Солнечный Заяц

Целый день Миу с тревогой наблюдал за ней. Приблизиться не позволяла погода. Миу нравились земные девушки, а Светлана - особенно. Невысокая, плотная, с румяным улыбчивым лицом и ярко-рыжими волосами,  она была мечтой, воплощением жизни в теле, которого он по своему происхождению был лишен. Ему нравилось ее имя, отражавшее суть его существования. Он любил смотреть, как девушка смешно щурится, глядя на солнце. Тревожился, когда она перепрыгивала на высоких каблуках через маленькие лужицы на асфальте. Как-то раз Миу незаметно спланировал на ее плечо и так прокатился два квартала, пока она не вошла в свой подъезд.

Сегодня она плакала, и слезы на ее щеках смешивались с каплями дождя, занесенного ветром под яркий зонт. Миу заметался на витрине бутика, не зная, как ей помочь.
Скучающие продавщицы вначале удивились солнечному зайчику в такую плохую погоду, потом решили, что кто-то пытается с ними заигрывать, и с любопытством выглянули на улицу. Зайчик исчез.

Повод для слез у Светланы был, и серьезный. Ее любимая картина - «Игра в прятки» - не была понята ни критиками, ни посетителями выставки. Старинный дом в горах, освещенный солнцем и утопающий в яркой зелени, она писала летом в Грузии. Нарисовала хорошо, но ей не хватило главного: донести до зрителя игру света и тени. А композиция была прекрасна: солнце освещало дом справа, но отражалось от маленького фонтана перед входом и от зеркал. На скрытых тенью стенах пляшут солнечные зайчики.

Миу был вместе со Светланой в выставочном зале и видел, как нелепо одетый молодой человек, проходя мимо, бросил: «Банально!» Две девушки попытались найти того, кто спрятан, не нашли и разочарованно фыркнули.

Именно Миу подсказал ей идею картины, время от времени появляясь перед ее глазами. И именно Миу чувствовал себя в какой-то мере ответственным за ее провал.

Светлана вошла в мастерскую, в которой работала и жила уже больше года. Вначале она писала картины дома, но у Пети, младшего брата, развилась аллергия на растворитель, который она использовала, чтобы отмыть кисти от красок после работы. Родителям пришлось снять для нее маленькую мастерскую, в которой Светлана вначале изредка ночевала, заработавшись допоздна. Вещи понемногу перекочевывали в шкаф, подаренный соседкой, и в конце прошлого года она решила окончательно сюда переселиться.

Приехала мама, поохала, навела некоторое подобие уюта и оставила деньги на обзаведение хозяйством. Светлана купила маленький холодильник и заменила старую, грозящую развалиться под тяжестью кастрюли газовую плиту, а потом окунулась в работу. Через месяц деньги почему-то закончились. Она подрабатывала как фрилансер - бралась за любую работу, даже если за нее платили гроши: создавала макеты визитных карточек, буклеты для магазинов и меню для ресторанов,  - словом, старалась поменьше зависеть от родителей. Хотелось, конечно, гордо отказаться от их помощи, но Светлана понимала, что для полной независимости время еще не пришло.

Она разулась и босиком прошла в ванну, чтобы повесить там мокрый зонт. Вернулась, сунула ноги в кожаные тапки и прошла на кухню. Хотелось напиться до чертиков, чтобы забыть сегодняшнее унижение в галерее. Спиртного в холодильнике не оказалось, зато была замороженная пицца, которую Светлана купила вчера в супермаркете. Она зажгла огонь в духовке, сунула туда пиццу и прошла в комнату, заставленную картинами.

Готовые полотна и небольшие эскизы толпились вдоль стен и на подоконнике.Она посмотрела на них, как учительница на нерадивых учеников. Хотелось кричать на них, обвинять в том, что они не нравятся ни знатокам, ни любителям живописи, но Светлана понимала, что это глупо. Глупо обижаться на свои творения, если ты бездарность. Она прошла к стоящему возле окна столу, на котором красовался новенький ноутбук. Можно отказать себе во вкусной  еде и новой одежде, но компьютер и программы на нем должны быть новейшими.

