О буре вокруг украинской автокефалии

                ***

Ну вот, свершилось: патриарх Константинополя снял анафему с лидеров украинского раскола и отменил свое решение 332летней давности о подчинении Киевской митрополии Московскому патриархату. Среди киевской элиты и части раскольников – праздник (может быть, показной, но все-таки); у церковной Москвы паника, - это видно по официальным реляциям. Решение о разрыве евхаристического общения с Константинополем – яркое тому свидетельство. Можно, конечно, встать в «пропагандистскую позу»: ругать почем зря церковную Москву, как это делают многие на Украине или тот же диакон Андрей Кураев здесь; или так же ожесточено ругать патриарха Варфоломея, украинские власти, США и т.д. И везде будет своя правота, но будет и своя ложь. К сожалению, обсуждать произошедшее с холодной головой, сегодня очень трудно. У одних радость: нам дали церковную независимость, сбылась многовековая мечта украинского народа! У других горе: Константинополь разрывает единство украинского и русского, он вносит раскол в мировое православие и т.д.
Попытаемся посмотреть на процесс с более практической точки зрения: на Украине 11 тысяч приходов УПЦ МП. Что с ними теперь будет? Им дадут свободно самоопределяться, с кем быть – Москвой и Константинополем? Или будет та или иная форма насилия со стороны государственной власти Украины? Или государственная власть этой замечательной страны будет сквозь пальцы смотреть на захваты храмов Московского патриархата «независимыми православными», - как она часто делала это все годы самостоятельного существования Украины? Вот сегодня известный в УПЦ МП митрополит Александр Драбинко заявил о переходе в Константинопольский патриархат, что довольно ожидаемо, учитывая его взгляды и деятельность. Он - митрополит Переяслав-Хмельницкий и Вишневский. Что теперь будет с подчиненными ему священниками и паствой? Кто-то его поддержит, а кто-то нет – так всегда бывает; как в таком случае будет решать вопрос о церковной юрисдикции и о церковной собственности, учитывая, что киевская власть всецело на стороне церковной независимости? Прихожанам и священству МП прикажут «освободить помещение» официально, или в каждом отдельном приходе будет свой майдан? Я не хочу рисовать апокалиптические сценарии,  но кто может поручиться, что такие варианты развития событий полностью исключены? Разумеется, я не верю, что к каждой из 11 тысяч церквей МП, будет послана команда из сил милиции, Правого сектора или ВСУ. Очевидно, все будет «мягче» и более «по-европейски» - вот только насколько: как в Одессе 2 мая 2014, или предполагается менее кровавый сценарий? События последних лет на Украине доказывают, что такие страхи небеспочвенны.
 Я лично думаю, что самая сильная зона риска в смысле перехода из МП в Константинопольский патриархат - это центр и Правобережье Украины: там будет больше всего людей, способных побежать куда угодно, почуяв вольницу, - лишь бы от Москвы. К тому же, там очень много приходов Московского патриархата, - есть кому бежать. На Востоке и Юге местные епископы и священники побоятся реакции населения. А на Западе - священство МП привыкло сопротивляться националистическому мейнстриму, но там сильнее вероятность захвата храмов местным галицким населением. Впрочем, отбирать, у Москвы в Галиции почти нечего: все отобрали уже в 90е. Ныне в Ивано-Франковской и Львовской епархиях в сумме – меньше ста приходов МП. Нельзя исключить попытки захвата Почаевской Лавры, находящейся на севере Тернопольщины. На фоне нынешних трагических событий, которые грозят еще большей скорбью, всегда возникает вопрос: могла ли Московская Патриархия избежать нынешнего раскола? Вопрос этот крайне сложный, и ответить на него можно и да, и нет. Скажем: могла ли Москва уже в 1992году, в самом начале украинского церковного раскола и провозглашения Филарета Денисенко киевским патриархом, «сыграть на опережение», и даровать церковную автокефалию УПЦ? Теоретически – да, но практически.. Тогда в России многие были напуганы распадом единого государства и