Линготрон

- Андрюха, ты у нас психолог, давай выручай.
- Что случилось – не понял я абонента в телефонной трубке?
- Петрович скис совсем, мутный какой-то, дипрессует. В общем, спасать его надо.
Из всех нас Петрович был всегда самым адекватным, почти не пил и вообще с детства считался серьёзным, приличным человеком.
- С чего ты взял?
- Сам сходи, увидишь.
Разделавшись кое-как с делами, я сел в автобус и попёрся к Петровичу, не столько спасать мужика, сколько, чтобы понять, чего это Серёга волну гонит. Да, да, именно так, ведь наш общий друг даже своё прозвище в школе получил за серьёзность и обстоятельность, и ни к имени, ни к фамилии его она отношения не имеет. Последние несколько лет он погрузился в науку и совсем зафанател над своими исследованиями. Единственный из нас, кто удачно женился и до сих пор об этом не пожалел. Фигня какая-то – у Петровича дипресняк.
Дверь открыла заспанная Люся, которая, увидев меня, моча взяла дежурный букетик вежливости и отправилась в свою комнату, шевеля аппетитными булочками, обтянутыми синим ситцем халатика.
Закрыв входную дверь и сняв пальто и обувь, я прошёл по коридору до берлоги друга, которая теперь мне показалась ещё более запущенной, чем обычно. Кроме привычного интерьера технической литературы и деталей электроники, полумрак комнаты наполняли пустые бутылки из-под спиртного и сигаретные окурки. Виновник переполоха валялся в трениках и дырявых носках на диване и ничего не делал, что я в его исполнении видел впервые.
- Ну, чего ты тут забурился, - начал я свою мотивирующую речь, - давай вылезай.
- А, привет, проходи.
- Не сложилось у тебя с «перпетум мобиле»? Давай, наливай, помянем антинаучную идею.
- Хорошо, что ты пришёл. Это писец какой-то, что я открыл. Давай выпьем, объясню, а-то сижу тут как сыч и не знаю, что с этим делать.
Он открыл початую бутылку какого-то коньяка – видимо распотрошил многолетние залежи дорогих подарков от важных гостей. Или важных подарков от дорогих гостей, я не успел разобраться, занятый поиском двух чистых склянок.
После первого удачного залпа, Петрович чуть взбодрился и стал ходить по комнате, почёсывая щетину на подбородке, и видимо рассуждая про себя как-бы разъяснить мне, весь масштаб своей гениальности.
- Ну, вот смотри, - наконец решился он, достав из-под стола небольшой пластиковый ящик, с торчащими в разные стороны проводами, - это «линготрон».
- Ага, - согласился я поглядывая на бутылку, -  а чё это?
- Линготрон, говорю. Ну, прототип, конечно. Переводчик со звериного на человеческий.
- Как это? – не понял я, занятый наполнением рюмок. – Давай, поехали…
Он машинально выпил, вытер рот рукавом и торопливо продолжил.
- Понимаешь, мы когда думаем, то мозг испускает электро-магнитные волны.
- Понимаю, я же психолог. А вот ты, электрик, откуда это знаешь?
- Как-то увлёкся чувствительными приборами. Помнишь в детстве у меня пёсик был, Черныш. Так вот, я всегда хотел проверить, знаю ли я об чём он думает, или просто сочиняю, как наша училка по биологии утверждала.
- Ну, и…?
- И я решил, что раз у людей и животных мозги мало чем отличаются, то считывая поле мозга в процессе мышления, и сопоставляя его с объектом мышления, можно найти корреляцию между мыслью и сигналом.
- Ну ты загнул. И где только таких слов умных понабрался. Это ненаучно, так как мозги только с виду одинаковые, а работают они по-разному.
- Но я-то не знал, и начал сразу тестировать…
- Ага, помню. Всех нас через свой агрегат пропустил, как белых мышей. Ну что ж, неудача в науке это повод для её развития. За это надо ещё по одной.
- У меня получилось. Прикинь?