Компьютер тихо зажужжал, загружая программы. Пальцы Светланы забегали по клавиатуре, открывая Интернет. Как и ожидалось, славословили Скляревского, отметили декаденствующие акварели Михайловой, слегка коснулись других художников. О ней не было сказано ни слова, как будто ни ее, ни ее картин не существовало вовсе.Светлана открыла другой сайт. Та же картина. Третий, четвертый… Как художник, она не существовала, умерла, не родившись. В отчаянии она решила написать руководителю выставки просьбу снять ее картины. Открыла окно сообщений и напечатала: «Добрый день, Василий Игоревич!» - и замерла. Как объяснить отказ?
Несколько минут она тупо смотрела на клавиатуру, как вдруг букву П осветил солнечный зайчик. Светлана накрыла его пальцем, нажав на клавишу. Он быстро перепрыгнул на О. Палец девушки догнал его и там. Зайчик переместился вправо и замер на букве Ж. Светлана включилась в игру, ловя зайчика, который перескочил на А, а затем метнулся к Р. Светлана глянула на монитор и ужаснулась, прочитав: «ПОЖАР».

Из кухни, действительно, пахло дымом. Светлана бросилась к плите, выключила ее и открыла духовку. От пиццы остались только головешки, которые были остужены в раковине и выброшены в мусорное ведро. Она открыла окна, впустив в квартиру свежий летний воздух, слегка влажный после дождя.

Вот ведь странно: они ничего не ощутила, а ее интуиция сработала, заставив руки напечатать слово «пожар». Тут она вспомнила о своей игре с солнечным зайчиком. Похоже, ей подсказала не интуиция. Светлана выглянула в окно, стараясь отыскать неведомого помощника, подавшего ей сигнал, но никого не увидела.

Миу разместился на кафельной стене, думая о том, что нарушил древний запрет на прямой контакт с людьми, за что его непременно накажут. Много тысячелетий назад на Земле появились и до сих пор комфортно жили энергетические существа, именовавшие себя «ойи». Они не имели плоти, не были «чистым» сознанием, а прекрасно существовали в промежутке. Им не нужна пища в традиционном ее понимании, они не нуждались в одежде и жилье. Им нужно было солнце, гравитация и радующий глаз пейзаж. Ойи бессмертны, и разум их вмещает знание многих цивилизаций, существовавших в Космосе. О том, как здесь появился первый ойи, ходило множество слухов, ни один из которых не был достоверным.

Так они существовали очень долго, понемногу заселяя Землю, пока с удивлением не обнаружили на ней первых людей. Как оказалось, жизнь на планете развивалась сама по себе, периодически выплескивая весьма сообразительных существ. За первыми людьми установилось пристальное наблюдение. По всему сообществу ойи прокатилась команда – не мешать, но и не способствовать их развитию. Наблюдать. Категорически запрещалось общаться с людьми, открываться им. Но помощь все-таки изредка оказывалась, когда имеющему склонность к какой-то деятельности человеку давался талант.

И вот сейчас Миу нарушил древний запрет. Его ждало распыление на мельчайшие энергетические пылинки, которым до нынешнего уровня Миу нужно будет расти несколько столетий. Но запрет уже был нарушен, и Миу решился продолжить контакт, пока до Высшего Круга не дошла весть о его проступке.

- Кто здесь? - встрепенулась Светлана.

- Не бойся, - раздался мягкий шепот в ее голове. - Я друг.

