезность, в которой некоторые люди видят лишь занудное морализаторство, сродни трагическому веселью, о котором говорил М. Мамардашвили, – когда человек освобождается от призрачных надежд и выходит на новый уровень сознательного существования, принимая изначальную обреченность жизни в нашем падшем мире, продолжая в то же время отвоевывать собственную свободу и, спасая свою душу, показывает тем самым пример духовного совершенствования другим людям.
Различные таланты людей, как я уже говорил, к гениальности имеют весьма отдаленное отношение. Способности по мнемотехнике с отличной памятью на всякие факты, широкий кругозор и эрудиция – все это не про гениальность. Гениальность, если говорить просто – это способность сродни детскому восприятию искренне удивляться вещам, уметь их созерцать, пронести свечечку души своей через всю земную жизнь, неколебимая вера Богу. Уметь мыслить, выводя причинно-следственные связи из различных явлений жизни, конечно, важно для гения, но не является первичным, – это умение может открыться человеку позже, со временем, но главное в гениальности – это сохранение внутреннего огня в сердце и духовного, чистого, стремящегося к нравственному совершенству, заряда нескончаемой несмотря на возраст молодости, а также цельность характера.
Даже умный человек может по наущению дьявола остановиться в своем духовном развитии, если подумает, что ему все известно и он все в жизни понял. Но для Духа границ не существует – Он бесконечен и вместе с тем однозначен и неизменен. Потому так часто бывает, что человек с широким кругозором в определенное время своей жизни останавливается на чем-то одном, что ранее дало ему признание общества и начинает затем тиражировать свой успех. А дальше у него уже нет духовного роста – от сытой жизни он заплывает жиром, нет желания совершенствоваться, постоянно отвоевывая свою свободу – дьявол усыпляет его сознание. Этим просто умный или талантливый человек, эксплуатирующий занятое им положение в обществе ради своей выгоды, отличается от подлинного гения. Такие люди топчутся на одном месте, достигая определенного уровня. Гений так поступать не может – иначе это будет предательством по отношению к его принципам. Гений постоянно растет духовно – он не выходит в тираж, количество для него не главное. Гению даже не нравится говорить об одном и том же, – когда, к примеру, слушаешь И. Кормильцева, то понимаешь, что он почти никогда не повторяется. «Безнравственно дважды сказать одно и то же; так, по крайней мере, чувствует человек, который предъявляет к себе самые высокие нравственные требования и чувствует себя погибшим, если он не повинуется им» – говорит О. Вайнингер. Сам Христос Своим примером показывает нам, грешным людям, что повторение одного и того же – безнравственно: в Евангелии мы читаем, что Он всюду предельно свободен и действует индивидуально, не повторяясь . Умный или талантливый человек часто гордится своим интеллектом или умением – он хвастлив и задирист – ему важно не собственное мнение о самом себе, но мнение о нем окружающих его людей. Гений, напротив, не будет никому ничего доказывать – ему это  чуждо и неинтересно – ведь он сам про себя, по милости Божией, знает и сам себе судья. Вспоминается стихотворение А. С. Пушкина «Поэту»:


Поэт! не дорожи любовию народной.
Восторженных похвал пройдет минутный шум;
Услышишь суд глупца и смех толпы холодной,
Но ты останься тверд, спокоен и угрюм.

Ты царь: живи один. Дорогою свободной
Иди, куда влечет тебя свободный ум,
Усовершенствуя плоды любимых дум,
Не требуя наград за подвиг благородный.

Они в самом тебе. Ты сам свой высший суд;
Всех строже оценить умеешь ты свой труд.
Ты им доволен ли, взыскательный художник?

Доволен? Так пускай толпа его бранит
И плюет на алтарь, где твой огонь горит,
И в детской резвости колеблет твой треножник.


Гением нельзя назвать нерелигиозного человека. Гений всегда – глубоко и искренне верующий человек. Именно искренне, а не как сонм фарисеев, которые кичатся своим «благочестием» и «благообразием», но в удобный для себя момент изворачиваются своим неверием и лицемерием. Если человек хоть трижды талантлив, если он даже повел за собой весь народ, но при этом не уверовал во Христа, то о гениальности не может быть и речи, потому что он Самого Главного в своей жизни не видит – Бога. Есть множество ученых, шахматистов, спортсменов, педагогов и прочих людей, которые много чего умеют делать, наделенных всякими талантами, но при этом не отвечающих на вопрос: «Зачем?» Зачем человеку нужны все эти умения, если он при этом не решает главные проблемы своего существования, а только топчется на одном месте, переливая из пустого в порожнее – люди уже не одну тысячу лет скачут на лошадях, устраивают разные зрелища, прыгают через планку, создают новые лекарства, преодолевают физические возможности человеческого организма, решают сложные «научные» задачи, результаты которых потом применяют на практике и проч. и проч. Все эти пусть и замечательные, прекрасные навыки, знания о чем-либо не позволяют выйти за пределы нашего падшего мира. Кажется, что людям скучно было бы жить на свете, если бы они не придумывали постоянно какие-нибудь занятия. Они делают нечто для того, чтобы уйти от самих себя, раствориться в толпе и потом сообща пойти непонятно куда и зачем. Я сам перепробовал и то, и другое, и третье и в конечном счете понял, что все это может дать ответ на вопрос «как?» и редко «почему?», но для чего мне все эти пустые знания, грамотность, рекорды и достижения, если я не знаю, куда мне идти и главное зачем мне жить?
Гений по своей природе добрый человек. Он любит людей, но любовь эта несколько иного качества, нежели у других людей. Поскольку гений мыслит стратегически, на многие годы вперед и в то же время ему больше, чем другим людям свойственно постижение тайных смыслов, он не может разменивать свои бесценные переживания на поверхностные, легкие отношения – это относится даже не к любви между мужчиной и женщиной, а вообще к дружбе между людьми. Т. е. гениальный человек и в толпе может быть одиноким и погруженным в свои бездонные переживания, в свой глубокий внутренний мир, недоступный его собеседнику, который оттого принимает иногда гения за блаженного или холодного и грубого человека. Здесь, конечно, возникает проблема эгоизма: тот, кто взаимодействует с гением, может подумать, что он самовлюблен и живет только собой. Но к подлинному гению она не имеет отношения, а мыслящий так о гении человек не видит себя самого со стороны.   
Удивительной чертой в характере гения, в отличие от большинства людей, является диалектически одновременное сочетание в нем интереса к самому себе с интересом ко всему миру – гений, подобно ребенку, погружен в собственные, чудесные, бездонные переживания, мысли, он стремится понять самого себя, но в то же время ему диалектично любопытен весь мир и все люди – т. е. он в себе как в микрокосме отражает всех тех людей, которыми он, будучи одиноким, когда-либо интересовался. У большинства людей все наоборот – они постоянно стремятся быть в обществе и бегут от самих себя потому что боятся одиночества, но при этом в обществе они в праздной суете заняты лишь самими собой и постоянно лукавят, говоря, что терпеть не могут людей, которые говорят про самих себя, – при этом они первые в разговоре с собеседниками только и говорят про самих себя – в конечном счете такие люди не понимают глубоко ни самих себя, ни людей, ни окружающий мир. Гений напротив, как микрокосм – всю жизнь стремится познать самого себя, поелику знает, что в нем заключен весь мир, но познает себя через живой интерес к другим людям – гений во все время своей жизни изучает человечество – по слову Достоевского Ф. М., – что человек есть тайна на постижение которой не жаль потраченного времени. Гений глубоко исследует природу людей, но при этом он только и делает, что думает о себе самом. Он пытается напрямую говорить с Богом. Большинство же людей, взаимодействуя друг с другом, по дьявольскому наущению сталкиваются лбами, говоря друг другу скабрезные истории за спиной своих, предыдущих собеседников, о том, каковы по их мнению последние, лицемерно о них отзываясь, сплетничают, после чего говорят то же самое тем, которых давеча обсуждали с их неприятелями и в таком круговороте лжи еще более оболванивают и самих себя и собеседника – потому что, раскрыв собеседнику нечто про неизвестного ему, как правило, человека, порочат его честь, вдобавок еще и себя выставляют клеветниками, – показав свою сплетничью, мелкую душонку, портят настроение своему ближнему, передав ему этот мерзкий вирус распускания слухов, что возможно и даже наверняка приведет последнего в свою очередь к своему собеседнику с тем же самым греховным поведением и сплетнями, с ложью на лжи – и так по цепной реакции грех, бесконечно умножаясь, передается от человека к человеку – в конечном счете страдают все люди, а дьявол от удовольствия, что так ловко их провел, злорадствует. Гений хоть и содержит в себе весь этот падший мир и несмотря на то, что в нем неизбывно противоборствуют добро со злом, отвоевывает, по милости Божией, свою свободу на пути к нравственному совершенству и очищению души своей от греха, он сопротивляется давлению общества, преодолевая в себе самом тлетворное влияние сплетен и пересудов, не выливая наружу недостойные человека злые помыслы. Гений, таким образом, ищет спасения своей души не вовне, как это часто делают люди, но в самом себе.
Гений весьма любопытен, но его любопытство не имеет ничего общего с обсуждением сплетен потому что глубинная природа всех бытовых ситуаций, семейных сцен и прочих повседневных обстоятельств человеческой жизни известна гению, как никому другому – он в отношениях людей в семье и вообще в человеческих отношениях в обществе знает больше всякого специалиста, потому что он глубоко знает природу добра и зла. Все, что происходит с человеком на нашей падшей земле коренится именно в этике. Сводить проблемы нравственности к психологии, особенно к современной – весьма поверхностной и искусственной в смысле внешнего, объективированного принуждения по отношению к субъекту – будто бы человек подобен машине, реагирующей на вводимые в нее программы, – значит жутко профанировать саму первопричину падшего человеческого бытия, т. е. – свободу личности. Все бытовые ситуации суть частные проблемы, которых в мире столько же сколько самих людей и создаваемых ими реальностей – решение их есть скольжение по поверхности. Но ведь есть нечто целое и связующее все и вся – и этим нечто является тайна дуализма падшего мира – поэтому гений любопытен именно по отношению к тайной природе вещей – все обыденное он и так знает, но его интересуют явления всех вещей – понятия, символы, образы, а не только видимая часть айсберга.
Под гениями я разумею цельных, не свернувших с Истинного пути, пророков; Святых отцов Церкви; философов; художников – живописцев, архитекторов, скульпторов, музыкантов, поэтов, писателей, режиссеров и т. д. – т. е. людей творческих; ученых; воинов; правителей. Но при этом сразу отмечу главную черту в сознании гениального человека – каким бы ни было его внешнее самовыражение – основанием его гениальности является непоколебимая вера Богу и причастность к Великой Тайне мироздания – т. е. главным «условием» гениальности человека, некоей сквозной линией, которая проходит через все его внешнее самовыражение – является именно неразрывный союз веры с философским и художественным миросозерцанием, поелику каждый подлинно выдающийся философ сродни художнику – по внутренним, глубоким переживаниям явлений всего мира и каждый гениальный художник – философ. У них только различаются «методы» познания мира, но, строго говоря, философия и искусство – не взаимоисключающие, но взаимодополняющие проявления духовного труда гения, поскольку гений стремится воспринимать весь мир именно целостно. В противном случае, например, если человек – талантливый ученый или мужественный, выдающийся полководец, либо правитель, но при этом не цельный и глубоко верующий и не питает глубокого интереса к философии или искусству – тогда он еще не гений, ибо все вышеперечисленные проявления гения несамодостаточны без веры и глубоких переживаний великого множества тайн всего мира. Более того – одна только непоколебимая и настоящая вера Богу уже является необходимым и достаточным «условием» гениальности человека – она является основанием, на котором зиждется и все остальное – и философия, и искусство.
Гений – универсален. К примеру, царь Давид был пророком, музыкантом, поэтом, воином и правителем.
Гений вне всякой, выдуманной людьми, системы. Он вне времени – в том смысле, что никогда ничего нового не открывает, а говорит лишь о том, что человечество утрачивает с каждым новым поколением – веру Богу и в Бога, веру себе и в себя, потому что он не воспринимает за абсолютную истину то, что ему предлагается в этом мире – модели поведения в обществе, традиции и привычки, систему государственного устройства, методы производства и образования, модные тенденции и т. д. Гений – это тот, кто всегда все самостоятельно исследует и проверяет на прочность и не верит никому на слово, а только прислушивается к своему сердцу, но при этом знает, что источник этого нравственного в нем начала не от мира сего, а от Духа Божьего. Время пытается убить в человеке память о его прошлом, но гений утверждает вопреки обстоятельствам и времени, что История со дня сотворения мира – жива, и что он сам является свидетельством ее существования. 
Гений – это человек, который творит нечто согласно идеалу неразрывного соединения содержания и формы, поелику, отклоняя что-то одно, в лучшем случае получится нечто талантливое, в худшем – бездарное и пустое. Невозможно сотворить нечто настоящее и бесценное, при «экспериментировании» с формой и содержанием только ради экстравагантности или поверхностной оригинальности, что не несет в себе глубокого, символичного смысла. Всякая великая вещь – синтез между формой и содержанием: есть, например, много талантливых писателей, но далеко не много гениальных классиков – первых от вторых отличает то, что содержание их книг может быть вполне правдивым, но по форме не соответствует универсальному способу передачи некоего символического послания. А может быть наоборот, – к примеру, книга написана претенциозным языком, с кажущимся символическим подтекстом, но содержание ее вовсе не соответствует тому живому и настоящему языку, которым пишется вечная книга. В произведениях гениальных творцов, в отличие от просто талантливых, форма органично связана с содержанием – они близки по духу большинству людей. Гениальные творения рождаются из плодотворного союза одухотворенного сознания и любви к своему делу, благодаря которым гений проникает в самые сокровенные тайны души каждого человека – поэтому гений близок многим людям и понятен им. Да, у людей, лишенных философского, художественного, поэтического вкуса могут возникнуть трудности с восприятием творчества гения, но вкус – дело наживное, его как и навык можно развить, хотя, строго говоря, такой искусственный, без искреннего интереса к предмету, подход не может гарантировать беспристрастный и живой взгляд на вещи – он необходим, но далеко не достаточен.
Искусство гения содержит в себе бездонную, универсальную глубину. Творчество же талантливого, но не глубокого человека – поверхностно. Тот, кто считает себя гениальным, но навязывает свое мнение окружающим, ограничивая подобно софистам кругозор людей, в действительности далек от подлинного, глубокого познания реальности. 
Искусство гения универсально, оно обращено к каждому человеку отдельно и пробуждает в нем его, личные, переживания, поелику каждый человек формирует свою собственную реальность. Универсальное творение гениального человека вбирает в себя бесчисленное множество индивидуальных миров людей. Гений чувствует весь мир, он сознательный микрокосм, в котором существуют все характеры – ничто ему не чуждо. Например, слушая песню В. Цоя «В наших глазах», я каждый раз представляю Исход сынов Израилевых из Египта. Я вижу древних кочевников, которые, обессилев в пустыне, хотят пить и слышат позади себя неприятельский окрик: «Стой!», но все же идут, веря Господу Богу и пророку Моисею, дальше, вместе с гласом Господним: «Вперед!» Я узнаю в этой песне свою нерешительность, когда раньше каждый день успокаивал себя тем, что начну действовать завтра, но, не находя себя в запутанном мире, всякий раз откладывал дело на потом. Кто-то другой найдет в песнях В. Цоя нечто свое и т. д. В творчестве подлинного гения каждый человек может найти что-то ему лично близкое, сокровенное. А дьявол всегда все ограничивает и делит на части – он тот же софист, споривший некогда с Сократом. Черт не дает человеку никакой возможности понять этот падший мир. Бесы вселяют в людей ощущение безысходности и отчаяния, толкают их в пропасть. 
Гений не привязан к определенному месту рождения, он вне расы и вероисповедания народа, в котором он рождается, ибо не место и обстоятельства определяют судьбу человека – гений не покоряется судьбе, но сам творит ее, и не национальные традиции и интересы его родственников, учителей, друзей, знакомых являются главными движущими силами его гения, но Промысл Божий, который с одной стороны, предвосхищает его рождение и последующую жизнь, а с другой – нисколько не умаляет свободное формирование и становление личности гения, т. е. – это то, что неведомым, непостижимым образом, так сошлось воедино и ведет гения с рождения его всю дальнейшую жизнь. К примеру, у М. Ю. Лермонтова шотландские корни и, родившись в России, он ощущал в себе Дух Великой Истории, которая творилась не на русской земле, но далеко за ее пределами – он говорит об этом в своем юношеском стихотворении «Желание»:

«<…> На запад, на запад помчался бы я,
Где цветут моих предков поля,
Где в замке пустом, на туманных горах,
Их забвенный покоится прах.

<…> И арфы шотландской струну бы задел,
И по сводам бы звук полетел…

<…> Но тщетны мечты, бесполезны мольбы
Против строгих законов судьбы.
Меж мной и холмами отчизны моей
Расстилаются волны морей.

Последний потомок отважных бойцов
Увядает среди чуждых снегов;
Я здесь был рожден, но не здешний душой…
О! зачем я не ворон степной?..»

и все же, незадолго до своего восемнадцатилетия сказал:

«Нет, я не Байрон, я другой,
Еще неведомый избранник,
Как он, гонимый миром странник,
Но только с русскою душой…»

– и в этом нет противоречия, поелику Михаил Юрьевич – универсален, он личность, вмещающая в себя весь мир.
Виктор Цой, будучи по рождению корейцем и русским, жил также в России, но пел в своих песнях не о русских и корейцах, а о людях вообще, о том, что волнует каждого человека, но прежде всего он, конечно же, пел о самом себе; Илья Кормильцев по бабушке немецкого происхождения, но искренне болел душой за жизнь русского народа; род А. С. Пушкина по материнской линии восходит к африканским народам; можно долго спорить о генеалогии Достоевского Ф. М. – каких корней был гениальный писатель – польских или золотоордынских, однако сам он называл себя человеком великой русской культуры и стал признанным во всем мире автором глубоких религиозных романов, которые по духу близки не только русскому народу, но и множеству других, – например, О. Вайнингер, гениальный философ, еврей по национальности, австриец по месту рождения, высоко ценил его гений; жизнь и искусство Микеланджело, сказавшего: «Не родился еще человек, который, подобно мне, был бы столь склонен любить людей» – итальянца по рождению, личности, питавшей глубокие патриотические чувства к своей родной земле, человека, сочинившего сонеты на итальянском языке, – близки не только его соотечественникам, но и людям всего мира; Сократ, родившийся задолго до Христа и живший среди язычников, в отличие от современников, исследовал природу человека и знал об Истине. Таких примеров универсализма, объемлющего весь мир, а не только свой народ, родную землю, время рождения и прочие внешние ограничения – огромное множество.   
И, кстати, возвращаясь к Лермонтову, следует отметить, что для человека с западным, индивидуалистическим типом сознания характерна высокая работоспособность и ответственность за свою судьбу – это следствие Христианской свободолюбивой культуры – в противовес полуевропеизированной, коллективной соборности и покорению судьбе у русского человека, – полностью отдаваясь работе, западные люди говорят между собой весьма сухо, но по делу, действия их выверенные, стройные, точные, но менее вдохновенные, чем у русского человека. У первых менее муравьиная, коллективная, коммунистическая организация общественной жизни, нежели у русских. Русский человек долго запрягает, но коли уж взялся за дело, то его ничем не остановить. Русский человек душой и сердцем чувствует свою мессианскую роль в Истории и потому не может до конца срастись с навязываемыми ему «идеалами» сытой и благоустроенной жизни – он живет ради Царства Небесного, а не тленного, преходящего, падшего мира сего. И все это не хорошо и не плохо – это непостижимая данность Свыше – таково развитие каждой из обеих культур – западной, уже уставшей от своего долгожительства, но породившей великий Христианский мир и восточной, еще полуязыческой, но зато молодой и полной сил, стремящейся к Христианскому Горнему Идеалу.
- Симон, точно. Ты прав.
- Далее.
Творчество гения всегда помогает жить, делает человека чище, добрее, совершеннее. Оно окрыляет и делает свободным. «Творчество» бездарности и посредственности наоборот сковывает и зароняет страх, обиду, уныние, злость.
Гений может сомневаться во всем второстепенном, но в главном он принципиален. Тупая уверенность и бессмысленная упертость присущи глупому и ограниченному человеку. Но гений нащупывает «пределы» вещей и не спешит с «железобетонными» выводами относительно явлений мира и жизни человека. Можно сказать, что гению свойственна мистичность и даже мнительность. 
Неискушенный и неотягощенный поначалу постоянными сомнениями и глубокими мыслями человек видит самые элементарные вещи, а гениальный человек видит сложные, но простые при этом может даже и не заметить.
В Притчах Соломона, в главе 14-й, говорится: «Глупый верит всякому слову, благоразумный же внимателен к путям своим» – так и гений всегда сомневается, много думает и непрестанно трудится душой, а бестолковый, с медным лбом человек упрям и глуп, – упираясь, напролом идя к чему-то преходящему, не понимая и не видя своих ошибок со стороны, он думает, что все в жизни понял и все знает. Причем здесь следует оговориться – и гений будет идти напролом, – но только если он понял нечто настоящее, осознал его и выстрадал. У глупого же человека все сгоряча получается.
Гений учтив и требователен к себе и к людям: в нем все свидетельствует о любви к Идеалу, поэтому он не терпит поверхностного отношения к людям и к вещам. Ему свойственны скрупулезность и внимательное исследование чего-либо, но только без оголтелого, рационального, сухого академизма, поскольку для гения прежде всего важен не метод, а предмет исследуемой проблемы, сама идея.
Гений в процессе своего формирования отличается тем, что прорабатывает колоссальный объем «учебного материала», будь то книги или же музыкальные произведения, при этом стремясь не к количеству, но к качеству, глубине.
Гений, как уже было замечено выше, не увлекается академизмом, он своего рода «профессиональный дилетант», к учению и творчеству он относится как к волшебному процессу познания мира. Поэтому гению претит все рамочное, ограниченное, регламентированное и прагматичное.
Иногда со смертью учителя у его ученика не происходит духовного роста – он не перерастает учителя, а лишь перенимает его картину мира. К гению это не относится – у него формируется свой собственный язык, свой стиль, своя техника в искусстве и свой способ мышления. Гениальный человек идет дальше своего учителя и превосходит его – он оригинален. 
Гений не терпит предубеждений, хотя и сам когда-то мог их придерживаться, – преодолевая в себе самом себя старого, он отчетливо видит заблуждения других людей – глубоко осознавая грехопадение человека, как личную вину и, стремясь к ее искуплению, он тем самым искупает и заблуждения всего человечества – он дает людям возможность подняться над самими собой и посмотреть на себя и на ближних своих со стороны. Это, кстати, свидетельствует об односторонности нашего падшего времени – то, что было в прошлом для гения уже изжито в настоящем, потому что он постоянно стремится к духовному совершенству – гений направлен вперед – по прямой Истории в Вечность, а не безвольно и безнравственно вращается вместе с колесом сансары, как представляют себе «развитие» мира язычники – в бесконечных повторениях одного и того же.
Гений может все – он умеет учиться и хочет учиться. Гений есть концентрированное выражение свободы. Понятие профессии и вообще всего, что не дышит свободой – погибель для гения.
Гений более, чем кто-либо из людей стремится к полноте свободы. И хотя он по характеру может быть стеснительным человеком, а в самовыражении подлинная свобода не терпит рамок, я, говоря в данном случае о свободе гения, имею в виду не столько внешние проявления его характера, но доступную ему широкую палитру внутренних переживаний – от стеснения и неуверенности, которые на первый взгляд ничего общего со свободой не имеют – до полной уверенности и мужества.
Некоторые люди завидуют гениальным личностям – они даже смотрят на их внешний вид,  а не на глубину их сознания. Говорят, что такой-то гений был некрасив лицом, неказист и внешне невзрачен. Но внешность для гения – не главное.
Гений обладает феноменальной памятью, но только не на факты или стихотворения, как это обычно понимают некоторые люди – особенно когда они говорят о мнемотехнике и других различных методах запоминания чего-либо, используя память как инструмент для регистрирования статистических данных, – а на события своей жизни – это именно память о пережитом. Чувства, переживания, ощущения у гения интенсивнее, чем у других людей.
Человек, в котором горит свечечка его души не может жить иначе, как не противостоять злу – потому что Дух в нем обязательно пробьет себе дорогу. Гений, несмотря на тяжелые времена в его жизни, когда он может долго, пребывая в морально опустошенном состоянии, ничего не творить, рано или поздно проявит свое «Я» – потому что просто физически не может позволить себе стать конформистом – потому что его буквально разворачивает и разъедает изнутри конфликт между тем, что есть и между тем, что должно быть. Все его существо протестует против усыпляющей повседневности падшего бытия. В Книге пророка Иеремии, в 20-й главе, говорится: «Ты влек меня, Господи, – и я увлечен; Ты сильнее меня – и превозмог, и я каждый день в посмеянии, всякий издевается надо мною. Ибо лишь только начну говорить я, – кричу о насилии, вопию о разорении, потому что слово Господне обратилось в поношение мне и в повседневное посмеяние. И подумал я: «не буду я напоминать о Нем и не буду более говорить во имя Его»; но было в сердце моем, как бы горящий огонь, заключенный в костях моих, и я истомился, удерживая его, и не мог. Ибо я слышал толки многих: угрозы вокруг; «заявите, говорили они, и мы сделаем донос». Все, жившие со мною в мире, сторожат за мною, не споткнусь ли я: «может быть, говорят, он попадется, и мы одолеем его и отмстим ему». Но со мною Господь, как сильный ратоборец; поэтому гонители мои споткнутся и не одолеют; сильно посрамятся, потому что поступали неразумно; посрамление будет вечное, никогда не забудется».
Еще в Книге пророка Иезекииля, во 2-й главе, говорится: «И Он сказал мне: сын человеческий! Я посылаю тебя к сынам Израилевым, к людям непокорным, которые возмутились против Меня; они и отцы их изменники предо Мною до сего самого дня. И эти сыны с огрубелым лицем и с жестоким сердцем; к ним Я посылаю тебя, и ты скажешь им: «так говорит Господь Бог!» Будут ли они слушать, или не будут, ибо они мятежный дом; но пусть знают, что был пророк среди них. А ты, сын человеческий, не бойся их и не бойся речей их, если они волчцами и тернами будут для тебя, и ты будешь жить у скорпионов; не бойся речей их и не страшись лица их, ибо они мятежный дом; и говори им слова Мои, будут ли они слушать, или не будут, ибо они упрямы».
Приводимые доселе суждения могут навести на мысль, что всякому человеку во что бы то ни стало нужно стремиться стать гением, иначе его жизнь будет бессмысленной. Но это, конечно, глупость, поскольку подлинно выдающийся человек и не стремится стать гением – он не беспокоится о том, что кажется важным многим людям – я имею в виду самовыражение и желание быть известным и великим. Да, гений думает о своем становлении и о личной ответственности за «разворачивание» своей судьбы во времени, но он не заботится о внешней стороне жизни, а просто упорно, осмысленно и последовательно продолжает свой путь к совершенству.
У гения всегда необыкновенная судьба, линия жизни. Если человек талантлив, но его жизнь прошла без значимых событий и глубоких переживаний, то его трудно назвать гением. Если же у человека жизнь была очень богатой на разные события, а такое встречается очень часто, но в ней не было проявлений духовной цельности, внутреннего стержня, непоколебимого упорства, несгибаемой воли, одержимости и нравственного мужества, то и его нельзя признать гениальным. Гений проживает несколько жизней за свою одну, физическую, жизнь. Она наполнена событиями и переживаниями, которые в будущем станут ему подспорьем в его творчестве и которых с лихвой бы хватило негениальному человеку не на одну жизнь.   
В приводимых выше описаниях наиболее характерных черт гения можно на первый взгляд заметить некоторое «пренебрежение» по отношению к негениальному человеку. Но у гения как раз-таки нет того мерзкого гонора, который, как это ни парадоксально, часто встречается у многих людей – в силу их ограниченности и твердолобости, либо же из-за отсутствия вкуса, о чем было сказано ранее. Гений сам не выносит несправедливости к себе и не терпит ее касательно к другим, поэтому он и не выпячивает себя миру и не навязывает свое мнение о чем-либо, как нечто единственно верное, незыблемое. Здесь речь о другом: гений может искренне недоумевать, если замечает отсутствие у людей интереса к великим тайнам мироздания; ему по-настоящему хотелось бы свободы не только для себя, но в пределе и для всех людей. Но он не узурпирует внимание тех, к кому обращается, а дарит им свой внутренний мир в плодах творчества. Гению претит кургузость взглядов и узость мышления. Но справедливости ради стоит отметить, что гений может быть и тщеславным – ничто человеческое ему не чуждо, и, если общество его игнорирует, то жизнь его порой может закончиться даже трагически.
Поразительная черта гениального человека – видеть то, что другим не под силу и суметь сохранить это в своем сознании, но в то же время его характеру свойственна какая-то непрактичность в простых вещах, которая может быть недоступной пониманию окружающих его людей. Иногда гению приходится прикладывать в чем-то много усилий, тогда как многим людям оно дается легко. Гений видит людей насквозь и одновременно с этим может ошибаться в простых вещах.
Гений не есть человек, который быстро перемножает в уме трехзначные числа или устанавливает рекорды в чем бы то ни было. Гений не есть даже тот, кто будучи талантливым и объективно признанным обществом человеком, в конечном счете бесталанно распорядился своими дарами и стал подлаживаться под настроение толпы, а потом и вовсе был забыт всеми. Гений не может пойти на сделку с совестью. Главный и единственный судья гения – Господь Бог и нравственный закон его души. Правда, можно назвать еще и других судей, к которым современники гения редко когда относятся, хотя именно к ним в первую очередь обращается гений, – это время и память людей, которые будут жить после него и станут той самой «объективной проверкой» его дарования.
- Да, интересно.
Симон, а женщина может быть гениальной?
- Для подлинной гениальности ей не хватает цельности – сознание женщины пребывает в раздробленном состоянии, хотя иногда оно способно порождать гениды, возникающие словно вспышки прозрения, и все же в них нет полноты непрерывного осмысленного восприятия реальности.
Приведу здесь мысль из книги О. Вайнингера «Пол и характер», чтобы близко следовать данному понятию – из главы «Мужское и женское сознание»: «Генидой можно, в общем, назвать то, что случается иногда – у одних реже, у других чаще – в разговоре: у человека совершенно определенное чувство, он хочет что-то сказать, что-то вполне определенное, но вдруг другой вставляет какое-то свое замечание, и это «что-то» пропадает, делается неуловимым. Но потом, путем ассоциации, в сознании что-то восстает, и это «что-то» тотчас же и с полной уверенностью признается за то самое, что раньше никак не удавалось схва¬тить: доказательство, что это – то самое, забытое, только в другой форме, на другой стадии развития. Таким образом, не только индивидуальная жизнь должна пройти через этот процесс и в этом именно направлении, но и каждое отдельное психическое явление должно заново проделывать его.
Я боюсь, что кто-нибудь потребует от меня более точного описания гениды, спросит меня, что, собственно, я разумею под словом генида? Как выглядит такая генида? Это было бы совершенным недоразумением. Самое понятие гениды и предполагает уже, что ее нельзя ближе описать, что это – нечто смутно единое. И если несомненно, что потом происходит отождествлениe гениды с вполне расчлененным содержанием, то столь же несомненно, что сама генида еще не вполне совпадает с ним, чем-то от него отличается, – меньшей степенью сознанности, недостатком рельефности, растворенностью главного момента в общем фоне, отсутствием «фиксационной точки» в зрительном поле.
Итак, отдельную гениду нельзя ни наблюдать, ни описать: можно только знать, что она была.
Впрочем, с принципиальной точки зрения нужно допустить, что генидами можно также хорошо мыслить, жить, как и «элемен¬тами» и «характерами». Каждая генида – это индивидуум, каждая генида отличается от всякой другой.
<…> Таким образом, в целом, теория генид хотела бы со¬действовать примирению между ощущением и чувством в их споре о старшинстве и сделать попытку поставить на место понятий «элемент» и «характер», вырванных Авенариусом и Петцольдом из средины процесса высветления, генетическое описание самого содержания этого процесса. Теория опирается при этом на тот основной факт наблюдения, что только с выделением «элементов» последние становятся отличимыми от «характеров». Вот почему человек более расположен к «настроениям» и «сентиментальностям» тогда, когда вещи еще лишены резких очертаний –  ночью скорее, чем днем. Когда ночь сменяет день, и мышление человека становится иным.
Но в какой связи стоит все это исследование с психологией полов? Как различаются, – а только для ответа на этот вопрос я, очевидно, и решился на столь длинное рассуждение, – как различаются мужчина и женщина относительно отдельных стадий высветления нашего сознания?
На это нужно дать такой ответ:
Мужчина обладает тем же психическим содержанием, как и женщина, но только в более расчлененной форме. Где она мыслит генидами, с большею или меньшею интенсивностью, там у него уже имеются ясные, отчетливые представления, которые сопровождаются определенными и всегда независимыми от вещей чувствами. У женщины «мышление» и «чувствование» образуют единое, нераздельное целое, у мужчины их можно различать. Итак, у женщины многие переживания остаются еще в форме гениды, когда у мужчины давно уже наступило высветление . Вот почему женщина сентиментальна, вот почему женщину можно только тронуть, но не потрясти.
Большей расчлененности психического содержания мужчины соответствует и большая резкость в строении его тела и в чертах его лица, сравнительно с мягкостью, закругленностью, нерешительностью настоящей женской фигуры и физиономии.
<…> Слабая чувствительность должна, конечно, способствовать тому, что содержание внутренней жизни не слишком удаляется от состояния гениды. Но это меньшее высветление содержания нельзя считать неизбежным, непременным последствием бли¬зости к ней – эти явления находятся между собою только в весьма вероятной связи. Надежным доказательством меньшей расчлененности представлений у женщин является большая реши¬тельность в суждении у мужчин, хотя и этого нельзя вполне вывести из одной только недостаточной отчетливости женского мышления (быть может, здесь нужно принять один общий, более глубокий корень). Во всяком случае, несомненно одно: пока мы находимся еще недалеко от стадии гениды, мы обыкновенно знаем с точностью только то, какими свойствами данный предмет не обладает, и знаем мы это гораздо раньше, чем можем опре¬делить, какими свойствами он действительно обладает: на этом, на том именно факте, что известные состояния сознания даются нам в форме генид, и основано, вероятно, то, что Мах называет «инстинктивным опытом». Чем мы ближе к стадии гениды, тем больше мы только вертимся около предмета, исправляем себя при каждой попытке описать его и постоянно повторяем: «нет, не то слово!» А этим сама собою и обуслов¬лена нерешительность в суждении. Только тогда, когда процесс высветления завершен, и суждение наше приобретает определен¬ность и прочность. Акт суждения сам по себе уже предполагает известное удаление от стадии гениды, даже в том слу¬чае, когда им высказывается только нечто аналитическое, не увеличивающее духовного имущества человека.
Но правильность того взгляда, который считает гениду свойством женщины, а дифференцированное содержание свойством мужчины и видит в этом основную их противоположность, решительнее всего доказывается тем, что везде, где нужно высказать новое суждение, а не повторить лишний раз, в форме простой сентенции, уже давно готовое, – женщина всегда ожидает от мужчины прояснения своих темных представлений, ожидает истолкования генид. Выступающая в речи мужчины расчлененность его мысли, там, где у женщины нет ясного сознания, ожидается, желается, тре¬буется ею, как третичный половой признак, и действует на нее, как таковой. Вот почему многие девушки говорят, что они хотели бы выйти замуж за такого мужчину (или, по крайней мере, могли бы полюбить только такого), который был бы умнее их; им не нравится, их это даже отталкивает в половом отношении, если мужчина просто соглашается с их словами и не умеет сказать то же самое лучше, чем они. Коротко и ясно, женщина ощущает, как критерий мужественности, тот факт, что мужчина сильнее ее и в духовном отношении. Властно привлекает ее к себе тот мужчина, мышление которого ей импонирует, и этим она, сама того не сознавая, подает решающий голос против всех теорий равенства полов».
- Да, интересно.
- А в следующей главе «Дарование и гениальность» как раз и дается ответ на твой вопрос: «<…> Из полноты возможностей, заключающихся в каждом значительном человеке, вытекают важные последствия, которые снова приводят нас к рассмотренной в предыдущей главе теории генид. То, что мы имеем в себе, мы замечаем легче, чем то, чего мы не понимаем (если бы было иначе, люди не могли бы вступать друг с другом в сношения: в большин¬стве случаев они даже и не знают, как часто они не понимают друг друга); гений, так много понимающий сравнительно с дюжинным человеком, будет настолько же больше и подме¬чать, чем этот последний. Интриган без труда откроет в дру¬гом такого же интригана; страстный игрок тотчас заметит того, кто склонен к сильной игре, тогда как от внимания людей с иными склонностями он обыкновенно ускользает. «Der Art ja versiehst du dich besser» [«Затеи Миме обдумай: они ведь тебе так доступны…» – перевод В. Коломийцова – прим. мое], говорится в Вагнеровском «Зигфриде». Относительно же более сложного человека было установлено, что он понимает каждого человека лучше, чем тот сам себя может понять, если признано при этом, что сложный чело¬век и есть этот самый человек плюс еще нечто, – точнее: если он заключает в себе и этого человека и его противо¬положность. Двойственность всегда является условием восприятия и понимания. Если мы спросим психологию об основном условии сознания, об основном условии «самоотрешения», то нам ответят, что для этого необходим контраст. Если бы существовал только однообразный серый цвет, то ни у кого не было бы сознания цвета, не говоря уже о понятии. Абсолютная однокрасочность шума быстро вызывает у человека сон: двой¬ственность, – то, что разъединяет и различает вещи – есть причина бодрствующего сознания.
<…> Разве не ясно, что гениальный человек, в идеальном смысле этого слова, имеющий в себе всех этих людей, должен, вместе с их внутренней жизнью, соединять в себе также и их отношения и влечения к внешнему миpy? В него врастает всеобщность не только всего того, что человечно, но и всего естества. Он – тот человек, который стоит в самой интимной связи с наибольшим числом вещей, который больше других замечает, меньше других пропускает мимо себя, который понимает не только больше, но и глубже других – уже по одному тому, что каждый предмет он может сравнить с наибольшим числом вещей и отделить его от огромного множества других. Лучше других он может измерить предмет и указать его границы. У гениального чело¬века наибольшее число вещей доходит до сознания с наиболь¬шей силой. Поэтому и чувствительность его несомненно отли¬чается наибольшей утонченностью. Под этим следует понимать не более утонченное развитие сферы чувственных ощущений, как это обыкновенно думают люди, которые придержи¬ваются явно одностороннего взгляда на художника; под этим не следует разуметь более острое зрение у живописца (или у поэта), более тонкий слух у композитора (Моцарт). Меру гениальности надо видеть не столько в чувственной, сколько в духов¬ной восприимчивости к различиям. В других случаях восприимчивость эта и обращается больше внутрь, чем наружу.
Таким образом, гениальное сознание наиболее удалено от стадии гениды: оно отличается наиболее резко выраженной ясностью и яркостью. Гениальность является здесь как бы особым видом высшей мужественности, и поэтому-то женщина и не мо¬жет быть гениальной. Это вытекает из последовательного применения вывода предыдущей главы, что мужчина живет сознательнее, чем женщина. Этот вывод в применении к настоящей главе завершается положением, которое гласит: гениальность тожде¬ственна с более общей, а потому и высшей сознательностью. Но интенсивное сознание всех вещей возможно только благо¬даря огромному числу противоположностей, совмещенных в гениальном человеке.
Вот почему признаком гения является в то же время уни¬версальность. Не бывает специальных гениев – ни «математических», ни «музыкальных», ни «шахматных», а существуют только гении универсальные. Гениального человека можно было бы определить как человека, который знает все, не нуждаясь в предварительной выучке. Под этим «всезнанием» нужно, конечно, понимать не теории и системы, в которые наука облекает факты, не историю войны за испанское престолонаследие и не опыты над диамагнетизмом. Не изучение оптики дает художнику знание цвета воды при облачном и ясном небе, и ему не нужно совершенно углубляться в характерологию, чтобы создавать цельные образы людей. И чем даровитее человек, тем больше ве¬щей он самостоятельно продумал, тем больше у него личных отношений к вещам».
И еще замечание О. Вайнингера, касающееся теории генид, в главе «Мужская и женская психология»: «Расчлененное умственное содержание мужчины не просто развернутое и оформлен¬ное содержание женское; нельзя назвать его актуальной формой того, что дано было потенциально в генидах. Но уже с самого начала в умственном содержании мужчины заключается нечто иное в качественном отношении. Даже в первой стадии гениды, которую оно всегда стремится преодолеть, оно уже склонно к специфичности понятия; быть может, каждое ощущениe мужчины с самого начала обладает тенденцией вылиться в понятие. Женщина же безусловно лишена этой тенденции, как в своем восприятии, так и в мышлении.
<…> … психическое содержание мужчины нельзя считать теми же генидами женщины в их дальнейшем развитии, в раскрытой форме. Мышление женщины скользит и шмыгает между вещами, питается с их поверхности, ко¬торой мужчина, «стремящийся проникнуть в глубь вещей», часто не уделяет никакого внимания. Оно пробует и лакомится, оно только осязает предметы, но никогда не схватывает их истинной сущности. Женщина преимущественно только вкушает от вещей, – вот почему вкус, в самом широком смысле слова, является главным женским свойством: это – высшее, чего женщина самостоятельно может достигнуть и что она может довести до известного совершенства. Вкус предполагает ограничение интереса поверхностью предмета, – он направлен на созвучие целого и никогда не останавливается на резко выделенных частях. Когда женщина «понимает» муж¬чину <…>, то она, так сказать, вкушает вслед за ним – как ни безвкусно это выражение – то, что он продумал перед ней. Так как она не может дойти при этом до резких логических определений, то, думая, что она нечто поняла, она, в действительности, только строит весьма неясные аналогии между своими ощущениями. Это различие мужского и женского мышления определяется, прежде всего, не тем, что мысли мужчины и женщины лежат не на одной линии, одна впереди, другая по¬зади, а тем, что это два совершенно различных ряда, хотя и направленные на одни и те же объекты: мужское мышление все в понятиях, а женское – вне понятий. Таким образом, выра¬жающийся в понимании процесс отождествлений возможен не только между содержанием развитым, дифференцированным, позднейшим по времени, и содержанием хаотическим, нерасчлененным, более раннего происхождения, одного и того же ряда, но и между пониманием мужчины и пониманием женщины. Мысль, выраженная в понятии, у мужчины, одного ряда, соответствует не логическому «чувству», «гениде», у женщины, другого ряда».
- Симон, значит, ты согласен с О. Вайнингером?
- Да, но не во всем.
- А в чем именно ты с ним не согласен?
- В том месте, где он говорит, что «… переживания первого детства (для первых 14 месяцев это, вероятно, применимо ко всем без исключения людям) суть гениды, хотя и не в абсолютном значении слова. Но, во всяком случае, психические события первого детства никогда не уходят очень далеко от стадии гениды, тогда как у взрослого многие явления душевной жизни уже переросли эту ступень».
Кстати, нужно еще сделать важное замечание. Как я уже отмечал ранее, когда Вайнингер говорит, что у женщины нет души, то не следует относить это к самой женщине – речь идет о половом типе, а не о существе женского пола. «Я», пусть и раздробленное, у женщины есть, но в том-то именно и заковырка, что оно нецельно.
- А разве такое может быть?
- Не только может, но так и есть. Это трудно понять, – действительно, если нечто пребывает в разрозненном виде, то как же можно назвать его цельным, но ведь я как раз-таки не называю женскую душу цельной, однако, это не отменяет того, что она есть, иначе дева, которой до познания мужчины была всякая женщина, не являлась бы потенциально гениальной, но мы уже много раз говорили о том, что в детстве все дети, независимо от пола, внешних, из-за разных культур, рас, наций, вероисповеданий и прочих отличий – потенциально гениальны и наиболее из всех людей близки к Богу, ибо чисты и обладают полным чудес восприятием реальности. Но если мужчина, даже утратив невинность, может сохранить в себе эту потенциальную гениальность и развить ее в настоящую, то дева, познав мужчину и став женщиной, теряет ее окончательно и бесповоротно – потому что плотское познание суть сакральный, метафизический акт. Она утрачивает целостность своего «Я». Да, оно есть, но собрать его в земной жизни уже невозможно. Вновь целостной женщина может стать по своей физической смерти, – когда, как и всякий человек, пройдет Последний Суд и перейдет в Вечность. Причем целостность женского «Я» утрачивается не только из-за лишения женщиной девственности, но даже по причине ее взросления, – когда она входит в пубертатный возраст, – в общем, женщина неизбежно в земной жизни порывает с потенциальной гениальностью.
- Понятно. А почему ты не согласен с мыслью О. Вайнингера о том, что «переживания раннего детства – суть гениды», и что у взрослых людей явления внутренней жизни их перерастают?
- Все потому же, что я сказал выше, – что дети потенциально гениальны. Мы с О. Вайнингером по-разному смотрим на детское восприятие реальности. Согласно его мысли, «От гениды чело¬веку открывается путь к вполне дифференцированному, пласти¬ческому ощущению и мышлению, хотя последнее и остается для него идеалом, никогда вполне не достижимым. Так как расчленение речи вытекает из расчленения мысли, то абсолютная генида вообще не допускает еще языка; но и на самой высокой из доступных человеку ступеней интеллекта остается много неясного, а потому и невыразимого». А я вижу процесс формирования ребенка во взрослого человека по-другому – не с позиции эволюции, но, напротив, – инволюции, деградации. И, кстати, в мировоззрении, подобном взгляду О. Вайнингера на процесс развития человеческого сознания от ребенка к взрослому, – повторяю, если вообще можно говорить о каком-то развитии человеческого сознания – заключается ошибка некоторых современных ученых и даже богословов, – когда они говорят, что человек произошел от обезьяны или дальних предков, которые были примитивнее, чем мы теперь. 
- К тому же здесь есть противоречие, – с одной стороны, эти некоторые теологи верят, что люди произошли от Адама и Евы, но, с другой, – получается, что последние были менее развиты, чем первые.
- Конечно. Хотя в действительности жизнь наших прародителей была гораздо интереснее по сравнению с нашей – она была настоящей хотя бы потому, что они жили еще в остатках прорвавшегося райского Реального, а мы теперь живем в реальности, которая постепенно переходит в виртуальность. А не понимают некоторые наши современники этого, потому что не знают, что в центре мира тогда время было почти застывшим – я имею в виду ощущение жизненного времени людьми великих древних цивилизаций, но за их пределами [т. е. древних цивилизаций – прим. мое] жизнь людей, которых мы теперь называем первобытными, как раз была примитивной. Это два разных уровня существования – у первых было прямое общение с Богом, да и то не у всех, а только у древних евреев, поелику остальные, хоть и жили в центре мира, но все же были язычниками, а у вторых – конкурентная борьба за фураж, наскальная живопись и даже каннибализм.
- А теперь некоторые люди смешивают первых со вторыми, не понимая, что разница между ними просто гигантская.
- Да. Не первобытный человек смог развиться до уровня величайших цивилизаций Древности, но наоборот – с прорыванием рая, появившись изначально в центре мира и расселившись по всей земле, люди стали деградировать до состояния неандертальцев и кроманьонцев. Пока на Святой земле происходили величайшие события, которые многие наши современники воспринимают теперь как мифы и легенды, за ее границами люди одевались в шкуры животных и охотились на мамонтов, но существовали они, т. е. и великие цивилизации, и т. н. первобытные люди все вместе и одновременно – на одной планете и в одно время, хотя текло оно для них по-разному. 
- Понятно. Симон, но я не понял, почему ты думаешь, что переход от ребенка к взрослому человеку сродни регрессу, а не развитию?
- Ну, смотри, Илья: многим взрослым людям обычно кажется, что дитя есть несмышленое и даже в определенной степени неполноценное существо, но это одно из самых глубочайших заблуждений, ибо если мыслить о человеческом развитии, как о процессе, в ходе которого, выражаясь словами О. Вайнингера, впечатления становятся более пластическими, а речь – расчлененной, то такой взгляд на внутреннюю жизнь человека, как сознательного микрокосма будет неполным, ибо ребенку доступно цельное, бездонное миросозерцание, а у взрослого человека, каким бы гениальным он ни был, – оно гораздо беднее.
- Поэтому в Евангелии от Матфея, в 18-й главе, говорится, что когда ученики спрашивают Христа: «Кто больше в Царстве Небесном?», Иисус, призвав дитя, поставил его посреди них и сказал: истинно говорю вам, если не обратитесь и не будете как дети, не войдете в Царство Небесное; итак, кто умалится, как это дитя, тот и больше в Царстве Небесном; и кто примет одно такое дитя во имя Мое, тот Меня принимает; а кто соблазнит одного из малых сих, верующих в Меня, тому лучше было бы, если бы повесили ему мельничный жернов на шею и потопили его во глубине морской».
- Да. Как младенец, лежащий в своей кроватке, вмещает в себя весь мир, поелику у него после рождения еще остаются телепатические способности, но люди вокруг него их уже утратили – я имею в виду взрослых – его родителей, дедушек, бабушек, старших братьев и сестер, дядь, теть и т. д., так и Святая земля в Древности была подобна колыбели новорожденного – время в ней почти застыло, потому что вечный рай прорвался только «недавно», – следовательно, волшебство его прошло еще не полностью, но продолжало некоторое время оставаться, хотя и с ускорением, как шагреневая кожа, начало стягиваться и исчезать – так же, как дева и юноша, становясь взрослыми, постепенно утрачивают полное чудес, детское восприятие реальности.
- Да…
А неандертальцы и кроманьонцы, значит, – те же, условно говоря, люди, что окружают младенца, – их внутренняя жизнь была несопоставимо бедна по сравнению с жизненным временем людей, живших в центре мира?   
- Именно.
Проблема в том, что дьявол раздробил человека на части – мы уже об этом говорили, когда исследовали природу человеческого восприятия реальности в соответствии его с разными возрастами.
- Да, ты говорил, что в детях живет гигантский внутренний мир, но выразить его словами, связать его с осмысленными ощущениями и чувствами, руководствуясь логикой, им трудно – из-за дробности падшей человеческой природы, а у взрослого наоборот – внутренние переживания не так интенсивны, как у детей, но зато он может точнее, нежели ребенок, излагать свои мысли.
 - Да. Все разделилось во времени – от ребенка ко взрослому, все неполноценно и нецельно, все запятнано первородным грехом по дьявольскому грехопадению, потому что дьявол сам суть часть.
- Значит, гениды у женщин – это остатки детского, в некоторой степени телепатического, волшебного миросозерцания, в то время как у мужчины наряду с генидами есть еще и логическое мышление?
- Можно и так сказать.
- И все же, Симон, неужели ни Виттория Колонна, ни Жанна д’Арк, ни известные в Истории женщины-художники, философы и ученые, а также Святые не могут быть названы гениальными? 
- Строго говоря, нет. Я же сказал – они нецельны. Да, у них могут быть стремление, порыв, озарение, иногда даже плоды, но женщины постоянно нуждаются в авторитете извне – они несамодостаточны. Я видел множество, казавшихся на первый взгляд благочестивыми, женщин, однако всякий раз, глубоко исследуя их характеры, видел, что они легко могут сочетать в себе нечто алогичное, внутренне противоречивое, – к примеру, верить в Бога, ходить в Церковь и в то же время с интересом говорить про гороскопы, гадания и прочие, мерзкие пред Господом, вещи. Такое аморальное их поведение свидетельствует о постоянном побуждении к тому, чтобы стать наконец цельной, но со временем у них все возвращается на круги своя – они не монадологичны, но половинчаты.
Во Второзаконии, в главе 17-й, говорится: «Если найдется среди тебя в каком-либо из жилищ твоих, которые Господь, Бог твой, дает тебе, мужчина или женщина, кто сделает зло пред очами Господа, Бога твоего, преступив завет Его, и пойдет и станет служить иным богам, и поклонится им, или солнцу, или луне, или всему воинству небесному, чего я не повелел, и тебе возвещено будет, и ты услышишь, то ты хорошо разыщи; и если это точная правда, если сделана мерзость сия в Израиле, то выведи мужчину того, или женщину ту, которые сделали зло сие, к воротам твоим и побей их камнями до смерти». Нашим современникам Ветхозаветный запрет Господа Бога на служение небесным светилам может показаться жестоким – особенно, если учесть, что многие гениальные художники в своем творчестве часто использовали космогонические образы. Но, чтобы правильно понимать Священное Писание, необходимо воспринимать Библию цельно, учитывая контекст и логику разворачивания Мировой Истории от Ветхого Завета к Новому. Художники, поэты, музыканты, философы Нового времени, если и упоминали о небесных телах, то говорили о них, как об образах Горнего мира и не более – т. е. не как о божествах, которым поклонялись в Древности язычники, а именно как о символах, не придавая им особого значения. Также следует помнить о полной чудес реальности в Ветхие времена и об ее профаническом состоянии в Новое время. А современные астрологи, экстрасенсы и прочие шарлатаны, уподобляясь древним язычникам, действительно, манипулируют сознанием простодушных людей, говоря им о гороскопах и высчитывая расположение звезд.
Во Второзаконии, в главе 18-й, говорится: «Когда ты войдешь в землю, которую дает тебе Господь Бог твой, тогда не научись делать мерзости, какие делали народы сии: не должен находиться у тебя проводящий сына своего или дочь свою чрез огонь, прорицатель, гадатель, ворожея, чародей, обаятель, вызывающий духов, волшебник и вопрошающий мертвых; ибо мерзок пред Господом всякий, делающий это, и за сии-то мерзости Господь Бог твой изгоняет их от лица твоего; будь непорочен пред Господом Богом твоим; ибо народы сии, которых ты изгоняешь, слушают гадателей и прорицателей, а тебе не то дал Господь Бог твой. Пророка из среды тебя, из братьев твоих, как меня, воздвигнет тебе Господь Бог твой, – Его слушайте». И в наши последние времена так же – через мерзкие «волшебства» дьявол искушает людей. 
- Понятно.
- Женщинам гениальность не свойственна. Женщины, бесспорно, хорошо справляются с задачами и методами, но они не состоят в близких отношениях с Великой тайной Бытия и с вещами, как логическими понятиями. 
Человек, будучи ребенком, способен искренне удивляться и радоваться всем вещам, а потому интенсивно переживать каждый момент своей жизни – для него все, как в волшебном мире. В гениальном человеке «детскость» проявляется не в виде ребяческой непосредственности и отвлеченности от насущных проблем жизни, которая часто бывает сурова, – напротив, его детское и серьезно-наивное восприятие мира органично связано с знанием жизни. Наблюдая весь мир, гений проникает во все его потайные уголки и складывает в одну цельную картину разрозненные явления. Но гений не дает людям готовое решение, чтобы они пребывали в покое и гармонии. Напротив, он возмущает в человеке импульс к неприятию усыпляющей его реальности, но возмущение это не направлено на разрушение всего вокруг и не ведет к озлоблению на весь мир, а помогает человеку истинно покаяться, стать чище.
Еще много можно назвать признаков гениальности, но, чтобы не распыляться на части целого, следует отметить главное: гений – это сознательный микрокосм, он объемлет в себе целый мир и потому глубок и универсален. Талантливый человек, занимаясь, как правило, чем-то одним, во многих вещах ограничен – он не созерцает весь мир: углубляясь в одну или даже в несколько областей жизни, он неизбежно будет пребывать в неведении относительно других ее сторон. Да, конечно, его дело будет хорошо получаться, но и только. 
- Понятно.
Симон, а актер может быть гениальным? Вообще свойственна ли гениальность актерам, в частности, и артистам, в целом, – последним в современном понимании – я имею в виду не гениальных художников, но людей, выступающих, к примеру, с эстрадными номерами?
- Нет, профессиональный актер не может быть гениальным, потому что при всех своих талантах актер – человек поверхностный, он лишь стремится к полноте и глубине, но в действительности он – нецельная личность. В актере не хватает полноты духовной цельности – есть лишь стремление к ней, но самой цельности нет. Конечно, если актер – прежде всего цельная личность, независимая и свободная от чьего бы то ни было мнения, не опирающаяся на чей-то авторитет, как это часто распространено в среде профессиональных актеров, но имеет обо всем свое собственное суждение, – то такой актер или артист может быть гениальным, поелику он, строго говоря, ничего не изображает и не играет – он живет на сцене или в кино, оставаясь при этом самим собой. Духовно цельная, сильная личность может быть артистом, актером, но не всякий актер или артист, пусть даже и весьма талантливый, может быть гениальной личностью. Например, В. Цой – прежде всего цельная личность, а его работа в качестве актера – лишь довесок к разносторонности и многогранности его гения. Он и сам говорил, что профессия актера, как мастера перевоплощения, его не интересует вообще. У профессионального актера, конечно, бывают вспышки гениальности – ведь он, будучи мастером перевоплощения, так часто вживается полностью в роль изображаемого им персонажа – потому неискушенный зритель и повторяет: «Такой-то актер так гениально сыграл роль», но все эти восторженные отзывы публики не про подлинную гениальность. Слова «гений», «гениальный» ассоциируются у людей с нечто идеальным, совершенным, живущим в эмпиреях – они вкладывают в эти эпитеты свои выспренние представления о нечто недосягаемом и потому слова эти стали нарицательными. Но по-настоящему гениальными профессиональные актеры или артисты быть не могут. Именно профессиональные, отдавшие ремеслу актера всю свою жизнь. У них, конечно, есть способности к глубоким суждениям о чем-либо, но подлинной глубины, цельности и полноты в них нет.
Помню, к примеру, один актер сказал, что искусство должно быть легким и не должно требовать жертв. Он не прав. Искусство как раз-таки в основном из жертв и состоит. Актеры тяготеют не к искусству, а к культуре – к стабильности и идиллии. Искусство, напротив, несет с собой метафизическое разрушение всего старого и изжитого – не человеческие жертвы, но именно изменение сознания людей. 
- Интересно.
Симон, а спортсмены могут быть гениальными?
- Потенциально – да. Гениальность, предпосылкой которой является причастность к Великой Мировой Тайне Бытия, неявно присуща каждому человеку, ибо каждый человек переживает пору детства – нет ведь такого человека, который, миновав отрочество и юношество, сразу из колыбели перешел в зрелость, – а между детским восприятием мира и гениальностью есть самая, что ни на есть тесная связь. Поэтому не только спортсмены, но и актеры, и артисты вообще, а также многие другие люди – потенциально гениальны. Но именно потенциально, поелику в них не всегда есть полнота духовной цельности и нравственного мужества. Они часто не гнушаются компромиссами, которые в конечном счете попирая свободу, делают их зависимыми от денег, славы, власти, безнаказанности и вседозволенности. Но к подлинному художнику и философу все это отношения не имеет. Конечно, и гений зарабатывает деньги и может быть известным хоть во всем мире, но живет он не этим. Главное для него – личная, подлинная свобода и следование единственному и вечному нравственному закону.
Что же касается спортсменов, то могу привести несколько примеров потенциально гениальных людей, причем среди них есть своя градация – кто-то больше приближается к гениальности, а кто-то – меньше.
- И кто же это?
- Например, Кадур Зиани.
- Данкер, который удивлял своими полетами над кольцом самого Винса Картера?
- Да.
- А почему он?
- Потому что он философ.
- Как это?
- Да, Кадур – философ, а без философии про гениальность и говорить нечего. Всякий подлинно духовно цельный спортсмен рано или поздно, но неизбежно, – если только он действительно велик, – становится философом.
- Интересно!
- Да. Помнишь, я уже отмечал выше, что проявления гения в деле или делах всей его жизни могут быть разными, но сквозь всех них проходит им лично выстраданная, оригинальная и глубокая философия. К примеру, взять тех же гениальных художников, ученых, Святых отцов Церкви – все они прежде всего гениальные философы, поелику философия связывает в цельном единстве все разрозненные способы человеческого познания, сопричастного глубокому миросозерцанию и Великой Тайне Бытия. Так вот, у Кадура Зиани очень интересная, оригинальная и глубокая философия. Даже один его ответ на вопрос Антона Зимина, основателя «Slamdunk.ru» и Межрегиональной Любительской Баскетбольной Лиги – кто лучше – Коби Брайант или Леброн Джеймс уже восхищает и удивляет.
- А как он ответил?
- Он сказал, что КоБрон – самый лучший.
- Почему?
- Потому что ненавидит сравнивать людей.
- Да, очень интересный ответ!
- Многие люди все и вся разделяют или мешают в одну кучу тогда, когда этого делать нельзя, а Кадур ответил на вышеозначенный вопрос правильным и диалектическим образом, – с одной стороны, разделяя, с другой, – объединяя, но именно тогда, когда это уместно, причем вместе и одновременно.
- Т. е. он не стал делить двоих баскетболистов, но в то же время сказал, что не будет их смешивать, потому что ненавидит сравнивать людей, хотя на первый взгляд кажется, будто он их смешивает?
- Точно. Поелику сказав, что КоБрон – самый лучший, он именно потом добавил, что ненавидит сравнивать людей. Тебе это ничего не напоминает?
- Даже не знаю...
- Ну разве это не похоже на то, как в Святой Троице три Лица в нераздельном и неслиянном, неизменном и неразлучном Единстве составляют одно Божественное Существо.
- Точно! А я и не подумал так глубоко…
- Поэтому я и говорю, что Кадур – философ.
- Понятно. А кто еще из спортсменов философ?
- Валерий Брумель. Про его книгу «Не измени себе» я уже упоминал. Брумель тоже философ, потому что посредством своих прыжков, преодолевая всякий раз новые высоты, он открывал в себе бездны своего «Я» – он выстрадал собственную, оригинальную философию. Приведу хотя бы один пример, чтобы показать его твердое, непоколебимое следование нравственному закону.
В 1961 г. Брумель участвовал в матче по легкой атлетике, который состоялся в Нью-Йорке, в зале «Мэдисон Сквер Гарден». Его соперник Джон Томас, проиграв ему первые соревнования – после первого матча еще был открытый чемпионат Соединенных Штатов Америки, в котором Томас также проиграл Брумелю, – при неистовствовавшей публике, хотел покинуть спортивный сектор, но Брумель догнал его и пожал ему руку в знак того, что никто не выиграл и не проиграл, и что оба они – достойны победы – тогда зрители отреагировали на это бурными аплодисментами. О чем это свидетельствует?
- Не знаю... У меня есть только банальная мысль о благородстве Брумеля.
- Это верно. Но для полноты картины необходимо учитывать контекст мировых событий, происходивших в то время.
- А что тогда было?
- Холодная война между двумя державами и всякое известное и значимое в смысле какого-то достижения событие становилось поводом для гордости граждан обеих стран. Но Брумель поступил очень мудро – он не стал разделять себя со своим ближним там, где это было не нужно, чтоб не обострять и без того напряженные геополитические отношения тех времен, но, с другой стороны, он и не стал мешать все в одну кучу, ибо после матча, когда его пригласили на телевидение, сказал американскому комментатору, что уважает страну своего соперника, но что при этом, несмотря ни на какие трудности, которые приходится преодолевать его родине, он горячо ее любит и верит в будущее своего Отечества. 
- Как мудро!
- Именно. Ему тогда не исполнилось и девятнадцати лет.
- Удивительно!
- Да. Поэтому В. Брумель и является великим спортсменом. Он не жил спортом ради самого спорта, но посредством спорта он многое видел и осознавал, из чего потом рождалась его собственная философия. А в вышеозначенном примере с протягиванием руки сопернику после его поражения, мы можем увидеть, что В. Брумель напоминает нам о глубоком смысле, к примеру, Олимпийских Игр, начавшихся в Древней Греции.
- А какой именно смысл?
- Ну как же? Сакральный смысл Олимпийских игр – в Древности даже спортивные состязания носили религиозный характер, а не как в наши последние профанические времена представляют собой выхолощенное, скучное мероприятие. Прекращались все войны, победители игр приравнивались к бессмертным героям, в их честь создавались мраморные изваяния и т. д.
- Точно, а я и забыл…
- Пространство центра земли, где существовали великие цивилизации Древнего мира, после прорывания рая некоторое время еще сохраняло свою Тайную природу – все было наполнено глубоким смыслом – даже вкушение пищи было сродни религиозному священнодействию. Просто люди нынче возгордились – нам кажется, что мир, каким мы видим его теперь, был таким всегда, но это глубочайшее заблуждение.
И, кстати, спортсмены в Древности были неизмеримо богаче, чем современные, – например, Гай Аппулей Диокл.
- Не слышал о таком.
- Древнеримский колесничий, заработавший за свою карьеру больше тридцати пяти миллионов сестерциев – данная сумма была выбита на памятнике, который в его честь воздвигнули болельщики. Сегодняшним спортсменам такое богатство и не снилось, поелику они в основном зарабатывают рекламными контрактами, а указанный выше заработок Гая Аппулея Диокла составлен из гонорара за его победы в гонках на колесницах.
- Да…
- Так вот, В. Брумель, повторяю, жил не одной лишь высотой, не только спортивными состязаниями, но, соревнуясь с противником, защищая честь своей страны, – он помнил о главном принципе спорта – это объединение людей всего мира.
- Да…
- Процитирую еще такой отрывок из его романа «Не измени себе»: «Победа! – стал внушать я себе. – Только победа! И стопор. Хороший стопор».
Сорвавшись, я понесся навстречу планке. Высота стала расти и, словно антимагнитом, отталкивать меня. Я почувствовал это с первых же шагов. Продолжая разбегаться, я попытался побороть это неприятное чувство и не смог.
Неожиданно остановившись, я на несколько секунд тупо уставился на рейку. Затем вдруг резко снял ее и плашмя бросил на маты. Раздался слабый свист.
Ни на кого не глядя, я вернулся к скамейке. Сел. Я отчетливо понял, что никто из присутствующих в манеже всерьез меня, оказывается, и не воспринимал. Это ощущалось по свисту зрителей. Он был снисходительный, добродушный. Ссутулившись на скамейке, я смотрел под ноги и, опасаясь встретить взгляд Картанова [И. Кашкаров – прим. мое] или Габидзе [Р. Шавлакадзе – прим. мое], чувствовал себя бессильным, униженным, затаившим на всех свою обиду. Как в детстве...
Вновь побитый, окруженный холуями, я стоял возле стены, отмалчивался. Рябой говорил:
- Ты зря такой гордый. Тебя ж не кирпичи заставляют таскать – мой портфель. Что тут тяжелого? Будешь носить до дома, а утром в школу. И все.
Я упорно смотрел себе под ноги. Рябой сделал знак одному из своих холуев, тот хладнокровно стукнул меня в подбородок. От удара я нелепо осел на землю, зажал ладонью рассеченную губу, с трудом заставил себя не заплакать. Затем нащупал на земле булыжник, с налитыми злостью глазами поднялся, крепко сжимая камень в руке. Все опасливо отбежали. Рябой не сдвинулся с места и сказал ухмыльнувшись:
- Думаешь, большой сладил с маленьким. Так? А я тебя пальцем не тронул. Пожалуешься, а Рябой не бил. Он только видел как били, а защитить не мог. Боялся. Понял?
Холуи медленно подходили, окружая меня. Я стиснул в кулаке булыжник, выкрикнул:
- Ты фашист! Трус! Ты знаешь, что я не стану жаловаться! Фашист!
Рябой спокойно пошел на меня.
- Вот видишь, – заговорил он, не спуская глаз с камня, – я иду к тебе. Потому что камень ты все равно не бросишь. Подумаешь, что будет, и...
Я размахнулся, трое сразу повисли на моей руке, меня скрутили. Несколько секунд Рябой раздумчиво молчал. Он не мог понять одного: почему я, такой хилый, беззащитный, упорно молчу? Если бы я хоть раз захныкал перед ним, кому-то пожаловался, он бы наверняка оставил меня в покое, удовлетворившись моей униженностью. Я смутно догадывался об этом, но сделать так и тем прекратить свои унижения я не мог. Рябой вдруг указал на себя пальцем, хитро сказал:
- А я и правда трус. На «треугольник» влезаю, а встать на нем не могу. А ты храбрый. Сможешь простоять минуту, я сам стану таскать твой портфель. Согласен?
«Треугольник» был тридцатиметровой стеной, оставшейся от разбомбленного дома.
- Разобьешься ведь, длинноногий, – вдруг пожалел меня один из холуев. – Ну поносишь немного портфель, подумаешь!
Я молчал, не зная, что ответить – я почти сломался…
То же самое я ощутил перед третьей попыткой. Исчезло самое главное – желание выиграть. На меня навалилась вялость, не хотелось двигаться, вставать со скамейки. И все-таки я опять подошел к планке. Перед прыжком я спросил себя: «Зачем? И, уже разбегаясь, ответил: «Надо... Что же тогда все скажут?»
И это – «что все скажут?» – я сразу почувствовал как крест. Самый нелепый, ненужный и несправедливый. Я сбросил его, когда опять грубо сбил планку коленом. И это было как чудо. Я вдруг одним махом похоронил в себе страх перед этим вопросом – «что все скажут?».
«Что скажу я?» – вот что двинет меня дальше! Только это!
Опять свистели, смеялись, кто-то даже ехидно пожал руку, ничто меня не задевало. Напротив, я ощутил необычайную легкость духа, я сделал открытие: оказывается мучающие нас чувства – страх, уязвленность, недовольство, обиды – в значительной степени зависят не от внешнего мира, а от нас самих. Хозяин им человек. А значит, и я.
Результат на соревнованиях был плачевный, я не занял никакого места, но никто не догадывался, что именно на них я почувствовал в себе какую-то новую силу. Я вспомнил чьи-то слова: «Лишь тот из нас достоин называться человеком, кто, много претерпев, перестрадав и, наконец, много приобретя, вдруг все разом теряет и тут же начинает возводить заново». Я понял, что тоже способен на такое.
Есть еще одно изречение: «Двигатель жизни – неизвестность. И в этом спасение человека».
Может быть, так оно и есть, но если бы в тот день передо мной вдруг приоткрыли завесу над всеми дальнейшими перипетиями моей жизни, я бы их не испугался...»
- Какой же В. Брумель цельный человек!
- Да.
- Очень интересно!
А кто еще из спортсменов перерос в философа?
- Брюс Ли, например.
- Боевым искусством и творчеством которого интересовался В. Цой.
- Да. В философии Брюса Ли вообще много чего интересного можно найти. И человеком он был цельным, разносторонним и глубоким.
А еще Эрл Мэниголт, о котором я уже упоминал ранее.
- Он тоже философ?
- Конечно. Одна его героическая борьба с наркотиками чего стоит, из которой впоследствии и родилась его главная мысль – посредством игры прийти к свободе и подлинному покаянию.
Илья, а знаешь ли ты, как сильно он любил баскетбол?
- Нет, я вообще об Эрле слышал немного…
- Он даже ночевал на улице, возле игровых площадок!
- Но почему?
- Потому что его любовь к игре, к прыжкам, к свободе, к познанию собственного микрокосма была бесконечной. Он не хотел тратить лишнее время на дорогу домой. Его ничто не останавливало – ни холод, ни зной, ни травмы, ни износившаяся одежда, ни голод, ни жажда, ни отсутствие друзей на баскетбольном поле, родном ему Ракер-парке, поелику ему и не нужно было чье-то общество – он был одинок, – даже будучи рядом со своими друзьями, он любил уединение, потому что разговаривал с Богом и с самим собой.
- Как красиво!
- Да. Но именно так все в действительности и было, и я нисколько в этом не сомневаюсь, ибо Эрл Мэниголт был творцом – он творил свою реальность – своей игрой он дарил людям свободу, он любил их. Поэтому лично для меня Эрл – прежде всего философ и только потом талантливый спортсмен и виртуозный игрок. И еще для меня очевидны его нравственное мужество и духовная цельность. По милости Божией, познав самого себя, он стал помогать людям, – пережив множество жутких и тяжелейших страданий, постоянно сомневаясь в собственных силах преодолеть наркотическую зависимость, пребывая в мучительной нерешительности, подчас проявляя безнравственное малодушие, он все же не озлобился на весь мир, и не укоренился во грехе окончательно, но наоборот, стал чище и цельнее – он покаялся.
- Да, он целен. Симон, вот ты сейчас рассказываешь об Эрле, о том, что он не обращал внимания на второстепенные вещи, и я при этом тоже вспоминаю одного интересного баскетболиста, который в детстве играл на площадке даже без мяча… 
- Оскар Робертсон?
- Да. Он обвязывал в виде мячей тряпки и затем бросал эти самодельные снаряды в корзину из-под персиков. 
- Да. Еще он использовал для бросков теннисные мячи.
- Точно! Кстати, еще я знаю такой интересный факт из биографии О. Робертсона, что его дедушка читал ему с его родными братьями перед сном Библию.
- Да, очень интересно. И таких, искренне любящих свое дело, людей немало, – например, Майкл Джордан. Ты читал его письмо, посвященное баскетболу?
- Это в котором он признается ему в любви?
- Да.
- Читал.
- Я хочу его снова прочесть, чтобы еще раз окунуться в непередаваемую широту души М. Джордана:
«Дорогой Баскетбол!
Прошло почти 28 лет с тех пор, как мы впервые с тобой встретились. 28 лет с того момента, когда я увидел тебя за гаражом возле своего дома. 28 лет назад мои родители познакомили нас друг с другом.
Если бы кто-то сказал мне тогда, как в будущем сложится наша с тобой судьба, я бы ему не поверил. Тогда я лишь знал твое имя.
В то время я встречал тебя в окрестных дворах и наблюдал за тобой по телевизору. Я часто видел тебя с соседскими парнями на игровой площадке. Когда мой старший брат начал уделять тебе все больше внимания, я начал задаваться вопросом: «Подходишь ли ты мне?»
Мы встречались несколько раз. Чем больше я узнавал тебя, тем больше привязывался к тебе. Но наконец, когда я стал интересоваться тобой по-настоящему, когда увлекся тобой всерьез, ты, напротив, отверг меня. Ты сказал мне, что я не был достаточно хорош.
Я был сокрушен. Я был разбит. Я, помнится, даже плакал. 
Тогда я так сильно захотел быть с тобой, как никогда раньше. Поэтому я стал много тренироваться. Я начал действовать. Я настойчиво работал над своей игрой. Передачи, дриблинг, броски, отрабатывание различных комбинаций, бег, приседания, отжимания, подтягивания, работа с весом… Я долго размышлял и изучал тебя. Я начал влюбляться, и ты заметил это. По крайней мере так мне сказал тренер Д. Смит.
В то время я не особо понимал, что происходит. Но теперь знаю. Тренер Смит учил меня любить тебя, слушать тебя, понимать тебя, уважать и ценить. Тогда это случилось. Той ночью, на арене «Луизиана Супердоум», на последних секундах игры студенческого чемпионата – против Джорджтауна – ты принял меня.
С тех пор ты стал для меня гораздо больше, чем просто мяч. Больше, чем просто площадка. Больше, чем просто кольцо. Больше, чем пара кроссовок. Ты стал больше, чем просто игра.
В некотором смысле ты стал моей жизнью. Моей страстью, моей мотивацией, моим вдохновением.
Ты получил самого страстного болельщика и самого резкого критика Ты – мой лучший друг, мой самый близкий союзник. Ты – мой самый строгий учитель и самый прилежный ученик. Ты – мой лучший товарищ по команде и самый жесткий конкурент. Ты – мой паспорт во всем мире, моя виза в сердца миллионов.
Так много изменилось с тех пор, как мы впервые встретились, и теперь я еще больше, чем когда-либо хочу воздать тебе должное. Если никто не слышал этих слов раньше, то сейчас у меня есть возможность сказать их во всеуслышание: «Спасибо! Спасибо, Баскетбол. Спасибо за все».
Спасибо за всех игроков, которые играли до меня. Спасибо за всех игроков, которые когда-либо играли против меня. Спасибо за все чемпионаты, за все игры. За все игры всех звезд, за все решающие встречи. Спасибо за решающие броски с сиреной, за серьезные фолы, за победы и поражения. Спасибо за мои контракты. Спасибо за 23-й номер, за Северную Каролину, за Чикаго. Спасибо за мои полеты и за прозвище «Воздушный». Спасибо за мои проходы с мячом и красивые зависания над кольцом. Спасибо за соревнования слэмданков. Спасибо за желание и целеустремленность, сердце и душу, гордость и храбрость. Спасибо за дух соперничества и спортивный вызов. Спасибо за неудачи, за любовь болельщиков и аплодисменты. Спасибо за философию треугольного нападения. Спасибо за бейсбол и «Баронов». Спасибо, что простил меня, когда я пожелал вернуться к тебе вновь. Спасибо за помощников тренеров, за самих тренеров, за врачей. Спасибо за дикторов, судей, писателей, репортеров, теле- и радиожурналистов. Спасибо за «Пистонс» и «Лэйкерс». «Кавс» и «Никс», «Сиксэрс» и «Сэлтикс». Спасибо за Финикс. Портленд. Сиэтл и Штат Юта. Спасибо за «Уизардс». Спасибо за тех, кто в меня верил и за тех, кто во мне сомневался. Спасибо за тренера Смита, тренера Лугери. Альбека. Колинса и Джексона. Спасибо за образование и опыт. Спасибо за все, что было до, во время и после каждой игры. Спасибо за каждого болельщика, который когда-либо произносил мое имя, за тех, кто переживал за меня и мою команду, давал мне пять и хлопал по плечу. Спасибо тебе за все, что ты дал моей семье. Спасибо за луну и звезды.
Я знаю, что я не единственный, кто признавался тебе в любви – тебя любили до меня и будут любить после. Но я также знаю, что наше с тобой сотрудничество было уникальным. Неповторимым. И как бы ни менялись наши с тобой отношения, как и все другие отношения в мире, одно навсегда останется неизменным.
Я люблю тебя, Баскетбол. Я люблю все, что с тобой связано, и всегда буду любить. Мои дни в НБА несомненно закончились, но наши отношения не прервутся никогда».

С любовью и уважением, Майкл Джордан».

- У меня просто нет слов! Какая сильная любовь!
- Да. И, кстати, письмо посвященное баскетболу есть и у Коби Брайанта.
- Да.
- Так вот, к чему я все это говорю, зачем привожу примеры спортсменов-философов? Чтобы показать, что и в таком, казалось бы, поверхностном увлечении как спорт, человек, по милости Божией, может познать самого себя, устремиться к искуплению первородного греха и покаяться.
- А я никогда и не воспринимал спорт, как поверхностное, недостойное человеческого внимания, занятие.
- Ты – нет, но есть множество людей, считающих иначе. К примеру, я слышал как один довольно интересный и разносторонне развитый человек, говорил про спорт с пренебрежением, отмечая при этом, что, дескать, чему вообще можно научиться, занимаясь физическими упражнениями, кроме как бросать мячи или поднимать свободные веса и потому выражал сомнение в какой-либо ценности спорта для человека. Но я не согласен с таким мнением, хотя в то же время и не собираюсь, конечно, переоценивать значение спорта в жизни человека, поелику не хочу впадать в крайности.
- Золотая середина.
- Да.
Ну, вот возьмем для примера тот же баскетбол и письмо М. Джордана. Я вспомнил сейчас историю, связанную с этим письмом, – когда дал прочесть его матери и она в восхищении промолвила, что такие вроде бы простые вещи как мяч и баскетбольная корзина оказали на жизнь М. Джордана такое огромное влияние. И я тогда сказал ей, что мяч и кольцо – вовсе не просты, как это кажется некоторым людям.
- Почему?
- Потому что мы ничего по-настоящему  не знаем ни о мяче, ни о кольце.
- Почему?
- Ну, помнишь, я уже рассказывал про треугольник, о котором мы тоже ничего не знаем.
- Да помню… Симон, а не мог бы ты еще раз, на примере мяча и кольца пояснить, о чем тогда шла речь?
- Ну, смотри, Илья, что такое мяч или кольцо?
- Это определенные предметы, которые мы используем для чего-нибудь. Вот как в игре, например, – бросаем мяч в кольцо.
- Ты дал весьма поверхностное определение мяча и кольца, но не сказал мне ровным счетом ничего о них самих как таковых, как о понятиях – логических понятиях.
- Ну, тогда не знаю…
- Начнем с того, что мяч, во-первых, является сущностью – неважно метафизической или в реальности, которую мы искусственно сотворяем, однако логические понятия шара или сферы, в форме которых и существует мяч, не имеют к этому никакого отношения. Мы ничего по-настоящему не знаем о самих понятиях. Мы лишь имеем о них свои весьма размытые, психологические представления, которые и являются поводом для споров между людьми. То, что мы видим в этом падшем мире – это не настоящие вещи, а всего лишь элементы реальности – сущности вещей, но не сами вещи. Во всем мире никто из людей не знает по-настоящему, что такое шар, сфера, треугольник. У нас есть определения этих понятий, но подлинного о них знания нет. Определение, которое ты дал не проливает свет на само понятие, ибо понятие и определение понятия – вещи совершенно разные. Что толку от определения, которое я могу дать любой вещи, если речь изначально идет не о сущности вещи, но именно о логическом понятии, которое единственно и является нормой сущности всякой вещи. Твое определение вещи может отличаться от моего определения, ибо наши психологические представления о ней разные, а потому это различие не дает нам никакого основания говорить точно о настоящем знании той или иной вещи. Единственным подлинным основанием для нашего общего понимания вещи является само понятие вещи, но не наши о нем, т. е. о понятии, представления, – сколь бы угодно близко они ни приближались к логическим понятиям. Кстати, вспомнил сейчас, как один человек говорил, что логика иногда может приводить к абсурдным выводам, приводя в пример такое уравнение: 4 = 5 или 2 х 2 = 5, полученное из предшествовавших ему других уравнений:

0 = 0;
20 – 20 = 0;
25 – 25 = 0;
20 – 20 = 25 – 25;
4 х (5 – 5) = 5 х (5 – 5);
4 = 5;
2 х 2 = 5.

Он таким образом делает типичный софистический вывод о том, что некое понятие равно своему определению, что выражения: 0 = 20 – 20 и/или 0 = 25 – 25 – истинны, и что логика есть порождение человеческого разума, а это совершенно не так, ибо, как мы уже говорили ранее, понятие и определение понятия – вещи кардинально разные. Выражаясь словами О. Вайнингера: «Психологизм этого доказательства бросается в глаза», но ведь «норма мышления не может лежать в самом мышлении» .
- Т. е., если ноль в данном случае – подлежащее, а (20 – 20) – сказуемое или предикат, то он их попросту уравнивает между собой?
- Да. И это глубочайшее заблуждение. Таких людей, пытающихся еще со времен Древней Греции, ниспровергнуть логику довольно много – они не понимают, что хотят навязать свои ограниченные, аморальные, психологические представления тому, что недосягаемо возвышается над всякими умозрительными играми их интеллекта. Кстати, похожий пример в качестве шутки приводит Чарльз Латуидж Доджсон.
- Льюис Кэролл?
- Да:

«Уилтону Риксу. Крайст Черч, Оксфорд 20 мая 1885 г. Достопочтенный сэр! Зная вас как отличного алгебраиста (отличного от всех других алгебраистов лицом, ростом и т. д.), я счел возможным представить на ваше благоусмотрение одну трудность, которая давно не дает мне покоя.

Если каждая из величин x и y в отдельности равна 1, то ясно, что   и что  . Следовательно,  .
Разделив теперь обе части этого уравнения на  , мы получим  . Но   . Следовательно,  . 
С тех пор, как этот тревожный факт стал мне известен, я потерял покой и сплю не более восьми часов за ночь и ем не чаще трех раз в день.
Надеюсь, вы проявите ко мне жалость и объясните, в чем тут дело.

Признательный Вам Льюис Кэролл».

- Точно. Я вспомнил – это пример из его книги «Логическая игра».
- Да. И все подобные примеры не имеют к логике и этике никакого отношения.
Так вот, мяч и кольцо постоянно ускользают от нашего внимания и лишь благодаря логическим их понятиям мы хоть как-то приближаемся к общему пониманию этих вещей. Вещей, как понятий, но не как сущностей, т. е. вещей, как они есть сами по себе, но сами понятия в падшем мире для нас недостижимы – мы только стремимся к ним. И тогда получается, что ни о каком знании не может быть и речи.
- Симон, но ведь ты сам сказал, что человек посредством спорта может познать самого себя, выходит М. Джордан хотя бы приблизился к понятиям мяча и корзины?
- Вот как раз это я и хотел сказать изначально – да, именно полюбив спорт по-настоящему, в пределе можно приблизиться к настоящему познанию, которое без веры невозможно. Майкл Джордан, Эрл Мэниголт, Кадур Зиани, Валерий Брумель, Юрий Власов, Оскар Робертсон, Федор Черенков, Брюс Ли, Коби Брайант, Рой Джонс-младший, Уилт Чемберлен, Мохаммед Али, Арнольд Шварценеггер и другие, действительно выдающиеся спортсмены-философы – все они прежде всего верят в свои возможности и потому познают самих себя. Причем все друг с другом взаимосвязано – не дискретно, но цельно – вера, любимое дело, знание. Спортсмены-философы в своем одержимом стремлении к совершенству, любя свое дело, в пределе познавая самих себя, раскрывают в себе нечто таинственно-волшебное – посредством спорта они свидетельствуют о своей оригинальности и индивидуальности – о своем «Я».
- Да… Ты прав, Симон.
- И, кстати, еще в связи с письмом М. Джордана я вспомнил сейчас про свой первый опыт выпиливания лобзиком, – когда учился в школе. Я тоже тогда плакал и не знал еще, что не получается у меня выпиливать так же хорошо, как у ребят, с которыми я учился в одном классе потому, что должен был познать самого себя, – по милости Божией, я не сумел с первого раза, в отличие от своих сверстников, сделать красивую вещь и не озлобился из-за этого на весь мир, как и не роптал и не сетовал никогда впоследствии, когда у меня в жизни что-то не получалось, но даже наоборот – каждое поражение подстегивало меня идти дальше – действовать, пробовать, пытаться, стараться, чтобы в конечном счете добиться успеха. Так я научился терпению, смирению и покаянию. Я научился много трудиться и ждать – с детства ничто не давалось мне легко, но как бы то ни было я всегда за все благодарен Богу. 
- Удивительно, насколько целен ты был уже в раннем детстве!
- Все по милости Божией. Ничего я не могу без Бога. Только благодаря Господу я духовно расту и стремлюсь к совершенству.


Г Л А В А   XII

О женщине и мужчине


- Женщина весьма податлива по отношению ко всему внешнему. У нее нет внутреннего конфликта с усиливающейся в последнее время виртуальностью реальности – даже если с детства ее воспитание проходило в консервативной среде, но во взрослой жизни ей в расползающемся мире пришлось столкнуться с размыванием нравственных ценностей – она не почувствует острой потребности в их отстаивании – у нее не возникнет сильного, как у мужчины, морального надлома из-за рассыпавшихся прахом нравственных идеалов – при этом естественно я имею в виду его представления о них, а не сами логические понятия, которые вечны и неизменны, – а редкие исключения [т. е. женщины – прим.. мое] только подтверждают правило. Женщине легко удается крутить мужчиной – она, неизбывно притягивая его к себе, может одновременно подстроиться под него и неявно навязать ему свои желания. Мужчина, любящий определенную женщину, избравший ее вместе и одновременно музой, – как воплощение своих идеалов, но испытывающий к ней мучительное, порочное влечение, готов ради нее помчаться хоть на край света и совершить безрассудные подвиги. Она же при этом, если он не пришелся ей по сердцу – для наглядности женской приспособляемости я привожу пример безответной любви – может даже не воспринимать его в качестве потенциального поклонника, – считая его полным ничтожеством, она вместе с тем искусно будет играть роль дамы его сердца. Женщина поразительно легко ориентируется во внешнем мире, но внутри нее всегда бушует управляемый хаос – она так же как и мужчина, до мельчайших подробностей, может вспомнить все свое прошлое, но не в силах связать свои воспоминания о пережитом в единую, цельную картину. Зато она лучше, нежели мужчина, ориентируется в пространстве, быстрее мужчины приспосабливается к внешним обстоятельствам и время для нее не имеет направления – женщина живет в настоящем. Мужчина больше устремлен в будущее, часто погружается в прошлое, но настоящее всегда подавляет его мыслями о недостижимости Горнего идеала в падшем мире. Земля для женщины – ее родная стихия, мужчина же всем сердцем чувствует, что он чужой на падшей земле. 
Женщина удивительно легко адаптируется к изменениям. Она очень пластична. Даже в отношении насильственного ее угнетения она неспособна испытывать то цельное, не двойственное, но настоящее отвращение к насильнику и притеснителю, которым проникается по отношению ко всякому насилию и подчинению мужчина. В отличие от женщины, мужчина, если он не женоподобный, но по-настоящему мужественный или если он является носителем усредненного духовного содержания между мужским и женским началами, – как гениальная личность, не будет двойственно реагировать на всякое насилие, вместе и одновременно получая от него физическое удовольствие и испытывая к нему отвращение. Именно поэтому искренне удивляется мужчина, когда слышит от женщины обвинение в посягании с его стороны на ее честь при одновременном сладострастном ее вожделении, которым она была ведома с самого начала ее порочной связи с ним. Помню, когда я объяснял сестре это загадочное свойство двойственности женской души – она никак не могла понять такую взаимоисключающую, несовместимую, противоречивую природу женщины, но будто бы согласилась со мной, хотя я и не стал надеяться на полное ее понимание данной проблемы. Женщина, подвергнувшаяся насилию, внешне может возненавидеть хоть всех мужчин, и весь мир станет ей не мил, но такой поверхностный взгляд на проблему двойственности ее души – от лукавого, потому что в действительности в ней нет духовно цельного, нравственного стержня – нет цельности. Женщина сродни пластилину – она позволяет лепить из себя, что угодно. Трудно назвать это лицемерием со стороны женщины, поелику, говоря о сознательном обмане, человек подспудно подразумевает нравственную сознательность, которая женщине после дьявольского раздробления человека вследствие его грехопадения стала недоступной. Да, неосознанно, скрыто от самой себя, не проникая глубоко в тайную суть вещей, женщина может тяготиться нравственными проблемами – она способна даже пойти на радикальный шаг, предприняв конкретное действие, внешне кажущееся осознанным… и все же цельного, полного, точного понимания духовных, нравственных проблем достигнуть она не может. Внешне женщина может подняться над самой собой и милосердно простить обидчика, но по-настоящему полного, целостного понимания проблем добра и зла у нее нет.
Есть ли у женщины внутренняя жизнь? Насколько цельно и самодостаточно ее восприятие воспринимаемого? Да, мысли у нее, конечно, есть и даже память о прошлом у нее тоже есть, – о событиях ее жизни с тех самых пор, как она начала говорить, – когда пропадают последние остатки телепатического сознания, – с раннего детства, после 3-4-х лет жизни. Но все же у женщины нет главного – цельной и ясной картины мира, как у мужчины – она не способна выводить нечто глубокое и оригинальное из своих прошлых воспоминаний и связывать их между собой – она не может подняться над самой собой, чтобы обнаружить причинно-следственные связи во всех явлениях мира – все свои воспоминания она подспудно собирает просто как набор фактов – подобно каталогу, в котором множество разрозненных сведений, но нет главного – связывающего их вместе целостного сознания. Конечно, женщина внешне может казаться умнее мужчины, но этот ум – не ее – ведь женщина очень пластична и ее эрудиция и способности к мышлению – даже к самому изощренному – результат общения с мужчинами. Именно поэтому такие женщины любят общество умных мужчин. Но большинство женщин устают от умных бесед. Их внимание со временем распыляется – они уже не могут следить за ходом глубоких мыслей и постепенно теряют интерес к обсуждаемому вопросу. Женщина неспособна вывести законченное суждение из сети разрозненных между собой явлений и фактов жизни – ее внимание в этом смысле поглощено методологией, но не содержанием дела – она не умеет глубоко мыслить. Она скользит по поверхности вещей. Женщине легко удается овладеть методом, но не проникнуть в тайный смысл вещей. Вот что говорит в «Последних словах» О. Вайнингер о внутренней жизни женщины:  «С той или иной оценкой подходит всякий человек к каждой своей черте, даже к каждой морально безразличной черте своего характера. Обозначение этой оценки, кажется мне, определяет и даже очень точно тон внутренней жизни человека. Внутренняя жизнь бывает только у мужчин, а не у женщин, и у мужчины тем больше этой жизни, чем выше он стоит. Общее содержание всякой внутренней жизни, если не говорить о размышлениях по поводу прошлого и о грезах по поводу будущего, есть познавательное самонаблюдение и моральная самооценка. Внутренняя жизнь женщины продолжается всегда максимум девять месяцев».
Я помню, к примеру, как жена дяди однажды стала смеяться надо мной, узнав о том, что мне трудно жить.
- Почему?
- Она спросила меня тогда, почему я невесел и нос повесил, на что я честно, будучи наивным, сказал ей о своих внутренних переживаниях. А она в ответ стала говорить мне, что я никогда не видел настоящих трудностей, что в моем положении, при материальном достатке, вообще грех жаловаться и проч. и проч. Вот о том и речь – моя внутренняя жизнь никак ее не интересовала ровно потому, что в ней самой ее никогда не было – я имею в виду настоящую, мужскую внутреннюю жизнь – попросту потому, что она ей недоступна. Женщина не способна подняться над самой собой и оглядеть весь мир целиком – в ней нет стремления к духовной цельности, она не нуждается в главенстве в самой себе нравственного закона. Тетя твердолобо судила со своей колокольни о моем бездонном внутреннем мире, как о бессмысленной, не стоящей ее внимания, вещи, не понимая совсем того, что творится в моей душе. Она, как и всякая женщина, живет только настоящим моментом – у нее нет потребности в постижении глубинного смысла течения времени.
- Понятно.
- Женщине легче, чем мужчине освоить метод, способ в каком-либо деле, ее конек – выполнение чего-либо готового, уже имеющегося, много раз пройденного. К тому же, несмотря на мнение, устоявшееся в наше время, –  что мужчина полагается на ум, тогда как женщина на интуицию – именно женщина высоко ценит ум, но не интуицию – она сама как раз-таки взвешивает все умом, но не сердцем – это глубочайшее заблуждение проникло в сознание людей из всего, что так падко на сентиментально-романтизированные, поверхностные суждения о женщине – взять хотя бы для примера некоторых авторов, которые писали об этом в своих поверхностных книгах. Что женщины опираются на ум, а не на интуицию, видно хотя бы из того, что среди них можно найти множество математиков, физиков, биологов, астрономов и прочих т. н. специалистов среднего уровня в разных областях науки, но нет в этом списке подлинно гениальных личностей, как нет их и в искусстве и философии, ибо для настоящего гения важен прежде всего не умозрительный, но нравственно-интуитивный, миросозерцательный путь познания – в делах мужчин женщины достигают определенного уровня, за пределы которого они не могут переступить, в то время как среди мужчин разброс многоразличных дарований достигает таких полярных результатов, что поражает воображение своим бесчисленным количеством сотворяемых реальностей. Поэтому среди мужчин мы так часто находим убийц и Святых, рабов и воинов, зарывших свой талант и гениев и проч. и проч. Да, конечно, и среди женщин бывают такие интересные личности, но явление это крайне редкое. Оно и понятно почему – ведь как земля наша, которая вся полна символов женской природы, направлена на стабильное воспроизведение одного и того же порядка вещей, – начиная от вращения для смены дня и ночи и кончая гомеостазом животных, так и женщина сохраняет в себе детородный потенциал, а поскольку природа не терпит пустоты, ей отказано в предельных проявлениях себя самой в других областях жизни. Да, в переломные времена Истории рождаются женщины, которые отличаются как внешними, так и внутренними признаками мужественности – таковы, к примеру, Жанна д’Арк и Виттория Колонна, но, повторяю, – такие женщины появляются весьма редко, в переломные времена, как исключение из всей массы женщин и потому говорить о них, как о повсеместно распространенном явлении весьма затруднительно.
- А как же женская эмансипация?
- О проблеме женской эмансипации очень точно сказал Отто Вайнингер: «Все действительно стремившиеся к эмансипации, все действительно знаменитые и в духовном отношении чем-нибудь выдающиеся женщины всегда обнаруживают многочисленные мужские черты, а более острый взгляд всегда найдет в них также и анатомически-мужские признаки, в их внешнем облике найдет приближение к мужчине. <…> Относительно же эмансипированных женщин можно сказать следующее: только мужчина, в них сидящий, хочет эмансипироваться».
Что же касается всех остальных женщин, стремящихся к самовыражению, то говорить о них серьезно – бессмысленно. Женщина далека от сознательного постижения тайного и символического смысла вещей – ей трудно, в отличие от мужчины, цельно и органично связывать в них форму с внутренним содержанием. 
- Я понял.
- Когда женщина выходит замуж, в ее жизни стремительно происходят перемены, ведущие к устроению домашнего быта – она начинает интересоваться приготовлением пищи, организацией уборки и прочих бытовых вещей – в этом смысле женщины не меняются вот уже несколько тысяч лет. Все в ней направлено на рождение и содержание потомства. Крайние случаи я здесь не рассматриваю, – конечно, есть и исключения. 
Мужчины, как дети – часто говорят женщины – в подсознании женщины все люди и есть ее дети. Так она реализует свой материнский потенциал. 
Подобно тому, как мать ревностно защищает свое дитя, так и женщина рьяно защищает мужчину, который является ее любимым мужем, наставником, руководителем. Если мужчина имеет к ней родственное отношение или кажется ей умным и последовательным в своих суждениях и убеждениях, то он занимает в ее жизни главное место или становится для нее авторитетом, причем неважно – муж ли он ей, сын ли или некто другой, если у нее нет ни мужа, ни детей, ни родственников.
Женщины следуют за своими мужьями, сыновьями или же теми мужчинами, которые способны на них влиять – в зависимости от обстоятельств. Если муж не «оправдывает надежд» жены за время их совместной жизни – она ищет кого-то, кто кажется ей цельнее и мужественнее, нежели ее муж. Если сын покидает родительский дом, то его мать начинает носиться с мужем, как со своим ребенком.
Еще в Древности мать – жена какого-нибудь царя за будущее своего сына могла убить мужа и наоборот – лишить жизни сына, ради любимого мужа. Если нечто грозило родственникам женщины или даже целому ее народу, то она могла убить или обмануть врагов – во всех этих примерах мы видим, что женщина ценит свое потомство, и что она весьма внушаема.
Женщина в мужчине любит не его самого, не его личность, не его «Я», но ребенка в нем самом и ребенка, рожденного от него – женщина в мужчине ценит именно возможность рождения от него своих будущих детей. Но мужчина всякий раз обольщается любовью женщины и верит в любовь к нему со стороны женщины. Однако и мужчина любит в женщине не саму ее личность, но свой Идеал в ней, потому и женщине не следует обманываться любовью мужчины. А разъединил их так в падшем мире дьявол – некогда в раю человек попрал свою свободу и вкусил плод от древа познания добра и зла и разделился на два пола – вместо единого, блаженного, вечного и цельного человеческого состояния образовалась разделившаяся на мужчину и женщину пара.   
- Симон, а как же любовь к женщине, которая окрыляет мужчину?
- Это идеалистическое представление со временем рассеивается – я как-то был свидетелем разговора троих мужчин, рассуждавших о любви к женщине, о чувстве влюбленности – двое из них – пожилые, говорили о женщинах без прикрас и в то же время не унижая их, – пытаясь исследовать совместную жизнь мужчины с женщиной, как есть – не так, как обычно кажется молодому человеку; другой – еще неискушенный, наивный юноша, не соглашаясь с их видением данной проблемы, рассказывал им про девушку, в которую был влюблен. Она, по его словам, была сродни чистому, невинному бутону. Так вот, молодой человек в конечном счете им не поверил, но потом убедился на собственном примере, что глубоко ошибался – об этом стало известно, когда трое мужчин спустя некоторое время вновь собрались вместе, о чем они договорились в конце первой беседы, а я узнал о том когда уже был далеко – по рассказу одного из вышеозначенных взрослых мужчин, с которым был знаком. Ничего нет нового под солнцем.
- Да…
- Я сам влюблялся четыре раза – сначала в детском саду – в девочку из своей группы, потом в вокалистку группы «The Black Eyed Peas»…
- Ферги?
- Да, Стейси Фергюсон.
- Кстати, недавно она исполнила гимн США на матче всех звезд .
- Да.
Так вот, я тогда учился в школе и был так наивен. Я даже представлял ее своей музой.
Затем, тоже во время учебы в школе, я был влюблен в девушку из параллельного класса. И наконец в ту, с которой учился в университете.
Во всех них я был влюблен искренне, по-настоящему, глубоко проникаясь этим светлым чувством, но не посягая на их свободу – я любил их на расстоянии. Пытаться как-то сблизиться с каждой из них для меня было недопустимо ни при каких обстоятельствах – я именно жил тогда своей влюбленностью – я полностью проживал это волшебное чувство, оно окрыляло меня, но также и мучило – все было вместе и одновременно. И в конечном счете даже эти мои светлые чувства прошли – по милости Божией я прозрел и теперь вижу весь мир целиком – мне очень близки слова Тютчева Ф. И. – лишь жить в себе самом умей…
- Есть целый мир в душе твоей…
- Таинственно-волшебных дум…
- Да… Интересно.
Симон, а ты бы смог жить вместе с женщиной, но не сближаясь с ней по плоти, – исключая плотское познание?
- По милости Божией – смог бы – как Иоанн Кронштадский, принявший в браке подвиг девства, но не смогла б жена, ибо для нее важно именно деторождение.
Я помню сказал однажды отцу, склонявшему меня к браку, что если для него важно иметь внуков, то я могу взять ребенка из детского дома, на что отец не был готов согласиться – ему хотелось именно рожденных в браке детей, и тогда я увидел, в каком лицемерии живут многие люди – они не осознают даже, что сеют таким образом зло, разделяя детей и вообще людей на своих и чужих – для таких, как отец важны высосанные из пальца правила, изжившие себя традиции, надуманные законы и т. д. Ведь если человеку по-настоящему хочется воспитать ребенка и передать ему нечто ценное – я имею в виду духовный опыт и знание жизни, то для него не важно будет – «родной» это его ребенок или внук, либо «неродной», но отец этого не знал. Так же поступают и женщины. Не все и не всегда – есть, конечно, исключения, но они все-таки редки.
- Да, ты прав.
- Мужчина, когда любит женщину – я имею в виду даму своего сердца, – с одной стороны, ведет себя по отношению к ней как отец – он оберегает ее и питает к ней нежность, но, с другой стороны, – он сам хочет быть обласканным ею, как ребенок, ищущий покровительства матери – он хочет прижаться к ней именно как к матери, а не только как к своей избраннице – он чувствует себя ее ребенком, ему нравится, когда она заботится о нем. Так же поступает и женщина – она и дочь и мать вместе и одновременно. Она хочет опереться на сильное, благородное мужское плечо – тогда она становится словно бы дочерью, но в то же время в быту она ведет себя как знающая и очень практичная женщина – здесь она проявляет себя как мать.
- Диалектика…
- Ничего не поделаешь.
Чтобы по-настоящему подняться над проблемами падшего мира, мужчина должен исследовать главную их причину – попрание человеческой свободы, связанное с первородным грехом, а не сваливать ответственность за них на женщину. Да, женщина соблазняет мужчину на пути его мучительных, трудных поисков смысла жизни, но ведь и она по-своему ведет падший мир и все человечество к концу света, чтобы порвать наконец замкнутый, безнравственный круг земного существования – через деторождение и распространение муравейника, – когда Дух почти полностью в нем растворится, люди отвергнут нравственный закон, и мера их беззаконий превысит все пределы – тогда наконец закончится История и установится Царство Небесное.
С незапамятных времен мужчины все больше усложняют реальность, в которой постепенно человеку становится все труднее увидеть Небо и истинно покаяться, – поелику мужчина, являясь носителем духа, творит реальность, но в падшем мире все начинания человека рано или поздно теряют свой глубокий смысл, а тем временем приближается конец мира сего.
 А женщина не хочет сознательно отказаться от воспроизводства населения, поелику материнство суть ее главная идея – даже если у женщины нет своих детей, то она во всем человечестве видит своих детей. Если бы мужчина, истинно покаявшись, не подчиняясь соблазну падшей, земной любви, устремился всем сердцем своим к Горнему Идеалу и сознательно смог бы отказаться от всех призрачных надежд, связанных с постоянно воспроизводящимся человеческим родом на грешной этой земле, то он спас бы не только себя, но в конечном счете и женщину, и все же над ним тяготеет плотский соблазн. Христос говорит: «Человекам спастись невозможно. Богу же все возможно». Влечение мужчины к плотскому познанию мешает ему и постоянно отвлекает от покаяния. Он мог бы подняться над падшим миром, но все же вновь и вновь падает в глубокую бездну греха. Я не хочу никого судить – ни мужчин, ни женщин. Дело не в этом, ибо на обоих лежит ответственность за свое спасение – ведь изначально оба вместе согрешили. И по сей день продолжается суета с непрестанным выяснением отношений – игра между патриархатом и матриархатом за мнимую победу – и не поймут никак люди, что ни то, ни другое не приведет их к счастью, ибо все это суть лицемерная война полов за преобладание друг над другом – в этом нет истинного равенства, есть лишь угнетение одного другим.
«С» грехопадением человека женщина обречена жить в чудовищном обмане – она чувствует, что что-то в этом мире не так, но никак не может уразуметь и ясно выразить, в чем же заключается этот самый обман и словно в отместку за свое падшее состояние, сама того не желая и, как ни странно, в то же время вожделея, стремится обуздать мужчину посредством соблазна, который обоих подводит к плотскому познанию и деторождению. И мужчины всякий раз оступаются, когда думают, что любя женщин, они найдут некое счастье: в действительности, отождествляя любовь к женщине с вечным Идеалом, мужчины глубоко заблуждаются, поелику их попытки найти Идеал на падшей земле заранее обречены на поражение. Для мужчины земная любовь к женщине остается лишь суррогатом подлинной Любви «еще» не согрешившего Адама – падшая любовь ведет к плотскому познанию женщины, тогда как в Реальном рая Адам и жена его не знали плоти друг друга и «были» невинны и чисты, как дети. Таким образом, мужчины и женщины не находят своего счастья и в конечном счете продолжают, рождая потомство, бесконечно воспроизводить насилие поколение за поколением.
Саморазрушительный потенциал женщины заключается в том, что хотя она более близка к земле, к природе, нежели мужчина и несмотря на то, что с одной стороны женщина прямо не разрушает природу и не посягает на честь кого-то – женщины, к примеру, не производят оружие, среди них гораздо меньше, чем среди мужчин убийц и насильников, а исключения все-таки редки, – так вот, при всей своей близости к природе и при кажущемся бережном отношении к ней – женщина диалектично падка на материальные вещи – она умеет накапливать имущество и в погоне за всем тленным не осознает, что все больше приближает землю к погибели. Ведь производимые человеком искусственные вещи, которые не являются подлинно ценными, отравляют природу, а женщины падки на всякие лишние вещи – редко можно увидеть женщину, которая не печется о материальных или лишенных смысла вещах, которая независима от прорвы всяких предметов – от домашней утвари и кончая одеждой и украшениями. Женщина больше стяжательница, чем мужчина – я не говорю сейчас о мужчинах, которые содержат огромные домашние хозяйства и обладают несметными богатствами, – потому что владея всеми этими вещами, мужчина стоит к ним в некотором отдельном отношении – он зарабатывает и накапливает не ради себя самого, а скорее ради семьи, любимой женщины, детей, домочадцев и т. д. Хотя, конечно, есть женоподобные мужчины и мужеподобно-женственные мужчины, которые, как женщины, копят имущество, деньги и другие предметы, но все же для большинства мужчин это не главное. Совсем по-другому в смысле вещей проявляет себя женщина – она именно получает удовольствие от обладания вещью – ей нравится иметь вещь ради самого факта обладания ею или ей важна вещь ради вещи, но не вещи самой по себе – вещь не как идея или ценность, но как средство, как способ овеществления, – когда какой-нибудь предмет становится не свободным и самоценным, но зависимым от чего-то внешнего и обесцененным. Все абстрактное и неявное для женщины есть пустота, но не так со всем, что она может видеть перед собой, держать в руках или надеть на себя.
В жизни мужчины накопление материальных вещей не играет такой особой роли, как для женщины, олицетворяющей землю-кормилицу, – потому что мужчина в пределе устремлен в Вечность, к Небу. Женщина уделяет материальным предметам большее внимание, чем мужчина, потому что всем своим существом она хочет сохранить то, что у нее есть для своего потомства – она желает продлить земное существование, которое является для нее самоцелью. Для мужчины земная жизнь – только средство для воплощения своего Идеала. Мужчина движим идеями Вечности, нравственных ценностей, а женщина – земным, «идиллическим» существованием. Конечно, при этом и среди мужчин, и среди женщин есть исключения, но я говорю о типических их проявлениях. В наше женственное время это особенно видно – мужчины теперь не одеваются, как франты во времена монархов, образ жизни которых олицетворял устроение Горнего мира – теперь доминирующее положение в обществе заняли женщины – все внимание приковано к ним. Даже раньше, живя во дворцах, короли не копили имущество и деньги ради самого накопления – для мужчины это не было самоцелью. Все, что имеет мужчина, он хочет использовать для воплощения Высокого Идеала. Но для женщины накопительство становится самоцелью. Женщина тяготеет к количеству, мужчина – к качеству.
Женщины часто лукавят, – вернее, они вообще не лукавят, потому что не говорят правду, но постоянно находятся в подвешенном состоянии – они лживо ложно лгут. Женщинам всегда нужен нравственный ориентир – без него они быстро соглашаются с установившимся или доминирующим в обществе положением вещей. В отличие от мужчин, они несамодостаточны. 
Женщина в действительности не желает от мужчины властвующего к себе отношения, как к вещи и подсознательно чувствует, что после первородного греха она утратила свою целостность, и что в отношениях между мужчиной и женщиной на падшей земле есть серьезный изъян, однако решить эту проблему она не в силах – над ней господствует природное желание стать матерью, а также соблазн плотского познания, скрываемый под видом падшей любви; она не может по-настоящему эмансипироваться от мужчины и стать свободной – поэтому в бытовой жизни она, к примеру, бессознательно мстит мужчине посредством постоянно меняющегося настроения и сама при этом не понимает – чего ей хочется в действительности, – вызывая у мужчины к себе то жалость, то ненависть, то любовь, то равнодушие. Для мужчины совместная жизнь с женщиной является весьма трудным предприятием. Мужчина тоже не понимает, в чем кроется подвох, хотя он заключается в нем самом – для осуществления Идеала Свободы человека на падшей земле мужчине следовало бы освободить женщину от своей любви и отказаться от соблазна плотского познания, но это очень трудно, а на практике применительно ко всем людям вообще неосуществимо, потому История движется к своему завершению и закончится концом мира сего. У С. Моэма в «Дожде» священник Дэвидсон не устоял перед роковой красотой молодой женщины. Так и в жизни происходит – и священник, и монах, и вообще редко какой мужчина устоит под напором женских чар.
Всякая женщина без особых усилий ориентируется в виртуальной, ею самой же придуманной, реальности. Женщины часто желают друг другу счастья, здоровья, красоты, семейного благополучия и проч. и проч., но каждое из этих слов не несет в себе для женщины глубокого, выстраданного значения – она не в состоянии постичь вещь в себе – в ее сознании есть размытые образы и шаткие представления, но не цельные, настоящие, логические понятия вещей.
Женщине, в отличие от мужчины, трудно спокойно сидеть на одном месте и созерцать мир. Ей необходимо чем-то себя занять – в мелком, бытовом, конкретном деле, которое не решает нравственных проблем и не имеет отношения к Великой Тайне, – женщине важен сам процесс делания чего-либо, а в пределе главным для нее является существование – не ради какой-то великой идеи или мечты, но именно существование ради существования – пошлое, бессмысленное и беспощадное в смысле достижения его всеми средствами – в пределе даже ценой собственной гибели – существование. Именно по причине такой, схожей с женской, пустоты внутри себя, дьявол устремляет в перспективе мир к тотальному небытию, поэтому великий инквизитор в романе Ф. М. Достоевского желал просто земной жизни и хотел потушить свечечку души всякого человека, задающего вопрос о смысле жизни – жить не ради чего-нибудь, не «зачем жить», но просто так – жить ради самой жизни – жить, как живется – непонятно зачем и для чего, но главное – существовать. Здесь, конечно, тоже все диалектично, – с одной стороны, дьявол стремится к небытию, а, с другой, – к бессмысленному существованию, но на практике все именно так парадоксально и происходит – вместе и одновременно. Для женщины не важны Идея, Идеал и конец, как результат чего-либо – конец земной Истории, приводящий в пределе, к концу света – к прорыву в трансцендентное – за пределы мира сего – все это для женщины пустые слова, она не живет Великим Идеалом. Существование – вот что ее заботит. Если женщина не будет занята бессмысленным земным существованием – она сойдет с ума. Ей жизненно необходимы пустые, но конкретные занятия – на высокое безделье созерцающего весь мир философа она неспособна. Причем в бытовом, незамысловатом деле для нее важен именно сам процесс, без каких-либо выдающихся результатов. При этом всякая женщина считает именно процесс как таковой настоящим делом, приговаривая, что все хозяйство держится на ней, и что, дескать, мужчины без нее все бы на свете развалили. Это отчасти верно – мужчинам действительно неинтересен процесс в смысле вечного существования падшей земли и мужчины действительно метафизически направлены к саморазрушению. Но мужчине интересен процесс в его любимом или просто каком-нибудь деле – пока он поглощен каким-то делом – ему интересно жить, но как только мужчина его завершает – перед ним вновь встает мучительный выбор, что бы такое начать делать, чтобы хоть как-то на время перестать тяготиться глобальным процессом бессмысленного земного существования. Поэтому мужчина желает найти такое дело, которое не как у женщины прозаичное и бытовое, но серьезное и трудное – в пределе – он посвящает свою жизнь такому делу, которое ведет его к решению нравственных проблем и к открытиям великих Тайн Бытия. Именно поэтому мужчина, особенно после женитьбы, когда на него сваливается груз семейной, скучной рутины, ищет все новые дела, лишь бы только забыться в них от гнетущей его душу повседневности – потому и сотворяет он новые реальности. А женщина наоборот – в серьезном и большом деле жаждет его скорейшего завершения – у нее просто не хватает терпения думать над какой-то серьезной проблемой подобно мужчине-философу или художнику-архитектору, десятки лет, а то и всю жизнь, тратящим время на гениальный трактат или строительство прекрасного Собора, но зато в глобальном смысле существования – женщине интересен именно процесс, а не результат. И в этом тоже есть диалектика, – с одной стороны, женщина несет в себе потенциал саморазрушения – не как мужчина – от начала к концу земной Истории, а как скрытый, подспудный источник деторождения, приводящий в пределе к бесчисленному муравейнику, который все в конечном счете погубит – и как носитель организованного хаоса, а, с другой стороны, в виде пролонгированного процесса существования ради существования и для «установления» «порядка» на падшей земле. Мужчина, напротив, – относительно повседневного быта потенциально направлен в сторону разрушения – поэтому, например, в мастерской мужчины часто все как попало валяется и не убрано, но в смысле высокого Идеала, – например, подлинного искусства и сохранения мира – не в смысле недопущения войн, а в понятийном смысле – Идеи Красоты и вообще какого-либо Идеала – мужчина хочет сохранить мир – опять же – мир, как логическое понятие, а не то, что мы видим перед собой.
- Да, интересно.
Симон, если я правильно тебя понял, то получается, что для мужчины важен, с одной стороны, Великий Идеал и в то же время конец земной Истории как прорыв, переход на некий новый уровень Бытия – т. е. в Горний мир, а для женщины главное – пролонгация бессмысленного земного существования. Т. е. два разных вектора: у мужчины – прямая от начала к концу с последующим прорывом в Реальное, а у женщины – замкнутый круг без начала и конца и без прорыва в Реальное – ради сохранения падшей земли.
- Да, Илья, правильно – и, кстати, из этого можно вывести идеал политика или жреца, как служителя дьявола и идеал художника и философа, как раба Божьего – первые хотят сохранить наш мир, но губят свою душу, потому что не верят по-настоящему в Горнее, а только прикрываются верой – им кажется, что кроме нашего мира ничего больше не существует – они верят своим глазам и ушам, но не сердцу и душе, а вторые – наоборот – приближают наступление конца нашего мира, но спасают свою душу.
- Точно.
- Помню, слышал такую историю: один мужчина ухаживал за женщиной, с которой он работал в одном ведомстве – они не были парой и выполняли порученное их начальством задание – нужно было поймать преступника, нападавшего на молодых людей, которые отдыхали у озера. Этим двоим сотрудникам приходилось имитировать влюбленных. Так вот, когда мужчина, оказывая своей спутнице знаки внимания, немного увлекся, он поспешил ей напомнить, что отношения между ними – всего лишь игра и не более – для того, чтоб не спугнуть убийцу, но она это восприняла как оскорбление – ведь женщина жаждет быть любимой мужчиной, если, конечно, у нее нет притяжения к своему полу – и потому ее настроение, пока они ждали нападения убийцы, много раз менялось от улыбки до недоумения и полного разочарования, – когда сотрудник то обнимал ее, то отпускал. В женщине железобетонно укоренилось отношение к себе самой, как к вещи, – она не видит своего другого предназначения, кроме как в проявлении любви к ней со стороны мужчины и в продолжении рода человеческого – женщина и хотела бы настоящей свободы, но ей трудно связать искренние порывы сердца с разумом – она больше полагается на ум, который, как известно, виляет и крутит – так она диалектично терзает и себя, и мужчину.   
Еще я разговаривал с одной женщиной, которая развелась со своим мужем потому, что он ушел к другой женщине, но после того как страсть его прошла, он пожелал вернуться в свою семью. Бывшая жена сначала не хотела его видеть и думала начать жить для себя, но в конечном счете не сдержалась и впустила изменника-мужа. В ней, как и во многих женщинах нет цельности – она не смогла окончательно порвать с мужем. Есть какая-то неизбывная теплохладность в женщинах.
Женщины любят вести между собой пустые разговоры, а мужчины интуитивно тянутся к общению, в котором есть хоть какой-то смысл – в обоих случаях я рассматриваю, конечно же, большинство мужчин и женщин, а не крайние примеры-исключения, которые тоже встречаются, но весьма редко.
Многим мужчинам подсознательно неприятна конкуренция друг с другом вследствие выбора женщины, к которой они имеют родственное или близкое отношение, в пользу одного из них. Например, муж сестры ревновал ее ко мне, потому что мое мнение о чем-либо было для нее важным. Ему часто не удавалось скрывать свою гордыню и зависть и понятно почему – ведь для мужчины унизительно сравнение с кем-либо – мужчина суть монада, которая не терпит пренебрежительного отношения к достоинствам своей личности. Муж сестры хоть и называл меня сквозь зубы интересным человеком, но в душе считал меня в чем-то ограниченным, странным и наивным – хотя бы даже в отношении денег. Я помню, как однажды продавал свой гранатовый камень и зять сказал мне, что я сильно продешевил, снизив цену покупателю, но он даже не догадывался, что все вышло ровно наоборот – я продал камень за свою цену. При этом муж сестры сам работал на своего знакомого за малую плату – часто человек бревна в своем глазу не видит, но ищет соринку в чужом.   
Помню, мать, как и множество других женщин, радующихся за «благополучие» детей, была рада за семейное «счастье» сестры – она так и говорила, что ей приятно видеть счастливые глаза дочери. Она даже готова была защищать зятя передо мной, когда я указывал ей на поверхностность его мышления и ограниченность. Для женщины очень важен этот усыпляющий мираж семейного счастья. Для меня же все это звучало пошло и лицемерно. 
В характере и женоподобных, и очень воинственно настроенных, мужественных мужчин – я специально беру крайние типы, чтоб наглядно показать их диалектичную, не взаимоисключающую, как обычно думают люди, а только внешне по-разному проявляющую себя, но в действительности внутренне одинаковую природу – есть поразительное сходство с женщинами – близкое, трепетное и оттого лишь унижающее достоинство человека, отношение к своей только родственной крови, нации, родине; желание власти и подчинения; зависимость от материальных вещей и неспособность глубоко познать понятия этих вещей – т. е. их тайную природу; сильно выраженная восприимчивость к авторитетам и проч., и проч., – словом, постоянно сменяющееся, безнравственное, теплохладное и вместе с тем бросающееся с головой из одной крайности в другую состояние – все это следствие раздробленного, падшего состояния человека, – соблазнив человека, дьявол из триединого, непорочного, «еще» чистого состояния вечного райского блаженства, низвел его до уровня животного – «бывши» некогда по внутреннему своему состоянию дитем и взрослым вместе и одновременно, мужчиной, не по плоти знающим женскую природу и женщиной, так же точно знавшей мужскую, человек жил в Реальном рая не ведая о смерти, но теперь он последовательно проходит несколько жизней вместо настоящего, единого, совершенного, Вечного Бытия. Помню, сестра часто повторяла: «Я – в женском теле и потому не могу быть самодостаточной личностью, как мужчина», но она ошибалась, поелику и мужчина не самодостаточен по-настоящему в падшем мире – к духовной цельности во всю жизнь свою стремится гениальный человек – он, глубоко осознавая вину за первородный грех, старается в самом себе оживить подлинное, триединое, цельное бытие ребенка, мужчины и женщины. Причем не путем многоразличных внешних манипуляций ценой попрания свободы ближнего своего, но отвоевывая ее в своем, личном микрокосме.   
В последнее время на фоне старого как мир расслоения людей по уровню их материального благосостояния и разделения их во многих областях общественной жизни нарастает тенденция безудержного лицемерного веселья и игры, что свидетельствует о постепенном проникновении в реальность разрушительного женственного начала. Мужчины становятся женственными, женщины мужеподобными в силу закона сохранения равновесия по форме и содержанию, – если мужчина перестает быть мужчиной в истинном понимании мужской природы, то женщина начинает примерять на себя его роль ибо ничто в нашем падшем мире не происходит без взаимных потерь и приобретений – женщины, применяя свои врожденные способности, проявляющиеся в удивительной их приспособляемости к имеющимся обстоятельствам и в актерской игре, искусно надевают хомут на мужчин и последние покорно следуют за первыми. Правда, женщины скоро устают от такой напряженной перемены ролей с мужчинами – как это ни противоречиво звучит, женщины не прочь подчиняться мужчинам, но те не могут так скоро выйти из роли подчинившихся – для этого должно пройти определенное время и тогда вновь ненадолго устанавливается равновесие, которое нарушается в следующее переломное время. И в такой периодической сменяемости ролей между мужчиной и женщиной, претендующих на главенствующее положение в обществе, мир постепенно движется к своему концу, – пока люди решают свои насущные проблемы – все идет к закату – получается эдакая фаустиана. 
- Как это точно.
- Теперь немного о внешности.
У женщин по сравнению с мужчинами ноги короче – я говорю об относительной длине ног, а не о том, что поскольку мужчины в среднем выше женщин, то и ноги у них длиннее – речь идет о длине ног относительно длины верхней части тела и роста в целом, хотя и среди мужчин, конечно, есть такие, у которых короткие ноги. Я рассматриваю именно большинство мужчин и женщин, а не редкие исключения и вывожу усредненное заключение, которое сводится к следующему: обычно голени у женщин короче, чем у мужчин, а бедра наоборот –длиннее, поэтому, чтобы внешне ноги в целом казались длинными – женщины носят обувь на каблуках. Но главное, что женщины готовы терпеть боль, причиняемую высокими каблуками ради внешней красоты и дьявольского обольщения мужчин, поскольку высокие каблуки удлиняют короткие голени. И женская одежда также может скрывать короткость ног – речь идет о высоко приталенных вещах – куртках, платьях, юбках, брюках и т. д.
И эти выводы подтверждаются самой Историей: ранее Церковь даже запрещала высокие подошвы, которые носили женщины, называя такую обувь развратной – ведь цели ношения такой обуви заключались не только в красоте или подчеркивании статуса, но и в соблазнении мужчин – причем на вполне подсознательном уровне. Возможно, что и  одалиски раньше носили такую обувь не только потому, что она препятствовала их побегу – на высокой подошве не сильно разбежишься, но именно по причине искушения мужчин. В Англии даже постановили казнить женщин, носивших каблуки. Тогда думали, что красота женских ног в обуви на каблуках действует на мужчин как колдовское средство, вследствие чего последние якобы вступали в брак против своей воли. 
Я часто замечал, как девушки и даже маленькие девочки без обуви или в обуви без каблуков и толстых подошв ходят на носках – опять же не в последнюю очередь для того, чтобы удлинить ноги – кажется, это желание настолько глубоко укоренилось в женщине не в силу какой-то бессмысленной прихоти, а именно потому, что женщина во всем хочет казаться мужчине более утонченной, женственной – получается, что несмотря на полное чудес детское восприятие мира и цельное, неразделенное еще на отдельный пол состояние сознательного микрокосма, у девочек еще в детстве проявляются те особенные, свойственные женщинам черты, которые имеют глубокий, символический смысл. Он заключается в тайной связи женщины с землей и с земной природой.
Помню одну девушку, которая придавала большое значение внешности людей – она словно была помешана на красоте человеческого лица, в частности, мужского. Со своими, выдуманными в голове, «идеалами» «красоты», она носилась, как с писаной торбой, а себя при этом лукаво ненавидела за свою внешность – «неправильные» черты лица и кривые, как она говорила, ноги, хотя при этом показывала мне и другим ее знакомым свои фотографии для того, чтобы понравиться людям – ради комплиментов в свой адрес, – правда, она при этом говорила, что ей не нужны чьи-то знаки внимания, причем в ее характере было все очень непросто устроено, как могло показаться неискушенному человеку – она действительно себя в чем-то не любила – в этом она не лукавила, однако будучи как и всякая женщина теплохладной – ни холодной, ни горячей, но весьма пластичной, она не следовала нравственным принципам и в ней не было духовной цельности – она не не любила себя по-настоящему, а только говорила о том, что себе не нравится, поелику никак не могла порвать с зависимостью от внимания к ней со стороны общества и с своей стороны не могла совсем не зависеть от того, как она выглядит в глазах окружающих ее людей. Если бы она так уж себя не любила – по-настоящему, то подобно мужчине с цельным характером, она бы смогла покаяться и навсегда перестать придавать значение внешности людей, а также своей, но нет – так она сделать не могла. Она отрицала, что сама себе нравится – даже, напротив, говорила, что не любит себя, и что, дескать, она уродливая – т. е. хулила в себе Образ Божий, а ведь Бог сотворил ее милой и красивой, – уж я-то сам видел ее миловидное, красивое лицо, но она упорно продолжала на себя наговаривать. Позже я понял, что ею манипулирует дьявол. Женщина теплохладна и нецельна – в ней нет глубоко выстраданного самопреодоления и нравственного закона, а есть лишь аморальность во всем ее поведении – не антиморальность и не нравственность, но именно аморальность. При этом она читала Священное Писание, ходила в Церковь, курила, подумывала о самоубийстве и т. д., – словом,  в ее голове была каша из множества разрозненных и противоречивых вещей. Сам я не нахожу ничего предосудительного в том, что женщина, к примеру, курит – это ее личное дело, хотя, конечно, мне самому это чуждо, но когда она при этом навязывает людям свою набожность и учит других жить с таким букетом комплексов неполноценности и кашей в голове, – а именно так и делала вышеозначенная девушка – она даже говорила, что может научить меня понимать Библию – те места, которые я, по ее мнению, могу прочитать неправильно, – то тут уж я не могу признать за ней цельность характера. Ей самой еще много чему есть поучиться. Короче говоря, эта девушка вела себя очень противоречиво: в ней сочетались мнимая праведность, наивность и непомерная гордыня.
Вообще таких, двойственных по дьявольскому наущению, людей я встречал довольно немало – внешне слабых и немощных, но по гордыне своей обидчивых и увлекающихся ложной моралью. Такие люди часто не замечают, как отзываясь о себе уничижительно, в то же время ведут с собеседником разговор только о самих себе. Это именно дьявольская двойственность их характера. 
Между всеми людьми незримо действует закон, обусловливающий их взаимное притяжение друг ко другу – мужчин к женщинам, женщин к мужчинам, а также дружеские и родственные отношения – я даже заметил, что мои двоюродные брат и сестра из всех остальных родственников находились в наиболее близких друг ко другу отношениях и неохотно подпускали к себе других братьев и сестер. Они как дополняющие друг друга части образовывали единое целое – я никак не мог сблизиться с ними обоими, мои интересы не сходились с их интересами, им же было скучно со мной в силу моего занудства. Замечу, что брат был немного женственным по характеру и ленивым, а сестра мужественной и деятельной. Сам же я порывист и стремителен, но в то же время могу быть и неторопливым, сдержанным – я казался им весьма противоречивым и непредсказуемым, но при этом я не терплю всякую игру и фальшь – потому, видимо, не подходил я им по темпераменту.
Каждый человек на падшей земле, являясь носителем духа, представляет собой очень противоречивое существо – я слышал как один пожилой мужчина говорил о бессмысленности жизни, хотя у него было много детей и внуков и тем не менее он часто погружался в прошлое – вспоминал свое детство, а настоящее радовало его с возрастом все меньше – даже при том, что дети его были пристроены. Он много рассказывал о своих родителях, по его лицу катились слезы, некоторое время он даже не мог говорить. Детство он называл самой счастливой порой своей жизни. Однако, когда речь шла о безопасности его детей, он не задумываясь отвечал, что мог бы убить человека без судебного разбирательства, если бы тот посягнул на их честь. Т. е. он, с одной стороны, внутренне соглашался с тем, что жизнь бессмысленна даже если он оставил бы за собой хоть множество потомков, а с другой – мог пойти против закона и линчевать обидчика. Только в словах о детстве он был последователен и непротиворечив. Я и сам так уже давно думал – ведь смысл жизни не в воспроизведении потомства.


Г Л А В А   XIII

Женщины в Библии


- Теперь, Илья, посмотрим на женщин, про которых мы читаем в Библии, чтобы глубоко понять женскую природу.
После жены Адама, которая «вследствие» грехопадения с мужем своим, нареклась Евой, посмотри на действия Сары, – оставаясь бесплодной, она сама сказала Авраму, мужу своему, войти к служанке своей – египтянке Агари, а затем сама же стала обвинять Аврама, говоря: «В обиде моей ты виновен», поелику Агарь стала презирать госпожу свою. Затем в ответ на безнравственное поведение возгордившейся служанки Сара стала притеснять Агарь. Тяжело пришлось Авраму – с обеих сторон женщины были неправы – первая, что сама сказала мужу войти к служанке своей, впоследствии взвалив вину за гордыню ее на мужа своего, а вторая, – что превознеслась над госпожой своей после зачатия Измаила. Это первое явное проявление женской двойственной природы в Священном Писании.
Потом Сарра – она уже нареклась тогда Саррою – внутренно рассмеялась, когда Один из мужей – троих Ангелов – сказал, что она родит сына, а потом она не призналась, что рассмеялась, ибо испугалась, но Бог видел, что она именно рассмеялась – вновь двойственная природа женщины. Причем Сарра не лгала, ибо лжет тот, кто может говорить правду, но ведь женщина не тяготеет к нравственному закону – она тянется к мужчине, в котором и есть потребность в главенстве нравственного закона – с помощью мужчины женщина обретает свою цельность хотя бы в отдаленном виде той полноты, которая «была» у Адама с женой в раю.
- Значит, женщина не может ни лгать, ни говорить правду?
- Нет.
Глубоко в душе у нее есть потребность в морали, в установлении единственного закона, который является истинным…
- Нравственный закон?
- Именно.
Но в нашем падшем мире ей не хватает цельности для категорического императива. Потому, к примеру, произведение Д. Дефо «Робинзон Крузо» суть гениальное творение, ибо рассказывает о человеке, жившем на необитаемом острове, который напрямую говорил с Господом Богом. Ведь автор неспроста писал о мужчине – окажись женщина в уединении с самой собой – она бы не стала тянуться к Небу, ибо ее родная, соприродная ей стихия, – земля.
- Потому-то женщины, в отличие от мужчин, никуда не стремятся – на земле они чувствуют себя вполне естественно.
- Да. Все их заботы, строго говоря, сводятся к рождению и кормлению потомства.
- А воспитание?
- Воспитание – изначально также потребность мужчины, ибо именно мужчина так мучительно страдает от того множества вопросов и проблем, которые роятся в его голове. Женщина не станет ими тяготиться – я имею в виду по-настоящему – т. е. она не будет решать подлинные проблемы, а не бесконечные задачи. 
- Да…
- Но, с другой стороны, Сарра является примером женского смирения и долготерпения – ведь она была в преклонном возрасте, когда родила Исаака. Потому и говорится в Послании Святого апостола Павла к Евреям, в 11-й главе: «Верою и сама Сарра (будучи неплодна) получила силу к принятию семени, и не по времени возраста родила, ибо знала, что верен Обещавший. И потому от одного, и притом омертвелого, родилось так много, как много звезд на небе и как бесчислен песок на берегу морском».
А дальше, – когда Лот покидал Содом, жена его оглянулась позади него и стала соляным столпом – в природе женщины идти туда, куда нельзя.
Вообще в побеге Лота с семьей из Содома заключается глубокий смысл – не нужно оборачиваться, т. е. уметь отказывать, а не только соглашаться – говорить «нет» всему прошлому, беспрестанно расти духовно и совершенствоваться. Тот же, кто жалеет порвать с прошлым, каким бы укоренившимся оно ему ни казалось, тот не свободен, но зависим.
Затем дочери Лота вошли к отцу своему – по обычаю всей земли – в этом их решении мы видим несамостоятельность женщин, их зависимость от мужчин и в то же самое время, как это ни странно, самонадеянность – ведь Господь не заповедал им входить к отцу, но старшая сестра сама сказала младшей войти к нему.
Женщина несамодостаточна – она руководствуется не разумом, связанным с сердцем и душой, но чем-то одним – дробным, частичным – либо оголтелым умом, который виляет и крутит, либо порывами сердца – из огня, да в полымя. Для женщины важнее обычаи, нежели нравственный закон.
В женщине глубоко заложено биологическое стремление к продолжению рода. Дочери Лота не просто к нему вошли, – напоив его вином, они усыпили его – т. е. обманули своего отца.
Еще на примере Лотовых дочерей видно то, как женщины, с одной стороны, рождая потомство, обрекают людей на постоянные войны и катастрофы, ибо пока на земле есть человек, раздоры между народами не прекратятся – они будут до скончания века, но, с другой стороны, – женщины тем самым ускоряют приближение конца света – через само деторождение – ведь в конце времен, когда каждый человек растворится в едином муравейнике – его жизнь станет безвозвратно обесценившейся и когда «створки» свободы в человеке окончательно схлопнутся, зверь выйдет из земли и погубит его.
Женщина в пределе стремится к саморазрушению, – как это ни парадоксально, она является носительницей разрушительного начала, которое заложено и в самой земле. Саморазрушение часто идет рука об руку с созиданием – это две извечные противоположности – добро и зло. И что удивительно, в нашем падшем мире они весьма диалектичны – тот, кто заботится о сохранении земной жизни – обречен на скорое забвение и наоборот – тот, кто устремлен в Вечность и не боится порвать с миром сим – остается в веках. Поэтому я не оговорился, сказав о соответствиях добра – саморазрушению и зла – созиданию, ибо многое в нашем падшем мире имеет свою оборотную сторону. Земля, воспроизводя все живое, стремится к саморазрушению подобно тому, как женщина посредством деторождения приближает конец мира сего – обе они стареют и внутренне готовятся к своей гибели – с тем, чтобы прекратить наконец пошлое и самодовольное существование нашего аморального мира, – поэтому в действиях женщины и земли, как ни странно, присутствует потенциальная направленность к Горнему миру. В деторождении, как и во многом другом – тоже есть диалектика.
- Да… Интересно. 
- Вот.
Далее Сарра по рождении Исаака вновь смеется: «Смех сделал мне Бог – кто ни услышит обо мне рассмеется и сказала: кто сказал бы Аврааму: Сарра будет кормить детей грудью? Ибо в старости его я родила сына». Вот типичное женское неверие и зависимость от общественного мнения – ведь сказал ей Господь Бог, что зачнет и родит сына, но она вновь рассмеялась и не поверила, пока не выносила сына во чреве и не родила его.
- И это при том, что ты сказал выше про ее веру Господу.
- Да.
- А как это понять?
- В целом, – Сарра поверила, но пока не родила – сомневалась.
- Интересно получается…
- А что тут удивляться – с нами, грешными людьми, такое часто бывает – мы по немощи своей то верим, то не верим, но, в целом, – верим. Поэтому, повторяю, – Сарра верила, о чем и говорит апостол Павел. Только понимать это нужно целостно, а не отрывочно.
- Понятно.
- А потом Сарра сказала Аврааму выгнать Агарь с ее сыном – Измаилом, поелику тот стал насмехаться над ее сыном Исааком. В этом неприязненном отношении Сарры к Агари и  Измаилу и Агари с Измаилом к Сарре и к Исааку проявлено грубое и жестокое обращение – любовь только к своей крови и к своему роду, чужим же в доме – не место. Сарра так и сказала Аврааму: «Выгони эту рабыню и сына ее, ибо не наследует Измаил с сыном моим Исааком. И показалось это Аврааму весьма неприятным ради сына его» – типичное женское разделение своих детей с чужими.
- Симон, но ведь есть женщины, которые любят и своих детей и детей от чужих родителей, разве не так?
- Да, Илья, но такие женщины – в основном исключение из общего их числа. К тому же женщины, которые берут к себе чужих детей из детских домов, либо сами бесплодны, либо уже вырастили своих, родных, детей и свое высвободившееся жизненное время посвящают уже не своим детям.
- А, кстати, да, ты прав – так оно и происходит в жизни. Все наследство женщины стремятся оставить только своим детям. 
- Да.
Потом, после изгнания, Агарь, когда у нее не осталось воды в мехе, оставила своего сына Измаила под одним кустом, ибо сказала, что не хочет видеть смерти отрока – так же, как и у Агари вследствие малодушия, когда ей было нечем кормить дитя – у многих современных женщин в тяжелых обстоятельствах появляется страх умереть голодной смертью – тогда они бросают своих детей на произвол судьбы вместо того, чтобы, веря Господу Богу, не роптать, но попросить искренне у Него помощи. 
- Значит, женщины с тех самых пор не изменились.
- Да, женщины во все времена – одни и те же. Впрочем, как и мужчины.
- А затем Агарь взяла Измаилу жену из земли Египетской – здесь показан пример сводничества.
- Именно.
Дальше: Авраам не спросил разрешения у Сарры – принести в жертву Исаака во всесожжение или нет – Авраам, в точности послушавшись Бога, взял сына и уже собрался было заколоть его, но Ангел Господень остановил его – вот пример того, что в бывшем тогда, патриархальном обществе, муж не должен был спрашивать мнения жены, как теперь, когда мужчины в массе своей стали мягкотелыми, как женщины, – жена тогда слушалась мужа.
К тому же стоит добавить, что и Исаак подчинился воле отца своего, – будучи связанным ради жертвы во всесожжение.
Причем, заметь, Илья, мужчины во всем были верны Господу Богу – Авраам жертвовал единственным, возлюбленным сыном своим, которого Бог дал ему в старости, а Исаак не стал сопротивляться воле отца своего и Господа. Понимаешь, какая стройная иерархия соблюдена. Так же устроена жизнь в патриархальном обществе: сверху – вниз. А при матриархате все хаотично – иерархия не соблюдается – настоящие, вечные ценности размыты и попраны. 
- Да, так и есть.
Симон, я только не понял, почему ты уделил особое внимание кротости Исаака, сказав, что он не стал сопротивляться и дал себя связать отцу своему Аврааму? Ведь это и так понятно из контекста.
- Да потому, что мне уже задавала такой вопрос сестра – ее удивил сам поступок Авраама. Читая Библию, она спросила меня, – как это Авраам связал своего сына? Неужели Исаак просто молчал и ждал, когда отец его заколет?
- Сестра, наверное, не знала, что сын слушается отца именно по приведенному тобой выше устроению иерархичного общества?
- Да, она была удивлена, когда узнала, что вся наша земная жизнь – есть следствие Завета Господнего, – чтобы жена и дети слушались отца семейства. Ей казалось, что это естественная потребность человека – она не знала, что, начиная еще с Древности, люди прошли громадный путь и пришли к тому, что мы имеем теперь – невозможно глубоко понять то, что есть сегодня, не зная того, что к нему привело.
- Так же как и прошлое можно воссоздать по картине, которая есть сегодня, если чутко прислушиваться ко всем вещам, а не проходить мимо них.
- Да, все вместе и одновременно.
Так вот. О чем говорится дальше в Писании про женщин?
- О том, что Ревекка, в отличие от возгордившейся Агари, по милости Божией, себя умалила – повела себя благоразумно и целомудренно, став женой Исаака. Хотя потом она все же сказала Иакову, своему любимому сыну, чтобы он дал поесть Исааку, отцу его, опередив брата своего, Исава, чтобы получить благословение отца – ради любимого сына она готова была пожертвовать благословением старшего сына. И вновь здесь – двойственность женской души.
- Все так, но я бы не стал, Илья, говорить, что Ревекка сделала так потому, что сама того пожелала – ведь благословение Иакова было угодно Богу.
- Да, Симон, теперь я это понимаю. Просто вместе со свободным действованием человека мы всюду видим, как действует Дух Божий.
- Да.
- Кстати, история Исава с Иаковом похожа на предшествующую ей с Каином и Авелем – Иаков, так же, как и Авель, который принес Господу дар от первородных стада своего и от тука их, принес отцу своему Исааку кушанье из двух козлят хороших, а старший его брат, Исав, став человеком полей, искусным в звероловстве, напоминает Каина-земледельца.
- Да – налицо некоторая цикличность и повторяемость Истории.
Вообще вся История человеческая, начиная еще с незапамятных времен – движется от начала к концу – по прямой, но с циклами, повторяющимися внутри этой линейности времени.
- Точно.
- И еще про Ревекку – она  даже сказала сыну своему, Иакову, что возьмет его грех на себя, – если состарившийся ее муж Исаак ощупает Иакова и узнает про обман младшего сына по наущению жены своей.
- Да, причем она поступила хитро и дальновидно, как это умеют делать женщины – обложила для косматости кожу Иакова шкурой козлят и одела его в одежду Исава, – чтобы состарившийся и плохо видящий Исаак не догадался об обмане.
- Да.
- Как все-таки Ревекка весьма умело скрыла от бедного Исаака – мужа своего, которого так сильно любила, подмену сыновей и пожертвовала благословением старшего сына своего Исава ради Иакова...
Интересно еще и то, что Ревекка сказала сыну своему Иакову одно, – что ему надо скрыться от глаз Исава, пока не утолится его ярость, а Исааку, мужу своему, другое, – чтобы Иаков пошел в Харран за женой своей – удивительная женская приспособляемость к обстоятельствам, ее податливость, дипломатичность и хитрость, – чтоб не вскрылся обман, что ей стало известно о том, что Исав возненавидел младшего брата… Как искусно и очень тонко улаживала Ревекка эти дела с мужем и сыновьями. Потом все так и происходило: Исаак сказал сыну, после слов Ревекки, чтобы Иаков пошел в Харран за женой.
- Да. Получается, что Иаков дважды запнул Исава, как сам Исав об этом и сказал: Иаков взял первородство Исава и благословение его. 
- А почему Исав поднял вопль громкий и весьма горький и возвысил голос свой и заплакал? И вымолил-таки у отца своего благословение, но оно было уже не таким, как у Иакова, по которому Израилю послужили народы, и поклонились племена и стал он господином над братьями своими и поклонились ему сыны матери его; проклинающие его – прокляты; благословляющие – благословенны. Из-за этого даже ненависть родилась у Исава к Иакову. Почему Исаак при этом обмане даже  вострепетал?   
- Потому что в те далекие времена получить благословение отца – это не то, что сейчас –  простое проговаривание слов вслух – в наше профаническое время. Тогда реальность была сакральной – еще оставалось в ней нечто от Реального – благословение отца для потомков было Таинством. Потому и вострепетал так Исаак, и Исав заплакал.   
- Понятно.
- А потом Ревекка, как ты выше говорил, Илья, желая примирить двоих сыновей, сказала Иакову покинуть землю Ханаанскую и идти в Харран, – чтобы со временем утолилась ненависть у Исава.
В том, что предпринимает женщина среди мужчин, да и в обществе, в целом, – мы видим, как, несмотря на физическую слабость свою, она ловко справляется с предлагаемыми ей обстоятельствами, в коих мужчине иногда приходится весьма трудно. Земля – родная стихия женщины. Мужчина – родом из Неба .
- Да. И также можно заметить, что в истории с Иаковом вновь действует непреложный закон, согласно которому последние будут первыми: хотя Исав – старший брат, Иаков взял его первородство и благословение.   
- Этот закон проходит сквозь всю Библию.
Потом началась своего рода конкуренция между женами Иакова – Рахилью и Лией – потому что Рахиль была неплодна и позавидовала Лии, сестре своей и дала Иакову служанку свою Валлу, а потом и Лия дала Иакову служанку свою Зелфу и это при том, что у Лии уже были свои сыновья от Иакова.
- Уж если Рахиль дала свою служанку Иакову, то и Лия должна. 
- Да – среди женщин весьма распространена конкуренция, которая переходит затем и на все человечество, а из чувства противоборства и желания подмять под себя кого-нибудь между людьми потом множатся зависть, гордыня, алчность. 
- Да…
- Потом Лия, дав Иакову служанку свою Зелфу в жену, от которой родился Асир, сказала, что женщины назовут ее блаженной, а когда сама Лия родила первенца Рувима, то сказала, что теперь будет любить ее муж, но Иаков ее не полюбил – тогда сказала Лия, что Господь услышал, что она не любима, а с рождением третьего сына – Левия, Лия сказала, что теперь-то прилепится Иаков к ней, – словом, нелюбимая жена хочет – даже насильно, –  чтобы ее непременно любил муж, что свидетельствует о глубоко укорененной потребности в каждой женщине подчинить себе волю мужчины, но также о желании самой оставаться пассивной – она именно хочет быть любимой, но не любящей, хотя любящей она тоже может быть, но главное – именно пассивное ее состояние по отношению к мужчине.
- Да, тяжело было Иакову – Рахиль говорила, что она умирает, поелику муж не дает ей детей – отчего Иаков даже разгневался, сказав, ей: «Разве я Бог, Который не дал тебе плода чрева?»
- Точно. Рахиль даже просила у Лии мандрагоровых яблок, которые Лии принес ее сын Рувим и Лия за мандрагоры купила Иакова у Рахили.
Кстати, по примеру с мандрагоровыми яблоками можно заметить, как еще с незапамятных времен не ослабевает по сей день страсть женщин ко всякого рода, внешне принуждающим к вере, чудесам, даже если учесть и то, что в реальности Ветхого времени, после прорывания рая, еще оставалась чудодейственная сила плодов растений, которые действительно помогали произвести на человека впечатление.
- Т. е. и Лия, и Рахиль – обе молились Богу о чадородии, но не упускали при этом случая испробовать действие яблок.
- Да. И с тех пор ничего в женской природе не изменилось – женщины по-прежнему суеверны и ищут чудеса вовне, вместо того, чтобы находить их в самих себе. Хотя, конечно, нужно оговориться, что они потому и не могут искать в себе как в микрокосме нечто подлинно Вечное и Тайное по той причине, что у них в душе – организованный хаос – такой же, как и на всей земле. Словом, у женщин – каша в голове: и Горнее, и магия – они мешают все в одну кучу. Не может женщина истинно и искренно верить, но по милости Божией может.
- Понятно.
- А после рождения Завулона Лия сказала: «Бог дал мне прекрасный дар; теперь будет жить у меня муж мой, ибо я родила ему шесть сынов». Как бы мы ни отрицали, но дети для женщины – основа ее гордости. Для женщины важны счет и конкуренция. И Рахиль будучи неплодной, а потом впервые забеременев, сказала: «Снял Бог позор мой» – заметь, Илья, женщина так и говорит – быть бесплодной для нее унизительно.
- Да. Еще Рахиль украла у отца своего, Лавана, идолов – богов его, – что вновь выдает женские черты характера – желание обладать какой-либо вещью, стремление подчинить нечто своей воле, а также сквалыжничество – стяжательство.
- Да.
Причем, что сказали обе жены Иакова, когда он решил уйти от служения их отцу Лавану: «Есть ли еще нам доля и наследство в доме отца нашего? Не за чужих ли он нас почитает? Ибо он нас продал и съел даже серебро наше…».
Кроме того в этом есть и такой смысл: женщине важны ее дети и муж, а не отец и отчий дом – женщины легко меняют свой родной дом на дом своего мужа и склонны подчиняться не воле отца, но мужа – в муже своем женщина видит свое будущее дитя, потому что внутриутробная связь с ребенком и внутренняя жизнь самой женщины во время беременности для нее весьма ценны. Женщина в муже своем видит ребенка и потому обходится с ним как с ребенком.
- Да. Ты прав, Симон.
- Далее. Когда Лаван догнал Иакова, Рахиль положила идолов отца своего, под верблюжье седло и села на них. Только подумай, Илья, – всерьез задумайся – дочь скрыла от отца своего его же вещи.
- Действительно, на что только не идет женщина ради любимого своего мужа или ребенка.
Симон, я еще вот какую вещь хотел уточнить: ты сказал, что женщина любит в своем муже ребенка и что готова ради мужа жертвовать родным домом, но ведь дочь часто ищет себе мужа, похожего на своего отца, разве не так?
- Так, Илья, однако, сравнивая характер мужа со взглядами на жизнь своего отца, женщина все же подчиняется воле мужа.
Есть, конечно, женщины, которые так и не породнились с мужьями, – что далеко ходить, – мать именно такая [мать Симона – прим. мое] – ей с отцом всегда было тягостно жить – она приспосабливалась к нему, но никогда не чувствовала себя сродственной с ним. Но такие примеры крайне редки.
- Понятно.
А не зависит ли еще совместная жизнь мужчины с женщиной от характера самой женщины – ведь и она может менять мужчину, а не только он ее.
- Да, и в наше женское время это особенно заметно. Но все же я говорю не о том, что сильная, мужественная женщина подавляет слабого, женственного мужчину. Я говорю о метафизической стороне данной проблемы – женщина по природе своей ведомая, а мужчина – ведущий. Женщине глубоко свойственно подчиняться и терпеть насилие или, скажем мягче, – угнетение. Мужчина, напротив, – завоеватель и ревностный хранитель своих границ. При этом, конечно, я беру крайние типы – женственную женщину и мужественного мужчину, но в середине есть еще великое множество смешанных типов – мужественные женщины; женственные мужчины; мужеподобные женщины и женоподобные мужчины; мужеподобные женственные женщины; женоподобные женственные мужчины; мужеподобные мужественные женщины; женоподобные мужественные мужчины; мужественные женственные женщины, женственные мужественные мужчины, причем последние два типа отличаются от мужественно-женственных женщин и женственно-мужественных мужчин соответственно – это не одно и то же; мужественный мужчина с диалектически присущим ему недостатком женственности и потому проявляющий себя, как это ни парадоксально, не только как мужчина, но и как женщина и даже часто именно как последняя, поелику то, чего ему не хватает – т. е. женственности, как раз свидетельствует о том, что в нем самом есть внутреннее тяготение к восполнению этой недостающей ему женской природы. Так же дело обстоит с женственными женщинами, которые в силу недостатка в них мужского начала внутренне стремясь к его восполнению, начинают вести себя истерически мужеподобно – не мужественно, но именно мужеподобно, – подавляя вокруг себя мужчин, – отчасти, из-за скрытого мужененавистничества, а отчасти – из-за причины, указанной выше [вследствие того, что в ней недостаток мужественности – прим. мое]. И вновь отмечу, что последние два типа и самые первые два – также не одно и то же. И проч. и проч. – примеров таких промежуточных половых и психологических форм очень много.
- Ничего себе! А я-то думал, что все ограничивается мужчиной и женщиной, а выходит, что не так все просто устроено…
- Да, Илья. А что ты так удивляешься, ведь ты сам читал О. Вайнингера.
- Да, но я не думал, что промежуточные половые формы настолько распространены в жизни, – мне казалось, что в теории – одно, но на практике – другое.
- Нет. Я же говорил уже, что не нужно делить все на части, иначе мы ничего не поймем. И к теории с практикой это тоже относится.
- Понятно.
- Потому-то среди людей и происходит из века в век столько распрей, разводов, половых извращений – каждый ищет себе друга, с которым он мог бы чувствовать себя независимым и свободным, но, не находя такого, все больше уходит в себя – причем не в подлинное одиночество, а в озлобленное, мизантропическое состояние. Словом, в падшем мире организованного хаоса есть весьма значительное множество таких людей. И потому так тяжело иногда людям понять друг друга – просто в силу их разных половых и психологических различий.
К примеру, я помню, как девушка, в которую я был влюблен, когда учился в школе, говорила, что мне нужно хорошо питаться, вернее, попросту много кушать, чтобы стать крупнее, потому что ей нравились мягкотелые, но характером именно мужественные мужчины.
- Т. е. такие, у которых в их физическом теле присутствует немного жира, как у женщин, но которые характером своим смелы, решительны и настойчивы?
- Именно так.
А девушка, в которую я был влюблен, когда учился в университете, ничего не говорила по поводу моей фигуры, потому что она отличалась от той моей первой, школьной знакомой.
- Значит, обе они, разные, полюбили одного и того же – тебя.
- Да, но не совсем они так уж и отличались друг от друга – у них у обеих – сильный, волевой характер, но одна – изначально с таким родилась, а вторая, которая училась со мной в университете, скорее, стала такой.
- Почему ты так думаешь?
- Потому что последняя вела себя мужественно лишь на людях, никому не показывая свои слабости, но внутри нее всегда ощущалась женственная, покорная, податливая природа, в то время как первая девушка – была бесшабашной, психологически весьма стрессоустойчивой и настроенной оптимистически.
- А вторая не была такой жизнерадостной?
- Нет – она часто рассказывала мне о каких-нибудь своих проблемах, например, о том, что ей не нравится город, в котором мы тогда вместе жили и учились, что ей порой трудно жить, потому что она иногда не знает, как вести себя с людьми, что ей даже кажется, будто она не умеет жить и т. д.
- Ясно.
- Еще следует отметить, что ни один из типов промежуточных половых форм не остается постоянным психологически – все они непрерывно перетекают друг в друга, – в частности, эти изменения наблюдаются в характере человека, но физиологически – они более-менее устойчивы – под последним обстоятельством я имею в виду не невозможность внешнего преображения человека, но именно его врожденное естество, которое остается в течение его земной жизни постоянным.
Но продолжим говорить о женщинах, про которых говорится в Библии.
Фамарь, невестка Иуды, брата Иосифа, сына Иакова, согрешила – возлегла со свекром своим, Иудой, раньше сына его Шелы, – выспросив у него в залог печать, перевязь и трость для доказательства того, что именно она была с ним, когда закрыла лице свое, и Иуда вошел к ней. Но и Иуда прежде Фамари согрешил – он обманул ее, ибо обрек ее на пожизненное вдовство, отправляя Фамарь в дом отца ее, поелику потерял к тому времени двоих сыновей и боялся, что умрет и Шела. И вновь мы видим, что трудно женщине остаться бездетной, без имени, хотя, конечно, не одно это руководило Фамарью – в истории с ней изначально сотворялось Господом Богом Его Промышление.
- Потому что Фамарь – праматерь Мессии? 
- Да.
Далее посмотрим на жену Потифара, царедворца фараонова, соблазнившую Иосифа и по наущению которой, будто бы сам Иосиф надругался над нею, его отдали в темницу, где пришлось ему претерпеть заточение в течение нескольких лет. Убежав от жены Потифара, Иосиф оставил в руках ее одежду, коей она, как свидетельством связи с ним, незамедлительно воспользовалась. К тому же египтянка уничижительным тоном называет Иосифа рабом Евреем, да еще мужа своего, Потифара, обвинила в том, что он виноват в почти «состоявшемся» над нею надругательстве со стороны Иосифа, которого муж ее ввел в дом. Неслыханная наглость и двойственность женской природы – в одном лице. 
Далее, во Второй Книге Моисея, Исход, говорится, как повивальные бабки, которым царь Египетский приказал умерщвлять всех детей мужеского пола, рождающихся от Евреянок, отказывались их умерщвлять, потому что боялись Бога и потому еще, что в женской природе глубоко укоренены деторождение и сводничество.
Кстати, помню, как в коммунальном доме, в котором я жил, когда уволился из театра, моей соседкой была пожилая, незамужняя женщина, давно вышедшая на заслуженный отдых – во время встреч со мной, она всякий раз спрашивала – собираюсь ли я жениться.
- У нее была плохая память?
- Да. Не родив детей, прожив всю жизнь девственницей, ближе к старости она заболела слабоумием. Но вот что удивительно – до нее я не знал, что и не рожавшие женщины, сохранившие девственность и страдающие похожими, как у соседки, заболеваниями головного мозга, тяготеют к сводничеству. Ведь, казалось бы, – какое ей было дело до моего холостого положения?
Кроме того, сама хозяйка дома тоже часто спрашивала меня, – когда я наконец порву со своим одиночным образом жизни.
- Все так, как ты до этого говорил – женщинам чуждо подлинное, смелое, бросающее вызов устоявшимся традициям, мужественное стремление к настоящей свободе.
- Да. Вместо желания установить в себе главенство нравственного закона и обрести подлинную свободу, у них есть лишь потребность в сохранении этого, падшего мира – да, как это ни странно – вместе с потенциальным прорывом в трансцендентное, о котором я уже говорил. Они тяготеют к обществу. А все потому, что сама земля – соприродна женщине. Обе они – хаотично организованы. Земля потому, что в ней нет полноты добра и справедливости, но вместе и одновременно они переплетены со злом и беззаконием, а женщина потому, что в ней – несамодостаточная, зависимая от мужского влияния, душа. И у земли, и у женщины во всем – лишь побуждение, но не осмысленное и свободное действие: земля содержит в себе все признаки рая и ада, но не в полноте их, а только как символы, а женщина, хоть и стремится к добру, неспособна на подлинное мужество, единственной причиной которого является нравственный закон, попранный в ней по дьявольскому наущению грехопадением.
- Можно ли тогда сказать, что душа женщины пребывает в постоянно метущемся состоянии или же у нее вовсе не возникает вопроса о нравственном, свободном выборе?
- И то, и другое – вместе и одновременно. С одной стороны, женщина хочет вновь обрести то, что некогда «было» у нее отнято, ибо она как бы то ни было, испытывает потребность в притяжении к мужчине. Но, с другой стороны, такое ее стремление всякий раз не достигает в ней полноты и цельности – у нее есть лишь намерение, но прийти к окончательной и нерушимой победе над злом ей никак не удается.
- А разве это вообще возможно? Ведь победить зло может только Господь Бог.
- Победить человеку зло во всем мире – нет, но победить зло в самом себе – возможно, – по милости Божией, истинно покаявшись и постоянно отвоевывая собственную свободу.
- Понятно.
- Итак, вернемся к Библии.
В Книге Числа, в главе 12-й, говорится о том, что Аарон и Мариам позавидовали Моисею – подумать только – родная сестра позавидовала брату за его исключительное положение пророка в народе Израиля.
- Еще в Книге Чисел, в 27-й главе, говорится об уделе для дочерей Салпаада: «За что исчезать имени отца нашего из племени его, потому что нет у него сына? Дай нам удел среди братьев отца нашего» – и вновь женщины, как и дочери Лотовы, заботятся о продолжении рода.
- Да.
А в Числах, в главе 31-й, говорится о соблазне для мужчины, исходящем со стороны женщины: «И прогневался Моисей на военачальников, тысяченачальников и стоначальников, пришедших с войны, и сказал им Моисей: [для чего] вы оставили в живых всех женщин? вот они, по совету Валаамову, были для сынов Израилевых поводом к отступлению от Господа в угождение Фегору, за что и поражение было в обществе Господнем; итак убейте всех детей мужеского пола, и всех женщин, познавших мужа на мужеском ложе, убейте; а всех детей женского пола, которые не познали мужеского ложа, оставьте в живых для себя; и пробудьте вне стана семь дней; всякий, убивший человека и прикоснувшийся к убитому, очиститесь в третий день и в седьмой день, вы и пленные ваши; и все одежды, и все кожаные вещи, и все сделанное из козьей шерсти, и все деревянные сосуды очистите».
Дальше. В Книге Иисуса Навина, во 2-й главе, говорится, как блудница Раав спасла двоих юношей: «Царь Иерихонский послал сказать Рааве: выдай людей, пришедших к тебе, которые вошли в твой дом [ночью], ибо они пришли высмотреть всю землю. Но женщина взяла двух человек тех и скрыла их и сказала: точно приходили ко мне люди, но я не знала, откуда они; когда же в сумерки надлежало затворять ворота, тогда они ушли; не знаю, куда они пошли; гонитесь скорее за ними, вы догоните их» – блудница укрыла в своем доме соглядатаев из войска Иисуса Навина, а потом наврала Царю Иерихона. Здесь важен сам факт лжи, а не нравственная его оценка. Раав поступила так потому, что боялась за свою семью: «Итак поклянитесь мне Господом [Богом нашим], что, как я сделала вам милость, так и вы сделаете милость дому отца моего, и дайте мне верный знак, что вы сохраните в живых отца моего и матерь мою, и братьев моих и сестер моих, и всех, кто есть у них, и избавите души наши от смерти» – вновь мы видим, что для женщины очень важны кровь и род. Женщина готова пожертвовать даже ценой жизни других людей ради своей крови и родины, что свидетельствует о неразличении ею понятий нравственности – она руководствуется не моралью, а скорее голосом предков.
Но главное, что нужно сказать про все исследуемые нами тексты Библии – это то, что все эти события свершались по Промыслу Божию – это и есть свобода «из» Свободы – люди непосредственно действуют сами, но действиями их во все времена незримо руководит Господь Бог. И все это происходит вместе и одновременно. Потому-то хоть и налгала Раав и вроде бы как нельзя оправдывать ее поступок, но в то же время делами веры своей она спаслась: «Подобно и Раав блудница не делами ли оправдалась, приняв соглядатаев и отпустив их другим путем? Ибо, как тело без духа мертво, так и вера без дел мертва» (Иаков 2:25) и «Верою Раав блудница, с миром приняв соглядатаев (и проводив их другим путем), не погибла с неверными» (Евреям 11:31).
Повторяю, – действия вышеприведенных наших предков я также не осуждаю, хотя и могло показаться, что я говорил о них несколько с осуждением, но я именно исследую проблему женской двойственности. И дальше я буду говорить в том же именно, исследовательском, ключе.
- Я так и понял, Симон.
- Вот.
А в Книге Судей, в главе 14-й, говорится, как жена Самсона из филистимского народа, чтобы выведать разгадку загадки про льва с медом обманула его слезами, а потом, по открытии загадки Самсоном, жена его сказала брачным друзьям на пире разгадку этой загадки, да к тому же еще и вышла замуж за брачного друга Самсона, когда он отправился в Аскалон за одеждами, ибо таков был уговор за разгадку загадки. Вот, где наглядно показаны женская изворотливость и хитрость.
- И это еще не самый большой обман, который выпал на долю Самсона от женщины. Вот в 16-й главе Книги Судей говорится про обман, продавшейся за деньги Далиды – филистимляне с ее помощью взяли Самсона в унижение и посадили рабом на цепь, выколов ему глаза. Правда, Самсон потом все же им отомстил. 
- Да.
А в Первой Книге Царств, в 19-й главе, говорится: «Тогда Саул сказал Мелхоле: для чего ты так обманула меня и отпустила врага моего, чтоб он убежал? И сказала Мелхола Саулу: он сказал мне: отпусти меня, иначе я убью тебя» – дочь обманула отца своего, Саула, ради Давида – вновь мы видим искусную женскую ложь. Хотя и ложь во спасение. Давид не говорил ей, что убьет ее, но она как настоящая женщина обманула отца своего – спасла свою душу, чтоб отец и ее не притеснял и таким образом Давида уберегла от опасности. Но потом Мелхола уничижила Давида – об этом говорится во Второй Книге Царств, в 6-й главе – из-за чего даже чрево ее заключено было Господом Богом и не было детей у нее до дня смерти ее.
Далее, во Второй Книге Царств, в 25-й главе, говорится про мудрую Авигею, – павшую пред Давидом за гордыню мужа своего, Навала, отказавшего Давиду в гостеприимстве, – по-женски мудрая Авигея кротко улаживала конфликт между Давидом и Навалом.   
- Затем во Второй Книге Царств, в главе 14-й, говорится про Фекоитянку, совравшую Давиду по наущению Иоава.
Кстати, Симон, а врут ли вообще женщины? Да, ты уже давеча отвечал на подобный вопрос, но я хотел бы уточнить: О. Вайнингер, например, говорил, что связывать с женской двойственной природой понятие лжи неправильно, ибо сознательно и по-настоящему врет тот, кто хотя бы иногда говорит правду, а по Вайнингеру женщина вовсе не способна на это.
- Так я об этом и говорил вначале.
Да, строго говоря, женщины не врут, потому что они, действительно, внутренне нецельны и весьма слабо стремятся к Истине – я имею в виду по-настоящему, а не по внешним признакам – у них нет такой большой потребности в Ней, в отличие от мужчин. Потому-то мужчинам крайне тяжело говорить с женщинами. Но может ли устами женщины говорить Дух Божий? Конечно, может, – помню, например, девушка, в которую я был влюблен, когда учился в университете, пророчествуя, как оказалось впоследствии, сказала, что когда-нибудь услышит обо мне и не ошиблась – через нее тогда говорил Дух Божий. Я даже запомнил эпитеты, которыми она меня наградила: талантливый, целеустремленный, внимательный и аккуратный. 
Потому и женщина Фекоитянка говорит Давиду: «И сказала раба твоя: да будет слово господина моего царя в утешение мне, ибо господин мой царь, как Ангел Божий, и может выслушать и доброе и худое. И Господь Бог твой будет с тобою».
- Ясно.
- Далее, во Второй Книге Царств, в 20-й главе, говорится об одной умной женщине, которая сыграла важную роль в сохранении города, когда Иоав хотел уничтожить вместе с городом Савея, подговорившего Израильтян против Давида – женщины тоже могут внести свою лепту в исход важного дела. Но все же общей картины о женской двойственной природе этот пример не меняет. Это все-таки опять же редкое исключение.
Вообще в Древности, впрочем, как и теперь, отношение мужчины к женщине было неоднозначным, – например, после надругания Авессалома над наложницами Давида – отца его – Давид не стал входить к ним – во Второй Книге Царств, там же – в 20-й главе, говорится: «И пришел Давид в свой дом в Иерусалиме, и взял царь десять жен наложниц, которых он оставлял стеречь дом, и поместил их в особый дом под надзор, и содержал их, но не ходил к ним. И содержались они там до дня смерти своей, живя как вдовы» – в своей Толковой Библии А. П. Лопухин цитирует здесь блаженного Феодорита Кирского, – что претендование других мужчин на наложниц Давида могло означать притязание на верховную царскую власть – потому что право на жен царя означало, что такой человек сам является царем, а Давид этого допустить никак не мог и в этом смысле получается, что участь женщины в патриархальном обществе, несмотря на все его достоинства, так же незавидна сколь несамодастаточна при матриархате. Воистину, нет подлинной свободы в мире сем ни для мужчины, ни для женщины – лишь балансирование между патриархатом и матриархатом с периодическими переломными временами, при которых на смену одному строю приходит другой.
- Да…
- В Третьей Книге Царств, во 2-й главе, говорится, как мать Соломона, Вирсавия, попросила у него за Адонию жену ему, Адонии, сыну Аггифы – Ависагу Сунамитянку – даже в ущерб сыну своему, следуя при этом женской природе – сводничеству – это с одной стороны, но с другой – послушно исполняя свой женский долг – т. е. слушаться во всем мужчину, а Адония думал через прислужницу Давида, Ависагу, принять его силу – по обычаям Древности претендент на наложницу царя, как уже сказано, сам приравнивался к статусу царя, а Адония и так ранее был царем, но утратил свой статус после помазания Соломона.
Еще в Третьей Книге Царств, в 3-й главе, говорится про суд Соломона – история с двумя женщинами – и вновь мы здесь видим любовь женщины к своему ребенку и отсутствие любви к чужому.
Кстати, сам Соломонов суд очень краткий по форме, но в то же время глубокий по содержанию свидетельствует о том, что от Господа Бога все – истинное, стройное и красивое, а дьявол нынешним судопроизводством, наоборот, – все только усложняет – с законами теперь работает целая прорва нахлебников – адвокатов, судей и других бумагомарак.
- Да…
А еще Соломон скромен – ведь он просил у Бога не богатства, но мудрости. 
- Точно.
Далее. В Третьей Книге Царств, в 10-й главе, говорится о царице Савской, которая вначале не верила рассказам про Соломона и еще сказано про загадки ее – на этом примере видно, что пока женщина не пощупает нечто своими руками, не увидит собственными глазами и сама не убедится – не поверит никогда или же поверит, но потом снова разуверится: «И царь Соломон дал царице Савской все, чего она желала и чего просила, сверх того, что подарил ей царь Соломон своими руками. И отправилась она обратно в свою землю, она и все слуги ее».
Кроме того мы видим здесь типичное для женщины стремление искушать мужчину. А еще про благовония говорится – женщины уделяют большое внимание всему внешнему, в ущерб внутреннему, – вспоминаю, кстати, как часто встречал в жизни пожилых женщин, которые выходят из дома своего надушенными – ведь казалось бы, им-то зачем это нужно – они уже немолоды, но все же им хочется выглядеть перед людьми хорошо, а что до внутреннего нравственного закона, единственно определяющего поведение по-настоящему честного человека, то женщинам это не то чтобы неинтересно, но даже непонятно. А еще я замечал, что некоторые мужчины тоже любят благовония, что свидетельствует об их выраженной промежуточно-половой форме – женоподобной физиологии и женственном характере. А я вот, например, как-то с детства этим не интересовался и до сей поры таким  остаюсь. Мне и не нужно прибегать к этим средствам, поелику мое тело вовсе не издает никаких посторонних запахов – в силу еще того, что я сохранил свою девственность. 
Так вот, «И подарила царица Савская Соломону сто двадцать талантов золота и великое множество благовоний и драгоценные камни; никогда еще не приходило такого множества благовоний, какое подарила царица Савская царю Соломону» – говорится там же. 
- Да. И несмотря на всю свою мудрость, Соломон тем не менее не устоял перед женщинами – в Третьей Книге Царств, в 11-й главе, говорится: «И полюбил царь Соломон многих чужестранных женщин, кроме дочери фараоновой, Моавитянок, Аммонитянок, Идумеянок, Сидонянок, Хеттеянок, из тех народов, о которых Господь сказал сынам Израилевым: «не входите к ним, и они пусть не входят к вам, чтобы они не склонили сердца вашего к своим богам»; к ним прилепился Соломон любовью. И было у него семьсот жен и триста наложниц; и развратили жены его сердце его. Во время старости Соломона жены его склонили сердце его к иным богам, и сердце его не было вполне предано Господу Богу своему, как сердце Давида, отца его. И стал Соломон служить Астарте, божеству Сидонскому, и Милхому, мерзости Аммонитской. И делал Соломон неугодное пред очами Господа и не вполне последовал Господу, как Давид, отец его. Тогда построил Соломон капище Хамосу, мерзости Моавитской, на горе, которая пред Иерусалимом, и Молоху, мерзости Аммонитской. Так сделал он для всех своих чужестранных жен, которые кадили и приносили жертвы своим богам».
- Да. Похожее развращение сынов Израиля женщинами из иноплеменных народов упоминается в книге Неемии, в 13-й главе: «Еще в те дни я видел Иудеев, которые взяли себе жен из Азотянок, Аммонитянок и Моавитянок; и оттого сыновья их в половину говорят по-азотски, или языком других народов, и не умеют говорить по-иудейски. Я сделал за это выговор и проклинал их, и некоторых из мужей бил, рвал у них волоса и заклинал их Богом, чтобы они не отдавали дочерей своих за сыновей их и не брали дочерей их за сыновей своих и за себя. Не из-за них ли, говорил я, грешил Соломон, царь Израилев? У многих народов не было такого царя, как он. Он был любим Богом своим, и Бог поставил его царем над всеми Израильтянами; и однако же чужеземные жены ввели в грех и его. И можно ли нам слышать о вас, что вы делаете все сие великое зло, грешите пред Богом нашим, принимая в сожительство чужеземных жен?»
Из этого примера с чужеземными женами ветхозаветных царей следует и такой, далеко простирающийся в наши дни вывод – с обнулением Христом Ветхого времени правило о чистоте крови народа Израиля потеряло свою обязательность, потому что с Новым Заветом главным стало не сохранение физической чистоты рода, но духовной – верности Богу, – а из какого народа человек – стало уже не главным, что, кстати, также относится к теме оппозиции Нового времени к Ветхому. Начиная с Нового времени – от Рождества Христова, гении стали выходить из всех народов, а не только из евреев, как в Ветхое время, – например, Виктор Цой или Лэсэйн Пэриш Крукс.
- Тупак Шакур?
- Да. Хотя, справедливости ради, нужно отметить и про гениев Средиземноморской цивилизации – я имею в виду древних греков и римлян – они тоже ведь, как и евреи, жили до Первого Пришествия Христа. 
Далее. В Третьей Книге Царств, в 14-й главе, говорится, что жена Иеровоама, переодевшись для того, чтоб не узнали, что она жена его, идет к пророку Ахии, но Ахия хоть «уже не мог видеть, ибо глаза его сделались неподвижны от старости», услышал слово от Господа и знал, что женщина – жена Иеровоама. Жена послушала мужа своего.
Еще в Третьей Книге Царств, в 17-й главе, говорится о кроткой Сарептской вдове, которая накормила пророка Илию и о чудесах Господа, питавшего хлебом и мясом пророка Илию, приносимых воронами, а воду Илия пил из потока Хорафа.
Еще сказано про то, что мука в кадке не истощится, и масло в кувшине не убудет до того дня, когда Господь даст дождь на землю. И про чудесное Господне воскрешение сына Сарептской вдовы чрез пророка Илию. В Толковой Библии А. П. Лопухина говорится: «Удивительная кротость вдовы, покорность ее судьбе, замечательная вера в Промысл Божий и беспримерное послушание слову пророка – все эти черты Сарептской вдовицы представляют в ней образ праведницы вне закона с сердечной верой в Иегову, и в этом смысле она была прообразом церкви из язычников, прежде неплодной, а потом процветшей, как крин. Блаженный Феодорит говорит: «Дивлюсь кротости в ответе жены; не вознегодовала она, что при таких бедствиях просят у нее пищи, а представила только крайнюю нищету. Великий же сей и праведный муж, хотя обещал ей неоскудевающие источники муки и елея, однако же повелел, чтобы ему первому изготовила и принесла хлеб. И не огорчилась опять жена, когда изнуряемая заботами и нищеты и вдовства, но, с верою вняв обещанию, принесла пищу. Даже сделала сие, не знав человека; потому что он был иноплеменник, – не изведав опытом его пророческой силы. Думаю же, что ею прообразована Церковь из язычников; потому что жена сия гонимого израильтянами приняла с верою, как и Церковь приняла теми же самыми израильтянами изгнанных апостолов».
- Удивительно!
- Да.
Далее. В Третьей Книге Царств, в 16-й и 18-й главах, говорится про Иезавель, жену Ахава, которая истребляла пророков и из-за которой Ахав стал служить Ваалу, и была она женщиной злой и коварной.
А в 19-й главе про Иезавель говорится – после того, как Ахав пересказал ей об Илие, – что он сделал по Слову Божию с тельцом во всесожжение, – и тогда она еще больше вознегодовала против Илии и захотела убить его. А Ахав оказался слаб духом – не стал перечить жене –  Иезавели, когда та хотела убить Илию.
Пророк Илия не стал искушать Господа Бога, полагаясь только на свою силу и не стал оставаться пред Ахавом, но, по милости Божией, поступил благоразумно и, употребив свой страх человеческий во благо себе, покинул то место с Иезавелью, чтоб остаться в живых.   
В Третьей Книге Царств, в 21-й главе, говорится о том, как по обману Иезавели, написавшей письмо от имени Ахава и запечатавшей письмо печатью мужа, убили Навуфея, у которого был виноградник. Ахав по слабости своей послушался жены – «Не было еще такого, как Ахав, который предался бы тому, чтобы делать неугодное пред очами Господа, к чему подущала его жена его Иезавель». Иезавель даже под предлогом поста – так дьявол под видом добра творит зло – обманула Навуфея, да еще посадить пред ним велела именно двоих «свидетелей», с тем чтоб обмана будто бы и не было, – чтобы поверили люди «свидетелям». И против Навуфея настроила мужей города, что он-де про Бога говорил неверное и Навуфея с сыновьями его побили камнями.
- Да…
Хитрость Иезавели похожа на коварство Иродиады, о чем говорится в Евангелии от Марка, в 6-й главе: Ирод, вначале слушавший Иоанна Крестителя, по наущению злой Иродиады убил Иоанна: «Ибо сей Ирод, послав, взял Иоанна и заключил его в темницу за Иродиаду, жену Филиппа, брата своего, потому что женился на ней. Ибо Иоанн говорил Ироду: не должно тебе иметь жену брата твоего. Иродиада же, злобясь на него, желала убить его; но не могла. Ибо Ирод боялся Иоанна, зная, что он муж праведный и святой, и берег его; многое делал, слушаясь его, и с удовольствием слушал его».
- Да.
Потом в Четвертой Книге Царств, в 9-й главе, говорится, что Иезавель специально нарумянила лицо и украсила голову свою, когда прибыл Ииуй в Изреель, и по слову Ииуя евнухи выбросили ее из окна.
А еще Четвертой Книге Царств, в 4-й главе, говорится о том, как вдова обратилась к пророку Елисею, хотя и попросила ради детей своих и про Сонамитянку, помогавшую пророку Елисею, – отведшую пророку ночлег. 
- Она же потом послушалась пророка Елисея – об этом говорится в Четвертой Книге Царств, в 8-й главе, и ушла по слову Елисея в землю Филистимскую на семь лет, когда голод был в земле – т. е. была кротка и не перечила пророку.
- Да. А еще история про пророка Елисея имеет сходство с историей пророка Илии – также говорится про воскрешение отрока и про вдову, встретившуюся Елисею. Кроме того пророки Илия и Елисей так же точно действуют, как пророк Самуил, помазавший сначала Саула на царство, а потом Давида – в те времена цари еще слушали пророков.
- Да.
- Далее. В Четвертой Книге Царств, в 9-й главе, говорится о том, как Ииуй поразил Иорама и бросили Иорама на участок поля Навуфея – пророчество Господне свершилось – за убийство Навуфея.
В Четвертой Книге Царств, в 11-й главе, говорится про кровожадную Гофолию – мать Охозии, истреблявшую царское племя – она мстила за смерть сына. В этой же главе Гофолия восклицает: «Заговор! Заговор!» – ничего нет нового под солнцем – и в наши дни есть заговоры, правда, большая их часть – это обман.
Еще следует заметить, что Иосавеф, жена первосвященника Иодая, – сестра Охозии, дочь царя Иорама, взяла Иоаса – сына Охозии и тайно увела его из среды умерщвляемых сыновей царских – Иоаса и кормилицу его и скрыла его, – конечно, есть и такие примеры женской доброты и стремления сохранить жизнь ребенка.
В Четвертой Книге Царств, в 22-й главе, говорится про Олдаму – пророчицу, возвестившую посланным царя, что все наказания, предсказанные в законе, исполнятся, но Иосия будет помилован за смирение и покаяние. Олдама – еще один пример женской праведности. 
Во Второй Книге Паралипоменон, в главе 22-й, говорится про Охозию: «Двадцати двух лет был Охозия, когда воцарился, и один год царствовал в Иерусалиме; имя матери его Гофолия, дочь Амврия. Он также ходил путями дома Ахавова, потому что мать его была советницею ему на беззаконные дела. И делал он неугодное в очах Господних, подобно дому Ахавову, потому что он был ему советником, по смерти отца его, на погибель ему» – мать иногда может быть врагом сыну. 
Далее. В книге Есфири, во 2-й главе, говорится о том, как послушна была Есфирь своему двоюродному брату Мардохею – она не говорила Артаксерксу о родстве своем и о народе своем, «как приказал ей Мардохей; а слово Мардохея Есфирь выполняла и теперь так же, как тогда, когда была у него на воспитании» – и вновь здесь женская приверженность к своей крови и к своему роду.
Там же, в 8-й главе говорится: «И продолжала Есфирь говорить пред царем и пала к ногам его, и плакала и умоляла его отвратить злобу Амана Вугеянина и замысел его, который он замыслил против Иудеев». Но вместе и одновременно с тяготением женщины к своему роду надо отметить и кротость Есфири, послушавшей Мардохея и рискнувшей своей жизнью ради народа своего – то было испытанием для нее – в 5-й главе говорится: «Когда царь увидел царицу Есфирь, стоящую на дворе, она нашла милость в глазах его» – Господь Бог сделал так, чтобы царь простер Есфири скипетр, хотя к царю входить было нельзя – об этом говорится в 4-й главе: «Все служащие при царе и народы в областях царских знают, что всякому, и мужчине и женщине, кто войдет к царю во внутренний двор, не быв позван, один суд – смерть; только тот, к кому прострет царь свой золотой скипетр, останется жив. А я не звана к царю вот уже тридцать дней».
Не правы люди, которые говорят, что персы пострадали от иудеев – все наоборот и об этом прямо говорится в 8-й главе: «В тот день царь Артаксеркс отдал царице Есфири дом Амана, врага Иудеев; а Мардохей вошел пред лице царя, ибо Есфирь объявила, что он для нее». И это очень странно – ведь многие из таких людей сами говорят, что не надо оправдывать зло, но сами же его оправдывают – не понимают, что умерщвление иудеями персиян было сделано по попущению и по милости Господа Бога – все вместе и одновременно – милость к иудеям и справедливость по отношению к врагам их – понять это умом трудно, наверное, и невозможно, но принять сердцем – можно, если искренне поверить Богу, а не обманываться ложной моралью дьявола. Да, что говорить – я и сам раньше не понимал это трудное место Библии и слепо верил некоторым толкователям, говорившим про кровожадность иудеев – про казнь Амана и про умерщвленных персов – дьявол не дремлет и сбивает всех с толку. Думать мне следовало самому, а не верить на слово непонятно кому – пусть даже и неглупым людям. Причем они часто приводят этот пример с морально-этической точки зрения, – дескать, права была Есфирь или нет в истории с умерщвлением персиян. Другое дело, что празднование Пурима в наши дни – уже устаревшая традиция и не так теперь значима, как в Ветхое время, поелику Сам Господь и Бог наш Иисус Христос показал, что в Боге нет ни эллина, ни иудея – как сказано в Послании Святого апостола Павла к Галатам, в 3-й главе: «Нет уже Иудея, ни язычника; нет раба, ни свободного; нет мужеского пола, ни женского: ибо все вы одно во Христе Иисусе. Если же вы Христовы, то вы семя Авраамово и по обетованию наследники» и в Послании к Колоссянам, в 3-й главе: «А теперь вы отложите все: гнев, ярость, злобу, злоречие, сквернословие уст ваших; не говорите лжи друг другу, совлекшись ветхого человека с делами его и облекшись в нового, который обновляется в познании по образу Создавшего его, где нет ни Еллина, ни Иудея, ни обрезания, ни необрезания, варвара, Скифа, раба, свободного, но все и во всем Христос».
- Да, Симон, ты прав.
- Не я прав, а так и есть – это очевидно.
Далее в Книге Есфири, в 5-й главе, говорится о злокозненности, вероломстве и хитрости жены Амана Зерешь, – кроме всех прочих советников Амана, – посоветовавшей ему повесить на дереве Мардохея. Но ничего у них не получилось.
А в 6-й главе говорится про слова Зереши – она поняла, что Аман падет перед Мардохеем. Аману застило от гордыни глаза, что он стал любимцем царя – Аман ходил потом и хвастался всем, что никого Есфирь не позвала вместе с царем на пир кроме него, о чем говорится в 5-й главе: «И сказал Аман: Да и царица Есфирь никого не позвала с царем на пир, который она приготовила, кроме меня; так и на завтра я зван к ней с царем». А потом он жестоко просчитался – царь наградил не его, а Мардохея. И все это происходило по попущению Божию, – с одной стороны, именно сам Аман так говорил царю, – гордясь о себе, – но вместе и одновременно по воле Божьей, которая привела впоследствии к награде Мардохея. Амана, по попущению Господа, наущал злой дух, – на то, чтобы царь оказал почесть человеку, которого он, повелитель, не наградил, и потому еще царь не мог уснуть, что Господь отнял у него сон – все это происходило по воле Божьей! И воля и попущение Господни были на то, чтобы Аман вместе и одновременно и гордился о себе в ущерб самому же себе, и чтобы Аман же сам сказал, как наградить Мардохея, – о чем Аман сам еще не знал. О том же говорится в Книге Иова, в 12-й главе, – про то, как даже цари и князья, по воле Господа, могут наговаривать на самих себя и могут ошибаться, когда Бог то попускает: «У Него могущество и премудрость, пред Ним заблуждающийся и вводящий в заблуждение. Он приводит советников в необдуманность и судей делает глупыми. Он лишает перевязей царей и поясом обвязывает чресла их; князей лишает достоинства и низвергает храбрых», – как низложил Господь Бог Давида за грех с Уриею Хеттеянином.
- Точно!
- Далее. В Книге Есфири, 7-й главе, говорится, как по попущению Божию Аман припал к ложу Есфири, и царь Артаксеркс, заподозрив его в желании посягнуть на честь царицы, – повесил Амана.
В книге Иова, во 2-й главе, жена Иова искушает его после первого и второго Божьих испытаний души его: «И сказала ему жена его: ты все еще тверд в непорочности твоей! похули Бога и умри» – женщина многого, что касается дальних перспектив – не понимает и не видит, потому всякий муж должен быть тверд пред женою своей и не поддаваться провокациям со стороны жены своей и женщин вообще, – как Иов – муж должен быть крепок и верен Богу и непоколебим пред дьяволом: «Но он [Иов] сказал ей [жене]: ты говоришь как одна из безумных: неужели доброе мы будем принимать от Бога, а злого не будем принимать? Во всем этом не согрешил Иов устами своими». Причем в 3-й главе Книги Иова он все же ропщет на жизнь свою – как будто бы ропщет – так же говорил и Микеланджело:

«Отрадно спать – отрадней камнем быть.
О, в этот век – преступный и постыдный –
Не жить, не чувствовать – удел завидный…
Прошу: молчи – не смей меня будить.

Саrо m'`e ’1 sonno et piu l’esser di sasso,
Mentre che ’1 danno et la vergogna dura;
Non veder, non sentir m'`e gran ventura;
Pero non mi destar, deh, parla basso».

Смерти хотел Иов – потому что он, как и всякий подлинный гений, очень остро переживал всю вопиющую несправедливость мира и потому хотел скорее умереть – он буквально задыхался от несправедливости нашего падшего мира. 
А большинство людей спят на ходу, остаются конформистами и потому не готовы к смерти, как гений, который все переживает весьма интенсивно, находится в глубоком и чутком отношении с проблемами нравственности, ощущает их как свою, личную, вину и потому внутренне готов к смерти – об этом говорится в Книге Екклезиаста, в главе 4-й: «И ублажил я мертвых, которые давно умерли, более живых, которые живут доселе; а блаженнее их обоих тот, кто еще не существовал, кто не видал злых дел, какие делаются под солнцем» и в 7-й главе: «Доброе имя лучше дорогой масти, и день смерти – дня рождения. Лучше ходить в дом плача об умершем, нежели ходить в дом пира; ибо таков конец всякого человека, и живой приложит это к своему сердцу. Сетование лучше смеха; потому что при печали лица сердце делается лучше. Сердце мудрых – в доме плача, а сердце глупых – в доме веселья». Такой человек, глубоко прочувствовав трагическое веселье без надежды на установление в теплохладном, падшем мире со всей его несправедливостью той Божественной, вожделенной, настоящей справедливости, воспринимает реальность очень остро и точно: «На что дан страдальцу свет, и жизнь огорченным душею, которые ждут смерти, и нет ее, которые вырыли бы ее охотнее, нежели клад, обрадовались бы до восторга, восхитились бы, что нашли гроб?»  – говорится в Книге Иова, в 3-й главе. Да, Иов, вследствие болезней и потери дома своего, проявляет некоторое малодушие, но тем не менее не хулит Господа Бога – какая же в нем безмерная кротость и внутренняя сила!
- Да, Симон… Все так.
- Еще он говорит о рае: «Там беззаконные перестают наводить страх, и там отдыхают истощившиеся в силах. Там узники вместе наслаждаются покоем и не слышат криков приставника. Малый и великий там равны, и раб свободен от господина своего» – вот, где есть истинное равенство, а не на нашей падшей земле, как наивно думают всякие тираны и люди, которые своими «благими» намерениями ведут мир сей в ад.
Далее. В Книге притчей Соломона говорится о том, как избегать распутства с женщинами – в 5-й главе – и ничего с тех пор не изменилось. И тогда были блудницы: «Сын мой! внимай мудрости моей, и приклони ухо твое к разуму моему, чтобы соблюсти рассудительность, и чтобы уста твои сохранили знание. [Не внимай льстивой женщине;] ибо мед источают уста чужой жены, и мягче елея речь ее; но последствия от нее горьки, как полынь, остры, как меч обоюдоострый; ноги ее нисходят к смерти, стопы ее достигают преисподней. Если бы ты захотел постигнуть стезю жизни ее, то пути ее непостоянны, и ты не узнаешь их» – женское коварство и «искусство» обольщения настолько изощренны, что наивный юноша и мужчина сами того не понимают, как женщина может их соблазнить.
О супружестве говорится у Соломона и у апостола Павла, – если человек не может воздержаться и воздерживаться. Но человек, который всем сердцем своим и душой стремится к Богу, к совершенству, будет воздерживаться от супружеской жизни – как учит Христос и никакого противоречия здесь с Притчами Соломона нет: «Источник твой да будет благословен; и утешайся женою юности твоей, любезною ланью и прекрасною серною: груди ее да упоявают тебя во всякое время, любовью ее услаждайся постоянно. И для чего тебе, сын мой, увлекаться постороннею и обнимать груди чужой? Ибо пред очами Господа пути человека, и Он измеряет все стези его» – говорится так для того, кто никак не может воздерживаться, и уж коли он все-таки решает жениться, то ему при этом постоянно нужно трудиться душой, – нельзя прелюбодействовать ни жене, ни мужу в браке, а после расторжения брака – не соблазняться и не прелюбодействовать и вообще нельзя прелюбодействовать – ни в браке, ни до брака, ни после брака. 
Еще в Притчах Соломона, в 7-й главе, говорится подробно о блуднице, которая ведет к погибели молодых и неопытных. От себя добавлю, что это относится ко всякому мужчине – и к тому, кто в преклонном возрасте, и к тому, кто молод, и к человеку зрелому.
Там же, в 30-й главе, говорится о желании бесплодного чрева стать плодным и о неизбывном влечении мужчины к женщине: «У ненасытимости две дочери: «давай, давай!» Вот три ненасытимых, и четыре, которые не скажут: «довольно!» Преисподняя и утроба бесплодная, земля, которая не насыщается водою, и огонь, который не говорит: «довольно!». Три вещи непостижимы для меня, и четырех я не понимаю: пути орла на небе, пути змея на скале, пути корабля среди моря и пути мужчины к девице». И в 31-й главе: «Не отдавай женщинам сил твоих, ни путей твоих губительницам царей. Кто найдет добродетельную жену? цена ее выше жемчугов» – и все же праведная жена – редкость. Причем царю Лемуилу об этом говорит сама его мать.
Екклезиаст говорит, что женщина есть сеть и уловлен будет ею мужчина: «Обратился я сердцем моим к тому, чтобы узнать, исследовать и изыскать мудрость и разум, и познать нечестие глупости, невежества и безумия, – и нашел я, что горче смерти женщина, потому что она – сеть, и сердце ее – силки, руки ее – оковы; добрый пред Богом спасется от нее, а грешник уловлен будет ею. Вот это нашел я, сказал Екклесиаст, испытывая одно за другим. Чего еще искала душа моя, и я не нашел? – Мужчину одного из тысячи я нашел, а женщину между всеми ими не нашел. Только это я нашел, что Бог сотворил человека правым, а люди пустились во многие помыслы» – так говорится в Книге Екклезиаста, в 7-й главе.
Там же, в 9-й главе, говорится о том, как мужчина предается веселию с женщиной – вообще проблему отношений между мужчиной и женщиной необходимо исследовать всеохватно и целостно, но не по частям – тогда открывается перспектива для глубокого понимания нашего сложного мира и тогда многое проясняется, – хотя на первый взгляд может показаться, что есть в этом противоречие: «Наслаждайся жизнью с женою, которую любишь, во все дни суетной жизни твоей, и которую дал тебе Бог под солнцем на все суетные дни твои; потому что это – доля твоя в жизни и в трудах твоих, какими ты трудишься под солнцем».
В Книге пророка Даниила, в 5-й главе, говорится о хитрости женщины – царицы, посоветовавшей царю Валтасару прибегнуть к помощи Даниила прочесть надпись на стене.
В Евангелии от Матфея, в 20-й главе, говорится, как одна женщина – мать сынов Зеведеевых – просила у Христа за сыновей своих: «Тогда приступила к Нему [ко Христу] мать сыновей Зеведеевых с сыновьями своими, кланяясь и чего-то прося у Него. Он сказал ей: чего ты хочешь? Она говорит Ему: скажи, чтобы сии два сына мои сели у Тебя один по правую сторону, а другой по левую в Царстве Твоем» – вот она, глупая женская «расторопность» за «благополучие» детей, – она даже не понимала, что чаша, которую дадут Христу, будет горька весьма.
Еще в Евангелиях говорится про кроткую женщину с алавастровым сосудом, которая возлила миро на голову Христа перед Тайной вечерей.


Г Л А В А   XIV

Свобода человека


- Симон, как же так получается, что Господь Бог, не умаляя свободы человека, видит все, что будет с ним в будущем – ведь если жизнь каждого человека известна Богу наперед, то не означает ли это, что человек уже изначально детерминирован и несвободен – вся его земная жизнь есть только лишь следствие более высшей причины – разве не так?
- Нет, Илья, не так. Ты примеряешь представления нашего падшего ума к Горнему миру, а все, что не может быть втиснуто в их рамки, тебе кажется невозможным. Ошибка многих людей заключается в том, что они свою свободу изначально хотят определить, детерминировать, вывести из чего-то другого, но при таком подходе теряется вся ценность свободы, ибо как только ты определил бы свободу и подумал, что ты все понял о Тайне Бытия – в то самое время это означало бы, что ты отказался от самой свободы, потому что в падшем мире человек не может познавать нечто, не умаляя его свободу, – исследуя все вещи, мы неизбежно оставляем на них следы своего падшего существования – мы подвергаем их влиянию мира закономерных явлений, мы низводим их ценность до состояния необходимости, мы делаем и самих себя и окружающие нас вещи зависимыми друг от друга – мы испытываем постоянную нужду. К Горнему миру все это не имеет никакого отношения.
Господь Бог по непостижимой милости Своей даровал человеку свободу не как нечто зависимое от чего-либо извне, но как свободу «из» Свободы – несмотря даже на то, что Бог все знает о человеке, его свобода нисколько не умаляется всеведением Господа – она остается свободной даже при том, что она есть Божественный дар человеку – т. е. будучи милостью Божьей, свобода его не перестает быть свободной – она не является следствием одаривающего жеста. Свобода ничем не порождена, но сама она может порождать нечто свободное. Человек может сам, сотворяя в нашем падшем мире свою реальность, отвоевывать своими свободными действиями собственную свободу, и в то же время он, хотя и поступает свободно, направляется Господом Богом. Это и есть свобода «из» Свободы.
Свобода вместе с тем предполагает ответственность и бывает для человека мучительна, – правда, человеку легче понять, чего он не хочет.
- «Свобода от».
- Да, но как найти то, что он хочет по-настоящему – стать «свободным для» – на эти поиски может уйти вся земная жизнь.
Есть такие старики, которые вплоть до своей смерти интересуются материальными вещами: они спрашивают у своих домочадцев – сколько и чего есть у их соседей – они так и не увидели главного в жизни.
Свобода человека – не только самый щедрый и непостижимый дар Господа Бога, но, как это ни странно, и самый трудный – потому что человеку легче понять, чего он не хочет – это «свобода от», нежели то, что он хочет по-настоящему – «свобода для». С первой более менее – понятно, но мысли о второй мучительно натирают душу и не дают покоя.
Каждый день своей жизни  я думал, что многое в ней понял, и каждый раз жестоко в этом ошибался, поелику в стремлении к нравственности и совершенству невозможно однажды остановиться и стать совершенным – это непрерывный процесс, покуда человек живет на падшей земле. Это духовный рост без границ – ради спасения собственной души необходимо постоянно отвоевывать свою свободу – в каждое мгновение времени. Делать так крайне трудно и тем не менее необходимо – ради возвращения в Вечность Отца Небесного и добродетельной, благочестивой жизни. Эта ни от чего не зависящая свобода, которая никак не может быть втиснута в какие-либо пределы, границы, земные законы, свидетельствует о безграничности Горнего мира.
Главный вопрос, мучающий человечество последние несколько тысяч лет – свободен человек или несвободен? Некоторые люди пытается обуздать свободный Дух законами, выдуманными своим ограниченным умом, но это просто бессмысленно.
- Симон, а ты ведь сам говоришь, что свобода в человеке «с» грехопадением «была» попрана, но при этом добавляешь, что по милости Божией человек остался свободным и на падшей земле, что он сам творит свою судьбу. Ты говоришь, что даже гениальный человек – всего лишь ретранслятор Божественного Духа и в то же время утверждаешь, что человек ради осуществления Идеала нравственного закона, должен стремиться к совершенству. Все это как-то странно…
- Ничего странного. Люди, которые пытаются посадить человека в клетку, поставить на полку, как уже вполне понятную, не представляющую для них никакого интереса вещь, сами в глубине души понимают, что это невозможно – как вообще человек, продолжая жить земной жизнью, может понять то, что не есть все – то, что не может быть втиснуто в реальность падшего мира; как можно целое заключить в рамки преходящего мира, который неспособен охватить весь Дух – ведь это же абсурд! Человек свободен и свобода его вне всякого мышления. Целый и цельный внутренний мир сознательного микрокосма невозможно подчинить законам нашего падшего мира.
Человек в свободе своей может в пределе преодолеть границы мира сего. Как это возможно? Подобно тому, как Христос пророчествовал о предательстве одного из двенадцати Своих учеников – Он знал и не назвал его – в этом есть и предопределение, и свобода вместе и одновременно – очень трудная для понимания мысль, так и в жизни человека происходит то, что непостижимым образом влияет на него и ведет его к Царству Божьему, что выше земного его понимания. Но человек, в истинном покаянии души своей, устремив свои помыслы к Горнему, способен осознать эти непостижимые вещи. 
Илья, ты помнишь слова Дон Кихота о свободе?
- Да. Выехав в открытое поле после пребывания в замке герцога, Дон Кихот обратился к своему оруженосцу со словами: «Свобода, Санчо, есть одна из самых драгоценных щедрот, которые Небо изливает на людей; с нею не могут сравниться никакие сокровища: ни те, что таятся в недрах земли, ни те, что сокрыты на дне морском. Ради свободы, так же точно, как и ради чести, можно и должно рисковать жизнью, и, напротив того, неволя есть величайшее из всех несчастий, какие только могут случиться с человеком. Говорю же я это, Санчо, вот к чему: ты видел, как за нами ухаживали и каким окружали довольством в том замке, который мы только что покинули, и, однако ж, несмотря на все эти роскошные яства и прохладительные напитки, мне лично казалось, будто я терплю муки голода, ибо я не вкушал их с тем же чувством свободы, как если б все это было мое, и то сказать: обязательства, налагаемые благодеяниями и милостями, представляют собою путы, стесняющие свободу человеческого духа. Блажен тот, кому Небо посылает кусок хлеба, за который он никого не обязан благодарить, кроме самого Неба!»
- Великий Сервантес!
- Да!
- Так вот, всякий дар от человека человеку не может сравниться с Божественной милостью, дарующей человеку подлинную свободу – люди часто дарят подарки друг другу, чтобы удовлетворить свое тщеславие. Искренние и бескорыстные отношения между дарителем и принимающим подарки я встречал крайне редко. Божий дар человеку в его сотворении и наделении его настоящей свободой – еще «до» грехопадения, «когда» Адам с женой «были» в раю – не умаляет его свободу, но грешному человеку такие дары творить весьма трудно – ведь все, что сотворяет человек так или иначе уже несет на себе печать первородного греха. Человек, который примеряет на Горнее совершенное Бытие свои ограниченные представления и сомневается в свободе несогрешившего «еще» в раю человека – «до» его грехопадения, говоря, что Адам, быть может, также изначально не хотел «быть» сотворенным Господом, и что и его Бог не спросил – хотел ли он «быть» сотворенным для Вечного Бытия или нет, как в нашем падшем мире родители рождают детей, не спрашивая их о том, – так вот, такой человек не знает о непостижимом милосердии Господа Бога. Все мы, грешные люди, судим своим ограниченным, падшим умом о свободном Божественном сотворении мира. И мне, конечно, могут возразить что я, дескать, все усложняю и ставлю с ног на голову, что люди искренне дарят нечто друг другу, и что в действительности все обстоит гораздо проще. Однако это не так, ибо, если даже и верующий Богу, надеющийся на Его непостижимое милосердие, человек может все же иногда усомниться в свободе не павшего Адама, может только подумать, что сотворяя мир, Господь не спросил человека, подобно нам, грешным, не спрашивающим детей своих – хотят они рождаться в этом падшем мире или нет – именно потому, что и такой человек может только подумать так про Бога, как про нас, грешных, – то это обстоятельство ставит неутешительный диагноз всему нашему падшему миру – люди думают о своих амбициях и приписывают Горнему свои мерзкие грехи, когда судят о свободном сотворении свободного человека, как о насильственном деторождении, которое как раз-таки и попирает свободу – сама мысль, что Господь Бог будто бы хотел утвердить себя перед человеком, сотворяя его и не спрашивая его об этом – от лукавого.   


Г Л А В А   XV

Что может человек


- Симон, а один человек может изменить реальность всего мира или все-таки «один в поле не воин»?
- Иногда, в переломные моменты Истории, – может, но явление это довольно редкое.
Само общество не меняет Историю, оно только ждет такую сильную личность, чтобы потом за ней следовать, и община, как я ранее уже говорил, – также не влияет на ход времени, поелику подлинные гении не объединяются «ради» какой-то цели, даже если каждому из них она может показаться «перспективной», ибо, по милости Божией, гениальные творцы самодостаточны весьма – гений, если только он настоящий, никогда не будет действовать сообща с другим гением или с неким кругом лиц – т. н. единомышленниками – я имею в виду для какой-то «общей цели» в долгосрочной перспективе, потому что он самый одинокий человек на земле, хотя и не избегает общества – у него, конечно, могут быть знакомые, даже друзья, но все они глубоко внутренне чувствуют, что он все же одинок и недостижимо от них далек. Микеланджело, Леонардо да Винчи и Рафаэль хоть и были знакомы, но не дружили – у каждого были свои ученики, свои последователи, свои принципы, свои секреты, свои мысли и т. д. Так же было у В. Цоя и группы «Кино». Тот, кто говорит, что пассионарные личности могут совместно идти к какой бы то ни было цели – лукавит и вводит в заблуждение еще неискушенных молодых людей, поелику нет в мире никакой цели, к которой «дружным маршем» станут идти подлинные гении – это чуждо самой их природе – каждый настоящий гений самостоятельно изменяет реальность всего мира, но не объединившись с кем-то другим, а действуя независимо и свободно от всего внешнего по отношению к его собственной личности, его «Я». И это просто увидеть на примере Самого Христа – Он не призывал ни своих учеников, ни людей вообще идти к какой-то цели – будь то становление в пределе демиургами, строительство общества всеобщего изобилия, в котором все люди будут сытыми и счастливыми, – ибо все это от лукавого или образование некоей общины, посредством которой людям будто бы удастся поднять тот самый камень, который невозможно поднять – все эти цели нашептывает бедным людям злой дух. Но Сын Человеческий Своим личным примером явил нам Истинный путь, который труден, ибо тесными вратами входят в Вечность и «широки врата и пространен путь, ведущие в погибель, и многие идут ими; потому что тесны врата и узок путь, ведущие в жизнь, и немногие находят их» – говорится в Евангелии от Матфея, в 7-й главе.
- Понятно.
- Современные религиозные общины глубоко заблуждаются, стремясь организовать жизнь на нашей падшей земле, основанную на принципе справедливости, который на практике приводит лишь к ускоряющемуся разрастанию человеческого муравейника. Это противоречит замыслу Бога о свободном человеке, в соответствии с которым не может быть и речи о какой-либо организации жизни людей в падшем мире, поелику они – не муравьи. Невозможно на падшей земле достигнуть общества всеобщего изобилия и благодати – вся вселенная обречена на гибель – старый мир будет разрушен, а вместо него будут новое Небо и новая земля.
Говорят, что люди должны понимать друг друга. А возможно ли это? Нет, невозможно. И до скончания века не поймут люди друг друга, ибо на падшей земле невозможно построить царство всеобщего благоденствия, поелику каждый человек должен приходить к Истине сам – в опыте своего сознания. Потому что каждый человек свободен и не должен жертвовать свободой своей, а также свободой других людей, ради какой бы то ни было цели – Свобода не может стать средством – речь идет о подлинной Свободе. Мир сей конечен – он изначально обречен на гибель. Но есть некоторые религиозные общины, которые глубоко заблуждаются, пытаясь самостоятельно проложить путь к Горнему Бытию. Никакая община, несмотря даже на кажущееся ее стремление к справедливости, не сможет установить на падшей земле царство всеобщей благодати – многие люди не верят, что земля эта прейдет. Очень часто действия таких общин сопряжены с насилием по отношению к неверующим людям или к верующим, но других вероисповеданий. Христос явил нам совершенно иной путь – Он говорит о Царстве Небесном и зовет за Собой всякого человека – Он говорит об истинном покаянии и очищении от грехов. Что же касается последней битвы в конце времен – она будет не такой, как представляют себе некоторые религиозные общины – они думают, что истинное спасение – внутри общины согласно ее древней или старой традиции – они хотят установить один закон для всех людей, не понимая того, что каждый человек должен сам спасать свою душу. Эти общины слабы тем, что они одержимы идеей обратить всех людей в свою конфессию, они хотят навязать людям свое представление о праведном человеческом устроении на падшей земле, но этого никогда не будет, ибо конец света наступит не потому, что некая община сможет спасти весь мир, наконец подняв тот самый камень, о котором рассуждали еще софисты в Древности, – напротив, в последние времена Евангелие будет проповедано всему миру, как Путь к спасению, но многие люди отвергнут Благовествование и не покаются – т. е. Истинный Путь к спасению – не насильственный, но свободный. Ни община, ни отдельная героическая, гениальная личность, ни все общество в целом никогда не смогут самостоятельно спасти человечество, ибо такие, одержимые гордыней идеи исходят из того, что смысл жизни будто бы заключается в сохранении нашей падшей земли или всего мира – неважно – с новыми, «очищенными» от греха эонами или без них, но мир сей, как я давеча сказал, изначально обречен – он должен погибнуть, а вместо него будут новое Небо и новая земля.
Слабым местом всякой общины является то, что она действует от имени некоей общности людей, – но ведь человек есть личность – во всякой же группе людей самодостаточная личность неизбежно подавляется, ибо всякое общество постоянно идет на компромисс, а компромисс в пределе для личности сродни смерти.


* * *

Здесь от себя добавлю, что Симон не представлял себя внутри какой бы то ни было группы – он любил одиночество и, пребывая в одиночестве, слушал и слышал Глас Божий, но в то же время он не избегал общества.
- Да, Симон… Мужчины не могут договориться между собой, потому что каждый из них, будучи носителем Духа Божьего, должен отвоевывать свою свободу сам. 
- Конечно. Поэтому я лично никому ничего не хочу навязывать, никого ничему насильно учить – я вообще не хочу находиться в положении учителя и с назидательным тоном указывать кому бы то ни было, как ему следует жить. Я хочу спасти себя и стараюсь покаяться по-настоящему – я хочу говорить в душе своей с Господом Богом и жить в полном согласии с самим собой.
- Стяжи Дух мирен и тысячи около тебя спасутся…
- Да, по слову Серафима Саровского.
- Понятно.
Симон, а как вообще так получается, что общество, само того не зная, стремясь к благоденствию, выходит в конечном счете на кривую тропу? 
- Илья, вспомни, Мефистофель в «Фаусте» Гете говорит про себя – «Часть силы той, что без числа творит добро, всему желая зла». Пока общество строит свою Вавилонскую башню, оно, не видя себя со стороны, гуртом движется к обрыву – фаустиана никуда не делась – она продолжается и по сей день и таковой будет вплоть до последних времен. Но как бы дьявол ни пытался – не сможет он ничего поделать со свободой человека хотя и сбивает постоянно его с толку. В конце концов без человека он ничего не может – ведь сам он только дух отрицания – пустота, обреченная на поражение, хотя в рамках мира сего ему удастся поработить человека, но ненадолго.
Да, люди живут в ожидании установления на падшей земле некоего идеала, при этом они занимаются мертвенным, «научным», разлагающим, низводящим все и вся до уровня элементарных частиц, анализом, между тем, как Идеал уже давно сотворен Господом Богом – еще с тех самых пор, как существует человек. Этот Идеал – и есть сам человек. Да, теперь он с попранной свободой, но благодаря непостижимому милосердию Божьему и безграничной вере Ему человек способен стать совершенным, если всем сердцем своим искренне обратится к Богу и придет к истинному покаянию.
Вот, к примеру, главный герой в рассказе «Романс» В. Цоя справедливо вопрошает – «Почему люди все время повторяют одни и те же ошибки и иногда, даже зная, что совершают ошибку, все-таки совершают ее и потом сразу же начинают раскаиваться. Почему весь практический опыт, накопленный человечеством за тысячи лет развития, в результате оказывается никому не нужным хламом?»… Я тоже долго думал над этими вопросами, а потом понял, что весь исторический опыт – хлам именно потому, что свободно должен поступать каждый отдельный человек. Именно потому, что каждый должен становиться свободным самостоятельно – люди не видят и не слышат друг друга, но имеющий уши, услышит.
Некоторые люди думают – неужели Христос пришел в мир сей лишь для Своих избранных? А как же все остальные? Нет, не только для избранных. Сын Божий пришел ради спасения каждого человека, ибо каждый человек свободен. Даже если и не проявленно человек свободен, но поелику у него есть побуждение к свободе – это уже свидетельствует о возможности каждого человека покаяться и стремиться к нравственному совершенству – чего человек не знает, о том он думать не может.
Невозможно научить свободного человека по книгам или по чужим примерам поступать так, как это хочется другим – пока каждый отдельный человек не наступит на свои собственные грабли – он мало что поймет в жизни. И подлинное решение этих проблем, которое в действительности никогда не будет выполнено людьми – иначе бы оно противоречило пророчеству Господа и Бога нашего Иисуса Христа – возможно было бы только в одном случае – при свободном преодолении людьми деторождения и соблазна плотского вожделения, т. е. при устранении неравенства в полах, – когда б мужчины не возжелали женщин, а женщины – мужчин и стали бы наконец целостными и выродились бы сами собой. Тогда бы и земля свернулась, и весь падший мир прекратил бы существовать, и человек вернулся бы к Отцу Небесному. Но это утопия – соблазн плотского познания господствует над мужчиной и женщиной – оно есть неизбывное проклятье первородного греха. Понять это люди не в состоянии – для них это неосуществимый идеал.
А пока они продолжают этот нескончаемый процесс размножения муравейника и сотворяют новые реальности. Слова Иоанна Предтечи, что Бог из камней мог бы воздвигнуть детей Аврааму – мало кто понял. Они были поняты многими людьми в переносном смысле, – что фарисеи и саддукеи своей твердолобостью походили на камни – такие же духовно мертвые, безжизненные, холодные, но тексты Библии в некоторых местах следует понимать не только по смыслу, но даже и буквально – в данном примере подразумеваются камни, которые находились у Иордана, потому что Священное Писание содержит в себе не только скрытый подтекст, а еще и прямое выражение Откровения Господа и мыслей пророков, однако люди часто увлекаются поисками во всем и вся потаенного смысла там, где это не нужно и потому в самых очевидных местах у них будто бы зашориваются глаза и целостный, живой смысл от них ускользает. Усугубляется это непонимание еще и тем, что падший мир полон неравенства – хотя бы по географическим условиям жизни людей – ведь Христос ходил в средине мира – по Святой земле и потому тот, кто вырос в отдалении от нее, как это ни прискорбно, не сразу понимает, что место рождения отнимает у него шанс на цельное формирование его личности, – например, где-нибудь в Африке, в фавелах Латинской Америки или Нью-Йоркском Гарлеме – рождаются бедные люди, а в это время на другом, прогрессивном конце мира другие люди думают о том как построить государство всеобщего изобилия – при таком чудовищном лицемерии последние еще рассчитывают на какое-то равенство, но ведь это абсурд. Потому что, поступая свободно, некий гарлемский паренек, который с детства мало что видел, кроме нищеты, грязи, болезней, смерти и единственной отдушины в виде спортивной площадки, будет думать о свободе совершенно иначе, чем, скажем, отрок Варфоломей или апостол Петр. О какой же тогда свободе в наши последние времена говорят люди? 





Г Л А В А   XVI

Насильственное деторождение


- В Библии говорится, что совершив грех и поправ свободу, Адам и жена его познали друг друга через плоть, и что нарек Адам жену Евой, и стала она рождать детей в болезни. И теперь такое устроение жизни неестественно для человека, поелику дитя никто не спрашивает, хочет ли оно вообще появляться на этот свет, хочет ли оно быть именно такого пола, с каким ему придется потом жить, хочет ли оно получить имя, которое ему дают при появлении на свет. Кроме того, хочет ли ребенок сам выбрать себе родителей, место своего рождения, время рождения – время в смысле исторической эпохи, в которую он хотел бы родиться, – может, он и не хочет появляться на свет именно в то время, когда родители его рождают – по сей день все эти вопросы остаются нерешенными. А некоторые женщины даже на аборт идут, что есть прямое попрание человеческой свободы. О какой свободе тогда может идти речь, которая уже до рождения человека или при рождении его безжалостно попирается? Да, конечно, мне могут возразить, что человек свободен в том, что может устроить свою жизнь даже будучи рожденным с попранной свободой, что верно, ибо Всемогущество Господа Бога настолько велико, а милосердие Его настолько непостижимо, что упраздняет и самое попрание свободы. Но меня вот что волнует: каким образом так получилось, что человек стал на грешный путь и каким образом возможно для него спасение.
Глубинная природа плотского познания такова, что услаждая свою похоть, человек становится похожим на животное – меняется его поведение, наружу проступает первородный грех – человек подсознательно чувствует, что в желании плоти кроется какой-то чудовищный обман – он понимает, что грешит, и тем не менее не может остановиться, ибо соблазн греха оказывается сильнее его – так человек уподобляется животному. Он хочет скрыться от постороннего внимания и начать грешить, становится мнительным и раздражительным.
При плотском познании люди издают животные крики – они ведут себя, как звери, – начиная от истечений, покраснения кожи, учащения сердцебиения и дыхания и заканчивая эмоциями, скотскими, хтоничными криками, аморальными телодвижениями – все это оживотновляет человека.
Животные полностью замкнуты с внешней средой – они слиты с реальностью – в них нет Духа Божьего, как в человеке и потому с них невозможно требовать осознания нравственных проблем – волк, поедая агнца, не испытывает угрызений совести и не несет моральной ответственности за то, что может уничтожить все стадо овец, «приоритеты» жизни животного в основном сводятся к биологическому воспроизводству и сохранению вида – поведение животных продиктовано инстинктами. У животных нет чувства стыда. Их существование направлено на поиски корма и размножение. 
Человек, который еще всерьез не задумался о смысле жизни и не верит в Божественное сотворение мира – плывет по течению – его, как и животное, поглощает внешняя среда – каждый день его жизни ничем особенно не отличается от предыдущего – время стирает его воспоминания о прошлом, а окружающее пространство не дает ему возможности высвободиться от привычного, железобетонного восприятия реальности. Но глубоко мыслящий человек знает, что вместе с биологическим, тварным началом в нем есть еще и духовный зазор, который не дает ему слиться со всем вокруг и возносит его над всем миром – благодаря вложенному в него Господом Богом Духу, человек может посмотреть на весь мир со стороны – он способен прорвать все внешние, чувственные, природные барьеры и ощутить себя цельным. Именно этот самый Дух и не дает покоя человеку на падшей земле, потому он и задается бесчисленными вопросами, связанными с тайнами его бытия.
Дьявол еще «с» грехопадения человека постоянно низводит людей до уровня животных – он толкает их на полное слияние с внешней средой и пытается погубить человеческую душу.
«С» первородным грехом сознание человека настолько погрязло во лжи, что теперь мало кто задумывается о насильственности деторождения на падшей земле – ведь, ребенка рождают против его воли, не спрашивая о его согласии – хочет ли он вообще появиться в этом мире или предпочтет вовсе не рождаться. Так, из-за эгоизма родителей и желания некоторых современных исследователей проводить свои бесконечные, безнравственные опыты над любым живым существом, осуществляется по сей день насильственное деторождение. Родильные дома теперь стали превращаться в лаборатории по искусственному выращиванию детей, как каких-то гомункулусов. Никто из родителей не спрашивает свое дитя – вообще хочет ли оно рождаться в этом жестоком, многоликом, теплохладном, лицемерном мире? Хочет ли ребенок появиться на свет именно в то время Истории, в которое ему придется жить? Хочет ли он в борьбе за фураж и место под солнцем подобно животному состязаться с другими людьми. Хочет ли нести тяжелую ношу падшей жизни? Хочет ли видеть лицемерие падшего мира и быть втянутым в эту дьявольскую пляску с бесконечным вращением земли и пошлым самодовольством сильных мира сего. Обычно такие вопросы встают пред человеком после того, как он перестает быть ребенком, но покуда он лежит в колыбели – ему еще не совсем ясно, насколько жесток этот мир. Если бы Адам с женой не согрешили – человек рождался бы в раю совершенно иначе – без плотского познания мужчины и женщины – он и рождался так, поелику Адам и жена – не единственные люди, жившие в раю – «еще» «до» грехопадения. Как же тогда человек появлялся на свет – как плодился и размножался он в раю – я не знаю, равно как никто из живущих в нашем падшем мире не может этого знать, ибо никто еще из живущих, кроме прародителей наших, не «был» в раю. Мы, возможно, и «были» в раю, – может, мы и есть те самые «потомки» Адама и жены, жившие с ними «до» грехопадения в Реальном рая, но утверждать это я не берусь. Однако я точно знаю, что укоренившийся в человеке первородный грех связан прежде всего с его падшим сознанием, толкающим всякий раз человека на погибель, и с насильственным деторождением.
- Симон, если смысл человеческого существования на падшей земле не в деторождении, но в служении Господу Богу, которое должно было бы привести человека к сознательному и свободному его вырождению, – разумеется, я рассматриваю такое развитие Мировой Истории, при котором люди свободно следовали бы Завету Господа и Бога нашего Иисуса Христа и сохранили бы девство свое, – то зачем тогда Господь посылает в наш мир гениев, как некогда пророков? Ведь хотя бы в том, что гении, по милости Божией, своими творениями являют нам Свет Горнего мира и поисками ответов на главные вопросы человечества искупают вину первородного греха – уже есть смысл деторождения, – чтоб приходили новые пророки.   
- Илья, ты говоришь о продолжении деторождения и существования падшей земли, как о процессе, исключающем возможность преодолеть падшее бытие, но не как о качественно-трансцендентном прорывании порочного, замкнутого круга. Гении рождаются по милости Божией, чтобы явить миру благодать Духа Святого, – пока существует человечество будут приходить и пророки в лице гениев, правда, со временем их становится все меньше, потому что «створки» свободы постепенно приближаются к схлопыванию – гению становится все труднее пробиться сквозь косность и конформизм общества. Но если бы не было деторождения, то не было бы и потребности даже в гениях. Ведь гений есть орудие Божественного Провидения, а не самоцель нашего земного существования – смысл проявления Горнего мира через гениев заключается не в самих гениях – гениальность есть лишь следствие нравственного закона, но превыше всего – Истина – Сам Господь Бог.
- Понятно.
- Даже подлинно гениальный человек на определенном этапе своей жизни может оступиться и позволить гордыне овладеть своим «Я» – тогда гений забывает, что он всего лишь орудие в руках Господа Бога для донесения людям Горнего пророчества, и что если бы не пролонгируемое людьми на протяжении всей их Истории деторождение, то потребность в гениях отпала бы сама собой. В Первом послании апостола Павла к Коринфянам, в 3-й главе, говорится: «Кто Павел? кто Аполлос? Они только служители, через которых вы уверовали, и притом поскольку каждому дал Господь. Я насадил, Аполлос поливал, но возрастил Бог; посему и насаждающий и поливающий есть ничто, а все Бог возращающий. Насаждающий же и поливающий суть одно; но каждый получит свою награду по своему труду. Ибо мы соработники у Бога, а вы Божия нива, Божие строение». И еще – в той же главе: «Разве не знаете, что вы храм Божий, и Дух Божий живет в вас? Если кто разорит храм Божий, того покарает Бог: ибо храм Божий свят; а этот храм – вы».
- Симон, но почему же тогда Святые отцы Церкви, гениальные художники и философы говорили о чадородии – ведь и у них были дети и жены?
- Потому, что История развивается постепенно и циклично – они говорили о том, что было актуальным в их время. Конечно, в главном они вне времени – их мысли и творения по милости Божией вечны, но некоторые второстепенные вещи со временем имеют свойство искажаться. Да, цельные личности прошлого правы в том, что традиционные отношения между мужчиной и женщиной в семье, – когда жена следует за мужем, – наиболее соответствуют Божественному о них Замыслу, но Горний мир – это мир подлинной иерархии, при которой даже слуга своего господина – бесконечно свободен, а не зависим от последнего, поэтому есть градация ценностей в устроении человеческой жизни – наивысшим благом для человека в обществе является его настоящее и самодостаточное одиночество без образования семьи, однако на это не все могут, а вернее хотят пойти – причем свободно, а не по принуждению – многие люди слабы. Потому и говорили Святые отцы о деторождении и чистоте брака.
Я сам, помню, долго весьма думал, почему, например, Микеланджело, прожив всю свою земную жизнь без семьи – без жены и детей, в то же время помогал незамужним молодым женщинам и даже иногда способствовал их браку с достойным мужчиной – ведь это же сводничество, так распространенное среди женщин. При этом он, как всякий подлинно гениальный человек, знающий о бессмысленности суеты и толкотни на нашей падшей земле, точно осознавал, что брак между мужчиной и женщиной весьма непростое, а подчас и трудное предприятие. И тем не менее он помогал вышеозначенным девушкам. Почему так?
- Действительно, почему?
- Да потому, что Микеланджело сознательно выбирал наиболее безболезненный выход из этого трудного положения, – помогая незамужним женщинам, он творил, с одной стороны, добро и служил тем самым Господу Богу, с другой стороны, он распространял Христианскую веру – опять же через соделанное добро, а также стратегически приближал Царствие Небесное, ибо девушки, выходя замуж, рождали детей, которые в свою очередь рождали своих детей и т. д., – увеличивая таким образом население нашей падшей земли, а с ним и приближая конец мира сего. Понять это трудно, – наверное, и не требуется это понимать, но принять сердцем можно.
Микеланджело знал о тщетности попыток человека устроить на падшей земле подобие порядка, чтобы все были сыты и счастливы. Некоторые люди, также зная об этом, идут уничтожать все вокруг – людей, животных, вещи, предметы искусства, Соборы, разные ценности и проч. и проч., но ничего этим не добиваются. И я сам так же мог поступить. Но я посмотрел на жизнь великого итальянского художника и по милости Божией увидел, что путь уничтожения и саморазрушения не является Истинным – он от лукавого. Я знаю, что в нашем мире все будет попрано, и весь он погибнет – у меня нет призрачных надежд на то, что мои дела, как и творения Микеланджело будут поняты всеми людьми, что они являются самоцелью существования нашего мира – нет, это не так. Поэтому я равнодушен к тщеславию и желанию оставить свое имя в Истории. Но я точно знаю, что при всей бессмысленности земной жизни человека, в ней все же есть Смысл – это служение Господу Богу, – делая добро людям и не ожидая от них благодарности. Добро ради добра – просто так. Поэтому смысл жизни – не в деторождении, но в то же время через деторождение мы приближаемся к Вечности.
- Сложно… Диалектика.
- Да, непросто.
В письме Гаргантюа Пантагрюэлю в романе великого Ф. Рабле отец пишет сыну про конец деторождения, – когда Иисус Христос возвратит Свое Царство Отцу Небесному – в конце всех времен.
- Да, помню – это в VIII-й главе Второй Книги героических деяний и речений Доброго Пантагрюэля, – когда Пантагрюэль, будучи в Париже, получил письмо от отца своего Гаргантюа.
- Да.
- Симон, но ведь Сам Христос явил не только духовную, но и физическую преемственность от Давида – даже у Сына Человеческого были предки, значит в размножении человека по плоти нет ничего недостойного.
- И тем не менее, Илья, ты упускаешь то, что Сам Христос при этом девственно чист. Он явил нам Путь спасения на доступном нам языке, – придя в этот падший мир как человек, Он, конечно же, не осуждал рождение человека по плоти, однако личным примером указал Путь нравственного, духовного и телесного совершенства. Причем под телесным совершенством я подразумеваю не физическую силу и красоту, но девственно чистое, не возжелавшее плоть, состояние человека.
- Понятно.
- К тому же сами гениальные личности своим примером свидетельствуют, что смысл жизни человека на падшей нашей земле не в деторождении – их потомство нежизнеспособно.
- Да, это действительно так – их дети часто умирают в младенчестве, либо род, который начинается от самого гения, скоро прерывается.
- Да. Именно от гения, а не от его предков. Поелику, к примеру, род Микеланджело ведет свое происхождение от дворян, живших за несколько веков до рождения их гениального потомка, но если бы сам Микеланджело был женат и родил детей, то последние довольно скоро бы завершили воспроизводство потомства некогда влиятельного их рода. Почему так происходит? Потому что Господь Бог нам, грешным людям, показывает такими примерами, что смысл жизни – не в деторождении.
Правда, были и исключения в Истории, но они были именно в Ветхое время – до Первого Пришествия Христа, что вновь свидетельствует об оппозиции Ветхого и Нового Завета и о диалектичности всей нашей жизни. Я имею в виду предков царя Давида и его потомка – Господа нашего Иисуса Христа – многие из предков Сына Божьего были гениальными личностями и рождали жизнеспособное потомство. Но, повторяю, то было в Ветхое время, а теперь, в последние времена Истории, все по-другому – конец мира сего близок.
- Я так и понял, Симон.
- Свободное преодоление людьми деторождения и является разрешением того самого парадокса, связанного с пресловутым камнем преткновения, о котором еще в Древности говорили софисты, – если Бог Всемогущ, может ли Он создать камень, который Он Сам не сможет поднять? В ответ я и сам мог бы спросить современных скептиков, верящих теории эволюции или теории большого взрыва, – почему то, что появилось случайно, например, земля, – причем, сразу замечу, согласно представлениям некоторых исследователей, а не знанию или проведенному ими самими точному опыту – гораздо сложнее, чем то, что может создать человек при условии, что все в мире развивается от простого к сложному, – хотя это, конечно же, не так. Так вот, все эти «неразрешимые» парадоксы в действительности решаются просто, но выполняются трудно – сам человек и есть тот камень, который Бог не может поднять. Господь Бог милосердно умалил Свое Всемогущество пред человеком, которого Он изначально сотворил свободным, – чтобы не умалить свободу «впоследствии» даже согрешившего и поправшего свободу человека и даровал ему свободу творить реальность, хотя во власти Бога – стереть не только самого человека с лица земли, но и всю землю вместе с пространством и временем и вообще всю вселенную. Потому что Господь Бог есть Творец всего, что мы не только видим и представляем, но даже того, что и помыслить не можем. Однако, несмотря на Свое Всемогущество, Бог не упраздняет существование беззаконствующего, неблагодарного и горделивого человека. Почему? Да потому, что только человек сотворен по образу Божию и только человек свободен – скот, например, изначально не свободен – я не имею в виду Реальное рая, «где» он подобно человеку тоже «был» свободен – у животных нет нравственного закона, они никогда на падшей земле не были свободными, в них нет Духа Божьего, Который Господь вложил в человека. Потому что Бог истинно любит человека и непостижимо милосерден к нему, несмотря на постоянные роптания его. Бог от каждого человека долготерпеливо ждет свободного покаяния – посягнуть на свободу Им же сотворенного человека Господь не может – иначе Его творение лишилось бы своего глубокого смысла – с упразднением свободы человека, Бог лишил бы его Своей Любви и тогда бы был попран и нравственный закон. Поэтому, чтобы окончательно не попрать свободу согрешившего человека, которую сам человек и попрал «вследствие» первородного греха, Бог, как любящий Отец, ничего не навязывает человеку, но призывает его свободно покаяться, устремиться к добру и совершенству, т. е. измениться по-настоящему.
В Первой Книге Паралипоменон, в 17-й главе, говорится о непостижимой кротости Самого Господа Бога: «Но в ту же ночь было слово Божие к Нафану: пойди и скажи рабу Моему Давиду: так говорит Господь: не ты построишь Мне дом для обитания, ибо Я не жил в доме с того дня, как вывел сынов Израиля, и до сего дня, а ходил из скинии в скинию и из жилища в жилище. Где ни ходил Я со всем Израилем, сказал ли Я хотя слово которому-либо из судей Израильских, которым Я повелел пасти народ Мой: зачем вы не построите Мне дома кедрового?»
- Удивительно!
Кстати, и в этой же главе говорится про кротость Давида.
- Да.
Так вот, о насильственном деторождении.
Помню, отец хотел свести меня с женщиной. Воистину, нынче люди потеряли нравственные ориентиры – мужчины стали как женщины – все перевернулось с ног на голову – мнимая свобода под видом либерализма все больше распространяет свои дьявольские щупальца – в наши последние времена злой дух заигрывает со всеми людьми. Отец никак не мог понять, что отказ от плотского соблазна, и в конечном счете от всех соблазнов – есть вершина свободы – по подобию Сына Человеческого ради спасения души своей должен поступать человек. И я по себе это знаю, – когда я иду против соблазна, преодолеваю его – я становлюсь нравственно чище, духовно выше и добродетельнее, а при попущении соблазна становлюсь, как животное – дьявол хочет низвести меня в свою темную бездну.
Различные состязания, в которых теперь участвуют и дети, развращают их душу, а взрослые люди, лицезрея все эти ярмарки тщеславия, удовлетворяют свое самолюбие, чтобы пассивно погрузиться в собственные воспоминания о детстве. Многие люди посредством детей хотят причаститься к источнику духовного света. Исследуя проблему использования детей взрослыми для своих эгоистических целей, являющуюся частным случаем проблемы насильственного деторождения, я вспомнил себя самого в детстве – отец так же связывал со мной именно свои цели и мечты, не считаясь со мной, как с личностью.
К женитьбе и деторождению меня подталкивали отец, дяди, тети, друзья, знакомые и т. д. – все они занимались сводничеством, но я чувствовал, что это обман. Они никак не могли понять меня, а я вначале не понимал их. Я думал так: почему многие люди не могут уяснить себе нормальное, без каких бы то ни было подвохов нежелание человека предаваться минутным наслаждениям плоти? Неужели они настолько срослись с земным, что не видят очевидной грязи в познании плоти между мужчиной и женщиной? Почему благородное и свободное преодоление похоти воспринимается некоторыми людьми, как нечто ненормальное? Как вообще я могу из любимой женщины сделать вещь и относиться к ней лишь, как к существу, способному насильно, не спросив желания ребенка, родить его?
Да… При многострадальном народе Древнего Израиля и в бытность древних языческих народов над человеком неизбывно тяготело искушение плотского познания и, хотя к Богу тогда человек был еще близок, – видя явные Его чудеса, тем не менее на падшей земле люди всегда рождались через плоть. В этом смысле мало, что изменилось с тех пор.    
- Да, Симон, ты прав.
А я еще хочу тебя спросить, – ты говоришь, что порой, в минуты овладевающей тобой щемящей тоски по Горнему, ты испытываешь такое глубокое чувство, будто и не хотел рождаться в этом мире, но родители тебя не спросили – тебе многое в нем не нравится, ты знаешь, что проблема падшего существования человека даже сколько не в бессмысленности его усилий, а в бессмысленности самой земной его жизни и ты вспоминал, что тебе раньше часто приходили в голову мысли о самоубийстве. А разве не так и с прародителем нашим Адамом – он, может быть, тоже не хотел «быть» сотворенным Господом Богом, но желал камнем быть, не жить, не чувствовать, не мыслить , – что если и его Бог не спросил?
- Нет, Илья, – сотворяя Адама и жену его, Бог не находился в привычном нашему падшему сознанию положении дарителя, о чем мы уже ранее говорили, – над человеком, которого не спросили, потому что в раю у человека «была» не попранная первородным грехом свобода, как у нас теперь – ты ведь мыслишь о моем нежелании рождаться, исходя из здешней, земной моей мысли о попранной свободе. Но в Горнем мире отношения между Богом и человеком изначально свободны – никакого долженствования в нем нет. 
- Понятно.
Симон, а вот ты еще говоришь, что при праведном устроении человека на нашей падшей земле ему следовало бы выродиться, – но как же тогда быть с творчеством, через которое человек выражает Дух Божий? Ведь если общество полностью выродится – некому тогда будет творить, разве не так?
- Нет, не так. То, что творит на земле человек – всего лишь реальность, которую он сам себе же и предлагает – масло масляное получается – за всем этим нет никакого качественного прорыва – нет выхода в трансцендентное. Есть лишь бессмысленное воспроизведение одного и того же. В такой жизни есть неполная, попранная свобода – только символ подлинной, Горней Свободы.
- Я понял.
Симон, предположим, что человека не станет на падшей земле – он полностью смог выродиться, то что тогда?
- Тогда вся реальность, земля, космос, пространство, время, словом, весь мир – свернется.   
- Понятно. 
А еще, Симон, почему человек ничего не помнит о своей жизни до рождения и даже первое время после рождения – примерно до трехлетнего возраста?
- Потому, Илья, что человек есть сознательный микрокосм, в котором живет целая вселенная – подобно жизни Адама с женой в раю «до» грехопадения, человек, находясь в утробе матери, пребывает в состоянии Вечности и потому памяти у него еще нет – ведь память диалектично связана с временем – память появляется у человека после рождения, как ты верно заметил, примерно после трех лет, но, появляясь на свет, человек не сразу утрачивает, полное чудес, ощущение Вечности – он еще обладает остатками телепатических способностей благодаря которым усваивает язык от людей, – таким образом, память, время и язык связаны между собой – именно поэтому сначала ребенок говорит на своем, ангельском, только ему понятном, языке, который окружающие его люди воспринимают как несвязную речь, и именно поэтому человек ничего не помнит о своей жизни до рождения и первое время после рождения, пока не достигнет примерно трехлетнего возраста.
- Интересно.
- Свидетельством справедливости моего утверждения о том, что до моего рождения меня не спросили о моем желании или нежелании появиться на свет – то, что я называю насильственным деторождением, является само существование вечной человеческой души. Люди пока этого не видят, как и не признавали они, к примеру, справедливость выводов гелиоцентрической системы Н. Коперника – пока они этого не видят, потому что еще не прозрели – ведь душа не детерминирована временем рождения человека, ибо она вечна – она «уже» «до» рождения на этой падшей нашей земле «была», есть и «будет», а иначе абсурд получается, – что, дескать, моей души «до» моего рождения «еще» не «было». При этом некоторые люди могут, конечно, мне возразить, сказав, что если меня и там – в Горнем мире не спросили – хочу ли я рождаться в этом, падшем мире, то значит я и там «уже» «был» несвободен, однако это не так – тут все очень непросто.
Конечно, появление на свет ребенка у родителей претворяется в жизнь прежде всего по милости Божией. Прежде всего, ибо Бог есть живый и присносущий, но не только по милости Божией, поелику человек свободен, а потому деторождение воплощается в жизнь по милости Божией вместе и одновременно со свободным желанием родителей дать жизнь ребенку. Но человек-то ведь согрешил и пал, а значит кроме милости Божией есть и попущение Божие ради установления на новой земле Царства Небесного – через преодоление этого мира с его пространством и временем. И потому по милости Божией и по попущению Божию я вместе и одновременно с желанием родителей появился на свет. Потому я и говорю, что меня не спросили, но родили. И тогда становится понятным, почему все подлинно гениальные творцы за всю Историю человечества не умилялись пошлому, самодовольному, круговому и безнравственному течению жизни, ибо весьма интенсивно переживая все беззакония, творящиеся в мире по дьявольскому наущению, они очень болезненно ощущали всю несправедливость падшего бытия, стремясь при этом установить в себе главенство единственно Истинного, нравственного закона. А если так, то в продолжении насильственного деторождения нет смысла. 
- Симон, а почему тогда продолжается насильственное деторождение?   
- Потому что дьявол бесконечное Бытие Горнего мира в пределе хочет свести, но не сможет, к ограниченному количеству человеческих душ на падшей земле – он стремится попрать качество в угоду количеству, которого в Вечности попросту нет, – т. е. нет, не как самого понятия – оно, конечно же, может там существовать – я имею в виду логическое понятие, но для Реального в иерархии ценностей оно – не главное, ибо в Вечности нет времени, нет счета, нет ограниченности, замкнутости, конечности, несвободы и проч. и проч. Так вот, дьявол хочет ограничить бесконечное нечто путем насильственного деторождения. Ведь вечных душ в Горнем мире целый сонм, не поддающийся исчислению, а через деторождение на падшей земле дьявол таким образом хочет их ограничить.   
- Точно! И, кстати, даже само слово – «изнасилование» – т. е. грех, который в сознании человека априори связан с устойчивым образом насилия, – когда, к примеру, мужчина, поправ свободу женщины, по наущению дьявола применяет к ней насилие, – так вот, слово это имеет тот же корень, что и слово «насильственный» – применительно к насильственному деторождению.
- Конечно. К тому же по форме и содержанию изнасилование мало чем отличается от плотского познания ради деторождения, а значит в самом деторождении на падшей земле уже заключен грех – о чем и говорится в Библии, в Псалтире, в 50-м Псалме Давида: «Вот, я в беззаконии зачат, и во грехе родила меня мать моя». Правда, во избежание каких бы то ни было двусмысленных толкований, сразу отмечу, что в Псалтире Давида много говорится и про рождение человека из чрева матери, которое с благодарностью Богу принимается Псалмопевцем. Но весьма важно исходить из повествования всего Священного Писания, чтобы увидеть потенциальную возможность свободного преодоления насильственного деторождения.





