Со вчера на сегодня

          Ех! За зря я так с собою поступил. И теперь никогда не увижу дна, так и захлебнусь в своей рефлексии. Браво! Я пижон. Сколько меня? Двое, трое: минимум. Глупый слабый человек силу свою нашел в мимикрии. Раздосадован и буду раздосадован этим минут пятнадцать. И всё. Всегда найдётся тот, кто отвлечёт. Найдётся то и чем отвлечься. И так и было.

          Я точно помню время пробуждения. Сон закончился 5:45, резко. Один глубокий вдох - долгий, затем ещё, не знаю сколько, семь или восемь. Смотрю на настенные часы. Без выдохов. Мгновенно отрезвел. Сердце, так бьёт по рёбрам, добивает аж до самой черепной коробки, барабанит. Я отлип от постели, еле-еле; побежал на кухню в поисках воды. Где кувшин, ну этот фильтр? С…а! Как всегда, забыл. Забываю налить с вечера. Хрен с ним - есть кран. Я к раковине, и сразу же, обрушился всем своим весом на неё бедную, да так, что вся грязная посуда, которая находилась в ней, так и затанцевала. Миска из-под чипсов, что возвышалась на горе посуды, зараза, от вибрации, резко стартовала и пустилась вниз, без разрешения. Едва ли мгновение, и миска, зараза (повторяюсь), прошла весь путь от верха до мизинца правой ноги за считанные секунды. А-а-а-й! Опять плохое слово. Хоть не разбилась, и то благо. Я держался за палец, скрючившись, где-то с полминуты, а затем желание «попить» снова напомнило о себе и вернуло, действительно, к необходимой проблеме. Ах! Эта вожделенная вода-водичка, как она вкусна. Пил долго, пока не понял, что пью уже горячую. Оказалось, не в ту сторону ручку повернул. Чувствую: поправило. Выпрямился, потянулся. Хорошо. Тыльной стороной ладони вытер рот, и тут мозг просигнализировал о следующей потребности человечьей, и очень важной. Внимание! Опасность! Но здесь я профи. Четыре быстрых шага до туалета (и ванны одновременно); левой рукой открываю дверь, правой - свет включаю. И снова повторяюсь я. Хорошо! Хорошо и даже очень! Уже.

          Вся наша жизнь, с момента рождения и до возраста сознательного, а затем и далее, как длинная цепь, состоит из маленьких звеньев-ритуалов. Представил, как эта мысль ко мне пришла. В образе мыльного пузыря, мягко приземлилась на голову мою и, уверенно попрыгивая, долго не сдавая свои позиции, балансировала на темечке - пока я, слегка, не встряхнул головою - скатилась и встретилась, как «Титаник» с глыбою льда, с торчащими волосами над левым ухом, и тут БАЦ  - finita la commedia – лопнула. Ну да, мать его, философ! Ты в отражение на себя глянь. Глянь, глянь, ну! Давай, прямо в зеркало. И я глянул. И было стыдно. Чудовище. Умыл это. Именно, это, но уж точно не лицо. Безобразный кусок теста с двумя, залитыми в него, яичными желтками с кровью. Было бы во мне побольше веры, такой, что доходила бы до состояния фанатизма, то я карал себя при каждом удобном случаи. Ну, допустим розгами или ремнём, за неимением другого. Или я не для веры предназначен? Или я труслив.

          А вчера, умудрился себе ещё и кусок зуба сломать, но, именно, вчера я этому и не придавал значения. Я же «ГЕРОЙ», я же «МУЖИК»! Говорил я себе. Был вчера. Щёткой, кстати, которую, необходимо было выкинуть, три месяца тому назад, просто, и поменять на другую, я начал чистить зубы, так аккуратно, так деликатно, что на миг я стал мистером БЕРЕЖНОСТЬ сего года. Медленной струйкой, сплюнутой в кафельную раковину, стекала тёмно-розовая пена. Я загляделся этим действием, прекрасным и завораживающим. Удивительно, но как может проявить себя красота, казалось бы, в такой привычной для тебя ситуации, в такой обыденной и повседневной сфере. Всполоснул рот. Опустил крышку, сел на унитаз. Напротив меня стиральная машинка. Сверху, на ней, книга устроилась, аккуратно, с краю, деля площадь общую уже привычными для неё соседями: рулоном бумаги туалетной и тазом, доверху полным белья грязного. Потом постираю.