Светлана когда-то интересовалась психологией и отлично знала, что такие «голоса друзей» - очень плохой симптом психического нездоровья. Она помотала головой, желая вытряхнуть из нее непрошеного гостя. Голос смолк. Через пару минут девушка вернулась к компьютеру и «разбудила» его, кликнув по первой попавшейся клавише. Экран осветился. Слово «пожар» никуда не исчезло. Она удивилась. Конечно, странно, что она услышала голос. Впрочем, слуховую галлюцинацию можно объяснить волнением, утомлением, голодом, наконец. Но как могло напечататься слово?

Она осторожно дотронулась до клавиатуры и уже увереннее напечатала:

- Кто ты?

Появившийся ниоткуда солнечный зайчик бойко перепрыгивал с буквы на букву, пальцы девушки следовали за ним. На экране появилась строчка:

- Меня зовут Миу.

- Ты - солнечный зайчик?

Миу несколько секунд замер на клавише «пробел», а затем опять переместился на буквы.

- Не такой уж я и маленький. Я просто уплотнился. Но если хочешь, можешь называть меня «Солнечный Заяц».

Светлана улыбнулась.

- Как ты сюда попал?

- Я умею перемещаться в пространстве, просто дождь не люблю.

- Ты что, как супермен, помогаешь при пожарах?

- Ну, какой я супермен, - скромно ответил Миу, - хотя кое-что, конечно, могу. Я давно за тобой наблюдаю, - добавил он.

Светлана поежилась. Не так-то приятно, когда за тобой наблюдают.

- Почему за мной? И давно?

- С шести лет, когда ты заявила: «Хочу рисовать!» Ты была услышана пролетавшим мимо одним из нас. Он погладил тебя по голове и оставил на тебе след вдохновения.
 
- Сколько себя помню, рисование было моей любимой игрой. Рисуя, я могла забывать обо всем. Мама беспокоилась, что я не выйду замуж и не подарю им внуков, но отец успокаивал: все в свое время.
 
- Тогда я начал за тобой приглядывать и - не обижайся - иногда подсказывать. Редко, - торопливо прошептал он.

Светлане стало жарко. Она достала из холодильника бутылку минералки и вышла на балкон. Миу расположился на перилах рядом с ее левой рукой. Было немного неудобно разговаривать с маленьким собеседником. Она присела и глянула на Миу в упор:

- Зачем?

- Твое желание принято, и тебя отметили талантом, частички которого будут и в твоих детях.

Талантом. И что делать с этим знанием? Светлана поднялась и опять хлебнула воды.

- Ты знаешь, что сегодня произошло? - спросила она.

- Конечно, - подтвердил Миу. - Я там был, и остался доволен. Подарок удержан твоим трудолюбием.

- А если я не буду трудиться?

- Тогда его заберут, отдадут другому.

- Кто отдаст? Кто решает, будет человек талантлив или нет? - Внезапно догадка озарила ее лицо. - Вас что - много?

- Много, - нехотя признался Миу. - Но об этом нельзя говорить.

- Уф-ф! - выдохнула Светлана.

Все оказалось еще абсурднее, чем она думала вначале.

- А давай полетаем? - неожиданно предложил Миу.

- Но я не умею, - растерялась она. - И высоты боюсь с детства.

- И не надо уметь. Пойдем отсюда, а то меня ветром сносит, - попросил Солнечный Заяц.

Они вернулись в квартиру. Светлана уселась на диване, а Миу  устроился на ее плече.

- Неважно, что ты не умеешь летать, - продолжил он. - Твое тело будет здесь. Я буду твоими глазами. Покажу тебе такой город, какого ты еще не видела.

И они полетели. Светлане вначале было не по себе оттого, что она не видела своего тела, но она быстро привыкла, да и панорама города ее заворожила. Она смотрела с высоты на улицы, заглядывала во дворы, следила за машинами, бегущими по дорогам, и чувствовала себя Гулливером в стране лилипутов. Когда она подумала об этом, Миу ответил, что у нее сместился угол зрения, поэтому все кажется необычным.