воспринимали это как сильнейший удар по России и русскости, и была еще надежда, пусть иллюзорная, что все образуется, или даже так: пусть государственное единство уничтожено, но зато есть церковное единство как последний луч надежды, что разрушено не все, даже напротив, - духовное единство России и Украины сохранено. В свете этого самим предложить Украине автокефалию значило тогда – одобрить украинский сепаратизм, и самим разрушить единство русского и украинского. Кроме того, в 90е годы, и российская политическая, и российская церковная элита слишком несерьезно воспринимали украинскую «самостоятельность»: они продолжали думать, что часть республик бывшего СССР (и Украина в частности) отделились не совсем «по-настоящему», и скоро все образуется; в отношениях к новым государствам преобладала не жесткая защита российских интересов, а скорее продолжение «пролетарского интернационализма» с его «дружбой народов», «братскими республиками» и т.д. К Украине относились не как к жене, которая развелась с мужем, и вышла замуж за другого, а как к супруге, которая временно уехала на другую квартиру, но неизбежно вернется: мало кто до конца понимал, что украинская самостоятельность – это всерьез и надолго; многим русским это казалось «блажью». При таком настрое поддержать украинскую церковную независимость было немыслимо.
К тому же, не было ощущения, что ее хочет большинство населения и епископата Украины. Когда патриарх Кирилл в 2009 году был на Украине, он убедился (или его убедили), что большинство православных этого государства автокефалии не хочет. И не скажешь ведь, что это мнение было насквозь ошибочным.. Можно вспомнить, как тот же Александр Драбинко, ныне перешедший в Константинопольский патриархат, в 2008 году говорил: «С автокефализацией УПЦ на базе ряда епархий нашей Церкви в Восточном и Южном регионах может быть создана многотысячная «Юго-Восточная Митрополия», которая выделится из УПЦ и будет настаивать на прямом подчинении Московскому патриарху. Принесет ли это пользу украинскому православию и делу его консолидации? И имеем ли мы моральное право, зная о реальных настроениях в этих регионах, провоцировать такое развитие событий? Убежден, что рассматривать вопрос о новом статусе УПЦ сегодня преждевременно. Приобретение канонической самостоятельности ценой деления в самой УПЦ — это путь ослабления церкви» Понятно, что теперь для Драбинко изменилась политическая конъюнктура, которая всегда была очень важна для него.. И потом,  не надо забывать, что церковная Москва полагала: УПЦ МП уже получила практически полную самостоятельность. Имеется в виду грамота патриарха Алексия II от 27 октября 1990 (еще до начала основной фазы украинского раскола), где говорилось: «благословляем через настоящую Грамоту нашу силою Всесвятого и Животворящего Духа быть отныне Православной Украинской Церкви независимой и самостоятельной в своем управлении». Эту позиция Московская патриархия подтвердила и позднее; в официально опубликованном письме патр. Алексия министру юстиции Украины В.В. Онопенко от 29 декабря 1993 года читаем: «УПЦ с октября 1990 г. канонически является независимой и полностью самостоятельной в своем управлении. Какой-либо административно-финансовой подотчетности Московской Патриархии не существует /../ В связи с этим мы заявляем, что Московская Патриархия не имеет никаких претензий на какое бы то ни было движимое или недвижимое церковное имущество УПЦ». Эти документы полезно знать тем, кто до сих пор кричит, что якобы церковная Москва продолжает эксплуатировать Украину, и все эти расколы – из-за финансов и т.п. Конечно, тут не все так просто: да, автономия была полная, но почти; молились за Московского патриарха; теоретически патриарх мог бы не утвердить избрание митрополита Киевского – но всем понятно, что это чисто теоретически; политической зависимости от Москвы так же не было; но не было и жесткой зависимости от киевского политикума. Т.е. зависимость УПЦ МП от РПЦ была скорее символической, но символичность в православии подчас сильнее реальности..