          Ещё один Стендаль. Книга шестая. Всего их у меня двенадцать. У всех у них одинаковый переплёт жесткий темно-зелёный и страницы тёмно-бежевого цвета, от времени немалого. Когда-то эти книги мне подарил мой друг. Друг детства и по день сей лучший. Будучи ещё студентом первого курса института, я снимал комнату в общежитии. Общежитие никаким боком не имело отношение к институту: жилое строение очередного спального района, может когда-то к чему-то и относившееся. Поэтому каждый месяц, не без помощи родительской, я за неё платил. Комната простая, а я неместный и мне не на что было жаловаться: стол, шкафчик подвесной с посудой, два стула, табурет, двуспальная кровать с панцирной сеткой и шкаф, и тумба. И кое-что, оставшееся от жильцов прошедших, предполагаю, или от хозяев. Не буду всё перечислять. Красно-белая книга «Красное и черное», которая лежала (или жила) в тумбе стала для меня находкой. Прочёл. Нет, нет! Не залпом! За кого вы меня принимаете. Учебу с трудом через себя пропускал, и не было компьютера у меня, и не обзавёлся друзьями новыми (городскими). Было стабильно скучно. Проучился три недели и домой на выходные. И так пять лет до окончания института, но ни об этом речь. Когда приезжал домой: отчет родителям полный, и сразу к другу. Друг другу кучу новостей: отчет полный, и даже сверху, что не для родительского уха. Пока идем, общаемся, улица за улицей, стиралось расстояние, а на усталость и намека не было, плевать. Я пересказал роман, насколько в школе не любил читать, я полюбил, начиная с этой книги. А друг читал и в основном слушал я. Всё больше, и больше общего. Он поступил в колледж, на первый курс, я перешёл на третий института. Меня забрали в армию, ему оставалось ждать такой же участи, до осени. Но уже после армии, уже потом, когда я пошёл работать, а друг выбрал другой путь и продолжил учиться (следующая ступень и далее), он забрёл в одно (кто ищет, тот всегда найдёт) чудное место – букинистическая лавка. Оптом для учебы килограммы книг, для себя немножко и на мою долю выпало, двенадцатитомник взял. На его месте меня бы распирало, выворачивало бы наизнанку, только лишь бы поскорее взять и показать то, что, случайно, попалось на глаза, но теперь необходимо целиком и полностью, трепет. И скорее всего с ним так и было. Было.

          Теперь уже не каждый день, но до недавнего времени, я вбил в голову себе, что  именно эти книги, этот двенадцатитомник, вслух прочту, и я читал день в день, ну, минут 15 уделял, хотя бы. Но стержня во мне, сейчас осталось, на маленький пенёк, как в принципе, как и всегда, на все мои начинания, на маленький пенёк.

          Вышел с туалета (и ванны одновременно), по коридору, через кухню всю, притормозил на полдороги, чтобы взять со спинки стула шорты и футболку, и одеть, и на балкон, развесить на сушилке полотенце. А там! Всё, что можно было охватить взором своим, смотря сквозь стёкла оконные, всё смиренно капитулировало под жестким натиском ярчайшего света Бетельгейзе. Конечно же, я про Солнце – слово просто понравилось, благозвучное. Долго на балконе находится я не смог, даже если взять во внимание тот факт, что сейчас только утро, что времени к семи, что окна нараспашку, было уже, достаточно, жарко, для того, чтобы принять одно единственное правильное решение и быстренько ретироваться с него, попутно закрывая дверь, и задергивая шторы. Какое жаркое утро, жарче, чем вчера. Какое жаркое лето, жарче, чем в прошлом году, но это только домыслы - я ни черта не помню.

          Знакомые с работы позвонили, предложили отдохнуть. Было воскресенье. Я настолько бесхребетный, что даже разучился мямлить: согласился сразу. А так не хотелось всего этого. Я даже не пытался, это бесполезно, отговориться, попробовать представить иной сценарий диалога - просто затоптали бы контраргументами и всё. Цитирую сказанную ими заключительную фразу: «Мы уже в пути. С тебя место, с нас – остальное». Но не в это же воскресенье! Почему? И так всегда. Каждый раз как я собираюсь не собираться и на глагол «делать» установить запрет, хотя бы мимолётно, всего лишь кончиками пальцев, прикоснуться к тому состоянию, что для себя я могу определить как нирвана, так нет же, АБЗАЦ происходит, и непростой, с хвостиком как у кометы. Судьба? Нет, наверное. Неведомые силы, которые постоянно следят за тобою, следуют попятам, и если видят, что хоть чуть-чуть, на маленькую толику, тебе становиться комфортно, то сразу дают под зад, ставят клеймо на коже, на которой, казалось бы, и так не осталось места свободного, хватают за шкирку и швыряют в чертово беличье колесо. Наверное, нет. Остаётся ещё один вариант – как у психологов или коучеров (модненькое слово) – считать, что на событиях прошлого строится реальность нынешняя и будущая реальность, и всё происходящее это часть нынешнего тебя. Очень может быть. О как закрутил. Или я где-то что-то недопонял. И такое возможно. Надо поработать над собою. А когда? Но было воскресенье и всё же они приехали. Выпили раз. Поныли про работу. Выпили два. Поругали начальников. Выпили три. Поговорили о том о сём. Выпили. И какие бывают бабы, и не все начальники сволочи, и надо что-то менять, и понеслась.

          Завтракаю, пью чай, уже переодетый (в брюках), уже не так себя презираю, смотрю на микроволновке время и уже пора: на работу.