- Как ты думаешь, сколько метров от нас вон до той колокольни? - спросил он.

- Ну, - задумалась она, пытаясь вспомнить дорогу, по которой не раз ходила.

- Не жульничай, - пожурил ее Миу. - Смотри, а не вспоминай.

Светлане было немного неприятно, что кто-то хозяйничает в ее мыслях, но Миу ее успокоил:

- Я улавливаю только то, о чем ты напряженно думаешь. Это создает протуберанец информации, исходящий от тебя. Не волнуйся, твои тайны останутся при тебе. Так сколько метров, слабо угадать?

Игра была принята. Дальнейшее напоминало смесь программы «Что? Где? Когда?» и гимнастики для глаз в кабинете офтальмолога. Миу спрашивал все быстрее и быстрее, пока она не перестала считать. Процесс подсчета превратился в процесс понимания. Это открытие так ошеломило девушку, что она даже не замечала, что задерживает дыхание.

Наконец Миу вернулся в квартиру. Светлана лежала на диване с закрытыми глазами и, казалось, спала. Миу осветил ей сначала правый глаз, а потом левый. Она закрыла лицо рукой и села.

- Ну как, тебе понравилось? - спросил он.

- Я даже не могу сказать, - пожала она плечами. - Это был опыт.

- Люди слишком медленно думают, поэтому мало знают.

- Если думать быстро, то вообще ничего не узнаешь, - возразила она. - Мысли надо созреть, понимаешь? Она должна улечься на отведенное ей место.

- Если она будет лежать, то обленится, - рассмеялся Миу, и Светлану это обидело.

Она прошла на кухню и принялась готовить себе кофе с бутербродами. Миу вертелся возле нее, не понимая причины ее недовольства, ведь они так весело провели время.

- Миу, - неожиданно спросила она. - А ты девочка или мальчик?

- У нас нет пола.

- А как вы размножаетесь? – спросила Светлана и покраснела.

- Когда кто-то из нас достигает определенных размеров, он просто делится пополам. Половинки отправляются каждая в свой путь.

- Как же ваше «Я»? В какую из половинок оно уходит?

- «Я» умирает, растворяется в обеих половинках. Они начинают свой путь как ваши младенцы.

- Они часто встречаются?

- Практически никогда. Мы не имеем привязанностей и не поддерживаем родственных отношений. Почему ты спросила?

- Надо знать, как к тебе обращаться. Мне кажется, что ты мальчик.

- Мальчик так мальчик. Разве это важно? - удивился Миу. - Ты же со мной разговариваешь, а не шляпу в подарок покупаешь. Вот мне, например, безразлично, какого ты пола, но смотреть на тебя приятно и разговаривать - тоже. Зачем тебе знать, кто перед тобой?

Светлана об этом не задумывалась, как, впрочем, и миллионы людей, живущих на планете. Самое очевидное - чтобы знать, как себя вести: чего ожидать от собеседника, о чем с ним можно говорить, чем обрадовать, а чем можно ненароком обидеть.

Все эти соображения Миу отмел мгновенно:

- Зачем же вы тогда общаетесь друг с другом, если заняты только собой?

На этот вопрос Светлана ответить не могла. Чтобы заполнить неловкую паузу, она подвинула к себе тарелку и взяла бутерброд. Глядя на полукружия, оставленные ее зубами на докторской колбасе, она машинально, до миллиметра, просчитала расстояние между правым и левым рядами зубов и их взаимным расположением. Методика Солнечного Зайца сработала.

- Миу, - решилась она. - Что не так с моими картинами? Только не надо меня утешать, что они хорошие, а их никто не понимает. Я хочу знать:  почему  их не понимают? Что мне нужно сделать, чтобы их поняли? Вот ты настроил мой глазомер. Я очень тебе благодарна. - Светлана приложила руки к груди. - Что мне еще нужно настроить?

