Завещание предков

 … В детстве мы любили  играть   в  прятки
Наверное   у  нас    было   ощущение,   что  мы
можем спрятаться не только от   окружающих
но   и   от   себя.    По    странному     стечению               
обстоятельств   у   меня   нет    ни  друзей,   ни
подруг.  Я  не  нуждаюсь  в   них.  В  мой   дом
вошла  пустота  и  на ложе моем  раскинула
как   жена.  Пустота   согревает  меня зимой, и               
остужает мой пыл летом. Я привык быть один.
Ночью, глядя на полную луну, когда мои когти
впиваются в стены, из груди моей вырывается
всепобеждающий,   ликующий   вой.   Я   знаю,
что в этот момент я могу вывернуть на изнанку               
всю   Вселенную.   Я   ищу  человека, женщину,
которая  бы поняла меня и дала утешение.
Утоли мои печали.               
                (Вервольф).

     На черном полотне неба неподвижно застыл яркий диск полной луны. Мягкие лучи древнего светила изливали призрачное сияние на затихший город. Все спало, и только ветер носил по пустынным улицам серую пыль.
     Широко раскрыв глаза, она лежала на постели, залитой лунным светом. Раскинутые руки, казалось, хотели поймать бледные блики, мерцающие перед ее взором, пришедшие из  потустороннего  мира – света и тени.
     Вдыхая мягкий аромат ночи, пропитанный какао, женщина  ждала его,
ощущая мужское присутствие, впитывая его всем телом, каждой клеточкой, с каждым вздохом. Ее  лицо было обращено в  глубь комнаты, где в темном углу, сливаясь с сумраком жаркой ночи, утопала молчаливая фигура. Она была размыта в лунном свете  и все-таки носила название мужчины. Сидя в глубоком кресле его тело отдыхало, набирая силы перед решающим шагом. Казалось, он прятался во мраке, играя в нелепую игру. Вечная игра. Она повелевала этим одиноким умом. Как и прежде мужчина хотел убежать от всего, скрыться, исчезнуть навсегда, порвать с внешним миром. Но он был не один в ночи. Прекрасная женщина ждала его. Он хотел обладать ею, повелевать. Тело мужчины любило ее, но в этот неурочный час безумный разум, одинокого зверя боролся с ним, порабощая, за ту, что покоилась на белых простынях. Она была единственной женщиной,  как и другие… Но все они остались в прошлом.
     Откуда-то из далека донесся звон разбитого стекла. В порыве обезумевшей ярости ему вторил лай собаки. Где-то вдали была жизнь.
     Его взгляд упал на руку, где в синем размытом пятне синяка виднелись следы зубов дикого зверя, покусавшего его.  Рана постоянно давала о себе знать, и каким-то непонятным образом действовала на психику.
     Но это сейчас для него было не важно. Он медленно поднялся, пробежав пальцами по складкам одежды. Все было тихо. Услыхав шорох, женщина пошевелилась, посмотрев в его сторону.
   - Дорогой, иди ко мне! Я так долго жду.
     Он   взглянул  на  тонкие   белые  руки, тянущиеся к нему. Она ждала, а он
мечтал вот уже пять лет об этой ночи. Натянуто улыбнувшись, он шагнул к кровати, в теплые объятья женщины.
     Чудесная ночь. Хороводом кружились звезды, утопая в холодном сумраке. Их мерцающий свет, нес жизнь, легкую, как песня.
     Опрокинувшись в омут женских ласк, ему почудилось, что он слышит легкий звон. Мужчина старался разобрать его происхождение. Звук то отдалялся, то бился у самого уха, назойливо, точно надоевший комар, а иногда ему казалось, что звон исходит из него самого, пронизывая насквозь тело.На мгновение он затих, приводя в порядок мысли. Все это походило на признаки безумия, слабого, но точного помешательства. Мужчина вздрогнул, посмотрев на женщину. А вдруг она тоже заметила его сумасшествие? Но ее глаза были закрыты, а тело предвкушало продолжение любви.
     Он вздохнул с облегчением и вернулся в женские объятия. 
     Быстрее, еще быстрее… Он двигался в бешенном темпе, разрушая все на своем пути, преодолевая цели, уходя все глубже, сжимая в объятиях тело. С начала нежно, а потом настойчиво, она попыталась отстранить его. Но работающую машину нельзя остановить засунув в мотор руку. Женщина с силой оттолкнула его. Но мужчина еще крепче сжал ее ноющее тело. Что-то чужеродное заставляло его идти до конца, не считаясь с потерями. Нестерпимая боль уничтожала любовь, с каждой минутой, порождая не человеческий крик.