Г Л А В А   XVII

Закон сохранения равновесия по форме и содержанию


- Илья, ты когда-нибудь думал над тем, почему у всех людей на земле одна и та же внешность, а среди животных и растений – невероятное количество видов, различающихся формой тела, внутренним строением, цветом, размерами?
- Честно говоря, нет. А что значит «одна и та же внешность» у людей?
- Я имею в виду, что по форме тело человека не изменяется за всю его Историю, хотя тела  животных и растений, конечно, тоже не меняются – мы уже говорили об эволюции, – что она, строго говоря, не имеет никакого отношения к фенотипическим изменениям живых существ – в том смысле, что организмы, если и меняются, то из-за внешних, природных условий, а не в связи с теорией эволюции, – так вот, я подразумеваю, что люди отличаются друг от друга только расами и другими незначительными внешними признаками, но, в целом, у всех людей физические тела одинаковые по форме и внутреннему строению. И сразу замечу, что т. н. вымершие гоминиды меня в данном вопросе вовсе не интересуют – к человеку я их не отношу по понятным причинам – я уже говорил, что они суть виды приматов, существовавших ранее. С неандертальцами сложнее, но про них я скажу в свое время. А пока вопрос именно о человеке. Не как о биологическом виде, ибо я не эволюционист, а верующий, – поэтому вопрос именно о человеке, сотворенном Господом Богом.
Ну так что, неужели тебя никогда не удивляло то громадное разнообразие форм живых организмов, существующих в природе?
- Конечно, удивляло, но такие вопросы я себе не задавал… А что?
- С течением времени животный и растительный мир земли постепенно вымирает, несмотря на все свое многообразие, а мир единообразного по форме, но бесконечного по содержанию, человека, который искусственно сотворяет многоразличные реальности, напротив, – все больше распространяется. Так происходит потому, что действует непреложный закон сохранения равновесия между многообразием животных и растений с единообразием человека – по форме и единообразием животного и растительного мира с многообразием человека через сотворяемые им реальности – по содержанию. Наглядно точное действие этого принципа можно увидеть хотя бы на примере того, как природа для поддержания своего стабильного состояния и постоянного воспроизводства разных форм нуждается в неизменности их содержания – т. е. устойчивом поведении животных и относительно неизменном образе жизни растений, в то время как мир человека, наоборот, являясь по форме, сиречь по внешности, простым, по содержанию, – напротив, весьма сложен и разнообразен в огромном количестве талантов, наклонностей, привычек, традиций, придуманных им на протяжении всей Мировой Истории занятий и профессий, среди которых появление новых не прекращается и поныне.
- Т. е., если нечто где-то убыло, то в другом месте прибыло – как это справедливо и для закона сохранения энергии в физике? 
- Да. Его аналоги формулировались, начиная еще с незапамятных времен, например, – в Древней Греции, но я к своей этой мысли пришел самостоятельно, ничего даже не прочитав заранее о принципе сохранения у многих известных философов и ученых. Потому что еще с раннего детства я долго думал над вопросами разнообразия форм животного и растительного мира и единообразия по внешности человека и все никак вначале не мог понять, почему все на земле устроено именно таким образом. Ведь неслучайно, что всякий раз, осваивая новые земли, человек расширял границы своего существования, но что в то же самое время погибали многие виды животных и растений.
- Ты думал над этими вопросами еще в детстве?
- Да. Правда, сначала поверхностно, на подсознательном уровне, но потом, взрослея, – все более осмысленно.
- И ты думаешь они как-то взаимосвязаны?
- Конечно.
- Очень интересно!
А я никогда так не думал… Т. е. я, конечно, тоже видел все это гигантское разнообразие животных и растений, но никогда не ставил себе таких вопросов…
- Вот! Так же и многие люди – просто смотрят на животных и растения и принимают несметное количество их видов как нечто само собой разумеющееся. Но ведь умение ставить интересные и логичные вопросы – это искусство, которому еще Сократ учил, вернее даже не учил, – которое он показывал своим последователям.
Так вот, еще во время учебы в университете я задал этот же вопрос другу – тому самому, с которым учился в одной группе. 
- И что он сказал?
- В ответ он просто ухмыльнулся, а в глазах его я прочитал безразличие.   
- Да… Вот так порой окружение человека убивает в нем самые первые ростки будущего знания. Ведь, как ты сам говоришь, Симон, задавать вопросы просто необходимо – хотя бы для того, чтобы интересно и с интересом жить на свете. А такие люди сами мало чем интересуются и в других хотят подавить стремление к чему-то необычному и загадочному…
- Да, ты прав, Илья. 
Ну, так вот, увидев, что другу все это неинтересно, я не стал дальше его спрашивать, а потом мы разошлись каждый по своим делам. Кстати, он часто мне говорил, что для него нет ничего интереснее человека – он учился на историческом факультете. Я с этим не спорю – это его право. Но иногда он даже пытался навязать мне свое мнение, что по-настоящему человека должна интересовать лишь История – с мнением этим я, между прочим, согласен, но только отчасти, ибо в нашем падшем, раздробленном мире человек сам стал его частью, а с таким подходом к познанию мира вряд ли откроется дальняя перспектива. Поэтому я и дальше продолжил самостоятельно думать над этими вопросами, пока не нашел, по милости Божией, ответы на них.
- Расскажи, пожалуйста, как это было?
- А вот как: после той встречи с другом, спустя примерно два года, окончив  университет, я стал работать в театре, а после увольнения из театра вернулся в свой родной дом, в котором не был больше трех лет и вот тогда какая-то неведомая сила просто заставила меня взять в руки Священное Писание, читая которое, я вновь вспомнил о вопросах, сформулированных выше. И тогда мне наконец был дан ответ.
- Это было чудо?!
- Конечно! А как иначе? Именно по милости Божией. Ведь не может быть простым совпадением то обстоятельство, что в течение своей жизни я обращался к этому вопросу не один раз. Казалось бы, ну и что в нем такого важного или интересного – ведь многие люди даже не задумываются об этом, – что мне наглядно и продемонстрировал тогда друг. Но меня просто не отпускала эта проблема.
- И что ты понял кроме того объяснения, которое привел выше?
- Да, до этого места я только сформулировал и описал данную проблему, а теперь скажу о ее причине. Я утверждаю, что этот закон сохранения равновесия по форме и содержанию – в дальнейшем для краткости я буду так его называть – начал действовать «вследствие» грехопадения человека.
- Почему?
- Потому что весь падший мир – я беру не только Солнечную систему и не только всю вселенную, но и весь наш мир вообще – посткатастрофичный мир – мир, который в апофатическом смысле является полной противоположностью Горнему, – так вот, весь этот мир замкнут, ограничен и конечен. Причем меня вовсе не волнует то, сколько по времени нужно лететь пусть и со скоростью света из одного конца хоть всей вселенной до другого – даже если и самого времени при этом не будет, даже если предположить, что вместо времени будет застывшее подобие Вечности – все равно я утверждаю, что несмотря на все дьявольские ухищрения соблазнить человека в конце времен – мир этот не является бесконечным и совершенным. Наоборот, – он безнравственен и несовершенен. И, будучи конечным, в нем неизменно и постоянно действует сформулированный выше закон, и так будет до скончания века, покуда мир этот не прейдет, потому что диалектичность и хаотичная организованность его вкупе с необходимостью компенсации, которая всякий раз происходит между материей и сознанием, формой и содержанием за счет друг друга – являются следствиями самого существования в нем человека. 
- Как-то сложно все это…
- Потому что дьявол всегда все усложняет. Если бы все в этом мире было просто и легко, то тогда бы люди не совершали зло и уже давно бы преодолели свою греховную природу, но ты сам видишь, что это далеко не так.
Так вот, возвращаясь к закону сохранения равновесия между человеком и животными с растениями по форме и содержанию, я хочу изложить сейчас установившие его причины, – проникая, к примеру, сквозь толщу времени, покажу, что же «было» «после» грехопадения человека и его изгнания из рая, хотя нас при этом на падшей земле не было.
- И что же «было»?
- «Когда» Адам с женой согрешили в раю, вкусив плод от древа познания добра и зла, – говоря при этом слово «когда», и дальше все слова, связанные с понятием времени – «еще», «уже», «то», «тогда», «с» и проч. и проч. – мне приходится мыслить во времени и пространстве нашего мира, хотя в раю никакого времени не «было», ибо там Вечность, но ничего не поделать, такова падшая реальность, – итак, «когда» они согрешили, «то» «за пределами» рая появилось время – не сакральное, ибо оно «уже» существовало, но профанное – те самые пресловутые миллиарды лет, из-за которых ученые ломают копья уже не одно столетие, ибо не могут никак понять, почему Библия охватывает несколько тысяч лет от Божественного сотворения мира в то время как исследователи упорно доказывают, что наша планета существует в течение нескольких миллиардов лет, – а в самом раю…
- Который, как ты ранее уже говорил, «еще» не прорвался наружу, подобно рождению ребенка из чрева матери, – когда он так же выходит из вневременного пространства во временное?
- Да. Так вот, «еще» в самом раю Адам с Евой – она уже нареклась «тогда» Евой, – повторяю, никаких «еще», «уже», «тогда» и т. д. в раю не «было» – там Вечность, просто для нашего же понимания, Илья, приходится обращаться к этим словам – они «были» вне времени – Бог «еще» не изгнал их из рая, но пространство, которое «было» «за пределами» «огороженного» рая, свернулось в то, что мы видим теперь – трехмерное, со всей вселенной, со звездами и планетами, спутниками, кометами, метеоритами, астероидами, черными дырами и проч. и проч. и появилось время – профанное время, а не сакральное – сразу пошел счет – заметь, Илья, даже сейчас, сказав слово «сразу», – я уже, априори, подразумеваю наличие времени – т. е. появилось количество в том искаженном, психологическом представлении об истинном логическом его понятии, каким теперь мы пользуемся при счете, т. е. в данном случае я делаю акцент именно на психологическом восприятии человека, поэтому я буду брать в кавычки слова, которые обозначают т. н. последовательность событий, связанных с райским существованием человека, – причем и здесь вновь отмечу, что никакой последовательности в раю не «было», ибо в нем Вечность, – так вот, после грехопадения человека прародители наши утратили цельное свое Бытие – в Реальном рая цельное некогда Бытие разлетелось на мельчайшие осколки, а «за пределами» «еще» не прорвавшегося рая, на уже свернувшейся в шар земле, последовательно появлялись такие сверхконтиненты, как: Ваальбара, Ур, Кенорленд, Колумбия, Родиния, Паннотия, Пангея, Лавразия, Гондвана, а также океаны Мировия, Панталасса, Протопасифик, Япетус, Панафрикан, Тетис и др. и кроме того древнейшие моря, – существовавшие в те далекие времена на земле – они были на ней как раз в то самое «время», «пока» согрешившие Адам с Евой и другими людьми «были» в раю, который вот-вот прорвется наружу, – помнишь, Илья, мы уже говорили о том, что человек и общество – т. е. люди, которые «были» с Адамом и женой его, – вместе и одновременно существовали в раю – «до» грехопадения.
- Да, Симон, помню, и в Книге Бытия, в 3-й главе, говорится: «И нарек Адам имя жене своей: Ева, ибо она стала матерью всех живущих» – люди, получается, «тогда» «уже» «были» – «еще» «до» того, как оказались на падшей земле.
- Именно. Это значит, что они все стали смертными, ибо их родители – Адам и Ева – сами стали смертными – грех перешел и на их детей в «еще» не прорвавшемся раю.
Так вот, подобно тому, как молодая девушка, вступающая в брак, теряет свою невинность и после зачатия плода чувствует себя уязвимой, – так же земля после согрешения человека в раю стала претерпевать колоссальные изменения – начались образование и тектоника литосферных плит, прошли одно за другим массовые вымирания всей биоты.
- Точно, Симон! Ты прав! Ведь, когда девушка в плотском познании лишается девственности и оплодотворяется семенем своего мужа – она перестает быть девой, но становится женщиной. И тогда в ее организме запускается механизм старения, что и отражается на ее внешнем виде.
- Да, но изменения происходят и внутри нее. С возрастом она накапливает жир, позвоночный столб сжимается, кости становятся хрупкими, появляются морщины на коже лица, шеи и других частей тела, седеют и выпадают волосы, зрение притупляется, слух ухудшается и т. д. А, к примеру, после рождения ребенка и особенно ближе к старости, ее бедра все сильнее раздаются вширь. Многие эти изменения происходят и с мужчиной, но меня в данном вопросе интересует именно женщина, – как мать и как незамужняя дева. И вот получается, что как и вступление женщины в половую связь с мужчиной суть грех, так и девственная земля, в начале Божественного сотворения мира, оплодотворявшая саму себя «до» грехопадения человека, – о чем говорится во второй главе Книги Бытия: «Вот происхождение неба и земли, при сотворении их, в то время, когда Господь Бог создал землю и небо, и всякий полевой кустарник, которого еще не было на земле, и всякую полевую траву, которая еще не росла, ибо Господь Бог не посылал дождя на землю, и не было человека для возделывания земли, но пар поднимался с земли и орошал все лице земли», – так вот, девственная земля и все, что «было» с ней в Вечности в цельном единстве – светила, звезды, само Настоящее Реальное пространство и сакральное время и т. д., – словом, все то, что «было» бесконечное и безграничное, – «с» первородным грехом человека свернулось в то, что мы видим теперь – в трехмерное пространство вместе с ограниченным профаническим временем.
- А рай?
- Сам рай «еще» «был», ибо беременная женщина носит во чреве своем плод, который еще находится в состоянии, похожем на то вневременное Бытие, которое «было» в раю «до» грехопадения человека – похожем, но не подобном, ибо грех «уже» совершен и некогда цельное Реальное разлетелось на осколки.
- Т. е. согрешив и пав, человек «еще» оставался в раю с другими людьми, в «то время» как «за его пределами» уже во всю бушевали космогонические стихии, которые ученые мужи Древности называли землей, водой, огнем, воздухом?
- Да. Причем, как мать вынашивает в утробе свое дитя в течение девяти месяцев, так и все периодические изменения в древнем мире – еще до Древности  – продолжались в течение миллиардов лет. Рай «еще» не прорвался наружу, – как дитя не вышло еще на свет.
- А дальше?
- Дальше – в самом конце, перед появлением человека на падшей земле, – последнее, или предпоследнее, если мы вспомним великий потоп, массовое вымирание животных и растений, когда подготавливалась почва для его, т. е. человека, выхода в новое, посткатастрофичное пространство из прорывающегося рая.
- Т. е., когда было мел-палеогеновое вымирание?
- Да. Одно из пяти массовых вымираний, которое произошло около 65-и миллионов лет назад.
- Очень интересно!
- Конечно. Просто люди привыкли обычно рассуждать снизу вверх, но согласно закону сохранения равновесия по форме и содержанию необходимо двигаться сверху вниз.
- Это как?
- Объяснять все не профанно – иначе мы ничего не поймем, но сакрально, ибо Бог сотворил весь мир, а не природа, материя и т. д., как думают некоторые современные ученые.
Итак, когда женщина беременеет, ей вдруг резко может стать плохо, у нее появляется бессонница, а также боли в спине, чувство необъяснимого страха и беспричинной тревоги. Кроме того, ребенок в утробе начинает шевелиться, что тоже иногда доставляет матери дискомфорт. У нее повышается гормональный фон, ее одолевают разные недомогания, она становится раздражительной, может заплакать безо всякого видимого повода. Беременная женщина требует к себе повышенного внимания, ибо во время вынашивания ребенка она чувствует себя одинокой, никому не нужной, никем не понятой. За короткий промежуток времени ее настроение может меняться несколько раз подряд. Еще у нее появляются странные прихоти, которые исполнять нужно непременно быстро. Но в то же самое время у нее возникает чувство особого трепетного волнения и незабываемого счастья. Словом, она несет весьма большие тяготы во время своей беременности. Конечно, у многих женщин беременность протекает по-разному, но в целом, их состояние действительно изменяется по сравнению с тем, когда они не вынашивают ребенка. Все это я говорю к тому, что похожие по тяжести последствия согрешения человека испытывала на себе земля «за пределами» «еще» не прорвавшегося «наружу» рая – на ней происходили те страшные и великие катастрофы, над причинами которых думают теперь ученые, – как минимум, пять массовых вымираний флоры и фауны – в том числе главное массовое пермское вымирание, когда погибло 96 % всех морских видов животных и больше 70 % наземных позвоночных.
- И единственное известное ныне массовое вымирание насекомых, а их между прочим на земле и теперь больше, чем всех остальных видов живых существ, а значит тогда их было просто бессчетное количество! А еще были: ордовикско-силурийское, девонское и триасовое – и это не считая менее масштабных по сравнению с ними. Так вот, значит, как все было в действительности, а не как, разделившись между собой на два противоборствующих лагеря, говорят ученые и богословы?!
- Конечно, Илья. Причем, заметь, как хитро дьявол вертит и крутит людьми: сначала он разделил их на противоборствующие стороны, потом стал наущать богословов, чтобы они мешали подлинным ученым проводить свои исследования и чтобы сжигали на кострах еретиков, устраивали охоту на ведьм и проч. и проч., – к примеру, как в эпоху Возрождения, но потом, по прошествии всего трех столетий, когда священнослужители убедились в справедливости описательных выводов науки – я имею в виду безотносительно Библии – т. е. выводов, которые, например, исходя из реалий нашего времени, не объясняют причин подлинных проблем нравственности, напрямую связанных с изменениями, происходившими в мире еще с незапамятных времен, – на это наука ответить не в силах, ибо она лишь описывает те или иные процессы, но не исследует глубоко их причины, к тому же я ранее говорил уже о том, что примерять на первые главы Книги Бытия современное видение мира в смысле космогонических процессов – абсурдно, – так вот, потом служители Церкви сами выдумали, все более со временем подлаживающуюся под выводы современной науки, теорию креационизма. И это в то самое время, когда подлинная наука погибла, а вместо нее осталась лишь выхолощенная, безжизненная, пустая парадигма современных «научных» взглядов, гордо именующая себя наукой. Понимаешь, Илья, какая диалектика? Т. е. ученым прошлого приходилось весьма трудно – их не очень-то и жаловали официальные служители Церкви, а теперь, когда Церковь сама стала слабой, а наука и вовсе погибла – многие священнослужители, наоборот, стали смотреть на современную космологию через Библию, а на Библию – посредством выводов современной науки. Т. е. раньше гениальных ученых не особо ценили, а теперь, когда их больше нет, – наоборот, подстроились под выводы бессмысленной «науки». Все это дьявол делает специально, чтобы постепенно изменить сознание людей, полностью его профанировать, причем делается это всегда такими изощренными способами, чтобы общество ничего подозрительного не замечало и продолжало строить Вавилонскую башню. А теперь злой дух стравливает обе стороны, внушая одним людям, что, дескать, все вы, попы и верующие, всего несколько веков назад убивали прогрессивно мыслящих людей, а другим дьявол шепчет, что лишь они имеют право толковать Священное Писание, еще больше усиливая таким образом нетерпимость к ним тех, кто не хочет верить им на слово. И, заметь, Илья, атеисты обычно говорят «все», «каждый», «всегда», «никогда», «темное Средневековье», и проч. и проч., что свидетельствует об их бесовской одержимости, ибо дьявол постоянно навязывает человеку мысли о том, что все надо мазать одной, сплошной черной краской или же наоборот – разделять все и вся на части и стремиться к безнравственной гармонии и идиллии, которых на падшей земле никогда не будет. 
- Да… Симон, как ты сам говорил, некоторые люди и не знают даже, что Средние века отнюдь не были темными – хотя бы потому, что внутреннее отношение человека к миру тогда было гораздо чище и наивнее, чем теперь, и даже одежда у людей того времени была ярче и стоила дороже той, которая есть теперь у нас. И быт у них был осмысленнее. Злой дух весьма хитер, и потому человек не знает наверняка, когда, возгордившись, сядет в лужу. Благодать Божья может покинуть человека в тот самый момент, когда он подумает, что все на свете понял, и что ему некуда стремиться и незачем каяться и ведь не заметит даже, что черт уже давно его тянет своей невидимой удою в глубокую пропасть.   
- Да. И, кстати, сразу замечу, что я отнюдь не сторонник такого расхожего мнения, что Инквизиция в Средние века была такой уж беспощадной – все эти бесконечные обвинительные приговоры в адрес Церкви в действительности сильно притянуты за уши, как и то, что ученым того времени жилось весьма тяжело. Иногда люди склонны демонизировать вещи, которых они даже не видели. Ранее я подразумевал только то, что даже людей, которые сотрудничали – духовенство и гениальных творцов от науки и искусства – дьявол разделял так, чтоб и они не понимали друг друга, – как это было, к примеру, с Г. Галилеем или Ф. Рабле, вынужденными избегать сурового суда Священства. И еще я имел в виду, что подлинный Христианин никогда не станет никого сжигать на кострах, – ведь убивая человека, отличающегося от наших взглядов на мир, мы лишь умножаем зло – чего и добилось впоследствии католическое духовенство того времени. Но в целом, конечно, ученые и богословы находили тогда понимание друг с другом.
- Понятно.
- И вот, вместе с этими массовыми вымираниями флоры и фауны, уже на грешной земле, «за пределами» «огороженного» и еще не прорвавшегося рая, который я уподобил плоду беременной женщины, пребывающего во вневременном пространстве материнской утробы, в то время как мать его уже живет во времени, а саму землю я сравнил с матерью, которая во время беременности испытывает неоднозначные ощущения, – так вот, вместе и одновременно с этими неоднократными массовыми вымираниями живых существ происходили и периодические сдвиги тектонических плит, о которых мы говорили выше.
- Вплоть до последнего мел-палеогенового периода?
- Да. Хотя был еще великий потоп – после мел-палеогенового вымирания, соответствующий, возможно, эоцен-олигоценовому вымиранию. Да и потом материки и морское дно так же, как и в наши дни, продолжали изменять свое положение, правда, не так сильно, в отличие от древнейших времен.
Илья, ты помнишь, с чего я вообще начал?
- Да – ты говорил про закон сохранения равновесия между единообразием человека с многообразием животных и растений по форме и единообразием флоры и фауны с многообразием человека по содержанию.
- Верно.
Теперь я возвращаюсь к этому принципу и утверждаю, что данное равновесие установлено неспроста. И вот почему – для примера я прибегну к мысли О. Вайнингера о том, что у женщины нет души, что она суть ничто. Многие люди понимают это неправильно – Вайнингер говорил не о женщине как существе женского пола, а о типе, поэтому важно разделять, где говорится о женском половом типе, у которого отсутствует душа, а где речь идет про саму женщину. Душа у женщины есть и Дух Божий в ней, как и в мужчине, тоже есть, но нет в женщине, как это ни парадоксально, цельного и полного единства между восприятием, языком и мышлением – для женщины специфично их нецельное, хаотично организованное состояние, – как и для всего остального, что есть на падшей земле, за исключением лишь мужчины и ребенка – девочек и мальчиков.
- Симон, ты хочешь сказать, что язык, чувствование и мышление у женщины не объединены между собой, как в детях и мужчине, а разделены на отдельные части?
- Да.
- А как же цельное связывание их Духом Божьим, про которое ты сам ранее говорил?
- Я же говорю – «как это ни парадоксально». Да, вот такая диалектика – Дух в женщине есть или по крайней мере может быть, но цельности у нее нет. Это деление на части и не дает женщине подняться над самой собой и видеть себя со стороны. Об этом свидетельствует теория генид О. Вайнингера, но сейчас я о ней говорить не буду, чтобы не уйти далеко от нашей основной, исследуемой теперь, проблемы.
Так вот, – «когда» рай «еще» не прорвался наружу, по содержанию его соотношение с землей «было» такое же, как у плода с беременной женщиной – в Реальном рая «еще» сохранялась полная и цельная «концентрация» Духа, в «то время» как на уже грешной земле, порвавшей с цельным единством с раем, реальность была хаотично организована – добро на ней тесно сплелось со злом, – как мы это видим теперь. Если считать все это для наглядности в долях, то соотношение было, как у единицы к нулю.
- А если в процентах, то 100 % к 0 %?
- Да. В раю – полнота, а на земле, «за его пределами», – пустота. Я имею в виду именно по содержанию, а не по форме – по Духу, а не по материи.
- А по форме?
- По форме – 0 % к 100 %.
- Почему? Ведь в раю вообще ничего не поддается измерению – там все бесконечно и природа тоже есть.
- Ты забыл, Илья, что сейчас в центре моих рассуждений – человек, а не флора и фауна. По форме-то человек, как я давеча говорил, в соотношении с многообразием форм животных и растений устроен проще. Но по содержанию, наоборот, – неизмеримо выше. Ведь и плод в утробе матери одной с ней природы, но содержание-то в них несопоставимо разное – у матери, уже согрешившей, – поелику как ты помнишь, насильственное деторождение суть грех, – запустился механизм старения организма, пропала девственная чистота, разорвалась связь с детством, но внутри матери сама невинность и чистота – дитя, которое в околоплодных водах пребывает во вневременном состоянии Вечности и блаженства.
- Да, теперь понимаю – и в раю своя природа – даже «после» грехопадения человека, и на земле, которая стала существовать «за его пределами», но по содержанию – по Духу, они – т. е. рай и утратившая девство земля – были просто несопоставимы, потому что человек, являясь носителем Духа, «еще» не появился на падшей земле – пока она была «беременна» раем.
- Именно.
- Кстати, Симон, а где все это «время» находился рай? В центре мира? В самой земле – внутри нее, или вне ее, а, может, на ней самой? Мне это непонятно…
- «Еще» не прорвавшийся рай с согрешившими в нем людьми «был» вообще вне пределов падшего мироздания, но в Вечности и тем не менее вместе и «одновременно» с самой падшей землей, которая именно уже существовала во времени.
- Не понял – очень как-то сложно…
- Вряд ли можно как-то умозрительно это понять, – скорее, это нужно представить.
Да, именно так, – с одной стороны, «еще» неизгнанные окончательно из рая Адам и Ева и «потомки» их «были» вне времени и привычного нам пространства, но, с другой, «за пределами» рая уже существовала земля, на которой происходили страшные катастрофы, причем земля именно «обнимала» необъятный рай, словно мать, вынашивающая свое дитя, но не содержала его внутри себя, равно как и не находился он снаружи – на ней самой – все это существовало вместе и «одновременно» – во времени и вне времени. Наши прародители именно пали с Неба , «когда» прорвался рай, и они наконец оказались на падшей земле.
- Очень интересно!
- Так вот, пока у земли шла «беременность» раем, на ней происходили страшные катастрофы в виде упомянутых выше массовых вымираний и движений литосферных плит с образованием новых материков и морей и распадением их вновь на части, а потом снова их соединением и последующим разделением т. д. – так несколько раз подряд.
- А в конце этой «беременности», – «когда» человек и люди вместе и одновременно наконец «были» изгнаны из рая – наступило время, от которого и ведет свое начало человеческая История, продолжающаяся по сей день?
- Да. После грехопадения человека «за пределами» рая пошло не сакральное, а профаническое время – сначала в нем происходили космогонические процессы, а потом началась и человеческая История.
С выходом человека из рая и установилось это самое, исследованное нами выше, равновесие между единообразием человека с многообразием животных и растений по форме и многообразием человека по создаваемым им реальностям с единообразием образа жизни животных и растений – по содержанию.
- Да, весьма интересно…
Значит, если человеческий муравейник на земле разрастается, то это неизбежно ведет к уменьшению многообразия животных и растений, и объясняется это именно метафизическими, сакральными причинами, а не в «научном» и профанном смысле, так?
- Именно так. Поверхностные объяснения некоторых современных ученых касательно вымирания флоры и фауны нисколько не удовлетворяют действительному положению вещей – они лишь констатируют и описывают наблюдаемые ими явления, но не раскрывают глубинных причин этих явлений. Я же говорил ранее, что ко всем подлинным проблемам можно подходить с двух сторон.
- С сакральной и профанной. 
- Да. Мы живем теперь в профаническое, женское время, когда дьявол либо мешает все в одну кучу, либо все и вся разделяет на части, но как ни в одном, так и ни в другом – нет Истины.
- Как же все интересно, Симон!
- Да. Я не сам все это понял, ибо понять-то это и невозможно. Это просто нужно видеть. Лишь по милости Божией, я прозрел и стал видеть, но сам бы я ничего не смог без Господа и Бога нашего Иисуса Христа.
- Да… Мир удивителен, если не огрубеть сердцем и не зачерстветь душой. Но многие люди, имеющие глаза и уши, все равно мало что видят и слышат…
- Так и есть.
А еще я утверждаю, что существование нашего падшего мира с его замкнутым пространством и односторонним временем обусловлено присутствием в нем человека и что согласно закону сохранения равновесия по форме и содержанию соотношение между животными с растениями и человеком диалектически непрерывно меняется, но интегральное количество всех реальностей субъектов и сущностей объектов остается постоянным – не только в относительном выражении, но даже в абсолютном. 
- Это как?
- А так, что если бы мы могли посчитать, а это, конечно же, невозможно – количество всех реальностей, сотворяемых человеком, т. е. всеми людьми в какой-нибудь отдельно рассматриваемый промежуток времени и количество всех растений и животных в то же самое время и сравнили бы их с общим количеством реальностей и сущностей, но исследуемых уже в другое время, то увидели бы, что суммы эти всегда, во все времена Мировой Истории, начиная «еще» «с» грехопадения человека в раю и вплоть до скончания века – конца мира сего, соответствуют определенному числу, которое неизменно. В противном случае, если бы это число не было константой, но менялось бы от одного значения к другому, от минус бесконечности до плюс бесконечности – наступила бы гибель всего мира и вместе с ним земли, поелику мир существует, пока в нем сохраняется равновесие. О человеке и растениях с животными в данном примере я говорю условно, ибо принцип сохранения равновесия распространяется на все, что есть в нашем падшем мире – на галактики, звезды, планеты, короче говоря, на всю вселенную, а не только на нашу землю, но даже вселенная – конечна, какой бы бескрайней она ни казалась, и поэтому ее пределы не расширяются и не сужаются, но остаются постоянными и однозначными.
- Интересно. Симон, а можешь привести пример?
- Да, Илья, смотри: если мы обозначим долю реальностей людей в сумме с животными и растениями как ;, а долю последних как ;, то по закону сохранения равновесия по форме и содержанию получим, что

; + ; = const = 1, причем

0 < ; < 1, 

0 < ; < 1

Почему единица? Потому, что она суть  символ монады, законченного и совершенного микрокосма, равно как и макрокосма.
- Ага. Т. е., допустим, в Ветхие времена, при магических цивилизациях, когда животный и растительный мир земли был гораздо богаче и, так сказать, натуральнее, чем теперь, ; равнялось, скажем, 7/10, в то время как ; – 3/10?
- Условно говоря, да. Или 8/10 и 2/10, 9/10 и 1/10 соответственно.
- Понятно.
- В наше время это соотношение выглядит примерно так: ; = 7/10, а ; = 3/10.
- Все наоборот.
- Да. Это – в относительном выражении. А в абсолютном, например, так: когда жил О. Вайнингер, население земли составляло 1,5 млрд. человек, а количество животных и растений – не только видов, но даже по числу самих живых существ – было в несколько раз больше, чем теперь. Точно я, конечно, сказать не могу, поскольку для этого нужно посчитать не только мелкие живые организмы – насекомых, паразитов, бактерии, споры растений и т. д., но, к примеру, даже вирусы. Однако ясно, что если бы мы их посчитали, то обнаружили, что:

Q1 + Q2 = const,

где Q1 и Q2 – количество реальностей людей и количество живых существ флоры и фауны соответственно. И пока существует наш падший мир, сумма эта равна const – во все времена она одна и та же.
- Причем, как ты сказал, в космосе наблюдается такое же соотношение между, например, появлением черных дыр и вспышками сверхновых?
- Да. Если что-то возрастает на некоторую величину, то нечто другое на эту же величину – сокращается. Ибо принцип сохранения равновесия простирается на все, что есть в нашем падшем мире.
- Очень интересно!
- Да.
- Понятно, что соотношение между разными сущностями и реальностями в относительном выражении более привычно – мы, начиная еще со школьных лет, считаем что-нибудь во всяких задачах, сравнивая одно с другим. Но кто бы мог подумать, что, к примеру, общее количество людей или их реальностей вместе с растениями и животными даже в абсолютном выражении на протяжении тысяч лет остается одним и тем же.
- Да. Но ведь так и должно быть – относительные величины мы находим при исследовании конкретных сущностей нашего мира. Хотя, конечно, человек, рассуждая о чем-то – особенно об абстрактном, опирается на логическое понятие некоей сущности, нормой которой оно является.
- Да… В общем, все друг с другом взаимосвязано в цельном единстве.
- Именно.
Еще для иллюстрации не только количественных, но даже качественных изменений в общей сумме всех сущностей и реальностей, которая во все времена остается неизменной, могу привести пример с интегралами.
Вот, например, несобственный интеграл первого рода с двумя бесконечными пределами:


         (1)



Поскольку        , то


интеграл (1) можно представить как сумму двух несобственных интегралов:


         (2)


Подынтегральное выражение преобразуется к форме   с помощью выделения полного квадрата:


 


Далее, по формуле   находим:



        (3)



Т. к.       , находим пределы.



Предел интеграла (3) существует:
       (4)


Второй интеграл из суммы (2):


 



Предел этого интеграла также существует:


       (5)
Итак, сумма (4) и (5):

 

- Число ;! Иррациональное и трансцендентное!
- Конечно. Я потому и привел этот пример.
- Удивительно! Значит, интеграл сходящийся.
- Да. Он и должен быть сходящимся, поелику весь наш падший мир – конечен.
- Да. Точно.
- В этом примере функция f(x) суть математическое выражение интегрированной реальности нашего падшего мира. Естественно, в действительности она не такая простая, как в подынтегральном выражении вышеозначенного интеграла, если вообще можно говорить о какой-либо функции применительно к нашему сложному миру, ибо на практике мы имеем дело не с плоскостью и даже не с объемом и не только с последним вкупе со временем, как четвертым измерением, но вообще со всеми, так сказать, аргументами.
- Независимыми переменными?
- Да.
- Понятно.
Симон, а я вот еще подумал, – почему в твоем примере у интеграла нижний предел от минус бесконечности, а верхний – до плюс бесконечности? Ведь количество живых существ не может быть отрицательным и само число интегрированной суммы, как ты говорил, не может быть бесконечным, но является постоянным.
- Во-первых, выражаясь математическими терминами, область определения «функции» неограничена, но область значений, – напротив, имеет свои пределы, т. к. Дух свободен, но явления нашего падшего мира – есть только «результаты» Его проекции в пространство необходимости. Во-вторых, я же сказал выше, что закон сохранения распространяется не только на количественные изменения, но и на качественные.
- А что это значит?
- Илья, помнишь, я говорил, что в нашем мире все перемешано в организованном хаосе – в нем есть символы и рая, и ада вместе и одновременно.
- Да, помню.
- Так вот, нижний предел интеграла символизирует дух отрицания, его стремление к небытию, а верхний предел – Идеал и бесконечность, совершенство и Вечность.
- Очень интересно!
- Да. Я сам когда думал обо всем этом, то вспомнил Роберта Уодлоу.
- Самого высокого человека, рост которого официально зарегистрирован?
- Да.
- А почему ты о нем вспомнил?
- Потому что его смерть в двадцатидвухлетнем возрасте произошла не от болезни, как думают многие люди – она была лишь следствием, а по причине действия закона сохранения по форме и содержанию.
- Симон, а можешь подробнее изложить свою мысль.
- Илья, смотри: человек есть монада, в которой непрерывно происходят диалектические процессы. Пока в человеке сохраняется равновесие между созидательным и разрушительным началами его души, он продолжает жить, но с нарушением данного равновесия наступает гибель или смерть микрокосма – жизнь обрывается.
Вся земная жизнь человека диалектична. К примеру, у младенца не такой высокий рост, как у Роберта Уодлоу, но зато у первого бездонный внутренний мир. У Роберта Уодлоу, когда он начал быстро расти, жизненное время уже измерялось количеством прожитых лет, а у младенца после недавнего его появления на свет еще остались телепатические способности, благодаря которым он усваивает язык максимально близкий к логическим понятиям. У Роберта Уодлоу уже начались необратимые процессы старения организма, – когда он стал сильно расти, – у него ухудшилось зрение, стали болеть ноги, позвоночник, голова и т. д., а у младенца все еще только начинается – он еще даже не умеет ходить. Короче говоря, сама наша жизнь – от рождения до смерти – вся насквозь диалектична, иначе не сохранялось бы равновесие, и мы бы погибли, не дожив даже до раннего детства.
- Значит, интегральная сумма, о которой мы говорили выше, на примере Роберта Уодлоу перестала быть постоянной, но устремилась к бесконечности, но поскольку человек есть завершенный и совершенный микрокосм, а равновесие должно сохраняться – образовалось неразрешимое и необратимое противоречие, и самый высокий человек скончался.
- Условно говоря, – да.
- Число суммы стало больше нормы…
- Можно и так сказать.
- Интересно.
- И этим примером вновь подтверждается, что стремление человека устроить Идеал на падшей нашей земле – аморально, ибо оно не направлено на качественную перемену ума и души, на прорыв в трансцендентное Бытие, но сводится к бесконечным количественным «изменениям».
- Да…
- Но и это еще не все. Самый интересный вывод еще впереди.
- Какой же?
- Исследуя вышеозначенную проблему, я также обратился к себе с вопросом о постоянстве Мирового Духа, двигающего Историю.
- Все эти вопросы как-то связаны между собой?
- Еще как!
Смотри, Илья, приведу тебе для примера слова Р. Л. Стивенсона к его бессмертному роману «Остров сокровищ». В очерке «Моя первая книга – «Остров сокровищ», автор говорит: «Я вынужден коснуться сейчас щекотливого предмета. Да, несомненно, попугай принадлежал когда-то Робинзону Крузо. Да, скелет, несомненно, заимствован у По. Но не они меня тревожат: это все мелочи, ничтожные пустяки; никому не позволено присваивать себе исключительное право на скелеты или объявлять себя единовластным хозяином всех говорящих птиц. Частокол, как утверждают, взят из «Мичмана Риди». Пусть так, мне совершенно все равно. Достойные писатели эти лишь оправдали слова поэта [Генри Лонгфелло, «Псалом жизни» – прим. мое]: удалясь, они оставили после себя:
Следы на Вечности песках,
Следы, по коим, может быть, другой... –

вот я и оказался тем другим! Нет, мою совесть мучит лишь долг перед Вашингтоном Ирвингом, и не напрасно, ибо, по-моему, не часто встретишь столь очевидный плагиат. Несколько лет назад в поисках чего-нибудь подходящего для антологии прозы случилось мне открыть «Рассказы путешественника», и вдруг строчки заплясали у меня перед глазами. Билли Бонс, его сундук, общество, собравшееся в трактире, весь внутренний дух и изрядная доля существенных подробностей первых моих глав – все было тут, и все было собственностью Вашингтона Ирвинга. Но в те часы, когда в приливе вдохновения, несколько заземленного, пожалуй, я сидел у камелька и писал, я не догадывался об этом; не догадывался и потом, когда день за днем после второго завтрака читал в кругу семьи то, что написал за утро. Все это мне казалось первородным, как грех; все принадлежало мне столь неоспоримо, как мой правый глаз».
Видишь, Илья, сам Стивенсон признается, что позаимствовал некоторые вещи из сочинений других авторов.
- Да, интересно!
- А Пушкин А. С., написавший «Сказку о рыбаке и рыбке», перекликающуюся со сказкой братьев Гримм «О рыбаке и его жене», которая в свою очередь написана по мотивам сказки Филиппа Отто Рунге, а источником для всех них послужили рассказы, вышедшие из народа? А «Сказка о попе и о работнике его Балде» – разве не похожа она на ту, которую приводит Рабле в Четвертой Книге про доблестного и доброго Пантагрюэля в 46-й главе – «О том, как пахарь с Острова папефиги обманул чертенка». Причем Пушкину основой для сказки о Балде послужило сказание, вышедшее из народа, записанное им от своей няни Арины Родионовны, а Рабле для своего романа о великанах отце и сыне черпал вдохновение в народной культуре Средних веков. И таких примеров на протяжении всей Истории полно! Всеми ими я хочу сказать, что в замкнутой системе нашего падшего мира Дух всегда постоянен и неизменен – меняются лишь внешние формы реальностей, сотворяемых людьми. Что бы мы в конечном счете ни сочиняли и ни сотворяли, не важно – будь то искусство, наука, религия – я имею в виду новомодные течения, называющие себя религиями, бесчисленные профессии, занятия или сам язык, который лишь засоряется со временем неологизмами, но по содержанию остается прежним, – все «это было уже в веках, бывших прежде нас», как говорится в Книге Екклезиаста, в 1-й главе.
- Точно, Симон! Я читал о нечто похожем у И. Кормильцева: «Я надеюсь, что человек живет с какой-то целью, находится в процессе становления от чего-то к чему-то, а не просто топчется на месте. Когда я говорю о себе, что не поменял свою точку отсчета координат, то я имею в виду не отсутствие развития, а некую внутреннюю цельность, некий стержень телеологический, вокруг которого личность разворачивается, как спираль. В этом смысле, если смотреть сверху вниз – это точка на плоскости. Если смотреть во времени, то я надеюсь, что я куда то иду, откуда-то и к чему-то».
- Да, Илья. Все так. Весь мир меняется, но Дух в человеке неизменен. Поэтому сформулированный мной закон сохранения равновесия между человеком и животными с  растениями по форме и содержанию справедлив и в смысле сохранения постоянства Мирового Духа, а также прямо свидетельствует о Его присутствии в нашем падшем мире. И потому недальновидны, к примеру, люди, которые говорят, что В. Цой многое в своем творчестве перенял у групп «The Cure», «The Smiths», «The Clash», «The Police», «The Sisters of Mercy», «Joy Division» и т. д.
- Причем некоторые убеждены в том, что не только музыка группы «Кино» похожа на звучание вышеозначенных групп, но даже сами слова песен взяты у них.
- Да я тоже слышал подобные глупости. Или когда кто-то думает, что Мераб Мамардашвили переводил работы Ж. Делеза, Ф. Гваттари и выдавал их в качестве своих собственных мыслей или даже когда А. Пушкина сравнивают по внешности с А. Дюма-отцом, потому что не знают, что закон сохранения равновесия по форме и содержанию распространяется даже на внешность людей, и что потому все люди разные по внешности, но в то же время похожи на своих предшественников и последователей – они не видят, что гениальные творцы не создают что-то новое по содержанию – они во все времена говорят об одном и том же – о Едином, Живом и Присносущем Боге. А формы их творчества могут совпадать друг с другом или отличаться – это не столь важно, в отличие от содержания.   
- Точно, Симон! Получается, что ты при всем желании не смог бы придумать в падшем мире нечто принципиально новое, чего никогда еще не было или сформулировать некий другой закон, который бы отменял действие принципа сохранения равновесия, как и разные его варианты по форме, но во все времена одинаковые по содержанию, высказывавшиеся и подтверждавшиеся на многочисленных опытах еще представителями Милетской школы, Эмпедоклом, Демокритом, Аристотелем, Эпикуром, Ф. Бэконом, Жаном Рэ, Р. Декартом, И. Ньютоном, Г. Лейбницем, Р. Бойлем, М. В. Ломоносовым, И. Кантом, А. Лавуазье, Ж. Л. Гей-Люссаком, М. Фарадеем, С. Карно, Д. Джоулем, Р. Майером, Г. Гельмгольцем и другими выдающимися философами и учеными. Ведь все эти исследователи всегда говорили лишь об одном – о принципах тождества и противоречия, ибо Дух однозначен и неизменен.
- Конечно, Илья.
- Кстати, ты сказал, что в песнях В. Цоя и группы «Кино» также говорится о Едином Боге. А в каких именно?
- Да хотя бы в песне «Апрель». Или, скажем, в таких песнях, как: «Война», «Звезда по имени Солнце», «Песня без слов», «Стук», «Спокойная ночь», – да много, в каких. Взять хотя бы для примера песню «Стук» – некоторым людям слышится в ней не слово «Верь», а «Дверь»: «И когда я обернусь на пороге, я скажу одно лишь слово …», но никакого недоразумения в этом нет, ибо Дверью назвал Себя Господь наш Иисус Христос.
- Точно! Ведь в Евангелии от Иоанна, в 10-й главе, говорится: «Итак, опять Иисус сказал им: истинно, истинно говорю вам, что Я дверь овцам. <…> Я есмь дверь: кто войдет Мною, тот спасется, и войдет, и выйдет, и пажить найдет».
- Да. Но и это еще не все. Сама песня называется «Стук» – символическое название, не правда ли?
- Почему?
- В Откровении Иоанна Богослова, в 3-й главе, говорится: «Се, стою у двери и стучу: если кто услышит голос Мой и отворит дверь, войду к нему, и буду вечерять с ним, и он со Мною». А у В. Цоя в песне «Стук» поется:

«Но странный стук зовет: «В дорогу!»
Может, сердца, а, может, стук в дверь.
И когда я обернусь на пороге,
Я скажу одно лишь слово: «Верь!»

- Тоже про стук и про дверь, – как в Библии!
- Конечно.
- Симон, а как ты думаешь, В. Цой осознанно писал свои песни или же по наитию? Просто у меня складывается впечатление, что ему диктовали их Свыше…
- И то, и другое, вместе и одновременно.
Бесспорно, с одной стороны, это чудо – В. Цой и сам говорил, что не знает, как у него получается сочинять такие тексты, но, с другой, – он сотворял их именно сам, – свободно и будучи свободным. Это Божий дар человеческой свободы.
- Точно! Я и забыл…
- И снова начал воспринимать все дискретно.
- Да... А это не дает полноты всей картины.
- Конечно.
- Ведь В. Цой сам говорил, что когда он чувствует у себя в голове появление какой-то идеи или тени идеи, то тогда появляется и сама песня, но при этом он отмечал, что не знает, когда это произойдет вновь и не знает, что именно его на нее наталкивает.
- Да. И еще он говорил, что, играя на гитаре, одновременно что-то записывает, делает какие-то черкушки, а потом получается песня, и что для него самого остается загадкой то, что у него получится.
- Да, очень интересно… Слушая песни группы «Кино», я раньше словно не слышал и не замечал в них явные символы Горнего мира, но теперь, после твоих слов…
- Многие люди не слышат и не видят. К примеру, знаю человека, который будучи довольно начитанным и интересным собеседником, всякий раз, при упоминании мною творчества В. Цоя, говорил, что автор песни «Алюминиевые огурцы» непонятно что хотел ею сказать. На этом его интерес к группе «Кино» заканчивался. Он так и не услышал и не прозрел, чтобы увидеть со стороны весь путь В. Цоя от начала до конца – его формирование, рост и становление, как гениального творца. Ведь в жизни В. Цоя было много всего такого, что свойственно каждому человеку – детская непосредственность и наивность, влюбленность и романтичность, серьезность и возвышенность, прозрение и готовность принять смерть – в его жизни было все, как и в жизни подлинно выдающегося человека, суть сознательного микрокосма – о том он и пел. Люди же обычно за его восточной внешностью, далеко опережающей свое время прогрессивностью, нонконформизмом и вызовом безнадежно устаревшим традициям и привычкам не замечали главного – его нравственного мужества и духовной цельности. А вот, например, когда Архимед Искаков, который снимался с Виктором в фильме «Игла», по просьбе своих учеников пригласил В. Цоя в 56-ю школу моего родного города, дети только со второго раза смогли вести себя более-менее естественно, чтобы поговорить с ним о чем-то интересном.
- Почему?
- Потому что они были настолько впечатлены Виктором, что, встретившись с ним в первый раз, не могли промолвить и слова, так молча и просидев, словно окаменевшие. Такая от него исходила мощная энергетика… Помню, один из слушателей группы «Кино», комментарий которого я прочитал в Интернете, на видеохостинге «YouTube», под клипом для песни «Стук», сказал даже про ее участников, что от них исходит термоядерная энергетика. А как известно реакции термоядерного синтеза происходят в настоящих, космических звездах.
- Звезда по имени Солнце…
- Да.
- Просто удивительно!
- Еще бы! Просто дети, в отличие от взрослых, чувствуют присутствие Духа Божьего в нашем мире гораздо сильнее, ибо у них восприятие реальности еще незамутненное, чистое и неиспорченное дьявольскими соблазнами. 
- Точно, Симон.
Кстати, ты вот говорил сейчас про постепенное формирование личности В. Цоя, и я вспомнил про Микеланджело – он ведь вначале входил в кружок неоплатоников и ваял скульптуры героев древних мифов, – к примеру, такие его творения, как «Битва кентавров с лапифами» или «Голова Фавна», «Спящий Купидон», «Вакх», «Геркулес» и т. д., но взрослея, он все сильнее порывал с тщетными своими стремлениями, связанными с желанием вернуть на обреченную нашу землю величие былых времен – он избавлялся от груза своих разбитых надежд на восстановление утраченного некогда рая, – наоборот, его гений все больше свидетельствовал о конце этого мира и о прорыве в будущее – в Вечное Царство Небесное Господа и Бога нашего Иисуса Христа. 
- Да, Илья. Именно так. А многие люди и не замечают, что гениальный человек растет последовательно – не сразу.
- Понятно.
А что еще следует из закона сохранения равновесия по форме и содержанию?
- Как мы только что с тобой, Илья, исследовали начало тех процессов, которые происходили после грехопадения человека, так же можно вывести и конец падшей земли.
- Узнать, что будет в конце времен? Это как?   
- Все по тому же принципу сохранения.
Смотри, коль скоро мы выяснили, что земля и все пространство после согрешения человека свернулись в то, что мы теперь видим, то точно так же будет и в конце времен, когда земля наша погибнет – можно предположить, что животный и растительный мир на ней исчезнут, в то время как человеческий муравейник, наоборот, распространится до своего предела – тогда разница эта достигнет критического значения и начнется, похожий на сворачивание мира «при» грехопадении, процесс, но уже с обратной перспективой, – когда придет Спаситель, Господь и Бог наш Иисус Христос. Как и в точке обнуления Ветхого времени Первым Пришествием Христа, – когда реальность падшего мира была полной явных чудес, а у языческих народов, живших в центре земли, была магическая цивилизация, – началось Новое время, т. е. две тысячи лет назад, так будет и в конце времен со Вторым Пришествием Сына Человеческого, – возможно, что виртуальная реальность к тому времени станет полностью заменять саму реальность и люди будут пребывать во сне, будут есть, пить и веселиться, как в эпоху магических цивилизаций, полностью слившись с окружающей средой, почти не оставив зазора между собственной свободой и бытием падшего мира, – тогда и придет антихрист. Я, конечно, не знаю, как все будет происходить, ибо то известно лишь Одному Господу Богу. Я даже не хочу ничего прогнозировать, ибо все это не имеет смысла. Но одно известно точно – мир сей погибнет, причем довольно скоро. В Писании, во Втором послании Святого апостола Петра говорится в 3-й главе: «Придет же день Господень, как тать ночью, и тогда небеса с шумом прейдут, стихии же, разгоревшись, разрушатся, земля и все дела на ней сгорят». Тот, кому кажется, что не скоро еще, не при дверях, тот глубоко заблуждается, но об этом я скажу в свое время, изложив на примере, – когда буду исследовать проблему процесса увядания земли в соответствии с механизмом старения человека.
- Понятно, Симон. Значит, катастрофические флуктуации на падшей земле происходят тогда, когда сильно меняется соотношение формы и содержания?
- Да и это логично, ибо когда дьявол каждого человека на земле прельстит, и спасутся лишь единицы последних Христиан, тогда и свобода в человеке будет окончательно попрана, а иначе – без свободы человек превратится в животное, до которого его во всю Мировую Историю и хочет низвести дьявол.
Кроме того, из закона сохранения равновесия по форме и содержанию следует вывод, о котором я говорил ранее, – что если бы люди, будучи девственниками и преодолев в себе греховные страсти, добровольно и свободно выродились, то земля бы также свернулась и наступило бы Царство Небесное, но сразу замечу, что это утопия, ибо в Писании, в Евангелии от Матфея, в главе 19-й, говорится: «Не все вмещают слово сие, но кому дано, ибо есть скопцы, которые из чрева матернего родились так; и есть скопцы, которые оскоплены от людей; и есть скопцы, которые сделали сами себя скопцами для Царства Небесного. Кто может вместить, да вместит».
- Да… Люди не смогут сохранить свою девственную чистоту – соблазны слишком для них велики…
- Потому и наступит конец мира сего, но не свободный и сознательный конец, как то изначально и предполагалось для человека ради спасения его, но страшный, катастрофический, апокалиптический конец.
- Вообще ты прав, Симон, – вся система падшего мироздания замкнута, а космос конечен – даже если пересечь всю вселенную, хотя бы потому, что неизменно и постоянно действует выше сформулированный тобой закон сохранения равновесия, который априори, по своему глубокому смыслу, внутренне подразумевает необходимость существования замкнутой, ограниченной системы. Ведь Горний мир безграничен и незамкнут – в нем отменяются все законы падшего мира, ибо в нем главенствует единственный – нравственный закон. Я даже не могу себе представить, чтобы в Горнем мире, исходя из закона сохранения равновесия, количество, скажем, животных и растений при умножении людей уменьшалось или наоборот – человек был бы один, а живых существ – множество. Это же абсурд! Ибо в противном случае о какой же тогда Вечности и целостности Горнего мира можно будет говорить и чем он тогда будет отличаться от нашего! Всем этим уже свидетельствуется очевидность той непреложной и достоверной Истины, что между Горним миром и нашим падшим есть онтологический зазор, вследствие чего мы пока явно не видим Господа нашего Иисуса Христа, но верим Ему и по вере нашей нам открывается знание о том, что иной, отличный от нашего земного, уровень Бытия существует!
- Именно, Илья. Все верно.
- А еще, Симон, я хочу у тебя спросить вот о чем. Ты давеча сказал, что после согрешения Адама с женой земля, свернувшись в падшее свое состояние, стала беременна «еще» не прорвавшимся окончательно раем. Это я понимаю – ты говорил, что и у матери, вынашивающей во чреве своем дитя, похожее состояние – она живет в реальности, которая всюду ограничена многоразличными рамками, поскольку в этом, посткатастрофическом мире, человек напрямую чувствует атмосферное давление, гравитацию земли, холод, зной, дождь, ветер и проч. и проч. и кроме того беременная женщина сама иногда, сталкиваясь со злом этого мира, не защищена от безнравственных поступков людей, – словом, ей приходится весьма трудно, но что в то же самое время ребенок, находящийся у нее в утробе, наоборот, пребывает в состоянии, которое сродни Вечности Горнего мира – вне времени и ограниченного пространства, хотя и чувствует «уже» через мать свою первые отголоски зла этого мира, в котором ему еще только предстоит появиться – как и Адам с женой, согрешив и пав с другими людьми в раю, не напрямую, но отдаленно «уже» чувствовали последствия своей вины за первородный грех, которые проявились в том, что «за пределами» рая уже во всю свирепствовали катастрофические болезни земли, приведшие к массовым вымираниям всей флоры и фауны. Но я не совсем понял, как же тогда «было» «до» согрешения человека? «Была» ли «тогда» земля тоже беременна раем? Ибо ты сам ранее говорил, что «при» Божественном сотворении мира вневременное «было» включено во временное, внепространственное в пространство и т. д.
- Ответ есть в Библии.
- А где именно?
- В Евангелиях от Матфея и от Луки.
- Я читал, но нигде не нашел…
- В Святом Благовествовании от Матфея, в 1-й главе, говорится, что: «Рождество Иисуса Христа было так: по обручении Матери Его Марии с Иосифом, прежде нежели сочетались они, оказалось, что Она имеет во чреве от Духа Святаго», ибо: «Се, Дева во чреве приимет и родит Сына, и нарекут имя Ему Еммануил, что значит: с нами Бог. Встав от сна, Иосиф поступил, как повелел ему Ангел Господень, и принял жену свою, и не знал Ее. [Как] наконец Она родила Сына Своего первенца, и он нарек Ему имя: Иисус».
В Евангелии от Луки, в 1-й главе, говорится: «В шестой же месяц послан был Ангел Гавриил от Бога в город Галилейский, называемый Назарет, к Деве, обрученной мужу, именем Иосифу, из дома Давидова; имя же Деве: Мария. Ангел, войдя к Ней, сказал: радуйся, Благодатная! Господь с Тобою; благословенна Ты между женами. Она же, увидев его, смутилась от слов его и размышляла, что бы это было за приветствие. И сказал Ей Ангел: не бойся, Мария, ибо Ты обрела благодать у Бога; и вот, зачнешь во чреве, и родишь Сына, и наречешь Ему имя: Иисус. Он будет велик и наречется Сыном Всевышнего, и даст Ему Господь Бог престол Давида, отца Его; и будет царствовать над домом Иакова во веки, и Царству Его не будет конца. Мария же сказала Ангелу: как будет это, когда Я мужа не знаю? Ангел сказал Ей в ответ: Дух Святый найдет на Тебя, и сила Всевышнего осенит Тебя; посему и рождаемое Святое наречется Сыном Божиим. Вот и Елисавета, родственница Твоя, называемая неплодною, и она зачала сына в старости своей, и ей уже шестой месяц, ибо у Бога не останется бессильным никакое слово».
- Непорочное зачатие?
- Конечно.
- Значит, «до» согрешения человека, как ты и сказал выше – земля оплодотворяла саму себя, без дождя, который Господь Бог не посылал «еще» на нее, но пар орошал все лице ее?
- Да. Пречистая Дева Мария, не познав мужа своего Иосифа, приняла Сына во чреве от Духа Святаго. В начале Божественного сотворения мира девственно чистая земля без дождя Господнего зачала в себе рай.
- Удивительно!
- Так оно все и «было».
- Значит, первая, непорочная, беременность земли раем, «была» «до» согрешения человека – так, как все оно и могло «быть», если бы дьяволу не удалось искусить Адама и жену его. А вторая, порочная, беременность земли раем, которая «была», «когда» Адам с женой согрешили и пали с остальными людьми, с последующим прорыванием рая и постепенным его стягиванием, подобно детству ребенка, которое также последовательно исчезает из восприятия человека, – суть то, что мы видим среди людей теперь, когда ребенок насильственно появляется на свет через плотское познание его родителей? Т. е. деторождение на падшей земле, которое не закончится до скончания века, суть насильственное, как ты и говорил ранее.
- Именно так. Причем первая беременность «была» у девственной земли, которая, т. е. земля, существовала в сакральном времени – она, даже зачав рай, оставалась непорочной, ибо сама оплодотворяла саму себя – без дождя, который Господь «еще» не посылал на нее, а вторая – у земли, которая утратила свое девство, – «когда» цельное и целостное Реальное рая разлетелось на мельчайшие осколки – после грехопадения человека – тогда на ней уже шли дожди и происходили другие, привычные для нас грешных, погодные явления. И здесь последнее тогда (само слово «тогда») – не то же самое что «тогда» в Вечности, а относится к реальности «за пределами» «еще» не прорвавшегося «наружу» рая, в котором «уже» «были» согрешившие Адам и Ева и дети их. Т. е. тогда – значит в профаническом времени, «в то время как» в самом раю «еще» оставалась Вечность, готовая разделиться на разные времена. Поэтому, связанную с Вечностью «последовательность» событий, я беру в кавычки, ибо во вневременном никакого времени нет, а явления, происходившие в профаническом времени, которое возникло после грехопадения человека, – соотношу с нашим обычным, циклическим временем.
- Понятно.
Теперь я стал прозревать и видеть, почему в Книге Бытия «последовательность» Божественного сотворения мира – Шестоднева – не имеет никакого отношения к выводам науки и теории Креационизма. Весьма недальновидно примерять современные представления о космологических процессах, тектонике литосферных плит, фотосинтезе, гидрологических циклах, образовании флоры и фауны и т. д., без которых мы не мыслим существование всего живого на земле, на то, что «было» в начале, – короче говоря, абсурдно сравнивать временное, конечное и тленное с вневременным, бесконечным и совершенным. А многие люди при этом все никак не могут понять, – дескать, да как же это земля произвела зелень, траву, деревья на третий день, если светила на Небе, сотворены Богом «лишь» на четвертый, думая, что речь идет о фотосинтезе и солнце с луной! Как же дьявол манипулирует сознанием человека! 
- Да, Илья. А не видят они этого, поелику не верят искренне Богу и потому, что у них нет памяти о пережитом прошлом – многие люди не в состоянии воссоздать картину прошлого, глядя на мир сквозь толщу времени, наслоившуюся в течение огромного количества лет. Они заняты бесконечной суетой и толкотней на падшей земле и не видят себя со стороны. Они не помнят свое прошлое так же, как и не помнили туземцы с Маскаренских островов, что за всего каких-то жалких сто лет до их появления на свет, в лесах их родины, под панданами и пальмами бродили удивительнейшие птицы. 
- Дронты… А еще так же, как не помнят теперь многие американцы о том, что над просторами их большой земли всего лишь сто с небольшим лет назад летали по Небу гигантские стаи странствующих голубей. 
- Именно. Дьявол усыпляет бдительность людей, стирает их память о прошлом, делает их безвольными пушинками, которые ветер несет туда, куда захочет и почти полностью, без онтологического зазора, растворяет их последние остатки свободы, смешивая последние с изменениями внешней среды. Они меняются вместе с миром – в них нет цельности своего «Я», которое поднимало бы их над всем миром и позволило бы, таким образом, целиком охватить всю картину. Куда мир катится – туда и они. Поэтому многие люди и воспринимают Священное Писание, как некие сказочные предания, имеющие отдаленное отношение к существующей ныне реальности. Они не видят, потому что еще не прозрели. Они спят. Они полурожденные. О. Вайнингер в «Последних словах» говорит, приводя слова Б. Спинозы: «Saue sicut lux se ipsam et tenebras manifestat sic veritas norma sui et falsi est» (Ethices Pars II, Prop. 43 Schol) . Без идеи истины я отказываюсь также от масштаба, при помощи которого я могу найти что-нибудь ложным; где нет закона, там царит только произвол. Идею истины также нельзя доказать, если бы ее можно было доказать, то я мог бы желать истины ради чего-нибудь другого. Точно так же нельзя доказать моего собственного существа, моего «Я», если только оно имеет ценность, нельзя вывести из чего-нибудь другого, из твоего «ты», если оно не следствие причины, если оно не может служить средством к цели. Оспаривание солипсизма было бы совершенно непримиримо с этикой так же, как и доказательство существования собственного «Я». В самой идее души уже заключается невозможность доказать свою или чужую душу. Если бы ее можно было вывести из чего-нибудь, то за ней оставалось бы что-нибудь. Постоянно появляются все новые попытки опровергнуть солипсизм. <…> При этом, по-видимому, совершенно не понимают пафоса, на котором покоится положение: «мир есть мое представление». Это значит: что-нибудь изменяется, когда я не существую. Я становлюсь субстанцией, а «duae ejusdem naturае sub stantiae non dantur» (Spin. Eth., 2, 10 Schol.) . Боязнь солипсизма есть неспособность дать бытию самостоятельную ценность, неспособность к богатому одиночеству, потребность спрятаться в толпе, затеряться, исчезнуть в массе. Это трусость».
- Постой, постой, Симон! Ты же сам говорил, что одиночество – это слабость и дезертирство, а сейчас, цитируя О. Вайнингера, сказал, что наоборот – неспособность к одиночеству – трусость. Вновь противоречие?
- Ну, так правильно – я же говорил не про богатое и самодостаточное одиночество, о котором говорит О. Вайнингер, но про одиночество ради самого одиночества, когда решение подлинных, нравственных, проблем заменяется человеком личным покоем и избеганием общества. Чтобы целиком видеть устроение всего падшего мира, человеку ради настоящей своей свободы, необходимо не только за ним наблюдать, но и активно действовать, живя не в одном лишь одиночестве, но с людьми в обществе.
- Но ведь это очень трудно!
- Конечно, однако только через цельное и полное взаимодействие со всем миром, как сознательный микрокосм сосуществует в одной реальности, во времени и пространстве, с макрокосмом, человек целиком может охватить всю панораму падшего бытия. Иначе у него попросту не появится простора мысли, широкого кругозора и возможности, подобно птице, подняться над всем и обозреть его со стороны, будучи не вписанным в чью бы то ни было реальность, но, собирая все по крупицам, вместе и одновременно восстановить в памяти картину всей Мировой Истории, начиная с еще незапамятных времен и вплоть до нашего времени.    
- Значит, вместе и одновременно, – к примеру, как ты сам любишь подлинное одиночество и трудишься часто в одиночестве, но не бежишь от мира сего, не ненавидишь общество, но, напротив, – относишься с любовью к своему ближнему и взаимодействуешь с людьми?
- Да, Илья. Вместе и одновременно и при этом, не впадая в крайности, во многом – середина. Потому что дьявол пользуется человеческим стремлением к крайностям, все и вся разделяя между собой, чтобы противоборствующие силы заняли противоположные стороны и сражались друг с другом до скончания века. На этом диалектическом принципе, собственно, и основана вся падшая реальность – люди, к примеру, думают, что сам мир совершенен, что в нем нужно «исправить» лишь одного человека, что это он все портит, и что он мешает установлению рая на земле – я имею в виду все общество и по наущению дьявола начинают придумывать разные способы, чтобы обуздать этот неуловимый, свободный, вечный в человеке Дух, но на протяжении всей Истории мы видим, к чему это приводит – к бесконечным войнам, катастрофам, страданиям, злу, ненависти, саморазрушению. Ибо не один человек «мешает» «мирно» существовать падшему бытию – оно само изначально после грехопадения человека уже во всем безнравственное – от формы вещей до их содержания – сама природа хаотично организована таким образом, что и животные, и растения, и места их обитания – реки, озера, моря, океаны, земля, небо, а также весь космос и проч. и проч. – все это поделено на части между добром и злом – во всем можно увидеть символы Горнего мира и глубин ада. Поэтому сколько бы ни пытались люди установить на земле «царство» всеобщего «изобилия» и «благодати», сколько бы ни пытались они вернуть рай на падшую землю – у них ничего не получится – ни в реальности, ни в виртуальности, ни где бы то ни было еще, «ибо проходит образ мира сего» – по слову Святого апостола Павла – приблизилось Царство Небесное, наступает конец мира сего.
- Поэтому ты говоришь, что не хочешь ничего никому доказывать, никого ни в чем убеждать, что ты ничего ни от кого не ждешь и не веришь призрачным надеждам.
- Да, но в то же время это не значит, что я сижу сложа руки и наблюдаю за тем, как этот мир катится в пропасть – я действую, но не реактивно, а активно. Я отстаиваю себя против дьявола, но не борюсь с ним, ибо нет настоящей свободы в побуждении, нет Истины в постоянных сомнениях – стоит мне делать добро или нет, стоит мне жить или нет, стоит мне любить или нет, стоит мне терпеть или нет и т. д. В этих, разъедающих душу сомнениях, и рождаются скепсис, цинизм, ненависть к людям, бездействие и т. д. Для меня Истина, Добро, Любовь и Свобода – то, что я никогда не подвергаю сомнению при каких бы то ни было обстоятельствах – даже, если мир и все в нем вместе с моими представлениями исчезнет, ибо я, как и всякий грешный человек, могу утратить благодать Божью и глубоко пасть – эти нравственные ценности продолжат существовать дальше, ибо они постоянны, неизменны, непреложны, достоверны, очевидны, однозначны и вечны – они не зависят от моего или чьего-то о них мышления.
- Да…
Симон, а ты ведь сам говорил, что отвоевываешь свою свободу, а сейчас сказал, что не борешься с дьяволом…
- Правильно, с ним не борюсь, ибо зачем мне с ним бороться – ведь я верю Истине, а не иду на поводу у чертей. Отвоевывать свою свободу и бороться со злым духом – разные вещи. В первом случае – я самостоятельно предпочитаю добро злу, я сам активен, я свободен, и я сам  творю свою судьбу. Во втором – мною манипулируют, постепенно и незаметно убивают мою свободу, навязывают мне зло, делают меня пассивным.
- Разные векторы…
- Конечно. Или я, по милости Божией, сам творец своей судьбы или наоборот – плыву по течению и жду, куда оно меня принесет. Совершенно разные подходы к делу, понимаешь?
- Да. В общем, все непросто…
- С одной стороны, – да, все непросто – мир сложен и разобраться в нем весьма трудно, но, с другой стороны, – просто и не нужно ничего придумывать: верь Спасителю Господу и Богу нашему Иисусу Христу и следуй за Ним. Трудность только в одном – что, как, где и когда нужно соединять, а когда, где, как и что – разделять в этом падшем, хаотично организованном мире, поелику люди обычно не хотят трудиться и предпочитают получать все и сразу. Можно и нужно ли убивать? Надо ли делать добро там, где оно будет навязчивым? Смешивать все и вся друг с другом или же разделять их между собой? Идти или не идти? Доказывать или молчать? А вообще стоит ли куда-то идти и что-то доказывать? Действовать и отстаивать свою реальность или бездействовать и, погружаясь в предлагаемые обстоятельства, отдать все на волю т. н. случая? И т. д. и т. п. Таких вопросов в этом мире множество и люди пред ними теряются. Но при искренней вере Господу, по милости Божией, видение, слышание и знание открываются человеку, и тогда он начинает прозревать и чувствовать этот мир и многое ему становится понятным. 
- Да, ты прав.
- Еще об однозначности и неизменности действия принципа сохранения равновесия по форме и содержанию наглядно свидетельствует, к примеру, не так давно произошедшая массовая гибель нерп на Байкале. И вновь некоторые современные ученые объяснили это явление профанически, – сказав только, что оно вызвано природными факторами, дескать, из-за сильных штормов. Более ста сорока животных, которые не были больны и среди которых преобладало число беременных самок по мнению биологов погибли вследствие естественных причин. А не видят они всю ситуацию целиком, а не локально, потому что горды и не верят в Божественный Промысл.  Они не прозрели еще и не знают, что сейчас, уже на наших глазах наступает переломное время – такое же, как и при Микеланджело в эпоху Возрождения, когда масштаб гениальной личности влияет на всю настоящую и последующую Историю. Как и во времена выдающихся творцов Ренессанса погибло большое число видов флоры и фауны или, скажем, при И. Канте и И. Гете беспощадно и бессовестно убивали морских коров, так и теперь множество живых существ безвозвратно исчезает с лица нашей планеты.
- Потому что, когда в Истории появляются подлинные гении, то согласно принципу сохранения равновесия по форме и содержанию массово вымирают различные виды животных и растений? Значит это взаимосвязанные вещи?
- Ну, конечно, Илья. Я же давеча уже говорил о постоянстве и неизменности Мирового Духа и даже начал разговор именно с этого, – приведя в пример умножение человека в мире  вместе с оскудением земли.
- А-а, точно – вспомнил. Да, понятно, Симон.
А вот есть еще гипотезы о Пангее Ультиме, Новопангее, Амазии и т. д. – суперконтинентах, которые по предположениям некоторых современных ученых могут появиться через несколько миллионов лет, в следующем эоне. Но по сформулированному тобой закону сохранения равновесия по форме и содержанию ничего такого не будет, так?
- Конечно. Это все фантазии тех, которые называют себя учеными и, кстати, их скепсис по отношению к Библии оборачивается против них же самих – ведь в действительности они поклоняются злому духу, который, прикрываясь перед ними современной наукой, просто-напросто ими же манипулирует. Они еще не прозрели и потому спят, так ничего и не разглядев дальше своего носа. Они думают, что человек всего лишь очередное звено в эволюционной цепи, которое никак не влияет на ход движения Истории, но когда наступит конец мира сего, им уже будет поздно что-то изменить. Их ошибка заключается в том, что они представляют себе существование вселенной просто как самопроизвольный периодический всплеск материи в пространстве и времени, при этом – чем сами по себе являются пространство и время их вовсе не интересует. Отрицая существование вечной души, они думают, что каждый эон образуется сам собой – путем соединения разрозненных между собой частей, но при этом они постоянно забывают о том, что все живые существа потому только и живые, что по самой глубинной своей сущности прежде всего неразделимы на отдельные фрагменты – живое всегда по самой своей природе неоднородно, но эта неоднородность в нем диалектична, ибо все его отдельные части соединяются друг с другом в цельном единстве, в то время как мертвое может только разлагаться, поскольку лишено связующей все воедино души. Потому-то они и проделывают свои бесконечные мерзкие опыты с пришиванием голов мышам, крысам, собакам, свиньям и другим бедным животным и даже добрались теперь до изменения самого человека. Они хотят стать демиургами, сотворив, как Франкенштейн, живую плоть из мертвой материи. Они не знают, что все живые существа каждого последующего эона, сменявшего собой предыдущий и который образовывался на падшей земле «за пределами» «еще» не прорвавшегося рая – после грехопадения человека, – были произведены природой по воле Самого Господа Бога. Ценность нравственного закона и принципов тождества и противоречия для них неочевидна. Они требуют насильственного доказательства Истины, вместо свободной веры в Нее. Им важна не сама вера, но чудеса, сотворяемые верой.    
- Да, Симон, ты прав.
Кстати, еще из закона сохранения равновесия по форме и содержанию следует, что на протяжении всей Истории и до скончания века противостояние между матриархатом и патриархатом будет постоянно воспроизводиться вновь, ведь природа не терпит пустоты, а Дух постоянен и неизменен, так?
- Да, Илья. И все это связано с деторождением, потому что и патриархат, и матриархат – всего лишь его следствия – ведь если на земле не станет людей, то и ее самой не будет и всего падшего бытия в целом, а вместе с ними пропадут и все социальные образования этой безнравственной реальности. Но по свободной и доброй своей воле люди на это, конечно же, не пойдут, – наоборот, они-то как раз думают, что смысл их существования – в постоянном и неизменном воспроизведении жизни на этой истерзанной планете, не замечая даже того, что сами же семимильными шагами приближаются к концу мира сего и толкают землю в пропасть. Если бы люди исполнили Завет Господа нашего Иисуса Христа, если бы каждый человек сохранил свое девство и детское восприятие мира, но только сохранил бы по-настоящему, ибо дьявол весьма хитер и всегда использует добрые намерения людей в своих злых целях – он даже может обратить нравственные ценности и всякий подлинный Идеал в их полную противоположность, – то тогда б они не боялись выродиться и свернуть окончательно эту землю вместе со всей падшей вселенной, чтобы вернуться в Царствие Небесное. Однако этого на грешной этой земле никогда не будет, ибо ей суждено погибнуть, а вместо нее будут новая земля и новое Небо.
- Значит, в конце времен колоссальная «концентрация» Духа будет в мучениках-Христианах, ибо согласно принципу сохранения равновесия по форме и содержанию его присутствие в них будет велико весьма, а в беспокаянном человеческом муравейнике – почти не останется. При этом животных и растений может быть намного меньше, чем теперь, а сама реальность заменится виртуальностью, потому что зло дьявольское связано со всем мертвым, искусственным, фальшивым, а Божьи творения – живые, природные, настоящие. И все эти процессы уже сейчас происходят вместе и одновременно, целиком и сразу, но не отдельными частями.
- Да, все верно.
В Книге пророка Осии, в 4-й главе, говорится: «Истреблен будет народ Мой за недостаток ведения: так как ты отверг ведение, то и Я отвергну тебя от священнодействия предо Мною; и как ты забыл закон Бога твоего то и Я забуду детей твоих. Чем больше они умножаются, тем больше грешат против Меня; славу их обращу в бесславие» – здесь мы видим также свидетельство о разрастании в последние времена муравейника – люди усложняют реальность, в которой праведному человеку, из-за усиливающегося шума в обществе, становится все труднее услышать Господа Бога. 
- Да…
- Теперь о неандертальцах и кроманьонцах.
Я помню, как стал наблюдать за изменениями в своей внешности примерно с юношеского возраста – оно и понятно, почему – мой внутренний мир стал уплощаться и терять свои волшебные, яркие краски, в то время как вовне происходили серьезные изменения – я тогда за полтора года вырос почти на целый фут и прибавил в весе больше сорока фунтов. Но главное – черты моего лица стали более выточенными, тонкими, а не менее оформленными как в детстве. И само лицо из округлого стало более овальным, долихокефаличным. Также я заметил, что переносье стало выделяться четче, а глаза будто углубились под надбровными дугами. Подбородок стал выступать сильнее, да и в размерах он заметно увеличился, – словом, я стал больше походить на мужчину, чем на объемлющего весь мир ребенка, который содержит в себе все вместе и одновременно – и нечто женское, и мужское, и девственно-чистое детское. А самое удивительное, что эти изменения не были застывшими – я точно помню, что во время моего обучения в университете – еще до знакомства с девушкой, в которую я был влюблен, – когда еще жил три года у дяди, младшего брата матери, – нос мой опустился, хотя с рождения и до того, как поселиться в доме дяди, он у меня был вздернутый, курносый – как теперь.
- Значит, у человека даже за время его земной жизни нос может опуститься и потом вновь подняться?
- Конечно, ведь человек суть сознательный микрокосм – все внешние перемены в нем есть только отражение изменений, происходящих в его «Я», его душе.
- Очень интересно!
- Да. Я и сам удивился, когда в самом себе это обнаружил.
- Симон, а как ты это увидел – по фотографиям?
- Да. Но я и сам помнил, что выглядел раньше совсем по-другому и, именно вспомнив себя прежнего, я сравнил свои старые фотографии с теми, которые были сделаны после окончания университета, – когда я по милости Божией прозрел и увидел устроение всего мира целиком.
- Интересно. Т. е. на старых изображениях у тебя нос был опущен, а на последних – вздернут, как в детстве?
- Именно. Причем, эти изменения вовсе не зависели от наклона головы – кончик носа был опущен, а потом вновь поднялся именно при одном и том же положении головы – говорю я это, чтобы сразу исключить все сомнения в истинности моих наблюдений.
- А я и не сомневался в этом – я так и понял, что ты проводил свои исследования, точно придерживаясь соответствия исходных данных конечным, – учитывая в том числе и положение головы.
- Да, все верно.
По-другому и быть не могло, ибо я за всю свою жизнь просмотрел множество лиц и в конечном счете убедился в том, что нос человека действительно опускается, когда он теряет невинность или когда переживает трудные времена и при этом становится слабым. Но в этом явлении важно указать на некоторые особенности, т. к. мне могут возразить и указать на огромное количество исключений. Но исключения эти мнимые и вот почему. Да, есть люди, у которых нос вздернут, но они уже давно недевственники. Часто такие люди бывают непомерно горды, тщеславны и надменны. А бывает так, что человек переживает тяжелые времена, но нос у него все равно поднят. И наоборот – у кого-то нос может быть крючковатый, хотя он и девственник, а у другого, несмотря на цельный характер и мужество, – нос опущен. Но я говорю о людях по-настоящему цельных духовно и нравственно – у них не бывает такого, что изменения, происходящие внутри души, не отражаются на их внешности. Если человек чист душой и сердцем, то даже нос его будет вздернут, как у ребенка, поелику Господь заложил в тело человека бесконечное количество символов, раскрывающих великие тайны мироздания – направление вверх и вниз, их пересечение – в виде креста. У ребенка все направлено к Небу, у старца – вниз, к земле. И не просто так люди стали говорить «чего нос повесил» – все наши пословицы и поговорки люди, жившие в старину, связывали с явлениями всего мира – ведь язык раньше формировал реальность, а не просто был средством коммуникации между людьми, как теперь.
И еще. Я заметил, что надбровные дуги, височные кости и вообще лобная кость, а также теменные кости стали выступать у меня сильнее именно тогда, когда я перестал заниматься спортом и ручным трудом и занялся усиленно самообразованием.
- Это когда ты семь лет не брал в руки свои инструменты?
- Да.
Говорю я это, чтобы сделать акцент именно на том, что сам как будто бы сознательно изменял таким вот образом свою внешность, – уделяя внимание определенное время чему-то одному, я в конечном счете формировал не только свою реальность, но даже и свое тело.
Некоторые люди могут возразить на это, – дескать, ничего удивительного в этом нет, – подумаешь, – внешность якобы менялась из-за образа жизни человека, а в действительности она менялась просто из-за возраста – так и предполагает обычно человек, постоянно скользящий по поверхности вещей, не проникающий в их тайную суть. Я же именно утверждаю, что изменения эти происходили со мной не из-за возраста, вернее, не только из-за него, когда к старости все в человеке грубеет и становится более крупным – нос, уши, ступни ног, ладони рук и т. д. – нет, не об этом я сейчас веду речь, а о том, что я именно сам, но по милости Божией, как сознательный микрокосм изменял свою внешность.
- Симон, я так и понял.
- Но кроме того на внешность мою влияли и условия, в которых я находился – это относится ко всему – и к климату, и к воде, которую я использовал в быту, и к пище, которой я питался, и к людям, которые меня окружали, и в целом к природе. Все происходило вместе и одновременно.
Так вот, что я этим хочу сказать.
После великого потопа люди стали вновь умножаться на земле, а реальность тогда в центре мира, из которого вышли все народы, еще сохраняла свои волшебные свойства, и потому человек мог легко изменить свою внешность непостижимым для нас образом – ведь наши далекие предки напрямую говорили тогда с Господом Богом. Поэтому сыновья Ноя – Сим, Хам и Иафет и были такими непохожими друг на друга, но являлись при этом братьями.
- Я понял, Симон! Т. е. ты хочешь сказать, что если даже в наши, последние, чудовищно профанировавшиеся времена даже ты за одну свою жизнь, за не столь длительное время, изменился не только внутренне, но и внешне, то в Древности люди менялись еще более стремительно, если не сказать мгновенно, поскольку реальность в центре мира была еще полной чудес!
- Именно, Илья! Да, все верно, поелику они жили в эпоху магических цивилизаций.
- Как же все интересно!
Но при чем тут т. н. первобытные люди?
- Как при чем? Они ведь вышли все из центра мира, о котором мы сейчас говорили.
- А-а, понял! Они, значит, тоже, хоть и утратили способности, доступные людям, жившим на Святой земле в то же время, что и они, – внешне могли измениться так же сильно, что отличались друг от друга, как сыновья Ноя?
- Да. Поэтому некоторые современные ученые и ломают до сих пор голову и не могут никак понять, что т. н. первобытные люди – всего лишь выходцы из деградировавших языческих племен потомков людей, населявших в Древности центр мира.
- И поэтому т. н. гоминиды – это всего лишь часть былого разнообразия среди людей, живших в незапамятные времена.
- Можно и так сказать, однако, чтобы исключить все неверные толкования, следует заметить, что многие из т. н. гоминидов, которых современные исследователи приписывают человеку в качестве его предков, отнюдь не были людьми изначально – это часть, как ты, Илья, сказал, былого биологического разнообразия, – короче говоря, это попросту вымершие приматы, но не люди. Поэтому собственно я и говорю только о неандертальцах и кроманьонцах.
- Т. е. остальные человекообразные существа не были людьми изначально, пусть даже и деградировавшими, или наоборот, как считают «ученые», впоследствии эволюционировавшими?
- Конечно.
Неандертальцы, кроманьонцы и еще некоторые другие т. н. первобытные типы людей –действительно имеют отношение к человеку, но только по наущению дьявольскому превратившиеся по поведению своему почти в животных. Что же касается всех остальных «гоминидов» – это только приматы, но совсем не люди.
- Понятно.
- И что самое интересное – «загрузка» эонов, связанных с великим потопом, происходила дважды – до него и после. Сначала люди, являвшиеся потомками Адама и Евы, расселились по всей земле, и некоторые из них стали все дальше отходить от норм морали – всех их в конечном счете смыло, как грязь, водами потопа. Затем, после выхода Ноя из ковчега, Господь, кроме животных, находившихся с Ноем в ковчеге, вновь сотворил за пределами центра мира других живых существ – я имею в виду, что помимо живности, пребывавшей в ковчеге во время потопа, Бог не сотворял заново всех тварей, которые жили в центре мира – они-то как раз и вышли с Ноем из ковчега, а вот за пределами центра мира – после потопа – происходила новая «загрузка» эона с сохранением некоторых видов флоры и фауны от предыдущих эонов. И естественно, что между живыми существами, вышедшими из ковчега и существами, сотворенными после потопа за пределами центра мира, проходило дальнейшее взаимодействие – это как, например, распространение многих видов животных и растений по всей земле с началом эпохи Великих географических открытий.
- Точно! Теперь мне все понятно, а то я, когда читал Библию, все никак не мог понять – каким образом в ковчеге с Ноем оказались животные всего мира, если ковчег был ограничен своими относительно небольшими размерами, а биологическое разнообразие земли огромно, при условии, что именно животные, пребывавшие с Ноем в ковчеге, потом и произвели вновь на земле то многообразие, с остатками которого мы теперь и доживаем свои последние времена. И это еще не считая растения, которые Ной также не мог собрать у себя в ковчеге – я имею в виду, что он взял себе только те из них, которые нужны были для пищи, а все остальные их виды ведь не могли поместиться в ковчеге. Но теперь мне все стало ясно.
- Да, Илья, именно так.
- Очень интересно!
- Природа не терпит пустоты, ибо весь наш падший мир диалектичен и потому, когда человек предпринимает нечто, ему следует быть готовым к тому, что на его пути будут возникать всевозможные препятствия.
К примеру, я помню, как в детстве был косноязычен и не умел писать сочинения, на что мать часто злилась. То же самое было со мной и во время обучения в университете – я и двух слов не мог связать, доходчиво изъясняться и выражать свои мысли вслух давалось мне с большим трудом, а каждый экзамен был для меня сильным стрессом, – помню, например, как дядя помогал мне тогда писать исследовательские работы.   
- Постой, Симон, но ты ведь сам говорил, что в школе учился хорошо, да и в университете не так уж плохо. А сейчас ты говоришь, что был косноязычен и сильно переживал во время учебных испытаний. Как же так?
- А так, что учился-то я хорошо только благодаря своей усидчивости и старательности, но, в целом, во многих вещах, – скользил по поверхности. Конечно, это не означает, что я совсем не понимал тот учебный материал, которым учителя в школе заставляли меня и других детей интересоваться. Я о другом говорю – весь процесс моего всестороннего развития происходил какими-то рваными кусками, дискретно, по частям – особенно я почувствовал это тогда, когда, по милости Божией, начал прозревать, затем видеть окружающий мир целиком и становиться цельным – после своего признания в любви девушке, в которую был влюблен, когда учился в университете. Меня тогда всего озарило и я уже не мог остановиться в своем движении к Истине, в которой всей душой своей испытывал острую потребность.
- Похоже на то, как архиепископ Иоанн Шаховской сказал: «Я просто заскучал в своих правдах. Ценности мои перестали утолять меня. Все чаще стал я выходить из этого мира в молитву и богомыслие. Так рыба, ища глотнуть неизведанного ею воздуха, высовывается и выпрыгивает из своей водной стихии. И я так выходил из ценностей своего смертного человечества и наконец понял, что волна милости Божией тихо выплеснула меня на берег нового бытия».
- Именно.
Так вот, я с самого детства чувствовал свою причастность к Великой Тайне мироздания, но переживал это про себя, глубоко в душе, и не проявлял наружу перед другими людьми. Внешне я мог казаться заурядным, обыкновенным ребенком, на которого обычно так и смотрят взрослые, утратившие способности к самоанализу и миросозерцанию, но внутри меня была и есть целая вселенная. Поэтому нет никакого противоречия в том, что учеба в школе или в университете давалась мне не то чтобы с большим трудом – нет, я сейчас даже сколько не о трудности моего обучения говорю, но вопреки моему бездонному внутреннему миру – образование мое шло против моей же воли – потому, что во мне уже все есть, но меня будто бы насильно делили на части, вследствие чего, видимо, я не сознательно, но интуитивно отторгал все, что попирало мою свободу.
- Поэтому ты и был косноязычен, не умел писать сочинения и испытывал сильное волнение на экзаменах?
- Да. Но я еще хотел сказать про самый первый, аристотелевский, тезис – про природу, не терпящую пустоты – вот что я заметил: в то самое время, когда я начал прозревать и видеть мир цельно, научился вполне сносно и понятно излагать свои мысли, мать и дядя, которые поправляли меня ранее, стали постепенно становиться косноязычными и рассеянными!   
- Удивительно!
- Так и есть.
Еще помню, как в детстве отец говорил мне: «Ходи прямо и гордо, расправив плечи!», и сам он раньше так и ходил, а я был скромным, застенчивым и часто опускал голову, но потом, когда по милости Божией, стал прозревать и видеть мир целиком – произошли поразительные перемены – я начал держать спину прямо, тогда как отец наоборот – стал сгорбленным, с опустившейся вниз головой. Причем не потому, что он постарел, – это и так понятно и неинтересно, но именно в силу таинственного, метафизического, диалектического принципа сохранения равновесия по форме и содержанию. Но я не только об этом хочу сказать – главное, что таким образом устроен весь мир – диалектично, вместе и одновременно, в нем происходят эти невидимые для привычного взгляда изменения – ведь не каждый человек сопоставляет факты своей настоящей жизни с тем, что было у него в прошлом – да еще в единой, тесной взаимосвязи со всеми остальными людьми и целым миром. Многие люди живут лишь своей, частной жизнью и до мира им попросту нет дела – они и себя-то не могут ясно видеть со стороны, не то, что весь мир.
- Который к тому же так сложен и запутан. 
- Да. И еще из вышеозначенного принципа, который суть то же самое, что невидимый закон сохранения энергии, вещества, равновесия между вместе и одновременно сосуществующими единообразием человеческого, антропного, внешнего вида и многообразием форм животных с растениями, следует, что в переломные времена Мировой Истории люди внутренне готовы к переменам, ибо Господь Бог посылает к ним Своего пророка – подлинно гениальную личность, поелику в такие времена в пространстве общественных идей, потерявших уже свою актуальность, словно образуется экзистенциальный вакуум, который по самой своей природе не может долго существовать.
- Очень интересно!
Симон, значит, под пророками ты подразумеваешь не только великих мужей, которые жили еще в Ветхое время, но и гениальных творцов Нового времени?
- Конечно. С обнулением Христом Старого времени, История пошла по новому пути – по форме, но не по содержанию, ибо, как и в Древности пророки провозвещали людям о Едином Боге, так и в наше время гении плодами своими свидетельствуют о Бытие Горнего мира.   
- Понятно.
- Когда наступает переломное, противоречивое время, – тогда людям особенно необходим пророк, ибо он привносит в мир нечто, пробуждающее людей ото сна и сколько бы люди ни читали о гениях прошлого времени, сколько бы ни смотрели на творения предыдущих пророков и сколько бы ни следовали всему старому и уже, как им кажется, проясненному, – необходимо перманентное духовное пробуждение. Нужно постоянно взрывать сознание людей – только это и придает смысл бессмысленному бытию падшего мира. В противном случае у людей все больше отнимается свобода, и мир все быстрее скатывается в пропасть. Но подлинный гений не самодостаточен и не замкнут на самом себе – он не может позволить себе быть самодовольным и пошлым – он не может предать Истину. Гениальность суть только орудие Господа Бога, она необходима для пробуждения людей. В этом смысле все настоящие гении по своей биографии похожи друг на друга, по тем испытаниям, которые выпадали на их долю. Гении не создают нечто принципиально новое – во все времена они говорят об одном и том же – о Едином Боге. Система миропорядка со временем становится все более изощренной и сложной, а человеческий муравейник стремительно разрастается, но количество праведников – не главное, важна их качественная сторона – поскольку через них действует Святой Дух, правда, ближе к концу времен безликая масса глобального муравейника поглощает и праведников – некоторые из них соблазняются.
Последние будут первыми, а первые – последними – по закону диалектического развития мира тот, кто пытается навести порядок в нашем падшем мире, не подозревая, что тем самым только увеличивает распространение зла, – тот восстает против Духа, хотя ему кажется, что он вносит свою лепту в «светлое» будущее людей, которые будут жить после него. Раньше жизнь человека была более тайной, поэтому между реальностью и его внутренним миром оставался некий зазор для протестного потенциала. Но со временем все становится прозрачным, и тотальная манипуляция в обществе усиливается – постепенно все движется к закату.







Г Л А В А   XVIII

Проблема толкования Библии


- Возможно ли исчерпать Библию толкованиями людей? Конечно же, нет. Священное Писание бесконечно глубоко, беспредельно бездонно. Большинство людей читают Библию либо отдельными текстами, либо вовсе не читают, но при этом поспешно, нисколько не сомневаясь, делают о ней свои поверхностные выводы. Чтобы услышать Слово Божие – необходимо стараться охватывать повествование Священной Книги целиком. Не трактовать, к примеру, слова Христа о детях частями, причем самому же толкователю удобными, как этим часто грешат не только миряне, но даже некоторые богословы, говоря, что речь идет о чистом, детском восприятии мира и детском характере, – но даже буквально – в смысле прекращения деторождения, через воздержание от плотской жизни. Ведь дети не знают греховного плотского познания.
На протяжении всей человеческой Истории, на всей земле, одинаково и едино устроение детского сознания, хотя у каждого ребенка свой неповторимый внутренний мир – дети похожи друг на друга независимо от того, из какого народа они происходят, какие у них родители, в каком пространстве и времени они живут, но вместе с тем диалектично глубоки каждый по-своему. Взрослые люди тоже везде похожи и также могут сохранить богатство внутреннего мира, но все же часто придают большое значение второстепенным вещам – они цепляются за внешние признаки: внешность, уровень «развития» цивилизации, уровень образования, статус и проч. и проч. – все это влияет на сознание взрослого человека, потому что внутри него со временем микрокосм все больше уплощается, интенсивность внутренних переживаний с возрастом ослабевает, и им на замену приходят примитивные, животные желания.
У детей даже внешность однообразная – у них в младенческом возрасте еще уплощенное переносье и на глазах эпикантус, которые потом оформляются у взрослых людей по-разному, из-за чего последние и начинают разделять друг друга на своих и чужих. Но если бы взрослые внимательно относились к своей жизни и помнили бы, что в детстве они были курносы, с чистыми и добрыми глазами, то дьявол уже не мог бы запутать их своими мерзкими, высосанными из пальца выдумками, поелику все внешнее в человеке – по большому счету есть фикция, главное в нем – это душа, его «Я».
Почему слова Христа о хлебе жизни некоторые люди понимают не только по смыслу, но и буквально – при таинстве Евхаристии – вкушают тело Христа и пьют кровь Его, а слова Его о детях – быть, как дети – понимают лишь по смыслу, но не буквально – в этом уже проявляется непоследовательность их поведения. Люди, возможно, и понимают, что Христос говорил и о физических телах, а не только о непорочной душе – как у детей, но не направили сердце свое к Свету и не изменили мысли свои – они не покаялись и продолжают лицемерить. 
- А ты прав, Симон. Потому что, если бы мы представили, что дети как будто бы стали жить, как взрослые, – а некоторые из них и впрямь сызмальства бывают испорченными и даже рождают потомство, – к примеру, девочки или мальчики десяти-двенадцати лет, – то у людей сразу бы пропало восприятие их, как детей – из чего следует, что между девством, чистотой, наивностью, детством и верой Богу существует тесная связь. А вся грязь и похоть идут от взрослых. 
- Да, Илья. И это не просто банальная мысль, – в действительности, здесь именно скрыта Тайна нашего падшего мира.
А некоторые ученые, в частности, биологи и тут придираются, – рассуждая лишь в рамках современного, профанированного мира, словно, до них раньше ничего не существовало, и что только они имеют право говорить о том, как следует жить человеку, – что, дескать, дети и не смогли бы жить половой жизнью, если у них еще не сформировались вторичные половые признаки – вот она, явная слепота многих нынешних исследователей – сводить все к прямолинейному объяснению – они не видят никаких глубоких символов в Писании, воспринимая порой тексты Библии буквально, – ведь дело не в том, что у детей по анатомическим причинам нет греховной страсти к плотскому познанию, – а в самой символической чистоте – сакральной, внутренней невинности ребенка.   
- Да…
Симон, а если, например, неверующий человек, послушав тебя, и тогда не уверует? Ведь вещественных доказательств Бытия Горнего мира у тебя нет…
- Сам Господь Бог обращается ко всем людям в свое время. Пока жив человек – он всегда может покаяться, – а это главное. Но поскольку не знает человек, когда умрет – должен бодрствовать.
- Симон, а ведь некоторые люди могут сказать, что проблемы, о которых ты говоришь соответствуют лишь твоей интерпретации реальности, но в действительности все может обстоять совсем по-другому.
 - Да, Илья, но ведь и сами люди интерпретируют реальность по-своему. Мне могут возразить, сославшись на авторитеты, признанные обществом, но в таком случае люди еще больше проявят свою несвободу. Богу угодно, чтобы каждый человек поступал свободно, а не опирался на слова другого. Если люди мне говорят, что я трактую реальность так, как мне угодно, то как они докажут, что именно я не прав – ведь и я могу сказать, что они неправы хотя я, конечно, ни с кем спорить не буду, ибо спора между людьми и добивается дьявол. Злой дух внушает человеку мысль, что Истины не существует. Но своей верой я опираюсь не на свое или чье бы то ни было мнение, а на Слово Божье в Священном Писании, которое невозможно предать забвению и искажению. Если всего мира не станет и людей вместе с их мнениями – на Истине это никак не отразится, ибо Она вечна и неизменна.
Жрецы и служители религии узурпировали право на толкование Священных текстов, но почему я должен верить им на слово, если они трактуют их именно так, как им выгодно и навязывают свое видение другим? Вековечная преемственность – скажут они – и хорошее образование дают им это право. Но Господь Бог милосерден ко всем людям: некоторые ученики Христа, будущие апостолы, были рыбаками и не все из них владели грамотой, но все они были кроткими людьми – они поверили Слову Божьему. Значит, образование и вообще знание для слышания Бога совсем не важно – оно не первично. Оно, конечно, необходимо человеку для глубокого познания мира, но не достаточно. Первична в благодатном опыте сознания всегда вера и только вера.   


Г Л А В А   XIX

Цикличность времени


- Всю Мировую Историю можно уподобить жизни каждого человека, – развиваясь в циклическом времени, обе они поразительнейшим образом совпадают друг с другом. Например, Адам жил девятьсот тридцать лет; Авраам жил сто семьдесят пять лет; Иаков, он же Израиль, прожил сто сорок семь лет; Моисей жил сто двадцать лет; Давид жил семьдесят лет; Христос жил тридцать три года – т. е. время, чем оно больше приближалось к концу Древности, началу Новой эры и, таким образом, к обнулению Ветхой эпохи, постепенно десакрализируясь, становилось все более профаническим, – переходя из остатков Реального, прорвавшегося «с» грехопадением человека вечного рая, в реальность земного времени, причем с ускорением, как это происходит и в жизни человека, – рождаясь на этот свет, он, будучи младенцем, вмещает в себя весь мир, и его жизненное время по интенсивности внутренних переживаний и ощущений сродни Вечности, затем, по мере взросления человека, его микрокосм уплощается и стягивается как шагреневая кожа, а время все сильнее ускоряется – это период т. н. полового созревания, а потом внутреннее жизненное время человека и вовсе становится настолько бедным, что каждый прожитый день воспринимается им как предыдущий и тогда жить ему становится крайне скучно. Причем сразу замечу, что продолжительность земной жизни наших прародителей – от Адама до Давида и людей, живших до Первого Пришествия Христа, я привожу здесь в качестве примера с некоторой долей условности, поелику и среди них были люди, которые жили больше, чем Адам – например, Ной, Мафусал, Иаред или меньше, чем Давид, – к примеру, дети, не дожившие до зрелого возраста – сейчас для нашего исследования это не имеет особого значения – я только хочу показать цикличность и ускорение времени по мере его движения от начала к концу.
Так вот, условно говоря, все эти периоды можно разделить следующим образом: первый – от рождения человека до освоения им языка, т. е. примерно до трех, четырех или пяти лет жизни, затем второй – от трех-четырех-пяти лет до двенадцати-пятнадцати лет, потом третий – от двенадцати-пятнадцати лет до восемнадцати-двадцати пяти, а иногда даже до тридцати лет и четвертый – от зрелости до старости и смерти. Всего четыре периода – как утро, день, вечер, ночь.
- Интересно – ведь это похоже на то, как еще Сфинкс спрашивал Эдипа: кто утром ходит на четырех ногах, днем на двух, а вечером на трех – и существом этим тоже является человек: ребенок, взрослый и старец соответственно.
- Да, похоже.
Так вот, еще до и после самой земной жизни человека есть, опять же условно говоря, три состояния Вечности, вернее, – предвечности: первое – до рождения человека, в которой – т. е. в предвечности, живет его душа – и это не имеет никакого отношения к идее переселения душ, ибо каждая душа уникальна, индивидуальна и неповторима и никакого противоречия здесь с принципом сохранения равновесия по форме и содержанию нет, ибо я говорю сейчас именно о предвечности, а не о нашей замкнутой вселенной и ограниченной планете – в предвечности, «до» зачатия в утробе матери, души пребывают не в ограниченном пространстве «согласно» закону сохранения равновесия, но иначе – в бесконечном множестве; затем вторая предвечность, – собственно, в утробе матери и третья – после смерти человека – она же предвечность, перед Страшным или Последним Судом и перед настоящей Вечностью в Царстве Божием. Во всех них нет времени, хотя они еще и не «вполне» вечны.
Мы живем во все более ускоряющемся времени. Время, если его в пределе свести к бесконечности, переходит в Вечность, а значит между временем и Вечностью существует обратная связь: время есть раздробленная на части Вечность, ведь свойство времени – счет и конечность: мы не мыслим время вне счета – сами часы и вся История предполагают числа, а свойство Вечности – бессчетность и бесконечность – мы ничего не знаем даже о предвечности, ибо у нас нет памяти о том, что «было» с каждым из нас в утробе матери – ведь память, мышление и время взаимосвязаны друг с другом, и также мы ничего не знаем о том, что будет после нашей смерти, равно как и не знаем мы того, что «было» «еще» «до» нашего зачатия. Поэтому, проживая жизнь, человек чувствует, что время ускоряется – по внутренней наполненности и интенсивности детство человека словно охватывает несколько жизней, поелику он только появился на этот свет – т. е. вышел из предвечности, которая близка к Вечности и проходит не сразу, но постепенно, однако со временем, особенно с утратой девственности, его жизненное время настолько сжимается, что жизнь теряет свои краски, становится скучной, неинтересной, и потому человек начинает метаться в разные стороны, да еще дьявол его постоянно сбивает с пути истинного.
- Симон, все это очень интересно, но я хочу сразу уточнить одну вещь – мне непонятно, почему ты говоришь о существовании первой предвечности, в которой живет бессчетное множество душ, каждая из которых потом с зачатием в утробе матери проживает земную жизнь, – значит, Адам и его современники, жившие после грехопадения, их потомки, и люди теперь – не являлись и не являются творцами новых жизней в полном смысле этого слова – человек не дает начало новой жизни из небытия, а только является «промежуточным звеном» по внедрению вечной души в тленное на этой земле тело своего ребенка, так?
- Не совсем.
Помнишь, Илья, я говорил, что единственный, истинный смысл земной человеческой жизни не в насильственном деторождении, но в служении Господу Богу?
- Да, помню.
- А помнишь, я еще при этом говорил, что если бы Христос пришел на землю, условно говоря, за день до конца света или наоборот – на день позже, то что бы тогда было – сколько бы людей не появилось на свет или, напротив, насколько их стало бы больше – при «преждевременном» или же при «позднем» Втором Пришествии Спасителя?
- Да.
- Ну, так вот, – из этого уже следует, что количество душ в Вечности не детерминировано временем их появления на этой грешной земле, ибо, пытаясь свести бесконечное их множество к ограниченному числу людей, – говоря, что в Горнем мире, в конце времен, после Страшного Суда, на Небе с Господом Богом будут жить только те праведные люди, которые жили на нашей падшей земле, – мы в таком случае уподобляемся дьяволу, который хочет все и вся ограничить и сосчитать, а это абсурд. Неужели мы и впрямь должны думать, что после воскресения в Вечном Бытии людей будет столько, сколько «успело» родиться за период существования земли – чем же тогда совершенный и бесконечный Горний мир отличается от нашего конечного, если и в нем можно посчитать количество душ? С другой стороны, я не настаиваю на мысли, что в Вечности будет бесконечное множество людей. Словом, я не знаю, как устроено Царство Небесное, но я не представляю, чтобы в нем все ограничивалось земным рождением человека – я имею в виду количественно – т. е. числом людей, проживших на падшей земле за всю Историю. И, кстати, здесь мы вновь видим бессмысленность насильственного деторождения, которое должно было бы быть преодолено человеком, но не будет преодолено, ибо «не все вмещают слово сие» и не все хотят, «но кому дано» – говорится в Евангелии от Матфея, в 19-й главе.
- Да…
Симон, но ведь, с другой стороны, если душ человеческих в Горнем мире бесконечно много, а время жизни падшей земли ограничено, то это бессчетное множество попросту не «успеет» родиться пусть даже и насильственно на грешной земле, и куда тогда они «деваются», – где они пребывают – неужели в Царстве Небесном наравне с теми, которые прошли через страдания в этом хаотично организованном мире – нет ли здесь противоречия?
- Я же говорю, Илья, что не знаю, как устроено Царство Небесное, но все-таки между «количеством» вечных душ в Горнем Бытии и количеством душ на этой земле есть разница и она обусловлена насильственным деторождением – все происходит вместе и одновременно, как я уже говорил ранее – родители не спрашивают детей, которых еще не родили, но все же рождают, об их желании – хочет ли их ребенок родиться или нет в этом падшем мире, где им предстоит спасать собственную душу, а те убийцы, душегубы и потрошители, которые тоже, как и все люди, имеют вечную, «еще» чистую, непорочную душу «до» появления на этот свет, всегда в нем могут истинно покаяться и спастись, – правда, если будут трудиться душой по-настоящему, а потому в этом нет никакого предопределения, ибо человек свободен. Но как все устроено в Вечности, повторяю, я не знаю – это Тайна. Конечно, я могу объяснить все тем, что бесконечное множество вечных душ «еще» «до» их «оплодотворения» в качестве сущностей – т. е. в теле человека, вследствие насильственного деторождения на падшей земле, «уже» существуют в предвечности, и что они сотворяются Самим Господом Богом, а не родителями, ибо есть примеры, когда муж и жена бесплодны и, таким образом, я делаю акцент не на количестве, но на «качестве» –  под качеством в данном случае я подразумеваю само понятие качества и сакральное свойство сущности каждой души, а не то профаническое «качество», как люди привыкли понимать его теперь, – но все же, таким рассуждением я нисколько не могу постичь эту Великую Тайну вечной души. Одно могу сказать, – чтобы «возникла» Вечность – я имею в виду Вечность Реального рая, который существовал «еще» «до» грехопадения человека, необходимо «было» время – ведь сначала Бог сотворял мир в сакральном времени – «в течение» шести дней, и я уже ранее говорил про «совмещение» кеносиса и сакрального времени, ибо падение херувима «уже» «тогда», в «первой» Вечности, произошло, – значит, вечная душа может родиться «во времени» – подобный пример мы и наблюдаем в жизни родителей еще не родившегося ребенка – при его зачатии, но в то же время не совсем еще «во времени», ибо душа все-таки предшествует времени, – в общем, все происходит вместе и одновременно. Подобно тому, как женщина становится матерью – сначала она постепенно утрачивает внутреннее, бездонно глубокое ощущение своего жизненного времени, которое сродни Вечности, – когда сама еще является ребенком, т. е. в детстве ее переживания гораздо интенсивнее и насыщеннее, чем в ту пору, когда наступает половая зрелость, однако, до брака, будучи девственницей, она еще сохраняет этот мощный заряд внутренней энергии, а потом, с лишением девства, зачинает в предвечности – т. е. в утробе своей, плод – душу вечную, – так вот, может, нечто похожее «было» и в Горнем мире «до» грехопадения человека – Вечный рай «был» сотворен Господом Богом «внутри» девственной земли, которая в свою очередь существовала в сакральном времени – и все это сотворялось вместе и «одновременно» – Вечность с сакральным временем – тогда  получается, что и душа человеческая «уже» есть – в предвечности, «до» насильственного деторождения, но «в то же время» она появляется во времени – на нашей земле.
- Сложно…
- Я потому и говорю, что не настаиваю на правоте этой моей мысли… Существует ли душа «до» рождения человека на падшей нашей земле или нет, хотя я ранее говорил, что «должна» существовать, – помнишь, Илья, когда я рассказывал о гениях, которые, с одной стороны, благодарны Господу Богу за все, но, с другой, – будто бы не хотели появляться в этом падшем мире…
- Да, помню.
- Так вот, я не знаю, для меня это Тайна.
И еще о времени.
Что время «за пределами» вечного рая «было» сакральным, а не таким, к которому мы привыкли, т. е. профанированно-циклическим, – каковым оно теперь и является, ясно еще вот почему: Адам «был» сотворен Господом Богом в шестой день творения вне пространства Реального рая, на девственно чистой земле, из праха земного, а жена его – именно в Реальном рая, из ребра его, но это не значит, что мужчина и женщина «были» сотворены Господом последовательно – во времени, т. е. сначала один, а потом – другой, ибо знание человека в раю «было» полным, а его жизнь – совершенной – поэтому не «было» такого, что жена Адамова не знала того, что «было» «до» нее, равно как и «потомки» их будто бы не знали, что «было» «до» появления их самих в Реальном рая, иначе мы вновь придем к нашему падшему восприятию реальности, которое, с одной стороны, предполагает незнание потомками жизни своих предков, а с другой – незнание предками жизни своих потомков – ведь именно в этом и заключается тайный смысл нашего, а не сакрального, времени, но как я уже говорил ранее, Реальное и реальность – принципиально разные уровни существования: в первом – Бытие Настоящее и Идеальное, в последней – бытие пребывает во времени – оно несовершенное, кривое и падшее.
- Точно, Симон! Я понял! Действительно, каким же глупцом нужно быть, чтобы думать, что жена Адама не знала того, что «было» «до» нее – ведь это абсурд! Если она не знала чего-то, что «предшествовало» ее появлению, то мы будем вынуждены признать наличие в раю времени, а это противоречит самому понятию Вечности и полноте знания в совершенном раю, который, кстати, таким образом «уже» перестает «быть» совершенным и тогда вслед за этим придется признать и существование «прошлого», а если так, то мы неизбежно придем к тому, что должно «было» появиться время, подобное нашему – ведь в таком случае у нас «уже» имеется прошлое и настоящее, но куда же тогда делась Вечность? Противоречие получается…
- Конечно. Кроме того, с появлением времени возникает и проблема счета, который безнравственен, – чувствуешь, Илья, как с началом всякого счета бесконечность становится конечной, а Вечность «переходит» во время – то, что некогда вообще «было» вне счета, теперь стало возможно посчитать?   
- Да, ты прав, Симон! Но все-таки, как же тогда происходило все в Горнем Бытие «при» сотворении человека? Как совместить Вечность рая и сакральное время девственной земли? Как Адам и жена его, будучи сотворенными в разных местах, – на девственно чистой земле и в раю соответственно, да еще и при разном отношении ко времени – Адам в сакральном времени, а жена его – в Вечности, «были» сотворены Богом не последовательно и не дискретно – т. е. не отдельно друг от друга, но вместе и «одновременно» и при этом вне времени, но и не в одной Вечности, а в Вечности, совмещенной с сакральным временем? Как такое возможно? Я верю, что так оно все и «было», но понять это мне очень трудно…
- А это и невозможно понять в рамках нашего, ограниченного, падшего мира, ибо его реальность имеет весьма отдаленное отношение к Реальному рая. Все наши жалкие попытки воспроизвести то, что было доступно людям в Древности кончаются крахом, а о Вечности я вообще не говорю. Горнее Бытие мы лишь можем, по милости Божией, себе представить, но знать о нем что-либо – не в наших силах.
- А как ты вообще смог объединить сакральное время с Вечностью? Как эта удивительнейшая мысль пришла тебе в голову?
- Я очень долго читал первые две главы Книги Бытия и все никак не мог понять, каким образом связана наша падшая земля с тем, о чем говорится в Библии – я имею в виду девственную землю «до» грехопадения человека – ведь я в детстве, как уже говорил ранее, знал, что земля, на которой мы живем и земля, про которую говорится в Писании «при» сотворении мира – разные и что принимать первую за последнюю – абсурдно. Потом, спустя некоторое время, по милости Божией, мне открылось подлинное толкование этого трудного места Библии, а еще позже я вспомнил своего дедушку, отца матери, и, поняв, что мало знаю о его жизни, ибо родился намного позже него, а он – о моей, поелику скончался несколько лет назад, наконец смог прозреть, чтобы увидеть, что в Вечности такого «быть» не могло, иначе чем бы она тогда отличалась от нашей реальности.
- Как же все оказывается непросто устроено и как это все интересно и удивительно!
- Да. Господь непостижимо милосерден к нам, что открывает эти тайны. Это дар Божий.
И сразу замечу, что никакого противоречия здесь с «неведением» Адама о сотворении жены в раю – то, о чем я говорил, когда рассказывал про Человека в Реальном рая – нет, потому что то «неведение», связанное с сакральным временем и наше падшее неведение по причине существования профанического времени, разделяющего людей на отдельные поколения, – кардинально разные вещи. «Неведение» Адама «до» грехопадения – свободно и, как это ни парадоксально, обладает знанием – оно не имеет отношения к неведению падшего человека, который не знает, что происходило до его появления на свет. Да, такая вот непостижимая Тайна.
- Интересно.
- Но вернемся к нашему исследованию цикличности Мировой Истории и жизни человека.
«Когда» рай прорвался «наружу» – «после» грехопадения человека – его полное чудес и бесконечное по своим «масштабам» Реальное исчезло не сразу, но стало проходить постепенно, а девственная земля, которая так же, как и рай существовала в Горнем Бытии – т. е. в безграничном пространстве, а не в привычном для нас трехмерном измерении, – земля, «еще» в сакральном времени оплодотворявшая саму себя, ибо Господь Бог не посылал на нее дождя, – «впоследствии» свернулась в шар, на котором мы теперь живем, – тогда Адам и Ева и их потомки стали жить в центре мира, который был подобен колыбели младенца, а за пределами Святой земли время стало идти в том виде, к которому мы привыкли – с полным оборотом нашей планеты вокруг солнца в течение года, с месяцами, неделями, сутками, часами, минутами, секундами и т. д. В центре мира, конечно, тоже шло такое же время, но жизненное время человека Древности, жившего на Святой земле, было таким же насыщенным внутренне, как и у младенца, лежащего в люльке. Но ребенок растет и его волшебное восприятие реальности постепенно проходит, причем все более ускоряясь, – так же все было и в центре мира – при Адаме интенсивность внутренних переживаний и ощущений человека была колоссальной, при Аврааме – уже меньше, при Иакове – еще меньше, при Моисее меньше, чем у Израиля, при Давиде меньше, чем у Моисея, при Христе – она совсем «обнулилась», хотя у Самого Спасителя восприятие мира, конечно же, было бездонно глубоким, ибо Он – Бог. Итак, последние остатки Реального рая перешли в реальность. Но вот что удивительно – все то же самое, что было при Адаме, стало повторяться и после Христа – оно и понятно, ибо Христос есть Альфа и Омега – Он завершает первый, большой цикл – т. е. сакрально-магическую Древность, но с Него же начинается второй, малый цикл – наша эра, как мы теперь называем свое время, – от Рождества Христова. Поэтому в начале первых веков от Первого Пришествия Христа на нашу грешную землю реальность, как и в Древности, тоже была полной чудес, – читая Деяния Апостолов и Жития Святых, мы находим в них множество чудес подлинной, Христианской, веры. Но со временем реальность стала все больше десакрализироваться; великие мужи, по милости Божией двигавшие всю Мировую Историю, почили; язык из состояния живого организма перешел в средство коммуникации; многие вещи утратили богатое внутреннее содержание; явные чудеса прошли, и люди постепенно стали скептически относиться к тому, что было всего лишь две тысячи-полторы-тысячу, да даже пятьсот лет назад – при их предках – по наущению дьявольскому они теперь думают, что реальность всегда была профанической и выхолощенной. Они забыли о том, что не только у человека есть детство, юность, зрелость и старость, но сама История развивается точно таким же образом. Люди теперь исследуют человеческий мозг потому, что именно память о прошлом у них все сильнее стирается временем – ведь тот, кто сам попирает единственно истинный, нравственный закон, тот громче всех кричит о нравственности; тот, кто сам ворует – изобличает в воровстве всех остальных, но не себя самого; тот, кто сам лжет – призывает людей не врать и т. д., – так вот, точно так же ведут себя люди, у которых нет памяти – они изучают мозг и тем самым проявляют свою болезнь – разум их болен. Я это сам видел, когда жил в доме с соседкой, про которую ранее уже говорил – она постоянно забывала сказанное мне день назад или даже за несколько часов до того, как вновь спросить меня о том же самом, – а ведь у нее была болезнь – я имею в виду слабоумие, которая нередко встречается у людей вследствие их преклонного возраста – они чувствуют, что скоро им предстоит уйти из земной жизни. Значит, и миру сему осталось недолго существовать – конец его близок. Все признаки этого налицо – профаническая реальность; ужасающая бедность – я уже говорил, что роскошь людей, считающих себя в наши последние времена богатыми, в действительности – одна только пустота; всеобщее поклонение современной науке, как готовящемуся к своему выходу из бездны дьяволу – ведь даже само слово «ученые» стало в наше время нарицательным, означающим какую-то безликую массу – легион бесов, но про подлинных гениев – художников и философов – так не говорят, ибо каждый из них личность – Сократ, Платон, Аристотель, Микеланджело, Пушкин, Достоевский – нет никаких непонятных «ученых» – нет этой безнравственной формулы, заклинания, мантры – «ученые доказали».
- Да…
Кстати, Симон, в связи с последней твоей мыслью об «ученых» я сейчас вспомнил, как Даниил Полторацкий говорил примерно о том же с Гейдаром Джемалем, – когда Даниил за первую половину беседы несколько раз сказал, что материя – это философская категория, Гейдар ему на это заметил: «Вы повторяете заклинание. Что значит «философская категория». Вы думаете, что если Вы сказали: «Материя – это философская категория», – Вы, так сказать, освободились от проблем?»
Потом еще Гейдар Джахидович спрашивает Даниила: «Почему субъект познает мир?», а Даниил ему отвечает: «Потому что субъект в процессе эволюции был наделен такой штукой, как высшая нервная деятельность головного мозга». И далее:
«- А откуда взялись это «наделение» и эволюция?
- Гейдар Джахидович, ну, это – научное…». А дальше вообще смешно – Гейдар очень точно заметил: «Что значит «научное»? Вы начинаете заклинать. Вы, что, думаете, сказав «научное», – выстрелили мне из «Парабеллума» в лоб, что ли?!».
- Да, я тоже слышал их разговор. Дальше Гейдар спрашивает Даниила: «Что такое эволюция?», а Даниил отвечает: «Эволюция – это закономерный процесс». Гейдар ему на это говорит: «Закономерный». Законы – это что такое?», а Даниил: «Законы – это… те особенности, которые…»
- Да, и Гейдар потом говорит: «В стохастическом движении существуют перманентные особенности, – что это за свойство такое стохастического движения, как сумма перманентных особенностей, которые приводят к однолинейному движению в сторону появления нас с вами?» А Даниил спрашивает: «Почему к однолинейному?», и тогда Гейдар говорит: «А почему? Потому что в бесконечности, если и есть некий всплеск в сторону, допустим, от неорганического к органическому, то, – если это не однолинейное движение, – то на один такой всплеск должна быть масса других, дезинтегрирующих всплесков и поскольку статистка стохастики такова, что на любое направленное движение есть масса инонаправленных – никакого результата в виде появления нас с Вами быть не должно». Но и тогда Даниил не согласился с Гейдаром: «Почему не должно? С чего Вы взяли, что то, что мы видим, то, что мы воспринимаем нашим мозгом – это есть единственно возможный вариант развития?..»
- На что Гейдар сказал: «Развития». Что такое развитие? Развитие – это движение от простого к сложному, от низшего к высшему». А Даниил ему на это говорит: «Это тоже наши категории, которыми мы оперируем…». Гейдар на это замечает: «Вы хотите сказать, что есть менее высшие категории, по отношению к которым человек несовершенен, но они заложены и существуют вне нас, мы до них не доросли, мы их не знаем, но они есть?..»
- Да.
- Короче говоря, все эти бессмысленные придирки Даниила можно продолжать до бесконечности и так поступают многие люди, потому что ведомы дьяволом – сколько бы ты им ни говорил о существовании Горнего мира – причем не доказывая, ибо доказать причину всех причин невозможно – мы об этом уже говорили – они и дальше будут стоять на своем, и дьявол таким способом стравливает всех людей на свете, чтобы отвлечь их от по-настоящему важных дел, а в пределе злой дух ведет людей к самоуничтожению.
- Точно.
- Так вот, я говорил о признаках скорого конца мира сего, которые мы наблюдаем в последнее время: это стирание памяти о прошлом; исследования мозга, игры с искусственным интеллектом и копание во внутренностях человека словно он – подопытное существо, а не венец творения и, кстати, сразу скажу, что, к примеру, Микеланджело, Леонардо, Рабле и другие подлинные гении тоже вскрывали трупы, но делали они это не для того, чтобы низвергнуть человека, но, напротив, – возвысить его, ведь многое зависит от нашего отношения к вещам, а у некоторых современных исследователей, называющих себя учеными, опыты именно аморальны – они издеваются над бедными животными, пришивая к ним головы или пытаясь сделать из них нечто химерическое; далее – возраст самой нашей планеты и всей вселенной, – короче говоря, все свидетельствует о скорой, неминуемой гибели мира сего и о конце времен. 
- Да… Действительно, вся Мировая История с двумя циклами – Ветхим и Новым временем похожа на человеческую жизнь и мне теперь понятно, почему отношение Бога Отца к Своему народу в Ветхом Завете – как к детям, ибо Древность и есть детство Истории, а Христос относится к людям, как любящий друг и брат, – потому что наши предки, жившие в первые века первого тысячелетия от Рождества Христова и мы, живущие теперь, находимся в середине и конце всей Мировой Истории или в начале, середине и конце Новозаветной Истории и глубоко символично еще то, что Христос – Сын Божий, ибо как благочестивый сын с нежной любовью относится к постаревшим родителям своим, так и Сын Человеческий относится к нам – с Любовью, но в то же самое время Он, искупив наши грехи, даровал нам свободу – мы теперь не как древние евреи, которые были похожи на непослушных детей, которых отец хочет наставить на путь истинный, но как взрослые, самостоятельные, независимые люди, уповающие в то же время на непостижимую милость Божью.
- Да, Илья. Все так. Вся Мировая История делится на два цикла внутри которых есть четыре периода, с ускорением разворачивающиеся во времени от одного к другому – детство, юность, зрелость и старость – как утро, день, вечер и ночь или как весна, лето, осень и зима, но каждый из двух циклов отдельно повторяет и всю Историю: Ветхое время, или Древность, с одной стороны, включает в себя Историю от Адама, жившего после грехопадения на падшей земле до Первого Пришествия Христа, но с другой стороны – оно похоже на всю Историю целиком – от начала, т. е. от Адама на падшей земле – причем именно на падшей, ибо в Вечности Реального рая Истории «еще» не «было» – она появляется во времени, – до Второго Пришествия Христа, но кроме того оно же соответствует Истории Нового времени – от Первого Пришествия Христа на нашу грешную землю до скончания века, а последнее – т. е. Новое время, тоже, в свою очередь, похоже и на Ветхое время и на всю Мировую Историю вместе и одновременно, – словом, каждый из двух циклов похож на всю Историю, но оба они включены в одну Мировую Историю и вместе с тем похожи друг на друга. И тогда понятно, почему читая ветхозаветных пророков, мы видим, что пророчество, к примеру, пророка Исаии включает в себя не только предстоящие его современникам события – до Первого Пришествия Христа включительно, но и то, что будет при Втором Его Пришествии.
- Точно, Симон! А я и не подумал об этом… Действительно, слова пророков Ветхого Завета удивительнейшим образом соответствуют тому, о чем говорится в Откровении Святого Иоанна Богослова.
- Да, ибо Богодухновенны.
- Как все интересно!
- Да.
А еще вот что интересно: в Древности, как мы уже много раз говорили, время в центре мира стояло – как будто застыло, ибо Вечность прорвавшегося рая проходила не сразу, но постепенно и все более ускоряясь во времени, а пространство Святой земли еще сохраняло явные чудеса, о которых мы и читаем в Ветхом Завете – это остатки Реального рая, которые тоже, как и Вечность, прошли не сразу, но время за пределами центра земли уже шло «полным ходом», как оно бежит теперь, – так вот, первое, что следует из вышепроведенного исследования – это раздробленность единой, цельной Вечности на несколько времен – не только на прошлое, настоящее и будущее, но даже на их разные состояния в смысле внутренних ощущений человека – я имею в виду его жизненное время – Вечность разделилась на части и время «с» грехопадением человека стало идти по-разному – в центре мира, т. е. на Святой земле, и за его границами. Условно говоря, сотни тысяч лет жизни т. н. первобытных людей в абсолютном выражении «равны» сотням или тысячам лет жизни жителей Святой земли, поелику в относительном выражении внутренняя жизнь последних была неизмеримо богаче, чем у первых – из этого следует, что уподобившиеся зверям люди не оставили после себя великую культуру, в отличие от жителей центра мира, т. к. их жизненное время по сравнению с теми, которые основали великие цивилизации Древности, было настолько бедным, как если бы мы сравнили жизнь муравья с жизнью современного человека. 
Второе – все они жили на одной и той же планете – на нашей земле, но в ее разных частях и с разным временем: пока Адам, к примеру, только достиг зрелости, – скажем, тридцати лет – не из «ребенка» став «взрослым», но по возрасту, ибо он изначально «был» сотворен Господом Богом не «ребенком», но «взрослым» –  т. н. первобытные люди – потомки потомков Адама, оторвавшиеся от праведного пути, постепенно деградируя и переходя в состояние животных – я имею в виду людей, которые по наущению дьявольскому могли стать даже каннибалами и верить в духов различных существ и вообще вещей – не только животных, но и камней, растений и т. д., в чем, кстати, тоже проявляется детство Истории – даже т. н. первобытные люди были наивными, – так вот, эти т. н. первобытные племена могли прожить за это время пятнадцать-двадцать тысяч лет. Адам, будучи сотворенным Богом первым человеком, жил так долго потому, что еще только вышел из вечного рая и старел не так, как люди теперь – к семидесяти годам, но намного позже, – скажем, к семистам годам, ибо один век его жизни «равнялся» десяти годам жизни современного человека – здесь уже в абсолютном значении, а не в относительном – т. е. по возрасту, а не по содержанию внутреннего мира, поелику по внутреннему ощущению жизненного времени Адам был гораздо богаче, чем мы теперь. И мы уже вспоминали слова из Книги пророка Исаии – в ней, в 65-й главе, говорится: «Столетний будет умирать юношею» – Адам мог и не стареть даже, но, достигая зрелости, оставаться молодым. А мы теперь недалеко ушли от т. н. первобытных людей – сколько они жили тогда? Тридцать-сорок-пятьдесят лет? Ну и мы примерно столько же, – может, только раза в два больше. И сразу скажу, что многие т. н. гоминиды, которых некоторые современные исследователи называют предками человека не имеют к последнему никакого отношения. И даже неандертальцы и кроманьонцы не являются предками людей, живших в Древности в центре мира, – наоборот: первые стали такими вследствие деградации, а не эволюции – от людей, вышедших из центра мира, из остатков прорвавшегося рая.
Далее – третье: с обнулением Ветхого времени Первым Пришествием Христа время в центре мира и за его пределами пошло по-другому – на Святой земле оно начало идти весьма быстро, а за ее границами как будто застыло – поэтому мы и видим, что при освоении европейцами новых земель – в эпоху Великих географических открытий и даже ранее, туземцы и не думали никуда спешить, – к примеру, австралийские племена, когда их в XVII в. увидели белые люди, жили так же, как жили их предки за несколько тысяч лет до них, хотя при этом они говорили, что некогда их предками были белые люди – оно и понятно, ведь до потопа и уж тем более после него люди расселялись по всей земле, и память о них перешла к потомкам, – а все так потому, что действует закон сохранения равновесия по форме и содержанию, следствием которого является диалектика, – если на одной территории время пошло быстрее, то на другой оно неизбежно станет идти медленнее. И, кстати, поэтому в наши последние времена люди чувствуют, что несмотря на все технологические новшества, времени у них как будто остается не больше, но наоборот – меньше – не в абсолютном значении, т. к. законы физики пока продолжают сохранять свои свойства, а в относительном – внутреннее жизненное время человека уплощается, стягивается и становится беднее – тоже из-за принципа сохранения равновесия. Люди не понимают главного – чем больше они пытаются обуздать время, придумывая свои бесконечные, безнравственные «научные» способы, чтобы подчинить себе все и вся на этой, готовой к своей скорой гибели, земле, тем стремительнее они приближают конец мира сего – ведь все в нем устроено весьма диалектично.
- Да, Симон, ты прав.
А я вот еще над чем задумался – ты говорил выше, что Ветхое время и Новое время являются двумя циклами Мировой Истории, и что они поразительно друг на друга похожи и ведь это действительно так – по непостижимой милости Своей Господь Бог оставил нам все явления Древнего мира даже на примере туземцев – как во времена Адама, изгнанного из рая, существовали т. н. первобытные люди, так и в наши последние времена существуют, правда уже почти утратившие свою культуру, народы, к которым пять веков назад, в эпоху Великих географических открытий пришли европейцы. Первые – т. е. т. н. первобытные люди – вели примитивное хозяйство и верили своим богам, но и вторые – коренные народы Нового Света, Австралии и Океании – также недалеко от них ушли и продолжают пока следовать традициям и образу жизни своих предков. Это же удивительнейшее свидетельство цикличности Истории!
- Конечно. Все именно так и происходит – согласно Замыслу Господа Бога о распространении Евангелия по всему миру и о завершении Истории, а также в соответствии с законом сохранения равновесия по форме и содержанию и диалектичностью нашей жизни.
- Очень интересно!
- Да.
Четвертое – по мере развития Истории духовная жизнь человека изменяется от языческого сознания до постепенного распространения Благовествования по всему миру, но не в том смысле, что люди перестают грешить – греховная природа человека как раз-таки никуда не делась, но качество осознанности человека – именно осознанности, а не внутренней жизни – по которой люди Ветхого времени как раз-таки бесконечно выше, чем мы, – так вот, по осознанности человек со временем становится все глубже – я давеча говорил, что люди в Древности были как дети – еще наивны и чисты, в отличие от нас, потом, ближе к концу Ветхого времени, у них наступил период юности, затем, после Первого Пришествия Христа люди вошли в пору зрелости, а теперь, ближе к концу света, мы живем во времена старости.
К чему я это говорю? Помню, один знакомый не согласился со мной, что человек должен был бы, но не все люди хотят это вместить, – преодолеть насильственное деторождение и сохранить свою девственность, чтобы быть по-настоящему свободным и спасти свою душу, – он привел мне тогда слова из Библии, Книги Бытия, из 1-й главы: «И сотворил Бог человека по образу Своему, по образу Божию сотворил его; мужчину и женщину сотворил их. И благословил их Бог, и сказал им Бог: плодитесь и размножайтесь, и наполняйте землю» – он никак не мог понять, – дескать, вот же – прямо говорится в Библии, что люди должны плодиться и умножаться на земле, а я-де говорю совсем обратное, – что человек должен был бы, по свободному своему желанию, выродиться – как же так, недоумевал он.
- Он, что – не понял, что вся История развивается во времени от начала к концу и что в 1-й главе говорится о вечном рае, а не о падшей земле?
- Нет, не понял. Да он и не знал об этом, ибо как и многие люди, не читал Библию целиком, а только те тексты, которые ему удобно было интерпретировать по-своему – так же точно он понимал и слова, сказанные Богом Ною: «Плодитесь и размножайтесь, и наполняйте землю» – о чем говорится в Книге Бытия, в 9-й главе.
- Он даже не заметил разницы, что вначале, в 1-й главе говорится: «И владычествуйте над рыбами морскими [и над зверями,] и над птицами небесными, [и над всяким скотом, и над всею землею,] и над всяким животным, пресмыкающимся по земле. И сказал Бог: вот, Я дал вам всякую траву, сеющую семя, какая есть на всей земле, и всякое дерево, у которого плод древесный, сеющий семя; – вам сие будет в пищу; а всем зверям земным, и всем птицам небесным, и всякому [гаду,] пресмыкающемуся по земле, в котором душа живая, дал Я всю зелень травную в пищу», а в 9-й главе говорится: «Да страшатся и да трепещут вас все звери земные, [и весь скот земной,] и все птицы небесные, все, что движется на земле, и все рыбы морские: в ваши руки отданы они; все движущееся, что живет, будет вам в пищу; как зелень травную даю вам все; только плоти с душею ее, с кровью ее, не ешьте» – ведь в последней главе кардинально иное отношение к животным, нежели в первой. Значит, твой знакомый не понял, что мир тогда, при Ное, после грехопадения Адама, стал совсем другим – об этом же свидетельствуют слова: «Впредь во все дни земли сеяние и жатва, холод и зной, лето и зима, день и ночь не прекратятся» – из 8-й главы.
- Да, не заметил и не понял. Он во многих вещах скользил по поверхности и Библию читал так же, – не понимая глубоко то, о чем в ней говорится. Поэтому я и сказал, что некоторые люди думают – раз в Библии сказано, что Господь заповедал Адаму и жене плодиться и размножаться на земле, значит, им самим тоже нужно рождать потомство, – но мы-то живем не в раю, как Адам и даже не в Ветхое время, как Ной, но именно в последние времена, когда по примеру Самого Христа человеку следовало бы преодолеть свои греховные страсти и отказаться от насильственного деторождения, чтобы сохранить свою девственность и по слову Святого апостола Павла…
- «Хорошо человеку не касаться женщины».
- Да, «Но, во избежание блуда, каждый имей свою жену, и каждая имей своего мужа» и еще: «Впрочем это сказано мною как позволение, а не как повеление. Ибо желаю, чтобы все люди были, как и я; но каждый имеет свое дарование от Бога, один так, другой иначе. Безбрачным же и вдовам говорю: хорошо им оставаться, как я. Но если не могут воздержаться, пусть вступают в брак; ибо лучше вступить в брак, нежели разжигаться».
- Первое послание к Коринфянам Святого апостола Павла, глава 7-я.
- Да. О чем мы уже ранее говорили, но и Христа, и апостолов мало вообще кто понял – многие люди извратили пути свои. А ведь все предельно ясно сказано – по «степеням совершенства»: лучше всего сохранить свою девственность и не вступать в брак, но если это трудно человеку, то он, конечно, может жениться или выйти замуж, но только исполняя заповеди Господа нашего Иисуса Христа. А люди вместо этого женятся и разводятся, потом вновь женятся и снова расходятся и поступают так даже несколько раз.
- Да…
- Итак, кроме того, что вся Мировая История, начиная еще «от» грехопадения человека в раю, движется по прямой – от начала к концу и кроме того, что эта прямая цикличного времени, разделяясь на четыре периода – утро, день, вечер, ночь, имеет прямое отношение к жизни человека и природы – к детству, юности, зрелости и старости или к рождению, формированию, становлению и смерти и к весне, лету, осени и зиме, в цепи исторических изменений обнаруживаются еще и удивительнейшие закономерности, проявляющиеся в диалектическом противопоставлении Древности или Ветхого Завета – времени от Рождества Христова или Новому Завету, а также прослеживается периодическая сменяемость матриархата и патриархата и смена вневременного и временного – причем вновь с диалектично обратными направлениями в Древности и в Новое время – при первой остатки прорвавшегося вневременного Реального рая словно поглощают временную реальность, правда, со временем все более уступая место последней, а после обнуления Древности Первым Пришествием Христа временное, наоборот, поглощает вневременное и реальность постепенно переходит в виртуальность, и все эти изменения происходят в мире вместе и одновременно. Т. е. время движется очень непросто и полно глубочайших символов. 
- Да… Интересно!
- После грехопадения человека время текло очень медленно и долго – его ход измерялся миллиардами и сотнями миллионов лет, до появления человека на падшей земле прошло несколько глобальных катастроф, наибольшей из которых было массовое пермское вымирание, когда погибло более девяти десятых всех видов морских животных и более семи десятых видов наземных позвоночных. При магических, древних цивилизациях время текло уже гораздо быстрее – счет шел на сотни и десятки тысяч лет внутри Святой земли, а за ее пределами – на несколько миллионов лет. После Рождества Христова время пошло еще намного быстрее и теперь оно продолжает ускоряться, и приближается гибель мира сего.
- Точно.
- Тайна падшего земного бытия в том, что вневременная Вечность «с» грехопадением человека «была» раздроблена искусившим его дьяволом на последовательное время – из совершенного вневременного Бытия стало рваное, во всем относительное время, а бесконечное, безграничное, бездонное пространство стало ограниченным и конечным.
В Древности время в центре мира – на Святой земле – текло еще медленно – оно тогда было близким к Вечности – подобно чудесному, с остатками телепатии, сознанию родившегося ребенка, который в утробе матери пребывает в состоянии вневременного Бытия – т. е. время на земле Ветхих Библейских пророков было будто застывшим, пока за пределами их земли – среди других людей, – к примеру, т. н. первобытных племен, время, уже вовсю ускоряясь, бежало.
Тайна падшего бытия заключена в самом деторождении человека – детство человека подобно полной чудес реальности во времена, о которых говорится в Ветхом Завете Священного Писания, нахождение плода в утробе матери сродни жизни Адама с женой «до» грехопадения в Вечности, а рождение человека подобно прорыванию вечного рая и переходу его из Вечности во время. Именно поэтому впечатления, пережитые человеком в детстве, а также воспоминания о нем, по глубине своей бездонны – они остаются с человеком на всю его жизнь – в детстве ощущение жизненного времени наиболее полное – человек максимально свободен именно в детстве – он живет настоящим, а не прошлым или будущим, как во взрослом возрасте. В старости чувство времени становится пустым и безжизненным – нет уже тех детских, чудесных впечатлений, интенсивных переживаний – остаются лишь воспоминания.



Г Л А В А   XX

Тайна времени


- Одной из самых Великих Тайн времени является разделение всех людей, живших, живущих и тех, которым предстоит родиться в нашем падшем мире, на отдельные эпохи Мировой Истории. Причем я сейчас говорю не о сакральном времени, но именно о профаническом – нашем, земном, времени, которое возникло «с» грехопадением человека – посредством него дьявол теперь легко одурачивает всех людей, – не только стирая память об их собственном прошлом, но и предавая забвению прошлое всей Истории – путем ее фальсификации и через включенность человека в беспрерывный поток времени.
Я однажды задумался – увижу ли я после смерти своей великих мужей, которые жили и творили задолго до моего рождения – ведь, если Господь простит меня за грехи мои и примет в обитель дома Своего, то как могу я их не увидеть, ибо Всемогущий Бог видит всех и знает каждого – пред Ним все истинно покаявшиеся люди, воздающие хвалу Ему непрестанно.
И даже такое желание мое видеть по смерти всех праведников в Горнем мире уже свидетельствует о грешной моей природе, поелику ничто и никто не может быть главнее Господа нашего Иисуса Христа, но сначала я думал именно о них. Конечно, я, стремясь быть Христианином, не могу желать ничего более, кроме служения Господу в Вечности, однако я родился в падшем мире и уже запятнан первородным грехом – потому я и мыслил так о подлинно гениальных личностях, живших в Великие времена.
С другой стороны, такие мои размышления свидетельствуют о существовании Горней иерархии – там, в Вечности, всякий покаявшийся и спасший по милости Божией душу свою, человек наконец встретится со всеми своими братьями и сестрами, ибо восстановится наконец утраченная некогда Вечность – между ними больше не будет привычных для нас отношений – ведь все мы изначально являемся братьями и сестрами друг другу. Я имею в виду не родных братьев и сестер, а людей вообще. Не будет больше ни отца, ни матери, ни деда, ни внука, ни предка, ни потомка, ибо один у всех нас Отец – Господь.
«Когда» человек жил в Реальном рая, он не появлялся на свет в последовательности времени, ведь в раю – Вечность. «Тогда» каждый человек видел и знал своего ближнего по-настоящему – личность и общество сосуществовали вместе и «одновременно» как единое, неразрывное целое.
Так вот, я утверждаю, что наша земная История есть «нереализованная» Вечность – все мы «должны» «были» жить вместе и «одновременно», но дьявол разделил нас на отдельные времена, и потому теперь люди ведут бесконечные войны, что живут в профаническом времени, ибо не знают они ничего ни о прошлом, ни о будущем, а настоящее их туманно весьма, поелику сбиваются постоянно с пути истинного злым духом.
- Точно, Симон! Как же все это интересно!
Действительно, при таком рассмотрении проблемы профанического времени все становится ясно – именно поэтому насильственное деторождение грех, т. к. оно есть следствие плотского познания между мужчиной и женщиной, которые являются друг другу братом и сестрой! Но дьявол именно так искушает всех людей чрез соблазн вожделения плоти, что люди этого не понимают и даже не задумываются о вневременном своем существовании.
- Конечно. Мы настолько привыкли к реальности, что принимаем в ней все как Реальное, но это глубокое заблуждение. Реальность, которую мы сами же сотворяем, – в действительности есть лишь проекция Свободного Горнего в пространство необходимости – ее, по слову И. Кормильцева, можно легко преодолеть, если по-настоящему на это решиться.
- Но злой дух не дремлет и усыпляет человека, внушая ему, что ничего кроме реальности не существует.
- Да. Причем и реальность сама скоро закончится – в наши последние времена все стремительно становится искусственным, переходя в виртуальность, – это есть лишь мнимое восстановление начала Истории, «когда» прародители наши «были» изгнаны из рая.
- Потому что мы вплотную приблизились к концу времен…
- Именно. Земля наша стара и внутренне готова уже к своей гибели – как старец, чувствующий приближение смерти своей, видит отсвет Горнего мира.
- Да… И теперь прорвавшееся в начале Истории во время и ограниченное пространство Реальное, сохранявшее последние остатки чудес рая, но утрачивавшее их с ускорением по мере ее [Истории – прим. мое] развития, заменится на виртуальную реальность, при которой люди будут думать, что они такие же демиурги, как некогда люди, жившие при великих цивилизациях Древности, – они отменят все законы физики и логики, отринут этику, но придут к вседозволенности… 
- Точно.
Илья, помнишь в фильме Г. Данелии «Кин-Дза-Дза!» Уэф и Би читают мысли Владимира Николаевича и Гедевана?
- Да, помню.
- А обратил ты при этом внимание на планету Плюк – в каком она была состоянии?
- Безжизненная пустыня, где даже спичка на вес золота…
- Верно.
Не кажется ли тебе это странным – плюкане умели читать мысли землян, перемещались, используя гравицаппу, в любую точку вселенной, но при этом жили на планете, которая бедна была даже водой?
- Точно…
- Почему так?
- Действительно, почему?
- Потому что во всем нашем падшем мире действует принцип сохранения равновесия по форме и содержанию – он распространяется и на галактики, и на звезды, и на планеты, – короче говоря, – на все, что не есть Реальное, а только реальность.
- Очень интересно!
- Да. Поэтому Странник – босоногий инопланетянин-путешественник, к примеру, мог даже отмотать время назад и отправить Машкова с Алексидзе в прошлое; жители Альфы при всем своем внешнем благолепии были внутренне холодны и прагматичны; чатлане с пацаками, хоть и преодолевали пространство вселенной – говорили на примитивном языке и по поведению своему недалеко ушли от т. н. первобытных людей, а на самом Плюке не было животных и растений.
- Потому что по закону сохранения равновесия ничто в падшем мире не происходит без взаимных потерь и приобретений – если нечто имеет в одном избыток, то в другом у него будет недостаток…
- Именно.
Так вот, фильм Г. Данелии – пророческий: он показывает, что может быть в будущем – да, люди, возможно, научатся читать мысли друг друга; да, они смогут даже преодолевать пространство и время уже в космических масштабах, и тем не менее до скончания века будут искушаемы дьяволом – причем гораздо изощреннее, чем теперь.
- И многие из них тогда прельстятся и сами падут пред зверем.
- Да.
- Симон, а я вот еще над чем задумался – ранее ты говорил, что хищническое истребление флоры и фауны земли, выкачивание из нее природных ресурсов в гигантских масштабах – то же, что ее изнасилование и давеча ты сказал, что плотское познание между мужчиной и женщиной суть дьявольское манипулирование ими, поелику они из-за разорванной на части Вечности, вступая в связь друг с другом, не осознают, что в действительности приходятся друг другу братом и сестрой – взаимосвязаны ли между собой эти проблемы – люди не ведают, что убивают собственную плоть – как  насилуют они землю, ибо микрокосм подобен макрокосму и наоборот, а также не знают ничего о сакральном времени?
- Конечно, связаны – я уже упоминал слова из Библии – про то, что, сотворив землю, Господь не посылал на нее дождя, а дождь есть символ семени, т. е. оплодотворения – в сакральном времени девственно чистая земля, существовавшая «до» грехопадения человека, оплодотворяла себя сама, ибо «пар поднимался с земли и орошал все лице земли», и так же Адам с женой, не познав «еще» друг друга по плоти, плодились в раю – беспорочно. Но так «было» в Вечности, «когда» «еще» не «началась» История, которая теперь близится к своему завершению, и потому в падшем мире плотское познание между мужчиной и женщиной суть профанирование сакрального Реального – теперь в реальности мужчина, вступая в связь с женщиной, совершает над ней насилие, как дождь, льющийся на землю, хлещет ее своими водами.
Если я знаю тайную природу вещей, если я вижу связь между ними, то как я могу вообще с вожделением смотреть на женщину, ибо в раю люди именно знали друг друга по-настоящему и составляли одно единое целое, а значит жена «была» как муж, а муж – как жена – они «были», как одна плоть в тайном, сакральном, истинном значении этих слов – это означает, что мужчина никак не мог познать женщину, как в нашем падшем мире, поскольку в противном случае ему самому пришлось бы испытать то же состояние, не вызывающее отвращения у людей, половое притяжение которых направлено к своему полу – хотел бы, например, «обычный» мужчина, презирающий таких «женоподобных» мужчин, чтобы с ним вступил в связь кто-нибудь из последних – это вряд ли. Так почему же тогда мы так уверены в том, что в раю «было» плотское познание между людьми, и они умножались, как мы теперь – посредством полового акта? Ведь очевидно, что плотское познание между мужчиной и женщиной, если мы исходим из райского их существования, никак невозможно в Вечности – т. к. мужчина чувствовал, слышал, видел, воспринимал все то же самое, что и женщина – он «был» женщиной, оставаясь мужчиной и не умаляя нисколько свободу женщины и так же точно женщина знала тайную природу мужчины – потому оба и согрешили, ибо «были», как одна плоть. А согрешив и порвав с Вечностью, они стали жить во времени, разорвавшем связь между предками и потомками, которые изначально являлись братьями и сестрами, но по причине последовательности земного существования стали рождаться не вместе и «одновременно», а поколение за поколением, стирая память друг о друге.
- Да… Все это очевидно, и все же люди до скончания века будут плодиться на падшей земле…
- Потому что соблазн плотского познания тяготеет над ними, а покаяться и очиститься по-настоящему они не хотят.
- Да, Симон, ты прав.
- Что смысл земной жизни человека не в деторождении ясно потому, что когда в конце времен придет Господь наш Иисус Христос, воспроизводство населения на бездыханной земле прекратится и больше никогда не будут люди рождать потомство, «ибо в воскресении ни женятся, ни выходят замуж, но пребывают, как Ангелы Божии на небесах» – говорится в Евангелии от Матфея, в 22-й главе.
Люди даже не задумываются над тем, что если бы Христос пришел на день раньше или наоборот позже «назначенного» времени Второго Пришествия, то на земле родилось бы соответственно на несколько сотен тысяч или, скажем, даже миллионов детей меньше или больше – выходит, количество человеческих душ, рожденных на этой земле, не является для Господа важным – ведь Он Всемогущ и может из камней сотворить потомков Аврааму.
- Точно, Симон! Это очевидно – конец неизбежен, а значит нет смысла в бесконечном воспроизводстве населения.
- Именно. Но люди этого не осознают.
- И, наверное, не поймут до скончания века.
- Да. Поелику если бы они это по-настоящему поняли, то выродились бы свободно, сохранив свое девство, как заповедал нам Христос, однако соблазн плотского познания тяготеет над ними и не смогут они преодолеть его – потому и неизбежен конец света.
- Да…
Симон, но мне непонятно, почему, если смысл жизни не в деторождении, Господь изначально попустил насильственное деторождение – ведь Он все видит и знает, зачем тогда Он сказал Ною плодиться и умножаться на земле? Бог мог сразу прекратить это бессмысленное воспроизводство одного и того же, но Он почему-то этого не сделал. Так почему?
- Потому, Илья, что Господь, как ты сам же верно заметил, все видит и знает – Он знал, что человек все равно будет плодиться, даже поправ Его Завет Вечный, потому Он и сказал Ною об умножении людей на земле.
Подумай сам: если ты знаешь, что человек после грехопадения своего оказался слаб пред соблазном плотского познания, а спасти его ты хочешь, поелику любишь его, несмотря даже на то, что он согрешил и сам же попрал свободу свою, – как бы ты тогда поступил?
- Да… Теперь понимаю – нужно дать заповеди для спасения человека, но так, чтобы он при этом поступал свободно – нисколько не умаляя своей свободы и в то же время подвести Историю к концу, чтобы потом совершить Последний Суд и установить навсегда Царство Небесное.
- Правильно. Это мы и видим теперь – История движется от начала к концу и сами люди, ослушавшись Господа, приближают мир к погибели.
После Первого Пришествия Христа люди должны были бы свободно выродиться – об этом ясно сказано Самим Христом – даже показано – Его личным примером – Он Сам сохранил девство Свое и в Посланиях Святого апостола Павла, но люди их не поняли – они продолжили плодиться и умножаться как в Ветхое время, искажая весь смысл Священного Писания.
- И теперь Дух Божий растворяется во все более увеличивающейся, безликой массе беспощадного, единого и согласного муравейника…
- Да.
Вообще всю Мировую Историю можно представить в виде такой схемы:



 




На ней ноль обозначает начало Нового времени – от Первого Пришествия Христа и Его Воскресения.
- А что обозначают литеры «F» и «C»?
- Форму и содержание .
- А буква «T» , по-видимому, – время?
- Да.
- А символы бесконечности по оси ординат?
- Обозначают бесконечные содержание и форму, существующие в нашем падшем мире. Правда, нужно при этом учитывать, что содержание само по себе всегда остается постоянным, ибо оно суть «воплощение» Духа, который бесконечен, но однозначен и неизменен.
- Т. е. схема соответствует закону сохранения равновесия по форме и содержанию?
- Да.
- А что символизирует круг?
- Непрестанное вращение нашей планеты, смену дня и ночи, утра и вечера. Причем круг этот простирается в бесконечность по всем направлениям, но поскольку на схеме показать это невозможно – приходится ограничивать его размерами данного рисунка – т. е. круг символизирует еще и замкнутое, ограниченное, хоть и стремящееся к бесконечности, пространство нашего падшего мира.
- Очень интересно!
Симон, а почему ты в каждой четверти обозначил промежутки с бесконечностями, – что они означают?
- Это не промежутки, к которым мы привыкли, решая, например, математические неравенства, – это вообще не промежутки, а условные обозначения разных состояний микрокосма и макрокосма в определенные периоды их жизни.
Вот, к примеру, если мы посмотрим на ребенка, который только родился, то увидим, что его жизненное время бездонно, ибо он только «недавно» вышел из Вечности – поэтому время для него пока еще очень мало – как качественный феномен, а не только количественный – т. е. его внутреннее ощущение Вечности перекрывает профаническое время, и потому разница между ними – настолько большая, что время, кажущееся нам обычно весьма длительным и даже подавляющим психологически – особенно в старости, – ничтожно мало.
- Поэтому ты и обозначил его как отрицательную бесконечность?
- Да.
А вот внутреннее содержание младенца, напротив, – бесконечно глубоко, потому и устремлено оно в бесконечность.
- Понятно.
Значит у ребенка постарше, – который уже во второй четверти, когда наступает день или лето его жизни – время начинает перекрывать Вечность и потому так же, как и содержание устремляется в бесконечность – как возраст нашей планеты, насчитывающий миллиарды лет?
- Именно!
- А первая четверть для человека, как весна его жизни или утро. Соответственно третья и четвертая четверти – осень или вечер и зима или ночь.
- Верно.
Далее, в третьей четверти, когда человек вступает в зрелый свой возраст, – он еще более, нежели в юношестве, утрачивает способность интенсивно переживать каждое мгновение жизни, его внутренний мир уплощается – потому содержание [и жизни, и самого человека, и вообще – как проявленная сущность в нашем падшем мире – прим. мое] становится отрицательным, тогда как время продолжает расти.
- А в четвертой четверти мы видим, что время вновь перекрывается Вечностью, т. к. за смертью у человека начинается Настоящая его жизнь – в Горнем мире, и так же пока остается отрицательное содержание, которое подразумевает чудовищное обнищание духовной его жизни – человек уже готовится умереть.
- Точно.
Кроме того, у нас есть вертикаль – верх и низ ее символизируют соответственно райское Реальное и адские глубины.
- Поэтому по содержанию и форме – также бесконечны.
- Да.
Пересекаясь между собой, вертикаль и горизонталь символизируют бытие нашей падшей реальности, в которой есть признаки как Горнего, так и преисподней.
- Крест. Все вместе и одновременно…
- Конечно.
Схема эта немного отличается от Декартовой системы координат, потому что круг  вращается по часовой стрелке, и бесконечности, связанные со временем, обозначают скорее не количественные изменения, а качественные – в жизненном времени человека, о котором мы говорили выше.
- Понятно. И первые бесконечности в скобках каждой четверти относятся именно к времени, а вторые – к содержанию.
- Да.
И еще о насильственном деторождении и Тайне времени.
Многие родители не осознают, что в действительности являются для детей своих братьями и сестрами – из-за разорванности Вечности в нашем профаническом времени – в его последовательности, по причине чего и стал возможен процесс осуществления всей Мировой Истории – ведь в раю все люди жили вместе и одновременно – никто не «был» чьим-то «потомком», равно как и наоборот – никто не «был» чьим-то «предком», поскольку не «было» самого нашего профанического времени, а т. к. весь падший мир диалектичен, то в нем неизбежно по закону сохранения равновесия происходят вещи, свидетельствующие о его кривизне – я имею в виду, что между Ветхим временем и Новым есть оппозиция не только по содержанию жизни людей, законам и традициям в обществе, состоянию реальностей микро- и макрокосма и т. д., но даже по отношению людей друг к другу.
В Ветхое время люди, жившие в центре мира, женились на своих родственниках – брат мог жениться на сестре – так и было у Адама с Евой, а в Новое время – после обнуления Ветхого Христом – они стали поступать по-другому – близкородственные браки стали редкими. Почему так? Потому что мы живем в падшем мире, в котором ничего не происходит без диаметрально противоположных изменений, т. к. в нем действует принцип сохранения равновесия по форме и содержанию – у нас есть вся прямая Истории, которая делится на два периода – до Первого Пришествия Христа и после – эти два промежутка соединяются вместе и образуют время от начала падшего мира до его конца.
- Т. е. они словно уравновешивают друг друга?
- Да, поэтому в целом мы и получаем равновесие, и мир сей продолжает существовать. Не будь такой серьезной разницы между двумя периодами – не продолжилась бы и Мировая История – что-то одно обязательно должно компенсировать утрату другого.
Так вот, несмотря на эти изменения, кривизна в нашем мире продолжает оставаться, – если раньше люди вступали в брак со своими родственниками, то теперь они женятся на людях из другой семьи, народа и т. д., но ни в одном из этих отношений между ними нет Истины, «ибо в воскресении ни женятся, ни выходят замуж, но пребывают, как Ангелы Божии на небесах» –  говорится в Евангелии от Матфея, в главе 22-й – как уже упоминалось выше.
Люди не видят себя со стороны – в наши последние времена они теперь забыли, что в Древности отец даже мог войти к дочери – о чем мы и читаем в Писании – про Лота и его дочерей – таким образом современники наши не замечают своего лицемерия, поскольку никакой разницы между женщиной из своей семьи и женщиной, не являющейся родственницей вступающему с ней в брак мужчине, – нет. Диалектика в отношениях между людьми, начиная еще с незапамятных времен, никуда не исчезла – поменялись лишь внешние по отношению к человеческой жизни правила, узаконивающие брак, но противоречия, связанные с плотским познанием, продолжают существовать и поныне.
Действительно, если я по-настоящему хочу покаяться и следую за Христом, то как вообще могу я смотреть с вожделением на женщину – неважно – Ветхие это времена или наши, профанировавшиеся, последние – в обоих случаях я, при условии, что вступаю в брак с женщиной, лишь подстраиваюсь под внешние по отношению к нравственному закону традиции или существующее положение вещей, принятых обществом – жениться на близкой родственнице мне не позволяют правила, сложившиеся в Новое время, а вступить в брак с женщиной из другого рода, если я, скажем, живу в Ветхое время, когда есть опасность смешения с языческими народами, мне запрещает закон – ни в одной из форм брака нет Истины, поелику все люди изначально, «еще» «когда» существовали в раю, приходились друг другу братьями и сестрами.
В наше время отец за изнасилование своей дочери может убить насильника, но сам при этом не далеко ушел от последнего, если мы исходим из того, что я сказал выше – ведь он сам женился на своей сестре – матери своей дочери, а плотское познание между мужчиной и женщиной суть то же самое, что изнасилование, т. к. в Горнем мире все Священно, а между землей, которую теперь убивают и насилуют люди и женщиной, с которой мужчина, вступая с ней в связь, делает то же самое – существует тесная, сакральная связь.
- Точно, Симон! Ведь все так и есть в действительности!
- Да, но для многих людей это неочевидно. Они продолжают грешить.
- Да еще и разводятся, а потом снова женятся и так – несколько раз…
- О том и речь.
- Как же дьявол хитро крутит всеми людьми – они не понимают даже, что ведут себя непоследовательно, – женясь на чужих, как им кажется, женщинах, мужчины в то же время готовы убить других мужчин, которые по наущению дьявольскому обесчещивают их дочерей, жен, сестер и вообще родственниц.
- Да.
Илья, помнишь мы говорили о выравнивании времени, когда речь шла об Аризонском метеорите?
- Да, помню.
- Так вот, кроме выравнивания времени в конце времен будут выравниваться и отношения между людьми, ибо ни в Ветхое время, ни в наше, Новое, нет ни в одном их устроении Истины.
- Да… Очень интересно!
И все это для того, чтобы наконец упразднить браки между людьми и насильственное деторождение.
- Именно.


Г Л А В А   XXI

Алогичность в сознании некоторых людей


- Нынче многие люди болеют апостасией, – к примеру, я слышал, как один человек, ранее Христианин, говорил, что человеку не нужно довольствоваться малым, что Христианство проповедует аскетизм, который замедляет развитие цивилизации. Вообще, в последнее время я часто наблюдаю такую картину: современные Христиане не помнят свое прошлое: они забыли, что именно пророки и гении Христианской культуры на протяжении всего Нового времени, под которым я в данном случае разумею период от Рождества Христова вплоть до наших дней, двигали мир по направлению, как это ни парадоксально, к цивилизации. Потому что именно Христианство в пределе диалектично приводит к концу развитие всего нашего мира – от начала падшей земли к ее гибели, и именно Христианство движет Мировую Историю для того, чтобы человек в конце времен смог преодолеть косную материю, – чтобы наконец установилось Царство Небесное над всем преходящим в этом мире и в конечном счете завершилась его История.
Однако, с логикой и целостным охватом исторических явлений у некоторых нынешних Христиан и у людей, которые от него, Христианства, отступили, есть определенные трудности – человек, о котором я сказал выше, говорил о жизни людей, живущих на Востоке уничижительным тоном, дескать, что восточные люди радуются малому, а мир Запада будто бы недоволен всем, что проповедует аскетизм и потому стремительно развивается, но не благодаря Христианству, а по причине установления в обществе современных либеральных ценностей – то, что имеют бедняки Востока и всего остального, пока еще менее развитого мира – не только в материальном смысле, но и в области аскезы – представляется чуждым либеральным ценностям. Дескать, если бы не стремление некогда отпавших от Христианства свободных людей улучшить материально свою жизнь, желание сделать ее более сытой и удобной, если бы потомки Христиан не проявляли бы своего внимания к недостаткам бытовой жизни и не стремились искоренить эти недостатки, то современная цивилизация, которая теперь является центром всего мира и выступает источником новых идей и технологий, не развилась бы до нынешнего уровня. Т. е., по мнению этого человека, нежелание людей, считавших себя свободными, покоряться судьбе в смысле голода, тяжелых бытовых условий и всего, что будто бы мешает человеку вести удобный для тленной плоти образ жизни, а также действия, направленные на строительство новой цивилизации, привели их к тому состоянию, которое мы теперь видим в странах Запада. Дескать, и Восток стал развиваться только после пришествия туда потомков этих свободолюбивых людей, а до них местные традиции не могли обеспечить прорыв к материальному «благополучию» туземцев, причем либералы сравнивают восточные традиции с Христианством в том смысле, что и Христианство могло подавить импульс к развитию цивилизации. Современные либералы не понимают, что они сами себе противоречат, поелику именно Христианство заложило фундамент для всех современных антропогенных изменений реальности, – когда вместе с идеей антропоцентризма, человек стал смело творить свою судьбу, и в этом духовном преображении изначально непосредственно участвовала Церковь – она не замедляла, но ускоряла развитие цивилизации. Либералы словно произносят заклинание о каком-то отсталом прошлом и благоденствующем настоящем – они уже настолько возгордились, что хотят теперь посягнуть и на физическую природу самого человека – в своем безудержном стремлении все и вся «улучшить», либералы теперь не гнушаются и «переделыванием» самого человека – они хотят влиять и на душу человека, и на его тело и еще сильнее зажимают в испанские сапоги природу бедной земли – они хотят сами изменять ее и управлять природными стихиями. Они даже гордятся тем, что не смиренны, потому что смирение они считают слабостью. Они хотят стать постлюдьми. Либералы, которые суть современные сторонники дьявола, говорят о всеобщем «улучшении» жизни, но Царство Небесное никак не связано с пищей, одеждой и даже самыми «высокотехнологичными» «достижениями» – со всем тем, что от мира сего – всем, что есть тлен – у человека нашего времени какая-то паталогическая зависимость от всего материального – люди сами себя ограничивают пределами всего, что гниет и портится, о вечном им думать некогда, потому что время заставляет их спешить и заниматься накоплением капитала. Они, конечно, возразят, сказав, что Горнее нельзя увидеть и потрогать, но это старая история.
Вообще с логикой плохо не только у либералов и некоторых современных ученых, но и у некоторых богословов.
- Даже у духовных лиц, которые как раз-таки должны высоко ценить логику?
- Да. К примеру, когда теологи говорят, что Шестоднев – это время сотворения Богом Неба и земли, которое началось миллиарды лет назад или когда, признавая правоту научных выводов о космологических процессах, протекавших в течение долгого периода времени, ссылаются на первые главы Книги Бытия, – дескать, что в Библии говорится о том же, что и в научной картине мира. Но это абсурд – мы уже об этом говорили – примерять на бесконечное, совершенное, цельное, Вечное Бытие то, что произошло после грехопадения человека, – значит, не знать ничего о логике. Логика, которую в качестве путеводной звезды выбирает себе подлинно гениальный ученый, философ или художник, предписывает человеку не смешивать между собой вещи, которые по внутреннему своему содержанию априори несовместимы и, наоборот, – соединять разрозненные, раздробленные дьяволом части в единое, цельное и полное целое. А злой дух все делает по-другому: одной краской мажет все и вся там, где их нужно разделять и делит нечто на отдельные фрагменты тогда, когда напротив, их необходимо объединять. Потому многие люди и путаются в трех соснах в нашей падшей, хаотично организованной реальности – в голове у них жуткая мешанина. Про то же самое говорил И. Кормильцев: «Я ничего не считаю, я просто не признаю прагматизм в отношении к человеку. Прагматизм и эмпирическую метафизику в отношении к человеку я не признаю. И наоборот, во всех остальных областях жизни я предпочитаю именно прагматизм. Т. е. человек не вещь. Попытки превратить человека в вещь должны пресекаться на корню. Попытки сказать «ты коммунист, и с тобой все ясно» или «ты поэт, и поэтому с тобой все ясно» – это те попытки, с которых начинается вся структура современного мира, который все дальше и дальше уходит от любого обязательства, от любой картезианской честности, от любого обязательства следовать своей собственной внутренней логике, быть, вообще, логичным и последовательным. Человек сейчас мыслит как? Я часто сейчас полемизирую в Интернете, и вижу, как мыслит, например, мой оппонент: он берет блоки, составленные и заранее скрепленные из слов, и он настраивает их один на другой, то есть у него «Лего» такой конструктор. И он совершенно не заботится о том, что эти блоки находятся во внутреннем неразрешимом противоречии между собой. Вообще, такая наука, как формальная логика, правила построения силлогизма – напрочь вычеркнуты из современного сознания. А это очень опасно».
Т. е. сами богословы говорят людям о том, что Бог бесконечен и Всемогущ и при этом сами же думают, что земля «при» ее сотворении Богом «была» такая же шарообразная, как и теперь, а значит ограниченная, замкнутая, конечная и безнравственная, ибо само по себе вращение и кривая форма – аморальны.
- Точно, Симон! Ты прав! Ведь это действительно абсурд! Нелогично…
- Да. Non sequitur. И дьявол сталкивает так лбами всех людей – верующих и атеистов, мужчин и женщин, мужчин с мужчинами, а женщин с женщинами, взрослых и детей, учителей и учеников, государства, народы, культуры и проч. и проч. Потому многие люди и не доверяют богословам, ибо чувствуют, что те – сами не мыслят логически.
- Да. В Евангелии от Луки, в 11-й главе, говорится: «Горе вам, законникам, что вы взяли ключ разумения: сами не вошли, и входящим воспрепятствовали» – это про некоторых наших современников и теологов в том числе.
- Да, именно про некоторых, но не про всех – мы не будем все и вся смешивать и мазать одной черной краской, как это делает злой дух. Однако с логикой у многих людей в современном мире действительно серьезные проблемы.
В наш век многим людям кажется, что им открылись большие перспективы в поисках своего места под солнцем и, будучи преисполненными гордыни, они перестают верить Богу. 
Беседуя однажды с одним умным человеком, я услышал от него такую мысль: важно не пытаться продлить человеческую Историю, стремясь в пределе к вечному существованию в нашем падшем мире, – но, не дать ей осуществиться в подобном виде, чтоб не погрузиться окончательно в ад. Сразу замечу, что этот человек был Христианином, но как и многие теперь, слабые духом люди, – заболел апостасией и принял другую веру. Он говорил, что в наше переломное время, когда все стало рушиться и земля уходит из под ног, важно замечать не то, что История движется туда, куда надо или наоборот куда-то не туда, но главное – не дать злу на падшей земле победить добро. На первый взгляд звучит резонно. Но странно – подумал я – получается, что он будто бы желал человечеству спастись здесь, уже на изначально обреченной земле. Причем вот что интересно – в другой беседе он заметил, что в акте разрушения в определенной ситуации можно увидеть некое нравственное начало, нежели в акте созидания, ибо многое зависит от того, что конкретно разрушается – если, например, сносить старый, изначально плохо построенный дом, то такое действие намного ценнее, чем строительство чего-то нового, но в действительности бессмысленного. И я соглашался с ним по ходу его размышлений о разрушении и созидании, но с мыслью его о том, что человечество должно спастись именно на падшей земле, которая будто бы в дальнейшем будет существовать в уже очищенном от греха состоянии и на которой может быть установлена всеобщая справедливость – я никак не согласен. А в других разговорах, он и сам признавал установление в конце времен нового Неба и новой земли, говоря именно о конечности нашего мира. И тогда я понял, что он сам запутался. Когда он еще не перешел в другую веру – его рассуждения о конце Истории были последовательными, но потом он стал все больше путаться в своих мыслях.











Г Л А В А   XXII

О ложной нравственности


- Дьявол манипулирует человеком даже посредством его высоких, нравственных стремлений.
- Симон, это как?
- Ну, вот, к примеру, слышал такую историю, как после своего приезда домой, один человек – он до этого находился за пределами своего Отечества в течение почти четырех лет, – так вот, приехав домой и порвав окончательно с призрачными надеждами на покаяние родственников, которые не были его единомышленниками и считали, что главное в жизни – благополучие их детей, а до Горнего им не было никакого дела, он в то же время стал испытывать угрызения совести, поелику называл про себя родных лицемерами. Он в своем стремлении к Истине и совершенству, стараясь покаяться сам и следуя нравственному закону, – стал думать о том, что прежде всего сам является лицемером. 
- Почему?
- Потому что перестал поддерживать связь с родственниками, но при этом продолжал, как и раньше, пользоваться некоторыми вещами, доставшимися от родных. Дьявол тогда начал искушать его мыслями, что сам он не лучше их – в этом и есть тайна изощреннейшей дьявольской хитрости – злой дух внушал ему мысль, что он сам нечист, и что не может покаяться и что лучше будет, если он продолжит грешить, – дескать, что он обозвал родственников лицемерами, а сам-то – еще тот лицемер.
- Как все запутанно получается!
- Вот именно.
- И что этот человек сделал тогда? Перестал считать родственников лицемерами?
- А вот и нет. Он спокойно продолжал жить в своем доме, который его семье помог выкупить один родственник, называвший его за глаза странным и советовавший обратиться к врачу, хотя родственник этот сам ранее лечился от приступов тяжелой тревоги. 
И вот человек, приехавший на свою Родину, как и раньше, о чем уже я сказал выше, продолжал пользоваться некоторыми вещами, которые достались ему от родственников, ибо глубоко понял, что дьявол хочет провести его на его же слабости, – чтоб он не задавался трудными вопросами, не пробуждался криками совести и не искал добро в самом себе, – что наоборот, злой дух хочет внушить ему порочную мысль, будто сам он так же мерзок и низок, как и все остальные, ищущие в глазах своего ближнего сучки, люди. Поэтому он не стал поддаваться на эту дьявольскую провокацию, потому что старался по-настоящему стремиться к совершенству. Таким образом, дьявол подкупает человека даже через ложную нравственность и угрызение совести от собственной порочности, чтобы он в конечном счете не менялся, а только еще глубже укоренялся во грехе – махнул на все рукой и думал, что раз все так на падшей земле плохо, что даже сам он плох, – то тогда и говорить не о чем и меняться некому – и так человек погружается в сон и все дальше отходит от Истины – так поначалу и было с этим человеком, – когда он еще спал и не замечал этой безнравственной, ложной, диалектичной и двойственной природы дьявольских наущений. 
- Но как же быть тогда? Осуждать людей – грех. Но не называть вещи своими именами, – как человек этот сказал про родственников, что они лицемеры – тоже неправильно… Где же правда?.. 
- Осуждать никого, конечно же, не нужно – он и перестал говорить себе, что родные – лицемеры. Но при этом он не опустил руки и не перестал стремиться истинно покаяться, – напротив, поняв всю мерзость ложной нравственности, а точнее аморальности, он делал свое дело и никому не позволял потушить свой огонь, свечечку собственной души. Зная, что не соглашаясь с мировоззрением родственников и в то же время, пользуясь средствами, не добытыми собственным трудом, он ведет себя в некоторой степени не совсем последовательно, тем не менее он понимал, что все это – второстепенные вещи, в главном же он был тверд и непреклонен. За эти второстепенные вещи Господь Бог его простит, но вот за лицемерие – никогда.
- Но нет ли в этом как раз-таки лицемерия?   
- Вот видишь, Илья, ты уже сам стал рассуждать, как и тот человек.
Нет, лицемерия в его поведении и поступках нет, ибо, если он и пользовался некоторыми вещами, которые сделаны людьми, не хотевшими его услышать и с которыми он не поддерживал отношения, то как бы то ни было, – в целом, он относился к ним уважительно и с любовью. Просто тогда не пришло им еще время понять его и услышать, но ненависти к ним у него не было. Он не разговаривал с ними не потому, что их не любил, а просто потому, что они еще не прозрели. Пройдет некоторое время, и, по милости Божией, они увидят самих себя со стороны и тогда покаются. А дьявол шепчет людям обратное – никто не прав, все виноваты, все лицемеры, все погрязли во грехах и потому не стоит даже пытаться очиститься. 
- Он всех мажет одной черной краской.
- Конечно. Ведь его хитрость подобна тому, что было и у древнегреческих софистов – либо все, либо ничего, но именно там, где это не нужно или же наоборот – аморальная двойственность и неполноценность – ни рыба, ни мясо – деление целого на части.
- Но ведь ты сам говорил, что законы тождества и противоречия являются краеугольным камнем духовного содержания человека, и что сам принцип тождества гласит – все или ничего и сам в то же время говоришь про золотую середину. Получается дьявол пользуется тем же самым?
- Да. Я же только что об этом сказал – «либо все, либо ничего, но именно там, где это не нужно». Злой дух никогда ничего не придумывает – он может лишь копировать и отражать. Но по-своему, – мешая все со злом.
- Понятно.
- И если человек, о котором мы говорили, по милости Божией, смог простить прегрешения всех своих обидчиков и смог подняться над условностями падшего мира, то сможет и каждый человек – ведь для Бога нет ничего невозможного, ибо Он Всемогущ и дарует каждому человеку свободу и возможности для подлинного покаяния.
- Да, Симон, ты прав.
- Кстати, вспомнил еще одну историю, – связанную с другом, с которым я учился в университете – он тоже не со зла, но по наущению дьявола хотел убедить меня в мнимой нравственности, – когда мы с ним говорили о Микеланджело.
Он как-то раз сказал мне, что если бы не Великие географические открытия, то Микеланджело не смог бы ничего сотворить, поелику он создавал свои бесценные произведения на деньги, которые европейцы грабительским способом добывали у народов Нового Света.
- Что за бред! Неужели друг не знал, что европейцы еще со времен Древней Греции достигли в пластических искусствах высочайшего мастерства?
- Знал, но думал, что я поверю его, притянутому за уши, объяснению.
- Но почему?
- Потому что дьявол им манипулировал – он прочитал об этом у одного писателя, который сам, не проникая в тайную суть многих вещей, скользил по их поверхности, и, видимо, другу понравился такой взгляд на развитие европейской цивилизации в эпоху Возрождения, но глубоко мыслящему человеку, внимательно изучавшему Мировую Историю ясно, как день, что вообще-то подлинное искусство настоящих гениев не зависит от каких-то внешних обстоятельств – не общество движет гениальными личностями, но прежде всего последние, по милости Божией, двигают Историю. Ведь творили же как-то творцы Проторенессанса и даже художники Средних веков до географических открытий на деньги, которые им давали Папы, кардиналы, короли, дворяне и простые граждане, с которых государство взимало налоги. Ведь смогли же как-то в Древности греки создать свои бессмертные творения – причем тоже без средств туземцев, живших далеко за пределами центра мира. Потому что у самих европейцев еще с незапамятных времен были и есть свои каменоломни и удивительнейшая природа – зачем все сводить к географическим открытиям и золоту американских племен. Это весьма глупо и недальновидно. А почему так происходит – да потому, что и тот писатель, которого прочитал друг, и сам друг оболваниваются злым духом и не видят очевидных вещей – они говорят не о нравственности, но именно о ложной нравственности.
- Да…
- Другу казалось, что я бездумно, повторяя за большинством людей, «ценю» искусство Микеланджело. Да, многие люди, не имея врожденного вкуса, который так необходим художнику, действительно не способны дифференцировать подлинные ценности – для них все одно – и современное «искусство», и, выстраданное автором, подлинное, живое и преодолевающее безжалостное течение времени, высокое искусство. Так мыслил и друг – он не знал, что читать о гениальном художнике Возрождения я начал еще в детстве – у меня было как раз-таки выстраданное понимание искусства великого итальянского художника. Я именно глубоко прочувствовав мощную и в то же время полную драматизма жизнь гениального скульптора, был поглощен искренним, чистым, детским интересом к его плодам в изобразительном искусстве и поэзии.
Другу было непонятно – я это сам видел и чувствовал, почему я искренне восторгаюсь искусством Микеланджело – ему казалось, что я просто повторяю за большинством людей заученную формулу, – что, дескать, художники Возрождения – гении, а почему они гении, что в них самих такого гениального и что есть ценного в их искусстве – я не знаю. Другу было даже неприятно, когда я рассказывал ему о скульптурах и живописи эпохи Ренессанса – он удивлялся тому, как вообще можно творить эти вещи, когда мир сей полон несправедливости, когда в нем существует множество людей, которые вынуждены думать о пропитании, а не о каком-то там непонятном искусстве – он раздражался и не слушал меня, после чего я, кстати, перестал с ним говорить на подобные темы.
- Но при этом, Симон, как ты сам говорил, друг слушал В. Цоя и смотрел разные фильмы.
- Вот! Ты все верно подметил, Илья, именно об этом я и хотел сказать – другу нравилось слушать музыку и ходить в кино, но когда речь заходила об изобразительном искусстве – с которого Виктор Цой начинал свой путь художника и вообще – путь свободолюбивого человека, – творчество которого как раз-таки нравилось другу, то почему-то последний становился будто бы слепым и глухим – т. е. он был хитро так вывернутым избирательно – мои интересы были ему неинтересны, но его интересы, по его же представлениям, должны были меня интересовать, – понимаешь, Илья, какое фарисейство получается?
- Да… Дьявол вас обоих делал слепыми, чтобы вы оба продолжали спор на пустом месте и таким образом отвлекал вас обоих от по-настоящему важных дел.
- Вот! Правильно! О том и речь. Это и есть мнимая нравственность. А почему так происходит с людьми?
- Почему?
- Потому что мир этот падший и хаотично организованный – что бы в нем ни делал человек, всегда найдутся те, которые скажут ему: ты все делаешь неправильно – не твори «отвлеченные» вещи, не интересуйся искусством, а лучше пойди, да накорми голодающих, помоги бедным – все это нашептывает людям дьявол, они не понимают, что жизнь настоящего художника – это Промысл Божий, ибо подлинным творцом кому-то предначертано быть Самим Богом, а не из-за каких-то внешних обстоятельств – будь то географические открытия или еще какие-нибудь второстепенные вещи. Я, конечно, не против, чтобы помогать бедным и голодным, но зачем же все мешать в одну кучу – искусство и социальное неравенство – кардинально разные вещи. Первое является способом человеческого познания, а второе – проблемой нашего существования, которая благодаря, кстати, искусству и решается. Но не только благодаря ему одному, однако в данном случае речь идет именно о нем.
- Понятно. Значит, даже мнимой нравственностью, под видом добра, дьявол сбивает людей с пути истинного и стравливает их между собой…
- Да. Оттого у многих из них голова идет кругом.
Помню еще, как однажды я пошел вместе с знакомым, с которым работал в театре, на идоложертвенный прасад к кришнаитам – сестра часто к ним ходила и много про них мне рассказывала. Я был на их собрании в тот единственный раз и больше по таким местам не ходил – я и тогда-то пошел только для того, чтобы увидеть эту культуру изнутри. К пище я, конечно, не притронулся, потому что твердо придерживаюсь того, что лучше буду голодать, чем есть пищу язычников. К тому же мне, по милости Божией, и не приходилось никогда голодать, ведь я всегда мог заработать себе на пищу – главное не лениться. Но знакомый с большим аппетитом вкушал их пищу, потому что был беден весьма – он, отчасти, как раз-таки из-за своей лени с трудом сводил концы с концами, живя без жены с двумя детьми – к тому времени он с ней развелся. Вообще у них трое детей, но старший его сын тогда уже работал и жил отдельно от родителей. И вот что я этой историей хочу сказать – сестра и знакомый проявили слабость – они еще продолжали ходить некоторое время на эти сборы. Сестра мне часто возражала, что, дескать, какая разница – она же просто так ест, не думая об идоложертвенном характере пищи, а в душе у нее Господь – без привязки к восточной религии – просто-де вкушаю хлеб. Но это самообман по наущению дьявола.
Дьявол может сбить человека с пути праведного и через ложную скромность – внушить, например, ему, когда он только начал делать нечто доброе, что не стоит тратить на это дело свое время, что нужно быть скромнее и ничего не желать, забиться куда-нибудь подальше, в дальний угол, а то поди еще – после трудов твоих начнутся перемены, которые ни к чему хорошему не приведут, а тебе, дескать, это надо – мол, не выделяйся, а то люди, глядишь, еще испортят и твои начинания, и тебя самого, поелику тщеславие, которое обостряется от повышенного внимания толпы, развращает душу и проч. и проч. Однако по-настоящему честный человек делает нечто не ради чьего-то внимания, а ради Господа Бога, ради своего спасения. Злой дух возбуждает в человеке честолюбие, причем необязательно явное – часто бывает, что оно скрытое – т. е. дьявол насаживает человека на двойной крючок, изощренно запутывая его разум, – шепчет ему о ложной скромности, которая суть обратная сторона тщеславия. Но у благочестивого человека мотивом его поступка выступает отнюдь не тщеславие, хотя бывает и так, что и цельной личности не чужда всякая человеческая слабость и у нее тоже могут быть мысли, пусть и очень глубоко спрятанные в тайниках души ее, о тщеславии и все же, искренне верящий Богу человек, ведом не тщеславием, но служением Господу. А дьявол шепчет ему именно о тщеславии, причем через ложную скромность – вот так все очень хитро закручено. Злой дух так замысловато все сплетает, что сразу ничего и не поймешь. Он сбивает человека по всем направлениям, отговаривая его от дела – причем, у черта к каждому человеку свой подход – кого-то он наоборот может подговаривать, чтоб он только и заботился о тщеславии и ни о чем другом больше не думал – это обычно относится не к благочестивым, а к поверхностным людям. Бесы выводят человека на бессмысленную полемику – так, чтобы тот ничего не заметил, – как Иван Карамазов, увлекшийся спором с чертом, который прикидывается таким вкрадчивым и участливым собеседником, что и не обнаружишь никакого подвоха – как будто дьявол в действительности желает человеку только добра и хочет искренне помочь.
- Как же быть тогда, Симон, чтоб не попасться на удочку дьявола? 
- Нужно искренне верить Богу и покаяться.
- Трудно.
- Да. Но по милости Божией все возможно.
Еще к проблеме ложной нравственности относится и давление общества или авторитетного мнения в силу возраста, статуса и т. д. на молодого, неокрепшего человека, когда, к примеру, родитель говорит своему ребенку, что, дескать, прежде чем спасать леса Амазонии, ему не мешало бы прибраться в собственной комнате. Фраза «начни с себя», прилагаемая часто к уборке или к наведению порядка в парке, сквере, когда, скажем, школьные учителя внушают своим ученикам ложные ориентиры – в некоторой степени аморальна.
- Почему? Ты ведь сам говорил, что настоящий Христианин не будет никому ничего навязывать и ищет собственный путь исправления. Разве начать с себя в этом контексте не то же самое?
- Нет. Это разные ситуации. Большинство людей произносят эти слова как мантру, как заклинание, сами при этом оставаясь лицемерами. Мир уже принципиально и необратимо посткатастрофичен – убирать в нем нечто априори бессмысленно. О каком «начни с себя» может идти речь, если это касается всего лишь наведения порядка в свинарнике через уборку школьных площадок? Но этим я нисколько не призываю к тому, что нужно все бросить и ничего не делать. Речь о другом. Когда у молодого поколения еще полно идеалистических представлений о жизни, но его при этом тыкают лицом в землю, обрезая крылья, то после такого унижения и оскорбления собственных идеалов уже вообще не хочется действовать, потому что размываются главные ценности, которые заменяются второстепенными, суррогатными, ложными целями – попросту фикциями. Дети глубоко подсознательно чувствуют какой-то чудовищный изъян в общей системе, под диктат которой подписались их родители и некоторые глупые взрослые люди, но пока они дети – не могут точно понять безнравственную природу таких вот провокаций и спекуляций в виде действий тетенек, убирающих подъезды и призывов родителей прибраться в комнате.
В. Цой, к примеру, сочинил об этом песни. 
- «Бездельник»?
- Да, «Бездельник» и «Бездельник-2»…
- В которой, кстати, Виктор поет:


«Все говорят, что надо кем-то мне становиться,
А я хотел бы остаться собой.
Мне стало трудно теперь просто разозлиться.
И я иду, поглощенный толпой…»


- Да.
- Слушай, Симон, как же она созвучна твоей мысли о ложной нравственности, навязываемой детям извне!
- Конечно. Песни эти, как протест молодого человека против серых, однообразных будней – молодежь нутром и кожей чувствует, что взрослые их обманывают фальшивым порядком, который они сами же придумали и под который сами прогнулись, когда были молодыми – им не хватило сил отстоять свою реальность, они пошли на компромисс и т. д. Но молодые уже не хотят идти проторенной дорогой. Дети вообще редко соответствуют родительским ожиданиям – даже те взрослые, которые кичатся своими «успешными» детьми – сами же подспудно понимают, что «успех» их потомства целиком – плод их собственных усилий и лепки – они понимают, что сами же отняли у детей свободу и потому неявно чувствуют угрызения совести – причем необязательно сознательно, – может, и подсознательно. А родители «неуспешных» детей вообще откровенно не уважают и презирают последних и жалуются им, говоря, дескать, «Посмотри вон, на детей соседа – какие они умные, хорошие и т. д.», приговаривая при этом, как им хотелось бы быть на их месте, – но ведь это абсурд, поелику человек принципиально не может быть на месте другого, – чтобы быть на месте другого, нужно быть самым этим другим, – а это даже физически невозможно, не говоря уже психологически – т. е. сами родители постоянно бегут от самих себя вместо того, чтобы не на месте других быть, но быть только лишь самими собой и еще калечат потом своих детей.
- Да… Тяжело…
- Большинство родителей склонны самоутверждаться за счет своих детей – отец [отец Симона – прим. мое], например, состарившись и наконец смутно осознав, что прожил свою жизнь в постоянных, им же самим провоцируемых, семейных ссорах с матерью и ее родственниками – всячески хотел утвердить себя в обществе с помощью меня самого – он, как и многие люди, хотел на старости лет радоваться моим успехам, которые он сам себе придумал – успехом для него было нечто сугубо материальное – про душу он и не думал. Горний мир, идеалы, олицетворяющие собой совершенство, Дух и душа – все это было для него чем-то предельно недосягаемым. Он относился ко мне как к своей собственности – у взрослых людей, несмотря на возраст, есть свои игрушки, которыми становятся и дети – отец был одержим лишь эгоистичными целями – продолжением рода, например, – причем он даже не задумывался глубоко – зачем вообще нужен род людской на земле. С самого детства не участвуя в моем воспитании, он, равняясь на своих ровесников, ставших дедами, часто напоминал мне, что я должен жениться и родить ему внуков. Почему я должен жениться, зачем нужно рождать детей – на эти вопросы он не мог дать мне ясного ответа. Он лишь приговаривал постоянно, что у людей так всегда было заведено и потому я точно так же должен следовать этому правилу. Строго же говоря, – отцу было необходимо самоутвердиться за мой счет перед своими родственниками и знакомыми.
Бедных детей, юных, еще неокрепших, ребят и молодых людей, которые сохранили в себе остатки свободы, но которых одновременно колеблет и некоторая неуверенность, взрослые люди хотят заставить быть в нашем жестоком мире единообразными, одинаковыми, безликими. Да, против большинства идти трудно – оно может тебя растоптать. Но я и не предлагаю разом упразднить все, что от мира сего, и также не говорю о том, что необходимо никого не трогая, забиться в свою скорлупу – это не выход. Нужно бороться, но бороться осмысленно, не впадая в крайности, непрестанно трудясь душой.
- Да…
Симон, кстати, проблемы, о которых ты сейчас говорил, тоже являются свидетельством против насильственного деторождения.
- Конечно.
Бедных детей и молодежь в школах и в других учебных заведениях взрослые люди, нередко самоутверждаясь за счет наивных учеников, притесняя их своим авторитетом, попрекая «нерадивых» молодых людей, не желающих загружать голову неинтересной им информацией, заставляют запоминать непонятые ими самими – т. е. учителями пыльные сведения мировой культуры. Педагоги с короткой памятью в высокомерной ухмылке называют своих учеников невеждами, забывая, что сами когда-то не хотели учиться и ходить строем. Взрослые отнимают у детей свободу, убивают в них еще живой, неподдельный, искренний интерес к тайнам окружающего мира – и это вместо того, чтобы предоставить ребенку возможность самому выбирать свой путь и искать Истину, никому не веря на слово. Вследствие такой, навязываемой извне с самого детства, порочной системы образования, люди не замечают как постепенно сами же формируют армии новых, покорных, похожих друг на друга работников для встраивания их в еще более сложные социальные институты. Сколько еще жизней, в отчаянии сломавших копья своей свободы о твердолобый щит надуманных авторитетов, которыми их пичкали с самой ранней поры будет погребено под прессом безликого возгордившегося муравейника, этого джаггернаута, приносящего бесчисленные жертвы на алтарь выродившейся науки и «культуры»…
- Симон, но ведь если дети не будут изучать мировую культуру, о которой ты сам так часто говоришь, то жизнь общества вообще закончится крахом. Представь себе, какая начнется анархия, если каждому ребенку дадут возможность, как ты говоришь, выбирать? Он же еще недостаточно самостоятелен, чтоб брать на себя ответственность за свою жизнь?
- Брось, Илья! Твои опасения неосновательны хотя бы потому, что в каждый отдельный период времени люди ретроспективно опираются на ужасы прошедших поколений, которые так и не смогли выйти за пределы своих страхов, связанных с тотальным анархичным состоянием общества. Говоря о свободе выбора детей и взрослых, я не призываю к анархии.  О другом речь – ради спасения собственной души каждому человеку необходимо свободное развитие своей личности, не ущемляемое внешними стандартами и рамками общества. Я понимаю, что в жизни этого добиться практически невозможно – как показывает сама История – число свободолюбивых творцов в более-менее нормальном обществе всегда невелико. И тем не менее ради главенства нравственного закона в душе каждого человека, нужно всегда стремиться к подлинной свободе. Что же касается всеобщей анархии, то в падшем мире никогда не было такого, чтобы говорящий о ней в страхе человек сам наконец увидел ее тотальное распространение и стал ее непосредственным участником – это выгодный всем миф, которым общество манипулирует людьми для еще большего укоренения их привычек, предрассудков, страхов и проч. и проч. – они пугают самих себя несбыточными сказками о всемирной анархии, о всеобщем запустении земли и т. д. Но для меня странно такое сумасшедшее состояние людей – они словно забыли, что так или иначе каждый из них будет умирать сам и сам же будет отвечать за свои грехи. Этот мир в конечном счете погибнет. Насилие в нем умножают сами люди – так почему же они продолжают за него цепляться? Неужели они настолько слабы, что боятся заглянуть в Вечность? Почему человек, даже зная, что смерть падшего мира неизбежна, еще не готов с ним порвать? Почему, постоянно пребывая в духовных поисках и не удовлетворяясь тем, что он имеет, человек тем не менее становится на колени перед тленом мира сего? Неужели он настолько боится одиночества, что когда задаешь ему неудобные, проклятые вопросы, единственное спасение своей плоти он видит в коллективной ответственности. Что это за неизбывная круговая порука? Почему люди, сами лично еще не столкнувшиеся на практике с разрушением чего-то, за которым открывается дальняя, духовная перспектива, настолько глубоко завязли в порочном умножении чувства страха? Ведь они часто с ужасом говорят о глобальных переменах, исходя из своих гипотетических предположений – в действительности же им еще ни разу не доводилось заглядывать этим переменам в глаза. Был ли человек, который громче всех твердит об ужасе анархии, об угрозе сохранению уже давно попранных святынь, хоть раз на практике свидетелем или непосредственным участником серьезных изменений в обществе? Общество оболванивает каждого человека и закрепляет в нем биологический инстинкт самосохранения ради безнравственного продолжения земной жизни – в ущерб спасению души. Какая польза будет от того, если я, прожив хоть еще сто лет, к концу своей жизни так и не пойму самого главного – для чего я вообще жил на свете.
- Да… Трудно с этим поспорить.
- Я уж не говорю о Микеланджело, например, который в тринадцать лет пошел против воли своего отца, поступив на обучение в мастерскую Доменико Гирландайо и отстоял в конечном счете свою реальность. И не в том дело, что он – гений. В детстве все люди потенциально гениальны. Но не все сохраняют духовную цельность.
- Да, Симон, ты прав.
- В детстве ребенку важно дать воспитание без впадания в крайности, потому что когда нет золотой середины – все рассыпается прахом. Если прививать нечто ребенку из-под палки, например, религиозность, то из него в будущем может вырасти люто возненавидящий ее тиран, который погубит множество других людей и тогда изначально исходящий от Бога Свет Горний превратится в дьявольскую тьму, – выросшему из ребенка, которого в детстве унижали бестолковые взрослые, человеку весьма трудно будет покаяться. В жизни так часто происходит – люди с благими намерениями хотят сотворить нечто доброе, но в конечном счете у них получается зло. А ежели  напротив чрезмерно сдувать с ребенка пылинки – из него может вырасти капризный и запутавшийся в сложном мире человек. Про одну такую девушку я знаю – в детстве родители исполняли все ее прихоти, а потом она стала блудницей, потому что не было в ее детстве середины и знания о человеческом страдании – хотя бы со стороны. И теперь она ищет это знание таким вот изощренным способом, – продавая свое тело и душу. Все самое важное в жизни человека закладывается в его детстве.
Много было людей на свете, которые с детства росли в религиозных семьях, – например, Максим Горький, и так уж становилось впоследствии, что бабушка с дедушкой или мать с отцом или еще кто из ближних, которые сами нецельны и не во всем следуют Божьему Слову и в чем-то даже лицемеры и фарисеи, дитя свое весьма навязчиво учили Писанию и еще больше вносили в его голову неразберихи – из-за чего в числе прочих причин они вырастали агностиками, атеистами, тиранами и т. д. Такими «благими» намерениями взрослые часто не помогают детям прийти к Богу, но даже наоборот – мешают. Иногда так бывает, что навязчивыми проповедями только хуже сделаешь человеку – от чрезмерного религиозного воспитания, да еще в детстве, из-под палки, получишь скорее всего худой пример. Меня же никто в детстве не учил Писанию, хотя я вырос в верующей семье, но именно без навязывания извне – в том не было нужды, поелику я сам свободно пришел к Богу, еще в детстве – я смог услышать Господа, по Его непостижимому милосердию, еще в раннем детстве. Впрочем, мой пример непрост совсем – Господь Бог ведет меня с самого рождения, – начиная от имени, данного мне дедушкой и заканчивая непростым жизненным моим путем. Такой духовной цельности достичь очень трудно – не все люди хотят преодолеть соблазны.
Деторождение, разрастание муравейника, дьявольская гордыня «великого инквизитора», желающего накормить всех в падшем нашем мире – все это не главное для человека. Напротив, именно в подлинном, цельном одиночестве укрепляется вера человека. В обществе человек подвержен крайней раздражительности даже по самым малейшим поводам, поелику каждый человек, как бы выспренне он ни говорил о своем нравственном долге перед коллективом, ценит прежде всего свое личное пространство и тишину. Раньше я и сам раздражался из-за каждого звука, издаваемого кем-то вблизи от меня, многое мешало мне сосредоточиться на своем деле в нескончаемой повседневной суете. Люди, вынужденные жить в тесном взаимодействии друг с другом и в замкнутом пространстве, чувствуют себя внутренне противоестественно – просто они не хотят себе в этом признаваться и принимают устоявшееся положение вещей в обществе, как нечто изначально правильное. Этим, однако, я не хочу сказать, что для человека главное – внешнее удобство жизни, ибо, желая только внешнего комфорта, он еще более извратит свою душу, – я говорю в целом о противоестественности мирового порядка на нашей падшей, хаотично организованной земле – что бы ни делал человек – все ему будет не то. Сам же я старался молча и спокойно терпеть неудобства общественной жизни, ибо понимаю, что другим людям так же тяжело, как и мне – я не роптал, но, напротив, – усмирял свою гордыню – я очень старался не зависеть от внешних обстоятельств, я старался не проявлять свое раздражение вовне и, по милости Божией, впоследствии пришел к цельному устроению своей души.
Что же до образования детей – скажу еще, что Сократ был по большей мере автодидактом. Микеланджело, например, совсем недолго проучился в школе перед поступлением в мастерскую Гирландайо. В. Цой не окончил свое обучение в художественном училище. Скажут – ну так не всем же быть Сократами, Микеланджело и Цоями. А я не согласен, поелику в идеале – вот именно, что всем, но жрецам от «науки» или еще чего-нибудь авторитарного выгодно навязывать свое словоблудие под прикрытием прогресса, демократии и прочего лицемерия. Как и в религиозной жизни общество еще более отвращает человека от веры – так и корпорации «ученых» мешают познанию молодых, еще неискушенных людей.
Да, еще много родится детей, которые будут недоступны пониманию даже собственных родителей, нарекутся их ближними бездельниками и ленивцами. Родители бездумно повторяют лицемерный путь своих предков – рождают детей и, пока они не стали взрослыми, любят их, но по прошествии времени пытаются заставить их встроиться в общественный миропорядок – будто для этого они их родили. Многие родители хотят пребывать в мнимом ощущении обеспеченности самих себя в старости, они желают мирского «благополучия», да  рождения внуков от своих детей. Это аморально.





Г Л А В А   XXIII

О людях, которые выделяются из общества


- Симон, а как ты смотришь на людей, которые делают себе татуировки, вживляют под кожу инородные предметы, изменяют до неузнаваемости свою внешность и т. д.?
- Смотрю на них как и на всех остальных людей – для настоящего Христианина не важно то, как внешне выглядит человек, но главное – его сердце и душа. Но в то же время я ни в коем случае не собираюсь оправдывать всякого рода извращения, связанные с изменением внешности человека. Я имею в виду, что не буду смотреть на человека с необычной внешностью, как на недостойного уважения и любви с моей стороны – ко всем людям я стараюсь относиться одинаково, но при этом я не поддерживаю идеи трансгуманизма и не согласен с тем, чтобы человек менял свою внешность, однако при этом я не навязываю людям свое мнение и не хочу отнимать чью-то свободу.
- Во всем середина…
- Да. Если человек хочет истинно покаяться, т. е. измениться по-настоящему, если он желает действовать, как подлинный Христианин – он должен преодолеть в себе все косное и тленное, что ограничивает его в рамках пола, нации, расы и т. д. Для такого человека не может быть никаких посредников. Только Бог и его «Я». Преодоление это не имеет никакого отношения к нечто внешнему, насильственному в виде изменения пола, тела, самоопределения и т. д. И не о монашеской схиме и самобичующей аскезе идет речь. Господь не требует от человека искусственного, фарисейского подчинения неким надуманным правилам, но дарует ему истинную свободу и любовь к самому себе и своему ближнему.
Я, к примеру, и сам, когда учился в школе, рисовал на своем теле разные изображения – брал перо и наносил на руку нравящийся мне рисунок, потом смывал его водой и затем писал заново.
- А что именно ты писал на руке?
- Я тогда слушал американскую речитативную музыку, читал про «Черных пантер», «Crips» и «Bloods», мне нравилось творчество Джэйсона Тэйлора…
- «The Game»?
- Да. Я рисовал эмблему его лейбла «The Black Wall Street». И еще название группы «The Black Eyed Peas». Так продолжалось недолго – мне скоро все это наскучило, и я перестал проводить «опыты» над своим телом. А теперь я и вовсе не представляю себя с каким-то рисунком на руке или спине и вообще где бы то ни было и рад тому, что каким чистым появился на свет, таким и уйду в мир иной. Но, видимо, мне нужно было этим переболеть и главное вовремя, что я и сделал. Родители меня не останавливали, друзья не обращали особого внимания, да и на что собственно было реагировать как-то импульсивно, если все понимали, что это ребячество да и только. Но мне тогда все интересно было, вот я и попробовал на самом себе сделать несколько рисунков.
И все-таки желание человека как-то изменить собственную внешность в действительности скрывает под собой одну великую, сакральную тайну.   
- Какую?
- Цельность и единство всех живых существ в раю «до» грехопадения человека.
- Как это?
- Да, потому что человек подсознательно помнит, что когда его прародители жили в раю, им «были» доступны все способности животных – люди в раю могли петь, как птицы; летать, как птицы; плавать, как рыбы; видеть не только все вокруг, но и самих себя – зрение человека «было» всеохватным, направленным и внутрь, и наружу – он видел самого себя со стороны; люди чувствовали запахи подобно животным – далеко от себя, при этом внешне оставаясь самими собой и могли еще много чего такого, что нам и не снилось. Поэтому некоторые люди, которые наносят на свои тела рисунки в виде шкуры леопарда, отращивают длинные волосы, ногти, раздваивают языки и проч. и проч., которые не хотят следовать правилам, продиктованным им обществом, своим поведением в определенной степени свидетельствуют о существовавшем некогда цельном рае. Они бросают вызов всему устоявшемуся, не понимая, правда, при этом, что ничего серьезного таким образом не добьются. Они чувствуют какой-то большой изъян в этом мире, но не могут понять – в чем именно заключается проблема падшего бытия. Отчасти, про эту же проблему утраченной цельности говорил И. Кормильцев: «Я думаю, что внутренняя цельность и внутренний стержень не могут оставаться скрытыми, если личность имеет их. Они в любом случае будут заметны снаружи. И соответственно, это будет определять поведение личности. И, как это ни парадоксально, единственным стержнем, который в современном мире работает, стал индивидуализм. Мы привыкли рассматривать этот наш мир как раз как мир индивидуализма, мир индивидуалистических ценностей. Парадокс состоит в том, что единственной защитой и единственным спасением от этих ценностей стал именно индивидуализм, причем в крайних формах. Потому что на поверку оказывается, что этот мир, в котором мы сейчас живем, антииндивидуалистичен. Что его степень тотальной интегрированности выше даже, чем даже у коммунизма в его периоды силы и зрелости. Мы все вроде совершаем разные произвольно выбранные поступки, но все эти поступки укладываются в очень узкий ассортимент выбора, речь идет о том, какой пиджак купить – «Prada» или «Cavalli», в более остром смысле – купить пиджак «Prada» или ходить в одежде из этнического шопа из волокон конопли, но речь не идет о том, чтобы снять одежду вообще и пересадить себе чешую от рыбы...» А на возражение собеседника, что ходить в рыбьей чешуе неудобно Илья ответил так: «Нет, это не неудобно. Это может кому-то очень понравится, если он ихтиандром хочет быть, например. Все зависит от того, какая цель. В любом случае, нам предлагают выбирать из тысячи вариантов одного и того же. Причем этот выбор становится все уже и уже!». И дальше он уточняет свой ответ на вопрос: «Если человек надевает чешую и становится ихтиандром, разве он не перестает быть человеком?» так: « – Если у него сохраняется человеческий тип сознания, то он остается человеком. То есть антропность это же не внешний вид. Мы тоже пока еще не встречались с антропностью, проявленной в других формах материальных. Но гипотетически мы стоим на пороге этого. Тут дело в другом. Личность создается не изнутри человека. Это было бы неким скатыванием к солипсизму. И не извне она создается, не обществом, не социумом. Личность это присутствие Бога в человеке [я привожу цитату именно так, как сказал Симон – прим. мое], если совсем просто говорить. <…> То есть истоки личности трансцендентны. Она задана извне. И если она существует в человеке, и он выстраивает себя и свои внутренние поступки перед этим внутренним Оком, то ему никакое другое самоопределение не нужно. Зачем оно ему? Это всегда поклонение другому кому-то, кроме внутреннего Ока. Это всегда служба на двух господ, война на два фронта, погоны двух армий. Нет ничего, кроме твоего внутреннего стержня».
- Да, Симон, то же самое объяснение, что и ты дал – феномену, когда человек хочет изменить свою внешность.
- Не совсем то же.
- Почему?
- Потому, что я не согласен с Ильей во второстепенном, но в главном – да, согласен.
- А в чем именно ты с ним не согласен?
- Вот с этими его словами: «… антропность это же не внешний вид».
- А что в них неверно?
- Все.
- Как это?
- Я уже говорил, Илья, что человек суть творение Бога и есть сознательный микрокосм и целостная монада, а потому человек – не только его сознание, в чем я согласен с И. Кормильцевым, но также и физическое тело – о чем говорится в Первом послании Святого апостола Павла к Коринфянам, в 6-й главе: «Разве не знаете, что тела ваши суть члены Христовы? Итак отниму ли члены у Христа, чтобы сделать их членами блудницы? Да не будет!» и «Не знаете ли, что тела ваши суть храм живущего в вас Святаго Духа, Которого имеете вы от Бога, и вы не свои? Ибо вы куплены дорогою ценою. Посему прославляйте Бога и в телах ваших и в душах ваших, которые суть Божии».
Еще раз повторяю, что в раю человек оставался самим собой, но обладал всеми способностями всех живых существ – просто потому, что Бог дал ему власть над ними. Но власть эта была не насильственной, а такой же свободной, как и сам человек.
- Свободная власть?
- Именно. Нам это трудно представить, потому что грех в нас глубоко укоренился, и мы не мыслим по-другому, а жаль, ибо подлинные Горняя иерархия и власть не имеют никакого отношения к власти на падшей земле. Повелевая в раю животными и растениями, человек оставлял их свободными. В нашем мире это невозможно.
- Понятно.
Симон, я еще хотел спросить тебя про обрезание – нужно ли Христианину обрезывать крайнюю плоть или то, что в Ветхое время было обязательным теперь утратило свое важное значение?
- Обрезание в наше время не является определяющим признаком праведности человека и для Христианина неважно. Вообще, все внешние манипуляции, касающиеся тела человека, как я уже говорил, не только бессмысленны, но и безнравственны, ибо очищать прежде всего нужно не внешность, но внутренние скляницы души.
- Так говорится в Евангелии от Матфея, в 23-й главе: «Фарисей слепой! очисти прежде внутренность чаши и блюда, чтобы чиста была и внешность их. Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что уподобляетесь окрашенным гробам, которые снаружи кажутся красивыми, а внутри полны костей мертвых и всякой нечистоты; так и вы по наружности кажетесь людям праведными, а внутри исполнены лицемерия и беззакония».
- Вот именно. И у Отто Вайнингера об этом же говорится: «Современная гигиена и терапия – безнравственны, а потому и безуспешны: они стремятся действовать извне внутрь, вместо того чтобы действовать изнутри наружу. Они соответствуют татуировке преступника: последний изменяет свою внешность снаружи, вместо того чтобы действовать посредством изменения в образе мыслей. Таким образом он, разумеется, отрицает и свой внешний облик и потому не хочет смотреть в зеркало, ибо он ненавидит себя (интеллигибельное «Я»), не чувствуя потребности любить себя. Преступник радуется, когда другие находят его странным (как ему вообще приятна всякая связь с другими, всякое влияние на них, всякое беспокойство, доставляемое им их личности).
Всякая болезнь имеет психические причины; и всякая должна лечиться самим человеком, его волей: он должен стремиться познать ее сам внутренне. Всякая болезнь есть только ставшая бессознательной, «в тело перебросившаяся» психическая; стоит только последней перейти в сознание, и болезнь вылечена».
- Как это точно!
- Да.
Я, к примеру, сам обрезан, но помню, как чувствовал в детстве всю бесполезность данного предприятия, поелику на свете есть множество обрезанных мужчин, которые так и не поняв сакрального значения этого тайного дела, продолжают грешить, постоянно прелюбодействуя с женщинами на стороне. А ведь смысл обрезания именно в том, что оно суть символ девственной чистоты человека, истинно покаявшегося и свободного по-настоящему, – навсегда порвавшего со своими грехами, похотью и грязью мира сего.
Меня вообще очень поздно обрезали, – когда мне было около восьми лет. И я уже тогда, по милости Божией, глубоко понимал, что важна прежде всего чистота души, а не внешнее «благочестие» тела.
- Да, Симон, ты прав.
- Кстати, еще я вспомнил сейчас про аллергию – я болел пятнадцать лет и только после покаяния, по милости Божией, от нее излечился.
- Пятнадцать лет!
- Да. А это не так много – в Библии говорится о человеке, который болел тридцать восемь лет.
- В Евангелии от Иоанна, в 5-й главе.
- Да. И главное, что я понял – всякая болезнь, как бы тяжела она ни была, кроме того, что она суть следствие вины за первородный грех – есть также милость Божья в хаотично организованной реальности нашего падшего мира.
- Почему?
- Потому, что через болезнь свою человек, по милости Божией, может познать самого себя и весь мир, если покается по-настоящему.
Когда у меня была аллергия – на многие вещи – не только на пыль, пыльцу растений, некоторые пищевые продукты, но даже на тепло или холод, а также на другие внешние «раздражители», то я со временем глубоко стал задумываться над причиной болезни – меня не интересовали симптомы заболевания и не убеждали рекомендации людей, называющих себя нынче врачами, и наконец понял, что именно нравственные проблемы, проявлявшиеся в моем, порой безнравственном, поведении и на которые я ранее не обращал внимания – были главной причиной данного недуга. А когда я изменил свои мысли, чувства, слова и поступки, – творя добрые дела, – тогда я постепенно стал замечать, что болезнь начала отступать, а потом и вовсе прошла.
- Это чудо Божие!
- Конечно! Только по непостижимой милости Божией я, как и всякий другой человек, могу излечить не только тело свое, но и душу.
Кстати, в связи с проблемой болезней человека я еще вспомнил сейчас про слепого, о котором говорится в Библии.
- В Евангелии от Иоанна, в главе 9-й?
- Да. Как ты думаешь, Илья, каким образом могут явиться дела Божии на примере людей с ограниченными физическими и прочими возможностями?
- Через милосердное отношение людей друг ко другу – одни помогают другим и потому на земле сохраняется Любовь, а иначе, если б все были сытыми и здоровыми, в обществе началась бы жестокая конкуренция – ведь некому было б тогда помогать – все и так были бы самостоятельными и, следовательно, гордыми, так?
- Все верно. Но я вижу в примере слепого в Писании еще и другой, скажем так, более тайный смысл.
- Какой же?
- Через людей, страдающих тяжелейшими недугами, Господь показывает нам, что не одним только телом жив человек, что главное в нем – его душа, которая не осязаема, но вечна.
- Точно, Симон! А я и не подумал об этом… Ведь, действительно, все так и есть – нам кажется, что реальность мира сего – чуть ли не единственная ценность в человеческой жизни, а это не так – после смерти открывается целая Вечность, в которой нет больше ни вины за грех, ни болезней, ни страданий, – разумеется, при истинном покаянии, а потому не тело должно быть для человека главным: что телу хорошо – то для души смерть; тело – тлен, его век короток, а душа пребывает вовек.
- Да, Илья. Я же о том и сказал, – что болезнь есть милость Божья, а не одно лишь страдание, ибо мир сей диалектичен и добро тесно сплелось со злом, потому и понять это трудно – да, всякий телесный недуг суть следствие греха, но в то же самое время всякое заболевание есть свидетельство Горнего Бытия, в котором отменяются все страдания. По непостижимой милости Божией даже в хаотично организованной реальности падшего мира, в кажущихся нам непонятными вещах, мы можем, истинно покаявшись, увидеть символы Царства Небесного.
- Очень интересно!
- Да.
А вообще серьезных травм и увечий у меня, по милости Божией, во всю жизнь мою не было, но были легкие болезни. В детском саду, шести лет от роду, я сломал левую руку в локтевом суставе, когда сильно разбежавшись, не смог зацепиться за перекладину и упал вниз, интуитивно выставив руки для смягчения удара о камни – я вслед за другом, который был выше меня на целую голову решил, что как и он смогу на ней повиснуть. Потом в школе после уборки в классе у меня образовался нарыв на пальце, из-за которого мне впоследствии удалили часть мягких тканей. И теперь мой большой палец левой руки меньше, чем на правой. Нагноение пальца произошло у меня изначально по простодушию моему – я поверил в то, что и на летних вакациях нужно ходить в школу, чтобы меня не оставили на второй год – так нас, школьников, запугивали учителя. Другие ребята как-то сразу поняли, что это все глупости, я же был очень наивным и потому исправно ходил летом в школу до того времени, пока не слег в больницу. А пока я перебирал книги в школьной библиотеке и мыл половицы с другим мальчиком из соседнего класса – он, видимо, как и я был простоватым – на нас еще покрикивала женщина, которая работала в библиотеке – она даже персонально ко мне обратилась, что я, дескать, плохо работаю, в то время как ее сын, тоже ученик нашей школы, вообще в ней не появлялся и спокойно себе отдыхал на каникулах. Тогда, в детстве, я смутно стал понимать, что мир чудовищно несправедлив. Пока, например, сынки бедных родителей, служа в армии, терпят побои от старших сослуживцев – некоторых даже могут убить, дети других – богатых родителей – живут припеваючи, но Христос говорит – не будьте, как лицемеры – они уже получают награду свою, а всех тех, которые пострадали, но жили честно, Господь введет в Царство Небесное – им только нужно искренне верить, набраться терпения и сил, ибо последние будут первыми.
Да, весь наш падший мир хаотично перемешан – много в нем страданий и лицемерного, праздного веселья.
Также в школе, когда я стал чуть старше, вывихнул палец в драке. Был у меня еще отит среднего уха и несколько раз конъюнктивит. Еще гноились колени. Но, повторяю, в целом, Господь всегда оберегал меня с раннего детства.
А еще я помню, как в детстве мать водила меня к врачу-эндокринологу, который смотрел мне под исподнее – это внушало такое отвращение, что становилось жутко неудобно – даже ребенок чувствует какое-то неприятное ощущение, когда его так пристально рассматривают, но он еще очень наивен и не осознает неоднозначность такой родительской и врачебной «заботливости» – он не может доходчиво выразить свой протест взрослым. Конечно, есть и очень талантливые врачи – как, например, Г. А. Илизаров, которые относятся к больному с уважением и видят в нем прежде всего личность, но таких выдающихся медиков крайне мало.
Современные врачи, все более расщепляя микрокосм человека на мельчайшие атомы, своими «благими» намерениями ведут общество в ад – они, как и великий инквизитор в романе Ф. М. Достоевского «Братья Карамазовы», хотят вылечить больных всего мира, не понимая того, что в перманентно растущем муравейнике жизнь человека все больше усложняется.
Еще я помню, как на уроках по физике учитель просил нескольких ребят из нашего и других классов спуститься в подвал школы для того, чтоб прибрать в нем захламленные помещения. Чем мы только не занимались в школе… мы даже в шутку называли друг друга детьми подземелья – происходила настоящая эксплуатация детского труда, причем во время занятий и никак не оплачивалась, но никто при этом из нас почему-то не жаловался, а даже наоборот – находил в этом какую-то романтику! Мы носили голыми руками стеклянное штапельное волокно, которое потом кололо руки и затрудняло дыхание, также занимались разгрузкой мебели, а некоторые ребята и вовсе на добровольных началах сделали в школе ремонт! А теперь мы живем в такие времена, когда кто-то чуть палец поцарапает – все поднимают такой дикий вой, – в общем, женское, тяготеющее к комфорту нынче время пошло, – потому что дьявол не дремлет и готовит муравейник для своего пришествия.
- Да…
Симон, а что ты думаешь о мужеложниках – как к ним следует относиться?
- Об этой проблеме еще век назад сказал Отто Вайнингер, и я с ним согласен – жизнь мужчин, которые ищут близости с другими мужчинами, также, как и жизнь женщин с другими женщинами и как жизнь людей, не относящих себя ни к какому полу и людей, обнаруживающих в себе признаки обоих полов и людей, меняющих свои взгляды в течение всей жизни, переходя из одного «психофизиологического» состояния в другое и еще множество других, т. н. «отклонений» свидетельствуют о том, что мы живем в мире организованного хаоса, в котором существует беспредельно огромное число промежуточных половых форм и потому притеснять всех этих людей, которые «выбиваются» из общепринятых рамок, насильно и навязчиво насаждаемых государством, политиками, общественными учреждениями и проч. и проч. фиктивными образованиями – бессмысленно. Но, с другой стороны, если не ограничивать эти перверсии, то вседозволенность в конечном счете может поглотить все человечество, как это было при Ное, до потопа. Я вообще не сторонник какого бы то ни было внешнего и принудительного решения данной проблемы – единственное решение, которое я нахожу – это собственным, личным примером показывать людям, как стремиться к подлинной свободе и покаяться по-настоящему. Я стараюсь относиться ко всем людям нелицеприятно – одинаково непредвзято – несмотря даже на его грехи и ошибки в прошлом – для меня, как и для Господа нашего Иисуса Христа, главное и важное в человеке – его настоящее. Каждый человек, каким бы он ни был раньше – может покаяться – даже разбойник, о котором говорится в Евангелии, – смог по милости Божией и по свободе своей покаяться. Господь дарует человеку надежду на спасение и непостижимо к нему милосерден, а дьявол наоборот – навязывает человеку мысли о смерти и о грехах. Люби грешника, но ненавидь грех – вот принцип Христианского отношения ко всем людям, кажущимся на первый взгляд непонятными или даже вызывающим досаду и раздражение. Я видел одного ветерана войны, который в преклонном возрасте сменил свой пол. Видел также множество женщин, которые живут вместе с другими женщинами, видел многих мужчин, которых ненавидят другие люди только потому, что первые не могут жить с женщинами, поелику предпочитают жить с мужчинами – и всех этих бедных людей с теми людьми, которые считают себя нормальными, стравливает дьявол – он вносит хаос и возбуждает ненависть там, где все может решаться бескровным, спокойным и разумным способом. На это и опираются вся мерзость и паскудство злого духа – так он и манипулирует всеми людьми. А что все люди от рождения наделены свойственными только им одним, индивидуальными особенностями и наклонностями – на это самим же людям наплевать – дьявол всех мажет одной черной краской.
Вот, например, почему африканцы – лучшие в мире спринтеры и стайеры, но в плавании они наоборот – слабее, чем, скажем, европеоиды, которые, в свою очередь, хуже, чем первые, прыгают? Да потому, что у первых, в отличие от вторых, другое соотношение быстрых и медленных мышечных волокон, у них длиннее конечности – причем соотношение длины конечностей и длины туловища и соотношение голеней и бедренных костей опять-таки другое, также у них тяжелее и плотнее кости и т. д. Поэтому равнять всех людей под один «стандарт» – абсурдно.
Я, к примеру, знал одного напористого молодого мужчину, сидевшего в тюрьме, над которым долго издевались жестокие рецидивисты, после чего он, по выходе на свободу, начал специально отлавливать мужеложников и всячески вымещать на них накопленную при своем заключении злость, – сидя за решеткой он сам был в положении подчиненного и на свободе ему захотелось выплеснуть свои обиды на слабых мужчин, причем он придумывал разные изощренные издевательства, – например, приказывал своей жертве сесть рядом с женщиной и заставлял  через угрозы и тяжкие побои рассказывать о себе – о том, как вообще, пойманный им мужеложник, дошел до такой жизни. Потом этот каратель грубо прерывал мужеложника и спрашивал его, почему ему неинтересны женщины, в частности та, что сидит рядом с ним, а посадил он ее специально для соблазнения бедного мужчины.
Я долго думал, почему женщины так легко подчиняются мужчинам, почему помыслы их во многом направлены на обольщение мужчин, почему в приведенном выше примере с мужеложником, сидящая рядом с ним женщина, легко согласилась выполнить приказание другого молодого мужчины не понимая даже, что изъян в психике мужеложника не внешнего характера, но душевного – ведь он именно родился предрасположенным к мужеложеству, – почему эта женщина была не в состоянии понять, что бывают мужчины, которым в действительности могут быть неинтересны женщины? Зачем молодому человеку понадобилось применять насилие – неужели и вправду для принудительного «исправления» уже сформировавшегося мужеложника? Быть может, угнетая другого человека, он хотел таким образом познать свою собственную извращенную природу, – анализируя в последующем реакцию своей жертвы? Эти вопросы роились в моей голове. Позже я, по милости Божией, нашел на них ответы, когда прозрел и увидел, что все дело в нравственных проблемах.
Общественный договор в области притянутых за уши законов порицает – хотя бы скрытно – женоподобных мужчин, мужеподобных женщин и все прочие половые перверсии, а брак между мужчиной и женщиной одобряет, хотя, строго говоря, никакая половая ориентация человека не является истинно нравственным его устроением, поелику в падшем мире отношения между людьми изначально связаны с проблемами, имеющими более глубокие, духовные, а не одни лишь физиологические основания – в силу сложности самого человека как микрокосма в мире происходит постоянное угнетение немощных личностей, не вписывающихся в принятый обществом канон социальных отношений – общество сильно подавляет человека и подгоняет его под некие искусственные стандарты, которые внутренне могут быть совершенно чуждыми конкретному человеку, что впоследствии приводит к внутреннему надлому, либо к протесту, которые рано или поздно выливаются в нечто безнравственное – т. е., устанавливая «нравственные» правила, общество порождает безнравственность. Почему так происходит? Потому что мир диалектичен и всякая тенденция рано или поздно опрокидывается – переходит в свою непримиримую противоположность. Звучит парадоксально и тем не менее это так. Конечно, речь не идет о том что нужно всем все позволить – такой софистический прием к проблемам нравственности неприменим, равно как и всякий насильственный или высосанный из пальца, искусственный метод их решения – это очень поверхностный взгляд на проблемы отношений между людьми. Прежде всего людям следует понять, что свободный дух в человеке невозможно обуздать внешними по отношению к нему законами и правилами – ведь первородный грех заключается не только в разделении человека на отдельный пол, – «когда» цельная личность утратила свою целостность, став отдельно мужчиной и отдельно женщиной, – грех проявляется и в падшем состоянии человеческого сознания – человек стал включенным в безжалостный ход времени, которое стирает его память о пережитом прошлом.


Г Л А В А   XXIV

О бессмысленности доказательств трансцендентного


- Вообще, Илья, говоря об атеизме и опровергая «научные» выводы некоторых исследователей, касающиеся теории эволюции, мы занимаемся неблагодарным делом.
- Почему?
- Потому, что как я уже говорил ранее, времена атеистического скепсиса скоро пройдут – ведь дьявол придет под видом Спасителя, чтобы соблазнить даже тех, кто будет верен Господу до самого конца. На земле вновь восстановится теократическое мировоззрение, но более изощренное, нежели раньше, ибо сама реальность уже кардинально изменяется на наших глазах – она переходит в виртуальность, а посредством последней манипулировать сознанием человека злому духу будет еще проще, чем в реальности. И тогда наши потомки будут смеяться над нами – они будут удивляться, – дескать, неужто и впрямь их предки были настолько глупыми, что верили в весь этот бред, который за века свободомыслия и науки привел людей к тому, что они всерьез думали о своем происхождении от обезьян и животных вообще и что все в мире образовалось случайно – без Божественного сотворения. Ведь большинство наших современников не видят дальше своего носа – они думают, что времена, в которые они живут – единственные и что так будет всегда, но весь их бахвалящийся цинизм в недалеком будущем смоет, как пыль и от него уже не останется того горделивого, сомневающегося в существовании Горнего мира, безнравственного отношения к верующим людям.
- И тогда вчерашние атеисты возопят в страхе и сами же первые преклонятся перед антихристом?
- Да. Ведь у них нет ничего святого – они так часто легко отказываются от своих прошлых «убеждений» – у них нет принципов. При этом я, конечно же, говорю не о всех неверующих людях – есть и такие из них, которые почище иного верующего будут, но я толкую о лицемерах, книжниках, фарисеях, софистах, циниках, скептиках и прочих безнравственных людях, которые закоснели в грехах своих – о зачерствевших, огрубевших сердцем, беспокаянных душах.
Дьявол крутит всем и вся, чтобы в пределе полностью расчистить себе поле для своих злодеяний в конце мира сего, – стравливая людей всего мира друг с другом, злой дух тем временем незаметно подводит мир к неизбежному концу – так же, как Мефистофель ослепил Фауста, строившего себе могилу.
- Да, все так и происходит…
- Илья, думал ты когда-нибудь, что атеист или грешник испытывает и видит в предсмертные минуты свои?
- Наверное, вся жизнь проходит перед глазами, как и у всякого человека… тогда они  понимают, что лицемерили и обманывали других.
- Да, а пока они живут – им некогда об этом думать, ведь они озлоблены на несправедливость падшего мира, источником которой являются проблемы нравственности, но в то же время им кажется, что еще так много времени впереди и незачем тяготиться этими проблемами, которые кажутся им чем-то отвлеченным, имеющим к жизни весьма отдаленное отношение, а понять глубоко падший мир они не в состоянии, – таким образом, они непоследовательны и не видят самих себя со стороны. Они жаждут справедливости и порядка, но каждый раз не находя их, все больше вязнут в болоте своего нигилизма, скепсиса, гордыни и безверия. Тяжело им живется – какая-то пустота и безысходность в жизни таких людей.
- Да…
- Илья, ты смотрел фильм Павла Лунгина «Такси-блюз»?
- Да. Картина про неизбывное противостояние между свободолюбивым, но слабохарактерным художником и на первый взгляд принципиальным, но недалеким простым рабочим.
- А помнишь там деда, которого Селиверстов просит принести пиво?
- Да, смешной такой дед.
- Вот этот дед и есть один из тех лицемеров, о которых я говорил выше.
- Потому, что он на протяжении всего фильма то сначала говорит о своей любви к родине, то потом легко отказывается от своих же слов, когда представляется «удобный» случай?
- Да. Помнишь, он говорит: «Ты посмотри, что вокруг творится: блуд, разврат! Сейчас судьба России решается! Иван, а мы русские люди – мы должны быть вместе, как один кулак!» и еще «Народ голодает!», «Осушили Арал…» – вроде бы слова патриота, а потом, сидя за одним столом с иностранцами, произносит тост: «За разоружение! Чтобы не было войны! Пусть всегда будет солнце. Простые американцы всегда дружили с нашей страной».
- Да, помню. А Шлыков тогда ему говорит: «Молодец, дед! Семьдесят лет грудью на амбразуре! По какому случаю гуляем?»
- Да, а когда Селиверстова, получившего наконец признание в обществе и ставшего богатым, правда, ненадолго, показали по телевизору, дед, чуть не плача, отвечает Шлыкову: «Не трави мне душу!», хотя незадолго перед тем говорил про непутевого музыканта: «Видали мы этого гения! Путается в соплях!»
- Точно. И смеется вместе с последним, когда тот приезжает к Шлыкову с «подарками».
- Именно. Короче говоря, он постоянно предает самого себя – такой скользкий и слабосильный человечек – словно мелкий бес, недотыкомка.
- А по-моему он просто больной.
- А одно другому не противоречит – ты думаешь лицемеры и фарисеи – здоровые люди? У них же болит самое главное – душа. Вернее, она не то чтобы болит, но пребывает в болезненном состоянии – дьявол вертит ими и крутит, как хочет, а они, покорные ему, убивают в себе собственную душу.
Так вот, приводя множество явных свидетельств о существовании Горнего мира, мы в то же время проделываем какую-то странную работу – сам-то я верю Богу, но вынужден, с другой стороны, говорить очевидные вещи – такова наша падшая реальность. Все, что я говорю о человеке, как о сознательном микрокосме для меня ясно как день – однозначно, неизменно и вечно. Но есть такие люди, которым сколько бы ты ни привел доказательств, подтверждающих существование иного, совершенно отличного от нашего, уровня Бытия – будут продолжать искать одни только противоречия в логике своего собеседника.
- Потому что им не нужна Истина.
- Да. Они придираются к мелочам, потому что горды весьма. Дьявол их искушает, а они готовы следовать за ним. Все это не ново – даже когда пройдут времена атеизма, люди по дьявольскому наущению придумают что-нибудь другое лишь бы не следовать за Христом – как, например, в Древности – одни были софистами, другие язычниками, третьи и теми и другими вместе и одновременно и т. д. Им режет глаза от света Истины и потому они хотят оставаться во тьме.
Кстати, Илья, ты замечал, что бывает с человеком в первые секунды, когда в домах или в других местах его нахождения, где проведено электричество, отключают свет, а потом вновь включают?
- Да, ощущение – будто вышел из темной пещеры на яркий солнечный свет.
- Вот о том и речь. Весь наш мир, хоть и падший, но, по милости Божией, полон символов Горнего Бытия, однако, многие люди этого не замечают потому что сознание их стало профаническим, а глаза от повседневного привыкания к вещам замылились. Солнце, на которое мы не можем долго смотреть без очков и других «вспомогательных» приспособлений есть символ Божественного Света, а ночь – адских глубин – ведь это так очевидно, что и не нужно ничего доказывать. Но некоторые люди все никак не успокоятся и требуют, чтобы Бог показал им Себя. Они не знают, что если Бог хоть на одну долю секунды явно проявит Себя в нашем мире, – то он просто тут же превратится в пыль.
- Это точно, Симон. Но некоторые из них тогда могут спросить, почему, когда Христос ходил по земле, земля никуда не исчезла, ведь Он – Бог.
- Потому что две тысячи лет назад Он ходил по земле, будучи человеком, – Он цельно и полностью, а не частично, как говорят некоторые, постоянно выдвигающие бесконечные ереси, теологи, сочетая в Себе тварное и духовное, являлся человеком.
- Цельное соединение Бога и человека.
- Да.
- Тогда понятно. Поэтому-то земля не превратилась вместе со всем в ничто – она словно «выдержала» мощнейшую «концентрацию» Духа Святаго в Лице Христа.
- Да. И поэтому в Ветхом Завете мы также не видим явно Бога, да и не можем видеть – Он являлся пророкам в виде Ангела Господня, Купины Неопалимой или Облачного Столпа. И вообще, как мы уже упоминали ранее, в Евангелии от Иоанна, в главе 1-й, говорится: «Бога не видел никто никогда; Единородный Сын, сущий в недре Отчем, Он явил».
- Да.
Симон, а почему Христос не ходил проповедовать по всему свету, а пришел только на Святую землю? 
- Потому, Илья, что Христос Своим примером показал людям главное – не количество, и не предпочтение чего-либо по внешним признакам – «согласно» тому, кто лучше, а кто хуже – Он пришел к тем, кто ближе – для последующего распространения Христианства по всему миру. В Евангелии рассказывается притча о ближнем – о том, кому ты нужен, а не о том, кто тебе нужен. Поэтому Господь пришел в средину мира. Тем более, что о центре всего нашего мира мы уже много раз говорили, – что в нем с незапамятных еще времен происходили и по сей день происходят великие события Мировой Истории.
Христос Своей жизнью показал людям, что Дух выше плоти и в то же время, будучи воплотившимся в человека, Он явил цельное единство души и тела; Он не призывал людей убивать свои тела – более того, именно их немощные тела Он исцелял, говоря при этом, что человека недостойно все тленное, что Дух должен главенствовать над плотью. Он дал людям возможность посмотреть на их собственные, закосневшие в грехах, души со стороны – они вопрошали, может ли прийти Спаситель из Назарета, не понимая, что Он вне всяких пределов, – придя именно из Галилеи языческой, Он стал учить людей о Царстве Божьем. Он говорил на понятном для них языке. Он подал людям пример ненасильственного преодоления плоти – ради спасения вечной души. Человек не должен в одночасье порвать со всем земным – искушения плотских наслаждений, тяготеющие над ним, очень велики, но человек, по милости Божией, может постепенно преодолевать в себе падшую природу.
Люди, не признающие существование Горнего мира, требуют доказательств, чтобы уверовать, но стоило бы им внимательнее отнестись к своей жизни – они бы увидели, что весь мир наполнен символами Вышнего мира.
В диалоге Платона «Государство», в 7-й книге, говорится про миф о пещере, – что чувствует человек в темноте, и что с ним становится при выходе на Свет – так же немощна плоть человеческая и в нашей падшей реальности, – если бы Господь Бог явился человеку, то он тотчас бы ослеп, от него не осталось бы и следа, ибо не готов еще он ко встрече с Ним – не очистился от греха и не стал совершенным.
- Да…
А знаешь, Симон, я вот подумал над всем тем, что мы не раз уже говорили и понял, что конец мира сего близок еще и потому, что все тайное становится наконец явным, – по милости Божией, нам открывается истинное толкование Священного Писания и потому, что Евангелие распространяется теперь по всей земле, а ведь это признаки скорого наступления конца времен.
- Да, Илья, так и есть.
В наши последние времена все тайное постепенно становится явным. Люди хотят теперь поведать о самих себе всему миру. Раньше человек жил более уединенно, а в наши дни люди бояться жить поодиночке и потому ищут общества. В информационном поле теперь много шума по несущественным или даже выдуманным событиям. Это признаки женственного времени.
Помню, И. Кормильцев в программе «Монморанси» говорил, дескать, какое мне дело, какой там вулкан извергнулся, если такого вулкана и вовсе может не существовать – новости теперь стали выдуманными, чтобы занять уши людей. Либо рассказывают о народных собраниях на площадях в то самое время, когда на этих же самых площадях нет ни души, но некоторые люди охотно этому верят и рады обманываться. Теперь цивилизация блефа, анекдота, фальши, искусственного конструирования скандалов все больше набирает силу – ведь дьявол не дремлет – все для того, чтобы управлять стадом, и потому люди навязывают друг другу страх искусственно, ибо естественный страх из-за комфортной и беспечной жизни у них проходит, однако тому, кто управляет обществом необходимо постоянно держать народ в узде, а потому он замещает естественный страх, который был у наших предков, на искусственный посредством социальных сетей или фальшивых катастроф в виде голограмм с падающими башнями, в которые врезаются самолеты. Злой дух постепенно подготавливает сознание людей, чтобы оно привыкло к тотальной фальши. Одна из его целей – всепоглощающая виртуализация реальности. Кроме того, одновременно с оболваниванием людей дьявол ведет стадо к образованию единого муравейника. Коммуницируя через разветвленные социальные сети, при гулком информационном шуме, люди всего мира объединяются в общий муравейник, становясь безликими, одинаковыми, с фальшивым смыслом жизни. Взаимодействие и взаимозависимость между людьми все больше интенсифицируются. Дьяволу выгодно, чтобы люди были связаны друг с другом, а личная независимость каждого человека полностью исчезла, чтобы нигде не стало независимой личности, которая была бы способна на бунт. А того, кто будет сопротивляться объявят отщепенцем, и он впоследствии не сможет встроиться в однообразную, серую массу. Всюду установится тотальная зависимость друг от друга, причем неискренне, а путем взаимного околпачивания – через фиктивную помощь друг другу и различные гуманитарные проекты, подобно пожертвованиям детским домам, домам престарелых и т. д. Все это есть подготовка к выходу зверя из бездны.
В современной цивилизации блефа люди стали жить настолько скучно, что теперь они стали незамедлительно реагировать на любой информационный повод – их внутренний мир становится все беднее и потому внимание их направлено в сторону внешних раздражителей, – если раньше человек говорил с Богом, то теперь им все больше овладевает дьявол. Нынче человеку нечем заняться – многие люди потерялись и разбрелись кто куда, они не знают зачем им жить. Если бы каждый человек занимался собой, то информационный шум без подпитки общества стих бы сам собой, но, с другой стороны, мы теперь живем в переломное время, когда все политические дискурсы себя исчерпали – потому люди и потерялись. По пророческому слову И. Кормильцева про облака, на которых в будущем будут изображены лица людей, и что все население земли, как минимум, удвоится – реальность переходит в виртуальность. Так уже происходит – я имею в виду в электронных облаках: жизнь общества виртуализировалась, а в будущем дьявол нарисует на Небе такую же картину, как на земле – уже нечто подобное происходит теперь в социальных сетях – множество людей живут на своих виртуальных экранах.
Но это не значит, что мы должны сидеть сложа руки, – напротив, зная о приближающемся с ускорением конце света, мы должны истинно покаяться и трудиться еще больше, нежели наши предки, ибо они не знали того, что знаем мы – у нас нет никакого оправдания, да оно и не может и не должно ни у кого быть. По милости Божией каждому последующему поколению людей все больше раскрывается Великая Тайна всего мироздания, но дьявол не дремлет и стремится сбить человека с пути истинного.


Г Л А В А   XXV

Законы тождества и противоречия


- В детстве я с другом – Игорем, с которым учился в школе, в одном классе, часто ходил в книжный магазин возле моего дома, в котором мы читали тогда книги о животных. Помню, Игорь рассказывал про книгу писателя-натуралиста Юрия Дмитриева из серии «Соседи по планете» – том «Млекопитающие», которая состоит из двух частей – «Проблемы» и «Парад». И вот что интересно, – когда я стал старше, то понял, что ко всем явлениям на свете можно подходить с двух сторон – проблем и задач. 
И что еще я этим хочу сказать – то, насколько Игорь уже тогда был на голову выше всех своих сверстников. Я в детстве ничего не смыслил в проблемах – самое понятие проблемы мне было тогда не то чтобы неинтересно или непонятно, но я даже не задумывался о нем. Нам было тогда примерно по двенадцать лет, но я оставался наивным ребенком, а он уже далеко ушел вперед в своем развитии и всерьез интересовался проблемами окружающего мира.
- Симон, ты говоришь про Игоря, у которого был кот Васька? 
- Про него самого.
- И что он говорил об этой книге?
- Игорь приводил примеры хищнического истребления человеком животных, подобные тем, которые мы теперь с тобой исследуем. Он говорил, что ему в данной книге гораздо интереснее было читать ее первую часть, нежели вторую, где автором приводится описание зверей по отрядам и семействам. А я наоборот интересовался больше второй частью книги, чем первой.
- Симон, ты, по-видимому, ведешь к чему-то интересному?   
- Да, я хочу сказать, что Господь Бог каждому человеку дает все ровно тогда, когда тому приходит свое время – о чем говорится в Книге Екклезиаста, в 3-й главе: «Всему свое время, и время всякой вещи под небом: Время разбрасывать камни, и время собирать камни». Если я не видел и не слышал в детстве того, что видел и слышал Игорь, – хотя перед нами обоими была одна и та же книга, то это означает, что мне необходимо было пройти иной путь, отличный от жизни Игоря, чтобы понять то, что он понял еще в детстве. А дьявол, в зависимости от ситуации, либо ведет людей к безликому единообразию, или разделяет их друг с другом, причем происходит все это вместе и одновременно, – несмотря на союзы «либо» и «или». Потому-то я и говорю, что в школах используется порочная система образования – она стрижет всех детей под одну гребенку, убивая еще в зачатке их широкий кругозор, после которого во взрослой жизни остается лишь «точка зрения». Ведь удивителен весьма феномен того, что в детстве два друга видели перед собой, читали, воспринимали и понимали одну и ту же книгу по-разному. Потому что в каждом человеке целая вселенная! 
- Да, так и есть…
- Еще я помню историю, тоже происходившую во времена моего детства, связанную с романом Джека Лондона «Морской волк». И вновь хочу сказать здесь про Игоря, с которым я тогда примерно в одно время прочитал эту книгу.
Как и многие мальчишки нашего возраста, мы увлекались произведениями авторов приключенческих рассказов и романов. Так вот Игорь, в отличие от меня, уже тогда внимательно читал книги, погружаясь в самую их суть. Я же скользил по поверхности.
- Но ты же сам сказал, что «увлекался». Разве можно делать нечто увлеченно и при этом не интересоваться деталями, не проникать в суть вопроса? Разве можно, по выражению Е. Головина, искусственно провоцировать интерес к чему-либо, который нужно иметь изначально?
- Как это ни странно, но оказывается можно. У меня все происходило вместе и одновременно – некоторые книги я воспринимал глубоко, но были и такие произведения, которые мне не открывались, несмотря даже на старательное и вдумчивое чтение.
Игорь тоже удивлялся тогда, почему мне книга о Волке Ларсене показалась неинтересной, а все потому, что я еще не созрел для нее, ведь «Морской волк» – в действительности очень непростое произведение – по содержанию своему оно глубоко весьма. Мы с Игорем по-разному воспринимали данный текст. Игорь много рассказывал мне о своих впечатлениях от произведения, а я, хоть и прочитал тоже книгу, ничего в ней особенного не отметил. Но по прошествии нескольких лет, после окончания школы, – тогда я учился в университете, – Игорь наоборот растерял свой дар, а я, по милости Божией, прозрел и стал все глубже проникать в тайную природу многих вещей – я помню, как написал однажды Игорю сообщение в социальной сети – о нашем детстве, упомянул «Человеческую комедию» О. де Бальзака, про которую Игорь мне много рассказывал в школе, а он даже не ответил, поскольку стал дружить с людьми, которые смогли потушить его внутренний огонь – наши интересы окончательно разошлись. А потом я вновь прочитал «Морского волка» и поразился, что еще с детства был знаком с этой серьезной и интереснейшей книгой, но не понял, о чем в ней говорится. И мне стало понятно, почему. Ведь Д. Лондон говорит в ней о философии, добре и зле, смысле жизни, цитирует Библию, ссылается на выводы ученых и т. д. А я с рождения уже все вмещал в самом себе – мне словно мешало привносимое все извне, в то время как у многих людей наоборот происходит – они не могут насытиться плодами Мировой культуры, потому что чувствуют собственную нищету – так же поступал и друг, с которым я учился в университете – потому что искатель, а не священник .
Т. е., хоть в подобных «Морскому волку» книгах и заключается то, что было во мне самом в детстве и есть, я словно не замечал этого, потому что нужно было посмотреть на все со стороны – не хватало двойственности, которая по слову О. Вайнингера является условием восприятия и понимания. Но так было не всегда – все-таки какие-то книги я прочитывал вполне осознанно.
- Да, интересно.
- Кстати, Илья, в самой форме постановки твоего вопроса уже виден ограничивающий ее характер – «можно», из которого потенциально следует «нельзя» – так софисты еще в Древней Греции манипулировали простодушными своими слушателями. Потому мы и живем в падшем мире, что язык, формирующий, как я уже ранее говорил, реальность, – порождает в сознании человека образы, останавливающие его на пути к свободному развитию. Причем язык сам по себе не выступает здесь главным, сдерживающим фактором человеческого восприятия и воображения, но, конечно же, вместе и одновременно взаимосвязан с сознанием человека – ведь когда мы думаем о чем-либо, то неизбежно проговариваем посредством языка свои мысли – попробуй мыслить без языка.
- Трудно такое представить.
- О том и речь. Да, на некоторое время и это удается человеку, но мыслит-то он постоянно, а не в течение короткого промежутка времени.
- Особенно это видно на примере миелофона, читающего мысли живых существ в фильме П. Арсенова «Гостья из будущего» – по книге Кира Булычева «Сто лет тому вперед», – когда ребята, обнаружив в сумке Юли Грибковой аппарат, стали слушать мысли людей, живущих в сером доме, в котором пираты поймали Колю Герасимова.
- Да. Хотя, если быть точным, пираты поймали Колю в другом доме, поелику внутри подъезды этих домов – разные, да и сам дом – не серый, а скорее кремово-льняного цвета, но это, конечно, не суть важно.
- Точно, ты прав, Симон.
- Недальновидно говорить – «разве можно?», «разве бывает?» и т. д. Все эти «разве» грешат тем, что не дают человеку подняться над всем миром и посмотреть на него со стороны. И потому человек, видит лишь часть чего-то целого, но не все целое, хотя сам при этом, являясь целым, может стать цельным.
- Не понял.
- Илья, я говорю о человеческом «Я». Нечто, что всегда неизменно, вне зависимости от чего бы то ни было извне – пространства, времени, психологического состояния, обстоятельств, общества, традиций, выдуманных человечеством законов и проч. и проч. То, что всегда остается равным самому себе, даже когда все вокруг непрестанно меняется. Об этом же, к примеру, свидетельствуют законы тождества и противоречия.
- Положение А = А?
- Именно. Многие люди кроме тавтологии больше ничего в нем не видят, но я вижу в нем нечто целое, единое, неделимое, неслиянное и нераздельное, бесконечное, вневременное, вечное, истинное, не равное ничему другому.
- Ты видишь в нем символ Горнего мира?
- Да.
О. Вайнингер говорит: «Положение А = А обладает непосредственной достовер¬ностью и очевидностью. В то же время оно является идеальным мерилом истинности для всех остальных положений. Если какое-нибудь положение противоречит ему, если в каком-нибудь частном суждении понятие сказуемого приписывает под¬лежащему что-либо противоречащее понятию последнего, то мы считаем такое суждение ложным. И если мы захотим найти закон всех наших логических выводов, то увидим, что таким законом и является закон тождества. Он является принципом истинного и мерилом ложного, и кто видит в нем тавтологию, которая ничего не выражает и ничего не дает нашему мышлению, как это часто утверждалось, прежде всего, Гегелем, а потом почти всеми эмпиристами (это не единственная точка соприкосновения между такими, как будто непримиримыми проти¬воположностями), – тот совершено прав, но он плохо понял природу самого закона. А = А, принцип всякой истины, само уже не может быть особой истиной. Кто находит закон тождества или противоречия бессодержательным, тот должен винить в этом самого себя. Он хотел найти в нем особую мысль, ждал от него обогащения своего запаса положительных знаний. Но этот принцип сам не представляет особого познания, особого акта мышления, а является мерилом, которое прила¬гается ко всякому мышлению вообще. Сам по себе он не может быть актом мышления, допускающим сравнение с другими актами. Норма мышления не может лежать в самом мышлении. Закон тождества ничего не прибавляет к нашему знанию, он не увеличивает нашего внутреннего богатства идей, а впервые дает ему обоснование. Принцип тождества есть или ничто или все».
Когда, к примеру, некоторые люди говорят: «Мы летали в космос и Бога там не нашли», это означает, что они никогда и не поднимались на ту высоту, которая единственно свидетельствует о подлинной свободе – высота эта – нравственный закон. У большинства людей вместо него лишь постоянное, неизбывное побуждение к чему-либо, но не само активное действие, которое только и приводит к решению подлинных проблем нравственности, к искуплению вины первородного греха – они, быть может, и хотели бы подняться, но не желают по-настоящему, ибо они – полурожденные.
- Что значит полурожденные?
- Это означает, что они еще не родились. Будучи на этой земле, физически существуя, они все же не родились – им еще только предстоит родиться, ибо подлинное рождение суть видение и слышание Бога, но многие люди не только не видят и не слышат Господа, но, даже более того, – не хотят Его видеть и слышать. Вместо настоящего покаяния они лишь ходят по кругу и во все время своей жизни возвращаются к прежним грехам – они не растут, но топчутся на одном месте. В них нет цельности – дьявол постоянно их искушает и манипулирует ими – они склонны к конформизму и компромиссам. В их жизни нет ничего такого, за что они без сожаления готовы все потерять и начать двигаться вновь – к главному и важному. Они не желают летать, но предпочитают ползать. Они несвободны.
- А как с этим связаны законы тождества и противоречия?
- Так же, как и в примере с твоим вопросом, с которого я и начал это рассуждение, – когда ты спросил: «Разве можно … ?»
Некоторые люди не понимают даже, что самый их вопрос – «Мы были в космосе, но Бога там не нашли» – грешит попранием нравственного закона – вопрос этот по самой сути своей, априори, безнравственен. Ибо бесконечное целое невозможно втиснуть в какие бы то ни было рамки, коими является наш мир и даже вся вселенная.
- Ты хочешь сказать, что Бог во всем мире, но весь мир – не есть Бог.
- Да. Между Богом и всем миром есть онтологический зазор, иначе бы мы скатились в пантеизм, которым, к примеру, грешат Рерихи, Блаватская Е. П. и некоторые другие теософы.
- Симон, значит, в положении А = А ты видишь нечто целое и неделимое, истинное и предвечное, а потому, если бы Бог был явно проявлен только в нашем, падшем мире, и Бытие Горнего мира тогда бы исключалось, поелику Бог есть Сущий, то Он Сам был бы частью этого мира, но это абсурд, потому что из Целого и Единого Он Сам бы тогда был низведен до состояния части, так?
- Да, Илья. При этом нужно добавить, что, являясь Творцом всего, Сам Господь Бог не детерминирован Своим творением – будь то Горний мир или этот, падший, мир – Он Сам есть Причина всего.
- Да... Но ты сказал, что бесконечное целое невозможно втиснуть в рамки, а сам при этом сделал замечание по поводу моего вопроса «можно-нельзя»… Нет ли здесь противоречия? Я не придираюсь к твоим словам, но все же…
- Никакого противоречия нет, потому что твое «можно» сразу ограничивает твои же собственные мысли и мышление собеседника, а мое «можно» – подразумевает свободу.
- Как все сложно устроено – нужно думать над каждым словом… А я раньше думал, что человеческая речь – это просто средство для коммуникации между людьми, но выходит, что если внимательно относиться к словам – все гораздо глубже и интереснее.
- Конечно. В Евангелии от Иоанна, в 1-й главе, говорится: «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог. Оно было в начале у Бога. Все чрез Него начало быть, и без Него ничто не начало быть, что начало быть. В Нем была жизнь, и жизнь была свет человеков. И свет во тьме светит, и тьма не объяла его».
Адам назвал животных, и они «начали» «быть», т. е. утвердились в собственном бытии, и сам Адам «был» сотворен по Образу Божию. Так почему мы не можем теперь себе представить, что изначально через Слово утверждалось все тварное? Почему люди теперь, после грехопадения нашего праотца, сомневающиеся в Бытие Горнего мира, близоруко смотрят на наш мир, полагаясь на постоянно уводящий их в разные стороны ум? Как тогда вообще возможно Божественное Всемогущество, если Его «можно» втиснуть в рамки наших «интеллектуальных» мудрствований. Непостижим человек для муравья, но даже таким примером мы нисколько не приближаемся к обозначению той беспредельной разницы между Господом Богом и человеком. Но Господь ради человека так умалился Сам, чтобы вместить Себя в наш падший мир. Потому и человек, сотворенный по образу Божию, но потерявший некогда свое совершенство, должен стремиться вновь стать совершенным. 
Между Богом и миром есть «онтологический зазор», – будучи Абсолютом, Бог умалил Себя – Он пожелал сотворить то, что отличается от Него Самого. В этом я вижу Его непостижимое и бесконечное милосердие к человеку. Господь и Бог наш Иисус Христос умалил Себя, чтобы искупить грехи наши и стал Человеком. Бог все в Себя вмещает, но еще Он позволил миру быть отдельно от Него – все вместе и одновременно! Понять это умом трудно, почти невозможно, но все именно так парадоксально и диалектично устроено.


Г Л А В А   XXVI

О схлопывании «створок» Свободы


- Симон, а почему в конце времен, когда свобода человека будет попрана окончательно, родившиеся только дети будут обречены на гибель с грешниками – я имею в виду земную их гибель, когда сама земля прейдет, – если они еще даже не успеют стать взрослыми и сделать свой собственный, сознательный выбор?
- Илья, ты сам же и ответил на свой вопрос, – потому что их свободу отнимут предки, а если на земле не будет по-настоящему свободных людей, то и нет никакого смысла в ее дальнейшем существовании и потому еще, что грех на протяжении всей Истории подспудно накапливается и «выбор» за потомков неявно делают предыдущие поколения, редко догадывающиеся о том, что не оставляют первым никаких возможностей для продолжения жизни. Но все же, строго говоря, истинная причина данной проблемы в самом насильственном деторождении – в его постоянном воспроизводстве, ведь все друг с другом взаимосвязано – дети, появляясь на свет посредством насильственного деторождения, уже несут на себе печать первородного греха, а их родителей также не спросили о желании родиться в этом падшем мире их родители, тех в свою очередь – их родители и т. д. – вплоть до самих, некогда согрешивших, Адама с Евой. 
- Какая-то дурная бесконечность получается.
- Да. Потому грех и воспроизводится на земле из-за того, что никто ни за кого не несет ответственности и живет лишь жизнью ближайших ему поколений, а дальше – хоть потоп. Об этой проблеме говорил еще О. Вайнингер, а также о ней говорится в книге отца А. Кураева «Христианство на пределе Истории. О нашем поражении»: «Люди создадут-таки такой образ жизни, такое общество, в котором нельзя будет найти Христа . И это будет конец истории.
Сроков мы не знаем. Вполне может быть, что нынешний неоязыческий бум угаснет так же, как погасли древние гностики и ариане, богомилы и хлысты... Вполне может быть, что пророки «эры Водолея» окажутся очередными лжепророками. Дело ведь не в этом, а в том, что чем дальше, тем больше «чаяния прогрессивного человечества» смыкаются с тем, против чего гремит Апокалипсис.
Я не строю политических прогнозов. Просто так говорит Библия. И так говорит Гете: «Я предвижу время, когда люди перестанут радовать Бога» , и тогда настанет конец.
Одна из основных интуиций Библии – восприятие истории как священного пространства, где встречаются и ведут диалог Бог и человек. Если же история не может исполнить этого своего назначения, – она кончается. «Так бежит время, и с собою гонит всех к последнему дню явления Господа нашего Иисуса Христа...».
Когда-то мне не давал покоя вопрос: почему история кончается. Почему – при всех наших грехах – Творец не даст шанса еще одному, незапятнанному поколению? Потом я увидел: история нужна, пока у человека есть свобода. Когда свобода последнего выбора отнимается – створки истории схлопываются. Движение невозможно.
Так равнинная река сама на излучине может намыть плотину: сначала в этой излучине затонет несколько бревен, к ним будет прибивать ил и песок. Появится отмель, затем –  коса. А затем возможно и появление плотины. И нужно будет промывать другое русло.
Так и река истории. Поколение за поколением оставляет все больше грязи в ее русле. И небо становится все дальше. Все труднее расслышать вопрос: «Господи, что мне делать, чтобы наследовать жизнь вечную?». И еще сложнее услышанный ответ исполнить... Конец истории: ничего уже не сбывается... Не исполняется. И ничто не входит в Вечность.
Вот одна из самых странных мыслей Христианства: от наших грехов могут погаснуть звезды. Наши скабрезности свернут дорожку Млечного пути. Апокалипсис – это радикальный антропоцентризм. Мир кончится не из-за исчерпанности в нем физической энергии. Человек прикончит мир, а не энтропия.
Не согласны? Но обратите внимание: оказывается, что Церковь не унижает человека, а невероятно превозносит его. Для физической эсхатологии история человека есть лишь страничка в истории космоса: космос был и будет без человека. Для теологии история космоса лишь эпизод в истории человека: человек будет, когда вселенной уже не станет. Человек переживет космос. Это вопрос о том, нравственные законы или физические лежат в основании вселенной. Христианство убеждено, что этика имеет космическое значение. Лишь если считать, что значение человечества во вселенной тождественно значению массы тех веществ, которые человечество потребляет – лишь тогда кажется безумным связывать судьбы метагалактик с поведением разумной плесени, тонкой пленкой покрывшей третью планету звездной системы, летающей по самой окраине Млечного Пути».
- Да… Теперь понятно.
- С другой стороны, – сотериологический и вместе с тем диалектический смысл конца Истории заключается в погибели падшего мира, а не в его спасении, потому что тот, кто спасает эту заранее обреченную на гибель землю, диалектично отдаляется от Царствия Небесного и напротив, тот кто действует против мира сего – парадоксальным образом спасает в конечном счете себя и мир. Под противостоянием миру сему в данном контексте я ни в коем случае не подразумеваю насильственные методы борьбы с противниками Христианства, но имею в виду духовное преображение своей личности, своего «Я» – очищение себя от оков мира сего в виде накопленных за всю жизнь стандартов, стереотипов, правил, надуманных законов и прочих бессмысленных вещей. 
- В общем, все непросто.
- Да, что свойственно для нашего падшего мира.


Г Л А В А   XXVII

О друге Симона, с которым он работал в театре


- В мире есть множество людей, которые ропщут на несвоевременность своего появления на свет. Какая-то неодолимая, по их мнению, тоска по прошедшим, великим, героическим временам Мировой Истории тяготит их души, мрачные переживания от безысходных попыток что-либо изменить в своей жизни терзают их сердца. Они, чтобы совсем не пропасть, ищут утешение в обществе и, растворяясь в нем, так и не находят самих себя. Бросаясь в различные сообщества по интересам, с головой уходя в заботы домашнего хозяйства, они не понимают, что за этим нет серьезных перспектив. Во всем этом нет очищающего, искупляющего, живительного, качественного прорыва за пределы косной, выдуманной другими людьми, реальности. Мечтая о чем-то, как им кажется, возвышенном, такие люди часто лицемерят, поелику они действуют не активно, но реактивно, они не хотят по-настоящему переменить свой ум и утвердить свою реальность, они скользят по поверхности вещей этого мира, но не проникают в их тайную суть и не стремятся к Истине и подлинному благочестию, а только делают вид, что хотят познать устроение мира, потому что, даже видя его несовершенство, они тем не менее остаются прежними и не растут духовно, но продолжают топтаться на одном месте. Они вязнут в болоте собственного бессилия и ограниченности.   
Таков был, к примеру, друг, с которым я работал в театре. Он мысленно переносился в эпоху средневековых аристократов и рыцарей, сочинял стихи, близкие по духу произведениям Перси Биши Шелли, часто рассказывал мне о своих представлениях Горнего мира, в общем, был утонченным, романтично настроенным человеком. Хотя он и не сторонился женского общества, но в общении с девушками, казалось, был немного скованным и вел себя как-то неестественно. Он выспренне говорил о любви, как о возвышенном, платоническом чувстве к любимой женщине, ради которой он был готов пойти на подвиги, но в то же время, интересуясь астрологией, он находился в поразительно рабской зависимости от расположения небесных тел. Характер его был весьма противоречивым – в нем склонность к поэтическому настроению совмещалась с недалеким, однобоким мышлением, придающим большое значение прихотям природных стихий, что, впрочем, неудивительно – ведь всякий человек как и все, что есть в нашем мире, диалектичен. Да, друг был весьма диалектичным, – то крайне медлительным, то очень стремительным – все это удивительным образом сочеталось в его характере. В детстве он, как и многие дети, был открытым, жизнерадостным ребенком, но с возрастом, утратив целостность своего «Я», постепенно стал закрываться от мира.
Я долго пытался понять его. Вначале он казался мне странным, даже ненормальным, но, переменив свои мысли, и, стараясь проникнуть к нему в душу, – но именно наблюдая за ним со стороны, я сумел разглядеть в нем хоть и заблудшего, но очень интересного человека.   
Стены его дома украшали репродукция фрески Рафаэля – «Триумф Галатеи», копии картин Боттичелли – «Рождение Венеры», Леонардо – «Мадонна Литта», Крамского – «Христос в пустыне» и «Неизвестная», Пинтуриккио – «Портрет мальчика», Яна Вермеера – «Девушка с жемчужной сережкой», а также других живописцев, и еще он говорил, что ему нравятся картины художниц Ремедиос Варо – особенно «Rompiendo el circulo vicioso» и Леоноры Каррингтон; он любил творчество английских поэтов эпохи романтизма и много рассказывал мне про своего учителя, который жил в Испании, ведя затворнический образ жизни. Как и его учитель, он говорил на испанском и английском языках. В детстве он ходил в музыкальную школу, но не закончил ее; играл на аккордеоне, электрической гитаре и любил рок-музыку – особенно группы «Led Zeppelin», «Pink Floyd», «Deep Purple», «Yes», «Rainbow», «Black Sabbath», «Camel», «The Cure», «Nazareth», «Gentle Giant», «Eloy» и «Kiss», – помню, он много рассказывал мне про Ричи Блэкмора и его группу «Rainbow», про Сида Барретта и фильм «Пинк Флойд: Стена». А еще ему нравилась музыка Майкла Джексона и одним из его любимейших фильмов был «Moonwalker». Также ему очень нравились фильмы «Терминатор 2: Судный день» и «Гостья из будущего». Еще он читал эзотерические книги и ходил на астрологические курсы. Любил футбол и болел за сборную Италии и Миланский «Интер». В душе он считал себя аристократом. В его характере, как я уже сказал, сочеталось множество противоречий – его романтически настроенные интересы соседствовали с бессмысленными занятиями, кроме того друг не гнушался черпать, как он мне говорил «знания», из источников, которые выдавали ложную информацию – оттого в его голове был какой-то организованный хаос – он не умел мыслить систематически – все как-то по верхам скользил; суждения его были крайне непоследовательными и запутанными, но в то же время он и не был совсем уж ограниченным человеком – ему только не хватало ясного, непрерывного, целостного мышления: временами на него нисходило озарение, благодаря которому он мог точно выразить свою мысль, однако после таких редких вспышек сознания мысли его вновь рассеивались, становились невнятными и поверхностными и вся недавняя волшебная их глубина куда-то бесследно исчезала.
У него был кот, к которому он относился то очень ласково, то прогонял его, когда тот мешал ему уходить в страну своих грез. Он придавал большое значение своему питанию и часто ездил к своей бабушке, которая обильно его кормила. Мать свою он не то чтобы боялся, но бывало спрашивал у нее разрешения, если затрагивались денежные или имущественные вопросы и это несмотря на то, что ему было уже за тридцать. Хотя иногда он мог и вспылить, и тогда он вообще ни к кому не прислушивался и все делал по-своему. Одной из его любимых книг был роман Джона Кеннеди Тула – «Сговор остолопов» – история, рассказанная молодым писателем, о похожем на друга взрослом и одновременно беспомощном человеке, который рос без отца и побаивался своей матери. 
Вообще, многие явления нашего мира друг воспринимал вместе и одновременно глубоко и поверхностно. В чем-то одном он был поразительно недальновиден, но в другом – человеком довольно практичным и знающим, как не упустить свою выгоду. Однако в духовном своем развитии он остался в неясно осознаваемом, каком-то размытом состоянии. Когда я познакомил его с другом, с которым учился в университете и который тоже был очень интересной личностью, то впоследствии он не особенно много смог рассказать мне о первом, потому что не обратил на него особого внимания. Но так же и последний, т. е. друг, с которым я работал в театре, больше интересовался собой, нежели другими людьми, хотя и стремился к целостному восприятию вещей, а потому также не смог сказать нечто особенное, что мог бы заметить в друге, с которым я учился в университете.   
Помню, как прожив двенадцать лет за пределами Родины и вернувшись в свой дом, друг вначале тепло встретил свой город словами: «Как же ты прекрасен, мой родной город!», но по прошествии короткого времени сказал мне, что за время его отсутствия тот же самый город стал отсталым и бескультурным. В такой резкой перемене его настроения я узнал и самого себя – в детстве мне казалось, что я живу в центре всего мира, что все значимые исторические события происходят именно в моем родном городе. Однако, покинув на время обучения родной дом и возвратившись спустя почти четыре года обратно, я не мог поверить своим глазам – город стал совсем другим – каким-то жалким, беспризорным, хотя в бытность моего детства он был цветущим и благоухавшим. Поэтому меня не сильно удивили такие слова друга – все течет, все меняется, ничто не вечно под луной, ничего нет нового под солнцем… всему приходит свой черед.
Еще помню, я рассказывал другу про методы ведения войн, которые могут использоваться в будущем, когда будут задействованы машины с искусственным интеллектом, а также объекты, находящиеся от цели на большой высоте и за несколько тысяч миль, но при этом точно попадающие в нее, и он был очень удивлен этому, хотя сам он видел множество фильмов, в которых уже давно показана такая реальность – тот же «Терминатор» с Арнольдом Шварценеггером. Складывалось впечатление, что он спит, бодрствуя, вернее не бодрствует, а только спит – даже во время работы.   
А однажды он объяснял мне, что такое автоконсидерация, при этом используя другие сложные термины, однако все это выглядело весьма косноязычно – ему словно не хватало слов, чтобы ясно выразить свои интересные мысли. После его пространных объяснений я давал этим терминам более простые названия, и он соглашался с приводимыми мной синонимами, – например, под автоконсидерацией друг подразумевал независимое от общества самоуважение и непоколебимость собственных взглядов, а также глубокую оригинальность своих суждений без опоры на авторитет. Причем упоминал он эти понятия не для пустого бахвальства – он и не собирался пускать пыль в глаза собеседнику – он просто не умел выражать свои мысли по-другому – только и всего. Т. е. у него не было надменной спеси и желания самоутвердиться за чужой счет, поелику он был скромным, тихим и спокойным человеком. Он любил одиночество и часто погружался в свой богатый внутренний мир. Он любил предаваться спокойному, неторопливому, философскому миросозерцанию. Одновременно с непростым характером друга, я замечал в нем в споре его с кем-либо интересную, противоречащую как раз-таки его автоконсидерации перемену: если кто-либо говорил ему о механистичности воспроизведения его непростых мыслей – словно он заранее заучивал их на память, то он, никак внешне не проявляя свою обиду, но внутренне отвергая своего собеседника, больше не хотел иметь с ним ничего общего – все это напоминало детскую непосредственную реакцию ребенка на обидное замечание взрослых, но если дети быстро забывают причиненные им обиды, то друг долго их помнил.   
Он интересовался моим мнением о древних книгах, которые хранятся в частных коллекциях и музеях –  о трактатах, написанных на непонятных языках для неведомых целей, как, например, манускрипт Войнича и о прочих старинных вещах. Я, хоть и впервые слышал об этих артефактах Истории, предпочитал держаться подальше от всего, что могло соблазнить меня на пути к Истине. Для меня главной книгой является каноническая Библия. А друг говорил, что Священный Канон признает, но читает еще и апокрифические предания. А спустя некоторое время отказывался от своих слов и уже не признавал Священное Писание, а говорил только про апокрифы, что лишь они, дескать, истинны. Я не спорил с ним, но и твердо не принимал его объяснений по поводу каноничности апокрифов. Я рассуждал так – в конце времен Божественное Провидение Само сделает все тайное явным, а пока мне не время предаваться спорам с тем, кто считает иначе – я должен спасать собственную душу, в то же время не в ущерб, конечно, никому из людей.
При таких, как я думал вначале, обширных интересах друга в его рассказах о чем-либо часто обнаруживалась поверхностность мысли и тем не менее, в начале нашего знакомства, он производил на меня весьма загадочное впечатление.
Для него не имело никакого значения все, что люди обычно высоко ценят в Мировой культуре, но и снобом он отнюдь не был. Он бывало не замечал людей рядом с собой, но часто рассказывал о своих иностранных друзьях, – например, про своего учителя, который был для него, по его же словам, интереснейшим человеком из всех, кого он когда-либо встречал. При этом, когда я на год уехал к себе домой, он прислал мне пространное письмо, в котором выражался в светлых и добрых чувствах и просил меня скорее приехать к нему погостить, пообещав мне найти отдельное место в своем доме, на что я, согласившись, отправился к нему, но впоследствии был сильно удивлен и обманут в своих ожиданиях: когда я приехал к нему, то был крайне поражен его равнодушным приветствием – хотя до моего прибытия он выказывал куда большее рвение в желании меня увидеть. Об отдельном месте в его доме, чтоб приютить меня, не шло даже речи, поскольку у него уже к тому времени гостила его родственница. Словом, я был подавлен, но держал это при себе.
Позже я понял, что он лукавил, пренебрежительно говоря об известных и интересных личностях прошлого и нашего времени, причем сам того не осознавая. Казалось, что из какого-то надуманного противоборства со всем миром, словно нарочно, ему были близки по духу какие-то неизвестные люди, о которых я ничего ранее не слышал. Да, его мысли не были особо глубокими, он не отличался подлинным широким кругозором, он больше скользил по поверхности, нежели проникал в суть вещей. При этом он жил с ощущением большой духовной силы, и все же она была мнимой. Кроме того он немного лукавил еще хотя бы потому, что презирая шаблоны, свойственные массовой культуре и придерживаясь ценностей тихой скромной жизни, тем не менее показывал мне дорогие ему вещи, некоторые из которых имеют прямое отношение к тому, что пользуется спросом у большинства и временами при споре с людьми, он мог иногда ссылаться на некоторые авторитеты, хотя изначально он говорил, что не признает их. Помню, как сильно я удивился, когда узнал, что при всех своих разносторонних интересах он видел в нашем общем знакомом, который сам жил с матерью и нуждался в ее заботе, хотя ему уже давно перевалило за сорок – своего наставника – они вместе ходили на курсы по астрологии – друг словно всегда искал того, кто станет над ним и поведет его за собой – он был крайне несамостоятельным – причем в быту он любил одиночество, но в духовной жизни всегда искал учителя.
Чтобы понять его равно как и всякого другого человека – нужно постараться по-настоящему им проникнуться, на время стать им, попытаться войти в его положение, обратиться к нему с добрым сердцем, суметь понять прежде всего то, что его волнует. У каждого человека есть свои представления о добре и зле, временами и покидающие его, отчего он поступает непоследовательно и алогично, и тем не менее, в каждом человеке есть свой, глубокий внутренний мир. 
Показательна в этом отношении ситуация, происходившая на моих глазах с другом и другим, нашим общим с ним, знакомым – он тоже во многом интересная личность, и все-таки – такой же как друг – скользящий по поверхности многих вещей человек, – постоянно споря между собой, они никак не могли понять друг друга. Друг мог на память воспроизвести кучу вырванных из контекста цитат, но почти всегда приводил их не к месту, за что наш общий знакомый часто подтрунивал над ним, говоря, что он будто бы заучивает их на ночь, а потом проговаривает вслух, чтоб не забыть. Я же наблюдал их обоих со стороны. В этом примере наглядно видно выгодное положение стороннего наблюдателя – я, решив не участвовать в развернувшейся дискуссии, попытался подняться над их спором и мне открылась перспектива для глубокого понимания суждений каждого из них. 
Касательно этого их спора я вспомнил сейчас одного гениального музыканта, пророчествовавшего о грядущих переменах в обществе, который предпочитал не распыляться  на общение с людьми, с которыми ему идти было не по пути, из чего, как казалось многим людям, складывался в целом образ его трагического героизма. Хотя в конечном счете жизнь всякого человека на падшей земле, который осознанно слышит и видит в себе самом, в других людях и во многих окружающих его вещах символы Горнего мира, заранее обречена на поражение, потому что ни в ситуации спора моих знакомых, ни в случае с этим гениальным музыкантом нет полного, цельного понимания реальности – только лишь разделенность на части, неизбывная раздробленность, нецельность, какая-то будто бы порочная предопределенность.   
Еще друг, с которым я работал в театре, любил читать книги по оккультизму, совмещая их с  апокрифами и не признавая, как я уже сказал, канонических текстов Библии; смотрел псевдоисторические и антинаучные программы по телевидению; гадал по гороскопу, картам и другим мерзким вещам; часто заводил разговоры о переустройстве всего мира, в котором по его мнению впоследствии наступит всеобщее благоденствие и изобилие и проч. и проч. Все это я говорю к тому, что при всей его такой, беспорядочно намешанной картине мира, он часто критиковал Православие, которое мне близко. Осуждал неистово, впадая в состояние крайнего возбуждения – передо мной из него словно выходили бесы, которые в действительности и были источником его злобы к Истинной вере. Я и потом не раз еще встречал людей, которые ненавидели Православную веру. 
- А есть еще неоязычники, которые понимают Православие по-своему и тоже выступают против подлинной веры.
- Да – одни прямо отрицают ее, другие хитро, прикрываясь Православием, также по дьявольскому наущению не слышат Бога.
- Но при этом они непомерно горды и весьма заносчивы.
- Конечно. Они постоянно норовят кому-то что-то доказать, кого-то подмять, обогнать, подавить, унизить. В Нагорной проповеди Христа, в Евангелии от Матфея, в 7-й главе, говорится: «Берегитесь лжепророков, которые приходят к вам в овечьей одежде, а внутри суть волки хищные. По плодам их узнаете их. Собирают ли с терновника виноград, или с репейника смоквы? Так всякое дерево доброе приносит и плоды добрые, а худое дерево приносит и плоды худые. Не может дерево доброе приносить плоды худые, ни дерево худое приносить плоды добрые. Всякое дерево, не приносящее плода доброго, срубают и бросают в огонь. Итак по плодам их узнаете их».
Часто люди спрашивают – как отличить доброе от худого? А ответ дан в Благовествовании Господнем. Но они все равно не видят и не слышат Его Слова. Вот и друг, к примеру, всякий раз споря со мной о Православии, когда ему нужны были деньги или любая другая помощь – обращался ко мне. Он говорит, что я исповедую не ту веру, но сам же просит меня о помощи. Так кто же из нас слеп и глух?
- Конечно же, друг – это очевидно.
- Для тебя, Илья, очевидно, но друг и дальше продолжал злобно мне доказывать, что я заблуждаюсь, а он – прав. Плоды моего труда ему по слепоте его были не видны. «Плоды» его «труда» – это злость, ненависть, раздражительность, гордыня, слепота и глухота. Вот так дьявол искушает людей – закрывает им глаза и уши даже тогда, когда все очевидно.
- Да…
- Помню, он настойчиво просил меня приехать к нему в гости, – о чем я упоминал выше, – когда я был в своем родном городе. Говорил, что будет очень рад моему приезду. Я и приехал потом по его просьбе. А он стал рассказывать мне про своего учителя, с которым он познакомился, когда жил в Испании, – после чего у него появился интерес к астрологии, эзотерике и оккультизму. Он мне тогда так восторженно про него рассказывал, говоря, что этот его учитель является для него самым большим во всем мире авторитетом.
- Т. е. сначала он долго звал тебя к себе в гости, говорил про тебя добрые слова, но когда ты приехал к нему – он начал при тебе нахваливать своего учителя, так?
- Да, именно. Этим я вовсе не хочу сказать, что обижаюсь на друга – как я могу обижаться на человека, который сам потерялся в этом сложном мире. Но и не стал жалеть его, потому что, как уже говорил ранее – жалость мне не близка. Я просто понял тогда, что мне не следует больше стараться кому-то угождать или навязывать свое добро. Пример этот был для меня в дальнейшем хорошим уроком, – по милости Божией, я стал самодостаточным и цельным, выйдя в ровное поле без призрачных надежд и стремлений угодить родственникам, друзьям, знакомым и т. д. Я свободно выбрал главное и стал следовать только ему – это вера Господу Богу. Ибо люди несовершенны и непостоянны – они в большинстве своем меняются от случая к случаю, от ситуации к ситуации, от времени ко времени – в них нет цельности и полноты, нет однозначности и неизменности – они не свободны, но зависимы от обстоятельств, привычек, жизненных укладов, традиций, рода, крови, в общем, всего внешнего по отношению к своему «Я».