- Мало уметь рисовать. Чтобы добиться внутреннего сходства, нужно то, что находится за пределами сходства внешнего. Важно ощущение жизни.

- У меня его нет? - убито спросила девушка.

- Пока нет.

Картины в гостиной осветил яркий солнечный свет, отчего они стали еще красивее. Но Светлану это не радовало. Она придирчиво осматривала свои творения, стараясь отыскать в них жизнь или признаки смерти - все равно. И не находила. Элементы картин были выписаны очень тщательно, каждый был на своем месте, композиция составлена по всем правилам, а целого не получилось.

- Что мне сделать, Миу, - спросила она Солнечного Зайца. - Как отразить жизнь?

- Вначале нужно научиться ощущать ее отсутствие, - возразил он. - Я знаю, куда нам нужно поехать.

- Полететь? - уточнила Светлана.

- Нет, именно поехать. Ты должна там побывать. Почувствовать. Пощупать. Понюхать.

- В морг? - ужаснулась девушка.

- Нет, не в морг, - успокоил ее Миу. - Туда, где была жизнь, но теперь ее нет. Собирайся, - скомандовал он. - Надевай кеды, возьми перчатки. Там грязно.

Там, действительно, было грязно. Здание обувной фабрики на окраине города почти разрушилось. Крыша в некоторых местах провалилась, под ней на бетонном полу чернели большие лужи. Стекла из окон были аккуратно сняты. Наверное, какой-то садовник забрал их для теплицы. Легкий ветерок гулял по большому помещению, где раньше стояли станки, сданные предприимчивыми гражданами в утиль. В углах скопилось много прошлогодней листвы, почерневшей от сырости  и покрытой слоем пыли. Пахло плесенью.

- Слушай! - потребовал Миу.

Светлана прислушалась, но ничего, кроме отдаленного шума города и тихого шелеста листьев на деревьях за окном не услышала. Не было ни цоканья коготков крыс, ни вздохов бомжей, ни воркования голубей.

- Я ничего не слышу, - призналась она.

- Тогда нюхай! Ощущай кожей. Старайся! Среди всего мертвого ищи живое.

Живых существ здесь не было - в этом она готова была поклясться. Даже не на первый взгляд. Вообще.

- Есть! - настаивал Миу. - Ищи! Раскрой все чувства. Здесь есть живое.

- Как искать? - расстроилась Светлана.

- Не стой на месте. Ходи. Садись, ложись. То, что тебе нужно, появится в центре картинки.

Почти час Светлана топталась по холодному бетону, но Миу и не думал ей помогать. В отчаянии она опустилась на корточки и увидела маленькую божью коровку.
Оранжевое с черными точками насекомое ползло ей навстречу, деловито останавливаясь и ощупывая маленькими усиками пылинки на своем пути.

- Вот это? - поразилась она.

- Почему нет? Божья коровка здесь единственная живая, не считая, конечно, нас с тобой. Нарисуй ее на фоне мертвого цеха.

- Но она такая маленькая, - возразила Светлана.

- А кто тебе мешает нарисовать ее большой? Ты ведь рисуешь не насекомое, а твое отношение к ней. На рисунке у вас есть общая тайна: ты знаешь о ней, а она знает о тебе.

У Светланы от восторга закружилась голова. Она подняла божью коровку и посадила ее в оконный проем. Та подняла крылышки и улетела.

- Ты - она, - шептал Миу. - Она должна была появиться в центре твоего внимания. И она появилась. Понимаешь? Картина не существует отдельно от художника или того, кто смотрит на нее как художник. Тогда она будет живой. Как «Мона Лиза». Ты долго искала, но можно было справиться за секунду. Просто представить живым любой предмет, например, вон тот обломок кирпича или вот эту лужу. Живое для художника все, во что он смог вдохнуть жизнь. И оно будет живым на его картине.

Миу помолчал, а потом печально зашептал:

- Мне очень жаль, но я должен тебя оставить. Я чувствую требование моего Круга срочно явиться.