- Как это? – не понял я, так и замерев с бутылкой на весу.
- Сначала были проблемы с калибровкой, но потом стал складываться нужный алгоритм. Мне удалось, и мысли человека прочитать можно, и мысли животных. Валидность в пределах семидесяти процентов, у животных попроще, до сорока.
- Как, ты что можешь с животными разговаривать? – искренне удивился я.
- Ага, - довольно улыбнулся он впервые за встречу, - прикинь.
- Стой, стой, объясни как это работает?
- Да я сам не очень помню как всё получилось. Скорее методом научного тыка и интуитивно прозрения. Я пробовал, экспериментировал, настраивал приёмник и в какой-то момент получил сигнал вполне читаемой конфигурации. Для удобства объединил прибор с компьютером, закачал тезаурус и долгое время синхронизировал поток аудиальной и зрительной информации с состоянием поля. В общем я долго настраивал и проверял, пока не убедился, что машинка работает. Понимаешь?
- Смутно. Ты пробовал разобраться и описать принцип работы? Есть какие-то ещё варианты прибора?
- Знаешь первый закон механики?
- Это что-то про трение или сопротивление? – попробовал я.
- Нет, первый закон механики гласит: не чини то, что работает. Понимаешь, я практик и если что-то заработало, то я просто шёл дальше, не заботясь о том, как это там устроено. Когда машинка заработала, то я поместил прибор в коробку с приёмным экраном и подключил для удобства к мобильнику. В общем собрался, зарядил аккумулятор и пошёл поболтать к соседской кошке. Дверь напротив на площадке, - он показал рукой на выход.
- Прикольно, - улыбнулся я, отхлёбывая из рюмочки, - и получилось?
Он выпил и радостно сообщил:
- Да, но как?
- И как?
- У меня на экране текст, в ухе микрофон, включаю приборы, направляю экран и подхожу к животному.
- Да не томи ты, - заёрзал я, когда его эффектная пауза затянулась.
- Я ему: - «Кис-кис», а он явственно так: - «Мяу». А мой аппарат выдаёт: «Сосиска». Я только потом понял, что обычно сосиски ему приносил, видно, поэтому кот меня Сосиской и окрестил. А потом он развернулся, вильнул хвостом, подумал про меня: - «Фу, чужой», и ушёл. Вот так, с котом говорить оказалось не о чем. Я днями сидел рядом со зверьком, но кроме отдельных «птичка», «туалет», «играть», «хозяйка», так ничего и не получил. В общем, кот тупое животное, и я пошёл искать собаку.
- Ты кому-нибудь это рассказывал? – поинтересовался я, чувствуя, что хмелею.
- Да кому туту расскажешь? Люська отмахивается, Серёга ржёт, вот ты только слушаешь.
- И как собака?
- Разные бывают. Тупее всех мелкие декоративные собачки, овчарки тоже умом не блещут. Самый интеллектуальный пёс повстречался не на помойке у вокзала, он быстро соображал и отлично понимал ситуацию.  Но тоже, не более пары десятков слов.
- А может прибор туповат, а не звери?
- Ну, знаешь, другого нет. Будет лучше, то дай попользоваться, а пока не мешай, я о другом хотел рассказать.
- Тогда коньяку маловато.
Он вышел на кухню и вернулся, поигрывая запылённой бутылочкой. Пока я с ней возился и разливал, Петрович торопливо продолжал свою подозрительную историю.
- Так вот, - говорил он, нагнувшись ко мне и пыхтя в лицо сигаретой, - я подумал, что всё дело в объёме мозга. А ещё я захотел перевести человеческую речь на их язык, чтобы они меня тоже поняли. Но тут пришлось отступиться – словаря-то их мы не знаем!
Он пьяно захохотал собственной шутке, и я понял, что Петрович не шутит.
- Ну, дельфины, обезьяны, киты – где их взять? Я пробовал в зоопарк к слону подобраться, но прибор на таком расстоянии не берёт. Понимаешь? Не берёт мой прибор на таком расстоянии, даже долбанного слона!