Г Л А В А   XXVIII

Проблема одиночества и гений


- На протяжении всей человеческой Истории так часто происходит, что многие люди становятся атеистами или сомневающимися, как софисты, жившие еще при Сократе, в Истине не «осмысленно», но именно поневоле – из-за сильного давления общества и по слабости своей. Большинство людей снимают с себя ответственность думать самостоятельно – ведь проще пойти за стадом, нежели всегда все проверять самому и не доверять слепо обществу. Давление стада на человека весьма велико, и потому он часто поступает не по нравственному закону своего «Я», но так, как ему диктует общество. Перевести ответственность за свои действия на коллектив и тем самым будто бы оправдаться всегда проще, чем самому в каждую минуту своей жизни быть свободным и независимым от чего бы то ни было, – постоянно отвоевывая свою свободу у все стирающего времени. Вместо того, чтобы все в реальности падшего мира, кроме Истины, подвергать сомнению человек, напротив, не видит и не слышит Ее, но по дьявольскому наущению непрестанно занят суетой и ленится думать сам, полагаясь при выборе своего пути на общественное мнение, говоря при этом – куда пойдет стадо, туда и я, дескать, пойду. Стадо, таким образом, выступает для человека некоторого рода «гарантом» его собственных ошибок и будто бы обещает ему даже оправдание его поступков. Но в Горнем мире, когда человек предстанет пред Богом, – стада не будет и оправдаться, апеллируя к обществу, не получится. Каждый человек отвечает только за себя, поэтому и думать он должен сам, а не доверять непонятно кому.   
С другой стороны, совместная жизнь человека и общества имеет под собой глубокое, сакральное основание. Свидетельством того, что человек и общество существовали в раю вместе и одновременно, а не только Адам с женой, является хотя бы то, что меня постоянно, как бы я ни старался, какая-то неведомая сила притягивает к обществу. Хоть и люблю я одиночество, но ничего не могу с собой поделать – меня прямо-таки тянет к людям. Как я ранее уже говорил, мне на себе довелось испытать чувство мизантропии, но в конечном счете я, по милости Божией, глубоко осознал, что не могу ненавидеть людей – просто не могу и все, даже несмотря на все их злодеяния.
- «Ты хотел быть один, но не смог быть один», как поется в песне В. Цоя «Последний герой»…
- Да, Илья. Всякий подлинно гениальный человек любит людей, потому что он суть пророк и раб Божий. Это, конечно же, не означает, что гениальному творцу будет все равно – с кем жить и трудиться – гений как раз-таки очень ответственно подходит к выбору людей, с которыми он может быть откровенен, но он не будет пренебрежительно, унижая чье-либо достоинство, попирать свободу другого человека.
Так вот, я прямо чувствую в себе эту потребность в обществе и поэтому нет Истины в одном только одиночестве. Даже наоборот, одиночество ради самого одиночества – это трусость и дезертирство, потому что оно не решает подлинных проблем нравственности, а только закрепощает человека и лишает его крыльев.
- Согласен.
Кстати, теперь мне понятно, почему Каин боялся других людей, когда согрешил перед Господом Богом, убив родного брата своего Авеля, – они уже были тогда – кроме Адама, отца его, и Евы, матери его. И почему молясь в одиночестве Отцу Небесному, Христос все же шел к людям и жил среди них. И также ясно мне, почему Д. Дефо в своей гениальной книге про Робинзона Крузо говорит о том, что несмотря на полюбившийся главному герою романа необитаемый вначале остров, на котором он даже чувствовал себя королем, моряк из Йорка возвращается к людям – чем и заканчивается повествование! 
- Конечно, Илья. И поэтому Виктор Цой, например, не прятался от людей и не избегал общества.
- Но ведь после продолжительных концертов он все же уединился…
- Да, потому что чувствовал, что конец уже близок, однако специально он никого не избегал – он просто жил так, как ему жилось, – поступая разумно, он при этом действовал во всем так, как ему хотелось, т. е. свободно. Когда ему было необходимо побыть одному – он ненадолго уходил в одиночество, но в целом он любил людей, и они это чувствовали – в этом не было никакой фальши.
- А ты прав, Симон. Ведь В. Цой говорил, что «Нам за честность могут простить практически все, и, скажем, недостаточно профессиональную игру, и даже недостаточно профессиональные стихи. Этому есть масса примеров. Но когда пропадает честность – уже ничего не прощают».
- Да, Илья. Поэтому подлинно гениальный творец должен быть признан обществом. Помнишь, я говорил, что для гения важны три вещи  – его дело, его независимость от мнения людей и признание его обществом.
- Да, все так – диалектично, вместе и одновременно.
- Именно. С одной стороны, он не зависит от общества, но, с другой, если он им же не признан, то ни о каком праве на звание гения и речи быть не может. Почему все так интересно устроено? Да потому, что в раю таким «было» Реальное Бытие человека – все люди «были» независимыми и свободными – по-настоящему свободными; они с любовью относились друг к другу, не искали ни в чем подвоха, ибо не «были» «еще» грешны, но каждый человек «был» самим собой – монадой, единой и неделимой, цельной и полностью целостной личностью. И каждый «был» творцом – у каждого человека «было» свое дело – не работа, но именно творчество.
- Да…
Симон, но ведь ты сам говорил про Н. Пиросмани, как о гениальном художнике, – а ведь он умер в безвестности.
- Это ничего не меняет. Когда я говорю про общественное признание гения, то вовсе не имею в виду, что оно не может не быть при его жизни. Главное, чтобы оно было – спустя многие годы после смерти творца, через несколько столетий, по прошествии хоть тысячи лет – не важно. Ибо подлинный гений творит вневременные ценности, которые живут не по его воле, но по милости Божией.
Пиросмани признали гениальным?
- Да.
- Дело всей его жизни, которое он так сильно любил сейчас живет?
- Да, его картины хранятся в музеях и представляют большую ценность.
- Для него не важно было признание людей, он не подлаживался под преходящие вкусы общества, потому что любил то, что делал и делал то, что любил?
- Да, все так и есть.
- Тогда что же тебя смущает?
- После твоего объяснения ничего. Да, действительно, Пиросмани – гений.
- Подлинная ценность, т. е. творение гения, диалектично противостоит времени – она преодолевает все стирающее время, которое никак не может обуздать и поглотить ее, ведь время конечно, но ценность устремлена в бесконечность – в пределе истинная ценность стремится к Вечности, которая вовсе исключает время, поелику все временное в мире сем – тлен, а в Горнем мире жизнь вечна.
- Да…
- Дело, независимость от мнения кого бы то ни было, но только с верой Богу, и вместе с тем общественное признание – вот те признаки, по которым можно отличить гения от того, кто себя таковым называет или считает. Считать можно что угодно, как угодно и сколько угодно, но к подлинной гениальности это не имеет никакого отношения.
К примеру, когда я работал в театре, знакомый, тот самый, с которым я спорил о соотношении науки и религии, пытался доказать мне, что он – гений и Святой. Он был одержим бесовской гордыней и прямо настаивал на том, что он имеет право называться гениальной личностью. Тогда я спросил – где плоды его трудов. Он сказал, что внутри него уже все есть – он имел в виду духовную цельность, и что никакие плоды поэтому не нужны – в нем самом вся полнота. Понятно, что он был весьма далек от Истины. О признании его людьми и говорить нечего.
- Причем он сам не был независимым от мнения общества, ибо тот, кто навязывает свои добродетели кому-либо – уже несвободен от признания извне, поелику тщеславен.
- Именно.
- Симон, а сам гений знает, что он гениален или для него самого его собственная гениальность остается скрытой? 
- Конечно, знает, Илья, но не выпячивает ее и не особо много о ней думает – причем не из скромности, а просто потому, что ему неинтересно концентрировать внимание на своей гениальности – тщеславие может быть и не чуждо гению, но не признание общества является для гения мерилом его гениальности.   
- Понятно.
- Еще помню слышал, как один человек, которому нравится творчество В. Цоя, сказал, что Виктор не стал бы известным музыкантом, если б был вынужден много работать – с утра до ночи, только, чтоб прокормиться, – дескать, у него бы тогда не хватало времени на музыку и стихи. Как потом он сам мне признался, под человеком, работающим целый день, он подразумевал самого себя. Такие люди только и делают, что ищут причины своих поражений не в самих себе, но вовне, у них часто находятся отговорки, которыми они пытаются оправдать свои слабости, они не задумываются всерьез, почему у них не получается посвятить свое жизненное время любимому делу, они часто поступаются принципами, вся их жизнь – это один сплошной компромисс с обстоятельствами. Они полурожденные. Все это они говорят не ради настоящего дела, а только, чтоб оправдать собственную лень и косность. Каждый человек сам виновен в том, что променивает свое «Я» на внешнее «благополучие». Я стараюсь не слушать таких людей и не полемизировать с ними – они все равно будут жаловаться, ничего не делать и искать оправдания, да еще прикрываясь ложной моралью и разговорами о гениальных личностях.
Признание человека обществом так же, как и все другое в нашем мире, устроено весьма диалектично: с одной стороны, человеку может быть абсолютно наплевать на мнение о нем людей, с другой, – вряд ли можно честно признать его прошедшим объективную проверку, если его не признали общество и время. Казалось бы, как люди могут понять кого-то, если раньше они его не замечали и даже не в состоянии увидеть самих себя со стороны? Но это мнимое противоречие, поскольку если человек считает, что люди не могут его понять, – то сам он мало, что понял в жизни, поелику подлинно благочестивый человек есть тот, кто сам высоко оценивает и себя самого, и всех людей – мерилом всего и вся в человеке в конечном счете является нравственный закон, – если он признает себя, как раба Божьего, то он тогда больше ничей раб, следовательно то, как он относится и к самому себе и к людям суть отражение его внутреннего мира. Если он в тщеславии превозносится над людьми и думает, что выше их всех, тогда он нечестен и неискренен – он не видит бревна в своем глазу. Сам Господь пришел к людям, чтоб послужить им, Он видит в нас нечто нами самими порой незамечаемое, по примеру Его видно, что все люди Ему дороги, Он видит смысл в обращении к каждому отдельному человеку.
- Точно.
- Каждый человек по-своему ищет Бога, но часто заменяет Горнее очередным суррогатом – он либо зацикливается на себе самом и никого не видит вокруг себя, либо интересуется другим, более сильным человеком и проживает его реальность, но забывает о себе, либо связывает себя с жизнью другого, но такого же слабого, как и он сам, пытаясь подняться вместе с ним. Однако все они далеки от подлинно цельной личности. Для спасения собственной души человеку необходимо жить в согласии со своим «Я», не самоутверждаясь за счет других людей, не подавляя своих ближних, но глубоко проникая в их сердца, что даст возможность ему увидеть себя и других людей со стороны, тогда перед ним откроется перспектива для духовного роста, тогда он истинно покается. 
Человеку, видящему несовершенство нашего падшего мира, жизнь в обществе представляется весьма трудным предприятием. Из-за укоренившихся в нас с незапамятных времен грехов очень трудно не потерять себя в обществе и при этом остаться человеком и творить добро, несмотря на все циничные, пошлые и разъедающие скепсисом душу соблазны, – к примеру, я слышал историю про одного человека, дружившего с неким гениальным музыкантом, который в начале творческого пути последнего много ему помогал. Этот человек сам не смог преодолеть неприступную стену общественного непонимания, вследствие чего он опустил руки и перестал бороться с косностью и конформизмом повседневной жизни, а потом и вовсе безвременно покинул этот падший мир.
Когда друг этого человека, получив признание общества, решил зайти к нему по старой памяти, то застал своего наставника в тех же условиях, что и раньше. Как ни прискорбно, но от прежнего братского общения между ними практически не осталось и следа, даже напротив, ставшего теперь на ноги молодого художника больше интересовал размер заработка старого друга, нежели его внутренний мир – они недолго посидели вместе, быстро поговорили и разошлись уже окончательно, каждый – своей дорогой. Жена друга гениального музыканта потом вспоминала, что раньше у нее с взлетевшим вверх другом ее мужа были родственные и даже несколько романтичные отношения, но после перспектив, открывшихся перед гением, его как будто бы подменили – он стал сдержан со старыми друзьями – близкое и непосредственное общение между ними куда-то исчезло, отношения окончательно разладились.
Илья, как ты думаешь, кто прав в этой истории? 
- Думаю, что каждый из них по-своему был прав – ты ведь сам говорил, что в проблемах нравственности не стоит впадать в крайности и не следует становиться на одну только сторону.
- Да, но я хотел бы услышать твое собственное мнение.
- Хорошо…
Каждый не прав, но вместе с тем и прав по-своему потому, что, с одной стороны, гений не должен позволять себе распыляться на прихоти тех, с которыми он когда-то начинал свой большой путь – его старое окружение занимается самообманом – люди хотят примерить на свое настоящее время то, что было раньше: продолжать пить портвейн и быть романтиками, но ведь теперь все изменилось: и сами люди, и обстоятельства… Да, конечно, человеку, отвоевывающему свою свободу и не притесняющему свободу других людей, необходимо идти против течения и не поддаваться обстоятельствам, но лишь тогда, когда игра действительно стоит свеч. В противном случае обе стороны будут только обманываться – старые друзья хотят продлить прошлое, а гений устремлен в будущее – ему больше не до беспечных посиделок – он чувствует груз великой ответственности и занят серьезными проблемами… Если бы гений проявил слабость и не продолжил свой путь, не смог бы сказать «нет» даже своим близким друзьям, то он предал бы себя и окончательно завяз в болоте мнимой беспечности и пресловутой стабильности, о которой так много говорят свыкшиеся с несвободой люди. Как мне кажется, все люди преследуют свои эгоистические интересы – каждый хочет утвердить свою реальность.
- Да, все так.
И еще, говоря о гениальности, сразу хочу заметить, что не уровнем мастерства или интеллекта отличается гений от других, просто талантливых художников, философов, ученых и людей, которые думают, что они гениальны – внешнее приложение к одаренности подлинно гениальной личности не имеет никакого отношения. К примеру, Пиросмани писал на клеенках, его искусство теперь относят к стилю примитивизма. А в наше время есть множество талантливых людей, которые создают сложнейшие, куда более изощренные вещи, но все их произведения не являются подлинным искусством.
- Почему?
- Потому, что ни у самих современных авторов, ни в их творениях нет цельности. Пиросмани, как и Микеланджело, самостоятельно изготавливавший себе инструменты, сам от начала и до самого конца сотворял свои шедевры – он настоящий творец в Робинзоновском смысле, – когда человек все делает сам. Пиросмани нравственно целен – само его мужественное поведение – основа его гения.
- Главенство нравственного закона?
- Да. А некоторые нынешние художники или т. н. философы – приспособленцы. Они постоянно меняются от ситуации к ситуации, от времени ко времени – в них нет духовного стержня. Они рисуют на песке, обматывают нитками вбитые в стену гвозди в виде какого-нибудь изображения, придумывают всякие сложные, хитросплетенные идеи, но к подлинному искусству и мысли все это никак не относится. Они могут в совершенстве овладеть техникой любого вида творчества и даже писать картины куда более реалистичные и сложные, нежели гении, которых я назвал выше, но при этом так и останутся посредственными или в лучшем случае талантливыми. Поелику гениальность – это высшая степень логичности мысли и в искусстве, и в философии. 
- А у некоторых современных художников или философов одна лишь пустота, прикрывающаяся вычурными формами?
- Конечно. О. Вайнингер говорил: «В конечном счете у художника и у философа проблемы одни и те же, только разработка их различная. Вопрос и мысли – общие у великого художника и у великого философа. Но мысль нужно доказывать, и поэтому искусство нуждается в логике в не меньшей степени, чем наука. Воззрение есть проявление индивидуальности в философии и искусстве, в первой – нечувственное, во втором – чувственное, в одной – ведущее к понятию, в другом – к символу. В противовес современному искусству, которое характеризуется абсолютным недостатком мысли и этот недостаток возводит в принцип, не желая ничего знать о мысли в искусстве, мы считаем нужным подчеркнуть, что всякое истинное искусство есть искусство мыслить, что всякий великий художник есть великий мыслитель, хотя мыслит он иначе, чем философ. Всякое великое искусство поэтому глубоко; подлинно существует только символическое искусство (которое не следует смешивать с «символистским», т. е. с современным «искусством настроений»). Поскольку сущность гениального человека составляет его сознательная связь со всем миром, то в произведениях гения всегда должен чувствоваться пульс вещи в себе, дыхание вселенной. Исследуя сущность великого художника, мы убеждаемся, таким образом, что глубина мысли абсолютно необходима для того, чтобы художественное произведение было велико. Этот масштаб, а затем только уже масштаб формы, должен быть приложен в первую голову для оценки всякого художественного произведения.
<…> Сильнее всего это тяготение к великим проблемам проявляется в выдающихся людях, потому что эти проблемы в них более жизненны, чем в других. Они ощущают их своими проблемами. Они не приходят к ним извне после долгих странствий в качестве наследия от других; их собственная индивидуальность с присущей ей проблематичностью наталкивает их на эти проблемы».
- Это просто удивительно! Ведь прошло более ста лет с тех пор, как О. Вайнингер написал свою гениальную книгу, а его слова актуальны настолько, будто бы он живет среди нас – наш современник! Насколько точно он выразил мысль о том, что художник и философ суть родственные души, что у обоих одни и те же проблемы и что оба они нуждаются в логике!
- Именно.
- Да... Я теперь понимаю, что значит быть подлинно гениальным художником. Однако, Симон, если, к примеру, вспомнить про Герострата, сжегшего храм Артемиды, то ведь некоторые люди могут подумать, что вот – человек сделал некоторое дело, его помнят до сих пор и ему было безразлично, что о нем будут думать в веках, но ведь очевидно, что он не гений. Как тогда быть?
- Во-первых, Илья, Герострату не было безразлично, что будут думать о нем люди, – напротив, он ради того, чтоб остаться в их памяти и сжег храм. А, во-вторых, ты сам ответил на свой вопрос – очевидно, что Герострат и всякие другие, стремящиеся уничтожить вневременные ценности, люди негениальны, ибо делают они это по дьявольскому наущению, либо по болезни, а может еще по какой-то причине, но главное, что подлинный гений никогда не будет ничего разрушать. Искусство гениального творца, конечно, таит в себе мощный разрушительный потенциал против всего старого и косного, но эти метафизические возможности настоящего творчества всегда осуществляются подспудно и органично, – не попирая ничью свободу и не уничтожая все вокруг.
- И вновь диалектика…
- Конечно. И, кстати, пример гениального художника Н. Пиросмани явно свидетельствует о том, что настоящие ценности неподвластны времени – даже умерев в нищете и в неизвестности, он, по милости Божией, спустя полвека после голодной смерти занял свое почетное место в ряду подлинно выдающихся творцов за всю Мировую Историю и навсегда останется в памяти благодарных потомков. Поэтому безнравственно упрекать кого-то за то, что он не сумел при жизни добиться славы и всеобщего признания – таким хитрейшим способом дьявол искушает людей: вместо того, чтобы любить и ценить друг друга при жизни, они выясняют между собой, кто прав, а кто виноват, навязывают друг другу порочные желания и корыстные цели. Все это аморально и мерзко. Ведь художник – я имею в виду настоящий художник, а не тщеславный выскочка, который называет себя таковым, – так вот подлинно гениальный творец делает нечто не потому, что хочет что-то получить взамен, но потому, что не может не делать, поелику свободен и любит то, что делает – он живет так, как хочет и как может, а не как принято в обществе. При этом, конечно, он никого не притесняет и не отнимает ничью свободу – он любит своего ближнего и ничего ему не навязывает.
- Как В. Цой говорил, что если бы он не попал во время, то песни бы от этого хуже не стали?
- Да. Виктор прежде всего пел не для кого-то или для чего-то, но для самого себя – подчеркиваю – именно «прежде всего». Естественно, он пел для людей, но прежде всего он любил свое дело и пел бы даже без внимания публики, окажись он в другом месте, в другое время и при других обстоятельствах.
- А ты прав, Симон. Ведь дьявол так и манипулирует человеком, – навязывая ему тщеславие и зависимость от внимания окружающих его людей, – многие люди делают свои дела, чтобы похвастаться перед кем-то, но не для самих себя, чтобы понять нечто подлинное, настоящее.
- Да, Илья.
- И еще, Симон, я хотел спросить тебя – все же, почему люди помнят кровожадных тиранов или известных разрушителей пусть и не как гениев – не любя их, но именно помнят.
- Падшая человеческая природа. Люди по дьявольскому наущению соблазняются, ибо грешны. Во все времена многие люди не могли устоять, чтобы не лицезреть, к примеру, публичные казни или мерзкие бои между людьми и животными – все это не ново. Ведь в падшем мире добро тесно сплелось со злом. Любопытство и грех не отстают от человека.
- Понятно.
Симон, еще хочу спросить тебя – почему, когда я говорю о нечто интересном, ближние не хотят меня слушать или могут не услышать, но если я изложу свои мысли на бумаге, – например, напишу, книгу, то они как будто становятся им интересными? Ведь Сократ, к примеру, не нуждался в письменном изложении собственных идей – его и так слушали. Почему, когда я проговариваю вслух даже оригинальную, выстраданную мной мысль, – людям нет до этого дела? Неужели важны лишь мысли, оформленные письменно? Действительно ли «мысль изреченная есть ложь», как сказал Ф. И. Тютчев? Ведь и в устной речи – слова и на письме – те же самые слова, т. е. в обоих случаях излагаются одни и те же мысли, но почему-то высловленные мысли – совсем другое, нежели те же самые мысли, но изложенные в письменном виде… В чем же здесь дело?
- Понимаешь, Илья, приведенный тобой пример с Сократом, неполон.
Да, по слову Ф. И. Тютчева – «мысль изреченная есть ложь». Но вот, в чем диалектика: мысли на письме – сродни делу, а устная речь больше запутывает людей, чем проясняет мысли.
Ты сказал только об одной стороне дела, – собственно, о самом деле. В твоем примере – это письменное изложение мыслей. Да, действительно, порой глубокие мысли, изложенные на бумаге ценятся гораздо выше, нежели высказанные вслух, но, с другой стороны, я знаю множество людей, которые исписали тысячи страниц, но так и не добились общественного признания. Они пишут в стол, пишут для себя, пишут для своих близких и тем не менее их продолжают называть графоманами. Значит, письмо – еще не все. Сократ занимался не одним только делом, но вместе и одновременно совмещал три вещи – я уже называл их – это  самодостаточность, дело и признание извне.
Когда человек делает нечто – необязательно пишет книгу, как в нашем примере с высловленными или изложенными письменно мыслями – это может быть что угодно, но естественно не попирающее нравственный закон, – то важно кроме непосредственного делания дела еще и его, т. е. человека, отношение к людям и людей к нему и его делу – принимают ли они его или нет. Сократ был самодостаточной, независимой, свободной и цельной личностью – он не зависел ни от чего внешнего; он был, насколько это вообще возможно, свободным человеком – мнение людей его не интересовало – он служил только Истине – это первое. Второе – у него было любимое дело – он любил мыслить. Ради философии и Истины он готов был на многие жертвы – он и пошел на самую большую жертву, – не предав Истину, принял смерть. И третье – Сократ рассуждал не только в одиночестве – его мудрость была признана другими людьми – его учениками и даже врагами.
- Теперь мне ясно.
Симон, я все-таки еще раз хочу спросить тебя про подлинно гениальных творцов – мне вот, например, не всегда понятно, когда человек по-настоящему целен, а когда только кажется таковым. Как их отличить друг от друга?
- Возьмем для примера В. Цоя. Скажи, Илья, есть ли другие музыканты и вообще художники и философы, которые не уступают ему по уровню своего дарования?
- Конечно, есть.
- Но почему тогда В. Цой один, а всех остальных – множество, и они все-таки не настолько интересны большинству людей?
- Не знаю… Трудно сказать, это я как раз от тебя хотел услышать.
- Да потому, что настоящий гений – это цельная и целостная монада, которая состоит из абсолютно неразрывных между собой одержимости своим делом, любви к свободе, особенных качеств характера, духовной цельности и нравственного мужества и уж только потом какого-либо таланта. Строго говоря, гениальность – это нравственное поведение человека, а не одно его творчество. Не «без творчества», но не одно лишь творчество. Это, пожалуй, и есть универсальное определение гениальности. К примеру, Н. Пиросмани не известен, как В. Цой большинству людей, но оба, бесспорно, – гении. Почему? Потому что Пиросмани, как и Цой – духовно целен. Сократ не оставил письменных трудов. Христос не писал картин и не строил соборов. Но все они – цельные личности.
- А Отто Вайнингер?
- Гений.
- Но ведь он же убил себя? А разве гений станет убивать кого-то – даже себя? Как же тогда нравственное мужество и духовная цельность?
- С Отто Вайнингером все непросто. Однако гениальность его несомненна. Да, помнят его теперь лишь единицы, но это ни о чем не говорит. Для гения неважно общественное признание, – подчеркиваю, для гения, но не для Истории. В Истории как раз-таки имя гения остается в памяти людей, т. е., как я уже ранее говорил, для гения важны собственная независимость от общества и любимое дело, но при этом признание людей все же является, как это ни странно, объективной проверкой дарования человека. Просто я акцентирую внимание не на самом общественном признании – оно не является отправной точкой определения гениальности человека, но помогает выделить гения из большинства просто талантливых людей. И с Вайнингером это объяснение вроде бы никак не вяжется, но это ложное мнение. Кроме того, в Истории все происходит не совсем равномерно – бывают разные эпохи человеческой памяти.
- Что за эпохи человеческой памяти?
- Когда разные виды творчества и разные творцы в разные времена по-своему известны в обществе.
- Т. е. время определенной личности наступает в определенную эпоху?
- Да. Как в Истории бывают времена музыки, времена книг, времена изобразительного искусства, так же периодически наступают эпохи разных творцов. Но это не всегда так. К примеру, в эпоху Возрождения все было вместе и одновременно. И в последние времена, как по слову пророка Исаии, в 40-й главе его Книги говорится: «Всякий дол да наполнится, и всякая гора и холм да понизятся, кривизны выпрямятся и неровные пути сделаются гладкими; и явится слава Господня, и узрит всякая плоть [спасение Божие]; ибо уста Господни изрекли это» – так и человеческие дела тоже станут «выпрямляться» – я имею в виду, что дьявол будет искушать людей всеми видами мнимого, фальшивого творчества, когда почти не останется неравенства и люди будут считать себя демиургами, ведь пока на земле есть неравенство и кривизна – злой дух еще выжидает своего часа, ибо различающимся друг от друга людям труднее навязать одно единственное, порочное мировоззрение.
Так вот, говоря об О. Вайнингере, сразу следует заметить, что он убил себя и это серьезное препятствие для объективного признания обществом его гениальности. Ибо в конечном счете всем миром руководит Мировой Дух, а если человек попрал Его в себе самоуничтожением, то и Дух не будет славить его имя. Это очевидно – ведь в определенном смысле Вайнингер пошел против Господа Бога, хотя и гений.
- Но почему?
- Я уже говорил об этом – потому что не устоял перед дьявольскими искушениями. Ему было очень трудно, но он мог устоять, отвоевывая свою свободу.
- И все же пал.
- Да. И такое бывает. Это риск человеческой свободы. Свобода предполагает ответственность. Свобода подчас мучительна и трудна. В свободе человек может сбиться с Истинного пути и пасть в глубокую пропасть, но и может взлететь на Небо подобно птице. Об этом говорил еще Пико делла Мирандола в речи «О достоинстве человека»: «Тебе, о Адам, Мы не дали ни определенного местопребывания, ни собственного образа, ни какого-либо особого занятия: ты получишь и сохранишь то местопребывание, тот образ, то занятие, какие сам изберешь, по собственному желанию, по соб¬ственному усмотрению. Вся остальная природа не выходит из пределов положенных Нами законов; ты же, не сдерживаемый никакими преградами, сам, по собственному разумению, предпишешь себе свой закон, по разумению, во власть которого Я поставил тебя. Я поставил тебя в средине миpa, дабы лучше тебе было на¬блюдать оттуда все, что есть в этом мире. И не сотворил тебя ни небесным, ни земным, ни смертным, ни бессмертным, дабы сам ты, как бы свободный и достославный ваятель самого себя, придал себе ту форму, какую пожелаешь. Ты можешь выродить¬ся в низшее существо, в животное, но ты можешь, по решению своего духа, подняться до существ небесных.
О, великая щедрота Бога Отца, о великое и достославное счастье человека: дано ему иметь то, что пожелает, быть тем, чем быть захочет! Животные, рождаясь, приносят с собой из чрева матери все, чем суждено им быть. Высшие духи или с самого начала или вскоре потом стали тем, чем пребудут на вечные времена. В человека же Отец вложил при рождении все роды семян и зародыши всех родов жизней. О каких он будет заботиться, те и будут цвести в нем и принесут плоды: если о растительных – станет растением, если о чувственных – озвереет, если о разумных, – станет существом небесным, если о духовных – станет ангелом и сыном Божиим. Если же, не довольствуясь участью ни одного из созданий, удалится человек в самое средоточие своего един¬ства, – то, став духом единым с Богом, предстанет в оди¬нокое жилище Отца, Который над всем возвышается, на Котором все зиждется».
- Как красиво! Эти слова О. Вайнингер приводит в своей книге «Пол и характер».
- Да. И в этом парадокс – О. Вайнингер бесспорно был гениален и свободен по-настоящему, но искушения дьявола преодолеть не смог. Поэтому я и говорю, что злой дух хитер весьма – он даже сильных и цельных людей по попущению Божию и по свободе их может низвергнуть в пропасть.
- Да…
- Итак, вернемся к нашей проблеме – как отличить цельного человека от того, кто постоянно сомневается и в ущерб нравственным достоинствам своей личности идет на компромисс?
К примеру, я видел множество людей, которые весьма талантливы, интересны своим кругозором и оригинальностью. Но их нельзя назвать гениальными по одной, но существенной причине – у них нет цельного, нравственного поведения. Они могут казаться цельными и при поверхностном знакомстве с ними иногда даже можно ошибиться, приняв их «благие намерения» за проявления в определенной степени некоторых признаков гениальности, но при этом в них нет целостности – все же они нецельны. Проще говоря, – они либо под видом добра искушают своих слушателей, большое число которых льстит их самолюбию, – внося еще большую неясность в неокрепшие головы, либо навязывают свое добро, чего подлинный гений никогда делать не будет. Наоборот, гениальный человек помогает людям, потому что любит их по-настоящему. Этим я, конечно, не хочу сказать, что гению не свойственно одиночество, но мизантропное отношение к людям для него вовсе неприемлемо.
- Значит, к примеру, В. Цой именно такой, духовно цельный и мужественный человек, любивший людей?
- Конечно. Ты ведь смотрел его концерты. Слушал интервью с ним?
- Да.
- А замечал ты, какой он скромный, но в то же время и отвоевывающий свою свободу человек?
- Да.
- И при этом никому ничего не навязывал.
- Точно.
- Так вот в нем все в цельном и неразрывном единстве – его нравственное поведение, гениальное творчество и независимость от общества. Если из этого убрать что-то одно, то гениальности уже не будет – так и получается у большинства людей: в них часто чего-то не хватает – у них либо поведение, вызывающее сомнения в доброте и любви к людям, либо творчество не созидающее, но разрушающее, либо следование вкусам общества, без собственного, духовного стержня – в общем, нет цельности и полноты.
- Теперь мне понятно, как отличить гения от просто талантливого человека. Невозможно  В. Цоя представить без чего-то одного из этих нравственных ориентиров – это будет уже совсем другой человек, но точно не он.
- Именно.
- Симон, а как можно определить компетентность человека в каком-либо вопросе, чтоб не обманываться во все более усложняющемся мире?
- Это вместе и одновременно просто и довольно трудно.
Могу привести такой пример: я однажды слышал, как один человек рассказывал о последователях-неофитах Восточной философии, что, дескать, о них говорить нечего, потому что они сектанты и совершенно не разбираются в предмете, которым сами же интересуются, и что, к примеру, лидер одной из таких сект защитил диссертацию по теме, вообще не относящейся к философии, – дескать, это показатель того, что человек ничего в ней не смыслит. Казалось бы, все правильно – таким шарлатанам доверять, действительно, не стоит. Но дилетант – дилетанту рознь. Важно, что и как делает некий самоучка – ведь в жизни иногда бывает и так, что какой-нибудь автодидакт становится подобно Микеланджело, Жаку-Иву Кусто или Виктору Цою – цельной личностью, а у них, например, не было «образования», которое, как говорят некоторые люди, было «необходимо» для дела всей их жизни, – говоря «образование», я имею в виду занудный, академический курс лекций со скучающими студентами. Конечно, у Микеланджело, Кусто и Цоя было образование и, может, даже одно из лучших, нежели способен дать даже «самый сильный» университет – я подразумеваю отсутствие у них именно вызывающего тоску, академического образования для дела всей их жизни. Сам Христос говорит о лицемерии фарисеев-книжников и Своим примером показывает нам, грешным людям, что смотреть нужно не на лицо человека, а на его сердце. Сам Господь Бог не нуждался в образовании, чтобы сотворить всю вселенную. Поэтому я не стал бы мазать всех одной краской – есть множество поверхностных людей даже с несколькими «образованиями», а есть гениальные люди без академического образования, но очень упорно и много занимавшихся самообразованием; есть глупые и необразованные люди, а бывают весьма достойные ученые люди с блестящим образованием, – в общем, все очень непросто – в нашем падшем мире организованного хаоса все перевернуто с ног на голову: редко в нем встретишь нечто стройное и прямое, в основном все кривое и неправильное. Апелляция к образованию и компетентности человека порой действительно справедлива и все же они не всегда гарантируют достижение полноты и ясности в некоей исследуемой проблеме. В книге В. Брумеля «Не измени себе», в главах об Илизарове Г. А., говорится про деда Махмуда, у которого не было высшего образования, но это никак не мешало ему быть мудрым человеком. Такими примерами я отнюдь не хочу сказать, что образование для человека не важно, – конечно же, важно, но до всего нужно доходить своей головой, а не верить на слово непонятно кому.
- Понятно.
- А еще, Илья, ты замечал как некоторые люди, используя междометия, выспренне говорят о гениях, отчасти проявляя тем самым свое раболепие?
- Да. Но ведь и мы с тобой говорим о них уважительно.
- Но заметь при этом, – без преклонения. Во многих вещах важна середина. Без идолопоклонства и в то же время с верой в собственные силы, ибо каждый человек может стать гениальным, поелику потенциально все гениальны – ведь все когда-то были детьми. Гениальность не есть нечто недосягаемое – она суть подлинная вера Господу Богу и настоящая свобода. Да, конечно, для этого нужны духовная цельность и нравственное мужество, что дается человеку с большими усилиями, однако в этом нет чего-то сверхъестественного – жить так может каждый человек. Но многие люди сами убивают на корню свою потенциальную гениальность. К примеру, я помню, как один знакомый свыкся с мыслью, что он негениален.
- Он сам тебе об этом сказал?
- Да. Прямо так и сказал, – что никогда не станет гением, а потому просто живет и не собирается делать что-то великое.
- Да… Значит, он сам себе подписал приговор, что он-де – посредственность.
- Да, по наущению дьявола. Кстати, отмечу еще, что в детстве он наоборот, мне лично говорил о другом, – что хочет сделать нечто великое и ценное. Но, повзрослев, отрекся от своей мечты.
- Интересно почему?
- По многим причинам, но главное – незадолго до того, как сказать о своей посредственности – знакомый сам мне в этом признался – он лишился девственности с девушкой из дома терпимости.
- Ты думаешь, это обстоятельство как-то повлияло на его мировоззрение?
- Я в этом уверен. Помнишь, как у Достоевского про Матрешу говорится, – что она «Бога убила»?
- Да, это в главе «У Тихона» в «Бесах», после близости ее со Ставрогиным.
- Ну вот поэтому и человек, о котором я сказал выше, убил в себе Бога. А как иначе? Я ведь неоднократно уже говорил про плотское познание между мужчиной и женщиной как о сакральном акте, в котором погибает полнота обоих – цельность их раздробляется на части и из сознательных микрокосмов они становятся отдельными, разрозненными индивидами, с выраженными половыми признаками. Этим я, конечно, не хочу сказать, что человек убивает в себе Бога – это невозможно, ибо возможно истинное покаяние, но все же после плотского познания сделать это трудно весьма.
- Точно! А я и не подумал так глубоко…
- И самое главное, что я вижу в раболепии и частых междометиях людей, говорящих так о гениях, – что им действительно нравится или они привыкли жить в своей скорлупе, в собственной норе – они несвободны, им хочется быть рабами, потому что они конформисты, потому что внешне, но не внутренне, так жить легче, потому что у них нет подлинной веры – от такого человека часто можно услышать что, дескать, я не гений, куда мне до великих мужей – это ему бес все так внушил, хотя и тут, конечно, не все просто – теоретически гениальным может стать любой человек, но на практике есть еще нечто, что никогда и никем не будет приручено – это милость Божья, осеняющая гениального человека еще до его рождения – это дарованная Господом свобода.
- Да…
- Еще я вспомнил сейчас по этому поводу мысль О. Вайнингера: «Очень немногие люди чувствуют потребность составить себе ясное представление о характере недюжинных людей в сфере практической жизни или в области мысли. Они привыкли не только шляпы снимать, называя великие имена, но и отказываться, как по команде, от всяких рассуждений. Они говорят междометиями, когда называют Вагнера и Гете. В этом способе мышления проявляется почтенное само по себе чувство уважения к феноменам [а не к самим людям – т. е. банально из людей пусть и гениальных делаются какие-то идолы – прим. мое], а также столь постоянное странное отношение к гению как к Божественному Откровению. К тому же так люди лучше себя чувствуют, чем при том способе мышления, когда знаменитых людей предпочитают показывать в нижнем белье или с триумфом ловят их в тот момент, когда они идут отправлять свои естественные потребности. Но не такой эвдемонистический аргумент может оправдать этот взгляд, а только та «verecundia» , которой, очевидно, не обладали, например, Моро де Тур и Ломброзо. 
Но этот отказ от всяких рассуждений о великих людях и возмущение против всякой попытки со стороны других подметить определенные черты их внутреннего бытия свидетельствуют о жалкой приниженности, о врожденном духовном рабстве, столь же слепом, сколь и нетерпимом по отношению ко всякому свободному человеку. Каждое имя становится козырем, которым побивается всякий трезвый взгляд. Hero-Worship , почитание героев также гетерономно в Кантовском смысле, эта вера в авторитеты также безнравственна. Если человек, будь он самим Буддой или Бетховеном, превращается в божество, то затихает всякая сознательная, спокойная работа собственного разума и прекращается всякое духовное развитие.
<…> Приходится во всяком случае отказаться от столь распространенного взгляда, столь привыкшего рассматривать знаменитых людей как сосуд, из которого падают одно за другим его духовные детища, как творение природы, через которое последняя преподносит нам свои дары, как оркестр, задача которого исчерпывается тем, чтобы сыграть известное число музыкальных пьес.
Такой взгляд превращает поэта в бабочку, живописца в профессионального фотографа, философа в теоретика и лишает их всех всякого значения. Если уж говорить о художнике, то самые сильные впечатления слишком велики, чтобы их можно было немедленно выразить в художественном произведении.
Жизнь великих людей ни в коем случае не представляет собой гармонии милостей фортуны, а протекает куда более беспокойно и бурно, чем у других людей; чаще всего в ней можно встретить самые большие, непримиримые противоречия и тенденцию к самым неожиданным заблуждениям, но вместе с тем и величайшую борьбу с самим собой и только уж не ту «gaya scienza»  и «serenita» , к которым так стремился Ницше, после того как познакомился с Ривьерой.
Какие страшные переживания бывают у выдающихся людей, какие страдания и сомнения их мучают, способен понять из Ибсеновского «Пер Гюнта» лишь тот, кто знает, что в художественные образы воплотимо только то, что есть в себе самом».
- Да, Вайнингер прав.
Симон, а существует ли для тебя вообще какой-нибудь авторитет в мире?
- Нет, Илья, я не творю себе кумира. Я верю Господу Богу, я верю в то, что Он сказал.
- Но ты так часто упоминаешь выдающихся людей…
- Я привожу их в пример для укрепления веры людей. Я вспоминаю о них не возводя их в культ, но для того, чтобы показать ближнему, что и он может покаяться и исправить свой путь пред Богом, но кумиров из них я не делаю. 
- Понятно.
- Итак, творения гения – это всего лишь способ его самовыражения, это проявление того огня, который горит у него внутри, в сердце.
- Как пел В. Цой: «Разрежь мою грудь, посмотри мне внутрь, ты увидишь, там все горит огнем!»
- Конечно. И многие люди сами отказались быть гениальными. Вообще гениальность – это не сверхпонятие какое-то – это просто естественное, заложенное Богом в человека, нравственное существование – каждый должен стремиться к подлинной гениальности, поелику она свидетельствует о нравственном мужестве и потому не нужно мифологизировать и героизировать гения. 


Г Л А В А   XXIX

Проблема дискретности человеческого восприятия


- Помню, сестра [родная сестра Симона – прим. мое] рассказывала мне про свое внутреннее состояние – такое состояние души человека, который ищет себя в мире, сомневается в самом себе и никак не может прийти к покаянию, – она спрашивала меня тогда – как ей дальше быть и что вообще делать. 
- И что ты ей сказал?
- Сказал, что все в жизни всегда необходимо стараться делать по ходу движения самой жизни – потому что жить надо не дискретно, как думают многие люди – от одного дела к другому, но в каждую секунду своей жизни. При этом жить не так, как мистики Востока предлагают – не с помощью його-медитативных практик, будто бы позволяющих стать единым с безнравственно повторяющимся потоком жизни, слиться с жизнью, раствориться в самом падшем бытии, поелику такая пассивная жизнь недостойна человека, но жить именно активно – не реактивно и бездумно, но подлинной свободной жизнью. И пока ты живешь –  делать то, что требует нравственный закон в твоей душе – повседневные вещи никуда не денутся, но в то же время во всей этой внешней суете жизни стремиться жить колоссальной внутренней жизнью и оберегать свой внутренний огонь, а не сливаться с реальностью и становиться ее очередным звеном в бесконечной цепи одинаковых индивидуумов.
- Да, Симон, ты прав.
- Вообще человек в нашем падшем мире воспринимает реальность дискретно.
- Т. е. по частям?
- Да. Мы все целое постоянно разделяем на отдельные элементы.
Вот, к примеру, обыкновенная бумажная оса…
- Почему именно оса?
- Ну, не оса, скажем, шершень, овод – любое другое насекомое или животное, которых опасаются многие люди – не важно.
- И в чем же проявляется тогда дискретность восприятия?
- Представь, Илья, что некий человек вошел в свою комнату и услышал жужжание осы, а надо сказать, что человек этот боится ос, потому что в детстве они его несколько раз больно жалили. И вот он начинает искать источник этого, весьма неприятного ему, звука, чтобы поймать и выпустить на улицу насекомое или убить его. В сознании человека при этом всплывает множество образов, рисующих ему ужасные картины, на которых он ужален этим мелким, но опасным существом – человеку становится не по себе, он хочет скорее избавиться от этой неприятной проблемы.
Так вот, как все это обычно происходит?
- Ну, как – сначала человек слышит звук, потом, наверное, вооружается чем-то неуязвимым для жала осы – плотной бумагой, туфлею, перчатками или ветошью просто-напросто, – чтобы схватить насекомое или прихлопнуть его, затем собственно начинает осматривать помещение и находит в конечном счете, ориентируясь по звуку, местонахождение осы и, хватая ее, отпускает на волю или убивает. Как-то так, я думаю.
- Вот. Теперь сам посмотри на все, что ты сейчас описал немного с другого ракурса – с позиции последовательного, дискретного, разорванного на отдельные фрагменты, человеческого восприятия реальности.
- Понятно. Тогда получается, что звук, т. е. слух, зрение, обоняние, – допустим, если вместо осы в комнате другое, издающее сильный запах, животное, затем осязание, – если человек, пока ищет нечто, внушающее ему страх или неприязнь, двигает по стенам руками и наконец само обнаружение вызвавшего у него страх существа «движутся» во времени – последовательно.
- Правильно. Причем есть в этом списке главная проблема – незнание – оно-то и внушает страх, ведь если бы человек в падшем мире знал все – он бы тогда не боялся того, что последует, например, за его смертью. Конечно, этому знанию для цельной картины не хватает еще и веры, но о ней мы пока не говорим. Так вот – пока человек исследует свою комнату – он прямо-таки опутан греховным своим состоянием – незнанием, невидением, неслышанием, отсутствием обоняния, осязания и проч. и проч.
- Постой, Симон, я же только что сказал, что он слышит, видит, может двигаться хотя бы на ощупь и чувствует запахи, а ты говоришь, что он не видит и не слышит…
- А ты такое раздробленное состояние называешь слышанием и видением? Я же говорю о цельной полноте восприятия.
- Теперь понимаю. Хорошо. И что дальше?
- Кстати, во избежание недоразумений сразу уточню, что и в падшем мире человек в некотором приближении охватывает реальность вместе и одновременно – и дышит, и слышит, и видит, и чувствует запахи, и осязает нечто в одно и то же время, но в данном примере со страхом перед чем-то неприятным или не вполне еще осознаваемым я имею в виду конкретную последовательность самих действий – сначала человек слышит звук насекомого и лишь потом видит его – потому что, если оно, например, после того как человек вошел в комнату не сразу начало летать, то он, возможно, даже и не заметил бы его – прошел бы мимо, т. к. насекомое могло спрятаться в щель в оконной раме или просто отдохнуть и притаиться – причем, это если мы говорим о летающем существе, а ведь есть еще и такие, которые ползают, но не летают – их вообще, может, не сразу получится обнаружить, поскольку звука от них практически не исходит, – короче говоря, в данном случае я имею в виду то, что само обнаружение какой-либо вещи человеком происходит не сразу, а лишь по прошествии некоторого времени – причем именно последовательно и к тому же – после его дискретного восприятия реальности органами чувств. 
- Я так и понял, Симон.
- Вот. А дальше получается, что из простого примера человеческого страха, связанного с обыкновенной осой, мы можем увидеть всю падшесть мироздания. Во всяком деле мы вынуждены двигаться от начала к концу – последовательно, во времени, дробно, дискретно, раздельно. Понимаешь?
- Да, ты хочешь сказать, что в раю человек, пребывая в Вечности, воспринимал Реальное в Настоящем, а не посредством ограниченного, замкнутого пространства и времени из прошлого, настоящего и будущего. У него «была» полнота знания – он все видел, слышал, ощущал вместе и «одновременно».
- К этому я и веду, Илья, причем ты же понимаешь, что говоря «одновременно», мы подразумеваем только образ совместного, полного и цельного существования нечто такого единого, неделимого, ибо в раю нет времени и потому слово «одновременно», за неимением другого, более подходящего к Горнему Бытию, в силу того, что мы не знаем – каково вообще пространство Реального, приходится использовать для нашего такого, все же весьма отдаленного представления о Вечности.
- Да, я понимаю. Мы, вследствие грехопадения наших прародителей, не можем охватить всю, приведенную тобой ситуацию с осой, разом – даже не мгновенно, а вообще целиком и вне времени – потому что мы уже во времени живем и можем лишь представить себе – каково Горнее Бытие, но знать подлинное Реальное не можем.
- Да. К тому же я хочу еще добавить, что большинство людей привыкли к такому устроению падшего мира и это очень печально. У них нет внутреннего конфликта с падшей реальностью – они принимают ее, как нечто само собой разумеющееся – они потеряли свою свободу – они стали полурожденными и предпочли ползать, вместо того, чтобы тянуться к свободе и пытаться летать – летать внутренне, а не внешне – на самолетах, космических кораблях и прочих аппаратах.
- А почему стали полурожденными – разве они уже изначально не были такими и почему предпочли ползать?
- Они не были такими, но стали таковыми, поелику разорвали связь со своим детством – люди сами выбирают практическую пользу вместо настоящего чуда, зло вместо добра, ползание змеи вместо полета птицы, рабство вместо свободы.
- Значит все рождаются свободными и пока пребывают в детском возрасте – чувствуют себя свободными?
- Да, ведь все же были детьми – никто не стал взрослым, миновав время детства, – у всех было хотя бы смутное ощущение, подобное тому, которое в полной мере испытали некогда наши предки в раю, – состояние подлинной свободы, полной осознанности, вечного блаженства, потому что Адам с женой напрямую говорили с Самим Господом Богом.
- Да… Правда, здесь еще стоит оговориться, что не у всех детство было безмятежным и счастливым – кто-то ведь, еще будучи ребенком видел, например, ужасы страшных войн, голода, природных катаклизмов и прочих потрясений, подвергался насилию, унижению, рабству. Что можно сказать о таких детях?
- Да, конечно, говоря о детском, чудесном восприятии даже падшей реальности, я не забываю и про таких детей, но даже у них в детстве были хотя бы считанные минуты свободных переживаний и ощущений жизни – я же говорю о внутреннем состоянии человека, а не о внешних обстоятельствах, которые в течение жизни выпадают на его долю.
- Тогда понятно. Да, в целом так и есть – каждый человек в детстве лично соприкоснулся с нечто подлинно настоящим и чудесным, каждый в детстве не умозрительно, а сердцем и душой чувствовал собственную свободу и независимость от всего внешнего, каждый, наверное, в детстве мог парить в Небе, как птица, уносясь далеко в своих мечтаньях куда-то в бесконечное, красивое, свободное, истинное, манящее, прекрасное далеко. 
- Ну вот о том я и говорю, Илья. А потом, взрослея, человек теряет эту свою независимость и все больше становится рабом всего наносного, фальшивого и злого.
- Да…
- Еще дискретность человеческого восприятия видна на примере интересовавшей О. Вайнингера проблемы собаки.
- А это каким образом связано с дробностью сознания?
- Приведу такой отрывок из его книги «Последние слова»: «За несколько месяцев перед тем, как собака сделалась моей проблемой, я сидел однажды после обеда, часов около пяти, в комнате мюнхенской гостиницы, в которую я заехал, и думал о самых разнообразных вещах. Вдруг я услышал лай собаки, который показался мне новым, странным, пронзительным. У меня в тот же момент явилось такое чувство, как будто в эту минуту кто-то умирает.
Несколько месяцев спустя, посреди самой страшной ночи в моей жизни, когда я, не будучи больным, буквально боролся со смертью – у великих людей не бывает духовной смерти без физической, ибо у них жизнь и смерть очень сильно и интенсивно противостоят друг другу – я в то самое время, когда мне казалось, что я умираю, трижды слышал лай собаки, точно такой же, как тогда в Мюнхене; эта собака лаяла целую ночь, но в эти три раза как-то по-иному. Я заметил, что в этот момент я кусал зубами простыню, как умирающий».
- Очень интересно – как напрямую О. Вайнингер говорит о себе, как о выдающемся человеке!
- А я, когда читал эти строки, подумал, что он, напротив, – говорит о себе, как о слабом и ничтожном человеке, – поелику он ведь не умирал – ему лишь казалось, что он умирает, но, обрати внимание, Илья, – он не был физически болен. А подлинно великие люди по его же словам – не умирают духовно без физической смерти, «ибо у них жизнь и смерть очень сильно и интенсивно противостоят друг другу». Если он, будучи тогда здоровым человеком, все же не победил в себе зло, но боролся с дьяволом, то это говорит о том, что он оказался слаб перед искушениями злого духа. Значит, он не причисляет себя к гениальным людям и потому совершенно нельзя не признать, что он при этом очень скромен и благороден. К тому же он дальше добавляет, что «Подобные переживания, наверно, бывают и с другими людьми» – здесь уже явно видно, что О. Вайнингер говорит не о гениальных людях, но о людях вообще.
- Теперь я понимаю, Симон, что скорее ты прав. Действительно, – он имел в виду вовсе не то, что мне показалось вначале – даже наоборот – он говорит о себе не как о сильном и цельном человеке, но подразумевает, что очень слаб.
- Да. Но вот теперь, Илья, еще более интересная вещь, – в действительности, не правы ни ты, ни я по отдельности, но правы мы оба вместе и одновременно – О. Вайнингер в этом отрывке говорит о себе, конечно же, как про гениального и в то же самое время, как про низкого человека – поэтому я и привожу эти строки, чтобы наглядно показать то, насколько мы в падшем мире привыкли на все смотреть дробно – по частям – либо то, либо другое, а в этом нет полноты и цельности, понимаешь?
- Точно! Да, понимаю и вижу, что гениальный человек есть по-настоящему сознательный микрокосм – он объединяет в себе весь мир – ничто ему не чуждо – в его душе одинаково глубоко и широко простираются бездны добра и зла.
- Да, и все же добро в нем побеждает, а выражение «злой гений» – абсурдно. Подлинный гений – глубоко религиозный человек, верящий Богу и творящий добро ради самого добра и любви к людям. «Гениев»-атеистов и «гениальных» кровожадных тиранов не бывает – само понятие гениальности ни в коей мере не может быть связано со злыми деяниями.
- Значит, гению доступно глубокое познание зла, но, отвоевывая свою свободу и постоянно стремясь к совершенству, он всякий раз укрощает зло в самом себе?
- Да. Будучи человеком, познавшим всю разрушительную силу зла, гений каждый день своей жизни, идя ради собственной свободы на бой с этим падшим миром, балансирует между добром и злом.
- Т. е. гениальность не есть нечто такое, что человек приобретает однажды и на всю жизнь?
- Конечно, ведь благодать Господа Бога, осеняя человека по его добрым делам, может незамедлительно покинуть его, как только он возгордится и начнет думать, что всем обязан лишь самому себе.   
- Интересно.
Симон, если подходить к дискретности человеческого восприятия реальности с сакральной стороны, то мне понятно, что она суть следствие грехопадения человека. Но ее еще можно рассмотреть и «профанически» – она такова по самой природе падшего мира – потому, что в нем есть трехмерное пространство и одностороннее, ограниченное время, которые мешают человеку охватывать все целиком, ведь так?
- Конечно, – все вместе и одновременно. Я связываю раздробленность нашего падшего мира с вопросом «Почему?». Твоя описательная характеристика тоже отвечает на этот вопрос, но они разного уровня – мой является следствием вертикали, а твой – горизонтали. Я предпочитаю смотреть на вещи с сакральной стороны, чтобы познать тайную суть попрания человеком своей свободы, ибо мне хочется проникнуть в глубину проблем нравственности для искупления вины первородного греха. А ты смотришь на реальность, исходя из уже сложившихся обстоятельств. Конечно, лучше исследовать мир с обеих сторон. Но я все же ищу причины, а не следствия изменений, происходящих на земле.   
- Понятно.
- Еще дискретность человеческого восприятия видна на примере определения понятия культуры И. Кормильцевым и О. Вайнингером. Каждый из них определяет ее по-своему и каждый прав по-своему, но цельная полнота – в объединении их определений. Вот что говорил о культуре И. Кормильцев: «Для меня «культура» – это отрицательное, в принципе, понятие. Культура – это пыльные музеи, дети, скучающие на абонементе в филармонии; культура – это некое замещение реального процесса познания мира и сознания индивидуума, позиционирующего себя по отношению к этому миру, неким культурным ритуалом, который человек должен пройти, чтобы сказать: «Ну вот, теперь я культурный человек; вот это я знаю, вот это видел, это прочел, то посмотрел, туда ходил» и т. п. Но на самом деле грош цена той культуре, которая не заставляет человека переоценивать себя, ставить метафизические задачи и действовать» и еще: «Искусство от культуры именно тем и отличается, что культура – это воспроизводство одного и того же в одних и тех же формах, а искусство – это отказ от этих форм и разрушение… постоянный уход от присвоения. Любая форма, которая уже присвоена социумом, которая ритуально воспроизводится, сразу же теряет все свое мироизменяющее содержание», «Культура – это мертвое искусство. Культура всегда пытается защититься от искусства, обзывая его самодеятельностью и экстремизмом. Это корпорация, защищающая собственные экономические интересы и заинтересованная в том, чтобы ничего не менялось. А искусство – это поток Откровения. Культура принадлежит жрецам, искусство принадлежит пророкам».
- Точно, Симон, ведь в действительности все так и есть. 
- Да, но это с одной стороны, а вот что говорит о культуре О. Вайнингер: «Существенным моментом во всякой культуре нужно считать одну тенденцию, у которой имеются две стороны. Условием всякой культуры и в чисто духовном смысле идентичным с ней является стремление к проблемам. Поэтому всякая культура основана на индивидуальности, ведь проблемы существуют только для индивидуальностей.
<…> Культура индивидуальна, но не как проблема индивидуальности, а как следствие проблематической индивидуальности, возобновленной (возрожденной) благодаря религии, как утверждение. Культура трансцендентальна (в Кантовском смысле); все трансцендентальные функции ведут в конце концов к идее абсолютного, как к заключительной идее, но эту последнюю нельзя логически вывести из них. Только трансцендентальность создает культуру. Трансцендентальность, как понятие, внутренне присущее оценкам, которые по своему значению выходят за пределы отдельной личности и которые, тем не менее, всегда должны быть сделаны ею самой, есть условие всякой социальности. Она превращает культуру в социальное дело, в ценность, которая должна быть испытана каждым индивидуумом свободно и самостоятельно и каждым формально одинаково признается.
<…> И культура, таким образом, как стремление к проблемам есть идеал: ни один человек не работает достаточно для достижения этого идеала, даже самый культурный должен прийти в ужас при воспоминании о том, как много существует еще вещей, о которых он и не думал.
Никто не обладает культурой, но каждый должен хотеть культуры.
Культура есть не только проблема, но и задача, культурный вопрос, как и всякий другой серьезный вопрос, имеет еще и практическую сторону наряду с теоретической.
<…> Знак, под которым индивидуумы соединяются в общество и которым они руководствуются в своих общественных решениях, называется культурой. Культура как идея, с логической стороны есть надындивидуальная проблема, с этической – надындивидуальная задача. Культура, как отношение индивидуума к идее, есть влечение к теоретической проблеме в мышлении, влечение к практической задаче в деятельности. Таким образом, культура одновременно надындивидуальна, как идея, и индивидуальна, как идеал».
- Да… И Вайнингер тоже прав…
- Причем сразу замечу – Вайнингер против определения понятия культуры как культурного ритуала, связанного с накоплением исторических сведений о прошлых временах, на которое ссылаются многие люди – т. е., когда говорят о том же обряде, о котором отрицательно отзывается И. Кормильцев – в этом их мнения сходятся. Но каждый акцентирует внимание на разных вещах – для И. Кормильцева культура является процессом постепенного выхолащивания искусства, – когда со временем в честь настоящих героев устанавливают памятники, называют их именами улицы, издают книги с их биографиями, словом, когда происходит процесс окультуривания искусства, – когда нечто сакральное и неуловимое, проявляясь посредством искусства в нашей падшей реальности в виде музыкальных произведений, изобразительного искусства, поэзии, прозы, фильмов и т. д. или посредством философской и религиозной мысли и плодов настоящей науки, – со временем постепенно превращается сначала в миф, потом демифологизируется, профанируется, а потом и вовсе стирается из памяти людей.
- Поэтому дети и скучают в пыльных музеях?
- Конечно. Ведь то, что раньше было живым и настоящим – теперь мертвое и в прошлом. Правда, подлинно гениальные вещи, как я уже говорил ранее, сохраняют свою, неподвластную времени, ценность, но именно метафизически, – что осознают немногие люди.
- Да…
- Во всяком народе я замечал феномен уставания нации, когда ее великое прошлое со временем становится пыльным, этнографическим материалом – так у Достоевского Ф. М. в романе «Бесы» Шатов говорит Ставрогину – со временем происходит постепенное окультуривание Истории, реальность, утрачивающая свою актуальность, изживается, потому что люди ее формировавшие умирают, а вместе с ними уходит и она, – строго говоря, образование каких-либо государств довольно бессмысленное занятие. Все когда-нибудь подвергнется закономерному увяданию. Мне, конечно, возразят, сказав, что важен сам процесс воспроизведения жизни, пусть и на падшей земле, – но я никогда с этим не соглашусь, поелику плох тот процесс который не порывает в пределе с порочным, замкнутым, бесконечным кругом воспроизведения одного и того же и не переходит в совершенно иное, новое качество и не достигает конечного результата; плох всякий компромисс, который не стремится стать законом. Иначе получается сытое, самодовольное, пошлое, безначальное и бесконечное бытие, без перспективы прорыва за его пределы – лишь дурная бесконечность, цикличное вращение и безнравственность.
Все, что мы с тобой исследуем, Илья, может перемениться множество раз – сознание человека уже меняется и становится все более автоматическим, поверхностным. Поэтому, быть может, и наши мысли будут присвоены, окультурены и изжиты. Ведь только Дух Вечен и Бог Всемогущ.
Но и это еще не все, поелику, если любовь к искусству было бы так легко вытравить из людей, то тогда б мы ничего уже не сотворяли и были бы несвободными, ограниченными, недалекими существами. Тут вот какая любопытная вещь – в том то и дело, что герои хоть и «бронзовеют» со временем, становясь персонажами учебников по истории, которые неинтересны детям, потому что они живут здесь и сейчас, а не в прошлом, – так вот, несмотря на музейную пыль, покрывающую героев прошлого, в них всегда сохраняется метафизический потенциал – иначе гении бы и не появлялись в свои эпохи – об этом, собственно, я и сказал выше – про ценность гениальных творений.
- Т. е. для большинства людей культура – это всего лишь ритуал, который они совершают для того, чтобы похвастаться друг перед другом заученным набором исторических сведений, но подлинный гений за наслоившейся за многие века толщей окультуренной реальности видит подлинный, сакральный смысл культуры.
- Да, по милости Божией, видит.
- И поэтому, хоть ты и сказал, что даже подлинное искусство со временем погибает и остается в прошлом – метафизически оно всегда сохраняет свой тайный, сакральный смысл и может прорваться сквозь любое, сколь угодно предавшееся забвению, пространство времени?
- Да. Хорошо ты сказал – именно так – «пространство времени».
- Очень интересно!
- Да.
Еще дискретность человеческого восприятия реальности видна на примере гениальных творцов Возрождения – Микеланджело и Леонардо. Оба они – живописцы, скульп¬торы, архитекторы и поэты, но каждый из них любил больше всего что-то одно: Леонардо – живопись, а Микеланджело – скульптуру.
- Не знал, что Леонардо да Винчи тоже был поэтом…
- Да, Леонардо сочинял стихи, правда, до нашего времени они не сохранились – обычно он писал их под акком¬панемент лиры, которую сам же и смастерил, а Микеланджело, например, на протяжении почти целого года руководил строительством и реконструкцией фортификационных сооружений во время осады Флоренции объединенными силами короля Испании Карла V и папы Климента VII и был одним из выдающихся военных инженеров своего времени.
И все же самым важнейшим из всех искусств автор «Тайной Вечери» считал живопись.
- А Микеланджело, наоборот, – не признавал ее главенство в изобразительном искусстве, если только она не обладает идеальным сходством со скульптурой.
- Да. Леонардо говорил, что ваятелю не нужно думать над тем, как свет падает на фигуру, беспокоиться о передаче цвета и перспективы. По его мнению сама осязаемость скульптуры уже значительно упрощает работу художника.
- А живопись?
- С ней, как считал Леонардо, все обстоит гораздо сложнее – с ее помощью мастер изображает плоские вещи объемными; то приближая, то отдаляя предметы, экспериментирует с перспективой и делает их осязаемыми.
- И поэтому живописцу нужно прилагать больше усилий, чем скульптору для того, чтобы  придумывать новые методы изображения предметов?
- Да. Но Микеланджело придерживался иного мнения – он даже в живописи был скульптором и говорил, что «Наи¬лучшей будет та живопись, которая ближе всего к рельефу».
- А рельеф и есть разновидность скульптуры: объемное изобра¬жение на плоской поверхности.
- Да. У Микеланджело есть такой сонет:

Для мастера не может быть решенья
Вне мрамора, где кроется оно,
Пока в скульптуру не воплощено
Рукой, послушной воле вдохновенья.
Ты для меня надежды и сомненья –
 Все, Госпожа, в тебе заключено,
И тут уже искусству не дано
Оборонить меня от пораженья.
Меня убьют не чары красоты,
Не холодность твоя сведет в могилу
И не судьбы превратной торжество,
Но то, что смерть и состраданье ты
Несешь в себе, тогда как мне под силу
Лишь смерть извлечь из сердца твоего

Кажется, что он посвящен скульптуре, хотя в действительности художник говорит о даме, в которую был влюблен – настолько он любил свое искусство!
- Как интересно! А еще я читал, что Микеланджело вместе с Леонардо сошлись в знаменитой битве титанов – росписи зала Большого Совета в Палаццо Веккио, которая так и не была завершена.
- Да, работа Микеланджело – «Битва при Кашине» – флорентийцев с пизанцами, а Леонардо – «Битва при Ангиари» – схватка двоих всадников.
- Точно.
- И все это вновь свидетельствует о том, что если воспринимать мир по частям, отдельными фрагментами чего-то одного, единого целого, то как бы человек ни старался – он не увидит мир во всей его полноте. Этим в числе всего прочего и искушает дьявол людей – потому-то они ведут бесконечные споры – что лучше.
- И как лучше.
- Да. Что или кто выше, сильнее, больше, богаче, умнее и проч. и проч. – во всем этом уже заложены зависть, стремление к конкуренции, аморальная двойственность. Всюду – разделение на оппозиции и разные стороны баррикад. Везде – неоднозначность, непостоянство, неизбывная изменчивость, диалектичность, организованная хаотичность, половинчатость, безнравственность. Кругом – одно лишь побуждение и намерение, но не само действие, не решение проблем, не покаяние и не искупление вины. Куда ни глянь – все поражено первородным грехом.
- Постой, Симон, ты же сам говорил, что в Горнем мире все иерархично, но сам же при этом отстаиваешь равенство. А сейчас ты сказал, что «выше», «лучше» и т. д. – все это не про нравственность. Как это понять?
- Илья, ты вновь примеряешь наш падший мир к Вечности. Когда я говорю, что общество на земле еще в незапамятные времена было устроено в соответствии с Горней иерархией и в то же время ищу в этом мире символы Реального, то всегда подразумеваю, что вертикаль неизменна и однозначна, в то время как горизонталь беспрестанно меняется и стремится к тому, чтобы стать вертикалью. Когда я говорю об устроении Горнего мира, о его иерархичности, и что в падшем мире есть символы иного уровня Бытия, то это вовсе не означает, что и на земле установлено подобие этой совершенной иерархии и полнота Вечного Бытия. Да, иерархия, конечно же, предполагает разницу между высоким, высочайшим и тем, что неизмеримо и бесконечно выше всего, что только может быть. Но проблема в том, что в падшем мире эта разница делает человека и вообще все, что есть в нем живого – зависимым, а в Горнем мире, напротив, – сохраняет свободу. Ангелы подчиняются воле Господа Бога, но ангелы свободны. На земле все не так – человек подчиняется тому, кто над ним, – к примеру, своему господину, но оба – зависимы друг от друга, ибо даже при часто мною же приводимой в качестве положительного примера, монархии – между людьми неизбежно возникает неравенство – я имею в виду не внешнее неравенство – это и так понятно, но именно неравенство на дальнюю перспективу – по совокупности накопившихся в обществе противоречий – как бы они ни пытались его устранить, потому что дьявол их искушает и будет искушать до скончания века. Потому-то и говорится в Библии, в Послании апостола Павла к Коринфянам, в 7-й главе: «Проходит образ мира сего». То, что когда-то было актуально, – скажем, при монархии, теперь таковым уже не является: хотя бы и часто я говорил о том, что при королях жизнь людей была гораздо осмысленнее, нежели сейчас, и что это видно по плодам великих, гениальных творцов того времени, – я все же глубоко понимаю что всякое устроение общества на этой земле в конечном счете бессмысленно. Точно так же пройдут и времена демократий, республик, анархий и любых других социальных образований. Все закончится крахом, поелику земля эта погибнет и все зло вместе с ней.
- Понятно…
- Еще дискретность человеческого восприятия в нашей падшей реальности видна на примере того, как люди рассуждают о вере и знании.
Помню, как однажды один человек сказал мне, что верить можно в то, чего нет, а то, что есть – можно знать. Причем говорил он это в бескомпромиссном тоне категорического императива. Весьма спорное суждение, не правда ли?
- Почему? Вроде бы логично – я верю в нечто, потому что его нет, и я его не вижу и оттого не знаю о нем ничего или, к примеру, я что-то знаю о том, что есть и потому мне нет нужды в том, чтобы в это нечто верить, разве не так?
- Нет, не так. Приведу тебе пример. Земля есть?
- Есть.
- Ты ее видишь?
- Вижу.
- Значит ты о ней все знаешь?
- Не все, но кое-что знаю.
- А я говорю не о фрагментарном знании. Более того, я вообще говорю о знании не как о наборе пыльных, архивных сведений о чем-либо, но как о понятии – логическом понятии, которое в нашем грешном мире принципиально недостижимо. Следовательно, твое знание о земле не имеет никакого отношения к подлинному, настоящему знанию в целом и к знанию о ней самой, в частности. Но при этом она есть, и ты ее видишь – она прямо перед твоими глазами.
А знаешь ли ты, что земля шарообразной формы?
- Знаю.
- Нет, скажи конкретно, – ты это точно знаешь или ты, скорее, этому веришь?
- Точно знаю. Кривизну земли можно проверить математическими расчетами или посмотреть на нее из космоса.
- Ты был в космосе?
- Не был.
- Значит ты веришь фотографиям, сделанным космонавтами или спутниками?
- В какой-то степени да…
- Не в какой-то, ты именно веришь.
А расчеты ты, подобно Эратосфену, сам проводил или прочитал о них в учебнике по астрономии или еще в каких-нибудь книгах, либо от кого-нибудь услышал или где-то видел?
- Я прочитал о них в детской энциклопедии, но сам не считал.
- Значит, ты вновь кому-то поверил.
- Да.
- Так о каком же тогда знании можно вообще говорить, если мы всюду изначально опираемся на веру, которая является краеугольным камнем всех наших суждений – ведь как мы уже ранее говорили – человек не может доказать принципы тождества и противоречия, но принимает их на веру. Ученый, прежде чем начать что-то исследовать, также принимает на веру нерушимые аксиомы, на которые опираются все научные теории – он их не доказывает, но именно верит им и в них. Даже если бы ты проводил расчеты самостоятельно, то все равно изначально отталкивался бы от фундаментальных аксиом, которые прежде принял на веру.
Так вот, земля – есть, но подлинного знания о ней у нас нет – мы прежде всего именно верим тому, что слышим, видим, чувствуем, воспринимаем, а человек, о котором я говорил выше, утверждал, что верить можно в то, чего нет. У некоторых людей фантазии не хватает даже на то, чтобы представить себе многочисленные случаи, когда человек что-то знает – я имею в виду в нашем, профаническом мире, т. е. о логическом понятии знания я даже сейчас не говорю, – так вот, когда человек зная нечто, постоянно сомневается в своем знании и больше доверяет интуиции.
- Да…
- Теперь возьмем для примера сумчатого волка. Скажи, Илья, ты когда-нибудь видел тилацинов?
- Живых нет, а на фотографиях и в разных документальных фильмах о животных – да.
- Но ты веришь, что они когда-то существовали на земле?
- Конечно, ведь я же видел их, хоть и не живыми.
- Но ведь фотографии и видеосъемку можно подделать.
- Ну, тогда даже не знаю…
- Вот именно – ты не знаешь, потому что ты даже не видел их живыми; ты не прикасался к ним; ты не наблюдал их в зоопарке или в дикой природе; ты не пытался приручить их сам, лично; ты не исследовал их образ жизни; ты не кормил их с рук. Короче говоря, список того, чего ты не делал можно продолжать и дальше. Ведь, к примеру, атеисты часто говорят, что они не трогали и не видели те чудеса, которые происходят в жизни искренне верящих Богу людей. Так же и ты сейчас – не трогал и не видел сумчатых волков, но почему-то веришь, что когда-то эти интереснейшие животные жили на земле. О знании, а точнее незнании, вообще можно не упоминать.
Итак, в примере с землей ты веришь тому, что есть – я имею в виду землю с ее шарообразной формой. Причем независимо от того, веришь ты в нее или нет, но земля есть. В примере с тилацинами ты веришь уже тому, чего нет – сумчатые волки давно вымерли, но ты веришь в то, что они когда-то существовали на земле. В обоих случаях знание не является фундаментальным принципом, – повторяю, знание не в логическом его понятии, а в наших о нем представлениях – фрагментарных, отрывочных, ибо мы живем в падшем мире – к знанию человек лишь стремится – к подлинному знанию, но верит он всегда – одни люди верят Богу; другие – не верят Ему или в Него, но верят во что-то другое или чему-то другому, например, в науку или науке; третьи – верят своим богам; четвертые – и верят и не верят вместе и одновременно; пятые – верят в отсутствие веры; шестые – верят и сомневаются и, вновь веря и сомневаясь, начинают все сначала; седьмые – верят в дьявола или дьяволу, а есть такие, которые вообще ни во что не верят, но все же и они хотя бы иногда верят – как это ни парадоксально и т. д. Значит, вера первична, а знание вторично. Хотя строго говоря, все происходит вместе и одновременно, ибо настоящее знание рождается из подлинной веры – они взаимосвязаны друг с другом и потому разделять их – весьма глупо, чем и искушает дьявол людей, нашептывая им в зависимости от ситуации и обстоятельств изощреннейшие интеллектуальные, но внутренне пустые и бессмысленные, суждения.
- Софизмы.
- Да, софизмы. Ничего нового под солнцем со времен Древней Греции человеческая мысль не придумала.
- Симон, а с чего вообще начал человек, о котором ты давеча говорил, чтобы прийти к такому суждению?
- Он сказал, что верит в Бога, Которого нет.
- Как это?
- Да, именно так он и сказал, добавив при этом, что Бога нет и в Него он и верит.
- Какая-то бессмыслица получается.
- Это смотря, как посмотреть, но в целом, Илья, я с тобой согласен. Просто человек этот тогда еще не прозрел и потому не видел символов Горнего мира в нашей падшей реальности – он утверждал, что в ней нет Истины, смысла и справедливости и потому, дескать, он верит в Бога, Которого в нашем мире нет, и что одно это отсутствие – принципиальное «НЕТ» – и является единственным свидетельством существования Вечности. То, что Бог во всем, но все не есть Бог, для него, по-видимому, было не очевидно. Он пытался определить существование Горнего Бытия апофатически, цитировал Тертуллиана , но в конечном счете еще больше запутывался в собственных суждениях, вводя в заблуждение и своих собеседников. Он, как типичный софист, мазал все одной краской, – дескать, Истины в этом мире нет и точка. Но ведь это не так – Истина есть, она в нас самих – в Духе Божием. Истину нам явил Христос – Он Сам суть Истина. Если бы в мире не было Истины, то и нас самих уже давно бы не было, ибо человек в ту же секунду исчез бы без следа – одна лишь Истина и дает смысл человеческой жизни.
- Да, Симон, ты прав.
- Вот.
Еще дискретность своего восприятия я, помню, заметил, когда смотрел клип группы «Кино» для песни «Закрой за мной дверь, я ухожу» – это даже не клип, а фрагмент фильма С. Лысенко «Конец каникул» – я тогда не мог вместе и одновременно смотреть на всех участников группы, охватывая их целиком и сразу, – мне отдельно приходилось смотреть то на Виктора Цоя, то на Юрия Каспаряна, то на Игоря Тихомирова, то на Георгия Гурьянова, потому что, когда я смотрел только на Виктора, то уже не видел хорошо и подробно других, когда же я наблюдал за Юрием Каспаряном, то от моего внимания ускользали остальные трое участников группы и то же самое было с Тихомировым и Гурьяновым. Из-за такого отрывочного, кусочного, дробного восприятия реальности я даже несколько раз подряд пересматривал этот клип, чтобы впоследствии уже более-менее хорошо себе представлять, что делают другие участники группы, пока мое внимание приковано к кому-то одному из них. В этом мы уже можем увидеть свидетельство ограниченности нашего падшего мира.
- Да, интересно.
- И заметь, Илья, даже сейчас, пока мы с тобой говорим, – мы вынуждены постоянно согласовывать свои действия с временем – наш диалог протекает в последовательности – сначала ты говоришь, а я тебя слушаю, либо наоборот, а в раю такого не «было» – люди говорили посредством телепатического, даже нет, не телепатического, а бесконечно непостижимого для нас языка – человеку в Вечности не нужно «было» ждать собеседника, они «понимали» друг друга по-настоящему, потому что знали друг о друге все, сохраняя при этом тайны друг друга – такой вот парадокс. По сравнению с ними мы теперь, как человек недосягаем для муравья – так разделил нас дьявол.
- Да, Симон, ты прав.
- Вот это и есть дискретность человеческого восприятия.
- Понятно.
Г Л А В А   XXX

Творец и его творение


- Помню, когда я работал в театре, ко мне в гости пару раз приезжал друг, с которым я учился в университете, и вот однажды мы с ним начали спорить о том, подлинно ли Р. Л. Стивенсон гениальный писатель или же просто талантливый. Я говорил, что гений автора «Острова сокровищ» не подлежит сомнению. Но друг утверждал обратное, приводя свои примеры выдающихся личностей.
- И что ты ему сказал?
- Прежде всего я указал ему не на гениальность творчества Стивенсона, но на его интереснейшую и героическую биографию.
- Потому что, как ты ранее уже говорил, гений сам творит свою судьбу, а не плывет по течению и гениальностью своей он обязан не своему творчеству – оно всего лишь следствие того Духа, Который в нем есть, – а милости Господа, благодать Которого некогда осенила его – еще до рождения?
- Да. Но друг так ничего и не понял – он не слышал меня, хотя и слушал. Видно, не время еще было тогда ему услышать меня – ведь Сам Господь Бог запечатывает слух и притупляет зрение людей, которые еще не взошли на новую ступень своего личностного развития – ведь прежде всего именно по этой причине они не слышат и не видят своего ближнего.
- Как ослепил вначале Господь Саула, будущего апостола Павла, – я имею в виду не физически, но попустил, чтобы сначала он притеснял первых Христиан, а потом, по дороге в Дамаск, он стал слепым уже буквально и все для того, чтобы он покаялся – примерно так же и с остальными людьми получается?
- Да, Илья.
- А кого в пример приводил тебе друг?
- Тогда он назвал настоящими гениями Ф. М. Достоевского, А. С. Пушкина, В. Цоя и других действительно гениальных творцов от искусства, философии и религии. Я, конечно, не стал с ним спорить, но твердо стоял и стою на том, что Стивенсон – гений. Просто друг не знал всех подробностей жизни шотландского писателя и поэта. Хотя, знаешь, Илья, я ведь тоже не знал его биографии, когда еще в детстве впервые взял в руки «Остров сокровищ», но у меня уже тогда было точное и четкое видение его гения. Ведь было бы странным только думать о гениальности и доказывать ее наличие у кого-то – ее, скорее, нужно чувствовать, до нее нужно созреть и прозреть, чтобы в конце концов ясно увидеть. Так вот, я в детстве не умом понял, что Стивенсон – гений, я это почувствовал, интуитивно и свободно, нисколько не сомневаясь, без чьих бы то ни было доказательств. Для меня это было очевидно и однозначно. А вот уже когда я стал взрослым и очень подробно исследовал обстоятельства самой жизни писателя, когда мои детские воспоминания при этом, сразу же всплыв на поверхность, еще крепче утвердили меня в справедливости чистых, искренних чувств и моего раннего интуитивного прозрения – благодаря чудесному, детскому восприятию творчества автора, так вот тогда, в таком цельном единстве разума и интуиции, я и увидел полноту гения Стивенсона.   
- Интересно!
- Еще бы! Многие люди, будучи уже взрослыми, обычно скользят по поверхности вещей, потому что не связывают в одну цельную картину свое волшебное детство с тем, что у них есть в настоящем времени, а без этого они не смогут полностью увидеть, как устроен этот падший мир. Ведь всякий, подлинно гениальный писатель, как и художник в целом или философ не есть одно лишь его творение. Тут вообще вот какая весьма любопытная вещь: к примеру, М. Мамардашвили говорил, что «Произведение искусства – это не то, что пишется автором; в действительности произведение искусства есть текст, внутри которого создается тот человек, который способен написать этот текст. В том разрезе, в каком мы движемся, мы должны утверждать, что произведение производит авторов произведений, то есть из таинственных глубин человеческого «Я» они извлекают то, о чем человек в себе и не подозревал и чем он не мог бы стать без произведения, без текста» . Это очень непростая мысль, как может показаться на первый взгляд. Мамардашвили, конечно же не говорит, что художник суть то же, что и его произведение – здесь акцент поставлен не на самом творении и не на его авторе, но на знаке равенства между творцом и его творением – т. е. на том некоем связующем звене, благодаря которому из глубин человеческого «Я» извлекается наружу нечто цельное, неизменное и истинное. А друг, который приезжал ко мне в гости, рассуждал поверхностно, – дескать, гений суть его творение. Но только ли оно одно? А может быть, именно гений есть нечто главное, а его произведение – второстепенное?
- Я понял, Симон, – здесь вновь видна дискретность человеческого восприятия, потому что рассуждая так – по отдельности, мы не сможем разглядеть истинное положение вещей. Значит, все вместе и одновременно.
- Верно, Илья. Если отстаивать правоту только того, что сказал друг, мы не увидим всей картины целиком, но и одно мое утверждение – о гениальности благодаря интересной жизни самого творца тоже является неполным. Поэтому правы мы оба вместе и одновременно, но не отдельно, порознь. Причем следует разделять то, что я подразумеваю под одновременностью в контексте «вместе и одновременно» – в ее обычном понимании и то, что говорит про одновременность Мамардашвили в начале двадцатой  беседы о мышлении: «Под одновременностью мы обычно имеем в виду некоторый момент времени, одинаковый, один для разных точек пространства и для разных расстояний. В какой-то один момент времени во многих и разных местах пространства, на разных расстояниях происходят какие-то вещи. Или, наоборот, если мы берем в последовательности, то можем одно и то же пространственное место, или пространственную точку, взять в следующий момент и рассматривать ее как последовательную самой себе, если она изменилась или мы изменились относительно ее. А в том, что я называю одновременностью, я фактически говорю о том, что есть какое-то сечение мира, в котором наше сознание как бы стоит. Обычно ведь наше сознание течет. Вот, вообразите себе, что все остальное течет, а сознание стоит. И это как раз та точка, о которой я уже говорил, что там нет времени – оно сжато». Еще для иллюстрации стояния времени, или стояния сознания Мамардашвили приводит пример человеческого страдания.
- Интересно.
- В действительности гений суть творец своего творчества, и само творчество создает своего творца, но само по себе творчество ничто без своего творца, ибо сам творец придает ценность своему творчеству, которое в свою очередь начинает собственную свободную жизнь даже если творец уйдет из земной жизни, ибо душа человека вечна. Потому-то по одному лишь творчеству Стивенсона или другого подлинно гениального художника и философа невозможно полностью охватить всю картину – т. е. подняться над самим собой и посмотреть на все со стороны. Помнишь, Илья, я ранее говорил о соотношении творения и творца – ты еще спрашивал меня, как отличить гениального художника от просто талантливого?
- Да.
- Так вот, если мы посмотрим, к примеру, на жизнь Микеланджело – тогда как раз о нем шла речь и на всех тех людей, которые могут сделать хоть тысячи копий шедевров гениального итальянского художника – пусть даже технически лучше него нечто создать, но при этом ни на йоту не приблизившись к уровню его гения, то очевидно, что просто талантливые мастера не наполнены той мощнейшей «концентрацией» Божьего Духа, Который еще при рождении подлинно великих людей осеняет их Своей благодатью. Гениальность – это всегда великая биография. Гениальность – это судьба, но не просто предрешенная, без воли на то самого человека, а вместе и одновременно, с его независимым от внешних обстоятельств, формированием и становлением, с обретением духовной цельности и нравственного мужества, свободная судьба, приводящая к Истинной Христианской вере Господу Богу. Судьба, полная радостей и лишений, взлетов и падений, счастливых моментов и страданий, твердой уверенности и мучительных сомнений.
- Свободная судьба…
- Да. Именно. Судьба, но свободная. Такой вот парадокс, как и во многом другом, что есть в этом мире – диалектика.
Интересоваться одним лишь творчеством гения, – значит, видеть только часть картины, но не всю ее целиком.
Само Священное Писание суть то же, что биография Господа нашего Иисуса Христа – от Его предков до Его Рождения, смерти, Воскресения и конца мира сего.
- Точно, Симон! А я раньше и не задумывался над этим. Для меня Библия была просто Книгой о прошлом человечества… Как же все интересно!
- Да, многие люди пренебрежительно и свысока относятся к тому, о чем в ней говорится. Не мудрено потому, что они не слышат и не видят в ней Истины – Библия открывается тому, кто искренне верит Богу, кто по-настоящему милосерден, кроток и смирен.
- Да…
- И во избежание всяческих недоразумений сразу скажу, что гениальность необязательно связана с наличием какого-то видимого творчества – Сократ, к примеру, сам ничего не писал, но очень любил мудрость и его творчеством были беседы с учениками, записанные последними.
- В общем, гениальность – это и биография, и любовь к своему делу, которая суть то же, что любовь к Богу, ибо гений верит Ему и следует за Ним, и творчество, потому что вера без дел мертва – все вместе и одновременно.
- Да, Илья.
- Очень интересно!
- Вот.
Еще хочу отметить, что при внимательном прочтении «Острова сокровищ» Стивенсона, по справедливому замечанию В. Точинова в его книге «Остров без сокровищ», «вскрывается второй слой романа», который обычно ускользает от торопливого читателя.
Вообще, вначале Стивенсон назвал свое произведение «Судовой повар».
- По должности Джона Сильвера на корабле?
- Да. Почему так? Да потому, что именно Сильвер – главный герой романа, – несмотря на то, что обычно мы больше симпатизируем положительным персонажам книги, а кок хотел собственными руками отрубить телячью голову сквайра Трелони и являлся главарем шайки, которая устроила бунт против капитана Смолетта и его команды, – он есть бездонный микрокосм – в нем вместе и одновременно совмещаются добро и зло – Сильвером Стивенсон показал нам двойственную природу человека.
- О чем рассказывается еще в «Странной истории доктора Джекила и мистера Хайда».
- Да. Доппельгенгер. И как во «Владетеле Баллантрэ» и «Черной стреле». Доппели еще использовались компанией «Ива» в многосерийном фильме «Досье детектива Дубровского».
- Точно.
- Так вот, Сильвер очень непрост – он меняется от добродушного и покладистого моряка до свирепого и беспощадного морского волка всего за мгновение. Как он относится хотя бы к Джиму Хокинсу на протяжении всего повествования?
- Очень неоднозначно.
- Вот о том и речь.
Еще помню, когда читал книгу В. Точинова, нашел в ней пояснение к именам героев Стивенсоновского романа – у многих из них они Библейские – вот какие глубокие символы проходят сквозь всю, кажущуюся на первый взгляд детской, книгу!
- Да, удивительно!










Г Л А В А   XXXI

«Есть целый мир в душе твоей таинственно-волшебных дум…»


- Симон, а ведь некоторые люди могут тебе возразить, сказав, неужели, дескать, ты и впрямь думаешь, что все в мире происходит из-за вибраций, исходящих от гениальных личностей, что в переломные времена Истории именно гении меняют всю его реальность – вот даже, скажем, на твоем примере – ты рассказывал, что в пору твоего детства, во дворе твоего третьего дома, жизнь просто кипела, а сейчас там ничего особенного не происходит – разве из-за одного твоего присутствия все стало сильно меняться, а после того, как ты уехал, жизнь оставшихся там людей будто бы утратила свою глубину?
- Во-первых, Илья, я не называл себя гением, хотя и не скрываю, что все люди в мире – потенциально гениальны, ибо все они когда-то были детьми, а дети – существа гораздо более близкие к Горнему миру, нежели даже самые великие творцы за всю Мировую Историю.
- Хорошо, но как же все-таки с вибрациями?
- А вот здесь уже все именно так, как я и сказал, поелику человек, собственно, своим присутствием, сознанием и языком, по милости Божией, меняет реальность, но поскольку у человека, наиболее интенсивно чувствующего весь мир, внутренняя жизнь гораздо глубже и насыщеннее, чем у других людей, – реальность вокруг него начинает приходить в движение – она вибрирует, изменяясь вместе с его развитием.
Илья, ты не первый, кто меня об этом спрашивает – подобные же вопросы задавали мне друг, с которым я учился в университете, и сестра – при этом они говорили, что все объясняется просто и не нужно ничего усложнять, – дескать, мир меняется потому, что люди постоянно перемещаются с места на место и каждый человек растет, а значит, его детское восприятие проходит, краски становятся менее яркими, но у детей, которые рождаются после человека, чувствующего, что мир утратил свою красоту, все точно такое же волшебное, как и у него когда-то – и так поколения за поколениями. И еще они говорили, что изменения во всем мире происходят не по какому-то там закону сохранения равновесия по форме и содержанию, о котором мы с тобой говорили, а просто потому, что люди все время делают разные вещи, – к примеру, раньше они, до определенного времени, жили в Европе, а потом отправились в путешествие, чтобы открыть Новый Свет, – дескать, причем тут вообще гении? Илья, понимаешь, к чему мы вновь приходим с таким мировоззрением?
- К проблеме сакрального и профанного?
- Да. И друг, и сестра, и многие другие люди думают, что все в мире происходит само собой, что нет никакого Мирового Духа, двигающего Историю, что люди сами делают все по-своему. Они, конечно, не отрицают, что мир сотворен Богом, но говорят, что сами люди изменяют мир. Но ведь так недолго и до признания того, что все в мире образовалось случайно, а значит, никакого Горнего мира не существует, что нет Истины, нет Причины всех причин.
- Дьявольское наущение, усыпляющее бдительность человека…
- Вот именно. И вновь мы видим дискретность человеческого восприятия реальности.
Не сами только люди меняют мир, но прежде всего по милости Божией мир меняется вокруг них – вместе и одновременно – Господь Бог Своей рукой направляет всю Мировую Историю, которая развивается вместе с жизнью людей.
- Понятно.
- Илья, помнишь, мы говорили о фараоне, который все не отпускал сынов Израилевых из Египта, – что один неверующий человек удивлялся, как же такое могло быть несколько раз подряд, да еще и по попущению Божию?
- Да, помню.
- Вот так и в жизни все происходит.
Тексты Библии, там, где это необходимо, следует понимать буквально, а в других местах – по смыслу, но иногда – вместе и одновременно – и буквально, и по смыслу.
- Как в примере с детьми – быть как дети не только душой, но даже телом – сохранять чистоту девства?
- Именно.
Фараон не отпускал народ Божий потому, что сам ожесточил сердце свое. Но не только сам, а по попущению Божию и по наущению дьявола – все вместе и одновременно. Как такое может быть? В жизни это происходит с людьми каждодневно, просто они этого не замечают – почему, к примеру, родственники, когда я приехал домой, не хотели меня слушать? Потому, что Сам Господь Бог сделал так для моего покаяния, но в то же самое время родные все делали сами – они сами меня не услышали и сами прошли мимо – никто их не неволил – они поступали свободно. Вот что такое свобода человека – Господь знает о каждом из нас все наперед, но проживаем-то мы свою жизнь сами – мы сами действуем так, как считаем нужным. Все вместе и одновременно.
- Удивительно – свобода «из» Свободы!
- Да.
Еще пример.
Почему Христос до тридцатилетнего Своего возраста не был никому особенно известен?
- Почему?
- Потому ли, что Он жил на другой планете и только в тридцать лет пришел на землю?
- Нет, о Нем говорится в Библии, правда, крайне мало, когда Ему было двенадцать лет и, конечно же, про Рождество Его в Вифлееме.
- Но почему тогда люди Его не видели до того, как Он стал благовествовать о приблизившемся Царстве Небесном – не в прямом смысле, нет, – естественно они Его видели, но я имею в виду не знали Его как Мессию? Ведь Христа еще с самого Рождения Его осенила благодать Духа Святаго.
- Так почему же?
- Потому, что до Его тридцатилетия люди были слепы и глухи; потому, что имели глаза, но не видели, имели уши, но не слышали; потому, что так было угодно Господу Богу.
- Точно, Симон, это как с нашим психологическим восприятием логических понятий – мы имеем разные представления о вещах, которые не соответствуют их истинной природе – мы слепы как кроты, потому что живем в падшем мире!
- Конечно. Мы смотрим на внешность человека, на его лицо, одежду, на то, какой запах от него исходит, на его «благосостояние», на пол и возраст, на его рост, телосложение и массу тела, на характер и привычки, – словом, судим его по каким-то высосанным из пальца вещам – это абсурд! Исследовать человека, не посягая на его свободу и не унижая его достоинства – т. е. наблюдать за ним, но не навязчиво, а со стороны – это нормально, но судить человека – ненормально.
- Да… Ты прав.
- Кстати, возвращаясь к словам друга и сестры я хочу еще вот что заметить, – объясняя устроение нашего мира профаническими причинами, – они даже не замечают, насколько они скользят по поверхности вещей – ведь я всегда могу протянуть цепочку бесконечных вопросов, пока они сами не столкнутся с непробиваемой стеной, за которой и скрывается Великая Тайна всего мироздания, – к примеру, они говорят, что не нужно ничего усложнять, что во времена моего детства, во дворе дома, в котором я жил, все вибрировало потому только, что мне так все казалось, ибо я был ребенком, а в детстве у человека волшебное восприятие реальности. Допустим, так. Но тогда почему теперь в том же самом дворе не играют теперь дети, как некогда я играл со своими друзьями? Сестра говорит потому, что дети теперь не выходят на улицу, но играют в компьютерные игры и сидят в Интернете. Хорошо, почему они именно так поступают? Что изменилось с тех пор, пока я и сестра выросли? Ведь и в бытность моего детства дети тоже играли в компьютерные игры и сидели в Интернете. Сестра с другом на это отвечают, что появились новые технические устройства, новые технологии, новые вещи и проч. и проч. Но почему они стали появляться в таких огромных количествах именно в последнее время, а раньше их не было? И главное – зачем? Короче говоря, я буду задавать свои вопросы людям, которые довольствуются ответами современных исследователей, называющих себя «учеными» до того момента, пока они мне не скажут: «Не знаем почему и зачем». Но при этом они добавляют: «Неужели мы не можем подождать, пока «наука» не даст нам все ответы» – особенно это смешно было слышать от одного духовного лица, – помню, я смотрел «научно-популярный» фильм с его участием, – который даже сказал как-то, что наука когда-нибудь объяснит людям, что такое душа!
- Что за бред! Как можно объяснить то, что не подчинено никакому ограничению и приручению – ведь душа не есть нечто материальное, ее нельзя обнаружить, потрогать, увидеть.
- Я и говорю, что все эти профанические объяснения – от лукавого. А главное, что аморально в таких словах – я про то, чтобы подождать, пока «наука» даст ответы на необъяснимые вещи – это мерзкая, лицемерная двойственность – люди, с одной стороны, готовы ждать ответы от «науки», но, с другой стороны, им не хватает терпения для настоящей веры и подлинного покаяния – они не желают ждать ответов от Господа Бога, – понимаешь, Илья, какое фарисейство получается?
- Да, двойные стандарты…
- Точно. Потому что дьявол манипулирует всеми людьми и делает их слепыми и глухими.
И еще о волшебстве детского восприятия. Я давеча говорил о сестре и вспомнил такую историю.
Помню, как однажды, разговаривая с сестрой, – она тогда путешествовала по миру и искала себе жилье, – я вспомнил свое детство, когда совершенно не был захвачен ничем внешним и никакие материальные предметы меня не интересовали, потому что по милости Божией и благодаря детскому, чистому восприятию мира мне открывались бескрайние перспективы, и я подобно птице цельно и полностью лицезрел всю землю. К чему я это сейчас говорю? А к тому, что сестра, в отличие от меня, повзрослев, по дьявольскому наущению, растеряла все эти волшебные и яркие детские воспоминания – она рассказывала мне, что в домах, которые ей, перед тем как в одном из них поселиться, предстояло посмотреть, не было бытовых удобств. Так же как и она поступают многие люди – они ищут нечто вовне, когда в них самих, как в микрокосме уже давно все есть – с самого их появления на этот свет, ибо злой дух постепенно с годами ослабляет человека, лишая его живительной силы свечечки вечной души и навязывает ему второстепенные,  преходящие, тленные вещи – какие-то материальные предметы, деньги, вседозволенность, желание властвовать, оставаться безнаказанным и прочие соблазны.
Сестра часто стремительно загоралась какой-нибудь идеей, но так же быстро потом остывала и ничего не доводила до конца. Остывают и не находят себя люди в нашем сложном мире потому, что не так и не там ищут. В жизни человека все важно – и что, и как.    
Сестра желала, чтобы люди, с которыми она была знакома, дарили ей комплименты – она прямо расплывалась в улыбке, когда кто-нибудь уделял ей большое внимание, но осознанно прикладывать усилия для духовного роста, чтоб по-настоящему быть, а не казаться достойной уважения, она не хотела. В ней нет цельности.
- Да…
Симон, а что именно сказала тогда тебе сестра?
- Она рассказывала, что в домах нет каких-то вещей, что-то вроде мебели, бытовой техники и т. п. И придиралась даже к состоянию сдаваемого в аренду жилья. Тогда я ей напомнил, как жили мы в третьем доме, после дома со шпилем, когда уехали из центра города и после дома за городом.
- Во дворе которого [т. е. третьего дома Симона – прим. мое], ты рассказывал, находилась голубятня, на которой вы с Рашидом и другими детьми играли в детстве?
- Да, именно, тот самый дом. Так вот, я сказал сестре про множество тараканов, бегавших по стенам нашего дома, о простых условиях нашей тогдашней жизни, о том, что сам дом был старый и очень простой, без лепнины и арок, без колонн и пилястр, без наличников на окнах, без карнизов с декоративными элементами и без каких-либо других украшений.
- И что сестра?
- В ответ она лишь промолчала. И этим примером я хочу отметить главное, – что многие люди с годами теряют свое бездонное, интенсивное детское восприятие мира не только потому, что иногда забывают о своем детстве, ибо когда я спрашивал, к примеру, сестру и других своих знакомых об их детских воспоминаниях, они очень подробно мне все описывали, а значит память о детстве все-таки у них сохранилась, – но еще из-за того, что плывут по течению жизни, т. е. они меняются вместе со всеми изменениями окружающей их реальности – «Я» каждого из них спрятано где-то глубоко внутри, и они уже не творят сами свою судьбу, – наоборот, они покорились судьбе, которая несет их по волнам безнравственного и бессмысленного времени. О. Вайнингер говорил: «Если бы я все время изменялся, а не оставался тождественным, если бы мое «Я» по¬стоянно изменялось, как некоторая функция, то для меня не было бы возможности противопоставить себя этому изменению и познать его».
- Как это точно!
- Конечно.
Вот я сейчас еще вспомнил про Микеланджело и про Винсента Ван Гога. Оба великих художника жили в тяжелейших условиях и оба не обращали на них никакого внимания, потому что как дети были одержимы своим любимым делом – искусством.
Я уже неоднократно говорил, что гений суть сознательный микрокосм и что у него, по милости Божией, и при истинном покаянии на всю жизнь сохраняется бездонно глубокое и интенсивное детское восприятие мира. И к тому же в гении есть еще и женская природа, потому он чувствует все по-настоящему, как женщина, дитя и мужчина – вместе и одновременно, цельно и целостно. И такому цельному человеку нет никакого дела до второстепенных вещей, поелику он устремлен к Богу – своим любимым делом он служит Отцу Небесному и желает подлинной свободы, но не земных благ, которые суть тлен и суета.


Г Л А В А   XXXII

О мнительности человека и о губительности профессионального мышления


- В жизни так иногда бывает, что близкие или просто знакомые друг другу люди по наущению дьявольскому могут подумать друг о друге нечто плохое – именно нехорошее, поелику крайне редко люди могут знать истинную причину изменившегося поведения со стороны другого человека – ведь не многие могут обнаружить причинно-следственную связь между событиями, предшествовавшими конечному результату, и мало кто по-настоящему видит себя самого со стороны.
Помню, как однажды я купил у одного человека вещь, о которой меня попросила сестра и по возвращении домой узнал, что она не работает – то было техническое устройство – компьютер, который при подключении его к источнику питания перестал заряжаться. Так вот, перед покупкой я не послушал человека, продавшего мне эту вещь – воспользоваться возможностью проверить, все ли нормально работает. И когда понял, что вещь эта, как мне тогда показалось, была изначально неисправна – я имею в виду зарядное устройство от нее, то сразу воспылал гневом на того человека, у которого я ее купил. По прошествии некоторого времени, после нескольких проверок и того, как я «окончательно» «убедился» в том, что меня «обманули», я стал ему часто звонить и грубо требовать вернуть мне деньги назад в обмен на его устройство, но он, как я увидел впоследствии, был порядочным человеком и не стал передо мной даже оправдываться и правильно сделал, ибо потом, спустя целых три с половиной месяца, по приезде домой, – я уезжал тогда к другу, с которым работал в театре – он позвал меня в гости, – так вот, приехав домой, я попробовал еще раз проверить, как работает это устройство и тогда произошло чудо – оно заработало!
- Заработало?!
- Да!
- Симон, ты не шутишь?
- Нет!
- Очень интересно! А что дальше?
- А дальше ничего особенного – я решил продать эту вещь, что собственно и сделал и покаялся. Хотя покаялся я еще, когда поехал к другу – я решил не то чтобы забыть об этой истории, но больше не злиться ни на этого человека, ни на самого себя, ибо вначале я был настолько ослеплен своей гордыней и думал, – как же так, меня, такого умного и прозорливого, смогли обмануть, – хотя никто меня и не обманул, как выяснилось в конечном счете, но ведь вначале я именно так и думал. Все, что было связано с этой моей покупкой, равно как и вся моя жизнь в целом – это Промысл Божий, это постоянные чудеса, творимые подлинной верой Господу, это непостижимые все вещи ради искупления первородного греха, ради моей свободы и истинного покаяния – я это смог все осознать по милости Божией, по прошествии некоторого времени. Зачем все это было нужно? А для того, чтобы я не думал о себе много, ибо уже, как падший херувим, стал в то время возноситься высоко – я стал считать себя умнее других, я думал, что меня никто никогда не сможет обвести вокруг пальца, а вышло все так, что дьявол меня и оставил с носом. Этим, конечно, я не хочу сказать, что «с помощью» злого духа я стал чище и цельнее, что он – тот самый, кто по слову Гете суть «часть силы той, что без числа творит добро, всему желая зла», что я ничего бы не смог понять в этой истории, если бы дьявол тогда меня так не обманул – так мы можем зайти далеко и совсем потеряться в этом сложном, хаотично организованном, падшем мире. Нет, не о том речь, поелику по попущению Божию, но прежде всего по милости Божией, ибо добро на нашей грешной земле тесно сплелось со злом, я должен был прожить эту неприятную, с одной стороны, но посредством которой я увидел себя иного – поступившего безнравственно, – с другой стороны, историю. Похожие вещи, к примеру, происходили и в жизни Бенвенуто Челлини, – будучи вспыльчивым человеком, но в главном – твердым и непреклонным – в своей вере Господу Богу, – он часто конфликтовал с разными людьми, а некоторых из них даже убил, – но разве он стал от этого беспокаянным человеком и лицемером? Нет, по милости Божией, он просил у Бога прощения за свои грехи, много молился и в конечном счете смог истинно покаяться – я нисколько этим не оправдываю не только его злые поступки, но и беззакония всех людей, живших, живущих и тех, которые еще будут жить на этой земле. Однако я всегда уповаю на непостижимое милосердие Господне и сам стараюсь истинно покаяться – по-настоящему измениться в лучшую сторону, не повторять больше тех ошибок, которые были в моей жизни и которые я всегда помню, но из-за которых я не погружаюсь в отчаяние, а продолжаю действовать осмысленно, – я хочу изменить, и я меняю свою жизнь так, чтобы с каждым днем становиться все совершеннее.
- Да, ты прав, Симон, люди часто склонны придумывать разные небылицы, принимая свои аморальные сомнения за мысли других, а потом еще и обижаются на них, питают к ним неприязнь и даже ненависть, а все потому, что дьявол всеми людьми вертит и крутит – он вносит сумятицу там, где все очевидно – при искренней вере Богу, как ты сам ранее и говорил.
- Вот именно. И вот еще, что удивительно в этой истории – даже искусственные, а не одни только живые вещи, т. е. технические устройства и средства передвижения, а также вещи, используемые для коммуникации, производства энергии и т. д. – будь то средства связи, подводные лодки, ракеты, космические аппараты, атомные электростанции и проч. и проч. – управляемы волей Самого Господа Бога.
Я раз двадцать проверял зарядное устройство в течение нескольких дней и сам видел, что оно не работало, но по прошествии того времени, пока отсутствовал дома, оно вновь стало работать – это чудо! Причем оно стало работать именно тогда, когда я перестал думать плохо о человеке, у которого купил вышеозначенную вещь, – что он, дескать, меня обманул, – по милости Божией, я тогда покаялся.
- Это самое настоящее чудо!
- Да. Просто удивительно!
А еще я как-то раз чуть не подумал так же плохо о том самом друге, с которым работал в театре, – когда он позвонил мне два раза, но я не заметил его звонков и потому не ответил сразу, а потом, перезвонив ему, начал беспокоиться, – почему он не отвечает – мне тогда показалось, что он на меня обиделся. А спустя некоторое время он сам позвонил мне и сказал, что хотел только спросить о том, как я поживаю – все закончилось довольно прозаично. Но ведь я сначала подумал, что он хотел сказать мне нечто важное, а я, как могло показаться в свою очередь другу, – по моему же сомнению, – не стал отвечать ему не потому, что был занят или не слышал его звонка, но именно специально не хотел ответить на его звонок. В общем, все эти сложные и бессмысленные с обеих сторон умозаключения проводятся людьми по дьявольскому наущению – злой дух, пользуясь тем, что два, или более, человека находятся друг от друга на отдаленном расстоянии, в пространстве нашей падшей земли, в разное время и при разных обстоятельствах – т. е. когда все дискретно, по частям – разделяет их на противоборствующие стороны, тогда как истинное положение вещей от их внимания незримо ускользает.
- Точно, Симон, так и есть, – например, многие родители начинают переживать за своих детей, когда те, находясь от них далеко, не сразу им отвечают или, скажем, влюбленные молодые люди могут даже возненавидеть друг друга из-за того, что один из них «не соответствует» ожиданиям другого.
- Да, потому что мир сей – падший, и мы в нем слепы, как люди, живущие в пещере и не видящие Божьего Света. И здесь мы вновь сталкиваемся с проблемой психологического восприятия логических понятий, о которой мы ранее уже говорили.
Меня вообще с детства удивляло то, как серьезно люди относятся к обучению в школах, университетах, как они воспринимают этот падший мир, как нечто самодостаточное и чуть ли не истинное – я помню, как весьма был поражен, когда узнал, что образование, которое люди получают в высших учебных заведениях, определяет потом всю их жизнь.
- Не понял, Симон, что ты этим хочешь сказать?
- Илья, ну вот как ты смотришь, к примеру, на выбор человека, касающийся его будущей профессии и на сам процесс его обучения в университете или даже в школе?
- Как на сознательный выбор – как на то, что впоследствии может определить его судьбу, как на фундамент его будущего становления кем-то, как на некое подспорье в конце концов, приносящее человеку деньги или хотя бы какие-то средства для поддержания и продолжения его жизни.
- Вот. И так воспринимают образование многие люди.
- А ты смотрел на это как-то по-другому?
- Да. Причем с детства – я же только что об этом и сказал.
- А как именно?
- Когда я был ребенком, то думал, что, конечно, тоже, как и многие люди, пойду в школу, а затем поступлю в университет, что собственно, потом и было, но я до конца своей юношеской поры воспринимал все это как игру – я думал, что люди ходят учиться не для будущего своего пропитания, а просто так – как на какие-то, интересные им, занятия – в качестве собственных увлечений, причем именно им самим нравящихся – т. е. я не принимал все это всерьез, но именно как любимое занятие каждого человека.
- А как же они тогда должны были потом трудиться и зарабатывать деньги?
- Вот. Ты спрашиваешь сразу про перспективу, а я в детстве об этом как-то и не задумывался, ведь я был еще таким наивным – мне казалось, что все люди свободны и как птицы, о которых говорится в Евангелии, не должны заботиться об одном только хлебе – не в том смысле, что могут вообще ничем не питаться, но что главное для человека – это его вечная душа, а все остальное в этом мире – второстепенно.
Помню, когда читал К. Маркса – «Размышления юноши при выборе профессии», то сразу почувствовал в его мыслях нечто притянутое за уши – уж больно как-то все это неубедительно звучало – почему я должен сразу ограничивать себя чем-то одним? Зачем мне думать о какой-то непонятной пользе, которую я могу принести обществу, если смысл жизни вообще в другом заключается – в служении Господу Богу? Я, еще будучи ребенком, понимал, что от всех проектов, предлагающих устроить на падшей земле общество всеобщего изобилия и «справедливости», за версту веет дьявольскими соблазнами.
Профессиональное мышление лживо хотя бы потому, что ограничивает человека. Вместо того, чтобы стремиться быть сознательным микрокосмом, человек теперь мыслит узко и поверхностно, втискивает себя в рамки отдельной профессии и все больше переходит из изначального состояния субъекта в положение объекта, выполняющего примитивные функции. Постепенно дьявол низводит людей до уровня элементарных частиц. Робинзон в романе Д. Дефо мог быть на острове всем, чем пожелает, а многие современные люди довольствуются тем, что им предлагает общество.
- Да, Симон, ты прав. Современное разделение в сфере человеческих интересов на бесчисленные профессии есть ложь, поелику человек суть микрокосм – его нельзя ограничивать рамками профессионального мышления; человек изначально рожден любителем, но не профессионалом. Все великие творцы в истории были любителями – от Сократа, который побеждал софистов, до Микеланджело, который пришел в мастерскую Гирландайо любителем, но впоследствии затмил любого т. н. профессионала.
- Конечно. С самого детства моим идеалом был и остается человек Возрождения – творец, который по милости Божией может все. Мне чуждо профессиональное мышление и не близки люди, повторяющие как заклинание избитую формулу: «профессионал своего дела». Какого такого дела? Почему профессионал? Почему слова «автодидакт» и «дилетант», утратив свое первоначальное значение, стали использоваться людьми как ругательные. Короче говоря, я был не готов к тому, что мир стремительно стал дробиться на множество профессий, – мне противно всякое деление человека на части.
- И ты думал, что все люди живут так всю свою жизнь, просто занимаясь тем, что им нравится?
- Да, именно так я в детстве и думал. Повторяю, – всерьез я не воспринимал ни этот мир, ни образование в школе или в университете – этим я, конечно, не хочу сказать, что я жил как во сне – как раз-таки наоборот – я очень интенсивно переживал и проживал все события своей жизни и воспринимал мир как действительность, без сомнений, как всякий ребенок, но при этом ко всем второстепенным вещам относился как к чему-то ненастоящему – все вместе и одновременно, т. е. мне, к примеру, нравилось слушать пение птиц, когда я утром просыпался в своем доме – я мог часами просто сидеть на одном месте – дома никого не было, родители были на работе, сестра в школе – я оставался один – это в том доме, во дворе которого была голубятня, – так вот, я просто сидел и ничего не делал, а только слушал птиц и смотрел в окно – то на солнце, то на деревья, то на дорогу – мне было интересно наблюдать за всем миром, но в то же самое время я все занятия людей воспринимал как игру – не серьезно, а как интересные им самим увлечения.
- Не серьезно, но как увлечение… Парадокс…
- Да. Как и все в этом мире – диалектика.
- И при этом вместе и одновременно.
- Да.
- Интересно…
- Вот именно.
- Симон, но ведь ты сам говорил, что уже в детстве, по милости Божией, знал, что мир сей – падший, а сейчас ты об этом же самом мире рассказывал так, будто бы он и не падший – на примере того, как ты не всерьез и наивно воспринимал процесс образования и профессии людей. Как все это могло сочетаться? Нет ли здесь вновь противоречия? Или все вместе и одновременно?
- Правильно – все вместе и одновременно: с одной стороны, я знал, что земля наша – совсем не та, о которой говорится в первых главах Книги Бытия – я имею в виду девственную землю, но с другой – я воспринимал мир, как если бы он был полон явных чудес – ведь я был ребенком, поэтому здесь нет никакого противоречия.
- Теперь понятно.
- Вот.
А еще я удивлялся, почему люди постоянно переезжают с места на место, и почему они проходят мимо друг друга – почему они неинтересны друг другу. Меня это даже угнетало.
- И тоже в детстве?
- Да.
Раньше я не понимал некоторых людей или, к примеру, работая в театре, не понимал актеров, которые после общего дела быстро покидают тех, с кем они еще недавно сидели за одним столом или просто разговаривали о чем-то – я был очень наивным и никак вначале не мог разобраться, в чем причина такой скорой перемены в настроении людей – ведь только что мы вместе общались и делали общее дело и даже, как часто бывало, – узнавали, что приходимся друг другу земляками, причем часто – из одного города… но, посидев вместе только для какого-то дела, потом внезапно куда-то расходились. Много позже, когда я, по милости Божией, стал проникать в тайную суть многих вещей и, как ни странно, – сам полюбил одиночество, несмотря на свой изначально общительный характер, – я тогда понял, что каждый человек на земле – странник и одинок весьма. Ведь человека не спрашивают до его рождения – хочет ли он вообще рождаться в этом запутанном, хаотично организованном мире, в котором много лжи и страданий. Каждый человек задается вопросом – хотя бы глубоко в душе – зачем он здесь, кто он такой и что же там – за его смертью?.. У многих творческих людей есть желание самовыразиться, причем в пределе – самому, а не с коллективом, но, будучи наивным, я раньше этого не понимал. Каждый хочет выразить свое «Я». Я не понимал этого потому что, сохранил свою девственную чистоту – мое сознание цельно, как у ребенка и потому некоторые вещи из мира взрослых людей мне раньше были неясны. Меня волновал и мучил вопрос – почему многие люди на земле делают нечто только для своего какого-то дела – ради собственной корысти, а после дел своих разбегаются кто куда и принимают это без внутреннего конфликта и надлома в душе, которые я сам всегда испытывал. Они принимают устоявшийся порядок вещей, как нечто само собой разумеющееся и что самое печальное – принимают это даже, как должное – у них не возникает вопроса о бытии человека, потерявшегося в бренном мире без Бога – они не хотят и не думают тяготиться устройством мира – они принимают его как нечто заранее предопределяющее их действия и порывают со своей свободой – они даже всячески мирволят такому хаотичному устроению. Множество людей скользят по поверхности и, постепенно свыкаясь с падшим миром, становятся конформистами – их порабощает дьявол, он всем внушает мысли о тщеславии, сеет в людях гордыню и всех разъединяет.
- Симон, но ведь ты сам только что говорил о любви к одиночеству для слышания Господа Бога и сам же противоречишь себе, говоря о дьявольском разъединении людей и о том, что необходимо уважительно относиться друг ко другу?
- Нет, Илья, никакого противоречия в действительности нет, потому что, когда я говорил об одиночестве, то подразумевал свое собственное одиночество, принимая, конечно, то обстоятельство, что оно не для всех, – поелику для цельного и самодостаточного одиночества необходимо быть внутренне сильным человеком.
Так вот, о беспрестанных поисках людей.
Я помню один из своих любимейших магазинов – «Лего» – возле моего первого дома со шпилем, – я часто туда ходил – мне просто нравилось смотреть на разные модели машин, нравилось находиться в магазине, нравилась сама атмосфера – мне необязательно нужно было просить родителей купить какой-нибудь набор – я просто воспринимал все целиком и от одного уже своего присутствия в магазине чувствовал себя счастливым и свободным, как птица. Но потом этот магазин закрылся, хозяева его переехали в другую страну, и мой волшебный, внутренний мир постепенно стал уплощаться и исчезать. Я тогда недоумевал, почему все в этом мире так непостоянно? Почему нет в нем ничего однозначного и неизменного? Почему люди все время куда-то уезжают, потом вновь приезжают на прежнее место. Зачем все это нужно? Вопросов была целая бездна. Еще у меня были другие любимые магазины – книжные, слесарных инструментов, ювелирных инструментов, зоомагазины и т. д. – о некоторых из них я уже рассказывал. И все они так же, как и первый, то закрывались, то изменялись до неузнаваемости, то вообще сносились, а на их месте появлялось нечто другое.
- Симон, по твоим же словам получается, что ты как будто бы хотел остановить время, но сам же говоришь, что пытаться остановить время бессмысленно и даже безнравственно. Противоречие?
- Нет. Потому что я хоть и вспоминаю с большой нежностью и любовью те вещи, которые связывают меня с моим детством, в то же время не стремлюсь вернуть то время, но двигаюсь вперед – навстречу Вечности.
- Диалектика.
- Как обычно.
- И почему же люди так делают – почему они все время куда-то идут и что-то ищут?
- Потому что все мы в мире сем – странники. Земля наша – падшая и человеку на ней нигде нет покоя. В конечном счете каждый ищет Бога, но не всякий Его находит.   
- А почему люди проходят мимо друг друга?
- Потому что не видят друг друга, ибо слепы и глухи – мы об этом уже говорили. Но меня, после того, как я стал взрослеть, это тоже сильно угнетало – я раньше не мог понять, почему люди интересуются друг другом в основном тогда, когда им что-то необходимо – почему большинство людей обращают внимание на человека, когда он что-то сделает – неужели одно лишь дело играет такую определяющую роль в изменившемся по отношению к кому-то поведении людей.
- Но ведь вера без дел мертва – ты сам об этом говорил.
- Да, но это не значит, что я воспринимаю людей по одним только плодам – мне в человеке интересно все и прежде всего – он сам в целом. Я не отношусь к людям предвзято из каких-то корыстных побуждений. Все очень непросто устроено в этом мире, и я постоянно думаю над тем, что вижу и слышу. Я делаю все вместе и одновременно. Но я также понимаю, почему люди ждут друг от друга готового дела – почему им интересен сколько не процесс, но результат, а потому они и проходят мимо друг друга, пока кто-то из них не предъявит нечто им самим сделанное.
- Так почему?
- Потому что каждый человек – целый микрокосм. У каждого из нас есть память о далеком прошлом – о том времени, вернее даже о Вечности Реального рая, «когда» нас самих на земле еще не «было» – память, которая тянется от Адама и жены его. Так вот эта память свидетельствует о том, что человек сотворен Господом Богом по Образу Божию. Некогда человек мог все – он «был» способен на такие вещи, которые нам и не снились, он «был» по-настоящему свободным, цельным и целостным микрокосмом, он дал имена всем животным и через его наречение они стали существовать в полном смысле этого слова, ибо «до» его наречения они хоть и являлись сущностями, но еще не в цельном единстве со своими, «обозначающими» их,  понятиями – ведь произвела их земля – по слову Божию, но именно сама земля, в отличие от человека, которого сотворил Сам Господь Бог.
Наречение Адамом животных – «было» сакральным актом, сродни нашим мифологическим представлениям о знании имен богов в Древности, означавшем власть над ними – Адам, назвав животных, не просто дал им названия но вселил в них сущность их – придал им Горнее Бытие и получил власть для познания всех их помышлений.
 Человек в раю мог, образно выражаясь, сыграть любую вещь – как герой Петра Мамонова в фильме «Такси-блюз» мог сыграть трубу, авоську, лампочку, шкафчик – причем безо всяких музыкальных инструментов, а просто – своим сверхтелепатическим языком – он говорил, как пел, и каждая вещь обретала свое «сущностное понятие». И поскольку люди «подсознательно» чувствуют, что все они – потенциально творцы, они ждут друг от друга именно нечто готовое, причем устремленное к совершенству. Это с одной стороны. Но, в этом мире добро тесно сплелось со злом, и потому люди, с другой стороны, не видят друг друга – я имею в виду не видят подлинное «Я» друг друга, а только то, что привыкли воспринимать и видеть в каждом человеке – его тело, лицо, одежду, рост, телосложение и проч. и проч., ибо слепы и глухи.
- И здесь, значит, все вместе и одновременно…
- Конечно. Ведь мы исследуем все не дискретно, но целостно, чтобы зрить в корень и проникнуть в тайную суть вещей, а не скользить по их поверхности.
- Понятно.
Симон, давеча ты сказал, что смысл жизни – в служении Богу. А как служить Господу? Конкретно, что делать нужно?
- Не знаю, Илья, что делать тебе по свободе твоей.
Я строю Храм Господа и служу Ему. Могу лишь тебе показать своим примером то, что я делаю и сказать только, что нужно направить к добру свои действия, слова, чувства, мысли – в пределе даже мысли нужно стремиться очистить от зла. А решать уже тебе самому нужно. Возможно, тебя мало кто поймет, но это никак не должно сбивать тебя с истинного пути, – вспомни, Христос говорит: «Входите тесными вратами, потому что широки врата и пространен путь, ведущие в погибель, и многие идут ими; потому что тесны врата и узок путь, ведущие в жизнь, и немногие находят их».


Г Л А В А   XXXIII

Хороший, Плохой, Злой


- Что проблемы нравственности – единственно непреложные, настоящие проблемы в жизни каждого человека, поелику до конца своих дней он будет тяготиться ими, в то время, как все другие, искусственные проблемы, он может решить, либо, отказавшись от всех призрачных надежд, попросту подняться над ними, видно на примере двух родных братьев в фильме Серджо Леоне «Хорший, плохой, злой» – я имею в виду Туко и Пабло Рамиресов.
- А я много раз смотрел этот фильм – очень красивые в нем натурные съемки.
- Да. Илья, а помнишь разговор между братьями в монастыре Сан-Антонио?
- Конечно. Я помню его дословно:
« - Эй, Пабло! Ты что, не узнаешь меня? Это же я, Туко! Позволь мне обнять тебя. Я не знаю, как теперь с тобой обходиться!
Я тут мимо проезжал и сказал себе... интересно,  помнит ли меня мой брат.
Я сделал что-то не так? Ну, не важно. Я очень счастлив.
- Ты меня увидел, Туко.
- Да! И я очень счастлив, что заехал.
А-а, моя форма. Это долгая история. Давай лучше поговорим о тебе. Это куда важнее. Ты прекрасно выглядишь. Может быть, немного похудел... но ты ведь всегда был худой, верно, Паблито? Как там наши родители?
- Лишь сейчас ты вспомнил о них… Первый раз за девять лет…
- Девять лет? Ну, значит, девять лет.
- Наша мать уже давно умерла. А отец скончался всего несколько дней назад. Вот, почему я  уезжал. Он просил, чтобы ты тоже к нему приехал. Но был только я. А ты? Кроме своих злодеяний, чего еще ты добился в жизни?
Кажется у тебя где-то была жена. 
- И не одна; одна здесь, одна там. Давай, прочитай мне проповедь, Пабло.
- Какой в этом толк? Иди своей дорогой. Уезжай. Да смилуется Господь над твоей душой.
- Я ухожу, ухожу.
Все это время я ждал, что Господь вспомнит обо мне... Но я, Туко Рамирес, брат Пабло Рамиреса... скажу тебе кое-что.
Ты думаешь, ты лучше меня. Там, откуда мы родом, если не хочешь помереть с голода... становишься либо священником, либо бандитом! Ты выбрал свой путь, я свой. И мой куда труднее.
Ты говоришь об отце и матери. Помнишь, когда ты ушел в священники, я остался с ними?! Мне было лет десять или двенадцать, но я остался. Я старался им помогать, но все было бесполезно.
Так вот что я тебе скажу. Ты стал священником, только потому... что у тебя не хватило смелости поступить, как я!»
Дальше брат Пабло дает пощечину Туко, а тот сильным ударом наотмашь сбивает первого наземь. И тогда падре Рамирес говорит:
«- Прости меня, брат».
- Да. Затем Туко уходит и, садясь на козлы запряженного шестериком лошадей фургона, говорит Блондинчику: «Наелся прямо до отвала. Хороший мужик мой брат. Я тебе не говорил, что мой брат здесь главный, в этом монастыре? Он здесь почти как Папа Римский. Папа – он в Риме за все отвечает.
Он сказал мне: «Братишка, не уезжай. Мы так редко видимся». Говорит: «Давай поедим, выпьем. Приводи своего друга».
Каждый раз, как мы с ним видимся, он меня никогда не отпускает. Всегда одно и то же. Мой брат – он меня обожает. Вот так.
Даже у такого бродяги как я, если что-то случится... есть родной брат, который никогда не откажет в тарелке супа».
- Точно, Симон. И это при том, что Блондинчик сам все видел, – как два брата чуть не подрались, и как они разговаривали друг с другом. Но Блондин не стал изобличать Туко, потому что увидел, что как бы братья друг к другу ни относились, они все же любят друг друга.
- Верно.
Так вот, как ты думаешь, Илья, кто из них прав? Кому легче покаяться и спастись? Который из братьев, если так можно выразиться, ценен для Господа Бога?
- По-моему… обоим не легко, но оба ценны для Бога. Каждый прав по-своему.
- Все так. А почему даже бандит Туко важен для Господа?
- Потому что несмотря на все его злодеяния, сердце его еще не до конца огрубело – он любит своего брата, значит он может покаяться? 
- Да, он может измениться и, очистившись от греха, искупить свою вину.
Дьявол ни одному человеку не оставляет надежды на спасение, но милосердие Господа Бога – непостижимо и беспредельно. Мы, грешные люди, своим мелким умом судим о проблемах нравственности, будто они имеют какое-то отношение к уголовному праву, – нам кажется, что наказанием извне, выдуманным самими же людьми, «направленным» на «прекращение» преступлений, мы добьемся того, что мир станет другим – идеальным, а сами люди – счастливыми, но ведь это абсурд, ибо этим мы лишь все дальше отдаляемся от главной проблемы – грехопадения человека, которая никуда при этом не исчезает и подспудно ждет своего сильного, особенно в переломные времена Истории, проявления – в виде войн и революций. Нынешние политики, судьи, адвокаты, учителя, даже воспитатели детских садов и все те люди, которые тщетно пытаются образовать какой-то порядок на этой земле, не понимают, что своими навязчивыми и безнравственными действиями они все больше отвращают молодежь, дышащую свободой, от этого же самого порядка.
- Потому что все в мире диалектично?
- Конечно! Тот, кто из «благих» побуждений навязывает кому-то другому свои интересы, рано или поздно неизбежно придет к обратному результату – направленной к нему самому ненависти со стороны того, другого – к желанию последнего больше не видеть и не слышать то, что еще вчера не было для него таким отталкивающим и казалось довольно терпимым.
В нашем хаотично организованном, падшем мире все устроено весьма диалектично, – к примеру, после великих потрясений начала XX в. многие люди стали грамотными и, как им казалось, свободными, поелику по их мнению, чтобы управлять образованным человеком, хозяевам этого мира требовалось затратить больше усилий, чем при крестьянах, но реальность стала еще более изощренной, ибо при всеобщей грамотности происходит усложнение общественных отношений – манипулировать людьми посредством бесчисленного количества книг, журналов, газет, радио, телевидения, Интернета и проч. и проч. удобнее, нежели прямым воздействием силы. Раньше люди выглядели внешне проще, но внутренне были очень глубокими – я сам это видел на примере дедушки и прадеда – они были мудрыми и крепкими духом людьми, хотя у прадедушки, кстати, не было образования. А теперь люди могут получить академическое образование, однако знания жизни и стройного, ясного ума у них нет.
Сама наша жизнь диалектична, – например, дома раньше строились с большим количеством всяких дополнительных по отношению к их основной части резных элементов, архитектура была искусством – ведь не просто так ее называли застывшей музыкой, но тогда не было техники, которая используется в наши дни – все было куда проще, чем теперь, когда при всей сложности современного строительства получаются одни однообразные ульи-небоскребы. 
- Да… Интересно в последнее время получается – сознание человека все более упрощается, а вещи наоборот усложняются – такая дьявольская инверсия направлена на незаметную кражу жизненного времени человека и диалектично движет мир в ад.
- Вот именно.
Мы немного отвлеклись. Так вот, о фильме.
Вообще для меня эта гениальная картина является олицетворением настоящей мужской свободы – трое странников-авантюристов ищут сокровища, а когда находят их – фильм заканчивается – т. е. смысл фильма заключается в том, что для всякого свободолюбивого мужчины важен в жизни, пока он занят любимым своим делом, – процесс, а не результат, и об этом же говорят нам авторы всех гениальных произведений за всю Мировую Историю, герои книг которых ищут на протяжении всего повествования нечто для них ценное, ибо когда поиски прекращаются и золото или драгоценные, священные реликвии находятся – никому из героев уже неинтересно само обладание ими. И я вижу в этом вечное стремление к Идеалу, который на падшей нашей земле принципиально недостижим, поелику его вообще невозможно исчерпать, а мир сей, – напротив, конечен.
- Да, интересно…
- Еще мне нравится в нем финальная сцена – дуэль Хорошего с Плохим и Злым – возле могилы Арча Стэнтона. Заметил, Илья, что они сошлись в вершинах треугольника, который словно вписан в круг?
- Точно! Я теперь вспоминаю эту картину, но раньше как-то не останавливался на ней долго… В этом тоже есть какой-то символ?
- Конечно. Даже, если авторы фильма не вкладывали в эту сцену нечто тайное и создали ее без какого-либо умысла, то и тогда мы не можем утверждать, что она образовалась случайно – я уже говорил, что в нашем падшем мире все вещи суть только проекции логических понятий, истинную природу которых мы не в состоянии до конца постичь. Лично я вижу в этом эпизоде единство целого и частей – круг есть символ ограниченного пространства – не только в «негативном» смысле, что оно не простирается в Вечность, но и в «положительном» – ведь границы другого «Я» личность, отличающаяся истинным благочестием, чтит точно так же, как и свои собственные – это с одной стороны, но при этом сам круг не имеет ни начала ни конца, что хоть и напоминает нам о безнравственности вращательного движения и аморальности круговой формы, но в цельном единстве с треугольником этот момент все-таки нивелируется и даже более того – обретает новое содержание – мы можем видеть в этом объединение трех, раздробленных времен в одну целую Вечность, а треугольник – монада, в нем неслиянно и нераздельно соединяются мужчина, женщина и дитя.
- Очень интересно!
- И прекраснейшая музыка Эннио Морриконе все это связывает в одну цельную картину.
- Да… Подобно Реальному рая, – «когда» человек говорил, звучала музыка и все «было» цельным и полным.
- Именно!
А еще удивительно то, что перед дуэлью Блондин кладет безымянный камень в середину круга, – таким образом, в большом треугольнике, «вершинами» которого, как я уже сказал, являются Хороший, Плохой и Злой, получаются три малых треугольника, вершинами, противостоящими их основаниям, сходящиеся в центре круга – на этом самом камне.
- Точно!
- Ничего не напоминает?
- Краеугольный камень Библии?
- Да.
Большой треугольник – совершенная целостная монада и в нем еще три малых треугольника – всего четыре треугольника – как утро, день, вечер и ночь. А еще сумма их дает семь – три и четыре.
- Как много оказывается символов!
- Конечно. В Книге пророка Исаии, в 28-й главе, говорится: «Посему так говорит Господь Бог: вот, Я полагаю в основание на Сионе камень, – камень испытанный, краеугольный, драгоценный, крепко утвержденный: верующий в него не постыдится».
- Да. А в Евангелии от Матфея, в 21-й главе, говорится: «Иисус говорит им: неужели вы никогда не читали в Писании: камень, который отвергли строители, тот самый сделался главою угла? Это от Господа, и есть дивно в очах наших?» – Христос напоминает про Псалом Давида.
- Именно. 


Г Л А В А   XXXIV

О значении девства и жажде жизни


- Илья, обращал ли ты когда-нибудь внимание на сходство и созвучие слов «Девство» и «Детство»?
- Нет. Но теперь заметил их поразительное смысловое сродство.
- Я тоже не сразу это приметил. Девство и детство свидетельствуют нам об одном и том же – в этих понятиях есть нечто им обоим, вместе и одновременно, свойственное: чистота, целомудрие, нечто невинно-наивное, прекрасное, настоящее, свободное, легкое, доброе…
- Точно – они даже пишутся почти одинаково: «ДеВство» и «ДеТство» – ведь это удивительно! Различаются только одной буквой в каждом слове!
- Да. И, кстати, оба – среднего рода, – как дети: девочки с мальчиками – еще не сформировавшиеся в подростков и взрослых, – как цельные микрокосмы.
- Удивительно!
- Вообще я заметил, что многие слова, с которыми мы связываем свои представления о нечто высоком, подлинном, истинном, словом, – о добродетелях – в большинстве своем – среднего рода, например: Добро, Милосердие, Чудо, Знание, Терпение, Достоинство, Небо, Солнце и вот теперь – Детство и Девство. В них нет оппозиции женского и мужского, они не навязывают человеку выбор между двумя противоположностями, но в них – полнота, цельность, свобода и самодостаточность.
- Да…
- И, строго говоря, на падшей земле нет человека – есть лишь мужчина и женщина, – не считая дитя и гениальную личность, которые единственно и приближаются к этому почетному званию.
- Почему?
- Потому что единственный, Кто есть в полном и цельном понимании самого понятия Человека, жившего на этой земле, – это Господь и Бог наш Иисус Христос.
- Точно…
А Адам с женой?
- Таковыми они «были» в раю. А я говорю про эту, падшую, землю. Ведь «с» грехопадением, по дьявольскому наущению, Адам и жена его «были» разделены на мужчину и женщину в их нынешнем, раздробленном состоянии. Полноту и цельность они утратили.
- Понятно.
- Мужчина вместе с потерей девственности, теряет и целостность своего «Я» – из-за плотского познания в мужчине кроме физиологических изменений происходит глубинная, метафизическая перемена – он больше не цельный и полный сознательный микрокосм, но смешанный с женской природой, полумонадологичный субъект. Женщина, теряя невинность, также становится нецельной, разделившейся, зависимой от мужского влияния.
На падшей нашей земле лишь ребенок и гений есть сознательные микрокосмы.
Дитя, ходя по земле, в отличие от взрослого, больше смотрит вверх. Ребенок, даже когда не умеет еще ходить, либо, когда лежит в колыбельке, уже во младенческом возрасте смотрит прямо на Небо. Устремленные ввысь глаза малыша явно свидетельствуют о Горнем мире. Само желание родить дитя, а также стремление к общению с ним у родителей и других многочисленных родственников и старших детей – есть свидетельство существования утраченного некогда рая, поелику в младенце люди видят нечто чудесное: вот он – прямо перед тобой – этот малыш – ведь в нем есть нечто символичное, явно свидетельствующее о Горнем мире – вот этот, созерцающий Небо, устремленный в Вечность глубокий взгляд и чистота – нравственная и физическая. 
У ребенка не возникает сомнения в реальности реальности – потому что у него все переживания и ощущения – настоящие. Дитя чувствует окружающий мир так же интенсивно, как гений. Я бы даже сказал, что гений осознанно чувствует мир, как дитя. Но взрослея, человек постепенно теряет это чудесное, девственно чистое и подлинное состояние микрокосма и лишь гениальным личностям удается его сохранить.
- А как же люди, которые будто бы застряли в детстве, ведь таких немало? А люди, которые только юмором и живут и не понимают глубоко природы страдания, проблемы грехопадения. Кроме того есть и те, которые страдают болезнями головы, а еще медные лбы – они тоже ведут себя неосознанно, как дети.
- Те, которых ты перечислил, Илья, не имеют никакого отношения к тому, что я сказал про бездонное и чудесное детское сознание – я не по форме подразумевал связь между ребенком и взрослым в лице гениального творца, но по содержанию. Конечно, в мире организованного хаоса, особенно теперь, в наши женские времена, – множество людей, чтобы уйти от бессмысленности безнравственно повторяющегося течения жизни, вынуждены искать и придумывать средства для психологической разгрузки, обращаясь при этом к юмору, развлечениям и прочей поверхностной суете. К примеру, когда я, как и многие люди, работал на ненравившейся мне работе, передо мной всякий раз представала одна и та же картина: мужчины во время перерыва на нашем рабочем месте играли в карты, рассказывали друг другу скабрезные анекдоты и смотрели одни и те же фильмы – это был сумасшедший дом. Но я понимаю, почему они так делали – им нужно было куда-то себя деть. Не найдя в своей жизни Бога, порвав с семьями – многие из них были разведенными, потеряв всякий смысл для дальнейшего существования, разочаровавшись в своих детях, им оставалось покоряться бессмысленной, беспощадной, каждодневной, дьявольской и нелюбимой работе. Но я говорю о другом – о том, что вопреки общественному мнению, в сознании ребенка простирается бесконечная вселенная, и что дети в действительности вовсе не глупы и просты, как кажется многим взрослым. Вот ты, Илья, использовал часто встречающееся выражение «застряли в детстве» – я вообще считаю его неуместным, неправильным и унизительным. Потому что мнение, что взрослый человек, который ведет себя как дитя, «не соответствует» [т. е. человек – прим. мое] нормам поведения, принятым в обществе – лицемерное и надуманное. Ибо, если всерьез начать задумываться над поведением детей и взрослых людей, то выяснится, что именно взрослые ведут себя низко и ханжески, как животные.
- Каким образом?
- Да хотя бы в половых извращениях – это, в частности. А, в общем, – при плотском познании.
- Не понял.
- Ну, смотри: кто ведет себя по-настоящему, не прячется и не боится, что его увидят в непристойном виде, кто живет созерцанием всего мира и не ищет ни в ком подвоха, кто скоро прощает обиду и добр к своему ближнему, кто искренне плачет и так же непритворно радуется, кто придумывает интересные истории и спрашивает по сто раз на дню о самых разных вещах, кто чист глазами и телом, кто подобно птице свободен и не зависит от предрассудков, надуманных страхов, суеверий, кто любит по-настоящему, кто бесхитростен и наивен, кто любит Бога?
- Дитя.
- Ты сам ответил на свой вопрос.
- А взрослые полны гордыни и потому, что утратили связь с детством, ищут нечто вовне, вместо того, чтобы вернуться к истокам. Да, я понял – тогда диалектично получается, что это взрослые – неразумны, а не дети, ибо детям не нужно никому ничего доказывать как взрослым.
- Так и есть. Однако при этом нужно заметить, что нельзя в этом вопросе, как и во всех проблемах этики впадать в крайности – я этим вовсе не хочу сказать, что дети лучше взрослых или, что взрослые лучше детей. Я вообще не хочу никого разделять, как это всюду делает дьявол. Я лишь хочу сказать, что детям нужно уважать и любить взрослых, равно как и взрослым нужно уважать и любить детей. 
- Да, Симон, ты прав.
- Помню, однажды, странствуя по далеким от родного дома местам, я встретил у моря одну маленькую девочку-сиротку, которая жила вместе со своей собакой в пришвартованном старом баркасе далеко от шумного города – она жарила на костре рыбу и была счастлива – ей больше ничего не было нужно. Позже, разговорившись с ней, я узнал, что над ней чуть не надругались взрослые мужчины из-за чего в ней произошла сильная психологическая перемена, и потому она еще некоторое время сторонилась общества людей. Она спокойно себе росла, как и многие дети, еще ничего не знающие о насильственном деторождении, но потом с ней чуть не произошло несчастье – какие-то негодяи – двое взрослых мужчин, пристали к ней со своими гадкими помыслами, когда она гуляла со своей собакой по улице и пытались посягнуть на ее девственную, детскую чистоту. Благодаря своему верному питомцу, который отогнал злодеев, она смогла избежать обесчещивания. Нечто похожее по ощущениям было и со мной в детстве, когда я узнал от своих друзей о деторождении. Тогда все мои чистые, детские идеалы рассыпались прахом, что привело позже к скукоживанию в моем, тогда еще юношеском сознании, полного чудес детского восприятия мира, хотя, по милости Божией, после моего прозрения я вновь смог ощутить чистоту детского сознания, связав его с разумом, будучи уже взрослым человеком. И вот что я хочу сказать в связи с историей этой девочки – давление общества на личность так сильно, что многие люди под его натиском ломаются – ведь, если представить несбыточную, конечно, картину, что я живу один на острове подобно Робинзону, – то откуда тогда взяться греху, который так скоро появляется в обществе? Конечно, и от меня самого может исходить грех, но именно в обществе грех обретает особую силу – ведь бесам важно количество – имя им легион. Я уже говорил про Матрешу в романе Ф. М. Достоевского «Бесы», которая после обесчещивания ее Ставрогиным призналась, что Бога в себе убила.
Происходит это все потому, что наш мир – падший.
Илья Кормильцев говорил, что вся генетическая программа, которая закладывается в ребенка в пренатальный период – не только в научном понимании, но именно в глубоко религиозном, сакральном смысле, – остается потом с человеком на всю его жизнь. И это справедливое суждение, ибо если даже после своего рождения человек не сразу порывает с остатками телепатического сознания, которое примерно аналогично тому, что «было» в раю и благодаря чему люди осваивают все языки мира – не как средства коммуникации, но именно как живые слова, способствующие формированию реальности; как логические понятия; как вещи, как они есть сами по себе, – правда, не в смысле их, т. е. вещей, настоящего знания, но как утверждения в реальности в виде сущностей, ибо настоящее знание вещей в этом мире человеку недоступно, – так вот, если это полное чудес восприятие реальности сохраняется у человека после его рождения в первые три-четыре года его жизни, то и не мудрено, что во время беременности женщины все, что ей приходится испытывать, чувствовать, переживать, ощущать, видеть, слышать и проч. и проч. – прямо и непосредственно передается ее плоду в утробе. Но и это еще не все, – ведь интересно, почему все устроено именно таким образом? А ответ – все в том же грехопадении человека.
- Как это?
- А вот как: «когда» Адам с женой согрешили и пали с остальными людьми в раю, то катастрофы, которые начали происходить «за пределами рая», «были» им известны – у них ведь «еще» «была» полнота знания – они-то «еще» в это «мгновение» Вечности, которое «за границами» их райского существования измерялось миллиардами лет, в течение которых уже полным ходом шли космогонические процессы, – «были» в самом раю – райский сад-то «еще» не прорвался «наружу». Т. е. из остатков рая знание того, что происходит «за его пределами» им «было» «тогда» доступно, но обратно – из падшего мира вновь обрести утраченное знание рая – они уже не могли. Ведь у ребенка, находящегося в утробе матери, уже есть первые ощущения зла нашего падшего мира, – поэтому, собственно, он не находит себе покоя и беспокоит свою мать, – потому что у него уже есть ощущение вины за первородный грех, как и у Адама с Евой, которые согрешили, но «пока» оставались в раю, – хотя внешне все выглядит так, будто бы ему хорошо, но у нас-то нет памяти о нашем пребывании в утробе, как и нет никакого знания о нем, поэтому доверять здесь своим глазам и ушам не следует, иначе мы вновь ничего не поймем о сакральной причине проблемы первородного греха, а то я помню, к примеру, как друг, с которым я работал в театре, сказал мне однажды, что «вспомнил» в детстве некоторые песни, прослушанные его матерью во время беременности, – дескать, пока она вынашивала его – он пытался меня убедить в том, что слышал их еще до своего рождения, но с его кашей в голове не мудрено, что он якобы слышал что-то из предвечности – он не знал, что память у человека появляется в нашем падшем мире по прошествии первых двух-трех лет жизни – после окончательного утрачивания остатков телепатических способностей – с началом освоения языка и расчлененности, по Вайнингеру, мыслей. При этом еще я точно помню, что друг говорил мне за год до этого нашего с ним разговора то же самое, но не про свою «память» в утробе матери, а про своего друга, – что последний тоже слышал песни, пока его мать была беременна, а потом будто бы вспомнил их во взрослом возрасте, – короче говоря, доверять словам друга не следует, ибо сначала он говорил о друге, а потом сам же меня поправлял, когда я упомянул про эту, рассказанную им историю, – что говорил он не про друга, а про себя самого, но я-то помню, что речь шла именно о его друге – он даже не запомнил, что говорил мне год назад, поэтому о «всплывшей» памяти его и говорить нечего. 
- Очень интересно!
Теперь я понял, Симон! Ты имеешь в виду, что все происходило вместе и «одновременно» – да, бытие падшего мира образовалось из-за грехопадения человека, но потом оно же само и влияло на остатки «еще» не прорвавшегося райского Бытия, – как и следствие всегда непосредственно связано с причиной, и происходило все это вместе и одновременно, потому что вневременное сосуществовало «тогда» с временным, как плод связан с утробой матери – мать живет в реальности, которая конечна, безнравственна и несовершенна, а дитя – в ее чреве, которое своим особенным состоянием, отличающимся от всего мира, похоже на рай, пусть хотя бы и на его остатки, когда даже после грехопадения человека он сохранял в себе признаки совершенного мира, так? 
- Конечно. Поэтому психологические переживания в пренатальный период – во время вынашивания матерью своего ребенка, несмотря на свободу человека, подспудно потом отражаются на его восприятии во всю оставшуюся его земную жизнь – они никак неотменяемы и необратимы. Этого-то многие люди не понимают, говоря, к примеру, о воспитании детей, что, дескать, упускают время, когда их детям исполняется три, пять, семь и т. д. лет.
- Потому что это поверхностное мнение – они забывают о времени еще с самого зачатия?
- Нет.
- Как нет? Почему?
- Начнем вообще с того, что насильственное деторождение априори безнравственно.
- Да, я помню, но ведь не все могут и хотят сохранить девственность – большинство людей все-таки становятся родителями.
- При истинном покаянии могут все. А вот не хотят, действительно, многие. Но, повторяю, что нет, – упускают время формирования личности человека не при его зачатии, а гораздо раньше.
- Когда?
- Я же только что говорил когда, – теряя невинность, причем это относится к обоим полам – и к мужскому, и к женскому. Потому что не каждый человек, если вообще не считанные единицы, знают – были ли их родители девственниками до их рождения – не по рассказам самих родителей, но по-настоящему. А если так, то девушка, к примеру, теряя свою невинность, вступая в связь не с отцом ее будущего ребенка, а только «для» плотского «познания» – без зачатия плода, уже несет в себе безнравственные «поведенческие установки» для своего будущего потомства. То же самое относится и к мужчине – ведь пока он не женится и у него не родятся дети, дьявол соблазнит его не один раз.
- Да, ты прав.
- Во Второзаконии, в 17-й главе, говорится: «Только чтоб он [царь] не умножал себе коней и не возвращал народа в Египет для умножения себе коней, ибо Господь сказал вам: «не возвращайтесь более путем сим»; и чтобы не умножал себе жен, дабы не развратилось сердце его, и чтобы серебра и золота не умножал себе чрезмерно. Но когда он сядет на престоле царства своего, должен списать для себя список закона сего с книги, находящейся у священников левитов, и пусть он будет у него, и пусть он читает его во все дни жизни своей, дабы научался бояться Господа, Бога своего, и старался исполнять все слова закона сего и постановления сии; чтобы не надмевалось сердце его пред братьями его, и чтобы не уклонялся он от закона ни направо, ни налево, дабы долгие дни пребыл на царстве своем он и сыновья его посреди Израиля».
А теперь люди извратили пути свои перед Господом и распространилось среди них многоженство – причем не только в буквальном смысле, но и через прелюбодеяние, когда супруги разводятся и женятся во второй, третий и более раз.
Все это я высказываю, естественно, не в тоне категорического императива, ибо не будем забывать, что все в мире существует вместе и одновременно, а не по частям и если такие безнравственные поступки все же происходят, а они надо заметить, обычно творятся постоянно, то вместе и одновременно по попущению Божию с родительским желанием или нежеланием, но все же родить ребенка, а потому каждый человек, по милости Божией, может истинно покаяться – т. е. измениться, порвав с безнравственным отношением к праведному образу жизни его родителей, согрешивших еще до его рождения. Ведь История знает множество таких примеров, – когда гениальные личности рождались в семьях, в которых родители с головой погрязли во грехе. Ибо первородный грех не детерминирует свободу человека, и это очевидно, иначе о какой свободе вообще шла бы речь?   
- Словом, все очень непросто…
- Да. Поелику Бог дарует человеку жизнь – безотносительно того, действительно он проживет долгую и честную жизнь или умрет еще при рождении, а может быть и до рождения – ведь сейчас некоторые матери делают аборт, – так вот, независимо от всех этих обстоятельств у человека есть возможность покаяться. Тут, правда, все осложняется грехопадением человека – я уже ранее говорил, что деторождение происходит по милости Божией и по попущению Божию вместе и одновременно с родительским желанием или нежеланием родить ребенка на этой грешной земле. Ключ к пониманию этой проблемы – в свободе человека, ибо согрешив по дьявольскому наущению и пав, человек тем самым ограничил Всемогущество Господа Бога – это и есть тот самый пресловутый камень преткновения, про который еще софисты в Древней Греции говорили. Да, Бог может сотворить такой камень, который ограничил бы Его Собственное Всемогущество и камень этот – свобода человека. Невозможно навязать кому-то и тем более насильно любовь к другому – я имею в виду настоящую любовь; нельзя также заставить человека делать добро, как и невозможно обосновать преимущество Истины перед ложью – в этом и заключается подлинный смысл Свободы. Если я свободен, то я волен сам выбирать между добром и злом, а если так, то Бог не может ограничить свободу своего любимого творения – человека. Иначе тогда бы сам принцип Свободы потерял всякий смысл. Если я сотворяю нечто, что люблю по-настоящему и хочу придать ему вечную ценность, то я никак потом не могу отменить единожды установленный принцип Свободы, дарованный этому нечто, ибо все подлинно ценное – постоянно, однозначно, неизменно и вечно. 
Так вот, «когда» человек «еще» в раю согрешил по дьявольскому наущению, то он связал руки Господу Богу, ибо свободен и по свободе своей теперь живет на падшей земле – он может, истинно покаявшись, подобно птице взлететь на Небо, навсегда преодолев в себе грех, – такой человек становится Святым или подлинно гениальным. Но он также может потонуть во грехе и кануть в небытие – такие люди сами мостят себе дорогу в ад. А насильно и в одно мгновение уничтожить этот падший мир, чтобы прекратить его безнравственное существование Бог, конечно, может – ведь Он – Всемогущ, но тогда отменится свобода человека, а это противоречит самому принципу Свободы. Поэтому я и говорю, что зная все наперед, Бог попускает вместе и одновременно по непостижимой милости Своей и по желанию родителей рождение ребенка, хоть это деторождение и насильственное. Потому-то Господь наш Иисус Христос показал нам Своим личным примером, что истинно праведное устроение человека на падшей этой земле – в девственной чистоте и детском восприятии реальности. Причем именно в восприятии, а не в уподоблении ребенку – ведь невозможно из взрослого человека физически и сознанием стать вновь ребенком. В Евангелии от Матфея, в главе 18-й, говорится: «Истинно говорю вам, если не обратитесь и не будете как дети, не войдете в Царство Небесное». Сын Человеческий говорит именно «как дети», но не «самими детьми» быть. Каждое слово в Священном Писании точно на своем месте – ни прибавить, ни убавить.
- Понятно.
- Кстати, Илья, ты читал книгу Андре Моруа «Три Дюма»?
- Нет, а что?
- В ней, к примеру, приводится отрывок из воспоминаний Л. Лакура об А. Дюма-сыне, который спрашивает первого: «Известно ли вам, почему Иисус завоевал мир?»
На что Лакур отвечает: 
«- Прежде всего, он завоевал не весь мир, а только его часть». Дюма-сын продолжает:
«- Пусть так! Но эта часть как раз и представляет наибольший интерес с точки зрения современной цивилизации. Итак, я повторяю свой вопрос.
- Да потому, что Иисус был распят за проповедь своего учения о бесконечном милосердии и всеобщей любви.
- Несомненно, но главным образом потому, что, проповедуя любовь, он умер девственником. <…>
Лучшая из женщин, самая преданная, рано или поздно причинит Вам посильное зло. Госпожа Литтре, святая женщина, ждала сорок лет; к смертному ложу атеиста, которого она боготворила, она привела священника, и тот покрыл бы имя Литтре позором, вернув его в лоно церкви, если бы удалось обмануть общественное мнение. Существуют Далилы исповедальни и Далилы алькова. Непобедим только мужчина-девственник. Вот почему я повторяю вам: если бы Иисус не умер девственником, Ему не удалось бы покорить мир».
- Как это точно!
- Да. Плотское познание есть сакральный акт, – как мы уже вспоминали, у Достоевского Ф. М. в «Бесах» Матреша, после близости со Ставрогиным, говорит, что Бога в себе убила. Так и есть, потому что, теряя девство, человек окончательно порывает со своей свободой – последствием такого попрания свободы становится последующее проклятие его плоти – он начинает быстро стареть и окончательно оформляется в свой пол – он из целого становится частью – в нем проявляется низменная, половая, животная природа. 
Но мало кто свободно и добровольно пойдет на скопчество – не физическое и не сектантское, но личное – тихо, без какого бы то ни было внешнего вмешательства в жизнь своего тела, сохраняя свечечку своей души – это трудно весьма. В Евангелии от Матфея, в главе 19-й, говорится: «Есть скопцы, которые из чрева матернего родились так; и есть скопцы, которые оскоплены от людей; и есть скопцы, которые сделали сами себя скопцами для Царства Небесного. Кто может вместить, да вместит». Я говорю о последних и никого не призываю к насильственному и внешнему оскоплению – иначе попрал бы человек свою свободу. На земное деторождение нужно посмотреть со стороны и, возвысившись над ним, стать в конечном счете свободным.
- Да…
- В Евангелии от Матфея, в 5-й главе, сказано о том, как Христос говорит ученикам про своего рода градации нравственного совершенства, при идеальном исполнении которых в пределе должно было произойти упразднение института брака, т. е. это такие ступени подлинной свободы, что если бы люди в точности следовали ими, то они должны были привести к свободному вырождению всего человечества в нашем падшем мире – от наивысшего по бескомпромиссности воздержания от брака для сохранения девственности – по направлению к более «терпимой» форме соблюдения мужем и женой благочестивой жизни в браке – причем именно так – сверху вниз, как снисхождение – т. е. лучше вообще не жениться и не выходить замуж, но поскольку это для многих людей трудно весьма, – то брак допускается, но только с дальнейшим в нем соблюдением чистоты супружеской жизни с обеих сторон – мужчины и женщины: «Вы слышали, что сказано древним: не прелюбодействуй. А Я говорю вам, что всякий, кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с нею в сердце своем. Сказано также, что если кто разведется с женою своею, пусть даст ей разводную. А Я говорю вам: кто разводится с женою своею, кроме вины прелюбодеяния, тот подает ей повод прелюбодействовать; и кто женится на разведенной, тот прелюбодействует».
Также об этом говорится в Первом послании Святого апостола Павла к Коринфянам, в 7-й главе, но Святой Павел остался непонятым людьми – ведь подразумевалось, что мужчина может жениться, если совсем не может воздерживаться от брака, – но лучше именно сохранить девственность: «А о чем вы писали ко мне, то хорошо человеку не касаться женщины. Но, во избежание блуда, каждый имей свою жену, и каждая имей своего мужа. <…> Впрочем это сказано мною как позволение, а не как повеление. Ибо желаю, чтобы все люди были, как и я; но каждый имеет свое дарование от Бога, один так, другой иначе.
Безбрачным же и вдовам говорю: хорошо им оставаться, как я. Но если не могут воздержаться, пусть вступают в брак; ибо лучше вступить в брак, нежели разжигаться. А вступившим в брак не я повелеваю, а Господь: жене не разводиться с мужем, – если же разведется, то должна оставаться безбрачною, или примириться с мужем своим, – и мужу не оставлять жены своей.
<…> Относительно девства я не имею повеления Господня, а даю совет, как получивший от Господа милость быть Ему верным. По настоящей нужде за лучшее признаю, что хорошо человеку оставаться так». При этом слова «По настоящей нужде» некоторые люди толкуют, как нужду перед предстоящими, после Послания Святого Павла, гонениями Христиан – в первые века после Первого Пришествия Христа, но я понимаю это трудное место Библии так, что в нем говорится о всей Истории от времени настоящего Послания апостола вплоть до скончания века – и это верно, – потому как потом следует объяснение, что о девстве говорится на дальнюю перспективу, – когда мир сей прейдет: «Соединен ли ты с женой? не ищи развода. Остался ли без жены? не ищи жены. Впрочем, если и женишься, не согрешишь; и если девица выйдет замуж, не согрешит. Но таковые будут иметь скорби по плоти; а мне вас жаль.
Я вам сказываю, братия: время уже коротко, так что имеющие жен должны быть, как не имеющие; и плачущие, как не плачущие; и радующиеся, как не радующиеся; и покупающие, как не приобретающие; и пользующиеся миром сим, как не пользующиеся; ибо проходит образ мира сего. За лучшее признаю, что хорошо человеку оставаться так. А я хочу, чтобы вы были без забот. Неженатый заботится о Господнем, как угодить Господу; а женатый заботится о мирском, как угодить жене. Есть разность между замужнею и девицею: незамужняя заботится о Господнем, как угодить Господу, чтобы быть святою и телом и духом; а замужняя заботится о мирском, как угодить мужу. Говорю это для вашей же пользы, не с тем, чтобы наложить на вас узы, но чтобы вы благочинно и непрестанно служили Господу без развлечения. Если же кто почитает неприличным для своей девицы то, чтобы она, будучи в зрелом возрасте, оставалась так, тот пусть делает, как хочет: не согрешит; пусть таковые выходят замуж. Но кто непоколебимо тверд в сердце своем и, не будучи стесняем нуждою, но будучи властен в своей воле, решился в сердце своем соблюдать свою деву, тот хорошо поступает. Посему выдающий замуж свою девицу поступает хорошо; а не выдающий поступает лучше. Жена связана законом, …» – здесь мы видим сходство с внешним принуждением, обусловленным Ветхозаветным законом, который в Новом времени есть соблазн, ибо не закон теперь главенствует, но Дух Божий и вера Святая, которые и в Ветхое время, конечно, являлись главными, но более опосредованно – через законы – «доколе жив муж ее; если же муж ее умрет, свободна выйти, за кого хочет, только в Господе. Но она блаженнее, если останется так, по моему совету; а думаю, и я имею Духа Божия».
В том же Послании, в главе 11-й, говорится: «Хочу также, чтобы вы знали, что всякому мужу глава Христос, жене глава – муж, а Христу глава – Бог» – как бы мы ни отрицали патриархальное устроение общества, однако на падшей земле муж главнее жены – даже не в смысле положения в семье, а в общечеловеческом смысле – мужчина главнее женщины. А в наше женское время все стало с ног на голову. Вообще Христианство многим людям с большим трудом дается – оно очень трудно, – но ведь и сказано: входить узкими вратами, а не широкими.
Многие люди не принимают Завет Господа нашего Иисуса Христа о сохранении девственности, говоря, что вот же, дескать, – например, в Притчах Соломона открыто и явно говорится о деторождении – хорошо, когда много сынов и внуков и еще в 17-й главе Притч Соломона есть такие слова, «противоречащие», как кажется некоторым, Новому Завету: «Венец стариков – сыновья сыновей, и слава детей – родители их». Почему же-де тогда деторождение не есть главное для человека? Да потому, что все в мире устроено очень и очень не просто и диалектично – нет простых ответов на нравственные проблемы всего человечества. Следует помнить, что в Притчах Соломона – слова о деторождении – суть представления времен Ветхого Завета – для последующего распространения Христианства по всей земле – поэтому перед Первым Пришествием Христа закладывался как бы фундамент в виде большого потомства Авраама, но после обнуления Христом Ветхого времени необходимость деторождения отпала, потому что для спасения души человека важно качество, а не количество – Христиане сильны прежде всего не числом своим на нашей планете, но верой во Христа. Уж если люди и ссылаются на Притчи Соломона касательно мнимой в наши последние времена необходимости деторождения, то нужно помнить, что главным сквозь его Притчи проходит диалектика, – например: «Корыстолюбивый расстроит дом свой, а ненавидящий подарки будет жить» – сказано так это при том, что вообще-то Соломон и сам принимал подарки, – но тогда почему же все так запутанно получается? Например, в 18-й главе Притч Соломона говорится: «Подарок у человека дает ему простор и до вельмож доведет его». Да потому все так противоречиво кажется, что все в мире весьма диалектично устроено и если понимать Библию и Притчи Соломона поверхностно, то ничего непонятно будет. Если прочитать все Притчи Соломона полностью, а не только одну их часть и не вырывать ничего из контекста, то станет ясно, что Притчи противоречат друг другу, но это только на первый взгляд, а в действительности все в них диалектично, но вместе и одновременно с тем цельно и потому никакого противоречия нет – в определенной ситуации Соломону нужно было принимать подарки, а в другой – нет, что, кстати, не противоречит его изречению о том, что он будто бы любил подарки – Соломон мог их принимать, как дар от своих гостей, но это отнюдь не означает, что он любил подарки – для убедительности этих слов достаточно привести в пример обычного человека, – когда ему дарят подарки, он, может, и не любит их брать и вообще не любит подарки, но и отказать в принятии их он не может, – потому что дарящий их человек старался ради него, – в общем, все очень непросто. Так же и с деторождением – при истинном покаянии – людям следовало бы вовсе воздержаться от деторождения и выродиться естественным путем, но люди оказались слабы. Поэтому относительно деторождения противоречий у Нового Завета с Ветхим Заветом нет.
- Да…
- Илья, ты замечал, что на лице у недевственников рано начинают проступать складки, кожа теряет эластичность, морщины углубляются, волосы седеют и выпадают, а также округляется живот, появляется двойной подбородок и отдышка.
- Да, Симон, замечал.
- А еще ослабление души и утяжеление некогда легкого, как в детстве, тела, которое с годами все больше притягивается к земле. Человек есть микрокосм и подобно земле, которая также стареет и внутренне готовится к своей гибели – теряет былую силу и молодость.
В Первом послании к Коринфянам Святого апостола Павла говорится в 6-й главе: «Бегайте блуда; всякий грех, какой делает человек, есть вне тела, а блудник грешит против собственного тела. Не знаете ли, что тела ваши суть храм живущего в вас Святаго Духа, Которого имеете вы от Бога, и вы не свои?»
В теле ребенка все направлено вверх – у него вздернутый, курносый нос, кожа гладкая и упругая словно туго натянутая тетива лука, а голова его высоко поднята. У взрослых все наоборот – крючковатый нос, свисающая кожа, опущенная голова. Все это символы утраченного некогда рая и падшести нашего мира – дитя тянется к Небу, а пожилой человек словно погружается вниз, в землю.
- Точно.
- Похожим образом, как и в приведенном выше примере со свободным, но насильственным деторождением – пусть и с попранной свободой, но все же свободой, получается, когда человек по попущению Господа Бога лишается жизни, и когда сам он свободно – опять же не по-настоящему свободно, но хотя бы по собственному своему желанию может лишить себя жизни и все это происходит вместе и одновременно – ведь, к примеру, я не знаю, когда и от чего умру или погибну, но в то же самое время я прямо сейчас могу лишить себя жизни, – если дьявол меня одолеет, и я, например, надев на себя петлю, удавлюсь. В этом тоже проявляется моя свобода, правда, в случае моего самоубийства я возвожу себя на место Бога, а «кто возвышает себя, тот унижен будет, а кто унижает себя, тот возвысится» – говорится в Евангелии от Матфея, в 23-й главе. Именно это «возвышение» и навязывает злой дух человеку – он хочет, чтобы я, поступив свободно, – здесь я имею в виду не критическую ситуацию в жизни, когда приходится терпеть бесконечные издевательства, но именно без внешних на то причин – пошел на самоубийство, – когда у меня, к примеру, есть все необходимое для жизни или даже больше, скажем, когда я материально богат, но не нахожу в своей жизни никакого смысла, когда внутри меня одна лишь мучительная пустота – он хочет, чтобы я попрал в себе таким образом сам принцип Свободы. И это такой же для Господа Бога суть пресловутый камень преткновения. И вновь здесь очевиден принцип Свободы.
Но без Бога люди не могут ничего – даже умереть. Ведь никто не знает, когда ему придет срок умирать и от чего он умрет.
- Да…
Симон, получается, что то, о чем спорили софисты еще в Древности, теряет свой напыщенный пафос? Они-то думали, что Господь Бог не Всемогущ, раз не может ограничить Свое Всемогущество, но Он именно может.
- Строго говоря, – да. Однако нужно ли вообще натирать собственную душу этим бессмысленным вопросом? В самом этом вопросе, его мерзкой и горделивой интонации, уже заложено безнравственное отношение к Истине у того, кто его задает. Спрашивающий так хочет не Истины, но требует ее доказательства, а доказывать нравственные ценности – абсурдно, ибо они не являются средством к цели.
- Да, Симон, ты прав.
- Я видел множество молодых людей, которые, сотворив себе кумира и не вынеся его смерти, порывали с собственной жизнью. Это, конечно, слабость характера, потому что если человек искренне любит нечто настоящее и цельное, то он никогда не поддастся ложному порыву сердца и не позволит дьяволу овладеть им – ведь злой дух может толкнуть человека на погибель не только посредством безнравственных вещей, но даже через примеры высоких идеалов, – вот, в чем изощренность черта! Он может внушить человеку такую ложную мораль, которая внешне будет ничем не отличаться от Истины, однако содержание ее будет фальшивым. Вообще проблема самоубийства весьма непроста – тот, кто убивает себя, поддается обману дьявола, который шепчет ему о том, что он никогда не сможет покаяться, и что его жизнь бессмысленна. Человек верит черту, который ограничивает его выбор и свободу. Но выбор есть всегда – даже в ситуации, при которой выбора может и не быть – это выбор личного покаяния. 
У Ф. Рабле в Предисловии к его Четвертой Книге героических деяний и речений Пантагрюэля есть очень точное для всех сомневающихся людей замечание по поводу Всемогущества Господа Бога – вот оно: «Берите пример с этого дровосека [Шулятриса, про которого мы уже ранее говорили – прим. мое] вы, захолустные оборванцы, уверяющие, что и за десять тысяч франков ренты вы не расстанетесь со своими желаниями, и чтоб я больше не слыхал от вас таких наглых речей: «Эх, послал бы мне сейчас Господь сто семьдесят восемь миллионов золотом! То-то бы я обрадовался!» А, чтоб вам отморозить пятки! Что же тогда остается желать королю, императору, Папе?
Вы по собственному опыту должны бы, кажется, знать, что за такого рода желания вам ниспосылается лишь короста да оспа, в кошелек же – ни ломаного гроша. И такое же точно воздаяние получили те два проходимца, что размечтались на парижский лад: один из них выразил желание, чтобы у него было столько полновесных экю с изображением солнца, сколько в Париже было всего израсходовано, продано и куплено с той самой поры, когда город только-только еще закладывался, и по сей день, да чтоб непременно по самому высокому курсу и номиналу, какой только был за все эти годы. Придет же в голову ни с того ни с сего этакая блажь! Ишь как занесся, эк куда хватил! Можно подумать, что с жиру бесится. Другой пожелал завалить весь Собор Парижской Богоматери, от плит и до самого верхнего свода, острыми иголками, а чтоб у него было столько экю с солнцем, сколько могло бы поместиться в стольких мешках, сколько можно было бы нашить всеми этими иголками, пока они не придут в негодность и не затупятся. Ну и желание! Как вам это понравится? Что же из всего этого вышло? Вечером того же дня у обоих открылись язвы на ногах, лихорадки на губах, нарывчики на руках, ломота в грудях, зады – все в чирьях, и хоть бы маковая росинка во рту!
Итак, да будут желания ваши умеренны, и умеренность вас отблагодарит, особливо ежели будете не ленивы, а трудолюбивы. «То правда, – скажете вы, – но Богу так же просто было бы послать мне семьдесят восемь тысяч, как и тринадцатую часть полушки. Ведь он же Всемогущ! Для него что миллион золотом, что обол – все едино». Ай-ай-ай! Кто же это вас, бедные люди, научил так рассуждать и толковать о могуществе Бога и о Его предопределении? Тише! Тсс! Тсс! Тсс! Смиритесь пред Его Священным ликом и сознайте свое несовершенство.
На этом-то, подагрики, и основываются мои надежды, и я твердо верю, что, если Господь Бог захочет, Он пошлет вам здо¬ровья, но только, кроме здоровья, вы у Него ничего сейчас не просите. Подождите еще немного, еще только на пол-унции тер¬пения! Вы не смотрите на генуэзцев, которые прямо с утра, у себя в кабинетах, в конторах, все заранее обсудив, обдумав и решив касательно того или тех, кого они сегодня собираются одурачить, околпачить, провести и оплести, выходят потом из дому и, здороваясь друг с другом, говорят: «Sanita et guadain, messer!» [Здоровья и барыша, сударь! (итал.).] Им мало только здоровья, они еще желают друг другу наживы, богатств Гаденя. И частенько при этом теряют и то и другое».
- Очень интересно!
- Да, великий Рабле!
Некоторые люди не понимают и удивляются, как Бог может творить вещи, которые не умещаются в их голове – они воспринимают Всемогущество Господа своим падшим разумом и думают, что их представления применимы к Горнему миру, что свидетельствует об их несвободе, но зависимости от дьявольских наущений. Один из таких примеров приводил отец Андрей Кураев, – он рассказывал, что когда в детстве зашел на экскурсию в храм и стал спрашивать родителей, что за иконы висят на стенах, то не мог понять, как могло так быть, что Богородица жила всего две тысячи лет назад, а Господь Бог, сотворивший весь мир, – от начала Сущий. Но ребенок – не взрослый, и его детское восприятие мира, несмотря на воспитание неверующих родителей или других, сомневающихся людей, еще сохраняет свою цельность – можно сказать, что ему такие вопросы простительны. Но когда подобные сомнения возникают у взрослых людей, то это показывает, насколько они укоренились в своей несвободе – они не знают, что, по слову отца Андрея: «Христиане понимают парадоксальность своей веры и поют гимны рождшей Зиждителя Своего – Мария родила Своего Творца: Личность Господа существовала до появления тела Иисуса Христа – Личность, Которая и создала Богородицу». Бог может все, а мы с нашим падшим разумом порой не видим даже очевидные вещи, – что же тогда говорить о Горнем мире.
- Да…
- Всемогущество Господа Бога непостижимым образом позволяет природным стихиям оставаться свободными – ты только задумайся, Илья, Творец всего сущего, Который может удержать их в одно мгновение, предоставляет им свободу преодолевать все на своем пути. Человеку такое не под силу.
- Почему?
- Потому что человек может лишь использовать энергию ветра, огня, воды, солнца, –понимаешь, – именно «использовать», но не наделить их свободой.
- Т. е. в падшем мире человек, если и творит нечто, то его действия неизбежно приводят к несвободе?
- Да, но не всегда. Благочестивые, стремящиеся к совершенству и покаянию, люди как раз и стараются не подчинять вещи своей воле, а подобно Богу – делать их живыми и свободными, правда, и у них это не всегда получается, но они хотя бы уважительно к ним относятся.
- Как, например, Микеланджело «договаривался» с камнем, из которого он высекал свои бессмертные творения?
- Именно.
Да, гениальные творцы обращаются с вещами не грубо, как большинство людей – лишь с целью извлечь свою выгоду, но с любовью. О. Вайнингер поэтому и говорил в «Поле и характере»: «Человек – единственное существо, то единственное существо в природе, у которого есть отношение ко всем вещам в мире.
У кого это отношение не к отдельным вещам, а ко всем вещам вместе достигает ясности и интенсивной со¬знательности, у кого все самостоятельно продумано, того называют гением; у кого это отношение дано только, как возмож¬ность, у кого можно пробудить какой-нибудь интерес ко всем вещам, но кто сам по себе живо интересуется только немно¬гими из них – того называют просто человеком».
А в предисловии М. Раппапорта к «Последним словам» О. Вайнингера так говорится об отношении гения к вещам: «Жизненные существа нужно понимать как самоцели; полное любви погружение в своеобразие отдельных видов животных необходимо для всякого исследователя. Понимание жизненных феноменов является основой для понимания организмов; ибо в каждом организме заключена специфическая форма жизни. Так что категорический императив Канта: «никого не следует рассматривать как средство к достижению цели», применяемый им только к разумным существам, нужно распространить в известном смысле на все создания. И гранитный блок, и кристалл аметиста я могу тогда только действительно понять, когда нахожусь в описанном Шопенгауэром настроении «безвольного созерцания». Поскольку что-нибудь «интересно», постольку оно совпадает с понятием самоцели. Другое воззрение на всякую вещь есть внушенное волей стремление к власти над нею; благодаря ему вещь невозможно понять, а лишь, в лучшем случае применить ее для определенной эгоистической цели. В каждом камне, благодаря его форме и окраске, открывается известное количество логического и эстетического существования; ощутить последнее, исследовать, воспринять и составляет нравственность естествоиспытателя и художника. Кто сам обладает высшим существованием, для того все вещи внешнего мира наполняются богатым содержанием».
- Как красиво!..
Значит, в умелых руках вещь остается самой собой и, даже как человек, может стать бессмертной?
- Да, Илья.
Кстати, еще вспомнил об одной любопытной вещи из книги Рабле. Читая «Гаргантюа и Пантагрюэль», я обратил внимание на то, как Панург, обращаясь за советом к своим друзьям и знакомым жениться ему или нет, постоянно указывал своим собеседникам на то, что жена может наставить ему рога. Но сколько бы я ни искал внятного и вполне правдоподобного ответа, откуда и как вообще у мужчины могут взяться рога, мне нигде не удавалось найти этому загадочному, но такому старому, как мир явлению, исчерпывающее объяснение. И тогда, по прошествии некоторого времени вот что я наконец заметил: действительно, у мужчин волосы на голове при облысении выпадают в тех местах, которые напоминают форму рогов.
- Как это?
- Илья, неужели ты раньше этого не замечал?
- Нет.
- Ну, представь себе поредевшие волосы на голове мужчины и присмотрись внимательнее: у тех из них, которые уже познали женщину, начинает быстро лысеть голова, – при этом, конечно, не у всех – у кого-то густые и красивые волосы сохраняются чуть ли не до самой старости, однако большинство мужчин все же теряют их – сначала волосы истончаются и седеют, а потом резко выпадают, хотя опять же, строго говоря, происходят эти процессы вместе и одновременно. Когда волосы у мужчин выпадают с лобно-височных частей головы, то на лбу по контуру образуется треугольник, с перевернутой вниз вершиной и основанием наверху, а по бокам словно прорисовываются залысины в виде рогов.
- Точно! Теперь я представил себе эту картину – все так и есть. Но при чем тут лишение девственности?
- Да при том, что явление это называется андрогенетической алопецией, которая связана с действием маскулинизирующих стероидных гормонов – андрогенов, оказывающих влияние на выработку веществ, от которых зависит деление стволовых клеток волос, а как я уже неоднократно говорил ранее – человек, утрачивая невинность и переставая быть сознательным микрокосмом, разделяется дьяволом на отдельный пол – из потенциально гениальной личности в виде еще наивного ребенка, он становится мужчиной, и его вторичные половые признаки полностью оформляются, целостность в нем исчезает, и постепенно он начинает стареть. Но что самое интересное – кастрация, оказывается, существенно снижает уровень андрогенов и тем самым стабилизирует облысение, а в фолликулах затылка ароматазы – внутриклеточного фермента, трансформирующего андрогены в эстрогены и подавляющего таким образом тестостерон, – больше, чем в фолликулах верха головы – у мужчин в три, а у женщин в 1,8 раза, что лишний раз доказывает...
- Что лысины образуются именно в височно-лобных областях головы у мужчин неспроста – кроме профанической, физиологической причины, в этом явлении есть и сакральное объяснение!
- Именно – это рисунок в виде рогов.
- Поразительно!
- Да.
- Симон, а как ты вообще это понял? Когда ты заметил это сходство?
- Еще в детстве я обратил внимание, что у мужчин подозрительно рано начинает лысеть голова, а у женщин, напротив, волосы остаются густыми и длинными почти до самой старости – как раз из-за влияния тех самых женских гормонов – эстрогенов, а потом я, собственно, и заметил, что волосы на головах многих мужчин растут в форме перевернутого основанием вверх треугольника. Ну, а когда я обратился к историческим примерам и, в частности, стал читать Ф. Рабле, мне все стало понятно.
- Очень интересно!
Действительно, облысение на голове у мужчин часто принимает вид рогов – в форме перевернутого треугольника, когда по бокам, с височно-лобных частей головы волосы выпадают, но сходятся посередине на лбу в виде треугольника. А у женщин волосы так не выпадают. 
- Да. Все прямо перед нами, но многие люди проходят мимо таких очевидных вещей.
- Симон, а я еще хочу спросить тебя: простит Господь Бог людей, которые будучи искренне ищущими Истину, лишают, по наущению дьявола, себя жизни, как, например, Отто Вайнингер?
- Я иногда думаю об этом, Илья, но не знаю… только Господь Бог о том знает. 
- Симон, а как ты думаешь, помилует ли Господь Бог убийц, насильников, лицемеров и прочих грешников после их смерти?
- После смерти уже невозможно спастись беспокаянному грешнику, но если он истинно покаялся хотя бы незадолго до своей смерти, т. е. целостно изменил греховную природу своей души, то он может ее спасти – ведь и распятый со Христом разбойник, уверовав в Него, смог искренно покаяться. Бог всем желает спастись.
- А непокаявшиеся грешники? 
– Не спасутся. Человек все может изменить в своей жизни, пока он жив – покуда он может покаяться, но мертвый не может покаяться. Помнишь, Илья, как сказано в Книге пророка Исаии, в 26-й главе: «Если нечестивый будет помилован, то не научится он правде, – будет злодействовать в земле правых и не будет взирать на величие Господа».
- Понятно.
Симон, а почему Бог при Своем Всемогуществе не ускоряет процесс разворачивания конца света и не прекратит наконец бытие падшего мира, который и так обречен – тогда бы кончились страдания людей и свершился бы Последний Суд?
- Потому, Илья, что человек наделен свободой. Нельзя все насильно взять и закончить – это будет попранием свободы. Все происходит диалектически вместе и одновременно: Божественный Промысл – Мировой Дух вместе со свободой человека ведет земную Историю к ее закономерному завершению. Человек не может в одночасье стать тем, кем ему должно быть. Да, в наши последние, эсхатологические времена само время уже ускоряется – реальность постепенно и незаметно для замыленного взгляда становится виртуальностью. Но все это будет происходить по нашей же свободной воле.
- Понятно.
Симон, а ты ведь сам говорил, что борьба с дьяволом – не активное, но пассивное действие, а сейчас, говоря про самоубийство, ты сказал, что поступая свободно, человек искушаем в то же время дьяволом. Нет ли здесь противоречия?
- Нет. Потому что, к примеру, гению, когда его многое угнетает в этом падшем мире, тоже порой не чуждо стремление к самоубийству, но любовь к жизни в нем все же побеждает смерть. Однако гений, хоть и является по самой своей цельной и нравственной природе человеком, который наиболее сильно противостоит смерти, все же иногда по попущению Господа, по свободе своей и по дьявольскому наущению может лишить себя жизни. К примеру, О. Вайнингер, будучи свободным, по попущению Божию не устоял перед искушением злого духа и покончил с собой. А вот многострадальный Иов, по милости Божией, устоял. Понимаешь, Илья, все в этом запутанном мире очень непросто устроено, иначе бы мы, победив в себе все грехи, давно бы уже вернулись в Царствие Небесное.
- Да…
- Христос не хотел умирать – в Гефсиманском саду Своим борением Он показал нам, что смысл человеческой жизни – в Горней Вечности с Отцом Небесным и что смысл земной жизни – в постоянном стремлении к совершенству. Смерть Христа на кресте полна тайных символов равно, как и весь мир полон символов.
Сила наша в качестве – если даже один из нас сохранит чистоту своего храма – души своей с искренней верой Господу Богу – это уже Христианство – это уже целый мир! Поэтому мы не количеством спасаемся, но качеством. Важно не поколебать веру в себе и просвещать людей Словом Божьим и любовью. 
И пусть такие, как инквизитор в романе Достоевского Ф. М., не идут за Христом, говоря, что Его ученики попрали Его Слово – это никак не должно и не может меня сбить с пути Истинного, – пока есть мы, Христиане, – мир, хоть и падший, продолжает существовать. Как только б нас не стало – тогда был бы и конец мира сего.


Г Л А В А   XXXV

Об аде и павшем херувиме


- Симон, разговаривая со многими людьми, среди которых были и верующие, о причинах падшего состояния нашего мира, я выделил ряд основных вопросов, касающихся существования дьявола. Некоторые люди не понимают, почему дьявол согрешил и пал и вообще кем и зачем он был сотворен? Если дьявол сотворен Господом Богом, то зачем, ибо, Бог все видит и знает, что он согрешит? Они спрашивают, что такое злой дух и откуда он взялся. Равен ли он Богу. Будет ли он прощен при кончине мира сего? Вечен ли ад и если вечен – не означает ли это, что Бог слаб? Или же, если ад не вечен, то что будет с грешниками, которые не покаялись – будут ли они терпеть вечные муки или нет? Почему у злого духа множество имен? Есть ли у него какое-то предназначение? Вообще как Бог, Который сотворил все, сотворил и дьявола? Почему Он попустил падение денницы? Неужели Господь не предвидел его отступление? Как бы ты ответил на эти вопросы?
- Во-первых, Илья, сразу скажу, что никакого предназначения у дьявола и у зла вообще – нет. Зло нельзя оправдывать – для меня это аксиома, не требующая доказательств. Это очевидно и однозначно. Без каких бы то ни было исключений и компромиссов. Нельзя и все тут.
Почему вообще появилось зло? Об этом мы уже говорили – потому что дьявол согрешил и пал. Бог не сотворял зла, Он свободно, как и человеку, даровал помазанному херувиму свободу, и этот свободный дар Свободы не умалял свободы «еще» не павшего ангела. Но ангел возгордился и «был» с Неба низринут.
Откуда мы знаем, что он «был» помазанным херувимом? В Книге пророка Иезекииля, в 28-й главе, говорится: «И было ко мне слово Господне: сын человеческий! плачь о царе Тирском и скажи ему: так говорит Господь Бог: ты печать совершенства, полнота мудрости и венец красоты. Ты находился в Едеме, в саду Божием; твои одежды были украшены всякими драгоценными камнями; рубин, топаз и алмаз, хризолит, оникс, яспис, сапфир, карбункул и изумруд и золото, все, искусно усаженное у тебя в гнездышках и нанизанное на тебе, приготовлено было в день сотворения твоего. Ты был помазанным херувимом, чтобы осенять, и Я поставил тебя на то; ты был на святой горе Божией, ходил среди огнистых камней. Ты совершен был в путях твоих со дня сотворения твоего, доколе не нашлось в тебе беззакония. От обширности торговли твоей внутреннее твое исполнилось неправды, и ты согрешил; и Я низвергнул тебя, как нечистого, с горы Божией, изгнал тебя, херувим осеняющий, из среды огнистых камней. От красоты твоей возгордилось сердце твое, от тщеславия твоего ты погубил мудрость твою; за то Я повергну тебя на землю, перед царями отдам тебя на позор. Множеством беззаконий твоих в неправедной торговле твоей ты осквернил святилища твои; и Я извлеку из среды тебя огонь, который и пожрет тебя: и Я превращу тебя в пепел на земле перед глазами всех, видящих тебя. Все, знавшие тебя среди народов, изумятся о тебе; ты сделаешься ужасом, и не будет тебя во веки».
Еще про павшего ангела говорится в Книге пророка Исаии, в 14-й главе: «Как упал ты с неба, денница, сын зари! разбился о землю, попиравший народы. А говорил в сердце своем: «взойду на небо, выше звезд Божиих вознесу престол мой и сяду на горе в сонме богов, на краю севера; взойду на высоты облачные, буду подобен Всевышнему». Но ты низвержен в ад, в глубины преисподней».
Почему он согрешил? Этот вопрос каждый человек должен задать прежде всего самому себе – ведь все мы, будучи свободными, грешим, даже Святые – и те бывали грешниками. У дьявола были свобода и выбор – быть рабом Божьим или не быть, он его сделал – не захотел служить Господу.
Откуда взялось само зло? Из ниоткуда – его просто не было, ибо как я уже сказал Бог не сотворял и не творит зла.
«Было» ли зло «до» дьявола, ибо как мы уже говорили соблазн хоть и не является предпосылкой свободного выбора, но посредством соблазна человек делает свой выбор – подчиняться ему или же, преодолевая, побеждать его – так вот «был» ли соблазн «до» дьявола? Нет, не был. И зла не было.
Кто вообще таков дьявол? В Евангелии от Иоанна, в 8-й главе, говорится: «Ваш отец диавол; и вы хотите исполнять похоти отца вашего. Он был человекоубийца от начала и не устоял в истине, ибо нет в нем истины. Когда говорит он ложь, говорит свое, ибо он лжец и отец лжи». В Откровении Иоанна Богослова, в 12-й главе, говорится: «И низвержен был великий дракон, древний змий, называемый диаволом и сатаною, обольщающий всю вселенную, низвержен на землю, и ангелы его низвержены с ним» и в 20-й главе: «И увидел я Ангела, сходящего с неба, который имел ключ от бездны и большую цепь в руке своей. Он взял дракона, змия древнего, который есть диавол и сатана, и сковал его на тысячу лет, и низверг его в бездну, и заключил его, и положил над ним печать, дабы не прельщал уже народы, доколе не окончится тысяча лет; после же сего ему должно быть освобожденным на малое время». Злой дух может только копировать и отражать – он суть оппозиция добру и вместо созидания несет разрушение, вместо жизни – смерть, вместо света – тьму и вместо Истины – ложь.
Равен ли он Богу? Нет. В Книге пророка Исаии, в 46-й главе, говорится: «Вспомните прежде бывшее, от начала века, ибо Я Бог, и нет иного Бога, и нет подобного Мне».
Дьявол был побежден Господом и Богом нашим Иисусом Христом. В Первом послании к Коринфянам Святого апостола Павла, в 15-й главе, говорится: «Говорю вам тайну: не все мы умрем, но все изменимся вдруг, во мгновение ока, при последней трубе; ибо вострубит, и мертвые воскреснут нетленными, а мы изменимся. Ибо тленному сему надлежит облечься в нетление, и смертному сему облечься в бессмертие. Когда же тленное сие облечется в нетление и смертное сие облечется в бессмертие, тогда сбудется слово написанное: поглощена смерть победою. Смерть! где твое жало? ад! где твоя победа? Жало же смерти – грех; а сила греха – закон. Благодарение Богу, даровавшему нам победу Господом нашим Иисусом Христом! Итак, братия мои возлюбленные, будьте тверды, непоколебимы, всегда преуспевайте в деле Господнем, зная, что труд ваш не тщетен пред Господом».
Будет ли он прощен? В Откровении Иоанна Богослова, в 20-й главе, говорится: «Когда же окончится тысяча лет, сатана будет освобожден из темницы своей и выйдет обольщать народы, находящиеся на четырех углах земли, Гога и Магога, и собирать их на брань; число их как песок морской. И вышли на широту земли, и окружили стан святых и город возлюбленный. И ниспал огонь с неба от Бога и пожрал их; а диавол, прельщавший их, ввержен в озеро огненное и серное, где зверь и лжепророк, и будут мучиться день и ночь во веки веков».
Почему у дьявола много имен? Потому что он, как я уже сказал, только копирует и отражает, а у Бога не одно имя. В Откровении Иоанна Богослова, в 13-й главе говорится: «И стал я на песке морском, и увидел выходящего из моря зверя с семью головами и десятью рогами: на рогах его было десять диадим, а на головах его имена богохульные». Своими именами злой дух запутывает людей, как и ложью своей.
Вечен ли ад? В Откровении Иоанна Богослова, в 20-й главе говорится: «И смерть и ад повержены в озеро огненное. Это смерть вторая».
Есть ли ад? Раньше я думал, что ада нет, потому что Бог милосерден – Он каждому человеку желает спастись. Но ад есть, иначе как объяснить то постоянное стремление человека очистить внутренние скляницы своей души и тела; его, хотя бы и с попранной свободой, постоянное стремление установить главенство нравственного закона в сердце своем – я сам, еще с детства, всегда ощущал незримое действие этого закона внутри себя – словно Бог вел меня за руку, при этом – вместе и одновременно, будучи ведомым Богом, я поступал свободно, самостоятельно, беря на себя ответственность за свою жизнь, я сам решал свои проблемы и в то же время ощущал великую помощь и благодать Господа. Такое свободное, нераздельное и неслиянное сотрудничество, всегда сопровождает меня на протяжении всей моей жизни. Не только в тяжелые времена я всегда чувствовал, что ничего не могу без Бога, но даже в пору свободного, ничем не стесненного миросозерцания. В Евангелии от Иоанна, в глава 15-й, говорится: «Я есмь лоза, а вы ветви; кто пребывает во Мне, и Я в нем, тот приносит много плода; ибо без Меня не можете делать ничего».
Я чувствую бесконечную Любовь Божью, которая дарует мне свободу, и я могу преодолеть соблазны падшего мира. По милости Божией я могу, пока живу, постоянно стремиться к совершенству, ибо я еще не совершенен, но должен стать совершенным, чистым, настоящим. В Горнем мире все самодостаточно, свободно, целостно и цельно. Как же тогда разрешается дуалистичность добра и зла, рая и ада? Ведь, поступая свободно и сознательно, устремляясь к добру, я побеждаю, т. е. упраздняю зло. Добро самодостаточно, но злу на падшей земле, чтоб лишить человека свободы, необходимо основание в виде добра, потому что само по себе зло как таковое есть ничто. Зло низко, подло – ему всегда необходимо основание, оно несамодостаточно, оно, как идол – ничего не значащий кусок дерева, камня или металла. Как мертвое не порождает живое, так зло ничего не порождает само – оно есть только следствие чего-то другого. Добро не зависит от каких бы то ни было причин – ему не нужны никакие основания, потому что оно само и является основанием всего – оно самоценно и самоцельно; его, как и свободу, нельзя детерминировать.
Некоторые люди, не удовлетворяясь никакими ответами, будут и дальше задавать свои бесконечные вопросы, потому что сами искушаемы дьяволом. Они потому и не слышат и не видят, что горды и не хотят покаяться. Ведь Господь Бог никому никогда ничего не навязывает. Если сам человек не желает быть по-настоящему свободным и продолжает сомневаться, когда все и так очевидно, что ж – это его право, поелику каждый – свободен и сам выбирает то, что предпочитает.
- Да… Это точно, ведь кто-то может сказать, что херувим, про которого говорится в Книге пророка Иезекииля или у пророка Исаии – это не дьявол, а конкретные люди, жившие в те далекие времена и станут по-своему толковать Священное Писание.
- Конечно. Потому что не знают, что Библия – это не свод задокументированных сведений или законов, которые нужно понимать буквально. Священное Писание свидетельствует о Великой Тайне Бытия, оно все целиком глубоко символично. И пытаться читать его с надменным и пренебрежительным настроением – бессмысленно. Пророчества Господа открываются лишь тому, кто смирен и желает по-настоящему покаяться. А всем гордецам, придирающимся к каждой букве и к каждой запятой ничего не откроется, ибо ослеплены они дьяволом.
Кстати, еще касательно проблемы существования зла в нашем падшем мире я вспомнил сейчас про ересь друга, с которым работал в театре, – связанную с оправданием злого духа.
- И что за ересь?
- Друг говорил, что в конце времен Господь Бог простит дьявола потому, что изначально сотворил его как помощника для искушения людей ради их свободы.
- Как это?
- Ну, он пытался меня убедить в том, что дьявол делает зло в мире лишь по повелению Господа Бога посредством соблазнов, которыми будто бы определяется свобода человека.
- Что за бред?!
- По-своему этот бред кажется логичным, но лишь по внешней своей форме, ибо внутренне он насквозь противоречив и аморален.
- По-моему он вообще не стоит того, чтобы на нем останавливаться.
- И тем не менее такие люди, как друг, верят в него. Да, свобода человека предоставляет ему выбор между добром и злом, но сам свободный выбор без соблазна людьми в падшем мире, по греховной их природе, не мыслится. Они отталкиваются не от свободы воли, но от соблазнов, которые в свободе и свободно должны быть преодолены, и дьявол этим пользуется, искушая бедных людей соблазнами и потому многие из них не могут устоять перед ними. Так вот эту мнимую «вспомогательную» «функцию» дьявола, который навязывает соблазны человеку «для» его свободного выбора, и оправдывал друг. Тем самым он оправдывал зло. Илья, ты заметил ошибку в «логике» друга?
- Да. Он говорит, что соблазны для свободы человека, но не что соблазны должны быть преодолены им ради свободы.
- Да. Так и есть. Безобидная казалось бы формулировка, но в ней все смешано в одну кучу – и удовольствия, и вседозволенность, и свобода, и нравственность – все мажется одной, черной краской.
- Все это как-то связано с проблемой «свободы от» и «свободы для»?
- Да. Но только не прямо, а наоборот.
Так вот. Дьявол все делит на части, ибо он сам – часть: понятия – на качество и количество, содержание и форму, пространство и время; само время – на прошлое, настоящее и будущее; общество – на правых и левых, консерваторов и либералов; семьи – на детей и взрослых, между которыми постоянно возникают разномыслия, потому что многие родители не помнят, что сами когда-то были детьми и так же, как их дети, спорили со своими родителями; школы, университеты и другие учреждения – на учителей и учеников, первые из которых изначально говорят со вторыми с такой чрезмерной самоуверенностью, что у последних возникает чувство отвращения ко всему процессу обучения; человека – на мужчину, женщину и дитя, между тем, как я уже неоднократно говорил ранее, – гениальному человеку свойственны все три состояния вместе и одновременно – в их цельном единстве; народы – на расы и нации, из-за чего, к примеру, чей-то потомок, в жилах которого, в действительности, течет кровь неприятного или даже ненавистного ему этноса, но вследствие того, что обычно память у человека о своем прошлом весьма коротка, – когда, скажем, в десятом поколении его праотец женился на женщине, ведущей свое происхождение из народа, к которому причисляет себя вышеупомянутый отпрыск, не знающий даже о том, что прадед-то его изначально из другой, нежели теперь он, нации, – так вот сей правнук в конечном счете считает людей, отличающихся от него по цвету кожи или разрезу глаз, за врагов. Ведь было же так у Пушкина А. С. или А. Дюма-отца – прабабушка вышла замуж за человека из другого народа или дед женился на женщине, которая отличалась от него цветом кожи, и что же мы видим – потомки, перестав смешиваться как их предки, начинают считать себя приближенными к определенной национальности, исключающей родство с теми, которых они теперь за людей не считают.
- Да, ты прав, Симон.
- Помню, один молодой человек рьяно пытался мне доказать, что в Горнем мире все устроено так же иерархично, как на нашей падшей земле. По его мнению белый человек выше других людей, я же отрицал эти сатанинские его предрассудки, говоря, что все люди на земле, независимо от их внешности и «уровня» духовного и интеллектуального развития, ценны для Бога. На это он возразил, что если, к примеру, даже убийца, насильник, разбойник и всякий другой грешник, загубивший множество душ, так же как и праведник, истинно покаявшись, может спастись и попасть в Горний мир, то ему, дескать, будет обидно за такое их равенство перед Богом. Неужели, спрашивал он меня – и согрешающий на земле человек и праведник – оба будут в раю – при условии, конечно, что грешник покается, – дескать, несправедливо тогда получается. Он по гордыне дьявольской, овладевшей его сердцем и душой, никак не понимал и не хотел принять, что примерять наш падший человеческий умишко к Горнему миру – весьма глупо. Он, видимо, не хотел расставаться с привычным нам восприятием мира и потому  умозрительно проецировал его и на Реальное Бытие. Он никак не хотел согласиться с тем, что все грехи истинно покаявшегося человека, каким бы грешником на земле он ни был, по непостижимому милосердию Божию, будут прощены ему, – но, повторяю, только, если он искренне отвратится от грехов своих. Он не слышал меня, когда я говорил ему, что праведник может согрешить в самый важный, последний момент своей жизни, а грешник, напротив, – покаяться. Это все уловки дьявола, постоянно апеллирующего к стаду – смотреть на грехи других, вместо того, чтоб трудиться для спасения своей души. Это злой дух внушает человеку, что ему поздно спасаться, – дескать, уж если согрешил, так греши до последнего – все равно уже не спасешься. Дьявол всегда отнимает у человека надежду на покаяние. Злой дух, как и софисты в Древности, все ограничивает, либо мешает в одну кучу, размывая все и вся – у него нет середины, но сам он именно срединен – ни холоден, ни горяч, но теплохладен – такая вот диалектика.
В наше время – в эпоху массового переселения народов с населяемых некогда их предками мест, в пору стирания границ между государствами, во времена разрастания по всему земному шару человеческого муравейника, в век размывания культур и традиций народов мира, в период стирания временем памяти о великих предках, в эру оглупления людей обязательными стандартами и общими для всех правилами – расовый и национальный вопросы кажутся даже странными – ведь лет эдак через сто, наверное, вообще не возникнет вопроса, касающегося внешности человека в привычном для нас понимании – тогда перед человечеством встанут уже другие проблемы – они и так набирают свою силу, – например, трансгуманистические перспективы «развития» человечества. Дьявол разделяет людей, толкает их на бесконечные войны между собой. Причем все это проходит в весьма диалектично переплетенном, хаотичном виде, – с одной стороны, повсеместно проводится манипулятивная политика разделения людей по различным, высосанным из пальца признакам, а с другой – продолжается умножение муравейника, который в конце времен станет безликой массой несвободных существ. 
Современные изоляционистские проекты стран мира бесперспективны, равно как и глобализм ведет землю к эсхатологическому муравейнику – на теплохладной падшей земле людям никогда не удастся установить порядок, потому что земля уже заранее обречена на погибель – она именно в силу хода времени и ограниченности пространства закончит свое существование, ибо и время, и пространство нашего мира конечны. Тот, кто пытается стать на старые рельсы, забывает об односторонности времени – он будет обречен на скорое забвение. Однако и попытки сделать из человека сверхчеловека путем внешних манипуляций – так же обречены на провал – трансгуманистические перспективы полностью отнимут свободу у человека.
К примеру, на Ближнем Востоке еще остались некоторые пережитки прошлого, например, – побивание камнями согрешивших в прелюбодеянии – это совершенно неправильное устроение общественной жизни – в этом есть лишь консервация проблемы деторождения и первородного греха, поелику и в последующих поколениях будут рождаться люди, которые в будущем будет прелюбодействовать, – таким образом, насильственное побивание камнями ничего не решает – оно только озлобляет людей – и тех кто побивает и тех, кто наблюдает это со стороны – даже из других государств. Уголовное право карает преступление, но не грех – оно бессильно искоренить его в человеке. Проблема прелюбодеяния не решается походами к психологам или убийством согрешившего – все проблемы нравственности будут бесконечно воспроизводиться вместе с человеком, покуда он живет на земле – и это не просто банальное высказывание, которое по форме может показаться сродни известному выражению, что, если нет человека, то и нет проблем – нет, именно в самом пролонгировании существования человека на падшей земле уже заложен принцип насилия, – начиная с самого зачатия новой жизни, – когда мужчина, будучи активным носителем Духа, подавляет пассивную женскую природу – в этом неравенстве уже заложен половой, биологический, антропоморфный, психологический, духовный перекос: один подавляет другого, один властвует, а другой покорно ему подчиняется – вся наша жизнь пронизана диалектичной борьбой и единством противоположностей, поэтому всякое внешнее, наносное, насильственное «решение» проблем нравственности приводит к еще большему их распространению. Между мужчиной и женщиной на падшей земле нет и не будет подлинного равенства, которое «было» у Адама с женой в раю «до» первородного греха.
Менее развитые страны отстаивают консерватизм, но уже давно изживший себя – потому что это не истинный консерватизм, но консерватизм с постоянной поправкой и оглядкой на то, что недавно было в развитых странах – это не подлинный консерватизм праотцов, когда реальность была совсем другой – более настоящей, природной. Развитые страны, в свою очередь, двигаются в либеральном направлении, которое, как это ни странно, но диалектически закономерно, оборачивается обратной тенденцией – тоталитаризмом и угнетением свободы человека, который постепенно превращается в постчеловека со всеми трансгуманистическими последствиями.
Можно сколь угодно долго говорить об увиденных фильмах, картинах, завоевывать космос, строить дома, в общем, заниматься суетней и толкотней на падшей земле, но это ни на йоту не приблизит человека к главному –  к вопросам о смысле жизни, о значении Истории и об ее конечности и о возвращении человека в Горний мир. Может измениться даже внешность человека, но это не освободит его от главного вопроса – зачем существует человек? Зачем на падшей земле делать вышеозначенные вещи, если в том нет смысла, если не для чего жить.
Еще много бесконечных занятий придумают себе люди, потому что каждый человек даже с попранной свободой – монада, каждый создаст свою реальность, – правда, она будет уже виртуальной, но суть не в этом. Мир все больше усложняется, управляемый хаос достигнет апогея – еще много будет всякого мнимого многообразия, которым дьявол будет соблазнять людей, внушая им мысли, что у них есть свободный выбор, но за всем этим мнимым «изобилием» уже давно скрывается безжизненная пустыня – все это еще будет прежде, чем зверь выйдет из бездны в конце времен. 
- Я понял, Симон! Вначале ты сказал, что даже время «вследствие» грехопадения человека стало раздробленным на части – получается, что если бы не само течение времени, к которому мы так привыкли, люди бы не враждовали между собой из-за надуманных проблем по поводу цвета кожи или разреза глаз, ибо знали бы тогда, что их предки – как раз из того самого народа, который теперь может быть им ненавистен. Из этого следует, что время и знание связаны между собой, а точнее – исключают друг друга, поелику время стирает память человека, а знание без памяти о пережитом прошлом или, вернее, ясного сознания – нельзя назвать полным, и к тому же время без счета невозможно, который, как ты говорил, безнравственен, но Вечность-то, наоборот, – бесконечна!
- Да, Илья, но только для этого, как ты верно заметил, люди должны вновь, как «при» Божественном сотворении мира, «когда» они «были» в раю, жить вечно и в самой Вечности.
- Да, ведь лишь в Вечности существует ясное видение и слышание, поелику они суть видение и слышание Самого Господа Бога, а в этом, падшем мире, мы слепы и глухи, ибо не видим Главного – Бога.
- Именно так.
- Значит, подлинное знание есть только в Вечности?
- Конечно. Но и здесь, в нашем падшем мире, человек, по милости Божией, истинно покаявшись, может прийти к настоящему знанию – оно сродни дару пророчества. Конечно, полнота знания недоступна даже пророку, ибо она есть только у Бога, но видеть и понимать этот сложный, хаотично организованный, диалектичный мир человек может.
- Если покается и будет стремиться к Истине.
- Да.
- Понятно.
- Илья, тебе известно имя Леонида Стадника?
- Да, он был очень высоким человеком, ростом выше пяти локтей, а что?
- В одной из бесед с журналистами он сказал, что вовсе не гордится своим ростом, и что его таким сотворил Господь Бог.
- Он так и сказал?
- Да, и что это не его заслуга. К чему я это говорю? Я часто встречал людей, которые гордятся своей внешностью, ростом, массой тела, телосложением, расой, нацией, полом, возрастом, характером, талантами, привычками, традициями, историей своего народа, родственниками, детьми, женами, мужьями, культурой, религией и проч. и проч. – список таких тщеславных «поводов» для гордости можно продолжать и дальше, но все они бессмысленны и безнравственны. К примеру, я разговаривал с одним человеком, который так же как и тот, о котором я говорил выше, пытался мне доказать, что среди всех людей европеоидная раса – самая высшая на земле, а экваториальная – низшая. Объяснял он это тем, что они различаются по уровню культуры.
- А сам он был европеоидом?
- Да. Тогда я сразу его спросил – сам ли он выбирал свою внешность при появлении его на свет.
- И что он?   
- Естественно он сказал, что не выбирал. Далее я спросил его – выбирали ли также его родители, на что он вновь ответил отрицательно. Эту цепочку я продолжил вплоть до того поколения, которое ему было уже неизвестно, – когда он остановившись и задумавшись, не мог вспомнить своих далеких предков. Тогда я его спросил, есть ли у него хоть какие-то доказательства того, что за много тысяч лет до его рождения в его роду не было предков из других рас. Он, конечно, стал приводить мне набившие оскомину примеры генетического анализа, но я их не признал, потому что они высосаны из пальца – это просто фикция. В наш век дьявольских манипуляций и выхолощенной науки такие анализы подделать очень просто, но он все никак не мог сдержать свою гордыню и продолжал раздраженно доказывать мне свою «правоту». Ясно, что из него тогда выходили бесы – им манипулировал дьявол. Ведь очевидно, что человек при появлении на свет не выбирает ничего – ни время своего рождения, ни место, ни родителей, ни семью, ни пол, ни расу, ни нацию, ни внешность, ни фамилию, ни имя, ни рост, ни вес – т. е. массу тела, ни язык, ни культуру – ни в чем нет его личной, собственной заслуги. Все дается ему Свыше, по милости Божией и по попущению Божию от его предков – все вместе и одновременно. Так о каких же тогда заслугах можно говорить? Но люди не видят себя со стороны – они думают, что их цвет кожи или разрез глаз – их личная заслуга или заслуга их родителей и далеких предков, но ведь это поведение животного – конкурировать с людьми только потому, что у них другая внешность. Это сумасшествие. Но и это еще не все. Я, например, помню, как в бытность моей работы в театре, один человек, с которым я был знаком, сказал мне, что я добр к людям только потому, что мои предки сильно грешили.
- Что за бред?
- Да, в нашем мире, если верить глазам и ушам, сумасшедших больше в несколько раз, как пел В. Цой в «Муравейнике».
- Но почему он тебе так сказал?
- Потому что увлекался астрологией и верил в реинкарнацию. Человек этот своим мировоззрением был схож с другом, который двенадцать лет жил в Испании и верил, что под земной корой есть другая жизнь с неизвестными нам существами – они, кстати, оба ходили на курсы по астрологии и верили во всякие, безнадежно утратившие свою актуальность, мерзкие перед Богом, магические традиции. Так вот, этот знакомый даже не замечал той очевидной вещи, что добро не зависит от чего бы то ни было – я делаю добро не «потому, что хочу получить что-то взамен», «за что-то» или «благодаря чему-то» извне, но просто потому, что не могу его не делать – я хочу делать добро, и я люблю делать добро, но никому при этом его не навязываю. И я не сомневаюсь и не думаю – делать мне добро или не делать, я просто предпочитаю добро злу и живу, как могу и как живется – со всеми своими недостатками, грехами и ошибками, но всякий раз, отвоевывая собственную свободу, по милости Божией, стараюсь истинно покаяться. Добро для меня несомненно, однозначно, очевидно и бесценно. При этом я не делаю его средством к цели, но и не делаю его самоцелью – я не буду посредством добра добиваться какой-то цели, однако, не буду и ради самой идеи добра пренебрегать чьей-либо свободой. 
- Середина.
- Да, без фанатичных перекосов в ту или другую сторону, иначе дьявол как всегда этим воспользуется и даже самые добрые намерения, которыми часто грешат люди, обернет злом.
- А как же слова О. Вайнингера, что «Если только должно делать добро, то его нужно делать ради него самого» – разве добро не самоцель?
- И да, и нет.
- Но почему?
- Потому что ты вырвал из контекста одну эту цитату, но если вспомнить, что он говорит дальше, то все становится ясно: «… оно [т. е. добро – прим. мое] должно быть тождественно с тем, что абсолютно не может быть следствием причины, что абсолютно не может стать средством к цели».
- Ну, так разве это не одно и то же?
- Нет.
- Почему?
- Видимо, мы с тобой по-разному смотрим на слова О. Вайнингера… Потому что дьявол весьма хитер и под видом идеи добра может само добро низвести до средства к цели – о том и говорит О. Вайнингер, – когда добро делается не ради него самого, но ради чего-то другого – т. е. он говорит о подлинном добре, но не о добре, как средстве к цели или добре под видом самоцели.
- Как-то сложно…
- Нет, наоборот, – добро, как и Истина, сверхценно и очевидно, но дьявол даже под видом него манипулирует людьми, в зависимости от ситуации, – либо превращая добро в средство к цели, как, например, софисты в Древней Греции, пытаясь отыскать Истину, приходили к выводу, что ее нет, – потому что они именно ее саму делали следствием своих бессмысленных суждений, – либо делая его, т. е. добро, самоцелью, – как, к примеру, некоторые люди, которые хотят помочь всем в мире, но не могут покаяться сами, т. е. не видят самих себя со стороны – все свои недостатки, червоточины и даже достоинства – так изощренно злой дух крутит людьми.
- Да…
- Некоторые неверующие люди говорят верующим: «Приведите нам доказательства Бытия Бога и мы уверуем». Они не видят себя со стороны и думают, что Горнее Бытие можно низвести до средства к цели. Ведь возникает вопрос: должно ли добро выводиться из какой-либо причины? Может ли добро служить каким-либо «промежуточным» средством к некоей цели? Конечно же, нет. Поелику если бы это было возможно, то добро стало бы следствием причины. Но это абсурд, ибо добро самодостаточно, его должно творить человеку безотносительно чего-либо – просто так.
Ну так вот, вернусь к знакомому, который говорил про реинкарнацию, – что я, дескать, делаю добро потому, что мои предки согрешили, и теперь я искупаю их вину. Он даже не видел того очевидного факта, пусть даже если мы примем его гипотезу о переселении душ, что соотношение между умершими и родившимися людьми вовсе не совпадает. При этом некоторые люди возражают, говоря, что реинкарнация связана не только с людьми, но и с растениями, животными, камнями и вообще всем, что есть в мире, – если принять ту мысль, что вначале людей было не меньше, а больше, нежели сейчас, но это абсурд, поелику здесь вновь возникает проблема безнравственного счета – бесконечный сонм душ, который есть в Горнем мире, пытаются подвести под конечное, замкнутое и ограниченное бытие падшей реальности.
- Как в пантеизме получается – в бесконечных и непрерывных эманациях пустоты постоянно заполняются и высвобождаются.
- Да. Но пантеизм насквозь противоречив, хотя внешне выглядит убедительным, но вот именно, что только внешне, и что выглядит, – с одной стороны, он признает бесконечную полноту Горнего мира, но, с другой, – подверстывает под него мир конечный, падший и ограниченный, – короче говоря, с логикой у теософов весьма плохо.
- Да…
Симон, ты сказал, что человек при рождении ничего не выбирает. А ведь действительно так очевидно, что это обстоятельство прямо свидетельствует о посткатастрофическом состоянии нашего мира.
- Конечно. И этим дьявол искушает людей – толкает их на войны, распри, ненависть друг к другу – по каким-то высосанным из пальца внешним проявлениям чего-либо. Кстати, тот человек, который говорил мне о преимуществе европеоидной расы, еще сказал, что в Горнем мире такая же иерархия, как здесь, в падшей реальности, и что поэтому люди не должны друг с другом смешиваться – т. е. одни повелевают, а другие подчиняются.
- Вновь проблема подведения Горнего мира под наш.
- Именно. Многие люди не понимают, что вверху не так, как внизу, но низ должен стремиться к тому, как вверху, а не верх к низу. Подлинная иерархия предполагает установление свободного порядка, но не организованного хаоса, который на нашей падшей земле. У некоторых людей, напротив, другие представления – они думают, что если внизу так, как они видят, то и наверху должно быть точно так же – они переворачивают все с ног на голову и разделяют все там, где нужно объединять. Все люди потому и разные, что с прорыванием рая человек ступил на хаотично организованную землю, и все перемешалось. Они, конечно, и в раю все «были» разными, но в Реальном «был» свободный порядок, и никто никому не говорил, что он не той внешности, потому что самого греха еще не «было» – сознание человека «было» чистым, по-настоящему наивным и невинным.
- Понятно.
Симон, а ведь скептики и циничные люди могут возразить, сказав, что если Бог благ, то почему могут существовать адские муки для грешников – неужели и ад создан Богом и само зло Им создано.
- Ад – это порождение дьявола, который как и человек, «был» некогда свободен и совершенен.
- А разве теперь он не еще более свободен, если ему позволительно искушать человека?
- Формально дьявол свободен, но как и человек, попрал свою настоящую свободу, потому что он суть злой дух, а подлинная свобода без добра немыслима, ибо какая же это свобода, если я не могу преодолеть в себе грех. Истинная свобода со злом несовместима и потому хоть внешне и кажется, что дьявол свободен – Бог попускает его злодеяния и позволяет ему искушать человека, но в действительности он несвободен. Поправ свободу, злой дух пал в ад.


Г Л А В А   XXXVI

Микрокосм и макрокосм


- Логическое понятие какой-либо вещи, являясь по слову О. Вайнингера нормой ее сущности, в нашем падшем мире неизбежно мыслится человеком психологически. Потому что всякие явления в их Реальном понятии, а не в представлениях человека, существуют вне времени, но человек-то существует на земле во времени и думает о понятии вещи в реальности, а не в Реальном.
Возьмем, к примеру, треугольник. Чем он является в Реальном своем понятии я не знаю, ибо его я не вижу и все мои представления о нем сводятся к его определению, как воплощению в форме геометрической фигуры в реальности, но ведь определение логического понятия не есть то же самое, что само понятие, ибо определение понятия обеспечивает мне только смысл понятия, но не саму норму сущности – т. е. треугольника, не само его логическое понятие. Я могу представить себе какой-нибудь предмет треугольной формы или вид, как форму чего-либо, напоминающий собой треугольник. Допустим, пирамида, конус или растущие в лесу деревья, ряды которых образуют данную фигуру, либо можно представить, как в небе, выстроившись треугольником, летят самолеты-истребители. А еще журавлиный клин, без одной, правда, стороны своей, формой напоминает треугольник. Также пирамиды в Египте. Но во всех этих примерах мое представление понятия треугольника заменяет таким образом само логическое понятие треугольника – оно является не нормой сущности самого треугольника, а выражается только в виде каких-то своих определенных воплощений, – в форме какого-нибудь сооружения, в виде природного явления или, скажем, образного применения в жизни человека.
- Образного применения?
- Да, применение психологического представления понятия треугольника к разным ситуациям. К примеру, когда на занятиях по баскетболу тренер говорит своим подопечным, чтобы они треугольником разыграли атакующую комбинацию. Еще в различных видах боевых искусств используется удушающий прием «Треугольник». Словом, мои психологические представления о треугольнике гораздо богаче, нежели то содержание, которое заключено в последнем, как в нечто Реальном, как логическом понятии, ибо для самого понятия специфичны постоянство и однозначность, а мои представления о нем весьма изменчивы. Хотя, строго говоря, именно логическое понятие обладает полнотой и идеальностью, в отличие от моих даже самых изощренных представлений о нем. В нашем падшем мире я могу нарисовать треугольник в своем воображении лишь в виде множества своих психологических о нем представлений, но сам треугольник как таковой я не вижу и ничего о нем Реального не знаю, ибо понятие его вообще не зависит от того, мыслю я о нем или нет. А вот если, к примеру, я возьму какую-нибудь другую вещь – не важно, живую или какой-то неодушевленный предмет, но осязаемую – не абстрактную, как треугольник, но которую можно потрогать, видеть, слышать, – скажем, того же журавля или стол, стул, камень, воду и проч. и проч., то психологические представления, появляющиеся в моем воображении, когда я думаю об этих вещах – намного беднее, нежели в примере с треугольником.
- Точно.
- Например, в поведении животного или в свойствах предмета я могу видеть нечто большее, чем в самом животном или предмете, однако заметь, Илья, именно могу, но не обязательно вижу, потому что на практике обычно все получается ровно наоборот – многие люди кроме самих животных или предметов мало что вообще в них еще видят. Т. е. они настолько привыкли к окружающей их реальности, почти слились с ней, что забывают о том, что сами же искусственно ее сотворяют.   
- Очень интересно. Но как-то все это сложно…
- Ну, смотри, Илья, ранее, когда я говорил про некоторых животных, которых истребил человек, то не раз отмечал, что многие люди в них ничего особенного не замечали. Но почему-то когда их не стало, тогда только люди стали понимать, что они натворили. О чем это свидетельствует? О слепоте и глухоте человека в нашем падшем мире – мы видим разные явления, но не знаем их истинную природу, как не знаем даже самих себя – ведь мы разделены со своим телом, разумом, сердцем – в нас самих все пребывает в хаотично организованном состоянии. Все, что есть в нашем падшем мире суть проекции мира Горнего и глубин ада вместе и одновременно, которые искажаются в его, т. е. падшего мира, ограниченном пространстве и профаническом времени – мы смотрим, но не видим, слушаем, но не слышим. Поэтому всякое удивительнейшее создание Божие предстает пред нами в неполном, неточном, искривленном, размытом виде – мы видим все в неясных полутонах. Нам осязаемые вещи кажутся понятными и довольно быстро надоедают, но и к абстрактным, неуловимым идеям наш интерес тоже быстро пропадает – все поражено скукой, ничем невозможно насытиться по-настоящему, ничто не достигает совершенства. И только нравственный закон вечен и неизменен.
- Да… Мы живем в падшем мире.
- Применительно к понятиям пространства, времени, качества, количества, света, звука, гравитации, скорости, мышления, любви, ненависти, добра, зла и проч. и проч. мои представления о всех них еще более интенсивнее и богаче, нежели когда я говорил о треугольнике, – т. е. этим я хочу сказать, что логические понятия имеют свою «качественную», «специфичную» градацию и чем понятие более абстрактно и неуловимо, чем больше у меня связанных с ним психологических представлений, тем оно для меня выше и ценнее – я имею в виду даже не количество эпитетов и определений к нему относящихся, но даже интонационную окраску и само качество ассоциаций, связанных с ним.
- Симон, а что из этого следует? Вообще ты это к чему?
- А к тому, что как и принципы тождества и противоречия свидетельствуют о наличии субъекта, так и приведенная выше градация логических понятий свидетельствует об иерархичности свободного порядка Вечного Бытия.
- Свободный порядок?
- Да. У дьявола один лишь организованный хаос на этой грешной земле. В Царстве Божием – свободный порядок. Это диалектичные противоположности, которые многие люди не видят и оттого теряются в нашем сложном, запутанном мире.
- Из-за того, что в падшей реальности добро тесно переплетено со злом?
- Конечно.
Вообще как понять, что настоящая свобода существует при установлении подлинной иерархии и свободного порядка. Как глубоко вникнуть в проблемы нравственности и осознать, что хаос в нашем падшем мире может быть организованным? Никак. Все эти вещи нужно не понимать, а видеть, но чтобы видеть, сначала нужно прозреть, а чтобы прозреть – свободно поверить Богу, в Его Слово, в то, что Он нам сказал. Не чудеса ведь рождают веру, но вера творит чудо. Хотя, строго говоря, все происходит вместе и одновременно – Господь дает человеку дар услышать Себя, человек слышит Бога. Господь посылает человеку чудо, человек видит это чудо. Господь по милости Своей укрепляет сердце человека, осеняет его Своей благодатью, и человек верит Богу. И все это, повторяю, – происходит вместе и одновременно, но не по частям.
- Понятно.
Симон, а принципы тождества и противоречия как-то связаны с законом сохранения равновесия по форме и содержанию?
- Конечно, ведь Дух однозначен и неизменен.
Тут еще вот какая удивительная вещь: как я уже сказал, все те вещи, которые человек явно видит в падшей реальности, связаны с весьма бедными психологическими его представлениями, в то время как предметы, которые не видны человеку, – как в примере с треугольником, наоборот, рождают в его сознании массу причудливых образов, но, повторяю, – при этом, вместе и одновременно, первые – человек видит, а последние – не видит!
- Точно! А я раньше как-то не уделял этому внимания…
И даже в мышлении – в самом мыслительном процессе отдельного человека и всех людей на земле, сохраняются постоянство и однозначность Духа и, если, к примеру, масштаб одной личности по духовной цельности своей неизмеримо больше, чем у всех остальных, то происходит это именно потому, что действует закон сохранения равновесия по форме и содержанию! Т. е., если подлинно гениальный человек все свои усилия направит на какую-то настоящую проблему и станет уделять ей все свое жизненное время, чтобы продолжить, как и его предшественники, искупать вину за первородный грех, то это просто неизбежно – в силу принципа сохранения равновесия по форме и содержанию – приведет к тому, что время, в которое он живет на земле, станет переломным – начнут происходить серьезные изменения, ибо он, по милости Божией, сам творит свою судьбу, а все остальные люди идут за ним! Тогда мы можем теперь понять, что же было при Рождении и Жизни Христа на земле – Сам Бог пришел к грешным людям, а значит тогда, когда Он ходил по земле, всего каких-то две тысячи лет назад, вокруг Него все менялось просто на глазах – Ветхая, полная явных чудес реальность уходила, а на ее место, в силу диалектичного закона сохранения равновесия, конечно, не сразу, но постепенно, приходила Новая реальность, которая в свою очередь в наши последние времена из сакральной, становясь все более профанной, переходит в виртуальность. И тогда понятно, почему люди, цепляющиеся в падшем мире за все старое, безнадежно слабы и недалеки – они не понимают, что ход Истории ничем не остановить, ибо Мировой Дух не зависит от их сиюминутных желаний и представлений – Он твердо и неумолимо ведет все к завершению с тем, чтобы на новой земле уже навсегда установить Вечное Царство подлинной свободы, справедливости, добра и милосердия.
- Да, Илья. Поэтому даже в мыслях людей нет «пустоты»: на смену чему-то одному всегда приходит нечто другое – от одного человека к другому, от качества и охвата мыслей к их количеству и масштабу – либо в сторону увеличения, либо же уменьшения, от добра ко злу, от зла к добру и проч. и проч.
В связи с этим я вспомнил сейчас отрывок из книги В. Брумеля «Не измени себе», где говорится, как выдающийся в будущем врач Г. А. Илизаров, тогда еще студент медицинского университета, прощается с дедом Махмудом, который во время Второй Мировой войны приютил его с другом в своем доме и на слова Илизарова, сказавшего, что он обязательно расплатится с ним [дедом Махмудом – прим. мое] за его гостеприимство, говорит ему: «Деньги, сынок, онучи, каша – все ничто. Между людьми есть только один счет – добро. Я сделал его тебе, ты – другому, он – третьему. Пусть это добро пойдет по кругу и, может, когда-нибудь возвратится ко мне. И чем больше добра, сынок, ты сотворишь, тем больше надежды у меня на это будет».
- Удивительно! Как же интересно все в этом мире устроено!
- Да. А дьявол хочет потушить в человеке этот огонь, эту, по выражению П. Н. Мамонова, свечечку души. Чтобы он ничем не интересовался, чтобы предавался унынию, чтобы шел на поводу своих страстей, чтобы грешил не переставая и в пределе, чтобы человек канул в небытие. И чем ближе наступление конца света, тем изощреннее становятся искушения злого духа – дьявол очень хитер, он будет до скончания века убеждать людей в том, что рай на земле возможен, что все будут здоровы, сыты и счастливы. Как пожилой человек становится ближе к смерти своей похожим на ребенка – в смысле мнимого возвращения к истокам, так и на падшей этой земле по наущению злого духа люди в конце времен вновь начинают возводить Вавилонскую башню.
- Почему?
- Потому что микрокосм подобен макрокосму и наоборот, потому что подлинный рай на грешной земле недостижим, но Реальное рая можно, обманув людей, заменить земной виртуальностью, в которой будут отменены законы физики, логики и в конце концов главное – нравственный закон. Все будет позволено, но свободы не будет, ибо свобода априори предполагает ответственность, а вседозволенность – безответственность, а потому у людей будет лишь мнимая свобода. И тогда люди, отринув Бога, станут считать себя богами, и зверь выйдет из земли.
- Да, но все же, Симон, почему ты сравнил пожилого человека, пытающегося вернуться в свое детство с землей, на которой человеческий муравейник начнет строить новый Вавилон?
- Да потому, что я очень внимательно наблюдал за поведением стариков, а потом заметил его поразительнейшее сходство с тем, что происходит сейчас на земле, в последние времена, и тогда мне стало очевидным, что мы вплотную приблизились к концу мира сего – времени осталось немного – относительно немного, ибо сколько еще проживет эта истерзанная людьми земля точно не знает никто, но только Господь Бог.
- А что именно ты сравнивал между собой?
- Я заметил, что в старости человек во многом становится похожим на ребенка, но здесь очень важно провести четкую границу между детским восприятием окружающего мира, благодаря которому ребенок еще замечает чудеса и детским непослушанием со всеми его последствиями – это все-таки разные вещи. В данном случае я имею в виду именно непослушание детей. И под стариками я подразумевал выше не мудрых людей, подобно моему дедушке, но именно избаловавшихся стариков нашего времени, у которых нет подлинной веры Богу, а лишь одни нескончаемые просьбы к Нему о «благополучии» в своей жизни, жизни близких и знакомых и другие бессмысленные желания, связанные лишь с этим, падшим миром. Так вот, ребенок, пока он маленький, часто капризничает, постоянно что-то просит у родителей, может дерзить, даже издеваться над кем-то слабым или неспособным ему ответить, идет на хитрость, чтобы всеми способами нечто заполучить, хочет все делать по-своему там, где есть потенциальная опасность серьезных и необратимых для него последствий и проч. и проч. Словом, в ребенке, как и во взрослом человеке и во всяком человеке вообще есть целый мир – ведь всякий раз, когда я говорю о волшебном детском восприятии мира, это вовсе не означает, что дети не могут быть злыми, испорченными, непослушными и т. д. – я говорю о другом – про цельность их Духа, про их непосредственность, про чистое, еще незамутненное сознание и доброе сердце, а всем внешним проявлениям непослушного детского характера я не уделяю особого внимания потому, что в ребенке это не столь важно. Но именно в ребенке! Когда же речь идет о взрослых и уж тем более о стариках, то их капризы и недалекость ума оборачиваются страшными для них же самих последствиями. 
- Симон, что ты имеешь в виду?
- Да, к примеру, хотя бы то, что многие пожилые мужчины никак не могут покаяться, чтобы искоренить в себе похотливые, сладострастные желания. Им с минуты на минуту умирать, а они все за этот мир цепляются, причем за грехи его! И в этом уже наглядно видно их неверие Богу, ибо если я по-настоящему, искренне верю Богу, то разве буду тогда грешить в свои 70-80-90-100 и т. д. лет? С чем я предстану перед Богом? Что Ему скажу? Как оправдаю себя? На это они обычно отвечают, дескать, что мы не верим в Бога, потому и позволяем себе грешить. Либо, ненадолго задумываясь, говорят, что верят, но затем вновь продолжают грешить. И так без конца. Это сумасшествие. А ведь таких неугомонных стариков немало. Кстати, сразу скажу, что я вовсе не выступаю сейчас в качестве их судьи, моя главная мысль не в том, чтобы всем все и вся запретить. Это не решение проблемы, а лишь ее консервация и еще большее осложнение. Я говорю о том, что человек всегда, подчеркиваю, – всегда – может истинно покаяться и преодолеть в себе грех. Дьявол же шепчет человеку обратное, – дескать, что у него нет никаких шансов спастись, что он может грешить и дальше и даже еще больше чтоб погрузился во грех с головой. В конечном счете злой дух хочет, чтобы человек попросту погиб – я имею в виду вечную погибель. Все это я веду к тому, что земля, как макрокосм, тоже со временем только стареет, а не как думают некоторые современные ученые, говоря о нескончаемых космологических процессах и новых эонах, – так вот, в наше женское время, земля подобна старому, внутренне готовому к смерти, человеку. Знает ли пожилой человек, когда он умрет? Нет, не знает. Знает ли такой человек, что он умрет? Знает, причем знает точно. Какие изменения происходят с состарившимся человеком? У него выпадают волосы, которые к тому же седеют, становятся тонкими и ломкими; также выпадают зубы; его внутренние органы работают медленнее, хуже, тяжелее; зрение притупляется; слух ухудшается; кожа, теряя свою эластичность, покрывается глубокими морщинами; позвоночник проседает; спина становится горбатой; кости становятся хрупкими; походка замедляется; появляется прихрамывание; голова, врастая в плечи, опускается, а шеи уже почти не видно; нос также опускается; дыхание его становится тяжелым; плечи – покатыми и сутулыми; в области живота накапливается жир, а в верхней части тела – наоборот, грудь становится более уплощенной и провисает у мужчин, как и у пожилых женщин – разница между ними, которая так ярко была выражена во времена их молодости, теперь почти незаметна – старики, как правило, все на одно лицо – и бабушки и дедушки – я имею в виду вышеперечисленными изменениями – между ними словно стираются половые различия и, кстати говоря, что интересно – мужчины становятся как женщины – у них отрастает живот словно они беременные, а женщины все больше грубеют и напоминают мужчин – как внешне, так и внутренне – это есть метафизическое взаимопроникновение между естеством мужчины и природой женщины; под подбородком также появляются морщинистые складки, особенно у тучных людей; сознание уже не такое ясное, как в молодости, а у некоторых старых людей и вовсе с серьезными отклонениями в виде помешательства, разных болезней головного мозга и т. д.; все тело издает неприятный запах. Список можно продолжать, но общая картина уже сложилась – к старости запускается механизм постепенного разложения человека на отдельные атомы и если рассуждать не профанно, как обычно и твердят нам некоторые современные ученые, но исследовать данную проблему с сакральной стороны, то становится очевидно, что все эти процессы происходят в человеке вследствие его грехопадения, ибо дьявол может лишь разделять все и вся на части. Божественный синтез – сотворение всего из ничего, живого из мертвого, органического из неорганического – злому духу недоступен.
- Постой, Симон, ты же сам говорил, что дьявол может из страхов человеческих, его фантомных переживаний, суеверий, гаданий, в общем, из всего того, что мерзко пред Господом, – произвести некоторую реальность, а сейчас говоришь что злой дух из ничего не может сделать все… 
- Правильно, сам дьявол из зла может сделать только зло, но посредством человека, превращая его именно в средство для своей гнусной цели, чтобы погубить его, он может зло обернуть и в добро и наоборот – ведь он очень хитер. Но сейчас я изначально подразумевал, что самостоятельно и независимо от чего бы то ни было из ничего сотворить все может лишь Господь Бог. Такое злому духу не под силу – ведь сам по себе он суть разделение, разложение и смерть.
- Понятно.
- Так вот, о сходстве между стариками и детьми.
Помню, к примеру, такую историю: как-то раз один знакомый предложил своему другу прогуляться по улице – день тогда, несмотря на то, что осень уже наступила, стоял погожий, небо было чистым, солнце светило ярко, воздух был теплым, но при этом людей на площади, мимо которой проходили знакомый с его другом, было немного. Так вот, когда они оба, разговаривая о жизни, шли возле оперного театра, знакомый хотел далее рассказать другу о гениальном художнике Н. Пиросмани, о его трудной жизни, страданиях, безответной любви, несчастьях, голодной смерти, но друг, во все предыдущее время их совместной прогулки шедший спокойно, оборвав его в самом начале рассказа, вдруг начал кричать на всю улицу, – дескать, в чем же тогда смысл жизни, как не в удовольствиях и материальном достатке. По словам знакомого, прохожие даже оборачивались, недоуменно смотря на них, ибо не ожидали такой резкой перемены в человеке. Из него словно бесы стали выходить в ответ на слова знакомого о покаянии и смирении. Этот пример наглядно свидетельствует о том, что пожилые люди, подобно другу знакомого, у которого к тому времени родились уже двое внуков, не менее капризны, чем непослушные дети. Ведь слова друга не идут ни в какое сравнение с мудростью его родного отца, который, нажив за свою достаточно долгую жизнь большое богатство, без малейшего сожаления потом от него отказался, раздав его своим детям, многочисленным родственникам, друзьям, близким, знакомым. Он и не думал, в отличие от своего сына, о каких-то развлечениях, о деньгах, о всем, что поглощает жизненное время всякого человека – суете и подлаживании под свои нескончаемые страсти. Состарившись, он подобно Сократу готовился к своей смерти.
К чему я все это говорю? А к тому, что взрослые не свободно, но насильственно хотят вернуть свое прошлое, они желают вновь окунуться в детство – вместо того, чтобы быть устремленными в будущее, они обращаются в прошлое, причем, как я уже говорил – все очень непросто устроено на падшей этой земле и все – всему рознь – я сам, например, каждый день своей жизни вспоминаю свое прошлое – я постоянно ухожу в свои воспоминания о былом времени, но при этом я вместе и одновременно иду вперед – я устремлен в будущее, я хочу вернуться к Богу, но не в свое детство, хотя и говорю о нем так часто. У большинства людей все наоборот – они боятся смерти, они хотят всеми способами продлить свою земную жизнь в безнравственной реальности, они с головой увязли в грехах, но вместе с тем они рождают потомство, чтобы через своих детей, внуков, правнуков и т. д. вновь вернуться в детство – они тем самым не свободны в своем отношении к прошлому, но зависимы от него, они сами же себя детерминируют нескончаемыми традициями и обрядами, которые уже давно набили оскомину. Они конформисты. Будущего – того, что их ждет за смертью, они боятся, ибо не верят искренне Богу, а прошлое свое не ценят. В их сознании организованный хаос – все перевернуто с ног на голову, – к примеру, к будущему научно-технического прогресса они приспосабливаются очень легко, их не особо волнуют перспективы трансгуманизма, ибо они весьма пластичны, но трансцендентного, Реального будущего они боятся. В то же самое время свое прошлое они не помнят, не уважают, не ценят, но живут, как это ни парадоксально, всем прошлым, – воспроизводя одни и те же ритуалы, поклоняясь одним и тем же богам, веря одним и тем же приметам, проговаривая одни и те же пословицы и поговорки.
- Да…
- Выше я перечислил некоторые признаки стареющего организма человека. Если внимательно присмотреться к ребенку, я имею в виду младенца, которому исполнился только год от роду и который еще неустойчиво стоит на своих ногах и попытаться найти в нем что-то общее со стариками, то станет очевидным их сходство между собой. У маленького ребенка так же, как и у пожилого человека неустойчивая координация движений. Кости детей такие же хрупкие, как у стариков, правда, если у первых солей кальция пока еще не так много, то у последних – уже становится меньше – здесь акцент на словах «пока» и «уже». Волосы на голове младенца так же, как у пожилого человека тонкие, ломкие. Шеи не видно. Плечи еще не развиты. Подбородок такой же как у стариков складчатый и не овальный, выточенный, как у молодого человека или подростка, а более квадратный – словно размытый, и губы у детей в раннем детстве – тонкие – такие же как у пожилых людей, а еще волосы на голове растут, как у последних, в частности у мужчин, – оставляя на лобно-височных ее частях просветы. На шее ребенка видно несколько четких линий – как и у людей преклонного возраста. Кстати, половое различие между детьми так же, как и у стариков стертое, – к примеру, еще звонкие, высокие голоса мальчиков похожи на голоса девочек. Вторичные половые признаки пока не развиты ни у первых, ни у вторых. Даже длиной рук и ног относительно тела маленькие мальчики и девочки еще похожи друг на друга – т. е. само тело у них по длине примерно одинаковое, в то время как у взрослых мужчин и женщин их соотношение разное: у женщин тело длиннее, чем у мужчин, поелику эта их особенность, кроме других, второстепенных причин, обусловлена прежде всего физиологией женского организма – ведь они вынашивают ребенка, а ноги и руки у них относительно короче, чем у мужчин и еще у женщин относительно длинные плечевые и бедренные трубчатые кости, тогда как у мужчин относительно длиннее предплечья и голени.
- А почему у женщин плечевые кости длиннее, чем у мужчин?
- Так им удобнее держать и кормить ребенка – такими их сотворил Господь Бог – Великий Творец. Зато мужчинам с относительно короткой плечевой костью легче бросать предметы или поднимать тяжелые вещи – так обеспечивается наименьший момент инерции.
- Интересно.
- Про детские капризы я уже говорил. Короче говоря, между детьми и стариками очень много общего. И это не случайно. Здесь тоже, как и во всем другом есть свое сакральное объяснение и о нем именно я сейчас скажу.
Земля теперь подобно пожилому человеку, внутренне готовому к своей смерти, переживает все «возрастные» изменения – ей уже достаточно много лет, она серьезно больна – прежде всего тем, что Дух все больше растворяется в беспрестанно увеличивающемся муравейнике, поелику Дух однозначен и неизменен и дробится на множество людей, которые не только не перестают грешить, но даже наоборот – со временем еще больше развращаются, так и телом – ее реки, озера, моря, океаны подобно кровеносной системе, питающей весь организм человека, – необратимо загрязнены; ее флора и фауна погибают на наших глазах, что также похоже на потускнение, ломкость и выпадение волос человека, поелику красивые, густые волосы на голове человека символически суть то же, что и деревья, кустарники и травы, растущие на земле; природные запасы в недрах земли уменьшаются, а их синтез не поспевает за беспощадным разграблением человека – все это похоже на то, как в пожилом человеке внутренние органы, некогда обеспечивавшие ему бесперебойное функционирование, к старости начинают замедлять свою работу, а потом и вовсе умирают. С другой стороны, эти же природные ископаемые земли соответствуют жиру, накапливаемому в пожилом человеке – нефть, которую хищнически потребляют люди, символизирует подкожные запасы человека. Даже богатая мимика человеческого лица и связанные с ней образы подобны периодическим изменениям, происходящим на земле.
- Точно, Симон! Например, когда человек плачет – его слезы напоминают ручей или дождь. А когда он хмурится, злится, гневается, приходит в ярость или наоборот, улыбается, радуется, веселится, смеется – возникающие при этом морщины на лице похожи на результаты движения земной коры.
- Да, – к примеру, Г. А. Илизаров в книге В. Брумеля «Не измени себе» говорит, что человеческое лицо – «место самых эластичных тканей на нашем теле». Причем наша внутренняя жизнь, наше самочувствие тесно взаимосвязаны с тем, что мы чувствуем, ощущаем и воспринимаем в реальности.
Еще древние китайцы рассказывали про Паньгу, который символизировал все мироздание. И похожие истории о связи микрокосма и макрокосма есть у многих других народов, начиная с глубокой Древности, – потому что реальность центра мира сохраняла некоторое время остатки прорвавшегося райского Реального, в котором все «было» друг с другом взаимосвязано в цельном единстве.
- Точно! Я читал про Паньгу – его дыхание как ветер и облака, глаза – это солнце и луна, кровь – словно реки. Зубы после смерти великана стали горами, а кости – камнями. И голос Паньгу – это гром.
- Да.
- А еще тело человека на 70 % состоит из воды – примерно на такую же часть Мировой океан покрывает поверхность земли.
- Именно. 
И, кстати, сама внешность человека, как и вообще многих живых существ, симметрично, но не идеально, поделена на правую и левую части, что вновь напоминает черты земли – ее двойственность, безнравственность. 
- Почему безнравственность? Неужели в раю человек выглядел как-то по-другому?
- Нет, внешне человек «был» такой же, как и теперь, но с одной существенной разницей.
- Какой?
- Его симметрия в нашем мире неидеальна, а в Горнем, – напротив, «была» совершенной. Лицо, тело, руки, ноги, плечи – все в человеке неровное: что-то одно – выше, а другое – ниже, что-то короче, а что-то – длиннее и т. д. В падшем мире нет абсолютно идеального человека – у всех людей что-то, да обязательно кривое. Не бывает идеально симметричных лиц. Хотя еще в Древности у людей было представление об идеальной симметрии, – к примеру, ты видел, Илья, статую фараона Рамзеса II, которая в Луксорском храме?
- Да, видел.
- Обратил ты внимание на то, что лицо статуи с идеальной симметрией?
- Как-то не обращал на это внимания.
- Да, обе половины лица симметричны относительно друг друга. А как ты думаешь, что будет, если в нашей падшей реальности у человека правая сторона будет в точности, как левая или наоборот – левая, как правая?
- Даже не знаю. Не думал об этом.
- А я думал и увидел, что ничего хорошего из этого не выйдет. При совмещении обеих половин лица, при условии, что они равны друг другу, лицо человека будет выглядеть не идеально, как это может показаться в теории, но даже наоборот – некрасиво и неестественно. А почему?
- Действительно, почему?
- Потому что этот падший мир изначально – после грехопадения человека неидеален – в нем невозможно установить подлинный порядок и Царство Вечной Свободы, к чему до сих пор стремятся многие люди. К этой грешной земле неприменимы все наши иллюзорные чаяния и стремления образовать на ней общество всеобщего изобилия и благодати. Это утопия. Мир сей безнравственен и должен погибнуть. Потому даже внешность человека неидеально симметричная, а его обе стороны – как в смысле души, так и тела – двойственны: добро и зло, право-лево, выше-ниже, ровное-кривое, красивое-безобразное и т. д. А в двойственности нет полноты и цельности, нет однозначности и постоянства, подлинной свободы и совершенства – нет самодостаточности, – наоборот: все хаотично организовано – ни туда, ни сюда; ни рыба, ни мясо – это полурожденность и половинчатость. Это безнравственность.
- Понятно.
- Лицо человека и тело его несимметричны еще хотя бы потому, что он с самого своего рождения в нашем падшем мире лежит на кривой поверхности, – когда он спит и растет – одна часть лица вместе со всей головой и телом уплощается, и потому другая половина, не испытывая на себе давления, не может полностью повторять первую – они становятся разными – это обусловлено кривизной нашего мира. Таким кривым и формируется череп человека. Даже волосы на голове человека, постриженные одинаково, со временем довольно заметно разнятся по длине вследствие того, что во время сна вновь одна часть головы кладется на поверхность постели, а другая нет. И, кстати, удивительно, что даже в росте волос, которые испытывают на себе давление, проявляется необоримая сила – ведь они растут против даже оказываемого на них большого давления – это можно уподобить тому, как в Истории, несмотря на все притеснения гонимых и мучимых честных людей, добро, сотворяемое ими по милости Божией, в конечном счете побеждает зло многочисленных врагов.
- Поразительно!
- Да.
Так вот, как ребенок, рождающийся в падшем мире, только вышел из Вечности, или предвечности, так старец, готовящийся покинуть дольний мир, со смертью своей переходит вновь в Вечность – его и дитя связывает между собой близкое отношение к Вечности – как смерть с рождением, только разница между ними – в направлении по отношению к Вечности – первый рождается, чтобы умереть, а второй умирает, чтобы родиться. Причем рождение ребенка в нашем мире ненастоящее, ибо и жизнь на падшей земле лишь проекция Горнего, а вот у старца оно – подлинное. То же, только уже наоборот, относится и к смерти – у младенца она настоящая, поелику его вечная жизнь в предвечности переходит во временное бытие, а что может быть тягостнее, чем потерять жизнь вечную; у пожилого же человека – смерть ненастоящая, поскольку он и не умирает, но, напротив, лишь по смерти своей начинает жить настоящей своей жизнью – при этом не важно – в раю или в аду, т. к. и в глубинах адских, и в кущах райских человек наконец видит все по-настоящему.  А значит, становясь и внешне, и по капризному, неразумному поведению своему похожим на ребенка, старец свидетельствует о все более ускоряющемся приближении времени гибели нашей земли – конец света не за горами. Однако большинство людей не замечают этой очевидной связи.
- Очень интересно!
- Может ли человек сам преодолеть свою падшую природу – тленное тело, пол, изжитые традиции, ложные ориентиры; сможет ли в безудержном своем стремлении, отринув Бога, сам стать, как Бог; сумеет ли, искоренив все внешние условности жизни, построить на падшей земле царство всеобщего изобилия и благодати? Сможет ли он сам свободно выродиться, прекратят ли когда-нибудь люди воспроизводить все более несвободные, новые поколения? Нет, сам человек ничего без Бога не может. История  движется к своему концу и закончится смертью падшей земли. Многие люди лицемерят, ибо сами знают, что никакой идеал на падшей земле недостижим. Но Господь Бог по непостижимому милосердию Своему не допустит полного попрания свободы человека. Скажут, что еще более двух тысяч лет назад Христос говорил о приблизившемся Царстве Небесном и тем не менее падшая земля продолжает существовать и вроде бы ничего не свидетельствует о конце мира сего, – но не понимают, что катастрофа произошла еще «тогда», «когда» Адам с женой попрали свободу по наущению дьявола и совершили грех. Не ведают, что бодрствовать необходимо несмотря ни на что – даже если все кажется тихим и спокойным – это великий обман, усыпляющий бдительность человека. В Евангелии от Матфея, в 24-й главе, говорится о том, что в конце времен многие люди будут спать, хотя им будет казаться, что они бодрствуют, будут выходить замуж и жениться как во дни Ноевы. Для спасения своей души, ради вечной жизни человек должен истинно покаяться.
- Да...
- Подобно тому, как немощный и ослабевший духом старик заботится о своем теле – покупает лекарства, ходит к врачам, испытывает страх перед болезнью и смертью, хочет еще немного пожить, – в общем, сильно печется о здоровье тела, но не души – так же и в наши последние времена люди придают большое значение физическому телу человека – теперь тело его возведено в культ, что есть явное подтверждение сходства человеческой жизни и самого человека, как микрокосма, с развитием всей Мировой Истории и всего мира, как макрокосма. А если мы еще обратим внимание на то, как ребенок неудержим в познании открывающейся перед ним реальности и постоянно лезет на рожон – бегает, прыгает, падает, ранится, плачет, визжит, катается по полу и даже не заботится о своей собственной безопасности и проч. и проч., – то увидим, что так же проходила и жизнь наших далеких предков в Древности, когда люди были такими же «безрассудно» смелыми – часто воевали между собой, нещадно убивали друг друга, открывали новые земли и т. д. – то было Детство человеческой Истории.
Что земля уже внутренне готова к своей гибели и времени ей до конца света осталось совсем немного, видно и по состоянию женщины после того, как она прекращает рождать потомство, ибо макрокосм подобен микрокосму и наоборот. Когда женщина стареет, постепенно утрачивая свои изящные формы, пропадающие под избытками жира в ее организме, ее волосы тускнеют, истончаются и выпадают, кожа становится более сухой и морщинистой, кости хрупкими но при этом тяжелыми, а репродуктивная система перестает функционировать как некогда в молодости, – словом, тело ее изнашивается, а затем наступает смерть. Так вот, символическая связь между женщиной и землей наглядно, по всем признакам старения и внутренней готовности к гибели, проявляется в том, что наша планета уже вплотную приблизилась к концу своего существования и нынешний эон – последний, после которого ничего живого на этой земле больше не будет, да и самой ее тоже не станет, сколько бы ни гадали современные ученые. Также не будут люди жить и на других планетах, поелику вся человеческая жизнь связана с сакральным смыслом существования именно нашей падшей земли. Все бесконечные опыты современных исследователей не откроют им никаких подлинных перспектив для жизни людей где-то за пределами земли и даже Солнечной системы, всей нашей галактики, других галактик, космоса и целой вселенной, ибо человек попросту неприспособлен для другой, иной, нежели земной, жизни. Если же ученые и на этом не остановятся и начнут изменять природу самого человека, то и это в конечном счете ничего им не даст, поскольку человек, чтобы стать совершенным, должен преодолевать грех в самом себе – стремиться к установлению в себе главенства нравственного закона, но не изменяя при этом нечто вовне или своей антропной природы.
- А ты прав, Симон, ведь на земле в наши последние времена флора и фауна стремительно и необратимо погибают, а это сродни тем изменениям в организме женщины, о которых ты сейчас говорил. Но вместо них ничего нового не появляется, – действительно, наш геологический эон – последний.
- Да, но я имел в виду не только геологический эон, но прежде всего сакральный, «ибо проходит образ мира сего» и вместо него будут новое Небо и новая земля.
В общем, эту аналогию между человеком и землей, между микрокосмом и макрокосмом, можно проводить и дальше, но все и так очевидно – мы живем в последние времена, конец света не за горами – в Библии об этом прямо говорится: «Придет же день Господень, как тать ночью, и тогда небеса с шумом прейдут, стихии же, разгоревшись, разрушатся, земля и все дела на ней сгорят» – во Втором соборном послании Святого апостола Петра, в 3-й главе. Дьявол это знает и потому будет усыплять и уже усыпляет бдительность людей посредством возврата их в прошлое, – как пожилые люди через насильственное деторождение, хотят вернуться в детство, – так и дьявол, возвращая их в состояние, внешне напоминающее волшебство детского восприятия реальности, через виртуальность вместе со вседозволенностью, в конце времен станет искушать человеческий муравейник изощреннейшими соблазнами.