- Зачем?

- Нам запрещен контакт с людьми.

- Тебя что - будут судить? - испугалась Светлана.

- Не волнуйся, тюрем у нас нет, - пошутил Миу, но шутка получилась мрачной. - А сейчас уходи. Одной здесь опасно. Я провожу тебя до остановки автобуса.

Как ни старалась Светлана, но выудить из Миу внятное разъяснение его неожиданному уходу ей не удалось. На прощание Миу опустился на ее ладонь, а потом исчез.

Вскоре подошел автобус, и Светлана довольно быстро добралась до дома. Стремясь сохранить новогоднее чувство в груди, она убрала все картины и тщательно вычистила квартиру-мастерскую. Даже окна вымыла. Затем достала бумагу и быстро набросала рисунок заброшенной фабрики, которую помнила в деталях, и божью коровку в ее центре, с подозрением разглядывающую того, кто ее запечатлел. Девушка отодвинула рисунок и задумалась.

Миу, несомненно, грозит беда, если он так встревожился. Ей хотелось помочь своему другу, но она не знала, как это сделать. Она пересела на диван и сосредоточилась на Миу, как это делала во время их совместных путешествий.

Вначале она ничего не почувствовала, ведь именно Миу играл главную роль в их контакте. Но через некоторое время Светлана увидела большую поляну в березовом лесу, на которой сполохами переливались большие и малые энергетические существа. Одно находилось перед всеми. Светлана украдкой осмотрела его. Это был уже не маленький солнечный зайчик, который прыгал по клавиатуре ее ноутбука. Он увеличился до роста  баскетболиста высшей лиги. Девушка залюбовалась чистым сиянием его ауры.

Между тем суд продолжался. Светлана не понимала речи энергетических существ, но отлично уловила интонацию. Одно из них, стоящее в центре, нападало на Миу. Он пытался оправдаться. Остальные молчали. Затем они начали высказываться по порядку. Светлана с ужасом подумала, что вот-вот они вынесут решение и тогда уже ничего нельзя будет сделать. Она откашлялась и громко спросила:

- А где адвокат? Почему здесь не опрашивают свидетелей? Почему никто не сказал доброго слова в защиту Миу?

Существо, находящееся в центре ряда, изрекло:

- Кто здесь?

В этом была уязвимость ойи, которую девушка тотчас уловила: если они не настраиваются на окружающее пространство, с том числе и на людей, то они его попросту не замечают. Появление Светланы явилось для них полной неожиданностью, о чем можно было судить по их полыхнувшим аурам, как будто куры перепугались появлению лисы в курятнике.

- Здесь человек, - заявила она. - Я - свидетель. И даже не просто свидетель, а можно сказать, соучастник преступления. Если вы судите Миу, то судите и меня тоже.

Энергетические существа замерли. Никто никогда не смел явиться к ним, да еще на суд, да еще с требованиями. Первым опомнился председатель.

- Ты кто, человек?

- Меня зовут Светлана, и именно я та художница, с которой Миу установил контакт.

- Это мы уже поняли.

- А вы кто?

Под напором девушки ойи растерялись и некоторое время переговаривались. Отголоски их речи Светлана тоже слышала в своей голове. Вероятно, они решили, что ничего не будет страшного, если они откроются Светлане, тем более что Миу уже частично раскрыл их тайну.

- Мы – ойи! Древняя цивилизация. Мы прибыли на Землю миллионы лет назад, когда не то что людей, но и динозавров еще не было. Все, что ты видишь на планете, включая и человечество - наша заслуга.

- Войны, голод, болезни - тоже? - уточнила она.

- Светлана, не надо, - попросил Миу. - Имей уважение.

- Я имею. - Она повернулась к Солнечному Зайцу. - Но уважение должно быть взаимным. К чему они хотят тебя приговорить?