В 2000е годы тот же диакон Кураев убеждал, что предоставление автокефалии УПЦ означало бы резкое возрастание зависимости украинского православия от местной политической элиты, а это значило бы создание «карманной церкви», что плохо для самой церкви, ибо слишком тесное сближение церкви и государства слишком часто в истории было чревато «большими осложнениями». Приводился так же аргумент, что Константинополь даровал нам автокефалию в 15 веке вместе – всей Руси. Теперь тот же Кураев пишет, что после решения Константинополя «обрели мы брата своего», и надо радоваться. Радоваться чему – что у нас теперь снова есть «брат» Филарет с его тотальной ненавистью к России и желанием любой ценой учинить церковный раскол? После того, как Константинополь снял с него анафему (раз снял, значит, все же анафема признана законной?) – он стал лучше относиться к России и русскому православию? Или может радовать нужно тому, что с его помощью Константинополь может углубить церковный раскол на Украине, - это, видимо, единственный способ теперь «приобрести братьев»? Разумеется, для известного диакона уже довольно давно главный враг – это Московская Патриархия: чем ей хуже, тем лучше. Но не будем больше об этом: это  другая печальная история..
Пока ясно одно: независимость от Москвы вроде бы дарована Константинополем сразу всем – и УПЦ КП, И УПЦ МП, и УАПЦ. Непонятно только, как быть с рукоположениями у филаретовцев и особенно УАПЦ – их перерукоположат? Или кого-то признают в сущем сане, а кого-то нет? Заметим, что Филарет восстановлен лишь в сане митрополита, но никак не патриарха, и ему никто не предлагает возглавить самостоятельную украинскую церковь. На настоящий момент речь идет лишь о статусе митрополии, окормляемой Константинополем, т.е. никакой автокефалии во главе с киевским патриархом все еще нет. Никто не знает, сколько продлится нынешняя ситуация, но ясно, что на Филарета в Константинополе ставку делать не будут, ибо прекрасно понимают, что это «хромая лошадь» (учитывая его репутацию и крайне преклонный возраст); к тому же, учитывая властные амбиции патриарха Константинополя, ему, видимо, должно льстить, что к своей сравнительно небольшой пастве, большая часть которой находится в США (отсюда его связи с американской элитой), он прибавит еще миллионы украинских православных; поэтому пока решение патр. Варфоломея совершенно не похоже на осуществление  «вековой мечты» об украинской церковной автокефалии – это лишь призрак мечты, но тем-то он и важен для сторонников радикальной украинской независимости – тут все приветствуют символ, а не реальность. В нынешнем состоянии ситуация еще больше осложнена: теперь украинские раскольники почувствовали, что раскол – не раскол, что «так можно», а, значит, - какое-то количество переходов из МП в КП – неизбежно, тем более, что это горячо одобряет Киев. НО что дальше? Хорошо, оторвут у УПЦ МП еще один кусок – и? это осуществление мечты о полной автокефалии? Ведь все равно остаются три части УПЦ, законные с точки зрения Константинополя – а для автокефалии нужна одна поместная церковь; но ее и близко нет! Кто будет склеивать эти части в одно, учитывая их враждебные отношения друг с другом доселе? Константинополь? Нет. У Варфоломея нет таких возможностей. Значит, это будет делать киевская власть с молчаливого или немолчаливого одобрения своих нынешних «партнеров». О методах такого объединения тут можно только «догадываться»..