Г Л А В А   XXXVII

О разности времен


- Илья, мы уже говорили, что когда Царь Небесный ходил по земле, вокруг Него все менялось буквально на глазах. И вот еще, что я хочу сказать – согласно принципу сохранения равновесия по форме и содержанию, сотворяемые людьми тогда, две тысячи лет назад, реальности были гораздо проще, нежели создаваемые нашими современниками теперь, – с изощреннейшими технологическими процессами и огромным количеством материальных вещей, но при этом с экзистенциальной пустотой в душе современного человека и тогда понятно, почему сейчас люди так удивляются тому, что в Ветхое время и во время Первого Пришествия Христа чудеса были явными, которые они попросту воспринимают, как сказки – ведь одно должно компенсироваться другим – да, в Древности у людей, живших в величайших за всю Историю цивилизациях мира, в центре земли, были простые колесницы, повозки, дома, вещи и хозяйство в целом, но это как раз свидетельствует о том, что метафизическая сторона их жизни была настолько интенсивной и насыщенной, что нам такое даже и не снилось. Древнееврейские пророки напрямую говорили с Господом Богом. В землях и морях Средиземноморских цивилизаций древние греки совершали свои знаменитые подвиги. В Тиринфе жили циклопы. В Месопотамии и Древнем Египте происходили явные чудеса, и создавались шедевральные вещи, жалкими остатками которых являются теперь предметы искусства, хранящиеся в главных музеях мира и пирамиды, которые мы со всеми своими техническими усовершенствованиями никак не можем повторить. Моря расступались, горы раздвигались, природные стихии по воле языческих богов подчинялись человеку. Животных и растений было гораздо больше, чем теперь, причем разных, диковинных видов, с причудливой, гротескной и даже фантастической внешностью и проч. и проч. Чем-то ведь это все должно было компенсироваться? А чем? Тем, что сама реальность была проще, чем в наши времена, но человек – гораздо интереснее и глубже по своему содержанию. Поэтому и неудивительно, что многие люди теперь поражаются жизни своих древних предков, с которыми происходили подобные чудеса. И потому наши современники пытаются демифологизировать то, что раньше существовало в действительности – и если бы только ученые, но даже богословы по дьявольскому наущению, постепенно признавая выводы некоторых современных «исследователей» от «науки» все больше начинают доверять рацио, нежели интуиции. Хотя, конечно, для полного и цельного охвата всей человеческой Истории, необходимо и то, и другое, причем вместе и одновременно.
Но возникает еще такой вопрос – как, при всех явных чудесах, происходивших в жизни людей, живших в центре мира, при всех их грандиозных сооружениях, некоторые из которых существуют до сих пор, при всей их величайшей культуре и проч. и проч. им всем хватало места в пределах небольшого пространства нашей планеты?
- Действительно, Симон, как?
- Все потому, что весь наш падший мир диалектичен, замкнут и хаотично организован.
Помнишь, Илья, я ранее говорил, что когда ребенок появляется на свет, у него еще остаются телепатические способности, которые впоследствии утрачиваются с обретением языка. И еще я говорил, что язык связан с мышлением, памятью и временем, а если так, то получается, что память о первых двух-трех-четырех-пяти годах жизни потому и не остается у человека, или остается, но очень расплывчато, – что он начинает осваивать язык, причем язык не как средство коммуникации, но как живой, самостоятельный и в то же время связанный с мышлением человека, развивающийся в течение всей дальнейшей его жизни, организм, – как «средство» для установления сущностей всех вещей в мире – для формирования самой реальности. Но происходит все это вкупе со временем, т. е. я хочу сказать, что у младенца еще нет чувства времени в том смысле, как его ощущает взрослый человек – у маленького ребенка жизненное время сродни остаткам Вечности, поелику он только родился, а это примерно то же, как Адам с Евой и другими людьми вышли из рая. В раю – Вечность. «За пределами» рая – не сразу, но постепенно – стягивание, подобно шагреневой коже, самой Вечности, – как у ребенка, вышедшего на свет из утробы матери. Так вот, – пока ребенок живет первые свои дни, месяцы, годы, пока он ест, пьет, спит – остатки его телепатических способностей, которые подобны тому, как Адам с женой и своими «потомками» в раю напрямую говорил с Богом, «когда» животные умели разговаривать с человеком, а сам человек обладал всеми способностями животных, «когда» все «было» в цельном единстве, – так вот, эти остатки у младенца, лежащего в люльке, медленно, но неумолимо начинают исчезать – и с каждым годом все больше, пока человек не став подростком и не вступив в возраст т. н. полового созревания, с последующим разделением себя самого на отдельный пол – не порвет с ними окончательно. Хотя, к примеру, гениальным личностям, как я уже говорил ранее, все же удается сохранить детское восприятие мира и духовную цельность.
Итак, – изменения, происходящие с ребенком, о которых я сейчас говорил – исчезновение его волшебного детского восприятия мира, утрата ощущения Вечности – компенсируются языком, памятью и мышлением. Значит, время, сменяющее Вечность, обратно связано с памятью – последняя преодолевает его, возвышается над ним. Человек ничего не помнит о своей жизни во время беременности его матери. Так же человек ничего не помнит о времени, когда он лежал в детской кроватке и играл с погремушками – он начинает помнить что-то лишь тогда, когда начинает более-менее сносно говорить – и то, весьма отрывочно, отдельными фрагментами, по частям. Кстати, говоря про язык, я не делаю на нем акцент в том смысле, что только язык является главным фактором, влияющим на стягивание остатков телепатического восприятия мира, потому что есть, к примеру, слепоглухонемые люди, которые не говорят во всю свою жизнь, но ведь это отнюдь не отменяет цельность их внутреннего мира благодаря Божьему Духу. Главное здесь – это обратная связь между памятью и временем. Так вот, чем тогда компенсируется полная диалектики жизнь человека от его младенчества до детства и вообще взрослой жизни? Ответ – гигантским внутренним миром и цельностью его Духа, точнее, активным «состоянием» последнего. Когда человек о чем-то думает, он обращается к своей памяти – при этом процесс мышления протекает во времени и при этом он проговаривает про себя свои мысли – вот она – очевидная связь между языком, памятью, мышлением и временем. Но так ли уж необходимо думать младенцу о чем-либо, когда в нем уже весь мир, вся полнота Бытия, когда в нем еще живы «остатки» утраченного рая? Конечно же, нет – он ищет нечто не вовне, как взрослый человек, постоянно обращающийся с вопросами к самому себе и к людям – нет, ребенок, собственно, вообще ничего не ищет – он черпает это нечто в самом себе, ибо в нем целая вселенная! Он чувствует себя центром мира, вокруг которого все разворачивается и мощно вибрирует. Но при это он даже ходить еще не умеет! Он кажется беспомощным, слабым, уязвимым. Но это ошибочное мнение. Хотя ребенок никуда и не движется, в отличие от взрослых, пролетающих тысячи километров в самолетах над океаном или преодолевающих космические просторы вселенной – внутри него целый мир, его жизненное время подобно застывшей Вечности – в нем еще остаются на некоторое время полнота и цельность Духа. Поэтому, когда я начал говорить о кажущейся теперь нам непостижимости того, как же так люди Древности жили в центре мира на таком небольшом клочке земли, но при этом, согласно оставшимся после них преданиям, мы можем видеть просто гигантские масштабы их богатой внутренней жизни, – так вот, я тогда подразумевал, что в диалектичном мире все действует по принципу сохранения равновесия по форме и содержанию, – живя в срединной части земли – они подобно младенцу в колыбельке жили в громадном пространстве и застывшем времени. А люди за пределами этих цивилизаций, скажем, – неандертальцы, кроманьонцы и, возможно, другие – жили в быстро текущем времени – нашем, современном времени, когда земля делает свой полный оборот вокруг солнца за один год. И сразу замечу, что и у людей в центре мира время соответствовало астрономическому – у них тоже земля совершала полный оборот вокруг Солнца за 360 или 365 дней – это как раз не важно, но важно качество их жизни – так вот именно в качественном отношении, в смысле наполненности, жизнь наших великих древних предков измерялась десятками, а то и сотнями тысяч лет.
- Симон, т. е. ты хочешь сказать, что т. н. первобытные люди и люди величайших древних цивилизаций жили в одно и то же время, но что их жизненное время было разным?
- Да.
- А разве такое могло быть?
- Не только могло, но даже есть. Причем ответ на этот вопрос у тебя чуть ли ни под носом лежит. Просто ты его, как и большинство людей, не замечаешь.
- Как это?
- Скажи, сколько живет поденка?
- Насекомое?
- Да. Я имею в виду имаго.
- Ну, от одного дня до недели, наверное…
- А сколько живет, к примеру, собака, скажем, фокстерьер?
- Ну, 12-15-20 лет.
- А человек?
- 20-30-40-50 и т. д. до 100-120-150 и т. д. лет., если брать примеры из Библии.
- Да. Некоторые современные ученые даже хотят довести этот предел до 500 лет. А сколько живет галапагосская черепаха?
- 100-200-250 лет.
- А дуб сколько может прожить?
- 500-1000 и больше лет.
- А медузы вида Turritopsis nutricula?
- Не знаю про таких.
- Вечно.
- Как так?!
- Да. Если бы наша падшая земля существовала вечно, то и они бы вместе с ней жили вечно, при условии, правда, что им ничего бы не угрожало – они способны повернуть свое жизненное время вспять и из старых особей вновь становиться молодыми.
- Симон, а к чему ты все это спрашиваешь?
- К тому, что в центре мира древние цивилизации жили в одно и то же время с т. н. первобытными людьми. Все мы живем на одной планете – и поденки, и черепахи, и деревья, и медузы, и люди, и проч. и проч., но при этом ощущение жизненного времени у всех разное. Дьявол разделил не только человека на пол, возраст, мышление, язык, память, восприятие, чувства; цельную некогда вселенную на отдельные галактики, звезды, планеты; полную некогда природу на флору и фауну и проч. и проч. – он разделил даже сами понятия – логические, абстрактные, вечные понятия – пространство, время, качество, количество, содержание, форму и т. д. – в том смысле, что не сами понятия разделились – это-то как раз и невозможно даже злому духу, но специфичность понятий разделилась на бесчисленные осколки психологических представлений человека о понятиях. В раю некогда «была» целая, цельная, полная Вечность, но «с» грехопадением человека она разделилась на времена – прошлое, настоящее и будущее. Само восприятие жизненного времени у человека тоже разделилось на отдельные части – мы теперь даже не видим дальше своего носа и не понимаем, что в Древности в центре мира, на Святой земле, время стояло, а за его пределами – бежало. 
В Древности величайшие цивилизации мира существовали в центре земли, в то время как за его пределами люди подобно животным конкурировали между собой за пищу. Т. н. первобытные люди, я имею в виду именно людей – неандертальцев и кроманьонцев, а не разные виды приматов, существовавшие тогда на земле, – не оставили после себя великую культуру, ибо их внутреннее содержание было просто ничтожно мало, нежели у людей, населявших центр мира – и в этом тоже наглядно видно различие течения времени в срединной части земли и на ее окраинах – внутреннее наполнение человека из исторического центра мира измерялось гигантским по своим масштабам жизненным временем, а у т. н. первобытного человека, – наоборот, было скоротечным весьма.
- Т. е. абсолютно разные подходы к организации жизни?
- Конечно. Если человека, жившего в Древности в центре мира, условно уподобить современному человеку, то т. н. первобытный по сравнению с ним, – как для нас теперь поденка, вся жизнь которой – всего несколько суток. Причем разница эта будет и по внутреннему ощущению жизненного времени и по уровню культуры. Потому современные ученые и гадают – как же это – неандертальцам сотни тысяч лет, кроманьонцам – десятки тысяч лет, а древним цивилизациям всего несколько тысяч лет.
- А разница оказывается в ощущении жизненного времени. Все они жили вместе и одновременно на одной земле в одно и то же время, но качество их жизни было разным.
- Да. Дьявол ведь всегда делит все на части, оттого нынешние исследователи мало что вообще могут понять о прошлом всего человечества, думая, что т. н. первобытные люди жили в одно время, а люди Святой земли и те, которые оставили после себя выдающуюся культуру, – в другое. Но Истина – в обоих случаях вместе и одновременно – народы, населявшие центр мира и т. н. первобытные люди за пределами этого центра жили как раз в одно и то же время – вместе и одновременно. Просто нужно совместить воедино их разные уровни существования. 
- Я понял, Симон! Ты хочешь сказать, что за свою жизнь, к примеру, собака, проходит все те же самые стадии, что и человек, но относительно быстрее, нежели последний – да, она так же, как и человеческое дитя, в своем щенячьем возрасте гораздо глубже и цельнее ощущает окружающий мир, чем взрослое животное, она так же проходит этап т. н. полового созревания, она так же стареет и умирает, но все это происходит с ней по сравнению с человеком с ускорением. И при этом все мы вместе и одновременно живем на одной планете, но время для каждого из нас течет по-разному…
- Да. Вот поэтому некоторые современные ученые все никак не могут понять, как же так совместить т. н. первобытных людей с теми, о которых говорится Библии – ведь первые жили сотни тысяч, если не миллионы, лет назад, а люди, про которых говорится в Библии – всего несколько тысяч лет назад. А вопрос этот разрешается просто – по разности внутреннего времени. Потому в Священном Писании несколько раз говорится про конец времени, времен и полувремени – это суть раздробленное, безнравственное, дискретное время на нашей падшей земле.
- Да… интересно…
Симон, а я еще хочу уточнить: ты говоришь, что в Древности, до ее обнуления Первым Пришествием Христа, время в центре мира словно застыло, а за его пределами стремительно бежало, – значит, в Древнем Китае или Индии, например, люди были как первобытные? Как же тогда они смогли построить не менее великие цивилизации, чем жители Святой земли – ведь они так же, как и люди срединной части мира обладали магическим знанием? Или пределы остатков Реального после прорывания рая простирались не только до стран, прилегавших к Средиземному морю и располагавшихся в Малой Азии, северо-востоке Африки, но доходили и до вышеозначенных территорий? И вообще как быть с древними цивилизациями, находившимися далеко за границами центра земли, – скажем, в Центральной Америке или даже в Австралии?
- Илья, когда я говорю про «стояние» времени в центре мира, то это не значит, что в Древней Индии или Китае не было магических цивилизаций – все существовало вместе и одновременно, ведь реальность формируется посредством сознания и языка человека – само по себе географическое положение определенного места не является главным фактором развития культуры, поэтому подобие того, что было в центре мира могло существовать даже за его границами, – условно говоря, все древние, магические, высокоразвитые цивилизации были построены выходцами из центра земли. Причем, разница во времени между настоящим центром мира и его подобием в Индии или Китае все же была, ибо в последних исследователи как раз-таки находят множество останков т. н. первобытных людей. А что касается Америки, Австралии и других окраин земли, то в них все было диалектично наоборот – до обнуления Древности время в них шло очень быстро, но с началом нашей эры, – напротив, как будто остановилось – они словно поменялись «состояниями реальностей» с центром мира, в котором время после Воскресения Христова пошло с ускорением.
- Диалектика!
- Я о том и говорю. А по-другому и не могло быть, ибо во всей вселенной действует принцип сохранения равновесия по форме и содержанию, – если где-то что-то убыло, то в другом месте незамедлительно прибыло.
- Понятно.
- Теперь, из того, что мы ранее сказали о старении земли и ее внутренней готовности к своей гибели, связав эти изменения с человеком, можно вывести и сакральный, профетический смысл грядущих перспектив, – во-первых, скорое забвение атеистического мировоззрения.
- Значит, атеизм пройдет, как и многое другое в этом падшем мире?
- Конечно. Но дьявол никуда не исчезнет, – наоборот, он еще сильнее и изощреннее станет искушать людей, внушая им мысли о том, что они могут стать богами.
- Почему ты так думаешь?
- В наши последние времена у человека появляется все больше свободного времени, ибо все натуральное безвозвратно погибает, а значит не нужно держать скот, выращивать культурные растения, производить продукты питания – все это заменяется искусственной пищей. Поелику мир этот приближается к своему концу, и человек в старости становится похожим на ребенка, а между рождением и смертью есть тайная, сакральная связь – появление на свет из Вечности во временную реальность и наоборот – уход из времени в Вечность – злой дух подготавливает почву для своего выхода из адских глубин посредством возвращения на землю райского состояния человека с его демиургическими способностями – т. е. дьявол хочет повернуть время вспять и в пределе растянуть его до состояния Вечности.
- Но у него ничего не получится – ведь грешная земля обречена на гибель.
- Да. Но каким образом он навязывает людям мысль устроить рай на земле, если природа необратимо загублена, а реальность становится все более выхолощенной и ненастоящей? Через виртуальность. Да, в физическом мире для человека остается множество препятствий, мешающих ему преодолеть косность его стареющего с возрастом тела, но в виртуальной реальности природные ограничения преодолеваются достаточно легко и сознание людей постепенно становится все больше восприимчивым к виртуальности.
Что «было» в раю «до» согрешения человека?
- Цельное единство.
- Да, человек говорил с животными, обладал всеми их возможностями, сами животные так же не «были» замкнутыми только на способностях своего тела, исходя из его формы и содержания – каждое животное могло делать то, что свойственно для другого.
- Как это?
- Ну, к примеру, птицы могли плавать, как рыбы, оставаясь при этом птицами, а рыбы могли летать, не меняя своей формы и без крыльев – такими, какие они есть сами по себе. Т. е. каждое живое существо было в цельном единстве с другим – возможности и способности каждого были доступны другому – ведь это и есть подлинное единство в его истинном значении.
- Точно! Ты прав, Симон.
- Цельному и целостному Реальному рая «до» грехопадения, «в» котором и «при» котором человек, животные, растения и вообще все явления и вещи – от сакрального времени «за его [рая – прим. мое] пределами» на девственно чистой земле и безграничного пространства до морей и суши существовали в неразрывном и неслиянном единстве друг с другом, весьма отдаленно, но все же в некоторой степени подобна картина, собранная из пазлов, которые, соединяясь между собой, образуют полное и законченное полотно изображаемой на ней жизни – каждый пазл «дополняет» другой, который в свою очередь «восполняет» первый. «С» грехопадением человека все это волшебное единство разлетелось на мельчайшие осколки, которые мы теперь и видим. Ныне дьявол толкает людей на то, чтобы они собирали эти пазлы – в конце времен все неровности будут выпрямляться, как сказано в Писании.
- Очень точный образ. Симон, только я вот чего не могу понять – ты же сам говорил, что в раю все совершенное, а пазлы ведь предполагают преимущества и недостатки друг друга – один входит в другой, – а это проблемы пространства в пространстве и дискретности восприятия – уже части появляются, значит все не совсем так «было» в раю?
- Я про это и говорю, что «весьма отдаленно» мы можем представить себе то, что «было» в раю. Но все же, Илья, в одном ты ошибаешься.
- В чем же?
- Ты мыслишь сущностными категориями – по твоей речи это видно, а я говорю не о сущностях, а о понятиях – об идеях – о вещах, как они есть сами по себе. Понятно, что человек, например, не дополнял в раю в чем-то своего ближнего – я имею в виду мужчину и женщину – в том смысле, как это привыкли видеть мы. Оба они «были» совершенными, – следовательно, им не в чем «было» друг другу «соответствовать» как пазлы, про которые я говорил выше – ни по форме, ни по содержанию. Они «были» самодостаточными. Но ведь каждая вещь [вещь как идея – прим. мое] – это прежде всего норма сущности, а не сама сущность. Т. е. в раю человек, к примеру, мог летать как птица, но, паря как птица, он оставался человеком, и точно так же птица, «будучи» самой собой, могла говорить человеческим голосом, а, вернее, человеческим языком – «еще» сакральным, телепатическим, а не профанированным, на котором говорим теперь мы. Это значит, что все существа оставались самими собой, но им «были» доступны все возможности друг друга, поелику главным являлось не само их существование, но отношение к идее – логическому понятию их сущности. Т. е., к примеру, мужчина и женщина в Реальном рая даже по отдельности «были» «как одна плоть», хотя, конечно, одной плотью они «были» именно находясь в цельном единстве, но главное, что я хочу сказать – это акцент на том, что Адам сам «был» «уже» самодостаточен и так же точно жена, а в нашем падшем мире не так – женщина и мужчина именно разделены на отдельный пол. Когда мы говорим о дополнении чего-то одного другим, то априори подразумеваем недостаток первого во втором, а в раю не так. Там «уже» все «было» в каждом и наоборот – вот об этом именно я и говорю.
- Понятно.
- Горний мир, как я ранее уже говорил, – это мир иерархии – в нем все в свободном и совершенном порядке, поэтому каждая вещь в нем – это прежде всего норма сущности, которая есть нравственный закон, связанный с логикой, а не только и не столько сама сущность. При таком рассмотрении Бытия Горнего мира никаких проблем пространства в пространстве и дискретности восприятия не возникает – каждое существо цельно и целостно вместе с другим, как и последнее – с первым, а потому им не нужно меняться самим, чтобы «быть» другим – в каждом полнота и совершенство – каждый обладает тем, что есть у другого, но опять же не в сущностном своем проявлении, а именно в идейном.
- Интересно. Но как же тогда быть с иерархией – если животные обладают тем же, что есть у человека, то почему «уже» в раю Адам «был» главнее?
- Потому что это свободная иерархия, а не такая, которой мыслим мы в падшем мире. Животные именно потому и подчинялись человеку в раю, что знали его, – они, зная его, не посягали на его власть над ними, точно так же как Адам, знавший животных, не посягал на их свободу – я же говорю – все в цельном единстве друг с другом.
- Понятно. Очень непросто оказывается…
- Да. То, что «было» в раю нам в падшем мире недоступно, поэтому я и говорил ранее, что мы ничего не знаем.
- «Я знаю, что ничего не знаю»…
- «Но другие не знают и этого».
- Да… Великий Сократ…
- Так вот, в нашем падшем мире восстановить Реальное рая невозможно. Остается тогда заменить реальность чем-то другим – таким, в котором нет никаких ограничений, – но я сейчас говорю не о подлинной свободе, а о вседозволенности.
- Все позволено.
- Да. И самое понятие работы тоже будет уходить в прошлое – в труде не будет особой необходимости, ибо в раю не нужно «было» трудиться – за людей все будут делать машины, либо другие существа – не суть важно. Главное – это то, что дьявол хочет прельстить людей подобием рая и многие, соблазнившись, не устоят.
Много ли сейчас в мире людей, которые делают то, что им нравится, которые относятся к своей работе, как к творчеству?
- Нет, очень немного.
- А в последние времена таких будет множество, да они уже и сейчас появляются. В достойном и добром труде человек близок к Богу, но когда он перестанет трудиться, то начнет беситься с жиру, сердце его огрубеет, и, возгордившись по дьявольскому наущению, в конечном счете отринет Господа. Многие станут считать себя творцами, демиургами и будут бахвалиться друг перед другом разными хитрыми и сложными трюками, фокусами, волшебствами и прочими пустыми и бессмысленными вещами.


Г Л А В А   XXXVIII

О некоторых ересях


- Симон, почему дьявол манипулирует человеком посредством лжи, смешанной с правдой? Зачем все так сложно? Хотя… наверное, явный обман будет виден сразу …
- Илья, ты сам ответил на свой вопрос. Не соблазнишь никого просто так, если обман будет явным – поэтому дьявол действует хитро – под видом правды. Удобный способ соврать – сказать часть правды. Но, строго говоря, дьявол ничем не гнушается – ни явной ложью, ни частью правды – для него все средства хороши.
- Да…
Симон, а я однажды слышал, как некоторые верующие люди говорили, что Господь – лучший из хитрецов… скажи, разве Бог может хитрить?
- Нет, Илья, это есть богохульство. Господь Бог пожертвовал Единородным Сыном Своим ради нашего спасения. Бог всем желает спастись и ни с кем не хитрит – Его Слово открыто каждому человеку, только не все Его хотят услышать. Если человек станет смиренным, то ему откроется Слово Божие. Многие люди читают Священное Писание, но не многие прозревают.
- Да, но про Бога люди могли сказать так, исходя из диалектичного понимания мира, о котором ты сам часто говоришь, – дескать, тот, кто хочет обмануть Дух, сам же будет обманут – разве не так?
- Нет, не так. Важна не только суть слов, но еще их интонация. Сама постановка вопроса – абсурдна. Повторяю, Бог не хитрит. Господь есть Истина. Я не принимаю такого, пусть и «глубокого» подтекста – в речи вместе и одновременно важны и содержание, и форма. И по форме, и по содержанию это изречение посягает на Святость Господа Бога – оно ложно.
Дьявол очень хитер и потому с ним даже не стоит пытаться полемизировать – в противном случае человек, ничего не заметив, останется с носом. К примеру, я помню, как злой дух искушал меня через друга, с которым я учился в университете, – когда я рассказывал ему про биографию и искусство Микеланджело, а он мне в ответ говорил, что ему неинтересны всякие каменные истуканы. Я тогда был очень наивен и верил почти каждому его слову – друг был для меня авторитетом. Даже трудно такое сейчас представить, – разорвав все прошлые связи с родственниками, друзьями, знакомыми, я живу теперь один, чему очень рад и, по милости Божией, больше не нуждаюсь ни в чьих советах, не хочу никому ничего доказывать и навязывать. В то же время я не бегу от людей, но стараюсь никому не мешать жить.
Так вот, в еще недалеком прошлом мне было очень трудно, потому я соблазнился словами друга.
- А почему друг так пренебрежительно отзывался о творчестве Микеланджело?
- Как я уже ранее говорил, он родился и вырос в деревне. Конечно, в самом этом факте его жизни нет ничего предопределяющего, ибо каждый человек может стать свободным и каждый может быть, по милости Божией, и по истинной вере своей человеком с широким кругозором и с подлинно богатым внутренним миром. Тем более, что друг с детства начал слушать музыку В. Цоя и читал многих классиков мировой художественной литературы. Но в изобразительном искусстве он ничего интересного для себя не находил – ему никак не открывалась эта дверь, за которой скрывается целая бездна тайных смыслов, проливающих свет на нашу хаотично организованную реальность. Как он мне признавался в бытность нашего совместного обучения в университете, графика, живопись и скульптура казались ему застывшими, дублирующими реальность, формами и что, дескать, ему неинтересно стоять и молча их созерцать, непонятно что пытаясь в них увидеть. Отдельно касаясь архитектуры, он так же, как и пластические искусства не особо ее жаловал. Да, я понимаю – таким, как он людям по причине их глухоты и слепоты к понятию эстетической красоты, трудно разглядеть в образах картин или скульптурных композиций нечто, скрытое от привычного взгляда – оно остается для них невидимым. Но вот что интересно – друг, говоря о музыке В. Цоя, видимо, не принимал во внимание, что сам Виктор учился в художественной школе.
- И, кстати, после исключения из училища имени Серова, Виктор получил специальность резчика по дереву, а еще он участвовал в реставрационных работах Екатерининского дворца в городе Пушкине.
- Да. Для ребенка это очень важно – я имею в виду не саму школу, ибо из нее выходят подлинно гениальными лишь единицы, но именно детские увлечения рисованием, лепкой. К примеру, я не учился в художественной школе, но самостоятельно рисовал у себя дома – часами лежа на полу, раскрыв книги с животными и погружаясь в свои чудесные грезы.
Так вот, до того, как я по милости Божией прозрел, во мне рождались мучительные сомнения – поначалу мне казалось – так я был наивен, что все люди искренне желают быть праведниками, но впоследствии, упираясь в глухую стену непонимания и пошлого, самодовольного, горделивого отрицания добра и Истины, я непоколебимо утвердился в вере своей, несмотря ни на что. Да, я фанатик, но фанатик, который не внушает и не навязывает людям свою правду, а такой, который прежде всего сознает свое несовершенство. Если кто-то услышит глас совести – пусть не обманывается впредь и твердо идет по избранному пути подвига веры. 
И вот, когда я учился в университете, мне казалось, что почва уходит из под ног – я потерял все свои ориентиры, взлелеянные в детстве… мне стало просто жизненно необходимо найти единомышленника, с которым бы меня роднили общие интересы.
- Им и стал друг?
- Да. Сам он тоже чувствовал себя растерянным, но не проявлял этого внешне, в отличие от меня.
- В силу своего характера?
- Да. Ему было легче, чем мне – он с детства погружен в себя, немногословен, одинок. А я, напротив, был общителен, весьма любопытен, непоседлив, хотя, когда чем-то был увлечен, мог просидеть на одном месте с утра и до вечера, но в целом я с раннего детства был гораздо живее, нежели друг. Пользуясь терминологией О. Вайнингера, можно сказать, что друг – искатель, а я – священник. Причем это упрощенное разделение – чистых психологических состояний, как ты понимаешь, Илья, не существует в природе, но в целом я согласен с О. Вайнингером. И вот однажды друг мне говорит, – дескать, что ты находишь в этих истуканах? – так он называл тогда скульптуры и добавил, что в Библии говорится о запрете на сотворение человеком разных изваяний, литых кумиров, идолов и других предметов языческих культов.
- Да… его слова напоминают проповеди Лионардо, досаждавшего своему родному брату Микеланджело.
- Именно. Лионардо был для Микеланджело соблазном и не отличался истинным благочестием – ведь, мешая своему брату, он при этом просил у него деньги. Это ли не лицемерие?! И я тоже тогда об этом подумал, но друг пользовался своим авторитетом – он знал, что я наивен и скорее поверю ему, чем своему сердцу. Так и было вначале, но, по милости Божией, я все же смог преодолеть это дьявольское искушение. Да, дьявол весьма хитер и сбивает с толку обе противоборствующие стороны, – если посмотреть на нас с другом со стороны, то очевидно, что мы оба тогда поддались на провокацию злого духа – причем все делалось под «благовидным» предлогом – друг цитировал Священное Писание, а я, проявив малодушие, поверил ему, ибо мне казалось тогда, что он не может желать мне ничего плохого. Он и не желал мне ничего дурного, однако из-за его слов я чуть было не подумал, что искусство – это грех.
- Да… Очередная ересь. У протестантов тоже встречается подобная ересь – они ведь, к примеру, говорят, что иконы писать нельзя.
- Да. Они не понимают, что на иконах мы видим Образ Христа, но не ищем в них Самого Бога – нужно разделять, – разумеется, где это необходимо – символы от самой сущности. Но дьявол всех всегда запутывает – он делает сложным то, что в действительности очевидно и просто, но упрощает нечто там, где все сложно и хаотично организовано – у злого духа все перевернуто с ног на голову.
И тогда после слов друга я обратился к учителю.
- У которого ты учился ювелирному делу?
- Да. Я спросил его, как мне вообще быть – продолжать ли мне любить искусство или отказаться от него навсегда – настолько я был растерян – это видно даже по абсурдности моего вопроса! И это я, который с детства любил изобразительное искусство, читал жизнеописания Микеланджело, Леонардо да Винчи и Рафаэля! Я, который никогда раньше не сомневался в том, что настоящее искусство гениальных творцов помогает человеку стать чище, свободнее, цельнее, мужественнее, – так вот, я после слов друга ушел совсем не туда – я начал думать, что искусство – это грех. Другу тогда дьявол нашептывал мысли про Бамианские статуи Будды, – что вот их, дескать, разрушили и правильно сделали и что точно так же нужно относиться ко всем изваяниям, независимо от их внутреннего содержания и культуры, к которой они относятся, а сам друг потом говорил о них мне.
- Симон, это тот самый случай, как ты ранее и говорил, что злой дух мажет все одной краской, – где Будда и где искусство Микеланджело – ведь это кардинально разные вещи!
- Именно. Но поскольку друг не понимал и не принимал подлинное изобразительное искусство, ему все было едино – он не видел того очевидного свидетельства гения Микеланджело, которым осенил его Дух Святый еще при самом его рождении. Так и морочит головы бедных людей дьявол – потому и не понимают некоторые из них, которые взрывают своих ближних или уничтожают предметы культуры – я имею в виду, к примеру, террористов, что умножением насилия на земле они еще больше усиливают действие зла и своими «благими» намерениями прямиком идут в пропасть.
Итак, вернусь к словам учителя.
- Да, что он тебе сказал?
- Когда я спросил его о том, как же мне быть по отношению к искусству – я имею в виду только то искусство, колыбелью которого является Средиземноморская цивилизация, ставшая впоследствии предтечей Христианской культуры, – он ответил мне, что никакого греха в искусстве нет и что совет друга – ересь, но все-таки и от слов учителя мне не стало легче.
- Почему?
- Потому что сказав про еретичность мыслей друга об искусстве, учитель сам же незаметно для себя впал в не менее опасную ересь.
- А что за ересь и почему незаметно для него самого?
- Незаметно – потому что дьявол крутил им так, что он, говоря правильные вещи, в целом все же ошибался, а ересь вот какая: он сказал, что я не должен бояться порочных мыслей, что искусство – это грех, как сказал мне друг, а надо, кстати, сразу отметить и то, что друг предупреждал меня, – если я не перестану любить искусство, то могу быть наказан Богом и попасть в конечном счете в ад, – так вот, учитель на такие слова друга сказал мне, что пасть больше некуда по той простой причине, что падшая земля наша уже и есть ад в его полноте.
- Как это?
- Да, именно так – учитель говорил мне о том, что все в мире дуалистично, а значит есть только Горний мир и наш мир – падший, он же суть ад.
- Что за бред!
- Я о том и говорю. И что самое нелепое при таких рассуждениях учителя, – человека, между прочим, очень неглупого, но порой ведомого дьявольскими наущениями, – было то, что ему нравилось жить на этой земле!
- Он говорил, что земля и есть ад, но в то же время ему нравилась ее реальность?!
- Да.
- Как такое может быть?
- Оказывается, что может. Люди противоречивы и многие из них не видят себя со стороны. А когда я указывал учителю на его же противоречия, он приходил в замешательство.
- Да, неудивительно, что вы расстались.
- И с другом тоже.
- Ты понял, что у тебя свой путь и что по милости Божией ты должен сам отвоевывать свою свободу, а не полагаться на чьи-то советы.
- Конечно. И так должен поступать каждый человек, предъявляющий к себе самые высокие нравственные требования, иначе он растворится в чужой реальности и в конечном счете погибнет, чего и добивается дьявол.
В. Цой говорил: «Я стараюсь все время быть в ладу с самим собой. Мне в принципе жить нравится. Вот сейчас выйду за эту дверь, встречусь там, не знаю, с сотней разных людей, – буду вести себя именно согласно собственным представлениям о добре и зле. Во всяком случае я не представляю себе, чтобы меня чему-то можно было научить – я предпочитаю узнавать все сам. Учиться на основе собственных каких-то наблюдений. Вот. А не верить на слово непонятно кому. Я просто чувствую себя свободным. В конечном счете свободным. Т. е. я не завишу вообще ни от чего. Я не знаю… не знаю, может быть, завтра мне все это надоест, и я займусь чем-нибудь другим, но сегодня это то, ради чего, собственно, я готов пожертвовать практически всем».
- Как точно Виктор сказал про свободу… Это из фильмов А. Учителя «Рок» и «Последний герой»?
- Да.
Так вот. Человек иногда теряется в словах перед собеседником, если тот относится к нему предвзято, смотрит на него с высокомерием – первым овладевает чувство неуверенности и потому он, говоря второму о чем-то, все путает. Происходит это от волнения перед будто бы знающим человеком, но на поверку часто оказывается, что такие чересчур самоуверенные, но сами пребывающие в поиске люди – сами-то знают немного и сами так же путаются в словах – перед другими людьми, к которым они в свою очередь относятся с почтением. Бывает, что человек сам себе враг – он в таких случаях думает за других и это неправильно – ведь в такой ложной неуверенности скрывается не только робость, но и гордыня, как это ни странно, потому что тот, кто много думает о том, как он выглядит в глазах других людей, а также думает за других – тот уже возгордился в сердце своем и потому обидчив, а от обиды до дерзости – один шаг. По-настоящему цельную личность никто не собьет с толку. Такой самодостаточный человек верит прежде всего Богу и своему сердцу, нежели кому-то и предпочитает узнавать все сам, даже если его собеседник – пуп земли. Так непосредственно и открыто ведут себя дети – для ребенка все едино – хоть царь перед ним, хоть нищий, потому что у ребенка сознание еще незамутнено мерзким раболепием и гордыней. Ребенок – максимально свободное существо из всех людей на земле – не по внешнему своему проявлению – в чем его как раз часто унижают взрослые и потому он, дескать, несвободен – возопят многие люди. Но я подразумеваю свободу ребенка по внутреннему его устроению – душой своей ребенок – самое свободное существо из людей.
- Вспоминаю слова Христа – быть, как дети. 
- Да…
- Симон, а все-таки почему учитель говорил тебе о том, что мир двойственен, и что земля наша уже и есть ад?
- Ну, он верил в то, что устроение всего мироздания дихотомично и в определенной степени он, конечно же, прав – мы уже неоднократно в этом убеждались, – действительно, все разделено на противоположности: белое-черное, добро-зло, Истина-ложь, ровное-кривое, свобода-несвобода, свет-тьма и проч. и проч. Но учитель ошибался в том, что все ограничивал лишь одной двойственностью – он забыл, что наш мир содержит в себе только символы рая и ада, что наша падшая земля не полна ни в одном из их проявлений, и что полнота эта раскроется в конце времен – наша безнравственная, хаотично организованная, как ни рыба, ни мясо, земля пока пребывает в смешанном состоянии, но учитель думал, что есть только два пути – либо вверх, к Богу и тогда будешь жить вечно в Царстве Небесном, либо родиться на этой земле, чтобы по смерти, если не покаешься и останешься грешником, кануть в небытие, но это ересь.
- А если покаешься, то по смерти попадаешь в Вечность к Богу?
- Да.
- Т. е. только два пути – либо небытие, без вечных мук – просто тотальное небытие и все, либо Вечное Бытие?
- Да.
- Но при этом учитель говорил, что земля суть ад?
- Да.
- Как все хитро вывернуто…
- В том-то и дело, что по форме все звучит вроде бы последовательно, но по содержанию – это ересь, в которой множество ошибочных, нелогичных суждений. Короче говоря, я и в совете учителя не нашел ответа – он сказал мне, что я посредством искусства как раз могу подняться из нашего ада и попасть в Вечность, если оставлю после себя дела, которые сохранятся в памяти потомков.
- От всего этого сразу веет гордыней.
- Вот именно. Тем он и сам занимался – он упивался собственным тщеславием, но делал это очень хитро, однако в то же самое время – не специально, потому что в целом, он, конечно же, добрый человек, но заблуждающийся.
Полнота рая и ада раскроется по ту сторону нашей падшей земной Истории, – что свидетельствует о безнравственном, промежуточном положении нашей падшей земли с хаотично организованной реальностью – ведь на ней непрерывно протекают процессы взаимного проникновения добра и зла друг в друга, – строго говоря, мир ни нравственен, ни безнравственен – в нем добро и зло существуют вместе и одновременно – он не целен, но промежуточен – ни морален, ни антиморален, но аморален. В мире все перемешано – он суть организованный, управляемый хаос.
В раю все совершенно. В аду вечный мрак. Но даже ад однозначен. А наша земля не такова – она ни рыба, ни мясо – она нецельна и в то же время бесцельна и бессмысленна и потому будет изблевана в конце времен. Пока существует падшая земля, в пределах, недосягаемых для времени и пространства, есть предначинания рая и предначинания ада, но полнота их, откроется в конце времен.
Кстати, помню еще, что, пребывая в мучительных поисках себя как личности, я вновь и вновь обращался к учителю в надежде получить от него помощь – я хотел разорвать наконец замкнутый круг, который все больше тяготил меня своей безнравственной, самодовольной, бесовской  реальностью.   
И вот как-то раз учитель рассказывал, что в молодости он, скитаясь по городам и весям, забрел однажды к одному ювелирных дел мастеру, искавшему себе помощников. Сам я тогда исследовал природу человеческого тщеславия и особое внимание в этой повести учителя обратил на то место, в котором он вспоминал, как хозяин мастерской много его хвалил, – что у него золотые руки, которые являются продолжением его оригинального ума, что он удивительно точно может определить на глаз массу драгоценных металлов с погрешностью всего в одну двадцатую часть унции, что у него богатая фантазия, и что этому самому мастеру очень нужен такой ценный работник, как учитель. Учитель с таким упоением рассказывал о себе, что я на некоторое время потерял нить разговора, изначально касавшегося проблемы, с которой собственно к нему обратился. Вообще многим людям свойственно хвалить самих себя на публике – причем необязательно проявляясь внешне – даже внутренне, считая себя особенными, у них проступает чувство гордыни и отличия от окружающих их людей – это часто можно заметить, если внимательно изучать их характеры. Хорошо, если человек горд самим собой безотносительно кого-то – если он самодостаточен и если мерилом своего поведения он свободно избирает нравственный закон. Но человек сильно обесценивает свою личность, когда отталкивается только от окружающего мира. Наш падший мир диалектичен: человеку трудно познать себя, если он будет пребывать по отдельности в состоянии приемника или отражателя – для того, чтобы быть и субъектом и объектом вместе и одновременно, необходимо видеть себя самого со стороны и в то же время оставаться самим собой, а для этого необходим опыт сознания не только в одиночестве, но и в обществе – иначе, находясь в состоянии Робинзона на необитаемом острове, человек познает лишь одну сторону жизни – невозможно понять мир, находясь в полном одиночестве, равно как и пребывая только в обществе – для познания своего микрокосма необходимо уметь оставаться цельным и в обществе, и в полном одиночестве, – короче говоря, быть независимым от всего внешнего. И даже гениальному человеку это не всегда удается, но в совершенствовании души необходимо стремиться к такому цельному состоянию. С другой стороны, в том, что человек хвалит самого себя можно увидеть то изначальное, истинное и непогрешимое состояние вечного райского блаженства Адама с женой, «когда» человек ощущал себя цельным и совершенным. Да, человек утратил свой некогда богатый внутренний мир, «был» низвергнут в пространство управляемого хаоса и потому, хваля себя, он жаждет вновь обрести в себе эту ценность – он понимает, что лишился этой ценности и потому так нуждается в ней и хочет ее достичь.
- Интересно.
- Илья, ты читал книгу И. Акимова и В. Клименко «О мальчике, который умел летать, или путь к свободе»?
- Нет.
- А книгу Г. С. Альтшуллера «Как стать гением: Жизненная стратегия творческой личности»?
- Да. Альтшуллер, который автор теории решения изобретательских задач и теории развития технических систем?
- Да. И еще автор теории развития творческой личности.
Так вот, в первой книге – Акимова и Клименко как раз говорится о похожем на учителя наставнике для молодого, еще неискушенного человека, которого авторы называют факельщиком – это такой учитель, который зажигает ученика жаждой знаний, но на деле он занят собой.
- Понятно. А вторую книгу ты к чему упомянул?
- Учитель рассказывал, что в детстве общался с Альтшуллером, который был другом его отца.
- Как интересно!
- Да. Мир тесен.
В книге Генриха Сауловича, как ты знаешь, говорится о методологии «становления» гением, и вроде бы бери эту книгу, читай и делай все, как в ней сказано и станешь гениальным, но почему-то гениев нынче нет – странно, не правда ли?
- Точно...
- Вот и учитель, хоть и изобретал подобно Альтшуллеру с самого детства, но почему-то так и не стал гением, хотя прожил весьма интересную жизнь. Почему?
- Действительно, почему?
- Да все по тому же самому принципу сохранения равновесия по форме и содержанию – в наше бедное, женственное время в книжных магазинах полно сочинений разных авторов с рекомендациями о том, как стать гением, но при этом нет самих гениев; проводится бессчетное множество мастер-классов и семинаров для молодых людей с целью наставить их на «путь истинный», но Истину почему-то не видят и сами, «добившиеся» общественного признания, лекторы; внешне люди стали жить богаче, нежели раньше, но внутри них – зияющая пустота – в наш рационализаторский – даже не рационалистический – нынче век дьявол выхолостил богатое содержание у всего и вся – природы, растений, животных, человека – все внутренне готово к гибели.
Нынче прямо-таки господствует тоталитаризм рационального подхода к исследованию всех вещей – дьявол через легион рационализаторов хочет полностью уничтожить веру людей – между «знанием» и верой идет кровавая борьба. В конце времен человеческий мозг будет все расчленять.
- Да…
- Учитель не стал гением потому, что не целен, но половинчат – он не хочет до конца преодолеть соблазны – он постоянно идет на компромисс с предлагаемыми обстоятельствами. Люди, которые знают, что и как нужно устроить, хотят научить других, как им следует жить – сами часто легко попирают свои «принципы». Происходит это по многим причинам – из-за лени, гордыни, тщеславия и т. д., но главное потому, что хватаются за все внешнее, а не следуют независимо от него нравственному закону.
Я говорил о ересях. Еще я слышал, как один человек сказал, что Адам с женой хоть и «были» сотворены Господом Богом, но после грехопадения стали подобны дьяволу – в том смысле, что теперь люди пребывают на падшей земле по образу и подобию люцифера, ибо само тело человека по форме и содержанию будто бы суть не что иное, как образ денницы и что поэтому-де человек должен преодолеть свое естество как таковое и что тело его – не храм, как говорят Христос и апостол Павел, но, наоборот, – нечто несовершенное. И отсюда же, кстати, исходят те еретичные мысли о запрете на изображение на иконах Образа Божьего, Святых отцов Церкви и вообще на все изобразительное искусство. 
- Что за бред!
- Я и говорю, что это ересь.
- Симон, я, конечно, понимаю твою мысль, когда ты говоришь, что человек, согрешив и поправ нравственный закон, действительно стал другим – у мужчины, например, появилась крайняя плоть, а душа женщины стала нецельной, раздробленной, но при чем тут вообще дьявол?
- В том-то и опасность этой ереси, что она связывает грехопадение человека со злым духом не только в смысле проблем нравственности, но даже и внешности денницы.
Да, у мужчины в раю не «было» крайней плоти, а после грехопадения она появилась, но это не значит, что человек сотворен Господом «по образу и подобию» дьявола. И что еще мерзко и противоречиво в умах тех людей, которые следуют этой ереси – они-то сами не отказываются от омовения – т. е. сами они говорят, что человек сотворен «по образу» денницы и сами при этом следят за чистотой своего тела.
- Лицемерие получается…
- Вот именно. И вот, в чем изощреннейшая дьявольская хитрость заключается: злой дух знает, что человек, если он искренне верующий, возненавидит все, что касается зла и потому дьявол внушает человеку такую ересь, что тело его – не есть храм, который следует содержать в чистоте – я имею в виду сохранение девственности, а не фарисейское омовение, но что оно по образу дьявольскому создано – т. е. дьявол, с одной стороны, хитро внушает человеку мысль ненавидеть его – злого духа, а, с другой стороны, оборачивает эту ненависть на самого же человека – через его тело. Понимаешь, Илья, какая это хитровывернутая и еретичная мысль?
- Да… Очень сложно.
- Правильно. Сложно. У дьявола все сложно, ибо он копирует и отражает, вернее, искажает Горнее – ведь сам он суть только пустота, небытие, тлен.
Еще я слышал, как тот же самый человек говорил, что музыка и изобразительное искусство – грех и что верующему человеку нельзя ни сочинять первую, ни творить второе.
- Тот же самый бред, как и у друга, с которым ты учился в университете.
- Да, именно. И мнение протестантов по этому вопросу чем-то с ним схоже. Такие люди даже называют музыку – музыкой сфер, именно искажая при этом античное учение, – дескать, она изначально из того самого хтоничного, подземного мира, где обитает дьявол. То, что еще в Античности признавалось как отсвет Горнего мира, эти люди низводят до адских глубин.
- Но почему?
- Тот человек говорил, что музыка и изобразительное искусство, в отличие от геометрии, например, делают понятия и символы расплывающимися и неточными.
- Но это же бред! Наоборот, музыка и изобразительное искусство целиком построены на стремлении гениальных художников и философов, вдохновляемых Самим Господом Богом, – к Идеалу, подлинной гармонии!
- Для тебя это очевидно. Но, как видишь, есть и такие люди, которые этого не видят и не слышат. Потому что дьявол внушает им эти еретичные мысли и заметь, Илья, в наше время музыка и искусство настоящих художников, а также философия – погибли – не навсегда, конечно, – они могут возродиться, но пока дело обстоит весьма плачевно. Еще И. Кормильцев об этом говорил: «Музыку ведь редко воспринимают серьезно. Мое глубокое убеждение, что средний человек боится музыки. Музыка – разрушитель его обыденного мироощущения. Она бесплотна, но способна воздействовать. Она не обязательна, поскольку создается искусственно, но в то же время всегда присутствует везде – в шумах, в ритмике. Это тайна, которая разрушает линейный мир причинно-следственных связей. Попробуйте поставить обычному человеку серьезную музыку и заставьте его ее слышать (а не слушать), то есть чтобы она звучала не просто как фон. Вы увидите, как ему будет неуютно. Именно поэтому он нуждается в таком количестве как бы «стертой» музыки, которая создавала бы впечатление, что музыка есть, но в то же время убивала бы ее сущность. Огромным количеством такой музыки, звучащей вокруг, современный человек загораживается от тайны музыки настоящей. То есть музыка звучит, чтобы ее не слышать».
- Да… Очень точно сказано.
А еще, Симон, видно, что человек, о котором ты говоришь, не слышал о трактате великого Витрувия об архитектуре.
- Или не читал «Жизнь Бенвенуто Челлини», в которой ее гениальный автор говорит: «Андреа Челлини [дедушка Бенвенуто – прим. мое] был весьма сведущ в зодческом деле <…> и, как своим искусством, им и жил. Джованни, который стал моим отцом, больше, чем который-либо из остальных [сыновей Андреа – прим. мое], занимался им. А так как, чтобы преуспевать в сказанном искусстве, как говорит, среди прочего, Витрувий, необходимо знать немного музыку и хорошо рисовать, то Джованни, став хорошим рисовальщиком, начал заниматься музыкой и вместе с тем научился очень хорошо играть на виоле и на флейте».
- Точно.
- И все же, Илья, я с тобой не согласен. И свой пример я специально привел, чтобы только как будто бы укрепить твою мысль.
- Но почему?
- Этот человек, может, и читал эти книги, но потом основательно их забыл. А мог и прочитать, но при этом не принять идеи их авторов. Он мог прочитать или услышать о том, что гениальные музыка и архитектура тесно взаимосвязаны между собой, но не обратить на то внимания и т. д. Мы ведь уже говорили о дискретности человеческого восприятия и о софизмах – вариантов может быть сколь угодно много – необязательно человек, в чем-то не согласный с нами, мог не прочитать, не слышать или не видеть то же, что и мы.
- Теперь понятно. Да, действительно, люди часто проходят мимо важных вещей, которые встречаются им на протяжении всей их жизни…
- Да.
Кстати, этот же человек, помню, обратился ко мне со словами Яна Гуса  после того, как я сказал ему, что Россия скоро вспрянет ото сна и вновь станет великой. Он целиком был погружен в развращающий в наши времена все вокруг скепсис по отношению к будущему своей Родины – сам он так же, как и я – человек русский, но не верил в Россию.
- И в конечном счете ошибся – сейчас наша страна наконец стала освобождаться от оков, связывавших ее почти целый век.
- Да. Поэтому важно всегда, несмотря ни на что, верить Господу Богу, а не только своим глазам и ушам. Человек этот не верил в будущее своего Отечества, потому что сам слаб и других людей вводил в заблуждение. Но время показало, чья вера действительно творит чудеса, а у кого только мерзкий гонор, не позволяющий ему подняться над всем миром и увидеть перспективы, открывающиеся для его государства.
- Да, Симон, ты прав. Все эти сомневающиеся в себе и в других люди ни к чему по-настоящему хорошему, кроме циничного своего отношения ко всему не приходят – они сами не сделали ничего великого и другим мешают, внушая им свои порочные мысли о безысходности, – они постоянно жалуются и ближних своих уводят в сторону от подлинных ценностей, потому и стирает время их «плоды» в пыль.
- Точно, Илья.
А еще я однажды слышал, как один человек говорил, что количество эонов на нашей падшей земле неограничено, и что они будут бесконечно повторяться вновь, пока человек сам не решит проблему грехопадения, т. е. пока он не искупит вину за первородный грех.
- Т. е. он даже не замечал того очевидного процесса увядания земли, который происходит прямо на наших глазах?
- Тут не все так просто. Он, конечно же, видел, что земля стареет и внутренне готова к своей гибели, но при этом считал, что с гибелью этой земли ничего не закончится, но даже наоборот, начнется вновь – появится другая, на которой все начнется сначала – имеется в виду преодоление человеком своего первородного греха.
- Что за ересь?
- Да, такая вот ересь. При этом сам он называл себя монотеистом и часто спорил с разными мистиками и пантеистами, от которых такие, притянутые за уши, гипотезы услышать было бы куда привычнее.
- Как такое вообще возможно? Человек верит Единому Господу, не соглашается с мистиками, но при этом говорит о том, что земля будет существовать до тех пор пока люди сами не решат свои проблемы?
- Оказывается, что возможно. В наш профанический и выхолощенный, «рационалистический», век люди и не такое говорят. Разоблачая теософов, он при этом сам скатывался в мистицизм – ведь дьявол так хитро крутит людьми, что они даже не видят себя со стороны.
Да, время движется по прямой, от начала к концу, и он сам это признавал...
- Но получается и сам же отрицал, раз говорил про возможность возвращения всего на круги своя.
- Да. Конечно, его выводы по-своему были последовательными, но лишь при поверхностном их понимании, ибо такими правдивыми они только казались. Если же углубиться в его теологию, то очевидно, что она во многом нелогична и противоречива.   
- Но почему он думал, что люди сами могут решить все проблемы?
- Потому что верил в то, что образовав братство свободных граждан, такую общину, которая руководствуется одним законом справедливости, люди смогут поднять тот самый пресловутый камень, о котором еще в Древности говорили софисты. Причем он подразумевал такую потенциальную силу именно для общины, но не для общества и не для героев-одиночек, какими бы великими ни были масштабы их личности.
- Но ведь это абсурд! Такая идея неизбежно выродится в свою полную противоположность, поелику люди, объединившись даже в общину и насаждая, нет, скорее, навязывая всюду справедливость, в конечном счете посеют еще большее зло – ведь тот, кто добивается справедливости, часто забывает о милосердии.
- Именно. Дьявол так и запутывает бедных людей, – помнишь, Илья, я уже ранее говорил про то, что нравственные ценности, становясь средством к цели, оборачиваются злом, попирающим свободу человека, ибо мир сей диалектичен весьма и хаотично организован.
- Да.
- Так вот, подобные вышеупомянутому человеку люди так и не извлекают уроков из прошлого – они так же, как и многие, движимые «благими» намерениями идеалисты, которые ранее в Истории хотели организовать на падшей нашей земле некое подобие порядка, думают разрешить проблему грехопадения самостоятельно, не понимая даже того, что земля обречена на гибель и потому ради истинного покаяния и спасения своей души необходимо заботиться не об образовании какой бы то ни было общины или общества справедливости, но прежде всего о своей собственной душе.
- Как говорил еще Серафим Саровский: «Стяжи Дух мирен, и тогда тысячи вокруг тебя спасутся».
- Конечно. Во все времена появлялись люди, которые под видом самых благородных идей и нравственных ценностей делали зло и беззаконие, ибо искушаемы были дьяволом. Все это уже не ново.
- А почему тот человек считал, что герои-одиночки так же, как и общество обречены на поражение? О призрачных надеждах людей, связанных с устроением на падшей земле общества «всеобщего изобилия» мне уже известно, но разве герои не решают подлинных проблем? Разве гении, по милости Божией, не являются героями? Ведь мы только что говорили о спасении собственной души и силе личного примера…
- Я-то как раз согласен с тем, что только герои, будь то пророки или гении, и решают, по милости Божией, подлинные проблемы падшего бытия, но, как видишь, есть люди, которые считают иначе. Потому что не знают, что культура по слову О. Вайнигера: «Остается идеалом, а к идеалу может приближаться только единичный ищущий человек, а не компания, каким бы маршем она не двигалась. Культуре наций должна предшествовать культура индивидуумов, и поэтому смешны опасения людей, которые культурное превосходство народа видят в большем количестве массовых продуктов, которые он производит. Культура не есть что-нибудь такое, для чего два человека могли бы объединиться, могли бы сотрудничать».


Г Л А В А   XL

Метафизика человеческих страхов


- Многие люди пребывают в рабской зависимости от разного рода предопределений, сглазов, приворотов, числа зверя и прочих суеверий. Знаю, к примеру, такую историю: одна женщина обвинила в сглазе свою старшую сестру после того как к ней в дом через окно пролезли воры и вынесли ее вещи и деньги. Т. е. она подумала, что сестра ей завидует – потому что по ее мнению, та [старшая сестра – прим. мое] соблазнилась ее нажитым имуществом, вследствие чего и сглазила ее. А сестра этой женщины – человек очень наивный – она часто ходила к ней в гости по ее же приглашению, и младшая сестра часто показывала ей вещи, привезенные из разных стран. Когда же они прощались, то, закрывая за сестрой своей двери, женщина эта говорила своим детям, что ее сестра ей завидует, – так она удовлетворяла собственное тщеславие – ей некому было похвастаться своими сомнительными успехами. Жила она тогда без мужа, который к тому времени умер. А раньше младшая из сестер жила в бедности и была другой – более доброй и отзывчивой, хотя немного и прижимистой. Но со смертью мужа характер ее переменился – проступило наружу все то, что раньше искусно скрывалось – она всячески пыталась добиться уважения от людей и в то же время хотела самоутвердиться за их счет, не гнушаясь даже желанием произвести впечатление на своих родственников. При живом своем муже она была щедрой, но теперь стала жадной – прятала пищу и вещи, особенно когда к ней приходили гости, а ежели хотела похвастаться перед ними, – напротив, доставала припрятанные свои одежды и всякую утварь. Она во всю свою жизнь копила деньги и была готова растерзать всякого, кто покусился бы на «благополучие» ее детей. После смерти мужа она стала очень мнительной – у нее появились мания преследования и страстная жажда собственного величия, она чувствовала себя какой-то неприкаянной и была зависимой от мнения людей. Она постоянно стремилась завязать знакомство с людьми, которые статусом были выше нее, а на простых и бедных людей не обращала внимания, хотя раньше, как я уже сказал, сама была нищей. Она часто спорила с людьми, не умела их слушать, слышать и до хрипоты пыталась доказать свою правду. Она часто болела после смерти мужа. Деньги, которые она давала в рост, постоянно обесценивались, и тем не менее она, не извлекая никакого урока из своих ошибок, и дальше продолжала надеяться однажды обогатиться. Она не особенно стремилась к добру и милосердию, даже напротив – еще больше коснела в своем малодушии, сквалыжничестве, бестолковости и упрямстве. Разговоры о проблемах нравственности казались ей пустой болтовней. Она торопилась заработать еще больше денег, чем у нее было. Переживала за будущее своих детей и много чего боялась – ее ужасали мысли остаться без работы, остаться голодной, бедной, стать больной, она боялась, что ее дети могут стать нищими и т. д. Она не верила, что только с Божьей помощью человек может победить свои страхи. Она ходила ко всяким гадалкам, колдунам, вещунам и ко всем другим людям, обманывающим простой народ своими дьявольскими «прорицаниями». Она была неисправимой.
- Да… Тяжело…
- Еще помню, как однажды, проходя мимо своего первого дома, – который со шпилем, я решил зайти в 56-ю школу, в которой В. Цой беседовал с ребятами, когда еще в моем родном городе шли съемки фильма «Игла». Так вот, когда я хотел пройти внутрь и просто пройтись по этажам, меня не впустили из-за того, что с недавнего времени люди в общественных учреждениях стали опасаться террористов.
- Симон, но ведь ты к ним не имеешь никакого отношения.
- Да, но у страха глаза велики. В наши последние времена, в эпоху, когда люди сами лишили себя главного – веры Богу, почва под ногами начинает уходить, а положение становиться весьма шатким. Они не понимают, что весь падший мир диалектичен, потому что они мало что смыслят в логике, им неинтересна философия – в основном их волнуют сиюминутные и сомнительные результаты – материальные вещи, деньги, власть, вседозволенность, безнаказанность и разврат. Они сами грешат своим малодушием и сами же ропщут на весь свет. Они верят своим страхам, и их иллюзии начинают оживать, ведь наделяя нечто своей верой, человек вселяет в него жизнь, – так, например, некогда мнимая оранжевая революция стала реальностью. Теперь ее место в умах многих людей занял терроризм.
- Реальность фантомных опасений?
- Конечно. Если я верю дьяволу и всем его соблазнам – каким бы то ни было фиктивным, надуманным проблемам, то эти проблемы неизбежно начнут становиться явными, ибо я сам формирую реальность, искусственно ее сотворяя.
Когда я вошел в школу, у входа на вахте сидела женщина, которая через некоторое время со страхом и с подозрением стала пристально на меня смотреть. По дьявольскому наущению я вселил в нее ужас – он читался в ее глазах. Затем она стала спрашивать меня, зачем я вообще пришел в школу, по какому поводу, с какой целью и проч. и проч.
- И что ты тогда ей ответил?
- Сказал, что не намерен перед ней отчитываться.
- А она?
- Стала требовать мои документы. А я спокойно продолжал стоять на своем, – что не намерен перед ней отчитываться. Дальше, поняв, что пройти в школу у меня не получится, я вышел на улицу и подошел к троим ребятам, учившимся в этой школе, которые о чем-то оживленно говорили. И самое интересное начало происходить именно тогда, когда я с ними заговорил.
- А что произошло?
- Когда я стал спрашивать мальчишек об учебной программе и об их интересах, к нам подошли мужчина с женщиной, которая, по-видимому, ждала своего ребенка после занятий.
- А мужчина?
- Он, как я узнал впоследствии, был школьным водителем. Так вот, эта подошедшая женщина сначала стала на меня косо смотреть, а потом, постояв минуту-другую, наконец произнесла в мой адрес довольно странные слова, дескать, молодой человек, вы кто такой, откуда взялись и что вы здесь вообще делаете? На что я ей спокойно ответил, что я просто гуляю по тем местам, где прошли мои детство и юность и что не обязан ни перед кем отчитываться.
- А она?
- Тогда она произнесла просто нелепейшее утверждение, – что с чужими детьми посторонним людям разговаривать нельзя! При этих ее словах я еле сдержался от смеха.
- Действительно, что за бред! Какие чужие дети? Зачем кого-то разделять на чужих и своих?! Что это за бессмысленная вообще фраза?!
- Типичный софизм. Ограничение. Слепота. Глухота. Страх. Глупость. Мнительность. Подозрительность. Словом, женское нынче время… Как политика, которая в пределе хочет своими щупальцами захватить все сферы общественной жизни, так и женщина, ведомая дьяволом, хочет все и вся обезопасить, не понимая глубоко того очевидного факта, что при всех ее стараниях в действительности все будет складываться кардинально иным образом. Упираясь в терроризм, люди не замечают, что еще больше его стимулируют. Ведь борьба и единство противоположностей в нашем диалектичном, хаотично организованном мире будут постоянно воспроизводиться до скончания века.
- Да…
- И страх людей перед дьявольским слежением за ними через других людей – также надуманный страх, как, впрочем, и само понятие страха, – вещь надуманная, ведь посредством тотального контроля за людьми происходит лишь манипулирование их сознанием, причем и среди тех, кто следит за людьми – я имею в виду самих наблюдателей.
Действительно, чего мне бояться, если я стремлюсь быть свободным несмотря ни на какие обстоятельства, стараюсь не грешить и покаяться – тогда мне нечего бояться – ведь при таком уверенном внутреннем моем устроении все методы контроля оборачиваются фикцией. Сами шпионы, лазутчики и доносчики – такие же люди, как и все остальные, а современные механизмы слежения, какими бы изощренными они ни были, никогда не смогут сбить с толку верующего человека. Я сам много видел среди секретных наблюдателей тех, которые уйдя на покой, становились обычными людьми, с присущими им характерами, о которых они не так давно докладывали своему начальству. Все это бесовские фантомы и иллюзии.
Раньше в помещениях и в общественных местах не устанавливали аппараты наблюдения и, как ни странно, ничего из ряда вон выходящего с людьми не происходило. Теперь за ними повсеместно ведется наблюдение – и диалектика здесь как всегда незамедлительно сработала с обратным эффектом – то, чего человек опасается, несмотря на меры предосторожности, стало случаться – ведь, наделяя нечто верой, человек вселяет в него жизнь и в конечном счете то, что не так давно казалось иллюзией начинает оживать и впоследствии жить своей, уже неиллюзорной, жизнью. Это, кстати, на практике также свидетельствует о том, что Дух невидимым образом пронизывает все пространство нашего падшего мира. А профаническое сознание современного человека не особенно часто над этим задумывается. Всякая тенденция рано или поздно диалектически опрокидывается, принимая оборотную сторону, – чем больше люди думают о контроле за всем и вся, тем больше этот самый контроль будет ускользать из их поля зрения, потому что весь падший мир устроен весьма диалектично и потому тот, кто хочет на земле мира, без войн и катаклизмов – тот семимильными шагами приближает пришествие дьявола. Это, конечно, вовсе не означает, что нужно вести бесконечные войны и предпринимать какие-либо насильственные меры. Я говорю о том, что во многих, второстепенных, вещах важна середина. Именно во второстепенных, – к примеру, в общественной жизни. Если же говорить отдельно о человеке, то для его дела не всегда подойдет середина – Микеланджело, например, вообще не знал середины – у него все было мощным и неистовым, но он – гений. Это путь не для всех. Я не стану утверждать, что путь гения только для избранных – гением может стать всякий человек, но не всякий человек становится гением, ибо не каждый хочет им быть. Словом, все очень непросто. 
- Да, Симон, ты прав.
А что ты думаешь о терроризме? Кто все-таки прав – террорист, который хочет разрушить мир сей, чтобы спасти, как ему кажется, души людей или же тот, кто пытается сохранить падший мир и продлить его существование, сам постепенно превращаясь в раба?
- Не правы обе стороны – одна, которая под видом священной войны, пусть и искренне при этом верящая в Господа, считает, что нельзя попускать гибель свободного в человеке духа и не желает его превращения в покорного биоробота, и другая, незаметно ведущая людей в Тартар, к полному слиянию их, как у животных, с внешней средой – без искры Божественного Духа в косном теле, – когда «створки» свободы в человеке полностью закроются и он превратится в послушное, управляемое существо.
- Понятно.
- Еще в последнее время с распространением в мире терроризма на мужчин с бородой стали смотреть с подозрением, – помню, как мать стала обманываться под влиянием общественного мнения, – когда приняли закон о том, что надо стричь бороды и усы – некоторые люди поддались на эту провокацию – многие из них не понимают, что власть всегда будет ограничивать их свободу – потому что ей это выгодно – постоянно создавать искусственные проблемы, ибо на дьявольских манипуляциях обществом – посредством контроля и перманентного страха, и держится власть сильных мира сего. Но кроме террористов бороды носят и другие мужчины. В конце концов мужчине свойственно ношение бороды. Раньше бороды носили Святые отцы Церкви, многие выдающиеся умы, да и просто честные люди. Но в наши последние времена общество все больше сходит с ума – люди с уважением говорят о науке и в то же время про вред религии, но сами при этом отрицают естественный рост волос! Дьявол из всего создает искусственные проблемы, – дескать, террористы носят бороды, поэтому их нельзя носить «нетеррористам» – теперь то, что раньше не являлось проблемой, стало ею – иллюзия перешла в реальность. В этом, как я уже сказал, заключается сила Духа – из ничего сделать все, ведь дьявол, несмотря на свое падшее состояние, сохранил духовную свою сущность – Богом ему дана власть искушать людей до скончания века.   
Некоторые люди боятся религии, говорят, что из-за нее на свете все войны, что вместо того, чтобы нести добро, на практике она ведет ко злу, к массовым убийствам. Но это лицемерное видение религиозного сознания: у людей короткая память и поверхностное чувство времени – они быстро забывают, как до них жили их предки, а многие и вовсе не уважают своих праотцов – люди предпочитают не тяготиться своим состоянием, которое точит их изнутри множеством моральных проблем и прожигают свою жизнь ради питания, размножения и развлечений. Но такая жизнь недостойна человека.
А власть и подчинение на падшей земле будут существовать до скончания века – пока есть общество, насилие будет продолжаться. 
- Понятно. Симон, я, конечно, согласен с тобой, что бороться с терроризмом такими глупыми методами, которыми нынче по недальновидности своей руководствуются политики, – бессмысленно, но все-таки, как же тогда необходимо действовать, чтобы не перегибать палку и не обострять противоборство между обеими сторонами – теми, кто опасается террористов и собственно самими террористами? Чтобы не было борьбы с ветряными мельницами. Как же быть?
- Я уже говорил как, – во-первых, следует понимать, что мир устроен диалектично, и что на всякое действие всегда найдется противодействие, ибо, как говорил И. Кормильцев, «… непримиримые борцы отражают и даже копируют друг друга. Оппозиция не может быть умнее власти, богатые не могут быть щедрее и человечнее бедных, а столица и провинция всегда одинаковы по тайному и внутреннему строю». А, во-вторых, необходимо исследовать глубинные причины всяких подлинных проблем, но не скользить по их поверхности.
Зададим такой вопрос – вообще почему террористы стали вновь активны? Ведь они были и раньше. Периодически в Истории через определенные промежутки времени наступает очередная волна терроризма. С чем это связано?
- Не знаю…
- Прежде всего с Промыслом Божиим. Значит в мире происходит нечто особенное, меняющее старые порядки – переломные времена Истории напрямую связаны с действием Мирового Духа.
Когда жил Микеланджело, на земле происходили мощнейшие сдвиги, как в буквальном смысле – менялась флора и фауна, многие виды бесследно уничтожались людьми, так и в общечеловеческом смысле – постепенно изменялась теократическая структура общества, монархии уходили в прошлое, а на их место приходили буржуа, оплот современного капитализма. Пять веков назад, впрочем, как и раньше, патриархат начал сменяться матриархатом. Женская природа стала подавлять мужскую.
- Понятно.
- Вот, например, недавно американец Майк Хьюз на самодельной ракете попытался полететь в космос, чтобы доказать людям свою правоту – по его мнению наша планета – плоская. Некоторые люди при этом говорят, что не нужно ничего доказывать, поскольку говорить о плоской земле странно хотя бы потому, что мы живем в объемном пространстве, которое уже свидетельствует об ошибочности взглядов сторонников теории плоской земли. Но меня лично интересует другое – вопрос «почему?» Почему именно сейчас, спустя пять веков со времен Микеланджело и Коперника люди вновь заговорили о плоской земле. Почему они, к примеру, не говорили об этом двадцать лет назад, десять, пять лет назад, но заговорили именно теперь. Т. е. они, конечно, и раньше говорили, что земля плоская – споры об этом никогда не утихали, но они не были распространены так массово, как мы наблюдаем это теперь, в 2017-2018 гг. Почему?
- Потому что, как ты и сказал выше, наступило переломное время?
- Вот именно. И что при этом весьма печально и опасно – люди, пытающиеся доказать что-то другим, не понимают, вернее, не осознают, что ведомы дьяволом.
- Почему?
- Да потому, что это злой дух подначивает человека во что бы то ни стало навязывать свое мнение окружающим, причем именно насильно – в этом бесовском стремлении уже видно, как в поведении человека проявляются сразу несколько грехов – тщеславие, гордыня, обидчивость, злость, несдержанность, нетерпеливость и т. д. И этот же пример свидетельствует о нашем падшем состоянии – мы ничего не знаем, не видим, не слышим по-настоящему. Иначе зачем было бы нужно кому-то что-то доказывать.   
- Да…
- Вообще интересно, что когда я начал думать над проблемами пространства в пространстве, дискретности восприятия, неэтичности вращения и круглых, неровных форм, стали появляться некоторые вещи, которые имеют к ним прямое отношение, – например, спиннеры – не является ли это удивительным свидетельством того, что мы живем в мире, в котором пусть и профанировались язык и некогда сакральные пространство и время, существуют невидимые нити, связывающие нас друг с другом?
- Точно. Ты прав, Симон. Ведь спиннеры тоже стали популярны в 2017 г., хотя изобретены были давно.
- Вот о том и речь.
И еще о страхах.
Интересен такой феномен – иногда бывает польза от незнания или «отложенного» страха – порой такое незнание может быть полезным, – например, человек может не знать, что в доме у его соседа есть много хищных зверей. А если бы знал о том, то мог бы, не справившись со страхом, предаться напрасному волнению – я уже ранее говорил, что люди сами себя обманывают по наущению дьявола – все их страхи роятся в уме по безверию. При глубоком исследовании проблемы страха становится ясно, что если человек искренне верит Богу, то тогда ему нет дела до всего, чем пытается запугать его злой дух. Ежели он не верит Богу, то узнав нечто, что может сбить его с толку, он будет переживать, соблазняться и станет бояться – тогда его страх перерастет в нечто настоящее и некогда искусственная проблема теперь становится реальной, потому что он сам наделяет ее силой – своей верой в нечто от лукавого вместо того, чтобы победить его. Поэтому не все Бог открывает человеку, но то, что ему нужно знать. Потому и не следует человеку роптать, взывая к Небу и печалиться, если он чего-то не понимает или не знает – нужно научиться смирению и терпению и тогда Бог в свое время откроет человеку то, что ему будет необходимо. «Стучите и отворят вам» – говорит Господь наш Иисус Христос.


Г Л А В А   XL

Рассказ Симона о бейсбольном поле


Мы с Симоном пришли на то самое бейсбольное поле, которое было построено на территории школы, в которой он учился все одиннадцать лет. Окинув его грустным взглядом и вздохнув, Симон обратился ко мне:
- Посмотри, Илья, на это поле. Что скажешь?
- Ничего особенного – поле как поле, с разваливающимися дагаутами. Видно, что здесь уже давно не играли в бейсбол – оно все заросло бурьяном.
Но ты, по-видимому, хочешь сказать нечто интересное, раз уж спрашиваешь меня об этой старой и неказистой игровой площадке.
- Да, я хочу рассказать о том, что здесь происходило во времена моего детства и юности.
Во-первых, не было и самого этого бейсбольного поля – я тогда учился в начальных классах. Вместо него раньше здесь находилось поле для игры в футбол с воротами красного цвета. Потом, когда я перешел в старшие классы, в мой родной город стали приезжать работать сотрудники американских компаний, которые впоследствии основали Малую Бейсбольную Лигу, зарегистрированную в штате Пенсильвания. Один из них – Ричард Спунер – стал президентом Лиги.
Два друга, с которыми я учился в одном классе – Григорий и Аркен и некоторые другие мальчишки нашей школы бесплатно занимались бейсболом благодаря иностранным и местным компаниям, спонсировавшим Малую Лигу, – например, таким, как «Эксон Мобил», «Дукат», «ПрайсуотерхаусКуперс» и т. д.
Помню, иногда наблюдал за их играми и бывало даже подавал им мячи, пролетавшие из-за частых хоум-ранов далеко за пределы поля. А однажды, на уроке физической культуры, Григорий благодаря тренировкам по бейсболу перебросил мяч для метания за здание нашей школы – так сильно были натренированы у него руки после тяжелых бейсбольных мячей – мы тогда всем классом удивились его результату, потому что дальность метания мяча Гришей превосходила обычную для нашего тогда возраста в четыре-пять раз.
- Интересно!
А второй друг, Аркен, так же хорошо бросал мяч?
- Да, и Аркен тоже очень далеко метал мяч.
Еще помню, что у них были разные кожаные перчатки – для питчеров, кэтчеров, игроков первой базы и разные биты – по весу и по длине – у Гриши, помню, была «Истоновская» бита. А еще у них были красивые бейсбольные формы и разные бейсболки.
Кстати, по поводу одной из таких бейсболок у меня, помню, возник спор с другом, который приезжал ко мне в гости, когда я работал в театре, – с которым я учился в университете, – он показывал мне одного афроамериканца, читающего рэп, на голову которого была надета кепка с изображением латинской литеры «P» – по названию Питтсбургской бейсбольной команды «Пираты»…
- Так и что за спор у вас с ним возник?
- Да из-за одного пустяка – я сказал другу, что в таких кепках играют спортсмены бейсбольной команды из вышеозначенного города, а он не поверил, сомневаясь в моей компетенции относительно принадлежности указанных бейсболок команде «Пиратов». Да он, собственно, думал, что такие кепки к бейсболу не имеют никакого отношения. И тогда я сказал ему, что видел такие бейсболки еще в детстве, – рассказав историю про это самое бейсбольное поле возле моей школы, которое мы сейчас видим в таком запустении и про друзей – Григория и Аркена, не только ходивших на тренировки по бейсболу, но и участвовавших в международных соревнованиях, в том числе проводившихся тогда в Польше.
- И что друг? 
- Он очень удивился, ведь он родился в деревне и не видел то, что я, по милости Божией, наблюдал еще в детстве, – когда мой родной город еще был красивым, а не в таком запущенном состоянии, как теперь. Я сказал тогда другу, что в моем родном городе, впервые во всей нашей довольно немаленькой стране, было построено бейсбольное поле и, что именно у той самой школы, в которой я учился.
Но и это еще не все – с этим бейсбольным полем у меня связаны и другие воспоминания, – например, о кружке авиамоделирования.
- А это-то уж каким боком с ним связано?
- А вот каким: в доме, в котором я жил после переезда из дома за городом и дедовского дома – того самого, который находится в центре города, так вот в доме, из которого я впервые пошел учиться в свою родную школу, в соседнем подъезде жили старики – муж с женой, к которым часто приходил их внук – Владимир – я был знаком с ним, у него еще, помню, была огромная собака породы сенбернар. Так вот Владимир ходил на кружок по авиамоделированию.
Практические испытания сделанных моделей самолетов учитель с учениками, в числе которых был и Вова, проводили на этом бейсбольном поле, – право, не знаю, почему, – может, потому, что здесь им было удобнее – ведь поле, во-первых, огорожено, а, во-вторых, есть дагауты, из которых можно наблюдать за всем процессом запуска и управления кордовых моделей. После старта моделей, по очереди, каждый участник практического занятия держал свой самолет на кордовой нити и водил его по кругу. А я стоял вдалеке и наблюдал за полетами. Да… столько воспоминаний…
- Симон, а что ты еще помнишь?
- Еще помню множество собаководов, которым почему-то тоже нравилось выгуливать своих питомцев именно на этом бейсбольном поле – оно словно магнит притягивало всех, живущих рядом с ним, людей. Я, кстати, тогда впервые увидел склещивание у собак и потом, через много лет, когда стал думать о нашем падшем мире в связи с крайней плотью человека, вспоминал эти картины, врезавшиеся мне в память с детства, – я поначалу не понимал, что вообще делают хозяева собак – зачем они оставляют их в таком виде – ведь это противоестественно для их питомцев. А позже я понял, что весь наш мир – падший – в нем даже случка домашних животных свидетельствует о попрании некогда свободы человека в раю по дьявольскому наущению.
- Да, интересно.
- А еще помню, как индийцы на этом же поле играли в крикет – я когда увидел в первый раз эту игру, подумал, что это разновидность бейсбола, хотя потом, конечно, понял, что у них много отличий.
Еще на этом же поле мы с друзьями часто играли в футбол.
Илья, а видишь вон там, через дорогу от поля, оставленные дома словно разбомбленные бараки?
- Да, вижу.
- Они раньше были жилыми – я, например, помню, что в них жили четверо ребят из соседних классов моей школы – мои ровесники. Теперь рядом с ними, как ты сам видишь, вырыли котлован и хотят построить бетонные коробки-муравейники. А еще в том небольшом строении – Симон показал на заброшенное здание, которое располагалось там же, через дорогу, по диагонали к бейсбольному полю – во время моей учебы в школе был компьютерный клуб. Теперь всего этого давно уже нет…
- Да, Симон… поле-то оказывается непростое и благодаря твоим воспоминаниям можно оценить его значение для людей, живших рядом с ним в то время.
- Вот именно, Илья. А представь теперь, что ничего из этого я тебе не рассказал – каким бы тогда оно для тебя было?
- Таким же, как сейчас – заурядным, одним из множества других полей по всему миру, коих тысячи возле школ, университетов и других общественных учреждений…
- Вот!
- Да, теперь я понимаю, что ты имеешь в виду – каждое новое поколение людей, сменяющее предыдущее, видит все вокруг совершенно не таким, каким оно было раньше, тем более, если раньше оно цвело и активно развивалось.
- Верно, Илья, и главное, чего не видит каждое последующее поколение людей – это абсурдность своего взгляда на все новое так, будто бы ничего с этим новым не происходит еще с незапамятных времен, – примеряя к нему все старое или наоборот на старое – новое словно они застыли в своем развитии или упадке.
- Т. е. мы снова приходим к проблеме последовательности времени?
- Да.
Многие люди думают, что рай, в котором жили наши прародители, «был» на земле, представлявшей собой такую же шарообразную форму, в которой она существует теперь, а другие считают, что она была плоской, третьи, – что она покоилась на черепахах, слонах, китах и проч. и проч., но ведь это все глупости – неправильно смотреть на нечто новое, отождествляя его со старым, а старое принимать за настоящее – я имею в виду во времени, а не по качеству. И так же ошибочно люди трактуют Библию, особенно – первую и вторую главы Книги Бытия – про сотворение Богом земли.
- Симон, но ведь ты сам говорил, что человечество не изменилось с самого своего грехопадения, – что сама природа человеческого, греховного естества нисколько не поменялась с тех пор, как Адам с женой «были» изгнаны из рая.
- Правильно, Илья, но я при этом говорил не о внешних изменениях, а о внутренних – ведь, строго говоря, ничего в мире не меняется еще с тех пор, как человек согрешил и пал – ничего в общественных отношениях, но сам мир меняется – очертания внешнего мира – макрокосма, конечно, претерпевают некоторые изменения – и само пространство, и время также постепенно меняются – пространство, внешне расширяясь, внутренне сжимается, а время, –  внешне удлиняясь, т. е. приближаясь к Вечности, внутренне – по ощущению каждым человеком жизненного времени, напротив, – ускоряется. Это сложные диалектические процессы – их умозрительно понять не так-то легко, скорее их можно почувствовать.
- Не понял, почему пространство внешне расширяется, но внутренне сжимается, и почему время, внешне удлиняясь, внутренне ускоряется. Это как?
- А так, что неуклонно приближаясь к концу света, застраивая все вокруг муравейником, человек чувствует внутри себя все большую пустоту – даже при таких, внешне кажущихся беспрецедентными проектах, как освоение космических просторов хоть всей вселенной, ощущение его жизненного времени будет сродни чувствованию скорой кончины мира сего, хоть и даст ему возможность манипулировать временем, внешне приближая его к ощущению Вечности.
- Манипулировать временем?
- Да, именно – мы уже на пороге таких изменений, просто не все это замечают, – например, если раньше письмо посылалось на другой континент посредством корабля и шло через океан в течение нескольких месяцев, то теперь человеку мало и всей планеты – сообщения приходят меньше, чем за секунду и в этом смысле масштабы внешней экспансии пространства в будущем возрастут неизмеримо больше, чем было до сих пор – в космическом пространстве люди будут летать со скоростью, приближенной к скорости света, а это уже есть посягание не только на пространство, но и на время – ведь последнее тогда приблизится к состоянию Вечности и вместе с тем к возможности манипулировать им.
- Теперь понимаю, т. е. ты хочешь сказать, что в будущем, так возможно станется, – люди наконец научатся отматывать время назад, либо заглядывать вперед, стирая все границы между прошлым, настоящим и будущим – как в машине времени?
- Да, Илья, и все это будет дьявольским искушением для большинства людей, ибо многие тогда возгордятся – им покажется, будто бы их умения уподобились Всемогуществу Господа Бога, и многие тогда останутся беспокоянными и падут глубоко в озеро огненное по грехам своим. Дьявол внушит таким людям мнимое ощущение полной свободы – свободы фальшивой, свободы, которая сделает их еще больше слабыми и зависимыми от изощренных искушений. Пока злой дух соблазняет их пищей, статусом, земной властью, но пройдут времена, кстати, не такие уж и долгие, как испытания эти станут гораздо более сложными и трудными – после своих немощей в рамках земли люди столкнутся с немощами куда более масштабными – в уже почти не имеющих рамок макрокосмических просторах. 
- Да, Симон, ты прав.
- Вообще, одним из самых трудных искушений для человека является вера в то, чего, как ему кажется во время, в которое он живет, нет.
В наше бездуховное время дьявол изощренным способом манипулирует многими людьми, внушая им мысли, что ничего сакрального в профанированной реальности нет и подобным же образом он будет обманывать бедных наших потомков, но только уже с обратной перспективой – посредством мнимой сакрализации профанированной их жизни – для того, чтобы в конце времен выйти из бездны и погубить человечество.
- Это как?
- Илья, ты видишь, в какое, полное скепсиса к чудесам, время мы живем?
- Да. «Ученые» думают, что никаких чудес не существует, что они все могут познать сами и одержимы бесовской гордыней.
- И не верят в истории, которые привыкли называть мифами и легендами, происходившие в действительности, поелику думают, что время, в которое мы теперь живем и времена Древности – ничем друг от друга особенно не отличаются, так?
- Да.
- Так вот нечто похожее, правда, с противоположным вектором, будет в последние времена, и тогда людям наоборот покажется странным, что их предки, т. е. наши современники, не верили в чудеса – ведь злой дух вывернет все наизнанку так, что падший мир вновь начнет приходить в состояние, предшествовавшее появлению времени, – он постепенно станет переходить в Вечность. Как старец, готовящийся к своей смерти, даже если он ранее был неверующим человеком, видит перед кончиной своей знамения иного мира, так и люди, которые будут жить после нас, придут к всеобщему теократическому миропорядку и многие их них соблазнятся пред хитросплетенными уловками дьявола и его прихвостней.
- Да… Тяжело будет людям преодолеть такие, еще более изощренные соблазны, нежели существующие в наше время…
- Думаю, что да. Потому что сейчас хитрость дьявольская еще прикрыта, хотя и она уводит людей с пути истинного не менее, так сказать, продуктивно, чем ложь явная – относительно последней я имею в виду именно «чудеса», пусть даже и вполне реальные, которыми будет соблазнять людей злой дух в конце времен, но все же она, т. е. ложь открытая, окажется испытанием гораздо более серьезным, в отличие от первой.
- Диалектика…
- Как обычно.
Почему так происходит? Потому что мы живем в падшем мире – дьявол все готовит к своему приходу. Для этого он сначала упразднил монархию, и для погибели же всего человечества он вновь теперь отстраивает Вавилонскую башню. И казалось бы – зачем все так делать – непоследовательно, странно, глупо.
- Действительно, зачем?
- А для того, чтобы люди расплодились и образовали единый и согласный муравейник.
Злой дух есть только дух отрицания, качество для него не имеет значения, его суть – это бессмысленное количество, с как можно большим числом нулей.
- Да…
- Кстати, любопытно посмотреть на единицу и ноль, как на символы Вечного, Горнего Бытия и небытия соответственно. Единица представляет собой вертикаль, о которой мы уже говорили, а ноль – замкнутое, ограниченное, не имеющее ни начала, ни конца, самодовольное и неэтичное кольцо.
- Точно!
- А еще интересно то, что двоичная система счисления, которая обходится этими двумя символами, используется в современных компьютерах и других электронных устройствах – в наши последние времена, когда все тайное постепенно становится явным, это приобретает особенный смысл. Наблюдается постепенное растворение вещества и превращение его в энергию – материя готовится к гибели, а информация, которой сейчас такое изобилие вокруг, но только мнимое, словно бы стремится к схлопыванию и тотальному обнулению.
- Да, Симон, ты прав.
- И раз уж я сказал про числа, то заодно скажу и про плюс с минусом, как относящиеся к первым символы, используемые для арифметических действий, – знак сложения суть крест – перекрещенные вертикаль и горизонталь – т. е. целостная монада, микро- и макрокосм вместе и одновременно, но минус есть одна только горизонтальная прямая – без прорыва в трансцендентное, Реальное Бытие – знак вычитания неполон, а лишь половинчат. И не так важно, что знаки эти появились только в эпоху Возрождения, в трактате Иоганна Видмана, как и многие, к слову сказать, знаки препинания, тоже возникшие пять веков назад, разновидностью которых в наши последние времена являются эмотиконы, эмодзи и т. д., – кстати, интересно, что они стали появляться именно в наше переломное ныне время. Меня интересует именно то, почему они стали такими – я вижу в этом не просто случайное совпадение, но глубокий смысл, проявление даже в нашей профанированной жизни феноменов иного уровня Бытия.
Так вот, возвращаясь к проблеме диалектичного разворачивания Истории и непоследовательного на первый взгляд осуществления процессов созидания и разрушения, следует отметить, что кровавые революции, которые упразднили на время теократию, ничего не решают, а лишь ускоряют наступление конца света. Многие люди не понимают, что живут в падшем мире – они думают о каком-то утопичном будущем для своих потомков, в то время как дьявол методично прокладывает дорогу в пропасть. Для него все средства хороши – он вывернет любую ситуацию таким образом, что в конечном счете она станет губительной для свободы человека.
- Симон, но ведь ты сам говорил, что благодарен Господу Богу за свое счастливое детство, а оно могло быть другим, если бы не те самые революционеры, которые решили свергнуть монархов.
- Правильно. Я о том и говорю – весь наш мир кривой и аморальный, в нем нет ничего незыблемого и однозначного, кроме нравственного закона. Но я при этом не оправдываю ни монархов, ни тех тиранов, которые заняли места первых. Мне, как В. Цою все не нравится – ни то, что было, ни то, что есть. Однако я не иду крушить все и вся, ибо знаю, что внутри меня – целая вселенная и что я сам выбираю – быть мне свободным или не быть. Я не хочу ни от кого зависеть.
Да, конечно, я пользуюсь тем, что сделали люди, жившие до меня, хоть и нечестным путем они этого добились. Я не могу полностью исключить из своей жизни вещи, создававшиеся людьми, с мировоззрением которых я не согласен и не соглашусь ни при каких обстоятельствах, но это и не требуется. По милости Божией, я свободен и волен сам выбирать даже из того, что кажется или даже является противоречивым по отношению ко мне. Злой дух хочет, чтобы я пошел на крайние меры – либо закрылся от всего мира, или же наоборот – растворился в нем, но я знаю, что Истина – посередине. Дьявол сам нецелен и ищет всегда цельную полноту, чтобы разделить и ее. Я это знаю и потому выбираю именно срединный путь – без крайностей. Да, где-то я кажусь непоследовательным, но вот именно, что так только кажется – по отношению к самому себе, к нравственному закону я непоколебим и целен.
- Понятно.
- Почему многие люди, например, не видят красоту живых существ, но задумываются о последних тогда, когда истребят их полностью? Потому что в нашем падшем мире явления Горнего мира искажаются – мы видим не логические понятия, а только представляем себе их проекции. Чудеса в нашем мире постоянно профанируются, сакральное со временем выхолащивается. Так происходит по закону сохранения равновесия по форме и содержанию, иначе и без того падший наш мир разлетится на осколки и наступит конец. Он и наступит скоро, но пока в нем сохраняется равновесие. Оттого в последние времена многие люди соблазнятся, и лишь Христиане, несмотря на все трудности, которые выпадут на их долю, преодолеют соблазны и спасутся.
- Да, Симон, ты прав. Сейчас люди не верят в чудеса, а мир пока еще полон чудес. В конце времен мир оскудеет, но люди поверят в чудеса. Все диалектично. Все согласно принципу сохранения равновесия.
- Именно.
- Симон, а как ты думаешь, возможно ли вообще на падшей земле установление справедливости и устроение общества всеобщего изобилия?
- Представить, конечно, можно все, что угодно, но и только. На практике это никак неосуществимо. Потому что невозможно человеку и обществу в целом спастись без Бога, самостоятельно, – только в неразрывном и цельном единстве Бога и человека заключается подлинная свобода и спасение и, поелику для Бога важны все люди – и святой, и грешник, – каждый человек может по непостижимому милосердию Господнему и по собственному покаянию спасти свою душу, а также личным примером может помочь спастись и другим людям – в том числе и тем, которые заблуждаются, думая, что сами спасут всех и вся – они идут по пути «спасения» общества, а не своего «Я», своей собственной личности – в этом и заключается постоянно воспроизводящееся еще с незапамятных времен противостояние мужчин между собой – они никогда не смогут договориться друг с другом, поелику они слабы пред соблазном плотского познания и потому еще, что каждый из них – есть воплощение Духа на земле, а Дух не терпит никаких ограничений, ибо Он свободен – оттого каждый мужчина на земле оставляет последнее слово всегда за собой, пусть даже если бы он и верил каким-либо авторитетам, в отличие от женщин, которые легко внушаемы. Спасение падшего мира – это утопия. Мужчины и женщины разделены дьяволом – так будет до скончания века – причем мужчины – не только с женщинами, но и между собой – т. е. такой, организованный хаос, получается – борьба между полами и борьба внутри пола отдельно. Поэтому все постоянно возникающие и повторяющиеся за всю Историю стремления людей к обществу всеобщего изобилия и благодати никогда не осуществятся.
- Симон, а если конец света наступит скоро, то что же тогда остается делать человеку, – может, вообще ничего не делать?   
- Вот это и есть дьявольская ловушка, – Илья, ты сразу выдвигаешь софистический тезис, как люди, постоянно впадающие в крайности. «Все или ничего» – этому принципу необходимо следовать «в области» духа, но в быту нужно придерживаться золотой середины. У людей же все наоборот – в проблемах нравственности они, с одной стороны, теплохладны, но в том, что касается всего материального и тленного – впадают в крайности: то сквалыжничеством заболевают и становятся рабами вещей, то наоборот – предлагают друг другу аскетический путь. Но Истина посередине – если бы людям хватало терпения и кротости, но вместе с тем мужества и разума, и они бы все делали в соответствии с нравственным законом, искренне стремясь к вечному идеалу, который никакого отношения к падшей земле не имеет, то не было бы вообще никаких крайностей – они бы просто пользовались тем, что у них уже есть, а не гнались бы за тем, чего у них нет – я имею в виду материальные вещи этого мира, – не ублажая беспрестанно свои безнравственные желания они в пределе тогда бы выродились, а вся эта земля и весь падший мир свернулись – исчезли бы навсегда. Но это, конечно, утопия – ведь правителям мира сего так жить стало бы неинтересно – они хотят вечного подчинения и служения со стороны своих рабов – они желают угнетать и грабить простых людей.   
- И все-таки, что же тогда остается делать? Сопротивляться прогрессу?
- Ни в коем случае. Я же говорил, что дьявол не дремлет, и что всякая господствующая тенденция рано или поздно опрокинется – насильно насаждая, как кажется людям, добро, они в конечном счете получают лишь зло, причем зло еще более кровавое, чем раньше. Но думать о том, что все в будущем будет только плохо и ужасно – не совсем верно – люди приспособятся ко всему – как после великих войн и потрясений они вновь начинали строить Вавилонскую башню, так и потом, оправившись от болезней, начнут возводить ее вновь – ведь в падшем мире все развивается диалектично – зло в конце времен не сразу победит добро – поелику хоть и приближают люди конец мира сего безудержным «развитием» цивилизации, в каждом локальном участке этого «развития» они извлекают пользу для самих себя, хотя глобально, – если смотреть на всю Историю целиком – мир сей неизбежно стремится к своему концу. 
- Но может, тогда хотя бы затормозить прогресс, а вместе с ним и наступление конца света?
- И это не спасет землю от неизбежной гибели в конце времен. Ты все не там ищешь, Илья. Каждому человеку необходимо ради спасения своей собственной души заботиться не об обществе и не о судьбе и так обреченной земли и всей вселенной, – напротив, следует сосредоточить все усилия на самом себе – покаяться самому. Апелляция к большинству – удел тех, которые идут по наущению дьявола насильно насаждать добро, но добро никогда не должно быть навязчивым. Бессмысленно, покуда ты сам полон грехов, переживать за будущие поколения, которых, может, и не будет вовсе. Спасай самого себя. Но понимать это нужно тонко и диалектично – не твердолобо, впадая в эгоизм и нарциссизм – нет, я не об этом толкую. Я говорю об Истинном, узком пути, а не широком, которым идет большинство людей. Я подразумеваю любовь и уважение к самому себе из которых, если ты по-настоящему покаешься, исходят любовь и уважение к своему ближнему.
- Да, Симон, интересно получается – как оказывается можно много любопытного извлечь из памяти о прошлом на примере обычного поля для игры в бейсбол – я еще заметил в твоем рассказе, что люди, которые постоянно стремятся удержать свою власть и сохранить статус-кво для своих потомков, внушают жителям своих и чужих государств мнимые страхи, связанные со шпионами, со скрытыми подрывными военными действиями, с манипуляцией сознания и проч. и проч., а в действительности так получается, что самим сотрудникам иностранных компаний не нужны эти сложные хитросплетения холодной войны – они, пока находятся далеко от своего отечества, просто-напросто хотят играть в те игры, которые, напоминают им об их родине и желают делиться своей культурой с местными народами. 
- Да, Илья, все это так и в то же самое время не совсем так, поелику в каждой вещи и в каждом явлении сокрыто множество тайных, диалектических смыслов. И все же соглашусь, что даже иностранная разведка и просто сотрудники иноземных фирм ничем особо не отличаются от людей, в страны которых они приезжают – ведь во всем мире люди похожи друг на друга – как бы они ни отличались по своей культуре от своих соседей – при переезде на новое место жительства им интересно привносить нечто свое, родное, не только потому, что их направляет высшее руководство с целью военной экспансии территории вероятного противника – к тому же вполне возможно, что в недалеком будущем вопрос передела новых земель уже не будет таким актуальным, как теперь, – когда люди всерьез начнут осваивать космос, – так вот, люди образуют новые колонии не только потому, что им так приказывает сверху начальство, но еще и потому, что им просто интересно нести свою культуру, причем, внедряя свою культуру, они неизбежно проникаются культурой туземных жителей, – диалектически с ней переплетаясь.   
- Означает ли это, что каждое явление в жизни общества и отдельно человека для полного, всеохватывающего анализа следует рассматривать вместе и одновременно с позиции добра и зла?
- Вот именно к этому я и веду, Илья. Да, многие действия, предпринимаемые людьми всего мира, скрывают в себе диалектически переплетенный между добром и злом, глубокий символический смысл и косвенно влияют на развитие общественных отношений.
- А большинство людей по незнанию своему склонны на все смотреть лишь с одного ракурса – они мажут все либо одной черной, либо белой краской – или демонизируют нечто, или же идеализируют его.   
- Именно – в силу своего дискретного, частичного восприятия реальности и ограниченного, полурожденного сознания.
- Да, весьма интересно…
И мы с Симоном пошли дальше – в его старый двор, где прошло его детство.


Г Л А В А   XLI

Главное чудо в жизни Симона


- Симон, а вообще когда и как ты понял, что падшая наша земля оказывается вовсе и не та земля, которую Господь Бог сотворил в начале?   
- По милости Божией я знал об этом еще с детства, – нисколько не думая над этим и не прочитав ни одной книги, в которой говорится о Божественном сотворении мира. 
- Как это?
- Именно так – это дар Божий.
- Ты даже Библию не читал, но уже знал об этом?
- Да.
- Просто удивительно!
- Да.
Помню, что в детстве, в возрасте примерно десяти лет, проходя мимо своего третьего дома, в который я переехал, когда пошел учиться в школу, я остановился на какое-то необыкновенно долгое время у дерева, которое росло возле второго подъезда моего дома – это был дуб средних лет с дуплом в стволе – оно почему-то привлекло мое внимание именно в тот самый день, когда я навсегда почувствовал свою связь со всей вселенной, хотя я и раньше проходил мимо него множество раз, причем время, в течение которого я смотрел на него, в действительности было мгновением, но за этот миг передо мной прошла словно бы целая Вечность – поэтому я и сказал, что смотрел на дуб долго – т. е. долго по своему внутреннему ощущению, но относительно обычного циклического времени то была какая-то доля секунды. Затем я поднял голову вверх, на Небо, – оно было ярко голубым, день был ясный, лучи солнца озаряли все вокруг, надо мной не было ни единого облака, и я как будто бы почувствовал, что стал сопричастен неведомой и Великой Тайне. При этом сразу замечу, что я и с самого рождения, задолго до этого знаменательного дня, чувствовал в себе чудесные, наполненные глубокими и бездонными мыслями о Горнем мире, переживания, – нарождаясь, они постепенно вызревали во мне еще с тех самых пор, когда я научился говорить и стал обращаться к своим волшебным воспоминаниям о своем пережитом прошлом, но именно в тот самый день я наконец почувствовал себя внутренне цельным и познавшим мир, – по милости Божией, я связал тогда воедино свой микрокосм с макрокосмом и начал видеть невидимые нити всего мироздания.
- Поразительно!
- Да.
- Но неужели ты в детстве вообще не читал если не саму Библию, то хотя бы какие-то, адаптированные для детей, книги о сотворении мира?
- Почему же, читал – библейские рассказы, мифы и легенды, сказки, в которых рассказывается о том, как сотворялся мир, но все чудо в том, что я знал о мире еще до того, как стал их читать, я же говорю – это дар Божий. Чудо слышания Господом моего к Нему обращения и дар слышания мной Божьего Слова.
- Вместе и одновременно.
- Конечно. Я уже в детстве еще только смутно, но все же начал осознавать, что наша земля и даже вся вселенная – падшие и что в Писании, в первых двух главах Книги Бытия, говорится вовсе не о них – люди, наши прародители – Адам и жена его, а также их «потомки», изначально жили не на свернувшейся «с» их грехопадением в безнравственную, шарообразную форму, земле – никакого «тогда» замкнутого и ограниченного пространства «еще» не «было» – оно стало таким, каким мы видим его теперь, «когда» человек согрешил и пал, но в начале люди жили в Горнем мире, память о котором мы теперь носим в себе, когда появляемся путем насильственного деторождения в этом падшем мире.
- Значит, к примеру, четыре реки, о которых говорится в Библии – Фисон, Гихон, Хиддекель, он же Тигр, и Евфрат, – совершенно не те реки, о которых думает большинство людей?
- Ну, конечно!
- И потому они никак не могут найти недостающие реки, ибо изначально не там ищут?
- Именно. Причем, заметь, Илья, они забывают о том, что вообще-то, после всемирного потопа, когда в живых остались только Ной с его женой, сыновьями и их женами, да и те живые существа, которые находились с ними в ковчеге, – земля приняла кардинально другой вид – ведь дни, в течение которых ковчег плавал по поверхности вод, – это не дни в привычном для нас понимании.
- Потому что в центре мира время почти остановилось, а за его пределами шли тысячи лет?
- Да. И за такой длительный промежуток времени от рек ничего бы не осталось, – если бы мы даже допустили ту странную мысль, что реки, о которых говорится во второй главе Книги Бытия – те самые реки, которые есть на земле сегодня, – вернее, две реки, оставшиеся от четырех, – так вот, за время катастроф, происходивших за пространством Ноева ковчега, – земля изменилась до неузнаваемости.
- И некоторые люди приписывают райским рекам те реки, которые текут сегодня…
- Да. Илья, ты понимаешь теперь, насколько они непоследовательны в своих выводах?
- Да, Симон. Это прискорбно…
- Потому что дьявол всюду сбивает их с пути Истинного – он не дает им ни на минуту всерьез задуматься о том, как вообще проходили изменения на земле – особенно в наш век, сильно запутывающих и без того хаотично организованную реальность, изощренных методов манипуляции человеческим сознанием.
- Тяжело…
- Скорее трудно, но разобраться во всем этом можно, если покаяться по-настоящему и трудиться душой.   
- Да, ты прав.
А еще, Симон, удивительно то, что ты родился не в Христианской семье, но уже с раннего детства знал, что Единый Господь наш – Иисус Христос.
- Да, это чудо. Чудо слышания Слова Божьего. И это же является прямым свидетельством того, что Библия – Истинна. Иначе как можно объяснить то, что я всегда старался и по сей день продолжаю следовать за Богом, но при этом никто с детства меня этому не учил; не заставлял это делать; не навязывал мне религиозное мировоззрение; не показывал, что и как делать в вопросах религии; не объяснял про веру и не призывал к ней? Каким образом я сам и вместе и одновременно по милости Божией пришел к истинной вере? Как я, еще будучи ребенком, познал устроение всего мира – ведь это невозможно понять одним только мышлением – ведь не может человек даже путем постоянного думания прийти к чудесному состоянию сопричастности великой Тайне Бытия – оно не зависит от всего внешнего, но есть внутри каждого человека – это дар Духа Божьего. Он – Дух Божий – связывает воедино раздробленные вследствие грехопадения человека логику, этику и «Я» – т. е. саму душу.
- Да…
- Для меня не важны чудеса, которые так рьяно ищут люди – даже если их и не будет вовсе, ничего во мне не изменится – я свободно верю Господу Богу, а не по принуждению извне. Достоевский Ф. М. сказал: «Если б кто доказал мне, что Христос вне истины, и действительно было бы, что истина вне Христа, то мне лучше хотелось бы оставаться со Христом, нежели со истиной».
Я, даже не прочитав в детстве Священное Писание, не ходя в Церковь, и не слыша ничего о Христианстве от родителей, родственников, друзей, знакомых и т. д., изначально, с самого раннего возраста, уверовал во Христа. Мою веру всячески пытались сломить окружавшие меня люди, – конечно, не все – кто-то укреплял меня в вере, однако были и те, которые не понимали меня. Но, по милости Божией, и, стремясь поступать и жить праведно, – хотя это не всегда у меня получалось, я все же смог прийти сердцем к тому, о чем говорится в Писании – еще до его прочтения. Это ли не чудо?! Т. е. я не уверовал благодаря внешнему чуду, но верил изначально – с самого детства, несмотря на все трудности и превратности жизни. Я не совершил подлое действие купли-продажи за свою веру – я не требовал от Бога чудес, чтобы уверовать в Него – я верил изначально. Это дар Божий – при рождении меня осенила благодать Духа Святаго, и в то же время я точно помню, что верил всегда и никогда не сомневался в своей вере Господу – даже в самые тяжелые времена моей жизни.   
- Очень интересно!
Симон, а почему тогда реки  на нашей падшей земле называются именно так, как они названы в Библии?
- Потому что человек еще с незапамятных времен дает названия всему, что он перед собой видит, исходя из памяти о великом прошлом – у первых людей после грехопадения осталась – хотя бы и отдаленно – память о райском Реальном – поэтому они, пав с Неба, назвали реки, протекающие по территории, прилегающей к нынешнему Аравийскому полуострову, земле Святой, точно так же, как в раю. В этом нет ничего удивительного, – Илья, обрати внимание на названия таксонов в биологии, на имена собственные различных общественных организаций, на названия предметов быта, технических устройств, всякого рода вещей – всему люди хотят придать статус ценности, – не только сохраняя тот или иной феномен, как саму сущность, но и посредством наречения ее каким-нибудь историческим названием, оставшимся в их памяти от великих предков. 
- Особенно в наше, бедное время, – когда многие, бессмысленные вещи называют легендарными или гениальными – постепенно эти слова теряют свое сакральное значение.
- Да, это симптомы болезненного состояния современного общества, – когда содержание жизненного пространства становится выхолощенным, то людям остается компенсировать этот недостаток с помощью формы, но сама по себе форма, какой бы изощренно сложной она ни была – форма без содержания – всего лишь фикция.
- Снаружи красивая обертка, но внутри – пустота.
- Конечно.
- Симон, а есть ли противоречие в логике некоторых богословов, когда они говорят, что наше падшее бытие и есть то самое Бытие, сотворенное Богом в начале, «до» грехопадения человека, с той же самой землей, что существует сейчас в виде шара, вращающегося вокруг солнца, но при этом они подразумевают посткатастрофичность земли не в физических смысле, а именно в нравственном – т. е. внешне все в начале «было» такое же, как и теперь, однако при этом изменилось лишь поведение человека – грех произошел в его душе?
- Тогда они не имеют понятия о самой логике – это абсурд. Ибо, с одной стороны, они говорят про посткатастрофичность земли, а, с другой, примеряют к ней ту землю, которая «была» при Божественном сотворении мира.
- Получается бред?
- Конечно. Они ведь при этом признают, что Горнее Бытие бесконечно?
- Да.
- А наша земля конечна и замкнута.
- Да.
- Ну тогда уже противоречие получается.
- Точно.
- Еще раз повторяю – земля, о которой в Библии говорится в первых двух главах Книги Бытия, – совершенно не та земля, которую мы видим теперь – это кардинально два разных ее состояния: первое – Настоящее, Реальное, Свободное, Вечное, а второе – с падшей, хаотично организованной реальностью, с безнравственно повторяющимся вращением, с шаровидной, без начала и конца, формой, с аморально ограниченным пространством и односторонним временем. Скорее, это даже не состояния одной земли, а две разные вещи: одна земля – настоящая, а другая, т. е. наша – неоднозначна, нецельна, безнравственна – ни рыба, ни мясо.
- Понятно.
- Кстати, о некоторых таких богословах. Помню, один православный священник на мои слова о том, почему человек не помнит своей жизни в утробе матери, сказал, что у эмбриона еще не сформирован мозг и потому, дескать, человек не знает ничего о предвечности, которая предшествует его появлению на свет.
- Что за бред! Духовное лицо что – забыло о наличии у плода головного мозга, соответствующего структуре коры мозга взрослого человека, по прошествии пяти месяцев после его зачатия?
- Видимо, да.
- И к тому же, как сказал Г. Джемаль Д. Полторацкому: «Головным мозгом наделено, что угодно, – вот, мы вчера говорили о кошке, а кошка не осознает реальность [в отличие от человека – прим. мое]».
- Да. Понимаешь, Илья, в какое время мы теперь живем, когда даже служители Церкви забыли о своих истоках и повторяют вслед за некоторыми недальновидными современными учеными, что человек есть всего лишь приложение к его мозгу.
- Да…
- Наше время – время старцев, которые позабыли о своем прошлом. Все внутренне готово к гибели – люди устали от постоянного воспроизведения одного и того же на протяжении тысяч лет. С другой стороны, они, хоть и понимают глубоко в душе, что мир сей прейдет, тем не менее продолжают возводить башню. Они живут призрачными надеждами на «светлое будущее».
- Которое обернется полной противоположностью.
- Именно.
Многие люди даже не осознают, что язык, память и время тесно взаимосвязаны между собой – потому-то мы и не помним, что «было» до нашего рождения – мы помним лишь то, что осваивали вместе с языком, – когда последние остатки предвечности после появления ребенка на свет стягиваются и заменяются жизненным временем.
- И мозг тут не при чем.
- И да, и нет, – конечно, с одной стороны, память, являясь по выражению О. Вайнингера психологическим органом восприятия времени, есть феномен, неразрывно связанный с работой головного мозга, но почему человек помнит прошлое не с первого дня своего появления на свет, а именно лишь спустя два-три года?
- А иногда и больше.
- Да. И главное – почему он не помнит того, что было с ним в утробе матери? На это возгордившиеся «ученые» ответить не в силах – ведь они не могут сами стать зародышем и почувствовать его переживания и ощущения, пока он находится во чреве. Они не знают, что как люди, жившие в Древности, не помнили о Реальном рая, в котором «были» Адам и жена и «потомки» их, поелику рай прорвался из Вечности во время, так и человек, рождаясь в этом падшем мире, не может ничего знать о предвечности, в которой вынашивала его мать.
- Да…
- Память возникает вместе с временем, но в Вечности нет времени, – следовательно, нет и памяти, ибо зачем помнить нечто в Вечности, если там изначально нет последовательности времени – без прошлого и будущего, но только одно Настоящее – причем Настоящее не как «эпифеномен» времени, но как логическое понятие – как сверхценное и свободное Бытие – как качество, характеризующее подлинность вещей.
- Да, Симон, ты прав.
- Потому-то мы видим, к примеру, феномен Маугли, когда ребенок, который за время своего формирования, в течение первых двух-трех-четырех лет жизни, так и не освоив язык, становится асоциальным, можно даже сказать диким.
И потому мы наблюдаем повсеместно такое явление, что когда люди изучают иностранные языки – они пользуются словарем, а не «готовыми» логическими понятиями, которые они «осваивали» на своем родном языке. Ведь мы, рождаясь в этом падшем мире, говорим сначала на понятном только нам ангельском языке – то, что взрослые обычно повторяют как «гу-гу» или «а-гу» – в нас еще жива предвечность материнской утробы, как у Адама с женой «после» грехопадения в «еще» непрорвавшемся рае на утратившую девственность землю, на которой в то время начались катастрофические перемены, сопровождаемые массовыми вымираниями. Мы теряем это волшебное, почти еще полностью слитое с миром в цельном единстве, состояние и вместо него осваиваем язык – последние остатки телепатических способностей, благодаря которым мы и перенимаем от родителей язык, безвозвратно проходят – наш бездонный и полный чудес внутренний мир сжимается и мы становимся говорящими людьми, но вместе с тем уже просто несопоставимо менее интенсивно переживающими и чувствующими реальность личностями.
- А после детства – в пубертатный период и подавно разделяемся на отдельный пол…
- Именно.
Когда человек осваивает язык – его сознание из цельного и полного становится ограниченным, в нем начинается дробление целого на части, сопровождаемое возникновением проекций логических понятий в виде связанных с ними представлений и слов, которые ему говорят родители и все те люди, принимающие участие в его воспитании. Это можно сравнить с изменением в мировоззрении человека Древности, жившего на Святой земле, который, если бы мог прожить несколько тысяч лет, – перешел от состояния глубокого миросозерцания к нашему – в жутко бедное, профаническое время.
Еще помню, один дьякон Православной Церкви пояснял как-то мне последствия первородного греха таким образом, что грех пьющих родителей будто бы целиком отражается и на их детях, – упоминая древние заповеди, он считал, что из-за согрешивших родителей грех распространяется на детей вплоть до третьего и четвертого поколений. И что, дескать, у здоровых людей рождаются нормальные дети. Читая Евангелие, он попросту ничего не понял и таких поверхностных служителей Церкви, как ни прискорбно, немало. Он не понял главного в Евангелии – о человеческой свободе, которую ничем невозможно ограничить, ибо Господь и Бог наш Иисус Христос, искупая грехи людей, пришел не нарушить закон или пророков, но исполнить – Он указал человеку путь настоящей свободы, независящей ни от чего, что есть в сем мире. Христос для всех людей мира есть хлеб жизни, дверь в Вечность, пастырь добрый и Воскресение, истинная виноградная лоза, Он – путь, Истина и жизнь. Ответы на все наши вопросы уже давно даны Им, но мы упорно не хотим этого признавать.   
- Да… Нынче многие люди заблудились…
Симон, а я еще давно хотел тебя спросить, как ты узнал об О. Вайнингере?
- Сама история того, как я узнал об Отто Вайнингере, свидетельствует о Божьем Промысле, ибо к ней вели столь удивительнейшие события, что поверить в случайность конечного результата, – значит быть просто слепым.
Вообще о книге «Пол и характер» мне сказал друг, с которым я учился в университете, а он в свою очередь узнал о ней от приятеля своего отца – они вместе служили в армии. Этот сослуживец отца моего друга сам был человек необыкновенный – часто и подолгу погруженный в себя, молчаливый и глубоко созерцающий мир. Он, кстати, умер недавно, хотя ему было не так уж много лет – что-то около пятидесяти. Другу нравилось с ним разговаривать, потому что в чем-то они были схожи – и внешне, и по интересам: оба выглядели немного неряшливо, не придавая особого значения своей одежде; оба читали книги по истории и философии; оба слушали примерно одну и ту же музыку – в основном русский и зарубежный рок, хотя другу еще нравилась афроамериканская речитативная музыка; оба они сошлись характерами и т. д. И вот однажды дядя Рашид – так его звал друг, спросил последнего, читал ли он О. Вайнингера, на что друг ответил, что не читал и даже не слышал о таком человеке. А потом, как это свойственно цепкому вниманию и дотошному характеру друга, он стал искать означенного автора и нашел-таки искомую книгу, правда, не купив ее в магазине, поелику она теперь встречается довольно редко, но отыскав в библиотеке. Затем, когда уже я с другом гулял по улице, возле Главного здания нашего университета, он спросил меня – слышал ли я о Вайнингере – я сказал, что впервые слышу это имя. А спустя несколько дней я так же, как и друг, нашел эту самую книгу, которая впоследствии так сильно на меня повлияла – я купил ее в магазине. Кстати, друг весьма удивился моей расторопности – он и не думал тогда, что я вообще буду что-то искать, о моем же прочтении не было даже и речи – так ему казалось. Много позже, когда я уже работал в театре, и друг приехал ко мне в гости – он так долго и настойчиво просил меня насовсем отдать ему эту книгу, что я не стал ему отказывать и отдал ее, но перед тем, как приехать домой я купил себе еще одну. Она пролежала у меня довольно долго, пока я не стал буквально всюду видеть и слышать число «23» – дома по радио, на улице, в Интернете, в разговорах людей, в книгах, фильмах и песнях – везде меня словно преследовало это волшебное число. Оно и раньше часто встречалось в моей жизни, – когда я учился в школе, например, – так называлась программа президента – «2030». Когда я ходил на тренировки по баскетболу – тоже понятно, с кем оно было связано…
- Майкл Джордан?   
- Да.
И даже после того, как я прочитал книгу О. Вайнингера, я много раз наталкивался на это таинственное число, – например, недавно, будучи в Москве, я написал Орхану Джемалю письмо, в котором предлагал ему встретиться, чтобы обсудить некоторые проблемы человеческого существования, а буквально через три дня узнал в новостях, что он погиб в Центральноафриканской Республике, куда отправился по работе с двумя своими сотрудниками.
- Да, Симон, я тоже слышал об этом – тела троих человек обнаружили в 23 километрах от населенного пункта Сибю.
- Точно.
- Ты не смог встретиться с Гейдаром Джахидовичем и тебе также не суждено было увидеть Орхана – его сына…
- Да, Илья.
- И происходило так именно тогда, когда ты хотел с ними встретиться!
- Да. И это не просто случайное совпадение… Есть во всем этом нечто странное, необъяснимое…
И вот в конечном счете мои руки сами потянулись к книге О. Вайнингера – будто неведомая сила сама влекла меня к тому, чтобы я прочел ее, – а ведь я после того как купил первую книгу долго не читал ее – мое сознание еще не было готово воспринять данный текст, – когда я еще работал в театре, то прочитал только первые главы в книге, которую отдал потом другу, а к прочтению второй части тогда еще так и не приступил.
И я понимаю, почему все именно так происходило – о Вайнингере я услышал от друга, когда еще учился в университете с девушкой, в которую был влюблен, и до расставания с ней и последующего моего потрясения, после которого я стремительно стал прозревать и видеть мир целиком в бесчисленных и невидимых связях всех его явлений, я даже не заглядывал во вторую ее часть. Тогда я был совсем другим – очень наивным; с одной стороны, поверхностным, но вместе с тем в некоторых вещах проницательным, молодым человеком, еще верящим в искренность женщины. В общем, тогда еще я находился в каком-то полубодрствующем состоянии. И потому я не смог сперва разглядеть тайный смысл слов гениального Вайнингера. Но после того как прошел год, – прекратив общение с девушкой и окончив университет, я работал тогда в театре, а затем уволившись из него, приехал домой – я снова начал читать Вайнингера, но теперь не с начала, а именно главу «Дарование и гениальность» и тогда мне все стало ясно – я будто бы увидел наконец самого себя настоящего, а не такого, каким меня во всю жизнь хотели видеть родители, родственники, друзья, знакомые и т. д. В моей памяти пронесся вихрь воспоминаний, которые я по крупицам стал собирать в единую, цельную картину.
- Очень интересно!
- Да…
Кстати, вспомнил сейчас, как двоюродный брат именно в мой приезд после почти четырехлетнего моего пребывания за границей, – пока я учился в университете, работал с учителем, а потом в театре, – начал читать «Мартина Идена» Джека Лондона, а я как раз в то самое время читал «Пол и характер».
- «Мартина Идена»? Там же говорится о Вайнингере!
- О том и речь. Причем мы заранее не сговаривались – каждый читал то, что ему хотелось.
- Удивительно!
- Да. Во все то время мы поступали с братом свободно, но в этой свободе было нечто, исходящее из другой, еще более совершенной Свободы!
- И вновь свобода «из» Свободы…
- Именно. К чему я все это так подробно рассказываю? А к тому, что вся моя жизнь – это поразительнейшая череда значимых для меня событий, которые написаны рукой Самого Господа Бога, – не бывает такого множества случайных вещей – никакая слепая, притянутая за уши, теория не в силах объяснить все эти чудесные закономерности.
- «Чудесные закономерности»?
- Да, такой вот парадокс, ибо вся наша жизнь и весь этот мир весьма диалектичны и сочетают в себе такие несовместимые на первый взгляд вещи, которые невозможно постичь даже самым изощреннейшим умом.
- Да… Поразительно!
- Приведу такую цепочку: если бы не прадедушки и прабабушки, от которых родились мои дедушки с бабушками, то не было бы и отца с матерью, а самих праотцев не было бы, если бы не их родители и т. д.; если бы не знакомство отца с матерью, а их познакомил дедушка, о котором я ранее рассказывал, то не родились бы мы с сестрой; если бы мать не попросила моего дедушку, своего отца, выкупить дом в городе, то не жил бы я со своей семьей в центре города возле той самой улицы, по которой ходил В. Цой; если бы не Магдалина Саввична и не любовь моя в детстве к искусству и к рисованию, то я бы не стал интересоваться эпохой Возрождения и не знал бы о Микеланджело; если бы не поступление мое в университет со второго раза, то я бы не встретил друга, который познакомил меня с творчеством И. Кормильцева и рассказал мне об Отто Вайнингере, и я бы тогда не знал девушку, в которую я был влюблен, пока учился с ней в университете и не встретился бы с учителем, который открыл мне удивительный мир, полный чудес и великих тайн и не был бы знаком с другом, с которым работал в театре, – этот список можно продолжать очень долго, но уже очевидно, что всем этим руководит Господь – все происходит по Его непостижимой милости. Все мы, кого я перечислил, действуем каждый день сами – свободно, и все же вместе и одновременно мы движемся по такому пути, который словно проложен заранее. Если бы всего этого не было, то не было бы и меня самого – я есть то, что со мной было с самого моего рождения, – начиная с имени, данного мне дедушкой еще до моего рождения, и до сегодняшнего дня – все это я, по милости Божией, могу сложить в одну цельную картину, потому что у меня есть память о пережитом, – по непостижимому милосердию Господа, я помню все и, следовательно, существую, ибо по слову Вайнингера: «Что-нибудь изменяется, когда я не существую», – так вот, мир хоть и меняется, но я не меняюсь – да, мир вокруг меня стремительно изменяется, но я-то остаюсь прежним. Причем я не меняюсь как личность, но как индивидуум я естественно изменяюсь. И, кстати, поэтому короли и аристократы в Средние века и в эпоху Ренессанса относились к своему роду и к своей Истории с глубоким почтением, но в Новое время люди по наущению дьявольскому отвергли это почитание своих предков, – а злому духу только то и нужно было, чтобы размыть все человечество в конце времен – сделать из него безликую, однообразную серую массу. Однако, с другой стороны, всю Мировую Историю ведет Мировой Дух – так должно было быть, так есть и так будет, чтобы мир сей прешел – ведь добро со злом тесно сплетены между собой – одно с другим перманентно идут вместе и одновременно.
- Да…
- История одной только моей большой семьи подобна тому, о чем говорится в Библии – непростые отношения в ней между родственниками удивительным образом похожи на то же, что было еще в Древние времена. И все эти разрозненные, невидимые для поверхностного восприятия, явления лишь по милости Божией я, по своим воспоминаниям о пережитом прошлом, смог собрать вместе, в одну цельную, с мельчайшими подробностями, картину. Так же может сделать и всякий другой человек и убедиться на своем личном примере, что хоть бы и вся земля разрушилась до основания и вселенная прешла, но слова Господа и Бога нашего Иисуса Христа в Священном Писании вовек не прейдут. 
- Да, Симон, ты прав!
А какие конкретно вещи из истории твоей большой семьи ты имеешь в виду?
- Да хотя бы то, что за столь короткое время я видел сначала, еще при жизни дедушки, патриархальное, благодаря ему, устроение своей большой семьи, а затем, с его смертью, настал черед матриархата.
Я сам наблюдал за тем, как менялся дедушка после смерти своих близких, что в конечном счете сильно надломило его сердце. Но несмотря на это, дедушка до конца своей земной жизни не опускал руки, а когда пришло время умирать, достойно и мужественно отходил в мир иной. После его кончины тесные отношения в большой семье стали стремительно разлаживаться просто в силу неизбежного умножения самих родственников – потомки со временем стали забывать о своих предках и вообще о прошлом. Разве нет в этом сходства с Ветхим временем, когда после того как Каин убил родного брата своего Авеля, человеческий муравейник стал распространяться по всей земле?
А еще, – когда я лишь со второго раза смог поступить в университет, мне позавидовали люди, с которыми я раньше был в близких отношениях – не говорится ли об этом грехе еще в начале Писания, – когда Каин позавидовал своему младшему брату? А теперь, когда я, по милости Божией, тружусь над тем, что люблю, и многие люди сами идут ко мне, хотя раньше не признавали меня – нет ли в этом поразительного сходства с тем как, продав Иосифа в рабство, братья затем сами же пришли к нему поклониться?
- И как, распяв на кресте Бога нашего Иисуса Христа, люди потом, покаявшись, стали во славу Его совершать мученические подвиги Истинной веры.
- Именно.
Главным чудом моей жизни, которое явно свидетельствует о Бытии Горнего мира, является то, что еще до прочтения Библии я во многом сам прошел тот же духовный путь наших праотцов, о котором в ней говорится – словно я сам жил в те времена, и сам все видел. И слыша при этом Глас Божий, я вместе и одновременно с Ним стремился и стремлюсь поступать свободно, преодолевая соблазны.
- Да… Очень интересно.
Кстати, Симон, а ведь в этом тоже проявляется диалектика между Ветхим и Новым временами – я имею в виду твою мысль про сохранение рода у дворян и последующее его размывание с началом революций в Европе и России.
- Конечно.
В Древности, до Первого Пришествия Христа, люди, жившие в центре мира, служа Господу Богу, служили царям и священникам – ведь жизнь общества была тогда устроена по теократическому принципу – так сохранялись величие государств и, как это ни парадоксально, свобода людей. И так же все было в начале Новой эры, после Рождества Христова. Но со временем монархия и духовенство стали все больше попирать принципы подлинной свободы, а поскольку природа не терпит пустоты, предприимчивые люди, к примеру, буржуазия, которые вообще мало что смыслили в самом принципе власти, основанной на земле согласно иерархии Горнего мира, стали претендовать на привилегии первых. Потом появились люди, которые не стали терпеть произвол сбившихся с праведного пути монархов, и головы последних полетели с эшафотов. А дьяволу то и нужно, ибо честный, благородный дворянин высоко ценит собственное происхождение – он знает историю своих предков, у него есть неизменные, глубоко выстраданные им лично принципы, на которых основаны уважение, честь и достоинство, нравственное мужество, благородство и другие добродетели, – следовательно, манипулировать такой личностью трудно – куда проще искусить человека, не обремененного этими, как некоторым нашим современникам кажется, «бесполезными» качествами души. Поэтому после того, как монархи и священники, вконец став беспокаянными, заплыли жиром, и пропасть между ними и простыми людьми стала расти все больше, что привело впоследствии к масштабным катаклизмам, – реальность в конечном счете изменилась до неузнаваемости: постепенно все стало размываться – муравейник начал расти, а память людей об истории своих предков – забываться. 
- Причем муравейник растет по экспоненте и с ускорением.
- Да.
В памяти о гениальных, выдающихся, праведных, благочестивых людях, которая явно проявлена в падшем мире в памяти потомков и которая с годами не умирает, но крепнет еще сильнее, преодолевая давление все стирающего времени, – проявляется диалектическое перетекание вневременного во временное с последующим переходом последнего вновь во вневременное Бытие – это суть прямая связь между земным и Горним Бытием, – к примеру, пророки Ветхого времени жили очень давно, но память о них есть и в наши последние времена – они теперь в Вечности, но мы помним о них несмотря на то, что с их смерти прошло много веков – подобно тому как Моисей записал Книгу Бытия о жизни нашего праотца Адама – подобно символической связи между материнской утробой с вынашиваемым плодом и «еще» не прорвавшимся «вследствие» грехопадения человека раем – так между земным и Горним не прерывается связь в виде человеческой памяти – сама Вечность в виде человеческой души, при земном рождении человека переходит во время, а потом снова, с его смертью, уходит в Вечность, но память при этом из Вечности остается потомкам как явление Настоящего Реального. Таким образом, благодаря памяти о своем прошлом человек может воскресить прошлое всей Мировой Истории – он получает Откровение из Вечности от Господа Бога, которое из вневременного Бытия переходит во временное, и которое со смертью человека уходит вновь во вневременное в виде его души, оставляя за собой память потомкам. 








Г Л А В А   XLII

«Романс» В. Цоя


- Илья, ты читал рассказ В. Цоя «Романс»?
- Нет. Я даже не слышал, что у него оказывается есть рассказ…
- Да, есть. Он написал его в котельной «Камчатка», в которой работал кочегаром, в 1987 г., 19-го февраля.
- А почему ты упоминаешь дату, это так важно?
- Все, что связано с В. Цоем – важно, даже смешанный брак его родителей, через который Господь показывает нам, что все люди – братья, независимо от рас и национальностей. А дьявол все и вся разделяет.
Так вот, как-то раз я слушал интервью с Рашидом Нугмановым, в котором он рассказывал про свой сон, приснившийся ему накануне гибели В. Цоя, с 14-го на 15-е августа 1990 г. В этом сне Виктор, подъезжая на машине к назначенному месту встречи с Р. Нугмановым, – кстати, туда, где находится 56-я школа моего родного города – она к тому же рядом с моим домом со шпилем, в котором я жил с рождения до трех лет, – так вот, Виктор, подъехав к этому самому месту, сидит на заднем сидении машины, – подчеркиваю, – именно на заднем сидении, а впереди сидит шофер и рядом с ним какие-то люди – темные, расплывчатые фигуры, которые торопят Виктора, – им всем нужно куда-то срочно ехать, может, даже в другую страну.
- Зачем?
- Перед тем как встретиться, Виктор звонит Рашиду и говорит, что не сможет сняться в его фильме потому что уже подписал контракт на съемки в другом кино.
- А дальше?
- После короткого разговора Виктор словно прощается с Рашидом, двери машины захлопываются, и затем она стремительно уезжает. На этом сон обрывается. А через несколько часов В. Цой погиб, разбившись на своей машине на 35-м километре шоссе Слока-Талси.
- Удивительно!
- Но это еще не все. Вот отрывок из вышеупомянутого рассказа Виктора: «Он почувствовал, как вместе с холодным вечерним воздухом ужас заполняет Его грудь, и заметался по улицам в поисках такси. Наконец одна из машин остановилась.
- А цветы есть? – спросил шофер, недоверчиво оглядывая Его разбитое лицо и разорванные брюки.
- Есть, есть, быстрее, – задыхаясь проговорил Он и сел на заднее сиденье. – Домой!
Шофер ухмыльнулся, обнажив десны, и машина развернулась и поехала по ночным улицам. Настороженно глядя из окна, Он видел группы вооруженных людей, обшаривающих подъезды и разные темные уголки».
В этом рассказе прототипом главного героя является сам Виктор, который и…
- «Сел на заднее сиденье»!
- Да.
- Симон, когда ты говоришь В. Цой написал этот рассказ?
- 19 февраля 1987 г.
- За три с половиной года до своей гибели!
- И за три с половиной года до того, как Р. Нугманову приснился тот самый сон!
- Просто поразительно!
- Но и это еще не все.
- Что-то еще связано с задним сиденьем машины?
- Да. Ты смотрел фильм «Йя-Хха»?
- Да.
- Р. Нугманов снял его в 1986 г.
- Т. е. относительно незадолго до того, как Виктор написал свой рассказ.
- Именно. А обратил ты внимание на то, что в этом короткометражном фильме В. Цой тоже садится в машину?
- Нет. Как-то не присматривался. Но вспоминаю что-то, – да, точно, было такое.
- Так вот Виктор после того, как произносит свою знаменитую фразу: «Битлы, рано пришли. Через час приходите» – спустя некоторое время садится в машину именно на заднее сиденье и уезжает.
- Да… А ведь многие не то, что не обращают на все это внимания, а попросту не читали рассказ Виктора и не смотрели документальный фильм Р. Нугманова. Да, что многие, я сам впервые только сейчас от тебя услышал про рассказ В. Цоя! 
- Вот так все хаотично устроено на нашей падшей земле – люди не видят и не слышат, что находится прямо у них перед глазами. А при этом еще просят у Бога чудес – да какие им после этого чудеса, если они так и не научились усмирять свои сердца, быть кроткими и смиренными. Своими бесконечными требованиями чуда у Господа, они попирают собственную же свободу, ибо какой же человек будет свободный, если его вера соотносится с чудом, как следствие с причиной? Это уже не свобода получается, а зависимость от чудес, коей дьявол и соблазняет людей. Вера не может выводиться из чего бы то ни было. Безнравственно говорить «я верю потому, что…». Искренне верить Богу – это значит быть свободным по-настоящему. Я верю не потому, что хочу что-то получить взамен своей веры – иначе это уже не вера, а какая-то купля-продажа. Или, к примеру, когда говорят «покажите мне чудо и я уверую в Господа» – тоже абсурдные слова, ибо вера не рождается насильственным принуждением. Безнравственно ставить самую свою веру в следствие какой бы то ни было причины – как и безнравственно любить что-то или кого-то за что-то – это не любовь, но корысть.
- Точно.
- Так вот, о рассказе «Романс». В нем очень много тайных символов – я тебе их сейчас покажу.
Сразу скажу, что в рассказе говорится о человеке, который задается вопросом: «Почему, накопленный за тысячелетия опыт всего человечества, не приводит к качественным переменам?» Ответа на него он не дает.
- Симон, а как бы ты ответил на этот вопрос?
- Накопленный опыт всего человечества оказывается хламом потому, что каждый человек на падшей земле должен ради спасения души своей сам отвоевывать свою свободу. Человек тогда и только тогда подлинно свободен, когда недетерминирован чужим опытом, когда он делает свой собственный, свободный выбор. Богу ценен каждый человек. Каждый человек, чтобы стать по-настоящему свободным, сам, но, по милости Божией, должен познать в себе Великую Тайну, не опираясь на давно изжитый авторитет. Но в рамках падшего мира общество постепенно побеждает человека и ведет Историю к ее концу – оно всячески подавляет свободную личность, убивает в ней свободу – причем в самом начале, чтоб ростки ее не успели прорасти. Общество на корню умерщвляет все, что дышит духом свободы, бедному человеку весьма трудно сохранить свою свободу и устоять перед этим всеподавляющим Джаггернаутом. Одиночество страшит его.
- Понятно.
- Я не буду пересказывать рассказ – пусть каждый прочтет его сам, если захочет [перед нижеследующим изложением Симона я прочел рассказ – прим. мое]. Меня лично интересует в нем телефонный номер, который главный герой рассказа зарисовывает в свою записную книжку, когда встречается со своим братом, а также все связанные с ним числовые и зашифрованные в слова символы.
Для начала я отмечу все, что понадобится мне для дальнейшего изложения.
Во-первых, это то, чему посвящен рассказ – Памяти. Далее следует эпиграф: «Это было шестого июля, да?» и подпись – Август Стриндберг – причем указано так: А. Стриндберг – имя написано не полностью. Затем меня интересует дважды повторяющаяся строка: «Ты, семь, восемь» – замечу – она именно повторяется. Потом, собственно, сам телефонный номер: буквы В, А, изображение квадрата, буква Г и треугольник после которого следует: Она. А еще надпись «Рука» с изображением этой части тела.
Так вот, к чему я все это привожу?
В конце рассказа говорится, что главный герой набирает в телефонной будке вышеозначенный номер – при этом у меня в памяти всплывает картина из фильма «Игла», – когда в начале фильма Виктор звонит своей знакомой, – тоже прокручивая диск, как сказано в рассказе.
- Да, похоже.
- Теперь смотри, Илья, на нижеследующем рисунке – Симон достал из кармана лист с изображенными на нем рисунками, исписанный с обеих сторон какими-то расчетами и показал его мне – в квадрат вписаны треугольник и буква «Г» – она обозначена жирным черным цветом и проходит по числам 7, 7, 8:


Рисунок 1.



 


- Поразительно!
 Симон, а как ты вообще догадался, что телефонный номер нужно набирать именно таким образом, – чтобы фигуры и буква «Г» были вписаны друг в друга?
- Я когда читал «Романс», вспомнил рассказ А. Конан Дойла «Второе пятно», – Илья, помнишь, Лестрейд хотел ввести Холмса в замешательство, когда показывал ему ковер на полу, под которым не было пятна крови?
- Точно! Т. е. ты сделал так же как инспектор из Скотленд-Ярда – приложил к квадрату треугольник и литеру «Г»?
- Да! Я вспомнил слова Лестрейда: «… если положить ковер вот так, пятна приходятся друг над другом».
- И в рассказе Конан Дойла сам ковер тоже квадратной формы!
- Правильно! «Маленький квадрат толстого сукна».
- Удивительно!
- Да.
- Симон, а почему ты записал числа 6, 7 и 8 в вершинах квадрата и высоте треугольника?
- Не знаю, просто мне это показалось очевидным – у нас есть шесть точек и шесть чисел – ведь строчка «Ты, семь, восемь» повторяется в рассказе В. Цоя два раза.
- Да, звучит убедительно.
- Так вот, буква «Г» делит треугольник-монаду на две части – словно раскалывает его пополам – после чего он утрачивает свою целостность.
- Это как-то связано со смертью?
- Да – с гибелью В. Цоя. Ты помнишь, сколько ему было лет, когда он завершил свой земной путь?
- 28.
- Если мы сложим числа, которые располагаются в двух нижних вершинах геометрических фигур – у их основания и при точках, в которых они [фигуры – прим. мое] вместе и одновременно взаимосвязаны с литерой «Г» – я обозначил нужные нам точки кружками, – то получим именно это число.
- Невероятно!
- Да, смотри: 6 + 7 + 7 + 8 = 28.
- Да…
- Итак, точки, в которых квадрат, треугольник и буква «Г» накладываются друг на друга на рис. 1 обозначены кружками у чисел 6, 7, 7, 8. В других точках квадрат, треугольник и буква «Г» не «пересекаются» или не лежат на одной прямой, как на основании треугольника [число «7» лежит посередине (имеется в виду нижнее число «7») – там, где находится основание одновременно квадрата, треугольника и буквы «Г» – рис. 1 – прим. мое]. Сумма 6, 7, 7, 8, как мы сказали, дает 28.
Если посчитать сумму вершин квадрата, также получаем 28 [6, 8, 8, 6, – если идти по часовой стрелке от верхней шестерки – прим. мое]. В сумме квадрат [отдельно – прим. мое] и полученное выше число [путем совмещения квадрата, треугольника и литеры «Г» – прим. мое] дают 56.


Рисунок 2.


 


Теперь, если мы разобьем весь квадрат, как показано на рисунке № 2 на 4 равных, прямоугольных треугольника и посчитаем по отдельности суммы вершин всех полученных треугольников [а их – т. е. вершин – у нас 12 – прим. мое], то получим следующее [идем в обратной последовательности от 4-го треугольника к треугольнику № 1 – прим. мое]:

6 + 7 + 6 = 19
6 + 7 + 7 = 20
7 + 8 + 7 = 22
7 + 8 + 8 = 23

здесь есть одна особенность – как бы выпадает число 21 (19, 20, … , 22, 23).
21 – день месяца, в который родился В. Цой (21-е июня).
- Очень интересно!
- Далее. Номер автомобиля В. Цоя, на котором он ехал, был: «Я – 68 – 32 – М Н».
Смотри, Илья: идем от противного: Я [из номера машины – прим. мое] – Ты, – помнишь, как в «Ты – 7-8» – из рассказа «Романс». Еще «Я» соответствует имени – т. е. означает Виктор. Крайние слева и справа 6 и 8 на рис. 1 – не задействованы при расчетах квадрата, треугольника и буквы «Г», поэтому я обозначил их большим жирным курсивом, но противопоставляются им 3 и 2 [из номера машины – прим. мое], которые разбивают большой треугольник № 5 [на рис. 2 – прим. мое] на два прямоугольных треугольника № 2 и № 3, либо же берем по группам крови – А (2-я) и В (3-я), которые [буквы «А» и «В» – прим. мое] есть в рассказе – они изображены на скамейке: В, А, квадрат, Г, треугольник – Она. А можно еще так посмотреть на числа в номере автомобиля – между шестеркой и восьмеркой предполагается семерка – это и есть «Ты, семь, восемь». А «3» и «2» – это разделение треугольника на две части – переход от тройки к двойке. И последнее – литеры «М» и «Н» – они по счету в алфавите значатся как 14-я и 15-я буквы соответственно – в ночь с 14-го на 15-е августа Нугманову приснился сон и в ночь с 14-го на 15-е августа В. Цой сидел допоздна и разговаривал с Разлоговой Н. и сыном незадолго перед гибелью в домике, в Латвии, на отдыхе.


Рисунок 3.


 
Еще, исходя из рисунка № 3, получается: 4 группы крови [по названию песни группы «Кино» – берем группы крови – прим мое] по системе АВ0: нас интересует, – если идти по часовой стрелке, – 2-й (№ 2) и 3-й (№ 3) прямоугольные треугольники [рис. 2 – прим. мое], на них – буквы «В» – 3-я группа крови и «А» – 2-я группа крови.
Теперь посмотрим на дважды повторяющуюся в рассказе строку «Ты – 7-8»: Ты – 6 и 7, 8 – дают в сумме 21 (6 + 7 + 8) – это начало пути, начало жизни – рождение 21-го июня. А 7 и 8 в сумме дают 15 – это конец земной жизни – 15-е августа.
Конечно, можно сказать и по-другому, что даже вероятнее и правдоподобнее – буквы «В» и «А» в телефонном номере – это прописные, заглавные буквы имени и месяца гибели соответственно – Виктор и Август, – о котором, кстати, упоминается в эпиграфе к рассказу.
- Точно!
- Еще в рассказе говорится, что Он [главный герой – прим. мое] вспомнил себя двенадцатилетнего, когда смотрел на лица прохожих: «Он напряженно вглядывался в лица, но лица были довольно одинаковые и в конце концов слились в одно большое детское лицо, в котором Он с удивлением узнал себя в возрасте двенадцати лет, каким Он был запечатлен на одной из старых фотографий. Несколько секунд Он рассматривал себя, потом слегка толкнул лицо ладонью, и оно рассыпалось на тысячу лиц, которые то улыбались, то искажались гневом, то принимали снисходительно-насмешливое выражение».
В четырех прямоугольных треугольниках на рис. 2 – 12 углов. У Христа было двенадцать учеников – апостолов и еще из всей земной жизни Его, кроме Рождества и последних трех с половиной лет, известен небольшой отрывок именно в двенадцатилетнем возрасте. А во многих песнях группы «Кино», как мы уже говорили, есть символы Горнего.
- Да…
- Есть еще другие расчеты – по «методу сборки треугольника», но я не стал их приводить, потому что они дают то же число 28, – например, при сложении его (треугольника) по контуру – т. е. вершин в основании квадрата, целого треугольника № 5 и буквы «Г» в виде высоты треугольника № 5, – если считать раздельно и последовательно – как будто мы набираем телефонный номер, и фигуры с буквой накладываются друг на друга – в сумме «точек их пересечения» получается 42 [(6 + 8) + (6 + 7 + 8) + 7 = 42 – прим. мое] и если из 42 вычесть 6 и 8, которые обозначены большим жирным курсивом на рис. 1 и которые не входят в эти расчеты, то получится 28: 42 – 14 = 28 [14 = 6 + 8 – прим. мое]. Но это уже мелочи, поэтому не стал приводить подобные расчеты.
- Интересно.
- Еще стоит обратить внимание на саму букву «Г».
Почему именно литера «Г», почему не «Т» и/или не «П», которые так же, как первая, могут поделить треугольник пополам? Ведь если поместить букву П» не посередине, но сместив ее немного вбок, то одна ее часть также может стать высотой треугольника № 5. А букву «Т» даже не нужно никуда перемещать – она ложится ровно посередине большого треугольника.
Я не знаю, почему. Может, Виктор, когда писал свой рассказ, даже не задумывался над всеми этими вещами, а просто записывал то, что ему хотелось и моглось и даже наверняка так оно все и было. Вряд ли он занимался анализом всех этих символов, как-то сознательно их зашифровывал в такую непростую схему – это маловероятно хотя бы потому, что Тайны Свыше невозможно как-то уловить путем мышления – они вообще вне наших умозаключений. И сразу скажу, что в моих словах нет противоречия, – говоря об этом рассказе, я-то сам тоже не анализирую, но излагаю то, что вижу – я не думал специально над некоей теорией, под которую подвожу полученные выводы – это не плод моего ума. Я именно почувствовал и увидел в рассказе Виктора то, о чем говорил выше.
Так вот, я только могу предположить, что литера «Г» первая из всех букв алфавита, которая стройно вписывается в общую картину, а остальные буквы – следуют далеко за ней.
И еще вот какая вещь интересна: все приводимые мной доселе расчеты и рисунки, строго говоря, абсурдны, – если мы посмотрим на них взглядом человека, которому неинтересны отвлеченные, абстрактные рассуждения – ведь большинство людей привыкли доверять только своим глазам и ушам, хотя, как это ни странно, именно такие люди и обманываются часто дьяволом.
- Причем они доверяют своим органам чувств железобетонно, безапелляционно.
- Именно. Они же думают, что философия и логика к их жизни не относятся, тогда как именно логика является для подлинно благочестивого человека мерилом его последовательного поведения и прочным основанием его бодрствующего сознания.
- Симон, я согласен с тобой, но почему ты сказал, что твои расчеты на первый взгляд абсурдны?
- Потому, что я соединил вещи, которые в нашей обычной жизни несочетаемы – опять же нам так кажется, что они не могут совмещаться, однако в истинном понимании вещей это не так.
Вот, например, в приводившихся выше расчетах я складывал не длины сторон квадрата и треугольника, а их вершины, но ведь в жизни мы так не поступаем.
- Точно. Ты прав. У вершин даже нет своей величины, поскольку их мы принимаем за точки.
- Да.
Далее. Я складываю не только точки пересечения фигур, но даже букву! А ведь это еще более странно, не так ли?
- Да, согласен.
- И тем не менее я поступаю так именно потому, что уже не раз говорил ранее – мы живем в падшем мире – в нем все вещи суть лишь проекции логических понятий совершенного цельного Бытия, где буквы и числа не разделены между собой, как в нашем мире, но именно связаны, поелику там все в Настоящем, Реальном Бытии. Это у нас все осколочно и инертно – в смысле сущностей, которые материальны. А в Горнем мире все в полном чудес, сверхматериальном состоянии.
- Да…
- Так вот, о «Романсе».
Вообще, почему все так сложно? И есть ли вообще в этом смысл? Может, все высосано из пальца? Думаю, что нет, потому что уж больно много, просто ОЧЕНЬ МНОГО, совпадений, а случайностей так много не бывает. Тем более, если мы подключим фантазию – рассказ-то сам сверхсюрреалистичен, то окажется, что при наборе в телефонном автомате этого загадочного номера – «В, А, квадрат, Г, треугольник» – получается, что все эти символы как бы вписываются один за другим друг в друга – не зря же я все представил в виде одного рисунка – и буквы, и геометрические фигуры.
- Да…
- Илья, представь себе, что мы пользуемся таким же телефоном, как в фильме «Игла» –  старым телефоном с вращающимся диском-номеронабирателем – рассказ ведь написан в начале 1987 г., когда еще в нашем бывшем объединенном государстве не были широко распространены кнопочные телефоны, и поочередно набираем этот номер, – тогда точно выстраивается картина, которая приведена мной на рисунке № 1, причем по часовой стрелке – как и должен в действительности крутиться диск старого телефона.
И мы видим, что рассказ – пророческий. К примеру, если учесть вот эти строки:
«Настороженно глядя из окна, Он видел группы вооруженных людей, обшаривающих подъезды и разные темные уголки.
- Да, конечно, это Охота, – подумал Он. – Началась Охота.
И вдруг Он понял, что совершенно не готов к смерти: именно сейчас жизнь стала Ему удивительно дорога, и что в жизни Его никогда ничего не совпадает, и как счастливы должны быть те, кто добился хоть какого-то совпадения...»
Он не хотел умирать, жизнь Ему [В. Цою – прим. мое] стала дорога. Конечно, только-только все шло вверх, на недосягаемую высоту – Он был на пике, всего 28 лет. Но Он исчерпал себя – и конец, видимо, был закономерным…
- Да…
- Потом в машине Виктора нашли кассету [аудиокассета черновых записей для нового альбома – прим. мое], на которой была записана песня [«Сосны на морском берегу» – прим. мое] с такими словами: «Я устал от чужих городов. Я устал колоть этот лед. Я хотел бы уснуть, но нет времени спать…»
- Точно.
- А еще в рассказе В. Цоя «Романс» не только лето и зима – там вообще все времена года: «Крыльцо магазина было завалено желтыми кленовыми листьями» – т. е. осень. В самом магазине – признаки зимы. И неоднократно упоминается про скорый приход весны, – протекающие ботинки, например.  А ландыши для шофера – это необязательно весна, – может, и лето.
- Да. К примеру, когда в самом начале он вышел из дома – говорится, что был обычный летний день.
- Точно.
Буквы В, А, квадрат, Г, треугольник – вообще может быть, что угодно – как пример –  «В» и «А» – группы крови – про них я уже говорил. И слово «Рука», начертанное Им [героем рассказа – прим. мое] на скамейке и увиденное на руке продавца в магазине, – тоже отсылает к песне – «Мой порядковый номер на рукаве…».
Кроме того, рука ассоциируется с пятью пальцами, набирающими телефонный номер, в котором пять знаков: В, А, квадрат, Г, треугольник.
Потом интересна история с братом – как предзнаменование событий, произошедших после встречи с ним: сначала Он срезает ножом таинственную надпись на скамейке, потом пишет слово «Рука», затем брат дает Ему деньги, кладя их Ему на голову, далее Он идет в магазин – достает из волос купюру, после этого видит эту самую надпись на руке продавца, а затем встречает Смерть в кафе, до которой дозванивается в конце рассказа – как и следовало из шифра: набирает этот номер и в конце – Она...
Цифра «6» [6-го июля – слова из эпиграфа – прим. мое] – это «Ты». «Ты, семь, восемь» – то же самое как 6-го июля, а июль – седьмой месяц, потом Август – «8» [Август Стриндберг – прим. мое].
В. Цой родился 21 июня 1962 г. Погиб 15 августа 1990 г.
Смотри, Илья: «Ты, 7 – 8» как 21 – 15 = 6 – берем по дням – соответственно дни рождения и гибели, а еще по месяцам: июнь – месяц рождения – 6-й по счету в году – ему исполнилось 28 лет [незадолго до гибели – прим. мое], за июнем следует июль – 7-й месяц по счету, а за июлем – август – 8-й месяц по счету. Ну, а если берем по годам, – то 28: 1990 – 1962 = 28, – хотя это более прозаично, конечно, но если связать с рисунком № 1, то уже интереснее получается. В конечном счете получаем: «Ты – 7 – 8».
Еще с 21-го июня по 15-е августа – всего 56 дней: 10 + 31 + 15 = 56 [в июне с 21-го по 30-е числа включительно – 10 дней, в июле – 31 день, в августе 15 дней – прим. мое]. Теперь возьмем приведенную выше схему – рис. 1 и посчитаем сумму вершин квадрата – четыре вершины которого включают 6, 6, 8, 8 – получим в сумме 28: 6 + 6 + 8 + 8 = 28. А если сложить с его вершинами уже полученную ранее сумму вершин треугольника с буквой «Г», то получим 56 [28 – квадрат + (6 + 7 + 7 + 8) – треугольник и «Г» – прим. мое] – как я и сказал выше.
Теперь вспоминаем сон Рашида Нугманова: он договорился встретиться с В. Цоем на пересечении улиц, где по сей день находится гимназия № 56, в которой Виктор был дважды после съемочных дней, – когда снимали фильм «Игла» – в 1987 г. – его приглашал Архимед Искаков по просьбе своих учеников. А рассказ «Романс» написан почти за год до этих съемок – 19 февраля 1987 г.
И в «Романсе» мы видим похожую картину – Он [главный герой – прим. мое] встречается с братом, и когда брат покидает Его, отдав деньги, – земля начинает уходить из под его [брата – прим. мое] ног.
Еще в связи с надписью «В, А, квадрат, Г, треугольник – Она» вспоминается песня «Сказка»:

«…А потом придет Она,
«Собирайся, – скажет, – Пошли,
Отдай земле тело...»
Ну, а тело не допело чуть-чуть,
Ну, а телу не додали любви...
Странное дело...

Там, за окном, сказка с несчастливым концом...
Странная сказка...»


- Точно!
- Может, как я уже говорил, все выглядит проще: «В» – это Виктор, «А» – это август, месяц гибели, если не рассматривать буквы как обозначения групп крови, потому что, скорее всего, подразумеваются русские буквы, а не латинские. Дальше геометрические фигуры и буква «Г» – их мы разобрали, а потом Она – смерть или, как вариант, – та девушка из рассказа.
Что рассказ посвящен Памяти, мне лично напоминает о песне В. Цоя «Следи за собой», но сам он не то чтобы забыл об этом и потому так рано покинул наш мир, а потому, что все происходило вместе и одновременно – по свободе Виктора и по непостижимо предначертанному изначально Промыслу Божию. Я сам много раз за собой замечал нечто похожее, – когда я точно знаю, как следует поступать в той или иной ситуации и тем не менее совершаю ошибку или поступаю не так, как хотел вначале – так получается потому, что свободу ничем нельзя детерминировать, – даже зная все о мире, человек продолжает оставаться до смерти своей как во тьме, ибо мир сей – падший – мы живем словно в пещере и не видим еще Свет Божий, и потому многое для нас сокрыто.
Янис Фибикс, водитель «Икаруса-250», с которым столкнулся автомобиль В. Цоя вспоминал: «<…> В тот день исполнилось двадцать лет моей свадьбы. С утра отвозил рабочих в аэропорт в Риге. На обратном пути хотел купить цветы, торт. Потом у меня появилось ощущение, будто что-то меня специально удерживало в городе, чтобы обратно ехал именно в это время... <…> Цоя я ни разу раньше не видел и песен его не слышал, поэтому и не узнал его, когда столкнулись. Только потом стало понятно, кто это был. Очень тяжело вспоминать тот день. Двадцать лет за рулем – никогда подобного не случалось. И котов, и ежей, и собак объезжал, а тут человек... Теперь стараюсь по той дороге ездить как можно реже. Каждый раз, когда проезжаю это место, все встает перед глазами…» 
- Свидетельство того, что все было неслучайно…
- Конечно.
Но не все люди видят даже очевидные вещи. Помню, я рассказывал одному человеку о «Романсе» В. Цоя и так же приводил ему для примера удивительные вещи, о которых мы говорили выше, а он сказал, что в этом нет ничего особенного, – потому что я говорю обо всем после гибели Виктора, но не до нее.
- Что за глупость!
- Да. Он так и сказал, – дескать, вот если бы ты, Симон, рассказал все эти вещи до того, как все произошло и потом оно бы так по твоим же словам осуществилось, то да – было бы интересно, а так – это всего лишь твои догадки и не более.
- Да… Симон, я прямо вижу, как из этого человека выходили тогда бесы – так многие люди поступают, – когда им говоришь о явном чуде, оно для них не имеет никакого значения, потому что еще не прозрели и потому не видят…
- Вот именно. Знакомый даже не понял, что я пришел бы ровно к тем же самым выводам, если бы родился хотя бы на десять лет раньше – ведь мне было всего два года, когда Виктор завершил свой земной путь. Тот человек даже не понял, что я не подгонял под свои выводы то, что произошло в действительности, но пришел к ним совершенно независимо от событий, связанных с аварией. И я даже не выводил ничего, а, как уже сказал, просто увидел все это, когда впервые прочитал «Романс». Но люди, подобные знакомому, и дальше упорно будут твердить о своем, – поелику им не нужны по-настоящему чудеса, которые они, как ни странно, требуют от Господа, – нет, – им хочется спорить и доказывать свою правоту, ибо горды весьма.


Г Л А В А   XLIII

Вертикаль и горизонталь. Крест


- Симон, помнишь, когда мы с тобой познакомились, ты сказал, что только птицы и человек ходят прямо, на двух ногах, соединяя Горний мир с дольним, а разве больше нет других живых существ, которые также могут ходить, не опираясь на передние конечности?
- Например?
- Ну, скажем, кенгуру?
- Кенгуру опираются на хвост и используют его для равновесия, кроме того при движении они пользуются еще и передними конечностями.
- Тогда плащеносная ящерица?
- Лазая по деревьям или бегая по земле, она большую часть времени все равно опирается на передние лапы, и у нее так же, как у кенгуру есть хвост, который помогает ей передвигаться с большой скоростью.
- А тушканчик?
- Тоже использует хвост, чтобы прыгая, лучше балансировать и так же, как животные в предыдущих примерах опирается на передние лапы.
- Медуза?
- Перемещается, задействуя все свое тело, что подобно передвижению на чреве. Это же относится ко всем остальным водным живым существам – они словно ползают на чреве своем.
- Может быть, вымершие животные, – допустим, динозавры – какой-нибудь теропод, к примеру, тираннозавр.
- Использовал хвост.
- Ну, тогда я не знаю…
- Я о том и говорю – кроме человека и птицы больше нет никаких существ, которые могли бы передвигаться не на чреве и не задействуя разные части тела, кроме ног, как у птицы и человека, т. е. направленных прямо, а не образующих пары с другими конечностями.
Тут ведь еще вот в чем особенность птицы и человека – только у них обоих вертикальное положение тела – здесь я делаю акцент именно на положении тела, или скорее даже на его направлении – снизу вверх, а не вперед или назад.
- Вертикаль, но не горизонталь?
- Вот именно.
Кенгуру при медленном передвижении все-таки опирается на передние лапы и хвост, – таким образом, для него естественно горизонтальное направление тела и хождение на чреве, – поелику конечности у четвероногих, многоногих или вообще ползающих животных являются продолжением тела – все это символизирует только движение вперед или назад и их «модификацию» в виде углубления вниз, а не вверх, как у птиц – все это есть только движение как у кораблей, автомобилей и вообще как у всего остального, что для своего перемещения использует человек – даже воздушные и всякого типа летательные аппараты движутся по горизонтали, но неспособны подниматься в пределе на недосягаемую высоту – причем необязательно физически – меня интересует прежде всего метафизическая сторона данной проблемы.
- Но почему? Разве самолеты или космические аппараты не отрываются от земли?
- Они могут летать, но направление их движения остается горизонтальным – даже сама форма их направлена вперед, но не вверх.
- А ракеты – они же вертикальные?
- Но, достигая предела, движутся горизонтально.
- А птицы ведь тоже летают по горизонтали.
- Да, однако они могут резко менять траекторию своего движения – они могут парить, а могут пикировать, могут летать очень высоко, а могут по ломанной линии – они свободны.
- Но и на самолете человек может летать как угодно.
- Может, но ведь я говорю о направлении тела живого существа, а самолет, флип, флаер, космический аппарат, всякие спутники и ракеты – всего лишь технические средства, но не живые существа.   
Страусы или киви, например, вообще не летают, но и не используют хвост – у киви он  вовсе отсутствует. А вот, к примеру, тушканчик без хвоста передвигаться просто не сможет – он ему нужен для балансировки, иначе тело его попросту будет падать.
И только человеку и птицам по милости Божией оказана высокая честь олицетворять связь между Небом и землей – так, к примеру, еще у древних греков прямая – имеется в виду вертикаль – ассоциировалась с идеей, согласно которой между диаметрально противоположными мирами есть тайная тесная связь, – кстати, по этому поводу я вспомнил сейчас интереснейшую мысль Евгения Головина – вот что он говорил про прямую в своей работе «Геометрия толпы»: «<…> Исчезновение метафизических горизонтов, разделение природы на «органическую» и наоборот, «раскрытие глаз» на фантастичность эльфов, фавнов, наяд, замена всеобщей одушевленности всемирным тяготением побудили человека к максимальному использованию «единственно данной жизни» и к максимальному ускорению.   
<…> Понятно, что нельзя представить абсолютно живое и абсолютно механическое, можно рассуждать лишь о господстве той или иной тенденции. Индивидуум, на наш взгляд, пытается жить живой жизнью, социум тяготеет к точной цикличности механизма. Серьезные массовые движения начались приблизительно три столетия назад, но сейчас оппозиция индивидуум-социум жестоко обострилась – «социальный яд» проник даже в интимные области жизни. Мы пропитаны социально-рациональными постулатами и, хочется того или нет, «машинально» разделяем с большинством истины элементарные или «само собой разумеющиеся».
Теперь о геометрии. Она предлагается нам в детстве и усваивается некритично, «как таблица умножения». В этом наша беда. Самые сложные и спорные гипотезы незаметно проскальзывают в цепкое детское восприятие, когда мы менее всего расположены к серьезным размышлениям, и превращаются в «элементарные истины».
Если мы хотим мыслить свободно, ни одна из таковых «истин» не должна избежать переоценки.
Подумать только: Евклид потратил много лет, дабы доказать легитимность прямой линии, и ему в итоге пришлось согласиться с тем, что прямая линия – суть идея, занимающая одно из срединных положений между миром богов и природой. Аналогичен процесс Посидония и Порфирия в отношении простых цифр.
Если для столь замечательных философов эти вопросы представляли такие серьезные трудности, почему мы должны принимать на веру элементарные постулаты геометрии и арифметики, разные «геометрические» максимы, как-то: прямая – кратчайшее расстояние меж двумя точками, идти прямым путем? Ведь ассоциация честности и прямоты и т. п. лишены оснований в силу определенной идеальности геометрии.
Она, может, и хороша в интеллигибельном пространстве, но унифицирует, упрощает, искажает пространство жизненное. Поскольку точка, прямая линия, плоскость –  метафизические сущности, ни о каких «трех измерениях» речи быть не может. У живого пространства нет законов, его нельзя измерить. Это касается и любого манифестированного в пространстве объекта. Поэтому законы геометрии относятся только к сфере anima rationalis – души рациональной.
<…> Геометрию постигла участь любой метафизической идеи, попадающей в человеческие мозги, геометрия превратилась в агрессивно-дьявольский метод репрессии. Группы, желающие измерить жизнь параметрами фиксации и неподвижности, решили с помощью геометрической планировки устранить проблему толпы. Подобный замысел предполагает реальный учет составляющих толпы в прямоугольной пространственной сети. Но это иллюзия, обычная для рационалистов, считающих, что целое состоит из частей: песок из песчинок, толпа из людей. Целое: песок, толпа – это не материя, но состояние материи, модусы трансформации. Когда человеческая агломерация геометрически репрессируется, то переходит в стихийное состояние, сметающее равномерную регуляцию, будь то правила уличного движения или нравственные нормы.
Но – и это существенно – нельзя преувеличивать роль организаторов, начальников, вождей и других «геометров», которые «направляют» или «приводят в порядок» толпу. Равным образом можно призвать к порядку шторм или землетрясение. Есть люди, способные предсказать природные катаклизмы, есть люди, способные предсказать социальные турбуленции. И потому геометрия толпы такое же точно природное явление, как симметрия узоров крыльев бабочек, звездистая точность снежинок, «логарифмическая спираль» раковин и не менее спиральный разворот урагана».
- И вновь проблема сакрального и профанного…
- Да. Что бы мы ни взялись исследовать – во всем есть признаки попранной свободы и нравственности вследствие грехопадения наших прародителей.
Я вот, к примеру, однажды задумался, что колеса у автомобилей и всех прочих средств передвижения, у которых есть крутящиеся оси, символизируют вращательное, самодовольное безнравственное, не имеющее ни начала, ни конца, движение и вскоре понял, что движутся-то они по горизонтали – ведь мы можем проехать на машине сколь угодно много километров, но так никогда и не вырвемся за пределы падшего бытия – дверь, ведущая в трансцендентное Бытие останется для нас закрытой. Всякий вечный двигатель по глубинной природе своей – аморален и абсурден, ибо не решает нравственных проблем человека, но только пролонгирует его падшее бытие.
- Точно. Симон, ты прав.
- Илья, ты смотрел программу Гейдара Джемаля «За и против» – конкретно выпуск под названием «Сакральная география»?
- Нет, я вообще не видел эту программу, а что?
- В этом выпуске говорится о сакральном значении креста, а именно: «Крест – это универсальный знак пространства. <…> Крест есть узел, связка, сопряженность противоположностей. Благодаря этому крест становится ключом, который открывает двери в другие измерения. Главный смысл креста – это тело, космическая телесность. Пересечение горизонтали и вертикали указывает на постоянно совершающийся выход за пределы видимого мира. Полный, трехмерный крест имеет шесть направлений пространства, исходящих из внепространственной точки подобно тому, как материальное рождается из нематериального. Как сказал греческий философ – мировая душа распята на мировом теле».
- Интересно. Последняя мысль из диалога Платона «Тимей»?
- Да.
- А в Евангелии от Матфея, в 10-й главе, говорится: «И кто не берет креста своего и следует за Мною, тот не достоин Меня. Сберегший душу свою потеряет ее; а потерявший душу свою ради Меня сбережет ее».
- Да, так говорит Христос ученикам Своим.
- Так вот, значит, какой тайный смысл в кресте – вся наша Мировая История движется по горизонтали – от начала к концу, но в конце времен, когда падшая земля прейдет, человек поменяется качественно – он словно по прямой, т. е. по вертикали перейдет в Вечное Горнее Бытие.
- Именно.
- Как все интересно получается!
- Если смотреть на все не поверхностно, как обычно делают люди, но стараться покаяться по-настоящему.
- Да…
- И вот что еще интересно – вертикальное положение человеческого тела свидетельствует о вечной жизни, а горизонтальное – о смерти.
- Как это?
- Ну, смотри, Илья, – в каком положении пребывает тело человека, когда он бодрствует?
- В стоячем, сидячем, ну или лежачем…
- С последним я не согласен, поскольку в положении лежа человеку трудно полноценно бодрствовать, – скорее, это пассивное его состояние.
- Значит, человек бодрствует, когда сидит или стоит.
- Естественно, при этом он еще может двигаться.
- Конечно.
- И в данных обоих положениях он сохраняет вертикальное положение тела.
- И даже когда сидит? Ведь тогда его ноги не стоят прямо, но расслаблены?
- И все же при этом его тело направлено вверх, ибо садясь на какое-нибудь место, он держит голову над землей.
- Хорошо, но при чем тут вечная жизнь и смерть?
- Да при том, что когда человек умирает – он уже не может ни сидеть, ни стоять – я имею в виду сознательно, – да, конечно, и умерший человек может находиться не только в сидячем, но даже в стоячем положении, однако обыкновенное его положение по смерти тела имеет горизонтальное направление. 
- Согласен. Значит, ты хочешь сказать, что даже положение человеческого тела при жизни и после смерти связано с тайным смыслом креста?
- Конечно. Ведь за ним скрывается то же самое сакральное значение вертикали и горизонтали.
- Точно!
- Но и это еще не все.
Каждый день мы умираем на короткое время.
- Когда?
- Во время сна. И когда мы ложимся спать – наше тело принимает как раз-таки горизонтальное положение.
- Да.
- И мы видим сны, которые свидетельствуют о существовании Горнего Бытия, поелику во сне мы можем видеть то, чего нет в реальности.
- Точно.
- Так вот, – между бодрствованием и сном, между жизнью и смертью, между вертикальным направлением тела и горизонтальным есть тайная связь, причем я говорю не об известных вещах, которые очевидны, но именно о сакральном их значении.
- А ты прав, Симон! Ведь это действительно взаимосвязанные вещи! По смерти тела человек принимает горизонтальное положение – такое же как и во время сна, но сон продолжается недолго, а человек, умирая, уходит в Вечность, однако и в том и другом случае мы наглядно видим символическую связь между ними – реальность снов совсем не такая, как на нашей ограниченной и падшей земле – она сродни тому, что нам предстоит увидеть в Горнем мире.
- Да.
- Как же все оказывается интересно устроено!
- Да. Кроме этого с горизонтальным положением тела человека связаны и другие не менее важные и символические примеры.
- Какие?
- Например, болезни.
- Верно! Ведь когда человек болеет, он часто находится в горизонтальном положении – в больнице или дома на своей постели.
- Да. И здесь вновь наглядно представлена смерть, пусть и на непродолжительное время – ведь всякая болезнь, если зрить глубоко в корень проблемы человеческой смерти, есть вина за первородный грех.
- Точно!
А еще какой пример?
- Плотское познание.
- Почему?
- Потому что, соединяясь друг с другом, мужчина и женщина принимают горизонтальное положение и оба так же как при болезнях или сне на короткое время убивают самих себя.
- Очень интересно! А я и не думал об этом так глубоко…
- Многие люди не думают об этом и не видят в направлениях сторон света ничего особенного, но именно сакральный характер вертикали и горизонтали определяет все устроение человеческой жизни. Даже сама земная иерархия некогда была основана согласно принципу Горнего устроения, правда, в наше время она почти окончательно попрана.
- Да, ты говорил об этом, – что короли и аристократы, жившие во времена, когда на земле творилась великая История, были помазанниками, с данной им Свыше властью, но потом под видом «народных» «освободителей» пришли люди, которые ничего не смыслили в сакральном устроении мира и установили повсюду свои высосанные из пальца правила, и в конечном счете вместо свободы еще больше распространили в обществе дьявольскую, тлетворную вседозволенность.
- Да.
И еще я хочу сказать о деревьях, да и вообще о растениях – они ведь тоже, как человек и птицы направлены вверх, к Небу и солнцу. И вот какая интереснейшая у них есть особенность – деревья, кустарники, травы, цветы, в отличие от животных и человека, не двигаются – я имею в виду, что в основном они не передвигаются по земле, хотя среди них можно встретить и такие виды, которые могут перемещаться, но все же для флоры это не свойственно. 
- Могут передвигаться?
- Ну, да – споры хвоща, например.
- Удивительно!..
- Так вот, в направлении растений к Небу и в их вертикальном, не перемещающемся состоянии, также можно обнаружить тайный, сакральный смысл.
- А что именно?
- Да много чего, – во-первых, диалектичность всей нашей падшей земли – ведь растения, если посмотреть на их поведение, опираясь на нравственные ценности, терпеливы и великодушны – я понимаю, это звучит странно и тем не менее это так.
- Симон, я был очень удивлен, когда ты говорил о нравственности Стеллеровых коров, но теперь я вообще с трудом тебя понимаю: растения и нравственность? Между ними есть какая-то связь?
- Есть.
Илья, а что тебя так удивляет, если я ранее говорил даже про форму – даже абстрактную, казалось бы, идею формы можно связать с понятиями морали – ведь мы уже исследовали с тобой шар, круг, кольцо и даже характер их движения – т. е. вращение. А растение – представляет собой не только абстрактное, логическое понятие, но и саму сущность. Конечно, я при этом далек от мысли очеловечивания животных и растений и настаиваю на том, что необходимо разделять все вещи, а не мазать их одной краской подобно дьяволу, но только тогда, когда это необходимо, а когда надо – объединять их – так я и поступаю в настоящем примере – просто присмотрись к растениям внимательнее – они ничего не требуют от человека, но дарят ему свои плоды и дыхание жизни, они никуда не спешат, ни о чем суетливо не заботятся, но при этом красивы и величественны – разве это не чудо?
- А ты прав, Симон! Действительно, растения вырабатывают кислород и из праха земного рождают прекраснейшие плоды, но мы перестали это замечать…
- Потому что дьявол отвлекает людей от всего важного, что находится буквально перед ними – у них есть глаза, но они не видят, есть уши, – но не слышат.
- Да… Симон, а что ты видишь в направлении растений к Небу?
- Растения символизируют чистоту и обладают бездонно глубоким, внутренним содержанием.
- А можешь привести пример?
- Ну, смотри, Илья, очевидно ведь, что растения не выделяют истечения и испражнения, в отличие от животных и человека, хотя, конечно, и могут выделять внутренние соки и кроме того, встречаются среди них такие виды, которые не благоухают, но издают зловоние и вообще – многие растения могут гнить и болеть, но это объясняется падшим состоянием нашей земли. Поэтому я не рассматриваю такие крайние примеры. Все-таки  растения в психологическом представлении человека априори связаны с понятиями красоты, чистоты и добра.
- Согласен.
- И они, казалось бы, могут расти вечно, без остановки, преодолевая пространство земли и устремляясь в космос и даже дальше, ведь так?
- Постой, Симон, «расти, преодолевая пространство земли»?
- Ну да, разве тебе это никогда не приходило в голову?
- Нет…
- А я думал об этом и очень часто. И удивлялся, как ребенок, – почему какой-нибудь тысячелетний дуб не растет высоко вверх вплоть до космоса и даже дальше, а, к примеру, некоторые виды змей, символизирующие, между прочим, того самого змея, искусившего Адама и жену его в раю, – а также зло, болезни, ибо ядовиты, и многие, неприятные для человека вещи, – могут расти, не имея предела, пока не погибнут от старости, – скажем, – сетчатые питоны.
- Так почему растения не растут беспредельно, а только до определенной высоты?
- Потому, что свидетельствуют о полноте совершенства – они наглядно являют нам, грешным людям, что главное – качество, а не количество.
- Что, кстати, относится и к проблеме нашего отношения к деньгам.
- Да. Как сказал Виктор Цой: «Надо зарабатывать себе на жизнь и не зарабатывать больше».
- А Илья Кормильцев говорил: «Деньги – это фантики. Но в том количестве, в котором они необходимы для того, чтобы купить водку и пельмени – они не фантики, а средство продолжения жизни. В том же количестве, в котором они необходимы для того, чтобы покупать на них другие деньги, они – фантики».
- Да, так он ответил на вопрос о том, являются ли «авторские» деньги фантиками, – заданный ему одним из посетителей его творческого вечера, в арт-кафе «Буфет» в Нижнем Новгороде.
- Точно.
Так вот, значит, какой тайный смысл скрывается за тем, что деревья не растут бесконечно долго, но, достигая определенной высоты, продолжают постоянно обновлять свои листья и затем сбрасывать их вновь.
- Да. Но и это еще не все – даже растения, несмотря на их чистоту и прекрасный вид, свидетельствуют о падшести нашего мироздания – хотя бы через геотропизм.
- Притяжение к земле?
- Да, ведь растения кроме стеблей, стремящихся вверх, имеют корни, направленные вниз. Одна часть дерева тянется к Небу, к солнцу, а другая – в глубины земли, словно в преисподнюю. Это очевидно. И это давно уже известно – о гелиотропизме и геотропизме писал еще Леонардо да Винчи, да и люди, жившие задолго до него, знали об этом, просто мы в нашу профаническую эпоху позабыли про тайный смысл вещей, наполняющих пространство нашей падшей земли.
- Да… Действительно очевидно и не нужно никаких доказательств – просто внимательно присмотреться и все.
- Вот именно.
И раз уж я упомянул о змеях, то замечу еще, что змеи вообще суть символ диалектичности всего падшего мироздания. Между прочим, единственная часть тела мужчины, независящая во внешних своих проявлениях от его воли, как мы уже ранее говорили, – это именно крайняя плоть, которая как и змея, сбрасывающая старую кожу, имеет наружный покров.
- Точно, Симон! Ведь верхний слой кожи у змей не скреплен с туловищем – он растет отдельно.
- Конечно. Еще змеи могут кусать самих себя и даже погибнуть от собственного яда и, кстати, тот факт, что из всех животных змея – первое, что обычно приходит человеку на ум при мысли о ядовитости живых существ, встречающихся в дикой природе, свидетельствует о том, что она с грехопадением человека стала символом двойственности падшего мироздания – такого же непостоянного, извивающегося и безнравственного, как и поведение самой змеи. И хотя ядовитых видов змей меньше, чем неядовитых – змея в сознании человека часто отождествляется со злом и опасностью.
- Да…
- А уроборос, – свернувшийся в кольцо змей, является одним из древнейших символов, что также подтверждает наличие прямой связи между первородным грехом и этими ползающими рептилиями. Причем, точное происхождение символа уробороса – в какой конкретный исторический период и при какой именно культуре он появился – установить теперь невозможно.
- Да, уроборос суть символ порочного круга и вращения – т. е., как мы ранее говорили, неэтичного движения. 
- Именно. Уроборос есть символ безнравственного, не имеющего ни начала, ни конца, повторяющегося падшего бытия – аморального циклического времени, при котором происходит постоянное созидание и разрушение, жизнь заканчивается смертью, рождение – гибелью, а потом все воспроизводится вновь. Но сразу замечу, что при таком, внешне кажущемся вечным, падшем бытии, История тем не менее имеет начало и конец – она движется по прямой.
- Да…
А еще змеи могут «видеть» тепло, поелику зрение у них не отличается особой остротой из-за того, что на глазах у них есть прозрачные, сросшиеся веки.
- В отличие, например, от птиц, у которых среди животных вообще самые большие глаза относительно размеров тела.
- Да.
- И это тоже свидетельствует о падшести змей, как и самого дьявола – они движутся на ощупь, крадучись подобно преступнику.
- Точно! И движутся змеи только вперед – из-за того, что чешуя у них идет внахлест от головы к хвосту, они не могут ползти назад.
- Верно, а значит, их движение направлено вновь на количество – нет качественного прорыва вверх, как у птицы или человека.
- Да.
- О проблеме линейного роста, помню, говорили еще И. Кормильцев и А. Лаэртский в программе «Монморанси»:
«И. Кормильцев: <…> Я до сих пор нахожусь в определенном смысле в эмбриональном состоянии. Я же еще не родился – на самом деле. Я должен только еще родиться. В общем, каждый из нас должен только еще родиться. Все мы на самом деле еще не родились.
А. Лаэртский: Совершенно правильно.
И. Кормильцев: А только думаем, что родились…
А. Лаэртский: Человек – это личинка. Потом из нее появляется бабочка, просто мало кто это осознает. Все думают, что вот эта фаза жизни [наша земная жизнь – прим. мое] – я человеческое существо…
И. Кормильцев: Посередине еще должна быть куколка, между прочим.
А. Лаэртский: Куколка. Да. Ну, куколки тоже встречаются.
И. Кормильцев: Куколка, бабочка. А потом снова яичко.
А. Лаэртский: Да, личиночка.
И. Кормильцев: Гусеница (личиночка), куколка и опять бабочка. И снова яичко. И так может продолжаться очень долго. Фактически вот… это же – спасение.
А. Лаэртский: Конечно.
И. Кормильцев: Спасение. Потому что вот… иначе если человек просто вот растет как гусеница… Вот если гусеница будет расти-расти-расти, пока будет становиться все больше и больше, толще и толще, длиннее и длиннее, то это будет уже не гусеница, а целый паровоз – просто страшно смотреть. Ну, никто бы не хотел оказаться с такой гусеницей в темном переулке – повстречаться.
А. Лаэртский: Да и никто бы не хотел стать такой гусеницей.
И. Кормильцев: Да. Она может расти, т. е. вот этот рост линейный – линейная экстраполяция – она совершенно никуда не ведет, в сущности вот, – ни человечество в целом, ни каждого отдельного представителя. Т. е. мы будем становиться богаче, летать быстрее, дальше – вот все вот это постоянное «Citius! Altius! Fortius!» – это же великий обман – ничего не происходит.
А вот цикличность! Т. е. человечество начинает как яичко – одна совершенно форма. Потом – гусеничка. Потом, когда вот эта гусеничка достигает критической массы, на нее становится уже неприятно смотреть – она вся волосатая и зеленая – она все это сбрасывает и превращается в какую-то такую застывшую куколку в лице которой читается торжественное и таинственное… глаза считываются этрусской маски, когда ты смотришь на куколку бабочки. Там еще такой хобот, напоминающий индийского бога Ганешу – такой слонообразный. И ждешь, что из этого вылупится маленький слоник, но вылупляется не слоник, а бабочка, сияющая радужными крыльями. Если бы человек смог пройти по этому пути…
Вот мне сейчас кажется, что человек похож на гусеницу, такую <…>, неприятную гусеницу.
А. Лаэртский: Кое-где еще раскиданы, кстати, и яйца.
И. Кормильцев: Ну, да.
А. Лаэртский: Тоже достигшие гигантских размеров.
И. Кормильцев: Да-да-да. Вот они… яйца, которые достигли таких гигантских размеров, что они фактически мешают передвигаться гусенице, которая достигла таких больших масштабов.
А. Лаэртский: Потому что вот это все перекатывается.
И. Кормильцев: Она уже практически не может ползать. Вот все это линейный рост. А надо уметь стадийность проходить. Мы должны стать другими. Мы должны превратиться во что-то следующее. А потом следующее. А потом снова вернуться к истоку. И тогда у нас будет перспектива.
А. Лаэртский: Хотя бы осознать то, что ни в коем случае нельзя сопротивляться переходу из одной стадии в другую. А люди – они как-то подспудно все сопротивляются, т. е. он [человек – прим. мое] тем не менее… даже вот он жирный, он весь гусеница, он ползет и эти яйца здоровые волокутся, – в общем, серьезная беда, но он даже в этой стадии хочет зависнуть, хотя уже ему самому тяжело.
И. Кормильцев: Ну, правильно.
Почему вот нас все время агитируют – так прогресс у нас устроен, что, а вот на 20 % больше «Snickers» – на 20 % больше арахиса. А эта машина потребляет бензина на пол-литра меньше, а ездит на 50 км/ч быстрее. Нас все вот количественными показателями опьяняют… Здесь ты получаешь 100 рублей – приходи ко мне, я буду платить тебе 200. А может быть… Это же акт – ты уйдешь оттуда и пойдешь туда, – значит, ты уже не станешь мойщиком окон, а станешь ведущим ночного эфира, соответственно – это же жизненный выбор, собственно говоря. И потом выясняется – стоило ли это тех 100 рублей дополнительных, которые ты получил, когда ты уже потом, по зрелому размышлению, оглядываешься на пройденный жизненный путь и видишь, что ведь не стоило, собственно говоря, тогда менять, а ты увлекся количественным показателем. 200 рублей показались тебе лучше, чем 100 рублей. Это распространенное заблуждение.
А. Лаэртский: В принципе, еще тут вот очень мало люди думают о букве, т. е. идет удар постоянно вот именно цифрой и цифра это такой рычаг серьезный воздействия на массовое даже сознание, а представляешь, если в дело вступит буква?
И. Кормильцев: А буква – нет. Вот буква, в отличие от цифры, обладает, во-первых, свойствами идеальности и комбинаторики – вот, например, если ты должен получить 740 000 рублей зарплаты, а тебе приносят ведомость, в которой написано «000 047» – наоборот перевернули, понимаешь, – тебе не будет смешно и ты вряд ли подпишешь эту ведомость. А вот слово, если ты вот, например, возьмешь и перевернешь его кверху ногами – тебе будет смешно, понимаешь, тут какая разница – цифры обладают абсолютной властью – «больше-лучше» или «меньше-лучше» – в зависимости от ситуации: меньше болеть – лучше, больше зарабатывать – лучше. Т. е. они вот такие – все выстраивают конкретно, и ты понимаешь, что эта цифра больше, эта цифра меньше.
А как можно сказать про слова – какое из них лучше или больше или меньше.
Вот слово «петух» – ведь кажется совсем невзрачное слово, обозначает какую-то такую птицу, из которой делают суп, которую в сущности едят, которая в сущности очень глупа, а также криклива, да?
А. Лаэртский: И драчлива еще иногда.
И. Кормильцев: Драчлива, что бы мы ни имели в виду, употребляя это слово. Но вот остановись на слове «петух» просто как на звуке, на звучании. Лиши его смысла. Отвлекись от его семантики. Повтори его про себя раз 50-70-80…
А. Лаэртский: Чтобы оно потеряло смысл, разорвалось с визуальным образом, попросту говоря.
И. Кормильцев: Да. Чтобы ты слышал вот это смешное слово «петуХ»-«петуХ»-«петуХ»  – оно же смешное ужасно. Оно превратится в мантру. <…> Собственно говоря, в общем-то, этому нас и учит правильный такой подход на мир, взгляд такой, что можно любой символ использовать для того, чтобы изображать непознаваемое и вот почему бы не изображать непознаваемое словом «петуХ». Или словом, например, «кувалда».
А. Лаэртский: Знаешь, а мне больше нравится слово «ботинки» – вот то, что ты сейчас рассказывал со словом «петух», да, – вот произошло со словом «ботинки». Т. е. я просто неожиданно потерял контакт с визуальным прообразом слова «ботинки» и прикололся, что это вообще на самом деле выдающееся словосочетание, которое существует – вот представь себе: «Ботинки»!
И. Кормильцев: Да…
А. Лаэртский: «Ботинки»!
И. Кормильцев: Ботинки… Ботинки-ботинки-ботинки-ботинки… такой ритм, причем латиноамериканский…
А. Лаэртский: Да-да-да!
И. Кормильцев: «Тинки»… Какое-то «аго-го-вство»
А. Лаэртский: Ха-ха-ха!
И. Кормильцев: Позвякивает, калимба-малимба такая происходит… Ботинки-ботинки-ботинки. Получается, что в каждом слове еще есть свой ритмический смысл… или вот это «Петух-петух-петух-петух» – это как перестрелка на фронте, да?
А. Лаэртский: Ха-ха-ха!
И. Кормильцев: Т. е. каждое слово значит еще что-то кроме того, что оно значит или можно сказать что оно значит практически все, кроме того, что оно значит и в первую очередь не значит только того, что оно значит, как это мы обычно воспринимаем – это слово.
А. Лаэртский: Конечно. Безусловно. Вот тут ты совершенно прав».
- Точно, Симон, я вспомнил – они тогда говорили о перинатальной матрице.
- Да.
Правда, о словах все-таки тоже можно сказать, какие из них лучше, а какие хуже, какие больше, ценнее, а какие нет – ведь Горний мир – это мир иерархии, но только подлинной, и когда я говорю «хуже», «лучше» и т. д., то это не отменяет сказанного мной ранее о свободе вещей в Реальном. И то же самое относится к числам, поелику в Реальном все вещи настоящие, а не искаженные как в нашем, падшем мире – о чем и говорили И. Кормильцев и А. Лаэртский.
Мне вот, например, нравится слово «Небо» – оно для меня ценнее, чем, скажем, «ботинки», которое Лаэртскому показалось выдающимся. Каждому – свое.
- Точно, Симон, он же так и сказал – он именно придал ценность этому слову, хотя и сам вроде как согласился с И. Кормильцевым, что про слова, в отличие от цифр, нельзя сказать, какое лучше, а какое – нет.
- Да.
- Очень интересно.
- Так вот, мы остановились на змеях.
- Да. Я еще слышал о том, что змеи не очень-то сообразительны: если сравнивать их с другими рептилиями, к примеру, с варанами или крокодилами, то последние выглядят менее глупыми, чем змеи.
- Да, у змей короткая память и медленно вырабатываются условные рефлексы. И в этом тоже есть глубочайший символический смысл: дьявол неспроста принял вид змея-искусителя, ибо память, как говорит О. Вайнингер, есть победа над временем, но у змеи память весьма коротка, она вся во власти времени – змея неспособна подняться над ним, подобно птице. Однако, с другой стороны, змеи, при том, что они консервативны по «характеру», податливы по форме.
- И вновь диалектика!
- Да. Правда, конечно, нужно учесть и то, что «когда» дьявол принял в раю вид змеи, последняя «еще» не «была» падшей – ведь в Реальном рая «до» грехопадения человека все животные «еще» «были» совершенными. Но дьявол сделал так словно «упреждающе» – ведь злому духу дано по попущению Божию знать то, что нам недоступно – он «уже» видел дальнейшее воплощение змеи в падшем мире, поелику ему известны логические понятия вещей. Поэтому я не оговорился, сказав про падшесть змеи, хотя, повторяю, некогда в раю она не «была» такой.
- Я так и понял, Симон.
- И еще о крайней плоти – интересно, что если у почти всех видов птиц ее нет, то у змей она не только есть, но даже с двумя отростками. А у австралийской ехидны и того больше – четыре отростка.
- Четыре?
- Да. И вообще я думаю неспроста ехидну так назвали.
- В Библии, в 28-й главе Деяний апостолов говорится о том, как ехидна повисла на руке Святого апостола Павла.
- Да, но в Священном Писании ехидна – это змея, а мы теперь называем так животное из отряда яйцекладущих.
- Такое же странное, как и утконос.
- Да и я думаю, что название австралийской ехидны как-то связано с ее крайней плотью. Ведь не может быть случайным тот факт, что именно так называется животное, которое не имеет к змеям никакого отношения.   
- Действительно…
- И ехидна, между прочим, является древнейшим животным на планете.
- Опять же как и утконос.
- Да.
А сейчас я скажу о, пожалуй, самой интересной вещи, которую можно увидеть в символе змеи, а именно в ее пластичной форме тела – это процесс все большего опутывания сетями нашего падшего мира, особенно с ускорением научно-технического «прогресса». И не только в буквальном смысле, – что сначала люди использовали каучук, сродственный пластичности змеи, и получали из него побочные продукты, а затем перешли на другие изоляционные материалы, с помощью которых теперь обеспечивается коммуникация между людьми всего мира, – но даже посредством самих понятий «каучук», «резина», даже «нефть», «пластмасса» и в конечном счете «сеть» и «социальная сеть», как таковых. 
- Между змеями и социальными сетями есть какая-то связь?
- Конечно.
Илья, ты вообще читал или слышал о том, как люди стали производить резину – один из первых материалов, используемых для изоляции медных проводов?
- Нет.
- Сначала кабели изолировали натуральными продуктами – при помощи шелка, пропитанного смолистым составом и обвитого пенькой; слоев хлопчатобумажной пряжи, также пропитанной специальным составом и покрытых стеклянными трубками, соединенных резиновыми муфтами или стальными гильзами; стекла и фарфора. А потом, с внедрением метода вулканизации, в качестве изоляционных материалов стали применять и резину, но прежде, чем ее использовать, людям пришлось пройти очень долгий путь, – начав с открытия в Новом Свете каучука.
- Но при чем тут змеи?
- Илья, я к ним и веду, но не все сразу – скоро ты поймешь, что наш хаотично организованный, падший мир со все более усиливающимся ускорением приближается к своему концу.
- Хорошо, так и что ты хотел сказать про каучук?
- Более пятисот лет назад Христофор Колумб открыл Америку, и тогда европейцы увидели, что коренные племена собирали сок из гевей.
- Каучуконосных деревьев.
- Да. Так вот туземцы из млечного сока этих растений получали каучук, что переводится с языка индейцев как «слезы млечного дерева».
- Как красиво!
- Да, от слов «Кау» – дерево, «учу» – плакать, течь. У коренных жителей Америки к тому времени еще сохранялось сакральное и по-детски чистое, чудесное восприятие реальности, – поэтому деревья для них, как и вся природа были живыми. А помнишь, Илья, я ранее говорил, что благодаря идее человек может из небытия сотворить некую сущность – стоит ему только увидеть ее образ и большая часть дела уже осуществится. 
- Да, помню, – вводя в речь новое слово, он связывает с неким понятием образ новой сущности, и она обретает форму и содержание в конкретном своем воплощении.
- Именно. И таким волшебным образом человек с помощью языка формирует некую новую реальность.
- Да.
- Но сначала ему нужно уловить эту идею – она должна появиться в его сознании – причем сколько не посредством мышления, ибо понятия вневременны, но «путем» озарения.
- Точно.
- А как тогда в те времена европейцы могли представить себе каучук, если его у них попросту не было? 
- Наверное, никак…
- Не совсем. Да, понятие и сущность связаны между собой опосредованно, ибо понятие вневременно, а сущность пребывает во времени, однако человек может «путем» озарения, которое, конечно, «сопровождается» мышлением, но последнее не первично в смысле «предпосылки» новой сущности, – «прийти» в своем сознании к некоему образу будущей сущности, правда, на практике это происходит нечасто – все же мы сначала видим нечто и только потом даем ему название – наделяем его словом.
- Да, Симон, ты прав.
- Поэтому европейцы, после того, как впервые увидели каучук, спустя только три с лишним столетия после открытия Америки, стали использовать его в качестве первого прототипа изолирующего материала.
- А кто именно начал использовать его в этих целях?
- Вообще сообщение Колумба о каучуке прошло в Европе незамеченным, хотя он был одним из первых европейцев, кто привез к себе на родину мяч из той самой древесной смолы, которую вырабатывают гевеи.
- А для чего индейцам был нужен такой мяч?
- Каучуковые мячи считались священными – их использовали в религиозных обрядах. А командные игры ацтеков и майя с использованием таких мячей по одной из версий стали впоследствии прообразами современного футбола и баскетбола, хотя, конечно, не только индейцы играли в мяч – подобные игры были распространены и среди древних китайцев,  греков, римлян, эскимосов и других народов. У индейцев, к примеру, даже было что-то наподобие ворот – кольцо, в которое нужно было попасть мячом.
- Как интересно!
- Да. Затем, почти через два с половиной века, французский ученый и путешественник Шарль де ла Кондамин вновь «открыл» каучук – он впервые описал процесс изготовления изделий из этого необычного вещества. Потом, в первой четверти девятнадцатого века, шотландский химик и изобретатель Чарльз Макинтош обнаружил способ, при котором каучук как изначально неудобный материал, использовавшийся для производства непромокаемых вещей, по причине того, что под воздействием незначительных колебаний температуры, обычно сильно изменял свои свойства, – так вот, Макинтош открыл способ, благодаря которому каучук вновь становился эластичным.
- Тот самый Макинтош, имя которого стало нарицательным, обозначающим водонепроницаемые плащи?
- Именно. Но по-настоящему «приручить» непостоянную природу каучука удалось американскому изобретателю Чарльзу Гудьиру, который первым и провел вулканизацию этого причудливого вещества.
- Я слышал о нем историю, как об удачливом неудачнике…
- Да, тот самый Гудьир, имя которого теперь носит компания, производящая покрышки для автомобилей, а также другие резинотехнические изделия.
Ему пришлось весьма долго и настойчиво потрудиться, чтобы наконец получить ту самую резину, которая сегодня нам кажется прозаичной и неинтересной – как обычно глаза людей замыливаются и привыкают к вещам, которые некогда казались волшебными. Он потратил много времени, кучу денег, над ним смеялись его современники, а он все упорно продолжал верить, что из каучука можно получить хороший материал.
- И не ошибся!
- Да. Так и некоторые гениальные художники, философы и ученые нередко тратили последние деньги родственников, друзей, знакомых и т. д., потому что не соглашались с нашим иллюзорным, чванливым, ханжеским миром, но зато они остались в памяти многих людей. А где теперь те лицемеры, которые упрекали их в сумасбродстве и всячески мешали им творить – их нет и мало кто о них вообще знает, а гениев помнят – по плодам мы видим, кто чего стоит.
- Да, Симон, ты прав.
- Так вот, с чем только ни смешивал Гудьир каучук – добавлял к нему соль, песок, масло, перец. Говорят, что в своих опытах с каучуком он использовал даже суп и наконец в 1839 г. он открыл способ, в результате которого это «непокорное» вещество становилось твердым, прочным, эластичным и устойчивым к изменениям температуры.
- А дополнительным компонентом оказалась сера.
- Да, сера. Впоследствии этот метод получения резины был назван вулканизацией.
- В честь древнеримского бога Вулкана.
- Да. Он же Гефест у греков. А потом начался бум производства всяких изделий из резины: конвейерные ленты, резиновая одежда и обувь, воздушные шары, сумки и головные уборы из резины, шины для экипажей, автомобилей, самолетов и т. д. Даже производство спортивного инвентаря не обходится без использования резины, но главное – электроизоляция – все это люди вначале стали получать из того самого вещества, которое более пятисот лет назад европейцы впервые увидели на американском континенте.
К чему я все это веду? Илья, пока я говорил об истории открытия, исследования, первого применения и дальнейшего использования каучука, ты обратил внимание, как стремительно стала развиваться Мировая История?
- Да – все завертелось с поразительной быстротой: появились автомобили, началось массовое промышленное производство изделий из резины, люди стали создавать новые рабочие места и т. д.
- Вот именно! И, кстати, сразу напомню, что началось все это как раз тогда, когда еще жил Микеланджело.
- Вибрации от гениальных личностей?
- Конечно! Колумб открывает Америку, индейцы впервые знакомятся с Христианской, европейской культурой – викинги не в счет, поелику они хоть и первые из европейцев побывали в Новом Свете, однако религия их была еще языческой, затем в обществе начинаются серьезные перемены – постепенно рушится старое, иерархичное сознание, короли и дворяне утрачивают свое привилегированное положение, на смену им приходят буржуа, появляются банки современного типа, натуральные вещи заменяются на все более искусственные, короче говоря, в Истории происходят мощные, переломные изменения, и в то же самое время появляется целая плеяда гениев – настоящих философов, художников, поэтов, ученых. Очевидно, что все это – взаимосвязанные вещи. Всеми людьми словно руководит какая-то неведомая, могучая сила, что в действительности так и есть, ибо Мировой Дух ведет Историю к ее завершению. А с началом научно-технического «прогресса», когда люди стали добывать нефть и впоследствии получать из нее пластик, – что, между прочим, все больше делает реальность земли из природной искусственной…
- Кстати, развитие производства пластмасс после использования природных компонентов продолжилось  не без применения все той же резины.
- Точно. Так вот люди, стремясь к «прогрессу», стали проводить подводные, подземные, воздушные линии связи, связывающие их теперь между собой в один согласованный, громадный муравейник – бесчисленные провода, как сети, все сильнее запутывают и без того почти бездыханное, внутренне готовое к гибели, тело нашей падшей земли. Нефтяные платформы в морях и океанах загрязняют воду; киты, рыбы, другие животные, а также растения страдают от воздействия на них подводных и подземных кабелей, которые, словно змеи, опутавшие всю планету, необходимо еще и постоянно обслуживать; гидролокаторы кораблей также оказывают негативное влияние на поведение животных, а чтобы отметить какое-нибудь фиктивное, изжившее себя общественное мероприятие – я имею в виду «праздники» и другие «увеселительные» «торжества» люди, разгоняя тучи, разбрасывают по Небу химикаты – и ради чего – для сиюминутного проявления своей гордыни и тщеславия. Все это суть бесовское желание подмять под себя все и вся. И на осуществление таких чудовищных по своим масштабам, глобальных изменений в живой природе, постепенно ведущих к ее вымиранию, способен только коллектив людей – безжалостный муравейник. Одному человеку и в голову бы не пришло так профанировать пространство земли – вспомнить, к примеру, Робинзона Крузо в романе гениального Д. Дефо – он хоть и преобразовывал свой остров по своему усмотрению, но ему ведь не хотелось покорить землю, всячески ее унижая и обкрадывая. Напротив, он благодарил Господа за ее щедрость и, живя один на острове, познавал самого себя, свое «Я».
- Да…
- А ведь море и суша, если воспринимать их не просто как географические части нашей планеты, но в глубоком, символическом смысле, свидетельствуют о тайной связи между микро- и макрокосмом. О. Вайнингер в «Поле и характере» говорит: «Мать всегда чувствует свое превосходство над мужчиной, она сознает себя его опорою; хорошо защищенная замкнутой цепью поколений, она представляет как бы гавань, из которой выплывают все новые и новые корабли, – мужчина же плывет один по бурному океану. Даже в самой глубокой старости мать еще всегда готова принять и охранить своего ребенка».
Вода, питающая в виде дождя землю, подобна семени, которое является источником оплодотворения и жизни, а земля (суша) принимает в себя весь сок (воду) – семя и произращает из недр своих все живое. Даже само слово «море» – среднего рода, его роднит нечто с Небом – ведь Небо тоже голубое и разверзает воды для орошения суши – так же и море омывает сушу. «Океан»,  как собрание всех морей и всех вод и всего семени в виде воды – мужского рода, «суша» – женского рода. При таком тайном смысле слов хищническое добывание нефти, газа, угля, леса, разной живности помимо современного профанированного человеческого восприятия приобретает другое значение – все это суть надругание над матерью-землей – ее изнасилование и начало болезней, о которых говорится в Евангелии от Матфея, в 24-й главе.
Раньше применение натуральных продуктов в хозяйственных целях замедляло наступление новой, химической, в пределе стремящейся ко всеобщему разложению, эры, но с открытием новых земель, с массовым применением каучука и последующим его распространением в странах Юго-Восточной Азии время ручного труда неуклонно стало уходить в прошлое, а вместо него началась эпоха тиража. Оно и понятно – все натуральное гниет и разлагается, а резина и пластмасса для воды и прочих механических воздействий неуязвимы, – таким образом, начало происходить ускорение коммуникационных процессов между людьми – в обществе усилились процессы социализации и миграции, а также образования коллективного, коммунистического мышления, – словом, все это привело к тому, что муравейник начал умножаться все больше и больше…
- И быстрее.
- Да.
Так вот, резина суть символ извивающейся змеи – дьявольской натуры, хтоничной, лживой и лицемерной – ведь резина гнется в любую сторону и принимает любую форму.
- Точно, Симон, ты прав, ведь резина своей податливостью, гибкостью, присущими ей свойствами упругости и эластичности, действительно, напоминает змей!
- Да.
Я когда смотрю на множество проводов, которыми опутана вся наша падшая земля, которые проложены даже на больших глубинах океана и которые скрыты глубоко под землей и кроме того, когда обращаю внимание на провода от наушников, компьютеров, различных технических устройств, то будто бы вижу перед собой сплошные, змеиные, хитросплетенные очертания.
- А все эти вещи к тому же сделаны в основном из пластика.
- Вот именно – все настоящее незаметно погибает, а вместо него мы повсюду имеем искусственные, внутренне пустые и безжизненные предметы.
В нашем падшем мире все подспудно происходит – все постепенно и незаметно идет к концу света, – к примеру, сначала люди используют нечто в мирных целях, а потом переводят это на военные рельсы и наоборот – сначала люди хотели летать как птицы, а затем стали производить военную технику; сначала люди хотели плавать как рыбы, а потом создали военные корабли; сначала взрывные работы проводились людьми в промышленных целях, а теперь они стали взрывать друг друга, даже обычным, разделочным ножом муж по дьявольскому наущению вследствие ссоры может убить жену и т. д. Всюду мы видим как зло неотступно следует за добром и хочет его запятнать и связать.
- Мир хаотично перемешан.
- Да. И, кстати, о взрывах – технология изготовления калиевой селитры, применяемой для получения пороха появилась в XV-XVI вв. – вместе с развитием химии. А изобретение пороха принадлежит монаху Бертольду Шварцу – это XIV в.
- И вновь мы видим здесь связь с гениальными личностями в эпоху Возрождения…
- Точно. И тогда начали происходить мощные изменения, – что свидетельствует о движении всей Мировой Истории по милости Божией. Похожая история повторилась и с нитроглицерином и динамитом, но это уже XIX-й в.
- Когда появилась великая русская литература Золотого века, а также французская – в лице В. Гюго, Э. Золя, О. де Бальзака, А. Дюма-отца и А. Дюма-сына, Стендаля, А. де Ламартина, Ф.-Р. де Шатобриана, Ж. де Нерваля, Т. Готье, Ш. Нодье, А. де Мюссе, А. де Виньи, П. Мериме, Э. и Ж. де Гонкуров, Ш. Бодлера, Г. Флобера, Г. де Мопассана, А. Рембо, С. Малларме, П. Верлена, Ж. Верна и многих других выдающихся художников!
- Да.
- Симон, вообще весь этот генезис искусственной реальности, о котором ты сейчас говорил, напоминает мне историю про Финеаса Гейджа, когда медицина таким же гигантским рывком, как и научно-технический «прогресс», стала прокладывать дорогу в сторону все большего разложения человеческого микрокосма.
- И современная медицина, и появление бесчисленного множества профессий, и исчезновение многих видов животных и растений – все это звенья одной, невидимой на первый взгляд, цепи. Ведь природа не терпит пустоты, а вся наша земля весьма диалектична и ничего не происходит случайно – все друг с другом очень тесно взаимосвязано, но некоторые люди предпочитают плыть по течению и не замечать эти губительные для каждого последующего поколения процессы уничтожения всего живого и настоящего и замены их на нечто искусственное и фальшивое. Да что говорить о неумолимо изменяющейся реальности и появлении выхолощенных сущностей, если меняется даже сам язык, а нравственные ценности со временем все больше попираются.
- Да…
- Но и такой, односторонний взгляд на змей был бы неполным, – как я уже сказал, змея изначально, «еще» «до» того, как дьявол в раю принял ее облик и соблазнил Адама и жену его, не «была» падшим животным. Я это говорю к тому, что в нашем восприятии глубоко, «с» первородным грехом, укоренился образ змеи как некоего зловещего и опасного существа, однако изначально в самой змее как таковой не «было» ничего плохого. И не только в змеях. Скажем, во всех тех существах, которые теперь представляются нам мерзкими и ужасными.
- Т. е., к примеру, пауки, тараканы, клопы, многоножки, слизни, клещи, вши, блохи, противные насекомые, летучие мыши, глубоководные рыбы, акулы, некоторые хищные звери и другие страшные животные все-таки «были» в раю?
- Думаю, что если не все из них, то многие.
- Почему?
- А ты вспомни, Илья, слова из Книги пророка Исаии, в главе 11-й: «И произойдет отрасль от корня Иессеева, и ветвь произрастет от корня его; и почиет на нем Дух Господень, дух премудрости и разума, дух совета и крепости, дух ведения и благочестия; и страхом Господним исполнится, и будет судить не по взгляду очей Своих и не по слуху ушей Своих решать дела. Он будет судить бедных по правде, и дела страдальцев земли решать по истине; и жезлом уст Своих поразит землю, и духом уст Своих убьет нечестивого. И будет препоясанием чресл Его правда, и препоясанием бедр Его – истина. Тогда волк будет жить вместе с ягненком, и барс будет лежать вместе с козленком; и теленок, и молодой лев, и вол будут вместе, и малое дитя будет водить их. И корова будет пастись с медведицею, и детеныши их будут лежать вместе, и лев, как вол, будет есть солому. И младенец будет играть над норою аспида, и дитя протянет руку свою на гнездо змеи. Не будут делать зла и вреда на всей святой горе Моей, ибо земля будет наполнена ведением Господа, как воды наполняют море» – здесь говорится о состоянии нарождающейся новой земли, которое будет формироваться в конце времен – оно «в определенной степени» станет похожим на то, что «было» в раю. А мы теперь настолько привыкли к падшему своему сознанию и восприятию реальности и не понимаем, что Законы Божии выше всяких законов физики и всех, придуманных нами за многие тысячелетия, бессмысленных правил вместе взятых – ведь если задуматься очень глубоко над тем, как Бог сотворил все таким образом, что изначально в раю все животные «были» незлобивы по отношению друг ко другу и к человеку, а потом, после его грехопадения, к примеру, длинные клыки и острые резцы льва, а также сильные лапы его стали для него очень пригодными, – чтобы охотиться, – то от одной этой мысли захватывает дух! Т. е., если всерьез задуматься над тем, что Бог изначально сотворил все так, что оно вообще не подчиняется никаким законам падшей природы, к которой мы так привыкли, и что оно бесконечно выше всего, что мы можем себе представить, – то просто поражаешься – как же так сделал все Бог, что сначала, «до» грехопадения Адама, лев, например, не ел вола, но сам питался, как вол – зеленью травной! – не в том смысле, что Бог сотворял все с неизбежной «перспективой» грехопадения Адама, – человек и не «должен» «был» пасть, но так произошло по свободе его, и «тогда» лев стал тем, чем он теперь является для нашего обыденного, падшего восприятия, – «когда» ему наконец пригодились его острые резцы, длинные клыки, шершавый язык и мощные лапы со смертоносными когтями – т. е. Бог все видит «упреждающе» и знает все наперед, но не попирает свободу всего Им же сотворенного! И если подумать только над одним этим изменением хищных животных, «бывших» в раю изначально травоядными и ставших «с» грехопадением человека такими, какими мы их видим в настоящее время, то начинаешь понимать, что есть настоящая свобода!
- Симон, теперь я понимаю, о чем ты говоришь! Значит, наши глаза так сильно замылились в темноте пещеры, о которой говорил Платон в «Государстве» и которой  является падшая эта земля, что мы даже забыли о словах Писания, где говорится, что в начале «хищные» животные питались травой подобно кротким агнцам!
- Конечно! «Хищные» животные во вневременном, Реальном, Вечном Бытии не «были» хищными, хотя и «были» внешне такие же, как и теперь. Это чудо Господне!
- И тогда получается, что не правы даже те классики мировой литературы, гениальные поэты и художники, которые говорили, что волк, например, создан для того, чтобы рвать на части свою добычу, а лев, – чтобы питаться мясом. А все «было» совсем по-другому – они питались травой и плодами растений подобно птицам!
- Именно! Они сотворены Господом Богом для добра, а не зла – причем не как средство для цели, а как самодостаточные и свободные сущности.
Во Второзаконии, в 15-й главе, говорится: «Все первородное мужеского пола, что родится от крупного скота твоего и от мелкого скота твоего, посвящай Господу, Богу твоему: не работай на первородном воле твоем и не стриги первородного из мелкого скота твоего; пред Господом, Богом твоим, каждогодно съедай это ты и семейство твое, на месте, которое изберет Господь [Бог твой]; если же будет на нем порок, хромота или слепота [или] другой какой-нибудь порок, то не приноси его в жертву Господу, Богу твоему, но в жилищах твоих ешь его; нечистый, как и чистый, [могут есть,] как серну и как оленя; только крови его не ешь: на землю выливай ее, как воду». Здесь мы видим, что вина за первородный грех человека распространилась и на животных, хотя они и не согрешили в раю. Болезней, как признака дьявольского проклятия, не избежали и звери. Всякая кривизна и нечистота в падшем мире – следствие того, что согрешил и пал именно человек. Некоторые современные ученые наивно полагают, что отклонение генетической программы живых организмов влияет на их физиологическое состояние, но не объясняют причин этого отклонения, потому что думают, что живут в мире, который всегда был профанным.
- Да…
- Я могу еще один пример привести, – Илья, скажем, что ты предварительно сделаешь, чтобы хранить воду в какой-нибудь емкости для последующего ее употребления – понадобится ли тебе некоторый сосуд для этого?
- Да. Я сделаю его сам или найду уже сделанный кем-то и куплю его, либо выменяю на него что-нибудь другое.
- Причем, сначала заработав деньги, – ведь чтобы купить или сделать что-нибудь, нужно иметь т. н. вспомогательные средства, не правда ли?
- Да.
- А станешь ли ты при этом также думать, какой формы и какого объема тебе нужен сосуд для воды?
- Конечно – для небольшого объема я скорее использую не сильно глубокую и неширокую емкость, а если мне понадобится много воды, то наоборот, – найду что-нибудь наподобие бочки или даже цистерны.
- И для всего этого тебе бы понадобилось согласовывать свои действия с предварительным обдумыванием, так?
- Да. Сначала я бы исходил из цели – вообще для чего мне нужен тот или иной сосуд.
- И только потом стал бы непосредственно что-то делать? Вернее, ты бы делал, конечно, все сразу – вместе и одновременно, но прежде всего подумал бы, что именно тебе нужно – для какой цели, т. е. сначала замысел по созданию или поиску нужной емкости появился бы в твоей голове и только потом ты начал бы прилагать для этого некоторые усилия, верно?
- Точно.
- А если бы после того, как ты нашел то, что тебе было необходимо, ты передумал и тебе бы понадобился уже не тот сосуд, который ты искал или сделал сам вначале, но другой – вместо глубокого – неглубокий, скажем, не кувшин, а плошка, как бы ты тогда поступил?
- Я бы нашел или сделал плошку. 
- А предыдущую емкость не смог бы превратить в то, что тебе понадобилось после первоначального замысла?
- Так ведь это невозможно!
- В нашем мире – да. Но Бог может все.
- Я понял, Симон! Значит, лев или медведь в раю – то же, что и в нашем последнем примере – кувшин вместо плошки, – они «были» травоядными, хотя у них «уже» «были» клыки и когти, но «с» грехопадением человека, они стали хищниками!
- Да, Илья, причем они стали такими свободно, без вмешательства Бога, а также для их изменения не пришлось прибегать к внешним манипуляциям со стороны человека, но потому, что прежде пал человек – животные и, между прочим, растения тоже, попрали свою свободу – поелику иерархия Реального в раю изначально предполагает главенство человека над природой, а следовательно за человеком пали и все живые существа. И вот тогда лев стал терзать вола, а волк охотиться на агнца.
- Да… Как же все интересно получается! Значит, если я творю что-то, то оно уже несвободно, потому что оно сотворяется мной в падшем мире, где свобода попрана – оно целиком зависит от моей воли и неспособно свободно изменяться во времени. Оно изначально зависит от целесообразности, которую я в него вкладываю – оно детерминировано моим замыслом.
- Да, это верно. Но не совсем.
- Почему?
- Твоя мысль вместе и одновременно верна, но и не полна. Предметы, которые сотворяет человек в падшей реальности, с одной стороны, неживые, но, с другой, – они могут стать близкими в Вечности.
- Предметы искусства?
- Да. Казалось бы, что такого ценного в камне? Но, к примеру, творения Микеланджело дышат Вечностью – они бесценны.
- Получается, что некоторым вещам мы все-таки можем даровать свободу – они продолжают жить и после физической смерти человека?
- Ну, да. А как иначе? Ведь человек сотворен Господом по Образу Божию. Он, конечно, еще далек от подобия Всевышнему, но Образ Его в нем сохранился по непостижимой милости Божией, несмотря даже на попранную «с» грехопадением свободу.
- Понятно.
Симон, а как в Книге пророка Исаии согласуются между собой главы 11-я и 65-я – ведь в первой ничего не говорится о смерти младенца, играющего над норою аспида, а во второй, – что «не будет более малолетнего и старца, который не достигал бы полноты дней своих», но говорится про смерть столетнего, умирающего юношею… Это одно и то же состояние предвечности или два разных, постепенно разворачивающихся в Тысячелетнем Царстве и, условно говоря, переходящие из первого во второе?
- Илья, никакого противоречия здесь нет. В конце времен соберутся все народы, верные Господу и истинно покаявшиеся, в доме Иакова, но те, которые горды были и надменны – унизятся. А в 11-й главе Книги пророка Исаии говорится о том же, что и в 65-й, просто другими словами – для полного и цельного нашего понимания.
- Понятно.
- И еще о предвидении Бога.
Я однажды задумался – насколько непостижимо устроено наше тело – даже в падшем его состоянии. Ведь Господь сотворил человека как микрокосм, который ничем неограничен во всех своих проявлениях. Скажем, большой палец на руке человека, которого нет больше ни у одного другого существа – у приматов, например, он не позволяет держать инструменты для письма или любых других точных и тонких работ – потому-то никакая обезьяна, даже если бы она обладала человеческим разумом, не смогла бы написать картину или высечь из мрамора скульптуру, подобные творениям Микеланджело.
Или вот, к примеру, само человеческое тело – в нем сокрыто бесчисленное количество возможностей, которые позволяют человеку, несмотря на его однообразный внешний вид, делать вещи, недоступные животному с самой фантастической внешностью, поелику у последнего за вычурной формой только однообразие содержания.
А вот Дэмиен Уолтерс – гимнаст, каскадер, акробат, трейсер и фриранер – может, например, посредством фляка и бланша с винтами одеться в полете или раздеться; может, сделав сальто вперед прогнувшись, точно пролететь над головным убором и надеть его себе на голову; еще может вместить себя в движущееся малое пространство, точно впрыгнув внутрь него, а потом так же на ходу из него выпрыгнуть и т. д.
- Да… А мне еще нравится как он пробегает мертвую петлю – это вообще нечто!
- Да. И в то же время мы видим, что трансгуманисты своими мерзкими опытами ничего не смыслят в логике и искусстве – они не понимают, что даже поправший «с» грехопадением свою свободу человек, по непостижимой милости Божией, вмещает в себя целый мир, – если он истинно покается, то сможет все – он уже изначально совершенен – человек не есть средство, он не «промежуточное звено» в «развитии» некоего «более» совершенного существа – человек сам есть Богом созданный Идеал.
- Точно.
- Илья, а слышал ты об Андрее Кобелеве?
- Нет. Кто это?
- Очень сильный молодой человек, живущий в Красноярске, – он делает такие вещи на перекладине, брусьях и на других снарядах, которые не делает больше никто в мире, – к примеру, по подтягиваниям с дополнительным весом он даже перевыполнил на две категории выше норматив мастера спорта международного класса – ни в какой книге рекордов Гиннеса нет ничего подобного.
- Удивительно!
- Да.
К чему я привожу все эти примеры? Чтобы показать – на что способен бесконечный, неуловимый, непостижимый Дух – по творениям Господа мы видим – какие недосягаемые, сверхвыдающиеся, совершенные инженерные и логические содержание и форма в них заложены.
Подумать только – создать нечто раз и навсегда, что потом не нуждается в дополнительной обработке и переделывании, и потом это нечто само творит все, что пожелает! Если всерьез над этим задуматься, то просто захватывает дух! В человеке как в микрокосме заложено столько всего, что его невозможно никогда исчерпать! Меня сотворили с большим пальцем на руке, чтобы я с помощью него мог создать скрипку как А. Страдивари, написать тондо как Микеланджело, отлить Персея как Б. Челлини или написать Евангелие как апостол Марк! Мои возможности благодаря только одному большому пальцу на руке не поддаются счету! А ведь есть еще все тело – храм, в котором живет моя вечная душа! Ведь это поразительно!
Вместе с тем во мне, к примеру, заложено – из-за грехопадения наших прародителей –  нескончаемое число всевозможных болезней – мое тело может заболеть таким недугом, которое никогда еще не было известно людям, жившим и живущим за всю Историю – поэтому современная медицина, которая не знает ничего о тайной связи микрокосма и макрокосма, только плетется позади все более умножающегося количества болезней – потому-то современная медицина аморальна – она символизирует вращение и хождение по кругу, но не качественный прорыв, результатами которого являются настоящее исцеление и истинное покаяние.
Все это в нас заложил Господь Бог – по милости Своей и по попущению – для нашего же покаяния и чтобы мы ни в чем не чувствовали стеснения, ибо мы свободны. Он видит все наперед, Он знает, что может человек, но сам человек по наущению дьявольскому себя же ограничивает.
- Да… Есть целый мир в душе твоей…
- Именно. Однако сразу отмечу, что под свободой и независимостью от стеснения я, конечно, имею в виду делание добра, а не вседозволенность. И само стеснение мне в чем-то тоже полезно, – например, когда я вижу, что нечто попирает нравственный закон, когда я сердцем чувствую, что не должен делать ничего дурного и не посягать на чью-то свободу. Я уточняю это, чтобы избежать двусмысленных толкований.
- Я так и понял.


Г Л А В А   XLIV

О смысле того, почему все люди разные


- Илья, ты смотрел фильм «Место встречи изменить нельзя»?
- Да.
- А помнишь спор Жеглова с Шараповым?
- Конечно. Кстати, трудный вопрос – кто из них был прав.
- Никто.
- Почему?
- По формулировке твоего же вопроса – «кто из них …». По отдельности – никто.
- А-а… Я понял. Вместе и одновременно правы оба, но порознь – никто.
- Конечно.
Бывают ситуации, когда нужно поступать как Жеглов, что он и сделал и это правильно. Но и Шарапов прав по-своему, однако не в той ситуации с карманником Кирпичом – Костей Сапрыкиным.
- Почему?
- Потому что грех Кирпича глубоко в нем укоренился и попустительство людей не приведет его к покаянию – вора нужно было задержать. Даже такой «грязной» ценой.
Вообще проблемы нравственности – самые трудные, ничего труднее в мире нет.
К примеру, некоторые современные ученые бахвалятся тем, что решают сложнейшие задачи, но все их задачи – просто мелочь по сравнению с вопросами нравственного характера. Действительно, что нужно сделать с вором, который не может покаяться – имеем ли мы моральное право упечь его за решетку, применяя такие же, как в означенном выше фильме, неоднозначные методы. Вопрос очень трудный. Но разрешаемый.
- Каким образом?
- Прежде всего необходимо рассмотреть эту проблему не профанно, но сакрально. И, кстати, еще раз напомню, что на подобные вопросы нет готовых ответов – необходимо натирать ими свою душу, чтобы находить на них ответы, но не довольствоваться готовым решением, ибо всякий прецедент тем и опасен в этой хаотично организованной падшей реальности, что попирает сам принцип свободы – нечто уже устоявшееся часто сродни планированию, о чем мы уже говорили. Правда, и тут все не просто, ибо, конечно же, есть вещи, которые вечны и непреходящи даже в падшей реальности – это нравственные ценности, но сейчас я говорю не о них.
Так вот, возвращаясь к проблеме воровства, я хочу рассказать про знакомого, с которым учился в одном классе.   
- Он тоже воровал?
- Да и причем серьезно был этим болен.
Часто, после занятий, в классе у кого-нибудь из учеников что-то да пропадало. Сначала было неизвестно, отчего так происходит. Но повторяющиеся случаи заставили забеспокоиться не только моих сверстников, но и учителя. Через некоторое время выяснилось, что ворует один из учеников нашего класса.
- И что с ним было потом?
- Его, конечно, пожурили, но не стали обострять эту ситуацию и правильно сделали, – забыв на этом о его порочной привычке, мы тем самым дали ему возможность измениться – покаяться.
- И он перестал воровать?
- Да. По милости Божией произошло чудо. А ведь у него всерьез была болезнь – прямо страсть к кражам. И этот пример, кстати, свидетельствует о чистоте и неиспорченности детей – над знакомым никто не стал издеваться, как-то унижать его и закреплять за ним, оскорбляющие достоинства его личности, безнравственные образы. Наоборот, – все было естественно и по-детски непосредственно – поругали не сильно и забыли. Прежде всего это, конечно же, милость Божья помогла ему излечиться от тяжелого недуга и покаяться. Но главным остается вопрос – почему человек ворует? Почему он, зная, что грешит, не может остановиться и продолжает совершать грех и дальше?
- Не знаю. Может, потому что водил дружбу не с теми людьми?
- Ну, хорошо, а почему тогда люди, с которыми он дружил, сами стали грешить?
- Потому что тоже в свою очередь впитали в себя грех по примеру других людей.
- А те от других и т. д.
- Да.
- Нет. Так мы ничего не поймем. Какая-то дурная бесконечность получается и скольжение по поверхности сего вопроса. Меня глубоко интересует почему, а не как это происходит. И тогда в перспективе, может быть, я даже смогу понять, зачем все это происходит. 
- И почему же?
- Все потому же, что мы уже неоднократно исследовали – вследствие падшей, посткатастрофической, хаотично организованной реальности.
Приведу такой пример, – почему один человек добивается результата в каком-либо деле быстрее, качественнее и эффективнее, нежели другой?
- Почему?
- Потому что все происходит вместе и одновременно – изначально, от рождения, он уже предрасположен к тому, в чем в последующей жизни добивается успеха – по милости Божией и в силу внешних обстоятельств: места и времени своего рождения, семьи, воспитания, талантов и проч. и проч.
Я видел множество людей, использовавших свои таланты, которыми наделил их Господь Бог еще с рождения, в деле, приносящем им моральное удовлетворение. Но в то же время я наблюдал и людей, которые также были наделены своими неповторимыми талантами, однако не сумевших направить их в нужное русло. Первые – по ходу своего личностного развития приходят к определенному пониманию устроения жизни, вторые – плутают и в конечном счете запутываются еще больше. Но сразу замечу, что я сейчас говорю о тех людях, которые всерьез добились чего-то настоящего – выстрадали свое мировоззрение, а не о тех, которым лишь кажется, что и они пришли к некоторому пониманию жизни.
Расскажу еще вот какую историю. Во дворе моего третьего дома я, как уже ранее говорил, часто играл в детстве в футбол с друзьями, среди которых был и один интересный юноша по имени Евгений, – он и до сих пор живет в том же дворе. Он старше меня на два года, с талантом вратаря уровня Льва Яшина.
- Настолько хорошо он играл?
- Да. Я бы не побоялся даже сказать, что он вообще родился вратарем – так искусно обращаться с мячом не только в нашем дворе, но и во всем городе умел он один. Причем он мог играть не только на позиции вратаря, но и как полузащитник и даже нападающий, правда, уже не на таком высоком уровне, в отличие от игры на воротах.
- И он как-то реализовал свой талант?
- В том-то и дело, что никак.
- А что же он сделал?
- Стал, как и многие другие люди, работать на обычной работе, сидя в тесном помещении, заполняя бумаги и отчитываясь перед начальством. Однообразная и скучная жизнь… И таких примеров множество. Почему? Потому что родился не там, не в то время, не при тех обстоятельствах и т. д. Хотя, конечно, талантливый и целеустремленный человек будет пытаться, несмотря ни на какие обстоятельства, использовать представившиеся ему возможности и таковые у друга были не раз, но ведь не все определяется одними лишь возможностями – должно быть еще желание, которого, по-видимому, друг не имел. Словом, каждый человек сам выбирает, кем ему становиться и быть, но ведь выбор – это ответственность и серьезный шаг в неизвестность. А вот это уже говорит о свободе человека. Человек свободен и по слову Ф. М. Достоевского «… нет у человека заботы мучительнее, как найти того, кому бы передать поскорее тот дар свободы, с которым это несчастное существо рождается».
К чему я все это говорю? А к тому, что в нашем падшем мире блудницы и воры, насильники и убийцы, душегубы и потрошители, торговцы и ремесленники, ученые и спортсмены, талантливые и бесталантные, счастливые и бесталанные люди, мужчины и женщины, – словом, все эти противоречивые личности свидетельствуют о разделении мира на части, о его неполноте, безнравственности, двойственности, о предрасположенности человека не только и не столько генетически, но прежде всего метафизически к тем или иным проявлениям его характера. И потому пытаться как-то извне повлиять на эту запутанную греховную человеческую природу по меньшей мере недальновидно.
Еще в связи с проблемой предрасположенности людей к определенному характеру от рождения и неравенства их в этом падшем мире я вспомнил сейчас отрывок из романа Джека Лондона «Морской волк»: «Мод Брустер спустилась по трапу всего на несколько ступенек. Волк Ларсен взял винтовку и дослал патрон в ствол. Я глазами молил мисс Брустер уйти, но она только улыбнулась и сказала:
- Может, мы и не умеем стоять на ногах, но мы покажем капитану Ларсену, что хилые сухопутные людишки не трусливее его.
Ларсен бросил на нее восхищенный взгляд.
- Вы нравитесь мне все больше, – сказал он. – Ум, талант, отвага! Неплохое сочетание! Такой синий чулок, как вы, мог бы стать женой предводителя пиратов... Но придется нам продолжить разговор в другой раз, – усмехнулся он, когда еще одна пуля вонзилась в стенку рубки.
И я снова увидел золотистые искорки в его глазах и ужас в глазах Мод Брустер.
- Мы даже храбрее его, – поспешно проговорил я. – По крайней мере про себя могу сказать,  что я храбрее капитана Ларсена.
Тот резко обернулся ко мне – уж не смеюсь ли я над ним? Я немного переложил штурвал, чтобы не дать шхуне привестись к ветру, а затем снова лег на курс, и, видя, что Волк Ларсен все еще ждет объяснения, показал на свои колени.
- Вглядитесь-ка, – сказал я, – и вы заметите легкую дрожь. Это значит, что я боюсь, плоть моя боится. Я боюсь разумом, потому что не хочу умирать. Но дух мой одолевает дрожащую плоть и напуганное сознание. Это больше, чем храбрость. Это мужество. Ваша же плоть ничего не боится, и вы ничего не боитесь. Значит, вам и нетрудно встречаться с опасностью лицом к лицу. Вам это даже доставляет удовольствие, вы упиваетесь опасностью. Вы можете быть бесстрашны, мистер Ларсен, но согласитесь, что из нас двоих по-настоящему храбр – я» – здесь очень точно говорится о том, что весь наш падший мир – кривой.
- В каком смысле?
- Ну, смотри, Илья, я, к примеру, родился в центре красивого города в доме со шпилем, в семье, в которой родители с самого раннего моего детства часто ссорились, – отец люто ненавидел родственников матери, а она их защищала, не понимая даже, что он человек со странностями. А у друга, с которым я учился в университете все по-другому: он родился в деревне, в семье, в которой родители уважали друг друга и любили. Возникают вопросы – моя ли заслуга в том, что я родился в центре города с богатой историей и чему обязан друг спокойствием в своей семье?
- В обоих примерах вы с другом не сами выбирали обстоятельства своего рождения, но по милости Божией вам было предначертано именно так появиться на свет – одному в городе в семье с родителями, которые ссорятся, другому – в деревне, с улаживающими конфликты между собой, отцом и матерью. 
- Именно. Кроме того мы не выбирали даже свои характеры. Мы оба изначально ничего не выбирали. Но некоторые люди, искушаемые дьяволом, часто хвастаются друг перед другом местом своего рождения, родителями и еще много чем. Тот же Хэмфри Ван-Вейден в «Морском волке» вначале был тщедушным джентльменом, но после страданий и лишений, выпавших на его долю на «Призраке», стал мужественнее и цельнее, а волк Ларсен, напротив, изначально, с рождения, был предрасположен к храбрости и развязному поведению, и потому смелость не являлась его заслугой – ему было легче, чем человеку из высшего общества, преодолевать тяготы морской жизни.
Что я этим хочу сказать? С детства я долго не мог понять, почему люди настолько разные, почему друг, например, в обществе мало с кем сходился своими взглядами на жизнь, но от этого не чувствовал себя как-то неудобно, неестественно, в отличие от меня. Почему я такой общительный и жизнерадостный с детства, а друг замкнутый, погруженный в себя. Почему мне так трудно было измениться и полюбить одиночество, тогда как другу это было дано от рождения.
Вот, к примеру, помню как однажды после разговора с отцом – это было во время моей учебы в университете, я был весьма подавлен – раньше отец отравлял мою жизнь, постоянно что-нибудь требуя от меня и желая, чтобы я поступал так, как ему хотелось. И я, по слабости своей, не мог тогда держать все внутри себя и рассказывал о том другу – меня-таки всего распирало от желания разделить с кем-то свое незавидное положение. Конечно, я благодарен другу – он как мог меня успокаивал и в качестве примера привел мне тогда историю про музыкальную группу «Ву-Танг Клан».
- И что он сказал?
- Про пророчество Риззы.
- А что за пророчество?
- После успешного дебюта первого альбома группы Ризза собрал друзей и сказал им: «Дайте мне пять лет. Слушайтесь меня, забудьте про свои амбиции и мы изменим хип-хоп музыку, а дальше делайте, что хотите».
- А-а, знаю – даже название такое есть – «Пятилетний план» Риззы.
- Да. Этим друг хотел сказать, что мне следует набраться терпения и не роптать на жизнь, но нужно начать упорно трудиться над собой и тогда, глядишь, через пять лет в моей жизни тоже все изменится к лучшему.
- Понимаю – прошло ровно пять лет и ты смог круто изменить свою жизнь.
- Да.
- Поразительно!
- Да, но я говорил о наших с другом характерах.
- Значит, друг интроверт, а ты экстраверт?
- Говоря весьма упрощенно, да, но только именно упрощая действительность, потому что такое деление не учитывает множества, как это ни странно, исключений.
Так вот, почему мне трудно было научиться не выпячивать самого себя перед людьми, преодолевать в себе тщеславие, а другу изначально не было в этом нужды, поелику он хоть и тоже был тщеславным, но все же не проявлял свои амбиции на людях.
- Симон, ты раньше был настолько самолюбив?
- Да.
Еще был у меня такой случай, когда после продолжительного общения с двоюродным братом он назвал меня занудой, а я действительно, будучи тогда непонятливым, спросил его искренне – почему он так считает – мне всегда хотелось получить на все объяснение, чтобы понять себя. Брат только буркнул мне, что я еще раз подтвердил свое занудство и ушел к себе домой после чего и вовсе прекратил со мной разговаривать. А еще до того как прервалось наше общение, я спрашивал брата о блудницах – мне было непонятно, почему они себя продают, я тогда еще не прозрел и не видел, что весь наш падший мир организованно-хаотично перемешан. Я недоумевал – как эти женщины могут не стыдиться и задавал бесконечные свои вопросы брату, а он тогда ответил мне только, что у них просто нет совести. Но такой ответ казался мне поверхностным – я, еще не прозрев, смутно осознавал, что причина блуда в другом, но в чем именно точно не знал. Еще я обратился с вопросом – почему брат обозвал меня занудой – к дяде – я в самом деле не понимал, в чем же заключается мое занудство – ведь мне казалось тогда таким естественным, что всякому человеку свойственно быть любознательным и задавать множество вопросов старшим по возрасту. Но как же я тогда сильно ошибался – людям со вступлением их во взрослую жизнь становится неинтересен окружающий мир – их внутренний мир постепенно уплощается и потребности становятся примитивными и ограниченными – добыть пищу, да родить детей. Но это я понял много позже… Так вот дядя также не смог мне ответить на этот вопрос. Хотя, конечно, я ему благодарен – он не пытался меня унизить и задеть, как брат – дядя просто промолчал. А по прошествии нескольких лет я, по милости Божией, сделал из своего недостатка достоинство – по слову Кадура Зиани и в этом есть проявление незримого диалектического закона – я не стал сетовать, что не соответствую ожиданиям и интересам людей, – напротив, я смог полюбить себя таким, какой я есть – я не стремился перекроить себя в угоду людям – даже для матери, близкого друга или учителя я не стал делать исключений – я полюбил себя даже за свой занудный, дотошный характер. Я старался и стараюсь жить в ладу с самим собой, потому что знаю, что дьявол будет всячески сбивать меня на то, чтобы посеять во мне свой хтонический хаос – потому я полюбил в себе все – от внешности до характера, хотя раньше мне многое не нравилось и в моей внешности. Однако в то же самое время я постоянно стремлюсь к совершенству и не останавливаюсь на достигнутом.
- Интересно.
- Еще помню, как в Москве по наущению дьявола у меня появилась мизантропия и это при том, что вначале, когда я только приехал в этот красивый и великий город, мне все в нем нравилось, а огромное скопление людей в одном месте совсем не раздражало. Но по прошествии трех лет жизни в столице нашей необъятной Родины я перестал замечать в ней все доброе и хорошее. Я стал забывать, что это город, в котором жили и творили гениальные личности. И на короткое время я даже стал ненавидеть людей. И это я, со своей добротой и наивностью, – искал с чьей-либо стороны подвох. Я не верил людям. Все меня угнетало и делало злым.
Да, раньше я был тщеславен, заносчив, добр, великодушен и т. д. – причем то вместе и одновременно таким был, то менялся, переходя от одного состояния к другому, – сначала был до того правильным, что теперь мне даже кажется, будто это было не со мной, а потом наоборот шкодящим и бесшабашным, а потом и тем и другим в одно и то же время, – в общем, я был разным, – а как иначе я смог бы понять природу человеческую? Всякие проявления человеческого характера мне не были чужды – временами мне даже казалось, что я готов убить человека – до того я был агрессивным и злым, но порой до жути был беспомощным и слабым – во мне, как и во всяком живом человеке, было целое множество переходных состояний моей души – я мог легко разгневаться на своего ближнего, а временами чувствовал себя забитым и никчемным – во мне разверзалась целая бездна всяческих крайностей, а на середине я останавливался очень редко – я всегда был и остаюсь максималистом. До моего духовного прозрения у меня был весьма тяжелый характер – со мной было очень непросто.
Все это были проявления еще неокрепшей души моей, но по милости Божией я смог все это преодолеть в себе и по сей день я не останавливаюсь на пути к совершенству – я отвоевываю свою свободу у все стирающего и предающего забвению времени.
- Симон, твои воспоминания о своем вспыльчивом характере напомнили мне вспышку гнева у Бетховена, – когда он готов был размозжить стулом голову князя Лихновского после того как последний чуть ни насилу хотел заставить великого композитора что-нибудь сыграть для своих гостей. И, приехав к себе домой, гениальный художник написал князю письмо: «Князь! Тем, чем вы являетесь, вы обязаны случайности рождения. Тем, чем я являюсь, я обязан самому себе. Князей существует и будет существовать тысячи, Бетховен же – лишь один».
- Да, Илья, действительно похожая реакция на глупость некоторых людей – особенно когда из тебя хотят сделать марионетку и навязывают тебе ограниченную картину мира.
Итак, почему друг с детства читал фантастическую литературу, увлекался творчеством авторов эпического фэнтези – Д. Толкина, Р. Говарда, К. Льюиса, К. Симака и других известных писателей, а я их книги даже в руки не брал – не потому, что они мне не нравились, а просто потому, что до определенного времени я о них и не слышал, но в то же самое время я интересовался рыцарскими романами, а друг искал книги более близкие к точному и сухому изложению исторических фактов. Почему друг смотрел фильмы «Матрица», «Бойцовский клуб», «Халк», а я – старые киноленты нашего бывшего объединенного государства, наиболее приближенные к реальности.
Кстати, в связи с такой диалектичностью в характере друга я вспомнил сейчас про сказанные им на первый взгляд противоречивые слова, касающиеся его отношения к собственному происхождению.
Когда мы оба окончили университет, я по приглашению друга приехал к нему в гости, в его родной дом в деревне, где мы беседовали с ним об истории, религии и политике, и тогда он как-то раз сказал, что одно из главных противоречий в биографии Абая Кунанбаева – это само его рождение в казахской степи, т. е. земля, на которой он вообще смог стать образованным человеком. Он связывал это удивительное обстоятельство с чудом Божьего Промысла. Правда, говорил об этом не прямо, но я сам о том догадался. Более того, я понял, что друг в определенной степени имел в виду самого себя – ведь он сам жил в деревне, но с раннего детства стремился к тому, чтобы стать по-настоящему образованным человеком.
- А в чем противоречие?
- Я к нему и веду.
С другой стороны, несмотря на такое неявное тщеславие, он гордился тем, что родился в небогатой семье, в селе и что потому у него есть большие перспективы для дальнейшего развития. И часто мне сам про это говорил, когда я рассказывал ему о своей семье и своем рождении в столице, в центре города, – что над ним не висит груз ответственности из-за богатого происхождения или обстоятельств, формирующих особую биографию.
Илья, понимаешь теперь, о чем я толкую? 
- Кажется, да. Друг говорил про то, что он рад своему рождению в скромно живущей семье, но, с другой стороны, намекал на то, что по духу своему он близок к Абаю, который был человеком просвещенным.
- Именно. Но, повторяю, противоречие это, конечно, мнимое, ибо рассуждение друга в целом последовательно, – несмотря на свое простое происхождение, он глубоко понимал, что у него есть все преимущества для того, чтобы стать просвещенным человеком – т. е. он принимал обстоятельства своего рождения и вместе с тем стремился к чему-то большему, в то время как многие люди поступают по-другому – они либо из богатых становятся бедными или же из бедных хотят стать богатыми, минуя главное условие для настоящего богатства, – образование – при этом я, конечно же, имею в виду лишь настоящее образование, – может, даже самообразование. Единственное, в чем друг не был целен – в том, что ему при этом было свойственно излишнее тщеславие – он часто напоминал мне о том, что гордится своим простым происхождением и не видел себя со стороны, впрочем, как и я раньше сам не замечал своего тщеславия.
Итак, возвращаюсь к своим вопросам. Почему я с ранних лет по-настоящему восхищался природой, а другу она была неинтересна. Почему я люблю животных, а друг относится к ним очень прохладно. Почему мое воображение бездонно, а идеи друга не поднимались даже до некоторых простых вещей. Эти вопросы роились у меня в голове нескончаемым потоком. А потом я, по милости Божией, прозрел и стал видеть, почему все так перемешано в этом хаотично организованном, падшем мире – потому что прародители наши некогда согрешили и пали, а с ними первородный грех распространился и на всех нас – все из ровного и совершенного стало кривым и порочным – все стало диалектично эклектичным, запутанным и безнравственным.
Но и это еще не все, ибо из своего начала можно вывести и конец. 
- Что ты имеешь в виду?
- А то, что даже поправ в раю свободу свою, человек все равно не лишился милости Божией и может покаяться, если искренне того пожелает. Ведь недостатки людей являются, как это ни странно, теми чертами характера, которые служат средством преодоления, а значит покаяния – человек, преодолевая их в самом себе, становится по-настоящему свободным и цельным.
- Я понял! Бог изначально дарует каждому человеку свободу, которая при истинном покаянии делает его цельным и целостным, – преодолевая в себе свои недостатки, он стремится к совершенству и становится независимым.
- Да, но только я сразу хочу заметить, что сами по себе недостатки не являются основанием для настоящего покаяния – ведь наш мир устроен весьма диалектично и потому необходимо разделять здесь то, что не нуждается ни в какой причине, и не может быть средством к цели от того, что по греховному нашему состоянию является объектом преодоления – свободу от необходимости.
- Т. е. не верх подводить под низ, но низ устремлять к верху?
- Да, к Небу. Иерархия ценностей.
Мои недостатки преодолимы и с их преодолением я обретаю свою цельность и полноту, но не благодаря недостаткам я становлюсь добрее, чище и свободнее.
- Значит, даже в хаотично организованной реальности есть смысл? Или она все же бессмысленна?
- В ней самой нет никакого смысла, но поскольку людям трудно преодолеть в себе греховное желание воспроизводства насильственного деторождения и человек рождается несвободно, но свободным, каждому из нас должно в истинном покаянии, отвоевывая подлинную свободу, восстанавливать некогда утраченную целостность посредством искоренения в себе своих недостатков и грехов. Не человек существует для мира, но падший мир только потому и существует, что есть человек. Если бы люди добровольно и свободно, сохранив свое девство, выродились, то и мир этот разрушился бы до основания, и тогда бы прекратилось безнравственное и бессмысленное повторение одного и того же. Но этого не будет, ибо конец света неизбежен, и сами люди по свободе своей приближают его наступление.








Г Л А В А   XLV

О служении в армии


- Симон, а что ты думаешь об армии и служении в ней молодых людей – вообще нужна ли она или в наши последние времена она, как и многое другое стала фикцией?
- Весьма непростой, как и всякая подлинная проблема, вопрос…
- Потому мне интересно узнать об этом твое мнение. 
- Могу привести несколько примеров.
Помню, когда еще работал в театре, как-то раз слушал радио «Маяк», программу «Отцы и дети» от 2011 г., гостем в которой был Гейдар Джемаль. Кстати, в ней, во второй ее части, фоном к беседе звучала музыка из «Приключений Электроника».
- «Крылатые качели»?
- Да. И вот что говорил Гейдар Джахидович о своем опыте во время непродолжительной службы в армии, – вернее, его почти сразу же комиссовали, после того, как он вошел в серьезный конфликт с военными структурами – вначале его даже хотели отправить в тюрьму, но один из начальников московского военного округа, поговорив с Гейдаром, решил не идти на такие жесткие меры и по статье «Психопатия» его отпустили, – так вот, Гейдар говорил: «Я сам был всегда антипацифистом. Я обожал военное дело, читал офицерскую библиотеку с двенадцати лет наряду с философией, ходил в магазин «Звезда» на Старом Арбате – был такой специализированный магазин военной книги – я покупал там специальные книжки» – и в этом месте он, видимо, перечислил названия  некоторых глав: «Радиолокационное наблюдение за прорывом воздушного противника», «Наведение ракет», «Тактика в обороне пехотного взвода», «Тактика танковой роты в наступлении» и т. д. – «Все это я изучал с двенадцати лет. Когда я попал в наши вооруженные силы, что меня страшно разочаровало – я увидел не то, что хотел видеть, а скорее какой-то разморенный лагерь с сушащимися портянками и картофельными очистками, с бездарными построениями – все очень было такое аморфное, расплывающееся, что вызвало у меня очень сильное недоумение и отвращение. Но при этом тяготение к военно-силовой стороне жизни у меня сохранилось и даже в какой-то степени развилось». 
- Симон, и вновь мы здесь видим подтверждение твоих слов, что все мы родом из детства – с какой большой любовью Гейдар Джахидович отзывается о своих мальчишеских увлечениях! 
- Вот именно.
Второй пример из биографии Виктора Цоя, – когда ему предстояло пойти в армию, он решился на отчаянный шаг и оказался в психиатрической больнице.
- «Пряжке».
- Да. Он пробыл в ней полтора месяца и вышел из нее по воспоминаниям друзей совершенно другим человеком, – по-видимому, так сильно повлияло на его сознание совместное пребывание с людьми, которые там лечились.
- Хотя, кто еще болен по-настоящему – люди, которые мнят себя нормальными или те, которых первые считают ненормальными – спорный вопрос. И вообще наши представления о понятии «нормальности» весьма относительные, – если учесть, что мы живем в хаотично организованном мире…
- Это вместе и одновременно так, но и не так.
- Почему?
- Все-таки, стремящееся к понятию «нормальности» более-менее близкое представление, имеет право на существование, потому что в человеке внутренне есть стремление к утраченному некогда Идеалу, к установлению главенства нравственного закона, но не вовне, а именно внутри самого себя – в самом человеке. Я уже говорил неоднократно, что все внешние манипуляции обречены на постоянные и бессмысленные изменения, а Идеал, напротив, есть нечто незыблемое, однозначное и совершенное.
Так вот, почему Виктор так поступил? Потому, что он настоящий художник – он свободолюбивый, цельный человек, которому претит всякое угнетение его свободы.
- К тому же тогда шла война в Афганистане. И вообще он мог вычеркнуть из своей жизни большой и значимый ее кусок, – если бы вступил в ряды вооруженных сил и тогда бы она пошла совсем по другому пути.
- Да.
Третий пример – из жизни Микеланджело.
Когда во Флоренции стал проповедовать Савонарола, и городу угрожала опасность вторжения французских войск, гениальному художнику пришлось уехать из родного города в Болонью – ему было тогда девятнадцать лет.
- Да, я читал об этом у И. Стоуна в его романе «Муки и радости» – Микеланджело с двумя друзьями сначала хотел поехать в Венецию, которая сохраняла нейтралитет – он думал найти там работу, но по дороге решил остаться в Болонье.
- Верно. И что самое интересное в этом его путешествии, – как пишет Надин Сотель, биограф Микеланджело, будущий великий художник «действительно был избранником судьбы» – троих молодых людей должны были арестовать из-за того, что у них не было пропуска, разрешавшего пересекать им границу, и денег, чтобы заплатить хотя бы штраф, но один дворянин и друг Лоренцо Великолепного, Джанфранческо Альдовранди, помог им выйти из трудного положения, – узнав Микеланджело, которого он часто встречал в доме Лоренцо Медичи, Альдовранди пригласил его в свой дом и впоследствии стал покровителем молодого художника, прожившего у него в течение целого года.
А в более зрелые годы Микеланджело сам участвовал в защите родного города – мы об этом уже ранее говорили.
Почему сначала он был против военных действий, а потом переменил к ним свое отношение?
- Почему?
- Наверное, потому, что как и всякий человек он был противоречив – ведь мы постоянно меняем свои взгляды на жизнь. Конечно, в главном – в вере Богу Микеланджело был непоколебим, но во всем второстепенном – мог, в зависимости от ситуации к ситуации, от времени ко времени, действовать так, как того требовали его нравственный долг и совесть.
К примеру, Бенвенуто Челлини был весьма воинственным художником и даже убил несколько человек, что не умаляет его гения настоящего творца – ведь главное в жизни человека не ошибки, которые он совершает, но его покаяние, а Челлини был честным Христианином и уповал на милосердие Божие.
- Он, кстати, как и многие другие талантливые художники его времени, был учеником Микеланджело.
- Верно. А еще он участвовал в обороне Рима от войск Карла Бурбона.
- Точно.
- Следующий пример – это современник Микеланджело – тоже гениальный художник и человек удивительной духовной цельности и нравственного мужества – испанский писатель Мигель де Сервантес.
Во время морского сражения при Лепанто он претерпел страшные и тяжелые лишения, что впоследствии нисколько не поколебало, но закалило его характер, сделав его еще более крепким и мужественным.
- Да, удивительно вообще то, как он, будучи больным лихорадкой, все же собрался с силами и вступил в схватку с противником!
- Вот именно! Потому что настоящий дворянин, а для подлинного аристократа честь – одна из главных ценностей в жизни.
Кстати, касательно отношения настоящего идальго к уважению достоинств своей личности я вспомнил сейчас один эпизод из «Трех мушкетеров» Дюма-отца, когда между де Тревилем и королем Людовиком XIII состоялся разговор о стычке между мушкетерами Его Величества и гвардейцами кардинала, и капитан королевских мушкетеров, чтобы засвидетельствовать законность действий своих подчиненных, попросил короля лично допросить господина герцога де Ла Тремуля.
- Который в конечном счете полностью подтвердил слова де Тревиля.
- Да. Вот как раньше высоко ценилось слово дворянина!
- А я вспомнил слова Джона Сильвера из Стивенсоновского «Острова сокровищ», –  когда он обращается к Джиму Хокинсу как к настоящему джентльмену и доверяет словам последнего – во время прихода доктора Ливси в блокгауз.
- Точно. А в наши последние времена честное слово легко попирается самими же мужчинами – они больше не хотят следовать своему внутреннему голосу – они отказываются подчиняться своему святому долгу – т. е. нравственному закону.
Подумать только! Всего каких-то три-четыре-пять столетий назад люди доверяли честному слову! Представить такое теперь крайне трудно. Потому что мужчины перестали быть мужественными и по-настоящему свободными – они все больше превращаются в рабов. А все потому, что разорвали связь с Небом – отвернулись от Истинной, Христианской веры и растеряли свою внутреннюю силу и цельность характера. Да… кругом забвение…
Я хочу еще раз вспомнить эти бесценные строки из «Трех мушкетеров» – разговор между королем и господином де Тревилем и про встречу последнего с герцогом де Ла Тремулем – вот они:
«<…> господин де Тревиль, я вами недоволен.
Де Тревиль только этого и ждал. Он давно знал короля и понял, что все его жалобы служат лишь предисловием, чем-то вроде возбуждающего средства, в котором он черпает решимость. Только теперь он заговорит о том, о чем готовился заговорить.
- В чем же я имел несчастье провиниться перед Вашим Величеством? – спросил де Тревиль,  изображая на лице величайшее удивление.
- Так-то вы выполняете ваши обязанности, сударь? – продолжал король, избегая прямого ответа на слова де Тревиля. – Разве для того я назначил вас капитаном мушкетеров, чтобы ваши подчиненные убивали людей, чтобы они подняли на ноги целый квартал и чуть не сожгли весь Париж? И вы ни словом не заикнулись об этом! Впрочем, – продолжал король, – я, верно, напрасно сетую на вас. Виновные, вероятно, уже за решеткой, и вы явились доложить мне, что над ними учинен суд.
 