- Не вмешивайся, пожалуйста, ты сделаешь только хуже.

- Куда уж хуже, - усмехнулась она. - Вы хотите его убить? - обратилась она к суду.

- Ойи бессмертны. Его нельзя убить, - ответило одно из существ, парящее ближе всех к Светлане. - Его просто разделят на мелкие частицы, и пока они растут, он осознает свою ошибку.

Светлана поняла, что они собираются его расчленить, если так можно выразиться применительно к энергетическому существу. Спящий голос разума пробудился и начал нашептывать ей, что она тоже может быть разобрана на молекулы и развеяна по ветру, но она приказала голосу замолчать.

- Вы лжете, - заявила она. - Уничтожая «Я», вы убиваете Миу, и прекрасно это знаете. В энергетической пыли Миу уже не будет. Если бы это было не так, то разве распыление не было бы для ойи самым страшным наказанием? Вы сами этого боитесь больше всего на свете. Ойи бессмертны так же, как и всё, что из праха появляется и в прах обращается. Человек, в таком случае, тоже бессмертен.

- Он нарушил запрет, - напомнил старший ойи. - Законы нельзя нарушать безнаказанно, это порождает хаос.

- Хорошо, - внезапно согласилась Светлана. - Вы можете наказать его, изгнав из своих рядов.

- Куда? - Не понял старший ойи.

- К людям, куда же еще? - Голос Светланы звенел в пространстве. - Как Бог изгнал Адама и Еву из рая. Отдайте мне Миу, - попросила она.

Такой неожиданный поворот событий совсем сбил с толку. Ойи переливались разными цветами и изменялись в размерах, издавая звуки, значения которых девушка не могла понять даже по интонации.

Наконец старший ойи сказал:

- То, что ты предлагаешь - невозможно. Нельзя сохранить личность, убрав память, а оставить ее мы не можем.

- Но вы же уберете часть информации, касающуюся ойи, - торговалась Светлана.

- Допустим, мы сделаем так, как ты просишь. Но где ты возьмешь тело? Оживишь труп?

Светлана задумалась. Наличие тела было серьезным условием для спасения Миу. Где же его раздобыть? В голове у нее возникали разные варианты, но ни один из них не был подходящим. Она посмотрела на ойи, ища подсказки. И подсказка нашлась.

- Если то, что вы говорите о себе - правда, то вам очень легко будет создать для Миу тело, просто уплотнив его и наделив жизненно важными органами.

- Просто, - буркнул старший ойи. - Это тебе просто рассуждать.

- Позвольте, я скажу, - вмешался ойи, стоящий справа от Миу. Я давно наблюдаю за одним молодым человеком, страдающим раздвоением личности. Можно заменить агрессивное «Я» на «Я» Миу, а потом их совместить, и проблема будет решена.

Светлану охватило странное ощущение. С одной стороны, она была рада возможности сохранить жизнь Миу, но с другой стороны, что-то сжигало ее, как июльское солнце в пустыне Сахаре. Жар проникал все глубже и глубже. Миу с тревогой смотрел на нее и не выдержал:

- Прошу вас, перестаньте ее мучить! Вами нужен я - меня и берите!

- Ишь, ты! - усмехнулся старший ойи. - А с ней что делать? Она знает о нас и всем разболтает. Мы не должны этого допустить.

- Можно наложить печать молчания, - попросил Миу. - Об ойи мы можем говорить только друг с другом. А чтобы рассказать детям - напишем сказку.

- Или фантастический роман, - поддержала Миу Светлана.


- И что это было? - спросил самый юный член суда, когда Миу и Светлана вернулись в город: девушка в свою квартиру, а Миу в кабинет психиатра, в котором изумленный доктор констатировал внезапное выздоровление Филиппа, что по медицинским канонам считалось невозможным.

- Любовь, - вздохнул старший ойи. - Единственное, что придумали сами люди.