Сегодня иногда спрашивают: но почему Москва не дала автокефалию, когда после событий 2014 года отношения Украины и России резко обострились? Да потому, что и тогда не было очевидно, что большинство православных УПЦ МП жаждут автокефалии; более того, события «русской весны» в 2014 на части территории соседнего государства вроде бы убеждали, что множество людей на Юге и Востоке Украины симпатизируют России и никакая церковная автокефалия им точно не нужна.. Я часто слышу, что в последние 150 лет в православном мире срабатывает логика: если есть независимое государство – должна быть независимая церковь. Я не собираюсь тут обсуждать, насколько эта логика истинна или порочна. На мой взгляд, в ней как минимум часто присутствует превалирование национального над церковным – что вряд ли так уж православно.. Но считаться с ней, очевидно, приходится.. Когда на Украине спрашивают: почему румыны, болгары, сербы – могут иметь свою самостоятельную церковь, а украинцы нет? И в рамках логики «отдельному государству отдельную церковь» тут не ответишь: не могут.. Тогда почему бы Москве действительно не предоставить автокефалию? Аргумент против частично уже изложены: опасность породить еще один раскол с созданием «Юго-Восточной Церкви», которая не признает автокефалию, что, как мы видели, в иные годы это признавал и «криптоавтокефалист» Драбинко. Но это не единственный аргумент. Когда русские, а потом болгары, румыны, сербы «явочным порядком» говорили о своей автокефалии – налицо было достаточно полное единство церкви и народа.. Но этого до сих пор совершенно нет на Украине, и нынешний киевский митрополит Онуфрий последовательно против автокефалии. Кроме того, дело усложняется тем, что Румыния, Сербия, Болгария, провозглашавшие автокефалию от Константинополя, – никогда не были одним народом с греками и одним государством с ними, поэтому тут автокефалия была более последовательной и менее «резала по живому». НО русские и украинцы долгое время были одним народом и одним государством, - и даже сегодня рана от того, что мы стали разными и живем в разных государствах, - все еще очень жива. Я бы сказал, что до сих пор украинцы все еще не стали единым народом, полностью отделенным от народа русского – несмотря на все попытки их полностью отделить. Отсюда и восприятие Москвой (и как минимум частью украинцев) полной автокефалии УПЦ – как разрезание на части нашего общего ребенка.. Наконец, видимо, существуют опасения, что предоставление Москвой автокефалии УПЦ могло бы породить аналогичные автокефалистские настроения, скажем, в Молдавии или Белоруссии..
Как бы там ни было, но теперь есть то, что есть: одни скажут, что Москва запоздала с предоставлением автокефалии, и, вот, получилось еще хуже – православная Украина удаляется от нас еще больше, и дело в свои руки взял Константинополь; другие – что ничего сделать было нельзя, и жесткая позиция Москвы, вплоть до запрета причащаться в храмах Константинопольского патриархата, - еще сыграет свою роль. Ясно одно: запрет этот не вечен, и переговоры с Константинополем все равно вести придется, - как и диалог с УПЦ МП, а также с киевской властью, если РПЦ не хочет потерять на Украине все. Кто-то увидит в жесткой позиции РПЦ «имперскость» и «желание властвовать», хотя понятно, что никакой особой власти РПЦ над УПЦ МП нет и в помине, - тут скорее нежелание мужа разводиться с женой, несмотря на «охлаждение отношений», - но разве Христос не сказал: что Бог сочетал, человек да не разлучает? Что остается делать рядовым прихожанам православных храмов и в России, и на Украине? Очевидно, молиться Богу о том, чтобы он все устроил так, как Ему угодно, и уврачевал все нестроения в Церкви, и – выполнять Его волю, а не волю грешных политиков с обеих сторон. Ведь почему-то на украинской автокефалии особенно рьяно настаивают не украинские православные, а украинские политики, далекие от следования христианским заповедям, как и православной вере вообще, и православных РПЦ не может не удивлять, что при этом патр. Варфоломей идет навстречу именно этим политикам, а не большинству украинских православных. Впрочем, а много ли мы знаем среди политиков всех стран - святых? Поэтому остается только пожелать, чтобы верующие обеих стран сами определяли свою судьбу, и судьбу своих государств – и видели это будущее в жизни во Христе, Господе нашем, и Его Церкви..