- Нет, Ваше Величество, – спокойно ответил де Тревиль, – я как раз пришел просить суда у Вас.
- Над кем же? – воскликнул король.
- Над клеветниками, – сказал де Тревиль.
- Вот это новость! – воскликнул король. – Не станете ли Вы отрицать, что Ваши три проклятых мушкетера, эти Атос, Портос и Арамис, вместе с этим беарнским молодцом как бешеные накинулись на несчастного Бернажу и отделали его так, что он сейчас, верно, уж близок к последнему издыханию? Не станете ли Вы отрицать, что они вслед за этим осадили дом герцога де Ла Тремуля и собирались поджечь его, пусть в дни войны, это было бы не так уж плохо, ибо дом этот настоящее гнездо гугенотов, но в мирное время это могло бы послужить крайне дурным примером для других. Так вот, скажите, не собираетесь ли Вы все это отрицать?
- И кто же рассказал Вашему Величеству эту сказку? – все так же сдержанно произнес де Тревиль.
- Кто рассказал, сударь? Кто же, как не тот, кто бодрствует, когда я сплю, кто трудится, когда я забавляюсь, кто правит всеми делами внутри страны и за ее пределами – во Франции и в Европе?
- Его Величество, по всей вероятности, подразумевает Господа Бога, – произнес де Тревиль, – ибо в моих глазах только Бог может стоять так высоко над Вашим Величеством.
- Нет, сударь, я имею в виду опору королевства, моего единственного слугу,  единственного друга – господина кардинала.
- Господин кардинал – это еще не Его Святейшество.
- Что вы хотите сказать, сударь?
- Что непогрешим лишь один Папа и что эта непогрешимость не распространяется на кардиналов.
- Вы хотите сказать, что он обманывает, что он предает меня? Следовательно, Вы обвиняете его? Ну, скажите прямо, признайтесь, что вы обвиняете его!
- Нет, Ваше Величество. Но я говорю, что сам он обманут. Я говорю, что ему сообщили ложные сведения. Я говорю, что он поспешил обвинить мушкетеров Вашего Величества, к которым он несправедлив, и что черпал он сведения из дурных источников.
- Обвинение исходит от господина де Ла Тремуля, от самого герцога.
- Я мог бы ответить, Ваше Величество, что герцог слишком близко принимает к сердцу это дело, чтобы можно было положиться на его беспристрастие. Но я далек от этого, Ваше Величество. Я знаю герцога как благородного и честного человека и готов положиться на его слова, но только при одном условии...
- При каком условии?
- Я хотел бы, чтобы Ваше Величество призвали его к себе и допросили, но допросили бы сами, с глазу на глаз, без свидетелей, и чтобы я был принят Вашим Величеством сразу же после ухода герцога.
- Вот как! – произнес король. – И вы полностью положитесь на то, что скажет господин де Ла Тремуль?
- Да, Ваше Величество.
- И вы подчинитесь его суждению?
- Да.
- И согласитесь на любое удовлетворение, которого он потребует?
- Да, Ваше Величество.
<…>
- Ла Шене, – сказал король, – пусть сию же минуту отправятся за господином де Ла Тремулем. Мне нужно сегодня же вечером поговорить с ним.
- Ваше Величество дает мне слово, что между де Ла Тремулем и мной не примет никого? –  спросил де Тревиль.
- Никого, – ответил король.
- В таком случае – до завтра, Ваше Величество.
- До завтра, сударь. <…> Но берегитесь, если ваши мушкетеры виновны!
- Если мои мушкетеры виновны, то виновники будут преданы в руки Вашего Величества, и Вы изволите поступить с ними так, как найдете нужным. Есть ли у Вашего Величества еще какие-либо пожелания? Я слушаю. Я готов повиноваться.
- Нет, сударь, нет. Меня не напрасно зовут Людовиком Справедливым. До завтра,  сударь,  до завтра.
<…> де Тревиль увидел де Ла Тремуля, выходившего из кабинета. Герцог направился прямо к нему.
- Господин де Тревиль, – сказал он, – Его Величество вызвал меня, чтобы узнать все подробности о случае, происшедшем возле моего дома. Я сказал ему правду, то есть    признал, что виновны были мои люди и что я готов принести Вам извинения. Раз я встретился с Вами, разрешите мне сделать это сейчас, и прошу вас считать меня всегда в числе ваших друзей.
- Господин герцог, – произнес де Тревиль, – я так глубоко был уверен в Вашей высокой честности, что не пожелал иметь другого заступника перед королем, кроме Вас. Я вижу, что не обманулся, и благодарю Вас за то, что во Франции остались еще такие мужи, о которых, не ошибаясь, можно сказать то, что я сказал о Вас».
- Просто удивительно! Ведь, оставшись наедине с королем, герцог мог соврать и оклеветать и мушкетеров, и самого де Тревиля, тем более, что де Ла Тремуль сам был потерпевшим, но он этого не сделал и сказал Его Величеству все честно, как и требовала его совесть!
- Конечно.
Илья, можешь ли ты представить себе такое благочестие в наше время?
- Очень трудно… Почти нет.
- Вот и я о том же говорю.
И кто-то может сказать, что это всего лишь художественная литература – так, кстати, мне и сказал научный руководитель, когда я учился в университете и писал свою работу по эпохе Возрождения, – что, дескать, нужно использовать научные труды, но не произведения писателей, какими бы интересными они ни были, поелику в них много вымысла и потому доверять им не стоит, но я не согласен с таким мнением – именно в гениальных художественных произведениях не то чтобы больше исторической правды о событиях определенного времени, чем в сухих, пыльных, архивных документах, но яснее и цельнее изображается настоящая картина прошлого. Постоянные придирки к художникам, которые по-своему рассказывают о том, чего из их современников никто не видел, свидетельствуют о лицемерии самих скептиков, ибо последние попросту морочат голову бедным людям – ведь они сами так часто меняют свои «принципы» и любят читать, как это ни странно, мировую классику.
- Да…
- Подлинная художественная литература и философия, которые прошли проверку временем, учат человека думать и решают очень трудные, нравственные проблемы, а современная физика, биология, химия и другие «науки» занимаются в основном тем, что сами себе ставят задачи и сами же на них отвечают – в действительности они направлены на «решение» бессмысленных и бесполезных вопросов, чтобы занять скучающий человеческий ум. Даже математика теперь стала выхолощенной и утратившей свое сакральное, глубокое, метафизическое предназначение.
- Я тоже давно это заметил, – гордясь своими бессмысленными открытиями некоторые современные ученые, которые в действительности суть книжники и фарисеи, сами устают от своей надуманной серьезности и в часы досуга либо пишут картины или играют на музыкальных инструментах и таким, своим весьма изменчивым поведением, только подтверждают собственную ограниченность и недальновидность.
- Потому что не видят самих себя со стороны. Дураков, как сказал Петр Мамонов, нет – люди сами понимают, что их далекие прародители некогда были творцами – они тоже ощущают себя творческими личностями, но дьявол не дремлет и все время оставляет их с носом.
И у меня, конечно же, нет иллюзий, связанных с идеализацией прошлых времен – я много читал об ужасах Средних веков, Ренессанса и Нового времени – достаточно вспомнить хотя бы описание эпохи Возрождения, которое приводит А. Ф. Лосев: «В эпоху Ренессанса гадали на трупах, заклинали пуб¬личных женщин, составляли любовные напитки, вызывали демонов, совершали магические операции при заклад¬ке зданий, занимались физиогномикой и хиромантией, бросали в море распятия с ужаснейшими богохульствами и зарывали в землю ослов для вызывания дождя во время засухи. В массовом порядке верили в привидения, в дурной глаз и вообще во всякого рода порчу, верили в чер¬ных всадников, якобы намеревавшихся уничтожить Фло¬ренцию за ее грехи, но отстраненных заклинаниями праведника; околдовывали детей, животных и полевые плоды. Верили, что женщины совокуплялись с бесами и были колдуньями, хотя иной раз и добрыми. Публичные женщины для привлечения мужчин пользовались разны¬ми снадобьями, в состав которых входили волосы, черепа, ребра, зубы и глаза мертвых, человеческая кожа, детский пупок, подошвы башмаков и куски одежды, добытые из могил, и даже трупное мясо с кладбища, которое они незаметно давали съесть своим любовникам. Протыкали фигурки из воска и золы с известными припевами для воздействия на тех, кого изображали эти фигурки, мсти¬ли пророкам за их предсказания [здесь и далее – Лосев А. Ф., «Эстетика Возрождения», М.: Мысль, 1978 г., с. 117]. 
Свя¬щеннослужители содержат мясные лавки, кабаки, игорные и публичные дома, так что при¬ходится неоднократно издавать декреты, запрещающие священнослужителям «ради денег делаться сводника¬ми проституток», но все напрасно. Монахи читают «Декамерон» и предаются оргиям, а в грязных стоках находят детские скелеты как последствия этих оргий. Тогдашние писатели сравнивают монастыри то с разбойничьими вертепами, то с непотребными домами. Тысячи монахов и монахинь живут вне монастырских стен. В Комо вследствие раздоров происходят настоя¬щие битвы между францисканскими монахами и монахинями, причем последние храбро сопротивляются нападениям вооруженных монахов. В церквах пьян¬ствуют и пируют, перед чудотворными иконами разве¬шаны по обету изображения половых органов, исце¬ленных этими иконами» [Там же, с. 122].
Когда вместе с войском французского короля Кар¬ла VIII в конце XV в. так называемая французская болезнь, раньше вспыхивавшая в Италии эпизодически, начала распространяться в ужасающей степени, жертвами ее пали не только многие светские, но и высокопоставленные духовные лица [Там же, с. 125].
Казни, убийства, изгна¬ния, погромы, пытки, заговоры, поджоги, грабежи не¬прерывно следуют друг за другом [Там же, с. 125]. Когда умирал какой-нибудь известный человек, сразу же распространялись слухи, что он отравлен, причем очень часто эти слухи были вполне оправданны [Там же, с. 125].
Пороки и преступления были во все эпохи человеческой истории, были они и в Средние века. Но там люди грешили против своей совести и после совершения греха каялись в нем. В эпоху Ренессанса наступили другие времена. Люди совершали самые дикие преступления, и ни в какой мере в них не каялись, и поступали они так потому, что последним критерием для человеческого поведения считалась тог¬да сама же изолированно чувствовавшая себя личность [Там же, с. 136-137]».
- Какие страшные времена оказывается тогда были…
- Да. Но я говорю не о том, что в то время было легче жить, чем теперь – скорее в наши дни человек сильно оброс жиром и все больше отвыкает от труда. Я о другом толкую, – что жизнь наших предков была настоящей, а у нас она вся фальшивая – пестрая снаружи, но чудовищно бедная внутри. И хотя раньше люди грешили не меньше, чем теперь, все же в те времена внутреннее содержание человеческой жизни было бездонно глубоким.
- Да…
- Однако вернемся к проблеме служения молодых людей в армии.
Другой пример связан с другом, с которым я работал в театре и который двенадцать лет прожил в Испании, в той самой Андалусии, где некоторое время жил великий Сервантес, – так вот, когда этот друг рассказывал мне о своей службе в армии, я был в недоумении, поелику у него было заболевание иммунной системы и жил он далеко за пределами своего Отечества, но, окончив после школы училище, добровольно приехал на родину, чтобы вступить в ряды вооруженных сил – хотя мог легко отказаться от такого бесполезного и необдуманного поступка.
- Почему необдуманного и бесполезного?
- Потому что по его же собственным признаниям ничего хорошего он от этой службы для себя не извлек.
- Но тогда зачем он вообще поехал к себе на родину?
- Вот именно – зачем? Тут все очень непросто.
Его родители развелись, когда он еще учился в школе. Затем, когда ему исполнилось шестнадцать лет, он вместе с матерью переехал в Испанию и стал жить в доме одного человека, с которым познакомилась его мать – впоследствии он стал для друга отчимом.
- Отчим – испанец?
- Да, но это неважно. Так вот, вначале отношения с отчимом у друга были вполне дружественными, но по прошествии некоторого времени стали портиться, а в конце и вовсе стали для обоих невыносимыми и чтобы как-то смягчить возникший конфликт, другу пришлось выбирать – или подчиниться воле отчима, который предлагал ему свою картину мира, либо покинуть его дом.
- А вообще из-за чего возникли разногласия? 
- Отчим заставлял друга искать работу, но найти ее было трудно и потому другу приходилось находиться на иждивении матери, а ее нового мужа это, видимо, раздражало – ведь и ее в некоторой степени содержал последний. Короче говоря, не найдя ничего лучше, друг вернулся на родную землю и стал работать в театре, где мы с ним и познакомились. Но перед возвращением в свой дом он сначала ушел в армию и, – наверное, не в последнюю очередь из-за конфликта с отчимом. 
- Чтобы хотя бы на время прекратить ссоры с мужем матери?
- Думаю, что все обстояло именно так.
- Симон, а почему ты говоришь «видимо», «наверное», «думаю» – разве друг тебе об этом не рассказывал?
- Вот именно, что нет – он только иногда вскользь об этом упоминал, но ему не хотелось ворошить прошлое, а я не стал выпытывать у него подробности, ибо уважительно отношусь к его желанию оставить эти печальные воспоминания о жизни с отчимом личными, никого не касающимися.
- А как же ты тогда смог понять его внутренние переживания?
- Я долго наблюдал за ним, исследовал его характер, привычки, интересы, образ жизни и проч. и проч., – словом, мне все в нем было интересно. Причем я старался делать это ненавязчиво – именно со стороны, чтобы нисколько не посягать на его свободу.
- Но почему друг все-таки решил пойти в армию, тем более, если, как ты говоришь, у него была серьезная болезнь? Неужели его на это подвигли одни только семейные сцены?
- Не только ссоры.
Друг, как я уже говорил ранее, очень непростой человек с бездонным внутренним миром, но внешне – с весьма слабосильным характером. Часто бывало, что он намеревался раз и навсегда перестать быть зависимым от воспоминаний о своем полном обид и унижений прошлом, начиная еще со школьной поры, когда учителя заставляли его думать, как они считали нужным, когда его детское, полное чудес, восприятие мира стало погибать под их безжалостным и энергичным напором, когда они хотели сделать всех детей в классе одинаковыми и неинтересными, – но всякий раз не мог дойти до конца – дьявол постоянно возвращал его к этим, разъедающим душу, переживаниям. 
Помнить прошлое, чтобы быть по-настоящему свободным, необходимо, но помнить в прошлом одно только плохое, а обо всем хорошем забывать, – значит, быть не просто рабом, покорившимся судьбе, но даже подчиниться дьяволу, а это опасно – ведь многие тираны, насильники и убийцы вымещали злость за свое тяжелое детство и унижения юности вовне, вместо того, чтобы отвоевывать свободу в самом себе – они не понимают, что тот черный конь, которого нужно остановить и победить, находится у них в душе – все злое рождается внутри нас самих, потому что все мы испачканы первородным грехом. А друг думал, что виноваты в его поражениях люди вокруг. Конечно, и в этом есть правда, но правда – не Истина. В правде нет полноты и цельности – она, как и все в падшем мире, раздроблена на части. Когда мы говорим о правде, то неизбежно приходим к словам «с одной стороны», «с другой стороны», «во-первых», «во-вторых» и т. д. Помыслить такое об Истине невозможно – Истина вообще вне мышления, ибо она сама суть норма мышления – она над всем возвышается, не включена во все и на ней все зиждется.
Что я этим хочу сказать – друг пошел служить в армию, потому что был несвободен – свобода для него была мучительна, он не готов был ее отстаивать, он сам, добровольно, хотя и мог отказаться, принес в жертву свою свободу другим людям – он сам подчинился внешним обстоятельствам, причем с самого начала, – как и в ситуации с отчимом, когда не смог отстоять свою реальность, так и в случае армии, когда не смог отвоевать свою независимость. Он не стал сам творить свою судьбу, потому что это трудно, но покорился ей.
- Да… Тяжело как-то это все…
- Трудно. Но выход есть всегда.
В качестве шестого примера могу привести историю из своей жизни.
Когда закончилась моя учеба в университете, я приехал домой и стал искать работу, но при трудоустройстве с меня начали требовать документы о прохождении военной службы, которых у меня не было – ведь я не служил, пока учился. И тогда я стал переживать, как бы меня не призвали к срочной службе, потому что не хотел зря тратить время. И это при том, что я сам с детства любил читать книги о настоящих воинах, смотрел множество фильмов, в которых показаны великие сражения и вообще высоко ценю воинственный дух подлинных королей, аристократов, рыцарей, джентльменов. Но глубоко в душе я понимал, что великие эпохи, когда жили эти благородные и смелые мужи, безвозвратно прошли и что в мое время служба в армии бессмысленна, – по крайней мере, лично для меня.
- И что ты сделал?
- Пошел в военный комиссариат, где впоследствии в приписном свидетельстве мне поставили отметку, согласно которой мне предоставлялась отсрочка на период работы. 
- Как это?
- Да, именно так.
- И тебя не обязали проходить военную службу?
- Нет.
- Как вообще такое возможно? Что за отсрочка по работе? Разве так бывает?
- Наверное, нет, но именно в моей ситуации все так и было.
- Удивительно!
- Да, по милости Божией, я смог потом вновь поступить в университет и продолжить обучение.
- Когда вернулся в Москву и встретился с той самой девушкой, с которой учился в одной академической группе?
- Именно.
- Это чудо!
- Да. Это Промысл Божий.
Все эти примеры я привел для того, чтобы показать, насколько все непросто обстоит с проблемой служения молодых людей в армии – кому-то служба в вооруженных рядах действительно помогает понять самого себя, но кому-то она попросту может обрезать крылья и убить в нем свободу – все очень неоднозначно и сложно, как и многое другое в этом запутанном мире.
- К тому же в разные времена меняется и сама армия, и отношение к ней молодого, еще ищущего смысл жизни, человека.
- Конечно.
И вот еще, что интересно в связи с армией: положение солдат и офицеров согласно их званиям и должностям, образование четкой структуры военных подразделений и порядок в них, регламентированный уставом, – в действительности есть попытка мужчин организовать жизнь на нашей падшей земле подобно Горней иерархии – ведь на жизнь военных можно посмотреть как на проекцию того, как все устроено на Небе. Поэтому-то армия и войны, начиная с незапамятных еще времен, никуда не исчезли – как ангелы Господа сражаются против легиона бесов – так и люди непрестанно воюют друг с другом – одни отвоевывают свою свободу и, созидая, творят добро; другие, умножая зло, хотят разрушить дела первых и в конечном счете подчинить их своей власти.
- Точно.
- Кроме того, среди военных, как я уже говорил, когда речь шла о гениальности, есть подлинно выдающиеся личности, – например, А. В. Суворов, по милости Божией не проигравший ни одного сражения.
- Его так и называют – великий военный гений.
- Именно. А к военному делу он относился как к искусству.
- Да…
- Поэтому все очень непросто в проблеме служения молодых людей в армии – здесь нет готовых решений, как и нет их в других проблемах нравственности.
Еще я вспомнил сейчас два примера, которые приводил отец А. Кураев во время миссионерской беседы в Суворовском училище, в Екатеринбурге, в 1996 г. на тему: «О воинской символике в Христианстве» – он рассказывал тогда курсантам про генерала из «Трех разговоров» В. Соловьева, а также упомянул книгу И. Ильина «О сопротивлении злу силою».   
- Про генерала, который убил больше тысячи башибузуков во время русско-турецкой войны?
- Да. И именно этот единственный случай из своей жизни он [т. е. генерал – прим. мое] не назвал мелким и даже наверное знал, что владела им тогда «одна добрая сила», – когда он испытал «полное нравственное удовлетворение», действуя «без всяких размышлений и колебаний».
- Точно. Я помню, как он сказал князю, своему собеседнику, что «это доброе дело до сих пор, да, конечно, и навеки, останется самым лучшим, самым чистым моим [генерала – прим. мое] воспоминанием».
- Да. Вот этот рассказ генерала: «<…> …это было сражение на Аладжинских высотах, когда мы в первый раз «непобедимому» Гази-Мухтар-паше все бока обломали... <…> Я был на левом фланге и командовал передовым разведочным отрядом. Были у меня нижегородские драгуны, три сотни кубанцев и батарея конной артиллерии. – Страна невеселая – еще в горах ничего, красиво, а внизу только и видишь, что пустые, выжженные села да потоптанные поля. Вот раз – 28 октября это было – спускаемся мы в долину, и на карте значится, что большое армянское село. Ну конечно, села никакого, а было действительно порядочное, и еще недавно: дым виден за много верст. А я свой отряд стянул, потому что, по слухам, можно было наткнуться на сильную кавалерийскую часть. Я ехал с драгунами, казаки впереди. Только вблизи села дорога поворот делает. Смотрю, казаки подъехали и остановились как вкопанные – не двигаются. Я поскакал вперед; прежде чем увидел, по смраду жареного мяса догадался: башибузуки свою кухню оставили. Огромный обоз с беглыми армянами не успел спастись, тут они его захватили и хозяйничали. Под телегами огонь развели, а армян, того головой, того ногами, того спиной или животом привязавши к телеге, на огонь свесили и потихоньку поджаривали. Женщины с отрезанными грудями, животы вспороты. Уже всех подробностей рассказывать не стану. Только одно вот и теперь у меня в глазах стоит. Женщина навзничь на земле за шею и плечи к тележной оси привязана, чтобы не могла головы повернуть, – лежит не обожженная и не ободранная, а только с искривленным лицом – явно от ужаса померла, – а перед нею высокий шест в землю вбит, и на нем младенец голый привязан – ее сын, наверное, – весь почерневший и с выкатившимися глазами, а подле и решетка с потухшими углями валяется. Тут на меня сначала какая-то тоска смертельная нашла, на мир Божий смотреть противно, и действую как будто машинально. Скомандовал рысью вперед, въехали мы в сожженное село – чисто, ни кола ни двора. Вдруг, видим, из сухого колодца чучело какое-то карабкается... Вылез, замазанный, ободранный, упал на землю ничком, причитает что-то по-армянски. Подняли его, расспросили: оказался армянин из другого села; малый толковый. Был по торговым делам в этом селе, когда жители собрались бежать. Только что они тронулись, как нагрянули башибузуки, – множество, говорит, сорок тысяч. Ну, ему, конечно, не до счету было. Притаился в колодце. Слышал вопли, да и так знал, чем кончилось. Потом, слышит, башибузуки вернулись и на другую дорогу переехали. Это они, говорит, наверное, в наше село идут и с нашими то же делать будут. Ревет, руки ломает.
Тут со мною вдруг какое-то просветление сделалось. Сердце будто растаяло, и мир Божий точно мне опять улыбнулся. Спрашиваю армянина, давно ли черти отсюда ушли? По его соображению – часа три.
- А много ли до вашего села конного пути?
- Пять часов с лишком.
- Ну, в два часа никак не догонишь. Ах ты, Господи! А другая-то дорога к вам есть, короче?
- Есть, есть. – А сам весь встрепенулся. – Есть дорога через ущелья. Совсем короткая. Немногие и знают ее.
- Конному пройти можно?
- Можно.
- А орудиям?
- Трудно будет. А можно.
Велел я дать армянину лошадь, и со всем отрядом – за ним в ущелье. Как уж мы там в горах карабкались – я и не заметил хорошенько. Опять машинальность нашла; но только в душе легкость какая-то, точно на крыльях лечу, и уверенность полная: знаю, что нужно делать, и чувствую, что будет сделано.
Стали мы выходить из последнего ущелья, после которого наша дорога на большую переходила, – вижу, армянин скачет назад, машет руками: тут, мол, они! Подъехал я к передовому разъезду, навел трубку: точно – конницы видимо-невидимо; ну, не сорок тысяч, конечно, а тысячи три-четыре будет, если не все пять. Увидали чертовы дети казаков – поворотили нам навстречу – мы-то им в левый фланг из ущелья выходили. Стали из ружей палить в казаков. <…> Старший из сотенных командиров подъезжает ко мне:
- Прикажите атаковать, ваше превосходительство! Что ж они, анафемы, нас, как перепелок, подстреливать будут, пока орудия-то устанавливают. Мы их и сами разнесем.
- Потерпите, голубчики, еще чуточку, говорю. Разогнать-то, говорю, вы их разгоните, а какая ж в том сладость? Мне Бог велит прикончить их, а не разгонять.
Ну, двум сотенным командирам приказал, наступая врассыпную, начать с чертями перестрелку, а потом, ввязавшись в дело, отходить на орудия. Одну сотню оставил маскировать орудия, а нижегородцев поставил уступами влево от батареи. Сам весь дрожу от нетерпения. И младенец-то жареный с выкаченными глазами передо мной, и казаки-то падают. Ах ты, Господи!
<…> А кончилось по самому хорошему, без промаха! Ввязались казаки в перестрелку и сейчас же стали отходить назад с гиком. Чертово племя за ними – раззадорились, уж и стрелять перестали, скачут всей оравой прямо на нас. Подскакали казаки к своим саженей на двести и рассыпались горохом кто куда. Ну, вижу, пришел час воли Божией. Сотня, раздайся! Раздвинулось мое прикрытие пополам – направо-налево – все готово. Господи благослови! Приказал пальбу батарее.
И благословил же Господь все мои шесть зарядов. Такого дьявольского визга я отродясь не слыхивал. Не успели они опомниться – второй залп картечи. Смотрю, вся орда назад шарахнулась. Третий – вдогонку. Такая тут кутерьма поднялась, точно как в муравейник несколько зажженных спичек бросить. Заметались во все стороны, давят друг друга. Тут мы с казаками и драгунами с левого фланга ударили и пошли крошить как капусту. Немного их ускакало – которые от картечи увернулись, на шашки попали. Смотрю, иные уж и ружья бросают, с лошадей соскакивают, амана запросили. Ну, тут я уж и не распоряжался – люди и сами понимали, что не до амана теперь, – всех казаки и нижегородцы порубили.
А ведь если бы эти безмозглые дьяволы после двух первых-то залпов, что были им, можно сказать, в упор пущены – саженях в двадцати-тридцати, – если бы они вместо того, чтобы назад кинуться, на пушки поскакали, так уж нам была бы верная крышка – третьего-то залпа уж не дали бы!
Ну, с нами Бог! Кончилось дело. А у меня на душе – светлое Христово Воскресение. Собрали мы своих убитых – тридцать семь человек Богу душу отдали. Положили их на ровном месте в несколько рядов, глаза закрыли. Был у меня в третьей сотне старый урядник, Одарченко, великий начетчик и способностей удивительных. <…> Кликнул я его. «Ну, – говорю, – Одарченко, дело походное, где нам тут в аллилуйях разбираться, будь у нас за попа – отпевай наших покойников». А для него, само собой, первое удовольствие. «Рад стараться, ваше превосходительство!» А сам, бестия, даже просиял весь. Певчие свои тоже нашлись. Отпели чин-чином. Только священнического разрешения нельзя было дать, да тут его и не нужно было: разрешило их заранее слово Христово про тех, что душу свою за други своя полагают. Вот как сейчас мне это отпевание представляется. День-то весь был облачный, осенний, а тут разошлись тучи перед закатом, внизу ущелье чернеет, а на небе облака разноцветные, точно Божьи полки собрались. У меня в душе все тот же светлый праздник. Тишина какая-то и легкость непостижимая, точно с меня вся нечистота житейская смыта и все тяжести земные сняты, ну, прямо райское состояние – чувствую Бога, да и только. А как стал Одарченко по именам поминать новопреставленных воинов, за веру, царя и Отечество на поле брани живот свой положивших, тут-то я почувствовал, что не многоглаголение это официальное и не титул какой-то, <…>, а что взаправду есть Христолюбивое воинство и что война, как была, так есть и будет до конца мира великим, честным и святым делом...
<…> Так чиста моя совесть в этом деле, что я и теперь иногда от всей души жалею, что не умер я после того, как скомандовал последний залп. И ни малейшего у меня нет сомнения, что умри я тогда – прямо предстал бы перед Всевышнего со своими тридцатью семью убитыми казаками, и заняли бы мы свое место в раю рядом с добрым евангельским разбойником. Ведь недаром он там в Евангелии стоит.
<…> …важно не то, что во всяком человеке есть зачатки и добра и зла, а то, что из двух в ком пересилило. Не то интересно, что из всякого виноградного сока можно и вино, и уксус сделать, а важно, что именно вот в этой-то бутылке заключается – вино или уксус. Потому что если это уксус, а я стану его пить стаканами и других угощать под тем же предлогом, что это из того же материала, что и вино, то ведь, кроме порчи желудков, я этой мудростью никакой услуги никому не окажу. Все люди – братья. Прекрасно. Очень рад. Ну а дальше-то что? Ведь братья-то бывают разные. И почему же мне не поинтересоваться, кто из моих братьев Каин и кто Авель?»
- Да, прав генерал, а его собеседник – князь, был ведом ложной нравственностью по наущению дьявольскому – ведь бывают иногда в жизни и такие ситуации, когда необходимо действовать и весьма жестко, а не проповеди врагам читать, иначе их никак победить невозможно. 
- Именно.
А касательно «Сопротивления злу силою» И. Ильина отец Андрей сказал так: «Бывают ситуации, когда человек должен взять на душу меньший грех, чтобы избежать греха большего. Нельзя ставить вопрос: «Можно ли убивать?» – ответ один: «Нельзя!». Но есть другой вопрос: «Нужно ли убивать?» – и вот здесь бывает, что «Да – нужно». «Не можно», потому что не может быть индульгенции, не может быть разрешения на грех. Война – это грех. Убийство – это грех. Но отказ от войны может быть грехом большим, когда человек ради кажущейся чистоты своих одежд и своей души – за чистоту свою – платит жизнями и судьбами десятков и тысяч других людей. И поэтому православное отношение к войне было такое: Церковь благославляла на войну, – только на оборонительную, не на захватническую. Когда же солдаты возвращались с войны, Церковь их отлучала от причастия и говорила: «Три года вы должны каяться. Да, вы были на войне по нашему благословению, вы воевали, но вы обожгли ваши сердца ненавистью и гневом. Вам нужно пройти курс реабилитации. Три года проведите в посте, в покаянии, в молитве, в делах любви и добродетелей и после этого только можно будет надеяться на то, что следы войны из ваших душ будут вытравлены».
- Да, Симон, как ты ранее уже говорил, проблемы нравственности – самые трудные и в каждой конкретной ситуации их необходимо решать исходя не из правила прецедента, которое при кажущейся объективности, по природе своей психологично, – но свободы человека.
- Конечно, ибо принцип человеческой свободы априори предполагает, что внешними по отношению к субъекту законами, составленными за всю Историю самими же людьми, попирается самое главное, что изначально есть в человеке – это нравственный закон. Невозможно высосанными из пальца порядками, какими бы незыблемыми они ни казались, просчитать все сложные ситуации, которые происходят в жизни людей, особенно в наше, весьма запутанное, время.
- Точно.
Кстати, Симон, я тоже вспомнил один пример, про который говорил отец Андрей – он рассказывал как один молодой дьякон, которого хотел ограбить некий мужчина, ударил последнего, и грабитель после того как к нему вновь вернулось сознание даже поблагодарил батюшку за то, что тот спас его от греха, поелику хотел его убить, но дьякон оказался сильнее.
- Да, я помню – отец Андрей тогда сказал: «Случай совершенно прямой [этот случай касательно проблемы сопротивления злу силою – прим. мое], когда ответ на насилие с помощью насилия уменьшил количество зла в мире. Не увеличил, а уменьшил. К сожалению, мы живем в таком мире, где бывает необходимо сопротивляться».
- Да.
- В общем, трудные все это вопросы. На них нет готовых ответов. Нужно натирать ими душу, чтобы по милости Божией истинно покаяться.


Г Л А В А   XLVI

Связь между незнанием и злом


- Помню, один человек рассказывал, как после долгого отсутствия в своем Отечестве он, вернувшись домой, пошел поприветствовать родственников, которых у него было много, – ему пришлось их всех посетить.
- Почему пришлось? Он не хотел к ним идти?
- Да. Он изначально чувствовал какой-то внутренний дискомфорт.
- Почему?
- Наверное, потому, что вначале, покидая родину, он был одним человеком, а вернулся уже другим, оторвавшимся от семейных традиций и привычек.
- Ясно. И что же происходило, когда его встретили родственники?
- Он увидел весьма удручающую картину: они сами жили крайне неинтересно и точно так же, – со скучающими и отрешенными выражениями лица, встретили его.
- Так и что в этом необычного – люди могли быть уставшими от работы или еще по какой-либо причине.
- Да, но ведь они не виделись больше трех лет. И к тому же зачем тогда нужно было приглашать этого человека – ведь изначально сами родственники спрашивали, когда он к ним придет. И мать человека, о котором мы говорим, как это свойственно женщине, навязывала ему верность их общему роду – своей крови – то, что им прививал их предок, но то было актуально при такой сильной личности как он, а после смерти последнего все рассыпалось прахом. Мать даже не в состоянии была понять сына, – когда он еще только приехал домой, – что сын ее изменился и что ему уже не близки те надуманные «принципы», за которые часто цепляются пожилые люди.
- Т. е. она, как ранее мы уже говорили, проявляла характерные для женщин черты, сводившиеся к заботе о сохранении рода, поддержанию постоянства самого течения жизни, общению вместо подлинного одиночества.
- Да. Его мать вначале никак не могла уразуметь, что жизни, которая была у них раньше, не быть больше никогда. Что будет другая реальность, возможно, с таким же нормальным, здоровым авторитетом главы семейства как в бытность их предка, в лице другого мужчины – какого-нибудь следующего потомка их большой семьи, но точно не при них и не у них. Они безвозвратно потеряли то, что так усердно создавалось их предками.
- И это непреложный, диалектичный закон самого нашего земного, хаотично организованного бытия…
- Да. И женщине понять это не то чтобы трудно, но она вообще в этом не нуждается – нет у нее в этом потребности. Для женщины время не имеет направления – она не думает о прошлом как мужчина – цельно и искренне, по-настоящему, ибо зачем ей прошлое, когда у нее сегодня и именно сейчас голова забита бесконечной суетой – накоплением денег, приготовлением пищи, уборкой, стиркой – она постоянно думает, как бы накормить, одеть, обуть свое дитя и проч. и проч.
- Я понял, Симон: из того, что ты сказал сейчас про женщину можно сделать вывод, что в женственное как, например, наше время, люди поглощены беспрестанной суетой и толкотней ради пищи, одежды, денег, материальных благ и т. д.
- Да. При этом, конечно, и в мужественные, патриархальные времена люди так же едят, пьют, торгуют, зарабатывают, но с одним весьма важным отличием – все это для них не является главным.
- А при матриархате все второстепенное занимает в жизни людей определяющее место. Вновь диалектика получается.
- Да.
И вот что я хочу отметить: когда приехавший на свою Родину человек ходил к родственникам, один из них стал спрашивать его о дальнейших планах на жизнь, суетиться по поводу его трудоустройства, навязывать ему по этим вопросам свое мнение и т. п. А когда тот твердо ответил родственнику отказом на возможное его содействие с целью как-то «наладить» жизнь первого, последний, т. е. родственник, как оказалось, – через некоторое время человек, про которого я веду рассказ, узнал об этом от матери – назвал его безумным и посоветовал ей поместить сына в больницу под наблюдение врачей.
- Совет, конечно, странный, но что в этом особенного – люди часто злословят того, с кем еще не так давно вежливо обращались.
- А то, что об этом говорил человек, который сам за несколько лет до этого лечился от приступов тревоги.
- Симон, ты серьезно сейчас говоришь? 
- Конечно. Вот оно – явное лицемерие: люди, из глаз которых торчат бревна, ищут сучки у своего ближнего. И человек, про которого мы говорили, нисколько не обиделся на родственника, поскольку глубоко понимал, что тот – человек не злой, но дьявол ему наущал против первого худые мысли.
- И если бы он ответил родственнику тем же, дьявол бы тогда злорадствовал и потешался над тем, как ловко он, столкнув их обоих лбами, оставил его и родственника в дураках.
- Да, именно. Поэтому тот человек, ничего не сказав и не обращая впоследствии внимания на всякие дьявольские козни, вновь уехал из своего дома.
- Понятно. А кроме того человека из родственников, который сказал так о нем, кто-то еще из них проявил себя похожим образом? 
- Да, я же говорю, что им не было до него никакого дела, а потом они и вовсе стали за глаза называть его чудаком.
Вот. Услышав от него такую историю, я вспомнил про друга, с которым учился в университете.
Как-то раз над другом смеялся один наш общий знакомый, который стоял у окна общежития и смотрел с верхнего этажа вниз, на землю, а я в то самое время стоял рядом и не сразу понял, почему он смеется. Когда я подошел к нему ближе, то увидел, что вызвало у него смех – уже в течение долгого времени друг ходил по одной и той же дороге, в задумчивом состоянии, никого вокруг себя не замечая, то в одну, то в другую сторону.
- А ты что-то при этом сказал знакомому?
- Да, я спросил его, что смешного он в этом находит. Он ответил, что со стороны друг кажется ему странным. Дальше я не стал ничего ему говорить и занялся своими делами. Но вот что я потом понял, – как друга никто из учителей и студентов в университете не понимал, так и того человека, о котором мы говорили, не понимали родственники. Люди обычно не понимают и не принимают того, что кажется им отличным от них самих или же чужим, враждебным. Лишь на том сомнительном основании, что нечто отличается от них по своей форме или по содержанию, или вместе и одновременно и тем, и другим, люди склонны выносить ему свой несправедливый приговор.
- Да, но ведь если форма еще не так важна, то вряд ли содержание является сомнительной вещью.
- Во-первых, и форма и содержание – оба эти понятия весьма важны для настоящего творца, а во-вторых, выше я делал акцент не на них, но на слове «отличается», понимаешь?
- Да, теперь понимаю, – если нечто отличается от меня самого, то я либо не понимаю его, либо не хочу его принимать. 
- Вот. И так ведут себя многие люди: родственник того человека, потому что он отличается от его мировоззрения; знакомый – потому что друг казался ему весьма странным и т. д.
- Симон, но как же тогда быть, например, с людьми, которые творят беззаконие – развращают своих ближних или даже убивают их – они ведь тоже отличаются от других?
- При каждой подлинной проблеме, во всякой отдельной ситуации необходимо глубоко думать – я уже говорил, что на вопросы нравственности нет готовых ответов и это при том, что сама нравственность – всегда неизменна и вечна. Такая вот диалектика.
- Да…
И все-таки, что насчет людей, отличающихся от ближних своих, но увязших во грехе?
- Я смотрю на их сердца, а не на лица. Я не сужу их, однако и не бездействую, если вижу совершаемое ими зло. Я не притесняю таких людей, но ни в коем случае не оправдываю их аморальные поступки. Своим личным примером я помогаю им вылезти из ямы, в которую их постоянно толкает дьявол. И я думаю, прежде чем что-то сделать, но и всякий раз думая, когда требуется действовать, я не медлю.
- Торопишься не спеша…   
- Да.
В Книге пророка Иеремии, во 2-й главе, говорится: «Подивитесь сему, небеса, и содрогнитесь, и ужаснитесь, говорит Господь. Ибо два зла сделал народ Мой: Меня, источник воды живой, оставили, и высекли себе водоемы разбитые, которые не могут держать воды» – так и в жизни человека грех происходит – не единожды, но сразу несколько грехов проступает в нем вместе и одновременно – дьявол опутывает своими сетями и душу, и сердце, и разум, и тело человека. И когда человек не знает нечто, то одновременно с этим он злится.
По причине короткой памяти и лени многие люди пребывают в каком-то сумасшедшем бессознательном состоянии, – например, они часто говорят про всемирный сионистский заговор, – дескать, что евреи тайно правят всем миром. Если бы люди внимательно читали Священное Писание, то знали, что еще в Древности Иудеи, вышедшие из одного народа с Израильтянами, постоянно сражались друг с другом. У них были похожие проблемы, что и у других народов. С тех пор мало что изменилось – и современные евреи ведут междоусобные войны. Один еврей как-то рассказывал мне, что больше всего пакостей ему доставалось от своих же братьев по крови. Вся эта несознательность людей коренится в дьявольском манипулировании – злой дух постоянно внушает людям, что в проблемах общества виноваты евреи, белые люди, африканцы, азиаты, масоны, инопланетные существа, машины, наркотики, женщины, мужчины, дети и проч. и проч. В действительности это одновременно так и не так. Да, теория заговора не является одной только выдумкой – в нашем сложном мире одни люди действительно управляют другими, но не все объясняется теорией заговора – я бы даже сказал, что теория заговора – больше фикция, чем реальность, поелику подлинно благочестивый человек видит весь мир ясно – он сам творит свою судьбу, но не покоряется ей – настоящий Христианин по милости Божией знает, где Истина, а где ложь – его невозможно обмануть. Если человек наделяет нечто своей верой, то оно становится живым – так, собственно, и происходит формирование реальности – поэтому и существует в мире огромное количество всяких суеверий и страхов – при вере в черта последний оживает – даже несмотря на то, что сам он стремится к небытию. Но какое мне дело до всей этой мерзости, всяких эгрегоров, если я верю Богу. Тогда меня уже никто не сможет победить или как-то одурачить. Дьявол специально оборачивает все таким образом, чтобы столкнуть лбами всех людей и привести мир к тотальной войне. Потому что злой дух всегда ограничивает и разделяет, либо обобщает и размывает – в зависимости от ситуации, – как ему удобно, для того, чтобы оболванить людей всего мира подобно тому, как поступали софисты в Древней Греции, – они водили за нос людей посредством своих бесконечных, бессмысленных задач ради самих же задач. Софисты не решали проблемы – своими «интеллектуальными» загадками они только рисовались перед простодушными горожанами ради самоутверждения за счет последних. Людям проще всего перевести свою злость, обиду за неустроенное свое положение на нечто внешнее, нежели постараться дойти до сути проблемы и признать ее в себе самих – ведь в конечном счете поле битвы со злом находится в самом человеке – каждый человек, коли он хочет быть по-настоящему свободным, – должен искать причины своего неудовлетворения жизнью в самом себе, а не переносить их на кого-то другого.
Целостное миросозерцание является для человека важнейшим условием познания реальности. Оно не зависит от культуры человека и его начитанности. К примеру, сам друг, о котором я говорил выше, – книжник и киноман, но несмотря на то, что он прочитал кучу книг и просмотрел гигантское количество фильмов – так и остался искателем – он даже бывало искренне злился, когда не понимал мои оригинальные мысли. Однажды в разговоре с ним я упомянул слова учителя: «Чего человек не знает, о том он думать не может» – друг никак не мог понять их и потому злился, хотя я объяснил ему смысл данного суждения. А еще помню он хотел согнуть кулон, который я выпилил, когда учился в школе, – тоже по незнанию.
- Согнуть кулон? Зачем? И при чем тут незнание?
- До того как показать другу кулон я как-то рассказывал ему, что в детстве ходил на тренировки по баскетболу и про свое увлечение декоративно-прикладным искусством. Он не особо верил моим словам потому что, когда я-таки показал ему кулон, он был крайне удивлен и сказал, точнее, дал понять, что не воспринимал мои слова всерьез – он думал, что я лгу ему.
- Но почему?
- Потому что завидовал.
- А как ты это понял?
- Это было видно по его поведению – он еще во время нашей учебы в университете выразил свое удивление, когда увидел, что я быстрее всех в нашей с ним академической группе бегаю – на занятиях спортом. Я тогда бежал с другим нашим знакомым и пробежал дистанцию, оставив последнего далеко позади себя. А спустя некоторое время друг сказал мне, что никак вначале не мог подумать, что я приду к финишу первым. И такие признания на протяжении нашей учебы в университете он делал довольно часто.
- Он что, не видел твое сильное и крепкое, хорошо сложенное, тело?
- Не видел. Потому что близорук – как глазами своими, так и умом, правда, последним – не во всем, но в вещах, которые имеют отношение к спорту, изобразительному искусству, науке и еще к некоторым другим областям человеческого познания. Ему изначально казалось – так он мне потом сам рассказывал, что я никогда не занимался физическими упражнениями, а только читал книги и никогда не держал в руках своих какие-либо инструменты для изготовления красивых и ценных вещей. И это при том, что сам он именно таким и был – невысокого роста, тщедушного сложения, из-за слабого зрения – в очках с толстыми стеклами и т. д.
- Да… Это точно зависть.
- Но не только зависть. Это именно незнание и невидение, вернее, неведение. Все мы живем в падшем мире и не видим ближнего – мы видим только физические тела друг друга, но личность, «Я» каждого человека, мы не видим.
- И все-таки почему друг чуть не согнул твой кулон?
- Я же говорю – потому что не верил моим словам изначально. А когда человек видит нечто, что сначала не ожидал увидеть, но потом все же увидел, то у него появляется желание это нечто проверить. Человеку даже неприятно становится, когда он открывает нечто в другом то, чего никак от него не ожидал, – я имею в виду что-то хорошее, доброе, а не дурное, – поелику подспудно он ставит себя выше другого – он внутренне конкурирует с ним и хочет его в чем-то обогнать, обскакать, победить, – в общем, самоутвердиться. Поэтому руки друга сами стали гнуть кулон, независимо от его разума – это происходило именно от неосознанности друга и его злости, однако умом именно он понял, что ошибся в своих предположениях относительно моих слов и умений – все вместе и одновременно.
- Да… Это ж каким близоруким нужно быть, чтобы не увидеть в тебе, Симон, человека, любящего искусство и спорт.
- Такое часто происходит в нашей жизни. Еще помню, когда я на занятии с учителем вспоминал эту историю, он, смеясь, сказал: «Другу только не хватало на зуб попробовать кулон». Но все это я говорю не для того, чтобы как-то задеть друга – меня интересует, почему многие люди так именно поступают – почему они настолько слепы и глухи. Почему им нет дела до своего бездонного внутреннего мира и мира своего ближнего – почему они проходят мимо друг друга. Я не осуждаю поведение и действия людей, но именно исследую, чтобы глубоко понять их причину.
Помню еще друг, когда мы шли с ним по улице, часто опережал меня на несколько шагов и таким вот неестественным образом мы могли пройти довольно много – я словно должен был его догонять, причем я долго за ним наблюдал со стороны и в конечном счете выяснил, что поступал он так только со мной – во время прогулок с кем-то другим, – если я, например, наблюдал за ним и другим человеком, идущим вместе с другом, издалека или когда мы шли по улице втроем – вместе с каким-нибудь знакомым друга, то последний уже никуда не спешил и шел вровень со всеми, но все повторялось вновь, если шли только мы с другом. Он как будто состязался со мной в быстрой ходьбе, пытался что-то доказать – он словно чувствовал во мне нечто ему близкое и в то же самое время отличавшее его от меня – об этом свидетельствовало такое его поведение – даже при пеших прогулках.
- Все это как-то странно… Я бы даже сказал неправильно.
- Согласен. Поэтому мы и разошлись – в конце концов я сам сказал ему, что нам не по пути.
А еще он в начале нашей дружбы открыто сказал мне, что он – ведущий, а я – ведомый. И в общежитии, помню, когда мы с ним разговаривали, он как-то обратил внимание на мои вторые пальцы на ногах – т. н. палец Мортона. Друг тогда сказал, что если второй палец длиннее первого – большого, то в доме главной будет жена, а не муж.
- Вот же бред! Друг серьезно в это верил?
- Да. И это при том, что сам он был книжником и человеком, далеким от суеверий.
Он не знал, что скульптуры со вторым пальцем на ногах, длиннее первого, были еще у древних греков.
- Точно. Или, к примеру, в творениях Микеланджело, – скажем, у Моисея, Давида,  Христа в композиции «Пьета» – тоже длинный второй палец.
- Правильно. Друг не знал ничего такого, потому что ему неинтересно изобразительное искусство. Как и многие люди, он мало что смыслил и видел в человеческом теле – оно для него не заключает в себе Великую Тайну – художественный Замысел Самого Господа Бога. Ведь наше тело сотворено Творцом именно в непостижимой, тайной, тесной связи с неисчерпаемым макрокосмом – каждый палец, каждый изгиб, каждая его часть и вся форма и содержание в целом есть прекраснейшее из творений Бога – в нашем теле заключено бесконечное множество недосягаемых смыслов. Но друг всего этого не видел – смотрел и не замечал – для него тело человека смазано, расплывчато – он видел его нечетко и неточно – размыто. Палец для него – был всего лишь пальцем, лицо – просто лицом и не более.
- Хотя он учился на историческом факультете…
- Да. И еще в детстве читал Гомера и вообще знал про древних греков.
- Да, Симон… Это слепота…
- Так и есть.
- А у самого друга второй палец на ногах был меньше, чем большой?
- Да.
Также помню друг смеялся над моей походкой – он говорил, что она у меня какая-то специфическая, особенная и это опять же при том, что у него самого походка, выделяющая его из толпы.
- Получается, что друг замечал в тебе многие черты твоего характера, но себя не видел.
- Да, как и не видят себя вообще многие люди.
Друг еще говорил, что он выше меня ростом, хотя, как я уже сказал, сам он низкорослый и худощавый, даже весьма – как спичка. Короче говоря, складывалось впечатление, что он самоутверждается на моем фоне и постоянно соревнуется.
- Да, это очевидно.
- Но не все так просто.
Ранее я уже говорил, что в нашем падшем мире существуют невидимые нити, связывающие все друг с другом. Каждый человек формирует свою реальность. От всех нас исходит тонкая энергия, которую мы неявно улавливаем и потому не всегда, если не сказать очень редко, осознаем, что она существует. Этим я хочу сказать, что друг потому и говорил мне все эти нелепые на первый взгляд вещи, поступал таким вот странным для наблюдателя образом, что источник их заключался во мне самом – я сам был со всеми теми комплексами, слабостями и сомнениями, которые друг во мне просто подмечал. Помнишь, Илья, я уже приводил слова О. Вайнингера, где он цитирует слова Странника из «Зигфрида» Р. Вагнера.
- Да, речь шла о том, что каждый человек легко подмечает в другом то, что есть в нем самом.
- Правильно. То же относится и к другу – он сам читал книги и не занимался спортом, потому и думал, что я такой же. У него самого походка, выделяющая его из толпы, потому и мою он заметил.
- Он сам не питал интереса к изобразительному искусству и думал, что ты тоже далек от последнего.
- Да. Он сам мало что смыслил в науке и оттого ему казалось, что я так же, как он, не должен интересоваться биологией, физикой, математикой и т. д. Но вместе с тем он также чувствовал во мне то сокрытое в тайниках моей души, что отличает меня от него.
- Твое «Я».
- Именно. Это и есть свидетельство существования субъекта, о котором говорят нам законы тождества и противоречия – они являются мерилом всего, что есть на свете – на основании принципов тождества и противоречия восприятие человека свидетельствует о его неслиянности, но и о нераздельности со всем миром.
- Да, интересно.
- Я сам был раньше слабосильным, – когда мне казалось, что я растерял все свои, взлелеянные в детстве, полные чудес, переживания и ощущения, – когда учился с другом в университете и он на некоторое время стал для меня авторитетом. Потому он и обнаруживал во мне то, что исходило от меня самого – не он был причиной моего растерянного тогда состояния, но именно я сам являлся причиной своей неуверенности, а друг всего лишь это во мне раскрывал – не более того. 
- Поэтому О. Вайнингер и говорил о правоте положения, сказанного А. Шопенгауэром: «Мир есть мое представление».
- Да.
И сложность еще в том, что дьявол одурачивает всех – и знакомого, с которым мы вместе с другом учились в одной группе в университете, – когда он смеялся над последним, смотря на него из окна общежития, и самого друга, с которым мы, казалось, были единомышленниками, но который самоутверждался за мой счет и злился, когда не понимал меня – причем незаметно для самого же себя.
- Да…
- Помню, злился также и двоюродный брат, когда я говорил с ним о Христианстве. Он не понимал, потому что не принял сказанное мной сердцем. На тот момент он еще не слышал меня – слушал, но не слышал.
А позже я понял, что злость человека связана с его незнанием – не чего-то отдельно, а вообще – я имею в виду незнание, как признак падшести всего нашего мира, и часто злость проявляется, когда человек нечто не понимает – оно предстает пред ним чем-то враждебным, еще незнакомым и оттого чужим и далеким. Но поскольку весь наш падший мир хаотично организован – добро в нем тесно сплелось со злом, то незнание, связанное со злом, свидетельствует также о некогда попранной человеком свободе. Теперь, живя в падшем мире, человек стремится к установлению в себе главенства нравственного закона. Потому-то он и злится, что ничего не знает по-настоящему, но хочет знать – само его стремление к Истине об этом прямо свидетельствует.
Поэтому, когда человек, о котором мы говорили вначале, пришел к родственникам, они не увидели его, хотя и смотрели на него. Но не видели. Потом они стали спрашивать о нем, – дескать, вот, он стал известным – мы хотим поговорить с ним. Но где же они были раньше? Большое видится на расстоянии – они смогли рассмотреть его только издалека.
Однако милосердие к людям все же должно быть выше всякого заблуждения и обид. Потому что добро, которое творит человек, искренне старающийся покаяться, по милости Божией, не зависит ни от чего. 


Г Л А В А   XLVII

О нравственном законе


- Борьба с наркотиками, алкоголем, проституцией, распространением оружия, мужеложеством и проч. и проч., как уже давно известно, – такой же лицемерный метод дьявольской манипуляции за мифическое нравственное и физическое здоровье общества, как и многие другие, придуманные самими же людьми вещи, вылившиеся в конечном счете во взаимное оглупление человеческих масс. Все это выгодно самому обществу, оно заинтересовано в количественном процессе, а не качественном результате, оно направлено на поддержание на земле непрерывного, дьявольского воспроизведения одного и того же и ведет к всеобщей унификации. Злой дух в организованном, калейдоскопическом хаосе человеческих реальностей всегда все усложняет, запутывая все больше и без того падший мир.
Интересная диалектика получается – законы физики в нашей падшей реальности работают безотказно и отменить их кажется как будто бы невозможно – по крайней мере мы, грешные люди, с этим так свыклись, что редко над этим задумываемся – даже полеты в космос не отменяют гравитацию, а вот законы человеческие отменить можно – приняли, например, люди новые законы, а старые отменили – как это часто бывает, к примеру, со смертной казнью – то отменяют ее, то заново вводят, но нравственный закон, собственное «Я», законы этики и логики, несмотря на то, что они кажутся многим людям абстрактными, никак и никогда не могут быть отменены. Т. е. я подразумеваю, что с концом света, даже когда вся вселенная будет отменена, космос погибнет и то, что сейчас кажется невозможным – станет Реальным,  законы нравственности по-прежнему продолжат существовать и дальше – вечно, ибо Дух Божий вечен.
Животным, например, логика и этика не присущи – они руководствуются инстинктами – даже те животные, которые легко обучаемы человеком – шимпанзе, орангутаны, собаки, свиньи, слоны, птицы, дельфины, косатки и проч. и проч. Они лишь используют благоприобретенные от человека, выдрессированные, «образы мышления», либо сами ориентируются в некоторых сложных задачах благодаря своим телепатическим и предсознательным способностям, но цели у них сугубо животные – набить желудок за сахарок. Даже изощреннейшие опыты с обезьянами, собаками, свиньями и прочими животными, которые демонстрируют их умения совершать «рациональный» выбор и решать непростые задачи не доказывают, что животные решают проблемы нравственности. Конечно, неугомонные неверующие люди приведут целую кучу примеров, когда сами лично были свидетелями того, как собаки, кошки, львы, буйволы, слоны и проч. животные проявляли, казалось бы, «нравственное» поведение – не нападали на своих жертв, спасали их от других хищников, выхаживали друг друга после болезней и проч. и проч. Но это нисколько не свидетельствует об их цельном и независимом поведении – это всего лишь показатель того, как в нашем падшем мире организованного хаоса перемешалось все и вся, что даже животные будто бы могут вести себя «этично» и порой «логично», но, повторяю, – это нисколько не свидетельствует о наличии у животных Божьего Духа – это есть только отсвет Горнего мира, как напоминание нам, утратившим память о рае, в котором все животные «были» собратьями друг другу. А человек живет не только и не столько ради пищи и размножения, но мучительным вопросом о смысле жизни, для нечто высокого и совершенного. Тот, кто возразит против того, что человек действует не исходя из животных инстинктов, но живет мечтой о Горнем, пусть вспомнит хотя бы гениальных личностей за всю Мировую Историю. Их можно, конечно, не признавать, ссылаясь на то, что они очень редки, но тогда и говорить будет не о чем – жизнь тогда станет просто чудовищно невыносимой – не будет больше разговоров ни о религии, ни об искусстве, ни о науке. Все, что человек называет разумным – зиждется на законах этики и логики.
Носителем свободы является сам человек, а не надуманные, абстрактные законы. Но люди думают, что бесконечно принимая новые законы, смогут построить правовое государство – это абсурд. Если в сердце каждого человека нет единственно подлинного, нравственного закона, о котором с благоговением говорил И. Кант, то все внешние регламентации общественной жизни уже заранее обречены на поражение – кому нужны эти нескончаемые и, усложняющие и без того запутанную реальность управляемого хаоса, правила? Законодатели настолько наивны и не понимают, что издавая новый закон, они тем самым неявно стимулируют людей его же нарушить, потому что их свобода все больше попирается государством-левиафаном, что компенсаторно приводит к желанию вновь обрести утраченную вследствие «соблюдения» бесконечных правил свободу, а это в свою очередь приводит к социальному перекосу в виде соблазна нарушить этот же самый пресловутый закон – ведь жизнь насквозь диалектична и всякая тенденция рано или поздно обернется своей полной противоположностью. Похоже, что законодатели совсем не читали великого Ф. Рабле, который писал о мудром решении умницы Пантагрюэля судебной тяжбы между господами Лижизадом и Пейвино: когда великану были вручены все бумаги и акты спорщиков, они составили такой воз, который могла бы сдвинуть с места разве что четверка здоровенных ослов, и тогда затейник-обжора спросил – живы ли тяжущиеся сеньоры? Получив утвердительный ответ, Пантагрюэль спросил – какого черта тогда ему суют этот ворох бумаг и копий – не лучше ли послушать как спорят между собой живые люди, нежели читать все это дуракавалянье. Потом он пожелал сжечь все эти бумаги и, выслушав обоих господ, остроумно разрешил спор между ними. Так и в жизни – покуда в государстве не будет уважения к своим гражданам и не будет свободных личностей – ни о какой морали и свободе в обществе и тем более о соблюдении каких бы то ни было законов не может быть и речи. Пока на земле есть Христиане – есть и свобода, ибо именно они есть те свободные личности, которые избирают главным мерилом своей жизни нравственный закон.
Людям часто кажется, что поле свобод связано с чем-то внешним по отношению к их жизни. Но они ошибаются, ибо настоящая свобода рождается в душе человека – в определенном смысле свободный человек не сам действует, но Дух Божий творит через него и вместе с тем, человек одновременно с Божьей милостью сам поступает свободно – именно в постоянном взаимодействии с Богом творит свою судьбу свободный человек.
В Ветхие времена не было никаких бюрократических проволочек, связанных с паспортами, регистрационными номерами, не было светофоров, обозначенных дорог и указателей, разветвленной государственной системы, строго регламентирующих и в то же время ущемляющих свободу человека, инструкций – все это делается дьяволом для того, чтобы незаметно привести людей к концу света, поелику, если все упорядочено и задокументированно, то проще будет организовать муравейник, увеличивая количество его жителей. В банке данных уже имеются личный счет и номер налогоплательщика, все паспорта, документы, дипломы, свидетельства о рождении, удостоверения и водительские права, – чтобы человеку было проще получать заемные средства и затем плодить потомство, а государству предоставлять населению социальные «гарантии», – короче говоря, все это дьявол организует для того, чтобы люди быстрее и больше плодились – он хочет погубить человека посредством современной медицины, политики, транспортных средств, кинотеатров, спорта, развлечений – всюду злой дух сбивает людей лбами. К примеру, в Древности человеку не нужны были отдельные права на вождение повозок и колесниц, но с постепенным увеличением муравейника чудовищно распространяется «система» человеческих реальностей – теперь появились отдельные документы на вождение воздушного транспорта, доверенности на управление различными машинами – всюду проникли нескончаемые бумаги и цифры. Раньше, если у человека была лошадь – ему не нужно было долго и много учиться, как с ней обращаться – после короткого обучения он садился в седло и ехал. Теперь же все технические механизмы требуют определенных «знаний» и документов, удостоверяющих в том, что человек этими «знаниями» владеет. Внутреннее устроение этих машин отнимает подчас все жизненное время человека – их нужно обслуживать и ремонтировать. И даже если в будущем человеку больше не понадобится управлять машинами, потому что они сами будут его везти, куда он захочет, то и тогда проблема выхолощенности человеческой жизни никуда не исчезнет – даже, напротив, ему станет жить еще скучнее. На заре технической революции человек думал, что машины облегчат ему жизнь, однако все вышло наоборот – это человек теперь как лошадь впрягается в производственный процесс и обслуживает неодушевленные предметы. Воистину, это уже начало дьявольского мира. Подумать только, человек – венец творения – покоряется какой-то машине! Я, конечно, далек от иллюзий луддитов – они еще не понимали, что в страхе, наделяя нечто своей верой, человек вселяет в него жизнь и тогда фикция становится реальностью. Но незаметное ускорение жизненного времени человека и духовное обнищание его души действительно является симптомом того, что общество теперь серьезно больно. Ведь если задуматься над этим глубоко, то станет понятно, что жизнь становится не легче, но наоборот – никчемнее и беспросветнее. Просто мало кто хочет об этом думать – людям некогда, ведь они постоянно куда-то торопятся.
С каждым днем в мире все больше усиливается система всеобщей коммуникации между людьми – через социальные сети, общественные собрания, лекции и обсуждения т. н. глобальных проблем и т. д. Непрерывно растет число информации – книг, фильмов и т. п. – можно просто раствориться во всем этом море реальностей. Ошибочно полагают, когда видят в этом изобилии новые и значимые для человека смыслы. Ведь реальность создается каждым человеком, ибо именно сам человек с помощью языка и сознания формирует некий новый метафизический смысл, а поскольку сознание человека со временем становится все более поверхностным, то реальность, компенсируя упрощение языка и сознания, становится все более сложной – ведь в падшем мире непреложно действуют законы диалектики и в конечном счете получается, что в сложной реальности человек становится все более поверхностным, – как биоорганизм с примитивными инстинктами. А со временем мир будет еще больше усложняться – люди просто не смогут за ним угнаться и разобраться во всей реальности, в гигантском количестве информации будет не просто нелегко, а почти невозможно, что приведет к схлопыванию последних остатков человеческой свободы. В последнее время не только пища и вещи становятся искусственными, но само сознание человека становится все более виртуально ориентированным. Теперь, к примеру, на всевозможных форумах собеседники не слушают и не слышат друг друга – дьявол постепенно затягивает все больше людей в порочный круг управляемого хаоса, который делает каждого человека зависимым от общества, а общество от каждого индивидуума – злой дух стравливает людей, чтобы они выплеснули наружу гнетущие их эмоции, потратили свое время и разбежались ничего существенного так и не сделав. Люди думают, что собравшись вместе они смогут решить свои проблемы, но на практике их совместные усилия заканчиваются бессмысленной суетливой возней, оборачивающейся в конечном счете невидимой замыленному глазу, постепенной фаустианой, строительством всемирного Вавилона – так дьявол обманывал людей еще с незапамятных времен – толкал их на поверхностные и пустые занятия, и пока люди тратят свое жизненное время на очищение бесконечных авгиевых конюшен, злой дух приближает время гибели падшего мира.
Большинство людей часто выступают против серьезных перемен в обществе – они склонны выбирать ужас без конца – им важен сам процесс протекания жизни на земле – они практически целиком сроднились с посткатастрофическим состоянием земного бытия и не хотят вырваться за пределы всего устоявшегося и начавшего покрываться плесенью. Они грезят о каком-то несбыточном идиллическом состоянии на падшей земле, а преодоление своей собственной косной природы воспринимают как нечто враждебное. 
Через надуманный культурный багаж люди сами же манипулируют друг другом. Этот стереотип выгоден обществу. Я сам прочитал немного книг – даже из классики художественной литературы, но мне и не нужно было всю ее читать, чтобы понять, что человечество, начиная еще с незапамятных времен, по своей греховной природе практически не изменилось – для этого достаточно было внимательно присмотреться к самому себе и к людям.
- Симон, но ты ведь сам зачем-то тратишь свое время на людей – на меня, например. Если ты убежден, что даже двое людей не достигнут полного взаимопонимания, то зачем все эти усилия?
- Во-первых, Илья, я не навязываю тебе свою картину мира – ты сам спрашиваешь меня. Во-вторых, ты еще молод, – а молодые люди более отзывчивы, чем взрослые. В-третьих, хоть жизнь человека на падшей земле и все, что он на ней делает в конечном счете бессмысленны, это не означает, что вовсе не нужно бороться. В том-то и дело, что зная о бессмысленности падшего мира, зная, что он обречен на гибель, и что он все равно когда-нибудь погибнет, человек не должен опускать руки и перестать делать добро, ибо добро нужно творить ради самого добра, а не превращать его в средство.   
- Понятно.
- Сам я всегда стараюсь покаяться – при малейшем отступлении от идеалов нравственности я укоряю только себя – по кротости и смирению своего сердца и души, но многие люди часто делают наоборот – они винят других, но не самих себя. Когда со мной происходили  неприятные ситуации, даже в детстве – будь то болезни или драки в школе или когда я издевался над матерью, сестрой, другими людьми, то по милости и безграничной любви Божией, я все же понимал, что всякий раз меня искушал дьявол. Однако при самоанализе важно не впадать в другие крайности – ведь злой дух не дремлет и способен довести человека до такого самоуничижения, которое в пределе даже может закончиться самоубийством. Иногда так бывает, что человек настолько беспощадно и бескомпромиссно относится к своим ошибкам, к совершенным им злодеяниям, что вместо того, чтобы покаяться идет на еще больший грех. Так же и человек, честь и достоинство которого подверглись оскорблению, по наущению дьявола решает порой покончить с жизнью. Во всем дьявол стремится запутать человека таким изощренным способом, что бывает трудно устоять и не пасть в пропасть. Вообще нравственные проблемы – самые трудные в жизни человека и потому для них нет никогда готового решения – необходимо постоянно, ради спасения души своей, натирать ее, думая о своем существовании, чтобы не закоснеть в дьявольских грехах.
- Да…
Симон, ты сказал, что издевался над матерью, сестрой и другими людьми, – честно говоря, я и не думал, что ты был способен на такое – ты раньше мог быть настолько злым?
- Конечно, ведь во мне, как и во всяком человеке простирается целая вселенная – у меня, как и у всякого грешного человека, были и есть свои недостатки, которые я стараюсь в себе преодолевать. И если ты удивляешься этому, значит по милости Божией я действительно меняюсь и стремлюсь к покаянию.
Однажды, когда я с матерью убирал в своем доме и не нашел одну мне нужную вещь, я стал по наущению дьявольскому злиться и шумно ее искать, напугав тем мать, которая из-за этого вышла на улицу, чтобы купить эту вещь ради моего успокоения в разных ботинках – в спешке и нервном потрясении она надела на ноги даже не одну обувь, перепутав левую и правую стороны, а ботинки вообще разного вида. Причем заметила мать, что неправильно надела обувь не сразу, а только по возвращении домой. Она боялась моего крика, из-за которого ей было стыдно перед соседями, поэтому не заметила даже, как ушла в таком виде.
Я помню, как чуть не задушил сестру – мы с ней как-то раз не поладили, и по наущению дьявольскому я схватил ее за горло и держал так, пока она не стала хрипеть и задыхаться – еще бы немного, и она испустила бы дух, но я вовремя ее отпустил – мне было тогда лет семнадцать, а ей соответственно девятнадцать, т. е. еще даже не исполнилось столько. Сестра сначала меня разозлила, а потом я не сдержался и чуть было не совершил такой тяжкий грех.
Вообще с сестрой мы часто ссорились, поелику отец часто в детстве ее бил, а все свои обиды она вымещала на мне. Меня отец бывало тоже бил, но не так часто, как сестру. Также отец бил и мать и тоже однажды чуть не задушил ее – я тогда позвал соседей на помощь, потому что сам был еще не так силен, чтобы дать отпор отцу – это было, когда я еще в школе учился, в пятом классе. Потом, повзрослев, я чуть было даже не подрался с отцом – и опять по наущению дьявольскому – мы долго, сцепившись с ним, катались по полу, и я готов был уже размозжить ему голову – так сильно он меня тогда разозлил, что я еле сдержался – по милости Божией, а иначе произошло бы непоправимое. А еще отец унижал родственников матери, пока мы жили в доме со шпилем, отчего дедушка – отец матери – в конечном счете сказал ей, чтобы мы ушли из его дома, поелику терпеть выходки отца дедушка был не намерен. Отец физически – крупный и сильный мужчина, а родственники, напротив, – невысокие и тщедушные, но что касается ума, то здесь все наоборот: последние – образованные и порядочные люди, а отец – тщеславный и недалекий человек. Причем отец, когда видел, что на его силу мог ответить кто-то посильнее его, сразу же становился тихим, спокойным, подобострастным, но со слабыми, неспособными ему ответить людьми он вел себя иначе – позволял себе оскорблять их, издевался над ними и даже злорадствовал, если у кого-то из его знакомых и близких что-то плохое происходило. Этим я, конечно, не хочу сказать, что отец мне ненавистен или противен и оправдывать его я тоже не собираюсь – просто с возрастом я стал глубоко понимать, почему он такой – его никто никогда раньше не любил по-настоящему – все им либо только пользовались, или же ненадолго уделяли ему внимание, но искреннего чувства любви к нему ни у кого не было – ни у матери, ни у меня с сестрой в детстве, ни у родственников. И друзей у отца не было. И лишь теперь я почувствовал эту настоящую к отцу любовь – потому что по милости Божией прозрел и многое увидел и понял, – если бы не отец, то не было бы в моей жизни многого такого, благодаря чему я смог истинно покаяться и продолжаю трудиться в этом дальше, следуя нравственному закону.
Г Л А В А   XLVIII

О людях безвременно умерших и погибших


- Читая Священное Писание, я долго не мог прозреть, чтобы наконец увидеть, о ком говорится в Книге пророка Исаии, в 65-й главе. Вот эти слова: «Ибо вот, Я творю новое небо и новую землю, и прежние уже не будут воспоминаемы и не придут на сердце. А вы будете веселиться и радоваться вовеки о том, что Я творю: ибо вот, Я творю Иерусалим веселием и народ его радостью. И буду радоваться о Иерусалиме и веселиться о народе Моем; и не услышится в нем более голос плача и голос вопля. Там не будет более малолетнего и старца, который не достигал бы полноты дней своих; ибо столетний будет умирать юношею, но столетний грешник будет проклинаем. И буду строить домы и жить в них, и насаждать виноградники и есть плоды их. Не будут строить, чтобы другой жил, не будут насаждать, чтобы другой ел; ибо дни народа Моего будут, как дни дерева, и избранные Мои долго будут пользоваться изделием рук своих. Не будут трудиться напрасно и рождать детей на горе; ибо будут семенем, благословенным от Господа, и потомки их с ними. И будет, прежде нежели они воззовут, Я отвечу; они еще будут говорить, и Я уже услышу. Волк и ягненок будут пастись вместе, и лев, как вол, будет есть солому, а для змея прах будет пищею: они не будут причинять зла и вреда на всей святой горе Моей, говорит Господь».
- Симон, а что именно для тебя было трудным в этих словах?
- Здесь говорится про новое Небо и новую землю, но почему-то упоминается и про смерть – «столетний будет умирать юношею» и про грешников – «столетний грешник будет проклинаем». Еще говорится про строительство домов, насаждение виноградников, но ведь в Вечности всего этого не будет. Илья, не кажется ли тебе это парадоксальным?
- Да, действительно… Но ты сказал, что смог увидеть, о ком говорится в этой главе.
- Да – по милости Божией. Но сначала вот, о чем скажу.
Как-то раз я слушал разговор одного богослова с атеистом, который спрашивал первого про то, что же будет с людьми, которые в силу разных внешних обстоятельств на протяжении всей своей жизни и, отходя в мир иной, так и не услышали Евангелие.
- Странный вопрос…
- Да, атеисты ведь очень горды и их слова часто непоследовательны – этот человек даже не подумал, что перед ним вообще-то не Господь Бог сидит, а всего лишь лицо духовного звания, которое, как и всякий человек грешно и может ошибаться. Но к чести батюшки надо заметить, что он так ему и ответил, добавив при этом, что Господь всем людям желает спастись, но что некоторые внешние обстоятельства, скажем, географическая удаленность от Христианской культуры все-таки может помешать человеку услышать Евангелие, – действительно, такое и к тому же не единственное препятствие есть в жизни многих людей.
Это первое. Затем, есть множество людей, которые безвременно ушли из этого мира и попросту не успели в течение своей весьма короткой жизни прийти к вере, – к примеру, дети или подростки.
- Но ты ведь сам говорил, что дети чисты и наивны и что они, как никто другой, ближе к Богу.
- Да, говорил и говорю, однако в данном случае я имею в виду веру не только как дар Божий, но и как сохранение с возрастом целостности своего «Я», как личную, но, по милости Божией, заслугу человека – как духовную цельность. Ведь ребенок, повзрослев, может по наущению дьявола попрать нравственный закон и порвать со своей настоящей свободой. А вот взрослый человек, который несмотря на все трудности в его жизни, не растерял, но, напротив, еще больше укрепил собственную цельность Духа – явление достаточно редкое.
Так вот, кроме людей, которые из-за каких-либо внешних обстоятельств не смогли при жизни услышать Евангелие и детей, которые не дожили до сознательного, свободного выбора, есть еще люди, которые творили добрые дела, помогали своим ближним, любили их, старались не грешить и все же при жизни своей не пришли к Христианской вере – я сейчас говорю даже не об атеистах, а о людях, исповедующих другие религии – ведь таких очень много, – к примеру, человек, с которым я был знаком, – он умер, так и не став Христианином. И еще одного человека я знал, который так же, как и первый, был добрым и кротким, но не успел прийти осознанно к Христианской вере.
- А что с ними произошло?
- Первый – скончался в сорок шесть лет от остановки сердца, а второй в сорок два года – он разбился насмерть, когда какие-то его знакомые, с которыми он часто проводил время, столкнули его с большой высоты. 
- Он был пьян?
- Да, он часто выпивал, но человеком был порядочным и добрым – никому не делал зла и помогал своей семье. Просто была у него такая слабость – любил расслабиться, выпить. Но зато он интересно жил и никому ничего не пытался доказать или навязывать, был спокойным и в то же время жизнерадостным, отзывчивым. Никуда не торопился и старался жить в свое удовольствие, не нарушая при этом чьих-либо прав и свобод. И все же к Христианской вере прийти не успел. При этом в Бога верил, но как он говорил – в своего. Вообще такие слова часто слышатся от людей, когда речь заходит об их вере. Илья, тебе это ничего не напоминает из того, что было раньше в Истории?
- Похожим образом люди верили в Древности? Каждый народ молился своим богам?
- Именно.
Когда человек говорит, что он верит в Бога, но при этом не знает и не хочет знать о Боге, в Которого сам же верит – это сродни еще не выстраданному, внутренне не укрепившемуся сознанию архаичного человека, для которого важна была только формальная сторона религии – всякие культы, традиции, обряды, ритуалы – т. е. все то внешнее, которое к подлинной вере имеет весьма отдаленное отношение.
- Но ведь человек, о котором ты говорил, не совершал никаких обрядов, не следовал ревностно каким-то  традициям – ты ведь сам сказал, что он жил в свое удовольствие и любил расслабиться.
- Да, Илья. Но ты забываешь о том, что дьявол весьма хитер и приспосабливается к любой эпохе, ко всякой ситуации, к каждому человеку, – к примеру, что будет делать злой дух в религиозном обществе, если открыто отрицать Бытие Горнего мира априори бессмысленно, поелику память о нем среди людей еще жива и Божественное сотворение мира не подлежит сомнению?
- Не знаю… наверное, как-то будет обманывать людей, чтобы их разделить. 
- Верно, – тогда он, по попущению Божию и по свободе человека – все вместе и одновременно, начинает искушать людей разными религиями, чтобы отвратить их от Истинной веры в Единого Господа – потому в Древности и было такое множество языческих богов. Этим, конечно, я не хочу сказать, что их в действительности никогда не было – я не собираюсь демифологизировать древние мифы, наоборот я утверждаю, что истории, о которых говорится в мифах, происходили в реальности и разные боги действительно существовали, но Истина только в Едином Господе нашем Иисусе Христе.
Так обстояло дело в Древности, в сакральное время, в эпоху магических цивилизаций. В Новое время, с обнулением Ветхого Христом, которое, чем ближе к концу света, тем все больше профанируется, злой дух уже действует по-другому – он наоборот подзуживает людей, нашептывая им, что Бога нет – так они становятся, к примеру, атеистами. Тогда, в профанированном обществе, где ничего непонятно, поелику есть столько конфессий, сект, всяких сообществ, направлений в психологии, медитативных практик, шарлатанов, гадателей, лжеученых, оккультистов, теософов, что голова от них идет кругом; когда настоящая философия почти мертва, когда сознание человека, теряющегося в таком гигантском, но бессмысленном пространстве реальностей, ежесекундно бомбардируется всякой бесполезной всячиной, когда в его голове такой же хаос, как и во всем мире – ему хочется просто верить Богу, причем безотносительно – Истинному или ложному, потому что при таком шатком положении хочется иметь под собой хоть какое-то основание. Распространенный вариант среди людей – отмести все и сразу, говоря при этом, что «Я в Бога верю», но если спросить в какого Бога именно – человек ничего, им лично выстраданного, ответить не сможет. Конечно, я вовсе не о том толкую, что нужно спрашивать людей об их вере – начинать нужно с себя, а не цепляться за чьи-то слова, но все же многие люди мало что знают о Боге, в Которого они верят.
- Получается тоже самое, что и в Древности – люди верят, но непонятно кому, только в сакральное время дьявол искушал их исходя из реалий их времени, а теперь он сбивает людей с истинного пути посредством такого множества соблазнов, чтобы глаза их разбегались, и они вообще ничего не понимали?
- Да, но это множество всего в действительности суть безжизненная пустыня, ибо по своему содержанию оно пустое и фальшивое.
Кстати, помню как сестра меня спрашивала – почему в самом Христианстве много разных направлений. Она еще приводила мне слова одного человека, сказавшего, что путь к горе, на которой над всем возвышается Истина, может быть не один, но что главное прийти к Истине. Я не согласен с таким суждением – оно-то как раз ложно. Нет к Истине никаких разных дорог. Только Христианство и есть единственно Истинное, что спасает человека от погибели и ведет к подлинному покаянию. Все остальное – ложь. Но ложь изощренная, прикрывающаяся добродетелями и нравственностью. Ложь вместе и одновременно явная и сокрытая. Ложь неуловимая – дьявол копирует и отражает все по-настоящему ценное. Он все мешает без разбора и разделяет. Потому-то в самом Христианстве не удалось людям избежать разделения – потому в нем так много направлений: Католицизм, Православие, Протестантизм, которые в свою очередь делятся на множество других. Где правда? Что действительно истинное, а что – нет. Как не запутаться в таком многообразии в нашем и без того сложном мире? Вот мне, например, ближе всего Православие. Микеланджело, единственный из всех художников названный Божественным, был католиком. О. Вайнингер, которого я не считаю своим предшественником, но смотрю на него как на современника и люблю как родного своего брата, перед смертью принял Протестантизм. Так кто же из нас троих прав? Или мы все правы? Или наоборот – никто не прав?
- По отдельности никто не прав, но правы все вместе и одновременно, однако Истина – в самом Христианстве?
- Именно. Дьявол запутывает людей даже в чем-то добром, хорошем – вот как в вышеозначенном примере – сами Христиане, часто не понимая друг друга, сеют вражду и между собою и среди всех остальных людей. Я не выступаю за экуменизм и не призываю людей разделяться. Я говорю о другом – не спорить с ближним по высосанным из пальца пустякам, но видеть главное – самого Христа – в Нем Истина – Он и есть Сама Истина.
- Да, все так.
- Так вот, я говорил про человека, который относительно рано погиб и не выстрадал в себе истинной веры. Люди часто спрашивают, что будет с такими людьми – безвременно погибшими или скончавшимися, с детьми, которые еще не стали взрослыми, с детьми, которые даже еще не родились, – к примеру, умершие в утробе матери, с людьми, прожившими на другом конце света или в глухой деревеньке, так и не услышавшими Евангелие и т. д. и т. п. – что же со всеми ними будет? Ведь многие из них старались жить честно, соблюдая законы, помогая ближним, творя добро и т. д. Но вопрос все равно остается открытым. И я тоже долго над ним думал. Пока не увидел ответ в Библии.
- И что же ты увидел?
- Во-первых, то, что человек по милости Божией живет в этом мире свободно – он сам волен выбирать между добром и злом, и потому Господь Бог ничего ему не навязывает, а лишь зовет за Собой и желает ему спастись. А это уже свидетельствует о том, что Бог не может взять к Себе человека, который еще не пришел к Нему, – иначе это было бы попранием самого принципа Свободы – это означало бы пойти против воли самого человека. 
- Значит, не правы люди, которые говорят, что безвременно погибший или умерший человек сразу возносится к Богу?
- Скорее нет, чем да. Если бы они были правы, то заслуги в том, что человек по воле Божьей вернулся к Нему на Небо, а не сам, по собственной воле, стал Христианином – личной заслуги человека – никакой. В чем же тогда свобода такого человека? Не нарушится ли тогда сам принцип Свободы, благодаря которому человек и является человеком в его истинном понимании.
- Да, ты прав, Симон. Но неужели тогда люди, которые пострадали на этой земле, тоже должны пройти последний Суд Божий? Разве не столь высока плата за их страдания в этом падшем мире, чтобы они по земной смерти своей были приняты Богом в Царство Небесное?
- Хорошо, пойдем с другого конца.
Смотри, Илья, от кого пришлось претерпеть безвременно погибшему человеку?
- От своего мучителя, убийцы или насильника, а, может, вообще от людей, – если их много, ну, и от дьявола, конечно же.
- А если, скажем, человек, будучи незлобивым, добрым, погиб от укуса ядовитого животного – причем не лез на рожон, но именно нечаянно? А если ему на голову упал камень с большой высоты, и он при этом тоже жил честно, но вот так произошло, ничего не попишешь, – человек умер. А если кому-то остается жить считанные часы из-за острого воспаления внутреннего органа, который можно излечить, но человек этот находится далеко от места, где ему могли бы оказать помощь и по дороге он скончался. И этот же самый человек тоже жил честно, стараясь никому не причинить зла, но как и все предыдущие не был Христианином. И таких примеров множество. Правда, здесь надо уточнить – под Христианином я подразумеваю только по-настоящему доброго и кроткого человека, а не того, кто себя таковым называет. Это очень важно, ибо истинный Христианин не будет никому ничего навязывать и попирать чью-то свободу. И еще – сразу скажу, что хоть я и задаю себе эти вопросы, они все же безнравственные.
- Как это?
- А так, что они изначально свидетельствуют о моих сомнениях в справедливости и милосердии Господа Бога, что, конечно же, не так, но как будто бы свидетельствуют. Ибо, веря Богу по-настоящему, мне незачем будет натирать душу такими вопросами. Кто я такой, чтобы думать о том, что будет с почившими безвременно людьми? Какая мне о том забота, если я с самим собой с большим трудом, но по милости Божией, стараюсь справиться? Вообще сама постановка этих вопросов уже априори свидетельствует о том, что во мне, как и во всяком грешном человеке, нарушена целостная, некогда единая и совершенная цельность – меня мучает эта проблема, значит она уже есть, значит вина за грех уже есть, значит мое сознание, как и сознание других людей уже падшее, – если я задаю себе такие вопросы. И нет ли в самом тоне этих вопросов чего-то такого, что хочет попрать свободу, обуздать ее, подчинить своей воле?
- Не понял…
- Процитирую тебе отрывок из книги О. Вайнингера «Последние слова» – то место, где говорится о самом ее авторе: «Легко быть свободным, аннулируя свое прошлое, начиная всякий раз сызнова в круговороте вечного возвращения. Иное дело – отвоевывать свободу у каждого мгновения, казалось бы, бесповоротно детерминированного всем не подлежащим забвению прошлым. Но Вайнингер стремится к разрыванию циклизма времени, максимальному движению по временной оси. Повторы и планирование на его взгляд – безнравственны. Экзистенциальная наполненность каждого мгновения должна быть предельной. Из этих размышлений в «Последних словах» вырастает новый мотив, уточняющий Вайнингеровский императив гениальности: в каждый поступок должно быть вложено все богатство и разнообразие твоей индивидуальности, вся палитра личности должна найти в нем свое выражение сполна» [Кихно А., Менжулина Л, «Последние слова о последних вещах» – прим. мое].
А вот что говорит сам О. Вайнингер: «Односторонность времени, наряду с мировой загадкой (загадкой дуализма), – самая глубокая проблема во вселенной, и неудивительно, что самые выдающиеся мыслители мира – Платон, Августин, Кант, Шопенгауэр все молчали об этом даже там, где они занимались проблемой времени. И все-таки Канту особенно не следовало бы молчать; ибо если время – только априорная форма созерцания, не имеющая значения для вещей в себе, то загадка одного значения, одного направления времени становится еще более мучительной. По прямой линии я могу прогуливаться в любую сторону; а времени, которое ведь представляется в виде прямой, недостает этого свойства. Односторонность времени, т. е. невозможность возвращения прошедшего, и есть причина всех тех вышеупомянутых явлений отвращения к возвращающимся, вращательным формам движения. Эта форма движения, как оказалось, не этична.
Причина односторонности времени должна, следовательно, лежать в области морали. <…> Что односторонность времени есть выражение этичности жизни, на это есть много указаний. Безнравственно дважды сказать одно и то же; так, по крайней мере, чувствует человек, который предъявляет к себе самые высокие нравственные требования и чувствует себя погибшим, если он не повинуется им.
Так понимал и Христос: самая глубокая и в то же время самая строгая (по строгости превосходящая даже Канта) нравственная заповедь заключается в следующих словах Евангелия, на которые никогда не обращали внимания: не заботьтесь, что сказать, когда у вас спросят, но говорите, что вам внушит Дух.
Не заботьтесь, как или что сказать, ибо в тот час дано будет вам, что сказать (Евангелие от Матфея, Глава 10-я, стих 19-й).
Ибо если я говорю то, что я задумал сказать, то я вычеркиваю время, которое лежит между предыдущим моментом обдумывания и новым, который вызывает действие; я допускаю ложь по отношению к новому моменту, именно отождествляю его с предыдущим; и тем самым я оказываюсь в то же время обусловленным, поскольку я сам обусловил себя посредством предыдущего момента, посредством эмпирической причинности я более не действую свободно, исходя из целого моего «Я», не стараюсь более вновь найти истину; и все же я действительно иной, чем в тот предыдущий момент, по крайней мере, богаче, благодаря ему; и я уже не вполне тождествен с предыдущим».
Видишь, Илья, планирование – безнравственно. Сам я лично убежден, что планировать что-либо, загадывать что-то наперед, думать об исходе какого-то дела, заниматься прогнозированием, что-то предсказывать – все это безнравственно, ибо тогда я, выбирая отправной точкой для своего будущего действия, решение, принятое в прошлом, попираю тем самым свою же свободу – я иду на поводу судьбы, тем самым я уже заранее предопределен чем-то извне, тогда я несвободен и не творю свободно сам свою судьбу.
- Да…
Вообще ты прав, Симон. В Притчах Соломона, в главе 16-й, говорится: «Человеку принадлежат предположения сердца, но от Господа ответ языка» – подобно тому, что говорит Христос – «Не заботьтесь, как или что сказать, ибо в тот час дано будет вам, что сказать» – Евангелие от Матфея, 10:19 – эти же слова и приводит О. Вайнингер.
Я нахожу в твоей мысли про постоянное отвоевывание человеком своей свободы созвучие с этими словами Писания – невозможно быть по-настоящему свободным, заранее составив план к определенным обстоятельствам, – только поступая свободно в каждый момент времени в предлагаемых нам обстоятельствах, мы сами творим свою судьбу.
- Да. Поэтому я и говорил про холодильники, например, в которых мы храним пищу, – когда исследовал проблему пространства в пространстве, – кладя продукты в холодильные камеры, мы проявляем тем самым свое безнравственное поведение – мы планируем свою жизнь, – чтобы наши запасы не испортились – т. е. кроме неэтичности самих наших действий по форме – извнутрь наружу и снаружи внутрь, мы еще и попираем само время – мы отказываемся от свободы в угоду насыщения физического тела, – когда мы прячем еду, чтобы она не пропала, для того чтобы мы могли питаться ею и в будущем, проявляя тем самым свою скупость и неуверенность в завтрашнем дне, – мы вычеркиваем будущее время уже в прошлом и плывем по течению как безвольные песчинки – мы больше не творим свою судьбу сами – это утрачивание свободы в каждом нашем действии, а ведь есть еще свобода в познании, поелику Горний мир – это мир подлинной иерархии.
- Да… А я думал, что все понял про проблему пространства в пространстве, а она оказывается еще связана с проблемой времени.
- Конечно, ведь мы живем в мире, в котором все поделено на части.
- И еще с дискретностью восприятия…
- Вот именно.
Но, с другой стороны, я не хочу впадать в крайности и сам отнюдь не собираюсь хранить продукты вне специально отведенных для этого местах или вообще отказаться от хранения пищи и не призываю никого к такому твердолобому решению данной проблемы. Речь о другом – я придерживаюсь золотой середины – я не хочу быть ни жадным, ни распоясывающимся – я поступаю так, как наиболее уместно в каждой отдельной ситуации. Однако я помню о словах Христа: «Посмотрите на воронов: они не сеют, не жнут; нет у них ни хранилищ, ни житниц, и Бог питает их; сколько же вы лучше птиц?»
- Евангелие от Луки, глава 12-я.
- Да.
- Все вместе и одновременно.
- Конечно.
Итак. На чем мы остановились?
- На проблеме ранней смерти и гибели.
- Да.
И тем не менее у меня все же возникают вопросы, связанные с безвременной смертью некоторых людей. Поэтому я и думал над ними.
- Да, трудно все это…
- И, кстати, дьявол пользуется этой неизбывной жаждой человека задавать вопросы, оборачивая их в злую обертку, разделяя между собой людей, и пока они будут выяснять кто прав, а кто ошибается – хотя не правы обе стороны – дальше мостит дорогу в ад, причем так хитро, что люди и не замечают этого. 
- Это как?
- Он искушает людей разными вопросами, например, атеистов и верующих, когда неверующий человек задает какой-нибудь трудный вопрос верующему и требует немедленного ответа, а потом объявляет своего оппонента невежественным – так злой дух и разделяет людей. К примеру, я помню, как у Джека Лондона в «Морском волке» капитан Ларсен искушает подобными вопросами поначалу слабохарактерного Хэмфри Ван-Вейдена, спрашивая последнего о том, сколько стоит человеческая жизнь – и ведь спрашивал молодого джентльмена не морской волк, а сам дьявол, ибо вопрос этот изначально безнравственен. Жизнь человека бесценна и все тут! Об этом даже не нужно рассуждать. Но многие люди сомневаются, ведь черт не дремлет. Или еще, – помню, как в одном разговоре некий пожилой атеист припер к стенке молодую девушку, которая назвала себя верующей, требуя от нее прочтения наизусть Символа веры, а от другой женщины просил сдвинуть с места гору, о чем говорится в Евангелии. А еще, когда я учился в университете, один знакомый однажды спросил меня про парадокс Всемогущества Господа Бога, связанный с камнем, который Он не может поднять. И проч. и проч. Некоторые верующие в таких случаях теряются и начинают сомневаться, обдумывать всякие безнравственные вопросы, искать на них ответы, в общем, незаметно для самих же себя позволяют дьяволу собой манипулировать. Некоторые верующие люди часто забывают, что Истину не нужно доказывать, добро невозможно из чего-то вывести, превращая его в следствие какой-то причины, а зло нельзя оправдывать. Во Втором соборном послании Святого апостола Петра, во 2-й главе, говорится: «Ибо, произнося надутое пустословие, они уловляют в плотские похоти и разврат тех, которые едва отстали от находящихся в заблуждении. Обещают им свободу, будучи сами рабы тления; ибо, кто кем побежден, тот тому и раб». Атеисты сами рабы дьявола и других развращают. Вообще я видел многих атеистов, которые вначале были верующими, но потом становились неверующими – причем в несколько промежуточных переходов от одного – к другому и обратно: сначала, будучи детьми, они верят Богу, затем в подростковом возрасте отрекаются от веры, потом, повзрослев и не приняв безнравственности сего мира, вновь верят, далее снова сомневаются и не верят, а в конце вновь верят, а могут и после этого вернуться в безверие, – уже закоснев окончательно, беспокаянно: «Ибо если, избегнув скверн мира чрез познание Господа и Спасителя нашего Иисуса Христа, опять запутываются в них и побеждаются ими, то последнее бывает для таковых хуже первого. Лучше бы им не познать пути правды, нежели, познав, возвратиться назад от преданной им святой заповеди» – говорится также во Втором соборном послании Святого апостола Петра, во второй главе.
Вот, к примеру, знаю, как один атеист в государстве, где вера была гонима, сначала был верующим, а потом, когда религия приобрела в обществе официальный статус, перешел в атеизм, которого и придерживается до сих пор, но в те же самые времена и в той же стране другой человек наоборот – сначала был атеистом, а потом принял веру.
- Диалектика.
- Да. А есть и такие люди, которые постоянно сомневаются, но все-таки верят. Еще есть другие – неверящие всю жизнь, не считая раннего детства, а бывает наоборот – верят всегда, с самого детства и до смерти своей, несмотря ни на что, даже если терпят страшные лишения, страдания и искушения.
- Последние – как многострадальный Иов и Микеланджело.
- Да. Они всегда верны Господу Богу, кротки, смиренны и послушны Ему – сколь бы много им ни приходилось терпеть несправедливости – это подлинный подвиг настоящей веры.
- Да…
Симон, а разве пророчество Библии суть не то же самое, что планирование? Ведь в Священном Писании тоже упреждающе говорится о том, что будет в будущем, разве не так?
- Нет, Илья, не так. Хоть в Библии и говорится о том, что будет, пророчество Божие никоим образом не отнимает свободу человека. Это чудо Свободы – свободы «из» Свободы. Да, Бог знает все и обо всем наперед и «в то же самое время» – поелику для Него никакого времени нет – Он не отнимает Своим всеведением свободу человека. Нам это трудно понять, потому что «с» грехопадением мы утратили свою подлинную свободу, но, истинно покаявшись, мы можем вновь ее обрести в Царствии Божием, вернувшись к Господу.
- Понятно.
- Наглядно действие принципа Свободы можно показать на примере.
Илья, ты смотрел фильм С. Дружининой «Гардемарины, вперед!»?
- Да.
- Это один из моих любимейших фильмов.
А заметил ты, как в нем очень непросто разворачивается фабула книжного оригинала «Трое из навигацкой школы» Н. М. Соротокиной?
- Да, но, если честно, я не вдавался в подробности.
- Как ты помнишь, Илья, главные герои фильма хотят заполучить бумаги из архива графа и вице-канцлера А. Бестужева: одни, – чтоб послужить России, другие же – для собственной корысти. Так вот, в четвертой серии фильма есть один прелюбопытнейший и замечательнейший момент.
- Какой?
- Когда гардемарины Александр Белов и Никита Оленев, садясь в карету последнего, встречаются с В. Лядащевым. Если посмотреть на все со стороны, а мы, будучи зрителями, именно это и делаем, то открывается весьма интересная перспектива: ни Лядащев, ни молодые люди не знают об истинных намерениях друг друга, пока порознь заняты тем, как бы передать найденные бумаги А. Бестужеву, – но мы-то, зрители, о них знаем!
Лядащев, встречаясь с Лестоком, говорит ему о бумагах правду, но не всю, а лишь ее часть – как ему самому удобно: о чем-то он сознательно умолчал, а про что-то сказал честно и открыто – ведь действительно Василий Федорович сам не знал, у кого именно из молодых людей бумаги А. Бестужева и, действительно, как Лядащев и проговорился лейб-медику государыни Елизаветы, гардемарины поделили бумаги между собой. Кроме того, при встрече Белова с Лядащевым в карете князя Оленева, первый признается, что ничего не принимал от рук Ягужинской и что для вящей убедительности даже может присягнуть на кресте. Правоту слов А. Белова подтверждает и Никита Оленев – все это сущая правда, ведь бумаги еще в домике на болотах из рук Ягужинской получил Алеша Корсак, – но с небольшими, однако от этого не менее значительными как оказалось впоследствии, элементами лжи. А на маскараде хитрая операция с бумагами Лядащеву все же удается, причем и он сам, и гардемарины, придя к общему результату, сделали все независимо друг от друга. Словом, в мелочах Лесток услышал от Лядащева правду, но в конечном счете жестоко просчитался – хотя бы потому, что изначально вообще поверил ему – т. е. агент тайной канцелярии с самого начала водил медика за нос – не зря ведь Яковлев говорит Лядащеву: «Ловок ты, шельма!».
Но и это еще не все. И Лесток и Шетарди – оба выступают за интересы Франции и потому всячески хотят помешать А. Бестужеву, радеющему за свое Отечество, заслужить доверие государыни Елизаветы Петровны, но делают это порознь и даже подчас еще больше запутывая и без того сложные отношения между собой – посредством Лядащева с одной стороны и де Брильи – с другой. И в конечном счете оба садятся в лужу, поелику так и не смогли раскусить «этих русских».
Так вот, примерно то же самое происходит и с людьми в повседневной жизни, в непрерывном потоке времени, на протяжении всей Мировой Истории – они не видят и не знают, как все обстоит в действительности – не как им обычно кажется, но как оно все есть по-настоящему. Ведь сам по себе падший, хаотично организованный мир неизменен – он во все времена согласно принципу сохранения равновесия по форме и содержанию принципиально не меняется и остается прежним, но есть субъект, который в него не вписан и который возвышается над ним, наблюдающий со стороны за изменениями, происходящими в сотворяемых человеком реальностях, которые, интегрируясь в одну общую реальность, и меняют соотношение сущностей между собой по форме и содержанию. Однако по дьявольскому наущению многие люди не видят себя со стороны, они не желают подняться над всем миром и обозреть его целиком, а не по частям – злой дух всех путает там, где все уже давно известно и очевидно. Дьявол вносит хаос в изначально известные вещи. Само же наличие субъекта, являющегося проявлением Бытия, отличного от всего падшего мира, свидетельствует об Истине, а не о какой-то, для каждого отдельного случая, правде, как нам кажется в этом мире.
Зритель в театре или кинозале, в общем, зритель какого-то действа – на примере упомянутого мной выше фильма это хорошо видно – после нескольких его просмотров может соединить все в одну цельную, ясную картину. И такое наше видение действа со стороны можно уподобить Горнему всевидению и всеведению Бога – Господь наблюдает за всем миром, даруя каждому человеку свободу. Причем, при просмотре фильма или спектакля отчетливо видно проявление свободного действия актера – независимо от нашей воли – он играет так, как он хочет – естественно, согласовав свою игру с режиссером, но это сейчас к делу не относится, – играет, как умеет и как может – от нашего наблюдения свобода актера нисколько не умаляется и не отнимается, хотя мы опосредованно и участвуем с ним в общем процессе сотворчества, – при этом безотносительно – следим мы за игрой актеров или нет. И потому театральное искусство или искусство кино несут в себе глубокий, тайный смысл, который сродни Горнему наблюдению за всем миром – т. е. посредством кино или театра человек может прозреть и увидеть то, чего не замечает в обыденной жизни – воспринимать свое собственное восприятие воспринимаемой им реальности в качестве проекции Горнего на нашу падшую реальность. Именно поэтому театр и кино являются великим искусством, а не в том примитивном смысле, что мы просто наблюдаем окультуренную постановку какого-нибудь фильма и повторяем вслед за Шекспировским Жаком: «Весь мир – театр. В нем женщины, мужчины – все актеры», – как думают некоторые люди.
И еще – на протяжении всего фильма или спектакля мы можем видеть, как дело обстоит в действительности, в отличие от самих героев, которые по сценарию еще не знают, чем все для них закончится, – если, к примеру, мы смотрим фильм не в первый раз, а уже раз пятый-шестой, успев все увидеть и переосмыслить, – тогда мы поднимаемся над всем действом и наблюдаем его со стороны благодаря манипуляциям со временем. 
- Очень все интересно!
А что за манипуляции с временем?
- Ну, т. е. мы можем снова вернуться к началу просмотра картины, но сами актеры играют только один раз и тогда получается, что они включены во время проигрыша действа – застывают в нем, как насекомые в янтаре или как пловец в реке, а мы в это время находимся на берегу – т. е. мы прокручиваем спектакль или кино несколько раз подряд или не подряд – как угодно. Мы можем повернуть время вспять и посмотреть кино еще раз или наоборот – мы можем отложить время просмотра на будущее – т. е. мы манипулируем временем, чего в реальности сделать никак не можем. Т. е. посредством кино или театральной постановки мы не зависим от времени, не детерминированы его односторонностью.
- Да… Сколько оказывается глубокого смысла в ставших для нас уже прозаичными кино и театре!
- Конечно! Исчерпать их невозможно. Они бездонны!
А еще отмечу, что театр и кино воссоздают картину Реального рая.
- Это как?
- Помнишь, Илья, я говорил, что в Реальном рая все «было» в целостном единстве – человек «воспринимал» все, – если так вообще можно выразиться применительно к Горнему, – не дискретно, но цельно.
- Да, помню.
- Так вот, в кино или спектакле мы видим то же самое – соединение человеческой речи, музыки, поэзии, песен, сверхвозможностей всяких вещей, которые называют теперь специальными эффектами, самих актеров и демонстрируемых нам предметов и т. д.
- Точно!
- Правда, сразу замечу, что несмотря на приближение к состоянию Вечности, в театре и кино пока еще сохраняется дискретность воспроизведения действа – мы смотрим на все во времени – последовательно – кадр за кадром, сцену за сценой, мы вынуждены двигаться постепенно, но не целиком и сразу, поелику само наше восприятие ограничено физическими возможностями нашего тела, которые и намереваются преодолеть трансгуманисты.
- Да, Симон, ты прав. Например, при просмотре фильма, пока мы видим какую-то одну сцену, в то же время держим в голове предыдущую последовательность событий и ждем следующую – продолжение того, что нам показали ранее и связываем их вместе, а в Реальном рая не так – там все вместе и «одновременно».
- Именно.
А еще кино и театр, как я уже сказал, свидетельствуют о приближении конца времен – все некогда раздробленное по причине грехопадения человека вновь собирается воедино, но только не Реально, а искусственно, – переходя в виртуальную реальность.
- Да! Значит, конец света близок… Как ребенок, вышедший из утробы матери, перешел из Вечности во время, и как старец, наоборот готовящийся из времени перейти в Вечность, так и земля наша, утратившая некогда свою целостность, скоро погибнет, а вместо нее будет новая, но «уже» в Вечности.
- Об этом я и говорю.
Так вот, мы говорили о свободе «из» Свободы и пришли вопросу о наблюдении со стороны.
Некоторые люди думают, что Бог сотворил мир и человека, чтобы, наблюдая за ним, понять Самого Себя, но это глубочайшее заблуждение. Богу ничего не нужно для того, чтобы что-то понять, поелику Ему и не нужно что-то понимать. Как мы уже говорили ранее – норма мышления не может быть в самом мышлении. Господь независим от чего бы то ни было – Он Сам первопричина всех причин. Сотворив мир и человека, Бог проявил величайшее милосердие и смирение, ибо, являясь Сущим, Он, умалив Себя, из небытия сотворил Бытие девственной земли с совершенным раем – я имею ввиду «до» грехопадения человека.
- Получается, что даже само небытие изначально тварно?
- Да, но ведь Бог во всем. Откуда тогда взяться небытию, из которого появилось Бытие «первой», невинной земли? Ведь для того, чтобы из ничего сотворить все сначала должно быть само небытие. Ведь для этого изначально нужно умалить саму бесконечную, цельную полноту. Как такое вообще могло быть? А все потому, что это величайшее чудо Божественного милосердия – без смирения, терпения и кротости оно невозможно. Но и это еще не все – не одним только кеносисом объясняется появление тварного небытия.
- А чем еще?
- «За пределами» рая «до» согрешения человека «уже» «было» время, но не такое, которое есть теперь, ибо земля «еще» «была» девственно чиста – время «тогда» было сакральным – я подразумеваю время, как логическое понятие, но не в виде нынешнего безнравственного счета, стремящегося к бесконечности, но не являющегося самой бесконечностью – в счете нет полноты и цельности – ведь не просто так люди говорят «в конечном счете» – профанический счет априори предполагает конец – я имею в виду счет, не как понятие, но как количественную величину, которая применяется людьми в этом падшем мире – т. е. счет, используемый нами в падшем мире, безнравственен.
- Значит считать что-то безнравственно?
- Да, в Вечности ведь нет счета – зачем там что-то считать, если все «уже» полное и цельное, если нет частей. Логическое понятие счета есть, но оно идеальное, а не искаженное как у нас.
Но тогда возникает вопрос – откуда изначально взялась эта двойственность – временного, пусть и сакрального, и вневременного? Откуда взяться небытию в полном и цельном Бытии, повторяю, не исчерпывая все одним только кеносисом?
- Не знаю…
- Я тоже не знаю. Но думаю, что еще «до» Божественного сотворения мира произошла какая-то катастрофическая, необратимая вещь. Т. е. во вневременном Бытии произошло нечто такое необъяснимое, которое привело к появлению сакрального времени, и я связываю это обстоятельство еще с грехопадением помазанного херувима, ставшего «впоследствии» дьяволом. Ведь действительно – откуда взяться в раю злу, я имею в виду зло в «еще» непроявленном виде – зло, как понятие, «пока» лишь в виде плода на древе познания. Ведь рай бесконечен, вечен, целен, полон, совершенен и тем не менее зло «уже» в нем «было». Причем, повторяю, когда я говорю, что зло в раю «уже» «было», то это не означает, что оно «было» проявленным, как теперь, в нашем падшем мире, но «было» как логическое понятие, а не как сущность. И тогда открывается перспектива для видения сквозь гигантскую толщу, наслоившегося за всю человеческую Историю, времени – «процесса» «перехода» вневременного во временное, который произошел «с» грехопадением того, кто «был» совершен в путях своих со дня сотворения, доколе не нашлось в нем беззакония. 
- Т. е. дьявола?
- Да.
- Симон, но ты же сам только что сказал, что он «был» совершен в путях своих со дня сотворения», – значит, время «уже» «было» и «до» него.
- Да, но я же говорил, что время «было» сакральным, как понятие, но не как бессмысленный и безнравственный счет – во вневременном, полном и цельном Бытии «за пределами» рая «было» время, которое вместе и «одновременно» образовалось «с» грехопадением помазанного херувима и путем кеносиса – иначе мы вновь будем смотреть на все дискретно, по частям, но ведь в Реальном все «происходило» совершенно не так.
- А вообще зачем в Реальном Бытии понадобилось сакральное время?
- Чтобы мы, грешные люди, видели пример непостижимого и милосердного долготерпения Самого Господа Бога. Ведь тексты Библии символичны – в каждом Слове есть глубокий и тайный смысл. Господь сотворил мир не сразу, но проявляя терпение. Всемогущий Бог, Который вне времени, умалил Себя, чтобы в Вечности сотворить человека в «последовательности» сакрального времени.
- Но тогда получается, что человек «должен» «был» согрешить, если мы знаем о долготерпении Бога теперь, когда живем во времени? Иначе бы мы не поняли смысл «необходимости» сакрального времени…
- Все так, да не так.
- Почему?
- Человек не «должен» «был» согрешить, ибо «был» совершенен и свободен – в нем не «было» стремления ко злу. Я уже говорил о том, что зло нельзя оправдывать.
- Но ведь факт грехопадения человека все-таки свершился…
- Да, но если бы его не «было», то человек и «тогда» бы знал о сакральном времени – он и знал о нем, ведь у него в раю «была» полнота знания, однако кроме знания у него, как у ребенка, «была» еще наивность.
- Но ведь в Библии, в Первой Книге Моисея, Бытие, в третьей главе, говорится: «Вот, Адам стал как один из Нас, зная добро и зло; и теперь как бы не простер он руки своей, и не взял также от дерева жизни, и не вкусил, и не стал жить вечно» – значит, человек «до» грехопадения «еще» не все знал?
«Была» ли полнота знания у Адама с женой в раю, в том числе о добре и зле? Если да, – то почему они согрешили. Если нет, то тогда получается человек не все знал?
- И да, и нет.
- Почему?
- Я же сказал, – поелику зло в раю не «было» проявленным – Адам и жена его и «потомки» их знали, что есть зло и знали само зло, как понятие, но не знали его в проявленном виде, как сущность, вернее, они даже видели «первую» его сущность – дьявола в виде змея, но «были» наивны весьма. Поэтому полнота знания у них «была», но они «были» чисты и наивны, как дети – ведь ребенок, будучи сознательным микрокосмом, интенсивно переживая все проявления мира, уже априори является субъектом, который подспудно сталкивается со злом – я имею в виду сколько даже не вовне, но в самом себе – ведь он может заболеть, может заплакать, а может даже погибнуть, – словом, он знает и видит зло, но главное – он не заостряет на нем свое внимание – он отходчив и жизнерадостен, – так вот, примерно такое же состояние «было» у Адама с женой и их «потомков» в раю. При этом они, конечно, не болели и не страдали – ведь они «еще» не согрешили и не пали, и жили в совершенном раю, но херувим «уже» пал и зло «уже» «было». У человека в раю вместе и «одновременно» с невинностью и наивностью «была» полнота знания, свободная от зла.
И еще не будем забывать, что Горний мир – это мир иерархии – в нем есть градация знания.
- Как все сложно оказывается…
- Не сложно. Просто трудно сразу это понять.
Так вот, я продолжу мысль о сакральном времени, – о котором еще Микеланджело нам сказал.
- А в каком именно сочинении?
- В своих скульптурных композициях.
- В мраморе?
- Да.
- Как же вообще возможно выразить в камне время, да еще и сакральное?
- По милости Божией гений может все.
Илья, ты смотрел фильм Паолы Волковой «Мост над бездной»?
- Нет.
- В нем, а также в ее книге «Мост через бездну. Мистики и гуманисты» говорится про сакральное время – на примере надгробий Джулиано и Лоренцо Медичи, а также скульптур «Мадонны Медичи», «Скорчившегося мальчика» и «Реки Нил».
- Гробницы со скульптурами Утра, Вечера, Дня и Ночи?
- Да.
- А что символизирует плодородный Нил?
- Бескрайность и безграничность времени.
- А мальчик, вынимающий занозу?
- Мгновение.
- Как интересно! Он, кстати, хранится в Эрмитаже.
- Да.
Вот что говорит в своем фильме Паола Волкова об этом удивительнейшем, бездонном Смысле всей композиции: «Что это за соединение такое? Вы стоите перед фасадами домов. Перед вами усыпальницы герцогов с временами суток, скульптуры герцогов, а на алтарной стене Нил, Богоматерь с младенцем и мальчик, вынимающий занозу. Как соединить это все? А если вы соедините эти три фигуры и подумаете, что это такое и подумаете обо всей гробнице, то вы поймете, что если современники воспринимали это как одно из величайших творений Микеланджело, художника, создавшего великий синтез архитектуры и скульптуры, а Медичи жаждали этой гробницы, как славы своего рода, – а замысел Микеланджело был в другом. И только сейчас контуры этого замысла начинают прорисовываться. Это – уникальное совершенно творение человеческого гения. Это философия в камне. Это рассуждение художника о том, что есть время. И где место его внутри этого времени. Потому что если Нил есть время бесконечное – есть время безначальное и бесконечное и вот это само понятие времени, течение времени, его плодородия, его плодотворности – да, Микеланджело олицетворяет его через реку Нил, то мальчик, вынимающий занозу – это мгновение внутри этого времени. Это ситуация и мгновение. А что касается Мадонны с младенцем, то, конечно, – это историческое время – то время, которое объединяет собой внутренний мир всей культуры Микеланджело. Это тема Христианства. И получается, что эта тема времени Нила, тема времени исторического или историко-религиозного и мгновение – все существует одновременно. И вот тогда четыре фигуры под нишевыми, круглыми статуями Джулиано и Лоренцо Медичи становятся на место, а не выделяются в нечто особое, потому что они становятся понятием циклического времени, бесконечной смены цикла: Утро, День, Вечер, Ночь, …, Утро, День, Вечер, Ночь. Через нас как бы проходят вот эти вот соединенные, временные константы, мы наполняемся сами этим временем, этим пониманием времени, осознанием того, внутри какого сложного сплетения временного мы находимся.
А что же означает та площадь, на которой мы стоим? И те фасады домов, которые нас окружают и те аллегории времени, которые Микеланджело предлагает нам в алтарной стене, которые он предлагает нам под портретами герцогов. Эта площадь? Мы стоим на площади перед фасадами зданий – Микеланджело принимал участие в реконструкции Римского Капитолия, который вместе со знаком Вечности в виде розы на Капитолийской площади, которую он сотворил – все это соединение времен. И эта площадь Капитолия, римские фасады домов – являются свидетелями времени. Они как берега реки, мимо которых постоянно течет, меняясь, эта река времени. И мы проходим мимо этих фасадов домов, мимо этих образов далекого прошлого, мимо этих скульптур гениального художника. И мы включаемся в этот поток времени. <…> Это удивительное соединение со временем, которое входит в меня саму. А разве во мне самой или в вас нет вот той же самой временной концентрации? Разве мы не часть мирового пространства? Разве мы не часть данного, минутного действия здесь и сейчас? Так вот гробница Микеланджело – это, как мне кажется, удивительная вещь… Это не только гениальное произведение искусства, хоть хотите рассматривайте в целом, хоть рассматривайте по деталям. В целом – это размышление о времени, сделанное вот так, именно в образе гробницы. Микеланджело додумывает, как гробница понятие времен сочетает через себя».
- Как же это глубоко и интересно!
- Конечно.
Итак, я продолжу. Ты помнишь, на чем я остановился?
- Да, ты говорил про людей, которые думают, что Бог сотворил мир и человека, чтобы понять Самого Себя.
- Да. Так вот, возвращаясь к пониманию самого себя посредством чего-то извне или даже собственного мышления о самом себе, сразу хочу заметить, что относить такие рассуждения к Богу – безнравственно, ибо само мышление как таковое априори предполагает неполноту и незнание, которые к Богу не применимы. А вот нам, согрешившим и павшим людям, искусство, к примеру, помогает хотя бы немного прозреть и приблизиться к видению истинного устроения этого мира.
И еще. Как мы ранее уже заметили, когда человек смотрит кино или наблюдает театральную постановку, он воспринимает все действо дискретно, т. е. вынужден его так воспринимать, потому что он хоть и наблюдает игру актеров со стороны, все же сам при этом как и артисты находится во времени и в ограниченном пространстве, но Бог видит все – и вневременное и временное измерение. Т. е. мы смотрим каждую сцену отдельными кусками, частями – дискретно, ожидая их в последовательности, хотя и можем знать заранее, чем все закончится и что последует за каждой отдельной сценой. А Бог видит все – всю землю и всех людей вместе и одновременно, целиком и сразу, вне времени, при этом наперед зная, что будет с каждым из нас. Человеку в падшем мире такое всевидение и всеведение не доступно хотя бы по той простой причине, что сам этот мир уже раздроблен на отдельные части – пространство и время, качество и количество, содержание и форму и проч. и проч. Ведь я даже физически не могу вместе и одновременно делать все и сразу, цельно и полностью – путешествовать, трудиться, играть, петь, летать, сочинять стихи – я постоянно вынужден выбирать что-то одно и посвящать свое жизненное время ему одному, а в раю человек мог все и сразу, вместе и одновременно – целиком – у него «была» полнота знания. А мы теперь не знаем ни того, что было, ни то, что есть, – когда, к примеру на меня может неожиданно нахлынуть марево влюбленности, и я уже со стороны себя не вижу, но хочу воплотить все свои идеалы в любимой женщине, и также мы не знаем того, что будет в будущем, – словом, мы не знаем ничего, потому что включены во время, которое стирает нашу память о прошлом. 
- Постой, Симон, но если в раю у Адама и жены его «была» полнота знания, то как же он «тогда» пошел на грех? Ведь он «должен» «был» знать, чем все обернется. Значит, все-таки он не все знал?
- Илья, ты вновь рассуждаешь о рае, примеряя на него падшее бытие. В раю человек напрямую говорил с Богом – присутствие его рядом с Богом «уже» свидетельствует о полноте знания. Я же сказал – Адам и жена и «потомки» их «были» в раю свободны, чисты и наивны – они поступили так по свободе своей.
В раю Вечность, – следовательно, времени там нет. А если нет времени, то нет ни прошлого, ни будущего – все Настоящее, в Настоящем и по-настоящему. Да, «за пределами» «огороженного» рая «уже» существовало время и светила «были» сотворены Богом «для отделения дня от ночи, и для знамений, и времен, и дней, и годов», что, кстати, для многих наших современников и является трудным место Библии – они думают, что в раю и вообще на сотворенной Богом земле «было» время, но то время и время, которое есть теперь, – разные времена.
- Получается времени в привычном для нас понимании «за пределами» рая, на «еще» девственной земле, не «было»?
- Конечно же, нет. Время, которое в Библии подразумевается «при» сотворении мира – вовсе не то время, что есть теперь. То время, «за пределами» рая, – символическое, сакральное, но не профаническое и, связанное с падшим миром, нынешнее. 
- Даже само время оказывается разное?
- Да. Ибо как еще у чистой девы ощущение жизненного времени сродни Вечности, хотя сама она и живет в этом тленном, временном мире – такое же девственное, хоть и пребывающее во времени, но свободное же от него состояние, «было» и у земли, «огораживавшей» райское Реальное.
- Значит, время «еще» девственной «тогда» земли, «обнимавшей» вечный рай, не «было» связано с вращательными, круговыми, безнравственными движениями, потому что не «было» и самих планет в их современном, свернувшемся в шар, виде и всего космоса, каковой мы можем наблюдать теперь?
- Да. Но сразу замечу, что, исходя из вышеизложенного Бытия сакрального времени на девственной земле, вовсе не следует, что «за пределами» рая «уже» существовали древние живые существа, – они-то как раз появились после грехопадения человека – всякие трилобиты, насекомые, моллюски, динозавры, терапсиды, а также древнейшие растения.
- Точно, Симон! Ведь, к примеру, птицы и млекопитающие впервые появились только в нашем, последнем эоне, что само по себе символично – все страшные, довольно некрасивые, существа, одними из которых и являются ужасные ящеры, символизировали своим долгим существованием на земле утрату ее невинности – она уже не дева, но и не стара еще, хотя и начался процесс ее постепенного увядания, а рай «тогда» «еще» не прорвался – она пока была им беременна.
- Да. И потому абсурдны выводы некоторых современных ученых, утверждающих, что птицы произошли от рептилий – они по дьявольскому наущению низвели свободных, символизирующих бесконечную полноту, пернатых до состояния пресмыкающихся – они думают, что существа, которые свободно парят в Небе, обязаны своим появлением ползающим, как змеи.
- Между землей и Небом – война…
- Да, именно, – как пел В. Цой.
Даже в этих безнравственных выводах виден дьявольский след – злой дух переворачивает с ног на голову все, к чему только прикоснется.
Так вот, я давеча сказал о полноте человеческого знания в раю, и что человек «был» в Вечности, но у него ведь «была» и свобода – настоящая, полная свобода и он, даже зная о последствиях вкушения плода от древа познания добра и зла, – ведь Адам и жена его знали, что умрут – все равно соблазнился и попрал свою свободу, ибо подлинная свобода суть не вседозволенность, но связана с ответственностью. У человека «был» [во вневременном Бытии – прим. мое] выбор, и он его сделал. По дьявольскому наущению сделал, ибо человек «был» «в некоторой степени» наивен – не так, как привыкли мы видеть теперь, думая, что наивность – это одна лишь простота, но потому что «был» чист и невинен – как дитя.
- А разве наивность и полнота знания могут совмещаться друг с другом?
- Могут.
- Это как?
- По вере Богу. Но только по истинной вере. По незлобивости, по доброте и милосердию.
Илья, посмотри на всех подлинно гениальных личностей – разве они не наивны? Разве, несмотря на все падения и обманы, происходившие с ними в их жизни, они перестают верить в человека и в человечество?
- Да, Симон, ты прав. Поелику человек в раю «был», как Христос в утробе Своей Матери, Пречистой Девы Марии – Купины Неопалимой – он «был» вне времени, со знанием Настоящего, а значит и не «было» у него никакого будущего и прошлого, но по свободе своей и настоящей наивности, соблазнился и, согрешив перед Богом, пал.
- Да.
Теперь я вернусь к пророчеству Библии – ты ведь о нем спрашивал – нет ли в словах Священного Писания отнимающего свободу человека, упреждающего и предопределяющего человеческую Историю, подобия безнравственному планированию. Ответ очевиден – нет, ибо человек свободен и сам, но по попущению Господа, по наущению дьявола, свободно придет к концу мира сего. Все вместе и одновременно. А планирование изначально, по самому своему смыслу несвободно – как в силу безнравственности сомнений человека, связанных с неверием Богу, так вследствие попрания свободы путем перекраивания будущего времени, исходя из прошлого.
- Понятно.
- Но вернемся к вопросу о безвременной смерти и неслышании Евангелия из-за внешних обстоятельств. Замечу еще, что я не хочу упрощать всякие ситуации, которые происходят с человеком, говоря, к примеру, что он мог погибнуть случайно – я вообще не верю, что нечто может произойти случайно. Если человек, старавшийся покаяться и не делать зла, погиб или умер безвременно, то произошло так по какой-то глубокой причине – иначе быть не может. Но эта причина может быть и не связана с тем, что он согрешил перед смертью, – если исходить из идеи вины за первородный грех, как главной проблемы всего падшего бытия и рассматривать всякий подлинный ответ на нее – он же суть покаяние, – являющийся решением данной проблемы, в качестве искупления этой главной вины за грех, а всякое согрешение, наоборот, – как отдаление от покаяния и тем самым искупления, – ведь иногда складываются такие обстоятельства, при которых человек начинает прозревать и видеть падшее устроение этого мира, однако Христианином в подлинном смысле он еще не становится.
- Что ты имеешь в виду?
- Да хотя бы пример того же человека, о котором мы говорили вначале.
- Это как-то с ним связано?
- Да.
Будучи еще молодым, он часто слышал от своей матери наущения против отца его жены – т. е. тестя.
- Почему?
- Сватья как-то с самого начала не поладили между собой, а потом эта взаимная неприязнь перешла и на их детей. Но когда тесть скончался, его зятя будто бы подменили – жизнь для него словно потеряла смысл, и через год он сам ушел вслед за отцом своей жены.
- Но почему человек, про которого мы изначально говорили, при жизни своего тестя не был с ним близок, а потом, по смерти его, восскорбел в сердце своем?
- Тут все непросто. 
Родной отец этого человека умер, когда ему [т. е. отцу – прим. мое] было всего двадцать пять лет – от рака легких, оставив вдовой жену свою с двумя маленькими детьми. Получается, что своего отца человек этот и его младший брат почти не помнили. Затем их мать вновь вышла замуж, родила троих детей от второго мужа, у которого от первого брака было четверо детей – он также овдовел. И была обида у старшего сына на свою мать, что она вышла вообще замуж вторично и разлучила его с родным младшим братом – она отвезла последнего к своему отцу, поскольку ей самой было трудно, а старшего сына взяла с собой в большую семью второго мужа. Еще человек, о котором мы сейчас говорим, рассказывал, что мать его часто в детстве била, поелику детей второго мужа она наказывать не могла – боялась, что люди осудят, а в большом их доме было много забот – все держалось на его матери – и престарелые родители второго мужа, и каждодневный семейный быт с уходом за скотом и зарабатыванием денег – она работала в школе – преподавала родной язык и литературу – приходилось все успевать, потому и доставалось старшему ее сыну. Сама эта женщина – образованная, интересная, строгая, но в то же время добрая, – помню, как она подарила мне книгу Ж. Сименона про комиссара Мегрэ, – когда я гостил в их доме, – я ее прочитал еще до «Шерлока Холмса». В общем, старшему сыну ее было очень трудно – он сам, будучи ребенком, нянчил детей от второго брака своей матери. Своим единоутробным и сводным братьям и сестрам он помогал и потом, когда стал взрослым, – так до конца земной своей жизни. И хоть не так тесно общался он с тестем из-за своей матери, но когда того не стало, он вдруг почувствовал себя одиноким и осиротевшим. И не мудрено – ведь масштабы личности отца его жены были огромными – от него исходили мощные вибрации; когда он говорил, многие их родственники внимательно его слушали, следовали за ним – для них он был примером подлинной духовной цельности и нравственного мужества.   
- К тому же своего отца этот человек, как было сказано выше, потерял рано.
- Да.   
С другой стороны, когда тесть его был еще жив, из-за каждодневной суеты родственники к нему привыкли. Уважали и ценили, но именно привыкли и глаза у многих замылились. А после его смерти они задумались всерьез – в их жизни образовалась гигантская дыра, которую было уже ничем не восполнить.
Важно отметить, что говоря уважительно об отце жены этого человека, я не идеализирую его, потому что он был живым человеком, со всеми своими достоинствами и недостатками.
К примеру, он из всех внуков больше всего любил детей своих трех сыновей, особенно мальчиков – я даже помню, когда ездил к ним в гости, то видел как тесть вышеупомянутого человека сидел за столом с двумя внуками от своих сынов вместе с сыном дочери, и он обнимал первых, а не последнего [т. е. внука – прим. мое].
- Но почему?
- Потому что сын его зятя – сын его дочери, а не его сынов. Отцу жены была ближе кровь его рода. Это звучит глупо, и тем не менее все обстояло именно таким образом.
Наверное, на это не следует обижаться, хотя всякий ребенок, весьма интенсивно чувствующий и воспринимающий мир, еще в детстве может осознавать, что он – из другого рода. И я сам, к примеру, не делю людей на чужих и своих – мне это противно, но я исследую проблемы нашего падшего мира и подмечаю в людях не только положительные черты их характера, но и отрицательные, ибо все мы добры и злы вместе и одновременно.
И картина эта была бы неполной, если бы я не сказал и про многие другие вещи: как отец жены человека, про которого мы говорили изначально, сам в деревне кормил внука своей дочери – сына своего зятя, потому что ему не нравилось, как готовит женщина, которую он взял к себе, чтоб она присматривала за домом во время его частых поездок в город; как он вылечил этого же внука, когда тот заболел ветряной оспой; как он крепко его обнимал, когда встречался с внуком в их большом родительском доме в городе и радовался за него, когда увидел его по телевизору – сын его зятя участвовал в одной интеллектуальной игре для школьников и т. д.
Злой дух хочет, чтобы человек забыл все хорошее и помнил только плохое, но мы-то знаем, что каждый человек противоречив и потому понимаем, почему, например, вышеупомянутый дедушка любил внуков – детей своих сыновей – как-то по-особенному. И я сейчас даже неправильно говорю – этот дедушка любил их не то чтобы больше или как-то по-другому – для него все внуки были родными, но при этом он, как и всякий человек, был противоречивым весьма и по милости Божией мы это можем осознать и потому понять, почему все так неоднозначно происходит в нашем сложном мире.
Так вот, человеку, про которого мы говорили, было так тяжело пережить утрату, когда из жизни ушел его тесть, что всего через год он и сам скончался. Повторяю, человек этот был добрым человеком, скромным, незлобивым, образованным, отзывчивым, но при жизни не успел прийти к истинной Христианской вере.
К чему я все это веду – в нашем хаотично организованном, падшем мире трудно преодолевать дьявольские искушения и бодрствовать, постоянно отвоевывая собственную свободу. Многие люди спят, пока им кажется, что они бодрствуют – не видят и не слышат, хотя имеют глаза и уши и потому весьма непросто не потеряться в этом сложном, запутанном мире. Но как тогда можно судить человека, если он даже не выбирал свободно между настоящим и ненастоящим, между Истиной и ложью, между Свободой и несвободой, между добром и злом? Вопрос не так прост, как кажется. Кроме иерархичности подлинных ценностей, есть еще и, как я ее называю, «градация покаяния».
- Это как?
- Когда человек стремится покаяться, порвать с грехом, но при этом Христианином еще не стал.
Помнишь, Илья, ранее я говорил про «постепенное» прорывание рая «после» согрешения человека? 
- Да, конечно.
- И тогда я сказал, что полное чудес Реальное рая не сразу исчезло с появлением человека на земле, но проходило постепенно, все больше переходя в состояние реальности, которая теперь в свою очередь движется в сторону виртуальности – это как у только что родившегося ребенка – детское, полное чудес восприятие реальности с остатками телепатических способностей, благодаря которым он осваивает язык, с течением времени стягивается, как шагреневая кожа, становясь дискретным, раздробленным восприятием взрослого человека.
- Да.
- Так вот из начала можно вывести и конец: в конце времен установление Царства Небесного Господа нашего Иисуса Христа будет не одномоментным, но «постепенным» – таким же, как и прорывание рая, которое было «последовательным» – время будет переходить в Вечность – не сразу, но со временем. Причем, заметь, Илья, я говорю про установление Вечности, а не про наступление конца света – конец как раз-таки придет как тать, когда многие люди его не будут ждать. Но если установление Царства Небесного происходит «постепенно», то и воскресшие люди «еще» будут жить в некоем подобии привычного нам пространства и времени – так вот об этом и говорится, как мне кажется, в Книге пророка Исаии, в 65-й главе. Люди, погибшие или умершие безвременно, но которые были незлобивыми и честными, у которых не было свободного выбора, которые не стали Христианами, но были добрыми людьми, которым не суждено было родиться живыми и другие, не творившие беззаконие, но почившие преждевременно, – воскреснут на новой земле и будут жить на ней, «постепенно» переходя в Вечность, – по делам своим.
- Поэтому «столетний будет умирать юношею», а «столетний грешник будет проклинаем»?
- Да. Но, повторяю, – я так увидел это трудное место Библии, но как оно будет в действительности знает лишь Господь Бог.
- Очень интересно!
Я тоже не буду утверждать – так это или нет, но твое объяснение вполне соответствует тексту Священного Писания.
Симон, а еще хочу тебя спросить: в каком возрасте праведники будут пребывать в вечном раю? Ведь говорится в Писании и про старцев, и про младенцев, и про людей среднего возраста.
- Так и есть. Кто в малом, кто в среднем возрасте, а кто как старец будет.
- Понятно.
- И еще. Давеча я говорил про искусство театра и кино как о проекции Горнего всевидения и всеведения на наш грешный мир, а ведь похожий феномен есть еще и в квантовой физике.
- А что именно?
- Например, эксперимент, названный парадоксом «Кота Шредингера».
- Слышал про такой, но поверхностно.
- Хотя, речь, скорее, шла про кошку, но не важно. Кстати, подобный парадокс связан и с экспериментом с двумя щелями и наблюдателем.
- Дифракция электронов?
- Да. А еще принцип неопределенности Гейзенберга, опыты с замирающими частицами, нагретыми фуллеренами и проч. и проч. 
Сразу замечу, что для меня лично заявления некоторых современных ученых, которые отрицают справедливость выводов квантовой физики для макромира просто смешны, поелику они сами же проводят свои бесконечные опыты, доказывающие правоту вышеозначенного эксперимента, сами ратуют за альтернативное развитие науки и сами же придумывают, как оправдать свои изжитые взгляды. При этом они еще отказываются признавать, к примеру, проблему Христианской Теодицеи.
Возражения некоторых исследователей по поводу наличия очевидной связи между наблюдателем и микромиром сводятся в основном к тому, что наблюдение за квантовой системой, пока в ней совершаются различные промежуточные манипуляции, невозможно провести без стороннего физического воздействия и, дескать, потому меняются свойства наблюдаемых частиц. Даже термин специальный ввели – «декогеренция», чтоб исключить эффект «созидающего наблюдателя», – которым обозначается необратимый процесс нарушения квантовых свойств наблюдаемой системы из-за ее взаимодействия с системой макромира. Короче говоря, тот, кто ищет во всем лишь одни противоречия и не видит очевидные и однозначные свидетельства существования Горнего Бытия, тот и дальше будет отрицать чудеса, происходящие даже в этом падшем мире прямо у него перед глазами, ибо бесовская гордыня мешает ему прозреть – он сам запечатывает себе глаза и уши.
- А что за «созидающий наблюдатель»?
- Да тоже, как и декогеренция, неполное определение процесса взаимодействия квантовой системы с макромиром, но с обратным отношением, – когда акцент делается на самом наблюдателе, а не на микромире.
Сам я лично не согласен ни с определением «созидающий наблюдатель» ни с декогеренцией – они софистичны и неполны, т. е. рассматривают сложные процессы, которые в падшем мироздании происходят непрерывно, вместе и одновременно, лишь по частям.
- И вновь проблема дискретности человеческого восприятия?
- Да. Как это было и ранее, к примеру, с проблемой корпускулярно-волнового дуализма – ведь многие современные ученые легко отметают свои прежние ошибочные взгляды, хотя при этом сами же говорят о точности своих научных теорий, пренебрежительно относясь к философам, поэтам, художникам, называя их поверхностными людьми, «гуманитариями» или «лириками».
- И кто еще после этого неточен – ведь философы как раз-таки не открывают ничего нового – они говорят о том, что незыблемо, однозначно и вечно – их труды крепки и основательны, а у некоторых современных ученых мировоззрение весьма шаткое и часто меняется от времени ко времени – они конъюнктурщики.
- Да. И что самое смешное – некоторые современные ученые легко забывают своих предшественников и отказываются от их принципов – как в примере с тем же Эрвином Шредингером, который сам критиковал научные взгляды своих коллег и взгляды которого не раз подвергались их же критике.
- Точно.
- Правда, Шредингера-то я как раз и не причисляю к современным «ученым» – он действительно был выдающимся исследователем.
- И, кстати, сам Шредингер все-таки знал, что наука зиждется на философии и интересовался, например, античной философией.
- Да.
А философы и художники, – наоборот, самодостаточны и глубоко оригинальны, но при этом уважают своих предтечей. А все потому, что настоящая наука в наши последние времена погибла.
- Да… Я еще вспомнил сейчас маркиза Саутуолу, которого «ученые» вначале приняли за обманщика, а потом сами же сели в лужу.
- Да. Они постоянно пересматривают свои теории, потому что у них нет принципов – они просто дельцы. Редко кто из них признает свои ошибки подобно Эмилю Картальяку.
- «Mea Culpa. Покаяние скептика»…
- Да. Кстати, Саутуола обнаружил рисунки в пещере со своей девятилетней дочерью Марией – вот еще одно свидетельство того, что дети воспринимают даже наш падший мир словно волшебный – потому что интенсивно проживают каждое мгновение, а не как взрослые, которые скучают даже тогда, когда видят перед собой явные чудеса – девочка первая заметила на потолке Альтамиры древние росписи.
- Точно.
- И еще смешно то, как некоторые современные ученые выдвигают гипотезы о существовании реальности в виде жизни как сна или порождения человеческого разума и в то же самое время не верят в существование метафизики и требуют доказательств Бытия Горнего мира. Короче говоря, в их головах – хаос, организованный хаос, такой же безнравственный, как и на самой земле.
- Я тоже не раз думал об этом их противоречии…
Симон, а нет ли противоречия в том, что, с одной стороны, ты не принимаешь реальность, которую мы сами же искусственно сотворяем, как истинную и в то же самое время ты говоришь, что она существует в действительности и потому не следует поддаваться на дьявольские провокации, навязывающие человеку представления о том, что вся его жизнь есть сон?
- Никакого противоречия нет, потому что я, по милости Божией, диалектически разделяю и соединяю все разрозненные между собой части в цельном единстве и восстанавливаю целостную картину мира не так, как кому-то кажется или хочется, но таким образом, чтобы понять, какой она является в действительности.
Могу показать это на примере.
- Да, так было бы понятнее.
- Ну вот, к примеру, некоторые наши современники, увлекаясь восточными практиками, медитациями, курсами по психологии и т. д., говорят иногда, что жизнь есть сон, и что реальность человеку только кажется. Так же однажды сказал мне знакомый, с которым я работал в театре – он даже добавил при этом, что жизнь человеческая не есть нечто ценное. Тогда я спросил его, согласится ли он самостоятельно лишить себя жизни, поелику она по его же словам есть сон, и с его смертью мир ничего не потеряет.
- И что он?
- Он стал цепляться за свою жизнь и сказал, что еще не готов умирать.
- Как скоро он, однако, переменил свое мнение о цене жизни!
- Именно.
- А дальше?
- Дальше я не стал дискутировать с ним и пытаться что-то доказывать – просто потому, что у него в голове хаос. Логика не является краеугольным камнем в его мышлении – многие его суждения высосаны из пальца, он не готов отстаивать их по-настоящему и весьма часто спорит с собеседником не ради Истины, но для того, чтобы просто полюбоваться самим собой, своим интеллектом.
- Да…
Симон, а я еще в связи с такой поразительной переменой в словах твоего знакомого вспомнил отрывок из «Морского волка» Джека Лондона, – когда капитан Ларсен так же легко отказывается от своего же мировоззрения, а Хэмфри Ван-Вейден напоминает ему о том, как легко он попирал права других людей: «Что вы делаете в трюме? – спросил Волк Ларсен. – Хотите затопить мою шхуну?
- Напротив, хочу привести ее в порядок, – отвечал я.
- Какого дьявола вы там приводите в порядок? – озадаченно спросил он.
- Подготавливаю кое-что для установки мачт, – пояснил я как ни в чем не бывало, словно поставить мачты было для меня сущим пустяком.
- Похоже, что вы и впрямь твердо стали на ноги, Хэмп! – услышали мы [Хэмфри с Мод Брустер – прим. мое] его голос,  после чего он некоторое время молчал.
- Но послушайте, Хэмп, – окликнул он меня снова. – Вы не можете этого сделать.
- Почему же не могу? – возразил я. – Не только могу, но уже делаю.
- Но это моя шхуна, моя частная собственность. Что, если я не разрешу вам?
- Вы забываете, – возразил я, – что вы теперь уже не самый большой кусок закваски. Это было раньше, тогда вы могли, по вашему выражению, сожрать меня. Но за последнее время вы сократились в размерах, и сейчас я могу сожрать вас. Закваска перестоялась.
Он рассмеялся резким,  неприятным смехом.
- Ловко вы обратили против меня мою философию! Но смотрите, не ошибитесь,  недооценив меня.  Предупреждаю вас для вашего же блага!
- С каких это пор вы стали филантропом? – осведомился я. Согласитесь, что, предупреждая меня для моего же блага, вы проявляете непоследовательность. <…>
- Так или иначе, я запрещаю вам, решительно запрещаю хозяйничать на моей шхуне!
- Да что с вами! – укорил я его. – Вы все твердите, что это ваш корабль, так, словно это дает вам какие-то моральные права. Однако вы никогда не считались с правами других. Почему же вы думаете, что я буду считаться с вашими?»
- Да, очень точный пример. Так и есть.
Но вернемся к проблеме диалектичного восприятия реальности.
Возьмем теперь для примера человека, который, сомневаясь в существовании реальности, сильно ударился, скажем, о камень и повредил ногу. Что он почувствует?
- Боль.
- Значит, он все-таки живет в реальности, которая не является сном?
- Да, но ведь он может сказать, что и боль его ему только кажется.
- Но ведь чтоб сказать, что боль ему только кажется, он изначально должен был почувствовать ее.
- Да. 
- Как же он ее чувствует, если жизнь есть сон? Ведь для того, чтобы нечто чувствовать, сначала нужно быть не слитым с тем, что кажется, видится, переживается – т. е. с самим сном – должен быть какой-то зазор между сном и явью. 
- Но ведь во сне человек тоже чувствует боль, испытывает страдание, переживает какие-то ситуации.
- Однако заметь при этом, Илья, – именно во сне, не наяву – про сон мы и говорим, как о сне, как о нечто изначально неявном, как о том, что невозможно проверить, потрогать, увидеть, а поврежденную ногу мы не только чувствуем, но и видим. Мы, конечно, можем сказать, что и то, что мы видим в реальности – нам только кажется, но ниже я покажу, что это ошибочное суждение – на примере проблемы сомнения в сомнении. О воспринимании восприятия воспринимаемой нами реальности мы уже говорили – сейчас я не буду вновь к этому возвращаться. И мы также можем сказать, что и во сне нечто видим и сам сон видим в то время, пока сами пребываем в реальности, – чтобы прийти таким образом к заключению будто сон и реальность – суть одно и то же, но это не так – да, мы и во сне видим нечто и в реальности тоже, но все же сон мы видим не в реальности, а в другом, противоположном ей, уровне бытия, который полон, отменяющих законы физики, грез.
Илья, попробуй, например, полетать в реальности как во сне – без всяких дополнительных приспособлений, просто летать, не взмахивая даже руками. Попробуй зайти в клетку к тиграм или львам и выйти из нее, как во сне, живым, – разумеется, я имею в виду, что ты при этом не являешься дрессировщиком и что сами животные – дикие, готовые разорвать человека на части. И есть ли в нашей реальности те существа, которые снятся нам во сне – таких же размеров, форм, цветов? И проч. и проч.?
- Да, все это очевидно…
- Вот именно, но дьявол манипулирует людьми даже посредством очевидных вещей, ибо хитер весьма.
Вместе с тем я не ограничиваю человеческое существование одним лишь этим, падшим миром. Наоборот, я-то как раз верю, что жизнь не заканчивается после смерти, но продолжается в Вечности. Поэтому, принимая нашу хаотично организованную реальность, как действительно существующую, я в то же время не говорю, что она Истинная – нет, эта реальность как раз-таки должна быть преодолена, но не физически, а духовно – в самом человеке, с его верой Богу. 
Я верю, что вокруг меня сейчас и всегда сонм Ангелов Божьих и бесы, противостоящие им и то, что я не вижу их – как раз-таки свидетельствует о падшести этого мира – они не проявлены явно, потому что реальность не есть Реальное, она не является Настоящей в подлинном смысле этого понятия – мы сами ее искусственно сотворяем и сами же продлеваем ее существование путем насильственного деторождения, – сами существуя на грешной этой земле.   
Людям только кажется, что они живут в реальном мире, но они не понимают, что на падшей земле все реальности искусственно создаются ими же самими – по общественному договору – т. е. люди договорились воспринимать все, что видят перед собой именно таким образом, как они это теперь воспроизводят – те же деньги, например, они не считают виртуальными эквивалентами ценностей, причем я говорю не только об электронных деньгах – криптовалютах и о бумажных банкнотах – я имею в виду даже старинные монеты и драгоценные камни – они также выдаются за нечто настоящее меж тем, как Д. Дефо наглядно показал, что, оказавшись на необитаемом острове, Робинзон понял «цену» денег – они стали ему не нужны. При этом дьявольщина нашего падшего мира заключается в том, что чудеса Горнего мира воспринимаются людьми не как нечто Реальное, а как что-то фантастическое, но фантомы в виде вещей земной, падшей реальности люди воспринимают как нечто подлинное – причем только на том основании, что их можно пощупать руками, увидеть собственными глазами или услышать ушами, – в общем, многие люди перевернули в своем сознании иерархию ценностей с ног на голову, а в действительности все в точности наоборот.
- Да, Симон, ты прав.
Кстати, а что ты думаешь о снах?
- Мне часто снятся сны, но я не обращаю на них никакого внимания. Я сознательно не хочу зависеть от их анализа и толкования. Конечно, я при этом знаю, что у кого-то сны могут быть вещими – в Ветхом Завете много примеров вещих снов.
Помню, тетя матери рассказывала, что видела меня во сне человеком, известным во всем мире.
- Так оно теперь и стало!
- Да – по милости Божией.
И дядя тоже рассказывал, что я приснился ему во сне маленьким ребенком, но сознанием своим именно как взрослый человек, и дядя в недоумении меня во сне спрашивает, почему на вид мне как будто только три года, но разговариваю я с ним как взрослый человек – т. е. я словно недавно научился ходить, маленького роста, как и все дети в этом возрасте, но разумом своим совсем не ребенок. И тогда я дяде во сне говорю, что я пока такой – маленький, но скоро стану большим.
- Очень интересно!
- Да.
Также мать рассказывала про сон одной своей знакомой – в нем я устанавливаю дверь в дом , и сестра мне что-то говорит, – мол, когда я закончу свою работу, на что я ей отвечаю, – подожди, дескать, немного – скоро я поставлю дверь и все будет хорошо.
Все три вышеозначенных сна приснились дяде, тете матери и ее знакомой примерно в одно и то же время, незадолго до того, как обо мне узнали во всем мире.
- Удивительно!
- Еще помню мне очень часто снился человек – тот самый, который скончался в сорок шесть лет, – после того, как ушел из жизни. И я тогда даже думал, будто он и не умер, а живет с нами, здесь, на Земле – настолько ясно я видел его во снах, что мне иногда казалось, что он живой – я даже думал, что придя в дом его жены, застану его как обычно на кухне, играющим на гитаре, но впоследствии убеждался, что он больше не с нами. 
- Т. е. настолько сильно была размыта граница между сном и явью, что ты некоторое время даже ожидал встретить его наяву? 
- Да. Сны эти были как наша реальность – удивительно правдоподобные, стройные, ясные – не как обычно, когда снится нечто несуществующее в реальности – наоборот – во сне я словно бы проживал вместе с знакомым те интересные дни, когда его тесть был еще жив. Мы так же, как и раньше, сидели на кухне и много говорили о чем-то интересном…
Такие сны, как и феномены дежавю, жамевю и прескевю свидетельствуют о существовании иного уровня Бытия, отличного от нашего.
И тем не менее я предпочитаю не думать о своих снах.
Поэтому вновь говорю: я не утверждаю, что все сны – всего лишь фантазии и доверять им не стоит. Некоторые сны бывают вещими. Но лично я к своим снам никак не отношусь. Мне часто что-нибудь снится, но я о том не думаю – мне это неинтересно. Я вообще не анализирую свои сны – я попросту о них забываю.
Своим снам я не придаю значения. Потому что я всегда стремлюсь сам свободно, независимо и самостоятельно творить свою судьбу, а не думать о снах, расположении звезд и прочих, внешних по отношению ко мне, вещах. 
- Понятно.
Симон, я только не понял твою мысль о том, что материальные вещи в земной реальности ты называешь фантомами. Почему? Ведь это же реальные вещи, разве нет?
- Нет, Илья, не так. Я стою на номиналистской позиции восприятия мира, а ты, – скорее, на реалистической. Я вообще считаю, что все окружающие нас предметы не существуют в том виде, в котором мы их воспринимаем – они именно таковы благодаря нашему восприятию и сознанию. Не будь человеческого сознания – т. е. если бы не было субъекта, который воспринимает объект – не будет и самой формы вещи. Сам объект, как некая сущность – бесформенная субстанция может при этом оставаться, но привычную для человека форму она обретает именно благодаря человеческому восприятию реальности. И я уже говорил об этом выше, однако вновь напомню, чтобы не было никаких недоразумений, – конечно, я не отрицаю существование вещей в нашем падшем мире как и не отрицаю существование самого этого мира – я-то как раз говорю, что жизнь не есть сон, в отличие от некоторых людей или мистиков, которые с дьяволом заодно. Наоборот, я воспринимаю реальность мира сего именно как реальность, но не как Реальное. Все происходит вместе и одновременно – мое восприятие и существование самого мира, а также вещей в мире – образуют бытие падшей реальности – без зазора между моим восприятием и существованием мира. Но при этом я именно выстраиваю иерархию в этом цельном существовании субъекта и объекта, – по милости Божией, я знаю, что главным в этом, пусть даже падшем союзе, является именно восприятие субъекта, с которым сосуществует объект. Не человек для мира, но мир для человека. Т. е. мир и человек соединены друг с другом в цельном единстве, а не существуют по отдельности, как кажется некоторым «ученым» или теософам. Да, мир есть мое представление, но и сам мир существует в действительности. В то же время главным является именно мое существование в мире, а не бытие мира. Не положение мое в мире в качестве зависимой от него части, но свободное мое в нем существование является единственным смыслом падшей реальности.
- Понятно.
- Теперь о проблеме сомнения в сомнении.
Конечно, при желании можно сомневаться и в самой непреложности воспринимания восприятия воспринимаемой реальности, сказав, к примеру, что в конечном счете можно сомневаться и в самом сомнении, и некоторые люди иногда так и говорят, но они при этом не видят себя со стороны, – сливаясь вместе со своим мышлением, они не замечают, что изначально сомневались в существовании реальности и воспринимали ее как сон, а потом сделали обратный ход – из мира грез снова вернулись в реальность, ибо третьего не дано – ведь если из изначально двух «первых» сомнений проложить тройное число или n-сомнений, то они будут всего лишь модификациями одного и того же, «первого» сомнения в существовании реальности или же вариациями между двумя «первыми» сомнениями – из реальности переходя в виртуальность и обратно, т. е. чисто психологически можно, конечно, перебирать хоть бессчетное множество сомнений, проводить итерации сомнений сколько вздумается, но так или иначе главным в цепочке сомнений остается именно первый импульс сомнения – «первое» сомнение в существовании самой реальности, – когда человек, например, говорит, что: «вдруг мне кажется все, что есть в мире» и потом – «мне кажется то, что вдруг мне кажется все, что есть в мире» и т. д. – так или иначе «сквозь» множество всех этих сомнений проходит ОДНО БОЛЬШОЕ СОМНЕНИЕ, хотя некоторые люди и дальше будут продолжать утверждать, что человек может сомневаться и в самом своем сомнении, но под сомнением в сомнении я подразумеваю аксиому, свидетельствующую о наличии субъекта, ибо очевидно, что психологически можно накрутить свои психологические представления в любом направлении и в конечном счете даже отказаться от логики, но я-то здесь конкретно говорю о четком и вечном соотношении логики и этики, – проще говоря, в данном случае я имею в виду сомнение, предпосылкой которого является категорический императив – бескомпромиссный и наивысший, однозначный и неизменный, нравственный закон, а не жонглирование психологизмами «мне кажется» или «мне не кажется», ибо не о том речь. Само сомнение, свойственное человеку, я рассматриваю не с точки зрения психологизма манипулирования своими субъективными представлениями о чем-либо, но как свидетельство наличия прямой связи между «сквозным» сомнением и логикой, этикой и своим «Я».
А если еще проще, – чтоб покончить со всякими сомнениями, – достаточно представить себе жизнь Робинзона Крузо, – когда человек остается один на острове и попросту может умереть от голода, страха, одиночества и т. д. – тогда-то ему уж точно будет не до сомнений – он начнет действовать. Поэтому прежде чем сомневаться в сомнении, – не как в физическом или психологическом ощущении, но как в феномене в целом, нужно уже изначально признать существование того субъекта, который провел всю цепочку сомнений, – сначала выдвинув тезис о сомнении, а потом засомневавшись в нем, его же отверг, – словом, сколько бы итераций мы не проводили, главным и неизменным остается одно – изначально наличествующий в человеке Дух.
И, кстати, некоторые скептики могут возразить по поводу мнимого противоречия, касающегося сотворяемой людьми реальности, – дескать, если все человеческие реальности в мире сотворяются  самими людьми, то не свидетельствует ли это как раз о том, что мир суть наши иллюзии? Однако никакого противоречия здесь нет, ибо реальность, которую мы сами же создаем в падшем мире, является непосредственным свидетельством наличия Духа Божьего в человеке, отличающего его от животных и растений, которые соприродны природе и не творят искусственные реальности, и потому человек внеприроден. Таким образом, очевидно наличие субъекта, воспринимающего реальность. А вот у самих скептиков с логикой действительно проблемы – они, с одной стороны, по собственному признанию верят только тому, что можно потрогать руками и увидеть, но, с другой, – говорят о том, что мир есть наше представление и своими же руками формируют реальность, преобразуемую постепенно в виртуальность. И кто еще после этого сам себе противоречит?
- Постой, Симон, а ты ведь сам говорил, что человек подобен макрокосму, т. е. земле, а сейчас сказал, что человек внеприроден. Так как все-таки человек соотносится с природой?
- А никакого противоречия нет – по форме он подобен макрокосму, т. е. все его внешние и внутренние физиологические изменения напоминают процессы старения самой земли, но по содержанию – я имею в виду по наличию в человеке Духа Божьего, он, конечно же, внеприроден – не замнут с природой, т. е. не слит с ней, как растения и животные, которые не сотворяют подобно человеку искусственные реальности.
- А-а, так вот значит как… 
- Ну, конечно.
- Понятно.
- Ну так вот, вернемся к разговору о квантовой системе и макромире.
При подходе созидающего наблюдателя в пределе можно прийти к выводу, что весь мир есть всего лишь следствие человеческого разума.
- Т. е. то, про что ты сейчас говорил, – жизнь как сон?
- Да. А при декогеренции получается другая крайность – в пределе исключается сознательная, свободная деятельность человека в падшей реальности, т. е. он не сам сотворяет реальность своими усилиями, но в конечном счете сливается с ней без онтологического зазора и становится объектом подобно камню или любой другой неодушевленной вещи.
- Но ведь тогда неизбежен тот же самый вывод, что жизнь есть сон?
- Да, но только приходим мы к нему «методом от противного». В обоих случаях очевидно одно – дьявол искушает людей такими изощреннейшими интеллектуальными играми, чтобы еще больше их запутать, и пока они будут думать, что и как устроено в этом падшем, хаотично организованном мире, – злой дух семимильными шагами ведет их в пропасть.
- Но где же Истина?
- Мы уже об этом неоднократно говорили, Илья, – она перед нами – в Евангелии, в Господе и Боге нашем Иисусе Христе.
В данном примере не нужно разделять одно от другого – оба взгляда верны вместе и одновременно, но не порознь. Да, мир есть наше представление, но не только лишь одно представление – сам мир тоже, как и субъект, «реален» – эти два условия существования реальности соединены между собой в неделимом и цельном единстве. Почему я беру в кавычки слово «реален» по отношению к нашему миру – не потому, что он суть мираж – нет, повторяю, мир, как и человек, существует в реальности, но Реальное в его полном понимании я отношу только к Горнему Бытию, поэтому вынужден уточнять свою мысль применительно к реальности мира. Мы много раз говорили про дискретность нашего падшего восприятия, – так вот, в примере с квантовой физикой мы вновь видим это разделение на части, а в части, т. е. дьяволе – нет Истины.
- Понятно.
- Теперь я непосредственно свяжу подтверждение правоты вышеозначенных опытов квантовой физики с позиции связи между наблюдателем и микромиром с проблемой Христианской Теодицеи и сразу замечу, что в действительности никакого противоречия в наличии прямой связи между квантовой системой и макромиром нет, потому что в последнем, несмотря на все возражения скептиков, тоже существуют суперпозиции макрообъектов, одними из которых являются люди, если рассматривать их не просто как свободных субъектов, но как субъектов, согласовывающих свои действия в соответствии с изменениями согласно принципу историчности Мирового Духа.
- Это как?
- Помнишь, Илья, я говорил про то, что в раю Адам и жена его «были» не единственными людьми, но что кроме них в Вечности существовали и их «потомки», причем вместе и одновременно с ними, ибо времени «до» грехопадения человека «еще» не «было» и умножались люди не последовательно, как теперь и даже не мгновенно, а вообще вне времени, т. е. в раю, который «огораживала» «еще» девственно чистая земля и в котором не «было» также неполноты знания о предках и потомках, как в нашем, падшем мире, поелику в раю «была» полнота всего – и знания, и пространства, и целостности Настоящего в Вечности?
- Да, помню.
- Так вот, человек «тогда» и люди с ним сосуществовали вместе и «одновременно», а не раздробленно, как в нынешней хаотично организованной реальности, т. е. человек и общество «были» неразрывно связаны между собой – не дискретно, как теперь, но взаимосвязанно, цельно и целостно – ни один человек не существовал отдельно от общества, равно как и само общество не существовало без человека – все «было» в цельном и полном единстве.
Тебе это ничего не напоминает?
- Затрудняюсь ответить…
- Это та же самая суперпозиция, что и в квантовой системе, но только в виде людей, живущих на планете, которую со стороны наблюдает Господь Бог и, даруя каждому человеку свободу, не навязывает ему добро, но зовет за Собой. Ведь все мы, если отталкиваться от прорвавшегося некогда рая, именно так и связаны между собой, как человек и общество в Вечности. И потому моя мысль о полном вырождении человека, вследствие которого земля бы свернулась и исчезла, – если бы он добровольно и свободно отказался от насильственного деторождения, – верна, ибо одно лишь существование человека на земле позволяет всей вселенной существовать дальше и продолжать свое безнравственное бытие – квантовые частицы, находящиеся в суперпозиции вокруг ядра атома, суть то же самое, что люди на планете.
- Точно, Симон! Ведь все так и есть – аналогия потрясающе точная.
- Да, но то, что очевидно для нас не является таковым для некоторых современных ученых – они продолжают не замечать прямых свидетельств Бытия Горнего мира.
- Да… А ты еще сказал про то, что человек – один из макрообъектов, а кто еще?
- Животные и растения. Вообще все живое, что есть на земле, ибо сама земля, как мы уже много раз отмечали ранее, – живой организм.
- Удивительно!
- Да.
А еще многие люди даже не догадываются, что пока они живут и каждодневно, ежеминутно совершают свои дела – мы с тобой, Илья, наблюдаем за всем миром – мы видим их со стороны.
- Точно!
- Я потому и говорю, что весь наш мир есть только проекция мира Горнего, где все Реальное по-настоящему, а у нас только реальность, которую мы же сами и сотворяем – она несамодостаточна, без нашего существования ее не будет, в отличие от мира Горнего, в котором все вещи именно вечны – они существуют не потому, что есть ангел, наблюдающий за ними, как и сам ангел существует потому, что за ним наблюдает Господь Бог, а потому, что они не зависят от того, видит их кто-то, мыслит о них кто-то или нет – они неизменны и однозначны. В нашем мире не так – он существует только потому, что есть мир Горний, и Господь наблюдает за нами. Да, мы как электроны в квантовой системе свободно поступаем сами и ведем себя как микрообъекты вместе и одновременно в виде волн и частиц – мы сами творим свою судьбу, но в то же время мы делаем все так, как угодно Духу Божьему – все соединяется в цельном единстве. Это и есть свобода «из» Свободы.


Г Л А В А   XLIX

«Курск», «К-278», «Сан-Хуан»


- Илья, ты слышал о катастрофе, произошедшей на подводной лодке «Курск» в августе 2000 г.?
- Да. А что?
- А ты читал книгу (монографию) вице-адмирала В. Рязанцева «В кильватерном строю за смертью»?
- Нет, не читал.
- В ней автор подробно рассказывает про настоящие причины аварии, произошедшие на данной подводной лодке.
Как известно, первой на «Курске» взорвалась практическая торпеда 65-76 ПВ, которую торпедисты должны были подготовить к стрельбе согласно заводской инструкции по эксплуатации перекисных торпед и торпедных аппаратов атомной подводной лодки 949 А проекта, но в действительности они обучались по инструкциям подводной лодки другого проекта.
- Почему?
- Потому что бывший командир минно-торпедной боевой части К-141 «Курск» взял на погибшую впоследствии подлодку инструкции многоцелевой атомной подлодки другого проекта.
- Но почему?
- Так оказалось, что на 1-й флотилии до 1999 г. перекисные торпеды на подводных лодках 949 А проекта еще не использовались – для них попросту не были разработаны соответствующие инструкции. О чем это говорит?
- Не знаю…
- О вопиющей недобросовестности офицеров многочисленных комиссий, которые должны были проверять эти инструкции и выявить соответствующие нарушения. Но никому из них не было до этого дела.
По заводской инструкции положение куркового воздушного крана и устройство его стопорения после открытия запирающего воздушного клапана должно обязательно проверяться, но подводники-торпедисты этого не сделали, что и привело к роковой ошибке.
- А что было потом?
- В книге В. Рязанцева говорится: «Грязный воздух из воздушного баллона через неплотность куркового воздушного крана в малых объемах начал поступать в пусковые баллоны окислителя и горючего. Так как на трубопроводах пусковых энергокомпонентов стоят клапаны, которые открываются только в момент выстрела торпеды, керосин и перекись водорода из пусковых баллонов не выдавливались воздухом в камеру сгорания. В пусковом баллоне керосина начало медленно возрастать давление, а в пусковом баллоне окислителя из-за необезжиренного воздуха началось бурное разложение перекиси водорода с выделением тепла и быстрым нарастанием давления.
<…> К 11 часам 28 минутам давление внутри пускового баллона окислителя достигло критического значения. Пусковой баллон не оборудован предохранительным клапаном сброса давления, поэтому энергия от разложения перекиси водорода в течение 1,5-2,5 часов накапливалась внутри баллона. В 11 часов 28 минут 32 секунды внутри резервуара окислителя торпеды 65-76 ПВ взорвался пусковой баллон окислителя. Сила взрыва окислителя в пусковом баллоне была эквивалентна взрыву 5-7 килограммов тротила. Этот локальный взрыв разрушил пусковой баллон с керосином и явился пусковым детонатором для мгновенного взрыва почти полутора тонн окислителя в резервуаре окислителя, керосина в резервуаре горючего и воздушного баллона под давлением 200 кг/см2. Определено, что первый взрыв торпеды в торпедном аппарате № 4 по мощности был эквивалентен 150-200 килограммов тротила.
Он разрушил переднюю и заднюю крышки торпедного аппарата № 4, корпус торпедного аппарата в межбортном пространстве и часть легкого корпуса с различными корабельными системами в носу АПЛ [атомной подводной лодки – прим. мое]. Прочный корпус подводной лодки и корпус торпедного аппарата внутри 1-го отсека выдержали силу этого взрыва и остались целы. В торпедном аппарате № 4 разрушились самые уязвимые места – задняя крышка с кремальерным замком, передняя крышка и корпус ТА [торпедного аппарата – прим. мое] вне прочного корпуса АПЛ».
От ударной волны через заднюю крышку торпедного аппарата № 4 подводники первого отсека погибли мгновенно. Следом за ними воздействия уже ослабленной, но все же разрушительной ударной волны не избежал и личный состав второго отсека, который получил тяжелые контузии и был уже неработоспособен, и подлодка оказалась неуправляемой.
- Но почему энергии ударной волны хватило на то, чтобы оставить неработоспособным и второй отсек?
- Из-за небезопасной конструкции самой подлодки, ее ненадежной системы живучести и непотопляемости при залповой торпедной стрельбе – перед учебными стрельбами торпедисты согласно требованиям заводских инструкций открыли переборочные клапаны вентиляции между первым и вторым отсеками, а уже через них во второй отсек и попала ударная волна.
- Значит при закрытых переборочных клапанах вентиляции между первым и вторым отсеками аварии можно было избежать?
- Да. Тогда бы подлодка всплыла на поверхность, правда, с погибшими подводниками первого отсека. Но вместо этого она по инерции стала погружаться под воду и на глубине ста восьми метров столкнулась с грунтом. Спустя 136 секунд после первого взрыва [по другим данным через 135, 138, 145 и т. д. секунд – прим. мое] произошел второй взрыв.
К чему я все это говорю? На примере гибели подводной лодки «Курск» наглядно видно лицемерие и хаотично организованное устроение нашего падшего мира.
После того как произошла эта страшная авария, руководители многих государств словно позабыли о напряженных отношениях между собой и стали помогать друг другу, чтобы поднять на поверхность погибшую подлодку. Я когда наблюдал за всем этим, не мог никак понять – как же так, люди только вчера готовы были перегрызть друг другу глотки, а сегодня, когда произошла такая великая скорбь, они уже жмут друг другу руки и готовы простить все обиды. Илья, не кажется ли тебе это странным?
- Да, со стороны выглядит лицемерно.
- А они и не видят самих себя со стороны – они ведь включены в реку жизни, которая, не останавливаясь, несет их в пропасть, и крайне редко могут что-то разглядеть, – когда, к примеру, терпят большое бедствие. Люди сами сеют вражду между собой, а потом взывают к Богу.
- Даже ропщут.
- Да.
Вот, к примеру, помню, как один правитель некоего государства сказал, что его земле нужны лишь те работники, которые приезжают из развитых стран, а всех остальных он хочет выпроводить восвояси.
- Как будто в государстве с развитой экономикой не может быть недостойных и злых людей.
- Вот именно – типичный софистический прием: поделить все так, чтобы искусственно создать такую ситуацию, когда у человека не будет выбора, – посеяв рознь между богатыми и бедными, такие медные лбы еще больше умножают зло в мире – они навязывают всем людям свою реальность, в которой последним нужно только слепо подчиняться. 
- И не будет этому конца, потому что до скончания века дьявол будет искушать людей властью, деньгами и другими, быть может, еще более изощренными и страшными соблазнами.
- Да.
Обращаясь к Богу с мольбами прекратить несправедливость на земле, люди забывают о том, что сами же учиняют всю мерзость.
- К тому же после твоих слов, Симон, мне стало понятно, что эта падшая земля и не предназначена для того, чтобы быть вечной и совершенной.
- Да, Илья. Она погибнет и все зло вместе с ней, а вместо нее будет другая – в Откровении Иоанна Богослова говорится: «И ничего уже не будет проклятого; но престол Бога и Агнца будет в нем, и рабы Его будут служить Ему. И узрят лице Его, и имя Его будет на челах их. И ночи не будет там, и не будут иметь нужды ни в светильнике, ни в свете солнечном, ибо Господь Бог освещает их; и будут царствовать во веки веков».
- А в Притчах Соломона, я помню, есть такое изречение: «Мерзость для царей – дело беззаконное, потому что правдою утверждается престол» – действительно, властелин должен быть праведным, а не как теперь, в эпоху всеобщего забвения. Обмельчал нынче человек.
- Да.
И здесь я хочу сказать одну важную вещь: всякая политика, неважно – со «светлыми» и «добрыми» намерениями или же тираническая – безнравственна по самому своему внутреннему содержанию, ибо она занимается бессмысленными, алогичными вещами – она пытается построить рай на падшей земле и сделать людей сытыми и счастливыми в хаотично организованной реальности. Политика корыстна, тщеславна, заносчива, алчна, глупа, непостоянна, лицемерна. Она всех мешает в одну кучу и в то же время разделяет, она хтонична и разрушительна, двойственна и неоднозначна, как сама грешная земля, стремящаяся к небытию. Что политика и политические деятели бессмысленны, видно хотя бы по тому, что они не оставляют после себя никаких вневременных ценностей – все творения подлинного искусства, все выдающиеся религиозные идеи, все гениальные научные открытия – не их заслуга. Причем сразу отмечу, что нисколько не хочу этим умалить достоинства по-настоящему великих политиков, но таковые были в прошлом, ибо философия и искусство теперь не в почете. 
- Они имеют какое-то отношение к выдающимся правителям?
- Конечно! Самое прямое.
Чьим учеником был Александр Македонский?
- Аристотеля.
- Который был учеником Платона, а тот в свою очередь был учеником Сократа.
Еще пример – с кем вел беседы Лоренцо Великолепный в Платоновской Академии?
- С величайшими умами эпохи Возрождения – Марсилио Фичино, Кристофоро Ландино, Пико делла Мирандола, Анджело Полициано и, конечно, Микеланджело.
- Да. А царь Давид, который был музыкантом, поэтом, философом и выдающимся правителем. И таких примеров множество.
В Ветхие времена царь у евреев был сродни пастуху, а народ его подобен овцам. В Библии образы Пастыря и стада встречаются много раз: например, во Второй Книге Царств, в 5-й главе, – Господь Бог говорит Давиду: «Ты будешь пасти народ Мой Израиля и ты будешь вождем Израиля», а в 7-й главе говорится, как Бог обращается к Нафану: «Где Я ни ходил со всеми сынами Израиля, говорил ли Я хотя слово какому-либо из колен, которому Я назначил пасти народ Мой Израиля: «почему не построите Мне кедрового дома»?»
- Да, Симон, ты прав. 
- Так вот, нынешние политики только мешают жить честным людям – они высасывают из пальца искусственные проблемы, болеют манией величия, паталогически одержимы распространением своей власти по всему земному шару, во всех его уголках, на все стороны жизни, они хотят все подмять под себя, лишить все жизненных сил – тебе ничего не напоминают такие стремления?
- Желание дьявола все уничтожить?
- Именно.
Если подняться над проблемой политики, а не скользить по ее поверхности, то становится очевидным, что люди, которые хотят власти и подчинения, – чудовищно бедны внутренне – в них нет духовной цельности и нравственного мужества, они женоподобны и двойственны – они не постоянны и ни за что не отвечают, они – лицемеры. Когда такой, не подлинно выдающийся, политик уходит из жизни, его мало кто потом вспоминает – о нем быстро забывают, ибо люди не глупы, им невозможно навязать любовь к тому, кто не сделал ничего ценного, претендующего на вневременное, вечное существование. Благодарные потомки вспоминают настоящих художников, писателей, музыкантов, философов, Святых отцов Церкви, ученых, но не политиков, если только они не выдающиеся. И это понятно, ибо в раю не «было» никакой политики, а вот музыка «была», красота природы, которую запечатлевают на своих картинах художники – «была», стихи и чудеса, производимые посредством произнесения или телепатического представления слов, которые «образовывали» новые сущности – «были», и сам человек в раю говорил стихами как при пении песен, – говоря о чем-то, он пел и при этом раздавалась музыка – все ведь «было» цельным, а не как теперь говорят люди – раздробленно, по частям – при проговаривании слов – без музыки и стихов, но в Вечности все «было» иначе.
- Как еще В. Цой пел: «А без музыки на миру смерть не красна, а без музыки не хочется пропадать»… 
- Конечно! Зачем мне нужна политика, если я свободен от обстоятельств, какими бы тяжелыми они ни были, ибо я верю Господу Богу, а не всяким шарлатанам. Зачем мне тратить свое жизненное время на то, что априори бессмысленно? Этим и занимается дьявол – он отвлекает внимание людей от всего подлинного и ценного и вместо этого искушает их пустыми и безжизненными идеями, продвигаемыми современными политиками.
Кстати, помню, как один молодой человек говорил, что политика – это общее дело, что она – самое важное, что есть в жизни человека. Вот это и есть зловещий обман злого духа – запутать человека так, чтобы он даже не заметил уловления своего в дьявольские сети. Этот человек был захвачен пафосом «великих дел» творимых политикой, а искусство, например, называл бесполезным, но на поверку-то получается все ровно наоборот. Где сидят политики, пока придумывают свои бесконечные фиктивные законы; чем восхищаются люди, когда ходят в музеи и говорят о поэзии, музыке, фильмах; кого вообще помнят потомки? Дела настоящих цельных личностей очевидны и устремлены в Вечность. А «дела» политиков – это одно только потребление плодов первых. Политики сами ничего не производят, не создают, не открывают, не исследуют – они лишь пользуются всем готовым. И, повторяю, сказанное мной не относится к подлинным политикам, но их время прошло.
В будущем политики в привычном для нас понимании не будет – ведь дьявол очень хитер, он приведет людей к подобию рая и заменит политику другими бессмысленными вещами – развлечениями, вседозволенностью, «демиургическими» способностями и проч. и проч.
- Да…
- Я говорил о «Курске».
С его гибелью связан еще один интересный для меня факт – учебная торпеда 65-76 ПВ, которая стала причиной первого взрыва – она была выпущена машиностроительным заводом моего родного города.
- И вновь связь с твоим родным городом!
- Да. Я и сам удивился, когда узнал об этом.
Правительственная комиссия, расследовавшая причины аварии, сделала заключение, что на этой практической торпеде были некачественно сварены швы резервуара окислителя, и что ответственность за это несет завод моего родного города, хотя давеча я приводил уже подробное объяснение В. Рязанцева, касающееся настоящей причины катастрофы, которая заключается в недобросовестном отношении командиров к учебной подготовке подводников-торпедистов.
- Почему тогда виновником аварии объявили именно завод?
- Потому что так было удобно политикам, военным и представителям судостроительного завода – «круговая порука мажет, как копоть» и… концы в воду.
- Да…
- А с машиностроительным заводом моего родного города у меня связаны юношеские воспоминания – я ходил туда, когда учился в школе.
- Зачем?
- Тогда я увлекался декоративно-прикладным искусством и выпилил из стали большой кулон с названием группы «The Black Eyed Peas», творчеством которой довольно долго интересовался. Помню, как даже сшил себе футболку с изображением их знаменитого вопроса «Where is the Love», – когда еще в школе учился.
Так вот, мне нужно было покрыть кулон хромом, чтобы защитить его от коррозии, ну, и просто для более эстетичного вида. Потом я повесил кулон на толстую цепочку, но носить не стал.
- Почему?
- Не знаю… Мне всегда был интересен процесс, а не результат. Может быть, поэтому…
Помню, как на заводе я разговаривал с некоторыми работниками и узнавал интересные вещи, касающиеся производственного процесса – мне вообще тогда все было интересно, и я много о чем их спрашивал. А теперь на месте этого некогда громадного завода осталась лишь малая его часть, а все остальные цеха стали использоваться для иных целей – в них теперь устроили торговые площадки. Да… ничто не вечно под луной. Раньше на заводе работали несколько тысяч человек, теперь ничего такого и в помине нет. Но в то же время я абсолютно не хочу идеализировать безнравственные времена холодной войны, когда работа на заводе кипела – что хорошего в том, что люди тратили всю свою интеллектуальную мощь на потенциальное уничтожение друг друга.
- Ты прав, Симон.
- Еще одна трагическая история связана с другой подводной лодкой.
- Какой?
- К-278 проекта 685 «Плавник» – единственная в мире из подводных лодок, погружавшаяся на глубину свыше километра. Она погибла в Норвежском море в 1989 г.
- Не слышал про такую.
- На этой подводной лодке служил мичман В. Слюсаренко, который после ее гибели рассказал удивительную историю своего чудесного спасения.
- А что в ней такого необычного?
- Он с четырьмя своими сослуживцами пробыл некоторое время в спасательной камере подлодки, которая после произошедшего на ней пожара опустилась на глубину свыше полутора километров.
- Не может быть! Как их не раздавило гигантским давлением воды?!
- Это чудо Божие. Слюсаренко потом рассказывал, что четко слышал в спасательной камере команду: «Всем включиться в индивидуальные дыхательные аппараты» [ИДА – прим. мое], но дал ее не командир подлодки, который находился в тот момент рядом и не его три сослуживца.
- А кто же?
- Господь Бог.
- Удивительно!
- Да. Впоследствии из всех пятерых живым остался один мичман Виктор Слюсаренко.
- Почему?
- Потому что только он и мичман Черников надели ИДА, но последний надел его по инструкции, в то время как Слюсаренко – неправильно.
- И тем не менее он остался жив!
- Да, именно он и выжил, а Черников умер от травмы легких, полученной при всплытии спасательной камеры на поверхность воды.
Приведу слова самого Слюсаренко про его погибших сослуживцев: «Наше положение было похоже на то глобальное состояние мира, в котором он сегодня находится. Смотрите: голос, который отдал команду надеть ИДА, слышали все, дыхательные аппараты имели все. Но почему-то надели их только мы с Черниковым.
Погибшие же товарищи напоминают мне людей, с которыми позже приходилось сталкиваться в христианской жизни. Мичман Краснобаев, который и не пытался взять аппарат... Командир взял ИДА в руки и даже поставил у своих ног, но... Они похожи на людей, к которым мы приходим с вестью о Христе, но в ответ слышим: «Нам это не надо», – и закрываются двери и сердца.
Мичман Черников, который действовал хладнокровно, делал все очень правильно, но тем не менее он погиб. Аналогия таким людям – в Библии. О них говорил еще Христос. Они все делают верно: отдают десятину с мяты, правильно питаются, соблюдают религиозные установления. Но погибают. Это фарисеи и законники. Мичман Юдин просто не слышал этой команды – он потерял сознание и умер до того, как раздалась весть. Он напоминает людей, которые ждут Евангельской вести, нашего стука в их дом, но мы приходим – и бывает уже поздно...»
- Он прямо говорит о Христе!
- Да, хотя и после катастрофы на подлодке долго оставался атеистом.
- Как?!
- Да, Слюсаренко не сразу поверил Богу, несмотря на то, что слышал Его спасительные слова. И такое бывает – я сам видел множество людей, которым в течение жизни открывались явные и очевидные свидетельства Бытия Горнего мира, но они так и не уверовали. А Слюсаренко, хоть и не сразу, но поверил Господу. Но это еще не все. У меня возникает вопрос – вообще почему вокруг рассмотренных нами выше подлодок изначально складывались какие-то необъяснимые, роковые обстоятельства? Связано ли это не только с внешними, профаническими причинами, но даже, может быть, и с сакральными?
- Что ты имеешь в виду?
- Да хотя бы названия самих подлодок и их проектов.
- А что с ними не так?
- Они были выбраны без учета их сакрального значения.
«Курск» – подлодка проекта 949 А «Антей», а кем был Антей?
- Сыном Посейдона.
- Да. А что являлось его отличительной способностью?
- При соприкосновении с матерью-землей Геей он восстанавливал свою силу.
- Именно. Вот что говорит В. Рязанцев в своей книге про «Курск»: «Атомной подводной лодке 949 А проекта ЦКБ «Рубин» дало название – тип «Антей». Какое отношение имеет мифологический великан Антей к морю, непонятно. Хотя Антей и является одним из сыновей владыки морей и океанов Посейдона, к морской стихии он никакого отношения не имеет. Неужели «родители» 949 А проекта не знали, что неуязвимость и сила Антея действовала до тех пор, пока он прикасался к Матери-Земле?
Сила и мощь атомной подводной лодки связана не с Землей. Ее родная стихия – Вода. Вода обеспечивает функционирование всех боевых систем подводной лодки, защищает и скрывает ее от врагов, вода обеспечивает жизнедеятельность экипажа. Прикоснется подводная лодка к Земле, и пропадет ее сила произойдет авария или катастрофа».
- Она и прикоснулась к земле!
- Точно. В мирное время, на небольшой глубине, совсем близко от родного причала.
- А что не так с названием второй подлодки?
- Незадолго до произошедшей на ней катастрофы ей дали другое название – сокращение, типичное для многих общественных учреждений нашего бывшего атеистического объединенного государства.
- Как все совпало…
- Да и это вовсе не случайно.
А совсем недавно пропала другая подлодка…
- Сан-Хуан?
- Да, аргентинская подводная лодка, которая совершала переход из военно-морской базы «Ушуайя» в порт города Мар-дель-Плата.
И вот что я заметил: за год до ее исчезновения, я, как и в детстве, вновь начал исследовать обстоятельства гибели подлодок «Курск» и К-278, потратив на это немало времени. Я не знаю – меня прямо нечто влекло к воспоминаниям, связанным с произошедшими ранее катастрофами на упомянутых выше подводных лодках. И вот, спустя всего год, пропадает Сан-Хуан… Что это?
- Вибрации…
- Возможно… Не знаю. Но дело тут, конечно, не только в нашей физической реальности, но и в метафизике тоже. Вибрации действительно исходят от людей. Как говорил И. Кормильцев: «У меня нет любимых писателей. Есть писатели, которых читаешь без влечения, в широком смысле слова, интересно то, как они пишут, или интересны эмоции, с ними связанные, интересны возникающие от них вибрации. А есть необходимые писатели. Если я начну их перечислять, это будет банально: Библия, Достоевский, Шекспир... Эта та референтная система, на которой все базируется. Мы без них не можем обойтись, даже если временами их ненавидим или не принимаем. Даже атеист не может обойтись без Библии, а для сатаниста она необходима – просто знаки меняются с плюса на минус. А все остальное – это удовольствие. Шекспир или Апостол Павел – референтные писатели, а Фолкнер или Сэлинджер – нет. Писателей можно сравнить с ящиками. Если взять ящик под названием «Шекспир» и ящик под названием «Фолкнер», то второй ящик не пустой, но в нем намного меньше содержимого, чем в первом.
Референтные книги характерны тем, что их форма неотделима от содержания. Если же аналитическим путем форму можно отделить от содержания, книга не референтна. С точки зрения семантической теории первые задают систему понятий в целом, то есть единство формы и содержания, а вторые экспериментируют, отклоняя какую-то часть.
Очевидно, референтную книгу нельзя написать в любое время, даже теоретически невозможно. Нет узловых мутаций сознания».
А на вопрос собеседника – можно ли сейчас написать референтную книгу – Илья Кормильцев ответил, так: «Это определяется ретроспективно. Сейчас этого нельзя сказать. Хотя, может, уже написана Библия 3-го тысячелетия. Но когда появляется такая книга, ее сопровождает трепет вокруг, а потом возникает и легенда. Причем трепет не обязательно связан с ней прямо. Шекспир не был властителем дум своего времени, он был одним из драматургов, актером, но вокруг него все вибрировало.
В России такой трепет был в конце 80-х – начале 90-х [гг. XX в. – прим. мое]. Хотя сейчас непонятно, вокруг кого именно он был».
- А был-то он вокруг самого Ильи!
- Да.
Как и со смертью Микеланджело ушла целая эпоха – Возрождение, так с В. Цоем и И. Кормильцевым прошло время русского рока – гений не только двигает Историю и свободно творит свою судьбу, но еще подводит черту в Истории и после него начинается другая эпоха – в этом смысле гений подобен Творцу – после него все становится другим.
- Да…
- Трепет был вокруг И. Кормильцева, В. Цоя и вообще российских и зарубежных рок-музыкантов, правда, вокруг последних – немного раньше. Оно и понятно почему – согласно закону сохранения равновесия по форме и содержанию природа не терпит пустоты. Ведь в двадцатом веке, когда выхолощенная наука и техника стремительно убивали природу, вместе и одновременно с ее гибелью в жизни людей происходили глобальные изменения – был мощнейший всплеск многоразличных человеческих талантов – то было время грандиозных свершений, которые происходили во время и после таких же огромных по масштабам катастроф – революций, войн, природных катаклизмов и проч. и проч. Мы ведь уже неоднократно говорили о том, что для полноты и цельности видения изменений всей мировой картины все необходимо исследовать вместе и одновременно, связывая между собой разрозненные части в единое целое – тогда открывается перспектива для глубокого и осмысленного понимания устроения этого падшего мира.
- Да, Симон, согласен.
- Теперь я хочу перейти к сакральным причинам вышеупомянутых катастроф.
- Значит и техника имеет прямое отношение к метафизике?
- Конечно. Приведу несколько примеров.
Помнишь, Илья, я упоминал про фильм В. Воробьева «Остров сокровищ» 1982 г.?
- Да, конечно. Один из твоих любимых фильмов.
- Да. С ним связана весьма любопытная цепочка на первый взгляд независимых друг от друга, но в действительности неразрывных между собой событий.
- Это каких же?
- Когда я стал интересоваться биографией Владимира Воробьева, то обнаружил, что прежде чем стать режиссером он оказывается учился в Санкт-Петербургской «Корабелке».
- Это в знаменитом кораблестроительном институте, который теперь называется Санкт-Петербургским Государственным морским техническим университетом?
- Именно.
И как же печально все устроено в нашем падшем мире, что память человека напрямую связана с последовательностью во времени – только посредством памяти мы можем вызвать к жизни во все стирающем времени свои бесценные воспоминания о своем прошлом, поелику у нас нет цельности восприятия, но есть лишь дробность сознания и мерзкое деление самого восприятия на разрозненные между собой периоды переосмысления, понимания и запоминания – это наглядно видно на примере того, как я подобно многим людям не сразу заостряю внимание на важных и интересных вещах – мне очень нравится снятый по мотивам «Острова сокровищ» Стивенсона одноименный фильм 1982 г. режиссера Владимира Воробьева, но вот про жизнь самого Воробьева я узнал только недавно, а ведь его, как оказалось, мечта детства похожа на желание Г. Юнгвальда-Хилькевича воплотить собственные детские переживания после прочтения романов А. Дюма-отца в кино – человек пошел поступать в кораблестроительный институт потому, что в детстве как и все мальчишки читал неоромантический «Остров Сокровищ», но в конечном счете стал режиссером – судьба  Воробьева сложилась весьма интересно, однако из-за дробности моего восприятия, из-за «провалов» в памяти и сознании, которые в этом хаотично организованном мире существуют в последовательности и во времени, я понимаю это не сразу, хотя вышеозначенный фильм смотрел огромное число раз… И так во всем. Охватывание всего и вся человеком происходит по частям. Причем вот еще в чем своеобразная заковырка разрывов в нашей человеческой истории и в чем особенность безнравственной раздробленности падшего бытия на отдельные эпохи и времена, отчего многое людям непонятно и в без того сложной реальности – штука ведь поразительная именно в том, что сначала Петр Великий основал город на Неве в котором потом, как и в Кронштадте появлялись знаменитые корабелки, благодаря которым многие мальчишки, читавшие Р. Стивенсона, поступив в морские университеты, смогли претворить в жизнь свои мечты и идеалы – т. е. все друг с другом тесно взаимосвязано.
К примеру, одна из моих самых любимых песен – та, которую поет В. Воробьев в конце каждой серии фильма 1982 г. – «Облака» – песня на стихи баллады «Мечта» фламандского поэта и писателя А. Роденбаха в переводе Е. Витковского, при прослушивании которой во мне пробуждается щемящая тоска и непередаваемая высокая грусть по прошедшим великим временам эпохи Романтизма, Возрождения, Средневековья, Античности, когда у людей еще был Колумбовский кураж первооткрывателя, когда наивный Платон трижды посещал развращенную Сицилию, надеясь на силу человеческого разума и веря в покаяние людей, когда величайшие гении прошлого создавали свои бессмертные творения, а не как теперь, – когда все по большому счету уже известно и потому настало скучное время, – так вот, эта самая песня явно свидетельствует о наличии прямой связи между детской мечтой самого Воробьева, читавшего знаменитый роман Стивенсона, и его обучением в морском университете. Но ведь если бы не царь Петр Первый, который перенял европейский опыт кораблестроения, то и не было бы тогда Петербурга, а вместе с ним и морских училищ, а без них и творчества самого Воробьева, а с ним и замечательного фильма об «Острове сокровищ», а без него – и меня самого, ибо то, из чего состою я, как говорил еще В. Цой, – это громадное множество всего того, что я когда-либо видел и слышал – все это я толкую к тому, что в нашем падшем мире существует главная проблема – человеку очень трудно цельно охватить Мировую Историю – с высоты птичьего полета, когда наконец становится понятным, что вся История – это целостная картина, а не просто набор пыльных и разрозненных фактов. Сознание человека после его грехопадения стало дробным, да к тому же дьявол продолжает делить все на части, и потому люди не могут охватить и соединить воедино несогласованные, как им кажется, но в действительности взаимосвязанные вещи.   
- Да… Очень интересно!
Симон, а что за поэт, про стихи которого ты упомянул?
- Альбрехт Роденбах – основатель движения возрождения фламандской литературы. Умер в очень молодом возрасте, скончавшись от туберкулеза, – прожил всего двадцать три года, как и О. Вайнингер. С детства воспитывался в духе католицизма, во время обучения в университете распространял идеи фламандского самосознания, боролся за равные права франкоязычных и нидерландскоязычных студентов, был настоящим патриотом, горячо любил нидерландский язык и даже был на стороне Папских зуавов, а также основал многоразличные студенческие союзы и театральные группы. 
- Удивительно короткая, но насыщенная жизнь!
- Да. А ты помнишь песню «Облака» на его стихи?
- Да. Я смотрел фильм В. Воробьева:

«Плывут седые облака в лазури высоты,
Я, как мальчишка, погружен в мечты, мечты,
И, изменяясь на лету, уходят облака в мечту,
Они плывут как сны, точь-в-точь
- В ночь, в ночь, в ночь.

Плывут седые паруса, торжественно-чисты,
Я, как мальчишка, погружен в мечты, мечты,
И, уменьшаясь на лету, плывут кораблики в мечту,
Не в силах ветра превозмочь
- Прочь, прочь, прочь».


- Илья, когда я слушаю эту песню в исполнении В. Воробьева, у меня словно появляются крылья, я так же, как и Джим Хокинс, представляю себе бескрайние морские дали и про себя, несравненным голосом В. Соломина, мысленно проговариваю его слова: «Это был самый радостный день в моей жизни! Я летел, как на крыльях! Завтра я отправляюсь в море! Я отправляюсь в море на шхуне! С боцманом, играющим на дудке! С матросами, которые поют песни! Я отправляюсь в море! Я поплыву к неведомому острову! Искать зарытые в землю сокровища!»
- Как же это красиво!
- Вот именно! А самое интересное, что мои предположения о наличии непосредственной связи между детскими мечтами В. Воробьева и его последующим поступлением в «Корабелку» оказались верными, – когда я смотрел фильм Т. Москвиной «Пропавший театр», то услышал из уст его младшего сына – Дмитрия Воробьева…
- А в роли Дика, примкнувшего к пиратам, в фильме снимался его старший сын Константин?
- Да, так вот младший сын рассказывал, что они с отцом, который во время работы в театре тосковал по «Корабелке», по морю, купили однажды швертбот, которым никто из них управлять не умел, но вышли при этом в Финский залив, подняли парус, ветер понес их обоих в сторону Кронштадта, и лицо отца по воспоминаниям сына было наполнено счастьем, прямо как у мальчишки в детстве, когда осуществляется его заветная мечта. И воспоминания об этом единственном самостоятельном походе в море остались у В. Воробьева и его сына на всю жизнь.
- Как интересно!
- Да. А еще меня поражают вот эти строки в песне «Облака»: «Плывут седые паруса, торжественно-чисты». Илья, ты только представь: «торжественно-чисты»! Как же это красиво и глубоко звучит! Не просто чисты, но торжественно-чисты! Я бы никогда не смог так прекрасно выразить сакральное значение чистоты. Это и есть настоящая поэзия, – как говорил И. Бродский, – «Поэзия – это высшая форма речи. <…> Это уникальный инструмент познания». Поэзия – это высшая форма бытования языка!
- Да, я бы так тоже не смог сказать… Очень красиво!
- И это сказал совсем еще молодой человек!
- Точно!
- Как говорил И. Кормильцев – я привожу цитату не дословно, но по смыслу точно: «Крепость ума не зависит от возраста».
Чистота – это как раз то, что есть у детей – как физически, ибо они еще девственны, так и в смысле их незамутненного, бездонного сознания, поелику они, в отличие от множества взрослых людей, еще не развращены соблазнами падшего бытия. Стихи Альбрехта Роденбаха – это великие, я бы даже сказал, величайшие стихи!
- Да, Симон, ты прав. Все так и есть.
- Так вот, я начал с того, что между катастрофами на подлодках, о которых мы давеча говорили, и невидимыми для замылившихся глаз, но взаимосвязанными с ними, т. е. авариями, и предшествующими им событиями, есть прямая связь и для того, чтобы усилить правоту этого тезиса я приведу еще один пример, связанный с серийным убийцей А. Чикатило.
- Его жизнь как-то связана с событиями, которые предшествовали его рождению?
- Еще как! Помнишь, Илья, я говорил про пренатальный период во время вынашивания матерью ребенка?
- Да.
- А ты знаешь, что происходило на территории Украины за несколько лет до рождения Чикатило?
- Тогда был страшный голод. Гибли миллионы людей.
- Именно. И это первое обстоятельство, которое косвенно повлияло на формирование характера Чикатило – ведь его родителям пришлось претерпеть большие трудности во время голодомора. Далее, почти через три года со дня появления его на свет, началась Вторая мировая война, что также негативно отразилось на неокрепшей психике совсем еще маленького ребенка. Затем во время и после войны, когда ему было всего от четырех до десяти лет от роду, на его долю выпали тяжелейшие испытания, связанные с нездоровыми отношениями в семье и внешними обстоятельствами военного времени. Словом, последующие его страшные злодеяния были всего лишь следствием тех жутких событий, при которых шло развитие его личности. Он был ранимым и замкнутым, не вписывающимся в установленные порядки общества, слабохарактерным человеком. Этим я нисколько не собираюсь оправдывать его преступления, ибо я сам, к примеру, так же, как и он не с первого раза поступил в университет, однако реакции на поражения в жизни у нас с ним кардинально разные – он затаил злобу на весь мир, а я, напротив, стал действовать еще энергичнее, но в то же время осмысленно. Меня, как и его с детства угнетали отношения родителей, которые постоянно ссорились; меня не часто, но все же бывало били отец с матерью; надо мной редко, но все-таки иногда издевались ровесники. Я так же, как и он, жил небогато, хотя и не бедно. В детстве отец ежедневно настраивал меня против родственников матери и по несколько часов подряд каждый день вбивал мне в голову свое мировоззрение и это при том, что, как я уже говорил ранее, – он был несколько странным человеком, – представляешь, Илья, что я и сам мог стать таким же.
- Да, ведь ты был еще ребенком, тоже с неокрепшей психикой и все это могло закончиться весьма плачевно. 
- Конечно. Еще отец хотел, чтобы я во всем следовал его примеру и ждал от меня беспрекословного подчинения. Он думал, что я так же, как и он всю свою жизнь буду считать и копить деньги. В общем, у нас с Чикатило много похожего в смысле трудных обстоятельств с самого раннего детства. Но я, по милости Божией, стремлюсь к истинному покаянию и искуплению первородного греха, а он, по дьявольскому наущению, окончательно погубил свою душу.
- Значит, ты думаешь, что ему теперь уготованы вечные муки?
- Нет. Я так не думаю. Я не знаю. Я не Господь. О том известно лишь Господу Богу. Но я все же не думаю, что он сумел покаяться.
- Почему?
- Его расстреляли. Ему не оставили выбора.
- Но ты же не считаешь, что его можно было оставить в живых?
- Как раз-таки именно так я и считаю – его нужно было оставить в живых.
- Как это? За все его злодеяния?
- Не «за», но вопреки.
- Но почему?
- Потому что, убивая преступников, люди сеют еще большее зло – вместо того, чтобы дать убийцам и насильникам возможность искренне покаяться, общество, принимая высшие меры наказания, умножает ненависть и ускоряет свое движение в пропасть. Я, конечно, против того, чтобы отъявленные злодеи были на свободе, но в то же время я против того, чтобы им в местах заключения было невыносимо тяжело, равно как и против того, чтобы там им было удобно и легко. Во всем необходимо чувство меры. Нам это показал выдающийся доктор Гааз, работавший с людьми, находившимися под стражей. И тогда человек может истинно покаяться. Но в действительности у них [заключенных – прим. мое] нет такого выбора и потому они еще больше озлобляются. Да это и понятно, ибо как можно в камере, в каком-нибудь каменном мешке, где Неба Божьего не видно, где постоянно находишься под давлением предвзятого к себе отношения, вновь вернуться на путь спасения своей души.
- Значит, ты против смертной казни?
- Да, против.
- А если, к примеру, человек был тираном и по его приказу умерщвлялись миллионы людей?
- Все равно против, ибо даже такой человек может измениться и очиститься от греха, – если у него, после его заключения под стражу, будет свободный выбор – даже сильно согрешивший человек может покаяться.
Илья, я понимаю, почему для тебя это звучит как-то странно – потому что мы судим своим ограниченным умом о нравственных проблемах, труднее которых нет ничего на свете, но кто мы такие, чтоб отнимать чью-то жизнь, которую дает всем Господь, пусть даже если человек, которого, как нам кажется, убить мало, и не покается до конца своей земной жизни.
И здесь очень важно разделять кардинально разные вещи, – когда я, например, говорил ранее про то, что и убивать иногда надо – мы тогда исследовали проблему служения молодых людей в армии, – то, конечно же, подразумевал при этом, что нельзя попускать зло – его нужно побеждать, однако в данном случае речь уже о другом идет, – если убийца, деспот, насильник и вообще человек, преступающий нравственный закон, попадает в руки людей, готовых его растерзать за совершенные им злодеяния, учиняющих самосуд, предающих его линчеванию, то в их действиях нет правды, ибо дьявол в подобной ситуации даже справедливое отмщение переводит в слепую ненависть – обе стороны он стравливает специально, чтоб умножить зло еще больше.
- В общем, все непросто…
- Да.
Так вот, о невидимой цепочке причин и следствий.
Сначала люди жили в обществе, в котором была установлена четкая иерархия – каждый человек знал, к какому сословию он относится и соблюдал свои границы вместе с границами других классов. Как ни странно, но именно при таком типе организации социума люди более свободны, нежели когда в обществе один управляемый хаос, как теперь, – мы наделены мнимой свободой и не знаем куда плыть. Вдобавок согласно закону сохранения равновесия появилось множество новых, но принципиально не отличающихся от того, что было раньше, реальностей, от которых у людей в наши последние времена голова идет кругом – им кажется, что вокруг изобилие всего, что они постепенно движутся к установлению на земле некогда утраченного рая, однако это глубочайшее заблуждение.
Со временем при любом типе организации общества происходят серьезные флуктуации, которые кардинально изменяют конфигурацию отношений между людьми, подстраиваясь при этом под основной принцип устроения жизни на земле – это неразрывная связь человека и общества с промежуточным между ними образованием в виде общины – коллектива т. н. единомышленников, которые на некоторое время могут, конечно, привести к важным переменам в структуре общества, но и плоды всякого такого союза рано или поздно становятся изжитыми.
И вот после гибели монархии образовалось общество, состоящее из всяких разных людей: буржуа, которые стали считать себя потомками дворян, хотя последние их презирали; профессиональных рабочих, спортсменов; т. н. общественных деятелей, государственных чиновников, интеллигенции; крестьянства, которое организовалось в рамках коллективных хозяйств и т. д. – это деление условное, поелику я рассматриваю не только наше бывшее объединенное государство, но и мир вообще.
Шло время. В одной стране родился человек, который хотел стать художником, но у него не получилось поступить в художественную школу. А еще у него с детства была психологическая травма – он был рожден в браке мужчины и женщины, которые являлись близкими родственниками – последняя приходилась мужу двоюродной племянницей, и сам отец этого человека был незаконнорожденным. В детстве ему не нравилось учиться в школе –  не в последнюю очередь потому, что отец уделял чрезмерное внимание его образованию – он боялся, что сын станет бездельником как и его старший брат, рано покинувший родительский дом из-за частых придирок отца.
Когда началась Первая мировая война, вышеозначенный молодой человек пошел добровольцем на фронт. Участвовал во многих сражениях, был ранен, отмечен несколькими наградами.
Потом он ушел в политику и, став впоследствии канцлером, начал внушать своему народу мысли о строительстве великой империи, одновременно с этим сея среди соотечественников антисемитские настроения. Он хотел возродить былое величие не только своего народа, но и всех родственных или близких последнему по его представлениям наций, а остальных людей – подчинить им. Он вдохновлялся, как ни странно, именно тем типом устроения общества, о котором я говорил выше, – когда все было выстроено в соответствии с четкой иерархией. Поэтому я и говорю, что дьявол перекраивает даже то, что раньше давало свои добрые плоды – т. е. пытаться остановить время, как-то использовать его для своих даже самых благих намерений бессмысленно – это неизбежно приведет к еще большему злу. И поэтому возврат к прошлому – к временам, о которых я сам говорю с пиететом – ни к чему хорошему не приведет, равно как и т. н. прогресс, который тоже обречен на поражение и в конечном счете – гибель. Потому что мир сей прейдет.
Во время Второй мировой войны, которая, как уже было сказано выше, связана с последствиями, оказавшими губительное влияние на жизнь А. Чикатило, похожую, кстати, на  историю других убийц – Оттиса Тула и Генри Ли Лукаса, этот человек пережил несколько серьезных потрясений внутреннего и внешнего характера – от изменений в самой своей личности до покушения на жизнь и осознания, что все его идеи рассыпались прахом. Кстати, убить его хотели задолго до Второй мировой войны, но всякий раз ему удавалось избежать смерти.
В конечном счете он покончил жизнь самоубийством, застрелившись в собственном бункере.
Я однажды задумался, почему когда человек совершает нечто плохое, то потом раскаивается в содеянном. У животных, к примеру, мы подобного не наблюдаем – лев разрывает на части свою добычу и заботится только о том, как брюхо набить, но человек, пусть даже не совладав с соблазном и поправ нравственный закон, все равно спустя некоторое время чувствует, что сделал грех.
В Библии, во Второй Книге Царств, в главе 13-й, говорится: «И было после того: у Авессалома, сына Давидова, была сестра красивая, по имени Фамарь, и полюбил ее Амнон, сын Давида. И скорбел Амнон до того, что заболел из-за Фамари, сестры своей; ибо она была девица, и Амнону казалось трудным что-нибудь сделать с нею. Но у Амнона был друг, по имени Ионадав, сын Самая, брата Давидова; и Ионадав был человек очень хитрый. И он сказал ему: отчего ты так худеешь с каждым днем, сын царев, – не откроешь ли мне? И сказал ему Амнон: Фамарь, сестру Авессалома, брата моего, люблю я. И сказал ему Ионадав: ложись в постель твою, и притворись больным; и когда отец твой придет навестить тебя: скажи ему: пусть придет Фамарь, сестра моя, и подкрепит меня пищею, приготовив кушанье при моих глазах, чтоб я видел, и ел из рук ее. И лег Амнон и притворился больным, и пришел царь навестить его; и сказал Амнон царю: пусть придет Фамарь, сестра моя, и испечет при моих глазах лепешку, или две, и я поем из рук ее. И послал Давид к Фамари в дом сказать: пойди в дом Амнона, брата твоего, и приготовь ему кушанье. И пошла она в дом брата своего Амнона; а он лежит. И взяла она муки и замесила, и изготовила пред глазами его и испекла лепешки, и взяла сковороду и выложила пред ним; но он не хотел есть. И сказал Амнон: пусть все выйдут от меня. И вышли от него все люди, и сказал Амнон Фамари: отнеси кушанье во внутреннюю комнату, и я поем из рук твоих. И взяла Фамарь лепешки, которые приготовила, и отнесла Амнону, брату своему, во внутреннюю комнату. И когда она поставила пред ним, чтоб он ел, то он схватил ее, и сказал ей: иди, ложись со мною, сестра моя. Но она сказала: нет, брат мой, не бесчести меня, ибо не делается так в Израиле; не делай этого безумия. И я, куда пойду я с моим бесчестием? И ты, ты будешь одним из безумных в Израиле. Ты поговори с царем; он не откажет отдать меня тебе. Но он не хотел слушать слов ее, и преодолел ее, и изнасиловал ее, и лежал с нею. Потом возненавидел ее Амнон величайшею ненавистью, так что ненависть, какою он возненавидел ее, была сильнее любви, какую имел к ней; и сказал ей Амнон: встань, уйди. И [Фамарь] сказала ему: нет, [брат]; прогнать меня – это зло больше первого, которое ты сделал со мною. Но он не хотел слушать ее. И позвал отрока своего, который служил ему, и сказал: прогони эту от меня вон и запри дверь за нею. На ней была разноцветная одежда, ибо такие верхние одежды носили царские дочери-девицы. И вывел ее слуга вон и запер за нею дверь. И посыпала Фамарь пеплом голову свою, и разодрала разноцветную одежду, которую имела на себе, и положила руки свои на голову свою, и так шла и вопила».
Амнон не сумел господствовать над грехом, как сказал Бог Каину, после того как он принес от плодов земли дар Господу. И не один раз согрешил Амнон, но несколько: сначала, – когда с вожделением посмотрел на Фамарь, сестру свою; потом, что не справился с соблазном и даже заболел от желания своего; затем, открыв свои помыслы Ионадаву и послушав его; далее, обманув отца своего – царя Давида; после этого, – что не одолел в себе грех и все же продолжил делать задуманное, – выпроводив всех из покоев своих и оставшись наедине с Фамарью; и наконец тем, что обесчестил сестру свою, несмотря на ее мольбы и последнюю возможность отвратиться от греха.
- Шесть раз согрешил Амнон!
- Да. Хотя все грехи взаимосвязаны между собой и происходили вместе и многие одновременно.
Человек, о котором я говорил выше, так же, как Амнон возненавидел себя, но не покаялся, а еще больше увяз во грехах своих, – переведя злость свою за попрание нравственного закона на других, убив миллионы людей, и, ополчившись на весь мир, – потому что дьявол через него тогда действовал. Злой дух тем и хитер, что оставаясь сам невидимым, использует в своих гнусных целях каждого человека и ведет его на погибель – причем именно так – двойственно: с одной стороны, человек, зная, что посягает на свободу другого, ненавидит себя самого, поелику осознает, хоть и подспудно, что нарушает в себе главное – нравственный закон, но, с другой стороны, за попрание своего «Я» наказывает не себя – по-настоящему, – т. е. покаявшись, а другого, – подавляя его, унижая и в конечном счете уничтожая. Поэтому я и говорю, что всякий соблазн должен быть преодолен в самом себе – соблазн есть то, что должно быть преодолено, – да, я как и всякий человек, бывает, злюсь на кого-то, на своего ближнего, например, но причину злости своей я должен искать в себе, а не в своем ближнем, ибо я сам и есть весь мир – во мне, как во всем мире есть и добро и зло вместе и одновременно, которые непрестанно, пока я живу, ведут кровавую войну – и я должен победить зло и по милости Божией я преодолеваю соблазн.
Когда шли войны в XX в., и человек, про жизнь которого я давеча говорил, надвигаясь как ураган, сметал все на своем пути, люди по наущению дьявольскому стали придумывать изощренные методы уничтожения друг друга, одни из которых реализовались в подводных лодках. Люди даже не понимали, что занимаются безумными вещами – тратили свои силы на изготовление огромных смертоносных устройств, которые потенциально опасны для всей водной живности – ведь если реакторы и ракеты выйдут из строя прямо в водной среде, то заражения не избежать. Но они и могут привести к гибели всего живого, что есть под водой, поелику это техника, а любая техника по самому внутреннему своему содержанию – вещь весьма неустойчивая – она не устремлена в Вечность, как творения подлинно гениальных творцов. Потому что техника к Горнему не имеет никакого отношения – не существует и никогда не будет существовать нечто гениальное, относящееся к технике, – это абсурд. Гениальное – это именно нравственное, живое, но техника безжизненна – она пуста и мертва.
- Да…
- Подумать только! Спустить со стапеля на воду стальную банку, напичканную электроникой и думать, что ей ничего не угрожает! Так и потопили Сан-Хуан – ремонт на нем провели некачественно, зажилив деньги, а цена этому сквалыжничеству – весь погибший экипаж несчастного корабля.
- Ты прав, Симон… А еще, когда строят небоскребы, однообразные как ульи, которые своим видом подавляют и нагнетают тоску, то так же не думают о самолетах, которые могут с ними столкнуться.
- Конечно. Потому что нынешние строители движимы только наживой – они ничего не смыслят в архитектуре. Для них искусство сродни какой-то непонятной, абстрактной и, как они считают, бесполезной вещи. Количество уже давно победило качество.
Зачем я все это говорю? Для чего приводил пример с человеком, который убил огромное количество людей и себя уничтожил? Чтобы показать, как все в нашем мире друг с другом взаимосвязано.
Человек этот не хотел появляться на свет насильственным путем – посредством насильственного деторождения, но его не спросили и все же родили. Реальность, в которой он жил, ему не нравилась и только в своих детских грезах он уходил в иной мир, полный чудес и блаженства. Он был ранимым и вспыльчивым человеком, нетерпящим несправедливость и потому иногда в порыве страсти мог вместо добра сделать кому-то зло, хотя и намеревался изначально творить нечто хорошее. Но дьявол его одолел. И он сломался.
А дальше все завертелось с такой быстротой, что он уже не мог остановиться. Люди ему поверили и пали вместе с ним.
Его жизнь затронула не только сограждан, но и большую часть мира, отчего люди, опосредованно соединившись с ним, в едином порыве стали катком продавливать все вокруг и отнимать собственную же свободу.
Сразу скажу, что он не гений, хотя я говорил и говорю, что только гений по милости Божией творит Историю. Потому что он был всего лишь противником настоящих гениев, ибо дьявол может только отражать и копировать. Злых гениев не бывает. В XX в. жили ведь не только злодеи, но и честные люди. Злому духу нужно от чего-то отталкиваться, потому, когда в переломные времена рождаются настоящие творцы, дьявол незамедлительно настраивает против них других, по масштабам не менее заметных людей. По масштабам, но не по внутреннему содержанию, ибо по последнему у дьявола только зло и пустота. Да, тираны у многих людей до сих пор на устах – о них по сей день вспоминают. Но дураков нет. Каждый сам знает, кто чего стоит по-настоящему. О. Вайнингер – подлинный гений, хоть и убил себя. А человек, о котором я говорил выше – нет. И они современники. Поэтому не следует думать, что человек этот – гений.
Пока люди строили подводные лодки, в их конструкции уже закладывалось метафизическое дьявольское содержание – злое, беспощадное, бессмысленное, пустое и безжизненное. Работа с технической документацией проводилась спустя рукава. Экипажи кораблей готовились также несерьезно. А когда противоречия, подспудно накапливаясь, достигали предела – происходили необратимые аварии. Почему так? По попущению Божию и по свободе людей – все вместе и одновременно. Катастрофы на подводных лодках – всего лишь последствия человеческого стремления к самоуничтожению, а источник их коренится, если проводить всю цепочку причин и следствий до конца, вернее, начала, в грехопадении человека, «когда» Адам и жена согрешили и пали. Они стали рождать детей, которых не спросили о том, хотят ли последние появляться на свет в падшем мире; их дети не спросили своих детей и также их родили; те в свою очередь родили еще детей и т. д. – вплоть до наших последних времен.
- Интересно.
Симон, значит, все нарушения в ходе эксплуатации подводных лодок, как ты сказал, накапливались невидимым для погибших моряков образом и в критический момент прорывались наружу в виде взрывов, пожаров, затоплений и т. д.
- Да.
Но все-таки важно исследовать не то, что отвечает на вопрос «как?» Какое мне дело до того, что говорят «ученые» и комиссии, «расследующие» обстоятельства гибели подводных лодок, если они с самого начало движутся не в том направлении. Меня интересует «почему? и «зачем?» так происходит. Для меня эти вопросы неизмеримо весомее, чем «как?»
Еще я вспомнил сейчас про Финеаса Гейджа, про которого мне рассказывал учитель.
- А кто это?
- Американский строитель, через голову которого прошел лом, когда он занимался своим обычным делом – подрывными работами при прокладке железной дороги в штате Вермонт – у него была повреждена левая лобная доля мозга – при таком страшном ранении он остался жив и даже не потерял сознание, продолжив говорить и ходить уже через несколько минут после того, как лом пробил ему левую скулу и вылетел позади левого глаза.
Вообще подобные вещи происходили и раньше, – например, известна картина «Портрет Грегора Бачи» – человеку, изображенному на ней, при невыясненных обстоятельствах копьем ранило голову, которое вошло в правую глазницу и вышло через шею, – и тем не менее он выжил.
- Как такое вообще возможно?!
- Потому что это Промысл Божий.
- Что ты имеешь в виду?
- Когда произошла эта история, в мире уже начались серьезные изменения – тогда, в XIX в. люди словно единым муравейником стали двигаться к самоуничтожению, кульминацией которого стали революции и войны XX в. И вот Ф. Гейдж по свободе своей и по попущению Божию оказался именно в том месте и в то время, когда ему пробило ломом голову, после чего ему было суждено стать объектом пристального внимания нейробиологов – в медицине начали проводиться исследования, которые раньше считались бесполезными – я имею в виду изучение префронтальной коры головного мозга. Дьявол уже подготовил почву для мерзких опытов над животными и человеком, а с этой историей – ускорил их распространение.
Такие же стремительные перемены начались и во всех других областях человеческой деятельности – к примеру, в экономической, – когда появились фьючерсные рынки.
- Точно – ведь это же середина XIX в.!
- Вот именно! Благодаря фьючерсным сделкам люди увеличили потребление сельскохозяйственных товаров, а шагнувшая вперед медицина позволила им излечить болезни, которые раньше уносили жизни многих миллионов людей. Все это и привело к…
- Единому и согласному муравейнику!
- Да. Поэтому я и говорю о важности взгляда на всю Мировую Историю, как на одну единую картину, разворачивающуюся во времени, – мы все в той или иной мере приближаем конец света и установление Царства Небесного.
- Очень интересно!
- Но История на протяжении многих тысячелетий постоянно фальсифицируется людьми – они интерпретируют прошлое так, как им удобно, чтобы оправдать свое зло и скрыть собственные проблемы. Ведь тот, кто болен – прежде всего душой, а не только телом – неявно ненавидит в себе именно то, чего он сам не хочет свободно и смиренно в себе признавать – он ненавидит свою болезнь, отказывается исследовать и понять породившие ее причины и тем самым только укореняет свои предрассудки – вместо того, чтобы попытаться понять причины своей болезни – он выбирает путь отрицания – он не хочет мужественно признавать, что серьезно болен из-за своих грехов – он ищет оправдания своим ошибкам, перенося ответственность за них вовне – на других людей, таких же больных как и он сам, когда б их нужно было искать изначально в самом себе. Но, стремясь излечиться от болезни, человек прежде всего должен осознать глубинную, духовную природу своего недуга и не коснеть в мнимом самораспинании, – напротив, нужно полюбить себя настоящего и покаяться.
- Да…
Симон, я думаю, что и свою собственную историю человек также фальсифицирует. Многие события своей жизни он предает забвению из-за хода все стирающего времени. Поэтому, как мне кажется, существует прямая связь между воспоминаниями о своем пережитом прошлом и свободой – каждый человек, стремясь к совершенству, должен отвоевывать свое прошлое у безжалостного времени. Но, с другой стороны, человек, стремясь жить осознанно, не принимая на веру предлагаемые ему обществом выдуманные законы и правила, так или иначе все равно будет ошибаться и грешить, поелику пока он сам не споткнется и не упадет – у него не будет возможности посмотреть на себя самого со стороны, а самое главное познать природу греха… И получается, что «Весь практический опыт, накопленный человечеством за тысячи лет развития, в результате оказывается никому не нужным хламом», как говорит главный герой в рассказе В. Цоя «Романс».
- Так и есть, Илья.


Г Л А В А   L

О спорах


- Помню, как мы со знакомым, с которым я работал в театре, увлеклись спором о соотношении религии и науки – он тогда доказывал мне, что ученые в скором будущем посадят в лужу богословов, хотя сам при этом себя атеистом в полной мере не признавал – он вообще был теплохладен – можно сказать, что он был близок к агностицизму. Я в свою очередь пытался убедить его в бессилии современных ученых, которые сами запутались в нескончаемых, бессвязных своих опытах. Я объяснял ему, что теперь ученые решают лишь задачи ради самих задач, в отличие от тех выдающихся мужей, их предшественников, которые направляли умственные усилия не в сторону бесконечного процесса познания, но на постижение проблемы знания как такового – они ставили вопрос о знании вообще, – что есть знание? Потом, некоторое время спустя, я понял, что не правы были мы оба – мне не стоило спорить со знакомым, ведь в споре, как и во многом другом, дьявол людей разделяет, и пока спорщики самоутверждаются за счет друг друга – злой дух глумится над ними и еще больше их запутывает.
- Симон, но ведь тогда получается, что такое расхожее выражение, как «в споре рождается истина» – бессмысленно?
- И да и нет.
Дьявол манипулирует людьми и посредством общения между ними, – когда они в гордыне своей хвастаются друг перед другом сложными, но не выстраданными ими самими идеями – собеседники таким образом ведут разговор ради самого разговора – без желания проникнуть в тайную суть вещей – просто скользят по поверхности, удовлетворяя при этом свое тщеславие. Иногда такие их идеи и вовсе бессмысленны – они как эклектический набор несочетаемых между собой внешне замысловатых, но внутренне пустых, покрытых пылью сведений, в конечном счете ни к чему не ведут – лишь еще больше вводят людей в заблуждения. Вообще это симптом нашего «интеллектуального» времени, – да, в словах увлекающихся повседневной суетой людей есть доля правды, но она замусолена таким ужасным нагромождением лжи, что высказывающие их «умники» сами по ходу разговора растворяются в ужасном потоке бесконечной и бессмысленной словесной игры и других – еще наивных и неискушенных ближних своих запутывают. К примеру, у одного моего знакомого такая же каша в голове, – понахватав отовсюду некоторые цельные и интересные мысли, он мешает их постоянно с гнусными, давно изжившими себя идеями, – в его словах правда чудовищно заляпана ложью.
С другой стороны, возможно, что если бы я сам до определенного времени не лез бы на рожон, споря со всеми теми людьми, с которыми мне когда-либо доводилось встречаться в жизни, – тогда бы я ничего не понял – ведь как бы мы ни отрицали внутреннюю потребность человека жить в обществе, отстаивая при этом его право на автономность и подлинное одиночество, ясно и то, что человек все же существо вместе и одновременно – одиночное, самостоятельное и независимое, но при этом именно вписанное в коллектив таких же как и он сам монад.
- Да…
Я вспомнил сейчас, что О. Вайнингер тоже об этом говорил в «Поле и характере»: «<…> История раскрывается только в социальной жизни, в «объективном духе», тогда как индивидуумы остаются сами по себе всегда одинаковыми и не прогрессируют так, как прогрессирует этот дух (они представляют собою элемент аисторический). <…> Ибо если вневременная человеческая личность является условием всякого истинно этического отношения к ближнему (а в этом, мне кажется, я не ошибаюсь), если социальное чувство необходимо предполагает индивидуальность, то становится понятным, почему «animal metaphysicum» и «;;;; ;;;;;;;;;», гениальное создание и носитель истории – совпадают в одном существе, в человеке. Этим решается и старый спор, – что первоначальнее, индивидуум или общество: оба явления даны вместе и одновременно».
- Вот именно, Илья. Кстати, сюда же относится и спор о курице и яйце – оба даны вместе и одновременно. Поэтому я, конечно же, изначально не подразумевал бессмысленность споров между людьми, но главное, что я хочу сказать – это то, что каждый человек, пройдя через горнило споров и сомнений, ради настоящей своей свободы должен прийти к глубокому осознанию, что всякий спор ради самого спора, так же как и задачи ради задач суть бессмысленное и недостойное для него занятие.
- Понятно.
- Одновременное и совместное существование автономизированной личности и общества свидетельствует о том, что в раю, «при» сотворении Господом Богом Неба и земли, «были» вместе и «одновременно» не только Адам и жена его, но и «потомки» их, которые не «были» рождены последовательно – во времени – «после» сотворения Богом самих их родителей, ибо в раю не «было» времени, но Вечность – т. е. они знали, что «было» «до» них, потому что никакого «до», собственно, и не «было» и никакого «было» тоже не было – все существовало вместе и «одновременно». 
- Очень интересно!
- Да.
Вообще, почему люди спорят? Потому что многие из них понятия не имеют или забывают о логике. Им кажется, что некоторая последовательность в суждениях имплицитно подразумевает логику, однако к последней это имеет весьма отдаленное отношение. Законы тождества и противоречия распространяются не на суждения, а на логические понятия. Люди же часто заменяют понятия своими о них представлениями. Повторяя бездумно, как заклинание, слова «логично», «нелогично», «такая логика», «по моей логике», «по твоей логике», «в принципе», «в принципе логично» и т. д., люди профанировали саму логику – они лишили ее смысла, низвели до нейтрального, мало что значащего слова. Отсюда и возникновение за всю Мировую Историю бесчисленных споров между ними.
Почему так? Да потому, что мы живем в падшем мире – дьявол «с» грехопадением человека легко стал манипулировать людьми посредством их слепоты и незнания тайной сути вещей. У каждого из нас свои представления о различных понятиях, но сами понятия для нас невидимы – мы только мыслим их, находясь во времени, тогда как логические понятия – вневременны.
«Когда» человек жил в раю и говорил с Господом Богом напрямую – без посредников в виде мышления, все более профанирующегося языка и падшего восприятия реальности, поелику в раю – Настоящее Реальное, «то» он знал каждую вещь по-настоящему и, говоря о ней с кем-то – с ближним своим или даже с животным, например, – не замещал ее привычными для нас психологическими представлениями – он видел саму вещь как таковую. Видел не сущность вещи, которую видим мы в нашем падшем мире, а видел вещь в цельном единстве с ее логическим понятием – ее норму. Он все знал о ней, потому что знал и саму ее, но от знания его вещь не становилась несвободной, напротив, она именно «продолжала» оставаться свободной, так же как и сам человек в Вечности «был» свободным.
Поэтому в раю люди не спорили, ибо все знали, но «были» также чисты и наивны, потому и согрешив, пали. Это, конечно, не значит, что наивность изначально предполагала грехопадение человека – вовсе не о том речь. Человек не «должен» «был» согрешить и самого «долженствования» в раю не «было». Человек свободно существовал в цельном единстве с Господом Богом, но, будучи свободным, сделал свой выбор – нарушил заповедь Господа и попрал свою свободу. «После» грехопадения человек словно ослеп и перестал видеть тайную суть всех вещей – потому-то Каин убил Авеля, ибо не видел брата своего – не видел его «Я».
Так и мы теперь живем, – не видя друг друга, не зная ничего настоящего о вещах. Поэтому и спорим по наущению дьявольскому.
Если бы я все видел и обо всем бы знал, то не стал бы полемизировать с людьми, ибо как Истина не нуждается в том, чтобы оправдывать Себя перед ложью, так и мне бы незачем было с ними спорить. Но я так же слеп, как и люди и искушаем постоянно злым духом – оттого и заблуждаюсь я, начиная спорить с кем-то.
- Да…
Симон, а что вообще значит знать вещь как таковую?
- Это означает видеть вещь так, как будто сам являешься этой вещью – чувствовать все то же самое, что доступно ей, но при этом не умаляя нисколько ее свободы и самому оставаться свободным – это и есть подлинное знание вне времени. Если же говорить о знании применительно к нашему падшему миру, то к сказанному выше еще следует добавить знание вещи во времени – т. е. знание того, что с ней было, есть и будет.
- Интересно.
- Вот, например, ты знаешь нечто о камне, который положен тобой в основание дома, но знаешь ли ты сам камень – чувствуешь ли ты все то же самое, что несет на себе камень, а ведь камень – не один, у него множество «собратьев» и кроме камней есть еще огромное количество других вещей в самом доме, а кроме дома есть и многое другое в нашем мире – знаешь ли ты так весь мир, как и вышеозначенный камень?
- Да… Теперь я понимаю, что ничего не знаю…
- А знаешь ли ты путь, скажем, мелкого насекомого, которое прошло по водопроводным трубам в твоем доме – можешь ли проследить за его полетом или ползанием, пока не увидел его сам – доступно ли тебе это знание, как если бы ты сам был насекомым, да еще и с памятью, сохраняя в ней весь пройденный маршрут – от начала, до момента, пока ты его не увидел?
- Нет, мне это недоступно.
- А в раю Адам с женой знали так каждую вещь.
- Да… Как же низко мы пали!
- Именно.
Я говорил о споре с знакомым.
После моих рассуждений о Мировом Духе, который направляет развитие всей человеческой Истории, знакомый пришел к весьма неоднозначному заключению, что раньше, дескать, были темные, невежественные времена, в отличие от нашего времени, – с чем я не согласился. В качестве доказательства того, что благодаря интеллектуальным усилиям современных ученых человечество достигло больших результатов, он привел мне в пример зонд «Розетта», запущенный к комете Чурюмова-Герасименко и через десять лет, как и предполагалось заранее – еще до запуска самого космического аппарата, таки совершивший посредством аппарата «Филы», отстыковавшегося от зонда, посадку на поверхность кометы. При этом, рассказывая мне о самой программе этого дорогостоящего исследования, знакомый вошел в раж и думал, что я удивлюсь сложной и точно рассчитанной операции запуска зонда к комете и потому сам был поражен, когда увидел, что я не впечатлился его примером.
- Почему?
 - Да потому что я в свою очередь привел ему примеры из Библии – про патриарха Еноха и пророка Илию, которые, минуя смерть, живыми вознесены были Господом Богом на Небо. Ведь если мы говорим о нечто действительно выдающемся и непостижимом, то не нужно ходить далеко за примерами, обращаясь к жалким потугам современной науки.
- И что знакомый на это ответил?
- Как и множество лицемерных скептиков и циников он сказал, что не верит тому, что сказано в Писании.
- Но при этом оголтело верит современным ученым, некоторые из которых не гнушаются водить за нос простодушных людей.
- Да. Я тогда так и ответил ему – Вы верите словам ученых лишь из чувства противоборства с религией. А неприязнь Ваша к религиозности обусловлена тем, что Вы обижены на людей, на свою жизнь, на Вашу жену, на родителей и проч. и проч. Ведь и атеисты, и агностики, и софисты, и книжники, и фарисеи, и лицемеры и еще сонм всех остальных, т. н. неверующих людей, злы не потому, что отрицают существование Господа и иного уровня Бытия, отличного от земного, а потому именно, что не принимают, как и Иван Карамазов в романе Достоевского, мира сего – они протестуют против безнравственности падшего мира, но при этом  сами же ее порождают.   
- Каким образом?
- Тем, что изобличая безнравственность в поведении своих ближних – сами ведут себя аморально – бревна не замечают в своих глазах, но ищут сучки в чужих.
Рассказывая о современных ученых, знакомый был одержим гордыней и так патетично приводил мне всякие примеры, что, казалось, будто он поклоняется ученым, а науку возвел в статус религии, хотя в то же время он и ученых не признавал единственно идущими верным путем – он вообще не настаивал на чем-то определенном – его суждения о науке и религии были довольно шаткими, но главное – его самого не вдохновляющими – он просто цеплялся за все, что находилось бы в конфронтации с моей верой – он был ни рыба, ни мясо – весьма теплохладен – он и сам говорил, что ученые не все могут объяснить, и тем не менее религию он также не принимал.
- А что еще ты ему сказал?
- Сказал, что Вы точно так же не проверяли все это на практике, как и я – хоть зонд и был запущен на наших глазах и пусть даже он прикометился ровно через десять лет – все это Вы в конечном счете принимаете на веру. Вы ведь сами не участвовали в этом исследовании и сами ничего не делали, а лишь наблюдали со стороны, как и многие другие люди. Короче говоря, я встал на ту же позицию спора, что и знакомый – я начал всячески отрицать легитимность его выводов, как он – моих.
- Поэтому, Симон, ты начал с того, что все подобные споры от лукавого – вы оба со знакомым стали доказывать друг другу то, что не нуждалось в доказательстве – рассуждения знакомого потому, что налицо есть факт самих проведенных экспериментов, а твои примеры из Библии – потому что ты в это неколебимо веришь.
- Да, все так.
- Зачем же ты тогда начал доказывать другу правоту своих убеждений?
- Так я же и говорю, что был как и знакомый ведом тогда дьяволом. Это я потом понял, что не хочу и не буду никому ничего доказывать. Но в то время я еще не понимал этого так ясно, как теперь. Но суть не в этом, а в том, что я тебе привел наглядный пример того, как дьявол всеми людьми манипулирует – он сталкивает их лбами и пока они выясняют, кто прав, а кто ошибается, мир сей непрестанно движется к своему концу – в пропасть.
- Понятно… Да, в гордыне своей и тщеславии человеку так часто хочется кому-то что-то доказать, кого-нибудь подавить, обогнать, унизить, оскорбить, задеть, – словом, самоутвердиться за счет кого-либо.
- Да. На одних только гордыне и тщеславии дьявол запутывает людей, а ведь есть еще множество других грехов. Теперь представь себе как все это взаимодействует в мире организованного хаоса. Потому и не понимают многого люди – потому и не видят, хотя имеют глаза и не слышат, хоть и есть у них уши.
- Да… А что было дальше?
- Сам спор на этом закончился – каждый остался при своем мнении, но весьма интересные обстоятельства, связанные именно с темой, которую предложил знакомый – про комету Чурюмова-Герасименко, я обнаружил потом – первое спустя три дня после разговора со знакомым, а второе – лишь через год.
- И что же ты узнал?
- По прошествии трех дней астроном Чурюмов скончался от инсульта. Я узнал об этом, когда просматривал новости.
- Не может быть!
- Я тоже был удивлен – тем более, что я и не слышал никогда о профессоре Чурюмове ровно до тех пор, пока не стал говорить со знакомым о вышеназванной комете и про зонд «Розетта». А второе, что я узнал, спустя год после смерти Чурюмова, – это местонахождение самой обсерватории, в которой Светланой Герасименко в сентябре 1969 г. был сделан снимок кометы, – обсерватория, как оказалось, находится именно в моем родном городе.
- Удивительно!
- Да.
Вообще знакомый, с самого начала разговора о комете, не мог даже вспомнить имена ее первооткрывателей – он только запомнил, что зонд «Розетта» двигался к комете в течение точно рассчитанных десяти лет. Лишь когда я спросил его об авторах исследования – он начал их искать. О самой обсерватории, в которой астрономы сделали снимки кометы и о смерти Клима Чурюмова знакомый, пока я ему не сказал, ничего не знал. Вот так большинство людей в падшем мире поверхностно относятся даже к тем вещам, которыми они стремятся удивить или подавить своего собеседника и ближнего.
Кстати, зонд назван в честь знаменитого камня, который расшифровал Жан-Франсуа Шампольон.
- Я так и подумал. Да… Все это очень интересно.
Симон, так ты говоришь, что эта обсерватория именно в твоем родном городе?
- Да.
- Вообще многое из того, что ты мне рассказываешь, будто бы вибрирует вместе с твоим существованием.
- Я тоже это заметил, но как говорил Илья Кормильцев: «… я задумываюсь о том, что происходит вокруг меня, однако, при этом я не страдаю мегаломанией, чтобы предполагать, что то, что происходит вокруг меня – происходит из-за меня». Конечно, я причастен ко всем тем изменениям, которые творятся в мире по мере того, как происходят некоторые перемены в моем собственном характере, но уж чего я точно избегаю – так это гордыни – я не хочу превозносить себя над людьми, но в то же время я отвоевываю свою свободу и ненавижу угнетения свободы человека.
- Золотая середина.
- Да. Я не люблю, когда подавляют чью-то свободу, но и не люблю, когда кто-то считает себя пупом земли и жаждет вседозволенности – во всем необходимо чувство меры, его я и стараюсь придерживаться.




Г Л А В А   LI

Странствующие голуби


- Илья, ты читал о странствующих голубях?
- Да. Удивительнейшие были птицы!
- Странствующий голубь ассоциируется у меня со свободой – от слова «странник».
- Интересно!
- Да. Они напоминают мне историю из Библии.
- Это там, где народ возжелал мяса, – возопив к Моисею, когда они шли по пустыне и ели манну?
- Да. В Книге Чисел, в главе 11-й, говорится: «И поднялся ветер от Господа, и принес от моря перепелов, и набросал их около стана, на путь дня по одну сторону и на путь дня по другую сторону около стана, на два почти локтя от земли. И встал народ, и весь тот день, и всю ночь, и весь следующий день собирали перепелов; и кто мало собирал, тот собрал десять хомеров; и разложили их для себя вокруг стана» – поразительное сходство со множеством странствующих голубей! Кроме того, странствующий голубь для меня как символ Духа Святого – в виде голубя, нисшедшего на Христа.
- Точно.
- Во Второзаконии, в главе 22-й, говорится: «Если попадется тебе на дороге птичье гнездо на каком-либо дереве или на земле, с птенцами или яйцами, и мать сидит на птенцах или на яйцах, то не бери матери вместе с детьми: мать пусти, а детей возьми себе, чтобы тебе было хорошо, и чтобы продлились дни твои». А птенцов странствующих голубей и их родителей люди зверски убивали.
- Да…
- «Невежественные» по мнению некоторых европейцев индейцы не убивали в таком количестве странствующих голубей, как колонисты из Старого Света – индейцы запрещали охоту на птиц в период их размножения. Североамериканские индейцы по религиозности своей хоть и не были Христианами, но по вере своей поступали, как Христиане – они понимали, что сотворенных Господом Богом животных нельзя убивать ради забавы, но лишь для прокорма и хозяйственных нужд.
Вообще в истории с индейцами, как и во многом, что происходило и происходит в нашем пашем мире, такая диалектичная дьявольщина возникала постоянно: сначала колонисты уничтожали коренное население, потом через несколько поколений, когда туземцев оставалось крайне мало, потомки белых колонистов брали их под свою защиту, – забывая при этом, что их же отцы не так давно убивали индейцев. Затем, в переломные времена Истории вновь продолжалось истребление коренного населения. Но главное, что я хочу сказать этим примером – это то, что такие постоянные качели – сначала ненависть к одному народу, а потом его же защита, потом снова ненависть, а после – снова защита и так вплоть до наших дней – это и есть показатель условности всего падшего мира – все проблемы искусственно высасываются дьяволом из пальца – он манипулирует всеми людьми, сталкивая их лбами. Большинство людей не понимают, что из-за того, что они не видят сквозь толщу времени, вследствие того, что у них короткая память об Истории их предков, из-за того, что они ленивые и необразованные – из-за тотальной слепоты множества людей, злым духом творятся надуманные проблемы, оборотной стороной которых являются уже не выдуманные, но серьезные, даже чудовищные, злодеяния, на которых паразитируют люди, находящиеся у власти, а также жрецы мира сего.   
Люди беспощадно и бессовестно уничтожали странствующих голубей. Но вот что интересно – как впоследствии оказалось, вымерли голуби потому, что не могли размножаться без большого числа своих сородичей – настолько они были общительными! Птицы могли жить только как одно единое, неделимое целое, но не в виде отдельных, разрозненных частей и потому погибли, хотя их еще немало оставалось даже после хищнического истребления людьми. И это понятно, потому что целое не состоит из частей, как это кажется некоторым людям – целое именно потому и целое, что в нем есть нечто такое, что помимо частей, входящих в него, объединяет в нем все живительным образом. Части целого всегда погибают, как об этом не единожды говорится в Библии. Когда же началось массовое истребление птиц они просто-напросто перестали размножаться, поелику «инстинкт» гнездования пробуждался у этих чрезвычайно общительных птиц только в тесно сплоченной колонии – потому-то оставшиеся птицы не умножались и в конце концов вымерли – они искали соплеменников и не находили их – ведь голубей становилось все меньше и меньше. А со строительством железных дорог ловля птиц перешла на коммерческую основу и масштабы охоты стали еще больше. 
Даже после грехопадения человека потрясающая и удивительная вещь произошла в природном – животном и растительном мире – настолько Господь Бог непостижимо милосерден к человеку, что ради его же спасения позволил миру сделаться постигаемым человеческим разумом, чтобы показать человеку в виде символов и природных явлений тайну всего мироздания – даже несмотря на время, стирающее память человека о его прошлом! Чтобы человек не просто сам с собой наедине думал, что все в падшем мире так безнравственно устроено и не знал, как из этой ямы греха выбраться, которая всего его поглотила, но напротив – мог покаяться и спастись! Окружающий нас мир даже с грехопадением человека приобрел такие черты, что если внимательно за ними наблюдать и постараться их связать воедино, то получится нечто целое, хотя бы в отдаленном виде похожее на то, что и как «было» в раю, – хотя бы на уровне явлений и символов. Таким образом, все служит человеку прямым свидетельством о Бытии Горнего мира. И потому дьявол кроме человека стремится погубить еще и природу, чтобы свидетельств о едином, неделимом целом для людей оставалось все меньше, а разделение на части со временем становилось все больше – причем и на уровне человеческого сознания в том числе – т. е. количественно, а не только качественно, – чтобы еще больше запутать путь к Великой Тайне Бытия и в конечном счете оставить мир сей с целиком попранной свободой, – когда Дух разделится на множество людей, которые заполнят всю нашу истерзанную планету. И тогда зверь выйдет из бездны и поглотит людей во грехах их. Но пока есть на земле живая природа – еще трудно будет дьяволу погубить человека и в этом смысле вполне возможно, например, что последствия масштабной ядерной войны приведут человека к еще большему цинизму и слепоте, – когда у него почти не останется веры в Горнее, – поелику природа начнет стремительно погибать и, соответственно, описание ее и восприятие, как целого и всего в ней между собой взаимосвязанного постепенно в сознании человека будет притупляться. То, что мы, по милости Божией, видим сейчас, буквально у себя под носом, в недалеком будущем, может, уже и не будет – ни трав, ни деревьев, ни кустарников, ни воды – одна только выжженная пустыня, как в фильме Г. Данелии «Кин-Дза-Дза!» – без пения птиц и без многообразия животных. Как планета Плюк – двести пятнадцать в тентуре. Не будет тогда ни природных явлений, ни звездного Неба, ни красоты животного и растительного мира. И все это может остаться только в описаниях былых времен, в книгах – среди пыльных каталогов мировой культуры, которые так же, как и древние мифы превратятся со временем в сказки, в которые современники не поверят. И вот когда человек сам, по своей воле, отринет Бога, тогда зверь и выйдет наружу. Но это только один из сценариев развития ближайшего будущего – ведь вполне возможно, что природа и сохранится – у дьявола все методы хороши, и все у него может использоваться как средство для его гнусной цели – в конечном счете он хочет погубить человека. Правда, оптимистический сценарий вряд ли возможен – хотя бы потому, что муравейник просто физически не сможет вместить птиц и других животных и не оставит им никакой возможности размножаться в изобилии – всем места не хватит.   
В конце времен биологическое разнообразие земли станет крайне бедным. Человек, являясь носителем Духа и обладая разумом, гораздо беспощаднее, чем даже разрушительные силы природы, изменяет вид земли. Под натиском человека ничего на земле не может устоять. Для многих людей это, конечно, происходит незаметно, потому что они покорно следуют за временем и редко задумываются о том, чтобы посмотреть на все происходящее вокруг них со стороны. Природа со временем из Реального – после остатков прорвавшегося рая – переходит в реальность, которая в свою очередь становится все более виртуальной.    
- Да, Симон, но как тогда люди будут добывать себе пищу? 
- Пища будет искусственной – да она, собственно, уже почти вся искусственная.
- Да…
А ведь когда-то пролетающие в Небе стаи странствующих голубей были настолько многочисленными, что даже солнечный свет с трудом проникал сквозь их толщу! Посреди дня вдруг могло стать так темно, что, казалось, незаметно подкралась ночь – птицы буквально заслоняли собой необъятный простор небес – все вокруг чернело от бесконечных мириад этих удивительных созданий. Как хлопьями снега они осыпали своим пометом пространство земли, простиравшееся на несколько десятков и сотен квадратных километров вокруг! Взмахи их крыльев производили такой гулкий звук, что по силе он равнялся штормовому ветру! Летели голуби в течение долгих часов – им не было ни конца, ни края и ничто их не могло остановить – ни крики, ни ружейные выстрелы, ни даже пушечная пальба. И тем не менее столь громадное число птиц было нещадно и бесследно истреблено! Их ловили в сети, убивали палками, бросали на них камни, сбивали жердями, а рыбаки били их веслами – так низко они летели! И даже собаки хватали пролетавших над землей птиц, выпрыгивая вверх с возвышений! В голубей стреляли из пистолетов, ружей, винтовок. Кроме того поджигали горшки с серой под деревьями, на которых ночевали эти удивительные птицы. Люди, валившие деревья с гнездами, жестоко избивали палками еще неоперившихся птенцов.
- Да.
А вот как описывает стаи странствующих голубей натуралист и художник Джон Джеймс Одюбон: «Спешившись и сев на возвышение, я начал помечать карандашом каждую пролетевшую стаю, но за довольно короткое время пришел к выводу, что это бессмысленно, поскольку птицы продолжали лететь бесконечным потоком. Поднявшись затем с места и пересчитав количество пометок, я обнаружил, что за двадцать одну минуту мимо меня пролетело сто шестьдесят три стаи. Продолжив свое путешествие, я увидел еще больше голубей. Небо буквально кишело ими; полуденный свет исчез как при затмении; помет птиц падал подобно тающим хлопьям снега, а от постоянного жужжания их крыльев мне казалось, что я погружаюсь в состояние легкой дремы... Трудно описать словами необычайную красоту замысловатых фигур, выписываемых птицами в лазурной синеве, когда, к примеру, ястреб пытался напасть на них с тыльной стороны: стремительные волны голубей, с шумом, как при раскатах грома, в одно мгновение образовывали в середине всей стаи плотную массу льнувших друг к другу птиц. Такими сплошными тучами в виде всхолмленных и вращающихся линий, они неслись вперед и, снижаясь, с немыслимой скоростью, почти задевая землю, проносились над ней, взлетая затем под прямым углом в виде огромной колонны. Когда же голуби летели в Небе, я наблюдал кружившиеся вихрем непрерывные ряды, напоминавшие собой кольца гигантского змея... Перед заходом солнца я добрался до Луисвилла, расположенного в пятидесяти пяти милях от Харденбура: стаи голубей все еще лились, казалось, нескончаемым каскадом, который шел три дня кряду».      
- Как красиво!
А еще я знаю, что странствующие голуби питались преимущественно растительной пищей – опять же как и морские коровы – желуди, каштаны, буковые орехи, вишня, виноград, черника и плоды других растений служили им пищей. В те времена леса еще не были сведены людьми под пашни и росли в изобилии. Также птицы могли питаться мелкими беспозвоночными.
- Верно.
И даже толстые ветви деревьев не выдерживали всей тяжести отдыхавших или гнездившихся птиц – на одном только дереве могли находиться несколько десятков гнезд, а сами голуби сидели несколькими рядами на спинах друг друга!
- Удивительно!
Вообще, Симон, все уже вымершие животные, такие как Стеллерова корова, дронт, странствующий голубь, сумчатый волк и другие, безвозвратно истребленные с лица земли существа, удивительным образом по кротости своей и беззащитности похожи на овец Израиля в Ветхом Завете и на агнцев Христа – в Новом. В этом я вижу глубочайшую тайну и величайшие символы – Господь по непостижимой милости Своей показывает нам, что даже животные повторили путь Его последователей, а значит в раю человек жил с животными не как теперь, – используя их в работе, но в любви и настоящей свободе…
- Да, Илья, так и есть. Все они были мучимы и убиты, но я точно знаю, что на Небе они будут жить вечно. Они «уже» там живут.
- Я тоже верю, что они будут жить вечно.
- Еще странствующих голубей даже пытались клонировать, но как всегда из этого ничего не вышло, ибо в руках Господа Бога рождение, жизнь и смерть всех живых существ. Эти птицы жили именно в громадных стаях, потому произвести такое бессчетное множество птиц человеку не под силу. В наши последние времена люди возгордились весьма – они мнят себя демиургами, да только силенок у них на это не хватит – одна мертвечина и безнравственность получается в их лабораториях, но не животворящий синтез.


* * *

Замечу, что Симон никогда не переставал всему удивляться, что, кстати, является отличительным признаком гениальности – ведь, казалось бы, он столько всего знал и тем не менее поражался всему, как ребенок – для него к примеру непостижимым было, что Сам Господь – Иисус Христос всего каких-нибудь две тысячи лет назад ходил по земле. Он часто говорил мне про великое милосердие Бога, любовь Которого к людям удивительно бесконечна – ведь Он послал Своего Единородного Сына, чтобы искупить наши грехи!
Или, например, Симон рассказывал мне про странствующих голубей и сам поражался тому, насколько Всемогущ Господь – Он сотворил такое множество птиц, которые могли заслонить буквально все Небо!
Словом, многому Симон изумлялся, как ребенок и это при том, что он многое понимал и видел. И ведь если бы он при этом был глупым и ограниченным человеком – так нет же – сам про все это рассказывал и сам же удивлялся, как дитя.
Симон смог, несмотря на свой зрелый возраст, сохранить чистоту души и девственно-детское ощущение жизни. Цинизм и лицемерие в людях он ненавидел, формалистов и книжников никогда не слушал, с твердолобыми и глупыми людьми предпочитал не связываться. Главным для него был нравственный закон, дарованный ему, как и всем другим людям, Господом Богом – эту свечечку своей души Симон весьма заботливо холил и лелеял. До мнения людей о нем самом Симону не было никакого дела. Ни с кем он не спорил и ничего никому не доказывал. Он старался просто жить – никому ничего не навязывая и трудясь над своим характером, изменяя его в покаянном стремлении к совершенству. Конечно, у него, как и у всякого грешного человека, были свои недостатки, но главное – он старался не коснеть в них и постоянно, каждый день своей жизни, отвоевывал собственную свободу в этой мирской нашей суете. 
Он говорил: «Посмотри, Илья, со стороны на беззакония, совершаемые людьми на протяжении всей Мировой Истории и подумай, каково Господу видеть то, что творится нами, грешниками, здесь, на земле – мы массово убиваем друг друга в войнах, губим природу, бесследно уничтожаем странствующих голубей, морских коров, дронтов и других животных, высасываем в виде природных ресурсов из недр земли ее живительные силы – каково Ему это видеть – Его, самое любимое творение, пусть согрешившее и падшее, но любимое – учиняет такие преступления! При этом некоторые люди скажут, что, дескать, затем и пришел Сын Человеческий, чтобы взять наши грехи, но разве это ответ? Значит ли это, что мы можем развязать себе руки и продолжать грешить? Воистину, бесконечна глупость людей – Сам Единородный, Единосущный, Совершенный Господь ради нашего же спасения принял смерть – Господь Бог послал Своего Сына ради спасения человека, и мы при этом еще ничего и не поняли…» – Симон говорил это в таком искреннем состоянии грусти и тоски, что я целиком проникся его словами – действительно ведь все так и было – Самый Совершенный Человек, никогда не согрешавший и не согрешивший, не знавший, ибо Сам Бессмертен и Вечен, но познавший, что такое смерть, был распят на кресте! И еще после этого некоторые люди ропщут на Бога! Сами же люди-грешники распяли Сына Человеческого и сами теперь богохульствуют, а все почему? Потому, что дьявол постоянно сбивает их с истинного пути. Возгордились ныне люди, недостойно себя повели. Сами массово учиняют бесчинства и при этом хулят Горнее! Огрубели сердца и души людей.


Г Л А В А   LII

Морские коровы


- Как и странствующие голуби бесследно исчезли морские коровы – всего за двадцать семь лет люди их полностью истребили! Я помню, как в детстве много читал про них в библиотеке – тогда еще были хорошие книги, в которых этим огромным, медлительным и спокойным существам авторы уделяли особое внимание. Мне хотелось перенестись во времена, когда капустницы обитали у побережья Командорских островов и наблюдать за их неспешными, величественными на мелководье прогулками.
- Я тоже про них читал. Это были крупные животные, превосходившие по размерам других водных млекопитающих, не считая китов. Удивительно при этом, что питались они исключительно растительной пищей – морскими водорослями. Потому-то их и назвали коровами, а их детенышей – телятами. А, например, в организме других представителей отряда сирен иногда находили небольших рыб и беспозвоночных.
- Да.
Вообще в их беспечном образе жизни есть что-то аристократическое: сытые после приема пищи, желая отдохнуть, они переворачивались на спину и умиротворенно дрейфовали на поверхности моря, погружаясь при этом в сон. Старшие всегда оберегали младших и следили в случае возникновения опасности за тем, чтобы дети находились в середине плотного кольца, образованного взрослыми особями. Семьи морских коров всегда держались вместе. Матери рождали только одного детеныша. Кормили их жирным густым молоком.
Читая про них, я вспоминал слова великого Ф. Рабле: «Что касается меня, то я, уж верно, происхожу от какого-нибудь богатого короля или владетельного князя, жившего в незапамятные времена, ибо не родился еще на свет такой человек, который сильнее меня желал бы стать королем и разбогатеть, – для того чтобы пировать, ничего не делать, ни о чем не заботиться и щедрой рукой одарять своих приятелей и всех порядочных и просвещенных людей. Однако ж я себя утешаю, что в ином мире я непременно буду королем, да еще столь великим, что сейчас и помыслить о том не смею. Придумайте же и вы себе такое или даже еще лучшее утешение в несчастье и пейте на здоровье, коли есть охота».
- Точно – очень похоже на характер морских коров!
- Да. И они не боялись человека. Их и без того было не очень уж много – так люди их окончательно истребили – сначала в Древности, когда коровы водились южнее, до берегов Японии и Калифорнии, потом алеуты и камчадалы перебили их в северной части Тихого океана, а затем в XVIII в. – у Командорских островов – экспедиция Беринга уничтожила последние их остатки.
- Да…
А еще относительно огромного тела у них была небольшая голова. И вообще они были какими-то необычными животными – в смысле адаптированности к внешним обстоятельствам, – то задыхались зимой под плавучими льдами, то при штормах их разбивало о скалы, потому что они не успевали вовремя отойти на безопасное расстояние – удивительно неторопливые и спокойные были существа.
- Точно. И хвост, в отличие от других сирен, у морских коров был похож на китовый – такой же раздвоенный и широкий. У дюгоня вроде похожий хвост, и все же не такой изящный, более тонко очерченный, но с плавными линиями и углубленной вырезкой, как у капустниц. Глаза у них были маленькие, не больше, чем у овцы, век и ресниц не было. Уши представляли собой отверстие размером со стержень куриного пера.
Да, удивительное было существо – спереди похожее на тюленя, а задней частью туловища, не считая самого хвоста, оно напоминало рыбу. И зубов у коров не было, более того, они отсутствовали у них даже в зачатке, – вместо зубов у капустниц были белые роговые пластины – по одной на каждой челюсти. Хотя, например, у зародышей Гидродамалисов Куэста – вымерших родственников морской коровы – закладывались альвеолы верхних коренных зубов. Такого строения ротового аппарата как у Стеллеровых коров нет больше ни у одного из других видов млекопитающих. А на концах ластов было кожное утолщение в виде лошадиного копыта, которое защищало их от повреждений.
А еще они не ныряли и потому из воды виднелись их спины – на которые садились птицы, искавшие в складках кожи мелких ракообразных.
- При этом они так близко подплывали к берегу, что до них можно было дотронуться рукой.
- Да. И еще они издавали звук, похожий на фырканье и ржание лошади – когда каждые 4-5 минут с брызгами выдыхали воздух.
- Да…
Кстати, Симон, а как ты думаешь – правы ли ученые, которые говорят, что у Стеллеровых коров, слонов и даманов был общий предок?
- Это бред, Илья. Животные не происходят от каких-то общих предков, как привыкли думать эволюционисты. Они лишь могут адаптироваться к изменениям окружающей среды и со временем менять, но только незначительно, свою внешность, как человек, который, прожив долго в определенном месте, также изменяет свою внешность – под воздействием климата, воды, пищи и т. д. – в целом условий своего существования.
Что такие разные животные имеют некие схожие черты объясняется непостижимым милосердием Господа Бога – Он сотворил такие удивительные существа, которых мы относим к разным отрядам и семействам, но при этом имеющие общие признаки – как, например, зубы и рудиментарные «ногти» у сирен, по которым их теперь относят со слонами и жиряками к одной кладе, поелику Его Всемогущество беспредельно бесконечно – оно не поддается счету.
- Т. е. это как с утконосом получается, у которого тоже химерическая внешность?
- Конечно. Это есть прямое свидетельство Горнего разнообразия. Но некоторые люди сначала высасывают из пальца какую-нибудь теорию и потом подгоняют под нее свои недальновидные наблюдения, либо наоборот – кучу разрозненных фактов подводят к выдуманному своему «учению». Хотя в действительности все это происходит вместе и одновременно.
- Понятно.
Симон, только еще хочу тебя спросить – ты говоришь, что разные животные не происходят от общих предков, но сам говорил про вымерших родственников морских коров – противоречие?
- Нет, потому что разные животные действительно не имеют общего предка, а вот животные близкородственные – могут иметь, да и то, условно говоря, – как, например, Гидродамалис Куэста и Гидродамалис Гигас – они родственники не в том смысле, что один вид предшествовал другому, а именно потому, что у них приблизительно одинаковые форма и содержание – это относится ко всему – и к образу их жизни, поведению, и к внешности, и т. д. Когда мы говорим, что в отряде сирен есть три семейства и несколько родов близких друг другу животных, то с этим я соглашаюсь. Или, к примеру, слон африканский и слон азиатский – родственники. Но при чем тут морские коровы (относительно слонов) ? Вот здесь уже «ученые» начинают высасывать из пальца свои абсурдные теории.
- Да…
- Мы говорили о морских коровах.
Толстая, более гладкая на спине, чем на боках, кожа Стеллеровых коров по прочности и эластичности была похожей на автомобильные покрышки. Цвет у нее был от черно-бурого до серо-коричневого, иногда с беловатыми пятнами и полосами. Стеллер сравнивал ее вид с корой старого дуба, а в разрезе она напоминала эбеновое дерево и имела два слоя – более прочный верхний и тонкий нижний, напоминающий кожу кита. Из пробуравленных в ней китовыми вшами ямочек вытекал жир, блестевший на солнце и, словно обволакивая животное, защищал его от холода. На месте этих отверстий потом образовывались шрамы – они покрывали почти все тело капустниц. Но спина морской коровы, которая почти всегда оставалась над поверхностью воды и была освещена солнцем, из-за чего кожным рачкам было меньше к ней доступа, сохраняла свою гладкость.
Кости коров были весьма плотные, вследствие чего удельная масса их была больше, чем у всех остальных водных млекопитающих – поэтому капустницам была свойственна низкая плавучесть, что также нехарактерно ни для одного другого морского зверя. И такие особенности их тела позволяли коровам для пастьбы под водой затрачивать небольшие усилия.
- Очень интересно!
- И хотя нрав у коров был тихий и к тому же по причине их медлительного образа жизни далеко уйти от людей они не могли, при загарпунивании капустницы проявляли огромную силу и ярость. Вот что писал о них Г. Стеллер: «Эти ненасытные животные едят без перерыва и из-за исключительной жадности к еде держат голову все время под водой, таким образом мало беспокоятся о своей жизни и безопасности, и на лодке можно плавать между ними и выбирать то, что нужно вытащить из моря.
<…> Мы ловили их, пользуясь большим железным крюком, наконечник которого напоминал лапу якоря; другой его конец мы прикрепляли с помощью железного кольца к очень длинному и крепкому канату, который тащили с берега тридцать человек. Более крепкий моряк брал этот крюк вместе с четырьмя или пятью помощниками, грузил его в лодку, один из них садился за руль, а остальные на весла, и, соблюдая тишину, отправлялись к стаду. Гарпунер стоял на корме лодки, подняв крюк над головой, и тут же наносил удар, как только лодка подходила поближе к стаду. Загарпунив морскую корову, моряки старались сразу же отплыть в сторону, чтобы раненное животное не опрокинуло или не разломало ударами мощного хвоста их лодку. После этого люди, оставшиеся на берегу, принимались натягивать канат и настойчиво тащить к берегу отчаянно сопротивлявшееся животное. Люди в лодке тем временем подгоняли животное с помощью другого каната и изнуряли его постоянными ударами, до тех пор, пока оно, выбившись из сил и совершенно неподвижное, не вытаскивалось на берег, где ему уже наносили удары штыками, ножами и другими орудиями. Иногда большие куски отрезались от живого животного и оно, сопротивляясь, с такой силой било по земле хвостом и плавниками, что от тела даже отваливались куски кожи. Кроме того, она тяжело дышала, словно вздыхала. Из ран, нанесенных в задней части туловища, кровь струилась ручьем. Когда раненое животное находилось под водой, кровь не фонтанировала, но стоило ему высунуть голову, чтобы схватить глоток воздуха, как поток крови возобновлялся с прежней силой...»
Причем таким способом людям удавалось убить лишь пятую часть коров – остальные погибали в море от полученных ран. Иногда их убивали посредством огнестрельного оружия.
- Как люто…
- Да…
Морские коровы отчаянно пытались спасти пойманных собратьев: они старались перевернуть лодку; наваливались на канат, чтобы оборвать его; ударяя хвостами, силились освободить от крюка своих раненых сородичей. Порой у них получалось избавить бедное животное от гибели. Крупные, старые особи ловились легче, нежели молодые, которые могли еще сломать крюк, либо пожертвовать куском кожи.
Привязанность к своей паре у них была настолько сильной, что самец, к примеру, после того, как безуспешно пытался освободить попавшую в руки людей самку, не обращал внимания на удары, которые они ему наносили и упорно продолжал сопровождать ее до самого берега. Даже когда самка погибала, он подплывал к ней вновь. Стеллер говорит: «Когда мы на следующий день приходили, чтобы отрезать мяса и отнести его в землянку, то заставали самца, дежурившего возле самки. Эту же сцену я наблюдал и на третий день, когда спускался к морю, чтобы изучить внутренние органы убитого животного. Невзирая на то, что мы перебили и ранили многих животных, морские коровы оставались на том же месте».
Убив животное, люди использовали его подкожный жир и мясо. Без всякого отвращения жир они пили чашками, а мясо у них считалось настолько же вкусным, как лучшая телятина. Вот что об этом пишет Стеллер: «Запах и вкус жира очень приятны и по вкусу сильно превосходят сало морских и домашних животных. Этот жир может храниться даже в самые жаркие дни, не тухнет и не воняет. Мясо красное, более плотное, чем говяжье, по вкусу от него не отличается, сохраняется в жаркие дни долго, без запаха, даже будучи червивым. Молоко коров жирное и сладкое, по густоте и вкусу как овечье». Жир морских коров был похож на сладкое миндальное масло и использования в различных целях. Вытапливая жир, из него получали еще более вкусное и сладкое, напоминавшее по цвету подсолнечное, масло. Ярко сгорая в лампе, жир не оставлял дыма и запаха. Жир из хвостовой части был плотнее, а после того, как его варили, на вкус становился настоящим лакомством. Моряки пили его бутылками. Вяленое мясо шло вместо хлеба. Из шкур животных делали ремни и обувь.
Стеллер отмечает, что «это животное уже от природы ручное, без того, чтобы его нужно было приручать».
И еще Стеллер пишет: «Когда вода поднимается, они подходят к берегу так близко, что их можно гладить рукой по спине. Если им причинять боль, то они удаляются от берега, однако скоро это забывают и снова приближаются» – о чем ты, Илья, уже упоминал выше.
- Да… Просто удивительные создания!
- И в открытое море они не выходили – в этом тоже заключается глубокий, символический смысл их, какой-то неестественной для животных, самодостаточности – они были верны островам, у берегов которых паслись.
- Точно!
- Подобно странствующим голубям, капустницы были очень привязанными друг к другу – они плавали именно стадами. И для меня очень ценно наблюдение Г. Стеллера, отметившего, что самец мог два дня подряд приплывать к мертвой самке, лежавшей на берегу. Детеныши тоже не сразу покидали своих матерей, убитых людьми.
- Удивительно еще и то, что морская корова, если бы ее беспощадно не уничтожили люди, могла стать первым морским домашним животным – со своей безобидностью и тихим нравом!
- Да…
А еще в местах, на которых паслись коровы, морем на берег выбрасывались кучи корней и стеблей водных растений и кал, похожий на конский. Капустницы вносили значительный вклад в экологическое равновесие мест, где они обитали, – поелику, поедая в большом количестве водоросли, коровы тем самым влияли на численность морских ежей, которыми в свою очередь питаются каланы. К тому же, потребляя морские водоросли, они помогали очковым бакланам охотиться под водой на рыбу – ведь последних, когда их открыли, сначала резко стало меньше, а потом они вслед за коровами и вовсе исчезли. И точно так же, как у капустниц, первоначальный ареал обитания этих птиц был гораздо шире, хотя при этом следует заметить, что когда бакланы стали известны науке, пригодных мест для их гнездовий на северных побережьях Тихого океана было достаточно, но они жили вместе с коровами именно на Командорских островах. И еще – не только коровы помогали каланам, но и каланы – коровам, ибо, поедая морских ежей, – они так же, как и коровы, ослабляли конкуренцию между ежами и капустницами, потреблявшими один и тот же корм.
- Получается, что птицы и каланы были тесно взаимосвязаны с морскими коровами?
- Да, именно так. Как и во всей природе существуют невидимые нити, связывающие растения и животных с местами их обитания, так и на примере морских коров и птиц мы видим точное их следование непреложному закону сохранения равновесия по форме и содержанию.
А после исчезновения Стеллеровых коров в прибрежных районах стали интенсивно распространяться крупные морские водоросли, из-за чего вода в них стала застаиваться, а в организмах моллюсков начали накапливаться токсины, вырабатываемые одноклеточными водорослями. Вслед за беспозвоночными по цепочке затем заражались и другие животные, что в конечном счете привело к их вымиранию. Кроме того, коровы регулировали жизнедеятельность самих бурых водорослей, поелику, потребляя их в пищу, и таким образом снижая между растениями острую конкуренцию, капустницы создавали для них разнообразные условия существования.
- Да... Как же разумно все устроил Господь!
- Именно.
Еще Стеллеровы коровы как и многие виды птиц были моногамными и размножались очень медленно – потому люди их так скоро истребили. И как бы странно ни звучало, но, исследовав поведение морских коров, я нахожу в их образе жизни нечто похожее на жизнь благочестивых людей – в смысле Евангельского Завета о браке человека и о непрелюбодеянии.
- Точно!
- Морские коровы были исключительно вегетарианцами, и что интересно – они именно паслись! Как и праведные люди – кроткие овцы Спасителя! Связь этих животных с человеком просто очевидна. И сходство есть с гонениями последователей Христа: коровы – как овцы Мессии, а моряки, убивавшие животных, – враги Христиан. Так же травили и евреев в Древности – безжалостно проливали их кровь и обращали в рабство – за то, что они не слушали Господа Бога. Хотя некоторые люди не понимают, почему Бог в Ветхом Завете строг, а в Новом – кроток. К примеру, я говорил об этом со знакомой, с которой учился в школе в одном классе, и она никак не могла понять это диалектичное, на первый взгляд, отличие Бога Отца от Бога Сына. Конечно, здесь еще нужно учесть, что женщина не принимает человеческие жертвы потому, что ей это чуждо по самой ее природе – она протестует не против самой сути дела – почему повествование Ветхого Завета не обходится без кровавых жертв – ей не важна суть проблемы – она не хотела по-настоящему разобраться в причинах постепенного развития Истории человечества – иначе ей бы стало понятно, почему в Ветхом Завете все происходило таким образом. Для женщины важна сама жизнь человеческая, ибо женщина не согласится со смертью людей во имя Великой цели  – это выше ее сил – я даже помню,  например, как девушка, в которую я был влюблен, когда учился в университете, говорила мне про ценность человеческой жизни. Конечно, в Истории бывали примеры мужественных женщин – как Жанна д’Арк, но они – весьма редкое исключение. И я тогда ответил знакомой – разве наше время менее кровавое? Просто люди быстро забывают о своем прошлом и не видят себя со стороны – потому что лицемеры и фарисеи.
Даже у животных человеку есть чему поучиться – на примере Стеллеровой коровы это хорошо видно. Подумать только, животное, которое к нравственности не то чтобы не имеет какое бы то ни было отношение, но вообще лишено своего «Я», – сглаживало острые углы в  конкурентной борьбе между другими живыми существами! Это настоящее чудо Господне, причем оно было прямо перед глазами людей, а они его сами же беспощадно уничтожили! И после этого кто-то еще говорит, что животные бестолковы и неразумны.
- Да… Помнишь, Симон, как в фильме «Ко мне, Мухтар» с Ю. Никулиным в главной роли – ветеринарный врач Зырянов говорит, что собака решительно все понимает, а ее хозяин только посмеялся над ним. Так и большинство людей – ничего не видят и не замечают.
- Так и есть.
- Симон, мы часто с тобой говорим о диалектичности падшего мира, и я вот как раз подумал, что даже в своем отношении к животным человек на протяжении всей Истории постоянно менялся – то по дьявольскому наущению кровожадно их истреблял, то наоборот, всякий раз, когда земля оскудевала разнообразием живых существ, – люди брали их под охрану и даже из-за желания сохранить их на планете принимались убивать друг друга! Как же изощренно дьявол манипулирует людьми посредством их глупости и слепоты! Сейчас некоторые люди позволяют животным жить в своих домах, а спустя небольшое время вновь начнут их уничтожать…
- Да, Илья, так и есть. Помню, читал в детстве книгу И. Акимушкина про птиц – в ней, к примеру, говорится о том, как на острове Херд люди заживо сжигали пингвинов, облив их предварительно керосином, – просто ради развлечения. Им хотелось посмотреть как светятся в темноте горящие пингвины. Также сдирали кожу с еще живых птиц.
- Изверги!
- Да… Еще я слышал про жуткую смерть одной белой медведицы, которая часто приходила к людям доедать за ними остатки пищи. Так вот, они сначала подкармливали ее, а потом бросили ей в виде приманки взрывчатку, впоследствии разорвавшую бедному животному брюхо. Она долго каталась по земле, корчась от боли…
- Что за злой народ!
- Дьявольское наущение.
Вообще чувствуют ли животные боль? Высшие живые существа, как Стеллерова корова, однозначно чувствуют. Но как насчет мелких организмов? Например, насекомые? Возгордившаяся нынче наука неспособна ответить на этот вопрос. Определить, знакомо ли живым существам переживание боли, ей не под силу. А в народе еще при этом говорят о точности науки. Да о какой точности может идти речь, если ученые не в состоянии понять самую проблему хотя бы человеческого страдания, не говоря уже о боли у животного – ведь ее никак в падшем, раздробленном на части мире невозможно измерить, пощупать, взвесить. Счет к нравственным категориям неприменим. Невозможно посчитать любовь, ненависть, добро, зло. Это же абсурд!
- А разве нельзя посчитать ущерб от стихийных бедствий или войн? Это же и есть зло мира сего. 
- Так я же говорю не о материальных затратах, но о жизни человеческой.
Ученые говорят: «Согласно такому-то правилу при прочих равных условиях происходит то-то и то-то», «Для упрощения такой-то модели возьмем, допустим или предположим то-то и то-то…» или «Построим такую-то модель …», «Согласно такой-то теории …», «По такой-то гипотезе …» и проч. и проч. – при этом с претензией на что-то незыблемое, но забывают о том, что весь падший мир противоречив и то, что вчера казалось железобетонным, уже сегодня может таковым не являться, а в будущем и вовсе будет отменено. Есть только одна Вечная и непреложная Истина, выше которой нет ничего хоть во всей вселенной – это нравственный закон, данный Богом человеку. 
И если рассматривать все эти ужасные страницы в Истории человечества не локально, но глобально, собирая в одну цельную картину, сопоставляя их друг с другом, – когда пингвинов заживо сжигали, от раненых Стеллеровых коров отрезали куски мяса, странствующих голубей, дронтов, сумчатых волков, тарпанов бессовестно истребляли, а в наши дни, к примеру, на Галапагосских островах у Эквадора, тюлени спокойно себе лежат на скамейках и отдыхают, пеликанов люди кормят прямо с рук – и это в то же самое время, когда, к примеру, африканским детям нечего есть и пить, или, как в Индии, например, – корова считается священным животным, а в Египте таким животным, еще в Древности, была признана кошка, да и вообще нынче многие виды животных охраняются в заповедниках, – то становится понятным, что весь наш падший мир аморален и мерзок своими диалектичными, непостоянными изменениями то в одну, то в другую сторону. Тогда открывается перспектива для понимания глубинных причин всех эти лицемерных и безнравственных явлений. Все в этом мире настолько хаотично организовано и запятнано первородным грехом, что люди теперь, в еще более запутавшемся, чем раньше, мире мало что могут понять. Вся Мировая История свидетельствует о том, что мир диалектичен, и если были времена, когда животных резали на куски, то есть и такие эпохи, когда сами же люди лицемерно разрешают зверям что-то больше, чем самим себе. И, кстати, такая диалектичность вновь свидетельствует о законе сохранения равновесия между многообразием животных с их однообразной, животной, душой и единообразием человека с разнообразными проявлениями его микрокосма.
- Симон, значит, из века в век эти постоянные изменения происходят вследствие действия этого непреложного закона сохранения?
- Да, Илья. Даже в этих явлениях нет ничего нового, – как и в Древнем Египте людей убивали из-за кошек, так же примерно и теперь, скажем, в Индии – корова почитается, как священное животное. Середины на падшей земле не будет вплоть до скончания века, ибо животные на ней никогда не прекратят есть друг друга, а люди – убивать своих братьев. В этом безнравственном мире постоянно происходят какие-то перекосы то в одну, то в другую сторону. Рая, в котором все люди и звери будут жить счастливо, – никогда в нем не будет. Поэтому возможно и то, что дьявол будет искушать людей не в реальности, а в виртуальности, в которой возможности для манипуляции сознанием человека неограничены. Когда люди поймут, что они не могут изменить реальность для устроения т. н. рая на земле, которая в конце времен обернется для них единым, дьявольским муравейником, когда все их нескончаемые игры – даже в космосе – закончатся, когда они приблизятся в пределе к тому, чтобы разнести на куски всю планету и разметать в ошметки самих себя, не оставив никого в живых, – а на это люди все же вряд ли пойдут, – тогда они все заменят эрзацем и предъявят друг другу суррогат рая в виде пресловутой виртуальной реальности, сначала поправ и изменив человеческое сознание, а это уже повсеместно происходит, – когда с самого детства детей пичкают всем фальшивым – от пищи до воспитания, а дедушки и бабушки перестают быть теми бездонно глубокими и мудрыми кладезями, которыми были люди прошлого времени, – а потом и вовсе, схлопнув в сознании человека «створки» его свободы, не оставив в нем никакого зазора с окружающим миром, – низведя человека до состояния животного, сделав его «соприродным» этому безнравственному миру – тогда уже и природы-то, может, не останется. Причем все эти процессы уже идут полным ходом вместе и одновременно – с голографическим воскрешением мертвых, с жизнью без болезней, со всеми материальными упрощениями и комфортом. Отринув Бога, люди станут «свободными» и «счастливыми», но именно мнимо свободными, и тогда придет антихрист, которому они станут поклоняться.