- За слона! – остановил я переходящего на крик собеседника поднятой чаркой.
Он загасил окурок, опрокинул коньяк в рот и, откинувшись обмякшим телом на спинку стула и закинув ногу на ногу, продолжил свою хмельную исповедь.
- Я прочитал, что мозгов много у парнокопытных и поехал в поля. Ну, оленя ловить я не стал. Во-первых он олень, у него роги, - усмехнулся Петрович собственной шутке, - а во вторых, об чём он там в своём лесу думать может? Там же природа, там думать необязательно. Согласись.
Я уверенно кивнул.
- На ферму поехал, к коровам и лошадям. У них головы большие, они там общаются все вместе, ближе к цивилизации, в общем есть надежда. Гхм… Да налей ты, не видишь в горле пересохло…
Мы выпили.
- Приехал, иду, а сам думаю, к кому тут за говорящими коровами обращаться. А тут как раз их выводят и куда-то грузить собрались. - «Куда скотину отправляете?», - спрашиваю. А они: - «На мясокомбинат сдаём». – «Можно пару минут поговорить с животными?». Ну, селяне видимо решили, что я городской идиот, и отошли в сторонку. Включаю прибор, смотрю на экран, подхожу к ближайшей бурёнке и, погладив по холке, спрашиваю ласково: - «Ну как ты, Бурёнушка?». Аппарат заработал и пошёл текст: «Спали в коровнике, ели сено, лизали соль, пили воду. Вчера были в поле, травка зелёная, вкусная. Вчера много срала в поле. До этого паслись на лугу, трава сухая, много срала на лугу». Я ей: - «Ты чё, дура! У тебя жизнь на исходе, из тебя к вечеру котлет наделают, что не о чем больше подумать». Она что-то поняла, и аппарат снова заговорил: «Страшно, хочу в поле. Вчера срала на поле, до этого срала на лугу».
Я не выдержал и захохотал. Петрович тоже махнул рукой и захохотал вместе со мной.
- Да ты подожди, - закричал он, когда мы чуть успокоились, - подожди, это ещё не всё.
- Рома, я пошла, - в дверях появилась одетая, причёсанная и аккуратная Люсьенда, - не кури в комнате на пьяную голову, не дай бог дом спалишь.
- Люблю тебя Люсечка, - засюсюкал он в ответ, вытягивая влажные губы, словно для поцелуя.
- Всё, пока мальчики, - отрезала жена и ушла.
- Так о чём я говорил? – принялся вспоминать Петрович, силясь плеснуть янтарную жидкость точно в стакан.
- О коровах, и что это не придел…
- Ага, да, точно. Не предел, - он протянул мне мою тару и сразу чокнулся. – Так вот, решил я, что либо аппарат работает плохо, либо с животным миром нам  гомо сапиенсам, не по пути. В общем решил поставить эксперимент на людях. Надо, думаю, иностранца какого-нибудь подловить, и протестировать.
- Ну ты даёшь, - помотал я головой, боясь даже предположить как далеко мог зайти мой приятель в своём научном безумии.
- Я пошёл в гостиницу, выбрал мужичка приличного такого в кафе, сел рядом с уже включённым аппаратом и смотрю в телефон о чём он думает. А мужик наш оказался, командировочный. Он в баре накидался и сидит переваривает. Мы как-то разболтались, а тут смотрю, аппарат мысли читает. То есть он сразу читал, но я не смотрел, оно, типа, итак понятно. А потом краем глаза взглянул и опешил.
- Кончай кота за яйца тянуть, - тряханул я его, когда мой учёный друг молча уставился в одну точку, - что там дальше было.
- Ну чё? – вздохнул тот, - мужик рассказывает, как хорошо живётся ему, как из города в город ездит, а аппарат как на корове зациклился, так и продолжает: «Ночью в этом коровнике спал, вчера в поле пасся, травка вкусная». Мужик мне про то, как он в одном городе денег срубил, в другом с блондинкой познакомился, а аппарат: «Вчера в поле насрал, позавчера на лугу насрал». Я агрегат в охапку и домой скорее, тестировать. А он,   прикинь, исправен оказался!