     Крик…
     Он вырвался птицей из пересохших губ и полетел по комнате, отражаясь от стен, гулким эхом. Мужчина не отпустил ее. Он чувствовал, что сходит с ума не в силах подчинить себе свое сознание. Но эта игра приносила ему радость. Он чувствовал себя сильным, услышав как женщина закричала еще и еще. Этот крик резал его горящий мозг, точно острый нож.
     Приподнявшись, мужчина с силой ударил ее по лицу. Она закричала громче. Он поднял руку и бил без конца, оглушая любовницу, пока она без сил не упала на подушки. Его пальцы сжались до боли, оставляя на ладонях синеватые следы от ногтей. С каждой минутой он безвозвратно терял контроль над собой.
     Порыв ветра разметал зеленые листья деревьев. Ударившись о стекло, взметнулась в темную вышину  испуганная птица. Мужчина замер. Как  трепещущее тело женщины походило на ночную гостью. 
     Воспользовавшись передышкой, женщина закричала снова, вбирая в этот зов  о   помощи   все  нити  страдания.  Он   повернул к ней лицо, глядя на нее
невидящим взглядом. Сильная мужская рука была занесена вновь, что бы заглушить этот источник звука, когда разбитые и кровоточащие губы в последний раз издали крик.
     «Почему она кричит?»
     Этот истошный крик поднимет соседей. Надо прекратить его.
     Точно чужая, его рука метнулась в сторону Ир в следующий момент в ладони блеснул нож. Холодный свет полной луны отразился на стальном лезвии. Мужчина нежно пробежал по острию, лаская край. Секунда, и метел коснулся вздрагивающей шеи женщины. Легкое нажатие, и алая кровь пролилась на руки. Она текла неудержимым потоком, точно безбрежная река, вышедшая из берегов.
     В страхе мужчина оторвался от обмякшего тела, судорожно сжатые пальцы которого свисали по краям кровати. Мягкая податливая плоть женщины лежала, отливая перламутром. Казалось, что стоит ему только дотронуться, и оно оживет. Мужчина выбросил вперед руку с дрожащими пальцами. Он коснулся ее лица, но женщина осталось неподвижной. Мгновение он сидел без движений. Что-то неприятное и отвратительное шевельнулось в груди. Мысли роились в его безумном мозгу, подобно сухим сморщенным личинкам. Он еще не осознавал происшедшего.
   - Что с ней? - Неужели это он чем-то навредил ей?
     Может быть она играла с ним, думая напугать?
      Он вспомнил, что иногда и сам уходил в себя. Мужчина погладил непослушными  пальцами  слипшиеся  от  крови  волосы женщины. О, как он
любит эту женщину! Любит всю без остатка.
     За окном на востоке черное небо переходило в серую дымку. Где-то далеко у самой кромки земли занималась заря, прогоняя ночь.
     Сидя на краю постели, мужчина застонал, обхватив горящую голову  руками. Его тело выгнулось в припадке безумной истерики.
     Красный туман застилал глаза человека, путая реальность и игру теней. Больное сознание металось между двумя мирами.   Его глаза  заблестели, отражая свет призрачных звезд. Он прислушался к дыханию женщины, но ничего не услышал. Пальцы его коснулись ее шеи, в том месте, где виднелся кровавый след. Под его рукой теплые капли шлепались на пол, разливаясь в бесформенную лужу.   Он оторвал ладони от мертвого тела. Подняв лицо к небу, мужчина зарыдал, проклиная себя. В этот ранний час плакал человек, убивший подобное себе существо.
     Сладковато-приторный запах свежей крови щекотал в носу, заполняя самые дальние уголки сознания, воскрешая память зверя. Он наклонился над трупом и тут, его голову пронзила нестерпимая боль, точно в лоб ему вогнали острый гвоздь, а рука, покусанная бездомным животным, заныла. Вскрикнув, он упал, схватившись за голову. Что-то сломалось внутри, будто пружинка часового механизма. Чужеродная жизнь вселялась в него. Мужчина чувствовал нерастраченную силу, подчинившую его волю. Еще мгновение мужчина корчился от боли, но в следующий миг боль ушла, оставляя злобное присутствие животного, перечеркнув память о прошлой жизни. Он откинул назад спутанные пряди волос и рассмеялся, глядя в темное небо, горящим взглядом зверя.
     Сжав нож в липких от крови пальцах, он размахнулся…
   - Я люблю тебя, моя дорогая!
     Последние человеческие чувства были растоптаны, стерты перед инстинктом животного.