Г Л А В А   LIII

Сумчатые волки и дронты


- Илья, тебе известно что-нибудь о сумчатых волках?
- О тилацинах?
- Да.
- Ну, я только слышал, что раньше они обитали на пятом континенте, но не читал о них подробно. А что?
- С ними связана печальная история, свидетельствующая о человеческой слепоте.
А знаешь ли ты, что в Австралии даже предлагали награду тому, кто поймает живого сумчатого волка?
- Нет, не слышал…
- Да, и такое бывает.
А истребили тилацинов люди потому, что именно их считали виновниками сокращения поголовья овец и выдавали даже премии за каждого убитого волка. Но позже, когда все сумчатые волки бесследно исчезли с лица земли, стало известно, что челюсти у них были относительно слаборазвитыми, и потому они не представляли угрозы для домашнего скота.
- Реабилитировали посмертно…
- Да, что вообще-то неудивительно. Ведь люди на протяжении всей Истории сначала уничтожают нечто ценное, а потом удивляются своей кровожадности, поелику не видят себя со стороны, поддаваясь дьявольскому искушению.
Вообще внешность у сумчатых волков была примечательная: они могли очень широко раскрывать свою пасть – примерно на сто двадцать градусов – так, что при зевании их челюсти образовывали почти прямую линию; на шкуре серо-бурого цвета были полосы, а сам их рисунок весьма необычный, – постепенно уменьшаясь, они сужались не к концу туловища, как это обычно свойственно другим животным, но наоборот – от хвоста к телу. Сам же хвост был похож на длинную палку. Задние ноги тоже были удивительными – при ходьбе тилацины словно опирались на пятки.
- Т. е. были стопоходящими, как медведи?
- Да, но передние ноги у них – пальцеходящие.
- Поразительно!
- Да. И потому следы они оставляли большие – не соответствовавшие размерам тела. Их поначалу и называли-то даже не то гиенами, не то тиграми. Кроме того они отличались от собак и волков количеством резцов – их у тилацинов было восемь.
- А у первых – по шесть.
- Да. Еще в костном небе черепа сумчатого волка была очень большая щель.
Но самое удивительное в их внешности – это, конечно же, сумка, в которой волчица вынашивала своих детенышей. Причем сумка эта открывалась не вперед, а назад!
- Как интересно! 
- Да. И водились они не только в Австралии – оказывается они были и в Южной Америке, но там их истребили раньше, нежели на пятом материке. А еще в Тасмании.
- Но почему люди так быстро смогли их истребить?
- Сумчатые волки, как и дронты, и морские коровы, и странствующие голуби не обращали на людей особого внимания – их было легко изловить. Да к тому же колонисты как-то сразу их невзлюбили – по причине, о которой я упоминал выше – из-за ложных предположений о нападениях волков на овец.
- Значит, как обычно – слепота и глухота людей…
- Да… Удивительнейшие были создания. Некоторые очевидцы рассказывали, что сумчатый волк при необходимости мог вставать на задние лапы, которые, как я уже говорил, были «подлыжеватые», и скакать на них подобно кенгуру, правда, недолго.
- Что за интереснейшее животное!
- Да, такое вот было загадочное существо. А еще говорили, что они были очень сильными – могли отбиться даже от целой своры собак. И вели одиночный образ жизни…
- И вновь одиночество!
- Да. И голос у них был необычный – такой пронзительный, гортанный и кашляющий –  глухой и сиплый лай.
К чему я все это говорю? Помню, когда читал про трагическую судьбу тилацинов, то вот, о чем подумал: сумчатый волк, как и многие другие, редкие и особенные, вымершие животные, был каким-то удивительно необычным и красивым – у него была сумка и широко открывающаяся пасть, что теперь, наверное, и не встретишь среди других хищников, а также красивые полосы на шерсти и более вытянутое тело и особенное строение задних ног, – словом, почему-то так интересно получается, что еще не так давно вымершие животные были будто бы отсветом Горнего мира, его бесконечного разнообразия, потому что среди исчезнувших животных было именно весьма интереснейшее многообразие – очень красивое и поразительнейшее! И я думаю, что человек не замечает этого разнообразия потому, что глаза его в падшей реальности затемнены – они постоянно замыливаются, ведь на примере нынешнего многообразия животного мира это явно видно – люди не замечают чудес Божиих и не питают к ним особого интереса. Ведь это явно свидетельствует о том, что все, что человек видит перед собой – то, что находится у него прямо перед глазами – как-то не особенно его радует – т. е. даже в очевидном волшебстве, а оно именно есть – слоны, гепарды, носороги, львы, буйволы, тигры, жирафы, пантеры, птицы и многие другие животные – человек не видит явного свидетельства Божьего Всемогущества и Горнего разнообразия. Человеку живые животные почему-то не так интересны, как вымершие, – к примеру, мамонты, сумчатые волки, морские коровы, странствующие голуби, сумчатые львы и проч. и проч. – т. е. разглядеть в нашем падшем мире нечто великое, как отсвет Горнего в настоящем времени – в том, что у нас под носом лежит – во льве, например, – да, в обычном льве – и заметь, Илья, с каким даже пренебрежением мы о нем говорим – «обычный лев», хотя лев вообще-то – весьма необычен и это наглядно видно хотя бы по реакции на него у детей в зоопарке, но для взрослого человека он становится обычным, – так вот, увидеть по-настоящему эту красоту человеку в хаотично организованной реальности трудно. Но почему? Не является ли это прямым свидетельством того, что человек никогда и ничем не насытится в падшем мире.   
- Как еще Кант говорил: «Дайте человеку все, чего он желает, и в ту же минуту он почувствует, что это все – не есть все».
- Именно. И некоторым современным ученым и атеистам нужны не доказательства Бытия Горнего мира, отсвет которого проявлен прямо у нас на земле – нет, они просто по дьявольскому наущению искушают самих себя и своих ближних – злой дух закрыл им глаза и уши. Они не видят явных свидетельств Горнего Бытия, которые, усмирив гордыню свою, можно увидеть во множестве символов, рассыпанных прямо перед нами целыми пригоршнями. Они не замечают никакого чуда, глаза их замылились, все им быстро надоедает, постоянно хочется чего-то нового, их жизнь ужасно скучна и неинтересна. И вымершие животные представляются человеку чудом потому, что в стремлении человека к совершенству нет предела – на земле, в природе, полно всего интересного, но человеку этого мало – человек даже стремится воскресить вымерших животных, а ведь это и является свидетельством того, что люди ищут не какого-то покоя на земле, но чуда – человек непрестанно ищет какого-то чуда – он хочет открыть какую-то великую тайну – она ему просто необходима, иначе его жизнь потеряет смысл, а значит память о совершенном Бытие, в котором некогда жили его прародители, у него все же есть, несмотря на все дьявольские ухищрения, отводящие всякий раз его в сторону от истинного покаяния и свободы. 
- Да…
- А еще люди беспощадно уничтожили всех дронтов. В то самое время, когда Микеланджело предстояло выполнить роспись потолка Сикстинской капеллы, на другом, весьма далеком от Италии, конце земли, в Индийском океане, на островах, названных впоследствии Маскаренскими по имени их первооткрывателя, португальские мореплаватели впервые встретились с этой загадочной птицей.
- Да. Сначала моряки съели на этих островах всех черепах и только потом истребили дронтов.
- Точно.
Эти птицы выглядели просто фантастически: огромные, своими размерами дороднее индюка, весом больше пуда, с прямой осанкой, толстые, неуклюжие и не умевшие летать. Голова была лишена перьев, с массивным, крючкова¬тым клювом, хвост и крылья заканчивались небольшими пучками перьев.
Корабли наполнялись живыми и мертвыми дронтами до самых краев. Кроме людей были у этих птиц и другие враги: голландцы привезли с собой на Маскаренские острова кошек, домашних свиней и даже макак, которые стали разорять птичьи гнезда и убивать птенцов. В конце XVIII в. люди вместе с домашними животными бесследно стерли с лица земли всех дронтов. В му¬зеях от них остались лишь жалкие скелеты, да картины голландских живописцев. Выражение «мертвый, как дронт» вошло в поговорку. 
А в Европе дронта впервые увидели в 1599 г., когда голландский адмирал Ван Нек привез живую птицу – тогда это странное существо произвело на людей особое впечатление – они не могли поверить своим глазам. Питер Холстейн, Франц Франкен, Хуфнагель и другие известные художники изображали эту, удивительнейшей внешности, птицу. 
- Появилась дронтопись.
- Да. А через полвека дронта привезли в Лондон. С ним впоследствии произошла весьма любопытная история: сначала его за деньги показывали публике, затем, после смерти птицы, сделали из него чучело, которое в течение целого века пылилось в одном из оксфордских музеев, а в 1755 г. один из работников музея, наконец обнаружив экспонат, решил выбросить его на свалку.
- Его тоже, как и многих других людей, видевших раньше эту причудливую птицу, удивила ее сюрреалистическая внешность?
- Да, он посчитал, что таких птиц на свете не бывает. Вот она – уже известная нам, человеческая слепота – не верить в то, чего никогда не видел и потому отрицать его существование.
Кстати, подобный же курьезный случай, как и с хранителем музея, просмотревшим бесценный экспонат в виде чучела дронта, произошел с «учеными», которых посадил в лужу Е. Головин, принявший участие в составлении и редактировании академических сборников, – когда написал предисловие к сборнику произведений Рильке издательства «Искусство» от 1971 г. Работа в среде «академиков» была ему неинтересна и потому он решил проучить официальных экспертов: написав по-немецки два письма так, чтобы коллеги-германоведы признали за ними авторство самого Рильке, он затем перевел их на русский язык и поместил в сборник. Как и следовало ожидать – горе-ученые поддались на эту остроумную уловку, приняв письма за подлинники и затем спрашивая Евгения Всеволодовича, – дескать, где ему удалось достать эти бесценные тексты. А Головин отправлял их по разным адресам, которых в действительности никогда и не было. Потом ложь распознали, но эти «ученые» все же с треском были скомпрометированы. 
- Да, ловко! А почему он это сделал?
- Потому что презирал официальную науку. Так всегда, во все времена Истории – многие люди, считающие себя профессионалами, «работающие» в каких бы то ни было признанных  государством учреждениях, в действительности мало что смыслят в своем деле – потому что все великое в мире создается не книжниками и фарисеями, а любителями.
- Дилетантами, автодидактами.
- Да. Причем симптомом болезни современного общества как раз является тот факт, что само слово «дилетант» приобрело негативную окраску.
- Да…
- Так вот, о дронтах.
Удивительно, что когда в музее избавились от чучела птицы, рядом с мусорной кучей, куда его выкинули, проходил человек, который, в отличие от сотрудников официального учреждения, знал цену своей находке. Он достал из кучи голову птицы и лапу.
- Это все, что к тому времени от нее оста¬лось? 
- Да. Курьез в том, что потом останки этой же самой птицы вновь попали в музей, но на этот раз она заняла свое почетное место. 
- Как же слепы и глухи люди…
- Да. Последний дронт на Маврикии был замечен в 1681 году. А всего сто лет спустя коренные жители острова и вовсе за¬были, что не так давно, в лесах их родной земли, жили эти поразительнейшие птицы. Свидетельством тому служит пример конца XVIII в.: когда ученые, приехав на остров, чтобы исследовать дронтов, стали обращаться к туземцам с вопросами об этой необычайной птице, последние, лишь пожимая плечами, говорили: «Этих птиц в наших краях никогда не было».
- Точно так же теперь разводят руками и многие жители Северной Америки, когда спрашиваешь их о странствующих голубях.
- Именно.
Позднее натуралист Джордж Кларк, как пишет И. Акимушкин в книге «Мир Животных. Рассказы о птицах», не поверив сомнительным преданиям островитян, настойчиво продолжал поиски забытого ими дронта и наконец смог найти кости птиц. А впоследствии, зоолог Ри¬чард Оуэн, подробно их исследовав, доказал, что кости эти остались именно от дронтов.
- Очень интересно.
- Эти птицы жили не только на Маврикии, – к примеру, остров Реюньон был заселен белыми дронтами, которые на полвека пережили своих сородичей. Более светлого цвета, чем их собратья с Маврикия – почти белые, они больше ничем особенно от последних не отличались. Правда, белые дронты вели отшельнический образ жизни – люди их так и прозвали – дронты-от¬шельники.
Пита¬лись дронты в основном растительной пищей: листьями, кореньями, семенами и плодами деревьев.
Последнего дронта убили на острове Род¬ригес, в конце XVIII в.
Как и морские коровы, дронты отличались низкой плодовитостью. К тому же птенцам их в течение долгого периода времени была необходима родительская забота.
Помню, читал работу В. А. Красильникова «Печальная история додо» и обратил внимание на удивительнейший факт в жизни этих фантастических птиц: «Необычно у этой птицы буквально все, например, их гнездовое поведение. По описанию современников, гнездо сооружалось в виде холмика из земли, пальмовых листьев и веток, куда откладывалось одно-единственное крупное (не менее гусиного) белое яйцо. Насиживали его 7 недель и самка, и самец по очереди. В это ответственное время (выкармливание и высиживание длилось несколько месяцев) родители никого не подпускали к гнезду ближе чем на 200 шагов. А какие могли быть опасности до появления человека? Только особи того же вида.
Если «чужой» дронт пытался подойти к гнезду, то прогонять его шла особь того же пола. Причем когда на гнезде сидел самец и видел приближающуюся к нему чужую самку, то сразу же в бой не бросался. «Хозяин» гнезда начинал быстро махать крыльями, издавая звуки для привлечения своей самки: пусть женщины сами разбираются между собой. Вот она-то, законная супруга, и изгоняла чужую «дронтиху». То же самое делали самки-наседки, заметившие чужого самца. Его изгонял супруг наседки. После изгнания чужака птицы бегали вокруг гнезда, так как он не всегда сразу уходил от понравившегося ему места».
- Поразительно!
- Да. Они вели себя так, словно следовали нравственному закону! Ибо нравственный закон человеку, предъявляющему себе самые высокие моральные требования, предписывает и в минуты угрожающей ему опасности решать проблемы, руководствуясь категорическим императивом, – оставаясь свободным, не терять собственного достоинства и мужества, принимая вызов и идя на бой со злом, если схватка с ним неизбежна, побеждать его. Поэтому и среди животных несомненно есть своя иерархия – кто-то из них не просто выше других, но даже сверхвозвышеннее.

Г Л А В А   LIV
Дежавю, жамевю, прескевю

- Симон, а что ты думаешь о феномене дежавю?
- С одной стороны, дежавю в сознании человека является слабым отсветом телепатического состояния наших далеких предков, причем его переживают 90 % - 97 % мужчин и женщин, а это свидетельствует о том, что и в женщине есть не только душа, но и Дух Божий.
- Значит, О. Вайнингер ошибался, когда говорил, что у женщины нет души.   
- Тут все непросто. Потому что Вайнингер говорил о мужчинах и женщинах не только как о конкретных, осязаемых существах, но как о типах. И в пределе женский тип устремляется как раз к состоянию, при котором души может и не быть. Но это в теории. На практике чистых типов, как отмечал сам Вайнингер, не существует. Однако его мало кто вообще понял.
По милости Божией, переживание человеком дежавю есть напоминание ему о существовании Горнего Бытия, в котором нет времени и потому человек может наперед видеть то, что происходит с ним впоследствии – последовательность времени разрывается – человек видит будущее, словно минуя пространство и время, которые в эти волшебные мгновения больше не являются ограничительными факторами его существования. Но в старости дежавю по причине притупления человеческого ума и потому, что человек уже внутренне готов к своей смерти, возникает у него гораздо реже, нежели в молодости, из чего вновь следует, что справедлив вывод о полной явных чудес реальности в Ветхое время, в то время как после обнуления его Христом, реальность в Новом времени стала все больше профанироваться – ощущение человеком сакральности мира начало постепенно скукоживаться, уплощаться, стягиваться – это как взрослый человек утрачивает чудесное, детское восприятие мира и так же, как у детей после трех-пяти лет жизни от рождения с научением их взрослыми языку, исчезает телепатическое восприятие.   
- Точно, – у взрослого человека, чем ближе он к старости, постепенное исчезновение в его сознании явления дежавю суть то же самое, что стирание у ребенка, со вступлением его во взрослую жизнь, остаточного, волшебного, телепатического, бездонного внутреннего мира – причем при потере девственности – весьма интенсивно и с ускорением, ведь дежавю появляется обычно у ребенка в возрасте 8-9 лет, – по-видимому, как начало постепенного порывания с чудесным детским восприятием реальности и вступления его в пубертатный возраст, а потом и вовсе – во взрослую жизнь, – когда у девочек формируются вторичные половые признаки – т. е. в 10-12 лет и у мальчиков, к примеру, появляется, низкий тембр голоса – удлиняются голосовые связки. 
- Да. Хотя не все люди, которые теряют девственность, перестают чувствовать мир так же чутко, как дети, – например, гениальные, филотичные творцы. Ведь есть не только мизотичные, неэротичные, беспорочные гении, сохраняющие девственность, но и выдающиеся эротичные художники и философы.
- Понятно. А что ты думаешь о людях, у которых дежавю происходит чаще, чем у остальных – у них еще иногда обнаруживается генетическая предрасположенность к заболеваниям, связанным с нарушениями чувственного восприятия? Они потенциально гениальны?
- Я бы не стал называть их чувственное восприятие ненормальным, скорее это у обыкновенных, заурядных, но вместе с тем превозносящих себя над другими, людей утрачены непосредственные, бесхитростные, чистые и светлые переживания и потому повсеместно распространенное мнение о ненормальности первых и нормальности последних сомнительно. Да, у гениальных личностей дежавю часто бывает, но это не обязательное условие гениальности. А потенциально гениальны все люди, но не все по-настоящему хотят быть гениальными.
- Интересно.
Симон, а вот я, к примеру, слышал, как один человек говорил, что дежавю согласно некоторым религиозным верованиям является свидетельством того, что после смерти человека его душа переносится в некий новый мир, какое-то новое измерение, и что со временем она возвращается после этого обратно на землю, чтобы пройти свой новый путь – исполнить свое предназначение – получается, что человеческая душа в данном случае предстает как средство для связи человека с космосом, и ее задача заключается в том, что нужно исполнить то предназначение, которое предполагалось для нее изначально, потому что оно, дескать, есть от начала ее существования и поскольку высший разум – так вышеупомянутый человек называл Бога, – так вот, поелику этот разум всех людей очень любит, – то человеку после смерти во всех деталях показывают каким образом должна пройти его жизнь – т. е. перед ним проходит весь его путь от начала и до конца, и потому, если он находится на правильном жизненном пути, у него происходит дежавю – на том пути, который якобы тот самый высший разум предназначил человеку. Т. е., переживая дежавю, человек словно вспоминает то, что ему показали тогда, когда он был в другом измерении. Короче говоря, если возникает дежавю, то человек находится на верном жизненном пути. Но мне кажется, что при таком рассмотрении феномена дежавю, человек со своей душой становится всего лишь функцией, «операциональным приложением» к какому-то неведомому замыслу… Что ты обо всем этом думаешь?   
- Это ересь, Илья. Видимо, человек, о котором ты говоришь, прочитал или услышал об этом толковании дежавю из восточной традиции, что в наши последние времена весьма распространенное явление. Ты сам сказал, что человек превращается в функцию – так и есть, ибо в чем же тогда заключается моя свобода, если я всего лишь исполняю некое предназначение, которое заранее предопределяет мои действия – тогда я покоряюсь судьбе и больше не являюсь свободной личностью, но из субъекта перехожу в состояние объекта. При этом некоторые люди могут мне возразить, сказав, что такое видение феномена дежавю не предполагает человека в виде объекта, но, дескать, даже способствует его самопознанию – якобы так он может двигаться в верном направлении, однако я с этим кардинально не согласен – дьявол таким образом хочет усыпить внимание каждого человека – он навязывает человеку мысли о том, что мир самодостаточен, и что в нем нужно лишь отыскать свое «предназначение», перерождаясь бессчетное множество раз в эманирующем океане некоего высшего разума, но тогда человек пребывает не в активном, а в реактивном состоянии – постепенно он утрачивает свою свободу и становится слабохарактерным, нецельным, несвободным существом и кроме того так можно прийти к реинкарнации душ, а ее, как мы уже выяснили, не существует.
- Понятно.
- А есть еще жамевю, – когда, например, не только уже давно тебе известное положение вещей в мире видишь, как будто первый раз, но даже не знаешь, как пишется простое, привычное слово – хотя в обыденной ситуации пишешь его машинально, не задумываясь.
- Да, причем состояние это, как и дежавю, длится очень недолго.
- Точно. И прескевю, – когда забытое слово вертится на языке, и ты долго его вспоминаешь или некий образ расплывчато, в тягостном ожидании, возникает в сознании – вот как у меня, к примеру, было, пока я наблюдал за разговором двоих людей – они обсуждали один вопрос, который весьма часто тогда поднимался в обществе, но в какой-то момент я уже никак не мог его вспомнить, хотя в общих чертах помнил о самой проблеме, касавшейся этого вопроса и знал, что она очень мне знакома, и что в конце диалога один из собеседников вновь обратился к другому с этим вопросом – т. е. я даже запомнил некоторые детали, связанные с интересовавшим меня явлением, но конкретно сам вопрос долго ускользал из моего сознания… – потому и испытываешь сильное мучение – это ли не чудо! 
- Да, Симон, ты прав. А еще бывает неправильно что-то называешь собеседнику – путаешь некоторое слово или название чего-нибудь, а потом тут же, не останавливаясь, произносишь следующие слова и продолжаешь о чем-то ему рассказывать, но при этом неверно проговоренное слово, как заноза, продолжает держаться в памяти, и когда в разговоре наступает пауза – причем она может быть довольно длительной – уже и твой собеседник успеет что-то сказать, ты все-таки поправляешь самого себя, – вспомнив наконец, как правильно нужно выговаривать это слово или верно называть ошибочно произнесенное тобой вначале имя. 
- Да. А бывает так, что человек помнит услышанное им ранее чье-нибудь высказывание или картину, которую наблюдал некоторое время назад, но основательно при этом забывает, где и когда он их слышал или видел – то же самое относится и к другим проявлениям человеческого восприятия, связанным с осязанием, обонянием, вкусом и т. д. – т. е., когда в памяти сохраняется не оформление некоего образа, мысли о чем-либо, с сопутствующими форме обстоятельствами в виде слов или визуального ряда, но само содержание всплываемого в памяти явления.
- Значит, несмотря на то, что сущность этого образа в памяти остается, – приведенный тобой пример свидетельствует о том, что в нем уже нет целостности – ведь в памяти откладывается лишь часть чего-то, пережитого ранее.
- Да, человек запоминает некоторую часть всей, происходившей в прошлом, ситуации, но всю ее в виде, например, человека нечто ему говорившего и обстоятельств, при которых слова эти были сказаны или написаны – никак не может вспомнить. Ведь в повседневной суете мы не придаем большого значения вещам, которые нас окружают, – а может тогда, когда я, к примеру, в первый раз прочитал какую-нибудь книгу или услышал нечто на улице, а потом все это повторилось со мной вновь – т. е., скажем, через год я вернулся к чтению этой же книги или услышал тоже самое, что и год назад – так вот тогда – в первый раз – за окном могло светить солнце, раздаваться пение птиц и еще много всего такого происходить вокруг, чего не стало позже – во второй раз, но не все люди запоминают такие вещи – они им кажутся второстепенными – хотя стоит только, вспомнив одну часть всей картины, попытаться восстановить в памяти другие ее элементы, как забытые ранее вещи вновь сложатся в единое, цельное полотно прожитой жизни, и тогда человек, может быть, вспомнит и все остальные обстоятельства.
- Симон, но ты же сам говорил, что целое невозможно составить из частей?
- Да – целое, «при» грехопадении человека, утратив свою полноту и свободу, «было» поделено на части, но целое не состоит из одних лишь частей.
- Ну вот, а ты говоришь, что из воспоминаний о прошлом можно по частям сложить целое.
- В этом и есть чудо, Илья. Я же говорил уже о том, что в конце времен все вновь соберется в единое целое. То же и с человеческой памятью, ибо Дух Божий живет в каждом человеке. Сам человек не в состоянии из частей образовать целое – из мертвого сотворить живое, но, по милости Божией, в человеке живет целый мир, поелику в нем есть нечто, что невозможно детерминировать какой-либо причиной, что само является причиной всех причин. 
Все это весьма интересные феномены памяти, что наглядно свидетельствует о внутренней потребности человека в совершенстве – все-таки есть нечто в душе человека, где-то глубоко внутри, что непрестанно стремится к Истине.
- А есть ли эта потребность у женщин?
- Конечно, – ведь и женщины переживают такие состояния.
- Получается тогда, что человек насквозь пронизан стремлением к добру, совершенству.
- Но его еще постоянно тянет ко злу – ведь он болен грехом, – к примеру, даже если человек оказался бы на необитаемом острове, мысли о похоти и тогда бы его не оставили – стоило бы ему только о них подумать и представить. Другое дело, что будучи одиноким, человек испытывает меньше соблазнов – особенно тех, которые касаются подлаживания под желания плоти.
Кроме того, все эти необычные явления человеческой памяти свидетельствуют, что наш мир отнюдь не прекрасен, как думают некоторые люди. Ведь в Горнем мире все эти рваные проблески сознания невозможно даже себе представить, хотя дежавю и напоминает нам о существовании иного уровня Бытия, отличного от нашего, падшего. 
- Да, ведь если перебрать все эти варианты пропастей, провалов, затмений или, напротив, – озарений в памяти и глубоко их исследовать, то можно прийти к выводу, что все они наглядно показывают несовершенство мира сего. В них есть лишь стремление к чему-то полному и цельному, но самой полноты нет.
- Да, а психологи и некоторые современные ученые, исследующие способности человеческого мозга, думают, что когнитивные возможности человека безграничны, но при этом отрицают существование Горнего мира. Хотя на фоне того, что иногда с нами даже жамевю происходит, – как символ остужения безудержного, дьявольского пыла познать все и вся, не оставив никаких тайн, – ни о каком подлинном знании в рамках падшего мира и речи быть не может.
- Согласен.
- А еще на примере прескевю – в том, что в сознании человека иногда на время проявляется значение слова или какого-либо образа без их знаковой формы – видна тесная связь между формой и содержанием, – если лишить вещь чего-то одного – ее целостность теряется – и именно таким дьявольским расчленением и препарированием, анализом и разложением грешат некоторые современные ученые. 
- Точно…
- Словом, все явления мира – символичны, что еще раз свидетельствует о существовании Горнего мира. Но это отнюдь не означает, что дьявол перестанет наущать очередных тиранов вновь начать разносить мир сей на куски, а вместе с ним и человека.
И, кстати, некоторые современные ученые веря, что с человеком происходит дежавю, жамевю, прескевю, дежа векю, жаме векю или жаме епруве, жаме сю, дежа антандю, жаме антандю и т. д., но отрицающие при этом чудеса Господа Бога, которые у них под носом лежат, не могут проверить эти удивительные феномены памяти опытным путем – они лишь ссылаются на выводы своих же коллег о зубчатой извилине в гиппокампе головного мозга, неокортексе и т. п. – этим они ничего не доказывают, а только выдвигают бесконечное число гипотез и теорий – они толкуют о том, «как» происходит дежавю или любой другой «психофизиологический» процесс в организме человека, но почему и зачем так происходит – ответить не в состоянии.
- Но при этом именно верят, что такие вещи с человеческой памятью периодически происходят…
- Да – они же не могут отрицать то, что происходит и с ними самими! Конечно, с их стороны как обычно встречается множество возражений: «Мы верим – говорят они – потому что, во-первых, подтверждаем свои выводы на практике большим числом испытуемых, а во-вторых, мы сами переживаем такие состояния». А на поверку выходит, что они верят чему-то только тогда, когда им это удобно и выгодно.
- Двойные стандарты.
- Да. Поелику подобно дежавю в жизни многих людей происходят чудеса, которые по Своей милости дает Господь Бог, и когда верующие говорят о пережитых ими чудесах, некоторые ученые с важным видом их не признают.
- Мерзкое лицемерие и двоемыслие…


* * *

Здесь я от себя добавлю, что смешно еще и то, что жамевю, например, некоторые психологи считают признаком шизофрении или старческого маразма, но тогда почему оно происходило с Симоном, у которого феноменальная память. Конечно, они могут объяснить это наследственными, генетическими отклонениями, обратиться за примером к его отцу или матери и затем, довольные собой, пойти дальше – делать свои никчемные, высосанные из пальца выводы, поелику им может показаться, что они поняли природу этого загадочного явления, но в действительности все гораздо глубже и интереснее – это явное свидетельство Бытия Горнего мира.





Г Л А В А   LV

О Любви


- Однажды я слышал как один человек, называющий себя атеистом, говорил, что не понимает историю, связанную с ожесточением сердца фараонова по попущению Божию.
- А что именно он не мог понять?
- Он спрашивал своего собеседника, верующего человека, зачем вообще Бог так сделал – для чего нужны были десять казней египетских, если в конечном счете фараон отпустил Моисея с сынами Израиля из земли Египетской, и если фараон еще до первой казни был готов отпустить евреев – для чего, дескать, необходимо было Господу сначала умягчать сердце фараона, а потом его же отягчать и так несколько раз подряд – почему Бог так сделал, какой в этом был смысл и вообще могло ли такое происходить в действительности.
- И что ему ответил верующий человек?
- Он сказал, что по-другому сохранить веру в Единого Бога и не потерять избранный народ Израиля, который мог раствориться среди язычества в Ветхие времена, было невозможно.
- Т. е. фараон бы не отпустил сынов Израилевых, если бы, к примеру, услышал одни лишь слова Моисея с Аароном о том, чтобы он дал им право выйти из земли Египетской для совершения служения Богу, потому что представления о нравственности у архаичных народов были вовсе не такими, какие они есть теперь и потому было просто необходимо пойти на решительные и действенные меры.   
- Можно и так сказать и все же ответ верующего человека, о котором я упомянул, не разрешает вопроса о том, почему фараон сначала был готов оказать милость по отношению к евреям, а затем вновь очерствлял сердце свое.
- А атеист принял такой ответ?
- Нет, что и неудивительно – я же говорю, что объяснение верующего не дает конкретного ответа на вопрос его собеседника об обстоятельствах Исхода евреев из Египта.
- Симон, а как бы ты ответил на этот вопрос?
- Прежде всего, Илья, приведу тебе пример, про который упоминал ранее. Помнишь, я рассказывал об одном человеке, – что когда он приехал домой после почти четырехлетнего отсутствия в своем Отечестве и пошел к родственникам, все они не смогли увидеть произошедшие с ним перемены.
- Да, он изменился, но они остались прежними.
- Вот именно. Так вот, он тогда сильно удивлялся, почему они были настроены против него. Почему не понимают и не принимают его. Почему то, что для него очевидно, им кажется чем-то несерьезным и даже странным.
- Ты имеешь в виду веру этого человека?
- Да – почему он прилепился всем сердцем к Христианству – хотя и всегда ощущал себя Христианином – с самого рождения, но теперь стал таким уже явно, не подспудно, как в детстве, а родственники продолжали фарисейски, для проявления одних только внешних признаков благочестия, ходить по святым местам и в то же время лицемерили, говоря за его спиной о том, что он ненормальный и что его вообще нужно лечить.
- И почему же?
- Ответ он получил по милости Божией, когда вновь покинул свой родной дом, – когда родственники стали его вспоминать и часто о нем спрашивать друг у друга. Когда он получил известность за пределами своего народа. Когда его признали в обществе.
- Да… Нет пророка в своем Отечестве.
- Ничего нет нового под солнцем. Но люди упорно ожесточают свои сердца подобно тому самому фараону, державшему в подчинении сынов Израиля, и гонят своих братьев.
- А понимают их только тогда, когда проходит определенное время – большое видится на расстоянье.
- Да. Как это уже неоднократно происходило в Истории – сначала люди притесняли Христиан, подавляли настоящих гениев, уничтожали удивительнейших животных, а по прошествии времени начинали прозревать и воздвигать в их честь памятники, записывать их в анналы, гордиться ими и даже поклоняться им и все это по наущению дьявольскому, ибо мир сей хаотично организован и безнравственен.
Пока этот человек не стал известен и тихо трудился в отдалении от родного дома, родственники часто унижали его близких своим неверием в него – они соблазняли последних и искушали их бесконечными вопросами о том, чем он занимается, почему не зарабатывает много денег, почему у него нет своего имущества и почему он не содержит своих родителей. Его мать на это терпеливо им отвечала, что придет время, и они изменят свои взгляды, но они упорно, как Египетский фараон, не отпускавший евреев из земли своей, продолжали не верить ни матери, ни в будущее ее сына. Они даже трунили над его матерью, говоря, что она произносит заученные слова о будущем становлении ее сына, как самодостаточной и независимой личности.
- И жестоко просчитались
- Да, теперь они звонят его матери и спрашивают о нем, они хотят увидеться с ним, они поняли, что глубоко заблуждались. Но вот что интересно – почему они словно специально, будто бы сговорившись между собой, сначала не принимали его слова, когда он говорил им о Евангелии, а по прошествии времени смогли увидеть его настоящего и сердца их стали оттаивать? К примеру, мать этого человека даже потом, после его отъезда из родного дома, сказала ему, что один их родственник спрашивал, может ли она дать Библию – он хотел начать читать Священное Писание, а также выучить «Отче наш», но ведь сначала уши его не слышали ее сына, и глаза не видели, а потом открылись – это ли не чудо!
- Родственник действительно попросил дать ему прочесть Писание?
- Да.
- А раньше он не проявлял никакого интереса к Христианской культуре?
- Нет.
- И обратился с такой просьбой именно после отъезда человека, про которого ты говорил.
- Да.
- Удивительно!
- Так вот, почему при нем близкие не услышали о Евангелии, хотя он именно говорил родственникам о Благовествовании, но потом в них произошла такая перемена?
- Почему? 
- А все потому, что так было необходимо по непостижимой милости Божией и по справедливому попущению Божию – все вместе и одновременно. 
Господь вначале закрыл родственникам глаза и уши, чтобы тот человек не стал упиваться собственной цельностью, чтобы не закоснел в своем духовном развитии, чтобы продолжал трудиться и дальше и чтобы понял, что находится еще только в начале своего пути – ведь по приезде домой он думал, что родные примут его без каких бы то ни было трудностей, что они всецело сойдутся с ним в его мировоззрении, и что он таким образом сможет влюбить их в Христианство. Но тогда он был еще так наивен. Он не был готов к тому, что выстраданные им с самого детства, с самого рождения, вера и знание могут быть кому-то не близки и даже вызывать раздражение и досаду. Он думал, что уже все в этом мире понял, и что люди должны следовать за ним. Он возгордился и потому пал. И это падение было одним из главных его уроков – он осознал, что и гений, и Святой человек, и даже Ангелы могут согрешить и пасть – нет ничего незыблемого и вечного в этом мире, кроме Духа Божия, Который целен и постоянен несмотря ни на какие обстоятельства и изменения.
По приезде домой он встретил равнодушие и огрубевшие сердца со стороны родственников для того, чтобы познать самого себя. Вот, почему они не слышали и не видели его.
- Как же все это интересно!
- Да. Но люди из века в век проходят мимо таких очевидных вещей, потому что дьявол усыпляет их бдительность.
Во все времена человеческой Истории сильные мужи мира сего думали, что они сами вершат судьбы людей, но в действительности их сознание по попущению Господа до своего времени усыпляется – в книге Пророка Исаии, в 29-й главе, говорится об этом: «И как сон, как ночное сновидение, будет множество всех народов, воюющих против Ариила, и всех выступивших против него и укреплений его и стеснивших его. И как голодному снится, будто он ест, но пробуждается, и душа его тоща; и как жаждущему снится, будто он пьет, но пробуждается, и вот он томится, и душа его жаждет: то же будет и множеству всех народов, воюющих против горы Сиона. Изумляйтесь и дивитесь: они ослепили других, и сами ослепли; они пьяны, но не от вина, – шатаются, но не от сикеры; ибо навел на вас Господь дух усыпления и сомкнул глаза ваши, пророки, и закрыл ваши головы, прозорливцы. И всякое пророчество для вас то же, что слова в запечатанной книге, которую подают умеющему читать книгу и говорят: «прочитай ее»; и тот отвечает: «не могу, потому что она запечатана». И передают книгу тому, кто читать не умеет, и говорят: «прочитай ее»; и тот отвечает: «я не умею читать». 
Так вот, я возвращаюсь к разговору о вышеупомянутом атеисте – он спрашивал, может ли такое происходить в действительности?
- Значит, может.
- Да. Но он, видимо, понял слова Священного Писания об истории, происходившей с фараоном, буквально. А ведь Библия не есть биолого-научный трактат. Она – поэтически Боговдохновенное Откровение об Истинной Истории человека. Через всю Библию проходят поразительнейшие символы: от Ноева Ковчега среди вод потопа, следующего за текстом, в котором говорится о десяти патриархах – здесь мы видим связь с Ковчегом Завета с десятью заповедями, который Левиты переносили через Иордан, – подобно тому, как рай существовал «внутри» девственной земли, и как плод пребывает в утробе матери в околоплодных водах, когда она беременна, – до казней египетских во время Исхода сынов Израилевых, похожих на казни, о которых говорится в Апокалипсисе, а еще пастбища на земле имеют глубокий, сакральный смысл – пасущиеся овцы, направляемые пастухом, – как народ Божий, направляемый Богом Отцом, и пребывание человека после физической смерти тела в предначинаниях потустороннего мира перед Вечностью до Последнего Суда подобно Тридневию после Распятия Христа, – словом, во всем Писании есть удивительнейшие символы, но не все их видят. Сводить Библию к примитивному, утилитаристскому пониманию, придираться к кажущимся на первый взгляд непонятными, подчас трудным, местам – бессмысленное и глупое занятие. Писание не одним только умом познается, но прежде всего сердцем и душой. Фараон вел себя таким странным для нас образом, потому что отстоит от нашего времени не на три-четыре тысячи лет, но на многие десятки, а то и сотни тысяч лет, ибо время тогда, как я уже не раз говорил ранее, шло относительно центра земли и за его пределами по-разному – на Святой земле оно после прорывания рая еще сохраняло остатки Вечности, которые, постепенно ускоряясь к Первому Пришествию Христа, исчезали, а за территорией древних, высокоразвитых государств – бежало.
В Книге пророка Ионы, во 2-й главе, говорится: «И помолился Иона Господу Богу своему из чрева кита и сказал: к Господу воззвал я в скорби моей, и Он услышал меня; из чрева преисподней я возопил, и Ты услышал голос мой» – здесь мы видим образное, символическое выражение: пребывание во чреве кита действительно можно уподобить преисподней. Ныне же люди привыкли читать, видеть и понимать многие вещи весьма буквально. Мышление современного человека становится все более поверхностным и профанным. Библию неправильно воспринимать формально, ибо Она написана живым, Боговдохновеным языком.
Священное Писание всеохватно и цельно, ибо Богодухновенно, о чем говорится в Послании Святого апостола Павла к евреям, в 1-й главе: «Бог, многократно и многообразно говоривший издревле отцам в пророках, в последние дни сии говорил нам в Сыне, Которого поставил наследником всего, чрез Которого и веки сотворил». А многие люди трактуют его так, как им удобно или хочется. Но в Библии все вместе и одновременно просто и трудно, глубоко и по смыслу, хотя иногда и буквально – в ней все в целостном единстве. К примеру, слова Христа о том, что взрослым нужно быть как дети я понимаю не только глубоко, но и буквально, ибо у девочек и мальчиков даже тела похожи в детстве.
- Да, у девочек, к примеру, не оформляется грудь.
- Конечно. И у обоих волшебное восприятие мира. Оба могут играть одинаковыми игрушками – ведь есть девочки, которым нравится собирать сложные конструкторы и есть мальчики, которые играют с куклами. Разница в характере девочек и мальчиков, пока они не вступили в возраст т. н. полового созревания, практически абсолютно размыта – они даже шутят одинаково. Физиологическая особенность строения голосового аппарата человека в детском возрасте заключается в одинаковом строении голосовых связок у мальчиков и девочек. Различить по голосу половую принадлежность ребенка практически невозможно и это продолжается примерно до десяти-двенадцати лет – в этом возрасте девочки и мальчики еще даже внешне похожи друг на друга – вторичные половые признаки, как ты верно заметил, Илья, у них еще не сильно выражены.
Глупые родители и вообще взрослые предопределяют судьбу детей лишь по половому признаку, но это абсурд – может кто-то в детстве себя ихтиандром представляет, как говорил И. Кормильцев. Я вот, например, сам в детстве играл во дворе в динозавров, представляя себя велоцираптором, – когда мы с друзьями играли в догонялки, ибо сердцу не прикажешь, а Дух не терпит никаких ограничений, – поэтому, отчасти, из-за ограничения свободы в раннем детстве и происходят всякие девиации в подростковом возрасте, потому что с детства человека начинают подавлять, как катком, – отправляя его в детский сад, в школу, навязывая ему «необходимость» получения высшего образования и т. д. И со временем количество всяких «нельзя» и запретов катастрофично перерастает для ребенка в абсолют, авторитет, а для человека это погибель. В каждом мужчине живет женское начало – как память о цельном рае – просто у кого-то его больше, а у кого-то меньше и в каждой женщине живет нечто мужское. В хаотично организованной, падшей реальности нет ничего абсолютно незыблемого и однозначного, кроме одного Духа.
- Да…
- Многие люди не знают, что в Древности в центре мира были магические цивилизации, но на окраинах земли ходили т. н. первобытные люди – все это сосуществовало друг с другом вместе и одновременно. К примеру, я помню как даже один православный священник сомневался в возможности появлении скота у египтян после пятой казни – он не понимал, какими животными были запряжены их колесницы во время преследования сынов Израилевых.
- Православный Христианин сам не понимал откуда в Египте появился скот, но при этом проповедовал мирянам Евангелие?
- Да.
- Но как можно говорить кому-то о том, чего сам не понимаешь?
- Так поступают многие люди. И так было всегда. Ничего нового под солнцем.
- Значит, он не понимал, что египетская цивилизация была магической, и скот попросту мог быть вымолен у языческих богов, либо же взят у евреев.
- Видимо, не понимал.
- Да… Ты меня озадачил, Симон…
- Поэтому применять наши профанические, рационалистические представления к человеку Ветхого времени – абсурдно.
- Кардинально разные жизненные переживания у людей того времени и нашего.
- Конечно.
- Симон, а как теперь относится твой знакомый, который долго не был в своем Отечестве, к родственникам после того лицемерного их к нему отношения?
- Так же как и раньше – незлобиво, но с любовью, ибо глубоко, по милости Божией, понял, что поступали они так не со зла, но по попущению Божию – он старается любить их. Ведь если он возненавидел бы их, а злой дух того только и ждет, то в чем же тогда его свобода? Если он детерминирован поведением людей, которые раньше его не понимали и не принимали, то как он тогда может называть себя Христианином?   
- Это правда.
Симон, а что для тебя есть Любовь?
- Любовь это то, о чем говорится в Первом послании к Коринфянам Святого апостола Павла – в главе 13-й: «Если я говорю языками человеческими и ангельскими, а любви не имею, то я – медь звенящая или кимвал звучащий. Если имею дар пророчества, и знаю все тайны, и имею всякое познание и всю веру, так что могу и горы переставлять, а не имею любви, – то я ничто. И если я раздам все имение мое и отдам тело мое на сожжение, а любви не имею, нет мне в том никакой пользы. Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется Истине; все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит. Любовь никогда не перестает, хотя и пророчества прекратятся, и языки умолкнут, и знание упразднится. Ибо мы отчасти знаем, и отчасти пророчествуем; когда же настанет совершенное, тогда то, что отчасти, прекратится. Когда я был младенцем, то по-младенчески говорил, по-младенчески мыслил, по-младенчески рассуждал; а как стал мужем, то оставил младенческое. Теперь мы видим как бы сквозь тусклое стекло, гадательно, тогда же лицем к лицу; теперь знаю я отчасти, а тогда познаю, подобно как я познан. А теперь пребывают сии три: вера, надежда, любовь; но любовь из них больше».
И еще мне близки слова И. Кормильцева о Любви: «Жизнь очень часто бывает похожа на поезд, но тогда в ней Любовь пропадает. Ну, вы ездили в поездах, вы знаете, что это такая долгая, утомительная дорога – люди делают кучу вещей, которых они не делают обычно у себя дома: больше курят, больше пьют, больше едят, больше читают газеты и журналы. Все равно все люди ждут, когда они наконец выйдут из поезда. И мне кажется, что Любви, если и место в этом поезде, то это просто птица, залетевшая в поезд. Она мечтает из него вырваться –  из купе наружу, приехать куда-то…
Если жизнь очень похожа на поезд для кого-то, то значит его Любовь постоянно ждет… живет ожиданием приезда, ожиданием вокзала, на котором она сможет наконец выйти из этого поезда.
У меня нет определения Любви. У меня есть скорее видение, чем определение. Это зрительный образ… Это не определение… В том смысле, как обычно его понимают в энциклопедиях и в словарях. Это зрительный образ.
Для меня Любовь – всегда связана с образом птицы. Почему? Наверное, этому тоже есть свое объяснение, но я пытаюсь не задумываться над этим объяснением. Любовь – это всегда птица. Необязательно птица, которая летит, – скажем, птица, которая сидит, допустим, на высоковольтном проводе или птица, которая попала в силки или птица, которой сломали крылья или птица… которая спит. Но всегда птица.
У меня почему-то Любовь очень сильно связана с перьями, с крыльями, с птичьими глазами, с полетом, с песней. Ну… достаточно обычная поэтическая ассоциация. Сильно ее чувствую. Мне нравится так думать о Любви.
Любовь – чувство не для всех, но не для избранных. Любовь никто не считал, никто никогда не пытался заниматься такой статистикой, да это и невозможно, наверное. Потому что человек не может доказать другому – любит он или нет, он только сам это может почувствовать, но, наверное, есть, я допускаю такую возможность, что есть люди, которые никогда в жизни не чувствовали себя существами, созданными для полета. Наверное, такие есть. Но вряд ли они рожденные ползать, скорее всего они предпочли ползать».
- И вновь связь с птицей!
- Да.
Как человек – венец творения всех живых, тварных существ, так и птицы сотворены Господом Богом позднее всех животных – в этом символизме я нахожу нечто сродственное с человеком – легкое, воздушное, крылатое существо увенчивает собою животный мир – птица символизирует собой Свободу, Красоту, Чистоту, Вечность и Любовь. 
Из всех живых существ подобно человеку поют только птицы – в том смысле, что так же возвышенно и одухотворенно, а не просто звуки издают, как, например, цикады или львы.
- Как же это красиво!
Да, интересно, что птицы не только поисками пищи заняты, но также красиво поют и ухаживают за своими парами. Они все успевают – и быть символом Горнего мира, и хлеб насущный получать от Господа Бога, и олицетворять собой Свободу – для них вообще нет никаких преград – летят, куда хотят! Казалось бы, несмышленое, иногда крохотное создание Божие – певчая, например, птица, – а как поет!
- Да…
- Я, кстати, вспомнил сейчас песню «Одинокая птица» группы «Наутилус Помпилиус» на стихи И. Кормильцева:


«Одинокая птица ты летишь высоко
В антрацитовом Небе безлунных ночей,
Повергая в смятенье бродяг и собак
Красотой и размахом крылатых плечей

У тебя нет птенцов, у тебя нет гнезда.
Тебя манит незримая миру звезда.
А в глазах у тебя неземная печаль.
Ты сильная птица, но мне тебя жаль.

Одинокая птица ты летаешь высоко
И лишь безумец был способен так влюбиться.
За тобою вслед подняться,
За тобою вслед подняться,
Чтобы вместе с тобой разбиться

С тобою вместе…

Черный ангел печали, давай отдохнем,
Посидим на ветвях, помолчим в тишине.
Что на Небе такого, что стоит того,
Чтобы рухнуть на камни тебе или мне».


- Да… Небо, птица, свобода, манящая звезда, черный ангел, полет и падение – все это библейские символы. Ведь и Дух Святый изображается в виде голубя, нисшедшего на Господа нашего Иисуса Христа – связь Любви и Свободы, нравственного закона с Вечностью, Чистоты с Детством, Веры с Мечтой, Истины с Добром в символе птицы очевидна.
- Точно! Любовь окрыляет, делает человека свободным и цельным, добрым и благочестивым, терпеливым и мужественным.
- Да…
Возвращаясь к разговору о споре верующего с атеистом, я вот еще какую черту некоторых неверующих хочу отметить, – задавая вопросы верующим, они иногда подводят разговор к мысли о том, что Бог по их представлениям жесток потому, что Он попускает зло – они не принимают слезинки ребенка, они протестуют против человеческих страданий, они не понимают принципа Свободы человека и не хотят признавать грехопадение наших прародителей и при этом сами же не замечают, что проявляют тем самым непоследовательность и нелогичность в своих суждениях об отрицании существования Горнего мира.
- Почему?
- Потому что атеисты, с одной стороны, не верят Богу и в Самого Бога, но в то же время их неверие основывается на отрицании истинности Священного Писания – тем самым они отменяют логику, но одновременно опираются на нравственность – т. е. их атеистические выводы исходят из непонимания текстов Библии, а не от т. н. самодостаточного неверия в Господа, но ведь такое их отрицание все равно, что доказательство существования Горнего мира методом от противного – их мировоззрение покоится на суждении, краеугольным камнем которого являются принципы тождества и противоречия, которые изначально невозможно доказать, но которые они просто не хотят принимать на веру, однако, от того, что они не принимают их – они не перестает существовать, – таким образом, они, ратуя за логику и обвиняя верующих в нелогичности, сами же ее попирают.
- Как дьявол, который только копирует и отражает, но собой ничего не представляет…
- Да. Злу всегда нужна оппозиция – зло само по себе суть фикция, зло без добра перестает существовать – не добро без зла, как думают некоторые люди, но именно зло без добра, ибо зло и дьявол то же, что разложение и смерть – в конечном счете небытие. А небытие и есть ничто – сама пустота. Правда, это не означает, что добро предполагает существование зла – не о том речь совсем. Я говорю про другое – добро есть мерило всего, без него ничего не может существовать. А зло есть только то, что опирается на добро и в пределе стремится сделать его средством, как и оно [зло – прим. мое] само. Зло – несамодостаточно, но лишь то, что должно быть преодолено.
- Да…
Симон, как ты думаешь, существует ли настоящая любовь в нашем падшем мире?
- В весьма далеком от того, что «было» в раю, стремящемся к идеалу подлинной, настоящей любви, виде существует любовь между друзьями, которая к плотской любви между мужчиной и женщиной никакого отношения не имеет. В Библии говорится, что Адам не нашел среди животных помощника, подобного самому себе. Сказано – именно помощника, а не то, что вкладывают теперь люди в понятие дружбы между мужчиной и женщиной, которой в действительности и не существует. В раю между мужчиной и женщиной «была» настоящая, дружеская, без перегибов, подлинная любовь. Такая любовь теперь, повторяю, – в бесконечно далеком от истинного состояния виде, существует у настоящих друзей, которые не ищут друг в друге недостатки, которые ради друг друга готовы на свободные, ответственные, серьезные, добрые поступки, которые полностью доверяют друг другу, которые творят добро ради своего ближнего не ради корысти, но ради самого друга своего – ради добра. В пределе – такая дружба возможна только между мужчинами и еще между детьми. Женщины на нее неспособны – именно в истинном значении дружбы. Лишь дружба между мужчинами и такая, как у детей, по-настоящему стремится к истинной любви на нашей падшей земле.   
В нашем посткатастрофическом мире «любовь» суть несамодостаточное и безнравственное чувство того, кто «любит» другого и у того, кто позволяет «любить» себя другому – «любовь» на падшей нашей земле есть господствующее или пассивное отношение кого-то к кому-то или чему-то – «любить» кого-то или что-то, – значит, одаривать тем, что у тебя в избытке, того, у кого есть недостаток – такая «любовь» не есть равноправное и равноценное отношение, но именно зависимое, принимающее извне – всякая «любовь» в нашем мире есть искажение Любви Настоящей, и только одна Любовь Истинная – Господа Бога к человеку.
Г Л А В А   LVI

О Евангелиях


- Симон, некоторые неверующие люди спрашивают, почему Евангелий несколько, почему они отличаются друг от друга и вообще – не переиначены ли они самими священниками по решению Вселенских Соборов? Мне интересно, как бы ты ответил на эти вопросы?
- Об этом уже давно сказано, – к примеру, в двух работах: отца Георгия Чистякова – «Над строками Нового Завета» и отца Андрея Кураева, в его книге «Дары и анафемы. Что Христианство принесло в мир». Приведу здесь соответственно две главы из этих книг – «Четыре Евангелия» и «Искажен ли текст Нового завета?»:

«У каждого, кто открывает Новый Завет, возникает вопрос: почему Евангелий четыре? Почему одна и та же история изложена в Священном Писании четыре раза? Евангелие от Иоанна, правда, несколько отличается от трех предыдущих. А вот первые три Евангелия во многом повторяют друг друга почти дословно – это сразу видно, если написать текст тремя столбцами. Но вот именно – почти дословно, всегда с какими-то отличиями в деталях.

Почему так?

<…> Евангелие от Марка по времени написания – первое. Оно довольно краткое по сравнению с остальными. В Евангелии от Марка Иисус меньше говорит, чем в повествованиях Матфея, Луки или Иоанна. Есть такой способ печатания Нового Завета, когда слова Христа, говоря по-латыни, ipsissima verba – выделяются красным цветом. Так вот, красного текста в Евангелии от Марка значительно меньше, чем в трех других. Зато внимание читателя постоянно фиксируется на том, что делает Иисус. Чудеса здесь описаны подробнее, чем у Матфея, который рассказывает о них конспективно, кратко.
Хотя русское «от Марка», «от Матфея» указывает на то, что данное Евангелие от начала до конца написано тем или иным евангелистом, традиция утверждает, что Евангелие от Марка было написано для проповеди среди римлян, на основе проповеди апостола Петра в Риме. Марк повторил в своей проповеди то, о чем говорил Петр, а затем ученики Марка составили Евангелие ano, secundum, «согласно Марку». Это значит не «by Marc», a «according to Marc», то есть «согласно проповеди». И по-французски, скажем, это не «par St. Marc», a «selon St. Marc», то есть «согласно проповеди Марка, согласно тому, что говорил некогда Марк».
Похоже, Евангелие от Марка действительно адресовано римлянам. Из римской литературы эпохи императора Августа, близкой по времени к евангельской, мы знаем, что римляне – это народ воинов и поэтов. Они эмоциональные, решительные, взрывные, они не любят рассуждать, они умеют воевать, страдать и воспринимают мир без полутонов. Они очень остро воспринимают то, что Гораций назвал «color vitae» – краски жизни. Римляне не любят отвлеченностей – это не греки, давшие миру замечательных историков и философов, это – предки современных итальянцев. Именно поэтому Евангелие от Марка наполнено яркими зрительными образами, которых нет ни у Матфея, ни у Луки, ни у Иоанна. И в этом ярком мире, где все воспринималось в большей мере через зрение, краткое Евангелие от Марка с яркими описаниями чудес, где Иисус мало говорит, но много действует, – такое Евангелие действительно могло быть воспринято как свое…
Вот сцена, когда Спаситель усмиряет бурю на Галилейском море. Она описана во всех четырех Евангелиях, но только у Марка есть такая, например, деталь. У всех сказано, что во время бури Иисус спал. А Марк добавляет: «на корме на возглавии» – то есть дает нам чисто зрительный образ. И мы сразу представляем себе, как Он спал: «на корме на возглавии».
Другой пример. К Иисусу прибегает богатый юноша, чтобы спросить: «Учитель благий! Что мне делать, чтобы наследовать жизнь вечную?» В ответ Иисус говорит ему: «Знаешь заповеди…». У Марка есть деталь: «подбежал… пал пред Ним на колени и спросил». Это движение юноши, который падает на колени, сохранило только Евангелие от Марка.
Иисус говорит ученикам, что тот, кто хочет быть первым, должен стать последним. А кто не смирится, как дитя, не внидет в Царство Божие. Этот эпизод есть и у Матфея, и у Марка. У Матфея читаем: «Иисус, призвав дитя, поставил его посреди них, и сказал…» А у Марка перед словом «сказал» вставлен причастный оборот: «обняв его». Это опять яркая зрительная деталь.
Слепой по имени Вартимей кричит: «Иисус, Сын Давидов! помилуй меня». Слепого зовут к Иисусу, и он подбегает, скинув плащ. Эту деталь, это движение – слепой скидывает плащ и остается в одном хитоне – сохранило только Евангелие от Марка.
Женщина с алавастром, маленьким сосудом с драгоценным благовонным миром, приходит, чтобы пролить это миро то ли на ноги, то ли на главу Иисуса. У Марка запечатлено еще одно характерное движение: разбив алавастр, женщина возлила миро. Она разбила сосуд, чтобы больше никто ничего не смог в него налить. И эта сцена есть тоже только в Евангелии от Марка.
Почти на каждой странице Евангелия от Марка можно найти такие детали, которые, не изменяя содержания в целом, даже не прибавляя к учению Иисуса никаких новых штрихов, дают нам возможность как бы увидеть происходившее, внося в рассказ зрительные, как правило, динамичные детали: сброшенный плащ, разбитый сосуд, упавший на колени юноша. Иногда, как, например, в описании входа Господня в Иерусалим, они просто конкретизируют повествование. Ученики идут к какому-то дому, чтобы отвязать осла. Марк уточняет, что осел был привязан у ворот снаружи, в переулке. Не внутри двора, не на улице, а именно снаружи и именно в переулке. Этих деталей ни в одном из других Евангелий нет.
Еще одна отличительная черта Евангелия от Марка – его язык. Он на редкость плох. В Деяниях святых апостолов Петр и Иоанн восклицают: «Мы не можем не говорить того, что видели и слышали» (4:20). Примерно так мыслит и евангелист Марк, и эту фразу из Деяний можно было бы поставить эпиграфом к Евангелию от Марка. Писать ему очень трудно. Он никогда не был писателем и не будет им впредь. Он тот, кого евангелист Иоанн назовет потом словом «свидетель». Понимая, что рассказать об Иисусе необходимо несмотря на то, что это ему очень трудно, он рассказывает. Он говорит на странном, временами смешном, временами почти непонятном греческом языке, использует какие-то неожиданные образы.
Например, в рассказе об умножении хлебов Иисус велит всем участникам этого чуда сесть рядами. «Как овощи на грядке», – замечает Марк. Авторы Синодального перевода даже не решились включить это образное сравнение в свой текст. Они просто написали: «рядами» (а греческий текст здесь воспроизводит структуру арамейского первоисточника, где это выражение повторено дважды – «грядками, грядками»). Верно это или нет, но мне здесь слышится голос апостола Петра, его катехитических бесед, которые легли в основу Евангелия от Марка. Это отголосок живой проповеди простого галилейского рыбака, в чьих устах такое выражение вполне уместно.
А вот другой образ. Евангелист рассказывает о Преображении Господнем. Это какой-то совершенно мистический текст: Иисус стоит на горе, вдруг Его одежды начинают сиять, как свет или как снег, сияющим становится и Его лицо. «Одежды Его сделались блистающими, весьма белыми, как снег, как на земле белильщик не может выбелить». Здесь снова сравнение, взятое из обыденной жизни, и снова слышен отголосок Петровой проповеди. Евангелист не говорит, что одежды Христа стали «ослепительно белыми», или, например, «фантастически белыми», или «белыми, как снега Гималаев», и т. п. Он вспоминает о белильщике и о его труде, берет конкретный образ. В этом примере, предельно простом, как бы фокусируется все своеобразие Евангелия от Марка. В этом Евангелии много динамики. Любимые слова Марка – «тут же», «сразу же». Здесь все происходит очень быстро.
Евангелие от Марка, повторю, было, по-видимому, написано первым из четырех.
Вторым появилось Евангелие от Матфея. Оно в полтора раза больше по объему, чем Евангелие от Марка, но при этом события из жизни Иисуса и чудеса изложены здесь значительно короче. Иногда говорят: если Евангелие от Марка написано для римлян и лучше других отвечает миссионерским задачам, то Евангелие от Матфея создавалось для иудеев и для учителей веры. Оно написано языком, который можно назвать церковным. Здесь много слов и выражений, взятых из Ветхого Завета, не говоря уже о многочисленных цитатах. Есть такие издания Евангелия, где текст набирается обычным шрифтом, а цитаты из Ветхого Завета – курсивом. Курсива больше всего именно в Евангелии от Матфея. Говоря, например, о Рождестве Христовом, евангелист приводит цитату из пророка Исайи: «Се, Дева во чреве приимет и родит Сына, и нарекут имя Ему: Еммануил, что значит: с нами Бог». А рассказывая об избиении младенцев, цитирует пророка Иеремию: «Рахиль плачет о детях своих и не хочет утешиться, ибо их нет» и т. д.
Но даже если и нет цитат, язык Евангелия от Матфея несколько стилизован под язык Ветхого Завета. Это священный, связанный с богослужением язык, и тексты, написанные на нем, читают нараспев. В этом проявляется иудейская природа Евангелия от Матфея. Иисус здесь говорит много, текст Матфея буквально наполнен Его словами. Евангелист укоренен в культуре Ветхого Завета, и Иисус явлен здесь прежде всего как Учитель, как в Талмуде – раввины. (Хотя среди бесчисленных раввинов Талмуда почти нет чудотворцев, людей, на жизнь, чистоту и святость которых обращалось бы внимание читателя. Раввины – не святые, а просто учителя). В Евангелии от Матфея Иисус во многом выступает именно как раввин. Не случайно Нагорная проповедь начинается с того, что Он поднялся на возвышение и сел. Это как бы начало «лекции»: Иисус поднимается на гору как на кафедру. А выражение «отверз уста» употребляется в греческом языке, чтобы подготовить читателя к тому, что сейчас он узнает что-то очень важное. Сказать, например, «отверз уста и попросил дать ему есть или пить» – нельзя.
Дальше у Матфея говорится: эди'даскен («учил») – употреблен имперфект, то есть прошедшее незаконченное. В русском языке нет принципиальной разницы между имперфектом и аористом, мы говорим: «Я читал эту книгу», имея в виду, что когда-то прочитали ее. В греческом же, как и во французском языке, имперфектом обозначаются только те действия, которые имели место несколько раз, неоднократно или постоянно. Имперфект здесь употреблен, чтобы подчеркнуть, что Христос учил многократно, что перед нами не «стенограмма» одной проповеди, а как бы сведенный воедино целый ряд не раз повторенных проповедей, их «сумма», учебник Христианства.
Учение Спасителя вынесено в самое начало Евангелия, чтобы именно с этого начинали чтение. Потом евангелист только упоминает: «Он учил их…», а чему учил, об этом не сказано ни слова, потому что суть учения уже изложена в пятой, шестой и седьмой главах. Далее просто идет рассказ о проповеди и чудесах Иисуса, причем о проповеди говорится весьма подробно, а о чудесах – всегда кратко. Словом, это совсем не похоже на Евангелие от Марка.
Текст Иисусовых проповедей в Евангелии от Матфея требует чтения чрезвычайно глубокого. Здесь нужно вдумываться буквально в каждую фразу. Приведу пример. «Блаженны алчущие и жаждущие правды, ибо они насытятся». Жаждать правды – значит «хотеть справедливости». Здесь употреблено греческое слово дикэоси'ни, что значит «справедливость». Давайте так и скажем: «Блаженны алчущие и жаждущие справедливости, ибо они насытятся». Глаголы «алкать» и «жаждать» в греческом языке, как и в русском, требуют родительного падежа, который имеет партитивный характер. Это так же, как по-французски, например, du the или du pain. Если я скажу не du the, a le the, это значит, что я хочу весь чай, какой есть на белом свете. A du the – хочу стакан чая. «Я хочу хлеба» – опять-таки, если мы не употребим этот партитив с du, то получится, что я хочу весь хлеб (le pain), который сегодня продается в Москве.
Так вот, в греческом варианте Евангелия вместо ожидаемого родительного падежа употреблен винительный: «Блаженны алчущие и жаждущие правду». Не «правды», а «правду». Когда читаешь Евангелие по-гречески, это сразу производит огромное впечатление. Здесь имеется в виду не какая-то конкретная справедливость в отношении кого-то или чего-то, а вся справедливость, какая ни есть на белом свете. Тот факт, что слово «правда» стоит не в родительном, а в винительном падеже, сразу бросается в глаза: эта форма делает фразу, с одной стороны, несколько корявой, а с другой – удивительно емкой и яркой.
Таких мест у Матфея очень много, и когда, повторю, читаешь его Евангелие по-гречески, они сразу обращают на себя внимание. Однако перевести такие места трудно, их надо оговаривать в примечаниях, что, как правило, и делается в изданиях Священного Писания почти на всех языках.
Евангелие от Луки выделяется тем, что написано хорошим языком – в отличие от просто плохого языка Евангелия от Марка и несколько странного, распевного, то ли церковного, то ли синагогального языка Евангелия от Матфея. Евангелие от Луки – это хорошая греческая литература I века. Об этом писал еще Эдвард Майер, знаменитый немецкий историк начала XX в. Это Евангелие «для интеллигенции», для тех, кто понимает, что такое хорошая литература.
Евангелист Лука – грек родом из Антиохии, которая была одним из крупнейших интеллектуальных и культурных центров древнего Востока. Он получил разностороннее образование, был врачом. Откуда это известно? Вспомним притчу, в которой говорится, что легче верблюду пройти через игольное ушко, чем богатому войти в Царство Небесное. Евангелисты Матфей и Марк употребляют здесь слово рафис – это обычная швейная игла, которой пользуются женщины. А в Евангелии от Луки использовано слово бэлонэ – игла хирурга. Это слово из Corpus Hippocraticum – свода сочинений древнегреческого врача Гиппократа, то есть чисто медицинское словечко. Еще одно подтверждение – сцена исцеления бесноватого отрока. Матфей рассказывает о болезни этого мальчика без особых подробностей: он беснуется, бросается то в огонь, то в воду, т. е. выглядит попросту умалишенным. В передаче Марка все гораздо конкретнее, по его описанию можно поставить точный диагноз: это эпилепсия (одержимый «духом немым» повергается на землю, испускает пену, скрежещет зубами и цепенеет). Лука же описывает болезнь совсем иначе. Его не ужасает отталкивающая картина эпилептического припадка, поскольку ему, врачу, наверняка приходилось оказывать помощь таким больным; внимание Луки сосредоточено на страдании больного отрока, который перед приступом вскрикивает, а когда припадок «насилу отступает», бывает совершенно измученным. Это именно то отношение к человеческому страданию, без которого профессия врача невозможна.
Кроме того, Лука – историк, он читал Фукидида и других греческих авторов. Помимо Евангелия его перу принадлежит историческое сочинение – Деяния святых апостолов. Авторство Луки подтверждается сравнительным анализом словаря и стиля этих двух новозаветных текстов. Деяния – блистательное литературное произведение, представляющее собой сравнительное жизнеописание апостолов Петра и Павла. В том же ключе выдержаны сравнительные жизнеописания Плутарха, которые написаны значительно позже Деяний, хотя Плутарх и считается по недоразумению первым мастером этого жанра. Лука, по его словам, стремится к акривии – это слово, которое почти невозможно перевести на русский язык, означает правдивое, точное, последовательное изложение фактов. Как историк Лука придает огромное значение хронологии, как бы вписывая евангельские события в мировую историю, и даже родословие Христа ведет не от Авраама, как Матфей, а от Адама. Неудивительно поэтому, что Евангелие от Луки вызывает огромный интерес и с точки зрения глубоко продуманной композиции, и с точки зрения содержания. Сопоставим его с двумя уже рассмотренными Евангелиями.
Евангелие от Марка носит миссионерский характер и может быть блестяще использовано для миссионерских целей. И статистика подтверждает, что это действительно Евангелие для миссионеров. Есть Международный летний лингвистический институт (Summer Institute of Linguistics, сокращенно SIL) со штаб-квартирой в Лондоне, который занимается переводом Священного Писания на языки малочисленных народов. В его картотеке первое место по числу переводов из всех библейских текстов занимает именно Евангелие от Марка. Оно переведено на самые экзотические языки. Любой миссионер, работающий с людьми, еще не просвещенными светом Евангельской истины, скажет, что чтение Нового Завета надо начинать с Евангелия от Марка.
Замечательное свидетельство об этом можно найти в воспоминаниях митрополита Антония Сурожского. Он рассказывает, как когда-то, когда ему было лет четырнадцать, в школу, где он учился, пришел отец Сергий Булгаков. Замечательный пастырь и мыслитель говорил о Христе, но большого интереса эта беседа у будущего митрополита не вызвала, скорее, даже наоборот. Однако чем-то отец Сергий Булгаков все-таки его расшевелил. Придя домой, мальчик попросил у матери Новый Завет и, взглянув на оглавление, понял, что самое короткое там – Евангелие от Марка. Чтобы не терять времени (в четырнадцать лет люди очень заняты!), он решил прочитать это, самое короткое. «И вот тут-то я попался, – говорит митрополит, – потому что оно было написано для таких же маленьких римских дикарей, каким был тогда я».
Если же мы начнем с Евангелия от Матфея, то, возможно, нас оттолкнет длинная родословная таблица, занимающая всю первую страницу. Начав с Евангелия от Луки, мы столкнемся с предысторией рождества Христова, которая, может быть, покажется нам слишком трудной. А начнем с Евангелия от Марка – возможно, дочитаем до конца.
Евангелие от Матфея, повторю еще раз, можно сравнить с книгой для учителя, предназначенной для изучения основ веры. Урок Закона Божия легче всего вести именно по этому Евангелию.
А Евангелие от Луки? Прежде всего, здесь есть довольно много такого, что отсутствует у других евангелистов. Притчи о блудном сыне, о мытаре и фарисее, о добром самарянине. Притча о блудном сыне, которую Амвросий Медиоланский в IV в. назвал Evangelium Evangeliorum – «Евангелие Евангелий», или «сердцевина Евангелия». В этой притче говорится о безграничности милосердия Божия, о том, как Бог ждет покаяния от каждого грешника, от самого страшного грешника, от всякого, кто ушел от Бога.
Притча о мытаре и фарисее – о благочестии внешнем (фарисея) и внутреннем (мытаря). Она учит молиться, как молился мытарь: «Боже! будь милостив ко мне, грешнику!»
Притча о добром самарянине содержит ответ на вопрос, кто твой ближний. Она учит, что Христианство заключается не в исповедании, а в действии. Священник и левит, которые прошли мимо лежащего, хоть и были людьми благочестивыми и добропорядочными, не помогли несчастному. Не злодеи, не равнодушные к страданиям ближнего, они не подошли к страдальцу только потому, что боялись оскверниться, прикоснувшись к мертвому телу. После этого в течение долгого времени они не могли бы совершать богослужения в храме. Иными словами, они прошли мимо из осторожности, заботясь о ритуальной чистоте. А самарянин, без сомнения, презираемый слушателями Иисуса человек, то ли иудей, то ли еретик, то ли вообще безбожник, к тому же купец, имеющий дело с деньгами и, вероятно, не всегда честный, оказался милосердным к несчастному. Речь о том, что есть чистота ритуальная, а есть – внутренняя.
Притчи эти ставят очень важные вопросы, причем такие, которые можно отнести к пастырскому богословию. О грешнике. Что ему делать? Как жить? Что нужно предложить грешнику? Об этом – в притче о блудном сыне. Как вообще жить человеку в этом мире? Какими должны быть его взаимоотношения с Богом, с людьми, с ритуалом и т. д.? Ответы – в притче о добром самарянине. Что такое благочестие? Это тема притчи о мытаре и фарисее…
Евангелие от Луки от начала до конца сосредоточено на проблеме греха и кающегося грешника, и грех понимается здесь как болезнь, а не как преступление или проступок. Христианин должен лечиться от этой болезни. А священник должен помогать ему в этом. Значит, Евангелие от Луки подходит для священника, который готовит проповедь и спрашивает себя: «В чем смысл моего служения?» Оно имеет особый «пастырский» оттенок.
Марк очень порывист и активен. Не случайно ключевое слово у него, как я уже говорил, эутю'с – «тут же», «тотчас». В рассказе о взятии Иисуса под стражу у Марка есть одна деталь, отсутствующая в других Евангелиях. Как схватили Иисуса, видел один юноша, который почему-то был завернут в покрывало. Его тоже схватили, но он вырвался из рук солдат и убежал от них голым. Средневековый читатель увидел в этом юноше самого евангелиста, оказавшегося свидетелем последней ночи перед Голгофой. Но независимо от того, нарисовал ли здесь автор самого себя или нет, можно сказать одно: в этом весь Марк. Порыв, быстрота, неожиданная смена кадров.
Неспешный Матфей с его медитативно-заторможенным повествованием. Типично греческий историк Лука, чем-то похожий на Плутарха. Порывистый и безграмотный Марк. У авторов трех Евангелий очень непохожие характеры, разный уровень образованности, разный язык, разный темперамент и, наконец, разные потенциальные адресаты или читатели.
В Евангелии от Иоанна нам открывается еще один мир. Оно все, от начала до конца, молитвенно. Иоанн – для того, кто молится, он учит молитве. Это четвертое Евангелие написано языком, который не назовешь ни стихами, ни прозой. Все оно построено на повторах, на ключевых словах, переходящих из стиха в стих и превращающих текст в нечто и на стихи не похожее, но еще меньше напоминающее прозу. Казалось бы, язык этого Евангелия крайне беден: словарь Иоанна – 1000 слов, тогда как у Луки – более 2000, приблизительно 1700 слов у Матфея, 1350 – у Марка. Можно ли в тексте такого объема, как Евангелие от Иоанна, выразить что-то значительное, используя всего тысячу слов?! Но у евангелиста, вопреки всему, получается. И это поистине чудо.
У Иоанна очень много ночных сцен, таких, как беседа Иисуса с Никодимом в третьей главе или последняя беседа с учениками, начинающаяся словами: «Ныне прославился Сын Человеческий…» (этот текст читается в храме перед Пасхой, первым из «двенадцати Евангелий»). Иисус беседует с учениками почти в полной темноте, как это изображено на замечательной картине Н. Н. Ге «Тайная Вечеря». Явление Воскресшего ученикам, его диалоги – сначала с Фомой, потом с Петром – тоже происходят в темноте. Евангелие от Иоанна можно сравнить с большой, вытянутой в длину картиной, висящей в темном зале. Проходя со свечой мимо нее, мы выхватываем из темноты то один, то другой, то третий фрагмент, но увидеть ее целиком не можем.
Автор четвертого Евангелия не писатель. Иногда говорят, что оно написано каким-то особым поэтическим языком. Это не так. Богословские глубины достигаются здесь не благодаря языку, а вопреки ему. Вот Платон, например, тот в своих «Диалогах», действительно, во многом языковыми средствами достигает глубин мысли; греческий язык великого Платона великолепен. Глубинная же суть Иоаннова Евангелия выражена отнюдь не благодаря странному языку галилейского рыбака. Здесь какие-то иные, поистине мистические средства.
Первые три Евангелия наполнены диалогами Иисуса с довольно большим числом людей, Он всегда в окружении толпы. В Евангелии от Иоанна наоборот – все разговоры Иисус ведет в основном наедине с собеседником. В первой главе Он говорит с Нафанаилом, в третьей – с Никодимом, в четвертой – с самарянкой, в пятой – с расслабленным, в девятой – со слепорожденным, дальше – прощальная беседа с учениками, потом, в конце Евангелия – с Фомой и затем с Петром. Все это – как бы беседы вполголоса. Так мы иногда, приглушив голос, беседуем ночью, когда дети уже спят. Тем же простейшим языком откровенной беседы один на один и написано Евангелие от Иоанна – Евангелие встречи. Когда Иисус встречается с Нафанаилом, мы даже не знаем, о чем они говорят, мы только становимся свидетелями их встречи, и незаметно для нас происходит и наша встреча со Христом, наш молитвенный диалог с Ним.
Климент Александрийский, христианский писатель, живший на рубеже II и III веков, назвал Иоанново благовествование Евангелион пневматикон – духовное Евангелие, мистичность и возвышенность которого достигаются не благодаря, а вопреки языку. И если у синоптиков портрет Иисуса дан снаружи, то евангелист Иоанн дает его изнутри, из глубин духа. Если выписать формулы, какими Иоанн называет Христа – Сын Единородный, Агнец Божий, Хлеб жизни, Спаситель мира, Пастырь добрый и т. д., – составится своего рода акафист Христу. Таким образом, Евангелие от Иоанна – это Евангелие личной встречи с Иисусом и Евангелие для молитвы.
Странное дело. Когда читаешь книгу Платона о Сократе, а потом книгу Ксенофонта о нем же, то впечатление, что они пишут как бы о разных людях. Сократ Ксенофонта очень не похож на Сократа Платона.
Евангелисты, как я уже говорил, очень не похожи друг на друга – ни по образованности, ни по типу мышления, ни по темпераменту, ни по задачам, которые они перед собой ставили. Но Иисус четырех евангелистов – это один Иисус. В разных, порой почти взаимоисключающих друг друга текстах вырисовывается один Человек. Это делает Иисуса не героем Евангелия, а действительно живым Человеком, Который выходит за рамки книги и реально оказывается среди нас. Каждое из Евангелий рисует Его портрет. Но Иисус в четырех Евангелиях – это уже значительно больше, чем портрет, даже больше, чем голограмма. Это чудо.
В одном тексте, оказывается, невозможно вместить то, что вмещено в четырех, хотя почти все здесь как бы повторяется. Вот почему Евангелий четыре. Одни и те же фразы повторяются, но в одном Евангелии какое-то слово выпадает, в другом – появляется. В результате создается эффект объемности. Из книги, которую можно раскрыть и читать, Евангелие превращается в настоящее здание, куда можно войти, чтобы жить внутри него в течение всей оставшейся жизни. В своей «Исповеди» блаженный Августин говорит, что Евангелие напоминает ему здание с низким входом. В него трудно войти. Но чем дальше идешь, тем выше и выше становятся своды этого здания, чтобы наконец где-то в небесах исчезнуть. Августин очень хорошо выразил именно объемность Евангелия, этот эффект, когда читатель как бы входит в книгу, оказывается внутри. Можно использовать и сравнение со статуей, которую невозможно сфотографировать с одной стороны так, чтобы у зрителя сложилось о ней полное представление. Для этого ее надо снять с нескольких точек.
Но не только поэтому Евангелий четыре. При всех различиях, их главная задача одна – возвестить Благую Весть, сообщить, что Христос воскрес. Все остальное как бы прилагается к этому.
Кроме Четвероевангелия, как известно, есть еще разные апокрифические (не признанные Церковью священными) евангелия – от Фомы, от Никодима, от Петра, от Марии и др. В последние годы вышло несколько книг на эту тему.
Закономерно возникает вопрос: почему одни Евангелия Церковь признала каноническими, а другие попали в число отвергнутых, или апокрифических? При этом в апокрифических евангелиях есть отдельные факты, которые невозможно не принять. Но в целом каждое из этих евангелий изображает своего Иисуса, не похожего на Иисуса из других апокрифов и на Того, с Которым мы встречаемся в Евангелиях, вошедших в Священное Писание. Вот первый признак неканоничности этих книг.
Второй признак заключается в том, что каждое из апокрифических евангелий написано с целью обосновать тот или иной тезис. С этой точки зрения апокрифы можно разбить на три группы.
Первая – это иудео-христианские евангелия, призванные обосновать тезис, к которому много позже, в XX в., вернется Мао Цзэдун: бедность – это хорошо. В этих евангелиях показано, что все богатые плохие, а бедные – хорошие. Конечно, мы знаем – Спаситель прямо говорит об этом, – что богатому трудно войти в Царство Небесное. Трудно, но возможно. Да, бедному проще, но при этом осуждения богатства нигде в Евангелиях нет. Апостол Павел осуждает не богатство, а сребролюбие. Христос нас предупреждает, что богатством распоряжаться трудно, и поэтому проще человеку, когда у него ничего нет. Вместе с тем, призывая нас помогать, давать тем, кто в чем-то нуждается, Спаситель как бы говорит: чтобы давать, надо иметь что давать. Взаимоотношения Христианина с богатством, таким образом, совсем не так просты, как иногда хотелось бы псевдохристианским социалистам. Хорошо какому-нибудь перуанскому священнику, исповедующему богословие освобождения, рассуждать о том, как замечательно быть бедным, зная, что братья из Франции, Италии или США непременно помогут его приходу… Также и мы: говорим о том, как прекрасно ничего не иметь, и поджидаем через два дня грузовик с гуманитарной помощью из Германии. Это безнравственно. И такому отношению к жизни Христос нас нигде в Новом Завете не учит. А вот в апокрифических евангелиях первой группы Христос говорит именно о том, что хорошо быть бедным. Эта основная их идея имеет чисто социальную окраску.
Вторая группа – евангелия гностические. В евангелии от Фомы, например, речь идет о том, что человек спасается не верой, а погружением в знание о Боге. Не надо пытаться спасать другого, не надо протягивать ему руку помощи. Главное – погрузиться в знание о Боге. Вот основной тезис гностических евангелий, свитки с текстами которых вскоре после Второй мировой войны были найдены в Египте в селении Наг-Хаммади и затем многократно публиковались в Европе. У нас, в русском переводе, они увидели свет благодаря трудам М. К. Трофимовой. Эти тексты сразу привлекли внимание европейской интеллигенции, потому что в них говорится как раз о том, что приятно сегодняшнему интеллигенту, – об особом знании. Христос в них призывает не верить, не жить в Нем, во Христе, и ради тех, кто нас окружает, а погрузиться в какое-то тайное знание. Такое видение Христианства сразу примирило с ним очень многих, но с Христом такое «христианство» ничего общего не имеет.
Третья группа неканонических евангелий – более позднего происхождения. Эти тексты написаны по-латыни, и их задача – показать, что евреи плохие, а римляне хорошие. Это евреи распяли Христа, а римляне вообще-то были против. А римским солдатам Христос вообще сразу понравился… Эти тексты были созданы в условиях, когда Христианство уже начало становиться государственной религией Римской империи. И целью их создателей было примирить империю и Христианство, показав, во-первых, что Христос ничего плохого по отношению к ней не замышлял, ни с кем из представителей власти не ссорился, а наоборот, как-то очень хорошо вписывался в общую картину империи, а во-вторых, что римляне ни в чем перед Ним не виноваты.
Когда читаешь тексты любой из этих трех групп, всегда видишь, какую цель преследовали авторы, что они хотят доказать. Их главный герой – это всегда тезис, идея или комплекс идей, а не живой Христос, в то время как в центре любого из четырех канонических Евангелий – Сам живой Иисус, а не Его учение.
Никто никогда не прятал апокрифические евангелия от читателей. Их легко купить в книжном магазине и сейчас, но чтение их обычно мало что дает человеку, более того, вызывает разочарование. Многие, например, думают, что в евангелии от Фомы можно обнаружить какие-то скрытые и потому самые ценные проповеди Христовы, которые священнослужители утаивают от народа. А прочитав его, всегда испытывают разочарование.
Позволю себе несколько замечаний теоретического характера. Читая иудео-христианские евангелия, сразу видишь, что они обращены к бедным людям Ближнего Востока рубежа I-II вв. и призывают их к каким-то социальным действиям. Латинские евангелия, и это тоже сразу заметно, адресованы римлянам, которых пытаются убедить, что Христианство не направлено против Рима. Понятно, что тексты гностических евангелий обращены к разочаровавшимся интеллигентам, которые жаждут не спасения, а тайного знания. А Евангелия от Марка, Матфея, Луки и Иоанна обращены к каждому из нас. Все равно – к интеллигенту или не очень образованному человеку, к русскому или греку, к римлянину или китайцу, человеку с Востока или с Юга.
Есть в современном богословии замечательное слово, к сожалению, непереводимое на русский язык, по-английски и по-французски – message. Это не просто «послание». Message – это сообщение, которое мы получаем по факсу во много раз быстрее, чем по телеграфу. Отправленная по факсу записка через несколько секунд будет получена на другом конце земного шара. Вот что такое message. Евангельский текст – это именно message, который получает каждый из нас. Это текст, «сегодня и сейчас» адресованный конкретному человеку. Адресованность евангельского текста – одна из главных его черт.
Вторая, не менее важная деталь, о которой нужно помнить, читая библейский текст: понять message можно, только зная библейскую археологию, вникнув в детали, в каждое слово, осмыслив, что конкретное слово значит и что за ним стоит. Вот почему чрезвычайно важно знать реальную обстановку, в которой проповедовал Иисус, литературу, которая об этом рассказывает.
Наконец, третья, не менее важная деталь. Ни одна из евангельских фраз не может жить самостоятельной жизнью. Каждая отдельно взятая евангельская фраза – это часть единого Слова Божия. Мы говорим о Священном Писании, о всей Библии, что это Слово Божие. Интересно, что присущего каноническим Евангелиям внутреннего единства в апокрифических текстах нет. Евангелие от Фомы начинается словами: «Вот слова, которые сказал Иисус». Между тем, любое каноническое Евангелие – это Слово, точнее даже – часть Слова. По этой причине опасно вырывать Евангельские фразы из контекста всей Библии, воспринимая их как самостоятельные тексты и как афоризмы, что, к сожалению, делают довольно часто. Л. Н. Толстой, взяв фразу «не противься злому», построил на ней целую теорию. Однако, если мы прочитаем эту фразу из Нагорной проповеди на фоне остального Писания, окажется, что, уча нас не отвечать злом на зло, не противиться злу злом, Христос вовсе не безразличен ко злу и нас призывает не быть безразличными. Наоборот, устами апостола Он зовет нас побеждать зло, но только добром!
Нельзя, как это делали раньше протестантские экзегеты, брать одну фразу из Писания и строить на ней целую теорию, ибо всякая библейская фраза значима только в контексте всего Писания».


«Искажен ли текст Нового Завета?


До XIX века этот ответ казался самоочевидным. Но к этому времени ученые накопили опыт разоблачения подделок (подложными оказались книги, приписываемые Гермесу Трисмегисту, подложным оказался т. н. «Константинов дар», которым папство защищало свои претензии на тотальную власть…). И когда встал вопрос о том, какими древними рукописями можно подтвердить церковный Евангельский текст, ответ наука первой половины XIX столетия смогла дать довольно обескураживающий: в ее распоряжении оказались тексты не ранее VI века по Рождестве Христовом. К началу ХХ века с открытием Синайского кодекса, публикацией Кодексов Безы, Ефремова и Ватиканского кодексов граница доступной исследованию истории новозаветного  текста сдвинулась до IV века.
Люди, далекие от проблем гуманитарной науки, загорелись в сенсациелюбивом азарте: «Вон сколько столетий отделяют эти рукописи от времени жизни апостолов! Так, может, и  вовсе не апостолы писали эти книги? Может, это все придумали?!».
Что ж, все познается в сравнении. Читатель газет, услышавший, что древнейшая рукопись Евангелия датируется не то VI, не то IV веком, быстро скользит к сомнениям. Он просто не знает, что у книг Нового Завета поразительно благополучная судьба – если сравнить ее с судьбами других книг, порожденных в античности.
В истории этих книг есть одна особенность, которая понуждает других историков завидовать богословам. Ведь любой историк желает брать в руки вещи максимально подлинные, древние, аутентичные. А у человека, который занимается исследованием Платона или Гомера, такой возможности нет, поскольку все рукописи античных авторов, с которыми работают современные исследователи, на самом деле написаны не ранее IX–XI вв. по Рождестве Христовом. Самые древние списки произведений античной литературы отстоят по времени создания оригинала на многие столетия: списки Вергилия – на 400 лет, Горация – на 700 лет, Платона – на 1300 лет, Софокла – на 1400 лет, Эсхила – на 1500 лет. Творения Еврипида, жившего в V веке до нашей эры, известны нам благодаря четырем рукописям XII-XIII веков , и, значит, в этом случае дистанция превышает 1600 лет. «Анналы» Тацита сохранились в составе одной рукописи (ее называют Медицейская I), которая датируется  IX веком и содержит лишь первые шесть книг, в то время как последующие десять известны лишь по еще более поздней рукописи (Медицейская II) XI столетия . Древнейший полный список «Илиады» относится к началу X века; серединой того же столетия датируется древнейший список «Одиссеи».
Вынимаю наугад из своей библиотеки несколько научных изданий античной классики, – и оказывается, что многовековая пропасть, отделяющая время написания от времени создания доступных нам копий, весьма привычна для ученых: «Рукописи Аристофана, сохранившиеся до нас – Равеннская (XI в.) и Венецианская (XII в.), к которым присоединяются еще три кодекса XIV в.» . «Текст истории «Фукидида» дошел до нас в рукописях византийского времени (древнейшая флорентийская рукопись относится к Х в. н. э., остальные – к XI-XII вв.)» . «Текст «Киропедии» сохранился в ряде средневековых рукописей», старейшей из которых оказывается Codex Escorialensis T III 14, датируемый XII веком . А ведь речь идет об авторах V века до Рождества Христова…
То, что такое обилие рукописей античных авторов было создано на рубеже первого и второго тысячелетий христианской эпохи, объясняется тем, что появился новый тип письма. Происходил всеобщий переход от унциальных рукописей к новому минускульному письму. Сперва были переписаны (транслитерированы) библейские тексты, затем богословские и богослужебные книги, потом естественнонаучные тексты , философы, и, наконец, историки и поэты .
 Не по античным, а по средневековым рукописям приходится ученым выверять современные издания древних авторов… Это обстоятельство стоит вспомнить, прежде чем слепо повторять зады атеистическо-школьной пропаганды про «невежественное средневековье», якобы уничтожившее светлое наследие античности. Если все рукописи античных авторов известны нам по их средневековым копиям – это значит, что именно средневековые монахи и переписывали античные книги, и только благодаря монашеским трудам античная литература дошла до нас .
Но когда мы говорим о книгах Нового Завета, то здесь ситуация совсем иная. От первого тысячелетия до нас дошло свыше 5 000 рукописей новозаветных книг. Полные своды книг Нового Завета мы встречаем в рукописях IV в. (Синайский и Ватиканский кодексы); рукописи отдельных книг относят к III в.: Оксиринхский папирус, найденный в 1902 г. Артуром Хантом, и датируемый началом III века, несет на себе фрагмент Евангелия от Матфея) Написанное же позже всех Евангелие от Иоанна дошло до нас в почти полном кодексе, именуемом «Бодмер II» или p66 (рукопись содержит в себе полностью главы 1-14 и фрагменты глав 15-22) . Эта рукопись создана около 200-го года.
Отдельные же фрагменты имеют еще более интересную судьбу. В 1920 г. в Египте Бернардом Гренфеллом в походной сумке умершего во II веке египетского солдата был найден папирус p52, содержащий отрывок из Евангелия от Иоанна (разговор Христа с Пилатом (Ин. 18:31-33 и 37-38). Затем этот папирус хранился в Библиотеке Райленда в Манчестере; исследован и опубликован в 1935 г. С. Робертсом. По особенностям почерка  все ученые независимо от своей конфессиональной принадлежности датируют этот папирус первой половиной II в. (вероятно, ранее 130 г.) .
Евангелие от Иоанна написано после всех Евангелий; Апостол Иоанн был юношей во времена земной жизни Спасителя, и он был единственным из Апостолов, кто не был убит и дожил до старости, скончавшись  в 117 году по Рождестве Христовом. Евангелие Апостол написал в конце жизни, то есть на рубеже I–II в.  Значит, копия, имеющаяся в нашем распоряжении, отстоит всего на два десятилетия от времени написания оригинала.
Для историков это удивительное свидетельство аутентичности текста. В советские годы атеисты говорили (и их домыслы любят сегодня воспроизводить рериховцы): «Евангелиям верить нельзя, они написаны не Апостолами, а неизвестными авторами конца второго или даже третьего века». Но сегодня археология говорит о новозаветных рукописях начала второго  века. Более того, есть папирусы, о которых ведутся споры.
Прежде всего – это папирус р64 из Колледжа Магдалины в Оксфорде (Magdalen Gr 17), содержащий три фрагмента из 26-й главы Евангелия от Матфея. Почерк, которым он исполнен, характерен для 60-х годов первого века . Однако ученые не торопятся вынести окончательный вердикт, ибо неизвестно место изготовления этого папируса: почерк, вошедший в употребление в большом городе и бывший «модным» в его школах и скрипториях в течение нескольких лет, может дойти до дальней деревни много лет спустя и еще дольше храниться там  в «законсервированном» виде в течение всей жизни единственного местного писца…
Кроме того, в 1955 г. в Кумране была найдена рукопись 7Q5. Она была опубликована в 1962 г. но без идентификации. В 1972 г. Хосе О’Каллаган идентифицировал фрагмент Q5 из 7-й пещеры как Мк. 6:52-53. Поскольку кумранские рукописи не выходят за пределы 69-70 гг. I-го века, а палеографически рукопись указывает на 50-е годы, то выходит, что Евангелие от Марка уже тогда существовало. Также в кумранских пещерах найден отрывок рукопись 7Q4 с текстом, идентичным 1 Тим. 3:16-4:3 . Предлагаются также следующие идентификации: 7Q6,1 = Мк. 4:28; 7Q6,2 = Деян. 27:38; 7Q7 = Мк. 12:17; 7Q8 = Иак. 1:23-24; 7Q9 = Рим. 5:11-12; 7Q10 = 2 Петр. 1:15; 7Q15 = Мк. 6:48 . Однако стоит помнить, что речь идет о слишком маленьких фрагментах текста, чтобы быть уверенным, что такая последовательность букв не могла встречаться в других грекоязычных религиозных текстах первого столетия.
Итак, Евангелия действительно складываются в очень древнюю эпоху; они доносят до нас апостольское восприятие Христа, голос апостольской общины, голос современников, голос тех, кто свидетельствовал о Христе и готов был умереть за свое свидетельство. Достаточно сказать, что уже Христианскими авторами конца I века (св. ап. Варнавой, свт. Климентом Римским) цитируются 14 из 27 новозаветных книг, а авторы, чье творчество приходится на первую половину II века (свтт. Игнатий Антиохийский, Поликарп Смирнский, Ерм) использовали цитаты из 24 новозаветных книг .
Как всегда, Божий Промысл оставляет нам пространство для свободного выбора. Тот, кто решится считать книги Нового Завета подлинным творением апостолов, не погрешит своим решением против своей научной совести. Но и научных доводов недостаточно, чтобы кого-то понудить к вере в апостольское происхождение новозаветных книг. В конце концов, в нашем распоряжении нет образцов апостольских почерков. Кто хочет – может сомневаться. Но во всяком случае он должен перестать обвинять верующих в антинаучности…
Но известен и еще один аргумент, который часто используют антицерковные люди. Они говорят: да, мол, эти древние рукописи существуют, но вы, Христиане, сами говорите, что это лишь маленькие фрагменты, а вот затем на основании этих-то фрагментов Евангелия и были дополнены церковными догматистами. Мы-де знаем, что средневековые цензоры что-то из Евангелий выбрасывали, а что-то в Евангелия вставляли.
И каждая секта, конечно, уверяет, что именно ее догмы церковники вычеркнули из древних евангельских списков…
Но эти гипотезы очень легко проверяются. Есть в жизни Христиан черта, которая радует историка и огорчает Христианина. К сожалению для Христианина, ученики Христовы не смогли соблюсти единства между собой и Христианский мир избороздили трещины расколов. Ряд национальных Христианских общин уже в V-VI вв. отпал от единства с Православной Церковью <…>. Но с точки зрения историков это означает, что появилась уникальная возможность сопоставить греко-римское Христианство с другими версиями Христианской жизни, причем такими, которые в некоторых своих чертах сохранили более древний уклад, не испытывая воздействия тех изменений, которые происходили в Православной Церкви в последующие столетия.
 Поскольку эти общины (т. н. дохалкидонские Церкви) порвали всякие отношения с Православным Константинополем и, тогда еще Православным, Римом, это означает, что если бы в последующие века цензоры в Греции или в Италии взялись бы править Евангелие, то армяне, копты, эфиопы или сирийцы эту правку никогда бы не приняли. Более того – их национально-церковная литература сразу наполнилась бы гневными выпадами: «Смотрите, до чего дошли эти греки и римляне в своем еретичестве – даже Евангелия они цензурируют!». Но нет таких криков. И Библия у нас едина. Мы можем сравнивать их переводы Писания с нашими. И подобное сличение показывает, что Библия неизменна. Нет такого фрагмента, который бы отсутствовал у латинян, но был бы у коптов, нет такого текста у сирийцев, который бы отсутствовал в славянской Библии (разве что отношение к Апокалипсису разнится в разные времена и у разных народов).
Сравнение тысяч рукописей и десятка древних переводов новозаветных книг показывает, что не было таких фрагментов, которые  были бы в Библии во II-IV веках, но в X или XV в. были бы оттуда выброшены цензорской рукой .
Однако сопоставление рукописей позволяет нам сказать, что в нашей сегодняшней Библии есть такие фрагменты, которые отсутствуют в древнейших рукописях.
Таких фрагментов три.
Первым восполнением древних рукописей порой представляется концовка Евангелия от Марка: Воскреснув рано в первый день недели, Иисус явился сперва Марии Магдалине, из которой изгнал семь бесов. Она пошла и возвестила бывшим с Ним, плачущим и рыдающим; но они, услышав, что Он жив и она видела Его, – не поверили. После сего явился в ином образе двум из них на дороге, когда они шли в селение. И те, возвратившись, возвестили прочим; но и им не поверили. Наконец, явился самим одиннадцати, возлежавшим на вечери, и упрекал их за неверие и жестокосердие, что видевшим Его воскресшего не поверили. И сказал им: идите по всему миру и проповедуйте Евангелие всей твари. Кто будет веровать и креститься, спасен будет; а кто не будет веровать, осужден будет. Уверовавших же будут сопровождать сии знамения: именем Моим будут изгонять бесов; будут говорить новыми языками; будут брать змей; и если что смертоносное выпьют, не повредит им; возложат руки на больных, и они будут здоровы. И так Господь, после беседования с ними, вознесся на небо и воссел одесную Бога. А они пошли и проповедывали везде, при Господнем содействии и подкреплении слова последующими знамениями. Аминь (Мк. 16:9-20).
В древнейших дошедших до нас рукописях (речь идет прежде всего о Синайском и Ватиканском кодексах – богато украшенных рукописях сер. IV в.) этого текста нет. В древних переводах – арамейском, грузинском, эфиопском также 8-й стих 16-й главы оказывается последним. В некоторых других манускриптах  (например, L – Королевском кодексе VIII столетия) читается иная концовка – «Но они кратко поведали Петру и бывшим с ним все, что было им возвещено. И после этого Иисус Сам через них разослал с Востока до Запада священную и бессмертную весть вечного спасения. Аминь».
Знакомое нам завершение Евангелия от Марка впервые встречается лишь в рукописях VII-IX веков. Поэтому западные библеисты утверждают, что это – позднейшая вставка. Прот. Александр Мень полагает, что «скорее всего, первоначальный текст эпилога был утрачен или евангелист скончался, не успев завершить его» . Православная позиция более осторожна. Мы соглашаемся, что в ряде древнейших рукописей этот текст действительно не встречается. Но с другой стороны, мы видим, что этот текст цитируется уже во II в. у свт. Иринея Лионского (Свт. Ириней Лионский. Против ересей 3,10,6), Таиана, мч. Иустина Философа (но этот же текст незнаком блаж. Иерониму).
Если признать, что спорные стихи есть позднейшая вставка, то придется считать заключением Евангелия от Марка слова о женах-мироносицах: И никому ничего не сказали, потому что боялись (Мк. 16:8). Однако, по психологически верному замечанию еп. Нафанаила, «мы не можем представить себе серьезного литературного произведения, которое оканчивалось бы словами: «Их объял трепет и ужас, и никому ничего не сказали, потому что боялись». Не мог св. ап. Марк о центральном факте всей Христианской проповеди, о Воскресении Христовом, сказать только, что Ангел возвестил об этом трем женщинам» . Не может Евангелие – весть радости – кончаться словами о страхе.
А по интересной гипотезе дореволюционного русского библеиста Д. Богдашевского, разногласие древних рукописей по поводу концовки Маркова Евангелия есть свидетельство о неудачной попытке цензурирования Евангелия. Отсутствие концовки вызвано тем, что евангелист Марк в этом месте трудно согласуем с другими евангельскими рассказами о Воскресении, – поэтому в IV в. придворный епископ Евсевий Кесарийский попробовал «гармонизировать» эти рассказы и в тех 50 кодексах, которые были изготовлены на деньги имп. Константина (в том числе Синайский и Ватиканский), сделали купюру. Но эта попытка цензурирования оказалась все же неудачной – текст продолжал жить в первозданном виде .
Второй предположительно вставленный  фрагмент – стих из послания ап. Иоанна, который не встречается в древних рукописях. Ибо три свидетельствуют на небе: Отец, Слово и Святый Дух; и Сии три суть едино. И три свидетельствуют на земле: дух, вода и кровь; и сии три об одном (1 Ин. 5:7-8). Этот текст не встречается в рукописях до XVI в. Но тем не менее свт. Киприан Карфагенский цитирует его еще в III в . Поэтому снова нельзя сказать однозначно, что перед нами позднейшая вставка…
И наконец, возможной вставкой в Евангелие является фрагмент Евангелия от Иоанна (Ин. 7:53-8:11).  Это эпизод с женщиной, обвиненной в прелюбодеянии. Помните – когда Христос говорит: Кто из вас без греха, первый брось на нее камень (Ин. 8:7).
Этот фрагмент текста не встречается ни в рукописях, ни в цитатах у Отцов до сер. V в. Характерно, что в тех позднейших средневековых Евангельских рукописях, где этот сюжет появляется, он долго не обретает своего постоянного места: то помещается в самый конец Евангелия от Иоанна, то относится к Евангелию от Луки (после 21-й главы) .
Особенно знаменательно молчание тех церковных писателей, которые составляли полные комментарии ко всему тексту Евангелия от Иоанна – стих за стихом.
В третьем веке свое незнакомство с этим рассказом демонстрирует Ориген (его «Толкование на Евангелие от Иоанна» положило начало церковным комментариям этого Евангелия).
Прп. Ефрем Сирин, который в середине IV в. оставил нам комментарии на все четыре Евангелия, не упоминает об этом фрагменте.
Св. Иоанн Златоуст в конце IV столетия прокомментировал каждое слово Евангелия от Иоанна, но об этом фрагменте он не сказал ничего.
В начале пятого столетия этот текст остается неизвестен и св. Кириллу Александрийскому (его «Толкование на Евангелие от Иоанна» также 8-ю главу начинает лишь с  12-го стиха ).
 Блаж. Феофилакт Болгарский, составлявший в XI-м веке толкование на книги Нового Завета, также не коснулся этого евангельского сюжета. Русские издатели его творений вынуждены были сказать: «В издании творения блаж. Феофилакта 7-я глава оканчивается 51-м стихом; затем 8-я глава начинается 52-м стихом седьмой главы и 12-м стихом восьмой главы. Таким образом, не помещено сказание о женщине, взятой в прелюбодеянии. В славянском переводе поэтому сделано примечание: «Сему Евангелию толкование не пишется»» . Кстати, в славянском «Остромировом Евангелии» (XI век) этот сюжет также отсутствует
В пятом веке бл. Августин написал специальную проповедь «О жене прелюбодейной», в которой предлагает «выкинуть как сор» эти стихи, якобы вставленные в Евангелие для того, чтобы блудниками легче было оправдать свои грехи.
Как видим, еще в V веке есть проповедники, отрицающие подлинность этого текста.
Тем не менее Церковь с любовью приемлет этот рассказ «о жене прелюбодейной» и включает его в состав Св. Писания. Почему? Спросите свою совесть: искажает ли этот эпизод учение Христа или, напротив, лучше позволяет понять суть Христова служения и Христова учения? Неужели не понятно, что он не «испортил» Евангелие, а помог раскрытию Евангельского образа Христа?
И почерпнула этот рассказ Церковь из того круга устных преданий, которые стояли на границе канона и апокрифов. Первый церковный историк – Евсевий Кесарийский – в начале четвертого столетия встречал в трудах Папия Иерапольского (сер. II века) это рассказ: «Он же пользуется Первым посланием Иоанна, а также Петра и рассказывает о женщине, которую обвиняли перед Господом во многих грехах. Рассказ этот есть в «Евангелии евреев» (Церковная история. 3,29,17).
Разговоры же о том, что Церковь что-то цензурировала и вычеркивала из Писания, отпадают при обращении к истории новозаветного текста.
Только в одном  случае можно предположить попытку содержательной правки текста. Согласно Мк. 1:40-44 «Приходит к Нему прокаженный и, умоляя Его и падая пред Ним на колени, говорит Ему: если хочешь, можешь меня очистить. Иисус, умилосердившись над ним, простер руку, коснулся его и сказал ему: хочу, очистись. И, посмотрев на него строго, тотчас отослал его и сказал ему: смотри, никому ничего не говори, но пойди, покажись священнику и принеси за очищение твое, что повелел Моисей, во свидетельство им».
Проблема в том, что, в отличие от рукописей IV века (Синайского и Ватиканского кодексов), кодекс Безы (V в.), старолатинские рукописи ff2 (V в.) и r1 (VII в.) вместо «умилосердившись» предлагает – «разгневавшись». Возможно, эта правка была призвана согласовать чувство Христа в минуту исцеления с тем гневом, который Он проявил позже («;;;;;;;;;;;;;;» – «прогневался»; в русском переводе неточно – «посмотрев строго») . «Гнев Христа объясняется тем, что прокаженный своим приближением ко Христу, которого окружали люди, нарушил закон Моисея, запрещавший прокаженным входить в стан Израильский» .
И все же церковная традиция удержала более раннее чтение – «умилосердившись».
Есть очень простой путь к тому, чтобы убедиться, что Церковь ничего из Евангелия не вычеркивала. Кто более всех Христиан был склонен к цензуре? – Католики. И вот если бы католики решились подчистить Евангелие, то какое место из Евангелия они бы выбросили первым? Вероятно, то место, где Христос говорит апостолу Петру, некстати предложившему не пойти на Крест, обойти распятие, не идти в Иерусалим: Отойди от меня, сатана! (Мф. 16:23). Ведь для католиков их вера в папскую власть и ее непогрешимость базируется именно на том, что папы наследуют непогрешимость ап. Петра. А тут Сам Христос не просто говорит Петру, что ты, мол ошибся, но говорит предельно резко: это сатана говорит через тебя сейчас…
Поскольку даже этот текст не вырезан, но читается во всех даже латинских рукописях, то нет основания считать, будто Церковь выбросила хоть что-то. В наших Евангелиях много мест, колющих совесть Христиан. Кто из нас соблюдает заповедь Христа: Не берите с собою… двух одежд (Мф. 10:9-10)? Сколько диспутов возникает вокруг кажущегося расхождения церковного этикета с призывом Спасителя: И отцом себе не называйте никого на земле (Мф. 23:9). Как труден для богословского истолкования крик Христа на Голгофе: Боже Мой, Боже Мой! для чего Ты Меня оставил? (Мф. 27:46)! От этих «неудобных» мест (а заодно и от тех слов Христа, в которых Он обличает фарисейство) можно было бы избавиться с помощью ножниц… Но Церковь не сделала этого. Евангелие осталось вне цензуры. <….>».
- Понятно. Да, очень точно и подробно все сказано.
- Мне, собственно, нечего добавить к этому. Могу лишь сказать, что как в Библии говорится о свидетелях для достоверности слов человека, так и в четырех Евангелиях мы видим свидетельство апостолов о Христе.
- Да.
Симон, а почему Христос не сказал апостолам, когда наступит кончина мира сего? В Евангелии от Матфея, в 24-й главе говорится: «О дне же том и часе никто не знает, ни Ангелы небесные, а только Отец Мой один» и в Евангелии от Марка, в главе 13-й: «О дне же том, или часе, никто не знает, ни Ангелы небесные, ни Сын, но только Отец».
- На этот вопрос также ответил отец А. Кураев: «<…> Христос ставит Себя гораздо выше Ангелов, но при этом называет Себя Сыном Человеческим. Т. е. человеческому разуму Христа не было сообщено от Божественной Его Личности знания о последней дате. Преподобный Ефрем Сирин пояснял почему это так. Ведь если бы Христос знал дату конца мира – человеческим умом Своим, тогда он или должен был бы сказать апостолам правду или соврать. Врать Христос не может. Сказать правду тоже нельзя – потому что если сказать правду, то те поколения людей, которые жили бы далеко от назначенной даты, сказали бы: «О, это нас не касается, поэтому мы проживем нормально – на наш век хватит». А те поколения, которые бы жили рядом с этой датой, сказали бы: «Ой, это так рядом – уже ничего не исправить, поэтому будем есть и пить, ибо уже завтра точно умрем». И поэтому педагогика Божественная – она молчит, но чтобы Христос не врал человеческими устами Своими – поэтому не сообщается Его человеческой природе от Его Божественной природы – там есть такой перихорезис – обмен свойствами, обмен энергиями, именами – вот этот перихорезис приостанавливается на эту минуту и в этой части.
А позднее Христос скажет: «Никто не знает Сына кроме Отца и Отца никто не знает кроме Сына». Что больше – знать дату или знать Бога? Это разные вещи – знать о Боге и знать Бога. Это совершенно не одно и то же. <…> Конечно же, у Христа есть полнота знания, и ученики говорят Христу – «Господи, Ты знаешь все». Но вот в этой детали, по Божественной педагогике, ради нас – людей, Господь смиряет Себя до того, что допускает частичное незнание, хотя бы до минуты этого вопроса».


Г Л А В А   LVII

Мир добр или зол?


- Как ты думаешь, Илья, мир сей добр или зол? Безотносительно человека – просто сам наш мир, как таковой?
- Думаю, что добр, ведь на земле столько чудес, которые мы привыкли не замечать – природа ее, по милости Божией, так прекрасна и удивительна во всем многообразии растений и животных, горных цепей и долин, лесов и степей, озер и рек, морей и океанов, что вряд ли кому-то придет в голову назвать все это недобрым словом...
- А помнишь, когда мы с тобой познакомились, я наблюдал за полетом стрижей?
- Да, а что?
- А знаешь ли ты, что стрижиные пары иногда могут строить свои гнезда поверх воробьиных, заживо замуровывая их птенцов.
- Почему? 
- Такая «жестокость» даже у птиц происходит потому, что места для их гнездования ограничены – из чего, кстати, также следует, что мы живем в падшем, посткатастрофичном мире – некогда бесконечное и безграничное пространство рая вследствие грехопадения человека, прорвавшись наружу, стало конечным и ограниченным – причем во всех смыслах – не только физически, но и с нравственной стороны. 
Стрижи после того, как перезимуют в Африке, прилетают к нам довольно поздно – в конце весны, а в это вре¬мя во многих старых их гнездах уже выводят потомство воробьи и скворцы. Но стрижи очень привязаны к своим старым домам и потому вновь весьма упорно хотят их занять. И как бы ни атаковали и не гнали их воробьи и скворцы, стрижиная настойчивость все же одерживает над ними верх – крыльями быстрокрылые птицы сильно бьют своих конкурентов, царапают их своими острыми коготками. А от чужих птенцов или яиц они безжалостно избавляются, выбрасывая их из гнезда, либо залепливают его клейкой своей слюной, при помощи которой строят свои дома и таким образом заживо погребают чужих детей.
- Это ужасно…
- А ты говоришь, что мир сей добр. И это только на примере стрижей. А ведь весь мир таков – я уж не говорю, к примеру, о комодских варанах, которые заживо поедают свою, жалобно кричащую от нестерпимой боли, добычу и не упоминаю о главном виновнике всех этих бедствий – человеке, который на протяжении всей Мировой Истории по дьявольскому наущению убивает себе подобных.
- Выходит, что мир полон зла?
- Нет.
- Не понял… А каков же он тогда?!
- В мире вместе и одновременно сосуществуют как добро, так и зло.
- А-а… Понятно – получается, что отдельно не правы люди, которые любят и восхваляют этот мир, видят в нем лишь одно добро и те, которые ненавидят его и богохульствуют, все мажут одной, черной краской, во всем ищут зло?
- Да, но есть и такие, которые любят этот мир, хотят услаждать похоти своего тленного тела, но при этом богохульствуют, потому что притворяются морально сильными и благочестивыми и отказываются понять подлинные причины зла на земле – таковы, например, атеисты, софисты, фарисеи, книжники, все теплохладные – ни рыба, ни мясо, а также люди, которые теперь называют себя учеными, – словом, лицемеры и постоянно соблазняющие кротких и по-настоящему добрых людей.
- Да, ты прав, Симон. А еще есть такие люди, которые не любят этот мир, воздают хвалу Богу, ведут аскетичный образ жизни, но при этом отравляют жизнь своим ближним – своим мерзким характером и навязыванием добра.
- Да, это другая крайность. Кроме того есть множество других, несамодостаточных, нецельных и вместе с тем фанатичных людей. Перечислять их долго и неинтересно.
- Значит, Истина в том, чтобы не впадать в такие крайности, но быть цельным и свободным?
- Да, но главное – верить Богу.
- Верить Богу или в Бога?
- Если я верю Богу, то это уже означает, что я верю в Бога.
- Я понял – можно верить в Бога, но творить беззаконие, поэтому вера в Него еще не есть  свидетельство о праведности человека?
- Конечно. Я видел много людей, которые не верили в Бога, но при этом были много добрее и справедливее тех, которые называли себя верующими. К примеру, некоторые люди, часто помогавшие мне в жизни, не были верующими, и я никогда не нарушал границы их свободы, – если Господь это попускает и еще не пришло время им услышать Его, то зачем же я буду навязывать им веру в Него?   
В каждом человеке есть нечто безмерно высокое, которое ни от чего не зависит – нечто, что является последней причиной всех причин в жизни всякого человека. И потому не мне становиться над Истиной, да это, собственно, и невозможно, и указывать всем людям путь к т. н. счастливой и сытой жизни, как, например, этим часто грешили тираны прошлого.
- Как же тогда быть с ответственностью, когда на тебя смотрят люди и следуют твоему же примеру?
- Все вместе и одновременно – добром, которое я творю, людям, берущим с меня пример, конечно же, указывается путь к Господу Богу, но я никому его не навязываю, не попираю чью-либо свободу и не горжусь тем, что на меня снизошла благодать Господа – это Божий дар, а не моя личная заслуга.
- Но ведь ты сам говорил, что каждый день своей жизни отвоевываешь свою свободу. Значит, и ты сам имеешь прямое отношение к тому, что тебе удается сохранить свободу?
- Да, но без Бога я не могу ничего. При этом я не прикрываюсь ложной скромностью. Я действительно не горжусь самим собой и вообще чем бы то ни было и не хочу гордиться. Мне чужда гордыня и даже гордость не близка.   
- Понятно: ты смотришь на сердце, а не лицо человека.
- Да, всякий раз я стараюсь разглядеть в человеке, в своем ближнем, не то, что он успел «накопить» за свою жизнь, – начиная от воспитания, образования до порочных его страстей и желания обладать свободой других людей, но Образ Божий.
- Но ведь есть свиньи, с которыми бесполезно разговаривать, которые, когда заговариваешь с ними о совести, чести, достоинстве, справедливости, милосердии, любви, добре, лишь глумятся над тобой и издеваются.
- Да, есть и такие, поэтому в области нравственных проблем нет готовых решений – во всю жизнь, ради свободы своей, не посягающей на свободу других людей, нужно натирать себе душу этими вопросами.
- Ради свободы, но не вседозволенности.
- Да, конечно, я говорю именно о подлинной, настоящей свободе, а не о притеснении свободы другого человека ради собственной вседозволенности.
- А перед свиньями не метать бисер.
- Да.
- Симон, а еще хочу спросить тебя – почему Господь Бог, даровав каждому человеку свободу, истребил людей во время потопа и много после тоже истреблял их: народ Израиля, многих язычников?
- Потому, Илья, что Он видел осквернение Духа среди людей, что их уже не исправить было. Потом… я не могу ведь знать все ответы на твои вопросы – я понимаю, что они тебя очень волнуют, но есть такие вопросы, на которые никто из людей не сможет ответить – эти вопросы должны натирать твою душу, ты должен ради нравственного очищения и совершенства своей души постоянно вопрошать, обращаясь к себе. Говорить же за Господа Бога я не могу и не буду.
Многие неверующие или сомневающиеся люди задаются вопросом – почему Господь Бог при непостижимом милосердии Своем и безграничной Любви к человеку попускает лишения, которые ему приходится терпеть, – почему, к примеру, дети безвинно страдают – люди не хотят признавать, что сам же человек согрешил в раю и пал. Но даже теперь, с попранной свободой человека, Бог помнит и любит его, однако некоторым людям по гордыне их этого мало, они хотят построить рай на падшей земле.
Помню, один знакомый рассказывал, что он, как и его родной старший брат, получал незаконное вознаграждение от людей, которых ему приходилось проверять по работе – он просматривал документы разных предприятий и находил в их отчетах довольно много ошибок, а чтобы конфликт был улажен, не доносил на них в вышестоящие структуры, но не безвозмездно, конечно, а за внушительную сумму – так он и заработал свой первоначальный капитал. Человек этот работал ревизором, а брат его – мытарем. Впоследствии у обоих скопилось много денег.
Что я хочу этим сказать? Весь наш падший мир насквозь безнравственен, диалектичен и организованно хаотичен – вот я сейчас рассказываю про этих людей, и всякому честному человеку совесть подсказывает осудить их противозаконные действия, ведь так? 
- Ну, да. Это же очевидно.
- Все это так, Илья, но я еще не обо всем тебе сказал.
Кстати, И. Кант в своей работе «О мнимом праве лгать из человеколюбия» от 1797 г. тоже придерживается довольно строгого мнения относительно подобных вещей, вернее, даже не мнения, а категорического императива, продиктованного нравственным законом, и это правильно – он говорит, что несмотря на потенциальную угрозу жизни человека, скрывающегося в доме своего друга от преследующего его злоумышленника, про первого все же нужно сказать последнему, поелику так будет справедливо.
- Симон, значит, ты согласен с И. Кантом? Но кому нужна такая справедливость, если из-за нее может пострадать человек?
- Да, согласен, но только отчасти, ибо, к примеру, в фильме «Даже не думай!», с А. Алексеевым в главной роли, показана любопытная ситуация, – когда Марио после того, как ему за Ника самому пришлось оглушить в клозете Быка, говорит Белому, который сомневался в том, что их друг Никита вообще сможет довести дело до конца: «А ты свои сомнения оставь при себе! Ник – пацан, и он это доказал!» 
- Да, помню, смотрел это кино. Марат потом добавляет: «И впредь на будущее, – если у кого какие непонятки, прошу об этом говорить до дела, а не после».
- Точно. Тем самым он не выдал одного друга другому другу, чтоб между ними не было ссоры – вот это по-настоящему мужской, благородный поступок – да, Никита струсил и за него его дело сделал Марио, но главное – это дружба друзей и потому Марат, хоть и сознательно налгал Белому, все же достоин уважения. Не всегда правда стоит человеческих жертв – иногда самой правдой приходится жертвовать ради другого человека и вообще для сохранения человеческих отношений. Не все так просто, даже несмотря на категорический императив И. Канта. С одной стороны, я согласен с великим немецким философом, – да, лгать и добывать деньги незаконным способом – нельзя, но, с другой, – я не осуждаю Марио, ибо в нашем мире все устроено очень и очень непросто. В конце концов вспомним покаявшегося Закхея, на которого по роду деятельности похожи братья, упомянутые выше. Нельзя совершать грех, но коли уже совершил грех, то можно и нужно покаяться. И сразу замечу, – все это я говорю о правде, а не об Истине. Истина не может стать средством ради какой бы то ни было цели, ибо Истина и есть сама цель. И я сейчас не хочу вдаваться в подробности о правде и правдивости, про которые говорит И. Кант. Речь о другом – не о миллиардах разных ситуаций в жизни, а про запутанность нашего мира вообще, над которым я хочу подняться и посмотреть на него со стороны, чтобы прозреть в самый корень нравственных проблем, а не скользить по их поверхности, обсуждая только разные примеры. 
Так вот, про людей, берущих взятки: посредством денег, которые они незаконно получают, иногда творятся и добрые дела, – например, у вышеозначенных братьев на средства, заработанные ими таким путем, жили потом не только их семьи, но и многочисленные родственники, в том числе и дальние, а также их друзья и знакомые. Понимаешь, Илья, как в нашем мире переплетены вместе и одновременно добро и зло – насколько он весь пронизан организованным хаосом – потому апостол Иоанн говорит: «Не любите мира, ни того, что в мире: кто любит мир, в том нет любви Отчей». И поэтому бессмысленно в мире сем устраивать общество изобилия – тот, кто желает насильно насадить повсюду справедливость – тот прямиком идет в ад и других за собой тянет. Искать справедливость в падшем мире и, не покаявшись, жаловаться на все вокруг, смотреть на то, как живут другие люди, забывая о бревнах в собственных глазах и еще сильнее коснеть в грехах своих, – значит, быть недалеким и ограниченным человеком. Никогда не знаешь наверняка, откуда приходят добро и милость Божья – все добро на падшей земле неизбежно связано со злом, заляпано им…
Тупак Шакур говорил, что даже с помощью наркотиков можно творить добро – на полученные от их продажи деньги помогать бедным. Он приводил в пример Евангельскую историю о том, как Христос из воды сделал вино. И здесь я нисколько не оправдываю зло, но штука в том, что дьявол всех людей в падшем мире сбивает с толку – добро постоянно мажется со злом одной черной краской. Добро и зло настолько переплетены между собой, что большинство людей даже не замечают очевидные вещи, – например, они ездят на топливе из продуктов переработанной нефти, запасы которой накапливались вследствие процессов разложения живых существ еще с древних времен. Или взять, к примеру, странствующих голубей, удобрявших пометом обширные земли, а потом люди выращивали на этих полях хлеб, к тому же, кроме сельскохозяйственных культур, в изобилии давали свои плоды и дикорастущие растения, – но люди привыкли закрывать глаза на все эти вещи – они лицемерно отрицают Божие сотворение человека из праха земного, но при этом сами пользуются тем, что дает земля – ее плодами, из удобренного пометом животных праха! Перемещаются в пространстве благодаря праху, который суть перегной из зверей и людей прошлого – я все про ту же нефть, но всячески отрицают чудеса, которые находятся прямо перед ними! Все человечество напрямую связано с прахом земным – от морей и океанов, озер и рек, в которых растворены истечения и испражнения рыб, китов и других животных, – до пшеничных зерен, которые растут на перегное.
- Да… А в Книге Пророка Исаии, в 44-й главе, говорится: «Плотник [выбрав дерево], протягивает по нему линию, остроконечным орудием делает на нем очертание, потом обделывает его резцом и округляет его, и выделывает из него образ человека красивого вида, чтобы поставить его в доме. Он рубит себе кедры, берет сосну и дуб, которые выберет между деревьями в лесу, садит ясень, а дождь возращает его. И это служит человеку топливом, и часть из этого употребляет он на то, чтобы ему было тепло, и разводит огонь, и печет хлеб. И из того же делает бога, и поклоняется ему, делает идола, и повергается перед ним. Часть дерева сожигает в огне, другою частью варит мясо в пищу, жарит жаркое и ест досыта, а также греется и говорит: «хорошо, я согрелся; почувствовал огонь». А из остатков от того делает бога, идола своего, поклоняется ему, повергается перед ним и молится ему, и говорит: «спаси меня, ибо ты бог мой». Не знают и не разумеют они: Он закрыл глаза их, чтобы не видели, и сердца их, чтобы не разумели. И не возьмет он этого к своему сердцу, и нет у него столько знания и смысла, чтобы сказать: «половину его я сжег в огне и на угольях его испек хлеб, изжарил мясо и съел; а из остатка его сделаю ли я мерзость? буду ли поклоняться куску дерева?» – это к тому же, что все из праха и все из того же самого, что человек добывает, но не видит, как слепец.
- Вот именно.
Илья, ранее я уже говорил, что часто в рассуждениях людей есть и доля правды, и доля лжи – причем вместе и одновременно – из-за двойственности реальности падшего мира. В связи с этим можно привести пример ухода человека из реальности в виртуальность: интерес детей, подростков, некоторых взрослых и даже великовозрастных людей к погружению в виртуальность свидетельствует не только об их специфическом сознании, которое в обществе часто стремятся ограничить и заставить таких людей делать нечто более осязаемое и полезное, но и о желании жить в своем, придуманном, свободном мире, отменяющем внешние ограничения, которые полностью пронизывают нашу реальность – почему дети, например, бегут от реальности в виртуальность – потому что в некоторой степени этот эскапизм является бунтом против реальности – против авторитета взрослых, школы, общества, государства и проч. и проч. – в конечном счете это бунт против угнетения свободы личности, которая постоянно подавляется муравейником. Например, многие дети и даже некоторые взрослые, а также люди преклонного возраста много и подолгу играют в виртуальные игры – таким неосознаваемым способом они избегают чрезмерного влияния со стороны ближних своих, которые заботятся только о том, чтобы они был сыты и здоровы. Родители не понимают, что молодому человеку хочется чего-то настоящего и великого. Ему нужна свобода, но не получая ее и еще не совсем осознавая в себе свободу – только подспудно, интуитивно ее чувствуя, – он ищет решение проблемы в пространстве, в котором можно творить реальность по своим собственным правилам, отменяя законы физики и общества. С другой стороны, тайный, метафизический смысл всякого протеста как всегда размывает дьявол – в данном примере злой дух замыливает глаза всем игрокам виртуальных игр – отчего они потом, играя ночи на пролет, умирают либо прямо за игровым столом, либо просто-напросто становятся больными от игровой зависимости и долго лечатся под наблюдением врачей. Дьявол всеми способами в конечном счете стремится убить человека. Поэтому все очень непросто. Все пребывает в состоянии организованного хаоса и потому разобраться в нашем падшем мире весьма трудно.
Весь наш падший мир – кривой и аморальный. Он постоянно пребывает в состоянии организованного хаоса – все в нем безнравственно перемешано. Никогда в нем не будет подлинного Горнего равенства. Таким сей мир и погибнет – безнравственным и кривым. Существует, например, множество людей, которым скучно жить – у них есть много лишних средств – от денег до предметов роскоши, но веры в них нет, ибо скука суть дьявольское устроение души. Искренне верующий Богу человек никогда не будет коснеть в скуке. Конечно, и верующий может иногда скучать, но не будет из-за нее заниматься аморальными вещами. По-настоящему верующий человек будет преодолевать косность падшего бытия. Но люди неверующие, в головах у которых бесовский хаос, позволяют себе такие вещи, которые человек, стесненный внешними обстоятельствами, лишенный пищи, одежды, крова, редко когда станет делать. Скучающие люди хотят безнаказанного, вседозволенного существования, они жаждут безграничной власти для полного унижения, подавления и в конечном счете уничтожения всего вокруг – в пределе они по наущению дьявола, сами того не замечая, стремятся к тотальному небытию. Это бесы в облике людей. Покаяться они уже не могут – так огрубели их сердца и души. Они развращают молодежь, которая, беря с них пример плюется, например, крашенным молоком – только ради развлечений, потому что невыносимая скука их одолевает; они заживо закапывают самих себя в землю – все ради эксперимента; они выбрасывают пищу в клозеты, а потом вылавливают ее для того, чтобы попробовать на вкус; садясь нагими на землю, тянут друг друга за руки по асфальту, чтобы в кровь стереть себе промежности; они устраивают игры на быстрое поедание блевотины друг друга; предаются необузданным, диким оргиям; сыплют в купальни пищу, льют в них напитки, чтобы потом погрязнуть в пошлых, телесных, самодовольных «нежностях»; покрывают тела друг друга растопленными пищевыми, питьевыми, золотыми, серебряными и прочими составами, для того чтобы потонуть потом в безудержном разврате и проч. и проч. И все это они делают в то самое время, когда у множества обездоленных, больных и немощных людей нет, к примеру, даже пищи! Так дьявол манипулирует множеством людей на нашей падшей земле. 
Что жизнь людей на падшей земле устроена аморально, можно было видеть на примере подводной лодки «Курск» – чудовищная нищета экипажа одной из лучших в мире подлодок при лицемерном пире во время чумы сильных мира сего – в то время как морякам не платили деньги за их работу, первые люди в государстве утопали в роскоши – мир сей тотально, просто вопиюще, несправедлив.
Ранее я говорил, что театр и кино – великое искусство, и я не отказываюсь от своих слов. Но, с другой стороны, – для цельного, внутренне сильного человека, не идущего на сделку с совестью, неестественно всякое притворство. Однако я не был и не являюсь ханжой и понимаю, что так устроен весь мир. Но сам я не хочу участвовать в бессмысленных и безнравственных вещах...
Мало того, что людей с детства обязывают играть определенные роли, деля их на профессии и прививая им с пеленок несвободу, функциональное мышление и виртуальное сознание, так еще и время насквозь подлаживающимся под обстоятельства стало.
Почему все так непросто, неоднозначно, криво, изменяемо, неправильно? А потому, что наш падший мир хаотично перемешан – в нем все пребывает в непрерывно диалектичном состоянии.


Г Л А В А   LVIII

Любимые книги, фильмы и музыка Симона


- Симон, мне очень интересно узнать, какие книги ты читал в детстве, какие мультфильмы и фильмы смотрел и какую музыку слушал? По многим твоим примерам я, конечно, в общем-то уже догадался, но хотелось бы услышать если не про весь список твоих интересов, то хотя бы их малую часть.
- Да, пожалуйста, Илья. В детстве я, конечно же, читал не всю мировую классику художественной литературы, но с творчеством многих известных авторов, как русских, так и зарубежных, все же успел познакомиться: Т. Майн Рид, Р. Сабатини, Ч. Диккенс, Т. Драйзер, Мольер, М. Булгаков, А. Беляев, А. Толстой, В. Каверин, Н. Лесков, И. Гончаров, А. Чехов, А. Островский, Н. Островский, Н. Некрасов, И. Бунин, А. Куприн, С. Есенин, М. Шолохов, А. Грин,  Р. Штильмарк, И. Ильф и Е. Петров, Д. Ф. Купер, О. Генри, В. Скотт, Д. Свифт, Э. Хемингуэй, Э. Ремарк, Г. Гессе, Г. Мелвилл, М. Твен и т. д. – это не считая тех, которых я уже упоминал. Читал сказки народов мира. Еще братьев Гримм и сказки Г. Х. Андерсена. Помню, у меня были прекрасные книги альбомного формата – все их покупала мне с сестрой мать – с потрясающими иллюстрациями и среди них я особенно запомнил книгу Р. Распе – «Приключения барона Мюнхгаузена». Сейчас таких книг нигде в продаже нет – только в крупных библиотеках… Кроме того я очень любил читать рассказы про животных таких писателей, как Э. Сетон-Томпсон, Р. Киплинг, В. Бианки, М. Пришвин, К. Паустовский, Д. Мамин-Сибиряк и т. д., – в общем, тоже многих и русских, и зарубежных авторов. Книга «Звери в природе» братьев Смириных с прекрасными рисунками – тоже одна из любимых. Еще мне очень нравятся серии книг про животных И. Акимушкина, Ю. Дмитриева, Б. Гржимека, Дж. Даррелла, А. Брема, Д. Эттенборо. И «Животный мир Земли» У. Зедлага.
Мультфильмы и фильмы я смотрел нашего, отечественного, производства и, конечно, что-то из иностранного – их очень много. Например, «Том и Джерри» – мне нравится серия «Кот в раю» – такая, полная мистики и драмы свободного выбора между добром и злом. А еще «Чип и Дейл», «Красавица и чудовище», «Аладдин», «Король Лев», «Бэмби», «101 далматинец», «12 подвигов Астерикса», «Белоснежка и семь гномов», «Золушка», «Покахонтас», «Робин Гуд», «Спящая красавица», «Приключения Тинтина», «Человек-паук», «Бэтмэн», «Флинстоуны», «Розовая пантера», «Пиноккио», «Питер Пэн», «Каникулы Гуфи», «Фантазия» – про Микки Мауса, мультфильмы с Багзом Банни, «Хитрый койот и дорожный бегун», «Болек и Лелек», «Вуди Вудпекер», «Моряк Попай и компания», «Крот» З. Милера, «Скуби-Ду», «Утиные истории», «Русалочка» и т. д.
«Винни-Пуха» очень люблю – нашего – отечественного производства и Диснеевского. Также мультфильмы по мифам и легендам Древней Греции – «Аргонавты», «Возвращение с Олимпа», «Геракл у Адмета», «Прометей», «Дафна», «Икар и мудрецы», «Камень Сизифа», «Лабиринт», «Персей», «Полифем, Акид и Галатея», «Рождение Геракла», «Рождение Эрота», «Фаэтон – сын Солнца» и т. д. Еще «Трое из Простоквашино», «Каникулы в Простоквашино», «Зима в Простоквашино», «Приключения Васи Куролесова», «Большой Ух», «Ежик в тумане», «Остров сокровищ», «Возвращение блудного попугая», «Приключения барона Мюнхаузена», «Сказка о царе Салтане», «Сказака о золотом петушке», «Сказка о попе и о работнике его Балде», «Волк и теленок», «Бременские музыканты», «Ну, погоди!», «Антошка», «Каникулы Бонифация», «Маленький Мук», «Пес в сапогах», «Жил-был пес», «Летучий корабль», «Приключения поросенка Фунтика», «Как Львенок и Черепаха пели песню», «Рикки-Тикки-Тави», «Чиполлино», «Дикие лебеди», «Про мамонтенка», «Мама для мамонтенка», «Крокодил Гена», «Чебурашка», «Золотая антилопа», «Волк и семеро козлят», «В порту», «Катерок», «Пиф-паф, ой-ой-ой!», «Пластилиновая ворона», «Падал прошлогодний снег», «Тайна третьей планеты», «Котенок по имени Гав», «Двенадцать месяцев», «Приключения кота Леопольда», «Гадкий утенок», «Стойкий оловянный солдатик», «Доктор Айболит», «Сестрица Аленушка и братец Иванушка», «Mister Пронька», «Песенка мышонка», «Вершки и корешки», «Паравозик из Ромашкова», «Серебряное копытце», «Шайбу! Шайбу!», «Ух ты, говорящая рыба!», «Ишь ты, Масленица!», «Каштанка», «Царевна-лягушка», «Трям! Здравствуйте!», «Гуси-лебеди», «Алиса в Зазеркалье», «Слоненок», «Кот в сапогах», «Домовенок Кузя», «Кошкин дом», «Волшебник Изумрудного города», «Терем-теремок», «Что случилось с крокодилом», «Приключения Незнайки и его друзей», «Муми-тролль и другие», «Муми-дол. Все дело в шляпе», «Незнайка в Солнечном городе», «Храбрый портняжка», «Аленький цветочек», «Конек-Горбунок», «38 попугаев», «Малыш и Карлсон», «Карлсон вернулся», «Маугли», «Умка», «Снежная королева» и многие другие отечественные мультфильмы.
Один из любимейших моих сериалов – «Комиссар Рекс» с Тобиасом Моретти в роли инспектора Р. Мозера. Вот, к примеру, в серии «Золотая медаль» наглядно показывается, что Адам с женой и людьми жили в раю вместе и одновременно, – когда Криста Штробль после победы в конкурсе говорит с подругой о своем выступлении, потом хочет показать медаль матери и, не застав ее дома, идет к знаменитому музыканту – всюду мы видим, что девочка хочет именно поделиться своей радостью с окружающими ее людьми – так все и «было» в раю – человек и общество существовали вместе и «одновременно» – каждый искренне радовался за другого и никто никому не завидовал. Ведь нам самим, когда переполняет чувство радости, хочется поделиться ею с окружающими людьми, – а истоки этого прекрасного, волшебного чувства искать следует именно в раю, в котором некогда жили наши прародители.
С музыкой вообще интересно складывалось – я ее особо не слушал ни в детстве, ни в отрочестве, а лишь в позднем юношестве стал как-то интересоваться творчеством разных музыкантов и так же – из нашего бывшего объединенного государства и зарубежных стран. Одна из моих самых любимых песен – «Big Things Poppin’ (Do It)» Клиффорда Джозефа Харриса-младшего.
- T. I.?
- Да.
- Но ведь в ней есть обсценная лексика…
- И что?
- Ну… Просто меня удивляют иногда резкие переходы в твоем характере от чего-то возвышенного к такому, что вроде бы никак не вяжется с первым…
- В том-то и дьявольская хитрость заключается, что злой дух хочет навязать человеку ограниченный мир или наоборот размыть в нем границы. А я совмещаю несочетаемые вещи именно так, как мне нравственный закон предписывает. Слушая песни, в которых поется о чем-то непринятом в обществе, что предается осуждению в т. н. приличном обществе, я не заостряю внимание на форме – для меня главное содержание, но так я поступаю не всегда, а именно как в данном случае. Даже в песнях, в которых используется ненормативная лексика, я нахожу нечто важное. Ведь мы живем в мире организованного хаоса, где добро тесно сплелось со злом.
К примеру, в вышеозначенной песне есть даже слова из Библии.
- Это какие?
- «Make it rain anywhere».
- Тема Раннего и Позднего Дождя?
- Да. Хотя в контексте песни они приводятся в другом значении, но для меня это и не важно. Я когда слушаю эту песню, вспоминаю весь свой путь, начиная с поступления в университет в том же году, когда вышла эта песня и до своего просветления по милости Божией. С этой песней у меня связано много личных и бесценных переживаний.
- Да, интересно.
- В общем, интересы свои я никогда не ограничивал, но, наоборот, – всегда стремился объять необъятное. 
Еще я очень люблю детские фильмы «Приключения Электроника», «Гостья из будущего», «Остров сокровищ» В. Воробьева, хотя и картина Е. Фридмана от 1971 г. с гениальной музыкой А. Рыбникова мне тоже нравится, «Приключения Буратино», «Приключения Петрова и Васечкина, обыкновенные и невероятные», «Каникулы Петрова и Васечкина, обыкновенные и невероятные», «Волшебный голос Джельсомино», «Пеппи Длинныйчулок», «Подкидыш», «Про красную шапочку», «Совсем пропащий» и еще множество других. И да, кстати, Стивенсоновский оригинал [«Остров сокровищ» – прим. мое] – произведение не только для детей, о чем я уже говорил ранее. Да и вообще те детские фильмы, которые я смотрел в детстве и юношестве, в действительности содержат в себе много такого интересного и таинственного, о чем не догадываются многие взрослые люди. 
Вот, например, интересен диалог между Алисой Селезневой и Юлией Грибковой из фильма «Гостья из будущего», когда они пытаются понять, какой из троих Коль тот самый, который взял миелофон, – наглядно видно, что только настоящее время сопряжено с Вечностью – даже взгляд Алисы из будущего не спасает от стереотипов и ошибок – ведь она не знала о том, что в фантастике XX в., за целых 100 с лишним лет до ее времени, уже описаны бластеры, флипы, флаеры – т. е. получается, что даже люди будущего живут почти исключительно своим настоящим – для Юли время Алисы было будущим, но для самой Алисы – привычным порядком и настоящим, – значит, Алиса, при всех высокотехнологичных достижениях ее времени, не могла посмотреть на прошлое, как на одну, панорамную, картину, охватить ее целиком и понять глубокий и тайный смысл времени – она принимала реальность своего времени, как единственно непреложную. То же самое, кстати, касается и Грибковой – относительно прошлого, которое было до ее рождения, Юля находилась в таком же неведении, как и Алиса. Поэтому каждое настоящее время, в котором живет человек, с одной стороны, скрывает от него прошлое и будущее, но с другой – свидетельствует о том, что человек остается свободным даже с попранной вследствие грехопадения свободой – он может в каждую секунду своего настоящего времени менять свою реальность, потому что именно субъекту, по милости Божией, дана возможность изменять окружающие его объекты, а не наоборот; потому что из всех живых существ на земле только у человека есть свобода, и он независим ни от чего внешнего, ибо бытие его непосредственно связано с нравственностью. Однако некоторые люди думают при этом, что устанавливая высосанные из пальца правовые институты и законы, сделают мир лучше и счастливее – они не понимают, что все внешние по отношению к человеческому «Я» обстоятельства не освобождают, а только еще больше закрепощают его и доказательством тому служит как раз-таки вышеозначенный пример каждодневного отвоевывания собственной свободы, – исходя из настоящего времени, когда человек по милости Божией сам меняет окружающую его реальность, когда он творит свою судьбу, когда его настоящее устремляется к вневременному Бытию. Поэтому бесконечное сетование пожилых и некоторых молодых людей о том, что прошлое уже не вернуть и что мир катится в пропасть – неосновательно, это не повод опускать руки в настоящем, ибо только от самого человека вместе с Божественной благодатью зависит изменение реальности. Такая независимость человека от всего внешнего свидетельствует о том, что он настолько свободен и недетерминирован от обстоятельств и времени, если при этом его вера Господу Богу будет непоколебима, что даже при катастрофичных условиях своего настоящего времени он все равно, на определенном уровне, может изменить если не реальность всего мира, то хотя бы свою собственную жизнь. 
Кстати, я сейчас вспомнил, что по фильму «Приключения Электроника» записал как-то раз свои кое-какие мысли, – когда еще в театре работал.   
- А что именно?
- Да, одну небольшую статью.
- А можешь ее показать?
- Конечно. – Симон развернул мне сложенный вчетверо лист, хранившийся у него в кармане хитона, на котором я прочел следующий текст:


«Ты – Человек!»


                «Ты должен быть сильным,
                Ты должен уметь сказать:
                Руки прочь, прочь от меня!
                Ты должен быть сильным,
                Иначе зачем тебе быть?
                Что будут стоить тысячи слов,
                Когда важна будет крепость руки?
                И вот ты стоишь на берегу
  и думаешь: «Плыть или не плыть?»


В. Цой, группа «Кино»,
«МАМА, МЫ ВСЕ ТЯЖЕЛО БОЛЬНЫ»


Фильм «Приключения Электроника» интересен не только детям, но и всякому думающему человеку. В нем в действительности не так просто описывается окружающая человека реальность. Искусство прежде всего несет в себе Дух перманентной борьбы с реальностью, которую создает человек, – чтобы не дать «схлопнутъся» с ней Реальному, чтобы не дать погибнуть Свободе в Человеке, акту Его подлинного творчества и не допустить полного слияния Нечто с Ничто, в результате которого Личность погибает. Поэтому данный фильм как произведение киноискусства можно рассматривать и сквозь призму символического Смысла, на первый взгляд неочевидного.
Я не хочу выдавать желаемое за действительное и не стремлюсь полемизировать с людьми, которые увлекаются занятием, связанным с «СПГС» (см. статью «Синдром поиска глубинного смысла» – она есть на lurkmore.co»), однако выразить свое восприятие экранизации повестей Е. Велтистова все же считаю не лишним. В том смысле, что увиденные мною образы и символы в фильме, как мне кажется, довольно любопытны.
Главная на мой взгляд идея фильма – проблема Свободы, затрагивающая не только главного персонажа картины, но и его «оригинала» – Сергея Сыроежкина.
Напомню читателю гениально раскрытую в романе Ф. М. Достоевского идею Свободы (в легенде о «Великом Инквизиторе»), – когда кардинал обращается к своему пленнику со словами: «Говорю тебе, что нет у человека заботы мучительнее, как найти того, кому бы передать поскорее тот дар свободы, с которым это несчастное существо рождается. <…> Или ты забыл, что спокойствие и даже смерть человеку дороже свободного выбора в познании добра и зла? Нет ничего обольстительнее для человека как свобода его совести, но нет ничего и мучительнее» (Достоевский Ф. М, «Братья Карамазовы», Часть 2, Книга 5, Глава V, «Великий Инквизитор»).
Когда Сыроежкин взваливает на Электроника все свои «обязанности» по дому и учебе, он доводит эту ситуацию до абсурда – Электроник впоследствии стал заменять его и в искренних, человеческих отношениях – дружбе, любви. Не удовлетворяясь при этом обрушившейся на него свободой, Сергей в конечном счете понимает, что свобода не только обольстительна, но и мучительна Ведь когда человек не знает, что делать со своею свободой, но тратит свое жизненное время впустую – на одни только мелкие «радости», рано или поздно наступает момент пресыщения т. н. изобилием «счастья», безответственности, вседозволенности и тогда перед ним снова встает выбор, а что же, собственно, делать дальше?
А у Электроника своя не менее серьезная проблема – он пытается ответить на вопрос: что же значит «БЫТЬ Человеком?», при этом смутно осознавая, что БЫТЬ Человеком – значит быть самим собой: «Всегда поступать по-своему и делать то, что нравится». Ответ, как видно, приходит через тернии, но он того стоит.
Вообще само желание Электроника стать Человеком весьма интересно. Не будем прибегать к аллюзиям а-ля «Франкенштейн» М. Шелли, – когда из неживой материи сотворяется живой организм, поскольку в данном контексте интересна столько не идея воплощения профессора Громова в некоего Демиурга, а также его метод т. н. «психотехнологического синтеза», сколько интенция Электроника СТАТЬ ЧЕЛОВЕКОМ. Т. е. сам акт свободной воли стать самодостаточной Личностью, независимой от чего-либо внешнего, наносного.
Есть поговорка: «Чего человек не знает, о том он думать не может». Если Электроник еще в начале фильма думал о том, что же такое «БЫТЬ Человеком», то это означает, что он уже знал ответ на свой вопрос (пусть поначалу и «подсознательно»). Ведь жизнь часто показывает нам такой пример: когда человек искренне веря, пришел к какому-нибудь неколебимому убеждению, его внешнее самовыражение в этом убеждении – вопрос времени. Т. е. успех в каком-либо начинании всецело зависит от внутренней уверенности (а проще говоря веры) в том, что человек мысленно уже достиг нового рубежа, и тогда дело остается только за тем, чтобы убедить в этом и других – то, что Илья Кормильцев называл «объективной проверкой» («Только когда ты убедил в этом [в новом витке своей жизни – прим. мое] окружающих, твоя другая жизнь стала не только фактом внутренним, но и внешним» – «Свободный вход», 15 января 2006 г.). 
Другой вопрос, что уверенность сама по себе, без практического применения собственных принципов, не может рассматриваться как серьезный шаг для человека, решившего изменить окружающую его реальность. О. Вайнингер говорил: «Стремление к проблемам (а Электроник именно ставил перед собой главную проблему: «Что значит БЫТЬ Человеком?») должно перейти в стремление к действию, и это всегда бывает, когда человек серьезно относится к проблемам. Проблемы без задач бесцельны, задачи без проблем неосновательны. Игра, как таковая, бесцельна, потому что она не ставит проблемы, которые никогда не могут стать задачами» (Вайнингер О. «Последние слова», Киев, Гос. Библ. Украины для юношества, 1995 – с. 208). Еще эту же мысль можно выразить следующими словами: «... прежде чем что-нибудь становится проблемой, оно должно обладать свойством вызвать самый вопрос о проблеме. Кто болен, тот заботится о болезни, здоровье, о терапии, хотя бы ему медицина была решительно безразлична: где существует опасность, там необходимо познание» (там же – с. 11). Поэтому вопрос, задаваемый Электроником на протяжении всего фильма о том, что же такое БЫТЬ Человеком, свидетельствует о его уже внутренней состоятельности как Человека, Личности. Это ли не чудо для нас, забывающих в суетности мира сего о собственном источнике нравственности и духовной цельности, – то, что искал Электроник?
Таким образом, профессор Громов, предлагая Электронику «механистично-машинизированный» путь (в начале фильма) – «Быстрее, Выше, Сильнее!», – подводил его только к задачам, которые сами по себе без проблем неосновательны. Какая разница – насколько быстрее или сильнее Электроник окажется, чем его соперник в какой-либо игре (будь то игра в шахматы, велогонка, решение математических задач или хоккей) – против чего, кстати, Гусев и проявлял свое нетерпение: «В угол бей! В угол! Эх, чурбан железный, чтоб ты заржавел!» (ребята понимали, что Электроник прекрасно справляется с механистическим, операциональным мышлением, но ведь человеку этого мало, – а как же содержательная сторона дела? так вот с ней дело поначалу шло туго). Игра не несет в себе серьезной целеполагающей установки. Проще говоря, сама игра как таковая, игра ради игры – бессмысленна. Человек, играя, не выходит на новый, духовно качественный уровень. Конечно, нельзя отрицать того факта, что игра может развить в человеке характер, сделать его цельным, мужественно переносящим тяготы жизни. Но по большому счету игра остается лишь промежуточным звеном на пути к подлинной нравственности и свободе. И, кстати, поэтому спорт как таковой, спорт ради спорта, спорт как самоцель не может рассматриваться в виде серьезной, устремленной к проблемам, области человеческой деятельности. Всякая игра рано или поздно становится скучной – бесконечные шоу по телевидению, многочисленные рекорды, устанавливаемые человеком на Олимпийских и прочих состязаниях, различные конкурсы и ярмарки тщеславия уже давно набили оскомину. «За видимым изобилием вокруг нас скрывается тот очевидный факт, что мы живем посреди пустыни, где мало что по-настоящему может взволновать человека» – говорил И. Кормильцев.
Вначале Электроник в определенной степени воспринимал реальность механистично – развивал скорость 300 км/ч.; с высокой производительностью собирал игрушки в Детском мире; искал кратчайший путь на хоккейной площадке – двигался по направлению к ближайшему вратарю, отчего и забил шайбу в собственные ворота; применял методы математического анализа в школьном курсе элементарной математики; думал, что главное – помогать и делать (по совету работника парка детских аттракционов – из чего пользы в действительности тоже не много, поелику Электроник изначально не знал, куда ему плыть. У него была цель – БЫТЬ Человеком, но как к ней прийти он не знал) и т. д., и все это как раз карикатурно отражает нашу жизнь – ведь человек так часто предает свой богатый внутренний мир в угоду эфемерным, представляющим сомнительную ценность, вещам – он стремится уложить как можно больше операций в единицу времени, забывая при этом, что абсолютная продолжительность жизни остается одной и той же – в сутках всего 24 часа, в году 365 дней и т. д. и сколько бы дел человек максимально за день ни сделал – качество предается в угоду количеству.
Или, например, если взять деньги – самые обычные, банальные деньги. Мы знаем, какую власть над человеком имеет банкнота, которую можно обменять на различные товары и услуги, и мы видим, как по слову И. Кормильцева безотказно работает заложенный в ней принцип – «больше-лучше», т. е. количественное восприятие доминирует над качественным – деньги (или цифра вообще) имеют разрушительную власть над человеком, возбуждают в нем собственнические инстинкты и в конечном счете делают его рабом. А Слово (и все его производные – искренние чувства, порождаемые Словом, ощущение свободы, созерцание мира, самосозерцание, осмысление символов мира и т. д.), напротив, обладает свойствами идеальности и комбинаторики – любое слово можно использовать как в его изначальном значении, так и во всяком другом; Слову можно придать совсем иное звучание, отличающееся от привычного и т. д. «В начале было Слово...», как мы помним из Священного Писания.
Поэтому ассистентка профессора Громова, Маша, справедливо говорит о победе, большой победе, одержанной Электроником, – когда он стал плакать и смеяться после хоккейного матча (здесь как раз проявились искренние чувства, осознание себя как индивидуальной Личности, нежели механически-прагматические установки, описанные выше). Это значит, что у Человека есть надежда на неподвластную обстоятельствам и времени регуманизацию, при которой даже Электроник (я намеренно не хочу называть его роботом) стремится стать Человеком, в противовес тому, что мы наблюдаем в наши дни – тотальную дегуманизацию и атомизацию общества.
Вообще фильм на мой взгляд весьма интересен для понимания процесса расчеловечивания современного мира, ведь это же гениальная мысль – показать человеку его самого со стороны, – когда даже изобретенный Громовым Электроник стремится стать Человеком, а не наоборот, как происходит в мире теперь – из человека денно и нощно хотят сделать ничем не интересующегося робота. Фильм пророческий, с обратной «интроспекцией», предупреждающий о том, что не искусственный интеллект нужно создавать, а наоборот, необходимо стремиться БЫТЬ Человеком. На фоне активного ныне блогинга в Интернете, распространения различных социальных сетей, рекламы, робототехники типа БПЛА, VR-шлемов, очков (Oculus Rift) с функцией виртуализации реальности, киберспорта с желанием все и вся монетизировать, а также разработок в сфере генной инженерии – проблема расчеловечивания становится особенно актуальной. Мы теперь живем в такое время, когда «... в интересах манипуляции [глобальной – прим. мое] происходит создание стереотипов, одномерных, одноклеточно мыслящих людей, которыми удобно манипулировать. Человеку ни над чем не дают задуматься. И само мышление абстрактное спекулятивно объявляют пустой тратой времени» (И. Кормильцев, Логика метафизического протеста. Философ, построивший «Наутилус», 2005 г.). Особенно это видно, когда разговариваешь с человеком, обвешанным со всех сторон гаджетами, который постоянно куда-то торопится и с пренебрежением смотрит на своего рассуждающего собеседника, объявляя его с высокомерной ухмылкой «философом». Такому человеку нужно делать деньги и некогда созерцать мир. Само его жизненное время – деньги. Правда, утопая в своем невежестве, он при этом не понимает, что сам же оболванивается все стирающим временем – так или иначе, но его жизнь отчуждена от «результатов» его никчемной «деятельности».
Еще Евгений Головин говорил, что мы живем в цивилизации блефа: «Когда-то Бердяев сказал очень забавную штуку в 17-м году или в 18-м [XX в. – прим. мое]: «Эти ужасы, которые будут в России, они понятны, но я предвижу еще больший ужас – это тотальную скуку, на которую большевики обрекут эту страну». Эта тотальная скука, она, собственно, во всей белой цивилизации распространена теперь. Людям просто нечего делать. Они не знают, чем себя занять. Они не выносят молчания даже на пять минут. Если Вас позовут в гости – разве могут четверо-пятеро человек собраться вместе и просто молчать? Дальше начинается цивилизация анекдота. Ужасающий кошмар. Это когда людям абсолютно нечего сказать. Они не знают, что сказать. У них нет никаких тем. Они же не могут говорить, что «я был на работе, там прораб мне сказал то-то». Повисает ужасное молчание. Водку пить тоже все время нельзя, сами понимаете. Или смотреть видик [видеомагнитофон – прим. мое] – это действительно кошмар. Но просто вот так нормально поговорить, ну хотя бы на тему: почему дрозды гнездятся так высоко и устраивают столь сложные гнезда, а клесты поют по-другому? Масса тем, на которые ох, как! можно поговорить, тем более что ни в каком Интернете не найдешь информацию о таких вещах никогда в жизни. Для того чтобы отличить пение соловья от пения малиновки надо же действительно слушать очень внимательно и никакие магнитофонные записи здесь не помогут. Это есть живая природа.
Люди совсем не умеют слушать. То, что они не умеют говорить и не знают, о чем говорить – это уже второй вопрос. В компаниях люди совершенно не слушают друг друга. Именно поэтому иногда ты что-то говоришь, а на тебя нетерпеливо кто-то смотрит и ждет, когда ты, наконец, закроешь рот. И тут же он говорит: «А вот, ребята, знаете, со мной был такой случай...». И это кошмар, который можно действительно назвать цивилизацией анекдота, цивилизацией допинга. Обязательно надо рассказать какой-то очень-очень вопиющий момент из жизни – про автокатастрофу или еще что-нибудь. А просто, если ты придешь в компанию и поговоришь о пении малиновки, то ну, я не знаю как на тебя посмотрят...» (Головин Е., Лаэртский А., Дашков А., «Монморанси», 2000 г.).
Кроме главных героев фильма мне симпатичны гангстеры из банды Стампа вместе с их главарем, поскольку и они не просто оголтелые мошенники и бандиты, а люди со своими моральными принципами, как бы натянуто это ни звучало. Чего только стоит песня Стампа перед похищением картин в музее: «Работа в области искусства меня влекла к себе давно. Безумное рождает чувство великой кисти полотно! Давайте будем нести искусство людям!» И это бандиты! Да, понятно, что это всего лишь фильм. Понятно, что это даже «детский» фильм с возможно немного вычурным идеализмом в сердцах мошенников. Но вспомним О. Уайльда: «... жизнь подражает искусству больше, чем искусство – жизни». Просто за серыми буднями постоянно спешащие куда-то люди порой забывают о том, что все накопленное и спрятанное на «черный день» в конечном счете – тлен и ничего более. Хорошее напоминание для современного человека – даже у бандитов есть чувство прекрасного.
Победой является и преображение Урри – недаром Стамп говорит ему: «Тебя здорово изменила эта поездка...» И неважно, что при возвращении картин в музей, Урри потом скажет Электронику: «Стой! Там миллионы. Бежим вместе!» – все-таки начало изменению души бандита уже было положено. И Урри в конце концов понял, что с Электроником надо по-человечески.
В. Франкл (австрийский психиатр, создатель логотерапии) в своем знаменитом выступлении в 1972 г., раскрывая концепцию идеализма, сравнивал природу человека с полетом на самолете и отклонением последнего от заданного курса вследствие бокового северного ветра (у пилотов это называется «лететь со сносом»). В результате такой аналогии – переоценки возможностей человека – в действительности происходит процесс его развития с позиции реализма хотя В. Франкл изначально говорил об идеализации действительности. Поэтому ошибочно мнение, что искусство и киноискусство, в частности, не отражает нашу реальность, что «детское» кино «Приключения Электроника» не несет в себе глубокой смысловой нагрузки, что это просто-напросто ребячество да и только. Как раз на практике получается все гораздо сложнее и интереснее – это только кажется, что Электроник с Сыроежкиным просто менялись ролями и решали свои насущные проблемы, но за первым слоем картины скрывается другой – более объемный и глубокий. И весьма важны слова профессора Громова на собрании с родителями: «Я вам очень благодарен, ребята! Ведь вы научили Электроника отличать плохое от хорошего, вместе радоваться и огорчаться... правда, я не знаю как вам это удалось. Наверное, потому что вы, в отличие от взрослых, просто не знали, что это невозможно. И тем не менее вы создали Элика заново и сделали это лучше, чем я».
Финальные аккорды фильма в полной мере раскрывают суть интересовавшего Электроника вопроса –  песня «Ты – Человек».
- Очень интересно!
- Кстати, еще я вспомнил сейчас рассказ матери братьев Торсуевых про то, как Н. Н. Добронравов отдал свою шапку Владимиру – Электронику, который сказал: «Я еду в шапке поэта» – перед встречей с ассистентами режиссера – в тот день был сильный мороз.
Я к чему сейчас про это вспомнил – нечто похожее было и у меня: однажды мы с отцом, когда я еще учился в школе, гуляли по родному моему городу и, пройдя мимо нашего дома со шпилем, зашли в дом-музей первого секретаря Центрального Комитета, где отец, разговорившись с работником музея, попросил последнего показать ему одну шляпу, которая висела на стене в коридоре – то было сомбреро, которое Фидель Кастро подарил хозяину дома. Так вот, отец с сотрудником музея надели мне его на голову – отец как я уже говорил, человек тщеславный и всегда хотел, чтобы я стал известным и уважаемым человеком. Головной убор был таким огромным и тяжелым, что когда его водрузили на мою голову, я немного присел.
А еще отец рассказывал, что в раннем моем детстве, когда он гулял со мной по улице – мне было года три с половиной от роду, я сидел тогда в коляске – тот самый руководитель страны, о котором я сказал выше, помахал мне рукой с балкона, – когда отец проходил со мной мимо его дома. Кто бы мог подумать, что через несколько лет я надену подаренную ему шляпу в его же доме.
- Удивительно!
- Да...
Так вот, о фильмах.
Еще в одно время несколько раз подряд я пересматривал многосерийный фильм про Шерлока Холмса и доктора Уотсона, главные роли в котором сыграли В. Ливанов и В. Соломин. Про «Гардемарины, вперед!» я уже упоминал. «Д’Артаньян и три мушкетера» с М. Боярским, В. Смеховым, В. Смирнитским и И. Старыгиным – тоже один из моих любимейших фильмов.
- Чего только стоят песни Арамиса в этом фильме!   
- Да – они поистине шедевральны! А философия Атоса? А бесстрашие и обаяние Портоса? А находчивость и ум д’Артаньяна? Я просто поражаюсь силе некогда великой нашей страны – создать такие гениальные фильмы, которые, наверное, понравились бы самим авторам литературных произведений, по мотивам которых они снимались. Почему такое было возможно сделать именно тогда, но не сейчас?
- Не знаю… Почему?
- Потому что страна развивалась диалектически. Будучи гигантским мультикультурным и межнациональным проектом, наша необъятная родина объединяла тогда народы, каждый из которых жил при этом в своем отдельном государстве и не размывал свои корни, традиции и историю. А потом все пошло по-другому – остатки некогда мощного объединения стран, которое, впоследствии развалившись, и образовало разрозненные между собой части, стали смешивать культуры разных народов.
- Очень интересно получается – т. е. то, чего обычно опасаются люди, происходит именно тогда, когда по их мнению все должно быть иначе, – несмотря на то, что они предпринимают меры для сохранения статуса-кво и, как ни странно, в то же самое время, когда они уверены, что никаких перемен не будет, хотя, казалось бы, они наоборот должны действовать по-другому – так они, к примеру, сейчас думают, что восстановление союза между бывшими объединенными государствами подвергнет угрозе размывания их собственные культуры и традиции, в то время как сами же способствуют тому, что еще больше ускоряют и усиливают разрушение своих же стран – тем, что не хотят объединиться между собой, но, напротив, еще больше огораживаются друг от друга. Поразительно! Диалектика…
- Конечно. А как иначе еще может быть в этой падшей, хаотично организованной, безнравственной реальности. Взять хотя бы для примера ту же Москву – почему теперь в ней стали так незаметны коренные жители и, напротив, – много тех, которые совсем недавно приехали жить в этот большой и красивый город? 
- Почему?
- Да потому, что иммигрантам негде работать у себя на родине, хотя еще в бытность объединенного государства у их предков была достойная работа и, как это ни парадоксально, культуры разных народов не размывались, хотя страна была одна, и границы между государствами оставались открытыми. А жителям столицы незачем было эмигрировать, поелику в их общем доме, в этой огромной и могучей стране, все развивалось по-настоящему – всесторонне и интересно.
- У них был смысл оставаться на родине.
- Да. А сейчас этот смысл утрачен, потому они и покидают свое Отечество.
- И теперь политики повсеместно ужесточают пограничный контроль, потому что не понимают непреложных законов диалектики…
- Конечно, у них как и у некоторых современных ученых и богословов проблемы с логикой, да и вообще они мало интересуются философией, хотя всего каких-то сто лет назад основатели нашего объединенного государства опирались именно на философию. Этим, конечно, я нисколько не оправдываю те злодеяния, которые были учинены тиранами XX в. и наоборот хочу отметить, что объединенное государство потому и развалилось, что попрало главный принцип свободы человека – его нравственный закон.
- Государство было атеистическим.
- Да.
Так вот, я о другом сейчас толкую, – что без знания законов диалектики и главного – принципа сохранения равновесия по форме и содержанию люди будут не в состоянии глубоко и серьезно понять устроение хаотично организованной падшей реальности.
- Да, Симон, ты прав.
А почему ты говоришь «объединенное государство», а не «советское» или «союзное»?
- Потому что согласен с Е. Головиным – он верно заметил в программе «Монморанси», в гостях у А. Лаэртского на «Эхе Москвы», что от слова «совет» нельзя образовать прилагательное – это есть грубое насилие, издевательство над языком. Значит, нечто в той власти уже было заложено в самом его названии – в негативном смысле – Головин называл это негативной магией слова. Я уже говорил, что язык – не просто средство коммуникации между людьми, но прежде всего – живой организм. Конечно, люди постоянно придумывают новые слова, однако со все более профанирующейся реальностью они становятся не живыми, но искусственными.


Г Л А В А   LIX

Объединенное государство


- Илья, ты смотрел фильм С. Говорухина «Приключения Тома Сойера и Гекльберри Финна», в котором главные роли сыграли Федор Стуков и Владислав Галкин?
- Конечно, смотрел! И мне очень нравится этот замечательнейший фильм.
- А помнишь, кто исполнил в нем роль индейца Джо?
- Да – Талгат Нигматулин.
- А другой фильм С. Говорухина «В поисках капитана Гранта»?
- Да. Прекрасная картина!
- Мне тоже очень нравится.
А знаешь как зовут актера, исполнившего роль Паганеля?
- Да – Лембит Ульфсак.
- А индейца Талькава кто сыграл?
- Явор Милушев.
- А лорда Гленарвана?
- Николай Еременко [младший – прим. мое].
- Да. Я, кстати, жил в его родном городе, на улице, названной в честь него с отцом, – после увольнения из театра.
- В Витебске?
- Да.
- Как интересно.
А, кстати, еще Николай Еременко вместе с Т. Нигматулиным снимался в фильме «Пираты XX века».
- Да.
А видел ты фильм Георгия Юнгвальда-Хилькевича «Тайна королевы Анны, или мушкетеры тридцать лет спустя»?
- Да.
- А знаешь имя актрисы, сыгравшей роль Луизы де Лавальер?
- Нет.
- Ее зовут Катри Хорма. Она же снималась в главной роли в фильме Абая Карпыкова «Воздушный поцелуй».
- Интересно.
- А знаешь ты, где работал Г. Юнгвальд-Хилькевич до того, как снял на Одесской киностудии свою гениальную картину про мушкетеров?
- Нет.
- На «Узбекфильме» и «Таджикфильме».
А слышал ты про финальный матч по баскетболу 1972 г., на Олимпийских играх в Мюнхене?
- Да.
- А знаешь состав нашей тогдашней сборной?
- Да: Анатолий Поливода, Модестас Паулаускас, Зураб Саканделидзе, Алжан Жармухамедов, Александр Болошев, Иван Едешко, Сергей Белов, Михаил Коркия, Иван Дворный, Геннадий Вольнов, Александр Белов, Сергей Коваленко.
- Заметь: вся команда – интернациональная.
- Точно. Но к чему ты про все это меня спрашиваешь?
- Да к тому, что раньше людям, жившим в нашем объединенном государстве, даже в голову не приходило делить друг друга на разные национальности и языки – все старались жить мирно и дружно.
Ранее, в бытность моего детства, множество народов сплоченно жили на обширной земле – одной шестой части суши всего мира и мало кому в голову приходило унижать собрата своего. Но постепенно – после дьявольского разделения братских государств, люди стали озлобленными и ведомыми национальными интересами, которые всего двадцать-тридцать лет назад не были такими обостренными.
А сейчас политика проникла во все сферы жизни общества и по дьявольскому наущению стравливает между собой братские народы. Но как я ранее уже говорил, современная политика ведет только к умножению искусственных проблем. Нынешние политики не понимают, что жизнь всех людей на этой грешной земле устроена весьма диалектично, – если какой-нибудь человек специально, исходя из безнравственных, корыстных целей, хочет закрыться от внешнего мира, то он неизбежно столкнется с проблемой вторжения в пределы его собственных границ кого-то другого – ведь в этой падшей реальности непреложно действует принцип сохранения равновесия по форме и содержанию, который простирается не только на нашу планету, но и на всю вселенную – какой бы необъятной она ни казалась. А если так, то и страны, насилу желающие отгородиться от своих вчерашних соседей, придут на практике к тому, что сами же, своими недальновидными, бесперспективными и бесполезными попытками, только еще более усилят процесс размывания своих коренных народов, а вместе с ними и культуры. Этим я, конечно, не хочу сказать, что необходимо все всем позволить – да это и так, рано или поздно, само всюду распространится, ибо мир сей стремительно движется к экстенсивному расширению деятельности человека – я имею в виду захват людьми космического пространства и увеличение на земле муравейника, но действия политиков, направленные на возведение стен от иммигрантов на границах своих государств, также не помогут решить проблему размывания народов и их культур, как, впрочем, и все «благие» намерения людей в этом падшем мире, какими бы привлекательными они им ни казались. 
- Симон, как же быть тогда? Изоляционистский проект – утопия и ведет к разжиганию межнациональной розни, тем более, как ты сам сейчас сказал, – в глобальном мире он бесперспективен. Но и коммунистический проект – тоже утопия – мы видели, к чему он привел, а, вернее, развалившись в конечном счете, ни к чему даже и не привел. 
- А я не хочу давать никаких рекомендаций, ибо знаю, что все, даже самые «добрые» намерения, в конечном счете обратятся в полную свою противоположность – во многих примерах Мировой Истории мы это не раз наблюдали. Истина – посередине, но разве будет человек на этой падшей земле ей следовать? Это вряд ли… Я только могу показать, как сам поступаю в этом трудном вопросе, но навязывать никому ничего не хочу. Я уважаю все народы мира и стараюсь ко всем людям относиться одинаково – по-доброму и с любовью, никого не разделяя, но в то же время я против того, чтобы разные культуры размывались, хотя и понимаю, что все равно это неизбежно, ибо конец мира сего близок, а муравейник беспрестанно увеличивается – у людей даже просто физически не хватит сил сдержать этот мощный поток взаимопроникновения многоразличных культур, который стирает все те яркие, неповторимые, оригинальные особенности каждого народа.
Идеалом мне когда-то казался мой родной город, в котором жили народы почти со всех концов мира или, скажем, то же наше, прекратившее свое существование, объединенное государство, правда, оно было атеистическим. Но так мне казалось в детстве. А теперь я глубоко понимаю, что никакой идеал на этой земле недостижим.
- Понятно.
- Кстати, Илья, мы упомянули нашу сборную по баскетболу, а знаешь про знаменитые три секунды до конца финального матча 1972 г.?
- Конечно. Недавно и фильм про это вышел – «Движение вверх».
- Да, я смотрел. А слышал ты рассказ Ивана Едешко про эти три секунды?
- Нет. А что?
- Очень интересная история. Вот эта беседа с обозревателями «Спорт-Экспресса»:  «<…> В семь лет сломал руку. Зацепился пиджачком, перелезая через забор, упал на бетон. Первая операция – неудачно. Затем еще две. Рука срослась так, что при ходьбе немножко ей загребаю. А мой конек в баскетболе какой? Скрытые передачи! Вот и пошла легенда – потому что у меня «рука кривая». Но это левая. А отдавал-то я правой...
- Мы читали, руку собирались отнять.

- Должны были. Повезло – дядьку из моей палаты выписывали, матери шепнул: «Спасайте мальчишку, уже готовится операция, будут отрезать». Та в крик! На шум вышел главврач. Говорит: «Я лично займусь вашим сыном».
Отпустили из госпиталя – рука не разгибалась. Мамочка что придумала? В бак от мороженого наливала теплую воду. На дно 10-килограммовую гирю. Я через боль то подниму, то опущу. Рубль премии получал за терпение. Господь помог. Все только оттуда идет. И три секунды – тоже!

- Вы полагаете?

- Я знаю!
Мюнхен, 8 сентября. Вечер. На следующий день – финал. Решил прогуляться, подходят две девушки. Американки. «О, Раша!» Раскладывают на скамеечке религиозную литературу…

- Библию?

- Ну да. В то время поймали бы с ней на таможне – ты невыездной до конца жизни. <…> Вопрос им задаю: «Кто вам дороже – отец с матерью или Бог?» – «Бог!» Для меня это было дико. «А что вы хотите – чтоб я поверил в Бога и сборная СССР победила или чтоб не поверил – и мы проиграли?» Задумались. Потом одна открывает Библию: «Вот страничка. Прочти – и выиграете!» Пригляделся – Библия-то на русском языке. Взял, в номере прочел, что отметили, заткнул под матрас. Чтоб никто не видел.

- С кем жили в номере?

- С Сашкой Беловым и Болошевым. Своих-то я не боялся, но все-таки... Это вам один момент. Был и второй. Если разбирать три секунды по косточкам – что-то происходящим управляло Свыше.
Американцы забивают штрафной, Жармухамедов вбрасывает мяч, – а мы чуть раньше попросили тайм-аут. Время возвращают назад. Кондрашин выпускает меня. Ставит на решающую передачу: пасуй на боковую линию Паулаускасу. Тот пусть ловит – и отдает уже под кольцо. Что дальше, помните?

- В общих чертах.

- Я бросаю – сирена. Снова ломается табло! Все отматывают назад. Беру мяч – и вижу, что передо мной Том Барлесон, 2,26 [2,18 – прим. мое] ростом. Машет руками. Можно отдавать только вбок. Его ж не перекинешь! Судья жестом показывает: парень, вот линия, вот стена. Рисует стену в воздухе. Ты не должен сюда заносить руки, это нарушение правил. Так американцу показалось, что требуют отойти вообще – и он уходит! А у меня простор!

- Если б не ушел?

- Конец! Нереально отдать туда передачу! А так – есть шанс. Мяч летит через площадку две секунды, надо в прыжке ловить и что-то делать. Но кто ж думал, что Барлесон уйдет? Без вторжения неведомой силы это невозможно.
Кстати, как вам кажется, что самое тяжелое в той ситуации – отдать пас, поймать мяч или забросить?

- Пас.

- А я считаю – поймать мяч! Ничего сложнее не было! Рядом два американца в прыжке – и оба побоялись фолить на Белове. Поэтому от него отвалились. Забить же из-под кольца труда не составляло.
И еще. Чье слово оказалось главным на ночном заседании? Венгра, родители которого погибли в 1956-м, когда в страну вошли советские танки. Но присудил нам победу, представляете?!

- Сергей Белов говорил: «В конце матча мне очень хотелось ударить Белова Александра...» Вы понимаете – за что?

- Мы вели около семи очков. Случились три потери. Первая – Сергея, на ведении мяч ушел за боковую. Вторая – моя, дали фол в нападении. Третья – самая нелепая...

- Александра Белова?

- Да. Мог спокойно обнять мяч и держать пять секунд. До сирены оставалось бы две! Мы же ведем, все, это наша победа! Или кинул бы Сереге Белову, тот свободный метрах в четырех от него. Но Сашка почему-то отпасовал в середину, на Саканделидзе. Вот там Даг Коллинз подсуетился, выхватил мяч. И американцы повели 50:49...

- В США о «трех секундах» тоже сняли фильм.

- В 2000-м завалились ко мне в квартиру, человек пятнадцать с аппаратурой. Я согласился на интервью с условием, что пришлют кассету. Два года спустя на чемпионате мира в Штатах передали.
Все пронизано мыслью: «Несправедливо!» Лишь три игрока сказали: «Мы проиграли – так о чем рассуждать?» Кто-то заявил, что президент США вручил команде копии золотых медалей, и этого достаточно. Еще один выступил: «Никогда не прикоснусь к серебряным медалям, которые в Мюнхене отказались забирать. Запрещаю внукам их получать!»

- Вы с кем-то из той сборной США общались?

- Был с ветеранами в Чикаго, там работал Коллинз. Ко мне подошли: «В зале Даг. Готовы встретиться?» – «Почему нет?» Возвращаются: «Он не захотел разговаривать». Ну и ладно. Видимо, считает, что мы – незаконные олимпийские чемпионы».

- Очень интересно! Не знал этих подробностей… Симон, а ты сам как думаешь, победа нашей сборной в этом матче заслуженная или все-таки правы американцы?
- Если бы я даже родился в США и всю жизнь свою прожил бы там и любил свою страну, уважая при этом, конечно, и другие народы, то все равно согласился с победой сборной объединенного государства.
- Почему?
- Потому что люди привыкли судить о многих вещах, как им кажется или хочется, а я смотрю на данную ситуацию именно исходя из всей совокупности как действительных, так и происходивших в реальности фактов. Я сколько даже не знаю, но именно верю, что наша команда должна была победить. Она победила не только потому, что спортсмены вместе со своим тренером были достойны победы, но прежде всего потому, что исход игры свободно «из» Свободы был предрешен заранее. Так должно было быть. И так оно осуществилось. И мне не нужны никакие доказательства правоты судейского решения, ибо здесь не о правде даже речь, но об Истине.
Всякая цель человека и общества, исходящая из корыстных желаний сохранить в этом падшем мире свое некое конкурентное преимущество, безнравственна уже потому, что она направлена на отрицание времени. Да, духовно цельная личность побеждает время, однако она относится к нему с уважением, не попирая, но принимая его и действуя именно свободно, сотворяя вневременные ценности и устремляясь в Вечность, тогда как человек, который насильственно хочет приручить время, отказывает самому себе в разумности, ибо ненормально какими бы то ни было действиями вовне пытаться продлить земную длительность, которая рано или поздно все равно прейдет. Сборная американцев доминировала много лет подряд и была признана непобедимой, но нет ничего в этом мире, придуманного людьми, что просуществовало бы бесконечно долго – всему приходит конец.
- Который и пришелся на 1972 г.
- Да. Есть вещи, которые происходят помимо человеческой воли. Таковой и была победа нашей сборной. И это не потому, повторяю, что мне так хочется думать, а потому именно, что даже если бы не было ни меня, ни всех людей, которые также согласны с этой победой, команда объединенного государства все равно б одержала победу – это Промысл Божий.





Г Л А В А   LX

Безнравственность счета


- Помню, как однажды, гуляя вечером по улице, я задумался над человеческим, дискретным, восприятием реальности и, проходя в то же самое время мимо большого, высокого дома, насчитал мысленно двадцать девять фонарей, которые его освещали, – и тогда я понял, что мне пришлось их именно считать – последовательно, затрачивая определенное время, частями – один, два, три … и т. д. Этот пример также явно свидетельствует о падшем сознании человека – я именно последовательно считал про себя количество фонарей и хорошо, что их было не так много – мне потребовалось несколько секунд, но представь, Илья, если бы их было много больше – тогда мне понадобилось бы гораздо больше времени. Причем использование технических и прочих приспособлений я сразу исключаю – мне ведь важно было понять природу именно человеческого восприятия реальности, а не специальных средств, облегчающих подсчет вещей. В раю, я думаю, восприятие человека «было» совершенно другим – цельным, не связанным с временем – даже не мгновенным, но именно вневременным, ибо в Горнем мире Вечность, а значит человек видел все и сразу – ему не нужно «было» ничего считать, да и как посчитать в раю нечто, если оно изначально не поддается счету. Поэтому я и говорю, что когда какой-нибудь человек считает свой возраст, – что, дескать, он уже постарел, что у него проступили седина и морщины, что он весь кряхтит и жалуется на старость, и что ему скоро умирать – все это суть безнравственное поведение, ибо он считает свое жизненное время, считать которое бессмысленно, – это значит, что у него нет памяти о Вечности и что он – полурожденный. Так же бессмысленно и безнравственно считать деньги, имущество, вещи, пищу и проч. и проч.
На примере освещенного уличными фонарями дома видно, что между временем и счетом существует тесная связь – я именно затратил время на то, чтоб подсчитать количество фонарей. В падшем мире человек вынужден сначала посчитать про себя нечто – именно посчитать, чтоб узнать сколько чего есть – даже изощренные способы мнемотехники, ассоциативной памяти и прочие методы счета не избавят человека от его дискретного, ограниченного восприятия реальности, ибо само трехмерное пространство вкупе со временем априори предполагают взаимосвязь и взаимозависимость между счетом, временем и пространством, – потому я и говорю, что счет и наше профаническое время безнравственны. Пространство, которое мы видим, тоже можно назвать безнравственным по причине его ограниченных размеров, но в нем хотя бы есть нечто от Горнего мира, – например, символ бесконечной протяженности. Но падшее время, предполагающее последовательность, и счет, напротив, являются понятиями сугубо ограничительными, ибо хотя и числа можно устремить к бесконечности, они тем не менее обладают еще и свойством психологического давления на человека – ввиду самой последовательности, которая всегда подразумевает начало и конец чего-нибудь, а значит рождение и смерть. 
- Интересно.
- Было время, когда я увлекался нумерологией, подсчетом всего и вся, когда связывал с числами некоторые тайны, искал в числах скрытый смысл, проводил анализ некоторых явлений мира по цифрам и числам, связывал с числами судьбы многих гениальных личностей, но, по милости Божией, я в конечном счете бросил это бессмысленное занятие, потому что мерзость все это перед Богом и главным для меня стало качество, а не количество, ибо всякий счет безнравственен. Считая нечто, человек проявляет свое падшее сознание – он тем самым ограничивает нечто, которое в Горнем мире не поддается ограничению. Ведь нельзя, например, посчитать любовь, дружбу, добро, свободу, сонм ангелов. Конечно, некоторые люди и нравственные понятия могут свести к числам, но такой их счет в действительности не будет иметь ничего общего с сокрытой, тайной сутью вещей.
Да, счет безнравственен потому, что, считая нечто, люди уже наперед его ограничивают и лишают тем самым свободы – вот, к примеру, родственники одного знакомого раньше ему говорили, что он уже взрослый, что в тридцать лет нужно что-то иметь за душой, что в таком возрасте порядочные, по их представлениям, люди добиваются больших результатов и проч. и проч.
- Как же все это пошло звучит!
- Да, но они считают, что это – единственное, к чему должен стремиться человек. А все почему, – потому что горды, тщеславны, алчны, завистливы, зависимы от общественного мнения, несвободны, ибо если бы они были самодостаточными и по-настоящему свободными, то зачем им кому-то что-то доказывать?
- Ты прав, Симон. Действительно, – внутри нас целая вселенная, а люди все что-то вовне ищут…
- И не находят. Более того – не найдут, потому что все внешнее, каким бы бесконечным оно ни казалось, – в конечном счете замкнуто и ограничено. В нашем падшем мире – даже если облететь со скоростью света всю необъятную вселенную – нет полноты и цельности. В нем все раздроблено на части, ибо везде – одно и то же – трехмерное пространство и время. Если люди и создадут нечто подобное Горнему миру в виртуальной реальности – оно все равно будет неполноценным, ибо все, что знает человек в нашем мире, – не есть знание, которое открывается в Вечности.
- Потому что апофатически само существование нашего мира является свидетельством Бытия Горнего?
- Да. Наш падший мир существует только потому, что есть мир Горний. Следствие не может быть выше причины, необходимость не может определять свободу, порождения человеческого ума в виде самых изощреннейших правил и «принципов» не могут попрать нравственный закон.
- Да…
Симон, а теперь родственники знакомого сами, наверное, удивляются, что он, по милости Божией, так рано взошел на высоту, до которой они никогда и не поднимались?
- Да – они думали, что над человеческой жизнью тяготеет время, однако сильно в этом ошибались, – увидев на примере человека, которого я упомянул, что человеческая свобода может ни от чего не зависеть, они наконец поняли, что не важно, сколько человеку лет – десять, двадцать, тридцать, сорок, шестьдесят, сто и т. д. – главное – его искреннее покаяние и вера Богу, поелику все человеку дает Господь, и потому человек, в которого еще вчера никто не верил, за короткое время может стать всем, – если всем сердцем своим и душой устремится к Богу.
- Точно.
- Счет жизненного времени безнравственен, ибо, расписывая свою жизнь по минутам, человек отказывается от свободного, независимого от времени, неспланированного проживания жизни. Я сам пробовал жить, как И. Кант и А. Любищев, составив себе план на день, месяц, год…
- И что же у тебя получилось?
- А то, что я глубоко осознал бессмысленность такого пути.
Да, в том, что человек остается верен некоторому правилу, однажды им для себя избранному, чувствуется его самодостаточность, даже внутренняя цельность и твердость духа, но это справедливо для короткого периода времени.
- Так ведь Любищев пятьдесят шесть лет потратил на то, чтобы жить по своей системе, да и Кант не один десяток лет жил, строго следуя своему распорядку дня.
- Я говорю не об абсолютных показателях потраченного времени на жизнь по точному распорядку, а о том, что человек, принимая такую картину мира, – в которой часы тяготеют над его жизнью, становится все больше похожим на бездушную машину – относительно Вечности такая необходимость следовать в падшем мире строгому плану бессмысленна – она направлена на решение задач, но не проблем – в точном следовании определенному плану нет качественного прорыва за пределы нашего мира, а есть только существование в его рамках. Причем сразу замечу, что в жизни по расписанному графику есть, конечно, и своя привлекательная сторона, к примеру, когда человеку кажется, что уделяя определенному делу свое время, он чувствует, что становится все более свободным. 
- Симон, ты же сам сейчас сказал, что несвободен человек, живущий по строго спланированному времени, а теперь говоришь об ощущении свободы…
- Правильно – я сказал, что «кажется», но в действительности это не так.
Илья, подумай сам: в Реальном Горнего мира нет времени и нет той суеты, из-за которой и которой непрестанно занят человек в нашем хаотично организованном мире, ибо там незачем копить деньги, трудиться, рождать потомство, беспокоиться о будущем и проч. и проч.
- Да, но мы-то не в Горнем мире живем.
- Согласен, но каждый сам выбирает – ползать ему подобно змее или летать, как птица. Я лично не вижу смысла в подсчете времени и не потому, что являюсь фаталистом, нигилистом, витаю в облаках, болею цинизмом, скепсисом, иллюзиями, призрачными надеждами, страхами и т. д., а просто потому, что не хочу считать свою жизнь – мне это неинтересно. Я не зацикливаюсь на возрасте, на том, сколько я успел или не успел сделать – я хочу просто жить и стараюсь так жить, – не торопясь, но и не медля, хотя, когда мне нужно, – я делаю и то и другое – могу бежать, а могу просто стоять на одном месте – всему свое время.
- И вновь ты говоришь о середине.
- Да.
- Но ты ведь сам говорил, что максималист, почему же тогда ты постоянно говоришь о середине?
- В своем деле я, действительно, придерживаюсь максимализма, но в жизни предпочитаю середину. Понимаешь, Илья, я не хочу впадать в крайности, но в главном – в своей вере Богу – я не хочу быть теплохладным и половинчатым, идущим на какие бы то ни было компромиссы.
- Диалектика.
- Как и во всем нашем мире.
- Симон, своим максимализмом ты напоминаешь мне русских мальчиков – проблему, которую мы видим в романах Достоевского, – классическую диалектическую борьбу со всем миром ради его же «спасения»…
- Ты ошибаешься, Илья. В отличие от русских мальчиков, я никому не навязываю свою картину мира и не лезу на баррикады ради его насильственного исправления – я просто созерцаю мир, как крестьянин на картине Ивана Крамского и знаю уже наперед, что все в этом падшем мире обречено на гибель, но это не есть нигилизм – я же не просто наблюдаю за всем миром, а еще и действую, не посягая при этом ни на чью свободу, – для меня ценен каждый человек.
- У тебя на все свой ответ!
- Потому что я хочу быть свободным, и я стараюсь быть свободным.
Кстати, в картине «Созерцатель» И. Крамского мне нравится, как точно она передает внутреннее состояние простого русского крестьянина, внутренне свободного и независящего от мирской суеты, остановившегося на мгновение подумать о бытии – от нее веет искренним, чистым и умиротворенным состоянием Духа – такое же я испытал, когда вышел в ровное поле без призрачных надежд и больше не стал никуда торопиться и чего-то желать.
- Интересно.
Симон, еще хочу тебя спросить – выше ты говорил про вселенную, что сколько бы бескрайняя она ни была, все равно конечна. А что ты думаешь о внеземных существах – вообще есть ли они в действительности или разговоры о них один только бред?
- Ничего не думаю – мне это неинтересно, хотя понимаю, что в нашу эпоху тотального оболванивания народа проблема сия, хоть изначально и выдуманная искусственно тем, кому выгодно посредством нее манипулировать бедными, постоянно сбиваемыми с пути истинного слабосильными людьми, может стать реальностью.
- А манипулирует дьявол?
- А кто же еще – по его наущению люди верят во все, что угодно, но только не Богу. Илья Кормильцев говорил об этом: «Киборги не вытеснят человечество, легче предположить что они, в случае своего появления, станут еще одной угнетенной социальной группой. Создание Франкенштейна не ответит на вопрос о смыслах, что легко увидеть на другом примере: так, ожидающие сошествия с небес не ангелов, но инопланетян, могут оказаться и правы, но это не спасет их от вопроса откуда взялись инопланетяне».
- Понятно.
- Так вот, о проблеме безнравственности счета.
Об этом говорится еще во Второй Книге Царств, в 24-й главе и в Первой Книге Паралипоменон, в главе 21-й – про исчисление Давидом Израильтян, – когда по попущению Господа «восстал сатана на Израиля и возбудил Давида сделать счисление Израильтян». А прегрешение Израиля перед Богом и Давидом было в том, что много раз искушали Господа и помазанника Его, – когда шел первый войной на Давида, под руководством Саула, Авессалома и других царей.
Вообще право назначать исчисление народа принадлежало только Богу – об этом говорится во Второй Книге Моисея, Исход, в главе 30-й: «И сказал Господь Моисею, говоря: когда будешь делать исчисление сынов Израилевых при пересмотре их, то пусть каждый даст выкуп за душу свою Господу при исчислении их, и не будет между ними язвы губительной при исчислении их».
- А в Книге Неемии, в 7-й главе, говорится так: «И положил мне Бог мой на сердце собрать знатнейших и начальствующих и народ, чтобы сделать перепись».
- Да. Бог, зная помышления сердца человеческого, видел, что Давид пожелал провести перепись скорее из честолюбия, а не военной необходимости, ведь в конце его жизни Израиль достиг больших успехов. Во Второй Книге Царств, в 24-й главе, говорится: «И вздрогнуло сердце Давидово после того, как он сосчитал народ». Часто количество развращает душу человека. Но следует отметить, что Давид, как и всякий, подлинно цельный человек, несмотря на грехи свои, истинно покаялся – он был кроток – в той же главе говорится: «И сказал Давид Господу, когда увидел Ангела, поражавшего народ, говоря: вот, я согрешил, я [пастырь] поступил беззаконно; а эти овцы, что сделали они? пусть же рука Твоя обратится на меня и на дом отца моего» – он взял всю вину на себя, потому что очень любил народ свой – народ Божий. Вот какими ответственными были раньше цари!
- Да, а в Первой Книге Паралипоменон, в 21-й главе, про то же счисление Израиля говорится, что Давид обращается к Господу со словами: «Не я ли велел исчислить народ? я согрешил, я сделал зло, а эти овцы что сделали? Господи, Боже мой! да будет рука Твоя на мне и на доме отца моего, а не на народе Твоем, чтобы погубить его».
- Точно. Еще в этой же главе говорится про кротость и мудрость Давида по милости Божией и про смирение Орны Иевусеянина: «И пришел Давид к Орне. Орна, взглянув и увидев Давида, вышел из гумна и поклонился Давиду лицем до земли. И сказал Давид Орне: отдай мне место под гумном, я построю на нем жертвенник Господу; за настоящую цену отдай мне его, чтобы прекратилось истребление народа. И сказал Орна Давиду: возьми себе; пусть делает господин мой царь что ему угодно; вот я отдаю и волов на всесожжение, и молотильные орудия на дрова, и пшеницу на приношение; все это отдаю даром. И сказал царь Давид Орне: нет, я хочу купить у тебя за настоящую цену, ибо не стану я приносить твоей собственности Господу, и не буду приносить во всесожжение взятого даром. И дал Давид Орне за это место шестьсот сиклей золота».
- Да. И во Второй Книге Царств, в главе 9-й, говорится о кротости царя Давида – он оказывает уважение к сыну Саула – Мемфивосфею и слуге его Сиве – великодушный Давид отдал ему землю и имущество Саула – отца его – удивительно, как он заботится о доме Саула и чтит его память!
- Да, по милости Божией, в каждой конкретной ситуации Давид старался поступать мудро, хотя, как и всякий грешный человек, не раз бывало, оступался – как, например, в истории с Урией Хеттеянином. Но, к примеру, Саула Давид не поразил мечом в пещере и поступил честно, потому что знал, что Саул – помазанник Божий. А вот Навала не хотел пощадить за его дерзость, – поелику Навал мог просто не оценить его великодушие в том случае, если бы Давид никак не отреагировал бы на его дерзость, и тогда Навал мог принять такой поступок Давида за малодушие и теплохладность – поэтому Давид хотел проучить обидчика за поругание его чести.
- Словом, все очень непросто.
- Да. Иногда и сражаться приходится, а где-то – и промолчать.
В Первой Книге Царств, в 21-й главе, говорится, как Давид шел и на уловки хитрые, а не только на силу физическую и разум свой полагался: «Давид положил слова эти в сердце своем и сильно боялся Анхуса, царя Гефского. И изменил лице свое пред ними, и притворился безумным в их глазах, и чертил на дверях, [кидался на руки свои] и пускал слюну по бороде своей. И сказал Анхус рабам своим: видите, он человек сумасшедший; для чего вы привели его ко мне? разве мало у меня сумасшедших, что вы привели его, чтобы он юродствовал предо мною? неужели он войдет в дом мой?»
- Да. Еще в Первой Книге Царств, в 26-й главе, говорится, как Саул ослушался Господа – не вынес искушения по попущению Его и стал притеснять Давида по наущению Зифеев, а Давид, напротив, устоял пред словами Авессы, желавшего пригвоздить Саула копьем к земле, и не стал убивать помазанника Божьего, вновь проявив тем самым кротость свою, поелику понимал, что не сам Саул искушает его, но прежде, по попущению Божию, притесняет его: «И да воздаст Господь каждому по правде его и по истине его, так как Господь предавал тебя в руки мои, но я не захотел поднять руки моей на помазанника Господня».
- Точно. А в Первой Книге Царств, в 19-й главе, говорится, как чрезмерно настойчивый Саул трижды посылал слуг своих, чтобы привели они к нему Давида, а те все не возвращались, но начинали пророчествовать – Саул же настаивал на своем желании взять Давида до тех пор, пока сам не стал пророчествовать – все это напоминает…
- Египетского фараона, который не хотел отпускать сынов Израилевых?
- Именно! И эти истории свидетельствуют о непостижимом и милосердном долготерпении Божием, – чтоб показать нам грешным, как важно не только меняться к лучшему, но стараться устоять в покаянии до самого конца, пройдя через множество искушений – люди часто ломаются на самом последнем, ответственном моменте определенной ситуации или какого-то дела, а важен именно этот самый последний момент, – когда человек не выдерживает трудности и бросает начатое на полпути или даже почти в самом конце его – тогда он обречен начинать все сызнова, ибо не решает главной проблемы в своей жизни – не искупает вины за первородный грех и потому продолжает ходить по кругу и не растет духовно.
- Да…
- Об умении ждать и терпеть говорится в Первой Книге Царств, в 13-й главе: «И ждал он [Саул] семь дней, до срока, назначенного Самуилом, а Самуил не приходил в Галгал; и стал народ разбегаться от него. И сказал Саул: приведите ко мне, что назначено для жертвы всесожжения и для жертв мирных. И вознес всесожжение. Но едва кончил он возношение всесожжения, вот, приходит Самуил; и вышел Саул к нему навстречу, чтобы приветствовать его. Но Самуил сказал: что ты сделал? Саул отвечал: я видел, что народ разбегается от меня, а ты не приходил к назначенному времени; Филистимляне же собрались в Михмасе; тогда подумал я: «теперь придут на меня Филистимляне в Галгал, а я еще не вопросил Господа», и потому решился принести всесожжение».
- Да, Саулу следовало подождать еще совсем немного, но он не стерпел и согрешил.
- Именно. Кроме того здесь сказано о гордыне Саула – он подумал, что и сам справится – без Самуила.
- Да. А еще малодушие Саула в этом проявилось – по попущению Господа его искушал злой дух, а он не смог это вынести.
- Да, словом, не одно испытание пришлось пройти Саулу, но несколько – и на терпение, и на гордыню, и на малодушие.
- И со всеми этими искушениями Саул не справился.
- Да, Саул был весьма нетерпелив и чрезмерно деятелен – в Первой Книге Царств, в главе 14-й, говорится, как он предал заклятию народ, чтобы не вкушал он пищи пред войной с филистимлянами, – а потом из-за этого чуть не пострадал его же сын Ионафан, который не знал о заклятии и поел меду.
- А потом и народ стал есть мясо с кровью.
- Да.
- Кстати, Симон, говоря о Сауле, я вспомнил сейчас одно трудное для меня место в Первой Книге Царств, в 16-й и 17-й главах, где по-разному говорится об отношениях между Саулом и Давидом. Как понять эти два текста?
- Я тоже не раз встречал странные толкования этого текста у некоторых богословов – кто-то думает, что в 17-й главе Саул не узнал Давида по высокомерию своему, спрашивая: «Чей сын этот юноша?» и объясняет это тем, что Давид занимал скромное положение среди других придворных музыкантов, и потому, дескать, мог быть неизвестен Саулу лично, и, что слушая музыку Давида, Саул не обращал внимания на игравшего, да к тому же у него бывали болезненные припадки, из-за которых он не мог запомнить лицо музыканта. Но я думаю, что дело тут совсем в другом – в проблеме дискретности нашего падшего восприятия реальности – т. е. сначала, подобно тому, как в первой главе Книги Бытия дается общая картина Божественного сотворения мира – говорится, что Давид лечил музыкой Саула от болезни, а после 16-й главы начинается уже детализация 17-й главы, – как во второй главе Книги Бытия, где повествуется, как именно Бог сотворял человека – так же и здесь – про поединок с Голиафом. Просто не может быть такого, что Саул не знал, кто такой Давид, ведь главой ранее говорится, что Давид даже был оруженосцем Саула. Это как при просмотре фильма: каждую отдельную картину мы воспринимаем во времени – за первым кадром следует второй, за вторым – третий и т. д. – целое дробится на части, а для ясного понимания Библии надо воспринимать все вместе и одновременно – поэтому порядок повествования в Писании построен таким образом, чтобы мы могли представить себе все целостно – нам кажется, что сначала Давид играет для Саула на гуслях (арфе, кинноре), а потом, после поединка Давида с Голиафом, Саул спрашивает – как его, Давида, зовут, но в действительности все по-другому – вначале Давид поражает филистимлянина, а только потом начинает свою службу в доме царя Саула. Стихи 16-й главы, как пазлы, входят в стихи главы 17-й и наоборот – стихи 17-й – в стихи 16-й. И тогда получается, что Давид стал оруженосцем Саула после поединка с Голиафом и стал придворным музыкантом тоже после убиения им филистимлянина. Потому что в 18-й главе сказано: «И взял его Саул в тот день и не позволил ему возвратиться в дом отца его», – что совпадает с концом 16-й главы, – когда Иессей отправляет Давида в дом Саула с хлебом, вином и одним козленком для того, чтобы Давид стал жить в доме царя и играть для него на музыкальном инструменте.
- Очень интересно!
- Наше падшее сознание и ограниченное восприятие реальности настолько несовершенно, что мы на все смотрим крайне последовательно и дискретно – по частям – фрагментарно потому что живем во времени – само по себе наличие времени уже свидетельствует о последовательности и делении целого на части, что в свою очередь подтверждает несовершенство нашего, хаотично организованного, мира. К тому же не будем забывать, что деление Библии на главы и стихи условно весьма – в первоисточниках Священного Писания вообще не было никаких привычных нам разделений на главы и стихи, а некоторые из них вообще были написаны сплошным текстом – без пробелов.
- Да... И, видимо, такое же цельное соединение двух глав предполагается в Первой Книге Моисея, – Бытие, – я имею в виду 10-ю и 11-ю главы – про расселение людей по земле после потопа и строительство Вавилонской башни.
- Да, именно так.
Этого как раз и не поняли Ж. Астрюк, И. Эйхгорн, Ю. Велльгаузен, Д. Фрэзер, Л. Таксиль и многие другие сторонники т. н. Документальной гипотезы и в целом Библейской критики, согласно которым Ветхий Завет состоит из Священнического или Жреческого кодекса (P), Яхвиста (J), Элохиста (E), Второзакония (D) и других подобных искусственных разделений Священного Писания.
- Точно. А еще некоторые «исследователи» подвергли критике тексты Евангелия, сказав, что они якобы являются переводами одного арамейского источника.
- Да. Все это не ново.
- Симон, а почему в Библии, в Первой Книге Царств, в главе 17-й, говорится, что Голиафа убил Давид, а во Второй Книге Царств, в 21-й главе, – что Голиафа убил Елханан, сын Ягаре-Оргима Вифлеемского – он же в Первой Книге Паралипоменон, в главе 20-й, указан как Елханам, сын Иаира – то были разные Голиафы?
- Да, разные. Ведь Голиаф мог быть не один. В Писании ведь нигде не говорится о том, что это был один и тот же человек. Второго Голиафа, которого убил Елханан, могли назвать в честь первого – прославленного героя, хоть и падшего от рук Давидовых. Давид убил Голиафа во времена царствования Саула, а Елханан во время Царства самого Давида, – значит, то были два разных Голиафа. Места битвы тоже разные: «Филистимляне собрали войска свои для войны и собрались в Сокхофе, что в Иудее, и расположились станом между Сокхофом и Азеком в Ефес-Даммиме» (1 Цар 17:1) и «Было и другое сражение в Гобе; тогда убил Елханан, сын Ягаре-Оргима Вифлеемского, Голиафа Гефянина, у которого древко копья было, как навой у ткачей» (2 Цар 21:19). «Второй» Голиаф – Лахмий – брат «первого» Голиафа. А имя последнего могло стать нарицательным.
Читая Библию, нужно помнить, что если мы чего-то не видим и не понимаем, то обстоятельство это свидетельствует о нашей слепоте, а не об ошибках в текстах Священного Писания. В книге Джея Смита, Алекса Коудри и других авторов говорится о сто одном мнимом противоречии в Библии. Думаю, прочитав ее, можно решить многие подобные вопросы.


Г Л А В А   LXI

Время девы и время женщины


- Симон, ранее ты говорил, что для женщины время не имеет направления вследствие ее нецельности и хаотично организованного состояния души, и что «до» грехопадения человека «за пределами» «огороженного» девственной землей рая время «было» сакральным, не таким, как теперь – однонаправленным и конечным. А нет ли в этом противоречия, – с одной стороны, женщина, уже потерявшая свою невинность, не чувствует времени, вернее не имеет чувства времени, с другой – Дева, которая также не связана со все стирающим временем. Чем же тогда они отличаются друг от друга в метафизическом смысле, если не брать во внимание одни лишь физиологические различия между ними? 
- Тут все очень непросто, Илья. Говоря об отсутствии направления во времени для женщины и о вневременном состоянии Девы, я подразумевал кардинально различающиеся исходные условия их существования – первая живет во времени, но не связывает его с памятью по причине раздробленности падшего сознания, а вторая – потенциально обладает совершенным вневременным знанием сродни ребенку, которое утрачивается со вступлением ее в половую связь.
Приведу такой пример: когда знакомый, про которого мы ранее говорили, вернулся в свой родной дом после почти четырехлетнего отсутствия в своем Отечестве и пошел вместе с матерью поздороваться с родственниками, тогда одна женщина – тетя этого человека в ответ на его воспоминания о прошлой жизни их дружной, большой семьи стала пренебрежительным тоном говорить об их родном доме, который находился в центре города и, наоборот, нахваливала безликие пчелиные ульи, размножившиеся в последнее время.
- Однообразные, серые, бетонные коробки?
- Да, которые строят сейчас люди, вообще мало что смыслящие в архитектуре, но при этом думающие только о личной сиюминутной выгоде.
- А к чему ты про это рассказываешь? Это как-то связано с чувством времени у женщины?
- Да, я к тому и веду. Сама родственница, до того как поселиться в большом доме своего брата, много раз переезжала с места на место и жила в очень скромных, стесненных условиях. А когда устроилась в жилище брата, начала забывать, как было в ее жизни раньше.
И вот, дом ее брата стал натирать ей душу, и тогда она захотела порвать со своим прошлым, а это безнравственно. Ибо ни один подлинно выдающийся человек никогда не откажется от своего прошлого – каким бы оно ни было – я имею в виду не забудет его в том смысле, что будет ценить даже тяжелые свои времена. Наоборот, в своем прошлом, какое бы трудное оно ни было, он черпает вдохновение, он находит в нем основание для собственных новых свершений. Но женщины легко порывают со своим прошлым в угоду настоящему, – строго говоря, для женщины есть лишь одно настоящее время, поэтому женщина не испытывает, в отличие от мужчины, неизбывной, мучительной тоски по утраченным временам – само время для нее не имеет направления.
Я уже рассказывал про сестру, которая став взрослой, также позабыла свое прошлое, – когда мы жили в третьем доме – довольно просто и скромно, но не зацикливались на всем второстепенном и думали о главном – о мечте, о Небе, о солнце, звездах, о красоте, о добре, – когда были детьми. Вернее, она не просто забыла о прошлом – многие вещи женщина, утратившая девство, и не утратившая, но ставшая взрослой, – которой уже больше пятнадцати-восемнадцати лет, помнит всю свою жизнь, но и родственница знакомого, и сестра утратили именно цельное осознание своего прошлого, в отличие от Девы. Поэтому я и говорю, что безнравственное время в нашем падшем мире не является для женщины угнетающим фактором, который должен быть преодолен – зачем ей преодолевать нечто, когда ей и так удобно на земле, которая соприродна ей. Но для мужчины профаническое время аморально – в пределе оно все сводит к небытию. Время не созидательно, но разрушительно – принцип разрушения глубоко внутренне заложен в само понятие безнравственного счета времени, который – т. е. счет – нечто целое постоянно дробит на отдельные части, который качество сводит к количеству, – повторяю, я говорю сейчас о времени именно в нашем мире, но не о сакральном времени «до» грехопадения человека. 
Так вот, когда я говорил о вневременном состоянии Девы, то подразумевал, что девственно чистая девушка еще не оторвалась от истоков детского волшебного восприятия реальности – в ней еще живет цельный сознательный микрокосм. А у женщины не так – она воспринимает мир не активно и интенсивно, как Дева, не включенная во время, но именно пассивно – ее несет течением времени, которое не имеет для нее направления.
- Понятно. Значит, Деве, с одной стороны, потенциально доступно знание времени и в то же время она независима от него – как ребенок и мужчина.
- Да. Она возвышается над временем и может посмотреть на него со стороны. Поэтому Дева потенциально гениальна, но, повторяю, сохраняется у нее такое состояние только до т. н. полового созревания – даже если она и остается дальше девственницей – хоть до конца своей земной жизни, то все равно из-за возраста она утрачивает его – потому что «с» грехопадением человека дьявол разделил его на отдельный пол – со вступлением во взрослую жизнь мы все неизбежно утрачиваем полное чудес детское восприятие реальности. И только гениальные мужи по милости Божией из всех взрослых людей хотя бы немного к нему приближаются. 
Еще в связи с проблемой отсутствия чувства времени у женщины приведу интереснейшую мысль Гейдара Джемаля – некоторые выдержки из его работы «Чертовы куклы. Женщина как объект бесстрастного анализа», с которой я не во всем согласен, но в данном контексте меня в ней интересует именно изложение сакральной стороны вышеозначенной проблемы – это почти вся его статья с некоторыми исключениями: « <…> Культура в широком смысле слова построена на констатации того, что в человечестве с первых шагов его существования идет война полов. «И вражду положу между тобою и между женою, и между семенем твоим и между семенем ее...» (Бытие, 3:15).
Эта вражда питает драму человеческих судеб как в ее частном измерении – сюжет физического происхождения и воспитания, так и в общественном – проблематика власти в фокусе гендерного противостояния. Ярчайшим образчиком такой драмы стал
Шекспировский «Гамлет», где на противостоянии между мужчиной и женщиной завязаны практически все тайны бытия, причем не только здешнего, но и потустороннего.
Наиболее простым и классическим пониманием гендерной оппозиции является видение ее в терминах физической поляризации. «Плюс» и минус», анод и катод несут запас энергетического потенциала, который преобразуется во всю многоцветную суетливую и неизбежную жизнь: работа, политика, войны, социальное угнетение и революции... Короче говоря, вся История человечества для того, чтобы осуществляться, нуждается в этом горючем, которое образовано вечным Мужчиной и вечной Женщиной, смотрящих друг другу в глаза сквозь бездну времен...
Однако, во все времена предметом культурного конфликта является определение того, кто в данном случае анод, а кто катод, на чьем полюсе избыток электронов, и в чью сторону энергетический поток движется. Нет особой нужды подчеркивать (но, тем не менее, подчеркнем!), что мужчина считает отдающим энергетическим плюсом себя, в то время, как женщина убеждена, что это она превращает свою жизненную субстанцию в предмет потребления и эксплуатации мужчин.
Возможно ли в этой центральной проблеме человеческой юдоли приблизиться к пресловутой «объективности», взглянуть на дело так сказать со сверхгендерной, – а, может, сверхчеловеческой – позиции?
Определенным шагом в таком направлении может стать понимание того, что у «протяженности» и у «точки» совершенно разные виды энергии, причем настолько, что они даже не «работают», не проявляются в общем пространстве!


* * *

<…> Голое и беззащитное человеческое дитя появляется на свет в обществе, будь это Древний Египет фараонов или Франция президента Саркози. И появляется это дитя, независимо от своих половых признаков, из утробы матери. Оказавшись в колыбельке, дитя мгновенно попадает под воздействие другого охватывающего бытийного контура – общества. Ребенок с первых недель существования начинает усваивать систему коммуникативных сигналов, учится различать между своим телом и средой, между яркими цветными пятнами предъявляемых ему феноменов внешнего мира. Прямым проводником этого формирующего воздействия является мать. Но то, что через нее проходит, то, что превращает кусочек беззащитной мяукающей плоти в организованное человеческое существо –  это Общество как таковое.
Ребенка можно сравнить с чистым листом бумаги. Общество как традиционно организованную и передаваемую через язык систему смыслов – с печатью. Но печать – рисунок находится на поверхности материального носителя, штампа, оставляющего оттиск. Роль физического тела «печати» очевидно играет женщина.
Здесь мы подходим к одной из серьезнейших тем гендерной антропологии: женщина и общество, их фундаментальную связь между собой. Война полов носит не только метафизический или биологический смысл, это еще и социальная война, точнее война мужчины с обществом как предъявленной ему формой неизбежности.
Общество есть судьба, общество есть космос, но не в абстрактном мифологическом виде, который открывался древним. Это не вращение «небесного колеса», не силы первозданных стихий, но эквивалент фатума, переведенный в человеческую плоскость и предъявленный на очень конкретном уровне, начиная с неизбежности завязывания шнурков и кончая неизбежностью соприкосновения с уголовным кодексом.
Первое, что испытывает мужчина при появлении на свет, это несвобода в образе матери. А когда он взрослеет, то сталкивается с несвободой в виде окружающего его общества. Эта несвобода есть не только внешнее принуждение, но и формирование его внутреннего существа, того, что фрейдисты называют «Я» и «Сверх-Я». Почти любой взрослый человек находится в ситуации латентной социальной шизофрении: он несет в себе образ «Блага», то, что должно его мотивировать как социально вменяемую единицу, его «Сверх-Я»...
Однако, с другой стороны, он на подсознательном уровне ощущает этот идеал как нечто, навязанное извне чувствует себя «зомбированным». В подавляющем большинстве случаев ощущение, что привитое ему смысловое содержание чуждо его подлинной сущности порождает всего лишь глухое недовольство, которое превращается в столь типичный для современного мужчины жизненный фон. Однако, удивительным образом во все века мужчина решал свой конфликт с враждебным по определению социальным «космосом», создавая семью!
«Семья», «дом» для мужчины выступает как антитеза противостоящей ему враждебной среды, как тихая гавань, как то, где он, якобы, оказывается «у себя» в надежде обрести передышку от неумолимого фатума, мечтая реализовать свои глубочайшие подлинные побуждения. Мифологический концепт «дома» нагружен чаяниями идеальных свойств, которые должны помочь ему выйти из шизофренического тупика повседневной реальности. <…>
<…> Социальная шизофрения обывателя выражается в том, что семья для него превращается во второе теневое «Суперэго», некое подлинное и понятное на подкожном уровне благо, которое противостоит и во многих случаях отменяет благо официальное, провозглашенное бесчеловечным механистичным социумом. <…>
<…> Мифологизирование «семьи» в сознании обывателя заходит довольно далеко. Культура нового времени активно эксплуатирует фетиш «частной жизни», того, во что общество не должно совать нос, то, что является сферой полномочий и компетенций исключительно хозяина дома и его домочадцев. Этот культ частного тесно связан с концепцией таинства супружеской жизни. Однако, как раз культура в своем пристальном внимании к недрам «дома-крепости» в значительной степени подорвала однозначность и целостность этого мифа. «Анна Каренина» и «Госпожа Бовари», Мопассан и Золя осуществили серьезную демифологизацию «семейной гавани», показав ее как гнездо аморализма и лицемерия, как каждодневный ад, вынуждающий несчастного отца семейства спасаться в работе, пьянстве или адюльтере...
Но именно «дом» связывает и обезоруживает мужчину, не позволяя ему идти на конфликт с системой. «Дом» становится алиби для всех проявлений трусости и конформизма, тем рычагом, через который социум управляет своими данниками. Женщина в роли теневого «Суперэго» внизу и общество как официальное «Суперэго» в виртуальных «небесах» современного человечества действуют в заговоре против мужчины. Таким образом, мужчина порабощен дважды: обществом через женщину, женщиной через общество!
Сознанию индивидуально обреченного смертного предъявлены образы женщины-родительницы и общества как двух взаимодополняющих форм посюстороннего материального «бессмертия». Женщина – гарант биологической преемственности через смену поколений, общество – коллективная память, в которой смертный «живет» за пределами своего земного срока.
Женщина, тем не менее, никогда не смогла бы занять такую особую позицию «светского божества» в тандеме с общечеловеческой «юдолью скорби», если бы ее реальная онтология не выходила бы на самом деле за рамки «просто человеческого». В себе самой она выступает как носительница фундаментального раскола. Двойственность, проходящая через женское существо, в каком-то смысле если не радикальнее, то оперативнее, чем разделение человека на два пола. Мы говорим о двойственности «Девы» и «Матери».


* * *

«Девица была прекрасна видом, дева, которой не познал муж. Она сошла к источнику, наполнила кувшин свой, и пошла вверх» (Бытие, 24:16).
В традиционном обществе девственность невесты – едва ли не главнейшая ценность, имеющая явно религиозный подтекст. Девственница – само воплощение чистоты. <…>
<…> В современном либеральном и феминизированном мировосприятии существует расхожее убеждение, что идеализацию этого физиологического состояния женскому полу навязали мужчины из извращенно-собственнических побуждений. Действительность может оказаться совершенно противоположной. Именно девушка сама находится в совершенно особом контакте со своим девственным состоянием. До того, как она познает мужчину, ею владеет некая иррациональная стихия, в которой ее сознанию открываются многие вещи, исчезающие после того, как она становится женщиной. Девство – это состояние особой энергетики, причем энергетики деструктивной: девушку можно сравнить в некотором смысле с взведенной и готовой взорваться бомбой. Конечно, многим рационально мыслящим людям Нового времени, привыкшим представлять юных созданий женского пола в образе беззащитных и хрупких существ, нуждающихся в опеке, в это трудно поверить. Тем не менее, одной из ярчайших фигур языческой мифологии является Дева-воительница. Более того, именно Дева с представляет самую душу доблести, воплощает в себе энергию гнева и возмездия.
Этот образ выходит далеко за пределы тевтонских мифов с их закованной в латы Брунгильдой и эллинских видений, среди которых поражает своей мощью Афина-Паллада, выходящая с разящим клинком из головы Зевса... Добавим, что и в Христианстве <…> Дева – это не только Богоматерь. Святая Анна Арморейская – покровительница рыцарства, и в бессознательном переживании нордического мужчины есть несомненно что-то общее между чистотой нетронутой женственности и холодом смертельной стали.
Но ведь это не только религиозная символика, которую можно списать на фантастическое отображение реальности в головах несчастных людей, еще не понявших законы рынка. Вся история Франции вращается вокруг совершенно реальной исторической личности – Жанны д’Арк, классической девы-воительницы, которая вела за собой не только рыцарей, коннетаблей и маршалов, но и самого короля! Рене Генон, главный авторитет XX века в вопросах традиционализма, утверждает, что Жанна д’Арк была последним адептом западной традиции женского посвящения, уходящей корнями в седую Древность.
Энергетику девства можно сравнить с энергетической заряженностью первозданной протяженности, в которой время дано пока как четвертое измерение пространства (т. е. отсутствует). Изначальное пространство, существующее еще до возникновения проявленного мира, пространство как возможность – это чистая энергия, пылающая пустота. Потом, когда в недрах этого однородного гомогенного пространства отразится точка, время дрогнет и маятник мировых часов будет запущен. Пространство начинает искривляться, энергия переходит в вещество, исчезает однородность, появляются тела… Возникший мир идет ко все большему сгущению, в нем все меньше энергии и все больше вещества.
Превращение девушки в женщину подобно обезвреживанию бомбы или снятию энергетического потенциала. Девственность, символически выраженная в этой анатомической детали – девственной плеве – конвертируется в ребенка, который по сути дела является трансформированной и отчужденной первоначальной энергетикой. Насколько девушка фетишизировала свою огненную чистоту, настолько же, став женщиной, она фетишизирует ребенка, в котором видит свое превращенное девство. Ребенок становится воплощением того комплекса потери и всех связанных с этим комплексом страхов, который возникает в момент утраты девственности. Присущая, агрессия трансформируется в явную заботу о безопасности. Но самое главное, что происходит с этим физиологическим превращением: подобно тому, как это совершается при рождении космоса, для матери возникает время.
Девушка не знает времени, она живет в безвременье. Именно это позволяет ей потенциально представлять собой эпицентр возможного взрыва, свободное и яростное разрушение, которое в некоторых особях угадывается даже без специального усилия воображения. Однако, с того момента, когда юная красавица десакрализована мужской плотью, и особенно с того момента, когда она дает рождение своему чаду, время для нее пошло. Таким образом, она приобщается к юдоли мужчины, для которого время идет всегда, практически с колыбели.
Здесь мы подходим к главной дифференциации между полами, точнее между присущими им энергиями, о чем упоминали выше. Время мужчины и время женщины – разные.
В экзистенциальном смысле время человека есть ограниченный запас его жизненной энергии, который конвертируется в нечто иное. Например, в деньги. А, может быть, в написанные книги, в размышления о смысле жизни, в подготовку революции и т. д. Женское время конвертируется в пространство человеческих отношений, которые образуют гарантию безопасности для нее и ее детей. Все остальное либо поддерживает эту безопасность, либо угрожает ей. Поэтому, реализация мужского времени согласно врожденным импульсам противоречит тому, как осуществляет свое время женщина. Мужчина действует как смертный, который хочет придать своей смерти смысл. Эта философия является опаснейшим вызовом для того, что женщина ждет от жизни».
- Очень интересно!
- Да.
Вообще любовь между мужчиной и женщиной на падшей этой земле суть любовь ненастоящая, ибо мужчина любит женщину не как самодостаточную личность, но часто относится к ней, как к вещи, уделяя свое внимание внешнему вместо внутреннего – красоте, первому порыву, схожим интересам и т. д. и кроме того он любит в ней самого себя – некий Идеал, который посредством нее он пытается претворить в жизнь, но так уж в конечном счете получается, что обманываются оба – мужчина потому, что не находит ни того, ни другого: красота женщины со временем увядает и начинаются похождения на сторону, а, во-вторых, «идеал» рассыпается прахом, когда наступает бытовая жизнь – добывание пищи, кормление детей, забота о доме, скучная и бессмысленная работа и проч. и проч. – т. е. мужчина чувствует какой-то подвох, какой то чудовищный обман во всем этом дьявольском мареве «семейного счастья» – какой-то суррогат «идиллического состояния», похожего на сон, который рано или поздно прервется. А женщина теряет свое девство и вместе с ним молодость, постепенно состариваясь и еле передвигая ноги, – ведь ни одна женщина всерьез не задумывается о старости – женщина всегда живет настоящим, для нее время не есть нечто сакральное и связанное с памятью и вневременными ценностями – время для нее суть внешний фактор, обусловливающий течение ее жизни, ибо жена так и нареклась Адамом – Ева – «Жизнь» – для женщины ценен лишь сам факт жизни – сам процесс жизни, хотя в то же самое время от мужчины ей нужны конкретные результаты – деньги, материальные блага, обеспечение ее всем необходимым ради постоянного воспроизводства жизни на этой грешной земле и т. п. А мужчина по-другому относится к процессу и результату – ему не важен результат конкретного дела в этом падшем мире, потому что он принципиально недостижим – вся земная жизнь мужчины есть только стремление к совершенству – подготовка к Вечности, ко встрече с Богом, к возвращению в Дом Отца Небесного, а не всякие спекуляции по наживанию денег и материальных благ – т. е. не суетня и толкотня, начавшаяся еще с незапамятных времен и продолжающаяся по сей день. Но при этом для мужчины мучителен сам безнравственный процесс повторяющейся жизни. Повторяю, в деле мужчине интересен процесс, но в жизни – результат, а для женщины в деле важен результат, но в жизни – сам процесс жизни. 
- Диалектика...
- Да. Таким образом, для женщины в деле мужчины важен результат, но при этом ценна сама жизнь – она желает продлить земное существование, а для мужчины, наоборот, – приоритетен результат его жизни – он не акцентирует свое внимание на процессе жизни, не возводит его в самоцель – посредством земной жизни он стремится к совершенству, но не хочет бессмысленной пролонгации земной жизни, которая для женщины как раз-таки является самоцелью – в виде самого процесса жизни – это воспроизводство земной жизни ради самого воспроизводства и жизни. Кроме того мужчина и женщина по-разному относятся к плодам конкретного дела – для первого они, как Идеал, и есть главное, ради чего он и живет, а для второй – плоды суть фикция, поэтому женское творчество не глубоко, но поверхностно. Плоды мужчины по милости Божией простираются в Вечность. Плоды его дел – это его вера Богу, которая проявляется в его творчестве. 
Мужчина глубоко внутренне чувствует, как сильно он обманывается в своих ожиданиях, когда связывает свою жизнь с женщиной. Некоторые пары могут, конечно, не согласиться с таким суждением, сказав, что пусть и редко, но все же встречаются и счастливые браки, но даже последние не являются незыблемым, однозначным устроением совместной жизни мужчины и женщины, к тому же мало кто честно станет признавать свои ошибки. В глубине души даже счастливый в браке мужчина понимает, что с его молодостью и потерянными годами у него отняли нечто более ценное и тайное – его некогда цельная душа, его сознательный микрокосм разделились на части, а потому он всегда будет неудовлетворен своей семейной жизнью – я имею в виду, что именно по-настоящему он не будет доволен ею. И чтобы как-то компенсировать эту пустоту и нищету Духом, он начинает заниматься разными хобби, соревнованиями, тратит время на путешествия, рыбалку, чтобы забыться и отвлечься от трудностей семейного, однообразного течения жизни. Он начинает выпивать, ибо понимает что рано или поздно его жизнь закончится, а тайна так и осталась непознанной – он может пойти к батюшке, однако, как это ни странно, часто духовные лица многого сами не понимают и говорят с прихожанами со своей колокольни, но все мимо и, таким образом, обман продолжается, а потом мужчина умирает в безвестности, память о нем развеивается как пыль на ветру.