- Как это? – не понял я.
- А вот так. Я ещё пару раз проверил на людях, а потом рукой махнул. Говорим-то мы все очень хорошо и правильно, а машина мозговая слов-то не понимает. Она мысли смотрит и на простые формулы их переводит, врубаешься?
- Слушай, уважаю твоё изобретение, только объясни, зачем мужик твой в поле срал?
- Да не срал он нигде. То есть может где-то и срал, но мне не рассказывал. Воровал он, понимаешь, обманывал и гордился этим, а мозг его честно говорит – этим в делах насрал, этой в душу насрал. Понимаешь?
- Ну, и что с того?
- Да и то. Жить теперь не могу, - Петрович опечалился, – на кого ни посмотрю, сразу в уме свой линготрон включаю. От политиков до бомжей, все только жрут и срут где попало, понимаешь?
- И что?
- Как что? Мы же люди, венец вселенной! Нам ум даден, мы можем великие дела творить. А мы используем его только на то, чтобы прикрыть собственное дерьмо, а в остальном не многим лучше коровы.
- Вот ты обидно сейчас сказал. Я тебя, конечно, уважаю и люблю, но почему я корова?
- Ну, ты что? Ты мой друг, я тоже тебя люблю.
- Это как Люську что ли? – ехидно спросил я и зачмокал вытянутыми губами, передразнивая его давешнее прощание с женой.
- Да иди ты со своими пидарскими шуточками, - оттолкнул он меня, - я серьёзно за жизнь думаю.
- Ну, а если серьёзно, то назови мне хот кого-то, кто по твоему настоящий человек, а не корова?
- Ну, не знаю… Менделеев, наверное.
- Это который водку изобрёл?
- Ну, что-то там такое…
- Нет, не подходит.
- Почему?
- Мы коньяк пьём.
- Ну, тогда Наполеон. Он коньяк изобрёл.
- Не, не он. К тому же, вот кто насрал, так этот один из первых. Давай ещё.
- Леонардо да Винчи.
- Ну, гусь ещё тот, но хорошо. Вот смотри, был крутой такой Леонардо, да? Он, типа, ни как корова жил, то есть не только ел и срал. Хорошо, а сколько при нём народу в Италии жило? Миллион или больше? Где же они все, почему мы о них ни чего не знаем?
- Ну, они, наверно, как коровы…
- Вот то-то и оно. Ты сначала настоящего человека найди, а потом тестируй. Только на меня эту штуку свою не направляй. Иди нафиг, я на эксперименты не подписывался, я не подхожу. Вот, вычлени основные элементы человеческости, найди потенциальных кандидатов, протестируй, а потом проверяй на них свою машинку. Может всё ещё ни так плохо с человечеством.
- Спасибо, ты настоящий друг, - сказал он с пьяной решимостью, наливая очередную порцию пойла, - давай за дружбу.
Наутро проснулся я на кушетке Петровича с головной болью, сухостью во рту и запахом перегара. Сам хозяин в спальню к Люське перекочевал и больше с того вечера вопросами философии не маялся. Вроде продолжил работу по изучению животных, и к экспериментам с людьми потерял интерес. А вот я как раз наоборот, всё чаще и чаще слушая людей его дурацкий линготрон вспоминаю, и желание общаться пропадает. Иногда даже думаю, может он всё-таки на меня его направил по пьяни, и что-то в мозгах у меня сместилось? Или просто интерес к работе теряю – профессиональное выгорание.
Короче, накосячил Петрович со своим прибором. И кому в голову придёт кошкины мысли читать? Да и можно ли доверять приборам этого малахольного? А мне теперь живи с этим, не вылазит эта его чушь у меня из головы. Такая вот история.


Андрей Попов                13.10.2018