     Удар, еще удар. Острое, как бритва лезвие, кромсает бездыханное тело, обнажая    алую    плоть.    Запах   крови  все    резче.   Он   висит   в   воздухе,
наполненным звериным рычанием.
   - Люблю, люблю, люблю…
     Горячая кровь рвется наружу,   брызгая на безумное тело.
   - Люблю, люблю…
     Алая плоть жертвы наполняет утробу хищника.
   - Люблю…
     Мертвое тело в диких лапах зверя.
     На востоке полоска серого света стала шире. Она разрослась, точно неизбежность, таившая в себе страх.
     Он оторвал окровавленную, искаженную дикой злобой морду от несчастной жертвы. Его желтые холодные глаза уставились на окно, и дальше, убегая в непроглядную даль неба. Над спящей землей вставало матовое солнце, овеянное дыханием утра.
     Внезапно, будто подкравшись и набросившись из-за угла, зияющая пустота окружила присытившегося зверя. Она накрыла его звенящей тишиной. Оттолкнув покрытой шерстью рукой холодный труп, он встал с залитой кровью постели. Его уродливые пальцы с длинными когтями пробежали по простыням, где от дуновения ветра засыхала кровь, образуя багровую корочку. Его манила ночь. Кажется, только теперь, он увидел красоту полной луны на низком небе и хоровод блестящих небесных светил, льющих свет на землю.
     Медленно перебирая непослушными ногами, он подошел к стене, где на черном фоне выделялся серый просвет окна, озаренный сумрачным светом планет. Свет луны отражался в его блестящих хищных глазах. Он оскалился, наблюдая полет утренней звезды. Нежная ночь и яркие звезды в его дикой фантазии походили на черный купол, накрывающий землю, с дырочками, сквозь которые пробивается свет.
     Предрассветный мрак давил на него, и даже  мерцание луны не рассеивало его. Стоя у окна, он услышал легкий звон утренней росы, принесенного с полей ветром. Ворвавшись в комнату, вихрь взбил гриву его волос и умчался прочь, унося запахи. Здесь, посреди мира, глядя в тьму бесконечности. Он вновь был один, точно одинокий зверь. Он смотрел на город, умытый росой.
     Внезапно его охватил озноб, он поежился, прячась внутрь своего сознания.
     Он оглянулся на постель, окинув взглядом распростертое тело. Эта женщина ушла, как и другие, оставив его жадной пустоте. Нот ведь он так любил ее…
     Любил играть.
     В порыве отчаяния он заломил волосатую руку с растопыренными пальцами. Ему хотелось вырваться из стен этого дома, из грязи и пыли городских улиц, сжимающих словно стальные оковы. Подобно лесному зверю, он издал глухое рычание и посмотрел на бездонное, бархатное небо.
      Подернутая предрассветной дымкой искрилась луна. Ее свет манил его, заливая остаток ночи чуть различимым звоном. Он услышал доносящуюся с небес песню, делающую его свободным от людской суеты. Схватив окровавленными пальцами  створки окна, он впился когтями в дерево, оставляя  глубокие борозды, и в следующее мгновение, повинуясь животному инстинкту издал душераздирающий кличь. Из его вздымающейся груди вырвался вой зверя торжественный и ликующий.
      Он наслаждался утром. Его обоняние усиливало нюх, обострившийся от крови, а уши ловили малейший шорох, закаленные от криков жертвы. Он был благодарен прошедшей ночи за ту не человеческую любовь, которую она ему подарила.
     В этот ранний час он любовался миром, завещанным ему дикими предками. Он рассматривал тихий город. Зверь знал, что в нем живет женщина, которой предстоит утолить его печали и жажду человеческой плоти в другую, столь же прекрасную лунную ночь.  Он вздохнул, и фонтан воздуха вырвался наружу вместе с резким урчанием. Он должен  будет найти ее. На это уйдет много времени, но  женщина будет его.
     Он облизал шершавым языком пересохшие губы, оголив острые клыки.
Нужно найти женщину, которая поймет больной разум и даст утешение его горячей плоти…
      А пока, он вновь играл в старую игру, прячась от мира и от себя.
      Сжавшись в комок, он метнулся вперед, разбив оконное стекло. Он  засеменил по мокрому, от ночного дождя асфальту, поджимая уродливый обрубок, мотавшийся сзади, который мешал шевелить задними лапами. Он бежал навстречу ветру, трепавшему густую шерсть. Солнце в розовом мареве поднималось все выше, окрашивая дома блеском своих лучей. Город  просыпался, а переливистый лай собак обгонял мохнатого волка, трусившего по мокрой мостовой.




                К О Н Е Ц.