Г Л А В А   LXII

Воспоминания Симона о детстве


- Симон, расскажи, пожалуйста, о своем рождении, о своей семье, о детстве.
- Я родился весной того самого года, когда вышел фильм «Игла» с В. Цоем в главной роли, – спустя пятьсот лет после того, как тринадцатилетний Микеланджело стал учеником Доменико Гирландайо и через тысячу лет после крещения Святой Руси.
Тогда мы одной, большой, дружной семьей еще жили в красивом доме со шпилем в центре моего родного города.
- Дом со шпилем? Как у В. Цоя, – он ведь в детстве жил в доме на углу Московского проспекта и Бассейной улицы – в Петербурге, возле парка Победы.
- Да. А рядом с моим домом есть множество скверов, – к примеру, возле оперного театра Абая и на Старой площади – в детстве я туда часто ходил гулять с родителями, дядями, тетями, братьями и сестрами.
Так вот, когда я родился в родильном доме, – мне мать потом рассказывала, – ребенок рожавшей с ней рядом женщины появился на свет мертвым. Сам я тоже не сразу стал кричать, как это обычно свойственно новорожденным. Мать говорила, что я сначала довольно долго молчал – меня уже взяли на руки, измерили, взвесили и только потом я издал громкий крик.
- Почему?
- Не знаю. Может быть, это отчасти связано с моей родовой травмой – ведь я родился с врожденной кривошеей и потом периодически носил воротник Шанца. Кстати, в связи с этим я вспомнил сейчас, как однажды в гости ко мне домой пришел друг – Игорь, с которым я учился в школе в одном классе, у которого еще был кот Васька черного окраса, – так вот он долго разглядывал фотографию, которая хранилась за стеклом в шкафу вместе с книгами.
- А что на ней было изображено?
- Это была моя фотография, сделанная еще в детском саду, на которой я с сильно искривленной шеей и асимметричным лицом.
И все-таки эти отклонения, конечно же, не объясняют подлинной, сакральной причины того, что я, в отличие от многих младенцев, появившись на этот свет, не издал никакого звука, – думаю, что так было, может, потому, что я не знал еще злую сторону нашего падшего мира.
- Как это?
- Ну, помнишь, Илья, мы с тобой говорили о прорвавшемся рае после грехопадения человека – разве ты не видишь в этом символ того, что ребенок, рождаясь на свет, потому и кричит, что его прародители некогда согрешили и «были» изгнаны из рая, а само изгнание и появление их на грешной земле – такая же скорбь, как и при насильственном деторождении в нашем падшем мире, которую и выражает крик ребенка, которому еще только предстоит испытать на себе безнравственное состояние этого мира и пережить его несправедливость.
- Точно, Симон, ты прав! Ведь в действительности все так и есть – материнская утроба для вынашиваемого плода суть то же самое, что и земля, утратившая свое девство, и забеременевшая раем, который «впоследствии» прорвется наружу. «Когда» Адам с нареченной «тогда» «уже» Евой женой покинули рай, – вернее, только стали из него выходить – за этот «промежуток времени» – буквально «мгновение» – и произошли все те катастрофические массовые вымирания на земле, о которых мы говорили ранее, поелику «мгновение» Вечности «еще» не прорвавшегося, но «уже» готового «вот-вот» прорваться рая – это то же, что миллиарды и даже больше – лет падшего существования. Как же все интересно и логично!
- Да, Илья.
А еще я до трех с половиной лет не разговаривал, а только мычал, показывая на вещи пальцем. Позже выяснилось, что мне нужно было просто подрезать уздечку языка, – когда это сделали, я очень быстро заговорил. А когда я только научился ходить – мне был год и три месяца, мать отвела меня в детский сад.
- Так рано!
- Да…
А еще я помню в детстве как-то спросил того же друга Игоря, сколько обычно живут коты. Он сказал, что около пятнадцати лет, а потом я узнал возраст Васьки и посчитал, что ему осталось жить еще вдвое больше, чем он прожил на то время. Тогда Игорь заметил, что вообще-то это выглядит некрасиво по отношению к нему и его коту, – дескать, странно подсчитывать возраст и время смерти живого существа, а я даже не подумал об этом.
- Настолько ты был наивен и любопытен, что хотел все узнать и сказать о мыслях своих другу?
- Именно. Я еще с детства казался каким-то странным для своих друзей и знакомых. Я не понимал многих вещей – я имею в виду правила приличия в обществе – я всегда делал все по-своему, невзирая на то, как привыкли обычно поступать люди.
В связи с этим я вспомнил еще, как в детстве сказал что-то грубое одной девочке во дворе моего третьего дома, и ее мать потом надрала мне за это уши – для меня было неочевидно, что между девочками и мальчиками есть какая-то разница и что к первым нужно относиться более терпимее, что ли. Всего этого я в детстве еще не понимал. Конечно, я не был непослушным ребенком, но иногда вел себя таким вот странным образом.
Так вот, продолжу свой рассказ. Приехав с матерью домой после выписки из роддома, я, как мне потом рассказывала сестра, был оставлен ею [матерью – прим. мое] на короткое время один.
- Почему?
- Потому что у матери после возвращения со мной в родной дом, сразу с порога, глаза наполнились слезами – ведь она так долго не видела дочь, которой тогда было меньше, чем полтора года от роду. Мы ведь с сестрой погодки. Мать, конечно, потом отрицала, – когда я, уже став взрослым, спрашивал ее, – зачем она оставила меня одного в комнате, но позже я понял, что материнское сердце переживало за нас обоих – за сестру и меня, но вместе и одновременно с нами обоими ей было очень трудно. Приходилось кого-то оставлять, а кому-то уделять больше внимания и проявлять заботу о том, кто был ближе, кому ее ласка и помощь были в то время особенно необходимы.
- Но почему ты говоришь об одной только матери, – что, кроме нее больше некому было помочь? 
- Было – ее родным братьям и сестрам, но они-то ведь работали и не могли целый день за нами присматривать.
- А отец?
- Отец прожил с нами меньше года, а потом развелся с матерью.
- Почему?
- Потому что не выдержал трудностей жизни с маленькими детьми, оказался слабохарактерным, к тому же, как я уже говорил, у него вообще особого склада характер... Мать почти всю совместную с ним жизнь думала, что он – обычный человек, но лично я, когда по милости Божией стал прозревать и видеть, как устроен наш мир, – точно понял, что отец действительно странен. Об этом еще раньше и некоторые люди, знакомые с ним, говорили, но я пришел к этому заключению самостоятельно, долго наблюдая за отцом со стороны – его поведением и действиями.
- А это так трудно было понять?
- Конечно. Потому что внешне отец не проявлял никаких подозрительных признаков, особенно на людях. Всю свою лютую злость и недовольство всем и вся он изливал на мать и ее семью: на дедушку – ее отца, на ее братьев, сестер, их жен и мужей и даже на их детей – моих двоюродных братьев и сестер. Но, повторяю, с посторонними людьми он был другим человеком. Бесы, сидевшие в нем, весьма хитро манипулировали нашей большой тогда семьей.
Так вот, оставив мать с двумя детьми, отец ушел к другой женщине, потом у них родился сын, а спустя всего пару лет он вернулся к матери.
- Отец и со второй женой развелся?
- Нет. Вторая жена сама его выгнала, – видимо, поняла, с кем связалась, но поздно. А характер, надо сказать, у нее сильный, не такой, как у матери, и к тому же ее отец был каким-то высокопоставленным государственным служащим, а отец таких людей боялся и пресмыкался перед ними.
- А почему мать приняла его обратно? Я понимаю, по твоим словам, что она была слабее, чем вторая жена твоего отца, но ведь не только же поэтому.
- Не только. Потому что отец вновь стал бегать за матерью, следить за ней, забирать меня и сестру из детского сада, стучать в двери нашего дома, отчего соседи просили нас как можно скорее уладить образовавшийся с ним конфликт, кроме того отец звонил матери на работу, терроризировал ее постоянными нападками и т. д. А еще мать попросил дедушка – ее отец, сказав ей, чтобы она либо ушла из нашего общего дома, потому что ее муж мешает жить его другим детям – слишком много из-за нее и по вине отца было шума, либо порвать с отцом окончательно. Мать решила уйти с отцом, взяв сестру и меня с собой, – так мы и ушли из родного моего дома, в котором я провел свое, несмотря на все эти семейные неурядицы, незабываемое, волшебное детство.
- Понятно.
Кстати, Симон, а что ты помнишь из своего детства? Расскажи, пожалуйста.
- Помню, к примеру, что возле моего дома по арыкам протекала вода – их в моем городе очень много, потому что раньше мой родной город строился весьма продуманно, а не как сейчас – так вот я пускал по ним самодельные кораблики, сделанные из коры деревьев.
Помню, как в саду перед своим домом я ловил кузнечиков, бабочек, божьих коровок, наблюдал за муравьями, клопами-солдатиками, рвал одуванчики, лазил по деревьям, забирался с сестрами и дворовыми друзьями на чердак, из которого мы выходили на крышу как раз в том самом месте, где вздымается шпиль моего дома.
- Вы лазили на чердак дома?
- Да. И если бы сейчас я встретил всех тех своих друзей и сестер, то ручаюсь тебе, Илья, они бы и не вспомнили об этом.
- Почему?
- Потому что их внутренний мир стал настолько уплощенным и обедневшим, что они теперь дальше своего носа не видят. Их интересуют повседневные заботы – как, сколько, где и когда можно заработать денег, кому утереть нос, кого обскакать, куда бы поехать, чем бы заняться, как бы не сойти с ума в этом сложном, запутанном мире и не помереть от скуки. Они забыли и не хотят вспоминать о своих детских переживаниях. Они стали глухи, слепы, недалеки. Дьявол их постоянно соблазняет, и они поддаются на его провокации. Короче говоря, они слабые и полурожденные – они несвободны. Они предпочли ползать, но не летать.
- Ты прав, Симон… Я тоже вспомнил сейчас свое раннее детство, – действительно, дети очень интенсивно ощущают этот мир – все их впечатления, как яркие вспышки, навечно откладываются в памяти…
- Конечно.
Так происходило в бытность моего детства, когда я жил в доме со шпилем. А потом я переехал в другой дом – уже не в центр города. Там прошло мое детство с первого по девятый школьные годы включительно. Между этими двумя периодами был еще небольшой промежуток времени в течение примерно трех лет, когда я жил за городом, но то время я помню лишь отдельными фрагментами.
Так вот, во дворе моего третьего дома жизнь тогда просто кипела, и все вокруг развивалось. И теперь я понимаю, почему все так было.
- Потому что, как ты сам ранее говорил, от выдающихся мужей, творящих Историю, исходят мощнейшие вибрации, как это было и при Микеланджело с Леонардо и Лоренцо Великолепном или при Ломоносове М. В., Канте И., Гете И., Пушкине А. С.?
- Да. И как бы высокомерно и выспренне это ни звучало с моей стороны, но я действительно вижу всю эту картину перед своими глазами – тогда, в детстве, вокруг меня все бурлило, а теперь в тех краях все просто вымерло, – помнишь, Илья, мы ходили по этим местам, и ты сам видел, в каком плачевном состоянии они сейчас находятся.
- Да, Симон. Я видел все своими глазами и даже не сразу поверил твоим словам, когда ты подробно про них [места, связанные с детством Симона, – прим. мое] мне рассказывал. Значит, примерно так же все было в центре мира в начале человеческой Истории?
- Да. Поелику человек суть сознательный микрокосм – все вокруг него происходит согласно неизменному действию закона сохранения равновесия по форме и содержанию. «Когда» рай прорвался наружу – Адам с Евой и с остальными людьми вышли в центр тогдашнего мира – я имею в виду географический центр мира, – где сейчас, как и в Древности, Святая земля.
- Я так и понял.
- Просто, к примеру, друг, с которым я работал в театре, однажды сказал мне, что под нашей землей есть, возможно, и другой мир – т. е. не ядро, мантия и кора, а именно другая жизнь со своими законами и существами, населяющими подземное пространство, – поэтому я уточняю, чтоб не было никаких недоразумений.
- Это тот друг, который увлекался оккультизмом, гороскопами и эзотерикой?
- Да. Он, например, любил читать Э. Бульвера-Литтона и, видимо, из его книг почерпнул эту безнадежно устаревшую и бесполезную информацию. Просто человек остановился в своем развитии – я имею в виду не развитие в этом мире, а с позиции опыта сознания – т. е. его сознание в нашем двадцать первом веке до сих пор остается в архаике. Он не замечает явного одурачивания людей всякими шарлатанами-оккультистами, к коим автора романа «Занони» я, конечно же, не причисляю, но все эти бесконечные споры разных теософов, сектантов, псевдомагов, лжеалхимиков, эзотериков и прочих промывателей наивных голов о существовании каких бы то ни было миров в нашей падшей вселенной – бессмысленны, потому что сводятся лишь к одному – эти прихвостни по дьявольскому наущению плетут такие хитросплетения, чтоб не объяснить человеку нечто действительно интересное и заслуживающее пристального внимания, но наоборот – еще больше его запутать. Потому и не мудрено попасться в их сети – с дьяволом ведь бороться, что с чертом, подобно Ивану Карамазову, разговаривать. По этому поводу я вспоминаю слова Пантагрюэля из романа Ф. Рабле, – сказанные в Пятой Книге, в 27-й главе, где говорится про орден братьев распевов:
« - Вам ясна, вам понятна хитрость распевов? – обратился он [Пантагрюэль – прим. мое] к нам. – Во время шествия они вышли в одну церковную дверь, а вошли в другую. Они поостереглись войти туда, откуда вышли. Клянусь честью, это люди хитрые, и не просто хитрые, а хитрющие, хитрецы, хитрюги, и не только хитрящие, но исхитряющиеся и перехитряющие. 
- Эта хитрость заимствована из оккультной философии, – заметил брат Жан, – а я в ней ни черта не понимаю.
- Тем-то она и опасна, что в ней ничего понять нельзя, – подхватил Пантагрюэль. – Хитрость понятная, хитрость предвиденная, хитрость разгаданная теряет всякий смысл и перестает быть хитростью, – мы называем ее дурью. Честью клянусь, эти хитрецы искушены во многих других видах хитрости».
Так вот, я не спорю, когда-то давно магическое сознание человека было актуальным, ибо, как мы уже неоднократно говорили, реальность падшего мира после прорывания рая наружу, конечно же, сохраняла свое магически-волшебное содержание, – как и ребенок после рождения не сразу утрачивает телепатические способности. Но с обнулением Ветхого времени Господом нашим Иисусом Христом, эта полная явных чудес реальность прошла и началось Новое время. И потому думать о мире так же, как и наши предки, которые жили еще до Рождества Христова, – значит, быть несовременным своему времени, полурожденным, недальновидным и слабым человеком, ибо желание вернуть прошлое время означает неспособность к развитию.
- Попятное движение рака, но не свободный полет птицы.
- Да. Поэтому, повторяю, – во избежание всяких недоразумений я уточняю, что под центром мира я подразумеваю точно и конкретно Святую землю – Израиль, Палестину и в целом Аравийский полуостров. Древний Египет и Средиземноморские цивилизации я тоже отношу к этому списку, только не называю их Святыми, потому что они были языческими. Но то, что и в них была полная явных чудес реальность – бесспорно. А за пределами Святой земли и древних магических цивилизаций в центре мира, на окраинах земного шара, все развивалось по-другому.
Так вот, теперь я понимаю, что в детстве вокруг меня, как и в центре мира в Древности, в Средние века, в эпоху Возрождения и в Новое время – по милости Божией все вибрировало, потому что «концентрация» Духа в цельных личностях и в землях, где они живут, – велика весьма, но как мы ранее уже говорили, Дух постоянен и однозначен, а, значит, в остальных местах его неизбежно будет меньше. 
- Очень интересно!
- Да…
Я помню голубятню в виде квадратной башни голубого цвета во дворе своего третьего дома – у меня был друг – Рашид, он часто на ней пропадал, и родители даже не могли его дозваться. И мы всей детской гурьбой вместе с Рашидом игрались на этой, казавшейся мне тогда волшебной, голубятне. Возле нее росло абрикосовое дерево и располагалась газораспределительная станция, на которой черной краской было написано «Цой жив!» – да она и теперь там находится, вот только без этой надписи. Голубей тогда в нашем дворе было огромное множество, а вместе с ними и других животных, потому как в природе все друг с другом взаимосвязано. А теперь в этом дворе больше нет ни самой голубятни, ни дерева, на которое я часто лазал с друзьями.
- А что с ними стало?
- Абрикос рос еще примерно десять лет после моего переезда в новый, четвертый, дом. А голубятню снесли намного раньше – еще в мое детство.
- Как это жестоко! Вместо нее потом что-то построили?
- Вот именно, что ничего. Зачем ее снесли я не знаю. Вот так постепенно и оскудевает наша земля… Незаметно стареет и внутренне готовится к своей гибели.   
Рашид, помню, горько и долго плакал. Для него особенно из всех детей, живших в нашем дворе, голубятня была волшебным местом, в котором он чувствовал себя единственным его хозяином и творцом – он чуть ли не ночевал на ней. А дни он и так проводил на голубятне.
- Да… Разрушился целый мир одного человека…
- Так и есть.
- Кстати, голубятнями раньше владели дворяне – они считались признаком аристократического происхождения.
- Да. У Рабле Ф., помню, говорится как Гаргантюа послал гозала со своим стольником Маликорном, чтобы узнать о сыне своем Пантагрюэле во время его морского путешествия на остров Медамоти.
- Точно. А еще в романе Рабле говорится, что охота для знатных особ была не просто развлечением, но даже способом поддержания боевой готовности в мирное время – посредством охоты аристократы упражнялись в военном искусстве.
- Верно. Это из Пятой Книги героических деяний и речений доброго Пантагрюэля, главы XIV-й, – когда брат Жан говорит путешественникам: «Отцы нынешних Пушистых Котов сожрали тех добрых дворян, которые, как приличествовало их званию, посвящали свой досуг соколиной и псовой охоте, дабы этими упражнениями подготовить и закалить себя на случай войны, ибо охота есть не что иное, как прообраз сражения, и Ксенофонт недаром говорил, что из охоты, как из троянского коня, вышли все доблестные полководцы. Я человек неученый, но мне так говорили, и я этому верю».
- Да…
- По милости Божией в моем детстве было много чудес – одна только голубятня чего стоит – я когда читал книгу великого Рабле, то хорошо себе представлял картины в ней описываемые, потому что сам видел многие вещи, о которых в ней говорится, своими глазами.
- Интересно.
- А еще я помню как после дождя из земли выползали земляные черви, и я с друзьями их собирал. Еще помню, как чуть ли ни под каждым камнем во дворе я искал жужелиц, мокриц, чешуйниц, уховерток и всякую другую мелкую живность, доставал из трухлявых пней личинок жука-носорога, иногда находил и самих жуков. Наблюдал за муравьями, которых раньше во дворе моего третьего дома было огромное множество. Скармливал паукам, которые вили свои паутины в кустах поблизости с моим домом, пойманных мной мух. Часто находил богомолов и так же как паукам подбрасывал им кузнечиков и акрид. Сейчас уже нет всех этих насекомых, пауков, червей, голубей в таком большом количестве – я специально ходил в свой старый двор после дождя, чтобы посмотреть на червей – ничего такого и в помине нет. Природа кардинально изменилась прямо на моих глазах. А некоторые люди еще удивляются тому, о чем говорится в Библии. Если за одну только мою жизнь произошло столько изменений, то что же происходило и продолжает происходить за тысячи лет!
- Да…
Симон, я про отца еще твоего хочу спросить – ты сказал, что он люто ненавидел родственников матери. А за что он их так невзлюбил?
- Как я уже говорил, отец – человек со своими странностями, и вот однажды он уехал на заработки в Южную Корею, в Сеул, а перед этой поездкой будто бы, как он сам это утверждает, попросил братьев матери присмотреть за его строительными материалами, которые собирал несколько лет. Хранил он их в подвале нашего дома, который на ключ никогда не запирался. Приехав через полгода обратно домой, отец, как и следовало ожидать, не нашел в подвале свои вещи.
- Их кто-то украл?
- Да, какие-то неизвестные нам люди. Но не братья матери, в чем они искренне и пытались убедить отца. А он относился к ним пренебрежительно еще тогда, когда только женился на матери. После кражи его отношение к ним и вовсе переросло в ненависть. Он говорил про них всякие ругательные слова в течение последующих двадцати пяти лет.
- На протяжении такого долгого времени!
- Да, потому что бесы все никак его не отпускали.
По словам отца во всю его жизнь камнем преткновения были родственники матери – он их даже называл обобщенно, по фамилии, говоря, что весь их род повинен в том, что его жизнь прошла так никчемно и бессмысленно – так он оправдывал свои немощи. Отец был поистине странным человеком, с целым набором комплексов неполноценности.
- Симон, а какое детство было у отца?
- Очень трудное. Он именно много трудился, но не голодал, ибо дедушка его – мой прадед – был человеком зажиточным. Отец рассказывал, как ему с детства и до смерти прадедушки приходилось смотреть за скотом, которого было довольно много – табун лошадей, коровы, овцы – всех их отец кормил и поил чуть ли не в одиночку. Почему все хозяйство на нем держалось? Сын прадеда – дядя отца – был человеком добрым, поначалу хорошим специалистом – он работал механизатором, но оказался слабохарактерным, – когда помогал односельчанам, те, чтоб отблагодарить его, много угощали и не замечали, как сами же спаивали его, после чего он стал вести праздную жизнь и в конечном счете спился – все, что было в доме ценного, он постоянно пропивал. А сам прадедушка с женой своей – бабушкой отца – немного могли сделать в домашнем хозяйстве.
Помню, я в детстве спрашивал отца – почему одно его ухо не такой формы, как второе – здоровое. И он рассказал мне историю о том, как однажды на целый день пошел пасти скот. Тогда была зима. На голову отец надел короткую вязаную шапку – другой у него не было. Так отец и застудил ухо – у него было сильное обморожение: от холода ухо сильно распухло, а потом образовался огромный нарыв – тогда он чуть его не лишился. Слух у отца не пострадал, а на всю жизнь осталось такое вот воспоминание.
Еще отец рассказывал, как, будучи подростком, ходил искать корм для скота – ему иногда приходилось воровать его в хранилищах села и везти в несколько ходок, рискуя тем самым еще и оказаться пойманным. Ночью на отгоне он брал пять-шесть лошадей, навьючивал каждую парой мешков, заполненных овсом, пшеницей, свеклой и так за ночь мог перевезти до нескольких десятков пудов корма. Потом на рассвете отгонял лошадей обратно пастись и ложился ненадолго спать. На учебу в школе времени у отца почти не оставалось.
- Да, тяжело было отцу…
А почему он жил в доме своего деда, а не у родителей своих?
- Мать отца вскоре после его рождения умерла. А отец его – мой дедушка по отцовской линии – женился на другой женщине, с которой так же как и с первой женой своей родил много детей – сыновей и дочерей. У отца две родные сестры и были еще брат, который погиб, когда служил в армии – в пограничном конфликте на острове Даманском, в 1969-м г., и сестра, которая умерла от болезни. Дедушке отца помочь кроме него было некому, поэтому сын первого – мой дедушка – отправил отца в дом прадеда. Конечно, отец часто бывал в доме своих единокровных братьев и сестер, но мачеха его не любила, а мой дедушка, ее муж, был человеком кротким – он не мог ей даже сказать, чтоб была поласковее с его сыном. Отец показывал мне в детстве шрамы у себя на голове – отметины от ударов скалкой – он, помню, рассказывал как даже прятался под кроватью от неродной ему матери. Поэтому я глубоко понимаю, почему отец вырос человеком обидчивым, злым и в то же время слабым. Ведь переживания детства – самые важные для каждого человека – они сопровождают его всю жизнь.
А своих детей мачеха отца любила. Потом один из них – старший ее сын – стал государственным служащим. Помню, когда писал его сыну – он мой ровесник, то даже не получил от него ответа – родственники отца всегда держались обособленно, поэтому я о них почти не упоминаю – все мое детство прошло с братьями и сестрами матери – моими дядями и тетями. А со своими родными сестрами отец, как ни странно, почти не общался и только в зрелом возрасте стал сближаться с ними.
Помню, как мать с отцом часто спорили, чей род лучше – мать говорила, что люди северные – сама она родом с севера – более интереснее, что именно из них вышли все великие мужи моего народа, а отец с ней не соглашался, говоря, что люди с юга, где он родился, – намного дальновиднее, нежели первые. А я в детстве думал, что взрослые люди не могут ошибаться просто потому, что они – взрослые. Я был так наивен и даже еще не предполагал, что многие взрослые – глупые люди. Впоследствии для меня это стало большим разочарованием… Потому что я до того, как узнать об этом, почти слепо доверял каждому слову всякого взрослого человека – мне казалось, что все взрослые все знают о мире и потому даже не сомневался в их словах.
- Да, интересно.
Симон, про отца ты сказал, а у матери что было особенного в детстве?
- Мать – человек творческий – в детстве она создала свой собственный театр подобно А. Гордону , вернее, у нее это был даже не театр, а скорее импровизированные выступления перед детьми младше ее возрастом – она вместе с подругой собирала ребят возле своего дома в деревне и показывала им разные спектакли, проводила концерты, рисовала сама билеты и по ним запускала детей на свои постановки – все проходило очень интересно, ребята даже не хотели идти домой, когда их звали родители – настолько талантливо играла мать. И все же артисткой она не стала – после окончания школы мать поступила в университет на философско-экономический факультет, направление «Политэкономии». Еще она больше, чем ее родные братья и сестры, слушала свою мать – мою бабушку, когда та рассказывала про великих русских художников – потом все эти бесценные знания она передала мне и сестре – в детстве.
Вообще история знакомства родителей явно свидетельствует о Божьем Промысле – их познакомил один дедушка, с которым мать встретилась в сквере – возле моего дома со шпилем: мать гуляла там во время обеденного перерыва, в середине рабочего дня и, сев на лавочку, разговорилась с этим самым дедушкой, который тоже жил неподалеку – он спросил ее, замужем ли она, на что мать ответила отрицательно. И это при том, что мать, живя еще в деревне, с юной поры не была обделена вниманием ребят, которые учились с ней в школе. И то же самое было с ней по приезде в мой родной город, – когда она училась в университете. Но мать все почему-то не торопилась выходить замуж, хотя и переживала сама, что ей уже минул тот возраст, в котором ее сверстницы становились матерями.
Тогда этот дедушка сказал ей, что знает одного молодого человека, который неженат, – дескать, что он может их познакомить. Я когда спрашивал мать, как она ответила на предложение этого дедушки, то услышал, что она не приняла его всерьез. Но дедушка сдержал свое слово и через некоторое время привел в то самое место своего знакомого, который потом и стал отцом.
А отец как-то сразу воспользовался этой удивительной встречей с матерью – впоследствии он стал ждать ее после работы, дарить ей подарки, провожать до их общего в будущем дома. Кстати, когда он увидел, в каком доме живет мать, – стал еще сильнее добиваться ее внимания – сам он жил в общежитии, работал на заводе обмотчиком электродвигателей, а при знакомстве с матерью сказал ей, что никого из родственников у него нет, что круглый сирота.
Вообще удивительно, что мать вышла замуж именно за отца, несмотря на то, что он ей изначально не понравился. Только потом, после прозрения, по милости Божией, я осознал, что так было нужно с самого начала – для того, чтобы я многое понял и покаялся.
Мать рассказывала, что, конечно же, видела странности отца, но думала изменить его к лучшему – она была весьма наивной и остается такой по сей день. Она верила, что отец станет другим – образованным, интересным, добрым человеком. А отец совмещает в себе такие несочетаемые качества, что понять его весьма трудно – после того, как родители поженились, он сказал матери, что у него есть родственники и даже живой еще отец, которому он меня однажды показал. Я сам, правда, плохо помню, что родители привели меня тогда к дедушке, – когда он, находясь в больнице, уже был почти при смерти – мне было около трех с половиной лет.
Так отец поселился в доме со шпилем и первое время, хоть и с трудом, но еще как-то уживался с родственниками матери: под одной крышей жили братья матери – старший из троих со своей семьей – женой и дочерью и младший; родители и мы с сестрой и некоторое время тетя – младшая сестра матери со своей семьей: с мужем и двумя дочерьми. Из деревни приезжал дедушка, отец матери, а также часто приходили другие его дети: старшая сестра матери со своими детьми и мужем и средний из троих братьев матери – тоже с женой и старшим сыном, с которым мы родились в один год. Такой большой семьей мы раньше и жили при живом отце матери, моем дедушке. Все помогали друг другу. Младшие донашивали вещи старших. Все были искренни, молоды и в чем-то даже наивны. Все относились друг ко другу с любовью и уважением и это несмотря на то, что жить было трудно – не было ни у кого такого множества вещей, которые теперь и девать некуда; не было стольких домов и другого имущества у родственников; еще не было у них больших денег; не было таких возможностей, которые есть теперь; не было никакого ропота из-за болезней и трудностей жизни; не было интереса к сытому, самодовольному и чванливому образу жизни. В общем, ничего такого порочного тогда еще не было.
Но со временем огрубели сердца людей. Многие из них заплыли жиром, многим захотелось жить не по средствам, многие забыли, как жили раньше, а если и помнят, то хотят перечеркнуть свое прошлое. Не стал исключением и отец – он, спустя три года совместного проживания с матерью, стал все реже приходить домой, а потом и вовсе уехал, сказав только, что хочет развестись, – да и то – не прямо об этом сказал, но написал в письме, которое пришло матери на работу. Кстати, пока отец еще жил в общем доме, незадолго до развода с матерью он стал забирать свои вещи – т. н. совместно нажитое имущество. А мать не стала его просить что-то оставить – она поняла, что такого человека как отец вообще мало что кроме материальных вещей интересует – его даже не останавливало, что семье его будет трудно весьма. Так он ушел ко второй жене.
- Понятно.
Симон, а как вообще родители твои поселились в городе, в котором ты родился, – ведь сначала они жили в деревне.
- После окончания школы мать приехала в город поступать в университет и целых шесть лет жила в доме своего дяди. Затем в город приехали братья и сестры матери – все они тогда жили в общежитиях. Когда мать, окончив университет, стала работать, ей захотелось объединить всех вместе – она попросила о том отца своего, и дедушка, по милости Божией, выкупил четыре комнаты в доме, в котором я и провел все свое раннее детство, – дедушке тогда помог один родственник.
- В доме со шпилем?
- Да. Раньше он был коммунального типа, мы все жили одной большой и дружной семьей, часто общаясь с соседями, на третьем этаже.
А отец приехал из деревни в город после смерти своего деда и службы в армии. Устроился работать на завод и поселился в общежитии. Дальше ты знаешь.
- Понятно.
Симон, а как родственник помог дедушке выкупить жилье? 
- Дедушка почти всю свою жизнь прожил в деревне. Он, конечно, не боялся никогда начинать новую жизнь – дедушка всегда мужественно преодолевал трудности – ему пришлось многое претерпеть, пережить огромные потери, которые закалили его характер, сделали его еще более цельным. Однако, приезжая всякий раз в город – еще во время учебы в университете, он чувствовал в нем себя как-то скованно – ему не нравилось ограниченное со всех сторон пространство – дедушке были куда привычнее бескрайние степи родного севера его Отечества. Но он чувствовал, что детям его нужно переезжать в город, поскольку там открывались большие перспективы для дальнейшей их жизни. Средства на покупку дома у него были – он всю жизнь свою честно трудился и заработал немало, но еще нужно было попросить руководство железных дорог страны выделить ему отдельную жилую площадь, поелику в доме, в котором впоследствии поселились мои родители, жили строители Турксиба, а на предприятиях государственного масштаба дедушка почти никого не знал. Так вот в этом и помог родственник, который работал первым заместителем в Комитете народного контроля Казахской Республики нашего бывшего объединенного государства и был знаком с почетными работниками железных дорог – вместе с дедушкой он попросил посодействовать одного уважаемого человека, начальника железных дорог, земляка дедушки, который сам жил в доме со шпилем, – тот согласился помочь и в конечном счете мать с братьями и сестрами поселились в собственном доме в самом центре моего родного города.
- Да… Непросто оказывается все было.
- Ну, да.
Кстати, я вот сейчас вспомнил, как один человек рассказывал о своем отце, который также ушел из семьи к другой женщине, оставив жену с детьми, и который, пожив так совсем недолго, вновь вернулся к первой семье, – а ведь никто из современных «ученых», гордящихся своим набором мало кому интересных «знаний», не сможет мне объяснить причину того, почему отец этого человека вернулся к его матери после того, как сам же с ней развелся, поелику проблемы нравственности – это самое Тайное и значимое для человека из всего, что есть на свете, но для некоторых нынешних исследователей они не являются краеугольным камнем нашего существования.
- Симон, а ты знаешь, почему отец упомянутого тобой человека так поступил?
- По милости Божией знаю.
- Так почему же?
- Потому, что это Промысл Божий.
Человек этот рассказывал, что его дяди – братья его матери – давали ему с раннего детства попробовать алкоголь – не в больших, конечно, количествах, но все же именно от них шло это зло, поскольку его отец – человек вообще не пьющий и не курящий. А еще он рассказывал, как его старший двоюродный брат наущал его, чтобы он говорил про своего отца плохие вещи, т. к. брат этот не любил его отца и относился к нему неуважительно, и вот, человек, о котором я вспомнил, некоторое время повторял за братом своим и говорил плохо про отца своего. Сам двоюродный брат с детства рос непослушным ребенком и рано начал курить, хотя отец его – человек серьезный и спокойный. И вот, окажись человек, о котором мы сейчас говорим, без дальнейшего влияния своего отца, который всегда ему говорил о вреде курения и алкоголя, – т. е. если бы его продолжали воспитывать братья его матери, – то неизвестно, каким бы он тогда вырос. Это, правда, не означает, что он точно стал бы пьющим человеком – ведь все в жизни происходит вместе и одновременно – по милости Божией, по попущению Его и по свободе человека. Поэтому я не стану утверждать, что он точно подпал бы под влияние своих родственников, но все же отрицать отцовское на него влияние я не буду. Так вот отец вернулся к его матери именно тогда, когда это было особенно важно для его дальнейшего развития , как личности – это с одной стороны.
С другой стороны, отец его вернулся потому, что должен покаяться, чтобы Господь помиловал его и принял к Себе в Царство Небесное, а как это осуществить, если бы он не вернулся к жене, ибо через свою первую семью он по милости Божией многое понял и, по словам его сына, стал меняться к лучшему – т. е. узнал о покаянии.
- Точно, Симон! Сначала его отец по непостижимому милосердию Господа помог своему сыну, а теперь сын помогает отцу – удивительно!
- Да…
Мы немного отвлеклись – я говорил о своем незабываемом и полном чудес детстве.
С ранних лет я интересовался многими вещами – животным и растительным миром, историей, искусством, наукой, спортом и проч. и проч. Хотя, к примеру, музыка и отношения между людьми привлекли мое внимание довольно поздно – в юношестве. Причем, с одной стороны, я все исследовал легко, без особых усилий, а с другой – много и подолгу – все проходило вместе и одновременно в свободной форме, но иногда весьма трудно, хотя и без принуждения – я наблюдал за всем миром и сопоставлял макрокосм с самонаблюдением – я точно помню, что эта внутренняя работа проводилась мной, как сознательным микрокосмом, с раннего детства – я не стремился запомнить пыль мировой культуры – никакого однообразного и бессмысленного, механического запоминания известных фактов у меня не было, но было глубокое, осмысленное созерцание мира, любование его красотой – на все плохое я, как всякий, еще с чистым, наивным, детским сознанием ребенок, не обращал внимания, – потому что у меня было волшебное восприятие реальности, которое с возрастом стало постепенно сжиматься, стягиваясь, как шагреневая кожа, уплощаться и утрачивать это чудесное свойство. 
Еще о детстве, если рассматривать его полностью, как нечто целое, у меня сохранилось одно таинственное, очень удивительное воспоминание – мне порой кажется, что все прошлое, связанное со мной, было как сон и что в действительности оно происходило не со мной – словно во мне образовывалось какое-то раздвоение личности – т. е. как будто бы я видел себя со стороны, но в то же время не себя, а совсем другого, – к примеру, я отчетливо помню как еще ребенком вместе с отцом продавал лук возле своего дома со шпилем, и что отец потом поссорился с родственниками матери, потому что просил их помочь ему, но они отказались и также помню, что в детстве мне не нравилось слушать музыку, – но по мере взросления у меня часто возникало ощущение, что все это было не со мной – будто бы мне кто-то передавал эти, уже осмысленные, воспоминания извне – причем все время, на протяжении разных моих возрастов, – например, я видел, как с трех до семи лет я был одним мальчиком и проживал одну жизнь – т. е. в каждом настоящем времени мне, уже взрослому, эти воспоминания приходили записанными откуда-то извне – они как будто бы ложились в специально отведенное им место в моей памяти, а потом с семи до двенадцати лет жил уже другой мальчик, не тот, который был прежде, и потом он так же, как первый, передавал свою порцию воспоминаний мне, более взрослому и т. д. – это просто удивительнейшая вещь – т. е. все эти воспоминания были во мне самом изначально, но вместе и одновременно с тем они хранились подспудно где-то глубоко в тайниках моей души и, когда я уже стал взрослым, то именно после двадцати пяти лет , некоторое время спустя, как я признался в любви девушке, с которой учился в университете, они всплыли на поверхность и соединились в одну цельную картину, хотя вначале они откладывались будто бы в пустой ящик и там накапливались. Этот ящик с раннего детства заполнялся самыми интенсивными, как вспышки, воспоминаниями, и после расставания с этой девушкой я наконец смог связать их между собой – за все предыдущие годы моей жизни. Короче говоря, все это происходило будто бы не со мной, а с несколькими людьми – от трехлетнего мальчика до двадцатипятилетнего молодого человека и каждый отдавал свою порцию воспоминаний другому – т. е. у меня была четко выраженная дифференциация этих воспоминаний, впечатлений и отдельных возрастов, – а я, уже взрослый, все это накапливал, а затем, при необходимости, выволакивал наружу – просто удивительнейшее состояние сознания – я раздваивался и смотрел на себя со стороны причем с разных точек, – с одной стороны, – в настоящем времени каждого отдельного возраста, – скажем, сначала два ребенка или два юноши, один из которых видит себя со стороны, а с другой стороны – с перспективы, открывшейся во взрослом возрасте, после двадцати пяти лет, – когда я уже сознательно черпал из своей памяти необходимые мне для самонаблюдения образы – весьма интересный процесс раздвоения получается – причем с полным сохранением цельности моего «Я». Это чудесное самонаблюдение наглядно свидетельствует о том, что каждый человек может истинно покаяться и восстановить в себе состояние сознательного, цельного микрокосма – во всю жизнь свою я рос духовно и продолжаю стремиться к совершенству, хотя, конечно, у меня не всегда это получается, но при этом я не топчусь на одном месте и не хожу по кругу – во мне происходят такие изменения, после которых я с трудом вообще представляю, как в моем прошлом могли происходить те вещи, кажущиеся сегодня недостойными моей личности, – но это вовсе не означает, что в каждом предыдущем моменте я неосознан, нежели в настоящем, – напротив, мое самонаблюдение является свидетельством того, что я свободен – максимально свободен, что могу парить как птица, поднявшись над всем миром!
- Очень интересно!
- Да…
Еще помню, приезжая в деревню к дедушке, я проводил много опытов над насекомыми – отрывал задние ноги кузнечикам и саранче и скармливал их богомолу, вскрывал их тельца и исследовал их внутреннее строение. А у себя дома, в родном городе, как уже упоминал, под трухлявыми пнями я искал жуков-носорогов и их личинок, ловил бражников и бабочек. Наблюдал за божьими коровками, муравьями и тлями, которых они доили. В домах друзей я видел заспиртованных скорпионов в банках. Еще в детстве я ходил в кунсткамеру и, будучи впечатлительным ребенком, долго не мог отойти от ужасов, там увиденных. Также ходил на выставку динозавров – я запомнил на ней огромную голову тираннозавра в натуральную величину, которая двигала челюстями, как настоящая.
Еще помню, в детстве я часто ходил с друзьями – с Игорем и Максимом, с которыми учился в школе в одном классе, в зоомагазин «Фламинго», располагавшийся неподалеку от моего третьего дома. Там, в центре первого этажа, стоял огромный аквариум с рыбами, главным украшением которого была полосатая крылатка.
- Крылатка-зебра семейства скорпеновых?
- Да. Я наблюдал за тем, как она парила в толще воды и поражался ее причудливой форме и необычайной красоте. Тогда я еще не знал, что она ядовита. А на втором этаже…
- Зоомагазин был настолько большим?
- Да, на первом этаже стояли клетки с попугаями разных экзотических видов, например: жако, желтохохлый какаду, молуккский какаду, гиацинтовый ара, сине-желтый ара, красный ара, синелобый амазон, кореллы, розеллы, неразлучники, благородный попугай, изумрудный попугай, ожереловый попугай, волнистые попугаи и т. д. Еще, как я уже сказал выше, был большой, высокий аквариум, а за ним, на противоположной стороне от входа в магазин стояли другие аквариумы, поменьше, но более вытянутые – длинные. Кроме птиц и рыб также в магазине было много других животных – змеи, ящерицы, детеныши крокодилов, гекконы, каймановые черепахи, грифовые черепахи, триониксы, паукообразные…
- Пауки?
- Да, крупные такие, – пауки-птицееды – они-то и были на втором этаже. Еще мадагаскарские шипящие тараканы, австралийские роющие тараканы, кубинские крылатые тараканы, жуки-голиафы и другие насекомые. Кроме того были в зоомагазине и разные небольшие звери – кролики, морские свинки, хомяки, бурундуки, белки и т. п., в общем, много разных животных. А теперь на месте этого магазина ничего нет. Само здание, конечно, осталось, но помещение пустует, двери его опечатаны, дорожка, ведущая в зоомагазин, вся в выбоинах, заросла травой. А ведь с тех пор прошло всего пятнадцать лет. Но изменения произошли значительные. И так во всем, что связывает меня с детством.
- Да, грустно…
- Ничего не поделаешь – время все предаст забвению, и лишь нравственный закон – вечен.
Еще помню, как Игорь однажды поспорил с Максимом – сколько он сможет продержаться под водой – Игорь говорил, что может находиться в воде больше минуты, а Максим ему не верил. Тогда мы втроем пошли домой к Игорю – он заполнил ванну до половины водой и, нырнув, задержал дыхание, а мы с Максимом стояли над ним и наблюдали, смотря при этом на часы.
- И что Игорь?
- Он выдержал больше минуты – как и говорил и победил в этом споре.
- Интересно.
- А еще помню Игорь однажды привез из леса домой ежа, и Максим долго с ним спорил, – что держать ежа в доме опасно, поелику от него можно заразиться разными болезнями. Потом Игорь все-таки отпустил ежа на волю.
Игорь с Максимом часто разговаривали о рыбалке – их отцы были заядлыми рыбаками и брали с собой сыновей в дальние поездки, когда отправлялись ловить рыбу, – а я с огромным интересом их слушал и запоминал некоторые особенности этого интереснейшего дела. Они часто спорили и аргументировали свои ответы, приводили примеры, рассказывая о том, где лучше ловить рыбу, при каких условиях, в какое время, с каким рыболовным снаряжением и т. д. Говорить о рыбалке они могли часами, а я – так же долго их слушал.
- Да, интересно.
Симон, а у Максима были домашние животные?
- Да, собака – ирландский красный сеттер по кличке Бим. Еще попугаи, аквариумные рыбки, кошки.
А у Игоря кроме кота Васьки еще были морская свинка, волнистый попугай и крыса-альбинос. Помню, как его крыса забралась мне прямо под исподнее – я тогда стоял у дерева, на которое залез Игорь, попросив меня перед тем подержать его питомца, а крыса была очень активная и потому легко прошмыгнула мне под шорты – было щекотно и я сразу же ее достал, чтобы передать хозяину, – видимо, в моих руках ей было не так привычно. Но это была именно домашняя крыса, а вот когда я, к примеру, жил в Витебске и работал в театре, то в доме, который сдавал мне в аренду сотрудник, называвший себя гением, жили крысы под полом – я когда возвращался после работы домой – видел, в каком беспорядке они оставляли убранные мной вещи.
В школе, помню, был у меня учитель математики, физики и астрономии – Локтионов Сергей Николаевич. Его жена – Ольга Степановна – преподавала Историю и была директором школы. Когда я окончил университет, то узнал, что Сергей Николаевич скоропостижно скончался, и тогда я почувствовал такую грусть, как будто часть меня навсегда ушла в Вечность. Я запомнил его на всю жизнь – это был очень интересный человек. Он даже по-своему произносил многие слова: «степенЯ», вместо «стЕпени», «дробЯ» вместо «дрОби», «алфАвит» вместо «алфавИт», хотя на греческом языке оно именно так и произносится – с ударением на вторую «А», треугольник «А-Бэ-Эс» вместо «А-Бэ-Цэ» и т. д. Он был очень строгим учителем – многие ученики его даже побаивались, в том числе и я, – но вместе с тем и справедливым. Он часто говорил, когда кто-то из ребят не мог решить какую-нибудь задачу, – «Садись, два, – ни ума, ни фантазии!» Да… с ним было очень интересно.
Я, кстати, сам в детстве произносил многие слова, имена людей и названия разных вещей по-своему – я не специально искажал их, а просто всерьез думал, что их так и надо произносить, – например, «Искелет» вместо «скелет», «в Усовершенстве» вместо «в совершенстве», «ЛюдовИк» вместо «ЛюдОвик» и т. д.
А еще я в детстве разговаривал с Донифом.
- С Донифом?
- Да.
- Кто это?
- Морской конек с крыльями зеленого цвета и головой ослика Иа, как в мультфильме про Винни-Пуха, которого озвучивал Е. Леонов. Я представлял, будто он живет у меня во рту – с пяти лет до примерно двенадцатилетнего возраста, а потом это внутреннее общение у меня прошло – именно в виде бесед с Донифом.
- Удивительно, Симон, – какая богатая у тебя фантазия!
- Да…
И я думаю, что, конечно же, разговаривал тогда со своим «Я», с которым продолжаю говорить и по сей день – про себя, естественно, не вслух, как Микеланджело, говоривший с Господом Богом в уединении. Т. е. разговаривал я, разумеется, не с Донифом, а с самим собой, но в детстве я еще этого не осознавал так, как думают о внутреннем общении взрослые люди – мне было легче представить свое «Я» в виде крылатого морского конька желтого цвета с зелеными крыльями, потому я и говорил с ним.
- Очень интересно!
А почему Дониф? Ты сам придумал это название?
- Да, еще в пять лет. Не знаю, почему Дониф – просто сам сказал себе однажды – Дониф, а потом как-то закрепилось это имя.
- И ударение ставится именно на «О»?
- Да, именно – ДОниф.
- Интересно.
- Было у меня и такое в детстве, что я чуть не умер – причем не один раз. Однажды, в возрасте примерно трех лет, я наглотался таблеток, которые лежали на столе в моем первом доме, а мать с тетей, находившиеся в то время в доме, не заметили, как я, будучи очень любопытным ребенком, взял несколько упаковок лекарства и принял их внутрь, а блистеры от них спрятал под диваном. Потом мать с тетей стали искать лекарства, но не могли их найти, а чуть позже они поняли, что это я их взял – я показал на себя, потому что, видимо, догадался, что они ищут лекарства, но почти до четырехлетнего возраста не разговаривал и потому только мычал, показывая пальцем на свой рот и желудок и указал также на место, куда положил упаковки от таблеток. Тогда мать в ужасе стала звонить в скорую помощь, и меня очень опытная женщина-врач без лишних слов взяв на руки, в горизонтальном положении, чтобы замедлить, как ей казалось, действие лекарства, повезла в больницу – там из меня наконец извлекли проглоченные таблетки и промыли желудок. Все обошлось благополучно, потому что с момента приема мной таблеток внутрь до обнаружения матерью пропажи лекарств прошло мало времени – все это по милости Божией. А еще я помню, что на занятиях спортом в школе, во время совмещенного со старшеклассниками урока, в меня попал мяч – ребята играли в волейбол и после подачи одного юноши, которая угодила мне сильно в грудь, я чуть не задохнулся – на мгновение я почти потерял сознание, мне нечем было дышать – внутри меня все сдавило, и я даже не мог глотнуть воздуха. Но по милости Божией через секунду-другую я вновь задышал полной грудью, хотя эти секунды показались мне тогда очень долгими – будто вся моя жизнь прошла перед глазами. За это короткое время мне стало очень страшно – ведь я думал, что умираю.
- Это явные чудеса Господа!
- Так и есть.
Помню еще в детстве я из третьего дома, в который переехал, когда пошел учиться в школу, часто ходил в гости к дяде, в свой старый дом со шпилем в центре города. И вот какой удивительнейший феномен я обнаружил, когда стал взрослым: ощущение жизненного времени у человека непрерывно изменяется с течением циклического времени в сторону уменьшения интенсивности и глубины его, т. е. человека, восприятия реальности, – к примеру, в зрелом возрасте я шел к своему первому дому по времени столько же, сколько и в детстве – дорога к нему занимала точно такое же время, как и раньше, когда я, будучи ребенком, с матерью и сестрой отправлялся домой к дяде, а именно – тридцать минут, но при этом у меня уже не было того чудесного детского восприятия, благодаря которому я интенсивно и насыщенно воспринимал реальность – в детстве мне все казалось волшебным и растянутым во времени – т. е. абсолютная продолжительность времени ничуть с тех пор не изменилась – на дорогу я точно так же тратил половину часа, как и в пору своего детства, но изменилось качество моего восприятия времени – в относительном выражении я стал воспринимать его совсем по-другому – исчезли те яркие краски, которые раньше наполняли мои прогулки, – все стало тусклым, блеклым, серым, прозаичным, и даже сама внутренняя моя жизнь изменилась – раньше она вместе с внешней жизнью казалась мне настолько бездонной, что все представлялось фантастическим, поразительным, прекрасным и великолепным, но теперь и внутренне и внешне все перестало быть таким глубоким и загадочным – оно стало банальным и неинтересным. Словом, раньше эти тридцать минут казались мне чуть ли не половиной суток, а сейчас они являются для меня всего лишь астрономической половиной часа и не более – из метафизического своего измерения они превратились в физический, обыденный, профанический феномен. То же самое относится и к пространству – раньше все мне казалось огромным, а теперь стало маленьким.
- Очень интересно!
- Да…
Еще помню, когда учился в школе, в первом классе, я неправильно понял задание учителя и горько рыдал потом дома, – пока учил с матерью «У лукоморья дуб зеленый…» А. С. Пушкина.
- Почему?
- Потому что думал, что наизусть нужно выучить все посвящение из поэмы «Руслан и Людмила», а для меня оно было очень большим – ведь рассказывать нужно было на следующий день, а времени оставалось немного. Я пролил немало слез. А теперь вспоминаю об этом со смехом, но не злым, а добрым – мне даже приятно, что я тогда еще, в детстве, ко всему относился очень серьезно.
- Да, интересно. А выучить нужно было небольшой понравившийся отрывок?
- Ну, конечно. Ведь мы ж детьми были. А я как-то, видимо, пропустил слова учителя и потом рассказывал на уроке все посвящение целиком.
- Ты все-таки его выучил?
- Да.
- Ты молодец, Симон!
- Но далось мне это огромным трудом.
- Да, бывает и такое…
- Еще я помню, как в детстве – мне было лет двенадцать, один добрый дедушка – его звали деда Боря, сосед по дому, давал мне из своей домашней библиотеки интересные книги – благодаря ему я смог перенестись в волшебное пространство творений Дюма, Стивенсона, Верна, Конан Дойля, Рида, а также других авторов исторических и приключенческих романов. По милости Божией, я находил эти бесценные книги, а сами они словно искали меня именно в то самое время, когда происходило формирование моего богатого внутреннего мира – зерна упали на благодатную почву именно в золотую пору моего детства – ведь так важно не упустить волшебное время детства, чтоб положить основание для будущего нравственного совершенствования, когда становишься взрослым человеком.
Еще помню, что по возвращении из школы домой я почти каждый день разговаривал с дедом Борисом, Юрием Ивановичем и дедом Володей о нашем загадочном мире. Т. е. прежде чем зайти домой и оставить школьные вещи, я долго беседовал с этими тремя дедушками – еще довольно молодыми – им было около шестидесяти-семидесяти лет. Они сидели на лавочке возле подъезда, а я – прямо перед ними, на корточках. И я внимательно их слушал – мне с детства было интересно слушать взрослых людей. У меня и друзья почти все, не считая школьных, были взрослыми – на два-три года, на пять, а некоторые даже на десять-пятнадцать лет старше меня. Так вот эти трое дедушек спрашивали меня о школе, о моей жизни, а я рассказывал им о своих мечтах, об увлечениях. И все это было для меня словно волшебным. Они по-доброму смеялись и удивлялись моим грандиозным планам, а я спрашивал их о том, что в их жизни происходит и вообще – интересовался их биографиями. Например, Юрий Иванович был футбольным тренером, но потом ослеп и не мог больше вести прежнюю активную жизнь. Он много рассказывал мне о футболе, делился некоторыми секретами, помогал, когда родителей не было дома, а я с сестрой оставались одни. Так же много помогали и Деда Боря с дедом Володей. Я часто о них вспоминаю и благодарю Господа Бога за бесконечное Его милосердие – благодаря этим троим дедушкам мое детство было очень наполненным глубоким смыслом. Я ведь рос без дедушек и бабушек, в отличие от двоюродных братьев и сестер. Отец матери жил в деревне и хоть часто приезжал в город и я бывал у него в селе, все же не мог каждодневно уделять мне свое внимание. А внимание это мне было просто необходимо – это я сейчас уже, будучи взрослым, понимаю. Дедушка по отцовской линии, как я уже сказал, умер, когда мне было чуть больше трех лет. И бабушки – матери отца и матери – ушли из жизни еще до моего рождения. И все же по милости Божией я не чувствовал недостатка в общении с глубокими и интересными людьми – дедушек в каком-то смысле мне заменили мои соседи – вышеозначенные дед Борис, Юрий Иванович и дед Владимир.
Кстати, в связи с этим я вспомнил сейчас про Г. А. Илизарова: я однажды задумался – почему в наше пошлое, сытое, самодовольное время нет таких выдающихся врачей, а потом  по милости Божией все понял, – чтобы стать таким цельным и мужественным человеком как Гавриил Абрамович просто необходимо драгоценное общение с мудрым дедом Махмудом, сидящим на завалинке сакли. Нужно было пройти все ужасы войны, чтоб познать цену жизни. Нужно многое претерпеть и в конечном счете выстоять. Нужно много трудиться и, когда видишь, что все рушится, не бояться начинать все сначала. Нужно самому творить собственную судьбу и никогда не покоряться ей. Нужно быть любопытным и впечатлительным. Нужно верить в мечту. Всегда верить Господу Богу, несмотря ни на что. Потому и был Илизаров врачом-микрокосмом, врачом универсальным, врачом-демиургом, врачом словно современником Асклепия, Гиппократа, апостола Луки, Галена, Парацельса, Рабле, Везалия, Гарвея и других гениальных ученых и философов. Этим я, конечно, не хочу сказать, что человеку выдающемуся во что бы то ни стало необходимо познать, что такое мировая война или любое другое великое потрясение – речь совсем не об этом. Но я убежден, что от сытой и пошлой жизни, сердце человека очерствляется, сам он заплывает жиром и просто в силу законов диалектики уже не хочет творить нечто великое – ему это попросту неинтересно.
- Да, Симон, ты прав.
- Вот…
Еще помню раньше, будучи весьма наивным, я поздравлял родственников, друзей и знакомых в дни рождения и праздники, но с возрастом перестал это делать, ибо понял, что все человеческие выдумки – и праздники тоже – в нашем падшем мире рано или поздно набьют оскомину. Теперь я даже рад тому, что в семье моей как-то изначально так вышло, что еще с раннего моего детства не прижилась традиция отмечать праздники. Мы, конечно, собирались все вместе – с родственниками, и даже очень часто – при жизни дедушки, в большом доме, где я родился, да в том-то и штука, что все эти добрые встречи происходили без повода – просто, чтобы поговорить в большой компании, за щедрым столом – как, например, у грузин – об Истории, о мире, о жизни, – словом, чтобы обсудить разные, интересные вопросы. А теперь я смог отчетливо увидеть в этом благодать Божию – так, по милости Божией, ковался мой цельный характер – еще с детства, когда я рос в такой интересной семье. Кстати сказать,  дедушка сам никогда не отмечал свой день рождения – да он и не знал даже, когда родился – для него это было не важно – ведь ребенком он застал большую войну, когда людям было не до праздников.      
Еще помню, как в старом дворе, где стояла голубятня, мы с друзьями сидели на лавочке в виде железной трубы и говорили о звездах, о вселенной, об Истории, о природе.
Память о своих дворовых и школьных друзьях я пронес через всю свою жизнь. Я очень часто вспоминаю их, причем мне необязательно было видеться с друзьями, главное для меня – это именно воспоминания о детстве.    
Каждое лето к нам с ребятами приезжал из Ташкента Максим с младшим братом своим Егором – их бабушка жила в соседнем доме, и мы тогда целыми днями до поздней ночи играли в футбол. Мы ходили на поле, которое называли «коробочкой» – хоккейная площадка рядом с моим домом, на ней удобно было играть в футбол, потому что мяч не улетал далеко – из-за оградительных бортов. Помню, иногда мы ждали, пока отыграют взрослые и после них уже, поделившись на несколько команд, играли до самого вечера. И продолжали еще доигрывать по возвращении домой – уже во дворе. Мы играли разными дворами, районами – тогда я знакомился со многими ребятами из соседних дворов. Да, славные были денечки в конце XX-го века, как говорил…
- Дед Павел из «Гостьи из будущего».
- Точно.
- Да… Интересно.
- У одного человека, жившего в моем дворе, была собака, похожая на грюнендаля, – черная, крупная овчарка по кличке Амур. Она во все время, пока мы играли в футбол, бегала рядом с полем. А еще помню, что в том же самом дворе, у многих жильцов из соседних домов и моего дома тоже, были разные породы собак – афганская борзая, боксер, пудель, немецкая овчарка, ризеншнауцер, миттельшнауцер, цвергшнауцер, разные беспородные собаки, таксы, бассет-хаунд, бультерьеры, пекинес, пойнтер, немецкий дог, мастифы, фила бразилейро, американский стаффордширский терьер, питбультерьер, сенбернар, колли, шелти, эрдельтерьер, жесткошерстный фокстерьер, – кстати, последний жил у девочки по имени Светлана, с которой я учился в одном классе, и т. д. – всех сейчас даже и не назову. Кроме собак у них, помню, были и другие домашние питомцы – попугаи, кошки, кролики, морские свинки, крысы, аквариумные рыбы, черепахи и проч. и проч. Еще люди выращивали в своих палисадниках разные виды растений и очень заботливо ухаживали за ними. И вот что удивительно – я много раз потом ходил в этот свой старый двор – после окончания учебы в университете и увольнения из театра, когда со времени завершения моего детства прошло примерно пятнадцать лет, и не видел больше такого множества животных – люди не выгуливали своих собак. Кошек и других домашних питомцев я тоже почти не встречал, и растительность также заметно поредела. Да и сами те люди переехали в другие города и страны. А на их месте появились совсем другие, – которым природа неинтересна, – я это точно знаю.
- Симон, а как ты это узнал?
- Я просто некоторое время наблюдал за ними – это было видно по всему: по выражениям их лиц, по поведению, по их действиям – весьма скучные и неинтересные люди. Не как те, которые жили в бытность моего детства в старом дворе.
- Понятно.
Симон, ты перечислил столько пород собак, которых держали жильцы из твоего и соседних домов, а сам ты хотел завести щенка? 
- Да, очень хотел. Я, кстати, в детстве смотрел «Дог-шоу: Я и моя собака», которое вел Михаил Ширвиндт – очень интересно было наблюдать за собаками, участвовавшими вместе со своими хозяевами в этой старой доброй программе. Но мать не разрешала мне держать в доме животных, и я, хоть и не соглашался с ней, не пытался как-то настоять на своем желании, а теперь, по прошествии многих лет, понимаю, что мать была права, ибо в нашем падшем мире всякое общение человека с животными является неполноценным – последние так или иначе испытывают на себе гнет со стороны первого. Даже самый добрый хозяин все равно далек весьма от того совершенного устроения Адама с животными в раю, которое «было» «до» грехопадения человека. И вновь мы видим в этом падшесть мира сего, – хоть я и часто с любовью говорю о животных и растениях и даже сейчас рассказывал о соседях, у которых были домашние питомцы, и о том, что во все мое детство жизнь в старом моем дворе была насыщенной не в последнюю очередь как раз-таки из-за пестрого разнообразия всякой живности, которая в нем тогда жила, – я вместе и одновременно с тем подразумевал, что жизнь на нашей грешной земле представляет собой перманентное противостояние не только людей друг с другом и животных между собой, но и борьбу первых со вторыми – это проявляется во всем – хотя бы в содержании последних в неволе – в зоопарках, искусственных водоемах, зоомагазинах, в уничтожении мест их естественного обитания и в производстве искусственных кормов, – к примеру, я даже слышал, что для жуков-голиафов стали производить специальный желеобразный корм – ведь это абсурд!
- Искусственный корм для жуков?
- Да, при поедании которого они будто бы начинают откладывать больше яиц.
- Да… Уже и насекомых стали кормить всякой дрянью…
- Кстати, Илья, я вспомнил еще про одно удивительное насекомое – ты видел жука-могильщика?
- Это тот, который с оранжевым узором на надкрыльях?
- Да, он самый. Я иногда находил их в детстве во дворе своего третьего дома. А знаешь, что он – очень заботливый родитель для своих деток?
- Да, я читал про них, что самка жука заботится о потомстве словно птица о своих птенцах – она кормит желудочным соком своих личинок, как птицы-родители зобным молочком своих детей. Причем, невскормленные матерью-жучихой личинки, хоть и окукливаются впоследствии, редко становятся нормально развитыми взрослыми жуками.
- Точно! Какой тайный и красивый символ скрыт в жизни казалось бы такого простого, маленького существа! Даже в мире насекомых есть достойные примеры заботы родителей о своем потомстве… А человек свое дитя может оставить в детском доме. Все от неверия – сомневается человек, что сможет прокормить потомство свое. Не помнит совсем, что довольно для каждого дня своей заботы.
- Да…
А еще у могильщика очень сильное обоняние – уже через несколько часов после смерти животного жук по слабому дуновению может почуять запах пищи. К тому же они сильны весьма – способны сдвинуть с места добычу, намного превосходящую их по массе, – например, мышь! А еще мать-жучиха могильщика безошибочно узнает по какой-то удивительной, неведомой и чудесно заложенной в ней программе, когда вылупятся личинки из отложенных ею ранее яиц! У И. Акимушкина в «Невидимых нитях природы» говорится об этом чуде: «Приблизительно через каждые полчаса, словно одержимая нетерпением, ползает жучиха-мать в боковую шахту подземной камеры, в стенках которой замуровала яйца. Весь мусор, крупинки земли и камешки (естественно, нападали они здесь с потолка и захламили пол) убирает, уносит прочь, расчищает дорогу для своих личинок, которые вот-вот вылезут из яиц. Проползая вблизи своих созревших яиц, жучиха-мать всякий раз негромко стрекочет. Словно наседка квохчет, торопит детишек, зовет их и успокаивает: «Я тут, я жду вас, я накормлю вас».
- Точно!
- А еще некоторые жуки могут практически обходиться без пищи – за счет запасов, накопленных на стадии личинки, – например, дровосек-титан. Просто удивительно! Вообще я думаю, что нам, людям, только кажется, что макромир интересен и красив – оно так и есть, конечно, но ведь и микромир тоже потрясает своей красотой – потому что в микромире, если к нему повнимательнее присмотреться, тоже оказывается все относительно и диалектично – и в нем есть свои титаны и герои – на примере хотя бы тех же насекомых – они в чем-то даже лучше, чем млекопитающие ориентируются в пространстве, хотя по сравнению с высокоорганизованными животными они устроены довольно примитивно. Как же разумно все устроил Господь Бог для нас, людей, чтоб мы могли увидеть символы Горнего мира! Нужно только присмотреться к реальности, чтоб не пройти мимо чудес, которые у нас буквально под носом находятся.
- Да, Илья. Поэтому, когда я говорил про зоомагазины или про свой двор, это не значит, что я смотрю на все это только с одной стороны – ведь добро тесно сплелось со злом и во всяком явлении есть как первое, так и второе – вместе и одновременно.
- Но ведь кто-то может на это возразить, – дескать, куда же деваться домашним животным – ведь они же не приспособлены к дикой природе?
- А я ничего и не предлагал – я не занимаюсь строительством рая на земле. Я исследую проблемы, а не пытаюсь кого-то осчастливить. Мне интересна тайная, сакральная сторона каждой вещи. А призывать кого-то отказаться от домашних питомцев я не собираюсь. Каждый сам выбирает, как ему жить. И каждый будет отвечать по делам своим. Содержание животных в доме – вопрос весьма непростой. Я видел множество людей, которые заводили в своих тесных жилищах даже таких зверей, которым крайне трудно было в них жить, но я же не буду теперь всех учить – человек, пока сам не почувствует внутренне, что поступает не так, как ему следовало бы для того, чтобы стать по-настоящему свободным и истинно покаявшись, искупить вину первородного греха, – будет все делать по-своему, наступая на грабли, ибо каждый сам совершает свой выбор. 
- Да…
Симон, а каких, например, ты видел животных, которым было трудно жить в доме своих хозяев?
- Бизонов, гиппопотамов, лам, тигров, львов, кугуаров, волков, лис, зайцев, крокодилов и т. д.
- Бизоны и бегемоты жили в ограниченном пространстве, прямо внутри дома?!
- Да. Правда, не все время, но иногда хозяева разрешали им заходить внутрь дома.
- Животным весом больше чем в тонну!
- Да. Илья, я же говорил уже, что некогда в раю человек жил с животными – память-то у нас об этом осталась, пусть и такая, перевернутая теперь с ног на голову, но именно сохранилась – иначе откуда в людях такое сильное желание восстановить это утраченное, волшебное состояние. Просто в каждом явлении есть не одно только зло или добро, но и то, и другое – вместе и одновременно. К примеру, я видел, как один человек специально ходил с очень крупной собакой по большей части для того, чтобы удовлетворить свои тщеславие и гордыню, а не только потому, что он искренне любил своего пса – я сразу это понял, как только стал наблюдать за ним со стороны. И такое происходит со многими людьми – они не только любят своих питомцев, но и хотят похвастать ими перед другими. В каждом отдельном случае мы видим безнравственное поведение, смешанное с искренними порывами. Но порыв – вещь непостоянная, как и все в этом мире – хоть я и сказал так – именно «искренний порыв».
- Диалектика…
- Конечно.
Я уже говорил ранее, что друг, с которым я работал в театре, очень любил своего кота, но иногда мог и сильно ему навредить – я сам видел, как он хватал за уши бедное животное, которое залезало на какое-нибудь возвышение в доме друга, и бросал его на пол. 
- Какое ужасное обращение!
- Но еще я видел, как друг обнимал этого же своего кота и покупал ему дорогой корм.
- Да… Организованный хаос… Все перемешано на нашей земле – любовь и ненависть в одном и том же человеке к одному и тому же существу.
- Вот именно. Поэтому все очень сложно. Готовых и простых ответов на вопросы морали нет.
По Божией милости мать еще в детстве не разрешала мне держать в доме животных – и теперь я благодарен ей, хотя очень сильно хотел завести домашнее животное и вначале не принимал запреты матери. Но став взрослым, я понял, что животные изначально «были» рождены для свободы, а в доме человека они жить не должны. Ведь мы теперь не в раю существуем, где человек и животные жили бок о бок по Замыслу Господа Бога. Теперь все перемешалось, и мир сей – совсем не тот райский сад, в котором некогда жил человек и который он до сих пор хочет насильно насадить в падшем мире.   
Теперь я понимаю, что все мои прошлые падения и неудачи – это то, благодаря чему я стал цельным. И с моим желанием держать в доме животных так же впоследствии получилось – я понял, что не надо мучить животных и лезть к ним со своей навязчивой «любовью». Но у многих людей от скуки появляется желание завести домашнее животное, которое изначально рождено для свободной жизни в природе. При этом я отнюдь не выступаю за то, что одомашненных животных не нужно использовать в хозяйстве – я говорю о диких и редких животных, которых пытаются приручить и держат взаперти. Быть может, что в последние времена люди даже домашних животных не будут использовать в быту – ведь дьявол под мнимой свободой может привести людей к подобию рая, – когда и животным будет «дарована» «свобода», а может и так статься, что животные вымрут и их вовсе не останется на земле – я не знаю. Но поелику макрокосм, как и микрокосм, суть замкнутые системы, в которых закон сохранения равновесия по форме и содержанию, принцип целостности Духа и материи, действует неизменно и очень точно, – то человеческий муравейник скорее всего в будущем будет увеличиваться, а многообразие животного мира и растений, напротив, будет катастрофически со временем сокращаться и тогда людям, которым предстоит жить в последние времена, будет очень трудно поверить в то, что когда-то до них на нашей падшей земле было такое многообразие птиц, зверей и рыб. Уже сейчас многие болеют апостасией и неверием. А пища и растения будут искусственными. Да даже сейчас много чего искусственного, – например, некоторые люди используют пищевые порошки – засыпают их в печатные машины и получают мясо, молоко, масло и т. д. Люди будут сидеть в бетонных, однообразных коробках, как в рассказе Р. Альдани «Онирофильм».
Люди до всего доберутся – в ближайшем будущем не останется диких животных и они, когда на земле установится единый человеческий муравейник, будут содержаться в зоопарках и размножаться при участии человека – животные, которые раньше сами себе спокойно находили пропитание и сами спокойно плодились без участия человека в последние времена даже шагу без него ступить не смогут и будут массово вымирать. Человек уже вторгнулся в половую жизнь животных и устроил тотальную коммерциализацию – дельфинов использует ради денег в своих шоу, медведей и тигров в цирке, редких животных продает в зоомагазинах, собак возит на выставки и задействует в своих мерзких «научных» опытах, запуская их даже в космос, муравьям строит фермы и проч. и проч.
- Да…
Симон, я давно хотел тебя спросить – когда и как ты познакомился с искусством и биографией Микеланджело?
- Когда учился в школе – я в детстве, конечно, много слышал о Микеланджело, еще до того, как посмотрел мультфильм про черепашек-ниндзя, одну из которых назвали в честь великого художника, – я читал о нем в книгах, видел в альбомах фотографии его творений, о нем говорили окружавшие меня люди, но по-настоящему всерьез я заинтересовался его биографией, когда учитель по изобразительному искусству – Магдалина Саввична – задала каждому ученику написать про жизнь художников Возрождения.
- Интересное у нее имя.
- Да. А фамилия ее по мужу – Таксиди – он грек по национальности.
- Символично – ведь на его родине и зародилось высокое пластическое искусство.
- Да. И я вот тогда и написал про Микеланджело большую работу – я пошел в библиотеку, которая рядом с моим домом, и попросил книги по искусству Ренессанса. Писал я несколько дней, поелику работа была большая и, пока трудился, чувствовал, как в меня будто бы входит неведомая могучая сила – я ощущал ее не вполне еще осознанно, но именно переживал вместе с прочитанными в биографии гениального творца строками, навсегда оставшимися в моей памяти, – я и сейчас вижу перед собой раскрытую книгу, над которой я, склонившись, сижу в библиотеке и читаю:

«Творенье может пережить творца:
Творец уйдет, природой побежденный,
Однако образ, им запечатленный,
Веками будет согревать сердца.
Я тысячами душ живу в сердцах
Всех любящих, и, значит, я не прах,
И смертное меня не тронет тленье».

- Да… Великий Микеланджело!
- Божественный!
- Симон, а сколько лет тогда тебе было?
- Я учился в пятом классе, – значит, двенадцать.
- Очень интересно!
- Да…
- Симон, Виктор Цой говорил, что его любимой игрушкой в детстве был пластелин из которого у него получалось все, а что было твоей любимой детской игрушкой?
- Я очень любил собирать и разбирать разные модели из конструктора «Лего», серии «Техник». Другими наборами, для детей младшего возраста, я не увлекался – меня интересовала именно серия «Техник». Я придумывал новые модели и рисовал к ним эскизы, мог часами, не отрываясь от процесса сборки, просидеть на одном месте, целиком погружаясь в манящий, прекрасный, волшебный мир своих идей. В общем, мне было весьма интересно сотворять нечто свое, оригинальное и интересное, непохожее на остальные игрушки. Это было настоящим творчеством – чудесным, незабываемым, оставшимся в моей памяти на всю жизнь. Впоследствии я понял, что все это оказалось для меня очень важным – ведь я успел вдоволь наиграться в игрушки еще в раннем детстве и потому не хотел уже играть, когда стал взрослым. А у многих людей в детстве все по-другому – они не «доигрывают» вначале, а, повзрослев, вновь возвращаются к играм, но только не к детским, а уже к изощренным, идя на поводу дьявольских соблазнов.   
- А ты прав – все эти бесконечные войны за передел мира, действительно, суть то же, что игры, но беспощадные, кровавые, страшные.
- Конечно.
- Симон, а какими видами спорта ты занимался?
- Да особо никакими, – к примеру, в футбольном клубе «Спутник» я занимался всего один месяц и почти год – баскетболом в клубе «Юность». Но зато от этих тренировок у меня на всю жизнь остались яркие детские воспоминания.
- Какие?
- Ну, например, я помню, как ездил на тренировки по футболу с другом Гришей, с которым я учился в школе в одном классе – с тем самым, который увлекся потом бейсболом и выступал на соревнованиях в Польше, в городе Кутно за сборную команду Малой Бейсбольной Лиги моего родного города. Мне запомнилась одна интересная вещь: мы доезжали до «Спутника» на транспорте – на автобусе ЛИАЗ-677М по 43-му и 126-му маршрутам, у которого еще двигатель звенит, как бутылки, а при езде в нем на ухабах даже чувствовалось состояние невесомости, – так вот, у Григория всегда был проездной билет, и однажды он сказал мне, чтобы я не тратил свои деньги за проезд, но воспользовался его билетом. Я так и сделал.
- Так билет один, а вас двое, – как же вы ездили?
- Мы шли на такую хитрость: сначала он прорывался к кондуктору сквозь большую толпу взрослых, казавшихся мне тогда, благодаря волшебному детскому восприятию, великанами и показывал ему свой проездной, а я в это время ждал его в конце этой самой толпы, потом он быстро шел назад, отдавал мне свой билет и потом уже я предъявлял тот же самый билет.
- И кондуктор ничего не замечал?
- Конечно. Ведь мы проделывали все очень ловко.
- Интересно. А что еще?
- Помню, как возвращаясь после тренировок домой, старший брат Гриши – Алексей – мы вместе с ним ходили на тренировки, правда, иногда в разное время, – так вот, он покупал нам всем троим что-нибудь вкусное. А ведь в детстве это очень важно для ребенка – я даже не про саму пищу сейчас говорю, а про заботу старшего о младших. Т. е. все было как-то по-доброму и в то же время естественно, ненавязчиво, и я бы даже сказал правильно.
- Да… А тренировки по баскетболу чем тебе запомнились?
- Совмещенными занятиями с ребятами, которые были намного старше меня и моих ровесников. Быть может, благодаря этому я опять же обогащал свой кругозор – хорошо же, когда у тебя есть возможность наблюдать не только своих сверстников, но еще в непосредственной близи видеть взрослых – их разговоры, поведение, жесты и т. д. Ведь это все так интересно.
- Да.
- Замечу еще, – когда я говорю, что не занимался особо каким-то спортом, то это не значит, что я не играл самостоятельно в названные выше игры, – напротив, сам-то я очень много играл в детстве в футбол и баскетбол, просто именно на тренировки я ходил недолго.
- Понятно.
- Еще помню, как в детстве, гуляя по улице после школьных занятий, я однажды встретил ребят, с которыми учился в одном классе – Евгения и Руслана, – они читали одну старую, невзрачную на вид книгу. Подойдя к ним ближе, я спросил у них, – где они ее взяли, на что последовал довольно неожиданный ответ – нашли на свалке.
- На свалке?
- Да.
- Интересно. А что за книга-то была?
- Детская энциклопедия издательства «Просвещение», первый том, под названием «Земля» от 1965 г. Данная книга – из второго издания известной серии «Детская энциклопедия». Кстати, потом еще я видел эту серию книг в доме Игоря, с которым я тоже учился в одном классе – он, помню, приносил в школу том «Растения и животные».
Ну так вот – в то самое время, когда я задал ребятам вопрос о книге – они читали про водопад Анхель...
- Который в Венесуэле – самый высокий водопад в мире?
- Да. И вот теперь, став взрослым и часто вспоминая эту историю – на примере Евгения и Руслана, я понимаю, что детям в детстве противно всякое назидательно-нравоучительное воспитание, которым грешат многие взрослые люди.
- Почему ты сделал такой вывод?
- Потому что в школе Евгений с Русланом учились неважно… я бы даже сказал плохо. Но я понимаю, почему они так учились – на уроках в школе им было скучно и неинтересно.
- Понимаю – они не могли оторваться от книги, которую нашли на помойке, а ты смог посмотреть на этот «учебный процесс» со стороны, так?
- Да, я понял, что ребенку все интересно – в то время, как взрослые воспринимают поиски в мусорных кучах унизительными, дети даже и не думают об этом.
- Т. е. ты хочешь сказать, что у взрослых глаза закрываются, а уши залепляются из-за дьявольской гордыни, потому что они зациклены на всем внешнем – статусе, материальном достатке, власти, подавлении свободы своего ближнего, а дети, – напротив, свободны как птицы, которые летят туда, куда пожелают и делают то, что хотят, и, если им захочется нечто узнать, то, невзирая на грязь и зловоние, исходящие из отходов, они полезут хоть в самую помойку.
- Да, Илья. Ты все верно подметил – прямо, как в уставе Телемской обители брата Жана из романа Рабле «Гаргантюа и Пантагрюэль» – «Делай, что хочешь». И, кстати, сказав сейчас про Руслана и Евгения, я вот еще какой случай вспомнил – как-то раз, идя после школьных занятий домой, мы, т. е. я и ребята, с которыми я учился в одном классе, среди которых был и Руслан, увидели возле школы поваленное сильным ветром дерево – это был тополь, который вырвало с корнем – он лежал прямо у дороги. И вот, подойдя к нему и с большим интересом разглядывая, Руслан воскликнул: «Какое же оно оказывается огромное и длинное, когда находится в лежачем, а не в вертикальном положении!» Позже я узнал, что он, всякий раз по пути в школу обращал на него внимание и с любопытством рассматривал, – когда оно еще росло и не было выкорчевано бурей.
- А что такого примечательного было в этом тополе?
- Примечательным было восприятие Руслана – наивное, полное чудес, детское и чистое. Само же дерево среди других, ему подобных, ничем особенным, кроме размеров не выделялось.
- Я понял, Симон! У каждого человека в детстве, как ты ранее уже говорил, полное чудес восприятие реальности, которое с наступлением т. н. половой зрелости исчезает, так?
- Конечно. О том и речь. Ребенок видит и чувствует мир гораздо интенсивнее, чем взрослые люди, поэтому для него все является волшебным и необыкновенным – даже на зле он не особо акцентирует внимание. Этим я, правда, не хочу сказать, что ребенка невозможно сбить с пути истинного, и что он неуязвим для зла, – напротив, дитя сильнее, чем взрослый человек, чувствует несовершенство мира и при некоторых, насильственных по отношению к нему, обстоятельствах уже с ранних лет может стать испорченным, аморальным существом, но все же и тогда у него, даже в самые тягостные минуты его жизни, остаются еще яркие, как вспышки, переживания и ощущения.
- Точно.
- И вот что интересно – Руслану это дерево казалось огромным в горизонтальном положении, а мне – в вертикальном – ведь я тоже видел его, как и все другие деревья, растущие возле школы, когда после уроков шел домой. Почему так? Почему мы с Русланом по-разному смотрели на этот тополь?
- Не знаю… Почему?
- Потому, что у каждого человека есть свойственное ему одному волшебное восприятие реальности – оно глубоко индивидуально и неповторимо – и Руслан, и я – оба мы видели одно и то же дерево – оно, конечно в каждое мгновение было разным, ибо оно тоже, как и человек, было живым и менялось в течение всей своей жизни – росло, становилось крепче, формировало свою крону, удлиняло ветви, обновляло кору, сбрасывало листья, тянулось к солнцу и т. д., но, проходя мимо него, мы с Русланом видели его в одно и то же время, однако смотрели на него по-разному – я был сильно удивлен, что оно, когда лежало на земле, оказывается не такое уж и большое, а Руслану казалось наоборот – будто оно было еще более длинным и мощным. Понимаешь, Илья, о чем я толкую?
- Да – обычное на первый взгляд дерево рождало в вас обоих бесконечное множество образов, связанных с пространственным мышлением и специфичностью самого вашего восприятия.
- Да. Все в каждом человеке уникально, ибо он – суть монада, сознательный микрокосм. А дьявол нашептывает людям, что они не сотворены Богом, но произошли от каких-то существ, что они ничем друг от друга не отличаются, что никакого интеллигибельного «Я» не существует – он хочет низвести их до состояния животных.
- Понятно. Симон, а я еще заметил – ты сказал, что видел этот тополь после школьных занятий, а разве до них ты его не замечал?
- Илья, хорошо, что ты обратил на это внимание. Да, – я и не мог видеть его до уроков, потому, что шел в школу одной дорогой, а домой возвращался другой – той, которой шел с друзьями – как раз мимо этого дерева. Мне так было интереснее – менять для разнообразия свой маршрут.
- Теперь ясно.
- Еще помню, что во времена моего детства, когда мой родной город еще цвел и развивался, в нем жили люди из разных народов, отношения между которыми были братскими и простыми, дружескими и бескорыстными. В моей памяти навсегда остался образ этого интернационального, но в то же время самобытного и дружелюбного сосуществования. Люди тогда относились к своим  ближним, как к родным братьям и сестрам. Я и не подозревал, что они могут как-то оценивающе смотреть друг на друга, придавая внешности человека особое значение. К примеру, я помню, что в детстве, читая книгу Ральфа Пфеффера «Наши друзья животные», я даже не задумывался, что ее автор, молодой тогда зоолог, рассказывавший о своих впечатлениях, которыми он, будучи студентом, проникся, участвуя в полевой прак¬тике в составе орнитологического отряда, происходит из другого народа, нежели я. Вообще в детстве я искренне думал, что, несмотря на разный цвет кожи и разрез глаз, все люди – братья. Да, собственно, с тех пор ничего в моем сознании не изменилось – я по-прежнему твердо убежден в том, что все мы – родные друг другу люди, просто дьявол постоянно сбивает нас с истинного пути.
- Да… Это тот Пфеффер, который писал об уди¬вительной природе Заилийского Алатау?
- Да. Он сначала работал в государственном заповеднике моего родного города, а затем в Институте зооло¬гии и почти десять лет изучал экологию певчих птиц моего родного горного края. 
- Я тоже читал о нем – он еще провел уникальный эксперимент по возрождению популяции соколов балобанов.
- Да. Все верно.
Еще помню, как во дворе дома Игоря, с которым я учился в школе в одном классе, каждый вечер ребята – старшего и младшего возрастов – юноши и девочки – собирались шумной компанией для уличных танцев и танцевали на листах картона, постеленных прямо на земле.
Я тогда не воспринимал танцы как нечто хтоничное…
- Почему хтоничное? А теперь ты как-то по-другому смотришь на танцы?
- Да.
С юношеской поры я испытывал к танцам стойкую неприязнь – сначала подспудно, какую-то внутреннюю, необъяснимую неприязненность, но с возрастом оформившуюся в сознательную враждебность ко всякого рода увеселительным человеческим телодвижениям – я находил в них нечто лицемерное и, наблюдая всякий раз за танцами людей, в воображении своем рисовал такую картину – будто бесы беснуются – в моем сознании точно всплывал архетипический образ танца, оставшийся от языческих предков, которые скакали вокруг костра замкнутым кольцом, принося свои жертвы дьяволу.
- Симон, почему ты так категорично воспринимаешь танцы – ведь иногда человеку естественным образом хочется снять физическое и психологическое напряжение, разве нет?
- И это тогда, когда наш падший, кривой мир полон лицемерия и чудовищной лжи? К тому же, Илья, ты сам сказал о танцах, как о профаническом действе – танцы теперь направлены почти исключительно на удовлетворение животной похоти – ведь телодвижения людей в танцах скрыто подразумевают греховные, плотские страсти. Я же сказал, что именно на уровне символического смысла танцы для меня – нечто, похожее на беснование чертей –  кружение в танце, элементы вращения, безнравственные движения тела – есть во всем этом что-то дьявольское, ибо я никак не могу представить себе Горний мир, пребывающий в праздном, пошлом, увеселительном, ради самого только веселья, состоянии. Но этим я отнюдь не хочу сказать, что танцы недостойны человека – я вообще не хочу навязывать кому бы то ни было свое мнение – я не против танцев и свободы людей, которым нравится танцевать. Я лишь пытаюсь посмотреть на все вещи с другой, сокрытой от привычного взгляда, стороны. Я исследую явления, а не критикую их. Я говорю о том образе, который мне лично открывается в танцах – мне кажется, что в танцевальных телодвижениях человека есть нечто беснующееся, падшее, низменное – я пытаюсь рассмотреть природу танца именно с этической стороны. Танцы мне представляются чем-то нескромным, развязным – они подспудно подразумевают коллектив – ведь одиночные танцы не так интересны людям, нежели коллективные. Танец лично для меня отменяет монаду и здоровое одиночество человека, но будто бы взывает к падшей двойственности – мужскому и женскому, напоминает об обществе. Танец – по большей части суть коллективное мероприятие – он требует внимания публики и ведет к раскрепощению человеческих страстей, но не к скромности – в самой природе танца, по моему мнению, глубоко сокрыто нечто архаичное и вульгарное – пляски с бубном, языческие обряды, мерзкие жертвоприношения, – словом, нечто низменное и падшее. В третьей Книге Царств, в 18-й главе, говорится про беснование и пляску развратившихся пророков Иезавели, поклонявшихся Ваалу: «И взяли они тельца, который дан был им, и приготовили, и призывали имя Ваала от утра до полудня, говоря: Ваале, услышь нас! Но не было ни голоса, ни ответа. И скакали они у жертвенника, который сделали. В полдень Илия стал смеяться над ними и говорил: кричите громким голосом, ибо он бог; может быть, он задумался, или занят чем-либо, или в дороге, а может быть, и спит, так он проснется! И стали они кричать громким голосом, и кололи себя по своему обыкновению ножами и копьями, так что кровь лилась по ним. Прошел полдень, а они все еще бесновались до самого времени вечернего жертвоприношения; но не было ни голоса, ни ответа, ни слуха».
С другой стороны, в Книге Исход, в 32-й главе; в Книге Судей, в 21-й главе; в Первой Книге Царств, в 18-й, 21-й и 29-й главах; во Второй Книге Царств, в 6-й главе; в Книге Екклезиаста, в 3-й главе; в Книге Песнь песней Соломона, в 7-й главе; в Книге пророка Иеремии, в 31-й главе; в Книге Плач Иеремии, в 5-й главе; в Евангелии от Матфея, в 11-й и 14-й главах; в Евангелии от Марка, в 6-й главе; Евангелии от Луки, в 7-й главе, говорится о хороводах и плясках, как о чем-то положительном, – если не во всех, то в большинстве примеров, но, повторяю, я исследую именно глубинную, этическую сторону танца, а не просто его критикую.
А, впрочем, повторюсь, все это я расцениваю таким образом для самого себя и не стремлюсь кому-либо это навязывать. К примеру, танцы птиц мне даже нравятся, но это у птиц…
- Понятно.
 - Так вот, среди ребят каких только национальностей не было: дунгане, уйгуры, русские, казахи, евреи, курды, украинцы, дети из смешанных семей, белорусы, немцы, поляки, корейцы, греки, татары, таджики, киргизы, чуваши, узбеки, турки, мокшане, чеченцы, афганцы, иранцы, индийцы и т. д. И ни один из них не говорил в адрес другого, что у него нетипичная внешность или чужая культура.
Я помню, что в детстве ни у кого из друзей даже мысли не было, что среди них кто-то другой, нежели он сам, национальности – тогда у нас, детей, еще не было обезьяньих, разделяющих взрослых людей по внешним «признакам», стереотипов. По милости Божией, я впоследствии смог сохранить в себе чистое, детское сознание, незамутненное дьявольскими, надуманными, высосанными из пальца, поверхностными предубеждениями.
- Потому что для детского, незамутненного сознания это и не важно.
- Конечно, – ребенок воспринимает мир не скукоженным, как у взрослого человека, сбиваемого постоянно дьяволом, взглядом, но чувствует его всем сердцем и душой, поелику в нем – целая вселенная. Какое дело ребенку до того, что его сосед не такой, как он сам – ведь дети не претендуют на власть, как взрослые, потому что они свободны, а подчиняет себе другого тот, кто сам несвободен – кто сам жалок и нищ.
- Точно! Ведь если я чем-то по-настоящему богат, то мне не нужно отнимать нечто у другого.
- Конечно. Потому-то Христос говорит: «Истинно говорю вам, если не обратитесь и не будете как дети, не войдете в Царство Небесное».
- Да, но ведь бывает, что и дети испорченны и даже злы.
- Сами по себе дети никогда не бывают злы – они становятся таковыми, если их с самого детства притеснять и убивать в них свободу.
- Ты прав, Симон, – Христос далее говорит: «Кто соблазнит одного из малых сих, верующих в Меня, тому лучше было бы, если бы повесили ему мельничный жернов на шею и потопили его во глубине морской».
- Да. Через Евангелие Господь наш Иисус Христос открывает человеку путь Истинный для спасения души его – только Писание нужно читать внимательно и устремляться всем сердцем, разумом и душой к покаянию. 
- Да. Кстати, Симон, а почему, говоря о детях из разных народов, ты начал именно с дунган, а закончил индийцами?
- Просто. Сказал и сказал – я не думал с кого начать и кем закончить. Для меня вовсе не важно, кто по счету будет на первом месте, а кто – на последнем – все мы дети Господа Бога. И не надо в этом искать какой-то подвох.
- А почему они танцевали на картонных листах? Зачем их стелили на землю?
- На дворе был 2000-й год, когда чуть ли ни по всему свету распространилась знаменитая песня «Freestyler» финской группы Bomfunk MC’s…
- И еще в 2000-м году Винс Картер сделал свой знаменитый данк на Олимпиаде в Сиднее.
- Да. Так вот, чтобы при неожиданных падениях не травмировать тело и чтобы не стереть руки о землю, ребята, танцуя брэйк, выделывали сложные и необычные трюки на постеленном на землю картоне.
- А-а… Вот оказывается как… Интересно.
- Да, передо мной и сейчас возникают эти яркие, незабываемые образы, сохранившиеся в памяти с детства. Свои бесценные воспоминания о своем пережитом прошлом я не отдам ни за какие богатства на свете. Все уже давно внутри меня находится, ибо Дух Божий постоянен, однозначен и вечен. А мир может измениться хоть бессчетное множество раз – все равно это ничего не решает и никак не может поколебать мою внутреннюю духовную цельность и нравственное мужество. И даже когда весь этот падший мир исчезнет, я, по милости Божией, продолжу существовать дальше, ибо нравственный закон, который я свободно и сознательно утверждаю в самом себе, вечен.
По милости Божией, я сохранил в себе ощущение детства на всю жизнь – мне удалось не закоснеть подобно взрослым людям в мирской суете и призрачных надеждах. Я не переставал гореть мечтой даже в самые трудные времена своей жизни и сохранял потрясающую бодрость Духа. Меня все интересовало. Хотя в детстве я был несколько погруженным в себя ребенком и даже немного заторможенным, мне всегда попадались хорошие учителя, помогавшие раскрыть мои таланты. Мой внутренний мир, в отличие от большинства людей, никогда не уплощался – да, были, конечно, времена, когда мой мир начал стягиваться, но по милости Божией я вновь и вновь возвращался к истокам, благодаря чему ко времени встречи с учителем  я сохранил в себе детскую непосредственность и любознательность. Если зрить глубоко в корень, то все в моей жизни складывалось вместе и одновременно. Все внутренние духовные и нравственные процессы, которые Дух Божий связывает воедино с сердцем, душой и разумом, происходили во мне по Промыслу Божию – поэтому даже падения, а не одни лишь взлеты, были мне необходимы для цельного взгляда на мир и глубокого понимания тайной сути вещей. Все это было мне нужно – и даже тот период, когда я не умел ясно излагать свои мысли и не мог, обучаясь в школе и в университете, рассказать устно учебный материал – мне всегда очень трудно давались гуманитарные предметы – я помню, как в школе не мог рассказать даже маленький отрывок по Истории – настолько я был косноязычен. Хотя литературу я очень любил и до сих пор люблю. Вообще очень многое в жизни давалось мне с большим трудом. Но, по милости Божией, я смог прозреть и стать другим человеком, хотя вместе с тем я всегда оставался самим собой – во мне диалектически постоянно происходили изменения, которые в то же время не могли поколебать мой нравственный стержень, данный мне Богом от рождения, – напротив, все эти изменения стройно ложились в основу моего характера – потому я, оставаясь самим собой, одновременно и менялся – ведь все в мире, как и в человеке, происходит диалектически вместе и одновременно. Впоследствии я научился выражать свои мысли грамотно – все эти удивительные изменения происходили со мной, подобно пророку Моисею, который, будучи косноязычным и неречистым, стал рабом Божиим, – по милости Божией и по искренней вере своей Господу. При этом я всегда старался быть терпеливым и благодарным Богу. Теперь я понимаю, что претерпел все, проходя через искушения, чтобы стать чище и устремиться к совершенству, чтобы всегда мог сравнить себя прошлого с собой настоящим и чтобы помнил всегда, – каким трудом мне далось все от Бога. Я благодарен Господу Богу за такое чудесное свое преображение. Как бы ни было мне тяжело – я никогда не роптал на жизнь. Я всегда стремился и стремлюсь к покаянию и к совершенству и всегда верил и верю Богу. Даже когда у меня были очень непростые, трудные времена – даже тогда у меня и в мыслях не было возроптать на свою жизнь.


Г Л А В А   LXIII

Ход Истории


- Каждый подлинный гений является настоящим сыном своего Отечества, но вместе и одновременно с тем – человеком всего мира, а также, символизируя целую эпоху, остается неподвластен времени. Он завершает предшествовавшую его рождению эпоху и меняет реальность своего времени по сравнению с прошлым до неузнаваемости. К примеру, Сократ, а за ним Платон и Аристотель стали одними из первых в Древности исследовать самого человека; после Рождества Христова Святые отцы Церкви, богословы и ученые, короли и воины, а также гениальные, хотя и не всегда широко известные художники и философы обозначили в Истории целый пласт времени, который теперь зовется Средними веками; иконописцы: Феофан Грек, Андрей Рублев, Даниил Черный, Дионисий, Симон Ушаков; художники, скульпторы, архитекторы: Пизано, Чимабуэ, Дуччо ди Буонинсенья, Джотто, Орканья, Брунеллески, Гиберти, Донателло, Фра Анджелико, Уччелло, Мазаччо, Гоццоли, Джованни Беллини, Лука Делла Роббиа, Филиппо Липпи, Верроккьо, Андреа Делла Роббиа, Росселли, Браманте, Джулиано и Антонио да Сангалло, Доменико Гирландайо, Давид Гирландайо, Перуджино, Филиппино Липпи, Боттичелли, Леонардо да Винчи, Микеланджело, Рафаэль, Джорджоне, Себастьяно дель Пьомбо, Андреа дель Сарто, Тициан, Понтормо, Челлини, Даниеле да Вольтерра, Вазари, Тинторетто, Караваджо, Бернини, Эль Греко, Веласкес, Гойя, Рубенс, Рембрандт, Ганс Гольбейн Старший и Ганс Гольбейн Младший, Альбрехт Дюрер, Иероним Босх, Ян ван Эйк, Лукас Кранах Старший и Лукас Кранах Младший, Питер Брейгель Старший и Питер Брейгель Младший; ученые: Коперник, Везалий, Галилей, Кардано, Виет, Гилберт, Пачоли, Тосканелли, Гарвей, Региомонтан, Сервет, Кеплер, Ньютон, Паскаль, Декарт; поэты и писатели: Данте, Петрарка, Боккаччо, Ариосто, Аретино, Торквато Тассо, Рабле, Сервантес, Лопе де Вега, Бальтасар Грасиан, Шекспир; философы: Макиавелли, Франческо Гвиччардини, Николай Кузанский; гуманисты: Салютати, Лоренцо Валла, Леон Батиста Альберти, Пальмиери, Фичино, Ландино, Пико делла Мирандола, Помпонацци, Эразм Роттердамский, Томас Мор, Монтень, Бэкон и другие выдающиеся личности сформировали реальность Проторенессанса, Высокого Возрождения и начала Нового времени. Причем многие из них были людьми универсальными – вместе и одновременно богословами, философами, художниками, поэтами, писателями, учеными, гуманистами и т. д., поелику человек тогда был не таким раздробленным как теперь – не было такого большого числа профессий, как в наши дни, ибо природа была гораздо богаче, нежели сегодня, а люди по масштабам своих внутренних переживаний бездонно глубже, чем мы. Затем наступила эпоха философов, художников и ученых Нового времени, – к примеру, в русской литературе появляется целая плеяда гениальных творцов в лице Пушкина, Жуковского, Баратынского, Вяземского, Гнедича, Батюшкова, Рылеева, Грибоедова, Гоголя, Лермонтова, Крылова, Салтыкова-Щедрина, Тютчева, Толстого, Достоевского. Перечислять всех гениев Нового времени можно долго – в области религии, мировой литературы, музыки, изобразительного искусства, философии, науки, но главное, что я хочу сказать – это удивительнейшая периодичность мощнейших всплесков в Истории во времена появления таких людей. 
Любопытно посмотреть на то, как еще в девятнадцатом веке реальность всего мира, состоящая из отдельных реальностей, творившихся людьми, жившими тогда на планете, была гораздо беднее количественно во внешнем проявлении, нежели в наши дни – я имею в виду вещи, которыми мы теперь заполонили всю землю, – от бесчисленных профессий и увлечений до разных предметов быта и даже новых, но выхолощенных слов, – однако, она – реальность XIX столетия – была неизмеримо богаче внутренне и понятно почему – по причине действующего вследствие грехопадения человека принципа сохранения равновесия по форме и содержанию. Тогда еще животный и растительный мир был намного больше, чем сейчас – мы ведь теперь даже забыли, как пахнет настоящая пища, да и самой еды у нас нормальной не осталось – все становится искусственным.
В наше время многие люди не осознают того, что реальность постепенно переходит в виртуальное состояние – даже продукты становятся теперь все более искусственными – один мой знакомый, например, отличался изощренными гастрономическими предпочтениями – он любил подолгу наслаждаться вкусом дорогого, как ему казалось, вина, – если бы он знал, что в действительности современные пища и напитки уже давно стали ненастоящими, то поубавил бы свое тщеславие. Е. Головин, помню, рассказывал про разбавление древними греками вина гидромерией – специальным составом меда, приготовление которого уже было отдельным искусством. А теперь люди, читающие Гомера, даже не знают вкус настоящего вина – попросту потому, что его нет. Еще пример: в «Трех мушкетерах» А. Дюма Портос на обеде у прокурорши госпожи Кокнар узнал в поданном ему вине отвратительный монрейльский напиток, а нам бы теперь оно показалось очень дорогим – ведь со временем ценности падшего мира постепенно и незаметно размываются. Теперь многие вещи стали ненастоящими, безликими… только немногие люди пока это замечают – мы живем крайне бедно, – но бедно не потому, что у нас чего-то нет, как в годы великих войн и потрясений, а бедно в целом – потому что оскудела вся земля – и природа, и материальные вещи по своей ценности и самое главное – человек, который уже внутренне готов к гибели мира сего. И потому смешны современные люди, когда говорят о каких-то материальных богатствах – наше сознание настолько пало, что мы теперь и не умеем ценить настоящие вещи. А они нематериального характера. Добродетель, нравственное мужество, духовная цельность, подлинная свобода, стремление к совершенству, истинное покаяние, щедрость – все это бесценные, человеческие качества. Но людям все меньше хочется быть по-настоящему свободными, напротив, – они становятся все больше зависимыми от материальных вещей. Они не понимают, что Дух, который невозможно потрогать и увидеть, но который творит все материальное – и есть настоящая ценность, а сама материя – тлен. Но это не значит, что при праведном устроении своем на падшей земле человек должен отказаться от материи ради Духа – человеку и не требуется для спасения своей души отказываться от пищи, одежды и крова, но он должен правильно выстраивать иерархию ценностей и не впадать из одной крайности в другую. Человек не должен становиться бездуховным трупом или бестелесным призраком. Речь о другом – в иерархии ценностей человека именно Дух должен занимать главенствующее положение, а не материя. Душу и сердце необходимо связывать вместе с разумом, а не разделять их.
Я помню, как еще в детстве отец приносил домой яблоки, которые он покупал далеко за городом, в более-менее чистом районе – от них шел такой запах, что слышно его было на весь дом! А теперь я даже забыл, как пахнут настоящие фрукты и овощи. Значит, соотношение между многообразием флоры и фауны с единообразием человека по форме и единообразием животных и растений с многообразием человека по содержанию тогда было другим, нежели сейчас – людей было меньше – О. Вайнингер, например, говорил, что в его время население земли было около полутора миллиардов человек, а мы живем в мире, в котором их примерно семь с половиной миллиардов. Следовательно, живых существ в природе стало настолько же меньше, насколько больше людей, и потому природа уже не дает нам того богатства, которое у нее было всего сто-двести лет назад, – да что говорить о вековой давности, когда даже моей жизни хватило, чтобы заметить катастрофические изменения – выше я приводил пример с яблоками. А ведь в природе все со всем взаимосвязано невидимыми нитями – поэтому раз уж мы убили множество деревьев и животных, то незамедлительно получаем от нее «плоды» своих рук. И содержание внутренней жизни общества изменилось – оно оскудело настолько, насколько обнищала земля растениями и животными. С другой стороны, в мире появилось гигантское количество бессмысленных, но пестрых, как цветные стеклышки в калейдоскопе, вещей.
- И от них-то идет голова кругом у многих людей – они думают, что наступила эпоха всеобщего изобилия, потому что ходят в магазины и покупают немыслимое количество ненужных вещей, думая при этом, что это и есть богатая и сытая жизнь, но не понимают, не видят и не слышат, что приближается, причем с ускорением, конец мира сего.
- Да, дьявол все сильнее изменяет сознание человека – злой дух готовит его к своему приходу перед концом света – ведь ему нужно появиться в то самое время, когда человек станет наиболее уязвимым для гнусных и изощреннейших искушений. А сделать это можно путем такого вот размывания реальности, – когда всюду будет все позволено, когда люди подумают, что наступил рай и что спасаться им поэтому не нужно – вот тогда они сами падут перед люцифером на колени и поклонятся ему.
- Да…
- В наше время появилось невиданное количество ранее неизвестных профессий – человек из автономизированной личности стал атомистичным, раздробленным на мелкие интересы, скучающим существом, которое большую часть своего жизненного времени уделяет не главному, но второстепенному.
Как все это связано с гениями? А вот как: в переломные эпохи появляются личности, которые словно перелистывают исчерпавшие себя страницы Истории – они пишут новую, свободно творя свою судьбу и создавая казавшиеся ранее невозможными реальности – они подводят черту под всем старым, изжитым и в долгосрочной перспективе приближают наступление конца мира сего.
- А в краткосрочной?
- Отдаляют его.
- Диалектика…
- Да.
- А вообще ты прав, Симон, ведь если вспомнить времена Микеланджело, то, например, Савонарола пугал тогда людей концом света и многие из них ему верили – их еще называли «плаксами» – они сжигали на кострах тщеславия светские книги, игральные карты, предметы роскоши, карнавальные маски и даже некоторые картины, а цельные личности, как Микеланджело продолжали трудиться, несмотря на все ужасы того времени, и что мы теперь видим – прошло более пяти веков, конец света пока не наступил, мы продолжаем существовать на грешной этой земле, хотя, конечно, время ее гибели продолжает приближаться со все большим ускорением, но это не значит, что мы должны бездействовать и плакать как те некоторые люди, жившие в эпоху Возрождения.
- Да. Искусство гениев по сей день трогает сердца людей, потому что бесценно, а жизнь тех, которые смалодушничали и поверили не Богу, но проповедям Савонаролы, – прошла в пустых спорах и суеверных страхах. Как бы трудно ни жилось в этом хаотично организованном мире, гении не внушают людям мысли о безысходности и беспросветности падшего бытия, но вдохновляют все человечество на возможность истинного покаяния и спасения, в отличие от тех фанатично настроенных проповедников, которые, не зная ни в чем середины, хотят все и вся переделать по своему усмотрению, а как известно насильственное принуждение человека даже к чему-то хорошему и подавление его свободы приводит не к добру, но к еще большему, нежели ранее, увеличению зла в мире. И в конечном счете Савонаролу казнили, а его последователи переменили свои взгляды на менее радикальные – время, как говорится, расставило все по своим местам. Этим я, конечно, не хочу сказать, что Савонарола был не прав, и что он недостоин уважения, – напротив, в чем-то он был прав и личностью он был мужественной, но правда – еще не Истина.
- Точно.
- Так вот, в переломные времена Истории «концентрация» еретично настроенных граждан в обществе вновь возрастает. Потому что действует закон сохранения равновесия по форме и содержанию, и диалектика суть его следствие.
- Значит, Дух Божий в переломные времена Истории максимально наполняет именно таких, гениальных творцов, однако, поскольку природа не терпит пустоты, в других людях его не то чтобы меньше, но он пребывает в них в не столь явно выраженном, как у первых, виде?
- Условно говоря, – да. Каждый человек может истинно покаяться и стать агнцем Божьим, но не каждый хочет.
- Понятно. А ты прав, Симон, – если мы посмотрим на жизненные пути хотя бы наших соотечественников и не таких уж далеких от нашего времени гениев – Виктора Цоя и Ильи Кормильцева, например, то увидим, что именно они и вообще рок-музыканты, которых, кстати, была целая плеяда, заложили, как это ни странно, основы для разрушения огромного объединенного государства.
- Да, так и есть. Потому что именно подлинные гении двигают Мировую Историю.
- Да… Очень интересно получается!


Г Л А В А   LXIV

Искажение мифов


- Симон, ты говоришь, что истории, о которых говорится в мифах и легендах, творились когда-то в действительности, но тогда не получается ли так, что мы можем впасть в крайности, связанные с толкованием вымышленных событий в качестве подлинных? К примеру, как совместить шумерское предание о великом потопе или «Сказание о Гильгамеше», похожие образцы которого мы находим у древних греков и, скажем, у разных племен, живших в Австралии, с Ноевым ковчегом или как, например, согласуются с Библией истории о сотворении мира, рассказанные древними народами? 
- Илья, когда я говорю о том, что некоторые исследователи напрасно пытаются демифологизировать реальные события прошлого, то это не значит, что я все мифы и легенды признаю подлинными, – конечно, среди них есть и такие, которые не являются настоящими, но вымышленными.
Здесь дело вот в чем – в Древности реальность центра мира была полной явных чудес и в каждом народе были свои религиозные представления о том, когда и как появились люди на падшей земле, – потому что дьявол искушал разные племена посредством языческих богов, которым они приносили жертвы. Но по милости Божией Аврам – он еще не был наречен Авраамом – услышал Слово Господа и по свободе своей пошел туда, куда указал ему Господь, чтобы служить Ему. Впоследствии народ Авраама стал служить Единому Богу, а все другие народы продолжали поклоняться своим богам.
Чтобы и дальше запутывать всех людей на земле, дьявол по попущению Божию внушал каждому народу, кроме сынов Израилевых, которых он тоже, кстати, пытался сбить с пути истинного, но так и не смог добиться их подчинения, – так вот злой дух нашептывал остальным народам, что их религия – единственно верная и таким образом он вместе и одновременно смешивал и разделял все народы – потому они и вели бесконечные войны.
Во времена Каина и Авеля и других потомков Адама – до потопа – на земле еще сохранялось знание о прошлом – я имею в виду центр мира – Святую землю, а за ее пределами люди уже могли не помнить о прошлом своих предков, поелику, извратив пути свои, стали как звери и совершали свои мерзкие дела. Но после потопа, когда люди расселились по всей планете, память о прошлом постепенно стала искажаться и за большой промежуток времени – потому что за границами центра мира время шло гораздо быстрее – и вовсе начала размываться – в преданиях старины появились значительные изменения, которые и привели в конечном счете к тем мифам, которые мы теперь находим у разных народов. И это соответствует действительности, – потому что все мифы свидетельствуют об одном общем корне – они все похожи, но все же у каждого народа миф свой – с некоторыми отличиями, а дьяволу то и нужно, поелику так легче манипулировать людьми – ведь одну только ложь люди отметут сразу – она неинтересна и легко разоблачается, но ложь изощренную, ложь хитровывернутую – с элементами чего-то настоящего, можно на протяжении тысяч лет подавать как нечто правдивое, что и является камнем преткновения для всех тех людей, которые сомневаются в истинности Библии. И мы действительно видим, что так оно все и происходит. Однако, некоторые мифы все же правдивы, и я уже приводил эти примеры, – когда говорил про циклопов и про строительство пирамид в Египте. Просто нужно помнить, что все древние мифы и легенды тесно сплелись с ложью, как и в наше время – относительно не так давно происходившие события, – скажем, мировые войны, которые были в XX-м в., в устах многих людей искажаются до такой степени, что понять, где правда, а где вымысел – становится весьма трудно, но ведь это не означает, что данных катастроф не было.
- Да… Коротка человеческая память…
- А все потому, что есть время, которое возникло из-за грехопадения прародителей наших, – оно стирает память о прошлом.


Г Л А В А   LXV

Рай и Горний мир


- Симон, а есть ли разница между раем, который «был» «до» грехопадения человека и раем в конце времен? Или, когда сотворятся новое Небо и новая земля, все вновь будет таким же, как при Адаме и жене его?
- Есть разница – это два разных рая. Вообще, строго говоря, Царство Небесное, которое грядет, не является раем, ибо Реальное последнего отличается от Вечности Горнего Бытия. Я, к примеру, не думаю, что люди, которые «будут» существовать в грядущей Вечности, вновь «будут» нагими, как некогда согрешившие прародители наши, но я далек от мысли, что человеку «было» необходимо согрешить и пасть.
- А причем тут его грехопадение?
- Ну, как же, Илья, – ты разве забыл, что проблема пространства в пространстве касается и одежды человека – можешь ли ты представить его нагого в Царстве Небесном?
- Точно, Симон! Теперь понимаю, – ты хочешь сказать, что в конце времен, на новой земле, люди «будут» в одеждах, но не потому человек «должен» «был» согрешить, что они «будут» ходить пред Богом, а потому, что свободен и, поступая свободно, он, как это ни парадоксально, исполняет Промысл Божий?
- Конечно.
«Когда» Адам и жена его и «потомки» их жили в раю, «еще» «до» грехопадения, они «были» нагими, – как плод, пребывающий в утробе матери и не нуждающийся в одеждах, и подобно тому, как младенец, будучи чист душой и телом, может ходить нагим в доме своем пред родителями – для него это даже естественно – он об этом не особо задумывается, но по завершении младенчества ребенок все более привычнее надевает одежду, а, становясь подростком, и вовсе испытывает без нее стеснение. Но, повторяю, не из-за того человек согрешил и пал, чтобы в Царстве Небесном «быть» одетым – это вещь второстепенная. Здесь речь о другом, – помнишь, Илья, я говорил про льва и вообще про хищников, которые после грехопадения человека посредством длинных клыков и острых резцов стали рвать на части свою добычу?
- Да, конечно, помню.
- Так вот с человеком произошло то же самое, – вернее, прежде всего из-за него самого и пала вся природа и даже весь мир. Человек в раю «был» свободным, но наивным и невинным, «еще» не познавшим цену своей свободе – я, конечно, не имею в виду, что познать ее он «должен» «был» исключительно посредством грехопадения, – наоборот, я настаиваю на том, что он не «должен» «был» согрешить и пасть, но «должен» «был» правильно поступить свободно, чего в Реальном рая не произошло и потому «последовало» его низвержение.
- «Правильно поступить свободно»? Это как?
- Исполнить заповедь Божью – не вкушать от древа познания добра и зла – послушаться Слова Господнего, но человек соблазнился, да еще и налгал и потому пал.
- Кому солгал?
- Жена сказала змею, что ей с мужем нельзя прикасаться к плодам древа.
- Хотя о прикосновении ничего сказано не «было».
- Вот именно.
- Понял.
- Господь Бог заповедал человеку: «От всякого дерева в саду ты будешь есть, а от дерева познания добра и зла не ешь от него, ибо в день, в который ты вкусишь от него, смертью умрешь». А «потом» еще и Адам согрешил, сказав Богу: «Жена, которую Ты мне дал, она дала мне от дерева, и я ел».
- А мог покаяться и не взваливать всю ответственность на жену.
- Да, но прежде всего ему не следовало так обращаться к Господу, – а получилось все так, будто Адам хотел всю ответственность за свое непослушание переложить на Бога, что уже безнравственно, – чувствуешь, Илья, как грех «незамедлительно» проник в его сердце и душу «после» вкушения плода от древа познания добра и зла.
- Да, человек поступил как непослушный ребенок.
- Верно. По чистоте и совершенству своему в раю он «был», как дитя, но как ребенок порой может не послушаться отца своего, так и Адам с женой – согрешили и пали.
- Да…
- Так вот, я говорил про отсутствие одежды в раю и про ее наличие в Вечности – при этом еще хочу сразу заметить, что одежда у людей в Царстве Небесном хоть и «будет», но все то, к чему мы привыкли, живя на этой грешной земле – чистка, стирка, глажка и т. д. – там этого нет.
- Я так и понял, Симон. Одежда у человека на новой земле не «будет» изнашиваться, как не становилась она ветхой во время странствия сынов Израилевых в пустыне, так?
- Да, это я и хотел сказать, – о том говорится во Второзаконии, в 29-й главе, и у Неемии в 9-й.
- Понятно.
Симон, а «будут» ли в Царствии Небесном животные, растения и вообще природа?
- Не знаю. Но думаю, что «будут», правда, не как в раю – я же говорю, что Реальное рая и Вечность новой земли отличаются друг от друга.


Г Л А В А   LXVI

Несостоятельность теории эволюции


- Симон, я слышал, что некоторые современные ученые говорят о появлении новых подвидов животных путем скрещивания родственных видов, – что ты об этом думаешь? Действительно ли они выводят новые разновидности зверей или же все это одна только фикция и не более?
- Подобные их опыты несерьезны. Они могут получить хоть сколь угодно много гроларов, яглионов, лигров, лилигров, ягупардов, леопонов, тигонов, нарлуг, вольфинов, зеброидов, – которые по внешности, между прочим, похожи даже на вымерших квагг, – короче говоря, они могут вывести множество гибридов животных…
- И, кстати, растений.
- Да, и растений тоже, но все они не являются новыми видами, – а просто плоды искусственного скрещивания и проверяется это легко – изначально всех животных произвели вода и земля по повелению Божию, а человек для своих опытов, какими бы они изощренными ни были, всего лишь берет готовые виды живых существ. Вот если бы он из ничего смог сделать все – хотя бы из какого-нибудь, например, порошка…
- Подобно праху земному?
- Да, сотворить из него какое-нибудь полноценное и жизнеспособное животное – причем одним лишь Словом, без каких бы то ни было внешних манипуляций, то тогда вопросов бы к некоторым современным исследователям не было, но очевидно, что человек на это не способен, ибо жизнь и смерть всех живых существ не в его руках – человек не может воскресить хотя бы вымерших животных, а о новых видах я вообще не говорю. Кроме того, «создавая» таких гибридов животных, человек проявляет свою бесовскую гордыню и выглядит со стороны никчемным и жалким существом, поелику возвышающий себя унижен будет – по дьявольскому наущению он хочет доказать, что может сотворить нечто, однако применительно к выведению новых видов животных и растений все его усилия рассыпаются прахом. Да, человек, конечно же, может посредством, к примеру, искусства творить бессмертные произведения, но посягать на живое он не в состоянии.
И еще я сразу хочу отметить одно слабое место теории эволюции, которое заключается в том, что она не объясняет, да и не в состоянии, в общем-то, когда-либо это сделать, – почему эоны, при которых появлялись новые виды живых существ, всякий раз заканчивались именно катастрофической сменой одних существ другими, а не переходили постепенно из одного в другой – ведь все массовые вымирания, происходившие на земле, свидетельствуют об оскудении флоры и фауны, а не о формировании новых, т. н. переходных видов, о чем мы уже говорили ранее, когда я описывал изменения земли после грехопадения человека.
- Когда на земле, «за пределами» «еще» не прорвавшегося рая, происходили мощнейшие катастрофы и каждый эон сменялся другим.
- Да. Многообразие животных и растений «распределялось» по отдельным эонам – в каждом из них были свои виды. Причем сразу замечу, что остававшаяся после каждого массового вымирания малая часть живых существ каждого эона естественно переходила в следующий эон – потому-то мы и видим, что крокодилы и акулы, к примеру, или рогозубы, которые жили на земле десятки и сотни миллионов лет назад, – сохранились и до наших дней.
- Точно, Симон! Ты прав! Ведь, действительно, все живые существа, обитающие на нашей планете, не переходили от одной «переходной формы» к другой – как говорят нам «ученые» – будто бы от низшей формы жизни к высшей, но именно являются живыми свидетелями «остатков» своих эонов, которые сменялись один другим из-за глобальных потрясений.
 - Конечно. И только по дьявольскому наущению некоторым ученым могла прийти, к примеру, мысль, что птицы произошли от пресмыкающихся. Ни одно животное и ни одно растение не произошло от другого – хоть дальнего и даже близкого «родственника» – не было и нет никаких «переходных форм», каждое живое существо являлось и является отдельным видом, которое со временем могло и может приспосабливаться к окружающей среде, но при этом оставалось и остается самим собой. Все изменялось и меняется в соответствии со сменяющими друг друга эонами, а не переходя постепенно из одного вида в другой, но именно в виде катастрофической «перезагрузки» всего состава биоты в каждую геологическую эпоху – сначала на земле существовало одно биологическое многообразие, которое исчезло с первым массовым вымиранием, но не все – что-то да осталось и перешло в следующий эон, потом другое и с ним [многообразием видов – прим. мое] все происходило так же, как с первым, затем третье, следом четвертое и т. д. 
- Все это напоминает сменяющие друг друга месяцы вынашивания матерью ребенка.
- Да, так и есть, ибо земля тогда уже была «беременна» раем, в котором согрешили и пали Адам и жена его, нареченная «впоследствии» Евой.
- Т. е. уже падшая, а не девственная, земля.
- Именно. Непорочной она «была» в начале – «при» сотворении Богом мира.
Камнем преткновения на пути к пониманию этого сложного процесса для некоторых ученых являются непрерывные изменчивость и приспособляемость видов растений, животных и даже человека к условиям их существования, что я, конечно же, не отрицаю, но эти изменения легко объясняются хаотично организованным, падшим мирозданием – они не эволюционного характера в том смысле, что живые существа меняются в течение миллионов лет только из-за внешних факторов, но прежде всего именно сакрального – об этом я тоже говорил, когда рассказывал о том, как менялась моя внешность.
- Понятно. Тогда получается, что каждое новое биологическое разнообразие существовало после предыдущего, появляясь вследствие глобальной катастрофы, и теория эволюции здесь вообще не при чем.
- Да. И наше нынешнее биологическое многообразие по времени – последнее. И оно тоже катастрофически исчезает, а в конце времен и подавно – будет уничтожено, когда вся эта падшая земля прейдет – до этого осталось не так много времени.
Ученые не дают ответа, почему такие существа, как тилацин, морская корова, странствующий голубь, додо и другие вымершие животные, а также растения исчезают безвозвратно, а не эволюционируют и почему земля со временем только оскудевает флорой и фауной.
- Симон, но ведь ученые на это могут сказать, что после нашего эона будет следующий, – дескать, стоит только подождать. 
- Илья, ты же понимаешь, что это бред.
- Вообще-то да… И все-таки?
- Тогда они тем самым проявят непоследовательность и нелогичность – сначала они пытаются доказать, что «переходные формы» между разными группами организмов существуют, а потом будут вынуждены признать, что каждый предыдущий эон сменяется последующим по Божественному Промыслу – ведь каждое катастрофическое изменение происходит в то самое время, когда оно, казалось бы, никак не может произойти – внезапно и почти мгновенно – естественно по геологическим меркам, а не постепенно, как говорят эволюционисты.
- Точно!
- Они постоянно отказываются от своих прежних выводов, потому что не опираются на логику – она для них важна только по форме, но содержание ее легко ими попирается. И главная проблема, перед которой бессильна теория эволюции – это вопрос о том, откуда берется наполнение каждого эона – кто всякий раз проводит его «загрузку», кто сотворяет бесчисленное множество новых видов, кто придумывает такие причудливые и потрясающе сложные, но вместе с тем изящные формы?
- Господь Бог.
- Для тебя, как для верующего человека, это очевидно, но в мире есть еще столько сомневающихся и потерявшихся людей, которым дьявол морочит голову.
- Да… И они все никак не успокоятся, пока не подведут землю к гибели.
- Что поделать – так будет продолжаться до скончания века.
Кстати, про несостоятельность теории эволюции касательно т. н. переходных форм между разными группами организмов подробно говорится в книге И. Рухленко «Что ответить дарвинисту», в первой ее части.
- Не слышал о таком исследователе.
- Очень интересный автор – биолог с широким кругозором. Приведу для примера отрывок из его книги: «<…> Теоретически, самые первые наземные животные вполне могли быть неуклюжими уродцами, еле-еле передвигающимися по суше. Просто потому, что «в то время ничего лучшего еще не было». Однако теперь получается, что найденные ранее разнообразные ископаемые пандерихтисы, тиктаалики и акантостеги – не были «самыми первыми» по факту. А раз так, значит, они были достаточно приспособлены, чтобы выдерживать конкуренцию даже с такими наземными животными, которые вполне свободно передвигались на своих четырех ногах, не волоча по земле ни собственное брюхо, ни даже хвост. Тем не менее, разнообразные «тиктаалики» успешно выдерживали конкуренцию с такими животными на протяжении миллионов лет. Так можно ли тогда назвать эти существа примитивными? Или переходными?
На самом деле, таких «переходных» существ в природе – довольно много и сейчас. Это, например, лабиринтовые рыбки (способные дышать атмосферным воздухом и выползать на сушу), рисовые угри (способные дышать атмосферным воздухом и выползать на сушу), двоякодышащие рыбы (способные дышать атмосферным воздухом и выползать на сушу). Наконец, это знаменитые илистые прыгуны – очаровательные рыбки, которые настолько свободно чувствуют себя на суше, что даже не ползают по ней, а вообще скачут вприпрыжку. Таким образом, по сути, мы имеем «переходные формы», аналогичные перечисленным выше ископаемым, прямо сейчас, в настоящее время. И мы, конечно, понимаем, что их нельзя называть «переходными». Нельзя просто потому, что эти животные живут прямо вместе с нами, но не признаются нам, собираются ли они в будущем куда-нибудь «переходить», или не собираются.
Впрочем, про одного такого «товарища» все-таки можно сказать вполне определенно. Дело в том, что один из современных видов двоякодышащих рыб, австралийский рогозуб… почти не отличается от ископаемого рогозуба, окаменелые останки которого были найдены в слоях возрастом более 100 млн. лет (Allen et al., 2002). Таким образом, за 100 000 000 лет этот рогозуб не то что не удосужился куда-нибудь «перейти», но и вообще практически никак не изменился. Что автоматически делает рогозуба одним из самых древних ископаемых родов позвоночных животных.
Итак, мы видим, что таких «переходных рыб» в природе достаточно много и сейчас. И мы понимаем, что на самом деле, они никуда не переходят. Во всяком случае, мы не имеем права делать подобные утверждения. Эти рыбы просто живут в соответствующих экологических нишах, причем настолько хорошо к ним приспособлены, что некоторые из них биологически процветают (например, некоторые виды рисовых угрей или лабиринтовые рыбки). А другие вообще умудрились просуществовать в своих экологических нишах без всяких изменений 100 млн. лет!
Так какое же тогда право мы имеем заявлять, что полностью аналогичные, но только ископаемые «переходные формы» – куда-то там (точно) переходили? Откуда мы это знаем? Если австралийский рогозуб так никуда и не «перешел» (и вообще никак не изменился) даже за 100 млн. лет, то почему это должен был сделать тиктаалик за 10 млн. лет?
Неужели мы заявляем так просто потому, что нам так хочется? Или потому, что этого требует от нас «единственно верное учение»?
Давайте честно признаемся – мы заявляли, что «тиктаалик куда-то там перешел», не потому, что точно знали об этом. А по двум причинам – во-первых, его строение наводило нас на определенные эволюционные ассоциации. А во-вторых, его останки подходили по времени под наши теоретические схемы. Вот мы и заявляли, что «найдена настоящая переходная форма между рыбами и амфибиями». Но на самом деле, это был не факт, а именно то самое «разумное предположение», о котором предупреждал нас Гулд («…крайняя редкость переходных форм в летописи ископаемых останков продолжает быть профессиональным секретом палеонтологии. Эволюционные деревья, которые украшают наши учебники, имеют реальные данные только на концах и в узлах своих ветвей; всё остальное – лишь предположения, пусть и разумные, но не подтвержденные ископаемыми останками…». Gould S. J. Evolution's erratic pace // Natural History. 1977. V. 86. № 5. P. 14.). И вот теперь мы видим, что предупреждал он нас не зря.
Итак, насколько на самом деле были «переходными» те ископаемые живые создания, которых мы обсуждали выше? Ведь они же должны были как-то выживать миллионы лет в условиях конкуренции с наземными животными? Может быть, это были просто такие оригинальные живые существа (к сожалению, вымершие), которые совмещали в себе как признаки рыб, так и признаки наземных позвоночных. Причем совмещали настолько удачно, что это позволяло им спокойно выживать в дикой природе при наличии там как рыб, так и настоящих наземных животных. Таким же образом, как сейчас выживают, например, рисовые угри. Или илистые прыгуны. Ни наличие других рыб, ни наличие наземных животных – не мешает биологически процветать ни рисовым угрям, ни илистым прыгунам.
Такие оригинальные живые создания, в которых удивительным образом сочетаются признаки разных биологических таксонов, иногда называют мозаичными формами. Например, одной из наиболее ярких мозаичных форм считается знаменитый утконос.
<…> Если говорить прямо, все эти «эволюционные предки» и «переходные формы»  – не более чем теоретические спекуляции. Грубо говоря, просто гадания, выполненные по принципу:
- А от кого мог бы произойти вот этот биологический таксон, если бы теория эволюции была правдой?
И как всякие гадания, в некоторых случаях они звучат вполне убедительно… пока не обнаружится какая-нибудь новая палеонтологическая находка, «переворачивающая наши прежние представления».
В качестве примера, насколько легко могут изменяться теоретические эволюционные схемы (то есть, схемы гаданий, кто от кого произошел), приведу один свежий пример. Не успели еще дарвинисты окончательно убедить широкую общественность в том, что птицы – это потомки динозавров-тероподов (самая модная гипотеза до недавнего времени), как «выяснилось», что птицы – это не потомки динозавров-тероподов, а вполне себе независимая ветвь (Czerkas & Feduccia, 2014).  То есть, еще вчера в научно-популярной литературе «несомненными эволюционными предками» птиц были динозавры-тероподы, но сегодня все уже резко поменялось. Что и говорить, тасуют свои гадальные карты как хотят.
Впрочем, в научных статьях, посвященных проблеме эволюционного происхождения птиц, всегда рассматривались сразу несколько возможных версий происхождения птиц от разных (возможных) эволюционных предков. Вплоть до таких версий, где разные линии птиц происходят от разных предков (Курочкин, 2006). Причем каждая такая версия имеет (среди специалистов по этому вопросу) как своих сторонников, так и противников. Таким образом, ситуация с вопросом эволюционного происхождения птиц в научной среде выглядит точно так, как поется в известной народной песенке:
- Каравай, каравай, кого хочешь, выбирай (в качестве возможного эволюционного предка).
Что еще раз подтверждает то, о чем я уже сказал выше – в подавляющем большинстве случаев, рассуждения на тему эволюционного происхождения того или иного биологического таксона – выглядят неотличимыми от гаданий на кофейной гуще. И особенно это характерно для гаданий о происхождении групп высокого таксономического ранга.
На самом деле, какие бы переходные формы мы ни находили, всегда остается изрядная доля сомнения по поводу реальности их переходного статуса. Дело в том, что понятие «переходная форма» – это очень трудно доказуемое понятие само по себе. Критик, которому, допустим, просто не нравится идея переходных форм, всегда сможет «убить» практически любую (предлагаемую) переходную форму с помощью достаточно простого и очевидного аргумента. Ведь почти никогда нельзя сказать совершенно точно – это действительно была переходная форма, или же это часть былого биологического разнообразия, которая уже вымерла, и которая просто была похожа на определенные биологические таксоны».
- Вполне исчерпывающий и интересный ответ!
- Да.
Илья, а ты слышал или читал что-нибудь о бакулюме и баубеллюме?
- Нет, я даже не знаю, что это такое.
- Бакулюм – это кость в крайней плоти у самцов некоторых отрядов млекопитающих, а баубеллюм – генитальная кость у самок. У человека, кстати, такой кости нет. К чему я про это начал говорить? Да все к тем же, высосанным из пальца объяснениям некоторых современных ученых, которые продолжают настаивать на правоте теории происхождения человека от животных, в частности, от обезьян, ну, или, скажем, гоминидов.
- А как они связывают факт наличия бакулюма у животных с предполагаемой ими теорией эволюции человека?
- Они говорят, что бакулюм является результатом полового отбора, что, дескать, мужчины утратили бакулюм потому, что перестали конкурировать между собой за внимание женщин, став в конечном счете из полигамных моногамными.
- Что за бред!
- Вот и я о том же – тасуют, по слову И. Рухленко, свои карты, как хотят, выдвигают нескончаемые гипотезы и придумывают новые теории, в общем, водят за нос бедных людей, которые верят им на слово. И если про наличие бакулюма у некоторых животных «ученые» дают хотя бы такие, несерьезные объяснения, то о баубеллюме они вообще предпочитают отмалчиваться.
- Да… Симон, а как ты объясняешь наличие бакулюма у животных и его отсутствие у человека?
- Я уже много раз говорил, что наш мир – падший, в нем все хаотично перемешано и потому у некоторых млекопитающих бакулюм и баубеллюм есть, а у человека и других животных нет. С прорыванием рая, после того, как человек согрешил и пал, цельность и полнота всех живых существ и вневременного Бытия были утрачены, все стало раздробленным и поделенным на части – безнравственно перемешанными, как в калейдоскопе – на посткатастрофической земле и в космосе, в целом, установился организованный хаос, из-за которого «ученые» и по сей день ломают копья и, решая одни задачи, бесконечно натыкаются на другие.
- Замкнутый круг…
- Конечно. «Ученые», к примеру, задаются вопросом: почему у жирафа длинный возвратный гортанный нерв, если расстояние от мозга до гортани у него всего несколько сантиметров и начинают приплетать синтетическую теорию эволюции, чтобы хоть как-то оправдать свои «научные» выводы.
Они не могут внятно объяснить: почему у самцов павлинов пышный и красивый хвост, который не помогает, но, напротив, даже мешает им скрываться от хищников; почему щелезубы, утконосы и некоторые виды землероек обладают ядовитыми железами и почему вторые пользуются ими не для охоты или нападения, но только в период брачного сезона, а первые даже могут погибнуть от собственного яда.
- Да. И вообще почему у утконосов такая фантастическая, химерическая внешность?
- Вот именно. Почему они по форме тела приспособлены для жизни в воде, но большую часть времени проводят на суше; почему самцы морского конька вынашивают собственное потомство подобно самкам других видов животных, причем с полноценной беременностью – в брюшном кармане у них образуется подобие плаценты, в которой обеспечиваются процессы питания и обогащения кислородом зародышей, а также удаление продуктов выделения. Почему у гаттерий, некоторых амфибий и рыб есть теменной глаз, а у других позвоночных его нет. Почему почти все виды живых существ имеют билатеральную симметрию тела, да и многие другие из недвусторонне симметричных животных и растений – также симметричны, пусть и радиально или фрактально. Почему семена в цветах подсолнечника и многих других растений располагаются в виде спиралей под углом, который равен именно числу золотого сечения. Почему пауки-кругопряды плетут паутины, а наутилусы образуют спиральные раковины в поразительнейшем соответствии с геометрическими формами и математическими правилами? Почему у женщин обоняние и осязание лучше, чем у мужчин и почему женщины моргают чаще, нежели последние, а кроме того почему у женщин лучше развито боковое зрение, но у мужчин лучше, чем у женщин, – зрительная перспектива. Почему женщина внешне выглядит хрупкой и слабой, но при этом она может хитро вертеть и крутить крепким и сильным мужчиной – почему вообще женщины так тонко чувствуют мужчин, а последние – наивны и порой даже простоваты. Почему так часто бывает, что у физически крупных и сильных мужчин голос высокий, а у кажущихся неказистыми и слабыми – низкий.
- И, кстати, почему мужчины, внешне выглядящие крепкими, иногда боязливы, а тщедушные и с женственной внешностью – наоборот храбры и мужественны? 
- Да.
Почему у человека руки и ноги относительно друг друга сгибаются в разные стороны и глаза – с веками, а уши открыты и т. д. Разве смогла бы какая-нибудь слепая эволюция заложить во все наше, пусть даже падшее, мироздание такое множество символов – подобно тому, как художник осмысленно, но в то же время свободно, пишет свои картины или как Микеланджело, к примеру, развил в камне глубочайшую философию!
Господь Бог – Творец всей вселенной – по непостижимой милости Своей даже после согрешения наших прародителей оставил нам ради нашего спасения все эти символы, чтобы мы могли истинно покаяться – Он не сделал землю после грехопадения человека подобной адским глубинам – Он подарил нам этот, пусть и не совершенный, но все же полный поразительнейших и тайных вещей мир, чтобы мы, преодолев свою греховную природу, смогли стать совершенными – на всей нашей земле и на Небе просто бездна удивительнейших символов, но многие люди их не замечают.
Плоть – т. е. тело человека – косная, а характер его гибкий; пол человека закладывается заранее – еще до его рождения, но человек, при истинном покаянии, может преодолеть и свой пол – я имею в виду не смену пола путем внешних манипуляций или психологического самоощущения, в виде нечто среднего между мужчиной и женщиной, но именно невожделение противоположного пола и вообще плоти, чтобы остаться девственно чистым. Во всем мы видим единство и борьбу противоположностей, переход количественных изменений в качественные, отрицание отрицания, – словом, диалектику, которая суть следствие принципа сохранения равновесия по форме и содержанию. А неверующие люди потому и не верят, что постоянно указывают на признаки несовершенного и кривого, хотя, как я уже сказал, глубоко символичного, но в то же время безнравственного, устроения сего мира – они не понимают и не хотят признавать, что мир сей – падший, именно после грехопадения, –  потому он так хаотично организован. 
- И к тому же они еще и непоследовательны, ибо сами говорят, что мир этот им нравится – им хочется путешествовать, отдыхать на пляжах, ублажать похоти своего тела, но при этом они часто жалуются на несправедливость и вопрошают – откуда вообще берется зло? Они не видят себя со стороны – ведь если мир им нравится, то зачем они тогда вообще спрашивают про зло и думают о проблемах нравственности – все ведь и так хорошо – по их же словам – они же сами говорят, что мир сей им нравится. Получается какая-то аморальная двойственность.
- Да, Илья, так и есть. Многие люди часто говорят о красоте нашего падшего мира, но немногие из них ведают, что красоту природы Господь Бог даровал нам по немощи нашей – она [красота природы – прим. мое] есть только символ Горнего мира и вместе с попранной первородным грехом, но все же свободой «из» Свободы человека, составляет целостный, триединый союз: Свободы, Красоты и Нравственности. Свобода человека метафизически связана с красотой мира сего, ибо понятие Красоты проецируется из Царства Свободы в пространство необходимости. 
В наше время лицемерные люди превозносят красоту в искусстве, но источник ее признавать не хотят – не понимают они, что художник, посвятивший свою жизнь служению Господу Богу, ничего не может без Бога – все произведения искусства, все творения пророков и гениальных людей, вся культура, которой восхищаются многие люди, – плод веры. 
А потому они спрашивают и искушают верующих, что от проблем нравственности человеку все равно никуда не деться – куда бы он ни пытался от них спрятаться – они постоянно и до самой смерти будут натирать ему душу, даже если все в этом мире будут «сыты» и «счастливы» – чего в действительности никогда на падшей земле не будет. Все так потому, что «с» грехопадением человека некогда идеальное, целостное и цельное Реальное рая раскололось на мельчайшие осколки реальности, которые в хаотично организованном порядке смешались между собой – и таким мнимым устроением «порядка» и манипулирует теперь дьявол всеми существами, живущими в падшем мире. 


Г Л А В А   LXVII

Мнимые противоречия в проблеме пространства в пространстве


- Симон, а я вот задумался: проблема пространства в пространстве или феномен вхождения стержня в отверстие действительно свидетельствует о падшем состоянии всего нашего мироздания, но вот что я все-таки не могу понять, – как же тогда получается, что совершенный «до» грехопадения человека рай «был» внутри девственной земли, – значит, жизнь человека и животных, которые в нем жили – именно «внутри» него, тоже «была» несовершенной, а само положение рая неэтичным? Неужто и в Горнем Бытие нечто одно «было» «внутри» другого?..
- Илья, это мнимое на первый взгляд противоречие можно «усилить» примером Самого Христа, – когда Он вкладывал персты Свои в уши глухого.
- Точно! Об этом говорится в Евангелии от Марка, в 7-й главе – к Нему привели глухого косноязычного человека. Значит, и это действие было неэтично по форме?
- Нет.
- Почему?
- Я же говорю – «мнимое противоречие». Можно, правда, еще добавить, что из ребра, взятого у Адама, Господь Бог создал жену, и что в этом будто бы тоже есть противоречие с цельностью человека в раю – внутреннее пространство тела человека и его внешняя «оболочка». Но, во-первых, Илья, дело тут не только в самом пространстве как таковом и, кстати, каким оно «было» «до» первородного греха мы не знаем, но главное, что изменилось «с» согрешением человека – это его восприятие – мы теперь все воспринимаем дискретно, в виде стержня и отверстия, как отдельные части – это глубоко в нас укоренилось, и потому мы переносим свои мысли и образы на совершенный некогда рай, на людей, живших в нем и на животных с растениями, – например, на рыб, плававших в морях, на птиц, летавших в «воздухе», – что тоже есть пространство в пространстве, да и вообще на всю природу Горнего мира, а это противоречит истинному, а не кажущемуся нам, положению вещей. И хотя в раю нечто одно могло «быть» внутри чего-то другого, а сам рай «находился» «внутри» девственной земли – все это не имеет никакого отношения к нашему восприятию – мы просто меряем все по своей мерке, – то, чего мы не видели и не знаем, мы пытаемся выдать за то, что нам кажется и хотим сделать желаемое действительным, а это неправильно.
- Но ведь тогда получается, что и плотское познание между мужчиной и женщиной тоже могло «быть» в раю, а мы теперь смотрим на это явление, как на нечто безнравственное и воспринимаем его как грех.
- Нет, познание плоти и насильственное деторождение возникли после грехопадения – их в раю точно не «было», потому что они суть явное угнетение одного субъекта другим, и ты сейчас незаметно для самого себя пытаешься оправдать зло, а в пределе и дьявола. Безнравственно приписывать мнимую чистоту плотскому познанию и смешивать его с райским Реальным – половой акт, действительно, порочен, а пространство в пространстве в раю, даже если мы станем представлять его таковым, – нет. И человек выглядел в раю по-другому – тело его, конечно, «было» такое же, как и теперь, но без причинных мест. Все отверстия на теле человека «с» его согрешением стали неэтичными, хотя «до» грехопадения они не «были» таковыми, – напротив, они «были» нормальными, потому что с ними не «было» связано даже понятие «выделение», равно как и не «было» самого этого понятия  – никаких «функций» «органов» «выделения» тело человека «тогда» «еще» не знало. Кстати, это свидетельствует о том, что у Адама не «было» крайней плоти – ведь после грехопадения у мужчин через крайнюю плоть стало выделяться семя – потому и обрезывалась крайняя плоть у потомков Авраама, ибо обрезание символизировало очищение от скверны плотского познания и искупление первородного греха. И вообще в раю все «было» целостным, а теперь все выделения из тела человека предполагают деление целого на части, – поелику, собственно, сам человек – есть монада, но то, что исторгается из тела его – это часть его самого, т. е. уже, как минимум, две «части» получается, – а в цельном раю такого и представить невозможно, ибо, что же это за рай такой, если в нем есть грязь и нечистоты? В раю все целостное. А теперь человек, к примеру, исторгает из носа через ноздри слизь, что в конечном счете является проблемой стержня в отверстии и потому акт высмаркивания в обществе, в нашем падшем мире, считается неэтичным – ведь мало кому в голову приходит мысль о том, что сморкаться в обществе есть достойное человека поведение и мало кто будет с этим спорить, а в этом явлении уже видно нечто падшее, – если задуматься над этой проблемой глубоко, а не поверхностно – о природе самого греха, связанного со скверной, и не сводить все к банальным выводам некоторых «ученых», утверждающих о физиологической потребности организма источать из себя нечто вовне. В раю у человека не «было» потребности высвобождать из своего тела «продукты жизнедеятельности»: в ушах не образовывалась серная пробка и не «было» никаких истечений и испражнений из заднего прохода и крайней плоти. Короче говоря, все отверстия на теле человека после грехопадения стали неэтичными. И, кстати, даже самих слов: «истечение», «испражнение», «выделение», «внутрь», «наружу», «пространство» и проч. и проч., связанных с внутренне-наружными отношениями, «при» жизни Адама с женой и их «потомками» в раю «еще» не «было», – некоторые из них в текстах Библии появляются позже, что свидетельствует о неэтичности состояния падшего пространства в пространстве и потому в раю не «было» необходимости в одежде, поелику у человека, ходящего пред Богом, все «было» совершенным, и ему не нужно «было» иметь ни дома, ни имущества, ни одежды ни всех тех вещей, которыми мы ныне загрязняем всю землю – не только в буквальном смысле, но и в виде создания новых реальностей, убивающих природу. Одежда, надеваемая человеком, как мы уже говорили ранее, предполагает деление целого на части – «в виде» собственно самого человека и его одежды или, например, соотношение между домом и вещами – последние тоже находятся внутри пространства – либо внутри дома, либо, как и сам дом, снаружи на улице, – но всегда внутри пространства.
Кстати, выделения из тела человека так же, как и многое другое из внутренних процессов его организма не контролируются самим человеком, – что тоже подтверждает мою мысль о попранной вследствие грехопадения свободе и падшести мира, – например, у человека в ушах могут быть ушные пробки, и он не может управлять своим организмом так, чтобы они не закупоривали ему в ушах наружный слуховой проход, – таким образом, ушные пробки создают для человека дискомфорт и мешают ему полноценно жить или, скажем, нос когда забивается, – что тоже проблематично. Короче говоря, люди не могут сознательно управлять своим телом – многое в человеке не зависит от его сознания – работа пищеварительной системы или регенерация поврежденных участков кожи, костей и некоторых внутренних органов, но в раю человеку даже не нужно «было» ничем управлять, ибо не «было» в том никакой необходимости – не «было» даже самого понятия «необходимость», не «было» вины за грех, как и не «было» «еще» самого греха, не «было» болезней – нечего «было» восстанавливать и лечить – все «было» совершенным и цельным. В раю человек и не мог пораниться, потому что не «было» крови, а значит и коже не нужно «было» регенерировать независимо от воли человека, как это происходит теперь в падшем мире. В раю человек не зависел от работы внутренних органов, не болел и не страдал – голова его «была» светла, дыхание «было» нормальным, – в общем, все те недуги и несовершенные вещи, которые есть в падшем мире, «тогда» не существовали.
- Понятно.
Симон, а в Книге Пророка Исаии, в 65-й главе, говорится: «Там не будет более малолетнего и старца, который не достигал бы полноты дней своих; ибо столетний будет умирать юношею, но столетний грешник будет проклинаем. И будут строить домы и жить в них, и насаждать виноградники и есть плоды их. Не будут строить, чтобы другой жил, не будут насаждать, чтобы другой ел; ибо дни народа Моего будут, как дни дерева, и избранные Мои долго будут пользоваться изделием рук своих. Не будут трудиться напрасно и рождать детей на горе; ибо будут семенем, благословенным от Господа, и потомки их с ними. И будет, прежде нежели они воззовут, Я отвечу; они еще будут говорить, и Я уже услышу» – вот, противоречие с твоим словами о пространстве в пространстве – ведь говорится о домах в раю.
- Нет, Илья, никакого противоречия нет – это слова не о рае – твое падшее сознание примеряет к Горнему миру привычную тебе реальность, а в пророчестве говорится о тысячелетнем царстве – о грядущей предвечности.
- Интересно.
- Можно еще привести примеры с животными и растениями – змеи сбрасывают кожу, а звери, птицы, амфибии, насекомые и другие членистоногие линяют; растения имеют наружный покров, а еще линяют, к примеру, литопсы – все это тоже свидетельство падшести мира и проблемы пространства в пространстве, ибо в раю живым существам незачем вообще линейно расти и загрязнять своими экзоскелетами и кутикулой Реальное рая.
Но и это еще не все. Весьма любопытная штука вот в чем. Пространство Горнего мира не трехмерное и даже не n-мерное, как действительность или даже скорее возможность, стремящаяся к бесконечности, и не нульмерное, как оппозиция первой. Никакие тессеракты, пентеракты, хексеракты, …, декеракты и прочие гиперпространства, а также никакие точки и вообще отсутствие пространства – небытие как таковое, не в состоянии хотя бы на йоту приблизить нас к настоящему, истинному состоянию Реального – мы ничего о нем не знаем и не можем знать, какими бы изощреннейшими задачами и фантазиями дьявол ни морочил голову бедным людям. А потому все проявления нашего падшего, хаотично организованного, раздробленного на части мира, в пространстве Вечности обретают совершенно другое, нежели у нас на земле, «измерение» – они становятся цельными. Т. е., что я этим хочу сказать – возьмем для примера, скажем, черепаху, допустим, коробчатую с шарнирным тяжем на пластроне – она может прятать конечности и голову в свой панцирь – и в этом ее действии уже проявляется проблема пространства в пространстве – ей могут угрожать хищники и она вынуждена то прятать свои мягкие части тела в свою броню, то обратно их из нее доставать – очевидно неэтичное движение стержня в отверстии, ведь так? 
- Точно, Симон! Именно так.
- Но это у нас на земле, а на Небе – не так. И все потому же, что я сказал выше – из-за цельного пространства Реального. В Горнем мире черепаха точно так же, как и на грешной этой земле живет с панцирем – никуда он у нее не девается, но зато там у нее нет падшего поведения, поелику ей незачем прятаться и кого-то опасаться, а возможным это становится потому, что само пространство Горнего Бытия совершенно, цельно и выше всех наших представлений – в нем все пребывает в едином, идеальном, целом и цельном, свободном состоянии – пространство Горнего мира не нульмерно, не трехмерно, не n-мерно и проч. и проч. – мы ничего о нем не знаем, кроме того, что оно совершенно, понимаешь, Илья?
- Теперь понимаю. Т. е. в Горнем мире форма сущностей или вещей остается такой же, как и в этом мире, но обретает иное качество – из-за иного, отличного от нашего ограниченного пространства, состояния.
- Да. И тогда понятно, почему в Библии, в Книге Бытия, во 2-й главе, говорится, что «Создал Господь Бог человека из праха земного, и вдунул в лице его дыхание жизни, и стал человек душею живою» и еще: «И навел Господь Бог на человека крепкий сон; и, когда он уснул, взял одно из ребр его, и закрыл то место плотию. И создал Господь Бог из ребра, взятого у человека, жену, и привел ее к человеку. И сказал человек: вот, это кость от костей моих и плоть от плоти моей; она будет называться женою, ибо взята от мужа [своего]» – никакого противоречия здесь нет – я имею в виду между данными словами Писания и нашим исследованием проблемы целого и части, которое мы провели выше, ибо хоть и предполагается пространство в пространстве в данном тексте Библии, в указанной выше главе, но оно связано именно с Горним миром, – поэтому, несмотря на то, что я ранее говорил о цельном состоянии человека в раю, а здесь мы видим, что у него «была» такая же плоть и кости как у нас, – если понимать текст буквально, хотя кость в данном примере можно трактовать не только как твердый орган нашего организма и часть скелета, но и как грань Адама, – так вот, даже при том, что человек в раю «мог быть» вполне таким же как и мы теперь – с внутренними органами и костями, – в Реальном рая, в цельном и совершенном пространстве Вечности, его состояние все равно «было» другим, отличным от нашего – оно «было» идеальным, но не падшим. 
- Я так и понял, Симон.
- Вот.
Могу привести еще один пример, – Илья, ты, наверное, слышал недавно, как в Австралии, в небольшом городке Кейри, что в штате Квинсленд, на ферме Скотта Стокмана курица снесла яйцо весом 176 граммов, внутри которого помимо желтка с белком было обнаружено еще одно яйцо, обычного размера, тоже с привычным содержимым?
- Нет, не слышал. Яйцо в яйце?
- Да. 
- Как такое может быть?
- Может. И не только такое.
- Удивительно! Такое большое яйцо и внутри него – обычное!
- Да. Кстати, этим редчайшим примером Господь Бог, по непостижимой милости Своей, показывает нам, грешным людям, что весь наш мир полон символов и чудес, но мы так часто проходим мимо них, да еще ропщем и пребываем в унынии.
- Да… Симон, а ведь пример с этим яйцом действительно является свидетельством того, что Реальное «огороженного» рая «до» грехопадения человека «было» «внутри» девственной земли, а Вечность – «внутри» сакрального времени – подобно тому, как еще невылупившийся птенец находится внутри яйца, которое в свою очередь находится внутри другого, большего, яйца.
- О том и речь – поэтому я и привел этот пример. Но есть еще более интересный пример.
- Это какой же?
- Илья, ты слышал о близнецах-зародышах внутри других зародышей, которые в утробе матери?
- Нет, что это?
- Это такой плод в плоде во время беременности матери. Очень редкий пример и его крайне нечастое появление также свидетельствует о том, что Горнее Бытие бесконечно выше всех наших о нем представлений. Подумать только – оказывается Вечность может находиться внутри другой Вечности, которая в свою очередь внутри другой Вечности, которая в утробе матери – ведь встречаются и такие примеры, когда близнецов может быть несколько.
- Не может быть!
- И тем не менее это так.
- Просто удивительно!
- Да.
- А Вечностью ты здесь называешь состояние плода, которое символизирует Реальное рая «до» грехопадения человека?
- Да. Одно «внутри» другого.
- Как же все интересно устроено!
- Вот именно. Вообще к чему я все это говорю? Помнишь, Илья, мы говорили ранее о кеносисе и о грехопадении херувима, ставшего дьяволом?
- Конечно, помню.
- Так вот, что я еще хочу к тому добавить: даже в Горнем Бытие есть или по крайней мере «была» своя градация времен – я имею в виду сакральные времена и разные Вечности, а не только одно ее состояние вместе с сакральным временем девственной земли.
- Разные Вечности?!
- Да.
- Как это?
- Я думаю, что рай, хоть и «был» совершенный, но «было» и нечто, что существовало «до» его сотворения Господом – не то чтобы более совершенное, чем Реальное рая – я нисколько не собираюсь умалять совершенство рая, но другого качества, ибо Горний мир – это мир иерархии – принцип теократии связан с градацией ценностей – ведь есть нечто высокое, есть высочайшее, есть наивысшее, а есть то, что выше их всех, – которое вообще вне степеней сравнения, возвышающееся над всем, что есть – Всевышнее. Поэтому «было» «несколько» Вечностей – да, понять это очень трудно, да, по-видимому, и невозможно, но можно представить.
- Очень интересно!
- Да.
Кстати, давеча я сказал про черепах, – а ведь удивительно еще то, что рисунок на панцирях некоторых видов этих интереснейших созданий представляет собой симметричные роговые щитки – ячейки шестигранной формы и вот что любопытно: почему именно шестигранные многоугольники покрывают ороговевший слой толстой верхней оболочки их панциря?
- Наверное, потому, что черепахам так легче наращивать панцирь – ведь шестигранники плотно прилегают друг к другу, в отличие, скажем, от кругов, которые оставляли бы просветы между щитками…
- Некоторые современные исследователи тоже так думают – они говорят, что из ограниченного числа правильных многоугольников – треугольника, квадрата и шестиугольника наиболее удобной формой для роста панциря черепахи является последняя фигура, но тогда мы вновь сталкиваемся с проблемой профанического объяснения тайных вещей, а мне лично такое поверхностное их видение неинтересно.
- Так почему же панцирь растет именно таким образом?
- Потому что так устроил Господь Бог – ведь и у пчел соты шестигранной формы, и снежинки имеет форму шестиугольника, и дно высохшего соленого озера в Боливии, которое теперь зовется Солончаком Уюни, покрыто причудливыми многоугольниками-шестигранниками, и «Мостовая гигантов» в Северной Ирландии представляет собой колонны, большинство из которых гексагональной формы и т. д. – все это неспроста, ибо за шесть дней Бог сотворил мир.
- Точно! А я так глубоко не задумывался…
- И вообще сам шестиугольник – полная чудес фигура. Ведь удивительно, что его стороны равны радиусу описанной вокруг него окружности, что своей идеальной формой он покрывает плоскость плотно в стык с другими шестигранниками.
- Да!
- Я же говорю, что мне, в нашу профаническую, выхолощенную, «рационалистическую» эпоху неинтересны высосанные из пальца объяснения людей, называющих себя учеными, – они скользят по поверхности, нисколько не проникая в тайную суть вещей. И все их очки, микроскопы, телескопы и прочие оптические приспособления свидетельствуют о тотальной слепоте человека – ведь если всерьез глубоко задуматься над тем, что собой представляют эти вещи, то станет понятно, в каком мире мы живем и почему порой не видим дальше своего носа, проходя мимо своего ближнего, – а все потому, что дьявол постоянно нами вертит и крутит – он усыпляет нашу бдительность, делает нас глупыми и недалекими, причем там, где все и так очевидно. Воспринимая этот мир сквозь призму профанического сознания, мы безвозвратно утратили понимание сакрального предназначения даже тех вещей, которые я сейчас упоминал.
- Оптических приборов?
- Да. Об этом еще Е. Головин говорил: «<…> есть еще очень любопытный аспект, который касается очень странной вещи. Вот, говорят о правде, истине, мудрости людей старых, стариков, и в очень многих кинофильмах мы видим очень интересных старцев. У них тонкие, с горбинкой носы, великолепные бороды, они поднимают указательные пальцы и вещают нам весьма и весьма любопытные вещи.
Но странная вещь – эта мудрость стариков. Если кто-либо из присутствующих общался с этой, я бы сказал, «человеческой субстанцией, породой», то не мог не заметить, что старики отличаются хитростью, прагматикой, обостренным чувством очень весомой, очень осязаемой, очень правдивой, очень земной реальности. Заметьте, в сущности, они сосунки Великой Матери Земли. Им очень нравится скатерть-самобранка, рог изобилия, им очень нравится эмерджентная женская грудь. Вспомните Сусанну и старцев и массу классических картин от XV до XVII вв. И вся эта странная идея о том, что старики мудры, и о том, что человечество вроде как тоже умнеет, это все очень странно. И что любопытно, к чему нас приводят эти люди за последние три века? Не чувствуете ли Вы запаха тлена во всем этом деле, в этом мироздании, в какой-то мертвой луне, в каких-то силах гравитации, в каких-то бесконечных галактиках, в каком-то уже и вовсе дурдомовском выражении «покорение космоса», хотя не совсем понятно, если люди летают на высоте пятисот километров и мотаются вокруг Земли энное количество дней, то при чем здесь космос и его «покорение»? И потом, заметьте, почему нынешние онтология, физика, философия носят очень старческий характер? Потому что, как старики, которые плохо видят, они употребляют телескопы, микроскопы, всякие оптические инструменты. И мы знаем еще из рассказа Эдгара По, что очки и бинокль не служат идее красоты – наоборот. Что они делают? Они разоблачают и нам торжественно говорят: «Вот как на самом деле это выглядит действительно».
<…> Чем более всего угнетает современная картина мира? Не этой дикой, совершенно неблагородной идеей какой-то истинности. Не тем, что эти люди, физики, ученые разные, которые убивают миллионы ни в чем не повинных грызунов, якобы из чистого гуманизма (хотя, пусть мне кто-нибудь объяснит, как можно убить, разрезать скальпелем крысу или мышь, думая о том, что мы извлечем какой-то алкалоид, который поможет Степану Степановичу через пятьдесят лет – это не укладывается в простых, лично моих простых мозгах). Изучая современную теорию мироздании, не обратили ли Вы внимания, что все эти книжки – о современной астрономии, географии – изданы очень скучно, с какими-то бильярдными шарами вместо приятных картин, что все это в совокупности просто до крайности скучно.
<…> В нашем сознании случилась очень давно одна любопытная вещь. Историки Античности, начиная века с пятнадцатого, разделили жизнь на театр (сцену) и реальную жизнь. <…> … эта оппозиция – одна из центральных. До нас дошли исследования о древнегреческих драме и трагедии, и нам говорят следующую, ужасающую, с точки зрения античного человека, вещь: вокруг, по амфитеатру, сидят зрители, а на сцене происходит подражание мифу. Более чудовищного бреда не существует. И оттуда пошло латинское выражение «Deus ex machina», т. е. когда в конце трагедии появляется гипотетический механически управляемый бог и решает судьбы персонажей. И это разделение стало абсолютно роковым. Не было понимания, что там происходит мистическое действо для посвященных и что там нет никакой границы между так называемыми зрителями и так называемыми актерами, и что это явление богов – Диониса, Аполлона, Гермеса – в которых, естественно, современный мир не верит и очень давно. Тем самым была нам всем дана ужасающая центральная метафора: «театр – реальность, сцена». И нам говорят иногда, что «вы играете как на сцене», видимо, желая нас не то чтобы унизить, но как-то уколоть, – что все это, что мы делаем, «театрально».
И еще: «<…> …социум в нынешнем варианте, нивелирующий, сплавляющий людей в человеческое нечто, возник не спонтанно. Когда нормально-легкомысленное отношение к жизни сменилось сугубой серьезностью, многие предметы, служившие ранее для забав и развлечений, изменили свой модус. Например, бинокли, зеркала, часы. Когда-то кавалеры забавляли дам, показывая звездное небо в увеличительные стекла. Затем Галилей нашел для бинокля иное, более «научное», применение. Механические часы ждала еще более блестящая карьера – из безделушек, украшенных драгоценными камнями и музыкальной репетицией, они превратились в беспощадных регуляторов и преследователей. Что касается зеркал... Персонаж Роберта Музиля рассуждает так: «Человек, оценивающий свой костюм перед зеркалом, к нормальной деятельности не способен. Зеркало, поначалу созданное для наслаждений, превратилось в инструмент страха. Таким же инструментом стали часы, фиксирующие неестественность наших действий».
Кстати, примером Е. Головина про Галилея я нисколько не умаляю гений великого ученого, здесь речь о другом, – что вещи, некогда наполненные тайным смыслом, потеряли его с началом рационалистической эпохи.
- Да… Короче говоря, мы живем в последние времена…
- Да, конец близок.
И раз уж я упомянул про снежинки, то стоит отдельно сказать об их красоте – каждая снежинка имеет свой индивидуальный рисунок и у каждой снежинки своя интересная жизнь – ведь они, прежде чем упасть на землю, проходят через уникальные атмосферные условия – определенную влажность, температуру и проделывают таким образом свой собственный, интересный путь! И как я уже сказал, у снежинок симметричная, гексагональная форма – не бывает пяти или семиконечных снежинок – только правильные шестиугольные формы, а вот ветви у них уже многообразные и рисунок в целом разный и неповторимый!
- Точно! Кстати, о форме снежинок еще Иоганн Кеплер говорил.
- Да, в трактате «Новогодний подарок, или о шестиугольных снежинках», который начинается посвящением «Славному придворному советнику Его Императорского Величества, Господину Иоганну Маттею Вакгеру фон Вакенфельсу I, золотому рыцарю и прочая, Покровителю наук и философов, господину моему благодетелю» – я читал его. И Декарт писал о снежинках.
А помнишь, Илья, мы говорили о безнравственности счета?
- Да.
- Так вот, одно только многообразие снежинок уже свидетельствует о том, насколько Всемогущ Господь Бог! Ты только подумай, – если учесть сколько снега выпало за всю Историю земли и что в каждую зиму выпадали разные снежинки, и сколько еще зим будет до скончания века, то получится бесконечное множество снежинок! И сосчитать их – нелепое и безумное предприятие.
- Да это попросту невозможно!
- Вот именно! Но дьявол хочет то же самое сделать с людьми – бесконечное число их душ злой дух посредством насильственного деторождения хочет свести к ограниченному количеству и в пределе погубить их, чтобы они канули в небытие.
- Точно…
- Еще интересен такой факт: оказывается одни из самых красивых и сложных по структуре снежинок рождаются там, где климат суровее, – например, на Аляске, а вот в мягком климате структура снежных кристаллов гораздо проще и это очень интересное наблюдение – ведь нередко нечто подобное бывало и в Истории с разными эпохами, – чем труднее было людям жить, я имею в виду мужественные времена, – как при патриархате, тем богаче были плоды их жизни и наоборот – в такое женственное время, как наше, – когда большинство людей гонятся за комфортом и сытой жизнью, – все становится мелким и пошлым.
- А ты прав, Симон! Обмельчал нынче человек…
- Да. В Ветхие, патриархальные времена человеческой Истории реальность была пронизана Духом нравственного мужества и благородства, и женщины тогда не шибко заботились о счастье и здоровье – они спокойно относились к своему даже несправедливому, угнетенному, подчиненному положению. И, как ни странно, плоды в таком обществе были выдающимися, не то, что теперь – в религии, искусстве, философии, политике, – в целом, в культуре. А в женское нынче время многие люди хотят остановить землю и сойти с нее – лишь бы не видеть того чудовищного оскудения всего вокруг. И вот, в чем интересная штука получается, – когда не указываешь обществу на его болезни, оно жалуется на свое бессилие, но когда говоришь людям о реальных проблемах – они, напротив, начинают злиться и даже больно кусаться, проклиная того, кто вскрывает язвы общества. Почему же так происходит? Не потому ли, что большинство людей пребывают во сне – в зомбированном состоянии, поелику дьявол всеми крутит и вертит, усыпляя их внимание и потому еще, что все люди грешны, диалектичны и противоречивы. Когда указываешь людям на их слабые места – они тут же, в гордыне своей, начинают это отрицать, хотя ранее они сами жаловались, что все в их жизни плохо и беспросветно, – словом, это такой массовый, дьявольский психоз. Но по-настоящему цельный человек не будет им обманываться, а постарается преодолеть свою косность, равнодушие и беспомощность. И тогда огромная, застывшая в обществе масса конформистов постепенно начнет просыпаться и приходить в движение. Так часто происходит в переломные времена Истории.
- Да…
- Вообще снежинки – это один из самых фантастических примеров самоорганизации материи из простого в сложное, это пример того, как из ничего рождается все, да еще в такой многообразной форме. Правда, некоторые современные «ученые» добрались теперь и до них, – выращивая искусственные снежинки в лабораториях.
- Не успокоятся люди до скончания века – на все им нужно выплеснуть свою гордыню…
- Да…
Интересно еще, что в центре некоторых снежинок, по слову Декарта , есть как будто бы белая точка – словно при сотворении их формы пользовались циркулем.
- Точно!
- Наш мир полон тайных символов, но люди проходят мимо них.


Г Л А В А   LXVIII

Единство и борьба противоположностей


- Симон, а может ли так статься, что во времена мировых войн и катастрофических потрясений согласно закону сохранения равновесия по форме и содержанию флора и фауна вновь могут ожить – ведь при таких глобальных изменениях людей на планете становится меньше и вроде бы как можно предположить, что «компенсация» их жизней должна проявиться в животном и растительном мире – т. е. текущий эон как будто может «воскреснуть» – я понимаю, это звучит грубо, но все же?
- Нет, такого быть не может.
- Почему?
- Илья, а ты разве не замечал, что какие бы мощные катаклизмы ни происходили на земле, начиная еще с древних времен, количество людей, как ни странно, не только не уменьшается, но даже наоборот – неуклонно увеличивается, причем экспоненциально и потому это явление как раз-таки является прямым следствием принципа сохранения равновесия.
- Да, я тоже обращал внимание на этот факт, но тогда что происходит за тот промежуток времени, пока люди ведут масштабные войны, а природа испытывает на себе их ужасные последствия – ведь общество не может за такое относительно небольшое время воспроизвести еще больше людей, чем их было до войны – это происходит не сразу, но постепенно, а, значит, все-таки какие-то изменения происходят в соотношении между миром человека и миром природы, которая не терпит пустоты?
- Да, ничто не происходит просто так, но природа при этом не воскресает, вымершие животные и растения не появляются вновь из ниоткуда. Тут дело вот в чем: принцип сохранения равновесия по форме и содержанию, как я уже говорил ранее, распространяется на весь падший мир, а не только на природу и человека – его следствием является диалектичное, хаотично организованное устроение пространства и времени нашей земли и всей вселенной, поэтому за небольшой промежуток времени, пока люди во время и после мировых войн не «успели» умножиться, и природа продолжает оскудевать, – повторяю, она не может стать вновь такой же плодородной, как в далекие от нас времена – природа со временем становится только беднее, – так вот, за этот небольшой отрезок времени т. н. компенсация погибающих сущностей, самых разных вещей и реальностей осуществляется не только за счет видимых для нас вещей, но и менее проявленных вовне, но от этого не менее важных метафизических изменений в других областях жизни общества – в появлении новых вещей, в неизвестных доселе отношениях между людьми, в языке – даже в новых словах – ведь, умирая, каждый человек, будучи при жизни микрокосмом, уносит с собой весь свой маленький мир – с его жизнью может уйти целая эпоха, ее язык, культура, всякие предметы быта и т. д. – не в прямом смысле, но именно в метафизическом, а на их место непрерывно и незамедлительно приходят другие вещи.
Например, в XX-м веке, как раз, когда шли мировые войны, люди стали делать такие вещи, которые ранее делали в более скромных масштабах – они в огромных количествах добывали полезные ископаемые, сжигали миллиарды тонн нефти, газа, угля; проводили научные опыты; придумывали и производили новые виды оружия; даже меняли друг ко другу свое отношение, ибо в тяжелых условиях человек может измениться до неузнаваемости и проч. и проч.
- Теперь понятно.
- Помнишь, Илья, я говорил, что в наши последние времена люди не знают даже вкуса настоящего вина, которое было у древних евреев, греков, египтян и других народов, поелику теперь нет ни этих великих мужей, ни их умений, ни их магических знаний, ни их сознания, ни того языка, на котором они говорили, ни их полного чудес восприятия реальности, – при котором жители древних цивилизаций формировали реальность самой Древности.
- Да, ты приводил слова Е. Головина, который сравнивал нашу нищенскую эпоху с историей, рассказанной А. Дюма в «Трех мушкетерах», когда Портос был на обеде у госпожи Кокнар, потчевавшей его отвратительным монрейльским напитком.
- Да. И теперь сей напиток показался бы нам не таким уж противным, как Портосу – вот еще одно доказательство того, что История с каждым годом приближается к своему концу, земля внутренне готова к своей гибели, а жизнь людей становится все более искусственной – древние греки пили то, что Адаму в раю показалось бы на вкус просто ужасным, люди Средних веков пили вино, которым бы восхищался Портос, а мы пьем то, что после нас потомкам будет казаться тем же, что для нас было бы прекрасным, но в то же время было мерзким для мушкетера из романа А. Дюма, – таким образом, незаметно происходит размывание ценностей, вкусов, предпочтений, понятий, вещей, – словом, внутренней жизни человека – он превращается в бездуховное, бездушное, безнравственное, недалекое существо.
- Да…
- Раньше даже книги писались вручную и представляли собой произведения искусства. А в наше время бумага – и та – производится из дешевого сырья, а книги печатают на станках. И деньги, с отменой золотого стандарта, теряя свою ценность, становятся все более виртуальными.
Мы теперь ничего не знаем о настоящем золоте, серебре, драгоценных камнях, одежде, которые были у людей Древности – ведь вместе с величайшими цивилизациями прошлого исчезли и подлинные знания, с помощью которых эти вещи приобретали сакральное значение. К примеру, виссон, о котором говорится в Библии, в наше время произвести невозможно, ибо нет больше ни тех людей, которые ткали из него прекраснейшие облачения, ни материалов, украшавших священную одежду, ни самих священнослужителей, которые служили Господу Богу, а не мамоне. Во Второй Книге Моисея Исход, в 28-й главе, говорится: «И возьми к себе Аарона, брата твоего, и сынов его с ним, от среды сынов Израилевых, чтоб он был священником Мне, Аарона и Надава, Авиуда, Елеазара и Ифамара, сынов Аароновых. И сделай священные одежды Аарону, брату твоему, для славы и благолепия. И скажи всем мудрым сердцем, которых Я исполнил духа премудрости [и смышления], чтобы они сделали Аарону [священные] одежды для посвящения его, чтобы он был священником Мне.
Вот одежды, которые должны они сделать: наперсник, ефод, верхняя риза, хитон стяжной, кидар и пояс. Пусть сделают священные одежды Аарону, брату твоему, и сынам его, чтобы он был священником Мне. Пусть они возьмут золота, голубой и пурпуровой и червленой шерсти и виссона, и сделают ефод из золота, из голубой, пурпуровой и червленой шерсти, и из крученого виссона, искусною работою. У него должны быть на обоих концах его два связывающие нарамника, чтобы он был связан. И пояс ефода, который поверх его, должен быть одинаковой с ним работы, из [чистого] золота, из голубой, пурпуровой и червленой шерсти и из крученого виссона. И возьми два камня оникса и вырежь на них имена сынов Израилевых: шесть имен их на одном камне и шесть имен остальных на другом камне, по порядку рождения их; чрез резчика на камне, который вырезывает печати, вырежь на двух камнях имена сынов Израилевых; и вставь их в золотые гнезда и положи два камня сии на нарамники ефода: это камни на память сынам Израилевым; и будет Аарон носить имена их пред Господом на обоих раменах своих для памяти. И сделай гнезда из [чистого] золота; и [сделай] две цепочки из чистого золота, витыми сделай их работою плетеною, и прикрепи витые цепочки к гнездам [на нарамниках их спереди].
Сделай наперсник судный искусною работою; сделай его такою же работою, как ефод: из золота, из голубой, пурпуровой и червленой шерсти и из крученого виссона сделай его; он должен быть четыреугольный, двойной, в пядень длиною и в пядень шириною; и вставь в него оправленные камни в четыре ряда; рядом: рубин, топаз, изумруд, – это один ряд; второй ряд: карбункул, сапфир и алмаз; третий ряд: яхонт, агат и аметист; четвертый ряд: хризолит, оникс и яспис; в золотых гнездах должны быть вставлены они. Сих камней должно быть двенадцать, по числу [двенадцати имен] сынов Израилевых [на двух раменах его], по именам их [и по рождению их]; на каждом, как на печати, должно быть вырезано по одному имени из числа двенадцати колен. К наперснику сделай цепочки витые плетеною работою из чистого золота; и сделай к наперснику два кольца из золота и прикрепи два [золотых] кольца к двум концам наперсника; и вдень две плетеные цепочки из золота в оба кольца по [обоим] концам наперсника, а два конца двух цепочек прикрепи к двум гнездам и прикрепи к нарамникам ефода с лицевой стороны его; еще сделай два кольца золотых и прикрепи их к двум другим концам наперсника, на той стороне, которая лежит к ефоду внутрь; также сделай два кольца золотых и прикрепи их к двум нарамникам ефода снизу, с лицевой стороны его, у соединения его, над поясом ефода; и прикрепят наперсник кольцами его к кольцам ефода шнуром из голубой шерсти, чтобы он был над поясом ефода, и чтоб не спадал наперсник с ефода. И будет носить Аарон имена сынов Израилевых на наперснике судном у сердца своего, когда будет входить во святилище, для постоянной памяти пред Господом. [И положи на наперсник судный витые цепочки, положи на оба конца наперсника, и положи оба гнезда на обоих плечах на нарамнике с лица.] На наперсник судный возложи урим и туммим, и они будут у сердца Ааронова, когда будет он входить [во святилище] пред лице Господне; и будет Аарон всегда носить суд сынов Израилевых у сердца своего пред лицем Господним.
И сделай верхнюю ризу к ефоду всю голубого цвета; среди ее должно быть отверстие для головы; у отверстия ее вокруг должна быть обшивка тканая, подобно как у отверстия брони, чтобы не дралось; по подолу ее сделай яблоки из нитей голубого, яхонтового, пурпурового и червленого цвета [и из крученого виссона], вокруг по подолу ее; [такого вида яблоки и] позвонки золотые между ними кругом: золотой позвонок и яблоко, золотой позвонок и яблоко, по подолу верхней ризы кругом; она будет на Аароне в служении, дабы слышен был от него звук, когда он будет входить во святилище пред лице Господне и когда будет выходить, чтобы ему не умереть.
И сделай полированную дощечку из чистого золота, и вырежь на ней, как вырезывают на печати: «Святыня Господня», и прикрепи ее шнуром голубого цвета к кидару, так чтобы она была на передней стороне кидара; и будет она на челе Аароновом, и понесет на себе Аарон недостатки приношений, посвящаемых от сынов Израилевых, и всех даров, ими приносимых; и будет она непрестанно на челе его, для благоволения Господня к ним.
И сделай хитон из виссона и кидар из виссона и сделай пояс узорчатой работы; сделай и сынам Аароновым хитоны, сделай им поясы, и головные повязки сделай им для славы и благолепия, и облеки в них Аарона, брата твоего, и сынов его с ним, и помажь их, и наполни руки их, и посвяти их, и они будут священниками Мне. И сделай им нижнее платье льняное, для прикрытия телесной наготы от чресл до голеней, и да будут они на Аароне и на сынах его, когда будут они входить в скинию собрания, или приступать к жертвеннику для служения во святилище, чтобы им не навести [на себя] греха и не умереть. Это устав вечный, [да будет] для него и для потомков его по нем» –  видишь, Илья, какой глубокий смысл вкладывался тогда, в Древности, в вещи, которые теперь кажутся нам обычными – изменилось само наше восприятие.
- Да… Некоторые люди в наше время даже не знают значения слов «ефод», «наперсник», «урим» и «туммим»… Все профанировалось.
- Да, с тех пор много воды утекло – память у людей о прошлом их предков беспощадно стирается временем и не мудрено – в Первой Книге Паралипоменон, в 4-й главе, следует продолжение родословной человечества от Адама и говорится: «Сыновья Силома, сына Иудина: Ир, отец Лехи, и Лаеда, отец Мареши, и семейства выделывавших виссон, из дома Ашбеи, и Иоким, и жители Хозевы, и Иоаш и Сараф, которые имели владение в Моаве, и Иашувилехем; но это события древние» – т. е. это было так давно, что даже бытописатель Ветхого времени специально сделал это указание – на Древность Истории, чтоб показать нам, как много времени прошло от начала и с перспективой на будущее, – что нет теперь возможности – т. е. в наше время – восстановить в точности и подробно все события прошлого. 
- Да, Симон, ты прав. 
- И, кстати, еще о виссоне: для его изготовления был необходим биссус, белковый секрет, который люди в Древности добывали из отдельных видов моллюсков, к примеру, пинны благородной, железы которой вырабатывают этот самый секрет, затвердевающий в виде пучка нитей, – с их помощью моллюск прикрепляется к твердым предметам морского дна. Эти белковые нити были очень прочными, легкими и тонкими – даже тоньше человеческого волоса. И вот еще, что весьма любопытно: некоторые исследователи думают, что в Древнем Египте было высоко развито ткачество, т. к. находят в захоронениях египетских царей ткани из виссона, но при этом никаких упоминаний о ткацких станках они не обнаружили.
- Что вновь свидетельствует о существовании магической реальности древних цивилизаций в центре мира.
- Конечно! Примерять к жизни людей Древности наши жалкие представления о каких-то станках – это абсурд!
- Точно…
А потом, уже с начала нашей эры, все как обычно стало портиться – из Китая в Европу начали завозить шелк, т. к. получать его из коконов шелковичного червя было более удобнее, чем обрабатывать раковины моллюсков ради виссона.
- Да.
Кроме того, я вообще не уверен, что люди в Древности так уж изготовляли ткань сами, обрабатывая секрет моллюсков.
- Ты думаешь, что они могли и не сами ее производить?
- Я не уверен, но мне кажется, что может и не нужны были никакие моллюски для этого. Ведь эпоха была магической.
- Да, возможно…
- Но я и не исключаю, что тогда люди могли сами вручную ткать драгоценный виссон. А потом они постепенно выродились, преемственность поколений нарушилась, навыки безвозвратно утратились. Наступило тотальное обнищание – я имею в виду прежде всего внутреннее наполнение человека, а не то мнимое изобилие, которое есть теперь – нынешние вещи пусты по своему содержанию. Во Второй Книге Паралипоменон, в 1-й главе, говорится про богатство Израиля во дни Соломона: «И сделал царь серебро и золото в Иерусалиме равноценным простому камню, а кедры, по множеству их, сделал равноценными сикоморам, которые на низких местах» – ныне мы даже представить себе такого не можем.
- Ты прав, Симон.
- И, кстати, я еще сейчас вспомнил, что говорил о золоте Е. Головин: «Есть еще одна проблема, которую в разговоре об алхимии никак нельзя обойти стороной. Это проблема герметического золота. Многие из вас носят кольца или серьги из желтого металла, который продается в магазинах под названием «золото». Понятно, что никаким пробам ни ваши кольца, ни серьги не соответствуют. Мошенничать с золотом государство начало давно. <…> Я не хочу сейчас рассуждать об аморальности государства, и что хорошо бы ему быть почестнее. Это просто не относится к теме нашей беседы. В золоте нас интересует совсем другая сторона. Дело в том, что золото – это земное Солнце. Если к алхимику попадает нормальное очищенное золото – он от радости может просто забыть о поисках философского камня. Ведь, что такое философский камень – он не знает, а чистое, магическое золото у него в руках. Какими свойствами оно обладает? Поистине волшебными. Например, если мы чувствуем голод, достаточно поднести кольцо из чистого золота к животу, и голод утихает. Если болит голова, достаточно поднести его к затылочной кости – и все проходит. Вообще, у чистого золота масса любопытных качеств. Однако обладает ими лишь чистое золото, то есть, золото, добытое сакральным путем. Обычное же, промышленное золото живым металлом не является, а является черт знает чем. <…> Когда я говорил о магическом золоте, я говорил о золоте, добытом только таким путем. Другим путем его добыть просто нельзя. Что еще характерно для магического золота? Оно бывает всех цветов радуги, потому что золото – это земное Солнце. Есть фиолетовое золото, зеленое, синее, сиреневое, красное, пурпурное. Вы меня спросите: «А куда оно все подевалось, ведь не всегда добывали золото промышленным путем». Когда смотришь в музее на археологические находки из золота, возникает мысль, что лучше бы устроители этих выставок лечили магическим золотом людей, а не заставляли посетителей тупо разглядывать подсвеченные витрины. Безусловно, вся эта «археологическая бижутерия» сделана из магического золота. Но если со способом добычи вроде бы все ясно, то способ его обработки вызывает определенные сомнения. Дело в том, что при ювелирной обработке мастер накладывает на него свои (не всегда позитивные) заклинания. Поэтому с золотом надо держать ухо востро. Я напомню: все вышесказанное не имеет никакого отношения к ювелирным изделиям, которые продаются в наших магазинах».
- Да, интересно. Еще в интервью с С. Герасимовым , помню, есть похожая мысль: «Наше время характеризуется полным триумфом денег, которые стали своего рода тоталитарным эквивалентом, общим знаменателем для всех вещей и процессов реальности. Деньги представляют собой сегодня универсальный эквивалент чистого количества, сконцентрировавший в себе все остальные параметры материальности. То, что было на прежних этапах истории материальной преградой для осуществления духовных начинаний сегодня превратилось в абсолютизированную и приобретшую автономность массу. Капитал не просто вобрал в себя результаты истории, он тщится заменить божество, воссоздавая по своей прихоти самые разнообразные события прошлого, причем трактуя их в произвольном ключе. <…> Деньги обладают абсолютной властью над настоящим, а следовательно способны воссоздавать прошлое и управлять будущим.
Деньги – единственное содержание постмодерна, как теперь принято называть нашу эпоху. В подлинном смысле их нельзя иметь, ибо деньги превращают любое начинание, любую инициативу, любое предприятие в обслуживание цифровой массы. Капитал преодолел капитализм, деньги поработили своих владельцев, постепенно превратившись из инструмента в самостоятельное господствующее существо.
Почему же именно деньги оказались, так сказать, телом антихриста, т. е. тем беззаконником, о котором предупреждает нас апостол Павел? Почему этим телом не оказалась жестокость, извращение, сластолюбие, как это представляло себе эсхатологическое воображение древних.
В традиционном обществе деньги сами по себе были сакральными и качественными, тогда они были не капиталом, а вещественным сгустком, если можно так выразиться, солнечной жизни. Их чеканили люди, специально подготовленные для этого обществом. Сакральная природа денег сохранилась и в русском языке, ибо «деньги» происходит от тюркского корня, означавшего «небо» – «денгир», «тенгри». Так же у тюрок называлось, кстати, и высшее божество. Некогда деньги были материальным выражением света, сгущенным светом благородного золота. Но постепенно их природа изменилась на прямо противоположную.
Вначале прерогатива чеканки монет была отнята у людей достойных этого, затем отдана более низкому сословию, а впоследствии возможность чеканить монету перешла к буржуазии, а вместе с нею – к так называемому мировому отребью, ростовщикам, менялам и так далее. Потом вместо золота стали циркулировать банкноты как обязательства это золото при необходимости предоставить. И, наконец, пережиток качества был упразднен, и бумажки перестали быть обеспечены истинным золотом. И заметьте: теперь и сами банкноты стали заменяться карточками, виртуальными кодами, и процесс десакрализации дошел до своего предела. Так сказать, полный цикл пройден: от светлого неба качества в материальный ад количества. Теперь вырвать любую вещь, малую или большую, из под бремени капитала – приравнивается к подвигу Геракла.
Но любое усилие будет тщетным, пока мы не поймем со всей ответственностью, как глубоко внизу мы все очутились. Все прежние рецепты недействительны, и черная магия капитала чудовищно сильна и эффективна. Она преодолела классы и нации, сломила государства и сословия, и тот малый островок сопротивления, который еще остался, вот-вот грозит рухнуть под мягким давлением надвигающейся кромешной ночи. Если мы не заглянем в самый центр этого ада, если мы не сможем осознать последней тайны финансового дракона, Зверя, мы фатально проиграем нашу битву, а монстр легко и без усилий превратит все наши идеи, наши доктрины в уютную, развлекательную телерезервацию. Без такого интеллектуального рывка, без прозрения, и без мужественного прослеживания всего механизма, превращающего живое в мертвое, вплоть до корней, до истоков, нам не победить, нам даже не начать сражения».
- Все так. 
Еще помню, Евгений Всеволодович рассказывал, что раньше, в эпоху монарших особ, роскошь была естественной и потому не являлась для них самоцелью, но сместившие их впоследствии буржуа стали профанировать все, что их окружало – от искусства и науки до денег и одежды. Евгений Всеволодович говорил, что еще в XVII в. мужчины отличались очень яркими и дорогими костюмами по сравнению с которыми женские выглядели весьма бедно и потому сразу было понятно, какое положение в обществе занимал мужчина, а какое –  женщина. Тогда еще яркие краски в одежде мужчин символизировали беззаботность и щедрость. Буржуазия хоть и могла позволить себе купить дворянский титул, но по-настоящему так и не стала аристократией. Страсть к подсчету денег и отсутствие вкуса у буржуа наглядно описал Мольер в «Мещанине во дворянстве» в лице господина Журдена, противоположностью которого был, например, денди и мот Джордж Браммелл, друг английского короля Георга IV. Буржуазия привнесла в жизнь ужасающую бедность, о которой Европа раньше не знала. Даже в одежде буржуа, по слову Е. Головина, нарушил основное правило дворянина того времени – он стал помнить, во что он одет – сколько он заплатил за фрак, за часы, за перстень и проч. и проч. Но монархи не считали так скрупулезно свои средства – они в основном сорили деньгами, потому что своим образом жизни символизировали Бытие бесконечного Горнего мира, – в котором всякий счет безнравственен. И ведь действительно – как вообще можно считать то, что счету не поддается?! То, что вечно, бесконечно и безгранично?! Все подвергнуть счету могли только люди, которые служили золотому тельцу и поклонялись дьяволу. Такими людьми и стали буржуа. 
- Симон, по твоим словам выходит, что все так плохо в нашем падшем мире? 
- Нет, Илья, я же говорил, что мир сей не является ни плохим, ни хорошим по отдельности, но в нем вместе и одновременно существуют добро и зло – он теплохладен – ни рыба, ни мясо – поэтому он должен быть преодолен.


Г Л А В А   LXIX

Учитель Симона


- Симон, расскажи, пожалуйста, об учителе.
- Учитель – очень интересная, неоднозначная, весьма противоречивая личность. Я познакомился с ним в то время, когда учился в университете, на первом курсе , после того, как получил степень бакалавра экономики, – я тогда жил в Москве, в общежитии, и, решив заняться ювелирным делом, стал искать мастера, который бы мог обучить меня данному ремеслу. Но сначала этому предшествовали долгие и мучительные поиски в других областях творчества. Вдохновленный с детства примером Микеланджело я хотел стать скульптором и даже думал начать анатомировать трупы – я долго исследовал человеческое тело, рисовал фигуры людей в разных позах, много читал медицинскую литературу, хотел найти хоть какую-нибудь работу в морге, чтобы привыкнуть к виду крови и быть ближе к настоящему объекту изображения – ведь мне нужно было писать с натуры. Но внутренне я в то же время глубоко понимал, что времена великих мужей Возрождения безвозвратно прошли и что в нашу профаническую эпоху я вряд ли добьюсь нужного мне результата. 
- Какого именно?
- Познания самого себя, ведь подлинное искусство суть способ человеческого познания.
Вначале, при спорах с отцом, когда я был еще дома, у меня было смутное осознание правдивости его слов – он постоянно твердил мне, что в наше время бессмысленно поступать так же, как делали люди пятьсот лет назад, но я упорно стоял на своем и пытался идти тем же путем, что и великие творцы Ренессанса. Потому что я рисовал с раннего детства и интересовался строением человеческого тела – оно уже тогда представляло для меня какую-то великую тайну, которую я по милости Божией познал, когда стал взрослым. Я вижу тело человека очень точно, у меня вообще с ранних лет какое-то особенное, благоговейное отношение к точности – я буквально по миллиметрам мысленно исследовал фигуры людей, которых когда-либо встречал в своей жизни. Лицо; руки; ноги; туловище; пальцы; уши; глаза; нос; губы; форма головы; кожа; волосы; ногти; скелет; внутренние органы; рост; масса; линии тела; вены, испещряющие человеческое тело, словно реки, землю; образы, всплывающие у меня в сознании при виде человеческого тела; форма и содержание, длина и ширина частей тела – все это по сей день остается для меня таинственным и волшебным – я долго пытался понять, какой смысл скрывается за всем этим. Ведь не просто же Всемогущий Господь сотворил нас такими, – если все мироздание, пусть даже падшее, наполнено поразительнейшими символами Горнего Бытия, если пространство и время, рождение, жизнь и смерть человека, растения и животные, форма и содержание космических тел и всей вселенной явно свидетельствуют о том, что в них заложен Тайный Смысл, который сродни смыслу в творчестве великого художника и философа, то и в человеческом теле, в этом любопытнейшем микрокосме, можно увидеть все, что есть в макрокосме и наоборот.
- Да…
- Так вот, вначале я хотел учиться ваянию, но поелику вне Италии и Греции, где пластические искусства берут свое начало еще в Древности, это было бесперспективным предприятием – я, обратившись в Москве к нескольким скульпторам, с предложением взять меня в ученики, довольно скоро понял, что работу с камнем мне придется отложить на некоторое время.
- Симон, т. е. ты, минуя предварительную стадию добавления, – я имею в виду упражнения с глиной, воском, гипсом и другими материалами для лепки, – хотел сразу перейти к стадии усекновения?
- Да, мне не терпелось испытать себя в работе с камнем – как и самому Микеланджело. Но вообще-то я много упражнялся у себя дома, еще в детстве, просто не упомянул об этом – я очень точно чувствую положение объектов в пространстве, у меня хорошо развито пространственно-образное мышление, – по милости Божией, у меня этот дар с рождения – я этому никогда не учился.
- Да, теперь понятно, почему ты в детстве нашел родственную душу в лице Микеланджело – в вас обоих много общего – даже биографии ваши похожи.
- Точно. У него с отцом были натянутые отношения, и у меня они были такие же; его отец часто считал деньги, и мой отец так же – каждый день скрупулезно вел свои бухгалтерские записи; его отец мало что смыслил в искусстве, и моему отцу оно было неинтересно; его отец хотел, чтобы сын вместо художника стал уважаемым в обществе человеком и пошел по его стопам, и меня отец видел великим ученым или каким-нибудь зажиточным человеком, но никак не философом и художником; отец Микеланджело вначале не верил в великое будущее своего сына, и моему отцу не внушали доверия мои интересы в области искусства, а после того, как я по милости Божией добился значимого результата, он переменил обо мне свое мнение; еще отец Микеланджело редко мылся и сыну своему говорил, чтобы он не уделял много времени чистоте тела, и мой отец также мылся нечасто. Короче говоря, сходств, действительно, много.
- Да… Симон, а ведь то, что хотел твой отец, все-таки осуществилось – ты стал не просто ученым, но даже ученым-энциклопедистом – как великий А. Гумбольдт!
- Не знаю. Я не думаю об этом – мне это неинтересно.
И как я уже говорил ранее, отец, обращаясь ко мне, часто приговаривал: «Тебе еще долго жить предстоит в мире и потому позаботься заранее о своем будущем» – он, как и многие люди, думал, что смысл жизни человека – в мирской суете, которую желательно продлить на долгий срок. Он своим ограниченным умом мыслил, что человек должен жить долго, да еще и счастливо – ему чужды были вопросы о религиозной природе человека – он мечтал, что в будущем у меня будут дети – его внуки и свой дом с комфортной жизнью и достатком – он рисовал в своем воображении образ жизни классического бюргера, эдакого буржуа. Да… женское нынче сознание пошло у мужчин. Они уже не мечтают о подвигах и о служении Господу Богу – им только сытую и безмятежную жизнь подавай. От слов «гармония», «идиллия», «семейный очаг» в наши последние времена веет лицемерием и животным рабством. Нет среди них свободы.
- Да, Симон, ты прав.
- Так вот, я сначала решил заняться ювелирным делом.
- Но почему именно ювелирным?
- Помнишь, Илья, я рассказывал о своем школьном опыте в декоративно-прикладном искусстве?
- Да, ты говорил, как в юношескую пору выпиливал ручным лобзиком.
- Так вот, я вспомнил об этом, когда учился в Москве – тогда я нашел на одном из веб-форумов по ювелирному делу ценные комментарии одного весьма интересного человека – позднее, как выяснилось, их оставил учитель, который впоследствии мне очень помог на начальном этапе моего становления как цельной личности.
- Как интересно! А что за комментарии его были на форуме?
- Он описывал способы обработки драгоценных камней и благородных металлов; рассказывал об искусстве ручного изготовления ювелирных изделий; о закрепках всех видов, а также говорил про литье, гальванику и ювелирную химию; про огранку драгоценных и полудрагоценных камней с расчетами оптики; про технологии галтования и конечной обработки ювелирных изделий; про ковку, чеканку, гравирование, насечку; про технологии обработки титана, молибдена, тантала в ювелирном деле; про ротационную вытяжку, печную сварку; про технологии непрерывного литья, лазерной сварки и литья слитков; про офорт, лепку, литье латуни и алюминия, кроме того про историю ювелирного искусства – преимущественно он связывал ее с Христианской культурой, с развитием европейских городов, в которых сейчас находится множество ювелирных мастерских; также проводил сравнительный анализ разных человеческих культур и говорил об их влиянии на развитие ювелирного дела и про некоторые свои исследования, касающиеся метафизических свойств ювелирных материалов, – словом, я видел мысли человека с широким кругозором и глубокими познаниями не только в искусстве, но и во многих областях жизни.
- Как интересно!
- Да. И вот что я заметил, – когда я нашел учителя на форуме, то обратил внимание, что последний его комментарий был оставлен два года назад.
- Он не был на форуме целых два года?
- Да. Но появился вновь – спустя некоторое время именно после того, как я ему написал, хотя до меня ему писали и другие люди – я сам видел их обращения к нему на форуме. К тому же я не знал тогда его прямого электронного адреса и отправил ему свое сообщение, не надеясь особо на то, что он ответит, но он ответил!
- Удивительно!
- Вот и я так думаю. Это Промысл Божий.
- Да… И что было потом?
- Я спросил его, могу ли с ним встретиться и поговорить о будущих занятиях по ювелирному делу, а он в ответ согласился. Мы встретились в итальянском кафе возле его дома и проговорили целых пять часов – как будто были давно с ним знакомы.
- А о чем вы беседовали?
- О разном: о жизни Микеланджело, об Иоанне Кронштадтском и В. Н. Лосском, об искусстве и философии в целом, о ювелирном искусстве, об Истории, о религии, науке и т. д.
- А потом ты стал у него учиться?
- Да. На самих занятиях он по ходу нашего совместного творчества рассказывал мне про то, как с семи лет начал учиться ювелирному делу у своего дяди – мастера, посвятившего этому делу всю жизнь.
- В семь лет! Так рано!
- Да. Еще ребенком он почувствовал, что полюбил ювелирное искусство на всю жизнь. Свою первую работу, серебряный кулон, он подарил матери. Я помню его слова о настоящих ювелирах: «Чем же отличается ювелир от слесаря по драгоценным металлам? Прежде всего, тем, что обладает особым складом профессионального мышления. Тем, что его руки являются прямым продолжением мозга – есть такая метафора – «думать руками» – это художественное образное мышление, совмещенное с умением генерировать в сознании различные формы и также развитое пространственное мышление, некий топологический навык, а кроме того особый психомоторный навык и ювелирный глазомер, позволяющий делать разметку без инструментов, определять симметричность и правильную кривизну. Это умение при закрепке уложить «на глаз» миллиметровые камни рундист к рундисту с одинаковым зазором, умение просверлить одним сверлом пятьсот отверстий, а одной пилкой пропилить два метра. Умение поделить «на глаз» окружность на семь равных частей. Это умение «вытянуть» «кривую» вещь так, чтобы казалось, что она симметричная и ровная; умение на ощупь или визуально определять точный размер и форму детали, определять одинаковость размеров. Это чутье и навык применения фактур и толщин, а также умение делать гармоничные переходы между деталями изделия. Это технологический навык, позволяющий сразу, при взгляде на эскиз, понять, как сделать то, что на нем изображено.
Чем еще отличается настоящий мастер от простого ремесленника? Тем, что его воображение – это целая лаборатория, где технологии приводят к рождению прекрасных форм и гармоничных размеров... И еще много чего... Мастер – это прежде всего Традиция и Опыт. И хотя новые технологии обеспечивают существенное сокращение времени изготовления любого ювелирного изделия и позволяют ювелирам сосредоточиться на качестве и совершенстве формы, ручной труд был, есть и будет, т. к. формализовать и автоматизировать некоторые процессы в ювелирном производстве невероятно трудно, а иной раз практически невозможно. Живую вещь можно сделать только руками и сердцем…
«Стать ювелиром» – это в конечном итоге «быть ювелиром», т. е. жить и иметь судьбу ювелира».
- Как красиво!
- Да.
Еще он рассказывал про свою семью, про отца и мать, про друзей отца, про свое детство, юность, про службу в армии, про длительное лечение в больнице после того, как он пережил клиническую смерть, про то, как надолго пропадал в библиотеке, спускаясь в специальное книгохранилище...
- Спецхран?
- Да. Доступ туда был строго воспрещен.
- А как же тогда он попадал в него?
- Ему помогала старшая, неродная сестра – дальняя родственница, работавшая в библиотеке, – она оставляла его на выходные дни – субботу и воскресенье внутри книгохранилища, где он жадно поглощал редчайшие книги.
- А как же он там мог оставаться на два дня – без света и пищи?
- Да, свет отключали, но учитель брал с собой специальный фонарь, который сам же сделал – его он надевал на голову, а еду приносил из дома в сумке.
- Как интересно! А что он читал?
- А вот это самое интересное – алхимическую литературу Средних веков и XV-XVI столетий.
- Эпохи Возрождения!
- Именно!
- Ну тогда понятно, почему он, невзирая на неудобства, пропадал в библиотеке. Я бы сам хотел увидеть эти ценнейшие манускрипты.
- Да... Учитель говорил, что читал труды великих средневековых философов и ученых, магов и целителей, эзотериков и мистиков. Мне было интересно все это слышать от него в качестве культурно-исторического повествования, но в то же время я не впадал в крайности, ибо по милости Божией глубоко понимаю, что сознание человека, увлекающегося в наши последние времена древними традициями, осталось в архаичном состоянии.
А потом сестра учителя уехала жить в Аргентину, и он больше не ходил в библиотеку.
- Видимо, учителю эти книги очень помогли открыть тайную, метафизическую природу драгоценных камней и металлов…
- Конечно. Помню он рассказывал, что читал книгу, которая была размером с половину стола в читальном зале библиотеки, в красивой, сафьяновой обложке, с пергаментными, пожелтевшими листами и написанная вручную.
- А что за книга?
- Какого-то средневекового автора-мистика, причем женщины.
- Как интересно!
- Да…
- Симон, а про что еще рассказывал тебе учитель?
- Помню такую историю, – про друга учителя, – будучи ребенком примерно десяти-двенадцати лет, он подрался с одним мальчиком, который учился вместе с ним в школе, и тот стал инвалидом.
- Инвалидом?! А что произошло?
- К другу учителя стал придираться этот самый мальчик, со своими двумя друзьями из-за его национальности. Друг учителя долго терпел их издевательства, но в конечном счете не выдержал, вернее даже не поэтому, а потому что, как мне сказал учитель, у него не было другого выхода и раскроил голову обидчика о раковину в школьном туалете – «главному» из троих ребят. Еще в одной руке у друга учителя было оторванное ухо его противника. Остальные двое, видя, что стало с их лидером, больше не стали его трогать.
- Да… Но почему не было другого способа повлиять на этих мальчишек?
- По словам учителя, если бы его друг не пошел на такой отчаянный шаг, то жертвой стал бы он сам.
- Стоял вопрос о его жизни?
- Получается, что да.
- Но куда смотрели родители ребят?
- По-видимому, не обращали внимания на то, что их дети унижают своего ровесника. А ведь мальчик, ставший после той злополучной драки инвалидом, занимался акробатикой и был крепкого сложения – он думал, что друг учителя сломается под его напором, но жестоко в этом ошибся. Я, конечно, нисколько не оправдываю поступок друга учителя. Я точно не знаю, что сам бы предпринял на его месте, но глубоко понимаю, что обоих искушал злой дух – дьявол стравливает людей посредством каких-то надуманных, высосанных из пальца, проблем – взаимных придирок к внешности, полу, возрасту, привычкам и проч. и проч. Все потому, что мы живем в падшем, хаотично организованном мире, где даже время влияет на сознание людей, ибо стирая память о прошлом, делает их слепыми и глухими – ведь многие потомки не знают, что их предки могли быть выходцами из народа, который они ненавидят в настоящем времени. 
- Всеобщее оглупление…
- Да. Друг учителя даже не помнил, как схватил постоянно унижавшего его мальчика за уши и в крошку разбил его головой раковину в уборной – так сильно он был доведен до состояния аффекта. Потом отец этого мальчика гонялся за ним, чтобы отомстить за сына, но так и не поймал его. Впоследствии друг учителя перевелся в другую школу, где ребята к нему стали относиться доброжелательно, поскольку были наслышаны о том, как он расправился со своим обидчиком.
К чему я все это рассказываю? Чтобы показать разные характеры людей, и понять настоящие причины подобных историй – ведь нет ничего нового под солнцем – люди с незапамятных времен убивали, ненавидели и презирали друг друга. Внутренняя жизнь людей не изменилась, поелику насильственное деторождение никуда не делось – все мы запятнаны первородным грехом и постоянно искушаемы дьяволом.
- Да…
- Еще помню, учитель рассказывал про своего сослуживца – как тот, вернувшись из армии, был отвергнут родным отцом.
- Почему?
- Его отец не хотел поддерживать с ним отношения. Он развелся с матерью друга учителя и жил с другой женщиной – вообще у него было несколько жен и со всеми он разводился, пока не стал жить с последней женой. Так вот, когда сын пришел к родному отцу, тот, впустив его в дом, недолго поговорил с ним о его жизни и службе и затем спросил сына, что он намерен предпринять дальше, а потом сделав вид, что собирается выйти на улицу, выпроводил его за дверь и заперся на ключ.
- Зачем?
- Он боялся, что сын хочет остаться у него, а это никак не входило в его планы.
- И что было потом?
- Сын стал стучать в дверь и звать отца, но тот не откликался. Тогда друг учителя, постояв некоторое время возле двери, снял брюки и… обмочил ее.
- Как это? Зачем?
- Да, он был зол на отца и напоследок решил ему отомстить таким вот способом.
- Тяжело…
- Да, непросто…
Все эти вещи очень важны для понимания характеров людей – ведь во всех нас простирается целая бездна странных, несочетаемых между собой и противоречивых переживаний, мыслей, ощущений. Я хочу понять человеческую душу и потому стараюсь исследовать ее не поверхностно, но глубоко, чтобы искупить в себе вину за первородный грех. Иначе, скользя по верхам, не проникая внутрь вещей, не раскрывая в них тайный смысл, я буду и дальше ходить по кругу и проживать свою жизнь, как во сне, – действуя не активно, но реактивно, а я этого не хочу, но желаю истинно покаяться.
Вот. Помню, еще учитель рассказывал мне про принца Иеремию Конде, с которым он познакомился во время своей учебы в университете.
- Принц?
- Да.
- В каком смысле?
- В прямом – настоящий принц, сын своего отца – африканского короля.
- Африканец?
- Да, высокий, статный, красивый молодой человек, приехавший учиться в наше бывшее объединенное государство. Учитель рассказывал, как этот самый принц показывал ему и его другу – они вместе учились в одном университете – свой браслет, который при подбрасывании вверх, вращаясь без остановки, мог не падать на землю, но оставаться в воздухе.
- Симон, ты всерьез?
- Вполне серьезно. Илья, а что ты так удивляешься – ведь мы ранее уже говорили о магической цивилизации, а Иеремия Конде был сыном короля, у которого сохранились тайные, жреческие знания.
- Но не во второй же половине XX-го в.!
- Да, я тоже думал, что все это кануло в Лету, однако, как видишь, еще существует, по крайней мере, было относительно недавно. Но браслет – не самое интересное в этой истории – учитель рассказывал, что на родине принца есть специальные крылья, с помощью которых можно летать – человек, надевая их, может парить, как птица.
- И ты в это веришь?!
- И да, и нет.
- Т. е. как?
- Конечно, я до конца не верю ни истории про браслет, ни тому, что где-то у кого-то существуют крылья, как у Дедала, – а вот, кстати, истории, связанной с перелетом последнего с острова Крит до Италии, я верю – это не миф в том смысле, что такого никогда не было – еще как было, просто память о прошлом у людей весьма короткая. Но с браслетом вышеназванного принца и уж тем более крыльями дело обстоит иначе.
- Постой, Симон, ты же сам сейчас сказал, что я не должен удивляться и упомянул про магические цивилизации Древности, а сейчас говоришь про то, что сам не очень-то веришь рассказу учителя – противоречие получается.
- Нет никакого противоречия.
- Почему?
- Так вот я к тому и веду – да, магические цивилизации существовали в действительности и вполне возможно, что, к примеру, пирамиды в Египте, как говорил Е. Головин, никто не строил, но они вырастали, как деревья – по одному только слову жрецов Древности – ведь после прорывания рая, его Реальное некоторое время еще сохранялось, постепенно, правда, и в то же время с ускорением, переходя в реальность, но в истории учителя для меня главное не то, что у принца Иеремии Конде были волшебные браслет и крылья, а то, что я наконец смог тогда посмотреть на тайные, жреческие знания, которые в нашу профаническую эпоху воспринимаются многими людьми в виде чего-то вымышленного, как на правду – у меня наконец, по милости Божией, появилось цельное, осмысленное понимание всей Мировой Истории. Я не стал увлекаться магическими практиками прошлых времен, поелику глубоко понимаю, что все они безнадежно утрачены, а то, что люди сегодня называют магией – мерзость пред Богом и суррогат того, что было в Древности, но зато я смог обозреть весь мир целиком – мне удалось связать воедино несочетаемые и противоречивые вещи, творившиеся за все время существования человека на этой земле. Вот почему для меня ценен пример, который приводил мне учитель.
- Тогда понятно. Да, при таком рассмотрении проблемы сакрального и профанного противоречия нет.
Кстати, о Дедале – двадцать третьего апреля 1988 г. Канеллос Канеллопулос перелетел с помощью мускулолета расстояние свыше ста километров – из Гераклиона на остров Санторин.
- Я читал об этом. Но все это жалкие попытки повторить то, что было в Древности, ибо реальность нынче другая, а тогда на земле были остатки Реального – это кардинально разные уровни бытия.
- Ну да, – у наших дальних предков не было никаких специальных приспособлений – они преодолевали пространство благодаря самому волшебному свойству тогдашней реальности, в которую постепенно переходило Реальное прорвавшегося рая…
- Да, именно.
И хотя время магических цивилизаций миновало безвозвратно, я все же утверждаю, что магия существует и в наше профанированное время – она, собственно, никуда и не исчезала, просто перешла в другое состояние.
- Симон, что ты имеешь в виду?
- Феномен восстановления реальности.
- А в чем он заключается?
- Если мы предположим, что некоторые люди, проживавшие до настоящего своего времени в определенном месте, соберутся в нем вновь, то увидим одну прямо-таки волшебную вещь – прежняя реальность сама, даже без прямого на нее воздействия, начнет восстанавливаться!
- Не может быть!
- И тем не менее все именно так и будет происходить.
- Симон, а как вообще ты пришел к этому удивительнейшему открытию?
- Я рассказывал уже, что долго думал – почему мой старый двор  не такой, как раньше – в бытность моего детства, несмотря на все те же дома, улицы, переулки, – почему я, прогуливаясь в нем теперь, – совсем не ощущаю того чудесного состояния, как в детстве, а потом по милости Божией понял – почему.
Когда я стал взрослым и пришел в свой двор, то не встретил в нем тех людей, которые раньше там были – кто-то уже умер, кто-то переехал в другой двор, город и даже страну, а реальность формируют именно сами люди – поэтому я и не увидел во дворе своем прежней, наполненной жизни – все стало серым, неинтересным, однообразным, гнетущим.
Но если бы стало так возможно, что умершие могли бы вновь воскреснуть, а живущие в других теперь местах вновь вернуться в мой старый двор, то реальность восстановилась бы сама собой – именно без дальнейшего ее формирования с их стороны – даже без каких бы то ни было усилий. Она, конечно, не стала бы точно такой же, как раньше, поскольку и сами люди за время их отсутствия во дворе изменились, но хотя бы приблизилась к состоянию последней. Вот об этой магии я и говорю.
- Да… Очень интересно!
- Но здесь важно уточнить такую вещь: когда я говорю о восстановлении реальности благодаря формированию ее людьми, при которых она существовала раньше, но в то же время без усилий с их стороны, то это не означает простое ее «соответствие» тому, что было прежде – я говорю не о профанической стороне данного явления, а именно о сакральной, – когда нечто осуществляется не посредством чьего-то воздействия извне – путем прикладывания к нему каких-то физических усилий, а просто само собой – из ничего появляется. Например, я помню в своем дворе множество луж – дороги тогда были неасфальтированные, все в рытвинах, еще близкие к природе, и вот если бы все начало восстанавливаться по указанному мной выше феномену, то вместе с людьми, с которыми я жил в детстве в своем третьем доме, а также с людьми из соседних домов, появились бы и лужи! Т. е. дороги обрели бы свой прежний вид. И не только дороги, а вообще все, что было в пору моего детства в старом дворе – при условии, что в нем появились бы те же люди, с которыми я жил в детстве – пусть, правда, и с некоторыми незначительными изменениями, поелику и сами люди, – например, мои ровесники, – успели за время их отсутствия во дворе вырасти и поменяться, но это сейчас неважно, потому что я говорю о феномене восстановления реальности в целом, а не о градации «соответствия» реальностей – новой и старой – друг другу.
- Симон, ты всерьез думаешь, что реальность восстановится даже в таких мелочах, как в примере с лужами?!
- Вполне.
- А я так глубоко не подумал…
- Поэтому я и сделал такое важное уточнение. Потому что уже рассказывал об этом же явлении другу, с которым работал в театре, но он даже не осознал важность моего открытия. Он лишь спросил меня, есть ли в обнаруженной мной магии восстановления реальности какая-то практическая польза, ибо мои рассуждения показались ему отвлеченными, абстрактными.
- Поразительно! Это тот самый друг, который верил современным «магам» и шарлатанам, ходил на курсы по астрологии и не заметил удивительнейшую логичность и последовательность в открытом тобой явлении?!
- Да.
- Но почему?
- Потому что дьявол им тогда манипулировал. Потому что мы живем в мире, в котором действует закон сохранения равновесия по форме и содержанию, – если я говорю другу о явном волшебстве, то он мне не верит – при условии, что сам я не верю в весь его теософский бред, а он – верит. Все так именно потому, что ничто в нашем мире не происходит без взаимных потерь и приобретений, – когда искренне верящий Богу человек рассказывает о явном чуде своему собеседнику, который даже не скучный, занудный «академик» или современный «ученый», а такой как друг, который сам как раз-таки верит в магию, то вместо удивления и благоговения перед открывшейся ему Тайной встречается в лице последнего с тупым и поверхностным восприятием – такие люди, как друг, верящие обычно во всякий оккультный бред, не верят в реальную магию, хотя сами о ней только и говорят!
- В каком же чудовищно хаотичном мире мы оказывается живем!
- Я о том и говорю.
- Да… Тяжело…
- Если бы мы смогли во дворе моего третьего дома собрать вместе людей, которые раньше там жили, то кроме луж появились бы тогда и многие или хотя бы некоторые живые существа, которые жили в том же самом дворе во времена моего детства – муравьи, дождевые черви, пауки, жужелицы, богомолы, бабочки, кузнечики, божьи коровки, медведки, жуки-носороги, бронзовки, бражники, голуби, кошки, собаки и т. д. Вновь бы стали расти кустарники, цветы, деревья. Они и сейчас там есть, но их теперь крайне мало, а когда я был ребенком – их было множество – вот, о какой разнице я говорил, когда рассказывал о своем дворе, который я посетил после приезда в родной город. 
- Я так и понял.
Симон, а не противоречит ли феномен восстановления реальности тому, о чем мы говорили ранее, – что земля, приближаясь к своей гибели, со временем лишь оскудевает?
- Нет, потому что я говорю о магии, а не о реализовавшейся реальности – вот если бы умершие люди, которые жили в моем дворе – я имею в виду пожилых людей, а также люди, живущие сейчас в других местах, а раньше проживавшие в том же самом дворе, появились бы в нем теперь, то тогда бы мы увидели, что реальность не сразу, но постепенно стала бы приходить в прежнее свое состояние, ибо она формируется самим человеком – через его язык, сознание и собственно его существование. Причем я уже отмечал, что точного «соответствия» реальности тому, что было раньше, мы, конечно, не увидим, но хотя бы некоторое ее приближение к последнему – заметим.
- Понятно.
- Кстати, другу я тогда сказал, что в моем открытии есть именно практическая польза – оно свидетельствует о том, что будет в конце времен, – когда придет Спаситель – реальность тогда станет восстанавливаться прямо на наших глазах, ибо люди тогда воскреснут, а вместе с ними и то, что было при их жизни, – значит, мы еще можем покаяться, поелику Господь открывает нам таким образом истинное знание, чтобы мы были готовы к Его Пришествию.
- Точно, Симон!
- Но друг меня даже не услышал – он смотрел на меня какими-то стеклянными глазами и не понимал, о чем идет речь – все, что я ему тогда говорил, продолжало оставаться для него закрытым – он еще не был готов воспринять это знание.
- Все это очень интересно!
- Мы немного отвлеклись.
Так вот, продолжу свою мысль – я уже говорил ранее, что подлинный гений – самый современный своему времени человек на свете. А большинство людей диалектичным образом падки на все новшества своего времени, – для нас такими являются многоразличные технические устройства, – но при этом продолжают топтаться на одном и том же месте, впадая во всякие крайности – такие как оккультизм, теософия, гадания, суеверия и проч. и проч.
- Да… И это как минимум непоследовательно, потому что они, с одной стороны, упрекают верующих людей в том, что последние верят в нечто недоказуемое, а с другой – сами же оболваниваются дьяволом, интересуясь всякими курсами по астрологии, эзотерикой, гороскопами и другими мерзкими, аморальными вещами.
- Потому что логика для них не является краеугольным принципом мышления – они жонглируют высосанными из пальца, психологическими и весьма неустойчивыми образами. Я, к примеру, помню, как одна знакомая постоянно со мной спорила и пыталась мне доказать правоту своего мировоззрения. Она говорила, что верит в Бога и в то же самое время ходила ко всяким шарлатанам, обещавшим ей золотые горы, и оставалась в конечном счете с носом, так и не покаявшись. Она не видела себя со стороны – ее много раз обкрадывали, часто обманывали – все это были ей знамения от Господа Бога, Который попускал это, чтобы она перестала думать о второстепенном и устремилась к главному, но она, проявляя всякий раз гордыню, споря с ближними, продолжала надеяться заработать много денег и прожить долгую, сытую и беспечную жизнь.
- Зачем?
- Вот именно – зачем? Этот вопрос для подобных людей не имеет смысла – они о нем не думают – им важен не качественный результат их жизни, не духовное развитие, но количество материальных благ и денег, а в пределе – власть и безнаказанность, потому что через них действует дьявол – они по наущению злого духа готовы пойти на все подлое и греховное – добро для них неочевидно – они ищут доказательства для его делания, что априори абсурдно.
- Да, это болезнь.
- Болезнь глубоко укоренившаяся и покаяться таким людям очень трудно, но все-таки возможно.
- Да…
- Так вот, я говорил про учителя…
- Да. А что еще он рассказывал?
- Про свою жизнь в горах, на Памире, в полном уединении, – когда сознательно решил уйти подальше от людей.
- Почему?
- Ему стало трудно жить в обществе, он даже хотел покончить с собой, потому что потерял к жизни всякий интерес и не видел в ней никакого смысла. Мизантропом он не стал, да и не был – его внутренние проблемы были вызваны не извне – отношения с людьми у него были терпимыми, а скорее собственными разочарованиями. Он был еще молод, но весь как-то слаб, словно уставший от жизни человек. Решив бросить мирские дела, он отправился к своим знакомым, в горы, которые помогли ему добраться до труднодоступного ущелья, где он поселился в пещере.
- А чем же он питался?
- Он охотился на дичь, ловил рыбу, собирал разные плоды. Кроме того у него были запасы продовольствия, которыми его снабжали знакомые.
- А что он пил?
- Дождевую воду, воду из рек. Первой он наполнял несколько ведер, которые специально приспособил для сбора воды.
- Но ведь в горах очень холодно, как же он смог выжить?
- Об этом он позаботился заранее – у него были теплая одежда и постель. Да к тому же в тяжелых условиях у человека появляются дополнительные силы, ибо дух его закаляется и крепнет.
- Интересно.
- Он отрастил длинную бороду, стал очень выносливым, внутренне сильным человеком и потом вернулся в свой родной город.
- И, видимо, жизнь в горах оказала на него особое влияние.
- Конечно. Прожить вдалеке от родных мест, ощутить себя Робинзоном на деле, а не в уютном жилище, читая великого Дефо, познать свои возможности, стать сильнее и физически, и духовно – такой опыт бесценен.
- Да… А дальше?
- Он вновь стал заниматься ювелирным делом. Потом он лечился в больнице…
- Да, ты сказал, что у него была клиническая смерть.
- Именно. В больнице он лежал в одной палате с батюшкой и еще двумя мужчинами. Так вот после общения с духовным лицом жизнь учителя круто переменилась – так сильно на него повлияли слова его собеседника. Вообще учитель с детства был верующим человеком, но как-то не до конца, что ли цельным – его часто уводило в сторону от истинного пути к Богу.



Г Л А В А   LXX

О смысле смерти


- Симон, а что ты думаешь о смерти человека – я имею в виду о чем она свидетельствует?
- О смысле смерти очень точно сказал Максим Шевченко в своей работе «И аз воздам» – приведу ее с некоторыми исключениями, с которыми я не согласен, но в главном мне очень близки мысли Максима Леонардовича: «<…> Самое несправедливое в этой жизни – ее внезапное прекращение, смерть.
Ты живешь, надеешься, строишь планы – и вдруг приходит завершительница разговоров и разрушительница собраний. И все твои планы оказываются ничем. По крайней мере, для тебя самого.


Цвел юноша вечор, а нынче умер,
И вот его четыре старика.
Несут на сгорбленных плечах в могилу...


И ничего нельзя изменить, повернуть, переиграть. <…> большая часть человеческих потуг добиться справедливости – это компенсация самой большой и неисправимой несправедливости – смерти.
Зачем я живу? Что останется после меня?
А вдруг я просто пылинка в вечности, которая, в силу какого-то жуткого стечения обстоятельств, обрела способность не только мыслить, но и переживать собственное бытие и его завершение, осознавать собственную конечность?
Мыслить и переживать, понимая, что неизвестно в какой день и час, но поднимется ветер вечности и кану я в бездну времени. Миллионы лет до меня и миллионы после.
А зачем тогда я и все, что связано со мной?
Это что, злобная шутка такая, наделить меня сознанием и способностью смотреть на себя со стороны, дистанцироваться от простого естественного течения жизни (рождение-детство-взросление-зрелость-старость), осознать собственное «Я» и потом просто «выключить свет»?
Заполнить эту бездну и это отчаяние до конца невозможно.
От несправедливости того, что вся прекрасная жизнь, с голубыми небесами и пасмурными днями, поющими соловьями и жареными курами, миром и войной, любовью и ненавистью, вся эта разнообразная, хоть и невыносимая порой, но все же существующая жизнь вдруг кончится – захватывает дух.
Эта несправедливость прекращения жизни (всегда, всегда, всегда неожиданного, как к нему ни готовься!) заставляет человека вертеться подобно ужу на сковородке и выдумывать оправдания тому, что, конечно же, вряд ли может быть оправдано. Есть, собственно, два пути преодоления этой несправедливости.
Первый путь – религиозная вера в то, что все не напрасно, что жизнь не кончается смертью, что есть высший закон или высший разум, источник сущего, справедливый судия, который, на самом деле, любит человека или организует его жизнь, исходя из иных мотивов, но он, конечно же, дарует человеку продолжение бытия в разных мыслимых формах.
<…> Второй путь – деятельная, активная жизненная позиция, постулирующая принцип «оставь после себя нечто – и ты останешься в памяти людей, в истории».
А оставшись в этой самой памяти и истории, ты, вроде бы как и останешься жить (что, конечно же, полная ерунда и самоуспокаивание – ты умрешь, а потом тебя забудут, даже отрыдав над твоим гробом в полный голос).
<…> согласно концепции деятельного безбожия (назовем ее так), смысл жизни – в максимальной реализации данного тебе творческого потенциала – крестьянина, слуги, торговца, воина, жреца.
Заполняя каждую секунду, каждое мгновенье бытия трудом и заботой – о ближних, о себе, об абстрактных предметах, таких, как наука или искусство – ты как бы сминаешь темный полог несправедливости смерти, и творческим усилием приходишь к последнему возгласу Фауста: «Остановись, мгновенье, ты прекрасно!».
Прекрасным для слепого Фауста, правда, был пейзаж преобразования мира, отвоевывание суши у моря, описываемый ему ждущим своего часа дьяволом (духом лжи) и подвластными ему духами-лемурами.
Себя Гете обмануть не мог – только могучий слепец полагает, что дела земные соотносимы с мгновением, которое вот-вот остановится и «скрипки замолкнут навек».
Итак, религия и деятельная жизнь – вот два способа расправиться с мыслью о несправедливости смерти.
Именно расправиться, убедить себя – ни на что большее человек не способен. Есть порог, за который не заглянуть и из-за которого не вернуться.
Мы не будем, естественно, впадать в примитивные рассуждения о том, что все есть не что иное, как психические феномены.
Скажем так – мы не знаем, чем, на самом деле, являются жизнь и смерть.
Просто ли это биологическо-механическое движение семени от оплодотворения до умирания и нетления плода, не заполненное ничем, кроме исполнения заданной генами программы жизни и попытками (для вполне убогого и зажатого в рамках психики и культуры человеческого разума) объяснить и оправдать неумолимость этого движения?
Или это, на самом деле, исключительный дар высшего духа или разума?
Дар с приложенной к нему сверхзадачей, раскрываемой через религиозные откровения и доктрины, по-разному трактующими одно и то же – жизнь это только этап, шаг к чему-то большему, важному и единственно ценному, ради чего и создан человек.
<…> Если Бог есть, то смерть не самое существенное, что может случиться с человеком.
Я не имею в виду рай или ад – это вопрос доктринальный.
Я говорю о том, что, если Бог есть, то жизнь приобретает смысловое измерение, несравнимое с жизнью отдельного человека, которое существует как самодостаточное, независящее от человеческого хотения или отрицания.
Смысл жизни больше чем жизнь – это значит, что жизнью можно пожертвовать при необходимости ради того, по сравнению с чем она – всего лишь инструмент реализации высшего, нечеловеческого замысла.
Итак, резюмируем, что справедливость в отсутствии Бога и справедливость при наличии Бога – совершенно разные явления. Рассмотрим справедливость в мире, в котором Бога нет.
По сути, в этом случае, все попытки принудить человечество к некоей позитивной социальной этике, апеллирующей к справедливости, есть не что иное, как введение правил тюремного общежития или распорядка жизни в сумасшедшем доме.
По сути, единственным честным и разумным устройством в мире без Бога является тирания – власть сильных и успешных над теми, у кого «не получилось».
Неважно, в силу неудачного рождения или по жизни проиграл – не получилось, сиди внизу!
Ну подумайте трезво, зачем мне следовать вашему гуманизму, вашим правилам социальной кооперации и гражданского общества, вашим призывам любить ближнего и помогать обездоленным, если моя жизнь – это только мгновенье пылающей искры, вылетевшей из костра в ночную тьму и исчезнувшей в ней навсегда?
Что мне до вашего социализма или коммунизма, или либерализма, если Бога нет?
Ведь, если его нет, то все позволено! Не потому, что так Достоевский проговорил устами одного из персонажей «Братьев Карамазовых», а потому, что так и есть на самом деле.
Исключительно террором и насилием сможете вы постулировать во мне, в других эти ваши позитивные и правильные ценности справедливости.
Заставив нас поверить, что «свобода – это рабство», что «все животные равны, но некоторые равнее других», что те, кто наверху – достойны этого в силу происхождения или особенных, врожденных или же приобретенных, личностных качеств.
Да и что это за ценности справедливости?
Богатый должен делиться с бедным. А почему, собственно? Богатый потому и богат, что смел, жесток, силен, коварен. Он – победитель, он выиграл в этой жизни. Почему он должен отдавать свою победу, ее часть кому-то другому?
Если бедный сумеет взять у богатого его власть и его богатство, то он и сам станет таким же богатым и влиятельным. Не сумеет – его проблемы. Пусть проигравший плачет. И платит, кстати, тоже.
Какой моральный закон «внутри нас» заставит это сделать сам по себе?
Выдумки XVIII в. и его эпигонов, попытки наделить нас всех общими правами есть не что иное, как истерическое желание решить неразрешимую проблему – почему нам так страшно жить и умирать.
Какая историческая целесообразность, какая вера в прогресс и развитие принудят к добровольному отказу от власти и ее плодов?
Никакие, по большому счету. Только террор, только гильотина, только застенки, подвалы и рвы являются единственным и идеальным способом достижения справедливости в мире без Бога.
Можно идти до конца и, подобно герою платоновского «Чевенгура», покончить с собой, осознав собственную недостойность идеалу всемирной коммуны, этого царства справедливости и равенства.
А можно остановиться и цинично пользоваться плодами своих сладких речей и способностью манипулировать мозгами и чувствами миллионов – так поступало бесчисленное количество тиранов, начинавших с революции, а кончавших «осенью патриарха», воспоминаниями о «малой земле» или прочими фантазиями на тему утраченной юности.
Если эта жизнь единственная и нет высшего закона над нами, то плачьте, вдовы и сироты, униженные и оскорбленные – вам не повезло! Власть, угнетение, «победа сильных – гибель слабых», все, что вы хотите знать о «правде жизни, но боитесь спросить» – к вашим услугам, господа!
Гедонизм имел хоть какое-то моральное измерение, он соотносил индивидуальное с общим, поскольку возник в обществе, где город-государство-община был единицей измерения общего, а его интересы – следующим этапом развития этики (от личного – к общему).
Но больше нет ваших городов. Имморализм проступил сквозь цинизм интересов правящих элит и обезумевших вождей XIX-XX веков.
Мы знаем теперь, что слова,  красивые фразы и образы, обращения к толпам и «народу» – всего лишь манипуляции тех, кто карабкается на вершину собственного честолюбия.
И почему же мы должны по-прежнему верить всему этому бреду? Да ни в коем случае!
Кто такой сверхчеловек – Заратустра, ждущий собеседника в ледяных вершинах?
Увы, ни в коем случае – скорее, таракан, жрущий и гордящийся собой, усатый тараканище, ползущий вверх, достигший высшей власти и удержавший ее – вот наш жизненный опыт.
<…> Нам предлагается жить, не задумываясь – работать, развлекаться, быть собой, быть иным, отдыхать, испытывать переживания – общество потребления вполне способно удовлетворить всем немудреным способам по-человечески забыться, «уснуть и видеть сны».
Тем более, что общество потребления, совмещенное с глобальным информационным обществом, становится еще и психологически, социологически, да как угодно управляемым обществом потребления.
В котором не товары надо создавать для человека, а можно воспитывать и выращивать человека под определенный тип товаров.
<…> Но вернемся в мир, в котором есть Бог.
Он подразумевает наличие высшего закона, исходящего из источника, полагаемого человечеством обладающим абсолютной этикой.
Эта этика, конечно же, имеет позитивный для нас смысл в силу того, что высшее существо, по идее создавшее нас, нас же пока еще не уничтожило.
Не уничтожило – значит, чего-то от нас хочет (мы не рассматриваем поэтические варианты «забыл», «уснул», «заскучал» и прочая).
Хочет – значит, верит в нас и надеется на то, что мы исправимся и исполним свой долг.
<…> Наличие варианта, при котором мы не только не исчезаем навсегда (хотя и уходим из этой жизни), но являемся частью единого замысла, раскрывающего смысл не только общей истории, но каждой индивидуальной жизни и смерти в отдельности, – вдохновляет.
<…> Геополитика – это просто бодание быков или носорогов за право пощипать травку или спариться с самкой, бесконечная игра в доминирование. Проигравшему бессмысленно жаловаться на несправедливость – его права на рогах или клыках победителя.
Социальное равенство оборачивается контролем и учетом, возникновением чудовищных классов бюрократии и «силовиков», действующих от имени равенства, во имя справедливости подобно термитам, разъедающим дом, в котором заводятся.
Бог не требует ни геополитического баланса, ни социальных гарантий – Он просто говорит каждому: «Посмотри в себя и исполни мой призыв, мой закон! <…>».
Бог не хочет ни государств, ни учетов и контролей.
<…> … если есть конец, то есть и начало, а, если есть начало, то есть и смысл всему.
Смерть становится знаком Бога, манифестацией Его присутствия в этом мире. Прекращение сознания, дыхания, деяния при наличии Его – не прекращение, а исполнение долга.
Воскресение не может быть без смерти.
Это испытание одиночеством, отчаянием, обретением веры, удержанием и исповеданием ее прекращается смертью, за которой следуют Воскресение и Суд.
И только так может быть обретена справедливость, только так будут обозначены все пути и названы все имена. Любой иной подход – просто самообман и метания в жалкой, опостылевшей юдоли».
- Очень интересно!
Значит, смерть есть «знак Бога, манифестация Его присутствия в нашем падшем мире».
- Да.
Добавить мне к этому особо нечего, потому что в целом со сказанным выше я согласен.


Г Л А В А   LXXI

Память. Девство. Нравственный закон


- Илья, ты смотрел многосерийный фильм А. Муратова «Досье детектива Дубровского»?
- Да, а что?
- В главной роли, как ты знаешь, снялся Николай Караченцов – один из моих любимейших актеров – потрясающе талантливый человек и цельная личность. А ты помнишь, в третьей серии фильма он встречается со своим учителем – Федором Китаевым?
- Да, конечно, его играет Михаил Ульянов.
- Который говорит Дубровскому: «Когда все знаешь о мире, невозможно любить женщину. И дело не в физиологии, а в отсутствии всяческих тайн. Но черт возьми! Жить без тайн невозможно! И эта Тайна – Я, Федор Китаев! Зачем умирать в других, когда ты сам свое сокровище?! Насладись собственным миром, распахни его и объемли вселенную!» – очень точная мысль, она сродни категорическому императиву И. Канта.
- О котором, кстати, говорит тот же Китаев в десятой серии.
- Да, когда приходит к Граверу, чтобы найти Дубровского.
- И говорит главарю банды фальшивомонетчиков: «Живи, Трубачев, но помни, что есть только звездное Небо над головой и нравственный закон внутри нас».
- Именно. К чему я об этом вспомнил? А к тому, что, действительно, когда все знаешь о мире, наивная влюбленность пропадает, – остается только платоническая, возвышенная, чистая, нравственная любовь.
Вообще мужчине очень трудно жить вместе с женщиной, потому что она крайне неоднозначна и противоречива – женщине, с одной стороны, нравится, когда ее превозносят и любят, но, с другой, – она не терпит от мужчины пресмыкания и подчинения, хотя внешне, в пределе, даже может показаться, что ей хочется властвовать и повелевать мужчиной. Женщина стремится быть рядом с сильным мужчиной, но в переломные времена Истории, когда мужчины ослабевают и сами становятся женоподобными, женщину раздирает на две весьма странные части, – то она берет инициативу в свои руки и лезет во всевозможные общественные отношения, то вместе и одновременно с этим жалуется на жизнь, что, дескать, перевелись в ее время настоящие мужчины и потому все приходится делать ей самой.
- Обычно такое явление особенно усиливается, когда в обществе наблюдается тенденция, приводящая в конечном счете к матриархату.
- Да. Ведь наш падший мир диалектичен, а природа не терпит пустоты, и если в чем-то – не только в самих мужчинах, но даже в окружающих нас вещах, мужское начало убывает, то в другом оно обязательно будет скомпенсировано, что и отражается незамедлительно в том числе на женщинах.
- И наше время именно такое…
- Да. Мужчины раболепствуют и извиняются перед дамами, просят их быть искренними, идут у них на поводу, не понимая, что так они еще больше раздражают женщин, ибо в действительности женщинам противны слабые мужчины, хотя, повторяю, внешне все может казаться по-другому, – когда женщины могут наслаждаться бесхребетностью и беспринципностью мужчин, однако все это лишь внешняя обертка, – по-настоящему женщина ищет как раз-таки принципиального и мужественного мужчину, а не такого, который готов всюду за ней следовать. На практике эта головоломка осложняется еще и постоянными завихрениями в характере женщины, ибо сама она – весьма неоднозначна и непостоянна, в пределе она жаждет неизменного, вечного принципа, который хочет найти в мужчине, однако, не находя его, действует сама, и тогда возникают еще более изощренные проблемы.
- Как все запутанно…
- Конечно. Дьявол манипулирует людьми – посредством женщин он возбуждает в мужчинах конкуренцию, а самим женщинам навязывает гордыню; через мужчин злой дух реализует ложную нравственность, когда те, ослепленные влюбленностью и впоследствии  земной любовью, лишая девственности женщин и самих себя, теряют подлинные, духовные принципы и перестают быть сознательными микрокосмами, становясь разделенными на отдельный пол и порывая с полным чудес детским восприятием реальности.
- Целое делится на части.
- Да.
- Симон, из того, что ты сказал сейчас о двойственности в поведении женщин следует, что им вообще не стоит доверять…
- Строго говоря, – так и есть. Об этой проблеме еще О. Вайнингер говорил: «Совершенно ясно следующее: если память какого-нибудь существа так мала, что все сказанное, сделанное, испытанное им всплывает у него потом с самой скудной степенью сознательности, то для такого существа, если только оно обладает даром речи, ложь представляется чем-то очень легким, и импульс к ней, когда дело идет о достижении практических целей, вряд ли встретит противодействие с его стороны, со стороны индивидуума, которому действительное событие не ри¬суется с полной интенсивностью. Искушение будет еще силь¬нее, если память такого существа не отличается той непрерывностью, которую знает только мужчина, если, напротив, су¬щество это живет, подобно женщине, моментами, разорванно, безсвязно, как бы клочками, если оно расплывается в событиях минуты вместо того, чтобы подниматься над ними, вместо того, чтобы, по меньшей мере, подчинять их своим собственным пробле¬мам. Импульс к лжи становится особенно сильным, если су¬щество это не относит, как мужчина, все свои переживания к еди¬ному субъекту, если у него отсутствует «центр» апперцепции, в котором постоянно сливаются события прошлого, – если су¬щество это, одним словом, не чувствует и не знает себя, как некоторое тождественное во всех своих жизненных положениях существо. Случается и у мужчины, что он «не понимает» себя, а многие мужчины, и, вообще, думая о своем прошлом, с трудом признают свою личность в данный момент носителем прежних переживаний  и не понимают, как они могли раньше думать или делать то или иное. И, однако, они прекрасно знают и чувствуют, что они именно так думали и так делали; в этом они ни капли не сомневаются. Это чувство тождественности, во всех положениях жизни, совершенно отсутствует у настоящей женщины, так как ее память – даже если она превосходна (что иногда слу¬чается) – всегда лишена непрерывности. У мужчины, который часто не понимает своего прошлого, сознание единства обнаруживается в потребности понять себя, а эта потребность необходимо пред¬полагает, что он все время оставался одним и тем же, несмотря на самонепонимание настоящей минуты. Женщины, вспо¬миная о своей прежней жизни, никогда не понимают себя, но у них и нет потребности самопонимания; оттого они так мало интересуются тем, что мужчина говорит им о них самих. Женщина не интересуется собой – поэтому не существует жен¬щины-психолога, не существует психологии женщины, написан¬ной женщиной. Ее пониманию совершенно не доступны конвульсивные, чисто мужские усилия привести все свое прошлое в ло¬гическую последовательность непрерывных, причинно упорядоченных событий, понять его, как сплошное целое, без скачков, связать друг с другом начало, середину и конец своей индивидуальной жизни.
     Здесь, на границе двух областей, можно перекинуть мост к логике. Существо, которое, подобно женщине, абсолютной женщине, не сознает своей тождественности в сменяющие друг друга по¬следовательные моменты, не может уловить и очевидной тождественности объекта своей мысли в разные времена. Если и субъект и объект подвержены изменениям, то недостает, так сказать, абсолютной координатной системы, к которой можно было бы отнести эти изменения и с помощью которой последние только и могли бы быть замечены. Действительно, если не¬которое существо обладает столь ничтожною памятью, что оно не имеет даже психологической возможности произнести суждениe о тождестве предмета или явления с самим собой в сменяющиеся моменты времени, то оно неспособно, например, в длинном вычислении, пользоваться математической величиной, как величиной постоянной. Такое существо – я беру крайний случай – не будет в состоянии преодолеть при помощи сво¬ей памяти тот бесконечно малый промежуток времени, кото¬рый психологически, во всяком случае, необходим, чтобы ска¬зать про А, что в следующий момент оно останется тем же А, т. е. чтобы высказать суждение тождества А = А или суждение противоречия, которое также предполагает, что А не сейчас исчезает из кругозора, ибо иначе человек не мог бы отли¬чить А от не-А, от всего того, что не есть А и что он, по ограниченности сознания, не может охватить одновременно с А.
Это не простая игра мысли, не дразнящий софизм мате¬матики, не бьющий на эффект вывод, в который незаметно проскочили невысказанные предпосылки. Конечно, суждение тожде¬ства простирается всегда на понятия, а не на ощущения или ком¬плексы ощущений <…>  – понятия же, как логические построения, вневременны. Они сохраняют свое по¬стоянство, все равно, мыслит ли их психологический субъект постоянными или нет. Но дело в том, что человек никогда не мыслит понятие, как нечто чисто логическое, так как сам он является не чисто логическим, но и психологическим существом, подверженным всем «условиям чувственности». Он мыслит всегда общими представлениями, возникшими из его индивидуального опыта путем сглаживания различий и усиления сходных черт («типическое», «соозначающее», «замещающее» представление), общими представлениями, которыми, однако,   передается  абстрактный момент  специфич¬ности понятия и которые, в этом смысле, допускают удивитель¬ное применение именно в качестве понятия. Поэтому человек должен также иметь возможность сохранять то представление, в котором он созерцательно мыслит de facto не созерцаемое понятие, – такую возможность доставляет ему, опять-таки, только память. И если он лишен памяти, то у него нет и возмож¬ности логически мыслить – возможности, которая, так сказать, нуждается всегда в психологическом медиуме для своего воплощения.
<…> … вместе с памятью исчезает и способность пользоваться логическими функциями. Положения логики этим не затрагиваются, только способ¬ность применять их оказалась связанной с памятью.
<…> … я определил постоянную память, как преодоление времени, и именно потому, как психологическое условие представления времени. Таким образом, факт непрерывной памяти является психологическим выражением логического положения тождества . Для абсолютной женщины, у которой нет памяти, и это положение не может быть аксиомой мышления. Для абсолютной женщины principium identitatis (также и contradictionis и exclusi tertii) не существует.
Не только эти три принципа, но также и четвертый логи¬ческий закон мышления, принцип достаточного основания, со¬гласно которому каждое суждение нужно обосновывать так, чтобы оно становилось необходимостью для всех мыслящих, – также и этот принцип самым тесным образом связан с памятью.
Закон достаточного основания является нервом, принципом силлогизма. Но посылки силлогизма суть суждения, пси¬хологически всегда предшествующие заключению, суждения, которые должны быть фиксированы мыслящим человеком, – совер¬шенно так же, как принципами тождества и противоречия ох¬раняются наши понятия. Основания, приводимые человеком, свя¬заны всегда с его прошлым. Поэтому непрерывность, господ¬ствующая, в качестве максимы, над мышлением человека, так тесно связана с причинностью. И всякое психологическое применение закона достаточного основания предполагает непре¬рывную память, сохраняющую все тождества. Так как женщине эта память, как и всякая непрерывность вообще, незнакома, то для нее не существует и principium rationis sufficientis.
Итак, совершенно верно, что у женщины нет логики.
Георг Зиммель признал эту старую истину недействительной, на том основании, что женщины часто умеют делать самые последовательные, самые строгие выводы. Но если женщина, в конкретном случае, где это возможно и нужно для достижения какой-нибудь цели, бывает строго последовательной, то это так же мало указывает на ее отношение к принципу достаточного основания, как не доказывает ее отношение к принципу тождества тот факт, что она упрямо повторяет часто одно и то же и все возвращается к тому, что она прежде говорила и что уже было опровергнуто. Весь вопрос в том, признает ли человек логические аксиомы критериями своего мышления, судьями над своими словами, превращает ли он их в руководящую нить, в норму своего суждения. Но женщина совсем не думает, что все должно быть обосновано. Лишенная непрерывности, она не ощущает и потребности логически подкреплять все свои мысли: вот почему все женщины так легковерны. В единичных случаях они могут быть, конечно, последовательны, но тогда логика является для них не масштабом, а орудием, не судьей, а – большей частью – палачом. Если же мужчина так глуп, что принимает ее слова всерьез и требует от нее доказательства, то на нее такое требование действует, как нечто неудобное и неприятное, противное ее природе. Мужчина чувствует стыд перед самим собой, чувствует себя виновным, если он не обосновал своей мысли – все равно, высказанной или невысказанной, так как долг побуждает его держаться той логической нормы, которую он раз навсегда установил для се¬бя. Женщину же возмущает самое требование ставить все свое мышление в безисключительную зависимость от логики. У нее нет интеллектуальной совести. Можно было бы говорить о «logical in¬sanity» у женщины.
Самая обыкновенная ошибка, которую можно открыть в женской речи, если действительно рассматривать ее с логической точки зрения (чего ни один мужчина обыкновенно не делает, доказывая уже этим свое презрение к женской логике), это – quaternio terminorum, замещение одной мысли другою, замещение, которое происходит от неспособности удерживать определенные представления, от отсутствия всякого отношения к принципу тождества. Женщина не доходит сама до убеждения, что она долж¬на держаться этого принципа, видеть в нем высший критерий своих суждений. Мужчина чувствует долг следовать логике, женщина – нет. Но в этом все дело: только это чувство долга и может служить залогом того, что человек всегда будет стремиться мыслить логически. Быть может, самая глубокая мысль, высказанная Декартом, и потому именно так мало понятая, обыкновенно объявляемая даже величайшей нелепостью, это – мысль, что всякое заблуждение есть вина.
Но источником всякого заблуждения в жизни является недостаток памяти. Так логика и этика, соприкасающиеся друг с другом в требовании правды и сливающиеся в высшей ценности правды, тоже находятся в связи с памятью. И, по¬жалуй, Платон не был так неправ, когда он самый разум человека связывал с воспоминанием. Память не есть, ко¬нечно, логически и этический акт, но, во всяком случае, логи¬ческое и этическое явление. Человек, действительно переживший глубокое впечатление, вменяет себе в вину, если через полчаса он думает уже о чем-нибудь другом, – хотя бы и вы¬нужденный к этому внешним поводом. Мужчина считает себя бессовестным и безнравственным, если он замечает, что в какой-нибудь период своей жизни он довольно долгое время совсем не мыслил. Наконец, память уже потому моральна, что только благодаря ей возможно раскаяние. Всякое же забвение – безнравственно. Вот почему благочестие тоже является некото¬рою нравственною заповедью: человек обязан ничего не забы¬вать. Только поэтому и нужно помнить об умерших. Вот по¬чему мужчина, одновременно и по логическим, и по этическим причинам, стремится внести в свое прошлое логику, привести все его моменты к единству.
Одним взмахом мы коснулись здесь глубокой связи между логикой и этикой, связи, которую прозревали Сократ и Платон, снова открыли Кант и Фихте, и которая потом была заброшена и в настоящее время предана полному забвению.
Существу, которое не понимает или не признает, что А и не-А исключают друг друга, ничто не мешает лгать. Вернее, для него даже не существует понятия лжи, так как отсутствует ее противоположность, истина, которая могла бы слу¬жить для нее критерием. Такое существо, если оно обладает даром речи, может лгать само, не зная этого, мало того, не имея да¬же возможности узнать, что оно лжет, – так как оно лишено мерила истинности. «Veritas norma sui et falsi est» [Истина есть мерило и самой себя и лжи – Спиноза Б. – прим. мое]. Больше всего потрясает мужчину, когда он, уличив женщину во лжи, спрашивает ее: «зачем ты лжешь?», и затем убеждается, что она совсем не понимает этого вопроса, смотрит на него непонимающим взглядом или, улыбаясь, старается его успокоить, или же разражается слезами.
<…> Ложь достаточно распространена и среди мужчин. И можно лгать, несмотря на то, что в памяти сохраняется действительное положение вещей, – вместо него, для какой-нибудь цели, подстав¬ляется другое. Да собственно говоря, только о таком человеке, который, несмотря на прекрасное знание и сознание, фальсифицирует фактическое положение вещей, и можно по праву сказать, что он лжет. Непременно должно быть налицо какое-нибудь отношение к идее правды, как высшей ценности логики и этики, чтобы можно было говорить о подавлении этой ценности ради посторонних мотивов. Где такое отношение отсутствует, нельзя говорить о заблуждении и лжи, а, в крайнем случае, можно говорить только о склонности к заблуждениям и лживости, не об антиморальном, а только об аморальном бытии. Итак, женщина аморальна.
Таким образом, это абсолютное непонимание ценности истины должно иметь более глубокие корни. Так как лжет и мужчина, – собственно говоря, только он один и лжет, – то из непрерывности сознания нельзя вывести требования правды, потребности в правде, этого основного, одновременно и этического, и логического факта нашей жизни. Между ними существует только тесная связь.
То, что для человека, для мужчины, делает возможным искреннее отношение к идее истины и что одно может удержи¬вать его от лжи, – должно обладать независимостью от времени, безусловной неизменяемостью, при которой старый поступок в новом моменте является совершенно таким же, каким он представлялся прежде. Оно остается самим собой, ничего не из¬меняет и не потрясает в том факте, что известный поступок совершен определенным образом. Оно может быть только тем центром, к которому относятся все наши разроз¬ненные переживания и который поэтому, создает непрерывное бытие. Это и есть то нечто, которое вызывает чувство ответ¬ственности за собственные поступки и дает человеку уверен¬ность, что он может отвечать за эти поступки, – как недавние, так и самые старые, то нечто, которое ведет к раскаянию, к сознанию виновности, т. е. относит все прошедшее к чему-то всегда тождественному, а потому и настоящему. И это совершается с гораздо большею тонкостью и в гораздо большем объеме, чем того могло бы достигнуть общест¬венное мнение или социальные нормы, совершается самим индивидуумом, независимо от всего социального. Вот почему всякая моральная психология, которая хочет обосновать мораль на социальном сожительстве людей и вывести из последнего ее происхождение, – в основе неверна и лжива. Общество знает понятие преступления, но не греха, оно принуждает к наказанию, не ища раскаяния. Ложь преследуется законом толь¬ко в ее торжественно, причиняющей общественный вред форме нарушения присяги, а заблуждение никогда еще не было поставлено в число прегрешений против писанного закона. Социальная этика, которая боится, как бы при таком этическом индивидуализме не пострадал ближний и поэтому бредит обязанностями индивидуума по отношению к обществу и к 1500 [сейчас – уже более к 7 млрд. человек – прим. мое] миллионам живущих людей, на деле не расширяет, как это ей кажется, область морали, а, напротив, суживает ее самым неподходящим и недопустимым образом.
<…> Женщина лжива. <…> Чтобы существо могло говорить правду, оно должно быть чем-нибудь, ибо правда направлена на бытие, а к бытию может иметь отношение лишь тот, кто сам причастен ему. Мужчина хочет полной правды, т. е. он хочет только быть. Также и влечение к познанию, в конце концов, тождественно с потребностью бессмертия. Но тот, кто высказывает что-либо о каком-нибудь факте без мужественного желания утверждать его бытие, кому дана внешняя форма суждения без внутренней, у кого, подобно женщине, нет правдивости, тот неизбежно и всегда должен лгать. И поэтому женщина лжет всегда, хотя бы объективно она гово¬рила правду».
 - Да, Симон… на примере этих отрывков вновь подтверждается правота твоих слов о том, что между этикой и логикой существует тесная связь, но только люди упорно продолжают ее игнорировать. 
- Особенно в наши, последние времена.
И еще раз отмечу во избежание всяких недоразумений – О. Вайнингер говорит по большей части не о женщине, как о существе женского пола, а о половом типе, причем в предельном его проявлении.
- Я так и понял.
- А многие люди, читавшие его книгу, – не поняли.
- Да…
- Кстати, в связи с данной мыслью О. Вайнингера о лживости женщин я вспомнил сейчас две истории, подтверждающие его правоту.
Некая девушка, в которую был влюблен один молодой человек, после того, как познакомилась со своим будущим мужем, решила, видимо, отомстить первому (влюбленному в нее молодому человеку – прим. мое) за то, что он так и не стал проявлять по отношению к ней «более серьезные», чем то, что было между ними, чувства, – когда оба окончили школу, она уехала к своему будущему мужу, но, продолжая некоторое время поддерживать связь, – рассказывала вначале бывшему знакомому некоторые подробности их (т. е. с будущим мужем – прим. мое) совместной жизни – это первый пример, подтверждающий женскую безнравственность, вернее, как сказал О. Вайнингер, аморальность. 
- Но зачем она рассказывала тому молодому человеку, с которым уже прекратила дружить, про свою жизнь, да еще, как ты говоришь, подробно?
- Потому, что нравственные ценности для женщины, если говорить строго, – довольно условная вещь – женщина, как это справедливо показывает О. Вайнингер, внутренне не тяготеет к установлению в себе самой главенства нравственного закона – она не стремится к наивысшей норме своего поведения и мышления, – наоборот, женщина скорее будет следовать всяким внешним, придуманным человечеством за тысячелетия его существования, фикциям и правилам, но ни на йоту не приблизится к глубокому осознанию подлинного значения логики и этики, которые для человека, предъявляющего к самому себе самые высокие моральные требования, единственно и являются мерилом всех ценностей.
- Понятно.
- Так вот, пожелав ей всего хорошего, молодой человек больше не стал с ней разговаривать. Не потому, что обиделся или стал злиться на нее, на себя, на ее будущего мужа, а просто понял, по милости Божией, что должен идти дальше – то расставание с ней было для него большой утратой – так его первая любовь закончилась крахом, но благодаря такому потрясению он стал лучше понимать себя самого, хотя, конечно, до будущих прозрений было еще очень далеко. 
- И после этого они больше не встречались?
- Нет.
- А другая история?
- Другая девушка, чтобы пробудить в одном своем знакомом более сильные чувства к ней – для того, чтобы он по ее представлениям наконец начал действовать – специально ходила со своим молодым человеком – между ними были непродолжительные отношения, но с которым она все же изредка встречалась, – повторяю, – тем самым пытаясь как-то проявить желание у знакомого обладать ею. 
Намеренно она шла перед ним, обнимая своего молодого человека, чтобы возбудить ревность у первого, – чтоб проверить его чувства, посмотреть на его реакцию – она пыталась тогда как-то воспламенить его и побудить на конкретные действия, а он ничего не делал и просто тянул время. Ей такая нерасторопность со временем надоела и таким вот искусственным образом она пыталась направить знакомого на то, чтоб тот стал ее завоевывать. Но он и дальше продолжал ходить с ней, не посягая на ее честь и, даже не прикасаясь к ней, – неслиянно, но и нераздельно – подобно первоначальному, райскому состоянию цельного человека, какими «были» Адам с женой.
- Да… Как-то неправильно это все...
- О том и речь. Человеку было неприятно видеть, когда они шли вдвоем, взявшись за руки, и при этом она пыталась незаметно смотреть на него. 
- Но чего она этим добивалась?
- Чтобы он не был таким медлительным и стал действовать более решительно – ведь тогда, как ему казалось, между ними была дружба – вернее он пытался с ней дружить уже на протяжении целого года, но при этом даже ни разу к ней не притронулся, а ее это раздражало.
- Он любил ее платонически, а она хотела более тесного с ним общения?
- Конечно, – как и всякая, готовая к браку женщина, – чтобы впоследствии стать матерью, родить детей, воспитывать их и быть, как ей казалось, счастливой. Но для человека, следующего за Христом, любящего свободу, такое устроение равносильно погибели. И потому ему приходилось терпеть подобные ее выходки. Но, что самое важное – он ни разу не сказал ей о своей давнишней влюбленности – про девушек, с которыми он также пытался дружить ранее.
- А она, наверное, думала, что и есть его первая и единственная любовь, потому что видела насколько он чист душой и сердцем?
- Да, именно так – она не могла представить, что не является его первой любовью.
- Т. е. по отношению к ней молодой человек вел себя честно и благородно – он не возбуждал в ней чувство ревности, а она не только рассказывала ему о своих увлечениях, но даже несколько раз показывала своего молодого человека, чтобы тем самым заставить его начать добиваться ее внимания?      
- Не совсем так – да, она специально ходила со своим молодым человеком, чтобы как-то повлиять на знакомого, который ей нравился, – по-настоящему она не любила того, которого специально звала, чтобы их вдвоем видел знакомый, просто иногда встречалась с ним, чтобы не быть одной, но рассказывала знакомому иногда только о нем, – кстати, тоже с тем умыслом, чтобы он стал шевелиться и предпринимать хоть какие-то действия, но больше никого не упоминала, даже если в ее жизни и были другие мужчины.
- Но ведь и этого уже достаточно, чтобы понять, что женщина, поступает довольно непоследовательно, когда хочет связать себя с одним человеком, прибегая при этом к подобным уловкам – с другим.
- Возможно... Но как бы то ни было, при глубоком осмыслении такого поведения поступок этот аморален – он направлен на проявление страстного,  порочного, вожделеющего плоть, а не стремящегося понять вечную душу, желания. Это безнравственно.
- Понятно.
- И еще я вспомнил сейчас про одну женщину, которая занималась тем, что помогала некоторым людям найти смысл жизни. И это при том, что сама она не была нравственно цельной. Она открыла что-то наподобие центра психологической помощи, хотя, по справедливому замечанию О. Вайнингера, как мы уже давеча видели, женщины-психолога не существует – имеется в виду по-настоящему, а не в виде тех «специалистов», которых в наше время столько, что глаза разбегаются, ибо как вообще женщина, которая сама нецельна и лишена памяти, логики, этики, может кому-то помочь, – если во всю свою жизнь она находится в организованно-хаотичном состоянии.
- И к ней ходили люди?
- Да. В наши последние времена разъедающего, как кислота, человеческие душу и сердце, скепсиса – развелось столько психологов, горе-целителей, экстрасенсов, магов, эзотериков и проч. и проч. т. н. специалистов, что у бедных людей голова идет кругом. Эта женщина не смогла помочь самой себе, но думала, что помогает другим людям, а последние даже не догадывались о том, что за человек их «лечит».
- А если бы они о том знали, то вряд ли бы ходили к ней за советом.   
- Конечно. И таким образом происходит двойное надувательство – бедные люди оболванивают самих себя, потому что не видят себя со стороны – и те, которые называют себя психологами, и их пациенты, – потому что само время нынче женское – женщины хотят проникнуть во все сферы падшего бытия и «научить» жить других. Они с каким-то болезненным рвением стремятся всех осчастливить, но при этом сами счастливыми не стали. Женщина неспособна подняться над самой собой – ее сознание не цельно, но раздробленно. Да и мужчины теперь становятся похожими на женщин, ибо ослабли весьма, а природа не терпит пустоты – и потому женщины повсеместно заполняют образовавшуюся в сотворяемой нами реальности пустоту – в области философии, религии, искусства, науки, политики, спорта, вещей, идеологии и мысли вообще, – словом, во всем, что касается жизни людей. После грехопадения человека женщина заняла подчиненное положение по отношению к мужчине, но в переломные времена Истории хочет сбросить с себя его иго, что, кстати, свидетельствует об изначальном равноправии между мужчиной и женщиной, живших в раю, – как я уже говорил ранее, женщина изначально, собственно, и не называлась женой, но наречена «была» «мужчиницей», ибо «была» взята от мужа – женщина глубоко чувствует, но никак не может ясно выразить, что некогда в Вечности ни не подчинялась мужчине, ни не повелевала им – оба «были» как одна цельная и совершенная плоть – не буквально, конечно, но духовно. Однако, дьявол разделил обоих на части, и война между полами не прекращается и поныне. Поэтому патриархат и матриархат, постоянно сменяющие друг друга, в конечном счете не решают проблемы первородного греха, но лишь пролонгируют безнравственное падшее бытие.
- Да…
- Почему вообще люди с недавнего времени с большим интересом стали исследовать человеческий мозг – есть ли в этом явлении какой-то тайный, сакральный смысл? Свидетельствует ли оно о приближающемся конце времен? Да, оно явно подтверждает, что между микрокосмом и макрокосмом существует тесная связь. Подобно тому, как у пожилых людей вследствие преклонного возраста ослабляется ум, так и падшая земля наша, приближающаяся к своему концу, наглядно показывает нам в виде атеистов, лицемеров, книжников и фарисеев, что погибель ее в скором времени неминуема – многие люди нынче забыли о прошлом своих предков, так же как пожилой человек, страдающий слабоумием, забывает о том, что говорил своему собеседнику некоторое время назад.
- Точно, Симон! Ведь появление в наше время множества школ и направлений психологии и поклоняющихся современной науке неверующих людей свидетельствует об утрате памяти о великом прошлом – о тотальной, макрокосмической амнезии, – когда мышление пожилого человека становится фрагментарным, раздробленным, отрывочным, – когда люди заняты исследованиями головного мозга, но не стремятся к истинному покаянию души и сердца – все это явно свидетельствует об их болезни не только в области нравственности, но и разума и потому именно в наше, женственное, время у людей настолько плохая память о прошлом их прародителей – ведь люди всегда верили в Бога и лишь последние три-четыре столетия общество, все более ускоряясь, идет на поводу у дьявола, отрицая существование Горнего Бытия, – женское начало теперь все сильнее запутывает своими внешне изощренными, но внутренне пустыми, софистическими, высосанными из пальца, «идеями» всю хаотично организованную реальность – мужское со временем все больше в нем растворяется, а память каждого последующего поколения становится хуже, чем у предыдущего.
- Конечно. И поскольку у старца память о прошлом ухудшается, а смерть его приближается, то и нашему падшему бытию до конца света осталось не так много времени – все признаки этого налицо.
- Как же все оказывается символично – микрокосм подобен макрокосму и наоборот!
- Да, и все это по непостижимой милости Своей открывает нам Всемогущий Господь Бог.
- Очень интересно!
- Да.
Так вот, о девушке, с которой учился в университете, – после того как прекратилось наше общение, я наблюдал за ней со стороны посредством социальной сети и видел, что она часто добавляла новые песни в список своих аудиозаписей. Во многих из них звучали грустные мотивы и пелось об одиночестве, связанном с расставанием между молодыми людьми, – она все никак не могла начать новую жизнь и продолжала жить прошлым. Для женщины время не имеет направления – она, как ни странно, находится во всю свою жизнь во власти настоящего, хотя у нее, конечно, есть воспоминания о прошлом, однако они не выстроены в непрерывную, логическую цепь, но пребывают в хаотичном состоянии – поэтому никакого противоречия здесь нет – да, женщина существует в одном только настоящем моменте, и в то же самое время она помнит о том, что связывало ее с человеком, которого она когда-то сильно полюбила – такой вот парадокс. Потому что женщина «помнит» «долго» того, кто смог ее вознести весьма высоко, кто смог хотя бы на время общения с ней сделать ее цельнее, дополняя ее самим собой, – такого мужчину она «помнит» не потому, что всякий раз «черпает» воспоминания о нем из своей памяти, но потому, что проведенное с таким мужчиной время становится для нее одним целым – все то «прошлое», некогда связывавшее ее с ним, становится для нее настоящим – т. е. здесь нет прямой времени, какой-то последовательности, но именно размытое переживание времени. Время для всякой женщины не имеет направления, ее прошлое весьма отрывочно и дискретно – у нее стираются границы между прошлым и настоящим, они сливаются воедино в одном интенсивном переживании, – становясь одним настоящим. Такое состояние ее памяти сродни столько не воспоминаниям о прошлом, сколько проживанию самой себя прошлой в настоящем. Из этого следует, что истинно покаяться – измениться по-настоящему и преодолеть соблазн плотского познания женщине весьма трудно, ибо она находится во власти времени – хоть и звучит это странно. 
- Да…
- Интересно, что красивая, тонкая, стройная, как тростиночка, девушка с возрастом превращается в дряхлую, с глубокими морщинами, старушку, но при этом женщина по-настоящему глубоко не думает о Тайне Бытия, о времени и о том, что когда-то станет старой – ей кажется, что она всегда будет цвести и пахнуть. Для женщины время не имеет направления и сакрального значения – оно для нее лишь количественный феномен, но не качественный – она не оценивает течение жизни. Потому женщина так тяжело переживает разрыв с мужчиной и сохраняет память о нем весьма долго, в пределе – на всю свою жизнь. У мужчины не так –  время, после расставания с женщиной, в которую он был влюблен, действительно, залечивает раны, – если, конечно, он покается по-настоящему.
- Значит, девушка, про которую ты сейчас говорил, «помнила» о тебе, вернее, ты как будто был рядом с нею, в ее настоящем?
- Да. Она «запомнила» меня потому, что мы с ней, согласно теории О. Вайнингера о промежуточных половых формах, «идеально» дополняли друг друга – в ней много мужественного, а во мне есть нечто женственное – мы словно составляли одно единое целое. Но не только поэтому.
- А почему еще?
- Думаю, что «остался» я в ее «воспоминаниях» еще и потому, что не познал ее, как женщину – сохранил свою девственность и не стал убивать чистую, непорочную любовь. Я не хотел потерять вдохновляющее и свободное чувство влюбленности, которое с началом совместной, семейной жизни неизбежно оборачивается скукой, связанной с бытом, с разъедающей душу рутиной. Об этом же, кстати, говорится в эссе Ильи Кормильцева «Франкенштейн – это мы!» : «Франкенштейн-джуниор бежит из душного озонового морока лаборатории к людям, скотам и деревьям. Он вдыхает свежий альпийский воздух, наслаждается мирозданием, наивно предполагая, что рабское детство его было лишь неудачным прологом к счастливому существованию свободной твари. Беда не заставляет себя ждать – он сталкивается с тем, что ломает о свое колено нас всех (по крайней мере тех, кто способен любить и чувствовать) – с Красотой.
Фраза Достоевского о спасающей мир красоте давно стала пошлостью, трюизмом, общим местом – во многом благодаря стараниям поколений милых буржуазных интеллигентов, повторявших ее как мантру для того, чтобы замусолить ее тайный смысл.
Для верующего (а Достоевский им несомненно был) мир обречен на погибель. Спасти его – это подвести его к той точке, откуда нет возврата. Погубить его. Именно в этом спасительное предназначение Красоты, ее сотериологический смысл. Человек же не губящий, а приобретающий мир (и, тем самым, губящий свою душу) есть человек миром приобретаемый, поскольку сделка купли-продажи всегда содержит в себе диалектическую инверсию. Погубив мир, мы спасаем свою душу, в чем весь пафос любого акта (само)разрушения.
<…> …на берегу горного озера Чудовище встречает свою Красавицу – фермерскую девочку, которая, не испугавшись его уродства, начинает играть с изгоем, бросая в воду прекрасные цветы. Включившись в игру-ухаживание монстр бросает вслед за очередным цветком в воду девочку и та тонет. Логика Франкенштейна безупречна, и не его вина, что людское общество, одержимое ужасом перед смертью, не признает ее, предпочитая ждать, пока цветы увянут, а девочка не превратится в дряхлую старуху. Дождавшись этого момента люди поступают с букетами и старухами также как Франкенштейн, но восторженно упиваются при этом своей ханжеской порядочностью. <…>
<…> Угловатый и большой монстр губит хрупкую девочку-цветок, оставаясь при этом трепетно преданным ей. И это тоже один из тех моментов, который делает Франкенштейна одним из нас, несмотря на его очевидную инакость.
Девочка, однако, тонет, после чего статус Франкенштейна уже не подлежит обсуждению. За преступлением неотвратимо следует наказание: погоня возмущенной убийством общественности за исчадием ада, схватка на краю пропасти, великолепное огненное жертвоприношение, когда загнанный обратно в матку-лабораторию монстр предается той же стихии, которая дала ему жизнь – огню. Гибнет в языках пламени старая мельница, превращенная восторженным Генри в храм науки, гибнет монстр. Вертикаль власти в очередной раз торжествует над перпендикуляром неповиновения. Засим следует приклеенный мелодраматическими соплями и чуинггамом хэппи-энд: альковное объятье возлюбленных и счастливый отец, старый барон Франкенштейн у дверей спальни молодоженов с бокалом шампанского в руках поднимающий тост за наследника, который родится от союза чудесным образом спасенных Генри и Элизабет. <…> Ему предстоит сосать грудь, ползать на четвереньках, ходить в школу, посещать собрания гитлерюгенда, читать газеты, совокупляться и (если не погибнет на Восточном фронте) нарожать новых Франкенштейнов, продолжив тем самым столь излюбленное буржуазией процесс воспроизводства биомассы.
Затемнение. Титры. Торжество тавтологии добра над патологией зла. Вот вкратце и вся событийная канва фильма Джеймса Уэйла».
- Да, я читал этот текст – очень интересная в нем мысль Ильи Кормильцева не только о самом романе М. Шелли, но и про экранизацию Джеймса Уэйла. Как это точно – люди думают, что смысл жизни в семейной суете, а на поверку оказывается, что они променивают свою бесценную свободу на сомнительные, сиюминутные вещи, да еще превращаясь постепенно в беспомощных стариков…
- Все так, да не совсем так, ибо не все вмещают то, что Христос сказал о девственности – кому-то все-таки предстоит жениться и выйти замуж, но главное, что мы видим в Библии – это священный статус союза между мужчиной и женщиной. А многие люди легко расходятся, потом вновь сходятся, ходят на сторону, женятся по нескольку раз, – в общем, прелюбодействуют, что есть тяжкий грех. Я же не хотел жениться вообще, ибо для меня главное – это пример Самого Господа нашего Иисуса Христа. Как бы я ни любил девушку, с которой впоследствии расстался, я не желал увядания ее молодости и не хотел терять свою свободу, хотя, конечно, знаю, что всякий человек рано или поздно состарится – и девственник и потерявший невинность. Но я изначально не хотел на ней жениться, а ее, напротив, раздражала моя медлительность – она ждала, когда я наконец начну действовать и сближаться с ней – ведь для женщины телесный контакт гораздо важнее, чем для мужчины – она переживает его намного интенсивнее, нежели последний, ибо кульминацией плотского познания для нее является рождение ребенка.
- Как для земли – появление и существование на ней человека.
- Да.

Г Л А В А   LXXII

Точность Библейских пророчеств


Илья, ты читал о пророчестве пророка Даниила про Пришествие Спасителя у епископа Александра Милеанта?
- Нет. А что?
- В своей книге «За сотни лет до Рождества Христова. Пророчества Ветхого Завета о Христе» отец Александр подробно говорит об удивительно точных по времени пророчествах ветхозаветных пророков. Приведу тебе отрывок: «Пророк Даниил записал предсказание о времени пришествия Мессии, находясь вместе с другими евреями в Вавилонском плену. Евреи были уведены в плен вавилонским царем Навуходоносором, разрушившим город Иерусалим в 588 году до Рождества Христова. Святой Даниил знал, что семидесятилетний срок вавилонского пленения, предсказанный пророком Иеремией (в 25-й главе его книги), подходит к концу. Желая скорого возвращения еврейского народа из плена в родную землю и восстановления Святого города Иерусалима, Святой Даниил стал часто в горячей молитве просить Бога об этом. В конце одной из таких молитв внезапно перед пророком предстал архангел Гавриил и сказал, что Бог услышал его молитву и скоро поможет евреям восстановить Иерусалим. При этом архангел Гавриил сообщил другую радостную весть, а именно, что со времени издания указа о восстановлении Иерусалима следует начать исчисление года пришествия Мессии и утверждения Нового Завета. Вот что сказал об этом архангел Гавриил пророку Даниилу: «Семьдесят седьмин определены для народа твоего и святого города твоего, чтобы покрыто было преступление, запечатаны грехи и заглажены беззакония, и чтобы приведена была правда вечная, и запечатаны были видения и пророк, и помазан был Святый святых. Итак, знай и разумей: с того времени, как выйдет повеление о восстановлении Иерусалима, до Христа Владыки семь седьмин и шестьдесят две седьмины. И возвратится народ, и обстроятся улицы и стены, но в трудные времена. И по истечении шестидесяти двух седьмин предан будет смерти Христос, и не будет; а город и святилище разрушены будут народом вождя, который придет, и конец его будет как от наводнения, и до конца войны будут опустошения. И утвердит Завет для многих одна седьмина, а в половине седьмины прекратится жертва и приношение, и на крыле святилища будет мерзость запустения, и окончательная предопределенная гибель постигнет опустошителя» (Дан. 9:24-27).
В этом пророчестве весь промежуток времени от указа о восстановлении Иерусалима до утверждения Нового Завета и вторичного разрушения этого города разделяется на три периода. Сроки каждого периода исчисляются в седьминах лет, т. е. – семилетиях. Семь есть священное число, символически означающее полноту, законченность. Смысл данного пророчества такой: для народа иудейского и для Святого города определено семьдесят седьмин (70   7 = 490 лет), пока не придет Святой святых (Христос), Который изгладит беззакония, принесет вечную правду и исполнит все пророчества. Началом этих седьмин послужит издание указа о новой постройке Иерусалима и храма, окончанием – повторное разорение обоих. По порядку событий эти седьмины подразделяются следующим образом: в продолжении первых семи седьмин (т. е. 49-ти лет) будет возобновлен Иерусалим и храм. Потом, к концу последующих шестидесяти двух седьмин (т. е. 434 лет) придет Христос, но пострадает и будет предан смерти. Наконец, в течение последней седьмины будет утвержден Новый Завет и в половине этой седьмины прекратятся обычные жертвоприношения в иерусалимском храме, а во святилище будет мерзость запустения. Тогда придет народ, управляемый вождем, который разрушит святой город и Храм.
Интересно и поучительно проследить, как фактически развернулись исторические события в период времени, обозначенный архангелом Гавриилом. Указ о восстановлении Иерусалима издал персидский царь Артаксеркс Лонгиман в 453-м году до Рождества Христова. Это знаменательное событие подробно описано Неемией во 2-ой главе его книги. С момента издания этого указа и следует начинать счет Данииловых седьмин. По греческому летоисчислению то был 3-й год 76-й олимпиады, по римскому же летоисчислению – 299-ый год от основания Рима. Восстановление Иерусалимских стен и храма затянулось на целых 40-50 лет (семь седьмин) потому, что некоторые языческие народы, жившие по соседству с Иерусалимом, всячески препятствовали восстановлению этого города.
Согласно пророчеству, Мессии предстояло пострадать ради очищения человеческих грехов в период между 69-ой и 70-ой седьминами. Если прибавить к году выхода указа о восстановлении Иерусалима 69 седьмин, т. е. 483 года, то получится 30-й год Христианского летоисчисления. В это приблизительно время от 30-го до 37 года Христианского летоисчисления, согласно пророчеству, Мессии предстояло пострадать и умереть. Евангелист Лука пишет, что Господь Иисус Христос вышел на проповедь в 15-ый год правления римского императора Тиверия. Это совпадало с 782-м годом от основания Рима или с 30-м годом после Рождества Христова. Господь Иисус Христос проповедовал три с половиной года и пострадал в 33-м или в 34-м году нашей эры, как раз в промежутке времени, указанном Св. Даниилом. После Воскресения Христова Христианская вера стала очень быстро распространяться, так что, действительно, последняя, 70-я седьмина была утверждением Нового Завета среди многих людей.
Иерусалим был вторично разрушен в 70-м году нашей эры римским полководцем Титом. Во время осады Иерусалима римскими легионами, из-за распрей среди иудейских вождей, в этом городе царил полный хаос. В результате этих распрей богослужения в храме происходили очень нерегулярно, и, наконец, в храме, как предсказал архангел пророку Даниилу, воцарилась «мерзость запустения». Господь Иисус Христос в одной из Своих бесед напомнил Христианам об этом пророчестве и предупредил Своих слушателей, что, когда они увидят в святом месте «мерзость запустения», им следует скорее бежать из Иерусалима, потому что пришел конец ему (Мат. 24:15). Так Христиане, жившие в Иерусалиме, и сделали, когда римские войска из-за выборов нового императора по приказу Веспасиана временно сняли осаду города и отступили. Поэтому христиане не пострадали во время последовавшего потом возвращения римского войска и разрушения Иерусалима и, таким образом, избежали трагической участи многих иудеев, оставшихся в городе. Разрушением Иерусалима завершается предсказание Даниила о седьминах.
Таким образом, совпадение данного пророчества с последующими историческими событиями в жизни еврейского народа и повествованиями Евангелий – изумительное. <…>
<…> У пророка Даниила мы также находим другое важное пророческое свидетельство о Мессии, записанное в форме видения, в котором Мессия изображается, как вечный Владыка. Записано оно в седьмой главе его книги. «Видел я в ночных видениях: Вот, с облаками небесными шел как бы Сын Человеческий, дошел до Ветхого Днями и подведен был к Нему. И Ему дана власть, слава и царство, чтобы все народы, племена и языки служили Ему. Владычество Его вечное, которое не прейдет, и царство Его не разрушится» (Дан. 7:13-14).
В этом видении говорится о последних судьбах мира, о прекращении существования земных царств, о Страшном Суде над народами, собравшимися перед престолом Ветхого Днями, т. е. – Бога Отца, и о начале славных времен для Царства Мессии. Мессия здесь именуется «Сыном Человеческим», что указывает на Его человеческую природу. Как мы знаем из Евангелия, Господь Иисус Христос часто называл Себя Сыном Человеческим, напоминая евреям этим именем пророчество Даниила (Мат. 8:20, 9:6, 12:40, 24:30 и т. д.)».
- Просто удивительно – насколько точно пророчество о Мессии, сообщенное архангелом Гавриилом Святому Даниилу!
- Да, тем более если учесть, что эти сотни лет до Первого Пришествия Христа прошли в центре мира, но за его пределами История уже насчитывала несколько десятков, а то и сотен тысяч лет.
- Точно! Ведь время на Святой земле, как ты уже говорил, было застывшим, а за ее границами оно бежало.
- Конечно. Причем время в центре мира к Пришествию Христа постепенно ускорялось, достигнув состояния, подобного современному, в нуле Истории, – когда Сын Человеческий обнулил Ветхую эпоху и перевел время в Новую эру.
- Как ребенок переходит в подростковый возраст и утрачивает цельность своего микрокосма, так и древняя земля, повзрослев, потеряла свое магическое содержание?
- Да, наступила профаническая эпоха, но не сразу – в первые века от Рождества Христова еще оставались явные чудеса Ветхих времен, которые и описываются в Житиях Святых, но со временем и они исчезли. Теперь люди по наущению дьявола пытаются вернуть эти чудеса хотя бы в виртуальной реальности, постоянно изобретая и совершенствуя технику, летая в космос, покоряя пространство, преодолевая время, однако все их потуги не приведут к Вечному Бытию, но ведут только в пропасть.
- Да…
- Еще в Толковой Библии А. П. Лопухина приводится комментарий про то, как во Второзаконии, в 28-й главе, говорится, что отступившим от праведного пути Господа евреям через Моисея пророчествуется о страшных наказаниях – об иностранных владычествах Ассирии, Вавилона, Персии, Греции, Сирии, Египта, Рима – все это потом, как говорил Господь, сбылось, и даже в Новое время постоянно сбывались пророчества о притеснениях народа Израилева.
«Иосиф Флавий описывает ужасные сцены голода при осаде Иерусалима римлянами – вновь мы видим, насколько точно сбылось пророчество Моисея. После разгрома Иудеи Навуходоносором, значительное количество евреев должны были бежать в Египет и там искать себе защиты от тех опасностей, каким могли подвергаться в разоренной и покинутой победителем стране (4 Цар 25:26). При окончательном разрушении Иерусалима римлянами, тысячи пленных иудеев были отправлены в Египет и иные страны для продажи в рабство (Иосиф Флавий).
В царствование императора Адриана в Римской империи сосредоточилось такое множество пленных иудеев, что они продавались по самой дешевой цене. Около 12 000 пленных погибло от голода.
Начиная с рассеяния евреев римлянами и по настоящее время, история еврейского народа является непрерывным подтверждением пророчества, изложенного во Второзаконии, 28:37, 65-67» – говорится в Толковой Библии Лопухина А. П.
Есть страны, которые некогда были могущественными, но в наше время ставшие пустынными и безжизненными. Они поплатилась за свои бесчинства в прошлом – проносясь словно дьявольский вихрь над чужими землями, совершая на них набеги на своих некрасивых, низкорослых, коротконогих, большеголовых лошадях, обирая до нитки своих соседей, они убивали все вокруг – от людей до природы – теперь же они сами обречены влачить жалкое существование – ныне потомки бесчинствовавших ранее царей, которые были первыми, стали последними. Сама их земля дает теперь соответствующие «плоды» в виде неказистых животных и растений – недаром в таких странах нынче природа крайне бедная – ни деревьев, ни птиц, ни животных, ни гор, ни озер, ни рек. Нет там ни великой культуры, ни искусства… только песок и палящее солнце днем с жутким холодом ночью. Теперь там больше, чем где-либо еще находят останки древних ящеров, которые символизируют дьявольское прошлое. Бог справедливо покарал всех, кто с мечом шел на Христиан. Так будет со всяким, кто возгордится по дьявольскому наущению и станет притеснять Христиан.
- Точно – сама История об этом свидетельствует.
- Да.
Еще о том, как в последние времена люди, извратив пути свои пред Господом и позабыв о покаянии, не ожидая вовсе конца мира сего, придут незаметно к своей погибели, говорится в Книге Пророка Софонии, в 1-й главе: «Ни серебро их, ни золото их не может спасти их в день гнева Господа, и огнем ревности Его пожрана будет вся эта земля, ибо истребление, и притом внезапное, совершит Он над всеми жителями земли».
На протяжении всей Мировой Истории люди могли слушать пророчества Господа Бога, но не хотели их слышать – общество всегда предупреждалось заранее, но по жестокосердию своему многие люди отвращались от покаяния и продолжали грешить. В Книге пророка Амоса, в 3-й главе, говорится: «Пойдут ли двое вместе, не сговорившись между собою? Ревет ли лев в лесу, когда нет перед ним добычи? подает ли свой голос львенок из логовища своего, когда он ничего не поймал? Попадет ли птица в петлю на земле, когда силка нет для нее? Поднимется ли с земли петля, когда ничего не попало в нее? Трубит ли в городе труба, – и народ не испугался бы? Бывает ли в городе бедствие, которое не Господь попустил бы? Ибо Господь Бог ничего не делает, не открыв Своей тайны рабам Своим, пророкам. Лев начал рыкать, – кто не содрогнется? Господь Бог сказал, – кто не будет пророчествовать?» 
Вообще вся Библия – пророческая – через нее всю проходит пророчество о Мессии, о Царстве Божием и о Позднем дожде, о котором еще во Второзаконии, в 11-й главе, говорится. И в других книгах Священного Писания – во всех них – говорится о Пришествии Мессии.


Г Л А В А   LXXIII

Вибрации


- В наши последние времена, как и в прежние переломные времена Истории, – скажем, в эпоху Возрождения или в период развала объединенного государства в 1991 г., во всем мире происходят серьезные изменения, которые отражаются и на очертаниях самой земли, – к примеру, недавно произошло обрушение Лазурного окна на Мальте, а ведь оно стало формироваться около пятисот лет назад – именно в то самое время, когда жил Микеланджело, – все потому, что в такие эпохи, по милости Божией, от подлинно гениальных личностей исходят вибрации, которые влияют на весь мир. Вот и в наше время все приходит в движение, хотя некоторые скептики как обычно станут сводить все к профанному объяснению, но их рассуждения далеки от истинной причины подобных процессов.
В Иерусалиме, например, недавно вскрыли гроб Господень – тоже почти через пятьсот лет от последнего вскрытия.
- Точно. А еще в последнее время стремительно тают Гренландский и Антарктический ледяные щиты, а следом за этим повышается и уровень Мирового океана.
- Да, и что интересно – таяние льдов ускорилось именно с 2012 г. – примерно в три раза, а я тогда как раз поступил в университет с девушкой, в которую был влюблен.
- Удивительно!
- Да.
- А еще в Швейцарии люди одеялами пытаются спасти ледник Рона, – чтобы солнечный свет отражался.
- При этом люди не понимают, что какие бы усилия они не предпринимали в конце времен, мир сей все равно обречен на погибель. Некоторые из них даже думают, что, поместив поверх природного снега искусственный, как-то смогут замедлить таяние ледников, – короче говоря, придумывают всякие ухищрения, но не видят глубинной причины гибели всего живого, что есть на планете.
- Точно.
Еще в Китае «ученые» хотят искусственно увеличить количество осадков – в Тибетском нагорье, – установив десятки тысяч камер, испускающих в атмосферу частицы иодида серебра, они надеются повысить урожайность в сельском хозяйстве.
- Я тоже слышал об этом – люди уже замахнулись на создание искусственного дождя – коллективный демон сминает все на своем пути…
- Да…
А в Атлантике замедлился Гольфстрим, достигнув минимума за последние 1600 лет, что также влияет на климат земли – повышение уровня моря, ослабление тропических дождей, возникновение суровых зим и т. д.
- Верно. Причем замедление это началось с XIV в.
- И вновь связь с эпохой Возрождения – Проторенессансом!
- Именно.
- И такая тенденция продолжается – не в последнюю очередь из-за глобального потепления.
- Да.
Недавно я слышал, что в Канаде всего за четыре дня обмелела река Слимс, которая еще в октябре 2015 г. была полноводной, но спустя год от нее остались одни ручейки. А теперь ее русло почти высохло, потому что ледник, питавший реку – Каскавулш, начал таять и отступил южнее на полтора километра. При этом геологи говорят, что реки могут отбирать русла других рек, но все же люди давно не сталкивались с подобными явлениями природы. 
- Да, обычно для таких изменений требуется гораздо больше времени.
А недавно в Москве произошел такой сильный шторм, который впоследствии назвали самым смертоносным стихийным бедствием в этом городе за последние сто с лишним лет – погибли несколько человек, более сотни людей получили ранения, были повалены десятки тысяч деревьев, повреждены кровли сотен домов.
- Я тоже об этом слышал.
А в Мурманске недавно, в середине лета, пошел снег. Я когда узнал об этом – вспомнил про Микеланджело – ведь в его время в относительно теплой Флоренции тоже пошел сильный снег, – тогда сын Лоренцо Великолепного, Пьеро, попросил его вылепить из снега статую – 20 января 1494 г., как указано в книге Б. Нардини «Встреча с Микеланджело», – снегопад продолжался сутки, а город был парализован. Правда, некоторые биографы великого художника называют инициатором создания снежной статуи кардинала Биббиену, но это, конечно, не важно.
- Да, интересно. В Бурятии, в Окинском районе, в горах тоже недавно  снег выпал, хотя, к примеру, в селе Орлик  снега не было.
А еще в испанской Жироне летом тоже выпал град и сугробы снежные намело – все затопило. В Греции наоборот – аномальная жара, около пятидесяти градусов по Цельсию. 
- Да.
В Италии недавно было несколько сильных землетрясений, причем возле Рима. А еще второго февраля 2018 г., в три часа двадцать минут пополудни, в моем родном городе тоже произошло небольшое, но заметное землетрясение, причем в то самое время, когда я разговаривал с матерью по телефону, и я теперь понимаю, что оно было связано с моим звонком домой.
- Симон, ты всерьез?!
- Вполне.
- Почему ты так думаешь? 
- Конечно, со стороны может показаться, что у меня мегаломания, но я уже много раз говорил, что в переломные времена Истории во всем мире происходят всякие катаклизмы, которые являются следствием вибраций, исходящих, по милости Божией, от цельных личностей.
В тот самый день, о котором я сейчас сказал, когда в моем родном городе произошло землетрясение, я хотел сказать матери одну важную вещь, но перед тем, как я собирался ее произнести, мать очень сильно испугалась – я спросил ее, что случилось, а она со страхом великим ответила мне, что в городе произошло землетрясение – подземные толчки ощущались примерно в течение двух-трех секунд, но этого было достаточно, чтобы множество людей высыпало на улицу, а отец, тоже находившийся в это время дома, подбежал к матери из другой комнаты и едва помня себя от ужаса, стал молиться.
- Очень интересно! Значит, ты думаешь, что тебе изначально не следовало говорить матери то, что ты собирался ей сказать?   
- Да, ибо Господу Богу было так угодно. И я не стал более ничего говорить матери и, попрощавшись с ней, понял, что мне больше не следует рассказывать человеку, далеко находящемуся от меня, вслух нечто важное, но лучше держать его при себе.
Вообще таких ситуаций в моей жизни было много, – к примеру, я помню, как говорил однажды с другом, с которым учился в университете, об одном академическом предмете, на который мы с другом вместе ходили и вот в ту самую минуту, когда я вспомнил про учителя, который вел этот самый предмет, – этот же учитель появился из-за угла коридора, где мы и находились с другом и прошел мимо нас. Мне было даже неловко от того, что за секунду до появления учителя я громко о нем говорил, но при этом не подозревал, что он пройдет сейчас рядом со мной. Такое часто бывает – ты думаешь о ком-нибудь и через некоторое время он может появиться прямо перед тобой, причем неожиданно. Люди привыкли называть такие вещи простым совпадением, но лично меня подобное профаническое объяснение нисколько не убеждает. Я чувствую, что в жизни всех живых существ на земле присутствуют какие-то невидимые нити, которые соединяют их между собой – просто мы крайне редко обращаем внимание на это загадочное явление и отмахиваемся от всего волшебного. 
- Согласен, Симон. У меня такое тоже часто происходило в жизни.
- Ну, вот.
Мы говорили о переменах, которые наблюдаются в последнее время. Так вот, в животном и растительном мире происходят еще более серьезные изменения, что, между прочим, наглядно свидетельствует о принципе сохранения равновесия по форме и содержанию и, следовательно, о замкнутости системы всего падшего мироздания, а также о приближающемся конце света. И некоторые современные ученые говорят, что мы теперь наблюдаем шестое массовое вымирание флоры и фауны – особенно за последний период ускоренного распространения на земле научно-технического «прогресса» – в XX-м и начале XXI-го вв.
И вот что удивительно – раньше, еще в т. н. доисторическую эпоху, подобные глобальные изменения происходили за довольно большой период времени – на это требовалось около десяти тысяч лет, а теперь растения и животные исчезают с лица земли в таком же катастрофическом количестве в течение всего лишь одного века, – поскольку резко увеличилось антропогенное воздействие на природу.
Вообще за время существования человека на земле исчезло около 83 % диких животных, причем огромное число видов – за последние пятьдесят лет. Один только китобойный промысел в течение последних трехсот лет привел к сокращению морских млекопитающих на три четверти.
- Да, я читал об этом у Пола Эрлиха, – если до т. н. антропоцена за каждые сто лет исчезало примерно два вида млекопитающих из десяти тысяч видов животных, которые существовали в то время, то в XX и XXI вв. этот показатель возрос более чем в сто раз. И теперь темпы исчезновения животных стремительно приближаются к последнему массовому, мел-палеогеновому, вымиранию.
- Только нужно иметь в виду, что между мел-палеогеновым вымиранием и антропоценом, – в т. н. доисторическое время, люди уже жили на падшей земле, о чем мы неоднократно говорили ранее.
- Я так и понял, Симон, поелику в центре мира, на Святой земле, как ты и говорил, люди уже существовали.
- Да. И, кстати, как тогда в центре мира время словно застыло, а за границами его – бежало, так и я нечто похожее наблюдал, когда был год назад в своем доме – во всех, близлежащих к моему родному городу, регионах шли дожди и стояли пасмурные дни, а у меня в это же самое время светило солнце. И так продолжалось, пока я был дома. Когда же я уехал, мать потом сказала мне, что пошел дождь. Впервые за несколько месяцев!
- Очень любопытно!
- Да, но и это еще не все – похожую картину, только уже с похолоданием, я видел после того, как уехал из дома – в городе, где я находился, шел снег, а в областях неподалеку от него было тепло.
- Поразительно!
- Да. И тогда я еще глубже понял, как оказывается могут застыть время и природа в определенном месте, если на то будет воля Господа. А все потому, что мы сами по милости Божией творим свою судьбу – человек своим сознанием, языком и собственно существованием в определенном месте – формирует реальность.
- Да, интересно.
- Скептики как обычно могут возразить, дескать, а что тут такого необычного, – ну, подумаешь, погода сначала была такая, а потом изменилась, но они не понимают главного – она менялась именно тогда, когда я переезжал в другое место и была будто застывшей в одном состоянии именно в тех местах, где я находился, тогда как всего в нескольких милях от них, в то же самое время, все шло совсем по-другому – я словно пребывал в огороженном пространстве с остановившимся временем – вот в чем заключается удивительнейшее свойство данного явления.
- Да...
- Еще я недавно обратил внимание на то, что когда стал читать Библию – именно первые главы Книги Бытия – вскоре после этого от укуса змеи скончался один молодой человек  – он вел каналы на YouTube, на которых показывал своих питомцев – змей, ящериц, рысей и других животных. Смерть его связана с тем, что он за несколько месяцев до нее расстался с женой – тогда он решил покончить с собой и, открыв террариум с черной мамбой, дал ей себя ужалить – история этих молодых людей похожа на то, как в раю Адам и жена согрешив, пали и стали друг другу чужими.
- А искусил их обоих змей…
- Именно.
- Симон, ты говоришь, что молодой человек умер от укуса змеи после того, как ты стал читать Библию?
- Да, по приезде домой, после увольнения из театра и прочтения книги О. Вайнингера, я начал читать Библию, именно первые главы, потому что, читая еще в детстве Священное Писание, многое в нем помнил, но именно первые главы Книги Бытия все никак мне не открывались – я еще тогда не прозрел, чтобы увидеть Тайну Времени и Сотворения мира, о которой говорится в первых двух главах. Вернее, я еще до того, как прочитал в детстве Библию, уже знал о грехопадении наших прародителей и о Тайне падшей земли, но связать цельно свою интуицию с Писанием не мог – такой вот парадокс. Не хватало осмысленного взгляда на вещи, который по милости Божией стал мне доступен только после расставания с девушкой, с которой я учился в университете. Все так потому, что мы живем в раздробленном мире – в детстве у меня было видение вещей, поэтому я не нуждался в их осмыслении, а после уплощения моего внутреннего мира, – когда я стал взрослым, наоборот перестал видеть мир так же ярко, как в детстве, но зато начал глубоко задумываться над тайной сутью вещей. И лишь связав все воедино, я наконец смог целостно воспринять указанные главы Писания.
Кстати, родственники этого молодого человека, как я узнал со слов его отца, живут в моем родном городе – он говорил, что они приезжали во Всеволожск на похороны сына и вообще помогали ему [отцу – прим. мое] в первые дни после произошедшего инцидента, поэтому я думаю, что история эта неслучайна – все в мире друг с другом взаимосвязано невидимыми нитями – все вибрирует вместе с моим существованием – в этом и заключается тайный смысл того, что мир есть мое представление. Правда, здесь важно не впадать в крайности – не превозносить себя ни перед кем, но оставаться самим собой.
- Да…
- И еще о змеях. Илья, ты слышал, что в Индонезии, на острове Муна – в провинции Сулавеси восьмиметровый  сетчатый питон проглотил женщину  – есть даже видеозапись, на которой видно, как мертвому животному вспарывают брюхо и извлекают из него ее тело.
- Да, слышал – она пошла на кукурузное поле, чтобы осмотреть растения и отогнать кабанов, подъедавших урожай, и не вернулась, а на следующий день ее сыновья обнаружили в кустах огромную змею с раздутым брюхом.
- Точно.
- Похожие истории происходили и раньше, но змеи обычно не нападали на взрослых людей, а тут такое…
- Да…
Илья, а ты слышал о т. н. Тунгусском метеорите?
- Да, в 1908 г. в районе реки Подкаменная Тунгуска произошел мощный взрыв, поваливший деревья на площади двух тысяч квадратных километров.
- Я думаю, что явление это имеет прямое отношение к смерти О. Вайнингера и к начавшимся спустя шесть лет после взрыва событиям, захватившим большую часть мира, – мировой войне, революциям, восстаниям.
- Точно! Ведь это было знамение от Господа Бога.
- Да. Правда, некоторые люди до сих пор выдумывают всякие гипотезы и пытаются объяснить данное явление профанически.
- Не там ищут…
- Совсем не там.
А еще интересен кратер в Аризоне – вполне возможно, что он образовался в Первое Пришествие Христа, хотя я, конечно, в этом не уверен.
- А почему ты так думаешь?
- Кратер возник примерно пятьдесят тысяч лет назад – тогда в центре мира История как раз могла приблизиться к нулю, т. е. когда Христос обнулил Ветхое время, и началась Новая эра – ведь время в центре мира, где жил Христос, текло медленнее, чем на его окраинах.
- Очень интересно.
Но нет ли здесь, Симон, противоречия с законом сохранения равновесия – ведь если сравнивать макрокосм с микрокосмом и вспомнить, что часть людей, появившись на земле после грехопадения, жила в остатках Реального рая словно в застывшем времени, а за пределами Святой земли уже вовсю шли сотни тысяч лет, то время на всей земле должно было к нулю Истории выровняться, а по твоим словам так получается, что разница во времени между срединой мира и его окраинами в Первое Пришествие Христа была еще достаточно большой, и как же тогда, скажем, европейцы, которые открывали новые земли – еще до Колумба, могли «сравняться» по времени с туземцами?.. Не получается ли тогда у нас два кардинально разных, непересекающихся между собой, измерения?
- Никакого противоречия нет, поелику время на всей земле и выровнялось с Первым Пришествием Христа, но не в качественном отношении, а в количественном – после Рождества Христова и Его Воскресения на всей земле стало устанавливаться одинаковое время – от нуля Истории, однако качественно между людьми еще сохранялись серьезные различия – поэтому европейцы, открывая новые земли, и увидели перед собой будто остановившихся во времени туземцев. Условно говоря, время на земле «распределялось» так: пятьдесят тысяч лет от Аризонского метеорита соответствовали концу Ветхого времени, когда родился Христос и до Его Воскресения – в центре мира время еще сохраняло последние остатки прорвавшейся Вечности от времени появления людей на земле, а за его пределами время стремительно бежало – поэтому десятки лет в середине мира словно совпадают с десятками тысяч лет за его границами.
- И сошлись они в конечном счете в нуле, – когда Христос обнулил «счетчик» Мировой Истории?
- Именно.
- Удивительно!
- Но я не настаиваю на «соответствии» времени столкновения Аризонского метеорита с землей Первому Пришествию  Христа, – повторяю, я не уверен в этом, ибо не знаю, как все было в действительности, однако такое видение дальних от нас событий выглядит вполне последовательным.
- Понятно.
- Поскольку все в нашем падшем мире диалектично весьма, то и разные времена словно догоняют друг друга – это как разница в восприятии мира между ребенком и взрослым человеком – у первого оно бездонно глубокое, а у второго – профанированное и крайне бедное, но штука в том, что по мере взросления первого и старения второго – их жизненное время постепенно выравнивается – оба они готовятся ко встрече с Вечностью.
- К смерти?
- Да. И так получается, что в конце времен все наконец выровняется – не идеально, конечно, но хотя бы относительно – даже само время.
- О чем и говорится в Книге пророка Исаии, в 40-й главе: «Глас вопиющего в пустыне: приготовьте путь Господу, прямыми сделайте в степи стези Богу нашему; всякий дол да наполнится, и всякая гора и холм да понизятся, кривизны выпрямятся и неровные пути сделаются гладкими; и явится слава Господня, и узрит всякая плоть [спасение Божие]; ибо уста Господни изрекли это».
- Именно. Вот и готовятся теперь стези Господу нашему Иисусу Христу.
- Как же все интересно!
- Да.
Так вот, о вибрациях.
Еще за последние двенадцать лет в Африке погибли несколько тысячелетних баобабов.
- Да. Это были самые старые и крупные деревья среди тех, что растут на юге Африки. Причем, они умерли не из-за болезней, поэтому «ученые» и не могут понять, что стало причиной их гибели.
- Точно. Они говорят о климатических изменениях, но все это лишь скольжение по поверхности проблемы.
- Да, интересно. Ведь смерть деревьев наступила внезапно.
- Вот именно.
Еще там же, в Африке, в Кении, недавно в земле образовалась трещина глубина и ширина которой – несколько метров, а длина ее – несколько километров.
- Похожее явление наблюдается в Новой Зеландии – двухсотметровый разлом, происхождение которого исследователи объясняют погодными явлениями и землетрясением.
- Как и в случае с африканской трещиной, – когда они говорят о действии вулкана, но все это лишь поверхностное видение данных процессов.
- Да, сами исследователи признаются, что для них подобные вещи остаются загадкой.
- Они говорят об изменениях на земле через миллионы лет и о смене ее полюсов, не понимая даже того, что жить ей осталось совсем недолго.
- Да…
Я еще про пчел слышал – за последние пять-десять лет популяции всех этих диких насекомых сократились на 25-30 %, – поскольку из-за глобального потепления температура в ульях постепенно повышается, у пчел нарушаются сроки впадания в спячку – время ее сдвигается, они съедают часть запасов пищи и, просыпаясь весной слабыми, погибают.   
- Да. Нечто похожее происходит и с осами. Причем наряду с глобальным потеплением в некоторых местах нашей планеты наблюдается и похолодание – все вместе и одновременно. А число домашних пчел в США всего за один 2015-й год стало меньше в два раза. 
- Точно. И такая тенденция может привести к полному вымиранию этих удивительнейших созданий…
-. Как бы люди теперь ни старались сохранить пчел – колонии последних рано или поздно вымрут, ибо мы стремительно приближаемся к концу мира сего.
- А вместе с пчелами погибнут и многие другие существа…
- Конечно, ведь в природе все друг с другом тесно взаимосвязано.
- Это расплата за наши грехи…
- Да, потому что мы неправильно распорядились своей свободой – многие люди об этом даже не думают.
- Да…
- Еще на Байкале спирогира захватила около 60 % озера, а ведь раньше ее там почти не было.
- И загрязнение продолжает приобретать все большие масштабы.
- Да. А в Балтийском море на площади в 70 тысяч квадратных километров наблюдаются зоны, в которых отсутствует кислород, – за последние сто лет из-за размножения водорослей, часть из которых, отмирая, перерабатывается бактериями, расходующими кислород, исчезли многие виды морской фауны. И увеличение таких зон также продолжается.
- Да, я читал об этом – в море поступает сброс сельскохозяйственных, промышленных и бытовых сточных вод, в которых содержится много питательных для водорослей веществ, провоцирующих их распространение.
- Точно.
Еще я слышал, как недавно буря в Соединенных Штатах Америки сломала дерево, которое в 1791 г. посадил Джордж Вашингтон.
- Я тоже читал об этом – от тсуги, посаженной основателем и первым президентом этой страны, остался лишь ствол, а еще бурей был сломан кедр, который рос возле могилы Вашингтона.
- Все это символы внутренней готовности Америки к скорой гибели, ибо, как всякая империя, она обречена на забвение – «все проходит, и это пройдет», как говорится в притче.
- Да, Симон, ты прав.
А еще недавно в Новом Орлеане над побережьем образовалось огромное и длинное облако в форме трубы: низко расположенное над поверхностью воды, продолговатое,  вращающееся, цилиндрическое – есть в нем нечто змееподобное.
- Очень интересно!
- А в Великобритании, в графстве Кент, волны вынесли на побережье тысячи морских звезд, рыб, ежей и других водных животных.
- И я читал об этом – как обычно некоторые ученые не назвали истинную причину данного явления, а только сказали, что оно произошло из-за погодных катаклизмов. Кстати, похожую вещь недавно наблюдали и в Китае, в городе Циндао, – там прошел дождь из морских звезд и креветок – после разбушевавшегося шторма, «высосавшего» морских обитателей, а затем высыпавшего их на землю вместе с дождем.
- И вновь мы здесь видим профаническое объяснение лишь самого следствия, а не причины этого феномена.
- Да. «Ученые» постоянно говорят одно и то же, – дескать, что-то происходит потому, что предварительно произошло нечто другое – исследователи думают, что такими, высосанными из пальца гипотезами они избавят от дальнейших вопросов и самих себя, и людей, которые им доверяют, но ведь это глупо. Что мне с того, если я узнаю о гибели морских животных вследствие какого-нибудь смертоносного шторма или циклона – каким же недалеким нужно быть, чтобы думать, что такими ответами можно развеять все мои сомнения! Ведь я могу продолжить цепочку бесконечных вопросов, приводящих в конечном счете к непробиваемой стене с закрытой дверью, перед которой будут бессильны ученые хоть всего мира, какими бы умными они себя ни считали – они говорят, что звери погибли из-за стихийного бедствия, допустим, что это правда, но тогда почему и что самое интересное – зачем оно было – на эти вопросы возгордившиеся по дьявольскому наущению биологи мне не ответят. Они твердят об одном – «как» происходит та или иная ситуация, но вопросы «почему?» и «зачем?» – особо их не интересуют. Об этом еще О. Вайнингер говорил в «Последних словах»: «Наука не исследует, не критикует понятия знания. Это понятие является ее предпосылкой, ее условием, которое не может составлять для нее вопроса. Она спра¬шивает только, чтобы утверждать знание, а не ставить вопроса о нем. Сократ и Кант, которые остановились уже на самом вопросе о том, что такое знание, не ее воины. Она вихрем несется вперед к намеченной цели. У нее один враг – вера, вера в самом широком смысле этого слова».
- Точно, так и есть – некоторым ученым действительно не интересно знать, что такое знание – они стремятся к постоянному приращению знания.
- Да, но вопрос – для чего? Вообще зачем мне нужны сотни тысяч, миллионы, миллиарды научных статей, если я не могу решить главной проблемы в своей жизни – найти ответ на вопрос – в чем заключается ее смысл? Зачем я родился? Откуда пришел? Куда я иду? Для чего живу? Исследователи предпочитают отмахиваться от них и прячутся где-нибудь в лабораториях, наглухо закрывая свои глаза и уши. Но дураков-то нет – ведь каждый человек сам понимает, что от вопроса о смысле жизни ему никуда не деться, ибо в каждом живет вечная душа и нравственный закон.


Г Л А В А   LXXIV

О Тайне


- Я неоднократно замечал такой странный и таинственный феномен – много раз читая что-то одно, – например, О. Вайнингера или других гениальных философов, я понимал их мысли осознанно только спустя некоторое время, причем понимал тогда, когда сам подтверждал на практике их суждения с помощью нечто, полученного мной как Откровение, которое по милости Божией давалось мне, пока я проверял на самом себе справедливость идей  подлинно выдающихся мужей, связывая все в цельную картину и тогда до меня полностью долетали их мысли. В каком-то смысле это такая же закрытая дверь, как и Великие Тайны деторождения и сотворения мира и смысл не в том, что я хоть тысячи раз буду биться в изнеможении головой об дверь, чтобы она мне открылась, но скорее в том, что это милость Божья – иначе без такого обоюдного труда эту дверь не открыть – сначала сильно просишь Бога, потом Он над тобой смилостивится, и Тайна открывается. Так происходит со всеми, стремящимися к истинному покаянию людьми и, конечно, здесь вновь свидетельство свободы каждого человека – каждый сам должен ради настоящей своей свободы отыскивать себя в этом запутанном мире – открывать свое «Я».
Похожую мысль я встречал и у Е. Головина в его работе «Миф о тайне»: «Когда инженер Сайрес Смит (персонаж «Таинственного острова» Жюля Верна) спускался с фонарем в глубокий колодец, он разочарованно сказал: «Я не обнаружил никого и ничего. И все-таки что-то должно там быть». Никого и ничего (Nemo по-латыни). И все-таки изобретательный инженер и его деятельные товарищи обнаружили капитана Немо. Правда, когда он сам того захотел. В этом отличие тайны от любой скрытой вещи – спрятанного сокровища, неожиданной находки, случайного секрета, замаскированного объекта. В стороне от последних она свободна в своем желании раскрываться. Тайна никогда не должна иметь претензию на таинственность и лучше ей выглядеть как пустяк. В одной из сказок братьев Гримм собаки носились по кладбищам и пустырям с дырявым неказистым башмаком и, наконец, спрятали его в кустарнике. Сметливый нищий, который всегда интересовался повадками бродячих собак, вытащил башмак, сунул в котомку и побрел в корчму. Попросил у хозяина кусок хлеба, но когда хотел обменять на башмак, хозяин погнал его взашей. «Стой, любезный, – послышалось сзади, – не хочешь ли получить за свой башмак пару отличных сапог?» Почесал нищий в затылке, отказался, подумав: «Видать это не простой башмак, коли такую цену за него предлагают». Помыслы нищего и ценность башмака нас не интересуют в данном случае. Любой объект окружен лабиринтом значений и добраться до его важного и таинственного смысла нелегко. Скажем, в дверь ломятся бандиты, на полу валяется старое полено: подпереть дверь, избавиться от бандитов – не каждому придет в голову. Следовательно, разгадка тайны дана не каждому, но избранному.
<…>  В наше время люди разделились на чудаков, чувствующих тайну решительно во всем, и специалистов, которые утверждают, что «со временем на этот вопрос будет получен ответ». Этих специалистов, неуклонных оптимистов становится все больше, но все они отвечают на мелкие вопросы, которые со временем либо забываются, либо встречают неуклонных противников. Даже мелкие вопросы веерно раздробляются на совсем уж микроскопические. Никто не думает спрашивать вечное: «Кто мы? Откуда пришли? Куда идем?» Никто не думает констатировать:


Но в мире есть иные области,
Луной мучительной томимы.
Для высшей силы, высшей доблести
Они навек недостижимы.
Там волны с блесками и всплесками
Непрекращаемого танца,
И там летит скачками резкими
Корабль Летучего Голландца…


(Н. С. Гумилев)    


<…> Непроницаемый туман тайны, манящий и заволакивающий, окружает нас разреженной и плотной сферой. Она притягивает и отталкивает, объяснить ее можно лишь предположениями, одно другого фантастичней, поскольку жить в ней невозможно. Логика и порядок вещей ограничили человеческий мир жесткими правилами, что неизбежно, ибо иначе необъятная тайна разнесет его в куски. Чудесное и волшебное назвали «сказкой», невероятно-доблестное – «легендой» – довольно убедительные слова. Только с мифами ситуация плохо определена. В принципе, это линии и круги, направляющие судьбу всех и каждого, но такой дефиниции недостаточно. Слишком много в мифах сказочного и чудесного, чтобы поверить в их достоверность, слишком часто мифы переписывали и перекраивали в тех или иных целях, чтобы не усомниться в их подлинности. Да и понятного в них маловато. Что такое «золотые яблоки Гесперид», «золотое руно» и еще десятки вещей? Что такое бессмертие, когда смерть – событие более чем загадочное?
И самое главное: когда не верят в богов и героев, мифы теряют значение и сводятся к уровню сказки и легенды, хотя они не имеют ни малейшего поучительного значения. Они уходят в тайну, их лучшая интерпретация – освобождение от любых антропоцентрических трактовок. Когда итальянский поэт семнадцатого века, Джакомо Любрано пишет: «„Арго“ берет за весла новые звезды», наше понимание трудного мифа о путешествии аргонавтов усложняется еще более. «Арго» покидает знакомые берега и направляет свой путь в неведомый Океанос, где нет ничего кроме Тайны».

Г Л А В А   LXXV

Цельное понимание


- Как еще дьявол изощреннейшим способом манипулирует атеистами, фарисеями, лицемерами, книжниками и всеми другими людьми, которые ищут только бы к чему-нибудь придраться, но не главного смысла вещей, наглядно видно на примере, когда вышеозначенные, сомневающиеся во всем и вся скептики, вырывают из общего контекста отдельные части и начинают искушать ими своих ближних.
Вот, скажем, гениальное произведение Франсуа Рабле – «Гаргантюа и Пантагрюэль» – оно так же, как и все другое, что есть в этом падшем мире, не избежало участи быть неверно понятым некоторыми, скользящими по поверхности людьми. Помню, как читал вступительное слово критика и литературоведа Сергея Артамонова к роману про великанов отца и сына и просто поражался его слепоте – насколько же сильно он подвергся пропаганде правящей власти своего времени.
- А что он говорит в своем вступлении? 
- Что в своем сочинении Рабле высмеивает Библию, и что Церковь является безнадежным пережитком прошлого.
- Что за бред? Он что, не видел явного свидетельства истинной веры Господу Богу и подлинного покаяния гениального Рабле?
- Выходит, что не видел. Да и немудрено – С. Артамонов, как и многие другие люди, с детства выросшие в атеистическом государстве, впитал в себя мерзость постоянно промывающей неокрепшие умы политики, а всякая политика, даже с самыми «благими» намерениями, диалектично оборачивается своей полной противоположностью: демократия – тиранией, монархия – дьявольским либерализмом, социализм – капитализмом и т. д. Этим я, конечно, не хочу сказать, что люди сразу, легко и просто, смогут навсегда отказаться от политики – она еще некоторое время будет их интересовать, но в одном я точно уверен – политика суть дьявольское и недостойное человека занятие – она пожирает жизненное время всех людей без исключения – и гениев, и самих правителей, и подчиняющихся им граждан государства. Политика бессмысленна хотя бы потому, что она не создает никаких вневременных ценностей, но парадокс в том, что она при этом отнимает настоящее жизненное время каждого человека.
- Как это?
- Ну, смотри, Илья, заглянем для примера в прошлое всей Мировой Истории и зададим такой вопрос: боялись ли люди тиранов, живших с ними в одно время?
- Конечно.
- А потом, когда какой-либо диктатор уходил из жизни, как воспринимали люди все пережитое ими во время жутких репрессий и угнетения?
- Да по-моему они не сильно заостряли на этом внимание, ибо много ли сейчас людей думают о том, как жилось их предкам при разных деспотах – я имею в виду думают денно и нощно, ничем больше не занимаясь, делая это смыслом своей жизни, – они скорее больше заняты самими собой – бытом, детьми, работой, образованием и т. д. 
- Ну вот ты сам и ответил на свой вопрос.
Политика пожирает настоящее человека, высасывает из него все жизненные соки, угнетает его чувством страха и безысходностью, отнимает у него терпение, веру, надежду, любовь, вселяет в него ужас, отвлекает его на второстепенные, тленные вещи, из субъекта превращает его в объект и ничего ценного взамен не оставляет – она только разлагает, разрушает, порабощает, обрезает крылья и уничтожает – я имею в виду не в краткосрочной перспективе, но в долгосрочной, ибо в текущем времени она может быть и дает человеку какие-то сомнительные блага, но по прошествии короткого периода времени все эти вещи превращаются в пыль.
- Точно, Симон, ты прав! Ведь в действительности оно так и происходит – всякий раз, в настоящем времени, многие люди опасаются тиранов и разросшейся по всему земному шару грибницы государственного аппарата с его карательными, репрессивными, правоохранительными, военными и прочими паразитическими образованиями, связанными также со структурами слежения, наблюдения и прочими безнравственными занятиями людей, поддерживающих это огромное и бессмысленное устройство политики и, пока общество уделяет всей этой фикции свое внимание, жизнь людей проходит. Получается, что из фантомных страхов граждан государства рождается дьявольская реальность, которая требует от них всего их жизненного времени, а затем просто-напросто умерщвляет их старостью – так и уходят в мир иной поколения за поколениями, стремящиеся ради какого-то утопического всеобщего «блага» построить на земле подобие рая и тратящие свою жизнь на сиюминутные, пустые, глупые и капризные желания.
- Именно. А вот, к примеру, подлинные творцы, гениальные художники и философы, наоборот, – дают людям вневременные ценности и вселяют в них веру, терпение, нравственное мужество и духовную цельность. Они говорят о Царстве Небесном Господа нашего Иисуса Христа. По милости Божией, они окрыляют человека и помогают ему стать свободным. Своими примерами они свидетельствуют о Вечности, которая неподвластна никакой политике и тирании – их имена, в отличие от деспотов, помнят в веках с благодарностью и любовью.
- Да. Все это очевидно. Получается, что политика, как я уже сказал, попросту суть фикция – она ничего не дает человеку, но только забирает у него драгоценное жизненное время. Политики не создают ничего ценного, но занимаются лишь пустословием, переливая из пустого в порожнее. Они отвлекают человека от самого важного дела его жизни – от истинного покаяния и спасения его собственной души. 
- Конечно. По смыслу – политика и есть дьявольская фикция, но формально – для большинства людей она кажется самой насущной проблемой. В этом-то и хитрость дьявола – он под видом чего-то на первый взгляд серьезного и ценного соблазняет бедных, запутавшихся в сложной реальности, людей пустыми и бессмысленными вещами. И так злой дух действует повсюду – к чему бы ни прикоснулось его зло – даже добро он оборачивает злом и путает людей там, где все очевидно.
- Да…
- Так вот, выше я говорил про С. Артамонова, который повырывал из целого, гениального творения Рабле лишь отдельные куски, где французский писатель нелицеприятно отзывается о монахах и некоторых правителях.
- Как, например, Пикрохол.
- Да. И далее критик делает на этом свои высосанные из пальца выводы о том, что Рабле, дескать, презирал Церковь, отошел от веры и стал нерелигиозным человеком, но ведь сам Рабле говорил, что «… к творениям рук человеческих так легкомысленно относиться нельзя. Вы же сами говорите, что монаха узнают не по одежде, что иной, мол, и одет монахом, а сам-то он совсем не монах, и что на ином хоть и испанский плащ, а храбрости испанской в нем вот настолько нет. А посему раскройте мою книгу и вдумайтесь хорошенько, о чем в ней говорится. Тогда вы уразумеете, что снадобье, в ней заключенное, совсем не похоже на то, какое сулил ларец; я хочу сказать, что предметы, о которых она толкует, вовсе не так нелепы, как можно было подумать, прочитав заглавие».
- А С. Артамонов просто прошелся по верхам…
- Да, но я все-таки думаю, что не просто так он это сделал.
- Почему ты так думаешь?
- Потому что кроме собственного мнения он еще выражал мнение, пусть даже и косвенно, правящей партии того времени, а она давала четкую установку на атеистическое мировоззрение.
- Т. е. он был рабом системы?
- В некоторой степени – да. Понимаешь, Илья, все в этом падшем, хаотично организованном мире чрезвычайно диалектично и запутанно устроено – все перемешалось друг с другом – добро со злом, отчего у бедных людей голова идет кругом. И потому такие люди как Артамонов, вроде бы интересующиеся подлинными искусством и философией величайших художников и мыслителей, видят лишь то, что им хочется или кажется.
- Т. е. они принимают желаемое за действительное?
- Да, но опять же – в определенном смысле, ибо я не хочу увлекаться софистическими приемами, исключая из общего нечто одно, но при этом важное. Я веду речь о том, что люди переворачивают все так, как им нашептывает злой дух – они парадоксально противоречивы – они пренебрегают нравственными ценностями и вместе с тем ищут справедливости, и происходит это не только потому, что им специально хочется поступать именно таким непоследовательным образом, но и по причине их неосознанного, пребывающего в дьявольском мареве, состояния. Они не бодрствуют, как завещал Христос, но спят – спят на ходу. И все происходит вместе и одновременно – по свободе своей они несознательно хулят Церковь, т. е. они сами пишут свои пасквили в адрес верующих людей, но пишут по наущению дьявола, а значит ведомы им и спят.
- Да… Так и есть.
- Помню, к примеру, как один знакомый рассказывал, что его родственник, у которого он жил, когда учился в университете, проходя в комнату первого, часто с благоговением гладил латунный бюст основателя бывшего объединенного государства, который стоял на столе, – приговаривая при этом, чтобы знакомый брал с него пример.
- Родственник знакомого тоже поддался мерзкому поклонению этому неверующему человеку?
- Да. Он родился в то самое время, когда культ той аморальной государственной власти достиг своего пика. В детстве он смотрел фильмы «Кортик», «Бронзовая птица» и другие кинокартины, воспитывающие подрастающее поколение в духе атеизма. Между прочим, я и сам смотрел эти фильмы и читал в детстве книги про красных и белых, но, по милости Божией, никогда не отрекался от веры Господу. Меня просто не брало все двуличное и безнравственное. Это, конечно, дар Божий, ибо я с раннего детства дружил с ребятами, которые иногда курили, выпивали, сквернословили, дрались и вообще вели себя аморально, но при этом я словно всегда находился в стороне. Я не наблюдал за ними специально, но просто делал свое дело – играл, дружил, интересовался общими идеями, однако за опасную черту никогда не переходил. И, например, сестра потом, когда я повзрослев, рассказывал ей о своем детстве, весьма была удивлена тому, как во всяких ситуациях я умудрялся сохранить свое целомудрие. А я ей тогда ответил, что не только благодаря своему цельному характеру так поступал, но потому, что с самого рождения меня ведет Господь Бог. Дух Святый осенил Своей благодатью меня еще до того, как я появился на свет. А вот родственник знакомого не устоял и почти молился на деспота, изваяние которого стояло на письменном столе, рядом с книжной полкой.
- Да… Таких сомневающихся, как этот человек, людей то безнравственное время взрастило немало – теперь они интересуются в основном материальными вещами, деньгами и властью.
- Конечно, ибо у них отняли главное – веру Богу. А когда у человека не остается нравственных ориентиров, его легко превратить в животное – сделать обезьяной и так оно происходит по сей день – люди нынче потерялись в запутанном, хаотично организованном, сложном мире. Они не знают, ради чего жить. Все их надуманные принципы не представляют никакой серьезно значимой ценности. В спорах они часто прикрываются нажитым имуществом, детьми, социальным статусом, деньгами, но ведь все это – пыль – причем, я, конечно, не имею в виду, что дети – ничто, наоборот – дети к Богу ближе всего, что есть на свете, но даже дети, как и мы все, из праха и в прах же вернутся.
- Ты прав, Симон.
- Тот самый тиран, бюст которого стоял в кабинете знакомого в доме его родственника, говорил, что произведения Достоевского Ф. М. – морализирующая блевотина. Но по слову Христа каждого человека видно по плодам, вот и посмотрим, какие плоды у Достоевского, а какие у того деспота и увидим, что великий русский писатель по милости Божией навсегда останется в памяти людей, а того неверующего человека даже земля до сих пор не принимает.
- Точно! Лежит в мавзолее, в центре столицы нашей Родины, и все никак по-человечески похоронить не могут.
- Да, и, кстати, недавно в Индии, в городе Белония, что на юге штата Трипура, снесли его памятник, а головой от него стали играть в футбол – по плодам всегда видно, кто чего стоит. Только дьявол постоянно замыливает людям глаза, чтобы они не могли отличить настоящее от фальшивого. Хотя в действительности все очевидно и не нужно изобретать велосипед.
- Да…
Симон, а я еще вот над чем подумал: ты говорил про людей, которые вырывают из контекста удобные для выражения своего мнения слова подлинно цельных личностей и тем самым вводят в заблуждение своих ближних, но ведь и мы с тобой часто ссылаемся на уже сказанное до нас, чтобы подчеркнуть его созвучие с нашими интуицией, мыслями, прозрениями… Можем ли мы тогда указывать на ошибки некоторых людей, если сами поступаем так же? Почему, могут спросить они, вы цитируете великих, а нас, дескать, обвиняете в том, что мы неверно истолковываем их суждения? Кто вообще определяет, что верно, а что нет.
- Правильно, Илья. Они так и скажут.
- Как же быть?
- Здесь важно учитывать следующее.
Во-первых, сам человек и определяет, что верно, а что ложь. Но не один человек, а по милости Божией. Если человек руководствуется нравственным законом и стремится поступать в соответствии с категорическим императивом, то он сам и есть мерило всех ценностей, ибо сотворен по Образу Божию и суть сознательный микрокосм. Такого человека ничто не может поколебать, он сам свободно творит свою судьбу, его ничем невозможно отвлечь от следования главному в его жизни – служения Господу. Для такого человека даже не возникает вопроса, кто должен определять нечто, что является истинным, а что ложным, где проходит граница между ними и проч. и проч.
Помню, друг, с которым я работал в театре, однажды спросил меня – кто определяет, достойны ли плоды человека или нет – мы тогда беседовали с ним о смысле жизни, и я сказал, что если у человека в жизни все вроде бы складывается неплохо, но при этом нет плодов, то его нельзя назвать подлинно благочестивым и покаявшимся. Для друга это было неочевидно – он даже стал искушать меня всякими второстепенными вопросами, чтобы запутать и окончательно увести в сторону от исследуемой проблемы. Он хотел оправдать себя, потому что в его жизни не было изменений – он продолжал работать на работе, которая ему не нравилась и часто жаловался на своего начальника, говорил за его спиной неприятные вещи, сетовал, что ему приходится терпеть унижения, роптал на свою жизнь. Он был всем недоволен, хотя не помирал с голоду, был одет, обут, жил один в доме с тремя комнатами, мог поехать на отдых в заграницу и т. д. Ему стало обидно, правда, неявно – он сам того не осознавал вполне, что его жизнь проходит как-то бессмысленно – в постоянных склоках и раздорах с людьми, в бесконечной суете, в погоне за тленом мира сего. Он не видел себя со стороны – не мог подняться над своей жизнью. Он спрашивал меня, какие плоды должны быть в жизни человека, и когда я рассказывал ему о Микеланджело и Рабле, он продолжал упорствовать в оправдании своей косности и лени. Я говорил другу – вот они – очевидные и достойные плоды, искупляющие грехи всего человечества, но он смотрел на меня каким-то бессознательным взглядом и всерьез пытался убедить меня в том, что и в его жизни есть именно значимые плоды – он говорил, что своей работой у своего нанимателя тоже приносит пользу людям. Но дураков нет – он и сам понимал, что работа его – совсем не то, над чем он хотел бы трудиться. Он даже часто признавался мне – как бы хотел как можно скорее уйти с работы. Короче говоря, его искушал дьявол – он спрашивал меня об очевидных вещах – о плодах, которыми сам же и восхищался – о творениях великих мужей, – дескать, почему их жизнь и труды я называю достойными, а, к примеру, его существование – далеким от того, каким оно должно быть.
- Ему было обидно за себя…
- Конечно. Ведь каждый из нас есть творец своей судьбы, но не каждый отвоевывает свою свободу у все стирающего времени.
Еще помню друг, прочитав биографию Ф. Рабле в Википедии, сказал мне, что великий французский писатель с осуждением говорит про саму Церковь, а не высмеивает пороки некоторых богословов.
- Снова заблуждение, как у Артамонова С.
- Да. И сестра также меня спрашивала, прочитав только статью про Рабле в Википедии о том, дескать, правда ли, что автор романа «Гаргантюа и Пантагрюэль» осуждал духовенство – т. е. ни она, ни друг – оба не читали роман Рабле, но при этом были уверены – потому что пытались со мной спорить – в том, что он шел против Церкви.
Вообще многие люди часто переиначивают смысл прочитанного ими или услышанного, – к примеру, они по-своему толкуют слова в Писании про первенцев, которых приводили в дом Бога – об этом говорится в Книге Неемии, в главе 10-й – некоторые люди даже думают, что детей чуть ли не приносили в жертву вместе со скотом – не понимают, что делалось это [то, о чем говорится в Книге Неемии, 10:36 – прим. мое] в память о Пасхальной ночи перед Исходом евреев из Египта, когда Господь поразил первенцев египтян: «И когда после спросит тебя сын твой, говоря: что это? то скажи ему: рукою крепкою вывел нас Господь из Египта, из дома рабства; ибо когда фараон упорствовал отпустить нас, Господь умертвил всех первенцев в земле Египетской, от первенца человеческого до первенца из скота, – посему я приношу в жертву Господу все, разверзающее ложесна, мужеского пола, а всякого первенца из сынов моих выкупаю; и да будет это знаком на руке твоей и вместо повязки над глазами твоими, ибо рукою крепкою Господь вывел нас из Египта» – говорится в Книге Исход, в главе 13-й.
Т. е. в жертву приносили животных. А за детей родители вносили священникам символический выкуп.
- Да…
Кстати, Симон, я давно хотел у тебя спросить – кем ты работал в театре?
- Машинистом сцены монтировочного цеха.
- Ты устанавливал декорации?
- Да.
- А кем ты еще работал? Бухгалтером я помню, а кроме того?
- Помощником на складе при своем университете – я тогда ночью работал, с 23:00 до трех-четырех утра – упаковывал книги в коробки. И еще недолго работал колористом в полиграфической компании, а также полировщиком надгробных плит, причем когда полировал гранит, работал с заключенными.
- Да… Многое ты повидал…
- Я бы так не сказал. Вот сестра – да, кем и где только не работала: администратором в гостиницах и бухгалтером в банках, оператором аттракционов в парке культуры и отдыха и курьером в службах доставки товаров, event-менеджером в компании по организации увеселительных мероприятий и стиральщицей в прачечных, продавцом в закусочной и мастером головоломок в магазине сувениров и т. п. При этом ее помотало по белу свету – она жила в Индии – в Ришикеше и много путешествовала по всей стране; Великобритании – в Лондоне; США – в штате Техас, в городе Корпус-Кристи, и путешествовала по многим другим штатам; в Черногории; в Москве несколько лет прожила и много ездила по России; жила в Беларуси, в городе Гродно и т. д.
- Интересно. А сам ты много где побывал?
- До того, как обо мне узнали люди, я был только в Ташкенте, потом жил в Москве, пока учился в университете, и в Беларуси – в нескольких городах – Минске, Бресте, Гродно, в других небольших городах и три года жил в Витебске. Да мне и не нужно было никуда ездить, как теперь, когда люди сами приглашают меня в свои страны – ведь во мне целая вселенная. Я, как И. Кант, которого называли Кенигсбергским затворником, дальше своего Отечества до своего тридцатилетия не выезжал. И мне даже нравится, что я, как Паганель, просидевший за письменным столом двадцать лет, по милости Божией смог обозреть весь мир, не выезжая за пределы Родины. Есть в этом нечто самодостаточное, ни в чем не нуждающееся, стремящееся к совершенству.
- Да, Симон, ты прав.
- Так вот, я говорил о человеке, который сам есть мерило всех ценностей. Вопросы, предполагающие сомнение в том, что человек по милости Божией заключает в себе весь мир – от лукавого – такие и задавал мне друг, спрашивая о том, кто определяет, что важно, а что – второстепенно.
- Сам человек и определяет.
- Да. Но только честный, постоянно отвоевывающий свою свободу и не посягающий на свободу других людей, цельный нравственно и духовно, свободно избравший для себя мерилом всего, что есть на свете, нравственный закон и искренне верящий Господу Богу человек. Именно такой, по-настоящему покаявшийся, человек сам видит и знает, что истинно, а что ложно, поэтому в его рассуждениях нет противоречия, когда он цитирует кого-то, как может показаться некоторым его недоброжелателям, – вырвав из контекста слова автора. Даже если я, всякий раз приводя мысли многих людей, не упоминаю те места , с которыми я не согласен и будто бы отрекаюсь от своих же слов про последовательность и логичность собственных суждений о цельном понимании, это вовсе не означает, что я действительно попираю тем самым законы логики и этики. Ибо по милости Божией я знаю, где мне стоит о чем-то умолчать, а где сказать, причем что сказать и как. У людей же, про которых мы говорили выше, все наоборот – они именно используют чужие мысли во вред и себе и людям, прикрываясь ложной моралью.
Вот, например, почему я связываю мысли людей, которые друг с другом никак вроде бы не хотели взаимодействовать или просто по-разному смотрят на вещи, – скажем, отец А. Кураев и Г. Джемаль или почему, когда я цитирую работы Е. Головина, М. Шевченко, О. Вайнингера, И. Кормильцева и других, уважаемых мной и интересных личностей, я сознательно выношу за скобки неблизкие мне их утверждения, но при этом ссылаюсь на основную их часть? Да потому, что дьявол всегда все и вся разделяет или наоборот мешает в одну кучу, да еще так изощренно, что ничего разобрать нельзя. Я это знаю и потому именно так и поступаю [как Симон говорил выше – про цельное понимание – прим. мое] – я иногда соглашаюсь с Г. Джемалем и с отцом А. Кураевым – в тех местах, в которых они действительно правы, а иногда – нет, поелику всякому человеку свойственно ошибаться. Злой дух хочет навязать мне мысль, что если я сам говорю про людей, вырывающих из контекста важные вещи и использующих их в своих неправедных целях, что они тем самым совершают большую ошибку, то какое, дескать, я право тогда имею поступать похожим образом, но в том-то и заковырка, что я не делю упомянутых выше людей, а стараюсь от каждого взять то, что мне необходимо, чтобы понять устроение нашего запутанного мира и Сам Господь мне в этом помогает – Он показывает мне, в чем прав тот или иной человек, а в чем он заблуждается и я, таким образом, просеиваю зерна их познания сквозь сито истинного понимания вещей – я связываю все разрозненные, иногда даже противоречивые, но внутренне согласующиеся между собой, мысли этих людей – и так я прихожу к полному и цельному познанию всего мира.
- Я понял, Симон, – дьявол хочет, чтобы каждый человек либо не смешивал разных авторов, либо наоборот понамешал все в одну кучу, так и не разобравшись ни в чем, тогда как ты очень тщательно все исследуешь и связываешь воедино даже тех философов, художников и ученых, которые на первый, поверхностный взгляд кажутся непримиримыми противниками по отношению друг ко другу.
- Вот именно, Илья. Потому что Истина – посередине.
О проблеме цельного понимания вещей еще И. Кормильцев говорил: «Все дистинкции, которые навязаны формальной логикой – Вы печатаете профашистские книжки, Вы печатаете коммунистические книжки, – это чушь, потому что от меня требуют, чтобы я и сверлил дырку, и мыл пол дрелью. Нет, я буду сверлить дрелью, а пол мыть тряпкой и т. д. и т. п. То есть для подрыва какой-нибудь существующей твердыни я возьму тот ключ, который больше подходит – фундаменталистский, материалистический, интернационалистический, анархистский. Вот это всем руководящее преклонение перед идеологемами как вещами в себе, которые ценны сами по себе, – типичный пример гипноза словами. Все наоборот. Не коммунизм определял действия коммунистов, а люди, которые называли себя коммунистами, формировали понятие того, что они считали коммунизмом. В 1848 году это было одно понятие, в 1917-м – уже другое, а в 1953-м – совершенно третье. Все это всегда забалтывается, потому что для господствующей власти неприятна необходимость постоянного разрушения. Это для нее неконструктивно. Считается, что если так действовать, все развалится – перестанут собираться налоги, удваиваться ВВП и т. д. и т. п. При этом никто не может объяснить, а зачем это нужно. Иначе говоря, это жизнь в придуманном мире, который принимается за Реальное. Не факт, что если я буду жить натуральным хозяйством на каком-нибудь острове, мое счастье будет меньшим. Не факт, что существующие глобальные экономические и прочие проблемы являются причиной существующего ныне положения вещей, а не его последствиями. Идет постоянная игра, и игра эта упирается и разрешается на уровне осознания определенной специфики и проблематики устройства человеческой психики. Пока мы не разрушим в порошок крепость человеческого сознания, эти проблемы будут генерироваться. Насилие, угнетение и страдание будут воспроизводиться бесконечно.
<…> Понимаете, вот политического человека спрашивают: «Ты – коммунист или фашист? Ты – либерал или консерватор, скажи мне?», – а ученого никто не припирает к стенке: «Ты за Эйнштейна или за Ньютона?» Потому что ученый сразу разведет руками и скажет: «Все зависит от систем, от типа системы скорости и энергии, которую мы исследуем». В гуманитарной области подобный релятивистский подход успехом не пользуется. Потому что для власти сам естественнонаучный дискурс – в отличие от оружия или энергии – необходимым не является. Какая разница, по Ньютону или по Эйнштейну движется тело. А гуманитарный дискурс является фундаментом власти, и релятивизм ставит под сомнение саму необходимость существования власти как таковой –  внеположной по отношению к личности. Поэтому, конечно, сопротивление на этом направлении гораздо более чудовищное. Когда власть становится чересчур тотальной, ее начинают интересовать вопросы генетики, кибернетики – это когда власть распирает от стремления подчинить любой дискурс, даже тот, который не является непосредственно нужным в настоящий момент. Разбухающая власть всегда начинает приобретать квазирелигиозные параметры. Сейчас не та эпоха, сейчас к естественным наукам существует некое абсолютное доверие в современном так называемом либеральном мире. Между прочим, зря. Они ведь тоже занимаются не только освоением, но и процессом трактовки. Там тоже все не так просто, только сложно найти авторов, которые могли бы интересно об этом написать».
И заметь, Илья, даже сейчас я привожу слова И. Кормильцева в отрыве от контекста, но если соотнести их с моими мыслями о цельном понимании, то никакого противоречия между ними не будет – оба мы говорим об одном и том же, но каждый – по-своему.
- Да, Симон, так и есть.
- Или еще пример – О. Вайнингер говорил в «Поле и характере» о гетерономности женской этики и более общо – распространяя ее на метафизические сущности в виде отстаивания себя перед злым духом, а в «Последних словах» он сам открыто говорит о дьяволе, который действительно существует. Поверхностный читатель может его упрекнуть в непоследовательности, но в действительности никакого противоречия в словах Вайнингера сначала о несуществовании, а потом существовании черта нет, ибо здесь как раз-таки нужно разделять контексты сказанного им в двух разных его работах и это очевидно. Но многие люди этого не понимают и начинают…
- Придираться ко всяким мелочам, обвиняя автора в нелогичности.
- Да. Хотя именно сами читатели обнаруживают тем самым свою недальновидность и узость мышления.
- Да, как все оказывается непросто…
- Потому что дьявол манипулирует всеми людьми.
Я сам тоже многое пропускаю, когда прибегаю к словам Г. Джемаля, например, или М. Шевченко, но значит ли это, что они во многом не правы? Нет, конечно. Вот именно, что в основном их мысли верны, но в некоторых местах я все же с ними не могу согласиться, однако это не мешает мне говорить о точно сказанных ими вещах. А иногда я даже могу заменить некоторые слова в работе  какого-нибудь автора, которые по смыслу хоть и не противоречат моим, но по форме для меня менее предпочтительны.
Поэтому я и начал с того, что старающийся жить праведно человек сам есть мерило всех ценностей – я от каждого интересного человека беру нечто важное и связываю в одну цельную картину и потому по милости Божией вижу мир целиком, как панораму, с высоты птичьего полета, поднявшись над всем и глубоко проникая в тайную суть вещей.
- Да… Очень интересно.
- Я знаю, что говорил, к примеру, И. Кормильцев о русских, но я в то же время знаю, в какую минуту он это говорил и про каких именно русских он говорил , потому что я знаю, что Илья Валерьевич по-настоящему любил Россию и болел за нее сердцем и душой. Я знаю, что Илья Кормильцев по-другому, нежели я, смотрел на плотское познание и говорил, что оно суть акт, скомпенсированный самой природой, при котором происходит чистый равноценный обмен между мужчиной и женщиной, и здесь я кардинально с ним не согласен, но это не отменяет того, что я глубоко уважаю Илью и высоко ценю его гениальное творчество.
Я знаю, что для Е. Головина Христианство не было таким важным, каким оно является для меня, – вернее, Евгений Всеволодович не тяготел к нему как я, ну и что с того – это его право. Зато мне очень дороги его бесценные знания магических цивилизаций Древности – благодаря ему я многое теперь знаю о великих народах, населявших центр мира в Ветхое время. И такие различия в мировоззрении есть у меня со многими другими гениальными философами, художниками и учеными, но, повторяю, все это не мешает мне самому определять, где в их словах правда, а где ложь, ибо Господь даровал мне способность к цельному миросозерцанию. Я вижу главное, а второстепенные вещи сами стройно ложатся в общую картину всего мироздания. Поэтому я-то как раз ничего из контекста не вырываю, когда привожу разные примеры или слова названных выше личностей – я связываю все в цельном единстве.
- Теперь понятно.
Кстати, Симон, ты вот давеча упомянул про фильмы «Кортик» и «Бронзовая птица», а ведь и в жизни одного из мальчишек, которые в них снимались, произошли печальные события – Сергея Шевкуненко неоднократно заключали под стражу, а потом и вовсе убили вместе с матерью.
- Да, я читал об этом. И подозреваю, что судьба его сложилась именно так не только потому, что до съемок в фильмах он уже был на учете в детской комнате правоохранительных органов и в дальнейшем неоднократно признавался судом виновным за драки и кражи, но в том числе из-за участия в «Бронзовой птице».
- Почему?
- Ну, ты ведь смотрел этот фильм?
- Да.
- А ты помнишь, какая песня звучит в конце каждой серии фильма?
- Да – «Ты гори, мой костер!»
- Это безнравственная песня.
Когда в чистое детское сознание ребенка внедряются ложные идеалы, есть риск, что в последующей жизни он, не справившись с серьезными вызовами, может и вовсе потеряться в нашем весьма сложном и запутанном мире. А в этой песне именно такие, внешне патетические, но внутренне циничные, бездуховные и порочные ориентиры.
- А ты думаешь, что даже песня так сильно может повлиять на человека?
- Конечно, но не одна лишь песня. Идеи этих фильмов сами по себе аморальны, ибо, отвергая Бога, люди в них сами хотят построить порядок на падшей земле, причем посредством усилий не только взрослых, но и детей. Я уже говорил, что реальность формируют сами люди – через язык, сознание и собственное существование на планете, а потому каждое слово несет в себе глубокий, тайный смысл.
Илья, ты замечал когда-нибудь, что имена людей, животных, различных вещей в некоторой степени определяют внешний характер их собственного существования?
- Да. Я часто видел, как люди, дав определенное название некоторым предметам, потом либо теряли их, или же наоборот продлевали им таким образом жизнь. В этом есть нечто метафизическое? 
- Конечно. Весь наш падший мир состоит из сущностей логических понятий, которые – т. е. понятия – мы по-настоящему не знаем, но к познанию которых стремимся, а разные сущности есть постольку, поскольку на земле существует человек, который словами из небытия сотворяет новые реальности, ибо сначала в сознании человека рождается сама идея сущности и лишь потом происходит ее воплощение в реальность, хотя, конечно, строго говоря, ничего в сознании не рождается, а уже давно есть, ибо человек суть микрокосм, – помнишь, Илья, я ранее говорил про номиналистскую концепцию существования всех вещей.
- Да. Вещи обретают форму и содержание, становятся сущностями благодаря тому, что человек формирует их в реальности посредством языка и сознания.
- Да. При этом, чтобы не впадать в разного рода крайности, необходимо сразу отметить, что сами вещи, как сущности, существуют в действительности, а не только потому, что человек о них мыслит – я-то как раз не о том говорю, что вещи существуют лишь в нашем воображении. Нет, они действительно существуют в реальности, но существуют они только потому, что есть человек. Если бы на земле не было человека, т. е. если бы во всем мире не стало хотя бы одного человека, то и не было бы тогда и самого этого падшего мира – весь космос просто исчез бы без следа. И именно поэтому добровольное и свободное прекращение людьми насильственного деторождения положило бы конец злу, как таковому – злу, как понятию, ибо, выродившись на этой несчастной планете, люди вернулись бы к Господу, а падшая эта земля прекратила бы свое существование и перестала бы терзать и саму себя и всех живущих на ней существ. Однако, как я уже говорил ранее, этого не будет – люди слабы, они не смогут свободно и в свободе своей отказаться от главного дьявольского соблазна – плотского познания. И потому конец света неизбежен – люди сами ускоряют его наступление.


Г Л А В А   LXXVI

О «Шерлоке Холмсе»


- Помню, как один молодой человек в споре про систему образования пытался доказать своим оппонентам, что людям не нужно забивать голову лишними сведениями о мире, что важно лишь знать необходимые для практической пользы вещи, приводя при этом в пример Шерлока Холмса, который в повести сэра А. Конан Дойла «Этюд в багровых тонах» говорит Уотсону о человеческом мозге, как о пустом чердаке, заполняемом человеком извне по своему усмотрению. Видно, что юноша этот не знал ничего ни о самом знании, ни о том, что он сам уже априори суть цельная полнота и сознательный микрокосм, что его «Я» не наполняется чем-то извне, но связывает воедино разрозненные в этом падшем мире вследствие дьявольского грехопадения язык, мышление и чувствование для видения истинного значения вещей, как они есть сами по себе. 
- И еще видно, что он не читал всего Холмса, иначе бы он знал, что сам Конан Дойл и является прототипом знаменитого сыщика, а ведь автор произведений о Холмсе – весьма интересная и разносторонняя личность.
- Конечно. Кроме того Шерлок Холмс – это карикатура на современное общество,  как раз-таки высмеивающая отношение к человеку, как к машине – как к бездушному, прагматичному роботу – ведь сам Холмс крайне противоречивый персонаж, – говоря, что лишний «хлам» ему не нужен, он сам же ходит по театрам, играет на скрипке, интересуется искусством и часто перевоплощается в разные образы, – к примеру, в «Собаке Баскервилей» он говорит, что портрет дамы в синем шелковом платье написан художником Неллером или в рассказе «Случай с переводчиком» упоминает про родство своей бабушки с французским художником Верне, с гордостью замечая при этом, что артистичность у него в крови. Также во многих других рассказах Холмс проявляет поразительную осведомленность в самых разных областях человеческой жизни. Словом, примеров, свидетельствующих о разносторонних интересах и широком кругозоре Холмса, целое множество.
- Да. А еще в рассказе «Серебряный» Холмс недвусмысленно говорит о могучей силе человеческого воображения: «Инспектор Грегори, которому поручено дело, – человек энергичный. Одари его природа еще и воображением, он мог бы достичь вершин сыскного искусства».
- Точно. И в рассказе «Подрядчик из Норвуда» похожее высказывание Холмса относится к инспектору Лестрейду: «В том-то и дело, милый Лестрейд, что уж слишком очевидно. Среди ваших замечательных качеств нет одного – воображения...» И здесь видно явное противоречие: Холмс иногда укоряет Уотсона в том, что вместо сухого изложения фактов у того получаются рассказы о раскрытии преступлений и говорит, что задачи нужно решать, полагаясь на разум, но не чувства и в то же время сам восхваляет человеческое воображение.
- Да, Симон, ты прав.
А еще в «Долине страха» Холмс говорит, что «При расследовании дела любые сведения могут оказаться полезны¬ми».
- Именно.
Илья, а помнишь, какой Шерлок Холмс в фильме И. Масленникова застенчивый по отношению к Ирен Адлер и какой он, по выражению Уотсона, нахальный, когда перед тем, как собирается грабить Милвертона, прогуливается по улице с горничной последнего?
- Да-да! «Просто в лоб! И без выходного пособия!»
- Точно!
А еще в рассказе про этого же стрекулиста и проныру – Милвертона – Холмс демонстрирует поразительнейшую противоречивость своего характера – во многих других рассказах и повестях Холмс является ревностным блюстителем закона, но в означенной истории он говорит Уотсону:
«- Дорогой друг, Вы ведь знаете, я не люблю опрометчивых поступков, я все хорошо взвесил и никогда бы не пошел на такую опасную меру, если бы имелся другой выход. Посмотрим на дело трезво. Вы, я полагаю, допускаете, что с точки зрения морали мой замысел оправдан, я совершу преступление только в глазах закона. Ограбить дом Милвертона – это не более чем отобрать у него силой записную книжку. А в этом Вы сами были готовы помочь мне.
Я [т. е. Уотсон – прим. мое] подумал.
- Да, – сказал я, – поступок нравственно законен, раз наша цель – взять только то, чем Милвертон пользуется для незаконных целей.
- Именно. А раз поступок с моральной точки зрения законен, остается только личный риск. Но истинный джентльмен не должен думать о риске, когда женщина так отчаянно нуждается в его помощи.
- Вы очутитесь в сложном положении.
- Это и есть риск. Я не вижу иного способа получить письма. У несчастной леди нет денег, а среди ее родных нет ни одного человека, которому она могла бы довериться. Завтра последний день, и, если мы не добудем писем сегодня ночью, этот негодяй сдержит свое слово и погубит ее. Поэтому я должен или все предоставить судьбе, или сделать этот последний ход. Между нами говоря, Уотсон, это своеобразная дуэль между Милвертоном и мною. При первом обмене ударов, как Вы видели, перевес был на его стороне, и моя репутация и чувство собственного достоинства требуют, чтобы я продолжил ее.
- Мне это не нравится,  но,  видно,  так должно быть, – сказал я. – Когда мы отправляемся?
- Вы со мной не пойдете.
- В таком случае и Вы не пойдете, – возразил я. – Даю Вам честное слово (а я никогда в жизни не нарушал его), что сейчас же найму кэб, поеду в полицию и выдам Вас, если Вы не возьмете меня с собой.
- Вы не можете мне помочь.
- Почем Вы знаете? Неизвестно, что случится. Как бы там ни было, мое решение неизменно. Не Вы одни обладаете чувством собственного достоинства и дорожите своей репутацией.
Холмс сначала казался раздосадованным, но теперь лицо его прояснилось, и он хлопнул меня по плечу.
- Ладно, дорогой друг, пусть будет так. Мы много лет жили в одной комнате, и нечего под конец менять традицию. Если не повезет, будем вместе делить камеру. Признаюсь, Уотсон, я всегда думал, что из меня вышел бы замечательный преступник. И вот наконец такая блестящая возможность!»
- Просто удивительно! Какое благородство! Какое мужество! Какая самоотверженность! Какая великая дружба!
- Да. Недаром Г. Джемаль симпатизировал Холмсу, называя его джентльменом-спортсменом.
- Он так говорил?
- Да, в одном из интервью.
- Очень интересно.
- Да.
Холмс знает, что закон карает лишь преступление, но бессилен перед грехом. Главным для всякого, по-настоящему благочестивого человека, является нравственный закон, а не свод бесчисленных правил, выдуманных обществом за всю Мировую Историю. Поэтому он вместе с Уотсоном идет на преступление, которое…
- С точки зрения морали оправдано.
- Вот именно.
Мы живем в падшем мире, где все организованно хаотично перемешано.
- Т. е. не просто хаотично, но организованно – управляемо хаотично.
- Да.
Нельзя совершать грех, нельзя попускать беззаконие и несправедливость, нельзя идти на преступление. Но иногда бывают такие ситуации, когда необходимо сделать меньший грех, чтобы избежать греха большего. Все очень непросто. Все весьма трудно. Но по милости Божией – преодолеваемо.
- Да, Симон, ты прав.
А я еще помню, что в рассказе «Черный Питер» Уотсон говорит о своем друге, как о великом художнике и про то, как они, перед устроенной ими засадой для поимки преступника, вдвоем отправились любоваться природой – смотреть на цветы и птиц. 
- Да. И, кстати, в этом же рассказе Конан Дойл, говоря о моряках-гарпунерах и самом Шерлоке Холмсе, который упражнялся в задней комнате лавки мясника Аллардайса, в определенной степени описывал и свои собственные воспоминания – ведь в молодости он сам выходил в море в качестве корабельного врача на китобойном судне «Hope» – «Надежда». Да и Уотсон, отчасти, – это сам автор произведений о Шерлоке Холмсе, а отчасти – его учитель, с которым он познакомился в Эдинбургском университете – профессор Джозеф Белл и который к тому же еще является прототипом Холмса, но не он один, а вместе с Конан Дойлом, ведь все герои гениальных художников – суть они сами, ибо в подлинно гениальном творце, как сознательном микрокосме, живет целый мир – он сам и есть весь мир. Поэтому говорить о Шерлоке Холмсе, как о человеке, мозг которого подобен заполняемому извне чердаку, – по меньшей мере недальновидно. Чтобы полностью разглядеть Холмса – да и то, это вряд ли получится, – нужно прочитать весь цикл произведений его автора, в которых описывается непростой характер этого интереснейшего детектива, а не рассуждать, как софист, вырвав из контекста, из одной только повести, некий отрывок и потом, тыча им в глаза собеседнику, выдавать желаемое за действительное.
- Да… В общем, с логикой у софистов во все времена большие проблемы…
- Конечно, ведь они даже не знают ничего о самой логике, ибо не видят очевидных вещей – они еще не прозрели. Они – полурожденные.


Г Л А В А   LXXVII

Наивность и чистота Симона


- В детстве я всерьез верил в то, что человек появляется в этом падшем мире не путем насильственного деторождения, но, что его приносит аист или находят в капусте.
- Симон, ты по-настоящему в это верил?
- Ну да. А откуда мне было знать, как он зачинается в действительности? Ведь в детстве я был девственно чист и наивен, каковым, по милости Божией, и являюсь до сих пор. Правда, наивен я в истинном значении этого слова, а не в том смысле, что простоват или легковерен – как раз-таки я никому не верю, а только Богу.
Так вот, впервые я узнал о том, как происходит зачатие ребенка в нашей падшей реальности от своих друзей.
- И как это произошло?
- Однажды они, почему-то подозрительно смеясь надо мной, отвели меня в сторону и спросили, знаю ли я, как появляются на свет дети. Я сказал, что, конечно же, знаю – их приносит аист или находят в капусте. Причем говорил я это нисколько не сомневаясь в правоте своих слов, стоя на этом твердо и непоколебимо.
- И что они?
- Они еще больше стали смеяться надо мной. А потом сказали все, как есть. Когда я услышал от них эту суровую правду, весь мой внутренний, чистый, детский мир словно разлетелся на мелкие осколки – мне в ту же секунду стало очень плохо, я не мог найти себе места и весьма опечалился, потому что с детства был впечатлительным ребенком, интенсивно чувствующим весь этот безнравственный мир и не принимающим всякую несправедливость. Наверное, нечто подобное произошло и «при» грехопадении Адама и жены его, нареченной впоследствии Евой, – я уже говорил ранее, что цельное и полное Реальное рая разлетелось на мельчайшие осколки, и каждое живое существо приняло ограниченные форму и содержание, каковые мы и наблюдаем теперь – рыбы могут лишь плавать и без воды погибают, а птицы не могут, подобно рыбам, оставаться долго под водой – все стало раздробленным, бессмысленным, разорванным на части. Вот примерно так же и я ощущал себя тогда…
- А что было потом? 
- Они посмеялись надо мной, и мы затем разошлись по домам. С тех пор во мне начались серьезные изменения – я все стремительнее стал утрачивать свое детское восприятие реальности – все краски для меня стали меркнуть, мир в моем представлении начал становиться каким-то грубым, жестоким, неприглядным. Все мои чудесные увлечения и переживания заменились однообразной суетой и скукой. Мой некогда гигантский, богатый внутренний мир стал уплощаться и стягиваться, широкий кругозор становиться «точкой зрения», таинственно-волшебные думы переменились на мысли о том, как научиться жить или скорее даже выживать на этой посткатастрофической земле. Короче говоря, я стал взрослеть и все дальше отходить от своих истоков, правда, забегая вперед, сразу скажу, что, по милости Божией, я впоследствии смог вновь обрести свободу.
Позже, когда я учился в старших классах, знакомые мне люди предлагали поехать вместе с ними в публичный дом. По дьявольскому наущению они хотели соблазнить и меня, но я всякий раз твердо отвечал им отказом, хотя подходили они ко мне со своими грязными предложениями довольно часто, на протяжении трех, нет, даже больше трех лет – ведь я дружил с ними и после окончания учебы в школе.
- А что ты им говорил, когда они предлагали тебе отправиться вместе с ними в дома терпимости?
- Я приводил им примеры из их собственного будущего: каждого из них я спрашивал, что бы он сделал, если бы узнал, что его дочь занялась проституцией.
- Неожиданно…
- Так и было – ты бы видел их лица – они сразу переставали смеяться и трунить надо мной и не могли сказать ничего вразумительного – я словно выбивал их на короткое время из колеи, и они потом не сразу приходили в себя, правда, через некоторое время все возвращалось на круги своя, и они вновь досаждали мне своими мерзкими соблазнами. И все же грех в них победил. Они стали рабами собственного тела – своей физической предопределенности, они выдвинули на главное место не душу, но тленную плоть.
Кстати, когда я рассказывал про эту историю матери с сестрой, последняя, нервно и грубо оборвав меня, сказала, что, дескать, в этом нет ничего удивительного, хотя мать поразилась моей, еще в подростковом возрасте, мудрости.
- Я тоже удивлен, Симон, не каждый юноша даст такой жесткий отпор своим недоброжелателям. Многие наоборот идут на поводу чертей и рады соблазняться.
- Да, а сестра позавидовала мне тогда… Бесы манипулируют даже близким человеком, который не слышит главного – она уцепилась не за смысл моих слов, но за то, что мать стала меня нахваливать – ей тогда самой хотелось быть в центре внимания и потому она лицемерно, как фарисей, стала придираться к мелочам, говоря, дескать, что ж тут такого особенного – сказал и сказал друзьям своим, – я бы тоже так ответила. Многие люди не видят себя со стороны – в критические моменты их жизни они как раз-таки теряются и не знают, что ответить тому, кто их искушает, но когда они видят в ком-то свет, бесы начинают выходить из них наружу.
- Да…
- Ну так вот, возвращаясь к проблеме насильственного деторождения и его частного случая в виде проституции, я еще хочу упомянуть про одну блудницу, которую изобличали во грехе беседовавшие с ней лицемеры.
- Что за история?
- Как-то раз я слушал разговор между одной молодой девушкой и людьми, громко и рьяно отстаивавшими нравственные ценности. Девушка была блудницей, воспитывалась в семье без отца матерью и бабушкой и после окончания учебы в университете стала сниматься в фильмах со сценами полового характера. Ее оппоненты спрашивали о том, как вообще она может заниматься таким грязным и непристойным делом, они увещевали ее, называя ее поступки аморальными, даже спрашивали, как она будет воспитывать своих будущих детей и не будет ли им стыдно за свою мать.
- И что она им ответила?
- Да она выглядела намного достойнее и благороднее, нежели эти фарисеи, которые в своих глазах бревна не видели. Девушка сказала им, что если ребенку стыдно за своих родителей, то не правы обе стороны – ни родители, поелику на них лежит ответственность за воспитание детей, ни ребенок – потому что он, стыдясь своих родителей, ведет себя безнравственно, при этом про себя она добавила, что нисколько не стыдится и уважает свою мать и бабушку.
- И что ее собеседники?
- Ничего ей на это не ответили. Но главное, что я этим примером хочу сказать – наш падший мир целиком хаотично организован. Смотри, Илья, как дьявол всех и вся разделяет: говорившие с этой девушкой люди, внешне прикидываются благочестивыми и добродетельными – они, в отличие от нее, не снимаются в подобных фильмах, они даже может быть ходят в Церковь, они часто говорят о нравственных ценностях, они даже делают добрые дела – не всегда, но иногда их совершают, однако в них нет цельности и полноты – они сомневаются, ищут и не находят, пытаются что-то кому-то навязать или же доказать, в нервном порыве они могут вступить в полемику, оскорбить, унизить и даже убить человека – своего ближнего; с другой стороны – эта согрешающая девушка, которая, бесспорно, занимается безнравственными вещами, ее поступки аморальны – я их нисколько не оправдываю, как и не оправдываю зло – его нельзя облагораживать, ибо с дьяволом не полемизируют, его побеждают или ему подчиняются – третьего не дано.
- Значит обе стороны подчиняются дьяволу?
- Да. Но хитрость дьявольская в том, что внешне девушка выглядит наоборот учтивее, серьезнее и достойнее, нежели ее оппоненты, хотя в действительности и она ошибается – опасность и разрушительная сила ее греха, как и всякого вообще греха, не в том, что она грешит, но в том, что она продолжает грешить – она не хочет покаяться, измениться, раз и навсегда порвать с блудом.
- А разве она говорила, что не перестанет этим заниматься?
- Да, на вопрос ее собеседников, нравится ли ей то, чем она занимается, девушка ответила, что очень нравится, что она даже любит свою работу. Грех глубоко в ней укоренился и освободиться от него ей будет весьма трудно. Трудно, но возможно, – по милости Божией и истинному покаянию, ибо для Бога нет ничего невозможного. Ведь смог, к примеру, Эрл Мэниголт покаяться и навсегда освободиться от своего порочного влечения к наркотикам, хоть это и было ему весьма трудно – он возвращался к своей греховной привычке много раз.
- А потом даже стал учредителем собственного уличного турнира, а легенды о нем до сих пор ходят в Гарлеме.
- Вот именно.
- Да, Симон, ты прав.


Г Л А В А   LXXVIII

О хождении на кладбища


- Помню, один знакомый рассказывал, как отправился со своей матерью на кладбище, на котором похоронена его бабушка. Я тогда сказал ему, что это бессмысленно, потому что глубоко внутренне чувствовал бессмысленность посмертных и многих других, оставшихся после язычества, привычек и традиций. 
- Почему?
- Потому что в Евангелии от Матфея, в 22-й главе, говорится, что Господь и Бог наш Иисус Христос не есть Бог мертвых, но живых.
Зачем нужны человеку все эти безнадежно устаревшие обряды и ритуалы? Ведь это дьявол искушает ими людей. Вместо того, чтобы, будучи сознательными микрокосмами, стать устремленными в будущее, люди ищут нечто вовне, копаясь при этом в прошлом.
- Симон, но ты ведь сам ходишь в храм Божий и сам же молишься Святым угодникам Господа. Нет ли здесь противоречия? Почему в одном – ты непреклонен и тверд, а в другом – позволяешь себе говорить об утрате смысла в хождении людей на кладбища?
- Потому и позволяю, что сознательно провожу разделяющую черту между тем, что вечно и тем, что, наоборот, – тленно и мерзко. Я, конечно же, помню об умерших родственниках и о почивших людях вообще, но в моей жизни есть ценности подлинные, истинные, а есть все остальное – второстепенное, каковым и является вся эта болезненная у людей привычка посещать могилы своих родственников, друзей, знакомых, кумиров и проч. и проч. Ведь дьявол все всегда либо мешает в одно сплошное, безликое и бессмысленное месиво, либо разделяет и разлагает единое, неделимое целое на части. Ни тому, ни другому я не следую. Я стараюсь всегда думать обо всем сам, а не иду на поводу общества, в котором человек теряет свою цельность и независимость. 
- Значит, сам ты не ходишь на кладбища?
- Нет, не хожу.
- А если – так может произойти, хотя ты говоришь, что чувствуешь иногда близость смерти – ты переживешь своих родителей или родственников – ты и тогда не будешь посещать могилу кого-то из них? Ведь родители-то, наверное, – исключение?
- Нет, родители для меня ничем не отличаются от других людей, я ко всем стараюсь относиться одинаково – по-христиански. И на кладбище, где они будут похоронены, я, если доживу до того времени, ходить не буду.
- Как-то странно звучит…
- В твоем представлении – да. Но я сказал то, что сказал и никак иначе. Люди не о том думают – они все цепляются за этот, безнадежно, необратимо, со все большим ускорением клонящийся к своему закату, бессмысленный и безнравственный, хаотично организованный и падший двойственный мир. И, кстати, в этом тоже проявляется отсутствие в них подлинной веры. Поелику, если бы они верили Богу по-настоящему, то не стали бы хвататься за то, что все равно погибнет. А держатся они за старое потому, что боятся Справедливого Божьего Суда, потому, что не могут покаяться, продолжают творить зло, все больше в нем увязая. Но этим я не хочу, конечно, сказать, что все люди должны разом прекратить свои привычки, связанные с посмертным культом, да этого и не произойдет. Я о другом говорю, – что подлинному Христианину необходимо поступать не так, как принято, положено или привычно в обществе, но во всем следуя примеру Господа нашего Иисуса Христа, Который, воскреснув, вознесся на Небо к Своему Отцу.
- Согласен.
- Даже могилы – и те становятся предметом раздора между людьми – я видел, например, как у могилы В. Цоя произошел спор между женщиной, подметавшей участок могилы ветерана войны, и фанатами музыканта, – дескать, молодые люди шумят, ходят зря и сорят, а стравливает всех как всегда дьявол, ибо не правы обе стороны. Посмертный культ, особенно у места погребения хоть самого гениального человека на свете, есть мерзость перед Богом, но люди продолжают нести цветы на кладбище, дневать и ночевать возле могилы человека из которого они сотворяют себе кумира. То же самое относится к мощам и Святыням. Вообще люди часто портят все, к чему бы ни прикоснулись – даже к посмертной памяти человека. Я сам уважаю и люблю В. Цоя, но зачем же так фанатично делать из этого культ?
- Да, Симон… Не буду с тобой спорить.
Кстати, из твоих слов я понял, что Святыни и мощи Святых являются для человека некоторого рода не только помощью, но и препятствием – для его осознанной свободы, и что желание прикоснуться к ним, как-то излечиться с их помощью или просто увидеть их есть искушение для честного и отвоевывающего свою свободу человека – для его самостоятельного действования, в противоположность ожиданию чуда извне, но ведь в Библии есть явное подтверждение того, что мощи имеют чудотворную силу: например, в Четвертой Книге Царств, в 13-й главе, в которой говорится про пророчество Елисея перед его смертью – про трижды одержанную победу Израиля над сириянами – сказано ведь, что когда погребали одного человека, то он воскрес, прикоснувшись к мощам Елисея, – произошло чудо Господне.
- Илья, своим сознательным нежеланием уповать на чудодействие мощей Святых я не хочу навязывать людям мнение, что необходимо разом прекратить хождение по Святым местам и обращаться к Святыням. Я говорю о том, что, по милости Божией, сам лично не нуждаюсь в чуде извне, которое хотят получить некоторые люди, к примеру, посредством Пояса Богородицы или мощей Святых. Да, я говорил, что люди снимают с себя ответственность самостоятельно делать духовные усилия, чтобы жить праведно, и что вместо этого они ищут более легкие пути, полагаясь на чудотворную силу мощей, ибо люди часто хотят не подлинной веры, но чуда – слабы они в вере своей – большинство людей живут призрачными надеждами, не ради Господа Бога, но для собственных земных благ и топчутся на месте, так и не покаявшись и не укрепившись в своей вере. Но я никого насильно не отговариваю – мне важен мой личный путь покаяния и спасения.


Г Л А В А   LXXIX

Об умении радоваться за другого человека. О зависти и жалости


- В предисловии гениального Франсуа Рабле к Четвертой Книге героических деяний и речений доблестного Пантагрюэля повествуется о том, как Юпитер щедро наградил некоего дровосека по имени Шулятрис за умеренность его желания найти потерянный им топор. И вот что интересно, – когда Шулятрис из бедного, едва сводившего концы с концами дровокола, превратился в богача, его односельчане, прежде питавшие к нему жалость и выражавшие сочувствие, после того, как увидели его великое и неслыханное богатство, весьма тому изумились. 
- Да, помню, – они стали ему завидовать. 
- Именно – они, по слову Рабле, начали сразу бегать, шмыгать, выведывать, да выпытывать у Шулятриса «каким способом, в каком месте, в какой день, в какой час, как именно и по какому поводу досталось ему такое огромное богатство». Все это я говорю к тому, что и в наше время происходят подобные же истории с людьми, которые ранее кого-то не признавали, а потом, узнав о том, что тот, кого они давеча даже не уважали, ни во что не ставили, презирали, над которым издевались или которого они жалели, – стал известным или богатым человеком, – поразительно скоро меняли о нем свое «мнение». 
Многие люди не умеют искренно радоваться за своих ближних. Помню, к примеру, девушка, в которую я был влюблен, когда учился в университете, спросила меня однажды – какого человека я считаю достойным называться лучшим другом.
- И что ты ей ответил?
- Я тогда произнес избитую и неинтересную мысль, – дескать, что лучший друг для меня – это тот, кто познается в беде.
- Это когда ты еще был очень наивным?
- Да, я еще скользил по поверхности многих вещей.
- А что она тебе на это сказала?
- Что для нее лучший друг тот, кто радуется за своего ближнего, когда у него все хорошо.
- Очень интересно.
- Да. В то время я и сам удивился ее словам.
- Видимо, ей пришлось на своем примере убедиться в том, что в мире не так много людей, которые искренне радуются за ближних, когда последним, по милости Божией, дается благодать.
- Конечно, она мне так и сказала потом.
Другой пример. Пока один знакомый отсутствовал в своем родном городе, родственники его матери стали пренебрежительно к ней относиться. Они смогли подмять под себя мать потому, что у нее был мягкий, слабый характер – ведь общество, будучи средоточием бесовской силы, всегда нуждается в слабом – на такого проще всего взвалить все свои немощи и эксплуатировать сложившийся образ отщепенца ради своей выгоды. Но впоследствии, с приездом знакомого, родственники, будто почуяв его незримую духовную цельность, изменили свое безнравственное к ней отношение – он начал влиять на мать, а вслед за этим стали меняться и родственники.
И когда мать его работала, сотрудники не очень-то ее уважали, но при этом жалели.
- Почему?
- Потому что знали, что она не станет отвечать на их дерзость и пренебрежительное к ней отношение. А человека слабого или простоватого, неспособного отстоять свою реальность, люди обычно жалеют. Причем жалеют не искренне, а лишь потому, что гордятся своим собственным положением, благодаря которому им самим не приходится терпеть всяческие унижения.
- Да, Симон, я понимаю, о чем ты говоришь – это действительно так, ведь жалость – какое-то двойственное чувство: жалеют обыкновенно тогда, когда у того, кто кого-то жалеет, положение отличается от того, кого он жалеет.
- Все так, но кроме жалости есть настоящее сострадание – искреннее, неподдельное, Христианское – милосердное, когда любя даже того, кто творит зло, сострадаешь ему, потому что видишь в нем Образ Божий.
- Да, это добродетельное чувство.
- Так вот, когда бывшие сотрудники матери знакомого узнали, что ее стали уважать многие, незнакомые ей, люди, а не только родственники и те, которых она знает, они начали ей завидовать, и прежняя их жалость к ней сменилась завистью. А стало так потому, что ее сына признали в обществе.
- Лицемеры.
- Да.
А еще у меня была похожая ситуация – я много рассказывал другу про девушку, о которой говорил выше, и спрашивал его мнение об ее изменчивом поведении. И как-то раз он сказал, что она иногда относится ко мне с пренебрежением потому, что я по ее мнению – так ему казалось – провинциал.
- Что за глупость?
- Да, но потом я понял, почему он так подумал – люди порой говорят о других то, что они думают о самих себе. Сам друг, выросший в деревне, не хотел считаться с тем, что я родился отнюдь не в провинции, а в том самом месте, которое раньше являлось столицей нашей с ним Родины. И что я все свое раннее детство прожил в самом центре этого красивого города, и что на съемках фильма «Игла», по аллее возле самого моего дома, в год моего рождения, ходил его же кумир Виктор Цой. 
- Симон, теперь я понимаю, что это действительно была зависть со стороны твоего друга. Какая же это провинция, когда с этим местом так много всего интересного связано! 
- Да, Илья, с одной стороны, ты прав.
- Почему с одной?
- Потому, что по мысли друга – относительно места нашего с ним обучения мой родной город – провинция. Т. е. он, конечно, признавал особый статус места моего рождения, но в то же время говорил, что по сравнению с городом, в котором мы учились, – оно не такое уж особенное.
- Все равно неубедительно.
- Да. Но я еще не все сказал, потому что дьявол тогда и меня искусил.
- Каким образом?
- На слова друга касательно моей «провинциальности», я ответил, что сама девушка – та еще провинциалка, ибо родом она не из большого города.
И если уж кому и следовало воротить нос, так это мне, потому как я из города с такой богатой Историей, а она, по тогдашним моим, недалеким меркам, всего лишь из маленького, не очень известного, городка. Но несколько позже я, по милости Божией, понял, что мы с другом оба были не правы.
- Почему?
- Да потому, что я сам же и задал ему провокационный вопрос, а настоящие друзья так не поступают. Ну, а он понятно, почему. И обоих нас тогда столкнул дьявол. Злой дух стравливает людей такими изощренными способами, что делает их слепыми. Ведь я одним махом опорочил честь этой девушки перед другом, унизил самого себя тем, что возгордился, сказав лишнее про ее родной город и поставил друга в неловкое положение. И все это сделал я – один.
- Понимаю, Симон… Да, лучше держать язык за зубами… Но вот, в чем штука, – если бы ты не сказал тогда другу то, что думаешь, – познал бы ты в таком случае самого себя, как теперь, – покаявшись впоследствии и воссоздав мысленно эту картину вновь, сопоставив ее с тем, что есть сегодня и таким образом охватив ее целиком, увидел изменения в самом себе?
- Вот в том-то и дело, что конечно же, нет. В «Поле и характере» О. Вайнингера, к примеру,  говорится: «Глубокая, умопостигаемая сущность че¬ловека это то, что не подвластно причинности и свободно избирает между добром и злом, это то, что обнаруживается в сознании виновности, в раскаянии. Иначе объяснить эти последние явления еще никому не удалось. И никого нельзя убедить в том, что он вынужден был совершить тот или иной поступок. В долженствовании заключается и здесь доказательство возможно¬сти. Человек может прекрасно сознавать причинные факторы, определившие его поступок, низшие мотивы, побудившие его к нему, и, однако, он – тогда именно вернее всего – поставит этот поступок в вину своему умопостигаемому «Я», которое, будучи свободно, могло поступить и иначе».
- Очень точно сказано про то, как умопостигаемое «Я» обнаруживается в сознании вины, – действительно, человек сам глубоко внутренне чувствует, что, попирая свою и чью-то свободу, ведет себя безнравственно.
- Да. 
Еще помню, как участвуя в одной интеллектуальной игре – она называлась «Лидер XXI века», я сознательно уступил своему сопернику – его зовут Абдикожа – право выбора школьного предмета, в котором он, как и я был силен – то была химия, – для того, чтобы он впоследствии победил и прошел по конкурсу дальше – потому что я тогда, несмотря на возможность своего выигрыша, мыслил стратегически и понимал, что могу не только выиграть, но и проиграть, если ошибусь, отвечая на вопросы, и тогда я навредил бы и себе, – если бы не вышел в финальный этап игры и ему, – лишив его выбора этого предмета, поскольку из оставшихся предметов он также хотел выбрать химию, но я выбирал первый , а он – после меня, а по первому кругу текущего тура игры, который состоял из двух частей, он опережал меня. Вот она, нравственная проблема, – что лучше и правильнее – сделать так, чтобы не прошли мы оба, но удовлетворить свою гордыню, – что не позволил победить сопернику или подняться над всей этой суетой и уступить сопернику для его победы? И вообще – нужно ли было мне жертвовать своим выбором – ведь в конечном счете никто из других участников игры не оценил и даже не понял мотива моего поступка. Однако я сделал так именно потому, что мне было безразлично – оценит мой добрый поступок кто-то или нет – для меня всегда было важно быть честным перед самим собой. Я всегда сам себя нелицеприятно судил и потому не нуждался в судьях со стороны. Единственным своим Судьей, Который всегда направляет меня к Истине, я вижу Господа Бога – с Ним я связываю нравственный закон своего сердца и души. Если человек свободно сам выбирает быть рабом Божьим, то он больше ничей раб. Так, еще учась в школе, я упражнялся для всей своей последующей жизни в бескорыстном делании добра. Я не хочу быть богаче, быстрее, сильнее, выше и т. д., чем кто бы то ни было. Кстати, этого не понимал друг, с которым я учился в университете – как, вопрошал он, можно быть таким бескорыстным и потому всегда желал мне успеха, а успех был мне не нужен – все, что мне нужно – уже есть в моем сердце – это благодать Божья. Играя в вышеозначенной игре, я уже тогда укреплял в себе свою духовную цельность и независтливость – мне не нужна была вся эта гонка – я действительно воспринимал эту игру именно как игру – детскую, забавную и не более. Я относился к ней легко, но не как к нечто такому, посредством чего можно заработать деньги – я относился к ней по-детски наивно, не подозревая даже о том, что уже тогда, будучи школьниками, многие, окружавшие меня участники игры – нас было двадцать семь человек в группе, или три подгруппы по девять человек – играли, чтобы выиграть деньги, чтобы удовлетворить свое тщеславие и амбиции – они тогда уже начали терять себя, а во мне не было этого соревновательного духа – даже наоборот – у меня было чувство братства и взаимной помощи – светлой и чистой, без спеси и гордыни, без чувства конкуренции. Я ходил на собрания перед игрой, на которых нас к ней готовили, просто ради общения и узнавания людей и их характеров и, наверное, поэтому от дружбы со мной впоследствии так часто отказывались ребята, с которыми я учился в университете, – потому что они не понимали, как можно быть таким непрактичным, как я. Они так и не разглядели во мне мое настоящее «Я» – ведь в действительности я и не был каким-то оторванным от жизни, как некоторым тогда казалось, просто мне было неприятно соревноваться с кем-либо, но свое дело я всегда стараюсь делать хорошо. Просто я великодушный человек, и вместе с тем нечто свое, если мне оно действительно нужно, не упускаю – т. е. я с детства не был глупцом, которого можно легко провести – мне только претило то, что большинство людей живут в постоянном противоборстве, соревнуясь друг с другом и сравниваясь. А, к примеру, отец и некоторые родственники и знакомые хотели навязать мне этот дух конкуренции. Но я подспудно понимал, что это обман – я, по милости Божией, знал, что весь падший мир устроен неправильно, и что я не должен следовать этой, поддерживаемой людьми, системе конкурентных отношений – я глубоко всем своим нутром и кожей чувствовал глобальный изъян в самом посткатастрофическом мироздании и глубоко понимал, что не так все должно быть – меня, как и Виктора Цоя, сказавшего в песне «Нам с тобой» о своем видении мира, ничего не устраивало.    
С другой стороны, в школе я был отличником и потому мне было неинтересно продолжать учиться в университете среди таких же, как я студентов – да, тогда я еще не то чтобы не знал, что всякая конкуренция между людьми – в действительности безнравственная и бессмысленная вещь, поелику человек не должен, подобно животным, состязаться с другими людьми в каких бы то ни было вещах – ведь всякое соперничество в обществе порождает среди людей неравенство с сопутствующими ему грехами – завистью к победителю, обидой, желанием властвования и угнетения, тщеславием, гордыней и проч. и проч., но как-то так совмещал в себе отсутствие соревновательного духа вместе с желанием учиться у более сильных в учебе ребят, – в общем, все вместе и одновременно было. Так вот, поступая в университет, я сознательно себя настроил на то, что теперь-то уж по уровню знаний я буду, наверное, в середине своей академической группы, – чтобы равняться на более сильных ребят. Теперь мне ясно как день, что такое мое желание было странным и нелепым, поскольку человек, сознательно унижающий себя ради корысти, – а я тогда именно хотел быть лучше, чем когда учился в школе – такой человек добьется обратного результата – он никогда не станет лучше, равняясь на тех, кто «быстрее, выше, сильнее» его в каком-нибудь деле, потому что общество безжалостно к таким, «светлым идеалам» – не надо быть лучше или хуже, чем кто-то другой – нужно быть только самим собой. А вот друг, с которым я сблизился на последних курсах учебы, будучи в школе как и я отличником, напротив, – продолжал сохранять цельность характера, несмотря на то, что в университете учился кое-как, с большим трудом – не в том смысле, что много трудился – он наоборот все делал нехотя, но именно через силу, заставляя себя, чтобы окончить университет, потому что так же, как и я пошел на то направление, которое ему не нравилось – за неимением интересного ему факультета. И только теперь я глубоко осознал, что во время обучения в школе я не знал больших поражений, с которыми мне предстояло столкнуться в университете и потому я ни о чем теперь не жалею, потому что знаю, что все в моей жизни происходит по Промыслу Божию и потому я теперь, выйдя в ровное поле без призрачных надежд, устремлен в Вечность и не стыжусь своих прошлых ошибок – потому и удивительно обстоятельство моего сознательного самоуничижения во время учебы в университете – благодаря этому я смог понять, что мне всегда есть куда расти, и что я не всегда и во всем первый, каким был в школе. Теперь же я и вовсе не хочу быть ни первым, ни последним – я хочу быть самим собой. Какими бы серьезными ни были мои прошлые ошибки – я знаю, что благодаря им я в настоящем такой, какой я есть. Это дьявол хочет, чтоб человек закоснел в своих прошлых грехах, а Господь Бог, по непостижимому милосердию Своему, все прощает человеку, если он искренне покается – ради его спасения и будущего.
Я думал и сожалел не о прошлых своих ошибках, – мне было интересно понять другое – почему, действуя свободно, человек в падшем мире неизбежно обречен на совершение ошибок, – наверное, потому, что ошибаясь, он может познать цену свободе и тем самым искупает вину за первородный грех, становится чище и совершеннее. Я понял, что, совершая множество ошибок, я тем не менее постоянно стремлюсь искоренить в себе нехорошие помышления своей души – я стремлюсь к настоящему покаянию и потому не жалею о прошлом – передо мной открывается перспектива будущего. Если б не было моего, полного заблуждений прошлого, я не пришел бы тогда к своему настоящему и к покаянию – за одно это я бесконечно благодарен Господу Богу. Конечно, это вовсе не означает, что для покаяния необходимо совершать ошибки. Я говорю о том, что если человек и совершает ошибки, то у него всегда есть возможность покаяться. А дьявол хочет отнять у человека эту возможность и стремится погубить его, внушая ему мысль, что у него нет свободы и выбора. 
- Да, Симон, ты прав.
- Помнишь, Илья, я рассказывал про то, как одна женщина обвинила в сглазе свою сестру?
- Да, конечно.
- Интересно, что однажды в дом старшей из сестер ночью чуть не проникли воры, – соседка тогда вовремя позвонила в дежурную часть и вызывала оперативных сотрудников, и младшая сестра, в дом которой до этого проникли воры и вынесли ее вещи, посочувствовала старшей, рассказавшей ей про это происшествие. Так вот, проявление со стороны младшей сестры этой мнимой жалости само по себе было неискренним – она внутренне радовалась тому, что это происшествие не произошло вновь с ней самой.
- Ты прав, Симон… Со стороны это действительно выглядит именно так, потому что если исходить из общего контекста всей ситуации, – начиная от кражи в ее доме, ее завистливого характера, ее обвинения в адрес старшей сестры, – дескать, что она ее сглазила и заканчивая последним происшествием – неудавшейся кражей в доме старшей сестры, – сопоставляя между собой все эти разрозненные во времени вещи и связывая их воедино, – то очевидным будет вывод, что жалость, проявленная младшей сестрой по отношению к старшей, – ненастоящая, фальшивая, неискренняя.
- Вот именно. И так поступают многие люди. Поэтому жалость мне, как и многим мужчинам, не близка. Не близка, но это не значит, что чужда. Жалеть человека по-настоящему, по-христиански, конечно же, не есть нечто аморальное. Проблема в том, что такое подлинное сострадание к ближнему среди людей встречается крайне редко. Вообще, жалость, скорее, чувство, свойственное женскому, двойственному характеру. И вновь я вспоминаю здесь слова О. Вайнингера – касательно женского сострадания: «Только близорукий человек может видеть в ухаживании женщин за больными доказательство их сострадания, – в действительности же оно доказывает как раз обратное. Мужчина никогда не мог бы спокойно смотреть на мучения больного, он так страдал бы от них сам, так изнурялся бы, что постоянный уход за больным был бы для него совершенно невозможен. Кто наблюдает сестер милосердия, тот с удивлением замечает, что они не теряют спокойствия и «кротости» даже при самой ужасной агонии умирающего. И это хорошо. Муж¬чина, который не может быть свидетелем чужих мучений и чужой смерти, принес бы тут мало пользы. Мужчина захотел бы смягчить мучения, задержать смерть, словом, захотел бы помочь, ибо где уже нельзя оказать никакой помощи, там ему делать нечего: там вступает в свои права уход, а на последнее способна только женщина. Но совершенно неправильно оцени¬вать деятельность женщин на этом поприще с какой-нибудь иной, неутилитарной точки зрения».
- Да… Очень точно сказано.


Г Л А В А   LXXX

Проблема сакрального и профанного


- Всякую подлинную проблему можно рассматривать с сакральной стороны – вины человека вследствие его грехопадения, а также с профанической стороны. К примеру, если мы будем исследовать болезни человека, – скажем, простуду, то и с ней дело обстоит вовсе не так просто, как кажется многим людям.
Как-то раз, помню, слышал, что говорил об этом заболевании один человек, – дескать, оно происходит не просто из-за того, что организм сильно переохлаждается, но и потому, что простуда есть прямое следствие иссушения слизистой оболочки носа – по причине холодного и сухого, в отличие от теплого, воздуха – из-за чего иммунитет и ослабляется вирусами, находящимися в организме во время инкубационного периода, поелику для поддержания постоянной температуры тела человеку необходимо затрачивать большое количество энергии, которой на поддержание иммунитета остается меньше, ибо в холодную погоду, когда человек вдыхает кислород, сосуды в его легких, мышцах и внутренних органах сжимаются, кровь начинает циркулировать медленнее, и питательные вещества поступают во внутренние органы в малом количестве.
- Т. е. насморк в данном случае рассматривается именно как инфекционное заболевание.
- Да. Пока вроде бы все понятно, не так ли?
- Ну, да. Все друг с другом взаимосвязано – организм, как единая система.
- Да. Но мне лично данное объяснение не проясняет самой причины болезни людей. Не причины, которая была приведена выше – в предлагаемых обстоятельствах падшего мира, а самой главной причины, последней причины, причины, как таковой – Причины всех причин.
- Ты думаешь причина этой проблемы сакрального характера?
- Я не думаю, а уверен в этом.
Начну с вопроса о том, почему, к примеру, животные редко болеют, при этом я сейчас вовсе не рассматриваю те ситуации, когда между ними идет жестокая борьба за выживание, вследствие которой погибают многие раненые звери. Меня не интересуют болезни, приобретенные в конкурентном противостоянии между животными. Я говорю о другом – представим себе картину, когда животное здоровое, сытое, и ему ничего не угрожает – тогда вряд ли у него из-за холода появится насморк.
- Да, это очевидно.
- А почему? Скажем, почему мамонты во время Ледникового периода не испытывали дискомфорт от холода?
- Потому что были адаптированы к природным условиям того времени.
- Ты имеешь в виду правило Бергмана?
- Что за правило?
- Экогеографическое правило, – когда крупные размеры теплокровного животного напрямую зависят от условий холодного климата в местах его обитания на основании предположения, что скорость теплоотдачи пропорциональна площади поверхности тела, а выделение организмом тепла прямо коррелирует с объемом тела животного.
- Т. е., если у животного большие размеры тела, то площадь его поверхности будет расти относительно медленнее, чем объем, и потому потеря тепла попросту не поспевает за теплопродукцией?   
- Да. Что и дает ему возможность компенсировать теплоотдачу в холодном климате и в конечном счете регулировать теплообмен. Поэтому, по мнению некоторых ученых, мамонты были такими крупными, поскольку относительно объема тела площадь поверхности тела у них меньше. Потом есть еще правила Аллена, Глогера, Рубнера, Томсона-Бакстона и т. д. – все это не суть важно, потому что среди них полно исключений, и все они неоднозначны и неочевидны.
И вновь приведенное выше объяснение не раскрывает мне подлинной причины того, что человек от холода может простудиться, а животные – нет.
- Как же быть?
- Вот именно – как? Или почему все так устроено?
- Тогда не знаю…
- Вот. Наконец-то мы подошли, уперевшись в железобетонную стену непонимания главной причины данной проблемы, к сакральному объяснению. И я вижу это так: животные полностью замкнуты с окружающим миром, потому что в них нет Духа Божьего, Который среди всех живых существ на земле есть лишь в одном человеке – это его «Я». Ибо не языком же отличается человек от животных – язык и у них есть, правда, свой, особенный, но есть. И не наличием души отличается человек от других живых существ, ибо и в них есть душа: у растений – растительная, у животных – животная.
- А разве не наличием мышления отличается человек от животных?
- Нет, потому что у животных хоть и нет такого же, как у человека, восприятия воспринимаемой реальности, но все же и у них бывают проблески некоего подобия мышления – особенно это наглядно видно на примере дрессированных животных. Некоторые животные, например, собаки могут даже ревновать своих хозяев к чужим людям, а ведь для этого нужно нечто большее, чем просто восприятие реальности. Примитивное, но все же подобие мышления у животных есть. Да, животным чужда нравственность, но иногда и среди них происходят необъяснимые явления, имеющие прямое отношение к некогда цельному единству человека с ними в «бытность» его в раю – вспомним хотя бы тех же Стеллеровых коров, которые проявляли друг ко другу такое заботливое внимание, что даже человеку стоило бы у них поучиться. К тому же следует отметить, что само по себе мышление в человеке есть лишь следствие его «Я», но не само «Я» – мы ранее уже говорили о том, что норма мышления не может быть в самом мышлении.
- Симон, а ты можешь более доходчиво выразить свою мысль об этом на каком-нибудь примере – просто очень интересно?
- Да, смотри, Илья, есть три пути человеческого познания: наука, искусство и религия. Некоторые люди называют еще философию, но это неправильно, потому что философия вне этого списка – она вообще вне какого бы то ни было списка, она не является методом или способом. Она есть любовь к мудрости, а Любовь, как и Добро, и как Истина не может быть средством к цели, не может быть следствием какой бы то ни было причины. Философия суть краеугольный камень самого познания, цельно объединяющий между собой все три, указанных выше, способа познания. Так же и с человеческим «Я»: язык, восприятие, или чувствование, и мышление – не делают еще человека человеком в едином, цельном, полном его понимании – можно даже сказать логическом понятии, но всех их объединяет и связывает между собой Дух Божий, благодаря Которому человек и отличается от всех остальных существ. Поэтому я и говорю, что у животных нет только одного, что отличает от них человека – Духа.
- А ты прав, Симон, ведь в Библии говорится, что у людей был один язык, впоследствии разделившийся на многие другие, когда они стали строить Вавилонскую башню, но ничего не сказано о том, каким был этот язык. А язык со временем все больше профанируется, теряя свое живое содержание. Тогда получается, что наши прародители – Адам и жена его – говорили вовсе не так, как мы теперь – у них «был» совершенный язык, потом он стал терять свое сакральное значение, а в наше время и вовсе стал средством коммуникации. И, если следовать твоему изложению о цельности и единстве языка, чувствования и мышления, становится очевидным, что «до» грехопадения по дьявольскому наущению, человек говорил с Богом в раю напрямую – то, что мы теперь называем телепатическим сознанием, ибо все в нем было в такой совершенной триаде – не как теперь, поделенное на части.
- Да. И хотя теперь у нас все в раздробленном виде, Дух Божий, по непостижимой милости Господа, связывает в душе человеческой язык с чувствованием и мышлением.
- Вместе и одновременно.
- Конечно.
Так вот, я утверждаю, что у животных нет способности воспринимать восприятие воспринимаемой ими реальности – такая способность свойственна только человеку. Но тогда это отсутствие должно чем-то у них компенсироваться, а чем?
- Не знаю.
- Остатками телепатического состояния человека и всех живых существ в начале Божественного сотворения мира. Не полнотой этого состояния, но именно его остатками, ибо каждому виду животных доступно теперь только то, что ограничивается его формой и содержанием. 
- А в начале, при сотворении мира, у них «были» и другие возможности?
- Да, потому что в начале все «было» цельным и единым, а не осколочным, как мы видим это ныне.
Так вот, животные обладают способностями, недоступными для человека, потому что и в человеке есть нечто, которого нет у животных. Про растения я даже и не говорю, потому что мы сейчас исследуем природу именно тех живых организмов, которые по мнению некоторых современных ученых являются нашими предками. Хорошо хотя бы, что им не пришла в голову мысль о нашем происхождении от растений. При этом еще раз отмечу, что человек вообще не ведет свое происхождение от какого бы то ни было живого существа, поскольку он изначально тварен, т. е. сотворен, а не рожден. 
- Понятно. И поэтому животные, в отличие от человека, приспособлены к холоду?
- Да. В них нет нравственного закона, который есть в человеке, но и у человека нет способностей, благодаря которым животные целиком соприродны природе – т. е. слиты с ней без онтологического зазора – в них нет Духа. Таким образом, все раздробленно, дискретно, по частям.
- Точно, Симон! Животным не нужна одежда, а человек одевается не только потому, что боится замерзнуть, но прежде всего, чтобы прикрыть наготу свою, которая свидетельствует о попрании им некогда нравственного закона!
- Именно. А дьявол в наши последние времена искушает многих людей мнимым происхождением их от животных.
- Т. к. у человека с животными много общего?
- Да.
- Но у последних нет той самой цельности благодаря Духу?
- Да.
- Очень интересно!
Симон, я только хочу уточнить еще такую вещь: ты говоришь, что Дух Божий во всем мире, но весь мир не тождествен Господу, а как же тогда с животными и растениями получается – почему в них нет Духа, а в человеке есть?
- Когда я говорил, что в животных нет духа, как в человеке, то подразумевал не полное его отсутствие и не пассивное его [духа – прим. мое] состояние, но активное – естественно, что Дух Божий все наполняет Собой, ибо без Него ничего не может существовать и потому в растениях с животными Он также присутствует, но только в человеке Он цельно связывает воедино разрозненные части – язык, чувствование и мышление. Когда в животных Дух начинает действовать активно – они либо «сходят с ума», что мы и видим в Евангелиях – свиньи бросаются с крутизны в озеро и тонут, либо «возвращаются» в свое райское состояние «до» грехопадения человека – тогда, например, Валаамова ослица заговаривает со своим хозяином. Но состояния эти в животных и растениях проявляются только при исключительных «обстоятельствах», – когда мы говорим о рае «до» грехопадения или о грядущей Вечности в Горнем мире или когда рассматриваем магические цивилизации Древности вплоть до обнуления их Первым Пришествием Христа. В целом же, когда мы исследуем весь мир целиком – его падшее состояние за всю Мировую Историю и пытаемся найти принципиальное отличие животных и растений от человека, то очевидным как раз является наличие в человеке активного Духа Божьего по непостижимому милосердию Господа и Его «пассивное самоумаление» во всех других живых существах, да и в неживых тоже.
- Понятно.
- Выше мы говорили про необходимость человека одеваться по причине его охлаждения.
Кроме того, надевание человеком одежды связано с проблемой пространства в пространстве и другими великими тайнами, т. е. даже в таком, ставшем для нас обычным, действии как облачение тела, мы можем увидеть несколько свидетельств грехопадения человека вместе и одновременно – это проблема пространства в пространстве – т. е. неэтичные движения, совершаемые человеком при надевании им одежд, его уязвимость перед погодными условиями, что подтверждает его неслитость, незамкнутость с природой, а также его стыдливость при виде наготы своей и наконец свидетельство того, что некогда в раю человек и общество сосуществовали вместе и одновременно – ведь не просто так связано с чувством стыда общественное порицание – потому что в Вечности «до» грехопадения человек неразрывно, но и неслиянно «был» связан с обществом.
- Да…
- Вот.
Теперь о других особенностях человека и животных.
Некоторые животные – собаки, например, могут злиться, глядя на свое отражение в зеркале, или не обращают на него внимание, но не все так просто у человека. Реакция животных на свое отражение в зеркале не такая осмысленная, как у человека, что свидетельствует о Божественном даре воспринимания восприятия им воспринимаемой реальности, о нетождестве его со всем падшим миром. Реакция животного на свое отражение в зеркале, в отличие от человека, показывает, что у зверей нет дара воспринимания восприятия воспринимаемого – у нет нет Духа. Приматы, слоны и прочие животные, конечно, могут узнавать себя в зеркале, однако я говорю не о банальном узнавании, не о сличении себя в прямом восприятии – животные непосредственно воспринимают реальность и видят всего лишь ее отражение в зеркале, в то время как человек еще и мыслит себя в этом отражении и поднимается над своей мыслью – он порой может неприязненно смотреть на своего двойника в зеркале, – подспудно, глубоко внутри своей души, человек протестует против дублирования самого себя в отражении. Собака огрызается своему отражению не потому, что она, как человек, глубоко не принимает разделения своей монадологичной природы, а потому, что узнает себя и непосредственно проявляет себя в этой реакции. Человеку же, если он глубоко задумается над проблемой двойственности мира, чуждо и неприятно видеть свое отражение в зеркале. Потому-то женщины так часто склонны глядеть в зеркало, в отличие от мужчин, если только последние не как женщины, женоподобные или мужеподобные, т. е. женственно-мужеподобные, нарциссы, что не проникаются так глубоко, как мужчины тайной дуалистичности мира сего. Мужчина, будучи цельным носителем Духа, глубоко тяготится своим рождением в этом мире, потому что мир сей во всем его ограничивает – от гравитации до труда в поте лица. Женщина же чувствует себя достаточно комфортно в падшем мире, потому что внутри души ее нет глубокого конфликта с ним – она не ощущает так остро, как мужчина, надлом в ней [душе – прим. мое] вследствие установленных в нашем мире границ и проблем нравственности.
Еще я наблюдал такое диалектическое свойство нашего мира – так много в нем разных животных, но суть их всех на падшей земле сводится к одному – ввиду отсутствия у них воспринимания восприятия воспринимаемого они лишь подчинены инстинктам – такому устроению, которое ограничивает их возможности для искусственного преобразования мира, что человеку, напротив, доступно. Животные «с» грехопадением человека вынуждены теперь посвящать свою жизнь прокорму, сну и размножению. А человек, в отличие от животных, по внешности своей единообразен – деление на расы и народы только по цвету кожи, строению черепа и разрезу глаз нельзя брать за отправную точку для поиска различий между людьми, поелику в целом человек не проявлен на земле так многообразно, как животные – так вот среди людей нет таких разительных отличий как в животном мире, но при этом сколько реальностей порождает человек благодаря Духу – от музыки до литературы, от спорта до полетов в космос, от любви до ненависти, от добра до зла, – словом, в мире человека есть то же самое пестрое разнообразие как и в мире животном, только у животных их разнообразие заключено в рамки их внешнего вида – предопределенного от рождения тела и инстинктов, – например, рыба не может выйти из воды, если не рассматривать, конечно, такие исключения, как, например, илистый прыгун, а попугай не может войти в воду, как голубоногая олуша, но человеку все это доступно – т. е. человек благодаря Духу не предопределен функционально по отношению к своей внешности, как животные – последние от рождения уже заключены в рамки своего вида – тигр не может скакать по горам, как снежная коза, а синий кит не ныряет на глубину, которая доступна кашалоту. Но человек может преодолевать и пространство – полететь, к примеру, в космос и время, – находясь в утробе матери, – пребывать в Вечности.
Некоторые современные ученые думают, что человек произошел от гоминидов, которые в свою очередь произошли от их общего древнего предка, которого произвела природа, которая будто бы появилась в результате случайных космогонических процессов, которые, пока необъяснимым для нынешних исследователей образом, привели к возникновению вселенной и проч. и проч. – они выдвигают множество версий, гипотез, теорий, но продолжают скользить по поверхности, не проникая в глубь подлинных проблем нравственности. А тем временем дьявол запутывает их еще более сложными и изощренными догадками о происхождении мира, который, повторяю, изначально тварен. Короче говоря, если проводить всю эту мнимую эволюцию, то становится очевидно, что злой дух таким образом хочет из человека сделать животное и внушить ему мысль отринуть Бога, – что и происходит на наших глазах. Для Христианина же, наоборот, – важно стать из падшего, во многом животного состояния, человеком.   
Когда животные погибают, люди к этому спокойно относятся: либо хоронят их без лишней помпы, – к примеру, если это домашний питомец или даже вовсе не хоронят, но когда умирает человек, то плачут даже неверующие люди и всякие ритуалы устраивают – это ли не доказательство того, что они внутренне ощущают, хотя и лицемерят часто и противятся признаться себе в этом, что у животного есть лишь душа, но нет Духа, в отличие от человека, – иначе и животных люди стали бы хоронить всюду подобно человеку с посмертными обрядами.
И если некоторым людям нужно доказательство того, как Дух творит все из ничего – как из праха земного Господь Бог сотворил человека, – то им просто пошире глаза нужно открыть – у них и так все под носом – ведь они и есть прямое свидетельство Горнего, ибо сами люди все и преображают в реальности – из небытия люди сотворяют все свои реальности, особенно если учесть тот факт, что изначально на земле не «было» ни домов, ни тех бесконечных профессий, которыми теперь опутан человек, – какое же еще доказательство Бытия Горнего им нужно. 
Множество людей, которые в жизни своей получали тяжелые травмы, часто быстро восстанавливались, – по милости Божией, организм начинает самопроизвольно регенерировать – при этом у них, конечно не отрастали новые руки и ноги, как хвост у ящерицы, но ведь и это чудо, которое люди теперь замыленным, профаническим взглядом на мир перестали замечать. Причем это чудо самовыздоровления организма так же как и все в нашем падшем, хаотично организованном мире протекает диалектично, – с одной стороны, сам человек не может повлиять на процесс регенерации своего организма – он не контролирует его восстановление одной лишь силой мысли, что в раю – еще «до» грехопадения – человеку «было» доступно, хотя в том не «было» надобности, ибо в начале в раю не «было» «еще» вины за грех; с другой стороны, организм человека самостоятельно запускает механизм заживления ран, что, конечно, есть чудо. Мы живем в таком мире, в котором все перемешалось в организованном хаосе – оттого многие вещи человек не сразу может уловить и понять – все в падшем мире происходит вместе и одновременно – диалектично перетекая из одного состояния в другое. Как я уже сказал, в раю не «было» вины и болезней и потому нечего «было» утрачивать и заново восстанавливать, но здесь важно понять наше греховное посткатастрофическое состояние – насколько низко пал человек, что стал ограничен возможностями своего тела, которое живет теперь независимо от его мыслей. Независимая от сознания человека регенерация его тела в нашем падшем мире – суть свидетельство того, что некогда человек совершил грех. Да, при этом внутреннее психологическое состояние человека играет не последнюю роль в восстановлении всего организма, однако именно само косное тело независимо от наших мыслей осуществляет процесс заживления организма. Это, кстати, свидетельствует еще и о дьявольском раздроблении человека, как микрокосма на отдельные части – из-за первородного греха в человеке установился организованный хаос, разделяющий разум с сердцем, тело с душой – потому-то так трудно покаяться и встать на путь истинный.   
- Да…
Симон, я еще хочу уточнить, – значит, после изгнания из рая человек стал ощущать холод, зной, ветер, дождь, град, снег и проч. и проч., о которых в Библии «до» грехопадения, действительно, ничего не говорится, но которые потом стали пронизывать его, иссушать, бить, охлаждать и т. д., как об этом сказано в Книге Бытия, в 8-й главе: «Впредь во все дни земли сеяние и жатва, холод и зной, лето и зима, день и ночь не прекратятся». Всех этих природных явлений в раю не «было»?
- Да. Правда, нужно отметить, что эти слова Господа Бога следует понимать не только буквально, но и символически – о чем, к примеру, и свидетельствовали в дальнейшем сеяние и жатва в виде пророков Ветхого и Нового времени.
- Точно. Как же все разумно устроил Господь! Даже поправ свою свободу и согрешив, человек, по милости Божией, сохранил в себе эту цельность Духа, а животные целиком приспособлены к местам своего обитания – это чудо!
- С этого я, собственно, и начал – на все вещи можно смотреть поверхностно, профанно, а можно глубоко, сакрально.
Но мы живем теперь в женское время. Многие люди стали слабыми и зависимыми от еды и питья – они разучились терпеть физические неудобства и боль – повальное тяготение к комфорту ослабило сердца людей. У них появился культ чистоты физического тела на фоне огрубевших, грязных душ – мы наблюдаем внешнее «благополучие» при внутренней пустоте – даже мужчины стали крайне зависимыми от пищи и внешнего комфорта. Наша эпоха – весьма материалистическое и бездуховное время – повсеместно распространен культ тела в ущерб Духу. Увлечение культуризмом и вообще спортом, интерес к химической пище, напиткам и к подсчету калорий, залы для физических упражнений – все это стремительно набирает силу. Спортивные игры стали почти исключительно профессиональными – с культом золотого тельца. Безликое, однообразное общество создало культ одежды, культ одноразовых вещей и отношений, культ благовоний, культ похоти плотского познания, культ женского соблазнения, культ сводничества – даже среди мужчин, культ моды, – словом, – культ дьявола. Фальшивым стало практически все вокруг – даже деньги: вместо золотых и серебряных монет – сначала стали ходить в обращении печатные деньги, а потом и вовсе – все поглотилось цифрой – электронными технологиями. Вместо ручного труда – машины, вместо природной пищи – еда из искусственного порошка, напечатанная на специальных устройствах. Настоящая наука тоже погибла – ее место теперь заняла популярная наука, а вместо подлинного, некогда выстраданного гениальными личностями, искусства появился поп-арт, вместо религии – окультуренные обряды и ритуалы – всюду проник дьявольский, фальшивый злой дух. При этом сразу замечу, что я нисколько не против увлечений спортом – в самих физических упражнениях нет ничего дурного. Плохо, когда это становится главным для человека и приобретает ужасающие масштабы. Когда культ физического, косного, тленного тела подавляет стремление к очищению скляниц вечной души. Когда деньги проникают в занятия физическими упражнениями и даже в человеческие отношения.
Изначально, еще «до» грехопадения, в раю, отведанье человеком пищи несло тайный, сакральный смысл, потому что в раю все «было» Священным – ведь Адам с женой говорили с Господом Богом напрямую. Потом, после грехопадения и прорывания рая, в Ветхие времена, вкушение пищи людьми в падшем мире стало отсветом того Священного действия, которое некогда «было» в Вечности.
Я помню, как в детстве дедушка собирал всех домочадцев за столом в своем доме в деревне или в доме со шпилем и, прочитав молитву, угощал каждого мясом, которое перед тем собственноручно разделял согласно древней традиции – как сказано в Библии, – не сокрушая костей пасхального агнца. Позже, когда дедушки не стало, а я прочитал о Сыне Человеческом, кость Которого не сокрушилась, то подивился мудрости дедушки и памяти своих предков о великом прошлом.
Но теперь, в последние времена, даже пища утратила свое метафизическое значение и стала просто источником энергии для человека, который также постепенно утрачивает свое микрокосмическое содержание и незаметно для себя самого превращается в биомеханическую машину – дьявол всюду усыпляет бдительность людей. Люди профанировали пищу, данную им Господом, до сатанинского исчисления ее «энергетической стоимости» – в калориях, джоулях и бесконечных цифрах. Повсюду теперь засилье чисел и безнравственного счета, подавляющих последние остатки Языка и Слова. Что пища раньше была не просто «источником энергии», но символизировала тайное единение человека с Господом Богом, видно по тому, что мы читаем в Книге Пророка Малахии, в 1-й главе, в которой говорится, что Господа недостойны увечные приношения, потому что Бог есть Владыка всего совершенного а не увечного: «Вы приносите на жертвенник Мой нечистый хлеб, и говорите: «чем мы бесславим Тебя?» – Тем, что говорите: «трапеза Господня не стоит уважения». И когда приносите в жертву слепое, не худо ли это? или когда приносите хромое и больное, не худо ли это? Поднеси это твоему князю; будет ли он доволен тобою и благосклонно ли примет тебя? говорит Господь Саваоф. Проклят лживый, у которого в стаде есть неиспорченный самец, и он дал обет, а приносит в жертву Господу поврежденное: ибо Я Царь великий, и имя Мое страшно у народов».   
- Действительно, Симон, в наши последние времена все профанировалось...
- Да…
Когда я в детстве гулял по улицам родного города – мне все казалось волшебным, но, повзрослев, я утратил это чувство. Позже я смог посмотреть на себя и весь мир со стороны и понять, что время безжалостно стирает прошлое каждого человека – оно стремится поглотить жизнь каждого человека подобно тому, как двустворчатый моллюск обволакивает инородное тело. Но даже при всей неумолимости движения времени вперед человек, благодаря своим воспоминаниям о пережитом, может останавливать время – хотя бы в своем сознании.
Да, мир больше никогда не будет таким, какой он был в моем детстве, но не потому только, что я вырос и больше не воспринимаю его чистыми, детскими переживаниями, а еще потому, что у мира тоже есть свой возраст и свой конец – он, как и человек, рождается, живет и постепенно умирает. Просто относительно короткой человеческой жизни существование мира кажется бесконечно долгим – человек теперь, при современных технологиях, может прожить больше ста лет, а мир живет уже миллиарды лет. Но что такое миллиарды лет по сравнению с Вечностью? Всего лишь жалкий миг – нет, даже не миг, а вообще бесконечно малая величина.
Помню, друг, с которым я учился в университете, так говорил о возможной причине утраты мной полных чудес переживаний, связанных с моим волшебным детством, – дескать, что я больше не ребенок, а вот современным детям, по его мнению, так же доступны эти волшебные переживания детства. Да, это отчасти так, но одновременно и не так – это как в споре с этим же моим другом о гениальности – рождаются гениями или все-таки становятся – он твердо стоял на том, что рождаются, – а это неверно. Диалектично верно и то, и другое вместе и одновременно – гениями и рождаются, и становятся – а все наши попытки мыслить дискретно заведомо неверны, ибо рассматривают лишь часть реальности, тогда как для полноты картины необходимо исследовать весь мир целостно – вместе и одновременно – тогда открывается дальняя перспектива, и тогда многое становится понятным. Что же касается утрачиваемых каждым человеком переживаний полного чудес детства, то мне, хотя бы частично, удалось сохранить чувство времени моей детской поры. У многих же людей оно, как шагреневая кожа, с годами все больше стягивается. Где бы ни рос ребенок – даже в тяжелых условиях – на какой-нибудь пустынной земле или в холодных горах – реальность будет восприниматься им как нечто волшебное – потому что в нем еще ярко пылает свет Свободы и внешние обстоятельства хоть и не проходят бесследно для его души, тем не менее не могут полностью затмить его свечечку души, – если, конечно, ребенок не пережил ужасы концентрационных лагерей или страшной войны. Поэтому ребенку в конечном счете не важны внешние обстоятельства жизни – они, конечно, влияют на него, но не предопределяют его судьбу – мысли людей о предопределенности человеческой жизни, о злом роке, о судьбе – губительны для свободы. Да, обстоятельства прошлой жизни могут периодически всплывать в памяти человека и, напоминая о себе, больно ранить его сердце, но они не предопределяют то, что сокрыто в глубине его души. Если я целиком предопределен нечто внешним по отношению к самому себе, то я не могу больше изменять свою жизнь и творить свою судьбу – тогда вообще нет никакого смысла в моей жизни и я уподобляюсь животному, которое на падшей земле никогда и не было свободным.
Друг ошибался, говоря, что став взрослым, я вижу мир таким близким к своему концу потому, что я больше не ребенок – он поверхностно смотрел на проблему человеческого восприятия – ведь я-то как раз смог сохранить в себе целостное восприятие ребенка, связав его с взрослым своим состоянием. Нет, я подразумевал другое, – что люди, которые будут жить после меня и их дети и дети их детей и т. д. – вынуждены будут жить во все более приближающемся к своему концу мире. Друг не понял эту мысль, потому что мыслил поверхностно.
Так вот, когда я ходил по улицам родного города, то много думал – почему больше нет той реальности, которая была в бытность моего детства – ведь даже теперь, спустя пятнадцать-двадцать лет в моем родном дворе стоят все те же самые дома и растут все те же самые деревья и цветы… Почему спустя двадцать лет я не узнаю свой родной город? Я думал – почему при все тех же, с обновленными фасадами, домах, улицах, цветниках и проч., которые со временем внешне стали выглядеть как будто лучше, хоть это и не так – все для меня стало чужим – все стало другим, не таким, как было раньше. Банальный ответ, который давали мне мои знакомые, что, дескать, время проходит и все в жизни меняется – вовсе меня не устраивал – это я знал и без них. Простая констатация факта увядания детских переживаний не является ответом на мои вопросы об изменении реальности, потому что скользит по поверхности. Меня же всегда интересуют глубинные причины изменения окружающих вещей. Я долго пытался понять, почему я ощущаю себя чужим во дворе, в котором прошло все мое детство? Эти вопросы мучительно жгли мне сердце и не давали покоя. Пытаться ответить на эти вопросы путем исследования перемен во внешних обстоятельствах было бессмысленно, – как я уже сказал, на родных моему сердцу улицах и во дворе моего дома ничего особенно не изменилось… Так я ходил в течение нескольких месяцев по знакомым местам и наконец через год понял, что не узнаю бывшие, родные мне места именно потому, что реальность формируют сами люди – своим сознанием, говоря на своем языке. Именно потому, что в моем старом дворе уже давно не было тех людей, которые жили в бытность моего детства – кто-то из них скончался от старости, кто-то переехал. Поэтому я и перестал узнавать родной город. Вот, оказывается, где была зарыта собака – так, что не сразу поймешь, и что интересно, все под носом находилось – все дело было в самих людях и только в них – потому что именно человек в конечном счете формирует реальность, – а с ней впоследствии формируется и культура. Само присутствие людей изменяет реальность вокруг них – только это и двигает Историю, и непрестанно меняет мир, а не что-то внешнее, как кажется многим людям.
- Симон, но ведь и все внешнее по отношению к человеку влияет на реальность – вот ты сам, например, любуешься красотой готических соборов и учишься на примере средневековых и ренессансных архитекторов строить храмы.
- Да, Илья, но все это не первично, ибо главное в моем творчестве – это индивидуальный путь свободы, а не нечто опосредованно к ней относящееся. Конечно, справедливости ради, отмечу, что и смотря на дома, например, или сады – на то, как они оформлены – я внутренне радуюсь, но повторюсь – все это не первично для изменения реальности – сначала должен быть сам человек – свободный творец, а уже потом все остальное.
- Понятно.
- Порой, делясь с людьми полученными мной благодаря наблюдениям за реальностью выводами о различных вещах, сам я, как ни странно, не сразу полностью их осознавал – мне был необходим временной зазор между упредительно, интуитивно сделанным выводом о наблюдаемом феномене и полным его осознанием. Так, конечно, было не всегда – обычно мое сознание вначале внутренне созревало для готового умозрительного вывода о том или ином феномене, а затем я получал и сам вывод. Такой разрыв между сознанием и восприятием, видимо, происходил потому, что наблюдаемые мною вещи таили в себе целую бездну символов и смыслов, из которой я ухватывал в момент озарения лишь малую их часть, – как на примере, ставших мне чужими, улиц родного города я не сразу понял, что реальность формируется не благодаря влиянию внешнего мира, но самих людей, и что падшая земля продолжает существовать, пока на ней есть человек. Сначала я проговаривал про себя или вслух уже готовый вывод из своих наблюдений, что было сродни озарению, но не благодаря только ему, а потому что я много и упорно думал над каждым, интересующим меня вопросом, а потом, спустя время – могли пройти годы или всего несколько дней, я наконец осознанно понимал, что через меня действовал Дух Божий. Позже, когда я сам потом вспоминал ранее мною же высказанный вывод, – то очень удивлялся – как так упредительно я сначала смог вскрыть нечто скрытое от моего сознания, но еще не вполне осознанно, а потом, спустя некоторое время понять сделанный мною же вывод о каком-то явлении уже вполне осознанно. Ведь это настоящее чудо! Например, сначала я рассказывал другу про опустевшие улицы и про то, что именно сами люди, являясь носителями сознания, формируют реальность, а потом всегда так получалось, что сам же удивлялся сказанному, потому что проговариваемые мной наблюдения были точны и истинны, но приходил я к ним вот таким синтетическим путем – в смысле синтеза сознания и озарения. Постигая одну тайну за другой, я, после того, как осмысливал сам сказанное ранее, был вместе и одновременно осознанным и вдохновенным – такая чудесная связь в моменты моих внутренних поисков устанавливалась у меня с Господом Богом – это было сродни Откровению.   
- Удивительно!
- Да…
Хоть мы и живем в падшем мире, Господь, по непостижимому милосердию Своему, открывает каждому, истинно покаявшемуся, человеку Великие Тайны всего мироздания.
Все развитие Мировой Истории весьма диалектично. В Древности реальность была другой – еще полной чудес, но с сочетавшейся с нею простотой человеческого быта – природа не испытывала на себе такого жестокого антропогенного влияния как теперь, внешне мир выглядел гораздо проще – в смысле технологий и различных вещей, но внутренний мир человека Ветхих времен был богат весьма. Теперь люди чудовищно усложнили мир внешне, но внутри человеческой души не осталось той колоссальной глубины микрокосма, которая была при их предках – люди теперь одержимы гордыней познать все и вся – они запускают в космос корабли, уничтожают природу земли, меняют свою внешность, заигрывая с опытами трансгуманизма, но при этом они ничуть не стали счастливее и свободнее, даже наоборот – человека теперь почти не осталось, он растворился в муравейнике. А у древних греков, например, корабли и колесницы были сделаны из дерева, но ощущение жизни у них было несопоставимо бездонным, богатым и цельным по сравнению с положением современного человека – люди теперь не понимают, что у греков были не мифические, а вполне реальные боги и потому им были не нужны современные технологии, которые своими жалкими потугами нисколько не приближаются к чудесам магических цивилизаций Древности – даже при том, что мы теперь можем полететь в космос, и все у нас электронизированно – все это нисколько не приближает нас к ощущению полноты жизни далеких предков – потому что за сложной современной техникой скрывается внутренняя пустота. У древних же людей несмотря на всю их внешнюю простоту было прямое общение с богами – здесь, конечно, я нисколько не хочу превозносить пантеон языческих богов, но главное – сам пафос прямого общения и соприкосновения людей с сакральным. У древних греков было несколько понятий, означавших любовь: эрос, людус, сторге, филия, мания, агапэ, прагма. В наши последние времена эти понятия утратили свое живое содержание, потому что и самих древних греков теперь нет, а с ними ушла и их реальность. 
В наши последние, профанированные времена люди потому и сомневаются в существовании Горнего мира, что реальность теперь стала существовать без прямого воздействия Господа Бога на жизнь человека – теперь, чтобы услышать Глас Божий, нужно очень много трудиться душой, теперь мы видим всего лишь символы Горнего мира, да и то – остаемся к ним глухими. А тот, кто сомневается в мощи полной чудес реальности Древнего мира, пусть посмотрит на египетские пирамиды – они просты по форме, но стоят тысячи лет, а все современные конструкции – внешне сложны, но не простоят и одну тысячу лет.





Г Л А В А   LXXXI

Ограниченное пространство


- Помню, один знакомый рассказывал, что когда жил в доме у своего родственника, брата матери, его мучил вопрос о социальном неравенстве людей, – в частности, по уровню их т. н. благосостояния. И вот он однажды спросил мать и дядю, почему двоюродный брат его уже с детства живет в богатой своей семье, а он, если и заработает много денег, то только в будущем – пусть в недалеком, но именно в будущем, поелику ему для этого нужно будет приложить некоторые усилия, в отличие от второго племянника дяди, у которого он тогда жил. Почему такая несправедливость в этом мире, почему все так хаотично перемешано между людьми – он никак тогда не мог этого понять. 
- И что они на это ответили?
- Его мать сказала, что нужно потерпеть, и что в будущем у сына ее тоже будет сытая и счастливая, как ей тогда казалось, жизнь. Дядя ответил примерно то же самое. В общем, их ответы нисколько не удовлетворили знакомого – они ничего ему не объяснили, потому что сами не знали глубоких причин такого безнравственного состояния нашего мира – я имею в виду не то, что кто-то богат, а кто-то беден – это вовсе неинтересно. Я о другом сейчас толкую, – что в этом мире есть само понятие неравенства, а значит кривизны, т. е. чего-то неровного, нарушенного, попранного, неправильного. Мне лично всегда хочется дойти до глубины всякой причины, решить для себя подлинные проблемы, а не скользить по их поверхности. К слову сказать, тогда знакомый был еще в некоторой степени завистливым, но не в примитивном смысле – он не завидовал брату и не желал ему ничего плохого, наоборот, – он нормально относился к тому, что у него с детства есть все необходимое и даже больше, чем нужно человеку для жизни – в материальном смысле, разумеется, но знакомый завидовал безотносительно к кому-то – его зависть была направлена не вовне, но словно к нему самому – он говорил не про привычное людям отношение человека к кому-либо, свидетельствующее о его зависти и не в том смысле, что он себе завидовал, а что источник этой зависти находился в нем самом – он не хотел, чтобы кому-то было плохо, потому что у него самого нет чего-то такого, что есть у другого – нет, не так все было. Он хотел, чтобы и у него стало чего-то больше, чем было.
- Симон, т. е. знакомый не думал вовсе о том, чтобы посягнуть на чье-то преимущество в чем-либо, как-то отнять его, подмять под себя, разрушить?
- Да. Он уже в детстве, по милости Божией, прозрел, чтобы видеть все несовершенства в самом себе – это дар Божий. Он никогда не хотел идти, подобно многим революционерам в Истории, отнимать что-то у богатых и не низводил людей в своем сознании до состояния средства к цели, ибо человек – не вещь. Нельзя оправдывать никакую цель, которая попрала бы нравственные ценности и самого человека сделала бы средством для ее достижения. Кровавые революции приводят лишь к еще большему злу. Каждый человек ради своей настоящей свободы должен изменять самого себя, но не насильственно людей вокруг – тогда бы и покаялся он истинно. Но в жизни, конечно же, так поступают немногие, ибо менять себя, делая добро и любя людей, весьма трудно.
Я сам долго мучился вопросом неравенства людей, натирал им себе душу и все не мог успокоиться. При этом я никого не спрашивал, но сам себе задавал его часто. Жил, учился, работал и в то же время думал над ним. Пока, по милости Божией, не увидел каково устроение нашего падшего мира.   
- Когда признался в любви девушке, в которую был влюблен и с которой учился в университете?
- Да. После того, как я обманул ее – не специально и не из корысти, а просто потому, что вместе и одновременно поступал свободно, но руководил мною Дух Божий, ибо не должен я был продолжать с ней дружбу, – чтобы прийти потом к тому, что есть у меня теперь. И вот тогда я прозрел и увидел, почему все так устроено в падшем этом мире.
- И почему?
- Потому что человек некогда согрешил в раю – попрал собственную свободу и по дьявольскому наущению соблазнился. Ведь в раю все «было» ровное, настоящее, совершенное – каждый человек «был» самим собой и никому не завидовал, ибо зачем ему «было» завидовать кому-то, когда он напрямую говорил с Самим Господом Богом! Но «с» грехопадением человека и прорыванием рая, вся совершенная, ровная и цельная полнота раздробилась на кривые, неровные, разрозненные части – отсюда и пошло потом неравенство.
- Точно, Симон! Ты же сам говорил, что всякую подлинную проблему падшего бытия для глубокого ее видения необходимо рассматривать не профанически, но сакрально, символически. И действительно – все ведь так и есть в реальности – свободный порядок стал организованным хаосом.
- Да, Илья. И теперь люди думают, как бы «исправить» это неровное состояние, не видя того, что пока они заняты этим насильственным «выравниванием», дьявол прямиком ведет их в пропасть.
- Имеют уши, но не слышат, имеют глаза, но не видят…
- Да. Об этом и говорили знакомому мать с дядей – они изначально двигались не в истинном направлении, к Богу, но предпочли ползать в предлагаемых обстоятельствах падшего мира – они хотели «расчистить», «усовершенствовать», «улучшить», как-то «выправить» реальность, которая сколько с ней ни возись – принципиально хаотично организована. Что бы ни предпринимал на земле человек, какими бы благими намерениями ни руководствовался, но всякий раз желая установить рай на земле – он все больше отдаляется от Неба и все сильнее отрывается от Бога. Чтобы по-настоящему стать свободным, стремиться следует не в прошлое, но в будущее – не подобие рая строить на падшей земле, но преодолеть ее косность, аморальную двойственность, греховное состояние – в самом себе.
- Да, Симон, ты прав.
- А еще помню, как однажды учитель, устав отвечать на бесконечные вопросы, касавшиеся моих отношений с девушкой, – если, конечно, отношениями можно назвать мое искреннее желание дружить с ней, исключавшее сближение с ней в смысле телесного соединения – с девушкой, в которую я был влюблен, когда учился в университете, – я постоянно обращался к нему за советами о том, как мне лучше себя с ней вести, – так вот, учитель сказал, что она мне не подходит, потому что не я выбрал ее, но она – меня.
- А по его представлениям выбирать всегда должен мужчина?
- Да.
К тому времени, изучив по моим подробным описаниям ее характер, он уже знал, что она весьма непроста и пожелал мне найти добрую, более женственную девушку, а не такую серьезную и волевую. И вот, на что я потом, спустя три года, обратил внимание – совет учителя, если его глубоко исследовать, строго говоря, – безнравственен.
- Почему?
- Да потому, что он действует лишь в предлагаемых обстоятельствах сего мира – в нем нет потенциальной направленности за пределы падшего мироздания. Учитель грешит тем, что принимает реальность за нечто объективное и сверхценное – совет его, если на нем внимательно остановиться, а не скользить по поверхности – в конечном счете аморален, ибо предлагает мужчине выбирать женщину или самому быть избранным ею.
- Но ведь все люди выбирают себе мужей и жен, друзей и подруг...
- Это-то и недостойно человека – человек не есть вещь, которую можно и нужно выбирать. Человек суть сознательный микрокосм, не низводимый до уровня вещи, которую только и следует выбирать. 
- Я понял тебя, Симон. Ты говоришь не о том, что обычно понимают люди под понятием выбора, – придавая ему значение средства для заключения брака или дружбы, – не о его практическом применении, а про само понятие, как таковое, – исходя из его специфичности, качественной природы?
- Можно и так сказать.
Я имею в виду, что выбирать человеку, естественно, приходится в течение всей его жизни – между добром и злом, между одиночеством и обществом, между свободой и зависимостью, даже между другом и врагом, но когда речь касается самого человека – в том смысле, что он относится к кому-то другому, как к объекту приложения всех своих качеств – даже не важно каких – добрых или злых, но не как к отдельному, самодостаточному субъекту, да при этом еще так, будто бы у него нет выбора, – потому что все люди так делают, а значит и он-де тоже должен жениться или, если речь идет о женщине, – выйти замуж – тогда человек не становится по-настоящему свободным, но еще больше зависит от окружающего мира.
- Да, из твоего такого глубокого рассуждения о выборе одним человеком другого можно прийти и к его не менее печальным следствиям, – например, что променяв свою свободу на совместную жизнь с женщиной, мужчина вместо того, чтобы летать, как птица, приковывает себя цепями к однообразному, изнуряющему, бессмысленному быту – суете и толкотне. И такое не все выдерживают – некоторые становятся пьяницами, бездомными, а другие и вовсе – безвременно умирают.
- Вот именно. И такую картину мира предлагал мне учитель. Правда, справедливости ради стоит сказать, что он относился к моему целомудрию, как к достоинству, что в наш век, как ты сам видишь, редкость и даже предмет для бесовского глумления.
- Да, нынче плотское познание возведено в культ.
- Да… Вообще все подобные советы людей, скользящих по поверхности вещей, но не проникающих в их тайную суть, свидетельствуют об их ограниченности сознания.
- Ограниченность сознания?
- Да, представь себе такую картину: существует местность, за пределами которой открывается бескрайняя земля со всеми ее красотами: лесами, горами, полями, холмами, лугами, морями, озерами, реками, но внутри этого замкнутого пространства есть только знакомый нам порядок вещей – непрерывная власть меньшинства над несвободным большинством и подчинение слабых беззаконствующим. Если кто-то пытается заглянуть в пространство, находящееся за пределами такой, своего рода тюрьмы, его тут же бьют по ногам и рукам, чтобы не случилось чего «непоправимого» для пролонгации несправедливости. Каждому обитателю закрытой и самодовольной территории с детства внушают, что все так и есть: верь своим ушам и глазам, подчиняйся положенному порядку вещей, не иди против течения, живи только сегодняшним днем, даже не пытайся заглянуть за стены родного дома, верь на слово всему и вся. Общество на такой территории словно мощный Джаггернаут пожирает остатки еще не побежденной свободы, чтобы растворить ее без остатка и практически не оставляет выбора человеку для собственного поиска Истины. При этом влияние монолитного муравейника на неокрепшее сознание его еще некоторых свободных жителей настолько велико, что и последние теряют ориентиры на пути к Свету. Они, может, и хотели бы восстать против большинства, но слаженная работа всего коллектива в конечном счете подавляет последние остатки их свободы и превращает в конформистов, маргиналов, отщепенцев, неформалов, представителей многоразличных субкультур, в общем, во всех тех, которым нужен вожак – сами они не способны на серьезный бунт против идеологического меньшинства.
- Но почему этим «несостоявшимся революционерам» всегда нужен вождь? Неужели самим нельзя организоваться в любое время или когда обстановка, накалившаяся до предела, сама того требует? 
- Потому что несвободное большинство не может действовать самостоятельно, оно всегда ищет того, кому можно передать свою потенциальную энергию, чтобы после этого направиться в указанном ему направлении.
В человеческом обществе существуют три источника периодического изменения устоявшегося положения вещей, из которых один подлинный, а два мнимые: героический, общинный и коллективный соответственно. Но все они обречены на поражение, даже героический, конкретными воплощениями которого являются подлинные гении: пророки, художники, философы, воины, ученые и некоторые правители – именно праведные личности. Герой – всего лишь инструмент, орудие в руках Господа Бога, живущий на земле для указания направления Света: упраздни общество и не станет героя – в нем, как таковом, пропадет потребность – я имею в виду на падшей нашей земле. И т. н. избранные вершители Истории в лице братской общины не в силах разрешить неизбывный конфликт между Небом и землей. И все множество сколь угодно сплоченных и согласованно действующих людей, которые маршируют под началом своего командира, только смотрят себе под ноги. Все эти три состояния бунта против сильных мира сего – героического одиночества, братского духа и всеподавляющего однообразия до скончания времен являются тщетными попытками в установлении подлинного Царства Свободы.
- Но почему?
- Илья, помнишь слова Сына Человеческого: «Человекам это невозможно, Богу же все возможно»?
- Да – это из Евангелия от Матфея, глава 19-я.
- Поэтому и невозможно.
- Симон, а почему общинный способ организации протестного сознания является мнимым?
- Потому что члены общины диалектически разрозненны друг с другом.
- Что ты подразумеваешь под диалектической разрозненностью?
- То, что сразу бросается в глаза при рассмотрении общины: даже в ней есть некто главный, его называют пророком, остальные же следуют за ним, но уже без полноты своей свободы.
- Но ведь так же было еще при древних пророках? И при этом община как-то сумела сохранить свой непоколебимый протестный потенциал.
- Да, однако, как мы уже говорили, История имеет начало и конец: посмотри, Илья, на Священное Писание, ведь оно дано нам в таком же точно порядке – от начала, т. е. от Божественного сотворения мира – к концу, к Апокалипсису. То, что обладало силой в былые времена уже не актуально воспроизводить вновь сегодня, поелику в таком случае отменяется свободное развитие человека. Если мы будем смотреть на Историю только как на цикличное, постоянное воспроизведение одного и того же устроения вещей, то тем самым мы подрываем основы глубокого Замысла Господа о человеке, как о свободном существе. История, по мнению многих любителей поразмышлять над смыслом жизни, циклична, но это одновременно так и не так: уж если что-то повторяется в ней, то в совершенно другом виде, непохожем на то, что было раньше. Ведь, например, эпоха Возрождения явила миру совершенно другой характер человека, как микрокосма, хотя пила, как казалось ее современникам, из чаши Античного источника. Поэтому и в наше время невозможно возродить революцию пророков в ветхозаветном понимании – качество человеческой свободы становится все менее безграничным, а мир становится все более искусственным и ограниченным.
- А разве люди теперь не стали более свободными, чем раньше? По крайней мере это проявляется в том, что они стали жить в материальном достатке, у большинства из них появились возможности получить образование в учебных заведениях, многие теперь могут заняться собственным делом и зарабатывать деньги.
- Все это мнимая свобода: в мире, еще с незапамятных времен, беспрерывно происходят диалектические изменения, и подлинная свобода может быть явлена не тогда, когда людям кажется, что они свободны, но наоборот, когда они более стеснены обстоятельствами. Рассуждая так, я могу показаться странным, но это явно видно на примере Средних веков или Ренессанса, – когда на долю выдающихся сынов человечества за их веру в Господа нашего Иисуса Христа выпадали тяжелые испытания – они были гонимы и мучимы. Но ведь и свобода тогда была настоящей – по плодам ее мы теперь можем это видеть. А в наши последние времена свобода у людей мнимая, растворившаяся в глобальном муравейнике. Им кажется, что они свободны, что им доступны любые возможности, но эти возможности не позволяют им выйти за пределы ограниченного пространства, о котором я давеча говорил.
- А, может, им и не нужна подлинная свобода?
- Нет. Если бы это было так, Отец Небесный не послал бы к нам Своего Сына, чтобы показать путь, Истину, и жизнь. Придя к нам, Сын Человеческий заповедал людям стремиться быть совершенными и истинно покаяться.


Г Л А В А   LXXXII

О философии и науке


- В наше женственное время наука все больше становится поверхностной – в ней все меньше остается смысла. Нынче ученые верят только экспериментам – тому, что можно увидеть, пощупать, понюхать, – а все от неверия и пустоты внутри, – погрязнув в своих бесконечных расчетах трехэтажных формул, утонув в экскретах мертвечины, посредством которых они пытаются синтезировать что-то живое и настоящее, они стали слепыми, глухими и раздражительными – они не терпят свободной мысли – им все хочется ограничить своими аморальными опытами, и потому дьявол, глумясь над этими горемыками и всякий раз оставляя их с носом, вместо точности, к которой они, одержимые гордыней, так стремятся, несет им еще большую неопределенность – ведь, решая одни задачи, современные исследователи неизбежно еще больше запутывают и без того падший мир новыми, еще более сложными, головоломками.
Такое чрезмерно позитивистское мировоззрение в современной науке сродни, как это ни странно, виртуальному сознанию женщины. А раньше наука была настоящей, мужской – как при Галилее, Кеплере, Ньютоне, Декарте, Ломоносове, Канте и других, великих ученых мужах. Они, будучи гениальными учеными, весьма высоко ценили философию. Ньютон, к примеру, говорил: «В философии не может быть государя, кроме Истины… Мы должны поставить памятники из золота Кеплеру, Галилею, Декарту и на каждом написать: «Платон – друг, Аристотель – друг, но главный друг – Истина» .
- А Дюма А. в романе «Граф Монте-Кристо» устами аббата Фариа сказал: «Философии не научаются; философия есть сочетание приобретенных знаний и высокого ума, применяющего их; философия – это сверкающее облако, на которое ступил Христос, возносясь на Небо».
- Да. А великий Ломоносов в предисловии к «Экспериментальной физике» от 1746 г. его учителя Христиана Вольфа писал : «Мы живем в такое время, в которое науки, после своего возобновления в Европе, возрастают и к совершенству приходят. Варварские веки, в которые купно с общим покоем рода человеческого и науки нарушались и почти совсем уничтожены были, уже прежде двухсот лет окончились. Сии наставляющие нас к благополучию предводительницы, а особливо философия, не меньше от слепого прилепления ко мнениям славного человека, нежели от тогдашних неспокойств претерпели. Все, которые в оной упражнялись, одному Аристотелю последовали и его мнения за неложные почитали. Я не презираю сего славного и в свое время отменитого от других философа, но тем не без сожаления удивляюсь, которые про смертного человека думали, будто бы он в своих мнениях не имел никакого погрешения, что было главным препятствием к приращению философии и прочих наук, которые от ней много зависят. Чрез сие отнято было благородное рвение, чтобы в науках упражняющиеся один перед другим старались о новых и полезных изобретениях. Славный и первый из новых философов Картезий осмелился Аристотелеву философию опровергнуть и учить по своему мнению и вымыслу. Мы, кроме других его заслуг, особливо за то благодарны, что тем ученых людей ободрил против Аристотеля, против себя самого и против прочих философов в правде спорить, и тем самым открыл дорогу к вольному философствованию и к вящему наук приращению. На сие взирая, коль много новых изобретений искусные мужи в Европе показали и полезных книг сочинили! Лейбниц, Кларк, Локк, премудрые рода человеческого учители, предложением правил, рассуждение и нравы управляющих, Платона и Сократа превысили. Мальпигий, Бойль, Герике, Чирнгаузен, Штурм и другие, которые в сей книжице упоминаются, любопытным и рачительным исследованием нечаянные в натуре действия открыли и теми свет привели в удивление. Едва понятно, коль великое приращение в астрономии неусыпными наблюдениями и глубокомысленными рассуждениями Кеплер, Галилей, Гюйгенс, де ла Гир и великий Невтон в краткое время учинили: ибо толь далече познание небесных тел открыли, что ежели бы ныне Гиппарх и Птолемей читали их книги, то бы они тое же небо в них едва узнали, на которое в жизнь свою толь часто сматривали. Пифагор за изобретение одного геометрического правила Зевесу принес на жертву сто волов. Но ежели бы за найденные в нынешние времена от остроумных математиков правила по суеверной его ревности поступать, то бы едва в целом свете столько рогатого скота сыскалось. Словом, в новейшие времена науки столько возросли, что не токмо за тысячу, но и за сто лет жившие едва могли того надеяться».
- Удивительный язык у Михайло Васильевича! Как красиво!
- Да. А Декарт в предисловии к «Началам Философии» так говорит про философию : «Перевод моих «Начал», <…>, столь ясен и точен, что я не без основания надеюсь, что «Начала» большинством будут прочтены и усвоены по-французски, а не по-латыни. Я опасаюсь единственно того, как бы заголовок не отпугнул многих из тех, кто не вскормлен наукой, или тех, у кого философия не в почете, поскольку их не удовлетворяет та философия, которой их учили. По этой причине я убежден, что будет полезно присоединить сюда предисловие, которое указало бы им, каково содержание этой книги, какую цель ставил я себе, когда писал ее, и какую пользу можно изо всего этого извлечь. Но хотя такое предисловие должно было бы быть предпослано мною, так как я должен быть более осведомленным относительно данного предмета, чем кто-либо другой, я, тем не менее, не в состоянии сделать ничего более, как предложить в сжатом виде основные пункты, которые, полагал бы, следовало бы трактовать в предисловии, причем поручаю на твое разумное усмотрение, что из последующего ты найдешь пригодным для опубликования.
Прежде всего я хотел бы выяснить, что такое философия, сделав почин с наиболее обычного, с того, например, что слово «философия» обозначает занятие мудростью и что под мудростью понимается не только благоразумие в делах, но также и совершенное знание всего того, что может познать человек; это же знание, которое направляет самую жизнь, служит сохранению здоровья, а также открытиям во всех науках. А чтобы философия стала такой, она необходимо должна быть выведена из первых причин так, чтобы тот, кто старается овладеть ею (что и значит, собственно, философствовать), начинал с исследования этих первых причин, именуемых началами. Для этих начал существует два требования. Во-первых, они должны быть столь ясны и самоочевидны, чтобы при внимательном рассмотрении человеческий ум не мог усомниться в их истинности; во-вторых, познание всего остального должно зависеть от них так, что хотя начала и могли бы быть познаны помимо познания прочих вещей, однако, обратно, эти последние не могли бы быть познаны; без знания начал. При этом необходимо понять, что здесь познание вещей из начал, от которых они зависят, выводится таким образом, что во всем ряду выводов нет ничего, что не было бы совершенно ясным. Вполне мудр в действительности один Бог, ибо Ему свойственно совершенное знание всего; но и люди могут быть названы более или менее мудрыми, сообразно тому, как много или как мало они знают истин о важнейших предметах. С этим, я полагаю, согласятся все сведущие люди
Затем я предложил бы обсудить полезность этой философии и вместе с тем доказал бы важность убеждения, что философия (поскольку она распространяется на все доступное для человеческого познания) одна только отличает нас от дикарей и варваров и что каждый народ тем более гражданствен и образован, чем лучше в нем философствуют; поэтому нет для государства большего блага, как иметь истинных философов. Сверх того, любому человеку важно не только пользоваться близостью тех, кто предан душою этой науке, но поистине много лучше самим посвящать себя ей же, подобно тому как несомненно предпочтительнее при ходьбе пользоваться собственными глазами и благодаря им получать наслажде¬ние от красок и цвета, нежели закрывать глаза и следовать на поводу у другого; однако и это все же лучше, чем, закрыв глаза, отказываться от всякого постороннего руководительства. Действительно, те, кто прово¬дит жизнь без изучения философии, совершенно сомкнули глаза и не за¬ботятся открыть их; между тем удовольствие, которое мы получаем при созерцании вещей, видимых нашему глазу, отнюдь не сравнимо с тем удовольствием, какое доставляет нам познание того, что мы находим с по¬мощью философии. К тому же для наших нравов и для жизненного укла¬да эта наука более необходима, чем пользование глазами для направления наших шагов. Неразумные животные, которые должны заботиться толь¬ко о своем теле, непрерывно заняты лишь поисками пищи для него; для человека же, главною частью которого является ум, на первом месте должна стоять забота о снискании его истинной пищи –  мудрости. Я твердо убежден, что очень многие не преминули бы это сделать, если бы только надеялись в том успеть и знали, как это осуществить. Нет такого самого последнего человека, который был бы так привязан к объектам чувств, что когда-нибудь не обратился бы от них к чему-то лучшему, хотя бы часто и не знал, в чем последнее состоит. Те, к кому судьба наиболее благосклонна, кто в избытке обладает здоровьем, почетом и богатством, не более других свободны от такого желания; я даже убежден, что они сильнее прочих тоскуют по благам более значительным и совершенным, чем те, какими они обладают. А такое высшее благо, как показывает даже и помимо света веры один природный разум, есть не что иное, как познание истины по ее первопричинам, т. е. мудрость; занятие последнею и есть философия».
А вот что говорит про философию Николай Коперник в предисловии к своей книге «О вращении небесных сфер» , обращаясь к Папе Павлу III: «Я достаточно хорошо понимаю, Святейший Отец, что как только некоторые узнают, что в этих моих книгах, написанных о вращениях мировых сфер, я придал земному шару некоторые движения, они тотчас же с криком будут поносить меня и такие мнения. Однако не до такой уж степени мне нравятся мои произведения, чтобы не обращать внимания на суждения о них других людей. Но я знаю, что размышления человека-философа далеки от суждений толпы, так как он занимается изысканием истины во всех делах, в той мере как это позволено Богом человеческому разуму. Я полагаю также, что надо избегать мнений, чуждых правды.
Наедине с собой я долго размышлял, до какой степени нелепой моя ;;;;;;; [повествование] покажется тем, которые на основании суждения многих веков считают твердо установленным, что Земля неподвижно расположена в середине неба, являясь как бы его центром, лишь только они узнают, что я, вопреки этому мнению, утверждаю о движении Земли. Поэтому я долго в душе колебался, следует ли выпускать в свет мои сочинения, написанные для доказательства движения Земли, и не будет ли лучше последовать примеру пифагорейцев и некоторых других, передававших тайны философии не письменно, а из рук в руки, и только родным и друзьям, как об этом свидетельствует послание Лисида к Гиппарху. Мне кажется, что они, конечно, делали это не из какой-то ревности к сообщаемым учениям, как полагают некоторые, а для того, чтобы прекраснейшие исследования, полученные большим трудом великих людей, не подвергались презрению тех, кому лень хорошо заняться какими-нибудь науками, если они не принесут им прибыли, или если увещевания и пример других подвигнут их к занятиям свободными науками и философией, то они вследствие скудости ума будут вращаться среди философов, как трутни среди пчел. Когда я все это взвешивал в своем уме, то боязнь презрения за новизну и бессмысленность моих мнений чуть было не побудила меня отказаться от продолжения задуманного произведения».
И далее во Вступлении к Книге Первой он говорит : «И так как цель всех благородных наук – отвлечение человека от пороков и направление его разума к лучшему, то больше всего может сделать астрономия вследствие представляемого ею разуму почти невероятно большого наслаждения. Разве человек, прилепляющийся к тому, что он видит построенным в наилучшем порядке и управляющимся Божественным изволением, не будет призываться к лучшему после постоянного, ставшего как бы привычкой созерцания этого, и не будет удивляться Творцу всего, в Ком заключается все счастье и благо? И не напрасно сказал Божественный псалмопевец, что он наслаждается творением Божьим и восторгается делами рук Его! Так неужели при помощи этих средств мы не будем как бы на некоей колеснице приведены к созерцанию высшего блага? А какую пользу и какое украшение доставляет астрономия государству (не говоря о бесчисленных удобствах для частных людей)! Это великолепно заметил Платон, который в седьмой книге «Законов» высказывает мысль, что к полному обладанию астрономией нужно стремиться по той причине, что при ее помощи распределенные по порядку дней в месяцах и годах сроки празднеств и жертвоприношений делают государство живым и бодрствующим. И если, говорит он, кто-нибудь станет отрицать необходимость для человека восприятия этой одной из наилучших наук, то он будет думать в высшей степени неразумно. Платон считает также, что никак не возможно кому-нибудь сделаться или назваться Божественным, если он не имеет необходимых знаний о Солнце, Луне и остальных светилах.
И вместе с тем скорее Божественная, чем человеческая, наука, изучающая высочайшие предметы, не лишена трудностей. В области ее основных принципов и предположений, которые греки называют «гипотезами», много разногласий мы видели у тех, кто начал заниматься этими гипотезами, вследствие того, что спорящие не опирались на одни и те же рассуждения. Кроме того, течение светил и вращение звезд может быть определено точным числом и приведено в совершенную ясность только по прошествии времени и после многих произведенных ранее наблюдений, которыми, если можно так выразиться, это дело из рук в руки передается потомству.
Действительно, хотя Клавдий Птолемей Александрийский, стоящий впереди других по своему удивительному хитроумию и тщательности, после более чем сорокалетних наблюдений завершил создание всей этой науки почти до такой степени, что, кажется, ничего не осталось, чего он не достиг бы, мы все-таки видим, что многое не согласуется с тем, что должно было бы вытекать из его положений; кроме того, открыты некоторые иные движения, ему не известные. Поэтому и Плутарх, говоря о тропическом солнечном годе, заметил: «До сих пор движение светил одерживало верх над знаниями математиков». Если я в качестве примера привожу этот самый год, то я полагаю, что всем известно, сколько различных мнений о нем существовало, так что многие даже отчаивались в возможности нахождения точной его величины.
Если позволит Бог, без Которого мы ничего не можем, я попытаюсь подробнее исследовать такие же вопросы и относительно других светил, ибо для построения нашей теории мы имеем тем больше вспомогательных средств, чем больший промежуток времени прошел от предшествующих нам создателей этой науки, с найденными результатами которых можно будет сравнить те, которые вновь получены также и нами. Кроме того, я должен признаться, что многое я передаю иначе, чем предшествующие авторы, хотя и при их помощи, так как они первые открыли доступ к исследованию этих предметов».
- Да… Великие мужи раньше жили и творили…
- А некоторые современные ученые, всякий раз выдвигая новые гипотезы о происхождении мира и…
- Который между прочим тварный, а не рожденный.
- Конечно. Так вот, каждый раз, придумывая новые «системы», которые потом применяются «для» «усовершенствования» и «упрощения» школьного, университетского, и любого другого образования, отрекаясь от законов тождества и противоречия из-за их абстрактной, субъективной, неуловимой для умозрительного анализа, природы, многие ученые в силу диалектичности хаотично организованного, падшего мира неизбежно оболваниваются дьяволом и приходят в конечном счете не к точным результатам, как они, одержимые бесовской гордыней, своими «благими» намерениями, хотели того вначале, но к полной их противоположности, потому что дьявол не дремлет и хитер весьма – он может обвести вокруг пальца даже самого Святого человека на земле, не говоря уже о современных ученых, которые давно порвали с великим прошлым подлинной науки, берущей начало в исследованиях гениальных мужей прошлого, которые и заложили в переломное время, еще в эпоху Возрождения, основы современной научной картины мира. Отрицая чисто психологический характер своих «научных» выводов, нынешние исследователи, как это ни парадоксально, свидетельствуют о существовании в них субъективного начала: современные ученые, признавая «справедливость» собственных гипотез и теорий при «доказательствах» нетварности мира или, как они говорят, его эволюционного происхождения, всякий раз забывают, что их бесконечным экспериментам всегда предшествует вера – по слову О. Вайнингера: «Логика не может в последнем счете отказаться от веры. Исходные законы логики, закон противоречия и закон тождества не могут быть результатом знания, а должны приниматься на веру». 
Они не видят себя со стороны, потому что по дьявольскому наущению отождествляют самих себя с пассивными объектами, образовавшимися, как им кажется, вследствие процессов, которые закономерно происходят в мире, но не с активными, миросозерцающими субъектами. Они постоянно придумывают высосанные из пальца теории. Для них не является очевидным, что принцип тождества по самой своей сути невыводим из чего бы то ни было и какими бы то ни было мыслительными процессами. У всех людей свои психологические представления о различных понятиях, но специфичность последних, которые являются мерилом для первых, не зависит от опыта, на который так часто привыкли ссылаться современные ученые. Все опыты человека, за исключением единственно опыта сознания, весьма непостоянны – они не дают ему некоего сверхэмпирического, трансцендентального видения вещей. Понятие отличается от своего психологического образа в мышлении человека чертами, которые претендуют на постоянство и однозначность. Выступая нормой некоей сущности, являясь Реальным, само понятие сущностью не является, а потому норма должна быть выражением нечто такого, что отличается от всего остального. Это нечто, выражая собою бытие, независимое от существования каких бы то ни было объектов, свидетельствует о субъекте. 
- Точно. В человеке есть нечто такое неизменное, благодаря которому он может видеть со стороны свое же собственное изменение, – поднявшись над самим собой, т. е. он может противопоставить себя самого этому изменению и познать таким образом самого себя. 
- Именно.
А сейчас я скажу одну довольно странную вещь, которая, однако, раскрывает подлинный смысл человеческого существования: я только что говорил о современных ученых, которые заблудились в трех соснах, и восхвалял при этом логику, но и в самом этом, одностороннем характере моего изложения, нет полноты и цельности, поелику если бы не было самих поверхностных и, профанирующих сакральное восприятие реальности, научных исследований, то не было бы и самого развития, ибо, не прочувствовав нынешнюю бездуховность, я вряд ли бы смог увидеть дуалистичность падшего мироздания. И сразу замечу, что этим я, конечно же, не хочу сказать о необходимости существования зла в мире для того, чтобы человек мог свободно выбрать добро, ибо последнее вообще не нуждается в каких бы то ни было оппозиции, причине, основании и проч. и проч., что низводило бы его до уровня следствия из чего-либо. Добро самодостаточно, цельно и полно.
В «Последних словах» О. Вайнингера говорится: «Нельзя доказать, что человек должен делать добро. Если бы это можно было вывести из чего-нибудь, то идея добра была бы следствием какой-нибудь причины и могла бы поэтому служить средством к цели. Если  только должно делать добро, то его нужно делать ради  него самого, т. е. оно должно быть тождественно с тем, что абсолютно не может быть следствием причины, что абсолютно не может стать средством к цели. С другой  стороны, я не могу также доказать, почему я должен отдать предпочтение истинному перед ложным; истина  не может обосновать свое преимущество перед ложью, заблуждением. Против дьявола не аргументируют. Его побеждают или ему подчиняются.
В этом заключается глубокое оправдание глубочайшей Христианской идеи, идеи милосердия. Кто не устанавливает логики, этики, для кого не ясно, как день, что добро нужно предпочесть злу, у кого нет в данном случае простого, безусловного выбора и решения, кто не хочет отстоять себя против дьявола и сомневается, нужно ли отстаивать себя против него, – у того нет милосердия. На того не спускался голубь, тот не исполнен того Святого Духа, Который понимает добро и истину».
Поэтому, если бы в мире не существовали заблуждающиеся люди и некому было меняться, чтобы покаяться и искупить вину, то не было бы и самого развития, ибо зачем расти тому, кто достиг уже нечто совершенного, – тогда ему нет простора для стремлений, нет самого духовного роста и нет свободы, а значит и не было бы конца этому безнравственному миру – он существовал бы вечно. Все это свидетельствует об односторонности времени, его движении из начала – в конец, по прямой, а не по кругу: История завершается и приближается Царство Небесное.
- Как это?
- А так, что я, к примеру, сам хотел бы, как гениальные творцы, которые жили еще в незапамятные времена и вплоть до сего дня, вернуться в детство – я имею в виду не свое детство, но райское Бытие человека – мы ведь уже говорили о том, что всем подлинным гениям не нравятся времена, в которые они живут – отчего они и обращаются в своих творениях к великому прошлому предков и что, если мысленно провести сквозь всех них это неизбывное тяготение к предшествовавшим им эпохам и довести его до предела – до самого начала, то мы придем именно к Реальному человека в вечном раю. Но в конечном счете, как бы парадоксально это ни звучало, это неправильный путь.
- Почему?
- Потому, что человек ради собственной же, настоящей свободы должен стремиться идти вперед, а не возвращаться назад, ибо во всех ретроспективных проектах, предпринимаемых людьми, нет развития, а лишь еще большее погружение во зло и угнетение свободы. Дьявол не дремлет – он только и ждет, чтобы люди, цепляясь за старое, сами же подгоняли зло и тем самым подавляли добро.
- Постой, Симон, ты же сам говоришь, что ради свободы и независимости от всего внешнего, человек должен помнить свое прошлое, а сейчас ты сказал, что цепляться за старое неправильно…
- Да, именно так – помнить прошлое, но идти вперед, в будущее. Всякий раз желая вернуться в прошлое, люди сами того не замечают, что еще больше умножают зло в своем настоящем. Я вовсе не о том говорю, что не нужно ценить прошлое – тем более, что я и сам весьма высоко его ценю и постоянно к нему обращаюсь, но при этом, вместе и одновременно, я сам творю свое настоящее и даже будущее. Поэтому, каждый раз критикуя притянутые за уши выводы современных ученых о тайнах нашего падшего бытия, я тем не менее нисколько не хочу препятствовать их работе и уж тем более как-то насильно их вразумлять, ибо вижу глубокий смысл в словах Откровения Иоанна Богослова, в 22-й главе: «Неправедный пусть еще делает неправду; нечистый пусть еще сквернится; праведный да творит правду еще, и святый да освящается еще». По попущению Господа Бога, по наущению дьявольскому, в конце всех времен зло в людях победит добро. Это, конечно, не означает, что я должен перестать отвоевывать свою свободу и сидеть сложа руки, – наоборот, вместо пассивных, реактивных, необдуманных и беспокаянных действий, я предпринимаю активные, осмысленные и свободные. И всякий раз злу я предпочитаю добро, потому что добро для меня очевидно. И в этом смысле человек, который совершил, совершает и еще только будет совершать те или иные поступки, будучи свободным, недетерминированным никем и ничем, должен был их совершить.
- Почему?
- Потому что свободен, а являясь свободным и ради самой же свободы своей, должен, выбирая свободно, преодолеть в себе соблазны, чтобы искупить вину за первородный грех.
И. Кормильцев говорил: «В чем заключается необходимость соблазна, если он подлежит преодолению и упразднению, чтобы прекратить его вечное воспроизводство? Да просто в том, что там, где нечего сокрушать – нет основы для встречи Творца и твари и нет спасения, поскольку там, где нет соблазна, нет и выбора». А если нет выбора, то нет и свободы.
- Интересно… 
- Да.
В наше профаническое, женское время современные ученые пренебрегают законами тождества и противоречия потому, что логика перестала быть для них главным ориентиром – они не видят в этих принципах краеугольного камня логических понятий, и теперь они решают не проблемы, но бесконечные и бессмысленные задачи ради самих же задач. К примеру, помню, как во время моего обучения в университете некоторые учителя доказывали внешне выглядевшие логическими, но внутренне ложные, пустые и бессмысленные суждения о сравнимости, транзитивности выбора и ненасыщаемости, даже названные авторами учебников по экономике аксиомами порядкового подхода к анализу полезности потребительских товаров. Тогда ребята мужеского пола в моей академической группе даже не пытались вникнуть в эти высосанные из пальца доказательства и потому на лекциях скучали и даже спали, а девушки, напротив, разбирались в них довольно неплохо. Много позже я понял, что во всяком деле мужчина стремится к глубокому, подлинному смыслу; путеводной звездой в той или иной проблеме для него является само логическое понятие, но не его психологическое представление. У женщин все по-другому: они легко овладевают многоразличными методами и способами организации какого-либо дела, но именно активного внутреннего стремления к Истине, неизбывной потребности в познании подлинного смысла всякой вещи, в установлении в себе главенства нравственного закона, этой причины всех причин, которая как раз и конституирует логику в качестве недостижимого в падшем мире, но такого заветного, как у мужчин, ориентира в решении подлинных проблем нравственности – у женщин нет.
Помню еще, когда учился в университете и писал исследовательскую работу по эпохе Возрождения, один учитель подверг ее критике, сказав, что все в ней друг с другом перемешано и бессвязно.
- В огороде бузина, а в Киеве дядька.
- Именно это он мне и сказал. И тогда я понял, что в академической среде свободному человеку его же сотрудники стремятся обрезать крылья, ибо их сознание книжное – несвободное, ограниченное, зажатое.
Кстати, еще я помню, как однажды беседовал о Божественном сотворении мира с одним ученым, биологом, написавшим несколько книг, в которых говорится, что концепция креационизма более близка, нежели Дарвиновская теория эволюции, к тому, что некогда происходило в действительности – так вот он не дал мне тогда внятного ответа на вопрос – верит он или нет, что мир сотворен Господом. Даже у него я заметил некоторую нерешительность в принятии того, что мир сотворен по воле Творца.
- А что конкретно он сказал? 
- Что ему, как ученому, не следует полагаться только на веру, что прежде, чем поверить в нечто, он должен доказать его существование, исследовать, потрогать, увидеть и т. д.
- Да… Это печально…
- Да, но что поделать, если он сам не хочет свободно верить. При этом он сослался на неписаное правило ученых, заключивших своего рода общественный договор, не признающий правоту выводов, полученных ненаучным способом.
- И все только потому, что какой-то их авторитет сказал некогда – так считать нельзя!
- Да. Понимаешь, Илья, в чем нелепость всей ситуации – человек сам лично приблизился к тому, чтобы почувствовать собственное созвучие, как целого микрокосма, со всей вселенной, но тут же убедил себя в обратном и вновь перестал быть свободным.
- Да, сам же себя остановил на пути к подлинному свету и вновь погрузился во тьму… Дьявол искушает…
- Так и есть.
Мы теперь стоим на пороге еще более изощренных, нежели раньше, дьявольских искушений, – возможно, что в будущем человек сумеет преодолеть пространство и будет летать со скоростью света и возгордится в сердце своем и отринет Господа Бога, ибо сам возжелает обладать верховной властью над всем, что есть в мире сем.
- Симон, а не слишком ли это самонадеянно? Люди до сих пор не могут повторить полеты на Луну, а ты говоришь про преодоление пространства со скоростью света.
- Если люди не перебьют друг друга окончательно, то это вполне вероятно. Вспомни, Илья, сколько по времени бутылка в романе Жюля Верна «Дети капитана Гранта» находилась в воде?
- По-моему около двух лет.
- Да, чуть больше – документ, найденный в бутылке, датируется 27-м июня 1862 г., а акула, в брюхе которой бутылка была обнаружена, выловлена 26-го июля 1864 г. И пусть это художественная литература, но я привел этот пример нарочно, чтобы показать, как всего сто с небольшим лет назад преодоление пространства людьми осуществлялось в течение долгого времени. А сколько времени уходит у тебя теперь на то, чтобы отправить письмо на другой континент, скажем, через Тихий или Атлантический океан?
- Одно мгновение – через социальную сеть.
- Тогда почему тебя удивляет, что люди в будущем могут преодолевать сквозь время пространство? Уже сейчас проводятся исследования «Breakethrough Starshot» – полеты с 1/5 величины от скорости света к Проксима и Альфа Центавра.
- А сколько понадобится лететь с такой скоростью к этим звездам?
- Около двадцати лет. Но потом и это все упростится. Ведь демонический коллектив людей на этом не остановится, – повторяю, если конец света не наступит раньше. 
Да и сам подумай, ведь как-то же дьявол готовит свой приход – прийти к людям с еще более-менее свободным сознанием для антихриста маловероятно – он ждет окончательного схлопывания «створок» свободы у как можно большего числа людей – ведь для него важно количество. Поэтому сначала люди пройдут стадию виртуализации реальности, сделав ее еще более изощренно виртуальной – постепенно, не сразу – ведь в каждое время Истории переход ко всему «новому» хоть и происходит революционным путем, но сама реальность меняется подспудно, незаметно.
- Да…
- Некоторые современные «ученые» и «богатые» люди собрались колонизировать Марс, а после него другие планеты и космос в целом – они по своей гордыне, по наущению дьявола, мнят себя всесильными и способными преобразовать всю вселенную. Но не понимают, что все их экспансивные начинания обратятся в пыль, потому что изначально не там ищут.



Г Л А В А   LXXXIII

Противоречивость человека


- Иногда, Симон, я тебя не понимаю, – то ты говоришь, что примерять настоящее на прошлое, как в примере с Библией, абсурдно и что «при» сотворении мира изначально все «было» совершенно не таким, как теперь, то сам же говоришь, что жизнь твоей семьи в настоящем времени можно уподобить тому, о чем говорится в Писании; то ты говоришь, что мелкие людишки, одержимые бесовской гордыней, весьма жалко выглядят со стороны, то говоришь, что человек суть сознательный микрокосм; то говоришь о тщетности всех человеческих устремлений, то наоборот – твердо стоишь на том, что человек может стать всем, чем пожелает; то ты говоришь, что человек «с» грехопадением попрал свою свободу, то наоборот, весьма настойчиво отстаиваешь мысль о том, что он свободен; то говоришь, что не хочешь привязываться к этому миру с его бессмысленным, повторяющимся, круговым и безнравственным течением времени, но при этом сам же благодаришь Господа Бога за каждый прожитый день; то говоришь, что в раю ты не был и что не знаешь, каково его устроение, но при этом весьма точно описываешь райское Реальное, словно никогда и не покидал его; то говоришь, что тебе не близка и трудна жизнь в обществе, и что ты любишь одиночество, но сам при этом людей не избегаешь и помогаешь ближнему; то говоришь о том, что не стоит впадать в крайности, что ради своей собственной свободы во многих вещах следует придерживаться середины, но сам при этом, в своем деле, стремишься к максимализму; ты ни на кого не смотришь, ни за кем из людей не следуешь, стремишься быть самим собой, не сотворяешь себе кумиров, но при этом часто приводишь в пример слова и дела выдающихся мужей, правда, не забывая при этом говорить, что и они могут ошибаться в некоторых своих суждениях о чем-либо; то говоришь, что жизнь банальна до безобразия, то о том, что в мире полно чудес, которые буквально под носом лежат, но люди их не замечают; то говоришь о женщинах такие вещи, которые подразумевают, что ты предпочитаешь их сторониться, но при этом ты относишься к ним непредвзято, желая разглядеть женскую душу. Не кажется ли тебе, что ты насквозь пронизан противоречиями? Как тебя понять?
- Никак не понимать.
- Не понял… Что?
- То, что я сказал – никак не понимать. Я же говорил, что человеческое «Я» не уловляется мышлением, какими бы то ни было бесконечными думами о нем – оно вообще вне всего этого. Оно свободно и потому не терпит никакого ограничения или принуждения. Оно не является следствием чего-либо.
У Толстого Л. Н. в «Войне и мире», во втором томе, рассказывается, как князь Болконский повстречал сначала весной на краю дороги дуб, навеявший ему безнадежные, но грустно-приятные мысли о бессмысленности жизни, об отсутствии желаний, а уже при последующей встрече с этим же дубом в начале лета того же года он ощутил радостное, весеннее чувство обновления своей жизни. Жизнь человеческая беспрестанно, диалектично перетекает из одного состояния в другое – от любви до ненависти порой отделяет лишь один миг – по милости Божией человек  может все – даже весь мир из руин воздвигнуть, но дьявол не дремлет и по наущению его человек разрушает и себя самого, и весь мир. Своими усилиями человек формирует свою реальность и творит свою судьбу.   
Поелику в человеке есть свободный Дух, он очень податлив и пластичен – его может бросать в резко сменяющиеся состояния характера с такой быстротой, что порой кажется невозможным – как один и тот же человек может быть вместе и одновременно бесстрашным и трусливым, сильным и слабым, смиренным и возгордившимся и проч. и проч. К примеру, со мной на дню по сто раз происходили такие изменения, – то я все понимал в этом мире, – как он устроен и куда мне идти и был даже в счастливом расположении духа, то потом, буквально в те же минуты быстротечного счастья, меня вновь одолевала слабость и казалось, что я ничего не могу, ничего не понимаю и что у меня ничего не получится, – а все потому, что дьявол не дремлет, потому что во мне, как в микрокосме, как и в каждом человеке, весь мир, – а сам мир таков и есть – в нем все тесно переплетено друг с другом – добро со злом, любовь с ненавистью, щедрость со сквалыжничеством и т. д. Осознав это, я твердо решил не быть безвольной пылинкой, которую ветер несет куда захочет, но быть свободным и ответственным за свою жизнь – потому что добро во мне самоценно и оно должно победить зло. Нельзя подчиняться злу или пытаться с ним договориться. Такое, непрестанно перемежающееся и гнетущее своей безнравственной половинчатостью, состояние свойственно каждому человеку, пока он живет в этом падшем мире. И все же, несмотря на бесконечную борьбу двух начал – добра со злом, по милости Божией, человек способен победить зло.
Человек часто недоволен тем, что у него есть, – если, к примеру, он белокожий, а кстати, о таком цвете кожи мечтают многие другие люди, – то он, так иногда бывает, не хочет быть белым и наоборот, – если человек чернокожий или смуглый, о цвете кожи которого в свою очередь может мечтать некий белокожий, – то смуглый человек напротив – хочет побелеть. И это недовольство касается всего – роста, массы тела, лица, длины ног, рук и проч. и проч. Но в конечном счете все эти внешние, фенотипические «несоответствия» выдуманным идеалам людей на нашей падшей земле – просто высосанные из пальца «проблемы», которыми дьявол всеми людьми манипулирует – потому что ни один человек, рождаясь на свет, не выбирает ничего – ни цвет кожи, ни разрез глаз – нет у него даже права выбора быть рожденным или не рождаться. И все эти манипуляции современных политиков по поводу внешности человека, его национальности и угрозы мнимого размывания государств вследствие наплыва иноземцев есть дьявольская фикция. Дьявол постоянно манипулирует всеми людьми посредством их внешности, которую всякий человек, родившись, не выбирал. Мерзость падшего мира еще и в том состоит, что какую бы стезю ни выбрало человечество – изоляцию от чужих народов или наоборот интернационализацию – всякая такая тенденция по наущению дьявола рано или поздно развернется прямо противоположным образом – причем так будет всегда – до скончания века. Если на всей земле установится вавилонский интернациональный муравейник, – то все люди растворятся без роду и племени в этом сатанинском коллективе. Но ежели люди будут изолированно жить друг от друга – как того хотели некоторые тираны прошлого – вывести новую расу или образовать один великий народ, которому бы подчинялись другие народы, то тогда это приведет к новому, еще более кровавому нацизму, а если установится золотая середина как при объединенном государстве XX-го века, – то просуществует оно недолго – все рано или поздно неизбежно развалится. Короче говоря, абсолютно все, что бы ни делал человек в нашем падшем мире – в любом случае погибнет. И это хорошо, ибо что может быть хуже мира, в котором главенствует управляемый, организованный, сатанинский хаос. Падший мир должен погибнуть – и внутренне он уже готов к своей гибели.
Большинство людей слабы в желаниях своей плоти. Многие из них, несмотря на немалое количество прожитых лет, не способны осознанно, как следовало бы взрослому человеку, вести в меру аскетичный образ жизни – они весьма зависимы от прихотей своего тела – в них нет духовной цельности – они болеют чревоугодием, похотью плотского познания, многоразличными телесными немощами.
Многие мужчины знают, что грешат, предаваясь дьявольскому сладострастию, но не хотят по-настоящему покаяться. Они, конечно, знают, что их, скрываемые от жен, похождения налево ни к чему доброму не ведут – отчего они с возрастом еще более стареют и еще больше болеют, – но сердце их так огрубело – они стали такими лицемерными, что зная о грехах своих, ничего с собой поделать не могут и продолжают убивать свою душу и плоть. Это диалектическая дьявольщина – они сначала идут на поводу своих страстей, попирая полностью разум, а позже понимают, что сами же ломают себе жизнь – в том числе через болезни тела своего после плотского познания, но никак не хотят покаяться. Сказанное относится и к женщинам.
Все люди противоречивы, – к примеру, отец очень любит деньги – они в его жизни занимают далеко не последнее место – он может подолгу считать свои накопления, обложив весь письменный стол бумагами с бесконечными расчетами и бухгалтерскими записями. И все это сочетается в его характере с набожностью, страхом перед Господом Богом за совершенные им злодеяния и одновременно с наглостью по отношению к людям – со стороны кажется, что в его голове просто чудовищная каша из несочетаемых друг с другом вещей – так оно и есть в действительности – сочетание несочетаемого. Вообще отец, согласно теории промежуточных половых форм О. Вайнингера, характером своим похож на женщину. 
Помню, знакомый рассказывал, что в бытность его подростком, его отец из ненависти и зависти к родственникам жены, когда дядя знакомого подарил ему старый, но, на котором вполне еще можно было ездить, велосипед своего сына, – так вот отец знакомого назвал тогда этот подарок хламом и решительно настаивал на том, чтобы сын выбросил его на помойку. Знакомый, конечно, не отнес велосипед, куда сказал отец, – он отдал его обратно брату матери, но отец знакомого потом сам купил ему велосипед – из-за гордыни своей. Даже такой незначительный, казалось бы, пример свидетельствует о диалектичности нашего падшего мира: с одной стороны, отец знакомого был прав, потому что отношение к его семье уже тогда у некоторых их родственников было, как к каким-то нищим людям, но, с другой, – в примере этом мы видим зависть и тщеславие отца знакомого по наущению дьявола. Я это к тому говорю, что в мире все диалектично – во всякой вещи есть своя доля правды и доля лжи, а Истина – посередине. Главное – не полемизировать с дьяволом, а побеждать его. Если бы знакомый взял велосипед двоюродного брата при условии, что отец его не будет так негативно на это реагировать, то никакого конфликта и не случилось бы, но дьявол всегда сбивает людей лбами и потешается над ними, а люди этого не понимают. В конечном счете страдают все – и взрослые и дети.
Еще вспомнил про своего отца. Он все в жизни делал вместе и одновременно диалектично корыстно и бескорыстно – у него часто бывали затмения рассудка. К примеру, я помню, как в пору моего детства он щедро одаривал меня дорогими подарками и в то же время надеялся на мое материальное «благополучие» в будущем, – что когда-нибудь я оправдаю его старания и стану именно тем, кем он меня видел – ученым, политиком, владельцем крупного предприятия, – короче говоря, «уважаемым в обществе человеком», счастливым в браке и с достатком в доме – такими были его представления о «хорошем человеке» – мечта типичного мещанина. Когда же я вырос и пошел своим собственным путем, не принимая ни одну из готовых «моделей поведения», принятых в обществе, отец сильно во мне разочаровался – он перестал меня содержать и даже не дал мне денег, когда я, например, поехал в гости к другу, с которым работал в театре. Но мать, по милости Божией, продолжала мне бескорыстно помогать. А отец не знал, что помогать людям нужно не ради корысти, а просто так – творить добро ради добра, независимо от чего-либо.
Раньше я и сам, делая людям добро, ждал от них похвалы. Мне и невдомек было, что ожидая ответной реакции от того, кто нуждался в моем внимании, я при этом сам же обесценивал сделанное мной добро. Много позже меня научил учитель, что от людей ничего взамен сделанного мною добра ждать не следует. Он говорил, что после сделанного мной доброго поступка необходимо сразу же уходить, а не стоять и ждать от человека благодарности. Нужно быть независимым даже от своего добра – добро необходимо творить ради самого добра.
Помню одна женщина рассказывала, что один из ее братьев в детстве был драчливым и непоседливым ребенком, а другой – тихим, спокойным. Повзрослев, они стали другими – последний постоянно лез к людям со своими советами и наставлениями, а первый стал более скромным и даже каким-то зажатым, беспомощным.
Еще один из братьев той женщины, который в детстве был более сдержанным, чем его старший брат, часто рассуждал, как софист и фарисей – о многом он говорил ради формы, чтоб произвести на человека впечатление, но не ради содержания. Он, например, считал, что носить усы и бороду в наше время есть анахронизм. Говоря о том, что нужно следовать принятым в обществе правилам, он не понимал, что все они выдуманы самими же людьми, в отличие от Божественного установления, – поелику в действительности все правила и законы общества – весьма условны – они не первичны. Первичен, вечен, однозначен и неизменен лишь нравственный закон, который в сердце и душе человека, данный ему от Бога, а то, что принимают люди на протяжении тысячелетий – стирается в пыль, как только становится неактуальным. При желании ведь можно сказать, подобно суждению этого человека о легитимности правил общества, что вся сегодняшняя женоподобная мода – результат утраты мужчинами своего главенствующего положения по отношению к женщине и тогда он не сможет оспорить такой тезис – его аргументы будут просто юлить вокруг да около, как это любили делать софисты, мороча головы неискушенным гражданам Древних Афин. Людей хлебом не корми – дай только увлечься софизмами и начать передергивать факты в свою пользу, попирая логику и здравый смысл, – причем, если ты не будешь соответствовать их представлениям о мире – они станут на тебя наседать всем своим множеством – в них проснется агрессия, что напоминает всем своим видом шабаш пляшущих бесов. И при этом они еще что-то болтают про фанатичность верующих, религиозных людей – и тут они снова передергивают – они мажут всех одной краской и приклеивают ярлыки на всех искренне верующих, потому что сознание фарисея, софиста, атеиста и других поверхностных людей часто пребывает в хаотичном состоянии – все их так называемые знания – всего лишь набор штампов в виде каталога накопленных, пыльных сведений о чем-либо, у них нет глубокого знания – так, одна только форма. Ими манипулирует дьявол – они спят на ходу, не думают своей головой и зависимы от стереотипов и шаблонов, которые им навязывает муравейник.
- Как это верно!
- До окончания школьных лет я, по милости Божией, всегда был самим собой – у меня даже вопроса не возникало, что же такое значит «быть самим собой». Я не знал и не предполагал даже – каково это вообще – жить с ощущением пустоты в душе и пребывать в растерянном состоянии всю оставшуюся жизнь. В детстве моя жизнь была наполнена чудесными красками и мне не было дела до проблем человеческого существования. Но потом сама жизнь сбила меня с ног, закрутив в свой неприглядный, жестокий водоворот. Я совсем не был тогда готов к дальнейшему взаимодействию с обществом. В «Последних словах» О. Вайнингера, как я уже отмечал ранее, говорится: «Прежде чем что-нибудь становится проблемой, оно должно обладать свойством вызвать самый вопрос о проблеме. Кто болен, тот заботится о болезни, здоровье, о терапии, хотя бы ему медицина была решительно безразлична; где существует опасность, там необходимо познание». Так вот, физически я чувствовал себя нормально, но душа моя ощущала острую, нравственную боль – во время обучения в университете мой некогда бездонный внутренний мир стал расползаться и терять свою индивидуальность – я стал медленно превращаться в серого, заурядного человека, все более утрачивая оригинальные черты своего характера. У друга была похожая проблема, но он был намного цельнее меня. Я все никак не мог понять его, когда он говорил мне о своем желании быть осознанно самим собой – в то время у него самого не всегда это получалось. Мне даже казалось, что друг разговаривает со мной загадками – я вообще не понимал, что значит «быть самим собой», хотя сам именно таким и был в детстве! Но, будучи ребенком, я еще не знал, что дьявол разделяет в каждом человеке его «Я» на разные периоды жизни и то, что, например, было естественно для ребенка, пропадает впоследствии у взрослого человека – бездонная глубина и чудесное восприятие мира. С возрастом внутренний мир человека уплощается – он становится рабом своих низменных желаний, а детская непосредственная реакция на окружающий мир и свобода в его сознании стираются. И хотя я с большим трудом пытался понять друга, в то же самое время я чувствовал потенциал гигантской силы в том, что так рьяно искал друг – я интуитивно понимал, что быть самим собой – это самое главное в жизни каждого человека. Много позже, по милости Божией, по прошествии пяти лет, я наконец понял, о чем говорил мне друг и уже больше никогда не предавал самого себя.
И в моей жизни происходили иногда странные вещи. Например, я мог безрассудно потратить много родительских денег на, как мне раньше казалось, доброе дело – преподнести понравившейся мне девушке дорогой подарок, который она, кстати сказать, никак впоследствии не оценивала – я имею в виду по-настоящему. При этом мне было не так уж жаль потраченного времени, денег и сил на людей, которым я был, по-видимому, неинтересен, но которым я наивно и даже где-то насильно и в то же время искренне хотел сделать нечто приятное или просто помочь. Однако, я в конце концов потом понял, что пытался делать добро за счет других – ведь родители в то время много трудились для моей беспечной жизни, а я так глупо распоряжался их средствами. И вот что интересно: потом, когда я начал анализировать свои поступки и смог, по милости Божией, увидеть себя со стороны – мне стало ясно, что таким изощренным способом – с помощью делания ложного добра, я пытался решить свои личные проблемы, связанные с поиском своего «Я» – посредством оказания «помощи» другим людям, – мною тогда крутил дьявол. Конечно, в этом была и своя «положительная» сторона – «положительная», потому что я не хочу оправдывать свои прошлые ложные представления и действия, но, с другой стороны, – я ведь в конечном счете благодаря этим ошибкам многое понял, однако, главное – нужно было вовремя остановиться, потому что в действительности такое ложное добро представляло малую ценность и для людей, и для меня самого – поэтому, говоря о своих ошибках «положительно», я не имею в виду, что так должно делать человеку – не должно, потому что лучше вообще не заблуждаться, но поелику человек свободен – он так или иначе заблуждается в этом запутанном мире и, зная это, Господь, по непостижимому милосердию Своему, прощает человека, но главное – покаяние, т. е. изменение в сторону настоящего добра.
Человек ко всему привыкает – и к хорошему, и к плохому – он, благодаря Духу, очень пластичное существо.
Да, я, как и всякий человек на земле, противоречив. Но противоречив во всем второстепенном. В главном же я всегда тверд и непреклонен – в своей вере Богу. В нашем падшем мире организованного хаоса человек только тогда начнет прозревать и понимать, как он устроен, когда глубоко осознает, что единственным мерилом его жизни является нравственный закон внутри него. Иногда я полагаюсь на сердце, иногда на разум, иногда, вместе и одновременно, – на них обоих, но всегда – обо всем думаю и поступаю так, как мне велит нравственный закон. Не общество, не родители, не родственники, не друзья, не знакомые, не ближний, ни даже гениальные личности, но именно нравственный закон, который и есть Истина.
В книге Числа, в главе 23-й, говорится: «Бог не человек, чтоб Ему лгать, и не сын человеческий, чтоб Ему изменяться. Он ли скажет и не сделает? будет говорить и не исполнит?» – Господь совершенен и всегда неизменен, но человеку на падшей земле свойственно постоянно меняться.
Рассмотрим, Илья, один, приведенный тобой выше, пример, который показался тебе противоречивым, ибо остальные мы уже много раз разбирали. Ты говоришь, что по моим же словам абсурдно примерять на картину мира, при которой нас самих на земле еще не было, выводы современной науки и богословского креационизма о том, что, к примеру, светила, о которых говорится в 1-й главе Книги Бытия, – это солнце и луна в их современном, шарообразном, с вращающейся траекторией движения, виде, но, что при этом я сам сравниваю свою жизнь с текстами Библии и во всем нахожу ее соответствие с Писанием, – так и что тебя в этом смущает?
- То, что изобличая двойные стандарты нашего падшего мира, ты как будто бы сам часто на них переходишь: с одной стороны, чтобы понять свое настоящее ты обращаешься к прошлому людей, живших задолго до твоего рождения, но, с другой стороны, ты говоришь, что по своему настоящему неправильно делать выводы о прошлом.
- Вот именно, что «как будто бы». Никакого противоречия в моих словах нет, ибо я уже говорил ранее, что человеку ради подлинного, свободного его существования, необходимо постоянно думать над вопросами Тайны Бытия и натирать ими душу. Если он будет этому следовать, то ему, по милости Божией, станет ясно, как многое в этом диалектическом, безнравственном, хаотично организованном, мире устроено. Сейчас ты сам вновь показал пример дискретности человеческого восприятия – из двух может быть только одно – либо это, либо другое. А я тебе говорил, что для полного и цельного понимания вещей необходимо рассматривать их вместе и одновременно. При этом для каждого отдельного вопроса нужен свой индивидуальный подход. Поелику окружающий мир непрестанно меняется, каждое его последующее состояние отличается от предыдущего. Поскольку нравственный закон в человеке неизменен – человеческая жизнь, меняясь из века в век по форме, всякий раз по содержанию – т. е. по греховной его природе – остается без изменений. Потому и говорится в Книге Екклезиаста, в 1-й главе: «Что было, то и будет; и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем. Бывает нечто, о чем говорят: «смотри, вот это новое»; но это было уже в веках, бывших прежде нас», ибо: «Нет памяти о прежнем; да и о том, что будет, не останется памяти у тех, которые будут после». Коротка память у людей.
- Теперь я понял, Симон. Да, мир меняется и то, что было до нас на земле – не такое же, каким мы видим его теперь, но при этом – вместе и одновременно – как грешил человек еще в Древности, ибо уже из чрева матери он выходит на свет с печатью первородного греха, так и продолжает делать зло по сию пору. К каждой ситуации нужно подходить отдельно – над всякой подлинной проблемой нужно глубоко думать.
- Да, ибо на проблемы нравственности нет готовых ответов.
- Мне стало понятно, но как-то все это сложно… Даже гнетущее от всего этого ощущение появляется – почему все так трудно и мучительно тяжело…
- Смотря, как на это посмотреть – то, что тебя мучают эти вопросы – как раз-таки свидетельствует о твоем нормальном духовном здравии, ибо мертвецы не болеют – ведь, страдая нравственно, ты, как это ни парадоксально, растешь духовно. Помнишь, мы с тобой говорили, что иногда так бывает, когда все тело болит, но душа при этом радуется и наоборот – тело здорово, но душа – болит.
- Да, помню.
- Так и радуйся тому, что тебе интересны эти вопросы, и что ты испытываешь мучительную жажду получить на них ответы. Если бы все в этом мире было устроено просто, то вряд ли тогда мы с тобой сейчас здесь говорили.
- Да, Симон, ты прав.
И еще хочу тебя спросить – почему, отвергая все авторитеты, ты тем не менее веришь Закону Божьему и ссылаешься на Библию как на единственный авторитет. Не кажется ли тебе, что какое-то противоречие здесь получается – почему один авторитет ценен, а другой нет?
- Потому, Илья, что всякая ценность – ценности рознь. Вообще все – всему рознь. Все в падшем мире устроено весьма непросто, но вместе и одновременно с тем есть некоторые вещи, которые понять очень просто – как в примере, который я тебе ранее приводил, – про проверку ценности всякой вещи временем – то, что прошло сквозь века проверку временем – то и верно, а то, что не прошло, – то мерзость пред Богом. Хоть я и отвергаю все авторитеты – вплоть даже до гениальных личностей, потому что всякому человеку свойственно ошибаться – все мы грешны – каким бы Святым человек ни был, – я прежде всего верю Священному Писанию, нежели самому Святому из Святых людей – «Блажен, – говорит Христос, – кто не соблазнится о Мне». Так вот, среди всех подлинных ценностей есть своя иерархия – есть вещи ценные, но есть среди них вещи ценнее – есть наивысшие, Святые ценности – такая наивысшая ценность для  человека есть Господь и Бог наш Иисус Христос. Единственное, что без сомнения напрямую Богодухновенно – это Священное Писание – потому что в конечном счете все ранее жившие цельные личности, ныне существующие и те гении и пророки, которые в будущем будут жить – до скончания века, на падшей земле, – все они говорят об одном и том же – о Слове Божьем – они ведь сами от себя к Библии ничего нового не добавляют. Конечно, я, как и всякий человек, в какой-то степени доверяю и гениальным личностям, но всегда при этом опираюсь именно на Священное Писание.   
В падшем мире трудно различить, где обман, а где правда. В мире множество наивных людей, которые принимают на веру всю ту реальность, которую создавали сами же люди – их предки на протяжении тысяч лет – от культуры, науки до всех тех увлечений, которыми в повседневной суете заняты люди, но есть в этом тотальном организованном хаосе одно исключение, которое никогда не обрастет обманом – Священное Писание, данное Господом Богом человеку для спасения его души.


Г Л А В А   LXXXIV

О коллективном демоне

Гуляя по городу, мы с Симоном подошли к Старой площади, на которой в пору его детства происходило одно важное событие – о чем он поделился со мной весьма интересным воспоминанием:   
- Помню, как в детстве с огромным количеством таких же как я по возрасту детей и с ребятами постарше, а также со школьными учителями, я стоял вот на этой площади – в тот день южнокорейская компания по производству электроники, спонсировавшая интеллектуальную игру, в которой я позже участвовал, – когда учился в старших классах – так вот эта самая компания проводила торжественное мероприятие, посвященное открытию своего первого завода на территории моего Отечества – именно в моем родном городе. И было у меня тогда такое удивительное ощущение свободы, хотя я стоял на площади внутри огромного скопления людей. Все мы двигались по улице в одном направлении, в едином порыве, радостные и счастливые. 
- Симон, вот ты сейчас говоришь про свои детские, чудесные ощущения, связанные с воспоминаниями об этой площади, и я тоже вспоминаю о похожем грандиозном мероприятии, устроенном в празднование 850-летия Москвы.
- Да, помню – Жан Мишель Жарр приезжал на День города с музыкальным лазерным шоу. Только у нас все было гораздо проще, но до внешней стороны таких событий мне лично не было никакого дела – я ведь тогда был ребенком, а при детском восприятии реальности все кажется волшебным – даже без лазерного подсвечивания и каких-либо декораций.
- И ты, наверное, заметил нечто особенное в таком массовом шествии?
- Да. В сознании всплывают образы, связанные с маршем, колоннами людей. По этому поводу И. Кормильцев, исследуя вместе с А. Лаэртским проблему коллективного демона, толпы и маршей, говорил, что «марш является музыкальным воплощением идеи коллективизма. Если, например, танцует каждый по-своему, то маршируют все вместе, единообразно. Приобретая в коллективе огромную, демоническую энергию, люди теряют свою самость, они променивают свое «Я» на эту темную сущность. Марш кажется людям чем-то таким конструктивным, полиническим, созидательным, прогрессивным, в отличие от хаоса, при котором возникает коллективное стада, толпы, – когда все люди одинаковые, хотя каждый поступает по-своему, но в целом из этого организованного хаоса получается броуновское движение».
- И вновь диалектика, – действительно, ведь каждый человек при этом думает, что делает нечто другое, отличное от своего ближнего.
- Да – нечто, что, как ему кажется, происходит именно с ним одним в определенный момент времени. Хотя на поверку оказывается, что делают-то люди одно и то же, хотя и двигаясь в разных направлениях, либо делают разные по форме вещи, но при этом шагают в одну пропасть. И по слову И. Кормильцева то видимое изобилие, которое нас сейчас окружает, в действительности свидетельствует о том, что мы живем посреди пустыни. Все вещи, которые люди теперь производят в огромных количествах – пусты и фальшивы. Потому и обманываются многие, думая, что у них есть выбор, а выбирать-то по сути приходится из одного и того же, да еще и ненастоящего.
Продолжая мысль И. Кормильцева, следует отметить, что «для марша требуется определенная наивность. Если коллективное толпы, рассвирепевших народных масс, организовано таким образом, что люди боятся, будто их задавят или они, скажем, слушают громкую музыку и начинают сами от этого кричать, то коллективный, тоталитарный, в едином порыве, марш требует наивности и святой веры в нечто позитивное. А теперь наступило безверие – марши вместе с верой угасли, и люди нынче идут не от «Мы» к «Я», но от одного «Мы» к другому «Мы» – от «Мы», у которого хотя бы был определенный вектор движения – все двигались в одну сторону, неважно – ложную или истинную, но именно в одном направлении, – к такому «Мы», когда все идут в разные стороны, и некоторые люди определяют такое разрозненное, хаотично организованное состояние, как свободу, но ведь это сомнительное определение, потому что в любом случае мы совершаем эти телодвижения в определенных рамках, за пределы которых не можем выйти по самой сути нашей жизни в обществе и в результате все равно получается, что мы приходим опять к «Мы» – люди в конечном счете делают одно и то же. О каком же «Я» можно тогда говорить» .
- Это И. Кормильцев так говорил?
- Да, в программе «Монморанси», ведущим которой был А. Лаэртский.
- Очень интересно.
- Вообще, одним из самых гнусных дьявольских методов манипулирования людьми является обострение злым духом подспудно накапливаемых противоречий в переломные времена Истории, – когда людям кажется, что их угнетатели действуют сознательно, еще более, нежели раньше, ужесточая условия их существования и подводя таким образом все население к кровавому бунту – как, например, сто лет назад – во время революции, в то время как сами правители не ведают, что наущаемы дьяволом – так происходит всеобщее оглупление. Поэтому именно, как верно сказал Г. Гегель, История не учит народы, поелику люди в такие времена ослепляются дьяволом и, даже если они понимают, что их специально сталкивают лбами с тиранами и их рабами, поддерживающими сложившийся государственный «порядок», – все равно уже не могут сдержать свой гнев и остановиться – тогда страшная буря сносит все на своем пути, ибо причины неизбывного народного недовольства коренятся в сакральных проблемах, а не в привычных для поверхностного взгляда на вещи, выхолощенных, искусственных, сводящихся только к перераспределению награбленного ранее, вещах.
- Да… Грабь награбленное, как сказал один человек…
- Точно. Мы видим, что за всю Мировую Историю ничего не меняется – дьявол именно таким изощреннейшим способом подводит мир к концу – под видом ложной морали, прикрываясь внешне благими намерениями и даже внушая людям, будто они делают нечто великое и сеют «разумное, доброе, вечное», злой дух все больше отнимает у них свободу. Люди не замечают по причине включенности их жизни во все стирающее время, как сами же отнимают свободу свою и будущих поколений – они целиком поглощаются пафосом разрушения, чтобы потом начать все отстраивать заново.
- Симон, но как же быть тогда бедным людям – терпеть унижения дальше просто физически невозможно, иначе попросту помрешь, а идти громить сильных мира сего, – значит, не победить зло, но, напротив, – распространить его…
- Я мог бы сказать как, да разве люди послушают – ведь каждый человек на земле свободен – хотя бы внутренне, ибо таким создал его Господь, и потому каждый в конечном счете сам решает, как поступать ему. Сейчас как раз наступило такое переломное время и произойдет все весьма неожиданно для тех, которые думают, что ничего не изменится в жизни всего общества – потому что памяти нет у них о прошлом и не знают они, что ведут все в погибель. А я могу только показать, как поступаю сам, – несмотря ни на что, я продолжаю делать свое дело – служить Господу Богу, творя добро, отвоевывая собственную свободу, но и не посягая на свободу другого человека, следую нравственному закону.
- Да… Тяжело как-то все это… Ведь в переломные времена Истории гибнет множество людей, так и не добившихся справедливости.
- Так и есть – ведь дьявол очень хитер – он внушает простым людям мысли о светлом будущем для которого им по наущению злого духа следует низринуть притеснителей, живущих за счет первых, т. е. тех, которых они [мучители и палачи бедных людей – прим. мое] за рабов своих принимают. И тогда страдают обе стороны, причем они не видят себя со стороны – не могут подняться над самой проблемой социального неравенства, ибо злы, а будучи злым невозможно покаяться по-настоящему и сделать нечто действительно хорошее.
- Симон, но ведь если люди ослепляются злым духом и в конечном счете убивают друг друга, то ни о какой их свободе не может быть и речи – их просто несет по волнам переломного времени.
- Илья, но не станешь же ты отрицать, что сам видишь все со стороны.
- Да.
- Выходит, у тебя все-таки есть свобода.
- Но в толпе она куда-то исчезает…
- Однако если смог ты подняться над всем и проникнуть в самую суть данной проблемы, то могут и другие.
- Только не хотят…
- Это уже другой вопрос. Но свобода выбора каждого человека при этом не отменяется, а вместе с ней и ответственность за свои действия.
С другой стороны, люди ошибочно думают, что все они делают по своему только собственному выбору, но это не совсем так, если не сказать, что вообще не так – даже атеизм, к примеру, не есть порождение человеческого ума – многие неверующие не верят не потому, что смогли доказать для самих себя отсутствие принципов тождества и противоречия, что и невозможно в действительности, но лишь потому, что так попускает Сам Господь – мы без Бога не можем абсолютно ничего, – чтобы даже не верить в существование Горнего Бытия, нужно быть наущаемым дьяволом, а злой дух лишь копирует и отражает Реальное. И если такое происходит, то это значит, что сам человек по собственному своему желанию, распорядившись своей свободой, но по попущению Божию и по наущению дьявольскому закрыл глаза свои и уши, чтобы не слышать Господа.
- Все вместе и одновременно… Значит, атеизм – попросту фикция, коих за всю Мировую Историю и до скончания века было, есть и будет множество, поскольку дьявол хочет погубить человека.
- Конечно.
- Понятно.
Симон, а еще я хотел спросить тебя – как ты вообще узнал об И. Кормильцеве? Слушал песни «Наутилуса»?
- Нет. Об И. Кормильцеве я услышал поздно, когда учился на последнем курсе университета – о нем мне тогда рассказал друг. Мы сидели с ним в большой аудитории, в последнем ряду, в то время как остальные студенты записывали лекцию по Теории финансов. Нам с другом было неинтересно и мы, сев подальше, проговорили во все время занятий.
- И с чего начал друг?
- Вначале он говорил о том, что у главных идеологов Германского государства в период Второй мировой войны было свое, пусть и ошибочное, но выстраданное и имеющее право на существование, представление об устроении своего мирового господства. Такой взгляд на события первой половины XX в. казался мне странным – я не слышал друга, потому что во мне взыграли чувства и к трезвому, спокойному анализу его слов я был абсолютно не готов. Как же так – говорил я ему – ты оправдываешь злодеяния тиранов прошлого?
- Хотя по твоим же словам друг их вовсе не оправдывал, а просто пытался понять их картину мира, так?
- Да. Но я рассуждал крайне поверхностно и потому не мог проникнуть в суть разговора. Главным тезисом друга была мысль, что в непонятных и даже неприятных на первый взгляд вещах есть важный скрытый смысл – как я уже ранее говорил, что зло тесно переплетено с добром, и что в каждый период Истории люди действуют исходя из реальности своего времени, и то, что сегодня нам представляется странным или глупым, ранее было адекватным своему времени. Не хорошим и не плохим – я не даю здесь оценку событиям прошлого, а просто таким, каким оно являлось в действительности.
- А как все это связано с И. Кормильцевым?
- Вот к нему я и веду – друг мне сказал тогда, что государство, начавшее войну, потому и стремилось к мировой гегемонии, что опасалось размывания своей культуры и традиций – ведь часто из страха или отчаяния, как это ни парадоксально, у побежденного или слабого существа появляется вдруг разрушительная сила к неудовольствию того, кто его победил. Об этом еще Ф. Рабле сказал в своем гениальном романе «Гаргантюа и Пантагрюэль», – когда Гимнаст обращается к Гаргантюа с вопросом, должно ли преследовать отступающих врагов, на что Гаргантюа ответил: «Ни в коем случае. Согласно истинной военной науке никогда не следует доводить врага до крайности: если он удручен и изне¬можен, то отчаяние придает ему сил и вселяет в него бодрость, ибо отнять у людей растерявшихся и измученных всякую надежду на спасение – значит наделить их спасительнейшим средством. Сколько побед было вырвано побежденными из рук победителей единственно потому, что победители наперекор здравому смыслу стремились к полному и окончательному уничтожению и истреблению врага, не думая о том, что следует хоть кого-нибудь оставить в живых, чтобы было кому явиться вестником их победы! Всегда оставляйте неприятелю все ворота и дороги открытыми, сооружайте ему серебряный мост, чтобы облегчить отступление».
Как и все явления человеческой жизни, этот процесс шел диалектично – не только ради «благих» намерений, но и для того, чтобы в конечном счете построить собственную империю и, упредив угнетение врагом, стать потом его же угнетателем. И тогда я спросил друга – сам ли он пришел к такому интересному заключению? Он честно ответил, что услышал эту мысль у И. Кормильцева. Ну, а дальше я начал расспрашивать друга об Илье – так я и познакомился с этим интереснейшим человеком.
Затем через этого же друга я познакомился с философией Гейдара Джемаля.
Потом я узнал, что Илья Кормильцев был главным редактором издательства «Ультра. Культура», которое, кстати, выпускало и книги Гейдара Джемаля. 
И вот, на что впоследствии я обратил особое внимание: когда, глубоко заинтересовавшись  творчеством Ильи Кормильцева, а потом и Гейдара Джемаля, я спустя некоторое время понял, что непременно хочу встретиться хотя бы с Г. Джемалем, потому что И. Кормильцев скончался за три года до того, как я вообще в первый раз о нем услышал от друга, так вот, – когда я уже договорился о встрече с Г. Джемалем, так оказалось, что ей не суждено было состояться – он скончался спустя месяц после того, как я связался с ним по электронной почте, чтобы назначить встречу. 
- Не может быть!
- И тем не менее все было именно так – он тогда лечился в моем родном городе от тяжелой болезни, а я еще думал – в каком именно городе он находится, поелику когда я спрашивал у него – могу ли с ним встретиться, чтобы поговорить о Тайне падшего мироздания, он ответил, что находится не в Москве, но в моем Отечестве. Я еще тогда про себя отметил – насколько непостижимо Всемогущество Господа Бога, Который незримо руководит всеми людьми!
- Почему ты так подумал?
- Да потому, что про Г. Джемаля от друга я услышал тогда же, когда узнал про И. Кормильцева – в том же самом году, но встретиться с ним захотел почему-то только через шесть лет.
- И что?
- А то, что я потом обо всем этом долго думал и наконец понял, что ничего ведь не мешало мне встретиться с Г. Джемалем в Москве еще тогда, когда я учился в университете, но я этого почему-то не сделал. И понятно почему – я еще не вырос тогда духовно, чтобы быть готовым к этой встрече. 
- Но ровно тогда, когда ты собрался с ним встретиться, он отошел в мир иной…
- Именно.
- Да, теперь я понимаю, что Господь говорит с нами Свыше, но мы не всегда Его слышим…
- О том и речь.


Г Л А В А   LXXXV

О греховном разделении человека по возрастам

- Восприятие детьми окружающего мира, всей реальности, сродни картине, написанной яркими, насыщенными красками, – представь, Илья, что человек, уже будучи взрослым, мог бы целиком сохранить детское, полное чудес, восприятие мира, – тогда рождение им своей теоретической биографии стало бы для него не таким уж и трудным делом, ибо, сохраняя в памяти самые интенсивные воспоминания своей жизни – поры детства, он таким образом может воспринимать мир цельно, не фрагментарно – не по частям – сначала ребенком, а потом – взрослым, но именно целостно – т. е., будучи взрослым, полагаться на свой разум, органично связанный с детской интуицией, – вырастая из детства и становясь взрослым, сочетать в себе вместе и одновременно мир ребенка и взрослого, не оставаясь при этом ребенком, но сохраняя в своем восприятии реальности и детское видение тоже.
Проблема дьявольского раздробления сознания человека после его грехопадения на восприятие мира по частям – сначала ребенком, а позже – взрослым, отдельно – мужчиной и отдельно – женщиной, состоит в том, что дети полагаются больше на интуитивное восприятие мира, нежели на разум – чувства у детей еще чистые, светлые, незапятнанные так сильно, как у взрослого человека грехом; дети еще так искренни, им еще не удается врать так изворотливо, как взрослым. Дети воспринимают реальность цельно, с помощью самого воспринимания восприятия воспринимаемого – в них Дух Божий действует напрямую – еще без профанированного посредника-языка, на котором говорят взрослые – именно поэтому детям так трудно порой выразить то, что они чувствуют и воспринимают, но в действительности их мир по сравнению с взрослым человеком бездонно глубок и широк весьма – каждый может в этом убедиться, если только попытается вспомнить себя самого в детстве – как и каким воспринимал он мир, когда был ребенком – все было ярким и наполненным, не таким потускневшим и бедным, как у взрослого или еще больше – у состарившегося человека. Поэтому дети, не зная, что им, еще до того, как они станут взрослыми, предстоит покинуть в своем сознании этот чистый, чудесный островок детства, не задумываются над тем, что они, повзрослев, утратят чудесное, светлое, доброе восприятие мира. Дьявол, искусив человека в раю, разделил его на дитя и взрослого, на мужчину и женщину – потому-то теперь живет человек не микрокосмически и цельно, как в Горнем мире, но разделившись в самом себе. Потому, к примеру, ребенку незачем писать, в отличие от взрослого человека, свою теоретическую биографию в виде гениальных произведений, которые мы находим у многих выдающихся людей – все чудеса у детей уже внутри них самих – в их душах и сердцах – у них нет никакой необходимости садиться за стол и проживать самих себя на бумаге – они живут здесь и сейчас, каждое мгновение жизни – они еще не знают, в силу чудесного своего восприятия, что мир жесток – потому и отходчивы дети, несмотря на грубые проявления падшего мира. Но по мере вступления во взрослую жизнь постепенно все складывается так, что ребенка обманывает само время, с возрастом все более ускоряющееся, а также обстоятельства, родители и вообще – сам мир – поэтому дети, пока они еще наивны и чисты, находятся в жестоком, дьявольском, невежественном состоянии, не зная о падшести мира сего – пока они невинны и думают, что взрослые воспринимают все в мире так же, как они, – но это не так – у взрослых чудесное восприятие мира уже прошло, – хотя сами дети так не думают о взрослых – до определенного возраста, конечно, поелику у кого-то детство раньше заканчивается, у кого-то позже – это не суть важно – т. е. не по внешним обстоятельствам детство заканчивается раньше или позже, но именно по внутреннему ощущению. 
- Очень интересно!
Да, Симон, ты прав, например, у моего дедушки детство, по его словам, продолжалось до девятнадцатилетнего возраста – не в том смысле, что он был несамостоятельный, как дитя малое – как раз-таки нет – с детства он был очень самостоятельным, но имеется в виду по внутреннему восприятию. Точно…
- Именно, Илья, а вот некоторые мои ровесники еще в детстве растеряли чудесное восприятие мира, – когда сознательно пошли на плотское познание и тем самым разом попрали свое, полное чудес, детство – т. е. они физически были еще подростками – детьми, но по восприятию мира – уже как взрослые – пусть даже и умозрительно. Познав тайну пола, они стали, как взрослые – это как старый человек в облике ребенка. Как у старца больше нет девственной чистоты и духовной цельности, – если, конечно, он познал женщину и стал слабым человеком, так и у них утратились волшебные переживания детства. Во мне же, по милости Божией, напротив, живет ребенок во всю мою жизнь – независимо от возраста. А взрослые люди уже утрачивают это чудесное детское восприятие реальности и потому они так же, как и дети не могут написать гениальную книгу по теоретической биографии – только редкие гении, которые, будучи взрослыми по возрасту людьми, как раз-таки сохраняют в себе вместе и одновременно ребенка с его детским, полным чудес и искреннего удивления, восприятием реальности, способны проявить в своем творчестве подлинную цельность и чистоту, – поелику, чтобы его – чудесное переживание детства – выразить в любимом деле уже после полового созревания, необходимы, как минимум, две вещи – сохранение такого, как у ребенка, чудесного состояния постоянного удивления от созерцания мира, пусть даже и падшего, когда перед тобой открывается целый и цельный, еще не уплощенный и не скукожившийся мир, когда ты не воспринимаешь его, как животное, все помыслы которого в конечном счете направлены на добывание пищи и похоть тела и второе – связь детского, еще непорочного, интуитивного состояния с разумом во взрослом возрасте, а это дается уже немногим людям – дьявол всех разделяет на части – на детей с одной стороны и взрослых с другой – т. е. мостика между ними – детским, чистым, чудесным состоянием души и разумом взрослого человека не остается – этот мостик и разрушает дьявол. Потому и дети могли бы, как гениальные люди, если бы у них был осознанный разум, а не только интуиция и взрослые, сохрани они в себе детское восприятие реальности и свяжи его с разумом, – сотворить нечто гениальное, но на практике, к сожалению, не все люди подобно гению могут прорваться сквозь эти препоны дьявола – сохранить в себе вместе и одновременно и детскую, чудесную, интуицию и разум взрослого. Поэтому важно воспринимать мир целостно – ведь дьявол все делит на части и потому манипулирует людьми.
- Да… Симон, значит, проживая жизнь последовательно – во времени, человеку постоянно не хватает осознанного и интуитивного – цельного ощущения настоящего момента? Получается, что в детстве человек живет с одним восприятием реальности, в зрелости – с другим, а в старости – с третьим? Т. е. некогда, в Горнем мире, у человека «была» эта цельность воспринимания восприятия воспринимаемого, но теперь, «с» грехопадением и попранием настоящей свободы, человек ее утратил и разделился на такие вот части по возрасту и ощущению восприятия реальности? Потому, что мы находимся не в Вечности, где нет ни прошлого, ни будущего, но всегда Настоящее – человек теперь в последовательности все стирающего времени?
- Да, Илья, человек теперь разделился в самом себе и разделение это в нем стало возможным потому, что есть время .


Г Л А В А   LXXXVI

О незнании


- У многих людей есть потребность в самоанализе и в изучении, хоть и поверхностном, Истории, что свидетельствует о желании постичь тайны мироздания. И пусть не всегда их поиски завершаются успехом, они все же испытывают некую внутреннюю потребность в постижении тайны – человек стремится познать реальность, он еще не совсем осознанно, но понимает, что многое вокруг него – обман. Однако продолжить данное начинание ему часто не хватает сил. О своем будущем люди думают, что оно принесет им счастье, но каким образом они его достигнут, если будущее формируется в настоящем, в котором многие погрязли в конформизме, лицемерии, бездуховности, безверии, лени? Мераб Константинович Мамардашвили говорил: «В прошлом мы лишь укореняем свои наличные предрассудки. А будущее представляем как чудесное превращение скопища проходимцев, недотыкомок, «зомби» – в светлые, в белых одеждах существа. Да откуда они там возьмутся? И откуда это вечное ожидание в русской культуре? Заметьте, вот два довольно устойчивых компонента нашего сознания. Во-первых, никогда по отдельности (то есть на собственный страх и риск – и ответственность), но всегда только вместе. И второе: никогда не сегодня, а всегда только завтра. Знаете, есть такая расхожая фраза: «Тогда нельзя было иначе...». Как-то не замечают, что она делает неопределенным любой момент времени. Ни один не отличается от другого – дурная бесконечность».
Глубинным, тотально ограничительным свойством падшего мира, является то обстоятельство, что человек, в частности, не может прожить жизнью других людей, вернее обладать знанием их жизней, не умаляя при этом их свободы и жизнью, в целом, всего того, что его окружает в реальности, оставаясь при этом самим собой и позволяя вещам также быть самими собой – независимыми и свободными от его знания. Т. е. в рамках нашего посткатастрофического мира человеку недоступно истинное знание всех вещей, нисколько не умаляющее при этому их свободу. И. Кант для характеристики этого свойства сокрытости вещей для человека использовал термин «вещь как она есть сама по себе». Истинное знание вещи, а не благодаря даже номиналистскому или интеллигибельному пониманию, не благодаря языку и разуму, ибо в последних нет еще полноты, для нас остается недосягаемым. Человек может лишь представить себе ощущения и внутренний мир другого человека, но вместе и одновременно быть самим собой и знать другого человека – хотя бы своего ближнего, т. е. знать и чувствовать всю духовную глубину другого человека, сохраняя его независимость и свободу, – не может. А в Горнем мире человек обладал таким именно знанием.
Вот, например, Илья, пока я сейчас с тобой разговариваю, будь я с той же полнотой знания, которая «была» у Адама, не считая его кажущегося нам незнания о добре и зле  – сейчас это к делу не относится, – я мог бы тогда вселиться в твое тело и познать твою душу и наконец прожить то, что ты чувствуешь, причем самое интересное здесь – ты все равно при этом оставался бы свободным.
- Симон, ты же говоришь о Божественном знании?
- Очень отдаленно. Повторюсь – Адам, не знал о добре и зле в проявленном их виде – он еще «был», чист, наивен и невинен, как ребенок, поэтому я и сказал про его, а не Бога, знание. Но Бог есть Истина, а я все-таки имел в виду, учитывая иерархию Горнего мира, градацию в самом знании – поэтому я говорю о знании Адама, ибо Божественное знание выходит за пределы моего разума. Я ни в коей мере на это не претендую.
Так вот, в падшем мире я не обладаю истинным знанием и ты точно так же не можешь знать и видеть мое «Я». Мы можем это себе лишь представлять, но это представление всегда будет лишь жалкой имитацией и непониманием того, что «было» в Горнем мире между мужчиной и женщиной – вот в этом и кроется истинный смысл слов о них, что «будут оба как одна плоть», а не как все извратили нынче священники – до примитивного плотского познания друг друга – между мужчиной и женщиной.
- Очень интересно!
Тогда получается, кстати, что «когда» Адам нарекал животных – он и их видел точно так же, – познавая, и мог, получается, проживать их жизни, – естественно, вечные – летать и петь, например, как птица.
- Правильно, Илья, все так и «было».
Отсюда в свою очередь открывается перспектива того сакрального, глубокого смысла познания в Горнем мире людей друг другом и друг друга и отсюда же виден тот глубочайший смысл познания Адамом своей жены после грехопадения – т. е. в раю они «были» единым целым – не физически, а духовно – Адам знал жену, а она знала его – именно поэтому-то и польстился Адам на грех – вкусил плод от древа познания добра и зла, – потому что его плоть уже «была» запятнана грехом вожделения из-за вкушения жены от древа познания добра и зла, и потому «после» грехопадения человека все разлетелось на многочисленные мелкие осколки и после этого Адам захотел вновь установить эту единую, как в раю, утраченную плоть, но единение с женой уже произошло суррогатно, не как в раю, но через крайнюю плоть – в плотском познании друг друга со всей похотью и грязью, которые оно несет. У животных, за редким исключением, коитус является лишь средством для продолжения рода, но совершенно не так у человека – именно в человеческом плотском познании сосредоточены грехи вожделения, услаждения плоти и даже метафизическое, сакральное познание – оно, правда, в наше время стало профанным – и потому, например, Е. Головин говорил про жриц древних храмов, которым было унизительно брать плату за «продажу» своего тела – для них это было сакральным вступлением из девственного состояния в статус женщины и поэтому Евгений Всеволодович говорил, что проституция – явление именно недавнее – раньше познание плоти заключало в себе очень глубокий смысл, а низведение его до денежного «вознаграждения»  появилось только в Новое время.
- Точно, Симон! При райском, непорочном познании мужчиной и женщиной друг друга становится понятным, почему в Горнем мире и невозможны всякие грехи, недостатки и несовершенства, ибо если есть полное знание своего ближнего и полное его понимание, то откуда тогда взяться самим грехам. Действительно звучит все очень убедительно. Ведь все грехи людей в падшем мире, – начиная от полового влечения мужчин и женщин – в силу вышеприведенного исследования и заканчивая всеми манипуляциями по расовым, национальным и прочим, высосанным из пальца, признакам, – происходят именно из-за утраченного после грехопадения знания – поэтому мы живем в мире полного неведения и незнания и поэтому Сократ говорил, что «я знаю, что я ничего не знаю, но другие не знают и этого». А Горний мир, напротив, – есть мир полного знания и совершенства. И потому дьявол так легко всеми манипулирует…
- Да, Илья, так и есть.
Итак, падшесть мира сего проявлена в человеческом незнании – «с» грехопадением человек утратил свое райское всеведение и полное сознание. Весь наш падший мир полностью пронизан тайными символами, которые не каждый человек может увидеть по причине своего незнания, а всякое незнание – безнравственно, ибо именно на незнании основана дьявольская манипуляция людьми – незнание является злом. В раю человек, сотворенный по образу Божию, знал все Реальное – он знал своего ближнего и мысли животных – ведь в раю животные тоже могли мыслить . Теперь и человек, и животные утратили эти чудесные способности – ныне люди пребывают в пространстве полного незнания, поелику если бы человек знал всю реальность – дьявол бы тогда не мог больше опутать его греховными страстями, ибо зло на падшей земле из-за незнания человеческого происходит.


Г Л А В А   LXXXVII

Язык в Реальном рая


- В раю речь человека «была» сродни интуитивному, метафизическому, поэтическому самовыражению – подобному, по слову И. Бродского, высшей форме бытования языка. Поэзия мелодична, она внутренне, по глубинной сущности своей, предполагает музыкальное сопровождение и потому даже после прорывания рая люди Древности, жившие в центре мира, говорили некоторое время поэтически-телепатическим языком – сам язык тогда был не просто средством коммуникации, каким он стал теперь, в профаническое время, но «способом» «овеществления» мыслей – все то, что внутри себя переживал человек Ветхих времен на Святой земле – могло быть выражено напрямую поэтически-мелодическим языком, – строго говоря, в те, еще полные чудес времена, люди говорили между собой, не имея в своей речи семантического зазора между мыслями и языком, – все в их сознании было цельным – не как теперь, когда человеку с помощью языка порой трудно точно выразить свои мысли. В наши последние времена слова стали дробными и разрозненными и в этом обстоятельстве также проявляется чудовищно усложнившаяся, дискретная реальность. Люди Древности, подобно прародителю нашему Адаму в раю, еще в некоторой степени обладали языком, вместе и одновременно сопровождавшимся поэтической интуицией, – отдаленно это можно было бы охарактеризовать состоянием экстаза, но именно осознанного, а не бессознательного – с помощью прямой, непосредственной связи между языком и мыслями человек выражал все богатство своего внутреннего мира. Таким был язык у человека, который жил сначала в раю, а потом некоторое время в мире после грехопадения. Потом, со временем, этот язык стал выхолащиваться и стягиваться, как шагреневая кожа, и пришел к нынешнему, бедному виду, став лишь средством коммуникации с многочисленными искажениями, сокращениями, неологизмами, вконец засорившими пространство некогда живого языка. Тот, кто сомневается в этом – пусть посмотрит на язык, которым писал еще не так давно сонеты Микеланджело или А. С. Пушкин свои стихотворения. Это верно еще потому, что дьявол, разделив «с» грехопадением человека все целое на части, разделил и сам язык, лишив его музыки, поэзии, интуиции и телепатической связи с мыслями – все разлетелось на осколки. Поэтому искусство является одним из способов человеческого познания – оно хотя бы на мгновение приоткрывает завесу этой Великой Тайны утраченного некогда цельного Бытия. Поэтому классическая музыка, художественная литература, изобразительное искусство являются отдаленной попыткой собрать все эти разрозненные, раздробленные дьяволом вещи. И именно поэтому гениальные художники во все времена учились у самой природы, поелику она несет в себе скрытые от привычного взгляда, тайные, символические смыслы всего мироздания – через пение птиц, течение рек, непрестанное движение природных стихий и происхождение явлений. Тот, кто за первым слоем профанической реальности не видит скрытые глубокие символы, разлитые во всем пространстве и времени, – тот еще полурожденный, поверхностный человек, ибо все это уже есть в нашем падшем мире – пусть и в состоянии организованного хаоса и доступно каждому, правда, дьявол сбивает все и вся с толку, не давая человеку возможности сосредоточить внимание, чтобы увидеть и услышать эти тайны. 
- Очень интересно!
- Да…
Еще я неоднократно наблюдал такой удивительный феномен языка – овладеть иностранным языком гораздо легче именно там, где на нем говорят повсеместно. Причина этого явления кроется в изначально сакральной природе языка. Язык в Древности, а тем более в раю не был средством профанической коммуникации между людьми, каковым он все больше теперь становится.   
Есть невидимая, ноуменальная сущность языка и пространства – даже термин такой известен – «сакральная география». В связи с этим я вспомнил сейчас один пример – как-то раз под окном своего дома я слышал разговор двоих мужчин – один из них, не будучи выходцем из родственного мне народа, говорил тем не менее точь-в-точь в той же манере, как говорят мои соотечественники – с таким же акцентом, но именно на своем родном языке. Позже я узнал, что он родился и прожил жизнь в том же городе, что и я. Так вот, окружающая среда – не только природа и культура, но и сами люди и их интересы прямо воздействуют на человека – даже на иностранца и потому говорить о каких-то формальных, разделяющих людей всего мира, дьявольских признаках по цвету кожи или разрезу глаз – безнравственно.
Еще помню, гуляя как-то раз в горах с матерью и ее знакомой, которая побывала во многих странах мира, я спросил их обеих про удивительный феномен долгожительства европейской культуры. Ответ знакомой матери был, несмотря на ее частые путешествия по родным землям гениальных сынов человечества, довольно поверхностным, – дескать, в Европе не было больших войн и потому в ней сохранились красота природы и величайшие произведения искусства. Я не согласился с таким суждением – уж где-где, а в центре мира, поблизости от Святой земли, войн за всю Мировую Историю было больше, чем где бы то ни было. Тогда я сказал, что именно по милости Божией, благодаря силе живого еще Духа гениальных людей, которые раньше жили и творили свои великие дела в средине всего нашего мира, и по сию пору мы получаем достойные плоды.   
Всякое выдающееся явление, преодолевающее неумолимый ход времени, имеет метафизическое основание – люди теперь воспринимают культуру живших некогда народов профаническим сознанием и перестали замечать в ней нечто глубоко сокрытое, но еще живое и дающее свои добрые плоды. Таково же и воплощение языка в реальности, который ее же и формирует – потому и легче выучить язык там, где на нем говорят. Правда, люди с поверхностным мышлением и здесь могут возразить, сказав что есть и те, которые живут по несколько лет в земле носителей языка, но так и не овладевают языком последних и что, дескать, не нужно все так усложнять, пытаясь найти во всем нечто метафизическое, сакральное и что все в мире устроено гораздо проще. Такие люди не понимают, что не овладевают языком именно те, которые по гордыне своей себя же от него блокируют и потому не могут проникнуть в суть иностранного языка. Ведь язык – не просто средство коммуникации, которым он стал в наше время. Изначально язык «был» сродни живому организму, благодаря которому человек познавал  сущность вещей.
 «С» грехопадением человека и наслоением культуры с каждым последующим тысячелетием на живое пространство языка и искусства в сознании людей стали происходить такие изменения, которые привели к искажению некогда тайного значения слов. К живому и непосредственному языку, выражавшему в Древности не только мысли человека, но и предельно концентрированное значение самих артикулируемых понятий, со временем, выхолостив их тайную природу, примешалась такая вещь, как коннотация, которая отнюдь не стала прояснять суть вещей, но, напротив, засоряет язык, превращая его в средство коммуникации. Теперь люди предвзято, в искаженном виде, воспринимают нечто – то, что изначально не является таким, каким оно представляется человеку, заменилось на распространенные в быту вещи – так, например, пословицы и поговорки постепенно утрачивают свой живой смысл и бездумно произносятся людьми, не владеющими контекстом разговора. Вообще в последние времена многие стороны жизни человека, касающиеся и языка, в частности, станут безликими и размытыми. Уже сейчас люди перестают понимать друг друга и пребывают будто во сне. Стоит, например, сказать слово «бродяга» и сразу у современного человека всплывет в уме ассоциация с мужчиной, от которого исходит неприятный запах, с неаккуратной бородой и рваной одеждой, а ведь еще не так давно – лет двести-триста назад так называли всего лишь того, кто не имел постоянного места жительства – и ведь таких людей на свете было немало – просто сознание у многих людей теперь искаженное и по наущению дьявола они примеряют на человека свои искаженные представления, исходя из его внешнего вида.
Письмо, как и язык теперь тоже профанировалось – люди стали сокращать слова, а время неумолимо стирает память человека о культуре письма, чтения, говорения и вообще о миросозерцании, которые были у наших великих предков. В наши последние времена, когда широко распространился культ цифр, счета, денег, «понятий» эффективности и конкуренции и «экономии» самого времени, даже темп человеческой речи ускорился. Люди постоянно суетятся и спешат – только непонятно куда, хотя по всем признакам, свидетельствующим о тяжелом заболевании всего общества, видно, что спешат они прямо в пропасть. О нормальном, здоровом миросозерцании теперь мало кто задумывается, да и созерцать что-либо остается все меньше возможностей – природа и человеческая жизнь безвозвратно загублены. Непонятно за чем люди бегут так, как будто их кто-то насильно гонит – хотя понятно, конечно, – это риторический вопрос. Они стали нетерпеливыми. Они не умеют слушать и слышать и потому из их болезненного желания угнаться за неумолимо ускользающим временем ничего кроме диалектической компенсации в виде пустой и никчемной жизни не выходит.
Лицемерная черта характера некоторых неверующих людей, достигающих, как им кажется, определенного культурного уровня, при котором они приобщаются к плодам Великой Истории, ведущей свое начало от Древности, проявляется еще и в том, что они при полном отрицании Бытия Горнего мира, часто всуе говорят словами из Библии, например: «по образу и подобию», «слава Богу» – для неверующих людей, ввиду их профанического сознания, теперь и язык является лишь средством коммуникации, при том, не уверовав в существование Горнего мира, они часто также упоминают о душе, Духе, нравственности – они не осознанно, но подсознательно говорят словами Писания – т. е., с одной стороны, они с пренебрежением относятся к Библии и свысока воспринимают веру, религию, но, с другой, оправдываются тем, что, дескать, так уж и быть, для своего дела, для творчества и интересов – мы будем говорить как культурные люди – они не понимают даже того, что накопленный за многие века, пыльный набор каталогизированных сведений об окультуренных человечеством вещах к подлинной культуре никакого отношения не имеет и таким образом получается будто бы они оказывают милость Самому Господу Богу, давшему людям язык, а потому такое фарисейское поведение неверующих уже свидетельствует об их непомерной гордыне. 
Вообще я часто замечал как многие люди, называющие себя атеистами в повседневной речи пользуются дарами культуры, которая зиждется на плодах религиозного прошлого человеческой Истории, однако при этом они продолжают лицемерно водить за нос своих ближних, утверждая, что все достижения цивилизации добыты не трудом выдающихся верующих людей, но их современниками. Они не понимают, что без прошлого не было бы и настоящего – у них нет памяти о прошлом.


Г Л А В А   LXXXVIII

Сила веры


- Если человек искренне любит свое дело, которое, конечно, не противоречит нравственному закону Божьему, – Сам Господь будет ему Помощником и ему незачем тогда думать об имуществе и средствах для жизни – он даже может не потратить деньги на поездки, пищу и ночлег – все найдется само собой – необходимо только искренне верить Богу, непрестанно трудиться душой и любить свое дело.
Я сам видел множество цельных личностей, которые объездили весь свет и нисколько не потратили на то свои средства, потому что их, по милости Божией, звали сами люди и давали им ночлег и пищу – только бы они к ним приехали со своим знанием и умением. Например, Жак Ив Кусто, не имея средств для покупки корабля, ни копейки не потратил на минный тральщик, впоследствии получивший название «Калипсо», – ему целиком помог выкупить судно Томас Лоэл Гиннесс, ирландский политик и филантроп. А история Эрла Мэниголта? Из скромного, но талантливого гарлемского паренька выросла известная всему миру летающая легенда! На игровой площадке перед ним все расступались, его любили и уважали. Таких примеров я могу привести очень много. Но для достижения успеха в любимом деле человеку необходимо не отступать от одной очень важной максимы – он постоянно должен отвоевывать свою свободу от все стирающего времени и мирских соблазнов – важно перманентно преодолевать ту «последнюю» черту, когда тебе кажется, что ты можешь изменить своим принципам и сломаться или когда тебе хотят помешать извне. Что при всем этом надо еще очень любить свое дело и колоссально много трудиться – это и так ясно – на этом я не буду останавливаться. Но для непоколебимого следования своей мечте необходим весьма сильный и цельный характер – ведь так часто бывает, что человек, окрыленный вначале мечтой, много и долго сомневается, но все же решается поменять нечто в своей жизни и вот тогда, в самый ответственный момент – перед непосредственным действием дьявол начинает усиленно его искушать, всячески мешая ему в самом начале пути, что в конечном счете приводит к возвращению всего на круги своя – к сохранению статуса-кво. Тогда человек, если он особенно уязвим, может сломаться на всю оставшуюся жизнь и впоследствии будет пребывать в бесконечном мареве дьявольского сна, который рано или поздно оборвется. Так и становится большинство людей обывателями, постоянно сомневаясь в своих силах. Дьявол искушает людей на протяжении всей их жизни и потому важно постоянно отвоевывать свою свободу – она не есть то, чего можно достичь раз и навсегда, – строго говоря, свобода в падшем мире есть не результат, но процесс, покуда жив человек. Человеку, начавшему свой путь отвоевывания свободы, будут постоянно мешать все кому не лень – говорить, что он неправильно что-то делает. Ему будут советовать и говорить что-то лишнее или завидовать.
Сам я, кстати, когда начал свой путь, почувствовал незамедлительно это давление извне – даже от близких, в частности со стороны некоторых родственников. Я почувствовал плоды одиночества, которое не прошло даром во время моего пребывания за границей – я много занимался самообразованием и решал мучившие меня с детства нравственные проблемы всего человечества и потому ко мне пришли силы и уверенность – я стал внутренне созревать – в то время я будто бы знал уже все наперед – чувствовал будущее, пророчески заглядывая вдаль сквозь время, – я видел свой будущий успех. Но так думал лишь я один – родственники говорили мне, что это все блажь и потому предупредили меня между прочим – как всегда менторским тоном, в силу привычки, восточного, коллективистского сознания и культуры, до мозга костей въевшейся в нашу кочевническую плоть и кровь, – что я один-де без чьей-либо протекции не справлюсь никогда, – потому что раньше они сами часто помогали кому-нибудь из других многочисленных родственников устроиться на какую-нибудь работу, а мне это претило, поелику я с детства ощущал себя Христианином и к тому времени целиком проникся Духом одиночества. А в конечном счете я на деле смог доказать верность своим принципам, – что не национальные или государственные предубеждения и отличия важны для человека, выбирающего свой путь в жизни – я не стал следовать порядку, заведенному в моей большой семье, – что отец или родня помогут мне найти работу и все за меня решат, а мне только ими разжеванное проглотить останется – нет, я все старался делать сам, один – я уповал на милость Божью, но старался действовать самостоятельно, потому что стремился преодолеть в себе по возможности все, – начиная от слабостей человеческого, косного тела и заканчивая вложенной в меня с детства по месту рождения восточной кочевой культурой – я не отвергал эту самую культуру, – конечно, я всегда помнил о своих корнях и истоках, но я вырос из них и стал Христианином, потому что начал расти духовно. Я понимал, что несу ответственность за свой выбор, что теперь передо мной открывалась взрослая жизнь. Но этого не понимали родственники, которые участвовали в моем воспитании с детства. Они даже пытались меня запугать возможными в будущем поражениями, если я все-таки своенравно, сам изберу свой путь в жизни – они говорили мне, что я могу горько разочароваться в своей излишней самоуверенности. Однако впоследствии на поверку так оказалось, что после моих побед близкие сами не удержались от попрания своих же принципов и старых привычек – они не выдержали давления общества и стали слабыми. Вот и получается, что тот, кто удерживает тебя в начале твоего пути, сам-то вовсе не следует своим убеждениям, а значит грош цена такому его «мировоззрению». Такие люди слабы и отдают свою свободу обществу, тому, кто сильнее их самих. К сожалению, так живет большинство людей. Один близкий человек даже предлагал мне приехать к нему – после моего обучения в университете. Но я-то знал уже, что, как сказал Петр Мамонов, идти нужно к себе. Я глубоко понимал что люди, с которыми я когда-то жил, при всей своей искренности и доброте, хотели мне помочь, исходя из эгоистических представлений и собственных интересов, – чтобы продлить ту жизнь, которая была раньше. Они, как и большинство людей, стараются не только и не столько для своего ближнего, сколько из желания самовыражения, ради своего «Я». Им кажется, что тот, кого они еще вчера знали не таким, каким он является теперь, еще не созрел как личность и даже думают поэтому, что он глубоко заблуждается, говоря о своем великом будущем. Но каково же всякий раз их удивление, когда они-таки начинают видеть настоящее дело цельного человека и понимают, что Сам Бог, по милости Своей, ведет его с самого рождения – я на своем примере доказал, что не просто так говорил о «туманном» будущем, как тогда казалось близким, – я целиком следовал по вере своей делу всей моей жизни – служению Господу Богу. А людей искушает дьявол, и не все из них могут устоять – некоторые, кого я знал, изначально не поверили мне, когда я говорил им о будущем. Они были слепы и смалодушничали. Они не видели мое «Я», а хотели видеть во мне только самих себя – все те добрые дела, которыми они помогали мне ранее, – воистину, человек любит в другом не его самого, но себя и свои добрые дела. И точно так же со злом – ненависть к другому человеку не потому происходит, что мы ненавидим кого-то, а потому, что ненавидим самих себя в том зле, которое сделали ближнему.
Один знакомый, помню, рассказывал, что когда он жил в доме своего дяди, то жена последнего постоянно к нему придиралась: то она уничижительно говорила о загорелой коже знакомого, то за обеденным столом неоднократно отмечала, что племянник ее мужа стучит зубами по ложке, сравнивая его при этом с лошадью, издающей звон, кусая грызло трензеля, то пыталась задеть его, говоря о странностях отца знакомого и проч. и проч. Ее раздражало пребывание в их доме родственника со стороны мужа, потому что дядя этого знакомого в свою очередь унижал ее родную младшую сестру, которая также жила с ними. К тому же дядя человека, рассказавшего мне про свою жизнь в его доме, постоянно ругался с женой из-за ее навязчивого характера, а она, чтобы по цепочке испортить настроение кому-то из окружающих, выбирала знакомого в качестве легкодоступной жертвы – потому что знала, что он не сможет ответить на ее унижения. Его [т. е. знакомого Симона – прим. мое] злило, что тетя не могла уладить все семейные проблемы с самим мужем – ему она старалась не досаждать отчасти из-за того, что боялась его, но главное потому, что он – ее муж, с помощью которого она, как женщина, повышала свой статус в обществе – я уже говорил ранее, что сама женщина не знает цену вещам, поэтому пытается подняться в глазах людей за счет мужа. На детей своих гневаться за неустроенность их с дядей знакомого отношений она тоже не могла. Таким образом, козлом отпущения всякий раз становился упомянутый выше человек, от которого я услышал историю его жизни в доме его дяди. 
Позже он понял, что им просто пользовались – да, с «благими» намерениями, но именно пользовались. А он был так наивен.
Еще помню такую историю, связанную с одним знакомым.
В детстве я много рисовал, но потом, со временем, то бросал это занятие, то вновь к нему возвращался, а став взрослым и вовсе позабыл. Потом, когда в моей жизни наступило переломное время, и я, по милости Божией, стал прозревать и ясно видеть мир – после того, как перестал дружить с девушкой, в которую был влюблен, – я уехал к себе домой и встретился с тем знакомым. Он как обычно стал советовать, куда мне следует пойти работать – предлагал даже присоединиться к делу своего друга-предпринимателя, а я ответил ему отказом. Тогда он стал навязчиво спрашивать, что я намерен предпринять дальше. Я честно сказал ему, что хочу служить Господу Богу в деле подлинного искусства. Тогда знакомый решил меня «проэкзаменовать», как это часто делают фарисеи и лицемеры, а я по наивности своей согласился – он предложил мне написать его портрет. Мы, не откладывая это дело, прошли к нему в дом, и я довольно быстро набросал этюд, который ему совершенно не понравился – он раскритиковал его весьма придирчиво, указав на все недостатки. Потом показал мне работы одного юного художника – тринадцатилетнего мальчика, который живет в Великобритании и пишет картины в стиле импрессионизма. Знакомый расхваливал его так выспренне, что меня чуть не стошнило. Я понял, что он, как и многие люди, мало понимает в подлинном искусстве и спорить с ним бесполезно. Такие люди не проникают в суть вещей – всю свою жизнь они скользят по поверхности. Им безразлична личность самого художника – они только и ждут от него какого-то дела, чтобы потом его коммерциализировать. Затем знакомый стал показывать мне свои работы, сделанные им в детстве, юношестве и немного во взрослом возрасте – сам он уже не мог заниматься творчеством из-за мирской суеты, отнимавшей силы и время. И тогда я понял, что многие люди ждут от человека конкретного дела, но не видят в нем его «Я», личность. Им хочется самоутверждаться за счет кого-то другого, всячески его подавляя, – по-настоящему они не уважают ни самих себя, ни собеседника. Они не стремятся понять нечто глубокое и важное. Жизнь для них – бесконечная суета с перерывами между набиванием брюха, сном, деторождением и развлечениями. Позже, придя в тот день к себе домой, я понял, что отныне больше не буду никому ничего пытаться доказать – мне стало абсолютно неинтересно, верит в меня кто-то или нет – даже родители, родственники, друзья и знакомые. Именно тогда, по милости Божией, я начал становиться самодостаточным и больше не нуждался ни в чьих советах. Настоящий художник – сам себе судья и никто, кроме Господа Бога, не вправе его судить. Я не бросил рисовать после обидных слов знакомого, что из меня не получится хотя бы хороший художник – о гениальности речь даже не шла. Напротив, я стал с тех пор еще более неистово рисовать, чтобы понять самого себя на ниве творчества – способен ли я победить себя старого и измениться, не обращая внимание на слова окружающих. В конечном счете, по милости Божией, мне это удалось. Я искренне верю Богу и самому себе, а до людской молвы мне нет никакого дела. Я окончательно полюбил одиночество и больше не стремлюсь к хвалам толпы, которая так же временна, как и все в этом падшем мире. Только Дух Божий вечен – Дух, Который и творит всю человеческую Историю, ведя ее к закономерному завершению. Разговор со знакомым дал мне возможность понять, как общество ломает все самые светлые порывы и идеалы человека – так произошло, к примеру, у человека, с которым я работал в театре – он не смог устоять, когда его мать сказала ему то же самое, что мне знакомый, хотя он много рисовал в детстве, – дескать, из тебя не выйдет хороший художник, ты недостаточно талантлив и проч. и проч. Поэтому очень важно суметь устоять под прессом людей – пускай тебя хулят все кому не лень. Если ты веришь Богу, то шум толпы никак не может и не сможет тебя поколебать.
В связи с неколебимой верой и настоящей любовью к своему делу вспомнил сейчас мысль Евгения Головина – он говорил: «Нельзя разделять свое интеллектуальное пространство. Социум несет нам массу противоречивых знаний, но как микрокосм мы знаем все. Первая задача мыслителя – разобраться в том знании, которое есть у него внутри. Знаменитое «познай самого себя» – это не самоанализ, как трактует эту сентенцию современная эпоха. Это изучение своих страстей, своих излюбленных тем, к чему у тебя лежит душа. Амундсену с детства снились снега и торосы, он уже знал свою тонику, свою судьбу, ему оставалось только набраться материальных навыков – как запрягать собачью упряжку и. т. д. Есенин тоже все знал в поэтическом ремесле, ему оставалось только освоить технику метафоры и еще пару-тройку технических вещей. Потому что рождение в этот мир всегда травма, мы многое теряем. Но главное мы знаем.
<…> … и если мы вдруг почувствовали, что мы стали лучше слышать, видеть, иными словами развиваться в контексте микрокосма, то дело идет в правильном направлении. Если этого нет, здесь не поможет «весь Британский музей». Происходит только распыление и несчастное «Я», которое выучило все ремесла, распадется. Здесь важен аспект свободы, это и есть отрезание пуповины, о которой говорил Фромм. Как в случае с Беме, когда во время откровения, пришедшего через луч солнца, отраженного от медного блюда, его душа очень резко дала знать ему о себе, и то, что он занимается кожевенным делом, это полная чепуха, и надо заниматься совсем другим. Случилось внезапное озарение его микрокосма».
Дар свободы по слову Ф. М. Достоевского – мучительный дар для человека. Сколько поломанных судеб было и еще будет в виде бродяг, пьяниц и прочих слабохарактерных людей, не справившихся со своей свободой.
Но перед людьми, которые очень любят свое достойное дело, все само расступается – им от Бога по вере их воздается – потому что вера без искренней любви и без дел мертва. А тех людей, которые не любят свое дело и предают нравственные принципы, – время превращает в пыль – они рабы обстоятельств. Они – полурожденные. Им чужда мысль о том, что можно пожертвовать всем ради любимого дела, ради Истины и нравственного закона, как это делали, например, Виктор Цой и Михаил Васильевич Ломоносов.

































З А К Л Ю Ч Е Н И Е


Еще много мог бы я рассказать о Симоне, но помню о словах в Книге Екклезиаста, в 12-й главе: «Слова мудрых – как иглы и как вбитые гвозди, и составители их – от единого пастыря. А что сверх всего этого, сын мой, того берегись: составлять много книг – конца не будет, и много читать – утомительно для тела.
Выслушаем сущность всего: бойся Бога и заповеди Его соблюдай, потому что в этом все для человека; ибо всякое дело Бог приведет на суд, и все тайное, хорошо ли оно, или худо».
Жизнь Симона не была легкой и безмятежной. Своим мужественным и цельным характером он напоминает мне могучую фигуру творца Возрождения.
Ромен Роллан сказал о Микеланджело: «Теперь, когда окончена эта трагическая повесть, меня одолевает сомнение. Я хотел дать в спутники своим стра¬дающим братьям великих страдальцев, чей пример мог бы им быть поддержкой. Не ошибся ли я? Не приумножил ли я боль живых, заставляя их мучиться болью ушедших? Быть может, мне следовало, подобно многим другим, показать лишь героизм героев, набросив покры¬вало на всю бездну снедавшей их печали?
Но нет! Правда превыше всего! Я не обещал своим друзьям счастья ценою лжи, любою ценой, счастья во что бы то ни стало. Я обещал им только правду, даже ценою счастья, мужественную правду, резцом которой изваяны бессмертные души.
Дыханье правды сурово, но чисто. Омоем же в нем наши дряблые сердца.
Великие души подобны горным вершинам. На них обрушиваются вихри, их обволакивают тучи, но дышится там легче и привольнее. Свежий и прозрачный воздух очищает сердце от всякой скверны, а когда рассеиваются тучи, с высоты открываются безграничные дали и ви¬дишь все человечество.
Такова была и та исполинская гора, что поднялась над Италией Возрождения и своей изломанной вершиной ушла под облака.
Я не стану утверждать, что любой из нас, обыкновен¬ных смертных, может жить на вершинах. Но пусть хоть раз в году люди совершат туда паломничество. Там об¬новится дыхание их легких и кровь, что течет в их жи¬лах. Там они почувствуют себя ближе к Вечности. А когда они спустятся в равнину жизни, сердце их бу¬дет закалено для новых боев».
Вот и Симон был таким же, объемлющим весь мир, человеком, как гениальный итальянский художник.
Я не рассказал и десятой части того, о чем мы с Симоном говорили – мы словно стремились с ним объять необъятное и все же не смогли до конца постичь Великую Тайну мироздания, ибо и нет никакого конца – даже в нашем падшем мире существует бесконечное множество символов, которые невозможно исчерпать полностью.
Симон покинул этот мир молодым, но зрелым весьма. Предчувствуя свою скорую смерть, незадолго до нее он будто прощался со мной. Он даже сказал мне, когда это может произойти – мы вместе с ним строили Храм Божий и за день до своей смерти он поведал, что чувствует, как стремительно приближается конец его земной жизни, а на следующий день я увидел его лежащим на лесах, с закрытыми глазами и улыбкой на устах.
Плакал я недолго и тихо – почти радуясь, поелику точно знаю, что настоящая жизнь Симона только началась.
С тех пор как его похоронили я больше ни разу не приходил к месту его погребения – я всегда помню о словах Симона, что посмертный культ есть мерзость пред Богом. Я постоянно вспоминаю о друге, но как и он – устремлен в будущее.
С уходом Симона в мир иной стали происходить серьезные изменения – долго копившиеся противоречия, как вода, прорвавшаяся через плотину и смывающая все на своем пути, охватили все человечество. Несмотря на предупреждения Симона люди в который раз за всю Мировую Историю возгордились и, перебив друг друга в войнах, вновь стали строить Вавилон, еще более приблизившись к концу света.
Да, мир сей обречен. И это хорошо. Потому что, погибнув, он уйдет в небытие вместе со всем злом уже навсегда. Установится Царство Небесное Господа нашего Иисуса Христа, и все покаявшиеся угнетенные души обретут жизнь вечную и будут славить Бога и служить Ему. Аминь.